Антология №1. Безумные сказки Андрея Ангелова [Андрей Ангелов] (fb2) читать онлайн

Антология №1. Безумные сказки Андрея Ангелова
Андрей Ангелов

© Андрей Ангелов, текст, 1995-2023.

© Картинки от Людмилы Малинки, 2012-2013.

Краткое Оглавление

Пара слов

Цикл «Чёрная комедия-антиутопия» (2003, 2023)

1. «Оплошка» (роман)

Цикл «Потусторонний роуминг» (2019-2020)

1. «Семь реинкарнаций» (мини-роман)

2. «Пари в Эдеме» (мини-роман)

Цикл «Безумные сказки» (1995-2023)

1. «Неразменный рубль» (повесть)

2. «Апокриф» (повесть)

3. «Золотая конина» (повесть)

4. «Госпожа удача» (повесть)

5. «Адский возбудитель» (повесть)

6. «Второе пришествие на Землю» (повесть)

7. «Волшебный мобильник» (рассказ)

8. «Бенефис Смерти» (рассказ)

9. «Дьявол Римский» (рассказ)

10. «Кареглазка» (рассказ)

Ранние рукописные рассказы

11. «Поездка в Америку» (рассказ)

12. «Русская народная сказка» (рассказ)

13. «Телевизоры» (рассказ)

14. «Машина времени для географа» (рассказ)

15. «Как олигарх играл в карты с дьяволом» (рассказ)

16. «Наместник Сатаны» (рассказ)

17. «Волшебные спички» (рассказ)

18. «Подкидной дурак» (рассказ)

19. «Сухой закон» (рассказ)

20. «Червонец» (рассказ)

21. «Растопыркин» (рассказ)

Важная информация

Цикл «Притчи» (2020)

1. «Притча о совести»

2. «Притча о ревности»

3. «Притча об арбузах»

4. «Притча о бомже»

5. «Притча из морга»

6. «Притча о Васе»

Цикл «Метамодернистский роман» (2008, 2013)

1. «Театр мистера Фэйса» (роман)

Цикл «Секс-рассказы» (2019)

1. «Секс-рассказы» (6 штук)

По состоянию на 1.01.2024.

Пара слов

Привет, мой дорогой друг! Даже если ты мне не друг и не дорогой, такижды «привет»!

Представляю Антологию №1. Которую достаточно легко собрал, и вот, се, на всеобщее.

© Андрей Ангелов. © 2024 год. © Повсюду.

Цикл «ЧЁРНАЯ КОМЕДИЯ-АНТИУТОПИЯ»

Цикл включает один роман. Изначальное название — «Оплошка», придуманное в 2003 году, тогда же была написана ранняя версия произведения, которую (увы) можно встретить на просторах Сети и в бумажных книгах. (((

В 2017 году автор дал роману новое название «Карманник и дьявол», каковое название было закреплено за англоязычной (западной) версией сего текста, и русскому читателю – было неизвестно. «Карманник и дьявол» выпустило изд-во «Эксмо», прежде автор серьёзно переработал текст.

Сегодня, в 2024 году, автор выпускает «Оплошку» как «Оплошку», придумав под данный роман аж целый цикл, дабы разграничить книгу от других текстов. Разумеется, крайняя (т. н. «эксмовская») редакция от 2017 года + автор переработал и вставил в текст англоязычную главу, что рассказывает предысторию карманника, — перед его встречей с Дьяволом. Данная глава видит свет – впервые.

«ОПЛОШКА». РОМАН

Чёрная комедия-антиутопия, абсурд, потусторонний боевик.

Людям с тонкой душевной организацией читать не рекомендуется…

Аннотация

Чёрная комедия-антиутопия. История о том, как оплошность обаятельного карманника, при краже реликвии из монастыря, — привела к личной встрече Иисуса и дьявола.

В этом романе писатель подошел к границам абсурда, а, возможно, что и перешёл их...

Пролог

Эту абсурдную историю рассказал мне Господь Бог. Тот самый, с небес. В субботу, по обыкновению, он зашёл ко мне выкурить трубку и пофилософствовать. По его словам, всё случилось намедни, буквально позавчера. Бог – известный сказочник, кроме того, его «позавчера» может быть и в прошлом столетии, если не в тысячетелетии…

Однако. Русские автоматы, афганский героин и американские мобильники придумали как раз намедни, поэтому история явно заявляет о своём современном происхождении. Ну а если это всё же сказка, то наверняка она имеет право на существование.

Суть в том, что однажды дьявол решил убить Иисуса. А поскольку уж мы верим в обоих, то, что нам известно об их жизни и личных взаимоотношениях? Ничего, абсолютное ничего! Ни Ветхо—, ни Новозаветная литература не дают развёрнутого ответа на вопрос: кто есть Христос и что есть дьявол. Художники рисуют распорядителя преисподней с рогами и копытами, а Иисуса… ну, можно зайти в любой храм и увидеть воочию.

С полной уверенностью утверждён лишь один принцип: Божий сын есть всё то, что связано с благом, добром; дьявол – злое и коварное начало.

— Каждая барабанная палочка хочет стать дирижерской, — с усмешкой заметил Господь. И добавил, что сей случай назидателен и поучителен. Чем именно – я так не въехал, но история мне увиделась настолько необыкновенной, что я решил её записать и предать огласке.

Автор изобразил обоих Персонажей так, как изобразил. Это не значит, что я их вижу такими. Я их вообще никак не вижу. Каковы ингредиенты даны – таково и блюдо. Не более. Я не пытался сделать Иисуса краше, а Его убийцу ужаснее. Но снабдил их живыми эмоциями и человеческими чертами характеров.

Конечно же, здесь мы увидим и обыкновенных людей. Есть главный герой, и дюжина актёров второго плана. Есть ангелы и демоны, архангелы-гиды и дьявольские родственники,  болтающий лев и его повар, а также вампиры, вурдалаки и грешные монахи… Ну, и разумеется, прелестные проститутки, и не менее очаровательная святая Элиса.

Началом феерической череды событий стал тот день, когда дьявол решил почитать «Книгу Страшного Суда». После чего босс всех боссов вызвал своих отмороженных помощников, и отдал им соответствующее распоряжение…

Пять месяцев назад

— Делаем следующий заказ! – требовательно попросила рыжая ведьма, со строгими зелёными глазами, лет тридцати пяти. Впереди стоящий покупатель отвалил от прилавка, зажимая свою пиццу, и Саня Сидоркин понял, что ведьма обращается к нему. Сзади гудела небольшая очередь. Мини-маркет был небольшим, как и подобает «мини».

— Пачку «Кэмел» и творожный сырок, — бойко попросил Саня, тепло улыбаясь ведьме. Он являлся её погодком и имел смазливые черты лица.

— Разумеется, — женщина неожиданно ответила на улыбку — улыбкой, и задвигала стройным телом, собирая заказ в прикассовой зоне.

— Красава, — усмехнулся Сидоркин, гладя похотливыми глазками по фигуре продавщицы. Грудки, попа, бедро, между…

— Эй! Всем лечь мордами вниз! – ворвался в мужскую фантазию нахальный глас.

Санечка недовольно поморщился, покосился наверх, а потом — взад. Нетерпеливые руки дёрнули его тело от прилавка и отбросили прочь. Сидоркин приземлился на морозильный ящик с мороженым и сырками, неловко в нём застрял.

В помещении магазина командовали трое людей, явно мужского пола, с балаклавами на головах и с оружием в руках.

— Ограбление! – крикнул долговяз, и застрелил с ходу таракана, совсем не вовремя решившего побегать по магазину. Пуля влетела в потолок, превратив насекомое в кучу жидкого дерьма.

Очередь мгновенно упала на керамическую плитку, без писка. Лишь девочка лет семи, с синими-синими глазами, белокурая, с короткой стрижкой, — не плюхнулась на керамику, а сунула палец в рот. Она смотрела на Саню, а Сидоркин – смотрел на грабителей.

— Бабло, живо! – долговяз подскочил к кассе и направил ствол на ведьму.

— Ой! – вымолвила рыжая девушка, уронив «Кэмел». Она сжала пухлые губки и, после некоего колебания, — открыла кассу. Затем подняла строгий взгляд на джентльмена удачи и спросила:

— А хотите, я вам положу деньги в мешочек?.. Наш хозяин завел специальные мешочки как раз для грабителей… — ведьма показала целлофан, брендированный надписью: «Для грабителей».

— Вынос мозга. Дорого, — фыркнул Санёк, ворочаясь на холодильнике и располагая своё тело поудобней. Он нашарил сырок в камере и одобрительно крякнул.

— Заткнись, ведьма! – зашипел долговяз на продавщицу. – Бабло сюда или будешь сосать стальную пулю!

— Меня Даша зовут, — обиженно протянула женщина, начиная сбор купюр. Параллельно ножка в туфельке — нажала на «тревожную кнопку» в полу.

Очередь тихо лежала, двое других грабителей настороженно водили стволами туда и сюда. Семилетняя синеглазка подтопала к Сидоркину и стала смотреть, как мужчина разворачивает сырную обёртку, шурша фольгой.

— Эй, ты там это… смотри! – крикнул ведьме один из грабителей. – У трупов…это…типа имён не бывает!

Его напарник коротко заржал над шуткой. Долговяз облизал губы, нервно топчась.

— Быстрей, Даша, чёрт тебя возьми! – он перехватил у продавщицы пачку купюрок, и грабители быстренько выскочили прочь.

Очередь неуверенно заворочалась на полу, начиная осторожно подниматься. Ведьма суетливо достала карманное зеркальце, придирчиво себя оглядела, поправила рыжую прядь, и равнодушно выкрикнула:

— Делаем следующий заказ!

Саня с наслаждением кушал сырок. Белокурая девочка гладила его по волосам, жалостливо вздыхая.

— Полиция! – в магазин вбежали трое легавых. В форменной одежде, маша своими пестиками.

Очередь сжалась. Ведьма призывно хлопала ресницами. Стражи непорядка лихорадочно осматривались:

— Где грабители! – вопросил рябой капитан.

Очередь синхронно расступилась и показала на Сидоркина пальцами:

— Вот он – съел творожный сырок и не заплатил!

— Чё?! – выпал в осадок Санечка.

Полиция вымуштрованно развернулась к морозильной камере, ноздри по-охотничьи подрагивали.

— Сидоркин Саня!?.. – в удивлении процедил рябой капитан. — Здравствуй, родной.

— Блин, я не грабитель! – возопил Сидоркин, быстренько кидая обёртку от сырка за спину. – Чё за хрень!..

— Попался, Саня Сидоркин!.. – капитан сунул пестик в кобуру и приблизился к холодильнику. Улыбнулся во всю ширь своей рябой физиономии. – Я тебя с удовольствием приму, Саня!..

— Он просто не успел заплатить! – убеждённо сказала синеглазка, заслоняя собою поедателя сыра. – А легавые – кретины!..

— С дороги, сопля! – рябой капитан легко поднял и отставил девочку в сторонку. Сделал он это небрежно и даже как-то нехотя, как отмахиваются от жужжащей мухи.

Через полминуты Санечку повалили на керамическую плитку и одели в наручники. Очередь одобряюще гудела. Синеглазка внимательно наблюдала за беспределом, сунув в рот другой палец.

— Эй, Даша, мать твою! – воззвал Саня, трагически глядя на продавщицу. – Я ведь просто не успел заплатить за сырок!.. Расскажи про грабителей!?

Рыжая ведьма пожала манерным плечиком, с сожалением мазнула укоряющим взглядом по красавчику. И крикнула в очередь:

— Делаем следующий заказ!

Очередь рьяно ломанулась к прилавку. Слабо брыкающегося Саню полиция повела на выход. Девочка с синими-синими глазами с сожалением смотрела вслед. По её ангельскому личику сбежала небольшая слеза.

1. Дьявольский приказ

Посреди кабинета стояли два демона: средней высоты, худые, с выступающими мослами. Коричневый цвет кожи, местами покрытой клочками шерсти, длинные пальцы с крючковатыми когтями. Человеческие, но вычурно-гротескные лица, как рисуют в шаржах, абсолютно гладкие, без следов растительности. Волосы на головах одинаковым пробором зачёсаны назад. Жёлтые глаза без ресниц, оттопыренные уши. Покрытые тёмным налётом зубы, не имевшие понятия о зубной щётке. В одинаковой одежде: зелёные шорты до колен, с дырками сзади, откуда высовывались длинные хвосты. На ногах кеды.

— Вы разыскали человека, который мне нужен? – раздался вкрадчивый голос.

— Да, светлейший герцог, мы его нашли. Это было нелегко, — прогнувшись, сказал один демон. Голос был хрипл и груб, несмотря на подобострастные нотки.

— В соответствии с Вашими инструкциями, — заискивающе добавил другой демон. Голос звучал тонким альтом, буква «р» произносилась как «л», — проще говоря, демон картавил.

Прямо перед визитёрами, на полуметровом возвышении, находился громадный чёрный письменный стол, а за ним трон с высокой спинкой на вертящейся ноге. На троне и сидел обладатель вкрадчивого голоса, демонам от входа видна была только его лысая макушка. Пред очами шефа, на стене, висели две вещи: «Карта войны и мира», географически политическая карта, но в четырёхмерном пространстве; и любимая картина дьявола: «Последний день Помпеи», оригинал. Живописец Брюллов.

— Шикарно, — пробормотал босс всех боссов, непонятно (впрочем) кому адресуя эпитет. То ли дорогим вещам, то ли дорогим помощникам.

Вообще, обстановка дьявольского кабинета имела явный посыл, что здесь работают, а не совмещают. Ни мягкой мебели, ни баров, ни галереи телефонов, ни парадного знамени… ни хрена никакой помпезности. Справа от входа пылал камин, рядышком грели ножки две табуретки; слева во всю ширь стены была намалёвана фреска, изображающая день Страшного Суда: черти тащили грешников в ад, а сверху над ними посмеивались белокожие типы с крылышками за спиной. Из строгих серых окон в залу падал мягкий свет, похожий на дневной. Синяя люстра под потолком дополняла дизайн.

— И кто есть человек, которого вы для меня нашли? – полюбопытствовала лысина.

Первый демон достал из кармана маленький блокнот, вдумчиво зашелестел страницами:

— Саня Сидоркин, карманник, рецидивист. Тридцать пять лет. Отвечает всем Вашим требованиям.

— Я бы хотел выбрать для задания любого другого парня, но только не карманника! — резко возразил троновладелец. – Неужели во всём драном мире он один с нужными мне параметрами?

— Нет, мой герцог, — ответил демон, заглядывая в блокнот. – Есть ещё двое. Один старый извращенец, больной лей–ке-мией… тьфу ты, чёрт возьми! — выругался он на непонятное слово, тупо переписанное из «Книги судеб». — Сидит пожизненное в «Чёрном лебеде», и его состояние здоровья может помеша…

— А второй кандидат? – перебил лысый босс.

— Второй претендент – это сорокалетний мужик, — вмешался напарник с альтом. – Работает барменом. Довольно ловкий тип. Если б Вы видели, светлейший герцог, как он кидает, а затем ловко ловит стаканы, то вы бы…

— Ты можешь короче, Порось, по существу?!— развернулся на троне начальник, фасом к подчинённым.

Светлейший герцог имел широкое человеческое лицо с выдающимися скулами, оттопыренные острые уши, зелёные немигающие глаза с короткими ресницами. От левого глаза до верхней губы протянулся безобразный толстый шрам. Во рту алели рубиновые зубы. Огромные загребущие ладони, могущие сворачиваться в колоссальные кулаки. Одет он был в синий пиджак на белую рубашку.

Герцог хмуро уставился на нечистиков. Первый демон нервно взмахнул хвостом, и велеречиво просипел:

— Порось хотел сказать, что бармен просто в идеале соответствует всем требованиям, но вот какая штука…

— Отлично! — обрадовался главарь, не слушая далее. – Именно это я и хотел услышать. Навестите-ка его, ребята!

— Но, герцог, — заверещал Порось. – Неужели Вы возьмёте к себе на работу педика?!

— Что-о-о? — радость шефа мгновенно смело. – Ты сказал — педика?!

— Да, мой герцог, этот бармен на поверку оказался педиком, — хриплый бас напарника Порося наполняла неподдельная грусть.

— Ненавижу педиков! — прорычал краснозубый главарь. – Пускай уж лучше карманник, хотя я ненавижу карманников ещё больше, чем педиков... Быть может, вы хотите знать, почему?!

— Хотим, герцог! — восторженно пискнул Порось.

— Да-да! – воодушевлённо поддакнул и Хрыщ.

В начале Бог придумал литературных героев — мужчину и женщину, и написал для них сценарий жизни и смерти. Кино вызвался снять Сатана, а продюсерские функции были распределены между обеими Сторонами… То бишь, уморительный сериал на нашей милой планете начался совсем не сегодня, и уже продолжается чёртову кучу веков.

Зеленоглазый герцог томно вздохнул, ностальгически погладил лысину:

— История случилась на заре цивилизации, тогда у руля преисподней стоял Сатана…

— Ваш уважаемый прадедушка! — расплылся в умилении хриплый демон.

— Да, Хрыщ, мой гениальный прадедушка! Поехал он как-то по важному делу в Иерусалим… — светлейший герцог вдруг замолчал, погружаясь в воспоминания. Машинально отёр вспотевшую переносицу.

— И что же было дальше? Поехал, и что же с ним случилось? – с неподдельным интересом воскликнул Порось.

— Неважно, — оборвал потусторонний босс. – Я после как-нибудь доскажу.

Чтобы стать в аду авторитетом, его нужно заслужить. Дальше можно творить всё то, что хочешь, и никто против даже не чихнёт, ну если только ты сам…

— А-апчхи! – выдал шеф громко и смачно.

— Будьте здоровы, светлейший герцог! — вскричали дьявольские помощники.

— Спасибо, — босс тщательно обтёр платком багровую харю. Затем поднялся с трона, и веско молвил:

— Доставьте ко мне карманника, ребята! Придётся замутить с ним.

— Мой герцог, здесь есть небольшая проблема, — несмело вякнул Хрыщ, переглянувшись с напарником.

Кто бы сомневался… Вечно эта своенравная Судьба мешает дьявольские карты, пользуясь тем, что не подчиняется никому, согласно Законов мироздания. Надо бы как-то изловить сучку, и надрать своевольную задницу, — наплевав на вселенскую конституцию. Хозяйскую рожу озарило багровое недовольство:

— Что не так?

Порось мужественно выпятил узкую грудь. Объяснил несколько сбивчиво, но со всем уважением:

— Сидоркин щас мотает срок в тюряге, в Подмосковье. Нет-нет, ничего серьёзного, так… по мелочи. Украл сырок в магазине, чисто административка, но… полиция решила карманника не отпускать и закрыла на полгода по уголовке, типа за мелкую хулиганку.

— Ну и что с того? – нетерпеливо удивился босс.

— Карманнику осталось сидеть чуть-чуть, — извиняющимся тоном дополнил Хрыщ. — Если Вы, мой герцог, подождёте всего месяц, то мы Вам карманника привезём.

Рациональность подчинённых – их начальники часто принимают за лень. Или того хуже – за пессимизм. Главарь мрачно напыжился:

— К чёрту месяц! Даю вам сутки, вытащите сами карманника из тюряги!

— Сутки мало, мой герцог, — боязливо вымолвил демон с альтом. – Там такая охрана…

— Ага, — расстроено поддержал хриплый демон. — Надо тщательно спланировать побег, вырыть подкоп…

У каждого свой страх. Однако применимо к нечистой силе страх называется бздежом.

— Вы себя ща ведёте, как два тупых отморозка из комедийного кино! – с усмешкой заметил босс.

— Простите, светлейший герцог, — повинились помощники.

— Прощаю, — осклабился во всю ширь краснозубого рта главарь. – Чешите уже в тюрягу, ребятки.

— Можно вопрос, мой герцог? – немного помявшись, уточнил демон с альтом.

— Ну? – хозяин ада опустился на трон, достал из хьюмидора сигару, повертел в коротких пальцах с острыми, ухоженными ногтями. Понюхал с наслаждением.

Порось разъяснил утвердительным тоном. Млея и краснея, но довольно уверенно:

— Человек, который Вам требуется, должен родиться в ночь на Рождество. Мужчина, хорошо знающий финикийский диалект. Как известно, таким диалектом является русский язык… Кандидат обязан быть старше тридцати трёх лет. Также он ведёт грешную жизнь, иными словами, бухает и курит, трахает баб…

— Порось, ты меня достаёшь! — миролюбиво прорычал шеф. – Почему ты такой  зануда? Твоя мамаша не спала, случаем, с ритором?

Хрыщ внезапно заржал. Босс снисходительно улыбнулся. Порось обиженно скуксился, и зло жиганул напарника хвостом по спине.

— Ай! – вскричал Хрыщ, кривясь от боли и убирая ухмылки. – Какого хрена один чудила меня тиранит своим мерзким отростком, растущим на его никчемной жопе!?

Хозяин откусил сигарный кончик, выплюнув его под ноги демонам. Потом достал из ящика стола пистолет 45-го калибра, и пару раз стрельнул в помощников. Пули проделали в коричневых телах по хорошей дырке. Демоны досадливо крякнули, на этом препирательства стихли.

— Есть ещё вопросы? – шикарно улыбнулся босс, крутя оружие на пальце.

— Мой герцог, я просто хочу сказать, к чему такие сложности? – молвил Порось, делая верноподданнический шаг вперёд. – Ведь можно же взять для Вашего задания любого смышленого человека!

Шеф упрятал пистолет назад в стол. Затем чиркнул пальцем по лацкану пиджака, на конце острого ногтя вспыхнул синий огонёк. Он прикурил, выпустил клуб дыма, задул огонь. Пожал недоумённым плечом:

— Об этом я прочитал в «Книге Страшного Суда». За что купил, за то и продаю. А теперь проваливайте. — Босс крутанулся на троне, возвращаясь к созерцанию то ли карты войны и мира, то ли гибели Помпеи.

— До свиданья, светлейший герцог, — попрощались демоны и, поклонившись лысине, ретировались из кабинета.

* * *

Человек в ярости подобен пьяному – он всегда говорит правду. Демон в этом смысле сроднен человеку, правда злить демона всё же не стоит, если (конечно) ты не дьявол… Напарники быстро шли по дворцу хозяина, сквозь череду роскошных покоев. От трепета на мордах не осталось и намёка.

— Я не умею вытаскивать уголовников из тюряги, если что… – искренне возмущался Порось, поглаживая зудящую рану в груди. – Да и по-финикийски ни хрена не въезжаю в разговор. Ну, почти…

Хрыщ пытался склеить свой живот, разорванный пулей. На ходу это получалось так себе, точней, ничего не получалось совсем. Однако демон не унывал, и его хриплый басок был полон оптимизма:

— Мы его личные слуги, Пороська. Ты ж понимаешь… Герцог никому не может доверить свои интимные делишки. Кроме нас, разумеется.

— Щас расплачусь от умиления, — перекривился Порось. – Ладно, давай-ка доберёмся до нашей квартиры и заделаем эти дырки, — он ткнул пальцем в грудь, изрядно погрузив палец в рану. – А потом пораскинем мозгами…

— Надо придумать план на завтра, — сосредоточенно кивнул Хрыщ.

2. Бойня в тюряге

К бетонному забору с «колючкой» поверху, деловито подошли двое полицейских. Несмотря на изрядно посветлевшую кожу и отсутствие хвостов, в них нетрудно было узнать Хрыща и Порося. Тот же прямой пробор на головах, те же оттопыренные уши и желтоватые глаза. Вот только вычурность лиц исчезла: носы, губы, щёки, подбородки – всё было обычным, как у людей. Чёрная форма с шевроном «МВД» на рукаве, но на ногах по-прежнему кеды.

Полиция в нерешительности затопталась перед маленькой железной дверью в заборе, служащей входом (реже выходом) из тюрьмы. Светило яркое солнышко и чирикали птички.

— Апрель – это самый здравый месяц, — сказал Хрыщ невпопад. – Природа оживает и всё такое…

— Опять весна, опять грачи, опять тюрьма, опять торчи, — ещё более невпопад продекламировал Порось.

Отсутствие нервов тоже сказывается на нервах. Подельники одёрнули друг другу костюмчики, поправили медальки, обменялись ободряющими подмигушками. Хрыщ решительно надавил кнопку вызова внутренней охраны.

— Кто там? – немедленно и хмуро забурчал динамик.

— Свои. Полиция, — сунулись к динамику посетители. Русский язык у демонов если и «хромал», то не настолько, чтобы их можно было принять за джамшутов.

— И что надо полиции в ИВС № 1? – мрачно поинтересовался динамик. Законный вопрос на самом-то деле, фсиновцы имеют привычку не подчиняться никому, кроме себя самих. И на абсолютно законных междуведомственных основаниях!

— Мы суточников привезли, — бойко доложил Хрыщ. – Тока что от мирового судьи.

— Давай, принимай улов, — наехал на динамик Порось. – Не филонь от службы.

— Мне никто не звонил, — неспешно размышлял динамик. – И вообще я с вами первый раз гутарю… Обычно на сутки мне лейтенант Верблюдов таранит людей…

— Слышь, Иваныч, ты нас, в смысле, боишься? – разозлились демоны. – Нам, в смысле, долго тут ещё париться?

— А откуда вы знаете, что я Иваныч? – удивился динамик.

Тюрьма располагалась за зданием местного РОВД, на заднем дворике. Тихое и уютное местечко, которое не проглядывалось ни с какой стороны. Безопасность насилия – это залог его успеха и процветания. Изолятор был универсальным – тут содержались как уголовные преступники, так и отбывающие административный «суточный» срок. Камеру наружного наблюдения предварительно обесточили, лейтенанта Верблюдова отправили в ад, но тупость отдельно взятого Иваныча никто не предвидел…

— Короче, Иваныч, щас я тебя застрелю, — Порось достал из кармана пистолет, со звонкой оттяжкой щёлкнул затвором. Убивать, так убивать… так и так убивать.

— Погодь, открываю, — пробухтела чёрная коробочка. Таков не парадокс, а такова жизнь.

— Супер! – Хрыщ от избытка чувств хлопнул приятеля по заднему месту. – Чёрт!.. Поня, засунь хвост.

— Да плевать, — напарник с любовью огладил вылезший из-под кителя артефакт. Хрыщ посмотрел-посмотрел и тоже избавил свой артефакт от объятий суровой ткани. Так-то лучше, запихать хвост в вискозу – это то же самое, как завернуть член в презерватив.

 Щёлкнули засовы, проскрежетали ключи. Маленькая дверь распахнулась, и перед демонами возник усатый сержант Иваныч. Он повел кругом высокомерным глазом… сплюнул, и тут же этим плевком и подавился. Уставил часто моргающий взгляд на Порося.

— Товарищ генерал?.. А… где же ваши суточники?

 Хрыщ выхватил из-за пояса «ТТ» и всадил сержанту пулю между глаз. Без всяких разговоров. Иваныч укоризненно пикнул и завалился на тюремный песочек. Из затылка стал вытекать мозг.

— Вперёд!

Парочка проскользнула на территорию ИВС, и быстренько поскакала к одноэтажному зданию собственно изолятора, в глубине тюремной выгородки.

— Говорил ведь, не цепляй генеральские погоны, — проворчал капитан Хрыщ. – Всё равно никто не поверит.

— Но ведь покойник, вроде, поверил, — Порось суетливо оглянулся на труп сержанта.

— Сомневаюсь.

— Почему?!

— Рожа у тебя… от папаши-ритора, — не удержался от ёрничанья Хрыщ. Ржать, однако, не сподобился. А может, не успел. Из здания выскочили четверо бойцов в камуфляже и с оружием наперевес.

— Йухх!.. За работу! – оборвал свои обидки генерал, срывая с плеча «Калашников». Автомат измазал тюремную охрану огнём, не оставив им не единого шанса. А «ТТ» подельника ратифицировал смерть.

Пеницитарная система – это один из филиалов ада. В первую (и последнюю) очередь для тюремщиков. Зэки-то обретают там спасение, а вот их надсмотрщиков ест страх. Медленно и мучительно страх разрезает душу на кусочки и поглощает, неспешно переваривая.

***

Убогий заштатный маленький ИВС, такие ещё иногда встречаются за МКАД. Здание условно делилось на три части: административный корпус (он же входной коридор, по одной стороне коего шли двери кабинетов); далее – дежурка, состоящая из стола с телефоном и графиками, рядышком закуток, т. н. «комната отдыха» с диваном и телевизором; и ещё дальше от входа — отсек с камерами для заключённых.

Демоны запрыгнули в коридор учреждения. Стали распахивать двери кабинетиков, наводя там огнемётный шорох.

В первой комнате сидел майор с вислыми усами и в наушниках. Он явно слушал музыку, выбивая пальцами дробь по столешнице.

— Держи, мерзавец! — Хрыщ жизнерадостно всадил ему пару пуль в грудь. Майор немедленно упал на дощатый пол, не успев и пикнуть. Запахло свежей кровью.

Вторая комната оказалась заперта. Короткой очередью Порось высадил замок. В ответ из кабинета вылетели несколько пуль, прошив дверь. Одна из пуль увязла в демоновском плече.

— Вот тварюга! — Порось пинком открыл дверь. Взгляду предстал крепенький мелкий подполковник, держащий пистолет обеими руками. Он хищно прицелился, и снова два раза выстрелил. Свинец просвистел в сантиметре от морды демона.

— Хватай, подлец! – Пороська выпустил короткую автоматную очередь по ногам. Крепыш с длинным стоном завалился на пол. Сделал попытку уползти, — рана в колене заставляет человека делать одни и те же характерные движения, повторяющиеся от подстреленного к подстреленному… Демон вразвалку подошёл, приставил дуло к уху и нажал на спуск. Брызнули мозги, а тело окончательно протянуло ноги.

В третьем кабинете находились двое: женщина-медик и бородатый старлей с испитым лицом. Пара тревожно переговаривалась, офицер при этом жестикулировал табельным пистолетиком. Обратившись на распахиваемую дверь, он направил оружие на демонов. Две пули Хрыща, впившиеся в живот, не дали свершиться акту героизма.

— Аааа! – закричала медик, пытаясь уйти через окно с решёткой.

— Замолкни, сука! — прошипел Порось, разряжая в трепетное тело остатки патронов. Привычным движением выщелкнул обойму и вставил новую.

Далее демоны играючи застрелили ещё двух фсиновцев, тёршихся у дежурного стола. А затем… послышались беспорядочные выстрелы из закутка при дежурке (той самой комнаты отдыха). Стрельбу завёл сам начальник тюрьмы – полковник Конь. Одной рукой он держал пистолет, а другой мобильник.

— Нападение каких-то отморозков, есть жертвы… — рычал Конь в трубку, яростно стреляя. – Двое… да… одеты в форму полиции…

Демоны не стали заморачиваться ответной пальбой, а просто бросили в Коня Ф-1. Граната попала полковнику в лоб, подобно булыжнику. Офицер закатил садистские глазки, и повалился на диван в беспамятстве. Когда раздался мощный взрыв – то он не потревожил сознание Коня, таким образом, «хозяин» умер даже не осознав сего прелестного факта.

Тюрьму основательно тряхнуло, с потолков посыпалась штукатурка, стены в такт взрывной волне потанцевали. После всё стихло.

— Молодцы! – похвалили сами себя демоны. Они ринулись в отсек с камерами, немножко там пометались и… остановились. Наморщили горячные лбы, огляделись растерянно.

— Чёрт… Где сидит карманник?! – хрипло спросил Хрыщ.

— Хороший вопрос… — унылым альтом прозвенел Пороська. – Может, надо спросить у него самого?..

— Ч-что, твою мать? – демоны ошарашено уставились друг на друга. — Ёпт, мы что, всех замочили!?

Проблемы надо решать, а не забалтывать. Даже тогда, когда ты – это потусторонний отморозок, которому патроны заменяют мозги. Хрыщ шустро кинулся в дежурку, схватил журнал регистрации зэков, суетливо пошелестел бумагой:

— Давай, иди и прочти, где камера карманника? – рявкнул он напарнику.

Порось неспешно подошёл, искоса глянул и пробубнил плаксиво:

— Я ведь не умею читать по-финикийски.

— Чёрт, и я!

Откуда-то послышался приглушенный стук. Наверняка явило себя решение, которого и не доставало проблеме.

— Ура, кто-то ещё не сдох, — заметил Хрыщ, водя чутким носом. – Тихо.

Он огляделся и заметил неприметную узкую дверь салатового цвета, с характерным изображением перевернутого треугольника. Прямо между дежуркой и отсеком с камерами. Демон настороженно шагнул туда.

— Точняк, мы спасены, — Хрыщ опустил оружие. — Ты кто, пацан?

Зажавшись в угол, у унитаза, сидел на корточках мальчишка лет десяти, очень и очень упитанный. Центнер открыл плаксивый рот:

— Я-а Ва-а-ся, сын Татья-ны Па-авло-вны. Не убивай-айте  меня-а, дя-а-де-нь-кааа, я-а ещё ма-алень-кий…

В туалет влетел Пороська. Тотчас же поднял автомат, целясь, и радостно завопил:

— Свидетель! – зачастую ум теряется даже у умных, но если б демоны были умными, то подобную хрень они бы не орали.

Хрыщ молча поднял пудовый кулак и ткнул подельника в эмоциональную харю. Порось отлетел к унитазу, и приземлился рядом с пухленьким малышом. Опустил успокоенную морду на грудь, и засопел в беспамятстве. Стопроцентный нокаут.

Центнер повёл испуганными глазками туда и сюда.

— Ты читать умеешь? – присел Хрыщ пред ним на корточки.

— Да-а, не убива-а-айте, я ещё ма-а… — опомнившись, снова заголосил Вася.

— Маленький, — мягко (на удивление) закончил демон. – Слухай, пацан, нам нужно узнать, в какой камере сидит один человек. Прочти в бумагах на столе, сделаешь – будешь жить.

— А вы не врё-ёте!? – недоверчиво заголосил центнер.

— Нет же, вставай, — Хрыщ поднялся сам, подал жилистую руку. Постарался любезно улыбнуться.

— А мо-ожноо я-а зде-есь лучше посижу-у? — сомневался Вася.

Очнулся Порось. Почесал голову в замешательстве. Кряхтя, встал и подобрал автомат. Зевая, как ни в чём не бывало, выдвинул предложение:

— Хрыщ, давай застрелим этого жирного ублюдка, и осмотрим все камеры подряд. Их здесь всего штук одиннадцать.

— А… ну, вообще-то мысль, — после некоего колебания одобрил подельник. Полиция прискачет сюда минут через пять-шесть, и возиться с расспросами мелкого тугодума вообще некогда.

Центнер заворочался в своём углу. Сказал рассудительно, без привычных заиканий:

— А вы скажите, кто именно вам нужен. Я знаю зэков!

— Заткнись, сопляк! — грубо бросил Хрыщ. Хорошая мина при плохой погоде нужна лишь тогда, когда она необходима. Хотя… – Постой-ка, ты, правда, знаешь всех!? – вдруг опомнился демон.

Порось тем временем скинул китель и оторвал рукав окровавленной рубашки. Бегло осмотрел раненую руку, когтями залез в зияющее на плече отверстие, вытащил пулю и подул на дырку. Рана стала скоренько самозатягиваться.

— Конечно же, я знаю всех зэков, — самодовольно прогудел центнер. – Ведь я же сын Татьяны Павловны.

— Кто такая Татьяна Павловна? – проявил никчемный интерес Порось.

— Заткнись и ты! – рявкнул Хрыщ на дружбана. – Пацан, нам нужен Сидоркин.

— Это который Саня? – глянул исподлобья Вася.

— Да-да! Где он сидит, сволочь!? – грянули демоны в унисон.

Центнер, испытывая терпение, неторопливо встал. Насупив пухлые губы, внимательно осмотрел отморозков в форме полиции. Спросил с наглецой:

— А вы честно обещаете сохранить мне жизнь?

— Не заговаривай зубы, жирдяй! — прорычали демоны, вскидывая оружие. – Считаем до трёх, потом тебя мочим. Раз, два…

— Са-а-няя ча-лит-сяяя в де-вя-ая-тооой каа-мэе-реее! — вновь заблеял Вася. — Веек воо-оли не-э ви-адаа-ть!..

— Умница! — рыкнул Хрыщ, и немедленно рванул из туалета прочь.

— Соображаешь, пацан, — оскалился Порось и нажал на спуск «Калашникова».

Живот центнера разрезало напополам, и он грузно упал на цементный пол, прежде ударившись головой о сливной бачок. Туалетную комнату ощутимо тряхнуло.

Порось удовлетворённо кивнул и заспешил вслед за подельником.

* * *

— Вот она, — произнёс Хрыщ, останавливаясь у металлической двери, с облупившейся красной краской. Цифра «9» была криво выведена белым цветом.

Демон выстрелом разнёс замок. Рванул железо на себя. С традиционным скрипом дверь отворилась. Тюремные петли скрипят всегда и всюду, на всех континентах!

Внутри камеры, на деревянном полу, служившем одновременно такой общей шконкой, находились пятеро сидельцев. Зэки – кто испуганно, а кто с немым вызовом, уставились на двух киллеров с оружием в руках.

— Сидоркин, ты пойдёшь с нами! — с довольной ухмылкой скомандовал Хрыщ.

Мужчина лет тридцати пяти на вид, явно блондин стриженный под расчёску, со смазливыми чертами лица и синими глазами, живо вскочил на ноги. Ладную фигуру обнимал спортивный костюм, на ногах – мягкие тапочки.

— Послушайте, я вас не знаю! – он огляделся, ища поддержки у своего кворума.

— Довольно того, что мы тебя знаем, — усмехнулся Хрыщ. – Ты нужен нашему боссу.

— Вы уверены? По-моему, это ошибка, — мялся Сидоркин, нервно почёсывая ступнёй о ступню.

— Будешь морозиться, всех других окаянных перебьем, — предупредил Порось, наставляя ствол автомата в камеру.

— Да мне всего чуток чалиться осталось, — сопротивлялся Сидоркин. — Не хочу фуфел от ментов. Ребят, может, подождёте меня месяцок, а?..

Где-то снаружи яро завыла сирена. Демоны прыгнули в камеру, схватили карманника под руки и поволокли к выходу. Крепкий седой мужик бросился на подмогу, но получив в зубы локтем Порося – угомонился ввиду потери сознания. Больше никто не вступался.

— Эй-эй, полегче, чуваки! — загорланил вор. – Я понял, что от вас не отвяжешься. Пустите-ка, я сам…

— Живее!

Демоны отпустили жертву. Сидоркин на пороге обернулся и сказал грустно:

— Бывайте, честной народ! Скажите ментам, что я не хотел уходить с этими,  по всему видно, серьёзными ребятами, и был вынужден подчиниться грубой физической силе…

— Шевелись, твою мать! – напутствуемый толчками демонов, Сидоркин заспешил следом за Хрыщом. Порось замыкал шествие.

— Это вы устроили тарарам со стрельбой? – возбуждённо спрашивал карманник. — Чёрт, тут полно покойников!

— Живее, чёрт возьми! – сирена не утихала, а только множилась и ширилась.

Демоны и человек выскочили за ворота. В углу дворика находился синий «Москвич» 1987 года выпуска, с французскими номерами.

— Тачка, прямо скажу, не ахти, — не удержался карманник от оценки.

— Кантуйся назад! — приказ обсуждению не подлежал и был тотчас же исполнен.

Хрыщ прыгнул на переднее сиденье, а Пороська устроился за рулём. Машинка рванула с места сразу после включения замка зажигания. Вывернули из дворика, удачно объехав парочку грузовых шатров с масками-шоу, и помчались мимо здания РОВД, где собрались все силовики города. «Москвич» легко вынес решетчатые ворота, охраняющие полицию от своих граждан, жёстко сбил подвернувшегося майора, и – полетел прочь.

— Ну, ни хрена себе! – затравленно пробормотал Саня, оглядываясь назад.

3. Поездка в преисподнюю

Синий «Москвич» 1987 года выпуска нёсся по подмосковному городку. Мимо кирпичных близнецов-пятиэтажек, продуктовых магазинчиков и газетных киосков. По тротуарам шастали редкие замкадыши, тут и там мелькали патриархальные детские площадки и вполне зелёные рощицы. Сложно было представить, что всего в десятке километров отсюда раскинулся громадный мегаполис, — источник бессмертного топлива для адского пламени… А тут жил и умирал бесконечный в своём умилении рай.

Здание ИВС осталось только в памяти пассажиров. Гангстер на переднем сиденье обернулся к карманнику и широко улыбнулся. Сказал вальяжно:

— Давай знакомиться, Саня. Меня зовут Хрыщ.

— А меня Порось, — откликнулся шофёр. – Приятели называют Пороськой или Поней.

— Странные имена, — несколько в оторопи заметил Сидоркин. Шок прошёл, но немного знобило.

— Мы двоюродные братья. Наши матери родные сёстры, — выдал справку Хрыщ. Справка нисколько не проясняла странность имен, но сказать, что их имена демоновские Хрыщ постеснялся. А может, не догадался.

— Куда мы едем? — буркнул карманник, и совсем не любезно. Если тебя насильно хотят трахнуть, то приличия становятся неэтичными.

— К нашему боссу, я же говорил, — высказался Хрыщ. – Он хочет поручить тебе важное задание!

Нет ничего полезней в стрессовой ситуации, чем поржать над собой. Если ты оптимист, не путать с моралистом или педерастом… Вор всплеснул руками и воскликнул:

— Задание! Как же я не допёр?! Тока вот далеко мы не уедем, чувачки, а когда нас возьмут – то народного суда над нами не будет.

— Нас ещё никто не догонял, — беззаботно произнёс Порось. – Ты не сцы, главное.

— На, покури, — Хрыщ подал сигаретку. Сидоркин без расспросов её взял, курево – та вещь, от которой не отказываются даже не курящие, был бы повод... однако.

Вор вытянул из штанов коробку спичек и жадно закурил:

— Что мне надо делать? Учтите, я простой карманник, и ни хрена других дел не втыкаю.

Паяльник у твоих яиц – это весомый повод открыть для себя новые горизонты, в любых неизведанных для себя областях знания. Как правило, об этом знают и жертва, и её похитители… Но зачем гнать порожняк там, где его можно избежать. Хрыщ демонстративно развернулся от подопечного, и неохотно цыкнул:

— Светлейший герцог тебе всё разжуёт, — весь его вид показывал, что разъяснений больше ни черта не будет.

Мужчины крепко и верно дружат с логикой. Мнения отдельно взятых женщин не в счёт.

— Ну, хорошо, ребята, — логично воззвал Сидоркин. — Я могу представить, что вам нужен спец типа меня. Я смотрю иногда кино и знаю, что такое может быть. Но почему именно я? Разве на воле болтается мало годных рецидивистов?!

Хрыщ напыженно молчал, глядя в окно. Городской пейзаж уже давно сменился ровными рядами сосен, мчащихся мимо в тщетной попытке обогнать беглецов. Дорога была странно пустой. Даже навстречу тачке бежали лишь весенние выбоины и облака. Райская скукотища, которую Порось решил разбавить адским откровением:

— Санёк, друг мой… Маза в том, что ты родился в треклятый день. У тебя нужный возраст и образ никчемной житухи. А ещё имечко, как у Александра Борджиа.

— Кто такой? – с интересом спросил Сидоркин. – Один из ваших авторитетов?

— Скорей, из ваших, — вдруг хохотнул Хрыщ. –  Римский Папа. Продал душу. Жил в пятнадцатом веке.

Не давая ворику опомниться, Порось дополнил с благоговением:

— Ну и ещё, Саня… Ты выше Иисуса ростом, на два дюйма и три его четверти!

— Сам понимаешь, это очень важно, — подмигнул Хрыщ, вновь оборачиваясь к вору.

Сидоркин слегка подхренел, и даже не стал этого скрывать. Лишь вымолвил настороженно:

— Что за Иисус?!

— Мля, Саня, ну ты вообще тёмный, — с превосходством сказал Пороська. – Иисус Христос, конечно. Сын Божий.

Карманник выматерился под нос, и иронично захлопал в ладоши:

— Ой, а вы знаете рост Христа? Поразительно! Браво! – Он не удержался и свистнул, сунув в рот два пальца. – Ну-ну, и когда же вы с ним замутили дружбу?

— Мы не знакомы, — честно признался Хрыщ. – Но наш босс с ним встречался.

— И даже болтал за жизнь и смерть, — вставил и Порось.

Сидоркин глянул на серьёзную морду первого демона. Потом на задумчивый затылок второго демона. Произнёс максимально серьёзно:

— Я понял, ребята. Вы, мать вашу, чокнутые. Может, отпустите, а? Я обещаю забыть ваши рожи, даю слово!

Ответом было зловещее молчание. Хрыщ отвернулся с усмешкой.

— Ээй, чувачки!..

— Саня, мы тебя искали год по всему земному шарику, — нехотя процедили демоны. – Розыски стоили тонну бабла. Придётся отрабатывать, хочешь ты этого или нет…

«Москвич» гангстеров, почти бесшумно, мчался вперёд на уровне ста километров в час. Средняя скорость для современных кроссоверов и седанов, но для советской тачки на пенсии – это запредел.

Сзади послышался ярый вой уже знакомых сирен. Карманник подпрыгнул на сиденье и оглянулся. Заднее стекло показало кавалькаду полицейских машинок, стремительно приближающихся.

— Водитель «Москвича» 1987 года выпуска! — мощно заревел рупор, перекрывая сирены. – Я — начальник городского ОВД, генерал Гиена. Приказываю прижаться к обочине и остановиться! Если вы добровольно сдадитесь, то обещаю сохранить жизнь. В противном случае, все, находящиеся в салоне, будут физически уничтожены. Повторяю, мать вашу…

— Теперь нам крандец! Я ж предупреждал… — заверещал вор, вертясь на сиденье. – Мать-копать, а что там впереди?!

Там, впереди, на расстоянии видимости, трасса раздваивалась: влево и далее тянулся асфальт, а вправо –клубилась пылью грунтовка.

На перекрёстке, перекрыв путь, расположились два шатра с масками-шоу. Собственно камуфляжный балет тискал автоматики, и явно был настроен решительно.

— Сука, сука, сука! – как заговор повторял карманник, дрыгаясь в нервном тике.

— Закройся и подай мне ствол! — сосредоточенно рявкнул Хрыщ.

Только сейчас Сидоркин заметил металлическую трубу на полу, ствол был небрежно прикрыт тряпкой.

— Быстрее! – Саня с усилием поднял и передал трубу демону. Хрыщ выставил гранатомет в фортку, и, практически не целясь, нажал на пусковую кнопку. Один из шатров взлетел на воздух, маски раскидало по дороге. «Москвич» уверенно принял вправо, проносясь мимо горящих обломков вперемешку с трупами.

— Сегодня день раздачи подарков! — Хрыщ достал из бардачка противотанковую гранату, выдернул чеку, и на ходу швырнул назад, — в сопровождающий кортеж. Затем ещё одну гранату.

Головная машинка с начальником ОВД полыхнула адским огнём, резко сбавив ход. В неё тотчас же впечатался весь остальной эскорт.

— Пороська, останови тачку! – удало выкрикнул Хрыщ.

— Чёрт, Господи помоги! — залепетал Сидоркин, закрыв голову дрожащими ручками.

«Москвич» длинно затормозил. Хрыщ выскочил наружу и перезарядил гранатомет. Положил на плечо, зажмурил левый глаз… выстрел… с грешной полицией было покончено.

— Поехали! — Хрыщ бросил оружие в багажник и вскочил в салон.

* * *

Через минуту «Москвич» уже вовсю подпрыгивал на просёлочных колдобинах. Лужи весело разлетались под колёсами. Вокруг ничего, только рыжая земля, даже весной не сумевшая дать жизнь новой зелени.

— Куда мы, ребят?! – прошептал Сидоркин, осторожно заглядывая в окна. В стороне от грунтовой колеи замаячили какие-то сооружения, то ли разрушенный колхоз, то ли недостроенная ферма. А впереди… показался заброшенный карьер. Не сбавляя скорости,  Пороська направил машинку прямо туда.

— Эээй, я хочу выйти! – тут же занервничал карманник. — Я умирать не желаааю! — он истерично задёргал дверцу. Демоны сосредоточенно сидели по своим местам, не реагируя.

«Москвич» подъехал к краю обширной глубокой ямы, и на секунду замер у края. Потом медленно завалился капотом вниз, и стал падать в котлован.

— Мамаааа! А-а-а-а!.. – когда здороваешься с вечностью, то слово «мама» — это твой оберег, и всякий человек пытается утащить его с собой на тот свет… авось, пригодится.

Тачка, несколько раз перевернувшись, рухнула колёсами в большую лужу стоячей воды на дне кратера, подняв тучи брызг.

— Это ещё не конец, — тихо сказал Сидоркин, приоткрывая правый глаз. Машинка плавно погружалась под воду, в салоне был мрак в его полном понимании. Вор на интуиции начал считать: – Один, два, три, четыре… — тут машинку ощутимо дернуло, и она… полетела сначала вниз, а после прямо — по тёмному туннелю. С примерно той скоростью, что недавно летала по дорогам МО.

— Самый приятный момент в путешествии – это возвращение домой, — услышал карманник возбуждённый голос кого-то из демонов. Успокоило, но как-то не очень.

Трудно сказать, сколько длился полет. В салоне висела удивительная тишина. Не было слышно ни шума мотора, ни шороха шин, ни свиста ветра. Казалось, можно услышать стук сердца. Но и его не было слышно.

— Кажется, в конце туннеля забрезжил свет, — пробормотал Сидоркин.

Правый глаз не подвёл, вдали действительно замаячил свет. Вор распахнул второй глаз, и… Машинка вылетела из чёрного прохода, неуклюже приземлившись на всё четыре колеса. Пороська надавил на тормоз. Визжа колодками, тачка подпрыгнула пару раз, и мёртво встала. Карманника хорошо так встряхнуло, ударило теменем о крышу.

— Оох, мля! – прогундел ворик. — Амортизация, сука, совсем хреновая...

— Давай, вылазь, Саня! — распорядились демоны. Сидоркин с радостью выполз из салона. Встал на нетвёрдые ноги, разминая их, начал осматриваться.

Карманник находился во дворе огромного замка, окружённого забором из белого материала. Такие замки он видел давным-давно, в учебнике истории за седьмой класс. Кто в них тогда жил, вор не помнил, но картинка почему-то до сих пор не стерлась из памяти. Правда, здесь, невдалеке, примостилась вполне современная телефонная вышка.

— Фиу, ничё так, — Сидоркин задрал голову вверх. Там зияла тёмная пустота. Не чёрная, не пугающая, нет. Просто пустота. Темно не было. Наоборот, замок и двор освещались мягким светом, похожим на дневной. Источник света ворик определить не смог, впрочем, не особо и пытался. Он тупо смотрел, без оценок и выводов.

— Резиденция нашего хозяина, — повёл Порось кругом рукой. – Топай за нами, Санёк.

4. Сделка с дьяволом

Сидоркин, вслед за отморозками в форме полиции, проследовал к входу во дворец. Массивные мрачные двери из тёмного дерева. Рядом замерли два великана: рост под три метра, в штанах до колен, с повязками на непропорционально широких головах. Фееричные клыки, грозно оттенявшие бесстрастные лица. Грубые настороженные ладони на мини-автоматах, торчащих за поясами.

Тройка остановилась в паре метров, — мятущийся вор посреди безмятежного сопровождения.

— Вы кто такие? – с угрозой спросил тот стражник, что был чуть повыше.

— Похоже, мы ошиблись адресом, — проворчал Сидоркин, пятясь назад.

Снобство – визитная карточка любого охранника, хоть в аду, хоть на Мадагаскаре. Однако, у каждого беспредела должен же быть какой-то предел… Демон-капитан заносчиво воскликнул:

— Зудила, мать твою! Ты чего, дорогой мой, несёшь?.. Я — Хрыщ, а это Порось.

— Вы не похожи на Хрыща и Порося, — нахмурил бровь тот стражник, что был чуть пониже.

Подельники в недоумении взглянули друг на друга. Пожали разухабистым плечиком. С вальяжной ленцой крутанулись вокруг своей оси, и… мгновенно трансформировались в коричневую нечисть в зелёных шортиках.

— Вы — Хрыщ и Порось, — невозмутимо кивнула охрана, расступаясь. – Можете войти все трое, босс в нетерпении ждёт.

Сознание карманника начало сползать в глубокий обморок. Рядом, из складок воздуха, выплыл аптечный пузырёк, с надписью «Нашатырь». Чьи-то заботливые пальцы открутили крышечку, сунули лекарство к носу. Сидоркин нюхнул… сморщился… и от души (наконец-то) проблевался. Естественная реакция организма на стресс!.. Спасительные пальцы ободряюще махнули на прощание, и исчезли вместе с пузырьком. Демоны с любопытством  наблюдали.

— Ты всё, Санёк? – прозвучал насмешливый вопрос.

— Угу, — продышался ворик. – Что за мать-перемать такая была?

— Мать-перемать и была, — на полном серьёзе ответили демоны. – Давай, чёрт возьми, шевелись уже!

Сидоркин на ватных ногах шагнул к входу в замок. Вслед за Хрыщём, опасливо косясь на великанов, прошмыгнул внутрь дворца.

— Не сцы! — ободрил гостя Порось, затворяя за всеми дверь. – Это же обычные вампиры.

Через анфиладу роскошных комнат троица быстро продвигалась в глубины дворца. Тот же мягкий свет проникал в помещения сквозь строгие серые окна. Каждый покой охраняли великаны с мини-автоматами. Сидоркин вертел восхищённой башкой, и самозабвенно комментировал:

— Ваш босс неплохо так себе устроился! Сукой буду… — неунывающий характер всегда подстраивает обстоятельства под себя. Какие бы хреновые они ни были… и точка.

***

Несвятая троица вырулила к ладной двери, с золотой табличкой «Босс». Сидоркин не знал потустороннего языка, поэтому увидел просто дверь с просто табличкой.

Хрыщ не без усилия отворил створку, и визитёры очутились в герцогском кабинете. Жалюзи на серых окнах были опущены, наверняка чтобы дневной свет назойливо не мешал важной беседе. В царившем полумраке ярким пятном пылал камин, рядом грели ножки табуретки. Посреди комнаты, лицом к гостям, заложив руки за спину, стоял шеф! Цепкий взгляд холодных очей сразу уткнулся в Саню.

— Привет, — карманник стушевался, но храбро не отводил взгляд: самое последнее дело не смотреть в глаза мафиозным главарям. Сочтут подонком или трусом, — по крайней мере тюремная философия гласит именно так.

— Это и есть Сидоркин Саня? – небрежно спросил босс, не глядя на провожатых, замерших в почтительных позах.

— Да, светлейший герцог.

— Угу… Разрешаю вам временно свалить, — цыкнул шеф.

Помощники вымуштрованно развернулись и покинули предстоящий диалог.

— Привет-привет! Рад видеть, Саня, — пропел герцог, расплываясь в рубиновой улыбке. – Ты садись, родной.

Шеф отбежал к камину, схватил табурет, поставил его напротив письменного стола. Сам же взгромоздился на свой трон.

— Не робей!

— Благодарю, — Сидоркин шустро опустился на деревянное сиденье. Чинно положил слегка вспотевшие ручки на колени. Кто бы ни был босс – видно, что он босс.

Совершить мерзкий поступок может практически каждый, а вот уговорить тебя на мерзость способен лишь дьявол, и только он. Герцог убрал любезные улыбочки, и деловито представился:

— Я — дьявол. Вся нечисть, главарём которой я являюсь, величает меня герцогом. Ведь мой титул: Светлейший Герцог Мира Сего. Но я практик жизни и смерти, а титул звучит слишком длинно, что является непрактичным порожняком. Поэтому для всех я просто герцог, и для тебя тоже. Лады?

— Ну… лады, без проблем, — с паузой ответил вор. Удивляться смешно, а тупить грешно.

Шеф всех шефов удовлетворенно осклабился, и продолжил велеречиво:

— Саня, мои бойцы вытащили тебя из тюряги затем, чтоб ты исполнил моё маленькое поручение. Я в курсе, что ты беден, как церковная мышь. Детдом, садисты-усыновители, побег из приёмного дома и первый украденный бублик… я всё про тебя знаю. И сожалею.

Когда тебя начинают жалеть, то жди подвох. Одна из мировых аксиом. Карманник напрягся. Герцог и сам понял, что сморозил глупость, и поспешно поправился:

— Короче, сделаешь работу – осыплю деньгами. Ты какую валюту предпочитаешь?

Сидоркин пошелестел-пошелестел своими мозговыми шестерёнками. Вдруг… встал. Спросил, странно помаргивая:

— Ты, правда, дьявол? Прямо вот настоящий?

— Что, непохож? – искренне удивился герцог.

Если тебе приснилось, что ты сошёл с ума, то не надо превращать этот сон в вещий. Карманник смиренно молвил, двигаясь в сторону выхода:

— Ага, дьявол… Просвещаю, что люди тебя рисуют немного другим. И ты знаешь, пойду-ка я отсюда. Похоже, в «хату» снова загнали травку, я обкурился и глючу. Выйду из тюрьмы на воздух, и полегчает…

— Ты чего несёшь, дурак? Сам хоть понял, что сказал? – герцог вдруг заливисто заржал.

Спокойствие! Его не купишь и не продашь, оно возникает. На пороге Сидоркин оглянулся на лысый глюк, вымолвил умиротворённо:

 — Я вытерпел всё: придурков с дурацкими именами, груду покойничков и удивительное ралли, эти хоромы под землёй и даже мать-перемать… Но работа, предлагаемая Самим дьяволом – это чересчур, сука, слишком чересчур! Ты уж прости.

Едва ворик успел открыть дверь, как на него уставились охранники-великаны. Инстинкт самосохранения отшвырнул человека назад. Саня, грустя, опёрся на стену.

— Давненько я так не веселился, — признался герцог, всё ещё посмеиваясь.

Вор ударился о стену лбом и скривился от боли:

— Чёрт, похоже, ты и вправду не глюк!

— Ну, спасибо, — иронично защерился герцог.

Не противьтесь обстоятельствам, только не позволяйте им слишком глубоко входить в себя. Особенно сзади… Сидоркин яростно замусолил нос, и смело выдал:

— Убедил. Ты — дьявол, отлично... Я не верю, что с тобой встречаюсь, но ты сидишь передо мной, и я вынужден признать факт этой встречи. И раз уж мы встретились, и ты предлагаешь… на тебя поработать, то я должен сказать одну вещь. — Карманник выдохнул и затараторил. — У меня есть бабушка, богомольная старушка. Она часто повторяет, что сделка с дьяволом к добру не приведёт. Я не очень рублю в таких вещах, но понимаю, что моя душа…

— К чёрту «но»! — громогласно оборвал босс боссов и щёлкнул пальцами. – Смотри!

Паркет над табуретом (на нём сидел карманник) сам собой раздвинулся, образовался проём размером в квадратный метр. Стул завис над проёмом. Кабинет наполнили стоны, и совсем не страстные.

— Иу… ау…

Карманник с опаской шагнул вперёд и заглянул в проём.

Это напоминало шахту грузового лифта, набитую бестелесными розовыми существами под завязку. Адское пламя протянуло языки вдоль и поперёк, прожаривая кругом каждый сантиметр. Души колыхались, пытаясь увернуться от огня, что в тесноте ограниченного пространства было нереально. Резко пахнуло горелой кожей.

— Видишь? Мой отстойник забит под завязку. — По щелчку адовладельческих пальцев паркет сдвинулся, возвращаясь в исходное состояние. — Такого добра, как душ у меня навалом! И уж твоя мне точно не нужна. Ты сядь, Саня, потолкуем.

Вора опять замутило. Но коли разговора всё равно не избежать, то зачем напрягать кого бы то ни было, кроме себя. Чай, взрослый пацанчик… Саня проглотил тошноту, в сомнении огляделся и отошёл к камину:

— Я здесь приземлюсь. Не против? – он подвинул табурет и сел, закинув ногу на ногу.

Герцог глотнул коньячку и закурил сигарку. После два раза прищёлкнул пальцами, и гость немедленно обнаружил в своих руках стаканчик и сигаретку. А на плечах нежные ручки феечки… — она делала массаж шейных позвонков. Саня, в неге, залыбился. Шеф благосклонно кивнул и атрибуты гостеприимства исчезли. Сидоркин всё понял правильно, спросил сердечно:

— Что за работа-то?

— Работа пустяковая, — клятвенно заверил герцог. – Вкратце суть такова: в Западной Сибири есть захудалый мужской монастырь. Нужно туда проникнуть и украсть одну вещицу.

— И?

— Что «И»? Всё. Передашь вещь мне, а я отвалю бабла любой национальности.

Звучит заманчиво, но…

— А моя пропажа из тюряги? – рассудительно спросил вор. – Дорога мне щас до первого патрульного мента. Я ничего никому всё равно не докажу, пристрелят к хрену…

— Ты веришь в мою мощь? – без колебаний поинтересовался герцог.

Прямой вопрос подразумевает прямой ответ. В адской сделке точно.

— Ясен перец! Кто ж не верит в мощь дьявола...

— Чего тогда паришься? Я тебе сделаю любую ксиву, подгоню тачку… в общем, присмотрю первое время, — герцог ободряюще подмигнул.

Любой риск требует добрую денежную гарантию. Без всяких оценок и выводов, тупо интересует сумма:

— Сколько дашь? — небрежно спросил Сидоркин.

— Сколько хочешь? – осторожно ответил герцог.

Карманник на томительной волне — вопросительный знак принял за восклицательный.

— Сколько хочешь, — мечтательно прошептал он. Не вопрос, желаемая цена будет озвучена, но прежде: — Объясни-ка расклад поподробней?

Люди, которые воруют без раздумий – это либо хреновые спецы, либо бесполезные клептоманы. С убийцами, насильниками, чиновниками и всеми иными преступниками – аналогия тождественна. И Саня совсем не аналогичен… Герцог радушно покивал:

— Ты мне нравишься, чувак! Слухай сюда… — он нервно поскрёб шрам. – Делюга следующая. В монастыре есть храм, где монахи молятся. Вообще-то они молятся всегда, но в храме для своих пений собираются все вместе. В церкви установлен большой стол, на котором лежит Библия. Стол там один, не ошибёшься… Короче, под столом стоит коричневый ящик, где находятся кости одного святого поганца. Тебе надо отломать пару досок и вынести ящик за пределы обители. И всего-то делов!.. Об остальном позаботятся мои ребята. Что скажешь?

Всегда есть что сказать, просто мы часто боимся реакции на свои слова. Но другого выбора зеленоглазый монстр Сане не оставил. Вор уверенно произнёс:

— Не нравится мне затея. Красть из монастыря кости святого — стопудов западло… Пойми правильно, я не боголюб и не праведник, но… ссориться с Богом, блин, как-то неправильно.

Герцог помахал назидательным пальцем. Промурлыкал с угрозой:

— Санечка, не набивай себе цену. Будешь выпендриваться, отправлю назад в тюрягу. Там тебя ждёт горячая встреча!

— Чёрт возьми, ты ведь всемогущ! — возопил карманник. – Для тебя эта замута – раз плюнуть, разве нет?

Герцог замялся. Выдавил неохотно:

— Есть веская причина поручить дело тебе, — он покатал желваки. — Короче, берёшься или желаешь вернуться назад?

Замкнутый круг от любого другого круга отличается тем, что он замкнут. Бесполезно искать выход, одна надежда – на вход. Сидоркин обречённо почесал висок:

— Есть пожарная машина с длинной лестницей? Главное, перемахнуть через монастырскую стену, а дальше дело несложной техники… Надеюсь, собак там нет?

— Вот только не надо самодеятельности! — болезненно поморщился герцог. – Я ценю инициативу, но сегодня не тот случай. Нельзя, чтобы из-за малейшей оплошности всё сорвалось. Нельзя! – зелёные глаза вспыхнули мрачным огнем. — Я разработал тщательный план!

Босс всех боссов встал из-за стола и прошёл к камину, не забыв захватить первый табурет. Взял кочергу, помешал угли:

— Ты придёшь в монастырь, попросишься в послушники. Пожалуешься настоятелю на горькую жизнь, потерю идеалов… Что, мол, в душе пустота, решил обратиться к Богу… ну ты, вроде, парень смышленый, сообразишь.

— Надеюсь…

— Феофилу понравится подобная бодяга. Тебя примут в послушники с испытательным сроком. Заставят делать грязную работу, придётся отказаться от водки и табака. Терпи!

— Да я…

Работодатель предупредительно выставил ладонь:

— Знаю, ты не терпила! Придётся, дело того стоит.

— И как долго? – карманник совсем скис.

— Максимальный срок – три дня. Сегодня вторник, украсть надо к пятнице перед Пасхой. Просечёшь обстановку, улучишь нужный момент. Монахи доверяют друг другу и никогда не закрывают храм на замок. Там и замка-то нет… – Дьявол самодовольно защерился. – Ну, как тебе план?

Придумать план несложно, гораздо важней реализацию оплатить. И это вопрос к реализатору. Сидоркин напыжился и веско рубанул:

— Ты мне заплатишь миллион! Половину в долларах, половину в евро. И тогда можешь на меня рассчитывать.

* * *

Повисшую паузу разорвал яростный дьявольский выкрик. В тоне сквозила неподдельная обида:

— Миллион?!.. Ты охренел, етит матит?! Это что, мать твою, полотно Рембрандта?! – Герцог чуть не врезал гостю кочергой. Удержался. Присел на табурет рядышком. – Дам тысяч… сто! Даже сто десять.

— Сука, вообще, ни о чём, — не сдержался от изумления Саня. – Мне на сигареты не хватит…

— Ну, ты крендель! — в расстройстве воскликнул герцог.

Торг застопорился. Стороны мучительно соображали.

Основа любого договора – это желание договориться. При отсутствии консенсуса нет и сделок. Не мы такие, а жизнь и смерть наши.

— Эх! – В данных гостях долго молчать неприлично, а быть может, даже опасно. И коли Мальдивы стопудов уже не светят, но надо выторговать себе хотя бы Кипр…

— Готов сделать работу тысяч за… семьсот! – возгласил карманник.

— Твой порядок цифр слишком несусветен, — огорчённо отозвался герцог. – Могу поднять сумму до ста двадцати.

С Кипра потихоньку уезжаем, но куда именно – сказать сложно ввиду глобальной дороговизны. Жоп мира, конечно, до хрена, но… не хочется сидеть в жопе.

— Имей совесть, — воззвал карманник. – Убита куча ментовского народа. И трупы повесили на меня, к Ванге не ходи… И если меня поймают, то немедленно пришьют, не успею пикнуть «чизззз»!

— Вот и прекрасно! — весело воскликнул дьявол, в предвкушении потирая ручки.

— Всегда мечтал, угу, — пробухтел вор. — Ты, вижу, счастлив?

— Санечка, ты превратно истолковал мою радость, — вкрадчиво сказал герцог. — Когда тебя убьют…

— Ты можешь не каркать, твою мать, — перебил Сидоркин. – Ну, это просьба такая, угу?

Благие намерения лежат в аду повсеместно, ввиду своей бесполезности.

— Пусть не убьют, — легко поправился герцог. — Но люди же смертны, и когда-нибудь ты умрёшь. И попадёшь ко мне, без сомнения, ведь ты слишком грешен.

— Да? – тупо спросил вор.

— Да-да, Санечка! — вдохновенно промурлыкал дьявол. — А у меня ты будешь жить, как почётный гость. Подарю домик и феечку, ну и ещё ништяки… Даю слово! Подумай о душе, родной...

— Дай хоть двести тысяч, — жалобно взвыл Сидоркин. – Земными бонусами тоже хочется насладиться…

— Чёрт с тобой! — громыхнул герцог. — Сто сорок две тысячи, и торги на этом закрыты. – Он подал руку.

— Лады, — карманник сжал дьявольские пальцы. – Я бы хотел получить аванс.

5. Эскорт-аванс

Через четверть часа несвятая троица вошла в огромный квадратный зальчик с колоннами. Главное место здесь занимала синяя гладь бассейна, площадью пятьдесят два квадратных метра.

— Девочки! — крикнул Хрыщ, хлопая в ладоши, как заправский султан.

Из-за колонн вышли брюнетка и блондинка топлесс. Кружевные трусики, любезные улыбочки, — классический бордельный вид. Девчонки построились перед клиентами в самых соблазнительных позах.

— Это покойницы? – с дрожью в голосе спросил вор.

— Мы типа похожи на извращенцев, твою маму? – вознегодовал Порось. –  Эскорт-услуги, двести баксов в час. Всё по высшему разряду!

— Мы не знали, каких баб ты больше любишь, — деловито вставил Хрыщ. – Решили взять австралиек. У тебя как на них, ничё?

— Или ты патриот, и в почёте родная кровь? – хохотнул Порось.

Сидоркин почесал яйцо, сказал, облизнувшись:

— Остыньте, ребятки. Баба — она везде баба: попка, грудки, а посредине треугольник.  — Ворик предвкушающе потер ручки и шагнул к сексуальному дуэту. — Ну что, девчонки, потрахаемся?

— Саня, шалавы не говорят на финикийском языке, они австралийки, — тоскливо вскричали демоны.

Полгода без женщины – тот срок, за который ладошки покрываются мозолями. И при виде голого женского тела свербят вполне так себе неиллюзорно. Сидоркин по-хозяйски приобнял красоток, чмокнул их в атласные щёчки. Они мои и только мои! – сладко ныли мозоли, предчувствуя, что сейчас их не тронут.

— Сегодня меня вставляет тока оральный язык, — со слюной на устах зарычал карманник. – Даже, девоньки?

Модельки мило улыбались, профессионально выгибая шёлковые спинки. Хрыщ злобно задвигал ушами, и проорал инструкцию:

— Короче, чувак, у тебя три часа. Девочки покажут сауну, сделают массаж, дадут — куда хочешь.

— Водкой не увлекайся, завтра утром отвезём тебя на работу, — подхватил Пороська.

— Привет, уркаганы, — беспечно отмахнулся Сидоркин, увлекая красоток к бассейну, и на ходу стаскивая штаны.

— Хозяин велел не брить рожу! Не забудь! – крикнули вдогонку демоны.

В бассейн упали три тела, визжа и поднимая тучи брызг. Водичка долетела до братьев, остудив разгорячённые головы.

— Идём-ка, накатим по маленькой, — предложил Хрыщ, завистливо глотая инстинкты.

— Нам ещё шалав отвозить, — мрачно напомнил Порось.

— О, мля, ты не садишься выпивши за руль?!

— Шлюшки должны вернуться домой такими, какими приехали сюда, без автоаварий и прочей хрени, — неохотно пояснил Порось. – Иначе герцог обещал меня поиметь, австралийский сутенёр – его старый приятель. Но… можем и выпить, если за руль сядешь ты.

— Понятно, — процедил Хрыщ. — Ну, может тогда партию в карты?

— Ооо, дааа! — послышался наслажденческий глас карманника. – Да-да, делай, детка!..

Хрыщ резко повернулся и пошёл прочь. Пороська засеменил следом.

6. Путь на Голгофу

Первые лучи утреннего солнца пробились сквозь серое окно комнатки. Пробежались по разбросанным по полу вещам. Отразившись от стены, скользнули по большой кровати с резными ножками. На ней, уткнувшись носом в подушку и раскинув руки, беззаботно спал Сидоркин. Солнечный луч упал на нос воришки, пощекотал за ухом. Побежал дальше и, споткнувшись о голую Санину пятку, бессовестно выглядывавшую из-под смятой простыни, остановился, разливая свет по дремавшей комнате.

В спальне нарисовался Порось, бросил на постель свёрток, дёрнул вора за ногу:

— Вставай, Санёк.

Сидоркин что-то промычал, подёргивая носом. Порось услышал то ли «гав», то ли «нах».

— Поднимайся. Утро, — вовсе не обиделся демон, продолжая трясти подопечного.

Саня всё же открыл глазки и резко сел на кроватке. Заспанный взор уткнулся на хвостатое существо в зелёных шортах. Головка гудела.

— А чё, тут бывает утро?.. – карманник поморщился, по кусочкам вспоминая вчерашний день.

— Тяжко, брат? На-ка вот, выходи из сумрака, — ухмыльнулся Пороська, подав бутылку «Пунша».

Ворик споро открыл бутылку зубами, сделал добрый глоток:

— А-а, как нектар по жопе! – пропел Саня, на полсекунды прикрыв глаза.

— Давай, опохмеляйся, сцы, одевайся. И поскорее. Времени мало, — нервно затоптался демон.

Сидоркин поставил «Пунш» на тумбочку, потянул свёрток. Из оберточной бумаги вывалилось какое-то тряпье. Карманник, кривясь, расправил драную кофту:

— Что это, чёрт возьми?!

— Свитер.

— Вижу, что не штаны! С какого бомжа вы это сняли? Нет, я, конечно, не… не герцог, но… какого хрена я должен это надевать?!

— Тебе надо выглядеть естественно. Настоятель должен поверить, что у тебя плохая житуха. И без Бога чертовски плохо! У тебя десять минут, — отчеканил демон, удаляясь. —  Жду в тачке.

Ворик с отвращением оглядел рванье, валяющееся на кровати. Сплюнул сухой слюной. Натянул штаны и кофту. Рассмотрел своё отражение в зеркале, в старинной бронзовой рамке.

— Красавец, вашу мать! – проворчал Сидоркин, морща нос. Заплатки на коленях и на локтях, засаленные манжеты, а главное – удивительный по чистоте запах…

Сидоркин обулся в резиновые галоши. После сделал ещё один добрый глоток, и покинул спальню, пробубнив:

— Чувствую себя полным кретином…

* * *

В коридорах замка было пустынно и тихо. Сидоркин без труда нашёл дорогу к выходу, — к нему вела одна-единственная лестница с чердака, где вор и дрых. На мгновение карманник задержался перед великанами. Задрал голову и нахально спросил:

— Что скажете, ребята? Как вам мой прикид? – От вчерашнего трепета перед исполинами не осталось и следа. Хотя, возможно, действовал «эффект похмелья», после бутылки пунша. Сидоркин повертелся перед стражниками и так, и этак. Однако кровососы застыли с каменными лицами, ни черта не реагируя.

— Не хотите поболтать, да и хрен вам в руки, — беспечно заявил ворик, отходя от великанов. — Тоже мне, крутые, ха!..

Сидоркин вдохнул чистого утреннего воздуха полной грудью. Неожиданная уверенность наполнила его душу! Может потому, что ему предстояло заняться делом, в котором он был, несомненно, профи. А, может, он надеялся, что, покинув это странное место, он вернется в тот прежний, знакомый ему мир и все произошедшее окажется сном. Был ли сон страшным? В этом Саня уже не был столь уверен. А вот странным – точно был.   

Пороська выдернул ворика из задумчивости:

— Надо приехать до обедни. В обед игумен запрётся в церкви, и будет славить Бога. А кадровые вопросы решает тока он. Не успеем, и будешь куковать под стенами обители до вечера! – пояснил демон, усаживаясь на пассажирское место в салон «Москвича».

Сидоркин опять с сомнением оглядел машинку, и полез на заднее сиденье. Не удержался и проворчал:

— Слышь, ребзя, вы бы всё-таки тачку поприличней нашли. На такой рухляди ездят тока русские пенсионеры.

— И чем тебе не нравится наша тачка? – поинтересовался Хрыщ в ипостаси шофёра. Он с ухмылкой поглядывал на гостя в зеркало заднего вида.

— Ну… плевать, в общем, — Сидоркин равнодушно пожал плечами.

Демон повернул ключ зажигания, и машинка, набирая обороты, понеслась прямо на белую стену, окружавшую резиденцию… После вчерашних приключений Саня, конечно, догадывался, что сейчас произойдет, но всё равно было как-то не по себе. Стена стремительно приближалась.

— Ёпт! — В последнюю секунду воришка всё-таки не выдержал и зажмурился. Тачка плавно вошла в стену… Вновь тёмный туннель с резкими поворотами… Карманник медленно открыл глаза, покрутил отчаянной головой. Похмелье почти ретировалось.

— Дороги у вас… — посетовал Сидоркин. – Трудновато привыкнуть к въездам… — «Москвич» выскочил из болотца на просёлок, и помчался вперёд. – Оп, и выездам…

Тачка легко полетела по сосново-пихтово-елочному лесу. Хрыщ разухабисто ухмылялся, держась за руль. Порось подал тёмную «кнопочную» трубку:

— Возьми, Санёк, мобилку. Аккумулятор не садится. Звонит без денег из любой точки мира.

— Хоть с Северного полюса, хоть со дна Индийского океана, — поддакнул Хрыщ.

— Когда ящик с костями будет у тебя, наберёшь номер – четыре шестёрки, мы подъедем, — заключил Пороська.

— Я почему-то думал, что ваш номер три шестёрки, — усмехнулся карманник.

— Кончишь работу, оставишь трубу у себя, — проинформировал Хрыщ. – До самой смерти будешь бесплатно звонить.

Сидоркина перетряхнуло, но трубку он взял. Жаль, что вечность длиннее жизни, но задумываться о философской ерунде пока рано. Вот приедем в монастырь, и тогда…

«Машинка русских пенсионеров» лихо вырулила из бора, развернулась в чистом поле.

— Выгружайся, — объявили демоны. – Что делать — ты знаешь. Удачи!

— Увидимся, ребятки, — как только Сидоркин вылез из салона, тачка умчалась вдаль. Воришка остался один посреди высохшей равнины, где лишь местами пробивались зеленые ростки.

В полукилометре белели стены монастыря, серебрился купол храма. Слева от Божьей обители тянулись поля, на горизонте виднелись строения небольшого городка. А справа шумел лес.

* * *

Сидоркин подтянул драные штаны и уверенной походкой направился к монастырю.

Остановился перед тяжёлыми, обитыми железом, воротами. Постучал. Щёлкнуло окошечко, показалось лицо.

— Здорово, приятель. Позови аббата.

— У нас нет аббата, — писклявым голосом сказало лицо.

— Кто же у вас смотрящий? – недоумевал карманник.

— Кто? – удивилось лицо.

— Ну, главный.

— Игумен Феофил!

— Давай его.

— А зачем он тебе понадобился? – полюбопытствовало лицо.

Такой простой вопрос вывел карманника из себя:

— Уж не затем, чтобы просто посмотреть на его рожу! Не видишь, я бедный странник! – Сидоркин сунул к окну рваный рукав. – Надоело бичевать, хочу принять постриг.

— Подожди немного, я узнаю, — смиренно ответило лицо, прикрывая окошко.

— Может, запустишь?! – странник стукнул по воротам. Железо отозвалось гулким эхом.

7. Игумен Феофил

Долго ждать Сидоркину не пришлось. Лицо вернулось быстро и, охая от усилий, отворило мощные ворота. Вор принципиально не стал помогать, сидел на травке и поплёвывал в небеса.

– Следуй за мной! — пропищал монах и повел воришку через монастырский двор к белокаменному зданию. Взошёл на узорное крылечко, несмело стукнул в дощатую дверь и убежал.

— Войди, брат! – услышал вор приятный глас. Отворил дверь и оказался на порожке чистенькой комнатки. Несколько иконок, в углу бачок с водой и ковшиком, шкаф с книгами, лавка, табуретка и тазик на стене. И настоятель, сидящий за столиком. На теле ряса, на шее – крест белого металла, на витом шнурке. Возраст под полтинник, длинные каштановые волосы обрамляют скуластое лицо. Растрёпанная борода и нос картошкой. В целом, облик несколько «колхозный», но глаза добрые.

— Привет, — процедил вор, по привычке. — Я хочу стать монахом.

Настоятель немного порассматривал гостя, и вымолвил мягким баритоном:

— Как понимаю, ты желаешь постричься, бродяжка?

Сидоркин молча кивнул. В незнакомых местах лучше помалкивать. И больше слушать. Азбучная истина первоходка… банальная, как и сама первая ходка.

— Тебя что-то толкнуло на этот шаг, сынок? Или испытываешь потребность души?

— Да, потребность души, — шмыгнул сопливым носом карманник. – И толкнуло тоже… Жизнь поганая, бедность!

Игумен вскочил и резво подбежал к гостю. Потрогал затрапезную одежду, ощупал мятое с похмелья лицо. Только что в рот не залез… Сидоркин чуть было не дал наглому перцу в бубен, но… за плечом игумена увидел Бога. Ворик не знал, как выглядит Бог, но был уверен, что это именно он.

— В чужой монастырь со своим уставом не лезут, — услышал карманник телепатически. И смиренно опустил руки по швам.

 — Господь всё видит, он наблюдает за нами, — молвил игумен, стоя к Всевышнему спиной. – И поэтому в душу я тебе не полезу.

Бог показал Сане большой палец в жесте «супер» и растаял. Сидоркин приложил немеющую руку к ноющему лбу, прошептал плачуще:

— Чёрт, тока этого мне не хватало, — помотал шальной головой, и добавил. — Ну… что дальше, в общем?.. Берёшь меня в монахи?

Игумен взял воришку «за грудки», заглянул в растерянные глаза. Саня собрался с духом и выпалил:

— Я очень и очень хочу! Хрено-ово мне без Бога! Понимаешь?.. – видение видением, а с дьяволом карманник встречался лично, и уговор есть уговор. Простые истины для человека слова.

— Отвыкай от мирского жаргона, — посоветовал игумен. – А звание инока – почётное звание, его нужно заслужить! – Феофил вернулся к столу и сел. Добавил мягко: — Я могу принять тебя в нашу дружную семью послушником.

— Послушник – это типа ученика, да?

Святой отец осенил себя крестом и торжественно изрёк:

— Послушание даётся человеку для искушения демонами! Своего рода испытательный срок. Устав монастыря висит на стене в каждой келье. Однако я бы хотел разъяснить кое-какие его положения… чего нельзя делать, а что рекомендуется…

Сидоркин полез в карман за сигаретами, однако вспомнил, что временно не курит. Да и карманов в поганых штанах, вроде, нет.

— Может потом, аббат! – нетерпеливо взбрыкнул карманник. – Дело в том, что я… э-э-э…

— Я — игумен. Прошу называть меня игумен, — поправил настоятель. – Вероятно, тебе не терпится начать трудиться во славу Божью?..

Саня сделал неопределённый жест. И так закатил глаза, что еле их откатил. Феофил явно посчитал сие знаком согласия, и строго улыбнулся:

— Я приветствую благой почин, сынок! Но тебе надо усвоить одну непреложную истину – дух должен преобладать над телом! «Отче наш» знаешь?

— Это молитва? – зевнул Сидоркин.

— Молитва. Нужно заучить её наизусть и в трудные моменты произносить.

Кхм. Ну, вводная (духовная) часть состоялась. Пора перейти к насущной (животной) практике. В монастыре каждые рабочие руки  — это серьёзный постамент веры, на коей и вертится наша грешная земля… Чем больше монахов, тем меньше шансов провалиться нам в тар-тарары.

— Владеешь какой-нибудь специальностью? – проникновенно спросил игумен.

— Ясен хрен! — вор самодовольно залыбился. — Владею, и ещё как!

— И как? – настоятеля настолько мучило любопытство, что он забыл сделать замечание.

— Истинное моё призвание – это доставлять неприятности людям! – весело заржал карманник.

— Значит, в хлев, — пробормотал игумен. – И заметь, Господи, что он сам напросился…

Сидоркин не услышал бормотания, но увидел укоризненный взгляд. Убрал улыбочки, скорчил покаянную рожицу:

— Э-э… кхм… но я решил завязать со старой житухой, начать с нового листа. Желаю, чтобы Бог мне в этом помог!..

— Отрадно слышать, — усмехнулся святоша. – Пойдем-ка, я покажу твоё рабочее место.

8. Повелитель говядины

Игумен и послушник, не спеша, обошли монастырские постройки. Феофил кратко всё показывал и рассказывал, а Сидоркин чувствовал себя туристом на экскурсии, что навевало скуку. Нет ничего умильней, чем таскаться от экспоната к экспонату, под занудный голос гида! Воришка отчаянно зевал, только что не спал на ходу. Наконец, зашли в коровник – приземистое здание двадцати метров длиной. В стойлах стояли несколько особей из числа говядины. В глубине строения кто-то что-то делал, в полумраке виднелся худой человеческий силуэт.

— Мясо мы едим очень редко… — рассказывал Феофил, шествуя по зданию. — Держим скотинку ради молока, иногда продаём бычков на убой. За стеночкой есть ещё стаечка, где находится молодняк… Вообще, у нас большое хозяйство: коровки, огородик, картофельное поле. Своя пекарня, штук десять курочек…

Ворик с отвращением вдыхал запах навоза, небрежно раскидывая взглядом туда и сюда. Игумен подвёл его к длинному сутулому человеку в рясе, с карими глазищами и жидкой бородёнкой. Тот вилами накладывал сушёную траву в тачку, видимо, собирался кормить животных.

— Познакомься, Трифон! — сказал настоятель. – Новый послушник – Александр. Будет трудиться здесь.

Трифон воткнул вилы в сено, и по-доброму улыбнулся:

— Здравствуй, брат!

— Здорово, бродяга! — подмигнул Сидоркин, подавая ладонь для рукопожатия.

Улыбка исчезла. По лицу инока разлилось изумление. Он посмотрел на игумена, а игумен осуждающе взглянул на вора.

— То есть, я хотел сказать… «здравствуй, брат», — смутился Саня, не зная, куда деть руку. – Хороший коровник, чёрт возьми… в смысле, скотинка чудная... Ну и ты класс, чувак!

Грех никогда и ниоткуда не уходит за одно мгновение, его надо искоренять. Игумен не стал разводить нравоучительную демагогию. Сказал как отрубил:

— Иеромонах Трифон возьмёт шефство над тобой, Александр. Спать будете в одной келье. Ты не думай, но у нас все спят по двое, потому что мало места. Осваивайся!

— Да я вообще не думаю, — по привычке огрызнулся Сидоркин. Без эмоций и подколок, равнодушно.

Настоятель ободряюще кивнул Трифону и повернулся на предмет своего ухода.

— Эй, а робу мне выдадут? – крикнул вслед послушник. – Типа как у… моего нового братца!

— Лишних ряс пока нету, — ответил настоятель, глядя взад через плечо. – Но в субботу, перед Пасхой, Трифон отправится в Малосибирск — за свечами. Купит тебе рясу, размер скажи.

— Игумен Феофил! Я могу отдать Александру мой старый подрясник, он мне маловат. Его погладить только надо, — оживился Трифон.

— По благодати! Работайте, — одобрил Феофил и окончательно вышел.

— Ну, что, брат Александр, с кормежкой я и сам управлюсь, а ты пока бери ведро… вон там, в углу стоит, – Трифон ткнул пальцем в дальний угол, где хранилась на полках или просто висела на гвоздях хозяйственная утварь, — да начинай доить!

* * *

— Смотри, это Маруся, корова смирная, ласковая! — монах подвел послушника к бурой коровёнке с большим белым пятном на боку. – Животина без норова, всех подпускает. Даже ребенок справится! — нежно улыбнулся брат Трифон и погладил Марусю по широкому лбу. – Начинай с Богом, а я потом подсоблю!

Карманник сходил за ведром, уселся на низкий табурет возле Маруси и начал доить. Пальцы соскальзывали с сосков, в ведро падали жалкие капли.

— Ну, доись, скотина! — зло прикрикнул вор. – Тьфууу, мля! — смачный плевок пролетел рядом с ведром.

Саня упорно мучился, другого выхода просто не было. Трифон давно закончил с сеном и уже с двумя полными вёдрами молока шел на кухню. Там молоко разливали по бутылкам, утром баба Васа пригоняла телегу и везла молоко на продажу.

— Как успехи, брат Александр? – монах застопорился возле стойла.

— Ни хрена успехов! — хмуро отрезал Саня. – Тока пальцы устали!

— Помолись! — посоветовал инок. – Я чувствую, ты потерял мир в сердце… Дай-ка я покажу, – Трифон поставил свои ведра, нырнул в клеть к подшефному. Подвинул Саню на стульчике и бодро задёргал вымя, — тотчас же звонкие струйки молока застучали о ведро.

— Ты не бойся, сжимай соски сильнее! — учил Трифон. — И с нажимом тяни. Видишь?

— Вижу, — мрачно изрёк Сидоркин, облокачиваясь на загородку. – Женские сиськи дёргать куда сподручней… Слышь, как тебя там?..

— Трифон, — любезно подсказал инок, не отрываясь от вымени.

— Ну да, Трифон. Ты давно здесь?

— Девять лет было на Сретение!

— Чем на воле занимался?

— Я артист, играл в театре!

— А чего в монахи-то пошёл?

— Назрела потребность души, — обиняком высказался инок.

Свою жизнь надо устраивать до тех пор, пока жизнь не начнет устраивать тебя. В чём-то богомольный перец и прав. Воришка благосклонно покивал. Спросил, лучась добродушием:

— И как тебе тут, в обители?

— Ты знаешь, я не пожалел, — инок оставил вымя, открыто и ясно глянул на послушника. – Работа во славу Божью, свежий воздух, общение с Господом! Никаких грязных и похотливых мыслей… крепну в вере. Ещё апостол Иаков говорил: «Дружба с миром есть вражда против Бога. И кто хочет быть другом миру, тот становится врагом Богу»!

Монах произнёс стихи из Библии проникновенно, закатив блаженные глазищи. Затем деловито добавил, теребя бородёнку:

— Послание Святого апостола Иакова, глава четыре, стих четыре!

— Ну, ты пряник! — восхитился Сидоркин. – Ты всю Библию знаешь по главам, целиком?

— У меня ещё период духовной юности, — смущённо ответил Трифон, опуская смиренный взор. – Господь учит: знать не главное, главное выполнять все его указы!.. Иди-ка сюда, и дай мне руку.

Сидоркин закатал рукава, присел на корточки и протянул ладонь. Инок обхватил её своими пальцами, приставил к вымени.

— Бери сосок! — командовал он. – Сжимай… так… сильнее… оттягивай, – струйка молока брызнула в ведро. – Прочувствовал силу нажима? Попробуй ещё… хорошо!

Трифон поднялся с табуретки. Добродушно заулыбался:

— Дальше сам! Научишься, брат. Я поначалу, вообще, не знал, с какой стороны подходить к корове. Бог дал мне разумение!.. Я на кухню, – инок подхватил плескающиеся через края вёдра, и ускакал.

Саня вновь сел на табурет и горько уставился на молоко, на дне ведра. Помахал перед носом ручкой:

— Ну и вонища, маму вашу! Эх, если б знал, захватил бы респиратор.

Корова повернула к послушнику рогатую голову, жалобно замычала. Молоко давило на вымя, и требовало немедленного слива.

— Чего смотришь, дура? – не въехал новый скотник. — Ну да лады… — он неуверенно потянул за соски. Заусмехался иронично: — По ходу, надо отжать у герцога ништяки-допы за вредные условия труда.

9. Ясновидящий монах

После мастер-класса Трифона дело пошло гораздо лучше. Белые струйки живо брызгали в ведро. Саня даже не заметил, как это занятие увлекло его.

Вдруг он услышал чей-то мягкий тенор:

— Брат Трифон! Ты гдеее?

Саня встал и выглянул из-за перегородки. Монах с худым, аскетичным лицом и аккуратной бородкой подошел к стойлу и с удивлением уставился на Сидоркина.

— Ты кто?

— Я-то? – усмехнулся карманник. – Новый послушник, Саней зовут.

— А я брат Антоний! — представился монах, с любопытством оглядывая вора. – Откуда к нам, брат?

— Отсель не видно, братец. Город Москва – слыхал, надеюсь?

— Да-да, да-да, — выпалил Антоний, пристально разглядывая голую до плеча Санину левую руку. Волнение явственно читалось на томительном челе: – Кто это? – ткнул сухим пальцем в предплечье, где красовалось синее существо с крыльями за спиной.

Сидоркин скосил любовный взгляд на татуировку. Молвил в неге:

— Ангел. Уже пять лет меня охраняет. Работа Гришки Пыжика. Красиво, правда?

Завсё надо платить, в том числе и за искренность. Самое прикольное, что расплата (реже оплата) происходит в самых неожиданных для тебя местах.

— Мне кажется, это не ангел!.. – вдруг побледнел Антоний. – А это дьявол, замаскированный под ангела!.. И наверняка ты его лазутчик и замыслил что-то недоброе, – попятился инок.

— Ясновидящий, мать твою?! — немедленно напрягся Сидоркин. Уверенность монаха в правильности своей догадки была очевидна.

Брат Антоний продолжал с испугом отступать, а затем… развернулся и поскакал вон, чуть не сбив брата Трифона, возвращавшегося с пустыми ведрами.

Монах удивлённо посмотрел на монаха. Затем Трифон вопросительно воззрился на послушника. Тот пожал плечами, стараясь не выдать кипеша в своей конституции.

— Странный какой-то… перец приходил.

Умом воришка понимал, что татуировка не доказательство его преступного сговора с нечистой силой, но волна, которую мог поднять прозорливый инок, вызывала опасения. Лишнее внимание к его скромной персоне Сидоркину было явно ни к чему. Провалить такое дело он просто не мог!

— Вот, видишь, уже лучше, — как ни в чем не бывало, заговорил брат Трифон, рассматривая наполовину полное ведро подшефа. — А скоро вообще освоишься, – одобрительно закивал монах. — Довольно на сегодня! Пойдем трапезничать, брат Александр! – Инок взял ведро с Марусиным молоком, и первым двинулся прочь.

 — Слава Тебе, — неожиданно сам для себя произнёс Сидоркин. Хотел сразу выругаться за такую слабость духа. Однако не стал. Почему – и сам не понял.

10. Рецепты трапезы

В трапезной, по обеим сторонам длинного деревянного стола, накрытого старенькой, но чистой клеенкой, стояло двадцать иноков. Всё население обители. Единственный послушник – двадцать первый. Игумен, возглавлявший таинство плоти, степенно откашлялся. Молвил звучно:

— Братия, хочу вам напомнить слова Иисуса, сказанные им на горе ученикам: «просите и дано будет вам»…

— Евангелие от Матфея, глава седьмая, стих седьмой! — негромко процитировал копирайт Трифон.

Сидоркин находился как раз против Трифона, он с живым блеском в глазах наблюдал за происходящим. Чисто интерес биолога, внезапно попавшего в чуждую для себя среду! Любой монах воспринимал бы ситуацию также, если б очутился среди арестантов – родной среде карманника.

— Ибо всякий просящий получает… — тянул игумен.

— Евангелие от Матфея, глава седьмая, стих восьмой! — тут же отозвался Трифон.

— В чём смысл этих слов для нас, братияяя?.. – игумен вздел трепетные руки. – Я знаю, хорошо знаю! – Он опустил руки, пристально оглядел иноков. – И вы знаете, поэтому я не буду рассуждать по данному поводу… А кто не знает смысла слов Иисуса, — Феофил строго глянул на послушника, — тот скоро узнает.

— Всенепременно, — проворчал карманник, отвечая рассерженным взглядом.

 Настоятель не смутился и даже повысил голос:

— Замечу, что удел иноков просить Господа за прегрешения людей! Что мы и делаем в перерывах между физическим трудом, а иногда и во время оного. Иисус внимает нашим молитвам и даёт людям прощение грехов. Не зазнавайтесь только, братия!

Монахи дружно и согласно покивали.

— И помните: Господь постоянно испытывает нашу духовную крепость! Смотрит, как мы сами противостоим искушениям! Проверяет наше желание помочь торжеству Божьего Царства!

— Истинно, игумен Феофил! — гаркнуло двадцать глоток.

Сидоркин вздрогнул от неожиданного выкрика. Ругаться, однако, не стал.

— А теперь помолимся, как учил Иисус на благословенной горе, — страстно наказал настоятель. – «Молясь, не говорите лишнего, поскольку Господь знает, чего вы хотите, и не оставит вас».

Монахи послушно склонили головы и забормотали свои молитвы.

— Евангелие от Матфея, глава шестая, стихи седьмой и восьмой! — процитировал Трифон как автомат, и тоже забубнил.

Саня стоял, как белая ворона среди богомольных черноризцев… Молитвы никакой он не знал. Что шептали стоящие рядом братья, расслышать было практически невозможно. Воришка опустил голову и начал изучать стоящую пред ним плетеную корзинку с тёмным хлебом.

—  Аминь! — резюмировал настоятель. – Приступим к трапезе.

Все опустились на деревянные же лавки, дабы вкусить домашней еды.

Хлеб был мигом разобран, карманник протянул руку к корзинке и схватил пустоту. Он посмотрел на Трифона, инок жрал так, что трещали щёки, успевая только глотать и чавкая. Нечего и говорить, что другие тоже ели с жадностью, за исключением настоятеля. Слышался лишь стук ложек и причмокивания.

— Вот чёрт возьми, а! – не удержался от восторга карманник.

Трифон мигом подчистил чашку пальцами, вылил в рот остатки бульона, облизал ложку… мгновенно выпил чай из железной кружки. Облизнулся на визави:

— Ты почему не кушаешь?

Послушник нехотя помешал ложкой в тарелке:

— А что это за бурда?

— Гороховый суп с лапшой! — инок смотрел животным взором.

Сидоркин обвёл глазами стол. Монахи смотрели на его тарелку и кружку с голодным блеском в очах, их посуда была пуста. Один Феофил чинно ел, равномерно поднимая и опуская ложку, не обращая внимания на суету кругом.

— Если не хочешь, я могу скушать за тебя! — облизнулся повелитель говядины.

Ворюга широко осклабился, сказал громко, чтобы все слышали:

— Иисус учит: «просите и дано будет вам?». — Он подвинул свою порцию к Трифону. – Жри! – Развёл сожалеющими руками. – Извиняйте, братишки, порция одна. Занимайте очередь, кто будет трескать за меня в следующий раз.

Монахи покорно склонили просветлённые головы.

11. Первая ночь. Ку-ку

После вечерней трапезы все разошлись почивать по своим кельям. Общая молитва в храме сегодня почему-то не случилась.

…Вот уже битый час Саня ворочался на жёстком топчане. Он лежал одетым, кутаясь в тоненькое клетчатое одеяло, и пытался согреться. Заснуть никак не удавалось.

— Ёх, — мучительно шептал послушник.

 Луна посылала мутный свет через маленькое окошечко, без стекла, под потолком, еле-еле освещая нехитрое убранство кельи. Два топчана, стол и пара стульев. Вот и всё, до тошноты просто и незатейливо.

 Наконец, Сидоркин откинул одеяло, сел на лежанке, поёжился, натянул рукава свитера на ладони:

— Ну и дубак! Как они здесь живут, маму их туда? – воришка гневно глянул на спящего в паре метров Трифона. – И этот ещё храпит, сукин сын!..

Послушник чиркнул зажигалкой, и зажёг восковую свечу в стеклянной банке на столике. Поднялся, накинул на плечи старенькое одеяло, и вышел в коридор...

* * *

…Саня кое-как отыскал кухню, щёлкнул выключателем. Помещеньице залил тусклый электрический свет. Карманник задул свечку, заглянул в чайник на газовой плите, потом из настенного шкафа вытащил пачку заварки.

— Ты что тут делаешь, сынок? – раздался мягкий баритон за спиной.

 Полуночник резво обернулся и увидел настоятеля в полном облачении.

«Вот уж точно, что же я здесь делаю, мля?» – промелькнуло во взбалмошной голове послушника. Он показал заварку:

— Чайку хотел попить. Задубел, блин, совсем… к-как вы здесь спите? Хоть бы отопление провели, что ль?..

— Трапезы по ночам запрещены, и это записано в Уставе, – Феофил отобрал заварку. – Дух должен преобладать над грешной плотью. Мы живём по правилам, установленным Алексием Сибирским!

— Лёха Сибирский!? – вскричал карманник. – Дык я его знаю, авторитет солнцевский. Он, чё, вас спонсирует?

— Я говорю про Святого Алексия, жившего в девятнадцатом веке! — строго произнёс настоятель. – Он был миссионером в Сибири и основал обитель. Тут же покоится его прах.

Так-так-так, а можно поподробней про прах. Конечно же, вслух сказать подобную ересь вор не решился, но мысль была заманчивая.

— Ну, прости за серость, — лишь усмехнулся Сидоркин, разводя руками. Одеяло тотчас соскользнуло на пол. Саня поднял его, вновь накинул на плечи. Спросил угрюмо: — Что же мне делать? Я не могу заснуть. Может, феназепамчику дашь?..

— Помолись, сынок, — прозвучал традиционный ответ. – Молитва исцеляет недуги и помогает справиться с любой проблемой!

— Да я ж не умею!

— Для общения с Господом не требуется особых знаний. Просто попроси его о сне. Главное, чтобы слова были искренни, шли от сердца… Хочешь, вместе попросим?

— Благодарю, аббат, но я уж как-нибудь сам, — проворчал Сидоркин.

— Я игумен, игумен Феофил! – лицо иеромонаха сморщилось в страстной гримасе: он поднял брови и вытянул губы. Рука нервно цеплялась за крест на груди.

Ярость всегда рождается из мелочей, зачастую тебе самому не понятных.

— Какая, к хрену, разница!.. — заорал ворюга и… тут же осёкся. С ужасом вгляделся в стену кухоньки. Карманнику показалось, что ему снова видится Бог. Но это был вовсе не он…  С белой штукатурки, как с экрана кинотеатра, на Саню смотрел дьявол. Он сидел за своим столом и, ухмыляясь, грозил воришке непропорционально большим пальцем.

— Привет, — физиономия послушника разъехалась в радостной ухмылке. — Представляешь, сука, я тебя щас кое с кем перепутал…

* * *

— Так, значит, надо просто озадачить Бога проблемкой и он всё сделает? – заискивающе говорил Сидоркин, семеня за настоятелем по тёмному коридору.

— Заходи! – Феофил открыл какую-то дверку и щёлкнул выключателем.

Саня несмело переступил порог, электрический свет чётко выхватил большой свежий синяк на скуле. Зажимая повреждённую часть лица, воришка осмотрелся:

Небольшая комнатка, примерно три на четыре, с резным окошечком и с белёными стенами. Дальняя от входа стеночка увешана иконами. Столик, накрытый зелёной скатеркой, на нем — книга.

— Наша часовенка, — пояснил игумен, крестясь на иконы. – Почаще бывай здесь и общайся с Господом, как я учил… делись наболевшим. Совсем скоро почувствуешь, как твоё естество обволакивает благодать! – Он повернулся к послушнику и ахнул:

— Сынок, а что у тебя с лицом?.. В коридоре ударился?

* * *

Как только настоятель убрался, Саня чуток постоял, настороженно прислушиваясь. С опаской помазал глазами по стенкам. Выглянул в окно. Взял со столика Библию, без интереса полистал и положил назад. В результате телодвижений одеяло упало на пол, на сей раз окончательно.

— Ну, бывает хуже, — прогундел Сидоркин под нос, в очередной раз щупая фингал. С вороватой оглядкой, послушник достал дьявольский мобильник. Потыкал кнопки.

В подмосковной камере жизнь не особо веселилась, но продолжалась. Двое играли в карты на полу-нарах, третий сидел рядом и наблюдал, один зэк спал в углу.

— …а я гулял на воле, — запел хриплый голос. Рингтон, он же жиганский мотив. Крепкий седой мужик пошарил рукой под матрасом, и вытащил видавший виды аппарат, взглянул на номер, хмыкнул, пожал плечами, передал карты наблюдателю:

— Доиграй за меня.

Сам отошёл, сел на корточки у стены, приложил мобилу к уху, мрачно помолчал пару секунд, дыша в трубку:

— Я.

Вновь пауза и лицо седого крепыша искренне просветлело:

— Кто? Саня? Здоров, бродяга! Ты где?

— Где? Хмм… В добровольном заточении, — обыденно произнёс карманник.

— В заточении? Тебя, повязали? – выспрашивал крепыш.

— Я сам себя повязал, блин.

— Ты сдался? – не въезжал седой.

— Нет, дядя Вася, — усмехнулся ворик. – После, лады…. Скажи мне, как вы-то там?

Есть много вещей, ради которых стоит жить, несколько вещей, ради которых можно умереть, но нет ни одной вещи, ради которой можно убивать. Такова психология полиции, к сожалению, но всё же. Оборотни не в счёт. Дядя Вася в огорчении вздохнул:

— Мы плохо, Саня. Очень, мля… Менты конкретно озверели. Никаких свиданок и посылок, баланда через раз. Пришлось неслабо отвалить, чтоб телефон вернули, да карты ещё оставили. Типы, что тебя забрали, положили всю дежурную смену во главе с хозяином, а также сына Татьяны Павловны. Кто это такие, можешь просветить? Беспредельщики? И на хрена ты-то им нужен?

— Они помощники дьявола, — честно ответил Сидоркин. – Я вступил с ним в сделку и выполняю одно его поручение. Обещал хорошо забашлять!

— Ты поосторожнее будь, Саня, — ответствовал зэк, ничуть не удивившись. — Этот дьявол, видно, насмотрелся мексиканских боевиков. Чуть не по нему, пристрелит, знаю я таких отмороженных.

— Надеюсь, прорвусь, — тоже вздохнул Сидоркин, и вновь мазнул подозрительным взглядом по стенкам часовни. – Дьявол, думаю, челове… эм… в общем, слово держит. Жадный тока, торгуется больно.

— Если торгуется, может, и не кинет, — высказался бывший сокамерник. – А у нас в тюряге разгром по полной, Саня. Тебе щас попасться – могила. Следаки мыслят, что ты в теме.

— Ну, хренушки они меня достанут! — наигранная бравада карманника и прозвучала наигранно.

* * *

В тот миг, когда Сидоркин произнёс слово «достанут», проснулся Трифон. Он спустил ноги с лежака, сел, чиркнул спичкой, поднёс её к столу. Свечки не было. Спичка потухла.

— Хм…

Монах порылся в поисках новой свечки под тюфяком, служившим и матрасом, и подушкой, и кладовкой. Снова вспыхнула сера, слабый огонек воскового огарка осветил келью. Иеромонах недоумённо оглядел пустую постель соседа:

— Как же так… ни свечи, ни послушника, — пробормотал он, свешивая босые ноги с топчана. Инок поправил помятую во сне рясу, глубоко зевнул и вышел в коридор. Притворил за собой дверь кельи.

* * *

— Алё, это кто?.. Мне нужна Танюха.

— А кто её спрашивает? – спросила, зевая, симпатичная брюнеточка с косами, на другом конце провода. Она лежала в любимой ванной полной пенки, прижимая плечом мобильник к уху и рассматривая причудливые пенные фигурки, тающие на ладошке.

— Санёк. Помнишь, в прошлом году схлестнулись в Сочи? – улыбнулся Сидоркин. – Теперь я тебя узнал, Тань.

— Тебя самого нельзя забыть, — оживилась девушка. – Только не говори, что сейчас ты стоишь под моим окном, и просишь пустить тебя переночевать? – девчонка непроизвольно потрогала нежную грудь.

— Не, я щас в монастыре, — хохотнул Сидоркин. – В окрестностях твоего города находится. Я в Малосибе, а ты в Новосибе, как-то так.

— В два часа ночи, в церкви? – удивилась Танюха. — И что ты там делаешь? Решил спасти грешную душу?..

— Не, я тут по делу. Через пару дней получу бабло за работу, и намерен нырнуть в океан. Хочу взять тебя с собой. Надеюсь, ты по-прежнему одинока?..

— Санечка, я свободна, но ни черта ни одинока, — серьёзно сказала девушка. Банальная фразка, но и девушка не была звездой водевилей.

— Понял, исправлюсь, дай мне шанс, — прогудела трубка.

— Позвони мне завтра, — предложила девушка. – Хоккей?

— Хоккей, — ответил Сидоркин и… вдруг насторожился. В коридоре послышались шаги. Послушник споро отключился.

Дверь отворилась, на пороге возник Трифон со свечой в руке:

— Вот ты где!..

— Да-а… — Саня схватил Библию, показал иноку. – Вот, читаю, блин.

— Молодец, брат! Ну… не буду мешать, — похвалил Трифон и пошлёпал босыми ногами прочь.

Послушник затворил за ним дверь, и решил договорить с девчонкой:

— Тань, а трусики, что я тебе подарил, ещё живы? – бесцеремонно спросил ворик, тиская трубку у уха.

Опять в дверях показалась жидкая бородёнка Трифона. Сидоркин спрятал аппарат за спину.

— Не забудь выключить свет! – на автомате произнёс инок, закатил сонные глазищи и укатил прочь.

— Кретин, мля! – заключил вор. А в трубку мило шепнул.— Прости, Тань, тут один скотник мешает…

— Прощаю, — сексуально выдохнула девушка.

12. Брат, заросший до ушей бородой

Утро следующего дня выдалось солнечным и теплым. Синяк исчез, как будто его и не было.

Саня справлял малую нужду на монастырскую стену, у коровника, когда услышал знакомый голос настоятеля:

— Сынок, зачем ты это делаешь?

Вор неспешно стряс последние капли, засунул естество в штаны. Крякнул в облегчении, и с ленцой повернулся. Игумен с укоризной разглядывал послушника, сложив ручки на животе.

— Больше так не поступай. Ведь это наш дом, негоже его осквернять. Для естественных нужд есть три туалета возле ворот, — Феофил сделал паузу и добавил вскользь: — Ставлю тебя на заметку, три заметки и… досвидос! – вдруг рявкнул он.

Послушник закономерно вздрогнул. В смятении сглотнул. По ходу пора уже валить, но остался пустячок – дожить здесь несколько часов без косяков, до наступления ночи.

— Следуй за мной! – приказал Феофил.

— Падлой буду, больше не буду, — замямлил воришка, послушно следуя за игуменом по дорожке, посыпанной опилками.

Святой отец не мог долго молчать, как и большинство проповедников. Вообще, желание проповеди – это дар, которым обладает далеко не каждый монах… Спустя пару шагов настоятель запел, ноты и слова были старыми, а вот песня новая. Классическая библейская традиция, где любой стих похож на всё другие стихи, и в то же время уникален.

— Александр, в монашестве есть три принципа, на которых зиждется процветание монастырей. Первое: монах не должен иметь семьи и детей. Второе: монах должен знать Библию. Третье: монах не должен предавать братию и Господа. Исходя из сих принципов, мы…

— Похоже на кодекс «вора в законе», — ненавязчиво перебил послушник. – Не имей семью, живи по понятиям и не предавай воровскую веру. Кто у кого данные принципы спёр?.. – он широко залыбился.

— Ч-что? – резко застопорился Феофил.

Простите, не удержался… Чёрт, откровенничать надо лишь там, где к откровенности готовы. Зарок не впрок. Сидоркин поёжился, и вдруг увидел ищущими глазами спасение:

— Это храм? – он ткнул пальцем на одноглавое здание, мимо коего и пролегал путь.

— Храм, — Феофил не смог не перекреститься. – Имени преподобного святителя Алексия, между прочим!

— Ну, он очень крут! – уважительно сказал ворик. — И храм, и Алексий.

Настоятель оттаял, лесть упала на благодатную почву. Он вымолвил назидательно:

— Если ты, Александр, захочешь причаститься, то бишь, укрепиться в вере, то в Пасху будет такая возможность. Только прежде надо подготовить себя к таинству исповедью и строгим постом!

— Я подумаю… готов ли я, эм, духовно, — нейтрально стал сливаться с темы карманник. – Скажи-ка, аббат, кто архитектор сей чудной церкви. Неужели ты сам?!

Глупо уговаривать перестать быть святотатцем или просто дебилом. На этот раз и лесть не спасла. Настоятель воздел руки к небу, и в ужасе возопил:

— Игумен! Я игумен Феофил! О, Господи, вразуми хоть ты послушника!

— Да-да, игумен, — смутился Саня. – Прости, аббат, я постоянно забываю название твоей должности…

Тушите церковные свечи и выносите, к хрену, покойника, — что называется…

— Тебе повезло, что в день я могу делать только одну заметку, — смиренно молвил настоятель. – Кроме того, сейчас обители крайне требуется физическая сила.

Дальше двинулись молча.

* * *

Возле трёх туалетов у ворот, грузовик вываливал из кузова толстые чурки. За процессом вдумчиво наблюдали десять иноков. Подошли пастырь и его овца.

— Поможешь порубить и перетаскать дрова! — кратко приказал настоятель. Отгрёб на пару метров, потом встал и дополнил с места: – Зайдёшь ко мне в кабинет после ужина. Пойдём в часовенку и будем вместе молиться, чтобы Бог вразумил тебя на запоминание непривычных слов. – Святой перец ушёл.

— Звучит как подарок, — усмехнулся Сидоркин. Он встряхнулся, подбежал к кабине «ЗИЛа», вспрыгнул на подножку:

— Слышь, братан, дай сигарету.

— Держи, — безмятежный водила подал пачку.

— Я возьму пару?

— Валяй. Ты чё здесь работаешь, нанятой?

— Я послушник! — вор вытащил две сигареты.

— А чего шмотьё светское? – в тоне звучало равнодушное любопытство.

— Я новообращённый, и монашескую робу не успел приобрести. Благодарю, братан!

Карманник спрыгнул на землю, повёл кругом хищным взглядом. Хотя по логике это надо было сделать перед попрошайничеством. Монахи стояли с другой стороны грузовика, и видеть милостыню не могли. Вдали Феофил входил в здание со своим кабинетом.

— Отлично, — Сидоркин устремил взгляд на шпиль колокольни. Тот ясно вырисовывался на фоне утреннего неба. Одинокое облако проплыло мимо.

* * *

Стараясь не привлекать внимания, Саня направился к колокольне. По старым деревянным ступеням поднялся на самый верх звонницы. Пять колоколов, пятнадцать верёвок. Ворик выудил из носка зажигалку. Прикурил, прикрывая ладонью огонек, и с удовольствием затянулся дымком.

— Ааа, мля, — долгое табачное воздержание если не страшное, то мучительное.

Внизу стукнула дверь, раздалось топанье. Кто-то поднимался. Карманник напоследок жадно затянулся, выкинул оставшийся чинарик. Помахал ручкой, разгоняя дым.

На площадке с колоколами возник запыхавшийся Трифон.

— Я приметил, что ты вошёл сюда, брат Александр, — инок приложил руку к сердцу, глубоко выдохнул, приводя дыхание в норму. – Пойдем! Я погладил мою старую рясу, примеришь.

Сидоркин нехотя поплелся за монахом. Табак немного притушил раздражительность, распирающую карманника ежесекундно. Как оказалось, тюрьма и монастырь схожи в целом, но разнятся в деталях. Детали и вымораживали, причём не хило.

— Ряса ещё совсем новая! Я аккуратно носил! Просто маловата мне стала, – инок в радостном возбуждении вошел в келью. Схватил с топчана платье и протянул Сидоркину. – Надевай!

Оказывается, бонусы есть и здесь. Саня с удовольствием скинул рваньё, подаренное герцогом, и напялил платье. Замер посреди кельи, с интересом оглядывая себя. На нём топорщился длинный дьяконовский стихарь, в просторечии именуемый рясой.

— Как на тебя сшито, – захлопал в ладоши Трифон, с детской непосредственностью.

— Зеркало есть? – нетерпеливо спросил вор.

— Зеркал не держим! — бодро ответил инок. – Изобретение дьявола!

— Да ладно… Этот скупердяй изобрёл зееркалоо?! – удивился Саня.

Трифон не слушал или не слышал, он с восторгом на лице разглядывал одежду.

— Повернись, брат!

Послушник сделал плавный круг вокруг своей оси. Самодовольно ухмыляясь.

— Нигде не жмёт, брат Александр?

— Сойдёт. Просторней, чем тюремная роба.

— Брат Трифон, можно тебя на минутку? – в келью заглянул монах, заросший до ушей бородой. – Важный вопрос по главе из «Апокалипсиса»!

— Можно! — Трифон глянул последний разок на рясу и вышел.

— Ну что, в таком прикиде не стыдно и храм навестить, — рассудительно изрёк Сидоркин.

13. Прожорливый потомок Бога

— Йэх! На! Нах!.. — Сидоркин, облачённый в рясу, с непостижимым удовольствием колол дрова. Изредка бросая взгляд на храм. Физический труд облагораживает, вот уж точно. Кроме того, дьявольская замута шла к финалу, а конец радостней, чем начало. Принципиально и всегда. Такие вот противоречия млели в душе карманника.

Десять черноризцев оказывали Сане посильную помощь: сортировали дерево и таскали в сарай готовые чурки.

К кольщику подошёл монах. Вообще, кто такой монах? Палка-палка-огуречик, два глаза, нос, борода, ряса. Описывать бессмысленно, ведь все монахи похожи как тризнецы. Но данного инока описать всё же стоит.

— Истинно! – раздался глас. То ли с небес, то ли из-под земли.

Монах был упитан. На полголовы ниже Сани. Бороды не было. Вернее, слабая щетина пробивалась, но бороды как таковой, не было. Вероятно, она просто плохо росла. Ну, что ещё? Тёмные растрёпанные волосы под каре, жирные щёчки, нос кнопкой. Маленький, аккуратный, резко очерченный рот. И глаза — голубые и круглые, как у сиамского кота.

— Брат Алекса-андр! — позвал он тихо тонким голоском.

Сидоркин воткнул топор в чурку, разогнул натруженную поясницу:

— Ну?

— Ты не шутил насчёт еды? Ты и сегодня есть не будешь? Я желаю занять очередь!

— Жрать хочешь? – ухмыльнулся карманник.

— Ага… — вздохнул собеседник.

— Тебя как зовут? – послушник внимательно, даже очень, присматривался к иноку.

— Братец Сергий.

— Это ты меня впускал на территорию, когда я стучал? – припомнил вор.

— Я… — в круглых глазах сидело ожидание.

— Ты когда снова дежуришь у ворот?

— Сегодня вечером и ночью. А что?

— Серёга, ты первый в очереди за баландой! — торжественно объявил карманник, очевидно сделав какие-то выводы.

— Спасибо… А зачем ты спросил про моё  дежурство?

— Иди-ка сюда, — поманил его пальцем Сидоркин.

Послушник нагнулся к монашьему уху, но заметил, что никто не работает. Иноки чутко замерли, прислушиваясь. Вор обвёл братию грозным взором:

— Вас учили, что подслушивать нехорошо?

— Да брось, брат! — ответствовал монах, заросший до ушей бородой, тот самый, что заглядывал в келью, когда карманник мерил рясу. – В этих стенах нет секретов, ведь Господь всё видит.

— Я намедни слышал сие. И вот что отвечу! Видимо, у Господа работа такая – подслушивать и подглядывать, — отпарировал послушник. – Но какое, блин, отношение к его работе имеете вы? Я хочу сказать братцу Серёге глубоко личную вещь, которая касается тока меня!

— Да ладно, остынь, — бородач горько пожал плечами, но постарался развернуться с равнодушным видом,  понёс дрова в чулан. Иные иноки тоже принялись за работу.

Из келейного барака показался настоятель, и попрыгал к дровосекам.

— Спасите наши души, мать их ети… — хмуро проворчал Саня. — Позже поговорим, лады? — риторически спросил у Сергия, и вновь взялся за топор.

* * *

Был томный вечер. Монахи собрались в трапезной. Сквозь окна столовой-кухни подглядывал красный апрельский закат. Два десятка иноков заворожено наблюдали, как настоятель хлебает гороховый суп с лапшой. Саня сидел напротив Трифона, время от времени с задумчивым видом кидая в рот маленькие кусочки хлеба. Тело всё ещё терзало похмелье, а сердечко волнение, поэтому питать плоть абсолютно не хотелось.

— Мяу! – по столовой пробежал маленький чёрный котик.

Игумен отложил ложку и допил остатки бульона. Затем чинно, не спеша, выпил чай. Как по команде, с тяжким вздохом, монахи поднялись.

— Спасибо Господу, который нас поит и кормит! – нараспев возгласил Феофил. – Да святится имя его ныне и присно и во веки веков! Благослови братию, Иисус!

— Аллилуйя! – грянуло двадцать глоток.

— Детки мои! – возвышенно молвил игумен. – Я имею к вам важный вопрос. Нужно отнести брату Сергию его порцию ужина на пост к воротам! Кто желает это сделать?

— Яяяяя! – одновременно крикнуло двадцать голосов.

Настоятель обвёл глазами стол и увидел полную тарелку, стоящую перед послушником:

— Ты, почему не ешь, брат Александр? Нет аппетита?

— Типа того, — усмехнулся Сидоркин. – Очищаю душу, и всё такое.

— Послушник Александр отнесёт брату Сергию суп и чай! — объявил игумен. – Все свободны, можете катиться в туалет, а после по своим кельям.

Сидоркин собрал нехитрые яства и вышел из трапезной. В правой руке он нёс небольшой тазик, накрытый листом бумаги. Другой рукой держал литровую кружку чая, сверху неё покоилась тарелка с хлебом.

— Как в лучших ресторанах Москвы, — бормотал карманник.

Он вышел к кирпичному флигельку возле ворот. Отворил ногой фанерную дверь. Внутри беленые чистые стены, без обоев и картинок. В углу, на тумбочке, икона. Также в наличии большой стол под клеенкой, ободранный диван и два стула. На диване лежало толстое тело Сергия. При появлении официанта тело сразу же встало, и на всех парах попрыгало к столу.

— Вот твоя жратва! — Сидоркин сгрузил ужин. – И моя порция, как и обещал.

— Спасибо, братец Александр! — инок присел на стул, достал из ящика алюминиевую ложку, и — придирчиво ощупав глазами тазик — принялся, жадно чавкая, поглощать похлёбку.

Саня опустился на диван и недолго понаблюдал за иноком. Потом вальяжно сказал:

— Слышь, Серёга, я хочу тебе помочь…

Монах на миг оторвался от жрачки, и усердно кивнул, показывая, что слушает. И дальше погрузился в чавканье.

— Я вижу, что ты здесь постоянно голодаешь, — небрежным тоном продолжал карманник. – Мало того, кормят всякой дрянью… Я смогу тебя выручить. Как думаешь, почему я ничего не трескаю?

— У-у-у?.. – недоумённо промычал инок с набитым ртом:

— У меня был с собой запас хавки, — пояснил ворюга. – Я пронёс её в карманах штанов и за поясом. Как понимаешь, много я пронести не мог, и еда уже закончилась. Но сегодня мне привезут из Малосибирска уже много. Я желаю поделиться с тобой.

— А что тебе привезут? – Сергий всё-таки оторвался от супчика.

— Чем порадуют, блин? Гм… Ну, колбаской, всякими там паштетами… о, точняк, вспомнил, будет шашлык!

— До воскресенья Великий пост, мясного нельзя! — возразил монах, жуя слова. Рот был забит супом.

— Ты, главное, не грузись постом, — осадил Сидоркин. – Господь не обидится, если мы немного потешим плоть.

— Ты уве-ерен? – закатил круглые глаза инок. Он губами вытянул из тазика остатки жижи. И основательно взял кружку.

— Да, чёрт возьми, уверен! Ты ведь хочешь шашлык?

— Хочу! — потупился Сергий. Громко булькая, в несколько глотков, он выпил чай.

Сидоркин чувствовал себя Миклухо-Маклаем, меняющим у дикарей мыло на золото. Такого тупого развода он, честно, не ожидал. Воришка встал, собираясь уходить. Молвил нежно:

— Ну и классно! Сегодня ночью я стукну в окно, отопрёшь ворота. Возьму продукты и сразу назад. Поделим их по-братски! Жди!

Сергий и сам поднялся. Спросил, краснея:

— Почему ты заботишься обо мне, братец Александр?

— Нравишься ты мне, Серёга! — лучезарно подмигнул ворик. – В тебе есть что-то такое… э-э-э… — он щёлкнул пальцами, огляделся, упёрся взглядом в икону и неожиданно выпалил. – От Бога!

Монах открыл свой маленький рот. И так и стоял, не закрывая.

— Точняк, блин! – развивал мысль карманник. Он подошёл к лику Спасителя, взял иконку в руки, с прищуром глянул на толстяка. – Ты и этот Парень сильно похожи!

Сергий заворожено провёл пальцами по своим жирным щекам, ощупал двойной подбородок и мелкий (как у мопса) нос.

— Посмотри в зеркало, увидишь!

— В обители нет зеркал, — грустно констатировал монах. – Это дьявольское изобретение…

— Ну, я тебе говорю, — не отставал карманник, ставя икону назад. – Те же глаза и губы… — Он по-свойски хлопнул инока по плечу. – Ты стопудов божий потомок!

— У меня в Израиле дядя жил! — зарделся Сергий, отходя от шока.

— Ну, вот видишь, чёрт подери! Бог, кажется, был евреем?

— Иудеем! — поправил монах. – Что, в принципе, одно и то же.

— До ночи, Серёга, — усмехнулся Сидоркин. – Я пойду… мешок для жратвы приготовлю побольше.

14. Чистый четверг

— Эх, — тяжко вздохнул Сидоркин. Совместная молитва с настоятелем его совсем не прельщала, но ослушаться было невозможно. Через пару часов предстоял визит в храм, и малейшее подозрение могло всё испортить. Воришка потянул дверь игуменского кабинета и очутился внутри. Феофил сидел за столиком, глубоко погружённый в чтение. Он был так увлечён процессом, что не слышал, как его покой нарушили.

— Кхм, — робко покашлял Сидоркин.

Эмоций ноль. Полный ноль.

— Аббат! – позвал негромко Саня.

Никакого ответа. Вообще никакого ответа.

— Ээй! – заорал Сидоркин. – Фефил, мать твою!..

Испуганно (в который раз) прикрыл несдержанный рот. Но, видимо, игумен услышал общий фон, и отдельно взятого богохульства не разобрал.

— Ой, вечер добрый!.. – встрепенулся настоятель. Радушно улыбнулся гостю, сделал приветственный жест: – Присаживайся, дорогой сынок.

Возле единственного окна стоял табурет, а перед ним таз с водой.

Намедни уже карманника приглашали сесть на табуретку… но сегодня, как и вчера – выхода ему не оставили.

Сидоркин переставил стульчик на полметра от таза, и сел, привычно закинув ножку на ножку. Феофил встал и скомандовал:

— Разувайся!

— Оп-ля, что-то новенькое, – удивился послушник. – Зачем, блин?

— Буду мыть тебе ноги, — игумен основательно закатал рукава рясы.

— Чтоо, чёрт возьми? – охренел Саня, наплевав на монастырскую этику.

— Сегодня Чистый четверг! – со значением пропел настоятель.

— Я знаю, что четверг… — непонимающе протянул Сидоркин. – Слышь, тока не обижайся, ну по чесноку… ты случайно не педик?..

Игумен стал подходить, расставив поднятые руки, как хирург, готовый к операции.

— Сто-ой! – вор вскочил, поднял табуретку, защищаясь. Проорал истерично:

 — Не надо! Не подходи, мать твою! У меня три ходки, но я никогда не имел мужиков, не говоря уж о том, что мужики не имели меня! Так что ты ошибся адресом, чувак!

— Сынок, ты не понял меня, — мягко воркующе сказал Феофил. – В четверг перед Пасхой у нас все моют друг другу ноги.

— Ну и мойте, я-то тут при чём? – сопротивлялся карманник, отступая задом к выходу.

— Брат Александр, это традиция, запечатлённая в Писании, — воззвал игумен, не сбавляя хода. – В данный день Иисус мыл ноги своим ученикам. И наказал им делать то же самое своим знакомым, время от времени. А также учить этому людей!

— Да ты что, мля!? – не поверил Саня, упираясь задом в стенку. – Но… для… чего!?

Пути Господни, как правило, неисповедимы, однако именно в данной ситуации мотивы чётко объясняет Новый Завет.

— Для чего?! – повторил Сидоркин в шоке.

— Тем самым Иисус показывал, как надо вырабатывать кротость и смирение в себе! — возгласил велеречиво игумен. — Кроме того, мытьё чужих ног – хороший способ укротить гордыню. Я накричал на тебя, тем самым войдя во грех. Скажу честно, мне противно мыть твои ноги, они наверняка жутко воняют после коровника и колки дров… — Феофил чуть подумал, и возвысил и без того возвышенный тон: – Но я желаю смирить свою плоть, искупить грех и встретить Пасху с чистым сердцем! Поэтому разувайся, садись на стул и не сопротивляйся!

— Хренасе, — ошалел карманник.

— Потом, как я и обещал, мы вместе пойдём в часовенку и я помогу тебе уговорить Иисуса на то, чтобы он помог тебе… — Феофил смолк и наморщил гладкий лоб. Похоже, он сам запутался в замысловатом предложении. – В общем, ты знаешь, о чём мы будем просить.

— Ну… лады, — не очень уверенно сказал Сидоркин, стаскивая галоши и носки. Вновь присел на стульчик.

Настоятель переставил тазик к табуретке. Встал на колени перед вориком.

— Хорошо, что Иисус мыл тока ноги, — проворчал Саня.

15. Вторая ночь. Кража

Смеркалось. Луна стояла в последней четверти. На территории монастыря не слышалось ни шороха.

— Пора! — от угла храма отделилась тёмная фигура, перебежала несколько метров до входа в церковь, потянула на себя дверь и исчезла внутри.

Внутри храма зазвучали хлюпающие звуки, издаваемые резиновыми галошами. Шаги то начинались, то затихали. Наконец, в алтаре вспыхнула зажигалка, осветив Санькино лицо. Он повёл кругом рукой… Язычок пламени выхватил из мрака выключатель, находящийся прямо у царских врат, рядом с вешалкой, на которой висели рясы: белая, чёрная, голубая.

— Супер! — карманник щёлкнул выключателем. В алтаре появился электрический свет от четырёх светильников, закреплённых по углам комнаты. Сидоркин хищно подпрыгнул к широкому деревянному столу посреди алтаря – Святому Престолу. Он был накрыт двумя скатертями – одна из них, конечно, плащаница, о чем  Саня не имел ни малейшего понятия, для него это были просто две скатерти — коричневая, сверху белая. На столе лежала Библия в красивом переплёте.

— Кажись, этот стол мне и нужен, — вымолвил Саня, тиская выдергу. Он опустил на пол инструмент и Библию, и сдёрнул обе скатерти! Стол обнажился. Вор обошел его кругом, глядя с прищуром, увидел две шарнирных петли, соединяющих столешницу и основание. На всякий случай ощупал их рукой. Воскликнул радостно:

— Отлично! Выдерга не понадобится. Похоже, герцог напутал насчёт взлома, всё гораздо проще.

Карманник взялся двумя руками за столешницу, она легко поддалась, как крышка от шкатулки. Сидоркин откинул эту «крышку», заглянул внутрь Престола, практически нырнул в него, что-то схватил и выпрямился. В руках у воришки оказался коричневый ларец с двумя ручками по бокам — рака.

— Есть, — карманник поставил раку на пол. Вернул столешницу  в исходное состояние, укрыл Престол скатертями, кинул Библию на место. Стащил через голову рясу, расстелил на полу (под рясой сверкало заплатами «рваньё от дьявола»). Переставил раку на ткань, миг подумал.

— Одним-то глазком можно глянуть, — решился Сидоркин. Лицо выражало дикий интерес.

Вор опустился на корточки и открыл лакированную крышку раки. Страждущему взгляду предстали кости, кое-где обтянутые остатками кожи. Черепа не было. Сидоркин вытащил один мосол, повертел в пальцах, бросил назад и хотел уже хлопнуть крышкой, но тут… Какой-то мутный блеск в раке привлек Санино внимание. Там, под грудой костей, что-то лежало. Карманник запустил руку в ящик и вытащил это ЧТО-ТО. На ржавую проволоку, свёрнутую кольцом, были нанизаны два жёлтых ключа. Саня позвенел ими, раздался мелодичный звон.

— Золото! — сразу же определил ворик.

Вдруг с улицы послышались чьи-то негромкие, но уверенные шаги. Саня сжался, а звук, кажется, усилился. Вор опустил ключи возле раки, и метнулся к царским вратам, перепрыгивая через ларец. Нога зацепилась за открытую крышку, ящик с тихим грохотом перевернулся, и часть костей рассыпалась.

— Чёрт! – выпалил послушник. Он припал к щели царских врат. – Вот чёрт, мля!

Карманник в спешке закинул кости в ларец, после прикрыл крышку и завернул раку в рясу. Подхватил раку под мышку и бросился к занавескам в левой части алтаря.

Саня нырнул за ширму. Суматошному взору предстала клетушка размером полтора на полтора. Столик, стул и этажерка с книгами. Сидоркин поставил раку на стол, и выглянул из укрытия, чуть раздвинув занавески. На полу возле Святого Престола мирно лежала выдерга, а рядом золотые ключи.

— Мать моююю! – ворюга двумя прыжками одолел расстояние до Престола, сгрёб забытые предметы. И рванул за спасительные занавески.

— Экхм! — некто кашлянул совсем близко. Царские врата распахнулись, и вплыл игумен Феофил. Покачал укоризненной головой:

— Кто свет не потушил? Не экономим!

Монах стал перебирать одежду на вешалке. Санькины очи наблюдали за ним сквозь щель между косяком и шторой. Настоятель вытащил из карманчика чёрной рясы упаковку жёлтых таблеток, одну положил в рот, упаковку сунул себе в карман. Шумно вздохнул и сделал шаг к вратам… однако встал, уперев взор в пол у Престола! Нагнулся и поднял маленькую косточку, пристально её осмотрел и ощупал пальцами:

— Кажется, куриная, — прокудахтал черноризец. – Сейчас же Великий пост! – он подошёл к окну, открыл фортку, выкинул туда кость, сказал рассудительно:

 — Какая сволочь, интересно, жрёт наших кур? Завтра надо пересчитать несушек!

Игумен выключил свет в алтаре, закрыл царские врата и удалился прочь.

— Ффу, мля, — шумно вздохнул Саня. Для уверенности выждал ещё минутку. В темноте засветился экран мобильничка. На нём, под пиканье кнопок, проявились подряд четыре цифры «6», стрелка показала вызов. Затем экран метнулся вверх.

— Алло, — во мраке раздался Санин голос. – Хрыщ?.. Узнал? Короче, ящик у меня. Подъезжайте… Ага, хорошо… Через десять минут у ворот зоны… — Сидоркин нетерпеливо фыркнул. — Ну да, монастыря, мать вашу!.. И передайте дьяволу, пусть платит сверх суммы за досрочно выполненный заказ!.. Алло, алло! Отключился, гад!

* * *

Дверь церквушки медленно приоткрылась, высунулась голова карманника. Никого не заметив, Сидоркин выскочил наружу, проскакал тридцатиметровку до флигеля. Поставил раку, обмотанную рясой, в угол у ворот, осторожно забарабанил пальцами по окну сторожки.

— Кто та-ам? – послышался тонкий голос инока.

— Открывай, Серёга, это я – Саня! — быстро произнёс карманник, посекундно оглядываясь.

Щёлкнул шпингалет, в темноте, на пороге, появился жадный потомок Бога.

— Какого хрена ты сидишь без света? – решил удивиться послушник. – Или спал?

— Игумен Феофил запрещает жечь электричество без крайней необходимости, — грустно ответил монах. – Говорит, темнота способствует более искренней молитве. А ведь у меня бессонница…

Ворик хотел ухмыльнулся, но сдержался за недостатком времени.

— Короче, я тебе сочувствую, — быстренько произнёс Сидоркин. – Давай-ка, отпирай ворота, щас подъедет мой приятель со жрачкой.

— А где твой мешо-ок? – недоумённо уставился инок на пустые руки вора. – Ты же сказал, что еды будет много и возьмёшь мешо-ок!..

— Он у самого выхода. Пойдем.

Черноризец и жулик приблизились к воротам. Сидоркин подхватил раку, а монах зазвенел ключами. Щелкнули тяжёлые замки, проскрежетал мощный запор. Монах с усилием начал двигать ворота, и понял, что его никто не поддерживает в сём труде.

— Эй, братец Александр, — монах негодующе запыхтел. – Почему ты мне не помогаешь?.. – инок замолк и… подозрительно уставился на подельника.

— Это и есть мешо-ок? – ткнул пальцем под мышку вора.

— Ну да, канешн, блин, — занервничал карманник, отворачивая пухлый свёрток от привратника.

— Это не пустой мешо-ок! – голосисто заявил Сергий. – Там что-то лежит! Дай я посмотрю!

— Тише, блин, Серёга!

— Нет, ты что-то взял, я хочу взглянуть! – инок подпёр задом выход.

Звук бьющих часов легко спутать со звоном колоколов. Так и запишем в протоколе осмотра… Идея сверкнула в мозгу так, как и подобает вдохновенной молнии. Мгновенно.

— Здесь банка под компот, — нашёлся вор. – Любишь компот?

— Люблю… — Сергий основательно сбавил тон.

Послышался шум работающего двигателя, нетерпеливо взвизгнули тормоза.

— Тсс! – Саня приложил палец к губам. – Слышь, приехала жратва! Щас я возьму продукты, мы запрёмся во флигеле и всё хоккейно рассмотрим. Лады, Серёга?

Всегда есть выбор. И всегда проблема в самом выборе. Инок глядел круглыми наивными глазами и тупо молчал.

— Ну-ка, в сторону, чувак, — Саня отодвинул монаха от ворот. Надавил плечом на дверь, петли нехотя приоткрыли массивную створку. В десятке метров от обители тихо клокотал мотором синий «Москвич» 1987 года выпуска, с зажжёнными фарами.

Сидоркин кинул раку на заднее сиденье, впихнулся туда сам и тачка тот час же умчалась.

— Ты ку-уда, братец Алекса-андр? – жалобно пискнул Сергий.

16. Дьявольский расчёт

Потусторонний синий «Москвич» находился на тихой улочке тихого городка, на неохраняемой стоянке, среди десятка других машин. В салоне автомобиля горел свет.

— Здесь нет суеты и никто не встрянет в «базар», — удовлетворённо сказали демоны.

— Вот, ребята, — вор передал укутанный тканью ящик Хрыщу.

Хрыщ принял ларец, отбросил рясу, поскрёб лакированную крышку когтем:

— Как, Санёк, монастырь? – спросил простецки.

— В целом, милая конторка, но со скуки сдохнешь, — усмехнулся Сидоркин. — Дайте-ка сигаретку. За два дня курил всего-то пару раз,уши в трубочку, блин.

— У меня нету, — ощупал карманы шортов Порось. – Ты так неожиданно позвонил, и мы торопились. А у тебя, Хрыщ?

— Я тоже не взял, — ответил двоюродный братик, ставя раку под ноги. – Ты честно, Саня, заработал сто тысяч, обещанные светлейшим герцогом! – Он начал рыться в бардачке.

— Сто-о-о тысяч, мать вашу!? – Сидоркин чуть не подавился воздухом. – Мля, он мне обещал сто сорок две тысячи!

— Да, но герцог уже частично расплатился с тобой, — разъяснил Пороська. – Шикарные девочки и сауна, французский коньяк, номер «люкс» в его резиденции… Неужто ты забыл, чёрт возьми?

— Что и требовалось доказать… — обречённо процедил Сидоркин. Бесполезно гневаться, когда тебя уже кинули. Впрочем, мухлёж только начинался.

— Возьми, — Хрыщ протянул две банковские карточки. – По пятьдесят тысяч на каждом пластике. На одном рубли, на другом бабос из Европы. Пин-коды карт — все шестёрки.

— Что значит, ёпт, рубли!? – плаксиво вскричал Саня. – При чём здесь, блин, рубли!? Договор касался долларов и евро!

— С долларами у герцога напряг, — извинительно хмыкнул Хрыщ. – Разницу в курсе он вернёт, когда ты помрёшь. Ты, наверное, даже выиграешь, наверное курс поднимется!.. А европейские деньги тут, не сомневайся.

Карманнику ничего не оставалось, как грустно взять карточки.

— Вот ключи от тачки, — Хрыщ подал связку из двух маленьких ключиков.

— Документы и шмотки в сумке, — кивнул Порось.

Сидоркин подтянул к себе лежащую рядом спортивную сумку, вытащил паспорт. Открыл и прочёл вполголоса:

— Альберт Петрович Эйнштейн… Место рождения: город Милан, Миланская область.

— Что это? – без эмоций спросил карманник, показывая документ.

— Паспорт, — откликнулся Хрыщ. – Всё путём – корочки настоящие, печати тоже. Прямо из паспортного стола! Ни один мент ничего не заподозрит.

— Выходит, я родился в Милане, Миланской области? – с издёвкой произнёс Санёк. – И прописан… так-так… — пролистнул документ, — там же?

Хрыщ недоумённо посмотрел на Пороську. Дело по добыче паспорта брат винтил один, так как сам Хрыщ в этот день спал в усмерть пьяным. А Пороська тогда то ли нюхнул, то ли курнул лишнего, вот и получилось… как получилось. Если о косяке узнает герцог, родственникам будет тяжко, поэтому надо максимально повернуть ситуацию так, чтобы босс не узнал…

— Чёрт, ведь Милан далеко от России, – стал вещать Порось, то ли не желая признавать вину, то ли считая карманника полным лохом. – Никто тебя не опознает, Саня, если что… Это главное, разве нет?

— Ага, — прошипел вор. Потом заорал. – Ты, чёртов идиот! Гражданин России не может быть прописан в Милане, потому что в Милане нет прописки. А в России нет Миланской области, впрочем, и в Италии её тоже нет.

— Милан находится в области Ломбардия, — индифферентно произнёс Хрыщ.

Сидоркин перекривил и без того искривлённую рожу:

— А имя, которым вы меня наградили!.. Что за детский сад, мать-мать-мать!..

— Да ты чего, Санёк! – воодушевленно воскликнул Порось. – Когда ты узнаешь, в честь какого величайшего учёного тебя так обозначили, то ты…

— Величайшего учёного знаю не тока я, вот в чём проблема, — выдохнул вор. – Точней, даже я – тёмный уголовник, его знаю!.. Чего ж вы, сука, такие, мля, тупые?..

— Сань, да ладно, — примирительно вымолвил Хрыщ. – С кем не бывает.

Порось обиделся и принял насупленный вид. Хрыщ смущенно улыбался. Сидоркин осознал, что дьявольская жадность – это не самое плохое, что ему ещё предстоит пережить.

— Ты извини, родной, накладка вышла, — покаялся Хрыщ. – Переночуй в этом городишке. Здесь есть неплохая гостиница, «Жемчужина Сибири» называется. А завтра… вернее, уже сегодня утром, мы завезём новую ксиву, без всяких косяков.

— И кем вы меня собираетесь сделать сегодня утром? Кейптаунцем или алжирцем? – вопросительно усмехнулся Сидоркин. Он бросил карточки и паспорт в сумку. — До Новосиба далеко отсель?

— Мы отъехали от монастыря десять километров, — вслух размыслили демоны. – Значит, около девяноста осталось.

— Лады. Передайте дьяволу, что он жадный, мерзкий… — инстинкт самосохранения заставил умолкнуть.

Демоны выжидающе смотрели, нетерпеливо шевеля хвостиками. Давай, чувак, лепи! Будет чем тебя заткнуть, если вякнешь про Милан…

— …нет! Не надо ничего передавать, — опомнился карманник. Он подбросил ключики на ладони. – Где моя тачка?

— Вон она! – Порось показал пальцем вбок.

— Серебристая «Хонда»? – переспросил Сидоркин, наклоняясь вперёд и щурясь. – Я ж просил кабриолет!

— Нет. Рядом… Белая «Волга».

Между двумя красивыми иностранными машинками втиснулась странная ободранная «Волга ГАЗ 24».

— Что!? Этоназывается «Волга»!? – прошипел Саня, холодея ещё больше, чем от пластика с рублями.

— Верно, шестьдесят второго года выпуска, — восхищённо ответил Хрыщ. – На раритете будешь ездить, Саня!

— Я не возьму эту рухлядь, етит-матит!

— Ну, заметь, не мы это сказали, — укоризненно вздохнули демоны. – Но кабриолет ты вряд ли дождёшься.

— Всё? – кратко уточнил  карманник. – Тогда бывайте, я отчаливаю.

— Пока, — Хрыщ подал на прощание когтистую руку.

1 + 1 = 11. А вот один плюс один равняется два. Логический парадокс, — но демоны не знают таких слов, поэтому это просто нескладуха. Порось вякнул невзначай:

— Хрыщ, премию-то Сане отдай.

Сидоркин отдёрнул свою руку от пожатия, хищно насторожился:

— Чё за премия?

— Точняк, блин, совсем, сука, забыл! – фальшиво оправдался Хрыщ. Он злобно глянул на не в меру разговорчивого подельника, залез в карман шортов. – Саня, герцог оценил твоё рвение и оперативность, выдал премию.

Демон протянул тонюсенькую денежную стопку:

— Здесь тысяча рублей, — гордо брякнул Порось.

Инициатива принадлежит тому, кто собирается совершить самоубийство. Карманник устало возмутился:

— Дьяволу не стыдно башлять такими суммами!? Хотя… что я несу…   откуда у дьявола, к хрену, стыд?

— Ты отказываешься? – спросил Хрыщ с плохо скрываемой радостью.

— Давай, чего уж…

Вор перехватил стопку и, по привычке, быстренько пересчитал:

— Здесь тока восемьсот?!

— Не может быть! – Хрыщ постарался изобразить недоверие.

— Сука, восемьсот! Ну?!

— Мелочный ты человек, Саня! — посетовал Хрыщ. – А ещё на дьявола возникаешь. Из-за двухсот рублей устраиваешь разборку!

— Ая-яй-яй, Саня, — поддержал брата Порось, поняв, что он сглупил. Лучше не быть честным тогда, когда ты по натуре бесчестен. Несмотря на «ген добра», живущий в каждом демоне… наши персональные бесы подтвердят.

— Уй, ну вас нах!.. – Сидоркин безнадежно махнул рукой и выпрыгнул из салона. – Надеюсь никогда в жизни… и после смерти, мля, — больше не увидеть ваши рожи!

Вор быстрым шагом ушёл в темноту. Не оглядываясь.

— Заводи тачку, твою маму! – толкнул шофёра Хрыщ. – Когда-нибудь я тебе язык отрежу, и заставляю его сожрать!

— У каждого бывают прогоны, — оправдался Порось, хмурясь. – И прикуси свой язык, пока я его не отстрелил. – Он выхватил пистолет и приставил ко рту брательника. — Понял?!

— Я не хотел тебя оскорбить, Поня, — просипел Хрыщ, не обращая внимания на ствол. – Чёт нервишики шалят. Прости, короче… Но и ты меня пойми…

Пороська, по ходу, простил и понял, так как машинка зафырчала, развернулась задом, и умчалась.

17. Золотые ключи

Дьявол сидел за своим рабочим столом, в новом чёрном костюме. Перед ним, на столешнице, покоилась рака.

— Отлично сработали, ребята, — промурлыкал шеф. – Вы заслужили награду!

Хрыщ и Порось, стоявшие посреди кабинета, самодовольно заулыбались. Брат толкнул брата, показал поднятый вверх большой палец.

Дьявол открыл раку, высыпал содержимое прямо на стол. Разгрёб кости. Обеспокоено глянул на демонов. Снова судорожно перерыл содержимое.

—  Где ключи? –  спросил тихо.

Демоны перестали улыбаться.

— Хм, — Хрыщ подвигал бровями. – Вы сказали – ключи, светлейший герцог?

— Да, золотые ключи, сделанные Сатаной! – медленно проговорил хозяин, делая ударение на каждом слове. – Их нету! – он с размаху ударил огромной ладонью по груде костей.

— Мы даже не открывали ящик! – заверил Порось, клятвенно прижимая руку к порочному сердцу.

— А может, мой герцог, и не было никаких ключей? – с опаской предположил Хрыщ.

— Это карманник! – прорычал босс. – Он спёр! Чёрт! – Он в отчаянии вскочил. – Чувствовал, нельзя иметь дело с карманниками! Уж лучше бы педика нанял!

— Э-э-э… кхм… герцог, может, расскажете, что за ключи? – нерешительно предложили демоны.

Босс вытащил из хьюмидора сигару, прикурил «по-дьявольски» — от пылающего пальца, выпустил клуб дыма, нервно прошёлся вдоль «Карты жизни и смерти». Опять плюхнулся на трон. Сделал парочку глубоких быстрых затяжек:

— Ключи активируют ловушку для Божьего сына, которая находится в Его же Гробе, — произнёс дьявол, катая желваки. — Её сделал мой прадед ещё в четвёртом веке, когда на месте Гроба Господня, в Иерусалиме, был построен первый храм. Он много раз перестраивался, однако на ловушку это не влияло… Этот дьявольский механизм, названный так в мою честь, основан на законах физики. Я в физике ни хрена не рублю, не знаю, как, почему данная штуковина работает, но она работает! – Шеф отчаянно подёргался в кресле. – И механизм существует до сих пор.

Демоны слушали с завороженностью детей, внимающих бабушкины (простите, дедушкины) сказки. Герцог попыхтел сигарой и задумчиво продолжил:

– Раз в год, на Пасху, вот уж тысячу семьсот лет, Иисус спускается в свой Гроб и незримо присутствует там до окончания дня воскресенья. Смотрит на прихожан, вспоминает, ностальгирует… Он ведь излишне сентиментален, — оскалился в усмешке босс. – Заодно зажигает Благодатный огонь.

— Дак Иисус его реально зажигает?! – вскричал сын ритора.

— Раз мой герцог говорит, значит так и есть! – уважительно заметил брат сына ритора.

— Ни хрена, — неожиданно вымолвил шеф. – Хрен не ведаю, и никто не в курсе, кто же зажигает огонь в Иерусалиме. Всё другое стопроцентная правда.

Самое приятное в сказке – это её конец. Если это не сказка, а быль – то приятней вдвойне. Иногда и ужасней, впрочем.

— В восточной части храма Гроба Господня есть две замочные дырки, — подошёл к заключительной части дьявол. — Если вставить туда золотые ключи и повернуть по часовой стрелке, то механизм сработает. Сделать это надо перед приходом Иисуса в храм, то есть в утро субботы. Так написано в «Книге Страшного Суда». Божий сын не сможет выйти назад. И если он пробудет в Гробе до рассвета понедельника, то… никогда уже не вернётся к себе на Небеса! Он просто-напросто исчезнет, превратится в пар!

Шеф пыхнул сигаркой, задумчиво наблюдая, как в воздухе растворяется очередное кольцо дыма.

— Но разве такое может быть!? – поразился Хрыщ. – Ведь Сын Бога бессмертен! Об этом ещё в школе рассказывали!

— Все смертны, даже Боги, — ухмыльнулся властитель. – Нужно лишь найти подходящий способ убийства.

— И Вас, герцог, можно убить? – прогнулся Порось.

— Ч-ч-чтооо ты сказал?! – зарычал в непонятках хозяин.

Порось побледнел как покойник, начинённый формалином. Самое прикольное, что дерзость зачастую мотив не ищет, сама по себе тупит. Пороська, заикаясь, проблеял:

— Э-э… я не то хотел с-спросить, мой герцог. М-м-м… меня интересует следующее… А если ключи повернуть против часовой стрелки? Что-то будет?

— Сволочь!  – шеф хлопнул ладонью по столу. – Что за хрень ты несёшь! Типа риторские привычки?

Прощать не сложно. Сложно заново поверить. Пороська превратился в хвостатый кусок испуга, похоже его карьера ещё чуть-чуть и оборвётся.

— Вы вкуриваете, какие перспективы для меня открывает гибель Иисуса?! – господин вскочил и зашагал по кабинету. – Старый маразматик, Бог-отец, ни черта не сможет мне предъявить! Он слишком дряхл, и Сын — его единственная надежда. Призрак Страшного Суда, — хозяин коснулся фрески на стене, — канет в Лету. Настанет моя власть! Безраздельная!

Демоны напряжённо следили за тем, как босс нарезает круги по кабинету.

— Герцог, а почему Ваш уважаемый прадедушка сам не привёл в действие ловушку? – с прогибом спросил Хрыщ.

Шеф застопорился у камина, и напыженно нахмурился:

— Ему не повезло, ребята. Сатана поехал в Иерусалим, чтобы активировать ловушку. Но на базаре, какой-то щипач, банально увёл у него ключи из кармана. Чёрт, теперь вы понимаете, почему я терпеть не могу карманников!?

Господин подымил сигарой и вернулся к столу. Взгромоздил задницу на трон.

— И что было дальше, мой герцог? – сложным кульбитом изогнулся Пороська. – Вы так увлекательно рассказываете!

— Кончай льстить, Порось, — с усмешкой сплюнул властелин.—  Для этого у меня есть парочка штатных  жополизов. Они специально обучались и лижут однозначно лучше, чем ты.

Этику в обществе регламентируют не нормы, а примеры людей. А в потустороннем мире этики вообще нет, поэтому свой мозг подобной хренью тут можно и не забивать. Порось задумался, а герцог хмуро продолжил:

— Уж не знаю, кому карманник-еврей загнал ключи и где они хранились полторы тысячи лет, но год назад я узнал, что они находятся в этой чёртовой раке, с останками подлеца-святого!.. — босс боссов показал на ларец. — Я вбухал кучу денег, пробил адрес ящика, нашёл нужного человека… А в итоге я оказался в жопе!

Шеф яростно потыкал сигарой в пепельнице. Потом достал из ящичка пухлую книжку, хлопнул ею о стол.

— Я всё подготовил, строго следуя указаниям «Книги Страшного Суда»! И теперь я стану посмешищем!

Демоны изобразили глубочайшее недоумение: покачали хвостами и мордами, развели ручками, пожали плечиками:

— Герцог, я не понимаю, на хрена Сане ключи, — изрёк Хрыщ. – Вы же заплатили ему сто тысяч, подарили раритетную тачку…

— Премию дали, — заюлил Порось. — Он хорошо упакован! Какого хрена ему ключи?

— Откуда я знаю, мать вашу! – отмахнулся повелитель. – Людям всегда всего мало… От них можно ждать всё, что угодно.

— Вы сами очень непредсказуемы, светлейший герцог, — учтиво молвил Порось. Безусловно, это был комплимент.

— Я дьявол, и мне можно, — проворчал скупердяй, сплёвывая в сторонку. – Природа у меня такая.

Герцог тяжело поднялся, основательно упёр загребущие руки в столешницу и мрачно рявкнул:

— Найдите карманника и отберите у него ключи! Потом замочите, сукиного сына! У вас в запасе сутки, ведь сегодня — пятница, день Распятия! Совсем скоро Иисус будет в своём Гробе! А ритуал надо успеть подготовить.

Если время от тебя убежало, то догнать его, в принципе, можно. Если же время улетело, то и космическая ракета тебе уже не поможет. Как повезёт…

— Мой герцог, а если мы не сможем найти Саню? – с опаской уточнили демоны. – Быть может, он сменит документы, изменит внешность…

— Если через сутки ключи не будут у меня, я заставлю вас сгрызть кости святого кретина! — возбудился хозяин, яростно хлестнув хвостом. Он сгрёб несколько костей, рассыпанных по столу, запустил ими в помощников. – Убирайтесь и не приходите с пустыми руками.

Иногда полезно застрелиться. Но не всегда возможно. Демоны тактично убрались прочь. Дверь кабинета шефа тихо за собой прикрыли.

18. Дилеммы

«Кажись, я встрял по-крупняку. Как же, мля, я забыл положить ключи в ящик!?», — размышлял про себя Сидоркин.

Воришка лежал на кровати в дешёвом гостиничном номере, в брюках и в рубашке, и с отвращением разглядывал невольно украденный раритет.

* * *

«Такую оплошку дал! Подлец-аббат напряг, пришёл не вовремя, и вылетело из башки! Герцог подумает… больше, чем уверен… что я затарил ключи специально. И, как пить дать, пришлёт своих дьяволят меня пришить. Я сдохну и попаду в ад, где над моей душой будут очень и очень долго измываться!».

Сидоркин поморщился, никакой бравады – сплошная боль. Привстал на постели и взвесил ключи в руке.

«Тяжёлые, падла… грамм сто потянут. Да и отделка… антиквариат, любой знающий спец кучу бабок отстегнёт».

Карманник выглянул в окно, на улице  — мрак полный, даже луна ни черта не светит.

* * *

 «Что же делать, сука? Думай, Саня, мать твою! Ты ведь не такой тупой, как говнюки с хвостами, сделавшие тебя гражданином Миланской области. Хорошо, что в отеле персонал не меньше тупорыл, а то бы ночевал на улице… м-да…».

Ворик походил по номеру, — туда и сюда, затем сюда и туда.

* * *

 «Или, к хрену, избавиться от драного золота? Включить дурака, мол, ничё не знаю, ящик не открывал?.. Дак не поверят, чёрт возьми, а коли поверят, то всё равно грохнут…».

Мысли змеились ядовито и прямолинейно. И противоядия мозг пока родить не мог.

* * *

Саня надел пиджак и взглянул в зеркало. Чёрный костюм-двойка и чёрные туфли. Рубашка, однако, белая. Усмешка получилась ухмылкой.

«Дьявол шмотки выбрал мне, как на похороны. Будто заранее знал, что будет стремиться сделать из меня покойника... Впрочем, к чёрту дурацкие мысли! Пора отсель валить, и куда именно придётся думать по дороге туда, хрен пойми куда… но где нечистые засранцы меня наверняка не найдут».

* * *

Единственный вариант, как правило, самый лучший. Если, конечно, он единственный.

— Один вопрос, как же поступить с золотыми ключами?.. – молвил Саня вслух.

19. Бойня в банке

Белая «Волга ГАЗ 24», чихая и кашляя, плелась по трассе, где-то на сибирских просторах. Мелькнул дорожный знак: «До Новосибирска Вам пилить ещё 2 км».

— Алло, мне нужен Шаман, — говорил Сидоркин, прижимая «дьявольскую трубку» к уху. – Кто я?.. Саней кличут. От дяди Васи… Да-да, Вася Седой… Он обрисовал мои проблемы?

Неслышный телефонный голос явно ответил положительно. Карманник, слушая ответ, по привычке теребил нос, при этом он чуть не выронил телефон. Тачка вильнула на дороге, но быстро выровняла траекторию.

— Лады, — удовлетворённо кивнул вор. — Через пару часов у Речного вокзала? Блин, а в Сибири есть реки?.. Да не вопрос! Пока, — Саня отключился и… вдруг резко надавил на тормоза. – Чёрт!

Ещё каких-то несколько драных сантиметров и «Волга» имела все шансы неприлично сблизиться с задом синего «Москвича», стоявшего впереди, на светофоре.

— Фу! — облегченно выдохнул Сидоркин. И сразу же снова напрягся, уставившись на «Москвич». — Машинка 1987 года выпуска?.. – вопросил он себя испуганно.

Из фортки «Москвича» высунулась белобрысая голова, и страшно тараща глаза, показала Сане кулак. Карманник в ответ только блаженно улыбнулся.

* * *

Спустя полчаса, «Волга» плелась уже по столице Сибири, по традиции дёргаясь и чихая. Карманник сломал шею, выглядывая нужное ему место. «Кнопочный» телефон Интернет не ловил, а нормальную смартфон-трубку нельзя было купить за отсутствием живых денег.

— Кажись, вот оно! – вскричал Сидоркин. В одной из новостроек, возле красивых дверей, висела табличка: «Банк Сибирский Капитал». Однако. Не доехав до кредитного учреждения полсотни метров – «Волга» заглохла, напоследок чихнув последний раз. Прямо посреди дороги! Карманник выскочил из салона, с силой пнул по ржавому железу:

— Чёртов раритет!

Движение чуть застопорилось, но не иссякло, — машинки привычно объезжали возникшую помеху. Сидоркин допрыгал до банка, миновал курившую на крылечке охрану. В «Помещении для банкоматов» гудели всего четыре банкомата – три рублёвых и один валютный.

Саня достал карточки, всунул жёлтую в валютный банкомат, потыкал кнопки. Банкомат пофырчал и… выплюнул пластик.

— Что за хрен! – воскликнул Сидоркин. Поднёс карту к яростным глазам и прочёл: – Банк Опанаса Панасюка!? Украина?! Чёрт, герцог впал в маразм!? Или он считает гривну европейской валютой!?

Только что вошедший почтенный мужчина в очках, в оторопи оглядел брызгающего слюной типа в чёрном костюме. Осторожно его обошёл, вставил свою карточку в автомат, выдающий рубли.

— Дьявол – это подлец и мерзавец! – орал Сидоркин на весь банк. – Сукин, трижды сукин сын! – он бросил карту на пол, с силой топнул по ней. Затем посмотрел на белую карточку. – Надеюсь, с рублями всё в порядке?

Вор повернулся к рублёвому автомату, почтенный посетитель не спешил валить прочь, а наоборот медленно совершал какие-то свои никчемные переводы.

— Скоро ты, чувак? – раздражённо спросил Сидоркин.

Очкарик не ответил и даже не повернулся. Типа его нет или его не звали. Некоторые такую породу людей зовут интеллигентами, а некоторые их грубо отталкивают…

— Слышь, короче, пшёл нахрен! – Саня резко взял мужчину за плечо и откинул от банкомата.

— Что вы себе позволяете? – разродился очкарик утробным голосом. – Я позову охранника!

Карманник выдернул его карточку из лотка, швырнул в него же. Молвил извинительно:

— Не серчай, земеля, но я, сука, конкретно спешу. За мной, стопудов, охотится дьявол, и ты бы на моём месте вёл себя точно так же! Вали или жди, когда я закончу!

Очкарик подхватил свой пластик и убежал. Мимо охраны, и далее вдоль проспекта.

— Сука, лишь бы дьявол не блокнул ни хрена… — сосредоточенно прошептал ворик, вставляя пластик в картодержатель, и наигрывая пин-код. На сей раз автомат не отказал и выдал пачку сторублёвок. Саня схватил их и сунул в боковой карман… Повторил операцию… Новая пачка перекочевала в карман чёрного пиджака.

* * *

На дороге, возле раритетной «Волги», тормознула машинка ДПС. Трое позорных ментов окружили антикварную тачку… Огляделись в поисках горе-водилы, и стали что-то наигрывать в свои рации.

* * *

Санечка, тем временем, только и успевал, что рассовывать купюрки по карманам. Сзади нетерпеливо переминались три человека: двое мужского рода и одна бабулька с решительным куриным обликом.

— Скоро ты, молодой человек? – визгливо спросила бабулька. — Банкомат на выдачу толька один, а я тебя здеся уже сто лет жду!

— На сто лет она явненько не тянет, при всём уважении, — шепнул один мужской род другому. Тупая хохма нарисовала тупые ухмылки на тупых лицах.

— Я скоро, — обнадёжил Санёк. – Ещё десять тысяч, сука, осталось. Сам в нетерпении, но долбанный банкомат выдаёт одни сторублёвки.

Карманник вытащил последнюю стопку, когда за спиной раздалась короткая автоматная очередь. Одна пуля ударила в стену, в сантиметре от воспалённой головы.

— Ага! – зазвучали знакомые голоса. Холодея, Сидоркин развернулся с поднятыми руками. Под ногами валялись три трупа из очереди. Труп престарелой курицы, правда, немного ворочался. Прямо перед вором стояли Хрыщ и Порось в человеческом облике, в полицейской форме, и с «Калашниковыми» в профессиональных пальцах.

— Вычислили меня по карте банка, да, – скорее констатировал, чем спросил, карманник.

— Соображаешь, — ухмыльнулись демоны.

Киллеры в образе полиции загородили выход на улицу. Саня тактично попятился к двери, ведущей в собственно офис банка. Задом. Жалобно прося:

— Ребят, может, договоримся?

 — Извини, Санёк, но герцог велел тебя замочить при любом раскладе, — беззлобно произнёс Порось. – Лично мне ты даже нравишься…

— Не отвлекайся, Поня, — осадил Хрыщ. – Возьмём ключи, а потом его пришьём.

— Дак, давай сначала пришьём, а потом возьмём. С трупа стопудов проще вынуть, — предложил Порось. – Живые такие беспокойные, мать их!

— А если он ключи куда-нить затарил? – резонно молвил Хрыщ.

— Дак, надо спросить у Сани самого, где щас ключи? С собой, мля, или нет?

— Иногда тебя осеняют блестящие идеи! – воскликнул Хрыщ, смотря на кузена с искренним восхищением. Порось приосанился, позируя.

Можно глупость списывать на что угодно: недоспал, перепил, курнул или нюхнул, не имел настроения… Однако, если человек сам по себе идиот, то это надолго. В случае с демонами идиотизм пожизненный, с переходом в посмертный.

Воспользовавшись тем, что двоюродные братья разглядывают друг друга, — Сидоркин сделал прыжок и, толкнув дверь, метнулся в операционный зал банка.

— Стоять! – демоны поскакали следом, лихо перескочив через покойников.

Посреди зала карманник с размаху ударился о благообразного альфа-самца в деловом костюме, с галстуком. Над головой свистнули пули. Демоны, ухмыляясь, подходили. Бежать дальше было некуда, и Сидоркин покорно замер.

Клиенты обнимались со стенами, а охрана изображала из себя уборщиков помещений.

— Генерал, может, объясните, что происходит? – строго спросил благообразный, глянув на Порося. Альфа-самец ни черта не испугался, принимая погоню за обычный беспредел силовиков.

— Этот крендель опасный преступник, — демоны показали стволами на карманника. – И мы должны его арестовать.

— Ну, так арестовывайте! – повысил голос самец. – При чём здесь мой банк, мать вашу?! Зачем стрелять, кто мне возместит ущерб, вы что ли со своей смешной зарплаты!?

— Они не менты, а они — отморозки, — отчаянно вякнул Сидоркин.

— Заткнись, Санёк! — цыкнул Порось.

Владелец банка ещё не видел трупов у входа и явно не просекал ситуацию.

— Меня ваши разборки не касаются! Менты позорные, бандиты кучерявые… Мне до лампы. Но вы должны убраться из моего банка! Сию минуту! Чините шабаш в другом месте! И если вы этого не сделаете…

Порось всадил в благообразную грудину очередь. Альфа-самец захрипел тоскливо, и упал в некрасивой позе.

— Сукой буду!.. – заорал в ужасе Саня, не зная чё ваще делать. И бежать некуда, и стоять на месте нельзя.

В банк вбежали трое позорных ментов, — тех самых, что осматривали сломанный раритет на дороге. С табельными пистолетиками в могутных ручках. Акцент внимания пришёлся на Сидоркина. На демонов даже не глянули, полиция полицию чует издалека, а вблизи распознаёт.

— Парни, вон тот тип, что устроил беспредел в Подмосковье! – крикнул главный позорный мент, показывая на карманника. — Его рожа на всех ориентировках!

— Ребята, тока не палите! – зарыдал бедный Саня. – Су-ука, я совсем ни при делах!

Демоны синхронно и без трёпа открыли огонь по полиции. По офису заметались визгливые пули, посыпались стёкла и покалечились стены.

— Понятно… — Легавые признали, что персонажей напрочь попутали, и попытались отстреляться. Увы, а может ах, — но ни хрена у полиции не вышло. Все трое стражей порядка были застрелены в течение трёх секунд. Правда, среди ментов нашёлся герой, которому удалось подстрелить и Хрыща. Поня добил бравого лейтенанта выстрелами в упор, и склонился над упавшим брательником:

— Хрыщ, — позвал он тревожно. У демона во лбу зияла аккуратная дырка.

— Где карманник? – тотчас же спросил Хрыщ, болезненно морщась. Если ты неуязвим для пуль, то от физической боли это тебя не избавляет.

Ответить Порось не успел, ведь на его голову опустилось кресло. Саня отбросил мебель, и ускакал прочь. Демоны тяжело ворочались на полу.

* * *

Сидоркин выскочил из банка быстрее пули, успев ловко перепрыгнуть через мёртвую охрану на крылечке. Ступеньки были полны окурков.

— Сто-о-ой! — рискуя быть сбитым, воришка метнулся на проезжую часть. Замахал ручками: — Стооой!..

Завизжала колодками жёлтая машинка с шашечками. Чуть не сбив нашего неосторожного пешехода. Из салона проявился краснорожий дядька:

— Ты охреневший!?

Сидоркин, не говоря ни слова, вцепился в переднюю дверцу пассажира, кинул тело на сиденье.

— Ты чего творишь, скотина!? — всунулся в салон таксист. — А ну проваливай на хрен!

Ворик выдернул из кармана ворох сторублёвок, и бухнул всей пачкой на панель:

— Поехали, шеф! – к длинным разговорам ни ситуация, ни настрой души расположены не были.

— Куда везти? – шофёр в секунду оказался за рулем. И даже любезно улыбнулся.

Из банка выбежали демоны, оглядываясь в поисках Сани. Такси на другой стороне дороги, сквозь довольно плотный поток машинок – они не разглядели. К своему сожалению, и к счастью карманника, который их-то увидел.

— Газуй к Речному вокзалу! – скомандовал воришка.

* * *

Демоны растерянно озирались у дверей «Сибирского Капитала». Толпа народа с любопытством окружила полицию с автоматами. Какой-то ботаник попытался дёрнуть Порося за хвост, и тут же был убит. Друг ботаника, по виду амбал – кинулся на защиту – и получил прикладом в лоб от Хрыща. Толпа не рассосалась, лишь расступилась, больше никто не выступал, и у демонов была возможность поразмышлять.

— На хрена ты стал палить!? – возмущался Хрыщ, потирая лоб. На месте пулевого отверстия белел свежий шрам. – Молча подгребли бы и взяли сукиного сына за яйца! Ни шума, ни пыли, всё тихо-мирно! Отвезли бы его куда-нить, забрали ключи и пристрелили!

— Ты сам видел, что охрана банка схватилась за оружие, — оправдывался Пороська.

— Ну и что, чёрт возьми! У них газовые пушки! – возмутился Хрыщ. — Дали бы прикладом, и вся недолга… А зачем ты застрелил людей, что тёрлись возле карманника?

— Это в смысле допрос, мать твою?! – нахохлился Поня.

— Это в смысле те вопросы, что задаст тебе светлейший герцог! – со значением молвил брательник.

— Короче, отвали, — нахально заявил Порось. — Точней, скажи, чё теперь делать-то?

— Хрен не ведаю, где искать драного карманника, — нахмурился Хрыщ. — Если б не твоя генная кровожадность, мать её… — и предупреждая агрессию, добавил: — Короче, надо сосредоточиться.

Толпа внимательно внимала каждому слову. Почти все беспрестанно фотографировали на мобилки. Ещё немного, и полицию попросили б дать автографы, наверняка. Труп ботаника валялся под ногами, его друг амбал пытался его оживить, делая искусственное дыхание «рот в рот». Наблюдатели обменивались сальными шуточками.

— Щас сосредоточимся, не вопрос! – усмехнулся Пороська. Он поднял ствол и пострелял по окружившей толпе. И вот теперь все в ужасе разбежались, кроме трупов.

Где-то вдали завыла истеричная сирена. Может быть, это из банка успели вызвать подмогу. А может, менты позорные устроили погоню за злостным нарушителем ПДД. Или сами решили проскочить перекресток на красный свет. А может, неслась «Скорая помощь»? Впрочем, не это волновало сейчас подельников. Они упустили мишень и теперь их мысли занимали только два извечных вопроса: Кто виноват? И Что делать?

— Слухай, Хрыщ, а может, герцог ошибся и ключи не у Сани? – предположил Порось. – По-моему, он слишком предубеждён против карманников.

Кровожадный истерик почесал дулом автомата щёку. Мрачно сплюнул на тело ботаника, лежащее под копытами в кедах.

— Вот заставит тебя сожрать кости святого придурка, тогда поверишь, что герцог неправым не бывает! – в сердцах сказал Хрыщ.

— Это ж верная смерть! – снова нахохлился Пороська.

— Ну то-то! Ты пойми, Поня, нам, главное, щас карманника найти. А виновен он или нет, пусть светлейший сам с ним после разбирается.

Зазвонил мобильник. Хрыщ поспешно прижал его к подобострастному уху:

— Слухаю Вас, мой герцог!

Порось прислонился к брату, но то, что говорил хозяин, слышало только ухо напарника:

— Да, мы в Новосибе. Стоим возле банка. Карманника нет… Что Вы, герцог? Какая стрельба?.. Да, мы понимаем, что щас надо палить лишь в крайнем случае. Больше  хитрости, как Вы учили… — Хрыщ вдруг напряжённо замер. — Что!? Так, запоминаю… Ага… Ага… Ага… До свиданья, мой герцог!

Хрыщ отключился. Хмурая рожа сложилась в сияющую харю.

— Ну что сказал герцог? Не тяни, ёпт!

— Дьявольская полиция поймала телефонные звонки карманника, — степенно рассказал Хрыщ.

— Запеленговала, — поправил двоюродный брат.

— Насрать, — отмахнулся Хрыщ. – Короче, Саня звонил парочке людей с той трубы, что мы ему дали. Они тут, в Новосибе. Некая девка и один местный авторитет. Надо разделиться. Ты устроишь засаду в одном месте, а я в другом. Адреса герцог щас скинет по смс.

— Но, Хрыщ, тачка-то у нас одна, —  заволновался сын ритора. – Кому-то придётся на такси добираться до адреса…

— Можно, канешн, угнать тачку, но это время, — размыслил Хрыщ. – Как и поиск попутки…

 — Можем поехать вместе, — предложил Порось. – Устроим засаду в одном из двух мест. Как понимаю, карманник должен нанести визит обоим знакомцам?

— Гениально! – без раздумий отрезал брателло. — Эй, чувак, ты в ударе! Ты просто плодишь здравые мысли!

Порось искренне зарделся. Дополнил важно:

— Надо тока понять, к кому именно газовать. Идём-ка к тачке, обмыслим.

Синий «Москвич» 1987 года выпуска был припаркован прямо напротив банка. Демоны успели сделать лишь один шаг. Рядышком удало тормознул микроавтобус вишнёвого цвета. Из салона нарисовались маски-шоу, направили на хвостатую полицию автоматы:

— Бросьте оружие! – крикнул рослый предводитель балета.

— Что за нахрен! – возмутились демоны.  – И как же тут обойтись без стрельбы?!

* * *

Через шесть минут синий «Москвич» с французскими номерами уже мчался по столице Западной Сибири. Хрыщ сидел за рулём. Его лицо украшали свежие шрамы. К уже известному шраму  на лбу, — добавились раны на подбородке и на левой щеке.

Пороська вертел в руках ухо.

— Хрыщ, припаркуйся где-нить, я пришью ухо, — канючил он.

Брат мрачно изрёк:

— У меня в жопе пуля и я молчу. Надо спешить. Положи пока в бардачок.

— Я не могу без уха-а! — нервничал Порось. – Я не фотогеничен…

— Что за такая хрень? Просвети!

— Эй, чувак, не лепи фарс, — психовал Порось. – Я ж тебе помог, вытянул из твоей рожи три пули. Войди в моё положение. Всё, что от тебя требуется — это остановить долбаную тачку на долбаной обочине!

* * *

…А возле банка «Сибирский Капитал» асфальт был завален целыми и нецелыми трупами Росгвардии. Валялось теперь уже никому не нужное оружие, а от автобуса осталась груда искорёженного металла.

20. Два визита карманника

Сидоркин отпустил такси и осмотрелся. На здании старой постройки — у Речного вокзала — по фасаду протянулись большие буквы: «РЕСТОРАЦИЯ». Карманник проник в кафе и подошёл к бармену – длинному дрищу с усиками.

— Мне нужен Шаман, — по-свойски подмигнул ворик. – Он должен ждать.

Дрищ отвернулся с безучастным лицом. А за спиной Саня услышал шорох. Поворот корпуса явил толстого жлоба средних лет и среднего роста. Он внимательно осмотрел  гостя. Выплюнул единственное слово сквозь зубы:

 — Пшли.

Бугайчик и ворик подались в дверь за стойкой, миновали тесный коридор и очутились в кабинете. Хозяин – черноволосый мужик лет сорока (в его облике прослеживалось кровное сходство с Чингисханом) пробуравил гостя чёрными блестящими глазами, произнёс гортанно:

— Садись, Саня.

Сидоркин последовал совету, и опустил зад в кресло. Провожатый удалился.

— Мне звонил Вася Седой, — с чувством вымолвил Шаман. – Уважаю его, правильный вор, старой закалки. Чалились вместе?

— Да.

— Вася просил оказать всяческое содействие. Я уж несколько лет, как отошёл от дел, у меня честный бизнес… Но другу Седого я помогу! Ему я обязан, сильно обязан! – Шаман произносил свою речь, не спуская с карманника тёмных глаз. – Итак, тебе нужна ксива, — сказал он утвердительно.

Санёк молча кивнул. Чем меньше слов произносишь, тем большим авторитетом пользуешься, в кругу таких перцев как Шаман стопроцентно.

— Расценки на док тебе известны?

— В Москве пятьсот тысяч, а в провинции от ста до ста пятидесяти, — Сидоркин вырвал из кармана внушительную пачку сторублёвок, не считая, бросил на стол. – Тут третья часть суммы, остаток забашляю, как тока док будет на руках. Или мал аванс?

— Люблю конкретных людей, — усмехнулся Шаман. – Обычно мой человек берёт стопроцентную предоплату, но ща годится и так. – Азиат (также не считая) кинул деньги в ящик стола: — Нужна фотография.

Карманник, порывшись за пазухой, явил миланский паспорт, вырвал из него листок с фото.

— Пойдёт? Как долго будут делать?

— Часов через шесть тебя устроит?

— Так живо!? – в натуре поразился вор. – Неслабо, падлой буду, москвичи о такой скорости могут помечтать!

— Было бы желание, — пробормотал Шаман. — А мечты… пусть кружатся с мечтами. Зайди вечерком, и я тебя не огорчу.

— Супер! – предвкушающе потер руки Саня. — У меня тут ещё один вопросик. Нужен толковый антиквар. Толковый и надёжный. Не подскажешь?

— Толковые – они все надёжные, — заметил Шаман. – Вот, возьми адресок, — протянул аккуратный блокнотный листок. – Хороший спец. И не жадный. Скажешь, от меня.

* * *

Толковый, надежный, а главное — не жадный спец, жил в нескольких кварталах от «РЕСТОРАЦИИ». Сидоркин решил в этот раз обойтись без такси. Слишком активно развивались события в его жизни в последнее время. Хотелось просто пройтись по набережной вдоль реки Оби. Не пробежать, не промчаться, не пронестись, спасаясь от погони, заметая следы и унося ноги, а именно пройтись. Вдохнуть свежий влажный воздух с привкусом весны. Саня сам удивился внезапно нахлынувшей на него сентиментальности. Но сопротивляться душевному порыву не стал. Так и шел, подставляя лицо весеннему ветру и пиная попадающиеся по дороге камешки, пока не добрался до нужного домика — аккуратного, квадратообразного здания с вывеской «Антикварная лавка».

— Ну чего, загоним ключи и купим себе паспорт и других ништяков, — Сидоркин уверенно вторгся в магазин.

* * *

В торговом зале воришку встретил Соломон, полный мужчина в костюме, с горбатым носом и с седыми висками. Голову покрывала Кипа — еврейская шапочка.

— Слушаю вас, — голос был наполнен любезностью.

— Мне порекомендовал вас Шаман, как толкового спеца. Вы знаете его?

— Да, уважаемый человек, — голос стал любезней в два раза. — Вы, пойдемте в кабинет, молодой человек. Там нам будет удобнее, – пригласил антиквар, пропуская Саню вперёд.

 Кабинет находился сразу за торговым прилавком, от зала его отделяла узорчатая дверь.

— Вы садитесь, — пригласил владелец магазина. Сам он расположился за столом тёмного дерева, постукивая по столешнице дорогой изящной ручкой. Вдумчиво глядя на гостя.

Сидоркин не стал садиться, как и присаживаться не стал. А небрежно бросил на стол золотые ключи:

— Сколько вы дадите?

Еврей изрядно взволновался. Пытался это скрыть, но не получилось. А если получилось, то плохо. Он взвесил ключи на ладони, потом близко поднёс к лицу.

— Где вы их взяли? – взволнованно спросил антиквар.

— Вам не всё равно, чёрт возьми! – сразу окрысился продавец.

— Простите меня… Не в моих правилах совать нос в чужие дела, вырвалось… Очень уж необычный предмет!

— Лады, — остыл Саня. – Я знаю, что это антиквариат. Золотые ключи, и вряд ли в мире есть даже похожие. Сколько вы можете заплатить?

Антиквар тщательно подумал:

— Вещь уникальная, да… Первый раз вижу ключи из золота такой тонкой отделки. Похожи на отмычку от реального замка. – Оценщик несколько жалобно глянул на Сидоркина. – Так, сразу, я могу дать хорошую сумму. Но если вы зайдёте через два-три часа, то прибавлю.

Кабинет был уставлен и увешан антиквариатом. Множество причудливых часов, картины, иконы, шкатулки, две статуи, бонбоньерка. Именно сюда Соломон приглашал самых дорогих покупателей.

— Заходите часиков в пятнадцать. Я сделаю кой-какие анализы, полистаю специальные книжки… — попросил еврей.

Нескладухи превращаются в складухи. Так бывает, временами. Карманник, для приличия, немного подумал:

— Лады, чувак. Если с ключами случится беда, будете иметь дело с Шаманом.

— У меня солидная фирма! – воскликнул антиквар с обидой. – Я Шамана очень и очень уважаю, но дело тут не в нём, поймите правильно.

По всему видно, что узкоглазый авторитет вырастил правильное окружение. Сидоркин выдернул из стаканчика, стоящего на столе, листок бумаги, ловко вытащил из еврейских пальцев ручку, чиркнул несколько цифр. Подал листок собеседнику.

— Номер моей трубы. На всякий… Звоните, может, раньше экспертизу проведёте.

Антиквар тщательно изучил каракули воришки:

— Шесть, шесть, шесть, шесть, шесть? – недоумённо похлопал глазками. – Ваш мобильный?

— Да-а, точняк, подарок одного типа. Скажите время, и я пошёл.

— Двенадцать часов, тридцать минут, — Соломон глянул на наручные часы.

— Пока-пока, мил человек.

21. Пришитое ухо

Синий «Москвич» 1987 года выпуска находился во дворе красного пятиэтажного дома. Сосредоточенно закусив губу и прищурив правый глаз, Порось занимался восстановлением нормального облика, пытаясь поймать своё изображение в зеркале заднего вида. В грубых пальцах — игла с ниткой.

— Харэмс! – демон сделал последний стежок и откусил нитку. Повернул зеркало и стал внимательно пялиться. Левое ухо было пришито крупными стежками, правда, немного криво. Поня подёргал его, хорошо потянул. Нигде не хрустело и не рвалось.

— Ничё так! — удовлетворённо покивал раненный гангстер.

В машинку загрузился Хрыщ, ходивший на разведку к Танюхе.

— Девка дома, — сообщил брателло. – Ну-ка… Как родное, – теперь уже он подёргал ухо подельника.

— Хрыщ, оно и есть родное, блин!

— По-моему, у тебя оно было чуть другой формы, — Хрыщ изучающе вгляделся в ухо. – А ты где его подобрал?

— На асфальте возле банка, мать нашу, — пожал нервным плечиком Пороська. – Там, где мы убивали ментовской балет.

Да-да… У судьбы снова были свои планы на этот счет. Более мелкие, но тем не менее.

— Ты, наверно, схватил по ошибке чужое ухо, — рассуждал Хрыщ. – Там было несколько, точняк помню. Пару ушек я лично отстрелил, а потом ты взорвал тротиловую шашку, и всё маски-шоу превратилось в ошмётки. Вообще, блин.

— Что ж, возвращаться? – конкретно обеспокоился Порось.

— Да погоди, — Хрыщ вгляделся в пришитую плоть. – Вспомни, у тебя была здесь родинка?

— Кажется, нет, — неуверенно сказал Порось. – А, может, и была… Я ж не баба, чтоб самого себя зырить. Короче, надо возвратиться к банку и осмотреть все ухи! – под конец тирады демон сорвался на крик.

— Все отстреленные ушки уже в морге, — набычился Хрыщ. – И я не собираюсь туда лететь из-за такой мелочи, как твоё ухо!

— Для тебя моё ухо мелочь!? – не на шутку рассердился Порось. – Что бы ты сказал, если б был на моём месте!? Я не хочу ходить с ментовским ухом, дьявол меня задери!

Ну было б сказано… значит, будет исполнено. Хрыщ осклабился. Вымолвил с ленцой:

— Через полсуток ты потеряешь не тока ухо, но и до хрена чего. Как и я… Герцог приказал палить по минимуму, а в идеале вообще не стрелять.

— Мы тока услышали герцога, и сразу нарушили его наказы, — заговорил в Пороське мудрый голос. – Полсотни душ сегодня утром в ад загрузили…

Ну или в рай, какая, к хрену, разница. Хрыщ торжественно покивал:

— Именно! Если герцог узнает, что у банка мы упустили драного карманника, он нас… ну ты понял.

— Понял, — брателло споро выскочил из салона. – Пошли, Хрыщ, чего медлишь, блин? Устроим засаду в квартире девки.

22. ЯвлениеЭлисы

Антиквар сидел за своим большим столом и рассматривал золотые ключи через лупу. Рядом стояли ювелирные весы, были отдельными горстками насыпаны какие-то порошки, лежали непонятные маленькие инструменты, пара раскрытых книжек. Соломон явно предавался анализу раритета.

— Трах-тибидох-тибидох, — умиротворённо мурлыкал он под нос.

Из дверки «чёрного хода» (он же служебный вход), находящегося прямо за спиной специалиста, проявилась высокая блондинка, лет двадцати двух. Тонкую фигуру обтягивала изящная кожаная жакетка, поверх красной шёлковой блузки. Юбка длинная, до пола.

Волосы до плеч, заплетённые в «конский хвост», синие строгие глазки, грудь торчком. Девственница с пытливым умом. По клубам не шляется, зато ходит по библиотекам.

— Привет, дядя Соломон! – жизнерадостно сказала блондинка. Она подошла сзади, поцеловала дядю в пухлую щёчку. Ненароком узрела золотые ключи, и не по-детски напряглась.

— Привет, Элиска, — промурчал мужчина, не отрываясь от анализа.

— Где ты взял золотые ключи, дядя Соломон!? – вскричала девушка.

— Один человек принёс, — степенно ответил антиквар. — Красота, не правда ли?

— Дай-ка! — девушка буквально вырвала раритет из дядиных рук. Лихорадочно ощупала золото своими тонкими пальцами. Не стала по привычке любоваться на красивый маникюр. А зависла в ступоре. – Неужели те самые ключи!?

Все думают, что время придет, а оно уходит. Но иногда случаются парадоксы, и время всё-таки именно приходит. Настают тот день и час, которых ты в гости ну никак не ждал, а они вот взяли и пришли. И ты не знаешь, что же делать с таким счастьем!

— Тебе знакомо это золото? – удивился антиквар.

— Где вестник, что принёс ключи!? – крикнула блондинка, не реагирую ни на какие вопросы, кроме своих.

— Он не вестник, а друг Шамана, — размыслил вслух антиквар. – Наверняка тоже из «братков»…

— Где вестник?! – блондинка отчаянными глазами посмотрела на дядю. Такой взгляд Соломон видел у племянницы всего один раз, когда у неё временно остановилось сердце, много лет назад.

— Не знаю… чуть позже вновь зайдёт, — растерянно произнёс дядя.

— Мне надо всё обдумать, — уверенно сказала девушка. С ключами в ухоженных ручках, она поскакала к узорчатому входу, ведущему в магазин.

— Элиса! – Соломон вытянул страждущий перст. – Ты куда?! Куда с золотом?!

Блонда уже исчезла из поля видимости. Два раза подряд не умирают, и в этом смысле с любимицей всё хорошо. Однако на повестке другой момент… Антиквар достал носовой платок и промокнул горячий лоб:

— Фу-у-у! Моей репутации кирдык!.. А Шаман может и на кладбище отвезти…

23. Голая девушка и потусторонние гады

Как только Сидоркин вышел от антиквара – он поймал попутку, и домчался до красной пятиэтажки на улице Сибиряков-Гвардейцев, где обитала его нежная Танюха. Ворик уверенно ломанулся во второй подъезд, но кодовый замок отказал потугам.

— Парам-пампам… а код Танюха не сказала, — Саня задумчиво поскрёб дверь. – Погодить случайного соседа али набрать ей?..

Ворик всё же вынул трубку, нажал кнопку вызова. Одновременно нетерпеливо  оглядываясь. Взор упёрся в синий «Москвич» 1987 года выпуска, стоявший в двадцати метрах, возле песочницы. Второй раз за это утро Сидоркин видел такую тачку, и вот сейчас это была именно ТА тачка. Натурально изрешечённая пулями, с французскими номерами. Рука с мобильником, на котором шёл вызов, медленно опустилась.

— Мля, — среагировал карманник. И начал соображать, чего делать, — благо демонов  рядом не наблюдалось.

***

Хозяева «Москвича» в данный момент находились в квартире на третьем этаже. В гостиной, где был накрыт стол на две персоны. Также тут лежала пачка презервативов и стояла мягкая мебель. Со жрачкой демоны быстро покончили, и теперь тупо ждали гостя. В искромсанной форме полиции, оружие под рукой.

— Эй, отморозки, вы в натуре попутали, — пыталась сказать чернокосая девушка Танюха. Безрезультатно, рот был заклеен липкой лентой, руки и ноги примотаны к стулу. Девушку полчаса назад вытащили из её любимой ванны, и даже не разрешили одеться, так она и сидела – голая.

Хрыщ, откинувшись на диване, смотрел мультик. Брательник топтался у окна, высматривая улицу в бинокль.

— Пороська, ты чего там зыришь? – лениво процедил Хрыщ.

— Смотрю, чтоб тачку не увели, — отозвался кровожадный последыш ритора.

— Кому щас нужно это пробитое корыто? – заржал Хрыщ. — Иди-ка глянь лучше, может у девки есть шмотки поцивильней? Надо б переодеться.

От полицейских мундиров несло трупным запахом, рваная ткань пропиталась грязью и кровью. Порось почесал известное место и предложил:

— Может, трахнем девку? Готовая молодая дырка и бесхозная, чёрт возьми, ты не находишь это странным?..

— У меня щас нестоячка, — без раздумий отказался Хрыщ.

— А у меня стоячка! – радостно вскричал Порось. – Я её могу и один уделать!

— Кретин! – разозлился Хрыщ. – Светлейший герцог скоро отобьёт тебе стояк! Вали за шмотками!

На журнальном столике, рядом с презервативами, запиликал смартфончик девушки. Демоны немедленно закончили идейные распри. Хрыщ осторожненько приподнял трубку, на экранчике горела надпись: «Номер абонента не установлен».

— Наверняка это карманник! Я его нутром чую, – прорычал Пороська.

— Если это твой знакомый Санёк, ответь, что ты дома и ждёшь его! – грозно приказал девушке Хрыщ.

 Танюха лишь зло сверкнула холодными красивыми глазами. Тряхнула, как смогла, косами. Попыталась разорвать липкие путы, в бессилии скривила обнажённые плечи.

— Поняла, мать твою!? — Хрыщ резко содрал скотч с губ, поднёс трубку к девушкиной голове. Телефон внезапно смолк. Демон озадаченно уставился на аппарат.

— Вы, уроды, мать вашу! Кто вы, на хрен, вообще, такие!? – заорала Танюха. – Быстренько меня распутали, и закрыли свои бесстыжие гляделки!.. Если вам дороги ваши никчемные яйца, то у вас ровно десять секунд!

— Заткнись, сучка! – Хрыщ оперативно заклеил нежный ротик грубой лентой. – Ты ещё будешь доставать! — Демон с силой швырнул смартфон на пол, и затоптался по нему копытами в кедах.

— Что? — зыркнул он на брата.

— Ты чего, Хры-ыщ? – изумился Порось.

— Ни хрена! Когда над тобой висит угроза уничтожения, то ведёшь себя сообразно драным обстоятельствам!

Когда бессметный бес боится смерти, то мир становится чище и светлей. Однако… любой страх не терпит фанатизма.

— Эй, чувак, герцог без нас жить не может, — ласково сказал Пороська. – Он нас стопудов не замочит, в случае неудачи...

— Если мы не выполним задание, то скажи то же самое ему, — огрызнулся брателло.

— Он нас поругает, и, быть может, побьет, — не смутился Порось. – Ты вспомни, блин, как мы пытались спереть «Мону–Лизу» из Лувра? Без положительного результата, — как сказал герцог! В наказание неделю посидели в яме с крысами, и всего-то делов.

— Сравнил, – с превосходством хмыкнул Хрыщ. – Какую-то рисованную бабу и ключи от смерти Иисуса!

— Это не просто рисованная баба, а «Мона-Лиза», — с умилением возразил Порось. – Всем известно, что герцог тащится от великого Леонардо…

Танюха с интересом слушала и запоминала. Будет, чем поделиться, когда любовник пожалует. Такие фееричные сны надо записывать, чёрт возьми!

— Хорош болтать, Поня! — по-деловому оборвал Хрыщ. – Считай, что ты меня успокоил… Короче, дуй за шмотками!

— Совсем другой разговор! – Пороська с обожанием глянул на братишку, положил бинокль на подоконник и почесал в другую комнату.

24. Толстяк с тройным подбородком

— Трах-тибидох, тибидох, — антиквар Соломон стоял посреди кабинета и, мурлыкая под нос любимую мелодию, продавал старинные часы маленькому толстенькому покупателю с заплывшими глазками и с тройным подбородком, одетому в чёрный кожаный плащ.

Всех важных посетителей Соломон предпочитал принимать исключительно в своём кабинете. А важными дядя Соломон считал всех, кто появлялся в его лавке и имел какие-никакие средства. Стоило клиенту проявить чуть более пристальный интерес к какому-нибудь экспонату и пройти негласную проверку Соломона на платежеспособность, как он тут же оказывался в кабинете антиквара. И тут начиналось волшебство…

— Ведь это первая четверть девятнадцатого века, — говорил антиквар, стоя у стены и держа в руках тяжёленькие часы. – Принадлежали семье поэта Жуковского, воспитателя Александра второго.

— Ой, бросьте, уважаемый, — отмахнулся толстяк. – Где жил Жуковский и где мы?

— Для вещей нет расстояний, — заверил еврей. – Недавно я продал чудесный канделябр, которым владел Антон Павлович Чехов… Могу сбавить пятьдесят, но не более. Мне же тоже надо иметь какую-то выгоду. Вы понимаете? Я ведь купил часы, а не украл.

В кабинет со стороны магазина (через «парадный вход») вбежала высокая худенькая блондинка.

— Элиса, наконец-то! – обрадовался антиквар. – Где тебя носило, дорогая моя?

Конечно же, Соломон за прошедшие два часа передумал всякое. Мысли то обнадёживали, то огорчали. Звонить племяннице не имело смысла, пока она сама не соизволит объявиться. И вот свершилось!

— Отойдём, дядя, — нетерпеливо попросила девушка. Покупателя она принципиально не замечала.

— Извините, пожалуйста, — антиквар нежно передал клиенту часы. – Хорошо подумайте над моей ценой. Часы того стоят, а как бьют! Вы бы слышали их бой!..

— Дядя Соломон!  – в отчаянии воскликнула блонда.

— Иду, дорогая, иду, — дядя бросил кроличий взгляд на толстяка. – Я скоро, — и подплыл к племяннице, стоявшей в противоположном углу, подальше от клиента. В собственно магазине сидел любопытный приказчик Хасим, да и покупателей было явно больше. Не на улице же дела говорить!.. Поэтому Элиской было выбрано самое оптимальное место для беседы, в настоящих условиях.

Толстяк достал из кармана плаща крохотную белую трубочку с разъёмом на конце, как у граммофона, приставил её к уху вместе с часами, делая вид, что слушает их ход.

* * *

— Зачем ты взяла вещь, тебе не принадлежащую!? – строгим шёпотом выговаривал Соломон. – Ты знаешь цену этих ключей!? Там девяносто восемь с половиной граммов золота высшей пробы! Да одна работа стоит целое состояние! А моя репутация!?..

— Вот треклятые ключи, — прервала дядю блондинка, отдавая раритет. – Я внезапно ушла, потому что мне надо было всё обдумать. И я приняла решение, дядя! Мне надо немедленно встретиться с вестником, который принёс тебе ключи. Ведь сегодня уже пятница — день Распятия!

Соломон с облегчением опустил ключи в карман брюк. Молвил со вздохом:

— Элиса! Зачем тебе это всё, Элиса?..

— Дядя, поверь, это очень важно! — твёрдо заявила девушка. – Положи ключи в сейф и никому-никому о них не говори. Окей?

— Не в моих правилах болтать о делах, — пожал бизнес-плечиком Соломон. – Что-то стряслось, Элиса? Ты расскажи, поделись с мудрым жидом.

Девушка нервно оглянулась на толстяка. Тот с невозмутимым видом слушал часы.

— Не стоит, дядя Соломон, — отказалась девушка. — Долго объяснять…  да ты и не поймёшь… У меня к тебе просьба. Завтра утром мне и вестнику понадобится улететь в Израиль, в Иерусалим. Поспособствуй, чтоб без проволочек, у тебя же есть связи.

— Элиса, ты, наверно, заболела! — всерьёз забеспокоился Соломон. – Давай я приглашу врача. У меня есть знакомый доктор, Шпильман его фамилия, так он…

— Дядя Соломон, я здорова, — заверила блонда. – Выполни мою просьбу, пожалуйста! Мне и вестнику предстоит спасти Землю!

Антиквар поднёс слабую руку к горячному лбу:

— Голова заболела, — пожаловался он томно. – Что ты несёшь, Элиска? Какую землю?

— Нашу с тобой, мой милый дядя! И мне нужен адрес вестника.

— Ох-хэх! – застонал мудрый  жид. – Беда с тобой, Элиска. Как загоришься  какой идеей, то не успокоишься.

— Дядя Соломон, мои идеи всегда правильные, — отпарировала блондинка. – Вспомни, именно я предсказала дефолт девяносто восьмого года, хотя была ещё ребёнком. Ты меня послушал, и все рубли заблаговременно вложил в доллары. И вместо потери обрёл кругленькую сумму.

— Знаю, знаю, — покивал антиквар. – Я рад, что ты у меня есть! И я благодарю Бога, что когда-то…

— … ты взял меня из приюта, так как хотел детей, но не мог их иметь, — нетерпеливо подытожила девушка.

— Я никогда не рассказывал тебе про приют, — расстроился жид.

— Это не важно! – «била копытом» блонда. — Я тебя люблю и всё такое… как и ты меня… Дай мне адрес вестника ключей!

— У меня его нет…

— Плохо…

— Но у меня есть его телефон!

— Где!? – заорала блондинка.

— Не кричи, Элиса, пожалуйста, ты распугаешь покупателей, — пожурил Соломон.

Девушка снова оглянулась, толстяк всё слушал бойкое тиканье раритетных часов. Правда, другим ухом.

— Вот, — Соломон взял со стола клочок бумажки. – Саша сказал, что это номер мобильного, а по количеству цифр… похож на городской.

Блонда выхватила бумажку, нахмурила высокое целомудренное чело:

— Действительно, странный телефон, — пробормотала она. – Пять по шесть… Окей, спасибки, дядя. — Блонда стремительно выбежала из кабинета.

Антиквар вытянул из нагрудного карманчика платок, отёр взмокший лоб, вернулся к покупателю:

— Извините, уважаемый. Молодёжь старость не жалует… Продолжим наш торг?

Маленький толстяк с тройным подбородком молча смотрел на Соломона, держа в руках увесистые часы, принадлежавшие семье поэта Жуковского – воспитателя царя-освободителя.

25. Потеря мобильника

Пока демоны болтали в квартире Саниной любовницы, карманник придумал, что ему вытворить. Он сел на корточки у синего «Москвича» и стал спускать колёса. Двери и капот тачки были похожи на решето, странно, что ни одна пуля не попала в шины. Именно эту несправедливость Саня и исправлял.

— Сукины дети! – бормотал воришка, поглядывая на красную пятиэтажку. – Хрен вы куда уедете, пешком пойдете…

* * *

У Танюхи же, тем временем, происходило следующее. Демоны разыскали подходящее шмотьё в шкафах хозяйки, скинули тяжёлые, пропитанные кровью, полицейские мундиры, и облачились в фееричные одежды. То, что одежды были женскими – их нисколько не смущало. Мотивы были непонятны, но по факту было так, как было.

— Супер-демоны! – братья с ухмылками оглядывали друг друга. Хрыщ: лосины, топик и кружевная ветровка. Порось: пушистый розовый мини-халатик.

— Надо глянуть машинку, — вдруг спохватился риторский сын. Подпрыгнул к окну, схватил бинокль, наставил окуляры во двор. Глазам сразу же предстала картина: «Карманник и тачка». Долгожданный ворик сидел возле переднего колеса, и чего-то усиленно там крутил.

— Сан-нё-ёк! – взвизгнул Порось.

— Где, мать его!? – подскочил Хрыщ.

Демоны схватили оружие и выскочили из квартиры. Но. Тут же традиционно вернулся Порось. С ухмылкой поднял автоматный ствол, целясь.

— Уууу!? – замычала Танюха. Чёрные косы затряслись от нервного тика прекрасного тела, а голые соски затвердели. Когда тебя убивают, то радуешься ты этому лишь тогда, когда просыпаешься.

— Ты клёвая тёлка, — вздохнул Пороська, прошивая Танюху короткой очередью. – Надеюсь, ты мне доставишь массу удовольствия, у нас… в аду.

Он бросился прочь…

* * *

Сидоркин встал с корточек. Сжал ладонь, на которой лежали четыре золотника от колёс, и запустил их куда-то вдаль. Зазвонил «кнопочный» мобильник. Саня успел достать трубку, как из подъезда выбежали демоны. Улюлюкая и скалясь. Проорали на бегу:

— Эй, косячник, мать твою!

— Отдавай ключи, гад!

Порось выстрелил и почти попал: пуля окарябала косточку на правом запястье. Мобильник выпал не столько от боли, сколько от неожиданности. Поднимать его было опасно для здоровья, и карманник вдарился в бега, не забыв чертыхнуться:

— Чёрт!

— Пали тока по ногам! — хищно завизжал Хрыщ. Он навскидку дал короткую очередь и бросился в погоню.

— Классная охота! – в восторге крикнул риторский сын, посылая свою очередь.

Пули вспарывали асфальт у самых пяток дичи.

— Клёво! – демоны ещё немножко постреляли. Глаза горели азартом, ноздри плотоядно шевелились.

Несмотря на смертельный испуг – воришка не смог не сказать то, что рвалось с языка. Он обернулся и язвительно проорал:

— Эгей, девочки! Прикид у вас, канешн, вообще класс! Тока вот почему губки не попудрили?.. А-ха-ха… — Сидоркин поднатужился и ускорил ход, свернул за угол и исчез из поля видимости.

Хрыщ не выдержал гонки первым. Встал на месте, шумно дыша, высунул раздвоенный, как у змеи язык:

— Драный карманник бегает почище зайца!

— Пешкорезом его не догнать, — Порось грустно взмахнул автоматом. — Возвратимся к тачке?

— Да уж, блин.

Возле синего «Москвича» валялась «кнопочная» трубка. Телефон настойчиво звонил. Хрыщ закинул автомат на спину, поднял трубу и удовлетворённо сказал:

— Мобила, что герцог впарил карманнику. Так-так-так… — ткнул ногтем в кнопку, поднёс телефон к уху. – Слухаю.

Не очень далеко от демонов, на берегу Оби, у Речного вокзала, стояла у парапета блондинка. Она напряжённо ворковала в смартфон:

— Наконец я до вас дозвонилась, вестник Саша… я хочу рассказать о золотых ключах, которые вы желаете продать. Я племянница антиквара Соломона — Элиса.

— Золотые ключи, чёрт возьми! – несдержанно вскричал Хрыщ. – Они у тебя!?

— Я забрала ключи у дяди, — торжественно кивнула блондинка. – Но после вернула их ему. Я подумала и решила, что мне нужны вы.

— Супер! – выдохнул Хрыщ.

— Давайте встретимся, вестник Саша, — предложила блонда. – Поверьте, это очень важно! По всей вероятности, вы не представляете истинной, подлинной ценности ключей!

— Да не вопрос! – откликнулся демон. – Могу тебя увидеть прямо щас. Где мы можем забить стрелу?

Порось с надеждой взглядывал на телефон в руке брата. Нетерпеливо переминался, ожидая окончания диалога.

— В «РЕСТОРАЦИИ», у Речного вокзала?.. Отлично, через полчаса мы… то есть я, подскочу, — закончил Хрыщ, отключаясь. По роже растекалось удивление, смешанное с радостью.

Пытаться завоевать удачу бесполезно. Она сама падает тебе в руки. Реже в ноги. И уж совсем редко звонит по телефону…

 — С кем общался? – немедленно взбрыкнул Пороська.

Хрыщ сунул телефон в карманчик своей кружевной ветровки. Сказал самодовольно:

— С одной девкой, ёпт. Карманник хочет загнать её дядюшке золотые ключи. Девка забила мне стрелу, мысля, что я — это Саня. Щас мы подрулим в нужное местечко, возьмём девку за нужные места, и она расскажет нам, где обитает её дядя Соломон. Затем отберём у Соломончика ключи и вернёмся с этой грёбаной земли назад, к своим шлюхам и кокаину.

— А как же Санёк? – простецки спросил Порось.

— Да чёрт с ним! Пусть заяц бегает, всё равно в ад прибежит! – Хрыщ возбуждённо прыгал. – Короче, погнали, братэлло, в «РЕСТОРАЦИЮ»!

* * *

Элиса аккуратно спрятала смартфон в сумочку. Ещё немного постояла, задумчиво глядя на сибирскую водичку свысока. После глянула на наручные часики и пошла прочь.

— Время!

Тотчас же на место блонды ступил маленький толстяк с заплывшими глазками, с тройным подбородком, и в чёрном кожаном плаще. На солнце хорошо было видно, что он обут в высокие армейские ботинки. Покупатель часов задвинул антенку в чёрную коробочку, а её запихал в карман. Затем вынул «кнопочную» мобилку, ткнул пухлым пальцем в кнопку:

— Алло, светлейший герцог! У меня для вас важная информация.

26. Последний лох

На следующее утро после побега вора монахи собрались в церкви. Они молча стояли посреди храма, вперив безучастные взгляды в иконостас. Из царских врат вышел настоятель, с грустным лицом, и спросил:

— Все собрались?

— Почти! — откликнулся монах, заросший до самых ушей бородой. Тот самый, который давеча доказывал Сидоркину, что в монастыре секретов нет. – Брат Антоний на дежурстве возле ворот, брат Дормидонт сидит в туалете уже полтора часа, а брат Трифон принимает роды у Пеструшки…

— Хорошо, у них уважительные причины.

Игумен спустился по двум ступенькам, остановился возле амвона и проникновенно произнёс:

— Братия! Сегодня ночью нас покинул послушник Александр! Но это ничто по сравнению с тем, что он сделал! Послушник… а более некому кроме него… похитил раку с мощами преподобного Алексия – основателя и покровителя нашей обители! Я перед утренней службой открыл Святой Престол! Я возжелал тряпочкой обтереть пыль с самой раки, а также вытереть нишу, где она стоит… Однако, рака исчезлааа!.. Чуть позже в алтаре, в своей комнате для чтения, я нашёл выдергу.

Монахи стушевались. Феофил выдержал многозначительную паузу.

— Кто сегодня ночью дежурил у ворот?

Иноки расступились полукругом, посредине остался стоять упитанный брат Сергий.

— Сергий! – с ударением произнёс Феофил. – Желаешь молвить?

— Ну, я… — начал инок и замолчал, потупив круглые глазки.

— Сергий, Господу всё известно! — вкрадчиво сказал игумен. – Покайся, облегчи душу.

— Я видел послушника Александра, — промямлил инок. —  И открыл ему входные ворота.

— Он вышел с ракой? – въедливо выспрашивал Феофил.

Сергий посмотрел на братию, как бы ища поддержки:

— Братец Александр нёс с собой большой мешок, где что-то лежало.

— Значит, ты явился сообщником нерадивого послушника!?

— Что вы, игумен Феофил!? – вскричал монах, глядя прямо в начальственные зрачки. Он прижал руку к груди. – Клянусь, что я…

— Иисус учит – никогда не клянись! – яростно перебил Феофил. — Говори либо «да», либо «нет», но не смей клясться!

— Простите, игумен Феофил! – плаксиво попросил Сергий, — я больше не буду клясться.

Иноки, ведающие, что речь идёт о библейских стихах, — заусмехались с понимающим видом.

— Как ты мог выпустить Александра!? – негодовал настоятель. – Тебе же известно, что из обители никого, и меня тоже, нельзя выпускать без тщательного личного досмотра! Если б святой Алексий не ввёл это правило, то монастырь давно бы унесли в карманах!

Монахи дружно и согласно покивали.

— Истинно!

Благими делами можно навлечь на себя ненависть точно так же, как и дурными. Но знал бы прикуп, не стал бы монахом.

— Александр сказал, что в мешке баночка… — произнёс бедный Сергий, вращая наивными очами.

— К-ка-акая баночка? – прокудахтал начальник.

— Под компот, он обещал принести компот!

Иноки дружно и громко заржали. Аж своды храма затряслись.

— Сергий, тебя провели, как последнего лоха! – в гневе заорал настоятель. Тут же поднял глаза вверх, осенил себя крестным знамением:

 – Господи, прости!

Смех умер сам собой, также внезапно, как и родился. Игумен пожевал задумчивые губы и внушительно заговорил:

— Брат Сергий, ты провинился пред Богом и пред нами! Я не осуждаю, я не могу судить. И я не вызову полицию, чтобы она искала виновных, ибо земной суд неправеден… Когда ты уйдёшь в мир иной, то пусть Господь сам разбирается с твоей душой!

Я не злопамятный, я просто злой и имею хорошую память. Знаем, проходили. Монахи молча плевали в потолок. Игумен вздел назидательные ручки, обращаясь ко всем сразу:

– Тем не менее, порок должен быть наказан! – Феофил сурово кашлянул. — Я изгоняю брата Сергия из монастыря навеки! А завтра наш архиепископ оповестит все другие обители, и нерадивый Сергий будет вынужден остаток земных лет провести в миру!

— Вы вносите меня в «чёрный список»!? – задрожал инок. – Но вы не можете так поступить с потомком Иисуса!

— Чтооо!? – начальственная челюсть отвисла.

Братия напряглась, чутко водя носами. Как бы не пропустить смену власти! Мало ли…

— Неужто вы не видите! — Сергий (как само собой разумеющееся) показал на стену с изображением Спасителя. – У нас с Иисусом фамильные черты лица!

Монахи синхронно стали двигать головами, проводя сравнительный анализ стены и толстого инока. Игумен смешался, посмотрел на фреску и кратко рявкнул:

— Пошёл вон, богохульник!

Испытание славой – это ерунда по сравнению с испытанием безвестностью. Сергий с опущенной головой поплыл к выходу. Монахи расступились перед ним.

— Помолимся, братия! – тожествующе возгласил Феофил.

27. Находка мобильника

Сидоркин обежал красную пятиэтажку кругом, и осторожно выглянул из-за другого угла дома. Синий «Москвич», странно спотыкаясь, выезжал со двора. Карманник дождался, пока тачка скроется из виду, и подпрыгнул к подъезду. Навстречу выходил мальчишка лет десяти, с велосипедом.

— Пшёл на хрен, сопляк! — Карманник оттолкнул юнца и юркнул в подъезд.

— Ты совсем!? – крикнул пацан, пошатнувшись и еле удержав велосипед.

Ворик не услышал реплики, он летел по лестнице вверх, перескакивая ступеньки.

— Так… Кажись, тут, — Саня чуть помедлил и рванул на себя светло-коричневую дверь. Третий этаж, справа от лестницы.

Дверь легко поддалась, и ворик впрыгнул в гостиную. На полу валялась застреленная девушка, тело располагалось прямо на кроваво-грязных мундирах полиции.

— Танюха! – карманник упал на колени перед обнажённой любовницей, с громким треском сорвал с ротика скотч. На холодных губках застыли свернувшиеся красные капельки. Саня осторожно потрогал то, что пули демона оставили от горячих сисек, и горько взвыл:

– Черти, мля, Танька-то при чём!? Ты точно убита!? – вор прижал ухо к сердцу, и ему показалось, что оно бьётся. А может, и не показалось… без неотложки не разобраться!.. Воришка лихорадочно принялся доставать из кармана телефон. И в какой-то момент понял, что телефона в кармане нет.

— Та-та-та-та-та-та… — запиликал рингтон. Где-то совсем рядом, прямо на паркете. Карманник пошарил ручками по полу, чуть приподнял женское тело, вытягивая из-под него полицейский китель с капитанскими погонами. Выудил из бокового кармана «кнопочную» трубу.

— Номер абонента не установлен, — вслух прочёл Саня надпись на экранчике. Телефон разрывался. Сидоркин включил связь, поднёс мобильник к напряжённому уху.

— Алло, Хрыщ! – послышался в трубке густой голос хозяина преисподней.

Дьявол лежал на животе, на нешироком массажном столе. Шея, спина, жопа, ноги были покрыты густыми зарослями почти человеческих волос, шерсть росла только на хвосте. Разбитной, чисто выбритый парень, делал ему массаж.

— Мне ща звонил агент с донесением, — рассказывал герцог. — Короче, золотые ключи находятся у антиквара по имени Соломон. У этого старого еврея есть блонда-племянница по имени Элиса. Она звонила пятнадцать минут назад подлецу-карманнику. Ребятки забили стрелку. Встречаются в «РЕСТОРАЦИИ», это такое название закусочной. И это у Речного вокзала. Запоминай!

Сидоркин слушал и запоминал. Удача сегодня звонила второй раз. И теперь ему. Эта капризная детка обычно так много не болтает, и, вполне, что под удачу здесь маскируется какой-то праздношатающийся случай, который так прикалывается. Ну или просто делать ему не хрен… Конечно же, карманник, так глубоко не мыслил, он просто слушал и запоминал. А дьявол рассказывал далее:

— Блонде известно всё о моих планах на золотые ключи. Она хочет поделиться инфой с драным карманником. Чёрт-те что может получиться! – Герцог нервно лягнул массажиста. – У моего агента приказ вести наблюдение, и конкретно влиять на ситуацию он не может.

— А почему так? – любопытство Сидоркина пересилило бздёж.

Кажется, вопрос не был услышан. Трубка, правда, на секунду замолкла, но потом без колебаний продолжила давать инструкции:

— Короче, Хрыщ, бросайте, на хрен, все изыскания! Чешите в «РЕСТОРАЦИЮ»! Кстати, ей владеет тот драный авторитет, коему карманник звонил с какой-то просьбой. Я тока что узнал… – Шеф машинально хлестнул хвостом, жиганув по рукам массажиста. — Пришейте и карманника, и блонду, к чертям собачьим! Потом неситесь к Соломону, мой агент покажет дорогу, заберёте у жида ключи.

Трубка замолкла совсем. Но дьявол не отключался. Сидоркин отчётливо слышал его сиплое дыхание. Протекло две секунды, они же две вечности.

— Кстати, Хрыщ, а что ты там ща спрашивал?.. – припомнил дьявол. – Или это Порось влез, я не совсем въехал…

* * *

Саня поспешно отключился. И вообще выключил, к хрену, телефон. В смысле, от греха подальше. Потом в ступоре размыслил:

— Что за твою маму?! Какая, к хрену, блонда, какой-такой звонок и куда?!.. — Карманник интуитивно напыжился, замер, невидяще уставившись в одну точку, на окно. И сознание услужливо вытолкнуло недавнюю картинку: улюлюкая, из подъезда выбежали стреляющие демоны. Одна из пуль задела запястье воришки, и его телефон упал на асфальт. Саня бросился бежать... Телефон лежал кнопками вверх, и звонил, не умолкая…

— Так, мля! — оцепенение прошло. Вор подпрыгнул к окну, прищурился, глядя во двор… тут заметил на подоконнике бинокль, приставил окуляры к глазам. Мобильной трубки он на асфальте не рассмотрел.

— Понятно, что ни хрена не понятно, — уныло пробормотал Сидоркин. Он вновь ошалело уставился в одну точку, на сей раз ею оказалось тело девушки. Да плевать на нюансы… инстинкту самосохранения чужды ложные условности, и карманник усиленно стал думать вслух:

— Короче… бодяга в следующем. Пятнадцать минут назад на мой мобильник звякнула блонда Элиса, племянница антиквара Соломона, у коего я временно оставил золотые ключи. Интересно, симпотная, гыыы?.. Кхм, к чёрту, в общем… По ходу, у Соломона Элиса и взяла мой номер. Но я с ней не тёрся, значит, она тёрлась с кем-то из демонов. Засранцы ей сбрехали, что они – это я, Сидоркин Саня.

Воришка помусолил нос, потом высморкался и пёрднул. И продолжил:

— Блонда знает всё о планах дьявола насчёт ключей. Сукой буду, я бы тоже не отказался стать таким знающим… В общем, щас демоны прирулят в «РЕСТОРАЦИЮ», замочат кучу народа, убьют блонду, а заодно и Шамана с братвой…

Муки совести мучают тогда, когда совесть есть. Карманник её предусмотрительно не завёл, но хреновость текущих дел это не отменяло. Но и не усугубляло, тоже верно.

— Едем дальше… У «РЕСТОРАЦИИ» ситуацию пасёт дьявольский агент. Демоны не знают, где обитает Соломон, но знает агент. Он покажет беспределу путь, те мочканут антиквара, заберут ключи и передадут их шефу. Чёртов адовладелец заполучит то, что требуют его планы и… наверняка отстанет от меня, на хрен.

Или не отстанет. Или-или. Плевать, в общем... как всегда, но себя-то жалко.

— Слава Богу не катит, потому что после смерти моя душа гремит в ад… сука!.. Если же мыслить о насущном, то я в жопе. Ни доков, ни бабла, нахожусь в федеральном розыске… Делааа, мать твою Саня!..

* * *

Блуждающий взгляд (а он уже блуждал) остановился на теле любовницы, по-прежнему валяющемуся на паркете. И бессовестная совесть начала действовать. Карманник с опаской, но включил «кнопочную» трубку, и натыкал номер «103». Выслушал парочку гудков.

— Скорая помощь, — послышался в телефоне безучастный мужской голос. В спасательных службах всегда почему-то отвечают именно безучастно.

— Привет, пришлите нам дохтора, — попросил Сидоркин. – Тут у нас Танюха умирает… Огнестрел, мля… Сердце, вродь, чуток бьётся…

Телефон безапелляционно что-то забубнил. Карманник немного послушал, и рожу гневно перекосило. Он возмущённо заорал:

— Ччтоо?.. Откуда, мля, я знаю день её рождения!? Я случайный гость!.. Что?..  Ты, недоумок! При чём здесь её давление!? У неё в груди три дырки от автоматных пуль!.. К-как?! Как я узнал, что пули автоматные!? Догадался, блин…

Ворик выплюнул гнев и более умиротворённо заявил:

— Слышь, диспетчер, мать твою так!.. Я не буду с тобой собачиться, сукин внук! Но если девчонка умрёт, виновником будет твоя тупая, медленно соображающая репа! Высылай «Амбуланс» или понадобится труповозка! Адрес щас надиктую…

Саня продиктовал координаты и быстро покинул квартиру, наполненную запахом смерти.

28. Как качать колёса

Демоны ехали по Новосибу со скоростью шесть километров в час. Машинка натужно ревела, брыкалась и ни черта не тянула.

— Давай, мля, по газам, чёрт возьми! – нервничал Хрыщ.

— Тачка ни черта не едет, — оправдывался Порось. – Что случилось, не въезжаю…

Синий «Москвич» с французскими номерами легко обогнала задорная иномарка. Её шофёр замедлил ход и крикнул в открытую форточку:

— Колёса накачайте, придурки! – иномарка быстро ломанулась вперёд, унося с собой издевательский смех: — А-ха-ха….

— Чё вякнул этот чувак?

— Сказал, чтоб мы накачали колёса…

— А их разве надо качать!? Ну-ка, останови!

Машинка, заскрипев всем своим железом, прижалась к обочине. Братья вышли из тачки и с глубоким вниманием принялись изучать переднее колесо.

— Ну и как их качать? – Порось пнул по колесу кедой.

— Щас узнаем. – Хрыщ подбежал к стоящей поблизости «Ауди».  – Слышь, чувак, подскажи, как качать колёса? – обратился он к водителю.

Шофёр «Ауди» — толстомордый, здоровенный, наголо бритый парень, лениво посмотрел на странного прохожего в кружевной женской ветровке и с истерзанной рожей:

— Вали отсюда, чудо! – лениво процедил здоровяк.

Хрыщ молча развернулся и возвратился к «Москвичу», достал из салона автомат, сосредоточенно передёрнул затвор.

Порось оторвался от созерцания уже заднего колеса:

— Кого ты собрался мочить, брателло? Может, помочь?

— Я сам!

Хрыщ приблизился к «Ауди», сунул ствол в окно:

— Я спрашиваю, как качать колёса, мать твою, — произнёс демон ровным тоном.

Толстомордый детина в оторопи задвигал нижней губой:

— Ты чего? Отмороженный гаврик, што ль? – вся спесь исчезла.

— Што ль, — усмехнулся Хрыщ. — Давай-ка, вылезай из тачки! Будешь качать.

* * *

Сидоркин вылез из очередного такси, сунул Казбеку денежку, и авто умчалось.

Во второй раз за день ворик стоял возле здания, по фасаду которого протянулись большие буквы «РЕСТОРАЦИЯ». Карманник подозрительно огляделся, после допрыгал до входной двери. Навстречу попался случайный парень в солнцезащитных очках и в кожаной куртке, покосился на Саню и пошёл себе прочь, насвистывая.

— Чур меня, — вслед ему проблеял карманник. Он осторожно заглянул внутрь кафе, мятущемуся взгляду предстал почти пустой зальчик. Две молодые пары пили пунш у бара. Отдельный столик заняла невидимая за развёрнутой газетой личность. У стены Сидоркин приметил худую блондинку в кожаном жакете. Перед ней — кофейная чашка, рядом сумочка.

— Кхм… — на звук кашля блондинка подняла строгие глазки. Перед ней стоял приятный  мужчина с настороженным лицом, в тёмном костюме поверх белой рубашки. Коротко стриженные светлые волосы, искристые синие очи. Красавчик, однозначно!

— Ты Элиса? – быстро задал вопрос владелец синих очей.

— Да, я… — девушка встала навстречу визитёру. — А вы тот вестник, что желает продать ключи от Гроба Господня?

— Чего-о-о? – охренел Саня. – Ты сказала – от Грооба!?

 — Ну, не совсем от Гроба, — ослепительно улыбнулась блондинка. – Точней, от дьявольского механизма, что там находится.

— Дьявольский механизм?.. – тупо повторил карманник.

— Сейчас я всё объясню! – заверила блонда. – Вы присаживайтесь.

Сидоркин в сомнении оглянулся на входную дверь:

— Пошли-ка отсель, Элиса. После расскажешь, чёрт возьми… Мыслю, здесь скоро будет жарковато. Следуй за мной.

Блондинка посмотрела на напряжённое лицо вестника, без расспросов вынула из сумочки плату за кофе, припечатала сторублёвку к столу, и потанцевала следом за провожатым к бару.

— Мы к Шаману! — небрежно бросил Сидоркин.

Дрищ-бармен с усиками отвернулся, будто не слышал. Но жлоб средних лет не подкатил, и это значит можно!

Личность за отдельным столиком опустила газету, ей оказался толстяк с тройным подбородком и в армейских ботинках. Он приметил, как парочка миновала барную стойку, и скрылась во внутренних помещениях кафе.

— Ну-ну, — усмехнулся толстяк.

Через минуту карманник и Элиса входили в кабинет Шамана. Азиат молча выдвинул ящик стола, бросил на его поверхность документ с золотым тиснением на обложке:

— Вот твоя ксива, Саня. Ребята уложились за парочку часов… А это кто? – пальцем показал на девушку.

Сидоркин и блондинка тревожно переглянулись. Санёк торжественно изрёк:

— Шаман, я хочу спасти твоё заведение!

Монголоид удивлённо приподнял густые брови.

— Щас сюда должны нагрянуть два отморозка…

* * *

Демоны с удовлетворением обошли кругом свою машинку, по очереди постукивая копытцами по туго накачанным колёсам. Затем с не меньшим удовольствием оглядели друг друга. Порось уже поменялся с мордоворотом одеждой. А Хрыщ принципиально отказался переодеваться, и по-прежнему щеголял в лосинах и в дамском весеннем кружевчике.

— Вот теперь можно и погоню продолжить, — облегчённо изрекли братья. Они прыгнули в салон и дали по газам.

— Прощай, дебилоид! – крикнули напоследок своему персональному (хоть и невольному) шиномонтажнику.

Толстомордый детина, в женском розовом халате, едва прикрывающем бёдра, — мрачно уставился вслед отъезжающему «Москвичу».

29. Расклады демонов

Тачка демонов, лихо взвизгнув тормозами, приземлилась прямо напротив входа в «РЕСТОРАЦИЮ». Из салона выскочили двоюродные братья, профессионально разобрали оружие с заднего сиденья. Вразвалку подгребли к входу, за стеклом висела табличка «Закрыто».

На братьев она не произвела ни хрена впечатления. Во-первых, как помним, они не умели читать по-финикийски, а во-вторых, запретные надписи никогда их не смущали.

— Тэкс, — Хрыщ основательно дёрнул дверь, но она не поддалась. Вторая попытка от Порося тоже не увенчалась успехом. Дверь не желала открываться даже демонам, легко тягающим штангу по двести килограммов в позиции лёжа. Короче, замки в кафе были серьёзными, как и сам владелец.

— Может, перерыв и ни черта никого нет? – предположил Порось. Чтобы хоть что-то предположить.

— Чччёрт! – с досадой воскликнул Хрыщ. – Провозились с тачкой, мать нашу! Ублюдок-карманник во всём виноват! Почему он так бегает от смерти, блин!? Сдох бы в банке и никаких проблем!

— Знаешь, Хрыщ, я его понимаю, — проникновенно вякнул Порось. – Ему не хочется умирать. Санёк догадывается, что герцог его у себя на молэкулы разрежет.

— А тебе-то какое дело до карманника!? – вдруг подозрительно зыркнул Хрыщ. – Почему о нём думаешь, чёрт тебя задери, а!?

— Мля, Хрыщ, ты чё тупишь, сука! – разгневался Пороська. – У нас задание такое – думать о Сидоркине Сане. И вообще, ты о нём первым щас вспомнил!

— Я вспоминаю о карманнике по-другому, не как ты! – хмуро отрезал Хрыщ. Идейную разницу между воспоминаниями, однако, не пояснил. Добавил веско: — Короче, слухай, что я говорю. И если я неправ, то поправь. Океюшки?

Сын ритора утвердительно кивнул, тиская автомат. Соображать иногда надо, но гораздо веселей просто бездумно пострелять. В идеале по живым мишеням.

И далее произошёл диалог, примерно такой как намедни у карманника, только наоборот.

— В общем, так… — начал Хрыщ, поскребя раненную щёку. — Блонда сказала, что золотые ключи у её дяди Соломона. Значит, надыть узнать, где живёт долбанный антиквар. И надыть найти его раньше, чем карманник там проявится. Вдруг Саня передумает продавать ключи, заберёт их и смоется в неизвестном направлении.

У каждого свой смысл жизни, а вот смысл смерти один для всех. Ерунда, но красивая. Хрыщ с чувством продолжил:

— Другой вопрос – эта сама блонда, племянница Соломона. Она сказала, что у неё для карманника важная инфа. Саня и блонда могут встретиться.

— Не факт, но это может быть, я прав? – встрял Пороська.

— Да-да, — покивал Хрыщ. — Необходимо помешать их встрече. Иначе, вполне вероятно, они могут помешать герцогу. А тогда герцог отпилит нам мешающие… по его мнению… места. Надо позвонить шефу, быть может, он знает, где живёт Соломон?.. Как считаешь?

— Потрясно! – брат открыл восхищённый рот. – Ты, Хрыщ, прямо стратег!

— Ну мля, не одному ж тебе классные идеи двигать, — самодовольно оскалился Хрыщ. – Дай-ка мобилу.

— Мобила была у тебя, блин, — уверенно возразил Порось.

Хрыщ прислонил автомат к двери в кафе, нетерпеливо ощупал карманы узорной ветровки и вынул «кнопочную» трубку:

— У меня тока труба драного карманника.

— Какая, к хрену, разница, — беззаботно удивился последыш ритора.

— Но мне нужна наша, чёрт подери! – в раздражении вымолвил Хрыщ.

— Дай-ка мне трубку! – Порось нежно выхватил телефон.

Из-за угла, держась за влюблённые ручки, нарисовалась парочка геев. Направилась, было, к дверям «РЕСТОРАЦИИ», но заметила каких-то типов с оружием. Геи резво сбавили ход.

— Чё вылупились!? – проревел Хрыщ, хватая автомат.

Парочка мгновенно свинтила, сверкнув противными пятками.

— Мобила осталась в ментовском костюме! – осенило Хрыща. Физиономию перекосило, он жёстко хлестнул автоматной очередью по витрине кафе. Зазвенели посыпавшиеся стёкла.

— Мля, — только и успел удивиться Пороська.

— Надоела сраная головоломка! — заорал Хрыщ, вращая бешеными глазами. — Брошу всё, на хрен, и уеду к тёплому морю, п-пусть герцог сам решает свои проблемы! – Демон прыгнул к тачке и скинул автомат на пассажирское сидение. – Пусть на земле хреновей, чем у нас, зато спокойней.

— Хрыщ, сука, ты серьёзно!? – не поверил риторский сынок. Он в изумлении держал одной рукой мобильник, а другой – автомат.

Работа дьявольского киллера – это труд не руками, и даже не головой. А игра на нервах, и по ходу братец нехило их сорвал…

— Брось оружие! – раздался сзади ритора сиплый голос.

— Кто там? – насторожился Пороська, стоящий к голосу (ака к входу в кафе) спиной, тогда как Хрыщ стоял к ресторации фасом.

— Какой-то тип с пистолетом в руке, — апатично сказал Хрыщ.

Возле разбитых, стеклянных входных дверей находился тот самый жлоб средних лет и среднего роста, что когда-то провожал Сидоркина к Шаману. Обеими руками он держал «ТТ».

Из кафе вышли ещё двое – представители монголоидной расы, тоже с пистолетами.

— Ещё два ублюдка с пушками, — прокомментировал Хрыщ с той же апатией. — Тэкс, ещё трое… У них, мля, и автомат есть...

— Кидайте стволы! – произнёс дрищ-бармен, поводя пистолетом.

Пороська резко поднял руку и сунул мобилу в карман.

— Нежнее! – крикнул один монголоид, стреляя навскидку. Пуля впилась в плечо демона.

— Ах, блин! – Пороська схватился за плечо, но свой автомат не выпустил. Тогда другой монголоид подпрыгнул и вырвал у демона «Калашников».

В дверном проёме возник Шаман. Распорядился веско:

— Ведите их в заднюю комнату! Потолкуем, по ходу, Саня не ошибся.

— Слыхал, Хрыщ? Санёк уже здесь был, сволочь!

— Слыхал.

Шаман вернулся в кафе, считая свою миссию исполненной.Щас ублюдков разоружат и доставят в подвал. Там и поразговариваем.

— Эй, отморозки! – крикнул жлоб. – Щазз медленно, не делая лишней суеты, движетесь внутрь. Один неправильный взгляд и вы станете похожи на вашу дырявую машинку.

Бандиты рассредоточились кругом, окружая беспредельщиков с хвостами.

— Ты хочешь всё послать, и умотать к морю? Верно?.. – подначил Порось, но без особой злобы, скорее ободряюще. Он так всё время и стоял: спиной к команде Шамана, лицом к брату. Хрыщ замер у передней дверцы, закрывающей тело от икр до груди.

— Я переиграл, Пороська, — обнажил в ухмылке жёлто-серые зубы Хрыщ. – Мы с тобой ещё поделаем дела, брателло. Минутный срыв, тока и всего! Надо найти хорошего спеца по исцелению нервов…

— Я рад, чёрт подери! — защерился и Порось. – Каков наш план?

— Замочим этих гадов. Потом ты звякнешь герцогу, и узнаешь адрес антиквара.

— А тыы!?

— Я по-бырому сгоняю на квартиру Танюхи и заберу мобилу… нельзя её людишкам зырить.

— Океюшки! Ну?..

— Нежно подняли руки! – приказал дрищ-бармен.

Бандиты плотным кольцом окружили демонов, держа их на мушке.

— Где бум мочить?

— Внутрях, ведь шумиха нам ни к чему… Да и надо бы выспросить у главаря, чего Саня ему нашептал, — задумался Хрыщ. — Хотя…

— Слухай, а может главарь знает и Соломона? – вдохновенно перебил Пороська. – Раз Санёк знает этого раскосого типа, то тип может знать Соломона.

— А откуда вообще карманник знает раскосого типа? – немедленно озадачился Хрыщ. – Может, он и есть тот самый авторитет, коему звонил драный косячник?.. Саня не местный, вряд ли у него здесь полно знакомых…

— Мыысль! – одобрил Порось.

— Это что тогда получается, мать нашу? – размышлял Хрыщ. – Блонда забила карманнику стрелу в той самой ресторации, где командует знакомый Сане авторитет. Если Саня здесь был, а он здесь был… как обмолвился раскосый… он мог случайно встретиться с блондой. Я не утверждаю, но это могло быть, верно?

— Стопудов верно, — поддакнул братец.

— Коли блонда знает важную инфу в смысле ключей, то она выложит карманнику всё, как на духу! И что будет дальше, не знает никто, — так заключили демоны.

— Шевелитесь, падлы! – банда потеряла терпение и начала тыкать стволами в нечистые тела.

Демоны замечали «братков» лишь постольку, поскольку те им мешали болтать. Как надоедливых мух, от которых иногда надо отмахиваться.

– Да не тыкайте, мля, пушками! – возмутились двоюродные братья. – Задрали, невежи! Щас поделимся новыми мыслишками, и устроим вам всё то, чего желаете.

Банда припухла в изумлении. Такое и при таких обстоятельствах она слышала впервые.

— Слухай, Пороська, –  деловито сказал Хрыщ. — Короче, план меняется! Как зайдём внутрь, порешим всех, кроме главного раскосика. У него же в подробностях разузнаем, когда Саня был, с кем был, чего болтал…

— Узнаем у раскосого адрес Соломона, — развил тему Порось. – Ведь Санёк как-то нашёл его. К жидам без протекции не ходят, та ещё порода. Быть может, раскосик и навёл Саню на антиквара?.. Тогда, зная адрес, можно считать, что ключи в кармане!

— Супер, так и сделаем! — резюмировал Хрыщ. Он вышел из-за дверцы авто, сказал беспечно. – Пойдемте, ублюдки! Да, и в тачке мой автомат. Захватите, нелюди, он мне щас понадобиться…

Третий монголоид послушно взял с переднего сиденья демоновский автомат.

* * *

Демоны, в окружении бандитов, прошли сквозь разбитое стекло. Встали против Шамана. Главарь криво ухмыльнулся, попивая чаёк. Сказал без пафоса, просто:

— Ща вам разъяснят, что некрасиво портить чужую собственность… А уж тем паче, палить в городе, который вам не принадлежит! Мы жили до вас ништяково… вы же позвали в гости беспредел! Короче… если хотите быстро сдохнуть, то скажете, кто ваш хозяин и, вообще, откуда и зачем нарисовались. Ведите в подвал! — Шаман сделал отмахивающий жест.

Двое монголоидов подтолкнули незваных визитёров стволами…

— И не мечтайте, что я отдам вас ментам, — крикнул вслед Шаман. — Они нереально злы, ведь вы убили их балет из сорока человек! Но это не повод вас жалеть…

30. Бог-дочь

После того, как карманник с блондой покинули кафе, — они умотали в скверик, где разыскали укромное местечко. Чинно сидели на лавочке и вели разговоры, проясняющие неведомые сути. Конечно же, по идее, Сане хотелось бы вдуть прелестнице, чем тупо болтать, однако… странно, но Элиса не вызывала у собеседника самческого желания, не говоря о наваждении. И дело было не в смертельной опасности, и не в стремлении познать какие-то дьявольские тайны. А было просто отсутствие мужского вожделения, поэтому парочка и вела чинные разговоры. Никто не тревожил, аллейки смотрелись пустынными.

— …Значит, если ключи повернуть против часовой стрелки, то ловушка исчезнет. И Бог останется жив?

— Только не Бог, а Иисус.

— Разве Иисус не Бог?

— Сын Божий.

— Ни хрена не пойму! – разволновался Сидоркин. – Богов, мля – целая семья, так? Бог-отец, Бог-сын… Бог-мать?.. А как насчёт Бога-дочери?

— Бога-матери нет, есть Богородица! — строго сказала блонда. – И давай оставим тему. На время.

— Лады, — легко кивнул Саня. – Мне Божья родословная до фонаря, чесслово… – Он поскрёб задумчивый затылок. – Ты уверена, что с ключами всё обстоит именно так, как обстоит?

— Да, естественно.

— И почему ты так уверена?

— Понимаешь, Саша… У каждой медали две стороны…

— Знаю, знаю, — широко ухмыльнулся Сидоркин. – И у жопы две половинки.

Блондинка нахмурила красивые бровки. Скорее, от непонимания сей «игры слов», нежели от раздражения. Но карманник не дал развиться недоумению, и быстренько поправился:

— Да не грузись ты, Элиска. Я в курсе, что каждая палка имеет два конца. Ты обоснуй популярно, в развёрнутом виде. Типа для «чайников»…

Блондинка тяжко повздыхала. Как объяснить за пару минут то, чему люди учатся всю жизнь. Но мы ведь не ищем лёгких путей к совершенству! Так и запишем… то есть промолвим:

— Если есть яд, то есть и противоядие, — сказала Элиса. – И в данной ситуации противодьявольская вакцина я сама. И моё понимание таково: коли дьявол строит козни против Иисуса, то должен же кто-то спасти Его. Логично, как говорите вы, мужчины?

Логике — логиково, а девушке – девушкино, как грится… Сидоркин недоумённо похлопал глазками:

— Слышь, но откуда ты знаешь весь этот расклад?

— Сие есть тайна. Проснулась утром неделю назад и поняла, что знаю всё. Так бывает…

— Так не бывает, чё, ваще, за пурга! – поморщился Саня. – Лично я думаю, что, либо: А) Ты прочитала об этом в старинной книжке. – Вор стал загибать пальцы. – Б) Ты общалась с дьяволом; и В) Тебя  просветил Бог.

Блонда слушала с живым интересом. Более того, слышала и подвергала анализу. Таковы они – вдумчивые блондинки, с девственными половыми признаками.

Карманник сплюнул и веско продолжил свою теорию:

— Книгу я откидываю, это слишком просто. Что касаемо дьявола, то лысый жмот очень не хотел нашу с тобой встречу, дорогая, — Саня усмехнулся. – Да и вообще его планы – его личное дело. По ходу, герцог даже слугам не доверяет, коли не сказал им про ключи в ящике, иначе они б стопудов проверили их наличие…

— Ключи были в ящике!?..

— Да, блин!.. Короче, в остатке имеем одно: Элиску насчёт всей замутки просветил Бог.

Блонда покачала серьёзной головой в отрицательном жесте. Торжественно продекларировала:

— Господь слишком чист, чтобы задумываться об инсинуациях дьявола! И у него хватает работы, недосуг думать о себе. Ведь мы – люди, требуем постоянной заботы и помощи… Кроме того, Иисусу ничего не стоит самому разобраться с дьяволом. Для такого дела ему не требуются помощники!

— А может Иисус тебя испытывает на прочность? – лукаво предположил Саня. – Собздишь или нет? Нечто подобное втирал мой знакомый аббат. Быть может, Бог свёл нас вместе конкретно, чтоб тебя проверить?

Устами младенца Господь иногда всё же разговаривает. А ты – всезнающий хранитель потусторонних тайн, ломаешь прелестную головку, строишь «теории заговоров»… Однако тут бах… и истину озвучивает «залётный прохожий»… что и в церкви-то не был ни разу. Элиса неиллюзорно задумалась. Сидоркин с игривой усмешкой эти думы отслеживал на её милом личике.

— Вряд ли, — наконец, сказала племянница антиквара. — В таком важном деле, как Его жизнь, Иисус не станет полагаться на волю случая. Люди опасны своей непредсказуемой подлостью. Даже апостол Пётр – первый и самый верный ученик Иисуса, три раза отказался от него! Чего уж о нас говорить!?

— Лады, хрен с тобой, — Сидоркин незатейливо закурил. – Другой вопрос, зачем тебе я? Сама можешь легко всё обделать. Если дело в ключах, то я отдам их бесплатно. Я имею понятия.

— Господь учит – люби ближнего! Ибо любовь к нему есть любовь к Иисусу!.. Вот я и хочу оказать услугу, дать тебе возможность спасти Его. А?

— Считаешь, Бог типа зачтёт? – грустно вымолвил Саня.

— Пути Господни неисповедимы, — флегматично ответила блонда. – Однако, зная о Его неизречимой милости, а также о врождённом чувстве благодарности, можно предполагать, что да, зачтёт.

Пришла пора раскрыть красивые непорочные глаза. Сидоркин произнёс меланхолично:

— Учти, дорогая красавица, за мной охотятся два демона-отморозка. Так что ты и твой дядя тоже оказались под прицелом из-за грёбанных ключей… Чесслово, я решил встретиться с тобой по одной тупой причине. Думал, ты в курсе противоядия от дьявольской мести. Но нужен я для того, чтоб выручить Бога. То есть: вместо спасения мне предложен адский труд…

Вы вынуждаете меня быть (стать) честным человеком, Элисочка. Кажется, случилось. Впрочем, всё же это не вы, а это отмороженные киллеры…

— Я боюсь демонов, Элиса! – вдруг захныкал Сидоркин. — Если б ты видела их за работой, а работа у них одна – убивать, то ты бы тож боялась. Я не трус, мля, но, как и для Иисуса, моя жизнь для меня самая важная вещь!

– Земная жизнь — пустяк, — назидательно выразилась блонда. — Подумай о вечности, Саша!

— То ж самое мне втёр дьявол, когда предложил попыхтеть на себя, — отреагировал с горьким вздохом карманник. И совсем не наигранно.

— Не знаю, что тебе говорил дьявол, однако я даю шанс оказать Господу реально неоценимую услугу! – напористо отреагировала блондинка. — Ты наверняка законченный грешник, как и многие… Давай, искупай!

Свобода не признаёт приказы как явление. Свобода либо убегает, либо бунтует, — в зависимости от характера конкретного хомо сапиенс.

— Не надо тока меня уламывать! Я не люблю эту хрень, даже дьявол просёк! – возмутился Сидоркин. Без особого гнева, по привычке. Вскочил и потоптался у скамейки, разминая ноги и мысли. – Думаю, выбор у меня небогат... В ад мне никак нельзя! Дьявол душу распустит на нитки и сошьёт себе упаковку для члена, мать етит…

Последовала череда тяжких вздохов. А Элиса подумала о том, что если б все сегодняшние вздохи Сидоркина превратить в улыбки, — то мир превратился б в антимир. С несвойственным нам объёмом доброты. Не задохнуться б только… — от переизбытка кислорода, тоже верно.

— Короче, если я спасу Бога, то моей душе светит небесная защита, — подытожил карманник. – Пусть не гарантированно, но это лучше, чем вообще ничего.

Гарантия вообще хрупкая вещь. Помним, знаем, скорбим…

— Я замолвлю Иисусу словечко, — пообещала Элиса. – Если, конечно, ты успеешь Его спасти, — подмигнула блонда.

Ну, круто. Тогда начинаем разгребать насущное дерьмо. Саня рассудительно изрёк:

— Перво-наперво, треба забрать ключи у твоего дяди. Демоны не знают адрес его магазина, но знает дьявольский агент, что следил за тобой. А, может, до сих пор следит…

— Агент!?

— Да, не стреляй глазками! – Сидоркин прикурил очередную сигарету. – У агента нет приказа отбирать ключи, он тока наблюдает. Хрен не ведаю, почему так, но это так…

— А ведь дьявол может отдать агенту новый приказ! – вставила блондинка.

— Вполне, — кивнул карманник. – И, вполне, что агент остался у ресторации поджидать демонов-убийц. А мы паримся здесь целый час, быть может, твоего дядю убивают и забирают ключи!

Блонда подпрыгнула, как мяч:

— Бежим в «Лавку», ёпт! Что же ты молчал!? – когда благочестивая матрона начинает «ёптать», то мир улыбается шире. Карманник тепло подмигнул:

— Так скоро засранцам до ресторации не добраться. Я спустил у их тачки колёса. И придурки поехали на спущенных шинах, сам видел! Пока они сообразят, что к чему, пока наладят машинку… пройдёт куча времени.

Если спешку никто не отменял, то это не значит, что она не нужна. Демоны – это не блохи, в конце-то концов.

— Далеко отсель до магазина Соломона?

— Минут двадцать быстрым шагом.

— Попёрли!

Воришка выкинул окурок, и парочка заспешила по аллее.

31. Алло, Герцог!

— Алло, герцог, — говорил Порось, прижимая «кнопочный» мобильник к уху. – У нас хорошие новости. Ключи почти что нашлись. – Демон сидел за столом Шамана, в его кабинете, положив ноги на столешницу.

— Почти?! – переспросил дьявол. – Вы ещё их не забрали?!

Хозяин в чёрном клетчатом халате стоял в своей бильярдной, с кием в руке.

— Уже скоро заберём, — заверил Порось. – Благодаря счастливой случайности мы нашли ресторацию, где Санёк имел встречу с одной блондой. Эта блонда – племянница антиквара по имени Соломон. Так вот, ключи находятся у Соломона!

— Ни хрена не пойму, — недоумевал дьявол. – Мою наколку, сказанную Хрыщу насчёт Соломона и ресторации, ты называешь счастливой случайностью?!

— Вы что-то путаете, — произнёс Пороська беспечно. – Вы, герцог, ничего не говорили Хрыщу о том, что тока что сказали.

— Ты уверен?

— Абсолют! – заверил Поня. – Мы с Хрыщём ни на минуту не расставались.

— Кому же я всё это рассказывал?.. – удивился светлейший. Догадка мелькнула в зелёных глазах, он побагровел, с силой стукнул кием по бильярдному столу. Палка сломалась. – Хотя, я знаю кому! – Зашипел дьявол. — Опять карманник! С…снова этот хитровыструганный карманник! Убейте его, Порось, слышишь, убейте! – Уже орал в трубку шеф. — Мне не терпится растерзать его драную душу!

Пороська отдёрнул трубку от уха, таким сильным был крик из телефона. Вскинул глаза вверх. Не далее, чем в полутора метрах от него, на стуле, стоял Шаман. Руки были связаны впереди, во рту торчал кляп. Шею захлестнула петля, другой конец верёвки был привязан к крюку от люстры. Потомок Чингисхана с яростью смотрел на демона одним глазом, второй был выбит или выколот.

Дьявол немного успокоился, вытер тыльной стороной ладони высокий лоб.

— Порось, где ща карманник?

— Точно не знаю. Хозяин ресторации после пристрастного допроса раскололся, что карманник и блонда встречались. Куда погребли, он не в курсе, но знает адрес Соломона.

— Вы сами где? – дьявол подошёл к бару, налил из фигуристой бутылки тёмного пойла.

— Я в ресторации, а Хрыщ попёрся забрать мобилу. Он, кхм, забыл её в квартире Танюхи. Мы там сидели в засаде. Щас вернётся ко мне, и сразу двинем к Соломону.

Если ты не перехитришь мир, то мир перехитрит тебя. Однако, с дьяволом подобные штуки выходят боком. А иногда и раком… Риторский сынок чуть помялся и извинительно добавил:

— Светлейший герцог, уверяю, что мы бы сразу рванули к Соломону, да хозяин ресторации не желал признаваться!.. Поэтому, пока я с ним беседовал, Хрыщ и решил сгонять к девке. Вы ведь понимаете, мой герцог, что оставлять трубку людям опасно!

Прощение делает тебя свободным, а понимание чужих проблем – убивает. Причём, напрочь. Однако у нечистой силы своя психология, и свои психоанализы от своих местных фрейдов. Дьявол залпом выпил из стакана, даже не поморщившись.

— Хорошо, как только Хрыщ подрулит, мчитесь к Соломону! Вас в ресторации ждал мой агент, но, сука, ик… — вдруг икнул босс. — Но поскольку я сам рассказал карманнику о замуте, которую поручаю вам, то, ясен перец, он предупредил блонду, и парочка сли-ик-няла... Чуть погоди-ик…

Дьявол съел полукилограммовую кисть винограда, с её деревом и с её косточками, — просто тупо засунул ветку в рот целиком. И закончил мысль:

— Агент, естественно, отправился следом. Он-то их не упустит, не лоханётся, как вы у банка!

— Светлейший герцог, Вы знаете про банк!? – растерянно воскликнул Порось.

— Действуйте! — отключился дьявол. Он упёр руки в бильярдное сукно, и немного подумал. Напикал шестизначный номер, молвил кратко:

— Алло, Конфуз! Слухай меня внимательно…

Порось встал из-за стола, сунул сотовый в карман брюк. Взял лежащую на столешнице пачку сигарет, прикурил. Подошел к авторитету, тот глядел с той же немой злобой. Демон недолго, прищурившись, наблюдал за Шаманом, глядя снизу вверх, снова затянулся… и толкнул стул. Сделал несколько шагов к выходу, на пороге оглянулся. Тело висело, дёргаясь в петле. Секунда… три… десять… и движения прекратились, туловище обмякло.

— Отправляйся к дьяволу, раскосик, — равнодушно сказал Пороська. – Дружки там в скуке без тебя… Да и кому ты нужен, на хрен, здесь таким уродливым? Без глаза и с собственным членом в собственной заднице. – Демон сделал ещё пару затяжек и выкинул окурок. – Как он не сдох после всего и даже сознание не потерял?!  Живучий, гадёныш!..

* * *

Поня прошёл по узкому коридору, и очутился в обеденном зале. Здесь царил полноценный разгром: стены и бар — в пулевых отверстиях, пол усыпан битым стеклом и гильзами, на полу шесть трупов, столы и стулья разломаны, всё, к хрену, перевёрнуто вверх дном.

— Нехило так почудили, — демон отыскал за барной стойкой целую бутылку «Пунша», гнилыми зубами сдёрнул пробку, хорошо глотнул, и лениво поскакал на улицу. Задержался у выхода, чтобы сделать ещё глоток, после отшвырнул бутылку, и выдвинулся на свежий воздух. Уселся на деревянную скамейку, находившуюся в десятке метров от входа в «РЕСТОРАЦИЮ». Засвистел, упёршись руками в лавочку и поглядывая по сторонам.

32. Раритетная святыня на продажу

Сиреневая иномарка неспешно ехала по Новосибирску.

— И как житуха в монастыре? – спрашивал пассажира седоватый водитель, в кожаной кепке.

— Ничего, — тонким голоском отвечал наш знакомец Сергий, «мнущий булки» на переднем сиденье. — Только некоторые пользуются своим служебным положением!

— Такое везде, — усмехнулся шофёр. – Пока существуют начальники, будет и служебное положение. – Он с усмешкой глянул на инока. – А сейчас куды, домой на побывку?

— Нет, я возвращаюсь в мир, — ответствовал Сергий, усиленно глядя по сторонам, как будто что-то выискивал. – Пойду служить в Кафедральный Собор… здесь, в Сибе. Буду там петь!

— А чего в монахи шастал?

— Захотел лёгкой жизни, — честно ответил Сергий. – Вот-вот, остановите тут, пожалуйста!

Сиреневая иномарка прижалась к бордюру. Настал момент расплаты. То есть, оплаты.

— Сколько возьмёте с меня за проезд? – инок смотрел наивными круглыми глазами, в гласе вибрировало беспокойство.

— Да иди уж, — усмехнулся водила. – Чего взять с нищего служителя? Попросишь у Бога милости для меня, и в расчёте.

— Спасибо! — монах стал безуспешно дёргать дверцу. Почти наверняка, что «прожорливый потомок Бога» первый раз прокатился на такого рода машинке. – Как отворить дверь?

Седоватый водитель перегнулся, потянул за ручку. Сергий вынул своё тучное тело из салона, протопал немного по тротуару и исчез в аккуратном, квадратообразном домике с вывеской «Антикварная лавка».

Водитель проводил его ухарским взглядом, вставил в зубы сигарету.

— Одна-ако? – протянул с весёлым удивлением. — Надо было всё-таки содрать с него бабки!..

* * *

За кассой скучал в гордом одиночестве Хасим: сильно курчавый сорокалетний приказчик, в Кипе. Звякнул колокольчик над входом, к кассе подплыл толстый инок:

— Здравствуйте!

— Здгавствуйте, — прокартавил продавец, учтиво вставая со стула. – Чем могу служить?

— Я бы хотел продать одну вещь…

— Что за вещь?

Монах воровато оглянулся на вход, порылся за пазухой рясы и положил на прилавок изящный жёлтый крест примерно пятнадцати сантиметров длиной. Внушительного отлива, с зелёными камешками на крестовых перекладинах.

— Вот.

Приказчик поднёс крест к опытным глазам, затем повертел в чутких пальцах… со знанием дела хмыкнул. Опустил крест назад, на прилавок.

Сергий с волнением во взоре наблюдал за каждым движением.

Служащий открыл узорную дверь, соединяющую магазин с кабинетом владельца, и сухо крикнул:

— Хозяин, монах пгинёс золотой кгест! По-моему, сегедина девятнадцатого века!

33. Билеты в ад

— Так, мля! — Хрыщ стоял возле неработающего телевизора в квартире Танюхи. Сама мёртвая девушка лежала на полу, на носилках, уже в саване. Ей в живот уткнулся медбрат – тоже мёртвый, прикрытый медицинским халатом. Из-под халата торчали голые ступни и кусок задницы. Одежда медбрата — серые штаны и зелёный свитер, перекочевала на демона в человеческом обличье.

— Ах! — К стене, рядом с диваном, жалась бригада «Скорой помощи»: интеллигентный мужчина с чемоданчиком в руке — врач; курносый парень – второй медбрат, и золотокудрая девушка – ассистент.

Демон нацеливал автомат по очереди на каждого и грозно спрашивал:

— Среди вас есть спец по нервам?! У меня нервы стали ни к чёрту, надо срочно лечить!

— Я невропатолог по специальности, — подал дрожащий голос доктор.

— Ты лечишь нервы?!

— Лечил… до того, как перешёл работать на «Скорую».

— Хорошо лечил!? – победоносно оскалился Хрыщ.

— Н-никто не жаловался, — врач стал заикаться.

Парень цеплялся пальцами за стену, пытаясь слиться с ней в единое и нераздельное целое, девушка молитвенно сложила ручки на свежей груди, беспорядочно блуждая  испуганным взглядом в поисках спасения.

— Ну-ка, пристрели кого-нить! – приказал Хрыщ. Убийца приблизился к доктору, сунул ему автомат. – На свой выбор, разрешаю.

— Я-я н-не м-могу… — проблеял врач, вжимаясь в стену.

— Сможешь, лепила, — успокоил демон. Он обхватил безвольную, трясущуюся руку эскулапа своими корявыми пальцами с грязными ногтями, положил указательный палец доктора на курок. Повернул автомат, подлаживая под палец… Внезапно оружие гулко выстрелило. Пуля засела у Хрыща под шеей, а крови не было.

— Ма-ама! – в ужасе прошептал медбрат. Девушка приоткрыла влажный ротик, и так и встала.

— Ты не в меня стреляй, мать твою, — проворчал Хрыщ, чуть покачнувшись, но не выпуская руку врача. – Одежду тока испортил.

Девушка вдруг рванулась, пытаясь выбежать из угла.

Реакция Хрыща сработала молниеносно. Эскулаповым пальцем он нажал на спусковой крючок. Ассистентка сделала скачок и рухнула на пол, неловко подвернув ножку в ажурных чулочках. Между лопаток медленно проявлялись две кровавые дырки.

— Супер! — Хрыщ выхватил автомат, сделал шаг назад и надавил на спуск. Три пули впились в грудь доктора. Он выронил чемоданчик, схватился одной рукой за рану, другой за плечо медбрата. Глаза, выражавшие дикую муку, закатились. Интеллигентный доктор упал лицом вверх, испуская изо рта кровавую пену.

— Теперь ты грешен! – объявил убийца. – И, значит, пойдёшь в ад. Наверху могут многое простить, но тока не покойников… И я, наконец, подлечу нервы, иначе эта работа совсем их истреплет! Да и Пороське не помешает, тоже стал срываться, чёрт его задери…

Демон с прищуром глянул на медбратика. Тот еле слышно всхлипывал, слёзы текли по курносому лицу. Парень стоял неестественно прямо, чуть закинув голову назад, и смотрел вперёд ничего не видящим взором.

— А ты живи, подлец! – объявил Хрыщ, опуская автомат. – Я не такой кровожадный, как Поня, убиваю ток в интересах дела. – Демон поскакал к выходу, но напоследок оглянулся. – Иногда бывают срывы, но… это издержки вредного производства…

Есть тысячи способов убить человека. И лишь один произвести его на свет. Это не хорошо и не плохо, а это лишь биология. Медбратик не слышал потусторонней философии. Он, по-прежнему, почти беззвучно плакал, уставившись в неработающий телевизор.

34. Союз «Спасение Христа»

Приказчик в антикварной лавке сидел за прилавком, и, позёвывая, читал газетку. День клонился к вечеру, современные рабы тащились с работ в свои эконом-норы, люди бизнеса и просто богатые тунеядцы рядились в рестораны и стрип-бары, а человек искусства шёл в театр или в кино. Покупателей не ожидалось, ещё пять-десять минут, и можно нести сегодняшнюю выручку хозяину для подсчёта, а самому приказчику мотать домой, к бездетной Саре и юному коту.

— Дзинь! — Звякнул колокольчик над входом. Вбежала Элиска, а за ней незнакомый приятный мужчина в чёрном костюмчике.

— Хасим, дядя на месте? – выкрикнула блонда, подпрыгнув к кассе. — И как вы тут?!

— Кхм… мы габотаем, — удивился приказчик непонятной суете. Хотя Элиска весь день какая-то шалая, вполне что влюбилась в это симпатичное сопровождение, и вполне, что пришла представить его Соломону. Логично, особенно для первого предположения…

Мужик в чёрном костюме почему-то без конца оглядывался, и вообще вёл себя очень тревожно, если не странно.

— Дядя в хогошем настгоении! – подмигнул Хасим своей логике. — Если вы чуть подождёте, то не газочаруетесь, думаю. У него сейчас клиент…

— Идём, Саша! – блонда зашла за прилавок, потянула узорчатую дверь, ведущую в кабинет, и  столкнулась в проходе с толстым монахом. — Прошу прощения! — девушка обошла Божьего служителя, присела напротив Соломона за стол, и задвигала губками, что-то жарко донося. Что именно, Сидоркин расслышать не мог, он замер на пороге, с удивлением разглядывая инока.

— Серё-ёга!?

— Здравствуй, братец Александр!.. — смутился монах. Он неловко потупил взгляд.

— Что ты тут делаешь, мать твою?! – воришка стоял, загородив проход.

— Да так… — Сергий ещё больше зарделся. – Кое-что продавал… — Затем расстрига хмуро глянул на недавнего послушника и добавил обиженно. – Меня выгнали из обители! Из-за тебя, Александр!

Приказчик залез на стул, и наблюдал свысока занятную сценку, навострив уши и забыв про газету.

— Как это выгнали? – Сидоркин изобразил непонимание.

— Игумен Феофил очень осерчал на меня. За то, что ты в моё дежурство украл раку… Ты сюда её продал?

— Рака – это ящик с костями? Так называется?

— Да, истинно! – покивал Сергий. — В раке лежал прах святого Алексия, покровителя монастыря.

Любой глобализм вызывает маленькие локальные катастрофы. Так было и будет. Аминь.

— И ящик, и кости я отдал дьяволу, Серёга, — будничным тоном произнёс карманник. – Боюсь, для монастыря они потеряны. Если тока вашему аббату не придёт в голову спуститься в преисподнюю... Помимо костей вашего святого пряника, в ларце лежали ключи спасения. Вот, хочу спасти Бога, чёрт возьми! Он бы сам себя спас, но, по ходу, не знает о грозящей опасности.

Самый приятный момент в сумасшествии – это осознание того, что ты – это не псих. Инок заморгал с частотой пульса. Приказчик сильнее вытянул любопытное ухо. Возникла менопауза морального толка.

— Саша, подойди! – донеслось из кабинета.

— Пойдём-ка со мной! – Сидоркин развернул инока к кабинету, легонько подтолкнул с порога. Узорчатая дверь за ними плавно закрылась, расстроив Хасима. Однако монах не желал двигаться с места, всё моргая и моргая, правда с меньшей частотой.

— Идём, чувак, не сцы! – карманник приобнял невольного подельника за плечи. Так они и прошли к столу, за которым посиживали дядя и племянница.

— Элиса, познакомься, и вы тоже, Соломон! — торжественно вымолвил Саня. – Мой подельник — Серёга. Помог вынести… как ты сказал?

— Рака… — пробормотал инок, бегая круглыми глазами.

— Ага. Помог мне вынести раку с золотыми ключами с территории монастыря! За что аббат, мля, вытурил его оттуда.

Однозначно забавная шняга. Ни хрена не смешно, но прикольно.

— Саша, ты украл раку с прахом святого!? – поразилась Элиса.

— Конечно! – передёрнул плечами Санёк. – Ты думала, я ключи на улице нашёл!?

Соломон не проявлял ни малейшей эмоции, сидя с бесстрастным лицом.

— Игумен Феофил внёс меня в «чёрный список»! — сообщил Сергий. – Меня больше не примут ни в один монастырь! – пожаловался монах.

Громкое заявление было тихо проигнорировано.

Сидоркин взял два стула с высокими спинками, чисто по-хозяйски, от стены, поставил их возле стола. Опустил задницу на одно сиденье, хлопнул по другому стулу ладонью:

— Приземляйся, Серёга! Потолкуешь с нами. Давай, подельничек… Может, подскажешь чего, всё ж Бога ты лучше всех нас знаешь.

Сергий не решился перечить. Он нежно опустился на стул, чинно сложив пухлые ручки на коленках.

— Ты ввела дядю в курс дела? – спросил Сидоркин у блондинки.

— Нет, но дядя нам поможет. Правда?

— Да, я помогу вам, — кивнул в согласии антиквар. И обратился к Сане: – Знаете, когда Элиса загорается идеей, то её нельзя переубедить. А так как Элискины идеи всегда приносят ощутимую выгоду нашему с ней благосостоянию, — еврей потёр пальцы друг о дружку, — то я подчиняюсь.

— Дядя! – невежливо прервала блонда. – Расскажи-ка Саше, что ты уже сделал, по моей просьбе?

Монах открыл рот. Вообще, это у него была характерная черта. Когда инок внимательно слушал, он всегда держал рот разинутым. Естественно, если не кушал.

— Элиска всегда меня одёргивает. – Соломон по привычке застучал шариковой ручкой по столешнице. – Но я прощаю, ведь она — моя единственная дитя…

— А можно, блин, короче? – не выдержал уже воришка.

Мудрый жид оставил дерево в покое. Сказал без затей:

– Я позвонил своему человеку, он работает на таможне, в аэропорту «Толмачёво». Вы с Элисой завтра в пять часов утра летите грузовым рейсом. Приземлитесь в Тель-Авиве, и на автобусе доедете до Иерусалима.

— Прекрасно! – обрадовалась девушка.— Я тебе говорила, Саша, что мой дядя самый ловкий и понимающий! Завтра мы будем в Святом городе! Посетим Виа де ла Роса, и всё закончится!

— Для Бога закончится, но не для меня, — проворчал карманник. – А до завтра надыть дожить… Ты сказала дяде про отморозков?

— Нет ещё.

— Тогда скажу я! – Сидоркин прямо взглянул на антиквара. – Соломон! Я не буду пудрить вам мозги всей хренотенью, что узнал час назад. Совсем скоро… к вашему магазинчику подгребут два отмороженных типа, для которых убить легче, чем посцать! А где-то рядом болтается мутип, который всё выглядывает и вынюхивает...

Библия выводит двенадцать (пусть тринадцать) апостолов. Саня столь высоко не претендовал, но в роль апостола №50, в целом, вжился. Карманник это не столько знал, сколько чувствовал. Точней, не знал ни хрена, но сильно ощущал.

— Диспозиция в том, что щас мы все валим прочь! – вдохновенно вещал Сидоркин. — Уйдем из магазина хитрым способом, рассказанным мне дядей Васей. Обрубает, к чёрту, любую погоню…. Короче, ты – Серёга, рулишь вместе с нами, когда удерём, то вали куда хочешь, — вор по-свойски похлопал инока по шее. — Со мной и Элиской всё ясно, — Саня криво ухмыльнулся, потом показал трепещущим перстом на антиквара. — Вы, Соломон, отдайте мне ключи, и на эти выходные заройтесь, на хрен, в землю или нырните на дно океана, но только не светитесь ни дома, ни в магазине. Тогда будете живы!

35. Псих на лавочке

Пороська грелся на солнышке возле разгромленной «РЕСТОРАЦИИ», сидя на всё той же лавочке, и расслабленно млея. К кафешке подскочила парочка полицейских машинок, ореянных синим цветом мигалок и матюкающихся с помощью сирен. Из салонов нарисовалась группа балета, с автоматами и в масках, а также ментовской лепила с чемоданчиком и трое мусорят в штатском.

Маски-шоу, поводя стволами, осторожненько поскакали в ресторан.

— Всё чисто! – послышалось из здания.

Лепила и молодой мусорёнок заскочили в кафе следом за балетом. А ещё двое, явно тёртые мусорята, подгребли к Поросю.

— Кто вы? – спросил один – белозубый мужчина с интеллигентным лицом, тонкими губами, с папкой в руке и в сером костюме. Следователь.

— Моё имя тебе ничего не скажет! – кичливо ответил Пороська, щуря от солнца жёлтые глаза. Внешний вид «прохожего» не вызывал доверия у полиции, и вызвать не мог. Пыльная одежда в пятнах крови, рожа в ссадинах, странные кеды.

— Знаешь его? – обратился следователь к коллеге.

Коллега-опер был слегка полноватым человеком с лысым черепом, проницательными глазами и толстыми губами. Крепкую фигуру обтягивала традиционно чекисткая чёрная кожанка. Он произнёс, обнажив сверху справа жёлтую фиксу:

— Среди Шамановской братвы такого, кажись, нет. – И задал невнятному отдыхающему свой вопрос. — Ты давно здесь сидишь? И зачем, вообще, сидишь?

— А на хрена тебе знать!? – ухмыльнулся Пороська.

Лысый опер без затей сгрёб анкетируемого за костлявое плечико:

— Слышь, ты как разговариваешь, урод!?

— Полегче! – огрызнулся демон в человеческом обличье, пытаясь стряхнуть руку. – У меня прострелено это плечо!

Опер держал цепко, поэтому Поне пришлось укусить его за указательный палец.

— Ай, мля! – вскрикнул мусорёныш, отдёргивая руку. На укушенном пальце медленно проступали капельки крови.

Оперуполномоченный смотрел на палец и хренел. Следователь тоже смотрел на палец и охреневал. Затем оба посмотрели на Порося. Тот делал вид, что ничего не произошло, так и сидел, с безмятежной рожицей. Как будто полиции рядом нет и не было.

— Гляди, Коля, — почему-то прошептал следователь. – У него ухо пришито. Похоже, псих.

— Мне, в смысле, прививку делать от бешенства!?

— Не помешает!

Подбежал молодой мусорёнок. Задорно гаркнул:

— Товарищ капитан!..

— Ну… — отозвался опер.

Красные капли крови уже струйкой бежали по пальцу, падая на асфальт.

— Вы руку поранили? – озаботился мусорёнок.

— Ерунда…

— Как сказать, Коля! – возразил следователь. – Тебя ни разу не кусала бешеная собака? То же самое!

— Он мою кровь с асфальта будет слизывать! – отпарировал опер, понемногу выходя из ступора. Розыскник зажал ранку на пальце и спросил у стажёра. – Что там? – мотнул головой на ресторацию.

Паренёк оторвался от разглядывания интересного типа с пришитым ухом, и сказал возбуждённо:

— Настоящее месиво! Всё, как у банка — гора трупов и полный разгром!.. Похоже, ребята, что учинили это, поклонники дешёвых боевиков!

Как правило, дешёвый боевик влетает продюсерам в дорогую копейку. Однако полиции сие неведомо, ведь она не строит декорации, а реально разгребает натуральное дерьмо.

— Попробуй найти свидетелей! – распорядился лысый опер.

— А это кто? – парнишка показал на Пороську.

Полиция разговаривала, стоя полукругом возле лавочки. Порось не слушал их трёп, сидел себе молча и сидел, как будто был в гордом одиночестве.

— У меня чуйка, что чувак в курсе темы! – с усмешкой произнёс следак.

— Я тоже так считаю. Странно, почему он не убежал? — размыслил опер.

— Псих… Кто знает, что у него в башке?

— Нам и придётся узнавать, — вздохнул опер, и крикнул в сторону мусорёнка: — Зайцев, ты ещё здесь, мать твою?! Марш за свидетелями!

— Ага! – паренёк встрепенулся и убежал.

Дьявольский калейдоскоп, разбавленный божьей мозаикой. Звучит красиво, а пахнет дурно. Впрочем, полиции на мистику плевать, что, в общем, логично. Хоть и не всегда верно.

— Я его гружу! – закатал рукава опер, кивая на демона.

— Угу. Я пойду на место преступления, гляну, что да как. Не горячись особо, психи непредсказуемы, — напутствовал следователь, отходя к дверям «РЕСТОРАЦИИ».

— Сюда! — опер сгрёб непочтительного Поню за грудки, приподнимая с лавки.

К закусочной, на полной скорости, подлетел синий «Москвич» 1987 года выпуска. Громко взвизгнув тормозами, врезался в зад полицейской тачке.

Следователь на полпути резко обернулся и замер. Из ресторации выскочил балет, настраивая автоматики.

Опер с психом в мускулистых руках повернулся к «Москвичу». Машинка дала задний ход, сдав назад до скамейки, и остановилась. Хрыщ дотянулся до пассажирской дверки, распахнул:

— Проблемы, Поня?

Маски-шоу уже навострили лыжи к лавочке. Опер нервно смотрел на Хрыща, не выпуская Порося из рук.

— Чёрт, наконец-то! Я узнал адрес Соломона, надо срочно ехать! – вскричал риторский сын.

— Так садись, – пригласил Хрыщ. – Или тебе мешает лысый ублюдок?!

— Да ну тебя на хрен… – усмехнулся Пороська. – Мне пора! — подмигнул он Коле.

Первый балетун был уже возле бампера. Ему остался один прыжок.

Поня ловко извернулся, заскочил в салон «Москвича», и тачка тотчас же откатилась назад.

Балетун опоздал на драную долю секунды – вместо дверцы вцепился в пустоту. По инерции сделал ещё пару прыжков, но поняв, что проиграл – остановился. Группа поддержки числом три автомата – затопталась рядом. Машинка издевательски бибикнула и укатила прочь, стрелять ей вслед балет не сподобился. Любопытствующая публика просматривалась повсюду, хотя и не приближалась.

— Что за чёрт?!

Опер таращил глаза, пытаясь понять, что произошло. На него странным образом была одета куртка демона, только не сзади, как положено, а спереди и наизнанку, на манер смирительной рубашки.

Подошёл балет и сразу же, профессиональным взглядом, рассмотрел противотанковую гранату. Она совсем не мирно лежала на лавочке с вытащенной чекой.

А дальше всё происходило совсем не так, как в дешёвом боевике: никто не бросился накрывать смертоносный подарок своим героическим телом, никто геройски не закричал «Ложись!», и даже никто отважно не рванул врассыпную от заминированной лавочки…

Дальше… просто прогремел мощный взрыв…

Через мгновение на асфальте лежали тела пятерых мусорят, изрезанные осколками. Клубился ядовитый дым.

Ругаясь и кряхтя, с земли поднялся следователь, изрядно помятый. На щеке алела кровь, стекая струйкой. Он размазал кровь рукавом, ошарашено уставившись на трупы.

36. Служба «Нахрен Бога»

В кабинете антиквара шли приготовления к побегу. Дело было на мази, и адепты божьего спасения немного расслабились. Торопливость вкупе с настороженностью рассосались по углам.

Соломон возился у сейфика, встроенного в стену — с кодовым и внутренними замками.

Элиса временно вышла, дабы проводить любопытного приказчика из нашей истории домой – к Саре и юному коту.

Саня, стоя у стола, вертел в искусных ручках золотой крест примерно пятнадцати сантиметров длиной. И с усмешкой выспрашивал у монаха:

— Значит, тебя выгнали не с пустыми руками, Серёга? Что за крест? Ограбил аббата?

— Жить надо на что-то… — засмущался монах, опуская круглые глазки. Он всё также сидел на стульчике с высокой спинкой.

— И ты решил обеспечить себе безбедную житуху, не прилагая особых усилий? – продолжал ворик, всё более усмехаясь.

— Прежде чем осуждать, поищите бревно в своём глазу, — пробормотал экс-монах, цитируя Святое Писание.

— Чего, чего? – в натуре удивился Саня. Расхожую мысль он вкурил, но наглость подельника умиляла.

Сергий лишь ещё больше насупился.

Из собственно магазина появилась  блонда, сунула дяде дневную выручку, и чётко сказала:

— Хасим закрыл лавку и ушёл. Через стекло я ничего подозрительного не заметила!

— Отлично! – отвлёкся Саня. – Он закрыл магазин так, как я распорядился?

— Да, — подтвердила девушка. – На один английский замок. Его легко открыть изнутри.

Карманник положил крест на стол, и снова обратился к иноку ироничным тоном:

— Серёга, твои предъявы не уместны. Я – законченный жулик, но ты ж, блин, монах! Воровство – это тяжкий грех, нет?

— Грех – оставлять человека на произвол судьбы! — проворчал Сергий.

Неисповедимы поступки человека, и в этом смысле неисповедимость Господа нервно курит. На том и порешили.

— Вот! — Соломон брякнул на стол золотые ключи, настороженно взглянул на Саню. – Вы меня сильно напугали рассказом об отмороженных типах. Может, позвонить в полицию или оповестить Шамана? Он — очень крутой!

— Против драных киллеров не выстоит и спецназ! Вы уж поверьте, дядечка! – Сидоркин задумчиво сгрёб ключи, крутанул их на указательном пальце и подкинул на полметра вверх.

Сергий заворожено смотрел, как ключи переворачиваются в воздухе, маня искусительным блеском. Ключи взлетали и падали в Санину ладонь всего три четверти секунды, но монаху показалось, что это продолжалось три четверти часа, так притягательно было зрелище.

— Хорошо, — кротко согласился Соломон, явно приняв на веру слова Сидоркина. Он отошел от сейфа к стенному шкафу, открыл дверку, снял с вешалки пальто, начал облачаться.

Тем временем, Саня поймал ключи и крепко сжал их в ладони.

— Братец Александр! – пискнул инок. – Из-за этих ключей ты и украл раку?

— Верно, — ухмыльнулся карманник, вновь перевешивая ключи на указательный палец. – Неужели ты полагаешь, что кто-то мог польститься на старые кости вашего дурака–святого?! – спросил он у монаха, вращая ключи на пальце.

Круглые глаза Сергия стали ещё круглее. Наивность во взоре сменила жадность.

— А можно их посмотреть?

— Да не вопрос, — Сидоркин с превосходством отдал ключи.

Инок стал ощупывать золото пухлыми пальцами, хищно дыша. Машинально облизываясь и причмокивая.

Соломон сунул за пазуху дневную выручку, потом рассовал по карманам две толстые пачки долларов. Взял с полочки барсетку, залез туда горбатым  носом, проверяя содержимое.

Сидоркин обратился к Элисе, которая стояла рядом с романтичным видом:

— Поступаем, как договорились. Я и Серёга выходим через служебный вход. Потом…

Послышалась автоматная очередь, ещё одна… звон разбитого стекла, невнятные крики, грохот…

Сидоркин мигом оборвал инструктаж и крикнул, с тревогой глядя на узорчатую дверь, ведущую в магазин:

— Отморозки пришли! Меняем задумку! Быстро все к служебному входу!

Карманник подтолкнул Элиску, та прыгнула к чёрному ходу и скрылась в дверном проёме.

— Шуруй, чёрт возьми! – прикрикнул Сидоркин, дёргая монаха за руку. Тот вскочил и засеменил вслед за девушкой.

Карманник прыгнул к антиквару, и усиленно пихнул:

— Чеши, Соломон, мать твою!

— Золотой крест! – еврей кинулся к столу с распростёртыми объятиями.

Жадность порождает бедность, а иногда и смерть. Дверь, соединяющая магазин с кабинетом, распахнулась, и в кабинет ввалились заполошенные демоны.

— Санёк, етит матит! – радостно заголосили нечистики.

— Чччёррт! – Сидоркин быстренько убежал в чёрный ход.

Порось дал короткую очередь. Одна пуля попала пожилому еврею в ногу. Жидок вскрикнул, пошатнулся, рухнул на колено, перекатился на спину, зажимая бедро обеими руками. Из-под пальцев сочилась кровь.

Демоны споро подбежали.

— Гдезолотые ключи!? – заревел Пороська.

— Ты отдал их карманнику!? – прорычал Хрыщ.

— Отвечай! – Порось взмахнул автоматом и с силой опустил кованый приклад на еврейскую голову. Удар пришёлся точно в лоб, Соломон обмяк и перестал подавать признаки жизни.

— Зачем, мля, ты это сделал!? – Хрыщ толкнул братца. – Как он, сука, теперь ответит!?

— Это его проблемы! – заносчиво ответил Порось.

— А?.. – тупо ошалел Хрыщ.

Менопаузу прервали три сочных, громких хлопка, донёсшихся с улицы.

— Что там за хрень!

— Поскакали и узнаем!

* * *

Демоны выскочили из дверей служебного входа на улочку, плотоядно огляделись. И несколько растерянно встали на месте.

— Да уж, да уж…

Прямо под копытами в кедах валялись два тела – мужское и женское. А в паре метров стоял маленький толстяк в чёрном плаще, с заплывшими глазками и с тройным подбородком. Он подул на дымящееся дуло револьвера:

— Чёрт подери, парни, мне приходиться выполнять вашу работу! – толстяк сунул оружие в карман плаща.

— Ты кто? – спросил Хрыщ, не знавший ни о каком агенте. Он настороженно водил дулом пистолета.

— Расслабься, — усмехнулся нежданный помощник. – Я — Конфуз. Служба «НБ». – Толстяк показал треугольный серебряный значок. На нём была выгравирована шестиконечная звёздочка.

Поня склонился над лежащими людьми. Отложив автомат, кряхтя, перевернул мужское тело лицом вверх.

В груди зияли две раны. Сын ритора расстегнул пиджак, разорвал рубашку, приложил пришитое ухо к сердцу. Затем вскочил, подхватив оружие.

— Санёк – покойник! – объявил он. Заметил толстяка. – Ты агент?

— Служба «Нахрен Бога», — ответил за агента Хрыщ, хмурясь и тиская автомат. Кажется, он был недоволен непрошенной помощью.

— Дьявольская Безопасность! – в благоговении вскричал Пороська.

— Меня направили вам в помощь. Я убил карманника и блонду, — просто сказал агент. – Забирайте у покойников ключи и возвращайтесь в ад. Дьявол вас ждёт.

Толстяк повернулся и вразвалку пошёл прочь.

Где-то невдалеке, бессчётный раз за день, заиграли всяческие сирены.

37. Персики

— Ах, кайф! — Дьявол плескался в бассейне, у себя в резиденции. Вот он вынырнул, помотал головой, подплыл к лесенке, ухватился за гладкий поручень и вылез из воды.

На герцоге были семейные трусы в цветочек, до колен. Светлейший взял со стульчика длинное полотенце, с нарисованным на нём волком, и стал вытирать изрядно волосатое тело. Хвост спокойно спускался на пол.

Возле бассейна стоял лёгкий пляжный столик. На столике — тарелка с персиками. Рядом фигуристая бутылка и негранёный стакан.

— Стук-тук-тук… — в помещении с колоннами появились Хрыщ и Порось в своём демоновском обличье: гротескные рожи и зелёные шорты.

Дьявол промокнул глаза, бросил полотенце на стул. Помощники почтительно переминались. Шеф налил в стакан на два пальца тёмного пойла, выпил одним духом,  закусил персиком, протянул своенравную руку:

— Дайте ключи!

— Ключей нет, мой герцог, — тушуясь, ответили демоны.

— Чтоооо!? – рявкнул хозяин преисподней. – Как это понимать, мать вашу!?

Испуганное эхо забилось между колоннами.

— Мы обыскали тело карманника, и тело блонды, — объяснил хриплый демон.

— Ещё мы обыскали лавку антиквара, — добавил демон с альтом. – Ключей нигде нет!

Дьявол ненадолго задумался. Движения мысли легко читались на породистом лице. Иногда мысли тонкими струйками пробегали по рубину зубов, вспыхивая красными искорками.

— Карманник и блонда мертвы, это супер. Но ведь Соломона вы не пристрелили. Что он рассказал? – строго спросил босс боссов.

— Э-эм… мой герцог… Соломон сдох, — в замешательстве доложил Хрыщ.

— Вы всё-таки стреляли в него!? – озадачился шеф. – Надо было сначала допросить! Вы, мать вашу, совсем тупые!? – хозяин сжал громадные кулаки.

— Нет-нет, герцог, мы не стреляли в Соломона, — грустно оправдался Хрыщ.

— Так что мы не тупые! – кичливо вставил напарник.

— Просто Порось очень сильно ударил антиквара по башке прикладом, — докончил мысль Хрыщ.

Травма, несовместимая с жизнью, зачастую рушит как человеческие планы, так и дьявольские. Самой смерти, кстати, всё равно, она над и вне всяческих дилемм.

— Вот, кретины! – гневался герцог, сверля помощников зелёными немигающими гляделками. – Вы так вошли во вкус убийства, что перестали напрочь шевелить мозгами! – Хвост шефа поднялся в воздух, покачиваясь из стороны в сторону, казалось, он им виляет.

Демоны приуныли, и свои хвостики покаянно опустили.

— Я не узнаю вас, ребятки! Вы ведь можете здраво рассуждать, — босс вдруг перешёл на отеческий тон. – Взять, к примеру, блестящую, не побоюсь этого слова, операцию по поиску нужного мне человека. В ста пятидесятимиллионной стране вы смогли его найти даже в тюряге! Другое дело, что он оказался козлом… Или сегодняшний случай. Вы сами, без подсказок, допёрли, что ключи находятся у антиквара Соломона, сами же пробили его адрес…

— Это была моя идея! — заулыбался Порось.

— С чего это твоя?! – возмутился Хрыщ, пихая брата.

— И в то же время такая агрессия, жестокость, — повысил голос господин, обрывая перепалку. – Зачем вы положили отряд балета возле банка? – тон властителя посуровел. – На хрена ты, Хрыщ, перестрелял бригаду «Неотложки»?! Отвечай, мать твою, живо!

Демоны напыжили убитые горем хари.

— Нервы ни к чёрту, мой герцог, — пробормотал Хрыщ.

— Нервы, ага… Слухайте, а может вам отдохнуть от умственной работы? – вкрадчиво произнёс босс. – Спуститься в преисподнюю, попыхтеть кочегарами или разделочниками? А!? – снова рявкнул хозяин.

Демоны смущенно переглянулись. В отвращении покашляли.

— Ток не туда, герцог, — попросили братья униженно. – В преисподней душно, липко, жарко, и всегда давит на ухи. Взываем, дайте нам шанс, мы найдём ключи, падлами будем!

Умолять хозяина о прощении – это всё равно, что пытаться растопить камень. Однако в аду и камни плавятся, не всегда, но бывает.

— Надо ли? – властелин задумчиво оглядел помощников. – Опять чего-нить сморозите, как Порось… не далее, чем… парочку часов назад. Сначала оторвал Шаману яйца, а потом стал расспрашивать. Хорошо, что узкоглазик оказался крепким парнем, не сдох сразу!

— Вы и это знаете, мой герцог?! – удивился Порось.

— Я всё знаю, — усмехнулся шеф. – Профессия у меня такая.

— Простите, светлейший герцог, но не всё, — изогнулся Хрыщ. – Вы не знаете, где щас ключи.

Шеф вновь пропустил стаканчик и закусил персиком:

— Представь себе, знаю, чёрт возьми!

— И где же ключи, мой герцог?! – вскричали братья в унисон. – Нижайше просим, просветите нас, и мы сделаем первоклассный шоколад!

Господин сжал чувственные губы, кивнул через паузу:

— Добро, вы получите шанс.

Братья повеселели, расправили мослы и приободрили хвосты.

— С карманником и блондой был толстый монах, которому удалось слинять! – веско молвил герцог. — У карманника никогда не было знакомых монахов, у блонды и подавно. Но карманник, пока жил в монастыре, мог свести дружбу с кем-то из богомольных!.. – Шеф на минутку замолчал, давая демонам время переварить информацию. — Поэтому мчитесь в сибирскую обитель, узнайте, кто из Божьих слуг её покинул и где он ныне обитает! Ключи у монаха, больше негде!

— Сделаем, светлейший герцог!

— Мы достанем монаха!

— Валяйте, — господин вгрызся в новый персик, жёлтый сок тёк по чисто выбритому подбородку. – Да, заодно верните раку в монастырь. Мне она на хрен не нужна. Возьмёте её в моей личной кладовке.

Демоны синхронно, как вымуштрованные солдаты, развернулись, и пошагали на выход.

— Порось! – окликнул дьявол с набитым ртом.

Братцы остановились, повернули к шефу заискивающие морды.

— Что у тебя с ухом? Мне кажется, оно ментовское.

38. За порогом смерти

— Иу, иу, иу…. – орали, ревели и пели сирены всевозможных служб. Новосибирск сегодня под завязку был набит трагизмом и трупами.

Возле антикварной лавки, прижатые к бордюру, находились две тоскливые машинки: труповозка и полицейский «УАЗ».

Человек в лейтенантских погонах что-то обмерял рулеткой. Другой человек, в штатском, быстро писал на капоте «Уазика». На коленях возле трупов ползал эскулап. За лентой, огораживающей территорию убийства, толпилась публика. Тут и там слышались перешептывания: «Такой молодой…», «Бог взял…», «Интересно, есть у него дети…», «Красивый был типчик…», «Кажется, я его где-то видел…», «Какие же всё-таки мёртвые страшные…».

От Санькиного трупа нехотя отделилась душа, взмыла вверх на несколько метров. Душа была почти полной копией физического тела: тот же цвет лица, та же одежда, плотность тела и головы. Только следы от пуль исчезли. Душа трепетала в воздухе, как лист ясеня, качаясь на вечернем ветерке.

Дух зябко передёрнул плечами, недоумённо осмотрелся, глянул и вниз. Зазырил своё тело, в томной позе раскинувшееся на асфальте, рядом валялась Элиска.

Из-за угла вышли двое санитаров с носилками, накрытыми пальто Соломона. По ходу, на них лежал сам хозяин лавки.

— Ну, ни хрена себе! – воскликнул дух. – Меня разве убили!?

От жалости по своей отнятой житухе Сидоркин чуть не заплакал. Он шмыгнул носом, вытер рукавом пиджака правый глаз… Однако времени горевать Сане не отвели.

— Йех! – Рядом с душой, как джинн из бутылки, возник мелкий седенький старичок в длинном платье до пят, похожем на ночную рубашку, с посохом в руке. Сморщенное личико украшали огромные белые усищи, голубые глаза лучились строгой добротой. Высоко-громогласным звучным голосом, плохо соответствовавшим хилому внешнему виду, старичок торжественно вымолвил:

— Ну что, раб Божий, новопреставленный Александр? Пора в путь! Я доставлю тебя на суд, творящийся по воле Господней! – Кашлянул в сухонький кулачок и добавил менее напыщенно. – Можешь звать меня Гавриил Иоаннович, я архангел и твой проводник в мир иной.

Провожатый махнул посохом и плавно воспарил в космос.

— Да ладно, мля!.. – пробормотал Саня в посмертном оцепенении.

Карманник отсмотрел ещё разок сцену внизу и… неведомая сила повлекла его вверх и вверх, вслед за дедом Гавриилом.

39. Страсти в монастырском дворе: начало

По черноватой степной земле мчался «КамАЗ», пробивая мрак фарами и подпрыгивая на кочках. Над Сибирью раскинулась ночь. Порось яростно крутил руль, Хрыщ сидел рядом и курил сигарету.

Свет фар выхватил из темноты приближающуюся стену монастыря.

«КамАЗ» снёс монастырские ворота, въехал на территорию, развернулся, освещая электрическим светом пространство перед флигельком.

— Господи прости! — Из охранной будки вылетел брат Трифон с перекошенным лицом.

Мотор заглох, но яркий свет фар продолжал слепить ошалелого монаха. Демоны выпрыгнули из машины, как черти из табакерки. Именно как черти, в своём истинном облике: вычурно-гротескные рожи, коричневый цвет кожи, хвосты, торчащие из-под замасленных спецовок. Нечистики плотоядно осмотрелись, заметили цель и попрыгали к Трифону.

Тот сощурился, вглядываясь, пытаясь различить гостей… наконец, рассмотрел, завис в ужасе, превозмогая оторопь поднял ладонь щепотью, осеняя себя крестным знамением.

Демоны, ухмыляясь, вразвалку подходили.

— Отче Наш, иже еси на небеси, да святится Имя Твое, да приидет Царствие Твое, да будет воля… — теперь инок ожесточённо крестил нечистую силу.

— Хватит паклями размахивать! – Хрыщ резко стукнул по монашьей руке.

 Инок молвил прерывисто, прижимая к худой груди сжатые ладони:

— Вы пришли за мной, бесы!? – он вжался в стену флигелька, подпустил в голос страстности. – Клянусь, к краже раки я не имею ни малейшего отношения! Мой сосед-послушник ничего мне не говорил про свой подлый замысел! Пожалуйста, не забирайте меня в ад! Я отмолю все-все грехи, даже самые мелкие! – Трифон поднял карие глазищи к ночному небу. – Господь Боже! Прошу у тебя прощения! Я знаю, что грешен, Господи…

— Заткнись! – осадили демоны. – Ты нам на хрен не нужен!

— Правда!? – монах опустил свои глазищи от неба, тревожно поглядел на незваных гостей. – Тогда кто вам нужен? Я проведу вас к нужному братцу!

Заметь, не мы это сказали. Нечистики победно ухмылялись. Нагнуть одного монаха – это всё равно, что сорок грехов по миру раскидать.

— Эй, Трифон, что случилось? – послышался из глубин монастыря глас Феофила. – Что это за машина и где ворота?

Глас остался незамеченным. Не с небес, чай, раздался.

— Нам треба игумена, — рыкнул Порось, склоняясь над Трифоном. – И не вздумай врать! – Демон высунул раздвоенный язык, нежно провёл им по праведной щёчке.

Настоятель в чёрном подряснике и с неизменным крестом на груди вступил на освещённое пространство:

— Вы кто такие?! – зычно поинтересовался он, разглядывая спины гостей.

Демоны развернулись к праведному негодованию фасом. Подмигнули лучисто.

— Вот он, игумен Феофил! – крикнул Трифон, льстиво поглядывая на потусторонние затылки и наставив указательный палец на начальника.

С монахами биться скучно, нет азарта, драйва. Их защита и нападение – это лишь унылые заклятия, от которых дьявольские доктора уж давно изобрели антибиотики.

— Что за маскарад? – строго выспрашивал Феофил, внимательно разглядывая мерзкие рожи. – Я знаю, зачем вы переоделись в чертей, но не знаю… в точности, чего хотите. Если решили нас ограбить, то в обители ничего нет! Расстрига Сергий украл все наши сбережения: сорок тысяч рублей, а также золотой крест, принадлежавший ещё святому Алексию.

— С этого места поподробнее! – оживились демоны. – Кто такой расстрига Сергий?

— Мой бывший инок, — не стал скрывать игумен. – Невольный сообщник одного святотатца-послушника…

Тотчас же послышался топот двух десятков ног. И в освещённый треугольник ввалилась толпа черноризцев, вооружённых кольями, топорами, досками. Монахи замерли невдалеке от настоятели. Таким образом, Феофил оказался между братией и демонами, поглядывая то на тех, то на этих, в процессе развития событий.

— Чё за восстание монахов, ёпт? – удивились гости.

Иноки с любопытством разглядывали пришельцев в течение шести секунд.

— Бееесыыыы! – крикнул брат Антоний, стоявший во главе толпы и размахивающий топором с диким блеском в глазах.

— Свят-свят-свят!.. – забормотали иноки, крестясь.

— Сгиньте, нечистые! – возопил Антоний.

Мир наполнен дураками. Ими легче управлять. Но иногда дурость играет во вред. Феофил развернулся к подданным полностью фасом, успокаивающе воздел руки:

— Братия! Бесы не ходят по земле и у них совершенно другой вид!

Монахи затихли. Они безропотно внимали, сложив смиренные ручки. Великая сила слова церковного начальства, устами коего глаголет Бог! Согласно христианскому катехизису.

— Бесы с рогами и копытами! — пел Феофил. — Покрыты шерстью!.. Бесы не умеют управлять современной техникой, – он показал на «КамАЗ».

Еретик Антоний недовольно морщился при словах духовного наставника. В конце концов, не выдержал и возгласил:

— Но, игумен Феофил! Они настоящие бесы, из настоящего ада!

— Молчи, брат Антоний! – грозно предостерег настоятель.

Будешь спорить с игуменом – будешь чистить туалеты, да, вот так вот это звучит, — незатейливо и грубо.

— Молчу, — проворчал прозорливый инок.

Игумен выдержал многозначительную паузу и продолжил увещевать.

— Итак, братия, мы видим бандитов, желающих ограбить нашу бедную обитель… Их необычный вид – это обычные маски и грим. Классический приём, чтоб опосля бандитов нельзя  было опознать…

Демоны вдумчиво прослушали речь. Наконец, Порось насмешливо крикнул:

— Феофил, не вешай братии лапшу! Ты ведь ни черта не сечёшь в бесовской породе!

— Лучше скажи, где нам найти расстригу! – по-деловому предложил Хрыщ.

Иноки выжидающе воззрились на игумена. Святой перец посчитал за лучшее развернуться к гостям фасом, и спросить:

— Если я дам вам адрес Сергия, то оставите нас?

С позиции силы может говорить лишь тот, у кого сила.

— Ты ещё будешь торговаться, сукин сын!? – изумился Поня. Он достал из-за пояса, под спецовкой, пистолет. – Ну-ка, колись быстро!

Просто фанатизм лишает страха. Религиозный фанатизм отупляет. Феофил истово вскричал, назидательно тыкая указательным пальцем в демонов:

— Ага, видите, братия!? У них пистолет! А оружие бесов – это острые зубы и когти на лапах!..

Пороська без затей выстрелил, пуля чётко срезала указующий перст. Палец шлёпнулся на землю, а из культяшки фонтанчиком брызнула кровь.

— Ах! – дружно грянули иноки. Затем синхронно сделали по шагу вперёд, усиленно упёрлись глазами в палец, лежащий под ногами игумена.

Феофил даже не пикнул. Молвил твёрдо:

— Господь не оставит меня! А бандитов накажет!

Настоятель зажал рану пальцами другой руки, кровоточило серьёзно. Демоны с ухмылками переглянулись. Хрыщ сказал миролюбиво:

— Мы оценили твоё мужество, Феофил. Однако кончай кобениться и гнать порожняк! Твои представления о нечистой силе устарели на двести лет.

— Давай адрес расстриги, и мы оставим вас в покое. Иначе монастырь превратится в кладбище! – завершил мысль Порось, крутя пистолет.

На земле, за всё время, умерло порядка сотни миллиардов хомо сапиенс. Глобализм не трогает до того момента, пока именно тебя не потрогает пуля. Феофил мучительно поскрипел зубами, рана не по-детски давала о себе знать:

— Сергий должен быть в Новосибирске… у него там умерла мать и оставила квартиру… Я дам адрес!

Игумен разыскал глазами еретика:

— Брат Антоний, сходи в мою келью! На тумбочке, у кровати, лежит красная папка, принеси её… И захвати из аптечки бинт, или я изойду кровью! Знаешь, где стоит аптечка?

— Знаю, в самой тумбочке! — Антоний передал топор соседу —  монаху, заросшему до ушей бородой… и быстро ушёл.*

 Демоны ухмылялись, поигрывая оружием. Брат Трифон, за нечистыми спинами, стоял ни жив, ни мёртв. Иноки, по-прежнему, глядели на отстреленный палец, как на чудо.

Примечание: Этому эпизодическому персонажу автор так и не дал имя. Так он и остался монахом, заросшим до самых ушей бородой.

40. Несносный архангел

Сидоркин и Гавриил Иоаннович летели в тёмной, мерцающей пустоте. Куда ни кинь взгляд, мелкой россыпью были разбросаны звёзды, тускло освещая две фигуры.

Санькина душа летела сжавшись, обхватив себя руками, на лице блестела изморозь.

— Ттут вс-сегда такой дуб-бак? – спросил экс-карманник.

Дедушка Гавриил как будто и не чувствовал ледяного дыхания космоса.

— В космическом вакууме всегда холодно, чадо! Потерпи, мы прилетим через четверть земных суток, — ответил он воодушевлённо, поворачивая к подопечному румяное лицо.

— Ччет-веер-тть су-уток!? – горестно вскричал Сидоркин. – Я загнусь, чёрт возьми!

— Ты уже умер, — напомнил старичок. – Так что не переживай по данному поводу.

Четвёртая часть суток – это всего шесть часов. Или целых шесть часов. Кому как.

Мимо пролетела, легко обогнав странников, летающая тарелка. За ней, сразу, ещё одна.

— К-кто эт-то? – полюбопытствовал вор. – Ино-плаа-нне-тяя-нне?

Дедуся поджал губы, затем звучно и высокопарно возгласил:

— Великие праведники, чадо! Безгрешные и скромные души, всю жизнь трудившиеся в благодатном лоне Церкви!

— Блл-атныее… — пробормотал Санька, тоскливым взором провожая корабли. – Будущ-иие полож-женцы, бел-лая кость, етих их… — он завистливо сглотнул.

Комфорт – та вещь, которую не предугадаешь. Его можно только заработать.

— Удобную доставку нужно заслужить, — развивал мысль Гавриил. – Иисус учит – земная жизнь дана людям для того, чтобы заработать спасение в раю. И не обходит праведников благодатью. Создаёт им все удобства! На Небесах, куда мы держим путь, праведные души селятся в люксовых номерах. К их услугам всё, что угодно безгрешному астралу: нравоучительные фильмы и книги, бильярд и лото, свежие овощи и рыба. После Небес праведные души отправляются в Эдем – райский сад! Там они гуляют, общаются друг с другом, дружат со зверями…

Если путь на небеса – это уже ад, то что представляют собой сами небеса, — уже и представить страшно. Карманник дрожал от дикого холода, злобно поглядывая на архангела. А тот разливался соловьём:

— …им радостно и они умиротворены! Душам праведников позволено беседовать с Богом-отцом, который мудро управляет раем! А также святители учатся у таких великих и достойных личностей, как равноапостольный император Константин, бывший правитель Византии – Восточной Римской империи; Орлеанская Дева; Сергий Радо…

— Твою мать! – не выдержал карманник, от гнева перестав заикаться. – Заткнись ты, чёртов зануда! Без твоей хренотени тошно!

Старичок чуть не подавился своей проповедью. Он охнул, с укоризной мотнул головёнкой, покрытой седым пухом, и умолк, насупившись. Взмахнул посохом и демонстративно отлетел вперёд.

41. Страсти в монастырском дворе: окончание

В толпе монахов наметилось шевеление. Подбежал запыхавшийся брат Антоний, подал игумену бинт. Папка торчала под мышкой. Феофил взял бинт здоровой рукой, и приказал:

— Открой четырнадцатую страницу и читай, а я пока перемотаю рану! — Он тут же занялся первичной перевязкой, а попросту стал наматывать бинт на кисть.

Антоний открыл красную папку и возгласил нараспев:

— Инок Сергий, в миру Сергей Сергеевич! Домашний адрес: град Новосибирск, улица Тихая, дом номер восемь, квартира номер семь! Родился шестого апреля…

— Довольно, брат Антоний! — перебил настоятель, не отвлекаясь от оказания первой медицинской помощи самому себе. – Им треба один адрес!

Всё тлен, кроме правды. Которая зачастую становится ложью, но тем не менее.

— Тихая, восемь – семь, — негромко повторил Хрыщ и крикнул. —  Молодец Феофил! Ты оказал дьяволу услугу! Поехали, Пороська.

— Может, постреляем, ёпт? – застенчиво предложил Понечка. – Монахи, один хрен, в рай попадут. Благодеяние окажем. Им, поди, самим не терпится на небо!

— Я обещал оставить их в покое… — в раздумье проворчал Хрыщ.

— С каких-таких пор ты держишь обещания?.. несказанно удивился Порось. Ложь – непременный спутник бесов, можно сказать, даже друг.

Хрыщу явно не хотелось палить. То ли подустал, то ли надоело.

— Времени нет, — отказался двоюродный братец.

— Чё за отмазки, — не въехал сын ритора. — Мочилово займёт минуту. Я под сиденье ЗРК закинул.

Чужой рационал – спорщики часто принимают за пессимизм. Хрыщ веско сказал:

— Герцог приказал вернуть монахам святой ящик. Мы ведь не можем отдать его покойникам!

Брательник поскакал к машинке. Пороська разочарованно сунул пистолет за пояс и попрыгал следом.

Братия подслушивала разговор с любопытством, на грани с неприличием.

— Брат Викентий, завяжи бинт! — попросил игумен стоящего рядом монаха, заросшего до самых ушей бородой.*

 Бородач вытягивал ухо, пытаясь уловить то, о чём договорились демоны. На просьбу закономерно забил.

— Брат Викентий! – прикрикнул настоятель.

— А!? – очнулся Викентий. – Бесы уходят, игумен Феофил! – произнёс он радостно.

— Я рад, что бандиты выполняют своё обещание!.. – проворчал настоятель. — Но моей ране не легче… Завязывай бинт, живо!

Ещё один еретик, чёрт его подери!.. Игумен зло сунул кисть бородачу, и тот стал смиренно возиться с бинтом.

Хрыщ всунулся в салон «КамАЗа», вытащил раку, размахнулся и швырнул. Ларец приземлился прямо у ног братии.

— А-а-ах! — послышался дружный вздох.

— Благодарите дьявола!

Брателло запрыгнул в кабину. Пороська уже сидел за рулём, газуя, он спросил:

— Что ты положил в ларец?

Да-да-да, ведь святые кости герцог закинул в сейф. Будет кормить ими тех, кто не оправдал доверие!

— Первое, что попалось под руку… - зевнул Хрыщ.

«КамАЗ» взревел, отъезжая. Медленно развернулся и уполз в темноту сквозь открытый проём, который когда-то был воротами.

— Возблагодарим Господа! – заревел Феофил, вздевая руки к небу. – За вновь обретённую святыню! Нечестивцы раскаялись и вернули её!

— Аллилуйя! – дружно грянули монахи.

Лозунг не поддержали лишь Антоний и Викентий.

— Братия! Устроим торжественный молебен! Прямо тут!

— Игумен Феофил! – подал голос Трифон, хлопая карими глазищами. – А как же быть с воротами, которых ныне нет?..

Примечание: Ну, слава Тебе, наконец-то и у этого инока появилось имя!

42. Загадка пластида

«Москвич» 1987 года выпуска, с парижскими номерами, отчаянно нёсся по трассе. Хотя узнать его теперь было непросто. Машинка ярко блестела в солнечных лучах свежей жёлтой краской, пулевые отверстия были искусно заделаны, а на боках тачки располагались шашечки.

 Конечно же, в салоне находились демоны. Они сменили не только тюнинг автомобиля, но и, в который раз, свой внешний вид: опять человеческое обличье, одинаковые чёрные костюмы, зачесанные назад лоснящиеся волосы.

— Слухай, Поня, — обратился к шоферу Хрыщ, — ты не устал от этих превращений? Я так скоро забуду, который я настоящий. Давно нас так часто не мотало… Голова, сука,  кругом, — посетовал Хрыщ.

— А мне нравится, — весело промурлыкал Порось. – Чувствую себя кинозвездой! Я ведь когда-то очень давно, ещё в детстве, подумывал о сцене… Правда, мне все говорили, что у меня таланта маловато… Ну, если быть совсем честным, то говорили, что у меня его и вовсе нет, мать их… Даже на курсы дьявольских жополизов не взяли, — загрустил Пороська. – Эээх!

— Зато ты классно умеешь отрезать яйца! – ободрил кузен.

—  И то верно! – встрепенулся от грусти Пороська.

Мелькнул дорожный знак: «До Новосибирска Вам ещё пилить 2 км». Хрыщ достал из бардачка карту города.

Впереди замаячил пост ГИБДД ДПС. Рослый деточка вальяжно взмахнул полосатым жезлом.

— Менты, — буднично произнёс Пороська. – Хотят, чтоб мы остановились.

Хрыщ поднял голову, оторвавшись от изучения карты:

— Останови.

— Зачем? – удивился Порось, проезжая мимо поста.

— Щас объясню! – прикрикнул Хрыщ, в тревоге оглядываясь назад. – Давай вставай, блин!

— Не вопрос, — Пороська прижал авто к обочине, повернулся к брату, ожидая мотивов. – Нуу?

— У нас чертовски мало времени, — объяснился Хрыщ, тыкая в карту. – Улица Тихая, где живёт расстрига, находится хрен знает где, ехать через весь Новосиб! В большой деревне не так просто проехать из конца в конец… А потом, расстриги может не быть дома, придётся ждать…

— Щас побежим, и погоня с перестрелкой ещё задержат, да? – вкурил Порось.

— Если мы через три часа не доставим ключи, то герцог нас ни хрена больше не простит, — подытожил Хрыщ.

От судьбы не убежишь. А от ментов можно, — если осторожно. Но не всегда, сука, возможно. Дело случая или принципа, как повезёт.

Подгрёб рослый деточка в жёлто-зелёном жилете, а с ним маски-шоу, числом два балетуна с автоматами. Полосатый жезл нагло стукнул в закрытое окно.

— Доставай доки, — нервно цыкнул Хрыщ. – Пусть проверяет и отваливает.

Порось открыл фортку и начал рыться за пазухой, в поисках ПТС и прав.

— Старший лейтенант Козлов, — пробубнил деточка. – Прошу выйти из машины.

— Для чегоо?— горячо вскинулся Пороська. – Ты должен проверить мой док и отвалить, к хрену!

 — А чё такой наглый, — не въехал деточка, покосившись на балет. – Если чё, то я сам решаю, чего и кому должен.

— Да ладно, земеля, не обижайся на моего брательника, — попытался выправить ситуацию Хрыщ. – Мы спешим, блин, на похороны, понимаешь!..

— Ездить по дорогам Рээфии с номерами иностранного государства не рекомендуется, — зевнул деточка. – Короче, вылезаем или вас вылезут.

Власть – та штука, с которой надо говорить с позиции силы. Все другие позиции она не понимает, так как её рефлексы запрограммированы только на персональную боль.

Поня развернулся к кузену и горячо произнёс:

— Хрыщ, без мочилова не обойтись. Я знал, нельзя, сука, вставать! Зря ты иногда меня не слушаешь! Если б проскочили, авось бы за нами не погнались!

— Плохо ты знаешь русских ментов, — усмехнулся Хрыщ. – Они б гнали до последнего, пока не сдохли!.. В общем, куда ты положил пластид, под заднее сиденье или в багажник?

43. Обретение святой раки

Монахи, вытянув любопытные шеи, окружили аналой в храме, на котором покоилась злополучная рака. Игумен торжественно сказал:

— Взглянем же, братия, на останки преподобного Алексия, дабы почтить их воочию! Славьте Господа за то, что благодаря Его воле нечестивые грабители вернули раку в лоно святой обители!

— Но, игумен Феофил! — вмешался брат Антоний. – Вы слышали, что сказали бесы – благодарите дьявола! Наверное, по приказу дьявола у нас похитили раку, а его слуги – бесы, приехавшие на «КамАЗе», её вернули после того, как дьявол вволю натешился над останками бедного Алексия.

Игумен отыскал глазами еретика, сказал мягко:

— Брат Антоний, ты заблуждаешься… Я повторяю, бесы не водят машину и не стреляют из пистолета… И так далее всё, что я уже говорил. И заткнись! – вдруг рявкнул Феофил. – Твои мысли от лукавого, зайдёшь ко мне в кабинет после, я популярно всё объясню!

Настоятель поджал губы и продолжил столь же велеречиво:

— Воля Господа не подлежит обсуждению! Я не сомневаюсь теперь, при более глубоком размышлении, что Иисус вразумил грабителей своим праведным гневом. Это значит, что они вернули раку не из-за стыда и раскаяния, а испугавшись гнева Господня! И сие хорошо для них, возможно, они перестанут бандитствовать и начнут нравственную жизнь… Ибо, как написано: «Начало мудрости есть страх Господень»!

 Игумен замолчал, а в сопящей тишине прозвучал голос Трифона:

— Притча царя Соломона, сына Давида, номер один, стих семь!

— Замолчите вы всеее! – в истерике затрясся игумен. Он в ярости, не отдавая себе отчёта, стукнул здоровым кулаком по крышке раки.

Монахи глубокомысленно воззрились сначала на ларец, потом на лицо Феофила.

Настоятель от боли потряс рукой. Посмотрел на раку, а затем на иноков. Побегал смущёнными глазками, потирая о рясу ушибленную кисть. Молвил несколько застенчиво:

— Итак, братия, откроем раку!

Игумен торжественно поднял крышку обеими руками. Взорам иноков предстала дохлая серая кошка. Все монахи, кроме двух, брезгливо зажали любопытные носы.

— Чччч-то это?.. – пролепетал Феофил, машинально теребя крест.

— Дохлая кошка, — изрёк Трифон.

— А может, кот, — не согласился Викентий.

Настоятель растерянно оглядел иноков, встретился взглядом с братом Антонием. Ясновидящий еретик пальцами показывал рога на своей голове, а на его лице ясно читалось: «Я же говорил про бесов, а вы мне не верили!».

Игумен задрал подбородок к куполу храма, вперил мятущийся взор в изображение Спасителя, простёр вверх недоумённые руки:

— Господиии, а где же мощи преподобного Алексия!?..

44. В морге

В секционной морга было тихо. Один из недавно привезенных трупов, накрытый белой простынёй, пошевелил ногой с привязанной к большому пальцу биркой. Затем откинул простыню и медленно сел на блестящем столе. Трупом оказалась блонда Элиса. Она испуганно оглядела своё голое тело, обратила внимание на глубокую царапину в боку, от пули Конфуза… а после осмотрелась кругом:

— Где я? – при звуке голоса зажёгся свет. То ли чудо, то ли местное электричество было оборудовано датчиками на звук.

Кругом стояло с десяток прозекторских столов, накрытых простынями. Сладко пахло органикой, в отличие от Элисы все другие покойники в секционке были настоящими.

 Холодильник был переполнен в силу того, что намедни в Новосиб поднялись адские силы, и руководство морга приняло решение часть трупов оставить на ночь в секционной (помещение для вскрытий), не по подсобкам же их распихивать.

— Кому там, мля, не лежится!? — в комнату ввалился здоровенный косматый мужик, с густыми бровями и в серой форменной куртке. Уставился в изумлении на Элису.

— Здрасьте, — приветливо кивнула блонда. Насколько можно приветливо кивать при таких обстоятельствах. – Скажите, пожалуйста, где я? Неужели в морге?

Мужик проворчал что-то под нос и моментально выпрыгнул прочь.

Спасение покойников – дело рук самих покойников. Если, конечно, тебя ещё не закопали. Элиса соскочила на пол, обмотала нежные плечи простыней, и шагнула к выходу.

В секционную ворвался тот самый косматый мужик с бейсбольной битой в руках.

— Опять жмурик ожил, мать вашу! – яростно зарычал он. – Почему вы всегда воскресаете в моё дежурство!?

Сторож вскинул биту кверху, и основательно потопал к девушке.

— Ээей! – Элиска предупреждающе выставила перед собой руки. – Я не жмурик, я живая! Правда-правда! У меня просто была временная остановка сердца! Такое уже случалось десять лет назад!

— Все так говорят! – мрачно изрёк мужик, отводя биту для удара.

Элисе удалось увернуться, бита ударила пустоту.

— Ты спятил, дурак!? Я не труп!

— Покойники не должны ходить! – не верил служка. – Им положено лежать!

Сторож прытко скакнул за воскресшей красавицей. Блонда вновь увернулась, забежала за соседний стол, неловко зацепив на нём простыню. Бита вновь ударила воздух. Простыня с трупа сползла, Элиса боковым зрением увидела спокойное бледное дядино лицо.

— Дядя Соломон! – блонда сразу забыла про упёртого служку, склоняясь над мертвецом и вглядываясь в знакомые черты. На дядином лбу темнела большая шишка.

Космач в третий раз подпрыгнул к несговорчивой покойнице, и в третий раз занёс биту… но остановился. Размыслил удивлённо:

— Ты плачешь!? Первый раз вижу плачущий труп… — он опустил биту. – Ты, верно, взаправду жива-ая!

Элиса тихо плакала, слезинки скользили по её щекам, и капали на равнодушное лицо самого близкого и дорогого ей человека.

45. Контора Господа

Сидоркин и его гид уже примерно шесть часов мчались в космическом вакууме. Как оказалось, скорость полёта регулировалась, но только самим архангелом. А Гавриил никуда не спешил, не позволяя спешить и подопечной душе. Кроме того, гид обиделся на подопечного, и приближаться к себе тоже не позволял. Так они и летели: архангел впереди, а чуть поодаль, за ним, дрожащая от космического холода, покрытая сосульками, обхватившая себя крест-накрест руками, грешная Санькина душа.

— Лла-ды, Гав-вррила… Иввановввич, — наконец, крикнул Сидоркин в сухую белую спину, стуча зубами, — ты не обиж-жайся, м-мать твою, ну пож-жалуйста! Скажжи, скоро ль, а? Я застыллл, как негр в Сибб-би-ири!

Проводник на удивление отбросил обидки, и развернулся лицом к душе, величаво вытянул руку с посохом:

— Мы почти на месте.

Экс-карманник пристально вгляделся вперёд, вдалеке виднелось большое белое облако.

— Греет, чёрт возьмми! – от радости Сидоркин почти перестал заикаться.

Ещё какое-то время Гавриил и душа летели молча. Белое облако приближалось. Сидоркин нырнул в туман, и… та же неведомая сила (которая и возносила) потянула его вниз… через минуту он опустился на твёрдую поверхность… разжал и опустил руки от груди, разогнул спинку. Колыхать Саню перестало, что не могло не радовать… Было тепло, воришка стал быстренько оттаивать, сосульки падали с ушей и носа.

— Супер! – как только душа почувствовала себя увереннее, она (или он?) начала осматриваться.

Сидоркин находился в выложенном каменными плитами дворе замка. Двор опоясывала стена из чёрного материала. Невдалеке, примостилась вполне современная  телефонная вышка.

— Фиу, ничё так, — Сидоркин задрал голову вверх. Там зияла белая пустота. Просто пустота, из коей и вылетел воришка.

В памяти, второй раз за последние два дня, всплыли школьные воспоминания о замках из учебника истории за седьмой класс… Кто в них жил? Рыцари?.. Короли?.. Великаны?.. Интерес на лице Сидоркина вдруг сменился недоумением, а затем и испугом.

— Кажись, эту местность я уже видел… — в страхе пробормотал Санёк. – Куда меня доставил грёбаный архангел!? А может, он вовсе не архангел, а прикидывался, чёрт возьми!? – Карманник настороженно зыркал глазками. – Ээй, Гаврила! Ты где, блин?

Если архангел исчезает, то он обязательно находится. Как правило на том же самом месте, где и был потерян. И не потому что он неубиваемый и несгибаемый, а он просто никому не нужен. Хоть даром, хоть на хрен.

— Ты где, мать твою?! – твердила душа.

Сверху лёгкий бриз донёс слабое кряхтенье. Только сейчас Сидоркин заметил пальму, которая вытянулась вверх прямо из каменных плит, в десятке метров перед ним. Саня задрал беспутную голову. Зацепившись усами за пальмовые листья, висел архангел Гавриил. Он дрыгал ногами и отчаянно работал руками, пытаясь освободиться.

— Гляди-ка, он опять застрял на пальме Иисуса, — произнёс позади чей-то мягкий, вкрадчивый голос.

Карманник обернулся, открыл охреневший рот:

— А!? – против воли вытаращил глаза, в целом, уже привыкшие к потусторонним элементам. Но тут, мля…

Перед душой стоял лев, высотой не менее двух третей роста Сани, и злорадно смотрел на пальму. Зверь опустил снисходительный взгляд на грешника и открыл фееричную пасть:

— Ну, чего выставился? Спасай своего архангела! И на меня так не гляди, мать твою… Если ты такой тупой, то поясняю, что львы не умеют лазить по деревьям!

Зубки у Лёвы были мелкие, ровные, без зубного камня и налёта, переливающиеся дорогим виниром, — как будто он только вышел от дантиста.

— Короче, спасти я архангела не могу, и не буду, — закончил лев. Он нарочито усмехнулся, широко открыв «голливудскую» пасть, махнул хвостом и побежал прочь.

— Вот, блин… вот это блин… — Сидоркин проводил зверюгу изумлённым морганием не только глаз, но и тела, — чисто потусторонний признак, который (однако) даже в ином мире не характерен. Если по-земному, то Саня охренел.

Один сплошной хрен, но не мы такие, а таково посмертное существование, видимо… как и досмертное, впрочем.

Кряхтенье на пальме усилилось, послышался истошный вопль. После раздался сухой треск, и тело старца шлёпнулось вниз.

— Фигасе, — по-прежнему обалдевал воришка.

Архангел живенько так вскочил, потирая сухой зад… провёл рукой под носом, тревожно посмотрел вверх. На пальме мирно болтались дедовы усы, слабый бриз теребил седоватые щетинки. Гавриил обернулся к подопечному, сказал умоляюще:

— Помоги, чадо, уважь старого. Я без усов не могу!

Ситуация до смеха не дотягивала, но и рыдания как-то не подступали. Трагикомедия, в общем. Карманник лишь хмыкнул, глядя на безусого гида:

— Взлети снова и достань.

— Не могу я здесь летать, — со вздохом ответил дедуля. – И никто не может. А кто может, тот не будет. Распоряжение Иисуса номер девять!

— Постой-ка! – спохватился Саня. – Ты обозначил Иисуса. А ты точно доставил меня к нему?! Ничего не попутал, а!?

— Чадо, ты чего? – старичок облил Сидоркина тревогой, брызнувшей из ясных глаз. — Мне кажется, ты немного не в себе. – Он нежданно улыбнулся. – Всё так странно для тебя, верно? Обыкновенное дело, чесслово, каждая душа испытывает шок. Это пройдёт, даже не парься…

— Кончай скалиться, мать твою! – мрачно сказал Саня. – Что это, по-твоему? – он показал на замок.

— Резиденция Господа, — просто ответил архангел. – Его контора здесь.

— Дааа!? А почему эта контора, мать её так, как долбанный близнец похожа на замок дьявола!? – Сидоркин гневно тыкнул пальцем во дворец.

— Это у дьявола резиденция похожа на резиденцию Господа, а не наоборот! – запальчиво возразил Гавриил. – Не может ничё свово придумать, так копирует, паразит!

То, что дьявол – мерзавец, — возражений нет. Хоккей, проезжаем.

— Так поможешь? – перевёл дух архангел.

— А ты не врёшь? – всё же сомневался Саня. – Я зайду щас в замок и больше никогда оттель не выйду!

— Господь с тобой, чадо! – раскудахтался архангел. — Враньё – это тяжкий грех!

Из тумана наверху показалась ещё парочка, явно человеческого облика. Чужое присутствие успокоило. Посмертная житуха здесь явно кипит, да и у Гаврилы глаза слишком добрые, чтобы так нагло по ушам ездить. Дедушки с такими глазами лгут по-другому.

— Лады, убедил, — Саня протянул нетерпеливую руку. – Дай мне посох.

— Зачем? – насторожился дед.

— Усы собью.

— Чадо, это священный посох, подаренный одним пророком на день моего рождения! Не могу, извиняй…

— Ну и ходи без усов, твою мать! – рассердился карманник. – А на пальму, сука, я не полезу!

Неподалёку на поверхность опустился ещё один архангел с посохом – худая, заросшая каштановыми волосами и бородой личность, в таком же одеянии, как у Гавриила. И его подопечный – покрытый сосульками интеллигентный врач — тот самый невропатолог, которого застрелил Хрыщ в Танюхиной квартире.

— Идём, лепила! – весело бросил провожатый.

Путешественники проследовали мимо. Заросший архангел сказал, поравнявшись со старичком:

— Привет, Гавриил. Зря ты сбрил усы, они тебе придавали шарм. А Прозерпина почешет язычок, готовься.

Гавриил Иоаннович жутко насупился. Саня хотел усмехнуться, но получилась улыбка.

— Прошу, чадо, осторожнее! – протянул посох Гавриил, как только парочка скрылась за углом замка.

Ну, вот, причалили. Насмешке зачастую под силу сделать то, что неподвластно страху, как наиболее основополагающей материи бытия, наряду с любовью.

Саня взвесил посох в руке, обхватил его поудобнее, спросил с интересом:

— Слышь, а почему эта пальма Иисуса?

Архангел лучезарно оглядел деревце:

— Потому что её посадил Иисус.

— И? – ждал объяснения Сидоркин.

— Что «И»? – недоумённо смотрел проводник.

— Ну, пальма обладает какими-то чудесными свойствами: исцеляет там, лечит?..

Гавриил вновь улыбнулся деревцу, пожал плечиком:

— Нет. Просто ей дал жизнь Иисус. Она растёт уже две тысячи лет.

— И всё, блин?

— Всё.

Священные истины просты. Проще только ведающие их архангелы.

— Чадо, прошу побыстрее, пока никого нету! – попросил архангел, с опаской посматривая вверх.

— Угумс, — карманник откинулся назад, прицелился… метнул посох, как копьё.

Из-за заднего угла замка деловито выбежал лев.

Посох вспорол листву пальмы, сбил усы, пролетел дальше – вверх — и по траектории стал падать… Он стукнулся в метре от морды зверя.

Усы падали, кружась…

— Спасибо, чадо! – архангел подпрыгнул к пальме, ловко поймал усы, стал их бережно обдувать.

Лев резко затормозил, в шоке посмотрел на ворика.

Саня превратился в изваяние, глядя прямо в жёлтые глаза царя зверей. Магнетизм и паралич в одном флаконе.

— Ты чокнутый!? – с обидой выкрикнул лев. Зверь тремя прыжкамиодолел расстояние до карманника. – Придурок долбанный! – ругнулся лёва, поворачивая гривастую голову к гиду. – Эй, архангел, что это за тип, мать его!? Он меня чуть не угробил! Покушение!

Гавриил задрал свою белую хламиду, положил усы в карман тёплых, шерстяных брюк, сказал извиняющимся тоном:

— Прости, это я виноват. Раб Божий помогал мне, так что все претензии ко мне.

— Может, он и помогал тебе, а хотел прихлопнуть меня! Царя зверей! Ты глянь на его рожу, ёпт! На этот маниакальный блеск в глазах! Он, мля, ненормальный!

Архангел катал по лицу извинительные желваки.

— Ты, случаем, не цареубийца!? – рыкнул зверь на Сидоркина.

Санечка стоял столбом, смиренно опустив ручки. Хлопал глазками и натужно сглатывал. Тупо впал в ступор.

— Ты оглох или глухой!? – плясал зверь в метре от души. И пляски были вовсе не на задних лапках.

Из-за угла замка — того самого угла, откуда минуту назад появился лев — вышел трёхметровый тип в балахоне средневекового палача, на поясе висел меч в ножнах. Он гулко крикнул:

— Теобальдус! Тут явилась какая-то пантера, хочет с тобой пообщаться! Грит, она беременна от тебя!

— Выгони эту сучку на хрен, — тут же отозвался лев. – И скажи, что свои сказки она расскажет тому вислоухому тигру, с которым она жила до меня.

Тип в балахоне молча кивнул и развернулся.

– Стой, чувак! – запоздало крикнул лев. – Я щас сам ей всё объясню!

Самец напоследок высокомерно оглядел Саню:

— Таким мужикам, как ты, место в аду! Зачем вас ещё на Небеса отправляют, не въезжаю совсем!

Царь зверей попрыгал прочь, вслед за типом в балахоне.

Киски правят миром. Так было, есть и будет. Аминь.

Подплыл архангел. Молвил мягко:

— Надеюсь, Теобальдус не обидел тебя, чадо? Он мстительный, наглый и чересчур сварливый. А всё воспитание! Избаловали гадёныша с детских лет! Держись от него подальше!

У человека генный страх перед фауной. А душа человека рефлексы помнит и чтит.

Сидоркин, наконец, встряхнулся:

— Что за зверюга, чёрт подери? Почему она болтает?

Старик произнёс в сердцах:

— Лев Иисуса! Из Эдемского сада. Подарен Богом-отцом. Здесь все перед ним лебезят, боятся, что зверь нашепчет Хозяину нелестное. Даже ангелы пресмыкаются! Тьфу! – дед смачно сплюнул.

Сидоркин задумчиво посмотрел на его плевок.

— Занудная и хитрая скотина! – архангел направился к замку. – Идём-ка, чадо, провозились с усами. Поналетят, будем сидеть в приёмной до второго пришествия.

Гавриил ткнул посохом вверх и ускорил ход. Сверху медленно спускались ещё две пары человеческого облика. Ворик без слов попрыгал за наставником…

* * *

Возле массивных и ладных дверей замка стояли стражники: два типа, каждый под три метра ростом, в балахонах средневековых палачей. Огненные мечи были обнажены, каждый размером в полчеловека. В дырках мешков на головах виднелись нестерпимо яркие, огненные же глаза. Назовём типов ангелами, тем паче, что они и так ангелы.

— Поберегись!

Сидоркин с архангелом почти подошли к входу, когда двери отворились, являя занятную процессию. Уныло плелись десять душ в форме тюремной охраны, среди них одна нагая женщина. Спереди и сзади группку охраняли две пары рослых ангелов.

— Упс! – души вдруг остановились рядом с дедом и жуликом. Тюремщики мрачно смотрели на Саню, а бедный Саня на них. Бородатый старлей с испитым лицом протянул палец, чуть не касаясь физиономии карманника.

— Товарищ полковник! Это Сидоркин, чёрт!

— Да, это он! – сурово подтвердил полковник Конь.

— Нахал и сволочь! – вдруг завизжала женщина. – Из-за тебя нас убили, гад! Я оторву тебе уши! – экс-медик кинулась к оторопевшему Сане, схватилась за его лицо холодными, до сих пор крашеными, коготками. В следующее мгновение вмешался ангел из арьергарда. Великан пихнул Сидоркина в сторонку, а возмутительницу спокойствия схватил за драные волосы, и пару раз взмахнул огненным мечом.

— Хреск! Хреск! – Женские ручки легко отсеклись. Из ран хлынул ярко-красный пар, запахло серовородом.

Голая истеричка скрипнула зубками, однако, пикнуть не посмела… Ангел сунул отрубленные конечности подвернувшемуся усачу Иванычу. А женщине так наподдал по голой попе, что она на всех парах влетела в толпу мужчин.

— Шуруй, Венера Милосская, — звонко усмехнулся ангел.

— Какая ж, мля, она Венера? – не смог не вмешаться Санёк. – Она, блин, Татьяна Павловна…

Ангел даже не усмехнулся. Шествие продолжилось.

— Знакомые? – спросил архангел, флегматично наблюдавший сцену.

— Менты из ИВС, где я сидел до прихода отморозков… — машинально ответил карманник, провожая фсиновцев завороженным взглядом. – Куда это их?

Процессия завернула за угол дворца. Послышался жизнерадостный крик льва:

— И снова в ад у нас идут! Веселей, мальчики, готовим свои яички!.. А девочки кое-что другое… аха-ха!..

Жизнь совсем не такая, какой мы её себе представляем. Однако понимаешь это лишь после смерти.

К дверям замка спешили те самые две пары, спускавшиеся намедни сверху. Две души, ведомые двумя архангелами. Гавриил сие заметил и быстренько прыгнул к входу.

— Здравствуйте, ангелы! – чинно поздоровался со стражниками. Типы в балахонах не шелохнулись, и эмоцией не разродились. Архангел с натугой открыл врата дворца, попридержал перед подопечным: – Заходь, чадо.

Сидоркин с ухмылкой оглядел великанов, сказал весело:

— Красивые мечи у вас, пацаны! Так держать, — он шагнул внутрь, и контора Господа его поглотила.

46. Убийство расстриги

— Кажись, здесь.

Демоны стояли на лестничной площадке второго этажа. Импозантные костюмы, ещё намедни чистые и ухоженные, висели клочьями. У Хрыща прибавился шрам на подбородке, у Порося не хватало указательного пальца на правой руке, а мизинец висел на тонкой связке из жил и кожи. Встреча с полицией под Новосибом, по пути сюда, даром не прошла.

Раненой рукой риторский сынок позвонил в дверь. Точней, хотел позвонить, но полуотстреленный мизинец явно мешал это сделать. Под недовольным взглядом Хрыща братец быстренько палец оторвал, сунул во внутренний карман пиджака, и всё-таки позвонил в дверь.

Открывать парочке гангстеров не спешили. Они немного постояли, переминаясь.

— Чё бум делать? – риторически спросил Пороська. – По ходу, никого нет дома.

— Бум крутиться как обычно, — пожал плечами Хрыщ, доставая из-за пояса пистолет. – Возможно, расстрига затаился и ждёт, когда мы уйдём.

Он выстрелил в замок, Порось тоже вытащил пистолет, и парочка ворвалась в квартиру… Уютное однокомнатное гнёздышко, правда явно заброшенное. Либо тут никто не жил, либо долго никто не жил…

Вход в квартиру и прямо по коридору… один направо, другой налево. Что тут у нас справа?.. Ага, ванная комната… Вроде, здесь никого, а чего Порось там орёт?

— Хрыщ, иди-ка сюда!

Поня стоял посреди спаленки и тыкал пистолетом на убогую двуспальную кровать:

— Расстрига под кроватью!

— Почему ты так думаешь? – усомнился Хрыщ.

— Интуиция, — Пороська стукнул рукояткой «ТТ» по кроватной спинке. – Расстрига, вылезай, сукин сын!

Подкроватным ответом была тишина.

— Может, твоя интуиция, к хрену, ошиблась? – озадачился Хрыщ.

— Всё может быть, — без раздумий ответил Пороська, почёсывая дулом висок. – Но позырить стоит.

Братец опустился на корточки, заглядывая под кровать. И пока он рассматривал там паутину, Хрыщ внимательно изучал зад подельника, там была дырка… от пули на брюках.

Порось вскочил, сказал разочарованно:

— Там расстриги нет… – чуток подумал и оживлённо добавил. – Тогда он в шкафу!

Сын ритора бросился к большому платяному шкафу, распахнул дверцу.

— Агааа! Моя интуиция меня не подвела! – закричал Порось, выволакивая из шкафа Сергия, одетого в трико и майку. — Ну, расстрига, попался!

— Молодец, Пороська! – одобрил Хрыщ.

Экс-монах не ждал в гости убийц, впрочем, убийцы всегда приходят сами, без приглашения. Если б было наоборот – то убийства бы не случались.

— Э-т-то вы те отмороз-з-зки, к-которые гнал-лись з-за н-нам-ми? – проблеял Сергий, испуганно вращая круглыми глазами. Лицо: толстые щёки, подбородок, нижняя губа и, кажется, даже лоб, тряслись.

— Угадал, чёртов негодяй!

— Ключи у тебя, расстрига!?

— Я-я н-не рас-стрига! М-меня вы-ыгнали нез-закон-н-но!

— Нам плевать на это, — сказал Порось. Он, действительно, сплюнул под ноги иноку. – Видишь!

— Говори, где ключи!? – заорал Хрыщ.

— Н-на сто-ол-ле… В-в  к-кухне… — пролепетал экс-монах.

— Чуешь, чем-то воняет? – внезапно спросил сын ритора, принюхиваясь.

— Да, чем-то таким, э-э-э… — согласился Хрыщ, тягая воздух носом.

— Дерьмом! – воскликнули оба демона.

Братья взглянули друг на друга, а затем и под ноги. Из-под штанины Сергия струился жёлтенький ручеёк. На полу стояла мелкая пенистая лужица.

— Расстрига, мля! – крикнул Пороська. – Мы пришли сюда не для того, чтобы нюхать отходы твоей выделительной системы!

Он разрядил в монаха всю обойму – восемь патронов. Сергий тонко вскрикнул, схватился за живот, наивные глаза закатились. Согнулся и рухнул лицом вниз.

Хрыщ ратифицировал смерть контрольным выстрелом в бездарную голову. Сказал умиротворённо:

— Теперь валим к герцогу… Я вчера отправил в ад спеца по нервам, попрошу хозяина, чтоб отдал его нам. В качестве благодарности… Подлечим нервишки. Как мыслишь?

— Думаю, светлейший герцог не откажет, — просветлённо кивнул Пороська. – Итак, где у нас ключи?..

47. Небесные фишки

— Казанский вокзал в Москве, сукой буду! – пробормотал карманник, едва они с гидом очутились здесь. А здесь было вот что:

В просторной комнате, действительно похожей на «Зал ожидания» вокзала, на откидывающихся стульях, стоящих стройными рядами, сидело множество архангелов и подопечных душ. Сотни, тысячи, миллионы!..

Архангелы были разные: толстые и худые, заросшие и лысые, бородатые и безбородые. Но одно их роднило: все носили точно такую же белую хламиду, как и Гавриил, и опирались на посохи.

Души были ещё более неоднородней, чем архангелы. Мужчины и женщины, разного возраста, строения тела, цвета кожи... Только вот детей не было вообще. В основном, души сидели понурые, подавленные, молчаливые… кое-кто, правда, разговаривал, но лишь со своим персональным архангелом.

Вдоль «Зала ожидания» изредка прохаживались великаны-ангелы, с мечами в ножнах. Шороха не наводили, однако и незаметными трёхметровых гигантов нельзя было назвать.

— Приглашаем… вызываем… повторяем… — доносились из динамиков утробные женские голоса. Семь тысяч языков планеты звучали из динамиков с разной периодичностью. Какой-то язык раз в час, другой язык десять раз в сутки, а некоторые языки и раз в столетие… сто лет просидеть на небесном вокзале – это, конечно, фантастика. Но с элементами статистики.

Наша парочка занимала два крайних стула в каком-то, чёрт знает в каком, ряду. Всё количество рядов невозможно было обозреть, они тянулись в бесконечность! Пассажиров окружал гам и гул, со всех сторон.

Сидоркин сидел-сидел, и вдруг яростно почесал шею:

— У меня прыщик вскочил.

Архангел дремал, опустив многострадальную головёнку на грудь.

— Слышь, Гаврила! – Саня толкнул соседа.

— А!? – встрепенулся дед. – Чтооо!.. Нас требуют?

— Нет ещё, — отозвался карманник. – Я говорю, прыщик у меня вскочил.

— Ну и что?

— Как что, ёпт? Разве у мертвецов вскакивают прыщи?!

— У тебя же вскочил. Выходит – да.

— Постой, етит матит. Давай-ка разберёмся. Я, то есть всё моё туловище, голова, одежда – это всё душа. — Ворик критически оглядел себя, пощупал лицо и ляжки. — Так?

— Так, — согласно кивнул архангел.

— Но я по-прежнему всё чувствую! Я мёрз в космосе и потею на этом душном вокзале, если… если его можно так назвать… У меня вскакивают прыщи, и я хочу курить… и женщину! По-моему, нынешнее моё состояние ничем не отличается от земного.

— По-моему, тоже, — рассудительно отозвался Гавриил.

— В чём же фишка, чёрт возьми!?

— Не знаю, чадо, — гид громко зевнул. – Я архангел, а не учёный муж. У меня несколько другая специализация, я не разбираюсь в таких вопросах.

Жизнь и смерть – это театр и зрительный зал. На сцене играют люди, а в зале аплодирует астрал. Единый мир, отделённый занавесом. Взаимосвязанный и повязанный.

Сидоркин тупо завис на секунду, а потом выпалил:

— Слышь, Гаврила. Мне довелось побывать у дьявола, я видел его отстойник, и там были вообще другие души! Какие-то, мля, прозрачные… к-как желе! – поморщился Санёк. — Что ты на это скажешь?

Архангел философски хмыкнул:

— Дьявол — известный живодёр. Когда попадёшь к нему в хранилище, и ты таким будешь. Без вариантов.

«Когда» вместо «если». Оговорочка по Фрейду. Без которой и так тошно. Карманника передёрнуло, и чтобы ненароком не заблевать тут всё кругом, он переменил тему:

— Мы час топали от входа, пока нашли свободные места. И здесь уж кучу времени паримся… По этому домику не скажешь, что он такой огромный, а?

— Иногда приходиться ждать  несколько дней, — меланхолично разъяснил Гавриил. – Когда шли мировые войны, архангелов не хватало…

— Тихо, чувак! – Сидоркин чутко вслушивался в динамик, взывающий на русском языке:

«Раба Божья, Городнова Татьяна, проживавшая в городе Новосибирске, по улице Сибиряков-Гвардейцев, — подойдите к столу секретаря!».

— Танюха! – радостно вскричал Сидоркин. – Всё-таки умерла сучка! Вот бы встретиться!..

Следом за девушкой динамик пригласил и её любовника. Без вставок:

«Раб Божий, Сидоркин Александр, проживавший в СИЗО номер один, в Подмосковье, подойдите к столу секретаря!».

— Меня вызвали… — растерянно сказал Саня. – Тока при чём здесь СИЗО, я ведь был в ИВС?.. Да и вообще я там не жил, а сидел, да и то недолго, – обиделся воришка.

— Ошибка кадровика, — Гавриил бодро вскочил, подхватил посох. – Пойдем-ка, чадо.

Сидоркин тоже поднялся, с отвращением огляделся. Насколько хватал глаз, тянулись одинаково-монотонные ряды стульев, вплоть до внутрикомнатных горизонтов!

— Гаврила, мы вечность будем идти! – возмутился карманник. – Где он, мля, секретарский стол?!

— Шагай! – сосредоточенно бросил архангел.

Санёк дёрнул затёкшей от долгого сидения шеей, но сделал парочку шажков… А после и третий… Занёс ногу для четвёртого шага, когда увидел перед собой канцелярский стол. За ним посиживала некая юная мымрочка в стильных очёчках. Костюмчик известного брэнда сидел элегантно.

— Вау! – Грешник чуть покачнулся, осторожно опустил ступню на пол. Слегка помотал зашумевшей головой.

Время и Пространство молниеносно испарились, тягать новые души на Божий допрос.

— Чадо, — услышал воришка знакомый голос. Архангел стоял рядышком, ободряюще улыбаясь. Саня оглянулся назад – туда, откуда вроде бы пришёл. Он увидел всё те же ровные ряды «Зала ожидания» с сидящими странниками. Только теперь весь этот «вокзал» словно был затянут прозрачной плёнкой. Ощущение было такое, будто смотришь сквозь толщу воды.

Секретарский стол находился непонятно где и непонятно как. Но то, что это именно стол секретаря не вызывало сомнений. Сразу за ним читался проход, завешанный малиновой портьерой.

— Ты раб Божий Сидоркин? – секретарша вперила строгий взор в посетительскую душу.

— Я. Привет…

— Проходи, да поживей! Зала номер один, кабинет восемь. Не перепутай.— Мымрочка показала на портьеру и залыбилась деду. – Гавриил Иоаннович, дорогой! Ты присядь, да расскажи, и где же твои усы?

Архангел смутился, легонько стукнул Саню посохом по ноге. Шепнул настойчиво:

— Соври что-нибудь, чадо. Я не умею.

— Враньё – это тяжкий грех, — шепнул в ответ карманник, пытаясь любезно улыбаться секретарше. – Сам ведь сказал, ёпт!

— Тебе ж всё равно. Грехом больше, грехом меньше… Ты и так грешен. Прошу, выручай! – взмолился Гавриил. — У секретарши очень долгий язык.

Мымрочка произнесла настойчиво-удивлённо:

— Проходи, раб Божий! — она вскинула тонкие брови, повела не накрашенными губами. –  Ты не один, вас ты-ысячи!

— Э-э, я хочу объяснить, где усы, — встрепенулся ворик. – Соль в том, что я изобрёл укрепляющий крем. Эффект просто завораживает, мать вашу! Вечером мажешь кремом свою рожу, а утром у тебя вырастают новые усы всем на зависть. Тока старые сначала надо сбрить. Сегодня Гаврила и начал процэсс, завтра вы его не узнаете!

Сидоркин подмигнул деду и проскользнул в щель малиновых портьер.

Гавриил стоял, победоносно-лукаво поглядывая на секретаршу, и довольно поглаживал верхнюю губу, над которой назавтра должны были вырасти придуманные Сидоркиным новые шикарные усы.

48. Благочестивый заморыш

Нырнув за портьеру, Саня оказался посреди абсолютно круглой Залы. По периметру шло 10 дверей голубого цвета. В небольших промежутках между ними были укреплены белые пластиковые таблички: «ЗАЛА № 1».

Из Залы было два выхода: один в приёмную, другой — в Залу №2.

Санёк покружился на месте, отсматривая двери.

— Номер восемь, точняк! – ворик подпрыгал к дверце с табличкой «8». Взялся за ручку, два раза коротко стукнул и, не дожидаясь отклика, вошёл.

Любопытному взору предстал кабинет со стеклянным потолком. Сквозь стекло проглядывалось белое облако, отделяющее Небеса от Космоса. Простой офисный интерьер: справа – три шкафа с папками, рядом массивные напольные весы, наподобие тех, на которых взвешивают муку и сахар на рынках. Слева – электрический камин и несколько венских стульев, прямо против входа — стол, заваленный бумагами. За столом находилась маленькая очкастая личность, причём, очки в пол-лица. На вид личности было лет пятьдесят. И была она мужского полу. Тёмные волосы зачесаны на прямой пробор. Лицо выбрито до синевы. Помощник Господа!

— Привет, земеля… — поздоровался грешник.

Личность скользнула небрежным взглядом по душе, и молвила, несколько шепелявя:

— Здравствуй, раб Божий Сидоркин. Я — Благочестивый. Садись.

Ухоженный перст указал на венский стул.

— Благодарю, — карманник опустился на сиденье и сразу произнёс: — Слышь, мне надо срочно перетереть с твоим Хозяином — Иисусом!

Очкарик смотрел на гостя как на говно. И очки не помогали скрыть неприятие. А даже наоборот – усиливали.

— Ему грозит большая опасность, ёпт! Надо предупредить!

— Молви мне, я сам разберусь, — ответил Благочестивый, не меняя выражения. – Нельзя отвлекать Господа по пустякам.

— Ты что, тупой, чёрт подери?! – вскипел Сидоркин. – Или прикидываешься тупым!? Говорю, твоему Хозяину подстроили крутую подляну!

— Прекращай здесь орать, — тихо прошепелявил очкарик. – И следи за языком. Не забывай, кто я и кто ты.

— Я вижу, что ты чёртов бюрократ! Из-за твоей ублюдочной волокиты Иисус может погибнуть!

— Иисус бессмертен! – возразил заморыш. – И не нуждается ни в чьей помощи. Оставим тему. Замолкни и слухай, я расскажу, что тебя ждёт.

Любой чиновник – это неизменный негодяй. Он вездесущ. Так и живём, и умираем…

— Слышь, как тебя там… — сказал Сидоркин более спокойно. Он навалился грудью на столешницу. – Немедленно, прямо щас, передай Иисусу, что у меня важная инфа. Ему нельзя сегодня спускаться на планету! Дьявол устроил ловушку!

— Иисуса нет здесь.

— Он уже улетел!? – жалобно проорал карманник. – Быстрее свяжись с ним любым долбанным способом!

— Ты меня достал, Сидоркин! – очкарик впервые повысил голос. – Не отошёл от земного кайфа, что ль? Я по специальности богослов и знаю, что Иисус всегда одолеет дьявола! А ты необразованный, вшивый карманник, который не видит дальше чужого кошелька! Что ты ведаешь о Боге и дьяволе!? Ничего! Поэтому заткнись, на хрен, или я позову охрану.

— Ты, очкастый пряник! – Саня стукнул кулаком по столу. – Если Иисус умрёт – это будет на твоей бессовестной совести!

Благочестивый заморыш нажал кнопку на столе. Из внутренней двери, в дальнем конце кабинета, вышел тип в балахоне и с мечом на поясе. Правда ростом поменьше, чем внешняя охрана дворца, — не более двух метров.

— Слухаю, шеф, — вымолвил мини-ангел густым голосом.

— Марик! Если этот сукин сын вякнет ещё хоть слово, отруби ему башку! Он уйдёт в прах и у нас одной проблемой станет меньше!

Тип вперевалку подошёл к Сидоркину, вытащил из ножен огненный меч и встал за спиной.

Они не ведают, что творят. Да и хрен им в руки. Санёк, разумеется, замолк, однако недовольно морщиться ему не запретили. Что он и делал, правда, без удовольствия, машинально.

— Мне неприятно с тобой общаться, ты слишком крикливый и наглый, — раздражённо заявил замухрышка. — Поэтому объясню в двух словах.

Очкарик торжественно кашлянул, сел в кресло более прямо. Свёл бровки, сосредотачиваясь. Щелкнул маленьким пультом, – и тут же откуда-то сверху спустилась видеокамера, замерев против лица судьи. Камера мигнула красным огоньком, показывая, что запись пошла. Саня дёрнулся, было, рассмотреть чудо техники, но тяжелая ангельская лапа легла на плечо, мягко отговаривая от любопытства.

— Ты, Сидоркин, будешь у нас, на Небесах, одну неделю, — объявил Божий помощник. — За данный срок я и мои ассистенты изучим твоё досье, откинем напраслину и мнимые грехи. Потом я взвешу оставшееся дерьмо, — заморыш кивнул на весы. – Если масса грехов будет больше сорока килограммов, то поедешь в ад, к дьяволу в гости.

Благочестивый говорил тихим монотонным голосом. Сидоркину уже надоело смотреть на его постную физию. Однако и послать заморыша он боялся, сцена расправы над фсиновцами, во дворе замка, прочно впечаталась в память.

— Если нагрешил меньше, чем на сорок кило, то получишь прописку в раю. А если вообще безгрешен, тогда тебя ждёт Эдем – райский сад, — заканчивал помощник. — Впрочем, последний адрес тебе явно не светит, но я обязан об этом сказать…

— Снято? – решился открыть рот карманник.

Заморыш вновь щёлкнул пультиком, камерка уехала вверх. Затем очкарик прошепелявил:

— Ордер на временное поселение в гостинице даст секретарь. Можешь пока валить, Сидоркин.

Воришка с радостью вскочил. Мини-ангел посторонился. Саня удалился, не прощаясь, ведь прощаться с чмошниками – это западло, во всем понятиям.

49. Лекция об инквизиции

Санечка вырулил из щели малиновых портьер, подгрёб к секретарскому столу. Видок не очень-то весёлый, но бодрый. Секретарша в стильных очёчках подала листок бумаги:

— Возьми. Гостиница — четыре, пять, шесть. Комната – один, восемь.

Саня взял бумагу, сложил, тщательно засунул в карман.

Архангел безмятежно спал, легонько похрапывая. Головка покоилась на плече. Карманник сделал движение, чтобы его встряхнуть.

— Послушай, раб Божий, — окликнула секретарша. – Не мог бы ты дать немного своей мази для моего папы? Борода у него плохо растёт, а без неё он стесняется. – И добавила через паузу, несколько смущённо. — Я хотела обратиться к Иисусу, но он вечно занят... А?

— Какой-такой мази? – несказанно удивился Сидоркин. Взгляд упал на Гавриила, и ворик вспомнил, что он – Саня, доктор. В глазах замерцала ирония. – А, ну да, чёрт возьми!.. Здесь все и всё дают бесплатно? Или… нет? А-ха-ха… Я бесплатно ничё не дам, ну если только дашь на дашь, — он интимно подмигнул.

— Как смеешь со мной так говорить!? – вспыхнула краской мымрочка, поправляя очёчки. – Давно не какался!? Я устрою!

— Какие все здесь нежные и обидчивые, — усмехнулся карманник. Он тряхнул архангела за плечо. – Гаврила, вставай.

— А!? – Иоаннович встряхнулся и вскочил. – Ну, чего?

— Да ничего, — зевнул Санёк. – Судебные слушания прошли великолепно… Судья вызовет через недельку для вердикта. Кто, вообще, эта очкастая уродина?

— Гавриил Иоаннович, уводи грешника, — встряла секретарша. — Очередь… да и вообще он тут уже всех достал, похоже.

— Что я грешник, надо доказать! – в запальчивости сказал вор. – О презумпции невиновности слыхала, блин?.. Везде одно и то же… — забухтел Саня.

— Докажут, отбрось сомнения! – категорично заявила мымрочка.

— Идём, чадо! – Гавриил спешил увести подопечного от очередного греха подальше.

Гости потопали прочь. И пока они делали первые три шага, архангел рассказывал:

— Это Прозерпина. Одна из трёх девушек, вместе с Марией Магдалиной приходивших помазать тело Иисуса в день вос…

Архангел и душа сделали по четвёртому шагу. И увидели перед собой входную-выходную дверь замка.

— …кресения, — докончил Гавриил, выходя наружу.

— Обожаю так двигаться, — проворчал Саня, следуя за гидом в знакомый плиточный двор.

Парочка заспешила по территории к массивной Двери в чёрной ограде. Архангел традиционно впереди, а ведомая им душа следом.

У человека должна быть цель в жизни. Если цели нет – то он животное. Жизнь дана, чтобы её прошагать. Не пролететь. Лишь бы не проползти, — тоже верно. А смерть возводит эти логики в разряд абсолюта, насаждая отлетевшую душу комплексами, если человек имел неосторожность жизнь тупо просрать.

Карманник собрался с мыслями. Молвил, догоняя старца:

— Слышь, Гаврила. Я тебя спрашивал не про бабу, а про типа, у которого был.

Архангел поинтересовался, не замедляя шаг:

— А у кого ты был?

— Ну, у какого-то заморыша в толстых линзах. Зовут на букву «Б».

— Благочестивый, помощник Иисуса. — Гавриил встал у Двери. — В земной жизни был инквизитором.

— Ке-ем? – переспросил Саня, тормозя рядом.

— Инквизитором, сжигал еретиков на костре, — пояснил гид. – Открой, пожалуйста, Дверь. Она из дуба, и у меня больше нет таких сил, все истратил...

Сидоркин его не слышал, невидяще уставившись на тяжёлое дерево калитки, он вспоминал…

* * *

…Средней полноты белокурая женщина, лет тридцати пяти, в строгом длинном платье, рассказывала, стоя у доски с указкой в руке:

— Инквизиция – это судебная организация, действующая под крылом  католической церкви против инакомыслящих, которых называли еретиками. Еретики выступали против главных догматов Церкви и лично против Папы Римского. Призывали церковников отдать все богатства и жить так, как завещал Иисус – Божий Сын, то есть в бедности. Но Церковь и лично Римские Папы, все до единого, не хотели влачить, по их мнению, жалкое существование. Они привыкли купаться в роскоши. Поэтому восемьсот лет назад одному продвинутому Папе по имени Иннокентий третий, пришла мысль прекратить безобразия еретиков и учредить специальный суд. Там работали судьи-инквизиторы. Всех тех, кто хаял Церковь и Папу, приговаривали к сожжению заживо. Перед казнью инквизитор пытал еретика – втыкал ему в ногти булавки, вливал в рот воду, жарил на медленном огне. Видите, — учительница ткнула указкой в плакат на доске, — так инквизиторы сожгли Джордано Бруно – величайшего учёного своего времени.

Плакат изображал сожжение учёного – он стоял на высоком костре, привязанный к столбу. К ногам Бруно поднимались языки пламени. Кругом теснился народ.

Светленький мальчишка с синими глазами сидел за школьной партой, и внимал, открыв рот…

* * *

Воспоминание исчезло, Саня услышал просящий голос архангела:

— Чадо! Прошу, открой дубовую Дверь.

— Слышь, Гаврила!  — очнулся карманник. — Как драный помощник попал в помощники!? Разве инквизиторы не горят в аду, ёпт!?

Собеседник нравоучительно произнёс:

— В аду не горят, а подвергаются муке. Это совсем разные вещи!.. А Благочестивый… — гид чуть подумал, — он не попал в ад потому, что он грамотный и начитанный спец. Такие спецы везде нужны. – Старик скорчил жалобную гримасу. – Чадушко, открой Дверь, ну, пожалуйста! Я направлю тебя в гостиницу, и пойду домой отсыпаться.

— Хоккей, не кипешись, — задумчиво сказал Сидоркин. Он потянул на себя блестящую ручку. Дверь не поддалась. А рядом раздался мягкий вкрадчивый голос с нотками истеричности:

 — Ты что, совсем соображалки не имеешь? Надо сначала повернуть ручку, а потом тянуть. Дебило!

Карманник непонимающе осмотрелся. Невдалеке, в паре метров, щерился «голливудской ухмылкой» лев Иисуса. Отвернуться Санечка не смог, так и стоял вполоборота, тупо уставившись на зверюгу. Однако лев остолбенение принял за вызов:

— Почему ты на меня так зыришь? – сразу же забеспокоился зверь. – Сукой буду, ты точняк псих! Архангел, будь с ним осторожней, он может укусить!

Сидоркин всё-таки моргнул и сказал резонно:

— Если ты такой умный, может, сам откроешь?

— Ещё чего! – фыркнула зверюга. – Между прочим, мной владеет сам Иисус! Понимаешь!? Архангел, где ты его откопал? Веришь, сегодня утром предлагал мне залезть на пальму. Типа я макака!

— Уймись, Теобальдус, — мягко пожурил архангел. – Чадо, ты не спорь с ним, умоляю!

Холод в теле превратился в жар. Всегда настаёт то мгновение, когда страх начинает утомлять. И уже побоку, какое именно чувство придёт на замену трусости.

— Погоди, Гаврила, — Сидоркин выпустил дверную ручку, полным фасом развернулся ко льву, упёр руки в бока. И напыжил наливающуюся гневом харю.

— Ты чего, земеля? – лев поджал хвост. – Я просто подсказал, как открыть Дверь. Ничего личного! Я собрался пойти в бар, попить «Ангельского Пунша»…

— Я тебе скажу, я чего! – заявил Саня, а потом и вовсе заорал. – Ты мерзкая, болтливая, трусливая и занудливая скотина! Про пальму ты всё врёшь! Давай, мля, занимайся своими кошками, а меня не трогай! Меня уже достал долбанный помощник с долбанными линзами на долбанной роже! И мне плевать, кто тобой владеет и куда тебя владеет! Ещё раз меня затронешь, и тобой уже никто и никуда не будет владеть! Ясно!?

Лев сжался в круглый комок. Жёлтые глаза бегали, мелкие зубки стучали.

— Угу, ясно… — лев изогнулся и бросился к ангелам у дверей замка. Запрыгал там и плаксиво запел:

— Не, вы слышали, ребята!? Настоящий маньяк и псих! Как быстрей отправить его в ад, не в курсе?..

Великаны молча стояли с огненными мечами наперевес. А Лёва продолжал скулёж:

— Придурок хочет меня убить! Я только глянул на его рожу, сразу понял – профессиональный цареубийца! Наверно, он убивал моих братьев на земле и продавал их шкуры!

Не добившись помощи или хотя бы сочувствия у стражников, лев поскакал за угол дворца.

— Благодарю, чадо! — нежданно сказал архангел.

— Обращайся, — перевёл дух воришка. Ручки дрожали, а головка мутилась. Но настроение стало светлым. Всплеск эндорфинов наполняет позитивом по самые гланды.

— Однако мой совет поторопиться, открыть Дверь и выйти наружу! — со значением предостерёг архангел.— Ты молодец, чадушко, но ссориться с Теобальдусом опасно. Он побежал за своим поваром, а повар сделает из тебя котлету.

— Да похрен, хоть ростбифом пугайте, — усмехнулись Санькины эндорфины.

Карманник повернул ручку, и потянул на себя дубовую Дверь.

50. Конская обида

Парочка вышла за ворота. Тяжеленная дубовая Дверь закрылась за путниками бесшумно.

— Чудесно! Прелестно! Аве! – парочка на минутку задержалась. Гавриил всегда тут отдыхал, любуясь видами, а Сидоркин впервые наслаждался таким природным великолепием.

Прямо уходила дорога, выложенная ровными каменными плитами. По её сторонам располагались одинаковые, двухэтажные голубые домики. К каждому домику вела плиточная дорожка. Пространство между дорожками были засажены декоративным кустарником и пальмами. Пейзаж окутывала лёгкая, туманная дымка, поэтому он казался нереалистичным. Главная дорога и домики простирались до самого горизонта. Конечно, вид потрясал своей гениальной простотой и красотой! Отельная зона «Небеса», состоящая из миллионов отелей!

Санёк глянул вправо — туда уходила дорожка из каменных плит, которая заканчивалась большой каменной площадкой. По площадке бродил Конь рыжей масти, один-одинёшенек.

— О, есть свободный Конь! Не отставай, чадо.

Архангел заспешил по дорожке. Карманник прогулочным шагом попёрся за проводником. На полпути Гавриил вдруг встал.

— Какой номер у твоей гостиницы?

— Не помню… На, смотри, — Сидоркин достал бумагу и сунул гиду.

— Я не умею читать, — погрустнел Гавриил.

Издержки вредной работы. Или издержки мозга? Такому можно только посочувствовать, что ворик и сделал.

— Мои соболезнования, — подмигнул Саня. Он развернул бумажку, приблизил к глазам, вгляделся. – Номер четыреста пятьдесят шесть.

— Чтоо? Таких номеров здесь нет.

По ходу дедуля уже спит. Хотя… Саня вновь заглянул в листок. Три цифры, и ни хрена больше нет. Прочёл по слогам:

— Четыре, пять, шесть… чё, блин, непонятно?

— Так бы и молвил сразу, — облегчённо выдохнул гид. – Четыре, пять, шесть. Отлично, за мной!

— Мля, чё за хрень? – в своей манере удивлялся Сидоркин, спеша за гидом. — А есть разница? Четыреста пятьдесят шесть… четыре, пять, шесть…

Где-то рядом заиграл «Вальс». Плавный, нежный, мелодичный…

Архангел снова встал, задрал белую хламиду, влез в карман тёплых шерстяных брюк и вытащил сотовый «кнопочный» телефон. Нажал кнопку, сказал раздражённо:

— Я весь внимание… Когда?..

Трубка рассказала нечто такое, от чего личико старца исказилось неподдельным негодованием.

— Послушай, Святой Патрик! Я только что разделался с душой, а душа была проблемная, грешная!.. Я очень устал и хочу спать. – Гавриил мучительно скривился. — Я знаю, что люди имеют обыкновение умирать. Но я только что… Здоровье не купишь!.. И тебе того же, — архангел отключился. По щекам и подбородку пробежали морщинки, оставляя на коже еле заметный след.

— Эт ты про меня?.. – воришка смотрел выжидающе, чуть усмехаясь.

— Угу, начальство… ты извини, если что-то не так, — повинился Гавриил. Строгие очи осветила слабая ясная улыбка.

Убогих не прощают, а их жалеют. Но вслух Сидоркин лишь согласно покивал.

— Похоже, чадо, тебе придётся самому добираться, — сказал Гавриил. – У меня срочный полёт на землю. Сегодня в Американских Штатах казнят Весёлого Роджера, надо успеть до вечера. Значит так… подойдёшь к Коню, скажешь номер гостиницы, и он довезёт до порога.

— Тоже разговаривает? – спросил карманник для проформы.

— Нет, но всё понимает. Удачи, мне пора! — архангел повернулся и вознамерился уйти.

Шанс хорош лишь горячим, в крайнем случае, тёплым.

— Постой, чувак! – Сидоркин крепко схватил деда за рукав. – Ты можешь звякнуть Иисусу?! Надо донести ему очень и очень важную вещь! Либо дай номерок, сам наберу…

— У Иисуса нет телефона, — просто ответил Гавриил.

— Ну, свяжись как-нить с ним! Пожалуйста, твою мать! Делюга не терпит отлагательств!

— Чадо, ты просишь о невозможном, — увещевательным тоном стал рассказывать дед. — Поверь, я бы помог тебе с радостью, но Иисус сегодня утром улетел на землю. Видишь ли, – старичок подпустил в голос пафоса, —  каждый год, на Пасху, Иисус отправляется на землю по личному делу. Суть не знает никто, но Господин не нарушает традицию уж две тысячи лет…

— Я знаю, — перебил Саня. – И даже знаю, по какому делу!

Самодовольно погылиться не получилось. Архангел не стал лить восхищённые оды, и не стал просить поделиться эксклюзивной информацией. А молвил торопливо:

— Чадушко, я б с удовольствием насладился твоим рассказом. Я любопытен, как всякий старик. Но… чёртов маньяк на электрическом стуле ждать не будет. Звиняй… в другой раз… — гид засеменил по дорожке назад к ограде замка. — Прощай, чадо!..

Аллилуйя, чувак. Карманник зябко поёжился. Крикнул вслед:

— Эй, ты не понял ни черта! Да ну тебя… Кажись, ада мне не избежать! Брррр!

* * *

Карманник несмело приблизился к Коню, амунированному по всем правилам. Уздечка, удила, поводья… только почему-то седла не было.

Конь покосился красным глазом.

— Слышь, лошадь. Меня нужно отвезти в гостиницу четыреста пят… то есть, в гостиницу номер четыре, пять, шесть, — сказал карманник, стоя в метре от лошадиной морды.

— Иго-го-го! – возмутился Конь и демонстративно повернулся задом.

— Ты чего, мля? – не въехал Санёк. – Как понимаю, ты — местное такси, которое обязано меня отвезти... И вот не надо показывать мне жопу! — начал заводиться Сидоркин. – Могу и наподдать…

Воришка снова встал против лошадиной морды, рассерженно пялясь.

— Иго-го-го! – заржал Конь, поднял переднее копыто и ткнул им себя в район брюха.

— Хм. Чего?

Явные жесты доходили как-то туго.

Конь настойчиво показывал копытом куда-то под живот. Затем поставил ногу, махнул мордой.

— Ну, лады, — Саня всё-таки зашёл сбоку, сунул любопытный нос под брюхо. – Чего ты мне хочешь показать?..

Вдруг лицо ворика приняло озадаченное выражение, он выпрямился и… рассмеялся.

— Намекаешь, что ты Конь?

Намёки и факты – это несовместимые вещи. Как говорят на Небесах… Конь чинно кивнул.

— Каюсь! — карманник прижал руку к сердцу. – Прости, брат, я был не прав!

Конь опустился на передние ноги, приседая. Саня вскочил на спину, крепко обхватив рыжую гриву.

Без седла было очень не удобно. Однако Саня первый раз занимался такими скачками, и удобство седла вряд ли бы распробовал. Он поёрзал, усаживаясь поудобней, погладил за конским ушком и шепнул:

— Потише скачи, не то мои причиндалы отобьёшь!

Конь выпрямился, побежал по площадке и… вдруг взлетел. Без крыльев и хвоста. Просто побежал и просто взлетел.

Инерция толкнула Саню назад, держась за поводья и стиснув ноги по бокам живого самолёта, он выровнял положение тела. Конь воспарил на сто метров, и из угла взлёта перешёл в горизонтальное положение. Сидоркин, морщась от ветра, заглянул вниз. Увидел дорогу из каменных плит и палисаднички между голубыми домиками. Небесная деревня была всюду. Изредка подобную живопись разбавляли каменные площадки с Конями.

— Не пойму, а дорога-то здесь зачем? – риторически вопросил карманник сам себя.

51. Небесная гостиница

— Номер один, восемь, — произнёс карманник.

Он легко толкнул голубую дверь с табличкой «1,8», она так же легко отворилась. Без ключей и карточек, даже драный шпингалет не висел.

Сидоркин прошёл внутрь, тупо встал посреди помещения. Небольшая, чисто выбеленная, комнатка. Пружинная кровать с тюфяком и подушкой, стул, тумбочка, окно. Стола, и того не было.

— Не пять звёзд, — критически вымолвил воришка.

Тотчас же сзади послышался резкий, но приятный голос:

— Пять звёзд здесь тож есть. Да такие звёзды, что любой турецкий «Резорт Спа» нервно курит, — голос звучал по-русски и без акцента.

Ворик обернулся и увидел на пороге крепкого черноусого мужика. Высокие сапоги, кожаная жилетка, шляпа-сомбреро.

— Привет! — поздоровался гость, сверкая белоснежными зубами. – Я управляющий сей шараги, зашёл познакомиться.

— Привет, ты русский?

Мужик огладил усы, по-хозяйски зашёл в комнату, остановился напротив:

— Я мексиканец, чувак!

— Нехило по-русски болтаешь, — заметил Сидоркин. – Впрочем, как вижу… тут все на нём изъясняются.

— Конечно, — пожал мексиканец мощными плечами. – Русский – это любимый язык Иисуса наравне с латынью. А так как на латыни ныне и присно говорят ток святоши и врачи, то… Тебя-то как зовут?

— Саня. Я из Москвы.

— А я Игнасио из Акапулько, — мексиканец протянул широкую мозолистую ладонь.

Карманник крепко пожал. Ладонь была тёплой и чуть влажной.

— Слышь, Игнасио, я, правда, на Небесах? И я, правда, отбросил копыта?

— Странный вопрос. Конечно, да.

— Здесь всё слишком по-земному, блин! И я имею в виду не эту комнатку.

— Естественно, — рассудительно отозвался Игнасио. – Небеса – это проекция земли и, следовательно, они должны соответствовать нашим привычкам и менталитету. На период пограничного состояния, до Божьего решения о постоянной прописке души.

— Складно трепешь, как профессор, — усмехнулся Сидоркин. – Внешне не скажешь. Ты больше похож на ковбоя из американского вестерна. Не хватает револьверов и лошади.

— Поработай тут с моё… — философски протянул мексиканец.

Скрипя сапогами по дощатому полу, он подошёл к окну. Саня, помедлив, тоже встал рядом. Сквозь пыльное стекло взгляд упирался в стену соседнего отеля. В номерах с видом на море, по ходу щас кайфуют те самые непорочные гаврики, с летающих тарелок в космосе…

— У тебя номер эконом-класса, — ответил на Санины мысли старожил. – Уже сейчас могу сказать, что путёвку в рай ты вряд ли получишь после Божьего суда.

Говори да не заговаривайся, чернозадец хренов. Сидоркина перекосило, ко рту подступила горечь, как типа дерьма пожевал. С другой стороны, откуда чернозаду знать, что у карманника с дьяволом проблемы личного свойства, и при лишь косвенном упоминании ада воришку трясёт как закодированного алкаша при запахе водки.

— Да-да, Санечка, вот так вот всё просто, — ухмыльнулся ковбой. – И в то же время сложно… Гостиница – это тюрьма, а сей номер – это камера. В отеле нет сторожей, уверяю, и ты волен выйти и идти на все четыре стороны света. Проблема лишь в том, что географии тут нет, как нет химии, истории, математики и физики. Тут нет ни хрена, и никакие законы не работают, кроме Господних.

— И что же там есть, за пределами отеля? – практично спросил Сидоркин, отлепляясь от окна. Он сел на кроватку, откинулся на стенку. – Быть может, я буду первым, кто сбежит из-под Божьего суда?..

Мексиканец обернулся лицом к комнате, подпёр узким задом подоконник. Скрестил крупные руки на груди. Усмехнулся:

— За пределами моего отеля другие отели. Дальше находятся ад и рай, а ещё дальше другие галактики и вселенные… некоторые пригодны для жизни и смерти, другие годятся ток для жизни, а в третьих нас ждёт одна смерть… Ещё рассказать?

Да и хрен с тобой, дон Педро. Тоже умник, мля. Сидоркин насупился. Однако пятисекундная пауза его самого быстро утомила, и он задал новый вопрос:

— Чем здесь вообще можно заняться?

— Ну… можно пойти в кафе, пожевать капустных листьев. Или отведать гуляш из морковки под бутылку «Водички». Если повезёт, получишь порцию рыбы. Мясо, извини, не держим… По вечерам крутим фильмы из жизни пророков и святителей. Хочешь, играй в лото или в шахматы в Лобби-баре.

— Хреновей выбора ещё не встречал, — мрачно сказал Сидоркин. Он привычно закинул ногу на ногу. — А чем занимаешься ты? Только не говори, что шашки, блин, и прочее…

— Режемся в кости с ребятами, — просто ответил Игнасио. – Снимаем девочек в местном клубе. Пьём текилу под душистую сигарку. Прожигаем теперь уж бессмертную житуху.

— Тут можно пьянствовать? И девочки… и игры… – снова удивился Санёк. Впрочем, он только и занимался удивлением с тех пор, как стал душой и покинул землю.

— С бабками можно всё и везде, — просветил мексиканец.

Сане полегчало и даже похорошело. И он даже искренне заулыбался.

— И какие же пятаки здесь в ходу?

— Старые добрые американскиедоллары… катят и английские фунты. Ну и, конечно, золото любой пробы и в любом формате!

— А русские рубли, ёпт? – заинтересовался ворик.

— Ситуация такова. На сто русских рублей можно купить то же самое, что и на один американский доллар, — разъяснил Игнасио.

— С чего рубль такой дешёвый?

— Не знаю… Я всего лишь управляющий гостиницы, а не финансист.

— Здесь что, такая традиция? – насмешливо поддел Саня. – Лепить отговорки. Я не финансист, я не учёный…

— Ты о чём, чувак?

— Проехали, но пасаран, — Сидоркин бодро вскочил с коечки, прошёлся крупным шагом по номеру. – Я вот чего не догоняю. Ты сказал, что русский – любимый язык Иисуса. А раз так, то вы…

— Санечка! — перебил потомок конкистадоров. – Если русский – любимый язык Иисуса, это не значит, что должно преклоняться перед всем русским. На Небесах из русского ценятся ток язык и бабы.

Привычка – дело наследственное. Все потомки Америго Веспуччи пытаются открыть свои америки… а на всех америк не хватает. Сидоркин усмехнулся:

— Русские бабы ценятся везде. Ну, хоккей, и как сюда попадает бабос? Неужто с Земли? – Он саркастически залыбился.

— Само собой, с Земли, — удивился мексиканец. — Не сами ж мы бабки печатаем.

— Дак разве возможно такое? – вскричал Сидоркин. — Даже присказка бродит по планете: «Нажитое богатство в гроб не положишь».

— А зачем его в гроб класть? В гроб — незачем, сгниёт. А с собой захватить надо. Здесь не будешь ни в чём нуждаться. А если хватит капусты, то за взятку можно попасть в рай, и даже… в Эдем, — понизил голос до шёпота управляющий. — Но в Эдем не советую, скучно там! А вот в раю ребята гуляют отлично! – Мексиканец отлепился от подоконника, приблизился к вору, похлопал по плечу. – Так-то, Саня.

Он направился к выходу, на пороге задержался. Произнёс веско:

– У меня впереди вечность, а у тебя только неделя. Дальше… ну ты понял, — Игнасио любезно подмигнул. – Если денег с собой привёз, то обращайся, так круто ты ни с кем их здесь не потратишь! Я обитаю на первом этаже. Комната три-три.

Мексиканец ступил за порог. Помахал на прощание ручкой.

— Ты купил свою должность? – невзначай бросил вслед карманник.

Игнасио немного потоптался у порога. Вернулся в комнату, прикрыл дверь. Сказал с угрозой:

— Не твоё собачье дело! И поменьше болтай, амиго. Если слух о взятках дойдёт до Иисуса, то проблемы будут у многих… надеюсь, тебе не наплевать на других босяков?

— Думаешь, Иисус не в курсах?

— В курсе, да. Взятки никому не удалось искоренить. И вряд ли удастся. Но официально их нет! Не надо лишний раз нервировать Иисуса. Бывай, земеля!

Игнасио окончательно удалился.

52. Развод от монаха

Дьявол сидел за столом в своём кабинете. На сей раз на нём красовался торжественно-красный костюм. Демоны аналогично принарядились: их шерстяные задницы обтягивали одинаковые красные шорты.

— Что это? – вдумчиво спросил шеф, держа на уровне хари, двумя пальцами, связку из двух ключиков с брелоком.

— Ключи, герцог! — вытянулись нечистики в струнку, как солдатики.

— Вижу, — внешне спокойно согласился шеф. – Я вам чего там приказал, а? Доставить золотые ключи! По-вашему, это золото?

Демоны млякнули и переглянулись, торжествующие ухмылки исчезли с напыщенных морд.

— Эти ключи мы забрали у расстриги, — растерянно сказал Порось. – Он сам раскололся, где они лежат.

— Под страхом смерти, между прочим, — поддержал братца Хрыщ.

Комедия абсурда ничем не отличается от трагедии абсурда. И там, и там можно как смеяться, так и плакать. Либо забить хрен на все свои эмоции и просто наслаждаться.

— Дебилы, мать вашу! – выкрикнул желчно дьявол. Он с угрозой вскочил, уронив связку на столешницу. – Монах развёл вас, как обыкновенных лохов! Это обычные ключи, от квартиры или гаража! Чёрт подери, родные мои, почему данные кретины так часто тупят!

Очевидные вопросы подразумевают очевидные ответы. Впрочем, патетическая риторика в порыве ярости – не требует ответов вообще.

— Где ща расстрига? – спросил босс всех боссов. Изрядно поспокойней, ори не ори, но ором золотую рыбку не выловишь.

— Э-э… расстрига валяется в квартире, — ответил Хрыщ. – А, может, уже в морге.

— Душа его мчится на Небеса, — добавил Порось.

Шеф мрачно ухмыльнулся и нажал кнопку на столе.

В кабинете возник маленький толстяк из Безопасности, в сопровождении двух бритоголовых мини-вампиров.

— Конфуз, посади ублюдков в моё подземелье! – распорядился властелин. – Позже я решу, что с ними сотворить.

Демоны от испуга покрылись трупными пятнами. А хозяин чётко проговаривал приказ:

— Возьми толковых ребят, Конфуз. И немедленно мчитесь в жилище монаха, и переверните там всё! Ищите, где хотите и как хотите! Параллельно пошли кого-то в морг, пусть с пристрастием допросят санитаров. Если расстрига, сука, уже в морге.

Безопасник внимательно слушал и почтительно кивал после каждого предложения.

— Найди золотые ключи и принеси их мне! – в тоне герцога зазвучали истеричные ноты. — Адрес монаха узнаешь у этих драных неудачников, — хозяин показал подбородком на братьев.

— Будет сделано, герцог, — произнёс бесстрастно агент «НБ». – Попёрли, чувачки, — подмигнул он демонам.

Бывшие помощники Его Светлейшества, понуро опустив морды, поплелись из кабинета под конвоем. Конфуз бодро шёл впереди.

Дьявол опустился на трон, достал из хьюмидора сигару, повертел в хмурых пальцах… со злостью разорвал, отшвырнув половинки.

53. Ветхозаветные герои

Дубовая Дверь в ограде конторы Господа отворилась, во двор, выстеленный каменными плитами, вошёл Сидоркин. Хмуро осмотрелся и попрыгал к входу в замок.

Оттуда как раз выходил архангел Гавриил с очередным подопечным, — черножопым парнишкой в бейсболке.

— Гаврила! – вскричал карманник. Как тесен мир, вот уж воистину…

Экс-гид тепло улыбнулся в пушистые усы:

— Здравствуй, чадо. Не думал, что ещё свидимся, откровенно говоря... Ты куда?

— На суд к «Б», для решения судьбы. На двенадцать часов пришла повестка.

— В добрый путь! – напутствовал архангел, по простоте душевной. Но закономерно пожелание прозвучало как издевательство. Впрочем, Сидоркин не обиделся, надежда на райскую прописку не умирает даже тогда, когда ты уже в аду.

Встреча произошла где-то на полпути между замком и Дверью. Пока знакомые болтали, черножопец стоял рядом и что-то жевал.

Чуточку помолчали.

— Вижу, приклеил усы.

— Да, суперклеем. Спасибо за историю про мазь. Мои усы теперь популярны, — Гавриил благодарно хлопнул собеседника по плечу. – Ну… Покеда, чадушко. Я через месяц собираюсь в отпуск, в Райские кущи, — архангел подмигнул. — Может, увидимся там.

— Благодарю, — усмехнулся воришка.

Архангел указующе махнул посохом:

— Кэмон, Бобби! – он направился, было, по направлению к Двери.

— Стой-ка, чувак! — Сидоркин придержал проводника. — Иисус вернулся?

— Нет ещё.

— Но сегодня уже четверг!

— Согласен, — подтвердил Гавриил. — Иисус всегда обращается в понедельник, сразу после Пасхи. Не буду скрывать, я удивлён… думаю, не только я. Куды ж Господь мог запропаститься?

— Его убили! – насуплено буркнул карманник.

Недоумение медленно растеклось по архангельскому лицу. Он с опаской глянул на карманника.

— Чё ты зыришь!? – закричал Санёк, выплёскивая душу. – Я не сошёл с ума, ёпт! Иисуса убил дьявол и виноват в этом сукин сын «Б»! Я пытался донести ему инфу о дьявольской ловушке, но долбанный очкарик не проявил ни капли интереса! Иисус мог остаться жить, но сейчас он уже покойник. – Сидоркин выдохнул и потише дополнил. – Короче, можешь искать новую работу, а лучше найди способ сдохнуть, чтоб не попасть в живодёрню герцога…

Черножопец перестал жевать, в удивлении рассматривая разъярённого грешника.

— Лады, бывай, — Саня махнул на прощание ручкой, и попрыгал к входу во дворец.

Архангел ошалело посмотрел ему вслед:

— Чадо спятил!..

* * *

Сидоркин с независимым видом собрался войти в замок, но великаны-ангелы скрестили огненные мечи.

— Стой, куда прёшь?

— На суд, чёрт возьми! — отреагировал карманник, задирая голову. Не отвечать же, упираясь взглядом в коленку стражника!

— Повестка есть?

— Нет, я по доброй воле иду в ад, — усмехнулся Саня, начиная рыться в карманах своего чёрного костюма. Он показал фиолетовый листок, на нём стояло число «12». И всё, больше ни хрена и ничего.

— Проходи, — разрешили ангелы, расступаясь.

 Карманник сделал один шаг, но тут на его плечо легла рука, и раздался хриплый грубый голос:

— Минутку, приятель!

Сидоркин покосился на наглую руку: крупная ладонь, с жирными пальцами и грязью под ногтями. Ясно пахнуло котлетами!

— Чего за дела? — Ворик повернулся и увидел перед собой плечистого мордатого верзилу. Примерно двух метров роста. Щёки и подбородок обнимала рыжая трёхдневная щетина. Тёмные, с красными жилками, глаза смотрели мрачно. На верзиле был надет белый халат, повязанный спереди кожаным фартуком, типа как у мясников. На голове возвышалась шапка вьющихся рыжих же волос.

— Отойдём, поговорим, — дыхнул котлетами верзила.

— Чё за тема? – беспокойно протянул Сидоркин.

— Попался, маньяк! – прозвучал рядом мягкий вкрадчивый голос.

Карманник повёл напряжёнными глазками и увидел голову льва, торчащую из-за спины рыжего бородача.

— Я — Голиаф, — представился верзила. – И я повар Теобальдуса. Ты оскорбил моего господина и друга. Надо извиниться.

— Обозвал занудой и макакой! — вякнул лев. – И хотел содрать с меня шкуру. Я уж молчу о такой мелочи, как его попытку загнать меня на пальму Иисуса!

Сидоркин молчаливо переводил взгляд с повара на зверя… наконец, безучастно произнёс:

— Ясненько… — и вдруг метнулся к дверям замка, желая проскочить внутрь.

— Ха-аха, — заржали ангелы, загораживая проход.

Повар прыгнул и схватил Сидоркина за горло:

— Удрать намылился, Санечка?! Не пройдёт! Извиняйся! Или оторву руку!

— Лучше ногу, — возбуждённо встрял лев. – По самую задницу!

— Как скажешь, Теобальдус, — покивал верзила.

Сидоркин схватился обеими ладонями за волосатую руку, пытаясь оторвать её от горла. Бесполезняк, зажим у повара был железным.

— Ну, чувак!

— Я не буду извиняться перед этим мерзким котом, — просипел карманник. Его ноги тут же оторвались от каменной плитки, болтаясь в воздухе.

— Ты хорошо подумал, Санечка?

Сидоркин глядел с такой ненавистью, что его ответ был очевиден. Отвечать словами Саня уже не мог, горло придавило основательно.

— Голиаф, отведи психа в скотобойню, — нетерпеливо прыгал Лёва. – Там всё обстряпаем. Здесь ходят, могут увидеть…

— Ты прав, Теобальдус, — повар опустил карманника на плиты двора. Переместил хватку с горла на шкирку. – Пойдём-ка, чувачок!

Страх и любовь всегда ходят парой. Мужское и женское начало обречены быть вместе, — можно и так. Акту гнусности не суждено было произойти, так как в ситуацию вмешался нежный женский голос:

— Что здесь происходит?

Верзила тотчас же выпустил карманника, смиренно опустил ручки. Сказал смущённо:

— Добрый день, Анна.

Зверюга поджала хвост и воскликнула:

— Бабушка! Как я рад, что ты приехала! – Лев льстиво замурлыкал.

— Не называй меня бабушкой! – строго сказала женщина. Пристально глянула на повара: — Объяснишься, Голиаф?!

Верзила тупо молчал, переминаясь, а Лёва, извиваясь, вилял хвостиком.

Как только Санечку отпустили, его одолел непреодолимый кашель. Кое-как с ним справившись, воришка отнял пальцы от ноющего горла и благодарно взглянул на источник нежданной помощи.

Рядом стояла дамочка лет сорока пяти, с энергичным и очень притягательным лицом. Каштановые волосы до плеч стянуты сзади простой белой резинкой. Худенькую фигуру элегантно обтягивало длинное приталенное зелёное платье (в тон глазам).

— Я жду! – дамочка явно теряла терпение.

Из замка выплыли два архангела и синеволосый мальчишка с крылышками за спиной. Святая троица отвесила Анне синхронный неглубокий поклон, и степенно поплыла далее, по своим делам.

— Э-э, бабушка, мы с Голиафом просто встретили старого приятеля, — стал объяснять лев. – Вот, э-э… болтали о всякой ерунде.

— С каких пор ты стал дружить с мертвяками? – не поверила дамочка, обращая внимание на Сидоркина. Тот несмело глянул в глубокие зелёные глаза и покраснел.

— Вы очень ничего! – брякнул воришка комплимент, рдя пунцовой краской.

Женщины любят, когда их хвалят. И кто именно – вопрос уже вторичный. Впрочем, данная ситуация ясна и без комплиментов со стороны симпатичного покойника… Дамочка непроизвольно поправила причёску, потом нахмурила тонкие изогнутые бровки. С неприязнью глянула на Лёву:

— И мне кажется, ты врёшь, противный рыжий кот! Я не буду рассказывать Иисусу о твоих выходках, а сама накажу розгами. Да так, что ты неделю не сможешь сесть на свою никчемную задницу!

— Бабушка, я не вру! – плаксиво затянула зверюга. – Я добрый, ласковый и весёлый лев.

— Чёрт возьми, не называй меня бабушкой, мелкий и хвастливый пакостник! – отбрила дамочка.

Зло нельзя уничтожить, но его можно вылечить добром. Если, конечно, пациент будет помогать врачу бороться с болезнью. Спасительница открыто посмотрела на жертву:

— Как твоё имя?

— Саня...

— Значит, Александр!.. Давай, Александр, расскажи, что здесь произошло?

Сидоркин на минутку задумался, чуть покашливая.

Лев испуганно сжался, переступая лапками. Верзила тщательно рассматривал свои кирзовые сапоги. Дамочка украдкой любовалась маникюром, справедливость – справедливостью, но женские слабости – это святое.

— Я не буду вам врать, а правду рассказывать не хочу, — наконец, изрёк карманник. – Я, блин, никогда не был стукачом!

— Молодец, что не хочешь врать, — с усмешкой похвалила дамочка. – А сказать правду не есть грех. Порок должен быть наказуем, иначе он породит абсолютное своеволие. Вселенская аксиома! Хотя, дело твоё, — успокоила она кворум. — Ты куда шёл, Александр?

— На суд.

— Я тебя немного провожу. Погоди мгновение, — дамочка склонилась надо львом, молвила внушительно: — Я буду гостить три дня. Забирай своего повара, мяукающий трус. И чтоб ни его, ни тебя я не видела! Ты всё понял, Теобальдус?

— Я всё понял, бабушка, — тоскливо промяукал Лёва. Дамочка слегка хлопнула его по загривку, и процокала каблучками к дверям замка. Ангелы отдали честь огненными мечами, суетливо распахнули створки. Сидоркин поплёлся следом за юной бабулькой.

* * *

Саня и дамочка шли по безликому коридору, — белые стены, электрические лампочки без абажуров под потолком. Карманник спросил, томясь:

— Вы кто? Хотя, въезжаю. Вы – Бог-мать.

Дамочка иронично покосилась:

— Я бабушка Иисуса – Анна. Прилетела проведать внучка.

— Вы зря прилетели, Анна. Иисуса нету.

— Ерунда, ночевать-то домой придёт, — молодая бабушка встала, подала ручку на прощание. – Удачи, Александр!

Сидоркин флегматично пожал тёплые божественные пальчики. Доказательная страстность исчерпала энергетические заряды, и поэтому воришка лишь грустно пробурчал:

— Вы не поняли. Иисуса, вообще, больше нету. Его убили!

— Чепуху городишь. Мой внук —  бессмертен! – дамочка кивнула и вошла в стену.

— Если родная бабушка не верит, что говорить о «Б» и прочих… — так проворчал карманник и последовал дальше по безликому коридору.

54. Иисус

— Привет, — Санечка вошёл в кабинет. На лице обречённость бычка, который сам пришёл к мяснику.

Помощник Господа сидел за столом и дописывал решение. Он поставил точку и отложил шариковую ручку. Немного полюбовался на свои каракули, выписанные (однако) чёткой каллиграфией. Воззрился на грешника, мнущегося у порога.

— Явился, Сидоркин, — ощерился очкарик. – Можешь сесть.

Карманник опустился на стул и сразу же зловеще произнёс:

— Ты мне не верил, а Иисуса убили!

— Лучше о себе подумай, — прошепелявил судья. Он ласково огладил собственноручно составленную бумагу. – Сто три килограмма грехов… так… пропустим описание…  наказание… — возбуждённо пощёлкал языком, — в общем, тебе хватит. Распишись, Санёк. – Заморыш подвинул жулику документ и ручку.

— Я ничё подписывать не буду, — по привычке ответил Сидоркин.

— Не спасёт, чувак, — ухмыльнулся замухрышка, снова беря ручку и чиркая в решении: – Так и запишем, сукин сын от росписи отказался.

Судьи – это наиболее мерзкая социальная группа. Каста. Сами судьи это сознают, но добрее не становятся. А наоборот, множат зло вокруг себя. Кармическая диалектика.

Заморыш макнул пальчик в чернила, и проставил на доке отпечаток своего пальца. С этого мгновения приговор вступил в законную силу. Потом экс-инквизитор нажал голубую кнопку на столе. Из внутренней двери, в дальнем конце кабинета, вышла парочка мини-ангелов.

— Ребята, отправьте грешника в ад! – Благочестивый протянул Решение.

Один из мини-ангелов Его взял, аккуратно сложил, сунул в левую перчатку. Оба обнажили огненные мечи.

— Эх, мля! — Карманник неторопливо встал, скрестил ручки за спиной. Цыкнул ироничной слюной в сторону заморыша. Тот сделал вид, что никто не плевался, тем не менее ладошкой по роже провёл, явно стирая брызги.

— Уведите! – отмахнулся очкарик, нажимая красную кнопку на том же селекторе. – Прозерпина, у Благочестивого обед. Никого ко мне не приглашай в течение сорока минут!

Мини-ангел несильно пихнул Саню.

— Шевелись!

Сидоркин поплёлся к выходу, конвой за ним, с мечами наголо. Пока они шли, Благочестивый открыл ящик стола, и кое-что оттуда достал. Что именно, выяснилось тогда, когда карманник на пороге обернулся, дабы сказать:

— Слышь, засранец. Скоро тебе и твоей работе наступит каюк… — Саня оборвал себя на полу-фразе. В недоумении прищурился.

Судья крутил в пальчиках блестящие ключи, с умилением их рассматривал и баюкал. Те самые золотые ключи, стопудов! И откуда силушка взялась!? Сидоркин как песчинки растолкал охрану, прыгнул назад к столу, и дёрнул раритет к себе:

— Откуда у тебя ключи!? Откуда, чёртов слепой!?

Жадность – самая мощная в мире эмоция. Очкарик не только не выпустил ключи, но и сам попытался вырвать их у Сани. Мгновение грешник и его судья тянули раритет в разные стороны, пытаясь отобрать артефакт друг у друга.

Мини-ангелы опомнились, схватили взбунтовавшуюся душу под локти.

— Отрубите грешнику грабли! – крикнул заморыш, вскакивая и выпуская ключи из сожалеющих пальцев.

Охрана отступила от карманника на расстояние удара. Занесла мечи.

— Стойте, мать вашу! – заорал Сидоркин, разворачиваясь к страже фасом. Ключи сатанински звенели в трясущихся руках. – Ваш босс работает на дьявола! Он продался дьяволу!

Мини-ангелы примерились, ещё секунда и мечи рассекут плечи… Сидоркин сжался, тихо всхлипывая!

— Кто тут поминает дьявола? – послышался голос. Очень категоричный, хотя и мягкий по тональности. В кабинет зашёл человек в голубом спортивном костюме.

Мини-ангелы немедленно замерли… опустили мечи вниз и ретировались в сторонку.

— Иисус… — растерянно вымолвил Благочестивый. – Мы тебя ждали ещё в понедельник.

У Сидоркина дыхание спёрло. Он жадно смотрел на человека. Так вот Ты какой!

— Привет, — пискнул Санечка.

Заморыш заискивающе улыбнулся. Прогнулся. Спросил слащаво:

— Где Боже был?.. Позволь поинтересоваться. На будущее…

— Я навещал невесту. Куда-то пропала вдруг… — прозвучал меланхоличный ответ.

Человек прошёл вглубь кабинета. Теперь Благочестивый, Сидоркин и Иисус стояли кружком вокруг стола. Мини-ангелы поодаль, на почтительном расстоянии. Насколько такого рода почтение возможно в небольшой комнатке.

— Неве-есту?.. — у очкарика чуть не выпал глаз. — И кто же она, Боже?.. Магдалина?.. Святая Руфь?.. А может…

— Неважно, — кратко оборвал Иисус. И спросил без паузы: — Что случилось?

Заморыш проглотил любопытство и нехотя показал на ворика:

— Да, вот… Грешник не хочет идти в ад.

Сидоркин метнул долгий ненавистный взгляд на судью:

— Он врёт! – выпалил карманник страстно.

Небесный властитель недолго подумал:

— Гм… Значит, ты хочешь идти в ад?

— Конечно, не хочу!

— Почему же он врёт? – последовал резонный вопрос властелина.

Карманник смутился, не зная, что брякнуть в оправдание. Мысли смешались, а слова исчезли. Когда тебе дана всего минута на размышление,  — это не удивительно. Впрочем, лучше призвать на помощь наглядность, тем паче, что она звенит в твоих руках.

— Вот! – карманник показал Иисусу ключи, держа связку за ржавое кольцо.

— Что за ключи? Вижу, что золотые.

— Мне их подарил один человек! — поспешно изрёк замухрышка. Глаза за очками в пол-лица бегали.

Справедливость вызывали. Нет? Тогда получите. Карманник истово возопил:

— Боже, это ключи от смертельной ловушки, которую подстроил тебе дьявол!.. Я, рискуя жизнью, хотел её уничтожить, но дьявольские слуги смогли меня прикончить! Я улетел сюда, на небеса, а ключи остались на земле. Так было неделю назад, а сегодня я увидел изделие дьявола в руках этого грёбанного «Б», ёпт! — Сидоркин показал на заморыша. – И долбанный очкарик не верит ни хрена ничему: ни в ловушку, ни в твою смерть... Говорит, что ты всесилен, бессмертен и прочую ерунд… — Саня осёкся и сконфузился. – Ну ты понял, Боже…

В кабинет заглянула пауза. Однако поняв, что ничего интересного здесь нет, побежала себе дальше, открывая другие двери и подслушивая другие разговоры.

— Дай ключи мне!

— Держи.

Карманник деликатно опустил связку в подставленную Иисусом ладонь. Божий Сын повертел ключи в тонких, сильных пальцах с ровными ухоженными ногтями.

— Почему ты не поверил ему, Бонифаций?

— Но, Иисус! Если я буду верить каждому грешнику, то не смогу выполнять свои обязанности, — хмыкнул Благочестивый Бонифаций.

Человеческая душа – потёмки. В которой и Господу непросто разобраться.

— Где человек, что сделал такой щедрый подарок?

— Э-э… кхм… он не совсем человек… Это… хм… мертвяк, — смутился очкарик.

— Пригласи его сюда! – приказал Сын Бога.

— Может, не надо, Иисус? – робко попросил замухрышка. – Это подарок, блин… Зуб даю! Всё было по благодати и согласию. А про ловушку Сидоркин придумал, надеясь избежать ада… Поверь моему трёхсотлетнему опыту!

Иисус нахмурился. Сказал веско:

— Каждый лгун – есть грешник, поскольку ложь есть грех. Только не каждый грешник – лгун, так как ложь не единственный грех. Зови дарителя, и поживее!

55. Разборки в приёмной Господа

Расстрига Сергий, как был в трико и майке, в сопровождении двух мини-ангелов, вошёл в кабинет Благочестивого.

За столом сидел Иисус. Сидоркин и помощник на «Б» стояли по краям.

Типы в балахонах с почтительным поклоном удалились.

Сергий настороженно бегал круглыми наивными очами. Когда тебя доставляют под конвоем, то настороженность — это самое меньшее, что ты испытываешь. И куда именно доставка – вопрос вторичный.

— Здравствуй, братец Александр.

— Привет, — сдержанно кивнул ворик. Не время кидаться с расспросами и объятиями, пусть подельничек сам расскажет то, что от него хотят услышать. Дабы подлый инквизитор в сговоре их не обвинил, и себя не выгородил. Ведь перевернуть любое дело с ног на жопу – это как два пальца для опытного следака… А инквизитор по проф. навыкам – это сначала следователь, а потом уже палач… знаем, проходили…

— Ты кто, парень? – мягко спросил Иисус. – Подойди и ответь.

Инок подплыл к столу, промямлил неуверенно:

— Я Сергий… Монах… то есть… был монахом… А вы… кто?

— Меня зовут Иисус и я здесь главный! Тебе знакомы ключи?

Иисус покачал злополучной связкой над столом, раздался мелодичный звон.

— Да, но ключи не мои…

— А чьи же?

— Ключи были у братца Александра! — инок показал на Сидоркина. – Мы с ним сидели в одном магазине на земле! Он дал мне ключи посмотреть… Потом появились стреляющие отморозки, мы от них стали убегать…

Признание прозвучало не совсем внятно, но… начало положено.

— Какие отморозки?! – вскинулся Иисус.

— Слуги дьявола, — пояснил монах. – Они хотели забрать ключи, чтобы убить нашего Господа! Так сказал братец Александр.

Один прямой свидетель значит больше, чем сотня косвенных улик.

— Проясни, — кратко кивнул Иисус воришке.

Благочестивый пыжил недовольную рожу за очками, мялся и тихо плевался, но влезать в разговор не смел. Санечка перешагнул к подельнику, встал с ним рядом, и буднично сказал:

— Я создал группу для твоего спасения, Боже! Замом у меня и был брат Серёга. В прошлую пятницу мы собирались доехать до твоего Гроба в Иерусалиме, и уничтожить ключи смерти. Но, блин, нас выследили демоны, и им удалось меня подстрелить! – Саня, как мог, подпустил в тон трагизма. – А брату Серёге удалось слинять, по ходу, вместе с ключами…

— Да-да, так всё и было! — страстно подтвердил расстрига. Оказывается, Этот парень во главе стола и есть Бог. Кру-уто!.. Сейчас главное не прощёлкать свои собственные заслуги.

— Продолжай, — благосклонно покивал Иисус. Приятно, когда интересуются твоей жизнью. И вдвойне приятней, когда эту жизнь спасают. Ну а то, что спасители – парочка жуликоватых прохиндеев, так пофиг. По плодам их узнаете их, — как-то так.

А Сергий вдохновенно продолжил рассказ:

— Отморозки пришли ко мне домой и стали пытать! Их интересовало, где ты живёшь, Боже, что кушаешь, и как проводишь досуг… обычная схема киллеров, чтобы выследить жертву и свершить поганое убийство!

— Ты чего несёшь, идиот! – пихнул подельника воришка. – Какая, мля, схема?! Расскажи, как ключи оказались вон у того очкарика! – он показал носом на Бонифация.

— В общем… отморозки меня убили, — поправился монах. – Я им ничего про тебя не сказал, Боже, и ключи не отдал!.. Да-да, отморозки требовали золотые ключи, но я их обманул, впарил им ключи от кладовки… — инок гордо подбоченил взгляд.

— Чисто из-за своего природного геройства, — усмехнулся Санёк. Монах не заметил иронии и благодарно кивнул. Затем рассказал далее:

— После смерти я улетел на Небеса, а ключи захватил с собой, по подсказке своего архангела Эммануила… Разумеется, я хотел отдать ключи тебе, Иисус!.. Но… вот он – Благочестивый… — инок показал на очкарика, — увидел ключи и забрал... у меня нет карманов в трико, потому и увидел, — монах провёл пальцами по своему туалету.

Помощник Господа слушал и морщился. Честно говоря, дорогая побрякушка не вызвала тогда особых восторгов. Ценные вещи утомляют, когда не испытываешь в них недостатка. Взять насладиться в охотку, не более. Однако… это вовсе не изящный кусочек золота, а сама смерть и самого хозяина! Знал бы, близко не подошёл. Или… наоборот, подошёл бы слишком близко?.. Теперь не важно, уже явился в гости крандец.

— Благочестивый сказал, что здесь душам нельзя иметь личные ценности, — делился наболевшим Сергий. – Он забрал ключи, а ещё… сорок тысяч рублей и две тысячи долларов, скопленных ценой многодневных лишений… — всхлипнул экс-инок. — А в качестве утешения, он пообещал сделать мне райскую прописку! Припугнул, что, если я разболтаю о сделке, то отправит меня к дьяволу! Вот и всё… — закончил монах, вращая круглыми глазами.

Власть развращает людей. Любая власть любого человека. Поэтому ангелы во власть не идут, ну если только в качестве надсмотрщиков в небесную канцелярию…

Благочестивый с опаской глянул на Босса, тот улыбался. Такая реакция заставила бессердечное сердце сжаться, а весь цинизм куда-то пропал.

— Свят, свят, свят! – в ужасе замахал ручками очкарик. — Иисус, монах сам мне подарил ключи! Клянусь!

Заморыш непроизвольно попятился от стола. Типы в балахонах загородили путь, скрестив мечи. Экс-инквизитор наткнулся на огненную преграду и замер, в бессилии сжимая кулачки.

Сидоркин беззвучно фыркал. Сергий выжидающе выглядывал.

Божий Сын сказал категорическим тоном, не поворачивая ясной головы:

— Я разберусь с тобой, подлый рэкетир, но потом! Вы оба, — указательный палец поочерёдно показал на Сергия и Бонифация, — подождите в комнате конвоя. А ты, — перст указал на карманника, — останься. Я хочу услышать подробности. Как ключи попали к тебе, откуда… Всё по порядку.

— Иисус, здесь все занимаются поборами, — заканючил Благочестивый. – Не наказывай меня! Я каюсь, видишь!.. – он молитвенно прижал ручки к хлипкой груди. – Покаяние искупает грех!

Босс встал и подошёл к помощнику. Молвил убеждённо:

— Не все берут поборы!.. А ложь лично мне – не грех. Сие Божье преступление! Ты знаешь, что бывает с личностями, свершившими его! Пошёл вон!

Благочестивый, под ангельским конвоем, с опущенной главой, поплёлся прочь.

— Бонифаций! – вдруг окликнул Господь.

Очкарик замер. Развернулся. Правое ухо явственно подрагивало.

— Да, Иисус! — прошепелявил он с надеждой.

— Ты мне должен зуб, Бонифаций!

56. Конфуз

— Вызывали, светлейший герцог? — дверь кабинета распахнулась, вошёл агент из Дьявольской Безопасности.

Шеф взял со стола пульт дистанционного управления, нажал кнопку, выключая телевизор. Аппарат стоял всего в метре от герцога, тут же на столе, но босс не захотел тянуться к «сказочному ящику» пальцем, а предпочёл воспользоваться пультом.

— Слыхал последние новости? – властелин прикурил сигару. – Две соседние африканские страны не поделили кусок берега реки. Чего так кипешатся эти африкосы? Дерутся из-за бананов и фиников, которыми питаются? Стрельба, взрывы…

— Я смотрел утреннюю сводку в «Евроньюс», — подтвердил маленький толстяк. – Там говорилось, что имеют место отдельные вооружённые столкновения.

— Конфуз! — веско произнёс господин. – Я хочу, чтобы локальные выступления переросли в полномасштабную войну! Подключи сначала аналитиков. Пусть просчитают развитие наиболее многокровных вариантов и положат их мне на стол. Я сам отберу самый здравый. Надо сделать так, чтобы землица тоннами впитывала кровь, а насилие висело в воздухе подобно тропическому зною!

— Сделаю, герцог, — бесстрастно заверил агент.

— Пусть обязательно включат в сценарии американцев! Эти парни любят пострелять по мирным жителям.

— Вас понял, герцог, — вновь заверил агент.

Тысяча лет – приличный срок, а ровно столько Конфуз являлся начальником Секретной службы дьявола. Если б на его месте был бы другой, то история человечества шла бы по иному пути.

— Кстати, как там поживают Хрыщ и Порось? – вдруг полюбопытствовал шеф.

— Сидят по сортирам. Дрищут, — невозмутимо ответил толстяк.

— Вот что… — дьявол подымил задумчивой сигарой. – Покорми их пургеном ещё пару дней, до конца недели. День-два пусть отлёживаются и подгребают ко мне. Я их прощаю. Возможно, я несправедлив, блин… — хозяин потёр озабоченный высокий лоб. – Братья просто выдохлись на нервной работе, поэтому и слили ситуацию с золотыми ключами… Пожалуй, отправлю их к Красному морю. Пусть восстановят нервишки. Как считаешь, Конфуз?

— Я никак не считаю, герцог, — почтительно произнёс агент. – Вам виднее. Ведь это Ваши помощники, а не мои.

— Ладно, проваливай, логичный ты мой, — попрощался шеф. – Я подумаю ещё.

Маленький толстяк молча повернулся и удалился.

Хозяин глубоко затянулся и выпустил большой размышлительный клуб дыма. Затем пробормотал, рассеянно стряхивая невидимые пылинки с лацкана красного пиджака:

— Где ж всё-таки ключи? Быть может, там?.. — он посмотрел вверх.

57. Долговая яма

— Прецедент! На меня никто не покушался после Воскрешения! – вымолвил Иисус после двухчасовой беседы.

Санечка как на духу рассказал Господу всё то, что знал. Наверное впервые себя не выгораживал, впрочем, в этом и не было необходимости. Дьявол принудил к сделке – оплошка – беготня от демонов – встреча с Элисой — убийство – подлый помощник. Если и был компромат, то на кого угодно, но только не на карманника.

— А где ныне Элиса? – задал Иисус один-единственный вопрос.

— Здесь где-то, — без колебаний ответил воришка. – Ну или в раю уже… наверняка в раю!

— В раю её нет, — погрустнел Господь. – И на земле не могу найти… — пробормотал еле слышно.

— А может…?

— Не может! – перебил Иисус.

Сидоркин и Боже сидели друг против друга в кабинете суда. Сам судья и расстрига играли в кости в конвойной комнате. Партнёрами по игре был собственно конвой, состоявший из двух дежурных мини-ангелов.

— Благодарю, Саня! — Иисус протянул крепкую ладонь.

Карманник перегнулся через стол, с чувством пожал благодатные пальцы.

— Отдыхай, спаситель. Я умею быть благодарным и подумаю, куда тебя пристроить.

— Супер, — карманник встал и пошёл прочь. Но на пороге оглянулся:

— Иисус, а можно задать вопрос? Он мучает меня с тех пор, как чалился в монастыре!

— Разумеется, Саня.

— Ты, правда, мыл ноги своим ученикам, в четверг перед Пасхой?

— Эм, — растерялся Боже. — Откуда информация?

— От аббата… Кстати, классный перец!

Иисус молчал. Как-то не очень правильно говорить земному человеку, что аббат изрядный фантазёр. Или люди не так поняли некоторые поступки Сына Бога?..

— Аббат сослался на Библию, — подкинул дровишек карманник. – Типа там так написано… Блин, по ходу не то спросил, — сообразил Саня. – Лады, забудем к хрену…

Иисус мило улыбнулся:

— Если честно, я Библию ещё не читал. Не терплю рассказы о себе!

Да-да, Я ж не дьявол. Драный сатанинский правнук гребёт себе в Зал Славы всё то, где так или иначе стоит дьявольский копирайт. Самолюбив, подле-ец!..

— Благодарю за справку! – мялся воришка. — Ну, я пошёл?

— Да. Сегодня тебя переселят в «люкс» и выдадут «райскую карту». Подробности расскажет управляющий твоей гостиницы.

— Ты самый лучший Боже! Век воли не видать…

Как только карманник удалился, Иисус нажал голубую кнопку на столе. В кабинете возник тип в балахоне, который почтительно сказал (традиционно густым голосом):

— Жду приказаний, мой Господь!

— Как твоё имя, ангел?

— Марик, мой Господь!

— Вот что, Марик… Выбей Благочестивому передний резец. А потом приведи его ко мне.

— Слушаюсь, мой Господь! – мини-ангел отправился выполнять приказ.

— Погоди, — вдруг передумал Иисус, — веди его ко мне сразу. Зуб Я сам выбью.

58. Историческая встреча

Вход в дьявольский дворец не изменился.

Массивные мрачные двери из тёмного дерева. Рядом замерли два великана: рост под три метра, в штанах до колен, с повязками на непропорционально широких головах. Фееричные клыки, грозно оттенявшие бесстрастные лица. Грубые настороженные ладони на мини-автоматах, торчащих за поясами.

На плиточный двор, прямо перед дверью в замок, сверху, упала резиновая туфля. Стражи в недоумении вскинули глаза. Из тёмной пустоты показалась вертикально спускающаяся человеческая фигура…

— Чего? – не въехали исполины.

Через мгновение перед кровопийцами встал человек в голубом спортивном костюме. Он всунул ногу в туфлю, чуть топнул этой ногой. Кажется, человек лучезарно улыбался.

— Это что за явление Христа?.. – спросил тот стражник, что был чуть повыше. – Ты кто такой?

Настороженные ладони на стволах подрагивали от желания вытащить оружие.

— Дьявол у себя? – последовал деликатный вопрос.

— У себя, но он никого не принимает, — ответил тот стражник, что был чуть пониже.

— Меня примет! — уверенно заявил человек и сделал шаг вперёд…

Кровососы профессионально отточенным движением выхватили оружие и наставили на незваного гостя. Стволы упёрлись в бесстрашную грудь пришлого парня.

— Стоять! – крикнул потусторонний караул. – Дьявол приказал не пускать даже родственников! Можешь записаться на приём в канцелярии. Это за оградой, пара километров влево по тропке… Короче, проваливай, иначе в твоей башке появятся дырки от серебряных пуль!

— Я — Иисус, — веско сказал человек, приостанавливаясь. — Сын Божий! И я не нуждаюсь в разрешениях, когда хочу куда-то пройти. Надеюсь, проблемы больше нет?

— Во даёт! – заржал один. – Сын Божий! Слыхал, Чеснок?!

— А я тогда Святая Магдалина, — мрачно отозвался напарник.

— Вали отсель, придурок! – напутствовал караул. – Даже младенцы знают, что Иисус в гости к дьяволу не ходит.

— Иногда случаются неотложные обстоятельства, — умиротворённо произнёс Сын Бога…

…Спустя минуту Иисус шагнул внутрь дворца, переступив через тела великанов, валяющихся на пороге. В черепах зияли раны от серебряных пуль, выпущенных из их  собственного оружия. Из пулевых отверстий сочилась кровь вперемешку с мозгом.

* * *

Легкой поступью Иисус приближался к апартаментам дьявола. Перед самой дверью в кабинет путь ему преградили очередные стражники.

— Тсс… — Сын Божий не дал сорваться очередному «Стоять!» с вампирских уст. Поманил их холёным пальчиком к себе. Великаны с недоумённой переглядкой, но склонились к странному гостю, — с высоты своего трёхметрового роста. Перед Иисусом возникли две клыкастые морды, каждая по полметра в диаметре. Боже положил ладони великанам на затылки, молвил мягко: — Сие не смертельно…

Стукнулась голова об голову! Звук напоминал отзвук спелого арбуза, когда щёлкаешь по нему пальцами, только изрядно сильнее и гуще.

— Щёлк! – кровососы упали, даже не пёрднув.

Иисус отряхнул ладошки, распахнул обе массивные дверные створки и ступил в дьявольский кабинет. Он встал на том самом месте, под коим располагался отстойник.

Светлейший изучал «Карту войны и мира», водил по Африке загребущим пальцем. В гневе обернулся на непочтительный треск. Однако гнев быстренько исчез, и ему на смену пришла смесь испуга и растерянности. Эмоции явно читались на жестокой харе.

— Иисус… приветик… — велеречиво сказал герцог. – В гости пришёл? – добавил он заискивающе.

С подлецами надо разговаривать на их языке, ведь нормальный язык они не понимают.

— Ты чё вообще творишь, поганец!? – с ходу наехал Господь. Без приветов и подводок. Протянул на раскрытой ладони золотые ключи: – Задумал меня погубить!?

— Э-э… кхм… — кашлянул дьявол, не зная, что ответить. Беспокойные мыслишки забегали в зелёных гляделках. – Что за хрень, я не понимаю, друже?..

Только не друже, а Боже. И не хрень, а заказное убийство. Похоже, надо было прийти в гости со святым топором, и запустить его в дурную голову прямо с порога... Ладно, проехали, попытка номер два.

— Золотые ключи мне отдал известный тебе карманник, — вымолвил Боже. – Будут объяснения или завалить тебя прямо здесь?

Иисус позвенел раритетом и растворил связку в одежде.

Да уж, да уж. Чувствовал, нельзя иметь дело с карманником, лучше бы педика нанял… Дьявол чуть не взвыл в голос! Придётся, пожалуй расколоться… и назвать истинного заказчика.

— Я здесь ни при чём! – отреагировал герцог. — Это всё прадед, мать его, это он придумал для тебя ловушку, Иисус!

Хвост светлейшего нервно метался, легко касаясь стола.

— А ты ею хотел воспользоваться! — утвердительно отозвался Сын Бога.

Правда подкупает. Множество взяток дано именно правдой.

— Но, Иисус, — рожу дьявола исказила подобострастная улыбка. – Поставь себя на моё место…

— Сие невозможно, — разъяснил гость. – Я Господь, а ты мерзавец!

— Э-э… но тем не менее. Мы ведь вечные неприятели. Неужели ты бы упустил шанс, если б представилась возможность меня убрать? По-тихому, желая остаться инкогнито?

— Я – да! Неужели ты не въезжаешь, здоровый козёл, что зло без добра исчезнет. Тупо самоликвидируется! – рассердился Иисус. – Не будет меня, не станет и тебя.

Интересная теория. Однако теория она и есть… теория. Но и грубить не надо.

— Ну, прости меня, недоумка, — повинился дьявол, прижимая ладонь к сердцу. – Больше не буду злоумышлять против тебя!

У дьявола нет сердца, поэтому аппеляция к нему – разводка для лохов. Впрочем, не суть, а главное в том, что принципы мироздания потусторонний придурок не вкурил совсем. Как он вообще стал дьяволом? Ему впору конторой ЖКХ командовать, да и то не справится…

— Найти тебе замену не проблема, — небрежно уронил Иисус. — А кандидатов полно, очередь выстроится. Устроим с Папой кастинг и выберем лучшего… А тебя самого сотру. И не инкогнито, мне сие не к лицу.

Если б дьявола хотели грохнуть, то грохнули бы сразу. Значит, будут договариваться. От дьявольской головы отлегло, но дьявольской заднице страху навалило.

— Забыл, как кончил твой поганый прадед? – Божий Сын щёлкнул пальцами. Синяя лампа под потолком потухла, огонь камина вполз в золу, а на фреске «День Страшного Суда» возникли кинокадры давней хроники.

— Смотри.

Нечистый босс нашарил носовой платок, поднёс его дрожащей рукой ко лбу, вытер испарину. И волей-неволей стал смотреть позабытое кино.

* * *

…Высококлассный оператор выхватил дворец дьявола… дворцовый двор… —  с боковой стороны, именно там, где на Небесах росла пальма Иисуса, здесь, в дьявольском дворе, на этом месте святого дерева не было… А стояла круглая деревянная плаха. Возле неё находились двое рослых ангелов в балахонах средневековых палачей. Между ними переминался высокий, курчавый, длиннолицый и смуглокожий человек с серьгой в ухе. На нём был красный кафтан и чёрные штаны.

Ангел с лёгкого размаха ударил смугляка под колени огненным мечом. Человек рухнул на каменную плитку, скрипнув от боли крупными зубами.

Второй ангел тут же схватил длиннолицего за курчавые волосы, лежавшие на голове пышной шапкой… нагнул голову к плахе.

Первый ангел вновь взмахнул святым огненным мечом. Секунда – и палач поднял курчавую голову высоко в воздух. Тёмные мёртвые глаза закатились, на каменные плиты капали чёрные капли. Золотая серьга отчаянно блеснула, отражая свет уходящего солнца. Тело завалилось и окончательно рухнуло на плиты.

Из-за угла замка за казнью расширенными зелёными глазами наблюдал худенький мальчик лет двенадцати. В полуоткрытом рту алели рубиновые зубы.

Подошли два карлика в роскошных восточных нарядах – широких малиновых штанах с широкими же поясами, за которые были заткнуты изогнутые кинжалы, и зелёных матерчатых рубахах. Небольшие светлые бородки обрамляли их круглые лица.

Ангел гулко крикнул им:

— Заберите эту дохлятину! – он с силой пнул обезглавленное тело. – И заройте где-нибудь подальше от глаз! Голову мы забираем и сожжём в праведном огне!

На плечо мальчика легла мягкая рука, прозвучал участливый голос Иисуса:

— Запомни, дьявол, нельзя слишком часто гневить Бога!

* * *

— …Язавтра пришлю тебе учебник, где рассказано о взаимоотношениях Бога и дьявола, — со словами Иисуса киноэкран погас и в «зрительный зал» вернулся свет. — Почитаешь, как мы должны сосуществовать в идеале!..

Господь прощает те грехи, которые производит люцифер. А пафос небесного гостя – это личная обида богочеловека, которого хотели лишить бессмертной жизни. Всё ясно, понятно и так далее. Герцог приободрился, и приготовился защищать если не честь, то хотя бы имя.

— Я знаю, что мир невозможен… да и не должен быть между нами, — вещал Иисус. —  Однако должна быть грань! Замышлять коварное убийство — сие беспредел, а беспредельщики… ну, ты понял.

Дьявол ответил в запальчивости:

— Карманник замазан по уши! Если ты считаешь себя обязанным ему, то это неверно. Он украл ключи для меня. За деньги, чёрт подери! По сути, он мой сообщник!

— Ты принудил Саню к сделке с собой, — не смутился Иисус. — Ему пришлось украсть!.. Но тебе-то воришка ключи не отдал! А, рискуя жизнью, он пытался меня спасти.

Карманник ловко всё повернул. Тёртый жук. Молодец, хоть и мерзавец. Внутренне герцог восхитился своим исполнителем, а вслух сказал следующее:

— Признаю, что я использовал карманника втёмную и по принуждению. Это факт, а дальше Санечка лукавит... Дело в том, что он тупо захотел меня кинуть на золото! – Герцог выдержал эффектную паузу. – Разумеется, я вознегодовал, Саня это ощутил в полной мере и стал искать твоей защиты. А-ха-ха… — хозяин ада обнажил красные резцы. — Так что Санино геройство — это ни хрена не подвиг, а коварство. Карманник всего лишь жалкий и трусливый приспособленец!

Дьявольская версия звучит вполне логично и убедительно. Однако. Априори виноват дьявол, а если не нравится такой подход, то давайте дьявола уволим. К хрену. И вот тогда и будем делать виноватыми карманников.

— Саня, конечно, грешник, — усмехнулся Иисус. – Но гнили в душе точно нет. Я вылеплю из него настоящего человека.

Дьявол хмуро смотрел на олицетворение добра, ноздри чувственно подрагивали.

— Ладно, бывай… — Божий Сын отошёл к порогу, там обернулся. Сказал с усмешкой: — Тебя стерегут неучи, которые даже не знают меня в лицо. Мастер-класс проведи, что ли…

Иисус прошёл мимо вампиров, всё также валяющихся без признаков жизни. И удалился прочь, не закрыв двери кабинета.

Дьявол в бессилии упал в кресло, достал из хьюмидора сигару… откусил кончик, выплюнул. Чиркнул ногтем по лацкану пиджака, прикурил. Выпустил клуб дыма, пробормотал, задумчиво глядя в потолок:

— Желаешь сделать из Сани высокоморальную личность? Пробуй, Иисус, — ухмылка исказила самодовольную харю. — Как бы не пожалеть, ёпт. Карманник хитрожоп, от него можно ожидать всё, что угодно…

Светлейший отвёл взгляд от потолка… и закашлялся, чуть не уронив сигару изо рта. Перед столом вновь стоял Сын Бога.

— Чуть не забыл, — сказал Иисус. – Сие касается монастыря в Сибири.

— Ик, — икнул герцог.

59. Святые живодёры

— Игумен Феофил, я не смогу этого сделать!

— Ты ни разу этого не делал?

— Нет.

Данный диалог происходил между настоятелем и братом Трифоном, в коровнике у стойла.

— Ничего, — успокоил игумен. – Научишься! Я первый раз осуществил ЭТО, когда мне было восемнадцать лет, и я только-только принял постриг.

Трифон дрожащей рукой трогал свою жидкую бородёнку:

— Но Бог учит: «Не убий»! Заповедь номер шесть, данная им Моисею на горе Синай, в Египте.

— Бог также говорит: «Питание плоти есть жизненная необходимость», — отпарировал Феофил. – Кроме того, у него нет ни слова об убийстве скотины… А Черныш – скотина! – Настоятель погладил чёрного быка между рогов. – Я дам в помощь брата Викентия и брата Бориса. Зарезать Черныша надо завтра утром, днём приедет покупатель и заберёт мясо.

— Но я не могу совершить хладнокровное убийство ради ублажения чьей-то плоти! – сопротивлялся бывший артист, глядя расширенными от ужаса глазищами на быка. – Всё моё естество протестует!

— Послушай меня, Трифон, — увещевательным тоном заговорил настоятель. – Когда Черныш родился, Господь поставил перед ним две задачи! – Феофил сунул под нос иноку два пальца здоровой руки. – Первая! — он согнул один палец. – Оплодотворить Пеструшку, Бурёнку, Маришку, Малютку, Рыжуху, Марусю и Зорьку! Пеструшку – три раза, Бурёнку – четыре раза, Маришку – пять раз, Малютку – шесть раз, Рыжуху – три раза, Марусю – три раза и Зорьку семь раз... А вторая задача! — игумен согнул другой палец, — стать говядиной после того, как он изольёт своё семя указанное число раз в указанных тёлок!

Глас Феофила стал решительней и жёстче, он ткнул указательным пальцем в бычью морду.

— Поэтому, Трифон, ты сделаешь Черныша говядиной, иначе мы будем голодать! Подлый Сергий украл все наши сбережения! Необходимо купить муку, горох, соль, туалетную бумагу и ранитидин для брата Дормидонта, страдающего хроническим расстройством желудка!

Монах внимал наставнику с полуоткрытым ртом, длинное лицо шло красными пятнами. Смирение не имеет опции хаять начальственные приказы. А их отрицание считается ересью. Видимо, придётся всё же стать убийцей во славу Божью…

Игумен повернулся, бросил через плечо:

— Зайдёшь ко мне в кабинет после вечерней службы, я дам острый нож и толстую верёвку.

— А верёвку-то зачем? – удивился Трифон.

Настоятель развернулся назад к иноку, заговорил зловещим голосом, активно жестикулируя, наглядно показывая свои действия:

— Обмотаете верёвкой Чернышу рога! Брат Борис и брат Викентий будут держать быка с помощью верёвки, а ты перережешь ему горло!

Трифон чуть не упал в обморок, но вера помогла устоять. Немеющей рукой вцепился в подбородок с клочками растительности.

— Потом его освежуете, сдерёте шкуру, — заканчивал игумен. – Братья покажут, как это делается… и отрубите голову! Её мы сварим сами… пост прошёл и нужно разговляться.

Феофил ободряюще подмигнул и пошёл прочь.

Монах ошарашено поглядел на быка, тот флегматично рассматривал стену коровника красными глазами. Завтра ты станешь мясом, парень, такие дела.

60. Принципы нечистой силы

Феофил открыл дверь своего кабинета и в недоумении завис на пороге.

За его собственным письменным столом сидел крупный лысый человек, листал первый выпуск журнала «Плэйбой» и курил сигару. На госте топорщился синий деловой костюм. Курильщик поднял зелёные очи и оскалился в усмешке, обнажив красные зубы:

— Как житуха, Феофил?

Непредвиденные гости – это те люди, которые вовсе не люди. А нелюди.

Настоятель сделал несколько суетливых шажков, и, стоя в метре от стола, грозно спросил:

— Кто ты такой, как сюда проник и как смеешь здесь курить, в обители Господа?!

— Игумен, игумен… — промурлыкал посетитель. – Ты задаёшь слишком много вопросов. По твоей постной роже не скажешь, что тебе свойственно любопытство.

Феофил тупо молчал, не понимая, чем дать отпор. Слова внезапно кончились.

— Я не так любопытен, поэтому хочу задать всего лишь один вопрос, — усмехался далее гость. – Можно? – Он затянулся и выпустил большой клуб дыма прямо в святое лицо.

— Прекрати курить! – визгливо прикрикнул настоятель. Он прокашлялся, приложив руку к спасительному кресту на груди.

— Спасибо, что разрешил спросить, — ухмыльнулся светлейший герцог. – А вопрос таков… Как монахи обходятся без женщин? Мастурбируют, сношаются друг с другом, или то и другое вместе? Как, к примеру, поступаешь ты?

Монах – тот человек, у которого половых признаков не существует. Зато половые рефлексы в наличии, и эти рефлексы кладут фиолет на отсутствие признаков. Однако в чужих гостях поганый рот разевать неправильно. Феофил побледнел от гнева:

— Ты мне отвратителен, лысый греховодник! – убеждённо заявил он.

— «Молитесь за обижающих вас», — сказал Иисус, — широко осклабился герцог. – Чем читаешь Писание, жопой? – Он пыхнул сигарой, отложил её на край стола, вскинул журнал, повернув его к настоятелю внутренним разворотом. – Глянь-ка, какие грудки, передки… — дьявол поскрёб пальцами по фотографиям полуголых девушек. – У тебя ещё не встал?

Греховную плоть нельзя усмирить. Её можно только отрезать. Ну или, скажем, вырезать из монашьей души. Святым ножиком выступает старая добрая молитва…

Игумен кратко взглянул на порочные картинки, страстно перекрестился, закатил глазки к потолку и старательно забормотал:

— Отче Наш, иже еси на небеси…

Дьявол усмехнулся, усмешка получилась почему-то грустной. Отложил журнальчик и серьёзно сказал:

— Феофил, а я тебе кое-что принёс.

— …и остави нам долги наши, как и мы оставляем должникам нашим, — вдумчиво бубнил настоятель, ни на что более не реагируя.

Гость вытащил из-под стола фирменный пакетик с большой буквой «Д» в качестве логотипа. Потом встал и высыпал содержимое прямо на эротический журнал.

— Аминь! – игумен перекрестился, затем осторожно скосил блаженные глазки вниз. На журнале лежала кучка многострадального праха.

— Вот кости преподобного Алексия! — скривился хозяин преисподней. Он стряхнул сигарный пепел прямо на мощи, и подошёл к монаху вплотную.

Феофил не отвлекался, вылупившись на святые останки. Сухая ручка машинально трогала нагрудной крест. Сильные чувства парализуют нервную систему и она перестаёт реагировать на внешние импульсы, варясь сама в себе.

— Эй, чувак! – герцог небрежно махнул сигаркой перед игуменским носом. Дьявольская энергетика легко сломала праведное оцепенение, игумен вздрогнул и посмотрел в зелёные дьявольские глаза.

— Прошу прощение за кражу раки! — нехотя процедил правнук сатаны. – А также за кипеш, учинённый моими помощниками… и вообще… за всю ту хренотень, что здесь произошла! – гость вдумчиво кивнул. – Бывай, Феофил…

Герцог шагнул к выходу. На пороге он столкнулся с братом Антонием, нёсшим плотный белый мешок. В такую тканевую тару, объёмом пятьдесят килограммов, обычно грузят муку или сахар. Но этот мешок в руках братца явно был лёгким, несмотря на явно плотное наполнение.

— Полегче, щенок! — проворчал светлейший. Он пихнул инока с пути и удалился.

Как только потусторонняя энергетика покинула кабинет, игумен сразу же про неё забыл. Он сделал благоговейный шаг к столу, осторожно взял косточку двумя пальцами. Внимательно рассмотрел. За спиной послышался заговорщицкий шёпот брата Антония:

— Игумен Феофил… — после шёпот стал громче, — Игумен Феофил.

Видя, что начальство не реагирует, монах заорал что есть мочи:

— Игумен Феофил! Зачем к вам приходил дьявол!? И что это за кости!?

Настоятель выронил косточку. Реакция на какой-то звук извне. Обратил к иноку умиротворённое лицо. Скосил взгляд на мешок:

— Что сие?

— Посылка вам.

— Посылка мне?

— Да. Принёс к воротам какой-то странный тип, с мешком на голове и с саблей на боку. Гигант, ростом с нашу колокольню… Сказал, от личности, которую вы хорошо знаете.

— И что там?

— Не знаю. Мы с братом Дормидонтом не открывали… Вам же посылка!

Похоже, Всевышний решил, что у игумена сегодня день рождения. Подарками просто дождит. Сквозь умиротворение на праведном челе проступила ясная улыбка.

— Смотри и радуйся, брат Антоний! — Феофил торжественно кивнул на стол с канонизированными останками. – Это прах святого Алексия, возвращённый нам… Слава Господу! – наставник перекрестился. – Сегодня мы со всеми почестями положим прах назад – в раку, а раку поставим на своё законное место — под Святой Престол!

— Теперь вы верите, что мощи брал дьявол? – произнёс монах, заглядывая игумену в глаза. – Видели, он лично приходил, чтобы вернуть прах по приказу Господа!

— Дурила ты, брат Антоний, — обозвал Феофил, всем своим видом плеская иронию. – А ещё намылился в духовную семинарию поступить…  — настоятель перекрестился и простецки добавил: — В общем, если не заткнёшься раз и навсегда, то я тебя предам анафеме.

На лице Антония читалось, что «аллилуйя» он сказать не готов. Однако и предаваться анафеме тоже не дело, поэтому инок молчал.

Феофил пожевал задумчивыми губками и добавил мягко:

— Оставь посылку и ступай, оповести братию о радостном событии. Но прежде… занеси мне целлофановый мешочек. Я сложу прах туда, чтобы перенести в храм.

— Аминь, — легко согласился Антоний. Он сунул настоятелю посылку и навострил лыжи прочь.

— Стой! – попросил игумен приказным тоном. И протянул пакет с дьявольским логотипом. — Захвати это дерьмо и сожги его за воротами обители, а пепел развеешь на ветру.

Инок убежал вприпрыжку.

Игумен взвесил посылку в руках — она действительно была лёгкой, затем поставил мешок на край стола, потянул в стороны верёвочные ручки. Липучки, чмокнув, отлепились друг от друга. Посылка открылась.

Феофил сунул нос внутрь, достал золотой крест с зелеными камешками на перекладинах. Вскричал томно:

— Крест святителя Алексия, украденный Сергием!

Отложил злато, вытянул из посылки листок бумаги, развернул.

Твёрдым почерком, с красивыми завитушками, было написано:

«Здравствуй, верный раб! Возвращаю крест, похищенный монахом по прельщению. И надеюсь, что дьявол принёс глубокие личные извинения! Если нет, то жалуйся, и я надеру ему задницу. Завтра ты получишь сан архимандрита как награду за верную службу. Иисус».

Феофил отложил и письмо, в третий раз залез в мешок. Вытащил ворох купюр крупного номинала. Опережая его реакции, в кабинет как раз влетел брат Антоний.

— Бог дарит деньги как цветы! – расцвёл в улыбке ясновидящий еретик.

61. Перебежчик в аду

Заморыш из Господней канцелярии, в своих очках на пол-лица, ходил у стены в кабинете дьявола и, сцепив ручки на заднице, пристально рассматривал фреску «День Страшного Суда». Было тихо, лишь трещал сверчок.

— Ах, какое чудесное произведение искусства! – шептал очкарик, с благоговением водя носом перед фреской.

Резко распахнулась дверь, пришёл босс всех боссов. О посетителе было доложено, поэтому герцог не удивился, а резко подошёл к гостю. Уставился немигающим взглядом.

Любитель потустороннего искусства немедленно вытянул руки по швам.

— Здравствуй, Светлейший Герцог Мира Сего! — храбро прошепелявил заморыш.

— Здорово, очкарик. Мне сказали, ты хочешь чем-то поделиться со мной. – Босс нечисти оскалил красные зубы в ухмылке. – Больно рожа знакома… Где я тебя мог видеть?

— Я Бонифаций Кьянти. В прошлом, главный инквизитор церковного суда Италии.

— А, ну да, ну да… — герцог покусал нижнюю губку, обошёл гостя, сел на свой трон. – Также известен под именем Благочестивого – помощника Иисуса.

Очкарик споро подпрыгнул к трону, сказал с прогибом, тиская вспотевшие ладошки:

— Бывший помощник! Иисус выгнал меня за поборы, а также за Божье преступление, предварительно выбив зуб! – Инквизитор поднял верхнюю губу, обнажив пустоту в верхней челюсти. – С конфискацией всех активов.

— И что желаешь сообщить? – дьявол выглядел невозмутимым. Ни один мускул не шевелился.

Судя по тому, что хозяин ада всё ещё был одет в синий костюм, он только что приехал из монастыря. Поездка была не из приятных! Не каждый день дьяволу приходится просить прощения у святош. По правде сказать, это вообще случилось с ним впервые!.. И сейчас меньше всего герцогу хотелось вести беседы с бывшим инквизитором и бывшим помощником. Можно было просто выгнать его. Но интуиция подсказывала светлейшему, что экс-помощник Иисуса, заработавший производственную травму в виде выбитого зуба, может быть ему полезен. А своей интуиции дьявол привык доверять.

— Прежде всего, я хочу сказать, что работал на Иисуса по чистому недоразумению! Если быть точнее, то он меня уговорил… ему ведь не откажешь! — страстно сказал перебежчик, по-прежнему, тиская ладошки. – Но в мыслях ты всегда был моим господином! Я, не жалея сил, в далёком прошлом, стремился заслужить твоё благоволение.

— Сжёг на костре Джордано Бруно, — усмехнулся дьявол. – Помню, как же.

— Да-да! – умилился инквизитор. – Я пытал и сжигал тысячи людей!.. Именно я изобрёл пытку, при коей кишки достают через задний проход. И бамбук, прорастающий сквозь человека, тоже я… Пытки холодом и голодом, разрезание человека на кусочки, травля ядовитыми змеями… — это всё придумал я, я, я…

— Ты ищешь работу? – лицо герцога ничего не выражало.

Заморыш униженно кивнул. С вакансиями нынче проблемы, тем паче такой узкой специализации. Да и красавица-жена обещала уйти к более успешному мужчине. А дорогие рестораны, заморские путешествия, элитные проститутки и проституты, а главное – власть!.. Кьянти взвыл в голос:

— Умоляю!

Герцог немного подумал. Спросил простецки:

— А вдруг ты шпион с небес?

— Я не шпион, зуб даю! – поклялся инквизитор. – Поверь, Иисус никогда не опустится до шпиономании! Я его хорошо знаю.

— Я тоже знаком с Иисусом не понаслышке, — дьявол нежданно хохотнул. – Вообще-то, я много слышал о тебе, чувак. Даже те люди, с которыми ты вместе работал ещё тогда, в Италии… они рассказывали, что Кьянти – подлый, скользкий, мерзкий и продажный тип.

— Люди абсолютно правы! – с жаром вымолвил Бонифаций. – Я всех предам и продам, кроме тебя!

Личная преданность – та вещь, которая на дороге долго не валяется. И если ты нечаянно прошёл мимо, то её подберёт кто-нибудь другой. Дьявол нажал кнопку на столе:

— Ну, что ж. Глянем, на что ты щас способен. Профи мне крайне нужны!

В кабинет вошёл маленький толстяк с тройным подбородком, с заплывшими глазками и в чёрном кожаном плаще.

— Конфуз, это Бонифаций Кьянти. Возьмёшь его к себе, в пыточный отдел, — распорядился хозяин.

Толстяк бесстрастно наклонил голову.

— Дай ему сразу должность старшего живодёра. Парень знает своё дело! Если, разумеется, его не расслабила небесная служба.

Новый специалист предвкушающе облизнулся. Заверил со всем возможным почтением:

— Вы не пожалеете, мой герцог! Я покажу грешникам невообразимо страшные пытки!.. А также продолжу изобретать новые…

— Хорош кудахтать, проваливай, — проворчал шеф, кривясь. – Не люблю слова. Колыхать воздух каждый может. Докажи делом, а там рассмотрим дальнейшую карьеру…

— Ага, спасибо… — Кьянти склонился в неглубоком поклоне, попятился, продолжая кланяться…

62. Прошлое трёхдневной давности

— Зала №1, комната №8, — произнёс робкий женский голос. Несмелый кулачок тихонько забарабанил по голубой краске. Дверь немного приоткрылась, и послышался неуверенный вопрос:

— Можно?..

— Да, заходи уж! – вальяжно сказал Саня Сидоркин, откладывая «Новый Завет».

Он спустил со стола ноги в резиновых туфлях. Чуть поддёрнул рукава голубого спортивного костюма. Поёрзал на сиденье, помусолил нос – всё это заняло одно мгновение. Затем новый благочестивый обратил странно серьёзное для себя выражение лица в сторону входа.

Дверь отворилась полностью, на пороге появилась Элиса – племянница антиквара Соломона. В нежной ручке зажата фиолетовая повестка с цифрой «13»…

— Етих… — к серьёзности на Санином лице начали добавляться разные другие эмоции, причём, в геометрической прогрессии.

Как и всяк сюда входящий, блонда сначала глянула вверх. Сквозь стекло потолка проглядывалось белое облако, отделяющее Небеса от Космоса. Взгляд вправо: там три шкафа с папками, рядом массивные напольные весы, наподобие тех, на которых взвешивают муку и сахар на рынках. Взгляд влево: электрический камин и несколько венских стульев. Отлично, что у нас прямо?.. А прямо у нас стол, заваленный бумагами, а ещё... два огромных синих глаза, из которых сейчас состояло лицо Сидоркина.

— Вестник Саша?.. – недоуменно заморгала Элиса.

Смех – это святая эмоция. Смех убивает драный мир, являя нам взамен мир милый. Сидоркин искренне засмеялся.

— Етит матит! – послышался сквозь смех знакомый фразеологизм. И Элиса бесповоротно признала в новом помощнике Иисуса — вестника Сашу. Впрочем, он тут «И.О.» (исполняющий обязанности) до того, как Босс обозначит постоянную кандидатуру.

— Привет-привет, — экс-карманник вскочил, подпрыгал к блонде. – Ах, дорогая! – смачно почмокал в обе щёчки. Отстранился и без предисловий спросил: — Ты, как и я, невинно убиенна по приказу дьявола?

— Да… нет, — слабо улыбнулась блонда. – Я… Просто я ночь лежала без сознания в морге… под утро очнулась и сразу пошла в дядину лавку…

* * *

…Элиска, машинально щупая в кармане ключ от дядиного магазина, погруженная в свои мысли, шагнула на проезжую часть. Сделала ровно шесть шагов, пройдя таким образом, ровно шестую часть магистрали. На седьмом шаге её сбил жёлтый «Москвич» с шашечками, 1987 года выпуска, с номерным знаком республики Франция. Машинка с огромной скоростью летела по проспекту, по встречной полосе. Городской транспорт в ужасе разбегался перед потусторонним беспределом. Демоны с азартом мчались на встречу с Сергием… При ударе тачку хорошо тряхнуло, она вильнула, но быстренько поправила свою траекторию. Хрыщ, изучавший карту Новосиба, коротко оглянулся назад:

— Чёрт, Поня, кажись, ты сбил пешехода!..

— Тебе жалко, что ль?

— Мля, если я об этом сказал, это не значит, что мне жалко…

А племянница антиквара… Удар о бампер был такой силы, что Элиса пролетела по воздуху те самые тридцать шагов, что ей оставалось пройти до антикварной лавки. Под острым углом тело тяжело врезалось в асфальт.

***

Через полчаса возле антикварной лавки стояли труповозка и милицейский «УАЗ».

Тело Элисы в томной позе раскинулось на асфальте, в кровавой луже: голова неестественно склонилась к плечу – шея явно была сломана.

Человек в капитанских погонах что-то обмерял рулеткой. Другой человек, в штатском, быстро писал на капоте «Уазика». На коленях возле трупа ползал эскулап. За лентой, огораживающей территорию убийства, толпилась публика. Тут и там слышались перешёптывания: «Такая молодая…», «Бог взял…», «Интересно, есть у неё дети…», «Симпатичная была девчонка…», «Кажется, я её где-то видела…», «Какие ж мёртвые страшные…».

От трупа девушки нехотя отделилась душа, взмыла вверх на несколько метров. Душа была почти полной копией физического тела: тот же цвет лица, та же одежда, плотность тела. Только перелом шейных позвонков исчез, — голова на плечах сидела так, как ей положено. Душа трепетала в воздухе, как лист ясеня, качаясь на утреннем ветерке.

Элиса зябко передёрнула плечиком, недоумённо осмотрелась, глянула и вниз. Увидела своё тело со свернутой шеей, лежащее в луже крови.

— Ну, ничего себе! – воскликнул дух. – Меня что, убили!?

От жалости по потерянной жизни Элиса чуть не заплакала. Она шмыгнула носом, вытерла рукавом красной шёлковой блузки левый глаз… Однако времени горевать Элиске не отвели.

— Йех! – Рядом с душой, как джинн из бутылки, возник мелкий седенький старичок в длинном платье до пят, похожем на ночную рубашку, с посохом в руке. На сморщенном личике голубые глаза, лучащиеся строгой добротой. В сухой ручке зажаты огромные белые усищи. Высоко-громогласным звучным голосом, плохо соответствовавшим хилому внешнему виду, старичок торжественно вымолвил:

— Ну что, раба Божья, новопреставленная Элиса? Пора в путь! Я провожу тебя на суд, проводимый по воле Господней! – Кашлянул в святой кулачок и добавил менее напыщенно. – Можешь звать меня Гавриил Иоаннович, я архангел и твой проводник в мир иной.

— Да ладно!.. – пробормотала Элиса в посмертном оцепенении.

Старичок воровато зыркнул по округе и молвил другим, деловым, тоном:

— Ты погоди минутку, чадушко. Я до магазина и обратно. Суперклей куплю… Хорошо? – и, не дожидаясь ответа, Гавриил плавно отлетел в сторонку. Усы падали, кружась.

Вместо эпилога

— Согласен ли ты, Иисус, взять в жёны Рабу Божью Элису? И жить с ней в болезни и здравии?.. – нараспев тянул игумен Феофил.

— Да, архимандрит, согласен! – чинно кивнул Иисус.

— Согласна ли ты, Элиса?.. – выспрашивал далее игумен.

Действие развернулось в том самом храме, где месяц назад случилась судьбоносная кража. Брачующиеся трепетно стояли перед Феофилом, вокруг вежливым полукругом переминались монахи. Сидоркин и Сергий, с немного скучающим видом, топтались чуть в стороне от основных диспозиций.

— Согласна! – твёрдо ответила невеста.

Игумен одобрительно гмыкнул и забубнил «Отче наш». Монахи поддержали дружным гомоном.

— Почему ты мне не рассказала о золотых ключах сразу, как увидела сон? – шёпотом спросил Иисус, склоняясь к невесте.

— Как?.. Мобильника у тебя нет, храмы не посещаешь, спишь со мной редко… — подмигнула Элиса.

— Теперь мы всегда будем вместе! – пообещал жених.

— Властью, данной мне Господом, — объявляю вас мужем и женой! – громко возгласил игумен. – Целуйтесь!

Пока парочка целовалась, а монахи заворожено наблюдали, бывшие подельники слегка поговорили:

— Серёга, болтают, что ты щас помощник Иисуса? Вместо инквизитора? – небрежно спросил Саня.

— Ага, — подтвердил Сергий, машинально посмотрев вверх. – Женим Хозяина, и на Небеса, домой… на веки вечные! – невнятным тоном добавил экс-монах. Вздохнул и перекрестился.

— Ты себе сочувствуешь или себя поздравляешь? – не вкурил Сидоркин.

Сергий не ответил, а лишь с тревогой покосился на Босса.

— Ну, а я остаюсь тут, — с превосходством ухмыльнулся Саня. – Иисус чуть изменил законы мироздания, и выписал мне справку, что я теперь живой. И убить меня теперича нельзя, буду жить сколько хочу… Вечность-другую поброжу по планетке, а там посмотрим… Может и соизволю умереть, и тогда мой путь будет лежать строго и прямо в Рай.

— …Независимо от количества грехов! – зло сплюнул дьявол, доканчивая фразу карманника, — и вышел из храма прочь. Всю церемонию он нехотя просидел в самом тёмном углу церкви, на стульчике.

— Аллилуйя! – запел монаший хор, дирижируемый игуменом.

— Аплодисменты! – закричал карманник, тискаясь к семейной паре. – Хватит гнать унылый порожняк, аплодисменты, чуваки!

Феофил яростно задирижировал руками, монахи запели ещё громче.

2004, 2014, 2017, 2023 гг.

Цикл «ПОТУСТОРОННИЙ РОУМИНГ»

В цикле «Потусторонний роуминг» — два мини-романа, не связанных между собой ничем, кроме авторского стиля. Впрочем, данный стиль в мини-романах – тоже разный.

«СЕМЬ РЕИНКАРНАЦИЙ». МИНИ-РОМАН

Потусторонняя трагикомедия.

Аннотация

Главный герой проживает 7 реинкарнаций, в 7 разных телах. Автор наглядно демонстрирует действие мирозданческих законов, в рамках формата художественного рассказа.

Все истории основаны на реальных событиях, с реальными людьми, — как доказательство того, что кармические законы реально существуют и работают.

Эксперимент Мироздания над отдельно взятой душой…

Имеются шокирующие сцены, взятые «с натуры», потому что без такого натурализма — история получится лживой и потеряет реализм. Короче, я предупредил… (с) Автор.

Отлёт на тот свет

Закон Гостеприимства:

— Если ты считаешь что-то правдой, то должен быть готов продемонстрировать её на собственном опыте. Если ты не готов — значит, у тебя есть всего лишь мнение, а не знание.

(с) Мироздание.

* * *

Когда я сдох, то этого почти никто не заметил. Землю плавил жаркий июльский вечер. Помянули меня трое приятелей, — поминки не особо-то и были, но мне и от таких сделалось приятно… Кореша с жадностью съели по порции курицы, с немного истёкшим сроком годности, причем тризна состоялась прямо-таки рядом с моим трупом. Дружбанов вот никогда не парили такие мелочи!.. Как, собственно, и меня самого не колыхали, но в мир иной отправился ведь я, а не они…

Мы все жили единой коммуной до тех пор, пока провидение меня не бросило под КамАЗ. Здоровенная шина меня сбила и проехалась по голове. И уехала прочь, вместе с убийцей-шофером. Смерть пришла мгновенно. Как и ушла мгновенно, — я Её не видел, просто сообразил, что я уже не член коммуны, а кусок просроченного мяса, вроде той самой курицы, коей меня и поминали... и все другие тоже в это вникли.

— Пусть земля те пухом, — перекрестился дядя Сёма. Он строго посмотрел на моих приятелей и погрозил им лопатой. – Мыслю, шо менты здеся не надобны.

Дядя Сёма, пред рассветом, погрузил моё тело на тачку и отвёз его в рощицу, что примыкала к элитным прудам. Выкопал ямку и зарыл меня невдалеке от Святого источника – природного родника, кем-то когда-то освященного.

После дядя Сёма выпил рюмочку в одно горло, и отправился исполнять свои утренние обязанности дворника. Мои приятели/поминальщики – Авось, Тосик-Босик и Приблуда спали в теньке, под сломанным деревом, — ведь бродячим псам делать-то и нечего. А моя собачья душа помахала им всем астральным хвостиком, и очутилась перед троном. Так вот, безапелляционно и скоро. Без переходов, коридоров, встречи с умершими родственниками. Ностальгии и сожаления я не испытывал, лишь немного щекотал страх перед будущим.

Итак, перед собою я увидел трон. Трон внешне как трон – сиденье, подлокотники, спинка и коротконогие ножки. Общим ростом под пять метров где-то. К слову, любой трон по внешнему виду напоминает стул, — в принципе сие логично, ведь стул и есть трон, по сути, — только более массивный. К чему такие ассоциации?.. Или отчего? По крайней мере, у собаки… Хотя. Собака и собачья душа – разные материи, вы уж поверьте.

Где именно я очутился – я не понял. Или не успел. Трон сразу же стал со мной разговаривать, нависая надо мной многотонной каменной (вроде) массой. Голос Его был холоден и невозмутим. Пасти… то есть, рта – не наблюдалось, — чистая телепатия.

— Итак, ты издох! – начал беседу трон, наставив на меня назидательный подлокотник с неким отростком, вида «палец».

Кажется, я жалобно поскулил.

— Не ной! – одёрнул трон. – Меня зовут Мироздание и сейчас я буду решать твою дальнейшую судьбу. Точней, я её уже решил. Реинкарнация, разумеется.

Кто бы сомневался. Кроме меня самого. О реинкарнации я был наслышан от Приблуды.

— Тяф! – с трепетом произнёс я. Призадумался. Набрался наглости и попросил: – Сделай меня человеком?

— Ты угадал, — согласился трон без колебаний. – Ты будешь человеком семь раз. – Выдержал малую паузу и закончил мысль: — Долбанных семь перерождений.

Страх перед будущим отпустил. Я всегда с завистью смотрел на человека, думая, что его жизнь – рай. В общем, если сравнивать с жизнью безродных псов – так и есть. Но. Нет предела совершенству…

— С чего семь раз? – задал я тупой вопрос.

— Не тупи, — осадил трон.

Так. Отлично! Отбросим приличия и тяфкнем напыщенному трону всё, что о нём думаем. Я, конечно, обожаю стать человеком. Но без фанатизма, — как говаривал Авось, когда мы с ним таскали кроликов из ближайшего Замкадья…

Я открыл ментальную пасть и к ней тотчас же подлетел мирозданческий подлокотник, сложенный в кулачище.

— Будешь возмущаться, сделаю тебя кроликом, которого стропудов утащит Авось, в следующий свой набег в Замкадье, — угрожающе заявил трон. Он упёр подлокотники в сиденье, имитируя «руки в бока». – И сожрёт! Ты ведь помнишь, как ты сам жрал кроликов!?

— Да, — смутился я вдруг. – Я перегрызал кролику шею, после кушал лапки и обкусывал бока, прежде стягивая кожу с шерстью… тяф, — меня чуть не вытошнило от своего же скулежа. Сложно проблеваться, не имея желудок и вообще тело, — но ощущение возникло именно как тошнота. Эх, цапнуть бы каменного провокатора за ляжку или что там у него вместо! Однако. Он же, драный волшебник, превратит тебя в твои же зубы, которые его и цапнули… так понимаю.

— Тяф, — несмело вымолвил я. – Семь раз – это перебор. Может, ууу, сбавишь?

— Ты торгуешься? – поразился трон, в удивлении меня рассматривая. Чем именно он рассматривал – было не совсем ясно, но было не по себе.

— Клянусь, что я буду очень круто проживать каждую жизнь! – протяфкал я пафосно. – И всего за пару перерождений так вырасту духовно, что…

— Не пойдет, — покачал спинкой сиденья трон, имитируя отрицательный жест головы. – Все твои будущие жизни уже висят на моих скрижалях, — в пальцах подлокотника трона возникла пирамидка с кольцами на ней, внешним видом типичная «развивающая детская игрушка» из пластмассы. Потряс наглядностью — кольца встряхнулись на своём основании, на которое и были нанизаны, с мелодичным звоном колоколов.

– Видишь? Главное я уже сделал, а именно – пакет твоей персональной сансары готов. Твоя задача – лишь отработать карму, пустяки, короче…

— Ты меня уговариваешь? – догадался я.

— Мляха, ну ты дебил, — усмехнулся трон. – Не даром был в собачьей шкуре… нахватался скотских привычек от своих товарищей-бобиков!

Оскорбление – удел слабых. Но мирозданию, похоже, похрену, ведь свои же законы можно и не выполнять. Такова обратная сторона законов!.. Ёх, какой же я умный пёс!.. Кстати, а этот трон точно мироздание? Может, какой-нить мошенник, под него косящий… Или приколист?

 — Сомнение – тормоз на пути прогресса, — ухмыльнулся трон. – Короче, ты никто и звать тебя никак. У меня таких как ты, — биллионы!.. И для каждого свои судьбы, чакры и мечты! Я для всех делаю нужные расклады, такова моя мирозданческая миссия. – В пальцах подлокотника возникла логарифмическая линейка и заходила ходуном, выполняя математические операции. — Вкуриваешь?

Режьте пирог с кем-то другим, он – не мой. Проблема лишь в том, что это не пирог.

— Тяф, — кивнул я согласно, призвав всю свою бодрость.

Семь человеческих жизней – это лучше, чем семь любых других жизней. Быть может, в награду меня после ангелом сделают?.. Так я подумал.

— Никаких наград! – отрезал нахальный трон, подчёркивая вес слов жестом fuck. — Ты лишь чёртов винтик. К тому же всё забудешь, включая как меня, так и наш разговор.

— Хм. То есть, эм… тяф, — недоумённо размыслил я. – Зачем же ты тогда со мной болтаешь?

— Тебе кажется, — успокоил трон. – Ты самонастриваешься. Ведь тебе предстоит отработать семь законов кармы, в семи жизнях и смертях. Сие есть твоя миссия. — Трон чуть подумал и добавил. — Кармических законов десятки и сотни, и многие из них противоречат друг другу. Я отобрал для тебя разноплановые.

— Какие плановые? — не совсем я въехал в смысл.

— Причём, перерождаться будешь в одну и ту же Эпоху, — докончил трон свою мысль, явно пропустив мой вопрос мимо себя. — В одной и той же стране.

— Да?

— Да, — ответил трон. И исчез. А я… с усилием вылез из утробы матери. Своей первой матери из семи. Трон, в образе акушера, подмигнул мне и сказал невозмутимо вслух:

– Вообще, завидовать тут нечему. Человек – самое ужасное и самое несчастное существо в моём мироздании.

Реинкарнация — 1. Ханка

* * *

Великий Закон кармы (Бумеранг):

— Что бы мы ни сотворили во Вселенной, она всегда нам это вернет.

(с) Мироздание.

* * *

Лёха Каркавин в детстве испытал недетскую травму. Папа зарезал насмерть маму, — то ли из ревности, то ли по пьяни. К юности травма зажила, — иногда тянуло её, как ломит на погоду, не критично. Да и сам по себе Лёха рос добряком, а такие люди самовыносом мозга не занимаются, воспринимая мир каков он есть, — философски.

К совершеннолетию тело пацанчика не по-юношески вызрело и налилось природными бицепсами, поэтому спецназ Российской Федерации обрадовался новому рекруту.

— Разорву голыми руками, — сразу же предупредил Каркавин старослужащих, когда сержанты собрали свою тусу вокруг салаганов. Но дедовщины в спецназе не водилось, поэтому армейская братва лишь проржалась и угостила салагу сигареткой. В течение двух лет Лёха отдавал долги родине, — правда, за что и кому поимённо — армеец так и не смог въехать своим неокрепшим умом. Заслужил лычки ефрейтора и славу рассудительного здоровяка. Несколько себе на уме.

* * *

Сегодня Каркавин вернулся в родной пенат, — а именно в двухэтажный особняк, очень даже неплохой по меркам российского Кукуево.

— Здоров, десантура! – приветствовал его отец, намедни вышедший из тюрьмы. – Вишь как, а я домик наш отремонтировал…. Восемь лет без хозяев тосковал.

— Целоваться не бум, — усмехнулся Лёха. Но отцовскую ладонь пожал и в доме остался. Военных действий на армейке Лёха избежал, поэтому его крыша не текла, а мамка… её уж не вернуть и глупо гневаться на отца, никто ж не знает, что тогда случилось между родичами. Зону папка оттоптал, мамке поставил добрый памятник, выхлопотал себе инвалидность. Не пьёт и не нюхает, ходит в какую-то секту… Превратился в сухонького старичка, хотя едва сорок три года перешагнул. Так незатейливо мыслил добряк-здоровяк Каркавин, посиживая на крылечке и куря десятую дембельскую сигаретку.

— Привет, Лёхин! – позвонила Настька на городской телефон, — младшая родная сестра, что сейчас обитала в Кемерово. Она там училась на некоего специалиста. Кстати, на полном пансионе университета. Хотя, возможно, — на содержании сладострастного декана, коему приглянулось юное девушкино тело. Лёха судьбой единокровки не интересовался, его и своя-то судьба не особо волновала.

— Представляешь, я тут встретила Светку Богачкину, — трещала сеструха. – Ну, которая за тобой бегала, помнишь…

Лёха отлично помнил темноволосую, стриженную «под мальчика», — девчонку. С титьками целого первого размера, несмотря на юный возраст. Он тогда, после трагедии, вместе с сестрой, — жил у бабушки в деревне, где его и охаживала Светка. Неумело делала Лёхе свои первые миньеты, за сараем, а после задирала платье, вставая к Каркавину спиной и давая в себя вставлять по самые гланды. Девственность, чуть раньше любовника, — Светка случайно потеряла с огурцом, с грядки.

— Аах! – пищала девчуля на всю деревню. Больше не от полового кайфа, которого пока толком и не распробовала, а сколько от осознания того, что её прут как взрослую бабу! Девочки этим гордятся! Как и мальчики, их натягивающие.

— Светка щас не наша мадам, — докладывала Настька с усмешкой. – Вышла замуж за американца Альберта. Околачивается в ядрёных штатах, а к нам возвернулась на пару дней, проведать родину, что ль…

— Угу, — ответил без энтузиазма брательник. – Рад за неё и всё такое… — Он поскрёб непробритую шею. – Настька, привет! Ты звони, — и положил трубку. Каркавин отдыхал и ничего не хотел. Наслаждался дембелем, дышал родным сибирским воздухом!

* * *

После тридцатой дембельской сигареты Лёха решил навестить знакомых парней. Валера Казбек, Митька Лаптев, Серёжка Карандашов. Друзья детства, вместе тырили яблоки-полукультурки и вместе купались на Толсточихе. Походя, занимались мелким рэкетом со школьников. Все, по сути, незлобные и не агрессивные ребята, хотя и страшные хулиганы, — плоть от плоти глухой провинции.

К восемнадцати годам, дружбанчики – превратились в ладных богатырей, правда, в армию никто не сходил. Ну, кроме Лёхи, который туда удрал чисто из-за рамсов с законом.

— Шагай, чувак! – ободрил многоопытный Тагир, старший опер новокузнецкой уголовки. – Жалко мне тебя закрывать.

Да и было б за что закрывать, за пару отобранных у коммерса пряников. Лёха послушался совета, а Тагир чуть годя рассчитался из ментовки и укатил на Северный Кавказ, по собственной инициативе защищать честь своего маленького гордого народа. Там и сгинул где-то старший опер, в окрестностях Хасавюрта.

Ну, дак, об откосах в армию…

Карандаш прикинулся сколиозником и умудрился это подтвердить с помощью главврача своего Кукуево, Стёпы Виблого; Казбек купил справку о редкой форме дебилизма, что не поддается ремиссии; а Митя Лапоть, без мудрежа, закосил под дальтоника.

— Поколение, дери его за задницу! – грустно вздыхали врачи из приёмной комиссии. – Болячка на болячке. А что же будет дальше?!..

Обычно риторика интересует только риториков. Дальше предстояли беспросветно поганые 2000-е, но пока шли лихие 90-е.

Мужчины не умеют жить ради самой жизни, они вечно играют в игры, часто опасные и на грани, — а до появления Интернета такое вообще наблюдалось повсеместно. Да и жрать надо, не на завод же идти… тогда, когда в страну хлынул культ «красивой жизни». Четверо богатырей вступили в новокузнецкую банду, — начинали здесь ребята с рытья могил для отстреленных конкурентов и бизнесменов… после им доверили ходить по рынкам и собирать дань… а потом костяк банды зачистил РУБОП*.

К слову, вскоре государство зачистило и сами РУБОПы.

— Было время! – после иногда с ностальгией вспоминали дружбаны.

Примечание: РУБОП – это Региональное Управление по Борьбе с Организованной Преступностью, созданное Горбачёвым в кон. 1980-х гг., в рамках МВД, — для отстрела и посадок криминальной братвы, т. к. обычная милиция не справлялась. Их называли ещё «6 отдел». Ельцин РУБОПы расширил и укрепил. Каждый из «6-ых отделов» — был независим от местного начальства и напрямую подчинялся Москве. В. В. Путин, — едва став президентом, — ликвидировал РУБОПы, — по всей видимости, пришедших к власти «питерских» — пугала независимая мощная структура, с громадным опытом. Представлявшая серьёзную конкуренцию и отчасти угрозу ФСБ.

* * *

Кореша зачисток избежали, — как и пуль, и тюрьмы, и сумы. В начале 2000-х, троица вернулась из Новокузнецка в родной Кукуевск, и болталась на вольных хлебах. Так, по чуть-чуть тянули рэкет-денежку со школьников, превратившихся в ИП-шников. На пивко хватало, и ладно.

— «Работал скотником в родном колхозе я, И без ума коровы были от меня…», — так распевали друзья под гитару, сидя однажды у Карандаша.

Юра Хой, панк-группа «Сектор газа» – песни на все времена!

Лёха заявился и был радушно принят. Он являлся самым всё-таки здоровым даже среди здоровяков, армейка даром не прошла. Внешне такой Портос в окружении Атоса (Лапоть), д'Артаньяна (Казбек) и Атоса (Карандаш).

— Короче, по карме бумерангом давно не получали? – спрашивал Лёхин иногда дружбанов, и сам хохотал над остротой. Слово в руку, как грится…

Любимая шуточка его ротного капитана, человека видавшего виды, — которую (шуточку) Каркавин запомнил. Понравилась.

* * *

Друзья детства квасили самогонку ровно неделю. На восьмой день в гости пожаловала Светка Богачкина, — прослышала, что Лёха вернулся домой. В никакие штаты она не уезжала, а нарила ханку, привозимую из цыганского села. Её хотели похитить и продать в сексуальное рабство, от такой ситуации и возник слух об отъезде.За день до вылета в Стамбул — дранодела-сутенера Альберта накрыл «6-ой отдел», пока ещё не расформированного РУБОП. Светку допросили и отпустили, а Альберта менты изметелили «в чёрную» и упаковали на нары.

Итак, Светка припёрлась не одна. С собой она привела Аньку Богданову, — стриженную под каре русую девчулю. Судя по глазам — зеркалу мутной души, — Анька была продуманной хитрой стервой. Но. Мальчики обычно не въезжают в глаза девочек, поэтому Анькина хитрожопость осталась пацанами незамеченной. Светка же наверняка знала, кто есть Анька на самом деле, однако никто лучше её не умел выкруживать наркоту, да и мамка у Аньки была крутой богатой тёткой, — поэтому Светка Аньку не просто терпела, а и держала рядом. Впрочем, неизвестно, кто кого ещё держал и терпел…

— Знакомьтесь, Анютка, моя подруга! – представила Светка. Такая же тёмная причёска «под мальчика», титьки на глазок – немножко подросли. Как внутренне отметил Лёха.

Ситуация разворачивалась в частном доме, где и проживал Серёжка Карандашов. На открытой веранде.

Четыре мальчика и две девочки выпили по стакашке, и Светка выложила всю правду о своём недоотъезде и о подлеце Альберте. Потом ещё выпили, и ещё… после пятого стакашка недозрелки не поделили Лёху. Каждая из них замечтала ему отдаться в половом смысле, со Светкой – понятно, а Анька на Каркавина «запала» конкретно.

— Обожаю тебя! – без прелюдий заявила Богданиха Лёхе. – У меня дырка-то тесная, я ж не Светка и всем подряд себя не подсовываю… И сиськи, в натуре, под твою мужественную ладонь, и целуюсь адски!.. – Чуточку подумала и добавила с неподдельной нежностью. – А ты моя фантазия, на которую я всегда надрачивала моньку…

Да-да, так вот цинично и прямо признаются в любви, — в ебенях нашей необъятной родины. Кукуевский диалект русского языка, — можно и так. А девочки умеют сказать такое, от чего мальчики теряют разум. Лёха поцеловал Аньку взасос и понял, что если эта тёлка его заминьетит, то он навсегда станет её рыцарем.

— Ты ничё так, — молвил рассудительно Лёха, мня через платье с лифоном второй девичий размер.

— «Яву, яву, Взял я на халяву!», — Казбек, Лапоть и Карандаш лабали под гитарку Хоя, предоставив друга и девчонок самим себе.

— Слышь, кобыла! – раздражённо наехала Светик. – Лёха мой парень, он мне втыкал, когда ты ещё в куклы играла…

Так и не поделив предмет страсти и похерив временно дружбу – девчули начали ругаться, а после и драться. Квартет здоровяков наблюдал, тактично не вмешиваясь. Но вмешалась бабка из ближайшего двора, коей надоели истеричные девичьи крики, и она набрала по дисковому телефону «02».

— Тут ети наши бандюганы развлекаются, совсем охамели! – доложила вредная старуха. – С тёлами, едыть! Оруть и стикло бьють!

Менты задали ещё пару вопросов и выслали на адрес экипаж.

Главным в экипаже был Ваня Дятлов, он же Дятел – местный ППС-ник в звании «старшина», заодно карьерист и сосед Каркавина по его деревенской бабушке. С Дятлом – трое подручных ментов, разного размера и возраста.

— Тэк, — молвил Дятел, поводя гнилыми глазками по веранде. – Все здесь присутствующие, быстро дёрнули ручки вверх! Девок тоже касается! – он недвусмысленно щёлкнул затвором табельного пистолета.

— Дятел, ты чё, это ж я, Лёха Каркавин, — миролюбиво урезонил добряк-здоровяк. Голос был пьян, само собой. – Ты ж у меня сигареты шкулял, блин!.. Девчули дэтсл размялись, ток и всего.

— Я сказал – Руки! – не внял пьяному миролюбию старшина.

Ноги бывшего десантника, в целом, держали. Первым ударом с разворота – Лёха выбил у Дятла оружие. А вторым разворотом положил экс-соседа на пол. Припечатал пяткой до потери сознания.

Казбек, Лапоть и Карандаш по разочку двинули по харям патруля. Экипаж осел и потух. В хлам.

— Чёт менты дохловаты, — пожаловался Митя Лапоть, поводя трицепсами. – Ладно, Дятел – доходяга…

— По старшему и его команда, — усмехнулся Каркавин.

— Дятел, Дятел… ты где, мать твою? – вдруг заверещала рация.

Ваня Дятлов слабо зашевелился и громко замычал.

— Слышь, птичка, — Казбек нежно потрепал милицейского по щеке. Каблуком. Дятел сник.

Рация не умолкала.

— Эй, заткнись! – Анька схватила трубку. – Иди нахер, я сказала!..

— Чё? – удивилась рация.

— Через плечо, — сплюнула прямо в ушной микрофон Светка.

Рация недовольно зашипела. Лёхин вырвал её у девчонок и расплющил об пол.

* * *

Спустя десять минуток к дому скандалистов подъехал второй милицейский экипаж. Оттуда вылезли аж пятеро рослых парней в бронежилетах, в масках и с автоматами наперевес. Местный кукуевский ОМОН, образца начала 2000-х. Проникли во двор, рассредоточились по периметру.

— Ну чё, щас этих козлов постреляем! – разбушевался Казбек, внешне похожий на горячего южного парня, отсюда и его погоняло. Никто не знал, что всего через пару лет Казбека задушит подушкой некий мудак, так и оставшийся неизвестным. Случайный собутыльник.

— Может, отпустим чувачков? – Карандаш поднял с пола дятловский пистолет, помял железо натренированными пальцами. Бросил назад. Серёжка Карандашов – это длинный широкоплечий верзила, избегающий споров там, где их можно избежать. Спустя три с половиной года — он станет депутатом местного «Совета депутатов», прежде отжав частично бизнес одного из подшефных экс-школьников. Забудет буйную молодость, однако молодость его не забудет. И в возрасте 55 лет Карандаш сядет за бандитское прошлое, там и помрёт – в тюрьме.

— Я знаю, чё надо, — сказал Митя Лапоть. Он поднял стул за ножку и швырнул его в ОМОН. Изделие впечаталось в ближайшую каску с такой силой, что каска треснула. Омоновец тупо упал. А воздух прорезали четыре предупреждающие автоматные очереди.

— Пшли нахрен! – раздался истеричный Анькин крик.

— Терпеть не могу ментов! – поддержала визгливо и Светик.

— Ну-кась, — Каркавин, чуть пошатываясь от самогонки, выгреб на крыльцо. Похрустел мышцами. – Чего надо? – спросил он обыденно.

Будем делать мир чище, в рамках заданных обстоятельств. Один из омоновцев вгляделся, а потом… опустил на травку автомат и поднял забрало каски.

— Мясо? – удивился Каркавин.

Андрей Мясников, по кличке «Мясо», был немного старше Лёхи, и его боялась вся школа, даже конченые хулиганы вроде Валеры Казбека обходили Андрюху стороной. Но однажды Лёха Каркавин взял и дал Мясу пиздюлей, причем таких несомненных. Просто взял и просто отпиздил! На следующий день родители Андрея Мясникова, похлопотав, — перевели сынка в другое учебное заведение, а главным по школе стал Казбек.

— Не, мне не надо, рули, — сказал тогда Валере его закадычный друг Каркавин. Не из-за скромности, а ему реально это было не надо. Доля от школярских денег перепадала, вот и славно. Не более чтоб.

И вот, спустя пять лет, — Они снова встретились. Такой шанс Мясо упустить не мог, несмотря на служебный долг, лейтенантские погоны, боязнь ответственности перед начальством…

— Лёша, готовь рожу, — Мясо поманил десантуру к себе наглой ладонью в полуперчатке.

На крыльце веранды нарисовались ещё трое «штатских», каждый держал за шкирку мента. Спустя миг дохляки в синей форме полетели на травку, а богатыри сжали кулачки:

— Ну, поехали? – вальяжно поинтересовался Лапоть, обращаясь к ОМОНу. – Стенка на стенку!

Митя Лаптев благополучно дожил до глубокой старости, не зная особых хлопот. Лишь тяготила бездетность. И когда он умер, то тело в морге так никто и не истребовал…

— Приказываю бросить оружие! – произнес Мясников по отношению к своей команде. – Этих тварей надо взять живыми.

Стенка на стенку — получилась унылой и скучной. Весь опыт, отработанные на многочасовых тренировках навыки, сноровка и заученные болевые приёмы ОМОНа – сломались наплевизмом бывших братков вкупе с их огромной физической силой. Омоновские морды исхлестали в кровь.

Девчули, помирившись в связи  с «непредвиденными обстоятельствами», — верещали в голос от удовольствия.

— Так-то, Мясо, — добродушно изрек Каркавин, убирая свое колено с гнусной рожи и поднимаясь. – Автоматик не забудь при отъезде.

* * *

Физической силе никогда не одолеть силу государства. Народные исторические бунты – не в счёт, хотя и тогда доморощенные стеньки разины в итоге проигрывали… по крайней мере, не выиграли ни разу. Как там, в Европах, неизвестно, но в самодержавной России точно.

— Прошу помощи! – полетел истеричный глас начальника местного ГРОВД в Кемерово, столицу области. И спустя час над верандой Карандаша завис вертолет, откуда ловко попрыгал армейский спецназ.

— Короче, пацаны, в натуре поднимаем руки и выходим, не делая неловких движух, — так сказал Каркавин, не понаслышке знающий, что такое «войска специального назначения». Это вам не затюханный ОМОН…

— А мы? – растерянно спросила Светка Богачкина.

Подруга лишь ухмыльнулась. Ведь её мамка дружила с самим губернатором, они были однокашниками когда-то, и дружбу сохранили.

* * *

Слава о том, что четвёрка друзей наваляла люлей двум ментовским экипажам подряд, да ещё голыми руками – разлетелась по Кукуевску быстро. Героев заочно поздравляли,  ими восхищались. Четвёрка не стала символом какой-то борьбы или иных высоких действий. Просто потому, что в сибирской глухомани таких действий не водилось в принципе. Народ радовался, так как ментов ненавидели все, чисто на генном уровне!

— Лёха, конечно, молоток! – хвалил Каркавина его же отец. – Только смысл действа?

То, что он сам прирезал жену и Лёхину мать без всякого смысла – в голову папки не приходило. Впрочем, в таком аспекте рассуждали и другие кукуевцы. Мол, ребята – супер/пупер, однако нахера это было?..

Четыре богатыря в то самое время – обживали КПЗ. Девчули сидели в соседней от них — хате.

Через пару дней всех выпустили. Без подписок и расписок.

— Валите, — хмуро молвил следователь по особо важным делам. – Дело закрыто.

* * *

Лёха завязал с пьянками и стал искать своё место в жизни. Сходил на фабрику и поробил столяром. Затем поремонтировал грузовые машинки, поукладывал асфальт и сунулся в официанты. Работа руками не вставляла в принципе. Попробовал сходить в отцовскую секту.

— Аллилуйя! – грянул хор из двадцати разномастных кукуевцев. Они упали на колени и стали молиться своему богу, а затем каждый сектант отдал «церковную десятину» (конверт с деньгами) пастору. Прихожане поцеловали отче ручку, и вывались прочь из церкви, представлявшей собой обычную комнату в избе пастора, со скамейками.

— Ничё так рэкет, — сообразил Каркавин. Когда все прихожане вышли, Лёха отобрал у пастора конверты с баблом. – Ещё раз у моего бати денежку возьмешь – пожалеешь, — предупредил Каркавин. — А мне будешь платить дань, тридцать процентов. — Он подумал, и часть конвертов сунул пастору назад, в его трясущиеся руки.

— Десятина – это дар Богу нашему! – елейно возразил пастор. Внешне худой очкастый парень, лет 27, с беспокойными глазами и какой-то… скользкий тип. Таким Лёха его и просёк.

— До следующей субботы, — усмехнулся Каркавин и шагнул… прямо в Анькины объятия. Она караулила Лёху возле его дома.

— Мамка всех выкупила, и скандал замяла, — заявила Анютка. – А у меня к тебе просьба, мой герой. Я в табор за ханкой еду, составь мне компашку, а?

Рядом фырчала машинка, частное такси. Ижевский «Москвич 4120». За рулем – Крест, крутой мужик лет сорока пяти, оттянувший пять ходок и ныне держатель местного таксопарка. Ну, и сам не чурался шофёрства. Дань он никому не платил и никто не претендовал. Правда, спустя несколько лет, когда функции братков полностью перешли к ментам и чиновникам, — Креста захотели заставить делиться доходами. Крест высокопоставленного мудака застрелил из его же пистолета, а сам ушёл в федеральный розыск. В итоге его так и не нашли.

— Лёш, ну, — Богданова поцеловала десантника в губы.

Парочка съездила в цыганский табор и «затарилась», — Анька купила у барыг пять ляпок ханки, ангидрид и таблетку «релахи».

— Ханка — это маковое молочко, — объяснила Богданиха, крутясь у Лёхиной плиты, в его кухне. Она бодяжила раствор. – Щас мы это молоко выжариваем в кружке с водой, так… как ток вода испарилась, добавляем ангидрид, — девчуля прыснула из шприца в ёмкость полкуба бесцветной жидкости с резким запахом уксуса, — вторая выжарка... Так…а вот теперь… видишь, имеем коричневую корку на дне кружки?

— Вижу, — кивнул Лёха, будто прилежный ученик. Пока Анька суетилась у плиты – её герой мацал девчачий передок через трусы под юбкой. Богданова подмахивала десантским пальцам, но главным для девчули был явно раствор.

— Корка и есть готовая наркота. Заливаем её снова водой, чуток кипятим и выцеживаем шприцем через ватку, — Анька сноровисто проделала манипуляции. — Готовый раствор – есть героин! Думаю, что покруче афганского… Можно раскрошить сюда таблетку «Реланиума» для более кайфа.

— Супер, — для приличия отозвался Лёхин, расстёгивая ширинку. Он готов был вставить Аньке прямо тут, настолько пучило яйца.

— Погоди, — деловито вильнула задницей Анька. – Щас вмажемся, и кайф будет на порядок сильней. Давай вену!

Каркавин поколебался.

— Чё боишься? – подначила хитрожопая Богданиха.

И Лёха подставил локтевую вену. После ширева по телу разлилось приятное тепло, голову закололи нежные иголочки, а хуй облепили сладкие бабочки. Лёха расположил Аньку на полу, стянул с неё чёрные плавки, задрал её ноги себе на плечи и опробовал на предмет тесноты её дамский пирожок. Через минуту Каркавин закончил так, как никогда!.. Ханка сотворила сексуальное чудо.

* * *

Так Лёха Каркавин стал наркоманом и гражданским мужем Анютки. Он переехал к зазнобе, и оба вечерами ширялись и трахались. А днём добывали бабло на ширево. Бывший десантник обложил данью кого только смог, но уже зацветала эра 2000-х годов. Силовики медленно и неуклонно выдавливали «качков» с позиции рэкетменов. Денег нашей парочке не хватало, приходилось с вымогательства — постепенно съезжать на банальные кражи.

К слову, друзья детства, три других богатыря, — тоже подсели на ханку, и приколола их так Светка Богачкина. Девчуля зависла на хате у Карандаша и после коллективной вмазки — её обычно расписывали на три мужских ствола, чему Светка, по ходу, неподдельно радовалась. Блядскую натуру из человека — не выбить.

* * *

Примерно через год, когда Анька с Лёхой растащили квартиру мамки, ведь доза требовалась каждый день, а в квартире Богданихи-старшей было что взять – мамка выгнала пару вон.

Последней каплей ненависти явилось то, что Анька, в надежде выцедить денег, — избила мамку долотом по голове. Надежда Павловна месяц отлежала в реанимации, а потом продала квартиру и уехала в Новосибирск, прежде проклянув дочь.

— К отцу не хочу идти, принципиально, — твёрдо сказал Лёхин. – Он меня задрал и так, с моралями. Праведник, чёрт возьми… даром, что мать мою порешил.

Поселились в доме бабушки Каркавина, в деревне. Та полуослепла, плохо слышала, а Лёху принимала за того давнего десятилетнего внука, без порочных привычек, озадаченного рыбалкой. Так что проблем с проживанием не случалось. Зато нагрянула проблема с бабушкой, когда всю её пенсию неразлучная парочка проколола за два дня. И бабушке стало нечего кушать. Буквально. И поскольку видела она действительность ныне смутно, то не роптала на голод. Нарики же воспринимали её как деталь интерьера, головы были целиком закружены ханкой.

— Умерла бабуся моя, — констатировал как-то Лёшка ранним утречком. Обыденно.

— Валим отсюда, типа нас сегодня здесь не было, — заметила хитрожопая Анька.

Наркоманы не имеют совести в принципе, и Лёхин послушал подругу. Сел в тюрьму он спустя 1 неделю. Должны были сесть оба, но Каркавин взял вину на себя.

— Половину магазина за ночь вынесли, ети их! — так пояснил на следствии хозяин промтоварки.

— Не вынесли, а вынес, — поправил Лёха. – Один я был…

Дятлу, дослужившемуся до местечкового опера и ведущему дело, — было вообще наплевать, как именно обстояла кража. Тогдашний позор он не забыл, настала пора поквитаться.

— Спиздил и отпиздил – это разные вещи, Лёша, — так сказал Ваня Дятел. – Иди, блять, в тюрьму и познавай разницу понятий.

И Каркавин сел на три года.

Анька его трепетно ждала, никого своей девичьей шмонькой не балуя. Ханку не забросила, поэтому закономерно вскоре тоже села, брать вину на себя теперь стало некому. Дали два года.

Освободились подельнички с разницей в один день.

* * *

Из тюрьмы Анька вышла прожжённой стервятиной, раза в три хитрожопей, чем была до того. Она заматерела, стала дородной тёткой, уболтать и раскрутить могла любого кента. Без предупреждения царапала лицо в кровь.

— Если я вам не нравлюсь, то это проблема не моя, — приобрела Богданиха привычку говорить.

Лёха вышел таким же здоровяком, философски смотрящим на вещи. Правда был один нюанс: в тюрьме Каркавин заработал туберкулёз. На первых порах он себя проявлял не сильно, но течение времени болезнь усугубляло.

— Наплюй! – вынесла вердикт Анька. – Лучше давай прошарим, как дозу надыбать сегодня.

И так повторялось изо дня в день. Лёха, наверное, по-настоящему любил Аньку, своею личной любовью, но у кого она не личная?.. Анька взаимно отвечала чувствами, насколько такие чувства могут быть у наркоманки, к тому же прошедшей русскую зону. Поэтому связь и не рушилась. Тем паче, у Лёхи почти никого не осталось, отец, будучи совсем трезвым, — зарезал своего елейного пастора, видимо – привычка – вторая натура. И раз подняв руку на человека, — уже становишься маньяком. Отца законопатили на нары, и там папка и повесился.

Причудливо тасовался кармический бумеранг, но по-другому он не умеет...

— Лёхин, я продала отчий дом, — заявила младшая сестра Настька. Она специально приехала из Кемерова в Кукуево повидаться с братом. – Ты отбывал срок и по закону это можно было сделать… а ведь дом гнил. — Сеструха потискала ухоженные ручки, унизанные дорогими кольцами и торопливо добавила. – Но твоя доля денег у меня лежит!

— Правда!? – обрадовался брательник.

— Я тебе долю не отдам, — категорически ответила единокровка. – Но готова купить комнату, пока оформлю на своё имя... Я ж о тебе забочусь, Лёхин, ты пойми!

— Привет, Настёнка, — в комнате нарисовалась Богданиха. – Чёт ты выросла…

— Лёхин от тебя уезжает! – молвила сухо Настька. – Даже, Лёхин? У него начинается новая жизнь, в новом городе. Без тебя, сучки этакой! Это ты ему жизнь сломала со своей ханкой!

— Может, подаришь пару колечек? – ухмыльнулась Анька, хищно глядя на руки Настьки. – Не то с пальцами оторву, курва!

— Настька, ты это… давай, звони… — засуетился Каркавин, подталкивая сеструху к дверям. – Я остаюсь.

Настька обмерила Аньку презрительным взглядом. Гордо вышла. Прежде молвила брату:

— Я замужем за своим бывшим деканом… Он — профессор, человек со связями. Ты приезжай к нам!..

* * *

Настька в итоге выманила Лёхина в Кемерово, чисто обещанием бабла за проданный дом.

— Отдам, — заявила сеструха по мобильному телефону. 

И уже не важно, отдаст деньги налом или нет… на месте разберёмся… и наверняка чё-нить выкружим… — так думал братик, трясясь в автобусе. Сто километров от Кукуево до Кемерово — не крюк. Да и не расстояние.

Анька как раз тянула 10 суток в КПЗ, — за то, что избила Светку Богачкину. Вроде, дозу не смогли справедливо разделить. Менты Аньку закрыли как «суточницу», больно она их всех вымораживала чисто своим наличием в городе, — но дать 10 лет при всём желании ей не могли. Светка ушла в глухой отказ по драке, а надавить было нельзя, — у Богачкиной в покровителях ходил сам Карандаш, — авторитетный бизнесмен, меценат, депутат местного «Совета депутатов». (Десятку Богданиха всё-таки схлопотала, но потом).

— Ну, наконец-то! – встретила Настька непутёвого братца.

* * *

— Могут ли ангелы и бесы вселяться в людей? – спросила Настька у мужа, у профессора.

— Да, с одной разницей, — усмехнулся в усы профессор. — Бесы не спрашивают разрешения. Понимаете, ангел не столько тактичен, сколько не может нарушить свободу воли человека, — иначе сам станет бесом. Таковы законы мироздания…

Послушав с недельку такого рода семейные разговоры – Лёха Каркавин решил остаться в Кемерово. Он отлежал положенный срок в наркологичке и чтобы притушить в себе Аньку – завёл половой роман с симпатичной медсестрой. Оказалось, что дамский пирожок медработницы не хуже, чем Анькин, и без всякой ханки. И вообще, без наркотиков мир сияет не менее. А местами и более.

— Все женщины одинаковы, и в то же время – уникальны, — просветил профессор своего зятя. – У меня друг занимается отмывкой денег, на государственном (между прочим) уровне. Пойдешь к нему в подручные, я договорюсь.

Да, вот и распустились пышным цветом 2000-е годы, точнее уже — 2010-е, — а сие не одно и то же.

Перед Каркавиным замаячил неведомый ему ранее мир. Мир больших денег и больших возможностей, завязанных на больших людях. Но с одним условием – без провинциальной зэчки Аньки с её драной ханкой.

— Круть! – размыслил Лёха. Возможно он всё-таки любил не Аньку, а Аньку-ханку? И без ханки – Анька была б обычной девчулей, которую можно пару разков трахнуть и благополучно забыть? Мозги без опия вестимо прояснились.

Спустя сутки – Каркавин умер. Туберкулёз сыграл одну из своих коварных шуток. Кровь затопила лёгкие мгновенно и вдруг. И разорвала их как целлофановый пакет.

Послесловие

— Однажды жена погибла из-за мужа, была бессмысленно зарезана, как режут скот... – бесстрастно заметило Мироздание. И через краткую паузу дополнило ехидно. — С поправкой на то, что скот режут всё-таки со смыслом. — Мироздание погрозило зеркалу чем-то вроде кулака. — А в другой раз – муж погиб из-за жены, — если б не Анька, то никакого тубика у Лёхи бы и не было.

— Ыло… ыло… лло… — разнеслось по астральным просторам.

Сын отработал карму отца. Заплатил за его грех перед матерью. Каркавин понял, что он теперь – мирозданческая частичка и говорит сам с собой. С ним случился закон бумеранга. Может, не глобальный, но повседневный… один из миллиарда, происходящий ежеминутно на нашей милой планетке…

* * *

Трон, легким движением самодовольного пальца, сковырнул верхнее колесо с пирамидки. Седьмая сансара слетела вниз и покатилась в тартарары. Это всё, что Лёха успел увидеть и осознать перед своим переходом в следующее воплощение.

Реинкарнация — 2. Счастье есть

* * *

Закон Творения:

— Будь самим собой и окружай себя теми людьми и теми вещами, которые ты действительно любишь. И сознательно хочешь, чтобы они были в твоей жизни.

 (с) Мироздание.

* * *

— Ольга Петровна, кривая на Вашем эскизе должна быть прямой! А прямых здесь не должно быть в принципе, — такую корректировку получила старший дизайнер крупной корпорации, делающей мебель. В письме, полученном на Е-мэйл. В фирме укоренилась традиция (как и во множестве других фирм) – общаться с помощью электронных писем. Даже если собеседники/адресаты сидят за соседними столами.

Дизайнер непроизвольно дёрнула белой шеей, но обернуться не посмела, — дабы глянуть на человека отдавшего сей приказ. Он сидел сзади и обозревал весь отдел, и оборзевал тоже. Приказ не был абсурдом или фантасмагорией, — среднестатистическое указание среднестатистического начальника.

Ольга Петровна погасила в себе шейный рефлекс, равнодушно щёлкнула на клавиатуре «ОК» и нажала Enter (Отправить ответ). Надо так надо. И запятую можно ставить где угодно… Любой дурной каприз — за шикарную зарплату, которую платит ей корпорация.

— Интересно, мою машинку сегодня сделают или опять на такси пилить, до метро? – мысль пробормоталась по инерции.

Приёбок помял бок у её тачки, взятой в кредит. Приёбок скрылся в неизвестном направлении, а кредит уже выплачен, — бесполезные констатации, кои мозг женщины вытянул на поверхность, вслед за озвученной мыслью. А интуиция шепнула: «На велосипеде лучше!».

«Да пошла ты»! — надменно ответила Ольга Петровна своей интуиции, и начала на эскизе переделывать кривую в прямую, чтобы после — вторым этапом – произвести сей процесс с точностью до наоборот: прямую перевести в кривую. В этом и заключалось указание начальника. Старшего дизайнера такого рода херня устраивала, и хернёй она херню не считала. Того же самого потреблядства — Ольга требовала и от младших дизайнеров. Чем больше ненужных действий, тем более твой труд выглядит весомей, а разум на благо фирмы – плодовитей… и зарплата (как закономерный итог) – выше.

* * *

Ольга Петровна Огнева — это рабыня по согласию, уже целых девятнадцать лет. После института переехала из сибирского Кукуево не куда-то там в Кемерово или в Новосиб, а в саму Москву. Так возжелала, сильно хотела жить в столице нашей необъятной. Сделать карьеру, — а там посмотрим.

— По ходу разберемся! – так говорила Оленька родителям. Те, с понятной неохотой, собрали дочку в дорогу, дали деньжат и посадили на поезд. Через 72 часа Оля была в Москве. Никто её не грабанул, не подставил и не трахнул без разрешения.

— Москва – обычный город, только столица, — так восприняла мегаполис Оленька. Она знала, чего хотела, и судьба с удовольствием её хотелки исполняла.

Огнева, после недолгих мыканий по частным комнатам «с подселением», — осела в ближайшем МО и устроилась на работу в солидную фирму в Москве. Без (что называется) «блата» и без амуров. Обзвонила несколько фирм и прошла несколько собеседований. В двадцать пять лет это делать проще, чем в сорок с плюсом. И к тебе относятся проще и с большим вниманием. Рабы всегда и всюду требовались молодые, здоровые, могущие без устали обогащать своих хозяев! В итоге одна из кадровиков – сказала провинциалке без обиняков:

— Мы Вас возьмем, Оля. Будете работать много, а получать мало. Одно неверное слово и вылетите вон!

— Да, я согласна, — провинциалка и не вздрогнула. Карьера не начинается с должности начальника, в противном случае и карьеры бы не существовало…

* * *

И вот уже девятнадцать лет Ольга Петровна жила в едином ритме. И по единому графику.

Четыре часа вкупе тратила на дорогу – на работу и назад, — маршрутка, электричка, метро и ещё пешком часик, если в оба конца. Восемь пересадок, в общей сложности! Изо дня в день, сначала за зарплату, едва окупающую дорогу, через пару лет труда – уже оставалось на хлеб с маслом, а ещё через десять лет, — Ольга Петровна имела возможность помогать стареньким родителям.

Купив недавно машинку, — обеспечила себе некий комфорт и престиж, но время не экономила. По-прежнему, подъём в шесть утра и в кровать – поздно ночью. Кстати, о престиже.

— Олька, ну ты звизда! – вздыхали её подруги из Кукуево. – Мы тобою хордимся! Сама себи зделала, и не хде-та, а ин Москоу. В наших-то ебенях всё по-преж, а у теби крутявая житуха…

Жизнь действительно могла быть крутой, и поначалу даже была. По выходным дням, и никак не иначе! Ольга посетила все значимые музеи и галереи, сходила к подлинному Ленину и сфотографировалась с Лениным-актёром. Редкие кавалеры водили по ресторанам и известным гостиницам. Так Оленька побывала в «Метрополе» и в «Рэдисон Блю», — причем, как в их кафе, так и в спальных номерах. Ни один из кавалеров в итоге не женился и ребёнка Ей не заделал. Судьба вертела своенравным хвостом, даря золотой блеск «здесь и сейчас», — и только.

— Ты извини, я сегодня срочно уезжаю в командировку, — так говорили любовники, как под копирку, пряча глаза. Оленька всё понимала, сначала пыталась претендовать, потом – надоело. Забила!

* * *

Особенно нравилось Оленьке шариться по картинным галереям, — манила и звала Её живопись. Шастала в гордом одиночестве. Принципиально. Ведь она была ну-очень творческой девушкой, сама необычно (неформатно) рисовала, да и диплом дизайнера получила в итоге, — благодаря любви к искусству. Живопись Оля воспринимала как некий личный тотем, куда посторонним вход запрещен. Может, даже стеснялась этого?..

— Рыночные отношения и «свободный художник» — понятия несовместимые, — иногда повторяла Ольга. Как бы самоуговариваясь, что ли. Из года в год всё твёрже, по мере взросления.

Красивые платья, покупаемые на красивую зарплату – её грели больше, чем холсты с красками, пусть её собственного чудного исполнения… правда, не рисовала Оленька давно, в Москве точно ни разу не бралась за кисть.

— Искусство умирает без денег, — однажды вывела аксиому Ольга Петровна Огнева. – А само оно – денег не производит. А если таки производит, — то зачем мне тратить на достижение этого свои лучшие годы?

Интуиция почему-то тактично молчала, вполне, что в такт судьбе, — и поэтому Оленька свои лучшие годы тратила на офис, рисуя интерьеры чужих квартир. О будущем она (конечно) думала, но рациональность не устраивали мечты, типа разных-всяких «домиков у моря», и посему женщина мыслила реальными категориями.

— В ближайший год я займу должность чудака, который сидит за спинами нашего отдела, — откровенничала старший дизайнер с телевизором, одинокими вечерами. – Подсижу его, гада... недолго уж осталось. Тогда мне повысят оклад, и я возьму ипотеку, ну, за десять лет кредит отдам, и буду иметь свою квартирку в Москве. Машинка есть, мужиков «для интим-здоровья» — полно, в духовной сфере я имею авторитет, — верховное начальство меня ценит, как и заказчики.

С годами, целомудренность Оля так и не научилась поощрять, лишь пришлось съехать на кавалеров помельче. Грубо говоря, её теперь трахали в номере стоимостью не 25 тысяч, а в номере за 2 500. Ну и кафе… настала эра «Макдональдсов», — а чего Она хотела в сорок плюс?.. Ольга по-прежнему спала строго «по любви» и строго не с работы, а со случайными знакомыми. Не с каждым, Она себя ценила. Но. Не «Метрополь», Оля всё понимала и теперь.

* * *

Вообще, сегодня Ольга Петровна (будучи Ольгой Петровной) — смотрела на мужчин с неким презрением, если как на потенциальных мужей. Её напрягал мужской пафос в принципе, мужчины (конечно) не виноваты, такова их порода. Разок поймать страсть – это одно, а совместно делить быт – это другое. Неравноценная арифметика.

— Я считаю, что женщине мужик вообще не нужен! – озвучивала своё мировоззрение Ольга, в кругу коллег, в перерывах. – Я не мужененавистница, поймите правильно… Зачем мне кого-то обстирывать и кормить, кроме себя самой? Ради того, чтобы мне вкручивали лампочки раз в полгода или батарею чинили?.. Дак я и сама умею, если чё, а кто не умеет, дорогие мои, – всегда есть «муж на час».

Коллеги, в основном, «разведенки», — признавали правоту Ольги. Ведь она рассказывала про них, и чистую правду.

* * *

К слову. Не к ночи помянутому. Корпоративными рабами в фирме являлись все, — от уборщика до генерального директора.

Уборщики, по своей сути, бессловесные скоты, а кто из оных пытался разговаривать на человеческом языке, того убирали из штата. Допускались лишь согласные кивки и преданное мычание.

Служащие, стоящие в иерархии выше уборщиков, — разговаривать право имели, в рамках корпоративного формата. Всё было чётко регламентировано:

Шаг влево — считался проступком и подлежал штрафам из зарплаты.

Шаг вправо расценивался как «стукачество на других членов корпорации», а именно на тех, что пошли налево, — и поощрялся премиями. Деньги на премии брали из штрафов, выписываемых прошедшим налево.

Шаг прямо – настоящее преступление против фирмы, по степени тяжести приравнивалось к корпоративному шпионажу, а наказание — это расстрел на публичной конференции с последующим вечным изгнанием в «никуда».

— Нахуй! – обычно, без стеснения, говорил гендиректор. – Иди нахуй, без выходного пособия, и на чей именно хуй – нам до фонаря! – сие касалось как женщин, так и мужчин. Истинно, любая корпорация состоит из бесполых людей, несмотря на биологическое наличие там полов. Такова особенность корпорации.

Коллектив молчаливо соглашался со спичем гендира. Каждый раб знал свой шесток, согласно выигранным в лотерею билетам, а если забывал личные ряд и место в данном кинотеатре, — тогда пожинал вполне себе пиздец. На следующей конференции, посвящённой ему самому. Или самой.

— В Москве лютая безработица, — проводили профилактику кадровики. – Везде можно устроиться либо «по знакомству», либо на самую низшую должность, на которую (однако) всё-таки сложно устроиться. Таджики, практически целиком, — нишу неквалифицированного труда отжали у русских.

Корпоративные рабы всё это знали, понимали, — и без профилактик. Посему улыбались там, где не смешно, и аплодировали вопреки совести. Ольга Петровна – тоже.

Учредитель и гендиректор фирмы не имел свободу воли, наравне с подчинёнными, — и был вынужден действовать в рамках концепции фирмы, придуманный им же. Он стал заложником себя, фирма – это смысл хозяйского бытия, и нарушение малейшего пунктика в корпоративной концепции — могло легко привести к уничтожению или к трансформации конторы. Как известно, большой бизнес рушат маленькие нюансы. Главный раб фирмы, — можно и так его обозвать. Корпоративная власть — лишь бонус, хотя Славик Кидясов рад был и бонусу, ведь включать самодура – не каждый чел может себе позволить. В данной жизни и в данной конторе.

Каждый держался за работу, а работа держалась не за каждого. Если подытожить.

* * *

Ольга Петровна намедни отпраздновала 45 лет. В первый день своего сорокашестилетия – она пошла в больницу, в частную (разумеется) клинику. Точней, поехала на своей машинке, отметя очередные попытки интуиции навялить ей велосипед.

— Пришлось к Вам допилить, — объяснила женщину врачу, тоже женщине. – На левой груди какая-то шишка, чувствуете?.. И под мышкой тянет…

Вообще, женская грудь бывает разной. И по размеру, и по наполнению нежностью, и по эстетике. Правда, в связи с гениальным изобретением, а именно – лифчика, — увидеть женскую грудь «в натуре» стало проблематично. Платье сиськи показывает с бесстыдством, а лифон – нивелирует все огрехи с точки зрения женщины.

Отмечу. Возбуждают всякие сиськи, — даже «тряпочки», ведь главное в каждой бабе не её булочки, а её пирожок. Точней, наличие в бабе пирожка в принципе.

— Ясно, дорогуша, — любезно ответила врачиха и ободряюще улыбнулась. Она ощупала булки Ольги Петровны, — третьего размерчика, пушистые и душистые, без морщинок и без «расплывшихся» сосков. Залезла и под чисто выбритую подмышку.

— Что? – нетерпеливо вбрыкнула клиентка. Поёжилась.

— Ничего страшного! – успокоила врачиха с улыбочкой. Такие улыбочки Ольга часто видела на работе, — гаденькие и никакая нарочитая вежливость замаскировать гадство не могла. Как тонкий художник – дизайнер эмоции чувствовала шкурой. Терпела, сначала через силу, потом – по привычке. Врач являлась доктором каких-то медицинских наук, профессором по сиськам, со стажем двадцать пять лет, — поэтому возражать не имело смысла. А улыбки… нельзя о профессионализме судить по улыбке, это больше относится к человеческой ипостаси, вон, Оля и сама не ангел, но круче дизайнера найти сложно.

— Сдадите анализы! – приказала врачиха. – Для полноты картины.

Маммография – иными словами рентгенография груди; УЗИ; магнитная томография ака МРТ. Также несколько разных анализов крови, и на всякий случай – анализы кала, мочи и мазки, — причем, мазки из всех щелей. Но не сразу. Постепенно. И, наконец, биопсия из левой груди!

Исследования встали в хорошую сумму, но принесли свои положительные плоды. Точнее, отрицательные. А ещё точнее… однажды Ольге Петровне позвонила врачиха и попросила заехать в морг. По пути к ней, — Огнева как раз собиралась на контрольный приём, почти все анализы уже были на руках.

— Заберете биопсию, у нас курьер сегодня отпросился, — заявила врачиха. – Вы разве не знали, что по некоторым анализам заключение дает патологоанатом?

Ольга Петровна не знала, а пояснение доктора наук звучало зловеще.

Собственно морг оказался совсем не мрачным. Никаких покойников Огнева не видела, специфических запахов не ощущала, ощущения не напоминали даже «поликлинничные».

Позвонила в парадную дверь… фигасе, какие слова мы употребляем, по отношению к моргу. То есть, Вы употребляете, Оленька Петровна… Ну-ну, идите по широкому яркому коридору к стойке, навроде регистратуры и получайте своё заключение.

— Фамилию скажите, девушка! – призывно попросила регистратор, лет тридцати, с ухоженной кобыльей мордой, с подведенными синим — глазами и с синим (же) маникюром, — в тон глазной подводке. – Нет, паспорт не надо!

Огнева получила бумажку, потом… помедлила и спросила с непонятным любопытством, полушёпотом:

— А где покойники?!

Администратор удивлённо глянула. Дернула очерченными глазками. Пожала узкими плечиками. Каждый жест был именно таким, — обособленным. Молвила с той же призывной манерой, в голос:

— Девушка, я считаю, что Вам ещё рано задавать такие вопросы!

Сразу как-то полегчало внутри. Расслабило напряжение. Ольга улыбнулась в ответ. И ушла молча.

— Интересно, — заглянула в бумажку с анализом, ни черта не поняла в каракулях. Одно слово всё-таки разобрала. – Ка…р…цинома.

Как доехала до частной клиники – не помнила.

* * *

Кто чем клянётся. Кто крестится, кто орёт «Век воли не видать!», кто аппелирует к судьбе, к маме или к демонам. Ольга Петровна не имела привычки давать клятвы, а тут впервые вырвалось:

— Клянусь, что я ничего плохого не делала! За что?!

Иногда хорошо бы спросить не «За что», а «Почему». Но медицина пока бессильна дать ответ и на сей вопрос.

— Возможно, причина – это стресс или наследственность, — разъяснила врачиха. – Или куча других факторов.

— Вы же говорили, что «ничего страшного»! – возмутилась Огнева.

— Ну, рак – не приговор, дорогуша, — парировала доктор наук.

— Не называйте меня дорогушей! – взорвалась гневной эмоцией Ольга Петровна.

Хлопнула дверью. Три дня плакала тайком, — Ольга Петровна научилась скрывать чувства от коллег. Так она считала, по крайней мере… На четвёртый день – Огнева снова пришла к докторше.

— У Вас стадия Т-2, на грани с Т-3 балансирует, — объяснила врач. – Только мастэктомия. Если не хотите умереть. Отрежем одну грудь, но тут же пришьём другую, искусственную!

— Что?! – соображала клиентка, она же формально пациентка.

— Наша клиника оказывает полный спектр услуг! – серьёзно сказала докторша. – Мы не калечим, милочка, а мы ликвидируем травмы, нанесенные болезнью. Третья стадия – это серьёзно, хотя метастазов пока не обнаружено. Так бывает. И, значит, есть надежда, сохранить вторую грудь и особо не копаться в лимфоузлах. Вам повезло!

Словосочетание «Везёт вам» — из категории «магических слов», наряду с ведьминскими заговорами и медицинскими терминами.

— Простите, как Вас зовут? — встряхнулась Огнева. – Расскажите мне подробности.

* * *

В течение ближайшего получаса Ольга Петровна узнала всё то, что посчитала нужным ей сказать врачиха. Рак груди  — один из самых частых видов рака, но и самый безобидный. Насколько безобидным может быть рак. В том смысле, что от рака груди умирают реже, чем от других видов рака. Его просто вырезают, часто вместе с грудью. Но! Милочка, но! Сегодня не только вшивают в грудь импланты, в клиниках эстетической косметологии, с целью красоты. А и делают грудь с нуля, из твоих же жиров и кожи, срезанных с других мест.

— Вы склонны к полноте, самую чуточку, — с гаденькой любезностью улыбнулась врачиха. Ну, не умела она улыбаться иначе. – Очень хорошо! Ваша новая грудь уже у Вас есть, просто мы её с боков и с попы пересадим выше.

— Хм, — переваривала Ольга Петровна. – Я буду жить с одной грудью, так получается?

— Формально – да, но фактически – у Вас будет две груди, как и было, — терпеливо объяснила врачиха, по сути заново всё то, что сейчас только что объясняла. – Хотите узнать стоимость всего комплекса?.. Сделаем хорошую скидку…

Доктор наук за операцию получит свои пятьдесят процентов, плюс проценты «за клиента» от коллег – хирургов-имплантатов, плюс лаборатория и морг свои проценты уже перечислили.

* * *

Вечером Ольга разделась догола и подошла к зеркалу, отражавшем тело до колен. Прикрыла левую сиську, критически наклонила голову туда и сюда. Потом приставила к левой груди кулачок, затем объёмную тарелку. Присмотрелась. Плюнула и заплакала.

* * *

— Ольга Петровна, что-то случилось? – на женщину смотрели внимательные глаза. Как оказалось, глаза у Сергея Петровича добрые, сопереживающие. Он являлся тем самым начальником, который сидел за спиной дизайнерского отдела, чтобы всех видеть и раздавать свои тупые указания. А сейчас начальник стоял рядом с рабочим столом Огневой и (собственно) смотрел озвученным взглядом. На неё, в упор.

Ольга до последней минуты делала вид, что работает. Операция по удалению её шикарной груди, — была назначена на послезавтра. Подчиненная ещё разок глянула на начальника. Мельком, — пялиться было почему-то стыдно.

— Я увольняюсь с завтрашнего дня, — твёрдым шёпотом сказала Ольга Петровна. Кругом непроизвольно слушал коллектив. – Без всяких «положенных» отработок, можно ругать меня на конференции и не платить «отступных», — мне фиолетово.

— Ольга Петровна, пройдемте в комнату переговоров! – попросил вдруг начальник. – Я и правда Вас прошу!

* * *

Женское сердце не выдержало трагической тайны и Ольга рассказала начальнику всё. Она не могла не довериться чужому сопереживанию, тем паче от мужчины. За минуту наедине Огнева почуяла, что начальник – действительно мужчина, а оный – не может быть чудаком, как она считала раньше. Ведь корпоративная жизнь съедает чувства, эмоции и человечность…

— Вам с перцем или без? – спросил Сергей Петрович, готовя кофе.

Настоящих мужчин в жизни Ольги как-то не попадалось, и вот она впервые и воочию такой редкий экспонат лицезрела. Точней, лицезрела почти двадцать лет, но… смотреть и видеть – вещи разные.

— С перцем? – удивилась Она.

— Да, — кивнул начальник. – Придает вкусу пикантность.

— Угу, — в ответ кивнула Ольга. – Конечно, с перцем! Знаете, мне завтра отпилят одну сиську, и поэтому её никто и никогда больше не коснётся. Ни Вы, ни я сама.

— Хм, — крякнул начальник, подавая чашку. – Выпейте кофе с перцем.

* * *

Послезавтра Ольга Петровна не поехала в частную клинику, а пошла по предварительной записи в обычную поликлинику. К обычному рядовому онкологу. Не забыв захватить все анализы, купленные по сумасшедшей цене.

— Снимайте лифчик! – залихватски вымолвил доктор,мужчина лет тридцати пяти. Второй настоящий мужчина в жизни Огневой… Судьба вновь крутнула своенравным хвостом, банкуя женщине короля за королём. Видимо, время шестёрок ушло. Или прошло?.. Непонятно, правда, почему? Как-то не вовремя… Кому Ольга Петровна нужна – без сиськи-то?

— Меня зовут Сергей Сергеич, — представился доктор. – Я – дипломированный специалист, пять лет назад закончил ординатуру… И я сын Сергея Петровича, с которым Вы работаете.

— Да!? – настоящие мужчины умеют удивлять. – Сергей Петрович не сказал, что Вы его сын.

— Ну, Вы же не спрашивали, Ольга Петровна, — усмехнулся молодой доктор. – Можно звать меня просто Сергеем.

И Ольга Петровна Огнева сняла лифчик. Онколог нежно помял грудь, вызвав у Оли судороги внизу живота, несмотря на то, что грудь мяли в кабинете онколога. Потом врач задал несколько вопросов, заглянул под мышку пациентки и стал изучать её анализы. Бабочек Ольги он вроде не заметил… «Настоящие мужики – они такие», — вякнула интуиция. И дизайнер окончательно решила довериться доктору как специалисту.

— Хааа! – вдруг голосисто заржал доктор. – А ведь у Вас всего лишь мастопатия!

— Всего лишь? – переспросила Ольга Петровна. Ни черта (по традиции) не поняв, ну так, смутно что-то и как-то.

— Да! – торжественно подтвердил молодой доктор. – Причем, мне кажется, диффузная. Для уверенности Вам придётся сдать ещё анализы, уже у нас. Онкомаркеры обязательно, в этих анализах они просто-напросто пустые!

Платная медицина отличается от бесплатной тем, что в первом случае за диагностику и лечение платят деньги, а во втором случае – не платят. В платной медицине уважают желания клиента, а в бесплатной клиентов нет, а есть пациенты, где на его (её) желания в лучшем случае – не обращают внимания. Про худшие случаи – не стоит и поминать. Исключение Ольга Петровны – подтвердило правило.

— Рак отменяется, — жизнерадостно возгласил Сергей Сергеевич через пять рабочих дней. – Нужно сменить образ жизни и попить витаминчиков. И мастопатия рассосётся.

— Меня наебали!? – лишь спросила Ольга, находясь в прострации. Именно так и спросила, буквально. Не каждый день тебя выписывают назад из морга… пусть, из дома инвалидов.

— Я не могу сказать уверенно про обман, — как-то смутился врач. – Диагносты могли ошибиться. Рак очень тонкая материя…

Оказывается, настоящие мужчины тоже умеют врать. Ну, по крайней мере, пытаются сие делать. Непонятно, правда, во имя каких медицинских идеалов. Оленька Петровна понимающе усмехнулась. Хотя и ни черта не понимала в медицине.

— Вы мне больше не нужны, Ольга Петровна! – искренне улыбнулся Сергей Сергеич. – Щас выпишу направление, сплавлю Вас к маммологу! Он и даст рецепт на витамины.

— Хотите, я нарисую Ваш портрет? – кротко спросила Огнева. – От благодарной пациентки… презент. От чистого… сердца!

* * *

В субботу Ольга Петровна поехала на велосипеде в Третьяковскую галерею. Сергей Сергеич деликатно сопровождал, крутя свои педали рядом. Экскурсия была очень познавательной и насыщенной. Ольга объясняла геометрические законы живописи, рассказывала о разных техниках рисования, об «оптическом обмане» и как трудно творить художнику. Заодно о красках, о холстах, о мольбертах…

— Если мы рисуем нечто под углом вправо – это положительно воспринимается нашим мозгом, — рассказывала (в частности) Ольга. – Картина будит светлые стороны души. А если наклон влево – то при взгляде на полотно мы испытываем дисгармонию…

Несколько часов пролетели как минута. Серёжа слушал, развесив уши. Ему реально было интересно, как-то всё сплелось вместе – Третьяковка, бывшая пациентка в роли гида… причем красавица, и не помыслишь, что она старше доктора… её увлеченный ласковый голос, случайные касания до трепета, атмосфера классического искусства… и огромное количество интереснейших (как оказалось) знаний!

— Слушай, это и есть картина «Три богатыря»? – удивлялся Серёжа, в зале «Русской живописи» – Вот не  думал, что она размером с небольшой дом.

Картина висела во всю стену в высоту, и полстены – в её длину.

— Три на четыре метра, — разъяснила Ольга. – Конечно, в  учебниках истории картина Васнецова выглядит маленькой…

— Привет, Серёжа! – к парочке приблизился седовласый импозант. – Какими судьбами? Приобщаешься к великому?..

Меценат – это не профессия, а вот бизнесмен – это профессия. Таким и был Фёдор Добронравов, — миллиардер и почитатель художника Васнецова. Первый пациент Сергея Сергеевича, у которого онколог отобрал билет на тот свет. Жёстко и профессионально расправившись со злокачественной опухолью пять лет назад. Стопроцентная ремиссия пела и плясала!

— Жена? – полюбопытствовал Добронравов, целуя ручку Ольге Петровне.

— Ну… да, — с паузой согласился Серёжа. – Она – искусствовед и крутой художник! Специалист по Васнецову, кстати!

* * *

В жизнь Ольги Петровны Огневой вторглись новые люди, а мир поменялся кардинально. О профессии дизайнера она вспоминала как о чём-то давнем, старинном. Первая персональная  выставка в Москве — имела неплохой успех, его (успех) обеспечили деньги Фёдора Добронравова, но любой успех и начинается с денег. Эту аксиому Оленька, молодевшая на те самые двадцать лет, — не забыла.

Свадьбу Оля с Серёжей не играли, просто расписались в Тверском Загсе, без публики и без рюшей. Букетик цветов, справка об оплате госпошлины – вот и весь свадебный набор. Так решили сами брачующиеся.

После второй персональной выставки, в Париже, — Ольга Петровна решилась родить. В сорок семь лет сие не приговор. Мальчик вылез на свет Божий крепеньким и здоровеньким.

— Ура! – возгласил муж, присутствовавший при родах. – Как мы его назовём, Оленька?

Жена лежала без чувств. Чуть позже выяснилось, что она умерла.

— Смерть от счастья, — грустно усмехнулся врач, контролирующий роды. – Наш неформальный термин…

Послесловие

— Строй свою судьбу так, как хочешь ты, — с нежностью заметило Мироздание. Обращаясь к малышу, в образе матери. – Я не скажу, можно ли судьбу менять, но… в твоих силах — эмоционально её раскрасить, наполнить приятным для себя! И мой пример сие доказал. Закон творения – очень нужный кармический закон! Для тех, кто понимает.

— Агу! – радостно заверещал малыш. В следующую секунду он уже забыл свой разговор с Мирозданием, погружаясь в третью реинкарнацию…

Реинкарнация — 3. Трансгендер

* * *

Закон Смирения:

— Ты не сможешь изменить ситуацию до тех пор, пока сначала не примешь её.

(с) Мироздание.

* * *

Через три года после того, как Мироздание в образе покойной матери – поговорило с мальчиком, — он направился в детский садик. На своих крепеньких двоих, в сопровождении отца. Их обоих бытие — шло как шло. О том, что Валентин – реинкарнация своей мамы — не знал никто. И даже не догадывался. Включая Валечку. Хотя внешне похож он был именно на неё – чем дальше, тем больше.

— Привет! Я – Женечка, — сказала ему белокурая девочка в садике. – Хочешь со мной дружить?

Обычно мальчики предлагают девочкам, но в столь юном возрасте мы выбираем не «правилами хорошего тона», а инстинктами.

— Хочу, — ответил Валечка без колебаний. – Ты классная!

Малыши изъяснялись на своём языке – малышковом, но суть разговора была такова.

Парочка сыграла в прятки, потом группу посадили обедать, а затем развели по разным кроваткам – полуденный тихий час. Через 12 лет Женечку утопит в реке её несчастная любовь, и совсем не по Валечке. Однако сейчас инстинкт выбрал именно его, и именно как подружку. Вале нравилось играть с Женей, а больше ни с кем сойтись не получилось. Так было в садике, и так было в школе.

— Валентяшка – в жопе ковыряшка, — дразнили его девочки из класса за то, что он однажды почесал при всех задницу. Нечаянно. Подростки могут так оскорбить, что оно (оскорбление) остается с человеком навсегда. Есть вещи, которые не забудешь, особенно из детства, — с ними приходится просто жить.

— Мочим гада! – где-то в шестом классе крикнул заводила Вадик Коровкин, имея в виду Валентина. Презирал Вадик — Валю, сам не понимая – за что, на скрытом генном уровне.

Итак, повинуясь призыву лидера, класс набрал снежков с намерением расстрелять мальчишку. От расправы его спас учитель труда – по кличке «Плеха», как раз выходивший из школы на улицу. Валька прошёл за спиной Плеханова школьный двор и побежал домой.

Первый опыт дружбы с Женечкой – в натуре оказался единственным. Дружбу-то они сохранили, хоть и учились в разных классах. Однако Женечка влюбилась в Вадика Коровкина, и из-за него в итоге и умерла.

— Подлец! – Валя залепил Вадику пощечину и тут же, на месте, был избит одноклассником по потери сознания. Коровкин являлся знатным махальщиком кулаками, «первый по драке» в классе. Прожил до 48 лет и «откинул копыта» от оторвавшегося тромба. Ночью, во сне.

Валентин ещё больше стал ненавидеть самцов, он чувствовал их природную толстокожесть, мужские фиамы отторгали и вызывали рвотный рефлекс. Валя ни с кем не делился ощущениями, впрочем, и делиться было не с кем. Так и прошло его детство, в одиночестве, — за компьютером, ну, ездил с отцом на моря, в период отпусков. Ну, и школа… унылая дорога туда и назад, а также настроенческие визиты в библиотеку, в кинотеатр. Но. Везде один. Отчасти копируя судьбу покойной мамы Оли, которую Валик и не знал, и не помнил, правда, был 1 раз на могилке, на Введенском, больше не поехал, не захотел, кладбище угнетало тонкую душу. Мамой он её не ощущал.

— Запомни, сын, я тебя люблю всяким! – любил повторять отец. Он-то видел свою Ольгу в сыне. Видел и некие странности в ребёнке. Не вмешивался, в душу не лез. Воспитание плюс медицинская интуиция.

В целом, у Вали — развитие как личности, было таким же, как у всех остальных юношей, — может, чуть больше книжек прочитал. Знал, кто такой Владимир Ленин, — в отличие от сверстников.

Папка поднялся до кандидата наук и сейчас работал онкологом в той самой клинике, где чуть не залечили Ольгу Петровну Огневу – его покойную жену и маму Вали. Клиника была очень престижной, туда брали только опытных докторов с регалиями, платили хорошо. Растущий сын и новая жена Олеся – требовали средств. Жизнь писалась самой жизнью. Со всеми своими гримасами, совпадениями и выкрутасами.

— На врача не пойду, — замялся Валя, когда встал вопрос о выборе профессии. – Не могу видеть чужую кровь и сопли, сразу тошнит… Извини, папа.

— А куда?

— Не знаю…

Валентин мыкался и тыкался год, пока, 25 апреля, папка с Олесей – не собрались на важную встречу.

— Сууууки! – так крикнула Олеся в телефон, с оттяжкой, за несколько часов до намеченного визита. И объяснила, со всхлипами, мужу: — Представляешь, в салоне типа сдвинулась запись, и меня не смогут принять в намеченное время!..

— И что имеем в итоге? – не въехал муж, до конца не понимая дилеммы.

— Мы не идём, — отрезала жена. – Я не могу показаться у губернатора с такой шевелюрой. Будь он проклят – этот салон. – И заплакала напрочь.

Валя выглянул на шум из своей комнаты и осознал плачевную ситуацию ярче папки, почувствовал её. И неожиданно — у него вырвалось:

— Олеся, а давай я тебе сделаю причёску?

— Что? — удивилась мачеха.

— Что? – удивился и сам Валентин. Он понятия не имел о женских причёсках, — да, подстригал себя сам, умел ухаживать за волосами, любил их расчесывать… Благо, отрастил до плеч. Но.

— Но!? – наконец, удивился и папа Сергей Сергеич.

За два часа, обычными ножницами и расчёской, — пасынок нарисовал мачехе прическу. Она сидела на обычном стуле, в ванной, и по ходу рассказывала, что ей надо. Валя сработал на интуиции. Как оказалось, художественный вкус у юноши был отменный!

— И талантом весь в мать! – пробормотал отец, еле слышно.

— Круто! – оценила Олеся свои волосы, пристально вглядываясь в зеркало. – Даже лучше, чем в салоне… Мальчик мой! – она улыбнулась пасынку. – Ты гений! Откуда это в тебе?

Когда чудеса приходят в гости, то приглашения они не спрашивают.

— Ангелы существуют, и они среди нас, — сделала свои выводы Олеся. И Они с мужем ушли к губернатору. А Валик двинул ноги на курсы стилистов-парикмахеров. Кажется, он увидел свет и где именно, — уже не важно.

* * *

После недолгих поисков Валентин нашёл салон, который согласился рассмотреть его кандидатуру на должность стилиста. Как и в каждом салоне, клиентами на 90% — тут были женщины и на 9% мужчины.

— Я не педик! – сразу же заверил Валя управляющую. – Почему-то часто меня принимают за гея. Но волосы ведь не показатель…

— Я не в курсе, — тотчас же отозвалась управляющая. – Но буду иметь в виду, — дополнила она с усмешкой.

— Женским телом я также не «озабочен», — признался горячно кандидат.

— Тогда, кто же ты? – резонно спросила управляющая Жанна. – Не гей и не озабоченный.

— Валентин. Люблю, когда меня зовут Валя или Валечка, — признался рекрутер на должность. – Мужчин я не люблю со времен одноклассника Коровкина, а женщины меня отталкивают, думая, что я их клею…

— То есть, к женщинам всё же пристаёшь? – сообразила управляющая.

— Нет.

— Член не стоит? – догадалась Жанна. Без подколок и даже без любопытства. Она «прощупывала» кандидата прямо и сухо, на языке правды. Таково настало время и таковыми были нравы в столичных салонах красоты. Обычное собеседование в наш драный XXI век!.. Да и сама Жанна, её прошлое не научило её говорить по-другому.

— Член-то стоит, — признался Валя. – По утрам… И зачем мне такие страдания – не понимаю.

Нахера мне хер? Звучит странно, а кто ныне не странный? Жанна почувствовала искренность. Чужие хуи её мало интересовали, дома ждал свой родной и дорогой, но она поняла всё то, что хотела понять. Единственный нюанс:

— Руки дай!

Валя сунул свои ладошки, тридцатидевятилетняя женщина провела по ним ухоженными коготками. Ещё раз окинула проницательным взором облик кандидата: гладко выбрит, явно ухоженные волосы длиной до плеч, худенькой телесной конституции, правда бедра широковаты, по ходу много сидит… пальцы как у Моцарта. Взгляд – мягкий, облик добродушный, эмоции (однако) любопытные. Не мужик и не баба, — короче… как-то так.

— Завтра на смену! – приняла она решение. Салон всегда нуждался в мастерах, как и любой другой салон. Стилисты – это особая каста среди работников индустрии красоты. Они все считают себя звёздами и все тырят клиентов у салонов, главное, что, несмотря на многообразие – найти хорошего парикмахера очень непросто!.. Женский пол стал очень избалованным! А многие клиентки считают самыми здравыми стилистами именно мужчин! Также сюда заходят – транссексуалы, пидорасы, трансвеститы, гермафродиты… — тот самый 1% — кого только не встретишь в салоне красоты на Арбате!

* * *

Всю свою юность Валентин чаще думал о потенциальных друзьях, а не о реальных врагах, которые его унижали. Он смирялся, однако положение его не устраивало. Валя не мыслил, как отмстить, — он мыслил, как избежать насмешек. Юность перетекла в зрелость, если возраст в 25 лет можно ею назвать. Враги рассосались с горизонта, а друзей не прибавилось. И не отбавилось. Салон заполнял время и приносил неплохие бабки. Зримая жизнь удалась, но внутри было – гадко. Валечка не пил, не курил, не дрочил. Рыться в женских волосах любил, чисто с эстетическим удовольствием. Нравилось ему складывать фигуры из «вавилонов», впрочем, с причёсками «минетчиц» — тоже возился с наслаждением. Так в салоне называли дам с короткими волосами. Да-с, «столичный диалект» был сроднен «кукуевскому диалекту». Ведь основа у диалектов одна – русский язык.

— Что-то во мне не то, — подобная фраза вошла в привычку у Вали. С годами мысль — долбила мозг чаще и настойчивей. Вообще, Валечка любил копаться в себе, благо, копаться более было не в ком. До сих пор! Чисто интровертовская фенька! Ну-с, пару виртуальных фрэндов Валик завел, однако виртуальный друг – это и не друг. Хотя и не враг.

— Почему я не перевариваю мужчин? Почему я не желаю женщин? – выносил Валя себе мозг. К четверти века — мысль обрела конкретные формы.

Интернет давал ответы, но подтвердить или опровергнуть их было некому. Живое участие не подразумевалось, хотя всё тот же Интернет постоянно звал сходить к сексологу.

— Любое предположение становится диагнозом только после того, как его умозаключит врач, — говаривал папаша-доктор.

Что ж, логично. Хотя и не абсолютно. Папа лечил рак, а не сексуальные непонятки.

— Истина! Вовсе не в вине, а в законах вселенной... – так ответил первый виртуальный друг на Валечкины стенания, из категории «абы-кабы».

Другой виртуальный друг был более пространней:

— Ты просто обижен, чувак! — бойко набилась фраза на экране монитора. – В тебе комплекс, бушует скрытое второе «Я». А механизм рождения обиды таков…

Слово не умеет умирать. Как вечный огонь, — его (слово) только поддерживать надо. Чтоб не затухало… нет, не правильно, — чтоб не гасло! И «абонент» застрочил:

— Когда видишь плохое, то оно несет собой отрицательную энергию. Ведь энергия бывает только двух видов, либо плюс, либо минус. Градации определяет душа человека (я не знаю, как называется данный орган, для понимания «душа»). И закономерно, что эта энергия-минус заселяется в тебя, и наводит там свой марафет, пуская свои энергетическо-отрицательные метастазы. Помимо твоей воли, вирусы не спрашивают разрешения на свой марафет. Вот как-то так! – монитор гордо замолчал.

— Спасибо, — набил Валя краткую благодарность и закрыл ноутбук.

Он не мог ясно выразить себя ни папе, ни виртуальным фрэндам, — поэтому никто не мог ответить на вопрос, который Валечка не желал сформулировать. Какой-то замкнутый хренокруг.

— Можно спросить? – решился Валик обратиться к управляющей салона Жанне. Она же – бессменный отдел кадров. Когда-то Жанна опекала проституток на 101 километре, потом её «полицейскую крышу» посадили, а с новым крышевателем-полковником Жанна общий язык найти не смогла. И ушла в салон, который держала жена одного олигарха (частого клиента её «девочек»), чисто для души! С собой утащила пару украинских шлюшек, сделав из них российских администраторов.

— Да, конечно! – благосклонно кивнула Жанна стилисту. Популярность салона заметно выросла за те месяцы, как здесь появился новенький мастер.

Валентин исподлобья глянул на Жанну и понял, что после его вопроса благосклонность мутирует в нечто иное. Жанна была прямой тёткой, но конкретной. И «абы-кабы» не поймёт, а прямо спрашивать – … она ж не сексолог. И о проблеме вскоре будет знать весь коллектив, состоящий из ехидных маникюрщиц, хмурого сменщика – парикмахера Ашота и сплетницы Светочки – ныне косметолога, а когда-то стюардессы. Оно ему надо? Тогда Валя сказал. Не то, что хотел:

– У нас закончилась некоторые позиции «Matrix». Надо бы заказать.

* * *

Итак, Валечка, несмотря на отсутствие большого опыта – делал отличные причёски! Сказалось генное понимание того, что хочет женщина. Валя кожей чувствовал дамские желания, с полуслова понимая клиентов. Это очень ценное качество – понимать с полуслова! Оно может и даётся Свыше, но дар надо лелеять. Как и любой талант. Чтение модных глянцевых журналов способствовало развитию Валентина как стилиста.

— Феерия! – закатывали глазки клиентки от восторга.

Однажды в кресло Валечки сел самый настоящий гей, вида «пидарас».

— Ну понимаешь, милашка, — сказал с оттяжкой педик, закатывая сладострастные глазки. – Мне нужно…

Валентин сделал то, что было нужно клиенту. По предмету причёски. А гей спросил без затей:

— Хочешь, я тебе отсосу?

— С Вас 6800, — индифферентно ответил Валечка. – Я провожу Вас к администратору для оплаты.

К педикам стилист был лоялен, но осуждал. Гей не стал настаивать на обратном, расплатился и растворился за входными дверями, в суете Старого Арбата.

* * *

— Привет! Я – Саша! – сказала очередная клиентка, элегантно садясь в кресло стилиста. – Я модель! И мне нужна причёска, как у меня вот здесь, — Она сунула Вале гламурный журнал, с собой — любимой и обожаемой, на обложке.

У каждого свои тотемы. Перед Валей сидела его Женечка из детства, только постарше. Вылитая, хотя и не сама! Сама где-то ныне покоилась, но. Похоже мертвецы имеют свойство восставать из могил. Дело не во внешнем облике, а суть в родной ауре, в знакомых эмоциях, в удивительно похожих манерах и движениях.

— Блиииин! – выдавил Валечка. – Вот блииин!..

Модель лишь повела недовольным плечиком. Выдала безапелляционно:

— Я спешу! У вас полтора часа, молодой человек!

— Давайте помоем голову! – встряхнулся Валентин. – Всё сделаем как изволите!

Вольному – воля, блаженному – рай. Стилист расстарался, отрешившись от ассоциаций, в 25 лет сие сделать легче, чем в 20. Модель критически себя оглядела. Встала. И… ласково провела Вале ручкой по его щеке. Нагнулась к его уху. Прошептала:

— У вас очень нежные руки!

Она отстранилась. Подмигнула и отошла, бросив на ходу, нарочито насмешливо:

— Идём, кудесник, к администратору! Скажете цену. И заодно свой телефон. Ещё к вам загляну обязательно!

* * *

Однако модель больше не заглянула. А пригласила Валю заглянуть к ней. Домой, примерно через месяц. В салоне такие вещи не поощрялись. И были не впервой, тёлочки то и дело порывались заманить Валю к себе. Ведь женщины ходят не в собственно салон, а «на мастера». Поэтому и леваки у оных. Салоны всё знают, но терпят, ибо выхода нет.

— У нас не принято! – обычно отвечал Валечка. – Пожалуйте к нам!

Однако Сашеньке стилист отказать не смог. Он думал о ней весь месяц. Как о подружке из детства. Как позже выяснилось – Сашенька думала о нём примерно столько же и примерно также.

* * *

— Трансгендер – это человек, в первую очередь! – внушала Сашенька. – Я думаю, Валечка, что ты просто родился не в том теле. Ошибка матери-природы, за которую её дитя расплачивается… Так бывает.

За прошедший год модель и стилист сблизились духовно. Валечка получил то, что не успела дать ему подружка из садика. И сполна!

— У тебя даже имя женское, — просвещала моделька. – Да-да, Валя – это женщина…

Получается, все мужчины с таким именем – ошибки природы? Стилист не спросил, однако подруга авторитетно ответила:

— Валентин – это не решение суда, а лишь техническая ошибка Канцелярии, — она глянула вверх. – Проще говоря, ты, Валя, уникальный Валентин.

Сашенька делала причёски каждый день, а Валечка приходил раз в неделю, уча её делать ежедневные причёски. По ходу рассказывал о механизме возникновения обид и прочих мелочах, почерпнутых из какого-никакого опыта. Зачастую обсуждали новинки книг и фильмов, — Валик рассказывал о прочитанном/просмотренном содержании, а модель об авторах опусов и о «любопытных фактах создания», кои узнавала, шляясь по презентациям данного искусства — в качестве «украшения party». Такой у них установился как бы уговор. Чтобы не терять интерес – надо его поддерживать!

— У тебя ведь тоже имя «двойное», — однажды полуспросил Валечка. – Саша – это мужчина как бы. А ты…

Назвать Сашеньку мужчиной — язык повернётся только у Валечки. Без вариантов! За внимание модели боролись известные и уважаемые самцы, каждый мечтал с ней переспать, предлагались астрономические суммы! Но. Сашенька вообще не давала в половом смысле, усиленно ища мужа. И не зачуханного русского депутата, а реально принца. Однажды нашла, подлинного. Прежде чем откатить в Монако, — Сашенька сказала:

— Я тебе позвоню, мой друг!.. Когда-нибудь я тебе позвоню. И тогда отвечу на твой вопрос.

Воистину, Эта женщина мудра как мужчина. Видно и без ответа.

— Хорошо, — согласился Валечка.

* * *

Они чувствовали друг дружку. Сашенька без стеснений ходила при нём без лифчика, просила потереть спинку в ванной и позволяла дружески целовать. Член Валика на всё это реагировал как полагается порядочному херу. Вставал и подрагивал стоя. С одной оговоркой. Член мечтал, чтобы его самого трахнули – членом. В член.

Как только подружка укатила в свою загранку, — тогда Валя сознательно пошёл к сексологу.

— Трансгендер MtF, то есть, то есть от мужчины к женщине, — понимающе заявил седовласый доктор. – Вас не мало – таких людей, это я Вас успокаиваю, — сексолог тонко улыбнулся Валентину. – Социальная роль мужчины Вас тяготит, Вы склонны к меланхолии, к одиночеству. Типичные признаки…

Сейчас меланхолию называют депрессией. Сказала бы Сашенька.

— Спасибо, — произнёс Валечка и поднялся со стула в медицинском кабинете. – Я пойду?..

— Хотите узнать, что нужно для смены пола? – вопросом на вопрос ответил многоопытный доктор. – Помимо денег, разумеется… — Он деликатно кашлянул, для паузы. — Ситуацию надо менять, и кардинально!.. Иначе сопьётесь рано или поздно, проблема серьёзная!

* * *

Сашенька позвонила через два года.

— Привет, дружок, — сказала она Вале. – А я в Москве и я хочу тебя видеть.

Есть  вода, которая всегда вызывает жажду. Через час Они встретились. Как две женщины.

— Здравствуй, подруга! – сказала Валентина, чуточку смущённо. – Теперь я не трансгендер, а я теперь – девушка.

Валечка поправила короткую юбку, приподняла сиськи, провела по алым губкам тонким язычком. Давняя подружка внимательно отследила движения, поняв, что демонстрация нового естества устроена специально для неё.

— Чистокровн…ая? – серьёзно, хоть и с запинкой, спросила Саша.

— Да, — ответила Валечка. – Пенисэктомия в наличии.

— Чё? – не въехала Сашенька. Потом дошло: — Отпилил…а, да?

Пилят деревья, а члены отрезают. Боже! Как мутировал русский язык. Но. Это ничто по сравнению к тем, как мутировали люди, изменяя свою половую природу, данную как раз Богом. Хотя, конечно, мирозданию видней…

— Хочешь пощупать мою «девочку», мне будет приятно, — спросила Валечка. — Ты не думай, — добавила Она быстро. – Я не лесбиянка, просто нуждаюсь в твоей оценке, как независимого эксперта.

— Окей, — улыбнулась Саша. – Сейчас примем с тобой душ, и я всё расскажу о твоём новом теле. Откровенно.

* * *

За два года Валечка прошла круги ада! Множество врачей и их заключений как о возможности операции по смене пола, так и её технической реализации. Справка от психотерапевта после пакета сеансов; заключение психиатра; шесть месяцев гормональной терапии – приём женских гормонов – эстрогенов; пластические коррекции лица и тела. И, конечно, две главные операции – пришивка сисек и вагинопластика, — к слову, влагалище сделали из полового члена.

— Прощай, сынок! – подмигнул папа, отправляя Валентина под нож своего коллеги – хирурга. – Жду тебя как дочь! – Он улыбнулся ободряюще. – Помнишь, я тебя люблю всяким!

Папка оказался мировым – он был единственным, кто не осудил Валентина, помог ему сделать круги ада менее адистыми (как сам по себе авторитетный светило медицины) и дал денег на обследования и операции. Олеся морально поддерживала обоих – и отца, и его ребёнка.

— У тебя точняк крышак поехал, Валик, — так выразилась Жанна, управляющая салона. Она повидала всякое и всяких, а вот здесь – не сдержала эмоций. Когда стилист стал принимать гормоны и помаленьку менять гардероб, то в салоне на Арбате такое дело просекли. И заставили Валю расколоться о переменах в своей жизни! Любой коллектив – это гадюшник, от слова «гадюка».

— Бля, — таково было единодушное мнение о стилисте.

С работы пришлось уйти. Все обидные слова — одинаковы. Вспомнился Коровкин.

— Прошу выдать мне новый паспорт, в связи со сменой имени, — таким был предпоследний круг в аду. В общем-то, стандартная графа в бланке заявления, в ЗАГС, но. Имя осталось прежним – Валя, Валечка, Валентина.

— Почти прежним, — усмехнулся папка. – Валентина Сергеевна ты ныне.

— Да, — ответила дочь. – Спасибо, папа! – Валечка шла по последнему кругу ада, — училась ходить в туалет как девочка.

Вскоре, отец, вместе с Олесей, — укатили в Эквадор, на ПМЖ. Папку туда настойчиво звали коллеги, обещая шикарные условия и деньги. Как бонусы – Тихий океан и постоянное тепло. В 65 лет это действительно – бонусы!

— Прощай, ангел! – обняла Валечку Олеся, перед отъездом. – Если что, наши двери открыты перед тобой.

А на следующий (буквально) день Вале и позвонила Сашенька. Она рассталась с принцем и решила строить самостоятельную жизнь. Никаких больше мужей!

* * *

После душа девчонки сели выпить кофейку. Сашенька веско сказала:

— Ты настоящая женщина, Валька, без вариантов! Грудь больше и мягче, чем у меня самой, «кисулька» как у юной девочки, эластичная, тесная… бёдра, бока, задница – в ажуре… — не комплексуй!

— Грудь – трёшка, — усмехнулась Валечка. – Папа перед операцией дал «особые рекомендации» хирургу. Он сказал, чтобы сделали мне грудь точно, как у мамы… я её не знаю, однако папку – понимаю. Ну, и всё иное, наверное, тоже…

Да-да, мамке чуть не отрезали грудь в данной клинике, а вот её дитю – пришили. Опять кармический бумеранг разбушевался, однако свою новеллу он уже собой заполнил. Сие другая история. Поэтому Сашенька заявила подружке:

— Я всегда и всюду полагаюсь только на себя. Ты не замечала? Вокруг меня вилось и вьётся  множество мужиков, готовых услужить, а я – всё сама. Одна. 

— Типа как и я, — вымолвила Валя. – Знаем, проходили…

— У тебя в башке неладно было, — отметила экс-принцесса, — и твоё одиночество оправдано. Я же — реально баба, но вот… имя у меня мужское – Саша. Я тебе ответила на тот вопрос?

Есть такая штука как инстинкт самосохранения, если б не он – то люди давно бы вымерли как мамонты.

— Представляешь, у меня нет матки, и поэтому детей не будет, — невпопад ответила подружка.

Скрашу ваше одиночество. В крайнем случае – испорчу. Сашенька смахнули с подружки невидимую пылинку.

— Есть люди, у которых нет рук, — так сказала экс-принцесса. – Дальше продолжать?

Иногда руки есть, но они растут из задницы. И таких людей гораздо больше, чем тех, у кого нет рук буквально. Абсолютно несмешной и абсолютно не каламбур! Если ещё не смешнее, то отсутствие рук и отсутствие матки — вещи не идентичные, и вот сие абсолют.

— Глас вопиющей идиотки, — согласно покивала Валя в ответ. – Я о себе… Проехали, соглашусь. – Валечка чуть помялась, меняя тему. – Я последнее время без работы, может как-то… ну… — просить Валя не научилась, даже став самкой.

Не мир делает человека, а человек – мир. Особенно, если сей человек – женщина.

— Я запускаю свою линию одежды, и работы хватит на обоих, – заверила торжественно Сашенька. – А ещё у нас будут дети! Мы их усыновим. Или удочерим, что вообще не важно как звучит.

— Мы?

Послесловие

— Мама умерла, так и не успев толком вкусить радостей той жизни, что нравились ей, — ушла при родах сына…. – умиротворённо заметило Мироздание. – В предыдущем воплощении, ведь сын и есть реинкарнация мамы, причём, абсолютная!..

— Правда? – спросила Валечка.

— Да, чёрт меня дери! – расхохоталось Мироздание. – Неужели ты думаешь, что я буду лгать сам себе, придурок?!..

— Придурок? – повторила Валечка.

— Угу, — смех стих, а Мироздание серьёзно добавило. — Я – это и есть ты, а ты – это я… Мама просто не долюбила, и данный сюжет был отдан тебе, в безграничное пользование! Поэтому ты сознательно из мальчика превратился в девочку, завёл кучу детишек и всё своё долгое бытие посвятил им. Вместе с Сашенькой, которая была тебе дана специально для этого!.. Как вариант «Б» — взамен Женечки, которую утащила иная карма, более правильная для Неё! – Мироздание длинно усмехнулось. — Закон Смирения, — очень важный и нужный закон… и ты его отработал на «отлично»!

— Я ведь не умерла? – удивилась Валечка. – Что значит «отработал»?!

— Не умерла, — подтвердил трон, чуточку ухмыляясь. – Но оставшиеся тебе годы – это лишь техническая производная жизни. Главное, ты сделал.

Реинкарнация — 4. Растыка

* * *

Закон Роста:

— Дорога важнее пункта назначения.

 (с) Мироздание.

* * *

Он не был ни лидером, ни аутсайдером. Ни в детстве, ни в юности. Илюха Гранкин являлся распиздяем. Таким – среднеарифметическим. На языке волжской этики – растыка.

Дрался как все мальчики — в школе, учился на «тройки» как все юноши – в ПТУ. Девки на него смотрели как на вариант «Б», — который, как известно, второй после «А». Хоть в русском алфавите, хоть в китайском.

Растыка родился в полноценной семье: мама – бухгалтер, а папа – слесарь по ремонту техники. В XXI веке такие профессии ещё не исчезли, хотя фортепианная соната Шопена уж вовсю репетировала оным панихиду. Однако. На родительский век таких профессий хватило. Да и их сыночкин век не безнадёжен.

Сам Илюха представлялся так:

— Я – похуист, ребзя! Непереводимое понятие, если чё.

Ну, на самом-то деле перевести можно всё, были бы способности. Похуист – это то же самое, что убиквист — на языке биологов и кроссвордистов, и долбоёб – на языке воспитанных людей. Опять же, как растыку не обзови – он останется растыкой.

Жила семья в городе-миллионнике, на берегу р. Волга. Отметим, что родители доскрипят до 80 лет с гаком, и покинут сей мир с разницей в одну неделю. Впрочем, можно было сие и не отмечать. Но коли уж заметили… Старость – сама по себе затяжная болезнь, таблеток от неё не существует, альтернативных методов «народной медицины» — тоже. А скальпель хирурга лишь продляет мучения. Иные мнения – пиздёж и ложь.

* * *

Вообще, Илюха Гранкин был как кошка. Котообразные заряжаются энергией от потустороннего мира. Недаром они спят у порогов и у холодильников, — любимых мест обитания домашней нечистой силы! Тянет кошек в данные локации, и сопротивляться нельзя! А к ним – тянет людей, — потому что кошки обаятельные существа, которые лечат болезни и избавляют от плохого настроения. Помимо кошечьей породы — людей тянуло к Илюхе, от него тоже (как от котообразов) – человечество забывало свои недуги и наполнялось позитивом. Гранкин лечил чисто своим похеризмом, потрясающе легкомысленным отношением к проблемам. Просто глянешь на него и выздоравливаешь… Как духовно, так и физически, — ведь первое неразрывно связано со вторым.

— Кошки – это важные элементы мирозданческих абсолютов! – отметил трон в раздумье. Хотя и мимоходом. – Я их люблю…

* * *

Гранкин обожал сначала скейты и велики, затем, повзрослев – мотоциклы и легковые тачки. Цифры же любил только тратить, как раз на скейты, ролики, велики, и далее по списку… Цифр на такие покупки в семье не водилось, что лишь подогревало Илюхину страсть, — поэтому паренёк пользовался ремонтной мастерской папки. Днём помогал ему чинить клиентскую технику, а ночами – гонял на ней. После 9-го класса отучился на слесаря, и в свой выпускной из ПТУ – разбил чужой «Харлей» всмятку. Впервые, до этого как-то Бог миловал, а, может — прощал шалости.

— Если человек хочет кушать, то оправданно воровство… ведь такими нас создали и смерть от голода хуже, чем кража, — так вымолвил владелец дорогого мотоцикла. Внешне классический байкер – в классической байкерской куртке и с классической байкерской бородой. – Твой голод я понимаю, Илюх, а «мотик» лишь «железо»… Забей, чувак!

Так, впервые, растыке повезло, ему попался правильный рокер. (Через месяц он перестанет им быть, и уйдёт в кондитеры; по зову души). Правда, пиздюлей от папки избежать не удалось, и пару недель Илюха ходил с синей как иней — жопой.

– Ибо шоб впредь, — с чувством сказал папка, равномерно махая тяжелым ремнем.

Искренность — дорогая материя, и за деньги её не купишь. Отец был искренен. Как и Илюха, который принял наказ как должное и со страстью к чужой технике завязывать не желал. И не спешил. Как только жопа отошла – временно угнал «Мерседес» из ремонта и прикатил на нём на вечеринку. Там и влюбился — в Оксану, местную даму нелёгкого поведения, без детей и без животных.

* * *

Оксана была как перелётная птичка. Очень общительная, легко сходилась с мужчинами в не половом смысле, была душой любой компании. Вариант «А» девушку разочаровал, они (девушки) влюбляются в лидеров/хулиганов, но живут в итоге с кем-то попроще. Из родителей имелась одна мамка, а папашка жарился в аду. Классный такой мужик, но бабник. Жизнь его отнял гепатит С, словленный в результате случайной половой связи. И с кем именно – не знал никто.

— Мы с тобой, по ходу, одним хером сделаны, — без затей промурлыкала Ксюха Илюхе, на той самой ребячьей вечеринке. Хорошо подшофе. – Я так чувствую, ик.

— Сходим в спаленку, сестричка? – ухмыльнулся Гранкин, чисто по-мужски. – Побалуемся.

— Не сегодня, — охладила Оксанка. – Приходи ко мне завтра, в гараж. Есть проблемка у машинки. Отблагодарю!

Да, у Ксюхи имелся целый автомобиль ВАЗ 2109! Тачка сошла с конвейера двадцать лет назад, и нареклась «в народе» — легендарной «девяткой». Её давно не выпускают, однако машинка до сих пор на слуху, в ебенях нашей необъятной. И владение «девяткой» — считается шиком!

— Глохнет, сучка, без всякой причины, — пожалилась Ксюшка, заприметив назавтра Илюшку. Парень без проблем наладил машинку, и принял благодарность с благодарностью.

Вскоре сыграли свадьбу. Стали поживать, сняли отдельную квартирку. Вместе читали А. С. Пушкина. Оксанка таксовала, а Илья ремонтировал её такси, в папкином автосервисе, где так и работал. В свободное время – вдвоём, носились на тачке по окрестностям. Также: Оксанка бесконечно болтала по мобиле со всем светом, а Илюшка пил пивко по чату с пацанами и ждал повестки в армию.

Обручальные колечки не снимали. С угоном чужих тачек Гранкин завязал. Временно, по просьбе жены, а она была постоянной клиенткой тёти Наташи — ясновидящей.

* * *

— Зря ты её взял как жену, — так говорили Илюхе кореша про Оксану. – Не дождётся из армейки… Жениться лучше после армии.

Такое состояло сплошь и рядом. Знали, о чём болтали.

— Мне похер, — обычно отвечал похерист Илюха. И расшифровывал. – На ваши мнения похер.

* * *

Повестка в армию так и не явилась. Вообще. Про Илюху Гранкина в военкомате тупо забыли. Произошёл сбой в компьютере и призвали служить всех корешей, кроме их растыки. Кто-то на небе просто изъял его имя из Excel-таблицы с данными призывников, по ходу так и вышло, другого объяснения гадальные карты тёти Наташи не находили. Или не могли выразить?

— Я б Илюху не бросила и в армейке, — доверительно объясняла гадалке Ксюха. – Я ж не проститутка.

Женщиной, конечно, быть хорошо, она может везде сама себя трогать. Блядство – это не желание тела, а порыв души. Кстати.

— Мы танкисты! – слали кореша весточки дружбану, по мессенджеру. – Приехал на отбор капитан, и всей толпой забрал нас в часть. Ну… там ещё пара других с нами, с соседней улицы… Ты их знаешь, это…

— Это несчастный случай! – к таким выводам пришла комиссия по расследованию причин трагедии. Спустя два года, зараз перед дембелем корешей. В танковой части образовался ядовитый газ «Циклон Б» — тот самый, которым убивали фашисты в лагерях смерти. И передушил своей синильной кислотой всю казарму, превратив её в газовую камеру Дахау, — и противогазы ребят не спасли. Небрежность генерала и пьяное любопытство ротного капитана.

В город на Волге привезли шесть гробов с корешами. Вместе с ними приехала расшифровка массовой смерти солдат-срочников. Банальная и в то же время — необычная.

— У генерала, начальника части, крутявое хозяйство на земле, хороший доход имеет, ети его! Всё на жене, а робят крестьяни местных деревень, — пополз по волжским улицам слушок.

— «Циклон Б» — это кучерявый пестицид против вредителей, производится ток в европах, — с апломбом заявил местный блогер Митя. – Генерал — однозначно, сволочь, и он…

— Он приготовил редкую банку для полей зазнобы, но хапитан, в умате пьяный, спиздил банку и обкурил ядом казарму, мать его... Типа, внеплановые учения провёл… — разнесли новость по городу подписчики Мити.

— Сам хапиташка – теперя тож покойник, — выдал инсайд один из родственников погибшего бойца.

— А генерал, што с им? – вопрос завис в вязком июльском воздухе. Ответ пока не ведал и вездесущий Митя.

Да уж, кино нервно курит по сравнению с сюжетами из жизни. Зачастую. Сценаристу проще «гранату взорвать», чем придумать искомый реализм.

Трупы нарисовали ряд причудливых зигзагов в судьбах всех знакомых и сопричастных им. Поменяли размеренное бытие и направление мыслей. Возникла тонна мелких драматургий, — в частности, тот самый генерал прошёл на повышение. А супруга покойного ротного – виновника всей карусели, нашла себе другого мудака для жизни, не такого мудаковского. У пары родится ребёнок, который, вырастя, — станет врачом-токсикологом.

— Сильный у тебя ангел-хранитель, Илья! – так отреагировала на события ясновидящая тётя Наташа. – Если б про тебя не забыли в военкоме, все были б живы. Наверняка!

— То есть, я во всём виноват? – только и удивился Илюха.

* * *

За трагедией следует комедия. Не всегда, но зачастую. Впрочем. Любая трагедия – может быть комедией, и наоборот. Под каким углом смотреть. И кому. Бывают и трагикомедии.

В августе поспевает конопля, из которой ушлые волжские мужики научились варить молоко. Старшие братья и отцы погибших корешей. Полстакана «конопляного молока» эквивалентно полулитру водки, — только ощущения разные. Но. Кайф он и есть кайф, и метод его достижения не сделает из наслаждения – страдание. А вот доза – сделает.

— Не-а, — возразил Гранкин. – Я могу выпить хоть скольк молока.

— Спорим? – не согласились мужики.

Илюха в три глотка осушил три полстакашки.

— Ахахахахаха!.. – разнёсся по округе конский ржач, где-то через полчаса. Как известно, конопля вызывает приступы неконтролируемого смеха.

Потом было три дня комы, иногда Гранкин приходил в себя и блевал в тазик. Он пошутил со смертью, но та особо и не среагировала. Шутканула в ответ – можно и так. Ясновидящая тётя Наташа лишь глубокомысленно покивала своим картам.

Случай с конопляным молоком вызвал мелкие колебания драматургических амплитуд, в рамках ареала происшествия. Итого волжская землица обрела одного закодированного алкаша, двое безработных получили работу, а ещё четверо – основали музыкальный квартет, популярный в будущем.

* * *

— Нельзя всё время быть в одном месте, — сказала Ксюха. – Поехали, поживём где-нить ещё?

— Где? – удивился Илюха.

— Там, где расписала тётя Наташа! – проворковала перелётная птичка. – Она ведь плохого не посоветует…

Ясновидящая однажды кинула карты и предупредила Оксану, чтоеё судьба ждет Её на море. И никак не иначе. И чем быстрей бубновая дама сие осуществит – тем лучше для…

— Поняла, в общем, — сказала тётя Наташа.

Через годик Ксюшка найдет себе на побережье мужа вида — вариант «С», который окажется лучше вариантов «А» и «Б» вместе взятых. При всём уважении к оным…

— То исть, я расстанусь с Илюхой, всё ж? — не въехала Оксанка.

— Карты эт не сказали, — ответила гадалка. — Езжайте с Богом! – просто пожелала она.

* * *

В целом. Тётя Наташа – редкая женщина. В своей прошлой жизни она задушила чужого неверного мужа — помогала подруге в справедливой мести. И сейчас родилась с Даром видеть будущее – таково было наказание за тот грех. Или искупление? Ответа на вопрос не знала и сама.

В этой жизни Наталья Васильевна Угрюмова схоронила трёх мужей – все трое ушли от рака. Куковала одинокую зрелость, ведь 55 лет – не возраст, кидала карты всей стране, а в ТВ-шоу не участвовала.

— Боюсь, я не фотогенична, — усмехалась тётя Наташа. – Меня и в КГБ звали, я кое-как отбилась…

Когда, через годик, — перелётная птичка Ей принесла весть о том, что Илюха Гранкин почил в бозе — то гадалка не поверила. Кинула карты, испросила фото, метанула кофейную гущу… Короче, испробовала все свои схемы ясновидения.

— Жив, стервец, и куролесит, — заявила гадалка. – Растыка.

— Нет, он – точно мёртв, — не согласилась Оксана, временно прилетевшая с теплых морей проведать волжскую отчизну.

— Живой, чего ты мне сказки глаголешь, — оборвала тётя Наташа. – От мертвых фото аура особая. Да и карты ничего не молвят о его загробности…

— Я же лично видела Илюхину смерть!..

Данная непонятка так и осталась непоняткой. Обычно тётя Наташа не ошибалась в предсказаниях, а уж мертвяков от здравствующих отделяла на раз-два, а тут заартачилась.

Ну, а Ксюха вышла замуж за Бульбера Ивановича. Ровно через месяц после визита к тёте Наташе.

* * *

Итак, год назад муж с женой приехали на Чёрное море, с целью тут жить и работать. Прикатили на своей «девятке». Илюху без проблем взяли в местный автосервис, а Ксюха по привычке пошла таксовать. Но после первой же попытки изнасилования от горячего кавказского клиента – переквалифицировалась в горничные.

— Если кто будет «приставать» – говори лично мне! – строго сказал Бульбер Иванович, владелец отеля, человек авторитетный. Жаловаться не пришлось, не «клеился» никто.

Растыка сколько-то времени покрутил гайки и заскучал. Кругом ведь всё чужое, — включая южных людей и их язык. Оксанке было проще, с её коммуникативностью, а Гранкин тосковал. Тогда парень вспомнил прошлое и попользовался ночью некой «Тойотой», стоявшей у него в ремонте.

— Вах, ты гонял мою тачку! – брызжа гневной слюной, заявил клиент. Что совсем не походил на того давнего байкера. Неизвестно откуда Вазген узнал, что тачку попользовали и сделал ето именно русский слесарь – факт фактом.

Илюху отмудохали армянскими кулаками. Сломали одну ногу. Прямо в сервисе. Вазгену помогли его братья-армяне, совместно с Илюхой трудившиеся тут слесарями. Как будто чужого им человека!.. Тело бросили в угол двора.

— Ксюха, приди за мной, — с трудом просипел Гранкин в мобильник, валяясь на пыльном полу.

Верная Оксанка прикатила на «девятке». Спросила с ходу, на всякий случай:

— Бульбер Иваныча знаете?

После недолгой красноречивой паузы хозяин мастерской Азат – ответил на чистейшем русском языке:

— Да, мы знаем Бульбера Ивановича. Но он не поможет. То, что по вашим понятиям – шалость, у нас – преступление. Уезжайте от греха. – И что-то крикнул на другом языке, своим.

Слесари кинулись и погрузили жертву в автомобиль, с теми же самыми эмоциями, с которыми до сего – били растыку. Неустанно жестикулируя и сыпя непонятной армянщиной, вперемешку с русским матом.

— Вах! Бляха! Бози тха!

Оксанка слушала вполуха. Пока грузили тело милого в салон, она нечаянно споткнулась на ровном месте и (кажется) сломала большой палец на ноге. Ныло и отвлекало.

— Не к добру, — покачал умудренной башкой хозяин мастерской.

— Да пошёл ты! – цыкнула девчонка, пляша на одной ножке. – Аай!..

* * *

«Не к добру» — случилось, но вовсе не так, как бывает «не к добру». По крайней мере, не так, как предполагалось. ПослеЗавтра хозяин автосервиса Азат встретился с Бульбером Ивановичем.

Сам Бульбер – это мужчина лет пятидесяти, маленький, щуплый, в очках. Совсем не похож на авторитета. Но, для тех, кто не знал Иваныча (настоящее отчество произносилось на русском с трудом; поэтому и «Иванович»). У него была одна черта, отличительная даже для горцев – Бульбер стрелял из настоящего пистолета в того, кого считал мудаком. А мудаками он считал всех, кто нарушал каноны его личной справедливости. Родство с влиятельным в горской тусовке человеком – авторитет крепило как хорошее вино.

— Э, брат, — миролюбиво произнес Бульбер. – У моей горничной сломан палец и она не может работать, приносить мне доход. Палец сломан здесь, у тебя. Что скажешь?

Принципиальность Азата, как оказалось – это лишь его отмазка перед самим собой. Действительно, отпиздили безвинного (по сути) парня. Вах, пусть русский свершил проступок, но не такой, за который надо калечить! А сломанный палец девки – предлог для Великого кармического бумеранга, который так или иначе присутствует во всех других мирозданческих законах… Так витиевато Азат не мыслил, а он просто догнал, что  «попал». И единственно возможный способ избежать разборки:

— Заплачу сколько скажешь, Бульбер! – быстро сказал хозяин мастерской. – Считай это моим знаком признательности к тебе!

— Да, — благосклонно кивнул авторитет. – Однако. Тебе надо извиниться перед Оксаной. Лично. Понимаешь?

Азат не понял ни хрена, но кивнул. Других вариантов не было. Он отдал деньги и сходил в больницу, единственную на всю их округу, — где и лежал Илюха. И где большую часть времени теперь куковала перелётная птичка. Рядом с милым.

Но птичка, вместе с мужем, уже улетела. Куда – не знал никто.

— Бульбер Иванович, я уехала, — надиктовала аудио экс-горничная экс-хозяину, в мессенджер. – Мы с Илюхой перебираемся в Сочи… Имеритинка нас не приняла!.. Вы мой самый лучший работодатель!

— Будь на связи, Ксюша, — отправил «голосовое сообщение» Бульбер. – Я очень буду ждать вестей от тебя!

С той минуты между ними завязалась аудио-переписка. Дружеская. И сдетонировало её избиение Илюхи Гранкина.

* * *

— Вот блять! – Ксюха резко надавила на тормоза. Прямо сломанным пальцем, в гипсе. – Аааай!..

Перед машинкой попался нерегулируемый никем и ничем – пешеходный переход. По коему шёл пешеход, неизвестно откуда взявшийся. Девушка, сидя за рулём «девятки», как раз въезжала в Сочи. Рядом, на пассажирском сиденье, покоился Илюха, тоже в гипсе, с фиолетовой рожей. Покуривая сигаретку вполлёгких.

— Чмок! – в зад «девятке» впечаталась иномарка. Не ожидавшая резкого торможения от впереди идущего транспортного средства. Не обычная иномарка, а ментовская, гаишная.

Бывает и так. Пешеход благодарно кивнул, — то ли машинкам, то ли небесам, — и быстренько слинял. И на сцену вышли бравые полицейские парни. Внимательно осмотрели свою переднюю фару, разбитую вдрызг, а потом мельком – примятый зад ВАЗ 2109, с волжскими номерами.

— Кто платит? – спросил лейтенант у напарника. – Тачка-то у нас казённая…

— По идее должен платить чудак-пешеход, который выскочил хер знает откуда и зачем, — ответил напарнику многоопытный капитан, старший в паре. – Но это нереально… Наша тачка застрахована нашей конторой, и, надеюсь, у «девятки» тоже есть страховка, мать их…

Иллюзии – те штуки, которые умирают лишь с опытом. И да быть посему! Полиция приблизилась к «девяточке». За рулем – симпатяжка, перелётная птичка. За ней – контур мужского человеческого тела.

— Выходите, мадам, — грустно сказала сочинская полиция. – Для начала предъявите документы на право вождения и на собственность. А уж после… обсудим эту херовину.

Миролюбивая честная полиция – есть нонсенс. И такие нонсенсы иногда встречаются на дорогах Рээфии. Это не хорошо и это не плохо, а это – эволюция добра, закономерный процесс.

Птичка выпрыгнула из тачки. Буквально на одной ножке.

— Мой сломанный палец ни при делах! – сказала она страстно. – Пешеход вылез, чёрт его дери!

Полиция опустила глазки и узрела загипсованный палец.

— Хм, — удивились менты. – А пассажир твой не водит?

Когда Илюха вылез из машинки, то рядом случились ещё две лёгкие аварии. Не каждый день видишь чудо-юдо. Опухшая синюшная морда, нога до колена в гипсе, в руках — костыли.

— Мляаяяя! – служебные фуражки сами полезли на затылки. А после улицу сотряс

ментовской смех. Он продолжался минуты три. Вставило так вставило!

Если ты искренне проржался, то, значит, твой день прожит не зря. Но. Служба службой. Формальности по документальному утрясанию аварии заняли пару часов. Затем ВАЗ 2109 уехал в ближайший сервис – либо чиниться, либо получать бабло за самостоятельную починку, — поскольку транзитникам «Закон о страховании транспортных средств» оставил право выбора по страховке. Номера волжские – значит, транзитник. В отличие от местных, которым ныне бабки строго не выдавали, а предлагали сервисы на выбор, для починок.

— Вы присядьте, сейчас всё мигом посчитаем! – заверили в сервисе. – Нужны будут банковские реквизиты владельца для перевода средств. Деньги придут через 2-3 дня…

— Дайте мне кувалду и стамеску, — небрежно попросил растыка. – Я сам всё законопачу.

— Молчи, блин, — пихнула его – его перелётная птичка. – На бабло квартирку здесь снимем. А тачку поправишь опосля… не горит.

Говорящий покойник на костылях – сие смешно, но не всем. При виде фиолетового Гранкина приёмщица прикусила язык и потом – шепелявила. Дефект речи заставил увлечься йогой и ЗОЖ, что продлило её жизнь на двадцать лет.

Менты же перешли к оформлению новых аварий, здесь же. Илюха настолько задал тон хорошему настроению, что лейтенант этим вечером решился (наконец-то!) завести себе спиногрыза, чему супруга безумна обрадовалась. И дала ему на порядок слаще, чем всегда. Спиногрыз родится девочкой и станет веб-программистом, помогая крепнуть дьяволу по имени Интернет.

— Скрии-ип! – радостно скрипела кровать. Как иллюстрация будущего сюжета.

Капитан же сегодня выкурил на две сигареты больше, чем обычно, что укоротило его бытие на одну неделю.

Один из аварийщиков, Семён – опоздал на важную встречу из-за аварии, что лишило фирму важного контракта. В итоге, контора разорится, а Семён уедет на Чукотку, на вахту, за большим-большим рублём. Там и останется, вдохнув южный акцент в северный посёлок.

Растыка, растыка…

* * *

Прошёл месяц. Оксанка нигде не работала, а свободное время заполняла мелким ремонтом мужа и аудио-переписками с Бульбером Ивановичем. Совсем невинными, Ксюха легко сходилась с людьми. Тем паче, что общая тема для разговоров была – гостиница Бульбера.

Жила семья на сбережения и на переводы от родичей. Покамест.

— Гипс – штука нужная, но пора с ней прощаться, — молвил ортопед. Он ловко разрезал минерал специальным инструментом. Заставил Илюху топнуть ножкой о пол, покрутиться в разные стороны, натренированно пощупал связки. – Свободен! – был вердикт.

— А купаться можно?

— Нужно, — кивнул ортопед. – Морская водичка изрядно полезна.

И растыка пошёл купаться. Ксюха увязалась за ним, понаблюдать и, может, самой окунуться. Её гипс сняли раньше, но плескаться в море птичка не очень любила, больше пёрлась по загоранию. Да и без Илюхи — купание не купание…

— Граждане! Предупреждаем! Не подходите к воде и стойте у заграждений! – ходили по пляжам трубачи с рупорами, из числа местных спасателей.

— Облом, — заметила Оксанка. – Как-то сильно штормит, видишь же.

— Не-а, — закономерно возразил растыка. – Щас нырнём!

Они подъехали не к основным пляжам, а в сторонку. Шобт никто не мешал, если чё.

Тут как раз пикнула очередная смс от Бульбера Ивановича. Муж не знал о переписке, а любопытство сгубило далеко не одну Ксюху. Ну, или воскресило.

— Валяй, — торопливо произнесла Ксюшка, и присела на бережку, отдав внимание смартфону.

…Гранкин залез в воду, преодолевая штормовое сопротивление. Поднырнул под волну. А когда вынырнул — то Илюху накрыла другая волна, — шарахнуло водой по беспутной голове, залив дыхательные пути.

— Бляять, — сумел вслух выразиться Илюха и постарался опереться на дно. Не сумел, дна больше не существовало. Вдохнул, глотая морскую соль. Похоже, пора назад, Илюхин похуизм стал менее похуиститым, точней, совсем стало уже не похуй.

Другая волна сбила парня с ног, на которых он (впрочем) и не стоял, и во второй раз залила носоглотку водой.

Гранкин смог сейчас только проскипеть просоленными зубами и подвигать беззащитным перед стихией телом. А в следующий миг увидел себя, которого (себя) любезно поднесла к нему третья волна. Илюха  себя узнал, хотя и не представлял, каков он в натуре. Всякое зеркало сделает такое лишь приблизительно, тем паче, в мужских глазах.

— Эээй, — закричала Оксанка с берега. – Илюха тооооонет!

— Онет… оооонет… — донёс ветер до Гранкина.

Послесловие

— Привет, — сухо сказало Мироздание. — Ты закончил свой путь и третья волна тебя поглотит. Умирать будет мучительно, удушье не самая лёгкая смерть.

— Я выкарабкаюсь, — храбрясь, ответил Гранкин. — Я всегда...

— Всегда тоже имеет конец, — заржало Мироздание, в такт грохоту волн. — Ты прожил не зря, твой опыт обогатил то «коллективное бессознательное», из коего человек и черпает опыт.

— Чё!? — изумился Гранкин. — Чё пургометишь?! Моя жизнь вообще бессмысленна. А ещё я ни хрена не понял, из твоего дурацкого выступления.

Как-то исчезли из цикла насущных проблем и шторм, и связанные с ним неудобства.

— Закономерно, — невозмутимо отметило Мироздание. — Последний миг перед уходом. Так задумано, людям даются секунды на осознание...

— Слушай, я чертовски молод, чтобы сдохнуть! — натужно крикнул Илюха. — Мне всего 24, какой, к хрену, опыт!?

— Твои поступки и есть опыт, по умолчанию, — ответило Мироздание без всегдашних ухмылок. – Твои действия или бездействия — запустили цепочки событий и явлений, прямо с тобой не связанных. Но, влияющих на чужое существование. Человечество двигается, развивается, такие дела...

Идти вперёд — это не то же самое, что идти назад. Такое осознаёт даже Илюха Гранкин.

— Ты как личность — идеальный кандидат… был. Для демонстрации кармического Закона Роста, — ободряюще дополнило Мироздание. – Не так важна цель в жизни, сколь дорога по ней… Спасибо тебе не говорю, елико не за что. А теперь – давай, утони-ка!

И копия Илюхи Гранкина исчезла из Чёрного моря.

Третья волна ударила резко и зло! Илюха захлебнулся, отчаянно задёргался от недостатка кислорода... Закон физики повлек его вниз, тело обуяли судороги, началось удушье... а зрачки полезли из орбит.

— Смерть лишь начало новой жизни, — напоследок пробормотало Мироздание.

Реинкарнация — 5. Параллели

* * *

Закон Ответственности:

— Всякий раз, когда в моей жизни что-то происходит неправильно, причина кроется во мне.

 (с) Мироздание.

* * *

Пятой реинкарнацией явились близняшки. Две девочки, которые родились с разницей в полчаса. Старшая Ленка – с зелёными глазами, младшая Танька – с синими глазами. Вот и вся внешняя разница между ними. По мере взросления они всё более походили друг на дружку. Внешне. А характеры… Ленка была чуточку серьёзней, чем Танька; а, может, Танька была чуть легкомысленней Ленки.

— Не нужны оне мне! – заявила мамаша, едва придя в себя после родов. – Бумагу я подмахну!

После выписки из роддома — мамочка отправилась далее квасить алкоголь, пока не померла через тройку лет. Сердцу надоело биться в дрянном теле. А близняшки уехали в детский дом на юго-западе Москвы, (Ломоносовский район) где и выросли. И позже и обосновались как взрослые. Детдом, как и каждый детский дом, — многое показал и рассказал без рюшей. Невостребованные иллюзии сохли от тоски. Ленка с Танькой часто крали в магазинах, — и не только то, что плохо лежит, но и то, что лежало хорошо. Умудрялись. Как-то всё им сходило.

В возрасте шестнадцати лет Ленка вышла замуж за взрослого (относительно её самой) бандита, которого убили на Её совершеннолетие. Причём, обе сестрёнки обхаживали Никитку Лихварёва, по кличке Лихварь. Чувак с удовольствием по обеим потоптался аки конь, но в официальный замуж — в итоге — позвал старшую из близнях, Ленку.

— Я уверен, что меня рано или поздно грохнут, — сказал Никита будущей суженой. – Кремлевская блять, на которую я работаю, — не оставит в живых, я слишком дохера знаю. – Он усмехнулся грустно, без всякого наигрыша. – Однако капитал я нажил приличный и никто его не отберёт. Если будет кому завещать.

— А моя сестра? – спросила Ленка. – Почему я?

— Мыслю, ты грамотней распорядишься наследством, — почесал Никитка в раздумье лысеющую макушку. – Ну… не в обиду Таньке. Не задавай таких вопросов, короче.

— Ты на мне женишься, чтобы было кому завещать? – догадалась Ленка.

Лихварь одной рукой притянул девку к себе, наклонился и вдохнул запах её юных волос. И промолчал.

* * *

За пару лет до данного разговора – случилось следующее. Детский дом праздновал некий псевдопраздник.

— Минин и Пожарский! – веско сказала воспитатель. – Они освободили Русь от подлого ига! Готовим номера.

Итак, 4 ноября, близняшки прилежно рассказали свой стишок, а затем посмотрели чужое творческое лицемерие. После, согласно традиции, случилась дискотека, где Ленку и Таньку похватал за едва отросшие сиськи местный недозрел Вася, числящийся в их же группе. В ответ был обложен отборным матом двойняшек:

— Блять! Нахуй! Чмо! Козёл! – для девочек в 14 лет – это нормальный разговорный язык. Тем паче, в детском доме. И особо в сторону халявщика Васи.

Васёк отряхнул потные от вожделения ладошки и равнодушно ретировался, в сторону других девочек. Безуспешно, — ведь в подростковом возрасте все девчонки понимают ценность своей пизды. Узкой, сладкой, не рожавшей, часто не знавшей полового члена. А то, что ценно – то дорого. Данные выкладки прекрасно понимал и директор детдома, Иван Янович.

А Вася… чуть отмотаем время… станет дальнобоем и проживёт законные 45 лет. И умрёт от пищевого отравления, полученного в чебуречной на трассе.

Еда – это целый весомый пласт не только смерти, но и жизни!

— Кушать подано! – во всю ширь кривозубого рта улыбнулся Иван Янович, включая свет в зале для дискотек (он же спортзал в будничные дни). Это означало, что пора на праздничный ужин, где обычно присутствовали папики, отсматривая мальчиков и девочек на предмет интим-связи. Иногда тайно, сквозь спец. дырочки в стене; а иногда явно, в статусе «официальных» благотворителей.

Сегодня таким папиком явился Никитка Лихварев, который пришёл сюда впервые. Он небрежно сидел за прилично убранным столом и снисходительно слушал льстивые речи директора:

— Никита Анатольевич – наш новый спонсор! – докладывал Янович воспитанникам и воспитанницам. — Он обещал купить одежду, оборудовать класс с компьютерами, а сегодня привёз 2 мобильника последней модели, которые получат… — директор сделал тактичную паузу. – Самые достойные!

Директор умолчал о том, что один из сотовых уже заранее положил себе в карман. Как позже выяснилось – мечта оказалась напрасной.

Вообще, детдом – это особое государство, достаточно закрытое, куда чужие не ходят и куда оных не пускают. Торговля юными телами поставлена на потоки, ибо безнаказанно трахать малолеток можно только отсюда. В Рээфии, разумеется.

— Жаловаться тебе некому! – обычно так внушал директор воспитанникам и воспитанницам. – И заступаться за тебя никто не будет!.. За интим получишь денюшку, а ещё… быть может… клиент на тебя «западёт» и в люди выведет… или крупными подарками одарит… А твоя дырка, ей ведь всё равно, чей хуй в неё впрыгнет… — и угрожающе журил напоследок. – Если откажешься – тебя возьмут силой! Бабки за тебя получены и доли розданы по инстанциям.

— Я уже проданный товар, — обычно так воспринимал слова директора государственный ребёнок. И смирялся. Действительно, защита отсутствовала. Мальчики пользовались спросом большим, чем девочки. Даже целочки.

— Умница! – хвалил Иван Янович подопечного. Лично сажал его (или её) в дорогую машинку, зачастую с федеральными номерами, а утром встречал назад. Правда, было пару раз, когда детдомовцев не возвращали, а их юные истерзанные в оргиях тела – водители господ закапывали в лесах Подмосковья. Случилось и одно самоубийство.

Ответственные за детдом инстанции получали лишнюю пригоршню бабла, и про трупы малолеток забывали, вычёркивая их из баз. Воистину деньги правят миром, а сатана придуман человеком для оправдания своих же поступков!

* * *

В целом и в общем, все воспитанники, вне пола, — делились на две категории:

— Я мечтаю стать содержанцем (кой)! – твердили Игори и Любы. Помимо папиков – сами по себе приторговывали телами.

— Я не хочу, но никуда не денешься! – заявляли Коли и Анжелы. Зачастую, они, войдя во вкус в процессе, — превращались в Игорей и в Люб. То бишь первая категория мутировала во вторую.

* * *

Иногда строптивый товар умудрялся написать заявление в полицию. Анонимку, как правило, однако реакция на неё в полиции – была обязательной. Елико упоминается ребёнок! Как правило, полиция переправляла запрос в местную Опеку, где она лежала «отведённый Законом срок», а потом в полицию отправлялся стандарт-ответ:

— В ходе проверки заявленных изнасилований не выявлено.

Игорю Яновичу звонили и обкладывали матом, заодно пугая тюрьмой. Директор отвечал, что «мол, больше не повторится», строил перед собой группы, по очереди, — и у каждой задушевно спрашивал:

— Значит, у нас объявился Герой. Готовый пострадать за свою ложь! Кто? Не стесняйтесь! Вэлком. Обсудим.

Анонимщик бормотал втихаря:

— Всем, похоже, похер на мою жалобу. И зачем тогда придуманы жалобы? Чтобы на них было похер?

Сим анонимка и заканчивалась.

Обычно малолетка становился секс-товаром лет с 11-13, отталкиваясь от конкретного телесного вызревания. В целом, девочек отдавали пораньше, а мальчиков – позже.

— Всё же задница и влагалище – вещи абсолютно разные, — так примерно мыслил директор Иван Янович. – Даже очень юную пизду можно раздвигать, она природой определена для ебли. А попа… нежная категория, чем позже в неё пихать, тем лучше.

Философ, блин! Обычно, после очередной продажи, Иван Янович, запирался у себя в кабинете и писал порно-рассказы, представляя вместе толстопузов и малолеток. Рассказы публиковал на спец. портале, под псевдонимом, и они пользовались лютой популярностью.

Как-то этак обстояли дела в детдоме Ломоносовского района города Москвы.

* * *

Близняшек не трахали ни разу. Сначала (однако) не выбирали, слишком блеклыми они были в 11-12 лет… потом гормоны заиграли в них самих, но близняхи сознательно не пожелали стать товаром. А в возрасте 13-ти лет — Ленка с Танькой приглянулись пузанчику.

— Слышь, мудозвон, — сказали директору сестрёнки. – Если нас продашь, то отпилим тебе буквально.

Директор испугался, как и все подлецы – он был сыкуном. Он просто соврал папику, что близняшки болеют СПИДом, клиент недовольно поморщился, но согласился, что минетить спидоносных не готов. Как бы и что бы там ни было!

Двойняшки твёрдо решили, чего хотят. И кого. Бабла побольше и хер потолще, желательно в обрамлении мужественности и симпатичности. Желание явилось на очередном «празднике», в виде Никитки Лихварева. Обладателя харизматичых ямочек на щеках и двух новеньких мобильников. Стоимостью тысяч по пятьдесят каждый!

Таким образом, любовь к человеку и любовь к деньгам – сошлись воедино и обрели зримые черты.

— Никитас, Вы наш кумир! – молвили близняхи, растолкав охочих до богача одногруппниц, давно превратившихся в конченных шалав. И подмигнули ему вдвоём.

Лихварь шестым чувством понял, что его ждут такие сладкие мгновенья, какие смогут доставить только две русокосые двойняшки.

— Нам по 14 лет, — добавили обольстительницы, невзначай. – И мы девственницы, в отличие от… — они повели пренебрежительным взглядом кругом.

Детдомовский диалект – самый прямой из всех других диалектов русского языка. И возраст носителя языка — тут роли не играет.

Короче. Директорский сотовый ушёл к сёстрам.

Никитас комплексовал из-за гигантского хуя, поэтому и согласился на предложение приятелей приехать в детдом. Всё равно безродные соплячки ничего в размерах не понимают. Хотя. Трахнуть малолетку — мечтает каждый мужик! И у Лихваря был лишь «особый повод».

Через недельку сестры переехали в специально снятую для них Лихварём квартирку, и зажили половой жизнью в троих.

— Вон там сейф, а в нём пачки денег, — кивнул Никита Анатольевич. – Берите, скок желаете. Машинка всегда у подъезда, человек за рулем – ваш водитель и сопроводитель. Если захотите в магазин, в кино, просто погулять… Без него ни шагу никуда! Мало ли…

Когда-то, подобное «мало ли» случилось с близкой подругой Лихваря, после чего она повесилась. Виновных нашли и изощрённо наказали, но. Знакомую зарыли на Троекуровском.

Иван Янович получил от Лихварева солидную денюшку «отступных» и написал на предмет триумвирата очередной рассказ. Спустя десять лет – директора хватит инсульт, прямо за сочинением очередного, без насмешек, литературного шедевра.

* * *

После свадьбы, спразднованной в узком кругу Никиткиных друзей и коллег, в элитном уютном ресторанчике на Якиманке, — ничего особо не изменилось. По-прежнему Они проживали втроём. Будущее наследство наследницу не беспокоило, а лишённую наследства – тем более. Девчонки просто наслаждались жизнью и своим мужчиной. Ведь близняхи сами провели «естественный отбор»!

Но. Наследница всё-таки была одна и это остро ощутилось, когда Никитаса застрелили в собственном подъезде, вместе с телохранителем. Аккурат на 18-летие сеструх. Лихварь, с корзиной белых роз, поднимался по лестнице на третий этаж, и на середине пути нарвался на две пули. Третья – контрольная, — в голову. Накликал, а, может, и правда, чувствовал.

— Безутешные вдовы, — шептались знакомые, провожавшие Лихваря в последний путь. Кивая на близнях и без всяческого стёба – как само собой. Похороны были сродни свадьбе – присутствовали ровно те же лица, а сам обряд – кичился роскошью. Новодевичье – мечта упокоения любого покойничка. Здесь сегодня не хоронят в принципе, ни за какие деньги, а только по распоряжению из Администрации президента. Она его и убила, она и отдала ему посмертную честь. Типичная черта путинской эпохи.

Завтра наследницу похитили. Некие люди в рясах свернули шею персональному водителю (он же охранник), затолкали Ленку в автомобиль и увезли в неизвестном направлении. Труп охранника кинули в багажник. Таньку тоже прихватили, однако по дороге быстро разобрались, кто есть кто. Выкинули её где-то на «Минке» (Минском шоссе). Как оказалось, зря.

А Ленку привезли в монастырь и заперли в келье.

— Надо переписать бизнес Лихварёва на человека, — сказал игумен Тимур, внешне приличный батюшка, но с поганым взглядом. Он зашёл в келью где-то через час после похищения.

— Какой-такой бизнес?! – вскинулась Ленка. – Я понятия не имею о делах Лихваря, не вникала…

— Раба Елена, у покойника строительный бизнес, — немного подумав, просветил Тимур. – Треть новостроек в Москве и области – принадлежит ему.

От судьбы убежать можно, только вот некуда. Ленка неприязненно отсмотрела переговорщика в рясе.

— Никитас обещал, что его капиталы не тронут.

— Ну, человек предполагает, раба Елена… — тонко усмехнулся игумен.

— Ты, в смысле, Бог или его зам по бизнесу Лихваря? – съязвила Ленка. Не удержалась.

— Не подпишешь – отдам тебя монахам, — нарочито зевнул Тимур, тоже переходя на «ты». – Их здесь, у меня, пятьдесят, и женщину они не имели долго… Заебут до смерти!

— И вы останетесь без моего бизнеса, — сообразила Ленка.

— А ты лишишься жизни, — пафосно отпарировал игумен. – Поверь, сдохнуть от ебли – одна из самых неприятных кончин. – Он погано подмигнул. — На размышление – сутки, а мы вельми подготовим доки. И нотариуса привезём.

И Тимур ушёл прочь. Дверь лязгнула железной подбивкой.

* * *

— Вот телефон! – произнес однажды Лихварь, обращаясь к близняхам. – Выучите его как своё имя. Будут проблемы – Вам помогут. Но только после моего ухода…

Всегда есть место пророку в своём отечестве. Так звучит мысль в оригинале, а смысл выражения – исказили позже. Танька остановила на Минском шоссе попутку с жёлтыми номерами и попросила у таксиста – его телефон. По пути набрала заветный номер, он высветился на поверхности сознания сразу, как её отпустили.

— Говорит автоответчик…. – услышала деваха. Никто трубку не взял.

Пришлось доверить автоответчику то, что Ленку похитили монахи, судя по рожам и по одежде, а жизнь верного охранника загублена.

Танька доехала до дома, достала из сейфа деньги и расплатилась с таксистом. Точней, хотела сие сделать. Когда вышла из подъезда – «таджика» уж не было, по ходу наслушавшись разговоров о похищениях и убийствах – узкоглазый паренёк испугался и слинял.

— Сука! – выругалась близняха на случившуюся хренотень и залпом выпила полбутылки абсента. Хренотень обиделась на бранный эпитет и отрубила сознание девушки на роскошном диване.

* * *

Ленку освободили через три часа. Автоответчик всё услышал, всех вычислил и наказал. В монастырь примчалась группа ребят с автоматами и в масках, постреляли братию из тех, кто попался на глаза, а игумена Тимура подвесили за яйца буквально и персонально, на монастырской стене. Настоятель вскорости умер от травмы, несовместимой с порочной жизнью.

А в «высоком кабинете» состоялся короткий диалог двух невзрачных персон:

— Неправильное – это отражение правильного.

— Не надо путать зеркало и беспредел.

И наследие Лихваря оставили в покое. Как и близнях.

* * *

После обретения свободы Ленка конкретно занялась подсчётом наследства. Вышло очень много. Оказалось, даже их квартирка не снята, а куплена на общее имя двойняшек.

— Бизнес и всё, что с ним связано – принадлежит по документам мне! – сказала Ленка, подводя бухгалтерский баланс. – И бизнес надо развивать, вникать! Мне всё нравится.

— А мне — нет, — ответила Танька. – Я ни черта не понимаю в стройке домов. И не желаю понимать! Запили мне чё-нить попроще.

Лихварь всё угадал. Как знал. А может в натуре знал, душа покойника – потёмки…

Таньке была куплена курьерская служба, состоящая из трёх точек. Девка быстренько во всем разобралась и стала жить-поживать. В той самой квартирке, где пребывала и Ленка, которая с головой ушла в громадный бизнес экс-мужа.

Для «интимного здоровья» выписали себе альфонса, из соседнего (Обручевского) района. По рекомендации. Эдик приезжал пару раз в неделю и сексуально обрабатывал сеструх. Жизнь наладилась и текла как по сливочному маслу, без Лихваря. Свечки за его упокойство не ставились, но рюмочки постоянно поднимались. Не чокаясь.

* * *

Минуло пять лет.

Бытие плыло, радуя и огорчая, приподнимая и опуская, наслаждая и наполняя страданиями! Параллели невероятными зигзагами пронзали жизненное пространство близняшек. Работая как часы. Но в определённые часы.

— Замуж – это стереотип прошлых веков, — озвучила старшая сестра. – Как и собственные дети… Пусть я прослыву феминисткой, мне по ёжику. Да и некогда мне бытом заниматься…

Москва хорошо раздвинула границы, благодаря фирме Ленки. Каждый год заселялись понаехавшими — миллионы квадратов. Дружная команда во главе с мудрым Веней – держала под контролем все аспекты и нюансы. Вениамин не переваривал своё полное имя, поэтому даже в мэрии, куда он лично заносил чемоданы наличных откатов – его звали Веней. Незаменимый честный исполнитель! Который однажды умер от коронавируса – некой заразы, которая неизвестно откуда и зачем – вдруг обрушилась на землю. Антиблагодаря сему — Ленкин персональный мир замедлил свои шестерёнки, как оказалось – незаменимые люди всё же есть. Веню с почётом сожгли в крематории, а бизнес Ленки встал очень крепко, — на месте.

— Взятки решают заморочки бюрократии, но не решают проблемы управления, — с горечью признала единственный учредитель и гендир конторы.

— Пригласи глупца и он всё решит, — предложила младшая сестра. – Лично у меня в команде только глупые люди. И если мой Павел Петрович «двинет кони», то взамен легко найдётся Пётр Павлович. Такой же однохренственный…

Угу. Танькин управляющий — тоже заболел коронавирусом. В итоге, выжил, — параллель пронзила, но не убила.

— Ну, что же вам сказать, — заметил альфонс Эдик, приглашённый на собеседование, как кандидат на управленческую роль. – Раньше я работал учителем физкультуры. В школе. Но вряд ли данное обстоятельство — Вам по-настоящему интересно. Вы ведь не обитали в моей жизни, и общего прошлого у нас нет. Есть тонкая соломинка настоящего, тупо секс. – Он пожал мощными плечами и заверил. — Но. Меня всё устаивает.

Эдик, оказалось, не глупец. Впрочем, это лишь казалось.

— В сексе помнишь многие ощущения, — произнёс альфонс доверительным тоном, развивая знакомую тему. — С той или с той. И когда мастурбируешь, то кончаешь не от порно, которое смотришь, а именно от Тех ощущений... имевших место или почти имевших...

— Ты ещё и порно смотришь? – удивились сеструхи.

— Да, — торжественно кивнул Эдик. – А мастурбирую на Вас.

Так онанист, он же секс-альфонс, он же экс-учитель физкультуры Эдик, — стал управляющим крупнейшей в Москве и МО строительной конторы. Покойного Веню не затмил, но бизнес-дела бойко сдвинул и направил.

— Онанист – лучше, чем пидарас, — с усмешкой подытожила Танька. – Только не распространяемся…

— Спасибо, Таньк, — усмехнулась близняха. – Выручила.

От секс-услуг Эдика пришлось отказаться. Дабы не претендовал на душу сестричек, даже потенциально… через свой умелый хер.

* * *

Минуло и двенадцать лет.

— Замужество – убогая штука, — признала теперь младшая близняха. За прошедшие годы Танька сменила четверых мужей. Рожать ни от кого – не захотела.

Перечислять «бывших» и их недостатки – синеглазка не бралась даже выпивши.

— Мужчина или мужик – всё едино, — лишь хмуро отмечала она.

Так практика подтвердила теорию, озвученную Ленкой некоторые лета назад. Старшая сестра оказалась слову своему верна, и яйценосов не привечала. Вообще. Как обходилась без – никто не спрашивал, не смел. А догадки – они и в Африке… как и мужчины. Такие вот параллели… шагали параллельно.

* * *

Эдик сегодня стал заместителем мэра, — то ли действительно дуракам везёт, то ли воткнул нужной даме и в нужное место, с нужной амплитудой. История умолчала.

* * *

Непосредственно перед тридцатилетием сестрёнок – случились две вещи.

Во-первых, у Ленки упал многоэтажный дом, внезапно. Самое печальное, что конструкция была заселена жильцами, и сотня покойников, которых достали из-под завалов – наполнила московские морги. От банкротства и ухода фирмы с рынка (ввиду потери репутации) – Ленку спас Эдик. Также он нивелировал и отчасти пресёк – неприятные разговоры о владелице незадачливой конторы.

— Я благодарный глупец, — так произнёс Эдик, при личной встрече. И интимно подмигнул. – Спасибо и до свидания!

Во-вторых, у Таньки нарисовалось своё несчастье – сгорела одна из курьерских точек. Никто не пострадал.

Таким образом, параллель снова ударила обеих близняшек, — но снова по-разному. Ленку – злее злого, а её младшую сестру – легонько, можно сказать, потрепала по голове чуть сильней, чем принято делать такую эмоцию.

— Меня, начиная с единственной свадьбы, — окружают трупы, — признала Ленка. — Убийство мужа, расстрел монахов, смерть Вени, массовая гибель жильцов. А?

— На! – насмешливо ответила жизнь. И покатила старшую близняху дальше по себе. Или на себе? А, может, в себе?..

Танька не мыслила так глубоководно в принципе. Не умела, да и повода не было. Ну, и житейских проблем выше крыши… Как бы от пианиста отвязаться – от финального экс-муженька, что задрал назвонами на сотовый. А пожар на точке – не проблема, купим новый офис, и всего-то.

То, что назавтра Ленкину инкассацию ограбят, сделав очередные три трупа в её судьбе – никто пока не знал. Да-с, а Танькина карма – Ей подарит сломанную брошь.

Такие вот параллели, всё шагали и шагали… И конца оным не виделось, из года в год.

* * *

Минуло – наконец – восемнадцать лет, близняшкам стукнуло по 36! Побросав свои трудовые будни – обе отправились в гипермаркет-магазин. Похватать чего-нибудь на праздничный ужин. Отдохнуть от драных параллелей.

Как всегда. Кассы забиты народом, а в «Зоне самообслуживания» практически никого.

— Вперёд! – кивнула Ленка как распорядитель покупок.

Сёстры прошли в «Зону» и начали разгружать тележки. На специальный столик, стоящий рядом с кассой самооплаты.

— Тортик — сюда, готовый салат «Цезарь» – туда, вино за три тысячи рублей – эм… пока… здесь?..

Тасовка подразумевалась для фасовки покупок по разным пакетам, а также для удобного логистического их наполнения. Тяжелое – вниз, хрупкое – вверх.

— Женщины, почему Вы положили дорогое вино отдельно? – прозвучал вопрос, с нервной темрбальностью.

Сестрёнки повернулись на звук, и в полутора метрах увидели продавца-консультанта, в чьи обязанности входило помогать покупателям в саморасчётах и присматривать за технической исправностью касс «Зоны». По факту же, такой продавец зорко следит, чтобы товар не спиздили, пользуясь обслуживанием клиента в своё собственное рыло, а в перерывах между слежками мечтает, чтобы сюда народа заходило поменьше.

— Куда желаем, туда и кладём, — недоумённо заметила Ленка. – Логично?

Не дождавшись ответа – она продолжила разгружать корзинку, тасуя покупки на столике.

Оттикала тягостная минута.

— Хватит на нас пялиться! – рыкнула Танька, развернувшись. – Какого хрена?!

— Я не на Вас смотрю, а на кассу, — последовал истеричный ответ. Хотя и менее истеричный, чем Танькин вопрос.

— Типа, мы похожи на воровок, — неприязненно размыслила Ленка. Она пробила вино по штрих-коду и хмуро глянула на бэйдж. — Зина.

«Ни один вор не похож на вора!», — хотелось продавцу заорать. Добавив, что «как раз внешне благовоспитанные и крадут товар, и при инвентаризации — все недостачи вешаются на продавцов, вычитаясь из зарплаты!». Зина лишь вздохнула и вымолвила, сбавив тон:

— Я вас не обвиняю. И не кричите на меня, я – человек.

— Что?! – удивились сестрички. – Какой-такой человек… Дайте жалобную книгу!

Ну, не хотите по-хорошему, будет по-нашему… Зина взбрыкнула мощной шеей и язвительно сказала:

— Я Вас запомнила. Вас уже ловили с бутылкой дорогого вина! Тогда Вы пытались его украсть! Щас я позову Службу безопасности! – и продавец быстренько ретировалась к служебному телефону, что был тут же, относительно рядом, подняла трубку и активно нечто туда заговорила.

Охрана, стоящая по периметру касс – охрана и есть, а Служба безопасности в магазине – это что-то типа своей местной уголовки, в рамках гипермаркета. Где часто работают бывшие менты из реальной уголовки, которых выгнали нахуй оттуда за проф. непригодность или за пьянки.

Покупки были самопробиты и самооплачены. Но. На всякий случай сестры позиции пересчитали, ничего ли не упустили. Сопровождая пересчёт эпитетами на сами-знаем-кого:

— Овца!

— Дура!

После гордо ушли. Никто не препятствовал, безопасники так и не возникли. Консультант Зина проводила хамок напряжённым взором. Одна сестричка порывалась (было) дойти до администратора с жалобой, чисто назло, правда, непонятно, кому… Вторая сестра сие пресекла как лишнее.

— Чего с убогих взять, — резюмировала Танька. – Меня ни разу не ловили, вруша такая!

— То есть, вино ты мыслила «зажать»? – не врубилась Ленка.

— А ты?..

— Хотели сучки! – пробормотала Зина вслед. – Стопудов!

Маленький случай, родивший большой скандал. Один из биллиона. Но. Но.

* * *

— Я ворую в магазинах с детства, — произнесла близняха с синими глазами. – И мне нихера не стыдно. Чего скажешь, Ленк?

— Детдом из привычек неудаляем, тупо нет кнопки «Delete», — усмехнулась близняшка с зелёными глазами. Подводя аргумент-черту для обоих.

Сестры сидели на кухоньке и пили вино, закусывая его готовым салатом «Цезарь». Болтая о насущном. Тридцать шесть лет исполняется всего один раз в жизни! Вдруг потух свет. А потом засиял, но не свет. Трансформация заняла мгновение.

— Что за…? – начала Танька и осеклась.

— Угу… — заметила Ленка несколько заторможено.

Сестры увидели, что за столом их сейчас трое. Прибавился мирозданческий трон. Он ухмылялся бесстрастной спинкой без признаков лица, а подлокотники чинно торчали по Его бокам — подобно рукам.

— Ты — девочка вдумчивая, а ты — порядком бесшабашна, — заявил трон. Кивая спинкой сначала на Ленку, а потом и на Таньку. – Хотя и являетесь одной и той же инкарнацией… Помните Васька, который хватал вас за едва отросшие сиськи, на дискотеке?

Девчонки, сидевшие с завороженными лицами – встряхнулись. Размялись на стульях, — подвигали плечиками и ножками. И начали говорить тет-а-тет, будто не замечая Мироздания, вольготно расположившегося рядом. Не свет по-прежнему освещал кухоньку, непонятно чем. Царила ультрамариновая атмосфера, как-то так.

— Я знаю, виноваты в действиях Васькина мы, — согласно покивала Танька, пристально глядя на сестру. – Ведь у нас росли сиськи, а не у него.

— В смысле? – не въехала Ленка. – А если б Васёк нас в кустики Вернадского парка и того… выеб против воли?.. Пусть теоретически, — добавила Она.

— Двоих Вася не потянул! — коротко расхохоталась синеглазая сестра. – В том смысле, что отбились от него, и одними матюками, ну, помнишь!.. — Танька хищно ухмыльнулась, превратив личико в морду питона, подобно тому, как лицо меняет компьютерная программа. — Твою мысль я словила... Если б выеб — то поступок на Васькине, ведь он имеет хрен, а не мы!

— Я догнала, всё дело в сиськах и в хере, — в половой породе, короче! – кротко покивала зеленоглазка. Потусторонняя программа изменила и её личико, превратив оное в мордочку кролика.

— Именно! Всё дело в сиськах и в хере! – торжественно заявила мордапитона. – Таков Пятый мирозданческий закон. Всё, что у тебя неправильно в жизни – это результат твоего действия… или бездействия.

Истина не бывает новой, она всегда – древняя. Иначе сие не истина.

— Нельзя навредить тому, что является тобой, — прозревающе пробубнила морда кролика. – Ведь мы — мирозданческие частички.

Всегда есть 2 варианта. Либо сходить за вином и поболтать. Либо поболтать и сходить за вином.

— Суть в праве выбора, — заметил трон глубокомысленно. Обрывая спор. – Двадцать лет назад Ленку взяли замуж и сие был ключевой выбор. Поэтому Её судьба складывается с трагизмом.

Складывают деньги в кубышки, а судьбы идут. Но не объяснять же это самому мирозданию.

— Ну, а Таньке судьба оставила второй вариант, лишив первого… поэтому её судьбу трагизм лишь гладит, — трон, казалось, вздохнул. – А не раздаёт нокауты как Ленке.

Понятно. Если б не Лихварь, то параллели шагали б по-другому.

— Вам придётся ещё немало пожить, близняхи, и, разумеется, согласно выбранным вариантам! – закончил трон и покинул кухоньку. Как именно – сеструхи не въехали. Исчез, выветрился, — вместе с алкогольными парами из голов...

Послесловие

…Сёстры прошли в «Зону самообслуживания» гипермаркета и начали разгружать тележки. На специальный столик, стоящий рядом с кассой.

— Тортик – в одно место, готовый салат «Цезарь» – в другое, а вино за три тысячи рублей – эм… уважаемая… — Ленка вгляделась в бэйджик продавца-консультанта, которая топталась тут же, — Зина! Вы не поможете нам с сестрой пробить и разложить по пакетам товар?

— Пожалуйста! – лучезарно улыбнулась Танька. И шепнула сеструхе: — Ты права, такая просьба лучше всего. Ведь Зина смотрит, чтобы мы ничего не спиздили и малейшее неправильное наше движение, — вызовет у неё негодование!

«Есть вариант наебать лохушек. Тем самым возместив недостачу от краж других клиентов… ведь недостачи вешают на нас, вычитая из зарплаты», — так подумала Зина. И не менее любезно улыбнулась:

— Конечно, рада буду помочь! Щас всё быстренько посчитаем…

Реинкарнация — 6. Приговор

* * *

Закон Взаимосвязи:

— Прошлое, настоящее и будущее всегда связаны между собой. Нельзя так просто взять и начать всё «с чистого листа».

(с) Мироздание.

* * *

Родители его погибли в автокатастрофе, вместе с сыновьями. Врезался в их «седан» пьяный мудак на фуре. Семья у Бориса Кузьмина была большой – шесть человек, он – седьмой.

До гибели всё семейство торговало на рынке крупного города областного значения, стоящего на реке Енисей. Звёзд не хватали ни с неба, ни с земли. Зато хорошо зарабатывали, тратя деньги на нормальное существование в рамках человеческого формата. Борис Алексеевич – тот единственный сын, кто получил высшее образование, стал юристом с уклоном в адвокатуру.

— Миллион рублей и ты – адвокат, — так сказали Борису Алексеевичу Кузьмину люди из «Региональной палаты», которые распоряжались присвоением адвокатских статусов и выдачей «корочек».

Мы верим. И от сей веры рождается сила. Вот это серьёзно, Вера. А во что или в кого именно – это уже второстепенно. Родители поверили в своего сына.

— Вот миллион, — лирично сказал папа Боре, передавая пачку банкнот. – Отнеси его тем, кто просит, и стань большим человеком.

— Отобьёшь денежку, — прагматично молвила и мама Нелли. – Возвращать не надо, отплатишь другим, сынок.

Мамины слова оказались пророческими. Но пока никто о сём не знал.

Борис на десять с плюсом сдал квалификационный экзамен и начал карьеру юридического защитника со стажёра. Первым его подопечным стал некий педагог, который зарезал тёщу. Денег на найм у учителя не было, и «Адвокатская коллегия» послала стажера разруливать бытовое дерьмо. Ибо там ни бабла, ни чести, ни славы.

— Ну, короче…. Замочил я эту козу, — совсем не по педагогически произнёс учитель физики на первой же беседе. – Сука и тварь была она, ты понял?

— Да… — с невнятной эмоцией ответил стажёр.

После педагога – были ещё ряд лиц, — мелкие как по социальному статусу, так и по своим преступлениям. Все как на подбор — нищеброды. Которых за жалкую государственную копейку опекал Борис Кузьмин, ставший «государственным адвокатом», или на языке права – «защитником по назначению». Обычная стезя стажёра!

— А как ты хотел? – предупредающе сказали Борису Алексеевичу старшие товарищи.

— Отличные университеты! – с энтузиазмом усмехнулся в ответ Кузьмин.

— Наш человек! — одобрительно покивали состоявшиеся адвокаты.

Борис Алексеевич стал хорошим психологом; выучил гласный и негласный этикеты поведения с каждым винтиком цепочки следствия и судопроизводства; понял, где надавить, а где отпустить, и кого именно; завёл нужные знакомства!

— Ты, покамест зелен, поэтому слушай следаков! – откровенничал умудренный следователь. – После придут большие дела, если повезёт… вот там и будешь Я-кать, за бабки, а щас познавай гранит будней, и со всем нашим соглашайся.

— Само собой, — подтверждал лояльность Борис. – Какие мои годы.

— Но всё-таки годы, — ненавязчиво твердило ЧСВ Кузьмина. – Будь лохом в меру.

Кормили адвоката до сих пор папа, мама и братья. По-прежнему торгующие и по-прежнему на рынке. Отличительных черт семья не имела, — родители как руководители маленького бизнеса, и четыре взрослых сына. Один – мясник, второй – спец по бытовой химии, третий – одежда, и последний – держал сервис по ремонту сотовых телефонов.

Рынки – вечны и непреходящи. Как и товары, на них обитающие. Человеку надо мыться, ходить в туалет, кушать, одеваться, пользоваться средствами связи, — это всё то, что жизненно. Чтоб не сдохнуть ни физически, ни метафизически.

* * *

Два года улетели в тартарары, период адвокатской практики окончился. Первый настоящий клиент, который заплатил Борису Кузьмину реальные деньги – был бизнесменом, убившим и расчленившим своего дворецкого.

— Богатый подонок, — морщилось правление «Адвокатской палаты». – Иди, Борис, защищай его. И не потому что нам противно, а потому что мы даём возможность тебе заработать!

Вестимо, 30% денег шло адвокату, а другие 70% — «Региональной палате». Таковы правила игры и расценки на рынке адвокатских услуг.

— Спасибо! – поблагодарил Борис Алексеевич. Правда, без особого чувства, ради приличия. Адвокаты – вообще лицемеры, и местами даже политики нервно курят, в данном смысле. Иначе в юридическо-судейском бизнесе не выжить! Любой процесс – это сначала бизнес, а потом уже собственно законность и прочие фарсы для нищих.

Борис Кузьмин расстарался, — ведь первое дело – это первый кирпич твоей репутации! Надо угодить тусовке, чтоб остались довольны все: и следователь, и судья, да и сам обвиняемый, который и платит всем вышеперечисленным. И платит руками адвоката.

— Персонажи вроде оперов из уголовки, — не твоя забота, — просветили коллеги Бориса. – Это проблема следователя, захочет – их подмажет, а захочет и нет. Как захочет.

— Мне фиолетово, — вновь подтвердил лояльность Борис.

Свой гонорар он попилил правильно, ему самому остался ровно один миллион рублей. Клиент получил два года в колонии-поселении, откуда через несколько месяцев выйдет по УДО, за дополнительные бабки.

— Моё слово железное, Борис! – сказал адвокату благодарный клиент, перед посадкой в автозак. – А я к тебе знакомых порекомендую, — он подмигнул и впрыгнул в передвижную тюрьму, — самое неприятное из всего того, что его ожидало. Поселение как срок — сие курорт по тюремным меркам.

— Отлично! — пробормотал Кузьмин. – Юность кончилась, перебираемся в зрелость.

* * *

Семья не успела порадоваться отбитым затратам. И первому настоящему успеху. Миллион ушёл на похороны.

— Здравствуй, зрелость! И будь ты проклята!

Виновника автомобильной аварии – водителя фуры, — хоронили отдельно. Тем самым лишив адвоката возможности отмстить, законопатить его в тюрьму. Но. Мысли материальны. Просто не всегда материализуются сразу. Да и мама как-то говорила…

* * *

Вслед за практикой – закономерно настала эпоха частных клиентов. Адвокат Борис Алексеевич Кузьмин прекрасно научился угождать и «вашим», и «нашим», а также «не вашим и не нашим». Как-то само получилось, что у него оказался Дар юриста по уголовному праву. Клиентов было всё больше и было всё круче. Спустя несколько лет Кузьмин получил статус младшего партнёра «Региональной палаты адвокатов», и вместо процентов – стал получать долю, в том числе и с чужих дел.

— Борис Алексеевич, Вы шедевр! – однажды сказала ему Елизавета Тихонова, застрелившая сучку, которую нашла в постели мужа. Самого мужа – влиятельного банкира, не тронула. Или не смогла? А, может, не возжелала?..

— Самооборона! – вынес парадоксальный вердикт адвокат, на котором парадоксе и построил защиту Тихоновой. С учётом того, что муж тоже выступил в поддержку супруги и убийцы, вполне, что Елизавета решила и его какие-то проблемы с любовницей. Адвокат косвенно вник в такой намёк, но промолчал. А лишь попросил банкира:

— Всеволод, будет хорошо, если у нас будет справка о венерическом заболевании вашей покойной любовницы, а заодно такую же справку предоставите и Вы.

— Что?! – не въехал банкир, целиком оплативший процесс, причем по «двойной ставке».

— Мы представим суду вашу любовницу как женщину, которая спит с мужчинами, чтобы их заразить, — разъяснил адвокат. – Это смягчающее обстоятельство.

Деньги, конечно, многое решают, но всё же, между местоимениями «многое» и «всё» есть разница. Весомая, когда речь идёт об убийстве.

— Убитая любовница – моя секретарша, которая у меня работала десять лет, — отметил банкир. – И думаете, что кто-то поверит…

— Поверят, — успокоил адвокат. – И пистолет достала ваш секретарь, а Елизавета, ваша жена, — лишь выхватила его у преступницы и случайно, в процессе борьбы, нажала курок… Вам надо подтвердить…

То, что на курок пистолета сложно нажать не только в процессе борьбы, а и в принципе, тем более – женщине, — мало кого волновало. Тем паче, что прокурор и судья — были сами женщинами, и такого рода фенек не рубили. А следователь лишь кивал словам адвоката, — тот самый, кстати, который не так давно и учил Бориса Алексеевича, и чьи указания исполнял стажёр. Ныне всё поменялось с точностью до наоборот. Эволюция, естественный отбор.

Кузьмин строго добавил, глядя строго (же) в беспокойные глаза банкира:

– Откуда у вашего секретаря боевой пистолет?!

Хороший вопрос! Откуда у жены банкира пистолет! Как вариант, из его же сейфа, а в сейф он перекочевал с чёрного рынка. Примерно так подумал банкир. Адвокат зевнул и обыденно добавил:

— Вы не обязаны знать, Всеволод! И сами в шоке! Понятно?

— Ещё бы! – вырвалось у банкира. – Номера у «Макарова» сбиты, а сам пистоль, по ходу, какой-то нерадивый мент украл в какой-то ментовке, для продажи… Так мне объясняли продавцы оружия!

Ну, что сказать… Пусть тот жадный мент варится в своём дерьме, а со своим дерьмом мы разберемся.

— Даже не думайте! – заверил адвокат и ободряюще улыбнулся.

* * *

После того, как Елизавета получила два года условно – она вышла замуж за Бориса Кузьмина, бросив банкира. Впрочем, вполне, что банкир не захотел жить с убийцей. Хотя и остался ей благодарен.

— Ты молодец, Лиза, — выразился банкир, когда процесс завершился. Подарил экс-жене весомую кучу ништяков и абстрагивался от неё. Напрочь.

В общем, никто никому здесь не только не возражал, но и не мешал. Уже во время судопроизводства между адвокатом и подзащитной свершилась любовная страсть!

— С Севой уж пять лет секеса ноль… не то что нормального, а в принципе, – промурлыкала Лиза, прижимаясь к голому плечу адвоката, в постели.

Сиськи либо растут, либо нет. Чувства – тоже.

Елизавета оказалась владелицей известного театра, который ей купил тогда ещё муж-банкир, — типа как подарок то ли на 8 марта, то ли на день рождения. Тихонова была в театре главным режиссёром, драматургом, директором и богом.

— Мне нанесли досадную обиду, — так объяснила мотив выстрела Елизавета, приватно адвокату. – Меня мало волновал сам половой акт!

— Почему? – искренне удивился Кузьмин.

— Половой акт – это половой акт, — пожала манерным плечиком Елизавета. — Он вне смысла и бессмысленности. Просто ебля, генный инстинкт. А грохнула я суку из-за уязвленного самолюбия! Понимаете, Борис Алексеевич, ещё Джонатан Свифт говорил: «Спор — беседа наихудшего сорта». Я и не спорила, а... бабах!

— Да ладно! – воскликнуло подсознание адвоката. Женщина его покорила, целиком завладела душой. Проще говоря, Кузьмин влюбился. Почему – и не въехал. Сам он был далёк от искусства, а плюс на минус даёт как раз плюс.

— Никто не понимает мотивы любви, — просветила Елизавета. – Это ведь не уголовное право, где Вы, Борис Алексеевич, гений…

Через сколько-то месяцев новая (она же первая) жена родила адвокату мальчика и девочку. Жили и не тужили, по-всякому.

* * *

— Елизавета – прекрасная женщина! Я её понимаю! И оправдываю её поступок, — убедил себя Кузьмин. Точней, свято в сие верил. За семь лет после гибели семьи – одиночество утомило, а для определенной категории хомо сапиенс убийство человека – это такая же трагедия, как убийство мухи. Мы не боимся мухобоев, как не боимся убийц скота и птицы.

— Только на убийц кошек мы смотрим с подозрением, но кошка – ведь не муха и не человек, — разглагольствовало подсознание Бориса.

Подобная философия сформировалась у Кузьмина. Смерть присутствовала лишь в его бумажках.

* * *

Эволюция любого адвоката проходит три стадии.

Первая – это формальная защита формальных клиентов. Адвокат исполняет положенные законом процедуры, что никак не влияют на защиту. Более того, препятствуют ей! Нищий педагог, зарезавший тёщу и получивший десять лет реальной тюрьмы – сделал сие аксиомой в мыслях Кузьмина.

Вторая стадия – это частные, обеспеченные деньгами, клиенты. Клиент здесь просто покупает нужный ему приговор. Максимально мягкий из всех возможных. И это тоже не является защитой, хотя и тупо раздачей взяток – такую хрень назвать сложно.

— Но. Тем не менее, проплата играет решающую роль, — так скажет каждый юрист, принимавший участие в настоящих процессах. Не «диванный эксперт».

Третий этап – это громкие клиенты, которые делают громким имя своего адвоката. Защита, как и сам процесс, здесь наиболее объективны, так как пристально наблюдает общественность. Если, конечно, дело не политическое, там хоть наблюдай или хоть не наблюдай, — как Свыше скажут, так и будет.

— И речь совсем не обо мне, — недовольно поморщилось Мироздание. – Хотя ЭТО ВСЁ и есть Я. В каждом из мириада частичек Я… В любом человеке!.. Я с собой ругаюсь и радуюсь, свершаю преступления, избегаю наказания или получаю его… — все движения завязаны внутри меня, мысли, чувства и поступки… Таким образом, именно Я – Мироздание, послало адвокату Кузьмину первого громкого клиента…

* * *

— Что за ерунда? – удивлялся Борис Алексеевич, находясь в ремонтной мастерской, по починке бытовой техники. – Кофеварка свистит!

Адвокат заехал сюда забрать починенную кофемашину, но прежде заставил мастера  продемонстрировать её работу.

— Эти кофеварки всегда свистят, — оправдался мастер. – Вы просто внимания не обращали! Водонасос я заменил, а больше ничего и не трогал…

— Я сейчас тебя потрогаю, мошенник! – пригрозил Кузьмин.

Как приказать себе не нервничать? Энергия привносится в мир независимо от нас, и если она тебя касается лично, то тебя и задевает… и нет защиты, не существует оной в природе вещей! Мастер лишь грустно вздохнул. От дальнейшей порции негатива его избавил звонок, который поступил несдержанному клиенту на телефон:

— Милый, срочно мчись на Главный проспект нашего города! Речь о Мише Ефимове! – сказала в трубку Елизавета.

Актёр Михаил Ефимов был известен не только в городе на Енисее, но и в стране. Его часто приглашали в Москву сниматься в сериалах и в фильмах, он делал свою работу, получая заоблачные гонорары, и всегда возвращался домой.

— В Москве не бывает первых, — рассуждал знаменитый актёр. – Тут все равны или вторые, а первым я могу быть только на родной земле. Я люблю быть первым!

Родная землица, а точней асфальт, — и подставил подножку. В состоянии сильного алкогольного опьянения Ефимов врезался в автомобиль развозчика пиццы. Даже испугом не отделался, а просто вылез из-за подушки безопасности, повёл на подъехавших ментов и на праздных обывателей мутным, мало что понимающим взглядом. Прохрипел нехотя:

— Чё собрались? Спектакль завтра.

* * *

После того, как адвокат покинул мастерскую, с кофеваркой под мышкой, — Егор Денисович взялся за починку другого агрегата. И допустил там действительно ошибку. В итоге пришлось извиняться и компенсировать стоимость испорченной вещи. Другому клиенту, у коего, чуть позже, упал бездыханным любимый хомяк. Еле зверюгу откачали. Цепная реакция, запущенная адвокатом, и не узнавшем сего. Не желавшем сего и не предполагавшем сего.

— Влетел я на бабки, — лишь вздохнул мастер Егор Денисович.

* * *

Завтра судья вынесла постановление о домашнем аресте Ефимова – как временной меры наказания до оглашения приговора, а Борис стал адвокатом очередного убийцы. По настоянию другого убийцы, а именно своей жены. Звучит страшно, но по сути – обыденность. Хотя для кого как…

Домашнего ареста добиваться не пришлось – судья была благосклонно настроена к актёру, которого с удовольствием смотрела как зритель. К слову, судью пригласили (выписали) специально из Москвы, творческие коллеги актёра, оттуда. Через знакомых – нашли фанатку Ефимова, попросили приехать, технически со всеми инстанциями договорились.

— Своих мы не бросаем, — жёстко выразился Гармаш, председатель Гильдии актёров. Дядя с большим носом и с большими связями в судейском мире. И созвал в поддержку Ефимова мощное лобби, что через Средства Массовой Фальсификации (СМИ) воздействовало на общественное мнение.

— У всех судей есть симпатии и антипатии. Также, как у всех людей. Ведь судьи – люди, — подытожил заместитель Гармаша – Дм. Быков.

Подтверждений много не бывает. Лобби сделало всё, что смогло. И наблюдало. Теперь вся надежда была на адвоката, который уже выиграл немало «тухлых дел».

* * *

— Итак, Михаил Олегович, мы имеем следующее, — сказал адвокат подзащитному в вечер после аварии. – Множество телефонных камер засняло на месте ДТП, как Вы вылезаете пьяным из машины. Потом, на камеры же, Вы признались в убийстве, увидев труп курьера и (видимо) осознав, что натворили. Есть куча свидетелей, а общественность требует Вас наказать по максимуму! Что думаете?

— Слышь, — напыщенно ответил Олегович, заплетающимся с перепоя языком. – Это ты должен думать, как избавить меня от наказания. Я знаю, что ты Лизку увёл от тюрьмы, давай теперь и меня…

— Елизавета – моя жена, — тактично напомнил адвокат. – И директор театра, где Вы, Михаил Олегович, служите.

— Озвучь сумму гонорара, — не догнал взывания к такту Ефимов. – И проваливай пока, но прежде сбегай, купи мне бутылку водки и ящик пива…

Хреново, когда этика отсутствует напрочь, в угоду тщеславию. Но такой вот и был Миша Ефимов – по своей сути пьяница и скандалист, а также неплохой актёр. Имеющий целевую аудиторию в качестве судьи и ещё миллионов людей. Которые не отвернулись от него даже после смертельной аварии.

Впрочем, в обществе звучали и явные голоса: «Распять гада!». В противовес лобби гармашей! Общество раскололось. Теперь всё зависело от адвоката и судьи.

* * *

Итак. Кузьмин заимел своего первого громкого клиента, со всеми его нюансами и его персональной канализацией.

Адвокат не побежал за водкой, а молча ушёл от актера к себе домой. Поставил на кухонный стол починенную кофеварку. Поделился с женой чужим снобством.

— Возьми с него миллионов одиннадцать, — услышал он в ответ. – Как гонорар. А выигрывать или проигрывать дело – ты смотри сам. Я бы проиграла…

— Почему? – удивился муж.

— Уязвлённое самолюбие, солнце моё! — просто ответила жена. — Джонатан Свифт говорил: «Законы точно паутина, в которую попадает мелкая мошкара, но через которую прорываются шершни и осы». Не допусти, прошу!.. Мишка —  знатный гондон.

* * *

В целом и в общем, сие громкое дело было пустяковым. Адвокату следовало передать благосклонной судье презент, от лично клиента, — например букет цветов вкупе с конвертиком. Заодно заявить о заслугах артиста перед отечеством, предъявить справку о его малолетних внуках (или детях, что вообще по барабану). Главное же, артисту публично следовало бы извиниться и сказать:

— Я признаю свою вину, полностью раскаиваюсь! Понимаю, что человека не вернуть, но прошу простить меня, душегуба! — с актёрскими талантами Ефимова это было проще простого. Он получил бы свои два года условно, выплатил пару миллионов семье погибшего в качестве компенсации, и всё бы закончилось. И забылось, со временем.

— По статистике процент обвинительных приговоров по таким делам ничтожно мал, — развивала государственный обвинитель, на местном ТВ. — Реально сидят всего несколько  процентов, а срок выше пяти лет получили всего 21 человек в нашей стране.

— Убийство по неосторожности, — вторили прокурору юристы всех мастей. — Даже с отягчающими… и даже без высококлассного дорогого адвоката — тянет на три года колонии-поселения, и это максимум. Чаще «условка»…

Лобби слушало и ликовало. Иная общественность возмущённо потрясала кулаками на диванах.

Однако. Дело пошло совсем не так, как предполагалось. И виновником такого «неформата» стал адвокат Кузьмин. Никто не знал, что творилось у него в голове, а ведь он был единственным, кто имел возможность общаться с Ефимовым, сидящим под домашним арестом! Не имеющим права смотреть телевизор, Интернет и так далее.

— Доверьтесь мне, — попросил Мишу адвокат.

— А хули мне ещё делать? У меня, типа, есть выбор? — мрачно ответил актёр. — Давай, избавляй меня от говна!

— Может, раскаешься? — задал странный вопрос Кузьмин.

— На камеру? — сообразил Миша. — Да легко!

— Ни в коем случае! — возразил адвокат. — Если Вы, Михаил Олегович, признаете вину, то всё испортите себе…

* * *

Борис Алексеевич Кузьмин поступательно сделал всё, чтобы посадить актёра:

Во-первых. Попытался всучить сумму отступных семье погибшего. Не официально. Тупо перевел Ефимовские деньги на счет родственников. От анонимного лица.

— Нам не нужны его деньги, — гордо заявил в прямом эфире ТВ родственник погибшего. – А мы знаем, что это его грязные деньги!

Лобби недоумённо поморщилось. Общественность злорадно погудела.

Во-вторых. Адвокат заставил Ефимова отказаться от признательных показаний.

— Я не признаю свою вину! – заявил Ефимов. – За рулем в момент аварии был не я. Не верите, спросите у свидетеля!

Общественность быстро раскопала, что свидетель, предъявленный адвокатом – ложный. Петрович, со всеми замашками Петровича, собутыльник Миши по даче, правда опустившийся вконец. И общественность осудила ложь. Лобби пришло в ужас. Сам Ефимов тоже начал понимать, что адвокат делает что-то не то, и на очередном заседании заявил:

— Я хочу заявить об отводе адвоката!

Отметим, что прокричать об отводе проще, чем технически сделать. Есть определённые процедуры и сроки оных. Лобби мечтало быстрее всё закончить, а общественность жаждала «крови». Поэтому со временем был конкретный трындец.

— Адвоката в процессе менять бесполезно и отчасти вредно, — витиевато выразился Гармаш, посоветовавшись с независимыми юристами. — Процессуальная переправа этого  не вытерпит.

Защитник Кузьмин, как бы в насмешку, в-третьих. Заявил отвод судье! Разумеется, от лица подозреваемого и подсудимого. Миша не возражал, ему всё уже надоело и он мечтал, чтобы скорей всё закончилось.

— Ну, как-то слишком, — размыслила судья. И вычеркнула Мишу Олеговича из списка тех, на кого фантазировала.

Такие вот хреновины сопровождали скандальный процесс. Жена не вмешивалась, она всё уже сказала. А старший партнёр по «Региональной палате адвокатов» спросил:

— Месть за свою семью, убитую похожим образом пятнадцать лет назад?

— Мог бы посочувствовать, а не сравнивать, — пробурчал Борис. — Но «бы» мешает. Как и «но». Проклятые частицы...

Перед самым оглашением приговора — Кузьмин опубликовал у себя в Инстаграм видео, где Ефимов ругается на судью! Отборным матом! Специально для съёмки сей сцены тайком доставил Мише пузырь алкоголя. Олегович напился и стал костерить всех. Но выложен публично был лишь кусочек с судьёй.

— Блять! – прошептала судья, когда ей кинули ссылку. И днём следующего дня вынесла свой вердикт.

— Пиздец, ты просто уёбок! – сказал Ефимов адвокату. Ударить не успел, шустрые приставы надели Мише наручники. И он поехал на восемь лет, в колонию общего режима. Наистрожайший приговор, таких приговоров по таким делам практически не бывает!

Общественность ликовала, а «Региональная палата адвокатов» (не без участия лобби актёра) получила уведомление от Минюста РФ, где чиновники предлагали лишить Кузьмина адвокатского звания. За нарушение корпоративной этики. Кузьмину, казалось, было наплевать. Он лишь пробормотал:

— Как отключить уведомления?

— Очень просто! Не читать их, — услужливо ответило подсознание.

* * *

Подгонять задачу под уже известный тебе ответ – гораздо легче. Чем решать с начала, имея в ответах – неизвестность.

— Свои проблемы – это свои проблемы. Как и чужие – чужие, — сказал председатель «Региональной палаты», вынося решение в пользу Минюста.

* * *

— Поедем в путешествие, — предложила жена Елизавета, через недельку после окончания процесса. — Мной уже намечен маршрут «Мальдивы – Шри-Ланка – Гоа», все три острова находятся в часе полета друг от друга!

— Завязать с адвокатурой, — подытожил Борис вслух. Невпопад. А может и впопад. — Начать себя строить с «чистого листа», тридцать пять лет не приговор, а только начало жизни.

* * *

Ровно за один день до начала путешествия — Бориса Алексеевича Кузьмина чем-то тяжёлым стукнули по голове. Сзади. Прямо на улице, днём.

— Получил по карме, — констатировал трон с всегдашней своей ухмылкой, склоняясь над лежащим на асфальте адвокатом. Подлокотники – в бока, бесстрастная визуально спинка ходуном от избытка эмоций.

— Ухмыляешься, — просипел адвокат, подёргивая веками на закрытых глазах.

— Обморок хомяка на твоей совести, — бесстрастно вымолвил трон. – Ты его не знаешь, как и он тебя. Но. Вот так вот.

Не дав Кузьмину опять открыть рот, трон продолжил тем же тоном:

— Всё взаимосвязано – прошлое, настоящее, будущее. Нельзя наорать на мастера по ремонту кофеварок и ничего не получить взамен. Да, есть шанс извиниться, но ты отдельно получишь и за свои крики, и за свои извинения…

— Мастер кофеварок меня огрел по голове? – так размыслил адвокат.

Принципиальность – это подарок, а примитивность – это наказание. Если сие не прикол и не шок.

— Если б мы знали истинную цену каждого поступка, то не поступали б так, как поступаем,— философски заметил трон, выпрямляясь от Бориса. – Кто именно тебя шарахнул по башке – вопрос к полиции. Я лишь хочу тебе объяснить, что ты получил сразу за всё. И за крики на мастера, и за не сказанные извинения, ну и, конечно, за хомяка… Виной — твоё настоящее и прошлое, что влияют на будущее. Нельзя начать жизнь с «чистого листа»…

Трон подмигнул немигающей спинкой, и вальяжным шагом удалился прочь. Адвокат, по-прежнему лежал на спине с закрытыми глазами.

Послесловие

Борис вдруг открыл глаза и увидел, что находится в палате. Нет, не в адвокатской, а в больничной. В паре метров от его койки разговаривали два человека: врач и жена.

— Он уже выжил, — позёзывая, рассказывал доктор. – Однако он — инвалид.

— А конкретней?

— У вашего мужа повреждён спинной мозг, — объяснил врач, равнодушно, как поясняют все врачи. – Его удел теперь – ходить с палочкой и трясти головой, а речь — нарушена… Проще говоря, будет заикаться.

— Ч-что?! – выдавил Борис.

Оба повернулись. Жена пристально глянула и резко подошла. Сказала, нервно дёргая губами:

— Твоё путешествие отменяется, дорогой! Я лечу с детьми! – Выдержала недолгую паузу. – Я больше не твоя жена, а наши дети – не твои дети.

— П-почему? – обречённо прошептал муж.

— Моё самолюбие не способно тебя принять таким, солнце моё! — ответила Елизавета Тихонова. — А Джонатан Свифт…

— Заткнись! — с болью крикнул Боря.

Елизавета усмехнулась, после повернулась и быстро вышла из больничной палаты.

Реинкарнация —7. Милаха

* * *

Закон Вдохновения:

— Ты получишь только то, что заслужил.

(с) Мироздание.

* * *

— Какой же милаха! – воскликнули два юных голоса, практически в унисон.

Надо мной склонилась парочка мальчишек, лет по двенадцати. Похожие манерами и обликом, — курносые носы, пушок на подбородках, зачёсаны на пробор. Они мне «строили глазки» и ухарски, нарочито, — подмигивали, одновременно давя в себе смешки. Так делают только подростки. Это то, что я осознал в самую первую секунду.

Во вторую секунду я понял то, что ничего пока не понял. Кто я, и что я?.. С некоторым усилием начал размышлять, — думать абсолютно не хотелось. На грани с «не моглось». В моем естестве разливалась приятная мне истома, — желалось то ли спать, то ли смеяться. Мой взор ненароком зацепил мохнатую лапку. Мою собственную.

— Дети, не тревожьте Анну-Марию, — ласково молвила красивая русокосая женщина, входя в комнату. Потрепала сорванцов по непутёвым головкам. – Наша деточка устала после переезда из Замкадья в Москву.

— Прикинь, это не кошак, а кошка! – толкнул один пацан другого.

Человеческий язык был мне неведом, рецепторы ловили эмоции людей, — они и выступали переводчиком. Мои слух, зрение и нюх работали потрясающе!.. Я видел окружающий мир, прямо кожей его чувствуя. То есть (получается) — я видел(а).

— Хозяин питомника дал список тех вещей, что нужны Анне-Марии для комфорта, — продолжала женщина. Красавица не удержалась и тоже наклонилась ко мне, нежной ручкой провела по холке. – У-тю-тю.

— Муррр! – сработал во мне генный инстинкт.

— Сейчас идём обедать, а после нашему мэйн-кунчику купим комфорт, — женщина выпрямилась. Мило улыбнулась, показав ямочку на щёчке.

Подобное тянется к подобному. Иногда (впрочем) отталкивается или делает вид, что тянется. Близнецы, как-то фальшиво, улыбнулись матери в ответ, засветив свои ямочки на щёках. Обычные мальчишки, не злые и не добрые, — пацаны со всеми вытекающими… Ещё не юноши, но уже не мальчики, родичей слушают по привычке, которая тяготит.

— Есть готово! – объявила узкоглазая служанка на ломаном русском, возникая на пороге.

Я прикрыл (а) глазки. Потом открыла (а). В комнате более никого не было. Кстати, комнатка-то ничё так… роскошная. Семейка наверняка жрала свой обед!.. Тьфу, откуда грубые словечки у интеллигентной кошечки. То, что я благородных кровей – я не сомневалась. Кого попало в питомниках не разводят. Как именно меня занесло в питомник и чего я там делала, кто отец и кто мамка – я не думала. А, может, не помнила. Или не знала.

— Ав-ав!.. – послышался где-то разноголосый хор. – Аааввв!..

Лай смутно напоминал о знакомстве. Я вскочила с тёплого ламината, и вприпрыжку побежала на звуки. По ходу заметила у себя большой пушистый хвост. Размером с моё тело!.. Я, походя, хлопнула хвостом муху, которая окочурилась. Глотать эту гадость не стала, а выскочила на балкон вида «лоджия», со стеклом до пола.

— Ав, ав, ав! — под окном резвились Авось, Тосик-Босик и Приблуда. Собачки носились по дорожкам элитных прудов, у моей многоэтажки, гавкая на голубей.

— Ну-ну, — усмехался дядя Сёма, дворник, покуривая в теньке. Кося полупьяным глазком на подшефных.

— Мяу! – радостно заскреблась я (было) в стекло. Но. В следующее мгновение я закрыла восторженную пасть и нахмурилась. Случилась перемена настроения, — короткое замыкание, по непонятной причине, — и ты уже другой. Ну, другая… На смену веселью пришла озадаченность. Так бывает.

— Ещё как бывает! – пробормотал трон на телепатическом языке. – А причина вполне ясна.

Я ощутила, что лежу на Его сиденье, а Он почёсывает меня за ушком каменным (кажется) пальцем. За окном по-прежнему игрались мои собачьи экс-кореша, — если минус семь моих перерождений.

— Псы – не мой уровень, — так мяукнула я трону. Как-то вдруг я стала очень умной, для кошки точно. Возможно потому, что соприкасалась пушистым боком с Верховным творителем и повелителем.

– Всё дело в… ментальности! – намяукивала я трону. — Собаки – сие существа с психологией рабов, а кошки – считают себя пупами неба и земли. Так устроено мироздание… Понимаешь?

Конечно, глупо задавать Мирозданию вопрос о мироздании. Но как получилось.

— Ты у меня спрашиваешь, чёртова мурка? – несказанно удивился трон. Своего занятия пальцем не прервал.

Хамоватый коротконогий аналог стула. Уже проходили… Так я и подумала.

— Я тебе щас устрою аналог, — заметил трон, с ленивой  угрозой в телепатическом тоне. – Сделаю тебя мухой, которую ты минуту назад окочурила своим пушистым хвостом.

Особо опасен. При обнаружении замочить насмерть… Стоп! Простите, уважаемый трон, я больше не буду так думать. Непроизвольная мысль…

— В тебе остался ментал от бродячей собаки, — выдал трон без злости. – Издержки первозданного воплощения. Это на уровне души, уж не искоренить… Поэтому ты такая хамка, даже болтая сама с собой! – Трон чуть замялся и дополнил. – Однако. Рабской сущности в тебе нет, в отличие от племени псов. Так получилось и такова причина.

Да-да, наши мысли с троном как-то оказались похожи. Приятно осознавать себя частичкой мироздания, даже будучи кошкой. Однако. Нечто тревожило.

— Мяф! – зафырчало во мне моё естество.

Пока я лежал на (так сказать) коленях у трона, — на заднем фоне моего сознания плавали картины из моих перерождений. Я всё вспомнил!.. И вознегодовал, — ведь я проделал невероятно длинный путь, прямо целый сезон сериала отыграл, с полной отдачей! А меня в награду делают кошкой?.. Такова, типа, цена таланта на мирозданческом рынке?!

— Слушай, хренов трон! – мявкнула я жёстко. – Какого хрена я исполняла эту хрень! И это не вопрос, мать твою!.. – Мяууу!..  Тьфу!.. – Кошачьи звуки изнутри меня – неожиданно вызвали во мне рвотный рефлекс.

Я очень шумно вдохнула горячего июльского воздуха лоджии. И продолжила тише.

— Если верить вон Приблуде, — покивала я на пса через окно, — то каждое новое воплощение поднимает тебя выше и выше. По-твоему, кошка выше, чем человек?.. — спросила я с издёвкой.

Трон, как ни странно, не рассердился. Наоборот, снова почесал меня за ушком.

— Ты мечтал быть кошкой, — кратко заметил он. – Твоя мечта осуществилась. Как бонус – ты породистая кошка и живёшь в богатой семье.

— Это бонус?.. – с сарказмом мяукнула я. – Нет, это, конечно, лучше, чем быть без родословной и шариться по помойкам в поисках жрачки, но…

— Да, — ответил трон. И исчез. Оставив кучу открытых вопросов в моём подсознании. Впрочем… меня перестали вопросы тревожить. Были и нет. Пожрать бы, вот вещь!.. Где там моя персональная миска с дорогой кошачьей едой?!

Я равнодушно и несколько презрительно глянула с высоты своего балкона на неведомых мне бродячих псов. Какой-то дворник с напрочь пьяным глазом — гонял их лопатой по дорожке элитных прудов. Зевнула.

— Мяааау! — Хорошо я устроилась. Кошки – уникальные существа, человек и рядом не проходил! Ведь ему элементарно надо о нас заботиться, а мы за такую доброту презрительно называем типа хозяев – типа хозяевами и разносчиками заботы...

Я впрыгнула в комнату, где уже были дети. Оба мальчика споро повернулись ко мне. Ехидно ухмыльнулись.

— Через десяток лет наша мама умрёт, — вслух вымолвил трон в образе первого пацана. – А мы с братом навсегда поругаемся из-за наследства. Проклянём друг дружку и покинем дом.

— Кроме мамы ты никому не дорога, киска, — вслух дополнил трон в образе второго пацана. – И ты окажешься на помойке, доживая там свою кошачью старость! В холоде и в голоде, прячась от острозубого Тосика-Босика!

Ни хрена так себе седьмая реинкарнация!

В зале нарисовалась мама-красавица. Будущая покойница. И подытожила, поглаживая свой каменный подлокотник:

— Если повезёт, то с КамАЗом не встретишься. Хотя… везение ли сие?

Мудак – это наше мироздание. Чёртов мудак. Но. Думай не думай…

— Дети, я в магазин! – молвила мама вслух, как ни в чём не бывало. Отпустила свой локоть, из плоти и крови. — Пожалуйста, не обижайте Анну-Марию.

— Мы возьмём у Дили хавки для милахи, – озвучили барчуки. – А потом мы с ней поиграем… будет прыгать за шариком!

И ведь буду, мать вашу! Мяяв!.. Инстинкты.

Послесловие

— Кстати! — вдруг шарахнуло в мою кошачью голову. — Долбанный трон обещал мне семь человеческих воплощений! А их было — шесть!

— Надоело, — усмехнулся шарик, за которым я резко поскакала. — На сей счёт у меня есть кармический Закон. — Шарик торжественно пропел на лету: — Закон Перемен: Глупо каждый раз делать одно и то же, и ожидать разных результатов.

Отмазка! Мирозданию  — сие как два пальца, ведь оно само законы пишет.

А шарик немножко попрыгал, ещё чуть прокатился по дорогому ламинату, и замер. Выдал вальяжно, растягивая резиновые губы:

— Быть может, ты всё-таки станешь ангелом, после кошачьей помойки, почему нет? Там свои заморочки.

И он поскакал дальше, повинуясь желанию мальчишек. А я — за ним.

— Мяу!..

Идея: июль 2019 (Ольгинка).

Написано: 9 июля-15 сентября 2020 (Москва).

«ПАРИ В ЭДЕМЕ». МИНИ-РОМАН

Потусторонняя комедия-путешествие.

Книга посвящается моей любимой жене и придумщице отдельных драматургий – Ангеловой Ирине Юрьевне.

Аннотация

История о том, как Бог и Дьявол заключили пари, где разменной монетой стали их дочери – Ева и Лилия, — дамочки 35-ти лет, живущие в современной Москве как обычные смертные… Они заняты мелкими интригами и мужчинами, когда Время (бесполый персонаж) привозит письмо от Родителей с приглашением посетить отчий дом — Эдем. От российской до райской столицы можно доехать за пару часов, но по факту поездка барышень на автомобиле — занимает шесть дней и наполнена шикарными приключениями…

Часть I

1. Пресс-конференция

После того, как Бог подписал прогноз погоды на будущую неделю, — он отставил самопишущее перо и спросил коротко:

— Всё?

— Всё, сир, — подтвердило Время и протянуло деликатную руку. Бог вложил в неё стопку резолюрованных бумаг и несколько тонких запечатанных конвертов. Добавил сухо, по-деловому:

— Джон Рокфеллер сейчас в Великобритании, другим адресатам – как всегда.

Время нежно перехватило бумаги и укатило прочь. Не забыв прикрыть дверь рабочего кабинета Господа Бога.

Это повторялось каждый вторник. Куча документов на подпись и составление приватных писем. Климатические прогнозы, смена политических режимов и обстановок, возникновение катастроф, смещение пространственного континуума в отдельных районах планеты Земля, экономические курсы и модели, и многое другое – требовало Божьей резолюции. Собственно события готовил кабинет министров, где Время являлось премьером. Часть документов шла в открытый доступ, а часть – группе доверенных товарищей из числа масонов.

Бог набил трубку, закурил, встал и подошёл к окну. Посмотрел вдаль и увидел Чудеса на лужайке с ромашками. Обменялся с Ними тёплой улыбкой и почувствовал, что бытие стало проще. Улыбка лечит даже тогда, когда ты не болеешь. И даже тогда, когда ты — Бог.

— Тук-тук, — отворилась дверь и в щель ввинтилась бесбашенная голова Судьбы:

— Прибыли журналисты! – залихватски выкрикнула девушка, она же Божий секретарь-референт.

* * *

Дьявол сидел за пресс-столиком рядом с Богом и, несколько лениво, разглядывал братию с микрофонами, камерами и планшетами. Он пыхтел сигаркой и пил сок «Rich», причём весь сегодняшний день. Журналисты набились в Конференц-зал битком. Из года в год, из столетия в столетие, повторялось одно и то же. Большая суета, настырные вопросы, ответы разной степени честности. Как и на любом релизе.

Отвечали два бизнес-партнера, владеющие (к тому же) всей полнотой политической власти – Бог и Дьявол. Обязанности спикера протокола несло Время, в своей длинной до пят тёмной сутане, похожее на священника. Иногда, по особо важным вопросам, приглашали членов кабинета министров: герра Войну, мадам Катастрофу, донну Справедливость, великого первооткрывателя Мечту, фрау Жадность… Изредка просили приехать госпожу Вангу или месье Нострадамуса, — чаще всего их заявляли тогда, когда они желали поболтать с подлинными земляками. Раз в десятилетие примерно.

Журналисты тискали в нетерпеливых ладонях Божьи резолюции и перекрикивали друг друга, сверяясь с листками. Важен не сам ответ, а тон голоса и контекст:

— Родит ли дочь президента США?

— А урожай риса в Китае?

— Бросит ли Мадонна нового бой-френда?

Сегодня вопросы сыпались незатейливые, хоть и с обычной бойкостью, и Дьявол немного скучал. Его роль была отвечать на неудобные вопросы. Бог не умел этого делать, каждому своё.

— Когда на Земле случится атомная война? – наконец, прозвучал неудобный вопрос. Его задал узкоглазый парень (то ли китаец, то ли японец), которому одна из Минуток любезно предоставила такую возможность, дав микрофон.

Бог с интересом покосился на партнёра. Тот сплюнул в сторонку и сказал с ухмылкой:

— Атомной войны не будет. Но будет Третья мировая.

В зале вдруг наступила тишина. Полнейшая и первозданная.

— Ну, и…? – выдохнула тусовка.

— На неудобные вопросы принято отвечать неудобно, — звонко произнесло Время. – А если по-другому, то и будет по-другому. Эй, девоньки!..

В углу зала возникла фееричная девушка, лет двадцати, похожая на цыганку, с чёрной косой в руках. Смерть! Она, легко касаясь паркета, пританцовывая, подбежала к японцу.

— Милый! – со страстью выдохнула Смерть, открывая его рот поцелуем. Через мгновение оторвала свои уста от азиатских губ. В руке игривымметаллом блеснула Ф-1. Смерть изящными зубками сорвала чеку и с очаровательной гримасой — затолкала гранату китайцу в рот. Нежно подмигнула ему и отпрыгнула.

Азиат машинально глотнул и окаменел, чутко прислушиваясь к себе. Со стороны хорошо было видно, как граната проскользнула по гортани и застряла в районе грудной клетки. А после… прогремел приглушённый взрыв, китайца ощутимо качнуло, клочья тела и костей разлетелись кругом, забрызгав близстоящих писак ошмётками любознательной органики. Остов японского скелета с обгоревшими кусками мяса — рухнул на паркет.

— Мать!.. – единогласно ахнула толпа журналистов, независимо от национальности.

Дьявол усмехался. Бог хмурился. Время стояло рядом с индифферентным видом.

В другом углу зала возникла ещё одна фееричная девушка, основательно похожая на первую, только коса в руках была белой. Жизнь – родная сестра Смерти! Она легко, с пританцовкой, едва касаясь паркета, подбежала к китайским останкам. Склонилась и отвесила японцу пару хлёстких оплеух, — удары пришлись в наполовину снесённую челюсть.

— Поднимайся, сволочь! — грубо рявкнула Жизнь, выпрямляясь и отпрыгивая.

Покойник тяжело зашевелился, рваные раны на груди и на животе стали затягиваться. Клочья азиатского мяса и осколки костей, под воздействием невидимой силы, начали отлетать от стен, от пола, от сидений и от лиц других журналюг, самоприкрепляясь назад к грешному телу.

— Вот, — сквозь галерею писательских ног, с усилием, к телу протиснулся жирный кот. Пушистый рыжий льстец и проходимец. На раскрытой подушечке лапы лежал глаз, который зверь аккуратно воткнул в глазницу азиата. Китаец сел, а потом японец встал. Кот мазнул сладострастным глазом по юным сёстрам и исчез.

— Aве! – выдохнули журналисты.

Девоньки подняли ручки, стукнули ими друг о дружку, и раскатились по углам.

— Законы мироздания, — невозмутимо пожало плечами Время. Глянуло на наручные часы и выкрикнуло. – Пресс-конференция окончена, господа.

Журналисты начали расходиться, оживлённо переговариваясь.

— Мишура… но необходимая. Иначе откуда люди будут узнавать глобальные новости, — подытожил Бог.

— Увы, не всегда можно отменить то, что придумал сам, — заметил Дьявол. – Пойми и прости, короче.

Время положило на стол перед Боссами ворох газет.

— Завтра писаки озвучат следующее, — и деликатно отошло.

Боссы живенько взяли по газетке. Пробежали по заголовкам глазами.

— По сведениям из конфиденциального источника — Мадонна бросит бой-френда, — в удивлении прочитал Бог.

— Урожай риса в Китае будет хороший, по словам астрологов, — зевнул Дьявол.

— Дочь президента Америки… — Бог опустил газетку. Раздосадовано поморщил высокий лоб. – Я ведь отвечал с точностью до наоборот! Не, ну ты ведь сам слышал!.. – обратился Он к партнёру.

— Журналисты, – защерился Дьявол. – Ты как в первый раз, друже…

— Нет, сие люди, — убеждённо заметил собеседник. – А я их создатель.

— Как и я, — подытожил Дьявол. – Мы бенефициары всего сущего в нашей Вселенной, у каждого доля — пятьдесят процентов. Аа-пчхи! – чихнул вдруг.

— Истину глаголишь, — усмехнулся Бог.

2. ООО «Вселенная»

Улыбка – это наиболее ликвидная валюта везде, где кто-то есть. Каждый день покупаются и продаются биллионы улыбок. Искренние и лживые, хитрые и открытые, грязные и чистые, лицемерные и вежливые… Прародителями улыбок на Земле стали две женщины – Лилия и Ева, — две жены Адама.

Началось всё с того, что когда-то жил Бог. И был Дьявол. Однажды они встретились и решили, что их свела Судьба. Позже Ей был задан вопрос и Она подтвердила. Ребята поразмыслили, как выгодней им взаимно существовать, и решили стать бизнесменами — продавцами улыбок. Придумали название своей фирме, написали Устав и приказ о назначении гендиректором Бога. Дьявол стал председателем Совета директоров. Подали документы на регистрацию в Налоговую службу, таким образом и возникло ООО «Вселенная 5». Или Общество с Ограниченной Ответственностью «Вселенная 5». Внесли в Уставный Капитал личные сбережения, набрали штат и приступили к работе.

Были созданы Надгробный и Загробный миры, позже их объединили в один холдинг, но каждому даровали независимость. Провели границу между мирами, в результате появились потусторонние пограничники и таможня, которые боролись с контрабандой. Когда изобрели телефоны, то ввели потусторонний роуминг.

Было решено, что основным сектором, ориентированным на прибыль — станет Надгробный мир, поэтому в Загробном мире долгое время было пусто и темно. Позже в Загробье стали помещать души, — их стирали, полоскали и перерождали. Управлял всеми этими делами Сатана – дьявольский племянник.

Собственно Время, которое и наполняло собой пространство – было приглашено сначала на правах консультанта, а после стало премьером, — тогда, когда у Боссов созрела необходимость в политической власти, как довесок к власти корпоративной. Да-да, всё строилось и познавалось постепенно. Как и во множестве других вселенских startup company.

Итак, первой расой в Надгробном мире стала раса Гигантов. Они были сильны, смелы, но глупы. В силу этого — их улыбки рождались захудалыми и скучными, плохо продавались. В порыве отчаяния Бог топнул ногой, случилось землетрясение и гиганты погибли. Жизнь и Смерть тогда ещё не работали в фирме, поэтому Гиганты просто тупо умерли. Как и существовали тупо. Никаких последствий гибель не имела. Как и рождение.

Следующую расу создали довольно быстро, за пару тысяч лет. Её назвали Динозаврами. Рептилоиды оказались очень умными и смешливыми. Пошатнувшийся было бизнес – воспрял. Килотонны улыбок отличного качества хлынули на рынок. У них выявился лишь один минус: они все были одинаковыми. Тем не менее, дела пошли настолько хорошо, что Боссы напечатали акции своей фирмы и выбросили их на Биржу. Закончилось всё в одночасье и трагически: динозаврам надоело быть трудовыми рабами и ящеры подняли восстание. Дьявол в злобе бросил в них астероидом, — никто не спасся.

Далее были эксперименты по созданию человека. И после нескольких неудачных попыток, унёсших ещё двести тысяч лет – был создан Адам.

— Вылитый Я, — заметил Бог, стоя над первым во «Вселенной 5» хомо сапиенсом.

— Мои щёки и уши, — прищурился Дьявол, вглядываясь. – Да и борода моя… Глянь-ка сам, — толкнул он Бога.

— Человек похож на Вас обоих, — индифферентно произнесло Время. – Ведь Вы его создали по образу и подобию Своему.

Адам открыл голубые глаза, поморгал ими. Поднялся со стола, где его и лепили. Отряхнул с себя хлопья засохшей глины. И молча ушёл прочь, с сосредоточенным видом, даже не глянув кругом.

— У меня есть две знакомые сестрички, — заметил жирный кот, тёршийся тут же. – Жизнь и Смерть. Они будут счастливы помочь в дальнейшем…

— Погоди ты со своими бабами, — одёрнул Змей, лежавший рядом с котом. Вальяжный теплокровный гад. – Надо человеку сделать сотоварища.

— А чего, я ничего, — огрызнулся кот. – Как вон Они скажут, — покивал он на Боссов.

— Скажем, скажем, — проворчал Дьявол, доставая и прикуривая сигарку.

— Адаму нужна жена! – уверенно сказал Бог. Не очень громко, но весомо.

— Его зовут Адам? – удивился Дьявол. – Ну… без проблем.

— Так и запишем, — Время достало блокнот и зачирикало там карандашом.

— А жену назовём… — задумался кот.

— А можно я имя дам?! – поднял расплющенную голову Змей.

Бог улыбнулся. Ловко схватил свою улыбку, которая затрепыхалась в длинных пальцах аки бабочка. Подмигнул обществу!

3. Две жены Адама

На следующий день Бог и Дьявол торжественно посадили дерево в саду, что близ Канцелярии.

— Расти, Древо познания, — возвышенно произнёс Первый Босс. – И когда придёт черёд, дай плод.

— Поливать чаще, и будет всё путём, — по-хозяйски прищурился Второй Босс, тиская лопату.

Время сосредоточенно записало в блокнот: «14.10. Дерево». Рядом штриховыми набросками Оно очертило лейку.

* * *

Первой женой Адама стала Лилия, созданная за пару часов, тоже из глины. Вылепил её Дьявол, по своей настоятельной просьбе, помощником скульптора стал жирный кот.

Лилия гордо встала с гончарного стола, поправила длинные тёмные волосы и манерно сказала:

— Дайте мне зеркало.

Такова была первая минута её жизни. На пятой минуте она перезнакомилась со всем Эдемом, а ещё через сутки была повенчана с Адамом. Молодые поселились в домике, под Древом.

Адам не чаял радости, глядя на жену, а она всё время пропадала в шумных компаниях, благо, найти такие не составляло труда. Задружилась с Жизнью и со Смертью, строила глазки ангелам, очаровала сурового герра Войну, играла в шашки с мадам Катастрофой и даже заигрывала с Сатаной – племянником Дьявола.

— Ты не красавец, но ты мужчина, — с чувством говорила ему Лилия. – Я не знаю, кто такой мужчина, я чувствую…

Сатана был бы рад воспользоваться, но тоже не знал, кто такой мужчина. Никто не знал, ведь Древо познания пока зрело. Однако спустя год Древо расцвело и наполнилось плодами. Здесь был представлен весь фруктовый букет планеты: апельсины, яблоки, киви, бананы, груши, персики, манго, папайя, дурианы, кокосы, личи, рамбутаны и карамбола…

— Фиу, — присвистнула Лилия, когда в одно ясное утро они с мужем вышли из дома. Лилия встала у Древа, искренне любуясь необычным растением, а Адам по привычке любовался женой.

— Съешь яблочко? – свесился с ветки Змей, он с нежностью смотрел на женщину.

— Лили, не надо! – отчего-то испугался Адам.

Женщина мельком на него глянула, по лицу скользнула гримаса разочарования. Лилия уверенно ступила к Древу, протянула руку к ветке.

— Яблоко… наливное, сладкое, — умиленно пел Змей.

Лилия помедлила и сорвала персик, отёрла его о своё обнажённое плечо. Откусила и пожевала. Сказала жеманно:

— Я сама решаю, что мне кушать. – Подмигнула Змею и пошла прочь, не оглядываясь.

— Лили, куда ты! – вскрикнул Адам.

— Надоел ты мне, — на ходу ответила женщина, кидая огрызок за спину. – Ухожу от тебя.

— Но я без тебя не могу! – вскричал мужчина, машинально поймав обкусанный персик.

Женщина не обернулась. У корявого дуба к Лилии подошёл Сатана, накинул ей на голые плечи плащ. Они поцеловались и двинулись далее вдвоём, в обнимку.

— Ах, — горько скривился Адам.

— Оп-па, — озадаченно скукожился Змей на ветке. – Что это было, а?!..

* * *

Новую жену слепил Бог. Рядом находился безутешный будущий муж. Ева неуверенно встала с гончарного стола, поправила короткие белые волосы, осмотрелась. Увидела Адама. Заулыбалась тепло как давнему знакомому:

— Здравствуй, родной! Как же я по тебе соскучилась! – она бросилась Адаму на шею.

Бог одобрительно усмехался. Адам стоял как истукан, не зная, что делать, в голубых глазах читалась растерянность.

Такова была первая минута жизни Евы. На пятнадцатой минуте пару обвенчали, — от греха, не ожидая дольше. В течение недели Ева ухаживала за Адамом, волочась за ним на рыбалку, попутно отряхивая невидимые пылинки с телес и обволакивая мужчину влюблёнными взглядами.

— Ты самый лучший! – твердила Ева.

Адам кис и хмурился. В груди сидела тоска по Лилии, настоящая мужская тоска, возникшая в тот момент, когда первая жена надкусила запретный плод. Он тоже после съел кусочек, правда, язык ощутил лишь едкую горечь.

— О чём думаешь, милый? – ласково спросила Ева, когда Адам в очередной раз грустил под Древом, раскинувшим ветви прямо у их дома.

Адам промолчал, смурно вздохнув.

— Съешь яблочко? – свесился с ветки Змей, он с любопытством смотрел на женщину.

— Да-да, съешь! – встрепенулся и Адам.

— Хорошо, — согласилась Ева, она легко сорвала ближайшее яблоко и надкусила. Постояла с задумчивым видом, и улыбнулась Адаму:

— Милый, я люблю тебя ещё сильней! Ты бы не хотел пройти со мной в наш дом и возлечь? – девушка покраснела. Она робко шагнула к предмету страсти.

— Надоела ты мне! – вдруг вскричал Адам.

— Ч-что?! – Ева задрожала и сгорбилась, закрывая тело руками… потом отбросила яблоко и в смущении убежала прочь, рыдая. Яблочко попало в Адама. Он машинально поймал фрукт, со злостью надкусил. Пожевал и очень сморщился.

— Чё, кисло? – свесился Змей.

— Сладко до невозможности, — ответил Адам, кривясь.

* * *

Адам был вскоре изгнан. Вслед за женщинами. На землю, пока не обетованную.

— Самое оптимальное решение, — прямо сказал Бог. – Коли симбиоз не случился Здесь, то пусть происходит Там.

— Как-то неправильно началась эра, — размыслил Дьявол. – Впрочем, жизнь покажет…

— Я готова! – возникла рядом суровая Жизнь, помахивая белой косой.

— Я что-то пропустила? – удивилась нежная Смерть, появляясь возле сестры. С оттяжкой провела пальчиком по стали чёрной косы.

— Тьфу ты, бабы! – не сдержался Змей.

4. Фруктовый салат

Семь-восемь тысяч лет с момента изгнания пролетели довольно насыщенно. Точное количество годков подсчитать было сложно, ведь время не может течь с одной скоростью, ввиду своей природной физиологии. Колебания в пространственном континууме – это непременное условие существования времени, — о данном факте расскажет любой физик. Боссы не являлись физиками, но они были Богом и Дьяволом, поэтому принимали Время таким, какое оно есть.

Адам, Ева, Лилия и Сатана удалились из Эдема в пустынь и каждый стал строить своё бытие. Иногда бытие пересекалось, а иногда расходилось. С потугами, но человечество зародилось. После размножилось и расцвело. Мегатонны улыбок заполняли хранилище Боссов, а оттуда развозились по всем галактикам. Покупатели хвалили товар, его цена постоянно росла. Улыбки были крепкого качества и каждая уникальна. Такого товара не появлялось прежде нигде и никогда.

— Надо было сразу начать бизнес с человека, — радовался Бог.

— Знал бы прикуп, — философски отвечал Дьявол.

По ходу действия выяснилось, что клонировать улыбки нельзя, а клоны человека улыбки не рождали. Поэтому Бог и Дьявол стали эксклюзивными поставщиками, их гениальная идея их кормила и укрепляла личный авторитет.

Улыбки генерировала раса хомо сапиенс, а акушерами выступали эмоции Любовь и Страх. Стильная молодая семейная пара, где Оба были без ума друг от друга, и не могли расстаться даже на мгновение. В процессе брака у пары родилась дочка, её назвали Ненависть. Она пошла по стопам родителей, правда, немного своим путём.

* * *

Боссы частенько прокручивали фильм «История человечества», который Они совместно спродюсировали. Сценарий написал Бог, а режиссёром выступил Дьявол. Разумеется, финальный монтаж, который и стал собственно фильмом. Все иные, альтернативные исторические версии – это пробы, черновики, положенные Боссами на полку. Кладовая №7, ярус №113.

Вот и сегодня, парочка вышла за врата Эдема, обозревая речку, которая отрезала  Офис от земель с людьми. Время выступило чуть вперёд и взмахнуло рукою: воздух прорезал Зигзаг и раскрутился длинной трепещущей пружиной вдаль. В атмосфере сверкнула картинка, размером 16х9 метров, повисела недолго и лопнула, осыпавшись искрами. Новый взмах Зигзагом… новая картинка. После третья, пятая, восьмая… Кадры мелькали несколько искажёнными, изгибаясь, по ним пробегали статистические разряды. Боссы зачарованно наблюдали: такова магия кино. История показывалась выпуклыми пластами, играючи прыгая от эпохи к эпохе:

Первые дети человека возникли в Атлантиде, а первые государственные деспотии — на Востоке. Ассирийские цари без жалости кидали врагов на съедение львам. Египетские фараоны заявляли претензии на мировое господство. По приказу Хеопса построили самую большую усыпальницу. Хаммурапи проводил свои знаменитые реформы, которые так и не спасли его царство…

Древний Рим. Античность. Рабовладение. Гай Кесарь Калигула объявил любимого коня консулом. Сады императора Нерона, усеянные замученными телами первых христиан. По полям маршируют легионы Марка Красса и Юлия Цезаря: стучат мечи, затоптаны посевы, слышится свист стрел, льётся кровь. Римские дороги, заставленные распятыми рабами – отголосок восстания болгарина Спартака. Боль, гнев, ярость, тысячи убиённых и страдающих. Апокалипсис…

— Эволюцию опасно разворачивать задом, — скаламбурил Дьявол.

— Издержки опыта, — задумчиво отозвался Бог, акцентируясь на очередном кадре. О, уже Средневековье!.. Хряск, хряск! Карл Великий покоряет Европу. Его потомки передрались из-за богатого наследства. В итоге возникают первые европейские государства. Появление Святейшей Инквизиции, заполыхали костры с еретиками…

Жан Кальвин, Мартин Лютер – наступает Реформация. Успевают сжечь Джордано Бруно, но старик Галилей избежал костра…

И вот уже Возрождение! Але, але, але!.. Академики торжествуют над священниками, медленно и неуклонно наука побеждает религию…

XIX столетие – стремительное развитие техники. Изобретены пароход, электрическая лампочка, поезд и телефон. Череда европейских революций. Корсиканец Наполеон разгоняет по всему миру армии зазнавшихся императоров…

Век ХХ. По дорогам зашныряли первые «Форды». Небо застонало от рёва реактивных самолётов. Учительский сын В. И. Ульянов (Ленин) учреждает Акционерное общество «Коммунизм» и строит Дом Свободы. Долгих семьдесят лет пайщики ждали, да так и не дождались, надоело, и строительный фундамент разобрали на кирпичи…

Амбиции немецкого парня Адольфа Гитлера. Самая кровопролитная война за всю историю цивилизации. Море крови, миллионы загубленных душ, массовые виселицы. Бухенвальд, Дахау, заживо закопанные в землю, чудовищные эксперименты на людях «низших рас», голод, каннибализм. Опять Апокалипсис. Дальше, скорее дальше…

Начало космического опыта человечества. Сначала русские Гагарин и Леонов, за ними плеяда других космонавтов. Американцы Армстронг и Олдрин высадились на Луне. Демократизация общества и смягчение нравов. Чувствительное влияние на природу…

Вперёд, вперёд… Цифровизация всех сфер жизнедеятельности гоминидов. Торговые и политические войны, мутация экономических процессов, три затяжных финансовых кризиса, критически опасная экология, выход океанов из берегов. На смену автократиям пришли полисы, каждый город-государство – это мегаполис, центр корпоративного рабовладения. Наука раздвинула предыдущие границы знаний, явление летающих людей и разумных тигров. Мировые религии объединяются в одну монолитную догму…

— Стоп! – воскликнул Бог. – Сценарий будущего пока не утверждён. Да и не написан, так, наброски…

Время деликатно свернуло Зигзаг и положило его за пазуху. Рядышком проявились жирный кот и Змей.

— Не желаете отведать фруктовый салат? – кот вытянул вперёд лапки, держащие блюдо с нарезанными аппетитными кусочками. Учтиво шаркнул ножкой. На голове – поварской колпак, на объёмном животике — передник.

— Фруктяга отличная, с Древа познания, — пророкотал Змей и лёгким движением пасти сдёрнул колпак с приятеля. – Да сними ты этот фуфел! Как клоун, чесслово…

— Отвали, — огрызнулся жирный кот, переступая нижними лапами.

Дьявол наклонился и взял с блюда кусочек то ли манго, то ли груши. С удовольствием скушал. Глянул с прищуром на партнёра.

— Вкусно, чёрт возьми!

Змей высунул язычок, потянулся к блюду, но получил тычок от кота. Обиженно накуксился. Бог принял от котика блюдо и обыденно ответил:

— Хороший салат. Пошли, перекусим, друже?

Небеса вдруг распахнулись и в щель между облаков просунулся веснушчатый лик Эволюции:

— Аминь! – прощебетала девушка, обращаясь к кворуму, подмигнула и исчезла.

Боссы не очень охотно посмотрели ввысь:

— Не слишком ли большой штат мы содержим?.. – проворчал Дьявол.

5. Блондинка и брюнетка

К именитому ресторану в центре Столицы лихо подкатил маленький красный «Мерседес». На брусчатку, из-за руля, выпрыгнула женщина лет сорока, — ухоженная и внешне дорогая. «Я — избалованная и испорченная сучка!» — о подобном кредо настойчиво заявлял весь облик.

На ходу пикнув сигнализацией, она торопливо подбежала к дверям ресторации, швейцар поспешно открыл дверь. Женщина неожиданно затормозила свой бег, неловко оглянулась. Провела тревожным взглядом по Тверскому бульвару, покусала крашеные губы, поправила длинные тёмные волосы.

— Могу чем-то помочь? – учтивый голос швейцара заставил обратить внимание на холуя. Гостья отрешилась от растрёпанных мыслей и облила парня презрением.

— Пошёл ты, — надменно цыкнула сучка. – Что хочу, то и делаю!

Швейцар мялся, не смея возражать.

— Помоги себе сам, — с усмешкой подначила она. И более не циклясь на бесполезном предмете, — скрылась внутри кафе.

— Вот курица! – выдохнул швейцар.

Очутившись на пороге обеденной залы, гостья остановила разбег и выдохнула. Окинула помещение небрежным взглядом и в уголке заметила одинокую женщину, лет сорока. Отсутствие макияжа, белые волосы под каре, — скромняжка чинно кушала мороженое из вазочки, уткнув глаза в столик.

— Здравствуй, Ева, — усмехнулась Лилия и уверенной походкой «от бедра» подошла к столу, изящным движением опустилась против блондинки.

Дочь Бога подняла строгие глаза:

— Добрый день, Лили, — сухо сказала скромница. – Как видишь, я явилась по твоей просьбе. И готова слушать.

— Не-ет, милочка, это я готова тебя выслушать, — ухмыльнулась дьявольская дочь. – Есть повод, как понимаешь… — Она подмигнула. — Ты у нас вся такая праведная и не дающая, да?.. Сколько я тебя знаю, а это уже… — Лилия смолкла, подсчитывая в уме.

— Семь тысяч сто лет, — вымолвила Ева. Без эмоций, просто.

— Ага, — плеснула ехидством Лилия. – Семь тысяч драных лет ты была девственницей, сначала молилась в одиночестве, потом проповедовала… всё своё никчемное бытие шлялась с какими-то бомжами и учила их не бухать, не колоть, не курить… — несла черни Слово! А-ха-ха… Готовилась к профессии учителя в средней школе XXI века, да!..

— У меня был муж – Адам, — спокойно возразила дочь Бога. – И я родила ему нескольких детей.

— Да ну, — наигранно удивилась Лилия. – Адам любил меня.

— Твои проблемы, — дерзко ответила Ева. – Я спала только с мужем, и нас венчал Господь. — Она повела кругом тонким пальцем. – Половина людей – мои потомки.

Подбежал официант:

— Извините, что заставил Вас ждать, — заблеял служащий, располагая на столе меню.

— Отвали, позову как захочу, — цыкнула хамоватая брюнетка.

— А мне бокал сока, пожалуйста, — попросила блондинка.

— По…нял, — раздираемый противоречивыми чувствами, официант ретировался.

— Да знаю, знаю про твои постельные шашни с Адамом, — зло рассмеялась Лилия. – Знаю, как ты умоляла его овладеть тобой! — Она приняла серьёзный вид. — Извечный спор о Добре и Зле… Вторую половину человечества зачала я, и с настоящим мужиком, который принимал тысячи разных образов, и только чтоб доставить мне удовольствие… Адам – чухан по сравнению с Сатаной.

— Не тебе судить, — слабо улыбнулась Ева.

— Тебе даже сравнить Адама не с кем! – яростно крикнула дьявольская дочь. И добавила без перехода. – Ладно, типа, проехали… Я не хочу обсуждать прошлое, нет больше ни Адама, ни Сатаны… — она горько скривилась. — Меня интересует здесь и сейчас. Тупо. – Последовала недолгая пауза. – Как так случилось, что высокоморальная Ева — увела чужого мужа? – Лилия снова на секунду замолчала и рявкнула: — Моего мужа, чёрт возьми! Отвечай, мерзавка!..

— Думаешь, что позарилась на его миллионы? – прямо спросила Ева. – Или, типа, хотела отмстить тебе за что-то там? Или, может, типа, оголодала без мужика за сотни лет?..

Лилия молча, злыми глазами, смотрела на давнюю знакомую. Та выдержала взгляд с голубиной кротостью. Появление официанта с соком и его отход – остались без внимания.

— Филипп приехал в школу забрать сына, — с запинками поделилась Ева. – Няня заболела, и… Я — классный руководитель мальчика, мы немного поговорили, а затем…

— Он сказал, как ты душещипательно мила! – устало перебила Лилия. – Единый метод съёма…

Дьявольскую дочь душило раздражение. И нетерпение, смешанное с отчаянием. Они пересекались с Евой пару раз в столетие, на регулярной основе, — можно и так. Наблюдали как они обе меняются, и в то же время –  остаются неизменными. Лилия подтрунивала над дочерью Бога, а иногда и откровенно насмехалась. Зависело от настроения. Но роли были розданы в самом начале Бытия, и ничто не предвещало смены актёрских ипостасей. Однако появился Филипп, знаменитый врач и миллионер, который заставил Лилию влезть в шкуру Евы, — и новое амплуа брюнетку вымораживало не по-детски.

— Филипп пригласил меня на прогулку, на следующий день, — рассказывала Ева, нервно теребя ложечку от мороженого. – Я удивилась, но… почему-то согласилась.

— Оголодала, мать твою, сама призналась! – вновь рассмеялась собеседница, откидывая со лба тёмную прядь. – Эй, а как же твои искренние улыбки, что производит Человек!? Родила всё-таки лицемерие, да! – Брюнетка защерилась. – Ну, важен почин… Щас сострогаете ребёнка с Филиппом и держись «Вселенная 5» — подлые улыбки от Евы наводнят миры…

— Глупости! – перебила Ева. – Хитрые улыбки – твоя прерогатива.

— Была! Но в связи… хм, с изменившимися обстоятельствами, на меня возлагается миссия воспроизводства добрых улыбок… не могут же все улыбки быть злыми, — саркастически усмехнулась Лилия. – Нарушится баланс…

— Сама поняла, что сказала? – кротко спросила Ева.

— Ладно, ладно, — иронично усмехнулась Лилия. – Так что там по Филиппу?

— Он оказался интересным, — вспоминала Ева, стараясь не обращать внимания на ехидные слюни, которые бреющим полётом носились над «столом переговоров». – Мы дружили полгода, странно, что ты не знала… А после он мне предложил замуж...

— Филипп – мудак, — желчно бросила Лилия. – Слюнтяй и тюфяк. Просвещаю… Но даже таким он для тебя чересчур хорош, сука. И ты пожалеешь, что его увела…

— Да не уводила я твоего Филиппа! – с обидой выкрикнула Ева. – Он сам в меня влюбился!

— В кого, в тебя?! – в голос засмеялась Лилия. – В тебя, чёрт возьми!? Ты себя в зеркало видела?! Не накрашенная, без маникюра, без… Да ты даже не знаешь о существовании женских кремов!.. И наверняка целлюлит на ляжках и на заднице. Заштатная грёбанная учительница начальных классов на окраине Москвы… А где ты жила до переезда к Филиппу? В коммунальной квартире в Захрюкино на троих человек?..

— На всё воля Божья, — смиренно ответила Ева.

Лилия аж поперхнулась от такой наглости. Как-то беспомощно осмотрелась, суетливо достала из сумочки зеркало. Погляделась в него, отставила. Махнула рукой:

— Эй!

Подбежал официант.

— Рюмку самого крепкого коньяка!

Когда паренёк удалился, то Лилия понизила голос, «воровато» оглянулась туда и сюда, перегнулась через столешницу к Еве.

— Ты в курсе, что Адам сошёлся с Сатаной?

— В каком смысле «сошёлся»? – искренне удивилась Ева.

— Тебе смысл ещё подавай? Я сказала – сошёлся! – повторила Лилия. Без хиханек, сухо.

Обдумать или разъяснить фразу – было не суждено. В это самое мгновение в ресторации появилось Время, проплыло по обеденной зале и затормозило перед столиком «старых подруг». Те напряглись, глянули почему-то с опаской. Мадам Интуиция ласково огладила спорщиц по головам и тихо растворилась в кислороде.

— Вам письмо, девоньки, — звонко сказало Время. И подмигнуло добродушно, выкладывая почтовый конверт.

— Млин, а ты кто такой? – с агрессией воскликнула дьявольская дочь.

— Или вы такая? – недоверчиво размыслила дочь Бога.

— Прочтите, а я подожду на улице, — усмехнулось Время. Оно глянуло на наручные часы и откатилось к выходу из кафе.

Немедленно конверт был разорван изящными наманикюренными пальцами. Лилия развернула лист бумаги и вчиталась. Нахмуренная бровь удивлённо поползла вверх.

— Занятные танцы, — Лилия перекинула конверт визави. Сама выхватила из рук официанта рюмку и азартно выпила до дна.

Ева аккуратно взяла письмо и вдумчиво прочла. На щеке возникла ямочка, а чело наполнилось глубокомыслием.

— Значит, нам предстоит совместное путешествие, — она критически оглядела «попутчицу». – Надеюсь, ты не напьёшься?..

— Разумеется, напьюсь! – хищно оскалилась Лилия. – Мне тебя даже тупо видеть – тошно. Не говоря о совместной поездке… Нужен антидепрессант.

Она достала сигаретку и самодовольно закурила.

6. Пари

Юридический адрес ООО «Вселенная 5» был в миллионе километров от Земли, а фактически головной офис – Эдем, —  находился в окрестностях Суздаля, старинного русского города.

Бог и Дьявол посиживали в «Райском кабинете», что на берегу р. Каменка, — он располагался под открытым небом и «кабинетом» назывался условно. Лужайка с ромашками, где резвились Чудеса, порхая от цветка к цветку, на полянке – мебель из дерева, а именно: две лавки для сиденья – без задних спинок, между ними – стол из досок. Конструкция являлась единым целым для всех трёх предметов. В паре метров от описанного «гостиного гарнитура» — была ещё деревянная скамейка со спинкой, для персонала. Сюда изредка приглашали министров для отчётов и протокольной съёмки.

Сегодня, на двух лавках – друг против друга, сидели Боссы, а третью «гостевую»  скамью занимало Время – в профиль Им. Боссы с аппетитом кушали фруктовый салат, из плодов с Древа познания.

— Разумные тигры – сие как-то жестковато, — хохотнул Дьявол. Он вытер рот салфеткой и вынул из кармана хьюмидор.

— Научная фантастика – не совсем мой жанр, — усмехнулся и Бог. – Я, конечно, всё понимаю, но…

Повисла тактическая пауза. Пристальный взгляд глаза в глаза. И оба Шефа повернулись к премьеру фасом. Ожидающе уставились.

Время пожало плечами и индифферентно произнесло:

— Мы ведь делали разумных динозавров.

Аналогия – иногда вещь хорошая, но только иногда. Однако, зачастую даже время в это не въезжает.

Перед столиком возник пушистый проходимец.

— Разрешите забрать пустую посуду, — расшаркался котик задними лапками, чинно поправляя передник на объёмном животике.

— Щёлк! — Дьявол с ухмылкой прищёлкнул пальцами.

Зверёк взял блюдо и вдруг его тельце сильно увеличилась в размерах. Рыжая шерстка пошла чёрными полосами, усы, лапы и хвост удлинились, зубы «перековались» в клыки. Животик превратился в живот, передник с треском рвущейся материи — разлетелся по лужайке мелкими лоскутками. Трансформация протекла в формате мгновенности.

— Чё за ерунда?! – заорал зверёныш, вращая круглыми зелёными глазами и ощущая в себе странные метаморфозы.

Рост успокоился. Котик превратился в крупного тигра, с рыже-чёрной расцветкой. И только глазки остались теми же котовыми, как физически, так и физиономически.

— А-ха-ха! – громко заржал Змей, уже лежащий на скамейке рядом с Время. Если бы он мог, то показал бы на преображённого приятеля пальцем. – Ха-ха-ха!.. – от избытка чувств теплокровный гад упал с лавки. Заворочался на травке, пыхтя. Смех стих.

— Заткнись! – чуть запоздало крикнул зверь, рассерженно тряся кото-тигровой головой, он неловко вертел непривычно громоздким телом во все стороны.

Бог повёл густыми бровями. Кото-тигр подпрыгнул и начал уменьшаться, через мгновение приняв изначальные размеры и облик котика. Блюдо по-прежнему было зажато в лапах. Свистел лёгкий ветерок. Зверёк встряхнулся, вдумчиво себя отсмотрел и пробормотал:

— Шуточки, чёрт возьми, — он, хмурясь, пошлёпал прочь на задних лапках, волоча блюдо по тропинке.

— Погодь, приятель, — Змей рванул следом. Закрутился вокруг пушистика серебристой лентой, явно успокаивая. — Всё путём, не будь мурлом, — донёс ветерок его слова.

— Нарисуем в лучшем виде, — деликатно отозвалось Время. Оно достало блокнот и что-то там усердно зачирикало.

Бог удовлетворённо покивал, вынул трубку из кармана и обратился к партнёру:

— Кстати, слыхал, что Адам сошёлся с Сатаной?

— Сие слухи, как знаю, — зевнул Дьявол, разминая сигарку. – Возможно, «утка» газетчиков… Честно тебе скажу, что сплетни о шоу-бизнесе мне интересней.

Оба закурили, по направлению к речке застелился ароматный дымок. Правда и Ложь подали Боссам по чашке кофе, и, с почтительным поклоном, ретировались.

— Как думаешь, всё ли можно купить и продать? – спросил Бог задумчиво.

— Мой ответ известен, — ответил партнёр, щурясь на солнышко. – Разумеется, абсолютно всё продаётся и покупается. Даже чувства, если ты об этом.

— Когда ты не нуждаешься в деньгах, то встаёт нужда в чём-то другом, — не согласился Бог. – Потребность самовыражения, например. У?

— Смотри, друже, — стал размышлять партнёр. – Жизнь и Смерть, Любовь и Страх, Жадность и Ненависть… Месье Секс, герр Война, мадмуазель Судьба… и, разумеется, Время со своими Минутками,  – они все работают на нас с тобой. Мы покупаем их труд, определяющий бытие людей. Платим министрам улыбками, которые генерируют человеческие чувства. А взамен улыбок – мы даём людям неограниченную свободу выбора. И тариф «Безлимитная свобода» разработан только во «Вселенной 5». – Дьявол попыхтел сигаркой и добавил: — Наш бизнес – это творчество, прежде всего, а после уже всё остальное. Поправь.

— Свобода – одна из самых ликвидных валют, — машинально заметил Бог. И вновь спросил, дымя трубкой: — Представь, что вдруг мы решили уволить из фирмы Жизнь. Что будет?

— Смерть тоже уволится, они ведь сёстры. Родственная солидарность… Если Обе от нас уйдут – то снова заведём ферму динозавров. Если рассчитается милая девушка Судьба, то наймём другую Судьбу… да, новенькую обучать под человеческий формат, тематические нюансы какие-то, но это ведь кадровая рутина.

Иногда съедаются фруктовые салаты, после которых никто и никогда не будет прежним.

— Всё так, — глубокомысленно покивал Бог. – Знаешь, просто сегодня Я понял одну вещь: нельзя купить ВДОХНОВЕНИЕ. Соль в том, что я не хочу писать дальше сценарий Человечества, и препон не в разумных тиграх… Я вдруг подумал, что богат и успешен, мне завидует всё сущее, но самовыразить я себя не могу. Мне всё скучно, а купить вдохновение тупо не под силу!..

Время закончило писать в блокноте и тактично исчезло, растворившись в водороде.

— Хм, — Дьявол затушил сигарку о песочек у ног. – Депрессия, такое бывает, друже! Поедем в казино или слетаем на уикенд в Сан-Франциско, а?

Бог выбил трубку о камень у ног. Сказал возвышенно:

— Дело в том, что вдохновение озаряет Свыше. И поскольку Свыше – это и есть Я, то… сам понимаешь – задача.

— Ты устал, друже, — дьявольская ухмылка вобрала в себя весь божий пафос. – Я куплю тонну вдохновения, а тебе продам! Идёт?

— Вдохновение не подчиняется Законам мироздания, которые мы и разработали, — отрицательно мотнул головой Бог. – Любовь можно заслужить поступками, Страх – это реакция на события, Жадность – это инстинкт, а Жизнь и Смерть – это следствия борьбы. Ну, и так далее… Вдохновение не валюта, и понял я сие после того, как скушал фруктовый салат с Древа познания.

По морде Дьявола плавал скепсис.

— Давай я позову Пушкина? – предложил тогда Бог. – Пусть он расскажет.

— Пушкин в каждой бочке… — философски протянул Дьявол. — Гений, млин. — Он сотворил ещё две чашки кофе. Кивнул, приглашая.

Время проявилось на «гостевой» скамейке со спинкой и деликатно там замерло. В профиль Им. Блокнот и карандаш приготовились к исторической записи.

— Я съел фруктового салата не менее, — небрежно заявил Дьявол. – И, кажется, только сейчас понял, в чём наша с Тобой главная проблема.

— И в чём?

— Не-ет, так просто не получится, — усмехнулся Дьявол. – Предлагаю пари. Ставлю на то, что в течение шести дней я куплю тебе вдохновение. Если не смогу, то я проиграл.

— Какова ставка? – спросил Бог без раздумий.

«Бог напишет гениальный сценарий дальнейшего бытия» — вывело Время в блокноте, а рядом дописало цифру «6», отчеркнуло толстой линией. Подумало и добавило: «Может быть напишет». А потом Время индифферентно произнесло вслух:

— Письмо с приглашением уже у Ваших дочерей.

Оба Шефа вновь повернулись к премьеру фасом. Ожидающе уставились.

— Извините за бестактность, — смущённо покаялось Время.

7. Курс на Эдем

Швейцар с чопорной услужливостью отворил дверь и парочка девчонок вышла из именитой ресторации на крыльцо.

— Благодарствую, — отвесила вежливый реверанс Ева.

— На-ка вот, — Лилия порылась в сумочке и сунула парню купюрку. – Помяни нас, грешных, — она рассмеялась. Брюнетка явно была подшофе.

— Ты чего несёшь? – толкнула её Ева. – Прилично себя веди, не забывай, кто мы и куда едем…

— Да не вопрос! – голосисто воскликнула Лилия. Подмигнула швейцару. – Значит, выпей за наше с Евой здоровье!.. Обещаешь?!

Швейцар мял купюрку, взгляд отражал испуганное недоумение. Классическая парадигма слуги по отношению к господствующему классу.

— Д-да, — проблеял парень в форменной фуражке.

— Ну-с, — брюнетка пошатнулась на высоких каблуках. Оттолкнула вялую помощь блондинки. – Я — ажур, мать твою… — Она осмотрелась. – Щас поедем…

К крылечку вырулил маленький красный «Мерседес», плавно затормозил.

— Чёрт возьми, моя машинка! – Лилия сбежала как смогла с крыльца, прыгнула к автомобилю. За рулём невозмутимо восседало Время.

— Вылезай! – скомандовала дьявольская дочь, распахивая водительскую дверь.

— Лили, ты немного пьяна — мягко заметила подошедшая Ева. – Пущай гонец нас везёт.

— Мне плевать! – распоясалась Лилия. – Я никому руль не даю. Давай-ка, скок на заднее сиденье, вместе с ней, — брюнетка показала курьеру на вторую жену Адама. – Да, и если ещё хоть разок сопрёшь ключи от тачки – то пожалеешь.

* * *

Вскоре маленький красный «Мерседес» мчался по Столице, — надо заметить, что довольно прилично, не нарушая. Привычку вождения не пропьёшь, с ней можно не совладать, но пока Бог миловал… Лилия сосредоточенно рулила, а попутчики просиживали заднее сиденье.

— Курс на Суздаль? – лениво спросила дьявольская дочь, не отвлекаясь от дороги. — Я правильно понимаю?

— Да, — невозмутимо ответило Время.

— Наконец-то мы едем домой, где не были много тысяч лет! — радостно высказалась дочь Бога. — Интересно, зачем папаши нас пригласили?

Время пожало индифферентным плечом. Без чувств и без слов.

— По попкам пригласили нас пошлёпать, за примерное, так сказать, поведение, — засмеялась Лилия. Она  умудрилась на ходу залезть в свою сумочку, что валялась на переднем сиденье, достала мобильный телефон. Попыталась зажечь онлайн-приложение, но не получилось. Безуспешно потыкала сенсорные кнопки и отбросила аппарат:

— Чёрт! Эй, Ева, забей в свой навигатор Суздаль, у меня чёт Интернет не пашет…

— У меня тоже, — отозвалась Ева, показывая свой телефон, с тусклым экранчиком. – Возможно, сбой на линии…

Время деликатно усмехнулось. Ева это больше почувствовала, чем ощутила. Обратила на гонца удивлённый взгляд.

— Почему вы смеётесь? – спросила дочь Бога.

— В бубен дать гаду, — пробормотала дьявольская дочь, отвечая более своим мыслям, нежели предлагая действие. – А вслух добавила: — Суздаль, вроде, рядом с Москвой? Или Мурманская область?

— Я знаю, где современный Суздаль, — откликнулась Ева. – Возила учеников на экскурсию. Горьковское шоссе, по направлению к Нижнему…

— Я тя умоляю, — вздорно рассмеялась Лилия. – Навигатор – привычка, как самозащита от долбанных камер… У меня в Суздале была свадьба с заморским кронпринцем, ещё до Филиппа, десять лет назад... Курс на Балашиху, а дальше по прямой… ехать четыре-пять часов.

— Шесть дней, — рассудительно молвило Время, посмотрев на наручные часы.

— Что?! – воскликнули женщины в унисон.

— Запланированная длительность поездки, — пояснило Время с «каменным» лицом.

— Типа такой прикол? – удивилась Ева. – Кстати, как хотя бы вас звать?.. Ну, может там… документы покажете. Я вас вижу первый раз. А ты, Лили?

— Не помню, — отозвалась брюнетка. – Может и был в Эдеме, но значит был мне не интересен, и я не помню. Предлагаю выкинуть из тачки это странное существо, и ехать в двоих!

– Я могу предупреждать о дорожных камерах, — тактично оправдалось Время. – Буду вашим навигатором.

* * *

Смеркалось. Курс на Балашиху был преодолён, но дальше случилась заминка технического свойства. В переднее колесо маленького красного «Мерседеса» попал кривой гвоздь. Дорога взяла и подбросила один из банальных подарков!

Девчонки стояли рядом с машинкой и тупо пялились на прокол.

— Эй, как тебя там, — брюнетка встряхнулась и рывком открыла дверцу автомобиля, заглянула в салон. – Вылезай, будешь менять колесо!

— Нет, — тактично ответило Время. Достало из-за пазухи тёмной сутаны увесистую книгу, настоящий «кирпич», — открыло томик и погрузилось в чтение, отгородив себя обложкой от внешнего мира.

— Альберт Эйнштейн. Теория относительности, — прочла Ева, заглядывая в салон с другого бока.

— Чё?! – не поверила ушам Лилия, с силой отводя книгу от глаз курьера. – Я чёт не догнала… Ты предлагаешь нам, хрупким женщинам, лазить под машиной, чёрт тебя возьми?!

— Вы здоровее нас двоих вместе взятых, — поддержала попутчицу Ева. – И то, что вы глаголете – неэтично и мерзко, кем бы вы ни были!

— Я вас сопровождаю, — произнесло Время без эмоций, но с выражением. – Свои проблемы решаете сами.

— Свои, мать твою!? – выдохнула дьявольская дочь. – Мы ничего не попутали?

Время чуточку подумало и дополнило:

— Подстерегаемые опасности тоже ваша проблема, — и далее уткнулось в книгу.

Девчонки озадаченно глянули друг на дружку.

— Какие такие опасности? – глупо заморгала дочь Бога. – Ну-ка поподробней!

— Говорила, надо сразу выкинуть его к чертям, — проворчала Лилия, в бессилии оглядываясь. Машинки ехали по трассе М-7, мимо раскинувшихся кругом подмосковных многоэтажек, неспешным плотным потоком, никто не притормаживал даже из любопытства. Хотя аварийный знак к «Мерсу» был выставлен, а возле — топтались две привлекалочки.

— Может, такси? – предложила Ева. – Только телефон так и не «алё»!..

— По ходу, настоящие мужчины повывелись, — зло бросила Лилия.

Тут же, невдалеке, затормозил Джип. Из-за руля выпрыгнул мужик лет сорока на вид, высокий, крепкий, широкоплечий. Под стать своей тачке! Уверенно направился к девонькам.

— Ишь ты, — отметила блондинка с интересом биолога. – Как шагает. Ать-два, ать-два…

Действительно, шаг был «строевым», хотя и несколько вальяжным. Как позже оказалось, манеры и речь тоже напоминали об армии.

— Где же ты зазноба, — напела Лилия,хищно отсматривая незнакомца.

— Разрешите обратиться, дамы? – армеец молодецки вскинул руку к виску.

— Разрешаем, — милостиво покивала Лилия, во взгляде зрела страсть.

— Полковник Городецкий прибыл в ваше распоряжение! – прищелкнул каблуками начищенных ботинок офицер. – Спецназ ГРУ. Умею всё и даже чуть больше! Готов по приказу отдать жизнь или подарить сердце!

— Так много нам не надо, — сухо ответила Ева. И отвернулась.

* * *

Спустя двадцать минут проколотое колесо заменили. Полковник сработал быстро, слаженно, точно. Лилия исподтишка любовалась его сильными руками, уверенным взглядом и крупными мышцами, что бугрились мощными трицепсами. Или бицепсами? Брюнетка думала не мозгом, а генными инстинктами. Полковник изредка взглядывал на первую жену Адама, плодя мегабайты одобрительных улыбок.

— Раз, два, десять, пятнадцать… — считали Минутки. Они с сачками в милых пальчиках сидели на облаке и ловили полковничьи улыбки. – О, смотрите, девки, босс! Ээй, привееетик! – замахали Минутки ручками и жеманно загылились.

Время находилось в сторонке от поломки, за багажником. Оно слегка подняло голову над книгой и повесило на лицо доброжелательную гримасу. Минутки прыгали по облаку подобно детям на батуте. Облако медленно уплывало по направлению к Москве.

Ева топталась за капотом, безуспешно пытаясь «оживить» свой телефон.

Сопроводитель и сопровождаемая изредка бросали косые взгляды на романтичную парочку. Тут же, поблизости, рисовались два потусторонних министра.

— Готово! – отрапортовал полковник, вставая с корточек.

— Супер! – необыкновенно оживилась Лилия. Нервно задёргала ножками в красных туфельках. – Мы вам так благодарны с подругами! Ну та-ак благодарны…

— Напомню, что я умею всё, — подмигнул армеец. Он обошёл автомобиль и положил в багажник инструменты, испорченное колесо и домкрат.

— Храни тебя!

— Аллилуйя!

Другие путники пробубнили странные благодарности и сели в салон, на заднее сиденье, не взглянув на спасителя. Хлопнули дверками. Прозвучало невежливо, зато честно.

— Что я вам должна? – спросила Лилия с придыханием, машинально «танцуя» перед полковником. Невзначай поправила длинные тёмные волосы, облизала губы и одёрнула юбку до колен.

— Ужин, — просто ответил Городецкий. – Поблизости есть отличный ресторан.

— Нуу… я с подругами, — рисуясь, сказала дьявольская дочь. – Хотя…

Девчонки стопудов из Столицы, судя по московским номерам и по высокомерному поведению. Ведь даже их «спасибо» прозвучало как «отвали»! Одна лишь нормальная, и, кстати, самая внешне «ничего». Путешествуют, мать их, паломницы в Суздаль, по всему... Но надвигается ночь, а в тёмное время суток женщинам опасно ездить по трассам, впрочем, по ним вообще опасно ездить ночью. Так подумал полковник, и сказал с армейской прямотой:

— Здесь есть отличная гостиница, вы можете остановиться там до утра. Но лично вас я украду у подруг, если… не возражаете. На ужин. А там посмотрим.

Мадам Интуиция щипнула брюнетку за мягкое место, подмигнула левым глазом и уплыла вдаль. Лилия ошарашено посмотрела вслед. И увидела вблизи элегантного месье Секса, тот показал большой палец и исчез. Вечернее подмосковное небо полыхало задорными зарницами.

— Укради меня, — благосклонно наклонила голову Лилия.

— Отель «Кекс», — вымолвил полковник. – Второй поворот и прямо до упора, — он показал направление. — Жду тебя в своём Джипе. – Армеец шутливо козырнул и отошёл.

Лилия оросила его путь счастливой улыбкой. После всунулась в салон и сказала деловито:

— Меня пригласили в ресторан. Завтра продолжим путь, — она кинула связку ключей взад. – Езжайте в отель «Кекс» и ложитесь спать, меня сильно не ждите, — брюнетка сгребла свою сумочку с переднего сиденья, неработающий мобильник не тронула. – Чмоки! – она дунула воздушным поцелуем, выскочила из салона и поцокала к Джипу.

— Сучка! – убеждённо воскликнула ей вслед Ева.

— Ты ругаешься или восхищаешься? – деликатно повернулось Время.

— Чего? – не въехала Ева.

8. Сигаретка

— Значит, мужик приходит в ГАИ и предъявляет:

— Мол, типа, хочу получить права на танк!

— Зачем? — ржёт инспектор. — Кто ж вас, мля, остановит…

Полковник завершил сей незатейливый анекдот и улыбнулся. Лилия машинально отметила Минутку с сачком, мелькнувшую под ногами, и тоже подарила Ей улыбку.

— Супер! – кратко одобрила брюнетка. Древняя байка не «вставила», но лёгкое настроение поддержала.

В жизни Лилии были тысячи ужинов с мужчинами, то бишь сравнивать было с чем. И с кем. Полковник оказался галантом, лапать не пытался, дерзал как поддержать беседу, так и начать её с нуля. Он явно знал себе цену и с женщинами обращаться умел. Лилию он «завёл», но только на постель, впрочем, большего и не ожидалось.

Оба выпили по стаканчику алкоголя, скушали по фирменному блюду и вышли на воздух.

— Приглашаю на прогулку, — предложил Городецкий. – Я достану для тебя звезду, а потом… ик… обещаю большую страсть.

— Я всецело в твоих руках, — Лилия прижалась к полковнику. Они немного поцеловалась, но офицерская душа требовала подвигов в женских глазах, поэтому Городецкий повлёк спутницу на природу.

— Туда! – полковник, чуть пошатываясь, направился вглубь рощицы, окружавшей ресторан.

Парочка вступила на тенистую аллейку. Вечернее небо окончательно потемнело, но горели фонари. Изредка по аллейке пробегала местная шпана, проходили граждане с собачками и влюблённые. Офицер уверенно сошёл с аллейки, немного прошагал по полянке и встал у дерева. Таким образом они оказались чуть в стороне от «народа».

— Вот здесь на самой верхушке находится звезда, — Городецкий похлопал мягкой кистью по мощному дубовому основанию. Залезть на дуб было явно сложно, если не невозможно. Ствол полтора метра в обхвате, а толстые ветки начинались на высоте полутора человеческих ростов. Ни ствол обхватить, ни до веток допрыгнуть… Впрочем, женщину занимал другой момент:

— Ты всем девушкам здесь достаёшь звёзды? – спросила Лилия. Без улыбок, хотя и без подколок. Тупо интересовала фактология.

— Разумеется, ты первая, — тем же тоном парировал Городецкий. – Разрешаю снять мой подвиг на камеру и выложить видео в Интернет. И гарантирую, что никто больше подобного не заявит!..

— Умеешь ты уговаривать, — усмехнулась женщина. – Окей, я тебе верю без видео.

— Нет-нет, ты сними! – стал настаивать полковник.

— Что мне снять? – подмигнула Лилия.

— Вот! – упрямо подал свой телефон Городецкий. – Хватай, живо!.. Щас слажу, а потом скажу, что тебе снять самой.

— Погоди! – брюнетка порылась в сумочке. – Чёрт, по ходу телефон в тачке оставила! – Она вытащила пачку сигарет, закурила. Потом взяла чужую трубку.

— Готова?

— Угум-с. – Лилия нажала красную кнопочку, — «Запись».

Полковник с разбега взлетел ногами на ствол, оттолкнулся от него и ухватился за нижнюю ветку. Ветка недовольно затрещала под тяжестью тела, основательно пригнулась, но выдержала. Офицер подтянулся на руках, сначала сел, а потом и встал на нижнюю ветку, ухватившись руками за верхнюю.

Лилия увлечённо наблюдала за самцом через экран смартфона, когда услышала над ухом хамоватый голос:

— Дамочка, нарушаете!

— Чё? – недоумённо нахмурилась Лилия, поворачивая прелестную головку.

Рядом находились трое юных позорных ментов. ППС. Один из троицы закончил съёмку «леди с сигаретой» на свой мобильный и обронил:

— Запротоколировал. Вы поедете с нами, дамочка, для составления протокола об административном правонарушении. Курить в парках Рээфии запретили сказочные гномы, странно, что вы не в курсе.

— Ты чё несёшь, мальчик? – с ходу заметила Лилия. – Сдриснул отсюда, пока цел. И вы все тоже.

Статус дочери Дьявола, а также череда обладающих властью поклонников, — научили разговаривать со стражами именно так. Причём, всегда и всюду, на всех континентах. Прибавим сюда двести граммов крепкого портвейна, и получим то, что получилось.

— Тэк, — размыслил «оператор», по всему главный в наряде, с лейтенантскими погонами. – Берём её!

Двое полиционеров набросились на женщину и схватили за руки, заворачивая их взад. Третий запел в рацию:

— Первый, вызывает пятый… приём…

— Аай! – громко взвизгнула Лилия.

Полковник услышал женский крик, будучи на середине пути к звезде. Опустил бравую голову вниз и узрел там неприятную суету – его брюнетку ломали парни в форме сотрудников полиции. Непорядок однако! Спуститься гораздо легче, чем подняться, прыг и скок, с ветки на ветку… а вот уже и подножье дуба:

— Салют! – кулак Городецкого точно впечатался в рёбра лейтенанту, а сержанту прилетело по шее. Другой сержант, тот, что с рацией, — кинулся на вдруг возникшего нарушителя, но с разворота получил ногой в грудь. Мученически упал на жухлую травку.

Двое полицейских, матерясь под нос, окружила героя. Третий ворочался на земле.

— Красавчег! – шептала Лилия, прижимая к возбуждённой груди чужой мобильник.

— Сдавайся! – крикнул лейтенантик, пытаясь открыть кобуру с табельным пестиком.

Полковник просто и тупо пошёл на полицейского офицера, схватил его за плечи и слегка ударил головой в лоб. Потом ещё раз и ещё раз. В это же время, с короткого взмаха, армейца стукнул по голове дубинкой сержант.

— Мля, — закачался Городецкий. Сержант снова занёс дубинку, но получил локтем в челюсть. Упал, выплёвывая осколки зубов.

— Фу! – полковник развернулся к лейтенанту и сделал вид, что хочет его ударить. Затормозил громадную ладонь перед юношей в пакостных погонах.

Лейтенантик молча отпрянул, тяжело дыша. Полковник тоже тяжело дышал.

— Какого хрена надо от бабы? – степенно спросил армеец.

— Объясним, но в другом месте! – нагло ответил полицейский сопляк. – Сопротивление представителю власти, с нанесением увечий… ты сядешь на много лет.

Послышался хруст веток и показалась ещё полиция, человек двадцать. Нет, не маски-шоу, а (видимо) несколько экипажей ППС. Второй сержант удовлетворённо хмыкнул, поправляя рацию. Пока напарники бились со смелым гражданином – он вызвал подмогу.

— Руки на голову и на землю! – заорал росляк с пистолетом. Резко щёлкнул затвором, направляя ствол на полковника.

— Спокойно! – громыхнул армеец, миролюбиво выставляя руки ладонями вперёд. – Я всё объясню.

Две пули вспороли травку у ног драчуна.

— Чёрт! – полковник поднял руки как истребовали. Добавил, чуть покачиваясь: — Разберёмся по чесноку, парни?.. Ик… Ваш патруль избил мою женщину, я заступился.

Объяснения в данной ситуации прозвучали наивно, что понимала как полиция, так и преступник.

Лилия стояла за спиной своего мужика и кусала нервные губы. Она временно не размышляла об участи любовника, инстинкт самосохранения оберегал кружащуюся головку.

— Бросаю курить, — произнесла она с внутренней усмешкой.

Росляк кивком головы спустил стаю разъярённых волков, — они набросились на армейца и стали его терзать.

— Эй, млин! – сделал последнюю попытку Городецкий. – Отставить! Я действующий полковник ГРУ! А это недоразумение!

Глас закономерно не был услышан и полковнику пришлось вступить в рукопашную схватку. Ментовская кровь ещё пролилась, но немного. Стая задавила героя массой, скрутила и хорошенько помяла, не разбирая части тела и лица.

— Сука! – с размаха ударил буйного гражданина росляк.

Глаз тотчас же заплыл, а сам армеец несколько потух.

— Везите в отдел для профилактической беседы! – яростно крикнул росляк. – А потом сдадим его следователю!

Полицейская стая двинулась к выходу из парка. Вовсю светила луна, оттеняя фонари. Зевак не наблюдалось, а если они и были, то на значительном расстоянии, что на драматургию не влияло никак. Патрульная тройка воссоединилась, по мере ухода стаи.

— А чего с бабой?! – вдруг спросил сержант с пробитой челюстью.

— Да она при чём? — неожиданно ответил лейтенант. – Ну, курила… блин. И что?

— А ругань? – не согласился сержант. – Мы при исполнении, между прочим!

— Чёрт, про ругань я уже забыл, — оживился лейтенант. – Статья 318 УК РФ. Оскорбление чести и достоинства полицейского! Штраф до двухсот тысяч или лишение свободы сроком до шести месяцев…

Оба развернулись и посмотрели на брюнетку. Но не увидели, наверняка убежала в темноту.

— Курва! – зло сплюнула полиция.

— Мужик ща огребёт по полной, — вслух ухмыльнулся третий мент, сержант с рацией. – Поехали в отдел, посмотрим?

— Поехали!

9. Этикет спецназа

Лилия действительно убежала, причём туда, куда глаза глядят. Во мраке рощи глаза с трудом видели, женщина удалялась от фонарей, но помогала луна. Спустя полчаса обессилевшая дьявольская дочка вышла к супермаркету №5, обрадовалась. Зашла туда и взяла с полки персиковую воду. Вино выветрилось из головы и жутко хотелось пить. Глотнув – мыслить стало легче:

— Перво-наперво надо добраться до отеля «Кекс», — соображала Лилия. – А может позвонить Сатане и попросить защитить полковника?.. Парень-то норм… Но Сатана не поймёт по всему… да и… мобильника нет.

— Есть! – шепнула мадам Интуиция напрямую в мозг.

Лилия ощутила, как её сумочка трясётся, заглянула туда и вытащила жужжащий мобильник полковника. Абонент Иваныч настоятельно жаждал соединения с номером Городецкого.

— Да, — пискнула в телефон брюнетка.

— Славу позови, девулька, — ничуть не удивившись женскому голосу, просипела труба.

— Он в ментовке, — ответила Лилия, куксясь.

— Чего? – не въехал Иваныч.

— Повязали Славу!.. Только что…

— Хм…

— И виновата в этом моя сигарета! Я испугалась и убежала, а его взяли, и разбили лицо, кажется… — выплёскивала Лилия.

Когда мы знаем общую картину ситуации, то почему-то доносим не её саму, а её фрагменты, требующие кучу дополнительных вопросов. Но мозг Иваныча устроили и фрагменты, впаянные в женскую истерику.

— Вас понял, — глубокомысленно изрёк сиплый голос. – Боевая тревога. Выезжаем. И объявляю вам благодарность от лица ГРУ!

— С-спасибо, – вновь пискнула в трубку Лилия. – Только меня возьмите с собой. Если можно…

— Можно, — одобрительно покивал герр Война, покупавший мясо у соседней полки.

* * *

Наступило раннее утро, густые красные лучи солнца озаряли небосвод. Минутки, позёвывая, просыпались на облаках, распрямляли свои синергии и доставали сачки для ловли улыбок.

Трое юных позорных ППС-ников, тех самых, с кого началась заваруха в роще, —  покуривали невдалеке от здания местного ГРОВД, рядом со своим «Уазиком». Разумеется, обсуждали вечернюю ситуацию, строя варианты из категории «бы», — проще говоря, махали после драки кулаками:

— Надо было делать захват вот так! – показывал сержант Верблюдов. Челюсть была залеплена пластырем.

— Да при чём тут захват! Достал бы сразу пистолет и прострелил ему ногу, — возражал сержант Зайцев. – Тогда бы ходил с целой «бородой»…

— Никто ж не знал, что у сучки на дереве сидит крутой защитник! – высказался и лейтенант.

— Тоже мне, нашёл крутого! – самодовольно зафыркали сержанты. – Эффект неожиданности просто…

Так они яро болтали перед предутренним патрульным кружком по городу. Дальше – конец смены — сдача оружия, и домой — спать!

К отделу полиции уверенно подъехал крытый брезентом «Урал». Без номеров и без опознавательных знаков. Встал с заглушённым двигателем. Из кузова спрыгнули два десятка приветливых ребят, в камуфляже и в масках. Без оружия.

— Кстати, вон те менты, которые приставали ко мне, — показала на юную тройку Лилия, сидящая в кабине рядом с шофёром. Голос был сухим и ровным.

— Будь тут, — Иваныч перехватил поудобней автомат, и выпрыгнул из-за руля на асфальт.

— Эт кто такие? – удивилась полиция, рассматривая гостей. Достать табельные пестики никто не успел.

Ребята в камуфляже действовали чётко. Основная часть группы бросилась к ГРОВД, по периметру блокируя здание, а четверо прыгнули к ППС. Полицейских жёстко заломали с ходу, пару разков двинули по гнусным мордам, завалили и скрутили их же наручниками.

— Спецназ ГРУ России. Имею полномочия вас грохнуть как собак, — мрачно сказал Иваныч, тыкая в полицейские морды стволом автомата. Передёрнул для пущей наглядности затвор, сплюнул в сторонку и пошёл к зданию ГРОВД. Следом за ним тройка приветливых ребят поволокла по асфальту полицейский наряд. За шкирки! Тела подпрыгивали на битуме, слышались кряхтение и скрежет зубов от болевой транспортировки, но пикнуть полиция не смела. Не столько от шока, сколько от страха. Иваныч служил в контрразведке и, в силу должности, — обладал даром убеждения. Ментов, избалованных беспределом – это тоже коснулось.

* * *

В это же самое время, лысый здоровяк капитан Козлов сидел в уютной дежурке, в здании ГРОВД, треплясь с другими ментами. На повестке обсуждения висела главная тема: «Гражданин, напавший на полицию», некоторые дальновидные сотрудники называли тему: «Гражданин-покойник». Сам предмет разговора хорошо избили и заперли в «клетке», что находилась прямо напротив дежурки.

Помимо Козлова присутствовали ещё семь-восемь полицейских, из числа тех, что любят околачиваться в дежурной части, слушая сплетни и травя байки.

— Дзинь! – резко пиликнул дверной звонок. Как известно, отделы полиции закрываются на ночь изнутри, впрочем, зачастую и в светлое время суток. Как уверяет сама полиция, — двери запирают по причине тупого страха, но кого или чего боится наше доблестное всё – полиция не разглашает.

Лысый капитан глянул на монитор видеонаблюдения, глазам предстал лейтенант ППС, стоящий у входа в отдел и тупо жующий губами. Козлов нажал кнопку, входная дверь отдела отворилась, а он скомментил:

— Чёт патруль возвернулся.

В следующее мгновение в холл вбежали десяток приветливых ребят и Иваныч. Юных ППС-ников в наручниках — бросили в левый угол, под скамейки для посетителей. Справа находилось очень объёмное окно дежурки, диаметром три метра – не меньше. А прямо от входа — возвышалась до потолка преграда-стена из витой стали, отгораживающая собственно здание от холла. В этой «защитной стенке» – небольшая дверка, открываемая магнитным ключом или дежурным.

— Тра-та-та!.. – весело зазвучала автоматная очередь, «пули специального назначения» легко прошили бронестекло и объёмное окно дежурки основательно потрескалось, а местами осыпалось крупными осколками. Полиция не успела даже пёрднуть.

— Стекло ж пулестойкое! – только и удивился Козлов, залипнув на месте.

Часть приятных ребят разломали остатки стекла и попрыгали в дежурку через невысокую стойку, из которой и «росло» окно. Бойцы рассредоточились по тесной комнатке и стали избивать полицию. Кулаками и ногами, куда попало. Били сильно и жестоко, на поражение цели. Полиция попыталась оказать сопротивление, но не срослось, спустя минуту все стражи непорядка валялись на полу с разбитыми в хлам мордами.

— Бойцы, на зачистку! — Иваныч быстренько тыкнул по кнопке, магниты двери в «защитной стенке» щёлкнули. Спецназ проник в собственно здание ГРОВД и потёк вверх по лестнице на второй и третий этажи.

— Где наш полковник? – суровые пальцы Иваныча взяли дежурного капитана за горло. – У меня лицензия на отстрел непослушных мусоров! Ну.

— К-кто вы такие? – прохрипел Козлов. – Вашу мать, вы, сука, попутали… — Он сделал попытку оторвать от себя пальцы Иваныча. Тот резко сдавил горло так, что здоровяк закрутился на своём стуле, ревя от боли. Тогда Иваныч отступил на шаг и с короткого взмаха ударил капитана прикладом автомата в скулу.

— Мля! – прошептал здоровяк, закачавшись на стуле. Вторым ударом приклада Козлов был добит до потери сознания.

— Двое караулят мусоров, остальные на передовую!

Приветливые ребята попрыгали следом за товарищами, – помогать в зачистке отдела, оставив в дежурке двоих сторожевых волкодавов. И не зря — побитые полицейские пытались встать и звонить, но, получив переломы ног и ребёр — успокоились.

— Хей, — Иваныч закинул автомат за спину, вышел из дежурки через дверь и прямо перед собой увидел три «клетки». В средней камере усмехался Слава. Он стоял, держась за прутья решётки.

— Здравия желаю! – подмигнул полковник. – Вот… взяли по беспределу.

— Честь имею, командир! – добродушно оскалился Иваныч. – Хорошо тебя отделали.

— Не говори, — усмехнулся полковник, потирая синяки на лице.

Пока боевые товарищи разговаривали разговоры – спецназ навёл шороха на этажах. Всех попадающихся полицейских избивали в кровь. Целенаправленно и зло. Ломая о головы и о спины мебель, раскидывая, не глядя, всё, что стояло на пути к жертвам. Голыми руками и ногами! Ранним утром полиции в отделе немного и добычей стали пара оперов, дежурный следователь, пяток служивых в форме да полувзвод омоновцев. Итого около трёх десятков нелюдей были отметелены по полной программе, а их рабочие места превратились в руины.

Полицейский отпор не случился, елико армейские волкодавы его просто не заметили.

— Задача по вызволению командира из ментовского плена выполнена! – доложил позже Иваныч по инстанции.

Вся операция заняла минут десять, после приветливая команда погрузилась в «Урал» и отчалила прочь.

* * *

— Вот твой телефон, — просто сказала Лилия, отдавая несостоявшемуся любовнику его трубку.

— Тебе положена медаль, — с усмешкой ответил Городецкий, во взгляде – нежность. — Боевое задание выполнено на «отлично»!

— Да ладно тебе. Жаль, что ночью не сложилась страсть…

— Ещё не поздно, — полковник интимно подмигнул. – Я в форме.

— Нет, — отказалась Лилия. – У меня важная поездка. Я не могу её прервать. Да и… настрой как-то сбит.

Диалог произошёл в рощице, перед тем самым деревом, на верхушке коего росла романтическая звезда. Солнце поднялось над горизонтом, из красного превратившись в красно-жёлтое.

— Пока, может, увидимся, — Лилия поцеловала полковника в щёку и ушла прочь, к аллее.

— Номерок оставь, — попросил вслед ей Городецкий.

— У меня потусторонний роуминг, — усмехнулась дьявольская дочь, не сбавляя ход и не оборачиваясь. – Боюсь, не дозвонишься…

* * *

Через полчаса после происшествия — полиция объявила план «Перехват», но не нашли никого и ничего. «Урал» исчез вместе с парнями в камуфляже, наверняка заехал в ближайшую воинскую часть. Армия – это не мирные граждане, — произвол на неё не действует и «своих» она не сдаёт. Следователь, охраняемый спецотрядом «Рысь», попытался проникнуть на армейскую территорию, — но был послан в грубой циничной форме караульным начальником. А его постановление на обыск, подписанное прокурором, чуть не засунули ему же в задницу.

— «Рысь» – а ну-ка брысь, — предупредительно заявил начальник караула, снимая с плеча автомат, он небрежным жестом щёлкнул затвором. СОБР всё понял правильно и отступил, – впрочем, наступать и не планировал.

В общем, полиции ничего не осталось, как тупо погрызть свой ментовской бамбук. Вскоре местному прокурору последовал звонок из Москвы, и про инцидент больше не вспоминали.

10. Кладбище самоубийц

Утро расцвело. Маленький красный «Мерседес» еле-еле продвигался в дорожной пробке, растянувшейся на всю Балашиху. Первый затор на данном участке возник примерно тогда, когда был основан сам город. Никто не знает – почему так, но это так, постоянные водители трассы М-7 подтвердят.

За рулём сосредоточенно восседало Время, а рядом, на переднем сиденье – Ева. Третья путешественница отсыпалась сзади. Выехали шестьдесят минут назад, преодолённое расстояние — шестьдесят метров. Ева невозбранно скучала, зевая и поглядывая в окно.

— Как там, в Эдеме? – спросила она невзначай.

Вопрос был проигнорирован, Время нарочито смотрело вперёд, на дорогу.

— Папаши здоровы? – далее расспрашивала дочь Бога. – А Чудеса резвятся на лужайках?

Ответом было снова невежливое молчание. Но потом Время звонко сказало, вроде как болтая само с собой:

– Необходим объездной путь.

Оно резко крутануло руль, «Мерседес» объехал пару машинок, свернул на узкую улочку вправо, с неё – на другую влево… Ева озадаченно нахмурилась:

— Куда же вы?!

— Не я, а мы, — индифферентно среагировало Время.

Автомобиль ещё немного покрутился по окраине города, наконец, выскочил на просёлочную дорогу и помчался, поднимая клубы пыли и удаляясь от подмосковных многоэтажек.

— Мы едем от трассы! – беспокойно вскричала Ева. – Эй, чёрт возьми, Лили! – Она перегнулась и затормошила попутчицу.

— Чё такое? – поднялась с заднего сиденья брюнетка, поводя заспанными глазками.

— Это мошенник! – прозрела Ева, указывая на Время. – Он нифига не вестник из Эдема, а… работорговец или кто-то из сей оперы!

— Почему? – не понимала Лилия, не в силах оторваться от обнимашек с Морфеем.

— Да потому, что он завёз нас в чащобу! – истерично крикнула блондинка, суматошно озираясь в окна. Действительно, на каком-то этапе, цивилизация внезапно кончилась, и яркая машинка уже прыгала на лесных кочках.

Инстинкт самосохранения врезал брюнетке затрещину. Только тогда Лилия отпихнула от себя Морфея со словами:

— Отстань, гад!

Морфей обиженно вздохнул и вышел из салона на ходу.

Брюнеточка осмотрелась осовелым взглядом, спросила кротко:

— Эй, как тебя там, — Лилия пихнула Время в плечо. – Чё такое?

— Объездная дорога, — невозмутимо объяснило Время. – Сокращаю путь.

Холодный тон сбил пламя истерики. Точней, чуть притушил.

— Вы мне нервы укоротили, — проворчала Ева. – Когда мы вернёмся на трассу?!

— Завтра, — честно ответило Время, глянув на наручные часы.

— Так! – твёрдо сказали девчонки в унисон. – Тормози тачку.

— Нет, — ответило потустороннее сопровождение, не отрывая взор от часов. – Ещё две минутки. – Оно по инерции открыло фотку, и возникшие в салоне Минутки – были снесены встречным ветром вместе с их сачками и их щебетом.

— Точно работорговец! – ахнула блондинка. – А, Лили?!

Брюнетка вдруг задумалась и как-то нехотя проворчала:

— Кстати, Ева, а тебя в рабство когда-нить продавали?

— Н-нет…

— Как себя там вести-то хоть?

Ровно через две минуты маленький красный «Мерседес» затормозил среди леса.

— Дальше не проехать. Болото, — звонко произнесло Время, доставая из-за пазухи свою книгу. И углубилось в чтение формулы Альберта Эйнштейна.

— Мать-перемать…

Ева открыла дверку и осторожно опустила ножку на землю. Под подошвой хлюпнуло.

— Уй, мокро!

* * *

Изящная яркая машинка отчаянно газовала посреди леса. Лилия сидела за рулём с напряжённым лицом:

— Ну, давай, твою мать!..

Ева усиленно толкала транспортное средство, упираясь нежными ручками в покатый багажник:

— Ну, пожалуйста! – отчаянно просила она.

Колёса с прокруткой буксовали, скользя по мокрой травке, тачка не сдвигалась ни на йоту.

Время тактично находилось в сторонке от озвученных дислокаций, сидя на пеньке и закрыв сосредоточенное лицо книгой.

Машинка, взревев последний раз, заглохла. Клубы выхлопного газа наполняли красивую таёжную атмосферу.

— Бесполезняк! – скривилась дьявольская дочь, выскакивая из салона. Покачалась на высоких каблуках, опёрлась на бампер. – Фу, млин!

— Чего делать-то? – риторически вопросила дочь Бога.

— Перво-наперво, надо проверить, есть ли у вон того существа яйца, — показала Лилия на Время. – И если – да, то намотать их на ближайшее дерево.

— А во-вторых?

— Затем надо подождать часов двадцать, и мы отсюда уедем, — Лилия усмехнулась. – Наш персональный гонец, вроде, так брякнул?..

— Где вообще наши родители нашли такого чудика?.. – размыслила Ева.

— Только не чудик, а чудло, — поправила Лилия.

Время опустило книгу от лица, деликатно мазнуло глубокими зелёными глазами по попутчицам, — и быстренько вернуло обложку к носу. Детский поступок «из-под полы», который девоньки легонько приметили. И обсудили:

— Вишь, как зыркает! Боится.

— А мне кажется, смущается.

Из-за купы деревьев выглянула чопорная миссис Надежда:

— Ку-ку, — молвила Она густым голосом.

Девчонки повернули удручённые головки.

— Да пошла ты, сучка!.. – пробормотала Лилия в Её сторону, переступая ножками. Каблуки медленно погружались в мокрую почву.

Ева охлопала одной балеткой о другую, и решительно заявила:

— Пожалуй, я схожу по окрестностям! И, думаю, мой поход будет не зря, что бы Оно там себе не воображало! – Ева бросила презрительный взгляд на фаната Эйнштейна, поддёрнула джинсы и зашагала по неширокой полевой дороге, на которой и застряла тачка. Балетки вязли в хлюпающей траве.

— А я, пожалуй, выпью, – подытожила Лилия. – Самое лучшее, что можно предложить себе в такой ситуации.

Время вновь оторвалось от книжки и облило миссис Надежду неприязнью. Та стряхнула с себя желчь и растворилась в воздухе.

* * *

Пройдя немного среди деревьев – Ева вышла на открытую местность. Слева весело подмигивала деревенька, а прямо, через поле – хорошо проглядывалась трасса М-7, по которой бегали машинки.

— Великолепно! – вскричала дочь Бога. – Сейчас найдём трактор в местном колхозе, и всё разрешим.

— Фюйть! – послышался свист откуда-то справа. Ева посмотрела, наконец, и туда. Взору предстало кладбище, в котором любопытный глаз сразу же уловил какую-то странность. Блондинка осторожно шагнула за деревянные ворота, висевшие на одной петле. Пахнуло сыростью и гнилыми листьями.

— Что-то здесь не так… — произнесла Ева шёпотом. — Ну, конечно же, кресты!..

Кладбище было старым. Проржавевшие оградки, превратившиеся в труху скамеечки, обвалившиеся земляные холмики… И кресты, воткнутые наоборот – вершиной в могилу.

— И чего? – вдруг послышалась живая русская речь. Где-то вблизи. Ева застопорилась, вслушиваясь. Потом, нежно ступая, двинулась на звук.

— Сегодня отчалил, ток записку оставил, — прокомментировал другой голос.

— Мы не успеем найти замену, — поддержал третий собеседник, подбрасывая и ловя мяч.

Тесным кружком за заброшенной могилой стояли и переговаривались люди-призраки. В спортивной форме и в бутсах.

— О, спасение! – первый человек-призрак заметил Еву, выглядывающую из-за ближайшего куста. – Эй, милочка, здравствуй! Окажешь нам доброе дело, а?!

Блондинка медленно сползла на землю и закрыла ошарашенные глазки.

* * *

— Лёгкий обморок, — услышала Ева бодрый глас. – Надо сделать искусственную вентиляцию лёгких.

Блондинка лежала на спинке, под тем самым кустом, где и упала. Над ней склонились четыре человека-призрака. Доктор достал из чемоданчика носовой платок, развернул ткань и начал усиленно ею махать перед женским лицом.

— Может, лучше рот в рот? – предложил один призрак.

— Это ведь неэтично! – возмутился второй.

— А я готов её поцеловать, — хихикнул третий.

— Готово! – удовлетворённо кивнул доктор, прекращая возвратно-поступательные движения с платком.

Ева неуверенно подняла веки, часто моргая. Узрела над собой доброжелательные хари людей-призраков.

— Как ты, милочка? – тепло прозвучал вопрос. – Извини, что мы тебя напугали, но у нас уважительная причина…

— Кто вы такие? – слабым голосом спросила дочь Бога.

Четвёрка переглянулась. Пожала жеманно плечиками.

— Мы – самоубийцы, — признался первый.

— Живём на кладбище для самоубийц, — дополнил второй.

— Сегодня у нас районный чемпионат по футболу, а наш арбитр внезапно покинул нас, — продолжил третий. – Отмолили-таки его душу…

— Дорогуша! Ты не могла бы побыть судьёй в финальном матче? – попросил призрак с платочком. – Я — врач, который тебя спас, и ты мне обязана, получается… – Он смущённо улыбнулся. – Я целый год ждал поединок, и болею за Фрязино.

— Крандец подкрался не спеша, — усмехнулась Ева вслух. С усилием подтянулась на локтях и села. Критически оглядела тусовку. – Я бы рада вам помочь, но в футболе не рублю. – Она подумала и добавила: — Совсем нифига!

— Значит, в морг, — философски вымолвил потусторонний доктор. – Не понимаю людей, которые не понимают футбол.

— Ну-ка, помогите, — тогда строго сказала Ева и подала руки. Люди-призраки легко подхватили женщину, поставили её на ноги.

— Дайте мне свисток! И ещё мне надо осмотреть поле, — отдала приказ Ева. – Футбольные правила расскажете на ходу!

* * *

Футбольное поле располагалось за околицей «Дома мёртвых», было в два раза меньше стандартного размера и уютным. Каждая команда состояла из семи призраков, которые быстро бегали, опасно прыгали и виртуозно владели мячом.

— Фрязино, вперёд! – кричала часть болельщиков.

— Реутов — ура! – кричала другая часть болельщиков.

Фанаты, в количестве примерно пятисот душ, — посиживали на трибунах из тумана. В неоднородной массе находились Бог с Дьяволом, никто Их не узнал, да и узнавать не горел, каждый был увлечён только футболом!

Ева бегала по полю за игроками, отчаянно свистела и давала командам указующие жесты. Мяч метался от конца к краю, переходя с одной половины поля на другую. Бутсы лихо сидели на натренированных ногах, разгорячённые лица источали ручьи пота, в избытке случались толчки и подножки, витала нецензурная брань, — игра кипела и плясала! К её концу счёт составлял: 7:7.

— Ничья! – заорала Ева по окончании двух таймов. – Итоговое пенальти!

Были пробиты ряд семиметровых пенальти. В итоге одной из команд удалось забить восьмой гол. Стадион поднялся на уши, а Дьявол шепнул партнёру:

— Ну, как тебе?

— Супер, — кратко отозвался Бог. – Атмосфера стадиона непередаваема…

— Фрязино – чемпионы! – заходился в едином мощном вопле сонм фанатов.

Ева не заметила партнёров по «Вселенной 5». По окончании матча она ненароком взглянула на угасающее солнце и нахмурилась:

— Заигралась девочка! – блондинка ломанулась прочь. Уже на выходе с кладбища её нагнал потусторонний доктор.

— Ты куда, дорогуша? – спросил он застенчиво, вдруг возникнув на пути. – А награждение? А банкет?.. А ручку вам помусолить, в конце концов, — призрак сильно порозовел.

— У нас машина застряла в болоте, друзья ждут, — оправдалась Ева. – Ночь наступает, а мне надо…

— Ни слова больше! – перебил призрачный доктор. – Я всё понял.

* * *

Вечерело. Из-за деревьев вышла толпа людей-призраков, которую возглавляла Ева. Время, всё также сидящее на пеньке, слегка покосилось… затем удивлённо подняло бровь, покусало губы. Оно споро отложило книгу и достало блокнот.

— Я подмогу нашла! – весело подмигнула Ева. – Лили, ты где!

— Чё орёшь, тут я, — дьявольская дочь высунула из фортки красного «Мерседеса» вздорную головку. Следом вылезла рука с наполовину пустой бутылкой коньяка. – Бухаю я, млин…

«Миссис Надежда – бяка!» – записало Время в блокнотике. Оно чуть подумало и дополнило запись: «И я с ней больше не играю».

Мотор взревел. Ева открыла дверь и усадила измотанное тело на переднее сиденье.

— Подержи! – брюнетка сунула попутчице коньяк. – Толкните хорошо, ребзя!

Люди-призраки обступили маленький красный «Мерседес», основательно упёрлись в багажник. Лилия включила передачу и притопила педаль газа. Машинка немного побуксовала и поехала, набирая скорость. Правда, через десяток метров резко тормознула. Открылась дверка и Ева выкрикнула:

— Эй, как вас там? Садитесь, — пригласительно махнула ручкой. – Не бросать же вестника от наших папаш!

11. Тюрьма-жральня

Почти стемнело, когда маленький красный «Мерседес» подъехал к деревне, которую видела Ева недалеко от кладбища самоубийц. При въезде возвышался двухэтажный домик, вывеска заявляла игривым неоном: «Мотель». Автомобиль подрулил к гостинице и встал на разлинованную белыми полосками стоянку.

— Цивилизация, — выдохнула Лилия. – Жрать хочу. А ты?

— Не откажусь от еды, — ответила Ева. – Эй, а вы хотите есть? – она глянула на Время, восседающее сзади.

— Надо подумать, — уклончиво ответило сопровождение.

— Да ты что, Ева, — рассмеялась брюнетка. – Существо питается святым духом, это ж видно!..

Время поддёрнуло рукава своей тёмной сутаны и обиженно нахохлилось.

Вскоре занятная троица зашла в гостиницу, миновала тёмный холл и остановилась у освещённой стойки. Их встретил мужичонка лет сорока пяти, с ушами-лопухами и почти без зубов. Узколицый, бровастый и очень худой. Рваная майка, спортивные трикушки и тапочки.

— Два номера на одну ночь, — попросила блондинка приказным тоном. – И ужин в каждый.

Мужичонка изучающе смотрел на гостей, потом раздвинул губы в услужливой улыбке, обнажая дёсны. Пробегающая мимо Минутка лишь брезгливо махнула сачком, не касаясь вонючей энергетики.

— Добро пожаловать! – хозяин заискивающе ощерился. Выложил на стойку два больших ключа, не спросив и документов. — Матрёна! – после крикнул он, явно призывая. – Матрёна, — и, не извинившись, отошёл вглубь дома.

— Парень похож на маньяка, — шепнула дочь Бога. – Лили, может, уедем пока не поздно?..

— Слышь, я провела в долбанной машине весь день, — напористо ответила Лилия. — По спине и по заднице будто стадо слонов прошло… Пока я не отдохну, никуда не едем!

— Ни один маньяк не похож на маньяка, — деликатно высказалось Время. – Поэтому можно точно остаться.

— Тебя не спросили, — внезапно вспылила Ева. – По твоей милости мы уже два дня едем! Хотя до Суздаля легко можно домчаться за несколько часов!..

— А кто играл с мертвецами в футбол? – тактично не согласилось Время. – А кто с полковником гулял?

— А кто брякнул про шесть суток пути? – удивилась Ева. – Так всё и происходит или я, типа, в чём-то не права?!

Видимо, блондинка решила поругаться с вестником. Спор никому никогда и ничего не доказывает, но человеческим инстинктам приказывать бессмысленно. Иногда это понимает даже вздорная дьявольская дочка, особо тогда, когда наблюдает со стороны. Лилия сказала, снисходительно усмехаясь:

— Про шесть дней пути — помню, и, значит, маньяк нам не страшен!

— Устами младенца, — убеждённо пробормотало Время.

— Ч-что?! – вознегодовала Ева.

Подгребли хозяин с хозяйкой. В отличие от мужа — зубы у Матрёны были крупными, лошадиными. Облик засаленный и непромытый, физия круглолицая. На толстых плечах – бесформенное застиранное платье.

— Щастья дорогим хостям! – услужливо прогнула объёмную талию бабища. – Шо желаете ужинать?

— Еду, — лихо ответила Лилия. – Любую. – Она подхватила ключи со стойки, один сунула Еве и отошла, — завтра увидимся.

— Ээй! – возмущённо крикнула Ева вдогонку. – Лили! Я как бы это думала, что мы вместе с тобой будем ночевать. Как две однозначно девушки!.. Я, вообще, блин, не представляю, как обитать с этим существом!.. – дочь Бога бросила косой взгляд на Время.

— Твои проблемы, — ответила брюнетка, скрываясь во внутренних покоях дома.

Хозяева припухли в недоумении. Время вымолвило бесстрастно:

— У меня есть ещё дела. Я ухожу, — Оно повернулось и гордо поплыло к порогу. – Спите спокойно.

— Ффуф!.. – облегчённо вздохнула Ева. – Ффуф…

* * *

Окрестностями крепко владела глубокая ночь. Хозяева мотеля куковали у стойки.

— Ну, чё делыть-то? – вопросила бабища.

— Хрен не ведаю, — отозвался бровастый. – Если б не драный священник… Или эт она, так и не въехал…

— Их авто на стоянке, и, по ходу, поп дрыхает в тачке, — Матрёна подала двустволку. – Сонные капли перец в рясе не глотал на ужине, в отличие от тёлок… Так что проще его… сдадим покойника живым весом.

Узколицый мужичонка схватил ружьё и взвесил в руках. Преломил, заглянул в ствол.

— Трупаки в два раза дешевле, — проворчал он. И тут же облизнулся: — Зато бабы в самом соку, мыслю, шо прилично загоним даж покойника на их фоне.

— Иди, — толкнула бабища. – Надыть всё обтяпать до солнца, щас светает рано.

— Угу, — бровастый вернул ружьё в исходное состояние. Оскалил беззубый рот. – Ток опосля ключи от «Мерсика» не забыть взять… есть у мине хороший перекуп на няго.

Входная дверь домика отворилась и в холле нарисовалось Время. Оно проплыло к стойке и безучастно глянуло на испуганных хозяев.

— Память девичья, — индифферентно покаялось Время. И вздёрнуло руку с качающимся маятником.

— А, сука! – мужичонка вскинул оружие, целясь в гостя. И замер. Метроном зачастил перед носами супружеской пары. Хозяева следили за ним широко открытыми глазами. Туда и сюда, сюда и туда… — глазные яблоки следовали за маятником. Двустволка по-прежнему находилась в боевом положении: приклад у плеча, ствол  — упёрт в гостя.

— Ме-ня нет и не бы-ло, — чётко произнесло Время по слогам. – Тик-так.

Оно плавно развернулось и уплыло из гостиницы совсем.

Хозяева мотеля сжали глаза до нормальных размеров. Отследили уход странного гостя. Вздрогнули!

— Чё ты мне ружо суёшь! – бровастый скинул оружие на стойку. – Трупы горазд дешевле… Я звоню покупателю, — беззубый достал мобильник из кармана трикушек.

— Добры тёлки! – ухмыльнулась бабища. – Хорошо таки, што шалавки с трассы сюды забегают. Правда, сёдни без своих дальнобоев… странно.

— Нас это ипать не должно, — флегматично подытожил муж и сказал в телефон: – Алё, Казбек… Это Вован, мать мине за ногу… Есть свежачок!

* * *

Было то ли утро, то ли вечер. Девчонки заворочались на своём ложе, просыпаясь. В процессе послесонных потягушек столкнулись нос к носу. Недоумённо заморгали.

— Чё за ерунда, Ева? – зловеще прошептала брюнетка. – Какого чёрта ты пришла ко мне в кровать?!

— Что? – кротко размыслила блондинка, на расстоянии нескольких сантиметров наблюдая глаза попутчицы. – Что за бред?!

Девоньки одновременно и резко отпрянули друг от дружки и впопыхах осмотрелись. Они находились в приземистом помещении, примерной площадью сорок квадратных метров. Выходная дверь – явно из стали. Боязливые глазки выхватывали детали обстановки: рассыпанная солома на деревянном полу, грязное ведро в углу, в стене большая выемка вида «окно», валяются в избытке тряпки и… кости. Под потолком: электрическая лампочка без абажура.

— Ну и вонища, — заметила Лилия, кривя физиономию.

— Напоминает тюрьму какую-то, — высказалась и Ева.

Наконец, девчонки глянули на себя и обнаружили, что сидят абсолютно голыми, под тонким одеялом, под которым и спали.

— Что за чёрт?! – прозвучал двуединый выкрик.

Женщины вскочили, неловко закрываясь одним одеялом.

— Понятно… — процедила Лилия. – По ходу мы всё-таки в рабстве!..

— Почему? – пискнула Ева. – Точней, за что они с нами так?!

— Кто?

— Папаши наши.

— Мля, папаши ни при чём, сто процентов, — рыкнула Лилия. – Я думаю, что хренов вестник с письмом– это привет от наших бывших!

— Да?.. – Ева наморщила лобик. – Ты вроде обмолвилась, что Адам и Сатана сошлись?

— Мне Судьба сболтнула… мы с ней дружим ведь, — ответила блондинка, суматошно озираясь. – Деталей не знаю, но знаю, что дыма без огня не бывает… Мыслю, что бывшие нам решили отмстить, привезя сюда!

— Но в чём смысл мести? – только и смогла сказать Ева.

Попутчица не успела ответить, где-то рядом отчётливо скрипнула дверь и послышался яростный собачий лай. Девоньки обратили пристальное внимание на выемку вида «окно» в боковой стене. Прижимая к себе одеяло, — подкрались к стене и заглянули в эту выемку. Бойница оказалась объёмным окном один метр в диаметре и глубиной полметра, с железными прутьями повдоль и поперёк. За решёткой хорошо проглядывалось другое помещение, похожего метража, имеющее вольер и немного обстановки. Там сейчас находились двое моложавых личностей мужского рода. Близнецы или очень на них похожие! Прилизанные рыжие волосы, бледные вытянутые лица без растительности, каждому на вид лет по тридцать пять. Из одежды белые рубашки, брюки и туфли. Их можно было бы принять за менеджеров.

В вольере — подпрыгивали и зло лаяли кавказские овчарки.

— Тише, родные! – ласково прикрикнул первый.

— Нетерпеливые, — пожурил и второй. – Дай-ка сигарету, Хох.

— Адама здесь нет, — прошептала Ева. – Правда, я его не видела уж лет… семьсот, но я бы его почувствовала.

— Сатаны здесь тоже нет, — усмехнулась Лилия. – Я его узнаю в любом образе... Эх, курить, млин, охота!.. – облизнулась девчонка.

— Попроси у этих гавриков, думаю, не откажут, — предложила Ева как само собой разумеющееся.

— Думаешь, – искренне удивилась Лилия.

Близнецы закурили. Недолго постояли, пыхтя сигаретами. На проём (окно) в стене они не обращали внимания вообще, даже украдкой взглядов не бросали. Собачий лай не смолкал.

— Ну, так гуляш или отбивная? — произнёс Яволь.

— А, может, котлетками побалуем? — помыслил Хох.

Близнецы подгребли к нехитрой обстановке, что рядом с вольером. Тут находились два атрибута: плаха, где лежал топор, а рядом возвышалась мясорубка высотой с человеческий рост.

— Чёт я не поняла… — разволновалась Лилия.

— Я поняла, но боюсь говорить вслух… — захныкала Ева.

Моложавые парни любовно потрогали инструменты, вызвав у девонек глубокий шок. Затем бледнолицые открыли вольер:

— Пойдёмте, пообедаем, дорогие!

Две овчарки бойко запрыгали с диким лаем, облизывая лощёные щёки хозяев.

— Кстать, одну на прокорм, а другую на секс-разрядку, — осенило вдруг Хоха. – А?

— Пусть кушают обеих, — не согласился Яволь. – К ночи будет юный свежачок, а эти как-то староваты, — он небрежно мотнул головой вбок. Не глядя на бойницу, как и ранее.

— Эм… Это я-то старовата!? – озарило дьявольскую дочку. – Эй, слышь, ты, мудила! – закричала она в зарешечённое окно. – Ты жутко пожалеешь, что меня оскорбил!

Ева вздыхала и кривила заплаканное лицо.

— Заткнись, Лили! – вскрикнула она, зажав уши ручками.

— Чё? – с досадой повернулась брюнетка.

— Через плечо, мать твою! – зашлась в крике Ева. – Нас щас сожрут! Вот так вот тупо, возьмут и сожрут, со всем дерьмом! Поэтому смысла им кого-то мазать нет совсем!..

Прилизанные хмыри в умилении слушали лай дорогих овчарок, не замечая ничего кругом. Они, наконец, растворили дверь и вышли из помещения с вольером. И судя по лаю, зазвучавшему буквально в уши – они подгребли к помещению затворниц.

— Слышь, Ева, а как нас съедят, если мы бессмертные? – задала вопрос Лилия, чутко прислушиваясь. – Семь тыщ лет как живём, вообще-то… Я и в катастрофы попадала, и из окна выпадала, и тонула… и – ни хрена, не умирала!

— Как, как? – всхлипнула Ева. – Если у тебя сожрут руку, то она наверняка не отрастёт! Ноги, голова и задница тоже…

— Да ладно, — поразилась Лилия. – Мляяя… Получается, мы встряли по полной!?

Со скрежетом замков отворилась стальная дверь и в помещение вбежали две кавказские овчарки. Лай смолк, но собаки хрипло рычали. За ними виднелись лощёные щёки бледнолицых.

Девчонки шустро прикрылись одеялом до самых сисек, прижавшись друг к дружке. Овчарки вымуштровано стояли на порожке, переминаясь и угрюмо глядя в глаза жертв.

— Прощаемся? – спросила Ева, стуча зубками.

Лилия часто-часто дышала и вдруг в голос заорала:

— Коса, коса, Помилуй мя телеса! – вложила свою ладонь в ладонь Евы. – Повторяй!

— Чего?!

— Заговор, — процедила Лилия. – Озарило, млин… Мне его в шашки проиграла Она.

— К-кто?

— Кто-то из сестёр, Жизнь или Смерть, — не помню точно кто… Ещё тогда, в Эдеме.

— А заговор на жизнь или на смерть? – вопрошала Ева в прострации.

— Я ж говорю, не помню. Но терять нечего, один хрен!

Бледнолицые расположились за своими собаками, удобно облокотившись о дверные косяки.

— Помолились, болезные? – спросил Хох с ухмылкой, явно приняв перешёптывания жертв за осанну.

— Коса, коса, Помилуй мя телеса! – торопливо пробормотала Ева. И машинально добавила: — Спасибо!

— Спасибо! – прошептала и Лилия на инерции. – Выручайте, сестрички…

* * *

— Без «спасибо» заговор не работает, — заметил пушистый проходимец.

— Истинно, — зевнул теплокровный гад, свернувшийся рядом уютным клубком.

Неразлучные приятели находились на Эдемском огороде, и, щурясь, наблюдали за сёстрами с косами, которые копали морковь. Жизнь и Смерть быстренько надёргали два крупных пучка и всучили оные коту:

— У тебя одна секунда! – предупредили сёстры с суровой нежностью в голосе.

— А награда? – кот состроил умильную морду, щурясь и млея, подался к Ним. – Всего один поцелуй!

* * *

— Кхм, — жирный котик, кряхтя, вылез из мышиной дыры, что располагалась возле самого пола тюрьмы-жральни. Вытащил оттуда и морковь. Ловко подбежал к блондинке с брюнеткой, бросил овощи им под ноги, подмигнул снизу и подался назад – в дыру. Реакцию женщин отследить никто не успел, так как прозвучала жёсткая хозяйская команда:

— Фас!

Овчарки сначала узрели кота, а после услышали команду хозяев. Недоумённо отследили метания пушистика и сорвались с места – к жертвам! Однако в глазах задвоилось и клыкастые животные тормознули на взлёте прыжка.

— Ууу, — завыли обиженно.

Люди пахнут мясом, а от запаха мяса кавказских овчарок тошнит, как известно. Если же мясо попадёт в пасть, то мучения бедной собачки невыносимы… С молоком матери впитано. Вот овощи – другое дело, полноценное и вкусное питание для сторожевых псов! Аппетитная крупная морковь – это амброзия!.. Только почему хозяева приказали коту разложить морковь рядом с этим отвратительным протеином?.. К тому же, женский протеин особенно запашист. Так и блевануть, простите, недолго.

— Ав-ав!.. – заскулили овчарки, оборачиваясь на хозяев. Завиляли смущённо хвостами.

— Чё? – не въехали рыжие близнецы.

— Урааа, да здравствует Жизнь и Смерть! – радостно вскричали девоньки. – Эй, убогие, а ну-ка быстро рассосались с пути, иначе вас ждут крутые слёзы! Мы – ведьмы, чёрт возьми!

Бледнолицые растерянно переглядывались. Девчонки отбросили одеялко и голенькими прошествовали между моложавыми парнями. Попыток застопорить жертв не было, — более того, прилизанные мясники шарахнулись от девонек. Явился в гости кардиогенный шок и пригрозил инсультом.

Овчарки, скушавшие до сего дня сотню человек, — мирно поедали морковку. Чавкая и повизгивая от удовольствия!

* * *

Девчонки из дверей «столовой для собак» выскочили в фойе сарая, а оттуда – на свежий воздух. Они очутились в узком дворе, огороженном высокой стеной из кирпича с колючей проволокой по всему периметру. В наличии здесь были трёхэтажный особняк, массивные сосны, бассейн под открытым небом. Типичное поместье для «новых русских».

Вопреки традиции светило яркое солнышко, день был в разгаре.

— Два урода! – ругалась Лилия, лихорадочно оглядываясь.

— Надо искоренить рассадник греха! – серьёзно заявила Ева. – Спасти тех, кто ещё сюда не попал.

— Чужие проблемы, — отмахнулась дьявольская дочь. И без перехода спросила: — Как думаешь, заговор сработал целиком или нет?

— В смысле? – не въехала дочь Бога.

— В том смысле, что мы ждём помощь или типа нам уже помогли, а дальше самим выбираться?

— Фиг знает…

— Ни хрена твой фиг не знает, — одёрнула Лилия. – Может, ещё разок заговор повторить, а?

В следующее мгновение перед узницами возник маленький красный «Мерседес». Выскочил из ниоткуда! Лишь витый дымок справа извещал о том, что автомобиль сюда приехал, правда, со сверхзвуковой скоростью, каковую никакой глаз не способен отследить.

Время на сиденье шофёра — деликатно повело бровками:

— Поехали, девоньки!

— Опаньки!.. – девчонки без разговоров запрыгнули на заднее сиденье и Время дало по газам. Тачку сорвало с места и не успели путницы моргнуть, — как машинка уже мчалась по асфальту оживлённой дороги.

— Млин, ты чё, опять у меня ключи увёл? – наехала Лилия на водителя. – Чё такой борзый-то, а?..

— Нас спасли, — напомнила Ева. – Я думаю, что стоит поблагодарить!

— Ваши дамские причиндалы у меня, — индифферентно вымолвило Время. – Сейчас приедем в Орехово-Зуево и купите себе платье. Хе-хе, — на бесстрастном лице возникла ухмылка. Однако сразу же пропала.

Лилия приметила на переднем сиденье свою сумочку, перегнувшись, рванула её к себе. Заодно кинула и Еве – её сумку… Зарылась в ридикюль, перебирая кошелёк, помаду, неработающий мобильник, сигареты… О, то, что надо! Жадно закурила. Спросила, пуская кольца:

— Какое сегодня число?

— Семьдесят седьмое июля, — уверенно ответило Время, мимоходом глянув на наручные часы. – Четырнадцать часов и ноль пять минут.

Госпожа Ирония и господин Сарказм лишь развели в бессилии ручками. Тихо выскользнули из салона и остались на дороге ждать другую попутку.

* * *

После того, как яркий «Мерседес» умчался из страшного поместья – в ворота особняка позвонила некая женщина, с лучистыми глазами. Дверь открыл привратник:

— День добрый, — мелодично сказала гостья. – Я – мадам Катастрофа, мне только что наказали явиться сюда и искоренить грех. С вашим домом я не знакома и поэтому способ исполнения определю на месте. Вы ведь разрешите мне войти?.. – Она игриво улыбнулась.

Минутка, пробегавшая вблизи, — ловко поймала улыбку сачком и показала большой палец в жесте «Класс!».

12. Супермаркет

В пятнадцать часов ноль восемь минут маленький красный «Мерседес» плавно подрулил к крыльцу торгового центра «Орехово-Зуевский».

Девчонки зажались по углам заднего сиденья, с опаской рассматривая городских пешеходов через окна. Они по-прежнему сидели абсолютно голыми.

— Вылезайте и пройдите за покупками! – строго сказало им Время. – Я буду вас ждать, — Оно явило свою настольную книгу и попыталось углубиться в гениальную формулу.

Подлость не имеет шанса быть оспоренной. Как и сроков давности. Однако Лилия всегда чихала на любые правила:

— Слышь, — мрачно скривилась женщина. – Мы тя щас трахнем прямо тут. Чтоб узнал, говнюк такой, каково нам!

— Мы как бы обнажённые! – поддакнула и Ева.

Время недоумённо взглянуло в зеркало заднего вида. Оно нахмурилось и чуть подумало. Отложило книгу и достало блокнот. Открыло его и прочло вслух:

— Девки одевают «Reebok» и шуруют в торговый центр на полтора суток. Покупают платья и мы едем дальше. Хм, — Время смущённо поморгало деликатными длинными ресницами.

— Чё? – не въехали девоньки.

Время, покаянно вздыхая, нагнулось и схватило объёмный пакетик, стоящий на месте для ног, у переднего сиденья пассажира, — и бросило свёрток попутчицам:

— Память девичья… Вот ваша одежда на время путешествия по супермаркету!

Туристки мимоходом переглянулись. В глазках отразилось какое-то совместное воспоминание.

— Что бы ты подарила ему на день рождения? – глубокомысленно спросила Лилия.

— Классику, — серьёзно ответила Ева. — «Идиот» Достоевского.

— У меня нет дня рождения, — грустно заметило Время. И лирично шмыгнуло носом.

* * *

Девоньки, одетые в спортивные костюмы, — вошли через крутящуюся дверь в торговый центр и замерли на пороге.

— Ни черта себе! – раздался протяжный бабский стон.

Прилавки начинались от входных дверей и тянулись куда хватал взгляд, — и в длину, и в ширину. Вся площадь была заставлена полками с полуфабрикатами, — необозримый супермаркет Еды!

— Горячими булками пахнет, — машинально отметила Ева. – Я читала, что магазины специально так делают, чтобы покупатель больше покупал… Запах свежеиспечённого хлеба будит аппетит.

— Тебе ничё не кажется странным? – кратко выразилась Лилия, возвращая попутчицу в реальность. – При чём здесь, нахрен, булки?

— Верно, ни при чём, — согласно кивнула Ева. – Мы пришли за платьями, помню. Просто кушать хочу.

— Ты хочешь сказать, что вот это, типа, такой обыкновенный маркет для замкадышей?! – патетически вскричала дьявольская дочка. – Величиной, как минимум, с Замкадье! – Она ухмыльнулась. – Кто виноват в этом дерьме — я знаю, но вот что делать?

— Я думаю, что надо исходить из тех обстоятельств, в которых мы оказались, — дипломатично высказалась дочка Бога. – Теперь-то ясно, что наша поездка – некая странная игра… Да, местами страшная и опасная, но… ведь прикольная!

Пока девоньки разговаривали, стоя на порожке, — мимо сновали люди с тележками, сумками и тюками. Они входили в магазин и выходили из него, — обычный покупательский трафик, характерный для любого супермаркета. Лилия вдумчиво отследила суету вокруг себя и вымолвила поспокойней:

— Окей. Деревья не растут до небес, и когда-нибудь игра прекратится. Тогда и обсудим с организаторами весь их, так сказать, талант, — брюнетка родила мрачную ухмылку. – Попёрли искать платья?

Женщины сделали несколько шажков вперёд и перед ними возник очкастый маленький хмырёнок, во фраке и в шляпе. С платком, изящно заткнутым за фалду. Администратор первого этажа! Он сказал зазывающе:

— Уважаемые леди! Я рад приветствовать вас в уникальном магазине, где время и пространство сплелись воедино! Наверняка вы зашли не просто так, а купить!..

— Заткнись! – цыкнула Лилия. – Нам нужны платья. Просто направь нас в «Шанель», а рекламу будешь впаривать тогда, когда мы уйдём. И кому именно – нам плевать. Да, Ева?..

Дочь Бога покатала желваки, поводила прелестной головкой слева направо, — и, наконец,  сплюнула в кулачок. Показала его очкарику:

— Вот… нам плевать.

— Понял? – усмехнулась дьявольская дочь.

— Д-да… — проблеял очкарик. – На первом этаже у нас еда, а одежда на втором. На третьем – ресторанный дворик, а на четвёртом – гостиница для желающих отдохнуть с дороги, — он показал направление, — эскалатор там.

Лилия выхватила у него носовой платок из фалды, кинула Еве:

— Оботри слюни, — и отошла, бросив хмырёнку на прощание: — Привет, мальчик.

— С-спасибо за салфетку! – Ева торопливо обтёрла ладонь, сунула платок парню назад за фалду, и заспешила следом за напарницей.

* * *

Девчонки поднимались на эскалаторе, обозревая интерьер, постепенно открывавшийся любопытным глазкам. Второй этаж, в целом, не отличался от первого, — вся видимая площадь была забита товаром. Сотни тысяч вешалов, на которых висели биллионы платьев, шуб, брюк, жакетов, ремней мужских и женских, сорочек, панталон, носок, плавок, комбинаций… Безграничная зала, заставленная вешалками и обувными коробками!

— Пройдите к Розане, — учтиво поклонилась администратор второго этажа, в бальном платье и с веером. – Вон там, — ткнула пальцем направление.

— Красава! – подмигнула ей Лилия и зашагала в указанную сторону.

— Моя подруга права, — поддержала комплимент Ева, спеша за попутчицей.

Девушка довольно заулыбалась, частя веером. Минутки кружились вокруг неё, будто стрекозы, — только и успевая махать сачками.

* * *

— Здесь всё «Шанель»! – велеречиво сказала продавец-консультант и повела кругом пальчиком. Внешне толстенькая живая бабца, с искренними ямочками на округлых щёчках и с глазами цвета сирени. Такой симпатичный мячик из плоти и крови.

Девоньки находились среди бессчётных вешалов с одеждой, тут и там яркими малиновыми пятнами отсвечивали кабинки для примерок.

— У нас только брендовые вещи, — добавила Розана на всякий случай. – Никакого самопала из Одессы!

— Так-так-так, — девчонки осмотрелись, нетерпеливо взбрыкивая. Глазоньки загорелись, рученьки задрожали! Генный инстинкт расправил крылья и понёс их сразу ко всем вешалам.

— Лили, глянь, какая чудная вещичка! – Ева подцепила изящное платьице, прижала к себе не снимая с вешалки, огладила. – Феерия! – выдохнула блондинка.

Лилия оторвалась от ощупывания плиссированной красной юбки, подошла и оценивающе глянула на попутчицу. Авторитетно фыркнула:

— Это не «Шанель», а «Диор», стиль New Look! 1947 год, и я была первой клиенткой Кристиана. Если что.

Консультант Розана как-то занервничала, без конца одёргивая сюртук.

— Да? – Ева из слов напарницы поняла не много, но не особо и расстроилась. Она схватила и примерила навскидку другое платье: — А так?

— Это «Шанель», — одобрительно покивала Лилия. – Коллекция 1957 года, идентичное платье носила Одри Хепберн… Минуточку, — вдруг брюнетка подозрительно осмотрелась и принюхалась. – Пахнет каким-то старьём! – вдруг рыкнула она и обратила гневный взгляд на Розану: — Чёрт возьми, это что, секонд-хенд?!

— Помилуйте! – воскликнула продавец, всплёскивая пухлыми ручками. – У нас только фабричные изделия! Их никто и ни разу не надевал!.. – Она энергично моргнула фиолетовыми глазками. — Если вы живёте в эпохе, где другая мода, то скажите, что за эпоха, и я вас проведу к нужным полкам! – Облик консультанта дышал искренностью.

— Хм, — крякнула дьявольская дочка и невзначай рассмотрела свой спортивный костюм. – «Reebok» — вечная классика и, действительно, непонятно, из какой мы эпохи.

— А вы все-все эпохи знаете?! – с умилением спросила дочь Бога у Розаны.

— Конечно же, ведь это моя работа! – восторженно шепнула продавец. Но быстренько убрала радость и добавила посуше: — Детали я не разглашу, коммерческая тайна.

* * *

Девоньки, нагруженные пакетами со шмотками, — весело сияя, — поднялись на эскалаторе на третий этаж ТЦ. Тут, всё те же необозримые площади занимали кафешки, правда, стоящие отдельными павильончиками.

— Хотя бы нормально посидеть можно, — одобрила Ева. – Бесконечную столовку я бы не вынесла.

— Сейчас бы по биг-маку! – ухарски подмигнула Лилия.

Однако биг-маков с ходу не было, вывески пестрели совсем не те. Поэтому девчонки присели в приличное с виду кафе, с азиатским орнаментом «под старину». Земляной пол сразу не расположил к уюту, но коли зашли, то можно и присесть, благо хоть присесть было на что. Кроме них — посетителей не наблюдалось.

— Йех! – рядом как джин из бутылки возник джигит с залихватскими усами: — Здравствуйте, дэвушк! – воскликнул он, тараща хитрые глазки. – Сэгодня вашь дэнь, патаму што вы удачна зашли!

— Супер! — поддержала восхитительный тон брюнетка. – Биг-маки есть?

— Йех, обижаешь! – осклабился джигит. – Я – Махмуд! Я кармыл падишахов, каролей Мэровингов и даще русских царэй! – докончил он с апломбом, приосанясь. Потом он понизил голос до интимного шёпота. – Одын раз даже сам Аллах заходил!.. Так-то!

— А кто такой Аллах? – прошептала Ева в ухо попутчицы.

— Откуда мне знать, — по привычке отмахнулась Лилия. – Окей, Махмуд, принеси нам еды! – распорядилась она.

— Сей момент!

В ресторанчик вошёл бодрый дед, с интересом покосился на молодух из-под седых бровей и занял место через столик. Одет он был в серый длиннополый пиджак, на голове кипа – еврейская шапочка. Чисто выбрит, глаза чёрные.

Проявился Махмуд, приветливо кивнул гостю и выставил перед ним на стол бутылку воды и тарелку с куском хлеба. Явненько старик был завсегдатаем.

— Уже готово! – льстиво залыбился хозяин и гостьям. – Несыте!

В обеденную залу резво вскочили два юных джигита, неся тушу какого-то животного. Брякнули её прямо на стол перед женщинами, дружелюбно кивнули и убежали.

— Вах! – Махмуд побил двумя стальными клинками друг о дружку. – Чудесный обэд, красавыцы!

— Ччто это? – Ева аккуратно ткнула в тушу пальчиком.

— Бэсподобный баран с альпыйских пастбищ! – возгласил Махмуд.

— Чё за хрень! – вознегодовала Лилия, вскакивая. – Убери эту гадость и дай нормальной еды!

— Обижаэшь, — поник хозяин.

Старик искоса поглядывал на занятную сценку, жуя свою хлебную корочку.

— А можно просто яичницу? — тихо попросила Ева, тоже вставая. – На сливочном масле.

— Ай! – Махмуд отбросил свои кинжалы и растерянно глянул на дорогих гостей. – Што?..

— Жареные яйца, — терпеливо повторила Ева.

— Вааай… — Махмуд инстинктивно зажал промежность рукою. – Нэ понимаю я, савсэм не понимаю, вах…

— По ходу колбаску просить смысла вообще нет, — ухмыльнулась Лилия, вдруг осознавшая пикантность ситуации.

Девоньки переглянулись в очередной раз и прыснули со смеха. А рядышком раздался глухой голос с лёгким еврейским акцентом:

— Уважаемые дамы, не желаете ли древнее золото из Ассирии?

Девчонки повернули весёлые личики. Дед недвусмысленно подмаргивал, показывая жёлтую побрякушку.

Туристки не успели ничего предпринять. В ресторан вдвинулся человек. Три метра ростом, с копной густых каштановых волос, с огромными синими глазами. Мышцы рельефно топорщились на атлетической фигуре. В набедренной повязке. Услужливо подскочил Махмуд, с трудом неся небольшую бочку. Мужчина принял бочку как стакан, вытащил зубами пробку и стал пить.

— Нифилим! – заворожено пробормотала Лилия, с обожанием глядя на красавчика. – Какие же они крутые!.. Ах!

— Нифилим, — задумчиво подтвердила Ева, — ребёнок, зачатый женщиной от ангела.

Гигант допил и отдал хозяину пустую бочку. Рыгнул. Заметил старика и шагнул к нему. Нагнулся к его уху и нечто туда сказал. Дедушка чуть подумал и кивнул. Нифилим отвесил неглубокий поклон и стремительно вышел вон, даже не глянув на девчонок.

— Мудрец!.. – зачарованно пробормотала Ева, внимательно глядя на деда. – Они очень крутые!

— Да? – среагировала Лилия. – Значит, дедуля в курсах местной хренотени, которая меня стала вымораживать!.. Не люблю, когда меня держат за лохушку, — заявила дочь Дьявола. Она решительно встала и пересела к старику. – Слышь, привет! Скажи, плиз, что тут творится и куда, мля, мы с подружкой попали?

Дедушка лучезарно усмехнулся. И сказал обыденно:

– Когда-то, однажды, их просто всё задрало. И здесь находится город, где живут люди, которых всё задрало. Уже семь тысяч лет. – Он глянул исподлобья и добавил, меняя тон на просящий: — Купите древнее золото из Ассирии!? – в пальцах вновь сверкнула драгоценная побрякушка. – Я Христу задолжал… муки совести жрут, етих-матих!.. Христос златом долги не берёт, вот и продаю колечко… надоело мучиться.

— До Страшного суда вы точно кольцо не продадите! – вдруг вскричала Ева. – Ведь вы – Агасфер!

— Да, — горько кивнул дед. – Вечный жид, обречённый вечно шляться по земле.

* * *

Девоньки, загруженные пакетами с обновками, — выбежали на улицу. Маленький красный «Мерседес» тосковал на стоянке у ТЦ. Время что-то чиркало в блокнотике.

— Эй, — путешественницы подпрыгнули к дверце водителя.

— Стойте! – вскричало Время, поспешно вылетая из салона. – Стойте!..

— Чего?!

Время загородило собой машинку, затем привычно закатало рукав рясы и глянуло на наручные часы:

— Так… десять, девять, восемь, семь… — Оно расслабленно выдохнуло. – Ровно полтора суток вы пробыли там, где пробыли! Теперь можно ехать далее!

— Короче, давай по чесноку! – не согласилась Лилия, упирая руки в бока. – Кто ты такой, и я не двинусь с места, пока не узнаю!

— Или такая?! – Ева грозно подбоченилась.

Так они и стояли – две разгорячённые тётки против флегматичного существа в тёмной рясе.

Правда и Ложь (круглоголовые близнецы) неспешно подплыли к сцене и вздели шаловливые ручки:

— Послушайте! – пропели сладко в унисон.

— Пшли нахрен! – рявкнули им девоньки. По очереди.

Правда и Ложь тихо растаяли в атмосфере, не возражая.

Время поддернуло рукава сутаны и, вероятно, впервые улыбнулось до ушей:

— Моё имя – Время! Я – повелитель пространства, — деликатно козырнуло Оно.

Минутки зажужжали в экстазе, схватили начальственную улыбку целым десятком в нежные ручки, —  и улетели, бережно её поддерживая.

13. Трупы, трупы, трупы

Шли пятые сутки поездки в Эдем.

Маленький красный «Мерседес» плёлся по трассе М-7 с очень небольшой скоростью. И тому были причины: за рулём сидела Ева, рядом – Лилия.

— Да расслабь ты руки! – командовала брюнетка. – И смотри не на капот, а выше, ты должна видеть дорогу перед собой на пятьдесят метров!

— А если сзади кто-то едет? – блондинка пыталась смотреть в задние зеркала, но получалось плохо с непривычки.

— Тебя сзади не волнует, — просвещала Лилия. – Ты едешь себе и едешь по средней полосе. Как надо будет поворачивать, тогда и будет повод для волнения.

Время находилось на заднем сиденье, читая книгу Альберта Эйнштейна.

На горизонте замаячили многоэтажки большого города.

— Въезжаем в славный град Владимир, — с облегчением сказала Лилия. Трасса к концу недели — стала девчонок утомлять.

— Нам не надо во Владимир, — с беспокойством заметило Время. – Следует повернуть влево до въезда в областной центр, на Суздаль – объездная дорога.

— Так, руль не дёргай и не бойся, — подбодрила брюнетка подшефную и обернулась взад. Молвила негодующе: — Слышь, мы уже один раз проехали по объездной, по твоей милости!..

— Сейчас я не шофёр, а навигатор, — туманно пояснило Время.

— Лили! Гаишники!.. – в страхе вскричала дочь Бога.

Дьявольская дочь развернулась вперёд и узрела автомобиль с синим тюнингом и мигалками, стоящий по пути следования.

— Ты испугалась гайцов или боишься проезжать мимо них? – не поняла брюнетка. – Сиди спокойно и едь как едешь!

Человек, по-садистки ухмыляясь, взмахнул полосатым жезлом, требуя остановки яркой машинки с московскими номерами.

— Блииин! – чуть не расплакалась Ева.

— Да заткнись ты, — беззлобно ругнулась Лилия. – И, давай, тормози.

— У меня ведь прав нет! – всхлипнула Ева. – И вообще я за рулём второй раз…

— Заплатим штраф, не впервой… — успокоила брюнетка и скомандовала: — Так, прижимайся к обочине, — она своей рукой вывернула руль. – Отпускай педаль газа и нажимай педаль тормоза… Молодец!

«Мерседес» застопорился невдалеке от машинки с проблесковыми маячками.

Подгребли двое крепко сбитых и ладно сшитых полиционера, в форменной одежде и в фуражках. У одного в руке – полосатый жезл.

— Здравствуйте! Капитан Баранов! – представился один. – Документики, пожалуйста.

Ева лишь испуганно глянула на попутчицу.

Однако-однако, ругаться с ментами лучше всего через раз. Лилия состроила гримаску понежней и, перегнувшись через водительское место, сказала сладким тоном:

— Дорогая полиция! У моей сестры нет прав. Дело в том, что я её обучаю вождению.

— Да-да, — очнулась Ева. – Моя милая сестрёнка обучает меня водить машину, и уже давным-давно! Я езжу на отлично, просто, эээ… сертификационный документ водителя не получила!.. Но это ведь формальность, не правда ли?..

— Хм, — размыслила полиция. – Кто владелец машины?

— Я, — заявила Лилия. – С документами полный ажур, и ПТС, и страховка, и огнетушитель…

— Пройдёмте к нам в авто! – распорядилась полиция. – И вы, и вы. Там и побеседуем.

Легавые вальяжно отошли, не стоя «над душой».

— Короче, объясняю ментам — я, а ты киваешь! – торопливо сказала Лилия напарнице. – Я умею давать взятки, а ты ни хрена, как понимаю…

— Я не умею, — согласилась Ева.

Время было глухо закрыто книгой, лишь пальцы на обложке нервно подрагивали.

* * *

Девчонки, подобно двум вздорным птенчикам, облачённым в платья от «Chanel» —  нетерпеливо подпрыгивали на заднем сиденье патрульного экипажа.

— Сколько? – спросила брюнетка, ставя сумочку на колени и доставая оттуда кошелёк.

Полиция впереди – сыграла в переглядки. Потом оба мужика развернулись к девчонкам фасом. Молча уставились на нарушительниц.

— Мы едем уже пять дней, дорожка как бы монотонная, вот и решили развеяться, — оправдалась Лилия. – Тем более, сестрёнка всегда хотела научиться вождению…

Ева часто-часто покивала и дополнила:

— Мы ж никого не убили!

— Именно это нам и предстоит выяснить! – холодно ответила полиция.

— Что, вашу мать?! – удивились девоньки.

— Уголовный розыск! – Баранов сунул под нос туристкам «корочки». — Пару дней назад мы нашли четыре трупа. В двух домах, стоящих по соседству. Везде наружные камеры зафиксировали ваш автомобиль.

— Мы ждали, когда вы проявитесь, и вот случилось, — добавил напарник Овцов. – Вам придётся проехать с нами для беседы.

— Вообще-то мы в рай спешим, — брякнула Лилия. – И вы знаете это не хуже, чем мы сами. Повелитель пространства – шикарный постановщик, но после его разоблачения, все его разводы на новое шоу – это тупо детский сад!

— Абсолютно! – горячо поддакнула Ева. – Такими белыми нитками сшили случай, что даже нам неудобно…

Полиция поморгала недоумёнными глазками. А потом осуждающе покачала суровыми головами.

— Сделать из свидетеля – обвиняемого, — нам как два пальца, — усмехнулся Баранов. – Поэтому ротики я бы прикрыл на вашем месте.

— Слыхала, Ева, мы свидетели, – не вняла предупреждениям брюнетка, всё посмеиваясь.

— Ага, но можем стать и обвиняемыми, — улыбнулась блондинка. Минутка хотела было возникнуть рядом, но передумала, и с опаской упорхнула прочь от полицейской тачки.

Со стороны Владимира примчалась машина ГАИ, лихо развернулась на трассе. Из салона выскочил гаец при «ведомственном жетоне», и сунулся к окну Овцова.

— Пост ДПС №443 прибыл, — доложил он торопливо.

— Слушай команду пост 443! Отгоните маленький красный «Мерседес» в отдел, — распорядился Овцов. – Никого не подпускай к тачке до эксперта, ему я щас звякну.

— Будет сделано! – гаец отбежал к яркой машинке. Заглянул в салон и тут же возвернулся, тараща взгляд.

— Там… кто-то есть! – сказал он удивлённо.

— Везёте кого? – ласково подмигнул розыск девонькам.

— Да, везём труп, — усмехнулась дьявольская дочь. – Правда, половую принадлежность покойника мы с сеструхой не смогли определить, сколько ни пытались…

* * *

На трепетных рученьках были защёлкнуты наручники. Девчонки вяло шевелили браслетиками и ухмылялись.

Женская парочка находилась в кабинете с решётками и сидела на табуретах. Напротив – парочка мужчин из уголовного розыска. Между визави – прямоугольный стол.

— Если ваша шутка про труп в «Мерсе» — дурацкая, то эти трупы — настоящие, — Баранов небрежно выложил на стол пару фотографий.

Девоньки рассмотрели фотки и свои усмешечки убрали:

— Да ладно! – процедили они поражённо.

— Мы знаем всех, — честно сказала дочь Бога. – То есть… знали до того, как… их так... отделали. – Она несколько побледнела.

— Хозяева мотеля и садисты из особняка! – расшифровала фотографии дьявольская дочь. – Одни продали нас другим, сто процентов… Интересно, кто их так отмудохал?..

— Это мы и хотим у вас узнать, — хмуро вымолвила полиция. – Все четверо сгорели заживо в своих домах, до костей!

— А лица как живые! – авторитетно вставила Лилия. – Типичный почерк донны Справедливости. Но она давно уже в другой галактике…

— А я думаю, что их навестила мадам Катастрофа, — не согласилась Ева. – Когда на Неё находит, то мадам оставляет удивительные следы… Брррр!.. – Дочь Бога немного подумала и спросила: — Кстати, Она ведь твоя крёстная?

— Ну да, — пожала манерным плечиком дьявольская дочь.

Девоньки рассуждали на полном серьёзе. Розыскники на том же полном серьёзе слушали.

— Почему у трупов лица как живые? – пытливо спросила полиция. – Как вы добились такого эффекта?..

— Мы-ы-ы?!.. — вскричала дочь Бога.

– Чур, мля! Чур! – дьявольская дочь истово перекрестилась. Без всякого позерства.

Уголовный розыск вдумчиво отследил искренние реакции. По ходу девки и вправду свидетели, однако стопудов знающие исполнителей жестокого преступления.

— Давайте поступательно! – веско размыслил Овцов. – Щас мы запишем всё то, что вы изволите нам наговорить.

— Ток не врать! – поддержал зачин Баранов.

— Расскажете, кто есть граждане, которых вы назвали, — продолжал Овцов. – Полные имена, приметы, адреса, телефоны.

— Да не вопрос! – легко согласились дочери Высших сил.

— Могу и фоторобот составить, — заусмехалась Лилия.

— Номер донны Справедливости у меня, кажется, был записан, — наморщила лоб Ева. – А мадам Катастрофа точно есть в телефонной книжке сестрёнки…

— Адрес проживания обеих тёток покажем, — развивала Лилия. – Одна, кстати, обитает не очень далеко отсюда.

— В общем, проверяйте их на причастность, а нас отпустите, пожалуйста, — застенчиво залыбились попутчицы.

Розыскники невзначай переглянулись. Незаметно подмигнули друг дружке.

— Хорошо, — ответил за двоих Баранов. – Всё запишем, только давайте прежде проедем на опознание трупов… — он чуть замялся. – В морг.

* * *

В секционке, вокруг прозекторского стола, на котором режут покойников – стояли шестеро: парочка туристок, следователь, двое розыскников и санитар – парень с заспанным лицом, с куском котлеты во рту.

— Ток побыстрее, — попросил санитар. – Морг скоро закрывается.

На столе находилось нечто, накрытое широким полотенцем.

— Можно? – спросил следователь Рыбин, тонкий молодой хлыст с красивыми усиками.

— Валяйте, — разрешили путешественницы. На плечах – сумочки, тела облегают платья от «Шанель», и никаких наручников! В статус свидетелей их, видимо, перевели окончательно. Насколько такое возможно в процессе следственных действий.

— Давайте! – кивнул Рыбин.

Санитар взял за края полотенце и поднял его. Любопытным взглядам «сестрёнок» открылись четыре головы. Они лежали ровным рядком, как на витрине, с закрытыми глазками. Никаких посмертных признаков не наблюдалось, головы были как живые.

— А телесные останки где? – тихо удивился Баранов.

— Части тела на экспертизе, — шепнул в ответ Овцов.

Драматургия сильно напоминала сказку, впрочем, девоньки в данной ситуации на большее и не претендовали, кроме того, в следственных действиях – не рубили совсем.

— Вы узнаёте кого-нибудь? – спросил следователь и навострил ручку на протокол.

— Да! – бойко заявила дьявольская дочь. – Вот эти непромытые головы, — ткнула пальчиком в пару лиц, — воспользовались нашей доверчивостью, заманили нас к себе и опоили.

— А эти прилизанные рыжие головы хотели нас скормить своим собакам, — дочь Бога ткнула пальцем в другую пару лиц.

Рыбин быстро писал, положив протокол на папку.

— Вы уверены в том, что знаете данных граждан? – спросил он.

— Уверены ли мы?! – вдруг открыла глаза голова Хоха. – Конечно же, чёрт возьми!

— Сучки нас заказали! – очнулась голова Яволя. – Киллерша заявила, что пришла искоренить грех по наказу этих старушек!

Менты застыли в оцепенении. Санитар выплюнул котлету и икнул.

— Ну, всё, чувак! – заметила с угрозой Лилия. – За старушку ты ща ответишь по полной! — Она сорвала сумочку с плеча и со всего размаху врезала по ненавистной роже, а после и по второй роже. – Так тебе, так!.. И тебе!..

— Лили! – блондинка схватила её под руки, сдерживая от ударов.

— Видите, товарищи полицейские?! – заголосили обе головы, пытаясь крутиться по столу. Из носов текла кровь. – Агрессивные животные!.. Упакуйте тварей подальше и подольше, просим только ради спокойствия других мирных граждан…

Ева оттащила, наконец, подружку от прозекторского стола. Полиция вяло крестилась, а санитар – шевелил ушами и ртом.

И тут очнулась голова Вована. И заорала, дико вращая глазами:

— Граждане начальники! Я готов стать свидетелем обвинения!.. Я слыхал, как тёлки мутили кровавый сговор…

— И я слыхала!.. – поддакнула голова Матрёны.

— Это мы свидетели, а вы всё врёте!.. – Ева прыгнула к столу и попыталась заткнуть нахальные рты ладошками. – Замолчите, лгуны!..

— Давай, я их отоварю! – взбрыкнула Лилия, хватая скальпель с приставного столика. – Ну-с, мальчики, щас мы вам кое-что подпилим, — она ухмыльнулась, — жаль, что яиц у вас теперь нет…

Головы хрипели и ругались, брызжа слюнями, а девоньки скакали вокруг них. Полиция то ли материлась, то ли молилась, — в застывших позах и с глупым обликом.

— Господи, прости меня грешного! – вдруг в голос закричал санитар, и сиганул прочь их секционной. Дверь с громким треском захлопала по косякам. Это отрезвило всех.

— Чё за херня?! – пробормотал Овцов.

— Глюки? – помыслил и Баранов.

— Брось! – вскричала Ева, вырывая нож у Лилии. – Щас лживые головы ещё немного поговорят и мы из свидетелей превратимся в обвиняемых!

Полиция опустила залипшие в воздухе ручки, основательно проперделась и решительно сжала жёсткие рты. Дьявольская дочь мельком оценила обстановку и бросила попутчице:

— Мля! Короче, валим, нахрен, по ходу решим!..

Девоньки одним прыжком одолели расстояние до дверей и скрылись из поля видимости.

— Преступницы убегают! – моляще вскричала голова Хоха. – Ловите!..

— Да-да, хватайте кровавых бесстыдниц!.. – поддакнули другие головы.

— Мама, — простонал следователь с красивыми усиками и провалился в обморок. Розыскники едва успели подхватить безвольное тело.

* * *

Девульки выскочили в холл, а оттуда в традиционно серо-зелёный коридор морга, и понеслись к выходу на всех парах. Мимо каталок, накрытых простынями. Первая стометровка, вторая, третья… Дыхание прерывалось, ножки подустали, — а коридор всё так и не заканчивался.

— Чёт мы долго выбираемся! – сообразила Лилия, переходя на шаг. А затем и вовсе встала на месте. Остановилась и Ева.

— Как бы – да, — подтвердила дочь Бога. – У меня аж подмышки вспотели.

— И не только подмышки, — не удержалась от хаханек дьявольская дочь, поправляя платье на бёдрах. – Слышь, а может мы уже не в морге, а где-то?..

Девоньки осмотрелись, скользя глазками по стенам и по каталкам вдоль них.

— Мы в морге, — ответила Ева. – Ты знаешь, Лили, что когда морг большой, то иногда покойников кладут в коридоре. Типа некуда.

– Тогда, когда холодильник забивают домашними обедами врачей, — усмехнулась Лилия. — Поэтому несчастные трупы и обречены куковать в коридорах…

— Кто смел молвить, что трупы несчастные?! – на ближайшей каталке сел мертвец. Синий и страшный утопленник.

— Несчастные, несчастные! – вскочил с соседней каталки другой мертвец, с перерезанным горлом. – Никакого, сука, личного пространства нет, — ни в носу поковыряться, ни задницу почесать…

— Если ты стал трупом, то нехер почёсываться! – ожила третья каталка, где находился бородатый старик с фиолетовым носом. От него так несло перегаром, что девчонки ожесточённо замахали ручками перед чувствительными носиками:

— Ффууу!..

Многочисленные трупы садились на своих каталках, по ходу чихали, монотонно ругались, оживлённо переговаривались, разминали затёкшие члены тел. Коридор наполнился атмосферой жизни, в рамках смерти.

— Я пришел в этот мир, хотя со мной никто предварительно не посоветовался… И покидаю его, хотя не давал на это согласия… — такой речитатив выдал толстый покойник, не пожелавший сесть. Ручки на груди, блаженные глазки – в потолок. Реверберация отскакивала от стен причудливым эхом.

Девчонки в некоей прострации оглядывались. Любое царство зачаровывает, а царство мёртвых так особенно! И особенно, если ты сам не покойник!

Морг – то место, где мертвецы присутствуют постоянно. Одни уходят, другие приходят. Сюда захаживают не только ангелы и демоны, но и сущности высшего ранга. Здесь можно «поймать» Веельзевула или архангела Михаила, — например, если тебе край нужна разрешительная подпись на бумаге просителя или просто жаждешь персональное чудо!

— Пошли-ка! – одна девонька дёрнула другую, и обе с независимым видом последовали далее по коридору. Ведь повелитель пространства не оставил другого пути.

– Изумительный он чувак, пень ему в задницу, — так охарактеризовала Время брюнетка.

Морг – многолюдное место, просто человек о данном факте не знает. Знают работники морга, да и то не в полной мере, их органы чувств ловят лишь верхушки потустороннего айсберга… Девоньки не были просто людьми, хотя и в морге до сегодняшней ночи тоже не были. Поэтому они шли по коридору, держась за ручки, — не очень-то боясь разномастной мертвечины, но с определённой опаской.

— Мужиков полно, а мы – сладкие девушки, — объяснила многоопытная дьявольская дочь. – И если какой-нить мертвец воспылает к нам чувствами, то может быть проблема. Как грамотно посылать клеящиеся трупы – я не знаю… Не приходилось.

— Милые мои! — вскричал приятный мужской голос совсем рядом. — Дайте телефон, мне нужно сро-очно позвонить жене и сказать, что я тут!

В метре от девчонок, на каталке, сидел симпатичный покойник. Смазливые черты лица, рельефный торс, в груди пулевые пробоины. Лет сорока пяти.

— Я очень люблю свою жену, а она не знает, где же я, — просил мужчина. – Уж третьи сутки напролёт!..

— Что с вами случилось? – сердечно спросила Ева.

— А, — отмахнулся мужчина. – Какой смысл рассказывать о своих трудностях в бизнесе…

Сбоку к беседе подгребли трое людей с нашивками ФСБ, с невнятными лицами и с проницательным прищуром.

— Он долго боролся за жизнь, но проиграл смерти, — сухо сказал первый, кивая на труп. И строго обратился к девонькам: — Предъявите загранпаспорта.

— Кому, мать вашу!? – показала свой норов брюнетка.

— Они — потусторонние пограничники, — объяснил симпатичный покойник. – Охраняют границу между Надгробным и Загробным мирами. А мне третий день не могут паспорт выдать! – нежданно разозлился заложник бизнеса. – Долго ещё?

— Вы и здесь охраняете? – удивилась Ева, рассматривая нашивки на форме. – ФСБ?!

— Мы повсюду, — усмехнулся второй пограничник. – Будет тебе, полежи ещё денёк, — прикинул он на покойника. – Слишком запутанна твоя анкета, проверяем!

— Да пошли вы, — пробормотал труп, слезая с каталки и удаляясь. – Пойду телефончик поищу… может, кто завёз из свеженьких.

— Загранпаспорта дайте, — повторил первый пограничник. – И визы.

Девчонки переглянулись, как всегда делали в непонятных обстоятельствах.

— Я – дочьДьявола, а вон она – дочь Бога, — веско сказала Лилия. – Надеюсь, эти имена вам о чём-то говорят?!

— Говорят, — сухо кивнул третий пограничник. – Но без загранпаспорта и визы выпустить вас не можем.

Последовала пауза.

— То есть, вы нас не задерживаете? – дошло до Евы.

— Если будет за что — задержим, — пообещал второй пограничник.

Ситуация, сама по себе тупиковая, — зашла в тупик.

— Ну и… мы можем уйти? – продолжила Ева.

— Или мы можем вас послать? – поддержала Лилия.

— Попробуйте, — просто ответил первый пограничник.

Ругаться было бессмысленно, да и сам сюжет – не имел смысла.

— Да что же это такое?! – в томлении закричала блондинка. – Как бы я хотела отсюда убежать!

— Крик души, — с усмешкой заметила брюнетка. – Поддерживаю.

В тот же миг в беседу вступила чопорная миссис Вера, вышедшая прямо из стены. Она взяла девонек под ручки и быстренько отвела в сторонку:

— Бегите туда! – подмигнула она, показывая направление. – А я с ними договорюсь, — миссис Вера метнулась назад к ФСБ. И мягко заговорила, жестикулируя.

Глазам путешественниц открылся боковой коридор, — как ответвление от основного. Девчонки без колебаний туда вступили и узрели дверь в его обозримом конце. Один из трупов успел схватить Лилию за подол платья. Напоследок, что называется:

— О, я умер! – пафосно воскликнул покойник. На шее — обрывок верёвки.

— Нет, не умер, хотя и очень старался, — отрезала дьявольская дочь, шлёпая по шкодливой руке.

* * *

Маленький красный «Мерседес» был припаркован прямо у ворот отдела полиции Владимира. Над городом пестрела звёздами ночь. Девоньки, чуть крадучись, подбежали к машинке.

— Хорошо, что у меня запасные ключи, — сказала Лилия, нажимая кнопку на брелоке. Сигнализация мигнула с негромким щелчком разблокированных дверей.

— Давай, садись! – туристки загрузились в автомобиль.

Дьявольская дочь вставила ключ в замок зажигания, повернула его, включая аккумулятор. Однако завести мотор помешал… храп!

— Ева, не спать! – бросила Лилия, косясь на попутчицу.

— Я не сплю, — отозвалась Ева.

— А?!

Храп продолжался. Закатистый, с переборами. Девоньки ме-едленно развернулись назад. На сиденье, закинув голову над собой, неловко скрючившись, спало Время, рука с книжкой лежала на коленях.

— Эй, — толкнула Его блондинка, перегнувшись. – Ээй!..

Время заворочалось, приоткрывая осовелые зелёные глаза.

— В кои-то веки сон, — пробормотало Оно, присаживаясь удобней.

— Слышь, сукин сын! – беззлобно сказала Лилия. – А это мы!

— Вы разве не ожидали?! – поддела и Ева.

Время пристально уставилось на девчонок. Суетливо закатало рукав сутаны, проверяя наручные часы.

— Хм, — растерянно проворчало Время. – До рассвета ещё один час и семнадцать минут… Хм. – Оно тактично подумало, убирая признаки невроза. Вымолвило рассудительно: — Не понятно, за что вас забрали в полицию… Но с наступлением утра мы бы организовали поиски!

— Ты чего лепишь? – устало засмеялась Лилия. – Ты ведь сам всё устроил!

— Что устроил? – деликатно вопросило Время. – То, что доказано — беру на себя, а лишнего не шейте…

— Неубедительно лжёте! – заявила Ева. – Если что, то нас арестовала полиция из Владимира, а преступление совершено в Подмосковье. И головы были не там, а тут.

— Неувязочки ведомственного свойства, — загылилась дьявольская дочь. – Окей, я еду в Суздаль, до него где-то час хода. И если, ты, чёрт тебя возьми, ещё один долбанный раз… — она многозначительно замолчала.

— Ну, вы поняли, — дополнила дочь Бога, сверля Время гневным взглядом. – Мы устали и не готовы больше к подвигам!..

Девоньки развернулись к себе вперёд. Мотор завёлся вполоборота и машинка поехала, набирая скорость.

— Говорило мне начальство, — учи коммуникации, — пробормотало Время еле слышно.

14. Время с веслом

Маленький красный «Мерседес» притормозил на высоком обрыве, покрытом густой зелёной травой, — что над рекой Каменкой. Как раз рядом со Спасо-Евфимиевым мужским монастырём. К слову, тем самым монастырём, где можно услышать ангельский хор «Благовест», — и такого пения нет нигде в мире! Его надо слушать строго вживую, иначе не прочувствуешь.

Первые лучи благодатного утреннего солнца озаряли прелестный Суздаль. Путешественники вылезли из салона, зевая, размяли утомлённые ножки и осмотрелись.

— Какая красота! – воскликнула Ева, любуясь окрестностями.

— Чёт я не поняла? – озиралась Лилия, не обращая внимания на дивные виды. – А где паром?!

— Паром? – переспросило Время.

— Да-да, паром! – нервничала дьявольская дочь.

— Здесь причалена лодка, — Время стало спускаться по тропинке к реке.

— Доедем на лодке, — улыбнулась дочь Бога. Потом ещё раз и ещё раз. Улыбки медленно парили, подобно разноцветным мыльным пузырям. Никто их не ловил, из Суздаля улыбки напрямую летели в Эдем. Такова была эзотерика сего места!

— А она как доедет?! – обиженно воскликнула Лилия, показывая на «Мерседес». – Я без своей машинки не могу, даже не мечтайте! – Брюнетка топнула ногою на каблуке.

Ева пожала растерянным плечиком. Время на миг остановилось, молча глянуло на девчонок из-под насупленных бровей, и продолжило спуск к реке.

— Да ладно тебе, — ясно глянула Ева на попутчицу. – Я попрошу папашу и Он поможет переправить автомобиль. Пойдём в лодку?.. – дочь Бога начала спускаться к реке.

Дьявольская дочка демонстративно сложила ручки на груди. Недолго постояла, гордо приосанясь. Наконец, дёрнула губкой и пошла за попутчиками, бормоча на ходу:

— Надеюсь, драный провожатый не заставит сладких девушек грести…

* * *

— Удивительно! – вскричала дочь Бога. – Грёбет Оно!

Время действительно находилось на вёслах, сидя на средней скамейке. Девчонки расположились на носу и на корме, каждая на своей узкой скамье.

— Испугалось существо, — усмехнулась дьявольская дочь. – Если что не так, то скинем, нахрен, на прокорм рыбам. Хотя рыбы дерьмо не едят, сто процентов.

— Мы не можем так поступить, — с подмигушкой ответила Ева. – Мы ведь сладкие девушки?..

Девоньки переговаривались громко, кидая слова через гребца, сидящего между ними. Время слушало-слушало, да и перестало грести. Достало тактичной рукою блокнотик и карандаш, открыло ежедневник и старательно углубилось в новую запись.

— Чё такое? – насторожилась брюнетка.

— Мы ж прикалываемся, — воззвала блондинка. – Эй, не обижайся!..

«Миссис Вера – бяка! И я с ней больше не играю» – записало Время в блокнотике.

— Слыыышь! – заорали девоньки.

Время спрятало блокнот и индифферентно посмотрело на наручные часы.

— Мы должны приехать в восемнадцать ноль-ноль, согласно расписания, — сухо вымолвило Время. – Но мы прибываем на полсуток раньше. Это недопустимо!..

— Чего? – заморгали девоньки. – Ты нам предлагаешь куковать тут до вечера?!

– Заметьте, не мной это сказано, — тактично заметило Время. Чуть подумало и добавило: — Я не предлагаю, а ставлю перед фактом.

Лодка-плоскодонка болталась всего в десятке метров от берега, ведь Каменка — неширокая речка.

Дьявольская дочь решительно сбросила туфли и встала в закачавшейся лодке. Поднялась и дочь Бога. Время поморгало деликатными длинными ресницами, и вынуло из-за пазухи книгу с гениальной формулой.

— Ай! Ой! – девчонки, стараясь сохранять равновесие, не расплёскивая словами  шажки, — двинулись к гребцу. Зло щурясь на ходу! Раз, два, три, четыре… девоньки схватили гонца сзади и впереди за плечи и стали Его толкать, пытаясь спихнуть в воду. Пыхтя и елозя по днищу лодки голыми ступнями.

Небеса распахнулись и в щель между облаков просунулся веснушчатый лик Эволюции. Девушка обвела окрестности задорным взглядом, — причём, ухватила одной панорамой оба земных полушария! Одобрительно гмыкнула и хотела уже податься назад — в Небеса, но по наитию опустила глазки вниз. Под курносым носом, на Эдемской реке, качалась плоскодонная лодка, — а в лодке шла отчаянная борьба. В процессе её — Лилия неловко поскользнулась и улетела в воду, потянув за собой и Еву. А Время даже не пошелохнулось, как сидело, так и сидело. Как каменная глыба!

— Сука….…! – разносился над речными просторами женский крик. Девульки бултыхались и пытались плыть к лодке.

Время отложило книгу и взяло весло. Встало с угрожающим видом.

Сверху упали две огромные голубые ручищи, сотканные из облаков, подхватили девонек за трепещущие тела и вытащили из воды. Попутчицы зависли над мокрой гладью.

— Дурро! – послышался Глас с небес. Время недовольно покосилось вверх и увидело рассерженный веснушчатый лик. – Совсем с катушек слетело?! – вопрошала Эволюция.

— Приве-ет! – радостно залыбилась Ева. – Эволюция, э-гей, подруженька, как дела?..

Время опустило весло и выглядело растерянным.

— Я вам помогу, дорогие, — нежно шепнула Эволюция и на вытянутых ручищах вынесла путешественниц на берег.

— Да пошла ты, — пробормотало Время с куксящейся усмешкой.

Дьявольская дочь суетливо отряхнулась и вскрикнула, задирая голову вверх:

— Эй, родная! Ты не перекинешь заодно мою машинку?..

15. Ставка!

После того, как Бог подписал прогноз погоды на предстоящую неделю, — он отставил самопишущее перо и с наслаждением потянулся. После встал, подошёл к окну и начал набивать трубку. За окном, на лужайке с ромашками, резвились Чудеса. Бог обменялся с Ними тёплой улыбкой и заметил вдали красную машинку. Автомобиль упорно полз к Эдему от искрящейся ленты реки, за которой поднимались златые купола Суздаля.

Скрипнула дверь, кто-то ступил в кабинет.

— Подойди, друже, — попросил Бог.

Дьявол приблизился и тоже встал у окна. Достал из кармана хьюмидор.

Оба партнёра закурили.

— Дочки приехали в гости, — радостно кивнул Бог вдаль.

— Вижу, — сдержанно отозвался Дьявол.

Немного подымили. Чудеса из всех сил старались привлечь внимание Боссов, но тщетно.

— Я знаю, в чём наша главная с Тобой проблема, — вымолвил Бог. – Я не умею лгать, а ты не способен к правде.

— Угу, — согласно покивал Дьявол. – Нет гармонии. Проблема решается просто, — увольняем к чертям Правду и Ложь. Штат фирмы и так раздут выше крыши…

— Гармония и цифры – это не аналогичные вещи, — заметил Бог.

— Просто ты – гуманитарий, а я — математик, — усмехнулся Дьявол.

— Тук-тук, — отворилась дверь и в щель ввинтилась бесбашенная голова Судьбы: — Прибыли журналисты! – залихватски выкрикнула девушка.

— Зайди, пожалуйста, — развернулся от окна Босс с трубкой.

Судьба чинно переступила порожек и встала в томной позе, светя ажурные чулочки.

— Классный у тебя секретарь-референт, — не удержался от скабрезности Дьявол. – Не поделишься?.. Ну, шучу, шучу, — ответил он на укоризненный взгляд партнёра.

— Вынеси газетчикам прогноз погоды, — Бог подал бумагу. – И пусть уматывают до следующего вторника, сегодня пресс-конференции не будет.

— А если спросят причину отмены? – девушка нетерпеливо взбрыкивала.

— Мне тебя учить? – удивился Бог. – Ты ведь у нас Судьба. Не я и не он, — ткнул в коллегу.

— Хоккей, — беззаботно зевнула девчонка. – Чё-нить наколдую.

— И пригласи Правду и Ложь, — попросил Дьявол. – Немедленно!

Судьба ожидающе посмотрела на непосредственного начальника.

— Разрешаю, — кивнул Бог. – Надо с Ними кое-что обсудить…

* * *

Парадная приёмная Боссов располагалась посреди райского сада. Несколько мягких диванчиков, расставленных полукругом на полянке, между ними – круглый столище, где стояли высокое блюдо, накрытое салфеткой, четыре прибора и четыре кофейные чашки.

В наличии были и импровизированные шторы, под которые приспособили ветви деревьев, растущих по периметру.

Партнёры по «Вселенной 5», в праздничных белых костюмах, посиживали на одном из диванов, с торжественными сосредоточенными ликами. Рядом вымуштровано застыли пушистый проходимец и теплокровный гад. На объёмном животике кота – передник, а на сплющенной голове змея – поварской колпак. С другого диванного бока – замерло Время, обычно Его бесстрастный образ оживлял здоровенный фингал под глазом.

Чуть в сторонке от помпезности, под сенью ясеня, — живой оркестр из Чудес.

Правда и Ложь, с зарёванными личиками, суетились у столища, — наводя последний марафет.

— Идут, — уныло молвило Время, сверяясь с наручными часами.

— Шшш, — замахали Боссы на обслуживающий персонал и официантки разбежались. Оркестр сыграл короткую проникновенную мелодию.

Совсем близко раздался хруст веток и в приёмную залу вбежала Ева. Платье от «Шанель», мятая сумочка, растрёпанные волосы, пыльное личико, — дочь Бога как будто сошла из путешествия прямо сюда, не забегая в душ и в гардероб. Блондинка затормозила перед столищем.

— Здравствуй, дочь! – возвышенно молвил Бог, вставая. – Как долго Я тебя ждал!

— Ага, — неловко усмехнулась Ева. – Шесть дней творения мира… я ехала к тебе через долбанный ряд долбанных случаев!.. То есть, мы, — блондинка повела кругом неухоженной головкой. – Нет моей попутчицы?.. Мне тут рассказали, как на духу… что оказывается, я была лишь инструментом в каком-то дурацком споре. Типа, опытный кролик!..

— Подопытный, — смущённо пробормотало Время, деликатно трогая синяк под глазом.

— Здравый Ты нашёл повод встречи, папочка! – язвительно заканчивала дочь Бога.

Тишина ощущалась осязаемо. Чудеса испуганно прижали к себе свои арфы. Кот со змеем растерянно переглядывались. Нерадивый отец медленно опустился назад на диван. Дьявол иронично на Него глянул, достал хьюмидор из кармана и ответил за партнёра:

— Ева, детка, остынь. Наше с друже пари – это моя идея, так что Он тут вообще ни при делах, — Дьявол откусил и сплюнул сигарный кончик. – Можешь на меня злиться и ругаться, а твой Отец – ангел, отвечаю! Как и ты сама…

Вновь послышался хруст веток и в приёмную залу вбежала Лилия. Волосы сбиты в бесформенный жгут, маникюр ободран, личико оцарапано. Она затормозила рядом с Евой, закачалась на высоких шпильках.

— Привет, — процедила брюнетка. – Ты уже здесь, — мазнула неприязненным взглядом по попутчице. – Канешн, балетки и каблуки – несравнимые вещи, особо чапать по лесу…

— Рад тебя видеть, дочка! – расплылся в усмешке Дьявол. – Если есть претензии, то мы их уже услышали! – предупредил он.

— Претензии!? – ухмыльнулась Лилия. – Да ты чего, дорогой папа!.. Понимаю, что вы с дядюшкой Богом прикололись, благо, можете себе позволить… С кем не бывает!

— Дочь вся в меня, красава! – горделиво шепнул Дьявол партнёру.

— Так и должно быть, — кивнул Бог. – И моя дочь – в меня.

Со всех сторон, через деревья, пялился штат. Разинув осязательные рецепторы.

— У меня другая тема, чёрт возьми, — вещала Лилия. – Нет, не претензия, но… У меня намедни увели мужа, и сделала это великая праведница Ева. Подтверди!

— Подтверждаю, — грустно усмехнулась Ева. – Есть нюансы, но, в целом, да, так и есть.

Тишина стала ещё осязаемей. Подсматривающий штат разбежался от греха.

— Ахренеть! – разбил паузу жирный кот.

— Не может быть, — удивился теплокровный гад.

Время быстренько вынуло блокнот и записало: «Грядёт большой крандец».

— Всё триедино, — невпопад заметил кот.

— Балабол, — так же невпопад ему ответил Змей.

Без всякого хруста на поляну вступили двое мужчин: блондин с голубыми глазами и кучерявый смугляк. Штат возвернулся, с любопытством выглядывая из-за кустиков.

— Адам! Сатана! – вскричали девоньки почти одновременно.

Парочка искоса глянула на «бывших» и шагнула к дивану с партнёрами.

— Просим благословения на наш брак! – чинно склонили головы мужчины. Без прелюдий и приветствий.

— Я же говорила!.. – довольно потирала ладошки Судьба.

— Чё они сожрали с Древа познания? – толкнул жирный кот приятеля. – Или ты им каннабис подмешал в яблоки?

— Да иди ты, — обиженно отвернулся теплокровный гад.

Время поправило запись: «Грядёт очень большой крандец».

Эффект неожиданности крутанул своим пропеллером над приёмной залой и умчался, жужжа по ветру.

— Гениально! – вдруг сказал Бог.

— Чё? – вылупилась Лилия.

— В смысле?! – не поняла и Ева.

— Я отправляюсь писать сценарий дальнейшего бытия! – легко подскочил с ложа Бог. – Меня озарило вдохновение!.. Через недельку увидимся… — Он бодрой походкой удалился. Чуть задержался у женщин и у мужчин. Одной паре показал восхищённый кулак, а другую пару — одобрительно охлопал по плечам.

— Понятно, — процедил Дьявол. И задумчиво глянул на Время снизу вверх. – Так-то, чувак! Наш шикарный театр Бога не вдохновил. А вот эти « любовные многоугольники» — да. Вишь как… Как-то странно, однако.

— Бытие началось именно с «любовных многоугольников», — индифферентно напомнило Время. – После этого Бог написал сценарий, который подарил вам лучший бизнес из всех бизнесов! Новое – это старое…

— Ну да, ну да, — проворчал Дьявол. – Знал бы прикуп…

Ластясь, подгребли жирный кот со Змеем:

— Простите за любопытство, сир! – жеманно молвил пушистый проходимец.

— Какова же ставка в вашем пари? – просяще поддержал теплокровный гад.

— Ставка? – в размышлении огладил бороду Дьявол. — Ставка – желание!

— Наблюдаем историю человечества далее, — тактично вставило Время. – И мы желание наверняка увидим…

Сентябрь — декабрь 2018.

Часть II

16. В начале был Сатана

Сатана по духу был своболюбивым бродягой. А внешне напоминал цыгана: сильно брюнетистый, курчавый, поджарый парень, худой и жилистый, с серьгой в правом ухе. Одевался в спортивном стиле и любил гонять на мотоцикле, часто путешествовал по другим галактикам и талантливо пел под гитару.

— Пора тебе заняться делом, племяш, — однажды сказал ему Дьявол — родной дядя по матери и один из учредителей фирмы «Вселенная 5». — Есть важная работа!.. Давай, приобщайся, к моему бизнесу.

Так Сатана понял, что его молодость закончилась. Он положил гитару в чулан, мотоцикл продал залетному мото-гику, одел вместо кожаной куртки — сюртук. И стал начальником Загробного мира, — нового структурного подразделения дядиной фирмы, сей мир был учрежден пред эпохой создания расы хомо сапиенс.

— Ну, вот твой офис, — показал Дьявол на приземистый сарай, куце стоявший где-то в лесу. — Развивай.

— Это офис!? – ехидно прыснул жирный кот, пушистый льстец и проходимец. — Тогда я анаконда.

— Путь к успеху часто начинается именно в сарае, — заметил Змей, будущий хранитель Древа познания и мудрый теплокровный гад. — Пьер и Мари Кюри, Стив Джобс, Аркадий Волож и даже Стивен Спилберг...

— Вообще-то озвученных личностей пока нет, — деликатно вмешалось Время. — И будут ли они в будущем — вопрос, где ответ не знаю даже я.

— Мы начинали строить нашу вселенную в худших условиях, — высказался и Бог. — У нас не было и сарая. Лишь одна пустота.

— Истинно, — зевнул дядя и ободряюще хлопнул племянника по плечу. — Приступай. Все полномочия выпишу.

— Без проблем, — Сатана засучил рукава сюртука и рьяно взялся за обустройство Загробного мира. Начальственный стол он купить не сподобился, но приобрел топор. Самолично два дня рубил деревья вокруг офиса, однако на третьи сутки понял, что надолго его не хватит. Тогда Начальник съездил в соседнюю галактику и набрал там гастарбайтеров на предмет «чёрной работы». Сам же занялся более тонким трудом, — разделением Загробья на Ад и Рай: он разводил энергетические потоки, протягивал ментальную связь, смешивал астрал с эфиром, добиваясь процентной гармонии… Позвал во «Вселенную 5» Жизнь и Смерть – своих дальних родственниц по отцу, родных сестер. Случайно, во время прокладки потустороннего кабеля, — в природе Загробья было обнаружено Добро, а чуть позже – Зло. Когда, в последующем, создали расу хомо сапиенс, — сим субстанциям нашлось гениальное применение.

* * *

Шли годы, а десятилетия складывались в сотни лет. Загробный мир пока пустовал, но работа не убавлялась, а множилась. Бог и Дьявол не жалели средств на доделки, а изобретательный мозг Сатаны не уставал рожать рационализаторские идеи. Новая должность его увлекала и вдохновляла! Сатана был на своём месте, что называется. Удар по самолюбию нанесли оттуда, откуда не ждали.

— Вот что, дорогой племяш… — Дьявол как-то смущенно откашлялся в бороду. – Короче… Мы с партнером решили забрать из-под твоей юрисдикции один из миров — Ад или Рай. Как ты на это смотришь?

— Никак, — с усмешкой ответил Сатана, стараясь незаметно проглотить едкую горечь обиды. – Вы ведь решили, а не я.

— Не дерзи, — напыжился Дьявол. – Мы завтра запускаем производство Человека, и Загробный мир начинает крутить свои шестеренки. Ты тупо не сможешь разорваться на два полюса…

— И не собирался, — не хотел Сатана ничего слышать. – Щас гитарку достану из чулана и до-свидос, дядя. Ухожу. Заявление на увольнение меня – сам состряпаешь…

— Сатана, ты нам нужен, — тихо попросил Бог. – Без твоего опыта и без твоих знаний мы обречены.

Встреча Сторон произошла в том самом куцем лесном офисе, что в паре километров от Канцелярии. Присутствовал тройной тет-а-тет.

— Угум-с, — мрачно скривился Сатана на Божьи слова. – Строить – это настоящее мужское занятие, поэтому я подписался на вашу… блин, аферу!.. А как управлять, так меня сразу слили… — проворчал он напоследок и вышел из кабинета.

— Считаешь, останется? – спросил Дьявол у партнера.

* * *

— Быть бродягой – занятие благодарное, но ни черта не благородное, — заметил многоопытный Змей, который сегодня стал хранителем Древа познания. – Впрочем, иногда и не благодарное, и не благородное...

— Ты чего несешь? – негодующе воскликнул жирный кот. – Сам хоть понял…

— Хоккей, спасибо за поддержку, — грустно усмехнулся Сатана и тут увидел Лилию – первую жену Адама. Она грациозно шла по Эдемскому саду, а за ней волочился какой-то унылый тюфяк мужского пола. Лилия тоже увидела Сатану и в животе запорхали непонятные  и приятные Ей бабочки.

Сатана решил остаться. И выбрал в качестве своего офиса – Ад. В Раю управляющим стал архангел Михаил.

* * *

После того, как Лилия скушала запретный персик с Древа познания – она упорхнула из Эдема, куда глаза глядят. В сопровождении Сатаны. Они жили долго и счастливо, наплодив множество детей. Однако расстались, и причиной стала взаимная ревность.

— Ухожу к первому мужу! – рявкнула Лилия при очередной сцене, в порыве странной мести. И действительно разыскала Адама и рассорила его с Евой. Потом Лилия поехала в путешествие по Европе, замоталась, закружилась…. в череде мужчин и их комплиментов. В общем, понеслась душа по адским кочкам, — правда, в райские кущи.

Сатана нашёл утешение в труде на благо Преисподней, а также в персиковом соке, который он неимоверно любил. С тех самых пор, как персик надкусила Лилия. После Ева надкусила яблоко, но эта была уже чужая драматургия и чужие генные рефлексы…

Однажды у Бога объявился типа родственник – Иисус. Он вдруг появился в Эдеме, непонятно откуда, — о чём-то переговорил с Хозяевами, а спустя короткий период Иисус стал заправлять в Раю, потеснив одного из самых ближайших к Богу лиц – архангела Михаила. Все были в шоке, никто не ожидал.

— Привет, — сказал Иисус, зайдя невзначай в гости к Сатане. За ним в кабинет втиснулись плечистые мордовороты, с угрюмыми лицами и с дюжими кулаками. – Это Пётр и Павел, — небрежно кивнул на сопровождение Иисус. – Мои товарищи.

— Мало Рая? — усмехнулся Сатана без предисловий. – Хочешь всё?

— Могу взамен дать всё то, что втайне хочешь ты, — в согласии наклонил голову Иисус. – Кроме денег, так как я им чужд. Будущее за монополиями… Освободи место в Аду.

Место в Аду — Сатана сохранил. Тогда между Небесами и Преисподней разгорелась – война. Она шла с переменным успехом две тысячи лет…

17. Аудит в Преисподней

— Перерасходы… одни перерасходы, — бурчал Аудитор, засунув целиком нос в бумаги.

Он находился в кабинете начальника Преисподней уже семь лет, сводя дебет с кредитом. Аудитор работал по старинке, оперируя счетами и шариковой ручкой. Пенсне чинно сидело на узкой переносице, заслоняя беспокойные, серые, близорукие глаза. Обликом счетовод напоминал хорька или крысу, — как визуально, так и по энергетике.

— Кто тебя вообще придумал, такое животное?.. – задумчиво бормотал Сатана, расположившись на кресле с кальяном, в дальнем углу кабинета, и рассматривая чиновника в бинокль. Между ним и Аудитором – было где-то семь километров, хотя само помещение видимой площадью было едва ли больше двадцати квадратов. Парадоксальная придумка Сатаны, сделанная в соавторстве с Время – зловредным уникумом и божьим премьер-министром.

Раз в столетие в ЗАО «Преисподняя», как и в любой другой конторе — происходила аудиторская проверка. В головном офисе рисовался невзрачный человечек в пенсне, в затертом плисовом пиджачке, с портфелем под мышкой, — всегда один и тот же… Он садился за начальственный стол и не вылезал оттуда семь лет, роясь в ведомственных бумагах и параллельно чиркая свои мерзкие акты.

— Разрешите его грохнуть, босс, — на регулярной основе просил Сатану завхоз, — старый плешивый демон, коему Аудитор сокращал бессмертные годы бытия. Чиновник ежедневно дергал завхоза на прием, и въедливо вынимал мозги из-за каждой циферки.

— Разрешаю, — обычно отмахивался демиург.

И Аудитора убивали от проверки к проверке. Травили ядом, обливали кислотой, кололи кинжалом, стреляли из армейского пулемета, топили в море и жгли огнем. Каждое покушение тщательно планировал старый плешивый демон, а выполнял ликвидацию – его юный внук с огненными глазами и ушами-лопухами, ему было всего-то триста лет.

Аудитор, как правило, не ощущал попыток отъема собственной жизни. Яд не действовал, кислота не обжигала, сталь и пули тело кромсали, но Аудитор сего не замечал, также он легко бродил по дну реки и равнодушно позевывал, находясь в эпицентре огня.

— В общем, драный очкарик бессмертен, — однажды с горечью констатировал внук. – Типа как ты сам, дедусь.

— Людь не могет быть бессмертным, — не согласился плешивый демон. – Таким его создали, едыть-матыть…

— Все проще, — усмехнулся Сатана. – Потусторонний персонаж не может убить человека, его способен завалить ток другой человек. Законы потусторонней физики.

— Бог знает, кого делать аудитором, — недовольно проворчал завхоз.

— Испробуем аще способ? – предложил внук. – Давайте я очкарика распилю напополам пилой?.. Или атомную бомбу на него сброшу, а?..

* * *

Очередная проверка близилась к завершению. Сатана напоследок пыхнул кальяном и предусмотрительно перенес задницу с кресла на стул – поближе к Аудитору, теперь между Ними — столешница, а расстояние с семи километров сократилось до семи метров, в реальном исчислении.

— Ну, что? – Аудитор закрыл последнюю папку и поднял утомленную голову от стола. Высморкался в носовой платок. От тошнотворных «хлюпающих» звуков Сатану перекосило. Он сплюнул три раза через плечо, и, превозмогая себя, сказал:

— Заключительное сальдо и проваливай. Всё так?

Животное откашлялось, поправило несуществующий галстук и строго поджало губы, — демонстрируя превращение в человека. А после Аудитор открыл рот и вывалил следующий кусок дерьма:

— Было израсходовано средств на пятьдесят терабайт энергии, а по факту нашли применение сорок три терабайта, — то есть, семь лишних терабайт напоминают финансовую отмывку… Преисподняя закупила эфир у нового поставщика, у коего имеются все признаки фирмы-однодневки… Обнаружено нецелевое расходование средств на пятьсот огнетушителей, мне неясны цели их применения в Аду… — тихим монотонным гласом изложил Аудитор, по памяти. – И это только начало списка! — счетовод ловко выдернул из портфеля рулончик бумаги, развернул перед визави. Рулон без усилий размотался на все семь метров, упав одним концом пред очи Сатаны. Другой конец рулона – Аудитор держал в своей руке.

— А рот-то у тя поганый, — сразу же отреагировал Сатана. Не громко, без демонстрации.

— Одна тысяча пятьсот двадцать пунктов нарушений, — зловеще подчеркнул чиновник. – На устранение даю неделю. Теперь всё так! – Он дернул рулон – к себе, закатал его назад в трубку. – Копию пришлю Вам спецкурьером.

Аудитор встал, положил рулончик в портфель, а портфель сунул под мышку. Торжествующе сверкнул серыми беспокойными глазками за пенсне, и добавил:

— Операции по Вашему расчетному счету временно приостанавливаю. Приказ о блокировке завтра будет в Вашем банке. До свидания, товарищ Сатана. – Очкарик швыркнул напоследок носом и вышел прочь.

— До свидания, ваше мудейшество, — усмехнулся демиург.

— Фух! – с облегчением вздохнула Преисподняя. Многоголосый вздох подданных ударил по барабанным перепонкам начальника Ада. Он сощурился и молвил рассеянно:

— Пора выпить персикового сока!

Да-да, расслабиться и отрешиться от бренности бытия. Ведь именно с этой целью персиковый сок и был придуман. Специально для Сатаны. Как напоминание о Лилии…

18. Странности раннего Адама

За прошедшие семь тысяч лет с момента своего рождения, – Адам из нескладного юноши – превратился в ладного дядьку. Плотно сбитая фигура, длинные русые волосы и аккуратная борода, румяное располагающее лицо. А в глазах сиял ласковый красивый свет. Внешне он напоминал святого отца, впрочем, и внутренне тоже, — так как именно священником Адам и являлся. Однако своеобразным пастырем, не принадлежавшим ни к одной из религий.

После того, как Бог изгнал их с Евой из Эдема – они поселились в долине реки Нил. Вдвоем было выживать легче, поэтому первая жена Адама – Лилия, ушла из его мыслей, хотя и осталась в памяти. Через какое-то время память визуализировалась и рассорила Адама с Евой. (К тому моменту Их дети вовсю заселили планету). Затем Лилия «махнула ветреным хвостом» и укатила в Европу с очередным любовником, а Ева от Адама ушла, насовсем. После этого Адам «прозрел», — но Ева не вернулась, несмотря на множественные уговоры и валяние у нее в ногах. И Адам впал в депрессию.

— Путь к просветлению лежит через страдания. Слабые — погибнут, сильные – воспрянут, — пафосно обнадежил закадычного дружбана архангел Михаил, как раз занявший должность местоблюстителя Рая. Крепенький мужик, — вертлявый, чернявый, хваткий, совершенно лысый, но с кустистой бородой.

– В смысле, всё преходяще, Адам, — подмигнули Жизнь и Смерть, чапавшие мимо друзей, по берегу речки Каменки (близ Суздаля). Сестрички были в дождевиках и в высоких кроссовках, с ведрами, — наверняка они шли по грибы. Адам проводил красоток с косами задумчивым взглядом и вдруг спросил:

— Какой веры Бог?

— То есть? – озадачился архангел.

— Ну… христианин, буддист, иудей, мусульманин…

— Он же Бог!.. – разволновался архангел.

— А Дьявол какой веры? – не отступал Адам.

— Слышь, это твои родители как бы, — воззвал Михаил, отрешаясь от великонебесного пафосного  тона. – Спроси у них, блин.

Спрашивать Адам как-то не сподобился. Он построил скит в пустыне, и уединился там с донной Справедливостью. Через тысячу лет парочка вышла из скита, тепло обнялась на прощание, а затем донна улетела в другую галактику на ПМЖ. Оставив Адаму некое зернышко – как результат Их платонической связи. И Адам пошёл по Надгробному миру, неся зерно людям, кому-то освещая путь, а кого-то ввергая в огненный мрак. Христианам, буддистам, иудеям и мусульманам…

— Формат веры меня не интересует, — так размыслил Адам. — Главное – сама вера.

Человек не очень-то любил зерно справедливости, но иногда пользовался данными принципами, поддерживая баланс между Добром и Злом.

— В Загробье мне делать нечего, — так объяснил Адам по скайпу своей донне. – Ведь Рай и Ад – это по сути агрегаторы, распределяющие Добро и Зло по Надгробному миру. Там ведут бытие души, но не люди… и Твои Принципы там неуместны.

— Конечно, Адам, — отвечала донна Справедливость, хлопая длинными ресницами. Не уточняя и не спрашивая, почему же так, а не иначе.

Однажды, пару тысяч лет назад, в Загробном мире началась война. Рай против Преисподней. Прямой конфликт удалось предотвратить, и война вылилась в «холодную», — тогда же все поняли, что Загробье уже никогда не будет прежним. А ведь прежде Две Конторы приятельствовали, обменивались информацией, взаимно поздравляли с праздниками, зачастую выручали друг дружку финансово, оперативно перекидывая деньги со счета на счет, — холдинг-то один. Теперь даже общение в корпоративных рамках сошло на нет, Обе Конторы превратились в независимые государства. Адам узнал сие благодаря вертлявому дружбану:

— Меня, чёрт возьми, уволили! – пожаловался архангел Михаил. – Типа, вали на пенсию, дедушка…

— И кто сейчас главный в Раю? – машинально спросил Адам.

— Главный щас – Иисус, — разъяснил архангел. – Болтают, что типа родственник Бога… Слыхал, блин?..

— Не-а, — задумался Адам. – Вообще не-а…

А Иисус установил в Раю свои порядки и заменил старые кадры новыми.

— Кто не со Мною – тот против Меня, — жестко провозгласил Иисус. – Есть комментарии?

Комментариев не случилось.

* * *

По ходу развития мир усложнялся: в нем трудно стало оставаться незаметным. Люди стремились поставить под свой контроль абсолютно всё, в том числе и других людей. На смену беспределу Силы феодалов – пришел беспредел тотальной слежки и доносительства. Заодно: вместо крепостных стен со рвами и мостами – появились государства и таможни между ними, а вместо почтовых голубей – мобильные телефоны. Активно развивался Интернет, в том числе и потусторонний.

Адам с грустью ощущал, что в современную реальность он как-то не вписывался. Первый человек тосковал по своему скиту, на месте коего сегодня стоял Египетский музей, по отсутствию государственных границ и по сизокрылым ямщикам. К тому же, принципы  справедливости вообще перестали интересовать людей! Хомо сапиенс менялись от века к веку, а маркеры справедливости оставались в эпохе древнего Вавилона. Донна возвращаться на Землю не желала, а может – не хотела. Адам всё реже выходил на связь с Ней, так как рассказывать было нечего. И умолять было бесполезно.

19. Персик и яблоко

Иногда в одной точке сходится всё и сразу! Персонажи, идеи, сюжеты и даже предпосылки сюжетов…. И знаменитый продуктовый «супермаркет у дома», на юго-западе Москвы, — стал сегодня именно такой точкой.

Адам нежно взял с полки бутылочку яблочного сока, в стеклянной таре объёмом со стакан, — и направился к кассе.

— Отлично! – первый человек застопорился у совсем пустой кассы и вознамерился поставить товар на транспортер. Однако его резко оттолкнули: откуда не возьмись, появилась засаленная дамочка, с запахом перегара, в рваной юбке, — с тележкой, перегруженной продуктами. Дамочка каким-то чудесным манером образовалась перед Адамом, уже вместе с тележкой, и рьяно начала выкладывать продукты на транспортер.

— Очередь, сукин сын! – беззлобно, по привычке, рявкнула покупательница. Адам удивился странному появлению странной женщины, — но спорить не стал. Отошел к соседней кассе, откуда как раз удалилась единственная покупательница — чинная бабушка с кусочком сыра.

— Куда прешь! – прямо в лицо Адаму крикнул обрюзгший субъект в рваных штанах, с запахом нестиранного белья, который непонятно как, но во мгновение встал впереди Адама на кассе, рядом громоздилась доверху полная телега с продуктами.

— Чего за ерунда!? – тактично удивился первый человек, ведь буквально секунду назад касса была пуста. Кассир – плешивый дед с рогами, бойко работал считывателем штрих-кода, пробивая алкоголику его покупки.

Адам отодвинулся от кассы и огляделся. До сего момента почти пустой магазин – наполнился гражданами бомжеского вида, со специфическим запахом, каждый пыхтел рядом с телегой, нагруженной продуктами, — штурмуя кассы. (Их было порядка десятка).

— Уважаемый! Пройдите к кассам самообслуживания, — потревожил сознание первого человека хриплый голос, с нотками густой иронии. – С вашей маленькой покупкой лучше туда.

Адам повернулся и увидел смуглокожего человека, с серьгой в ухе, поджарого, сильно курчавого. Худую фигуру обтягивал халат, за ухом — карандаш, в руке – блокнот, а на внимательной морде – вежливое любопытство. Типичный административный работник типичного сетевого ритейлера. Только вот эту морду не спутать ни с чьей!..

— Сатана!? – прошептал в удивлении Адам. – Ну, конечно… Кто бы сомневался, чёрт тебя подери!

— Прости, — теперь удивился человек с карандашом. – Чёт я не втыкаю…. Мы знакомы?!

— Я – Адам, — просветил покупатель. – Муж Евы и Лилии.

— Хренасе! – изумленно моргнул Сатана. – Скажу, что ты здорово изменился… раньше был вполне себе тюфяк, а сегодня…

— Зато ты… такой же, как и вчера.

Начальник Ада сглотнул нервную слюну:

— Океюшки, Адам, — он достал из кармана халата бутылочку персикового сока, размером со стакан, полупустую. Открыл и допил остатки одним глотком. – Ты зачем меня нашёл?.. Если по поводу Лилии, то… сердцу не прикажешь и…. я не виноват, что она предпочла меня тебе.

— Да нужны Вы мне оба, — усмехнулся Адам. – Я здесь по бытовой нужде.

Сатана скосил настороженное око и в деталях рассмотрел яблочный сок в руках покупателя.

— Понятно, — процедил дьявольский племянник. – У каждого из нас, по ходу, свои проблемы… Разумеется, бытовые…

— Так сложилось исторически, — с грустной усмешкой кивнул Адам на сатанинскую бутылочку.

Повисла пауза. Так всегда, когда встречаются глубоко знакомые, но совсем разные личности. Нет дилемм, которые можно обсудить совместно, но и разбегаться сразу как-то неудобно.

— Что за театр ты устроил? – наконец, спросил Адам, показывая на суету.

— Цирк, — усмехнулся Сатана. – Не понимаю театр, однако, — он сплюнул через плечо и продолжил. – Я опустошаю магазин с помощью бомжей, чисто в целях математического эксперимента… сколько на полках лежит денег, и за какое время их возможно вынести.

— Добрый поступок! – сделал какие-то свои выводы Адам. – Помогаешь Райскому боссу?

— Ты о чём, чувак?! – изумился Сатана.

— Ну, ты накормил толпу бездомных, — усмехнулся первый человек. – Однозначно добро.

— Я накормил и напоил алкоголем толпу бомжей, — хищно оскалился Сатана. – Однако в течение недели они все передохнут, по разным причинам… И виной их ухода в Загробье — будет их сегодняшняя затоварка, — дьявольский племянник усмехнулся. Продекларировал торжествующе: — Естественно, что все души попадут ко мне. Ведь Ад и Рай – это фабрики по перерождению. А кто себе больше нагонит душ с помощью Зла или Добра – тот более успешен… Привет, Иисус! – Сатана показал куда-то «в небо» средний палец.

На периферии пропажа человека – это трагедия, а в мегаполисе – всего лишь статистика. Ну, исчезнет в Москве сотня бомжей, чтобы через сотню земных лет – вновь возродиться… Да подумаешь!.. Это бизнес-игры Загробья, — надо вежливо ответить «Окей, пока, был рад видеть…», и валить пить свой сок. Так подумал Адам, но вслух зачем-то сказал:

— А как же справедливость? Каждый бомж должен заслужить Зло, а ты глумишься над ними чисто из-за развлечения.

— Справедливости нет, — убежденно возразил Сатана. – Донна улетела на ПМЖ в другую галактику, а Её принципы погибли. Тебе ли не знать… Есть только Добро и Зло.

— Да? – удивился Адам. Он распечатал свой яблочный сок, выпил его двумя глотками. Крякнул удовлетворённо. Достал из кармана сжатый кулак и ткнул Сатане в грудь.

— На! На!

— Мляаа! – вскрикнул демиург, закрутившись на месте, от халата заклубился пар, ткань выгорала. – Больно, сука, жгеет!..

Первый человек разжал кулак, на ладони тлело огненное зерно. Он спрятал зерно назад в карман, отряхнул руки и широко искренне улыбнулся:

— Такое вот оно – зерно справедливости.

Минутка с сачком спикировала с верхней полки и ловко поймала улыбку, легонько шлёпнула Адама по затылку и улетела прочь.

— Точняк, ты изменился, — пробормотал Сатана. – Тюфяком уж не назвать…

20. Встреча с Судьбой

Судьбе было полторы тысячи лет. Всё своё бытие Она являлась секретарем-референтом Бога. Внешне Судьба выглядела девушкой лет 25-ти, с красными волосами и худенькой телесной фактурой. Слюни глотали не только мужчины, но и женщины, — однако Судьба была своенравной леди, жёстко привязанной к себе и к своей работе, — поэтому никаких флиртов Она никому не позволяла. Правда, был один Пушкин…

Начальство Её ценило и поручало ответственные задачи.

— Сие дело я могу доверить только тебе, — зачастую говорил Судьбе Бог. Она согласно кивала и выполняла деликатное поручение. Подходя к каждому новому заданию индивидуально и с истинным артистизмом. Таким образом, благодаря посредничеству Судьбы — был учрежден Орден масонов, отменены две Мировые войны (а две всё-таки случились), человечество избежало конфликта с инопланетянами, а также «особые знания» получили Альберт Эйнштейн и Стивен Хокинг.

По меркам «Вселенной 5» Судьба являлась совсем юной особой. То, что было до Неё – Её не интересовало, впрочем, никто и не задумывался, что же было до рождения Судьбы. Если Она родилась, а не появилась в готовом (так сказать) виде.

— Мне даже страшно представить, как без меня вы вообще жили и умирали?! – жеманно закатывала глазки Судьба, беседуя с лучшей подругой.

— Всё плохо. Было, — глубокомысленно отвечала Лилия – первая жена Адама. – Без тебя нас ждал крандец. И мы бы повторили участь динозавров…

— Ах! Ты меня чувствуешь, дорогая! – кокетничая, гылилась Судьба.

В последние двести лет Судьбе на пути стал встречаться Пушкин. Чаще и чаще. Он лукаво улыбался, никогда не заговаривал и не пытался потрогать, — но попадался в самых неожиданных местах. То в Эдеме, то в одной из мировых Столиц, куда Судьба ходила за покупками и за хорошим настроением.

— Это… Вам, — однажды сказал Пушкин, загораживая Судьбе путь и протягивая букет красных роз. Помялся чуть-чуть и дополнил. – И всюду страсти роковые…

Судьба как раз цокала каблучками по Москве, в руке – фирменный пакетик от «Нины Ричи», на ногах — традиционные ажурные чулочки, а на устах – таяли милые улыбки. Минутка ехала рядом на роликах, цепляя улыбки одну за другой.

— Пять, восемь, одиннадцать… — считал ангел с сачком.

Все прохожие оглядывались на яркую девушку с красными волосами, а Она никого не замечала.Впрочем, один разок сделала внушение лихачу на мотоцикле, который проехал мимо так близко, что оборки красного платья (в тон волосам) высоко поднялись от ветра, обнажив подвязки.

— Не шали напоследок, — пожурила Судьба мотоциклиста, грозя пальчиком. Тот закономерно не внял и закончил печально. Через пару кварталов, у бетонной тумбы на улице Обручева.

Впрочем, к чёрту трагедию!.. Сияло чудное солнышко, день цвел и пах. При виде Пушкина тянуло даже думать красивостями.

— Ах! – Судьба благосклонно приняла у Пушкина букет. Немножко изучила поэта томными розовыми глазами. Похлопала длинными ресницами. Молвила велеречиво: – Желаете мне что-то сказать, верно?

— Нет, — быстро ответил Пушкин. После смущённо почесал гениальную щеку. — То есть… — он поставил фразу на недолгую паузу, а после докончил. — Ну,… я пошел, — поэт застенчиво улыбнулся и повернулся спиной. Сделал парочку шагов, обернулся и добавил: — И от судьбы защиты нет…

— Красавчег! – подмигнула ему вслед Судьба. – Знает, как подкатить к женщине.

Минутка с сачком, совершив сложный кульбит с роликов, — поймала улыбку поэта:

— Знай наших! – похвалила сама себя.

***

Букетик красных роз Судьба пихнула очкарику Андрею, который грустно пил кофеек возле бюро «Ритуальные услуги».

— Мама не умрет, — шепнула Судьба. – Беги и обрадуй её!

— Вы так думаете?.. – меланхолично размыслил очкарик. Взгляд — в кофейный стаканчик, в тоне – уныние.

— Я так знаю, — подмигнула Судьба, удаляясь на каблуках. Цок, цок.

Очкарик неловко приобнял розы, и также неловко глянул вслед провидице.

— Вы мне звонили? – рядом с очкариком нарисовался полненький человечек, в плаще и в шляпе, несмотря на жару. – Пройдемте к нам в магазин, — он показал на ритуальные услуги, — посмотрите товар, прикинете цены… Кстати, у вас есть наша бонусная карта?..

— Как-нибудь в другой раз, — вежливо ответил очкарик, делая несмелый шажок прочь.

* * *

Вскоре Судьбу можно было наблюдать возле продуктового «супермаркета у дома», на юго-западе Москвы. Женщина купила «Спрайт», но к кассам не пошла, а вознамерилась присесть в кафе при магазине, и скушать блинчик.

— Ващь заказ, — объявил юный кафетерщик, на узбекско-русском языке. Он выставил картонную тарелочку с блюдом и пластиковые приборы. И дежурно улыбнулся.

Минутка на роликах осталась у входа, по настоянию Судьбы. Впрочем, возле кафе застолбила местечко Минутка по дежурным улыбкам. Ценились они на космическом рынке не очень, но здесь брали не качеством, а количеством.

— Смени хозяина, — посоветовала узбеку Судьба, принимая тарелочку. – Здесь обман. Тебя ждет Савелий, — и девушка отошла.

— Чаво?! – крикнул вслед паренек. Чуть задумался, достал телефон и набрал номерок: — Савэлий, привет!.. Я хачу к тебе работа!.. Можьна?..

Судьба, между тем, остановилась посреди обеденной залы, нашаривая глазками уютное местечко на предмет комфортно присесть. По ходу подмигнула толстощёкому крепышу, с аппетитом уминавшему вафли:

— Эй, жирдяй! Наплюй на подколки одноклассников, ешь больше и станешь успешным!

Потом Она дала совет подруженькам, шептавшимся за столиком:

— Эгей, девки! Забейте на Васю, ведь он любит Катьку.

И, наконец, склонилась над маленькой русокосой девчушкой:

— Алина, а тебя ждет судьба чемпионки! Ты станешь великой гимнасткой!

— Станет, конечно, — уверенно подтвердила такая же русокосая мама.

Выпрямляясь от будущей звезды, Судьба приметила в уголке парочку мужских физий. Смугляк с серьгой в ухе, с хитрым оком, а рядом с ним – румяный добродушный здоровяк, благодатного вида и с бородой. Девушка прищурилась и удивилась:

— Оп-па! Эт я удачно зашла…

* * *

— Мы с тобой не дружили, но и не враждовали. Как бы, а? – настырно спросил Сатана.

— Да, согласен, — односложно ответил Адам.

Полчаса назад парочка присела в кафе, которое являлось частью продуктового супермаркета. В уголке. Заказали по чашке чая.

— Ты меня позвал, чтобы сие выяснить? – просто спросил Адам.

— Эм… Скажи, кто я по-твоему? – также просто переспросил начальник Ада.

— Странный вопрос… — удивился первый человек. – Мне Сатане объяснять, кто же есть такой Сатана?!

— Хоккей, отвечу я, — усмехнулся дьявольский племянник. – Я – прачка, которая долбанную кучу лет стирает, полощет и сушит человеческие души…. Да-да, — ещё шире усмехнулся демиург, — такая вот хреновина... После всех процедур – я запихиваю души в пушку, которая расстреливает их по новым телам, в онлайн-режиме, — и это называется «перерождение». Но моей заслуги тоже нет, а сие комплимент потусторонним инженерам.

– Люди не считают тебя прачечником, — не согласился Адам со всей серьёзностью. – Наоборот, тебя называют крутым парнем.

— Сие чужая радость, — желчно скривился Сатана. – Ведь истина людям неизвестна. – Он напыжился. – Короче, меня достало моё собственное бытие. Последний аудит стал последней, сука, каплей… Так бывает.

— Так бывает, — согласился Адам с той же серьёзностью. – Если мир тебе надоел – то поменяй к нему своё отношение. И, поверь, мир станет другим, если ты в него поверишь. Однако… я не психотерапевт, да и ты не…

— Угум-с, — кивнул Сатана. – В общем, я сформулировал пламенную речь, которую хочу зачитать Богу и Дьяволу. И прошу тебя, Адам, поехать со мной. К Ним.

— Хм, — удивился первый человек. – Дак, а я тебе зачем!?

— Ты мне не нужен, — ухмыльнулся дьявольский племянник. — Поездка необходима тебе самому.

— Ты прямо вот уверен?.. — нахмурился Адам.

— Спроси лучше у себя: уверен ли ты? — среагировал демиург с той же ухмылкой.

Первый человек не успел ни задуматься, ни ответить. В чайную атмосферу за угловым столиком ворвался изумлённый женский голос:

— Сатана и Адам?!.. Вместе?! Вот так штука! – к угловому столику шагнула леди лет 25-ти, с красными волосами и в ажурных чулках. Опустилась на третий стульчик, поставила свой поднос, жеманно загылилась. — Привееет!..

Мужчины переглянулись.

— Мляха! – неподдельно удивился демиург. — Какими судьбами, красава?!

— Да уж, — размыслил благодушный бородач.

* * *

К знаменитому ресторану в центре Столицы подъехал маленький красный «Мерседес». За рулем находилась Лилия – первая жена Адама. Она назначила здесь встречу Еве (второй жене), на предмет скандала. Брюнетка хотела выпрыгнуть из тачки, но зазвонил телефон.

— Алё, — деловито вытащила трубку брюнетка.

— Алло, Лилия! – нежно воскликнула Судьба. – Привет, милая!

— Привет!

— Представляешь, Сатана и Адам сошлись! Я лично их наблюдала полчаса назад! Они так засмущались, при виде меня… тут дело не чисто, сто процентов, — голос Судьбы срывался от неподдельного восхищения собой.

— Да и флаг им, — без особого интереса ответила Лилия. – И тут же она спохватилась. – Судьбинушка, ты извини, просто я сейчас встречаюсь с одной сучкой, которая увела у меня мужика… Мне немного не до того. Скоро увидимся, ага?..

— Да, без проблем, — погрустнела Судьба. — Встретимся, обсудим… Ты когда в наши края, подружка?

— Пока не в курсе, — вздохнула Лилия.

— Зато я в курсе, — злорадно усмехнулось Время, парящее невдалеке. Оно вертело в сухих ручках письмо от Бога и Дьявола. Совсем скоро Время вручит письмо Лилии и Еве, и дочки Боссов отправятся в недельное путешествие, в Эдем… а по дороге их ожидают опасности!

А Судьба уже набирала следующий номер:

— Алло, Эволюция, привет, зазноба!.. Представляешь, я щас видела Сатану и Адама…

21. Одинокий блогер

У Адама было хобби: он любил шляться вдали от цивилизации. Благо, девственных местечек оставалось на планете всё меньше. Среди полей особенно легко дышалось и более чётко формулировались мысли о всяческих смыслах бытия. Однажды, во время очередных шатаний по рельефам Нижегородской области, — первый человек наткнулся на мёртвую деревню, покинутую жителями. Первый же дом встретил распахнутыми дверями, окнами без стёкол и без ставень, и заросшим палисадником в обрамлении полусгнившей ограды.

— Заглянем, — произнес Адам и вступил в хату. Он обозрел разруху внутри, по ходу найдя парочку старинных открыток, серебряную монету и глиняный чугунок с отколотым носиком. Находки сфотографировал и прибрал в карман:

— Монетку себе на счастье, а иное — отдам музейным.

Во втором доме, с целыми окнами, — Адам увидел домовёнка, который собирал чемодан, по всей видимости намыливаясь отсюда валить.

— Куда? – спросил его первый человек. – Вслед за владельцами?

— Да ну их, — сплюнул в раздражении домовёнок. – Мой приятель – старик, помер, а с его сыновьями я общий язык не нашёл… И мне пришлось их выселить, к хрену. Так что мои сборы отношения не имеют к владельцам.

— Нельзя склеить то, чего нет, — согласно кивнул Адам.

— Слышь, а ты ведь тот самый Адам? – вдруг прищурился домовёнок.

— Я  — Адам.

— Ты здравый чел, — вслух размыслил домовёнок. – Наслышан… Останься со мной? – предложил он. – Я в гости уезжаю, в дочке, но вскорь вернусь! Изба теплая, ладная. И продают ее долбанные владельцы за копейки...

— Как твоё имя? – спросил Адам.

— Дима, — ответил домовёнок. – Я хочу одну штуку предложить чуток годя. Щас я отъеду, а ты пока здеся повисишь, если понравится, то замутим.

Домовёнок угадал с настроением Адама, и тот завис в избе.

В деревне обитали дед с бабкой, которые кормились с огорода и с курочки, несущей яйца. А за околицей, на кладбище, приютилось привидение женского рода. Ну, и в согре бродил леший Трошка – косматый мужичище.

Более ни одной души в радиусе пятидесяти километров, — не было.

* * *

— Смотри, это Дзен, — Дима запустил ноутбук и показал Адаму сайт. – Здесь я открыл блог «Уйду в лес», где рассказываю о прелести отшельничества.

— Отшельники сегодня ведут блоги? – несколько удивился Адам.

— Да, — серьёзно ответил домовёнок. – Вполне нормальный формат для XXI века. Но мне одному сложно с блогом: во-первых, я писать не очень горазд, во-вторых, людей не очень-то понимаю, и надыть им подобного. А в-третьих… — Дима помялся, — проблемы с выводом денег у меня, я ж не человек таки.

И Адам стал блогером. Потусторонний интернет работал шикарно, люди охотно читали блог, и за эти чтения сайт платил деньги. Специально для сего Адам завел банковский счет, то, чего не мог сделать домовёнок в силу неземной сущности. Новостей мёртвая деревня практически не рожала, однако концепция блога была построена как раз на их отсутствии.

— Мы не производим hype, мы генерируем нирвану, — размыслил Адам. – Глухая деревня – это то, о чём втайне мечтает каждый городской житель.

— Точно так, — пророкотал леший Трошка. Леший – это отставной солдат, который оттянул под командованием Суворова свои двадцать пять лет

— Ток про яйцы от нашей куры не болтай, — попросили дед с бабкой. – Понабегут окаянные мародёры… Лучше про печку, про лучину, про пироги с капустой…

— Возьми у меня интервью, — выдвинула рацпредложение привидение женского рода, застенчиво кружась. – Это будет сенсация!

— Фееричная у нас команда! – во всю ширь прекрасно-ясной мордочки ухмыльнулся домовёнок Дима.

* * *

Однажды Адам впал в тоску. Тогда, когда он не смог себя заставить выйти на связь с донной Справедливостью. Адам сидел в избе и занимался самовыносом мозга.

— Кто я? Зачем я?.. – проговаривал первый человек.

На самом деле, усидеть на двух стульях сложно, в случае с такой тонкой материей как своё бытие – невозможно. Уйдя в лес – Адам похерил все другие аспекты, мёртвая деревня не терпела компромиссов и конкурентов. А блогер наелся тишиной и умиротворением до изжоги, и она не давала расслабиться, постоянно напоминая, что в организме не все хорошо. Лекарства в лесу не существовало, но не лесом единым…

— Пора пить яблочный сок! – наконец, не выдержав душевно-умственных терзаний, возгласил первый человек. Сорт «запретное наливное», от коего и произошли все иные яблоки! Адам грустно улыбнулся: —  Самое простое – это выпить и забыться…

Минутки с сачками в заповедном лесу не обитали, поэтому улыбка лопнула в воздухе подобно мыльному пузырю, осыпав травку сладкими амброзиями.

Адам съездил на один день в Москву, выпил сочку, но вернулся в лес совсем отрешённым. Долбёж в голову не стих, а усилился.

— Понимаете, я как-то потерял все смыслы, — делился первый человек со стенами избы. — Дело не в Сатане, он лишь озвучил очевидное!..

— Ты слишком мнителен, Адам, — посетовали стены в лице домового. – И чувствителен.

— Мнительность — это болезнь, даже шизофрения нервно курит, — авторитетно сказал первый призрак мужского рода. — Лекарства от мнительности нет, просто потому что его нет.

— И не будет, пока сам человек не откажет мнительности в близости. Половой, мозговой, платонической, — как угодно, — поддержал второй призрак мужского рода.

Двое новоявленных психиатров приехали в гости к привидению женского рода. И случайно стали свидетелями и участниками терзаний первого человека.

— Аминь, — подытожил болящий Адам. – Однако мне-то что с того?

— Да яго все девки побросали, — вклинились в беседу дед с бабкой. – И ента Справедливость, и дьявольская дочка, да и Ева-краля… Вот и смурной… Може, хуть ты яго очаруешь? – обратились они к приведению женского рода.

— Щаззз, — гордо отвернулась привидение. – Один раз я уж уводила чужого мужика… и мне хватило!

— Дак мы уж не первые у тя? – обиделись признаки мужского рода.

— Фи! – фыркнула в их сторону привидение.

— Адам не чуждый, — воззвал к логике Леший. – И у няго хризис среднего возрасту, тадыть-етыть.

Неделю блогер ходил и насиловал себе разум. А после исчез из деревенской коммуны. Общинный «УАЗ» стоял на месте, а прощальной записки не обнаружили.

22. На Остоженке

Поездка в Эдем заняла, как ей и положено, четыре часа на автомобиле. Двести километров – не расстояние!.. Ехали на БМВ-купе шестой серии, с номерным знаком «666», а вместо региона – российский триколор.

— Купил машинку у второго человека в Этой стране, — поделился Сатана. – Вместе со штрафами и с крутяшными номерами, со всем её дерьмом, в общем…

— Везёт тебе, — усмехнулся Адам, расслабленно сидящий рядом.

* * *

Вскоре импозантная парочка уже находилась пред вратами Эдема. Оба гостя – высокие ростом, но один худ, смугл, гладко выбрит и курчав, а другой – плотен, белокож, с русой бородой. Тот ещё контраст!

Едва импозатная пара очутилась в Эдеме, как она ощутила на себе насмешку. Смеялось всё и везде, не открыто, но явно. Деревья, жители, дома и даже овощи на потусторонних огородах. Смех начался на таможне, продолжился на Остоженке и ни черта не закончился в «Метрополе», куда занятные ребята решили поселиться.

— В наличии только один люкс. Вам… эээ… ведь совместную коечку? – сострил портье и прыснул.

Сатана и Адам кратко переглянулись. И непонимающе уставились на портье.

— Кхм, — поправился портье. – Эм. Уважаемые!.. Свободен только один люкс, а больше номеров нет, по случаю Очень Редкого Праздника – прибытия в Эдем дочерей наших Великодержавных Боссов. Аллиуйя!

Занятные путники снова переглянулись. И снова глянули на портье, уже с угрозой.

— Слухай, козёл, мать твою так, — Сатана грубо взял служащего за горло и подтянул его тело к себе через стойку. – Я щас с тобой прилягу, на совместную койку, — и, поверь, я буду сверху.

— Но вы же Оба сошлись?! — заблеял служка, по виду юный недоросль, а по кредо – херувим-парень, застрявший между армией и институтом.

— Чего?! – удивился Адам.

— Да ладно вам шифроваться, голубки, — усмехнулась обаятельная молодая Любовь, показавшись в холле отеля, под ручку с мужем.

– Судьбу всё равно не обманешь, — сосредоточенно добавил элегантный Страх.

Семейная пара по энергетике напоминала степенных пуритан. Оба чинно кивнули и вышли прочь, на гудящую в радостном нетерпении Остоженку, усыпанную розами.

— Ясно, — Сатана разжал сердитый кулак и портье упал на паркет, сильно кашляя.

— Ну… гомосексуализм сегодня входит в тренд, — оптимистично размыслил Адам.

* * *

Праздничная поляна, где должен был произойти Высший прием, — была окружена толстым кольцом праздношатающейся публики. Она сидела, лежала и стояла, заполоняя каждый квадратный сантиметр своими молекулами и атомами. Импозантная парочка к собственно Месту События – протискивалась очень долго, но всё-таки протиснулась. И по головам, и продираясь сквозь чужие тела, состоящие из мяса, из эфира и из ментала.

— Сотворил бы Чудо? – пыхтел плотный Адам в затылок тонкому Сатане. – Перенес бы нас на полянку!.. Хоть бы реактивную метлу сострогал!..

— А как же воспеваемая тобой справедливость? – усмехался дьявольский племянник. – Все жмутся на общих основаниях, а мы улетим на долбанной метле. Как бы непорядок?

— А справедливо ли то, что наших жён встречают как цариц, а меня – Их единственного сына, даже не поминают, — запальчиво возражал Адам. – Они на красной дорожке, а я в толпе черни…

— Обиделся, что ль? – иронично поддел Сатана.

— Я – человек, и я обидчив, — парировал Адам. – С таким прицелом меня и создали.

Наконец, импозантная парочка пробилась к полянке. Через несколько минут началось представление и выступила Ева. Затем на подмостки ступила и Лилия. Шоу, наблюдаемое нами чуть ранее, — давалось для Бога и для Дьявола, сидевших невдалеке от сцены на мягком диване.

— Мне тут рассказали, как на духу… что оказывается, я была лишь инструментом в каком-то дурацком пари, — предъявляла Ева. — Типа, опытный кролик!..

— У меня намедни увели мужика, и сделала это великая праведница Ева, чёрт возьми, — вещала и Лилия. 

В партере Бог и Дьявол растерянно хмурились и немного краснели. А на галерке слышимость была так себе, зато видимость была отличная! «Бывшие» искоса наблюдали за экс-жёнами. Ностальгия бежала тонким ручейком по артериям, но пульс был ровным.

— Пшли, чувак, приколемся! – вдруг пихнул Адама демиург. Он ухмыльнулся. – Пора и нам пару аккордов залабать!

— Ты просто вот уверен? – по привычке спросил первый человек.

— Нет, я не уверен, — ответил Сатана, шагая на поляну. – Но лучше сделать и жалеть, чем… ну ты понял.

— Понял, — согласно покивал Адам, ступая следом за Ним.

Девчонки прекратили распри, повернули прелестные головки к «бывшим». Бог и Дьявол в изумлении подались вперёд, приводнявшись с сиденья.

— Ах!.. – пронеслось над Местом События.

— Адам! Сатана! – вскричали девоньки почти одновременно.

— Прошу благословения на наш брак! – покорно склонил голову демиург и пихнул напарника. – Повторяй за мной, блин!

— Прошу! – смиренно поклонился Адам дивану.

— Я же говорила!.. – довольно потирала ладошки Судьба, выглядывающая из-за кресла Босса.

— Чё они сожрали с Древа познания? – толкнул жирный кот приятеля. – Или ты им каннабис подмешал в яблоки?

— Да иди ты, — обиженно отвернулся Змей – теплокровный гад.

— Не верю как-то, — резюмировал кот.

Время что-то зачирикало в блокноте.

Эффект неожиданности крутанул своим пропеллером над приёмной залой и умчался, жужжа по ветру.

— Гениально! – вдруг во всеуслышание сказал Бог.

— Чё? – вылупились девоньки.

— В смысле?! – изумились и «бывшие».

— Я отправляюсь писать сценарий дальнейшего бытия! – легко подскочил с ложа Бог. – Меня озарило вдохновение!.. Через недельку увидимся… — Он бодрой походкой приблизился и, в жесте восхищения, — показал мужикам внушительный кулак. А после отодвинулся к женщинам…

— Крандец, — сжался Адам при виде кулака, на неврозе перепутавший восхищение с угрозой. А то, что Бог ободряюще похлопал женщин по плечам, а после удалился вовсе с поляны – протекло для Адама незамеченным.

— Завтра попросим аудиенцию, — пожал флегматичным плечом Сатана, четко отследивший все Божьи движения. – Если ранее нас самих не попросят, канешн…

23. Сделка

Завтра импозантную парочку тактично и вежливо попросили прийти.

— Вас просят, — небрежно сказало Время, глянув на наручные часы.

Вскоре Адам и Сатана сидели на двух креслах, вокруг круглого столика на колёсиках, в одной из прохладных Эдемских беседок с колоннами. Рядом, на других двух креслах – хозяева «Вселенной 5». На столике завтрак: чайник, плюшки, мёд в вазочке.

— Хотите благословения на брак? – спросил Бог, без эмоций. Хотя и на полном серьёзе.

— Нуу… — как-то замешкались гости. – Понимаете, мы…

— Я согласен, — нетерпеливо прервал никчемное блеяние Бог. – Но: услуга за услугу. Есть тема для вас.

Обычно Господь даёт то, что тебе надо. А надо тебе то, что ты хочешь. Впрочем, иногда Он может ошибаться в твоих желаниях…

— Кхм, парни, — деликатно откашлялся Сатана в сторону Боссов. – Короче, ток не обижайтесь, но вы, по ходу, превратились в лохов.

— Растеряли профессиональные качества, — сгладил грубость товарища Адам. – Потому что спутать правду и ложь…

— Вызывали, Боссы? – на порожке беседки возникли близнецы Правда и Ложь. Двоюродные то ли братья, то ли сестры, с абсолютно круглыми головами, стриженными под «горшок». Они отдельно поклонились гостям: — Здравствуйте! — и заржали вполголоса.

Импозантная пара переглянулась в сотый раз.

— Если вы откажетесь от темы, то я вас обоих предам анафеме, — подытожил Дьявол, хмуро глядя на гостей. – А если будете грубить и дальше, то выпорю на центральной площади, при большом стечении народа!

Бог махнул рукою и близнецы исчезли, растаяли в воздухе.

— Вообще-то мы приехали с Вами серьёзно поговорить, — сделал ещё один заход Сатана.

— И попросить совета, — добавил Адам.

— Разговор у нас сейчас серьёзный, — подтвердил Бог.

— Только не вы с нами говорите, а мы с вами, — дополнил Дьявол. – Однако это абсолютно не важно!

Как-то всё не так и не туда. Однако права выбора не оставили совсем. Ещё немного препирательств и на самом деле выпорят. Одним мужчинам – других мужчин не жалко, по факту – вне эмоций.

— Приходить к простоте лучше через сложности, — проворчал дьявольский племянник. – Чего делать-то?

— Вот, — Бог выложил на столик запечатанный конверт. – Здесь одно задание. Его нужно исполнить в мире людей. На всё про всё — сутки.

— Отрывайтесь по полной, — ухарски подмигнул Дьявол. – Никаких ограничений нет! Кроме вашей совести, разумеется.

Боссы поднялись, давая понять, что аудиенция закончена.

— Зачем? – не смогла взять в толк импозантная пара.

— Пути Господни неисповедимы, — усмехнулись хозяева. – Завтра приступайте.

* * *

— Хряск! Хряск! – топор сочно врубался в твёрдый ствол. Рубщиком Древа познания выступил сам Дьявол. А посажено Оно было по велению Бога, семь тысяч лет назад.

— Пришла пора ликвидировать Древо! – ныне пафосно выразился Бог. – Оно себя изжило.

— Дела, — покачал встревоженной мордой жирный кот.

— А я как же?! – Змей смахнул меланхоличную слезу.

Наконец, Древо упало, окончательно поддавшись острой стали.

— Фу! – Дьявол вытер потный лоб.

Красные лучи утреннего солнышка освещали Эдем, — со всеми его причудливыми постройками, великолепными видами и фееричной Остоженкой. Эпохальное событие случилось без лишних свидетелей, присутствовал только «ближний круг». Как и тогда, семь тысячелетий назад.

* * *

— Женщины созданы вдохновлять, а мужчины – предназначены свершать поступки, — произнес Бог.

— Адам и Сатана – талантливые приколисты, — ухмыльнулся Дьявол. – И я думаю, что реприза в конверте поможет тебе, друже, в написании дальнейшего сценария Бытия.

— Да, внятных тезисов много не бывает, — Бог постучал себе пальцем по лбу.

— Не захотят, так заставим, — подытожил Дьявол.

Данный диалог произошёл сразу после рубки Древа.

— Обожаемых Вами приколистов уже попросили прийти, — безапелляционно произнесло Время. – К завтраку явятся в беседку с колоннами.

24. Особняк Березовского

БМВ-купе шестой серии подъезжал в Москве, бодро несясь по шоссе Энтузиастов. Номерной знак «666», вместо региона – российский триколор, цвет автомобиля — чёрный. В салоне – контрастная парочка.

— Почему Москва? —  спрашивал Адам.

— А почему не Амстердам? Почему не Гонолулу? – возражал Сатана. – Нас как бы не спросили… какой город желаем для Божьих опытов.

— Для своих опытов, — поправил Адам.

— Плевать, — племяш Дьявола действительно сплюнул в окно. А после добавил: — Москва – ближе всего к Эдему, поэтому так, думаю.

— Москва – столица мира, а Россия – компас мира. Поэтому и так, — выдвинул мотив первый человек.

— Скажи это китайцам и их гигаполисам, — хохотнул демиург.

— Пофиг, — усмехнулся и Адам. – Где остановимся-то?

Сатана молча и искоса глянул на напарника. Осклабился:

— Увидишь, подельничек, — подмигнул он.

* * *

Вскоре чёрная машинка притормозила и посигналила у широких стальных ворот по адресу: Москва, ул. Новокузнецкая, д. 40. Длинное приземистое здание, явно старинной постройки, то ли временно пустующее, то ли окончательно заброшенное и ждущее своего часа в «Плане реновации нежилых помещений».

— Куда мы прибыли? – спросил Адам с любопытством.

Из-за ворот перескочил какой-то плешивый дед с рогами, и стал возиться с навесным замком. Перемахнул он высокие ворота легко, без усилий, ловчее обезьяны. Щёлкнул пружиной, отворил створку, учтиво поклонился машинке, прижав руку к груди.

— Привет! – сухо кивнул ему Сатана, трогая тачку. Она покатилась во двор. И только когда машинка остановилась у крыльца – дьявольский племянник ответил напарнику:

— Здесь жил мой крестник. И чуть не умер тоже здесь, прям у этих врат, — Сатана выпрыгнул из тачки, взвалил на плечи рюкзачок. – Славно повеселился, сучонок…

— А где сейчас крестник? – осторожно спросил Адам.

— Поругались мы шибко, и расстались, — не очень внятно ответил напарник.

Первый человек взял свой рюкзак и глянул ясно.

— Ну, как, ты-то рад тому, что ныне?..

— Лучше, чем быть потусторонней прачкой, — серьёзно покивал Сатана. – Стопудов это никакое не доверие к нам со стороны Боссов, — мол, мы самые крутые, призванные спасти их мир… — смугляк лихо сплюнул. – Просто они решили какую-то свою работу сделать чужими мозгами, а мы тупо им попались под руку...

— Ты себя самобичуешь или самоуспокаиваешь? – не въехал Адам, мня бороду.

— Я себя самонастраиваю, — ухмыльнулся демиург. – А ты?

— Я не жалею, что ввязался! – твердо сказал первый человек. – Засиделся я в блогерах и хорошая встряска мозга мне просто необходима… Надеюсь, что встряска будет!..

* * *

— Пожалуйте откушать! – возгласил домовёнок Дима, радушно простирая ручки к дорогим гостям, появившимся на пороге комнаты. Она представляла собой парадный обеденный зал, с солидным лакированным столом посреди – штук на шесть персон. Декор современный: обои, ламинат, натяжные потолки с лампами. На стене – Чёрное зеркало. На столе – четыре прибора и несколько блюд.

— Дима!? – воскликнул Адам. – Как же ты узнал, где я?..

— Профессия така, — усмехнулся домовёнок. – Кушайте с дороги, а дела – после устроите.

— Отличный час для перекуса!

* * *

Запечатанный конверт, полученный от Господа, лежал на обеденном столе, прямо посреди оного. Приборы с остатками завтрака были расставлены по краям. Кворум состоял из Адама, Сатаны, домовёнка Димы и плешивого деда-демона (ака привратник на воротах).

— Кто? – спросил ухарски Сатана, кивая на конверт.

— А мона любому взять и вскрыть? – поинтересовался плешивый дед.

— Или?.. – спросил и домовёнок.

— Или, — покивал русый здоровяк Адам. — Могу уступить свой шанс компаньону, — он покосился на смугляка.

— Или забьем на всю эту хрень и уедем к морю, — хохотнул Сатана. – Если чёт типа не понравится внутри, — Он по-хозяйски схватил конверт, аккуратно разорвал и вынул бумагу. Искоса глянул на нее. Хмыкнул.

— Что там?! – придвинулся кворум.

Смугляк бросил лист на столешницу, на всеобщее обозрение. Адам поднял и вдумчиво прочел вслух:

— Правда и ложь, — повертел бумагою. – Всё, больше ни слова!..

На бумаге действительно синим маркером была выведена фраза: «Правда и Ложь».

— И чего сие значит? – не въехал плешивый демон.

Прямо перед столом, из ниоткуда, возникли Правда и Ложь – то ли братья, то ли сестры. Круглоголовые близнецы, с прическами под «горшок».

— Мы туточки, — молвили оба (обе), позёвывая.

— Тэк-с! – произнес дьявольский племяш, жестко сминая окурок в тарелку. – Щас будет немного больно, болваны…за свой издевательский смех ответите!..

— Погоди, — остановил товарища Адам. – Они ж явились в рамках задания…

— Эй, а што за такое задание? – задорно крикнул домовёнок, обращаясь к близнецам.

— Мы не в курсе, — отрицательно мотнули круглыми головками близнецы. – Мы должны исполнить одно желание, какое изволите, срок действия — сутки.

Сатана разжал натренированные тугие кулаки, почесал жилистую шею.

— Ну, чего? – вопросил коротко «в пустоту».

— Надо дать им задание, едыть-матыть, — крякнул плешивый демон.

— Адам, дорогой, я верю в твою разумность! – подмигнул Дима. – И в разум твово друга тож верю, хоть и не имею чести его знать…

— Вы незнакомы? – чуть отвлекся от растерянности  русый здоровяк Адам.

— Дима с исконно славянской фамилией, — загыглился Сатана в сторону домовёнка. – Плоть от плоти земли русской… родом из старообрядцев. Имеет троих маленьких детишек от красавицы-жены, по характеру добряк, а к порядку ни черта не приучен. По жизни бродяга... Обожает строить шалаши в лесу и шугать мародёров!.. — Смугляк кончил речь и с усмешкой подмигнул домовёнку.

Присутствующие с интересом  разглядывали потустороннего героя. Ясная мордочка Димы шла красно-белыми пятнами, он смущённо и ме-едленно моргал. Когда тебя прилюдно раздевают – то приятного мало.

— Это Сатана, — сгладил неловкую паузу блогер. – Тот ещё провокатор, но он — демиург и мой компаньон.

— Тож мне всезнайка хренов, — напыжился Дима и демонстративно отвернулся.

Мы гордимся тем, что изобрели вакцину против Эболы. Вот только Эбола — это не наша проблема.

— Короче, даете нам задание или типа отпускаете? – воззвали Правда и Ложь.

— Типа заткнитесь!

— Мудак, а?.. – прошептал близнец близнецу.

— Пообзывайтесь ещё…

— Хозяин, може внука-убивца мово вызвать? – шепнул демон, недвусмысленно потирая подушечки пальцев. – Он их враз научит манэрам.

Адам же молча обошел сладкую парочку, глядя с прищуром и мня бороду. Потом сдвинулся на пару шагов назад и спросил простецки:

— Кто из вас Правда, а кто Ложь?

Близнецы лишь глупо поморгали зелёными глазами без ресниц.

— Оне сами не знають, — скомментировал домовёнок.

— Несправедливо, — ясно и широко улыбнулся Адам. – Слушайте мою команду!.. Теперь ты – Правда, а ты – Ложь, — русый бородач поочередно ткнул пальцем в близнецов.

Минутка забилась в окошко, подобно стрекозе, — настоятельно требуя её впустить.

— Ниче так идейка, — вновь поскреб жилистую шею Сатана. Он, широко шагая, подгрёб к окну и открыл его.

— Спасибо, — пискнула Минутка, влетая в комнату и цепляя сачком улыбку первого человека.

— Валите, болезные! – демиург махнул перстом. – И кого-нить хорошо ублажьте, например… э-э-э… президента!

— Чё мелочиться, действительно! – прозвучал нежный глас Судьбы. То ли сверху, то ли сбоку, то ли просто в ушах.

Исполнители с прическами под «горшок» перестали хлопать зелёными глазками, утвердительно покивали и растаяли в воздухе.

— Кстать, идейка дельная, — поддержал и дед-демон.

— Вво! – домовёнок показал большой палец в жесте «класс».

Первый человек вытер утомлённое чело. Сказал не очень уверенно:

— Фу! Надеюсь.

— Не парься, — дружески приобнял его смуглый худой напарник, с серьгой в ухе. – У нас полная свобода воли, так что мы могли им приказать любой бред. Тупо чего в голову взбредет!..

— Так-то – да, — покивал русый здоровяк Адам. – Но не хочется быть глупцом в глазах Отцов, треба доказать, что ты воистину их Сын…

Смугляк ухмыльнулся и глянул на настенные часы:

— Восемь утра. Первые сутки вперде!

— Чем займемся, едыть-матыть?

— Найдем, чем. Щас по чайку и каждый получит ценные указания.

25. Правда и Ложь

Президенты – это люди, вроде других. Они просыпаются, одеваются, какают, умываются и плавают в бассейне. Сегодня утром русский президент легко осилил все озвученные действия и, в отличном расположении духа, сел завтракать. Столик был круглым и при желании мог принять трёх персон, но сегодня президент кушал один. Он намазал бутерброд маслом и потянул его ко рту. Замер вдруг. На парочке других стульев глава государства увидел двух близнецов, с абсолютно круглыми головами, с прическами под «горшок», которые деловито пережёвывали пищу с его стола.

— Эм, — сощурился президент. Близнецы плавно перелетели со стула на стул – поменялись местами, а зрачки президента это восприняли как раздвоение.

— Что происходит? – тихо вопросил президент сам себя. Для уверенности поморгал. Осторожно мазнул глазами по сторонам – комната была пуста, лишь на диване – в тройке метров, громоздился охранник Митя (он же врач-кардиолог и чемпион по стрельбе из пятидесяти видов оружия).

— Мить! – трагически воззвал президент.

— Да, Владимир Владимирович! – Митя резво вскочил во всю длину своего двухметрового роста, неловко затоптался.

— Яйцеголовые? – президент показал бровями на близнецов и… тут же узрел, что близнецы исчезли.

* * *

Распахнулась дверь лимузина, президент почему-то с опаской заглянул внутрь салона. Нырнул туда и чинно сел. Митя загрузился вперёд, завёл мотор и автомобиль тронулся. Президент нервно достал бумагу из кармана, видимо какие-то тезисы какой-то речи, а может просто шпаргалка доклада. Углубился в чтение.

— Благо своего народа – есть высшее благо, — читал президент. – Кто не слушает совесть – тот подлежит геенне… что за херня? – удивился он, переворачивая страницу. – Нет ничего хуже, чем бездарность во власти!..

— Пафоса, конечно, много, но всё по сути, — раздался рядом спокойный глас.

Президент поднял недоуменные глаза и напротив себя — увидел русого бородача, с синими ясными глазами, с добрым румяным лицом. Как оказалось, сидят они оба на сцене, на двух табуретах, а слева внизу – Их чутко слушает Красная площадь. Справа — пара камер, прожектора, операторы и осветители.

— Что за?.. – пробормотал президент, не обозревая всей картины, но интуитивно ловя странную атмосферу.

— Ты кто тако… — напыжился президент на бородача. – Эй, Мить… — он резво вскочил. – Хорошо же работает моя охрана, опоили меня драной хренью! – заорал президент первое, что пришло на ум. – То яйцеголовые придурки за завтраком, то этот бородач, по ходу косящий под Бога….

Публика громко засвистела:

— Тю!.. К позорному столбу гада!..

Президент резко развернулся к площади и побледнел. Он воочию увидел свой народ – без рюшей и без заготовленных реплик. Суровые полицейские, горячие горцы, озлобленные славянские парни, напряженные военные, кислые интеллигенты, взбудораженные бабы – все озвученные категории явно пришли сюда добровольно!.. А Красная площадь была заполнена до упора! Народ трепетал у наспех сколоченный сцены (у Исторического музея), никто его не сдерживал, не было ни оцеплений, ни заграждений.

— К порядку! – весело сказал синеокий бородач Адам. — Сейчас возьмём у президента интервью. Мы ведь его пришли послушать, да?.. – он подмигнул площади. — Вы сядьте, Владимир Владимирович…

— Да! – сказала толстая бабища, умерев руки в бока. – А провокаторов самих к столбу!.. Наш президент – самый чуткий и понимающий!

— Спасибо, Владимир Владимирович, что Вы есть! – крикнул звонкий женский голос в толпе. – Я хочу от Вас ребенка!..

— Ура! – многоголосо подхватила публика.

Президент немного успокоился и сел на стульчик. Народный гул стих.

— Представьтесь? – попросил репортер Адам.

— Я…. – вдруг задумался президент. – Я — генеральный директор ООО «Российская Федерация». Бенефициарами (реальными владельцами) являются олигархи и мои друзья. Если я их перестану устраивать, то меня уволят. Всё как в других корпорациях, включая ООО «США» и ООО «Европа».

— Молодец! – восхищённо ахнула толпа.

— А как же свободные выборы? – грустно полюбопытствовал репортер.

— Свобода – это дорогое удовольствие, которое народ никогда не сможет купить, — меланхолично ответил президент. – Тупо денег у него не хватит… — он презрительно сплюнул. — Тем паче, что народ – это толпа мракобесов. Мы – правители, конечно, те ещё мерзавцы, — однако народ хуже нас в сто крат, чисто из-за своей сволочной породы.

— Ну, ни хрена себе! – воскликнула толстая бабища, всплескивая руками.

— Прально президент докладывает! – заверещал рядом стоящий юноша в очках, с патлами на голове.

— Вообще-то – да, — озадаченно протянула бабища.

— Просто об этом не принято говорить вслух, — с достоинством добавил президент.

Ложь порождает кучу бесполезной энергии, которую разумные существа производят, дабы Её либо оправдать, либо опровергнуть. Никчемная суета, наполняющая любое пространство кармическим мусором. Но безо Лжи не будет заметно Правду.

— По ходу приколисты сгенерировали толковую Идею, — заметил Бог, стоящий в толпе как обычный смертный.

— Хорошая наследственность, — усмехнулся Дьявол, неизменно находящийся рядом.

— Эй, Владимир Владимирович! – воззвал репортер Адам. — А как вы относитесь к своей команде? К тем, кто помогает вам управлять страной.

— К министрам я отношусь так себе, ведь они жулики и воры, — со скабрезной ухмылкой ответил президент. – О народе они думают лишь в моменты социальных взрывов, я не осуждаю, а констатирую. – Глава государства озадаченно задумался. – Однако… я тупо не понимаю, зачем они разворовывают казну, когда и так нереально богаты… Один строит дом за миллиард, а другой – за два миллиарда, типа соревнования, кто выше делает пи-пи. Не укладывается это у меня в мозгу!.. — Недоумение президента явно было искренним.

Камеры на сцене усиленно снимали ближние планы интервью, попутно над сценой проносились ещё камеры для дальних и средних планов, управляемые из Останкино. Шла онлайн-трансляция, и вся страна наблюдала эпохальный разговор.

— Какой же замечательный у нас царь! – пронёсся гомон над площадью. – Всё как на духу говорит!..

— Царь! Царь! – стал скандировать народ. – Долой президента!.. Только добрый и справедливый царь!..

— Да, я справедлив! – гордо сказал президент. – Хотя на народ мне тоже наплевать, я ему ничем не обязан, как (впрочем) и он мне, — он величаво кашлянул. — Если откровенно, то меня волнует только личная безопасность и КрымНаш.

— КрымНаш! – рявкнула толстая бабища.

— КрышНаш! – отозвалась эхом толпа. – Аве всемилостивейшему царю! А министров к позорному столбу!..

— Вы согласны наказать всех, кроме себя, Владимир Владимирович? – спросил русый бородач-репортер.

— Нууу, вопрос интересный… — усиленно замялся президент.

— Или накажут вас одного, — любезно подсказал Адам. – Ради справедливости.

Президент разглядел в толпе юного демона с огненными глазами и длинными «слоновьими» ушами-локаторами. Внук плешивого привратника приближался к нему, распихивая толпу широкими плечами, а в руке блестел длинный кинжал.

С другой стороны сквозь толпу пробирался ещё один демон – точная копия внука, а с третьей стороны — третий внук, ксерокопия двух первых.

Три одинаковых демона с трёх разных сторон!

— Давайте как-то поступательно, не спеша! – нервно сказал президент, стараясь не показывать волнения.

* * *

Домовёнок Дима залез в социальную сеть, вбил пароль с бумажки и вошел в аккаунт президента. На странице была куча народных просьб, длиной примерно в виртуальный километр.

— Лиха беда начало! – произнес Дима уверенно, закатал рукава и застучал по клавишам. – Так…. Прибавляем пособие многодетной матери…. Выпускаем на свободу маньяка-убийцу за хорошее поведение… Покупаем велосипед сироте… Ломаем сержанту Козлову руку за неподобающее поведение… Повышаем в должности директора-мздоимца, иначе его прибьёт жена… Так… Всё должно быть уравновешенно…

* * *

Смеркалось. Фонари на Манежной площади превратились в инструменты пытки. Каждый фонарь ныне – это позорный столб с привязанным к нему министром. Сановники стояли в парадном облачении, со всеми регалиями в виде медалей и орденов, а на шеях — таблички с названием должностей и фамилиями. Мужчины и женщины, вне пола и возраста, все были в равных условиях.

Также: тут и там стояли лавки, на которых розгами секли чиновников рангом поменьше – генералов МВД и ФСБ, начальников департаментов, пресс-секретарей…

Под ногами, с противным писком, рыскали мелкие бесенята.

— В принципе, сие закономерно, — объяснял президенту смуглый курчавый человек, очень высокий и хищный, с серьгой в правом ухе. – Эти твари попарятся здесь до ночи, после вновь будут руководить, но позор не забудут.

Парочка шла по Манежной площади, мимо экзекуций, параллельно им сновали группы туристов и отдельно взятые сапиенсы. Россияне и иностранцы, с фотоаппаратами и со «Спрайтом», с мобильниками и с бургерами, с сувенирами и с деньгами, — весь этот муравейник оживленно переговаривался, фотографировался, делал неприличные жесты и позировал на фоне позорных столбов… Бесподобная в своей великолепной мечте — суета на Манежке! На Президента с Сатаной никто не обращал внимания. Как-то ненароком они подрулили к столбу, к которому были привязаны сразу трое: премьер-министр, его секретарь Наташа и олигарх Д. Президент приостановился, несколько брезгливо рассмотрел тройку:

— И Вы здесь? – спросил сухо.

Триумвират лишь покаянно вздохнул. Дрыснувший под ногами бесенок, похожий на суслика с рожками, привстал на задние лапки и чего-то запищал, активно показывая на позорный столб. Потом громко прыснул в свою сусличью ладошку и ретировался.

— Коррупционер, его блядь и его спонсор, — задумчиво сказал президент, кивая на столб, и попутно внимательно рассматривая каждого персонажа. Как в первый раз.

— Прямо святая троица в реалиях твоей страны, — серьёзно дополнил демиург.

Двинулись далее, тактично огибая другие позорные столбы и лавки с порками.

— Идеальный мир? – вопрошал президент. – С помощью одного кнута его не построить. Но и пряник в довесок к кнуту, — не всегда решаетпроблемы «золотой середины»…

— Идеальный мир никому не нужен, — просвещал провожатый. – Просто потому, что абсолютного идеала нет. И нельзя построить то, чего нет. Однако, баланс между правдой и ложью — необходим.

— Вы хотели сказать, баланс между добром и злом? – не въехал президент.

— Добро и зло – это понятия по умолчанию, — разоткровенничался Сатана. – Как воздух, без коего организм хомо сапиенс погибнет.  А правда и ложь – это реальные существа, игроки. Они играют нашими чувствами и эмоциями, определяя поступки.

— Яйцеголовые? – вдруг прозрел президент. Он даже круто встал на месте, и снизу вверх пристально посмотрел на Сатану.

— Да, — усмехнулся демиург. – Замечу, что в долгосрочной перспективе всегда играет Правда. В отношениях, в действиях, на любом уровне… Ложь априори краткосрочна, не имеет эволюционного шанса развиваться долго, — это вопреки природе.

Так получилось, что Они встали как раз у очередного фонаря, подготовленного к позору. Прямо у торца Манежки! Подле фонаря лежал тюк веревки, табличка «Президент РФ», а рядом перетаптывался плешивый демон-дед, потирая крепкие ручки.

— А вот и твоя доля позора, князь! – ухарски пригласил дед. – Ща мы тя, едыть-матыть.

— Я, честно, не готов разделить участь министров, — расстроился президент. Он поежился, обращаясь к Сатане. – Застрелите меня лучше?!

— Запрещено, — отрицательно покачал головой Сатана. – Да и твой труп особо не повлияет на погоду… Как было плюс десять по Цельсию, так и будет.

— Ну тогда… тогда, я клянусь, что пересмотрю свои взгляды на власть, — воззвал президент. – Готов даже пересмотреть свои принципы!.. И изменить себя, в какой-то мере!..

— Ха-ха-ха! – вдруг заржал плешивый дед-демон. – Да всем вообще насрать, изменишься ты или нет.

— Чч-то?! – изумился президент.

— Слова одного человека никак не влияют на решения другого человека, — усмехнулся демиург. – Кармическая диалектика. По её законам ты назначен русским царем, которого в угоду фарсу называют президентом… твоя Власть дана тебе Свыше, неважно, хочешь сие ты или нет… ты обязан и ты будешь!.. А уж какой ты строишь мир – такой и строишь… Не мне судить… Быть может, на твоём примере, мои Боссы пересмотрят диалектику, какие-то формулы там поменяют, но… тебе от сего ни жарко, ни холодно, как – однако – и мне похер…

Повисла пауза. Президенто-царь задумался, стараясь не глядеть на персональный фонарь. Вечер перерождался в ночь.

— Возможно тебя расстреляют как Чаушеску; быть может, ты бесследно исчезнешь как Мюллер; инициируешь самоубийство как Березовский; или умрёшь в тюрьме как Милошевич, — усмехнулся Сатана. – Но сие всего лишь плата за земную власть…

Если ты забудешь про болезнь – то она забудет про тебя! Все болезни – в голове. Примерно так подумал президент. И приложил руку к пылающему лбу.

— У меня кума, что сойти с ума,

— Мы с ней каждый день, квасим в уматень…. – где-то послышался голос Юры Хоя, солиста легендарной панк-рок группы «Сектор газа». Разухабистая мелодия никак не соответствовала мрачной странной атмосфере Манежки. Мелодия стихла, и вообще всё стихло. Президент ощутил что-то или кого-то рядом, и взор вскинул. В паре метров от него стояла дамочка, лет пятидесяти на вид, — синее платье, лучистые глаза, черты лица правильные. Одновременно всё исчезло: фонари с распятыми министрами, потустороннее сопровождение, экзекуции плетями и даже публика… Лишь чуть в стороне, по улице Моховой, сновали машины как ни в чем не бывало.

— Привет, — молвила дамочка ласково.

— Вы кто?

— Я – твое наслаждение. Ты существуешь ради меня и для меня. И будешь существовать… — дамочка отступала назад, постепенно теряясь во мраке.

 Президент моргнул и ощутил себя на скамеечке, на коей совсем недавно кого-то пороли. Выдохнул и потёр утомленное чело. К скамейке приблизились круглоголовые близнецы, стриженные под «горшок».

— Наконец-то! – радостно вскричал президент.

Близнецы плавно переступили с места на место – поменялись местами, а зрачки президента это восприняли как раздвоение. Миг, — и близнецы исчезли! Зато на их призрачном месте возникли вполне реальные морды бравых парней в полицейских бушлатах.

— Здравствуйте! – небрежно поздоровался старший. – Лейтенант Зайцев, пятый батальон ППС Центрального округа. – Предъявите документы.

В руке президента сам собой зашелестел листок. Он поднял руку и прочел в полутьме, сильно шурясь:

— Благо своего народа – есть высшее благо… Кто не слушает совесть – тот подлежит геенне… отлично!.. Ррр!.. – Он резво вскочил и радостно зарычал, давая выход перекипевшим эмоциям.

— Стоять, мать твою! – выкрикнул Зайцев, перетекая в спец. стойку, и хватая кобуру пистолета. Парочка его подручных скопировали действия начальника.

— Я президент Российской Федерации, — громыхнул сквозь сжатые зубы президент. И громыхнул так, что ментам как-то заплохело на ровном месте. Настолько была сильна аура власти. — Будьте так любезны, мать вашу так, проводите меня до поста охраны ФСО, у Кремлевской стены.

— Чё? – не въехал один, стараясь унять дрожь.

— Кстати, похож на Владимира Владимировича, — сказал второй, стуча зубками.

— Млиииин, — подвел итог лейтенант Зайцев, на глазах превращаясь в кусок холодца.

— С меня медаль «За отвагу». Каждому! – сбавил тон президент. И браво усмехнулся. – Если хорошо меня проводите, конечно…

Тут совсем близко послышался топот нескольких десятков ног, и по ближайшей лестнице (со стороны Александровского сада) поднялась группа людей. Венчали группу премьер, его секретарь Наташа и олигарх Д. Остальные два десятка товарищей – рослые мордовороты в деловых костюмах и с пистолетами, ФСО.

— Владимир Владимирович! – заорала Наташа, тормозя перед хозяином. – Вот вы где!.. Мы ж обыскались…

— Господин президент! – перебил премьер ещё более трагическим голосом. — Сегодня все наши миллиардеры, вместе со своими капиталами, сбежали из страны. Грядет экономическая жопа, простите за мой язык…

— Я один остался вам верен, Владимир Владимирович! – заявил о преданности олигарх Д.

— Говорят, сегодня на Манежной были экзекуции, били плетками генералов, пытали чиновников, а на квартирах у них изымали все ценности, – пискнула Наташа.

— Болтают… эм… — замялся премьер. — Санкция на весь шабаш была выписана лично Вами и ратифицирована подстрекателями к митингам, чернью… С ума сойти, но всё же… Это правда или ложь?..

Президент очень пристально смотрел на давно знакомых соратников. Чему-то усмехался про себя. Наконец пробормотал еле слышно, с всё понимающей усмешкой:

— Прямо святая троица в реалиях моей страны…

— …реалияяхх… — отозвался эхом сатанинский хохот в голове.

— Что, Владимир Владимирович! – подалась вперёд троица.

— Это и правда. Это и ложь, — усмехнулся президент. – Миллиардеров вернем, и будем жить как и жили.

26. Чем бы ни кончилось…

Следующим утром из особняка Березовского нарисовался квартет из сущностей: Адам и Сатана с походными рюкзачками, домовёнок Дима и плешивый дед-демон. Внука не наблюдалось.

БМВ-купе шестой серии, с федеральными номерами, вальяжно завернув вбок колеса, — грел свои чёрные бока на слабом солнышке.

— Загружаемся! – скомандовал Адам, открывая переднюю дверь. – Подбросим, коли по пути.

— Нам не по пути, едыть-матыть — возразил демон-дед с рогами. – Я чрез подпол к себе, по старинке…

— А я на электричке, — ответил Дима, — такмо привычнее… С Курского «Стриж» до Нижнего, а дальше… попутку, думаю… — он улыбнулся ясно. Минутка споро поймала улыбку и ретировалась.

— Без вопросов, — желчно молвил Сатана, кидая рюкзаки в багажник. Он сел за руль, включил мотор.

— Увидимся, — Адам лучезарно кивнул и сел в салон.

Плешивый демон-дед растворил железные ворота особняка, и тачка плавно выкатилась на Новокузнецкую улицу, посигналив на прощание.

— Добрей скатерти! – плешивый демон и домовёнок смахнули скупые мужские слёзки.

Не успела машинка проехать пяток метров, как ей в зад впечаталась другая машинка, которая не соизволила притормозить, видя выезжающую справа помеху. Может, водитель задумался, а может, был гордым или тупым.

— Чё за хня?! – удивился Сатана. Путешественники вылезли из салона и уставились на виновника аварии. За рулем невежливого кроссовера сидел батюшка в рясе и с крестом на груди. Он зачарованно смотрел прямо перед собой, с отвисшей нижней челюстью.

Багажник БМВ был хорошо вмят, задние фары потрескались.

— М-да, — нервно мял бороду Адам, топчась на месте.

— Иди-ка сюда, — дьявольский племянник пальцем поманил попика к себе. Тот не очень уверенно вылез, оказавшись толстеньким невысоким человечком, и, с оглядкой, подплыл к месту аварии.

— Добрый день, — раздался мелодичный глас. – Что же такое происходит!? – запричитал он.

— Происходит, — подтвердил Адам.

— В общем, мы спешим, — хмуро сказал Сатана. – Поэтому никаких ментов, а нас устроит тупо денежная компенсация, для заезда в ближайший сервис.

— Я сам вестимо спешу, — произнес попик, гладя нагрудной крест. Он явненько пришел в себя, обрёл уверенность. – И я согласен с вами поквитаться без полиции. Сумма в… пятьдесят тысяч меня устроит. Платите наличными?

Капот кроссовера был немного принят, не так критично как зад БМВ – но примят.

— В смысле?! – охренели путешественники. – Это мы виноваты в аварии, по-твоему?!

— Да, — смиренно подтвердил попик, — вы вылетели прямо под мой автомобиль. Хотя могли бы и пропустить духовное лицо.

— Слухай, козёл, — ухмыльнулся потусторонний персонаж. – Моё имя Сатана, я — начальник Ада, и я еду в Эдем, для отчета к Богу. И на битой тачке въехать туда не могу, засмеют… Ты вкуриваешь, с кем вообще болтаешь?!

— Я – архиерей! – гордо ответил попик, не реагируя на угрожающий инсайд. – И еду на Святейший прием к самому патриарху, а он дружен с президентом... У меня связи круче, чем ваши, поэтому предлагаю вам заплатить, и разъедемся полюбовно.

Наглость – второе счастье, и страшно подумать, что же в таком случае – первое счастье.

Домовёнок Дима и плешивый дед-демон стояли молча у ворот и наблюдали занятную сценку. Адам сжал в кармане горящее зерно справедливости, но Сатана опередил. Он с ухмылкой достал карманное зеркальце и сунул под нос попику:

— Ну?

Из зеркала на архиерея смотрело лицо чёрта – визуально голова свиньи, только с рогами.

— А?! – разинул рот попик.

— Батюшки, чёрт! – завопила какая-то женщина, как раз шедшая по тротуару. Она показывала пальцем на попика.

— Сейчас я прижгу чёрта каленым железом! – возгласил патриарх, приближаясь к попику с раскаленными щипцами. Патриарх был у себя в Соборе, и в то же время – рядом с архиереем.

— Надо отрубить чёрту голову! – закричал санитар «Скорой помощи». Неотложка, громко ревя мигалками, тормознула рядом с аварией, а санитар выскочил из салона с топором.

— Свят-свят-свят! – закрестилась постоянная  паства архиерея, которую он хорошо знал. Генералы, чиновники, известные культурные деятели… Элитная паства встала кружком вокруг недавнего духовного лидера с негодующими харями!

— Повторяю, мать твою, я – Сатана! – вполз в уши настойчивый голос курчавого смугляка. – И я тебе устрою такие, мляха, пытки… Но прежде ты заплатишь мне за тачку.

* * *

Ранним утречком, Время вихрем ворвалось во двор уютного президентского особняка, где-то в Горках, закрутилось по территории, подняв раскрытые ладони. Вжик, вжик, вжик… Спальня, бассейн, кухня… На ладони Повелителя Пространства липла фиолетовая пыльца – Энергия, оставленная потусторонней силой вчера утром. Охрана заметила лишь неяркие тени на стенах, но не придала этому значения, ведь тело президента мирно сопело в персональной спальне. То же самое, чуть позже, произошло ещё в нескольких местах Москвы. После фиолетовая Энергия была залита на флэшку и торжественно доставлена в Эдем.

А ещё через полчаса — Бог и Дьявол (в сопровождении Время) вышли за врата Эдема, на площадку для просмотра фильмов.

Время сосредоточенно вкрутило в ручку Зигзага флэшку, выступило чуть вперёд и взмахнуло рукою: Зигзаг прорезал воздух и раскрутился длинной трепещущей пружиной вдаль. В атмосфере сверкнула картинка, размером 16х9 метров, повисела недолго и лопнула, осыпавшись искрами. Новый взмах Зигзагом… и ещё картинка...  и ещё… В течение трёх минут Боссы в подробностях просмотрели то, что случилось в Москве за сутки.

— Аве! – в унисон выдали порхающие там и сям Чудеса. И зааплодировали.

Время свернуло Зигзаг и тактично шагнуло в сторонку.

— Хороша фантазия у приколистов, — благосклонно кивнул Бог. – Сие можно применить в сценарии нового бытия.

– Я рад, что ребята не подвели, — осклабился Дьявол, оглаживая бороду. – Где, кстати, они? Пора награду получать.

— Сир, они будут к вечеру, — деликатно сказало Время. – Они сейчас в автосервисе, непредвиденная авария...

* * *

Примерно тогда, когда Боссы смотрели кино — на Остоженке вырос матерчатый павильончик, — и было странно видеть сей шатер среди пафосных каменных зданий, из коих состояла самая дорогая улица Эдема. Павильон изнутри – это торговая зала и прилавок. То бишь «внутренние помещения» отсутствовали – только зала и прилавок.

На наспех сбитом прилавке – лежали кусочки дерева, не обработанные никак, просто кусочки дерева – большие и маленькие, весом от ста грамм до килограмма. Возле каждого – была проставлена цена в золотых унциях.

За прилавком деловито орудовал жирный кот, шулерски жонглируя деревом, нервно его переставляя туда и сюда:

— Раритет из раритетов! — весело выкрикивал пушистый проходимец, бодро снующим покупателям. – Суть не в злате, а в памяти… Древо познания. Больше никаких слов!..

— Подтверждаю, — сипел Змей – вальяжный теплокровный гад, удобно расположивший тело на прилавке, как подтверждение того, что в наличии Древо-подлинник. — Это вам не какой-то фуфел…

Продажи шли бойко. Павильон даже не смог вместить всех желающих и часть публики толпилась на Остоженке. Тем не менее, каждый десятый покупатель был удовлетворён. А жирный кот и Змей срубили мешок чистого золота, килограммов на пятьдесят. И тут же вложили его в акции ООО «Вселенная 5», немедленно пополнив список «Форбс» как самые богатые потусторонние аферисты.

* * *

А вечерком, одна из мраморных беседок с колоннами была торжественно украшена цветами. По периметру круглой площадки топтались наряженные в парадные костюмы Бог и Дьявол, а также Судьба, Ева и Лилия в коктейльных платьях, ещё присутствовали жирный кот, в лапках – поднос с прохладительными напитками, и Змей в поварском колпаке. Время как всегда – жалось особняком, с блокнотиком в руке.

Чудеса порхали вокруг беседки, весело жужжа, слабый ветерок обдавал благоуханием цветущего сада. «Молекула №4» — так называла сей аромат ушлая парфюмерщица Алёна, наладившая его поставки из Эдема в «Дьюти Фри».

— …три, два, один… — вполголоса считало Время, глядя на наручные часы.

В тот же миг в беседку поднялись компаньоны в смокингах – Сатана в белом, а Адам – в черном. Остановились, в любопытстве разглядывая общество.

— Здравствуйте, мои дорогие фантазёры! – возвышенно поздоровался Бог.

— Привет, приколисты, — более просто выразился Дьявол.

— Оу! – сладко протянула Судьба.

Другие персонажи промолчали.

— Привет-привет, — процедила импозантная пара.

— Собственно, я бы хотел задать вам пару вопросов, по церемонии венчания, — радушно сказал Бог. – Ваши пожелания и всё такое.

— Заодно репетицию таинства проведём, — добавил Дьявол. – А завтра устроим громадное торжество, так что не парьтесь, что типа вас неподобающе приняли неделю назад…

Девчонки лишь хмурились, может не довольно, а может — непонимающе.

— Зачем мы вообще сюда припёрлись? – вполголоса спросила Лилия у Евы. Та неопределённо пожала плечиком.

— Странно всё как-то, — заметил пушистый льстец и проходимец.

— Кстати, а кто из них муж, а кто – жена, — прямо высказался вальяжный теплокровный гад.

Импозантная пара покрутила головами, оценивая обстановку. Тот ещё дуэт: сильно курчавый, хищный, длиннолицый смугляк и плотно сбитый, с русой бородой, добродушный блондин. Оба достали из карманчиков по маленькой бутылочке сока, чпокнули крышками, выпили мелкими глотками. Персик и яблоко. Крякнули, отёрли губы.

— Вау! – вдруг воскликнула Ева.

— Мы не пидорасы, — цыкнул дьявольский племяш. – Поэтому нашу награду вручите кому-нить другому.

— Мы немного в курсе, — ободряюще подмигнул Дьявол.

— Мы знаем толк в приколах, — ободрил и Бог, тоже посмеиваясь.

В Эдеме могут так разрешить, что лучше бы запретили. По ходу, разводилы – это Боссы, причем во всех смыслах… Приколисты грустно вздохнули.

— Я ввязался в авантюру, так как сие требовало моё естество, — высокопарно произнес Адам. – Я потерял некие смыслы существования, и ваш квест очистил мозг от шелухи…

— Оба-на! – в изумлении присвистнул Змей.

— Я почему-то не удивлен, — заметил жирный кот.

Ева и Лилия манерно приподняли бровки. А Бог и Дьявол с ухмылками взглянули на второго компаньона.

— Мне надоело быть потусторонней прачкой, хотелось реальных приключений! – заявил Сатана. – И ваша новая афера мне глянулась, какой-то свежий ветер я там просек… Хотя изначально я приехал обсудить корпоративную войну между небесной конторой и моей…

— Н-да, – смущенно пропела Судьба.

Законы мироздания – это то же самое, что и физические законы, принципы действия одинаковы и незыблемы. И менять механизм их действия — опасно и никчемно.

— Придется вам всё же быть педиками! – нежданно сказал Дьявол, обращаясь к импозантной паре. – Мой Партнер уже начал внедрять этот сценарий в бытие людей… Человек познал однополую любовь, есть фанаты феминизма, а сапиенсы с удовольствием превращаются из мальчиков в девочек и наоборот… Бардак начнется, если вы откажетесь от венчания!

Какой национальности Бог? Точно такой же, какой и Истина. Никакой принадлежности тут быть не может, однако ошибки надо признавать. И искоренять.

— Забыли про педиков, — веско сказал Бог. – Мужчина, соединенный с женщиной – сие лучшее начало из всех, что существует. Чего думаете? – он глянул на Еву и Лилию.

— Нууу…. В общем, согласны, — кивнули девочки.

— Щас их снова поженят, — усмехнулся жирный кот.

— Им видней, — помыслил мудрый Змей.

— Да! Нам видней! – вклинилась Лилия и по-хозяйски подошла к компаньонам. Мило улыбнулась Адаму: — Я так рада, что ты не гей, чёрт возьми! И я надеюсь, ты меня не разлюбил?..

— Ээй! – Ева сорвалась с места и подпрыгнула к первому человеку. – Адам был и будет со мной.

— Да что ты говоришь?! – ухмыльнулась Лилия. – Первая любовь навсегда!

— Именно! – произнесла Ева. И заглянула Адаму в глаза: — Дорогой, прости за всё, теперь я буду только с тобой!

Бог и Дьявол глазели во все глаза. Судьба нетерпеливо теребила мобильник, явно намереваясь кому-то позвонить и рассказать очередную сенсацию.

— Чудны дела твои, женщины, — заметил жирный кот.

Змей не отозвался, лишь шумно вздохнул.

— Чем старше – тем больше ценишь то, что видишь, — изрёк Сатана. – Вроде бы бытие должно надоесть за кучу лет, но оно ток удивляет.

Он философски сплюнул через левое плечо, развернулся и удалился… Лишь бросил на прощание:

— Я в Преисподнюю…

Адам, окруженный женщинами с обеих сторон, несколько с грустью посмотрел вслед компаньону.

— Кстати, я тут подумал, Древо познания надо бы обратно посадить, — вдруг размыслил Бог. – У?

— Можно, — легко согласился Дьявол.

Жирный кот и Змей смущенно сжались и попятились с веранды. Время деликатно ухмылялось, нечто чиркая в блокнотике.

22 декабря 2018. – 25 февраля 2019.

Цикл «БЕЗУМНЫЕ СКАЗКИ АНДРЕЯ АНГЕЛОВА»

В цикле «Безумные сказки Андрея Ангелова» 6 повестей и 15 рассказов. В отличие от цикла «Потусторонний роуминг» —  обсценной лексики тут нет, только эвфемизмы мата. Исключая некоторые ранние рассказы, которые автор редактировал в зрелом возрасте…

Жанры – различны, а произведения ничем между собой не связаны как сюжетно, так и отчасти стилистически.

«НЕРАЗМЕННЫЙ РУБЛЬ». ПОВЕСТЬ

Мистическая комедия.

Аннотация

В давние-стародавние времена некто Теофилус, желая получить богатство и власть, отдал дьяволу душу за исполнение желаний. Дьявол подарил Теофилусу магическую Живую книгу и приставил к ней Демона-Хранителя. И это было только начало её замысловатого пути…

Предисловие

В стародавние времена воин по имени Теофилус, желая получить власть и деньги, вступил в сделку с дьяволом: душу в обмен на исполнение желаний. Дьявол подарил Теофилусу магическую Книгу, за которой присматривал Демон-хранитель.

Вскоре Теофилус получил всё, чего жаждала его душа гладиатора! После смерти «первого клиента» Книга соблазнила Нерона. Затем Она отдалась рабу, пронзившему императора мечом, а потом… много было людей… если пролистать века.

Книга обладала собственными эмоциями и сама выбирала себе жертв. Независимо от географий! Она прельщала только мужчин и только симпатичных Ей.

На протяжении веков, Книга обольстила многих и многих. Хранитель выполнял все желания околдованных самцов, а потом жрал их души в угоду дьяволу и своей плоти.

1. Этюд из XVIII века

— Проклятая блудница! – зло бросил дворянин. Он вскочил со своей скамеечки (перед пылающим камином) и подбежал к столу на изогнутых ножках. Схватил небольшую чёрную книжку в мягком потертом переплёте, и пристально уставился на неё.

— Слышишь, чёрт возьми! – книжка завибрировала в нетвердых руках аристократа. И… рассмеялась. По обложке побежали изумрудные искорки.

— Слышу, слышу. Вижу, вижу, — послышался от порога насмешливый голос, и в залу ступил маленький демон, внешним обликом похожий на человека. В плаще с капюшоном. Без лица. Под капюшоном, на месте глаз, ярко горели два зелёных огня, а полноценный рот заменяли два ряда гнилых неровных зубов – без губ. Ни носа, ни щёк – отблески пламени из камина не отображали.

— Аха-ха-ха… — ехидно хохотала книга прямо в глаза человеку. Тот болезненно кривился, крепко тиская эту издевающуюся мегеру.

Действие развернулось на первом этаже деревенского дворца местного помещика. Звали его Артём Барин. Он был человеком компанейским, часто собирал у себя попойки, куда съезжались окружные баре. Закалывали живность, сгоняли крепостных девок, открывали ящики с шампанским… — веселье пело и плясало сутками! Барину было шестьдесят три года, он являлся обладателем неплохого ч/ю и длинной бороды. В столицах борода давно стала пережитком, но дворянину было на это начхать. Как в силу природного похеризма, так и в силу отсутствия столичной прописки. Прописку в XVIII веке ещё не изобрели, но на это Барину тоже было начхать.

Сегодня за окном хлестал осенний дождь, в доме присутствовали только Барин и гость из ада. Ну и книга.

— Я тебя уничтожу, развратница! — прокричал помещик в гневе. В глазах – страдание и боль. Он распахнул книгу, и стал рвать её на части, торопливо приговаривая:

— Никого ты больше не прельстишь, сука, как прельстила меня! И не очаруешь, не снасильничаешь! – гостя у порога хозяин явно не замечал.

Разорванные листы летели в огонь камина. Обугливались там, противно треща. Кабинет стал заполнять зеленый изумрудный дымок. На смену книжному смеху пришёл испуганный писк.

— Слышь, мурло! Оставь мою девочку в покое, — вдруг громко и яростно крикнул демон.

Барин побыстрее бросил остатки книги в огонь, потом… помедлил… и повернулся к гостю.

— Ты! – мрачно сказал помещик. Во взгляде лишь ненависть. – Ты со своей долбанной подружкой просрали мою жизнь. Нахрен!

— Да ладно, — лишь усмехнулся демон, стоя на пороге. – А где же твоё ч/ю?

— Вы мне дали много денег, — согласно кивнул Барин. – Подарили две сотни красивых девок, а также… десяток крепостных деревень, с уймой крестьян, скота, полей…

— И речку с русалкой, — напомнил гость.

Дрова прогорали в камине, в обнимку с книгой. Демон щурил зеленые гляделки.

— Но взамен ты взял у меня нечто большее, чем эти драные материальные блага, — с горечью подытожил аристократ. – Так что, пошёл ты… — он сплюнул в огонь, потом цыкнул слюной в сторону демона, три раза перекрестил себя, и удалился из залы.

— Я как раз собрался валить, — пробормотал гость. – На обед…

Демон споро поймал Барина в другой комнате. Схватил его за грудь. Рука резко удлинилась и толстой змеёй влезла в горло аристократа. Помещик попытался возмутиться. Не получилось. Даже хрипеть и кашлять не смог. А забился в судорогах, беззвучно.

— Опять, чёрт возьми, намазался раствором! – недовольно зашипел демон, ворочая рукой в горле дворянина. — Чесноком от тебя несёт, как от охотника за вампирами… Дьявол тебя забери. – Он ощутимо встряхнул жертву, насаженную шеей на руку, и стал её (руку) вытаскивать. Изо рта Барина показалась белесая борода… потом белесая голова… и руки, ноги, тело… Стук — рухнуло на пол физическое тело дворянина.

— Вот так-то, — демон крепко держал за бороду полупрозрачную копию Барина. Душа в оторопи моргала белесыми глазками.

Пришелец из ада покрепче перехватил добычу и направился домой. Душа волочилась за ним по паркету, суча белесыми ножками. В тишине.

— Сегодня я отлично поужинаю, — демон подошёл к камину и щелкнул пальцами. С мерцающих углей тотчас стали подниматься книжные листки.

Восставая из пепла, они взлетали и опускались в демоновскую ладонь. Спустя минуту, гость из преисподней растворился в темноте за порогом, откуда и возник. Зажав обед в одной руке, а подружку в другой.

2. Исследователь женского начала

Как известно, люди делятся на самцов и самок. Они встречаются, влюбляются и женятся. Не всегда, но иногда такое происходит. Затем у парочек могут родиться дети. В появлении детей самец играет чисто номинальную роль. Главная тут – самка, она носит ребёнка в животе, даёт ему жизнь, потом растит и воспитывает… Зачастую – одна.

Самец (если не женат), исполнив возложенную природой детородную миссию, в большинстве случаев исчезает в неизвестном направлении. Но не будем о грустном…

Защитой и охраной женского здоровья занимается множество специалистов, не последнее значение здесь имеют и врачи-гинекологи. Наш главный герой – Андрей Васильевич Бутербродов, был как раз таким доктором.

Андрею Васильевичу намедни стукнуло тридцать лет. Он обладал высоким ростом, хорошим сложением, симпатичным лицом, бархатным голосом и большим половым членом. Любил тратить деньги в непомерных количествах, однако «капуста» у него в огороде особо не росла, поэтому любовь оставалась не взаимной. Врач жил в скромном домике из двух комнат, выращивал картошку и помидоры, днём занимался своей непыльной работёнкой, а по вечерам мечтал… В свободные дни смотрел науч-поп и собирал редкие книжки. Завистью не страдал, мозг себе не выносил, был ровен и лёгок нравом. Женщинам нравился, но дальше случайных половых связей доктор сознательно не шёл, несмотря на дикое желание провинциальных любовниц заполучить его в мужья. А ещё была Юлька – соседка врача. Помимо неё – доктор имел двух верных друзей, — заместителя прокурора и бизнесмена.

На работе, в городской поликлинике, Андрея Васильевича ценили, как классного врача, без признаков маньяка и сексуального неудовлетворёнца. Копаться в женских письках, конечно, не очень приятно, — однако многие мужчины считают наоборот. Время от времени Бутербродов брал мелкие взятки или подрабатывал «левыми» абортами. Так вот и жил…

* * *

В одну из сентябрьских пятниц Андрей Васильевич находился на рабочем месте в своём кабинете. Он только что заработал очередную взятку, помыл руки с мылом, и сел за стол. Взяткодатель – толстая баба, с пышной белокурой причёской и при густом макияже, с торчащими грудями, одевалась за ширмой.

Доктор тщательно ковырялся в карточке, не менее тщательно, чем пять минут назад он ковырялся между ног пациентки. Когда баба оделась, то врач заверил, что её женские органы здоровы и вкусно пахнут, и предупредил, что не нужно давать директору местного супермаркета по причине его природного сволочизма. Мол, от сволочей появляются сами-знаете-какие дети. Получил от дамы конвертик с баблом, вежливо улыбнулся, нежно пожал пухлую ручку:

— До свидания, Жаннетта Петровна! Через три месяца с удовольствием вас опять осмотрю.

— Ах, Андрей Васильевич! – закатила дамочка маленькие карие глазки. – Вы такой толковый доктор! Просто феерия… ах! – она величаво удалилась.

Гинеколог открыл окно и закурил, рассеянно вглядываясь вдаль. Там, на горизонте, сияющий дворец весело тянул свои башенки вверх. Во дворце сидел обаятельный плотный человек. Звали его Артём Барин – пра….внук аристократа из XVIII века. Он был человеком не бедным и прекрасной души. Ч/ю, в отличие от предка, у него было так себе, бороду не носил. Миллионер, сделавший большие деньги сам, с нуля. Трудоголик. Честный муж. Намедни бизнесмен закончил дело жизни, и звонил своему верному другу Бутербродову, дабы поделиться радостной новостью.

— Бу, я сегодня завершил реставрацию усадьбы, — бойко говорил Барин, держа у уха телефонную трубку. – Наследие мрачных веков…. Оказывается домику двести пятьдесят лет, был построен при Екатерине Великой. Даже библиотека сохранилась, представляешь.

— Очень рад! – искренне ответил врач в мобильник. – Я могу тебе чем-то помочь, кроме морального восторга?..

— Да, — усмехнулся бизнесмен. – Завтра к десяти утра жду тебя здесь. Отметим событие. Для узкого круга лиц. Шашлыки делаю. Коньяк, вино, пиво… Кстати, у меня для тебя сюрприз.

— Нашёл мне снова жену? Или всё же решился купить мне клинику? – с любопытством спросил Бутербродов.

— Слушай, какого хрена ты меня достаёшь?.. — вспылил верный друг.

— Проехали, — беззаботно зевнул доктор. Он выкинул окурок, прикрыл окно, вернулся к столу. Сел, закинув ногу за ногу. – Так что за сюрприз?

— Узнаешь, — осклабился бизнесмен. – На месте. Завтра, в десять утра.

* * *

Следующей пациенткой стала согбенная девушка лет семидесяти пяти. С клюкой. Проковыляла к столу, села. Насуплено глянула на симпатичного врача, повела бровями. От взгляда стало не по себе. Висела пауза.

— Мне нужно стелать аборт, — наконец, просипела старуха, сверля чёрными очами специалиста. – Вы можете помочь?..

Бутербродов для приличия моргнул. Чуть улыбнулся. Правила игры диктуют пациентки, и в ступор впадать нехорошо.

— Да, могу, — наклонил голову в согласии Андрей Васильевич.

Старуха не отводила пристального взгляда. А здравомыслие врача лихорадочно искало выход из ситуации:

— Скажите… какой срок?..

— Ась?.. – бабка выставила вперёд морщинистое ухо. Отвела прядь седых волос, чтобы лучше слышать.

— Как же вы умудрились в столь почтенном возрасте?.. – напел врач себе под нос. Риторически.

Еле слышную риторику услышали. В отличие от явно сказанной конкретики. Иногда так бывает у старух с крюками.

— Внучка у меня, за тверью жтёт, — виновато улыбнулась бабка. — Пошшупаете?.. Она у меня стеснительная. – Старушенция резво проковыляла к дверям кабинета: — Эй, Любаня, захоти!

 В кабинете появилась девушка. Приятная такая. С косами и веснушками.

— 160 рост, вес 60-62... Бёдра несколько широковаты, живот чуть-чуть округлён,  залетела недели три назад… судя по комплекции тела и внутренней интуиции – влагалище глубокое… — машинально отмечал в мозгу доктор.

— Не буту мешать процэссу, — по-деловому заметила бабка. – Эй, Любаня, не боись. — Она ушла прочь, прикрыв дверную створку.

Стеснительная девушка без лишних слов сняла платье, лифчик, трусики, носки. И покорно замерла посреди комнаты. Руки по швам, на врача не смотрит. Грудки «яблоком», свежие… треугольник с тёмной полоской – у его основания виден краешек щелочки… Бутербродов пожалел, что он врач и сейчас при исполнении. Проглотил генетическую слюну. И молвил сухо:

— Проходите на кресло, — показал на ширму.

3. Зануда Юлька

Наступило завтра. Утром к дому Андрея Васильевича Бутербродова подъехала синяя легковая машинка. За рулём находился невзрачный очкарик лет тридцати, заместитель прокурора города Халюкин А. В. Второй верный друг доктора. Обладатель самой красивой жены в округе – Алисы.

Халюкин, на удивление, не совершал должностных преступлений, пользуясь служебным положением. Несмотря на серьезный вид – был душкой и хохотунчиком.

Бутербродов жил в коттедже, построенном на двух хозяев. Откликаясь на звук клаксона – он вышел из квартиры, похлопал по капоту автомобиля:

— Минуту!

Врач нёс пакет с тесёмочными ручками. Он проследовал ко второй половине коттеджа, позвонил в дверь. На пороге возникла сухонькая старушка с седым пучком волос на голове, и живыми серыми глазами.

— Доброе утро, Елена Сергеевна, — поздоровался доктор.

— Здравствуй, Андрюша.

Бутербродов подал ключи:

— Позаботьтесь о Кысе, как договаривались.

— У меня там рыбки немного есть,  — ответила старушка, беря связку, — не беспокойся.

— Вы его не балуйте, Елена Сергеевна. И так скоро в дверь не пролезет, — попросил врач. – Я молоко в холодильнике оставил. До вечера.

— Счастливо...

Андрей Васильевич направился к синей машинке. В калитке столкнулся с девицей в очках и с двумя косичками-хвостиками. Хрупкая. Маленькая попа, костлявые плечи, грудь почти не видно. В платье из ситца, до колен. В кедах. В руках хозяйственная сумка, в синих глазах – манера. В целом, модельный облик, — если не брать во внимание «колхозный» вид.

— Здравствуйте, Андрей Васильевич, — девица, несмотря на рост в 170, смотрела на врача снизу вверх.

— Привет, Юлька, — улыбнулся Бутербродов. – Куда носила свои прелести в выходной день, да ещё с утра пораньше?

— За хлебом посылала бабушка, — девица не подхватила игривый тон, смотрела строго. — Это за Вами? – мотнула головой на машинку.

— За мной, Юлька, за мной.

— И куда Вы? – безапелляционно выспрашивала особа в очках.

— На шашлыки, Барин пригласил.

— Точно Барин? – Юлька дырявила врача взглядом. – Я ему позвоню.

— Я человек свободный, — подмигнул доктор. — Или ты беспокоишься о моей целомудренности?

— Я беспокоюсь о себе, — просто ответила девица. – Вы должны быть чисты, когда станете моим мужем. В последующем у нас должны появиться здоровые дети.

Андрея Васильевича не обижали претензии соседки, он к ним привык и относился с юмором.

— Ты же знаешь моё отношение к браку… — усмехнулся Бутербродов. – Не за что и никогда. Не женюсь даже на тебе – будущей звезде лучших китайских подиумов, без сомнения…

— Я тоже пока не собираюсь связывать себя с Вами узами брака. Через два года я закончу Медакадемию, Вы к этому времени дослужитесь до заместителя главного врача, финансово окрепнете, а я стану работать. Тогда мы и создадим полноценную семью.

— В любовь не верю. Верю только в секс, именно он спасёт наш милый мир, — подмигнул доктор. — Привет, Юлька! – он заспешил в машинке.

— Вот увидите, будет так, как я сказала, — убеждённо заметила соседка вслед.

* * *

— Ты когда женишься, исследователь женского начала? – встретили врача Халюкины, наблюдавшие сценку через лобовое стекло.

— Очкарику привет, — проигнорил вопрос Бутербродов, залезая на заднее сиденье авто. – Алисе персонально…

— Привет, привет!.. – машинка тронулась.

— Мужчина без женщины всё равно, что танцор без причинного места, — не отставал прокурорский. — Вроде всё на месте, а ничего не мешает, — и сам же коротко заржал.

Несмотря на то, что смех никто не поддержал – обстановка осталась ровной. Так всегда, когда в обществе «все свои».

— Я понял. Вы меня хотите поймать на совращении малолеток, — заявил доктор. – Антохе палок не хватает для раскрываемости, да?

Риторические вопросы принято не замечать. В кругу друзей так повсеместно. Машинка неспешно катилась по городку. Андрей Васильевич закурил, открыл фортку.

— Она тебя любит, это видно, — серьёзно молвила Алиса. Муж согласно кивнул.

4. Книга проснулась

Половину кабинета Барина занимали диван, четыре кожаных стула и письменный стол. Шкаф с книгами облюбовал другую половину комнаты. Мебель отсвечивала современной лакировкой и отделкой стразами. Из стены хмуро торчал камин образца восемнадцатого века. Сквозь стрельчатые окна осеннее солнышко посылало искренние улыбки.

— Ну, этих баб! – сказал Барин, разливая алкоголь. – Взяли, парни!

— Поздравляем! – попеременно ответили Халюкин и Бутербродов, чинно беря рюмки.

Трое верных друзей стояли вокруг стола и пили коньяк. Незадолго до попойки они встретились у ворот отреставрированного особняка и совершили экскурсию по дому. Заглянули и на кухню, где занимались резкой-чисткой-жаркой Ириша и Алиса. Чуть поболтали о разной насущной ерунде, а потом Барин заговорщицки мигнул ребятам, и потянул их на выход.

— Шуруйте в сад и делайте шашлык! – тут же среагировала Ириша. – С коньяком успеете.

— Эй, Халюкин!.. — многозначительно поддержала Алиса. И указала ухоженным перстом на большой железный бачок в углу. Сто процентов с маринованным мясом.

— Да мы… — смущенно протянули двое верных друзей.

— Барин, ты мне обещал библиотеку показать, — среагировал третий верный друг.

— Тоже мне библиотека, три полки рухляди, — фыркнула Ириша.

— Дед их всю жизнь собирал! – горячо (но без особого энтузиазма) не согласился Барин. – Некоторые книжки ровесники этого домика, между прочим…

— Я лишь повторила твои собственные слова, — усмехнулась Ириша в сторону мужа.

Девочки ещё немного «повыносили мозг», но отпустили друзей «на стопочку». Впрочем, врачу на минутку пришлось задержаться:

— Андрюх, — окликнула Ириша. – Ты знаешь…

— …что твоё половое достоинство должно ублажать законную жену, а не шалав, — согласно кивнула Алиса.

— Хоть кто-то думает о моём достоинстве, — подмигнул врач и удалился.

— Сегодня двоюродная сестра приезжает в гости, познакомлю, — закончила мысль Ириша. Услышал Бутербродов последнюю фразу или нет – для девочек так и осталось загадкой.

Доктор поднял стопку, понюхал алкоголь. Размыслил: пить или не пить. И услышал:

— Эй, Бу, вон твой сюрприз. Как ты уже догадался, но тем не менее…

Двое верных друзей уже накатили. Прокурорский задумчиво жевал лимон, а бизнесмен показывал врачу на книжный шкаф. Андрей Васильевич отставил стопку. Три полки были заставлены книжками разного размера и вида. Бутербродов наугад вытащил одну:

— «Сказание о земле Сибирской», — открыл, удивлённо присвистнул, — тысяча девятьсот первый год выпуска.

— Обещаю подарить любую книгу. Как библиофилу.

— Библиофил – это ценитель и собиратель редких книг, — ни к кому не обращаясь, как бы разговаривая сам с собой, вымолвил прокурорский.

— Выбирай, друг, — Барин развязно хлопнул Андрея Васильевича по спине и отошёл к столу, стал разливать по второй.

Ценитель редких книг в раздумье провёл пальцами по ряду корешков. Выбирая, какой именно томик взять. Один из корешков завибрировал под пальцами, переливаясь зелёными полосами… Бутербродов озадаченно нахмурился и аккуратно вытащил книжицу с полки. Чёрная обложка замерцала изумрудным переливом ещё ярче!

— Чёрт возьми! – удивился библиофил и открыл книжицу. Так-так-так… Страницы испещрены непонятными значками.

— Ни буквы, и… не иероглифы, — Андрей Васильевич вовсю глядел на изумрудное мерцание. – Ну и фейерверк.

По чреслам разлилось нетерпеливое волнение. Такое чувство, когда видишь и хочешь девушку на первом свидании. В ушах вдруг зазвучали сладострастные женские стоны…  На плечо врача легла рука Барина:

— Нашёл эксклюзив?

Фейерверк со стонами испарились.

— Что за книга!? – Андрей Васильевич показал томик.

— Хрен не ведаю! – размашисто изрёк Барин. – Я тут грамотно всё расставил, но не изучал… Библиотека мне нужна для престижа, статуса… ну, знаешь.

— Книга не имеет ни начала, ни конца...  – возбужденно говорил Бутербродов, листая томик. — И даже названия нет. Сплошные ровные ряды тарабарских значков. Видишь?

— Вижу! – покивал Барин без особого интереса. – Берёшь её?

— Похоже на зашифрованные записи, — ценитель редких книг щупал страницы. – Чем-то похожим писали древние алхимики и члены масонских лож. Заметь, книга рукописная, а обложка и листы, будто из магазина.

— Возможно, грамотная самоделка, — зевнул Барин. – Кто-то купил бумаги, исписал её абракадаброй, понятной лишь посвящённым, взял обложку и всё аккуратно склеил. Быть может, дед сам… — хозяин дома замялся и… интимно шепнул: — Знаешь, мой дед был чокнутым!

— Не знаю, но верю, — по инерции ответил библиофил.

— Ребята, коньяк стынет! – раздался голос прокурорского, он разливал по третьей.

По законам жанра на пороге кабинета возникла Ириша с большим разделочным ножом в руке:

— Листья клёна облетают с ясеня… — проворчала она. Забрала бутылку со стола, выпила одну из трёх рюмок. – Эй, Барин, быстро в сад! – и удалилась с независимым видом.

— Пошли делать шашлык! — Барин тоже осушил рюмку.

— Бу, женщина выпила твой коньяк, — усмехнулся прокурорский, глотая свою порцию.

Андрей Васильевич созерцал книгу и вряд ли что слышал.

— Эгей, Андрюха! – крикнули верные друзья.

Библиофил всё же выпустил книгу из рук, немного напоминая зомби пошёл к порогу, там обернулся: томик в чёрной обложке ему маняще подмигивал с полки. Изумрудным светом.

— Как-нибудь в другой раз тебя выберу… — пробормотал доктор.

* * *

— Значит, ты и есть двоюродная сестра Ириши? — спрашивал Бутербродов у русоволосой девушки, в зелёной кофточке.

— Да, – односложно ответила Маргарита.

Парочка находилась в саду, за неплохо сервированным столиком. Было штук десять гостей, которые болтали, разбившись на группки. Чуть в стороне Барин и Халюкин возились с мангалом. В окрестностях плавал запах жареной баранины. Атмосфера была пропитана крепким алкоголем и пьяным глубокомыслием.

— Чем занимаешься?

— Учусь наисторическом.

— Нравится?

— Ничего.

Девушки с односложными ответами встречались Андрею Васильевичу гораздо чаще, чем болтушки. Поэтому схема съёма была уже отлажена: детали легко корректировались благодаря большому опыту обольстителя. Как доктору удавалось клеить трезвых девушек – будучи самому трезвым, оставалось его тайной. И совсем немаленькой… его половой орган читался через любые брюки, но это к слову.

Бутербродов хотел ненавязчиво приобнять Риту, но через стол наткнулся на взгляд Ириши – жены Барина. В нём не было ничего такого, но это был взгляд Ириши, которая знала Бутербродова лучше, чем он сам себя. Доктор с чего-то засмущался и шаловливую руку убрал. Потом опять протянул… отдёрнул и… вальяжно молвил:

— Женщины от меня на восьмом небе, — скосил хитрые глаза на соседку.

Дурацкая фраза и прозвучала дурацки. Реакция Риты мучительно выбрала, какую эмоцию родить и надо ли её вообще рожать.

— Продайте мне душу, и я брошу мир к вашим ногам, — предложил лукаво доктор. Разведка боем – неплохой метод призыва в койку скромняжек. Жизнь этому не учит, а жизнь это настоятельно советует.

Девушка впервые открыто глянула на соседа по столу. Бутербродов обаятельно улыбался.

— Ты интересный, но странный, — прямо заметила Рита.

Женщины очень много времени тратят на то, чтобы мыслить... думать о том, чего нет. Вот когда я тебя трахну — тогда и будешь думать... зачем создавать сложности ещё до их появления? – так привиделось Андрею Васильевичу. А вслух он сказал:

— Хочешь со мной погулять по тенистой роще? Тут классная роща неподалёку. Честно говоря, не люблю шумные компании… Вижу, что ты тоже…

Если мужчина клеит девушку – то цель у него только одна. Если, каким-то образом, цель всё же окажется другой, то это не мужчина. Но оставим чудесам общаться с чудесами…

— А мне не будет с тобой скучно? – спросила Марго. Незатейливый тест, на самом-то деле. И незатейливые ответы тут не принимаются, об этом знает и анкета, и анкетируемый…

— Мир, конечно, прост, но не настолько, — отреагировал Андрей Васильевич. – Минуту назад я хотел тебя обнять, но помешала твоя сестра. А в тенистой роще сестры не будет…

— Угу, — согласилась Рита в раздумье.  — Один нюанс: я честная девушка. Поэтому ты не будешь пытаться меня обнять, поцеловать и всё такое… — Она строго посмотрела на ловеласа. – Если обещаешь это, то я пойду с тобой в рощу.

Для мужчины «игра в обещалки» — неизбежная рутина. Это как два пальца, безусловно…

— Не вопрос, — тонко улыбнулся доктор. — Ты погоди минуту, — он встал. – Возьму куртку, в роще может быть прохладно.

Как только врач отошёл – к сеструхе подсела Ириша. Губки бантиком, бровки домиком, — от любопытства.

– Ну, Ритка, о чём болтали?

— Да так… — задумалась Маргарита. – Ты мне хоть скажи, кто такой Андрей Бутербродов?.. Вижу, что симпатичный и обаятельный, но… кто он по жизни?

Женщину всегда интересует твердое мужское плечо. В отличие от искусственного члена его ещё не изобрели. А кто тебе более откровенно расскажет о моральных качествах самца, чем сестра? Ну если только мама, но её сейчас рядом нет.

— Андрюха – первый в городе доктор по женским болезням! – торжественно изрекла сеструха. – Рекомендую его, Ритка, крайне рекомендую… Классный мужик, и член большой!

— Ты что, пробовала!? – с внезапной горячностью перебила Марго.

— Я мужу не изменяю! – гордо ответила Ириша. – Посмотри на его ширинку, и сама всё поймёшь.

— Не имею привычки смотреть на мужские ноги, — усмехнулась сестра.

— Чего, чего!? – удивилась Ириша и… её осенило: — Эй, Ритка, ты что, запала на Андрюху!? Точно запала, глазки блестят!

Очевидная правда. Есть такое понятие. Его никуда не деть, с ним надо просто жить. Если правду скрыть не получается, то надо смириться.

— Забавный парень, — сухо улыбнулась Маргарита.

* * *

Пока веселье в саду шло своим ходом, в пустом хозяйском кабинете, погруженном в полумрак, висела тишина. А также стояла, лежала и плавала… Вдруг дверцы книжного шкафа сами по себе распахнулись! В ужастиках бывает паранойя и покруче… С верхней полки на паркет вывалилась чёрная книжица, восхищавшая Бутербродова необычной иллюминацией.

— Кххх… — послышалось кряхтенье. У книжки отросли толстенькие ручки и ножки. Она отжалась на пальцах, вскочила, и подобно заядлому бегуну, припустила по комнате.

Книга миновала кабинет, быстренько одолела гостиную с круглым столом посредине, и оказалась в прихожей. Как гимнаст со стажем, вскарабкалась на полку для обуви (на ней — пакет с тесемочными ручками). И прислушалась!

— Стук… тук… тук… — топали чьи-то ботинки 45 размера, по крылечку. Распахнутая дверь явила Бутербродова. Книжка тут же скользнула в пакет, и прикорнула там, тихо посапывая. Андрей Васильевич не спеша взял пакет, достал синюю ветровку… Чуть постоял и размыслил вслух:

— Даст или не даст? – заморачиваться, впрочем, не стал.

 Небрежно бросил пустой пакет назад. С сухим треском он опустился на полку, тесемочные ручки заколыхались.

— Слышь, полегче с нежной девушкой! – услышал врач истеричный женский крик. Книжку основательно ударило о полку. Она охнула, проорала гневную фразу и… испуганно зажала ротик рукой.

Андрей Васильевич повел в недоумении головой кругом… потёр висок. И ушел прочь.

Книжка выдохнула и зло сплюнула. Потом легла на дне пакета, закинув ножку на ножку. Подперла толстой ручкой щёку.

* * *

— Не дала, — констатировал Андрей Васильевич. Как-то поневоле это произнеслось вслух.

— Секс без любви — деньги на ветер, – улыбнулась Маргарита, уже не так сухо, как днём.

Парочка находилась во дворе особняка Барина, рядышком, держась за ручки. Смеркалось. Почти все гости разъехались. Изрядно пьяненький Халюкин пытался сесть за руль своей машинки, открывая капот. Жена методичными толчками отговаривала его от сего действия. Барин чуть свысока, со ступенек, иронично наблюдал сценку.

— Рит, может, поедем ко мне? – сжал сильнее девичью руку Андрей Васильевич.

— Надежды юношей питают, — отозвалась девушка, чуть отстраняясь.

Одиночество – это когда тебя некому забрать из морга. Всё остальное временные трудности. Кому как не медику это не знать... Доктор кисло улыбнулся. Окей, если гора не идет к Магомету, то это трудности совсем не Магомета…

— Я не расстраиваюсь, что был сегодня послан, — весело сообщил Андрей Васильевич. – Даже рад. Честно-распречестно!

— Почему!? – искренне поразилась девушка.

— Дамы, прыгающие в койку в первый день знакомства, не в моём вкусе! — пафосно соврал доктор.

— А если у такой дамы любовь? С первого взгляда? – огорошила Маргарита.

— Это признание? – хищно осклабился Андрей Васильевич.

— Не-а. Пища для размышлений.  Нельзя ведь каждую ситуацию оценивать одним принципом.

Девушка, знающая слово «принцип» — это интересная особа, а девушка, живущая по принципам – это уже почти жена. Потенциально.

— Кота покажу! Кысю! – воззвал Бутербродов.

Сей возглас был прерван появлением Ириши. Она только что спустилась с крылечка.

— Андрюх, держи свою сумку! – подала пакет с тесемочными ручками.

— Оставь, он пуст, — отказался доктор.

— Уже нет. Я Кысе кое-что положила.

Пакет ответил благодарным, еле слышным, книжным писком. Но такого рода аккорды человек не слышит. Если бы было наоборот, то мир был бы совсем другим…

Доктор не смог отказать Кысе и пакетик взял. Поблагодарил всех присутствующих за чудный вечер. Пообещал позвонить Рите. Затолкал очкарика на заднее сиденье его машинки, сам сел за руль. И уехал прочь.

5. Побег кота

Андрей Васильевич отвез очкарика с женой, и на такси добрался до своего дома. Было совсем темно. Полнолуние вот-вот наступало, но в данный вечер луна спряталась за облаками. В окне горел свет.

— Кто бы сомневался, — иронично усмехнулся доктор. – Хорошо, что Рита не поехала ко мне.

Он открыл калитку и взбежал на крылечко. Дверь отворилась перед его носом. Тут же! На пороге, в ореоле электрического света, стояла долговязая фигурка с косичками. Сквозь тонкую ткань сарафана аппетитно выпирали соски. Лифчиков Юлька не носила. Как ни странно. Соски почти уперлись доктору в лицо.

— Привееет! – доктор вдохнул запах юных свежих грудок, что чуть не ткнулись ему в нос.

— Проходите, Андрей Васильевич, — соседка чуть посторонилась.

***

— Что ты у меня делаешь? – спросил доктор, оказавшись в кухне с русской печью, служившей одновременно прихожей в его однокомнатной квартирке.

— Жду будущего мужа, — недоуменно дернула Юлька плечиком. Взгляд синих глаз сквозь очки был традиционно строг.

Обидно, когда ты что-то забыл, особенно когда ты это не знал. Андрей Васильевич вновь усмехнулся. Так и проходит вся наша жизнь: один бегает, а другой догоняет…

— Мяу! – навстречу хозяину выбежал здоровенный дымчатый кот. Весом килограммов пятнадцать, с большим пушистым хвостом!

— Кыся! Здравствуй, мой герой! – Бутербродов поставил пакет с тесемочными ручками на подоконник и заграбастал кота в охапку.

Юлька завистливо вздохнула. Блаженный кот, которого ласкает Он! Эх, жаль, что нельзя отдаться своему Андрюшеньке сейчас. Конечно, ещё два года быть девственницей – это пытка, но… всё кончается, даже вечность. Кроме любви. А Юлька доктора любит. И поэтому пытка оправданна. Особа в очках сжала бедра посильней, и прошла за доктором в гостиную (она же и спальня).

— Тебя кормили, маленький? – доктор ласково ворковал пушистику, забыв про всё на свете. Котяра феерично мурлыкал.

— Мы с Кысей завтракали, обедали и ужинали! — встряла Юлька. – Скажите, Андрей Васильевич, Вы пили алкоголь?

— Я ж не пью, — машинально ответил врач.

— Да, знаю. Спросила на всякий случай, — кивнула Юлька. — Мойте руки и садитесь за стол. Чай заварю.

Доктор отпустил кота:

— Кысь, я тебе там вкусненького принес… чуть позже, Окей?.. – он взял соседку за худенькие плечи, чуть прижал к себе. Облизнулся буквально, призывно глядя в синие-синие глаза. Юлька почувствовала, как нечто увесистое и большое уперлось ей в пах. Соседка почти вслух охнула, а её узкая девочка вожделенно заныла так, что живот свело судорогой… В девятнадцать лет это совсем неудивительно!

— Мяу, — недовольно высказался кот, трясь о ноги хозяина.

Бутербродов склонился к девушкиному лицу, и… прошептал на ушко:

— Юль, я уверен, что тебя бабушка уже заждалась! — Выпрямился, ухарски улыбаясь. Отстранился. Сел на диван, вновь подхватил кота.

Юлька сообразила, что как-то нечаянно проиграла ситуацию, но вида не подала. Каждое твоё поражение в настоящем – это твоя победа в будущем. Через пять минут настоящее станет уже прошлым и забудется. Ну а бой-то продолжается…

— Чай необходим перед сном, он способствует спокойному и здоровому сну, – менторским тоном доложила девица. Как ни в чем не бывало. – Лучше с малиновым вареньем. Вы же врач и должны знать.

Бутербродов понял, что выигрывать он способен только на расстоянии «ближнего боя» с Юлькой, малейшая дистанция априори выводит его в разряд  аутсайдеров.

— Один-один, — мысленно сказали оба практически синхронно.

Юлька смерила доктора манерным взглядом… поправила косичку… величаво повернулась и пошла прочь. Ручкой не помахала и не попрощалась. Бутербродов с Кысей на руках кинулся следом.

— Эй, Юль, тебя проводить, быть может?

Соседка задержалась на крыльце, сказала надменно:

— Спокойной ночи, Андрей Васильевич. Я завтра к Вам приду. Целоваться на прощание не будем, — и удалилась за ограду, а потом к своей половине коттеджа.

* * *

На следующий день, в воскресенье, Бутербродов проснулся в обед.

— Вау! – доктор глубоко зевнул. Кот, лежавший поверх одеяла, недовольно заворочался.

— Кысь, пора вставать.

Андрей Васильевич быстренько привел себя в норму, позволяющую человеку после сна без комплексов существовать. Помылся, побрился, оделся, выкурил сигаретку и приготовил завтрак.

— Мяв! — Кот, традиционно тёршийся у ног, подал голос с голодным блеском в зеленых очах.

— Прости, Кысь, — повинился доктор. – Сейчас предоставлю тебе Иришкин гостинец.

Бутербродов взял с подоконника пакет с тесемочными ручками, сунул руку на дно и вытащил бумажный свёрток.

— Мяу! – вскричал кот в томлении.

Через секунду сверток был развернут на обеденном столе.

— Ау, мясо! А запах, черт возьми! – кот и человек одновременно втянули носами воздух.

— Мяууу! – кот вспрыгнул на стул и вознамерился перелезть на стол.

— Я тебя понимаю, малыш, — доктор погладил котика и повернулся взад, дабы повесить пакет на стенной гвоздь. Он ощутимо дернулся в руке. После ещё раз.

— Давай, давай! – книга яростно пинала толстенькой ножкой в бумажную стенку, лёжа на дне пакета.

— Что за?.. – доктор в смятении заглянул в пакетик. Как полагается, ошалело моргнул и вытащил черный томик. Книжка благодарно завибрировала.

Когда ты видишь то, что не ожидаешь увидеть в это время и в этом месте – твой мозг охреневает. И ничего, кроме охренения, производить не способен. Впрочем, дьявольской любовнице под силу вывести «клиента» из любого ступора… Книга мгновенно «навела на себя марафет» — окуталась изумрудным цветом и ангельски запела. Бутербродов вновь испытал волнение первой встречи с незнакомой девушкой. В груди щемит, а яйца сводит…

— Мяфф! – зафыркал кот. – Мяфф?..

Доктор решился открыть книжку. Вдумчиво вгляделся в строки, выведенные тарабарским языком. Непонятные значки… вдруг задрожали и трансформировались в русские буквы.

— Заклинание, как приворожить женщину, — прочёл Андрей Васильевич вслух. Нахмурился. По инерции перевернул страничку. – Как сбежать из-под стражи… Заговор на возвращение молодости… Обряд на получение неразменного рубля, — недоумение на лице сменилось вполне себе интересом.

— Мяу! – негодующе вскричал Кыся и выбежал, забыв про мясо, прочь из дома.

По крылечку поднялась занудливая соседка с косичками. Её чуть не сшиб здоровенный кот, проскочивший между её ног как смерч. Кыся выскочил на улицу через специальный лаз для котов, сделанный внизу входной двери. И поскакал по улице дальше и дальше. Юлька дернула манерным плечиком и нажала кнопку дверного звонка. Немного постояла, мнясь, приложила ухо к двери и надавила кнопку ещё раз. Звонок точно работал. Никто не спешил открывать.

Доктор же сидел на табурете и с обожанием на лице читал вслух, тщательно проговаривая каждое слово:

— Чтобы получить неразменный рубль, нужно пойти на базар. Там купить у первого попавшегося торговца живого гуся…

Книжка откровенно нежилась в чувствительных ручках доктора. Чуть подрагивая от удовольствия.

— …Заплатить за гуся, не торгуясь.  По дороге домой с рынка, ни с кем не заговаривать…

Дверной звонок отчаянно пиликал и пиликал.

6. Необычное поведение в обычной жизни

В понедельник Андрей Васильевич сидел за своим рабочим столом с отрешенным взглядом и заспанным лицом. Зазвонил городской аппарат, он вяло взял трубку:

— Слушаю… хорошо, сейчас зайду.

В дверь постучали:

— Можно? – в кабинет просунулась средней полноты особа.

— Заходите, — равнодушно пригласил гинеколог.

Пациентка, скрипя длинной кожаной юбкой, присела за столик. Любезно улыбаясь, подала медицинскую карту.

— Я скоро приду, — молвил врач и, не обращая внимания на протянутую руку с карточкой, ничего не объясняя, вышел.

— А?! – сказала дамочка.

Через три минуты, Андрей Васильевич без стука ворвался в кабинет с табличкой: «Главный врач Репнин А. И.», без приглашения опустился на гостевой стул.

Главврач – толстый седой мужчина в очках, повел удивленной бровью. Конечно, врач врачу – «свой» человек, но без стука входить к Аниките Ивановичу могли только жена и дочка. И все в поликлинике об этом прекрасно знали.

Бутербродов глядел на начальника, не видя, правильнее было бы даже сказать, смотрел сквозь него.

— Вот что, Андрей Васильевич… — Репнин поднял и тут же опустил трубку зазвонившего стационарного телефона. – Из области спустили распоряжение. Необходимо от нашего города выделить одного врача для делегации, которая едет в Германию для обмена опытом.

Доктор слушал с застывшим лицом. Его мысли явно блуждали далеко от Германии.

— Ты здоров? – на всякий случай спросил Репнин.

— Да, — успокоил Бутербродов ровным голосом.

— Видок у тебя неважнецкий! — не поверил начальник. – Не выспался что ль?

Бутербродов неопределённо мотнул головой. Данная «мимика тела» натурально кричала: «Отвали!». Репнин был по квалификации педиатром и не въехал:

— Ну вот, парень… я наметил для обмена опытом тебя, как лучшего в нашем городке специалиста. Немецкий знаешь?

— Нет, — тем же ровным тоном отреагировал гинеколог. В глазах отразилась машинальная мысль, и он добавил: — Я в школе английский изучал.

— Надо выучить, хотя бы на бытовом уровне, — распорядился Аникита Иванович. – Айн, цвайн, гебен зе битте… Да что с тобой, Андрей!?

Заграничная поездка на халяву – это мечта любого нормального человека. Не всем же повезло родиться красивыми девушками с блядским образом мышления… Репнин не столько недоумевал, сколько негодовал! Он думал, его будут обнимать за широкий            жест, а его посылают…

— Аникита Иванович, а что такое неразменный рубль?! – вдруг спросил Бутербродов.

— Ч-что, твою мать!?

— Понятно… — проворчал гинеколог и поднялся. – Ну тогда я пойду.

И он ушёл.

Заскучавшая пациентка, при виде специалиста, оживилась.

— Что случилось? – апатично спросил врач, вновь усаживаясь на рабочее место.

— Доктор, родной мой, внизу живота появились тянущие боли, — прерывающимся от волнения голосом сообщила дамочка.

— Раздевайтесь! – рубанул врач, даже не глядя на пациентку.

— Прямо здесь!? – ужаснулась дамочка.

— Ну, не в коридоре же, — задумчиво напел доктор, барабаня пальцами по столу.

Особа с опаской посмотрела на его лицо. Бутербродов блаженно улыбался.

— Я, наверное, в другой раз зайду… — дамочка медленно попятилась из кабинета.

— Как хотите, — проводил её безмятежный голос гинеколога.

***

Инстинкт самосохранения подсказал врачу, что свою смену ему надо досидеть до конца. Когда часы показали 15.00, то Бутербродов галопом поскакал к дому. Но не к своему, а к соседскому. Дверь открыла бабушка Юльки.

— Добрый день, Елена Сергеевна.

— Здравствуй, Андрюша, — поклонилась старушка. – Проходи.

Доктор расположил задницу на мягком креслице, в гостиной. Бабулька примостилась на стуле. Внучки не наблюдалось.

Бутербродов тупо молчал, блуждая глазами по комнате. Спустя пять минут соседка не выдержала:

— У тебя что—то случилось!?

— Нет… то есть, да… не знаю… — невнятно ответил Бутербродов. Он как мог сосредоточился и быстро выпалил:

 – Елена Сергеевна, помните, вы рассказывали про женщину, которая лечит, снимает порчу, заговаривает?

— Помню, конечно. Ты тогда ещё посмеялся над старухой.

— Беру свой смех назад! – отчеканил доктор. — Мне необходим её адрес. Срочно!

— Ты захворал? – проявила заботу Юлькина бабка.

Жизнь слишком коротка, чтобы лгать. Но правда наполовину – это не совсем ложь.

— Мне надо проконсультироваться по одному вопросу, — небрежно ответил Андрей Васильевич. – По очень… личному.

— Влюбился, — вынесла приговор старушка. – Я тебе помогу, — она с усмешкой отошла к буфету, стала там рыться.

Глупо отрицать то, что в принципе неотрицуемо по мнению старушек… а иногда и полезно играть с ними «в поддавки».

— Вы угадали, я влюбился! — обрадовано вскричал Андрей, и постарался сделать томное лицо.

— Вот адрес ворожеи, — бабушка протянула клочок бумажки. – Доедешь до предпоследней остановки девятого автобуса, там спросишь.

Андрей Васильевич схватил бумажку, протанцевал с нею до порога. И зачем-то задал глупый вопрос:

— А она дорого берёт?

— Кто сколько даст. С каждого по возможности.

* * *

— Кысь—кысь—кысь, — звал Бутербродов, заглядывая под кровать. – Куда же ты пропал, зазноба?

Пропиликал нетерпеливый дверной звонок. На пороге стояла Юлька.

— Добрый вечер, Андрей Васильевич, — впорхнула соседка в его квартирку, невзирая на попытку заградительного жеста.

Мокрый плащ поверх секси-халатика, в котором проглядывали аппетитные шарики. В руке – зонтик, в глазах – нахальный вызов. На худющих ножках босоножки.

— Мне надо поговорить с Вами, как женщине с мужчиной! – заявила девица.

— Может, в другой раз? – робко предложил доктор. – Мне надо идти.

— Двенадцать минут Вас не задержат, — с угрозой возразила Юлька. – Итак… меня интересуют четыре вещи. А ещё я Вам хочу сделать важное предупреждение!

— Ну, — Бутербродов обречённо сложил руки на животе.

Когда человек лжет, ему приходится затрачивать уйму энергии на поддержание вымышленных образов. Кроме того, искривляется поток между чакрой горла и чакрой сердца. Потому говорят «кривить душой». Ото лжи она действительно искривляется. Будем надеяться, что обожаемый доктор об этом знает. Юлька встала в воинственную позу и начала допрос:

— Где Вы вчера были целый день?

— Дома валялся...

— С кем?

— Один. Даже кот меня покинул, — Бутербродов театрально провел рукой по глазам, и понял, что они действительно «чешутся». Ах, мой Кыся…

— А почему тогда не открывали? Я звонила—звонила утром. И вечером приходила. – Юлька, в своей манере, строго глядела сквозь очки.

— Я приболел, — не нашел ничего лучшего ответить врач. Другой бы на его месте давно выгнал прилипчивую девчонку, но Бутербродов не мог, мешало воспитание. И ещё – он был добрый.

— Имейте в виду, Андрей Васильевич, по планете гуляет СПИД, в нашем городе уже есть случаи, — наседала девица.

— При чём здесь СПИД? – нахмурился врач.

— При том! Говорят, Вы влюбились.

— Кто говорит!? – искренне удивился доктор.

«Конь в пальто!» — шепнул внутренний голос, причём обоим сразу.

— Елена Сергеевна… — усмехнулся Бутербродов. — Юлька, ты, никак, ревнуешь? — в тоне проскользнули насмешливые нотки. Не специально, так получилось.

— Отнюдь! – девица гордо вскинула голову. – Просто охраняю своё будущее семейное счастье.

Бутербродов нарочито глянул на наручные часы:

— Двенадцать минут истекли, — он натянул туфли и взял зонтик.

Девица поджала губы, смерила Андрея уничтожающим взглядом и вышла с гордо поднятой головой.

— Юль, кстати, ты Кысю не видела? Второй день не появляется, — крикнул вслед Бутербродов.

Босоножки шлепали уже где-то в районе калитки. Андрей Васильевич вышел на крылечко:

— Эй, Юль, я тебя вовсе не выгоняю, а я просто спешу! – проорал доктор. – Не обижайся, пожалуйста.

Закрыл дверь на английский замок, спустился по ступенькам крыльца и поспешил на автобусную остановку.

7. Бомж и очкарик

Вечерело, но было ещё светло. Смеркалось, проще говоря. Бутербродов задремал, покачиваясь на мягком сиденье автобуса №9. Снилось ему, что он совокупляет мир, в разных позах. Как именно это выглядело – доктор и сам после не смог бы сказать, люди редко запоминают детали своих снов. Но ощущения были приятными.

— Молодой человек, предпоследняя станция, — потрясла его за плечо сухонькая старушка с бойкими глазами.

— А! – врач встряхнулся. Старушка погрозила ему пальцем и ретировалась.

Бутербродов мотнул головой, окончательно приходя в себя. И вышел из транспортного средства. Автобус бибикнул и уехал. Моросил дождик. Доктор открыл зонтик и осмотрелся.

Прямо – автобусная остановка (три стенки с лавочкой), слева – магазин с аляповатой вывеской «Продукты от Зины», справа лепились небольшие домишки. В сторону домиков и удалялась старушка из автобуса, больше не было видно никого. Вроде… В глубине остановки Андрей Васильевич приметил человеческую фигуру, и споро достал бумажку с адресом. Подошёл. На лавке сидел мужичок в драном пиджаке и сизым носом, лицо прикрывала кепка.

Местный алкаш, к Ванге не ходи… но выбирать не из кого.

— Скажи-ка, друг, где находится улица Набережная? — вежливо попросил доктор.

— Мужик, дай сотенку, тогда и скажу, — развязно произнес алкаш сиплым голосом.

— Чёрт, — врач вновь осмотрелся, но округа была безлюдна. Делать нечего, он достал купюрку. Оборванец жадно выхватил деньги из докторских пальцев и попрыгал к магазину.

— Ээй, стой, сволочь! – негодующе проорал вслед Бутербродов.

— Тётка Агафья здесь не живёт, — крикнул мужичок на ходу. – Не трать время.

Доктор недоуменно гмыкнул и закурил. Повернулся и… вздрогнул. Прямо перед ним стоял длинный субъект в пенсне и в шляпе, с меланхоличным лицом.

— Дом тётки Агафьи сразу за магазином, — грустным голосом сказал субъект.

— Так, — вымолвил Бутербродов. Непонятные ситуации утомляют. И раздражают, и заставляют злиться…

— С чего ты взял, что я приехал к ней!? – заорал врач в лицо субъекту. – У меня на роже написано? Вот прямо читается, да!?

— Я догадался, — просто ответил странный субъект, отходя в сторонку.

Когда нельзя пустить в ход кулаки, то мужчина становится безоружным. И он вспоминает, что приехал к колдунье, по делу, явно отдающему чертовщиной.

— Эй, ты ангел или демон? – прозрел врач, сбавив тон.

— Туда, — субъект показал направление. — Зелёный дом, не ошибешься.

8. Тётка Агафья

— Кажется, здесь, — Бутербродов стоял перед небольшим зеленым домиком. Калитка на одной петле, двор зарос сухостойным бурьяном, рыхлая земля в лужах.

Дождик иссяк, кстати. Доктор сложил зонт и постучал в некрашеную дверь. Она тотчас же отворилась: на пороге высокая девушка лет шестидесяти пяти. Каштановые волосы завёрнуты на голове тугим жгутом, на щеках ямочки. Большая родинка под нижней губой. Синее платье, ожерелье из черного турмалина… Гость попал под прицел живых серых глаз.

— Мне нужна тётка Агафья. По важному делу, — пробормотал врач, смущаясь.

Гадалка пристально разглядывала его. Андрей краснел и бледнел, но глаз не опускал.

— Ну, проходи, — хозяйка посторонилась. Голос был не лишён приятности.

Миновали сени, оказались в избе. Кухня с русской печью, пара деревянных табуретов, стол (покрытый клеёнкой) с лежащими на нём очками и тетрадкой.

— Садись, — повинуясь персту хозяйки доктор сел, тиская зонтик. Тётка Агафья пристроилась напротив.

— Слушаю, — молвила ворожея. Она смотрела на доктора с лёгким любопытством, а глаза улыбались. Как позже понял Бутербродов, глаза улыбались всегда, такова была у Агафьи эмоциональная манера поведения.

Доктор покрепче сжал зонтик. Фух, поехали!

— Я хотел у вас кое-что узнать… скажите, если… человек… займётся чёрной магией – это опасно?

— Очень опасно, — серьёзно отозвалась ведунья.

— А в чём выражается опасность? – через паузу спросил Бутербродов.

— Во всём. С дьяволом шутить нельзя.

— Но вы же сами колдуете! — вскричал доктор.

— Я не колдую, молодой человек, а помогаю людям. Это разные вещи. – Женщина говорила напористо и уверенно. – Кроме того, в каждом деле есть свои навыки и знания. Магии надо учиться.

«Я знаю то, что ничего не знаю», — сказал намедни то ли Платон, то ли Архимед. В мозгу доктора разлилось мощной волной такое вполне себе охреневание.

— Так вы учились!? Разве существует специальность «ведунья»?

— Подобные знания нельзя получить в институте. Мне они достались от матери, её обучала бабушка. – Ворожея теперь рассказывала степенно, плавно выговаривая.

Беседа получалась занятной, но малосодержательной. Однако прямо сказать цель своего визита Бутербродов не мог. Точней, не смог. Смущаться он уже перестал, и не более. Впрочем, смелость упорно рвалась в атаку… и вырвалась.

— У вас целая династия, красавчики! – польстил Бутербродов. – А вот скажите… если у тебя на руках тексты заклинаний, можно попробовать? Ничего ведь сложного. Прочитал слова, исполнил особый обряд… а?

Сделать статую очень просто, надо лишь взять кусок мрамора и отколоть всё лишнее… Колдунья искренне рассмеялась:

— Если ты купил в киоске книгу с заклинаниями, то… в добрый путь, мой друг. Знаешь, ко мне иногда забегают… молодые влюбленные девочки… показывают заговоры из бульварных газет, мол, Агафья, оцени приворот… Я всегда отвечаю – не выйдет.

— Почему?

— Только маг по рождению сможет заставить работать заклинание. А тексты из «Роспечати» – это просто Лол, выражаясь языком молодёжи.

Томительная грусть + экстаз души + немного льда  — это оригинальный коктейль эмоций... Наверняка в будущем его научатся создавать искусственно. Бутербродов искренне кайфовал на данных посиделках.

— Вы каждому клиенту так открыто всё рассказываете? — решил он поиграть в кокетку.

— Я женщина прямая и бесхитростная, — разъяснила тётка Агафья. — И одинокая.

Мыслящий человек обречен преодолевать фобии. И особенно грустно становится тогда, когда фобия конкретно намекает, а в её руках спрятано колдовство… Бутербродов как-то скис, неловко оглянулся на дверь.

— Я имела в виду, что не с кем поболтать, — подмигнула Агафья. — Я не сексуально озабоченная тётка, и на тебя не претендую. Уверяю.

Вся наша жизнь – это сплошной фарс и лицемерие. И приятно, что на свете есть люди, которые чужды маскировок во имя различных «общественных ценностей».

— Супер, — выдохнул Бутербродов.

— Обожаю прямоту, она душу греет, — усмехнулась ворожея.

— Скажите… — чуть помедлил доктор. – А если ты книгу не покупал в «Роспечати», а… нашёл?.. Ну, такую… реально старинную книжку. И решил «запилить» обряд, а?

— Не выйдет, — категорически ответила тётка Агафья. – Ворожба – это устное ремесло и любую письменность отрицает в принципе. Тексты заклинаний передаются из уст в уста, из поколения в поколение.

Андрей Васильевич сам не понял, то ли обрадовался, то ли огорчился. И пока он разбирался в себе, ворожея добавила вскользь:

— Ты всё-таки не связывайся с магией. Даже просто попытка колдовства может дурно обернуться.

— Ай, всё равно ведь ничего не выйдет! – заусмехался доктор.

— Ну и что. Не нужно ни искушать себя, ни пробуждать тёмные силы.

Вроде бы зря пёрся на другой конец города, и в то же время и не зря. В целом, всё ясно, понятно и так далее. Врач встал, чуть помялся и… спросил:

— Последний вопрос. Что такое неразменный рубль?

Гадалка натурально подпрыгнула. Благодушие слетело. Глянула остренько:

— Откуда знаешь о неразменном рупле!?

— Прочитал… — Бутербродов изумленно рассматривал заострённые черты собеседницы.

— Где!? – мученически вскрикнула Агафья.

— Так. В книжке одной…

— А ну-ка сядь! – попросила тётка приказным тоном. – Живо!

Ворожея переставила свой табурет поближе к гостю, сжала его руки своими горячими ладошками. Заглянула глубоко в глаза:

— Где взял книгу, отвечай!? Тебя как зовут?

— Андрей…

— Послушай меня, Андрей! Надо уничтожить эту книгу! Это изобретение Сатаны! То, о чём мы болтали, всё пустяки. Тебе грозит большая опасность!

— Так серьёзно? – промямлил Бутербродов. Страх предательски щекотал тело.

— Да! Сам ты не сможешь книгу убить. Принеси её сюда, и я тебе помогу. Намажь ладони раствором чеснока, базилика и сушёного укропа, прежде купи их после захода солнца на рынке… Книгу заверни в газету, так не прикасайся. Газета абсолютно сухая, ни капли воды не должно попасть на неё. Всё понял?

— Что же это за книга такая? – любопытство врача пересилило бздёж.

Ведунья зачем-то огляделась и задёрнула занавеску. Сказала тихо:

— Книга живая, её имени я не знаю!.. Любовница дьявола…

Иметь любовницу самого дьявола – это круто. Однако, если этот дьявол ревнив, то прощайся со своей жизнью, как минимум… а как максимум с душой. Бутербродову стало не хватать воздуха, затошнило. Сосуды головного мозга, не иначе… а в уши полз тревожный шепот ворожеи:

— Книга обольстила множество мужчин!.. Утречком я поговорю со своей бабушкой Тарасией. Она много лет назад встречалась с человеком, играющим с этой шлюхой... Андрей, ты приходи ко мне завтра днём, вместе с ней. Андрей!?..

— Понёс меня чёрт к Барину на пикник! – апатично произнес Бутербродов. Он проглотил тошноту, вдохнул и выдохнул. Чуть полегчало.

— Ты сказал, к Барину? – заинтересовалась тётка Агафья.

— Мой друг. А что?

Сей резонный вопрос был резонно проигнорен. Гадалка вдруг вышла в соседнюю комнату и вернулась оттуда со стаканом тёмно-зелёного зелья.

— Выпей. Это на сутки сконцентрирует твою волю.

Доктор с опаской понюхал, отпил глоток:

— Фу, ну и горечь! – усилием воли допил. Отёр губы. Вымолвил возбужденно:

— Книга вообще необычная. Читать могу только я. Берёшь её в руки и… как будто в раю. Так и тянет ею насладиться… совершить обряд во имя Её, чёрт возьми! Такое чувство возникает… — Андрей щёлкнул пальцами. – Будто книга – лучший друг!

— Иди. Не забудь про сухую газету и раствор чеснока, базилика, укропа.

— В каких пропорциях?

— Два к одному чеснока.

Андрей Васильевич вновь поднялся, подошел к выходу. Замявшись, выпалил:

— А всё-таки, что такое неразменный рубль?.. Чисто из любопытства спрашиваю. Не смогу уснуть, буду думать…

Каждое мгновение жизни уникально. Не похоже ни на что иное. Как нельзя повторить свою же улыбку точь-в-точь, так нельзя и клонировать мгновение. Неразменный рубль из той же оперы… Тётка усмехнулась:

— Деньга такая. На неё хоть весь мир можно купить.

– Да ладно! Один рубль?

— Один-то один, да непростой… — ворожея отдёрнула занавеску, мельком глянула в окно. — Даёшь этот рупь продавцу, а тому кажется, что ты заплатил кучу денег. Хоть что продаст тебе, да ещё сдачу отсчитает, сколько скажешь. А потом человек отходит, хлоп по карману, а рупь опять там. И так до бесконечности.

— Класс! – не удержался Бутербродов. – А вы сами его видели?

— Неразменный рупь никто не видел. А кто видел, тот не скажет.

Тётка Агафья шлёпнула ладонью по столу, подняла мёртвого таракана. Кинула тельце в огонь русской печи. Раздался пронзительный вопль, запахло горелой человеческой кожей.

— Лазутчик, — ответила Агафья на невысказанный вопрос, не уточнив, правда, чей. – Прошу, Андрей, будь осторожнее. С Богом!

— До свидания…

9. Это было вчера

Ночь самое вкусное время суток. И самое опасное. Врач быстренько шёл по узкой пустынной улочке, возвращаясь от тётки Агафьи. Над головой раскрытый зонтик, опять моросил дождь. До родного домика осталось полсотни метров, как вдруг… впереди засверкали фары, приближаясь с хорошей скоростью. Бутербродов попытался прыгнуть в сторонку, на обочину, но… ступню мёртвой хваткой засосала липкая грязь.

Доктор дёрнул ногой и упал… изо всех сил потянул на себя колено обеими руками. Ступня стала вылезать из липких грязевых тисков… Джип надвигался с рёвом.

— Не успел, сука! — натужно крикнул Бутербродов за мгновение до членовредительства. Джип резво промчался мимо, переехав левую голень. Доктор потерял сознание.

* * *

— Пришёл в себя, молодца! – услышал Бутербродов жизнерадостный голос.

Гинеколог открыл осовелые глаза. И увидел себя в одноместной больничной палате. Рядом, на табурете, сидел человек в зелёной спецодежде врача.

— Как себя чувствуешь, Андрей Васильевич?

— Голова кружится, слабость… и ногу тянет, — гинеколог попытался подтянуться выше на кровати, чтобы сесть и тут же скрипнул зубами от тянущей боли. – Чёрт!

Дежурный врач споро поправил подушку, заметил успокаивающе:

— Потише, Андрей Васильевич, у тебя связки разорваны на голени.

Разорванные мышцы – это не то же самое, что сломанная кость, об этом знают даже гинекологи. Впрочем, это и не сломанный каблук, тоже верно.

— Когда операция? – спросила жертва аварии.

— Завтра. Из отпуска выходит Бумажкин, сошьёт в лучшем виде.

— А сам, Николай Николаевич?

— Я лишь анестезиолог, — замялся врач. — Могу, конечно, твою ногу заштопать, но… сложную операцию пусть лучше проводит хирург. Ты ведь не хочешь хромать?

— Завтра это слишком поздно, — огорошил пациент. – Мне надо максимум утром из больницы свалить!

— Чегоооо? – врач оторопел, а потом рассмеялся. – После операции тебе тут валяться неделю. А потом… ещё неделю ходить с палочкой. Больничный тебе нарисую в лучшем виде, даже не сомневайся!

Жизнь невероятно мстительна. Самое прикольное, что зачастую она мстит без причины. Опять же, был бы повод, а статья найдется… неумираемых людей нет. Как (однако) и безгрешных. Андрей Васильевич, разрываемый противоречивыми мыслями, глянул на наручные часы. И увидел, что часов на руке нет.

— Сколько время, Николай Николаевич? – спросил он кротко.

— Шесть часов вечера.

— Шесть часов ве… Не может быть! – поразился Бутербродов. – Кретин переехал меня, когда время подходило к восьми.

— Верно. Но это было вчера. Ты почти сутки был в отключке.

— Сутки!?

— Ага. Я принесу твой мобильник. Ну и часы… Атрибуты в моём сейфе. Могу  предоставить и медсестру на выбор, чего они все в тебя так влюблены, а?.. – врач ухарски подмигнул.

Дружба – это тяжелый труд. Как отдых или собственные дети. Тебе всегда нужно таскать куда-то своё тело, проявлять заботу вопреки настроению, поддерживать/опекать/ оберегать… А ещё мчаться на помощь по собственной инициативе, без сторонних просьб. Халюкин и Барин нежданно проявились в палате, затоптались на порожке.

— Вы кто такие и как прошли? – встрепенулся анестезиолог. – Я же приказал, чтобы никого…

Халюкин официальным тоном заявил:

— Я как заместитель прокурора, должен снять показания с потерпевшего. А как верный друг – принес Андрею Васильевичу гостинец. – Одной рукою он сунул врачу под нос «корочки», а другой тряхнул пакетиком с «продуктовым набором для больного».

Для врача при исполнении существует один пациент. Все остальные – это враги, которых надо безжалостно посылать подальше. Тупая полиция, надоедливые родственники, любимые домашние животные, ангелы жизни и смерти… — всё едино.

– Андрей Васильевич ещё слишком слаб, потерял кровь. Необходим покой, чтобы набраться сил, – врач воинственно надвинулся на пришельцев, расправил сутулые плечи. – Можете оставить свои апельсины и уходите.

Пока ты не настроил лыжи к Господу, ты можешь воздействовать на окружающий тебя мир, в лице особо ретивых коллег…

– Николай Николаевич, пусть ребята посидят со мной? – смиренно воззвал Бутербродов. – Ближе этих людей у меня нет, отвечаю.

Анестезиолог вспомнил, что воспаление яичников его тёща лечит у единственного в городке гинеколога. Весомый аргумент, чтобы нарушить регламент, ведь это не клятва Гиппократа, в конце-то концов…

— Пожалуйста, недолго, — он стремительно вышел из палаты. Дверь прикрыл за собой.

— Привет, Бу! – друзья распаковали пакетик, достали яблоки и коньяк. Пропустили по рюмашке, по ходу дела. За здоровье и вообще.

— Как узнали, что я здесь? – наивно спросил Андрей.

— Юлька, — уронил бизнесмен с усмешкой.

— На самом деле, не смешно, — на удивление очкарик не поддержал иронию. – Юлия Васильевна… ну, окей, Юлька – позвонила мне на мобилу. Когда был переезд, она находилась у калитки дома. Всё видела. Ты ж, Андрюха, всего десять метров не дошел… Юлька и «Скорую» вызвала.

— Мой мобильный Юлька тоже знает? – не удержался от ёрничанья Барин.

Бутербродов слушал хмуро. И хмуро же сказал:

— Она всё про меня знает. Включая рацион моего завтрака и когда хожу в сортир. Даже размер моего члена. А я её ни разу, если что…

— Да ладно!? – изумились друзья.

Андрей в ответ понуро ухмыльнулся, вспоминая случай полугодовой давности. Тогда Они вместе посмотрели праздничный концерт ко Дню кого-то-там. Сидя строго каждый на своём кресле перед телевизором, в доме доктора.

— Спокойной ночи, Андрей Васильевич. Не будем обниматься на прощание, — девица величаво удалилась. – Я завтра приду.

Бутербродов вышел к печке покурить и обнаружил тетрадку, на гостевом столе.

– Конспект забыла, — констатировал доктор. Он машинально пролистал тетрадь:

– Ой, а это что? – на последней странице были схематично изображены половые органы. И аккуратная запись: «У него длина двадцать пять сантиметров, у меня глубина восемь сантиметров. Хм. Как совместить несовместимое?».

— Быть может, у Юльки это возрастное, и пройдёт? – предположили друзья, посмеиваясь.

— Вы плохо знаете Юльку. У неё это никогда не пройдёт, — грустно усмехнулся Бутербродов. – Ладно, хорош сплетни гонять. Кто меня переехал, установили?

Друзья убрали свои улыбочки и застенчиво повинились:

— Юлька запомнила номер Джипа, но он фальшивый. Принадлежит тачке нашего мэра. Объявили в розыск чёрный «Ленд Ровер», будем надеяться…

* * *

Сладострастный женский голос шептал в уши: «Я – исполнительница твоих самых тайных желаний… не верь Агафье… — старой дуре… Я буду у твоих ног… подарю много-много мужского счастья… Возьми меня… исполни обряд на получение неразменного рубля… Я твоя, милый… только твоя…».

— А! – Бутербродов проснулся. Немножко поморгал и уверенно откинул одеяло. Пошевелил ногой в бинтах, согнул и разогнул. Тянущая боль исчезла. Или её и не было?

— Супер! – он вскочил и распахнул окно. Утреннее солнце ему задорно подмигнуло.

В палате возникла синеокая медсестра. Ахнула, прижав ручки к томной груди:

— Андрей Васильевич! Вам нельзя вставать, у вас разрыв связок!

— Эгей! Нет разрыва, а есть растяжение! Но теперь и его нет! Видите? – Андрюха отбарабанил чечётку, напоследок пнул больной ногой по кровати.

— Не может быть, — заворожено вымолвила медсестра, нервно тиская левый сосок.

Всё великое свершили люди двух типов: гениальные, которые знали, что это выполнимо, и абсолютно тупые, которые даже не знали, что это невыполнимо. И, конечно же, красавчик-доктор не идиот… Неправильный диагноз – такое сплошь и рядом, тем паче с безнадежной техникой, находящейся в больнице.

— Принесите мою одежду, — распорядился Бутербродов. — Николаичу я сам после позвоню. У меня сейчас нет времени на долгоиграющую процедуру выписки.

Андрюха подошел к медсестре, легонько взял за правый сосок. Сжал. Игриво улыбнулся.

— Хорошо?

— Хорошо… — замлела медсестра.

* * *

— Кысь-кысь-кысь, — машинально звал доктор, взбегая на верандочку своего дома. Котяра не проявился.

Бутербродов не сталгрустить, даже для приличия. Он пробежал в гостиную и схватил раскрытую книжку. Та закономерно задрожала и заохала. Доктор приблизил страницы к глазам и медленно прочел:

— Обряд на получение неразменного рубля…

Деньги меня не волнуют, они меня успокаивают. Фух! Доктор выдохнул, глянул на наручные часы.

— Десять-тридцать. Рынок в самом разгаре.

* * *

— У него разрыв связок голени! Никакое, к хрену, не растяжение!

Так доктор Николай Николаевич кричал на синеокую медсестру Вику, в ординаторской.

— Он станцевал передо мной, — оправдывалась девушка.

— Что ты несешь, твою маму, Вика!.. Я лично его осматривал, зафиксировал открытый, заметь открытый! — разрыв. И наложил повязку.

Анестезиолог рванул из кармана пачку сигарет, ожесточенно закурил. Хотя курить в больничных помещениях намедни запретили сказочные гномы.

— Может быть, вы его сами прооперировали, а потом забыли? – ляпнула Вика, и тут же закрыла ротик испуганными пальчиками.

10. Мужик, купи гуся!

Андрей Васильевич, помахивая большой клетчатой сумкой, шёл по базару. Откуда-то сбоку вынырнул мужик в драном пиджаке и с сизым носом, нагло взял врача под руку:

— Эй, парень, купи птицу.

— Какую птицу? – доктор резко притормозил.

— Гуся!

— Гуся?

— Ну да. Отличный гусь! – мужик залихватски показал большой  палец.

— Ну… А сколько хочешь за него? – заколебался Бутербродов.

— Не дороже денег. На литру дашь?

— Ну… договорились. Где гусь?

— Там! – парочка пошла к южной стороне рынка. Через десяток метров Бутербродов вдруг придержал алкаша:

— Постой-ка! Гусь-то живой? Мне дохлый ни к чему…

— Не боись! Живее всех живых, как Ленин! – интимно подмигнул мужик.

Андрюха внимательней присмотрелся к продавцу. Ранее с алкашнёй он дела не имел, и закономерно не приглядывался. Но «сейчас» от «раньше» отличается больше, чем белое от чёрного.

— Слушай, мы раньше не встречались? – напряг память покупатель. – Больно рожа знакома.

— Может, бухали вместе, – невнятно буркнул мужик, отводя глазки.

— Вряд ли…

Бардак в голове. Так бывает, когда за два дня проживаешь массу событий, которые твой мозг не может рационально объяснить. Кто хоть однажды имел дело с нечистой силой, тот поймет. Кроме того, жажде богатства плевать на любые сомнения… Андрюха уверенно нырнул в неприметный закуток в углу рынка, вслед за мужичком.

Алкаш толкнул дверцу хлипкого сарайчика:

— Вот он.

Привязанный за лапку к стене, в сараюшке прохаживался здоровенный гусак. При виде людей загоготал и забил крыльями.

— Украл, поди, — полюбопытствовал Андрюха. Без «наезда», несколько равнодушно.

На удивление, алкаш не стал горячо доказывать обратное. Он сплюнул и сказал спокойно:

— Какая тебе разница? Не хочешь – не бери. Найду другого покупателя, за пару-то бутылок, ха.

— Ладно, на тебе на литр, — врач подал денежку. – Помоги только гусика в сумку затолкать.

Обладатель драного пиджака схватил купюры, и поспешно удалился:

— Не было такого договора, чтоб грузить!

— Эй! Ну, хочешь, доплачу полтинник?

Мужик обернулся на ходу и хрипло рассмеялся:

— Найми грузчиков, купец!

— Сукин сын! – в сердцах сплюнул Андрюха. И крикнул в удаляющуюся спину. – Я тебя вспомнил! Ты меня наколол позавчера на остановке! Мошенник!..

Самое умильное – это принимать наваждение за бардак в голове. Ну да к чёрту всяческие мысли. То, что нас не убивает, делает нас сильнее, на том и остановимся.

— Гуси—гуси—гуси, — замурлыкал врач, сложив пальцы щепотью.

Гусь искоса посмотрел на человека и раздраженно гоготнул.

Загрузка гуся в сумку потребовала полчаса. Только длинная шея не влезла, и птица наблюдала, куда её несут. Мимо сырных прилавков, колбасных отделов и аромата свежеиспеченного хлеба. Вот и фруктовые ларьки, дальше уже улица.

— Андрей Васильевич! Я-то думал – в больничке отлёживаешься. А ты уже бегаешь!

Дорогу Бутербродову преградил его начальник — Аникита Иванович Репнин. Наш герой замялся, неловко переступая. Программа обряда выдала ошибку, которую никоим образом нельзя нарушать. Убегать от ошибки правилами не запрещено, если что.

— Да я вот… — открыл рот Андрюха, и тут же его закрыл. Из-за ящиков с грушами выглянул продавец гуся и явственно подмигнул.

— Эвон, какую птицу приобрёл! Ты что, собираешься гусятину разводить? – главврач недоуменно вертел мощной шеей.

Бутербродов криво поулыбался… пожал застенчивым плечиком… изобразил на лице умиление… И попятился от начальника.

— Что за твою мать?! – охреневал Репнин.

«После покупки гуся, по дороге домой – нельзя ни с кем заговаривать…» — стучало в голове доктора.

— Эй, ты ослеп, чёрт возьми! – визгливо крикнула случайная торговка, попавшая под ноги пятящемуся доктору.

Бутербродов извинительно осклабился, прижал руку к груди и отвесил женщине земной поклон. И быстрым шагом, почти бегом, припустил прочь.

— Га-га-га! — недовольно загоготал гусь на весь рынок.

— Вот так вот твою мать! – воскликнул Аникита Иванович.

11. Подготовки к первому обряду

Ехидное солнце клонилось к западу.

— Пора! — Бутербродов поёжился. После затопил печку, покурил в неё. Подбросил дровишек, достал мобилу, потыкал кнопки. Сделал слащавое лицо.

— Аллё, привет, Рита!.. Да, Андрей… вот решил тебе набрать, — нежненько пел в трубку доктор. – Вы знаете, Риточка, ведь любовь – очень дурацкое изобретение Господа. Впрочем, некоторые считают, что он ничего не изобретал. А ты как думаешь?..

Мужчины покупают женщин словами. Если, конечно, денег нет. Я – нищеброд, и могу себе это позволить?.. Ну-ну, пой, душка, сердечко честной девушки стерпит всё, и даже чуть больше.

— Я не сильна в катехизисе чувств, — сдержанно ответила Маргарита.

— Узнаю свою Риту, узнаю… — не смутился Андрюха. – То есть, вы не моя, конечно, пока не моя, но… вы ведь поняли мысль. Кстати, о ваших чудных глазах…

Доктор разливался соловьем минут пять, девушка (откровенно) таяла. Когда у женщины нет постоянного партнера, то мужское слово эквивалентно мужской фрикции. Не всегда, но такое случается чаще, чем не случается.

— Романтика — это ключ жизни. В жизни есть двери, и вот их и открывают ключами, — вдохновенно вещал Бутербродов. Если женщине с тобой интересно – то это тебя вдохновляет.

— Хорошо, когда есть двери, которые ты хочешь для себя открыть, — поддержала Марго с полуулыбкой.

— Не для себя, а для нас, — умилился доктор. – Если ты не против… Кстати, а на втором свидании честной девушке Рите допустимо мне отдаться?..

— Мне надо посоветоваться с сестрой, — серьезно ответила Маргарита.

Обольститель уловил перемену тона, и тут же воспользовался этим в своих целях. Мало девушку танцевать, надо ей ещё и бриллианты покупать. Добычей денег сегодня ночью и займемся, но прежде…

— Рит, подскажи мне, пожалуйста, что такое «крестовая». Как историк, — огорошил сердцеед.

Мужчины – странные люди, для них сорт картошки и её прополка – это идентичные вещи. Но не единой картохой жив мыслящий человек, тоже верно, и в данном смысле обаяшка эскулап прав.

— Кажется, в старину на Руси так называли перекрёсток дорог, — подыграла Рита.

— Я тебя люблю. В данный конкретный момент! – без церемоний вскричал врач. – Ну всё, был рад слышать, целую и так далее.

— А зачем тебе значение «крестовой»? – развивала диалог Марго. Однако, её уже не слышали, доктор то ли бросил трубку, то ли связь прервалась. Спокойней, конечно, думать второе…

В гостиной комнате, где и сидела девушка – нарисовалась сеструха Ириша. Подсела на диванчик. Спросила с любопытством:

— С кем это ты трепалась, я на кухне голос слышала?.. Расскажешь?

— Андрей с большим членом, — чуть растерянно ответила девушка. – Почти замуж звал…

— Но это же чудесно! – одобрила Ириша. – Я думаю, что ему надо отдаться. Тогда точно женится.

* * *

— Перекрёсток! – Бутербродов предвкушающе потёр ладошки.

Он дождался, когда печные дрова превратятся в золу. Следуя обряду, жестоко свернул птице шею. Гусь явно не хотел отправляться в свой персональный рай, бил крыльями и гоготал. Однако… пока существует смерть – гуси будут умирать.

— Давай, чувак, поработай на мой обряд! – бормотал доктор, пихая в печку гусиную тушку целиком. Без разносов и тарелок, с пухом, крыльями и когтями!

Спустя час Андрюха вынул из печи гусиную прожарку и бросил в клетчатую сумку. Молвил воодушевленно:

— Половина дела сделана!

12. Юная и пьяная особа

Светила полная луна. К перекрёстку, на окраине городка, подлетело такси. Машинка явила Бутербродова и умчалась восвояси. Андрюха внимательно раскинул глазом:

На юге – одинокая пятиэтажка.

На севере – огни фабрики.

Восток – дорожка в густой лес.

Запад — кресты и надгробия кладбища.

— Привет, крестовая!

Диск луны закрыло облачко, стало темно. Доктор топтался в нерешительности, помахивая клетчатой сумкой.

«Ууууу!» – то не волки, а то фабричный гудок, означающий окончание смены.

— Двенадцать часов ночи, - процедил Бутербродов. Чуть помялся и выкрикнул негромко:

— А вот кому гуся? Продаю гуся за неразменный рубль.

Тотчас же во мраке, с юга, проявился темный силуэт, он явно направлялся к просителю. Тело обуял озноб, ладошки вспотели, а алчный мозг замер в предвкушении.

Луна спихнула с себя облако, и вновь засияла на всю округу. Силуэт обрел черты девушки. Смазливое юное личико, ножки в мини, два синих томных глаза.

— Угости сигареткой, кавалер, — произнёс пухлый ротик.

Звук голоса немного успокоил. Бутербродов прикурил себе и девушке. Недолго постояли, исподтишка друг друга изучая.

— Который час? – манерно спросила эротическая фантазия. И без перехода добавила: — Впрочем, забей на время.

Она откинула окурок. Качнувшись, приблизилась вплотную. И предложила, дыхнув перегаром:

— Хочешь меня?

Бутербродов посмотрел в призывные глаза и окончательно уверовал, что это никакой не покупатель гуся, а пьяная девка, ищущая съём. Первый блин… Андрюха философски усмехнулся и сказал первое, что пришло на ум:

— У меня на тебя встал. Только денег нет.

Женщина – странное существо! Даже ключ от её сердца находится совершенно в другом месте. Речь о кошельке, разумеется. Бабочка вздохнула с укором, отодвинулась от доктора. И вымолвила убежденно:

— Гораздо хуже, если всё наоборот. Деньги есть, а Он и не стоит… падла такая! – она зацокала назад к пятиэтажке, уронив на прощание: — Спасибо за никотин.

13. Строгий и сердитый голос

Если ты можешь справиться с собой – то ты сможешь справиться и с окружающим тебя миром. Андрюха выждал, пока юная шалава укатит с поля видимости, и, уже посмелее, стал покрикивать:

— Эй, а вот кому гуся? Продаю гуся за неразменный рубль.

Прокричал десяток раз. И почуял, что стали мерзнуть ноги. Немножко поплясал, отдышался, и снова, было, начал:

— Ээй, а вот кому…

— Какого хрена ты тут орёшь!? – услышал он над ухом строгий сердитый голос.

— Ох! – не сдержался Андрюха. Сердце упало вниз, застряло в левом носке и замерло, изредка трепыхаясь. Облака немедленно (и как нарочно) закрыли глазки луне.

Доктор на полной «измене» развернулся к северу. Перед ним стоял кажется-мужик. Фонарик в руке, запах машинного масла, скрип кожи от сапог. Точно, мужик!

— Что за хрень, мать твою так, ты здесь несёшь!? Кому и чего, млять, продаёшь в час ночи!? – гость направил фонарик прямо на доктора.

Бог взятки не берет. Особенно тогда, когда они предназначены дьяволу. Бутербродов мысленно перекрестился, и молча протянул мужику клетчатую сумку. Фонарик прошарил по доктору изучающим лучом, и… уткнулся в выбоинку на грунтовке.

— Э, да ты, похоже, пьяный, — строгий голос немного смягчился. – Где нажрался, в Ивановке?

Потусторонняя сущность не будет задавать такие идиотские вопросы. И такими словами. Доктор (конечно же) не был в этом до конца уверен, но как-то полегчало.

– А я иду со смены, слышу, кто-то орёт, мать твою, — обстоятельно рассказал мужик. — Думаю, что за хреновина? Типа, эти ребятки веселятся, чёрт их задери? – гость мотнул головой на кресты.

Облакам надоели обнимашки с луной, и они отлетели в сторонку. Бутербродов увидел мужика при свете, и понял, что его логика логична. Фабричный работяга похож на фабричного работягу, и его не спутаешь ни с кем.

— Смешал водку с шампанским, — повинился Андрюха. – Ну, понимаешь…

— Ни хрена не понимаю! – не согласился мужик. – Но мне похрен… не люблю, когда непонятный мне кипеш, а так мне похрен…

14. Купидон

— Ходят тут всякие! – в гневе бормотал Андрюха, прыгая от холода подобно длинному пингвину. — Где же покупатель гусака, чёрт его возьми!?

Дело шло к трем часам ночи. Луна с облачками традиционно игрались, то сходясь, то расходясь. Бутербродов отбросил мысль о костре и пытался быть сосредоточенным.

— Подходите, налетайте! Продаю гуся недорого, всего за неразменный рубль, — разносился над перекрестком голос доктора.

В какой-то момент с небес резко упал белый сгусток, и завис в воздухе перед полуночником. Вея и реясь на уровне глаз… в безлунном мраке.

— Мама! – прошептал продавец. От неожиданности он оступился и сел на задницу.

Задорный голосок деловито спросил:

— Уй, Андлюх, ты Афлодиту, случаем, не узлел? – небесный пришелец забавно картавил.

Облачко поцеловало на прощание луну и уплыло восвояси. В голубоватом свете взору предстал ребёнок лет пяти, сотканный из серебряных нитей. Золотые кудри, два огромных зеленых глаза. На теле отчётливо проступал пупок, а в сильной ручке был зажат лук.

— Оглох, что ли? – проказник дрыгал от нетерпения ножкой. Смотрел с любопытством.

— Ты к—кто?

— Глек в манто! Не видишь что ли, Купидон! – весело защебетал воздушный мальчишка. И добавил игриво. – Пущу сейчас стлелу в глудь, мигом в Юльку влюбишься, — в пальчиках возникла тонкая палочка. – Хочешь?.. А-ха-ха!..

Андрюхе уже надоело сегодня бояться, и он встал. Степенно отряхнул задницу, подобрал сумку. Где ты учился, там я преподавал, малыш… Доктор ласково улыбнулся, сложил щепотью пальцы и пощекотал гостю животик:

— У-тю-тю, – подушечки обхватила нега, такое чувство, что засунул пальцы в растаявший шоколад. Спросил с подмигушкой: — Эй, а кто такая Афродита?

— Моя любовница! – гордо ответил сорванец. И задрыгался всем телом. – Ой-ёй, щекотно, – отлетел на метр. Вымолвил с насмешкой: – Ты чего, Андлюха, не историк?

История ничему не учит, а только наказывает за незнание уроков. Доктор решил обидеться, не для того он здесь, чтобы терпеть колкости от грёбанного привидения… Он упёр руки в бока и заорал:

— Вали отсюда, хренов Карлсон! И немедленно!..

Обида купидонов гораздо болезненней, чем человеческая. Для человека так уж точно. Ну, каждому своё… Небесный гость отбросил оружие любви, и показал издалека записочку в виде сердечка:

— Видишь, Ломео недоделанный? Это посланьице от Литочки. Она хочет тебе отдаться, но… — сердечко разлетелось на мелкие кусочки, разорванное в клочья. – Будем считать, что я её желание потелял…

Амур резво подлетел и нежно шепнул в оторопевшее ухо доктора:

— Кули бамбук, чувак! И площай! — Он взмыл вверх, полетел на восток, и вскоре исчез в небесах.

15. Гаремовладелец

Андрюха искренне расстроился, даже магический обряд поблек в сознании.

— Стой, сволочь! – запоздало спохватился сердцеед. Но закономерно было поздно. Проштрафившийся обольститель, грустя, полез в карман за сигаретами. И…

— Молодой человек, мне кажется, вы продаёте, – прозвучал от крестов глухой голос.

Если тебе кажется, то крестись, подонок! Или, наоборот, прячься, пока не закрестили нахрен… Задрали мистические нескладухи и тупорылые прохожие. Если ни черта не получается, значит и не получится… Сумку с гусаком в помойку, а тело в койку…

Бутербродов, реагируя на голос, повернулся к кладбищу (ака к западу). Нервы в гневе, мысли тоже.

Перед ним стоял какой-то маленький хрен, одетый в чёрный плащ с капюшоном. Луна мутно оттеняла сморщенное лицо и прядь седых волос. Глубоко запавшие, близко посаженные зеленые глаза, рассматривали доктора с мрачным интересом.

— Вы продаёте!? – настойчиво повторил старик. Жёлтым металлом блеснули зубы.

Звёзды сошлись, — теперь важно не дать им разойтись. Интуиция подсказала Андрюхе, что это и есть долгожданный покупатель. Риточка мгновенно была забыта, и доктор приготовился к сделке. Насколько, конечно, позволяли дрожь души и коленок.

— Да, продаю гуся за неразменный рубль, — ответил Бутербродов, насколько смог равнодушно.

— А гусь-то добрый? – осведомился старикан.

— Шикарный! – с превосходством ответил врач.

— Покажи товар, — попросил незнакомец.

— Смотри, — Андрюха развел полы сумки, не выпуская (однако) её из рук.

— Опля! Ну-к, ну-к… — покупатель попытался всунуть ручки внутрь, дабы пощупать товар.

— Касаться товара обрядом запрещено! – доктор поспешно захлопнул сумку. На всякий случай даже застегнул на ней замок.

— Э, — протянул золотозубый старик, — и так видно, неплохой гусь. А чего просишь за него?

— Рубль неразменный.

— Всего рубль? – посетовал дед. – Не верю, что товарец хорош! Или плох сам купец, не ведающий цены, а?

— Моя цена – это неразменный рубль, — твёрдо молвил продавец. – Если ты чему-то там не веришь, то проблема не моя, как понимаешь.

Судьбу нельзя обмануть, с ней можно договориться. Доктор совсем изгнал страх. Процесс сделки увлекал, мысль о богатстве грела порочную душу. А ум (одновременно) стал холоден и расчётлив. Странным образом Андрюха чувствовал в себе силы обыграть старого хитреца.

— Хочешь тыщу баксов? – открыл торги дедуля.

— Не-а.

— Мало што ли?

— Што ли да, — нагло передразнил доктор.

— Нравишься ты мне, — наигранно вздохнул чёрт, — так и быть, дам две тысячи.

— Слушай, отвали, — совсем распоясался Бутербродов. – Я сказал цену, а ты услышал.

— У меня в кошельке только крупняк, — сообщил дедок. – А разменять негде.

Если доверяешь человеку на 100%, то он обманет тебя на 200%. С нечистой силой пропорции примерно те же… с поправкой на то, что демонам вообще не надо доверять. Андрюха непроницаемо молчал, катая хмурые желваки. Сработало.

— Неразменный рубль у меня дома, — нехотя признался золотозубый хрен. – Если сбегаю, подождёшь?

— Без проблем, — усмехнулся продавец.

— Уж больно товарец добрый, — плотоядно облизнулся старичок. – Пока дойду… уведёт кто-нить.

Чёрт залез в ноздрю, достал соплю и растёр её о плащ. Немного подумал. Потом щёлкнул пальцами.

— Смотри!

Тут же, по щелчку, на небе проявилась большая фотография. Её героем был человек с генеральскими погонами и лицом Бутербродова.

— А так?

Фотка мигнула и на месте генерала возник космонавт Бутербродов. Он пафосно улыбался на фоне космического корабля, стоя посреди красных песков.

— Ещё!

 Самая знаменитая в мире аллея. Именная звезда с набитым именем: «Andrew Buterbrodov». За правым звездным лучом культовая надпись: «Holliwood».

— Ну-к, а так?

Мигание явило новую картинку. Шестирукий гуманоид с лицом доктора. На плоской голове 2 половых члена. Две ноги и две задницы.

— А ещё вот так?

Лицо Бутербродова как приложение к нежному телу брюнетки. Можно чуть увеличить грудь и исключить из интерфейса щетину, а так вполне годная поделка дьявольского производства…

— И, наконец! – зазывающе подытожил старик.

Строгий костюм. Узнаваемая прическа. Президентский штандарт. Рука на Конституции. Серьёзное лицо Андрюхи, осознающее свою государственную миссию.

— Выбирай, кем хочешь быть, — развязным тоном предложил купец.

Живые закрывают глаза мёртвым, а мёртвые открывают глаза живым. Иногда бывает наоборот, но только иногда… К чёрту эту драную софистику, игра по-крупному не терпит теории. Доктор насмешливо сказал:

— Это всё, что ты можешь предложить?

— Ну-к, хочешь, сделаю тебя миллионером? – подыграл дед, не замечая иронии. – Учти, долларовым миллионером! Накупишь яхт и дворцов. Заведёшь кучу девочек…

— Чего же мелочишься, старый? Предлагал бы сразу миллиард.

Глаза демона торжествующе мерцнули. Он даже потер ладошки от удовольствия:

— Точняк, ты прав, Андрюха! Даю миллиард! Ну-к, по рукам?

— Где ты его принёс, в карманах? – заухмылялся Бутербродов.

Старый хмырь не смутился. Часто-часто покивал:

— Понимаю, всё не то… Ладно, есть у меня кое-что в запасе, для тебя и припас...

Вновь щелчок пальцами. И…

…Как в объективе камеры, увидел себя врач в дивном дворце. Халат, чалма, мягкие тапочки. Андрюха почесал яйцо и хлопнул в ладоши:

— Ко мне, гарем!

Пятнадцать девушек, абсолютно голых, тотчас же возникли перед султаном. Призывно улыбаясь своему господину, и только ему… готовые по первому зову сделать всё.

Бутербродов сделал движение сладострастными пальцами. Девушки развернулись и нагнулись, прогнув ягодицы… расставили пошире ножки… А потом —

16. Неразменный рубль (один)

…Дворец растворился в утреннем полумраке крестовой. Адские глаза горели мрачной  иронией. Старый пердун потирал ладошки и кудахтал:

— Какие девочки! Подумай, сул-та-ном будешь! Это тебе не хухры-мухры! Такая власть! Деньги! Сила! Удовлетворишь все свои низменные желания, воплотишь в жизнь самые грязные эротические фантазии! – ноздри старой лисы раздулись, губы дрогнули в дьявольской ухмылке.

Гарем попал Андрюхе в самое чувствительное место. Армия мелких похотливых бесов наполнила мозговые клетки сомнением. Броня решимости распадалась. Доктор открыл рот, чтобы сказать «Да», но… взгляд уцепился за губы покупателя. С омерзением увидел два ряда гнилых резцов, а за ними плотоядно шевелился острый язык. Подступила тошнота, а то что просится наружу, в себя принимать уж точно нельзя.

— Нет, нет и нет! – грубо рыкнул врач. – Короче, ты меня задрал, страшилище! Либо подгоняешь мне неразменный рубль, либо я пошёл! Продам гуся кому-нибудь другому.

— Да не вопрос! – легко согласился демон. – Держи, Андрюха!

В ладонь доктора шлёпнулась хрустящая бумажка, размером со сторублевку. Кипельно белый фон, на нём рукописные буквы, причём, далеко не эталон каллиграфичности… проще говоря, было написано как курица лапой: «НЕРАЗМЕННЫЙ РУБЛЬ (ОДИН)». На обратной стороне также коряво нарисован гусь.

— Вот, блин… — Бутербродов оторвался от (так сказать) банкноты. Огляделся. Старика рядом уже не было. Как и клетчатой сумки в руках.

— Ну… блин, — слова исчезли из лексикона доктора всем своим словарём. Он пожал молчаливым плечом, сунул неразменный рубль в карман.

— Эй!.. Пока, в общем, — Андрюха неопределенно помахал рукою, явно прощаясь с невидимым теперь покупателем, и шагнул к югу.

— Ах ты, плут! – вдруг ворвался в уши разъяренный голос барыги. — Продал мне дохлого гуся вместо живого! Ну-к вернись, сукин сын!

Мы не даем своего согласия на смерть. Поэтому её надо обходить, и чем чаще, тем лучше… благо, магический обряд о таком варианте развития событий предупреждал. Бутербродов сжался и споренько поскакал вперед, бурча под нос:

— Только не обернуться, только не обернуться…

Вдруг доктору прямо в нос ткнулось пустое лицо под капюшоном. На месте глаз – зеленые огни, вместо рта — гнилые неровные зубы.

— Подсунул мне дохлятину! – заорал демон в своём истинном обличье. — Неразменный рубль мне сюда, быстро!

— В книге написано, что нужно дать покупателю люлей! – прошептал Бутербродов, превозмогая изо всех сил бздёж. Он сжал кулак и ткнул им в призрак. Рука провалилась в пустоту.

— А-ха-ха! – заржал воин Сатаны на всю крестовую.

Доктор вздернул пальцы в жесте «Fuck», зарычал сквозь истерический смех, и тяжело побежал на юг, к пятиэтажке… Навстречу, из двора, выехала машинка.

— Стоооой!

Иномарка резко встала в метре от доктора.

— Ты придурок! – яростно крикнул невзрачный шофер, выскакивая из салона.

Бутербродов бросился водителю в ноги. Обхватил за бедра, крикнул в томлении:

 — Шеф, довези до Центра, и я тебе отлично заплачу!

* * *

Продавщица Даша дремала, склонив русокосую голову к прилавку. Охранник дрых в паре метров, расположив сухое тело на ящиках с консервами. Шёл седьмой час утра – то время, когда гуляки уже обнимаются с Морфеем, а работяги только-только продрали глаза. Ещё часик можно сладко покемарить, персонал спит – служба идёт, первое правило наёмных работников… особо в мелких провинциальных магазинчиках, коим и являлся мини-ритейлер «Продукты от Зины».

— Эй, дамочка, дайте мне мороженое за сорок рублей! – ворвался в полусон Даши нахальный голос. Бутербродов выплясывал у прилавка: в глазах тревога, по телу нервный колотун, а в руках неразменный рубль.

Если ум не убавляется, то не прибавляется точно. Впрочем, нарушители спокойствия продавцов живут по своим законам дебилов. Даша, зевая, подала пломбир.

— Сорок рублей.

Взяла неразменный рубль… нахмурилась… повертела в мозолистых ручках.

— Что за хрень, — бросила бумажку назад. Бутербродов чуть не расплакался, больше от обиды, чем от страха.

— Доллары не принимаем, — далее заявила Даша. — Здесь не обменник, если что.

Отсутствие доказательств виновности – еще не доказательство невиновности. Андрюха мучительно соображал, что делать. Так и не сообразил.

– Эй, парень, если хочешь поменять, то обмен за углом, – вмешался в разговор охранник, поднимаясь с ночного ложа. Подковылял к прилавку, взял в руки неразменный рубль. Рассмотрел:

— Новенький грин, будто тока из-под станка, — протянул он мечтательно. И добавил грустно: – Правда, курс в нашем обмене не очень... Но… другого тут нет.

– А… по…нял, — прошептал любитель мороженого. Он выдернул из кармана сторублевку, бросил на прилавок и быстренько ускакал.

— Мужчина, мороженое… — Даша призывно глядела вслед. – Сдача…

* * *

Ещё через пару часиков доктор вышел из банка «Около—Питерский капитал». В руках кейс, где лежали десять его годовых зарплат в форме наличных иностранных денег.

— Да здравствует неразменный рубль! – ликующе заорал Андрюха на всю улицу. — Спасибо старому хрычу!

На богача никто не обратил внимания. Да и обращать было некому, в десять утра улочки провинции совсем немноголюдны… Однако, какой-то длинный субъект в пенсне и в шляпе, всё же проходил мимо, и шарахнулся от крика. Испуганно повёл  меланхоличным носом.

– Жизнь начинается! – в эйфории крикнул доктор прямо ему в лицо. – Первым делом приобрету чёрный лимузин!

17. Куплю Африку. Дорого

Чёрный лимузин выехал с огороженной территории. В её глубине – масса белых зданий, а на автоматических воротах табличка:

ЧАСТНАЯ КЛИНИКА

по женским болезням

Доктор БУТЕРБРОДОВ А. В.

г. Санкт-Петербург

Сентябрьское солнце хмуро улыбалось лесу, окружавшему загородную резиденцию. Лимузин рванул по асфальту.

* * *

Спустя пятьдесят минут чёрный лимузин остановился у высокого крыльца банка «Питерский капитал». Невский проспект, где-то в районе «Елисеевского». Водитель Михаил чмокнул задней дверцей, и на тротуар ступил Бутербродов. Деловой костюм на слегка раздавшейся талии, снобская бородка, заматеревший взгляд. За два года доктор изрядно изменился. Впрочем, в банке его знали только таким.

— Добрый день, Андрей Васильевич, — улыбнулась симпатичная секретарша, в начальственной приёмной.

— Привет, Мариша, — подмигнул врач, и без стука вошёл в кабинет главного.

Даже в раю есть деньги, потому что только они делают по-настоящему свободным! Чем больше у тебя сумма – тем круче тебя принимают. На небе Бог, а на земле Его зам по финансовым вопросам – банкир… Вице-президент встретил Андрюху как сына: поступательно изобразил умиление, предложил выпить и трахнуть Маришу, порекомендовал «нужного человека» в аппарате губернаторши, обнял/поцеловал и посадил в мягкое кресло.

Бутербродов чинно прошёл все указанные этапы преклонения, и без прелюдий приступил к делу:

– Альберт Михайлович. Я желаю, чтобы вы перевели Сумму в один африканский банк. На моё имя.

Лицо вице-президента отразило готовность сделать это хоть сейчас.

— Окей, — благосклонно кивнул Андрюха, и подал картонный прямоугольник: — Вот реквизиты банка и сумма перевода.

Совладелец кредитной организации благоговейно взял кусочек картона. Глянул мельком. Округлил от удивления хитрые глазки.

— Эм… Вы переводите в Африку свои капиталы?

— Нет, просто еду на отдых, — рассмеялся олигарх.

— Эм… Надолго? – банкир не скрывал растерянности. Не каждый день твой бизнес может потерять львиную долю активов.

— На месяц где-то, — рассеянно ответил доктор. — Давно хотел побывать на чёрном материке… Если мне там понравится, то я куплю его.

— Простите, что купите? – не въехал вице-президент.

— Африку, — просто ответил Бутербродов. – Дорого.

18. Ну-вориш

От банка до дома было пятнадцать минут пешком. Бутербродов отпустил водителя и прогулялся. По дороге, по старой памяти, съел шаурму и выпил «Пепси», — привычка вторая натура, и никакому богатству не под силу её искоренить. Потом зашёл в бутик и купил цветы.

Пятикомнатная квартирка доктора соответствовала его материальному положению. Такое положение не надо видеть, в нём надо плавать. Андрюха открыл входную дверь, миновал пару комнат и очутился в гостиной. Тут имели место быть две дорогие сердцу вещи:

Номер один: женщина в коротком халатике — та самая Маргарита, Риточка, Рита. Законная жена. Сидела на диванчике, уткнув в смартфончик прелестные синие глазки.

Номер два: наличные деньги, две тонны весом, на глазок. Бумажные пачки были сложены штабелем в углу, занимая четверть комнаты.

Денежный склад никак себя не проявил при виде хозяина, зато обрадовалась жена.

— Привет, мой хороший!

— Здравствуй, солнце, — Бутербродов всучил букетик, и самодовольно улыбнулся.

— Спасибки, — Рита глубоко подышала в хризантемы. Цветы – отличный ингалятор, борющийся с плохими эмоциями и депрессией. Для женщин точно.

* * *

Семейство Бутебродовых не держало экономку. Квартирой занималась жена. Она убирала и готовила сама, и ей это нравилось. Идеальная женщина – можно и так. Иногда так бывает. Доктор поглощал ужин, а Марго обслуживала своего героя.

— Звонили Барин с Халюкиным, спрашивали, как ты? – сказала Рита, как бы между прочим.

— А! – беспечно отмахнулся Андрюха. – Задрали они меня!

— Может, зря ты с ними порвал, Андрей? – осторожно спросила жена. – Вы с детства вместе, а дружбу не купишь…

Наличие в карманах больших денег доказывает то, что дружбу всё-таки купить можно. Естественно, если ты становишься бедным – то друзья перестают быть друзьями. Однако, всё в нашем мире покупается и продаётся. И какая разница, предали тебя за пачку денег или перед лицом паяльника, наставленного на яйца… ну или просто потому, что за двадцать лет ты другу изрядно надоел… Иными словами дружбы как таковой нет в природе. Единственное исключение – это дружба между мужчиной и женщиной, если (конечно) им повезло…

— Ты пойми, солнце, у нас сейчас другой уровень, — пафосно ответил Андрюха. – Мы посещаем оперу, общаемся с богемой, знаем толк в крутых автомобилях, понимаем, чем отличается вилла на Гоа от хауса в Майами… У нас сегодня другой мир!.. С провинциалами мне просто не о чем говорить!

Параллельная реальность, которая разводит знакомых в разные стороны бытия – явление не редкое. География, социальный статус, политические убеждения… — зачастую превращают во врагов не только друзей, но даже родственников. И деньги тут играют лишь одну из ролей, и не всегда главную. Тема не простая и… скользкая, откровенно говоря.

— Ты отправил машину? – сменила Рита предмет разговора.

— Да, тачка уже в воздухе. – Доктор глянул на наручные часы. Закурил и добавил мягко: – Поехали со мной?

— Ты же знаешь, дорогой, у меня сессия.

— Зачем тебе, вообще, второе высшее? А на сессию плюнь, я тебе куплю любые отметки!

— Мне знания нужны, а их не купишь.

19. Здоровенный негритос

— Juice, sir, — сказал официант и поставил на столик запотевший стакан.

— Сheck, please, — вальяжно ответил доктор. Он расположился в ресторане на крыше отеля, под большим зонтиком. Африку наглядно иллюстрировали белые гости и темнокожие официанты. Андрюха выпил сочку и закурил, в неге щурясь.

Официант подал счёт, а вместе с ним яркую открытку.

— What is? – произношение доктора «хромало», но в турпоездках все друг друга понимают и без слов, как известно.

— Рекляма, сэр! — на негритянском русском выпалил официант.

Бутербродов не стал хренеть, он (наоборот) с наслаждением питался чужеземным колоритом и эмоциями. Ведь ради этого мы и отправляемся в путешествия… Врач расплатился и начал изучать буклет:

— Сколько языков, фиу!.. Английский, немецкий… кажется, итальянский… украинский? Ага, русский!.. Итак: «Уважаемый друг! Приглашаю на экскурсию в племя тепе-таев, которое целую тысячу лет живет по заветам отцов. На неделю Вы забудете о цивилизации, окунётесь в лоно девственной природы и в мир первобытных отношений».

Когда-то хомо сапиенс грелся у костра и мечтал об электрическом камине. С изобретением камина стал ностальгировать по костру. Не очень-то логично, но жизненно.  Андрюха без промедления схватил телефон и набрал номер из буклета:

— Hello. I'm Russian tourist. I want… — он запнулся. – Как же сказать? Можно по-русски? Окей, то есть хорошо… Я хочу заказать ваш тур, забыть о цивилизации… Да-да, о деньгах не беспокойтесь!.. Где мы можем встретиться?

* * *

В шесть часов вечера, к столику ресторана на крыше отеля, приблизился человек.

— Это вы мне звонили? – произнёс он по-русски с едва заметным акцентом.

Бутербродов вдумчиво оглядел визитера. Перед ним стоял здоровенный негритос. Рост два метра, пропорции тела «семь на восемь, восемь на семь». Возраст чуть за тридцать. Курчавые волосы, полные губы, крупные зубы… в правом ухе — белая серёжка.

— Я, — кивнул Андрюха. – Ты присаживайся.

Африканец плотно уселся и сказал без обиняков:

— Меня зовут Уинстон. Напомню, сударь, что недельная поездка обойдётся вам в…

— Я заплачу любые деньги, — с превосходством перебил турист. – Но для начала хочу послушать о телепаях!

Негр не обратил внимания на хамоватый тон барчука. Лишь мысленно накинул сумму за тур. Богатые часто платят «двойную цену» именно за свою эмоциональную свободу.

— Тепетаи, — мягко поправил Уинстон. – Они дикари. Уже тысячу лет живут в джунглях. У них свой язык и свои обычаи. Тепетаи не признают современный мир, и никого не допускают к себе извне. Питаются мясом убитых животных и рыбой. Таких диких племен почти не осталось.

Негр импонировал и располагал к себе. И вызывал доверие. Человеку иногда надо кому-то о чем-то «поплакаться», и обаятельный чернокожий перец в тмутараканской стране – хороший вариант.

– Знаешь, Уинстон, меня задрала цивилизация, — признался Бутербродов. – Надоели льстивые улыбки и замороженные взгляды холуёв. Что на родине, что здесь… Хочется настоящих чувств!.. Надеюсь, ты меня понимаешь.

Богачи с наличием сердца, как правило, платят на порядок больше, чем бездушные толстосумы. Таковы законы мироздания, и глупо их менять, если ты сам не являешься их автором... Негр радушно улыбнулся:

— Понимаю, белый брат. У вас типичный случай городской лихорадки.

— Что?

— Так я называю сильную тягу к природе. Данность миллионеров в возрасте 27+.

— Метко! – похвалил доктор и… нахмурился. – Меня вот что интересует… ты-то откуда знаешь тепетаев? Они ведь ни с кем не общаются вне племени. Неувязочка… Быть может, твой тур – это дешёвый обман для туристов? Возишь в театр… Скажи честно.

В Африке нет театров, а есть цирк. А в цирке нет игры и позерства, тут всё реально. Зритель идет именно на реализм, в противном случае представление прогорит. И цирк уедет, ни черта в кассу не собрав, ну а оставшиеся клоуны – это другая тема, мало имеющая отношения к кассовым сборам…

Африканец усмехнулся и непринужденно рассказал следующее:

— Десять лет назад я охотился на змей рядом с деревней тепетаев. Вдруг увидел вождя, который тоже охотился на змей. Правда, тогда он не был вождём, племенем управлял его отец… Тепал наступил на кобру, она укусила. Я спас охотника, отсосал яд и помог дойти до деревни. В награду отец Тепала пообещал исполнить любое моё желание. Я раскинул мозгами и решил зарабатывать на племени деньги. Теперь у меня там… как это сказать…— эксклюзив.

Однозначно, экскурсоводу верить можно. Но вот одна деталь настораживает:

— В тех местах много змей!? – обеспокоенно спросил турист.

— В Африке везде змеи, — не стал скрывать гид.

У Уинстона запиликал телефон. Он глянул на номер:

— Pronto signora Francesca, — затем последовал короткий разговор по-итальянски.

Не успел африканец отключиться, как явился новый звонок… потом ещё один… и ещё… Гид говорил по-французски и по-испански также свободно, как перед этим на русском и итальянском. Наконец, поток звонков иссяк.

— Реклама хорошо работает, — скупо улыбнулся негр. – Все сошли с ума, хотят заказать мой тур!

— Уинстон, ты сколько языков знаешь!? – не сдержался доктор, наплевав на клиентов-конкурентов.

— Точно не считал, я полиглот, — просто ответил африканец.

Негритос так нормально себя презентовал. С ним не соскучишься, наверняка! Доктор внушительно молвил:

— Я заплачу тройную сумму за тур. И я готов выехать немедленно!

— С удовольствием, белый брат, но мне надо пару дней на сборы, — грусть африканца явно была неподдельной. – Надо купить подарки вождю, взять еды и воды, найти транспорт.

Выше пояса не прыгнешь, но своим неприятным «сегодня» мы моделируем себе комфортное «завтра». Старая, как тот самый мир истина…

— Что ж теперь, — философски подытожил Бутербродов. – Собирай рюкзаки. Однако не думай о транспорте, у меня тут своя машинка. Я её купил давно, всё не было случая…

Теперь изумился даже в принципе неизумляемый Уинстон:

— Ты из России привёз с собой авто!?

— Да. Я всё своё вожу с собой, — ухмыльнулся Андрюха.

20. Большая любовь

Перед отъездом в дикое племя Бутербродов танцевал у себя в номере «люкс». Абсолютно голым, прижимая к страстному телу треклятую книжку. Шлюшка в обложке стонала и охала, оргазмируя ежесекундно. Изумрудный фейерверк сопровождал танец, точней, сопутствовал ему чувственным приложением.

— I love you, — напевал доктор с умилительной улыбкой довольного хомяка.

Занятная пара: большой белый человек и маленькая чёрная книга. Слитые в едином экстазе!

— Не влезай, убьет, — ухмыльнулся своим аллегориям ангел, случайно пролетавший мимо.

Время показывает то, что хочешь. Если хочешь. Ведь пульт у тебя в руках, типа как в телевизоре. Когда Андрюха смог разбогатеть — он это понял.

Кружась по номеру, турист понемногу переместился в ванную комнатку. Обнял покрепче книжицу, баюкая будто ребенка, опустился на колени перед ванной. Одним касанием, мягко, отодрал третью верхнюю плитку со стороны зеркала… Правую руку запустил в пустоту под плиткой (ака тайник), левой всё также нежно прижимая к сердцу книжку.

— Так-так-так, — доктор пошарил в тайнике и вытащил из-под ванной револьвер 22-го  калибра. Взвесил в ладони, взвёл курок, заглянул в ствол… — лицо приобрело сосредоточенность человека, что-то задумавшего.

Отложил оружие на пол. Осторожно перехватил книжку обеими руками, и… резко опустил её в тайник.

— А!.. — невеста дьявола смолкла, недоумённо скукожилась. Бутербродов припечатал керамику на место. С опаской, но осенил её крестным знамением. Сказал грустно:

— Любимая, ты ждешь меня тут. Ради твоей же безопасности!.. Джунгли – штука опасная. Ты только не обижайся.

Андрюха вскочил на ноги и скоренько ретировался прочь.

— Сукаааа! – глухо доносилось из-под ванной, слова смешивались с рыданиями.

21. Здесь только змеи

— Эхх, класс! Настоящая африканская саванна! – так восхищался Бутербродов, держась за руль.

Джип без крыши мчался по дороге, оставляя за собой клубы пыли и километры! Повсюду расстилалась жаркая лесостепь, то тут, то там носились зебры, шмыгали суслики, величаво ступали слоны. В какой-то момент даже раздался мощный рык:

— Львы? – весело спросил Андрюха.

— Да. Но они нас боятся, — флегматично ответил гид. Он вольготно расположился рядом с туристом, на переднем сиденье. Сзади были кинуты пара тюков, набитые провиантом, водой, сигаретами, подарками.

Двести миль пролетели за пару часов. Путники поменялись местами, теперь за рулём сидел африканец. Доктору уже немного наскучил ландшафт, и он пристал к негру:

— Слушай, Уинстон, у тебя, случаем, фамилия не Черчилль?

— Моя фамилия Джонс.

— Ты англичанин?

— Наполовину, по маме. А отец — ямаец.

— А чего в Африку занесло? Потянуло на историческую родину?

— Я враг холода, — усмехнулся наполовину ямаец и показал вперед. — Джунгли.

Джип легко въехал в зеленые заросли, пару раз повернул, и оказался на маленькой полянке.

— Отсюда двинемся пешком. Здесь близко, мили полторы. Выйдем к реке, у меня там пирога. – Негр выключил мотор и стал возиться с вещами.

— А моя машинка? – обеспокоился турист.

— Оставим так, — хмыкнул африканец. — Ты не беспокойся, Эндрюс, здесь нет людей и зверей. Только змеи, правда, в огромном количестве.

Доктор с опаской взглянул под ноги. Спросил жалобно:

— Может, рядом есть парковка? Я согласен оплатить по любому тарифу!

…Спустя шесть часов изрядно понервничавший турист и его гид, наконец, вышли из тропического леса. Солнце как раз почти упало за горизонт. На большой вытоптанной поляне стояло два десятка соломенных хижин. Между ними мелькали тёмные фигуры людей в набедренных повязках.

— Ура! — с облегчением вымолвил Бутербродов.

22. Тепетайский деликатес

Утречком турист проснулся в хижине, отведённой ему на пару с гидом. Сбросил с лица москитную сетку, сел на циновке, служившей постелью*. Циновка гида была пуста.

— Круто! – Андрюха поднял с земляного пола набедренную повязку.

Через минуту доктор вышел из хижины, щеголяя в дикарском платье. Осмотрелся.

Увидел старика, который выстругивал ножом длинную палку. Чутьпоодаль двое мальчишек тащили куда-то хворост. Вот мимо прошествовали двое девушек с козой. Они хихикали, кивая на белого человека. Грудки свободно болтались в открытом доступе, без всяких маечек и прочих атрибутов цивилизации.

А прямо перед доктором… стояла женщина, наклонившись к нему спинкой, мешала что-то в глиняном тазике. Набедренная повязка задралась, открыв похотливому взгляду нижнюю часть спинки.

— Ах! – томно пробормотал Бутербродов, пялясь на чёрный пирожок.

Мужчин, кстати, не наблюдалось.

— Как спалось, Эндрюс? – появился рядом проводник. Африканец был в своей обычной одежде – шорты и майка.

— Так сладко давно не дрых, — блаженно улыбнулся Бутербродов.

— Тебе идёт новый наряд, – поощрил Уинстон. – Пойдём-ка со мной, белый брат, вождь приглашает на завтрак.

— Подарки ему понравились?

— Вождь в восторге.

Экскурсовод и экскурсант неспешно двинулись по селению.

— Уинстон, а почему мужчин не видно?

— Мужчины на охоте.

— А почему меня не взяли!?

— Потому что они охотятся на змей.

* * *

Жилище местного босса было в два раза больше всех других хижин. У потухшего очага из камней, на циновке сидел собственно вождь – сильно курчавый негр лет сорока. На шее — ожерелье из крокодильих зубов, в ушах – кольца, руки и ноги в цветных браслетах, на волосатой груди – какие-то узоры. Рядом чинно располагала юные булочки девушка, в меховом нижнем белье.

— ТАНТА БОНДА ТИ! – сказал главарь племени и церемонно нагнул голову, прижав руку к сердцу. Девушка молча скопировала церемониал.

— Вождь рад видеть нас у своего очага, — перевёл гид. – И приглашает разделить с ним трапезу.

— Передай вождю, я тоже рад и с удовольствием принимаю приглашение.

— ТАНТА ТИ МДЕНДА! – экскурсовод прижал руку к груди, показал на врача.

Двое гостей опустили телеса на циновки.

— БАНТА! – крикнул шеф тепетаев, повернув голову к хижине.

Из жилища появилась женщина с подносом в руках. На бедрах кокетливый кружевной передник, из европейской ткани. Горничная расставила миски с завтраком, и ретировалась. Ни вилок, ни ножей не подали.

Девушка в меховом белье исподтишка поглядывала на белого гостя. Черный пальчик во рту, а во взгляде – любопытство.

— Что за девка? – спросил турист у гида. – И почему она так одета? Местная мода?

— Это дочь вождя – Мапута, ей шестнадцать лет. По поверью, никто не должен видеть её голой, кроме мужа и родителей. Иначе Дух племени накажет её бесплодием.

Андрюха проводил глазами свободно висящие сиськи Банты и гмыкнул.

— АПЛА ПУТВА ТЕПА! — вскричал вождь, задирая голову вверх. Дочь же, наоборот, смиренно опустила глазки.

— Тепал славит Духа племени, — пояснил проводник.

Вождь и его дочь приступили к трапезе, голыми руками, громко чавкая и облизывая пальцы.

Турист холеными ручками осторожно вытащил из миски немного белого мяса. Понюхал, бросил пару кусочков в рот. Пожевал.

— Вкусно, — доктор отправил в желудок мясную горсть. – Да, суперски, точно!

Завтрак продолжался минут пять.

— А кофемашина у них тут есть? – спросил турист, выскребая ногтями миску.

— Нет, — усмехнулся Уинстон. — Но могут предложить стаканчик отличного местного самогона. Будешь?

— Не пью, — отказался Бутербродов. Отодвинул пустую миску, погладил надутый живот. — Передай вождю моё восхищение его завтраком.

— МАДВПА ИЛА ТЕ! – возгласил гид. Он коснулся пальцами правой руки лба, плавно опустил её на землю перед собой.

Вернулась Банта и собрала грязную посуду. Вождь одобрительно наблюдал, изредка лукаво посматривая на туриста.

— Что за мясо? Змея, да? – спросил доктор. — Надо выведать рецепт. Буду сам готовить дома…

— Вряд ли получится, — остудил пыл Уинстон.

— Почему?

— Во-первых. Блюдо готовится только на костре, и в отдельной посуде. В условиях города технологию соблюсти трудно.

— А во-вторых?

— Вагину бегемотихи нелегко купить, даже богачу.

— Ч-что?.. Вагину бегемотихи!?

— Да. Местный деликатес. Им питается только семья вождя, — произнёс афроангличанин, как ни в чём не бывало. — Честно скажу, Эндрюс, что тебе повезло. Поверь, не каждый раз вождь угощает вагиной…

Примечание: Циновка — это коврик, сплетенный из лиан.

23. Крокодилёнок

Туристическая неделя пролетела незаметно! Каждый день был строго регламентирован гидом и переводчиком.

Вторник – стрельба из лука (успешно). Среда – добыча огня с помощью двух палочек (кровавые мозоли). Четверг – тряска кокосовой пальмы (помощь аборигена). Пятница – охота на змей (наблюдение). Суббота – освежевание дикого кабана (турист сбежал из-за запаха). Воскресенье – церковная служба в честь Духа племени (турист отрубил голову фазану).

Понедельник – купание и съемка окрестностей. Андрюха с разбега окунулся в местный полноводный ручей. Вволю наплавался и вылез из воды. Натянул американские шортики и услышал шорох за спиной. Оборот назад породил в глазах доктора ужас. Семеня на коротких лапах, к нему деловито приближался крокодил, полутора метров длиной.

— Мля! – побледнел турист. Страх делает из засранцев героев, а из людей — обезьян или крыс. Иногда эпитеты меняются местами, что собственно ситуации не меняет ни черта. Бутербродов отбросил видеокамеру, и быстренько вскарабкался на пальму, разодрав шорты. (В повязке было ходить экзотично, но совсем неудобно).

— Эндрюс, где ты? – на тропинке показался переводчик.

— Уинстон, убегай быстрее! Я здесь! – зашипел сверху турист.

Африканец поднял глаза и увидел на дереве подопечного. Несказанно удивился:

— Ты зачем залез на пальму, белый брат?

— Спасайся, мать твою! – завопил Бутербродов, тыкая рукой вниз. – Крокодил!

Если тебе жмут ботинки, это не значит, что надо менять ноги. Негр лишь улыбнулся при виде рептилии.

— Крокодилёнок. Лет десяти. Он не опасен.

— Ты уверен?! Десять лет – это мало, да?

— Certainly. Крокодилы живут до двухсот лет. На тебя напал младенец.

— Зубы у него не младенческие… — спускаться с пальмы доктор не спешил. Африканец поднял камешек и кинул в крокодила. С поджатым хвостиком рептилия забежала в речку.

— Предупреждать надо, – с сожалением проворчал Андрюха.

24. Обнажённая девушка

Наступил очередной вторник – день отъезда.

– Схожу к речке, попробую заснять крокодилёнка, — произнес Бутербродов, помахивая видеокамерой.

— Ты иди, белый брат, а я соберу вещи, — поддержал негр. – Через пару часов уходим из деревни.

* * *

Андрюха подходил к ручью, когда услышал шумный плеск. Он нежно раздвинул листья прибрежного фикуса. Замер, вглядываясь.

В воде, по-детски взбивая ладошками тучи брызг, плескалась чернокожая девушка.

— Мапута – дочь вождя, — прошептал Бутербродов и настроил камеру.

Девушка вышла на берег абсолютно голенькой. Растянулась на сером песочке, бесстыдно расставив коренастенькие ножки. Меховое белье лежало рядышком.

— Супердевочка! — восхитился оператор, с наслаждением смотря поверх объектива. Машинально шлёпнул себя по ногам – и раз, и два, и три… Постепенно, через половой экстаз, дошло осознание, что ноги нестерпимо чешутся и щиплются. С неудовольствием оторвался от местной порнухи, и… увидел свои ноги, по щиколотку погруженные в муравейник. По голеням и ляжкам бегали большие красные муравьи.

— Ёпт!.. – заорал турист во всё горло. Он выпрыгнул из муравейника и стал отчаянно стряхивать насекомых, топча их резиновыми шлёпанцами. В какой-то миг оттянул резинку шортиков и заглянул внутрь.

— Сукаааа! – ломая листья, Андрюха бросился в воду. Камера отлетела в сторонку.

Всё кончается, даже битва с африканскими муравьями. Расправившись, наконец, с красными тварями, доктор вылез на берег. Его встретили два угрюмых воина с копьями.

— В чём дело?! – раздраженно спросил Андрюха, внешне сейчас напоминающий мокрого гуся.

— БАЛАЛА, — произнёс первый воин, показывая рукой в направлении деревни тепетаев. Другой стражник недвусмысленно подтолкнул доктора в спину.

— Сам ты балала, — огрызнулся Бутербродов, оглядываясь в поисках девушки. Но берег был пустынен.

Воины сделали по два шага назад и нацелили острые копья в грудь Андрюхи.

— Эй, ребята, вы чего!? – теперь по-настоящему встревожился врач. – Могу  подсказать адрес хорошего психиатра…

— БУНТО БАЛАЛА.

— Ладно, ладно, — доктор поднял руки вверх. Несколько театрально, но вряд ли туземцы ощутили нюанс. – Ваши аргументы меня убедили, ребята.

Бутербродов зашагал по тропке в деревню, воины следом – с копьями наизготовку.

— Придурки! – всё же не сдержался турист.

25. Унтата тьинбива те – это ерунда

Возле хижины вождя кучковались пятьдесят аборигенов – всё население деревни. Туземцы громко кричали и жестикулировали. Уинстон — тут же. Мапуты не было.

Доктора под конвоем подвели к боссу. Тепал впился свирепым взглядом.

— Что случилось, Уинстон?! По—моему, они спятили! – турист всё ещё свысока смотрел на ситуацию.

Лицо экскурсовода ничего не выражало. Он сказал равнодушно:

— Кажется, ты влип, Эндрюс. Ты видел голой дочь вождя.

— Что?.. А, да, — молвил беспечно врач. – Наказание Духа племени и всё такое. Кстати, у девки есть на что взглянуть, не зря Дух беспокоится, — он подмигнул.

Грань между гостеприимством и пленом часто зыбка. Особенно в тех местах, где есть женщины. Если б не половой вопрос, то наша цивилизация вообще бы шла по другому пути… без сомнения.

— ТИТЛОНГА МБАСА! – рявкнул Тепал.

Конвойные отставили копья и крепко взяли туриста под его белы ручки.

— Что сказал вождь!? – высокомерие с доктора спадало на глазах. – Эй, полегче! – он попытался вырваться, но совладать с парой дюжих негров не смог.

— Вождь в гневе, он ругается, — сообщил гид.

— Скажи вождю, я не хотел смотреть на его дочь! Всё это случайность!

— Я объяснял, но Тепал не желает ничего слушать. Ты первый мужчина, не считая его, который видел Мапуту голой. Он считает – это позор…

— БИНТА БАЛАЛА МДУЧАХА! – босс отмахнул рукой.

Воины резко развернули Андрюху и поволокли его прочь. Крандец подкрался незаметно… каждый Бутербродов почему-то учится на своём личном опыте, игнорируя опыты других бутербродовых.

— Уинстон, куда они меня потащили!? Ээй, отпустите, черномазые!

Переводчик активно заговорил с вождём, показывая на жертву обстоятельств. Тепал отрицательно покачал головой.

Брыкающегося и орущего доктора крепко привязали к толстому столбу, вбитому на краю центральной деревенской площади (она же единственная). Тут проходили еженедельные богослужения в честь Духа племени.

— Чёртовы уроды! Дикари! Тупицы! – изругался Андрюха. – Подумаешь, видел голую девку! Здесь вся деревня трясёт сосками и сверкает задницами!

Стражники встали по бокам узниками с негодующими лицами. А у столба нарисовался Уинстон:

— Дело дрянь, Эндрюс, — сухо сказал он. — Вождя уговаривать бесполезно. Хотя, я его понимаю. Тепал боится, что дочь станет бесплодной.

— Ты веришь в эту чушь насчёт Духа племени? – с иронией спросил подопечный. – От тебя я  точно не ожидал… От полиглота, рождённого в городе.

— В джунглях есть нечто, что не умом не объяснить, — осторожно ответил наполовину ямаец. – Я много раз видел что-то необъяснимое, ты поверь...

— К чёрту мистику! Что они собираются со мной делать!?

— Тепал думает. Скоро он сообщит своё решение.

— Надеюсь, вождь не прикажет меня съесть? – пошутил доктор на полном серьёзе.

— Тепетаи никогда не были людоедами. Ну… то есть… только в очень голодный год…

Надо иногда просить Господа о чём-либо. А то он о тебе забывает. Если же Господа встретить в экваториальных лесах сложно, то сойдет и чернокожий проводник…

— Слушай, Уинстон, развяжи меня, и по—тихому удерём!

— Ничего не выйдет, белый брат. Смотри, — гид показал вперёд.

К ритуальному столбу приближалась толпа во главе с вождем.

Толпа остановилась в отдалении. Вождь, в сопровождении трёх крепких воинов, подошёл к осквернителю почти вплотную. Немного посверлил Андрюху глазами, и звучно произнёс:

— ТОНДА МБУТА ТЕПА! МДУЧАХА УНГА ТАМА! ВОПВА МАПУТА! ТВИАНА БДА ЧАХВБА! ТЕ!

— Перед тобой два выхода, — перевёл Уинстон. – Первый: после того, как пройдёшь особый обряд посвящения, ты женишься на дочери Тепала. Тогда позор будет забыт.

— А второй выход? — Андрюха натужно сглотнул.

— ТАЛА ПА? – спросил экскурсовод.

— КИЛАЛА ТЕПА ПДВА СОНА! – тут же отозвался вождь.

— Ты будешь подвергнут наказанию, которое задобрит Духа племени. После пойдёшь на все четыре стороны.

— Наказанию!? — пробормотал врач, переводя кроличий взгляд с вождя на переводчика.

— ТАБАЛА УМАТА! – крикнул Тепал.

От свиты отделился здоровый негр и подошёл к перекладине, лежащей на двух кольях. Она была в десятке метров, прямо против столба. Посреди перекладины вбит большой крюк. Здоровяк вытащил из-за пояса верёвку, скрученную петлёй, повесил на крюк. Затем вернулся на место.

Чем-то негр напомнил палача. Андрюха заворожено отследил все его действия.

— УНТАТА ТЬИНБИВА ТЕ! – рубанул вождь. – МДАСА ИВДА МТИВА!

— От рассвета до заката ты будешь висеть в петле. Вниз головой, — перевел Уинстон.

— И всё?

— Вождь считает это достаточным.

Главное найти цель, ради которой нужно жить. Цель, ради которой стоит умереть – пока не актуальна. Бутербродов усиленно задумался.

— УНДАХА ФА—ФА? – напыжился Тепал.

— Что решил чужеземец?

— Передай вождю, что я не собираюсь жениться на необразованной малолетке. И не хочу встретить старость в жопе мира. Я выбираю второй вариант!

Зачастую человек свершает глупость, думая что это мужество. Иногда сознательно, а иногда намеренно.

— Ты уверен, Эндрюс!? – встревожился мистер Джонс, так, на всякий случай. В конце концов, каждый сам распоряжается своей судьбой.

— Есть опыт, правда из детства… Понимаешь, тут важно, чтобы кровь к голове не приливала. Чаще её поднимать надо будет… отвишу без проблем, — речь была напичкана неуверенными паузами, но всё же белый брат сказал то, что сказал. Предельно ясно.

— Окей, Эндрюс, — проводник чуть помедлил и озвучил решение туриста. – СОНА ТВЕ.

Эмоция сожаления мелькнула в глазах вождя, но заметил её только турист, стоящий с Тепалом «нос к носу». Насладиться эмоцией, однако, не успел.

— БАЛАЛА! – бросил вождь, круто развернулся и зашагал прочь от столба.

Деревня стала расходиться. К Андрюхе подрулил здоровяк, иллюстрировавший наказание. Он по-свойски хлопнул доктора по плечу и потряс восхищенным кулаком.

26. Унтата тьинбива те – это не ерунда

— Ну и жарища! – шумно выдохнул Андрюха.

— Угу, — меланхолично отозвался гид.

— Ты—то чего страдаешь? Иди в хижину, полежи в теньке.

— Не могу. Ведь ты меня нанял на неделю. Вдруг тебе понадобится перевести?

— Вряд ли, — усмехнулся доктор, оглядывая пустую площадь. Он всё также был  привязан к ритуальному  столбу. Переводчик лежал рядом, и ковырял прутиком землю.

На площади появился старый тепетай, с циновкой под мышкой. Неспешно расстелил коврик прямо против туриста, основательно уселся. И уставился на доктора.

— Что он на меня так пялится!?

Старик будто понял вопрос на русском языке, и немедленно произнёс:

— БАМБАМБИЛМА! – выставил большой палец в одобряющем жесте.

— Он говорит, что ты храбрец, — разъяснил Уинстон.

— Ну, спасибо…

— ТХАХА ГДА ТЕНДА УП. ТЬИНБИВА ХСАСА. ТИЛБА МА.

— Что он сказал!?

— Старик прожил долгую жизнь. И на его памяти ты второй человек, который добровольно даёт обет безбрачия.

— Что за нахрен!? Какой-такой обет безбрачия!? – заволновался турист.

Мы на разных полюсах с инвалидами. Впрочем, между кастрацией и инвалидностью разница ощутимая. Хотя деликатность одинаковая.

— Эндрюс, кхм… я с ним согласен, — чуть замялся Уинстон. – После того, как ты провисишь на яйцах двадцать часов, о половой функции придётся мечтать. Если только современная медицина…

Жизнь невероятно мстительна, да. И удирать от её мести смешно, ведь бегать от жизни будет только придурок. Исключения подтверждают... Доктор завыл на всю деревню:

— На яйцах!? Ты мне ничего не сказал про яйца!

— Разве? – искренне удивился африканец. Он вскочил, и ошалело посмотрел сначала на тепетая, потом на подопечного. – По—моему, говорил. Или… нет?

— Нет, хренов переводчик! – Бутербродов задёргался, в попытке сбросить путы. – Чёрт, чёрт, чёрт!..

— Хэ-э-э… — заржал тепетай, показывая пальцем на жертву. — ТУДУ САЛА ПЛОСА. МТЯНДА, — он поднялся и заковылял с площади.

— Что за ржач, мать его!?

Гид захлопал невинными глазками. Перевел на русский в растерянности:

— Человек, которого много лет назад подвергли наказанию, тоже рвался и кричал. Как и ты… А потом потерял голос.

Если ты сам себя поставил раком, то надо либо притвориться девушкой, либо сделать вид, что принял другую позу. Бутербродов оборвал истерики и веско произнёс:

— Дуй к вождю, Уинстон! Скажи, что я поменял решение. А лучше позови его сюда, сам скажу.

— Ага, — полиглот без колебаний убежал.

— Это не может быть правдой. Я, блин, сплю, — простонал доктор и обессилено опустил голову на грудь.

* * *

Солнышко припекало основательно, и Бутербродов задремал, несмотря на бздёж. Сон в обнимку с ритуальным столбом – это не то же самое, что сон в любых других обстоятельствах, он слаб и нестоек. На звук шагов сознание среагировало моментально, — Андрюха встрепенулся и увидел запыхавшегося гида.

— Где вождь?!

Переводчик принёс кожаную флягу с водой. Выпил сам, после напоил доктора. Сказал без эмоций, обыденно:

— У вождя послеобеденный отдых. Потом он будет общаться с Духом племени и спать.

— Ты с ним разговаривал?!

— С вождём сейчас никому нельзя говорить, — внезапно проводник замялся. — Ты только успокойся, Эндрюс... Я тут кое-что выяснил... Ты принял решение, и племя будет против отмены. Таковы традиции.

Когда ты стоишь на краю пропасти и тебя толкают, есть только два варианта: либо падать, либо взлетать. Каждый вариант по-своему прост. Бутербродов твёрдо изрёк:

— Значит, остается побег. К ночи все уснут, ты меня развяжешь, и мы смоемся.

— Я бы не хотел ссориться с тепетаями, — смиренно произнёс гид.

— Ч-что?! – турист завис в прострации.

— Ну… может, не так всё и страшно? Как-нибудь перевисишь? – с надеждой предложил проводник.

Если начать издеваться над здравым смыслом, то здравый смысл начнёт издеваться над тобой. Можно кричать, дергаться и плеваться – однако твой поезд ещё не вышел из депо. Ведь в джунглях нет поездов…

— Бизнес есть бизнес, Эндрюс, — объяснился переводчик. — Когда я помогу тебе бежать, то не смогу привозить сюда туристов. И лишусь средств к существованию.

— Сколько ты хочешь за мой побег!? – вопрос доктора прозвучал быстро и хлёстко. Заплатить за жизнь не сложно. Если речь идет о деньгах и если ты миллиардер.

— Миллион американских долларов, — без запинок ответил Уинстон. Осознавая, что ровно столько он и стоит. И его это устраивает.

— Ты получишь миллион, как только мы окажемся в цивилизации! – торжественно подытожил Андрюха.

Не было б несчастья, но оно пришло… Не успели заговорщики порадоваться удачной сделке, как на площади появился воин с копьём. Встал рядом со столбом, сделал каменное лицо.

— Зачем он припёрся?! – возмутился доктор.

— ТДЕ БАЛАЛА?

— ТЕПАЛ НДУХА, — неохотно ответил воин, сквозь зубы.

— Охрана. Чтобы ты не воспользовался темнотой и не убежал, — грустно перевел Уинстон. – Похоже, мой гонорар накрылся…

— Чёрта с два! – заявил доктор. — У меня есть план.

* * *

Стемнело. Деревня ложилась спать.

— ТЕПАЛ КЕЛА МПЕСА, — к стражу приблизился Уинстон с миской в руке.

Стражник с жадностью выхватил чашку. Прислонил копьё к плечу и, стоя, принялся кушать ужин. Проглотил два кусочка, и… тяжело свалился на песок, тотчас же захрапев.

— Уинстон, ты сколько снотворного насыпал!? – в натуре охренел доктор.

— Всю коробку.

— Пятьдесят таблеток?! Аха-ха, да он неделю будет спать!

— Сам сказал, чтобы наверняка, — насупился гид.

— Плевать, в общем… развязывай меня!

Путы были разрезаны ножом. Бутербродов потёр затёкшие запястья, поплясал на месте, покрутил шеей… — разгоняя по затёкшим артериям кровь.

— Вещи собрал?

— Да, спрятал в кустах, — проводник нетерпеливо переминался, нервно прислушиваясь и оглядываясь. — Давай, Эндрюс, идём уже!

— Погоди, — Андрюха снял шорты, присел под столбом и громко пукнул. – Оставлю сувенир на долгую и светлую память, за гостеприимство.

— Вождь может в любой момент проверить караул!

— Не дрейфь! – Бутербродов выложил подарок и поднялся. – Теперь пошли, у берега надо ещё камеру с экзотикой забрать…

27. Мобильник Духа племени

— Ну ни хрена себе! – воскликнул белый человек. Чернокожий спутник ничего не сказал, лишь нахмурился, тревожно осматривая окрестности.

Только что парочка ступила на маленькую полянку, посреди которой стоял Джип без колес. Машинка аккуратно покоилась на четырёх чурках. Бутербродов, цокая языком, обошел автомобиль кругом. Произнес саркастически:

— Значит, здесь обитают одни змеи, да? И это змеи разули мою тачку?

Уинстон сбросил тюк на травку, ответил хмуро:

— Нет. Это наказание Духа племени тепетаев.

— Ага. Дух поднял Джип в воздух. И пальцами, или что там у него, отвертел колёса. Или он пользовался домкратом? – заржал доктор. – Но проблема сейчас не в способностях долбаного Духа, а совсем в другом…

— Как мы доберёмся до цивилизации!? – заорал Андрюха.

— Можно пойти пешком, — предложил тёзка Черчилля.

— Что!? Двести пятьдесят километров по пустыне, кишащей львами!? Я похож на закуску!? Чёрт бы побрал и тепетаев, и их Духа, и тебя!.. — Доктор с размаха пнул по машинке.

Автомобиль ощутимо качнулся, и как бы отвечая, из салона запиликала музыка.

— Кажется, мобильник! – встрепенулся турист. – Так… где же он!? Тихо! — Бутербродов распахнул дверку, залез под переднее сиденье и вытащил трубку. – Твой?

— Я не брал с собой телефон.

— Ага, кто бы сомневался… Мобилу обронил Дух племени, верно?!

Не произносите Имя всуе, а также не оскорбляйте Его гаджеты… Африканец насупился:

 — Не нравится мне это, Эндрюс! Почему телефон звонит!? В округе нет сотовых вышек!

Если тебе протянули руку спасения – то не столь важно, кто есть спаситель. А если и важно, то всегда можно разобраться после. Своя жизнь – та штука, которую под ксерокс не положишь.

— Брось, наверняка это выходки грабителей, — отмахнулся Андрюха. Он сбросил  звонок и набрал по памяти номер:

— Сейчас я нас спасу.

28. Преображение зануды

— Ищу девушку для любви и секса. С пролонгацией отношений в Загсе.

— Мне не требуется чужое обожание, я самодостаточна.

Диалог случился между красавицей и чудовищем. Она цокала каблучками по тротуару, а он ехал следом на своей машинке. Дело произошло в родном городке Андрюхи Бутербродова, примерно в тот момент, когда сам доктор произнёс в джунглях сакраментальную фразу «Сейчас я нас спасу».

Юлька сильно изменилась за два года. Исчезли очки, стали видны невероятной синевы глаза, нелепые косички сменила стильная стрижка. Грудки налились и округлились, без лифчика это было особенно заметно.

Девушка неспешно шла утречком на работу, а маленький красный «Мерседес» тихо её преследовал.

— Я тебя могу просто подвезти, Юль. Без всяких втыканий, — воззвало чудовище. Внешне оно выглядело брюнетиком лет двадцати двух в гламурных очках. Модная причёска, куртка от Ричи, коллекционный шарф… Типичный околопитерский мажор.

— Я люблю жениха, болван, — Юлька даже не смотрела на настырное сопровождение. – Сколько можно повторять.

—Ты два года это говоришь, а никто твоего жениха не видел! – надул губы мажор. – Может, найдешь другую «отмазку», а?

Она слишком долго Его искала, чтобы так вот просто взять и отпустить… Юлька остановилась, игриво поправила локон и молвила убежденно:

— Он уехал, но скоро вернется, и мы поженимся!.. А ты, Иванов, найди себе женщину и не трать попусту время.

Мало объявить себя избранной – это надо еще и доказать. Чудовище ощерило идеально белые ровные зубки:

— Ты дала ему повод или надежду? – съёрничал мажор.

— Мелко мыслишь, Иванов, я буквально ему дала, — вдруг засмеялась Юлька. – Чао! — Она свернула на боковую улочку.

Иванов через час ушёл в недельный запой. Глупо заставить влюбиться, да.

29. Фригидная уродина

Наглый громкий стук в дверь потревожил покой гостиничного номера.

— Кого там чёрт принёс!? – проворчал Бутербродов, зевая и поглядывая на гостевые часики: 5:54 утра.

Настойчивый стук повторился. Пришлось открыть.

— Интернациональная полиция, — в номер проникли двое чёрных людей в строгих деловых костюмах. Изъяснялись они на чуть ломанном английском языке.

— Вы арестованы, мистер, — оба показали документы.

— А в чём дело? – удивился турист. Он не столько понял заморскую речь, сколько догадался.

— Вы обвиняетесь в сбыте фальшивых денег. Одевайтесь. И не сопротивляйтесь, будет только хуже.

* * *

«Русский турист – фальшивомонетчик и распространитель порнографии!» — кричал заголовок местной периодики. Снимок преступника иллюстрировал статью.

Уинстон, сидящий на веранде кафе, отложил газетку. Хлебнул из стаканчика. Задумался.

Добиться встречи с заключённым ушлому проводнику не составило труда. Полчаса ожидания, рукопожатие, скрепленное шелестом банкнот, и в «комнату для свиданий» вошёл поникший и осунувшийся, Бутербродов.

— Уинстон, чёрт возьми! Что ты тут делаешь? – искренне обрадовался Андрюха.

— Здравствуй, Эндрюс. Я хочу тебе предложить свои услуги, — произнес африканец как ни в чем не бывало.

Доктор присел на лавку, против негра. Брякнул сцепленные наручниками руки на стол. Сказал страстно:

— Я, вообще, не понимаю, что происходит... Долбанный продавец в маркете заявил, что я всучил ему фальшивые деньги. Бред!.. Чуть позже полиция нашла в отеле кассету, где загорает дочь драного вождя, и вот я уже порноделец. У вас тут полный беспредел, наша Рээфия нервно курит…

В небесах витать хорошо до тех пор, пока не ударишься головой о небесную твердь. И тогда ты с удивлением восклицаешь: «Какая твердь? Почему?.. Нам в школе говорили, что тверди нет, а есть космос»...

— Бред или нет, но… двадцать лет тюрьмы тебе обеспечено, белый брат, — мягко произнес африканец. — Я могу доставлять хорошую еду, сигареты и одежду, пока ты будешь тянуть срок. По хорошей для тебя цене… На вот, покури.

Если не смертельно – значит, вылечить можно. Правило, не требующее доказательств. Доктор с жадностью закурил и возбужденно сказал:

— Уинстон, друг мой! Позвони в Россию, пожалуйста. Мои знакомые там  – очень влиятельные господа. И вытащат меня из вонючей дыры!

— А посольство? – уточнил Уинстон. – Как понимаю, посол твой друг… только друг мог прилететь за тобой в джунгли на вертолете.

— Он устранился, сукин сын! – мрачно изрёк Андрюха. – Боится бросить тень на карьеру.

Предательство – это зачастую никакое не предательство, а инстинкт самосохранения. В Африке, где любую голову рубят просто по щелчку пальцев, сие аксиома. Негр усмехнулся:

— С великим желанием помогу. Только, белый брат, мои услуги стоят денег.

— Знаю, — не удержался зэк, — ты и покакать бесплатно не сядешь.

Африканец даже бровью не повел. Молча подвинул блокнот и ручку.

— Пиши контакты, белый брат! Я – твоя одна надежда, поэтому о сумме договоримся.

В планировании любой ситуации должно быть два варианта. Не менее. Запишем первый, а вот второй озвучим… Бутербродов кое-как обхватил ручку, зачиркал по бумаге адреса/явки нужных людей. По ходу сказал веско:

– У меня в номере, под ванной, есть тайник. Отдери третью верхнюю плитку со стороны зеркала, там лежит книга в чёрной обложке, принеси её мне. Запомнил?

— Окей, — флегматично покивал африканец. – Только деньги за свои услуги я хочу получить вперед. Извини, Эндрюс, бизнес есть бизнес.

* * *

— Двадцать лет без права досрочного освобождения! — объявила негритоска в чёрной мантии. – Осуждённый, вам понятен приговор?

Местное наречие узник закономерно не «врубал». Защитник в сером костюме перевёл ему решение. Юрист неимоверно коверкал русские слова, но суть Бутербродов уловил без труда.

— Отлично, — спокойно кивнул Андрюха (из глубин железной клетки). И добавил. — Эй, сэр адвокат. Передай-ка ей, что она черномазая фригидная уродина. И мне плевать на дурацкий приговор.

— ОК, — бесстрастно кивнул юрист. И обратился к судье: — Приговор понятен, Ваша честь. Мой подзащитный намерен его обжаловать.

— Его право. Процесс окончен, — судья стукнула деревянным молотком.

30. Тюряга. Такая тюряга

Через пару дней доктор и его бывший гид вновь встретились в тюремной «комнате для свиданий». Африканец выложил черный томик на стол:

— Вот твоя книга. Извини, раньше не смог.

— Слава Бо!.. – радостно вскричал Андрюха, но тотчас оборвал себя. – Гм… благодарю, — он перевернул книжку, из неё выпал конфетный фантик.

– А где мой неразменный рубль!? – вскричал узник, безуспешно тряся книжицей.

— Что ты сказал? – не въехал негр.

— Ай, — тупо отмахнулся пленник. Он положил фантик назад, проворчав: – Я с ним ещё разберусь, — и уставился на собеседника. – Ну?

— Вот, — африканец положил перед врачом его револьвер. Сделал он это обыденным жестом, как будто находился в оружейном магазине.

Бутербродов зашипел, оглянувшись на дверь:

— Ты с ума сошёл! Мы всё-таки в тюрьме! Соображаешь!? Зачем ты его притащил!?

— Ты же сам просил… Взять вещи, спрятанные в тайнике под ванной. Я и сделал.

— Я велел тебе принести книгу! Про пушку даже не упоминал!

— Разве? – озадачился Уинстон. – По—моему, ты сказал – вещи. Или нет?

Люди не меняются ни черта. Просто мы узнаём их лучше. Андрюха устало засмеялся:

 — Где-то я это уже слышал! — Сцена, практически с точностью, копировала знаменитый спор у столба тепетаев.

— Забирай револьвер, — умиротворённо сказал доктор. — Я не жажду попасть в карцер на один банановый сок, — он подвинул оружие негру.

— Не могу, — скорбно вздохнул 50%-ный ямаец и подвинул револьвер назад.

— Что значит, не могу?

— Вынести оружие из тюрьмы невозможно.

— А внести оружие в тюрьму возможно? — скептическим тоном возразил Бутербродов. – Кого ты лечишь, Уинстон?

— Эндрюс, я не врач, а гид и переводчик, — недоуменно пожал плечами проводник.

Сиделец грустно усмехнулся:

— Я говорю о том, что всегда проще вынести что-то запрещённое из тюрьмы, чем внести. И такой порядок существует во всём цивилизованном мире.

— Забавные порядки в мире, — возразил негр. – Здесь не так. И, думаю, это — верно. Смотри, ведь если ты вносишь в застенок запрещённый предмет…

— Стоп, Уинстон! Забудь болтологию. Что мне делать с оружием? Может, спрятать тут!? – Бутербродов лихорадочно огляделся.

— Не советую, белый брат. Оружие найдут и будут тебя бить.

— Угораздило с тобой познакомиться! – занервничал Андрюха. – Второй раз подставляешь! Ладно, давай по существу, — отрезал доктор, пряча револьвер за пояс.

Африканец закурил. Доктору на сей раз сигаретку не предложил. Вымолвил индифферентно:

— Эндрюс, у меня две новости. Плохая и очень плохая. С какой начать?

— Не тяни, Уинстон, — устало попросил зэк.

— Окей. Номера телефонов, которые ты записал, не существуют. Адреса, которые ты дал, тоже.

— Как так?

— Так. Их нет в природе. У меня приятель работает в МИДе, проверил.

Телефоны иногда меняются, но адреса за месяц исчезнуть не могут. Бутербродов хотел возмутиться, но рассеянный взгляд упал на книгу. И доктор передумал ругаться:

— Ладно, Уинстон. Говори просто плохую новость.

— Это и была просто плохая.

— Какая же тогда очень плохая? Что может быть хуже?

— Завтра тебя отправляют в тюрьму номер шесть. Известна под именем «Людоедка». Навещать там не смогу, – флегматично пояснил экс-гид. – Но обещаю через полгода забрать твоё тело и похоронить бесплатно. Ты мне симпатичен, скажу честно…

— Похоронить!? Через полгода!? – Андрюха изменился в лице. – С чего такие мысли!?

— Больше шести месяцев в «Людоедке» никто не выдерживает. Мне очень жаль, — негр всё же попытался изобразить сожаление на своей длинной физиономии.

31. Верните мне палец!

Единственный способ жить хорошо – это уходить оттуда, где плохо. Как только доктора вернули в его камеру – он споро достал из-под робы книжку. Послышались сладкие женские стоны, появилось изумрудное мерцание… книга даже завибрировала от нетерпения!..

— Никаких обид, только страсть, сближающая тела и души!.. – выла сладкая шлюха.

— Погоди, сейчас не до глупостей, — жалобно попросил Бутербродов, лихорадочно листая страницы.

— Выручай, дорогая, ты должна мне помочь. Так, обретение сверхсилы… — не то… Обретение красоты… богатырское здоровье, к чёрту… Вот, побег из—под стражи!

Арестант углубился в чтение нужного обряда, стараясь не упустить ни малейшей детали. Взор горел решимостью, от депрессии не осталось и следа.

— Позовите священника! Мне нужен священник! Я требую священника! – узник уверенно застучал кулаком в дверь.

Тюремная камера в Африке – это бетонная коробка два на три метра. Умывальник, унитаз без крышки, табуретка и деревянный топчан. Под потолком окно с решеткой.

— Good Day, — оцинкованная дверь заскрипела ржавыми петлями. В камере возник адвокат в сером костюме, а за ним почтенный аббат с крестом на шее.

— Hello! — Бутербродов вскочил с топчана, на который успел присесть.

— Вы просили встречи со священником, — сказал адвокат на ломаном русском. —  Перед отбытием в колонию закон даёт такое право. Заключённые могут исповедаться и причаститься плотью Христовой. К извинению, тюремное начальство не нашло ни одного священника вашей… — юрист запнулся, щёлкнул пальцами, — кон… конф… вашей веры. Прислало католического аббата. Как вы к этому относитесь?

— Ой, спасибо! Я очень рад буду исповедаться и причаститься, — искренностью дышало каждое слово зэка.

— Аббат говорит только по-английски, — сообщил защитник. — Я выступлю вашим переводчиком.

— Э—э, я хотел бы поговорить с аббатом наедине, — испугался зэк. – Я ведь буду исповедоваться, понимаете… и я смогу донести то, что нужно. Правда!

— Окей, — немного поколебавшись, согласился адвокат, — я буду за дверью. Если возникнут трудности, позовёте.

Юрист что-то быстро шепнул святому отцу, и удалился.

— Слушаю тебя, сын мой, — мелодично произнёс священник на чистейшем американском языке. Он сложил руки на животе и приготовился внимать.

* * *

Исповедь длилась недолго, всего пять минут. Узник не рвался рассказывать о прегрешениях, ну и хрен ему в руки… пусть Бог сам разбирается с его душой. «Запилим» ритуал, который государство оплатило, и уходим… Аббат осенил Андрюху крестным знамением и возгласил:

— Во имя Отца, и Сына, и Духа Святого! Отпускаются грехи твои! – Священник порылся в кармане пиджака и достал облатку. – Тело Христово.

Бутербродов смиренно раскрыл рот. Патер величаво положил просфорку на высунутый язык. Как вдруг… узник схватил святую руку с грязными ногтями, и вцепился зубами в мизинец.

— Аh! – вскрикнул от боли аббат. Облатка упала на пол. А Андрюха уже яростно терзал волосатый палец… трещала кожа и ручьём лилась кровь!

Странно, но лишь тогда, когда палец был почти откушен, аббат дал волю мощному крику.

— Аааааа! Fuuuuuuuuck……..

Доктор аж поперхнулся от дикого вопля. Однако сделал последнее усилие, зубами рванув палец на себя, и окончательно его отгрыз. Быстренько вскочил и бросил палец под лежанку. Аббат упал на колени, лицо искажалось мукой.

В следующее мгновение в камере нарисовались трое негров в форме охраны, и адвокат в сером костюме. Доктор встретил их милой улыбкой, стоя над жертвой.

— What happened, Abbe!?

— Fucking shit! – в благородном гневе вскричал церковник. – Этот сукин сын мне палец откусил!

— Пойдёмте, аббат, — юрист с помощью тюремщика, боком, опасливо косясь на узника, повёл священника к выходу.

— Пусть он мне вернёт мой палец! — вопил Божий человек.

— Окей, вы идите, окей…

Постанывая, патер удалился в сопровождении надзирателя.

— Эй, где палец аббата?! – крикнул защитник из-за спины охранников.

— В желудке, — осклабился Андрюха, гладя себя по животу.

В принципе нет ничего удивительного в том, что тюрьма лишает разума. Да ещё в драной стране и среди драных нигеров… Адвокат, помедлив, повернулся и вышел, ничего не ответив. Вслед ему улетел возглас узника:

— Хочешь, тебя попробую?..

Вернулся надзиратель, кивнул охране на доктора. Тюремщики, не спеша, подгребли к агрессору. Один взмахнул кулаком, и зэк упал. Также неспешно, охрана заработала ногами. Били без жестокостей, скорее формально. Мзда от Уинстона до сих пор шелестела в карманах. Потом всё ушли.

— Животные, — без особой злобы проворчал арестант, поднимая голову от пола, и трогая разбитую губу.

32. Пиво и водка

«У Татарина» этим осенним вечерком было многолюдно. Аникита Иванович Репнин – главврач городской поликлиники, решал куда опустить тучное тело. В мощных ручищах – пиво и блюдце с рыбкой. За угловым столиком он приметил парочку знакомых лиц.

— Разрешите? – не дожидаясь ответа, кряхтя, опустил дородный торс на стул. Отхлебнул пивка, бросил в рот кусочек карася. Спросил благодушно:

— Кажется, вы друзья Андрея Васильевича?..

Барин и Халюкин молча переглянулись.

— Я его бывший начальник. Два года назад Андрей внезапно сошёл с ума. Начал бормотать странную ерунду, задавал какие-то удивительные вопросы… зачем-то купил живого гусака… перестал ходить на работу. А потом вдруг… исчез. Вы не в курсе?

Мы очень мало знаем о прошлом друг друга, даже о прошлом близких людей. А о настоящем ещё меньше, особенно если близкий человек перестал быть близким.

Бизнесмен и прокурор вновь сыграли в переглядки и выдали в унисон:

— Мы с Андрюхой больше не контактируем. Он предал нашу дружбу.

Да уж, да уж. Такова наша жизнь. Иногда к счастью, иногда к сожалению. Угловой столик заказал бутылочку «белой», дабы помянуть предмет разговора. А потом двое верных друзей рассказали:

— Андрюха раздобыл кучу бабла. Где – никто не знает. Купил квартирку в Питере, а в его окрестностях построил женскую клинику. Всего за полгода! Лечит только богатых и знаменитых. Соответственно, сам обитает там же, попутно женился на сестре Ириши. А месяц назад купил самолет и отчалил на нём отдыхать в Африку… по словам Маргариты.

— Занятная хреновина, — подытожил Репнин.

33. Срок годности рубля

Ближе к ночи Бутербродов достал из-под лежака палец аббата, тщательно обмыл и отёр полотенцем.

— Фух! – доктор засунул мизинец в рот и стал мужественно пережёвывать.

Палец был толстый и скользкий, острый ноготь царапал язык, зубы вязли в сладковатом мясе. Слышался хруст косточек.

— Не мешало бы запить… — Андрюха, по ходу, глотнул водички. – Фуух! – наконец, палец был съеден.

– Отлично!

Бутербродов взял кусок штукатурки, и нарисовал им на бетонном полу пятиконечную звезду с кружком посредине. Затем жестоко разломал полусгнивший апельсин — то, чем в Африке кормят свиней и заключенных. Достал несколько косточек, высыпал в круг.

– Так! — вынул из-под тюфяка большой гвоздь. Оскалившись, со всего маху, ткнул им в указательный палец! На пол заструились красные капли. Доктор накапал в каждый луч звезды понемногу крови, после схватил книжку и торжественно прочёл под непременные девичьи стоны:

— Ядущий чужую плоть, заклинает тёмную силу, живущую в глубинных недрах. Изыди, помоги мне! Как скоро кровь, пролитая над символом Распятия, иссохнет, так и ты, навеки привязанный к предмету вожделения, примчишься сюда. Да рухнут оковы и приидет неведомый, смогущий освободить чадо греха из тесного узилища. Прими моё угощение, Хранитель книги, отдаюсь тебе. Сатанусса!

Откуда-то появился серый дымок, резко запахло серой. Дым стремительно заполнял камеру. Бутербродов выкрикнул последнее слово и зажал себе нос. Серое облако всё сгущалось.

— Га-га-га, — в дымовой завесе проявился большой гусак. (Возможно тот самый, которого доктор сжёг в печи). Гусь важно топтался по звезде, склёвывая апельсиновые косточки. Вдруг… птица подняла длинную шею и искоса взглянула на арестанта.

— Гаа-гаа-га, — весело прокричал гусь и вылетел в решётку окна. Вслед за ним в фортку мгновенно вытянуло и дым.

Как только дымовая завеса спала, Андрюха увидел покупателя гусятины. На табурете, в метре от себя. Сморщенное лицо, прядь седых волос, глубоко запавшие зеленые глаза… Чёрный плащ с капюшоном.

— Ба, кого я вижу? – засипел знакомый голос. Блеснули золотые зубы. – Давний знакомец, гусиный продавец! Рад видеть. – Демон хитро огляделся. – Прямо скажу, твоя нынешняя хата оставляет желать лучшего. Попал ты, Андрюха! – он подмигнул.

— Опять ты! – вскричал доктор. В расстройстве ноги подкосились, он плюхнулся на топчан.

— А ты думал, кто будет? Римский Папа?

Тот, кто видел смерть, жизни может не бояться. Как и потусторонней сущности. Бутербродов достал из кармана конфетный фантик, грозно им помахал перед носом старичка:

— Где мой неразменный рубль!? Твои штучки?

— Я здесь ни при чём, — с понимающей усмешкой заметил дед. — Просто у рубля истёк срок годности. Так бывает.

— Какой ещё срок годности!? Это что, банка консервов, разэтак твою мать!?

— Тебе, правда, интересно?.. — подмигнул старпер. – Будем слушать лекцию о свойствах волшебных денег или всё-таки решим твою новую проблему? – Чёрт осклабился. – Как понимаю, ты решил удрать из тюряги?..

— Ясен перец, — немедленно остыл Андрюха. – Черножопые кретины обвиняют хрен знает в чём! Пора отсюда валить.

— Готов помочь. Куда тебя доставить? – оживился старикашка.

Все дороги ведут домой. Всегда и всюду, хоть из Рима, хоть в Рим…

— Давай-ка назад, в Питер!

Дедок слез с табурета. Распахнул плащ, обнажив волосатую грудь и рваные трико на коленках:

— Иди сюда, милок.

Тюремные часы отбили шесть утра. Тотчас послышался звук отпираемого засова – за арестантом прибыл конвой,для отправки на этап.

— Быстрей, Андрюха!

Бутербродов схватил книгу и прижался к старому хрычу (голова деда торчала на уровне сосков доктора). Старик укрыл узника полами плаща. И закружил на месте!

Вошедшие тюремщики в изумлении понаблюдали небольшой вихрь. Через мгновение он исчез. Камера была пуста. Деловито пробежал таракан.

34. Шутки дьявола

Дымовой туман рассеялся вместе со златозубым старцем, и Андрей Васильевич Бутербродов оказался у ворот своей клиники. Октябрьская погода тут была не африканская, грубая роба из рогожи сразу об этом напомнила. Доктор покрепче перехватил книжку, и надавил на звонок.

— Чего надо? – брезгливо спросил охранник, вылезший из будки.

— Привет, Миша! Пусти меня, я очень замёрз.

— Какого хрена? – не врубился парень. – Эй, ты кто такой?

— Я-аа-я?!.. – рассердился до икоты Андрюха. – Я твой хозяин, черт возьми! Отворяй живо! – он потряс калитку.

— Слышь. Если тебе нужна психиатричка, то ты ошибся адресом, — с угрозой сказал охранник. — Здесь лечат только женские болезни. Короче, убирайся.

По взгляду пришлого бомжа Михаил понял, что вроде дошло. И переходить к физическим действиям не требуется. Он сплюнул и вернулся в теплую будку.

— Блин… — растерянно пробормотал доктор. Возмущение охранника явно было искренним. Бутербродов огляделся. Тот самый лесок вокруг той же самой территории. Синяя иномарка Михаила… А это что? Взгляд зацепил табличку на воротах:

ЧАСТНАЯ КЛИНИКА

по женским болезням

Доктор ТЕРПИЛОВ А. А.

г. Санкт-Петербург

— Терпилов А. А., — это мой заместитель!.. – выплеснул недоумение Андрюха. — Что за чёрт возьми!?

Ворота отворились – с территории выезжал чёрный лимузин. Доктор немедля бросился к нему:

— Ээй, стоять!

Машинка ловким пируэтом обогнула бродягу, и унеслась вдаль.

– Это моя тачка! – Андрюха прыгал на месте и тряс кулаками. – Моя, моя, моя!..

Мощные руки развернули бомжа к себе. Михаил отечески сказал:

— Я же предложил валить. Хочешь попасть в женскую клинику, я тебя сделаю женщиной.

Бутербродов достал из-под робы револьвер 22-го калибра, ткнул в живот:

— Быстро в будку.

* * *

— Привет, Мариша, — Бутербродов улыбнулся секретарю в приёмной, и без стука вошел в кабинет вице-президента банка «Питерский капитал».

Знаков преклонения на сей раз ну-вориш не увидел. Банкир оторвался от бумаг, с удивлением осмотрел непромытого визитера, в полосатой одежде. Сказал раздражённо:

— В приют для бездомных вход со стороны сто первого километра.

Угум-с… Занятно превратиться из курицы, несущей золотые яйца – в куриный суп. Андрюха внаглую уселся в мягкое кресло. Ткнул в себя пальцем:

— Вы меня не знаете, верно?

В кабинете нарисовалась разгневанная Мариша. И выпустила жалобную «шрапнель»:

— Альберт Михайлович! Извините, он… я не успела помешать, — её лицо отразило гамму чувств: растерянность, переживание, негодование.

— Не знаете, — оценил ситуацию доктор. – Окей, я уйду, но можно задать один вопрос? Это касается жизни и смерти! – врач понизил голос до интимного шёпота, сделал пасс руками.

 Когда тебя посещает бомж-придурок, то лучше всего сделать так, чтобы больше он тебя не посещал. Например, уволить охрану и личного секретаря… Но коли визит на пороге, то лучше обойтись «малой кровью», неизвестно, что на уме у безумного гостя.

— У вас ровно десять секунд, — распорядился вице-президент. – А ты, Мариша, выйди!

Секретарь с оглядкой на босса ретировалась. Бутербродов взял со стола банкира лист бумаги, написал двадцать цифр. Попросил кротко:

— Проверьте этот счёт, пожалуйста.

Возможно всё. Сделать невозможное занимает лишь больше времени. Вполне, что бомж вовсе не бомж. А прикидывается.

— Это особый счет для избранных клиентов, — подмигнул гость. – Вы ими занимаетесь лично.

Бомж не пальцем сделан, однозначно. И кто его сделал – большой-большой вопрос. И зачем?.. Альберт Михайлович подвинул листок, и сверяясь с ним, вбил в ноутбук ряд цифр. То, что он увидел на экране, заставило сильно удивиться:

— Такого счёта у меня нет, — банкир изумлялся тому, что вот только что отрицал в принципе. Огромная сила внушения сгибает несгибаемое и превращает невероятное в очевидное.

…Оказавшись в приёмной, Андрюха по-свойски подмигнул секретарше:

— Мариша, подлец Женя совсем тебя не бережёт. Учти, ещё один аборт и ты никогда не станешь мамой. Пока, — он выскочил прочь.

— Эй, откуда…?! – запоздало крикнула Мариша.

* * *

— Кто там? – послышался голос Марго за дверью.

— Андрей.

— Какой-такой Андрей?

— Чегооо?!

Замки входной двери всё-таки щёлкнули. На пороге возникла Риточка, вскинула красивые бровки:

— Андрей Бутербродов!? Здравствуй… Какими судьбами?

Как-то странно встречают любимого мужа. А, быть может, доктор уже не муж и не любимый?.. Логичные вопросы, но логика куда-то убегает, когда мужчина видит перед собой ту женщину, которую боготворит.

— Солнце моё, я только что вернулся из Африки! Я так по тебе скучал, — Бутербродов полез целоваться. – Риточка, ты не представляешь, что я пережил!..

Женщина упёрлась в нахальную грудь ладонями. Молвила несколько испуганно:

— Андрей, постой… Мы давно знакомы, но это не даёт тебе право… вольностей. Я замужем. И мой муж – уважаемый человек.

Мягко чмокнул лифт и явил на лестничную клетку мужчину, в круглых диоптральных очёчках.

— Терпилов!? – натурально открыл рот Андрюха.

— Простите? – очкарик состроил озадаченную мину.

— Добрый день, дорогой! – женщина искренне улыбнулась.

— Здравствуй, родная! – Терпилов прошёл мимо доктора и нагло, на его глазах, поцеловал его жену.

Небесные просторы манят человека, кружат ему голову… Для того чтобы сделать всего один шаг – надо упасть сто раз. Но без ошибок научиться полету нельзя. Поэтому мы делаем сотни шагов, падая сотни тысяч раз, и всё это ради одного… — один раз взлететь без помех!.. И пытаться обхитрить законы мироздания – не рекомендуется. Андрюха это осознавал, тупо топчась на пороге теперь чужой квартирки.

— Что за мужик? – законно вопросил тип в очках у жены.

— Э—э, приятель моего зятя, — конфузясь, сообразила Рита.

— И что ему надо здесь?

— Да он весточку приносил… уже уходит, — заволновалась Рита, подталкивая мужа в прихожую. Махнула Андрюхе, мол, вали, и притянула дверь.

* * *

— Итоги таковы. Я чуть не умер в тюряге. Моей клиникой владеет мой зам, который женат на моей жене. Денег на банковском счету нет, как нет и самого счёта. И это только вершина долбанного айсберга…

Андрей Васильевич беседовал сам с собой, сидя в синей иномарке экс-охранника.

— В каждом  волшебстве всегда найдется  этот чёртов побочный эффект…

Купил тоску. И как её теперь продать, да и кому – задача архисложная. Если, вообще, выполнимая.

35. Толстая шалашовка

Синяя иномарка подъехала к небольшому зелёному домику сразу за магазином. К слову, доктор переоделся в спортивный костюм, найденный в иномарке.

Бутербродов миновал заполненный сухим бурьяном двор и стукнул в дверь. В ответ ни звука.

— Эй! Тётка Агафья!

Он лихорадочно стал заглядывать в окна, бегая вокруг дома по бурьяну.

— Мужчина, зря вы стучите, — послышался женский голос. Возле ограды стояла сухонькая старушка с бойкими глазами. – Тётка Агафья уже полгода, как переехала.

— А вы не знаете, куда?

— Нет, не знаю, — старушка пошла своей дорогой.

Доктор подозрительно посмотрел ей вслед, но в авто вернулся. Закурил.

— Да уж, да уж, — выкинул окурок и… рука потянулась к бардачку, где лежала книга. Манящее изумрудное мерцание наполнило салон, сладкие стоны полились в уши как ангельская музыка… Задумчивость на лице Бутербродова сменилась умилением. Андрей Васильевич прижал книжицу к груди, нежно её поглаживая.

— А… ах, — постанывала книжка.

Громкий стук по стеклу прервал соитие. Андрюха обратил испуганное внимание на боковое окно:

— Шеф, довези до Центра, полтораста дам, — проговорил молодой парень, с наколкой «Зина» на пальцах. – Очень надо свалить из райончика!

— Садись! – доктор отогнал наваждение, решительно суя книжку назад в бардачок. – Мне как раз в Центр и надо.

* * *

Халюкин, в полном прокурорском облачении, находился в своём кабинете, за рабочим столом. Напротив — толстая баба с пышной белокурой причёской и при густом макияже.

— Во сколько вы услышали это матерное слово, Жаннетта Петровна? – вдумчиво спрашивал Халюкин.

Баба немного подумала и стала рассказывать, активно жестикулируя:

— Начало пятого… да-да, потому что незадолго перед этим, четырёхчасовалый гудок на фабрике прогудел.

Очкарик склонился над протоколом, записывая.

— Знаете, товарищ прокурор, мне его рожа сразу не понравилась! Типичная уголовная харя: сросшиеся брови, подбородок такой тупой… и башка лысая! Я ещё подумала…

Хлопнула дверь кабинета. Дамочка прервалась и оглянулась. И расплылась в широкой улыбке:

— Андрей Васильевич!.. Вы меня, конечно же, помните...

У Халюкина при виде Бутербродова волосы полезли ввысь.

— Идите отсюда, Жаннетта Петровна, — быстро сказал гинеколог. – Мне с зампрокурора надо поговорить!

— Вообще-то, я уже месяц как прокурор, — вслух сказал Халюкин.

Баба и доктор изумленно на него посмотрели.

— Ну да, пофиг, — смутился Антоха.

Мир дуален (или «зеркален»). На каждое отражение есть своё зеркало. И если зеркало перестанет отражать, то исчезнет всё. Нахрен…

— Смените тон, Андрей Васильевич! – раскудахталась бывшая пациентка. — Я, между прочим, даю ценные показания!

— Дадите их в другой раз, — нетерпеливо предложил врач.

— Я – важный свидетель обвинения! Эй, товарищ прокурор…

Халюкин медленно встал. Упёр кулаки в столешницу, и нежданно заорал:

— Вали отсюда, толстая шалашовка, быстро!

Дамочка подпрыгнула и ретировалась из кабинетика. Халюкин сел на стол и закурил. Спросил без предисловий:

— Ты почему здесь?

Жаннетта Петровна просунула негодующий нос в дверную щель:

— Я буду жаловаться вашему начальнику! – и тотчас же нос исчез.

Бутербродов решительно закрыл дверь на защёлку. Подошел к другу, сказал просто:

— Я был неправ, Антоха, каюсь! Выслушай меня, пожалуйста, внимательно! Мне очень нужна помощь!.. Всё началось на пикнике у Барина…

* * *

К синей иномарке, небрежно брошенной у здания прокуратуры, подъехала полицейская машинка. ДПС ГИБДД. Бравые сержантики окружили «Мерседес», достали свои блокнотики.

— Так и есть! – воскликнул один. – Те же номера, цвет, модель.

— Звоним в розыск? – спросил напарник. – Судя по ориентировке, помимо угона, на тачке висит ещё и убийство…

* * *

— …История, как сам понимаешь, не похожа на правду, — заметил Халюкин. Друзья сидели друг против друга. Между ними пепельница, наполненная доверху окурками.

— Но я тебе верю. Ведь ты мой друг, — очкарик подал руку через стол. Крепкое рукопожатие прервал телефонный звонок.

— Халюкин… Сейчас буду, – очкарик положил трубку городского аппарата. Подмигнул доктору: — Жаннетта Петровна уже наябедничала.

— Она может, — усмехнулся и доктор.

— Короче, едь к Барину. Вот ключи от моего авто, — прокурор достал маленькую связку. – Я позвоню Артюхе, обрисую ситуацию, так что нежданным гостем не будешь. Сам подрулю через пару часиков.

— У меня с собой синяя иномарка, — возразил доктор. – Я её угнал у своего охранника… точней, бывшего охранника. Да и треклятая книга в машине.

— Хм, — самодовольно гмыкнул прокурор. — Лучше не светиться на этой тачке.  Вполне, что она уже в розыске.

— Хорошо, — согласился Андрей, подумав пару секунд. – Забери только шлюху в книжной обложке, — он передал свою связку ключей. – Тачка рядом с прокуратурой.

36. Круглый столик на троих

Трое верных друзей сидели за круглым столиком в гостиной, в усадьбе Барина, и пили пунш. Посреди столешницы лежала подружка дьявола. Признаков жизни книжица в черной обложке не подавала. Что творилось у неё на уме, никто не знал.

— Она, правда, тебя соблазняет? Прямо как баба?! – удивлялся Барин, кивая на томик.

— Ну типа того, — усмехнулся Андрей Васильевич. — Только вот при свидетелях трахать мою душу она стесняется, так что увидеть воочию наше соитие не получится.

Кошки смертны, значит все те, кто смертен – кошки. Все кошки полосаты. Конфуций смертен, значит он полосат. Не о том болтаете, ребятки…

— Итак, парни, — прокурор достал служебный блокнот. — Тихонова Агафья Васильевна. Пятидесятого года рождения, русская. Официально нигде не работала. Проживала по адресу: улица Набережная, дом четыре. Известна среди соседей, как гадалка и ясновидящая. Шесть месяцев назад она выехала в неизвестном направлении.

— Гадалка и ясновидящая – это одно и то же, — заявил Барин.

— А не пофиг?.. — заносчиво начал очкарик.

— Пофиг! – перебил Бутербродов. – Ты лучше скажи, Антох, может у Агафьи есть родственники? Она говорила тогда, что её бабушка Тарасия…

Прокурор сердито смотрел на бизнесмена. Тот усмехнулся и согласно кивнул:

— Пофиг, лады. – Он подтянул к себе томик, провел пальцами по корешку. — Слушай, Бу, а зачем тебе эта Агафья? Можно просто сжечь книжку, и дело с концом. Да хочешь, я и сам это сделаю?

Книжка мгновенно отрастила толстенькую ножку и со всей силы пнула Барина по пальцам. Бизнесмен взвыл и затряс кистью.

— Мля!..

Прокурор по инерции схватился за пистолет, однако никакой причины, заставившей друга орать от боли – не увидел. Книга ехидно смеялась про себя, лёжа на круглом столике в исходном состоянии.

— Очкарик, расслабься, — попросил доктор. – Эта сука ударила Барина, только и всего… а ведь могла и укусить. – Врач схватил книжицу и на вытянутых руках вынес её в другую комнату. Через минуту вернулся.

— Даже я не ожидал от сучки такой прыти, — повинился Андрей Васильевич. – Лежала и слушала… а потом выразила своё отношение к нашим планам.

Глаза верных друзей напоминали четыре здоровенных блюдца.

— То ли лыжи не едут… — процедил бизнесмен.

— Едут, едут, — встряхнулся прокурор. Он убрал пистолет, плеснул по бокалам. – По поводу бабушки Тарасии. Она умерла как раз полгода назад. Других родственников гадалка не имеет.

— Хреново, — погрустнел Бутербродов. – Значит, надо найти Агафью... Слушай, ну ты же прокурор: пробей, твою мать, по базе... есть же система поиска, специальные методы…

— Мы найдём Агафью, — заверил прокурор. – Нужно немного времени.

— А его у меня нет, я конкретно на крючке, — подвёл черту врач. – И думаю, что я не  первый… — он на секунду задумался. Потом воспрял и развернулся к Барину: — Кстати, друг… тётка Агафья очень поразилась, услышав твою фамилию. Я думаю, к ней захаживал твой дед.

— Ты думаешь, он тоже…

— Да, я уверен, — кивнул Бутербродов. — Может, у деда сохранились записи? Типа архивные бумаги?

— Хрен не ведаю, — размыслил Барин. – Вроде ничего такого не находил… Вы знаете, парни, я считаю что не надо изобретать сложности там, где их хватает и так. У меня тут есть замечательный древний камин – ровесник дома, между прочим…. Ведьмы в средние века тоже сопротивлялись, идя на костер, но… любая магия бессильна против огня… доказано опытным путем!

— Всё-таки настаиваешь сжечь книжку? – уточнил прокурор.

— Мне кажется, ничего не выйдет, — меланхолично вздохнул доктор. — Тётка Агафья говорила, что только знающий в магии человек может убить дьявольскую невесту.

— Но попробовать стоит? – не отставал бизнесмен с решительностью, присущей предпринимателю. – Если сучка будет драться, то свяжем или осеним святым крестом!

— Боюсь, как бы не было хуже, — сопротивлялся Бутербродов.

Обрати свой страх в веру. Если с верой не получается, то хотя бы вспомни всё то дерьмо, что пережил. Авось поможет… Прокурор внушительно сказал:

— Денег и бизнеса, Андрюх, у тебя нет, красавица-жена ушла к другому мужику. Не беря во внимание африканскую тюрьму, где тебя чуть не съели. Причем, буквально…

— На нечистую силу мораторий на смертную казнь не распространяется, — заметил Барин. — Состав преступления налицо, жертва есть, прокурор в наличии. А адвокат всё видит, думаю… — он поднял глаза к потолку (читай, к небесам).

— Формальности соблюдены, — согласно кивнул Бутербродов. – Кто выступит палачом книги?

Два верных друга посмотрели на бизнесмена.

— Кто предложил, тот и… танцует девушку.

37. Трагедия полиглота

В это самое время, в далёкой африканской стране, наш знакомый проводник – тёзка великого политика, подал продавцу на рынке местные деньги, то ли коричневые, то ли зелёные.

— Сдачу оставь деткам, — сказал он великодушно.

Подхватил пакет с покупками и потопал прочь. На пути возникли двое белых людей в строгих деловых костюмах.

— Пройдёмте с нами, сэр, — непререкаемым тоном заявил один по-английски.

— Whaaat!? – возмутился Уинстон. – Hell!..

— Сэр, вы обвиняетесь в сбыте фальшивых денег, — просветил второй белый. – Мы из Интерпола. Не сопротивляйтесь, будет только хуже.

Спустя три дня, заросший колючей щетиной африканец уже сидел в железной клетке, в зале суда. Рядом находился неизменный адвокат в сером костюме.

— …помог бежать русскому арестанту, — монотонно бубнила «фригидная уродина», а по совместительству судья-негритянка. – По совокупности преступлений, я приговариваю Уинстона Льюиса Джонса к двадцати годам лишения свободы, без права досрочного освобождения. Приговор понятен, мистер?

Свобода – это самая великая ценность, которую подарил нам Господь Бог. И расплачиваться ею за грехи грустно… а особенно обидно, если грехи чужие.

— Ваша честь! – закричал бедный полиглот. – Я ни в чём не виноват! Это всё русский! Он дал мне эти доллары! А про его побег я сам узнал из газет!

— Приговор понятен, — утвердительно кивнула судья. — Он может быть обжалован в установленный законом срок. Процесс окончен, — негритоска стукнула молотком.

Полиглот был не способен падать в обморок в принципе, поэтому и не упал.

— Мужайтесь, Уинстон, — сказал с неподдельным сочувствием адвокат.

— Вы не знаете, мистер Смит, куда меня собираются отправить? – последовал удручённый вопрос.

— Наверняка в тюрьму номер шесть. Известна больше под названием «Людоедка». Зря вы связались с сумасшедшим русским! Мне искренне жаль!

38. Отъезд Барина-мл. в ад

Синяя легковая машинка подрулила к коттеджу на двух хозяев. Свет ярких фар резал мрак, как острый нож талое масло. Коттедж стоял целиком во тьме.

— До завтра, Бу, — Антон протянул руку.

— Счастливо, очкарик, — доктор с размаха шлепнул по ладони. И направился к родному дому, где не был два года.

Машинка отъехала. Мутноватый лунный свет змеился по земле, оставляя неяркие блики на всём, что он находил.

Бутербродов нашарил под козырьком крыши ключ и ступил на веранду. Рука потянулась к выключателю, вспыхнула лампочка. И тотчас… нечто мягкое и пушистое, с громким воплем, бросилось на грудь доктора.

— Ёх! — Андрей Васильевич от неожиданности выгнулся назад, схватил это «нечто» и стал отдирать от себя. Через пару секунд кричащий мохнатый комок был сброшен на пол.

— Фу! – доктор открыл глаза, которые от испуга закрыл. И разглядел на сыром полу здоровенного дымчатого кота. С большим пушистым хвостом!

— Мяу! – нетерпеливо прыгал котяра.

— Кысенька, это ты!? – лицо врача расплылось в умилительной улыбке. Он быстренько подхватил кота и прижал к себе. – Мой маленький!

Взгляд упал на кучу соломы и тряпок в углу.

— Ты здесь живёшь? Ах ты, бедный! Пойдём-ка домой.

— Муррр! – нежился котяра в сильных ручках с родным запахом.

Бутербродов включил свет в кухне и гостиной. Присел на диван, лаская кота.

— Будем спать, Кыся? Сегодня сумасшедший день… Ты извини, но «похомячить»  ничего нет. Завтра куплю еды. Хорошо?

* * *

Мобильный аппарат разрывался от звонка. Было девять часов утра. Сонный доктор, бормоча междометия, нашел телефон в ворохе одежды на полу, поднес к уху:

— Аллё!.. Что!?

— Барин пропал, — рассказывал прокурор. Он находился в служебном кабинете, при полном исполнении. – Утром Ириша проснулась, а его нет.

Если некто исчезает в одном месте – то он обязательно появится в другом. Закон сохранения человека.

— Наверняка он вышел по нашим делам, – предположил Бутербродов, непроизвольно зевая. – Наверное, выискал что-то в Интернете.

Прокуроры верят в закон истребления человека, а законы сохранения им чужды.

— Его вещи, обувь, телефон, деньги — остались дома. Не ушёл же Барин раздетый и разутый!

Доктор сел на кровати, откинув одеяло. Твоё спросонье зачастую ведет себя, как идиот, выставляя (собственно) идиотом тебя самого… Андрей Васильевич глубоко выдохнул, ну что ж, да здравствует неприглядная реальность. Спросил кротко:

— Антох, ты думаешь, что Барин уже на пути в ад?..

— Всё может быть! – перебил очкарик, косясь на Иришу. Жена бизнесмена стояла у окна кабинета, и курила в фортку.

– Ты исполняй свой план, а я пока смотаюсь к Артюхе домой. Потом у меня совещание… Вечерком встретимся «У Татарина».

— Окей, до встречи.

Два верных друга отключили связь. Из-под одеяла вылез Кыся, с наслаждением расправил члены, широко зевнул:

— Мяууу...

— Ненавижу опасную мистику… Быть может, кто-нибудь когда-нибудь изобретёт безопасную?.. – в раздражении пробормотал Андрей Васильевич. И нисколько не рисуясь.

39. Обрывки

«У Татарина» традиционно было многолюдно. За угловым столиком жарко шептались двое верных друзей. На столике: графинчик с водкой и салат, кофейная чашка и булочка.

— Был у Барина в усадьбе. Он испарился. Ничего и никого, — вымолвил Халюкин и плеснул себе в рюмку.

— Книгу не видел?! – Бутербродова явно перетряхнуло при вопросе. Кто, если не главная жертва, наиболее остро чувствует ситуацию. Жертва мистической хреновины так особенно.

— Нет. В камине, где мы её сожгли, полно золы, — прокурор беззаботно глотнул водки, и тут же вновь наполнил рюмку. – Быть может, выпьешь?

— Нет же, Антох, сейчас надо иметь ясные мозги.

— Ну, а мне алкоголь помогает в концентрации, не путать с контрацепцией, — очкарик коротко хохотнул. Тут же замолк: — Прости.

Любой оптимист – это априори лекарство для окружающих. А дружеский смех – это терапия, успокаивающая расшатанные нервы. Андрей Васильевич испил кофейку и скушал булочку. Сказал самодовольно:

— Я разыскал тётку Агафью!

— Молодец! – поощрил прокурор. – Расскажешь, как?

— Воспользовался своими старыми докторскими связями, — усмехнулся Бутербродов.

— Связи половые? – уточнил очкарик.

— По Агафье не так всё просто, — остудил пыл гинеколог.

— А что такое? – встревожилась прокурорская чуйка. – Надеюсь, тётка не умерла?

— Не умерла, — подтвердил друг. – Она в дурдоме.

— Какого хрена!? – удивился Халюкин.

— Хороший вопрос. Завтра навестим и узнаем.

40. Труп – иногда грустно

По телевизору шёл культовый фильм «Театр мистера Фэйса». Андрей Васильевич не особо смотрел, ухо ловило фон. Доктор сидел на креслице, и размышлял. Время – не такси и попросить ехать быстрее не получится. Надо было переждать ночь.

— Андрюха! – вдруг услышал врач гнусавый голос.

— Что? – очнулся от раздумий Бутербродов. Поднял голову и увидел на экране телевизора зеленые огоньки глаз, под капюшоном плаща.

– Не смей делать ей больно! – демон размашисто бросил книгу.

— Аха-ха! — книжка, хохоча, перелетела сквозь экран и упала на колени избранного.

— Девочка выбрала тебя, пользуйся её силой! – вещал демон. Он вытянул из телевизора руку, на ладони лежали два человеческих глаза. Пальцы нечисти сжались в кулак, раздался хруст плоти, — и на ковер перед доктором излились кроваво-белые ошмётки – всё то, что осталось от чьих-то глаз.

Бутербродов заворожено наблюдал. Более дельного выбора ситуация ему не оставила.

— Давай, Андрюх, не обижай её! – напутствовал демон, и исчез. По экрану поплыла белая рябь.

Из глубокого охренения доктора вывел телефонный звонок. Андрей Васильевич с усилием встал (при этом книга шлепнулась на пол), сдернул трубку со стола, поднес к уху. Немного послушал и ответил на автомате:

— Жду.

Сойти с ума легко, а вот назад прийти в себя – настоящая удача. Бутербродов хотел над этим поразмыслить, но взгляд упал на книгу, шлюшка ёрзала по полу, пытаясь встать без помощи ручек.

— Кхех, — одна книжная рука отросла, но со второй возникли «технические проблемы», и магия давала сбой. Поджог, видимо, бесследно не прошёл.

— Бедненькая, — пожалел доктор и нагнулся к полу, чтобы помочь любимой. Но взгляд наткнулся на остатки глаз. Это остановило. И заставило сбежать из квартиры на улицу. Туда вскоре подъехала полицейская машинка.

* * *

— Товарищ прокурор, опергруппа прибыла, — доложил молодой сержантик, возникший на пороге спальни.

Очкарик, куривший у окна, ответил, не оборачиваясь:

— Пусть минуту погодят. Там с ними приехал штатский, позови его, Козлов.

Быстрым шагом, оттолкнув сержанта, в комнату вошёл Бутербродов.

— Ну!? – спросил он страстно.

Прокурор подождал, пока Козлов выйдет. И объяснился:

— Ириша ложилась спать. Откинула одеяло, а там… — очкарик поднял покрывало с супружеской кровати. На подушке, зияя пустыми глазницами, лежала голова Барина. 

Все люди всегда умирают. Но смерть в тридцать пять лет – это всё-таки кощунство.

— Глаза Барина… вернее, их ошмётки, валяются у меня дома на полу, — философски усмехнулся Андрей Васильевич. – Это работа демона, сутенера книги.

— Понятно…

— Демон мне и свою шлюху опять всучил. Мол, пользуй её, не то пожалеешь, — продолжил грустно Бутербродов. – Чуть-чуть мы её покалечили огнём, но не более.

Энергия никогда и никуда не исчезает, она не может быть создана или уничтожена. Энергия вечна и вездесуща. Зато её можно распихать по разным углам, чтобы не мешала жить. Ну или, наоборот, помогала в твоём персональном бытие… Например, тёмной энергетике самое место в аду…

– Бу! Надо поскорее изничтожить преступную парочку! – зло выпалил Халюкин.

Угу, арестовать и в преисподнюю, дать пожизненный срок. Прежде осудить народным судом и вынести вердикт. Только вот в «судебной тройке» недостача, председатель намедни убит…

— Где Ириша? – апатично спросил доктор.

— Спит в комнате для гостей. Я заставил её выпить коньяк с феназепамом.

41. Ты бы видел свою рожу!

…Книжка, обольстительно шурша листочками, прыгнула доктору на шею. Обвила её толстенькими ручками и нежно зашептала в ушко:

— Андрюшенька! Ты иди и вынь сердечко Антохи Халюкина, сразу же свари плоть с солью и перцем. Поднеси блюдо моему папе, который является Хранителем меня… Папа блюдо отведает и отблагодарит: вернёт тебе неразменный рубль. Исполни обряд на возвращение утраченного…

Доктор почувствовал, как по лицу гуляют сладкие губки, улыбнулся в неге, медленно открыл глаза, и… вдруг проснулся.

С сожалением потряс грешной головой, осмотрелся. Так и есть: он спит одетым в кабинете Барина, на диванчике. За окном уже светает.

В комнате стремительно нарисовался Халюкин. Спросил без предисловий:

— Ну, выдвигаемся?

— Куда?

— К тётке Агафье, — Халюкин открыл форточку. Беззаботно прикурил.

Бутербродов поднялся с постели, как-то бочком приблизился к очкарику.

— Антох, дай-ка мне на минутку свой пистолет, – попросил он ласково. – Мне очень надо. Хочу сравнить со своим револьвером.

— Не вопрос, – Халюкин сунул руку в карман. Вдруг задумался. Из кармана вместо оружия вытащил кулак, и с разворота ударил Андрюху в лицо. Тот покачнулся, но удержался на ногах. Потрогал скулу. Нехороший блеск из глаз исчез.

— Спасибо, очкарик! — искренне сказал доктор.

— Ты бы видел свою рожу, – флегматично высказал Халюкин. – Давай, за работу!

42. Покойницы

По коридору психиатрички неспешно двигалась широкоплечая медсестра. За ней, пялясь на очень объемную задницу, вышагивали двое верных друзей. Коридорчик был хмур и обшарпан, вдоль него располагались двери палат камерного типа.

— Двадцать пятый номер, — сестра встала против одной из камер, глянула в глазок, потом повернула ключ в замке.

— Спасибо, фея, — поблагодарили мужчины. – Оставьте нас одних, пожалуйста.

— Я не фея, — ответила медсестра, поводя дюжим плечиком. – Но наедине вас оставлю. Палату после можно не закрывать, пациентка не буйная, — она потопала назад, добавив на ходу: — Кажется, Тихонова ещё спит.

Друзья выждали, пока стихнет звук сестричкиных подошв. Не сговариваясь, перекрестились. Прокурор хотел, было, достать пистолет, но постеснялся доктора. Поэтому в палату вошли так, как есть. На кровати лежало явно тело, накрытое до макушки одеялом.

— Чувствуешь? – повел носом Бутербродов.

— Сера? — принюхался и Халюкин.

Запах – визитная карточка женщины, а визиткой демонов является сера. Друзья понимающе переглянулись. Затем прокурор решительно отдёрнул одеяло. На подушке лежала женская голова без глаз.

— Она?

— Да, её родинка… — Бутербродов почувствовал, что кто-то тянет его за рукав. Поворот торса явил взгляду девочку лет пятнадцати, в синем больничном халатике. Распущенные волосы до плеч, глаза со странной поволокой, бледный цвет лица.

— Отойдём, Андрей? – мелодично спросила пришелица.

Жизнь — это не те дни, которые прошли, а те, которые запомнились. И данный день мы точно не забудем!.. Доктор вопросительно глянул на друга. Тот мельком осмотрел гостью и… энергично кивнул: — Андрюх, ты иди! Я покамест здесь порою, по-своему, по-сыскарски.

Каждому своё. Кому-то общаться с мистикой, а кому-то с трупной массой. Кто на что учился, можно и так. Бутербродов проследовал за синим халатиком в коридор.

— Возьми, — девочка достала из карманчика аккуратно сложенную бумагу. – Она просила передать.

— Кто? – уточнил доктор.

— Покойница, — девочка кивнула на тёткину палату.

Кто бы сомневался. Бутербродов взял записку, раздумывая, повертел в пальцах.

— Агафья сказала, что когда-нибудь ты придёшь, — девочка приблизилась вплотную, положила холодные ручки на плечи, заглянула в докторские глаза снизу вверх.

Некрофилия и педофилия – совсем разные вещи. Но понял это доктор только сейчас. В висках застучали молотками адские сущности, а ангелы засевали райскими цветами сознание. В сердце мандраж, а по телу бздёж…

— Не верь ему сразу, — шепнула юная вестница на ушко.

— Кому? – законно удивился доктор. И… вдруг осознал, что никого рядом нет.

Врач тупо стоял и соображал, то ли у него открылась чакра, то ли обычный геморрой… Наконец, понял, что ладонь сжимает записку с того света. Так-так-так, уже хорошо. Дальше: кажется, где-то рядом должен находиться верный друг очкарик…

— Доброе утро, Андрей Васильевич, — прозвучал сзади приятный женский голос.

Когда мистика происходит постоянно, то она начинает превращаться в обыденность. Самым паскудным бывает первый раз, а дальше привыкаешь. И даже начинаешь раздражаться… Бутербродов запихал записочку в карман, и с гневной пеной на устах повернулся к «голосу за спиной».

– Вы приехали с женой или она осталась в Санкт-Петербурге? – тут же последовал следующий вопрос.

Спрашивала молодая женщина в белом медицинском халатике. Невероятно синие глаза, стильная стрижка и… налитые грудки без лифчика.

— Юлька! – радостно вскричал доктор, рассмотрев. – Чёрт подери, какая же ты  красавица!..

По старой памяти обниматься и целоваться не стали. Чинно переминались на расстоянии. Ностальгия трепетно вздыхала, но нарушать каноны взаимоотношений не решалась.

— Работаешь здесь? – не нашел ничего умнее спросить доктор.

— Да, младшим ординатором. Вы не ответили на мой вопрос.

— Характер остался тот же, — искренне рассмеялся гинеколог. – Юль, дело в том, что я не женат… и никогда не был женат.

Когда ты слышишь парадоксальную информацию, то либо изображаешь эмоцию охреневания, либо согласно киваешь с видом «Ха, да это и так все давно знают!».

Пока Юлька раздумывала, какую масочку лучше на себя надеть, в дверях палаты проявился Халюкин. Сказал возбужденно:

— Андрюх, иди-ка сюда!

Бутербродов неловко улыбнулся бывшей соседке:

— Ну… вот так вот, — и отошёл в палату.

Мы не проигрываем жизнь, просто другие у нас её выигрывают. Запах смерти потихоньку вытеснял запах серы. Иная обстановка в палате не изменилась.

— Смотри, — прокурор взял с тумбочки геометрическую фигуру. Металл белый, по форме круг, диаметр десять сантиметров. По периметру, с внутренней и внешней сторон круга – напаянные треугольники.

– Нашёл у Агафьи под подушкой, — Халюкин передал штуку другу. – Есть мысли?

— Напоминает строгий ошейник, — размыслил Бутербродов. — Полагаю, что дьявольский пёс под него уже где-то рядом…

Мистика не любит, чтобы её изучали. Мистика любит, когда ею пользуются. Прокурор веско подытожил:

— Я вызвал полицию, убийство есть убийство. Ошейник убери подальше от чужих глаз, на досуге разглядим.

Послышался грохот падающего тела. Верные друзья в недоумении обернулись. На полу лежала Юлька. Вероятно, изуродованная голова тётки заставила неокрепшее сознание устраниться от таких ужасов.

— Что с ней, Андрюх?

— Похоже, обморок. Нужно её отсюда унести.

43. Эпичная подстава

На территорию частной клиники под Петербургом нагло вторгся «Мерседес». За ним неспешно ввалился микроавтобус с тонированными стеклами.

Машинки примостились рядом с чёрным лимузином, брошенным у парадных дверей головного особнячка. Из салона «Мерса» вылез крепкий мужик с генеральскими погонами. Следом пара штатских. Из автобуса традиционно выскочили бравые парни с боевыми автоматами, с мешками на головах – маски-шоу.

— Эй, в чём дело!? – по ступенькам сбежал доктор в белом халатике. В круглых диоптральных очёчках. Следом еле поспевали двое местных охранников с рациями и пистолетиками. Полиция лишь самодовольно усмехнулась.

– Это частная территория и я её владелец! – грозно обратился очкарик к генералу. – Представьтесь-ка, дорогой!

У меня по жизни проблемы с подчинением кому-либо. Скольких таких самодовольных мымриков генерал повидал на своём долгом ментовском веку… Вначале они надменно вопрошают, а после униженно умоляют.

— Как понимаю, вы Терпилов Алексей Алексеевич?

— Ну, и что дальше? – высокомерно смотрел очкарик.

— Я генерал Вахромеев, начальник отдела по борьбе с экономическими преступлениями ГУВД Санкт-Петербурга и Ленинградской области.

— У меня всё в порядке! — с пафосом заверил Терпилов. – Я плачу налоги и занимаюсь меценатством. Наверное ваш визит – это какая-то ошибка, и, наверное, вы не знаете, кто у меня друзья…

Сильный не тот, кто может положить на лопатки одним взглядом, а тот, кто одной улыбкой способен поднять с колен. Ну, или опустить на колени, какая, к хрену, разница... Вахромеев широко улыбнулся. Не удержался и даже подмигнул. Лицо очкарика сложилось в обиженную мозаику.

— В чём меня обвиняют? – возмутился он, правда, уже не так уверенно.

— Как раз в неуплате налогов. Вот постановление на проведение обыска, — генерал подал решение. – Прошу ознакомиться.

Сук, которому суждено быть обрубленным — рано или поздно... Мымрик взял бумагу и стал её внимательно изучать.

— Ваши счета арестованы. А заключать вас под стражу или нет до суда, я решу, исходя из результатов обыска. Санкция на арест уже подписана областным судьёй.

Генерал кивнул, и ОМОН по главе со следователями, заструился по крылечку.

— Позвольте мне позвонить губернатору? — подобострастно попросил доктор.

— Да не вопрос. Только именно губернатор санкционировала проверку вашей деятельности.

Терпилов жалостливо перекривил лицо, глазки под очёчками захлопали слёзно.

44. Очевидное и невероятное

— Она умерла от болевого шока, не выдержало сердце, — скороговоркой выпалил лысый судмедэксперт. – Глаза не проткнуты, а аккуратно вынуты. Похоже на ритуал. С вашим знакомым Барином произошло то же самое. Но ему предварительно вырвали сердце. Боюсь, начало серии…

Двое верных друзей рассеянно слушали, стоя в коридорчике и покуривая. В палате работала опергруппа.

— Спасибо, Иваныч, — вяло ответил Халюкин.

Двое санитаров вытащили носилки с трупом, накрытым простынёй, и понесли по коридору.

— Вскрытие меня дополнит, — медик последовал за процессией, на ходу стягивая резиновые перчатки.

Очевидное и невероятное часто ходят парой. Даже и добавить нечего. Впрочем, судмедэксперт всё же решил сказать ещё пару слов.

— Антон Петрович, — вернулся медик. – Тут я вспомнил… полгода назад убили столетнюю старуху в третьем районе. Точно таким способом.

— Ну-ну?!

— Имечко у неё такое интересное, — наморщил лоб эксперт. – Та… Та…

— Тарасия! – в унисон вскричали друзья.

* * *

Спустя полчаса двое верных друзей находились в Административном корпусе психиатрички. Антоха пошел искать заведующую, а Андрюха заметил Юльку, только что вышедшую из ординаторской.

— Как ты, Юль? – Бутербродов впервые видел соседку такой потерянной.

— Нормально, в целом и общем… лёгкий обморок не причинил мне вреда… — вымолвила ординаторша как-то сомнамбулически. Приложила ручку ко лбу.

— Кто же её так, Андрей Васильевич?..

— А, один старый сукин сын, — как можно небрежней ответил доктор. Делиться мистикой с психиатром можно лишь тогда, когда психиатр – это ты сам.

— Один из наших пациентов, да!?

— Нет, — не смог солгать доктор. – Хотя, в психушке ему самое место.

Смерть – это лучший способ решения всех проблем. Как для покойников, так и для их убийц. Однако, подобный эгоизм выходит боком всему остальному человечеству. Юлька всхлипнула:

— Жалко чрезвычайно. Такая тихая пациентка… была. А иногда мне казалось, что она абсолютно здорова.

Если время отмотать назад, то опыт превратится в ошибку. Иными словами, прежде чем подстричь ногти – почешите спинку…

— Ты давно здесь работаешь? – упал острожный вопрос.

— Второй месяц.

* * *

— Ирина Юрьевна, расскажите, как тётка… то есть Тихонова попала к вам? – выспрашивал Халюкин у заведующей больнички.

Худая дама в очках привыкла смотреть на психов как на говно. По привычке смотрела также и на всех других людей. Прокурор, как известно, не человек, поэтому заведующая делала отчаянные попытки быть любезной. Получалось плохо, но и на том спасибо.

— Агафью привезли на «Скорой» около полугода назад, – монотонно сказала заведующая. —  Параноидальная шизофрения, ярко выраженный психоз, депрессивность.

— Видела «зелёных человечков»? – предположил Халюкин.

Психиатр пожевала сухими губками, скользя по прокурору вдумчивым взором. Произнесла без эмоций и знаков препинания:

— Привет, я Смерть. Ну и что? Ну и всё.

Мозг Халюкина завис в старом добром охренении. Прокуроры всё-таки люди, со всеми человеческими вытекающими. Если не назло, то вопреки.

— Не смешно, — сама с собой согласилась заведующая. Она встала, подошла к шкафу и достала папку. Села назад за стол. Открыла скоросшиватель, полистала.

— Вот заявление соседей, — передвинула «Дело» прокурору.

Всегда надо уметь делать правильный ситуационный выбор. Что-то вычеркнуть, а что-то подчеркнуть. Халюкин проглотил матерные слова и ознакомился с бумагой:

— Так-так-так… Ага… Соседи пишут, что Агафье везде мерещатся демоны… чуть не подожгла прохожего старика… неадекватность появилась после убийства бабушки Тарасии.

45. Послание с того света

Двое верных друзей встретились в холле у окна. Перекурили в открытую фортку, обменявшись, по ходу, добытой информацией.

— Читай, Андрюх! – предложил очкарик.

Доктор развернул записку от Агафьи. Оторванная половинка тетрадного листа была исписана чётким мелким почерком.

— Ты пробудил Демона. Он спал последние пятнадцать лет. Демон голоден, он питается душами людей, которых соблазнила блудница в образе книги. Демон убил мою бабушку Тарасию, чувствую, и меня скоро... Если хочешь сохранить тело и душу, ты должен вернуть блудницу Сатане.

Бутербродов смолк, дабы перевести дыхание. Когда в драной бумажке заключены твои жизнь и смерть, то такую бумажку ты воспринимаешь Богом. А Господь суеты не терпит.

– Дед Барина пропал без вести ровно пятнадцать лет назад, — нарушил молчание очкарик.

Главное не последовать за ним, ведь выход из неизвестного места – крайне неизвестен. Доктор перевернул записочку другой сторонкой, и продолжил:

— Тебе нужно вызвать Демона туда, где он первый раз тебе явился. Якобы хочешь что—то пожелать. Демон коварен и хитёр, но глуп и ни о чём не догадается. Он придёт в образе старца, надо сдёрнуть с его головы капюшон…

Дальнейшее чтение прервал Халюкин, толкнув друга в бок. К парочке подошла Юлька, укутанная в модный плащ. На прекрасной голове – шапочка.

— Вы проводите меня до дома, Андрей Васильевич? – беспардонно спросила девица.

— С великим удовольствием, но… — Бутербродов замялся. Половое желание настоятельно рекомендовало проводить экс-зануду, но инстинкт самосохранения категорически сопротивлялся.

— Прокурор, повлияйте, пожалуйста, на Вашего невоспитанного друга, — попросила прежняя Юлька.

Угум-с. Слухи об экс-занудстве оказались сильно преувеличенными…

— Он поддаётся только Вашему влиянию, Юлия Васильевна, — ответил Халюкин, широко гылясь.

— Я попросил присесть, а не привстать, — проворчал доктор в сторону очкарика.

46. Подготовки ко второму обряду

После того, как друзья проводили Юльку – они перешли на другую сторону коттеджа, и взошли на крыльцо Бутербродова. Хозяин отворил незапертую дверь веранды. Молвил с независимым видом:

— Иди, Антоха. Книга лежит в гостиной на ковре. И поверь, я не трушу, а просто…

— Да не парься, всё пучком, — усмехнулся Халюкин. И шагнул в сени.

В течение пяти минут врач искурил пять сигарет. Товарищ не появлялся.

— Очкарик, ау! – Бутербродов осторожненько вступил в домик и заглянул в гостиную.

Прокурор сидел в кресле, спиной к доктору, и явно пристально что—то разглядывал.

– Антоха, брось суку на пол!– заорал Андрей Васильевич, из всех сил тряся друга за плечи. Второй любовник – это уже групповуха, что усложняет покаяние как этически, так и технически.

— Ай, мля! — Очкарик подпрыгнул в кресле. В руках отсвечивал револьвер 22-го калибра, привезенный доктором из Африки. Такие пушки Антон Петрович видел только на киноэкране, и мимо пройти закономерно не смог. Благо, револьвер валялся на столе…

— Где шлюха?! – истошно крикнул врач.

Полегче, парень, чуть яйца себе не отстрелил от твоей паники… Если б имелись в виду твои яйца, то паники наверняка бы не было… несмотря на естественность её мотива.

— Твоя шлюха упакована, — прокурор похлопал по карману куртки.

* * *

В судебном морге было вязко прохладно и пахло ландышами.

— Ну, вот она, — судебный медик выкатил тело Агафьи из холодильника. Поднял покрывало с лица.

Халюкин деловито достал из кармана маленькие ножницы, передал другу. Тот аккуратно срезал прядь волос с головы покойной.

— Господи, помоги! – молвил твёрдо.

— Аминь! – подтвердил прокурор.

Смерть омоложает, а жизнь старит. Зачастую настолько, что приводит к геронтологическому слабоумию в возрасте тридцати лет… судя по прокурору с его штатским дружком.

— Эй, ребята, — позвал судмедэксперт, не в силах додумать, что сказать ещё.

Ребята, между тем, уже почесали к выходу. Услышав оклик, прокурор всё же тормознул. Вернулся к холодильнику, по-свойски обнял медика. И задушевно выдал:

— Понимаешь, Иваныч…

— Нет, — несколько жалобно произнес судмедэксперт.

— Андрюх, подтверди, — попросил Халюкин.

Проще сказать, что всё нормально, чем объяснять, почему так всё мистически хреново. Но очкарику, наверное, виднее с его ментовской колокольни. Бутербродов кивнул в знаке согласия, нервно перетаптываясь на порожке прозекторской.

— Короче, Иваныч, мой друг Андрюха совершил коммерческую сделку, — доложил Халюкин. — Чуть раньше его пыталась отговорить эта покойница, и по совместительству, ведьма, — он ткнул пальцем в труп. — Андрюха её не послушал и вляпался в дерьмо по самые гланды. Его развели, и не кто-то там, а сам дьявол. Как известно, с адскими силами лучше бизнес не мутить… Дьявол и ведьму замочил, чисто в отместку за помощь Андрюхе.

Мистика вне юридических компетенций. И вне патологоанатомических процедур. Доказано опытным путём. Но резать правду о том, какой же прокурор внушаемый лох – по-мужски некорректно. Хотя и оправдано Законом, которому они оба служат. Судмедэксперт тупо моргал, реагируя на чужую тупость. Клин клином… ну или дурной пример заразителен… — как угодно.

— И вот надо Андрюху выручать, — вещал прокурор. – Поскольку сам себя он выручить не может. Сегодня ночью мы забиваем дьяволу «стрелку», где наверняка всё решим к нашей пользе.

— Отрезанные у ведьмы волосы – это важный аргумент при переговорах с сатаной, — дополнил гинеколог, несмело возвращаясь к трупу.

— Да-да! – энергично кивнул очкарик. – В общем, Иваныч, ты не парься за нас, лады?

Раз уже пошла такая пьянка… Бутербродов крепко пожал безвольную руку медика. И сообщил задушевным шепотом:

— Мы на рынок, Иваныч. Скоро смеркается, а нам необходимо купить магические ингредиенты растительного происхождения. Покупка должна состояться строго после захода солнца!.. Рад был познакомиться и всё такое…

Двое верных друзей вышли.

Труп Агафьи бесстрастно взирал пустыми глазницами. А Иваныч всё же поборол желание писать заявление в СБ о служебном несоответствии. Не спеши исполнять приказ по зову долга, за него могут и наказать. Неизвестно, как с этим в других местах, но в полицейских кругах именно так.

* * *

— Чеснок. Базилик. Укроп. Вообще, каков срок действия у раствора?

— Думаю, на несколько часов хватит. Книгу обернул?

— Да, — Халюкин достал из ящика стола томик, завернутый в газету.

Диалог происходил на кухне очкарика. Алиса поддерживала Иришу в сей трудный час, а верные друзья вели свои мистические подготовки. По ходу отошли на перекур к фортке. По стеклу застучали капельки с небес. То ли там наверху уже панихида, то ли слезы радости… не узнаешь раньше, чем исполнишь.

— Дождик заморосил, блин. А газета на книге должна быть абсолютно сухой.

— Спрячешь за пазуху, только и всего.

— А на месте? – риторика осталась без ответа. Так всегда (к слову), когда она состязается с практикой.

Доктор засучил рукава, и стал натирать ладони вязкой жёлтой массой, с непередаваемым запахом.

Халюкин взял с подоконника бутылку и налил гранёный стакан до краёв:

— Вздрогни, Андрюх, от нервячков.

— Ты прав, могу забздеть, — легко согласился Бутербродов. – Минуту.

Андрей Васильевич открыл и закрыл спичечный коробок, ласково огладил книжку, и с наслаждением нюхнул ручки:

— Так. Пепел волос тётки Агафьи. Нимфоманка в газете. Оберегающая мазь. Всё в сборе, — доктор нервно перекрестился. – Очкарик, теперь давай водку.

47. Финальная схватка

Светила полная луна. Игривых облачков не наблюдалось, и небосклон мерцал яркими космическими звёздочками. Невдалеке от злосчастной крестовой пылал костёр, над ним — котелок, в коем что-то булькало. Бутербродов сосредоточенно помешивал похлебку черпаком.

В какой-то момент к вершинам деревьев взлетели слова, сказанные глухим голосом:

— Надо же, купец! Я уж не надеялся!..

Из кладбищенских кустов вылез человеческий силуэт и поплыл к доктору. Ближе, ближе… В свет костра вступил маленький старый хрен. Сморщенное лицо, прядь седых волос, зеленые гляделки. И чёрный плащ с капюшоном.

— Привет, привет! Чего варишь? – ехидный голос был наполнен любопытством до краёв. Сверкнули золотые зубы.

— Здравствуй, — небрежно ответил Андрей Васильевич. — Хочу предложить тебе сердце своего бывшего друга. — Он разогнулся от костра, как можно шире улыбнулся.

— Да ты что! Ну-к, спасибо! Уважил старика! – дедок пошевелил корявыми пальцами, облизал губы длинным раздвоенным языком.

— Имей в виду, не бесплатно… Я, по всем правилам, исполнил обряд на возвращение утраченного. И ты мне должен вернуть всё, чем я владел. Здесь написано, — доктор похлопал себя по поясу, где рельефно читалась книга.

Нельзя уверенно сказать за заговор – будет он рабочим или нет. Только испытание обряда даст ответ. Есть заклинания с «техническим браком», есть и просто пустышки. А волшебники – сущности, производящие колдовство – это вообще мракобесы и жулики, по большей части...

– А то знаю я тебя мошенника… — с угрозой добавил Бутербродов.

— Да ладно тебе, Андрюх! – обиделся старикан и… вдруг шумно потянул носом воздух. – Чесноком и укропом пахнет, мать твою!.. Ты что задумал!?

Старый пердун нахохлился, лицо превратилось в сплошную маску подозрения.

— Я задумал вернуть все свои потери, — прорычал доктор в гневе. — Ты мне ещё поматькай, чёрт тебя возьми! Опять с темы съезжаешь…

Бутербродов возблагодарил Господа, поднёсшего намедни ему стаканчик. Прокурорскими руками, да какая разница. Без алкоголя в крови спорить со старым хрычом было б тяжеловато.

— Меня лечить не надо, сам могу! – яростно завизжал дед, оглядываясь в серьезном беспокойстве. – Где труп Халюкина, дьявол тебя забери!?

У человека есть два события, которые он не может изменить: дата рождения и дата смерти. Всё иное в его мозгах. Бутербродов невозмутимо сплюнул и веско произнес:

— Слышь, пассажир… Труп Халюкина вон в тех кустах, откуда ты сам и нарисовался. Прямо возле могильных крестов. Короче: жри своё мясо, а не хочешь – убирайся! Параноик хренов…

Дед перестал озираться. Вымолвил мягко:

— Андрюх, не кипятись, милок. Станешь тут с тобой… — он пальцами вытащил из кипящего бульона кусок плоти. – Я считаю, что ты сам виноват. Зачем вот ты слушал друзей, книжечку пытался сжечь, а?..

Чёрт опустил мяско в рот. На секунду от наслаждения закрыл глазки.

— Фух! – доктор сдёрнул с головы деда капюшон, обнажив срезанную макушку. Ошалелому взгляду открылись мозги, обтянутые красной кровяной плёнкой. Бутербродов открыл спичечный коробок, и единым броском высыпал пепел на эту плёнку. Мозги неспешно задымились.

По времени действие заняло всего одно мгновение. В следующий миг доктор выхватил из кармана «магический ошейник» (из палаты Агафьи), и опустил на седую голову.

— Я тебя сделал, демон! – запальчиво крикнул Бутербродов. – Давай уже, подыхай!

Через пару секунд старикан оправился от морального шока и стал реагировать. Он отбросил «магический ошейник» и толкнул врача в грудь.

— Не понял… — пробормотал Андрей Васильевич, падая от удара на сыру землю.

— Какое же ты лицемерное говно! – посетовал дед, приближаясь к жертве. – Сейчас я тебя съем.

Из кладбищенских кустов выскочил Антоха. В руках дубина, в глазах ярость. Он споро прыгнул к костру, и по всего размаха ударил старичка по согбенной спинке. Дедуля даже не покачнулся, а вот здоровенная палка сломалась.

— Нехорошо свистеть, особо старшим по возрасту, — заметил старый пердун, беря врача за шиворот и приподнимая как пушинку. Другой рукою схватил Халюкина. — Ну-к, ничего, я сам выступлю и разделочником, и поваром…

Чёрт поднял верных друзей перед собой на вытянутых руках. Держа их за шкирки. Заусмехался и заоблизывался.

— Слова скажи, Андрюха! – выкрикнул Халюкин.

— Какой мерзкий очкарик, – в испуге обронил дед. — Заткнись, живо!

 Невыученные уроки дорого обходятся. Доктор болезненно перекривился:

— Чёрт, совсем вылетело, — он наставил палец на нечисть и закричал: – Ты, сукин сын, яви свой истинный облик!

— Ты уверен, что этого хоче…? – договорить пожиратель сердец не успел. Он…  закружился на месте, быстрее и быстрее. Пламя костра пригнулось. Старик слился в сплошной вихрь… Под влиянием центробежной силы друзья разлетелись по разные стороны костра. Упали на жухлую травку. Тут же вскочили в настороженных позах.

— Хватай железку, успокой эту гниду! – заорал Халюкин. Он подхватил «магический ошейник» с землицы, бросил другу. Тот легко поймал.

— Фух! – доктор подскочил к вихрю. Согнулся и выставил руку, защищаясь от мощного смерча. Внезапно… вихрь прекратился. Раз – был, два – уже нету.

— Ну, ни хрена себе! – вытаращил свои очки прокурор. Доктор сдержал матерные слова, но тоже так неплохо пропукался.

Перед верными друзьями стояло безголовое тело, укутанное в плащ. Капюшон лежал на плечах. Там, где теоретически у фигуры должна была быть макушка – струился дымок от сожженных волос тётки Агафьи. На месте глаз – зеленые огни, вместо рта — гнилые неровные зубы, без губ.

— Ну-к, явил я свой облик, и что дальше? – прохрипел демон в своем истинном обличье.

Бутербродов с усилием сбросил оцепенение. Рожай или родят тебя, причем, обратно, — как-то так. Доктор с размаха опустил «магический ошейник» на голову демона. На то место, где должна была быть голова. «Магический ошейник» лёг точно на клубящийся дымок (ака затылок), провалился через закономерную пустоту и упёрся в воротник плаща.

Дух немедленно схватил Бутербродова за горло и насмешливо пророкотал:

— Похоже, Андрюха, тебе пришла пора умереть.

Рука демона удлинилась и залезла в горло доктора. Сопротивление не спасало и даже не мешало отнимать жизнь.

— Пришла моя очередь. Сейчас я неплохо поужинаю дрянной душонкой, — мурлыкал демон, вытаскивая руку из гортани. Изнутри Бутербродова показалась белёсая копия его головы.

Врач уже не сопротивлялся, а висел в дюжих пальцах как мешок. Из-за пазухи выпала книга, завернутая в газету, — мягко приземлилась на траву.

— Сожри лучше свинца, страшила! – в руках Халюкина возник табельный пистолет.

Грохнули три выстрела. Пули не причинили вреда, но демона хорошенько встряхнуло, и он выпустил доктора. Тот шлёпнулся на травку, рядом упал «магический ошейник».

— Ты мне надоел, очкарик! – дух развернулся к Халюкину. Затем с места, без разбега, совершил трёхметровый прыжок. Выбил пистолет, схватил прокурора за грудки и поднял в воздух.

— Какая всё-таки мерзкая рожа! Ку-ку, очкарик!

Андрей Васильевич кое-как справился с диким кашлем. Попытался встать и не смог, подвела правая нога, отдающая резкой болью.

— Отпусти Халюкина, долбаный ублюдок! – в бессилии крикнул доктор. – Я нужен, меня и бери!

Если бы людей перестали убивать, то никто не знает, что бы было. Демон сделал вид, что не слышал отчаянного вопля. Он сдёрнул с Халюкина очки, раздвоенным язычком облизал прокурорское лицо. Антоха морщился и плевался, но от мистики не уйти, если ты сам к ней пришёл.

— Это всё неправильно! – заорал Андрей Васильевич, тиская «магический ошейник». – Почему, мать её, драная железяка не действует!? Или тоже вышел срок годности!? – Врач поднял голову к небу. – Эй, где вы – ангелы, архангелы!?.. Ну, помогите, ну подскажите мне!..

— Ха-хаха-ха! – демон повернул к Бутербродову явно ухмыляющееся лицо, зубы были раздвинуты в гримасе. — Ангелы по ночам дрыхнут. И им наплевать на тебя и твоего уродливого друга.

— На себя посмотри, эталон красоты! – огрызнулся Антоха, дергаясь в стальной хватке нечистика. — Так тебе сразу кто-то и поверил! Правда, Бу? – прокурор мужественно пнул нежить под пояс.

— Ха-хаха-ха! – вновь зазвучал грубый громкий смех демона.

— Ох, мля! – скривился от боли Халюкин. — У тебя железные яйца? Или ты, вообще, без яиц, чёрт возьми? Как с этим у демонов, просвети?

Иногда зло исчезает, уступая место добру. В мистике так повсеместно. Доктор мучительно задумался, ловя ускользающую мысль:

— Сразу поверил, сразу поверил… О, блин, вспомнил!.. Не верь ему сразу… – Андрей Васильевич напрягся и крикнул что есть сил: – Яви свой истинный облик! Слышишь ты, чудила!..

Чудище метнуло на доктора злобный взгляд. Отшвырнуло прокурора в сторонку. Сделало шаг вперед, потом второй… на третьем шаге его затрясло. Пшик и… демон растаял подобно апрельскому снегу. У костра образовалась большая тёмная лужа.

— Спокуха! – Халюкин подобрал пистолет и подорвался к луже. На поиск очков времени не осталось.

— Осторожней, очкарик! Хрен на выдумки горазд!

Лужа действительно завибрировала, вытягиваясь в высоту. Выше и выше… Раз, два, три, четыре, пять – вышел Тузик погулять. Лужа превратилась в коричневую собачку, ростом с человека. И вовсе не добродушную.

Халюкин успел отпрыгнуть. Палить благоразумно не стал. Близоруко щурясь, нервно дёргался, стоя в паре метров от животного.

Собачка прыгнула к доктору, придавила его лапой к земле. Разинула смердящую клыкастую пасть:

— Ты не успеешь, Андрюха!

— Успею! – доктор извернулся и брякнул «магический ошейник» на голову пса, точно между острых ушей. Атрибут нежно скользнул на шею, легко провалившись через  массивный череп. Собачка замерла будто статуя, ни в силах даже тявкнуть. Да здравствует парализация!

— Есть! Антох, давай шлюху!

— Сейчас! – Халюкин заметался у костра, проклиная свою близорукость.

— Скорей! Гадина мне все рёбра отдавила!

— Вот! – прокурор, наконец, подал книгу, обернутую в газету.

— Приятного аппетита! – врач всадил томик в клыкастую пасть.

То что мистику не внесли в различные Кодексы – ещё не доказывает то, что её не существует. От книжки повалил густой зеленый дым. Дикий женский плач заполонил пространство. Вспыхнуло зеленое пламя, пожирая сладострастные страницы и распространяясь на животное.

— Чёрт! Как бы не поджариться! – заволновался доктор, пытаясь спихнуть с себя чудовище. Халюкин кинулся на помощь, но огромная туша не двигалась.

Земля под доктором затряслась. На ней… проявились трещинки, ширясь и множась. Рядом с Бутербродовым открылась расселина, из которой высунулась трёхпалая огненная ручища, размером со слона.

— Мать твою!

Ручища схватила животное, оно потащило за собой доктора. Халюкин схватил друга за ногу, но… с ботинком Бутербродова остался наверху, тогда как всё иное ушло вниз. Земная дрожь прекратилась, расселина самозаделалась. Стало тихо, потрескивал лишь костёр.

Очкарик в отчаянии выкрикнул, колотя докторским ботинком по осенней травке:

— Ээй, вы чего беспредельничаете?! Мы всё сделали по вашим правилам! Верните моего друга, и немедленно!

Землица опять завибрировала. Прокурор, на всякий случай, шагнул назад. Из вновь появившейся щели вылетело тело Бутербродова. Врач приземлился на Халюкина, что избавило обоих от переломов. Снова всё стихло.

В аду всё просто. Тут на убийство молятся, а убийцам поклоняются. Однако подобная диалектика до сих пор пугает гомо сапиенс. Халюкин вылез из-под друга, нашарил разбитые очки. Близко поднёс их к носу, осмотрел и отбросил:

— Ты как, Бу?

— Да вроде ничего… кажется, только нога вывихнута, — Бутербродов перевалился с живота на бок, отер закопченный лоб. — Жарко там… внизу.

48. Эпилоги

На ореховой двери висела табличка под стеклом: «Заместитель главного врача Бутербродов А. В.». За столом в кабинетике сидел собственно зам главврача и пил чаёк.

— Андрей Васильевич, необходима Ваша виза на этих документах, — в кабинет, слегка стукнув, впорхнула прекрасная девушка в белом халате.

— К чему такой официоз, Юль? – удивился доктор. – Всё-таки мы муж и жена. Я понимаю, что на людях надо выдерживать тон, но без свидетелей… — он недоуменно пожал плечами.

Девушка положила перед начальником толстенькую пачку бумаг. Сказала сухо:

— На работе я не жена, а врач—психотерапевт. Фамильярные отношения расслабляют и мешают сосредоточиться. — Она повернулась на выход.

— Юлия Фёдоровна, а не подскажете, как там поживает наш малыш? – окликнул босс.

Врач—психотерапевт взялась за ручку двери… обернулась… и неожиданно улыбнулась:

— Малышу всего два месяца, — непроизвольно погладила живот. – Передаёт папе привет, — девица засмущалась и быстро вышла.

— Ну, Юлька! – в восхищении воскликнул Андрей Васильевич. – Какая она всё же – Ну-Юлька!

* * *

Табличка на памятнике извещала, что Барин Артём Михайлович прожил 35 лет, 2 месяца и 4 дня. Тут интимным кружком стояли 4 человека: вдова Ириша, Халюкин с Алисой, Бутербродов. Сентябрьская пятница хмурила небо и дышала сыростью. Синяя легковая машинка очкарика находилась в ста метрах, за кладбищенской оградой.

— Пусть те земля будет пухом, — очкарик полил могилку водкой, потом плеснул в стаканчики. Четверка выпила. Закусывать было нечем, да и незачем. Закурили.

— Ровно год, — задумчиво процедил прокурор. Никто не поддержал реплику, поддакивать очевидности на кладбище банально и пошло.

Заморосил дождик.

— Поедем ко мне, — попросила Ириша. – Сядем, помянем хорошо… Кстати, Андрей, а почему жена не пришла?

— Юлька у меня принципиальная и вдумчивая. Сказала, что её приход будет неэтичным, и она не желает мешать горю близких покойного. — Бутербродов усмехнулся.

— Глупости, — обронила Ириша и заспешила прочь, с подругой под ручку. – Мальчишки, догоняйте нас.

Прокурор прислонил полупустую бутылку к памятнику. Мужчины молча кивнули, закурили ещё по одной, и потихонечку двинулись вслед за женщинами.

— Кот не нашёлся? – вдруг спросил Халюкин.

— Нет. А нового не хочу заводить.

Прошли десяток метров молча, а потом… доктор почему-то обернулся. Замер. Толкнул очкарика:

— Смотри.

Когда одни стены растут – другие неизбежно рушатся. Диалектика выживания. Проще говоря, в каждой истории есть тот герой, которому надо умереть, без этого драматургия потеряет смысл. Также кого-то обязательно надо влюбить и женить, а иногда и посадить…

— …И сколько дали этому Терпилову?  — вопрошала Алиса.

— Двадцать лет, – ответила Ириша. — Неуплата налогов, смерть пациентки в клинике. Её мать как раз злодея и судила, так что накрутила по полной.

— А твоя сестра Рита как?

— Ритка развелась ещё во время следствия. Продаёт квартиру в Питере, хочет переехать сюда, ко мне в усадьбу. Я и рада, одной очень тоскливо…

Жизнь – абсурдная штука. И потому веселая. Пока девочки шли к машинке, двое верных друзей разглядывали какого-то оборванца, возникшего у могилки Барина. И пившего оставленный шнапс. Драный пиджак, сизый нос…

— Буль-Буль-Буль, — половина бутылки «улетела» в горло за несколько секунд. Мужичок занюхал рукавом, громко то ли рыгнул, то ли пукнул… и подошёл к друзьям:

— Дайте закурить, ребята, — вымолвил он хриплым голосом.

Бутербродов не среагировал, опустив задумчивый взор под ноги. Пачку сигарет протянул Халюкин.

— Я возьму пару штук, — утвердительным тоном произнес оборванец. Затем высыпал себе в руку практически всю пачку. Опустил сигареты в карман штанов. Сказал просто:

— Плохо кончил Барин. — Он сдвинул кепку на затылок, и двинулся в глубину кладбища.

Андрей Васильевич взглянул на его расхлябанную, но абсолютно твёрдую, трезвую походку и грустно сказал:

— Очкарик, я знаю алкаша. Это тот крендель, что продал мне гусака. По-моему, у нас начинаются проблемы. Буду очень рад, если ты убедишь меня в обратном.

Прокурор отбросил пустую табачную коробку, отряхнул чистые руки:

— Думаю, нас уже не коснётся. Ведь два раза подряд не умирают.

— Быть может… — без интонации протянул доктор.

2005, 2017 (ред.).

«АПОКРИФ». ПОВЕСТЬ

Мистическая драма с элементами комедии и фантасмагории.

Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят. Мф.5:8.

Аннотация

Молодой священник Борис Радостев приезжает в Москву, чтобы добиться сохранения церкви в Ленинградской области, которую собираются снести. Случайно в руки ему попадает таинственный прибор, позволяющий батюшке наблюдать за грехами москвичей…

Пролог

Деревня была без названия и без людей. Да и не деревня это была вовсе. Три дома, что находились невдалеке от большого, красивого, златоглавого города. Три избушки, стоявшие обособленным хутором, среди широких великорусских полей.

Первая представляла собой развалюху, на вид лет восьмидесяти. В ней коротала век Баба Яга. Шустрая старушенция, с традиционно крючковатым носом, смуглой кожей и пронзительными глазами. На тёмнокосой голове платок, левая нога прихрамывающая. Яга имела большое хозяйство, и круглый год хлопотала «по двору». Стабильно к ней приезжали купцы, покупая у бабушки яички, молочные продукты, скотинку и птичек. Для перепродажи на Дорогомиловском рынке.

Вторая изба – это грубо обтесанный сруб, совсем молодой, пахнущий смолой. Здесь на диване полёживала Василиса Прекрасная. Беременная последней неделей. С лялькой помог заезжий Иван-царевич – в недавнем прошлом честный сиделец, а ныне Соловей-разбойник на Рублёвском тракте. Сама Василиса – косая на оба глаза девица, очень душевная и отзывчивая девушка. Дочь алконавта Лешего, что сруб и сделал, а потом помер.

Когда-то озвученные жители были людьми, но в какой-то момент им это надоело.

Третий дом находился чуть в отдалении от первых двух, на естественном пригорке. Неопределенного возраста, массивный и ладный. С высоким крыльцом! Домом владел Бог – личность с проницательными очами, изящным жёстким ртом и гладко выбритым подбородком. Бог любил синий цвет и свою дочь.

Никто не знал, почему всё это было так, но это было так.

В то майское утро Бог сидел на высоком крыльце и курил трубку. В синих подштанниках, подставив солнцу волосатую грудь. Босиком. Бог наслаждался первым настоящим теплом, то и дело поглядывая на православные купола вдалеке. Явно кого-то поджидая с той стороны.

В какой-то момент к дому подъехало синее легковое авто. Оттуда, откуда и ожидалось. Из-за руля вышла девчонка лет десяти, с задорными щёчками и не по возрасту высоким лбом. Джинсовый комбинезон на помочах и джинсовые носки. Туфли тоже джинсовые. Бог напрягся. Девчонка чмокнула дверцей и уверенно прошла в калитку. С размаху взбежала на крыльцо и села рядом с Богом. Блаженно сощурилась в солнечных лучах. Сказала с потягушкой и позёвывая:

— Хочу всегда солнышко!.. А, отец?..

Бог покосился на дочь с тревогой. Пыхнул ароматным дымком. Девчонка беззаботно рассмеялась:

— Видела странную старуху. Продавала тухлые яйца. И видела ещё более странных людей, что покупали у старухи эту тухлятину… — она недоуменно нахмурилась. Глянула в сторону златоглавого города: — А может, это я странная и не понимаю?.. А, отец? – размыслила девочка, поворачиваясь к родителю.

— Ты родилась от Света и Тьмы. А твоей крёстной выступила Свобода… — невпопад ответил Бог. Отложил тлеющую трубку, встал и обронил: — Иди за мной, — зашёл в дом.

…Бог уверенно шагал среди библиотечных стеллажей, дочь – следом. Библиотека была прилично большой, внешне напоминала публичную. Бог остановился рядом с единственным шкафом без книг, зато на полке лежала связка ключей. Бог основательно взялся за лакированное дерево.

— Помоги, дочь, — попросил негромко.

Девчонка сильными жилистыми ручками ухватилась за шкаф с другой стороны, вдвоём они стали отодвигать шкаф от стены.

За шкафом глазам открылась дверь: железная, покрытая облупившейся краской, с мощными запорами и «кормушкой». Такие двери бывают в тюрьмах. Бог подхватил с полки ключи, пощелкал запорами. Девчонка недоумённо моргала.

Дверь со скрипом отворилась. Тюремные двери скрипят всегда и всюду, на всех континентах! Пахнуло сыростью. Бог повёл бровью:

— Зайди туда, дочь.

Девочка осторожно заглянула внутрь. Её глазам предстала клетушка два на три метра, стены выложены камнем, дощатый стол для еды, ведро для туалета, грубая скамья для спанья. Слабенький солнечный свет проникал сквозь маленькое решётчатое окошко под высоким потолком. Обычная тюремная камера! Дочь отшатнулась и затравленно глянула на отца. Тот произнес меланхолично:

— Иди.

Девчонка… сощурилась и… задрожала! А потом… задымилась, кожа налилась красно-жёлтым цветом, глаза затлели, а губы превратились в шевелящиеся угли. Она пронзительно и нечленораздельно вскрикнула. И… тяжело побежала прочь.

Бог мотнул головой. Дунул ветерок, потом ещё один. Под порывом ветра от девочки отлетел сноп искр. Она… сделала ещё скачок вперед. А потом… ветер дунул с такой силой, что девчушка содрогнулась и встала, упираясь против ветра. Искры от неё отлетали здоровенными кусками. Один из этих кусков отлетел вместе с правым ухом, другой… вместе с рукой… третий подхватил всю голову. Искры точно влетали в камеру. Через минуту от девочки не осталось ничего, она по кусочкам была откинут в каменное узилище!

Бог напряженно наблюдал за трансформациями, на лице была заметна обреченность. Ветер стих. Девчонка находилась внутри – в своём обычном виде. Стояла посреди камеры и исподлобья смотрела на отца. Взор отражал тоску смертную.

В синих глазах Бога плавала строгая Доброта. Он последний раз взглянул на девочку. Сказал мягко:

— Ты слишком зачастила в златоглавый город, дьявол… — захлопнул дверь и запер.

Бог почти физически услышал тяжкий детский стон. Болезненно поморщился и пошёл прочь. Очутившись на высоком крыльце, подхватил трубку и раскурил. Попыхтел. Солнышко спряталось за тучку. А от соседской избы послышался натужный крик Василисы:

— Мамочки, рожаю!

Баба Яга разогнулась от овина и истово перекрестилась:

— Дай Бог…

Никто пока не знал, почему всё это случилось, но это случилось.

1. Портье Эля

2000 год.

— Куда желает поехать святой отец? – спросил таксист.

— А я разве желаю? – ответил я.

— Приезжим всегда куда-то надо добраться, — разъяснил таксист. — Вы же не собираетесь идти пешком по Москве? Или собираетесь?

— В Москве существует такая штука, как метро, — улыбнулся я. — Насколько мне известно…

— Метро не отвезет на гору Арарат, а я смогу, — не согласился таксист.

Я молча смотрел на него и улыбался. Таксист мне понравился, однако хотелось постоять минутку, немножко привыкнуть к Москве, поздороваться с ней… прежде чем трогаться дальше.

— Ну как хотите… — таксист отошел, приняв мое молчание за отказ.

Десять минут назад наш поезд остановился у перрона Ленинградского вокзала. И я ступил на столичную землю, куда не ступал порядком давно.Я миновал разномастную толпу носильщиков, пассажиров, сутенеров и арендодателей комнат. Прошел через вокзал и вышел на Комсомольскую площадь. Было 7 мая 2000 года – началась новая Эпоха, которой суждено было продлиться много лет. Случись моя проблема годы спустя, то это и проблемой бы не было. Но в тот майский день Русская Православная Церковь только-только восставала из пепла, и на неё смотрели совсем не так, как смотрят сейчас. До торжества православия страна ещё не дожила… В последние десять лет к Церкви и священнослужителям стали относиться лояльней, не более.

В Москву меня привело важное дело. Два года назад, после окончания семинарии, я получил приход в городе Ломоносове, бывшем Ориенибауме. Там в моё ведение попала церковь, построенная ещё светлейшим князем Александром Даниловичем Меншиковым Храм был сильно порушен, я с рвением взялся за восстановление… Намедни в городе появился молодой, предприимчивый мэр, он же местный предприниматель. Ему сильно приглянулось место, на котором стоит храм. Мэр издал указ, по которому церковь решено было снести и отдать землю под строительство магазина…Я сообщил о сем безобразии благочинному — отцу Филиппу. Однако в мэрии все лежали под мэром, и нам не удалось никого переубедить… Тогда мы пошли к митрополиту. С его помощью снесение храма удалось временно предотвратить, на уровне губернатора. Он… тоже был такой… продажной сукой, что чутко водил носом в поисках «где выгодней». И речь шла не о деньгах. Просто он желал удержаться в струе, а струя была ещё мутной... В любой момент губернатор мог отменить своё распоряжение. Поэтому спасти храм мог лишь один человек — патриарх Алексий, митрополит обещал с ним переговорить. Однако… я отклонил это предложение и намеревался сам пообщаться с Алексием. Я посчитал своим долгом лично бороться за храм, а не чужими руками! Митрополит удивился, но благословил мою поездку в патриархат…

Тогда мне было 28. Хотя выглядел я старше из-за темной бороды. Я гордился тем, что я священник! Чёрный подрясник, на шее серебряный крест – на витом шнурке, на ногах ичиги, на голове – скуфья. В руке – спортивная сумка. Таким меня и увидел таксист.

Непосредственно перед зданием вокзала и на площади Трёх вокзалов царило обычное утреннее оживление. Множество автомашин ездили туда-сюда и куча людей двигались во всех направлениях. Сновали бомжи, крикливые дети гор, прогуливались милицейские патрули, невдалеке компания распивала винишко, а на дороге стояла девица в коротком красном платье, делая вид, что «голосует машинку». В воздухе физически ощущалась жажда наживы, запах грязного белья витал в атмосфере. Такой мне увиделась столица на пороге, коим для меня явился Ленинградский вокзал – наиболее вонючий и убогий из всех столичных вокзалов. Как ни странно… Однако я знал, что Москва – она совсем не помойка, здесь есть прекрасные парки с чистым воздухом, потрясающие музеи, не имеющие мировых аналогов, самые дорогие в мире магазины, великолепная архитектура и фееричная Тверская, а главное – тут живут люди, которые нигде такие не живут, кроме русской столицы.

— Здравствуй, Москва, — отдал я дань Пафосу. Переложил сумку в другую руку и огляделся. Знакомый таксист скучал неподалеку, лузгая семечки и проглядывая толпу пассажиров наметанным взглядом. Я подошел и в глазах таксиста промелькнула радость.

— Как ваше имя? – спросил я.

— Лёха я, — нарочито небрежно протянул таксист, пряча своё оживление. 

— Значит, Алексей. Алексей, меня зовут отец Борис. И мне нужно попасть на Таганку. Точный адрес скажу. Это далеко?..

Я совсем не ориентировался в столичных расстояниях, и оставалось уповать только на порядочность таксиста. Он мог меня повезти на Таганку как через Измайлово, так и через Садовое кольцо. В первом случае ехать полдня, во втором случае – минут 10-15, если без особо пробок. И, соответственно, оплата проезда разная, не автобус ведь…

Таксист немного поразмышлял, на лице у него я прочел ожидаемую борьбу между хапугой и честным извозчиком.

— Обещаю вас возить не более получаса, — изрек он с ухмылкой. – Договорились?

* * *

Я вошел в парадные двери гостиницы через 36 минут. Сей дом временного поселения был рекомендован мне благочинным и находился прямо напротив храма Мартина Исповедника. Филипп был так любезен, что забронировал мне номер и дал денег на оплату. Сейчас нужно заселиться и записаться на прием к патриарху. Алексий второй, будь благословенны его труды, знает на какие рычаги надавить, чтобы прижать  богонеприимцев! С этой мыслью я пересек уютный чистенький холл и приблизился кстойке портье.

— Я могу услужить? – поднялась из-за стойки девушка лет двадцати, с милым лицом. Природный румянец на щечках, пухлые губки, задорный взгляд карих глаз. Девушка меня не взволновала как мужчину, я просто отметил внешнюю миловидность. Также, как чуть позже разглядел и внутреннюю красоту портье. Я уже научился сдерживать порывы плоти. Впрочем, это мне только так казалось…

— Мне забронировали скромный номер, — ответил я после секундного молчания.

— Скажите фамилию?

— Радостев… Борис.

— Да вы что!.. – удивилась портье и более внимательно оглядела меня. До сего мгновения я являлся в её глазах просто клиентом, но сейчас стал объектом какого-то другого внимания. Какого именно, пока понять было сложно. Девушка проглотила вопрос, склонилась над журналом регистрации, чиркнула там галочку:

— Документ! – попросила немного возбужденно.

Я достал из сумки и подал паспорт. Портье его взяла, пролистала ухоженными пальчиками и… все-таки озвучила невысказанный вопрос:

— Отец Бориска, а вы ведь учились в Московской семинарии!.. – девушка не выговаривала букву «р», проще говоря, картавила. Мозг отметил это автоматически, так как моё сознание отдало дань изумлению:

— Да… — ответил я с паузой. – Я учился здесь один год. После оформил перевод ближе к дому…

Девушка смотрела на меня заворожено, так смотрят на икону. Мне стало неловко.

— Вы учились с Шустриковым Виталиком! – сказала она утвердительно.

Я хорошо помнил Виталия. Толстый весельчак, голову коего постоянно туманили шутки и прибаутки. По окончании курса ректорат сделал вывод, что Шустриков – отличный студент, но для священника слишком несерьёзен, по своей конституции. Поэтому как духовный лидер он бесполезен. Меня тогда поразило, что взрослый мужчина плачет из-за отчисления. И я пошел в ректорат, и доказал, что священник с природным чувством юмора – это гораздо лучше, чем священник без оного…

— Да, — ответил я. – Виталий один раз мне здорово помог. Я написал курсовую работу «Русская Православная Церковь в годы ВОВ». И не мог найти доступную моим средствам машинистку, а Виталий…

— Виталик попросил меня перепечатать три тетрадки – тот самый ваш курсовик! – воскликнула портье. – Я его родная  сестра. Виталик сказал, что он ваш должник и это самое малое, что мы можем для вас сделать!

Личное участие в судьбе студента Шустрикова я не афишировал. Но, вероятно, добро не может быть безликим… и тайное становится явным, хочешь ты сего или нет. По Божьей воле.

— Мы, вроде, встречались… — улыбнулся я. – Тогда вы были совсем ребенком… Кажется, вас зовут Эвелина?

— Эльвира! Мне тогда было пятнадцать!.. – портье придвинулась к стойке и шепнула. — Ваш курсовик я запомнила навсегда! Он — шедевр православной литературы!..

— То же самое сказал мой преподаватель – архиепископ Амвросий, — успел ответить я, до того как покрылся краской. На расстоянии полуметра от моего лица — находилось лицо девушки. Я чувствовал её нежный запах и ощущал трепет тонкой кожи. Глаза Эльвиры сияли, а ароматные губки подрагивали. Я почувствовал, как… у меня под рясой вырастает гормон счастья. Протекло несколько мгновений.

— Вот так встреча! Я вас хотела увидеть ещё тогда, но вы уехали… — лукаво улыбнулась портье. Моё смущение она наверняка почувствовала. Я опустил взгляд и… упёрся прямо в эротичную ложбинку декольте! Ложбинка благоухала и манила ткнуться в неё носом. Это было чересчур! Я глубоко выдохнул и послал ко всем чертям свою самческую сущность.

— Именем Божьим, заклинаю! Уйди похоть, — мысленно произнес я. Помогло. Сердце стало биться медленней.

— А Виталий где сейчас? – спросил я спокойно.

Портье уловила во мне внутреннюю перемену. Её глаза мерцнули сожалеюще.

— Виталик служит в Храме на Покровке! – бойко сказала она, отстраняясь назад.

Повисла пауза. Передавать дежурные приветы мне было как-то неудобно, а Эльвира расспрашивать далее не спешила. Так мы стояли друг против друга, и молчали.

— Сейчас я вас оформлю, — наконец, вымолвила портье несколько расстроено, как мне показалось. Она села и начала заполнять учетную карточку клиента.

2. Православная любовь и ненависть

Кровать, тумбочка, стол и два стула. На столе — пустой графин и два стакана. Душ в номере, но туалет общий, в коридоре. Мой номер. Через окно второго этажа виден величественный храм, во дворе его три пасхальных яйца, каждое в полтора человеческих роста. Храм  Мартина Исповедника, где мне вскоре начертано было стать предстоятелем. Почему вообще я стал священником?.. Мои родители – это обычные учителя, мама преподавала русский язык, отец – историк. Интеллигенты. Пойти по их стопам мне помешала дворовая компания и юношеское сознание того, что грех – есть признак крутости. Я погряз в воровстве и распутстве. Бог меня миловал и в тюрьму я не попал. Зато попал в армию, которая (как родные надеялись) меня изменит в лучшую сторону. И сам я надеялся тоже.

В армии я повзрослел. Вернувшись на гражданку, поступил в институт, на исторический. Я не хотел работать руками, и значит – надо было учиться. Но… вскорея набил морду своему декану, который был гомосексуалистом и хотел меня «склеить». Меня без разбирательств вышвырнули из ВУЗа. Я лежал и плевал в потолок, жизнь потеряла смысл… А однажды на улице я увидел, как пять отморозков, в разноцветных чулках на головах, избивают странного мужчину – в черном платье, с бородой и с крестом на груди. При мне ребята свалили бородача на пыльный асфальт и стали запинывать. Яростно, со всей силы и зло!

— Эй, отойдите от мужика! – попросил я. Чулочники не вняли. Мне пришлось одного из них оттолкнуть от жертвы. Тогда ребята набросились на меня – всей своей шоблой. Я служил в разведке армейского спецназа, где меня научили драться. Через несколько секунд трое из засранцев слабо шевелились на асфальте, а двое убежали. Я помог бородачу подняться и сказал, что за его побои ублюдки заплатили.

— Ты не прав, — слабо улыбнулся бородач. – Они не ублюдки, а хорошие люди, зря ты на них так… И бить не надо было…

— Какого хрена? – не въехал я. – Мне в смысле их вернуть сюда?

— Блаженны плачущие, ибо они утешатся, — ответил бородач и потерял сознание.

Я вызвал «Скорую помощь» и отвез странную жертву в больничку. И поскольку мне было нечего больше делать и не к чему стремиться, то я чисто ради убиения свободного времени, — навестил спасенного. На следующий день. Им оказался отец Филипп, благочинный протоирей, иначе главный священник нашего города. Вчера он шел из храма к себе домой, когда из подворотни нарисовалась православная ненависть, что и уложила протоирея сначала на асфальт, а потом на больничную койку.

Через две недели Филипп вышел из больнички, а во мне был зачат новый человек. Разыскивать чулочников ради собственных извинений я все-таки не сподобился, но и ублюдками их называть перестал. Родил  в себе первый подвиг: бросил сквернословить, а немного позже — курить. Филипп мне открыл чудесный, ни на что не похожий, поразительный мир Иисуса Христа! Мир, наполненный добротой, улыбками и любовью к окружающему миру!.. За последующие два месяца я одолел «Новый Завет», а потом Филипп  предложил поступить в семинарию. И лучше в московскую. Я сдал на «отлично» все вступительные экзамены… Через год мне пришлось оформить перевод в семинарию Санкт-Петербурга, в связи с просьбой родителей. И вот теперь я снова в Москве и скоро увижу самого патриарха Алексия…

Я прошелся по номеру, потом распаковался, достав из сумки «вещи первой необходимости»: зубную щетку, Библию, запасную пару трусов, будильник, икону Спасителя, крем для рук, гребень и стеклянную литровую бутыль с водой. Будильник и икону я поставил на тумбочку, Библию, крем для рук и бельё — в тумбочку, сумку поставил рядом с тумбочкой. После я выпил полстакана водички, стянул рясу и направился в ванную – омыть тело.

3. Запись к патриарху

— Слушаю, — ласково произнесла телефонная трубка мужским голосом.

— Добрый день, — сказал я для начала. Получив ответный жест вежливости, продолжил:

— Меня зовут Борис Радостев. Я священник и хочу записаться на приём к патриарху Алексию!

— По какому вопросу? – нежно шепнула трубка.

Я глубоко выдохнул и произнес, тщательно и веско выговаривая каждое слово:

— Я желаю спасти свой храм постройки первой четверти 18-го века! Его грозят снести наши местные чиновники! Я уже прошёл все светские и церковные инстанции!.. Но лишь патриарху под силу разрешить вопрос в пользу Церкви!

Телефонная трубка на несколько секунд задумалась, в ней слышалось задумчивое дыхание. Сцена случилась у стойки портье. Минуту назад я спустился сюда и попросил разрешения позвонить по гостиничному стационару. Был 2000 год, и мобильные телефоны являлись атрибутом лишь немногих. Эльвира занималась новоприбывшим постояльцем, с милой улыбкой и молча она выставила телефон на стойку.

— Подождите минутку, отец Борис, — попросила, наконец, трубка. В ней послышались неясный  говор и шуршание бумаг.

Портье положила на стойку учетную карточку и ручку. Сказала приветливо новому постояльцу:

— Распишитесь, добрый молодец!

Сей краснорожий дядька чиркнул закорючку и подхватил с пола объемный чемодан без колесиков. Портье подала ключ, подмигнула:

— Номер 204! Надеюсь, вам понравится в сих чертогах!..

— Я тоже надеюсь… — ворчливо пробормотал дядька, схватил ключ и удалился.

Портье села, но сразу же… встала. Поправила кудрявый локон, глянула на меня призывно. Хотела вновь ко мне наклониться, как мне показалось, но… сдержала свой порыв. Вполне, что порыв был остановлен моим испуганным взглядом.

— Отец Бориска, вам как в рясе, а?.. Не жарко? – иллюстрацией вновьявилась улыбка с милой ямочкой. — Меня мучает элементарное любопытство! Брат по данному поводу лишь отшучивается…

Непосредственность портье прозвучала не навязчиво и просто.

— Нет, телу очень просторно, — улыбнулся я в ответ. — То же самое ощущение, что и в платье. Тело дышит.

— Да-да, понятно! – покивала девушка, мажа меня восхищением будто кремовый пирог. Давненько меня не посещали столь вкусные ассоциации… «Дар Божий или подстава сатаны?» — успел я подумать.

— Отец Борис! – оживилась телефонная трубка. — Меня зовут отец Андрей. Я иеромонах, секретарь патриарха…

Слышимость была отличной. Портье склонила голову набок, глядя на меня с полуулыбкой.

— Очень приятно, отец Андрей! – воскликнул я несколько робко. В Церкви, конечно, все равны – перед Богом. Но иерархия среди священства есть, и не просто есть, а ведет  свою родословную от Иисуса Христа. Проще говоря, секретарь патриарха для служителя – это то же самое, что секретарь президента для обывателя.

— Мне тоже приятно… — с паузой ответила трубка. — Я могу записать вас к патриарху на послезавтра.

— Хорошо, — смиренно констатировал я.

— Тогда до четверга. 12 часов. До свидания…

Я положил трубку, осторожно, стараясь сделать это незаметно, выдохнул. Парочку секунд постоял молча, не поднимая глаз и запоминая информацию. В животе заурчало, я воспринял это как руководство к действию, и начал мягко:

— Скажите, Эльвира… — я смущенно глянул на портье.

— Зовите меня Эля, отец Бориска! – звонко поправила девушка. Она изучающе смотрела на меня, пытаясь определить причину моего смущения.

— Хорошо… Эля, где я могу перекусить?

Священники – удивительные люди, они не стесняются носить странную для большинства одежду, но смущаются озвучивать естественные потребности. Я почему-то был уверен, что эта мысль промелькнула у нас обоих одновременно.

— В гостинице есть ресторан! Сто баксов и целый день сытый! – выдала девушка без раздумий.

Мне впервые в жизни стало неловко, что я бедный человек. Чувство возникло неожиданно и не пропадало. Разделаться с ним вроде того, как я разделался утром с похотью – не было моральных сил. Я мялся и кажется, краснел. Эля всё поняла правильно:

— Но… хороший повар сейчас в… отпуске, и лучше в ресторан не ходить, — прозорливо сказала портье. — В трёхстах метрах отсюда есть классное кафе!.. Прямо на Таганке! Выйдите на улицу перед храмом Мартина Исповедника и направо… до магазина «Звездочка», в этом же здании и кафе. Запомнили?

— Да, — кивнул я.

— Там вкусно и… дёшево! – лучисто улыбнулась девушка.

— Спасибо, Эля! Ну… я пойду? – выглядел я смешно, но не нашел лучшего выхода из ситуации, чем задать тупой вопрос.

Сейчас же меня кто-то ощутимо толкнул в бок. Хамом оказался крепколобый, коренастый человек с решительным лицом. Полностью лысый, с тяжелыми руками.

— Здрасьте! – буркнул он портье, занимая моё место, откуда меня только что потеснил.

— А, господин Сивушов! – поскучнела Эля.

— Приятного аппетита! – кивнула она мне с теплотой, и кисло нахмурилась постояльцу:

— Желаете молвить?

Я отошел, слыша по дороге к двери:

— Я, как честный кинопродюсер, привыкший к комфорту, буду жаловаться вашему начальству на недопустимые условия проживания. Сегодня утром…

4. Находка

Нужное кафе я нашел без проблем. Оно находилось на втором этаже двухэтажного белого особнячка, и по своей сути являлось столовой комплексных обедов. Обстановка несколько «совковская»: фанерный стол с разносами, горка с вилками-ложками, касса с кассиром и два окошка – одно для раздачи, другое для грязной посуды. Чуть в стороне, но в этом же помещении – стойка-магазин с напитками на вынос, барменом и сигаретами.

У окна выдачи обедов наблюдалась небольшая очередь, этот факт позволил мне успеть прочитать меню. Оно стояло на спец. подставке и было написано «от руки»:

МЕНЮ

1-ый комплексный обед

1) Суп гороховый.

2) Картоф. пюре с рыбой.

3) Какао.

4) Хлеб, 2 кус.

2-ой комплексный обед

1) Суп с лапшой.

2) Лапша со шницелем.

3) Чай.

4) Хлеб, 2 кус.

Я поставил разнос в окно выдачи, поднял глаза и на той стороне окошка увидел разбитную бабу лет 50-ти. Раздатчица выглядела мрачно. Судя по её ухмылке — советской тут была не только обстановка, но и обслуживание. Я любезно улыбнулся:

— Будьте добры, комплексный обед номер один.

— Последний только что забрали, — равнодушно просипела баба.

— Давайте тогда второй обед, — вздохнул я. – Но, если можно, без котлеты.

Раздатчица подтянула разнос к себе и выдала сварливо:

— У нас не котлеты, а шницели.

— А разве шницель – это не котлета? – зачем-то полез я на рожон.

— Нет, — кратко ответила баба, наливая суп из невидимой мне посуды. Бухнула тарелку на разнос. Немного подумала и закончила мысль: — И цена у них разная.

Я вспомнил, что я священник и отпустил на волю свою гордыню:

— Хорошо, пусть будет по-вашему… Не могли бы вы мне дать второе блюдо без шницеля?

 — Не могу! – отрезала раздатчица, двигая мне заполненный едой разнос. – У нас кафешка, а не ресторан.

Мне ничего не оставалось, как взять разнос и отойти. Немедленно меня догнал злой ехидный вопрос:

— Думала, святоши питаются одним Святым Духом. Ан нет, тоже пожрать любите. Да?

— Если вы желаете вывести меня из себя, то у вас не получится! – ровно разъяснил я, встав на месте, но не поворачиваясь.

— Да пошёл ты нахер! – взвизгнул голос раздатчицы.

— Прости тебя Господь, — я отошел к кассе.

— Я не нуждаюсь в Его прощении! — ударил меня в спину вопль. — Он забрал у меня сына! Слышишь ты, чёртов святоша!?

Я всё-таки обернулся. Раздатчица высунулась из своего окошка, яростно глядя мне вслед, перед носом какого-то юноши в очках. Потом баба погрозила мне кулаком и вдвинула разгневанную харю назад — в окно.

Люди теряют близких, вместе с ними теряют и веру. Так бывает. Они не хотят понять, что Господь творит только добро, а смерть родного человека, причём несправедливая с нашей точки зрения, не Его рук дело. Другой вопрос, что Бог это допускает. Однако, в конце концов, Он наделил нас свободой полного самоопределения и не может слишком часто вмешиваться в человеческое бытие, иначе Его замысел насчёт людей потеряет смысл.

Я рассчитался на кассе и с разносом в руках направился в обеденный зал, выискивая  глазами пустое место. Сделал шаг, второй, третий… На четвертом шаге я столкнулся с человеком, он вынырнул откуда-то сбоку и ткнулся в мой разнос. Мой обед закачался, суп поплескался, лапша посыпалась, компот полился… Человек мгновенно оценил ситуацию и его сухие ладони твердо легли поверх моих задрожавших рук. Таким образом, большая часть обеда была спасена.

Моим недоумённым очам предстали проницательные глаза, изящный жёсткий рот, гладко выбритый подбородок… Незнакомец был примерно одного со мной роста. Мы разглядывали друг друга всего пару секунд, потом он сказал с легкой ухмылкой:

— Прости меня, святой отец! – подмигнул, отпустил мои руки и отошел к бару. Я непроизвольно глянул вслед, отметил  на нём комбинезон абсолютно синего цвета. Человек подошел к стойке магазина и попросил у бармена:

— Дай-ка мне, приятель, бутылку кваса! И не открывать, строго с собой!

Свободный столик я нашел практически сразу. Разгрузился и в течение 10 минут съел всё, кроме котлеты. Я находился в добровольном посту в связи с поездкой к самому патриарху, а пост не допускал кушания мяса. Но не пропадать же добру?.. Котлету можно отдать бомжу или бездомному животному. Я допил чай, потом завернул котлету в салфетку. Немного посидел, отдыхая от еды, бездумно скользя взглядом по залу.

Странно, но за время моей трапезы ни один человек не изъявил желания сесть рядом. Зал переполнен, мой же столик самый ближний к кассе. Неужто, это я такой страшный, в своём наряде и с бородой?.. Я улыбнулся про себя, встал и, подхватив разнос с грязной посудой и котлетой – хотел понести его к окошку. Нога… зацепилась за боковой стул, чуть выдвинув его из-под стола. И я увидел, что на спинке этого стула, на кожаном ремешке, висит изящная подзорная труба. Где-то тридцати сантиметров длиной, без футляра. Через несколько секунд сей предмет был мною ощупан и подвергнут поверхностному осмотру. С первого взгляда было ясно, что данный атрибут – антиквариат, кем-то забытый. Оглядка по сторонам мало мне помогла, но натолкнула на мысль подойти сначала к кассиру, а после к бармену – в магазине напитков.

— Скажите, пожалуйста, вы возвращаете потерянные вещи? – спросил я на кассе. Поток посетителей уже схлынул и кассир занималась разглядыванием своих красивых длинных ногтей.

— Вы что-то потеряли? – сказала она, не поднимая глаз.

— Нет, нашёл и хочу вернуть…

Кассир с ленцой подняла подведенные очи, скучающе провела взглядом по моей руке с раритетом, и выдала, зевая:

— У нас пункт питания, гражданин, а не пункт приёма потерянных вещей. Вам нужно обратиться в ментуру.

— А где ментура, не подскажете? – вопросил я с надеждой.

— Не подскажу, — кассир дернула плечиком. — Ни разу не было нужды туда обращаться.

С барменом разговор вышел гораздо короче: он с ходу предложил мне за найденный антиквариат 20 долларов, а когда я отрицательно качнул головой – то потерял ко мне интерес.

* * *

Дорогу в «ментуру» я разузнавать не стал, так как внезапно меня потянуло на любопытство. Нечаянно — возле начала широкого края  подзорной трубы, на дереве, по периметру, я увидел выбитую надпись. Золотые буквы были вкраплены в дерево.

— Грехи Москвы?.. Нет, Моско-вии. Грехи Московии!? – удивился я, читая надпись по слогам. Когда прочел – то понял, что надпись на персидском языке, который я учил с целью концентрации воли и внимания.

Я удивился и поймал озвученное любопытство. Промелькнула, правда, мысль о малодушии, но я постарался её не заметить. Как позже выяснилось – малодушия тут всё же не было, а был — Божий промысел. Я купил пакетик у бармена, завернул в него находку. Вернулся в гостиницу. Скорее всего, Элю по возвращении я не видел, точнее – не увидел, и о её реакциях рассказать не получится. Моя голова была занята найденным прибором.

Я закрыл дверь номера на плотный оборот ключа, сел на кровать и рассмотрел прибор, трогая его своими длинными пальцами, с аккуратными подстриженными ногтями. Я ухаживал за руками, осознавая, что руки священника – важный инструмент Господа. Руками держат Библию, ими причащаются и их дают целовать прихожанам.

— Грехи Московии!.. – вновь пробормотал я, щупая надпись и около надписи. — Что это значит?.. Может, ответ внутри?..

Я поднес подзорную трубу к правому глазу и увидел в объективе кипенно-белую стену с ровными рядами окон, завешанными аккуратными чёрными шторами. А подушечки пальцев словно проткнули мелкие иголочки. Ощущение было скорее приятное, нежели болезненное…

— Ничего так себе ответ! – вскричал я, машинально отдергивая прибор от лица. И вновь перед глазами гостиничный номер, с гостиничной обстановкой и прочими атрибутами гостиницы. Неведомая стенка исчезла. Я совершил ряд тех самых действий, кои совершают все люди, когда лицезреют то, что не поддаётся их пониманию. Потряс головой, сглотнул и выдохнул… тупо посмотрел на находку, а потом кругом. Вероятно, это всё рефлексы, что заложены в теле каждого человека на генном уровне. Алгоритм действий прописал, конечно, Бог. Универсальный…

Находка не кусается, но показывает странные вещи. А может и вполне себе чудо?.. Нельзя про чудо сказать — почему же это чудо. Его можно только принимать как данность и наслаждаться им.

— Попробуем… — с надеждой сказал я и вновь приставил прибор к правому глазу. Опять проступила кипенная стена с множеством окон за черными занавесками. Я приподнял окуляр, устремляя его к потолку… потом повернул вправо и влево… наклонил к полу… — кипенная стена тянулась в окуляре беспрерывно и ровно, как будто и не было движений объектива.

Мне стало казаться, что я окружён невидимой стенкой со всех сторон!.. В общем, так и было. Встань и наступишь на окно, недоступное глазу. Я действительно встал и сделал неуверенный шаг вперед – держа прибор у глаза. Пальцы скользнули по надписи и… буквы крутанулись вокруг своей оси. Надпись оказалась неким кольцом из металла, скрепляющим части прибора. Послышался негромкий щелчок. Я увидел близко-близко одно из многочисленных окон, занавеси на нём исчезли (будто их убрала невидимая рука)… И вот передо мной комната, посреди коей стоит круглый обеденный стол под скатертью. За ним восседали три человека: мужчина, женщина и сын. Семья!

Грех I – Семейка уродов

Комната, по всей видимости, являлась обеденным залом, что подразумевало наличие ещё и кухни, где еда прежде готовится. И стопроцентно готовится кухаркой. На столе: торт, вазочка с шоколадными конфетами, маленькая бутылка дорогого вина и кофейник, сигареты и спички.

Картина напоминала идиллию, если не брать во внимание черные шторы, кои её и оттеняли. Но более странным было то, что… в этой богатой комнате просто кишело замками и цепями! Телевизор, часы на стене, ковер на полу, шкаф-сервант с бонбоньеркой, и даже стулья с семьей… все эти предметы интерьера были намертво соединены со стеной, батареей и полом, — с помощью озвученного железа. Явно, чтобы не украли. Какой-то странный и дикий гротеск, пока непонятный…

Вовки внешне являлся классическим терпилой: понурый взгляд, в котором таятся слабые остатки былого бунтарства. Сутулые плечи. Немного неуверенные движения, — перед собственно движением всегда секундная пауза. Лет 30-33.

Алиса – это конкретно купчиха. Лет 40, этакая самодовольная стерва. Повадки и тон голоса под стать барственному взгляду.

Гоша – мальчик лет 12, рассудительный негодяй.

За столом стоял ещё 1 пустой стул. Мужчины уплетали торт за обе щеки, слышалось жадное чавканье! Женщина то нервно постукивала вилочкой, то нетерпеливо смотрела на наручные часики… её кусок торта был нетронут. Наконец, она сказала резко:

— Гоша, не чавкай!

— Я кушаю, как умею! – тут же отозвался малолетний хам. — А если тебе не нравится мое чавканье, можешь выйти и… жрать где-нибудь в другом месте!..

— Кто дал тебе право грубить со мной? – удивилась Алиса. Не медля перегнулась через стол и ловко схватила мальчишку за ухо.

— Аай! – Гоша сделал попытку вырвать своё ухо из цепких женских пальцев. Безуспешно: — Ах ты!.. Ааай!..

— Проси прощения, сопляк! – с ненавистью сказала Алиса.

— Не будууу!.. А…. – ухо крутанулось сильнее.

Вовик с усилием прогнал испуг из глаз, и сам оттащил женщину:

— Ну, довольно!

Алиса пренебрежительно скривила губки и рассмотрела свою руку: там алела свежая царапина.

— Маленький негодяй! – сказала она презрительно в сторону Гоши. — Отрастил ногти, как у коня!..

— У коней нет ногтей, дура… — зло ответил пацан, держась за оттянутое ухо. Без слез, сухо.

— Молчи, сволочь! Лучше молчи… — с ленцой протянула Алиса и добавила ехидно: — Вот возьму и  выгоню тебя и твоего никчемного папашку на улицу. Тогда выяснится, кто дура!

— Эй, Алиса, а ты это чего? – удивился терпила Вовик. — Мы женаты десять лет! И не надо болтать… ерунду при Георгии. И так у нас не семья, а черт-те что!

— Когда-нибудь я это сделаю! – торжественно изрекла женщина. — Приструни своего долбанного придурка, а сам прикуси язык.  Забыл, откуда вас достала? Я напомню!

Вовик растерянно глянул на Гошу – тот насмешливо ухмыльнулся в ответ. «Что, папка, как она тебя» — так и говорил взгляд. Под этим взглядом бунтарские гены десятилетней давности взыграли… мужчина замотал рассерженной головой, тяжело задышал… громко хлюпнул носом – накручивая себя:

— Ты… ты…

— Мерзавка, – спокойно уронил пацан.

И Вовик получил на-старт!

— Ты… — зарвавшаяся стерва! — Он вскочил и – как каждый неуверенный в себе человек – стал брать криком:

— Ты пос-то-ян-но грубишь моему сыну, а меня оскорбляешь и контролируешь! Не сплю ли я с уличной женщиной!.. А сама… не-де-ля-ми пропадаешь в ресторанах и в Греции с волосатыми мужланами! Зачем я на тебе женился? – чтобы быть терпилой?.. Ты… ты… вот ты возьми и оглянись,… как мы живем целый год благодаря Денису!

Вовик повел дрожащей ручкой кругом, наглядно демонстрируя, — зачем же в этой комнате гротеск с цепями и замками!

— Он…  он продает из квартиры ценные вещи! Но ты!.. Ты его до сих пор одеваешь в бутиках… — брючки, рубашечки, курточки… А дверные замки то не сменила, хотя я и настаивал!..

Вовик стих также внезапно, как и вспыхнул… глянул свысока на Гошу – тот злорадно ухмылялся. Тогда папка неловко опустился на своё место, скушал кусочек торта и закончил тоном обиженного ребенка:

— А сегодня я узнал, что ты все наше имущество записала на Дениса!

Алиса выслушала браваду равнодушно, в ответ на последние слова вальяжно погрозила мужу пальчиком:

— Мое имущество. Здесь — в  семье, всё моё… — она уперлась насмешливым взором в мужнино лицо. И молвила без торопливости, методично перечисляя то, что возводило Вовика в ранг ничтожества:

— Когда мы поженились, у тебя не было даже зубной щетки! А только трехлетний толстый пацан, — тычок в Гошину сторону, — который превращается в такого же халявщика, как и ты!.. Тебе ли предъявлять мне обиды, когда ты живешь за мой счет?!.. Телевизор, который ты смотришь, еда на столе, да и сам стол!.. Посуда, шторы, постельное белье… Кровать, на которой ты меня пытаешься любить раз в декаду, потому что чаще у тебя не алё! Машины, магазинный бизнес, счет в банке, дом на Рублёвке, вилла в Греции — всё моё и только моё! Да о чём я, вашу мать?.. – Вдруг рявкнула Алиса: —  Когда даже семейные трусы, в которых ты носишь свои… миллиметры, покупаются на мои деньги!..

Она выпила вина, достала из пачки длинную сигаретку и чиркнула спичкой.

Мужчина скуксил лицо… казалось, что он сейчас заплачет. Взял конфетку из вазы, деловито зашелестел оберткой. Повисла пауза – как предвестник смерти спора, жизненную подпитку он явно исчерпал. Однако Гоша, как и подобает злобному сопляку – успокоиться не захотел:

— Пап, ты бы врезал ей, чего она тебя унижает? – бросил мальчишка как бы между прочим, отрываясь от торта. Вовик засунул конфетку в рот и заметил сквозь жевок:

— Я тебя замуж не тянул, Алиса! Сама под меня легла…

— Хха! – вслух рассмеялась купчиха. — Тяму не хватило бы тянуть, с такой рожей и достатком!.. Я вышла за тебя потому, что увидела в тебе мужчину с большими задатками. А ты оказался не то, что мужик или баба — ты ОНО: мягкая, рыхлая, бесформенная масса, не работавшая ни дня после свадьбы!

— Ты сама посоветовала уйти из школы, где я работал учителем! – запальчиво возразил Вовик. — Мол, уделяй все время творчеству… И я тружусь не меньше, чем ты!.. Просто рассказы, которые пишу — плохо покупают…

— Ххех, твою писанину, вообще, не покупают! И я была права, когда рекомендовала бросить школу, зарплаты в которой не хватит на обед в приличном кафе. Не говоря о ресторане…

Терпила поймал ехидную ухмылку сына и выдал самодовольно:

— Но рассказы будут покупать! Я пробьюсь в мировую литературу!

— Ты твердишь это с тех пор, как заполучил в Загсе штамп. Я тебя читала и вот что скажу… Мировая литература и дальше будет жить без нищеброда Вовика и ничего не потеряет! Ты поверь… — Алиса небрежно затрамбовала окурок в пепелке, с милой улыбкой глотнула вина.

Гоша произнес с издёвкой, на всякий случай отодвинувшись от стола подальше и зажав уши руками:

— Твоего сыночку завтра скушает кокс. А послезавтра ты сама… сдохнешь от горя. Если сегодня не сдохнешь от злобы… Правда же, пап?

Алиса… почему-то растерянно глянула на мужа и пасынка. И… вместо знакомых лиц увидела – рожи двух чертей! Женщина испуганно вздрогнула. Наваждение прогнал стук терпильского кулака о стол:

— Всё! Довольно склок! Сегодняшний план по скандалам мы выполнили.

— Пап, кстати, ты и я — единственные наследники! – невозмутимо продолжил Гоша. — Когда она и её сыночка откинут копыта…

Тут же мальчишка получил несильный шлепок по загривку и предупреждение:

— Слы-шишь меня, Георгий?..

Если бы Гоша мог выражать витиеватые мысли – то он сказал бы примерно следующее: «Типа, я, конечно, замолчу, но мое молчание ситуацию в целом не спасет, пап…». Но в 12 лет такие мысли не выражаются, они ощущаются – не более.

— Я тебя слышу, — согласился Гоша.

Алиса подлила вина дрожащей рукою, поднесла бокал к губам и… повернулась к двери вместе со стулом:

— Денисик! Ты так тихо зашел… Мы ждем тебя целый вечер, сыночка…

На пороге комнаты находился очень худой и бледный юноша лет 20. Глаза суетливо бегали.

— Утром едем в клинику, помнишь?..  – участливо вопросила Алиса и нахмурилась: — И где же курточка? Я же утром купила тебе курточку за семьсот долларов. Опять…

— …пустил по вене! – докончил Гоша со смехом.

— Бабло! Сто зеленых! Ты их дашь!.. – Денисик с неприязнью глянул на мать.

— Сыночка… — ласково сказала Алиса, подходя к наркоше: — Попей слабого чаю и ложись-ка спать.

— Мне нужна доза! Дай сотку, и я пойду затарюсь! – парень вяло оттолкнул мать.

— Нет! – твердо возразила Алиса. — Доктор предупредил, чтобы больше я тебе не потакала! Он дал успокаивающие таблетки, которые смягчат синдром абстиненции. – Она порылась в кармане халатика и вытащила упаковку таблеток.

— Меня ни хрена не вставит, только кокс!..

— Да ладно!.. – заржал Гоша.

Денисик молча и быстро метнулся к столу. Схватил вилку, а другой рукой взялся за волосы сопляка. Приставил вилку к его горлу и рыкнул:

— Живо сотку, курица! Или я проткну твоего пасынка!

Первым среагировал, однако, Вовик. Он вскочил и сделал прыжок к наркоману:

— Денис! Отпусти моего сына! Немедленно!

— Стой на месте, Вовик-гад! – парень так сильно прижал вилку к Гошиному горлу, что на горле проступила кровь.

— Ааа! – в ужасе заверещал Гоша.

Вовик тормознул, в бессилии затоптался на месте:

— Ну… дай ты этому психу деньги! – попросил он плаксиво жену. — Если он убьет моего сына, я за себя не отвечаю!

Алиса с жалостью смотрела на Дениса. Вот нервно покусала нижнюю губу. Достала из лифчика ключики. Сказала мужу властно:

— Иди, открой мой сейф. Возьми сто долларов и принеси!

Вовик выхватил ключи и выбежал из обеденного зала. А Алиса… произнесла спокойно и по-деловому:

— Всё, Денисик, убери вилку! Видишь, Вовик пошел за деньгами, — она присела.

— Как принесет бабло, так и… — тяжело выдохнул парень.

Алиса выпила вина и закурила. Произнесла умиротворенно:

— Если ты зарежешь маленького кретина, тебе дадут срок. Наверняка… Через десять часов доктор начнет лечение! Два месяца и ты – здоров!.. Станешь солидным юношей, будешь вместе со мной управлять делами… А, сыночка?..

Женщина закинула ногу за ногу, обнажив красивую коленку. Неприязненно мазнула по лицу Гоши, по которому бежали слезинки.

— Мам, я ща ничё не вкуриваю! – хныкая, сказал наркоман. — Все потом, когда вмажусь… Утром порулим к доку, обещаю… Но прежде…

Вбежал Вовик, левой рукой подал Денису зелёную купюрку:

— Иди, колись! И отпусти Георгия!

Наркоша исполнил просьбу, схватил деньги и рванул к выходу.

— Секундочку, сыночка! – вдруг зло прошептал Вовик и крепко взял пасынка за плечо. Развернул его к себе. Правая рука прыгнула в карман халата и достала оттуда револьвер 22 калибра. Ствол ткнулся в кадык парню, грохнул выстрел. Денисик без стонов завалился на ковер, стукнувшись затылком о цепь.

— Мой револьвер?.. Что ты наделал… — только и успела выдавить Алиса. Немедленно муж разрядил в неё всю обойму. Потом он положил оружие на стол и грустно посмотрел на сына:

— Так-то, Георгий… Больше терпилой быть не хочу. Осуждаешь?

Сын внимательно изучил мертвую мачеху, завалившуюся на спинку стула. Ответил убежденно:

— Ты верно сделал, пап. Только… теперь тебя посадят, а меня сдадут в интернат. А я не хочу в интернат!

— Передай-ка тортик. Надо заесть тревогу… — попросил отец. Сын подал нетронутое блюдечко покойницы. Отец откусил сладкого антидепрессанта и сказал с набитым ртом:

— Сейчас приберёмся, как будто нас здесь и не было. А револьвер я скину в реку… Уедем на Рублёвку, и будем ждать печального известия.

— Полиция сразу поймёт, что… мотив… Ты – первый наследник, — остудил сын. Он сполз со стула. Поднял с пола сто долларов, что выпали из руки Денисика, положил их в карман.

— У полиции работа такая – понимать. Но кроме понимания нужны доказательства. А их у полиции не будет… — размыслил Вовик, не отрываясь от пирожного. — Ты пойми, Георгий… Дверь в квартиру бронированная… Кухарка в отпуске. Отпечатки на сейфе?.. Я их уничтожу. Скажем, весь вечер были за городом… Алиби будет под сомнением, ведь его никто не сможет подтвердить. Но все сомнения толкуются в пользу подозреваемого! У твоей мачехи было много врагов…

Тем временем Гоша подошел к Алисе и плюнул на мёртвое лицо! И сказал сердито:

— Она… Пап, она такое…

— Знаю. Я всё знаю, — подытожил отец обыденно, без эмоций. — Но то, что сейчас сделал ты – неправильно. Плевать на мертвых – это чересчур, слишком чересчур, Георгий!

Терпила отставил уже пустое блюдце и предложил:

— Помоги-ка мне прибрать. – Он начал составлять посуду. Гоша не очень охотно отошел от ненавистного трупа и стал помогать.

— Через пару месяцев, когда всё стихнет — мы уедем в американские штаты. У меня там школьный друг… Квартиру, бизнес, машины – всё продадим! Нас ждет Нью Лайф, сынок!.. – развивал Вовик, ободряюще улыбаясь.

— А вдруг америкосы тебя не пустят? Из-за следствия? И оно может чего нарыть. Всякое бывает! – плеснул сомнением сын.

— Ну, риск, что все откроется, есть… всегда… Но… все эти следователи…  получают маленькое жалованье! А идеалисты-фанаты существуют только на экране!

— Это да, — согласился Гоша.

5. Ужин

…я обнаружил, что стою посреди своего гостиничного номера. И только после до меня дошло, что просмотр закончен, — прибор зажат в бессильной руке, а сама рука на уровне колена.

— Грехи Московии, — повторил я как заклинание. Ноги подрагивали и я присел на коечку. Однако сидеть оказалось ещё хуже, чем стоять. Я шагнул к столу и попил водички. Дышать стало легче. Я выдохнул и глянул на прибор, спокойно лежащий на кровати. Каково же настоящее его название? Тот, кто оставил его в кафе, явно не будет обращаться в милицию! У Этой личности совсем другие методы поиска, которые нам и не мечтались. К тому же… прибор попал ко мне неслучайно. Точно!

Развить мысль я не успел, — в дверь номера постучали. Я сунул прибор под подушку, отер лицо потной ладонью и отворил дверь. На пороге стояла Эльвира, в изящных ручках находились тарелка под салфеткой и стеклянная бутылочка.

— Добрый вечер, — сказала она приветливо.

— Вечер!? – вылупил я глаза. Мне казалось, что я слетал в какое-то другое измерение, с той самой скоростью, что позволяет за 15 минут совершить вояж на Марс. В два часа дня я был на Марсе и вот уже снова здесь, а тут… вечер.

— Вас это удивляет? – хлопнула недоуменными глазками портье.

— Гм… да… — тревожный  вид  Эльвиры ввергнул меня в некое смущение. — В общем, да. Я тут… занимался кое-чем. Не заметил, как пролетело время.

— Войти-то можно? – переминалась девушка.

Предложение портье избавило меня от объяснений, я с радостью пропустил гостью внутрь номера. Она с нежной полуулыбкой опустила тарелку и бутылку на стол, сделала мне приглашающий жест.

— Что это? – задал я дурацкий вопрос.

— Я принесла вам поесть, — девушка обнажила внутренность тарелки, там соблазнительно вытянулись три пирожка. — Домашние, сама пекла. Правда, вчера вечером, но я разогрела их в ресторане. С картошкой и капустой.

— Спасибо, Э…ля. Но, не стоило, право. Я сегодня ел, — живот недовольно заурчал.

— Вы питаетесь один раз в день, отец Бориска? – не въехала девушка.

— Вообще-то, мне хватает одного обеда в день. Знаете, Эля, постоянное недоедание очень стимулирует умственную деятельность! – я постарался сделать гордый вид. Живот снова предательски буркнул, и так громко, — что моё мнимое равнодушие к еде сошло на нет. Как в моих собственных глазах, так и в глазах портье. Эля взяла пирог двумя пальчиками и поднесла близко к моему лицу. Пирог был восхитителен! Румяный и с корочкой!

— Недоедание развивает гастрит, который может привести к язве желудка, — мягко возразила Эля. — Вы умный и так, отец Бориска, и нормальное трехразовое питание не убавит у вас разума.

Я сглотнул слюну. В следующий момент пирог опустился в мою ладонь и я его – как дурак, начал вертеть пальцами. Эля открыла бутылочку открывалкой, что достала из кармана форменной одежды, налила стаканчик газировки, подвинула мне. Присела. Подмигнула мне.

«Спасибо, милая Эля!», — хотел я сказать, но лицемерный бес вытолкнул из моего рта лишь:

— Хорошо! – я опустился на стул, куснул пирога. Затем подвинул к себе пустой стакан, перелил половину газировки туда, долил из своей бутылки воды в стакан. И начал чинно кушать.

— Это святая вода? – кивнула Эля на бутыль. Просто, без эмоций.

— Да. Полезная, богатая серебром, святая родниковая водичка. Служу я в Ориенибауме, в его окрестностях есть хороший родник. Я его освятил.

— Никогда не слышала про такой город, — удивилась портье. – Это вообще в России?..

— Это сорок километров от Питера, — ответил я, стараясь чтобы слова не застревали в пироге. – Ориенибаумом я зову город по старинке. Вообще-то, ещё с сорок шестого года – это город Ломоносов.

— Понятно… — протянула Эля. По её виду было видно – однако, что ей ничего не понятно. Возникла пауза, в коей лишь слышались звуки, что неизменно возникают при поглощении еды. Данные звуки я держал за плотно закрытым ртом, но все равно они были слышны. Меня сейчас занимали две вещи: успокоить желудок и вернуться к изучению чудесного прибора. Девушка ныне меня не волновала. Зато, по всей видимости, я волновал её. Иначе бы Эля сюда не пришла. Впрочем, возможно это всего лишь чувство давней благодарности…

— Зачем вы газировку разбавили святой водой? – вдруг спросила гостья. В тоне явно зазвучала ирония. – Постоянно укрепляетесь в вере или демонов боитесь?

— Ни то, ни другое, — я снисходительно улыбнулся. Миряне любят приписывать священству всё то, что не приписывают никому другому.

— У  меня начальная стадия диабета, — объяснил я кратко. — Ограничиваю, по возможности, сахар в крови.

— Скушайте ещё, — подвинула блюдо портье.

Я послал своего беса ко всем его чертям и на сей раз сказал с благодарностью:

— Спасибо, Эля! Не привык переедать.

— Дорогу осилит идущий, — усмехнулась девушка и поднялась. – Я работаю до утра, вырвалась на минуту... Утром принесу горячего супчика, из ресторана. Попрошу метрдотеля, чтоб оставил чашечку с вечера. — Она пошла прочь. – До свиданья, отец Бориска.

— Погодите, Эля! – я поспешно кинулся следом. Нагнал у открытой двери  номера. Спросил страстно:

— Почему вы заботитесь обо мне? Из-за курсовой работы шестилетней давности?

Вопрос родился во мне без всякой логики по отношению к происходящим событиям. Сам по себе. Хотя повод у вопроса был, конечно. Эля взглянула весело, ответила без раздумья:

— Должен ведь кто-то о вас заботиться. Помимо Бога. Как считаете?

Я навострил уши, чувствуя, что сейчас узнаю нечто то, что до сей поры было скрыто от меня. И не ошибся.

— Бог сообразил с самого начала, что мужчина не приспособлен жить один, и создал женщину. И переложил на неё часть Своих функций, в частности, житейскую заботу о мужчинах. Что мы – женщины и делаем. – Эля цокнула язычком, быстро повернулась и вышла.

Когда Логика нам неприятна – мы её отрицаем. Будто от такого отрицания Она станет менее логичной. Памятуя эту истину – я не стал одевать на себя благочестивые одежды, а произнес едва слышно:

— Что естественно, то не безобразно.

Я прикрыл дверь и отошел в номер. Достал прибор из-под подушки, осторожно повернул надпись-колёсико. Щелчка не последовало. Однако… Не надо менять мир, а надо изменить своё отношение к нему. И когда это случится – то изменится и мир.

— Московия… так в средневековье называли Русь… Зачем Господь дал мне прибор? Вероятно, с целью, пока мне неведомой.

Конечно, я не сомневался, что именно Бог дал мне возможность лицезреть грехи столицы! Сатане ни к чему это, елико ему нет нужды любоваться на своё порождение.

Я откинулся на стену за спиной, полулёжа. Поднёс прибор к правому глазу:

— Коли Бог хочет сделать из меня наблюдателя чужих грехов, — я подчиняюсь.

Поворот надписи-кольца. Щелчок. И горячный шёпот, изошедший из моего нутра при виде очередной картины в окуляре:

— Господи Иисусе!

Грех II– Осквернители могил

— Так, ещё чуть…

— Тяни-тяни!

— Ставь!

— Е-есть…

Мужички стукнули гроб на край могильной ямы. Отпустили веревки, стёрли пот.

— Давай-ка сразу подале? – предложил один.

— Верно, — согласился второй.

Они, пыжась, подхватили гроб с торцов и шагнули в сторону от могилы.

— Ста… ставим, блять!..

Гроб тяжело упал на сырую землю.

— Сцуко, здоровый боров.

— Мертвецы вообще тяжелые.

Реплики прозвучали апатично, — так говорят о неинтересных вещах. Затем мужички присели прямо на гроб. Достали сигаретки, прикурили. Сцена случилась недалеко от кладбищенской стены. По традиции жанра светила луна, довольно неплохо освещая дислокации и сюжет. Если глянуть сверху – то можно было понять, что кладбище не маленькое. Вполне, что Ваганьково, — то, что находится в московском районе 1905 года, а может даже Новодевичье.

Рядом со стеной зияла свежевырытая могила, откуда минуту назад был вытянут (на двух веревках) красный гроб с нашитым на нём черным крестом. Деревянный ящик достали двое мужичков в затрапезной одежде, обоим лет где-то по 30-ти. Бывшие зэки, — явно! Один часто кашлял как во время разговоров, так и без оных, — туберкулез, к Ванге не ходи.

— Как считаешь, удачно зашли? – прозвучал заинтересованный вопрос от рыжего Иннокентия.

— Самого жмура я не видел, но видел похороны, — кашлянул Митя. – Это… было круто!

— Тогда… тогда почему этого… дятла похоронили в таком нищем гробике? – Иннокентий слегка пристукнул кулаком по крышке, под которой покоилась трупная начинка.

— Хрен его знает, — беспечно кашлянул Митя. – Вполне, что гробик сострогали скромняшечкой, дабы оградить трупачок от ублюдков вроде нас.

— А есть ишо варианты? – полюбопытствовал Иннокентий.

— Есть, Кеша, – зевнул приятель. – Быть мож… таков наказ покойника, который… последовал примеру Ивана Васильевича Грозного. Царь Иван наказал похоронить себя в монашеской рясе, что и было воплощено челядью.

— Для чего? – не врубился Кеша, недоуменно щурясь. – Поиздержался што ль?..

— Та не, — усмехнулся Митя. – Царь Иван просто бздел попасть в ад за то, што сгубил уйму народа, залил кровью Русь. И вот дабы показать Богу раскаяние и смирение, он и лёг в свой склеп в одежде монаха.

— Ааа… Кинул Господу леща, — сообразил Кеша. – Мыслил, что типа Бог его помилует и в ад не пошлёт.

— Ага. Вполне, што наш жмур тоже мыслил похожим образом, — Митя откашлялся и подхватил топор с земли. – А может и не мыслил. Давай робить, в общем, ща узнаем…

За несколько секунд веревки были сдернуты с гроба. После мужички – с помощью топора и выдерги, отломали крышку. Слышались скрежет выдираемых гвоздей и пыхтенье.

— Харэ! – наконец, подытожил один из грабителей. Мужички отбросили инструмент и вновь отёрли пот. Отряхнули руки. Осталось поднять крышку.

— Ты знаешь, Кеша, почему живым гаврикам принято выкать, а жмурикам — тыкать? – вдруг прозвучал вопрос в могильной тишине.

— Живым тоже тыкают, — удивился Иннокентий. – Я ж не выкаю тебе, а ты… мне. А?

— Я говорю, ваще, о правилах в обчестве, — пояснил подельник. – Мы с тобой кореша и без церемоний. А в… трамвае, в аптеке, в…

— В магазине?

— Да, и в магазине… — незнакомые граждане выкают. Ты ж не гришь халдею «Дай мне пива»? А ты гришь «Дайте пива»!

— Ну… верно… — задумался Кеша.

— А жмуров всегда тыкают. Им всегда грят: Пусть те земля будет пухом.

— И… что с того? – удивился приятель. – Какого хрена?

Митя с превосходством ощерился:

— У живого гаврика есть душа. А у жмура души нетути, она отлетает в момент смерти. Поэтому ему тыкают, а гаврику выкают. Так-то, Кеша. Вся соль в душе!

— О, бля! – поразился подельник, с веселым удивлением глядя на Митю. – Ну ты ваще бля!.. Знаешь… я вот што скажу — добрый бы из тебя получился монах, если б не выгнали из обители за пьянку.

Торжество, на удивление, исчезло из глаз Мити, он… как-то грустно усмехнулся. И рыкнул:

— Харэ болтать! Робим!

Мужички приподняли крышку на «попа», выдирая остатки гвоздей… Толкнули её – крышка упала на землю.

— Фууу! – оба глянули на мертвеца.

В деревянном ящике лежал молодой мужчина с прямым пробором на голове. Руки крест-накрест, а на мизинце мутно переливался в лунном свете жёлтый перстень с большим зелёным камнем.

— Ой-ёй! – Митя с усилием приподнял трупческую руку. – Знатный изумрудик!

— И кафтанчик в цвет, нулёвый, — обрадовано произнес напарник, трогая воротник серого фирменного костюма, в который был облачен труп. – Тыщ пять бакинских, не менее…

Мужички без долгих разговоров подхватили труп за ноги и голову:

— Раз… Два…

— Три!.. – труп был вынут из гроба и положен рядом. Сам гроб мужички скинули назад – в могильную яму. Затем, с изрядной сноровкой, раздели покойника. После Митя занялся съёмом перстня, а Кеша отошел к ногам, — снять туфельки. Любое кольцо не так просто снять с пальца трупа, Митя тихо матерился и безуспешно дергал холодную, тяжелую, твердую руку покойника.

— Твою маму!.. Кеша! – не выдержал он. – Дай мне перо-бабочку, ща отрежу палец ему…

Приятель не спешил подавать испрошенное и Митя нетерпеливо обернулся. Последнее, что он увидел – это лезвие топора, занесенное в темно-синих небесах. Лезвие, с противным чавканьем, глубоко и точно вонзилось Мите между лопаток. Бывший монах прошептал нечто невнятное и упал ничком на жмура!

— Так-то лучше, — Кеша приподнял топор за топорище — инструмент приподнялся вместе с наживлённым на него человеком, так глубоко сидел в спине. Убийца отставил пакет с фирменной одеждой в сторонку и взялся обеими руками за топорище. Стал отходить, мертвый подельник на топоре волочился следом. Кеша столкнул труп в могилу вместе с топором в спине и вернулся к выкопанному жмуру. Опустился перед ним на коленки, взялся за кольцо основательно и… дёрнул изо всех сил. Безуспешно! Тогда… убийца выхватил нож-бабочку, выкинул лезвие и два раза с нажимом – полоснул по мизинцу. Палец отскочил, а перстень плавно соскользнул в жаждущие лапы Иннокентия.

— Супер! – осквернитель наставил украшение на луну, любуясь. Огромный зелёный камень в золотом обрамлении, в свете причудливого лунного света. Фееричное зрелище!

В шею Кеши вонзился клинок длинной финки. Он натужно всхрипнул… из носа истекла кровь, и подонок рухнул на жмура! На то самое место, где пять минут назад лежал убитый им приятель. И практически в той же позе.

Здоровенная ладонь с грязными ногтями схватила Кешу за плечо, рванула. Труп перевернулся с живота на спину. Над Кешей склонился косматый, бородатый мужик в телогрейке. Поднял перстень, глянул на него с прищуром, крякнул:

— Седни у меня ниче так улов. – Он без суеты и деловито… — положил драгоценность в карман, любимую финку отправил следом, прежде обтерев о Кешу, заглянул в пакет с костюмом за пять тыщ и одобрительно хмыкнул. Потом сбросил в могилу покойников.

— Эх, — мужик поднял лопату-штыковку с кучи земли, рядом с ямой. – А сторожем быть тоже… ниче так себе работа…

Он начал кидать землю, засыпая яму с тремя покойниками. Насвистывая в такт своим движениям какую-то явно разухабистую мелодию.

6. Ранним солнечным утречком

Мое сознание разбудил солнечный луч, погладивший лицо. Я приоткрыл глаза и с наслаждением потянулся. Затёкшие члены благодарно вздохнули. Я по-прежнему полулежал, прислонившись к стене – спиной, ощутимая нагрузка на позвоночник!

— Семь часов утра, — послышался женский голос. – Пора завтрака.

Я неловко повернул голову к окну – там находилась портье, она стояла вполоборота ко мне и рассматривала улицу в прибор.

— Эля… — выдавил я. Не имея возможности осмотреть себя в столь неудобном положении – я быстренько себя ощупал и понял, что одет. Это немного успокоило. Я рывком сел на кровати, пружины нежно скрипнули.

— Доброе утро, отец Борис, — продолжила девушка. Мне показалось, что она улыбается, хотя по профилю определить эмоцию было трудно. Эльвира повернулась ко мне, глядя на меня в прибор. После убрала его, подмигнула:

— Я принесла вам супчик, как и обещала.

— Ааа… эм… — языком овладел столбняк. Человек со сна гораздо менее умеет выражать свои мысли, нежели в любом другом состоянии.

— Я стучала! – сказала Эля. – А когда вы не открыли – то толкнула дверь на всякий случай. Она оказалась не заперта. Я и вошла.

Поскольку я не сводил с неё суматошного взора – портье добавила:

— Я неправильно поступила, да?.. – голос дрогнул.

— Где вы взяли прибор, что у вас в руке!? – спросил я, обнажая причины своей тревоги.

— Ч-что?.. – Эля недоумённо глянула на прибор. – Лежал рядом с вашей кроватью, на полу.

— И что вы сейчас увидели!? – мне вдруг захотелось заорать, но я сдержался.

Взгляд Эльвиры отразил тревогу, она… явно хотела вымолвить что-то участливое, но… сдержалась. Пожала плечиком:

— Что можно увидеть в подзорную трубу?.. Улицу. Дома. Людей…

Я поднялся, молча и требовательно протянул руку. Девушка с опаской сделала шажок и подала прибор. Я цепко схватил трубу и прижал её к груди. Портье явно не знала, то ли плакать от моей одержимости, то ли смеяться – вид растерянного священника всегда немного комичен.

— Неужто мне всё приснилось!? – пробормотал я. Я глянул на стол, приметил там остатки вчерашнего ужина и понял, что… Бог позаботился о том, дабы наблюдать грехи мог один я. Для всех других данная вещь была обычным оптическим прибором, — таким образом, прибор – это что-то вроде шкатулки с двойным дном. Я захотел засмеяться, но лишь улыбнулся. С довольным выражением лица глянул на портье.

— Я забыл вчера запереть дверь, — сообщил я безмятежно.

Эльвира списала моё недавнее странное поведение на послесонное состояние и тоже повеселела.

— Вы кушайте, — она сдвинулась кстолу, сдернула с него белую салфетку. Под тканью оказалась тарелочка, испускающая ароматный пар. – А я пошла отсыпаться после суточного дежурства. До вечера! Думаю, что дорогу найдете…

Девушка ушла к выходу.

— Какую дорогу?.. – машинально удивился я.

Портье тотчас же возвернулась к столу, взяла с него листок бумаги (лежал рядом с тарелкой), развернула, поднесла под мой нос на расставленных пальцах:

— Видите? Это адрес моей квартиры, очень подробный, с подъездом и этажом. Улица Марксистская, здесь 20 минут ходу.

Моим глазам предстали несколько отпечатанных фраз. А также схема от руки.

— Вижу, — согласился я. – Но зачем…

— Хочу расспросить вас о вашей курсовой! — объяснила девушка просто. – Часиков в шесть буду ждать. Приготовлю знатную курицу.

Она вновь отошла к выходу, не забыв аккуратно положить адрес назад – на стол.

— Постойте, Эля! – вскинулся я нетерпеливо.

— Да! – девушка остановилась. Медленно повернулась. Спросила удивлённо: — Позвольте узнать причины вашего отказа. Может, я вам не нравлюсь?..

Вероятно последняя фраза мне лишь послышалась. В глазах портье лишь недоумение и нет ни тени «женской обиды».

Сестра моего однокурсника не похожа на честную давалку и поэтому моему целомудрию вряд ли что угрожает. А поесть домашних пирожков не есть грех.

— Я не отказываюсь, — изнутри у меня изошел смущенный кашель. – Я только… хочу попросить постную пищу. Кхм… Я  в добровольном посту, и скоромного не кушаю.

— Даа, — теперь недоумевала девушка. – Ну… хорошо… То есть… Конечно, я придумаю аналог курицы!.. Есть ещё вопросы?..

Я немного подумал и решительно кивнул:

— Да, есть один вопрос. Но он… интимный.

— Я не замужем, — кокетливо сморщила личико Эльвира.

«Это видно», — улыбнулся я про себя, а вслух вымолвил:

— Я всего лишь хочу узнать адрес общественной бани. Желательно поблизости от гостиницы. Хочу омыть тело перед  визитом к патриарху.

— Ну уж нет! – категорически заявила Эльвира. Она погрозила мне пальчиком. – Даже не думайте! Хотите подцепить «грибок» или что похуже?.. Помоетесь у меня!

— Нет! – вскрикнул я в испуге прежде, чем успел подвергнуть ситуацию анализу.

— Да! – торжественно изрекла портье. Она упёрла ручки в бока, наклонилась надо мной и молвила задушевно:

— Вы будете мыться один! В ванной есть крепкий шпингалет, на который вы закроетесь! Полотенце дам прежде.

7. Благочестие

Я сидел за столом и пытался кушать тёплый супчик с лапшой. Как только портье ушла — моё сознание атаковала целая армия мыслей из категории «Добро и зло»! Или «Любовь и ненависть», — так точней, наверняка. Я помешивал ложкой в простывающем бульоне и думал, думал, думал… Прибор греха лежал рядом, не давая моим мыслям соскальзывать с благочестивой колеи, рядом с ним покоилась Библия, так, на всякий случай.

Случай на Ваганьковском кладбище вытолкнул на поверхность моей памяти высказывание одного русского святителя: «Превыше земного закона есть справедливость, а выше справедливости может быть только милосердие». Надругательство над мёртвыми заставило меня продолжить фразу. От себя я добавлял: «Да, милосердие – это высшая ценность в мире, но есть люди, которые его недостойны. Они заслуживают именно справедливого суда, к тому же без судей. Око за око, как говорили древние!».

Я в сердцах чуть не плюнул в супчик… поскорее отодвинул его от себя, от греха. Во мне проснулся командир взвода военной разведки, лет 20-ти от роду, умеющий восстанавливать подлинную справедливость. Огнём и мечом, и только так!.. Однако мне уже не 20 лет и я давно не машу кулаками, а верю в слова Христа «Любите ближних». А чем более человек тебе неприятен – тем и твоя любовь ценнее. Никакой пользы нам от того, что любим любящих нас. Любовь к нелюбимым есть любовь к Христу. Сын Божий всепрощающ. Мне до него ещё как-то далековато…

Я вскочил и сделал по номеру задумчивый круг. Беспрерывно теребя бороду.

Кажется, я начал понимать, зачем Господь оставил мне прибор греха. Он желает испытать мою веру. Выдержу ли я духовно, просматривая страшные пороки? Не заполонят ли меня ненависть и отвращение?.. Почти невозможно приказать сердцу любить, когда тебя переполняют ужас и неприятие! Христос всё же смог. Распятый, он просил Отца простить своих мучителей. И мне надо повторить сей подвиг с поправкой на то, что физических жертв от меня не требуется.

Я сел и взял в руки Библию. Помедлил, приводя дух в нейтральное состояние, — Святую книгу нужно открывать как минимум не с грязными помыслами.

— Так, запомним, — размыслил я вслух. — Бог дал мне крест и я пронесу его, как в своё время он нёс свой.

Ближайшие полчаса мой скромный гостиничный номер наполняли библейские стихи, звучащие в идеальной тишине особенно торжественно:

— Блаженны нищие духом, ибо их есть Царствие небесное.

— Блаженны плачущие, ибо они утешатся.

— Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю.

— Блаженны алчущие и жаждущие правды, ибо они насытятся.

— Блаженны милостивые, ибо они помилованы будут.

— Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят.

— Блаженны миротворцы, ибо они будут наречены Сынами Божиими*.

Примечание: Нагорная проповедь. Ев. от Мф. 3:9.

8. Баня для священника

Через некоторое время я спустился в холл. У стойки портье меня встретила пухленькая бабца лет 30, объективно безобразная. И речь не о чертах лица или фигуре, а об эмоциональной составляющей её человеческой сущности.

Глаза излучали лютую неприязнь. У меня возникло чувство, что она ненавидела весь мир в силу непонятно каких причин.

— Слушаю вас, господин поп, — немедленно показала свою суть портье.

Я смолчал и она продолжила ехидно:

— Итак, чего желает ваше преосвященство?.. – бабца встала и прямо-таки рявкнула: — Короче, чего надо?

Было бессмысленно с ней спорить. Ярая богохульница… Зло — это лишь низшая ступень добра. Что-то вроде персонального плинтуса, и эта девушка сейчас как раз под ним.  И не вылезет, пока сама не захочет… Но обиду мне удалось прогнать:

— Я хочу спросить, где находится ближайшая баня.

— Попы моются? – удивилась портье. – Даже не знала…

А чего я ожидал?.. Странно, что такую работницу держит на такой должности начальство отеля. Всё ж «совок» канул в Лету, и твой клиент – это твои деньги…

— Несчастное дитя, — произнес я тихонечко, отходя.

— Сукин сын! – практически крикнула портье. И выставила мне вслед средний палец руки, иначе говоря «Fuck». Я не видел сей жест, но был уверен, что он имеет место быть.

* * *

Да, я решил прийти вечерком к Эле, но помыться намеревался всё же в общественной бане. За полчаса я обошел целиком Таганку. Никто из двух десятков человек – к кому я обратился, не подсказал адрес бани. Более того, меня однообразно игнорировали. Кто-то не отвечал, кто-то буркал нечто невнятное, а… одна женщина просто шарахнулась! В отчаянии я заприметил милицейскую машину, наклонился к открытой фортке и спросил на предмет бани. Жирный страж порядка показал мне молчаливый кулак.

Быть может это всё Господь подстроил? Выступает в роли сводника?.. Богу, конечно, видней… Совсем рядом я заприметил большой парк, и ступил под его своды. Парк оказался шикарным, с множеством деревьев и скамеек под их тенью. Сейчас нужно разыскать укромное местечко и продолжить наблюдательный процесс.

Один в свободное время веселится, другой строгает доски, третий пишет или рисует, пятый посещает танцпол, а восьмой – учит английский язык… Я до вчерашнего дня насыщался духовно — читал и анализировал святые книги. И отныне... часть времени придётся уделять созерцанию сцен насилия и убийств.

Сидя на скамейке в углу парка – я достал из полиэтиленового пакета прибор, взялся поудобней.

Я сейчас нахожусь в Москве, и прибор показывает московские грехи. Когда приеду домой, вероятно, прибор покажет и грехи Ориенибаума. Да! Теперь я понимаю замысел Господа до конца! Ведь видя жителей моего городка в Стене греховности, я могу не просто наблюдать за ними, но и воздействовать на их поступки. Кроме того… я теперь имею возможность помогать милиции в раскрытии преступлений…

— Спасибо, Господи, что дал возможность спасать заблуждающихся! – сказал я твёрдо и поднёс прибор к правому глазу. Движение пальцами по кольцу. Щелчок. И я… увидел людоеда!

Грех III- Людоед

Со стены улыбался президент.

Людоед являлся невзрачным мужичонкой, наголо бритым. Лет тридцати. Он имел оттопыренные уши и толстые губы. Сидел против следователя Бузеева, на руках наручники – застегнутые спереди, на лице — ухмылка.

— Ну-с, Залихватский, как же ты дошел до такой жизни? – вдумчиво спрашивал Бузеев. Следователь был обычным следователем – мужик 45-ти лет, с интеллигентным лицом и побритыми ладошками.

— Какая разница? – равнодушно усмехнулся людоед вместо ответа. В целом, он сидел очень даже свободно, будто не в кабинете прокуратуры, а на лавочке возле дома. В идиллию мешали поверить только наручники.

— Оставим философию, — легко согласился Бузеев. — Ответь по существу: зачем ел мясо?

— Вам не понять, — защерился людоед.

— Слушай сюда, Залихватский, — задушевно шепнул следователь. — Если ты будешь заявлять отговорки типа «вам не понять» или «какая разница», то ты получишь пожизненную крытку. «Чёрный лебедь», — видел по телеку?..

Людоед убрал ухмылку и с неким удивлением глянул на Бузеева.

— Я расстараюсь, ну очень расстараюсь и найду для суда железные доказательства. Понимаешь?.. – следователь вгляделся в задержанного. Тот слегка кивнул, в глазах плавало беспокойство волка, увидевшего флажки.

— Но если ты честно ответишь на мои вопросы, то… это отразится в материалах дела, и ты, возможно… Возможно, но получишь двадцать лет строгого режима, — Бузеев перегнулся через стол к людоеду и закончил почти весело:

— Знаешь, Залихватский… В данном кабинете за 21 год работы я видел разных. Были наркоманы, алкоголики, пара маньяков. И хотя я не являюсь ни тем, ни другим, ни третьим, я всех понимал. Работа такая. – Он вытащил сигарету из пачки, лежащей на столе, прикурил себе, а пачку протянул. — Угощайся.

— Не курю, — швыркнул носом людоед. – Дайте мне лучше полстакана водки?

— Могу предложить крепкого чаю, но после допроса, — флегматично заявил Бузеев. — Идет?

Залихватский немного подумал и эмоционально произнес:

— Пообещайте вытянуть меня на срок! Я не хочу сидеть пожизненно! А может… — во взоре мелькнуло подозрение, — вы говорите про срок специально, чтобы я раскололся? И ваши слова ничего не значат? Тогда я ничего не скажу.

— Сделаю всё, что в моих силах, — пообещал советник юстиции. – Спроси у любого в камере – слово я держу.

— Ну… хорошо, — решился людоед. — Что вас интересует?

— Зачем ты ел мясо?

— Вкусное очень. Вообще, первый раз я убил безо всякой мысли о еде, — интимно шепнул Залихватский, оглянувшись на дверь. — Бухали с приятелем, возникла ссора. Не помню, из-за чего, я был готов… Приятель меня ударил. Я схватил топор и дал ему по башке. Потом лег спать. Просыпаюсь утром – гляжу, труп на полу. Очень испугался тюрьмы… Оттащил трупик в ванную и разрубил на части.

— Когда это было? – следователь затушил окурок, придвинул протокол.

— Ровно три года назад, — без раздумий ответил людоед. — Как раз на Рождество.

— То есть в ночь с шестого на седьмое января?

— Ага.

— Фамилия приятеля?

— Забубённый. Игорь. Отчества не знаю.

— А дальше?

— Разделать-то я труп разделал, — с небольшими паузами рассказывал Залихватский, вспоминая. — А выносить из дома боялся. Светло, утро, мало ли… А меня мутило с похмелья. От свежерубленного мяса шёл такой аромат… И... решил попробывать. Чем останки достанутся бродячим животным, так лучше я их сам оприходую. Забубённому уж всё равно, кто будет им питаться.

Людоед замолчал, по лицу плавала блаженная улыбка человека, вспоминающего нечто для себя приятное. Бузеев цепко отслеживал реакции «подопечного» и чуть морщился.

— Потом я взял кухонный нож, наточил на плитке, — в тоне зазвучало бахвальство. — Срезал с ляжки большой кусман и съел сырым, с солью и без хлеба!

— И как? – с интересом спросил следователь.

Залихватский показал большой палец в жесте «Супер»:

— Шикарно! Сырое мясо вкуснее, чем жареное или вареное. Позже я готовил мясо по-разному, но бросил. Всё не то. Попробуйте сырое, не пожалеете…

Следователь не смог сдержать гримасу отвращения.

— Куда девал кости? — спросил он, склоняясь над протоколом.

— Выкинул в мусорный бак в двух километрах от дома, — людоед ностальгическая улыбнулся. — Четырём сотням людишек могилкой стал мусорный бак.

Залихватский увидел, что его слова записывают, и вдохновенно заговорил. Его «понесло»:

— Я кушал Забубённого, пил спирт, и тут… ко мне постучалась… бомжиха-побирушка. Я впустил её в квартиру, мы выпили… А после перерезал ей горло. Освежевал, разрубил, мясо в холодильник.

— Съел?

— Частично. Тут как раз кончился спирт. А без водярки я не могу… я ж алкоголик. Тогда я перекрутил мясо бомжихи, взял фарш и продал его рыночным торговцам-мясникам за полцены, — людоед мило улыбался. – После догнал, что продажа человечинки – выгодное занятие. Устроил бизнес. Заманивал бомжей к себе в квартиру, поил и убивал. Быть может… и вы ели моё мясо, — осклабился Залихватский. — Вы ведь ходите на рынок за мясом? Я на разных продавал…

Бузеев перестал писать, а людоед ухмыльнулся прямо ему в лицо:

— Знаете, гражданин следователь, я многих перепробовал. Среди бомжей попадались бывшие учителя, инженеры, врачи, и даже один бывший начальник… Вот только  следователей не было, — меж толстых губ убийцы высунулся язык – большой, с белым налётом.

Бузеев непроизвольно откинулся на спинку кресла – подальше от стула задержанного, вставил в рот новую сигарету. Прикурить не успел. Открылась без стука дверь, и на пороге нарисовались двое крепких парней: короткие стрижки, грубые лица, кожаные куртки.

Залихватский остро глянул через плечо, лицо искривила усмешка.

— Какого хрена уголовный розыск врывается ко мне? – удивился Бузеев. – Рамсы попутали, да?..

Оперативники замялись на пороге.

— Да, тут… — один достал бумагу.

— Короче! – второй вырвал бумагу и уверенно подошел к следователю: — Это не терпит отлагательств. – Положил бумагу на стол.

Напарник встрепенулся и тоже подошел. Теперь оперативники стояли по бокам следователя. Тот взял бумагу, повертел в руках. Лист был совсем чистым.

— Что за?..

Иголка шприца воткнулась Бузееву в плечо. Тот дёрнулся.

— Тихо! – советнику юстиции зажали рот.

В Бузеевское плечо истек кубик прозрачной жидкости. Затем шприц был упакован назад — в оперский карман. Следователь обмяк. Оперативники быстренько прибрали бумагу и сделали по реверансику:

— Кушать подано, Залихватский!

Во взгляде людоеда брезжила надежда, он даже привстал со своего стула:

— Кто вы?

— Благотворители, — усмехнулись оперативники. — Мы знаем, какой бурдой кормят в СИЗО. И решили попотчевать тебя свежачком.

— Хорошо, — согласился людоед. – Вы благотворители. Только я-то при чём?..

Милиционеры переглянулись.

— Видишь ли, Залихватский, твой следователь отпускает на свободу вполне себе богатых козлов, — объяснил один. — После того, как их долго и упорно ловят опера. А шантрапу вроде тебя загоняет в камеры. Нам данный расклад совсем не по душе.

— От тебя никакой опасности порядочным гражданам, — развил мысль другой. — Хавал бы и дальше грязных бомжей. Они всё равно не люди. А тут… тюрьма и кандалы, ай-яй-яй…

— Короче! Жри этого ублюдка, — один показал на тело следователя. – Чтоб ему, суке, и после смерти не было покоя!

— Изуродуй его хорошенько, — поддержал второй. — А за нами не заржавеет. Выведем из прокуратуры, и гуляй.

Залихватский немножко подумал и заявил без затей:

— Складно трепете. Но… вполне, что вы сводите свои счёты со следователем. Ща я его съем, а вы меня застрелите. И повесите убийство на меня.

Оперативники вновь переглянулись – людоед чётко переглядку отследил и нахмурился.

— У нас нет пистолетов, — милиционеры распахнули курточки, погладили себя по бокам. – Видишь?..

Людоед… наклонил голову в знак согласия:

— Вижу.

— Ты умный сукин сын! – подмигнули розыскники. — Не зря тебя вычисляли целых три года.

— Ладно, — людоед вытянул руки. – Снимите наручники.

— Не, не снимем, — извинительным тоном вымолвил один. — Вдруг ты, почуяв запах крови, на нас кинешься? Мы ж не знаем, как там у маньяков… в их голове.

— Снимем наручники за оградой прокуратуры, — дополнил второй. – Зуб даём!

Казалось, людоед  ничуть не расстроился. Он сделал шаг к трупу:

— Правильно! Маньяков нужно бояться…

— Скажи, ты, правда, съел четыреста человек? – посторонились розыскники.

— Съел и продал четыреста людишек, — поправил Залихватский. Он широко облизнулся. Осклабился: — Оставить вам по кусочку?

Людоед взял труп за волосы… приподнял голову и – рыча — вцепился в левый глаз. Послышался звук рвущейся плоти и чавкающие звуки.

Оперативники стыдливо опустили глаза, беспрестанно морщась. Обед происходил всего-то в паре метров от них.

Залихватский — обернулся к свидетелям обеда. Морда была в каплях крови. Сказал, жуя:

— Вкуснотища!

В тот момент, когда он повернулся назад – к трупу – щёлкнули два затвора и грохнули четыре выстрела. Людоед покачнулся… хотел глянуть на оперативников, но не смог – жизненные силы ушли и маньяк упал на пол. Пули засели глубоко в спине.

Милиционеры деловито убрали пистолеты туда – откуда их и достали, а именно – за пояса сзади. Сплюнули с облегчением. В кабинете было тихо.

— Точно яд не обнаружат? —  спросил один, чтобы нарушить гнетущую паузу.

— Лепила дал 102 процента. Яд растворяется в крови и его невозможно отличить от кровяных телец. Решат, что Бузеев умер от болевого шока, что неизбежен, когда… тебя кушают живьём.

Откуда-то извне стало доноситься хлопанье дверей, неясные возгласы, кто-то что-то крикнул… И вот – дверь кабинета вновь отворилась. Сюда вошла полноватая дама в костюме с погонами, на которых желтели шесть звезд, за ней — двое в камуфляже и с автоматами (ОМОН), а также человек в белом халате и с чемоданчиком.

— Что? Здесь? Произошло? – спросила женщина, с прищуром глядя на оперативников. И те рассказали:

— Мы зашли к следователю за поручением. Видим, кто-то рычит и его терзает.

— На звук двери убийца обернулся… И мы узнали людоеда Залихватского. Вы бы видели его рожу, товарищ прокурор!

Оперативники расступились, открыв глазам пришедших два трупа. Прокурор сделала несколько шажков к покойникам, но… тут же вернулась. Неожиданно покачнулась. Человеком в белом халате и с чемоданчиком трепетно взял женщину за руку:

— Светлана Петровна!..

— У Бузеева нет верхней губы и века… — ответила женщина без эмоций. Потом повернулась к милиционерам: — Вы правильно сделали, что открыли огонь на поражение!

Она разухабисто прошлась по кабинету. Сказала властно:

— Сейчас мы проводим вскрытие и оперативно-розыскные действия. Эксперт на месте, надо вызвать анатома… – Прокурор недоуменно огляделась:

— Где, интересно, носит конвойного, что доставил Залихватского из СИЗО? Он должен сидеть здесь. Опасный преступник…

— Хорошо, что уже поздний вечер и в прокуратуре никого нет, — обронил человек с чемоданчиком.

Омоновцы недвижно возвышались у двери, поглаживая автоматы. Лица были бесстрастны.

— Одно радует, — грустно усмехнулась прокурор, — что дела нет. Всё ясно. Убийца мёртв, благодаря оперативникам уголовного розыска.  Они сработали чётко и слаженно. Правда, бумаг придется пописать, но… это уже другой момент.

Розыскники приосанились, самодовольство явно проступили на лицах – по всей видимости на какой-то такой подобный разговор они и рассчитывали.

— Демонтаж камеры! – вдруг сказал человек в белом халате.

— Что? – удивились присутствующие.

— Надо демонтировать видеокамеру, — объяснил эксперт. – Вон, видите, у портрета президента – чёрный кругляш? Это и есть объектив скрытой камеры. Я лично вмонтировал.

Оперативники насторожились.

— Запись допроса скрытой камерой незаконна, — машинально сказала прокурор.

— Бузеев попросил не для суда, а для себя. Покойный писал книгу о маньяках, собирал материал. Вот и решил заснять допрос, чтобы потом ничего не упустить.

— Ой-ой, здорово! — размыслила женщина и впервые слабо, но улыбнулась. – Запись является вещественным доказательством преступления и, следовательно, из противозаконного деяния превращается в улику!

— Несомненно, — поддержал эксперт.

— С помощью записи мы установим, что явилось причиной агрессии Залихватского! – взбудоражено излагала прокурор. – Да и операм писать меньше на предмет применения оружия… Камера зафиксировала, что оружие оправдано. Так-так-так!

Розыскники окончательно приуныли.

Омоновцы всё гладили свои автоматы с бесстрастными лицами.

9. Против лома нет приёма

…Темные шторки на окне сами собой сомкнулись и я с облегчением отнял прибор от глаза. Поморгал этим глазом, приучая его к дневному свету. Впрочем, солнце явственно катилось на запад, наступал вечер. Я уж привык к тому, что наблюдаемые мною грехи занимали в реальном времени 10-15 минут, а по факту проходило несколько часов.

Ни неприятия, ни сожаления я ныне не испытал. Мной овладело равнодушие. Если несчастная семья вызывала жалость, а грабители-подонки ненависть в чистом виде, то… данные сволочи не всколыхнули во мне эмоций. Никаких! Может я жалел покойников, однако не настолько, чтобы осуждать их убийц. И наоборот…

— Этот крест оказался тяжелее, чем я предполагал, — выдавил я из себя реноме. Зашуршал пакетом, кладя туда прибор. Пора было идти в гости.

— Что, святой отец, Бог поднимает голову в нашей стране? – услышал я рядом мужской голос.

Я огляделся. Рядом, на лавочке, сидел мужичонка неопределенного возраста, маленькой телесной конституции, в драном пиджаке и рваной кепке. Заросший густой щетиной (не путать с бородой), несвежий, немытый… Типичный бомж.

— Или это временно? – усмехнулся «попутчик».

— Думаю, что власти одумались, — ответил я, чуть помедлив.

— Семьдесят советских лет думали, — отозвался мужик. —  Приличный срок, а? Три поколения.

Мужичонка выглядел вполне трезвым и поэтому цели затеянного разговора для меня были не ясны. Пьяному-то охота поболтать, а пьяному бомжу тем паче… Но бомж, глаголящий о Боге просто так – это нонсенс!.. А может это и не бомж вовсе?.. Тогда кто?..

— Для Господа времени не существует. Для него тысяча лет, как один день, — осторожно сказал я. – Семьдесят лет для Бога – цветы во поле…

— Любое дитя, как тесто. Из него можно вылепить и пасхальный кулич, и фигурку вождя, — гнул мужик. – Мне на иконах рисовали Ленина, а моим детям рисуют Иисуса Христа. А детям детей вполне будут рисовать Вовку Путина…

— Люди во все времена жили по Божьему промыслу, — ответил я с небольшой паузой. – И будут жить. Иногда сложно прийти к Богу, иногда – нет, согласен… Только истинные врата одни. Вы… кто вы?

— Нельзя одной рукой пить святую воду, а другой поднимать стакан с водкой – изобретением Сатаны, — выдал с усмешкой мужик. — Человек как редкая сволочь – именно так и делает. Днём носит по улицам портреты Сталина или Ельцина, а вечером тайно, чтоб никто не видел, бежит в церковь поклониться настоящим иконам.

Мужик достал из кармана пачку папирос и закурил. Потом придвинулся ко мне, поманил меня пальцем:

— Иди-ка сюда.

В безропотно подставленное мною ухо мужик сказал:

— Ибо благодатию мы спасены через веру*. Ты, я, они… Так вот, священник! – он встал, сказал умиротворённо: — Меня зовут Даня. Но моё имя известно лишь паре приятелей с Марксисткой улицы, с коими мы вместе живем в подвальчике. Моя прошлая жизнь – до бомжатника, не интересна ни хрена, а будущего у меня нет. Купи мне пивка, а, священник?..

* * *

Даня показал короткий путь к нужному мне дому на Марксистской. Как оказалось, это было по соседству с домом, где находился его подвальчик. Интересная картина: идут рядком рослый здоровяк в рясе, с пакетиком в руке и маленький человек с испитым лицом, с бутылкой пива и котлетой (ещё из столовой комплексных обедов).

В пустынных дворах нам встретился милицейский патруль из трёх человек.

— Привет, бродяги! – сказал их жирный командир. Как две капли похожий на того стража, что 4 часа назад показал мне молчаливый кулак. – Какого хера вы тут шляетесь?

— Бес попутал… — процедил Даня, поводя испуганными глазами. Жирдяй вырвал у него бутылку пива, отбросил брезгливо. Даня сожалеюще крякнул, суетливо запихал в рот остатки мяса, и… повернувшись – тупо и просто убежал. Рысцой! Никто за ним не погнался.

— Так! – сказал командир и двое его подручных тотчас же схватили меня под руки.

— Ну-ка! – жирдяй потянул к себе пакет, но я держал крепко.

— Нельзя трогать то, что здесь лежит! – страстно произнес я.

— Дай бомжаре, Витя, — попросили подручные.

Тогда… этот милицейский боров стукнул меня по носу. Головой! Боров был высоким и сильным, наверняка тоже из бывших десантников. Я дёрнулся в дюжих руках, и почувствовал как пакет у меня вырвали. Из носа закапали красные капли, падая на бороду и рясу. Во мне всколыхнулось вполне себе зло! Я напряг, было, руки, дабы вырваться из ублюдочных лап и дать скоротечной рукопашный бой в условиях незнакомой местности. Но меня… оставили моральные силы. Физика бушевала, а дух затвердил о предначертанности происходящих событий. В ключе появления и исчезновения бомжа – это было логичным. Да и только что я наблюдал смертоубийственный грех из жизни милиции… что тоже укладывалось в логическую цепочку пока непонятной мне ситуации.

Жирный страж достал прибор из пакета. Командир и его помощники в восхищении присвистнули. Наверняка они оценили раритет, а я в их глазах был лишь грязным бомжем, что где-то спёр сей предмет.

— Неплохо! – не выдержал один их сержантиков, что меня держал.

Командир поразмышлял парочку секунд, наконец, кивнул патрульным – те с готовностью меня отпустили. Развернули и дали пинка.

— Чеши отсюда! – кратко произнес жирдяй. Он был уверен — бомж без просьб убежит от стопроцентного тюремного срока за кражу антиквариата. Радуясь милицейской алчности в лице отдельно взятых представителей! Только… я развернулся и… попросил:

— Отдайте прибор.

— Ч-что?! – изумился жирдяй.

Я понял, что ситуацию исчерпал и молча пошел прочь. Одной рукой зажимая нос, — ряса была основательно измазана кровью. Правда на темном фоне её было почти не видно. Чрезвычайно любопытны пути у Господа! То он дарит прибор, то отнимает. А может… это вовсе не Его подстава, а лишь случайность?.. Опять же, драться с милицией, какая бы она ни была – себе дороже, по-любому! За ними Система, которую через 10 лет назовут Вертикалью… Против лома нет приёма.

Я уже почти вышел из двора, и вдруг… встал посреди дороги. Не сводя глаз с асфальта. Прямо передо мной лежал лом. Явно новенький, игриво блестящий и подмигивающий мне, — в самом центре столицы. Лом больше походил на Знак, нежели бомж и стражи порядка вместе взятые.

— Придётся, пожалуй, вернуться… — пробормотал я.

* * *

Дальнейшее было делом несложной и привычной для меня техники. Взмахнув ломом — я оживил в себе все те навыки борьбы, кои не применял уже несколько лет. С хрустом ломаемой кости жирдяй рухнул на колени, схватился за повреждённый локоть:

— Ну ты, мля… – заревел он, морщась от боли. – Руку сломал!

Подручные не стали испытывать судьбу и свои автоматики не применили. И к рациям не кинулись. А покорно легли мордами в асфальт. Я забрал прибор греха, сковал бандитов в форме – наручниками, и ушел. Правда, перепутал направления и ноги меня понесли в совсем другую сторону от дома Эли. Понял я ошибку спустя десять минут, выйдя из дворов на какую-то проезжую улицу, поблизости. Я хотел поймать машинку, дабы умотать с улицы до того, как объявят план «Перехват бомжа в рясе и с окровавленным носом », но тут передо мной остановилась белая потрепанная иномарка.

— Садись! – попросил полнолицый, румяный шофёр, с небольшой ухоженной бородой, в красной рубахе.

Примечание: Слова апостола Павла, сказанные им в Библии.

10. Ангел

Через восемь минут мы приехали во двор серой многоэтажки. Улица Марксистская, д. №1. Машинка остановилась у второго подъезда. Едва это случилось – я произнес нетерпеливо:

 — Я весь внимание!

— Довёз бы вас до квартиры, но, к сожалению, а может, к счастью, автомобили в подъездах не могут передвигаться. – Румяный водитель залихватски подмигнул.

— Да я не о том! – взбрыкнул я. — Вы ведь наверняка хотели мне что-то сообщить.

— Гм. Нет, как будто, — бородач озадаченно почесал темя.

— Ну как же, — не согласился я. — Когда Господь вас послал ко мне, Он наверняка просил передать что-то на словах.

— Я похож на посланника Господа? – искренне засмеялся водитель.

— Стопроцентно! – в моем тоне сквозила убежденность. — Я уже разбираюсь в таких вещах. Сначала вы приняли облик бомжа! А потом дали лом!

Румяный бородач лишь недоумённо крякнул.

— Потом вы остановили автомобиль. Позвали меня в салон, развернулись в противоположную сторону от той, куда ехали. Провезли и помогли отыскать нужный дом. При том, что всё сделали бескорыстно и не задали ни одного вопроса. Кто же вы после этого, если не ангел во плоти?

— М-да, — усмехнулся шофёр. – В некотором роде, может я и Божий посланник…

— Я был прав! – обрадовался я. — Итак…

— Отец Борис, я не знаю ни о каком бомже и прочем… А объяснение моего личного поступка — тривиально, — объяснил румяный бородач. – Просто я тоже священник. Иеромонах. Мы — служители Господа, должны помогать друг другу в это непростое для Церкви вре….

— А откуда вы знаете моё имя? – взалкал я, не дослушав.

— Вы ж мне сказали своё имя, как только сели! – поразился водитель.

Осознанная тобою ошибка – перестает быть ошибкой. Это не стопроцентно, а это абсолютно.

— Хм… действительно… Простите, обознался, — повинился я.

— Ничего, — успокоил иеромонах. – Это хорошо, что вам видятся ангелы. Значит, есть тому причины.

— Да-да!.. Позвольте узнать ваше имя, коли вы уж знаете моё.

— Андрей.

— И где вы служите? – спросил я просто, чтобы поддержать знакомство. Однако иеромонах помялся и ответил очень уж неохотно:

— У меня нет своего прихода… Служу я в Москве и… не хотел бы раскрывать место службы.

— Нет, всё-таки вы ангел, — заявил я недоверчиво. – А под иеромонаха работаете. Не пойму только, зачем?

Иеромонах поколебался, пристально глянул на меня и… протянул кусочек картона:

— Я вижу, что вы из настоящих служителей, отец Борис. Не знаю, что с вами случилось, только вы – настоящий, что бы ни случилось, — он покивал и глянул на часы. – Мне пора.

Ангелы не раздают визитки. И не ездят на иномарках. Я взял бумажный кусочек доверия и вылез из авто с неловкой улыбкой:

— Спасибо, отец Андрей!

— Будет трудно – звоните, — ободрил румяный бородач и дал по газам. Машинка развернулась, бибикнула «До свидания» и покатила прочь. Тогда я рассмотрел визитку. И обнаружил, что… в жизни нет случайностей, а есть закономерности, принимаемые нами за случайности.

* * *

— Меня зовут отец Андрей. Я иеромонах, секретарь патриарха…

— Очень приятно, отец Андрей! – воскликнул я несколько робко.

— Мне тоже приятно… — с паузой ответила трубка. — Я могу записать вас к патриарху на послезавтра.

— Хорошо, — смиренно констатировал я.

— Тогда до четверга. 12 часов. До свидания…

11. О душе человеческой

Эля удивилась моему внешнему виду, но смолчала. Радушно проводила в ванную комнату и нежно погладила ручкой здоровенный шпингалет:

— Располагайтесь, — и с паузой добавила: — Отдайте мне свою рясу.

* * *

Люди делятся на две категории. Одни не выдерживают испытания злом, и рано или поздно сами делаются частью неправедной паутины, по которой бегает паук – дьявол. Других зло закаляет и они, наоборот, становятся ещё чище.

Так размышляя, я отмокал в ванной, полной воды с пенкой. Извне доносились неясные звуки – Эля явно хлопотала по кухне.

Дьявол ловит нас на мелочах, в том числе и на тяге к подражанию. К примеру, малолетка, услышав, как взрослые дяди выражаются матом, начинает повторять их слова. Сначала механически, не понимая смысла. Затем уже сознательно, считая, что это признак зрелости. Да, что там ребенок… Когда те самые дяди, насмотревшись фильмов о крутых парнях — желают быть такими же. А стоит человеку один раз войти во грех, — далее развитие греховности в сердце подобно снежной лавине. Если, конечно, нет веры.

Мне стало грустно. Вот ты здоров. Потом... вдруг что-то заболело, не с того ни с чего. Это тело. Также бывает и с душой. С душой священника тем паче.

Люди разные. Кто-то курит, но это его единственный грех. А кто-то не останавливается на табаке и… согрешив единожды, уже не в силах остановиться. И бывает, что проходит путь с невинного непонятного матерного слова в пятилетнем возрасте — до убийства через двадцать лет.

Вообще, природа человека, на мой взгляд, не менее загадочна, чем божественная. Года два назад я вывел парадоксальное суждение: человеческая душа может сконцентрировать в себе больше зла, чем сам дьявол. Ведь, по сути, дьявол… он только сеет сомнения в душе. Поддастся человек сомнению или нет – его личное дело, и никакой бес тут ни при делах. Библейская Ева поддалась, тем самым открыв ящик Пандоры для всего человечества…

Предо мной прошли три истории из чьей-то жизни и все были убийственны, в прямом смысле. В первом случае причиной явился гнев, второй раз – зависть, а последнее убийство случилось из-за подлости. Вполне, что это список смертных грехов, и вполне, что просмотр будет продолжаться до тех пор, пока я не зафиксирую все. Католическая традиция выводит их семь, но… их может быть и 8, и 25, и 125… Богу видней…

— Тоже вариант, — пробормотал я.

12. Два диалога

Причиной разговора стал перстенек с маленькими сверкающими камешками. На среднем пальце радушной хозяйки.

— Не бриллианты красят девушку. Вот уж воистину...

— Но делают жизнь прекраснее…

— Красота порождает красоту.

— Мне кажется не всегда, всё зависит от душевной красоты…

— Зависит, Эля. Но не  всё.

— Возможно.

Мы сидели на уютной кухоньке портье и вкушали не очень вкусную, но вкусно приготовленную постную пищу. Диалог возник сам по себе – неожиданно, и также вдруг… оборвался.

За окном смеркалось. Горел яркий светильник. Моя ряса сохла на балконе – после чуткой стирки, а моё тело облегал халат толстяка Виталия – моего бывшего однокурсника и брата Эли. Мы молчали, сидя друг против друга – в полуметре.

— Скажите, отец Бориска…

— Да, Эля?..

— Вы… давали обет безбрачия?

— Нет…

— Тогда… Можно, я стану вашей матушкой?

Эля глянула призывно, опустила нежную ручку – на мои пальцы:

— Попадьёй!

13. С небес на землю — автостопом

Глава, записанная со слов Эли.

Ровно в семь часов утра в моей квартире на Марксистской улице раздался наглый и уверенный дверной звонок. Сразу же ещё один... и ещё. Я проснулась и встать не захотела. Тогда… звонок затрезвонил так часто и бесцеремонно, что… я быстренько вскочила и приготовив для посетителя ругательную тираду – прошла по коридору и открыла входную дверь.

На пороге меня ждал мальчишка лет десяти – светловолосый и зеленоглазый. В форме почтальона и с почтовой сумкой на ремне.

— Тебе чего… мальчик? – хлопнула я глазками. Я ожидала дурака из ЖЭК, случайного алкаша, перепутавшего дверь, курьера с работы, в конце концов!.. Но… не вырядившегося юнца.

— Почта Советского Союза! – бойко ответил мальчишка.

— Что за хреновина! – я не стала разыгрывать из себя благочестивую дуру, и назвала вещи своими именами. – Какая, к дьяволу, почта?..

— Ты что, ледя, не проснулась? – встревожился пацан. — Та самая почта, которая доставляет письма, журналы и пенсии!

Оказалось, что малолетний клоун грамматически правильно выговаривает слова. Например, слово «что» — так и произносил — «что».

— Будем считать, что розыгрыш удался, — покивала я грозно.

Почтальон порылся в сумке и подал запечатанный конверт.

— Вот. Заказное!

И поскольку я не реагировала, а если реагировала – то совсем не так, как хотел гость – то он добавил нервно:

— Эй, ледя, отпусти-ка дверную ручку и возьми письмо! Ты не одна вообще-то… мне ещё сегодня в Уганду лететь. Автостопом, между прочим…

Я все-таки взяла письмо. Тут же нахальный юнец сунул мне ведомость и ручку:

— Распишись в получении.

Я насмешливо глянула на клоуна, не замечая его руки:

— Скажи-ка мне, кто именно тебя – маленького актера, нанял? И… зачем?..

— Блин, я что – похож на актера?.. – взбрыкнул вестник.

— Абсолютно! – заверила я.

— Это ещё почему? – удивился гонец.

— Не знаю как в Уганде, но в России почтальонами работают люди, достигшие как минимум 18-ти лет, — зевнула я. Когда рассказываешь очевидные вещи – всегда почему-то тянет спать.

— В какой-такой России?.. – открыл вестник недоумённый рот. – России нет, а есть Советский Союз. А?..

— Бэ! – усмехнулась я.

Мимо прошел милиционер – сосед с верхнего этажа. Радушно мне кивнул:

— Доброе утро, — и удалился.

Гонец погладил грустным взглядом российский шеврон на кителе, и пробормотал неохотно:

— Говорила мне Баба Яга, учи историю…

Он смущенно помял фуражку на голове и выдал:

— Признаю свой конфуз. Но… это не важно. Тебе надо расписаться в получении и передать письмо парню, что дрыхает в гостевой комнате.

Вестник вновь протянул ведомость и ручку. Тыкнул пальцем в бумагу.

Однако! Похоже, я тут совсем ни при делах! Очень интересно! Я тотчас же расписалась, где и было испрошено.

— Пока, ледя! – мальчишка подмигнул мне довольный. – Будешь у нас в деревне, захаживай. Ты симпотная!..

Он поправил сумку и заспешил вниз по лестнице.

Я закрыла дверь и обернулась. Моим глазам предстал отец Бориска – в семейных трусах и растерянный.

— Вы отдали прибор греха ему? – спросил священник без предисловий, кивнув на выход. – Как они выглядят – ангелы? Расскажите?..

14. Письмо Господа

Здорово, Борис. Объясняю. Последние десять лет за Московией присматривала моя дочь по имени «дьявол». Это её вотчина. Я не влезал, дабы не давить, пусть девочка привыкает к самостоятельности.

Однажды – за всего один день, я получил на неё столько жалоб, сколько не получал за все годы. В день 17 августа 1998 года от Рождества Христова*. Тогда мне и пришлось вникнуть в русскую жизнь. И я понял, что теряю Московию. Я лишил дьявола власти и Сам занялся разбором тех дров, что моя дочка и наломала. Я уже почти всё сделал и тут… повстречался с тобой. А незадолго до сего – потерял апокриф. Прибор греха – иначе говоря. Встреча с тобой и потеря апокрифа – это две разные Случайности в одном и том же месте, никак друг с другом не связанные. Так получилось.

Не так просто разыскать человека в златоглавом городе, — даже для Меня. И вот пока я вёл твой розыск – ты увидел кой-какие грехи. Но. Я осознал в тебе честного и правильного священника – я всегда горжусь такими людьми, благо их не так уж и много. Мне понравились твои мысли и устремления, во время просмотров. И Я… хочу лично с тобой пообщаться. Жди меня в гости и приготовь кофе с сахарком. Бог.

П. С. Баба, у которой ты ночевал – хорошая баба.

Примечание: В этот день правительство России объявила дефолт по внешнему долгу, что стало началом масштабного финансового и экономического кризиса в России. Народ голодал буквально.

15. Встреча с прошлым

Было 7 мая 2000 года. К патриарху мне попасть не удалось. Точней, и не желалось… Ведь мне пришло известие, что… наш мэр внезапно сбежал за границу, боясь ареста, и все мои проблемы таким образом были решены. Однако проблемы меня уже и не касались. Как только я приехал домой – то был вызван к благочинному для… поздравлений! Оказывается, церковное начальство возвело меня в ранг протоиерея и дало приход в храме Мартина Исповедника, в Москве – в самом центре города! А возвернувшись в Москву – я узнал, что… этот храм – тот самый, что я наблюдал из окна гостиницы. Сама же гостиница… её престарелый владелец вдруг собрался и уехал куда-то (говорили в монастырь), а отель завещал… Эле! Как наиболее подающей надежды работнице, к которой он испытывал отцовские чувства. То есть произошла череда чудес, всю полноту коих смогли оценить только я и бывшая портье. Через месяц мы обвенчались, а потом… у нас родился сын. Эля вела гостиницу, а я служил в храме. Жизнь текла тихо-мирно и по абсолютной благодати.

Как только я напечатал на компьютере слово «благодати» — в кабинет вбежал Ярослав.

— Папа, я хочу мяса! – заявил малец, заглядывая мне в глаза.

— Потерпи, сынок. Пасха через четыре дня, — попросил я с улыбкой.

— Но я хочу раньше!..

— Ярослав, не лезь к папе. Он работает, — в кабинете появилась моя жена Эля. С полным подносом в руке.

— Уже заканчиваю, — ответил я. — Литературный агент прислал электронное письмо. Завтра приедет, заберёт готовый вариант рукописи. Наконец-то придумал название – «Апокриф».

— Хорошее название, — покивала Эля. – Апокриф – греческое слово, в переводе означает «тайный».

— Люди сочтут историю вымыслом. Но книге более подходит жанр – мемуары.

Ярослав понял, что мясо не будет раньше, чем сказано, и разочарованно удалился.

— Ладно, пока… Вечером мы с Ванькой придём на службу.

Эля ловко составила с разноса – передо мной, — блюдце с мёдом, тарелку с сухариками, большую кружку чая. Промурлыкала:

— Твоему труду прочат статус бестселлера. Значит… много денег заработаем.

Она зашла сзади, обняла меня за шею. Я прижался к её руке бородой и ответил мягко:

— Эля, я сел за книгу не ради заработка... Я желаю донести знание о том, что Бог всеведущ и наблюдает за нами. За любым человеком, как бы высоко он не поднялся!

— Не вижу между нами противоречий, — усмехнулась Эля.

— Я хочу, дабы человек, вбирающий чтиво, — очищался посредством грязи! – выдал я страстно.

— Знаю, ты у меня самый умный иправильный, — Эля поцеловала мою щеку, и выпрямилась. — Только, Бориска, людям наплевать на глубину. Им главное подать грязь, и чем её больше – тем лучше!

— Если хотя бы один человек поймает благодать после чтения – то значит автор трудился не зря, — я мечтательно улыбнулся.

— Растлится после чтения гораздо больше, чем один, — произнесла матушка. – И вот это точно. Работай, дорогой…

Она ушла.

— Любой добрый поступок можно извратить во зло, — сказал я ей вслед. — И наоборот.

Я потянулся. Попил чаю и пожевал сухариков с мёдом. Потом встал и через окно полюбовался на пятиглавую церковь. Храм Мартина Исповедника.

Господь, действительно, не вникал в дела Московии как минимум 10 лет. Для понимания этого не нужно даже Его признания. То, что сотворил дьявол в 1990-е гг., не поддаётся разуму. Повальная нищета на фоне кучки жиреющих олигархов и их приспешников; дикий, бесконтрольный бандитизм; финансовые пирамиды, падение нравов…

Я воочию убедился, что пути Господни неисповедимы. Бог не желал проверять мою веру, внимать моим молитвам и составлять вместе со мной список смертных грехов... Ничего такого. Он просто-напросто апокриф потерял!

Я вернулся к столу с компьютером и склонился над клавиатурой. Быстренько соорудил подзаголовок: Послесловие. Немного подумал и начертал первую строчку:

«К дому на пригорке подлетело синее легковое Авто с московскими номерами!».

Я уловил боковым зрением, что кто-то вошел в кабинет. Этот «кто-то» оказался мужчиной высокого роста, проницательными очами, изящным жёстким ртом и гладко выбритым подбородком. Во рту тлела трубка.

— Меня зовут Бог, — сказал он с усмешкою. – И я приехал на беседу. Надеюсь, ты припас кофе с сахарком?.. Разговор будет долгим.

Послесловие

К дому на пригорке подлетело синее легковое Авто с московскими номерами! Из-за руля прямо-таки выпрыгнул Бог. Оставив дверку открытой, а мотор включенным – он легко проскочил двор и крыльцо… Вбежал в библиотеку, натужно кряхтя – отодвинул пустой стеллаж… Распахнул тюремную дверцу! На тюремной лавке лежал детский скелет, — белый как первый снег, и неподвижный. Лицо было повернуто к окошечку под потолком. Лишь слабенькое подрагивание плеч выдавало в нём принадлежность к живому человеку.

— Дочь, — негромко позвал Бог от порога.

Скелет чуть пошевелился, поворачивая истомленное чело к выходу.

— Дочь, — повторил Бог. – Нельзя… без дьявола — никак! Так сказал человек с чистым сердцем…

На лице дочери дрогнул мускул, затем второй… Она заворочалась на лавке, приподнимаясь.

Бог крикнул, да так, что задрожали стены:

— Езжай в Москву, дьявол! Так будет лучше… Наверняка. – Он кивнул и ушел прочь.

Дочь села на лавке, опираясь об неё слабыми руками. Неуклюже… встала. И, пошатываясь, направилась к выходу.

***

Через некоторое время дочь Бога можно было видеть на московской улице Покровке, возле Храма. Дьявол хищно улыбалась.

2005, 2013, 2020 (ред.).

«ЗОЛОТАЯ КОНИНА». ПОВЕСТЬ

Юмористика о кладе.

Аннотация

Во время раскопок студенты из Астрахани находят золотую статую коня, захороненную еще во времена хана Батыя. Перед молодыми археологами и руководящим ими профессором возникает непростая проблема…

1. Древняя находка

— Аха-ха-ха! – возникло в реке эхо и заметалось между косогорами. Эхо случилось десятого августа, вне цивилизации. Солнце как раз склонялось к горизонту. А в неширокой речке плескалась парочка парней. Студенты из археологической экспедиции:

Михайло Васильевич Светоч – юноша, имеющий профессорский вид, гораздо разумный на науки. Закомплексованный очкарик, что боится девушек.

Джордж (он же Георгий) Гейзер – огненный юнец без комплексов, на всё смотрящий через сексуальную призму.

Классическая пара: ботаник и гремучая смесь! Ребята были лучшими  фрэндами уже целых 20 лет, с самого детского сада! Именно благодаря разности характеров им удалось не только стать друзьями, но и сохранить дружбу.

— Э-ге-гей! – вновь крикнул Джордж, взбивая воду ладошками и задрав глаза ввысь. – Тра-та-тушки!

— …ей… ушки… йушки… — поддакивало эхо.

Насладившись эхом, Гейзер опустил голову от неба, и… недоуменно оглядел гладь реки:

— Михайло Васильевич, ты где?..

— Ужин через десять минут! – донеслось с берега. – Тебя ждать?

Ботаник уже стоял на берегу и отжимал плавки.

— Ждать, — Джордж скоренько пошагал к берегу. Ужин – это главный праздник в археологической экспедиции! Также как завтрак, обед и полдник! Тяжелый физический труд, постоянный свежий воздух, полуголые студентки – всё это возбуждает аппетит. Не на шутку. Каждый участник экспедиции всегда хочет есть, и поскольку в сельский магазин не нагуляешься – то приходится питать живот в строго определенные регламентом часы.

Гейзер почти вышел на берег, но в полуметре от него… вскрикнул, заплясал на одной ноге!

Светоч щёлкнул резинкой трусов, надел очки с круглыми линзами, спросил равнодушно:

— Ногу ушиб, да?

— Заметно? – простонал Гейзер, кривясь от боли. Он наклонился и достал из-под воды  увесистый булыжник – причину своей боли.

— Сволочь! – обругал камень Джордж. И с размахом его швырнул! Булыжник описал в воздухе небольшую траекторию, и врезался в обрыв!

Гейзер, прихрамывая, вышел на берег, сел на песок, и разглядел большой палец на ноге. Палец хорошо вспух!

— Уууу! – поцокал Джордж языком. – Вряд ли я теперь работник на раскопе. На кухню дежурным проситься? Как думаешь, Михайло Васильевич? – он покосился вбок.

Фрэнда Гейзер не увидел. А от косогора раздался жизнерадостный голос:

— Георгий, иди-ка сюда! Кажется, благодаря твоей ушибленной ноге, мы нашли золото!

— Золото! – подскочил Джордж, забыв про ногу. Гейзер прямо-таки подбежал к обрыву – на всех парах!

Светоч стоял возле места, куда стукнулся камень. Под ногами кучка осыпавшейся глины. Камень ударил в косогор, от удара глина и осыпалась, обнажив кусок монолитной болванки, тусклого жёлтого цвета, с утолщением на конце. 12-ти сантиметров в диаметре, длиной столько же!

Вероятно, раньше речка была рекой, но постепенно мелела, все более отдавая территорию берегу. Косогор – часть берега, что со временем ветшал и рушился, обнажая все новые и новые свои глубинные пласты. Вместе с предметами там скрытыми… Закон природы.

— Это золото! – возбужденно прыгал Светоч. – Так сразу не скажешь, конечно… пятьсот, а то и больше, лет во влажной почве – приличный срок... Но это золото, ручаюсь!.. Только что за изделие, не ясно!

Гейзер основательно провёл пальцами по желтому монолиту, сметая глиняную пыль. Исследовал болванку опытными пальцами, привыкшими тонко ощущать чувствительное женское тело… и уверенно заявил:

— Я скажу, что за изделие! Это то самое, о чём профессор рассказывал намедни ночью.

— Да ладно! – поразился Светоч. – Я не верю в легенды, а рассказ  профессора – легенда.

— Общий вес легенды, которую мы сейчас трогаем…  тонны полторы, — усмехнулся Гейзер. —  Кажется, у Шера звучала такая цифра?..

* * *

— …И вот хан Батый из награбленного золота отлил двух коней в натуральную величину! Дабы доказать всему миру своё могущество, богатство и значимость, — рассказывал профессор намедни ночью. — Этих коней он поставил у ворот своей столицы – Сарай-Бату.

Профессор Шер представлял собою 44-летнего мужчину. Черные усы, очки с прямоугольными линзами, взгляд с грустной искринкой. Он сидел у ярко пылающего костра, пыхая трубкой. Рядом расположился десяток студентов-археологов, а на огне, на двух рогатинах, висело ведро с чаем!

— Ханы смертны. В положенный срок Батый умер, власть в Орде перешла к его младшему брату Берке. Он воздвиг новую столицу и назвал её Сарай-Берке... – профессор затянулся последний раз и стал выбивать трубку о землю. – Данный город находится в пяти километрах от нас. Как известно…

— Там всё давно уже выкопали! – с важностью сказала отличница Люся.

— Московские и французские археологи! – с превосходством дополнила отличница Лада.

— Поэтому удел провинциальных археологов – копать курганы-могильники, — грустно вздохнул Тимофей Рыжиков.

— Коих в окрестностях тьма, — авторитетно поддержал Гриша Масленкин.

Длинный Вася молча переводил рыбий взор туда-сюда. Олесия Магнитсон и Настя Тихонова вполголоса шушукались.

 — Не съезжайте с темы! – вознегодовала Томочка Любимая. Ехидная особь женского пола! И спросила с придыханием: — Профессор, а что было дальше с золотыми конями?

Шер снял очки, потёр утомлённые глаза, вновь надел. Начал набивать очередную трубку.

— Берке перевёз золотых коней в свою столицу. Шло время, менялись правители, кони переходили от одного хана к другому… Когда скончался хан Мамай, то его погребли под стенами Сарай-Берке, а в могилу опустили одного коня. Через несколько лет полчища Тамерлана разгромили город. Конь из могилы бесследно исчез.

— А вторая конина? – зачарованно спросил Джордж Гейзер.

Профессор прикурил от головни, с удовольствием пыхнул. Потом с улыбкой оглядел студентов.

— Судьба второго коня немного драматичней. В год смерти Мамая отряд русских головорезов напал на Сарай-Берке. Русские отлично пограбили! В числе трофеев унесли и золотого коня, которого сдернули с его постамента у ворот!.. Монголы очухались, собрали армию и устроили погоню. Поняв, что им не удрать, русские утопили коня в реке, что встретилась на пути. Возможно в той самой, что течет рядом с нашим лагерем... А сами приняли бой. И всё до единого там погибли. И… унесли в небытие тайну клада.

У костра наступила глубокомысленная тишина.

— Сколько мог весить один такой конь? – деловито спросил Михайло Светоч.

— Тонны полторы или около того, — пожал плечами профессор. – Однако, золотые кони Батыя, не более, чем красивая легенда. Миф, если хотите, народный фольклор.

* * *

— Да иди ты! – Светоч ошалело взглянул на Гейзера, потом потрогал монолитную болванку, торчащую из косогора: – Значит, это копыто и конь зарыт здесь… Это же грандиозное открытие! Если эта твоя гипотеза верна… а эта твоя гипотеза верна, то… надо идти быстрее к профессору и всё рассказать! Других участников экспедиции будет глодать вечная зависть! И не только их! Вероятно, коня искали, несмотря на его легендарность. А открылась находка нам!

Гейзер прослушал речь друга со снисходительным видом, и внушительно произнёс:

— Золото открылось нам, Михайло Васильевич. В этом ты прав! Только не прав по поводу его судьбы! А судьба золоту светит одна — владеть металлом будем мы. Двое – ты и я!

— Конь – наследие государства! – не согласился Светоч. — Умолчав о нём, мы совершим уголовное преступлени...

— Хаааа! – прямо в лицо Светочу рассмеялся Гейзер. – Вот скажи-ка мне, что такое государство? Давай-давай!

— Нууу, — озадаченно протянул очкарик. — Государство – это политическая организация общества во главе с правительством и его органами, с помощью которых…

— Государство — это кодла жадных чуваков, грабящих тебя и меня! – перебил Гейзер. —  Так было, есть и будет. Если мы сообщим о животном, его оттортают в столицу, где оно просто исчезнет. Бесследно, типа как другая конина из могилы Мамая. На голову чиновники срубят себе виллы, ноги станут яхтами, туловище… тупо банковским счётом!

— Вполне, что золотого коня поставят всё же в музей, — задумчиво изрек Светоч. – И тогда… нам с тобой дадут прибавку к стипендии!

— Или не дадут! – усмехнулся Гейзер. – Ученые будут конину изучать, публика глазеть. И те, и те будут стараться умыкнуть по кусочку.

— А на скрижалях истории будет отбито, что реликт отрыл профессор Шер, — с печалью сказал Светоч. – Про нас никто и не узнает… — Михайло решительно повел узкими плечами: — Командуй, Георгий!

Гейзер удовлетворенно кивнул и направился к своей одежде, чуть прихрамывая. На ходу подытожив:

— Надо придумать план по незаметной доставке лошади в цивилизацию.

— Это конь, Георгий! – крикнул Светоч в спину фрэнду. — Профессор сказал, что Батый отлил коня!

— А есть разница?.. – озадачился Джордж, остановившись.

— Вообще-то, да! – воодушевленно воскликнул очкарик.

Гейзер вернулся к косогору, вплотную подошел к Светочу. С непривычно серьёзным выражением лица. И сказал, чуть с запинкой, подбирая слова:

— Такой момент, Михайло Васильевич… Монголы отлили конягу. И я не думаю, что они отлили коняге и половые признаки! И… пусть каждый… называет конягу так, как желает. Если тебе нравится слово «конь», то называй «конь». Мне… мне фиолетово, как называть этот кусок Аурума, зарытый на берегу этой реки! И я его назвал лошадью только потому, что мне надо было его как-то назвать! И первое название, которое дёрнуло сейчас мой язык, было слово «лошадь»! Надеюсь, данную тему мы прояснили раз и навсегда?

Михайло смотрел на лучшего фрэнда сквозь свои круглые очки, даже не мигая. Потом невозмутимо произнес:

— Хорошо. Только вот… стоит ли говорить столько слов по поводу пустяка?.. – Он иронично подмигнул.

— Для тебя полторы тонны золота – пустяки?.. Правда?.. – улыбка Гейзера нисколько не напоминала улыбку. — А вот для меня полторы тонны золота – не пустяки!.. Представляешь!

Джордж хлопнул фрэнда по плечу, отошел к своей одежде и начал одеваться. Михайло строго смотрел вслед, от иронии на лице не осталось ни капли!

2. Как взять клад

Археологический лагерь представлял из себя прямоугольную площадку площадью около двухсот метров. Повдоль одной стороны прямоугольника стояло десять палаток, такого среднего размера. Напротив палаток — место для лопат-ломов-топоров.

Палатка профессора, похожая высотой и формой на небольшой шатёр, возвышалась особняком. Она стояла так, что из неё отлично просматривался весь лагерь!

Напротив профессорской палатки – костровище. Включало в себя собственно костер, который денно и нощно поддерживали дежурные по кухне. Дежурных археологи назначали сами, по принципу очередности. Также здесь была посуда – для личного пользования и общественная, где варили еду. А ещё стоял трёхметровый, обеденный, дощатый, грубо сколоченный стол, врытый в землю!

После сытного ужина археологи затеяли карточную игру в подкидного дурака. Дежурные Люся и Лада мыли ведро из-под чая и участия в игре не принимали. К слову,  отличницы не одобряли карточных игр, даже самых безобидных. Джордж и Михайло отошли в сторонку и, делая вид, что просто кушают ириски, обменялись несколькими репликами. Они действительно съели по конфетке и Гейзер попросил Светоча его немного подождать. Джордж только…

— Я только удовлетворю позывы своей задницы, а потом сядем и основательно пораскинем мозгами. Как дальше быть с золотом. Хорошо?

— Попы, — странно отреагировал Михайло.

— Ч-что?

— Нуу… нужно говорить – попа или анальный проход, — пояснил ботаник. — То слово, которым ты обозначил часть своего тела, не совсем этично и грубо.

Гейзер озадаченно нахмурился.

— Хмм… Не ведаю, что у тебя, Михайло Васильевич, находится под спиной, но у меня там задница! И тебе нужно запомнить — как задницу не обзови, она всё равно останется задницей и ничем иным!..

Джордж отошел в кусты, обронив напоследок:

— Буду через десять минут!

Михайло повернулся и… почувствовал на себе пристальный женский взгляд! Повернул голову и увидел Олесию Магнитсон. Девушка стояла в другом конце лагеря, дабы не привлекать к себе внимания археологов. И манила Светоча нежным пальчиком к себе.

— Пойдём к тебе в палатку, — почти телепатически услышал Михайло её ласковый голос.

* * *

Гейзер положил лопух на желтую кучку, встал, натянул штаны, почесал зад и пошёл по тропке к лагерю.

На порядком истоптанной траве проступали буквы: «Г. Д.!». Восклицательный знак осталось выложить наполовину!

Джордж вернулся в лагерь и увидел здесь ту же самую картину, как и перед своим уходом. Время на природе течет неспешно, и мало что меняется. Это в городе, идя в магазин – ты видишь целую машину, а идя из магазина – машину разбитую. Чем меньше рядом цивилизации – тем меньше рядом перемен!

Дежурные Люся и Лада всё мыли посуду, только уже ведро из-под каши. Археологи за столом всё играли в карты. Вот только Светоча не наблюдалось.

— Михайло Васильевич! Ты куда ушел? Отзовись! – крикнул Гейзер во весь голос.

— Тише, Джордж, — пожурил Гриша Масленкин. – Михайло Васильич уединился в палатке с Олесией.

— Наконец-то решился потерять невинность!.. – поддержал Тимофей Рыжиков.

— Ага! – ехидным смехом прыснула Томочка Любимая.

Длинный Вася переводил рыбий взор туда-сюда.

— Вы что, не рады за Светоча? – неожиданно сказала Настя Тихонова. Она демонстративно встала и отошла, бросив свои карты.

Гейзер как само собой разумеющееся воспринял все реакции археологов, но реакция Насти его удивила. И заинтересовала, вот удобный повод с нею поболтать. Просто поболтать. Эх, если б не срочное дело, связанное с золотом!.. Нужен Светоч, а Настя подождет.

* * *

Михайло Васильевич Светоч, впервые в жизни, сосредоточенно совершал телодвижения, необходимые для продолжения рода человеческого! Очки с круглыми стеклами лежали на женских трусиках — невдалеке. Под Светочем сладко стонала Олесия Магнитсон. Топик девушки был задран к подбородку, груди свободно подпрыгивали при каждом движении.

Рядом раздался деликатный кашель.

Светоч немедленно остановил фрикции. Олесия страстно схватила его за бока:

— Давай-давай, Миша! Ну ты чего?!..

Светоч, близоруко щурясь, смотрел вбок. Олесия тоже посмотрела вбок. В полуметре от любовной парочки, на коленях, сидел Гейзер. Он сказал просто, подчеркнуто обращаясь к Светочу:

— Я уже целых пять минут сижу. Жду, когда ты закончишь.

— Ты, Гейзер, совсем спятил! – визгливо крикнула Олесия. – Слезай, чего разлёгся! – пихнула очкарика. Тот неловко сполз с девушки, подхватил очки. Дужки запутались в кружевах трусиков.

Олесия натянула топик, оправила юбку, метнулась к выходу, прошипев:

— Скотина ты, Джордж!

Светоч разъединил дужки и кружева, надел очки, потом натянул спущенные трико. И кротко сказал:

— Ты испортил наши с Олесией отношения. Надеюсь, ты это понимаешь и тебе стыдно. Просвещаю, я хочу на ней жениться!

— Да ладно? – усмехнулся Гейзер. – На Леське? И когда же ты принял такое решение? За те полчаса, что мы не виделись?

— Ещё год назад, — с превосходством ответил Светоч. — Олесия мне давно нравилась, просто не знал, как к ней подступиться.

— Просто подошёл бы и предложил переспать, — просветил Гейзер. – Что у Леськи отличная давалка, знает половина исторического факультета!

— Ч-что?.. Ты мне ничего об этом не говорил!

— Ты ведь не спрашивал, я и не говорил, — озадачился Гейзер. – И ещё я думал, что ты в курсе.

— Я не в курсе, — погрустнел ботаник.

— Зато теперь… в курсе, — утешил Гейзер. – Леська, видно, совсем оголодала на раскопках. Даже на такого, как ты, кидается!

— Что ты имеешь в виду? – насторожился Светоч.

Гейзер немного смутился. Полез в карман за ириской. Ничего не ответил.

— Что, блин?! – наезжал Михайло, расправив узкие плечи. – Что хотел сказать?..

Гейзер прожевал конфетку, с наслаждением прикрыв глаза. Потом резко глаза открыл и задушевно ответил:

— Я хочу сказать, что… как ты можешь спокойно прыгать на дефке, когда невдалеке лежит золотая лошадь весом в полторы тонны! И знаем о ней только мы. К нашему взаимному счастью я не занимался ерундой, и мой мозг усиленно работал. В голову пришли мысли и я хочу поделиться ими с тобой!

Очкарик вытащил у фрэнда из кармана ириску, основательно зажевал. Всучил Джорджу фантик и заметил:

— Нельзя коня оставлять здесь долго. Его ещё найдут! Восемьсот лет золото лежало в земле, но сейчас, похоже, настал момент находок.

Джордж раскрыл полы палатки и выкинул фантик. Светоч успокоил нервы и готов к диалогу. Вперёд!

— Надо отдербанить копыто, что торчит из косогора. Оно слишком бросается в глаза. Встаёт тактический вопрос – как это сделать? – спросил Джордж. И сам же и ответил:

— Можно взять кувалду и бить по копыту до тех пор, пока оно не отломится!

— Золото – мягкий металл, — выдал справку Светоч. – Он не ломается, а гнётся.

— Чёрт! Тогда… я придумал отпилить ногу. Только у нас нет ножовки по металлу.

— Зато есть у профессора, — просветил ботаник.

— Отлично! Надо украсть инструмент.

— Не надо. Профессор даст по моей просьбе. Навру ему чего-нибудь…

— Договорились, — кивнул Гейзер. – Ночью произведем отпил. Золотое копыто спрячем в вещах. Стену косогора, где лежит основная туша, заделаем мокрой глиной. А потом… надо отпроситься у профессора домой, типа заболели.

— Экспедиция и так уедет домой, — поправил Светоч. – В течение пары дней. Поэтому не вижу причин для лишних сложностей…

— Как это? – удивился Гейзер. – Нам ещё неделю здесь париться. Курган выкопан только наполовину, а пока не отроем его весь… и не вскроем там могилу монголо-татарина… ни шагу в город!

— Положись на меня? – попросил Светоч. – Через пару дней экспедиция уедет в город, я гарантирую!

Джордж испытующе глянул на очкарика. Светоч не похож на парня, который может что-либо гарантировать. Кроме гарантии положительной отметки в зачетке. Если, конечно, ты у него списал ответ на билет. Однако золото меняет не только людей, но и отличников… К тому же, Михайло Васильевич хлипок внешне, да крепок внутренне. Самые продуманные парни – это ботаники, на самом-то деле!

— ОК, — решился доверить своей интуиции Гейзер. – Мы увозим копыто в Астрахань! Там золото продаём дельцу, который не задаёт вопросов. На вырученные деньги покупаем тачку, приезжаем, пилим коня бензорезом. Всё так?

— Всё так, — подтвердил очкарик. Рука нечаянно тронула трусики, позабытые Олесией… медленно сжала. Мысль перестроилась на другую волну.

— До ночи! – подмигнул Гейзер, намереваясь вылезти из палатки.

— Постой! – попросил Светоч, тиская кружева. И быстро спросил: —  Ты Олесию… любил?

Гейзер захотел соврать, но понял, что врать в итоге не хочется.

— Нет, — вымолвил Джордж с неохотой. – Мы с Леськой лютые враги.

«С тех самых пор, как она Гейзеру отказала! Единственная из тех, у кого он просил. Весомый повод, чтобы записать девушку во враги!» — шепнула совесть Джорджа. Но мысли совести будет озвучивать только психически больной. Даже лучшему фрэнду…

— Сегодня Олесия второй раз меня заметила! — поделился радостью Светоч. – За всё время знакомства…

— А первый раз когда? – без интереса спросил Гейзер.

— В прошлом году! Спросила годы правления Ивана Калиты!

Джордж отбросил дурацкие мысли о своей мужской несостоятельности. Ухмыльнулся в своей манере:

— Если бы я страдал из-за каждой дефки, то давно бы наложил на себя руки! – он вышел из палатки.

— Ты легко относишься к половым связям, — пробормотал Светоч. — А я девственность берёг именно для жены.

3. Досадная случайность

Окрестности окутала ночь, луна стояла во второй четверти.

Даша открыла калитку своей усадьбы, и выкатила за ограду велосипед. Легко прыгнула на сиденье и методично закрутила ногами педали. Поехав сначала по неширокой сельской улочке – мимо магазина, потом свернув к бескрайним полям.

За Дашей пристально наблюдала баба Васа – соседка. Проводив женщину плотоядным от любопытства взором – Васа намылилась бежать к подружкам, дабы поделиться…

— Девчёнки, а Дашка-та опять ныне укатила к своему ентому хахалю! – обычно так начинался рассказ Васы.

Но Васа вовремя вспомнила, что ночью деревенские старухи спят. Это ей приспичило проверить свеклу на предмет целости от местной алкашни! И Васа отложила свои побегушки до утра.

Примерно в это же время, в лагере археологов, из своей палатки вылез профессор. Воровато оглядевшись и никого не заметив… повернулся спиной к ряду палаток, задвигал руками. И стал писить!

Облегчившись, Шер постоял ещё немного, задрав голову к звёздному небу.

— Эх, красота! – сказал негромко.

Взглянул на наручные часы и направился к леску. Из чьей-то палатки за ним наблюдали чьи-то глаза.

* * *

— Мы похожи на Балаганова и Паниковского, — вымолвил Светоч, жуя ириску.

— Они пилили чугунные гири. А чугун легче поддаётся пилке. Поверь. Золото очень вязкий металл, так тяжко идёт! – Гейзер пыхтел и плевался, юзая ножовкой по конской ноге. Золотые опилки мелкой струйкой сыпались в полиэтиленовый пакет, предусмотрительно положенный на землю – под местом отпила.

Берег реки обнимала всё та же ночь, лунный свет немного освещал сцену. Пространство рядом с косогором наполнял «жужжащий» звук распиливаемого металла. Негромкий и внятный.

— Давай-ка теперь ты, — Джордж отставил ножовку. Отошел в сторонку, вдыхая воздух полной грудью. Михайло взял одной рукой инструмент за ручку, а другой рукой обхватил ножовку сверху. И начал пилить!

— Профессор спрашивал, зачем ножовка? – обронил Гейзер.

— Да, — ответил очкарик. — Я сказал, что остриё лопаты постоянно загибается, решил его отпилить.

— И Шер поверил? – не поверил Джордж. – Знаешь, сделать это с лопатой почти нереально. Лучше отломать.

— Не знаю, поверил он или нет. Но он дал ножовку. Что нам и требовалось. Не так ли?

Летом ночи короткие, а толщина золотой конской ноги имеет свойство заканчиваться. Металлический скрежет прервался, когда на небосклоне показалось красное солнце.

— Часа три пилили, — заметил Гейзер.

Друзья заделали место отпила мокрой глиной (из косогора торчало продолжение ноги 3-х см длиной), взяли пакет с опилками и собственно копыто. И потихоньку направились к лагерю. Светоч осторожно выглянул из-за деревьев, оглядел досыпающую последний часик поляну с палатками. И прошептал:

— Все дрыхнут, вперёд, — он сделал два шага к лагерю. На интуиции не уловив за собой шагов фрэнда – обернулся. Недоуменно вскинул брови. — Георгий?

— Ты где?..

Не одному тебе внезапно исчезать, ботаник! А тишина нам не отвечает, как известно. Очкарик поспешно шагнул назад, тиская пакет с золотыми опилками и ножовку.

— Ау, Георгий!

Из-за ближайшего куста раздалось пуканье и голос Джорджа:

— Ну, чего орёшь? Погоди минутку.

Светоч чуть прогнулся в сторону, увидел голову присевшего Гейзера:

— Посмотри лопушок, я поблизости все вырвал, — попросил лучший фрэнд.

— В таких делах я не помощник, — отказался очкарик. – Увидимся, — он повернулся и отошел к лагерю.

— Эй! А если я больной попрошу стакан воды? Тоже не подашь! – возмутился Джордж.

— Сравнил, — донеслось с тропки. – Воду для болящего и анус засранца.

— Заметь, богатого засранца, — проворчал Гейзер. И поднялся, осматриваясь в поисках лопушка.

* * *

Палатка профессора была такой высокой, что позволяла стоять человеку в полный рост! Если гость желал постоять или не смел сесть. Сам хозяин палатки обычно сидел, поджав по-турецки ноги. Этим утром тоже. Шер приземлил заднее место на подушечку-думку и вносил записи в «Полевой журнал». Тетрадь покоилась на планшете, а планшет на скрещенных коленях ученого. Снаружи послышался ищущий голос:

— Виталий Степаныч, вы дома?

— Заходи, Михаил.

В палатке появился Светоч. Не сел, а с порога подал ножовку:

— Возвращаю.

Профессор взял инструмент и положил его рядом с собой.

— Виталий Степаныч… — начал, помявшись, Светоч. – Студенты… они хотят домой… Ну, измотали полевые условия! Это я с вами не первый год, а ребята… с непривычки.

Взрослый ботаник молча смотрел на юного ботаника.

— В общем, ребята готовы ударно поработать сегодня, во имя Науки. Сделав тройную норму. Чтобы с чистой совестью укатить домой не позднее, чем послезавтра. Вот как-то так…

Повисла тягостная пауза.

Профессор, не мигая, смотрел на студента. В глазах плавала легкая досада. Дурацкий человеческий фактор, зачастую, увлекшись любимым делом, мы забываем, что люди имеют обыкновение уставать. Подростки не люди, они хуже.

Студент, помаргивая, смотрел на профессора. На губах повисла невинная улыбка гонца, передающего коллективную просьбу.

— Михаил, назначаю тебя старшим на сегодняшний день, — наконец, вымолвил Шер. – Последний день экспедиции. Сейчас я задержусь, что делать на раскопе – ты знаешь.

— Ура! – воскликнул Светоч. – То есть… я всё понял, — очкарик поспешно вышел вон из палатки-шатра.

Шер немного удивленно посмотрел ему в спину и вновь склонился над записями.

А Светоч направился к костровищу, мимо ряда студенческих палаток.

— Стой! – из своей палатки вылез Джордж. Дальше двинулись вместе.

— Отдал?

— Да.

— А он?

— Взял.

Костровище включало в себя собственно костер, посуду и длинный обеденный стол, врытый в землю! Поварихой сегодня была Настя Тихонова, а помогал ей длинный Вася с рыбьим взором. Возле костра стояла общественная посуда с завтраком (казан с кашей и ведро с чаем). Личная посуда: чашки-ложки-кружки, лежала чуть в сторонке, под куском брезента. На деревянной чурке присела, позёвывая, повариха. Её помощник бухнул рядом с костром охапку дров, взял чашку каши и отошел к обеденному столу. Подошли лучшие друзья, тоже стали брать завтрак.

За обеденным столом сидели археологи, ковыряя кашку и попивая ароматный чаек. Томочка Любимая с превосходством рассказывала:

— Ночью я проснулась, хотела вылезти «попудрить носик». Гляжу, стоит Шер и делает пи-пи. Потом… профессор двинул к лесу. Я следом, страшно, конечно, но… интересно куда по ночам ходит Шер!

Томочка нарочито сдавленно прыснула, нарываясь на вопрос, и замолчала.

— И куда же ходит Шер по ночам? – длинный Вася озвучил любопытство всех. Археологи благодарно на него взглянули.

— Наш уважаемый и учёный профессор сегодня ночью ходил… на секс с деревенской дефкой! – Томочка ехидно рассмеялась. – Лично видела, как профессор повалил Дашу на траву и отлюбил!

Незамедлительно последовала реакция на данные слова. Слова – это вообще такая материя, которая часто вызывает реакции...

— Профессор тоже имеет право, – размыслила Люся.

— А может, у них любовь, – предположила Лада.

— Да ладно! – подмигнула Томочка. – Лесбиянки, канешн, глубоко лиричные дефки! – она подмигнула.

Подколку, вопреки ожиданиям, никто не поддержал.

— Ты, Томка, думаешь только о пошлостях, — заявила Олесия Магнитсон.

— Томка, ты глупа, даром, что имеешь большие сиськи, — пожурил Тимофей Рыжиков.

Длинный Вася – в знак протеста — демонстративно отошел, захватив свою посуду с едой.

— Дура, — заключил Гриша Масленкин.

Ситуацию ликвидировал Михайло Светоч, что как раз подошел. Он встал во главу стола и три раза стукнул ложкой по кружке:

— Граждане археологи. Секунду внимания.

Длинный Вася вернулся. Студенты воззрились на однокурсника. И очкарик сказал пламенную речь:

— Объявление! Шер дал ценное указание: нам за сегодня надо сделать все то, что мы хотели растянуть на неделю! На кургане, который копаем в поиске могилы монголо-татарина. Стратегический план таков! Утром мы снимаем остатки культурного слоя – это около двух штыков земли. Днем, как всегда, отдыхаем. Вечером чистим и метем дно раскопа, готовя могилу к вскрытию. Профессор вскрывает могилу, мы достаем из неё всё то, что может там оказаться. Утром профессор сделает последнюю фотосъемку, мы пакуем найденные предметы старины, и уезжаем в Астрахань – домой.

Судя по виду археологов – никто не ожидал таких раскладов от ботаника, глубоко известного, к тому же. Но археологи молчали. Поездка на раскопки – дело добровольное, и коли ты приехал, то будь ласков подчиняться приказам руководителя. Светоч у профессора в любимчиках, и логично, что именно его просили донести информацию… А город есть город, по-любасу, если сравнивать с селом!

— Да… меня профессор назначил старшим! – вспомнил Светоч. – И кто меня не будет слушать, тот пожалеет, что сюда приехал. Через пятнадцать минут выдвигаемся на раскоп. Всё.

— Браво, Михайло Васильевич, — вознес хвалу своей интуиции Гейзер, подходя с завтраком и садясь за стол.

* * *

Шер дописал последнее слово, поставил точку, отложил тетрадь с планшетом, с наслаждением потянул руки вверх:

— Теперь можно и чайку глотну-ууть!..

Удовлетворенный взгляд зацепился за ножовку. Профессор взял инструмент, провел пальцем по зубцам пилки. Они почти стёрлись.

— Я ж давал почти новую, — подражая скряге, проворчал Шер. – Он что, пилил металлическую сваю?..

Учёный муж подтянул к себе брякающую полевую сумку, порылся в ней, достал новую пилку. Стал откручивать от ножовки зажим, собираясь пилку заменить. Из пазов, между пилкой и основанием ножовки, пролилась струйка жёлтых крупинок. Прямо на колени, согнутые по-турецки! Профессор нахмурился, отложил ножовку… Снял очки… собрал крупинки в ладонь… вгляделся и обнюхал...

— Золото?! – в шоке пробормотал Шер.

4. Дилеммы Шера

Раскоп представлял собой круглую яму полутора метров глубиной и диаметром около 15 метров. Со всех сторон его окружали кучи земли, лишь в одном месте был оставлен проход 2-х метров шириной.

Студенты, по очереди, прошли в проход, и спрыгнули в раскоп.

— Пожалуйста, подойдите ко мне, — попросил Светоч. Археологи сгруппировались вокруг очкарика и тот воодушевленно сказал:

— Что такое усыпальница монголо-татарина?.. Это земляной курган, в глубине которого покоится собственно могила. Речь, конечно, о знатном монголе, простых хоронили менее помпезно… Когда знатный воин умирал, то ему рыли персональную могилу, а вокруг копали ров. В назначенный день мертвеца закапывали, вместе с его лошадью, оружием, личными вещами, драгоценностями. После этого родственники и друзья рассаживались вокруг могилы и устраивали поминки. Резали коней, быков, баранов, жарили мясо, пили кумысную водку. Поминки могли продолжаться несколько дней… Объеденные кости кидали в ров, чтобы не осквернять могилу. Языческий обряд.

— После того, как похороны свершались – по месту захоронения прогоняли табун лошадей, — дополнила Люся.

— Для того чтобы никто не мог найти могилу, — расшифровала Лада. – На предмет грабежа ценностей знатного воина.

— Тем не менее, большинство таких могил всё же ограблено, — грустно усмехнулся Тимофей Рыжиков.

— Ещё в средние века, — поддержал Гриша Масленкин.

— Большинство – не все, — подмигнул Гейзер. – Вполне, что эта могила не разграблена, — он топнул ногой по дну раскопа.

— Кому что делать-то? – нетерпеливо спросила Томочка.

— Сейчас распределю, — пообещал Светоч и… нахмурился: — А где Олесия Магнитсон?

* * *

Из шатра-палатки быстро вышел Шер. Сделал несколько уверенных шагов, встал на месте и бросил кругом два точных взгляда!

У костра – спиной к профессору – сидел длинный Вася. Поварихи Насти не наблюдалось.

На расстоянии видимости чернел раскоп, из него взлетали комья земли – работа явно кипела.

Шер опустился на корточки и юркнул внутрь палатки Светоча. Обшарил внутренность опытным взглядом… подтянул в себе рюкзак студента… запустил туда руки. Вытащил увесистый полиэтилен, развернул, мутно блеснула солидная жёлтая кучка!.. Профессор снял очки, взял добрую щепоть… потрогал её пальцами. И размыслил вслух:

— То самое золото. И это… опилки, мамой клянусь! – Шер широко открыл глаза: — Золотые опилки!?

Профессор напялил очки, лихорадочно оглядел палатку:

— Но где же то, что Михаил пилил?

* * *

На раскопе работа ладилась! Все были в мыле и довольные! Труд на ниве археологии – гораздо благодарное занятие! Он создаёт иллюзию славы и богатства, в 20 лет особенно!

Светоч задвинул свою подборку в земляную кучу. С целью землю подобрать и кинуть её за раскоп. Возле кучи встали точеные ножки, рядом с ножками – штыковая лопата. Михайло поднял взгляд по этим ножкам, выпрямляясь сам. И увидел Олесию Магнитсон, на уже помянутых ножках — эротичные шортики, в страстных ручках – лопата.

— Миша, я ходила «попудрить носик». И вот – вернулась! – маняще улыбнулась Олесия. На самом деле любая девушка знает, что хороша, если она хороша. Закон биологии.

Светоч полностью выпрямился. Упёр руки в бока. Просверлил девушку холодным взглядом сквозь очки. К слову, через очки взгляд всегда холодный, а если очкарик смотрит на тебя холодно сам по себе – то холодность превращается в неприятность… В общем, Светоч чисто своим видом доказал, что закон биологии на ботаников не действует, а  бездействует.

— Олесия! – резко начал очкарик. — Позволь напомнить, что ты приехала на раскоп. Во всём мире его обозначают тремя понятиями: лопата, земля и копать. Ничего нового здесь не изобрели и вряд ли изобретут. Поэтому! — не тыкай мне в глаза свои сексуальные ноги... Не держи лопату будто член… Не тряси полными грудями перед моим носом… А вставай-ка к Люсе и Ладе, и начинай делать то же самое, что они!

Отличницы оторвались от вскопки земли. Опасливо глянули на Светоча и зашептались.

Ребята были увлечены разговором и ничего не слышали. Томочка Любимая сосредоточенно скребла дно раскопа, ни на что не обращая внимания.

— А ты мужчина, Миша! – с чувством сказала Олесия. – Не знала, что ты так можешь,… даром, что мы на одном факультете.

При слове «факультет» очкарика перекосило. Он отставил свою лопату и отошел, рявкнув на отличниц:

— Всем копать!

* * *

Джордж Гейзер и Грибковы стояли кружком, перекусывая ирисками. Их лопаты стояли тут же.

— Знаете, почему я хочу домой? – спрашивал Гейзер. — Я не желаю больше страдать половым воздержанием. Охота пойти в ночной клуб и кого-нибудь полюбить!

— Ты никого не любил в экспедиции!? – поразился Масленкин.

— Джордж, ты ли это!? – засомневался и Рыжиков.

— Моей вины нет, — смущенно потупил глаза ловелас Гейзер. – В лагере всего пять особей женского пола. Люся с Ладой лесбиянки. Томочка – ехидная змейка, на которых змеек у меня хронический нестоЯк. Олесия Магнитсон… — у нас с ней напряженные отношения. То есть, мы враги и все такое, — смутился Джордж.

Масленкин и Рыжиков согласно и глубокомысленно покивали. С серьёзными выражениями лиц! Как ныне любит делать молодежь, считая такие жесты очень глубокой иронией…

— Настя Тихонова — очень оригинальная особа, — заканчивал Гейзер. — Вроде скромница, но за данной скромностью скрывается пытливый ум и… нежное тело. Груди – персики, поверьте, я знаю толк в женских грудях! – вдохновенно пел Джордж. – А спинка…

— Так в чем же дело? – подмигнули Грибковы.

Гейзер прервал свою песнь и грустно вздохнул.

— Настю любит здоровенный тип, у которого глаза похожи на яйца – такие же продолговатые и их не видно за кожаными складками, — неохотно уронил Джордж. – Я его лично видел, он подвозил Настю в институт на серой иномарке. И не раз…

— Тип с габаритами семь на восемь, восемь на семь? – полюбопытствовал Масленкин.

— Косая сажень в плечах, бритая голова? – с интересом спросил Рыжиков.

— Да, — подтвердил Гейзер. — А в правом кармане у него, кажется, пистолет.

— Парня зовут Митей, он — родной брат Насти. Закончил институт с красным диплом, крутой программист, — заявили Грибковы. – Мы его неплохо знаем, брали консультации по компьютеру.

— Если честно… я Настю давно хочу, а со вчерашнего дня и люблю, – признался Джордж. – Спасибо, пацаны, за инфу… теперь смело можно к Насте пристать!

Подошел Светоч, его зловещий вид не сулил тунеядцам ничего хорошего.

— Я как раз объяснял пацанам, почему я хочу домой! – ухмыльнулся Гейзер на молчаливый упрек Светоча. Джордж взял свою лопату, поплевал на руки и вогнал лопату в землю.

Грибковы последовали примеру…

* * *

Шер отказался от завтрака. Взял себе кружку крепкого чаю и сидел всё утро за обеденным столом. В голове возникали ворохи мыслей – каждая мысль рождалась не отдельно, а в компании других мыслей. Профессорский мозг пытался отделить здравые мысли от никчемных, выстраивая причинно-следственные связи между фактами и предположениями.

«…Значит, мой любимчик Светоч пилил ночью золотое изделие. Оно явно большое, иначе бы он не пилил... Скорее всего, Михаил был не один, а со своим фрэндом – сексуально озабоченным Джорджем. Вероятно, фрэнды нашли находку, решили Науке её не отдавать, а… по частям… вывезти в цивилизацию. Иначе объяснений нет. Светоч бы так не поступил… наверняка… это всё Гейзер – чёртов троечник!».

На профессора неоднократно, с удивлением, поглядывала повариха Настя Тихонова (хлопоча по костровищу), но подойти без явной причины не решалась. Длинный Вася отпросился у Насти купаться, и Шера не видел.

 «Что же они нашли?.. Впрочем… неважно. Пусть… большой кусман золота, припрятанный монголами, когда русские их погнали… Мне-то что делать – вот что важно!..».

Ученый муж непроизвольно оглядел ряд палаток.

 «Надо обыскать и палатку Гейзера, наверняка отпиленное там! Только… где его палатка?.. Никогда не обращал внимания».

Профессор в задумчивости отхлебнул тёмного, ароматного чая и… увидел себя в белом костюме на палубе яхты! Яхта быстро плыла по синей морской глади!.. Профессор сидел в шезлонге, с бокалом напитка в руке, и блаженствовал. Рядом, на палубе, загорал квартет рыжих девушек, топлесс.

Мягкой поступью приблизился секретарь, спросил, прогнув торс:

— Хозяин, через два часа ваша яхта бросит якорь в Марселе. Капитан спрашивает: будут ли особые указания?

— Я буду ждать капитана через полтора часа, в бильярдной, — томно потянулся Шер. – А сейчас хочу опробовать этих рыженьких, — профессор кивнул на загорающих. – Новенькие… свеженькие... сладенькие…

— Я понял, — кивнул секретарь. – Но у меня есть личный вопрос: сколько банок тушёнки можно взять в вашей палатке?

— Ч-что?.. – погрустнел и как-то сник Шер.

Видение исчезло. Перед профессором стояла Настя Тихонова – дежурная повариха.

— Вы здоровы, Виталий Степаныч?..

— Да… здоров… — Шер с усилием помотал головой, трезвея от мечт. – Что, Настя?

— Сколько банок тушёнки можно взять? – повторила повариха, смущенно топчась. Вроде бы лучше отойти, и нельзя…

— А сколько банок осталось?

Настя всё же пожалела, что не отошла.

— Откуда мне знать. Тушёнка у вас в палатке, а не у меня.

— Ну да, ну да… — согласился профессор. – Вот что, Настя, возьми пять банок.

— Обычно три или четыре, – удивилась девушка.

— Я вспомнил, что остался почти ящик, — разъяснил Шер. — Завтра уезжаем, не назад же везти.

—Уезжаем завтра!? – моргнула Настя, слыхом не слыхавшая о «скором отъезде по просьбе измученных раскопками студентов».

— Да, — рассеянно кивнул профессор. – По настоятельному повелению моей жены.

Настя хорошо знала, что профессор не женат, но плотно стиснула зубы. Больным людям лучше не перечить…

— Ладно. Так я возьму сама?

— Возьми.

И Настя тихо отошла за тушенкой в профессорскую палатку.

5. Михайло и Олесия

— Уважаемый Виталий Степанович! Мы сняли два культурных слоя, иначе два штыка земли. Последние полметра. Зачистили поверхность раскопа. В наличии могила монголо-татарина, как и предполагалось. Сегодня вечером вы могилу вскрываете, а завтра утром экспедиция уезжает домой!

Так декларировал Светоч, стоя по струнке перед профессором. Шер по-прежнему сидел за столом, расслабленно куря трубку.

— Ну-ну, — пробормотал профессор и… подмигнул студенту правым глазом.

Светоч недоуменно открыл рот.

Профессор подмигнул левым глазом, а… потом двумя глазами сразу!

Светоч растерянно повел головой по сторонам… Затем изумленно стал вглядываться в профессорское лицо.

— Михаил! – вдруг рявкнул Шер, убрав подмигушки.

Ботаник вздрогнул и сделал шаг назад! Профессор поднялся и поманил Светоча пальцем. Тот на инерции отрицательно покачал головой. Профессор постарался любезно улыбнуться и снова поманил ботаника согнутым пальцем. Светоч подумал и сделал шаг вперед!

— Я нашел в твоем рюкзаке полиэтилен, в который завернуто полкило золота, — садистски прошептал профессор. – Нашел и забрал.

Светоч беззвучно открыл и закрыл рот, как будто ему не хватало воздуха.

— Давай, иди к своему фрэнду, — попросил Шер, не убирая улыбку. – Расскажи ему про сукиного сына профессора.

— Ага… сейчас, — ошалело вымолвил ботаник. Он быстро повернулся, прямо-таки подбежал в палатке Джорджа, сел на корточки… оглянулся. Профессор помахал ему ручкой! Светоч споро нырнул в палатку. И закричал с порога:

— Георгий, копыто на месте?!

Джордж сидел спиной к входу и как раз вертел в руках золотое копыто. Лучший фрэнд чуть покосился на ботаника и заухмылялся:

— Ко мне в палатку никто не ходит. Я не секс-агрессор... – погладил копыто. — Килограммов двенадцать. Это мы удачно съездили в экспедицию.

— Фу, — облегченно выдохнул Светоч, увидев копыто. – Фу, дай-ка!

— Держи, — Гейзер осторожно передал золотой кусок очкарику. Тот его перехватил, прижал к груди, как любимого ребенка. И стал… убаюкивать, прикрыв глаза:

— Баю-баю-баю-бай…

По внешнему виду Гейзер напоминал самого ботаника пять минут назад! Светоч прервал колыбельную, открыл глаза, глянул ясно:

— Теперь я в норме! – опустил копыто на полотняное днище, снял очки, подул на круглые стекла, вновь надел. И апатично вымолвил:

— Шер знает о том, что мы нашли золото.

— Откуда!? – мгновенно среагировал Джордж.

— Не знаю, зачем он полез ко мне в палатку, но он нашёл и забрал золотые опилки!

— Так-так-так… — протянул Гейзер. За отсутствием дополнительной информации и сказать-то  больше нечего.

— Вообще… подвох почуяла моя попа, — стал вспоминать Светоч. – Почти сразу после начала разговора с профессором… Вот сейчас. Моя попа очень чувствительна к опасности.

— Любая чувствительная задница может ошибиться, — не согласился Джордж. – По фактам же следующее. – Гейзер ненадолго задумался: — Под берегом лежит полуторатонная золотая туша, о которой знаем только мы с тобой. Факт подлежит сомнению?

— Вряд ли, — молвил Светоч, – это раз. Шер спёр у меня из палатки полкило опилок – это два.

— Золотое копыто у меня – это три, — закончил Гейзер. – Факты, что есть. Теперь надо понять, что же было. Тогда станет ясно, что делать дальше.

— В том, что профессор полез ко мне в палатку – нет ничего сверхъестественного, — озвучил Светоч. – Возможно взять карандаш или лист бумаги.

— Залезть в палатку к студенту – это не то же самое, что залезть к нему в квартиру, — усмехнулся Джордж.

— Да. Опилки лежали в рюкзаке прямо рядом с карандашами и бумагой, — пояснил Светоч. – И не найти их было сложно.

— Копыто будет найти сложно, — заявил Гейзер. — Я спрячу его так, что сам потом с трудом найду!.. — Джордж вдруг нахмурился. – Копыто просто лежало под подушкой… Слушай, а почему профессор не нашел и его?

— Потому что Шер в твоей палатке не лазил, — объяснил Михайло. – Не успел или не догадался… кто знает?

— Знает сам профессор, — перебил Джордж. — Он знает, что Гейзер и Светоч – лучшие фрэнды, а такие фрэнды делятся друг с другом всем, кроме девушек. Так что будем делать?..

— Ждать, — произнес очкарик. – Шер обязательно продолжит разговор.

— Наверняка проявится, — согласно кивнул Гейзер. Он подтянул рюкзак, достал оттуда нож-складник и сапёрную лопатку. – Ты уходи пока, Михайло Васильевич, а я копыто спрячу.

— Да-да, — Светоч вознамерился вылезти.

— Пусть твоя задница рассуждает, не мешай ей, — напутствовал Гейзер. – Может, чего подскажет. Мне бы такую чувствительную, — Джордж завистливо сглотнул.

— Хорошо, — усмехнулся ботаник, покидая палатку фрэнда.

Джордж выкинул лезвие у ножа, сдвинул к краю тюфяк-матрац. Полоснул лезвием по полотняному днищу три раза, отогнул квадратный лоскут материи. Отложил нож и воткнул саперную лопатку в землю… Собираясь делать золотой схрон под палаткой.

* * *

Михайло Светоч лежал у себя в палатке и делился сам с собой своими планами. Вслух. Это вполне нормально, если ты нашел клад! Интриги профессора, организационные непонятки, бытовая суета, первый в жизни секс… — мышиная возня. Полторы тонны древнего золота – вот что серьёзно!

— Я стану богатыыым!.. Перво-наперво… что? Так… Конечно, я посвящу себя Госпоже Археологии. Лично буду возглавлять экспедиции... За свой счет! Когда есть деньги, то хочется славы… Поеду в Египет и найду ещё одного «Тутанхамона». Или?.. Это уже детали. Так… Значит, так.

— Миша, ты дома? – донесся извне женский голос. Через мгновение полотнища палатки нетерпеливо разошлись. И просунулась голова Олесии.

— Дома! – обрадовалась девушка, просовывая в палатку и обольстительное тело.

Очкарик нашарил журнал «Археология», развернул и демонстративно вскинул его к лицу. Типа читая.

— Миша, — Олесия своей рукой прижала журнал к груди ботаника. Села рядом с тюфяком, на коем лежал Светоч. – А ты у меня никак из мозгов не выходишь!

Светоч глянул гневно. Вернул журнал на место – к своим глазам:

— Я занят!

Когда избранник красивой девушки – ботаник, то она может не почуять неприязнь, а честно поверит, что ботаник действительно занят. И не в силах ей – красе писаной, уделить время… Есть биологический вид мужчин, а есть биологический вид ботаников…

— Займись лучше мной, — проворковала Олесия, убирая от лица избранника журнал и пытаясь снять с него очки.

— Хочешь рассказать про половину факультета?! – яростно вскричал Светоч.

Олесия опустила нежные ручки. Сделала недоумённое лицо:

— О чём ты, Миша?

— О том, что ты спала с половиной факультета! — выпалил Светоч в лицо Олесии.

Магнитсон с сожалением глянула на любовника. Немного поколебалась – сразу его послать или не сразу?.. Впрочем, можно сделать скидку на ботанство избранника, кое-что сказав, и в избранниках оставив… Или всё-таки послать?..

— Искомые сведения… Михайло Васильевич Светоч почерпнул у… фрэнда – ранимого жеребца, чья тонкая душа до сих пор не может забыть отказа от девушки, — усмехнулась Олесия. – Так?

— Неважно, — засмущался очкарик, гася взор и отворачивая его к стене.

— Нет, важно! – крикнула Магнитсон. Она развернула очкарика к себе лицом. – И ты меня выслушаешь!..

Светоч не привык быть участником сцены-мелодрамы и растерялся. Внешне растерянность читалась испугом.

— У меня было два парня, с которыми я спала! — делилась Олесия. – Мне двадцать лет, и нормально, когда молодые люди встречаются и спят. Но… если отношения не получили продолжения, значит, девушка  — шлюха и будет носить этот эпитет всю жизнь? Так?

— Ну почему так?.. – вяло заворочался ботаник. – Вовсе не… так.

— Так хочется любви, — Магнитсон всхлипнула. – Я не Золушка, но и принцем может стать не каждый!

Девушка повернулась к выходу, ожидая, когда же прозвучит возглас…

— Олесия! – окликнул очкарик. – Я хочу предложить тебе выйти за меня замуж!

Чёрт возьми! Замуж не планировался! Но второй раз могут и не предложить, тоже верно. Магнитсон ощутила на своих плечах мягкие руки очкарика.

— Свадьбу предлагаю сделать на Соломоновых островах, — шепнул Светоч. – Местные туземцы выступят свидетелями, а лимузин привезем с собой.

— А… — удивилась Олесия.

— Я стал богатым ботаником! — серьёзно ответил очкарик на невысказанный вопрос. — Ничего не спрашивай, скоро сама узнаешь, так как будешь мне помогать озолотиться!

* * *

Пока парочка любовников занималась выяснением отношений, Джордж спрятал золотое копыто в самолично сооруженный схрон. Под днищем своей палатки. Полотно днища зашил суровыми нитками, на данное место надвинул тюфяк. Удовлетворенно потер ладони:

— Как тут и росло!

Гейзер вылез из палатки. Зажевал ириску, глянул вправо. Увидел Шера: с полевой сумкой и с фотоаппаратом профессор удалялся в сторону раскопа. Вероятно, делать фотосъемку и различные замеры – для отчетов. Археология (как и почти каждое дело) – это сначала куча бумаг, а потом уже собственно изыскания. Для руководителей экспедиций!

Гейзер глянул влево, потом прямо и взад – не увидел больше ни души. Южно-русская сиеста, археологи по палаткам или на речке. Джордж зевнул. Ага, у костровища появилась повариха Настя. То есть, не повариха, а «очень оригинальная особа», которую Джордж почти любит… Гейзер сделал несколько плотоядных шагов к костровищу и… разочарованно остановился. К костру вышел длинный Вася, стал снимать с костра казан с супом.

— Ах-ах-ах!.. – из палатки рядом донеслись сладострастные женские стоны.

— Давай-давай, Михайло Васильевич! – процедил Джордж, сворачивая свое внимание на эту палатку.

Послышался «археологический гонг» — стук ложки о железную тарелку, и крик Насти:

— Археологи, обед!

Стоны не утихли, а даже стали немного громче. Гейзер положил в рот ещё ириску, и двинулся к костровищу.

6. Джордж и Настя

Обед на раскопках – это суп с тушенкой и ягодный кисель. В ста случаях из ста! В любой экспедиции, на разных континентах и во все времена. Кушать суп с киселем — в тридцатиградусную жару, способны только бродяги и археологи! Развлекал наших студентов Гриша Масленкин, рассказывая о том, как он болел. Самые востребованные темы во время коллективного обеда – это, конечно, рассказы о болезнях, смертях и туалете… Как известно.

— Проболел я ангиной восемь дней. Дома… Потом лечащий врач заподозрил у меня пневмонию и я лёг на обследование в больничку, на пару дней. Утром лёг, в общем, бодрячком, а вечером чуть не умер. – Гриша театрально вздохнул. – Тошнота, головокружение, температура… Короче, заразился гепатитом «А», желтуха – по-простому.

Археологи молча внимали рассказчику. Время на природе длинно и отчасти скучно – нет Интернета, мобильная связь не работает, поднадоели (откровенно говоря) одни и те же лица. И послушать занятную байку всегда в кайф!

— Зараза, как позже выяснилось, таилась в больничной воде, – объяснил Масленкин. — В итоге я провалялся в больнице сорок два дня!

— Значит, ты лёг в больницу, чтобы заболеть, — констатировала Люся.

— Глубокомысленная история, — покивала Лада.

— Ха-ха! – сказал (именно сказал) длинный Вася.

— Действительно… — удивился другой Грибков.

— Надо взять на вооружение перед зимней сессией! – предложила Томочка Любимая.

Настя Тихонова и Джордж Гейзер находились у костра. Повариха аккуратно кушала, сидя на чурке, а Джордж рассеянно ковырял прутиком в золе. Аппетит у Гейзера пропал напрочь, то ли в связи с золотой находкой, то ли из-за влюбленности, то ли «два в одном».

— Насть, пошли купаться? – Гейзер говорил, не поднимая взгляда.

— Решился мне открыть «чудесное местечко с отпадным дном»? – усмехнулась повариха. – То самое, куда не ступала ничья нога, кроме твоей?

— Нога Светоча там тоже была, — дополнил Джордж. – Знаешь… мне надо сказать тебе важную вещь.

— Я слушаю. Обожаю важные вещи!

— Скажу наедине… Вещь не просто важная, а очень важная.

Настя вылила остатки супа в костер, встала и… снова села. Сказала требовательно:

— Георгий, посмотри мне в глаза!

Гейзер поднял очи, искоса бросил быстрый взгляд. Настя нетерпеливо вздохнула. Гейзер бросил ещё один косой взгляд. Настя рассерженно кашлянула. Тогда Джордж собрал волю в кулак и… прямо взглянул на девушку!..

Настя заглянула в глаза парню, и увидела там солнечных зайчиков. Зайчики застенчиво хмурились. Зрелище было таким забавным, что Настя улыбнулась. Мужчина, который вызывает улыбку – не вызывает страх!.. Но и улыбаться слишком часто мужчине не надо, сойдешь либо за умалишенную, либо за честную давалку… Повариха попридержала вторую улыбку и удовлетворенно кивнула:

— Я пойду с тобой купаться. Если обещаешь ко мне не приставать. Пользуясь тем, что мы одни.

Сексуально озабоченный троечник несказанно удивился:

— Купаться с красивой девушкой и к ней не приставать?! Как это?

— Угу, — кивнула Настя, всё-таки поднимаясь. И крикнула, призывая помощника по кухне: — Вася! Подойди, пожалуйста!

Шер сидел на корточках – на земляных кучах, огораживающих раскоп, и в бинокль смотрел на лагерь! Профессора интересовали две диспозиции:

— Палатка Светоча, что слабо шевелилась. Ботаник и Олесия занимались сами-знаем-чем.

— Костёр, у которого болтали Гейзер и Тихонова.

В какой-то момент Шер увидел, что к костру подошел длинный Вася. Повариха показала ему на пустой казан из-под супа, что-то сказала. Вася покорно кивнул. Настя махнула Джорджу и пошла прочь от костра – по направлению к лесу, за которым текла речка. Гейзер пошел следом. Вася скорбно опустил плечи, поднял с земли «Жидкое мыло» и с отвращением глянул на грязный казан…

Профессор отнял бинокль от глаз, достал из нагрудного кармана рубашки очки с прямоугольными стеклами. Надел. Спрыгнул в раскоп. Фрэнды крутят любовь-морковь и никаких движений по золоту делать не планируют. До вечера наверняка! Профессор, конечно, надеялся, что дружбаны сразу начнут делать глупости. Зная о знании Шера о кладе. Но… они уже сделали глупость, не прочистив ножовку, а все другие глупости роли не играют. Так-то. А пока… надо бы и делом заняться, однако… Поверхность раскопа была ровно выскребена до жёлтого, глиняного цвета. Лишь посредине чернело пятно овальной формы 2,5 метров в поперечнике – сама могила. И по всему периметру протянулась, полметра в ширину, чёрная полоса – ров.

Шер достал из полевой сумки фотоаппарат, нацелил объектив на раскоп, сделал снимок. Потом ещё один… Вынул из сумки рулетку и компас, погружаясь в Науку.

* * *

— Рассказывай про важную вещь, — попросила Настя, требовательно глянув на Джорджа.

Парочка только что искупалась в свое удовольствие. И теперь одевалась. Если точней, то девушка натягивала через голову юбку, потом её застегивала. Далее, топик и шлепанцы, и, конечно, крем на ручки и на ножки… Гейзер с наслаждением наблюдал, предусмотрительно одев шорты и сунув руки в карманы!.. «Это всё мое и только моё!» — шептал парню самческий голос!

Поймав взгляд девушки – Джордж улыбнулся во всю ширь лица, и сладко проговорил:

— Представляешь, я только сегодня узнал, что тебя в постели никто не любит!

Настя положила бутылек с кремом в карманчик и… дала Гейзеру пощечину. Тот потрогал щеку и… выдал пламенную речь:

— Я хочу сказать, что ты девушка-мечта! И я хочу на тебе жениться! Фишка в том, что я стал богатым красавчиком! На пару со Светочем, у которого амур с Леськой Магнитсон. И вот мы… покупаем два дома у моря: один для нас с тобой, другой для них. Будем слушать шум прибоя, дружить семьями, вздыхать при луне, любить друг друга каждый день!.. Конечно, откроем  свое дело, например, я не прочь делать сыр. А ты…

Как мало надо для того, чтобы баловень женщин заговорил так, как заговорил! Всего-то одну пощечину… Однако, данный разговор совершенно неуместен по той причине, что…

— Мы совсем друг друга не знаем, — резонно и мягко перебила девушка. – Я согласна с тобой дружить, Георгий. Шансы у тебя есть. Только… спать мы до свадьбы не будем, железно! Если тебя это не пугает, то начинай ухаживать.

— Как это не спать!?  — несказанно удивился Гейзер. – Нам ведь хочется!

— Мне не хочется, – усмехнулась Настя. – Потому что я не знаю, что такое секс.

— Круто! – брякнул Гейзер. – Джордж, тебе повезло!

И тут же он получил вторую пощечину. Настя отошла к косогору, стала подниматься по тропке – к лесу. Гейзер недолго постоял на месте, соображая, и двинулся за Настей.

7. Лесбиянки

У хорошо горящего костра возился длинный Вася, – подкладывал туда дрова. Привычная до умиления картина. На двух рогатинах закипало ведро с чаем, из-под брезента выглядывал ящик с пряниками. Наступал полдник!

В трех метрах от костра, за обеденным столом, на лавочке сидели девочки: Люся и Лада. За их спинами к лагерю, от раскопа, шел профессор. Более никого не наблюдалось.

— Вот объясни мне, — настойчиво попросила Лада, — зачем в экспедиции ты пустила слух, что мы лесбиянки?

— Но мы ведь и есть лесбиянки, — разъяснила Люся.

— Не обязательно, чтобы о нашей любви знали другие! – отчитала Лада. – Лично я смущаюсь. А Томочка… разнесет по всему городу.

— Гениальная идея, — возразила Люся. — Никто из противных парней к нам здесь не пристаёт! И в городе не пристанет, если… Томочка не оплошает.

— К нам и так никто никогда не приставал, — грустно сказала Лада. — Даже не смотрел в нашу сторону...

— Когда-то это всё равно бы случилось! — прозревала Люся.

К девочкам на лавочке подошёл Шер. Изображая беспокойство, спросил:

— Куда ушла повариха? Вот-вот полдник, а она где-то ходит!

— Настя ушла купаться, — рассказала Люся. — С Джорджем.

— У Джорджа есть «чудесное местечко с отпадным дном», — развила тему Лада. – Там, за лесом. На пару со Светочем…

— Фрэнды никому свой пляжик не показывали! – с негодованием высказала Люся.

— Боялись, что загадим! – с обидой дополнила Лада.

Если ты начальник и хочешь узнать новости в коллективе – спроси у авангарда! И ты узнаешь всё, и даже чуть больше!

— А сегодня Джордж пошел на пляжик в компании с Настей, — делились подружки. — Нам об этом сказал длинный Вася!

Шер не слушал девчонок, устремив пытливый взор на лес, за которым текла речка: «Понятно… где… золото». Впрочем, и девочки на лавочке уже забыли про профессора, играя друг с дружкой в «Вопрос-ответ».

— Может Гейзер и Настя спелись?

— Вряд ли. Скорее всего, Джордж сегодня влюбился.

На лесной опушке показалась обсуждаемая парочка, парень и девушка шли к лагерю, держась за руки.

8. Профессорские шифровки

Шер взял из кучи лопат две штыковки, стал бить ими друг о дружку, крича:

— Студенты, на раскоп!

Студенты начали вылезать из палаток, где коротали обычные полчаса между полдником и вечерней работой!

Работа в археологической экспедиции производится два раза в сутки: утром – до солнцепёка, и вечером – после спада дневного жара.

Археологи разобрали лопаты и выдвинулись на раскоп.

— Вы нарезали веток для веников? – придержал Грибковых профессор.

— Вчера вечером ещё, — откликнулся Гриша Масленкин.

— Сразу, как вы распорядились, — кивнул Тимофей Рыжиков. – Они в лесу.

— Перенесите их на раскоп, — распорядился Шер.

— Ладно, — Грибковы отошли. Другие студенты, включая парочку Светоч-Гейзер, уже шли к раскопу. Спиной к Шеру!

Профессор оглядел отходящих студентов, нагнулся, поднял с травы еловую шишку и… запустил ею в Светоча! Шишка точно стукнула ботанику между лопаток. Михайло Васильевич в удивлении оглянулся. Профессор садистски улыбнулся и поманил его пальцем к себе. Джордж тоже оглянулся, оценил расклады и пихнул друга в бок:

— Чего застыл-то? Сходи к профессору, коли зовет…

Светоч сделал несколько нетвердых шагов в направлении Шера. Когда профессор так гылится, то надо готовиться к неприятностям. Шер – реально продуманный сукин сын, помнится, шпаргалки находил у девушек в интимных местах… И не стеснялся прилюдно эти шпаргалки доставать, наплевав на девичий стыд. Что же он хочет: свою долю или обогатить Науку?.. Но не спрашивать же самому!

Как только ботаник приблизился – профессор положил ему руку на плечо, и торжественно сказал. Без грамма ухмылок:

— Михаил, назначаю тебя снова старшим! Как Грибковы принесут ветки — выметете раскоп. Я подойду через полчаса, соберу инструмент для выемки могилы. Иди.

— Есть! – Светоч издевательски отдал честь и отошел ироничным строевым шагом! Мечты, мечты… Светоч понуро кивнул и с облегчением вернулся к лучшему фрэнду.

Парни молча двинулись к раскопу. Гейзер ничего не спрашивал, надо, Светоч сам расскажет. Однако, почти у самого раскопа, Джордж придержал ботаника:

— Стой, Михайло Васильевич!

Оба встали. Зажевали по ириске. Гейзер в раздумье почесал темя и заявил:

— Я тут подумал… Процесс извлечения и разделки золотой туши займёт у нас время. И  может привлечь стороннее внимание. Конечно, гипотетически, но… это может быть. Так?

— Ты хочешь позвать на помощь Шера? – предположил Светоч.

— Нет, — смутился Джордж. — Я пригласил Настю Тихонову. Мы с ней почти муж и жена, вот в чём штука!

Очкарик… неожиданно улыбнулся и протянул фрэнду «пять»! Гейзер с удовольствием пожал ладонь, изгоняя смущение.

— А я женюсь на Олесии Магнитсон! – похвастался очкарик. – И я пригласил её помочь в разделке коня!.. Слушай, как отлично всё складывается? Мы выкопаем золото и женимся на девушках. Уедем к морю, купим там дома по соседству. Будем дружить семьями! А?

— Да! – довольно покивал Гейзер. – Наши мысли параллельны.

— За работу, — скомандовал очкарик.

Лучшие фрэнды спрыгнули в раскоп. Грибковы как раз принесли две большие охапки веток. Студенты нетерпеливо переминались. Олесия Магнитсон стояла в сторонке и красила губки.

Светоч кашлянул, притягивая к себе внимание. И громко сказал:

— Граждане археологи! Я вновь назначен старшим на кургане. Разбираем ветки, каждый делает себе импровизированный веник и метёт дно раскопа. Очищая искомое дно от пыли. Профессор в данный момент копается в моей палатке и в палатке Джорджа. Ищет то, что хочет украсть! Подойдет через полчаса…

Гейзер толкнул докладчика в бок и прошипел:

— Ты чего несёшь?

— Ой! – смутился очкарик. – То есть… профессор в данный момент собирает инструмент для выемки могилы.

Однако-однако. В действительности Шер был занят тем, что переминался у костра, зло поглядывая на Настю и Васю. Дежурные по кухне хлопотали по костровищу: Вася, как всегда, возился с костром, а Настя ополаскивала чайные кружки.

Шер суетливо достал трубку и табак, начал набивать курительный прибор. Спросил вкрадчиво:

— Сейчас будем вскрывать могилу. Хотите посмотреть?

В рыбьем взоре Васи мелькнули сожалеющие человеческие эмоции. Вася явно хотел!

— Виталий Степаныч, мы дежурные по кухне, — констатировала повариха. – А им  запрещено покидать лагерь. Ваше собственное распоряжение!

— Сегодня торжественный день! На раскопе произойдёт то, ради чего мы сюда и приехали! Поэтому я разрешаю сходить и посмотреть, — не смутился учёный муж. Он чиркнул спичкой, прикуривая.

Длинный Вася молча рукоплескал профессору! Настя восприняла информацию – не более:

— Спасибо, Виталий Степаныч. Обязательно насладимся вскрытой могилой. Попозже.

Шер сердито попыхтел трубкой:

— Позже надо варить кашу на ужин. Идите прямо сейчас.

— Хорошо, домою только кружки, — согласилась повариха.

— Немедленно, Тихонова! – рявкнул профессор.

Вася вздрогнул и изгнал из своих глаз человека! Так спокойней, с рыбьим-то взором…

— Почему вы кричите? – обиженно спросила Настя.

— Разве я кричу? – удивился Шер, чуть сбавляя тон. – Марш на раскоп, студенты!

Вася вопрошающе смотрел на свою непосредственную начальницу – повариху. Как она скажет, так и будет… Повариха отшвырнула тряпку и кружку:

— Идём, Василий!

Дежурные по кухне прошли десятку шагов по направлению к раскопу. По дороге Вася сказал столько слов подряд, сколько не сказал за всю жизнь!

— В начале работ профессор отдал приказ – лагерь без присмотра не оставлять. И возложил исполнение на дежурных по кухне. Мол, кто-нибудь может прийти и поживиться. Как пример, рассказал прошлогодний случай, когда деревенские мальцы украли в лагере двое часов и бинокль. А тут! – Вася на ходу оглянулся и… остановился: — Смотри!

Повариха тоже оглянулась. Пошарила недоуменным взглядом по лагерю.

* * *

Студенты старательно дометали раскоп! В яму спрыгнули дежурные по кухне.

— Шер исчез! – крикнула Настя.

— Что?! Куда?! – археологи окружили нежданных гостей.

— Профессор курил трубку. Мы отошли от лагеря на десять шагов, — пояснила Настя. – Оглянулись, а Шера нет. Он физически не успел бы никуда переместиться вне видимости! Ни в любую из палаток, ни в лес…

— Когда профессор курит, он никуда и не перемещается, — выдала справку всезнающая Томочка. – Железно! Поэтому, скорее всего, его забрали инопланетяне.

Студенты не успели ни обсудить предположение Томы, ни поделиться своими мыслями. На раскоп спрыгнул профессор. На шее — фотокамера, в руках — полевая сумка и инструменты для вскрытия могилы в кожаном футляре. Обмазанный изумлением будто кремовый пирог кремом – Шер прошёл на середину раскопа, остановился возле чёрного пятна собственно могилы. Деловито вынул из сумки кусок картона и компас, протянул Светочу:

— Положи.

Очкарик открыл компас и пристроил его на край могилы. Рядом опустил картон с надписью: Север/Nоrd. Ученый муж наставил фотокамеру на могилу, щёлкнул два раза подряд. Зашел с другого бока, ещё щелкнул, и ещё... По ходу звучно произнося:

— Сейчас я вскрываю могилу монголо-татарина. Вы все копаете ров. Найденные кости животных кладите против места, где их нашли.

Профессор отложил фотокамеру и сумку, открыл кожаный футляр с инструментами для вскрытия могилы.

— Ну, приступим! Да, а дежурных по кухне прошу вернуться в лагерь.

Профессор опустился на корточки перед могилой, кряхтя, перевалился на колени. Вытащил из футляра лопатку с узким штыком.

— Вы же разрешили нам присутствовать! – вознегодовала Настя.

— Настоятельно! – подчеркнул длинный Вася.

— Я передумал, — просто ответил профессор.

Изумление уступило место презрению. И если изумлением мажут, то в презрении купают. Дежурные по кухне хорошенько Шера откупали и прополоскали! Потом оглянулись в поисках поддержки или хотя бы разделения взглядов… Но случилось наоборот! Студенты смотрели на дежурных… осуждающе! Капля сочувствия Гейзера не в счет… Да, возможно, профессор перегрелся на солнце. И что? Так бывает. Только ужин никакое солнце отменить не в силах, дорогие наши повара!..

Настя Тихонова чуть не заплакала от обиды, повернулась и пошла прочь. Длинный Вася, с рыбьим взором, уныло поплёлся следом.

* * *

Через полтора часа могила монголо-татарина была вскрыта, а ров выкопан (на полметра в глубину). Там и сям возле рва лежали кучи костей.

Археологи столпились у выкопанной могилы (глубиной 1,7 метра). Профессор, находясь в могильной яме и ловко орудуя инструментами, доставал изнутри различные предметы. Так продолжалось около получаса.

Убедившись, что в могиле больше ничего нет, Шер вылез с помощью Грибковых из ямы. Поднес к губам диктофон и сказал туда несколько фраз для отчёта.

 — Говорит Виталий Степанович Шер — доктор исторических наук, профессор Астраханского университета, руководитель археологической экспедиции Шабаново-10. Итак, сегодня, одиннадцатого августа, около семи часов вечера, мы вскрыли могильный курган, что находится в двух километрах к югу от деревни Шабаново. И обнаружили там следующие предметы:

— Человеческий череп и фрагментарные кости скелета, принадлежащие, по всем признакам, монголоидной расе.

— Девять костяных наконечников от стрел. А также остаток берестяного колчана. Сам боевой лук, вероятно, сгнил.

— Ремни конской упряжи, сильно погнившие.

— Серебряный рог, идеально сохранившийся.

— Пять серебряных монет. Они не отлиты в форме, а обрублены, как делали на Руси вплоть до пятнадцатого века. На двух монетах отчётливо проступает имя – Даниил. Скорее всего, Даниил – один из великих князей того времени.

— В целом же, судя по количеству и качеству находок, курган подвергся разграблению лет пятьсот назад.

Археологи с интересом слушали. Профессор отнял диктофон от губ и дал студентам последние указания:

— Берите могильные находки, после ужина их помоете и упакуете. Кости животных не надо.

— Виталий Степаныч, а что с раскопом? Так и оставим?

— Пока, да. На днях позвоню фермеру Гоше, попрошу, чтоб зарыл курган трактором.

Студенты разобрали находки и стали с раскопа уходить.

— Светоч и Гейзер, задержитесь, — небрежно обронил Шер, присаживаясь на край раскопа и набивая трубку.

Лучшие фрэнды переглянулись, отбросили никчемные кости монголо-татарина. Сделали по шажку к Шеру. Зажевали по ириске. Наконец-то профессор, что называется, дозрел!

— Слушаем вас, — несколько развязно вымолвил Джордж.

Профессор молчал, сосредоточенно приминая пальцами табак. Молчал, не поднимая глаз. И думал…«Мне сорок четыре года. За двадцать лет службы я заработал гастрит, несколько значков и уважение коллег. Что ещё?.. Ах да, жена! Она ушла от нищего доцента… Я раскопал двадцать курганов с костями, остатками сбруи и прочим мусором... В мировую науку не пробиться!.. Или пробиться? Не обманывай себя, туда без санкции не пускают!.. Всегда есть место Чуду, конечно, но… чудеса вне жанра данного сюжета. Наверняка».

— Чего же вы хотите? – не выдержал паузы Светоч. – Обогатить Науку или обогатиться сам?

«Хороший вопрос, чего же я хочу? Хочу ли я и дальше прозябать в заштатном институте?.. Брать мелкие взятки за экзамены, облизываться на смазливых студенток и познавать «Большую жизнь» с экрана ТВ. Чужую». Профессор поднял глаза на студентов и… пафосно сказал:

— Сокрытие исторических ценностей от государства уголовно наказуется!

Шер чиркнул спичкой, прикуривая. С наслаждением пыхнул трубкой. Встал. Ухмыльнулся прямо в лица парочки. И сладкоречиво вымолвил:

— Вы не увезёте отсюда золото! Ни грамма! – Шер чмокнул губами раз и другой… отсылая каждому фрэнду персональный воздушный поцелуй. Улыбнувшись, прошел между ребят, вспрыгнул на раскоп. Обернулся, помахал ручкой, и покинул курган.

— Вот и дождались, — процедил Гейзер. — Что будем делать?

— Держать коллективный совет, — ответил Светоч. – Квартетом: я, ты, Олесия и Настя.

* * *

По вечерам студенты обычно собираются в ночных клубах, на дискотеках или сидят в Интернете. Так в городе. На природе, а точней, в археологической экспедиции, единственное место тусовки – это костер. Как сто и тысячу лет назад… Археологи рассаживаются вокруг ярко пылающего огня, попивая чаёк, и разговаривают разговоры.

Эта ночь не явилась исключением. Присутствовали все до единого археологи, за исключением профессора! Костер полыхал жаром, выборочно освещая фигуры и лица. Гейзер банковал лимонад, разливая его по железным кружкам.

— За окончание раскопок! – поднял свою кружку Джордж.

— Гип-гип, ура! – крикнул длинный Вася.

Выпили. Занюхали рукавами и прическами соседей.

— Хотите сказку? – спросил Джордж, поддерживая свое звание заводилы.

— Валяй, — разрешили Грибковы.

— Только не пошлую, — попросили лесбиянки.

— Лучше пошлую, — не согласилась Томочка Любимая.

Настя Тихонова и Олесия Магнитсон тактично промолчали.

— Я знаю всего парочку сказок, — усмехнулся Джордж. – «Репку» и «Не репку».

— «Репку» мы и сами знаем, — проинформировал Светоч.

Гейзер согласно кивнул. И начал излагать свою сказку! С небольшими паузами!

9. Сказка от историка

— Как в каждой порядочной сказке – было у отца три сына. Первый умный был детина; средний был и так, и сяк; младший вовсе был дурак.

Сдохла как-то у отца корова. Погоревал, отец, погоревал, но делать нечего, стал на новую корову деньги откладывать. За год накопил три рубля. А надо заметить, животина сдохла в 1720-ом году, и столько она тогда и стоила.

Накопил мужик деньги, вызывает старшего сына: «Иди, — говорит ему, — в стольный град Санкт-Питербурх, купи корову». Старший сын взял палку, повесил на неё узелок с куском хлеба и луковкой, три рубля зашил в порты и двинул в Питербурх. Шёл он весь день, и всю ночь, через сутки добрался, видит у заставы стоит кабак: «Дай, — думает, — зайду, попью вина, отдохну и пойду на рынок за коровой». Как словом, так и делом. Заказал в кабаке кувшин, сидит, потягивает вино. А за соседним столом деваха сидела, страшная проститутка и кидала. Звали её Оля.

И видит Оля старшего сына. Видит, что парень деревенский, рожа наивная, простецкая. Подкатывает к нему: «Мол, кавалер, угости даму». Тот ей в ответ: «Конечно, давай выпьем за знакомство». Ну, выпили, разговорились. Оля без проблем вытянула из парня, зачем он пришёл в город, и с чем. А потом, когда старший сын был уже изрядно пьяный, предложила: «Давай, — говорит, — пойдём ко мне и ляжем в постель. Но не просто так ляжем, а на уговор. Если ты меня за вечер отлюбишь десять раз подряд, то я дам тебе три рубля, в придачу к корове телка купишь. А если не сможешь, отдашь мне все свои деньги. Идёт?», — и ласково так трогает старшего сына между ног. Ну, парень холостой, молодой, горячий, застоялось у него всё. Да, к тому же пьяный. «Давай», — отвечает.

Пришли к Оле домой, он завалил её в койку, прыгнул и давай понужать. Один раз, второй, третий... На четвёртом разе заснул прямо на Оле. Та его спихнула, и сама легла спать. Наутро будит и говорит: «Давай, мол, три рубля». Что тут сделаешь? Уговор есть уговор. Отдал парень деньги, повесив голову, пошёл прочь. Мыслит, что делать? Отец, пожалуй, из дома выгонит за такой развод. Видит, у заставы кучка оборванцев стоит, шац по карманам, пятак нашёл – сдачу из кабака. Подходит и говорит: «Выручайте, мужики. Набейте мне мордень, снимите одёжу, дам пять копеек за услугу, иначе отец убьет». Оборванцы отвечают: «С удовольствием». Врезали парню, сняли выходной кафтан и сапоги, дали рваные опорки и рубаху.

Ну, старший сын приходит домой весь в синяках: «Так, мол, и так. Воры избили, все деньги отобрали».

Отец повздыхал, повздыхал, делать нечего, снова год копил, накопил ещё три рубля. Отправляет в Питербурх среднего сына с наказом купить корову. С ним случилось то же, что и со старшим. Кабак, вино, Оля, уговор… Правда, заснул на Оле он на пятом разе. Отдал деньги, встретил тех же оборванцев, попросил об услуге. Приходит домой в синяках и рванье: «Разбойники напали в лесу, — говорит, — лихие люди». Что тут поделаешь? Отец почесал бороду и стал копить в третий раз! Копить было тяжело, царь Пётр как раз налоги увеличил, но всё ж через год, ценой лишений, мужик три рубля накопил. Сам собрался в город. К нему подходит младший сын по имени Просто Брат и просит: «Тятя, дай-ка я пойду, куплю корову». Отец лишь рукой махнул: «Куда тебе, дураку! Вон старший и средний сыны не купили, попались лихоимцам, тебе ли в город идти!». Но Просто Брат пристал, как банный лист: «Пусти, тятька, да пусти. Я знаю, что смогу». Достал отца, тот плюнул: «На, — говорит, — три рубля. Только иди с глаз». Просто Брат обернул деньги тряпицей, сунул её в чулок, взял копейку со своей печки и пошёл. Через сутки приходит в Питербурх: «Дай, — думает, — зайду в этот кабак у заставы, пропью копейку и пойду на базар». Ну, взял штоф пива, сидит, пену с усов обдувает. Оля тут, как тут. Подсела, разговорились. Узнала всю подноготную. «Ну, — думает деваха, — старшего и среднего сына обула, а тебя – дурака, и подавно». Делает ему известное заманчивое предложение. Просто Брат отвечает: «Хорошо. Только я считаю плохо, могу сбиться. Дашь мне дощечку и кусочек уголька. Я каждый раз буду палкой отмечать».

Ну, пришли к ней домой, легли в кровать. Просто Брат поставил дощечку у изголовья, запрыгнул на Олю и, ну – скакать. Закончит – поставит палку, пересчитает отметки. И так каждый раз. Дошёл до восьми. Оля же стала уставать… Да и три рубля жалко, всё ведёт к их потере. Скосила Оля глаза и легонько так, пальчиком, стёрла с дощечки одну палку.

Просто Брат закончил в очередной раз, стал считать: «Семь, — говорит. – Не может быть, пару минут назад восемь было. Ничего не пойму. А ты?».

«Ты же считаешь, — отвечает Оля, — откуда я знаю».

«Ладно». — Поставил Просто Брат палку, опять по новой. Оля вновь стёрла одну отметку. Просто Брат закончил, стал считать: «Что за хреновина!? – закричал он. – Снова семь! А!». – Схватил дощечку и рукавом всё стёр. «Давай, — говорит, — сначала».

Оля сделала страшные глаза, сжала колени и вопрошает в испуге: «Просто Брат, ты вообще-то, сколько можешь?».

«Не знаю, — отвечает дурак, — наша корова, к примеру, на 72-ом разе сдохла». Оля тотчас же отдала деньги! Купил Просто Брат корову, а к ней славного бычка. И привел скотину домой, на радость отцу и на зависть братьям! Тут и сказочке конец, а кто слушал…

10. Прения сторон

— А кто не слушал? — в свет костра вступил Шер.

Археологи зачарованно молчали. А может не зачарованно, а просто, сложно прочитать эмоции в обманчивом свете костра! Появление профессора вызвало некое оживление.

— Присаживайтесь!

— Вот, отмечаем последний день…

— Выпьете лимонадику с нами?

— Эй, дайте кружку!

Профессор, сопровождаемый гомоном студентов, опустился между Грибковыми. Хлебнул лимонада, стал набивать трубку. И обронил с усмешкою:

— Для меня день не последний. Я задержусь на недельку…

— Зачем? – удивились студенты.

— Нужно обследовать берег реки, за лесом. Мне подсказывает чутье, что… там есть золотые могильники. А такие могильники – это очень важно для Науки!

Лучшие фрэнды подавились лимонадом. И закашлялись. Одновременно! На данную реакцию никто не обратил внимания, так как новость Шера приковала всецело всеобщий интерес.

— Могильники из золота? – поразились археологи.

— Иносказательно, конечно, — невозмутимо ответил Шер. – Расскажу осенью на лекциях… Завтра утром Михайло Васильевич Светоч получит у меня последние инструкции. На время переезда в город назначаю его старшим. Спокойной ночи.

Шер допил свой лимонад и поднялся. Самодовольно глянул на парочку фрэндов. И удалился.

Постепенно по палаткам разошлись и студенты. У костра остались Гейзер, Магнитсон, Светоч, Тихонова и длинный Вася.

— А вы знаете, что акулы никогда не спят? – спросил Василий. — Они плывут двадцать четыре часа в сутки и бодрствуют. Если акула хоть на миг остановится, она утонет!

Вася широко улыбнулся, показав 32 зуба. Четверка влюбленных, не сговариваясь, поаплодировала! Вася засмущался от такого пристального внимания, и ушел спать.

— Мы слушаем! – сказали Олесия и Настя. – Что нам желают сообщить?

— Здесь невдалеке, под берегом, лежат полторы тонны золота, — небрежно молвил Джордж.

— И это не просто золото, а золотой конь хана Батыя, — походя обронил Михайло.

— Да ладно!.. – в шоке пробормотали девушки.

— Мы хотели коня выкопать, распилить и увезти в город. А там продать, — без обиняков высказался Михайло. – Это чисто наша находка.

— Но о золоте узнал профессор, который хочет его отдать Науке! – сердито выпалил Джордж.

Лучшие фрэнды зажевали сразу по две ириски. По ходу озвучив:

— Вы – наши любимые женщины и, естественно, с нами в доле. И вот нужен ваш совет по данной ситуации. Быстро-быстро! Первые мысли – они самые правильные! Ну?!.. – фрэнды требовательно уставились на пассий.

Девушки переглянулись, а потом сказали громким полушепотом:

— Золото, что долгое время пролежало в земле, охраняют духи!

— Мы просили мысли, а не суеверия, — разочарованно произнес Джордж. – По Шеру.

— Не надо усложнять и без того сложную ситуацию, — попросил Михайло. – Оставим мистику в покое. Никто не против?

 Девушки вновь переглянулись и… неуверенно кивнули в знак согласия.

— Мой вариант, — решительно сказал Джордж. — Я предлагаю уговорить Шера взять долю. Профессор – мощный союзник! Он легко прикроет от случайных охотников и деревенских жителей. Полторы тонны золота в карманах не унесешь… а разделать тушу – надо время!

— А если профессор не согласится на долю, уповая как баран на Науку? – включилась в беседу Настя.

— Мое мнение по ситуации: послать профессора ко всем чертям! — предложила Олесия. — Или он знает место сокрытия конины?

— Вряд ли, — ответил Светоч. – Я думаю, что «золотые могильники» из уст профессора – это обычная провокация. Он хочет, чтобы мы САМИ ему предложили долю. Иначе будет как-то не… не по-профессорски.

— То есть, профессору плевать на Науку? – удивился Джордж. – И он в душе жадный негодяй вроде нас?

— Предполагаю, да, — усмехнулся Светоч. – Утречком узнаем точно.

11. Ранним солнечным утречком

Светало. Красно-жёлтые солнечные лучи проникали сквозь ветки деревьев, начиная согревать лесную землю. Под одной из сосен, на большом куске целлофановой плёнки, сидели Шер и Даша. Полузастегнутые, взлохмаченные и в обнимку. К этой же сосне был прислонен велосипед.

— Милый, почему мы не можем встречаться у тебя в палатке? – капризничала Даша. – За девять лет, что ты приезжаешь сюда, я ни разу не была в лагере!

— Я не могу компрометировать себя перед студентами, — мягко оправдался профессор.

— А мне… надоели прятки! – Даша целенаправленно взяла курс на «выяснение отношений». – За девять лет я успела выйти замуж, развестись и родить сына. Кстати, Димка от тебя...

— Ура, — равнодушно высказался Шер. – Мы скоро поженимся.

— Ты обещаешь жениться девять лет. Но я… я не хочу больше терпеть сплетни бабы Васы и её подружек! – Даша поплотней прижалась к любовнику: — Решайся живо, иначе я пришлю твоего сына тебе по почте, а самауйду в монастырь!

— Хорошо, — согласился профессор, его мысли явно блуждали в другом месте.

— Что? – удивилась Даша, отстраняясь.

— Шесть часов! – возбужденно объявил Шер, глянув на наручные часы. – Скоро мне предложат мою долю, виват! – Он резко поднялся, потом нагнулся и рывком поставил девушку на землю. — Ты езжай к себе в деревню, Даша. Я тебе позвоню буквально на днях!

Даша машинально оправила подол платья, гневно уставилась на Шера:

— Ах ты, профессорская морда!.. Я, как… дура, езжу за два километра каждую ночь, отдаю свое тело, кормлю домашними пирожками, а он… и в ус не дует! – Даша недоуменно огляделась и продолжила, как бы рассказывая лесу: — Наверное, он думает, что у меня чешется причинное место и донельзя рад, что нашёл бесплатную подстилку!.. Но… он пожалеет!

Даша подхватила велосипед, взгромоздилась на него и поехала по лесной тропинке.

— Даш! – опомнился профессор, простирая руки. – Я хотел тебе всё рассказать чуть позже, когда наверняка стану богатым! Пойми, всего сутки назад я не мог на тебе жениться, мне нечего было тебе предложить! А теперь есть…

Шер вдруг сообразил, что его не слышат, и прервался. Деловито осмотрелся, шагнул в ближайшие кусты. Расстегнул ширинку и собрался присесть. Вдруг… принюхался и опустил глаза вниз.

— Что такое?

Рядом с профессорской ступней, на истоптанной траве, проступала надпись. Буквы были выложены коричневыми кучками, накрытыми лопушками! Шер поспешно отдернул ногу и пробормотал:

 — Г. Д… Чёрт, Гейзер Джордж! Ну…! – профессор отступил на тропку, начал вытирать о траву кроссовок, немного измазанный. После этого присел в кусты по соседству, а после направился к реке, дабы выкурить там утреннюю трубку. Скоро проснутся фрэнды, и предложат профессору часть найденного золота, как равноценному пайщику. Ведь просить эту часть самому нельзя в силу этикета.

* * *

Полотнища палатки раздвинулись, снаружи просунулась чья-то рука и дёрнула чью-то ногу. Нога лягнула в ответ. Тогда в палатку влез Гейзер, его рука трясла и трясла ногу!

— Что за… дела!? – разозлилась Олесия, поднимая сонное сознание с тюфяка.

— А, Олесия, привет, — не смутился Гейзер. – Я думал, что это нога моего фрэнда… Ничего личного.

Джордж нашарил в утренней полутьме другую ногу и затряс её.

— Ты долго собираешься лезть в нашу личную жизнь? – спросила Олесия, чуточку просыпаясь.

Вопрос остался без ответа. Проснулся Светоч:

— Кто смеет меня будить?! – послышался строгий голос очкарика.

— Я смею! – возопил Джордж. – Ты пока ещё не богатей, поэтому твой выпендрёж неуместен! А у меня плохие новости!

Ботаник мгновенно перебрался из сна в явь: — Очки!

— Вот, — Олесия достала очки из настенного кармана палатки. И сама спросила: — Что?!

Джордж дождался, пока фрэнд оденет очки и зловеще произнёс:

— Шера нет в палатке! Он за лесом – на берегу. Ищет золотую конину! И поскольку профессор – опытный археолог, то может её найти!.. Пусть шанс ничтожен, но и этот шанс ему нельзя давать!

— Профессор начинает действовать мне на нервы, — изрекла Олесия. – Предлагаю свершить над учёным насильственный акт: раздеть и оставить его на одну ночь привязанным к берёзе!.. Как наказание его любопытству…

— Почему ты решил, что всё именно так, как ты рассказал? – спросил Светоч у фрэнда.

* * *

— Смотри! – Гейзер торжественно подвел ботаника к месту с «Г. Д.!».

Нос Светоча среагировал первым:

— Отвратительный запах! – Михайло зажал нос пальцами и прогундел: — Куда ты меня привел?

— Местечко, где я всегда какаюсь по утрам и вечерам! – озвучил Гейзер и попросил. — Глянь! – он указал вниз – на кучки под лопушками. – Мои инициалы! Шер наступил прямо на «Г.». Видишь?.. А потом двинул к реке, оставил на тропе следы.

Светоч сделал два поспешных шага назад.

— Вот, — Джордж принес с тропки и сунул в лицо фрэнду еловую измазанную веточку.

— Вот не надо мне совать свое дерьмо! – обиделся ботаник, отталкивая руку Гейзера.

— Это не дерьмо, а улика!

— Может, это и улика. Но, прежде всего, это дерьмо, а потом уже улика! Кстати, улика чего?

— Дерьмо на еловой ветке доказывает, что Шер пошёл именно к реке! – кипятился Гейзер. — А запах напоминает, что недавно!

— А может это вовсе не Шер? – сделал попытку сопротивления Михайло.

— Кроссовки такого размера только у него. Да вот он и сам, смотри!

Среди деревьев показался профессор, шедший со стороны реки.

Стороны оценивающе глянули друга на друга, и сошлись посреди тропки!

— Не спится вам? – ухмыльнулся профессор, глянув на наручные часы. — Ещё один час и двенадцать минут до официального подъёма.

— Виталий Степаныч, мы предлагаем вам взять золотую долю!

— Мы – это наша артель из четырех человек.

— О как! – наигранно удивился Шер. – Я бы с радостью, но… не могу. Наука превыше всего!

Ах, профессор, профессор…

— Есть мнение отдать вас на растерзание комарам! – припугнул Джордж.

— Но такой способ воздействия на вас негуманен и непрактичен, — грустно вздохнул Светоч.

— Мы сделаем по-другому. Артель запустит слух, что вы нашли лошадь Батыя…

— Лошадь Батыя! – не смог сдержать крик профессор.

— …и решили поиметь её один. Вас с позором выгонят из университета, и из Науки. И вполне, что и посадят…

— Я согласен получить долю! – кратко и без раздумья изрёк Шер. Глупо далее вести диалог, сцена не в театре, а в лесу.

— Детали обсудим в городе, — кивнул профессор. Он обошел парочку фрэндов, двигаясь к лагерю.

Фрэнды облегчённо выдохнули.

* * *

Грибковы возились у очага: разгребали в стороны золу и обожжённые банки из-под тушёнки. Чтобы разжечь утренний костер для готовки завтрака. Дежурная повариха – Томочка, в полусонном состоянии пережевывала ириску. Сидя на чурбаке.

Из леса бодрой походкой вышел профессор, направился к своей палатке – мимо костровища.

— Виталий Степаныч! – окликнула Томочка.

Профессор сменил маршрут, подошел к костру, нетерпеливо переминаясь. Томочка встала и подошла почти вплотную, заглянула в профессорские глаза:

— Профессор! Я поговорила ночью с археологами. Все, за исключением лучших фрэндов, не хотят ехать домой!

— Нам здесь нравится! – поддержал Тимофей.

— Короче, мы остаемся, чтобы искать золотые могильники! – дополнил Гриша.

Профессора обуяла нежданная икота:

— Вы …ик… серьёзно?

12. Остановите автобус!

Рейсовый автобус мчался по трассе, что пролегала среди полей! Направляясь от деревни Шабаново в Астрахань!

Впереди восседали две подружки бабы Васы – старухи с любопытными жилистыми шеями. А также молодой бородач с грустным лицом. Ну и Шер.

Студенты заполонили задние сиденья, а в проходе лежали рюкзаки, сумки, свёрнутые палатки, картонные коробки с могильными предметами. Экспедиция кайфовала, покачиваясь на мягких подушках! Комфорт – классная штука, после двух недель жизни в полевых условиях! Слышалось лишь мягкое шуршание шин по асфальту, да дуновение ветра, залетавшего в открытые фотки.

— Остановите автобус! – вдруг раздался истошный выкрик. — Остановите, я выйду!

Со своего места вскочил Гейзер и бросился к кабине водителя! Данная кабина являлась продолжением салона, и никак логически не отгораживалась. Джордж подбежал к водителю, перегнулся и заорал ему прямо в ухо:

— Вы глухой!? Немедленно тормозите!

— Не положено, — флегматично ответил шофёр, не оборачиваясь. – Первая остановка через шесть километров.

Профессор и Светоч переглянулись. Кому-то из двоих надо встать, потому что вдвоем вставать нехорошо. Логичней будет, конечно, если встанет профессор, как руководитель.

— Георгий, что за цирк? – встал Шер. Приблизился к студенту, усадил в пустой уголок – кондачок.

— Я кое-что забыл, — пробубнил Джордж отчаянным шёпотом.

— Золотое копыто? — не удивившись, спросил Шер.

— Дааа! И поэтому нет денег на снаряжение экспедиции по поимке золой конины! – простонал Гейзер. И тут же нахмурился: — Постойте! А… вы… откуда знаете про копыто!?

— Потому что копыто взял я, — усмехнулся Шер.

Старухи вертелись на сиденье, вытягивая любопытные шеи. Молодой бородач с грустным лицом — грустными глазами смотрел на Джорджа.

— Я нашел золотое копыто, весом тринадцать килограммов, у тебя под палаткой, — объяснил Шер будничным тоном. – Частички свежей земли на тюфяке мне дали ключ к схрону. Остальное дело техники…

— Мы же заключили договор! – вышел из шока Джордж. — Получается, вам, вообще, нельзя верить!?

— Я совершил кражу задолго до уговора, — оправдался профессор. – Естественно, копыто я тебе верну. А теперь сядь к себе, мы стали предметом всеобщего внимания.

Гейзер испытующе глянул на профессора, встал и пошел в зад автобуса.

— Хоть бы спасибо сказал, — проворчал профессор.

Джордж опустился на свое место, рядом с фрэндом.

— Чего случилось? – тотчас же перегнулись археологи.

— Что с тобой? – спросила Настя.

— Ну? – с укоризной толкнул Светоч.

Взор длинного Васи показал, что и рыбы умеют смотреть с любопытством. Гейзер пожалел, что Джордж не рыба. И стал мучительно придумывать басню, объясняющую нынешнюю суету.

— Понимаете… я вспомнил, что я… то есть мы…

13. Зятёк

На входных дверях висела табличка «Ресторан закрыт».

Семья Светочей находилась за круглым столиком, в самом дорогом ресторане города. Столик был уставлен дорогой едой, за стойкой замер коллектив, готовый по первому знаку исполнить любую просьбу дорогих гостей! Светочи попивали китайский чай «Молочный улун» и блаженствовали в одиночестве.

В залу вольготно зашел радостный Джордж, рука сжимала пакет с тесёмочными ручками. Гейзер явно ожидал увидеть фрэнда, но не фрэнда и его семью. Джордж погасил радость и осторожно приблизился к круглому столику. Семья Светоча начала молча на него пялиться.

— Дай пять, чувак! – протянул пятерню дед, сидящий в инвалидном кресле.

— Привет, Джордж, — кивнула Олесия.

— Мяу! — подмигнул Кот.

Фрэнду стало как-то не по себе.

— Джордж! – приветливо улыбнулся Светоч. – Это моя семья. Олесию ты знаешь, рядом её дедушка, что когда-то давно искал золото Колчака… Ну и Кот. Меня все любят и тебя полюбят тоже!

— Да, мы тебя стопудов полюбим, Джордж, — подтвердил дед. Он легко встал с инвалидной коляски, подошел к студенту, легонько приобнял. Насильно пожал руку, вырвал пакет с тесемочными ручками из безвольных пальцев. Сел на место, достал из пакета несколько пачек долларов и деловито начал пересчет. Заложив весь стол банкнотами.

— Я не жадный на бабло, — произнес он между прочим. – Только денежка счет любит.

— Дед нашел колчакское золото, — похвасталась Олесия, с нежностью глядя на деда. – И сразу же перепрятал. В советской стране  так было лучше всего!

— Власть Советов всё не кончалась. И… дед забыл, куда же перепрятал золото! – Светоч ласково погладил деда по голове.

— Мяу! – воскликнул Кот.

— Я вспомню! – пообещал дед, не отрываясь от банкнот.

Гейзер грубо отнял у деда одну из пачек, положил в карман. Старик удивленно зыркнул. Олесия и Михайло укоризненно вздохнули.

— Поясню, что копыто я загнал целиком, правда, в десять раз дешевле его реальной стоимости, — заявил Гейзер. – Зато нам гарантировано спокойствие души! Никто и ничего о золоте не узнает, копыто тупо распилят на граммы и перепродадут.

Семья Светочей одобрительно погудела. Молодец, Джордж, спокойствие превыше всего!

— Это мне для разговора с отцом Насти! – хлопнул Гейзер по карману с долларами. – Вы покупайте тачку и снаряжение, коли вы уже полноценная семья. А я ушел жениться.

И Гейзер ушел. Светочи проводили его любящими взглядами. Дед собрал банкноты со стола в одну стопку, положил стопку назад в пакет:

— Здесь сорок тысяч, — дед достал из-за спины ноутбук, раскрыл. – Ща поймаем Wi-fi и всё купим для вашей экспедиции.

* * *

Гейзер и не моргающий отец Насти находились друг против друга. В кабинете. Между ними был письменный стол. Рядом диван как мягкая мебель.

— Слушаю вас, — не очень охотно обронил отец.

— Здравствуйте, папа! – с чувством заговорил Гейзер. – Я на днях женюсь на вашей дочери, так что должен вас называть папой!

— Э-э, простите, кто вы такой?

— Почти муж! — Гейзер положил на письменный стол пачку зеленых купюр: — Здесь десять тысяч баксов. Мой выкуп за невесту!

Отец Насти моргнул, превращаясь из не моргающего в моргающего.

— Прошу, благословите наш брак! – попросил Джордж.

Отец Насти почесал плешь и протянул не очень уверенно:

— Благословляю…

— Спасибо! – Гейзер встал, чинно наклонил голову в знак покорности, «как полагается» младшему перед старшим. Глубоко старинный жест, о коем помнят только историки. — До свидания, папа!

Папа… вдруг… вскочил, обежал стол. Слащаво улыбнулся, прогибаясь и чуть ли не раскатываясь перед молодым человеком!

— До свидания, до свидания, зятёк, — папа сердечно обнял Джорджа. — Настя – чудесная девочка. У неё и не было никого… — он интимно подмигнул.

Гейзер вышел с довольной улыбкой на устах. Спустя минуту он уже спускался по лестнице. Пробежал марш, второй… На третьем марше миновал здоровенного, бритого наголо парня. Миновал, да не совсем! Джордж резко затормозил и крикнул:

— Митя!

— Не понял, — удивился здоровяк.

— Митя, меня зовут Джордж! Я учусь с твоей сестрой.

— А-а, — покивал здоровяк.

Ребята стояли в паре метров друг от друга. Один — чуть внизу, другой – чуть вверху.

— Митя, ты, правда, закончил институт с красным дипломом и крутой программист?

— Правда, — согласился здоровяк.

— А что у тебя лежало в правом кармане куртки весной? Случайно, не пистолет?

— Что?

— Да ладно! – подмигнул Джордж. – Я, Митя, твой практически шурин, поэтому для меня секретов нет. В вашей семье вообще, и у тебя в частности… Увидимся! – Гейзер поскакал дальше вниз по ступенькам.

Митя озадаченно пожал плечами и возобновил свой подъём.

* * *

Папа лежал на диване. На его груди покоился ворох купюр, и он рассуждал вслух:

— Повезло Насте. Будет жить с мужем, как у Христа под мышкой!.. Но… и нас зятёк не забудет, ведь Настя – наша единственная дочь.

На пороге как раз возникла дочь.

— Ой!

Папа поспешно вскочил, деньги соскользнули на ковер. Папа резво стал их собирать.

— Откуда?.. – изумилась Настя, подходя и помогая отцу.

— Твой почти муж принёс! – залихватски подмигнул папа.

Настя тотчас убрала свои руки от денег. Отошла назад на два шага. А папа разливался соловьем, с непередаваемой улыбкой на лице:

— Доллары – это свадебный выкуп за тебя! Джордж — порядочный молодой человек, знает исконно русские традиции! – отец ухмылялся своим мыслям, ничего не видя вокруг. – Можешь смело ему дать даже до свадьбы, я разрешаю!

— Папа, ты что, больной!? – естественно крикнула дочь.

— Надо брать Джорджа, пока он сам тебя хочет! – не смутился отец. – Я уже дал своё родительское благословение, кстати.

Настя в шоке нарезала по кабинету круг… Потом опёрлась на дверной косяк, как на опору тела, и возразила слабым голосом:

— Папа, я не собираюсь выходить замуж.

Отец собрал доллары, упаковал их в карман. Посерьёзнел. Приблизился к дочери и сказал миролюбиво:

— Ты выйдешь за Джорджа замуж. Да, выйдешь. Или… я выдам тебя за соседа – косого студента с гнилыми зубами! – внезапно рявкнул отец.

— Ну, папа, это всё, — прошептала Настя и быстро вышла из кабинета.

В коридорчике всунула ножки в босоножки, толкнула входную дверь квартиры. Надо глотнуть свежего воздуха, очень надо! К слову, папа сейчас чем-то напомнил Шера тогда… когда тот вёл себя как сумасшедший. Тяга к халяве делает людей похожими. Их легко прочитать, имея привычку.

Настя открыла дверь квартиры и столкнулась на пороге с братом.

— Привет, Митя, — буркнула Настя, порываясь пройти.

— Насть, ответь-ка мне на один вопрос – тогда пропущу! – поставил Митя условие, загородив массивным телом выход. И не дожидаясь реакции сестры, спросил: — Кто такой шурин?

— Кажется, брат жены, — апатично произнесла девушка.

— Значит ты… — помыслил Митя. – Ты выходишь замуж за Джорджа! Какая же ты умница! – братэла широко улыбнулся.

— Так! – твердо сказала Настя и легко оттолкнула с дороги шестипудовое накачанное тело. Достала мобильный телефон. Тыкнула кнопку, поднесла аппарат к уху. Всё это последовательно и равномерно: – Слушай меня, Джордж! Стой, где стоишь. Я сейчас к тебе выйду.

— Стою, где стою, — робко согласилась трубка.

Настя нажала «Отбой» и (как сомнамбула) спустилась на две ступеньки вниз. Оглянулась на брата — Митя находился в ахуе. Настя немного подумала и… снова нажала «Вызов».

— Джордж… Мне надо знать точное время завтрашнего отъезда, чтобы быть готовой, — ровно сказала Настя. – Я хочу воочию увидеть коня Батыя. Не как золото, а как произведение искусства! И только поэтому ты прощён.

— А за что прощён-то? – искренне удивилась трубка.

14. Изменчивая Даша

Даша меланхолично смотрела «в пустоту». Сидя на табурете, за прилавком сельского магазина, где была продавцом. Снаружи взвизгнули тормоза, явно не местные – значит, подъехали либо дачники, либо туристы. Хотя… это не они, а это… профессор! С большим букетом алых роз, в сопровождении «карманного оркестра»! Даша мечтательно улыбнулась. Профессор подойдет к прилавку и скажет:

— Даша! Дай-ка мне килограмм ирисок и свежего хлеба!

— А! – продавщица очнулась и увидела Светоча, что мялся у прилавка.

А у магазина находился синий микроавтобус, чьи тормоза женщина только вот слышала.

Вчера его любовно выбрал дед Олесии на городском рынке. На полу салона лежали четыре лопаты, две клетчатые сумки с подручным инструментом и едой, болгарка-пила, аккумулятор. Снаряжение тоже выбрал и купил опытный дед, но сам ехать наотрез отказался. Кот поддержал данное решение. Вдвоем с дедом они проводили молодых, всплакнули на дорожку и призвали поскорее возвратиться.

В салоне автобуса Михайло ждали его компаньоны, немного нервничая. План экспедиции предусматривал один день на «всё про всё». Дольше заниматься золотой кониной опасно. Отсюда и нервы.

Даша подала испрошенное ботаником. Пощелкала клавишами кассы:

— Триста рублей.

— Вот, — очкарик подал купюрку. Нетерпеливо переминаясь!

Даша взяла купюрку из чужих рук. Отметив мимоходом, что… ногти ровно пострижены, но вот грязь… настолько въелась под ногти, что никаким мытьем её не убрать! Время надо, чтоб сама сошла. У милого профессора ногти-то… точно такие, землица с этих его могильников пропитала холеные ручки!

— Ты ведь археолог!? – грозно и вдруг спросила Даша.

— Да-а, — смутился Михайло.

— Вы же позавчера уехали в город! – предъявила продавец. Она резво вышла из-за прилавка, приблизилась вплотную к ботанику! Тот, прижимая к себе покупки, попятился.

— Зачем вернулся?! – наступала Даша, орудуя чужой купюркой как указкой.

— На разведку! – в испуге вскричал Светоч. – Присмотреть курганчик на будущий год!

— С каких пор студенты проводят такие разведки?! – удивилась Даша. Не зря деревенская девушка якшалась с учёным многие года, ой, не зря…

— Мы с профессором! – крикнул в отчаянии Светоч.

— С профессором? – повторила Даша. Продавщица подбежала к окну с кисейными занавесками, чуть отогнула край ткани. Увидела голову Шера в водительской кабине микроавтобуса. Милый в сторону магазина даже не смотрел.

Женщина пересекла магазин и села прямо на прилавок! Закинула ножку на ножку, удобно облокотилась на кассовый аппарат. Обмахивая себя чужой купюркой как веером. Самое быстрое — это выйти на улицу и устроить скандал. На радость деревенским кумушкам! Не дождётесь... Попросить ботаника, чтоб позвал милого в магазин? Может быть…

— Как тебя зовут, студент? – ласково спросила Даша и поискала глазами ботаника. И не нашла. А за окном зафырчал мотор. Женщина вновь подбежала к окну и увидела отъезжающий синий микроавтобус. Транспортное средство развернулось у магазина и двинулось к полям. Унося милого профессора!

* * *

Солнце стояло в зените! На косогоре – над берегом, кипела работа. Четверо яростно срывали лопатами землю, бросая её вниз. Археологи углубились внутрь косогора уже на метр. До золотой конины осталось столько же.

На берегу оптимистично полыхал костер. На нём, на рогатинах, висел котелок с кипящей водой, где весело булькала лапша с тушенкой. Рядом был расстелен кусок брезента – стол, на котором стояла посуда и лежали пакеты с едой. Повариха Олесия деловито хлопотала по кухне. Резала овощи, карбонат, сыр, хлеб… Раскладывала пряники, заваривала чай.

* * *

— Мы твоему прохфессырю яйцы на уши натянем! – ухмыльнулся Гром.

— Профессор не мой, — возразила Даша не очень уверенно.

— Проучим городского хмыря, шоб не обижал честных деревенских женщин! – ощерился Молния.

— Обиды нет, — в глубокой тоске прошептала Даша.

Перед магазинным прилавком находились двое крепких деревенских мужичков – Гром и Молния.

— Всё мы понимаем, Даш, — сурьезно кивнули они.

— Поколотите его хорошенько, но без физических увечий! – взяла себя в руки продавщица. И выставила на прилавок две бутылки водки: — Сделаете, дам ещё литр.

Мужички синхронно взяли по бутылке, затолкали в карманы драных пиджаков.

— И принесите мне доказухи его избиения, — напутствовала Даша. – Например, очки.

— Угу, — заверили местные.

— При студентах бить не надо! Отведите милого подальше! Поставьте пару синяков и разбейте нос! И довольно…

* * *

Старый горбатый «Запорожец» уверенно подъехал к раскопанному могильнику монголо-татарина, остановился с включённым мотором.

— Два дён назад копатели были здесь. А ныне их нету.

— Найдём… Дашкин хахаль где-то в окрестностях рыщет. Степь всё ж не бескрайняя.

Мужички вздохнули… И, не сговариваясь, достали из карманов по бутылке. В открытые фортки полетели пробки, послышалось двухгорловое бульканье. Через минутку, вслед за пробками, вылетели и сами бутылки. Пустые. Мужички занюхали рукавами и зажевали по ириске. Потом вылезли из салона, чуть покачиваясь, стали возиться с ширинками. Все действия произошли последовательно, равномерно, уверенно! Как в тысячу сто первый раз!

Среди полей, со стороны леса, показался мотоцикл. Он быстро летел по укатанной полевой дорожке, на глазах приближаясь к раскопу!

Гром заснул полустоя, обняв капот. А Молния сощурился, покачнулся, вглядываясь вдаль:

— Мой, ик, сынка!

Мотоциклетный двигатель заглох, он прокатился по инерции несколько метров и остановился рядом с «Запорожцем».

— Здрав, батя! – поприветствовал паренек (лет 15-ти), что за рулем. За его спиной сидел тинэйджер.

— Сынка, — Молния сделал три нетвердых шага, схватился за руль, чтоб не упасть: — Видал, ик, копателей?

— Э, батя, ты уже наклюкался, — равнодушно протянул сынка.

— Копатели пашут у речки, за лесом, — отозвался тинэйджер: — Мы хотели глянуть, а ихний прохфессор нас выгнал!

— Нельзя, грит, посторонним находиться на раскопе! – с обидой дополнил сынка.

— Воть мы сюды приехали…  Може, оне не всё здеся выкопали. Али што забыли.

— Молодца, сынка! – Молния любовно прижал голову сына к своей груди. Потом сделал несколько нетвердых шагов в машине: — Эй, Гром, просыпайсь. Я знаю, где учёный сукин сын!

Гром сразу же проснулся и спросил обыденно, как будто и не спал:

— Где?

— Щас скажу, — Молния тяжело плюхнулся на сиденье. – Заводь!

Гром, почти не качаясь, обошел машину, сел за руль. Включил двигатель.

— Сынка, мамке ниче не гри, — попросил Молния, высовываясь в фортку. — Ты мини не зрел. Ик. – Папка прижал палец к губам. – Тссс... Поехали уж, — обратился он к приятелю.

Гром снова спал, склонив голову на руль. От дружеского толчка легко проснулся:

— Дак куды ехать?

— К реке!

Шофер отжал сцепление и дал по газам! «Запорожец» рванул с места, сделал круг у раскопа и неровными скачками понесся вдаль!

— «Запору» уж сто лет в обед, а ездиет всё как новь! – восхищенно поцокали вслед деревенские юнцы.

* * *

— Мамка, а ты зачем наказала побить папку? — спрашивал мальчик лет восьми, стоя перед мысленным взором Даши. — Папка хороший!

Женщина споро поднялась со своего стульчика, томительно закатила ясные глазки вверх. Прижала ручки к полной груди. Вымолвила тревожно:

— Господи, а правда – зачем?! Он ведь и вправду хороший, только безответственный!

— Дашутка, ты чаво? – размыслил старушечий голос.

Продавец опустила глазки от потолка и увидела свою любопытную соседку.

— Баба Васа…

— Взвесь-ка мине сахарку полторы кило, — попросила старуха.

— Завтра приходи, я закрываюсь!

— Так ишо день, — опешила бабка.

— У меня начался учёт. Давай, иди.

Васа замялась у прилавка и просяще прошамкала :

— Може, обслужиш, Даш?

— Вон! – рявкнула женщина. – Пусть тебя твой дед обслуживает!

Старуха аж подпрыгнула! А Даша… перемахнула через прилавок как заправский ковбой. Подбежала к входным дверям, кивнула:

— Давай, шевелись!

Бабка быстренько засеменила к двери, опасливо проскочила мимо продавщицы. Даша притянула дверь, накинула крючок, метнулась в подсобку. А оттуда на задний двор магазина, где был припаркован верный велосипед.

15. Драматичный клубок

В четыре часа дня золотая конина была практически откопана. Половина работы готово. Самая грязная и муторная её часть!

Археологи сидели вокруг брезента-стола и поглощали еду.

— После обеда зацепим коня веревкой и вытащим из косогора, — инструктировал профессор. – На берег, дабы без проблем обмыть и распилить.

— И как же мы его вытащим? – поразился Джордж.

— Собственной силой! – твердо ответил Михайло.

Шер грустно усмехнулся:

— Наш автобус сюда – под берег, мы не спустим. Если только… разогнаться и спрыгнуть на автобусе с трехметрового обрыва!

— В нашей группе не хватает каскадеров, — заметила Настя.

Тут же – сверху от косогора, послышался рёв двигателя (кто слышал, как работает мотор горбатого  «Запорожца» — тот поймет автора). Археологи непонимающе уставились на косогор. Рядом с раскопом возник «Запорожец», мчащийся на всех парах в никуда, в обрыв!.. Колёса оторвались от землицы и раритет полетел вниз, покачиваясь в воздухе.

Археологи, затаив дыхание, наблюдали.

«Запорожец» стукнулся о берег двумя передними колёсами… покачнулся и чуть не завалился набок… каким-то образом всё же встал на все четыре колеса. И замер!

— Вот и каскадёры… — озвучила Олесия.

Прошло шесть секунд. Дверцы «Запорожца» с треском распахнулись, и на берег ступили два деревенских мужичка. Как ни в чём не бывало!

— Говорил, тормозь! – проворчал Молния, обходя «Запорожец».

— Травка скользка после дождичка, — оправдался Гром, смущенно почесывая одно место.

Мужички приметили археологов – в десятке метров от себя, и довольно защерились.

— Вон чертов прохфессырь. Почли, набьём яму мордень?

— Дашка молвила, шоб никто не зрел, — напомнил Молния.

— Та не вопрос, — сказал Гром, не сводя глаз с одной точки. — Эй ты, очкарик, иди-тко сюды!

— Живо! – крикнул и Молния. — Надо поговорить по-мужски!

— Кому вы говорите? – немного севшим голосом спросил Шер, имея в виду, что очкариков тут двое.

— Это вам, профессор! – дружно воскликнули студенты, поймав взгляд местных.

— Пойдёшь с нами в лес! – озвучили мужички, пристально рассматривая Шера.

— За-зачем? – заикнулся Шер, поднимаясь на нетвердые ноги.

— Какая разница, профессор? – сказали студенты, тоже поднимаясь и загораживая руководителя своими телами.

— Валите отсюда, пьянь!

— Отчаливайте!

— По-хорошему!

— Вот именно!

Мужички недоуменно покосились друг на друга. Чуть покачиваясь, засучили рукава.

— Ну, студенты, совсем нюх потеряли, — заметил Гром, отходя к багажнику.

— Хотят битву, они её получат, — сплюнул Молния, следуя за приятелем.

Шофёр рванул крышку багажника, достал монтировку, взвесил в руке… отдал приятелю. Сам вооружился кувалдочкой, удобной и тяжёленькой!

— Что скажете? – мужички приблизились к археологам. Ступая довольно твердо. Гром размахнулся и с силой опустил кувалду на брезентовый стол, попав по кружке с чаем. Кружка прилично помялась, напиток вылился.

Студенты кусали губы от досады и беспомощности! Ситуация, вроде и проста, но как из неё выйти с пользой для себя – непонятно. Убежать не убежишь, в драку лезть – схлопочешь железом, деревенская пьянь не соображает, когда пьяная…

— Ну, орёлики, кому первому проломить башку? – ухмылялись мужички.

Вдруг… плотный ряд студентов разошелся в стороны – подобно занавесу, и вперед выступил… профессор. Он схватил мужичков за воротники и с силой стукнул друг о дружку головами! И отступил в сторону! Местные удивленно зыркнули и замахнулись железом на профессора. Наполовину подняв руки, приятели… сначала захрапели, а потом и упали на береговую травку, храпя!

— Оттащите спящих в сторонку! – скомандовал Шер. – А сами за работу!

Студенты одарили профессора восхищением.

* * *

Даша без устали крутила педали своего велосипеда, едя по безраздельным полям! Лицо было красно-напряжённым!

Послышался стрекот, навстречу мчался мотоцикл. Даша соскочила с велосипеда, бросив его на землю, замахала над собой руками крест-накрест. Мотоцикл притормозил, встав рядом, с включенным двигателем.

— Мишка, тятьку зрел? – прерывисто спросила Даша.

— Зрел.

— И?..

— Оне я дядей Молнией у копателей. А копатели у речки, возля леса.

* * *

Трос был плотно свитый, металлический, с двумя петлями на двух его концах! Предназначен для сцепки автомобилей, а также для извлечения золотой конины из развороченного косогора. Трос лучше, чем верёвка! А «Запорожец» лучше, чем мышечная сила рук и ног! Лишь бы тачке хватило мощностей…

— Будем надеяться, — заметил учёный. Он надел одну петлю на копыто, жёстко зафиксировал с помощью монтировки. Сцепку другой петли с «Запором» сделал Джордж.

Мужички спали невдалеке, наполняя округу громким храпом. Иногда подпёрдывая для симфонии.

Михайло сель за руль и повернул ключ зажигания. Автомобиль завёлся с пол-оборота. Ботаник немного погазовал и включил скорость.

«Запорожец» тронулся… проехал по берегу… трос натянулся и дёрнулся… машина остановилась, натужно взревев! Светоч переотжал сцепление и вновь дал по газам!.. Глина вокруг клада стала осыпаться, конские ноги выдвинулись из земли...

— Газуй, газуй! – покрикивал Шер.

Машина… тяжело, но неуклонно… вытащила коня из земли полностью… протащила тушу за собой пару метров по берегу…

— Хватит! – крикнул Шер, опуская правую руку с размаха вниз.

Горбатый «Запорожец» остановился и заглох. Мужички и не подумали проснуться.

Археологи окружили золотую конину и рассмотрели её полностью!

Внешне конь был как конь. Обычного для обычного коня размера! Хвост стоял бодрым дыбом, половые признаки отсутствовали. Все части были отлиты с максимальной тонкостью и точностью! Металл мутно блестел жёлтым цветом. Местами, на золотых боках и голове, остались комья глины и, вообще, конь был несколько грязноват!

— Я начинаю отпиливать хвост! – возбужденно сказал профессор. – Как наименее грязную деталь туловища. Все остальные берут тряпки, моют и соскребают глину.

Профессор вынул трубку и табак, занялся привычной набивкой.

— Где у нас болгарка-пила, кстати? В автобусе или мы её вытащили?

Вопрос повис в воздухе. На краю косогора – вверху, рядом с раскопом, показалась женщина.

— Виталик!

Экспедиция в изумлении глянула наверх!

— Продавщица из сельпо! – пробормотал очкарик.

— Это не просто продавщица, — подсказал Джордж. – А это Даша – любовница профессора!

— Да ладно тебе! – молвили девчонки, сгорая от любопытства.

Шер оглянулся на студентов, не решаясь ни что-либо сказать, ни сделать какое-то движение.

— Профессор, мы вас поздравляем! – искренне поздравили студенты.

— Лови меня, Виталик! – настаивала Даша. – Не то я сама спрыгну.

Профессор подбежал к косогору и расставил руки. Даша слетела ему в объятия с трехметровой высоты.

— Виталик! – женщина немедленно стала покрывать профессорское лицо жаркими поцелуями. Шер стоял как пень, положив руки на женскую талию.

— Даша…

Женщина погасила поцелуйный порыв, дрогнула слезливыми очами:

— Прости меня, Виталик, прости! Я наняла Грома и Молнию, чтобы они тебя побили! За два литра водки.

— Что? – удивился профессор.

— Вот это любовь! – пораженно прошептали студенты. – Поцелуйте её, Виталий Степаныч! – крикнули они.

Шер… вздрогнул, неловко чмокнул Дашу куда-то в нос.

— Хочу замуж! – прижалась к нему Даша.

— Едь немедленно домой! – вдруг попросил профессор.

Недолго музыка играла… Даша тревожно замерла, её обуял озноб. Несмотря на тридцатиградусную жару. Щас милый скажет!..

— Дома ты берешь нашего сына и вы направляетесь в Астрахань, ко мне в квартиру, — сказал милый, доставая из кармана связку из двух ключиков и красную денежку. — Я приеду вечером и будешь жить со мной.

Учёный вложил в Дашину ладонь купюрку и ключи, сжал её пальцы в кулачок своими пальцами.

— А замуж? – растерялась Даша. — Я не хочу быть незаконной женой!

— Мы зарегистрируемся, — пообещал профессор. – А сына я официально усыновлю.

— Угу, — кивнула Даша, мурлыкая.

— До вечера! – попрощался профессор, мягко высвобождаясь из объятий.

Даша сделала несколько танцующих шажков по берегу. Томно покружилась. Повела счастливым взором вокруг. Мягко подмигнув конине, студентам и даже «Запорожцу»… Узрела похрапывающие тела мужичков. Остановилась. И сказала, пожимая плечиком:

— Наивная я такая.

16. Эпилоги

Автобус вбирал в себя пассажиров на остановке, возле сельского магазина. Пассажиров было негусто: пожилой бородач с радостным лицом и двое заезжих грибников. На остановке, на лавочке, лузгали семечки две старухи, греясь в лучах вечернего солнца. Те самые старухи, что давеча ехали в город, вместе с экспедицией. Подошла Даша. Нарядное зеленое платье, пятисантиметровые каблуки, дамская сумочка из натуральной кожи. Даша пахла французскими духами, а её сияющие глаза лучились нежностью к окружающему миру! Рядом вышагивал мальчик лет восьми, в новом джинсовом костюме.

Мама легонько подтолкнула сына:

— Залезай. – Мальчик впрыгнул в автобус. Даша поднялась следом, улыбаясь своим мыслям, порылась в сумочке, достала денежку, подала шофёру: — За двоих.

— И куды ж ты, Даша? В город али в соседнюю деревню?

Женщина подняла глаза на шофёра и… увидела бабу Васу. Та вольготно сидела на водительском месте и ухмылялась.

— Баба Васа, ты сейчас работаешь водителем? – спросила женщина, не гася ясную улыбку.

Счастье – настолько хрупкая материя, что подсознание его бережет. От ехиден вроде местных деревенских сплетниц! Сознание-то знает, что водителем работает внук Васы, что (по всей видимости) отошел к бабке покушать домашних пирогов. В те законные свободные полчаса, что автобус находится на конечной остановке…

— Автобус сёдни последний, — вслух размыслила старуха. — Чай, вернёшься утром?

— Я рассчиталась. То исть, рассчитаюсь завтра, в городе.

Даша отошла и села в салоне – рядом с сыном. Рисуясь перед собой, поправила локон.

— Аааа… А как же мой сахар!? – поразилась Васа. Бабка резко выскочила из кабины водителя и подпрыгнула к остановке. Подружки с любопытством вытянули куриные шеи.

— Девчёнки! Дашка уезжает не на перепих, а насовсем. К хахалю ентому…

— К прохфессору! – вскричали престарелые курицы.

— Истинно! – перекрестилась Васа.

— Да ты што! – разинули рты подружки, внимательно рассматривая автобус.

* * *

Пока Даша мчалась в город на последнем рейсовом автобусе – экспедиция распилила коня! Распилить полторы тонны золота, даже электрической пилой, не так-то просто. Но… было б желание, на самом-то деле!

Гром и Молния по-прежнему спали, избавив археологов от лишнего беспокойства.

Через три часа всё было кончено: золотая конина целиком разделана и загружена в салон. Опилки, что смогли, подобрали. Потом археологи разбудили местных, вылив на теплые сонные тела два ведра воды. Вручили мужичкам бутылку шампанского, взятую «на всякий случай», и отъехали. Солнце уже сильно склонялось к западу.

Сказка не совсем сказка, если в ней не присутствуют неподкупные полицейские парни! Как непреодолимое препятствие на пути героев! Гаишник на трассе взмахнул жезлом, приказывая синему микроавтобусу немедленно остановиться! Транспортное средство послушно затормозило, прижимаясь к краю дороги.

За рулем находился Светоч. Он стал рыться за солнцезащитным щитком, доставая документы.

— Ты спятил!? – зашипел рядом сидящий фрэнд. – Зачем остановился!?

— Проверка документов лучше, чем погоня, — резонно отозвался ботаник.

К кабине подошли двое представителей дорожного правопорядка: в желто-зеленых жилетах и с автоматами.

— Старший лейтенант Козлов, — представился один, небрежно вскидывая руку к виску. – Попрошу документы на транспортное средство и на право управления.

Другой — прапорщик Мышкин, обошел кабину, подозрительно глянул на номер, незаметно изучил взволнованное лицо Джорджа.

Светоч подал в форточку права, техпаспорт и страховку. Старлей начал внимательно изучать документы.

— Что везёте? – спросил, подходя к дверке шофера, Мышкин.

— Пассажиров! – крикнул Джордж через фрэнда. Поймал его укоризненный взгляд и… смолк.

— Откройте салон, — распорядился старлей.

— Послушайте, Козлов… — очкарик сделал попытку договориться.

Мышкин недвусмысленно вскинул автомат, ещё секунда и он… щелкнет затвором. А потом…

Светоч вылез из кабины, обошел автобус. Гашники следовали по пятам, их ноздри подрагивали — охотники почуяли запах дичи! Михайло потянул в сторону панель двери, открывая салон. Взглядам ментов предстали две непромытых симпатяжки, очкарик с трубкой в зубах и груда тусклого, жёлтого металла.

— Та-ак… — зловеще сказал Козлов.

— Откуда бронза? – с интересом спросил Мышкин.

— Из полей, — хором ответили девушки. – Профессор, скажите!

— Да, скажите им! – выкрикнул Гейзер из кабины.

— Виталий Степаныч, объяснитесь, — попросил Светоч.

Полицейские парни озадаченно переглянулись:

— Что за хрень?

Профессор усмехнулся и буднично произнес:

— Здравствуйте, господа полицейские! Я профессор истории и археологии, а это мои студенты. Едем с раскопок. Везём в институт фрагменты памятника Эпохи «Бронзового века». В целом, фрагменты представляют собой…

— …фигуру бога Солнца, которому поклонялись древние скифы! – помогли студенты, чутко уловив запинку руководителя.

— Да! – важно кивнул профессор. — Прошу не задерживать. Мы жили в полевых условиях две недели и хотим домой.

— Ни хрена себе! – опешили гаишники. – А… документы на груз у вас есть?

— Где их взять? У древних скифов? – удивились девчонки.

— Вот моё удостоверение профессора и «Открытый лист», подписанный московской службой! – учёный подал красную книжечку и бумагу с гербовой печатью. – Документ разрешает проводить археологические изыскания в районе, откуда мы и едем!

Старлей мельком просмотрел документы. Вернул:

— Счастливого пути, профессор! – он козырнул. Отдал Светочу его документы: — Соблюдайте правила дорожного движения!

Полиция пошла прочь – к своей машинке, что находилась в двадцатке метров. По дороге обменявшись парой пикантных реплик:

— С цветметчиков мы бы взяли неплохую денежку!

— Как всегда мы делаем…

2006, 2013, 2017 (ред.).

«ГОСПОЖА УДАЧА». ПОВЕСТЬ

Комедия абсурда, фантасмагория.

Аннотация

Здесь процветает бессмертная мафия, разговаривает кот и происходят чудеса. Верховодит всей каруселью Госпожа Удача, раздавая подарки и возмездие, на свой вкус…

От автора

Данная сказка – это последний текст из серии «Безумные сказки Андрея Ангелова», придуманный в Западной Сибири. Повесть не вписывается в «каноны» других текстов сказок, и даже сам автор считает её наиболее «безумной из безумных».

Людям со слабой психикой и хмырям читать не рекомендую.

Превью

На диком пустыре столицы встретились две банды, и обменялись изящными кожаными кейсами. В одном по традиции лежали деньги, а в другом – старинная икона. После того, как обмен состоялся – обе банды разошлись в разные стороны.

— Один, три, пять, восемь… — считал секунды Михал Михалыч. Он ободряюще крикнул:

— Ложись, братва! – и первым упал на пыльную столичную землю. Команда шлёпнулась рядом.

— Чёрт! – удивился Громила, наблюдая как в его руках взрывается кейс. Его с сильно изрезанными животом и ногами швырнуло наземь, а потом оземь. Фальшивые доллары застлали горячее небо.

Да-с, мафия бывает не только бессмертной, но и смертной.

Прошло сколько-то секунд. Банда Михал Михалыча встала насмешливым кругом над истекающей кровью бандой Громилы. Испуганным звеном в кругу насмешки выступал Жора, но это никого не волновало.

— Ах, Михал Михалыч! – совсем не восторженно вымолвил Громила. – Я тебе честно принес  подлинник. А ты... Ты — тварь.

— Тварь – это ты! Мёртвая. – Михал Михалыч с нажимом наступил Громиле на половое яйцо. — Моя идея с фальшивыми баксами и бомбой в чёрном изящном кейсе была великолепна.

Подлец щелкнул пальцами. Тут же услужливые руки подали блестящий инструмент – нечто среднее между плоскогубцами и ножницами — Яйцерез. Главарь плотоядно облизнулся, помедлил… и ещё раз щелкнул пальцами. Руки исчезли вместе с инструментом. Полураздавленное яйцо Громилы благодарно всхлипнуло.

— Жора, покажи мне рисунок! – важно сказал Михал Михалыч, отходя в сторону. – Братва, пристрелите всех!

Жора преданно открыл кейс и показал икону Михал Михалычу. А чуть в стороне загромыхали пистолетные выстрелы, и полилась человеческая кровища…

Примерно в это же самое время Госпожа удача привела армейского дезертира на городскую помойку и сдала в руки артели интеллигентных бомжей. Вита целовалась с папой, трое братьев-близнецов искали встречи после долгойразлуки, а кот готовился к исповеди. Орхидеи-люб рыскал по Петровскому парку, а менты Свинук и Свинятин разрабатывали операцию по поимке Михал Михалыча…

1. Угон танка

Сутки назад.

— Докладывай, Аристофан Андрюшкин! – последовал приказ.

— Сегодня, в пять часов утра, в моей роте произошла массовая бойня. Двое первогодков расстреляли из автоматов четырёх старослужащих, – лицо Андрюшкина озарила томительная грусть. Он смущенно прокашлялся.

В кабинете командира подмосковной части наблюдался кворум офицеров. А именно:

Андрюшкин — круглолицый, жизнерадостный капитан.

Командиры трёх других рот — Активин, Пассив и Хомяков.

Заместитель командира части – вальяжный майор Косяков.

Гоголев — суровый подполковник, хозяин кабинета. Он сурово поправил:

— Я тебе не приказывал кашлять, капитан.

— Простите… — Андрюшкин преданно взглянул на начальника. — Иванов, Петров, Сидоров въехали на небо сразу. Раненный Брат Иванова отвезён в госпиталь…

— Разрешите? – как в школе поднял руку Косяков, вставая.

— Разрешаю.

— Брат Иванова отбросил копыта, — меланхолично сказал Косяков. – Наш медик части установил, что пуля прошла в сантиметре от печени. Однако госпитальный врач увидел, что пуля пробила печень. Брат Иванова поздоровался с ангелами ещё в части, просто наш медик не вкурил. Парню не повезло, как и брату… — майор грустно сел.

— Кстати, о везении! — подпрыгнул капитан Андрюшкин. – Одному из убийц помогает Госпожа удача. Короче, ребята, как-то раз был такой прикол… — он широко улыбнулся.

— Андрюшкин, убери идиотскую улыбку! – напыжился Гоголев. – И  не забивай нам мозг всякой мистической ерундой. По сути!

Капитан немедленно вытянул руки по швам, и гаркнул:

— Виноват! Спешу доложить, что бойню устроили Баев и Клюев. Оба сибиряки, отслуживавшие по три месяца.

— Причины?

— Думаю о них… Видите ли, товарищ подполковник, личными отношениями бойцов я сильно не интересовался. Но… — Андрюшкин неловко пошарил по лицам офицеров, ища помощи.

— Стопудовая причина – это «дедовщина»! – продекламировал Косяков.

Капитан искупал майора в своей признательности. Тот приосанился и стал набивать косяк.

— Угу… — изрек Гоголев, поднимаясь со зловещим видом.

Активин и Пассив в страхе обнялись. Косяков делал вид, что занят свой папироской, а Андрюшкин непроизвольно сделал шаг назад – к выходу.

— Скоро здесь будет расстрельная комиссия по изучению причин бойни! Из Столицы, мать вашу! – зарычал Гоголев. — И комиссия причины найдёт! Как мы все понимаем, на солдатиков комиссии плевать, но на общественное мнение она плевать не может. – Подполковник пристальными глазами ощупал офицеров. – Короче, сейчас каждый командир чешет в свою роту и проводит беседу с личным составом. Неуставных отношений у нас нет, и никогда не было… Ясно?!

— Товарищ подполковник, — осторожно встрял Хомяков. – А если поганцам приспичит бабахнуть из орудия? Против пушки не помогут и бронежилеты.

— В каком смысле – из пушки!?

Андрюшкин шагнул вперед и отчитался, вскинув руку к виску:

— Товарищ подполковник, мои дезертиры угнали танк!

Гоголева обуяла всеобъемлющая печаль:

— Я ничего не знал про танк...

— Зато теперь знаете, — небрежно обронил Косяков, слюнявя папироску.

— Драные киллеры не просто угнали танк, — дополнил Активин.

— Они вынесли ворота части, а потом уже удрали, — добавил Пассив.

— И куда? – совсем растерялся Гоголев.

Ответом ему было молчаливое недоумение офицеров.

2. До-свидос

— Пока, Тимон!

— Бывай, Валера!

Прощание дезертиров произошло на Тёплом стане, между двумя местными ТЦ. Незадолго до этого они поймали на Можайском шоссе машинку, которая и довезла их до нужного места по МКАДу. Впрочем, конечным пунктом мог быть любой другой район Москвы, но молодые люди в столице не были ни разу и приехали туда, куда (собственно) ехала попутка. Угнанный танк и армейскую форму ребята оставили недалеко от Можайки, в лесу. Там же, в лесу, и переоделись. Однако автоматы и вещевые мешки не бросили. Оружие – было начинено боевыми патронами, а вещмешки – были под завязку набиты денежными банкнотами. Ситуацию в деталях знали только они сами, и трупы двух гражданских, валяющихся в лесополосе на Можайском шоссе.

Клюев и Баев разошлись в разные стороны – каждый к своему ТЦ. На армейские автоматы никто не обращал внимания. А если и обращал, то в следующее мгновение забывал об этом.

3. На смех пробило бедолагу…

На территорию армейской части, через ворота без ворот, проехал танк и деловито зафырчал вглубь двора. За действием, со злобной гримасой, наблюдал Гоголев — из окна кабинета.

В кабинете возник майор Косяков. Он залихватски отдал честь и заорал в задумчивый затылок начальника:

— Николай Николаевич! Танк притаранили назад!

— Вот не надо мне орать под ухо об очевидных для меня вещах, — скривился Гоголев, отворачивая затылок к окну. Взору майора предстала мрачная усмешка подполковника.

Косяков сосредоточенно икнул. Добавил несколько развязно:

— Возле танка нашли два гражданских трупа. Абсолютно голые, даже без исподнего, — заместитель вдруг заливисто захохотал.

— Что за чёрт?! – подполковник отлепил зад от подоконника и взял майора за грудки. – Почему ты ржешь, сукин сын!?.. Скажи, что это смешно, твою мать, давай-ка, скажи!..

Косяков таращил недоуменный взгляд. Он выдал, как само собой разумеющееся:

— Виноват, но… Я не понимаю, зачем с трупов сняли исподнее?.. Наша доблестная армия каждому солдату выдает по законной паре труселей! Какого хрена чужие? Лично я бы никогда не надел…

Гоголев отпустил китель зама. Пожевал хмурые губы. Сел за стол. Изрёк, морщась:

— Значит, дезертиры грохнули гражданских ради шмоток.

Майор следил за командиром пустыми глазами. Гоголев закурил и инертно сказал:

— Скоро в этом кабинете нарисуется человек из военной прокуратуры. – Он выпустил несколько проникновенных колец дыма из носа. — Сергей Сергеич, откуда у сопляков такая жажда крови? Я догоняю, если б солдаты просто удрали. Такие побеги я видел много раз… Но дезертиры грохнули уже шесть человек, и – по ходу – это не предел! Как смотреть в материнские глаза покойников, как оправдаться перед Законом, что скажет президент?!..

Пустые глаза Косякова обволокла ироничная пелена.

— Ну, вы Пафосом-то сильно не машите! Обломаете ненароком…

Реакцию Гоголева опередило появление Андрюшкина, который прямо-таки ворвался в кабинет.

— Разрешите обратиться, товарищ подполковник?! – эту фразу капитан кричал всё то время, пока порхал от порога к командирскому столу.

— Андрюшкин, ты похож на толстого неуклюжего мотыля, — громыхнул новым взрывом внезапного хохота Косяков. – Ой, мля, не могу… — майор совсем не степенно покинул кабинет.

Капитан проводил его сочувствующей улыбкой. Сказал просто:

— Опять Сергей Сергеич шикарно  курнул!

— Чего курнул!?.. – не въехал Гоголев.

— Анаши. На смех пробило бедолагу… Так разрешите кое-что спросить?..

Делать пародию на пародию – это не смешно. Мягко говоря… Гоголев провёл рукою по охреневшему лбу:

— Разрешаю.

— Догадайтесь: как я узнал, что гражданских на Можайке порешили именно мои бойцы? – жизнерадостно подпрыгнул капитан.

Глупо радоваться жизни, если тебя окружают обстоятельства, намекающие на трибунал. Однако, законы жанра на середине пути менять не рекомендуется. Гоголев затушил сигарету и сложил пальцы в мощный кулак. Любовно его оглядел и приготовил к броску.

— Я прошарил, что не знаете! А хотите, скажу? – капитану явно не требовались ответы на задаваемые вопросы.

Гоголев мельком глянул на Андрюшкина, примериваясь. И… с сожалением подумал, что жирных мотылей кулаком не бьют.

— Недалеко от трупов были найдены гильзы от армейского автомата, — разливался соловьем ротный. — Возможно, найдут и само оружие… но, возможно, не найдут… — умолк в размышлизме капитан.

Раздумье ротного прервал несдержанный кулак командира, который подлетел к носу капитана. Второй рукой Гоголев изо всех сил тянул кулак назад, к себе – не давая удару состояться. Андрюшкин оценил обстановку и затараторил:

– Всё просто! Мои бойцы порешили гражданских ради шмотья, прямо возле танка, оставив кучу пустых автоматных гильз. Привязать гильзы и танк к дезертирам – не вопрос! Но Аристофан Андрюшкин – перец хитровыдуманный, он не купился на простоту и стал думать! И придумал! Вы помните, товарищ подполковник, как были застрелены «деды»?

— Да я и не в курсах, — Гоголев положил сожалеющий кулак на стол.

— А я расчухал! — расцвёл капитан Андрюшкин. – Иванов, Петров, Сидоров имеют по шикарной дырке в башке. Брат Иванова получил свинца в печень. А вот гражданские трупы на Можайке… Один — с парочкой пуль в брюхе, а второй — мочканут автоматной очередью в репу. Да так, что пули ровнёхонько разрезали его рожу на две половинки, как анус. Представляете!?

— Ну-ну!? — заинтересованно перебил Гоголев.

— Фишка в том, что метко стрелять умеют не все. Даже умеющие стрелять метко. А… дед дезертира Клюева был снайпером в период Победоносной Великой Отечественной Войны 1941-1945 годов!

— Короче! — рявкнул Гоголев. Нет ничего более раздражающего, чем подробности. Восемьдесят процентов нашей жизни – это хлам, состоящий именно из подробностей.

— На счету деда Клюева лично им убитые 324 или 325 немца-фашиста, — уважительно заметил капитан Андрюшкин. – Прекрасная Наследственная Преемственность по родовой линии Клюевых! Мне бы такую…

— Всё сказал?

— Да!

— Вот и отлично! Андрюшкин, ты иди! И залезь туда, откуда вылез! – лихо рубанул Гоголев.

После того, как ротный озадаченно вышел, командир поговорил сам с собой. То ли убеждая, то ли успокаивая, то ли казня… Можно было расслышать отдельные слова: «На хрена… мне… эта часть?.. Екатеринбург или… выбирай… но, что ты… Столица – это круче… товарищ подполковник Гоголев…»

 Распахнутая дверь явила голову капитана Андрюшкина. Жалобный голос попросил:

— Товарищ подполковник! Не могли бы вы повторить приказ? Я не совсем понял, куда вы мне сейчас велели залезть.

4. Дезертиры в столице

День первый.

Каждому человеку даётся жизнь, но обязательным приложением к ней является судьба. Просто одну жизнь, без довеска, тебе никто не подарит. Впрочем, до конца неизвестно, дарят нам жизнь или мы её покупаем, после расплачиваясь с Продавцом…

Клюев не стал мудрить, и там же, на Тёплом стане, пошёл в «Столовую №1». А оттуда в банк – сделал вклад наличными деньгами. Потом направился в библиотеку. Присел к вдумчивой девушке и познакомился. Она сразу поняла, что Её хотят снять. Клюев сразу понял, что хочет снять именно Её. Но Вита строго предупредила:

— Я не могу пока пригласить тебя к себе. Надо подготовить папу.

По этой причине секс у парочки случился в местной гостинице-забегаловке.

— Обалденный ты мальчик, — жеманно вымолвила Вита, распластав прекрасное тело на диване общего пользования. – Только… имей в виду, я сплю с тобой не ради денег.

— А ради чего? – блаженно потянул опустошенное естество Клюев.

* * *

— Ради денег, — промурлыкала Жанна. – Трахаться просто так считаю распущенностью и глупостью.

Баев походил на колбасу в бутерброде, прижатый с обеих сторон парочкой Особ Лёгкого Поведения. Его личная колбаса расслабленно сморщилась на животе.

Незадолго до «диванных валяний», солдат уехал в центр и навестил ж/д вокзал, где положил вещмешок с деньгами в камеру хранения. Потом заселился в один из «Палас-отелей» и пообедал в ресторане. Там его и увидела судьба в образе двух легкомысленных подруг.

День второй.

— Банк обанкротился! – невозмутимо сказал Бакенбардыч.

– Да ладно! – не поверил Клюев, тиская автомат. – А как же мой вклад? Я вас сейчас убью!

— Убейте лучше его, — показал Бакенбардыч на Жору. – Он – всесильный управляющий, а я простой клерк.

Посреди кассового зала банка «Столичный капитал» расхаживал Жора, абсолютно не обращая внимания на суету вокруг: бегали потные мужчины, взбрыкивали женщины в мятых юбках, у порога понуро замерло несколько вкладчиков.

— Сука ты! – прошипел Клюев прямо в Жорину рожу.

— Что? – удивился управляющий.

— Сука – значит, собака женского рода! – ствол автомата больно уперся Жоре в живот.

Никто не обращал внимания ни на кого. Банкир намочил в штаны буквально. И Клюев гневно ушел.

Бакенбардыч растроганно моргал. Просто моргал, гладя свои романтичные бакенбарды.

* * *

— Смотри, у него автомат, — беззаботно заметил сержант Козлов.

— Это не просто автомат, а это армейский автомат, — настороженно поправил сержант Мышкин.

Полицейские парни тревожно взглянули друг на друга, и одновременно процедили:

— Мать твою! Дезертир-киллер!

— Точно – он! – воскликнул старшина Верблюдов. – Его рожа на горящей ориентировке!

Мизансцена развернулась в блоке камер хранения ж/д вокзала. Баев неловко стоял возле распахнутой ячейки: в одной руке — оружие, в другой — вещмешок денег.

— Все беды от женщин, — театрально улыбнулся Тимон. – Я потратился и хотел взять своё бабло, а теперь не смогу… — грусть разожгла ярость.

Автомат полыхнул красивым огнем, куцыми мазками изранив полицию. Плечо, грудь, бедро, живот, ещё плечо, сердце и снова сердц…

Тимон привычно закинул вещмешок за спину и прыгнул вперед. Старшина замешкался в падении и получил прикладом в голову, а дезертир… он уже бежал и бежал к выходу из вокзала. За последующие сто метров Тимон изранил ещё нескольких человек. Возле самых дверей Баева застрелили. Насмерть.

Деньги исчезли из вещдоков преступления. После. Куда именно – осталось загадкой.

5. Человек-полковник

Кворум офицеров армейской части был примерно таким же, как и в памятное утро бойни. Четвёрка ротных и два их начальника. Присоединился Заморышев – человек-полковник из военной прокуратуры. По кабинету плавало марево дыма: от пяти сигарет с табаком и одного косяка с анашой.

Заморышев пафосно (как и подобает любому главенствующему хмырю) декларировал:

— Господа офицеры, появилась новая инфа! Выявились личности гражданских покойников на Можайке. Трупы, до того, как они стали трупами — работали инкассаторами у Михал Михалыча, главаря московской мафии. Это были конкретные чуваки, что прошли кучу военных разборок! И вот у меня вопрос: каким-таким хреном два салаги смогли из прожжённых боевиков сделать покойников? – каждое слово подпирала властная интонация, раскрашенная множеством прокурорских оттенков.

Если не знаешь, что отвечать – скажи правду. Она самая короткая.

— Разрешите, товарищ подполковник, обратиться к товарищу полковнику? – молодецки спросил Андрюшкин.

— Разрешаю, — кивнул Гоголев.

— Товарищ полковник, бойцам просто повезло! – бойко доложил капитан, глядя в барственные зрачки Заморышева. – Фишка в том, что один из долбанных дезертиров — везунчик. Полноценный! Бесподобный! Волшебный! Он такой-такой весь экзотично-загадочный… — улыбка капитана нежным умилением залила кабинет, ширясь и цветя майским георгином.

— Аристофан прав! – неожиданно сказал Активин. – Драный дезертир Клюев горазд на удачу.

– Вы верите, товарищ полковник? – поддержал Пассив.

Человек-полковник нервно гмыкнул. Косяков наслаждался травой, а Гоголева вдруг потянуло отобрать у зама это наслаждение и пыхнуть самому. Андрюшкин обрадовался поддержке и закудахтал:

— Единственный шанс взять сукиного сына за яйца – это не пытаться его взять, а забыть о его существовании. Но дезертиров двое, а Госпожа Удача одна на двоих! Баеву везет за счет Клюева, и как только дружбаны разойдутся – то Тимон станет или покойником, или арестантом. К Ванге не ходи! — Андрюшкин торжественно и часто покивал.

Майор Косяков увидел Вангу, которая шла к нему. Он не обрадовался, и не испугался. На этом Ванга закончилась.

— Эх, товарищ следак, если б мне везло так, как Клюеву, я бы давно был генералом, а вы бы мне подчинялись! — разоткровенничался капитан Андрюшкин.

Человек-полковник не привык к откровенности толстых армейских капитанов по отношению к себе. Он расколол голову Андрюшкина стальным кастетом, плеснул ему в глаза серной кислотой и отрезал его язык… Заморышев сосредоточенно разжевал и проглотил сокровенные мысли.

— Но! — Клюеву не повезло с «дедами» – конкретно и не на шутку! – вещал капитан Андрюшкин. – «Деды» часто унижали Клюева – заставляли его стирать свои исподники и мыть сортиры, пробивали грудину! Госпожа Удача была бессильна с этим совладать!..

Гоголев достал табельный пистолет и взвел курок. Майор Косяков решил, что он молчит уже давно, и надумал произнести:

— «Дедовщины» у нас в части нет, и никогда не было! Но вот сами «деды» – они сохранились, как пережиток!

Гоголев стал не знать, что делать с пистолетом. А в кабинете зависла Пауза. Ей было по кайфу здесь повисеть: никто её не обижал и не тревожил. Благоденствие оказалось недолгим. Связной принес донесение и положил бумагу перед человеком-полковником.

— Трупы с Можайки везли в своем джипе пятнадцать миллионов! В соседнюю область для обмена на наркоту! Наличными деньгами! – веско молвил Заморышев, углубленно изучив донесение.

На смену Паузе пришла Зависть. Ею вслух делиться никто не стал. Гоголев примерил на себя образ Робинзона Крузо своего собственного острова. Косяков начал перевод миллионов в килограммы анаши, но быстро понял абсурд этого занятия и надумал в расчетах оперировать тоннами. Андрюшкин мысленно отсчитал половину Суммы товарищу подполковнику, половину себе, а потом воскликнул:

— Вот вам шикарная доказуха того, что киллерам-беглецам везет! Пятнадцать миллионов, упакованные в вещмешки!.. Хрен всем нам, а не дезертиров!  Ну, Клюева наверняка...

— Вероятно, вы правы, господин младший лейтенант, — барственно обронил человек-полковник.

Недоумение подвергло атаке не только капитана Андрюшкина и его улыбку, а ещё трепетное сердце подполковника Гоголева, и даже похренизм майора Косякова.

— Господа офицеры, поздравляю вас всех с разжалованием! – с превосходством сказал Заморышев, с садистской ухмылкой поглаживая донесение. – И это чисто за Бойню здесь и расстрел инкассации Михал Михалыча. Сегодняшний боевик на столичном вокзале  – отдельная тема, и будет отдельный приказ!

Капитан Гоголев и старший лейтенант Косяков взгрустнули. Активин и Пассив ничего не поняли.

— Что за боевик? – предвкушающе облизнулся Андрюшкин.

— Вы теперь не совсем командиры и посему сказать не могу, — грубо оборвал разговор человек-полковник.

6. Знак с небес

— Папа разрешил тебе прийти, — манерно произнесла Вита, держа трубку у прелестного ушка.

— Супер! – обрадовался Клюев, топчась у банка. — Я скоро буду у вас!

Он отключил мобильный телефон и начал переходить дорогу на жёлтый сигнал светофора. Солдатик точно не знал, какой цвет вспыхнет в данном случае за жёлтым – красный или зелёный. Он просто увидел жёлтый сигнал светофора и просто ступил на проезжую часть. Правая рука сжимала оружие.

Визг тормозов… в полуметре от Клюева встал мусоровоз. В кабине, за рулем, громоздился Леонид. Он матерился жестами и ртом. Клюев ошарашено смотрел на мусоровозчика и его железного коня.

Мимо прошли трое полицейских парней, они цепко покосились на Клюева и его автомат. Не признав в Клюева – дезертира, а в автомате – автомат армейский, ребята в форменных бушлатах лениво проследовали дальше по улице.

— Что такое?! – солдатик провидяще посмотрел вслед отъезжающему мусоровозу.

Он чуть задумался. И… решительно поднял руку в голосующем жесте. Тотчас же притормозила машинка с «яндекс-бомбилой». Клюев  прыгнул в салон, опустив оружие на колени. Сказал быстро:

— Шеф, давай-ка езжай вон за тем конём! Я отлично заплачу!

7. Разборка мафии

На диком пустыре столицы встретились две банды, и обменялись изящными кожаными кейсами. В одном по традиции лежали деньги, а в другом – старинная икона. После того, как обмен состоялся – обе банды разошлись в разные стороны.

— Один, три, пять, восемь… — считал секунды Михал Михалыч. Он ободряюще крикнул:

— Ложись, братва! – и первым упал на пыльную столичную землю. Команда шлёпнулась рядом.

— Чёрт! – удивился Громила, наблюдая как в его руках взрывается кейс. Его с сильно изрезанными животом и ногами швырнуло наземь, а потом оземь. Фальшивые доллары застлали горячее небо.

Да-с, мафия бывает не только бессмертной, но и смертной.

Прошло сколько-то секунд. Банда Михал Михалыча встала насмешливым кругом над истекающей кровью бандой Громилы. Испуганным звеном в кругу насмешки выступал Жора, но это никого не волновало.

— Ах, Михал Михалыч! – совсем не восторженно вымолвил Громила. – Я тебе честно принес  подлинник. А ты... Ты — тварь.

— Тварь – это ты! Мёртвая. – Михал Михалыч с нажимом наступил Громиле на половое яйцо. — Моя идея с фальшивыми баксами и бомбой в чёрном изящном кейсе была великолепна.

Подлец щелкнул пальцами. Тут же услужливые руки подали блестящий инструмент – нечто среднее между плоскогубцами и ножницами — Яйцерез. Главарь плотоядно облизнулся, помедлил… и ещё раз щелкнул пальцами. Руки исчезли вместе с инструментом. Полураздавленное яйцо Громилы благодарно всхлипнуло.

— Жора, покажи мне рисунок! – важно сказал Михал Михалыч, отходя в сторону. – Братва, пристрелите всех!

Жора преданно открыл кейс и показал икону Михал Михалычу. А чуть в стороне загромыхали пистолетные выстрелы, и полилась человеческая кровища.

8. Главная столичная помойка

— Мое имя – Валерий Клюев, — представился киллер. – И мне с вами нужно побыть ночь. И, возможно, завтрашний день.

Везде лежали груды мусора – повсюду расстилалась Главная столичная помойка. Здесь жили и живут (и будут) жить бомжи.

— Я – Профессор, — величаво молвил мужчина с бородой. — И я главный в артели. Мы не имеем гордость сердца, и поэтому гордость не имеет нас.

— Я – Фёдор, — сурово сказал мужчина без бороды. – И я живу на помойке. Но прежде это мой дом, а потом уже помойка.

— А я Тома – гражданская жена Профессора, — с достоинством произнесла женщина. – В нашем доме имеют место быть наши законы и обычаи. Они – просты, но они есть.

Зверь не издал ни звука, а добродушно повилял хвостом, улыбаясь.

— Я – Нацик, и я — фашист, — заносчиво выкрикнул лысый парень. – И у меня вопрос к тебе, Валера Клюев! Какого хрена ты сюда припёрся?!

— Заткнись, Нацик! – кротко заявил Профессор.

Бомжи сидели вокруг костра, в котелке на рогатинах булькала картошка, на травке лежали канапе с чёрной и красной икрой, протухшая лососина и свежий миндальный расстегай.

 — Нацик, а знаешь, в чём разница между тобой и порядочными бомжами? – без злобы спросил Клюев.

— В чём, сволочь!?

— Да в том, что все бомжи опустошают живот один-два раза в сутки. А ты, Нацик, делаешь это каждый раз, как только открываешь рот.

Бомжи ехидно засмеялись. Зверь повалился на спинку, и от избытка чувств замахал лапами. А потом случилась драка, и Клюев сломал фашисту нос бутылкой «Пунша». Вдребезги.

— Фёдор, помоги Нацику смыть кровь и приклеить гигиенический пластырь, — исчерпал инцидент Профессор, при молчаливом одобрении коллектива. Не одобрял ситуацию только сам фашист, но его никто не спрашивал.

Профессор расчесал бороду и сказал речь, рассчитанную на Клюевское просвещение:

— Главная столичная помойка по площади не меньше Занзибара. Бомжей здесь неисчислимое число. Живут артелями, вроде как мы. Так легче и безопасней. Помойка – это конкретно бездонное дно. Можно найти всё, что угодно. От сервелата до норковой шубы, от пакетов с осмием до марсианского лунохода.

Фёдор, Тома и Зверь с любовью смотрели на Профессора. Нацик плевался в сторонке.

— В нашей жизни есть нюанс, — продолжал глава артели. — Мусоровозчик Леонид, слово которого скрижаль! Каждый день, утром и вечером, Леонид приезжает на помойку, и вываливает городской мусор. Потом забирает у бомжей находки магазинного вида, и увозит их на продажу в Столицу.

 — Схема такова: мы находим здесь годный товар, а Леонид его реализует, — дополнила Тома. — Деньги пилим пятьдесят на пятьдесят.

— Кстати, можно продать через Леонида твой армейский автомат, — алчно сказал Фёдор.

— Ты знаешь слово «нюанс», Профессор, — подметил уважительно Клюев. — Ты настоящий профессор?

— Он – подлинный профессор, — подтвердил Фёдор.

— И настоящий мужчина, — добавила Тома.

Зверь согласно и церемонно кивнул.

9. Хочу в Сибирь!

— Товарищ подполковник, товарищ подполковник! Товарищ подполковник, разрешите обратиться?

— Не разрешаю, Аристофан Андрюшкин!

— Почемууу!?

— Потому что я больше не подполковник! А капитан! Вчера меня понизили в звании! А ещё понизили тебя самого и моего зама Косякова.

— Для меня вы навсегда останетесь товарищем подполковником!

— О взаимности не мечтай, — поэтично вздохнул Гоголев. – Какого хрена ты орешь у меня над ухом в столь ранний час, младший лейтенант Андрюшкин?

Николай Николаевич Гоголев апатично курил сигарету – на плацу, рядом с недавно возвращенным из угона танком. Андрюшкин пытался изгнать командирскую апатию лучезарной улыбкой. Попытка осталась попыткой.

— Я пру из кабинета нашего нового командира, — развязно рассказал Аристофан. — Бегал к нему по важному делу. Хотел узнать, сколько бойцов из моего взвода он завтра потребует на тёщин огород, на прополку картошк…

— Полкан Чудачкин умотал в Столицу на дурацкое совещание, — равнодушно перебил Гоголев.

Пояснение осталось без внимания.

— Я пробыл в пустом кабинете секунду. И вот свершилось! – зазвонил телефон! По законам жанра я взял трубу… Звонил человек-полковник.

Апатия Гоголева всё-таки покинула его:

— Чувак из военной прокуратуры. Ну-ну!?..

— Моё дыхание в телефоне было принято за дыхание Чудачкина, — гордо сказал Андрюшкин. – Поэтому человек-полковник мне рассказал то, что положено знать только новому комчасти! – Аристофан эффектно подбоченился.

— Корона – это тот предмет, что хрен снимешь, один раз надев, — сделал нравоучительную ремарку Гоголев.

Ремарка традиционно была проигнорирована.

— Застрелили Баева. И я был шикарно прав. Только Баев расстался с сослуживцем, он сразу улетел на небо, — вдохновенно пел лейтенант Андрюшкин. — Но не один, а в обнимку с нарядом полиции. Ещё десятка честных граждан  в реанимации. Так сказал человек-полковник.

— Ни хрена себе! — Гоголев затянулся тлеющей стороной сигареты.

— Товарищ подполковник, я вас прошу о личной просьбе! – твердо сказал лейтенант Андрюшкин.

Гоголев проплевался полусгоревшим пеплом.

— Замолвите за меня словечко перед Чудачкиным?.. Чтобы именно я повез «Груз – 200» на родину Баева. Я никогда не был в Сибири и очень-очень хочу там побывать!

— Что!? – охренел Гоголев.

— Хочу в Сибирь! Очень вас прошу! – Аристофан повесил на лицо фирменную улыбку.

Николай Николаевич улыбнулся в ответ. Он улыбался в жизни мало и поэтому фирменной улыбки не выработал. Андрюшкин улыбнулся ещё фирменней, а потом подмигнул Гоголеву и его не фирменной улыбке.

Капитан взял младшего лейтенанта за уши, приблизил свою улыбку к его улыбке и мягко сказал:

— Аристофан, ты – остолоп!

Улыбка у подчинённого соскочила. Он насуплено сказал:

— Товарищ подполковник, я вас люблю.

— Ты тоже педик!? – сощурил улыбку Гоголев.

На этом все  улыбки иссякли.

— Я вас люблю, как крутого командира! – серьёзно заявил Андрюшкин. — Я сам не терплю педиков, коими являются Активин и Пассив. И вам я прощу все обиды, кроме одной! — не называйте меня остолопом. Да-да… я знаю, что я — толстый, некрасивый и не очень умный тип. И у меня писечное недержание по ночам. Но я не остолоп.

Аристофан нежно высвободил свои уши, и с печальными глазами отошел прочь.

Гоголев лирично смотрел вслед:

— Пожалеть его, а?

10. Эпопея с рисунком

Ранним утречком Жора стоял перед столом Михал Михалыча, в его рабочем кабинете. Мордовороты с косой саженью в плечах — Тима и Люсьен, в статусе «охранников Жоры», замерли по бокам.

Главарь мафии скабрезно пил пунш, положив ноги на стол с ноутбуком.

— Здравствуй, Жора, — босс рыгнул хмуростью. — Я слушаю тебя.

— Что именно вы хотите знать, Михал Михалыч!? – заискивающе спросил помощник.

— Жора! Ты понимаешь, что увешан косяками как новогодняя ёлка, но не знаешь, какой именно косяк меня — твоего доброго босса, интересует. Так?

— Вы правы, Михал Михалыч!

Шеф легко вскочил и посадил помощника в своё кресло, а сам встал за его спинкой и учинил разборку. Голос был наполнен грозной велеречивостью:

— Первое! Ты довёл до банкротства мой банк «Столичный капитал» и теперь его продадут за копейки паразитам-капиталистам. Однако мы знаем, что ты не финансист, а зиц-председатель. Поэтому я не требую отчёта от тебя.

Бледные щеки номинала налились животворящим румянцем.

— Второе! Армейские дезертиры застрелили моих мордоворотов и грабанули мои пятнадцать миллионов, что были собраны для обмена на кокаин. Этой операцией руководил тоже ты.

— Михал Михалыч! — косячник дернул трясущейся задницей.

— Сиди, где сидишь, не дергай испуганной жопой, и слушай.

Жора попытался сделать зад менее бздливым, а когда это не получилось — постарался им хотя б не дергать.

— Выходка дезертиров – досадная Случайность. И значит здесь ты тоже ни при делах, — вновь успокоил шеф.

— Михал Михалыч, когда вы найдёте дезертиров — то они пожалеют, что вы их нашли! — страстно проплакал Жора.

Босс вышел из-за спинки кресла и встал на то самое место, где Жора стоял изначально — между мордоворотами. Потом он вкрадчиво рявкнул:

— Если грабёж инкассаторов – Случайность, то исчезновение рисунка в данный формат не рулит ну никак! Это тщательно спланированная тобою акция, Жора! Несмотря на тщательность, я её просчитал! Доска стоит полтора миллиона! И ты должен поделиться со мной, куда её затарил после кражи! И тогда я тебя прощу! Обещаю!

* * *

В кабинет Михал Михалыча без стука вошел человек в атласном стихаре и бархатной митре. Ноги обнимали сафьяновые ичиги, во рту торчала сигарета. Это был митрополит Кирилл (ныне патриарх). Он встал у порога, развернул  свиток и возгласил нараспев:

— Рисунок, он же «Икона Спасителя», представляет из себя дубовую доску прямоугольной формы размером сорок на двадцать сантиметров. На иконе изображен Иисус Христос – сын Бога. Согласно заключению научной экспертизы икона принадлежит кисти неизвестного мастера первой четверти XVII века.

Церковник вышел  также незаметно, как и вошел. Оставив после себя запах вонючего дыма дешёвого табака.

* * *

— Исчезновение рисунка — это реально чудо, Михал Михалыч! Зуб даю, что я не имею к пропаже… — преданно запискал помощник.

— Тима и Люсьен! Отведите Жору в Тайную Комнату и отрежьте ему одно половое  яйцо. Одно! — босс поднял назидательный палец. — Заранее пригласите врача-лепилу. После действа пусть лепила рану сразу зашьёт. После снова приведите Жору ко мне.

Мордовороты вразнобой подняли мощные указательные пальцы и синхронно поманили «подопечного» к себе.

— Михал Михалыч! — чуть не сдох от страха косячник. — Разрешите мне подумать здесь и сейчас! Я не в курсе, где доска, но до пределов напыжу мозг!..

Спустя 23 минуты.

— …Дай-ка, Жора, я озвучу реноме, — размышлительно молвил Михал Михалыч, бегая по кабинету. — Если отбросить никчемные междометия, твои дурацкие заверения в честности, и несуществующую в природе мистику, то получится следующее… После моей подставы на столичном пустыре ты принёс рисунок к себе на квартиру. Ему предстояло ночевать там всего одну ночь, а в квартире кроме тебя, девятилетней женщины и охранника никого не было. Поэтому ты посчитал, что доске ничего не угрожает. Я прав?

Помощник со страстной честностью посмотрел на своего властелина:

— Она не женщина, она моя дочка Мила!

В ответ шеф велеречиво сплюнул, и продолжил:

— Ты сказал им «Привет», кинул рисунок на диван, сам залез на унитаз и сидел там полчаса. Когда ты вышел из толчка, то женщина втерла тебе фразу: «Мол, папа, я готовлю тебе ужин-кушанье, как раз режу лук. Но твоя кухонная дощечка неудобная, принеси завтра новую».

— Ваша угроза лишить полового яйца заставила мозг работать, и я вспомнил странные слова дочки!

Главарь сделал вид, что не слышал. А если слышал, то ему до фени.

— Ты отказался от кушанья, поцеловал Милу в лобик и завалился спать, так как перебздел на пустыре. И твои нервы просили покоя. Утром ты продрал глаза, шасть, а рисунка нет. Ты дал дюлей охраннику. Тот оказался дюленепробиваемым и заявил, что здесь ни при делах. Ты ему почему-то поверил и решил, что доска самостоятельно удрала вследствие Божественного Вмешательства.

Помощник сделал подобострастное лицо:

— Михал Михалыч! Вы всё развели точно до мелочей!

— Остался пустяк: узнать, где ныне живет рисунок. И решать эту задачу будешь ты, Жора. Здесь и сейчас!

— Скорее всего, дочка выбросила непригодную ей доску в мусорное ведро...

Михал Михалыч вплотную подошел к Жоре, сел к нему на колени и нежно положил крепкие руки на его тонкую шею:

— Родной мой, я ведь не только добрый босс. Но и честный. Сейчас ты с моими мордоворотами поедешь к себе на квартиру. Достанешь из мусорного ведра мои полтора миллиона и привезёшь сюда. Тогда, выполняя обещание, я тебя прощу и даже не выгоню!..

Под любящим взглядом босса – помощник безоглядно брякнул:

— Михал Михалыч, боюсь, его уже нет…

— Чего нет? – шеф от удивления чуть не сломал подчинённому шею.

— Мусорного ведра, — захрипел Жора, сетуя на свою безоглядность. – То есть, ведро есть, но мусора… Кхе. Сегодня ко мне приходила домработница Василина. Она всегда приходит по пятницам. Вот это баба, Михал Михалыч!.. Вот это грудь у Василины! Вы бы видели её грудь! Какие соски, а мякоть…

Босс встал с чужих колен и пнул Жору каблуком в лицо. Тима и Люсьен искренне заржали. Косячник проглотил выбитый зуб и истерично выкрикнул:

— Василина выкинула мусор в Бак. Стопудов… А Бак опорожняет мусоровоз, и увозит мусор на Главную Столичную Помойку. Вот как-то так…

Главарь мафии повернулся на изумленных каблуках, достал из хьюмидора на столе сигару, вкрадчиво понюхал:

— Ага, я вкурил. Мои полтора миллиона лежат на помойке. Я тебя, Жора, буду кормить мусором до тех пор, пока ты сам не попросишь упаковать тебя в гроб.

— Михал Михалыч! — помощник боязливо проперделся. — Я только что придумал, как вам получить рисунок назад! Выслушайте меня засранца!

11. Судьбоносная находка

В десять часов утра Клюев пошел искать товар магазинного вида — в помоечные дебри, а нашел старинную икону, ту самую, — о которой случился разговор в предыдущей главе. Экс-солдатик отряс её от налипшего мусора и бережно положил в вещмешок.

* * *

Недалеко от места находки, — Жора, а также Тима и Люсьен в статусе «подчиненных Жоры» — шли по тропке, среди долбанных куч мусора. Главная Столичная Помойка расстилалась везде, куда хватал взгляд.

— Ну и вонища! – морщил Жора напыженную харю.

— Стопудов… скоро ты будешь мусор не тока нюхать, но и жрать! Так сказал Михал Михалыч, — весело напомнил Тима.

Жора моментально упёрся высоколобым челом в грудь Тимы:

— Закрой! Свой! Поганый! Рот! – он взял яйца мордоворота в ладонь, помял и сжал в кулаке.

Люсьен миролюбиво освободил Тимины яйца из хватких пальцев, а потом показал пальцем вдаль:

— Бомж!

Там, вдали, бродил Федор, металлической тросточкой ворочая нескончаемые кучи, в поисках товара магазинного вида и еды.

Спустя четыре минуты мафия и люмпен встретились.

— Здорово, бомж!

— Здравствуйте…

— Бомж, где фазенда твоей бригады?

— Чегооо?..

— Ну, где ты ночуешь вместе с пацанами?

— С ка...кими пацанами?

— С бомжами, мать твою!

— Там и там… — тросточка Фёдора тыкнула вправо и влево. — А вы кто?

— Меня зовут Жора, а это Тима и Люсьен! Руку я тебе не подам, потому что ты стопудов чем-то болеешь.

— Ну… ладно, — согласился Федор.

— Короче, щас шагаем к тебе домой! – веско вымолвил мафиози. — Мне надо перетереть с тобой и твоими корешами. Если тёрка будет удачной — насыплю солидных денег.

— Лучше я один вам всё расскажу!? – тут же яростно попросил Фёдор.

Жора осмотрел скучающие морды Тимы и Люсьена, и твердо изрек:

— Плачу Сумму с несколькими нулями, но тёрка будет при всех!

— Пожалуйте за мной! – разочарованно протянул Фёдор.

— С бомжами нужно уметь наладить контакт! — самодовольно крякнул Жора.

* * *

Клюев вернулся в стан бомжей и показал икону.

— Ты — везучий сукин сын! Только стал бомжевать, а срубил приличные бабки! Через час приедет Леонид, он сбагрит доску, — с завистью сказала меркантильная Тома.

— Лучше отнеси икону в храм как подарок, — без зависти сказал прозревший Нацик.

Зверь не слышал диалог, спящие дворняжки редко реагируют на звуки.

Полярность мнений требовала Слово Главаря. И оно — прозвучало.

— Мне до фени, чьи руки будут обладать древней поделкой. Поп или купец – всё едино. Но нашёл доску Валера, ему её и танцевать. — Так прозвучали мысли Профессора. — Как решишь, парень?

— Я думаю, что моё решение не имеет силы без заключения этих перцев! — воодушевленно сказал Клюев, простирая руку вперёд. Там, по тропке, вышагивала четверка: друг за другом: Фёдор, Жора, мордовороты с косой саженью в плечах…

12. Расстрел плохих парней

...Занятная четвёрка приблизилась к лагерю маргиналов. Здороваться никто не стал. Жора с грозной развязностью сразу обозначил ориентиры:

— Бомжи. Тема такая. Вчера вечером мусоровоз привёз вам ценную вещь, которая называется «Икона». Без оклада. Немного потемневшая доска из дуба. Я хочу, чтобы вы порылись во вчерашнем мусоре, и нашли её.

— Вот эта?.. – с сожалением спросил Клюев, показывая мафии икону.

— Вы обещали Сумму с несколькими нулями! Вспомните, это я вас сюда привел! – поспешно сказал Фёдор.

— Мы не забыли, чтобы вспоминать, — Люсьен дружелюбно стукнул Фёдора огромным кулаком по затылку.

Жора с пристальной томностью глянул на икону и вскричал:

— Рисунок уже нашли!

Зверь проснулся от вскрика и ударил летящую муху разгневанным хвостом. Муха окочурилась.

Жора глянул и на Клюева. Томность из его глаз сразу иссякла, а пристальность обрела прищур:

— Твоя рожа мне знакома, бомж! – Мафиози вдруг схватился за свой живот и стал плюгаво смеяться. — Чуваки, вкурите тему! Вчера этот бомж приходил в банк Михал Михалыча забрать вклад. Бомж, хранящий деньги в банке! А-ха-ха…

Мордовороты не разделили смех и стояли, как громоздкие великаны посреди люмпеновского молчания. Зверь помочился ленивой мочой на бандюганский ботинок и спрятался за Тому.

Смех стих сам собой. Напускную развязность Жоры смыл природный бздёж:

— Тима и Люсьен, схватите бомжа с доской в руках!

Мордовороты тщательно взяли Клюева под локти. Мафиози легко отнял доску и покровительственно обронил:

— Сейчас ты поедешь с нами, бомж. И я попрошу у Михал Михалыча разрешения самолично отрезать тебе одно половое яйцо. Потом перетрём, и  отрежу ещё одно.

—  Владелец сего предмета – есть Бог! Иконе надо быть в храме Творца, а не в грязных руках грязных мафиозо! – устами Нацика молвил господин Пафос. – Я ухожу, браты! В Давидову пустынь или просто шляться по свету, — бывший фашист вырвал у Фёдора его металлическую тросточку и пошел прочь. Зверь хотел помахать ему лапкой на прощание, но почему-то завыл.

Семь человек стали реагировать на уход Нацика. Когда реагировать надоело, то Тома ободряюще потрепала Зверя по шёрстке и тот порвал сначала брюки на Жориной заднице, а чуть после и саму задницу.

— Отлепите сукиного сына! – заверещал бандюг, делая пируэты всеми конечностями.

Зверь обиделся на сукиного сына, хотя (надо признать) в словах Жоры была изрядная доля правдивого смысла. Он глубже впился в филейную часть, из-под собачьих клыков сочилась густая темная кровь.

Тима и Люсьен оставили Клюева в покое, и простерли лопаты-руки к Зверю. Каждый из мордоворотов дернул собачье тело к себе. В итоге дворнягу от зада отлепили, при этом порвав напололам. Звериные останки разлетелись по сторонам.

— Я не терплю насилие, но иногда оно необходимо, — Профессор опустил на близстоящего Жору библейский булыжник, и тот упал навзничь с разбитой башкой, не выпуская из рук древнюю доску.

Тома заплакала по Зверю. Громко и навзрыд.

Фёдор ушёл вслед за Нациком. Либо хотел уговорить его вернуться, либо возжелал попроситься в странствие.

Немедленно что-то ярко клацнуло.

— Слыхал? — спросил Тима, нюхая разлитую в воздухе опасность.

— Чё, слыхал? — Люсьен повел бесчувственным носом.

— Щёлкнул затвор, — Тима нервно дернул окровавленными пальцами.

— Какой затвор? – открыл глаза Жора. Кованый приклад сломал ему кадык, а затем прогремела автоматная очередь.

Мордовороты упали на землю. Два горла были ровненько разрезаны пулями.

— Затвор от армейского автомата, — снисходительно подвел ответ-черту Клюев.

Тома неприязненно глянула на дезертира, и отошла искать останки Зверя.

Профессор деловито стал шарить по карманам трупов, в поисках чего-поживиться.

Вернулся Фёдор и настырно попросил:

— Валера, можешь мне отдать свой армейский автомат?

— Могу, — согласился Клюев, отдавая «боевое железо». — Патроны кончились.

Алчность Фёдора была удовлетворена. Он перехватил оружие, гордо приосанился.

Клюев вырвал икону из рук покойника, сдул с неё помоечный срам. И вновь сунул в вещмешок.

13. Говорящий кот

Возле торгового прилавка бесцеремонно сидела старушка и вязала носок. В церковь проник Клюев.

— Здравствуйте, бабка. Поп здесь?

— Я — бабушка Варвара, сопляк.

— Послушайте, бестолочь. Меня не интересует ваше имя, а интересует, где поп.

Старушка отложила спицы и встала. Спросила с любопытством:

— Зачем молодому отроку наш батюшка?

— Пожертвование, — Клюев погладил икону под правой мышкой.

Варвара оценила жест доброй воли:

— Окей, отец Серафим здесь. Только он занят.

Клюев переложил икону под левую мышку и почуял, как дерево наливается живительным теплом.

— Чем же он занят?

— Отец Серафим только что свершил Таинство Крещения, и сейчас на покое! Питает плоть духовной пищей! – добавила Варвара с целью принизить сопляка с иконой. – В алтаре!

Клюев без дальнейших разговоров пошел в алтарь.

— Куда!? – совсем не значимо заорала Варвара. Она прытко протянула заграбастую руку. — Кудааа?..

Рука цели не достигла, и схватила колебания воздуха. А в храме нарисовались мужчина и женщина, с робкими лицами. Клюев решительно шёл к алтарю. Варвара грубо смотрела вслед.

— Простите, — тихо вопросила парочка.

Старуха отвлеклась от солдатика и переключила внимание на новых гостей.

— Я вызываю полицию! –  крикнула Варвара в лицо женщине.

Та боязливо вздрогнула и попятилась.

— Твоё счастье, что Амбарыч в город уехал! — рыкнула Варвара в лицо мужчине.

Тот боязливо вздрогнул и попятился.

* * *

Клюев смело вошёл в алтарь, подал икону полуголому священнику, и удалился через «чёрный ход».

* * *

Бабка Варвара проводила грубым взглядом робкую парочку, что торопливо сливалась в сторону входной двери. Протянула твердую руку к городскому телефону. Но случилось конкретное «Но»!

На месте телефона сидел Солнечный Кот, умеющий разговаривать по-русски:

— Варвара, не звони в полицию! Она здесь будет, но позже! Елико время не пришло!

— А, твою мать!?

— Верь мне! — Кот ухмыльнулся.

Раздался грохот тела о пол. Обморок – обычное дело при таких обстоятельствах.

14. Дилеммы бомжей

На Главной Столичной Помойке не было ничего необычного. И обычного тоже не было. А гуляла смерть. Ну, такая… смерть – с косой.

Прямо на палящем солнце лежали трупы Жоры, Тимы и Люсьена. Без одежды, благо трупы не потеют. И не мёрзнут тоже, кстати.

Тома пыталась сложить из половинок Зверя единое целое животное, только не получалось в силу объективных причин. На женской шее висела златая килограммовая цепь одного из мордоворотов.

Фёдор воскресил скрытую мечту, и изобразил киллера с армейским автоматом. И  нечаянно застрелил вернувшегося Нацика, в автомате оказался забытый патрон.

В этот пикантный момент и подъехал Леонид. Тот самый мусоровозчик, который вчерась чуть не задавил Клюева на жёлтом сигнале светофора. Он вылез из кабины и тупо уставился на мафиозные трупы.

— Приехал властелин! – рабски констатировал Профессор и тут же по-барски прорычал. – Мы не рабы! – Он засучил рукава албанского пиджака, снятого с Люсьена. Жадность заявила Профессору, что никаких чувств, кроме неё – в мире нет и не было.

— Рабы не мы! – подошла к мужу Тома, взбалтывая воздух златой цепью аки кистенём.

— Придётся отдать Леониду армейский автомат. Это будет плата за его молчание, — провидяще пробормотал Фёдор, оценив рекомендующий взгляд босса.

— Сейчас мое слово не скрижаль, — веско заткнул в себе господские инстинкты Леонид, впервые рассмотрев кряжистые кулаки Профессора, в три раза мощней его собственных рук. – Молчать я не могу, но ведь молчать-то надо… Значит, договариваемся…

15. Второй Андрюшкин

В кабинет бандитского главаря впорхнул, подобно неуклюжей бабочке, личный секретарь Нафаня Андрюшкин – точная копия Аристофана Андрюшкина.

— А, мой толстый неуклюжий мотыль, — язвительно улыбнулся босс, традиционно сидящий за столом с ноутбуком. Ноги на столешнице, во рту сигара.

— Михал Михалыч! Вы плоско шутите – значит, имеете шикарное настроение! Или оно имеет вас?.. Ну, в общем, я вам сейчас его испорчу! – секретарь предвкущающе потер ладошки.

— Нафаня Андрюшкин! – возопил шеф. — Ты меня закрыл пухлой грудью от киллерской пули. И сразу же стал моей правой рукой. Вся братва удивляется. А всё моё врождённое чувство благодарности!..

Нафаня в умилении кивнул и привычно стал расстёгивать свой албанский пиджак.

— Что делаешь?

— Снимаю костюм.

Шеф спустил ноги со стола и нравоучительно сказал:

— Корона – тот предмет, что не снимешь, один раз одев, — он стукнул благожелательным кулаком по столу. — Ты мне показываешь шрам от пули даже в гостях у Морфея!..

 Также привычно Нафаня албанский пиджак застегнул. Вытянулся в струнку.

— Я тебя посылал проследить за Жорой, — одобрительно поморщился Михал Михалыч. —  Где он? И нашёл ли он рисунок!?

Секретарь, повинуясь генам, шикарно улыбнулся:

— Вижу, что настроение уже испортилось... Жора мёртв, Тима и Люсьен тоже.

— Что!? – поперхнулся удивлением босс. Он медленно встал.

— Их застрелили, — беспечно зевнул Нафаня. – Замечу, что ваш телефонный звонок с приказом застал меня на бабе. И вы мне обломали кайф, ведь я только-только собрался кончать!

Главарь подбежал к секретарю и пнул его по ноге. Нафаня ойкнул и сосредоточился:

— Я взял Гориллу с Ливером и поехал на Главную Столичную Помойку. Но пока я закончил на бабе…

— После моего приказа ты снова трахался!? – недоверчиво перебил шеф.

— Я привык всю работу доводить до логического завершения. Согласно вашему Наикрутейшему Завету! – оправдался секретарь.

Михал Михалыч любил лесть больше логики, и поэтому благодушно кивнул.

— Я приехал с братвой на Помойку и увидел там лимузин Жоры, — рассказал секретарь. — Тачку грабили два бомжа в албанских пиджаках и бомжиха с килограммом злата на шее. Я выстрелил один раз и подстрелил убогого. Мои мордовороты погрузили его в багажник «Кадиллака», и мы отчалили. Остальные бомжи дали драпака.

Михал Михалыч пошевелил недоуменными бровями:

— Почему же ты пальнул всего раз, Нафаня? Обычно ты ведёшь стрельбу до талого!

— Рядом я увидел мусоровоз в движении. Шофёр мог стукнуть полицейским сукам. чну с того, что ваш звонок застал меня на бабе

тал тебя давно убрал.

— Толково. Дальше.

— Подстреленный бомж всю дорогу орал, что Жору с братвой замочил герой, который подселился к ним накануне. Из армейского автомата.

— Ну, и!? – жадно спросил шеф.

— Как только мы приехали к вам — бомж потерял сознание, от потери крови. Сейчас он в Тайной Комнате.

— Тоже без сознания? – уточнил Михал Михалыч.

— Хрен не ведаю, — отмахнулся Нафаня.

Босс начал задумчивыми кругами ходить вокруг секретаря. А после встал и рявкнул:

— Срочно доставь бомжа ко мне! Сюда!

Нафаня преданно глянул:

— Может, сразу вызвать врача-лепилу? Вдруг бомж расскажет не всё? Тогда вы, Михал Михалыч, отрежете ему половое яйцо. А лепила зашьёт рану. И вы продолжите беседу...

— Я считаю, что бомж не тот человек, который будет молчать, — сплюнул неохотой главарь.

— Вы считаете бомжей людьми? – звякнул скепсисом секретарь.

Шеф встал напротив Нафани, взял его за уши и увлекся философией:

— Да, считаю. Бомжи имеют по две руки, по две ноги, голову, письку и жопу. Как ты или я. А ещё разум, пусть и сожженный левым спиртом.

Начальник отпустил уши и потрогал пуговицу подчинённого.

— Другой момент, что бомжи — грязные, воняют и питаются нечистотами. Но… ведь каждый выживает, как может?..

— Играете в благородство, Михал Михалыч? – не вкурил философских принципов Нафаня.

Шеф отпустил пуговицу. Секретарь трепетно вздрогнул:

— Я ухожу за доставкой убогого, Михал Михалыч.

16. Вопрос про отрезанное яйцо

В рабочем кабинете босса находились четверо бандюгов и один убогий.

— Ребята, оттащите бомжа в Тайную Комнату. Пусть его кормят и поят вволю. Сегодня-завтра бомж мне нужен. А потом может сдохнуть. – мафиозный главарь поднял назидательный палец. — Не ранее!

Два мордоворота с косой саженью в плечах — Горилла и Чеснок, поволокли полудыханное тело бомжа из кабинета. На блестящем паркете оставалась кровавая полоса от раненной ноги.

— Лепиле благодарность! – шеф подал человеку в белом халате и с чемоданчиком солидную денежку. Лепила поблагодарствовал, и дунул-плюнул в знак преданности.

Личный секретарь возник в дверном проёме ровно через секунду после того, как все вышли и всех вынесли. И спросил с порога:

— Можно вопрос, Михал Михалыч?

— Какой? – насторожился начальник.

— Вы отрезали бомжу половое яйцо?

— Нет, — грустно признался главарь. — Лепилу вызвал на всякий случай.

Нафаня Андрюшкин погрузился в печаль за компанию с боссом. Тот оценил жертву, облобызал Нафаню в лицо и напыщенно произнес:

— Имя героя с армейским автоматом – Валерий Клюев. Он устроил бомжам аттракцион путем мочилова братвы. Убогие поаплодировали этому меткому козлу, а потом грабанули трупы!

— А куда бомжи дели армейский автомат? – простецки спросил секретарь.

— Молодец, Нафаня! — поощрил шеф. — Чувствуется моя школа! Сразу задал  вопрос по существу!

— Михал Михалыч, я рад, что вы мой главарь! – умилился секретарь.

— О взаимности не мечтай, — поэтично вздохнул шеф. – Армейский автомат забрал мусоровозчик Леонид. Он нечаянно увидел мародёрство бомжей. Те обосрались, и в качестве платы за молчание отдали оружие.

— А рисунок? Что с доской!? – жаждуще спросил мафиоза Андрюшкин.

— Молодой чувак и армейский автомат — такие вещи вместе встречаются крайне редко… — рассеянно ответил шеф.

— Вы думаете, что Валерий Клюев – это тот дезертир, который грохнул вашу инкассацию и забрал ваши деньги!? – сразу же догадался секретарь.

— Я не думаю. Я жопой чую! А моя жопа гораздо чувствительна в этом смысле! И у меня возникла мысль о твоем братэле, что работает в армии. Нафаня, ты попроси его достать фотку Клюева. Предъявим бомжу для опознания!

17. Звонок братэлоса

Прапорщик Аристофан Андрюшкин откусил суровую нитку. Погоны, соответствующие новому званию, были пришиты. Экс-ротный, топчась у стола, любовно расправил лежащий там китель.

В складской каптёрке нарисовался лейтенант Гоголев. На лице – раздражение вкупе с печалью.

— Товарищ подполковник! – радостным мячом подпрыгнул Аристофан. – Зачем пришли, просто так или чего-то случилось?.. Да вы садитесь!

— Не каркай, Андрюшкин! – напыжился Гоголев. — Я не хочу садиться! И зашёл я по конкретному делу с конкретной предьявой!

— Ну, а я сяду, — венский стул тоскливо застонал под ощутимым мясогнётом. – Что за предьява?

Гоголев упёр лейтенантские кулаки в стол:

— На меня наехали бойцы из моего взвода. Повар-«дед», работающий на кухне, подчиняется тебе. И он не кладёт лавровый лист в суп!

— Дак не жрут бойцы лавровый лист, товарищ подполковник! – обиделся прапорщик Андрюшкин. – Абсолют!

Охреневание Гоголева, которое уже утомило его самого, сбил звук мобильного телефона. Николай Николаевич приставил трубку к поседевшему уху и услышал знакомый, и в тоже время незнакомый, голос:

— Приветсон, товарищ подполковник! Позови братэлоса.

— Какого братэлоса!? – не смог уйти от охренения Гоголев.

— Это меня, товарищ подполковник! Меня! – сделал приятное венскому стулу прапорщик. Вскочив, он протянул страждущую руку. – Это меня! Дайте! Дайте, пожалуйста!

Лейтенант Гоголев – томясь — передал прапорщику Андрюшкину свой сотовый: из рук в руки. А сам достал 700-граммовую алюминиевую флягу «Пунша», сделал большой глоток.

— Братэлло! – лучезарно закричал в трубку армеец. – У меня всё шикарно, не считая ерунды… позавчера понизили на три звания! И вчера ещё на два звания!

Лейтенант Гоголев сделал глоток побольше.

— Представляешь, в моей роте сбежали двое бойцов, – разговаривал с братом Аристофан. — И эти вояки, мать их так, порешили долбанную кучу народа!

Лейтенант Гоголев третьим глотком опорожнил флягу.

— Да, брателло, инкассацию Михал Михалыча грохнули мои бойцы! – залихватски орал в трубу армеец. – Это стопроцентная инфа!.. Фамилии бойцов Клюев и Баев, и они…

Лейтенант Гоголев ощутил, что фляга пуста и вознамерился посостязаться с алюминием крепостью зубов. Прапорщик болтал с мафиозным братом ещё семь минут.

* * *

Спустя восемь минут прапорщик Андрюшкин – томясь — вернул лейтенанту Гоголеву его сотовый: из рук в руки.

— Братэлло звонил! Родной и близнец! – поделился восторгом Аристофан. — Сегодня вечером идём с ним в ресторан! Я ни разу не был в ресторане, представляете…

— Какого хрена он звонил на мою трубу!? – Гоголев чувствовал, что опьянение разбудило в нём физическое желание. Какое именно – бывший комполка боялся и подумать, так как уже не владел самообладанием. Точней, самообладание не владело им.

— Ну, знаете ли, товарищ подполковник…

— Не знаю, Аристофан! Не знаю… — Николай Николаевич постарался взять себя в руки. Но руки уже не слушались.

— Знаете! У меня нет мобилы, поскольку я нищий, — без смущения сказал прапорщик. — Вот я и дал ваш номер. Вдруг братэлло позвонит с важной просьбой, а вы позовёте меня. Это и случилось!..

Гоголев проблевался и ему стало легче. Настолько, что он смог произнести:

— Скажи повару, чтоб клал в суп лавровый суп. – Он упал на заблеванный пол и пополз из каптерки. У порога его догнал ликующий ответ прапорщика:

— Будет исполнено, товарищ подполковник!

18. О логике мафии

В кабинете по-прежнему находились двое. Михал Михалыч сосредоточенно сказал:

— Бомж признался, что рисунок Клюев понёс в храм, что рядом с Помойкой.

— Насущная задача ясна, — отозвался Нафаня. – Смотаться в церковь и забрать доску. Если святой отец будет мешать – грохнуть его! Разрешите только один вопрос?

Шеф молча кивнул. Взял из хьюмидора очередную сигару, понюхал и закурил.

— Что делать с трупами Жоры, Тимы и Люсьена? И надо ли искать мусоровозчика, и отбирать у него армейский автомат?

—  Это два вопроса, а не один! – сообразил Михал Михалыч.

— Первый вопрос логически вытекает из второго! – не смутился Нафаня.

По темени босса пробежали две мысли:

— Трупы братвы пусть лежат там, где лежат. А армейским автоматом пусть владеет его новый владелец.

19. Явление Орхидеи-люба

Петровский парк города Москвы богат синими скамеечками и странными диалогами. Двое бомжей чапали между газонов, по извилистой бетонной дорожке. Некий худощавый очкарик встал со скамейки и преградил им дорогу. Убогий мужского пола отошёл в кустики, и очкарик остался наедине с женщиной.

— Я вижу, что ты любишь орхидеи, — без прелюдий заметил он.

— И чё дальше? – спросила конкретная Тома.

— Приходи к нам с Олесией. У нас ты всегда будешь накормлена и в тепле.

— А вы с Олесией  — это кто? – недоверчиво перекрестилась Тома.

— Я – Орхидеи-люб! А Олесия  — моя жена! – вдохновенно пропел очкарик. — И я вижу, что ты наш человек!

— Пойдём, певун, — без раздумий согласилась Тома. – Только погодим моего дружка, он отбежал на предмет посцать.

20. Вита и её папа

После церкви Клюев прямиком отправился к Вите. Всучил Ей букет полевых ромашек, а Она, поколебавшись, впустила парня в квартиру и проводила Его в гостиную.

— Я живу с папой! – строго констатировала пассия.

Парочка чинно опустилась на сиреневый диван.

— Я тебя сейчас глубоко возьму, Вита. А потом познакомлюсь с твоим папой. И мы будем вкусно обедать, — в глазах Клюева возник секс. Он лёг на сиреневый диван, и вознамерился лечь Виту. Однако девушка дала любовнику пощёчину:

— Ты обещал прийти вчера! Я и папа очень беспокоились! Вдруг ты мне изменил!

— У тебя необыкновенно заботливый папа, — несколько удивился Клюев.

— Я — его единственная дочь. А от тебя воняет мусором! Ты ночевал на помойке?

— Да, на Главной Столичной Помойке.

— Зачем? И с кем?

— Я спасал от Мафии старинную икону. Мне был Знак.

Вита подобрела и немного подумала:

— Ты спас икону?

Солдатик ответил ностальгическим кивком.

Ромашки с любопытством наблюдали за парочкой из столовой вазы.

— Папа будет скоро! – строго поднялась Вита с сиреневого дивана. – Сейчас пообедаем, за столом всё и обговорим.

Спустя 30 минут.

Возле сиреневого дивана появился обеденный стол под парадной скатертью в кружевных розочках. Посреди стола находился обед: бутылка «Пунша», миска овощного салатика и тазик с котлетами; также пустые приборы — три тарелки и три ножа. Бокалов тоже три. На диване грел задницу мелкий самец, лет тридцати на вид.

Вита раскладывала вилки. В какой-то момент она строго улыбнулась:

— Наш мальчик помылся!

Чистый Клюев возник на пороге гостиной и стал растерянно переминаться. Самец вскочил с дивана, подбежал к Клюеву, насильно ему пожал руку, а затем насильно потряс:

— Привет, чувак! Наконец-то пожаловал. Между нами разговоры только о тебе!

— Здравствуй... Тебя как зовут?.. – Клюев сделал попытку улыбнуться.

— Молоток, чувак! Сразу на «ты» — это круто и здорово! А то дочурка приводила разных лохов – выкающих, сюсюкающих. Я – папа!

— Фиу! Ты похож на старшего брата, — честно изумился дезертир.

Отец закончил рукотрясение и шлёпнул Клюеву по загривку. Вита удовлетворённо кивнула.

— Секрет моей молодости в каждодневном сексе, чувачок! – похабно проржался папа. —  Падай на стул. Чпокнетесь с дочкой сразу после обеда – так я решил.

Клюев сделал вид, что моложавый тятька не сумасшедший чудак и загрузил себя на стул. Когда не знаешь, как себя вести, — то лучше наблюдай и терпи неприятности. Есть, конечно, и другой вариант – радикальный, но дезертир предпочёл пока не шуметь… тем паче, что и армейского автомата у него больше не было.

Родственная парочка присела на сиреневый диван – напротив будущего мужа и зятя.

Папочка утянул себе три котлеты и передал ложку Вите:

— Ложь себе, дочурка.

— Ложат экстременты, папа. А еду кладут, — строго засмеялась девушка.

— Прогнал, мой сладкий разум! – смущенно покаялся отец.

Клюев выпил стакан пунша, проглотил его вместе со стаканом. Помогло, но не очень.

— Мальчик наш. Давай твою тарелку, накладу котлет, — нежно предложила Вита.

— Не стесняйся, чувак! Чтобы член стоял крепче — надо жрать больше мясца! – похабно осклабился папа.

Клюев всё же осознал, что овечья шкура ему не к лицу. Сказал грозно:

— Слышь, папа. Член у меня стоит без котлет, и его крепость — не твоё дело!

Отец и дочь переглянулись.

— Ах, оставьте никчемный спор, — манерно попросила Вита. Она наполнила Клюевскую тарелку тремя котлетами, а сама приникла к миске с овощным салатиком.

Спустя 29 минут.

— Возьми меня, мой мальчик! – простонала Вита, лёжа обнажённой на широкой  двуспальной кровати, в «Комнате для секса». Девушка простёрла белые ручки к Клюеву.

— Где он? – любовник искал папу, вышагивая у кровати.

— О нём не думай! – Вита стянула с парня трусы.

— Окей, — расслабился Клюев, приготовившись к наслаждению.

В «Комнату для секса» резко вбежал и метко прыгнул на постель абсолютно голый папа.

— Падай, чувачок, с нами! Падай и получи удовольствие! – он основательно помял Виту, вызвав у неё сладострастный стон.

Дочурка положила белую ручку на торчащий папин болт и нетерпеливо взбрыкнула в сторону Клюева:

— Пристань ко мне, мой мальчик! Я вся теку!

— Это дивный ручей! Нет, чарующая речушка! Ёпт, водопад Ниагара! – зазывающе закричал папочка, по мере реплик изучая пальцами и носом междуножие дочки. – Ты этому — причина, чувачок! Налетай, пока горячо и не остыло!

Клюев с досадой оделся и ушел нах, на глазах у сладкой парочки. Все слова умерли в завядшем сердце.

— Папа, ну почему я такая несчастная!  — закапризничала Вита. — Уже третий мальчик меня бросает. Мне двадцать лет и я хочу крепкую семью!

Отец с сочувствием обнял дочь и крепко поцеловал в губы.

— Отлюби меня как взрослую, папа! – хныкнула Вита. — Я так в этом нуждаюсь!..

21. Встреча с нищим

Клюев выбежал из подъезда, и бегом же припустил к метро. Спустился в подземный переход между улицами Таганская и Марксистская. Там он увидел пожилого нищего, рядом лежала шляпа и возвышался плакат: «Помогите мне. Я – произвол Мафии!».

Нищий вскочил и загородил солдатику дорогу.

— Денег у меня нет, — безразлично отметил Клюев.

Тогда попрошайка схватил дезертира за грудки и заорал ему в лицо:

— Кушай у Садко! Иди к нему пешком!

Люмпен махнул рукой, показывая направление. Клюев озадачено исполнил его волю.

22. Амбарыч и богохульники

Тонко пел церковный хор.

Отец Серафим, в белом стихаре и тёмной скуфеечке, прохаживался у иконостаса и махал кадилом.

Паства, а именно два десятка старушек, истово крестилась и подпевала.

В храм вальяжно зашёл Нафаня, а с ним Горилла и Чеснок – мордовороты с косой саженью в плечах.

— Горилла, купи свечек, замаслю Господа. А ты, Чеснок, смотри старую доску.  Как высмотришь – скажи мне.

Один мордоворот пошел направо и обрел свечек. Другой мордоворот пошел налево и не обрел ничего.

Нафаня без затей двинулся прямо, оттолкнув Марковну:

— С дороги, рухлядь! – Тотчас же мафиоза увидел перед собой, на стене у клироса, знакомый список. Довольная улыбка Нафани цвела до тех пор, пока на его плечо в албанском пиджаке не легла рука – здоровенная, с чистыми подстриженными ногтями.

— Мужик, ты совершил поступок не по совести! Марковна старше тебя в несколько раз! Надыть уважать старость! – внушительно молвил владелец руки. Им являлась широкоплечая, косматая и длиннобородая личность мужеского рода, с ясными очами. Из-за плеча личности выглядывала старуха, с любопытствующим лицом.

— Ага! Истинно! — подтвердила престарелая курица, ожесточенно крестясь.

Бандюг поискал встревоженными глазами братву, и, по ходу, заносчиво выкрикнул:

— Ты кто такой!?

— Я — Амбарыч. Церковный сторож. Извинись перед Марковной, не бери грех на душу!

Подрулили два орангутана, они же «братва».

— Нафаня. За меня поставь! – подал Горилла толстую пачку толстых свечек. Мафиоза облегченно пёрднул и взял пачку обеими руками.

— Нафаня, чё за хрен? – показал  на Амбарыча Чеснок.

— Не ругайся в лоне Господа! – немедленно повернулся к мордоворотам сторож. — Я чувствую, мирного разговора у нас не выйдет… Поэтому прошу выйти отсель. На воздухе всё и обсудим.

Марковна безоглядно заспешила на улицу.

Отец Серафим скрылся в алтаре под аккомпанемент ангельского пения. Старушки закрестились ещё истовей. Настал момент раздачи Святых Даров, на языке обывателя «причастие».

— Братва! Заросшего придурка зовут Амбарыч. Чешите с ним на улицу и избейте до потери сознания, — отдал приказ Нафаня. – А я покамест поставлю свечки и сниму со стены рисунок. Я его нашёл.

Мордовороты профессионально взяли Амбарыча под здоровенные локти.

— Урод! Учти, мы этого не хотели!

— Нехорошие вы люди! – сторож укоризненно повёл богатырскими плечами.

Чужие руки соскользнули с Амбарыча, и он неспешно двинулся к выходу из храма. Братва сопровождала его на шаг сзади.

Нафаня невдалеке узрел Канун — прямоугольный столик-подсвечник. И стал маслить Господа свечами.

Спустя 30 секунд.

— Урод! Ты куда!? – крикнул Горилла вслед Амбарычу, что также неспешно спустился по паперти и направился к калитке храмового забора.

— Негоже вас учить в святом месте, — бросил через плечо служка.

— Колхозник, ты продолжаешь нарываться! – прошипел Чеснок.

Рядом с калиткой, вне церковной территории, стоял Джип братвы. За машинкой спряталась Марковна.

Сторож обошел Джип и начал основательно засучивать рукава кафтана. Горилла с ходу пнул борзому мужику в низ живота.

— А-ах! – с обидой застонал Амбарыч. — Ты чего беспредельничаешь!? Без предупреждения пинаешь!

— Чеснок! Мой пинок называется «пинок по лобку»! Он несилён, пинковый джеб — на языке бокса. А сейчас я покажу пинковый кросс. То есть пну так, что сломаю Амбарычу лобковую кость!

Чеснок с благодарностью впитывал наставничество Гориллы. Марковна от любопытства зажевала свой носовой платок, вместе с соплями.

Сторож помолился и воспрял, схватил Гориллу за ноги, поднял над собой и стукнул Им о землю, как дубиной.

— Твою мать! –  пробзделся Чеснок.

— Ну? – дружелюбно переспросил Амбарыч, отряхивая по-мужицки ладони.

Чеснок прыгнул в Джип и умчался.

Сторож простёр вслед горький взгляд ясных глаз:

— Куда, негодник? Кто за тебя каяться будет?

Из храма произошел выход старушек. Они без звука двигались мимо стоящего сторожа и лежащего Гориллы – причастие требует внутренней тишины.

— Эх, Святых Даров не вкусил! – переживал «православный активист».

Неугомонная престарелая курица быстро сбегала в храм и быстро вернулась.

— Спасибо, Амбарыч, что заступился за меня!

— Господа благодари, Марковна! — сторож перекрестился на церковные купола.

— Ты его убил? – старуха вдумчиво рассмотрела неподвижное тело Гориллы.

— Окстись, Марковна! Так, приобщил к благодати!

— А-а-а… — старуха перешла на интимный тон. — Богохульник, который меня толкнул – в храме! Свечечки ставит…

— Я как раз собрался спеть ему псалм, — осклабился Амбарыч и похрустел силушкой.

— А можно я пойду и посмотрю? – дернулась нетерпеливой конвульсией Марковна.

— По благодати!

23. Синяк от Господа

Все сорок отверстий прямоугольного столика-подсвечника – Кануна, были заполнены свечками Нафани. Он недовольно оглянулся в поисках нового Подсвечника и ощутил жалостливый взгляд бабушки Варвары. И услышал её печальный голос:

— И-их, милок, сколько покойников у тебя в роду!..

— Какие, на хрен, покойники!? Я живым ставлю! – грозно занервничал мафиоза, сжимая и разжимая последнюю непоставленную свечку. — Слышь, курица, ты тоже нарываешься, как грёбаный Амбарыч!? Или издеваешься ради собственных тараканов!?

— Так, милок… На столике свечи ставят за упокой. А за здравие ставят в другие Подсвечники — круглые… Вон они, и вот… — Варвара наглядно простерла рукою.

Нафаня мельком оглядел наглядность и излил недоумённое беспокойство:

— Ни хрена не пойму! В церквах разные места для свечей? Живым отдельно, жмурикам отдельно? Да!?

Бабушка согласно повела ошалелой головой.

— И что теперь будет!?

— Не знаю, милок… Всё, что угодно!

Мафиоза и старушка начали, было, соревноваться в том, кто больше растерян. Однако Нафаня вспомнил, что он – человек действия и прибыл сюда по ответственному делу! Бандюг три раза плюнул через плечо, последнюю свечку воткнул в круглый Подсвечник и подгрёб к клиросу. Там он взялся за нижние края «рисунка Михал Михалыча», с намерением его со стены снять, и из храма унести.

Варвара посмотрела на городской телефон, но брать трубку поостереглась. Тогда бабушка взяла семисвечник и подкралась к мафиозе сзади… Цели сих действий остались неясны, так как случилось Чудо. Нарисованная правая рука лика Спасителя сжалась в кулачище, размером с лицо Нафани. Сия трёхмерная кувалда вылетела из иконы, и сочно ударила Нафаню в область левого глаза!.. Потом Спаситель улыбнулся и Чудо закончилось.

У Варвары отвисла челюсть до пупа, а семисвечник от зависти согнулся и выпал из обессилевших пальцев бабушки.

Нафаня мученически упал на церковный ковёр. И замер там.

Варвара не зная, что же делать, стала метаться на месте – возле тела бандюгана.

Заявились Амбарыч и Марковна, и с опаской начали наблюдать за метаниями бабушки.

В храме плавала странная тишина. Она наступает всегда, когда случается Чудо… И её лучше не нарушать, по крайней мере, до прихода священника, лучше из настоящих.

Отец Серафим был (и есть) настоящий служитель! И в этом смысле тишине повезло.

Батюшка проявился из алтаря и вперил суровый взгляд в Амбарыча. Марковну сотрясало любопытство, но в стенах храма курица себя сдерживала. Варвара прекратила метания и находилась в пассивном ахере.

Таким образом, четверо возвышались кружком над телом Нафани, валяющемся на полу.

— Опять ты, Амбарыч, вогнал в чужую плоть Святого Духа, с помощью физической силы!? – пожурил батюшка.

— Отец Серафим, я не при чём! Да, этот мужик в албанском пиджаке — богохульник, и я хотел ему навалять! Но…

— Ты в каждом видишь богохульника! – сурово перебил батюшка. — Тебе нужно было жить во времена инквизиции! Христос учит – люби ближнего. А ты, кобелий отпрыск!?

Амбарыч широко перекрестился на геройскую икону:

— Истинный крест! Отец Серафим, я не трогал сего мужика! А его отправила на пол бабушка Варвара!

Естество Марковны аж пищало от удовольствия.

— У-у… у-у… — яростно промычала Варвара и тыкнула правдивым пальцем в Спасительный лик.

Батюшка внимательно осмотрел старинную доску. Он больше почувствовал невысказанную реплику, чем понял:

— Мужика в албанском пиджаке ударила икона?

— У-у… Так и есть, отец Серафим! – Варвара осенила себя восторженным крестом.

— Да ладно! – взалкала Марковна. — Боженька сам постоял за себя!

— Так-то, отец Серафим. Я всегда говорил, что добро должно быть с кулаками. Вы меня разубеждали. Вот вам доказательство! – умиротворенно вымолвил Амбарыч. — Господь сам врезал нечестивцу!

— Чушь! – авторитетно возразил батюшка. — Я знаю, что есть иконы Чудотворные. Есть Мироточащие. Но про Дерущиеся иконы не слышал. И их не может быть просто потому, что не может быть! – Серафим сунул прихожанам на предмет целования свой медный крест. Когда поцелуи отзвучали, то он продолжил. — Я уверен, что бабушку Варвару обуяли бесы. Вчера утром был первый знак, — телефон превратился в Солнечного Кота, что говорил по-русски!

— Ей-богу! – зачастила крестами Варвара. Крестя себя и всё, что и кто вокруг.

Батюшка достал из кармана штанов, под рясой, сотовый телефон:

— Поскольку Амбарыч не лжёт, потому что ложь есть грех, то… Я предполагаю, что у мужика в албанском пиджаке случился обморок. Иногда такое бывает у людей, редко посещающих храм. Виной духота и чад от свечей. Надо вызвать «Скорую помощь».

Сторож благоговейным пальцем показал на Нафаню:

— Глядите, у него синяк набухает!

— Чепуха… — заотрицал священник, но на взбалмошную икону глянул с тревогой. — Синяк у мужика давно...

— Нет, синяк свежий! Я знаю толк в синяках! – похвастался Амбарыч.

— Точно синяк! – поддакнула Марковна.

— И у кого там бесы!? – саркастически засмеялась Варвара.

— Так и зарождаются ереси! – торжественно изрек батюшка в пустоту. Никто не верил ему, и сам себе он не верил тоже.

24. Клюев и Орхидеи-люб

Клюев шёл пешком к Садко, согласно напутствию странного нищего. Утомившись, присел передохнуть на синюю скамеечку Петровского парка. К нему тотчас же подсел некий худощавый очкарик.

— Я вижу, что ты любишь орхидеи, — заметил он.

— Ты прав, – согласился Клюев.

— Приходи к нам с Олесией. У нас ты будешь накормлен и в тепле.

— А вы  — это кто? – доверчиво развесил уши Клюев.

— Я – Орхидеи-люб! А Олесия  — моя жена! – вдохновенно пропел очкарик. — И я вижу, что ты наш человек!

— Я должен поесть у Садко, — не согласился Клюев. – А потом приду.

— Возьми, — попросил Орхидеи-люб, протягивая свой адрес.

25. Объяснение чуда

Объяснение случилось возле Офиса Столичной Мафии. На Таганке. Вечерело.

Ливер – мордоворот с косой саженью в плечах, угодливо распахнул заднюю дверку лимузина. Михал Михалыч пыхнул сигарой и вознамерился загрузить своё тело в салон. Рядом плавно остановилось такси, из авто усталым мячом выпрыгнул Нафаня:

— Михал Михалыч!

Босс хищно осмотрел помощника: его помятый вид и крутотенный синячище под левым глазом. Цыкнул:

— Ливер, отойди.

Бандюг поправил за поясом пистолет и суетливо подчинился. Главарь сказал удивлённо:

— Нафаня Андрюшкин! Где ты шлялся целый день и что у тебя с рожей!?

— Михал Михалыч! – преданно вякнул секретарь. — Я приехал из больнички, куда меня доставили в бессознательном состоянии!

— Я тебе не приказывал ехать в больничку и впадать в бессознанку! Или ты что-то попутал в моих указаниях? Ну так, чуть-чуть… Скажи мне – попутал?

— Михал Михалыч, ну я ж не дебилоид! – улыбнулся своей остроте Нафаня.

Босс не посчитал шутку шуткой, но промолчал. А секретарь рассказал:

— Я приехал в храм, увидел там ваш рисунок, взял в руки... И тотчас получил от него такой удар, что упал без чувств!

— От кого получил удар?! – настороженно переспросил шеф.

— От Господа, который нарисован на доске, — обыденно объяснил секретарь. – Был в отключке весь день, а как только поймал сознание — по-тихому срулил из палаты.

Главарь являлся реалистом и не признавал, что Чудеса имеют место быть. Впрочем, Чудеса не признают, помимо реалистов, и обычные люди. А зря.

Поняв, что босс молчит, Нафаня разлился соловьём:

— В храме я ставил свечки за здоровье души! Всей нашей братве! Только… учинил перепутку: поставил свечки за здоровье в то место, где ставят за упокой. Господь, видно, обиделся и набил мне рожу… – прояснил обстоятельства Чуда секретарь.

— Херня и сказка! – последовала реакция босса.

Секретарь признал, что Михал Михалыч в свои 35 лет – уважаемый главарь мафии, а он в свои 35 лет – всего лишь Нафаня со смешной фамилией. И ему стало неловко за Чудо.

— Ладненько, с доской я дорешаю сам, сказочник, — резюмировал босс, нетерпеливо глянув на наручные часы. — А ты встречайся с братэлой и получи фотку Клюева! Предъявим бомжу на опознание!

Сотовый телефон шефа сыграл «Вальс». Михал Михалыч оборвал рингтон быстрым нажатием пальца на кнопку, и поднес трубку к вкрадчивому уху:

— Что!?.. Опознали?.. А Горилла?.. Почему ты молчал?.. Да… Держи меня в курсах.

Нафаня попытался подслушать диалог, но бесполезно. Телефон шефа не допускал разглашения голосов без ведома владельца.

— Звонил мой адвокат, — неохотно разъяснил главарь столичной мафии. — Чеснок разбился на трассе, насмерть. А Горилла ещё с утра в морге, подрался с кем-то…

— А вы меня, Михал Михалыч, назвали сказочником! – с превосходством заулыбался Нафаня. — Это чё, блин, получается? Только я поставил Чесноку свечку за упокой — он разбился. А Гориллу, вы только вкурите смысл! Самого Гориллу, что гнул у нас руками подковы! — избили в усмерть.

Михал Михалыч послал свой реализм «гулять в садик», а сам нечаянно затянулся тлеющей стороной сигары:

— Чего ты там болтал про свечки? Поставил за здоровье туда, куда ставят за упокой?..

— Ага, — блеснул самодовольной улыбкой Нафаня. —  Себе только воткнул в нужный Подсвечник. И то благодаря одной богомольной убогой…

Михал Михалыч проплевался полусгоревшим пеплом:

— А мне!?

— Вам поставил свечу самому первому! Ведь вы — самый лучший главарь мафии из всех главарей, которых я знаю!

Босс шалыми глазами вновь осмотрел синячище помощника под левым глазом.

— Видел остолопов. Но таких, млин… – натурально забздел шеф, вероятно – впервые в жизни.

— Михал Михалыч, не называйте меня остолопом! – ультимативным тоном попросил Нафаня. — Да… я знаю, что я — толстый, некрасивый и не очень умный тип. И у меня писечное недержание по ночам. Но я не остолоп.

Секретарь с печальными глазами побрёл к Офису. Михал Михалыч лирично глянул вслед:

— Пожалеть его, а?

26. Гжельский винегрет

Братья-близнецы Андрюшкины встретились в ресторане «Садко», на Тверской улице. Они съели четыре килограмма еды и выпили два литра пунша. Походя, вспомнили детство и поделились текущей житухой, затем приступили к разговору о насущных делах.

— Это Валера Клюев, – Аристофан передал фотографию брату.

— Вот они какие – везунки! – Нафаня бережно принял снимок.

Мордовороты – Кибалда и Скальпель, в статусе «подчиненных Нафани» — отошли отлить.

— Вот они какие – везунки! – повторил Нафаня, бездумно глядя в чью-то харю за одиноким столиком. Харя принадлежала как раз предмету разговора. Клюев кушал гжельский винегрет и размышлял о том, чем же за него заплатить. Он тупо смотрел в свою тарелку, не видя ничего и никого вокруг.

Нафаня провёл сравнительный анализ обеих харь – на фотке и за одиноким столиком. И понял, что обе физии – это есть одно лицо. Брателло обратился к Аристофану за подтверждением, что тот и сделал. Теперь осталось пленить Клюева и предъявить его бомжу лично, для опознания. Хотя и так всё ясно… Инкассацию Михал Михалыча грохнули дезертиры. Вполне, что Клюев не мочил братву на Помойке. Зато он – стопудово один из дезертиров!

— Нафаня! Мне жалко Клюева! Отпусти его! – вдруг плаксиво попросил армеец.

— Аристофан! Если я не доставлю Клюева к Михал Михалычу — то он отрежет мне половое яйцо! – индифферентно возразил мафиоза.

— Я не хочу, чтобы ты потерял яйцо, — резюмировал армеец, вытирая «мокрые» глаза.

На том и порешили. Нафаня щёлкнул пальцами, и из сортира вернулись мордовороты с косой саженью в плечах, — Скальпель и Кибалда.

Спустя 14 секунд.

К одинокому столику подгребли Андрюшкины и мордовороты.

— Твою маму… — Клюев неприлично уставился на братьев-близнецов. Гжельский винегрет был забыт.

— Приветсон, салага, — с пренебрежением сказал Андрюшкин в армейском мундире.

— Я отвезу тебя к Михал Михалычу, щенок. И он будет резать тебе половое яйцо, — беззаботно бросил Андрюшкин в албанском пиджаке.

Клюев вскочил с целью дать драпака. Мордовороты поймали Клюева на пике вскока и внушительно заломали. Интересная пятёрка направилась к выходу. У порога дорогу процессии преградил метрдотель Ханжа.

— Вы не заплатили за четыре килограмма еды и за два литра пунша, — изрек Ханжа, глядя на братьев как на говно. — А вы не заплатили за гжельский винегрет. – Метрдотель погрозил Клюеву скалкой.

— Слышь, перец, ты офонарел? – обомлел от метрдотельской наглости мафиоза.

— Не-а. Офонарели вы, ведь у вас на роже фонарь, — учтиво рассмеялся Ханжа.

Мордовороты знали толк в кабацких шутках и искренне заржали. Армеец глупо улыбнулся – не зная, как реагировать.

— Перец, мы из Мафии! А чувак, сожравший гжельский винегрет — наш пленник!

Кибалда и Скальпель приосанились. Армеец быстренько слинял, от греха.

Ханжа побледнел от страха:

— Пардоньте, не за тех принял! – метрдотель отбил челом и выкинул скалку. — Простите, братва! – поклонился отдельно мордоворотам.

Ханжа отошёл в сторонку, уступая дорогу. Путь продолжили вчетвером.

27. Бетонка мафии

У двери в Тайную Комнату – подобно кремлёвским курсантам в смысле недвижности — замерли Трюфель и Молоток, — мордовороты с косой саженью в плечах. Этикет церемониала, лично разработанный Михал Михалычем, требовал стоять именно так. А кто стоял иначе – у того резали половые яйца.

Четвёрка подрулила к охране.

— Приветсон, братва! – важно сказал Нафаня. — Я достал нужного Михал Михалычу чувака. Дайте его завести в Тайную Комнату.

— В Тайную Комнату сейчас нельзя. Там… — Трюфель нагнулся к шелудивому уху мафиозы и вдвинул туда шепот.

— Пленник может посидеть пока в Бетонке, — популярно объяснил Молоток.

Разъяснение не вызвало возражений. И вызвать не могло.

— Кибалда и Скальпель! Идём в Бетонку!

Спустя 20 минут.

Бетонка представляла собою квадратную цементную коробку без окон, обоев, побелки и мебели. Единственная батарея-радиатор излучала хладнокровное тепло. Под потолком – в пяти метрах от пола — электрическая лампочка без абажура и без света.

Хрен Моржовый пинком загнал Клюева в тюрягу, захлопнул железную дверь и заставил тускло светить лампочку. А сам приставил бычье око к дверному глазку.

Клюев осмотрелся. У дальней стены, спиной к двери, у батареи, спало тело. Солдатик пошевелил его носком армейского ботинка.

— Эй!

Тело замычало и повернуло к Клюеву заспанное лицо.

— Профессор!? – ботинок чуть не провалился от стыда под бетонный пол. И если б пол не был бетонным – то наверняка бы провалился.

— Мафия подстрелила, — Профессор обнажил лодыжку, перемотанную бинтом. – Томка и Фёдор утекли, а я…

Клюев вернулся к двери и залепил глазок слюной. Хрен Моржовый получил приказ войти в Бетонку только в случае начала Атомной войны. Поэтому он вознегодовал за дверями, не смея открыть дверь.

Солдатик присел перед бомжем на корточки, и интимным шепотом спросил:

— Ты был в Тайной Комнате?

— Да… — Леденящий страх сковал суставы и эмоции Профессора. Клюев крякнул и дал сокамернику пощечину. Это помогло, — бомжеский испуг исчез, а дезертир озвучил чарующий план:

— Профессор! Отодвинь задницу от стены. Я достану из-за батареи револьвер системы «Кольт». Потом ты стучишь в дверь с криком: «Братва! Началась Атомная война!». Заходит Хрен Моржовый, я его убиваю выстрелом в глаз, и мы валим в пампасы.

— Привет-привет, мой юный гусь! Я одиночества боюсь! – от души поржал Профессор. Однако под укоризненным Клюевским взглядом зад от радиатора он всё-таки отодвинул.

Валера пошарил за батареей и вытащил из-за неё револьвер «Кольт». В барабанном гнезде желтел один боевой патрон.

Профессор впал в шок. Шок не помешал извиниться за недоверие, выраженное в грубой циничной форме.

28. Свинук и Свинятин

Где-то за храмом слышался пружинистый стук топора о дерево. Михал Михалыч услышал звуки, как только вылез из своего лимузина с помощью Ливера. Босс и его охранник прошли в храмовую калитку, обогнули здание церкви и очутились в глубине двора. Там Мафия увидела широкоплечую, косматую и длиннобородую личность мужеского рода, с ясными очами. Голую до пояса – грудь и живот покрывали густые заросли волос с капельками пота.

Амбарыч воткнул топор в чурку, разогнул спинушку, очи лучились васильковым благодушием:

— Здравствуйте, люди!

Михал Михалыч сделал Ливеру удерживающий Жест, а сам выступил вперед:

— Ты – Амбарыч?

— Я – Амбарыч, мил человек.

— Бери ключи и отпирай храм! Там висит моя доска, я её забираю!

— Вы — грабители? — церковный сторож не очень охотно похрустел силушкой.

— Нет! Грабители грабят. А я намерен забрать то, что моё.

Служка недовольно закряхтел:

— Намедни отец Серафим имел со мной долгую беседу. Назвал меня мракобесом и инквизитором. Если я вам набью сейчас мордени, то батюшка может  не по-децки осерчать. Но… я ж не виноват, что богохульники сами ко мне липнут!

— Амбарыч! Открывай храм или потеряешь половое яйцо!

Сторож, не торопясь, надел кафтан и засучил рукава. Михал Михалыч сделал Ливеру приглашающий Жест. Мордоворот встал в боксёрскую стойку. А Амбарыч, изловчившись,  схватил егодвумя руками за ноги — как дубину, и с размаху ударил этой «дубиной» Михал Михалыча. Опытный главарь Мафии успел присесть, и Ливер ударил воздух, а потом Им стукнули о землю.

Сторож отряхнул по-мужицки руки, в упор глянул. Обычно после демонстрации силы наступала сила демонстрации: ещё не поверженный противник убегал. Только с Михал Михалычем это обломилось — он выдернул из кармана револьвер:

— Ты откроешь храм, Амбарыч! Или отстрелю тебе половое яйцо!

Сторож испугался и зажал промежность обеими руками. Вдруг за спиной Шефа прозвучала просьба:

— Эй, чувак, брось пушку! В противном случае стреляю на счёт «два». Раз!

Босс медленно бросил револьвер на землю и быстро поднял руки вверх.

— Поверни морду к нам!

Михал Михалыч развернулся задом к Амбарычу. Встревоженным глазам мафиози предстали двое полицейских парней в штатских бушлатах: помоложе и постарше.

Старший держал табельный пистолет, а у младшего в руке был пластиковый Пакет – вроде тех, с которыми студенты ходят на занятия, таская в них учебники и тетрадки. Пакет отливал бирюзовым фиолетом и брякал железом при каждом движении.

— А, Свинук! – поморщился главарь Мафии.

— Михал Михалыч! – радостно воскликнул полицейский с пистолетом. — То-то, смотрю, тачка у ограды знакомая. Теперь не отвертишься!

— И что ты мне, Свинук, можешь припаять?

— Незаконное ношение оружия, угрозу убийством… И это только начало твоих, уголовно наказуемых, деяний.

Парень с Пакетом прибрал револьвер мафиози и дерзко крикнул:

— Глотай воздух свободы, Михал Михалыч! Вряд ли в обозримые двадцать лет ты им будешь дышать!

— Ты кто такой!? – встал в позу криминальный шеф.

— Он – мой напарник по фамилии Свинятин, — просветил полицейский с оружием.

— Родственнички, твою мать! Вся ментура – родственнички… — укоризненно проворчал Михал Михалыч.

— Мы не родственники, — поправил Свинятин.

— Мы просто работаем вместе, — подтвердил Свинук. Он посадил мафиози на травку, закурил сам и разрешил закурить пленнику. Слабо шевелящегося Ливера полиция не тронула: может, не заметила, а может, он им был и не нужен.

Свинятин вызвал патрульный экипаж и занялся церковным сторожем.

Спустя 24 секунды.

— Вы — Амбарыч?

— Я…

— Я — мент Свинятин. Моя должность называется: младший опер столичной уголовки, — парень показал красную книжечку. – Вообще-то, мы с напарником приехали специально к вам. Чувак… которого вы ударили сегодня утром – он … навсегда превратился в труп.

— Я потихоньку ударил! – вознегодовал Амбарыч.

— Уголовный Кодекс не поощряет бздёж… – зачем-то отметил Свинятин. – Вы грохнули бандюга Гориллу, которого надо было грохнуть ещё лет пятнадцать назад. Поэтому не сцыте, мы со Свинуком вас отмажем! Но это потом, а сейчас мне надо взять с вас показания.

— Какие-такие показания!? – взъерепенился сторож.

— Я опишу всю хренотень, что здесь случилась. А вы – подпишите. Чувак, что хотел вам отстрелить половое яйцо – это Михал Михалыч, главарь столичной Мафии. Идейный вдохновитель двух сотен убийств, организатор наркотрафика, владелец полусотни подпольных борделей, главный поставщик левого спирта, половой извращенец и садист. Ну, это чтобы вы прониклись правильно…

Амбарыч насуплено слушал и проникался.

— …Будет предварительное следствие с выносом мозга, — со знанием дела рассказывал полицейский. – А потом случится суд над Михал Михалычем и его братвой, куда вы придете в качестве свидетеля! И вынос мозга на следствии нервно курит в стороне, глядя на суд…

— Погоди, Свинятин! – страстно перебил «православный активист». — Не надыть суда! Давай я просто врежу Михал Михалычу от души! Он отправится на Небеса и пусть Господь сам разбирается с его душой. А?.. Ведь даже ребёнки знают, что земной суд неправеден!

На физиономии Свинятина «добрый полицейский» и «злой полицейский» сыграли  в известную игру:

— Господь Михал Михалыча осудит, но после нас, Амбарыч… Кстати, вы сам под колпаком и отмазать вас от вашего же трупа – это надо постараться! Как ни тасуй, но Гориллу грохнули вы!

Служка сжал праведные кулачищи:

— Горилла первым полез! Он пнул меня по правому помидору! Их была целая бригада богохульников!.. Все – богохульники! И Михал Михалыч богохульник! И вы со Свинуком…

Младший опер понял, что перегнул палку. Наверняка палку вообще не стоило гнуть в случае с таким Персонажем, как сей мужичок.

— Забудьте о богохульниках, Амбарыч! Тогда будете на свободе!.. Спокойней, ага?.. — миролюбиво заголосил Свинятин. — Между прочим, отец Серафим не может на вас нахвалиться! Именно благодаря его просьбе мы и берёмся вас отмазать!

К храмовой калитке подъехал и посигналил патрульный экипаж. Свинятин почти бегом cдёрнул за ограду.

Амбарыча обуяла недоумённая задумчивость. Или давайте напишем так: Амбарыча обуяла задумчивая недоумённость. Он разжал кулачищи и засунул бороду в штаны-трико:

— Чего ж тогда отец Серафим постоянно меня ругает?.. Или он лицемерит и говорит не то, что думает?.. А лицемерие – это богохульство в чистом виде…

29. Встреча в секте

Парочка беглецов из Тайной комнаты нашла адрес любителей цветов, куда солдатик так и не дошёл, повернув к «Садко». Постучались в дверь двухкомнатной квартиры. Открыл сам хозяин.

— Привет! Я пришёл с другом…

Через минуту Орхидеи-люб вводил в квартиру Клюева и Профессора. На пороге гостевой спальни он произнёс возвышенно:

 — Познакомьтесь, мои дорогие! Это Валера – наш человек. А это — друг Валеры.

В комнате – на тюфяках, расположились Фёдор, Тома и Олесия. Центральную часть стены занимала Дивная Орхидея, висящая на жестоком распятии.

— Профессор! – удивилась жена.

— Томка! – удивился муж.

Супруги нежно обнялись и сладко поцеловались. Клюев рукопожал Фёдора и уронил:

— Дамочка на кресте изрядно красива.

Олесия и Орхидеи-люб тактично вышли из комнаты, дабы не мешать встрече.

— Вот дурики! – зыркнул Профессор на странную обстановку.

— Они – дурики, — с усмешкой отозвался Фёдор. — Зато здесь я имею крышу над головой, горячую ванну и чистую постель. Поэтому их личные тараканы мне неинтересны.

Каждый остался при своем мнении, включая тех, кто своего мнения не имел или ещё не выработал.

30. Хрен Моржовый

В правом глазу Хрена Моржового круглела совсем не эстетичная дырка от пули 45-го  калибра. Нафаня с досадой топтался возле трупа в Бетонке, в его руке был револьвер-убийца. Михал Михалыч не отвечал на звонки и секретарь решил сам допросить дезертира. Но тут…

— Чёрт! Нужно было обыскать пленника!

За спиной послышался опасный шорох. Нафаня недовольно обернулся и увидел полицию в штатских бушлатах. Свинук держал пистолет, а Свинятин брякал Пакетом цвета бирюзового фиолета.

— Что за нахрен!? Вы кто такие!? – разгневанно наехал мафиоза.

— Моя фамилия Свинук. Это мой напарник Свинятин, — представилась полиция.

— Сви…  Вы чё, родственники — типа братья? – не вкурил Нафаня.

— Мы не родственники, — поправил Свинятин. — Мы просто работаем вместе, в столичной уголовке.

— За что ты грохнул Хрена Моржового, Нафаня? – участливо спросил Свинук.

Мафиоза мгновенно положил «Кольт» рядом с покойником и накрыл его своим албанским пиджаком.

— Менты, это не я!

Полиция закономерно посчитала фразу отмазкой. Укоризненно вздохнула.

— Не лечи нас, чувак! — попросил Свинук. – Нафаня… Нафаня Андрюшкин… — мечтательно пропел он. — Секретарь Михал Михалыча. Твой босс чётко описал твою морду. Не узнать тебя нельзя!

Свинятин нетерпеливо потряс Пакетом со звуком железа. Добавил сурово:

— Михал Михалыч осваивает камеру. И уже раскололся в плане многих своих дел. А тебя, Нафаня, он назвал своей правой рукой!

— Циничное убийство в глаз — это не слабо! – не удержался и нанёс «удар ниже пояса» Свинук.

Нафаня яростно тиснул ладошки и заквасил лицо:

— Век воли не видать!.. – Если б он умел, то наверняка бы перекрестился. Но креститься он не умел.

Полиция фалдами своих бушлатов отёрла мафиозе его искренние слёзы:

— Ты не плачь, Нафаня. Мы разберёмся. Мы – менты, и кто ж, если не мы?..

— Разберитесь по чесноку! – заревел во весь голос мафиозный секретарь. — А я поведаю обо всех делах, что можно доказать! Вплоть до мельчайших мелочей!

— Нафаня, в тебе просыпается гражданский долг! – поощрил Свинук. — Сейчас поедем в участок, и ты начнёшь песнь о том, как насиловал общество вместе с Михал Михалычем… Но сначала проведёшь нас к Тайной Комнате!

— К Тайной Комнате!? Вашу мать! Вы хорошо подумали!?

31. Тайная комната

У двери в Тайную Комнату эффектно замерли Трюфель и Молоток — мордовороты с косой саженью в плечах. В сторонке послышался стук трёх пар обуви о паркет. Охрана молча достала из-под мышек мини-автоматы.

Паркетный коридор внезапно кончился – Нафаня и полиция оказались лицом к лицу с мордоворотами.

— Парней из Мафии прошу отойти от двери в Тайную Комнату! – безапелляционно сказала полиция.

Стволы мини-автоматов жёстко упёрлись в незваных гостей.

— Нафаня! Чё за уроды пришли с тобой?

— Братва! Они менты! – прояснил мафиоза.

Полиция достала и показала красные «корочки»:

— Видите! Благодаря этой книженции мы можем пройти в любое место!

Мордовороты опустили оружие. Задумались… А полиция попыталась протиснуться к двери.

— Спокуха, менты! – оттолкнули наглецов мордовороты. — Ваши книженции допускают в почти любое место. Тайная Комната и есть это «почти»!

— А что имеет силу для прохода в Тайную Комнату? – каверзно спросила полиция.

— Личное разрешение Михал Михалыча.

— Братва! Менты закрыли Михал Михалыча! – выпалил мафиоза Андрюшкин.

— Не лепи!

— Звенишь!

— Спросите у ментов… — не очень уверенно саппелировал Нафаня.

Полиция вволю потешилась над тупорылостью братвы. Братва позволила над собой потеху, так как ничего другого ей не предложили.

Свинук как старший в паре, — достал бумагу и показал её охране:

— Прошу ознакомится с бумаженцией!

— Я прочту! – Нафаня схватил бумагу, немного почитал и долгим расстроенным взглядом посмотрел на мордоворотов:

— Братва! Это ордер, разрешающий обыскать и опечатать Тайную Комнату!

— Ордер подписан прокурором Столицы. Вы обязаны ему подчиниться! – Свинук веско спрятал бумагу назад – за пазуху.

Мордовороты подумали-подумали и озвучили мысли вслух:

— Чё бум делать?

— Ордер – бумажка нехилая. Но… инструкция по охране Тайной Комнаты ничё про ордер не говорит!

— Вы всё слышали, менты! – передернул могутной шеей Трюфель. — Привезите разрешение от Михал Михалыча. Тогда и будем базарить.

— На крайняк доставьте чувака, которому надо отрезать половое яйцо. Раз Нафаня здесь, сойдёт и чувак,  — показал лояльность Молоток. — А так не можем!

— Тогда мы вас оттолкнём! Отберём пушки и войдём силой! – взяла на понт полиция.

Мордовороты приняли понт за чистую монету: заткнули мини-автоматы в подмышки, и размяли ладони-лопаты.

— Ежели вы попробуете это сделать — мы вас изобьем до полусмерти!

— А может, до смерти!

Полиция отказалась от понтов: либо ввиду бесполезности, либо дорожа временем или репутацией:

— Тогда мы вызовем спецназ со всеми вытекухами! – нетерпеливо рявкнул Свинук.

— Сейчас ляжете мордами в пол! – напутствовал Свинятин. — Или готовьтесь к экзекуции резиновыми дубинками!

Мордовороты раскидали мыслишки и так, и эдак. И резюмировали:

— Мафии не справится со спецназом! – братва отдала полиции оружие, убеждённо опустилась на колени, а затем перевалилась на животы, сцепила кисти на затылках.

— Свинятин, надень на всех браслеты!

Свинятин прибрал мини-автоматы и опорожнил Пакет цвета бирюзового фиолета. Со звуком брякающего железа на паркет вывалилась груда блестящих наручников. У секретаря самопроизвольно открылся рот, а синячище под левым глазом вдохновенно зачесался.

— Нафаня! А ты чего выжидаешь? Пока в твоих услугах не нуждаемся! – Свинук сделал мафиозе легкий подзатыльник в печень. Андрюшкин, не медля, свалил своё тучное тело между мордоворотами.

Свинятин занялся облачением братвы в наручники. А Свинук сжал решительные губы и с силой рванул на себя дверь Тайной Комнаты. Створка со скрипом приоткрылась, а из Щели полился волшебно красивый, синий-синий свет. Старший опер, стоя в синем ореоле, благоговейно всунул голову в Щель и улетел в нирвану.

— Свинук! Эй, Свинук! – настойчиво позвал напарник, закончивший вязать братву. Старший опер пообещал нирване быть верным и возвратил ошарашенную голову в паркетный коридор.

— Что там, Свинук?

— Нужно позвонить генералу Вахромееву! – стряхнул синее наваждение полицейский,  доставая мобильный телефон.

32. Репортаж с помойки

— Доброе утро, мои любопытные лохи! С вами «Криминал ТВ». Я — Маня Хохотова! И мой бессменный оператор Гей Забабахов! Сейчас мы вам покажем эксклюзив!

На Главной Столичной Помойке — среди долбанных груд мусора – находилась журналистка с микрофоном в руке. Маня ведёт свои прямые репортажи с чувством-толком-расстановкой, бесконечно мимикрируя веснушчатым лицом и задорно подмигивая в камеру.

Прямо перед Маней имел место быть долговязый чувак — её оператор Гей, с камерой на плече и в кепке-бейсболке.

На заднем плане кадра находились носилки с покойниками, а также стояли полицейский УАЗ, труповозка и красивая иномарка. Толклись парни в бушлатах полиции и погрузчики трупов в зеленой униформе. Маня задорно продолжала:

— Час назад поймали мужика, желавшего продать армейский автомат! Его имя – Леонид, он местный мусоровозчик. Полиция врезала ему по почкам, и он сразу рассказал о жестоком убийстве. А также о покупателе оружия, которого после тоже повязали… Гей, за мной!

Маня прыгнула к движухе за спиной, Гей следом. В объективе камеры возникла парочка полицейских в штатском. Микрофон сунулся к мордам и, немного поколебавшись между ртами, отдал предпочтение одному. Его лицо заняло весь экран.

— Пожалуйста, представьтесь. И ответьте, что здесь случилось? — попросил голос Мани.

— Я — мент Свинук! Моя должность называется: старший опер столичной уголовки. То, что мы видим на Главной Помойке – херня! По сравнению с тем, что я сделал вчера!

— А что вы сделали вчера?

— Я и мой напарник Свинятин арестовали Михал Михалыча.

— А ещё мы опечатали Тайную Комнату! – влез в объектив напарник.

— Тайную Комнату!? – поражённо воскликнул голос Мани. — Гей, покажи меня!

Когда оператор исполнил просьбу, то Маня сделала большие глаза и, гримасничая, громко прошептала в камеру:

— Тайная Комната! Эти менты, судя по фамилиям, родственники – типа братья. И у них вчера был богатый улов! Благодаря их оперативным действиям и отсутствию бздежа, прикрыта Тайная Комната Михал Михалыча, о которой в Столице ходят легенды! А сам Михал Михалыч освоил нары! Браво, менты! Гей!

Полицейские морды заняли кадр. Теперь вдвоём.

— Мы не родственники, — поправил Свинятин.

— Мы просто работаем вместе, — подтвердил Свинук.

— Поправка не принимается! – изложил своё мнение голос Мани. — Что вы можете сказать по эпизоду на Главной Столичной Помойке? Я узнала, что здесь четыре трупа. Они связаны с Михал Михалычем?

— Три трупа до вчерашнего дня состояли в Мафии! – озвучил Свинук. – Их имена: Жора, Тима и Люсьен. А о четвертом трупе — в виде бомжа — мне ничего не известно.

— Четвертый покойник воскрес? Исчез? Что-то-ещё? – недоумевал журналистский голос. – Впрочем, эфирное время дорого и есть более интересные вещи, чем судьба бомжеского трупа!

Полиция посмотрела на Маню, как на дуру. В отместку Гей показал полицию в неприглядном свете. Пакости остались Сторонами не замеченными.

— Кто именно грохнул братву Михал Михалыча из армейского автомата? – выспросил голос Мани.

— Валерий Клюев – дезертир.

— Ой, как интересно! А чуть подробней?

— Каждый день сюда приезжает мусоровозчик Леонид, — рассказал Свинук. – Он вываливает мусор и, по доброте душевной, кормит бомжей пирожками. Маргиналы обычно встречают Леонида криками радости, но вчера бомжи угрюмо сидели возле покойников, и домашние пироги жрать не стали! Зато они хмуро поведали имя убийцы. Леонид заметил, что их гражданский долг – прийти в участок и дать показания! Но бомжи испугались и убежали…

* * *

Орхидеи-люб и Олесия лежали в семейной постели, и — затаив дыхание – смотрели «Криминал ТВ».

Профессор и Тома потихоньку занимались сексом в гостевой спальне.

Фёдор завтракал на кухне, где ТВ не было. Хотя в гостевой спальне его не было тоже.

Клюев не любил телевизор как явление, и молча поплёвывал в потолок, краем уха слушая вздохи парочки на соседней койке.

* * *

— …Леонид взял армейский автомат, что валялся вблизи трупов, и повёз его в участок, — рассказал Свинятин. — Но по дороге наткнулся на парня, навравшего, что он — мент. Этот псевдомент забрал у мусоровозчика автомат и даже выдал премию по программе, объявленной МВД…

Манин язык непривычно застоялся, она впихнула физиономию в объектив и радостно крикнула:

— Все мы знаем об этой программе! Она называется: «Сдай пушку – получи бабки»! Спасибки, менты! Гей, за мной!

Маня, преследуемая оператором по пятам, припрыгала к красивой иномарке, и постучала в заднее окно.

Стекло легонько опустилось, и из глубин салона выглянул красномордый генерал. Маня с иезуитской простотой спросила:

— Вы зачем здесь сидите? Разве вы не должны находиться на месте преступления?

— Я и так нахожусь! Не вижу смысла болтаться возле трупов. К тому же здесь вонища!

Маня иезуитски подмигнула в камеру:

— Генерал Вахромеев – давний друг нашей программы!

— Маня, задавайте вопросы. Я не могу дышать помоечным дерьмом! – закашлялся генерал.

— Вопрос один! Фамилии купцов, совершавших сделку по армейскому автомату?

— Продавец – это мусоровозчик Леонид, его фамилия — Концов!

Маня иезуитски улыбнулась:

— Как?

— Концов! От слова «конец»! Покупателя не знаю. И мне по хрену они все! Мерзостный запах! – генерал сердито прикрыл фортку.

Маня опасливо осмотрелась по сторонам и громко прошептала в камеру:

— Как мне только что стало известно из конфиденциального источника, фамилия Леонида – Концов! От слова «конец»!..

Журналистка призывно махнула рукой оператору и зрителям, пропрыгала чуть в сторонку. Верный Гей верно не отстал.

— И, напоследок, финальный штрих! Я была б не я, если б не доискалась! Я сейчас стою рядом с раскопанной могилой, — Маня топнула изящной ножкой о землю.

Гей опустил объектив и уткнул его в неглубокую прямоугольную яму. Рядом с ямой лежал крест, связанный из двух палок. На поперечине синела жирным маркером фраза: «Покойся с миром, дорогой Зверь!»

— Могила принадлежит собаке. Кобелю! – прокомментировал голос Мани.

Оператор тщательно изучил могилу и камерно взмыл на журналистку.

— Наши доблестные менты, со свойственной им проницательностью, предположили, что Зверь – это кличка кобеля. Причины его смерти и похорон выясняются. Возможно, «собачье дело» будет выделено в отдельное производство! А-ха-ха!.. Маня Хохотова, Гей Забабахов! Специально для программы «Криминал ТВ»!

33. Стукач

На ТВ-экране Маню сменила толстоносая девушка-диктор. Она сказала, картавя:

— МВД объявило награду сто тысяч за любую инфу, могущую привести к поимке Валерия Клюева! Смотрите на фотку, запоминайте характерные черты лица, звоните «02» и получайте бабло!

Телевизор преподнес фотографию дезертира.

Орхидеи-люб резво вскочил с семейной постели – в трусах до колен, подпрыгнул к столику, схватил шариковую ручку и вбил «102» на ладонь руки. Крикнул возбуждённо:

— Какая прелесть, Олесия! Сейчас я звякну ментам, преступника бросят в узилище, а мы на свою награду накупим орхидей! И мир улыбнется, кутаясь в орхидеи!

— Сядь, мой нежный подлец! – Олесия привстала с постели, а потом присела.

Орхидеи-люб послушно лёг рядом.

— Я — твоя жена, и дурного не молвлю. Так?

Орхидеи-люб преданно ощупал добрые сиськи Олесии:

— Если б не ты, я бы никогда не полюбил орхидеи! И не знал бы, сколько б потерял, не зная этой любви! – муж содрал с жены ночную сорочку и припал к ароматному телу.

Олесия раздвинула кривые ножки и возбужденно выдохнула:

— Прояви мужество до приезда полиции. И о твоем геройстве, а заодно и о тебе, растрындят Средства Массовой Фальсификации. И вот тогда мир улыбнется, закутавшись в орхидеи!

Спустя 22 минуты.

— Угораздило Клюева сделать покойников на помойке! Теперь неделю будем говном вонять! – выплеснул раздражение Свинук, заходя в свой кабинет на Петровке. Кабинет он делил на двоих с сами-знаете-кем.

— Только зашли в участок — стали шарахаться даже арестанты! – захныкал Свинятин, бросив в угол Пакет цвета бирюзового фиолета.

Свинук огорченно закурил:

— Поставь чайник!

— Не вопрос! – напарник вышел из кабинета с пустым чайником.

Зазвонил городской телефон. Опер покосился красным глазом, и вяло снял трубку:

— Аллё. Свинук на проводе…

На другом конце провода полиции «проехали по ушам» первой хреновиной.

— Мне на орхидеи положить болт… — зевнул Свинук и тут же чуть не подавился зевком. — Где он, мать его так?! Где этот сукин кот?!

Невидимый собеседник начал пространно объяснять вторую хреновину.

— Слухай, стукач, мать твою так! – нетерпеливо перебил опер. — Мне лично неизвестно о награде. Но если МВД обещает, то ты её получишь, я всячески поспособствую. Слово мента! Говори адрес! – Свинук вытащил из стаканчика ручку, подвинул листок бумаги.

Возвращение Свинятина с полным чайником воды прошло скучно и обыденно. Если не считать прилетевшего ему в нос, прямо на пороге кабинета, изжеванного окурка коллеги. Но и это скучно до обыденности, так как окурок прилетел не со злостным умыслом, а в порыве Свинуковской обиды на стукача. Если кинуть изжеванный окурок в знакомого или незнакомого тебе человека – это не погасит твоей обиды, но когда мы обижаемся – мы об этом не думаем.

— Мне до фени, что ты будешь покупать на свою награду! Скажи мне адрес или не получишь ни хрена! – разводил многоопытный сыскарь Свинук. —  То есть, получишь срок за укрывательство преступника! Имей в виду, стукач, тебя уже пишут! Скоро по звонку мы вычислим номер телефона и тогда… То-то! Так… так… ясно!

Опер хлёстко шлёпнул адресом о стол:

— Свинятин, вызывай маски-шоу! Проявился Клюев!

34. Шесть секунд (6Х3)

В гостевой спальне происходило следующее:

Клюев расслабил тело на тюфяке, продолжая смотреть в потолок. Его покой нагло прервали орхидеи-любы, что вбежали в комнату с боевым кличем. Олесия укусила Валеру за нос с целью болевого шока, и прижала руки и ноги солдатика к матрасу. Главный сектант просунул под Клюева бельевой шнур и дерзко начал вязать героя-дезертира. Или горе-дезертира? Или дезертира-плохиша? Да плевать…

Фёдор отбросил книгу об орхидеях, и резво убежал на кухню.

Профессор слез с жены и удивлённо взглянул на ситуацию. Тома тоже удивилась.

— Чуваки, орхидеи-любы спятили! – в благородном гневе заорал Клюев, шмыгая полуоткушенным носом.

Олесия ловко прикрыла ор жёстким кулачком и возгласила:

— Братья и Сестры! Клюев оказался беглым преступником! Сейчас приедет полиция, дабы бросить его в узилище!

— Тоже мне новость! – поскучнел Профессор и занялся славной грудью Томы.

В гостевой спальне нарисовался Фёдор с тесаком для рубки мяса. Увесистой ручкой он стукнул по голове Олесии, а металлическим лезвием поковырялся в животе Орхидеи-люба.

Жестокое распятье с громким треском упало со стены на пол. Внезапно.

— Я не хочу сидеть за убийство Нацика! – сам себя успокоил Фёдор, помогая Клюеву освободиться от пут. Преступная парочка слилась на балкон.

Орхидеи-люб потрогал дырявый живот и потерял сознание. Тома и Профессор закончили секс и положили сектанта на свой тюфяк.

Олесия валялась на линолеуме с шишкой на голове, и непонимающе вглядывалась в поверженное распятье Дивной Орхидеи. Тон её шепота был рассудителен, а глаза сухи:

— Почему так!? Ведь мы только хотели заработать!

Спустя 6 секунд.

А в это время на балконе… Фёдор перелез через перила второго этажа, и висел на руках в нескольких метрах от земли, цепляясь за балконную решетку. Набираясь духа, чтобы спрыгнуть.

Клюев собирался сделать то же самое, что и Фёдор, но вовремя не успел.

Во двор кирпичного дома орхидеи-любов влетел голубой микроавтобус. Не дожидаясь остановки, из автобуса выскочили Свинук и Свинятин, а за ними два десятка парней в масках, в бронежилетах и с полицейскими автоматами. Чуйка старшего опера сработала мгновенно:

— Вон Клюев! И с ним мужик! – ткнул в балкон пистолетом Свинук.

— Бойцы, за работу! – потряс Пакетом с наручниками Свинятин.

Камуфляжный балет рассредоточился по позиции согласно инструкции: часть бойцов оцепила пятиэтажку, часть проникла в подъезд орхидеи-любов. Сыскари закурили на крылечке. У автобуса остался сердитый Сидор – его нехилую грудь крест-накрест перемотала связка из 32 гранат.

Бомж подтянулся на руках, чтобы взобраться назад на балкон. Клюев попытался помочь, но попытка проваливалась. Пальцы Фёдора соскользнули с балконной решётки и бомж упал на ОМОН.

Валерочка растерянно озирался на балконе.

Спустя 6 секунд.

Во двор кирпичного дома орхидеи-любов влетел вишнёвый микроавтобус. Из салона выпрыгнули Маня Хохотова и Гей Забабахов.

Журналистка повела хищными глазками, расторопно оценила расклады диспозиции. Оператор сдвинул кепку-бейсболку на затылок и настроил камеру.

— Гей, за мной!

Спецназ вел брыкающегося Фёдора к своему автобусу, когда на пути возникли Маня и Гей. К губам бомжа сунулся микрофон и голос Мани попросил:

— Скажите, кто вы и за что вас задержали?

— Невиновен я! Полицейские суки беспредельничают! – заорал Фёдор на весь Новый Зыковский проезд.

— А почему у вас за поясом здоровенный, окровавленный тесак? – предупредительно улыбнулась Маня. Убийца не придумал ответ и глупо молчал, микрофон плавал у его губ. ОМОН передал бомжа сердитому Сидору и отошел.

Маня, сетуя на глупость Фёдора, захотела стукнуть его по голове микрофоном. Сердитый Сидор крепко взял Фёдора за грудки, тем самым спася бомжа от микрофоноприкладства. Маня вкурила, кто бомжу – хозяин и забыла о нём:

— Гей! Вон менты, которые родственники – типа братья. Узнаем всё у них!

Микрофон удалился от бомжеского рта в сторону подъезда.

— Эй, а как же мой ответ на ваш вопрос! – Фёдор осознал, что другого шанса на интервью у него не будет, а это грозит безродному бомжу реально ментовским беспределом.

Убийца схватил в качестве опоры ленту из гранат на сердитом Сидоре, и изо всех сил дёрнулся вслед уходящим журналюгам. Сидор по-хозяйски рванул ленту к себе – назад. Боевая граната не любит, когда её рвут из рук в руки. А связка из 32-х гранат вообще не рассуждает на такую тему…

Сердитый Сидор и бомж Фёдор улетели на Небеса, в компании двух микроавтобусов и двух пронырливых журналюг.

Спустя 6 секунд.

Ввысь клубился чёрный дым, по двору пятиэтажки были раскиданы куски человеческого мяса и лоскуты окровавленных бронежилетов.

Свинятин поднял оглоушенную голову от бетонного пола подъездного крылечка. Потом поставил на ноги помятое тело и тряхнул осовелыми глазами. Свинук повторил действия напарника «один в один». Двое полицейских уставились друг на друга, как два дурака, а затем  посмотрели вокруг. Центральное место в обзоре заняла целёхонькая видеокамера, лежащая посреди двора. Рядом с ней пристроились кепка-бейсболка и микрофон.

Задним фоном со двора сливался Клюев…

35. За полминуты до взрыва

— Ты не умрёшь, мой подлец! – с твёрдой убежденностью говорила Олесия, держа холодеющую руку мужа.

Орхидеи-люб прерывисто дышал, покоясь на тюфяке, в гостевой спальне. Его голый живот грел марлевый тампон, сквозь который проступало кровавое пятно. Закрытые глаза подёрнулись горячечной поволокой.

— Надо «Скорую»!

— И живенько!

Так, не менее твёрдо и убеждённо, сказала бомжеская парочка.

— Мир против орхидей… Он не возжелал улыбаться. Почему – не знаю, —   недоуменно размыслила Олесия.

Тома на эмоциях сорвала с себя златую цепь Люсьена, бросила безутешной сектантке:

— Возьми! На похороны муженька! И на улыбки в мире!

Профессор взял подругу под трепетную ручку, Тома прижалась благодарным бедром.

— Назад — на Главную Столичную Помойку?..

Когда люмпенская парочка вышла из гостевой спальни – Олесия положила витое злато на раненный живот:

— Орхидеи-люб! Мир согласен улыбаться!

Муж открыл умиротворённые глазки, сгреб цепь потеплевшей рукою и поцеловал Олесию слабой улыбкой. Взасос.

В момент поцелуя сердитый Сидор, бомж Фёдор и К^о, — улетели на небо.

А Клюеву, этому дезертиру-убийце, вновь посчастливилось удрать целым и невредимым. Посему следующая глава имеет сюжетные предпосылки.

36. Тюряга

В тюремный застенок приземлили всех главных Персонажей этого странного сюжета. А именно: армейскую троицу и мафиозную двоицу. И все Герои осознали, что упали на нары только из-за Клюева!

В тюрьме думы особенно свербящие и безысходные. И особенно по пятницам. Как раз в одну из пятниц щёлкнули запоры, и жесткая вертухайская рука втолкнула в застенок новых сидельцев. Один являлся широкоплечим бугаём, а второй маленьким толстяком.

Новоприбывшие осмотрелись. А потом толстяк задвинул речь:

— Познакомьтесь, братэлосы! Леонид – он мусоровозчик. Хотел загнать мне армейский автомат! Сделку сорвали менты...

Леонид угрюмо покивал. А задумчивую паузу всколыхнули две фразы:

— Ануфрий, наш братэлло-близнец! – вскричали Андрюшкины.

— Отменная травка попалась! – проворчал Косяков.

Спустя 6 недель.

Посредине застенка находился дощатый стол, по его сторонам первая и вторая лавки, стены опоясали лежанки-шконки. Сегодня диспозиции выглядели так:

Косяков и Леонид пыхали папироску, сидя на первой лавке. В перерывах между пыхами, в молчаливом кайфе, грызли сахар-рафинад.

Близнецы Андрюшкины кружились в Тройном Вальсе, и самозабвенно пели:

— Тра-ля-ля! Тра-ля-ля! Тра-ля-ля!

Гоголев и Михал Михалыч неспешно диалогировали, сидя рядком на второй лавке:

— Когда-то я был не верующим мафиозным боссом…

— А сейчас уверовал, да?

Михал Михалыч ностальгически сплюнул и проворчал:

— Да-да… Ты посмотри на рожу Нафани, подполковник, и тоже станешь верующим... Если до сих пор не верующий. А если ты христианин – то атеистом тебе уж не стать…

У Нафани под левым глазом по-прежнему торчал крутотенный синячище. Гоголев мельком оглядел синяк и спросил:

— А как в смысле половых яиц, Михал Михалыч? Хочешь кому-нибудь отрезать?..

— Жажду, подполковник! Ай! – экс-главарь смурно вздохнул, и в расстройстве полез на лежанку-шконку – то ли грустить о прошлом, то ли мечтать о будущем.

* * *

В «Окне для Корма» прозвучал сочный надзирательский голос:

— Андрюшкин, который из Мафии. Прими посылку!

Нафаня живо бросил братьев и принял от вертухая коробку из плотного картона, склеенную албанскими печатями. Аристофан и Ануфрий раздраженно забухтели.

Экс-секретарь на почтительно растопыренных пальцах преподнёс посылку боссу.

— Наконец-то мне прислали Яйцерез! – любовно погладил картон Михал Михалыч и оглядел застенок с фанатичным блеском в глазах. — Нужно выбрать терпилу!

Заскрипели петли распахиваемой железной двери. Тюремные петли скрипят всегда и всюду, во все времена и на всех континентах. В камеру проник начальник каталажки Крысятин, обеими руками он крепко держал «Ведомость учёта людей».

— Все сидельцы могут отправляться к этой матери на свободу! Амнистия! – объявил Крысятин, сверяясь с «Ведомостью».

Тем временем, Михал Михалыч вскрыл печати, достал из коробки бумажный лист, развернул его и прочёл:

— Салют от фальшивых полутора миллионов!..

В посылке лежала бомба. Застенок тряхнуло и наполнило едким дымом. Зэков забрызгало жёлтой кровью мафиозного главаря, и взрывной волной раскидало по углам. На дощатый стол упала голова Михал Михалыча: с наполовину выбитыми зубами, одноглазая и без прически.

Кровавую тишину прогнали тоскливые возгласы, что заметались по застенку вперемешку с кашлем: «Михал Михалыч…», «Михал Михалыч…», «Михал Михалыч…», «Михал Михалыч…», «Михал Михалыч…», «Михал Михалыч…».

— Все могут идти к этой матери! – напомнил Крысятин, отирая закопчённую мордочку. — Кроме трупа Михал Михалыча! Потому что трупы мы не выпускаем!

37. Эпилоги

Спустя сорок дней – произошли три события: утром, днём и вечером.

Утром.

— За блестящую операцию по поимке опасных бандюганов награждаются двое ментов из столичной уголовки! – торжественно объявил генерал Вахромеев. – Медалями МВД третьей степени!

Награждение происходило в Главном Корпусе «Министерства Внутренних Дел», в Первой Парадной Зале. На Большой Сцене нарисовалась неразлучная полицейская парочка, смущённо подгребла к генералу.

— Практически всех пойманных ими бандюгов вчерась выпустили по амнистии, — добавил Вахромеев. — Но это значит только то, что медали запоздали. А не то, что менты сработали хреново!

Генерал фамильярно наколол награды на груди и представил полицию кворуму в зале:

— Прошу любить и помнить! Родственники – типа братья! Свинук и Свинятин! Им – героям, слово!

Награждаемые сегодня одели служебные бушлаты, были без оружия и без наручников.

— Мы не родственники, — поправил Свинятин.

— Мы просто работаем вместе, — подтвердил Свинук.

— Это народ не волнует, — тихо отметил генерал. – Скажите спич или спасибо, и убирайтесь со сцены! Мне ещё полсотни медалей надо раздать…

Днём.

У тлеющего костра, на Главной Столичной Помойке, посиживали Тома и Профессор. Супруги отобедали ржаным хлебом с солёным салом, и сонно смотрели вдаль.

Там, вдали, по полю гулял Нацик… без нимба и иных признаков ангела, но с улыбкой на блаженных устах. Рядом бегал Зверь в виде единого целого кобеля, он махал задорным хвостиком.

— Профессор! Пошли просить отца Серафима о трудоустройстве и каяться? – не выдержала позыва сердца Тома.

— Пятнадцать лет я преподавал физику и не верил в Бога, — неуверенно заявил экс-учёный. – А прожив на Помойке ещё пятнадцать лет – не только не верю, но и разочарован в Боге, в которого я не верю…

…по полю, в направлении храма, шли муж и жена. На ручках у Томы пушистым клубком свернулся Зверь. Он – спал, и ему снились стихи:

Ангелы в небе играются чудно,

Солнышко светит, роса на траве,

Спас меня Господи – дал то, что нужно,

Обрёл я блаженство на грешной земле…

Вечером.

— Сорок дней назад мы подобрали тебя на улице: голодного, холодного и покрытого язвами! Мы тебя отлелеяли и стали холить. И ты, в порыве благодарности, завещал нам  свою душу! Мы оценили глубину Поступка, так как душа – это самая ценная вещь для разумного человека. А ты разумен, даже очень. И у тебя громадный потэнциал! Очень громадный, хех! — молвила первая Хрюшка со Столичной Рублёвки, и облизнулась.

— Сорок дней назад ты увидел нас на улице: сытых, лоснящихся жиром и унизанных златом! Ты нам дал Знание счастья. И в порыве благодарности мы подарили тебе миллион!.. Ты оценил наш подарок, так как деньги – это самая важная вещь для жирных свиней вроде нас!.. – молвила вторая Хрюшка со Столичной Рублёвки, и закручинилась.

Клюев согласно кивал, так как кивать несогласно не было причины. А ещё несогласно не кивают, это делают только в знак согласия. Не кивать вообще Клюев не смог.

— Нас свела Госпожа Удача, но сегодня мы расстаёмся: юноша с глазами убийцы и две многопудовые тётки. Так надо! – молвили обе Хрюшки.

— Заметьте, не я это сказал! — торопливо подытожил Клюев. Он кинул свою душу на полочку для обуви, взял кейс с наличным миллионом и спешно покинул рублёвский особняк.

Хрюшки вышли в сад и начали играться с Клюевской душой. Когда им это наскучило – они ушли кушать, а потом забыли про душу.

* * *

Душа валялась в саду и мёрзла. Зимой её согрел снег. Весной душа расцвела.

38. Эпитафия

Михал Михалыча похоронили на столичном кладбище – в день смерти, до захода солнца. По албанскому обычаю.

2006, 2018 (ред.).

«АДСКИЙ ВОЗБУДИТЕЛЬ». ПОВЕСТЬ

Чёрная комедия.

Аннотация

Два студента, ботаник и циник, опытным путем изобретают аэрозоль, призванный сексуально возбуждать девушек, но опыты приводят к совершенно непредсказуемым последствиям, обнажая тайные желания, комплексы и фобии…

Юным академикам помогает болтливый кот, прибывший из ада…

1. Волшебник

Однажды, в глухой сибирской деревне, родился крутой волшебник. Его матерью была русская крестьянка, а отец – один из учредителей ада. Его имя История нам не сохранила, может, и к лучшему. Известно лишь, что он – один из дьяволов.

Когда волшебник вырос, то он превратился в бородатого старца. Им же в народной памяти и остался. У волшебника имелся «скелет в шкафу» – он ни дня не мог прожить без половой любви. Для всех других самцов — это не отклонение, а естественная генетика, и если с женщиной сегодня не получилось, то естественный облом. Но с волшебником было всё гораздо сложнее — отсутствие «бабьей нежности» приводило к мигрени. И болезнь мучила до тех пор, пока похоть не удовлетворялась. Причина такого странного генома в точности неизвестна, — но что было, то было. К слову, вьюнош женщинам нравился, зато не нравился их родственникам по мужской линии. За сексуальную несдержанность будущего старца часто и много били, и даже хотели кастрировать, но явился папа. Дьявол вылез из-под земли перед толпой деревенских мужичков, и направил на них адский огнемёт. Мужички, однако, не растерялись, и закрестили учредителя преисподней так, что тот еле убежал, с сынком под мышкой.

— Слабак ты, — с презрением сказал юноша. – Тоже мне дьявол… надо было дать им бой!

Эгоист и неблагодарная сволочь – это разные психотипы. Дьявол списал слова сына на эгоизм, унес его в Саяны, и там, на магическом костре, научил варить лекарство от мигрени. Сын-волшебник нарёк препарат возбудителем. Стоило брызнуть на кожу капельку зелья, — и женщин одолевало лютое половое желание. И сексуальный охальник их любил, любил, любил… А хитрый дьявол пользовался скрытыми эффектами магических духов, меняющих порядок вещей.

Волшебник шагал по своей необъятной родине, творил чудеса и имел всех встречных девиц. Слава бежала сначала за кудесником, а потом и впереди него. Ахая и охая.

* * *

Любое волшебство не возникает просто так, от взмаха руки или другой человеческой энергии. То бишь энергия хомо сапиенс магию производить не способна в силу законов мироздания. К появлению любых чудес — причастен кто-то из потустороннего мира! Так в ста случаях из ста. Однако, всякий чудотворец – это народный герой, и источник происхождения силы никого не волнует. Кроме Церкви. Обычно священники ставят сотворителя чудес перед фактом: кто не с нами, тот против нас. Старец с церковью дружил, и посему его волшебство было объявлено богоизбранным.

Итак, шёл-шёл чудотворец, и дошёл до стольного града Санкт-Петербурга. Он был принят и обласкан при Дворе, правда, зачем, старец и сам вначале не въехал. Потом дошло.

Волшебство – это не равнобедренный треугольник, и имеет столько углов, сколько захочет. А не захочет, так заставим. Ну, или попросим. Папа-дьявол радовался успехам своего ребёнка, и готовил его в преемники. В преисподней молятся на насилие, поэтому стать местной иконой довольно просто, ведь ломать не строить. И не важно что именно под слом – дом, семья, нервная система или государственный строй…

Старец в итоге сломал всё и везде. Нахрен.

* * *

Незадолго до 1917 года, томный вечер свёл в кабаке волшебника и французского гувернёра. Они накушались водки с пивом, и съели пуд соли. И подружились настолько, что Мориц стал доверенным камердинером. Француз взял на себя бытовую заботу о треклятом старце: чистил ему галоши, подавал обед и таскал девок из публичного дома. Он всюду ездил за волшебником и был в курсе его дел. Всё видел и всё знал. Ухаживал за чудотворцем и наблюдал, как возбудитель в умелых руках меняет мир.

Возбудитель теперь не только брызгали, а также пили и нюхали, им мазались, мылись и даже кололи в вену… макали как соус и добавляли в салаты. В итоге произошла Первая мировая война… а параллельно уничтожению наций – шабаш на костях славянского народа. Апофеозом возбуждений стал приход Антихриста, замаскированного под Мессию. Русского царя убили, и транспортировали монаршую душу в геенну.

— Пора валить! – актуальность клича никогда не была под вопросом, для волшебников из числа мерзавцев тем паче. Старец ушёл следом за царём.

Когда старец уехал в иной мир на ПМЖ – то Мориц записал по-французски рецепт зелья для потомков, и зарыл клочок бумажки в саду (в стеклянной банке), у кривого дерева. Потом камердинер затерялся в Истории, как и закопанный им рецепт.

* * *

Спустя сто лет, дурман возбудителя целиком растворился в кислороде. Однако, добро и зло всегда ходят парой. Некий блондинистый студент, лазая на просторах Сети – нашёл магический рецепт в открытом доступе, на одном из форумов для ботаников.

— Супер! – воскликнул студент, разглядывая буквы сквозь очки. – Возбудитель, который изобрёл тот самый волшебник!.. Эге-гей!..

А волшебник усмехнулся, глядя на очкарика из глубин Интернета. Ведь именно он перенёс рецепт из тайника под деревом на «Форум гениев», и сунул его ботанику под нос. Чуть позже сын дьявола принял облик милого зверёныша и нанёс очкарику личный визит. С определённой целью, разумеется.

2. Беспардонный котик

Квартира была трёхкомнатной – две спальни и гостиная кухня. Располагалась по адресу: улица Гарибальди, дом №6. Юго-запад Москвы, — наиболее престижный и экологическичистый район столицы!

Одна из комнат представляла собой нечто среднее между научной лабораторией и спальней. На деревянном письменном столике вповалку лежали ингредиенты для опытов, беспорядочно выстроились колбы, сбоку от них примостилась ма-аленькая мензурка, нежилась в собственном тепле химическая паяльная лампа, валялись спички, тёрка для овощей и ириски. Рядом со столом — настенная полочка, на ней ровным рядком – батарея фигуристых флаконов с пульверизаторами, поблизости ворох этикеток, нарезанных из тетрадки в линейку. Рядышком громоздилась десятилитровая бутыль, – внешне деревенская тара под самогон, наполовину заполненная жёлтой жидкостью.

На принадлежность к спальне указывал неширокий диван и прикроватная тумбочка. Напротив ложа, у противоположной стены – кресло-кровать в сложенном виде. В наличии и платяной шкаф.

Панорамное окно – перед столом, римская штора поднята. На подоконнике – ноутбук.

Миша Зайцев находился как раз на границе лаборатории и спальни, стоя между столом и диваном, — он сосредоточенно мешал в «ГлавКолбе» мутную пузырящуюся смесь. Нахмуренный лоб блестел азартом, профессорские линзы очков лучились солнечными зайчиками, белые кудри лихо торчали куда хотели. Белый халат облегал угловатую фигуру. Миша напевал под нос бодрую песенку и кутался счастьем. В двадцать лет это делать особенно просто!

— Привет, ботаник! – прервал исследовательский экстаз ироничный напористый голос. Голос стукнул по барабанным перепонкам сзади, возвращая учёного из радужного будущего в унылое настоящее. Зайцев прервал мотив и с неохотой глянул через сутулое плечо взад, увидел открытую дверь, в проёме гылился стройный брюнет-красавчик, тоже лет двадцати. В руке – рюкзачок, в глазах – любопытство.

Жизнь полна красок, если в неё добавить немного сложностей! Абсолютно немотивированное самоуспокоение, когда на пороге твоей собственной комнаты рисуется какой-то незнакомый парень с идиотскими улыбочками. Да ещё со здоровенным котом! Да-с... Между ног визитёра проскользнул крупный дымчатый котяра с пушистым хвостом, вальяжно переступил порог и встал посреди комнаты, поводя нахальным взглядом кругом.

«Мэйн-кун, стопудов! И весу в нём килограммов, блин, пятнадцать!» — примерно так подумалось обоим юношам.

Эпитет «ботаник» в XXI веке как-то не является уже эпитетом, и его без комплексов воспринимают и сами ботаники… Физические драки между парнями нынче не в тренде, в Москве точно. Молодежь сегодня говорит на своём языке, точней, чаще пишет друг другу в чатах, звонить не очень-то и принято. А если двое юношей случайно познакомились, то, как правило, они пожимают руки, обмениваются адресами страничек в соцсетях и расходятся, чтобы после изредка писать по делу или по приколу… Однако данная встреча явно не была случайной и поэтому из сих канонов выбилась.

— Лол, — без улыбок сказал Зайцев. — Привет, красавчик.

— Ага, — подмигнул брюнет, шагая к Мише и попутно осматриваясь. – Ну, комнатку, канешн, надо привести в кондицию… выветрить запах науки… повесить плакатики с сиськами… диван поменять на кроватку… в общем, избавить от ботанства… — так он бормотал, пока приближался к юному учёному. Подошёл, подал ладонь:

— Я Леонтий Волков! Нам теперь с тобой вместе жить, братан!

— В смысле, вместе?! – среагировал Зайцев, машинально пожимая чужие пальцы.

— Кхм, — послышался от кресла деликатный кашель. Парни покосились. На кресле сидел кот, прямо на своей кошачьей попе, ножка закинута за ножку, он поглаживал лапой усы.

— Чё?! – не въехали ребята.

— Короче, объясняю… Миша Зайцев —  это гениальный учёный, и он просто забыл, что сегодня – Великий день для его семьи, состоящей из двух ботаников – папы и сына, — бойко произнёс кот скрипучим голосом. – У людей науки такое сплошь и рядом… Сегодня к ним на жительство переехала семья Волковых – Леонтий с мамой, и теперь чувачки – сводные братья! Родственнички, вашу мать!.. Гип-гип, ура!

В принципе, молодежь, избалованная Интернетом, горазда поверить во что угодно. Но одно дело – верить, а другое дело – видеть и слышать. Котик, тем временем, соскочил с креслица, шустро, на четырех лапках, подбежал к братьям, подскочил на задние конечности. Чинно подал верхнюю лапку:

— Прива, пацаны!

Каждое чудо имеет предпосылки и историю. Когда чудо является без прелюдий – то ты теряешься, как минимум. Волшебный и реальный миры до сих пор не являются единым целым, и свести их воедино проблематично – даже для сознания молодежи нашего порочного времени. Братья молчали, тупо глядя на кота. Извне донесся нежный женский голос:

— Дети, праздничный обед через пять минуток.

— Мама зовет, — пробормотал Леонтий.

— Мяу, жратва! – воскликнул кот. Зверюга возбуждённо махнула пушистым хвостом, подпрыгнула от избытка чувств, и… через секунду братики ощутили на своих шеях мохнатые лапки, а в уши пополз горячий шёпот:

— Короче, пацаны, открою секрет: я — говорящий кот из цирка, где меня принуждали развлекать публику. Я бегал за игрушечными мышами, катался на паровозике, ртом изображая клаксон!.. Отвечал на дурацкие вопросы, меня заставляли считать, писать и вычислять объёмы звёздных тел! – котяра висел между парнями, обняв их за шеи так, что голова соприкасалась с головой, и намяукивал трагедию, вертя мордой от уха к уху.

Просто взмахивая рукою – не забывай, что у тебя у тебя там: буханка хлеба, зажигалка, карандаш… Сторонние люди могут неправильно понять. А если ты ещё и кот, то могут завалиться в гости человеческие обмороки и инсульты. Однако, когда коты увлечены – они этого не ощущают.

Котик спрыгнул на пол и умоляюще протянул лапки, стоя на кошачьих «коленях» перед братьями:

— Прошу! Никому обо мне не говорите!.. У меня был жестокий хозяин, и если он меня поймает – то… сами понимаете! – зверь недвусмысленно провел когтем по своему горлу. – Окей? – кот деловито попрыгал за порог.

Сцена не оставила братьям ни единого шанса хоть как-то проявить себя. Котик сделал «театр одного актера» блестяще! После того, как он упрыгал, ребята некоторое время постояли молча. Леонтий встряхнулся первым, достал смартфон, проверил камеру:

— Эх… не успел, — вслух протянул Волков. Он  нарезал парочку шагов по комнате и бросил рюкзачок на кровать.

— Кот — это млекопитающее семейства кошачьих и отряда хищных, — машинально выдал справку  Зайцев. – Как правило, общается с людьми с помощью слова «Мяу». Иногда кот склонен шипеть и визжать, но человеческий язык для него инороден в принципе…

Миша заглянул в мензурку, которую так и держал в руках. Понюхал её, неодобрительно качнул головой.

Московские студенты – это уникальные сапиенсы даже для ХХI столетия. Они ленивы, апатичны, не интересуются ничем и никем. Деньги – пофиг, секс – пофиг, встречи и общение – пофиг. И сами себе они пофиг. По большей части – это долговязые дрищи, умеющие складно говорить, но не разговаривающие. Они даже не плывут по течению жизни, а они убегают от неё, причем, сознательно. Поэтому, в общем, говорящий кот был воспринят «норм», правда лишь после того, как он выскочил прочь, но обмороками здесь не грезилось и в помине.

— Так-так-так… чем воняет? – невзначай спросил Леонтий, кривя физиономию. Шок проехал и органы чувств стали сканировать окружающую действительность в стандартном онлайн-режиме.

— Пахнет конской мочой, — встряхнулся и Миша, кивнув на громоздящуюся бутыль. Профессорские линзы задорно блеснули и исследователь воодушевленно запел:

— Понимаешь, уважаемый названный брат… я делаю Возбудитель – препарат, который возбуждает девушек на секс. Его изобрёл Григорий Распутин, дал ему имя «гормон счастья», а я нашёл древний рецепт, и вот…

— Стоп, чувак! – воскликнул Леонтий. – Ты сказал — секс?!

Апатия московских студентов к сексу – это статистика, но не универсальная стопроцентная выборка, всегда есть место погрешности. Иначе бы дети в Москве перестали рождаться, а все девчонки уехали бы в Кукуево. Секс в провинции – одно из популярных занятий до сих пор, вплоть до фанатизма, тогда как в столице – это всего лишь хобби.

— Да-с, — самодовольно защерился Зайцев. – Именно секс! Эксперимент будет немедленно!.. Но в растворе маловато ипун-травы, мне кажется. Поэтому я прошу мне помочь, натрёшь еще горстку, а я пока возбужу свой половой орган для достижения им пика сексуальной потребности, выражаемой в эякуляции сперматозоидов извне женских гениталий…

Ботаник кинул в рот ириску и воодушевленно подмигнул красавчику. Тот сощурился:

— Афигеть!

* * *

Откроем тайну: каждый юноша слышал о чудодейственном возбудителе, способном зажигать в девушках половой инстинкт. Некоторые даже покупают такого рода зелье в интернет-магазинах. Неизвестно, как именно девушки возбуждаются и имеет ли это вообще быть место, однако сам факт существования возбудителя сомнению не подвергается. Даже теми, кто фактологию в мифах отрицает.

3. Сверхъестественное

— Мой первый муж-олигарх имел привычку ковыряться в носу. Пять лет я терпела, потом его послала! – гордо сказала мама. – А второй муж, чиновник, распинывал по квартире носки и не мыл посуду… Моего терпения хватило на три года.

Даша Волкова находилась у плиты с закипающей кастрюлей.

— На твоём месте я бы поступил аналогично! – торопливо кивнул папа. Он быстренько вынул палец из носа и несколько тревожно огляделся, шаря по линолеуму профессорскими линзами. Иннокентий Зайцев сидел на диванчике в гостиной (она же кухня) и чинно ждал обед. Валяющихся носок глаза не обнаружили, правда, нашёлся один стоящий. Папа ловко запнул его за диван, как раз за секунду до того, как мама повернулась к нему милым лицом — от плиты.

— Третий муж… директор РЭУ – постоянно чесал подмышки! – задумчиво молвила Даша.

Взрослый ботаник расслабился, у него лично никогда не было привычки заниматься подобными играми. А когда человек не чует за собой вины – то выглядит искренне.

— Но разошлись мы не из-за дурацких почесываний, — дополнила Даша. И подняла на профессора нежный взгляд.

В таких влюбляются и на таких женятся – категорию подобных самок и представляла собой блондинка Даша Волкова. Иннокентий Зайцев являлся тем брюнетом-мужчиной, кого желают блондинки возрастом после сорока. Как правило, в молодости у них куча кавалеров, — богатых, дерзких, красивых!.. Однако по мере их опробования блондинка понимает, что все они похожи, несмотря на внешние различия: бегают по другим тёткам, не ценят твой внутренний мир и ужасно ревнивы. И душевное благополучие блондинки выходит в её жизни на первый план. Тогда она и находит скромного, чаще небогатого, ботаника, у коего нет азарта круто жить, но зато гармония семейных уз с ним вполне достижима. И даже приятна, если у ботаника есть квартира и запас нереализованной сексуальной энергии, доставшийся в наследство от скудной половой молодости.

— Доказано, что вступать в брак — лучше после тридцати лет, — поддержал тему Зайцев-старший. – Меньше шансов, что брак распадется.

— Кем же? – удивилась Даша. Подобную чушь она когда-то где-то читала, но лажа никогда не станет реальностью, ведь секс блондинке нужен с юных лет, и, значит, надо мужа, не шлюхой же становиться…

— Я и доказал, — произнёс Иннокентий. – Кандидата наук получил за идею. И вот сейчас у меня есть реальный шанс вывести теорию в практику…

Пророк сказал: «Придёт то, не знаю что, не знаю когда». И вот свершилось, причем, со всей обоюдной искренностью! Она обрела комфорт души, а он запустил эксперимент во славу своего ботанского эго. В принципе, один-один, всё честно.

— Я так и знала, что ты придумал доказательство! – сыграла восхищение женщина. Её мужчина самодовольно осклабился, нащупал в кармане пиджака коробочку и встал с диванчика. Курите бамбук, уважаемые олигархи/соблазнители, ботаник в 40+ — это сила, не чета вам!..

Зайцев-старший шагнул из гостиной в кухню, условным обозначением (и разделением) комнат служила барная стойка.

— Ууу! – забулькала за спиной Даши закипевшая водичка в кастрюле. Женщина повернулась к холодильнику и попутно крикнула:

— Дети, праздничный обед через пять минуток.

Пока женщина доставала пельмени, к ней подошёл Иннокентий. Произнёс, чуть краснея:

— Даша! Моя белая роза отряда «альба»! Сегодня Великий день для нашей семьи. И я хочу сделать тебе презент, — протянул на холёной ладони бархатную коробочку. Вообще, очкарики имеют свойство дарить презенты в самые неподходящие моменты, впрочем, дело не только в подарках, самцы в очках вообще всё делают невпопад.

Блондинка привыкла к своему «неказистику», и его «неэтичные привычки» её не раздражали, а наоборот — умиляли. Когда мужчинка плюёт на приличия или хотя бы отличается от других – это всегда радует женщину. Даша отставила парадные пельмени и взяла коробочку трепетными пальчиками. Открыла. Кеша с любовью глядел на подругу.

— Нууу, — растерялась Даша, вертя коробочку. – Футляр, конечно, красивый, но… я думала, что там…

— Наверное, ты ожидала очень дорогое кольцо, — как-то скис Зайцев-старший, живущий на зарплату русского преподавателя. – Но я думал, что мы…

Парочка встретилась растерянными взглядами. Недопонимание от непонимания отличается как белое от чёрного. Данный нюанс был заявлен, когда Иннокентий не узрел в упаковке кольца. В грусти захлопал по карманам. Убежал в свою спальню, к сейфу. Даша проводила его лиричными глазами и взялась за варку пельменей. Такой смешной шустрик – однозначно классный как муж! А любовник просто шедевральный.

— Эй, Даша, давай убежим отсель – пока не поздно? Зачем тебе пельменоед? – услышала женщина скрипучий голос откуда-то снизу.

Если супруги общаются полчаса в сутки – это уже любовь, а если по два часа – это большая любовь. И поскольку Даша с Кешей общались гораздо дольше, исходя из этой «суточной нормы», — то инстинктивно женщина не могла не воскликнуть:

— Я люблю пельменоеда! И готова кушать с ним пельмени вечно!

— Ну, ну… Расскажу кому-нить – оборжутся, — заметил тот же голос.

Даша недоумённо огляделась. Мгновенный порыв иссяк, как и подобает неожиданной эмоции, а кто-то всё бубнит и бубнит. Очам блондинки предстал крупный дымчатый котяра со здоровенным пушистым хвостом. Он сидел на задних лапках у холодильника и хмуро смотрел на Дашу. Вбежал Зайцев-старший, он перепрыгнул с разбега кота и затормозил рядом с суженой.

— Обручального кольца нет! – молвил он расстроенно. – Ума не приложу, кто…

Даша сделал «большие глаза» и повела взглядом вниз – на пушистый артефакт. Кеша не въехал в жест и заметил убеждённо:

— Мой сын онанист и ботаник, поэтому он не мог взять «свадебный подарок»!

— Именно Миша и стырил колечко, — беззаботно махнул лапкой кот. – Он намедни ходил в публичный дом и обменял побрякушку на секрецию женских половых желез. Для опыта нужен был ингредиент. Дурак, млин… Вместо того, чтоб вылюбить мадам, он с неё сцеживал любовный сироп.

— А?! – профессор всё же опустил взгляд и уставился на кота в оторопи.

В отличие от детей – мандраж у взрослых был натуральным, всё-таки Интернет с молоком матери они не впитывали.

Кот пафосно взмахнул передними лапками:

— Я не стукач и поведал о краже только ради блага Миши!.. Понимаете?!

Практически каждое добро является злом, смотря с какой стороны смотреть. Но говорящие беспардонные котики об этом не задумываются, как известно.

Вдруг взрослый ботаник нехорошо улыбнулся, наклонился и резко схватил наглеца за загривок, с усилием поднял и начал вертеть им в воздухе.

— Ай-яй-яй, — заголосил зверь. – Чёрт возьми, что ты делаешь, мать твою!..

Ботаник, не обращая внимания на выкрики, крутил котом как хотел. И бормотал:

— Странно… где же механизм?.. Ну, Миша, ну, придумал розыгрыш на новоселье.

Даша верноподданнически кинулась помочь своему мужчине, перехватила котика за задние лапы. Потянула к себе, растягивая таким образом тело кота.

— Отпустите, чёрт вас задери! – кричал зверь, отчаянно дёргаясь. – Ээй, только не трогай гениталии… Даша, мать, мать, мать!..

— Ничего нет, — растерялся Зайцев-старший, когда артефакт был ощупан вдоль и поперек.

— Никаких мехустройств, — апатично подтвердила подруга.

Две пары рук разжались и котик упал на линолеум, недовольно фыркая, стал отряхиваться. После вскочил на задние лапы. Подбоченился, и рявкнул, глядя на людей снизу вверх:

— Короче, я считаю сие неуважением!.. Я прибежал сюда пожрать, а заодно познакомиться. Однако, я не люблю парадные пельмени и хамов любой пробы! Тем не менее, мне с вами придется какое-то время жить и не хотелось бы сосуществовать. – Он сделал паузу, рассерженно пыхтя.

Иннокентий и Даша озадаченно хмурились. Вроде бояться не стоит – не покойник и не ведьмак, но и вести себя как ни в чём не бывало – странно. Чем может быть полезно такое чудо – не ясно, и даже его бесполезность тоже под вопросом. Мы не реагируем на артефакты, мы на них молча глазеем, как правило.

— Между прочим, я — дьявольского происхождения, — разоткровенничался котик, желая прибавить себе авторитета. – Подчеркну, во мне нет ни капли беса или веельзевула, а течет кровь подлинных дьяволов из настоящего ада!.. Я – чистокровен.

Котик надулся от гордости. Но внезапно послышался характерный звук удара, а зверь качнулся, как будто его шлёпнули по загривку.

— Энтей пирус кломба! Тупяк! – разрезал воздух визгливый и явно недовольный глас.

Котик живенько прогнулся и расшаркался во все стороны:

— Да-да, я – драный тупяк, заговоривший в присутствии грёбаных людишек… Но я не тупяк, мой папа-дьявол, просто… эээ… так получилось, – кот суетливо отвесил влюблённой парочке реверанс. – Мне пора в ад для порки… то есть, в цирк, к жестокому хозяину, от которого я сбежал… Он заставлял меня ловить игрушечных мышей, а также…

Под котиком в одну секунду разверзся пол, без шума и огня, — только что было ровное покрытие и вот в нём дыра диаметром полметра, вокруг коей торчат клочья линолеума. Зверюга улетела туда – задними лапами вперёд, прямо с семнадцатого этажа, на котором и находилась квартира. Фуух!.. Иннокентий и Даша по инерции заглянули в дыру и проводили летящего зверя задумчивыми глазами. Туннель прорезал весь дом – до самого фундамента, все лежащие на его пути полы и потолки.

Котик потерялся из поля видимости, а дырка самозаделалась, точно также без звуков и пыли. Вот была – и — вот уже нету. Семья переглянулась, пожала рассудительными плечиками. Креститься смешно, а делиться впечатлениями как-то боязно. Или наоборот.

4. Ботаник и циник

— Ты, в общем… не думай, что я так всегда делаю, — мямлил Миша Зайцев, тиская в ручках ма-аленькую мензурку.

— Мне по барабану, — отозвался Леонтий Волков, сосредоточенно натирая на тёрке ипун-траву.

— Только в интересах науки, — подытожил Миша. – Эм… я пошёл?..

— На кого будешь дрочить? – прямо спросил Леонтий. – Надеюсь, не на меня, — он коротко хохотнул.

— Мастурбировать, — серьёзно поправил ботаник. – Для достижения оргазма и излития семени есть специальные ТВ-каналы, где крутят фильмы в жанре «порно», что означает…

— Мишаня, иди уже! – взбрыкнул циник. – Чем раньше, тем быстрее. Ок?

— Ладно, — Зайцев отошёл от брата и закрыл дверь в спальню. Потом студент застенчиво присел на креслице, надел на себя похренистическую масочку и задвигал рукою. Такие масочки любят носить юные девушки и ботаники, – у обеих категорий дикие проблемы с сексом по жизни.

Леонтий дотёр последний из двух зубчиков, помял желтоватую кашицу и вытер пальцы салфеткой. Прислушался, однако закономерного пыхтения ухо не словило. Волков удивился, чуток повернул голову взад, чтобы подглядеть за братцем, и… увидел прямо перед носом… ма-аленькую мензурку со сгустком белесой жидкости на дне. Поднял оторопевшие глазки, Миша смущённо улыбался, топчась рядом.

— Блин… ну ты чувак!.. – поразился Леонтий. – Ты чё, полгода к себе не прикасался? Меньше минуты дёргал.

— Сорок семь секунд, — млея, сказал ботаник. – Рекорд! Эмм, не мой личный… а вообще.

— Щас обрадую «Книгу Гинесса», — усмехнулся брат. – Окей, проехали, что дальше?..

— Держи ириску, — ботаник подал конфетку, сам тоже скушал и потёр хилые ручки. – Приступим-с!

Так случилось в мироздании, что хомо сапиенс ведут себя по-разному, — исходя из психотипа, внешности, пола, привычек и социального статуса. Если провести грубое деление, то все студенты мужского пола делятся на две крупные группы: ботаники и циники.

Ботаник – это юноша, закутанный в комплексы, за счёт чего он говорит не то, что думает, а делает вопреки мыслям и разговорам. Он всегда боится показаться смешным, потому что сам по себе уже смешной. Безобидный и безотказный. Чаще всего в очках, правда, очки не абсолютный показатель ботанства. Не «оно», но и не совсем «он» — в глазах девушек, до сих пор оценивающих юношей по стандарту «победителя мамонтов».

Циник – тот перец, что на генном уровне избавлен от комплексов. Высокую самооценку поддерживают томные женские взгляды, где бы он ни появился. Циник — человек, говорящий всегда всё как есть, без бэканий и мэканий, уверенно называющий вещи своими именами, о чём бы ни шла речь. Конечно, по первому «клику» мало кто отдаётся даже циникам, но повышенное внимание девушек греет и скрашивает серые студенческие будни.

Итак, ботаник и циник съели по ириске и приступили к завершающей стадии приготовления зелья, простите, опытного раствора.

— Берем «ГлавКолбу» и досыпаем туда ипун-траву, — Миша аккуратно проделал манипуляцию. – Теперь болтаем и…

— Сливаем твой малаф, — докончил циник.

На самом деле, фраза «Слить малаф» звучит отвратительно, а наблюдать такое действие – ещё противней. Однако это именно тот случай, когда цель оправдывает средства, поэтому братцы брезгливостью пренебрегли.

— Слышь, а почему ипун-трава? – вдруг спросил Леонтий. — По виду обычный чеснок, не?..

— Не просто чеснок, а редкий его вид, — высказался Миша. – Семейство двухцветных, а отряд… эм… забыл.

Пионы и георгины – это разные цветы, хотя и цветы. Внешне не различимы, но всё же различимы. В общем, как чеснок не обзови…

— Угу, — усмехнулся циник. – Окей, пусть это не я тупой, а это ты уникальный… проезжаем.

Ботаник стал тщательно перемешивать опытный раствор, по ходу декларируя:

— Итак, наш возбудитель – это четыре компонента. Ипун-трава, секреция женских половых желез, мужской эякулят и конская моча. Всё это, по мнению Распутина – «гормон счастья». Стоит брызнуть возбудителем на любую девушку мира, как она… — Миша глянул на брата поверх очков, — эм, ты знаешь.

— Ты сказал – брызнуть?.. – заинтересованно воскликнул циник. – Если верить рекламе в этих наших интернетах, то возбудитель надо подливать в чай или в кофе.

* * *

Мутная пузырящаяся смесь плескалась в фигуристом флаконе с пульверизатором. Зайцев-джуниор налепил на него этикетку и фломастером, от руки, написал: «Ботаник».

— Как видишь, у меня два десятка ёмкостей, — показал он на настенную полочку. – На всякий случай, ведь первый опыт не всегда бывает удачным. Эм, готово…

Ботаник снял с себя белый халат и рубашку, обхватил флакончик и зажмурился, — то ли от волнения, то ли  предвкушая.

— А если ты захочешь вы…любить меня самого? – несколько с опаской поинтересовался циник.

— Исключено. Возникает только тяга к противоположному полу, — ответил ботаник, но всё же глянул на возбудитель тревожно. – Хотя… точную гарантию дать не могу.

Понятно, что ни черта не понятно. Циник решительно содрал с себя майку:

— Давай, я брызгаю тебя, а ты меня!.. Если друг друга оттрахаем, то мне будет не так обидно.

Две мощные струи из пульверизатора распылились на обнажённые юношеские тела. Резко пахнуло конской мочой!.. Потолок качнулся, стены сжались и распрямились, а после — комната крутанулась на 360 градусов. Возникло прозрачное объёмное марево в виде шестиконечной звезды, — в нём отразилась усмехающаяся плюшевая морда… Юноши вспотели, икнули и пукнули. Всё встало на круги своя.

Братья окинули комнатку непонимающим глазом, а затем глянули и друг на друга, — в зрачках отразилась подозрение.

— Ну чё?..

— Ты возбудился?

— А ты?

Зайцев не очень уверенно снял очки, крутанул за дужку и небрежно откинул в сторонку. Волков с азартом их подхватил с линолеума и важно напялил себе на нос.

— Так-то лучше, — пробормотали братцы. А затем… Зайцев покровительственно приобнял Волкова за плечи и молвил задушевно:

— Слухай, мурло, меня внимательно! Я расскажу тебе о том, чё щас случилось!..

— А «мурло» обязательно? – посмел возразить Волков, затравленно мигая за профессорскими линзами.

Братья вновь подозрительно глянули друг на дружку. Зайцев отпустил чужую шею, нарезал задумчивый круг по комнате и сделал пригласительный жест:

— Падай на тахту, чувак, приглашаю на правах хозяина.

— Покорнейше благодарю, — Волков, придерживая явно великоватую оправу очков – присел на диван. Зайцев встал пред ним и велеречиво зарычал:

— Итак, опыт удался в принципе. Возбуждение имеет место быть в натуре, но сейчас оно случилось как-то неправильно. Ты это видишь, ощущаешь?

— Мне кажется, что меня перестали желать девушки, — произнёс Волков, понуро прислушиваясь к себе. Он как-то сгорбился, движения стали угловатыми и неуверенными.

— Зато меня хотят как последний член, который остался на планете! – громко заржал Зайцев. Он напряг хилые бицепсы, поводил локтями вперёд и назад.

— Похоже, мы поменялись телами, — вякнул затюханный Волков. – Ну, знаешь, типа как в том сериале…

— Не-не, чувак! – энергично зарычал Зайцев. – Вот смотри, у меня моя родинка на шее, а ещё… мозоли на ладошках. Я знаю, что я – Миша Зайцев, я помню, как упал на коньках и отбил задницу, как поступал на грёбанный биофак, как сдал экзамен за блонду Анечку… вот ты помнишь ее?..

— Не-а, — помыслил Волков. — Однако… я помню ту Анечку, с которой у меня была одноразовая связь сексуального характера, но это случилось не на экзамене, а в…

— Неважно, — перебил братец. – Я – Миша Зайцев, являюсь девственником, и это абсолют!

Магический обряд и научный эксперимент – разные вещи методически, но одинаковые практически. И заколдовать гораздо проще, нежели расколдовать.

— Всё ясно. Мы поменялись с тобой характерами, братец, — горько зарычал Зайцев. – Ни черта так себе возбужденьице.

— Правильнее сказать, перевоплощеньице, — уныло поддержал Волков. – Теперь я ботаник, увы. Интересно, надолго?

— Хороший вопрос, — тоскливо прорычал Зайцев.

5. Адская штаб-квартира

Штаб-квартира ада представляла собой кладбище с двумя могилами, по периметру которого плескался огненный океан. Кладбище было площадью сорок метров, а каждая могила где-то восемь на три метра ака длина и ширина. Пристанище великанов, без сомнения!

Могилы были сделаны по человеческим канонам: прямоугольные холмики высотой под два метра высотой, правда, вместо памятников росли осины. На деревьях висело по одному яблоку и по одной зловредной синей девушке-змее. Ни оградок, ни столиков не наблюдалось, зато между могилками стоял игрушечный табурет – на пластмассовом сиденье полулежал медведь зелёного цвета — размером с плюшевую игрушку. Он и походил на бездушный плюш, — неподвижен, с открытыми, не моргающими глазками.

Сверху, из чёрной темноты, упал дымчатый пушистый котяра. Шлёпнулся на землю брюхом, и распластался перед стульчиком, шумно дыша. От шерсти валил сизый дым.

— Привет, мой папа-дьявол! – скрипучим гласом проорало животное, с усилием поднимаясь на все лапы. – Я ж настоятельно просил не таскать меня к себе грешным путем. Бедная моя шёрстка, а ещё я провонял дымом и у меня полная пасть глины! – Котик стал отчаянно отряхиваться и плеваться.

— У него безлимитный проездной через Небеса, — свесилась к левому уху медвежонка первая девушка-змея. – На двести лет.

— Пожалейте любимого сына, — свесилась к правому уху медвежонка вторая девушка-змея. – Вы же милостив и всепрощающ.

Плюш пошевелился, заморгал глазками, сел на стульчике с прямой спинкой. Напыжился.

— Кхессу димба! Тупяки! – визгливо крикнул Зелёный медведь, гневно взмахнув лапами. Взмахи оказались ударами такой силы, что девушки-змеи отлетели как невесомые червяки, инерционно замотавшись на своих осинах. Медвежонок спрыгнул со своей игрушечной табуретки и вразвалку подошёл к котярику. Встал морда к морде.

— Мой папа-дьявол, что не так? – поджал ушки кот. Опасливо прикрыл усы лапками.

Медведь поднял кулаки, оказалось, что они упакованы в боксёрские перчатки. Хряск, хряск! – два точных апперкота и котик «загорает» на адской землице коготками вверх.

— Милый, — синие девушки-змеи скользнули вниз со своих веток, и начали с нежностью облизывать пушистую мордочку раздвоенными язычками. Кот раскрыл недовольные гляделки и клацнул ровными зубками:

— Гелена! Календула! Отвалите!

— Ах! — змейки отпрянули и ретировались.

— Распутин, — медведь протянул лапу (уже без перчаток). Котик с её помощью поднялся и сел на попу. Медвежонок чуть возвышался над ним, по-прежнему стоя. Наступило безмолвие: ни звука, ни шороха.

Отец в упор смотрел на отпрыска, и взгляд лучился злым добром. Или добрым злом? Никто не знает, ведь дьяволы неисповедимости не поддаются. Зелёный медведь поднатужился и свистнул.

— Басстардо! Мышиус! – пронесся дьявольский визг. Огненный океан заволновался,  как под воздействием прибоя. Могилы дрогнули, земля мощно завибрировала, осины задрожали вместе с живущими там синими человекоподобными рептилиями. Могильные холмы сдвинулись и явили тела двух полуразложившихся великанов: длиннобородую собаку и длинношёрстную крысу.

Основная функция человека – это менять мир вокруг себя, делать его чище и добрей. Важно понять, для чего ты пришёл сюда!.. Дьяволам проще – они с самого начала бытия знают свои цели и функции, а если отдельно взятый потусторонний исполнитель сего не догоняет – то это не глобальная проблема в рамках отдельно взятого ада. Но объяснять необходимо, время от времени.

Гигантская крыса сказала писклявым голосом:

— Люди заживо гниют, если их не питать энергией извне. Возбудитель – отличный способ борьбы с тленом. Он раздвигает рамки сознания, что заставляет нашу планету двигаться вперёд.

— Или отодвигаться назад, но движение существует в принципе, — глухим голосом продолжила гигантская собака. – И если оно остановится – не будет и нас.

— Тупяк! – покачал назидательным когтем Зелёный медведь, чуть не ткнув им в нос котику. – Усс-усс?

— Без проблем! – вскричал кот. – Эмпирус крамба нус! Короче, я оправдаю доверие, мой папа-дьявол!

Собака и Крыса благосклонно качнули объёмными головами. Медведь часто покивал. Хорошо стало видно, что все трое… слепы.

Откуда-то вновь нарисовались синие девушки-змеи, льстиво закружились вокруг кота:

— Сладкий ты наш! – зачастили они раздвоенными язычками. – Давай, родной, действуй!.. Устроим трах-тибидох!.. Ну, помнишь, как тогда… сто лет назад. Славно, заодно, повеселились, а?..

Басстардо и Мышиус со стоном вздохнули. Зелёный медведь беззвучно засмеялся.

6. Парадные пельмени

Братики тоскливо сидели в своей комнатке и размышляли о бренности научных опытов, попутно жуя ириски. Леонтий напялил на себя белый халат — в придачу к очкам, а Миша — облачился в майку Волкова. Бесхозная рубашка валялась на линолеуме.

В дверь совсем не деликатно постучали, и порог явил папу. Зайцев-старший принюхался, суетливо заглянул за диван, сунул лицо в платяной шкаф, а после огляделся и изрек велеречиво:

— Кысь, кысь, кысь…

* * *

Спустя пять минут семья Зайцевых-Волковых в полном составе собралась за обеденным столом с парадными пельменями. Мама и папа в удивлении разглядывали сводных братьев.

— Всем приятного аппетита! – заискивающе воскликнул Леонтий Волков и аккуратно начал кушать. На шее — повязана салфетка, на носу — очки сводного брата.

— Задрало меня это варево, — Миша Зайцев вольготно развалился на стуле, в уголке рта – зажата ириска, самодовольный взгляд уткнулся в Дашу. – А вы ничё так, повезло моему папочке, — он сально подмигнул.

Леонтий старательно поедал пельмени, родичи впали в прострацию.

— Папа не рассказывал, как меня сострогал? – экс-ботаник выплюнул ириску, обжёванная конфетка упала в чашку сводного брата. Присутствующие заострили внимание на тарелке, а Леонтий открыл рот, чтобы молвить, но… с опаской глянул исподлобья на Мишу сквозь очки и промолчал, Деликатно отодвинул ириску на край тарелки, зацепил очередной пельмень вилкой и индифферентно отправил в рот.

— Н-нет, не рассказывал, — протянула мама.

— Михаил! – не выдержал папа, неуверенно стукнув кулачком по столу.

— Заткнись! – рявкнул Миша. – В общем, мамочка, вы должны знать. В юности Кеша Зайцев сходил в гости к доброй шлюшке, она жила в соседнем подъезде.

— Девственность крайне утомляет, — застенчиво хихикнул Леонтий.

— Йес, чувак, дай пять! – похабно заржал Миша и продолжил. – Тётенька обучила моего папу искусству половой любви. Поигрались и разбежались. Но наутро этот придурок сделал ей предложение выйти замуж, и закономерно был послан в мягкой циничной форме.

— Влюбился, — вякнул Леонтий. – В свою первую женщину всегда влюбляешься, поверь мне.

Даша в афиге смотрела то на братьев, то на профессора. Сам учёный желал провалиться в пол, следом за котом, в мозгу явственно всплыла та самая дыра в линолеуме, однако… мистики не существует, кому как не человеку науки это знать. Данная мысль изгнала наваждение, что моральные страдания не облегчило, поскольку его сынок-ботаник продолжал разбалтывать семейные тайны и совсем даже не по-ботански.

— Через девять месяцев шлюшка пригласила папочку в роддом и всучила сына – то есть, меня, — напористо рассказывал Миша. – Дело в том, что Наташе осталось жить пару дней, то ли врачи её чем-то её перекололи, то ли сама ширялась…

— Проститутки часто пьют алкоголь и употребляют наркотики, — авторитетно покивал Леонтий, поправляя профессорские линзы на носу.

— «Нет больше достойных кандидатов в отцы», — с чувством выдала папеньке шалава и померла, — заканчивал рассказ Миша. – Меня оставили в семье и сделали вид, что я у Зайцевых был всегда. Соседи и участковый, вроде, поверили, а, может, им было по хрену.

— Бывает же, — прошептала Даша.

— Ещё как бывает! – ухмыльнулся Миша. – Ну, вот я вырос, и… — резко пахнуло конской мочой! Зайцев-джуниор замолк. Громко, на всю кухню, пукнул. Покосился на братца, который… тоже пукнул. На лицах юношей проявилось сильное потоотделение и оба часто заикали.

— Ик! Ик!

Наконец, братики затихли. Прислушались к себе, размазали по щёкам обильный пот. Леонтий неуверенно снял очки, повертел их в недоумении, и подал Мише. Тот с радостью схватил оправу и напялил её на переносицу.

— Шлюшка не соврала, – усмехнулся Леонтий, только что вернувшийся в свой родной образ циника. – Ты просто, блин, копия папы, Мишаня!

Люди читают мудрые поучающие цитаты, восхищаются ими, заучивают наизусть. Но афоризмы не меняют, так как никакому Слову ни под силу изменить человека. Меняют мировоззрение только событие или действие. Или, на худой конец, возбудитель.

— Нам с братцем надо слиться, — Леонтий первым сообразил пикантность момента. – ЛетсГоу, чувак!

— Угум-с, — робко кивнул Миша, угловато поднимаясь из-за стола.

Как только парни покинули кухню, Даша нашла свой мобильный на диване и запикала кнопочками.

— Я звоню в церковь! – веско сказала она. – С меня довольно!.. Надо тут всё срочно освятить.

— Погоди, — мягко попросил Иннокентий, тактично блокируя женские пальчики от соприкосновения с телефоном. – Я думаю, что в произошедшем надо винить не демонов, а твоего сына.

— А?! – только и сказала Даша. Секунду домыслила и добавила: — А, может, дело в Иннокентии Зайцеве, который ходит по проституткам и делает от них сыновей?!

Комедия и мелодрама – разные жанры. И их смешение – взрывоопасная смесь. Имя ей – Возбудитель.

7. Вторая мастурбация

— Ну, ты биолог! – сказал Леонтий Волков, как только сводные братья очутились в своей спальне (она же лаборатория). Он быстренько стащил с себя халат и требовательно глянул на братца, тот неловко стянул с себя майку. Когда академики переоделись, то Волков плюхнулся на диванчик и в шоке зажевал целых две ириски сразу. Миша Зайцев подошёл к столу, поднял и рассмотрел на свет фигуристый флакон с остатками опытного раствора.

— Эмм… возбуждение закончилось? – робко спросил ботаник.

— Блин, чувак, ты у меня спрашиваешь?! – подпрыгнул циник.

— Ага, — угловато развернулся Миша к братцу лицом. – Но вопрос риторический, согласен.

— Твою риторику, за обедом, папаша точно не забудет! – подмигнул Леонтий. – Я уж молчу о маме… нет, взять и вот так вот тупо и просто испортить им отношения, а?..

Если ты узнал секрет из чужого прошлого – то это либо кирпич в фундамент взаимного доверия, либо способ разрушения нескольких судеб, в том числе и твоей собственной. Ломать проще, чем строить, но не всегда разумней, в человеческих отношениях так особенно. Умные люди это осознают. Поэтому мукам совести – отбой, проезжаем дальше.

— Возбуждение проявилось гипертрофированно, — уверенно сказал Миша. – В принципе, так оно и должно работать, самки выпрыгивают из белья буквально, а не желают самца молча. В данном постулате и заключается основополагающий принцип возбудителя – желание секса озвучивается!

— Хорошо, что секса не было, — на полном серьёзе заметил Леонтий. – Впервые в жизни я не горюю, чесслово… Окей, почему случилось так, как случилось?.. Может, надо брызгать только на девчонок?

Самая первая мысль – не всегда правильная, хотя часто и убедительная. Однако голые убеждения на ботаников не действуют, им всегда нужны научные доказательства. Мысль братца теоретически интересная, но практически надо пройти по всей исследовательской цепочке, прежде чем делать выводы. И Миша рассудительно произнёс:

— А, может, дело в ингредиентах?.. Если размыслить логически?..

Циники плюют на логику почище самих прародителей антилогики – женщин. Но ботаники умней, хоть и занудней.

— Валяй, — усмехнулся Волков.

Миша удовлетворённо кивнул, чуток подумал и стал задумчиво прохаживаться по комнате, время от времени поднимая назидательный палец. Профессорские линзы задорно сверкали.

— Итак! Мы имеем четыре компонента, эээ… два из которых можно смело вычеркнуть, как не влияющих на процесс возбуждения генерально. А именно, ипун-трава и конская моча, — это дополнительные стимулы, призванные на инженерном уровне связать между собой два других компонента. Так?

Из каждой мухи можно зачать слона. Наоборот нельзя. Аргумент не железный, но аргумент. Не версия и не гипотеза.

— Ну?.. – зевнул Волков.

Миша сунул в рот палец и замер. Эврика, не?

— Чей генетический материал был в препарате от Распутина? – вдруг спросил Зайцев.

— Ну… распутинский, наверное?.. – смешался Волков.

— А у нас – чей?

— Твой.

— Да-с, эякулят ботаника!  — торжествующе вскричал Зайцев. — Распутин был настоящий мужик и его любили бабы. Значит, надо взять сперматозоиды красавчика и всё тогда получится!

— А где ж его взять, такого чувака? – как-то поднапрягся Волков.

Миша молча смотрел на соучастника опыта, профессорские линзы хищнически щурились.

* * *

— Дорогой брат! Фрикции в мастурбации – это возвратно-поступательные движения, где движущей силой являются пальцы руки, тогда как половой член представляет «пассивную сторону», — так вещал Зайцев, отвернувшись от комнаты к окну.

— Я не верю, что я это делаю, — пыхтел Волков, прикрывшись дверцей шкафа, в руке — ма-аленькая мензурка, на лице обреченность вкупе с напряжением. – И заткнись, мне надо сосредоточиться!

— Угум-с, я понимаю и признаю твою просьбу законной, — Зайцев снял с полки новый фигуристый флакон, наклеил на него этикетку, крупно вывел фломастером на разлинованной бумаге: «Циник». Потом соорудил и смешал ингредиенты в «ГлавКолбе», и тупо начал ждать.

Прошло сорок семь минут.

— Я самоудовлетворился за сорок семь секунд, — пробормотал Зайцев, жуя второй килограмм ирисок за последние полчаса. Нервы + ожидание = никчемная фигня. – На подходе ли эякулят? – вопросил Миша.

— О, да! – из-за шкафа, наконец, выступил Леонтий с замученным лицом, явно не пустая ма-аленькая мензурка стыдливо зажата в руках. Онанизм его гости обходил стороной и отсутствие навыка сказывалось на трудозатратах процесса. Циник отдал мензурку и задушевно сказал:

— Поверь, мне плевать на девок, не даст сегодня, значит, даст завтра. Или не та, так другая… Мне чисто интересно, и только поэтому я подписался на опыты.

Жить надо ради впечатлений. Если не получается жить ради целей, конечно. Такая логика не противоречит даже женщинам, а уж циникам и подавно.

— Если ты думаешь, что я «сексуально озабочен», то ты ошибаешься, — усмехнулся и ботаник. – То есть, я признаю, что озабочен, но я изобретаю возбудитель не ради того, чтобы иметь в распоряжении все те влагалища, которые есть на свете. Ты поверь!

— А ради чего? – удивился сводный братец.

8. Гомосексуалисты

Московские студентки особенно хороши в июне, и Настя с Олесией это отлично подтверждали! Девчонки цокали по Хамовникам во всей красе юных тел и лиц, раскрашивая нежностью мир вокруг себя. Невесомые платьица, под которыми легко читалось бельё, отсутствие лифчиков и загорелые бёдра вызывали обильное слюноотделение не только у мужчин, но и у женщин. А каждая девушка всегда рада, когда её желают! На расстоянии, разумеется.

— Привет-привет!.. – дорогу девчонкам преградили два мордоворота: Федя и Петя.

Подружки резко встали на своих каблучках, нахмурились и в унисон выдали:

— Чё надо?! – без вступлений и приветов. Заносчиво и раздражённо.

Мордовороты – это те люди, для которых агрессия – это образ жизни. А зачастую и причина смерти, если подошли «не к тем». Но! – таково наше бытие.

— Да ладно вам, — льстиво сказал Федя. – Может в кино, а, Насть?..

— Или на прогулку, — добродушно добавил Петя. — А, Олесия?..

В девушкиных глазах парни делятся на два вида: умные и сильные. Как правило, разумными бывают дрищи, а сильными – дебилы. Размер члена и наличие денег – это отдельные приятные допы, о которых девушкисерьёзно начинают задумываться после институтов. В годы учёбы они повсеместно кружат юные головки, и не более. Студентку привлекает либо мозг, либо мышцы, и чаще всего она выбирает того, кто быстрей ей встретится. Олесии и Насте вот попались «качки» (родом из Детства, да какая разница) — бесстрашные, способные за девушку заступиться, но мозг составлял всего пару апмер из десяти возможных. Однозначно слабое напряжение для отличниц, читающих бумажные книжки и посещающих «Гамлета» в театре им. В. Высоцкого. Как ухажеры Федя и Петя были милыми, как любовники – целовались неплохо, и на сём гармония между полами заканчивалась. Разговаривать было не о чем и незачем. Дальше поцелуев девчонки спортсменов не пустили, а защищать было не от кого. И дружба с запросом на любовь — иссякла. Качки смутно сознавали, что шанс уцокал, и теперь надеялись тупо подружек вылюбить. Точней, жаждали!

— У нас нарисовались новые парни, — небрежно сказала Олесия. – Поэтому ваш поезд уехал, пожалуйста, не развивайте.

Самый лучший способ отшить бывшего – это заявить, что у тебя есть настоящий. Во всех смыслах, не чета ему. Бывший вначале истерит, но после смиряется.

— Конфетки теперь чужие, — невинно добавила Настя. – Кстати, Лада и Люся явно на вас запали. По секрету, окей?

Разум и интуиция — равноценные качества, мужество и сила — тоже. Природа мудра и здесь всё уравновешенно. Громилы с ухмылками переглянулись, врёшь – не проведёшь.

— Клёво, — ухарски подмигнул Федя. Он достал из кармана пятирублёвую монету и сжал. Сталь согнулась в мощных пальцах как пластилин. Передал монетку приятелю, который также просто разогнул её назад и спрятал в свой карман.

— Надеюсь, ваши новые дружки знают, что делают, — загылился Петя. – Вы не против, если мы вас проводим?..

* * *

Девчонки были из той категории людей, которые такси предпочитают электробусу. Если ты, мой друг, сядешь в московский электробус, то увидишь, что там полно симпатичных студенток. Итак, девочки сели в электробус и поехали.

— Кажется, мы их сбросили? – спросила Олесия.

— Да, до следующей встречи, — размыслила Настя. – Надо придумать, как послать их железно.

— Ну, мы же умницы!.. Где будем думать?

— Надо найти кафе, про которое они не знают. Посидим и всё приведем в ажур.

Через сорок минут электробус затормозил где-то в районе Новых Черёмушек. Студентки выскочили из транспортного средства и увидели кафе «Ромашка», сразу перед остановкой. Рядом с входными дверями стояли Федя и Петя, и отвешивали подружкам гостеприимные реверансы, приглашая войти внутрь.

— Может, станем лесбиянками?.. – прозвучал мученический вопрос в «пустоту».

* * *

Находясь внутри – из ловушки не выбраться. Постучите – и вам откроют, – если, конечно, не забудут. Студентки зашли в кафе и огляделись. Барная стойка и десяток столиков для гостей – обстановка чистая и приятная. Из посетителей лишь парочка худеньких интеллектуалов, вяло жующих фирменный пирог. Братцы срулили из квартиры, так как домашняя обстановка сейчас не располагала к опытам.

— Ты выдвинул мнение, что возбудитель надо брызгать на самок? – вдумчиво спрашивал Зайцев. – Проведём опытное доказательство?

— Легко, — кивнул с усмешкой Волков, косясь на длинноногих девонек у стойки.

— Что бы Вы, уважаемые барыни, желали испить или скушать? – любезно обратился к гостьям бармен. Сильно ушастый молодой человек, с кривыми зубками.

— Нам… эээ… два латте, — попросили подружки, коли уж зашли, то почему бы не присесть. А если Федя с Петей здесь нарисуются и будут клеиться, то можно, как вариант, переключить внимание вон на тех дрищей с фирменным пирогом. Вроде симпатичные. А, может, на кассира?..

— Хи-хи. Сыграем типа в любовь? – переглянулись студентки.

— Пожалуйста! – выставил две кофейные чашки ушастый бармен и улыбнулся непередаваемой улыбкой холуя. – Триста сорок рублей.

Студентки расплатились и присели за столик. Съели по ириске, выпили по глоточку. Молча, мысли вразброд, а слова – банальны.

— Эй, девульки! – на полу, на задних лапах, стоял дымчатый котяра со здоровенным пушистым хвостом. Он степенно раскланялся. – Я — говорящий кот из цирка. Я жил у жестокого хозяина, который принуждал меня делать очень много неприличных вещей! – зверь «театрально» поморщился. – Я сбежал и меня приютили вон те парни! — он показал на интеллектуалов.

Студентки спанорамировали глазками на котика, а после и на юношей.

— Фигасе!.. – послышался девичий стон.

Котик резво перебежал зал и потянул очкарика за ногу:

— Чувак, подтверди, плиз, вон тем девулям, что я живу у вас!?

— Ч-что?.. – сводные братья ахнули. – Чёрт, смотри, опять этот кошак!

Бармен сосредоточенно снимал занятную сцену на камеру мобильного телефона. Огромные уши от восторга шевелились.

* * *

— Я бегал за игрушечными мышами, катался на паровозике, ртом изображая клаксон!.. Отвечал на дурацкие вопросы, меня заставляли считать, писать и вычислять объёмы звёздных тел! – вдохновенно вещал котик своим скрипучим голосом, стоя на задних лапках, на сиденье стула. – Меня не кормили досыта и держали в неволе!.. Вам не понять, это так мерзко… — он вдруг замолк и сел на попу.

Слушатели, а именно студентки и сводные братья, сидели все вместе за столиком ребят. Валялись недоеденные пироги, кучки ирисок, а центральное место на столе занимал фигуристый флакон с рукописной надписью: «Циник».

— Что ж ты замолчал?! – в томлении воззвала Настя, обращаясь к зверю.

— Точняк, продолжайте, сопляки! – к столику подгребли мордовороты. С ухмылками пихнули братьев, явно относя последнюю реплику девушки на их счёт.

— Петя! Федя! – вскинулась Олесия. – Вы, блин, не так поняли!

— Они совсем не наши новые друзья! – вздохнула Настя. – Ну, мы хотели приколоться, и не успели!..

— Да ладно? – удивились громилы, приподнимая братьев за шкирки.

Поколению «Некст» гораздо сложней отделять зёрна от плевел, чем поколению «Олд». Та было и будет. И, разумеется, так и есть.

— Чё за фигня?! – возмутился Волков, но тотчас же был заткнут огромным кулаком, поднесённым к носу.

— Позвольте, пожалуйста, — захныкал и Зайцев, и чуть не лишился скальпа, с такой силой его потянули за волосы.

— Мы разговаривали не с Мишей и не с Леонтием! – заорали девушки. – Мы их знать не знаем, нас минуту назад познакомил кошак!

Ага, зверь представил Стороны друг другу и обозначил поимённо.

— Ваши басни – ваши проблемы, — ехидно защерился Федя. И слегка пробил ботанику «грудину». – На кого, млин, вы нас променяли, на грёбанных дрищей?..

Котик чинно сидел, как и положено сидеть коту, — на задних лапках, совершенно отстранённо, как ведут себя и все другие коты в подобных ситуациях.

— Мяу, — зевнул он на подлинном кошачьем языке.

— Эй, мать твою, подтверди! – девчонки схватили котика за горло и стали трясти.

— Мяяяууу! Мяяяууу! – зашёлся в обиженном вопле зверь. Однако не выдержал накала девичьей страсти и рявкнул: – Пошли нахрен!..

— Ч-что?! – оторопели громилы. – Ээй?..

— И вы пошли нахрен! – рыкнул котик на драчунов. – Чего уставились?..

Имбецилы ослабили хватку, переключив внимание на зверя. Братья воспользовались моментом и вывернулись из перекачанных рук. Схватили вдвоём флакон и распылили аэрозоль на дружбанов из Хамовников. Струя… потом вторая… мощно оросили громильские морды и тела… Резко пахнуло конской мочой! Потолок качнулся, стены сжались и распрямились, а после зала крутанулись на 360 градусов. Возникло прозрачное объёмное марево в виде шестиконечной звезды, — в нём отразилась усмехающаяся плюшевая морда… Мордовороты вспотели, икнули и пёрднули. Всё встало на круги своя.

Немую сцену нарушил Федя, он вдруг… плотоядно посмотрел на Волкова, стоящего в полуметре, — и приблизил своё лицо со странным взглядом к его лицу. Язык вожделенно шевелился, толстые губы трепетно подрагивали.

— Млин… — пробормотал циник.

Федя невнятно что-то прорычал, отшвырнул юношу и шагнул к дружбану. Петя шагнул навстречу и… громилы из Хамовников слились в страстном поцелуе: рот в рот. Они аж повизгивали от удовольствия, топчась на месте и тесно вжимаясь друг в друга.

Девушки едва не упали в афиг. Кот усмехался. Ушастый бармен за стойкой ожесточённо щёлкал камерой телефона.

— Ой, дорогая наука, вот они возбудились! — восхищённо прошептал ботаник.

9. Простое и сложное

— Значит, у меня склонность к педрильству!? – вопросил в ужасе циник. — Иль не мои гены такие, а подопытные?..

— В каждом из нас живет генная тяга к своему полу, — дипломатично просветил ботаник. – В одних данная тяга просыпается, а в других дремлет до конца жизни. Как раковые клетки, — эм, как аналогия.

— Успокоил, блин, — скорчил недовольную гримасу сводный брат.

Правда и ложь – два полюса. И оба равноправны. Иногда их унижает лицемерие, но это издержки компромиссов. Сводные братья снова посиживали у себя в комнатке, кушали на нервной ноте ириски и диалогировали. За пять минут до приезда «Неотложной психиатрической помощи» – все герои сбежали из кафе «Ромашка», кто куда. Кроме ушастого бармена, который собственно «103» и вызвал.

— Нормально так денёк вставил, — снова буркнул Волков. – И ты знаешь, — он в отвращении скривился. — На самом деле, изобретать возбудитель – это полный бред! Скажи кому – засмеют. По чесноку, мы имеем… эээ… как раз чеснок, женские и мужские выделения, и всю эту, так сказать, прелесть — замешиваем на конской моче. И думаем, что такая чепуха будет иметь какой-то волшебный эффект?!

— Ты же сам видел, что эффект есть, да еще какой! – удивился Зайцев.

Лучшая месть возбудителю — это доказательство того, что ты можешь обойтись без него. Циник раздражённо вздохнул:

— Я до самых-самых пропах мочой! И я себя за это ненавижу!.. Мне кажется, что мы настолько поверили в твой возбудитель, что просто крыша поехала.

— Мы оба и одновременно получили галлюцинации, или «сошли с ума» на бытовом языке. Я правильно понимаю твои намёки? – кротко спросил ботаник.

Циник уткнулся взглядом в большую бутыль с жёлтым «конским» наполнением. Поморщился. И горячо воззвал:

— Да ты пойми, млин. Если б возбудитель был так прост в изготовлении, то его бы давно готовили, и на конвейере.

Трудно не понимать то, что видел своими глазами. Если б все люди на планете делали подобную фигню, то мир бы состоял из одних учёных. В мире биллионы всяческих ингредиентов, и любой ингредиент – это составная часть еще более сложного ингредиента. Как из триллионов компонентов выбрать всего четыре нужных и смешать их в необходимых пропорциях?.. И получить ту самую вещь!..

— На каждую простоту есть своя сложность, — кратко ответил ботаник, не развивая.

* * *

Дымчатый котик с усмешкой вглядывался в ушастого бармена. Зверь попивал чаёк с ложечки и явно блаженствовал!.. Бармен же находился в затруднительном положении. Когда странная молодежь разбежалась, а «Неотложка» дала кафетерщику разгон за «ложный вызов» и уехала, — то парень достал из-под прилавка прибранный флакон с остатками мутного раствора. Взболтал. Аккуратно брызнул на пальчик и понюхал. Резко пахнуло конской мочой! А потом… — без всяческих иных ласк —палец, против воли хозяина, самозасунулся в огромное ухо и стал там резвиться.

— Аай! – кричал бармен, выдергивая палец из ушной раковины, но тщетно, ведь обратной силы волшебство не имеет.

Котик схватил мобильник со съёмками и быстренько ускакал прочь. По ходу зацепил хвостом пустой флакон, который упал на пол и разбился.

Ухо бармена через пару часиков обрело свободу от пальца.

* * *

Если крыша не едет, то она протекает. Разные по смыслу вещи, хотя и похожие стилистически.

— Ладно, ладно, — примирительно проворчал циник. – Наши опыты не смертельны, в конце концов. Чё дальше?.. Может, наш… эякулят смешать?..

— Не, — отказался ботаник. – Только один допустим. Смотри, Распутин был взрослым человеком, а мы-то как бы маленькие… надо взять эякулят у взрослой особи мужского пола и тогда всё получится. Ну, почти наверняка получится…

А может, проблема не в опытных кроликах, а в чём угодно, кроме опытных кроликов?..

— Полнолуние. Некое волшебное слово, которое знал Распутин. Возбудитель надо пить или… жрать, – произнёс Волков. Не ставя знаки вопросов, размышляя.

Куча долбанных «можно», а дорогу осилит идущий. И куда бы он ни пошёл – он куда-нибудь да придёт. Ботаник – главный по опытам, пусть и командует.

— Окей, как же взять малаф у взрослой особи мужского рода? – спросил циник.

— Эмм, самое элементарное – подписать папу. Объяснить задачу, метод её решения и обрисовать нужный результат.

10. Страдания имбецилов

 На следующий день случился понедельник. Москва двинулась на работу, и среди десятков тысяч трудяг был тренер фитнес-клуба «Здоровье» Федя. Он тут отработал уж пару лет, его ценили за рельефные мышцы и немногословность, — первое само по себе являлось рекламой клуба, а второе вообще находка, ведь нигде так не приветствуется наглядность как в спорте. К мощному туловищу прилагался узкий лоб, и владельцев фитнеса он тоже устраивал, — чем меньше мозга у подчиненных, тем проще ими командовать. Работу Федя любил, в основном, клиентками были женщины, которых не возбранялось трогать без опасок, а некоторые и в душ с собой тренера приглашали. Клиенты-мужчины, как правило, пыхтели на тренажерах в гордом одиночестве, с завистью поглядывая на мускулы Феди, и, в целом, — не отвлекая его от женщин. Иногда в клуб залетали и гей-гомики, но при попытке домоганий быстро вылетали назад.

— Прикинь! – воскликнул Федя, зазырив на работе напарника Петю. Однако тотчас себя и оборвал ввиду непонятного смущения, что со вчерашнего вечера чесало тело. Хотя, возможно, это свербели «странные духи», коими угораздило побрызгаться.

— Писец! – воскликнул и Петя, но сразу потупился и быстренько слинял из раздевалки.

И начал тянуться день. Клиентов по понедельникам немного и мордовороты не могли  особо отвлечься. Стыд – это, конечно, неведомое понятие для имбецилов, но исключения из правил бывают и у них.

— Уважаемый! Я хочу заказать интенсивный курс, вы, не могли бы мне помочь, — уже к окончанию смены в клуб заглянула новая клиентка: слегка «припудренная дамочка» лет сорока, в ажурных чулочках и с большим дымчатым котиком на поводке.

— Ч-что? — Федя непроизвольно сжал железные кулаки, уставившись на зверя.

— Мяу! – в испуге нахохлился котик и попятился, вздымая шерсть.

Дамочка недоуменно отследила реакции тренера и кота, и вымолвила надменно:

— Вы знакомы?!

* * *

— Зря ты так, — сокрушался Петя. – Обидел незнакомого кошака.

— У меня нет знакомых кошаков, — проворчал Федя. – Хреновина какая-то, — он смурно сплюнул.

Имбецилы посиживали в гараже одного из них, рядом с «Фольцем» 16-летнего возраста, который намедни сломался. Петя успел выяснить причину поломки, но починить не сподобился, — в гараж завалился Федя. Стыд не разрушает дружбу, он её укрепляет. Проблемы необходимо проговаривать, а в случае с дебилами — забалтывать.

— Чё за хреновина? – дальше удивлялся Федя. – Наркота в бутыльке?

— Хрен не ведаю, — угрюмо отозвался Петя, машинально покачивая увесистой монтировкой.

— Может, ментов на гавриков натравить?.. И не драных ППС-ников, а настоящих, ну… как там их называют?.. О, вспомнил, Следственный комитет!

— Только свидетелем по уголовке я ещё не был, — сплюнул друг. – А анонимкам щас не верят… надо приходить к следаку и писать заяву от своего лица.

Героев сегодня меньше не стало, просто мы перестали их видеть. Зато взращивать в себе не прекращаем. Федя нахмурил узкий лоб:

— Прикинь, а если гаврики начнут брызгать всех подряд?..

— Да? – коротко удивился Петя.

Дружбаны изумленно переглянулись и воскликнули в один голос:

— Наши девчонки!.. – они суетливо выхватили мобилки и напикали два номера:

— Абонент не абонент, — мягко ответили оба вызова.

* * *

Люся с Ладой беспечно лузгали семечки, сидя в тихом дворике по адресу: улица Доваторов, дом 20. Пышечки юного едабельного возраста, злостные сплетницы и принципиальные мужененавистницы. К ним на всех парах подскакали мордовороты:

— Эй, Люськ, Ладк, наших девок видели?.. – крикнули спортсмены.

— Видели, — ответила одна из подружек. – Они уехали на такси, где-то часик назад.

— Куда, мать их?! – завопили громилы.

— Чё орёте? – возмутилась Люся.

— Ваще ничё больше не скажем, — в согласии кивнула Лада.

— Деевоньки! – взвыли дружбаны. – Пожааалуйста… мы не на вас ругаемся, мать етих, а на ситуацию!..

Случилась война, но нас забыли об этом предупредить. По ходу, Настька с Олеськой атлетов послали на хутор за бабочками, и причины вопить у ребят весомые. Эх, как хорошо было бы в мире без парней! Если бы не «бы» — злокозненная сучка. Так подумали девоньки и донесли следующее:

Час назад на Доваторов приехало жёлтое такси, из которого выгрузились двое дрищей. Они скушали по ириске, явно кого-то ожидая, а потом нарисовались Олесия и Настя. Парочки вроде не обнимались, но взаимно улыбались точно. Четвёрка погрузилась в машинку и уехала в неизвестном направлении.

— Если вас уволили, то не надо превращать увольнение в трагедию, — веско подвела черту Люся.

— Угу, найдите новую любовь, — поддержала Лада, ехидно подмигнув.

— При чем здесь, нахрен, любовь, — вскричал Федя. – Эй, чувак, погнали заводить мотор «Фольца», и пусть он только попробует не завестись. Поломка – не оправдание!

11. Девичьи стоны

У девчонок утро понедельника началось с экзамена в «Jet School», где они учились на стюардесс. На экзамен идти не хотелось, но пришлось. Когда знаний в голове нет, то студент либо сочиняет ответ, либо признается, что «не учил», либо манипулирует преподавателем. Все фишки каждый препод знает, и за счёт этого коэффициент полезности каждого метода сведён к нулю.

Олесия и Настя всегда учились с помощью собственного разума, — и методы нерадивых студентов им не были ведомы. Однако предыдущий вечер накрыл толстым слоем забвения все знания, и безвыходное положение требовало выход. В итоге он так и не нашёлся, зато судьбой был найден вход. Точней, не судьбой, а… дымчатым котом, да-да, тем самым – со здоровенным хвостом. За минуту до экзамена он уже сидел в аудитории, перебирая лапами болезни: «Инфаркт», «Газы», «Простуда», «Геморрой», и так далее.

— Щас мы тебя озадачим, Самолетик, — бурчал котяра себе под нос. – Я лично против тебя ничё не имею, и бум считать, что ты просто попал под дьявольскую раздачу во имя Науки…

Сегодня студентки котика не увидели, как и никто другой. Зато экзаменатор по кличке «Боинг 747» вдруг сильно закашлялся. Не помогли ни вода, ни хлопки по спине, ни таблетки. Кашель слушал весь институт более часа и без перерывов, а потом «личный состав» отпустили по домам. Как только ВУЗ разошёлся, то кашель прекратился, но отыграть ситуацию назад было уже нельзя.

— Память не холодильник, — сказала Олесия, как только очутилась за стенами аудитории. – Она не морозит, а вымораживает.

— Полный ахтунг, — согласилась Настя. – Присядем в кафешку и обсудим?

— Чтобы познакомиться с очередным кошаком?

* * *

— Гипнотизеры. Или укротители… ну, из цирка, — размыслила Настя. Не очень-то уверенно. – Два в одном, в общем.

— Почему тогда мы их не знаем? – удивилась Олесия. – Их бы давно уже в ТВ-шоу запихнули.

— А ты вообще ТВ смотришь?.. Может, они там давно идут.

— Мои родичи мне бы сказали. Они телек плотно смотрят.

Когда спор заходит в тупик, то он становится бессмысленным. Впрочем, зачастую спор, сам по себе, — изначально именно таков. Девчонки посиживали в квартирке одной из них, оказалось, что на кафешку нет денег, которые стоило бы на неё потратить.

— Может, спросить у дрищей, кто же они такие? Ну, из первых уст, – последовал резонный вопрос Олесии. Студентка томно помяла смартфончик хрупкими пальчиками.

12. Понедельник у академиков

В понедельник, в то самое время, когда мордовороты торчали в фитнесе, а их экс-подружки томились на экзамене, — сводные братики проснулись в своей спальне (она же лаборатория). Родичей не наблюдалось – папа уехал в МГУ на работу, а мама отправилась на поиски помещения под фотостудию, которую намеревалась открыть.

Котик не появлялся, а если бы возник – то был бы принят с восторгом. Во-первых, —  надо спросить, любит ли он ириски, во-вторых, — без такого забавного зверья скучаешь в принципе, в-третьих, — научить кота говорить – это, видимо, не сложней, чем создать беспилотник.

— Слышь, а как ты узнал, что Распутин делал возбудитель? – спросил циник, лениво перемалывая зубами ириску. – Только не говори, что на уроке истории, блин.

— Вычитал в Интернете, — спокойно ответил ботаник. – И рецепт тоже нашёл в Интернете, только не смейся.

Всего тридцать лет назад все эти наши интернеты считались лютой диковиной, сорок лет назад – научной фантастикой, а еще чуть раньше – ересью. Сегодня Интернет – это та вещь, которая поработила сознание, а местами и растворила его в «виртуальной кислоте». Всемирная паутина заставила нас поверить в реальность терминаторов, машины времени, в существование иных цивилизаций и в копи царя Соломона. И посему смеяться над Интернетом – бесполезно, всё равно весь его не высмеешь.

— Чё, круто, — заметил циник. И добавил через зевок: – Выходит, что рецепт может найти ещё долбанная толпа народу?

— Теоретически — да, — согласился Миша Зайцев. – Однако в Интернете сотни миллионов сайтов, а количество информации на них даже представить страшно. Выводы очевидны.

Очевидность – та штука, которая уникальна только для тебя, ведь эксклюзив бывает лишь в единичном варианте. Леонтий Волков ехидно подмигнул:

— А если всё же найдут рецепт?

— Допустим, ты явил себя на какой-то форум и увидел текст на французском языке, — перешёл к наглядной практике Миша. – Ты подключишь онлайн-переводчик или…?

Сотни ботаников и тысячи циников ищут информацию, которая нужна только им. И если по ходу попалась какая-то занимательная фигня, то ты её посмотришь и «забьёшь» на неё. А если фигня не занимательная, с твоей точки зрения, — то и не взглянешь. В принципе, Мишаня логичен – не каждому возбудитель нужен, да и не каждый в него верит. И не каждый его поймёт. Точно хреновина, в которую угораздило ввязаться. Так подумал Волков, но упрямо повторил:

— А если долбанный рецепт кто-то ещё пробует?

Без дьявольского копирайта возбудитель не работает. Так ответил бы котик, но его не случилось. Поэтому ребята продолжали «пережёвывать» никчемные мысли, наряду с ирисками.

В таких тупых диалогах и прошло утро. В социальной сети «Сосайтники» – полный штиль, на улице – бледный зной, а в юных головках – томительное волнение. Ждали папу. Он пришёл во второй половине дня, — судя по приглушенным звукам, Зайцев-старший понямкал и приземлился где-то в районе гостиной кухни.

— ЛетсГоу! – подбодрил Волков.

И названные братики переправились в гостиную.

* * *

Папа чинно сидел на диванчике и зырил телек. Да-да, до сих пор существуют люди, которые смотрят телевизор. На пороге гостиной (она же кухня) нарисовались двое братьев.

— Пап… — не очень уверенно протянул родной сын.

— Эй, папаша! – уверенно перебил приёмный сын. – Вы должны нам помочь в важном опыте!

— Что такое? – повернулся к братикам отец.

— ЛллетсГоу, — циник пихнул ботаника. Ребята уселись по бокам мужчины. На самом деле, не очень удобно разговаривать, сидя рядком, но как получилось. Иннокентий настороженно поёрзал.

— Уважаемый папаша! – начал циник, кладя отчиму руку на колено.

— Пап, а мы хотели бы… — ботаник робко положил руку на другое его колено.

Иннокентий Павлович замер, однако, через мгновение вскочил с пультом в руках.

— Так, дети! – сказал он веско. Приглушил звук в телевизоре. – Спрашиваю – я, вы — отвечаете, а потом посмотрим. Всё ясно?

Зайцев-старший встал перед диванчиком в суровой позе, видимо, в такой позе он и преподавал, и тон голоса соответствовал. Момент истины настал, дело за малым – вызнать у мальчиков сию истину.

— Классный вы мужик! – одобрительно подмигнул циник. Папа принял ответ как положительный и спросил мягче:

— Что вчера было? – уловив переглядки, добавил: — Можете разъяснить на своей «фене», я пойму.

Невозможно объяснить то, что непонимаемо отцами в принципе. Но объяснить надо, ведь ради этого братики сюда и пришли, в целом.

— Пап… я… мы… в общем, мы делаем Возбудитель – это такой препарат, который возбуждает девушек на секс, — промямлил Миша.

— Ставим эксперименты и всё такое, — перехватил инициативу Леонтий. – Вчера мы сами были подопытными кроликами, но сегодня нужен еще один…

— Пап, ты ведь не против помочь науке и… мне? – закончил мысль Миша.

Пoка вы зелены, вы пpодолжaете расти. Кaк тoлько созpели, вы начинаeте гнить. Закон мироздания, применяемый к растительной органике и к людям. Зайцев-старший свой последний опыт поставил, будучи студентом, правда, возбуждать он никого не планировал, а лишь доказывал превосходство физической материи над химической. Доказать не получилось и Кеша переключился на теорию, практический запал иссяк. Сейчас «кармический груз науки» несет его сын, и уже не важно, что именно он изобретает. Цианид, кальций хлорида или секс-возбудитель, — кстати, вполне нормальная тема для XXI века. Взрослый ботаник усмехнулся: ну, что ж, дорогой сын, поздравляю.

Но прежде:

— Ладно я, мужчина, — произнёс папа. – Но Даша – женщина, и ваши опыты негативно влияют на неё, поэтому прошу ограждать нашу маму от них.

Всё-таки здорово, что отец учёный! Был бы папа кем-то другим, то не понял бы. И, возможно, наподдал бы.

— Без проблем, — покивали братики. – Так поможешь в опыте?

Когда твои дети вырастают, то ты вздыхаешь с облегчением. Через какое-то время рождаются внуки, с которыми ты готов играться «несколько минуток в день», не больше. Ты по-прежнему любишь маленьких детей, однако не способен заново проживать их жизнь. Внуки – это опыт, каковой интересно повторить, но только на правах «наблюдателя». Ты своё отвоевал, хотя и не против подержать оружие, пока боец перекусывает, — можно и так.

Иннокентий приземлился между братьями, сам теперь положил ручки им на коленки. Молвил снисходительно:

— Дети, прежде всего, меня интересует дымчатый кот. Поведайте о нём, а потом я помогу в вашем опыте! Хорошо?

Братики поморщились со скепсисом. Ответили чуть раздражённо:

— Пап. Как только кошак проявится, мы заставим его к тебе зайти, и пусть сам всё расскажет… Он, блин, нереально забалтывает, сволочь!..

* * *

— Нет, нет и нет! – категорически сказал папа, когда ему изложили суть эксперимента. – В таких, эм… опытах, я не могу принимать участие. И, знаете, дорогие дети, я думаю, что у вас скопилось много сексуальной энергии, которая прямо из яиц жахнула по мозгам. Предлагаю вам помастурбировать… и не ради опыта, а для души!

В следующее мгновение запиликал мобильник Леонтия.

— Аллё, а это кто? – произнёс Волков свою фирменную фразочку, которую слышал каждый, кто ему звонил. Номера Леонтий не записывал в принципе, а нужного человечка в этом незаписанном ворохе, в журнале вызовов, мог найти по памяти. Если не находил, то писал в мессенджер тому, кто мог напомнить.

— Это Олесия, — проворковал в ответ девичий голосок. – Ну, мы вчера встречались… с тобой, с твоим братом и с вашим кошаком.

— Супер, очень рад связи! — циник кивнул брательнику на выход и ребята удалились из гостиной кухни.

Папа огорчённо посмотрел вслед и вновь прибавил в телевизоре звук. Ребята прервали его на просмотре интересной научной программы о змеях.

* * *

Бывает такая категория юношей, которые всем встретившейся молодежи раздают свой номер телефона. В первую очередь — девушкам, впрочем, некоторые девчонки тоже этим занимаются по отношению к парням. В надежде на то, что однажды вечерком противоположность напишет тебе в WhatsApp, ввиду серой скуки и одиночества. В худшем случае будет переписка, которая хоть чуток развлечёт, в лучшем случае – секс без выноса мозга, а если повезёт – то романтическое продолжение секса.

Циник был как раз из данного формата. Вчера он кинул кому-то из девок личный номерок, а сегодня по нему случился прозвон, и прямо в самую нужную минуту.

— Девчонки, у нас с братиком родилась гениальная идея! – залихватски крикнул Волков в телефон. – Мы хотим сделать вас соучастниками Великого научного опыта! Славу пилим пополам.

— А где мы встретимся? – спросил перевозбуждённый голос Олесии.

— Мы заедем за вами на машинке. Нет-нет, жёлтое такси, только оно может спасти от пробок!.. Примерно через полтора часа. – Волков отключился, удовлетворённо глянул на Зайцева. – Если не веришь в свои силы сам…

— …то дай поверить в них другим, — докончил очкарик. И с опаской добавил: — Надеюсь, идея и правда гениальная?.. Расскажешь?

13. Нэвигатар, нэ тупы!

Непринужденность – та штука, которая позволяет говорить то, что хочешь, без оглядок на чужие мнения и толерантность. Как правило, возникает между близкими людьми. Иногда, впрочем, такое чувство обуяет и незнакомцев, — тогда, когда они ощущают, что их души сотканы из одних и тех же молекул. Проще говоря, собеседники находятся на одной волне. Именно так и произошло с юной четвёркой, мчащейся по Ленинскому проспекту в жёлтом такси.

— Федя и Петя – это наши бывшие… ну, друзья, — с улыбкой рассказывала Настя. – И они не местные.

— С другого конца света! – авторитетно дополнила Олесия.

— Из Австралии? – подмигнул циник.

— Они из ада! – девчонки задорно рассмеялись.

— Разные эмоциональные уровни, — высказался ботаник. – Не сошлись характерами.

Характер характеру – враг, реже друг или священник. А управляют данными «социальными статусами» наши чувства и эмоции. Всё просто.

В салоне Волков занял переднее место, девушки и Зайцев делили заднее сиденье, причем, Миша сидел один, а подружки — вдвоём. Узкоглазый шофер чутко следил за дорогой, пассажиров он не слушал, а если слушал – то не понимал.

— Впереди дорожные работы, в правом ряду, — как раз предупредил навигатор.

— Вэх, — скривился таксист, неохотно поворачивая влево со своей «выделенной полосы». На асфальте валялась кем-то забытая кирка. Водитель увидел инструмент и обратился к пассажирам: — Вэх, нэ, вы видэли?.. Какые, нах, работы?! Лёпат лэжит!.. Хэээ. Эй, нэвигатар, нэ тупы!.. Хэээ.

Юмор юмору рознь, как и характер.

— Чё? – не въехали пассажиры.

* * *

Воронцовский парк – отличное место прогулки для всех тех, кто любит или хочет подышать настоящим кислородом в ЮЗАО города Москвы! Четвёрка вышла из такси и проследовала к старинной беседке, овальной формы и романтичного содержания. Присели на противоположных лавочках: две девочки напротив двух мальчиков.

— Миша – это великий учёный! – с жаром сказал циник без вступлений. – Правительство выдвинуло его на получение охрененной премии. Ток вчера.

— Нобелевка, — застенчиво вякнул ботаник, разглядывая деревянный пол беседки. – Леонтий – это мой брат и ассистент.

Чем наглее ложь – тем охотней в неё верят. Девчонки во все глаза смотрели на визави. На задворках их сознаний толкалась мысль, что им лгут, в конце концов, девушек часто парни «лоховозят», и цель у потуг – одна. Однако сегодня ложь очень даже похожа на правду, если вспомнить то, что было вчера.

— В общем, девоньки, мы с Мишаней изобрели потрясающую штуку, которая окунёт человечество в кайф на много лет вперёд, — разливался соловьём Волков. – И на подходе заключительный опыт, призванный расставить все точки над «i». Даже, Мишаня?

— Да-с, — поддакнул Зайцев. – Нам, конечно, неудобно вас просить, но не будете ли вы так любезны нам помочь?.. По времени займет пару часиков.

Когда воочию общаешься со знаменитым человеком, то трепет — вытесняет обыденность, — ну, вот сижу и болтаю с известной в своих широких кругах личностью. И что?.. Данное обстоятельство нивелирует преклонение и фанатизм. Девушки зажевали по ириске и предложили пожевать братцам. Пошевелили извилинами.

— А фамилия у изобретателей есть? – прагматично спросила Олесия. Поиск от «Yandex» знает всё, и почему бы не воспользоваться его подсказками. Так, на всякий случай, прежде чем тратить пару часов – лучше потратить пару минут.

— Есть, — без колебаний ответил Леонтий. – Пока секрет.

— Не имеем права разглашать, — поддержал Зайцев. – Однако! Как доказательство чистоты намерений – приглашаем вас на опыт!

Да пофиг на «Yandex», живые эмоции дороже. И девчонки азартно вскричали:

— Без проблем! Мы только «за»! Когда и куда!?

— Немедленно! – радостно рубанул Леонтий. – Мы живем недалеко, на улице Гарибальди.

Так-так-так, по ходу никакой это не эксперимент, а обыкновенный съём тёлок. Женские фобии (пусть, стереотипы) никакой науке не обмануть.

— Опыт у вас дома!? — как-то погрустнели девчонки. – А мы-то думали, что их проводят в институтах. Ну, там… специальная аудитория, халаты, тапочки…

Ничто не ускользает так легко, как успех. Не жди, когда это случится. Циник оперативно попытался смягчить поспешную правду:

— Да, блин, мы не в этом смысле. Конечно, мы бы с удовольствием вас… ну, вы поняли, — он не сдержал ухмылки. – Опыт проводим в домашней лаборатории. Что такого, а? – Волков удивлённо глянул на брата.

— Обычное дело, — прогундел Миша. – И Коперник, и Ломоносов, — делали опыты дома.

Ага, ещё про доктора Павлова расскажите. Так явно клеиться – это к «девочкам» на 101 километр. Подружки  встали с гордо поднятыми головками.

— Пока, чудики! – они поцокали из беседки.

— Эй, девоньки, — догнал воодушевлённый голос. – Наш кошак просто жаждет с вами потрепаться!

— Что? – обернулись девушки.

— Именно по его настоянию мы вас и приглашаем к себе, — расстроено покивали братики.

Данный котик настолько фееричен, что если бы он стал человеком, то мы бы с ним были лучшими друзьями! Будущие стюардессы машинально огладили свои холёные ручки со свежими царапинами. Вздохнули томно, совсем непроизвольно.

14. Слюнявый старый пень

Милкин – это противный старикашка, пахнущий потом, с выпуклыми глазами и большим слюнявым ртом. Он являлся управляющим Торгового Центра в Черёмушках, и как раз в данный момент посиживал в своём кабинетике, сдавая площадь очередному арендатору. Звали арендатора – Даша Волкова, и она желала снять несколько квадратов под фотоателье.

— …итого арендная плата двадцатка в месяц, с учетом скидки, — скороговоркой, несколько развязно, тарахтел Милкин. – Разумеется, русских «деревянных» тысчонок, — он очень коротко хохотнул. – Плюс коммуналка, как будете лить и жечь, в целом пара-тройка «косарей» сверху. Платите стандарт – за два месяца вперёд, если захотите переехать на этаж ниже – то доплата размером в…

— Я Вас услышала, — заткнула арендодателя Даша. – Боюсь, Ваши условия мне не подходят, мне не нравится место, которое Вы мне отвели.

Даша сидела против управляющего, заложив ножка на ножку и поигрывая прелестной ручкой.

— Да вы не бойтесь, милочка! – отреагировал старикашка, сально подмигивая. – А при чём здесь место? – он наигранно удивился.

— Не стройте дурака, — пожурила Даша, вставая и шагая к стене. Здесь висела схема Центра. – Смотрите, Вы мне даете площадь тут, — тыкнула пальцем, — но это совсем непроходной сектор и даже Ваше снижение ставки на пять тысяч для меня не выгодно.

Милкин равнодушно скользнул по плану маленькими глазками, потом опустил их к полу, и шумно проглотил слюну – женские ноги, оголённые до колен, вызвали рефлекс.

— А какое место вы бы хотели? – слащаво спросил Милкин, не в силах оторвать алчущий взгляд от женской юбки.

— Тут, — кротко ткнула Даша пальчиком в карту ТЦ. – Рядом с оргтехникой и магазином «Пофигас».

Женщина развернулась к Милкину фасом и нахмурилась: слюна текла по подбородку старикашки, грозя капнуть на его брюки.

— Очень сложный вопрос, — в размышлении покачал седой головёнкой Милкин, неохотно поднимая взгляд вверх, к лицу арендаторши. – Однако мне под силу всё, ведь именно я главный в здании! – он снова очень коротко хохотнул. Затем поднялся и приблизился к женщине, их разделяла столешница. – Если б… — он запнулся на секунду, — …Даша уделила мне чуток времени вечерком, то мы бы договорились о нужном месте.

Милкин принадлежал к той категории людей, которые считают, что им все и всем обязаны. Такие перцы обожают кричать на «обслуживающий персонал» в магазинах, в салонах, на заправках и в пиццериях. Сами по себе они мало что представляют, обычно работая мелкими начальниками в мелких конторках, имеют хорошую машинку в кредит, квартиру в ипотеку или по наследству от бабушки, а также невообразимое Чувство Собственного Величия (ЧСВ). Именно Милкины придумали громко кашлять, чтобы тише пукать. Исключительно в целях личной безопасности, дабы эволюционно выжить в обществе, и, как следствие, — паразитировать на нём.

— Что скажете, Даша? – старикашка растянул сухие губы в ухмылке, которую сам  принимал за улыбку. Слюна текла по чисто выбритому подбородку, кадык подрагивал, глазки масляно блестели.

— Что я скажу? — задумалась блондинка в смешанных чувствах.

Красивая женщина всегда испытывает повышенное внимание мужчин. Куда бы не пришла, где бы ни шла и как бы не кутала свою красоту. Это достаточно утомляет, хотя и не особо надоедает. Да, иногда раздражает, скажем, в часы разочарований от очередного негодника, что попользовался твоей нежностью и бросил. Или вот при встрече с занудным стариком, имеющим лишнюю пару тысяч в кошельке и неограниченную власть в пределах ограниченного мирка, тщательно им создаваемого.

— Скажу, что у меня есть муж, — наконец, ответила Даша. И мило улыбнулась Милкину. Зачастую слово «муж» действует отрезвляюще на самцов, а женская улыбка вкупе с этим словом – служит аналогом извинения. Мол, ты хороший парень, но я честная дама… Отшивать грубо самцов – это то же самое, что грубо клеиться к самкам, моветон (дурной тон). Мужчины не менее обидчивы, чем женщины, и то, что он тебя «клеит» — это его генетическое право, на самом-то деле. Нельзя за право оскорблять, и если самец из породы «некрасивых и необходительных», то он не виноват, что именно таким родился.

— Обожаю замужних дам! – плотоядно защерился старикашка и сделал попытку обойти столик, мешающий ему потрогать арендаторшу. Увы, иногда слово «муж» еще более распаляет страсть самца, вопреки общепринятым стандартам «съёма». Если, конечно, супруг не находится рядом. Однако! – дивно прекрасно, когда за дамочку есть кому заступиться помимо благоверного…

Откуда-то сверху на стол упал пушистый комок, он пружинисто развернулся, в воздухе мелькнула мохнатая лапа.

— Кияяяв! – раздался задорный клич и Милкин с разворота получил в слюнявую челюсть, лапкой с острыми коготками. Отшатнулся и зажал расцарапанную кровяную щёку ладонью. Он шока даже не пискнул.

— Ах! — вскрикнула Даша.

На столешнице, в боевой стойке, на задних лапках, находился дымчатый котяра с большим пушистым хвостом.

— Мяяяв! – котик угрожающе подвигал всеми лапками. – Слышь, старпер, у Даши в мужьях прекрасный ботаник, у которого половой член в два раза больше, чем у тебя. И в три раза устойчивей… Эй, Даша, я прав?..

— Д-да, — поспешно кивнула женщина, находясь в полном афиге. – То есть, н-не… не знаю!

— Снимай штаны, гад! – грозно крикнул котик. – Щас увидишь сама!

— Не надо! – отчаянно выкрикнула Даша, посмотрела обалдевшими глазами на управляющего и молвила в странном наитии: — Пусть лучше Милкин даст мне в аренду то место, что я хочу!

Сумма частями и сумма единым целым – это разные вещи. Снять по принуждению штаны и принудительно подписать бумагу – тоже.

— Ты всё понял? – подмигнул старикашке мохнатый спаситель.

— Ууу, — торопливо затряс Милкин седой головой.

* * *

Через пятнадцать минут Даша вышла из офиса, прижимая к томной груди бумагу со «специальными условиями аренды». Котик проскользнул в дверь следом.

— Спасибо! – с чувством сказала женщина, присаживаясь на корточки перед зверем.

— Целоваться и обниматься не будем, — усмехнулся кот. Он поднял переднюю лапку, показав в жесте «V» два коготка. – Увидимся, — и затрусил на всех лапах прочь.

Если на улице к тебе подойдет покойник и с тобой заговорит, то ты в страхе убежишь. (Априори посчитаем, что разрыв сердца тебя минует). Завтра тот же самый покойник повторит все свои действия, и твой страх уже не будет так силен. Через недельку ты привыкнешь, более того, — без таких разговоров будешь скучать. Разве нет?..

То покойник, а то кот – тоже верно. Хотя и подобно, точнее – бесподобно.

15. Опыт с папой

Щёлкнули замки и осторожно открылась дверь квартиры. Четыре тела по очереди туда проникли. В руках пакеты с едой, из знаменитого ресторана.

— Пап, — негромко позвал ботаник. Ответа не последовало.

— ЛетсГоу, — циник ободряюще махнул рукой и юная четвёрка проскользнула в комнату братьев. Прежде Зайцев мимоходом заглянул в гостиную кухню и в опочивальню родичей. Из ванной донесся шум льющейся воды.

— Папаша купается, — походя, усмехнулся Волков.

Две девочки с интересом осматривали лабораторную спальню. Братья загодя проветрили комнатку, а бутыль с конской мочой герметично закупорили и обернули плотной тканью. Столик был прибран, диван заправлен, а посреди стены – на самом видном месте… висела фотография дымчатого кота, размером метр на метр, в красивой рамке.

— Вау! – вскричали девушки, влюблёно глядя на полупрофиль зверя.

— Мля! – крикнули братики, которые тоже видели фотку впервые.

— Вы так любите своего пушистика, — проворковала Олесия, с умилением трогая фотографию.

— Кстати, а котёнок дома? – огляделась Настя. – И скажите, пожалуйста, где же он спит?

— И кушает! – подхватила подруга. – Очень и очень интересно!.. Блииин, говорящий кошак, вау!..

Хорошо всё-таки быть котиком! Достаточно выучить любой другой язык, кроме кошачьего, — и он становится кумиром в глазах всех тех, кто его видит. В том числе, в глазах юных красавиц. Самого распрекрасного парня обуяет комплекс неполноценности!.. Сводные братья огорчённо вздохнули.

— Щас прибежит кошак, ну, скоро, — пробурчал Леонтий. – А нам надо бы приступать к опыту.

— Да-с, — многозначительно кивнул Миша.

Тридцать три удовольствия и все в одном месте! Однозначно, удачно девочки познакомились. Подружки потёрли нежные ладошки:

— Чё делать, командуйте, дорогие академики!

— Пока сидите, — попросил Леонтий Волков. – Мы на минутку, папаше отдадим ужин, — и ребята вышли, прихватив пакеты из знаменитого ресторана.

Девчонки задорно переглянулись, пожали манерными плечиками.

* * *

Барная стойка условно разделяла комнату на гостиную и кухню. Молодые родственники сгрузили пакеты и быстренько выложили на поверхность стойки тройку биг-миков, картошку, сырные соусы, апельсиновый сок.

— «Димедрол», — циник развернул упаковку таблеток. – Куда его только воткнуть, — он неловко поднял булку биг-мика и вдавил таблетку в котлетку. Сам же критически и глянул.

— Неправильное действие, — неодобрительно покивал ботаник. – Надо смолоть таблетку в порошок и посыпать им сэндвич.

— Чем смолоть? – вскинулся Волков.

— Эм, вообще-то ты обмолвился, что у тебя есть гениальный план, — прищурился Зайцев сквозь очки. – У меня такого плана не было. Я всегда принимаю поступательные решения, тщательно всё обдумываю и взвешиваю теоретически, — и лишь потом приступаю к практическим действиям.

Для понимания того, что в мусорном мешке именно мусор – зачастую надо его понюхать. Так по-ботански. Или, задним умом все крепки, — так по-русски. Леонтий Волков, не озадачиваясь, спёр таблетки у мамы, а план рожал на ходу.

– Тоже мне, — проворчал циник, не зная, что внятно ответить, и тут же добавил: — Слышь, а папаша долго будет ещё мыться?

— Прости, тупой вопрос, — назидательно сказал Зайцев. – Это знает только папа. А что?..

— Да я тут подумал. Давай, в общем, я тут всё устрою, а ты пока девок развлеки. А как папа появится, то… я заставлю его пожрать и позову вас.

— Мне кажется, что девушки – твоя специализация, — отрицательно мотнул головой Зайцев. – Но и как смолоть таблетки в кухонных условиях – я не знаю. Более того, я не уверен, что «Димедрол» подействует в той степени полезности, что нам нужна. Если бы ты мне всё рассказал заранее, то я бы смог взять на кафедре сильную микстуру для сна…

— Знаешь, почему мир такой сложный? — рыкнул Волков.

— Да-с! – гордо сощурил взгляд Зайцев. – Знаю. Потому что в мире есть ботаники.

— Нет, — ухмыльнулся Леонтий. – Потому, что ботаников вовремя не затыкают, и кто именно – уже другой вопрос.

Кто эти люди!? И о чём они говорят!? Призовите кота, и он решит все человеческие проблемы.

 — Эй, чувачки! – послышался радостный скрипучий голос. И на барную стойку впрыгнул крупный дымчатый зверь со здоровенным пушистым хвостом. Помотал лапой с зажатым в ней пузырьком. – Вот «Сонник», три капельки и папа мгновенно уснёт. И будет дрыхать стока, скока нам… то есть вам, нужно!

— Кошак! – раздался протяжный двухголосый стон. Его эмоциональные оттенки были непередаваемы изобразительными средствами.

— Дерзайте, а я пока девонек развлеку, — котик соскользнул со стойки и упрыгал за порог гостиной кухни.

Братики воодушевлённо посмотрели на спасительный бутылек, ухода фармацевта с усами, кажется, и не заметили.

* * *

Когда Зайцев-старший ступил в кухню (она же гостиная) – то узрел сыновей, которые с азартом поглощали еду из знаменитого ресторана. На барной стойке отдельной кучкой громоздилась третья порция.

— Пап, ужин прикупили, — возгласил Миша с набитым ртом.

— Мама будет позже, — проорал Волков, хрустя картошкой. – Звонила… Она наткнулась на шикарное место для своей студии, аренда по постоплате, но с условием, что завезти оборудование надо сегодня. Вот и занимается…

Аренда по постоплате – это когда ты платишь по истечении месяца своей аренды. Не перед заездом в офис, как всегда и везде, — а после оного. Такое случается только в сказках, в которых сие всё же не случается, так как в сказках нет аренды. Впрочем, папа был не силен в риэлтерских делах, а если б был силен, то однозначно не поверил бы Леонтию, списав запоздание с такой нелепой отмазкой на вдруг возникшего любовника жены. Взрослые ботаники похожи на людей только внешне, и их мозговые механизмы доступны для понимания лишь другим взрослым ботаникам.

— Супер-ужин! — Зайцев-старший закономерно голодал без жены, он без лишних движений взгромоздил попу на табурет. – Спасибо, дети, — папа откусил большой кусок биг-мика и начал кушать… жевать… и жевать. Вдруг замер. Закрыл глаза под очками, широко зевнул и уснул, сидя. Как статуй, не шевелясь.

— Не хило, — обомлели ребята.

* * *

— А-ха-ха! – искристо прыгал по спальне-лаборатории девичий смех, раскрашивая стены разноцветной мозаикой.

Котик валялся на кресле-кровати, на спинке, а девчонки, опустившись перед ним на колени – гладили зверюгу по бархатистой шёрстке, нежные пальчики касались самых потаённых котовых мест. Девушки это вряд ли ощущали, а вот котик урчал и млел, вытягивал лапки, подставив кайфу брюшко. Здоровенный хвост извивался змеёй.

— Отлично! Репетиция удалась, по ходу, и можно приступать к опыту, — усмехнулся циник, возникая на пороге. Из-за плеча выглядывал озадаченный ботаник.

Котяра заметил братцев и живенько вскочил, перепрыгнул на подоконник, с натугой открыл лапкой створку окна, повернулся к кворуму и весело выкрикнул:

— Я улетаю! – и вымахнул за окно.

— Ах! – вздохнули девочки.

* * *

Папа лежал на диване, в гостиной кухне, в бессознательном состоянии. Юная четвёрка стояла над ним.

— Девоньки, это… — тушевался Волков. – Вот, в общем, тело для опыта. Наш с Мишаней папаша!

— Чё? – не въезжали подружки.

— Необходимо произвести определённые манипуляции интимного свойства, чтобы получить из папы опалесцирующую жидкость, — сказал Зайцев-младший. – Сами мы не можем, ведь это наш папа и, значит, будет инцест.

— При чём здесь инцест, — не согласился Леонтий. – Просто мужчины не должны трогать за яйца других мужчин!.. Да и вряд ли папа возбудится от сыновних, млин… ласк.

— Да-с, трепетные девичьи ручки не чета нашим, — согласился Миша. И облизнулся невзначай.

Девушки ничего не поняли, кроме того, что пора убегать на всех каблуках. Похоже, братики больше чем окончательно тронулись умом. И вылечить это нельзя, только резать.

— Пошли-ка, — Олесия тихонько взяла подруженьку под ручку, и девочки с независимым видом попятились.

— Эй, но вы же дрочили кошаку! – в отчаянии заорал циник. – Всего лишь за его долбанное мурчание!.. А у нас важный опыт, способный повернуть эволюцию!

Угу. По всему, сумасшедшие академики хотят развернуть эволюцию раком, во имя своих гениальных тараканов, которые бегают по одному известному мужскому месту.

— Не приближайтесь! — заверещала Настя. – Мы сразу вызовем полицию, — в дрожащей ручке возник смартфон. – И всё-всё расскажем, и про ваши странные опыты над папой, и про говорящего кошака, и вообще про всю вашу фиготень…

— Кошак – это святое, — пихнула подружку Олесия. – И он тут ни при делах, сто процентов!..

Папа тихо похрапывал, воистину правда, что самые счастливые люди – спящие. Мальчики чуточку смешались. Можно предложить деньги, но девки явно не давалки; можно признаться в любви и получить в ответ предложение вылюбить друг друга или папу; слово «наука» — пустой звук для самок в принципе, Мари Кюри не в счёт. Правда, есть одно чудесное правило — нужно легко отпускать девушек, и как только научишься это делать, то девушки не захотят отпускать тебя.

— Ну и валите, — огрызнулся циник с деланно равнодушным видом. – Тоже мне…

— Мировая наука потеряет два женских имени, — с фальшивым пафосом вздохнул и ботаник. – А мы как-нибудь сами добудем себе славу.

— Да и бабки «атомные», — обронил брат. – Запатентуем изобретение, наладим производство…

Мальчики демонстративно отвернулись от девочек, присели рядом с взрослым ботаником.

— Так, давай-ка, в общем… ты держишь его за плечи, а я стягиваю штаны, — услышали подружки. – О, смотри, он уже возбуждается!

Девушки остановились и непроизвольно вытянули любопытные шеи, однако юношеские спины загораживали самое интересное.

— Ты видела когда-нить член? – хихикнула Настя.

— Ты что, блин! – наигранно возмутилась Олесия. – А ты?

— Нет, — призналась без раздумий Настя. – Федя пару раз пытался показать, однако шансов у него не было изначально...

Попытка – это пытка, как для пытающегося, так и для отвергающей. А здесь лежит вполне себе взрослый мужик, у которого можно не только увидеть, но и подёргать. Если отбросить мнимое благочестие и честно заглянуть в себя, то осчастливить ручным способом мужчину – это вроде как в увлекательную игру сыграть. Никто ведь не разводит на миньет или того глубже. Подружки в едином порыве шагнули к дивану:

— Эй, ладно, мы согласны разделить славу и денежки!.. Только научите, как всё делать-то!

16. Окончание (дня)

Даша бодро вбежала в подъезд, села в лифт и поехала домой, на семнадцатый этаж, лучезарно улыбаясь мыслям. За полгода знакомства с Иннокентием Зайцевым она духовно расцвела. Как и физически расцвела, из двухсот суток вместе – секс у пары был двести раз. Женщина не вела подсчёт, но цифру чувствовала. Помнится, на второй месяц знакомства Кеша достал из кармана зарплату, и отдал ей. Поступку предшествовала следующая ситуация:

— Ты моя белая роза отряда «альба»! – восхищался профессор. Парочка посиживала в кафешке и ела мороженое.

— Ах, спасибо, — сомлела Даша. Наигранно посмотрела в зеркальце и нарочито громко пробормотала: — У косметолога давненько как-то не была…

Женщина любит провоцировать мужчин на новые комплименты.

— Возьми, солнышко яснозеркальное, — тут ботаник и протянул тонкую пачку банкнот. Ободряюще улыбнулся. – Тут пятьдесят тысяч рублей.

Женщина помедлила, но деньги взяла. Лукаво улыбнулась и ловко пересчитала купюры. Возвратила 4/5 суммы назад со словами:

— Дорогой, я не настолько плохо выгляжу, чтобы тратить пятьдесят тысяч на косметолога. Мне хватит и десяти, — она задорно подмигнула. Если влюблённый мужчина предлагает деньги, то отказываться глупо, но и без фанатизма.

Кеша глупо сморгнул, а потом… искренне засмеялся. Да так, что всё кафе на них оглянулось. Никто не понял смеха, да и пофиг.

Настольной книгой Даши ныне стала брошюра «Руководство по управлению ботаниками», которую она сама же и составила, и ей нравилось её писать. А также читать, перечитывать и корректировать.

Вот и вход в квартиру, где Даша с сыном живут второй день. Женщина вставила ключ в замок, и замерла.

— Уаааах!.. – донесся из-за дверей дикий рёв.

Женщина мужественно распахнула дверь и заскочила внутрь.

— Уаааах!.. – вопль повторился.

Даша мельком осмотрелась в коридоре и метнулась в гостиную кухню. Там горел свет и явно нечто происходило.

— Ч-что?! – глазам Даши предстала картина маслом: Кеша со спущенными штанами лежит на диванчике, перед ним на коленках сидят две юные особы женского пола, орудуя нежными ручками в районе живота мужа…

— Плииик! – в потолок чпокнулась большая белесая струя, рося капельками.

— Уах, — сладострастно вздохнул Кеша последний раз, и проснулся.

— Ах, — эхом отозвалась Даша, медленно сползая на пол.

— Мама пришла! – зазвенел в тусклом сознании жизнерадостный крик сына.

Иннокентий Зайцев поднял недоумённую голову, поправил очки на носу.

— Апчхи! — чихнул вдруг.

* * *

Девушки, как и всё иное на нашей драной планетке, делятся на две крупные группы: страшилки и прелести. Как внешне, так и внутренне. Как правило, у чудовищ прекрасная душа, а у красавиц с точностью до наоборот. Бывают исключения, где чудесность внешнего и внутреннего облика составляют единый симбиоз, — фишка в том, что практически каждая особь с женскими признаками считает таким исключением себя. Обычно девушка, до замужества, пятьдесят процентов времени посвящает подобным думкам, а другие пятьдесят процентов мыслей отданы парням. Однако сейчас Олесия и Настя не думали о подобной ерунде, покаянно ёрзая на сидении электробуса. В сердечках сидело некое чувство вины, — у мужского пола так бывает после онанизма, а у женщин – после случайного секса, — всё время копаешься в себе, дала ли я повод, понравилось ли мне и как вообще дальше с этим жить…

— Улица Пироговская, — возгласил динамик остановку.

Девочки быстренько выпрыгнули из транспорта. И увидели бывших недолюбовников.

— Просим прекрасных дам, — громилы любезно залыбились.

Мальчики решили не ругаться, а сыграть в кавалеров, в конце концов, вынос мозга – не самый здравый способ для общения с девушками. Лучше не устраивать сцен, а показать, что ребята из Хамовников ничуть не хуже юношей из Новых Черёмушек.

— Дай прикоснуться, дорогая, — Петя схватил ручку Олесии и поднес к своим губам. Галантно поцеловал и в удивлении нахмурился. Ощупал женскую кисть подозрительно. – Прикинь, чувак, у нее мозоли на руках. – Обратился он к фрэнду.

— Да!? – Федя хмуро уставился на Настю, пытаясь схватить её за руку. – У тебя тоже!?

Настя отпрыгнула и спрятала ручки за спину.

— Это у вас мозоли… на губах, — отскочила и Олесия, выдергивая руку из мощных пальцев.

Переговоры зашли в тупик, еще и не начавшись. Громилы не столько страдали от ревности, сколько боялись за девчонок. В общем-то, парочка кисок – сначала друзья, а после уже предмет для сексо-чувств, — знакомы с первой песочницы в их дворе, куда их всех однажды вывели родители поиграть, лет …дцать назад.

— Ваши дрищи гораздо хуже, чем просто придурки! – горячо воззвал Петя. – Они вас решили поиметь во имя своих тараканов!..

— И наши тараканы нервно курят по сравнению с ихними, — угрюмо подытожил товарищ. – Или я не прав?!

В целом, Федя и Петя – знакомые и почти родные парни, и если бы не их желание «любви», то мальчишки были б отличными «жилетками». С ними можно делиться самым сокровенным, девочки-подруги не всегда такие откровения понимают, а вот мальчики-друзья очень даже. Может, сейчас и настал момент «Понять и простить».

— Дрищи – это великие учёные, которые делают переворот в науке, — произнесла Настя. Без особого задора, примирительно.

— Мы помогаем в меру сил, –  выдохнула Олесия. – Спасение человечества и всё такое…

Девушек губит любопытство, так в ста случаях из ста. То есть, сначала радует, а потом уже губит.

— Ха-ха, — сказал Федя (именно сказал). – По-вашему, мы похожи на педерастов? По чесноку.

Ответить «да» — обидятся, а иные варианты – риторика. Девчонки промолчали, нервно зажевали по ириске, вспоминая, как мордовороты целовались вчера вечером.

— Короче, дорогие вы наши, дрищи занимаются изготовлением наркоты, — усмехнулся Федя. – Просвещаю.

– А вас используют как соучастниц, — поддержал усмешку Петя. – Чтобы опосля на других свои делишки «повесить».

Девочки впали в небольшой ступор. А дружбаны с улыбочками нанесли еще один удар, ниже пояса, – и совсем не тот, о коем мечтают втайне девственницы:

— Кстати, вас самих ещё не брызгали чудо-духами?..

— Жаждем глянуть, как Олеська с Настькой целуются.

— Покеда, — мордовороты, ухмыляясь, переглянулись и отошли к своей машинке, припаркованной неподалеку.

Вот тебе и поняли, и простили… Москва – тот город, где можно ожидать что угодно и от кого угодно. А ситуация, писец, странная, мягко говоря!.. С дрищами девоньки знакомы лишь полтора дня, а с громилами полтора десятка лет. Девчонки ощупали мозольки на белых рученьках и взгрустнули.

Товарищи стояли и жевали ириски у своей тачки, когда к ним прицокали девоньки. Ороговевшие ладошки нежно тронули парней за могутные торсы.

— Умоляем, помогите проучить этих… преступников-наглецов! – страстно молвили подружки.

У олигархов обычно есть оправдательные документы на все миллиарды, кроме самого первого. У юных див всегда есть ясные отмазки на все вопросы, кроме простых. Стены в обороне треснули, да здравствует атака. Мордовороты нахохлись:

— Почему у вас телефоны были недоступны? Обе трубы, — внезапно наехали друзья детства. — Весь долбанный вечер!

Лица подружек наполнились недоумением.

— Ты чё, отключала телефон?

— Не-а, меня бы мама убила… А ты?

Девочки достали смартфоны, нажали кнопочки «На-старт». Трубки оказались отключенными.

— Дрищи?..

— Или кошак…

* * *

— Слышь, по ходу родичи скоро разбегутся, исключительно из-за нас с тобой, — умиротворённо сказал Леонтий Волков. — Второй раз папашу подставляем.

— Некрасиво, — согласился Миша Зайцев. – А главное, опыты страдают.

Братики диалогировали, лежа в своей спальне. На город опускались сумерки, а ночь освежает мысли, как известно. Адская нежить и творческие люди подтвердят.

— Экспериментам необходим промышленный масштаб, — размышлял Зайцев. – Только в результате множества можно получить нужное качество.

— Да, если помнишь, я это уже предлагал, — зевнул Волков. – Надо согнать несколько десятков прирожденных онанистов, заставить их себе подёргать, замутить сотню флаконов зелья, а потом тупо ходить и брызгать на всех подряд.

Спасём мир, даже если он будет сопротивляться! Правда, всегда встает вопрос о желании мира быть спасённым.

— Осталось решить, что же делать с родителями на время опытов, — зевнул и Зайцев. – Не на улице же предлагать респондентам свершить эякулят?..

17. Свежачок

Утро встретило Леонтия Волкова запиской, лежащей на барной стойке в кухне (она же гостиная). Нежным почерком мамы было написано: «Дорогие дети! Мы с папой уехали на недельку, отдохнуть от бедлама, который намедни появился в квартире. Вы уже взрослые, и, наверное, знаете, что делаете, но для нас с папой это чересчур сложно. Питаю большую надежду, что к нашему возвращению – вы разберетесь с бедламом, и далее не будете огорчать родителей. Целуем».

— Йес! – воскликнул циник, делая характерный жест. – Нереально понимающие родичи! Эй, Мишаня!..

— Я здесь, — в кухню заглянул Зайцев, на растопыренной пятерне, в вытянутой руке, он нёс поникший презерватив. – Вот, нашёл у папы под кроватью. Кондом использовался сегодня ночью, таким образом, папа сам нам помог. Можно делать очередную порцию возбудителя.

— Класс, всё в линеечку, — восхитился Волков. – Ток почему сегодня ночью, вполне, что гондон старый…

— Запах, — односложно ответил ботаник, он чуть раскрыл презерватив и пихнул его к носу брата. – Понюхай и поймешь.

— Верю, верю! – отпрянул Леонтий, кривя физиономию.

* * *

Пока Миша наводил очередной флакон аэрозоля и клеил к нему этикетку «Папа» — Леонтий залез на «Сосайтники» и раскидал некий пост в десятке групп, из серии «продаю и покупаю».

— Теперь ждем! – объявил он, потирая ладошки. – Щас понабегут онанисты…

— Ну-с, — ботаник склонился над монитором ноутбука, щуря глаза за профессорскими линзами, прочёл вслух: — Подою мужчину! Дорого и без выноса мозга. Телефон… адрес…

У больного лихорадкой температура может упасть не оттого, что он выздоровел, а потому, что он умер. Почувствуйте разницу, что называется.

— Лол, — без тени улыбки сказал Миша. – Вряд ли кто на такое объявление откликнется.

— Чувак, не занудствуй, – самоуверенно отбрил братец. – Лучше выдвини предложения, каких девок первыми будем трахать.

— Совершать коитус, — поправил ботаник на автомате. – Мне кажется, что Олесия и Настя самые достойные, — Зайцев-джуниор вдруг залился краской и поправился: — Достойные стать первейшими респондентами, я имею в виду.

Девственность у ботаников – тот недостаток, который проходит. Не всегда, но довольно часто. Циник подмигнул смущённому братику:

– Да не межуйсь, Мишаня, — он взял смартфон. — Щас я девкам наберу и забью стрелочку на вечер.

* * *

Общее несчастье сближает. Причем настолько, что враги становятся друзьями, а посланные в сад – любовниками. Так далеко у молодежи из Хамовников не зашло, но это не значит, что не зайдёт. Примерно в данном ключе думали мордовороты, вальяжно развалившись на передних сиденьях своего «Фольца» 2002 года выпуска.

Девчонки-подружки просиживали заднее сиденье, с надеждой взглядывая на громильские затылки.

— Чё за одеколон нам был подсунут? – размыслил Петя. – А ведь был подсунут.

— Поймаем академиков и всё узнаем, — угрюмо ответил Федя. – Чё моск терзать понапрасну.

— Прежде всего, академиков надо наказать, — влезла Олесия. – Набить морду, а после уж и выспросить.

— Не, лучше их самих побрызгать – их же духами, — подала голос и Настя. – А, может, сразу полицейский спецназ вызвать? Пусть штурмуют квартиру, возьмём с поличным наркодельцов…

Радикальные меры хороши там, где есть радикалы. Здесь же в наличии парочка интеллектуалов, которые наверняка купили где-то на eBay заморский газ, вызывающий глюки в виде говорящих кошаков и целующихся мужиков. Но девушкам – девушкино, а Пете с Федей – петефедино… Мордовороты зажевали по толстой ириске и сплюнули сладкой слюной.

— Менты тут ни к чему, — заметил один из дружбанов. – Олесь, Насть, вызванивайте дрищей, забивайте стрелу. Начистим хлюпикам рыла, а опосля поглядим…

— Пусть они сами звякают, — возразила одна из девушек. – Мне кажется, что дрищи на нас «запали», и, значит, железно проявятся. – Олесия вдруг осеклась. – Млин…

Я старюсь быть счастливой, ведь надо стараться этому. Но глупо впутывать личное счастье в планы мести. Тем паче, что и счастья-то нет, — какие-то фантазии подсознания, которые иногда по-хамски врываются в сознание.

— Так-так-так, — развернулись громилы узколобыми ликами взад. – А можно попродробней про «запали»?!

— Ну… не мы же, а они… в нас влюбились, — девушки явно занервничали, что наглядно проиллюстрировали паузы во фразе и переглядки. У женщин – чувства, у мужчин – эрекция, и обе формы возбуждения стреляют без предупреждений.

— Чё?! – не въехали мордовороты.

Отчаянно запиликал смартфон Олесии. Взгляды персонажей переключились на трубу.

— Дрищи?!

— Угу.

— Давай, изобрази радость и напросись на встречу! – воскликнула Настя, толкая подругу. И подмигнула воздыхателям: — Окей, мальчики!

Никаких чувств к дрищам нет. И никогда не было. Это всё кот! Однако и он – всего лишь глюк.

18. Возбуждение полиции

— Гип-гип, ура! – послышался громкий скрипучий голос за римской шторой, закрывающей окно спальни братьев (она же лаборатория). Парни, скучающие со смартфонами в руках, — вскинули утомлённые бездельем головы.

— Щёлк! — щёлкнула задвижка, штора поднялась под воздействием мохнатой лапки, и на подоконнике нарисовался дымчатый котик со здоровенным хвостом. Он пушистым кульбитом перепрыгнул на стол, тактично там потоптался, наводя шорох среди склянок.

— Итак! – жизнерадостно возгласил котяра. – Родичи уехали, а мы с вами поставим кучу опытов, чувачки! Мы добудем возбудитель, и повесим свои имена на Скрижали Истории! – котик согнул лапку, приставил её к пасти и заговорщицки дошептал речь: — По секрету, мне жуть как хочется самому опробовать зелье… Тссс.

Манго – самый вкусный фрукт на земле. А говорящие коты – самые отъявленные лжецы среди млекопитающих. Никакая энциклопедия об этом не расскажет, зато об этом знает Леонтий Волков.

— Слышь, у меня чуйка, что кошак не прост, — усмехнулся циник, обращаясь к брату. – И его легенда про цирк – это, канешн, дичь полнейшая.

— Хм, — задумался ботаник. – А, быть может, мы возбуждены?.. Ну, как-то неправильно работает возбудитель, что, в целом, изобретатели уже испытали. И данный кот – это мираж, посаженный на эмпирику, новоприобретённую нами в процессе  экспериментов.

Правде обычно не верят, в отличие ото лжи. Никто не знает – почему так, но это так.

— Хей, чувачки! – зверёныш ухмыльнулся во всю ширь зубастой пасти. – Без проблем, каждый из вас пусть угадал, и чё дальше?

Артефакт такой артефакт. С ними не воюют, их тупо признают. Или не признают, но они никуда не исчезают. Дети XXI века посмотрели друг на друга, пожали неопределённо плечиками:

— Да пофиг… наверное.

Трель дверного звонка наполнила атмосферу волнительной тревогой. Парни встрепенулись, а котяра заголосил:

— Пришёл онанист, стопудов! Бегите, чувачки, открывайте двери и доите его, доите! – зверь залихватски подмигнул и наглядно подёргал лапками. – Мне так интересно, что я готов оплатить зрелище! – нахальный котик достал откуда-то из-под мышки большое чёрное портмоне, вынул пачку стодолларовых купюр, двинул лапкой к собеседникам. – Берите и вперде!

* * *

Братики подкрались к входным дверям квартиры и прислушались. На лестничной площадке – ни шороха. Леонтий глянул в глазок:

— Вижу макушку…

— Открывай, млин, всё путём! – занервничал котик, сидя на полу, и затеребил Волкова за трико.

Миша Зайцев в волнении кусал губы, снял и надел очки. Его ассистент без дальнейших колебаний распахнул дверь. Котик на нервной ноте успел мявкнуть:

— Я покамест понямкаю, — и деловито потрусил на кухню.

На пороге квартиры стоял маленький рябой хмырь, лет тридцати, с беспокойным взором, он не смотрел в глаза, а тупил их вниз. Взгляд гостя уловил кошака, проскользнувшего под ногами.

— Привет, я по объявлению, — скороговоркой выпалил хмырь, блуждая зрачками. – Я пришёл без звонка, потому что мне срочно надо сделать вашу работу! Сегодня, сейчас!.. Выручайте, всех других пацанов отсылайте нахрен, я подыхаю!

Через минутку гость был препровожден в лабораторию (она же спальня), неуверенно замер посреди комнаты. Спросил, «бегая» взглядом:

— Как вы хотите, чтобы я встал?

Братцы нахмурились недоумением.

— Да нам по барабану, вообще-то, — размыслил циник.

— Если желаете, ложитесь, — заметил ботаник. – Мы можем выйти…

— Прошу, тока быстрее доите! – попросил визитёр несколько слезливо. – Сукой буду, не за что б не подписался, но без дозы я не жилец!.. – По ходу предложения хмырь шагнул к дивану, снял с себя штаны, загнул тело, упираясь в диван руками, выпятил голую попу.

Он был мышью, но считал себя львом. Хотя по факту являлся обыкновенной свиньёй. Поделом ему – собаке. Такая вот хреновина и совсем не занимательная.

— Эй, ты чё?! – вылупились братцы.

— Чё, втыкайте мне быстрей в задницу! – зло бросил пришелец. – И гоните бабло!

Братики в афиге присвистнули.

— Чувак, нам нужен онанист, а не педераст, — с усмешкой произнёс Леонтий.

— Сам ты педераст! – в истерике выкрикнул хмырь. – Я ж говорю, вены, млять, горят. А в родной хате нет ни черта, всё продал!..

— Вы наркозависимый! – дошло до ботаника. – И вам требуются деньги на анальгетик из категории «опиатных»! Или употребляете синтетический агент?

— Упс, — только и смог ответить гость.

Ещё через минутку, Волков распахнул дверь в прихожей, сухо мотнул головой вон:

— ЛетсГоу!

Нарик шагнул за порог, обернулся и сказал умоляюще:

— Пацаны, а хотите, я попробую «передёрнуть»?.. Тока не стоит у меня ни хрена… вот засада!..

— Ни в коем случае, — Зайцев отрицательно мотнул головой. – Нам нужен здоровый во всех смыслах мастурбатор.

Циник захлопнул дверь перед жалостливой мордочкой хмыря, парни шумно выдохнули:

— Ффу. Первый блин…

Сразу же тренькнул звонок. Наркоша полностью живой, только мёртвый. Проезжаем его… или явился второй блин? Волков, было, потянулся к глазку, однако, передумал и запросто открыл дверь.

— Заходи! – нарик был втолкнут в квартиру властной рукою, следом вторглись двое граждан: с хищными «лисьими» мордами, в форменных кителях.

— Полиция, — оба показали «корочки». – ОБНОН, мать вашу.

Сводные братья на автомате подняли исследовательские ручки. Нарик громко шмыгнул носом, вытер его тыльными сторонами ладоней, сцепленными впереди наручниками.

Старший легавый характерно сунул руку за пазуху, чуть засветив табельную кобуру, и покрутился по прихожке, заглядывая в комнаты. В кухне-гостиной он увидел большого дымчатого кота, с аппетитом уплетающего рыбку на барной стойке, а в лаборатории-спальне — стол со склянками, и восхищённо присвистнул:

— Фиу, академики по коксу, понятно.

Не желайте, и не желаемы будете. За последние сутки в Хамовниках слишком много говорили о наркоте и о полиции. И вот они пришли в Черёмушки всей своей прелестной толпой. Ментальная связь, — можно и так.

— Есть кто на хате? – спросил младший легавый, чутко поводя ноздрями.

— Н-нет, — промямлил Волков.

Из кухни в прихожую, на четырех лапах, резво вбежал дымчатый котик, и вильнув пушистым хвостиком, скрылся в спальне. Братики вдумчиво отследили движения зверя.

— У нас только, эм… кот, — добавил Зайцев.

Полиция кота как-то пропустила мимо сознания. Старший обноновец вернулся в прихожую. Молвил вальяжно, кося продуманным оком:

— Ну чё делать бум?.. Вызываем наряд и пакуем академиков?

— Предлагаю обыск, — ответствовал подельник. – Золото, брильянты, купленные на нетрудовые доходы, — дополнил он с усмешкой. – А, академики, бум делиться?

Если Бог – это любовь, то Страх – это дьявол. Если полицейские – это черти, то дымчатые коты – это ангелы.

— Эй, чувачки, зазырьте, чё я вам принес! – в прихожке нарисовался котик. Он ступал на задних лапах, а в передней держал фигуристый флакон с этикеткой «Папа» на нём.

— Мля! – озадачились менты, в ахере уставившись на зверюгу. Наркоша зашмыгал носоглоткой как станок.

— Алле гоп! – кот подпрыгнул, распыляя возбудитель на стражей непорядка.

Резко пахнуло конской мочой!.. Потолок качнулся, стены сжались и распрямились, а после прихожая крутанулась на 360 градусов. Возникло прозрачное объёмное марево в виде шестиконечной звезды, — в нём отразилась усмехающаяся плюшевая морда… Полиция вспотела, икнула и пукнула. Или пёрднула? Никто точно не понял… Всё встало на круги своя.

— Мяу! – злорадно выкрикнул котик.

Полицейские постряхивали с морд брызги, и осмотрелись несколько осовелыми глазками. Кто тут?.. Ага-ага. Понятые из числа парочки молокососов и… свидетель обвинения. Отлично!.. Старший — лейтенант Козлов выхватил казённый пестик и ткнул стволом напарнику в брюхо:

— Колись, сволочь! – крикнул звонко. – Как ты затарил двадцать грамм героина, и после продал, втайне от меня…

— Сам колись! – бросил ответку младший — сержант Баранов, и тоже выхватил пестик. – Ты торговал анашой с Трюфелем, а меня «лоховозил», что канал прикрыт…

— Разберёмся?!

— Да не вопрос!

Стражи непорядка угрожающе надвинулись друг на дружку. Братушки не очень-то уверенно, но опустили ручки и в мандраже наблюдали. Хмырь разинул рот и развесил уши.

— Тихо! – драная полиция обратила внимание на «публику». Чуть поколебавшись, спрятала пистолетики. — Товарищи понятые, протокол позже.

Затем легавые встали в боксёрские стойки и… начали наносить друг другу удары кулаками и коленями. Они пыхтели и топтались на месте. В процессе борьбы, один схватил другого за грудки и толкнул, однако Баранов успел вцепиться в плечи коллеги, — и оба в полу-кувырке выкатились на лестничную площадку. Оттуда послышались звуки ударов и тяжёлые охи мускулистых мужиков.

— Хряст! Хряст!

Нарик бесконечно умилился и самодовольно засмеялся шёпотом, обнажая редкие зубки.

— Хи-хи.

Пусть в нашей жизни будет какой-то другой беспредел, от нынешнего беспредела мы устали. Точней, надоел он нам, а ещё кучу опытов ставить… Братики указали хмырю на выход недрогнувшей рукой:

— Вали к ним, и, к хрену, уходите все отсюда, – учёные покрутили ясными головами. — Эй, кошак, а ты…

Котяра исчез, лишь в дверях мелькнул дымчатый хвост. А наркоша уже стоял с фигуристым флаконом в синюшных руках, и с умилением брызгал на себя остатками возбудителя. Рябая физия лучилась счастьем.

Через пару минут он выпорхнул из подъезда, с гордо запрокинутой головой. В каждой ладошке — по казённому пестику, под мышками — две табельные кобуры. Впереди, скованные единым наручником, брели обноновцы и уныло бормотали, обращаясь к конвоиру:

— Командир, мы напишем явку с повинной!.. Расскажем во всех деталях, как преступали Закон, пользуясь служебным положением…

Нарик подпрыгнул и наподдал с левой, а потом и с правой… обоим легавым. Жёстко под зад. Навстречу любопытной тройке – попался Типчик, — коренастый жирдяй, с крашенными в розово-синий цвет волосами, лощёными щечками и виноватой улыбкой. Он быстро шёл к дому, натужно пыхтя, ловко обогнул процессию и вбежал в подъезд.

19. Закрытый клуб онанистов

Стоя на площадке семнадцатого этажа, толстый посетитель глубоко выдохнул, и позвонил в нужную дверь. Щель явила два настороженных юношеских лица.

— Здравствуйте! – радушно сказал визитёр. – Я вам скидывал предварительную смс, что приеду через час! – он жеманно заулыбался, казалось, вот-вот закрутит себе локон из розово-синих волос.

Юнцы распахнули дверь пошире, осмотрели гостя внимательно. Переглянулись.

— Чувак, мы не ищем педераста, — буднично ответил Волков. – Гуляй, противный, йес? – циник подмигнул.

— Да-с, — покивал Зайцев максимально серьёзно.

Улыбочка мужчины сжалась и исчезла. Толстяк огляделся в тревоге и шепнул:

— Вам разве не нужен онанист?!

— Вау! – воскликнули братцы. – Ты чё, он?!

— Отъявленный и безнадёжный! – застенчиво улыбнулся мужчина. – К тому же, я женат. Поверьте, заниматься рукоблудием, будучи в браке – очень проблематично!.. – жирдяй теперь сам подмигнул и громко добавил: — Я к педерастам крайне лоялен, но осуждаю.

— А имя у онаниста есть?

— Типчик, — видя оторопь юношей, которая была воспринята как нерешительность, гость произнёс страстно: — Мне и денег не надо! Люблю я это дело.

* * *

Типчик сидел на кресле-кровати в виде кровати, в спальне (она же лаборатория), держа ма-аленькую мензурку, братья возвышались над ним.

— Материал, будящий сексуальную фантазию, — мы предоставляем, — рассказывал ботаник. – Вам надо озвучить, что именно вы бы желали лицезреть: фильмы, фото, рассказы… к сожалению, у нас весь материал в электронном виде, но лично нам хватает и его.

— Любую порнуху, — кратко выразился циник, потряхивая ноутбуком, который переместился с подоконника в его руки.

— Я сам в себе фантазию будю! – жирдяй родил умильную улыбку. – Я закрываю глаза и мысленно представляяяю Мечты. Порно вне мозга – на меня не действует. Но вы могете пользоваться…

— Хоккей, — покивали в согласии академики. И двинулись к выходу.

— Эй, дорогие мои! – догнал возглас. – Куда ж вы?! Я думал, что мы вместе будем ЭТО делать.

— Чё?! – не въехали учёные.

Типчик лишь смущённо залыбился.

Очередной дверной звонок наполнил квартиру томительным ожиданием. Или тревогой? Братцы точно не поняли, что именно явилось в гости, но демонстрировать перед клиентом плохие эмоции нельзя. Да и вообще, мнительность – плохой советчик в науке.

— Вы… эм, осваивайтесь, — подбодрил Зайцев. – Пожалуйста, без нас, ведь вы блестяще справитесь, я уверен!

— А мы пока встретим очередного мастурбатора, – заухмылялся Волков. – Погнали, Мишаня, организуем «Зал ожидания», там – чаёк, ириски, и так далее…

Онанист попался чересчур странный, но нормальный мужик на такое дело вряд ли подпишется. Поэтому проезжаем… к следующему визитёру.

— Ведите новенького сразу сюда, ко мне! – подскочил Типчик, однако парни его уже не слышали. Испарились, прикрыв межкомнатную дверь.

— Ничё, я вас приобщу, — криво улыбнулся толстяк. Он, кряхтя, приподнялся с кресла и спустил штаны, сел и поёрзал, устраиваясь удобней.

— Ну, будем! – жирдяй закрыл глаза и медленно подвигал рукой в области объёмного паха. Извне донесся невнятный шум, свинопотам недовольно поморщился, пытаясь сосредоточиться. Прямо над ухом раздался громкий треск, как будто хлопнули дверью, и далее истеричный женский голос возопил:

— Ага, попался!

Жирдяй быстренько распахнул глазки и увидел Фурию – свою жену, которая явно ворвалась в комнату. Если муж являлся свинопотамом, то жена была слонопотамом. И если в Типчике было 120 килограммов, то в его пассии – все 240. Густые брови, на поясе – корсет и мини-юбка.

— Закрытый клуб онанистов, я как чувствовала! – громыхала девушка. – Ах ты, изменщик!..

Неправильная карма. Или не в то время и не в том месте. Братики хмурились, не понимая, — то ли злиться, то ли смеяться.

20. Колян

Оставшийся день братцы тупо сидели у себя в лаборатории, изредка принимая смс и сообщения в чате на «Сосайтниках», — от разных приколистов, откровенных даунов и грязных виртуальщиков. Параллельно, между прочим, поржали над прикольным анекдотом про мужика и собаку. Развлекло, но ненадолго.

— Кто хочет реально сдать биоматериал, тот приходит ножками, а не пишет тонны пургомёта, — раздражённо сказал Волков. Сетевая тупость стала действовать гнетуще, так всегда, когда хочешь что-то получить от господина Интернета.

Пикнула очередная смс, Волков глянул на экран телефона и вдумчиво прочёл:

— Я стою у дверей. Готов стать отдоенным! Колян.

На пороге в натуре топтался Колян – длинный узкоглазый парень, лет тридцати на вид. Китайцы не бывают длинными, а другие национальности не бывают узкоглазыми. С японцами, корейцами и монголоидами то же самое. Но Колян был, стоя с доброй улыбкой.

— Привет, – заулыбался гость, голос звучал вполне по-русски. Хотя с одного слова разобрать атрикулят сложно.

— Привет, привет, — процедили изобретатели.

Если тебе попались намедни два придурка, то обязательно будет третий, — народная примета.

— Ты онанист? – прямо спросил циник.

— Ууу… — чуть задумался гость и выпалил: — Пися есть. Хороший. Показать?

Когда Интернет выходит в реальность, то приобретает странные, порой пугающие, черты. И чем меньше Интернета сойдет из мониторов в наш драный мир – тем лучше.

* * *

Либо мы дебилы, либо они счастливые. Каждая логика по-своему пронзительна. Однако эксперимент зашёл в тупик.

— Чё делать? – спросил циник, когда Коляна спровадили к его китайской маме.

— Эмм… Исходя из всей картины произошедших событий, мне кажется… — начал Миша.

— А без «кажется»?

— Я напишу новое объявление, — более кратко досказал Зайцев. – Я – ботаник, и у меня это получится лучше, чем у красавчика. И новое сработает правильно!

Ваши бы слова, Мишаня, да здравым мастурбаторам в уши! Если такие вообще существуют. Попытка – сие тоже опыт. Волков лишь снисходительно усмехнулся.

Зайцев прыгнул к ноутбуку и сосредоточенно застучал клавишами. Братец приблизился, склонил голову вбок, прочитал вслух:

— Куплю мужской эякулят. Сдача на месте. Сто долларов — порция.

Хмыкнул. Пикнула сотая за день смс. Волков глянул сам и показал Зайцеву.

«Через полчаса будем на месте. Очень сильно Вас ждём!!!» — извещал экран смартфона.

— Девки, — озвучил циник. – По ходу согласны, чтобы мы их отодрали и без возбудителя!

— Я в атмосфере эйфории, — блаженно потянулся ботаник. – Тогда приём респондентов отложим до утра!

 Половой инстинкт всегда скрашивает «лирика». Неизвестно как с этим у мордоворотов, но у интеллектуальных дрищей именно так.

21. Поменяли местами

Воронцовский парк Москвы состоит из длинных аллей, по которым гуляют «Яжематери» с колясками, шагают ходуны со скандинавскими палками, тащатся в обнимочку юные и зрелые парочки, а также иногда залетают полицейские патрули, бомжи и загульные компашки. Помимо аллей – тут есть беседки, пруды, дворец дореволюционных хозяев усадьбы, лодочная станция и парк аттракционов. Отличное место как для отдыха, так и для чувственных признаний или сладких втыканий!

Сводные братья и красавицы-подружки посиживали во вчерашней беседке, где и встретились минуту назад. Предварительной «дележки» из серии «кто с кем» не было, да и быть не могло, поэтому встреча прошла без поцелуев и объятий. Правда, по ириске зажевали.

— Эм, ну вот так, — нежданно смело выпалил ботаник и замолчал. Прерывать паузу никто не спешил. Девочки являлись лишь инструментом достижения грязных целей, а мальчики представляли собой извращенцев с уклоном в криминал. И как ненавязчиво это объяснить друг другу, — никто не знал. Между Сторонами случилось слишком много, но за малый промежуток времени. Изгнать паузу сможет, наверное, отвлечённая тема?

— В общем, нам скинули охрененный анекдот, — наконец, бодро сказал Волков. –  Не знаю, поймете ли вы юмор, но мы с Мишаней искренне поржали.

— Мы вообще тупицы, — съёрничали девочки. – Поэтому не комплексуй и рассказывай!

Волков хотел что-то ответить, но Зайцев осуждающе пихнул его в бок, и начал повествование сам:

— Итак, один мужчина прочитал объявление, весь смысл коего заключался в том! — и сам же и поставил паузу, ожидающе глядя на братика. До Леонтия дошло, что любой спор об анекдоте убивает собственно анекдот, и циник включился:

— В общем, мужик читает объявление: «Продам говорящую собаку…»

Звонит по телефону. Сиплый алкашеский голос подтверждает:

— Да, продаю. Сколько стоит?.. По телефону цену не разглашаю.

Мужик, естественно, едет. Звонит в дверь, открывает пропитый детина, грязный и вонючий. Тыкает пальцем:

— Заходь. Собака вон там…

Покупатель рисуется в кухне и видит собаку. Она и говорит:

— Привет! Могу тебе рассказать парочку секретов Пентагона. Также могу предсказать мощное землетрясение в Чили, а ещё я лично знаю пару членов Мирового правительства… ну, и умею вышивать крестиком и разгадывать кроссворды…

Покупатель в ахрене вылетает из кухни, спрашивает алкаша вновь:

— Эй, сколько стоит твоя собака?

— Забирай даром! – бурчит алкаш.

— Чё?!.. Как даром?!.. Дак она ведь… всё знает – от глобальных моментов до бытовых… Она – незаменима!

— Да врёт она всё! – с досадой отвечает алкаш.

Волков криво улыбнулся – никогда не угадаешь, попал ли анекдот в целевую аудиторию. Зайцев коротко хихикнул, на всякий случай, предупреждая тягостную паузу.

Однако девочки заливисто захохотали – анекдот, что называется, «вставил». Давая дорогу дальнейшей драматургии. Братцы довольно заулыбались: рассмешить девушку – это всё равно, что получить от неё знак внимания. Чаще всего танцует женщину тот, кто её смешит, и серьёзные мужчины имеют секс гораздо реже, нежели юморные.

* * *

Мордовороты наблюдали за парочками, сидя в соседней беседке. Видно было не очень, но слышно было отлично. Заливистый смех ударил прямо по яйцам, будто кувалда. Мужчина всегда ревнует, когда женщина смеётся не ему.

— Щас я намылю академиков! – в ярости вскочил Петя. – И девкам наподдам, шоб не кокэтничали!

— Погодь, шнурок завяжу, — наклонился к ботинку Федя. – И навалимдраным песнопевам.

* * *

— Нам вы тоже врёте? – вдруг спросила Настя у братцев. Без переходов, просто и тупо отодвинув отголоски веселья. Как будто его и не случилось.

Мальчики подавились улыбками. Заставить это сделать способна только девушка!

— Эм, — закряхтел ботаник. – Вся правда о научном опыте, безусловно, не прозвучала, но это не значит, что вас обманывают.

Мы громко промолчали, и нас тихо обманули. Подружки решительно поднялись:

— Два варианта: либо академики рассказывают всё, либо они нас больше не увидят.

Всё-таки суперски, что иногда у антагонистов развязываются шнурки, давая время соперникам заявить о своих чувствах.

— Чё сразу уходить-то?! – в томлении вскричал циник. – Вы, млин, самые классные принцессы, которых я наблюдал!

— И я таких нимф не видел, — как эхо откликнулся ботаник.

Женский пол обычно слышит не слова, а эмоции. Братики произнесли свои фразочки, а подруженьки услышали протяжный тоскливый вой. Отлично! Девочки вновь уселись:

— Мы — внимание.

— И мы, — вступили в беседку громилы. Они, танцуя по-орагнутаньи, подступили к конкурентам, и легонько нацелили мощные кулачищи в ненавистные лица.

– Эй, задохлики, это наши девки, — ухарски молвил Петя. – И клеить чужих тёлок - чревато.

— Щас будете «сосаться» друг с дружкой, — защерился и Федя. – А потом подрочите друг дружке… А вот после и погутарим.

Жизнь – это постоянная (вечная) боязнь смерти. И посему пугаться каких-то там парней с дюжими кулаками – глупо. Перед глазами девушек – так и подавно.

— Наивные, — поэтично вздохнул Зайцев.

— Свои угрозы засуньте себе, — проще выразился Волков. – Куда именно, думаю, сообразите.

Сломать академиков не проблема, а проблема за это отвечать, по той самой строгости закона. Чай не разборка между картелями, не та страна и не те люди… Мордовороты в бессилии перекривили гневные хари. Но: помимо опасного унижения есть и безопасное. Дружбаны сие не столько понимали, сколько ощущали.

— Ну чё, поссым на них? – предложил Петя.

— Не, отшлёпаем как шалав, — выдвинул контрпредложение Федя. – По голому заду, ёк?

Академики вяло дёргались в могутных руко-клещах, однако громилы держали крепко, недавний опыт общения с интеллектуалами научил. Девчонки насуплено наблюдали… и наблюдали. Молча.

Петя сел на скамейку, при этом ловко перехватив ботаника, кладя его себе на колени животом вниз. Федя скопировал действия по отношению к цинику.

— Ток не кусаться, — предостерегли мордовороты. – Если зубы дороги.

— Хватит! – не выдержали девчонки, вскакивая во второй раз. – Чё фигнёй занимаетесь?! Нам надо узнать у дрищей про «странные духи», и вопрос будет исчерпан. Если не умеете правильно спросить, то давайте мы спросим!..

У Них ножки в кожаных башмачках — в тон прелестным глазкам! Братцы оторвали понурые взгляды от пола беседки и уставились на подруг.

— Чё? – удивился циник. – Мишаня, по ходу девки нас с тобой ни черта не любят.

— Классическая подставная ситуация, — горько покивал ботаник. Насколько можно кивать, лёжа на чужих коленях в неудобной позе. – Учёных выманили на якобы свидание, чтобы узнать рецептуру Гениального препарата, призванного поменять мир!

— Дураки вы, братцы, — горько ответили девочки. Не развивая и не уточняя. Правда, лирично бровками всё-таки повели.

Однако исследователи уже «слили» подружек, не разбираясь в деталях и в нюансах.

— Короче, мы делаем Возбудитель, — зелье, от которого любая девка выпрыгивает из трусов! – отчаянно возопил циник, ворочаясь на громильских коленях. – И если б перекачанные индюки не мешали, то мы бы с братцем сначала вылюбили Олесию с Настей, а после б оттрахали весь девчачий мир!

— Дружеские, эм… поцелуйчики в кафе – это всего лишь производная опыта, который пошёл чуть не так, — застенчиво пробубнил ботаник. – Но через пару дней мы усовершенствуем препарат, и тогда…

— Ч-что?! – простонали девоньки. И совсем не сладострастно.

— Спокуха! – рыкнули громилы, сбрасывая братиков с колен. Поставили изобретателей на ноги, отряхнули им штанишки и ободряюще охлопали. Льстиво улыбнулись: – Не серчайте, чувачки! Поехали, добросим вас до дома на своей тачке. С ветерком!

— Млин, — прошептали девочки, провожая уходящую четвёрку растерянными глазками. Мордовороты дружески обнимали академиков, о чем-то трещали и явно весело гылились. Никто не оглянулся.

22. Подготовительные аккорды

Как правило, мальчики хотят засадить девочкам, при этом искренне веря, что любят. Четверо парней это признавали, и посему о подружках разговоры тактично не вели. Каждый строил свои планы в отношении девонек, однако пока молчал.

— Мы поможем, чем можем, — пообещали мордовороты, добросив братьев до их дома. И умчались. Однако ровно в шесть утра уже снова были на улице Гарибальди, д. №6.

Сводные братики оказались в сложной ситуации: делить деньги и славу они ни с кем не собирались; но и ссориться с атлетами ни к чему. Решили пока их использовать как респондентов, а дальше будет дальше.

— Вот вам по ма-аленькой мензурке, — братцы всучили громилам бутыльки. – Подёргайте половые члены в интересах науки!

У громил ситуация была ещё сложней: они толком не понимали, чего хотят от братьев. Поэтому с радостью уцепились за встречное предложение, — онанизм – знакомое и глубоко изученное явление для почти любого парня, и грех стесняться, когда в обществе «все свои». А дальше дружбаны не думали, мозг на стратегии у мордоворотов не запрограммирован, как известно. Громилы полулежали на диванчике, в спальне-лаборатории, и отчаянно пыхтели, когда в окне нарисовался дымчатый котик, и весело проорал своим скрипучим голосом:

— Эгей, чувачки, прива! – зверь влез с улицы на подоконник. Встал на задние лапы, пригладил усики: — Тоже вот собираюсь сдать эякулят для опытов…

В спальню заглянул Волков:

— Ну чё, болезные, справились? – увидел кота и крикнул за спину: — Мишаня, кошак припёрся.

— Ага, — лучезарно подмигнул зверёныш. – По бабам я гулял, трёх за ночь оприходовал.

* * *

Через полчасика мордовороты вальяжно посиживали на диванчике в гостиной (она же кухня), а между ними развалился котик. Братики стояли над кворумом и давали инструкции:

— Респонденты наверняка по времени будут накладываться, поэтому здесь у нас «Зал ожидания», — внушал ботаник. – Вон чайник, в шкафу печенье и кофе. Ириски в холодильнике.

— Народ надо развлечь, а кого-то, мож, и успокоить, — дополнил циник. — Ок?

— Йес ит из! – залыбылись мордовороты. – Звание главных онанистов оправдаем.

— Яволь, — козырнул и котик.

* * *

На полочке в спальне (она же лаборатория) стояли два фигуристых флакона, с готовым раствором. Надписи на посуде звучали как: «Федя» и «Петя».

— С почином! – усмехнулись сводные братья.

Лень – это минутная радость, а достижение – это радость до конца дней. Разумеется, для себя, иные свидетели не актуальны в данном смысле.

— Мишаня, давай-ка, падай за комп и гоняй переписки на «Сосайтниках», — распорядился Леонтий Волков. – Ты прав, ботаники пишут лучше, чем болтают.

У циников же дар убеждения проявляется только при голосовом общении.

— Аллё, привет! – схватил он зазвонивший телефон. – Наша лаборатория «Чудеса Вселенной» изучает эмбрионы инопланетян, и для опытного сравнения нам нужны образцы… Да, платим по сто баксов, а в качестве бонуса увидите настоящего инопланетянина. И если повезёт, то будете дроч… то есть, мастурбировать на пару с внеземным разумом, да-да, сидя бок о бок!

— Вау! – воскликнул Зайцев, как только брат отключился. – Моё восхищение!

— Если чё, то кошак порулит как «зелёный человечек», — явил усмешку Леонтий.

Бывают дни, которых многоуважаемый Успех обожает и сам приходит в гости. Даря тебе вдохновение и результативные итоги. Вчера Он был не в настроении, а сегодня зашёл, приведя за собою кучу респондентов. И первым случился некий таксист Жора, который соблазнился на сто баксов. А на инопланетян Жоре было плевать слюной.

23. Возмездие дорожным хамам

Жора – это парень среднего роста и усреднённых взглядов на бытие. Понаехал из Калуги в Москву, лет десять назад, прошёл извилистый путь от массажиста до таксиста. Как известно, все массажисты – онанисты по жизни, неизвестно как с этим обстоит дело у таксистов, но бывших массажистов не бывает.

— Легко, — с места в карьер выразился Жора, забирая ма-аленькую мензурку и спуская штаны. Буквально спустя пять минут – ботаник навёл новую порцию раствора, и прилепил на фигуристый флакон этикетку: «Жора».

— Спасибо, удачной вам дороги, — пожелал респондент, забирая сто долларов.

Чем больше что-то совершенствуешь, тем больше у тебя совершенства.

— Эврика! – вдруг сказал Зайцев. Он решительно напыжился и несколькими короткими струями оросил Жору, его же «именным» возбудителем! Болтнул ощутимыми остатками и поставил флакон на полочку, рядом с флаконами громил.

Резко пахнуло конской мочой!.. Потолок качнулся, стены сжались и распрямились, а после комната крутанулась на 360 градусов. Возникло прозрачное объёмное марево в виде шестиконечной звезды, — в нём отразилась усмехающаяся плюшевая морда… Жора вспотел, икнул и пукнул. Всё встало на круги своя.

— Чё такое?! – удивился циник, напряжённо рассматривая таксиста.

— Два в одном, — процедил Зайцев, не спуская с «клиента» глаз. – Мы испытаем возбудитель сначала на мужчине — поставщике эякулята, а затем на стороннем респонденте — девушке. Опытной порции на двоих вполне хватает…

Объять необъятное – не сложно, надо лишь придумать самое простое решение. Как правило, оно не возникает, а им озаряет.

— Девушки – это правильно, — в раздумье заметил Волков.

Тем временем, Жора… сощурился, почесал бедро и потёр шею. Повесил на лицо злобный оскал и молвил угрожающе:

— Дорожных хамов знаете?!

— Н-нет, — на опаске ответили братья. – У нас и автомобиля-то нет.

— Жаль, — хищно ухмыльнулся таксист. — Тогда покеда, буду искать, — он бодро выбежал, махнув ручкой.

— «Два в одном» — задумка суперская. Только чё делать, когда респонденты убегают, разнося возбуждения по городу?.. — в сомнении заметил циник.

* * *

Ребятки из Хамовников пили кофеёк с баранками, в гостиной кухне, в окружении шести-семи респондентов, ожидающих очереди. Кворум развлекал котик, травя байку своим скрипучим голосом:

— Короче, бабень, весом полтора центнера, спрашивает у продавца:

— А этот унитаз выдержит сто сорок килограмм?

— Ну… — замялся продавец.

— Чтобы, млин, так сел… да ещё так зло!.. — зверюга выдержал паузу, залихватски гылясь.

Респонденты нервно повели глазками, и лишь один — с унылой физией, коротко заржал:

— Ха-ха-ха…

— А вам, чё, не смешно? – расстроено взмахнул лапками кот, обиженно косясь на других гостей. Гости смущённо прятали глаза. Таково свойство прикола: он не всегда удаётся.

В комнатку заглянули профессорские линзы Миши Зайцева:

— Следующий, пожалуйста!

— Я! – вскочил Вася, тот самый хохотун с унылой физией.

* * *

В то же самое время Жора вышел из дома экспериментаторов и внимательно осмотрелся, — к сожалению, в тесном дворике дорожных хамов не наблюдалось. Тогда он сел в своё белое такси и поехал, выруливая из двора на улицу Гарибальди. И на повороте такси нарвалось на хама в виде тонированного Джипа, на две трети перегородившего проезд. В принципе, любое авто могло мимо проскочить, пусть впритык. Однако Жора тормознул, выскочил из салона и заглянул в Джип. На сиденье водителя скучал некий бородатый гаврик, куря в открытую фортку.

— Твоя тачка мне мешает, — без эмоций сказал Жора. – Будь добор, отъедь в другое место.

— Чэго? – не вкурил джигит, скользь мазнув по таксисту чёрными очами.

— Убирай машину с дороги, — терпеливо повторил Жора — Я ненавижу дорожных хамов.

— Слюшай, иды нахрэн! – вскипел бородач. – Или я тэбу палажу мордой вныз! Уобищ!

Примерно к сей фазе развития событий, зад белому такси подпёр некий красный седан, и нетерпеливо посигналил, требуя освободить путь.

— Выметайся! – решительно скомандовал Жора. — Не хочу тебя покалечить.

— Мыль жёпу, — джигит отбросил окурок и выскочил из автомобиля. Задние двери Джипа открылись и из тачки вылезли ещё двое джигитов. Троица демонстративно похрустела костяшками пальцев, с ухмылками поглядывая на тщедушного калужанина.

— Чё, впряжёмся? – спросил один пассажир у другого, в красном седане, срубив ситуацию.

— Наших бьют! – поддержал второй.

Мужички вылезли из тачки, но не успели сделать и шага.

Таксист сначала отступил немного назад – для разгона, а потом боком-боком… обежал воинственных джигитов и с размаха ногою врезал их машинке прямо под капот!

— Кия!

Огромный Джип… оторвался от земли будто мяч, описал десятиметровую дугу в воздухе и шлёпнулся на бетонную площадку, уложенную под магазин. Джип упал на бок, после перевалился на крышу, с неохотой встал на все четыре колеса и замер.

— Вах! – вскричали бородачи.

— Круть! – прошептали мужички из красного седана.

Быть героем почетно, хотя уже не так интересно как раньше. Жора ухарски улыбнулся и пошёл прямо на оппонентов. Те тотчас же убежали: храбрость джигитов вовсе не так абсолютна, как иногда кому-то кажется. Тогда таксист повернул к красному седану, схватил его и поднял, на вытянутых руках перенёс машинку на пяток метров вперёд, осторожно опустил на асфальт впереди белого такси. Молвил, учтиво прогнувшись:

— Прошу! Извините за задержку, я учил хамов. Теперь можете выехать, а я за Вами.

— Млин! – выдохнули мужички.

* * *

За следующий час Жора успел сделать много: он распинал по кустам парочку КАМАЗов, хамски его обогнавших; закинул на крышу многоэтажки несколько дорогих иномарок, подрезавших на повороте; пяток машинок, за неправильную парковку — превратил в бесформенные куски, мня железо в руках как картон; размазал по асфальту наглый мотоцикл; закинул гаишника, желавшего содрать штраф за якобы «пересечение сплошной», — на близлежащее дерево. Прежде, однако, попытался объясниться:

— Командир, предъяви доказухи, — вдумчиво попросил Жора. – Фото- или видео-фиксацию нарушения.

— Щас я те выпишу протокол, вали с ним к нам в отдел, получай повестку в суд и вот там и доказывай, что не верблюд, — заносчиво ответил инспектор. – Мне похрен.

— Без проблем, — ответил Жора и закинул ДПС-ника на сосны Ясеневского лесопарка.

В следующее мгновение возбуждение кончилось. Резко пахнуло конской мочой. Таксист вспотел, икнул и пукнул… похлопал непонимающими глазками.

— Снимите меня, мать мою! – завопил гаишник, цепляясь за крону.

— Ик! – икнул напоследок Жора. Задрал голову к верхушкам деревьев, зазырил напуганного мента, суетливо вскочил в белое такси и умчался. Куда именно – никто не узнал.

24. Инструктивный человек

Респондентом №2 был Вася – парень лет двадцати семи, с унылым лицом.

— Итак, прежде чем приступить к процедуре – я должен дать краткие разъяснительные инструкции, — торжественно сказал Зайцев.

Сводные братья, в белых халатах и чепчиках, по-садистки улыбались, к слову, — все улыбки людей в белых халатах воспринимаются именно таковыми.

— Не нагоняй страхуёчков, — осадил коллегу Волков и подал Васе ма-аленькую  мензурку: — С тебя малаф, а с нас сто баксов. Зелень у нас – вот, — показал купюрку, — где взять малаф – ты знаешь. На все дела, у тебя по времени полчаса, а в идеале минут пять-десять. Всё ясно?

Васе не хватало эмоций по жизни, и в их поисках он уже обошел все «странные места». Тусовался с байкерами и сатанистами, изучал подземелья Москвы, выезжал на инопланетную охоту, заводил знакомства с фетишистами, однажды посетил «голубую» вечеринку и пару разочков побывал на встречах писателей. Подлинная, «не изъезженная»  эмоция – редкая нынче штука, и объявление о покупке эякулята её прямо-таки заявляло!

— Не ясно, — отрицательно мотнул головой Вася. — Мне нужно, наверное, сказать своё имя, возраст, ответить про наличие половой жизни, чем болел в детстве… Стандартная анкета при сдаче анализа.

Онанист без иллюзий. Млин. А, может, не онанист. Тогда кто, — идейный её противник?.. Академики состроили кислые мины.

— Мы не берём анализы, — закипел циник. – А платим хорошие бабки за то, что ты обычно делаешь бесплатно!

— Я не занимаюсь мастурбацией, — уныло ответил Вася. – Не умею. Прошу научить, готов заплатить за курсы те сто долларов, что вы мне дадите.

Сводные братья переглянулись. Проще всего сказать «До свидос», но на простоте уже поставили точку, значит, теперь выбираем сложности. В науке по-другому не бывает.

— Без проблем, — усмехнулся циник. – Садись, Вася, на диванчик и снимай штаны. Щас тебе Мишаня прочтет теорию, которую я тебе наглядно буду показывать на практике. Заслушивай и повторяй…

* * *

— Есть! – радостно воскликнули братики, белесая жидкость толчками стекала в ма-аленькую мензурку.

В следующую минуту был наведён опытный раствор, на фигуристый флакон наклеили этикетку: «Вася».

– Спасибо за инструктаж! – с чувством произнёс Вася, застегивая ширинку. Унылая рожица сияла. – Скажите дату, когда мне снова подойти, у вас клёво!.. – Он достал из карманчика блокнотик и ручку.

— Нее, чувак, — напыжился Волков и несколькими струйками оросил Васю его же «именным» возбудителем! – болтнул ощутимыми остатками и поставил флакон на полочку, рядом с флаконами Феди, Пети и Жоры.

Резко пахнуло конской мочой!.. Потолок качнулся, стены сжались и распрямились, а после комната крутанулась на 360 градусов. Возникло прозрачное объёмное марево в виде шестиконечной звезды, — в нём отразилась усмехающаяся плюшевая морда… Вася вспотел, икнул и пукнул. Всё встало на круги своя.

Исследователи впились глазами в респондента! Вася вытянул унылые губы трубкой, сказал задумчиво:

— Знание… это сила! – он требовательно глянул на братиков. – Продиктуйте мне рецепт онанизма, я его запишу! – навострил ручку на блокнот.

* * *

Вскоре Васю вышвырнули на лестничную площадку. Дверь квартиры за ним яростно захлопнулась.

Возбуждённый чуть покачнулся, выпрямил равновесие и двинулся прочь. Блокнотик с ручкой томно прижаты к груди, взгляд рассеян. Через несколько метров Вася упёрся в лифт. «Пожевал» губами, скатанными в унылую трубку, глаза уткнулись в небольшой листок размера А-4, прикреплённый к двери кабины.

— Инструкция пользования лифтами, — прочёл Вася. — Для вызова кабины лифта – нажмите кнопку вызывного аппарата…

Так он стоял и шевелил губами сколько-то времени. Лифт ездил туда и сюда, иногда высаживая на площадке семнадцатого этажа жителей. Вася читал и переписывал чтение в свой блокнотик.

— Едешь, милок? – ласково спросила возникшая рядом бабушка из сто девяностой квартиры.

— Ехать небезопасно! – трагичным шёпотом сказал Вася. – Давайте прочтём и перепишем инструкцию, а потом и поедем, точно её соблюдая… Я уже на две трети проникся Правилами пользования лифтом!

Старушка перекрестилась и начала спускаться по лестнице.

Чуть позже Васю можно было наблюдать в холле метро, совершавшего похожие манипуляции с инструкциями по эксплуатации метрополитена. А потом к странному гражданину подошла драная полиция и повела с собой. Что в отделе говорил возбуждённый про инструкции – осталось загадкой.

* * *

— Короче, один раз, мы со знакомыми бесенятами, пришли в общественную баню, — рассказывал реал-стори дымчатый котик. Рядом «грели уши» мордовороты и семь-восемь респондентов, ожидающих вызова в лабораторию. Дело происходило в «Зале ожидания», под который временно была приспособлена гостиная кухня.

— Нам тогда было по двести двадцать лет, юнцы,  мать нашу… И видим, что через полку от нас моется какой-то плешивый демон… Как только он отошел в парилку, мы прыгнули на его лавку и нассали ему в таз литра два. Демон возвращается и начинает мыть свою плешивую репу, мы, естессно, ржать… А он ничё не понимает, вертит намыленными рогами, — зверюга самодовольно загылился. — Так-то мы развлекались в детстве…

Общество потребления нервно курит по сравнению с обществом онанистов.

— Гы-ы, — прыснули громилы. – Гыыыы!..

— А чё, смешно! – заржал и кворум. По обществу и анекдоты, смехуёчки запрыгали по рожам респондентов. Вдруг чья-то смуглая рука, твёрдая и сухая, схватила кошака за загривок и швырнула с уютного дивана на жёсткий пол. С диванчика поднялся крепенький Митя, с простодушным лицом, лет пятидесяти, он размыслил вслух, сплёвывая:

— Кота лучше закопать, а в грудь вбить деревянный кол!

Никто ничего не понял. За что досталось интересному роботу, призванному развлекать клиентов? Какой может быть спрос с искусственного интеллекта!

— Чё за хрень! – заорал котик, жигая пушистым хвостом. – Попутал, чувырла!?

— Ээй, — нахохлились громилы, выражая всеобщее мнение. – Ты кошака не обижай, млин.

В дверном проёме вновь сверкнули профессорские линзы Миша Зайцева:

— Следующего просим.

Митя просветлённо глянул на кворум:

— Всех их не закопаешь, тоже верно, — произнёс он с усмешкою. Нервно огладил голову и вышел, следуя за ботаником в лабораторию.

— Эт он, тот демон? — подмигнул всем Петя, кивая на дверь. – Ахаха.

— Да уж, да уж, — заухмылялся кворум.

— Свалил глазастый сучонок, — проворчал котик, вновь залезая на диван. – Иначе б я его загрыз к хрену.

Любая ситуация, как правило, подчёркивает человека. Или отчёркивает его от общества, где верховодят дурацкие потусторонние коты.

25. Митя из морга

Жизнь коротка, чтобы рождать гадости. Но понимаешь это тогда, когда соприкасаешься со смертью. Митя видел мёртвых чаще, чем живых, в морге иначе и не бывает. Работал он санитаром, причем не в «судебке» с его криминальными трупами, а в анатомическом отделении, куда свозят тела старушек, мирно усопших при больницах. Был интровертом, иными словами, общество не особо жаловал, но мир спасал в меру сил. Объявление юных испытателей Мите понравилось. Есть возможность подарить живой кусочек себя – как-то так он это понимал. Далеко не идеальная концепция, однако, когда респондент не знает даже слово «концепция» — то мотивы решения вполне оправданны.

— Возьмите, уважаемые, — Митя подал академикам бутыльку со своим эякулятом. – Ничё, што я дома наспускал?.. С собой принёс.

Идеала достигнуть нельзя, но любая попытка достойна, как минимум, уважения. Исследователи хмыкнули. Если хочешь быть счастливым – будь им!

— У нас не спермоприёмник, — заявили братья, — но исключение мы сделаем. Купим биоматериал с рук.

— Спасибо от сердца, — поклонился санитар и повернулся на выход. Но тут же развернулся взад: — Тут это… я вашего домашнего беса побил, — молвил он смущённо. – И закопать хотел… тово, пущай не обижается, проныра. Мне с нечистой силой ссориться нельзя, как бы.

В XXI веке Научно-технический прогресс настолько глубоко вошёл в наше бытие, что не оставил места мистике. Поэтому даже бесы маскируются под технологии, ибо как бесов их никто более не воспринимает, отдельно взятые олдфаги с «потусторонними сказками» не в счёт, ведь на сознание большинства они не влияют.

— Минуту, — выкрикнули академики. – Щас мы вас обрызгаем анти-мистическим раствором, от которого вся нечисть разбегается!

* * *

Чтобы правильно продолжить – надо правильно начать. Главное наладить схему, а далее – дело техники. Первые респонденты подкрепили теорию практическим опытом, и эксперимент шёл по накатанной исследовательской дороге. Забор биоматериала – испытание на онанисте – фото/видео на память до и после – парочка записей для статистики – Следующий.

Были привлечены дополнительные рабочие лапы, вдвоём братикам стало трудновато. Котик оказался незаменим: одновременно обращался с камерой и с записной книжкой, благо оба приложения находились в одном мобильнике.

— Зазырьте, чувачки! – котик важно показал блестящий новенький айфон. — Покупал лично у Стива.

В целом, возбуждения были разнообразными, откровенных чудиков не приходило. Хотя и нормальных граждан особо не наблюдалось, онанист есть онанист.

* * *

Некий возбуждённый Пафнутий – ширококостный мужик с прямым взглядом – попросил кофе.

— С бычьим молоком! – добавил он застенчиво.

А когда его выпроводили, то попёрся искать напиток по городу. Дошёл он в итоге до психиатрички или нет – повисло тайной.

* * *

Хилый возбуждённый Русик сгрыз пару карандашей, а когда взялся грызть клавиатуру ноутбука, — был традиционно вышвырнут вон. Что именно его возбуждение желало донести миру –  осталось неясным.

* * *

Лёха – длинный возбуждённый очкарик – украл с экспериментального стола ма-аленькую мензурку. А после почти запихал в карман фотографию дымчатого котика, висящую в рамке. Зверёныш лично набил Лёхе его наглую очкастую морду, и вывел из квартиры. Тогда Лёха пришёл в супермаркет, что в доме напротив, и, следуя возбудительному рефлексу, — попытался вынести в карманах весь соко-газированный отдел.

— Три года – к Ванге не ходи, — сказал сержатский мент, выворачивая Лёхины руки и щёлкая наручниками.

* * *

Сутулый возбуждённый Вовик снял рубаху, повязал её себе как платок и затянул русскую народную:

— Як на хуторе мы писки дрочевали…

Одну песенку вежливо прослушали, а вторую отправили петь за порог квартиры.

* * *

Большеглазый Андрюша с томными ресницами, после струи возбудителя, — начал принимать изобретателей за девушек. Сначала игриво подмигнул академикам, а после – коту. Подмигушки вызвали улыбки, также как и предложение стать гаремом. Щипание за талии также не рассердило изобретателей. Но потом Андрюша обронил фразу:

— Эти уже староваты, только в попки драть, — критически глянул на братиков, и нежно залыбился котику: — А эта по ходу ещё «девочка», тугая, сладкая, нежная…

Куда Андрюша после этого пошёл – лучше не думать. А, скорее, пополз.

* * *

Усатый Иван с порога заявил, со значением:

— У нас в Бутово – самая спермистая сперма! – собственно Иван и явился сюда похвастаться. – А само Бутово – самый лучший район, ведь я там живу!

Пока Иван дёргал себе, добывая эякулят, рот его не закрывался.

— Бутово, Бутово, Бутово…

— Он чё, на Бутово наяривает? – удивились братики.

— Короче, щас я его выкину в окно, — зло сплюнул котик.

Иван настолько задрал уже во время сдачи, что с собственно опытом пролетел. У него забрали ма-аленькую мензурку, дали сто баксов и вытолкали. Непочатый флакон с этикеткой «Иван» — поставили рядом с нетронутыми порциями «Федя» и «Петя».

— Следующий! – крикнул Миша Зайцев.

— Следующего нет, — усмехнулся Леонтий Волков. – Всех обслужили. Фу!

— Айда на перекус! – облизнулся котик, кося алчным взглядом на полку с возбудителями.

* * *

Тем временем, Митя ехал в автобусе, по самой длинной улице Москвы. Голова чуть кружилась, а мозг показывал кино. Стая свиней столпилась у корыта с помоями, они торопливо лакали месиво и громко чавкали.

— Ёх! – вскричал Митя и захлопал беспамятными глазками.

— Станция метро Профсоюзная, — густым мужским барионом молвил динамик.

Пассажир вскочил и прошёл к выходу: воспаленный взгляд шарил по лавкам, где сидели… покойники. Мертвее мёртвых – они недвижимо располагались на сиденьях со стеклянными глазами.

— Упокой, Господи, ваши души! – перекрестил автобус санитар, перед тем как сойти на остановке.

Пассажиры, которые на самом деле были живее всех живых – заострили внимание на странном дядьке, а через мгновение вновь погрузились кто во что, — чтение книжек, игры с мобильником, просмотр улицы в окно, и так далее.

Глюк в автобусе нисколько не напряг Митю, но изрядно удивил.

— Ишь ты… Многожественная трупоперевозка, – восхищённо присвистнул он, и подгрёб к кабине, стукнул в фотку.

— Ну? – сверху глянул шофёр, мужичонка лет сорока, с честным лицом работяги.

— Скок трупов у тя салон вмещает? – просто спросил Митя.

— Чё?! – не въехал водила.

— Придумка класс! – подмигнул Митя. – Едешь как автобус, а в реале везешь трупачков!.. Надо свому руководству подать идею.

Шофер лишь покрутил пальцем у виска вслед уходящему пассажиру.

— Я тебе нравлюсь? — капризно произнесла восьмидесятилетняя покойница, лежащая на каталке. Она улыбнулась мертвенными губками и «ласкательным движением» сбросила с себя саван, оставшись совсем голой. Синее, чуть подгнившее тело, совсем не маняще колыхалось.

Если бы Бог не придумал смерть — то жизнь потеряла бы логику. Интерпретация наоборот – это вопреки здравому смыслу, а психи вне темы, елико живут в другом мире. Работник морга – это нечто среднее между здравым смыслом и психом. Нормальные люди там не работают, но и ненормальных здесь не держат.

— Оденься! – строго сказал Митя покойнице, поправляя саван. – Никакой труп не должен оживать и шевелиться. Не положено!

— Что за посыл!? – ехидно рассмеялась старушка. – Моё тело – женское, а мужчина всегда хочет женское тело!

— Меня премии лишат за разговоры с трупами, — санитар покривил своё простодушное лицо. – Замолкни, старая! – впрочем, злости в голосе не звучало.

Диалог происходил в коридоре морга, перед большой светло-серой (явно стальной) дверью. Митя, не обращая более внимания на «клиентку», — вставил ключ в замок, повернул и потянул на себя ручку. Дверь со скрипом открылась, дав клуб морозного пара. На полках холодильника сидело с десяток покойников, мужчин и женщин преклонного возраста.

— Привет, Митрич! – донёсся нестройный возглас.

— Слухай, а мона температуру чуток поднять?

— Принеси одеялко, жёстковато как-то!

— Мне сосед не нравится, воняет сильно!

— А меня Пал Василич вскроет? У него таки нежные персты!

— Привезите мово мужа!

Покойники вразнобой кричали просьбы и пожелания. Митя терпеливо слушал. Наконец, он поднял руку и гул смолк.

— Спокуха! – вдумчиво произнёс санитар. – Щаз схожу, помою руки и все ваши просьбы перепишу. И единым прошением передам заведующему. Лады?

Резко пахнуло конской мочой. Санитар вспотел, икнул и пукнул… похлопал непонимающими глазками. Никто ему не ответил. Трупы мирно лежали на стеллажах, старушка на каталке коротко рассмеялась:

— Хи-хи! – и затихла в формате смерти.

— Ик! – выдал Митя на прощание.

26. И виделось им…

Аптечный отдел был битком забит фигуристыми флаконами, внутри заманчиво плескалась жёлтая амброзия, а этикетки стандартно гласили: «Возбудитель». Толпа мужчин разной национальности, степени молодости и красивости – осаждала прилавок.

— Ээй, окаянные! – тоскливо кричала толстая бабища, внешне — копия Фурии. – По одному, пожалуйста, уверяю, хватит всем!

Самцы не слушали фармацевта, а упорно лезли вперёд, грозя снести прилавок. Мелькали разгорячённые кулаки, слышалась брань.

На стеночке висела рекламка: огромный плакат, а на нём, в форме стюардесс, на фоне авиалайнера, загадочно улыбались Олесия и Настя. В сладких ладошках у каждой по флакончику с возбудителем. Надпись на плакате декларировала: «Хочешь меня? Тогда летай нашим бизнес-классом!»

— Надо остановить безумных интеллектуалов! – в ужасе воскликнули девочки из Хамовников. Они смотрели фоточки модных платьев на «Сосайтниках», когда Люся & Лада (совместный аккаунт) кинул им данное видео, присовокупив к нему кучу подмигивающих смайлов.

— Я наберу дрищам, — Настя стала судорожно рыться в контактах смартфона.

— Не телефонный разговор, — остановила подружку Олесия.

Обмани ближнего – не то тебя обманет дальний. Девочки подскочили, с намерением выбежать из розовой спальни, где и коротали время. Однако затормозили: шок прошёл, а вопрос сам просился на язык:

— Кто нам видос «слил»? – спросила Олесия. – Люся с Ладкой?

Девушка быстренько нащёлкала в чате:

— Привет, откуда у вас видео? Отправить! Есть.

— Ну, чё?

— Вот ответ… Так, ага… Ролик нам прислал вот этот тип… Ссылка.

Настя нажала на ссылку и её перекинуло на другую страничку. На фотографии задорно усмехался юзер — дымчатый котик с большим пушистым хвостом.

— Фигасе!..

* * *

Улица Доваторов, в московском районе «Хамовники», была наполнена пешеходами. Не особо загружена, но пешеходы шли, бежали и ехали на роликах. Всё как всегда. Только вот особи женского пола, начиная с восемнадцати лет, совершали свои променады обнажёнными. Не обращая внимания на редких самцов – женщины мило улыбались Феде и Пете, важно шествующим по правому тротуару. Некоторые дамы невзначай задевали их плечиком, намеренно подмигивали и показывали неприличные жесты… Намёки сыпались отовсюду и от всех сразу!

Мордовороты лучились счастьем, снисходительно улыбаясь суете, однако знаков внимания не оказывали. Вскоре выяснилось – почему. Навстречу дружбанам цокали каблучками Олесия с Настей, держась за ручки и покачивая голыми попами.

— Ау! – облизнулись громилы, основательно поправляя ширинки.

— Дорогие ребята! Пожалуйста, побрызгайте нас возбудителем и отымейте! – попросили девочки, приблизившись почти вплотную. – Мы готовы отдаться только вам, ведь вы единственные, кто может доставить наслаждение девушке!

Вдруг… туча на небе превратилась в морду кота, зверь разинул пасть и заорал:

— Мяяууу!.. – сверху дунул ощутимый порыв ветра. Мордовороты зажали уши, так нестерпим был крик. – Мяууу!..

* * *

— Мяяууу!.. Мяяууу!.. – кричал кот, настойчиво долбя по барабанным перепонкам.

— Ай! – громилы встрепенулись, отходя от дрёмы. Они обнаружили себя на диванчике в гостиной кухне, одни. А откуда-то извне доносился дикий кошачий рёв. Беглый осмотр квартиры показал, что братиков нет, зато есть их ассистент животного происхождения.

Котик лихо отплясывал посреди лабораторной спальни, в одной лапке – смартфон от Стива, с льющейся из него залихватской мелодией, а в другой – пустой флакон. На полу — разбросана опорожненная тара из-под возбудителей, шерсть на звере — скатана и торчала сосульками, — явно неплохо он себя попользовал результатами опытов. Истошный рёв и непередаваемый запах зелья наполняли атмосферу.

— Эй, кошак! – позвали мордовороты, с опаской входя в комнату.

Котяра будто не видел закадычных дружбанов, наяривая танец и громко мурча. Музыка смолкла, котик сделал последнее па и раскланялся во все стороны:

— Мяв!..

— Кошааак! – заорали громилы, склоняясь над танцовщиком. Котик увидел перед собой две огромные заросшие хари, задрожал в испуге и зашелся сплошным мявом:

— Мяу, мяу, мяу!.. – он смотрел непонимающе, потом начал пятиться, прикрывая морду флаконом и смартфоном аки двумя щитами.

— Млин, он русский язык забыл, — в удивлении пробормотал Федя.

— Канешн, по ходу вылил все опыты, — заметил Петя. – О, смотри, чувак! – Мордоворот показал приятелю на два флакона, которые целёхонькие стояли на полочке. Этикетки гласили: «Петя» и «Федя».

— Нам оставил? – снисходительно спросили громилы у кота. Зверёныш развёл в недоумении лапами, мордочка выразила готовность помочь, но из горла вырвался бессильный возглас:

— Мяв!..

* * *

Академики, довольные и сытые, возвращались домой из знаменитого ресторана. В руках – пакеты из серии «Еда с собой».

— Предлагаю, — декларировал циник. – Щас разбудим этих бугаев-засонь, скажем им «спасибо» за услуги хостес, и выгоним. Мол, валите, до завтра.

— После надо связаться с нашими девушками, — дополнил ботаник. – Женщины по своей физиологической природе – мудрые и хитрые, они подскажут, как нам, с наименьшими потерями, избавиться от Феди и от Пети.

Братцы вывернули из-за угла и прикусили языки. Глазам открылась картина, которую зрачки отразили двумя крупными отдельными деталями:

Самодовольные хари мордоворотов. Их наглые руки, с зажатыми в ладонях «научными» флаконами.

Девчонки с поникшими лицами, покорно стоящие перед атлетами.

— Нееет! – у братиков вырвался трагический стон.

В следующее мгновение, — струи возбудителя обмазали девонек с ног до головы, и с головы до ног. Туда и сюда. Слышалось только характерное шипение струй, все иные звуки сознание деактивировало.

— Нееет!

Четверо из Хамовников повернулись к изобретателям, — мальчики с усмешкой, а девочки – с мученическими личиками.

Картинки в зрачках академиков проплывали лениво, как на замедленной киноплёнке. А потом… всё пришло в резкое движение.

Резко пахнуло конской мочой!.. Облака качнулись, стена дома сжалась и распрямилась, а после двор крутанулся на 360 градусов. Возникло прозрачное объёмное марево в виде шестиконечной звезды, — в нём отразилась усмехающаяся плюшевая морда… Девчонки вспотели, икнули и пукнули. Всё встало на круги своя.

Подружки нехорошо улыбнулись, и… вскинули точёные ножки. С разворота ударили каблуками по ненавистным ухажерам.

— На!.. На!.. – громилы закачались под чувствительными ударами, но устояли. В ход пошли апперкоты, — дружбаны получили по хуку в горло, после – по ноге в яйца и в заключение – по каблуку в грудь. Упали, не пикнув.

— Браво! – обрели полновесный дар речи братцы. Ожесточённо захлопали в ладоши.

Девочки ехидно заулыбались и поманили академиков к себе хищными пальчиками. Через минутку изобретатели ворочались на асфальте, рядом с мордоворотами. На скулах набухали синяки.

— Теперь линяем, — сказала одна подруженька другой. – Пока драная полиция не приехала.

27. Шизофрения

Важно быть принципиальным. Легко иметь принципы, когда ты кот. Гораздо труднее их позволить, когда ты человек.

— Алло! Мне очень плохо. Я — кот… сбежал из цирка, спасите уникальное животное! – хрипел дымчатый котик в трубку айфона, распластавшись на полу лабораторной спальни. Сам зверь обрёл голос, а комнатка была столь же беспорядочна.

* * *

Спустя час академики и их ассистенты отсыхали в гостиной кухне, на диване. На лбах – полотенца, на физиях – томительные маски страданий.

Раздался пронзительный звонок в дверь.

— Я открою, — простонал котик, сдвигая с морды компресс. – Это меня спасать приехали… — в лапе по-прежнему была зажата телефонная трубка от Стива.

Четверо парней зловеще, насколько позволяло состояние слабости, уставились на зверя.

— Что? – поморщился котик, стыдливо воротя взгляд. – Между прочим, я ради вас старался… и перестарался.

* * *

— Две черепно-мозговые травмы, две гематомы в скуловой области и одно отравление, — диктовал врач медбрату, осматривая поочерёдно пациентов. «Скорая помощь» работала профессионально – провела осмотр, померила давление и пульс, дала по успокоительной пилюле.

– Диплом обмывали и подрались? – спросил доктор у экспериментаторов. Без эмоций, как всегда интересуются врачи.

Аборигены Тибета строят себе дома, разбирая Гималаи на стройматериал. А молодёжь Москвы погружает в проблемы не только себя, но и взрослых. Так было и есть. И, разумеется, будет. До тех пор, пока молодёжь не повзрослеет, дабы окунать в проблемы младшее поколение.

— Типа того, — неохотно проворчали парни, отвечая доктору.

— Ну-ка, дорогой, — врач взболтал порошок и ловко залил его в пасть коту. Тот нахохлился и открыл негодующую пасть.

— Тссс! – отчаянно зашептали ему пациенты, косясь на бригаду «Скорой». – Ток попробуй вякнуть, сукин сын!

— Ик! – булькнул котик. – Ик! – на пол излилась пищевая струйка из брюха, проще говоря, котик рыгнул.

— Отлично! – врач подцепил ложечкой вязкую блевотинку и шмякнул её в пакетик. – Скоро узнаем, чем ты траванулся, дорогой кот!.. Фуу, ну и завоняло, — доктор махнул перед чувствительным носом перчаткой.

Счастье – субъективное состояние, а несчастье — объективное. Реже – наоборот.

— Кошак, ты чё, блин, жрал возбудитель!? – озвучил Леонтий Волков всеобщий вопрос, наплевав на шифровки перед врачами.

— Дэтсл, — застенчиво ответил зверь, показав чутошное расстояние между когтями. – Заодно я им помылся, побрился, занюхался и даже хотел ширнуться… не успел, заколбасило!..

— Настоящий учёный, — уважительно отозвался Миша Зайцев.

— Значит, сдохнет! – глубокомысленно изрекли громилы. – Наверняка!

— Чё? – изумился дымчатый котик.

Доктор и его медбрат очень круглыми глазами смотрели на диалог.

— Надышались здесь ядовитыми парами… — процедил доктор.

28. Рецепт возбудителя

— Как ни прискорбно признавать, но я вынужден констатировать, что наш эксперимент на грани катастрофы, — уныло сказал Миша Зайцев.

— Опыт в полной заднице, — не менее уныло дополнил Леонтий Волков.

Сводные братья находились в лабораторной спальне, грустными глазами параномируя по комнате. Помещение имело вид пристанища бомжей: постели разбросаны скомканными тряпками, валялись опорожнённые флаконы, пробки и ипун-трава, пол – в мутных пятнах, на столе – «химический» бардак, на подоконнике – криво перевёрнутый ноутбук, на гардине висят белые халаты, бадья с конской мочой – пуста. Последствия визитов онанистов и фестиваля кота.

— А эт чё? — циник нагнулся и достал из-за дивана фигуристый флакон, внешне целый. — Иван, — прочитал он на этикетке. – Надо же, последняя живая порция возбудителя.

Было то ли утро, то ли вечер. Мордовороты «слились» в Хамовники зализывать раны, девочки стопудов потеряны как любовницы и друзья, кот загремел в больничку. Сами изобретатели встряли по полной, — того и гляди, нагрянет драная полиция, и второй финт с возбуждением уже вряд ли прокатит. Главное же:

— Завтра папа с мамой приезжают, — обречённо констатировал ботаник. – Прислали смс. Просят обмазать стены квартиры уважением и любовью, и с трепетом их встретить.

Смысл быть академиком есть. Но иногда он теряется. После иногда находится, а иногда нет. Своему времени своя судьба, — можно и так.

— Что мы делали неправильно? – вопросил Волков. И сам же ответил: — Мы всё делали правильно. Е?

— Строго по рецепту возбудителя от Распутина, — подтвердил Зайцев.

У каждого человека личная история успеха, уникальная как отпечаток души. И клонировать этот успех нельзя, а натягивать на себя — вредно.

— Да-да-да, — Леонтий глубокомысленно рассмотрел флакон с этикеткой «Иван». – Кстати, а где рецепт?

— Здесь, — Миша показал фото на смартфоне. – Скрин с форума, где я его и нашёл.

— Это ж не по-русски! – вгляделся в фоточку циник.

— Оригинал на французском, я ж говорил.

— А почемупо-французски? Чё за дичь, млин?!

— Понимаешь, у Распутина был доверенный камердинер Мориц, француз по происхождению, если верить источникам, — охотно рассказал ботаник. – И, скорее всего, именно Мориц и записал рецепт после смерти старца. А поскольку камердинер был французом, то…

— Плевать, — отмахнулся Волков от деталей. – Ты знаешь французский?

— Не… поиск от «Google» в помощь. А потом перепроверил в онлайн-переводчике от «Yandex», который подтвердил перевод от «Google»! Вот он сам, — Зайцев засветил другую фотку.

В XXI веке Интернету доверяют больше, чем телевизору, интуиции и соседу. И единственную конкуренцию Ему в этом смысле составляют книги, но книги молодёжь не читает. Впрочем, ботаники непогрешимы и уламывать их на признание в погрешности бесполезно.

— Ясно, — кивнул Леонтий Волков. – Тогда приступим к уборке? Как минимум полкомнаты надо выкинуть в помойку. – Он отставил флакон «Иван» и засучил рукава рубашки.

— Что не так? – насторожился Миша Зайцев. Последний шанс отличается от всех других тем, что за него особенно цепляешься.

— Да бесполезняк! – усмехнулся Волков. – Бери швабру и забей на науку.

Миша Зайцев молча смотрел на братца сквозь профессорские линзы. Во взгляде – просьба, разбавленная недовольством.

— «Парагвайский диалект», — небрежно молвил Леонтий Волков. – Приложение такое… Не тупит, и не брешет. Но не факт, что поможет.

То, что написал француз – он то и написал.

— Дай, — циник забрал смартфон у брата и задвигал пальцами по экрану. – Так, находим… вбиваем, сканируем фотку с оригинальным рецептом… готово!

Итак-итак. Циник прочёл вслух:

— Дивный возбудитель – это услада тела и глаз… а ещё - страшное оружие в любых руках…

— Про оружие в моём переводе ничего не сказано, — заметил ботаник, он изрядно занервничал.

Иногда случаются переводы, после которых ты уже никогда не будешь прежним.

— Смешай мужские и женские половые компоненты, добавь ипун-траву и лошадиную мочу… — далее читал Волков. – Так, пропорции… опустим…

— У меня перевелось как «конская моча», — внёс справку Миша. – Блин! – вероятно, впервые в жизни он выругался, — я специально заказывал на ипподроме строго конскую!

Как лошадь не обзови… Проезжаем, а если не туда – то после вернёмся.

— …взболтай зелье и плесни туда гормон счастья. Всего одну каплю.

— Стоп! – выкрикнул ботаник. – Гормон счастья – это название препарата!

— Не, чувак, — ухмыльнулся циник. – Гормон счастья – это один из компонентов.

Корпоративный сговор «Google» и «Yandex», чтоб облапошить академика, что ж, и такое бывает. Если, конечно, «Парагвайский диалект» не работает на парагвайцев.

— И что же за компонент!? – потребовал Миша Зайцев.

— Не назван прямо… но мы легко можем узнать и сами! – с превосходством сказал Леонтий Волков.

— И к-как?

* * *

— Вася Пупкин – мой знакомый, — говорил Волков, набивая сообщение в чате на «Сосайтниках». – Ну как, знакомый… Когда-то мама с ним шуры-муры вела, ток папашке не говори... У Васи группа с кучей уникальных активных пользователей, и мне в услуге он не откажет!.. Ушла просьба… Так, ответ… Всё сделаю, привет маме!.. Упс.

Брат с благодарностью глянул на брата. А на страничке «Сосайтников» появился опрос: «Что такое счастье?»

— Значит характер, возраст и пол мастурбатора ни при чём, — размышлительно молвил главный академик. – А формула не работает без счастья.

— Формула работает, — не согласился ассистент. – Хотя алгоритм её действия ни черта не понимаю.

Сводные братья зажевали по ириске и с нетерпением стали ждать ответы. А чтобы время не тянулось, навели марафет в лабораторной спальне. Так и так убираться.

29. Самые автобистые автобусы

— Ну, чё, ответов легион, — вымолвил циник через час, пролистывая страницу с опросом. – На проверку уйдёт тысяча лет.

И, действительно, «счастливыми буквами» пестрело. От банальных фраз «Счастье – это любовь» — до нетривиальных «Счастье – это сон в руку», — также счастьем юзеры считали материальные блага, вкусную пищу, путешествия в будущее и возможность иметь кота.

— Кстати, как там кошак? – вспомнили сводные братья, чуть отрешаясь от уныния.

* * *

Дымчатый котик с большим пушистым хвостом полёживал на кроватке, в отдельной больничной палате «Люкс». У изголовья, на тумбочке, лежали аккуратно порезанные ананасы и стояла бутылочка заморского молока. Здесь же: портмоне с выглядывающими оттуда зелёными купюрками и айфон от Стива. Котик прожевал фруктовую дольку, крякнул, отёр усики. Покосился с ухмылкой в сторонку.

Там – в сторонке, рядом с кроваткой, находилась табуретка, на коей сидела ладная девушка с микрофоном. Корреспондент Анжела. Рядом – долговязый парень с камерой на плече.

— У вас был жестокий хозяин в цирке! – заворожено напомнила журналистка, держа микрофон у кошачьей пасти.

— Ага… — наигранно томно вздохнул котик. — По его приказу я бегал за игрушечными мышами, катался на паровозике, ртом изображая клаксон!.. Меня заставляли считать, писать и вычислять объёмы звёздных тел!.. – котик вдруг замолчал и облизнулся. Сально подмигнул Анжеле: — Кстати, а что ты делаешь вечером, крошка?..

Просто так взяли и задержали. Просто так взяли и отпустили. А могли и не отпустить. Оперсводка о русской полиции, — той самой доблестной, честной и всепрощающей.

— Привет! – без стука в палату вошли стражи непорядка из ОБНОН. Козлов вежливо обратился к котику:

— Скажите, Вы будете писать заявление на жестокое обращение с животным? У вас в желудке нашли… — он чуть запнулся, покосившись на девушку, — мужскую сперму.

— Похоже, Вам слишком часто чем-то тыкали в рот, и отнюдь не колбаской из магазина… — скорбно добавил Баранов.

— Пе-дофилы! – с заминкой ахнула журналистка.

— Зоофилы, — строго поправила драная полиция.

— Ахренеть! – произнёс оператор, отводя камеру от глаза.

* * *

Самые важные решения лежат на поверхности. Как правило, ботаники их не видят в силу природной близорукости, зато способны разглядеть циники, благодаря природному похренизму. Чем больше плюёшь на проблему – тем меньше она тебя достаёт.

— А что, если «подоить» наших респондентов на предмет счастья? – осенило Волкова. – Заодно уж.

— Идея, — одобрил Зайцев. – Кстати, а что мы будем с этим «счастьем» делать? Возбудителя-то не осталось. Эм, исключая…

Братья переглянулись и уставились на единственно целый флакон с этикеткой: «Иван».

— Что Иван брякнет, то и будет «счастьем», — решительно произнёс циник Леонтий. – Очень надеюсь, что он брякнет то, что имеет материальную природу.

Чувствами возбудитель не разбавить, это точно. Или всё-таки можно? Впрочем, не суть, главное отныне – найти респондента!

— Кто такой Иван? Помнишь?

— Эм… Бутово, Бутово, Бутово, – передразнил очкарик респондента. – Даже?

Сегодня поиск человека достаточно прост, — ведь если не знаешь, где он обитает в реале – то поищи его в виртуале. Однако драматургия не терпит лёгких побед, по крайней мере, часто. Поиск на «Сосайтниках» и в телефонном списке вызовов результатов не дал. Братики даже не смогли вспомнить, откуда и когда взялся Иван.

— Инопланетянин, стопудов! – авторитетно заявил циник.

* * *

— И вот мы приехали в Бутово, — иронично прокомментировал Волков, выходя из метро на улицу. – Раз Иван из Бутово, то наверняка мы сейчас его встретим. Даже, Мишаня?

— То, что я предложил сюда приехать – не означает, что это смешно, — парировал ботаник. – Других решений всё равно нет?

Братики скромненько встали у автобусной остановки и зажевали по ириске. Тут же к ним подскочил развязный парень, сунул какие-то цветастые открытки и заголосил:

— Приходите, только у нас самые пикантные мужские духи! В них содержится букет феромонов, ни одна девушка не сможет Вам отказать в близости, — промоутер интимно подмигнул.

На буклете, смазливая особа в сарафане, отсылала воздушный поцелуй, — всем тем, кто на неё смотрел. Братики хмыкнули, а циник буднично произнёс:

— Хочу эту девульку, — тыкнул пальцем в изображение. – Именно эту! Давай, пошли к вам в магазин, и если девка в наличии – то духи куплю.

Промоутер не растерялся и выдал тем же зазывающим голосом:

— Дорогой друг! Именно данной девушки у нас нет, но есть много других, которые с удовольствием Вам продадут наши духи!

Если ты морально устал – то надо аморально отдохнуть. Леонтий Волков покачал недовольным пальцем:

— Чувак, я хочу близости с девулькой в сарафане!.. Ведь именно она меня соблазняет. Разве нет?

Промоутер занервничал, торопливо облизнул красные губы и попрыгал на месте. Когда вырывают инициативу из твоих втюхивающих рук – всегда неприятно.

— Ну… это ж реклама! – надулся парнишка.

— То есть, твоя реклама врёт? – озадачился циник. – Слыхал, Мишаня? – толкнул братца.

Зайцев смотрел в сторонку, не реагируя. Волков тоже туда покосился – взгляду предстала маршрутка, около коей прохаживался усатый мужичок-зазывала. Он голосил:

— У нас автобусы самые автобистые, уважаемые! – мужик делал приглашающие жесты немногим пассажирам, которые садились в такси.

— Ну, здравствуй, Иван, — усмехнулись академики.

Доброта – универсальный язык. Эсперанто и английский – нервно курят. Изобретатели приблизились к зазывале и ласково спросили. С чарующими улыбочками на устах:

— Скажи, Иван, что такое счастье?

Мужичок явно не узнал академиков. Он весело ухмыльнулся, залихватски моргнул и выдал без раздумий:

— Моё счастье самое счастливое! А знаете, почему? Потому что я живу в Бутово… Бутово… Бутово… – зафонила старая пластинка.

Если захочется переделывать людей — начни с себя. Как минимум — полезнее, а как максимум — безопаснее. Нельзя переделать того, кто непеределываем в принципе.

— А чего мы ожидали? – озвучил ботаник общее реноме и глянул на смартфон, из коего шёл входящий вызов. Номер был незнакомым и Зайцев показал его брату.

— Чё, бери, — кивнул Волков. И Миша нерешительно приставил трубку к уху:

— Это Настя, — проворковал девичий голосок. – Ну, мы вчера вас побили с подругой.

30. Гормон счастья

В кафе «Ромашка» академики и подружки сидели за тем самым столиком, с коего и началось их знакомство. Зырили новостной сюжет на планшете, кушали фирменный пирог, жевали ириски и пили чаёк. Ушастый бармен протирал бокалы, чутко выглядывая из-за стойки. Более публики не наличествовало.

— Такое не покажут по ТВ, смотрите наш интернет-канал!.. Вчера на юго-западе столицы произошла череда странных, а местами, пугающих случаев, — рассказывала ладная журналистка Анжела, делая «страшные глаза» в камеру. – Некий таксист устроил разбирательства с рядом водителей. Жертв нет, если не считать старшего сержанта ГИБДД Верблюдова, которого таксист загнал на сосну.

Камера отдельными кадрами показала КамАЗ в кустах, смятые в железный лом машинки на парковке, и сержанта, которого несли на носилках к карете «Неотложки»…

— Работник морга заявил о том, что на земле начался Страшный Суд. Он лично зафиксировал случаи, когда мёртвые оживают, а живые — умирают, — бойко докладывала журналистка. – Прежде чем его отвезли в сумасшедший дом, он успел нам дать короткое интервью.

На экране возник Митя, которого два дюжих санитара держали под локти, стоя на крыльце оранжевого здания с надписью «Морг».

— Ну, это… — сказал Митя в микрофон. — Жизнь – маховик, в одну сторону крутится – приближает смерть, в другую крутится – отдаляет. А вчера я узрел, что шестерёнки заклинили, к хрену, и сраз погнали нелепицы. Больше я ничё не молвлю, надо обмыслить…

Камера вернулась к корреспонденту.

— Также драная полиция задержала толпу странных людей, — продолжала Анжела. – Кто-то кушал бумагу, кто-то ходил обнажённым по городу, а кто-то читал инструкции!.. В следственных органах пытаются связать все эти сюжеты воедино, поэтому детали пока не раскрывают! – Анжела подмигнула в камеру. – А вечером у нас сенсация, где главным действующим лицом будет потрясающий кот!.. Следите за нашим эфиром и присоединяйтесь к нам в соцсетях!

Дверь кафе открылась, вошли мордовороты, немного перемотанные бинтами.

— Двойной эспрессо, две чашки, — хмуро бросили дружбаны человеку за стойкой и прошагали внутрь обеденного зала.

— Сей момент, — любезно отозвался ушастый бармен.

Иногда возникают на горизонте странные гении, без которых мир пресен. Девчонки отставили планшет и кокетливо загылились братикам:

— Похоже, скоро вы станете знаменитыми, — подытожили они новости. – Такой разгром по городу учинить не каждый академик способен!.. Даже нас заставили драться.

— Дрались вы великолепно! – искренне отозвались братья, трогая свои синяки.

— Точняк! – подгребли к столику громилы, несколько стыдливо трогая бинты. – Можно? – затоптались неловко.

— Н-не знаем, – нервно заёрзали девочки.

— Расслабьтесь, сердцу типа не прикажешь, мы поняли, не сомневайтесь, — мордовороты присели, покряхтывая. — Чё дальше, академики?

Война всех против всех. Если возбудитель получит огласку, то это случится. Как уже было, сто лет назад… да что там столетие, сутки всего!.. И уже не важно, найдётся персональное счастье для опытного раствора или нет. Братики с ужасом сие осознавали, варясь в себе.

— Ваш эспрессо, — ушастый бармен аккуратно выставил чашку перед Петей. – И ваш, — обслужил и Федю. Те схватили кофе и припали к напитку, шумно хлюпая.

— Ааа, прямо масло по заднице!

— Кааайф!

— Как мало надо для счастья, — иронично прокомментировали девочки. Не удержались.

Братья встряхнулись и уставились на блаженствующих громил.

— Кофе – это счастье?! – выкрикнули академики, в унисон.

— Ещё какое, — охотно разъяснили дружбаны из Хамовников. – Особо с утреца.

Любопытству плевать на всё, кроме себя. Именно любопытство воздвигает трагедии и подвиги на нашей милой планетке, игнорируя этики, опасности и скачки доллара.

— Вот, — циник брякнул на стол флакон возбудителя, с этикеткой «Иван». Без объяснений, тупо ставя перед фактом. – Последний опыт, где будем обрызганы мы все.

— Согласен, — положительно кивнул Миша Зайцев, уловив тему.

Философия вставляет покруче любой наркоты. А возбуждение — почище философии.

— Ну, без проблем, — покивали и девочки, с небольшой паузой.

Занятная четвёрка уставилась на громил. Те перекривили хари и машинально отодвинулись друг от дружки. Скромно промолчали.

— Большинством голосов решение принято, — ботаник ловко открутил пробку, взял поданный братом кофе и влил капельку в зелье.

Возбудитель… зашипел и забулькал, и… окрасился в ярко-красный цвет.

— Гормон счастья, — прошептали академики, заворожено наблюдая.

— Вау! – воскликнули девушки.

— Чё за хренотень, вашу мать!? – не въехали громилы.

— Что-то ещё желаете? – подлетел бармен к столику. Узрел вблизи знакомый флакон и замер, шевеля ушами.

Испытание возбудителя – это работа не ручками и не головой. А адски нервный труд. Циник сунул флакон бармену:

— Брызни на нас и посильней!

— Не жалея! – поддержал ботаник.

— Мы первые! – вскочили девочки.

— Лучше мы! – вскочили и громилы, расчухав ситуацию.

Чужое желание заражает. Бармен взял фигуристый флакон нетвёрдой рукою. Решительно выкинул кисть вперёд, и нажал на кнопку пульверизатора. Несколько мощных струй окрасили воздух ярко-красным цветом, орошая тела присутствующих. Бармен мельком оценил в таре остаток и добрызгал его на себя. Без особых колебаний, но глаза зажмурил.

Резко пахнуло конской мочой вперемешку с кофе!.. Потолок качнулся, стены сжались и распрямились, а после обеденная зала крутанулась на 360 градусов. Возникло ярко-красное объёмное марево в виде шестиконечной звезды, — в нём отразилась усмехающаяся плюшевая морда… «Опытные кролики» вспотели, икнули и пукнули. Всё встало на круги своя.

Семь человек немного подумали, вслушиваясь в себя. Затем… бармен широко заулыбался неровными зубками, протягивая перед собою руки. Уши задорно шевелились. Громилы… схватили по барменской ладошке, выходя из-за столика и глупо усмехаясь.

— Займемся страстным сексом, мальчики? – бармен с дружбанами неторопливо отодвинулись, куда-то за стойку – во внутренние помещения кафе.

Первый на-старт! Второй – марш! Приготовиться третьему!

— Я хочу лишиться с тобой девственности, — Миша Зайцев смело шагнул к Насте.

— Взаимно, — сразу же растаяла девушка. Глупо захихикала. – К тебе или ко мне?

— Как будет угодно моей розе отряда «альба»!.. – будущие любовники ретировались.

Парочки уходили сами по себе, будто кроме них — никого и не существовало.

— Чё? – спросил Леонтий риторически. Нахально ухмыльнулся.

— Я готова, — облизнулась Олесия, начиная расстёгивать блузку на юной груди.

31. Тупяк

Пуговка, другая… движение нежными плечиками, и блузка упала на пол обеденной залы кафе. Олесия шагнула к Волкову, а тот шагнул к ней, положил руки на талию…

Дымчатый котик полулежал на диванчике – в лабораторной спальне братьев, с интересом вглядываясь в айфон от Стива. Экран беспристрастно зафиксировал, как Волков завалил девушку на стол, она сладко вздохнула и раздвинула ножки.

— Ау, — зевнул зверь, хлопая по картинке. Кадр «растёкся» по экрану и застыл. Внешне данное кино напоминало фото- / видео ленту в WhatsApp, где файлы можно прокручивать с помощью пальца, вверх или вниз. Таким образом была устроена «Лента времени» в дьявольском айфоне, показывающая настоящее и будущее. А прошлое – по спец. запросу к потусторонним программистам.

— Ась, чё ждёт чрез десятку лет, — котик «перемотал» ленту немного вниз. – Стоп, — ткнул коготком в нужный файл. Экран показал очередное видео: в синей мертвенной пустыне, вооружённые оружием люди, — шли стенка на стенку, по небу летали ракеты, редкие небоскрёбы раскачивались на ветру, слышались вопли и плач. От разрыва реактивной гранаты погиб Миша Зайцев, а его сводному брату отрубили ноги. Увечье совершили… Олесия и Настя! Титр щедро прокомментировал событие: «Третья мировая война».

— Брр, — поморщился брезгливо котик, выключая кино. Он чуть задумался, почесал отчего-то влажные глазки, решительно пригладил усики, и… с размаха вогнал в экран лапку, вытаскивая в сжатом кулачке «Видеоленту времени» из виртуальности в реальность! Как только цифровые биты стали соприкасаться с натуральным воздухом, — они начали взрываться в атмосфере, со звуком горящей киноплёнки.

— Я не малодушен, а я великодушен, — пробормотал котик, наблюдая за мини-взрывами битов, сыплющих искрами, будто бенгальские огни. – Фууу! – разжал лапку.

Всё стихло, экран был в мирном состоянии, показывая «Ленту времени», которую укоротил хитроумный котик. Очередной тычок коготка в экран, и новый файл обратился в видео:

* * *

— Привет, ботаник! – ироничный голос оторвал Мишу Зайцева от контрольной работы, которую он выстукивал на ноутбуке, в своём кабинете (она же спальня). Письменный стол у окна – аккуратен и чист, кроме ноутбука там стоял стаканчик с ручками, лежал пакет ирисок и пепельница под обёртки.

— С чего ты решил, что я ботаник?! — смутился Зайцев, неловко поправляя профессорские линзы.

— Я ботаников чую! — подмигнул циник, шагая к Мише. Он подал руку: — Я Леонтий Волков! Нам теперь вместе жить, братан!

— Хорошо, — Миша крепко пожал ладонь. Спросил застенчиво: – Кстати, ты любишь пельмени?

— Пельменоед – ни черта не звучит, — усмехнулся циник. – А у меня встречный вопрос: ты с девками мутишь?

— Эммм… как сказать, — замялся Зайцев. – Вообще-то…

— Ни слова больше! – Волков обернулся к порогу. – Девульки!

В кабинет, сексуально цокая каблуками, взошли двое девчонок.

— Знакомься, Олесия – моя девушка, — представил циник. — А это Настя – у неё пока нет парня.

— Обожаю ботаников, — загадочно прищурилась Настя через очки с профессорскими линзами.

* * *

— И никаких котов, — усмехнулся дымчатый спаситель. – Се, плодитесь, размножайтесь…

Зверь выключил айфон от Стива. Блаженно потянулся и открыл пасть для повторного зевка.

— Энтей пирус кломба! Тупяк! – вдруг разрезал воздух визгливый и явно недовольный глас.

А пол в одну секунду разверзся, разогнув по краям образовавшегося отверстия – клочья линолеума.

— Без проблем! – ухмыльнулся котик и сам бросился в открывшуюся дыру. И полетел вниз, со страшной скоростью, передними лапами вперёд. Отголосками из тоннеля донеслось жизнерадостное эхо: — Да-да, я – тупяк, мой папа-дьявол…

19 августа 2018.

«ВТОРОЕ ПРИШЕСТВИЕ НА ЗЕМЛЮ». ПОВЕСТЬ

Философская комедия с чудесами. Сказка-памфлет.

Аннотация

Их — Двенадцать. Они — избранные, сошедшие с небес, и в России, — в статусе разведчиков! По приказу Свыше! Однако свою миссию разведка забыла, ей пришёлся по нраву наш мир, — его подлости, сладострастие, обожествление денег… И Тринадцатый самолично спускается к нам, дабы разыскать учеников и получить от них ряд откровений.

Эпиграф

Когда человек был ещё ребёнком, то бабушка часто говорила ему:

— Внучек, вот вырастешь ты большой, станет тебе на душе плохо — ты иди в храм, там всегда легче будет!

Вырос человек. И… как-то стало ему жить совсем уж невыносимо! Вспомнил он совет бабушки и пошёл в храм. Встал на службе.

А тут к нему подходит старушка:

— Молодой человек, не так ты руки держишь!

Не успела старушка отойти – подбегает мальчишка:

— Не там стоишь, дядька!

— Не так ты одет, парень! — косо посмотрел благообразный мужчина.

— Неправильно крестишься, юнец! — одернул сзади лохматый дед. Стоящая рядом беременная девушка часто-часто и согласно закивала.

Подплыл сам поп, с кадилом. Пристально посмотрел на человека и изрек:

— Отрок, выйди-тко из храма. Но прежде купи книжку, как нужно себя здесь вести. На прилавке, у входа… Напитайся сим чтением, а потом приходи!

Вышел человек из храма, сел на скамейку. И горько заплакал. Вдруг… на плечо легла мягкая рука, и участливый голос вопросил:

— Что ты плачешь, дитя моё?

Поднял человек заплаканное лицо и увидел Бога. И ответил:

— Господи! Меня в храм не пускают!

Обнял его Бог:

— Не плачь, они и меня давно туда не пускают...

1. Двенадцать апостолов

Апостол Пётр желал курить. Но курить запрещали каноны, и Пётр страдал.

Дело случилось далеко-далеко от Земли, в просторах необъятного Космоса, в уютном уголке. Стена серебристого цвета отгораживала уголок от Вселенной. Невероятной высоты и пульсирующая – Стена казалось живой!

Дизайн уютного уголка представлял собой некую эклектику различных стилей, сочетаний и форм: дивно красивые виды природы соседствовали с причудливыми по архитектуре зданиями. Низкие и высокие, с башенками и без, шаровидные и квадратоподобные... В стену, окружавшую диковинную местность, были впаяны изящные ворота – тёмные, узорчатые. Над ними голубыми, похожими на неон буквами, горела надпись: «Стучите и отворят вам». Позвольте представить – Эдем, райский сад!

Апостол сидел с внутренней стороны ворот, в мягком кресле. Большие залысины, маленькие глаза с серой поволокой, чисто выбритый подбородок. Скрытная улыбка. Из одежды на нём топорщилась золотая рубаха, заправленная в золотые же штаны. На столе громоздился компьютер, рядом пристроились экран видеонаблюдения и вентилятор, лежали шашки. Работа привратником в райском саду – не самое плохое занятие! Правда, излишне расслабляет в силу 99% ничегонеделания… На Небесах подобный расслабон считается грехом. Но не пойман – не грешник, — тоже верно… Пётр вытащил пачку «Ангельских», подумал… воровато огляделся, кинул взгляд на экран… Суетливо спрятал пачку назад – в ящик стола.

По направлению к воротам вышагивала душа – визуально как холодец: тело нежно-синего цвета, облечённое в полупрозрачное состояние. Руки-ноги, два непропорционально больших глаза, рот, щеки, пенис… всё есть и всё видно.

Привратник сделал строгое официальное лицо, уселся поудобнее.

Душа остановилась, тронула пальцем серебристую стену. Её затрясло, как под электротоком. Она отдёрнула руку, вцепилась в дверную ручку. Ворота бесшумно открылись, синее существо проскользнуло внутрь и застыло на месте, озираясь. «Клиент» очутился в кабинете – только кабинет без задней стены. Сразу за ним располагалось цветущее поле, тянувшееся до горизонта. То там, то тут поднимались описанные выше строения.

Привратник приветливо улыбнулся:

— Ну что, раб Божий? Подходи ко мне, коли пришёл.

Душа приблизилась к столу, испуганно-недоумённое выражение не сходило с облика.

— Садись! – кивнул апостол на гостевой стул, стоящий с другой стороны стола. Душа ничтоже сумняшеся села.

— Я — Пётр, — сказал привратник, ткнув в бэйджик на груди. – Твои фамилия, имя, а?

— Егорка я... Крутиков…

— Дата и обстоятельства смерти?

— Ч-что? – гость выпучил и без того большие глаза. Видимо, не до конца понял, куда попал.

— Когда и как ты умер? – терпеливо произнёс апостол.

— В смысле?

— Каковы последние воспоминания, перед тем, как ты попал сюда?

— Ну, это… Гнал на своём «Тырчике», тут «Жигуль» выскакивает и как припечатает меня в бочину! Я потух. Потом свет засиял…

— Ясно, — привратник пощёлкал кнопками компьютера (зажужжал принтер), спросил:

— Тёмный «Тырчик», регистрационный номер «а 1143 ДС», купленный у соседа?

— Чего, чего?

— Ты сколько классов закончил, Крутиков Егорка, а?

— Семь… с половиной.

— Я так и подумал. А водительские права получил по «блату». Верно?

— Да-да! — Егорка восхищённо кивнул. – А вы… вы откуда знаете?

Служащий выдернул из принтера листок, подвинул Егорке вместе с ручкой, попросил:

— Поставь здесь свою подпись. Расписываться умеешь?

— Умею, — Крутиков исполнил просьбу.

Пётр положил листок в файлик, а файлик засунул в ящик стола:

— Однако, в данном случае, как ни странно, ты не виноват. – Апостол нажал кнопку, где-то рядом мелодично затренькал звонок. – Ответственность за аварию несёт водитель «Жигулей», который нарушил правила дорожного движения. Значит, являешься невинно убиённым. Добро пожаловать в рай! – Привратник снова надавил кнопку на столе.

Опять раздалась мелодичная трель. Никакого ответа.

— Голиаф! – теряя терпение, крикнул апостол.

— Иду уже, — послышался грубый голос.

Позади Петра распахнулась дверь. Из неё, нагнувшись, вышел человек двух с половиной метров роста. На теле отчётливо проступали жилы и вены, а также мышцы и ткани. Могучая грудь вздымалась и опускалась, под красной тканью угадывалось биение сердца. Из одежды на нём были лишь зелёные шорты, облик дополняла копна рыжих волос. Гигант, зевая, приблизился.

— Шевелюрку пригладь, пред гостями неудобно, — проворчал апостол. – Спал, что ли, а?

— Ну, — Голиаф лениво скользнул рукой по торчащим волосам.

— Проводи раба Божьего Егора и подыщи ему приличное жильё. Всё понял?

— Ну.

— Болт гну! – проворчал апостол. – Шевелись!

Голиаф махнул рукой, призывая следовать за ним. Крутиков, ошарашено глядя на великана, повиновался.

Привратник глянул на наручные часы, скучающе помотал головой… посмотрел в сторону ушедших. На широкой белой полосе дороги, пролегавшей посреди равнины, отчётливо виднелись две фигуры – большая и маленькая. Голиаф и Егорка. А ещё… Там, среди полей, апостол Филипп сеял землю. Зачем он это делал в райском саду – непонятно, вероятно, не мог не сеять. Картина была до зевоты привычной, поэтому Пётр с наслаждением зевнул. Но вдруг… В знакомой обычности увиделся необычный элемент. Привратник проглотил зевок,  прищурился, приставил ладонь ко лбу и пробормотал:

— Кого там ещё несёт, а?

По дороге, размахивая руками, мчалось Нечто. Вот оно приблизилось. Стало видно, что это никакой не элемент, а мальчишка лет тринадцати. Голое по пояс тело, коричневые шорты, выгоревшие на райском солнце волосы.

— Дядя Петь! Дядя Петь! – подбежал пацан. – На сегодня назначена Благостная Весть!

— Экий ты раскрасневшийся! – заметил апостол.

— Сегодня Благостная Весть, — повторил юнец, тяжело дыша.

— С чего ты взял, Агнец?

— Там объявление висит, — мальчишка махнул рукой куда-то за поля, — за подписью Благодатного. Приписка есть – только для избранных Двенадцати!

— Ни… хрена себе! – вырвалось у апостола. Он на секунду задумался, потом вымолвил. – Спасибо, Агнец. Ступай. Хотя… подожди-ка. – Дядька обшарил карманы рубахи, ничего там не нашёл, кряхтя, приподнялся с кресла. Нащупал в заднем кармане штанов пластик жвачки. – На! Скушай жевательную резинку.

Агнец выхватил жвачку, мигом сорвал обёртку и засунул пластик в рот. Подпрыгнул на месте, и убежал прочь.

Пётр огладил залысины и придвинул к себе компьютерную клавиатуру. Сейчас не до страданий по табаку, надо круто отвлечься! Несколько щелчков мыши и на мониторе возникло Боевое окно с Площадкой, по краям которой стояли Ангел и Бес, готовые к схватке! Пиратская версия игры, потому что не пиратской версии не существует в природе.

* * *

Апостол Андрей полулежал на уютном диванчике – в чистой комнатке, держа в ухоженных ручках рогатку: оружие из дерева в виде буквы Y. К верхним концам рогатки привязана резинка, благодаря которой оружие являлось оружием. Кладешь камешек в резинку, оттягиваешь её и… отпускаешь. Камешек летит к цели… Целями здесь были мухи. Любовно привязанные ниточками за лапки, а другие концы ниточек аккуратно прилеплены к стене скотчем.

Последняя живая муха судорожно дрыгалась, от двадцатки её соплеменниц на стене осталась красно-зелёная каша. Андрей оттянул резину с положенным туда камешком… И отпустил. Еле слышный свист – муха превратилась в размазанное пятно!

— Есть! – сосредоточенно выдохнул апостол.  Он соскочил с диванчика,  подошёл к стене и внимательно изучил мушиное кладбище. Грустно пробормотал. – Почему в Эдеме нет мух?.. Обидно…

Не приживаются мухи в райском саду! По Божьей воле. Приходится доставлять мух с Земли! По воле апостола. Так и существуем...

Послышался стук в дверь. И бодрый мужской голос выкрикнул:

— Эй, Андрей! Это, блин, Матфей. Отворяй! Привезли контрабандных мух.

* * *

Ах, игральные карты! Всё преходяще, кроме Вас! Всегда и всюду, и во веки веков!

В просторной комнате, за столиком, два апостола входили во грех:

— Очко, Серёжка, — задумчивый апостол Григорий вскрыл прикуп.

— Ммм… Тебе везёт, Гриша, — заметил визави – курчавый, с небольшой плешью, мужчина. В больших по форме диоптральных очках. Апостол Сергей.

— Ну, — дородный Григорий наморщил лоб. – Ты мне должен в итоге…

— …двадцать щелбанов, — Сергей боязливо провёл рукой по кудрям.

— Если хочешь, я поставлю только пять, — как бы между прочим заметил Григорий. —  Только дизелей…

— Как это, дизелей?

— Ну очень просто. Смотри, — Григорий положил на стол ладонь, отогнул средний палец и щёлкнул им по столешнице. Раздался мощный стук, колода подпрыгнула.

— Ой! – покачал головой Сергей. – Это побольнее будет. — Он в нерешительности поскрёб подбородок.

— Ты не бойся, — уговаривал Григорий. – Всего пять. Тем более, я могу поставить через каску! – Апостол подошёл к шкафу, достал с полки мотоциклетный шлем. Надел шлем на голову приятеля, легонько ударил по шлему кулаком: — Ну, больно?

— Неет…

— Ну видишь! Не чувствительнее комариного укуса! Ну, можешь закрыть глаза, дабы попусту не пугаться.

Сергей послушно закрыл глаза.

Григорий вытащил из-под дивана бейсбольную биту и с размаху врезал по голове, прикрытой каской. Потом ещё раз, ещё... После пятого удара бита исчезла под диваном. Сергей открыл глаза:

— Твою маму! – снял каску, на лбу взбухла здоровенная шишка, ощупал её пальцами. – Ммм! Не больнее комариного укуса!? – Придвинулся к столу, собрал карты. – Я требую реванша!

Григорий пожал невозмутимыми плечами.

И тут в дверях возникла целлюлитная фигура апостола Иделаиды.

— Вы, короче, просили ссудить денег, – «пропитым» голосом сказала фигура.

— Сегодня Благостная Весть! – зазвенел где-то вблизи голос Агнца. – Эй-эй, апостолыыы!..

* * *

— Вот твой контрабандный кот! – веско сказал апостол Матфей, держа за шиворот большого пушистого сибирского кота.

— А можно было взять кота, у которого шерсть покороче? – недовольно спросил апостол Эрнест. – Эм. Вообще-то мне кота треба для опытов, а не как мягкую игрушку!

Кот опасливо мяукнул.

— Отличный кот, блин! – не согласился Матфей.

— Ладно, — размыслил Эрнест, трогая мочку уха. – Давай кота!

Кот был передан в обмен на злато. Апостолы пожали друг другу руки и разошлись.

— Эй, паренёк, — обратился Эрнест к животному. – Будем работать с тобой во имя Науки! Станешь подопытным котом! А после опытов я тебя отпущу и дам рекомендацию. У меня есть знакомая пантера… эм, здесь – в Эдеме, и ей нужен детёныш. Я договорюсь с ней, даже не сомневайся!.. – Апостол по ходу монолога ловко привязывал лапы кота к операционному столу. — Для начала надо взять кровь на syphilis! Сейчас разыщем у тебя локтевую вену и возьмем забор…

Кот являлся не просто контрабандным, а ещё и девственным, и поэтому сифилиса у него не могло быть по определению. Априори, — если хотите, апостол! Но. Разве для упёртых ученых такие мелочи являются тормозом к действиям? Наверняка нет! И посему кот не стал мяукать, а лишь обречённо вздохнул. Коты тоже умеют иногда вздыхать.

* * *

Залысины апостола Петра азартно блестели от пота. Ангел и Бес наносили друг другу ожесточенные удары на мониторе компьютера! Хряст! Хряст!.. Всё кончается, даже борьба между добром и злом, по причине победы в сей борьбе кого-то из… Одна из Сторон проиграла. Пётр явно ожидал, что проиграет другая Сторона. Поэтому он в досаде стукнул кулаком по столу:

— Чтоб тебя!..

Ну как тут не закурить, несмотря на каноны! Теперь точно надо закурить!

Пётр достал носовой платок, промокнул голову. Сунул платок в карман, потянулся, взглянул на видеомонитор — там было пусто, огляделся и прислушался. Никого поблизости не увидев и не услышав — из ящика стола вновь достал пачку «Ангельских». Чиркнув спичкой, прикурил, включил вентилятор. Апостол с наслаждением погрузился в табачный дым и потерял бдительность. Через пару минут эта потеря дала себя знать:

— Покайся! – услышал Пётр над ухом резкий голос.

Апостол подавился дымом от неожиданности. Кашляя, повернул голову. Пробормотал:

— Кто бы сомневался…

Над привратником возвышался человек с очень красивым и приятным лицом. В золотых ботинках.

— Иуда Искариот… — процедил Пётр. — Нехорошо подсматривать, грех, да и только. А?.. – подмигнул апостол.

— Грех во благость не возбраняется, а поощряется, — озвучил Иуда. – Ай-яй-яй! Покайся и выбрось сигарету! Стань свободным от окаянства!

Пётр меланхолично нахмурил бровь  и увидел три пути-дороги:

№1. Набить праведнику его красивое лицо, тупо и без затей. Однако, костылями на недельку можно наградить ангела или святого, а с одним из Двенадцати такое не пройдет. То есть, пройдет, но себе дороже выйдет…

№2. Просто отослать Иуду на три известные буквы. Или четыре-пять, — смотря на каком языке отсылать… Но с праведниками надо говорить на их диалекте, диалект «трех известных букв» они понимают плохо…

№3. Явить смирение и раскаяние. И праведник, торжествуя, уберется.

Иуда Искариот праведник? Дело в том, что Здесь вещи немножечко другие, чем видятся Там…  Эдем – он и есть Эдем, что с него взять.

— Я каюсь, — твердо затушил окурок Пётр.

На том и порешили. Иуда ушёл довольный. А сторож Небес занялся уборкой рабочего места – время надо как-то коротать.

* * *

— Пой и танцуй, чувак! – попросил приказным тоном апостол Роман. Он сел на диванчик, принял гордую позу. В тоне неприкрытый Пафос. – Я банкую, а ты мне доставляешь удовольствие! Таков расклад, — прозвучал щелчок господскими пальцами.

Апостол Борис изобразил на лице умильную радость, поддернул сценическое платье, и понеслась… Лёгкая песенка под залихватский танец! Фонограмма-минус. По ходу действия Роман кидал под ноги танцору монеты, хлопал в ладоши, кричал «Брависсимо!».

— Стойте! – вдруг воскликнул свидетель сцены – крепкий старик Николай.

— Что? – апостолы свернули сюжет. – Что не так, чудотворец?..

— Вы не те! Не те вы люди! – напористо заявил Николай-чудотворец. – Напомню, у нас опера «Богач и эстрадная Звизда». Рома наслаждается зрелищем, а Боря зрелище доставляет. Ротшильд и Ла-Скала! Только… нет искомого, а вижу двух клоунов, не боле. РжуНиМагу. Не верю! – дед покинул комнатку и уже из-за порога проорал: — Вы не актёры, а вполне себе фуфло!

Лицедеи грустно посмотрели друг на друга.

— Тоже мне режиссёр… — проворчали оба.

— … Весть… есть… будет!.. – наполнял Агнец голосистым звоном райский сад. — …апостолыыы!..

* * *

На гостевой стул присел человек: маленького роста, плюгавый, с большой головой. В золотом костюме. Апостол Марк – брат Петра. Почти родной!

— Здрав буде, Пётр!

— Привет, Маркуша, — Пётр кинул салфетку (коей обтирал мониторы) в угол, сам сел в своё кресло. Улыбнулся. — Рад  видеть дорогого малька...

— На себя-то посмотри! – самдуракнул Марк. – Сам ты… — Он суетливо вскочил.

— Знаю, знаю, — резко перебил Пётр. Он хмуро поднялся. – Мы похожи внешне, оба небольшого роста, оба говнистые и всё такое. Ты зачем пожаловал, гадости мне глаголить, а?..

Марк не умел перечить брату. Он опустился на своё место и поделился новостью:

— Изволь! Сегодня Благостная Весть!..

— Слыхал, — кивнул Пётр и осклабился. – К чему бы, а?..

— Одно могу сказать, что-то важное...

— Необычайно важное, — подправил Пётр. – Учитывая спешку… Когда мы собирались на Благостную Весть последний раз, а? Лет сто уж прошло.

— Вроде того. Отца Благодатного на пенсию провожали.

Возникла первая пауза. Которая быстренько была нарушена.

— Слушай, брат… Тебе не надоел золотой цвет, а?

— Ты о чём?..

— Почему мы – избранные ученики из числа Двенадцати, должны всегда носить золотую одежду? – Пётр внимательно ощупал рукав своей рубашки. Помял и рассмотрел как полотняное чудо. – У евангелистов свой цвет, у святых свой, Благодатный непременно в сиреневом цвете…

— Таковы традиции, — торжественно изрек Марк. – Каждому рангу присвоен определённый цвет!

— Ты брось! – крикнул Пётр. — Ты это брось! Дурацкая традиция, замечу! И дурак тот, кто её придумал! Не вижу повода для торжества…

Вот так вот – бунт на Небесах может спровоцировать всего-то какой-то там цвет.

— Осторожненько, братишка, — заволновался Марк. Он кинул опасливый взгляд туда—сюда. – Что на тебя нашло?

— Мне надоело выполнять никому не нужные обряды, произносить хвалебные песнопения, петь молитвы, написанные тарабарским языком! У людей на земле цивилизация, а мы забились здесь, как мыши! Всё у нас по старинке! Благодатный глаголет одними библейскими цитатами… Сижу в данной каморе уж две тысячи лет, а смысл? Нет, Маркуша, нужно срочно всё менять! Сроч-но!

— Богохульствуешь, брат, — не очень уверенно заметил Марк, — лучше смириться…

— Я не одинок… — многозначительно усмехнулся Пётр. – Аминь, забыли...

А если не забыли – то бессмысленно не забывать. Бог есть Бог. А апостол – всего лишь апостол, если перед Богом.

— Прибывших душ много? – явил  дипломатию Марк.

— Сегодня одна… Вчера ни одной, позавчера три…

Возникла вторая пауза. Которую никто не нарушал. Всем всё было ясно.

— …апостолыыы!.. – звучал и звучал голос Агнца над райскими кущами.

2. Благостная весть

Всевышний Портал – это величественный дворец с причудливыми башенками. Находится между Армадой Святой Троицы и продуктовым магазином Иеремии.

Обстановка Парадной Залы, где обычно проходили важные совещания, состояла из длинного стола, со стоящими по его сторонам стульями. На стенах — фрески из библейской жизни. Перед столом, на возвышении, покоилась конусообразная кафедра для Докладчика. За кафедрой – «Синяя стена». Мягкий свет падал откуда-то с потолка.

Сим вечером здесь присутствовали Двенадцать избранных: Пётр с Марком, Филипп, Григорий, Сергей, Эрнест, Борис, Роман, Матфей, Андрей, Иуда Искариот и Иделаида. Все граждане Небес в золотых костюмах, многие курили сигары, кое-кто попивал лимонад. Иуда недовольно морщился от табачного дыма. В зале висел невнятный гул… Где-то за стеной, колокол начал отбивать время. Все затихли. С двенадцатым ударом распахнулась дверь внутренних покоев и лёгкой походкой вошёл высокий человек лет тридцати пяти!

Тёмные, прямые волосы ровной волной спадали на плечи. Энергичное, притягательное лицо сочетало в себе твёрдость с волнующей поэтичностью. В этой личности не наблюдалось ни капли женственности, которая присутствует в иконописной традиции! Сразу чувствовался настоящий мужчина! Фигуру элегантно обтягивала длинная сиреневая хламида. Миндалевидные синие глаза смотрели спокойно, ясно и твёрдо. Это был (и есть) Благодатный.

Присутствующие поспешно вскочили.

— Сидите, братцы, — взмахом руки остановил Благодатный. Демократия – это основа любого важного кворума.

Повелитель встал у кафедры, достал гребешок и расчесал волосы. Затем возвышенно произнёс следующую речь:

— Уважаемые мои ученики из числа Двенадцати! Сегодня я хочу поговорить с вами о Земле, а точнее, о людях, населяющих её. Люди — взбалмошные и плохоуправляемые существа, за последние сто лет достигли значительных успехов. Изобрели и удачно применяют телефоны, магнитофоны, телевизоры, ЭВМ и радиосвязь! Только это… цветы во поле! На планете грядет Эра Гаджетов, придут и уже приходят полноценные компьютеры, мобильные телефоны, факсы и пейджинговая связь. Всё то, что у нас здесь давно в ходу…

Властелин откашлялся в кружевной платок и продолжил:

— Человек успешно борется с болезнями, ему удалось победить оспу и чуму. В других аспектах людского бытия тоже наблюдается немалый прогресс. Долго можно перечислять успехи, но…  — Повелитель подпустил в тон грусть. — Но за последние сто лет греховность выросла в разы! Поменялась внутренняя сущность человека! Преисподняя забита душами, к нам прибывают по одной-две в сутки!.. И сие безобразие…

 Пётр слушал своего Учителя, иногда согласно кивая. Всё, что говорил БигБосс, он знал нехуже его. Привратник неожиданно вспомнил свою первую встречу с Благодатным…

* * *

I н. э.

…На берегу реки, с удочками в руках, сидели почти родные братья – Марк и Пётр, помолодевшие лет на двадцать и сильно заросшие.

Пётр, облачённый в холщовые штаны до колен, лениво следил за поплавком из куска дерева, который неподвижно замер на воде.

Марк, одетый так же, как и брат, переменил червяка, поплевал, закинул удочку.

Пётр, прикрыв глаза рукой, взглянул на солнце, почесал под мышкой.

Сзади к рыбакам подошёл Благодатный. Постоял, наблюдая, и мягко сказал:

— Здесь нет рыбы.

Он был одет в неопределённого цвета халат, на плече болталась торба.

Братья обернулись на голос. Марк недружелюбно окинул нищего взглядом и вернулся к созерцанию поплавка. Пётр почему-то замер с открытым ртом, не сводя глаз с визитёра.

— Надо закинуть выше по течению, будет клёв, — настойчиво продолжил незваный гость, обращаясь больше к Петру.

— Изволь-ка уйти отсюда, бродяга, — лениво сказал Марк.

— Погоди, Маркуша, — брат вытянул удочку, поднялся. – Куда забросить, а?

— Вот сюда, — показал нищий на место в десяти метрах вверх по течению. — В эту заводь. Тут много хариусов.

Пётр закинул удочку в указанное место, тотчас же клюнуло, на крючке заплясала серебристая рыбка.

— Как тебя зовут, путник? Ты пророк!? – воскликнул Пётр.

— Я странник. Странник, желающий научить людей.

Путешественник достал гребень, стал расчёсывать длинные красивые волосы…

* * *

… — Как начинал мой Папа? – риторически вопросил Учитель. – В незапамятные времена он нашёл планету «Земля» и спустился на поверхность. Кругом расстилалась дивная красота, росли чудесные растения, дул прелестный ветерок. Папе так понравилась находка, что Он решил: «Да, именно здесь будут мои владения! Здесь я создам существ по образу и подобию своему, дам им жизнь, разум, и буду мудро управлять».

Глаза Благодатного ностальгически заблестели, он поднёс к ним кружевной платок. Апостольское любопытство плавало в воздухе и осязалось почти физически.

— Сто лет назад Папа удалился на заслуженный отдых и отдал власть мне. А я… Я хочу понять, почему людей с безумной силой затягивает Бездна Порока. И пользуясь сим пониманием, принять разумные меры. Я не разрушитель, я созидатель! Страшный Суд отменяется. Надо вернуть людям благочестие и нравственность мирным способом. Созрело важное решение, которое проведёт Веху между моим первым пришествием и сегодняшним днём!

Залу окутала многозначительная пауза изрядной длины. Слышалось сопение, потрескивание табака и сверчков, в помещении появился господин Мандраж, под ручку с госпожой Кондратией… Впрочем, парочка быстро ретировалась восвояси, поняв свою ненужность.

— Каждый из вас – обычный человек, который понимает себе подобных. Когда-то я вам подарил бессмертие и апостольские чины, однако это никак не повлияло на вашу человеческую сущность. Как были вы людьми – так и остались…

— Да уж, — ухмыльнулись Двенадцать избранных.

Благодатный, как и подобает настоящему романтику, коллективной ухмылки не заметил.

— Скоро вы вновь попадёте на землю. А точней, в СССР, как самую благодатную для разведки страну! В самое большое, многонациональное и многоконфессиональное государство на планете!  Русский язык, современные нравы и обычаи – это лишь проблема вашей адаптации, которую (я уверен) вы легко решите.

Властелин повернулся от кафедры, «Синяя стена» за его спиной раздвинулась. В образовавшемся окне, размером два на три метра, появился заснеженный бор, послышался одинокий стук дятла… свистя, в Залу дунул жёсткий ветер. БигБосс наклонился в окно, захватил горсть снега с ближайшего сугроба, смял снежок в руках, развернулся к ученикам:

— Вы вступите в контакт с людьми! Изучите внутреннюю сущность сегодняшнего homo sapiens, разберете его душу на молекулы, всё подробно зафиксируете. И вернетесь назад с подробнейшими отчётами. И на основании искомых сведений Я спасу нашу планету от греха.

В зале витала задумчивая тишина. Благодатный улыбнулся.

— Будем жить долго и счастливо. Я, вы, люди… Вот и всё. В добрый путь!

3. Отъезды на Землю

Отбытие апостолов на землю облеклось в яркие торжественные тона!

Ровно в двенадцать часов следующего дня Двенадцать избранных ровной шеренгой выстроились у «Синей стены», в Парадной Зале Всевышнего Портала. В отличие от шеренги – апостольская одежда натурально изламывалась всеми оттенками цвета и моделей! Каждый, вероятно, достал из каких-то своих запасников то, что считал наиболее нужным и верным. Древнеримские тоги, египетские схети – набедренные повязки, китайские халаты, плащи как на шнуровке, так и на пуговицах, кафтаны, жилетки, галстуки… Старинные шляпы из фетра и войлока, а также вполне современные спортивные шапочки. Золотые ботинки почти никто не снял, вполне, что апостолы просто не смогли придумать им альтернативу.

Пётр и Марк внешним видом отличались от описанной пестроты. На парочке ладно сидели шубки из натурального кроличьего меха, шапки-ушанки то ли из норки, то ли из нутрии. Пимы и варежки, как дополнительные атрибуты, призванные защитить от советско-русского холода. Подготовились братья, ещё как подготовились!

Благодатный встал напротив шеренги и выдал напутственный монолог:

— Друзья! Прошу, не избегайте благоразумия. Будьте кротки как голуби и мудры как змеи. Не поддавайтесь искушениям и провокациям! Я в вас верю. Исполняйте миссию и возвращайтесь. На предмет вестей шлите сообщения через Николая-чудотворца!

«Синяя стена» расползлась в стороны, за ней возник январский пейзаж с уже знакомым нам заснеженным лесом. Ученики по очереди обняли Учителя и попрыгали в окно – в лесной сугроб.

— Удачи! – напутствовал Благодатный, поднимая правую руку ладонью вперёд.

* * *

Шли годы. СССР давно рухнул. Райское Бытие текло и наполнялось Повседневностью, не происходило ничего, что бы выходило за рамки обыденности. Если не считать тревоги, что подобно гниющей ране, всё более и более терзала Благодатного. Апостолы испарились, пропали, исчезли! – как угодно. Каждое утро Властелин вызывал к себе Чудотворца и тот уже с порога разводил сухими ручками: «Нет. Вестей нет».

Тёплым апрельским вечером Учитель лежал у себя в спальне, одетый в толстый свитер и обмотанный махеровым шарфом. Спальню заполняло божественное бормотание:

— Кто же виноват?  И… что делать?

Вдруг лицо Учителя сморщилось, он два раза громко чихнул. Распахнулась дверь и вбежал шустрый маленький старикан с тазиком в руках, поставил его у кровати, быстро сказал:

— Горячая ножная ванна при простуде — первое дело!

Карлик обладал примечательной внешностью. Росту в нём было метра полтора, на вид около шестидесяти лет. Голову украшала шапка густых рыжих волос, под подбородком висела борода лопатой. Из одежды имел на себе тёмно-фиолетовый халат, с вышитыми на груди, в узорчатой рамке, латинскими буквами «Sv.» и «B.». На ногах белым цветом отсвечивали кроссовки. Правую щёку украшал солидный шрам.

— Вставай, Владыко, — произнёс старикан. – Давай помогу, — он потянул господина за руку, тот неохотно принял сидячее положение. Слуга снял с Повелителя белые носки, — так, хорошо, — придерживая, засунул его ступни в таз. – Марганцовочки, — насыпал в воду красный порошок.

Благодатный безучастно повиновался. Задумчивость не уходила из ясных глаз.

— Не переживай, Владыко, — проявил участие старикан. – Найдутся ученики. Куда они денутся, ха!

Благодатный грустно улыбнулся:

— Тебя не спросили.

Старикан согласно кивнул:

— И правильно. Чего меня спрашивать? Я простой слуга, человек маленький. – И без перехода добавил. — Зашли на землю ещё кого, незаменимых апостолов не бывает.

Бывает, ох как бывает, мой верный слуга! Кадровый голод – это одна из немногих болезней, лекарство от которой не найдено... Благодатный лишь смурно вздохнул. После в раздумье почесал живот, вынул ноги из тазика.

Слуга метнулся, подложил под господские пальцы полотенце, обтёр ступни.

— Вот что, святой Бенедикт, — решительно произнёс Благодатный, — недостойно Меня так сидеть и ждать. Я сам отправлюсь на землю!.. Выясню, как и что, всё разведаю и так далее…

— Может, посоветуешься с Папой? – осторожно спросил рыжий карлик.

— Что!? – в изумлении вопросил Благодатный. – Я похож на юнца?.. Скажи мне честно, не скрывая – похож?

— Ты не похож на юнца, – дипломатично отреагировал Бенедикт. — Как и что будет здесь, на Небесах – это имелось в виду…  Без тебя.

— Всё решу, — рассеянно проговорил Учитель. — Оставлю присмотреть святого Николая.

Старикан натянул на Хозяина карпетки, поднялся с корточек:

— Ложись, Владыко. На землю надо здоровым отправляться.

Благодатный послушно лёг, Бенедикт подоткнул одеяло, пожелал добрых снов и удалился.

Властелин выпростал из-под одеяла руку, махнул ею. Светильник-торшер, в виде головы дракона, потух. Через недолгое время послышалось божественное сопение.

* * *

Ровно в двенадцать часов следующего дня Повелитель находился у синей стены, в Парадной Зале Всевышнего Портала. На БигБоссе сиреневым эластиком отливал спортивный костюм, в руке изящный саквояж с зубной щёткой внутри, на ногах кеды.

— Помни, святой Бенедикт, — давал последние наставления Учитель, — вести себя нужно разумно, что бы ни случилось. Ты мой любимый слуга, знай, мне будет не хватать твоей заботы. Только долг превыше чувств!

Бенедикт шмыгнул сентиментальным носом:

— Повремени, Владыко? Апостолы могут объявиться не сегодня, так завтра…

— Вот если сие случится, то немедленно вернусь домой и без просьб. А если не случится?.. Ведь Земля – смысл моего существования. Коли грех будет развиваться впредь, то вскоре я стану не востребован! Понимаешь?.. Мне жизненно необходимо знать итоги апостольской разведки!

— А может, с апостолами беда?.. – вдруг спросил Бенедикт. – Нет никакой разведки, а есть дюжина арестантов или… не дай Бог, но покойнико…

— Души покойных прилетели бы сюда, в Эдем, — возразил Властитель. – Я вызволю учеников из застенка, если они там, но если их убили – то я бы знал об этом первым... Апостолы потеряли бессмертие, улетев на землю, но сохранили безгрешные души, которые сатана просто не может принять. Сгорит сразу в праведном огне…

— Ну-ну… — проворчал слуга, не найдя в себе моральное право продолжать разговор. Или моральных сил?.. Самое неприятное в иллюзии – это её развенчание. А вот «розовые очки» не есть плохое изобретение, и романтикам данные очки даже идут...

«Синяя стена» за спиной Учителя раздвинулась. В образовавшемся проёме, размером два на три метра, появился бор с признаками первой весенней зелени, послышалось чириканье птиц, дунул теплый ветерок.

Господин прижал голову рыжего карлика к своему животу, чмокнул в макушку, прощаясь. Затем отстранился и прыгнул в апрельское окно. Следом прыгнул верный Бенедикт. Отпускать романтиков одних в опасное путешествие крайне не рекомендуется!

* * *

Из небесных врат показался Голиаф. В одной руке он держал свёрнутый трубкой плакат, в другой – молоток.

Гигант развернул плакат, достал из кармана шортов огромных размеров канцелярскую кнопку. Затем ещё одну… ещё…

Поочередно вбил четыре кнопки, крепя плакат на врата.

Отошёл немного прочь, глянул на плакат издали, оценивающе. Затем вернулся внутрь Рая.

Плакат содержал объявление: «Приём временно остановлен. Ожидание рядом». Под надписью нарисована жирная зелёная стрелка, указывающая влево – на тропку вдоль ограды.

4. Бог и полиция

Властелин и его слуга стояли посреди оттаявшей полянки. Кругом расстилалась довольно плотная роща. Рядом с райской парочкой, в воздухе, висело апрельское окно, служащее как выходом с Небес, так и входом.

— Возвращайся! – громогласно приказал Повелитель, указывая длинным перстом на окно. – Я иду один.

— Не могу! – отрицательно покивал Бенедикт и отобрал у Хозяина изящный саквояж.

Самые преданные в мире существа – это собаки и личные слуги. Что ж тут поделать?.. Впрочем, сделать можно, тем паче БигБоссу, было бы желание… Только вот собаки… Властитель нежданно замер, прислушиваясь.

— Похоже, мой героизм остался невостребованным, — проворчал Бенедикт, почёсывая за ухом.

В роще явственно послышались хруст веток и лай.

Благодатный махнул ладонью. Апрельское окно растаяло в воздухе.

Лай усилился, ветки деревьев раздвинулись. На поляну выскочили пять человек в камуфляжной форме и с автоматами, у двоих с поводков рвались овчарки.

Учитель лучезарно улыбнулся. Бенедикт проворно спрятался за Хозяина, боязнь собак – боязнь Детства.

Камуфляжный полицейский балет обступил занятную парочку.

— Странные типы, — шепнул один другому.

— Добрый день. Кто такие? Местные? – высокий, широкоплечий мужик приложил ладонь к виску. – Майор Баранников. Ваши документы.

— У нас нет документов, — честно ответил Благодатный.

Собаки притихли, замерли у ног конвоиров, высунув запаренные языки.

Бенедикт выглянул из-за господской спины:

— А в чём дело?

— Ищем сбежавших заключённых, мать их… — произнёс молодой, светловолосый лейтенант. Он придвинулся к главному. – Товарищ майор, это, кажется, священник, — указал взглядом на Благодатного, — помните, из города приезжал к нам в зону? Только сейчас почему-то без бороды.

— Точно, — прищурился майор, — то-то, смотрю, личность знакомая… Видели кого? – обратился он к небожителям.

— Мы никого не… — поспешно начал слуга.

— Помолчи, святой Бенедикт, — одёрнул Благодатный и поднял глаза к небу. – Какие злодеяния свершили те люди, которых вы ищите?

— Не ваше дело, святой отец, — недружелюбно заметил майор. – Я задал вопрос, на который вам надо было ответить ещё минуту назад!

Властелин пожал скорбными плечами:

— Я ничего не скажу! И мой слуга не скажет тоже!

— Стражники плохо понимают человеческий язык, — заметил многоопытный Бенедикт.

— Святоша, мать твою! – констатировал майор. – Ребята, наденьте-ка на них браслеты, — отдал он приказ и забубнил в рацию. – Первый, первый, вызывает второй… Первый, ответьте, это второй…

Парочка полицейских солдатиков двинулась к небожителям. В дюжих руках зазвенели наручники. Но случилось «вдруг». Вдруг собаки сорвались с поводков у конвоиров, и бросились на исполнявших приказ! Без единого звука! Балет упал на прошлогоднюю траву, отбиваясь и несуразно причитая. Овчарки чуток их куснули – не особо сильно, без увечий, и набросились на своих проводников, также молча, как два заправских киллера. Будто повинуясь неслышному приказу Свыше!.. Упали и конвоиры, брыкаясь и глухо матюгаясь. Сцена за мгновения прошла все драматургические этапы: завязку – развитие – кульминацию. Майор Баранников странно замер, не делая попытки ни снять автомат с плеча, ни применить физическую силу, ни вообще хоть как-то себя проявить.

— Идём отсюда, святой Бенедикт, — сурово молвил Благодатный. Он глянул на начальника отряда и тот поспешно уступил путь, сделав шаг в сторону. Властелин легкой поступью двинулся прочь. Карлик засеменил следом, часто-часто оглядываясь.

Полицейские солдаты лежали на холодной земле, боясь пошевелиться.

Псы синхронно подняли правые передние лапы, помахали ими в воздухе, прощаясь с райскими жителями. И дружно гавкнули: «До-свидос!».

Чудеса начались!

5. Бомжики

Неспешно перестукивая колёсами по рельсам, среди цветущих полей, катился пригородный поезд.

В одном из вагонов, на лавке, расположились наши пришельцы. Изящный саквояж стоял рядом с Бенедиктом.

Сквозь оконные стёкла солнце посылало ласковые лучи. Вагон был полупустым. Кто-то из немногочисленных пассажиров уткнулся в прессу, кто-то грыз бутерброд, двое мужчин играли в нарды, трое в углу распивали пунш.

— Отлично, Владыко, ты проучил стражников! — заметил Бенедикт, отряхивая с костюма господина травинки.

— Когда дело правое, то Господь допускает вмешательство физической силы, — отозвался Повелитель. Он вытащил гребень, стал приводить в порядок длинные красивые волосы.

Бенедикт упёр руки в сиденье, посмотрел в окно, подставив лицо солнечному теплу. Пригрелся на солнышке. И на память пришла сцена из далёкого прошлого...

* * *

IV н. э.

…На стол полетели карты.

— Ах ты, плут! – воскликнул человек со зверскими глазами, одетый в чёрный плащ. Воздух разрезала сталь кинжала, выхваченного из ножен. Трое приятелей зачинщика скандала вскочили из-за стола. Их решительные лица и позы ничего хорошего не сулили. Бенедикт, запахнутый в хламиду, стал отступать к стене. Четвёрка приближалась!

— Я тебе покажу, как мошенничать в игре, шулер! — крикнул главарь и занёс кинжал.

Вдруг за его спиной возникла фигура Благодатного — трёхметрового роста и прозрачная, словно сотканная из нитей воды!

Властелин схватил убийцу за волосы и кинул. Но прежде, тёмный человек всё же успел задеть карлика ножом по правой щеке. Вспух глубокий порез, потекла кровь.

Тело обидчика оторвалось от каменного пола, пролетело несколько метров, со стуком врезалось в стену и безжизненной массой рухнуло вниз.

Бенедикт, широко открыв глаза, наблюдал за перипетиями туловища в плаще, не обращая внимания на кровь, стекавшую на грудь. Трое выбежали из комнаты, что-то несуразно крича, и забыв про стонущего шефа.

Бенедикт вознёс глаза к Повелителю, с чувством произнёс:

— Благодарю тебя, Бог! – и молитвенно сложил руки на груди.

БигБосс улыбнулся и растаял в воздухе.

Рыжий карлик подбежал к распростёртому игроку, наклонился, вытащил из его кармана плотный мешочек. Высыпал в ладонь горсть монет, часть отсчитал, сунул за пазуху. Оставшиеся деньги будущий святой кинул тёмному человеку, который уже начал постанывать, приходя в сознание.

— Я взял только то, что честно выиграл. Никто не обвинит Бенедикта в присвоении чужого имущества!

* * *

За окном проносились поляны, усеянные цветами, зелёные рощицы, мелькали высоковольтные столбы.

— Кушать хочется, Владыко, — невинно вымолвил старикан, трогая шрам и покосился на господина.

— Помолись, святой Бенедикт, — ответил Хозяин. Он любовно огладил причёску, спрятал гребень. – Духовное должно преобладать над плотью.

— Твою маму! – раздался сзади громкий выкрик.

Благодатный развернулся. Невдалеке трое пили пунш.

Косматый мужик – явно банкир в сей попойке, опустошил стакан крупными глотками. Понюхал рукав, зычно крикнул:

—  А я заявляю — хрен телячий этому моему свояку, а не дом! Дом, где я жил целых пять лет!

— Да-да! – поддержали кореши, жадными глазами осматривая бутыль с пуншем.

— Твою Богомать, он у меня в сортире утонет! Чмошник лупоглазый! – добавил космач. Закурил прямо в вагоне. – Разливай дальше, Вась.

Попойка продолжилась. Зазвучали другие угрозы, тосты и просто «фразы о жизни», сопровождаемые бранью…

— Люди! – прошептал Благодатный. Он мельком глянул на слугу и… удивился. — Что такое, святой Бенедикт?

Старикан сидел, обхватив голову руками, уставившись прямо перед собой. С отрешенным видом, в общем.

— Что случилось, мой верный слуга? – забеспокоился Благодатный.

— А! – карлик вздрогнул. Очнулся! – Ты посоветовал помолиться, Владыко. Вот я и вспоминаю.

— Что же?

— Э-э-э… как нужно молиться. – Старикан пожал плечами. – За то время, что я служу Тебе, мне не было нужды в молитве. Я забыл, как это делается!

Властелин не нашёл, что ответить, растерянно заморгал. Тут к небесным жителям приблизилась старушка, положила на колени Бенедикту целлофановый пакет:

— Помяните, бомжики, моего дедушку, — предложила она и заковыляла к выходу из вагона.

Старикан встрепенулся, заглянул внутрь пакета. Обернулся, чуть запоздало крикнул:

— Благодарю, добрая старушка!

Достал пирог, впился зубами:

— С капустой! Мои любимые! – Мигом проглотил пирожок, достал варёное яйцо. Настроение у рыжего карлика поднялось, бросая скорлупки под лавку, он весело болтал. – Не всё потеряно, Владыко, мы избавим планету от пороков и беззаконий. – Бенедикт целиком запихал яйцо в рот, прожевал. – Интересно, почему она назвала нас бомжиками? Что старушка имела в виду? — Слуга глянул на господина, тот неопределённо повёл плечами. Благодатный не обращал внимания на еду, просто сидел и ждал, подчиняясь движению поезда. До того момента, как динамик забурчал:

— Уважаемые пассажиры! Наш электропоезд прибывает на конечную станцию. Не оставляйте багаж. Добро пожаловать!

— Идём! — Владыко резво поднялся. Бенедикт сразу же вскочил, подхватил изящный саквояж.

Райская пара вышла на перрон. Вокруг кипел человеческий муравейник, пассажиры сновали туда-сюда, везли поклажу, по радио объявляли посадку на поезда дальнего и ближнего следования, шастала полиция и бездомные, промоутеры раздавали буклеты, одноногий мужлан играл на губной гармошке, собирая зрителей и мзду.

— Сан… к… т – Петер-бу-р-г, — прочёл Бенедикт надпись на здании вокзала. – Добро пожаловать в город на Неве.

Он потянулся, зевнул. Выдохнул: «Ох!». Спросил:

— Куда теперь?

— Прямо! – не задумываясь, объявил Благодатный.

Путешественники направились к дверям вокзала, ведущим в город.

6. Бог в гостинице

Искатели без особых приключений добрались до гостиницы «Астория».

— Здесь мы остановимся. Потом отправимся на поиски апостолов, — Благодатный толкнул стеклянную дверь центрального входа.

Охрана подозрительно оглядела райскую пару, но пропустила к стойке портье. Коротко стриженная девушка в строгом брючном костюме и с бейджиком на груди, подняла глаза на путников. Встала. Любезная улыбка лицо не осветила.

— Нам нужна комната для ночлега, — мягко сказал Благодатный.

— А в курсе, сколько стоит у нас номер, дядя? – последовал недружелюбный вопрос. Потенциальные клиенты явно не понравились служащей.

Благодатный горько поджал губы и задушевно произнес с Великонебесным Пафосом:

— Дочь моя, главное в жизни – любовь к людям! Тебе стоит ей научиться. Деньги меня не интересуют.

— Напрасно, — ответила девушка. Она встала и крикнула. – Эй, охрана! Выведите отсюда бродяг!

Действительно, вид двух длинноволосых (и одного длиннобородого) посетителей, одетых с излишней скромностью, не располагал к доверию портье престижной гостиницы. В самом центре северной столицы! Да, в придачу, эти странные рассуждения о любви и деньгах… Вполне, что или сектанты, или «протестное движение против Власти», которое сейчас лучше не поощрять…

Два дюжих молодца в чёрных костюмах с удовольствием поднялись со своих кресел. Хрустнули мощными шейными суставами и направились к райской парочке с плотоядными ухмылками на устах. Благодатный смотрел на портье с грустной улыбкой, не обращая внимания на опасность рукоприкладства! Но Бенедикт предостерегающе поднял руку в направлении охраны:

— Стойте, халдеи! Не искушайтесь!

Молодцы лишь ухмыльнулись, неторопливо приближаясь. И вдруг… здоровяки замерли на месте. Вокруг их лодыжек образовалось такое прозрачное «желе» — вязкая липкая масса, не дающая сделать больше ни шагу! «Желе» сковало ноги охраны, приклеило ступни к паркету! Молодцы качались и балансировали на месте, но не могли оторвать пятки от пола.

БигБосс подмигнул портье, огляделся, приметил рядом большое зеркало и отошёл к нему, бросив:

— Святой Бенедикт, договорись о ночлеге, — господин занялся расчёсом своих красивых длинных волос.

Портье с чувством выдохнула:

— Ах! – сняла трубку телефона, сдавленно произнесла. – Иван Палыч… тут какие-то странные типы… да… подойдите срочно, пожалуйста.

Никто ничего не успел произнести или совершить. Из внутренних дверей, у стойки, вынырнул благообразный, седой мужчина в золотых очках – администратор Иван Палыч.

— Что у тебя, Зоя?..

— Требуют номер… — девушка неопределенно повела рукой, ме-едленно вращая круглыми глазами.

Седовласый очкарик заметил молодцов, выполняющих странные телодвижения:

— Что случилось с охраной?

Портье смогла лишь пожать растерянными плечами.

Старикан с Небес взял инициативу, и сразу за яйца!

— У вас странные правила, — встрял Бенедикт, его голова чуть высовывалась из-за стойки. – Мы попросили комнату, а на нас натравили стражников! Что за такая ерунда, мать вашу… — он осекся, глянул на Благодатного. И закончил: — В общем, не вижу повода ругаться. Я плачу деньги, а вы нам обеспечиваете комфортные условия проживания! Таково наше ближайшее совместное будущее!

Да уж! Карлик не пальцем сделан. Умеет разговоры разговаривать. Тогда, когда Владыке нужен ночлег. Это точно.

Иван Палыч мигом просёк ситуацию. Просёк и принял единственно правильное решение:

— Зоя Ивановна, проверьте платёжеспособность и дайте номер. Я вас лично учил, что клиент всегда прав! Было?..

— Было… — пролепетала Зоя, — но их вид…

— По виду судить нельзя! — зашипел администратор. – Клиент может ходить в тряпье, а на банковском счете иметь миллион. Просто человеку так нравится.

Бенедикт – напыжившись — поставил саквояж на стойку, достал из кармана халата мешочек, вынул монетку, пришлёпнул на стойку:

— Держи! Динарий.

Монетка ярко сверкала тем магнетическим блеском, что притягивал людей во все времена. Настоящее золото не спутать ни с чем, даже человеку, который ни разу настоящего золота не видел... «Когда ты это увидишь – ты это узнаешь», — сказал когда-то Бог.

Иван Палыч неуверенно поднял монету, поднёс к глазам, повертел… Быстро достал лупу, сдвинув очки на лоб, глянул на металл через неё.

— Что? – принимая паузу за раздумья, удивился Бенедикт. — Мало динария? – он поднялся на цыпочки, посмотрел через стойку.

Администратор яростно куснул монету. Глаза портье сделались ещё шире.

— С алхимией не дружу! – усмехнулся Бенедикт. – Подлинное золото!

Иван Палыч резво спрятал монету в карман, снял с гвоздика ключ с прицепленным номерком:

 – Номер триста четыре, третий этаж, — настойчиво махнул кому-то. — Эдик!

К стойке подбежал молодой парень в синей форменной одежде, с золотыми галунами.

— Эдик, проводи гостей и отнеси их багаж! – властно распорядился Иван Палыч.

От зеркала вернулся БигБосс, пряча гребень в карман, с любовью осмотрел всех:

— Ну, что тут у нас?..

— Приятного отдыха! – Иван Палыч гостеприимно улыбнулся и выдал дежурную фразу: – Я рад, что вы остановились именно в нашей гостинице! Надеюсь, что ваше пребывание здесь будет уютным и незабываемым.

— Прошу, — лакей подхватил со стойки саквояж, пошёл вперёд.

— Благословляю сии чертоги! — Учитель двинулся следом.

— Надеюсь, трапеза входит в оплату? – задержался у стойки Бенедикт.

— Непременно, я распоряжусь! – поспешно кивнул Иван Палыч. — Всё самое лучшее, из нашего ресторана.

— Я сегодня и не обедал, — пожаловался Бенедикт. – Будь паинькой, распорядись. — И побежал догонять господина.

— Батя, что это, черт возьми? Или кто это, что без разницы?.. – сжимая глаза до нормального размера, спросила портье.

— Динарий эпохи Христа, вот что это! —  наслажденчески улыбнулся Иван Палыч. – А ещё два чудика, что таскают в карманах динарии эпохи Христа. Так вот, просто, как ты носишь тушь в сумочке… — задумался отец. – И за каждую монетку мона выручить кучу денег!

— Кучу бабла?.. – ошалело протянула Зоя Ивановна. – Ну… ты профессор истории, в прошлом, и… знаешь, вероятно, о чем говоришь…

Подбежали молодцы. Ноги обрели свободу, в связи с уходом Благодатного из поля видимости:

— Чё за хрень, Иван Палыч?.. В смысле, с нами приключилась такая, на хрен, хрень! Вы же видели, да?.. Мы не виноваты…

— Пошли, на хрен, на своё место! – показал админскую суть Иван Палыч. – Измажете ща меня своими соплями, разрыдаюсь нах…

Молодцы потерянно отошли, не посмев возразить.

— Ты ведь мечтала о шубе, как у губернаторши? – спросил заботливый отец.

— Да, и до сих пор, — уверенно ответила дочь.

— Тогда объявляю запрет на бабский трёп обо всём том, что здесь сейчас было! – тонко улыбнулся Иван Палыч. – Чтобы шубу не просрать… — Он отошёл прочь, уронив. — Пойду, распоряжусь насчёт ужина в триста четвёртый.

* * *

Гостиничный блок № 304 утопал в роскоши! Нет смысла эту роскошь описывать, роскошь она и есть… Да-с.

 Перед огромным трюмо стоял Бенедикт и давил прыщи на лице. Бёдра карлика были плотно обмотаны гостиничным полотенцем, зеркало безучастно отражало волосатую грудь. Из душевой кабины доносился звук льющейся воды. Там – в ванной, было столько Бога, сколько не было никогда в Санкт-Петербурге, даже в те времена, когда город являлся духовной столицей России. Но никто о сём не знал, кроме верного слуги, который всей полноты вышеописанной картины не знал тоже.

Постучали. Бенедикт небрежно отёр лицо другим гостиничным полотенцем и подбежал к входным дверям. Распахнул.

— Ваш заказ, — официант вкатил столик на колёсиках, накрытый белой салфеткой.

— О, ужин! – возопил святой, на ходу сдёргивая салфетку.

Официант выкатил столик на середину комнаты. Вежливо склонил голову. Отошёл в сторону.

– И это мне одному! Хорошо, что Владыко сейчас в посту! – поделился радостью Бенедикт.

На столике громоздилась ваза с фруктами, рядом — две бутылки вина. Распространяя дивный аромат, замерла белая кастрюлька. Блюдо с заливной рыбой и тарелка с бутербродами дополняли вкусную идиллию.

Бенедикт нетерпеливо схватил кусок рыбы, другой рукой поднёс бутылку ко рту, зубами сдёрнул пробку, выплюнул, сделал длинный глоток, стал глодать рыбу.

Официант с усмешкой смотрел на полуголого и заросшего карлика. А тот нахваливал, смачно чавкая:

— Хороша рыбка! – небожитель отбросил голую кость, сдёрнул с кастрюли крышку, пальцами вытащил несколько кусочков мяса, засунул в рот. Рыгнул и сказал, жуя:  – Слышь, халдей, передай повару моё восхищение его искусством!

Официант не обиделся в силу ссучной прислужной природы, а надменно спросил:

— Чего-нибудь ещё желаете?

— Нет, не желаю! – Бенедикт глотнул изрядно вина. – Понадобишься, вызову по… — он напыжился, кивнул на аппарат в углу, на столике, — по теле-фону.

Официант подошёл к порогу. Обернулся. Спросил холодно:

— Вы с теле-фоном умеете обращаться? Может, вызвать вам телефоно-обучителя?

Знаете, чем отличается ирония официантов от иронии всех других? Тем, что ирония официантов не ироничная. Не заметная, проще говоря.

Бенедикт ел рыбу, не замечая иронии официанта:

— Умею. У нас, на Небесах, каждый вторник занятия по техническим новинкам. Двести рублей час, святым и ангелам «главного Корпуса» скидки до пятидесяти процентов. Телефоны разбираем с Эдисоном! Слыхал про такого?

Презрительный взгляд официанта был красноречивее любых слов:

— Приятного аппетита! – он вышел из номера.

Бенедикт быстренько покончил с ужином и продолжил давить прыщики.

* * *

Прошло столько-то времени. Звук льющейся воды перестал доноситься из душевой кабины. Оттуда выступил Благодатный, облачённый в махровый халат цвета сирени.

— С омовением, Владыко! – Бенедикт тщательно отёр лицо, открыл платяной шкаф, натянул белые кроссовки, присел на корточки, завязывая шнурки.

— Спасибо, мой добрый слуга, — Властелин остановился перед уже известным нам трюмо, стал приводить в порядок мокрые волосы, мурлыкая под нос музыкальную тему. Кажется «Ветер плачь» Эннио Морриконе.

Солнце посылало в величественное окно с лепнинами последние красноватые лучи. День уже умер, а ночь ещё не родилась.

— Где будем искать апостолов. Есть мысли? — Бенедикт выпрямился, снял набедренную повязку из полотенца, надел малиновый халат с буквами «Sv.» и «B.» на груди, подпоясался.

Благодатный положил гребень на трюмо, критически оглядел себя в зеркало. Чуть оправил волосы рукой. Выдержал паузу. И отдал дань меланхолии:

— Я не знаю в точности, где мои апостолы, — признался Учитель. Подбавил в тон воодушевления и продолжил: — Не знает мозг, а знает сердце! Оно и приведет меня к дорогим ученикам! Мне кажется почему-то, что ребята всё-таки в беде…

Самоуспокоение – действенный аутотренинг. Но в то же время – тупиковая ветвь эволюции. Впрочем, романтики эволюцию не чтут, и – как ни странно – отсутствие данного почтения помогает им добиваться своих целей. Не всегда, но такое случается часто.

Бенедикт немного помялся и… предупреждающе, но выпалил:

— Попроси лучше Папу о помощи? Ты не юнец и всё такое, конечно. Только я плохо представляю, как, где и кого же нам искать… Всё-таки.

Две бутылки ароматного вина располагают к тому, что слуги говорят господам всё, что думают. Или почти всё. А на вино пенять – последнее дело, потому что бесполезно. Хозяин сел в кресло против телевизора и подвел черту:

— Завтра отправимся на поиски! – Он зевнул. — Я притомился как-то… Гуляй, мой добрый слуга. Посмотри город, прикупи сувениров. Благословляю.

7. Вода с газом

Слуга подчинился приказу Властелина: вышел из гостиницы и неспешно поскакал вдоль Невы, по ходу течения. Стемнело: горели фонари, неоновым разноцветьем переливались вывески, без устали сновали дорогие машинки. Толпы людей совершали хаотичные метания по набережной.

— Ну-ну, найдите в Китае двенадцать китайцев, — размыслил вслух Бенедикт, глазея на городскую сутолоку. – Апостолы, к тому же, не китайцы… А мы и не в Китае, кстати.

Любопытный взгляд карлика выхватил среди «городского кардабалета» броскую зелёную вывеску:

— Кафе «Валькирия», — прочел старикан. В животе заурчало. Ноги сами поднесли к заведению. Завели внутрь, подвели к прилавку. На маленького странного человечка никто не обратил внимания. Включая обслуживающий персонал. Бенедикт жадными глазами оглядел витрины, внимание привлёк холодильник для напитков. За стеклянной дверцей стояло множество разноцветных бутылок и жестяных банок.

 — Слышь, купчиха, чем заполнены красивые бутылки? – развязно спросил святой карлик, кивая на барный холодильник. Пухлая продавщица, с косичкой на затылке, оторвалась от журнала, искупала карлика в надменности. И снова уткнулась взором в периодику.

К прилавку подковылял сухощавый дедушка под ручку с костлявой бабушкой. По виду коренные питерцы, интеллигенты в восьмом колене. Или в девятом.

— Нам газ-водички, — настойчиво попросил дедуля. – По стаканчику.

Бенедикт с интересом стал наблюдать, как продавщица достала из барного холодильника бутылочку, открыла, наполнила пластиковые стаканы пузырящейся водой.

— Газ…водичка, — повторил карлик. – Вода с газом, да? – Он немедленно взял чужой стаканчик и выпил. Крякнул, рыгнул, кивнул сам себе: — Хороша! – Достал из кармана халата мешочек с золотом, порываясь расплатиться. Собственно золото из мешочка достать не успел. Продавщица схватила Бенедикта за ухо и завизжала:

— А платить?!.. А очередь?!.. Вот ты какой хам!..

Святой карлик ловко вывернулся, отпрыгнул в сторону. Ошарашено выкрикнул:

— Дура… треклятая!.. – икнул.

— Я заплачу! – твёрдо сказал дедушка, доставая бумажник. – Мне не жалко. Налейте, однако, ещё.

— Не нужно скандалов, — тихо попросила бабушка. – Это ведь только вода.

Продавщица презрительно скривила губы, больше не глядя на посетителя с рыжей бородой. Не замечая хама! Налила ещё стаканчик. Дедушка расплатился, бабушка взяла стаканчики и оба тихо отошли в зал. Бенедикт зорко отследил ситуацию. И задумался:

— Ой-ей, а здесь другие деньги,  — пробормотал святой карлик, выходя за дверь. Остановился на крылечке. Похоже, второй ужин отменяется… Впрочем, можно вернуться в гостиницу, где есть «свой человек» — Иван Палыч. Он поможет решить проблему еды! Наверняка... Но сувениры, Владыко хотел, чтобы его верный слуга купил сувениры. Отмена второго ужина – горе для бездонного живота, а отсутствие сувениров – душевная трагедия не для кого-то там, а для любимого господина, и как проекция, для планеты… Так, размышляя, старикан топтался на крылечке, бездумно поглядывая по сторонам.

У восемнадцатиэтажного дома, расположенного впритык к кафе «Валькирия», затормозил ярко-красный Джип. Из тачки выскочил водитель и распахнул заднюю дверку. Показалась дама лет пятидесяти! Буквально в десятке метров от Бенедикта! Довольно респектабельная личность: «в теле», явно ухоженные волосы, величавые повороты шеи, а лицо… знакомое лицо! Старикан пристально вгляделся и прошептал:

— Иделаида!..

Дама бросила водителю пару коротких фраз и, не глядя ни на кого, прошла к подъезду. Ради справедливости, на неё тоже никто не глядел (святой не в счет), но многие пялились на машинку с яркой расцветкой… Через мгновение красный Джип уехал. Дама понажимала кнопки кодового замка, раскрыла дверь подъезда и исчезла в парадном.

Рыжий карлик трусцой подбежал к подъезду, осторожно потянул металлическую дверь —  она не поддалась. Натурально обнюхал панель с цифрами-кнопками! Отбежал от дома, задрал голову. И увидел, что в крайнем окне на шестом этаже вспыхнул свет. Бенедикт бросил прощальный взгляд на это окно, и припустил по улице галопом!

* * *

Благодатный протянул требовательную руку, в неё тотчас же вскочил пульт дистанционного управления! Дай-ка, НТВ, мне здравую картинку… Ага, вот же она: один мужик бьет другого мужика по голове. Железным ломом.

— Какая мерзость! – скривился Учитель, поспешно переключая.

Извольте, канал «Россия»: на экране двое инфантильных влюбленных мечутся на месте.

— Ты растоптала мою любовь! – с надрывом крикнул юноша. – Мне больше незачем жить в столице и я немедленно уезжаю в деревню!

— «Соплей» мне хватает и так, — проворчал Благодатный. Ну-ка, что у нас покажет Первый канал? Ох, как он покажет: бритоголовый тип обернулся и крикнул прямо в камеру!

— Пусть твой Бог поцелует меня в мою жопу!

По лицу Властелина прошла эмоция отвращения. Настал черед РЕН: две обнаженные красотки сладострастно стонали, лапая друг друга за интимные места.

— Тьфу! – осерчал Повелитель. И настроил BBC: Игроки, с помощью длинных палок, катали по зелёному сукну шары. — Занятная игра, — вгляделся Благодатный. Он поднёс руку к лицу, глянул на левое запястье. Там вспыхнул малиновый циферблат, голубые стрелки показали 23 ч. 30 мин. Через секунду импровизированные часы исчезли. А ещё через час, убаюканный неспешной игрой и монотонным голосом комментатора, Учитель заснул в кресле. Пульт шлепнулся на ковер, гостиничный номер наполнило божественное сопение.

Ровно в полночь в номере проявился рыжий карлик и дернул БигБосса за полу сиреневого халата.

— Владыко, очнись! Очнись, Владыко!..

— А! – Благодатный открыл сонные глаза.

 Слуга приплясывал рядом с креслом, тормоша Хозяина за плечо:

— Просыпайся! Я апостола Иделаиду нашёл!

Взор Учителя стал осмысленным, он вскочил:

— Иделаиду?.. Ты уверен?

— Я её видел, как вижу тебя, — Бенедикт самодовольно улыбнулся.

— Сейчас переоденусь и ты покажешь, где она находится! — господин метнулся к платяному шкафу. – Как апостол себя чувствует?

— Я не стал подходить, и Иделаида меня не видела, — Бенедикт приблизился к ресторанному столику с остатками еды, взял большую кисть винограда.

— Наверняка она в беде и нуждается в помощи! – вскрикнул Благодатный, торопливо облачаясь в спортивный костюм из сиреневого эластика.

— На ней отличное платье, ездит на крутой тачке. С личным извозчиком! – беззаботно заметил Бенедикт, кидая в рот ягодку за ягодкой. – Иделаида не похожа на человека, который попал в беду…

Благодатный вышел из-за шкафа – полностью одетым и обутым. Положил руку на плечо слуге, заглянул в глаза, тревожно спросил:

— Почему же тогда апостол не объявлялась много лет?

Хороший вопрос! Вот и настало время снять «розовые очки»! Бенедикт не отвёл взор, глядя открыто и серьёзно.

— Спроси, Владыко, у апостола сам. Ладно?

— Идём! — Благодатный быстрым шагом пересёк номер, толкнул входную дверь. Господин, а за ним слуга – покинули гостиницу и устремились во мрак ночного Питера.

8. Губернаторша

Через полчаса Хозяин и слуга оказались у дома, где намедни скрылась апостол Иделаида. Лицо Повелителя выражало решимость. Он взялся за дверную ручку подъезда и сказал твёрдо:

— Отворись по Слову моему!

Тут же раздался щелчок кодового замка, Учитель потянул дверь на себя… Парочка проникла в подъезд. Консьержа не наблюдалось, вероятно, он спал у себя дома.

Стоя на площадке шестого этажа, перед железной решетчатой дверью, что отгораживала собственно площадку с лифтом от квартиры, Властелин внушительно приказал:

— Нам нужно войти.

Двойной щелчок замка – дверь открылась. Небожители проникли в тамбур, где находилась квартира.

— Как в каталажке живет! – заметил Бенедикт, косясь на решетку «коридорной двери».

— Впустите нас, — приказал Благодатный уже дверям квартиры. Хитрые замки стали щёлкать, после …дцатого щелчка двойные двери бесшумно распахнулись, и парочка очутилась в квартире. Также бесшумно двери закрылись. В просторном коридоре горел ночник.

— Неплохо для каталажки! – осмотрелся слуга.

Благодатный неспешно приблизился к гостевому зеркалу, критически оглядел себя, достал гребень. Начал расчесывать свои длинные волнистые волосы.

Внезапно вспыхнул яркий свет, послышался дрожащий «пропитый» голос:

— Ни с места, клоуны! Руки за голову! – из-за дверного косяка торчал ствол револьвера.

Бенедикт машинально приставил ладони к затылку. Совсем не обращая внимания на оружие, повинуясь импульсу!

— Короче, Ксень, молись своему богу! – продолжил голос более решительно.

Благодатный с достоинством сказал, не прерывая расчёсывания красивых волос:

— Нехорошо, Иделаида, так встречать господина.

Из-за косяка высунулось изумленное одуловатое лицо, затем и дородное туловище. Женщина часто-часто заморгала. И пролепетала:

— Благодатный!?

Перед райской парой с револьвером в руке, в кружевном пеньюаре и тапочках, стояла апостол Иделаида. Рука с оружием опустилась, дама ойкнула, сделала глотательное движение.

— Двадцать один щелчок замка мне потребовалось выслушать, чтобы тебя увидеть, — усмехнулся Повелитель. – Мне кажется, как-то многовато, не находишь?..

— Да, наверное, — апостол растерянной рукою снова подняла револьвер, сделала имприглашающий жест: — Прошу-прошу, заходи-заходи!

Властитель спрятал гребень в карман и молча прошёл в гостиную комнату, за ним шмыгнул Бенедикт.

Обстановка гостиной состояла из дивана с двумя мягкими, глубокими креслами по бокам. Перед диваном, на четырех колёсиках, покоился персидский столик. Напротив, возле окна, телевизор с огромной плазмой. Рядом с сервантом чёрного дерева — проход в другие комнаты. Пол застелен мягким ковром. Царила атмосфера… нет, не роскоши, а некоего аскетизма человека, что не гонится за роскошью в быту, несмотря на явное наличие солидных денег. Исключая гонки за предметами туалета. Уже упомянутый пеньюар стоил (на взгляд любого законодателя мод) не меньше, чем обстановка всей гостиной.

— Может… чаю? – растерянно пролепетала апостол.

— Может, обнимемся для начала? — предложил Благодатный. Он с иронией глянул на потерянную ученицу. Бенедикт предусмотрительно выскочил прочь, и на кухне загремели сковородки, чашки, ложки-поварешки.

— Да, да, давно так не виделись… — промямлила Иделаида.

Властелин и апостол шагнули навстречу друг другу.

— Ну, как ты? – Благодатный сжал ученицу в объятиях, ободряюще улыбнулся. – По благодати? – Он отпустил разведчицу, попробовал заглянуть в глаза. Не получилось, Иделаида прятала взгляд. Она неловко держала господина за талию, не выпуская револьвер.

— Ты так неожиданно появился, — просипела Иделаида, отстранилась со склоненной головой, и засуетилась. – Ты присаживайся. Короче… я сейчас переоденусь, чай соображу.

Апостол убежала вон.

Благодатный задумчиво пожевал губами, прошёлся по ковру, тронул пальцами букет искусственных незабудок, стоящий в вазе на столике.

— А где мой товарищ? – спохватился он и позвал. – Эй, святой Бенедикт!

— Я здесь, Владыко, — рыжий карлик возник на пороге.

— Ты где был? – удивился Учитель.

— На кухне. Не хотел мешать вашей встрече.

— Ты руку поранил?

— А, это… — Бенедикт взглянул на ладонь. – Так… это не кровь, — он облизал пальцы, — а икра… красная.

* * *

В гостиной, посреди персидского столика, стояла коробка с тортом, рядом чайник, сахарница, стакан с водой, две чашки с чаем. На диване сидели Хозяин и его слуга. Апостол, сменившая пеньюар на длинное серое платье, расположилась на кушетке сбоку. Перед Иделаидой находилась тарелка с почти нетронутым куском торта, ученица рассеянно помешивала ложечкой простывший чай.

Благодатный, сложив руки на груди, смотрел на апостола, закинув ногу за ногу и откинувшись назад. Бенедикт же не терял даром времени! С ужасающей быстротой, без помощи столовых приборов, он поглощал огромный кусище торта!

— Короче, высадилась я… — с паузами рассказывала Иделаида, то и дело пыхая тлеющую сигарку. Она говорила, не поднимая глаз, но уверенно, с нотками превосходства. Так говорят люди, знающие себе цену. – Вошла в контакт с людишками, сочинила легенду… Обстроилась… Много чего пережила на самом деле… Борьба за власть – ответственная штука!

— Да ладно! – хмыкнул Бенедикт, на миг отрываясь от торта.

— Лгать Благодатному без смысла, — просто заметила апостол и продолжила с достоинством. — Сейчас я – первый человек в Питере! У меня есть сын – моя надежда и мой светоч. Взяла из интерната... Сынуля не подкачал, умничкой вырос!.. Имею отлаженный бизнес, приносящий твёрдый доход. Всё хорошо у меня на самом деле. Вот!

Благодатный, не меняя позы, выставил ладонь вверх. Стакан с водой поспешно прыгнул в руку, Властитель отпил немного:

— Чем торгуешь?

— Историческими зданиями – очень прибыльный бизнес! Не, храмы не трогаю, ты не думай, — заранее оправдалась Иделаида. – Всё равно история ветшает, а коммерсы… купцы, короче, они упасть в разруху зданиям не дают, заботятся, ведь не для блажи они платят миллионы за особняки… я благодеяние по сути делаю… Питеру и… людям.

— Сама себя успокаиваешь? – уронил Благодатный с усмешкой.

— А как побочный вариант – содержу продуктовый рынок, — апостол сделала вид, что не слышала последнюю реплику. – На Малой Фонтанке. Сбываю продукты земли и колбасу. Вот как-то так. – Иделаида глянула на Повелителя исподтишка и уткнула взор в чашку.

В комнату пробились первые лучи солнца – начало светать!

— Кто такой Ксень? – неожиданно спросил Благодатный. Он спустил ноги на ковёр, придвинулся к столику, поставил свой стакан с водой на место.

— Такая… Ксеня… она такая курва, — зло выпалила Иделаида, жуя сигарный кончик. – Её род здесь руководил, ныне его нет… совсем… пришла я. И… и вот ей завидно, что я рулю, а не она, как вроде наследница по крови… Типа мой сын вор, а я алкашка... А я в жизнь не пила водярку, истинный крест! Распускает слухи, короче. Один раз ряженых лесбиянок прислала, с фотографом, хотела меня опозорить...

— Лес-би… что? — спросил Благодатный.

— Не бери в голову, — усмехнулась Иделаида. Подумала немного и добавила. — Теперь и опасаюсь провокаций. Если что – то свинца за мной не заржавеет! Охранники то у меня есть, для парадного вида, но в быту они мне только помеха, одной комфортней. – Апостол зевнула. — Короче, сучка она нескладная, но да Бог с ней… — Дамочка похрустела суставами на руках.  Пренебрежительно скривила отёкшее лицо.

Бенедикт прикончил торт, облизал пальцы, отёр руки о свой халат, подпрыгнул с места:

— Возношу благодарение. Пойду пошукаю, — он исчез в дверном проёме.

Как только слуга скрылся с глаз — Учитель пристально глянул на ученицу. И в этом взгляде было нечто такое, от чего Иделаида… согнала самодовольство с лица, отставила сигарку, упала на колени, приникнув обрюзгшей щекою к ногам Властителя:

— Если ты пришёл за мной, то назад я не вернусь! Прости, Благодатный. Короче: здесь  я обрёла себя, по-новому узнала вкус настоящей жизни! – Иделаида впервые прямо взглянула на господина, снизу вверх! – Времена изменились, я тебе верой и правдой служила две тысячи лет… Тогда, давно, благодаря чуду, которое ты сотворил на моих глазах, я поверила и приняла тебя в себя… А ныне я… я тебе изменила. Вот… — Иделаида смущенно закашлялась.

Повелитель мягко высвободил ноги от объятий, встал, подошёл к окну, спросил, не оборачиваясь:

— Тебе нравится этот мир?

— Да! – бывший апостол справилась с кашлем. – Я хочу остаться! Это моё! Люди изменили землю. Планетка стала интересней, увлекательней, фееричней! Я влюбилась в данный мир, мне по кайфу тут!

— Люди изменили мир ценой греховности и разврата, — меланхолично кивнул Учитель, разворачиваясь от окна. – Почему случилось именно так, а не иначе – в этом цель твоей разведки. Была! Но ты… ты даже ни разу не задумалась, почему и зачем люди грешат!.. Попав на планету, ты сразу забыла о своей миссии! Стала строить карьеру! – Повелитель потерял контроль над гневом, что случалось редко. Лицо пылало страстью. – Завела роскошные апартаменты, автомобиль, сына, торговлю! Воюешь с «ветряными мельницами» и воображаешь, какая же ты крутая! РжуНиМагу, — как говорит святой Николай... Думаешь только о себе и о суетной суете! Но перед вечностью, — он поднял назидательный палец, — всё тленно! Пшик, и развеется, как дым! И что останется!?

— Знаю! — апостол по-прежнему стояла на коленях. На лбу блестели капли пота, она нервно вытирала их дрожащей рукой, но взгляда не отводила. – Пусть я потом уйду в прах, но сейчас хочу жить так, как живу! У меня есть шуба, о которой мечтают все женщины страны! Всё дело в шубе, — понимаешь!?

БигБосс справился со вспышкой гнева, провёл рукой по лицу, отметил в раздумье:

— Ты всегда отличалась прямотой. Может потому, что женщина, и боялась меньше, чем мужчины, в силу своей природы?.. Но женщины ещё менее прямодушны, чем мужчины. Ты не мужчина, и не женщина, ты — исключение, что встретилось мне когда-то… Поэтому я и превратил тебя в апостола… Нет, я тебя не понимаю… Иделаида.

* * *

Бенедикт находился в апостольском кабинете. Горела 25-свечовая электрическая люстра под потолком. Половину кабинета занимал письменный стол, перед ним — кресло на крутящейся ноге. На полу ковры, и на стенах ковры. Бенедикт сидел в кресле и крутился.

— Эх! Что туть у нас? — слуга оглядел стол, ничего достойного своего внимания не обнаружил, открыл столовый ящик. Потрогал бумаги… открыл второй ящик. Там лежали пачка сторублёвых купюр в банковской упаковке и давешний револьвер.

Бенедикт пролистнул пачку, задумчиво изрёк:

— Деньги. Здешние деньги, — потом добавил, посмотрев на дверь. – Да простится мне грех воровства, — положил пачку в карман халата. Вытянул револьвер из ящика. – Интересная штука. Ею пугала апостол, как только мы зашли… Как штукой пользоваться? И в чем соль угроз?..  – крутанул барабан, взвёл курок, заглянул в дуло, приставив к нему любопытный глаз.

* * *

— Ну, что ж, — заканчивал разговор Властелин, также стоя у окна. – Папа сам наделил свободой воли, так быть посему. Я не подвергну тебя, Иделаида, каре за то, что вместо исполнения моего наказа, ты занималась обустройством себя. Ты помни только…

Прогремел ёмкий выстрел, и немедленно кто-то вскрикнул. Благодатный оборвал назидание на полуслове.

— Мой револьвер! – бывший апостол бросилась прочь из гостиной.

— Святой Бенедикт! – Учитель кинулся следом.

Двое вбежали в кабинет.

Бенедикт в бессилии лежал в кресле, револьвер валялся на столе.

— Ты невредим!? – Хозяин приблизился к слуге, приподнял его с кресла, мельком осмотрел.

— Кажется, да, — рыжий карлик покосился на оружие. – Что сие такое?

— Обыкновенный револьвер, — апостол подняла оружие. Сунула в карман и насмешливо продолжила. — С незнакомыми вещами надо быть поосторожнее, Бенедикт. Ведь могло и убить, – съязвила Иделаида. Коли Бог тебя обещал не наказывать, то показать чуточку хамства – не есть грех.

Властелин, не выпуская слугу из пальцев, обратил спокойный взор на ученицу и спросил с грозной иронией в голосе:

— Значит, тебе нравится такая жизнь? Просыпаться по ночам при каждом звуке, постоянно ждать подвохов, держать в комнате оружие?.. Бояться быть смешной… Ты меня понимаешь?!

Иделаида тупо молчала, опустив глаза.

— Нет, не понимаешь, — Благодатный пожал горькими плечами. – И вряд ли поймешь, мы воистину разные… Ты вольна выбирать. И выбрала… Идём, святой Бенедикт. – Властелин отпустил слугу, сделал несколько шагов, остановился в дверном проёме. – Посмотри на себя, Иделаида, посмотри в минуту досуга! Прощай! — Учитель немедленно вышел.

— Пока, Иделаида! – буркнул святой карлик, выскальзывая следом за господином.

Апостол стояла в прежней позе, спиной к выходу, низко опустив голову. На губах плавала злая усмешка.

9. Восьмая заповедь

Путь назад –  в гостиницу, происходил молча и долго. Хозяин шёл очень медленно, несмотря на моросящий дождик и легенькую одежду. Войдя в номер, Учитель стянул с себя промокший костюм из сиреневого эластика, почистил зубы и… заболел! Уже не в первый раз нервные переживания отразились на физическом состоянии Властелина. Видимо, это наследственное, а дурная погода – лишь сопутствующий болезни момент, но никак не причина… Бенедикт, как и подобает верному слуге, производил все процедуры, призванные излечить Повелителя. К слову, когда болезнь поражает господ, то она милует слуг. Всё уравновешенно в природе вещей.

Итак, Благодатный заболел и, стараниями слуги, лежал в гостиничном номере, на большой кровати под пологом, глаза были подернуты поволокой, на лбу — растянуто мокрое полотенце.

— Владыко, свежий лёд, — Бенедикт отошёл от холодильника, заботливо поменял компресс. Учитель благодарно моргнул, и произнес вслух фразу, что долбила мозг изнутри уже пару часов – с момента расставания с апостолом!

— Что же происходит в этом мире, если даже мой ближайший соратник впала во грех? – слабым голосом размыслил господин. – Что такое, Бенедикт, расскажи-ка мне?..

Представьте, что вы две тысячи лет управляли своей фабрикой. Мудро и здраво, а помогали вам в сем управлении заместители. Внезапно для вас – ваш заместитель перешёл к конкуренту. И вполне, что он не единственный перебежчик… Так бывает, вы расстроены, но… так бывает. Однако тут же вам говорят, что (оказывается) ваши заместители работали на конкурента с самого дня основания вашей фабрики! А перебежка – это не просто перебежка, всё гораздо печальней… Ваша фабрика, по сути, не дышит, Хозяин. Тушите свечи, вальс Шопена… Да здравствует конкурент! Фишка в том, что все трепыхания по спасению своего бизнеса – это «песочница», что положение вещей уже не изменит. Раньше надо было думать, где-то пару тысяч лет назад… Ныне поздно. Смирись и уноси ноги!

Скажите всё озвученное владельцу фабрики в момент его болезни. И посмотрите на реакцию, компрессом тут уже не обойдешься, как минимум, надо «Амбуланс». А как максимум, оркестр… Когда же владелец твой любимый господин, и к тому же он совсем не владелец  фабрики, а сама фабрика – это не фабрика, а  целая планета… то, пожалуй, подумаешь, прежде чем говорить правду.

– Может, вернёмся на небо? – ненавязчиво предложил Бенедикт. – Устроишь Страшный Суд, то да сё. Ау?..

— Человеческая природа не менее загадочна, чем божественная, — изрек Благодатный. И… нежданная улыбка осветила поволочные глаза. – Мне нужно увидеть и выслушать  всех. Не ради эпитетов, а для покаяния!..

Скептицизм явственно читался на лице Бенедикта. И он не мог его согнать! Не получалось.

— Я смешон и наивен, — кивнул Хозяин, — но себя мне не переделать, Бенедикт… Сегодня я отдохну, а завтра поедем к Филиппу.

Хозяев не выбирают, как и родителей. То есть их выбирают в кадровом агентстве, только Бенедикт не клиент агентства, а Благодатный не работодатель. Что ж – быть посему. Рыжий карлик прогнал с лица скептицизм:

— Филипп тоже в городе?

— За городом, — прикрыл глаза БигБосс. — Иделаида дала адрес. Филипп – единственный, о ком знает апостол. У них деловые отношения… — Повелитель повернулся на бок, подложил ручку под голову — недолгая беседа лишила  изрядной части сил.

Бенедикт встал тихонечко со стула, намереваясь отойти, помедлил… и всё-таки спросил:

—  А где другие десять, знаешь?

Ответа не последовало. А в дверь гостиничного номера постучали. Негромко и настойчиво! Старикан шустро подбежал, открыл. На пороге выжидающе застыл Иван Палыч.

— А, хозяин постоялого двора, — расплылся в улыбке Бенедикт. – Заходи.

— Не хозяин, а управляющий, — Иван Палыч ступил в номер, огляделся. – А где ваш друг?

— Владыко отдыхает. Да ты садись, — святой карлик толкнул гостя в кресло, сам устроился напротив. – Чего хотел? Слушаю.

— Мне нужны ваши паспорта для регистрации в гостинице, — вкрадчиво сказал администратор. Он в упор глядел на постояльца.

— Кто нужен? – не понял Бенедикт.

— Пас-пор-та, — по слогам произнёс служащий.

— А что такое пас-тор-па? – растерялся старикан.

— Так я и думал, — пробормотал Палыч и пояснил. – Паспорт – это документ, удостоверяющий личность. То есть доказывающий, что вы – это вы.

— Так тебе нужна бумага, где говорится о моём происхождении? – сообразил Бенедикт.

— Можно сказать и так, — насмешливо скривил рот администратор. – И ваш паспорт, и паспорт вашего друга.

— Ни в одном постоялом дворе никогда сие не требовали, — старикан вдруг задумался. – Или сейчас всё по-другому?

— По-другому, — ухмыльнулся Иван Палыч. — Впрочем… можете не предъявлять документы. При одном условии.

— При каком? – заинтересовался святой карлик.

— Если вы… — управляющий немного помялся, — доплатите за номер ещё пару монет, то…

— Здесь ведь другие деньги! – перебил Бенедикт. – Почему золото?

Иван Палыч опешил, такого поворота он не ожидал. До данного момента администратор просто хотел нажиться на двух идиотах, но, по ходу, и у идиотов бывают проблески сознания.

— Так это… — служащий сидел с открытым ртом, не зная, что возразить. – Золотом лучше, — нашёлся он, наконец.

— Я понял, — негодующе заявил старик с Небес. – Ты просто обыкновенный мздоимец. И ты не получишь ничего. Иди отсюда! По-хорошему! – Бенедикт вскочил, потянул Палыча за руку. – Твоё счастье, что я при Владыке, а то бы показал… — толкал его к дверям карлик. Он захлопнул дверь за гостем, отёр лоб, — фу, богонеприимец!

Прошлёпал к большой кровати, заглянул за полог. Благодатный спал, повязка со льдом соскользнула на подушку. Бенедикт на цыпочках отошёл, осторожно залез на вторую половину постели, свернулся клубочком и через некоторое время уснул.

* * *

— Объявился Благодатный и, похоже, скоро он придёт к вам!  — докладывала в телефон апостол Иделаида. — Короче, будьте готовы, про вас – где и что вы с братом, я не сказала. А сказала лишь про работягу Филиппа – он типа правильный и его не жалко.

Цинизму небесной братвы, конечно, можно позавидовать. Не чета земному, далеко не чета!

— Дак,  здесь и секрета никакого нет, — удивился Пётр. – Глянет телевизор али нырнет в Тырнет, сразу нас увидит и узнает, а?

— Он в этом не особо и понимает, — заметил Марк. – Учитель – враг прогресса и нанотехнологий! Как и ты, даром что брат…

Парочка сидела за длинным столом, в длинной комнате. И вела длинные разговоры между собой и с длинной чередой холопов, когда позвонила Иделаида. И кайф накрылся, ушлый экс-привратник Райского Сада, как главный в паре — быстро всё свернул.

— Ладно, — попрощался Пётр, — спасибо за инфу. Вот что… давай, собирай вещи, хватит тебе в Питере прозябать! Москву надо грабить, есть для тебя шикарная должность! – Положил телефон и посмотрел на Марка. – Фиксируем события, значит, а!

— Изволь! – с готовностью откликнулся брат.

* * *

Около четырёх часов утра Благодатный проснулся. Номер укутывала темнота. Горел торшер, рядом похрапывал Бенедикт. Тишину нарушали неясные звуки. Властелин насторожился. Спустил ноги с кровати, тихонечко встал, одёрнул халат. Голова не кружилась, тело не дрожало – болезнь отступила!

С тихим скрипом открылась и закрылась входная дверь, на секунду впустив в номер полоску неяркого света из коридора. Что-то глухо грохнуло, как кто-то запнулся… Храп стих, святой карлик заворочался, просыпаясь. Благодатный немедленно наклонился над слугой, легонько дунул. От Его губ отделилось маленькое светлое облачко… тотчас же облачко превратилось в паутинку. Слегка покачиваясь, паутинка опустилась, накрыв Бенедикту лицо. Тот снова захрапел.

— Спи, — прошептал Благодатный, сделал шаг в сторону, выглянул из-за полога кровати.

Какой-то человек, стоя спиной к Владыке, явно шарил в шкафу. Свет торшера освещал силуэт.

Учитель сделал ещё несколько неслышных шагов и спросил, не повышая голоса:

— Что ты ищешь?

Человек неохотно обернулся, держа руку за спиной. В полумраке глазам Хозяина предстало напряжённое лицо администратора в золотых очках.

— Другой чудик, — боязливо пробормотал Палыч.

— Покажи, что взял, — попросил Владыко без предисловий.

Иван Палыч поколебался, но вынул руку из-за спины. В ней был зажат мешочек, в котором звякали монеты.

— Кошелёк Бенедикта… Хм. Зачем он тебе? – удивился Повелитель.

Администратор прищурился и зашипел. С паузами и зло:

— А сам не знаешь, придурок? Зачем?.. Ахаха!.. Конечно же, ты не знаешь!.. – администратор достал из мешка пригоршню жёлтых кружков, помял их страстной ладонью. – Зачем?.. Ты сообрази – зачем вам золото? Что вы будете с ним делать? Прожигать в гостиницах и кабаках?.. Ахахах! Нет, пжлста, хоть плавьте его… Только я… я… у меня есть для золота гораздо лучшее применение! А вы… не обеднеете от того, что я у вас позаимствую несколько монет!.. Не так ли?.. Ведь вы мне сами насыплете столько, сколько скажу! Когда будете съезжать, а ваши проблески сознания – не более чем проблески… — подытожил Иван Палыч.

— Ты забыл про восьмую заповедь, данную Папой, — ровно произнёс Властелин. — Не укради. А ты украл.

Служащий сунул монеты в мешок, затянул тесёмку. Чуть подбросил мешочек, ловко поймал. И грубо сказал:

— В общем так. Я ща вызову наряд и вас с фрэндом упакуют, отвезут в отдел. Я вас распишу как отъявленных бандюгов, что таскают с собой кучу антикварных ценностей. И даже если золото ваше и вы просто сумасшедшие миллионеры – это не спасёт вас от участка. А там вас ждет, самое малое, несколько неприятных часов. Оно вам надо?.. Ты скажи честно – если надо, то я устрою!

— Хорошо, — смиренно вымолвил Благодатный. — Уходи, забирай всё. Только не приходи сюда больше.

— Ой, молодца! – вскричал Палыч, засовывая  мешочек в карман. И двинулся к дверям с блаженной улыбкой на устах.

— Золото не принесёт тебе добра, — грустно сказал Учитель в удаляющуюся спину. – Ты потеряешь работу и семью, станешь нищим. И не потому, что хочу это Я, а потому, что Я не хочу этого предотвращать.

Иван Палыч не воспринял напутствия чудика, плывя на волне блаженства. Когда нас одолевает Счастье, то мы ничего не слышим, а если слышим, то пропускаем услышанное мимо ушей. Слишком редкий гость — Счастье, чтобы думать о чем-либо, кроме него… Палыч открыл дверь и повернулся к Учителю благообразным лицом, на котором сияла улыбка:

— Можете жить, сколько хотите. Никто не потревожит, — он кивнул и вышел прочь.

Дверные петли снова скрипнули.

10. В холода согреет борода

На следующий день, в одиннадцать часов, райская парочка уже рассматривала большую усадьбу, выкрашенную зелёной краской и окружённую деревянным забором. Хозяин был налегке, слуга держал изящный саквояж.

— Вроде, здесь, — Повелитель потянул калитку, эдемская пара очутилась в просторном дворе.

Тут и сям пестрели цветочные клумбы… прицепленный ошейником к проволоке (что тянулась повдоль всего двора), лежал здоровенный кобель. Увидев Благодатного, пёс высунул умильный язык и завилял хвостом.

Небожители поднялись по высоким ступеням на крыльцо, на порожке столкнулись с женщиной в розовом сарафане. Волосы, заплетённые в тугие косы, спадали на высокую грудь, в руке — ведро с помоями, на щечках – природный румянец. Высокая, статная, ладная.

— Господи, напугали! – опешила здоровячка, прижимая пальцы к груди. Ведро в другой руке – качнулось, помои вздрогнули, чуть не перелившись за края.

— Здравствуй, добрая женщина, — поприветствовал Властелин.

Особа с ведром с любопытством оглядела визитёров. Поставила ведро на дощатый пол, отерла руки фартуком. И бойко произнесла:

 — И вам не болеть!

— Филипп здесь живёт? – подал голос Бенедикт.

— Муж в поле, скоро должен быть… а зачем он вам?

— Мы его лучшие друзья, — объяснил святой карлик.

— Проходите на веранду, — пригласила хозяйка. — Я щас, свининку покормлю.

Никаких подозрительных взглядов, двойственных улыбок, настороженных тонов – всё просто и честно в данных гостях! Путники прошли на веранду (они же сени), сели на лавку возле круглого стола.

— Я быстренько, — женщина убежала по ступенькам вниз – во двор.

— Жарко! – святой карлик шумно выдохнул, поставил изящный саквояж на пол.

— Для сих мест — да, — подтвердил Благодатный, вынимая гребень.

В течение минуты господин любовно расчёсывал красивые волосы, а слуга благоговейно наблюдал за этим священнодействием!

Появилась хозяйка, поставила пустое ведро в угол. Размыслила вслух:

— Что со Зверем?.. Наш волкодав чужих даж к ограде не подпускает, тут же и не тявкнул… А наоборот – радуется!.. — она в недоумении покачала головой. Обратила внимание на гостей. – Как поживает Питер? Мы там редко бываем, а в наше село пока новости дойдут… Расскажите?..

— Мы не совсем оттуда, мы живем подальше, — уклончиво заявил слуга.

— С севера? – предположила женщина.

— Почему с севера? — удивился Бенедикт.

— У обоих длинные волосья, у маленького ещё бородень, — пояснила здоровячка. – Тока на севере, где шибко холодно, надыть такие космы. – Жена Филиппа подмигнула. – В холода, в холода, нас согреет борода. Ахах! –  звонко, беззлобно рассмеялась.

Господин и слуга переглянулись, пожали плечами, удивлённо поморгали. Женский смех стих.

— Что, нет? – хозяйка весело взглянула, — та вы не обижайтесь. У нас тута всё по-простецки, по-деревенски. Развлечений негусто, приходится самим забавы выдумывать.

За окном зафырчал трактор, хозяйка глянула на улицу:

 – О, муж прикатил, пойду чайку соображу, — она упорхнула.

— Говорливая баба, — произнёс Бенедикт. – Шебутная. Отхватил себе жёнушку Филипп.

Повелитель ничего не ответил, спрятал гребень в карман. Поднялся с лавки. Волнение явственно давало себя знать! После встречи с Иделаидой немудрено волноваться, если одну подставу пережить можно, то вторая подряд подстава – чревата душевной перестройкой, а такая перестройка требует волнения.

Святой карлик и не вздумал встать. Хмыкнул: к подлости привыкнуть нельзя, но можно научиться её терпеть… Так-то, Хозяин.

Раздались основательные  шаги, в сени вступил грузный работяга Филипп, одетый в шорты до колен и в клетчатую рубаху. Короткая стрижка, густые усы, нос картошкой. На внешний вид лет пятидесяти!

— Благодатный!? – неподдельно удивился Филипп. Секунда замешательства и уверенный шаг вперёд, в глазах искренняя радость. — Здравствуй, Учитель! – апостол сердечно обнял господина, прильнул к его щеке. —  Как же я рад тебя видеть!

— Здравствуй, Филипп! – Властелин принял ученика в объятия, незаметно смахнул слезинку. – Как поживаешь?

— По благодати, — Филипп отстранился, открыто взглянул на господина. – Но как ты здесь оказался? И когда?..

— Если апостол не идёт к Учителю, то Учитель идет к апостолу, — ехидно проворчал святой карлик. – Далеко известная истина…

— Святой Бенедикт! Здорово, дружище! – Филипп протянул мозолистую ладонь.

Старикан глянул исподлобья. Апостольскую руку пожал. Скупо улыбнулся, ничего не ответив.

Из избы в сени впорхнула здоровячка, с полным подносом в одной руке и сложенной скатертью в другой:

— Добрый день, лапка. Помоги-ка.

Филипп метнулся к женщине,  принял поднос с чайной посудой, сахарницей, чайником.

Женщина расправила скатерть, взмахнула ею, ткань мягко опустилась на столешницу. Вот тут уже Бенедикт вскочил, подтянул скатерть за края, выравнивая по столу.

— Познакомьси, Марьянка. Мои старые друзья! – произнес ученик, торжественно указывая перстом на райскую пару.

— Один, вродь, младой, — хохотнула хозяйка, кивая на Повелителя.

Старикан погрустнел, поник плечами.

— А второй не младой, зато ого-гоой! – усмехнулась Марьяна.

Карлик немного расцвел. Он всегда робел перед здоровячками, нравились такие ему.

— Болтушка, — ласково пожурил Филипп. – Моя жена, — представил он подругу. – Самая нежная бабца на земле. На язык не сдержанна, но она ж… бабец. Папины созданья, с него и спрос…

Бабца ловко расставила тарелки и кружки:

— Пейте чай. Чай знатный, на травках, — хозяйка вышла на крыльцо. – Не буду мешать съезду.

— Присаживайся, Благодатный. Если б ты знал, как я соскучился! – Филипп подтолкнул господина к скамейке, сам не сел. А топтался рядом, на лице – смущение.

— Заметно, что скучал, — не удержался рыжий карлик, вынув нос из кружки.

— Дай высказаться, святой Бенедикт, — сурово остановил Благодатный.

Карлик опустил губы в чай и замолк.

— Я виноват, — Филипп без всякого наигрыша вздохнул, переставил без надобности чашку. – Но здесь, — он резко прошёлся по веранде, показал за окно, — я обрёл себя как личность!

— Подобное я уже слышал, — вполголоса зевнул Бенедикт. – Не далее как вчера…

— Все люди как люди, — также вполголоса, неожиданно, сказал Повелитель.

Филипп не слышал полутонов: голоса с Небес зачастую услышать сложно. Тогда, когда ты слышишь, не слушая. А от окна до лавки несколько метров – сени просторны. Или веранда, кому что ближе… В толпе апостолов затеряться легко, а в толпе сельских алкоголиков/тунеядцев не потеряешься. Если ты сам не алкоголик и не тунеядец. Выгоды очевидны.

— Я хотел рассказать о себе… но замотался, забыл, то есть… то есть, работал, как лошадь, завёл ферму, женился, — сбивчиво говорил Филипп, нервно топчась у окна. – Марьянка на третьем месяце… кстати… У меня триста гектаров земли, сам в полях с утра до вечера, нанятые работники… Я половине нашего села даю работу!.. Я кулак – обеспеченный домовитый фермер! Приношу пользу Обществу!

— Вот скука, — громко сказал святой карлик. – С хозяйкой лучше пообщаюсь... – старикан рысцой покинул Встречу Сторон.

Властелин попил чаю и мягко молвил:

— Филипп, ты остался тем же простым парнем, которого я подобрал в Вифсаиде. Когда-то очень давно… Трудяга, что заботится о людях, кормит их и поит. Бог тебе судья, а Я не судья, суди себя сам. Я вижу, что ты счастлив, и твоё счастье не из категории «псевдо»! Аминь тут!

БигБосс сделал приглашающий жест. Апостол сел рядом, за стол. Господин налил ему чаю, подлил себе.

— Почему ты такой же чистый, как был и в Эдеме?.. Земля не развратила тебя, не смогла. Иделаида упала, а ты…

— Вряд ли я скажу для тебя Откровение, — осторожно начал Филипп. – Я не настолько много думал о Добре и Зле, чтобы знать глубоко… Почему одни грешат, а другие скатываются в порок? Я считаю, что соль в месте жительства. Город больше подвержен злу, деревня меньше. Намного меньше! – апостол поймал заинтересованный господский взгляд и продолжил гораздо решительней. — В деревне есть адские приманки, но их всего три: самогон, девки и драки! Город же – воистину вотчина сатаны! Чего не коснись – всё, буквально всё! — производится под дьявольским брэ…ндом! Включая эмоции, черты характера и  манеры поведения городского населения!.. Надо дать человечеству Лопату вместо Интернета, и тогда оно постепенно забудет о грехах как о Явлении! Пусть добывают хлеб руками, а не мозгом, — апостол выдохнул и закончил. – Лично у меня нет ни телефона, ни ТВ, ни компьютера, пролистываю газетки, и всё.

В сенях зазвенела тишина – Благодатный думал. Простые вещи всегда непростые, когда их не читают, а когда их слушают. С глазу на глаз, при личном общении! Придите в гости к Филиппу и послушайте всё то, что вы прочитали. И тогда поймете!..

— Что с Иделаидой? – вырвал Благодатного из задумчивости фермер. – Я её иногда лицезрю на её же рынке, где продаю урожай.

— Я потерял Иделаиду, — горько посетовал Властитель. – Апостол поддалась греху, который засосал. Не будем о ней...

11. Чудеса в церкви

Спустя парочку часов, Благодатный неторопливо размышлял вслух, сидя на заднем сиденье «Taxi-Питер»:

— Филипп считает, что надо разрушить города, а население планеты разместить по селам. Тогда греховность резко пойдёт вниз. И доля правды в сих словах есть. Весомая доля…

Святой карлик насуплено слушал господские мысли, разместившись рядом с Властелином. Изящный саквояж покоился под боком. Учитель, глядя в «пустоту», продолжал божественное бормотание:

— А может, строить больше храмов?.. Или тупо уничтожить все эти гаджеты?.. И нравственность не менее резко возрастет!.. Человечеству легче станет справляться с соблазнами и похотью?.. Или… решить вопрос радикально – убить сатану?.. Нет, его нельзя, да и не так просто…

Райская пара мчалась по шоссе, направляясь от Филиппа, в сторону Санкт-Петербурга.

— Владыко, к кому теперь? — прервал  бормотание Бенедикт. – Ещё десятка встреч у нас, и кто ныне первый?..

Благодатный прервал размышления и взглянул в окно – по бокам дороги ряды полевых сосенок сменили пригородные строения, на горизонте высились многоэтажки и шпиль Адмиралтейства. Северная столица надвигалась!

— К кому же? – донесся до Повелителя неудобный вопрос. Не всегда мы всё знаем, мой бестактный слуга, даже если сильно сего знания хотим! Обычному человеку в этом признаться легко и просто, а вот признание Бога – не есть комильфо, Господу в таких вещах лучше не признаваться. Засмеют… БигБосс мягко тронул водителя за плечо:

— Отвези-ка нас в храм… Мне надо кое с кем поговорить.

— В какой именно храм? – невозмутимо спросил шофёр.

Святой Бенедикт осознал свою бестактность и принял верное решение:

— В любой! – вскрикнул старикан. – Например, вон в тот, — вытянул руку вперёд.

Впереди, метрах в пятидесяти, чуть в стороне от автомагистрали, поднимались купола православной церкви.

Хозяин благодарно кивнул.

Через сто секунд автомобиль остановился рядышком с церковной оградой.

— Благодарю, добрый человек, за то, что подобрал нас на дороге и быстро довёз!– Благодатный открыл чудесным образом дверцу. – Не будешь обойдён милостью за своё бескорыстие!

Властитель вылез из машины с шашечками, осмотрелся и двинулся к храмовой калитке.

— За доставку триста рубликов, — усмехнулся водитель. — По счётчику, — щёлкнул пальцем по прибору, что находился возле коробки переключения скоростей.

Бенедикт достал из кармана халата пачку сторублёвок, взятых у Иделаиды. Послюнил палец, отсчитал:

— Одна, две, три… Возьми, — подал купюры.

Шофер отогнулся назад, взял денежку.

— Эй, перевозчик, а ты можешь нас подождать? Мы, по ходу, поедем ещё!

— Хоть в Сингапур. Время наше – лаве ваше, — зевнул таксист.

— Очень уж тачка удобная, — Бенедикт выпрыгнул из машины, не тронув изящный саквояж. Водитель откинулся к подголовнику, покрутил магнитолу, настраивая «РадиоДача».

* * *

Святой карлик нагнал господина у самой паперти. Несколько нищих приютились возле ступенек. Встретили райскую пару они недружелюбно! Женский пол вразнобой заголосил угрозы, а чувачки сжали кулачки! Детки потянулись за камешками на земле!

Местные давно и удачно стригут здесь бабло. Денег много не бывает, а новоприбывшие бомжики хотят часть милостыни перетянуть на себя. Чисто своим присутствием! Таков расклад не по душе местной банде попрошаек и коли парочка заросших бродяг не уберется, то пожалеет. Однако тут… В данный момент взвизгнули тормоза! Чуть не въехав в церковную ограду, у калитки встала сверкающая иномарка. Внимание всех на некоторое время сконцентрировалось на авто! Из салона выбрался лысый коренастый мужик в затемнённых очках. Он пикнул сигнализацией и вознамерился пройти в калитку. Сбоку нарисовался пожилой бомж с протянутой рукой. Мужик оттолкнул его с гневным возгласом:

— Пшёл нах, бомжара!

Бездомный упал на траву и замер, не вставая.

Владелец авто с превосходством прошёл по церковной дорожке, не мешкая, поднялся по ступеням паперти и скрылся в храме. Персонажи проводили его с разными выражениями лиц. Преследовать и чинить препятствия никто не сподобился.

— Я скоро! — Благодатный отошёл к пожилому бомжу. Пошевелил его и помог подняться. Внешне бомж выглядел целым, а глаза… То ли из глаз текли слезы обиды, то ли слезились сами по себе – в силу возраста и плохого питания.

— Спасибо, юноша… Мало доброты в нашем мире осталось. А так хотелось… — пожилой бомж так тяжко вздохнул, что Учитель не смог не спросить:

— Чего же? Чего тебе хотелось?..

Бродяга вытянул из кармана маленькую бутылку со спиртом, выпил половинку, чинно отёр губы. Занюхал затылком Повелителя. И мечтательно сказал:

— Хочу иметь свой дом, кусок хлеба, стакан по праздникам! И не самопал, — тронул карман с полупустой бутылкой, — а чистоган! Но только по праздникам. А ещё я хочу бо-ольшой торт!..

Пожилой бомж захмелел, приобнял Благодатного и стал ему «ездить по ушам».

Тем временем, Бенедикт убедил местную братву в том, что ему здесь самое место! Он стоял перед шеренгой нищих и нагло им подмигивал. Попрошайки замерли в почтительных позах, построившись по ранжиру. Хмурость изгнали широкие улыбки – ведь у святого  карлика в руках хрустели деньги! И он денежкой делился! Бенедикт шёл вдоль шеренги и каждому попрошайке клал в вытянутую ладонь сторублёвую бумажку. Шеренга была несколько метров длиной, и некоторые ушлые нищеброды успели получить милостыню по два раза, обегая шеренгу из конца в конец. Когда денежку раздали, то голодранцы толпой двинулись за угол. В местный кабак «промочить горло»!

Бенедикт спрятал оставшиеся банкноты в карман своего малинового халата, поднялся по ступенькам паперти. Над входом в храм висела небольшая иконка, под ней тлела лампада.

— Кто это, интересно? – размыслил рыжий карлик, глядя пристально на лик. – Святой Михаил? — у него нос тоньше… Великомученик Василий? – дак он запретил себя рисовать... А может какой-нибудь архангел или херувим, ведь их вагон и тележка, всех и не упомнишь на личность…

Старикан хмыкнул, проник в храм, с любопытством оглядываясь – приблизился к прилавку. Здесь находились в свободной продаже (без обложения налогом) свечки, крестики и прочие атрибуты культа! Мужик в тёмных очках разговаривал с продавщицей – бабушкой Варварой:

— Значит, креститься никогда не поздно… Радует, бабка, стопудов!

— Твоё решение покреститься должно быть сознательным! – строго сказала бабушка. – Иначе толку от радости нет… Стоимость тысяча рублей.

Святой карлик рассматривал витрины, вполуха слушая занятный диалог.

— А свечки поставлю? – с беспокойством спросил владелец авто.

— Свеча – это символ покорности Богу, ставить надо с верой, — проконсультировала старушка. – Стоимость свечей от…

— Мне самые дорогие, три штуки! – лысый сноб достал из бумажника солидную купюрку. — Забрал толстые свечи. – Сдачу оставь, бабка. Жертвую на храм.

— Спасибо! Господь не оставит тебя, — перекрестилась бабушка Варвара. – За здравие ставят там, — показала рукою направление.

— Салют, бабка! – владелец авто отошёл, так и не сняв тёмные очки.

Бенедикт беззвучно фыркал. Продавщица занялась пересчетом денег в кассе. Церковная касса – это вместительная шкатулка, где нет ни собственно кассового аппарата, ни эквайринга. Жалобной книги тоже нет, как нет и санитарной книжки у церковных продавцов.

— Эй, старушка, есть изображения святого Бенедикта? – рыжий карлик гордо вскинул голову, позируя!

— У нас православный храм, голубчик, — ответила бабушка, не отвлекаясь от пересчета наличности. – Бенедиктов не держим.

— Да ладно! – пораженно воскликнул старикан.

Варвара оторвалась всё-таки от налички, удивленно посмотрела на гостя. Бенедикт тотчас же задал новый вопрос:

— Ответь-ка, старушка, чей портрет находится над входом в храм? Я гадал-гадал…

— Спаситель мира! Агнец безгрешный, пострадавший за нас! – немедленно и истово перекрестилась бабушка.

— Ты что несешь, дура! – рассмеялся старикан в бабкино лицо. – Какой-такой спаситель, он совершенно не похож на себя!

— Не богохульствуй! – встрепенулась Варвара. – Господь накажет! – Она шустро порылась за прилавком, подала тоненькую брошюрку. – Просветись, убогий.

Бенедикт справился с приступом ехидного смеха, взял книжицу. И тихо отошёл от прилавка – вглубь церкви. Продавщица подозрительно посмотрела вслед и вновь погрузилась в денежные расчёты.

* * *

Учитель и пожилой бомж сидели рядком у церковной ограды. На первой весенней травке. Бездомный держал почти уже пустую бутылку, и разглагольствовал, привалясь к железным прутьям ограды:

— Верую ли я в Бога?.. Хм… — он допил последний глоток, с сожалением посмотрел на пустую бутылку, вяло откинул. — Раньше веровал, очень… А теперя в сомнении… Не помогает Бог бомжикам. Ни… ик… хрена не помогает! Только их спонсирует, — плюнул на блестящее авто обидчика, в двух метрах. – Тьфу, педерасты!

Плевок упал на молодую зелёную травку, не долетев до роскошной иномарки. БигБосс внимательно слушал. То, что для нас является истиной – для Бога может стать сенсацией. И наоборот.

Из церкви вышел владелец тачки. Не глядя по сторонам, пикнул сигнализацией, сел за руль. Мотор зафырчал, но тут же заглох. Лысый сноб безуспешно пытался его завести! Наконец, мужик опустил окно и крикнул:

— Слышь, бродяги, толкните тачку. По сотке на рыло! – владелец авто вытянул из бумажника купюры, показал, призывая.

— Запросто, господин! – вскочил бомж. Подбежал, выхватил свою долю из снобских пальцев. – Какая машинка у вас красивая! – заметил подобострастно.

— А ты чего ждёшь? – зло бросил лысый сноб Повелителю. – Вскочил и толкнул, живо!

— Поломка тачки – это Знак, — Учитель не спеша поднялся с травки, отряхнул чистые коленки. – Лучше задумайся о своих поступках, прощения попроси, — ясный кивок на храм.

— Грязный бомжара будет мне указывать! — напыжился автовладелец. – Та-ак… — последовала многозначительная пауза. Чувак впервые снял очки, явив глаза почти без ресниц.

— Не хочет и не надо, — встрял пожилой бомж. – Я и один толкну! Я очень постараюсь для такой красивой машинки!

Лысый сноб недолго посверлил Властителя взглядом, смял купюру, бросил бомжу. Банкнота попала в грудь, тот ловко её поймал. Сноб мельком глянул на бродяжку, рявкнул:

— Давай!

Пожилой бомж упёрся в багажник. Толкнул изо всех сил!.. Сам упал на колени, но авто уже тронулось с места… Бомж вскочил, с новым усилием упёрся в багажник… Мотор зафырчал, авто понеслось вдаль. Бродяга усмехнулся, устало махнул Хозяину рукою, и побрёл прочь.

На лице Учителя ясно читалось недоумение. Однако. Свои дела тоже не надо забывать! Повелитель быстрым шагом направился к храму!.. Встретился в трапезной, у прилавка, с бабушкой Варварой, и спросил возвышенно:

— Скажи, добрая старушка, как мне разыскать святого Николая-чудотворца?

Варвара покончила с бухгалтерией и, томясь, вязала внуку варежку:

— Против аналоя, на стене, большая икона, — кивнула старуха головой вбок. – Она одна такая большая, не спутаешь.

Благодатный пошёл в направлении бабкиного кивка. И увидел Бенедикта, что с рассеянным видом прохаживался вдоль иконостаса.

— Где святой Николай, мой верный слуга?

— Не в курсе, Владыко. Понимаю, в это трудно поверить, но… у  них здесь портреты каких-то странных типов. Ни одного не узнаю… — рыжий карлик повел растерянной рукою кругом.

— Стой здесь! — приказал господин, возвращаясь в трапезную. – Милая старушка, — молвил он мягко, — что-то я не могу узреть Николая. Покажи сама, где его портрет.

Бабушка Варвара подозрительно взглянула на БигБосса… но отложила спицы. Подвела Властелина к потемневшей от времени иконе:

— Вот же он!

— Я не знаю этого старца! — удивлённо воззрился на лик Благодатный. — Николай другой! Совершенно!..

— Вы сектанты! – догадалась  бабушка. – А, ну-ка, брысь отсель, нехристи! – Варвара яростно показала на вход, и поспешно засеменила назад — к торговому прилавку. Оставить кассу без продавщицы гораздо более зло, нежели присутствие в храме двух богохульников! Примерно такова директива Епископа по внештатным ситуациям, что прописаны в регламенте…

— Чудны дела ваши, люди, — вздохнул рыжий карлик.

— А я знаю ответ! – догадался Повелитель. – Портреты моих подданных рисовали не с натуры, а выдумывали из головы! Откуда ж художникам знать в лицо Николая? Или кого-то ещё… — господин вперил взор в нужную икону и негромко позвал: — Святой Николай.

Черты лица на иконе дрогнули… видоизменились… через мгновение с доски глядел уже совсем другой лик:

— Слушаю, Владыко!

— Святой Бенедикт, погуляй, дружок, — попросил Учитель. — Нам нужно пообщаться.

Рыжий карлик приветственно махнул рукой:

— Здравствуй, Никола, — и удалился.

— Как дела в Эдеме?.. Справляешься? – начал Благодатный издалека.

— Всё хорошо, Владыко. Тихо и размеренно, как всегда. Это на Земле суета, а у нас…

Благодатный молча и выжидающе смотрел на святого Николая. Тот почувствовал требовательный взгляд, оборвал себя на полуслове, развел «по-дирижерски» руками:

— Папа считает, что не надо изобретать изобретённое колесо. Он придумал Страшный Суд – пользуйся на здоровье. Твоя затея с апостольской разведкой в корне непрактична. Поелику…

— Опустим прелюдию, — как-то жалостливо усмехнулся Учитель. – То, что Папа думает о моей затее, я знаю и без тебя.

— В то же время Папа понимает, что медлить нельзя. Земле скоро крандец. И коли уж ты сделал то, что сделал – то надо довести это сделанное (а равно недоделанное) до логического конца.

— Чудотворец, ты меня утомил! – воскликнул Повелитель. Нельзя же быть таким занудой, чёрт подери! Хорошо, что в храме подобные слова не говорят, брань при батюшке грозит потерей Божьего авторитета…

Отец Серафим во все глаза глазел на Чудо — ожившая икона разговаривает со странно знакомым парнем! Откуда парень ему знаком, святой отец не мог вспомнить. И не вспоминал, не те мгновенья, чтобы думать о чём-либо!.. Поп стоял в царских вратах, уцепившись за дверной косяк! Вообще, он вышел перекурить трубку перед литургией, но Чудо не дало сему свершиться.

— Держи святого Духа! – попросил Николай, поднимая правую руку ладонью вверх! От ладони отпочковался синий шарик, размером с апельсин. Шарик подлетел к Учителю и исчез в его теле на уровне сердца. Повелитель глубоко вдохнул, усадив Духа поглубже в себя.

— Папа сказал, стоит тебе только подумать о любом из апостолов, и ты сейчас же узнаешь, где он есть в пределах планеты. С точностью до пары метров… Сие знание бессрочно, — внес ремарку Николай.

— Хорошо. Спасибо. Удачи, – с облегчением вымолвил Благодатный. – И передай, пожалуйста, Папе, что… я Его люблю.

Откуда-то сверху донесся колокольный звон – довольно бестолковый. Чудотворец проглотил фразу, коей хотел ответить, в раздумье почесал макушку, глянул вверх.

— Святой Бенедикт! Ну, конечно!..  — крикнул БигБосс. – До скорого свиданья! – он бросился вон из церкви.

— До свиданья! – улыбнулся лик и… заметил священника. Серафим крестился, маша руками как ветряная мельница. Вперив взор к потолку.

— Фюйть! – присвистнул Николай. – РжуНиМагу... Эй, патер!.. – лик подмигнул святому отцу и вернулся в исходное состояние, как и был до Чуда.

Упасть батюшке в обморок не помешало ничто. Только в обморок он не упал, а стал креститься медленней. С чувством, толком, — можно и так сказать! И больше взор от потолка не отводил.

* * *

За церковной оградой и возле храма уже столпились любопытствующие зеваки! Присутствовали и давешние голодранцы. В воздухе, помимо беспорядочного звона, витал гомон. Марковна – бабулька с «въедливым» лицом, выпрашивала храмовую продавщицу:

— Што, Варвара, праздник какой сегодня?..

— Завтра праздник. Двунадесятый!

— Вот и я думаю… А чего звонят-то?..

— Наверное, заранее празднуют, — хохотнул первый голодранец.

— Не, это так проверяют исправность звонницы, — выдвинул догадку второй голодранец.

Марковна смотрела на Варвару, но продавщица молчала, увлечённо наблюдая за развитием событий у звонницы.

Звон стих мгновенно! Кто-то наверху взвизгнул! Благодатный, находящийся рядом с бабушками, горько скривился.

С колокольни спустился служка — крепкий косматый мужик по имени Амбарыч. В дюжих руках трепыхался Бенедикт, взятый за шкирку. Рыжий карлик упирался ногами в землю и заливисто голосил:

— Ну-ка, отпусти, плебей! Я тебе сразу покажу, как со святыми обращаться!

Зрелище было занятным. Звонарь, не обращая внимания на выкрики, волочил старикана к калитке. Приговаривая:

— Не твори безобразие! Уж борода до полу, а ума нету. Звонница не игрушка, а богоугодное помещение.

— Не надо только меня учить, что угодно Богу! – чванливо заявил коротышка. Он извернулся и выскочил из лопат-ладоней. – Я и сам могу преподать урок!

Звонарь вознамерился снова схватить Бенедикта, но дорогу ему преградил Повелитель:

— Отпусти его, Амбарыч! – попросил БигБосс. – Святой Бенедикт не сделал ничего дурного. Я так думаю!

— Святой Бенедикт!? – звонарь упёр руки в бока. – А ты, похоже, сам Господь! Да?.. Убирайтесь поздорову, малахольные!

— Как ты смеешь произносить имя Господа без должного почтения!? – осерчал Бенедикт. Он наставил на звонаря воинственный палец. – Посмотри на себя, нечестивец. Посмотри и покайся!

— Ты меня достаёшь! – крикнул звонарь. Он попытался схватить парочку за воротники. Вдруг… тело прогнулось назад, как под порывом ветра, Амбарыч нелепо взмахнул руками и… полетел по воздуху назад. Набирая обороты! Лицо исказил ужас. Пролетев метров тридцать, туловище врезалось в хозяйственное здание при храме! И скатилось вниз, распластавшись на сырой земле.

— Ах! – выдохнули зеваки.

— Ты убил Амбарыча? – вдумчиво спросил пожилой бомж, откуда-то появившись.

— Я не убийца, — с достоинством ответил Учитель. – Так, приобщил к благодати… Идём, святой Бенедикт!

Господин повернулся и последовал прочь. Верный слуга припустил следом.

Бабушки крестились:

— Свят-свят-свят…

— Круто! – ликовали голодранцы.

Звонарь зашевелился, приходя в сознание.

***

«Taxi-Питер» стояло за храмом и поэтому шофёр не видел ничего из того, что произошло в Божьем дворе! Господин и его слуга загрузили себя в салон, на заднее сиденье.

— Сейчас отвезешь нас в город на Неве! – волеизъявила райская пара.

12. Музей святых

Пока «Taxi-Питер» ехало туда, куда указывал Властелин – в храме произошло следующее:

Священник бросил креститься, поднялся с пола и вышел на улицу. Немного охолонуть от чудес!.. За батюшкой захлопнулась входная-выходная дверь храма, и немедленно ожили все те, кто здесь находился в рисованном или скульптурном виде! Скучно стоять статуем целый день на деревянной доске или кирпичной стене, треба веселья, что обычно в каждом храме происходит ночью. Когда никого нет, кроме сторожа, что спит в сторожке. И из икон выпрыгивают святые, пророки, с фресок сходят Персонажи двухтысячелетней давности, метаются бесенята и порхают голуби — с картины «День Страшного суда». Настаёт праздник, что длится до раннего утра! Вот только Бога и Его Семьи в сём веселье никогда не наблюдается, дабы не мешать небесной братве, не сковывать подданных Своим присутствием!..

До ночи ещё далеко, но храм ожил — в отход от неписанных правил! Сему весомая причина, в кои-то веки сюда заглянул Благодатный – собственной персоной! И душа каждого свидетеля требует обсудить Событие, перемыть (что называется) косточки, посплетничать… Черти шушукались с ангелами, херувимы что-то доказывали престолам, Серафим Саровский убеждал в правоте своего медведя, Сергий Радонежский прохаживался в дружескую обнимку с непонятно как сюда попавшей Жанной д’Арк. Гайд-парк и никак иначе!.. Николай-чудотворец курил в одиночестве трубку, сидя на аналое… Присматривая одним глазом за тусой, а другим поглядывая на вход!

Пока небесный бомонд тусовался, в сторонке шептались два апостола. Единственные из Двенадцати, что тут присутствовали!

— А вы почему здесь? – подозрительно спросил Чудотворец, приметив парочку опытным взглядом. – Почему вы не в разведке?..

Простой вопрос всегда непростой, как известно. Самый непростой из всех вопросов!.. Потому что дать ответ на такой вопрос труднее всего. Если вообще возможно… Впрочем, апостолы пришли в храм не за тем, чтобы отвечать на какие-то вопросы!.. Миг и… — Чудотворец схвачен под локти, а на глаза надеты солнечные очки. «Армани», очень стильные, но и очень молодежные для многолетнего старца!.. Потом старику дали по голове кастетом и подтащили обмякшее тело к иконе, где намедни и находился лик Чудотворца. Подняли тело ногами вперёд, и этими самыми ногами ударили по деревянной доске! Раз… два… три!.. Будто тараном бья! Чудотворец полностью погрузился в иконную доску, не вбитой осталась голова с очками.

Туса резвилась, ни на что не обращая внимания! Обычное дело, попробуйте в месте большого скопления личностей исчезнуть и посмотрите, заметят ли ваше отсутствие! Или дайте сами себе по голове кастетом, потеряйте сознание и упадите. И посмотрите на реакцию окружающих, когда придете в сознание. На реакцию, которой нет…

— Отомстили, а? – зло прищурился Пётр.

— Да, — индифферентно ответил Марк. – Мы отомстили Благодатному. Только за что, так сам и не пойму…

— Я ща расплачусь от умиления! – прикрикнул Пётр. – Валим в Космос!

— Изволь! – откликнулся Марк, не умевший перечить брату.

Парочка подбежала к иконостасу! Оглядки по сторонам… мощное отталкивание двумя парами ног от пола и… братья впрыгнули каждый в свою икону! Растворясь в потемневшем от времени дереве. Каждая икона, в каждом храме – это небесные врата. И туда, и оттуда.

* * *

Такси въехало в Святой переулок, со стороны улицы Фонтанной. Остановилось у дома №12! Небожители прошли в парадное, поднялись по лестничным ступенькам. На площадке гостеприимно распахнула двери квартира! Из неё и в неё узким потоком курсировала публика. Райская пара взошла в объёмный холл, и встала посреди, не зная, что и куда дальше. Сейчас же перед ними возник коренастый человек с хитрыми глазами. Он с улыбкою возгласил!

— Добро пожаловать в «Музей святых Петра и Марка»! Моё имя Рамзес, я хранитель музея!

— Святой Бенедикт, заплати за билеты из тех денег, что ты взял у Иделаиды, — заявил Повелитель.

Узнал!.. Старикан смущенно крякнул и полез в карман за деньгами. Отсчитал несколько соток. Подал. Хранитель грациозно взял деньги, а Учитель вдруг спросил:

— Рамзес, а ты хочешь быть героем?

— Что за вопрос! – ответил хранитель, ни минуты не колеблясь. – Обижаешь, дорогой гость!

Повелитель без лишних слов достал из недр своего сиреневого костюма медаль из олова. На ней крупными буквами было написано: ГЕРОЙ. БигБосс нацепил медаль на грудь служителя, дружески хлопнул по плечу:

— Вот, теперь ты герой!

Рамзес скосил хитрое око на грудь, погладил медальку торжественной рукою и… воскликнул:

— Спасибо, друг! Пойдем, я тебе всё лично покажу! – поманил Властителя за собой, вглубь квартиры. – И вы пойдем! – махнул Бенедикту.

В течение полутора часов экскурсовод водил экскурсантов по музею святых! Долго и пространно поясняя диспозиции и дислокации! По мере перехода из комнаты в комнату.

Небожители узнали, как Пётр родился и учился, как начал и бросил курить. Воочию увидели кухоньку, где Пётр и сотоварищи делали крупные бизнес-дела. Посетили Мемориал Памяти ТОО «Пламя». Услышали легендарную историю о том, как Пётр обрёл почти родного брата – Марка. Как они ели, пили и занимались мелким рэкетом в «Катькином садике». Узрели и койку, на которой братья спали «валетом» в юные годы.

— А может, не валетом, а дамой (как догадка), кто их нынче разберет, — заметил какой-то случайный посетитель, что попался нашей тройке по ходу экскурсии.

…В программе также присутствовал «Скелет в шкафу» — комната, посвященная юношеским «постыдным увлечениям», памятник Петра своему Благодетелю и Корона из картона – как символ бренности Бытия… В заключение Рамзес привел гостей в пустую ободранную комнатку — Апартаменты. Посреди Апартаментов стояла тяжёлая металлическая кровать жёлтого цвета! И всё – ни обстановки, ни даже окон. Пол засыпан мусором, утробный запах, на стенах ни обоев, ни штукатурки. Разруха полная, и посреди сей разрухи массивная жёлтая кровать!

— Моё жилище! – гордо сказал Рамзес. – Не смотрите на грязь и вонь, а зацените кровать. Она из чистого золота! Подарок за верную службу!

Небожители по настоятельной просьбе Рамзеса — сели на его кровать. Для приличия потрогали бетон стен. По предложению хранителя высморкались и поплевали кругом – как дань традиции. И затеяли диалог:

— И где же ныне святые Пётр и Марк? – внимательно спросил Учитель. – Почему музей?..

Вообще, этот вопрос следовало задать ещё в начале экскурсии. Как следует из логики. Но Бог зачастую алогичная личность – тоже верно.

— Что значит – где? – удивился гид. – Святые в раю!

— В раю их нет, — твердо сказал Повелитель. – Это стопроцентно, елико мы сами только что оттуда!

— Погоди, пожалуйста, Владыко! – попросил Бенедикт и скомандовал: — Рамзес, дай мне ухо!

В подставленное ухо хранителя музея — рыжий карлик молвил буквально следующее:

— В раю их не может быть никак. Потому что рай чувакам надоел, и многие желают из рая свалить как раз на землю! Вкуриваешь?

Старикан отпустил хранительское ухо, невинно усмехнулся в сторону Повелителя. Меньше будешь знать – крепче будешь спать, Владыко!

— А где ваш рай? – спросил Рамзес.

— Что значит – где? – удивилась эдемская пара. – На Небесах.

— Нее, — умильно улыбнулся Рамзес. – Рай только там, где дорогие братья…

Через две минуты небесные жители очутились на улице, у автомобиля с шашечками.

— Владыко, что происходит? – недоумевал Бенедикт. — Где всё-таки искомые апостолы?

— Сам не понимаю, — хмурился Учитель. – Я видел в сердце сей адрес и надеялся, что там узнаю. Вытерпел дурацкую экскурсию и этого… Рамзеса! А теперь, по выходе из музея,  я не вижу ничего, полнейший мрак!.. Такое чувство, что апостолов уже нет на планете.

Или святой Дух «сломался» — как ломается компьютер, да и любая техника! В это уверовать проще, нежели в то, что апостолы вернулись на Небеса. Назад – в Тоску, добровольно… Рыжий карлик озадаченно взлохматил густые космы. Етих, твою маму!

— Ладно, — БигБосс открыл заднюю дверку авто. – Отодвинем Петра и Марка в дальний угол сердца. На какое-то время… Поехали!

Райская пара села на заднее сиденье «Taxi-Питер». Похлопали закрываемыми дверками.

— Немедленно отвези нас в Москву! — приказным тоном попросил Властелин.

— В Москву… — зевнул шофер. — На самолете быстрее, как считаете?..

— Поехали, перевозчик, — мягко и решительно повторил Повелитель. – Когда приедем, ты станешь богатым человеком. Очень и очень богатым! Я обещаю!

— Как желаете, — не нашёл возражений водитель.

* * *

Батюшка возвернулся в храм и тусовка прекратилась. Мгновенно, с первым треском дверных шарниров!.. Священник направился в алтарь. Проходя мимо Чудотворца, осторожно мазнул по иконе глазами. И впал в новый шок, ещё не отойдя от старого. Чудотворец с модными очками на глазах – видели ли вы такое!.. Бывает же!.. Серафим уже немного привык к Чудесам, поэтому не убежал и даже не стал молиться… а легонько подошёл и… попробовал снять с лика очки! Очки не снимались, как будто были приклеены к глазам на иконе.

— Это сектанты! – утвердительно кивнула подошедшая Варвара. – У нас в храме сегодня были сектанты, отец Серафим. И это мракобесие – их рук действо!

Батюшка ошарашено посмотрел на церковную продавщицу. И вновь безуспешно задергал стильные очки, пытаясь стащить их с рисованных глаз святого Николая.

13. Иуда Искариот

На следующий день, часов около девяти утра, «Taxi-Питер» остановилось у двадцатиэтажного серо-синего блочного дома в городе Москве. Улица Марксистская, дом №1!

— Здесь, — вымолвил Благодатный. Он, по привычке, открыл дверцу чудесным образом.

— По счётчику восемь штук!  — водитель кивнул на аппарат возле коробки переключения  скоростей.

— Ты уже разбогател, — успокоил Повелитель.

— Верь ему, извозчик! – попросил рыжий карлик. – Владыко своё слово держит!

— Слушайте, ребята, гоните монету, — лицо шофёра посуровело. – Моё богатство вас не касается, а сейчас вы мне должны восемь тысяч рублей! И не выйдете из тачки, пока не выложите всё до копейки!

— Ты только что выиграл восемьсот тысяч, — терпеливо повторил Учитель. – Это наша плата за перевозку… В чем проблема?..

— Слушай, ты, хрен длинноволосый!.. – развернулся целиком к заднему сиденью водитель, черты его лица гневно исказились. Тут же зазвенел сотовый.

Шофёр опустил сжатый кулак, достал из кармана трубку, раздражённо рявкнул в неё:

— Чего!..

Кто-то что-то шофёру немедленно сказал. И сказал такое!.. В таксистских глазах отразились:  недоверие… удивление… радость!.. Гневные морщины улетучились, голос сел от счастья!

— Чтооо!.. Ты уверена!?.. Я в Москве, буду к вечеру… да…

Пассажиры с усмешкой наблюдали за трансформациями.

Водитель отнял от уха телефон, в глазах сиял восторг, но само лицо – в целом – было глупым:

— Жена звонила… Час назад мой билет выиграл в «Спортлото» восемьсот тыщ…

— Идём, святой Бенедикт, — господин вылез из такси и, без раздумий, направился ко второму подъезду.

— Удачи, богатей! – верный слуга подхватил саквояж, выпрыгнул на асфальт. И заспешил, как всегда, следом за Властелином.

* * *

Райская пара поднялась пешком на шестой этаж и встала перед черной железной дверью квартиры №88! Они немного отдышались, и Властелин открыл рот, дабы приказать двери отвориться. И в этот момент дверь соседней квартирки распахнулась, вышла «припудренная дамочка» — лет сорока, в шляпке с розочками, в коротенькой юбке и в чулочках. Во рту сигаретка, на ручках лайковые перчатки. На поводке пушистый толстый котик.

Когда ты приказываешь дверям, то такие приказы могут неправильно понять случайные обыватели! Поэтому Повелитель благоразумно молчал, выжидая, когда дамочка закроет свою квартирку и уберется прочь. Девушка пощелкала замками, а после обронила:

— Писатель вам не откроет. Не тратьте время, и найдите для себя более благодарное занятие, чем попытки встретиться с Иудой.

Небожители молча смотрели на дамочку. Та прошла мимо них – к лифту. Нажала кнопку вызова и продолжила:

— Иуда Искариот всё человечество считает окаянными идиотами. Обычно людям наплевать на мнение других людей, и поэтому никто ничего о чужом мнении не знает. Но Иуда – известная персона, и его мнение если не чтут, то к нему прислушиваются.

Лифт подъехал к площадке шестого этажа, створки кабины раскрылись. Дамочка проникла внутрь кабины. Вместе с котиком. И уехала вниз. А райская пара обменялась впечатлениями:

— Вона как, сюда можно попасть не только посредством лестницы! – Бенедикт покосился на изящный саквояж, что оттягивал руку. – А елико удобней!

— Она похожа на мою бабушку Анну, — заметил Благодатный.

* * *

Парочка без усилий вошла в квартиру. Бенедикт поставил изящный саквояж на полочку, и тут же юркнул куда-то внутрь жилища писателя. А Благодатный стал осматриваться в прихожей, в поисках зеркала.

Довольно уютная обстановка: нежного цвета обои, на полу ковер, по стенам  лакированные полочки для шляп и сумок, стойка для зонтов и тростей, а вот и зеркало…

— Владыко, там Иуда, — выдохнул Бенедикт. Святой карлик возник в дверях прихожей и показал рукою вглубь квартиры.

— Хорошо! – Учитель достал гребень из кармана сиреневого костюма. Дабы любовно расчесать красивые длинные волосы.

— Владыко, твой туалет терпит! – осмелился возразить преданный слуга. Бенедикт мялся, не желая сказать новость, пусть господин сам увидит.

— Хорошо, — флегматично согласился Хозяин. Спрятал гребень, последовал за рыжим карликом — в кабинет писателя.

Первое, что увидел Благодатный в кабинете – это ноги в золотых носках. Перпендикулярно взгляду! Учитель недоуменно нахмурился, поднял голову. Прямо над письменным столом — под потолком, на осиновом крюке от люстры, висел апостол с верёвочной петлёй на шее. Язык высунут, глаза закатились, в помещении плавал запах испражнений...

— Владыко, тут послание на русском языке! – находясь у здоровенного письменного стола, Бенедикт держал лист бумаги.

— Прочти!

Пока его грамотный слуга читал — Властелин обошёл кабинет кругом, потрогал апостольскую ступню, ощупал глазами собственно стол, заваленный книгами.

— Перехожу в другую жизнь добровольно, — читал по слогам Бенедикт. — В моей плотской смерти прошу никого не винить. Я сделал это сознательно. Я разочаровался во всех и во всём. Счёт в банке, квартиру и права на рукописи завещаю соседке, с котиком на пов-од-ке. Завещание у нотариуса. Двадцать пятое апреля. Семь часов утра. Всё.

— Апостол ещё здесь, — произнес Благодатный, беря со столешницы одну из книг.

— «Иуда Искариот. Бесполезность Бога», – прочел Хозяин название. Отложил. Перебрал ещё несколько книг: «Дьявол и Иисус», «Господь и Космос», «Подлинное воскрешение Христа глазами очевидца»…

Из тела повешенного апостола выпорхнула душа! Визуально как холодец: тело синего цвета с нежным оттенком, облечённое в полупрозрачное состояние. Ноги-руки, два непропорционально больших глаза, рот, щеки, пенис… всё видно и всё есть. Душа плавно опустилась на застеленный ковром пол. Протёрла глазки, чихнула.

 — Здравствуй, Иуда, — безапелляционно произнес Повелитель.

— Приветик, Благодатный, — небрежно сказала душа. – Ты здоров и полон сил. Ай-яй-яй, каков молодец! – в тоне скользнула насмешка. Душа совершила пару легких танцующих скачков по комнате, опустилась на диванчик.

— Слышь, Иуда, прикуси удилки, — встрял святой карлик. – Закусишь ненароком… Больно будет.

— Бенедикт!.. Ха-ха! Принеси-ка лучше чайку, — полезла душа на рожон. – Как и подобает верному слуге. Владыко, небось, притомился в дороге, попить хотца яму.

Если б не запрещающий жест БигБосса – рыжий карлик имел бы драку с душой! Впрочем, книжку (как камень) в Иуду швырнуть он успел – томик упал рядом с диванчиком… Чтобы не испытывать напрасно свои нервы, старикан торопливо вышел прочь из кабинета. Иуда проводил его ухмылкой и поднял книгу. Прочел, с наслаждением растягивая слова:

— Бесполезность Бога! Недурное чтение я сочинил. Ай-яй-яй!..

Учитель упёр ладони в столешницу, чуть склонив торс. И выжидающе замер, глядя чуть исподлобья. Сейчас апостол будет объясняться, нужна концентрация. Между Повелителем и  душой несколько метров дорогого убранства кабинета, а пространство «съедает» эмоции голоса. Эмоции важнее собственно слов.

Иуда отбросил книгу, закинул ногу за ногу. И толкнул разъяснительную речь! Речь была пропитана самодовольством:

— Веришь ли, Благодатный, за две тысячи лет мне всё опостылело. Там, в Эдеме… Но Бог воистину есть… Тебе пришла светлая идея спровадить апостолов сюда, — Иуда коротко хохотнул. — Земля – проекция Эдема, на самом-то деле, и немудрено, что… здесь мне тоже  всё быстро наскучило. В чем причина моей скуки?.. Да в том, что люди одинаковы! Можно талдычить о сложном мозге и ещё более сложной душе человека… Однако такой талдёж — это божественные стереотипы, что «танцуют» от тебя. Человек – простой механизм и ущербность данных «танцев» на земле особенно видна!.. Простота рожает скуку! А скука заставляет пытливый ум соображать.

Занудство — больший порок, нежели то, что ты вещаешь, Иуда Искариот. Веришь ли…

— Я написал несколько книжек, что сразу стали бестселлерами, — вольготно рассказывал Иуда. – Фишка в том, что людей мучают вопросы, связанные с чем-то, что не поддаётся их разуму. Они-то знают, что просты, и думают, что могут найти сложность в Боге. Ай-яй-яй!.. Ту самую сложность, каковой зачастую им не хватает в их жизни!.. То есть, удачнее темы о Боге писателю трудно отыскать. Как понимаешь, мне было о чём поведать… И я заработал известность, много денег… Только слава и деньги не принесли спокойствия мятущемуся уму!

Если Иуду Искариота не радуют деньги – то мир сошёл с ума. Самое смешное в том, что мир действительно сошёл с ума! Иначе бы Бог к нам во второй раз не заявился…

— Я мечтал, как роскошно быть свободным, ни от кого не зависеть! – вдохновенно пел Иуда. — Только вы с Папой устроили так, что сие невозможно. На Земле люди всегда зависимы! — от начальника, от детей, от пагубных привычек… В Эдеме «один в один», ведь там тоже люди, пусть души людей, что в общем-то одно и то же!.. А Властелин – Ты, каждая душа должна подчиняться твоей Воле. Все мы – окаянные идиоты, то бишь личности, не имеющие свободы!

Ныне со свободой проблемы. Так-то!

— Я нашёл выход из сей безнадёги! – торжественно заявил Иуда. —  Сам лишил себя телесной оболочки и теперь, по Закону мироздания, не имею права попасть ни в Небеса, ни в Вотчину сатаны! Отныне я брожу по земле, где мне вздумается, с ватагой свободолюбивых душ! Творю то, что считаю нужным! Не подчиняясь никому! Ни стен, ни рек — больше нет! – Иуда вскочил, закружился в вальсе. – Надо мной ни начальников, ни судей, ни палачей! Я перестал быть окаянным идиотом!

— А стал неприкаянным идиотом, — разъяснил святой карлик, входя в кабинет.

Благодатный выпрямился от стола и пересек кабинет, опустился на диванчик рядом с Иудой. Бывший апостол задвинул прозрачную сущность души в угол сиденья. Когда ощущаешь на себе дыхание Бога, то лучше придержать развязность. И смириться, не мешая Господу с тобой разговаривать… Целее будешь. БигБосс мягко молвил:

— Сущность человека покоится на двух Началах: выбор между Добром и Злом, и выбор между Жизнью и Смертью. Первее сих Начал было и есть Слово, но сие отдельная тема…

Учитель вгляделся в апостольскую душу и увидел, что его слова слушают и понимают:

— Любой выбор – это свобода. И если в первом случае свобода – главное условие моего правления, то… Выбор между Жизнью и Смертью – он как бы существует, но лучше человеку его не делать. Нет ничего страшнее такого выбора! — заключил Повелитель.

— Это ещё почему?! – заволновался Иуда. В облике  промелькнул страх. – Что… не так?..

— Всё так, — созидающе улыбнулся Властитель. – Так, как быть должно. И… пусть будет так, во веки вечные, и во веки веков. А ты… ты броди, Иуда, с ватагой свободных душ. Познавай свободу, выбор в пользу которой ты сделал. Жаль, что услышать твоё мнение о свободе я не смогу, ты ведь теперь вне Закона. И видимся мы в последний раз…

Вот так вот. Свобода, подобно кислоте, растворила твою индивидуальность, и превратила в безликую сущность, сгусток энергии! Иуда думал, что получил спасение, а получил-то срок! Пожизненный! Добровольно! У душ, что ушли на тот свет независимо от своего желания, есть возможность покаяться. И тем самым продолжать существование, развиваясь в других телах и жизнях! У самоубийц Закон отнимает все права, души приобретают мнимую свободу. Окаянство может и Зло, только неприкаянность стоит вообще вне понятий... Закон – не Бог, к слову… Иуда сник. Да уж, сам себя подставил, — что называется…

— Попал ты, Иуда! – звонко разбил тишину рыжий карлик.

Искариот вскочил, пропрыгал по кабинету и вскочил на подоконник! Без усилий протолкнул прозрачное тело сквозь оконное стекло… Оттолкнулся и прыгнул.

— Прощаааай, Благодатный! – проник в квартиру болезненный крик.

 Иуда плавно опустился на газон… оглянулся на свои окна… рванул по улице Марксистская – в сторону Волгоградского проспекта.

— Каких сквалыжных учеников ты подобрал, Владыко, — проворчал в сердцах Бенедикт. Ясно, что ничего другого ожидать и не приходится, но… Погано как-то всё равно. Посудачить треба, проговорить сию погань. Очистить сердце от скверны.

— Люди удивительны своей непредсказуемостью, — кратко ответил Повелитель.

«И именно поэтому они прекрасны. И именно поэтому мы их любим!» — ухмыльнулся верный слуга, но быть обвиненным в бестактности больше не захотел. И промолчал.

Господин подошёл к настенному зеркалу. Добрался, наконец! И начал расчёсывать свои красивые волнистые волосы. Обронил между прочим:

— Убери тело, святой Бенедикт, негоже ему так висеть.

Пока господин совершал омовение в джакузи, а после сушил длинные волосы феном – святой карлик вытащил тело Иуды из петли. Оттащил и засунул в просторный холодильник целиком, вместе с испражнениями. Потом приготовил спальню: подмел ковер, расстелил новую постель на широкой кровати, взбил подушку, расправил одеяло.

В спальной комнате появился Благодатный, в сиреневом халате. Присел на ложе, перевалился на подушку. Слуга укрыл Хозяина одеялом, задёрнул плотные шторы.

— Святой Бенедикт! Пошарь в шкафах и подбери мне приличное платье. И себе что-нибудь отложи. Вечером нанесём четвертый визит, — приказал БигБосс.

— Слушаю, Владыко, — рыжий карлик наклонил голову в знак повиновения.

14. Маленькая Гоморра

Смеркалось. На Новом Арбате (бывш. Калининский проспект) проявилась райская пара. В новых шмотках!

На Благодатном, поверх белой рубашки с расстёгнутым воротником, элегантно сидел белый же костюм, начищенные туфли ярко сверкали. А галстукам бой!

На слуге топорщился чёрный костюм. Нужного размера не нашлось, поэтому манжеты карлик закатал. Тёмную ткань оттеняли белые кроссовки.

Занятная парочка подрулила к импозантному зданию. Вывеска переливалась ярким неоном: «Голубая Мечта». Два крепких парня, в форменных фуражках, преградили путь внутрь:

— Сегодня гуляют только члены Клуба!

Пока Повелитель думал, какое лучше Чудо применить — рядом притормозил розовый лимузин. Из салона выбралась Пирламутровая Свизда — грудастая особа в коротком платье и в ажурных чулках.Пряди золотых волос освещали круглолицее лицо. На плече сумочка. Дамочка была крутобедра и ширококостна – как раз во вкусе рыжих карликов!

Цокая десятиметровыми каблучками, особа пошла к дверям Клуба. Её шофер погнал авто на парковку, так как своей парковкой ресторация не обзавелась.

Охрана цыкнула на райскую пару:

— Валите мимо! – и любезно заулыбалась особе. – Проходите-проходите, Вольдемара Петровна!

Особа манерно кивнула, шествуя в угодливо открытые швейцарами двери:

— Сэнкс, душечки! – и… увидела завороженный взгляд Бенедикта! Чисто выбритой ладонью машинально погладила витый локон и воскликнула жеманным басом: — Какой милый мужчинка! Этот маленький! – дамочка наклонилась, легонько ущипнула Бенедикта за щёку. – Как дела, крошка? Решил поразвлечься?

Благодатный, в силу хорошего воспитания, деликатно отвернулся. И даже отошёл на пару шагов от дверей ресторации. Дабы не мешать романтической встрече. Кто, как не романтик, знает в них толк… И всё понимает.

Рыжий карлик зарделся от позабытой женской ласки. Яростно потянув шею вверх – он пролепетал:

— Мы в розысках одной личности…

— А я не подойду, малыш?.. — особа плотоядно облизала толстые губы. Прижала старикана  к объёмной груди.

— Фиу, — всё, что смог вымолвить карлик, сжимая и разжимая бороду.

— Вот и договорились, — особа распрямила плотный торс. – Твоему другу мы тоже подыщем спутницу, — она впервые удостоила взглядом Учителя. – Летс Гоу!

Дамочка пропустила вперёд райскую пару, сама задержалась в дверях, и ликующе подмигнула швейцарам:

— Такой милый крошка! Я его съем! Обожаю волосатых! Прямо маленькая обезьянка!

* * *

Тройка прошла в уютный зальчик: круглые узорные столики, интимный свет и  пятьдесят человек публики, сплошь состоящей из Пирламутровых Свёзд. Бар, эстрада с живой музыкой – всё, как положено! Небожителей встретили жадные взгляды и некое оживление, что всегда вызывает появление мужчин в чисто женском обществе. Впрочем, парочка сего не заметила в силу отсутствия привычки.

Вновь прибывшие гости заняли столик рядом с эстрадой. Тотчас же подбежал мальчик: прилизанная причёска, в ухоженных ручках блокнотик, возраст около двадцати:

— Добрый вечер, Вольдемара Петровна!.. Вам, как всегда?..

— Как всегда, Женя, — особа достала из сумочки косметичку, раскрыла зеркалку, придирчиво осмотрела лицо.

— А кавалеры что желают?.. – официант чиркнул в блокнотике, поочерёдно глянул на небожителей.

— Принеси воды с газом!

— Кружку родниковой воды!

— И три корочки хлеба… — съехидничал официант. Полушепотом. Шаркнул ножкой и удалился.

На сцену вышел конферансье – высокий жирный дядька в больших круглых очках. В обтягивающем красном трико, на попе синий бант. Он звучно объявил:

— Дамы и господа! Меня зовут Алексей Митрофанов! И я рад приветствовать Вас в нашем клубе. Желаю приятного времяпровождения. Надеюсь, те, кто не нашёл Голубую Мечту, совсем скоро её встретят!..

Раздались грустные стоны и аплодисменты. Благодатный с любопытством осматривал публику. Отсматривал, так точней!

— Итак, мои любимки, позвольте Вам сказать несколько тёплых слов в преддверии главного события вечера!.. – тянул Алексей Митрофанов, «нагнетая мандраж» у публики, как и подобает делать честному конферансье.

Вернулся Женя, ловко составил с разноса напитки. Особа отложила зеркальце, подняла бокал с «Брютом»:

— За знакомство! – отпила немного.

— Да! – поспешно вскричал Бенедикт. Он схватил полулитровый бокал со спрайтом, мигом опрокинул в себя, выпив двумя глотками. В дамочкиных глазах восхищение смешивалось с нежностью!

— Уф! Отличный напиток! – Бенедикт громко, на весь зал, пукнул. Спрайт-газы в желудке не прижились, явно.

Публика отвернулась от сцены и молча уставилась на старикана! Конферансье оборвал напутствие. Или проповедь… — каждому своё.

— Неприлично, святой Бенедикт, портить воздух! — разрезал тишину веский голос Учителя.

Рыжий карлик бодро вскочил и прокричал:

— Прошу прощения у почтенной публики!.. Я почти не пил такой божественный напиток, как «Вода с газом», и… случилось то, что случилось! Я каюсь!

Бенедикт, приметив удовлетворенный взгляд Повелителя, с чистой совестью сел на место.

— Какая непосредственность! – вздохнула особа. Нагнулась к святому карлику и жарко выдохнула: — Можешь звать меня Демочка. Вольдемара слишком грубо, не находишь… — особа мягко взяла за стариковские яйца.

— Меня зовут Бенедикт, — зачарованно молвил небожитель, глядя в синие очи с накладными ресницами.

Вдруг под воздействием невидимой силы… стол приподнялся на пару сантиметров от пола… качнулся на тонких ножках… опустился… снова приподнялся…

— Ах! – выдохнула Демочка, она-то эту силу держала рукою, ощущала буквально в пальцах… вновь и вновь проводя по губам плотоядным язычком!

— А сейчас выступает наш несравненный и богоподобный Борис! – залпом выпалил Алексей Митрофанов, вернув себе внимание публики. — Прошу!

На сцену выскочил экстравагантный молодящийся мужчина. Лет пятидесяти! Белые волосы, лучистая улыбка, мягкие жесты… спортивное телосложение. Из одежды только голубые плавки. Его встретили овациями!

— Браво, Борисик! – заверещала публика, отсылая воздушные поцелуи!

Музыканты настроили инструменты и заиграла музыка, Борис принялся петь и танцевать. Он кружился в эротическом танце – оглаживал себя руками, садился на шпагат, томно поводил бёдрами, крутил попой.

— Голубая мечта… голубая… — проникновенно пел Борис, воспевая ресторацию.

— Твою маму… – медленно сполз по сиденью вниз Учитель. Если хочешь поменять мир, то измени себя. А отношение Бога к тебе само изменится… Так-то, бывший апостол Борис!

Трезво оценивать обстановку Бенедикту мешало смущение, вызванное колышущейся столешницей! Рыжий карлик обеими руками схватился за края стола, удерживая колыхание. К счастью, Владыко увлечен происходящим на сцене, и не видит срам… «Слава, Господь, Тебе, Слава!». Вполне и псалм сложился. Вона как оно бывает… Вольдемара отвлеклась на шампанское, убрала шкодливую руку. И отпустило внутреннее напряжение… стол перестал качаться.

Прошло уже три минуты. Повелителю показалось, что прошло три вечности. Музыканты закончили игру! Борис поклонился. Раздались неистовые аплодисменты, крики: «БИС!».

Танцор сделал неприличный жест попой, и ретировался со сцены.

Тяжела ты Божья доля… Властелин встал на неокрепшие ноги и ушёл за сцену, уронив:

— Жди меня здесь, святой Бенедикт.

Демочка отбросила пустой бокал и подхватила карлика в могутные объятия, усадила себе на коленки. Зашептала жарко:

— Почему твой друг называет тебя святым? У вас с ним связь, да?!.. — впилась губами в рот Бенедикта. Карлик не целовался примерно с тех самых пор, как был причислен к лику… где-то около полутора тысяч лет… и с наслаждением стал вспоминать позабытые ощущения неги!

Глубокий поцелуй длился минуту или вроде того. Демочка решила ускорить процесс, взяла руку рыжего карлика и сунула её себе под платье. Блаженная улыбка соскочила со щёк Бенедикта, он недоумённо нахмурился и… с усилием оторвал свои губы от губ страстной особы.

— Что это, чёрт возьми? – старикан указал взглядом на свою руку, что торчала между ног спутницы.

— Конфетка, — промурлыкала Вольдемара нежным басом. – До размеров твоей дубинки ей далеко, конечно, но конфетка умелая!..

Бенедикт словно проснулся! Только сейчас он увидел неестественно яркий и вызывающий макияж сидящих в зале женщин!.. Их тяжёлые, совсем не женские подбородки… обнажённые руки с явно не дамскими бицепсами… Пятьдесят женщин, что совсем не женщины! Святой карлик глянул на особу: та нежно улыбалась, обнажив крупные «лошадиные» зубы.

— Ты чего, зайка?

— А-а-а! – дикий вопль Бенедикта заметался по залу. Переполошив полупьяную публику!

Старикан соскочил с чужих колен на пол, и шустро побежал за сцену – туда, куда ушёл Повелитель.

— Ты куда, зайка? – Вольдемара призывно вытянула жилистую руку. – Вернись!

* * *

…Некоторое время назад Повелитель находился в коридоре за сценой. Заглянул в  приоткрытую дверь, что первая по коридору, от сцены. В уютной гримёрке, перед зеркалом, сидело Некто. Короткая разноцветная стрижка, в ушах сережки-клипсы. Ноги обтянуты чулками, бёдра обхватывала мини-юбка. Некто как раз надело парик. Пригладило локоны… поправило круглую грудь, чмокнуло подкачанными губками... Услышав шорох, Некто повернуло голову к порогу:

— Тебе чего, милашка?

— Мне нужен Борис! – ровно сказал Властелин.

Искусственный дом, где живут и работают искусственные люди. Или нелюди. Если данные особи тебе неприятны, то это не повод метать праведные молнии. И не выход.

— Следующая дверь по коридору, — произнесло тягуче-жеманно Некто, возвращаясь к созерцанию себя в зеркале.

Заглянув в другую полуоткрытую дверь – Учитель увидел следующее:

На диванчике отдыхали (сидя) бывший апостол Борис и жирный Алексей Митрофанов. Первый устало курил тонкую сигаретку, второй вполголоса что-то рассказывал, положив руку на коленку первого. И вот, се, я с Вами… БигБосс распахнул дверь, дав себя лицезреть!

— Здравствуй, Борис! — Прошёл в гримерку, брезгливо махнул рукою:

— Брысь!

Педрилы чутко видят традиционных мужиков. И не перечат им. Не потому что одни «высшие», а другие «низшие», а таков расклад в мироздании. Алексей Митрофанов грузно поднялся, поддёрнул красное трико. И удалился с независимым видом.

— Стой! – Борис резво вскочил. Подбежал к порогу, схватил конферансье за необъятную талию. – Не уходи, милый!

Смена приоритетов – так бывает часто. Впрочем, смена ориентации никакого отношения в смене приоритетов не имеет. Как бы не доказывали обратное адепты розово-голубой мечты…

Конферансье опасливо глянул на Властелина и застопорился в дверях. Борис глухо сказал, пряча глаза:

— Ты зря пришёл, Благодатный. Я не люблю тебя больше.

Такое признание сродни признанию в любви. Если человек, что такое говорит – обнимает за талию тебя! Алексей Митрофанов торжествующе взглянул на Повелителя! Так вот, мужик, кури бамбук и найди себе девушку.

Вот никогда Учитель не думал, что станет соучастником мелодрамы! Где тебя самого считают «ненужной невестой». Глупое положение, мягко говоря… С точки зрения человека, но не с точки зрения Бога. Ведь Он милостив, всепрощающ и имеет ласковый взгляд. И вельми понеже любит знакомых Ему гомосексуалистов, что тоже люди… В целом и в общем.

— Я тебя избавлю от порочной тяги желать мужчину! – воодушевленно воскликнул Учитель, простирая руки к танцору. – Всё в моих силах! Через минутку ты забудешь…

Господь может лишить нас тяги к греху! Одним движением бровей или просто мысленной волей!.. Он – админ нашего «Я», имеющий логины/пароли от всех файлов, хранящихся в недрах отдельно взятого сайта… простите, человека. Стоит Ему «щелкнуть мышью» и ты бросишь пить. Или покинешь жирного кролика, в которого думаешь, что влюблен…

Борис испугался. По-настоящему! Отпустил Алексея Митрофанова и… бросился в ноги Властителю, обхватил его за колени. И заорал:

— Нееет!.. Не лишай нас блаженства! Алексей Митрофанов – потрясающ своим великолепием! Прошу, прошу, пусть мы будем вместе! – Борис схватил Учителя за руки, стал лобызать. – Находиться рядом с ним – единственное, чего я желаю!

Что будет, если охреневание скрестить с жалостью?.. Охреневший взгляд Алексея Митрофанова встретился с жалостливым взглядом Повелителя. Но тут… воздух прорезал дикий вопль – из-за двери! Там же послышались неясные выкрики, и что-то грохнуло.

— Если есть претензии к обслуживанию, можете их высказать в письменной форме! – послышался близко голос Жени.

— Ахаха! – истерично засмеялся голос Бенедикта. – Меня чуть не лишили чести, это претензия или как?..

Борис поднялся с колен, встал чуть в сторонке от порога.

Алексей Митрофанов, как наиболее ближайший к выходу – раскрыл дверь. И все увидели… официант Женя крепко держал за руки Бенедикта и строго выговаривал:

— Вы не кричите, у нас приличное заведение!

Рыжий карлик пытался вырвать свои руки из потных ладоней официанта:

— Не трогай меня!.. Не трогай, слащавый прислужник!

За развернувшимся действом округлившимися глазами наблюдало Некто.

— Владыко! – увидел Хозяина верный слуга. Он освободил таки руки, подбежал к Хозяину. Подпрыгнул. Обхватил господина за шею, поджал ноги и прижался бородой. И сказал плаксиво:

— Это маленькая Гоморра!..

— Вы выбирайте выражения, — немедленно с места откликнулся Женя. – Не ругайтесь.

Борис тронул Алексея Митрофанова за плечо, кивнул на коридор, парочка любовников тихо оставила гримёрку. Ушла прочь. Женя, немного помедлив, последовал наглядному примеру.

Учитель успокаивающе погладил преданного слугу по спине:

— Ярядом! Не бойся!

Некто зевнуло и удалилось в свою гримуборную.

* * *

Швейцары, в форменных фуражках, на этот раз услужливо раскрыли двери, и райская пара оказалась на долгожданной улице! Оба глубоко вдохнули чистого московского воздуха!

— Владыко, спали праведным огнём рассадник порока! – горячо попросил Бенедикт.

Когда твой верный слуга горячо просит – то это значит, что предмет просьбы задел его за живое. За святая святых потрогал… — можно и так обозначить.

— Нелегко быть Богом…. – помыслил Повелитель, разглядывая здание кинотеатра, что находилось напротив ресторации. – Проблема-то не в этом кабаке, его я уничтожу за мгновение. Вопрос таков: какую альтернативу предложить взамен?.. Если её не будет, то на месте сего пепелища возникнет подобный кабак. Могло бы возникнуть кафе для детей, но нет, снова построят бордель. Нужно настроить человечество на положительную волну, понимаешь?

Только теперь до рыжего карлика дошёл истинный смысл второго пришествия. Что, в принципе, по своим глобальным целям, ничуть не отличалось от пришествия первого. Спасение человечества в формате XXI века… Наивныыый… Однако, в любой ситуации надо искать плюсы, будем считать данный вояж увлекательной турпоездкой по России!

— Понимаю, — как ни в чем не бывало, кивнул Бенедикт. Командуй, БигБосс! Кто у нас следующий?..

15. Эликсир бессмертия

Умерла ночь и родилось утро. Пятые сутки второго пришествия, самые – вероятно – насыщенные 24 часа!

В одном из московских НИИ, что рядом с Ваганьковским кладбищем, за лабораторным столом с пробирками и колбами, над микроскопом, склонился мужчина в белом халате. Лет пятидесяти! Полностью лыс на голову, одухотворённое лицо слегка небрито.

Учёный наблюдал за хаотичным движением молекул в человеческом эмбрионе. Рядом сидящий молодой человек – тоже в белом, нетерпеливо ждал завершения изыскания.

— Что, профессор? Что?.. – воскликнул ассистент.

Учёный удовлетворённо разогнул спину. Помассировал мочку уха. Надел и тут же снял очки с толстыми стёклами, и накарябал формулу в блокноте. И сказал с усмешкою:

— Ещё пара месяцев, Юра, и Нобелевка в кармане, — сжал основательный кулак, мощно потряс. – Свои десять процентов ты честно заработал.

— Вы гений, профессор! – восхищённо вскрикнул молодой человек. – Столько веков люди пытались создать Эликсир бессмертия, но тщетно! А вы быстро и ловко решили проблему! Невероятно!

Льстил молодой человек профессору или говорил от души – понять было сложно. И неважно – для нас с вами  точно!

— Я занимался вопросами бессмертия уже тогда, когда человечество лишь делало первые робкие шаги в науке, — спокойно произнёс профессор, надевая очки. А ещё, Юра… — ученый подпустил в голос Пафоса, — эм… мне повезло, я познал то, что ты и никто другой никогда не познает!

— Ваши опыты на «контрабандных котах» стали легендой, — уважительно заметил ассистент. – И описаны во всех мировых учебниках. Вам действительно повезло!

— Всё мое прошлое – это опыт, — обиняком высказался профессор. И попросил: — Принеси-ка выборку ДНК, которую брали у свиньи Пелагеи. Рошаль заявил, что готова.

Профессор вновь снял очки и вновь припал к микроскопу.

— Да-да, — младший коллега вскочил и удалился из лаборатории, не хлопнув нехлопающей дверью.

Несколько минут учёный сидел, подкручивая колёсики у прибора и пристально пялясь в окуляр… Профессор не замечал уходящего времени, пока его не тронули за плечо.

— Юра, поставь ДНК на стол! – распорядился профессор.

— Здравствуй, Эрнест! – прозвучало в ответ приветствие.

Учёный муж поднял голову, близоруко прищурился, глядя на человека на соседнем стуле. Вместо лица предстало мутное пятно.

— Эм, извиняюсь… — нашарил очки, напялил на нос. И увидел Бога. Интересно, что бы было с тобой, мой друг, если б на соседнем от себя стуле ты увидел Бога?.. Вообще, чем Бог отличается внешне от других людей?.. Да ничем, абсолютно. Вполне возможно, мы видим Бога очень часто – в ресторане, в кино, на работе. Но мы не знаем, как выглядит Бог на самом то деле, ведь нет ни Его фотографии, ни даже портрета…

Эрнест Бога узнал. Что неудивительно… Протекла целая секунда – глаза в глаза! Вот он каков – момент истины… Неприятный он — истина, как правило, неудобна.

Внимание отвлек звон разбитого стекла, профессор с облегчением перевёл взгляд. За спиной Учителя, в луже синего цвета, стоял Бенедикт. Святой карлик держал в правой руке осколок колбы со стекающими по стеклу синими каплями. Он приветственно махнул другой рукой (с зажатым в ней изящным саквояжем):

— Привет, Эрнест! Что ты хранишь в этих банках?  – старикан поднёс к носу осколок реторты. – Уф, ну и воняет!

— Привет-привет… — процедил ученый апостол, массируя ушную мочку.

Ситуацию разрядил ассистент, что вбежал в лабораторию и с порога заорал:

— Профессор, Рошаль тоже сказал, что вы гени!.. Ой!..  — он увидел кворум и погасил порыв… обошёл Бенедикта, неловко ему кивнул: – Доброго дня. – Поставил на стол мензурку, кивнул Учителю: — Доброго дня.

Рыжий карлик отбросил осколок, выскочил из лужи. Брякнул изящный саквояж на ближайший стол. Схватил ассистента за правую кисть обеими руками, энергично потряс:

— Привет! Меня зовут святой Бенедикт. А ты кто?

Можно гордо представиться «Лауреат Нобелевской премии», а можно просто озвучить своё звание «Младший научный сотрудник». Премию в случае ассистента банкует профессор, к сожалению… Иначе выбор регалий очевиден. Да уж… Итак, кто я, Юра?

— Юрий,  э-э-эм, Сергеевич, — вымолвил профессор. – Покажи святому Бенедикту хомячков. Нам на пару надо пообщаться.

Повелитель одобрительно наклонил голову.

— Где хомячки? – Бенедикт схватил молодого человека за рукав и потянул прочь. – Пошли!.. Давай-давай, ты мне нравишься!..

Пошли, карлик. В соседнюю лабораторию. Там тебя ждут хомячки и лауреат самой престижной премии мира Юрий Сергеевич… Ассистент дружески приобнял небожителя. Оба упорхнули. Изящный саквояж остался на столе.

— Чем ты занимаешься, Эрнест? – в лоб спросил Властелин.

— Наукой… — рассеянно повел апостол кругом рукой, — эм, не видишь что ли…

— С недавних пор я перестал верить глазам своим, — усмехнулся господин. – Ну да ладно, ты ведь не виноват… в сём. Слушаю.

Эм, всё как есть, начистоту. Кто-то наверняка уже изрекал, что лгать Учителю бессмысленно! Итак…

— Благодатный, я всецело отдался Науке, что стала для меня Богом!.. Честно говоря, я и не думал о тех задачах, что ты поставил. Вскрыть истоки греха у человека и прочую… эм, лабуду.

Да, лабуду, и никак не по-другому! Может, помешать апостолу впадать в дальнейший грех, и тупо его заткнуть? Мечты, мечты… БигБосс покрепче сжал зубы.

— Я – первоклассный врач, для которого нет тайн в человеческом теле! Провожу успешные операции и изобретаю лекарства. По-человечески я рад тебя видеть. И всё, – закончил ученый муж. Скоренько, как говорится, не успев начать.

Ага. Так-так-так. Ещё один невозвращенец. Говорил же Папа, устрой Страшный Суд… Человека переделывать, что осла учить говорить… Проще бросить всей шарой в кипящий котел и начать эволюцию заново… Но нельзя просто так встать и уйти. Иначе бывший ученик ни хрена, прости Господи, не поймет. Парочку молний метнуть всё же не помешает. Или пару вопросов? Или-или:

— Ответь-ка мне, Эрнест… Ты умрешь через двадцать… пусть тридцать лет. Это для меня – тысяча лет, как один день… а люди имеют обыкновение умирать. Знаешь, что с тобой будет после смерти?

— Загробное существование меня не пугает, — профессор покосился на свои опыты.

— Уповаешь на науку? – плеснул иронией Учитель, заметив взгляд на колбы. – Думаешь, наука избавит от сей чаши?

— Всё может быть, — твёрдо ответил ученый, не отводя взгляда. Чуток помялся и торопливо добавил: – Боюсь, эмбрион ссохнется… Ты извини, Благодатный… Эм. Может, в другой раз зайдешь?..

Каждый Я-кает, нет, чтобы о человечестве подумать… Держись, ученичок! За что боролись, на то и напоролись… Властелин поднялся и пошёл прочь — молча. Не забыв подхватить изящный саквояж с зубной щеткой. Сейчас же завибрировал пол, зазвенели склянки на полках, по потолку и стенам прошли трещины!.. Эрнест боязливо сощурил близорукие глаза, вцепившись в ручки кресла! Крандец подкрался незаметно. И Эликсир не спасет… Такая хрень, когда ты сам на двадцатом этаже!.. Вдруг всё стихло. Учёный муж открыл несмелые глаза. В тишине откололся и упал кусок штукатурки.

— Профессор, землетрясение! – вбежал ассистент. – Уходим из здания!..

— Нет, Юра, — убежденно произнёс Эрнест. – Это не природный катаклизм, а свидетельство Божьего гнева. Ты поверь! Сядь-ка.

Ассистент с опаской подошёл к начальнику. Опустился на стул, но тут же вскочил, как будто его ужалил ос. Изумлённо вгляделся в научного руководителя и воскликнул:

— Вы же человек Науки и не признаёте вмешательства Бога!

— Это не значит, что я в Него не верю, — ответил профессор.

Нехлопающая дверь внезапно хлопнула. Напоследок, так сказать.

16. Яблоко раздора

Умерло утро и родился день. Пятые сутки второго пришествия, самые – вероятно – насыщенные 24 часа!

Хозяин незаметно для себя прошёл несколько километров: от конца Грузинского Вала до его начала, у площади Белорусского вокзала. Здесь верный слуга (естественно, шедший рядом, с саквояжем в руках) не выдержал и, еле дыша, молвил:

— Фу…Ещё немного и я сяду прямо на землю!.. Владыко, давай поймаем тачку!

Тачка была немедленно поймана и исправно везла по 1-ой Тверской-Ямской, – до Триумфальной площади. Той площади, которую под предлогом строительства московские власти не открывают уже несколько лет. На самом деле никакое строительство не при чем, мы-то с вами знаем!..* Такси увязло в пробке на пересечении Тверской и Садового кольца! К этому моменту Повелитель мог уже внятно мыслить после очередной подставы, а верный слуга отдышался. Райская пара решила прогуляться уже в своё удовольствие, они вылезли из авто, возле «Теремка». «Сударь» святой карлик скушал блинчик, а «сударь» Властелин выпил бутылочку берёзового сока, коим славен «Теремок». После сего небожители направились вниз по Тверской – к Красной площади. Но прошли не более пятидесяти шагов.

Из арки, что делит дом №27-29 на две части – выбежал невероятно толстый, с большой плешью, хомо сапиенс. Лихорадочно оглядел суетную Тверскую и… схватил БигБосса за руки:

— Прошу! – закричал толстяк. – Пойдемте со мной! И вы! – метнул вожделеющий взгляд на Бенедикта.

— Куда ты нас зовешь, мил человек? – удивился Благодатный.

— Такое чувство, что его дерут черти и мы его единственное спасение! – авторитетно заявил Бенедикт.

— Хуже! – вскричал толстяк. – Если я не доставлю ещё двух, то сеанс будет не таким эффектным! И Мессия меня выгонит с работы, а у меня двое детей… Здесь в двух шагах – театр Моссовета…

— Ты сказал – Мессия? – заинтересовался Учитель.

— Платим по пятьсот рублей! – возопил толстяк. – Идёмте!

— Идём, — решился Учитель. И райская пара последовала следом за толстяком, в арку.

— Я администратор, — пыхтел служащий. – Сюда, — показал на «служебный вход» театра Моссовета. Троица пробежала мимо будки охранника, в чьи обязанности входило поднимать и опускать шлагбаум проезжающих автомобилей, и следить за парковкой оных. Из будки выглядывал не менее толстый, чем администратор — охранник Саня. Настраивая любопытное ухо на нужную волну.

На крыльце театра замерли два бугая с рациями, преграждая вход всякому чужому. А над крыльцом… там ребята из рекламного агентства «Gallery» растянули вывеску – аналог парадной вывески на Садовом: «Второе пришествие Христа! Исполнение заветных желаний, излечение неизлечимых болезней, воскрешение близких!». Вывеска сразу бросалась в глаза, потому что с прицелом на навязчивость она и была сделана!

— Не может быть! – пораженно прошептал Учитель, читая русские буквы.

— Откуда у них знание?.. – подхватил Бенедикт.

— Верительных грамот Я не посылал…

Толстяк взбежал на театральное крыльцо, затормозил на пороге. Поманил небожителей к себе и громко зашептал:

— Подойдите ближе! Слушайте и запоминайте!

Охранник Саня вышел из будки типа покурить. Господин и его верный слуга поднялись по трём ступенькам крыльца – без колебаний уж!

— Значит так, — администратор ткнул пухлым пальцем в Бенедикта. – Вы, благодаря Григорию Петровичу, обрели близкого человека, с которым не виделись двадцать лет. – Указал на Повелителя. – У вас исчез рак в последней степени! Всё запомнили? Не перепутайте!..

Затрезвонил мобильный… Толстяк выхватил трубку пухлой рукой, глянул на номер – на дисплее. И торопливо добавил:

— Гонорар после шоу! Найдете меня за кулисами, спросите Проню… Пошли!

Двери театра проглотили ведущего и ведомых. Охранник Саня разочарованно вернулся назад – в будку. Здоровяки на «служебном крыльце» стояли с невозмутимыми лицами, один поправил пистолетную кобуру под пиджаком.

Миновав ряд прямых коридоров и каких-то изогнутых закоулков, Проня и райская пара очутились перед плотной кулисой. Толстяк отдёрнул портьеру:

— Идите на свободные места! – подтолкнул райских жителей в спины.

Театральная сцена, освещённая мягким светом. Посреди её – стол на четверых, за столом — двое на высоких стульях: Бакенбардыч и Лёха. Два места пустовали. Рядом, за кафедрой, лицом к переполненному залу (и задом к столу на сцене), стоял человек в длинном белом балахоне – сам Григорий Петрович.

— Проходите, проходите! — зашипел Бакенбардыч, призывно маша рукою. Небожители переглянулись и опустились на свободные стулья. Изящный саквояж был поставлен рядом со стулом Бенедикта.

В полутёмном зале царило оживление: шныряли операторы с телекамерами и журналисты с фотоаппаратами и микрофонами. Сновали пленительные девушки, с разносов, на халяву, угощая желающих вином. Невнятный гомон наполнял пространство.

Григорий Петрович поднял руку и суета прекратилась, поутихла. Девушки ушли за кулисы. И с трибуны грянул пафосный монолог, освещаемый фотовспышками!

— Ну, дорогие братья и сёстры! – с апломбом произнес оратор. — Я рад видеть вас всех! Месяц назад ко мне во сне явился Христос. Он сообщил, что, к сожалению, не успел завершить свою земную миссию и возложил её окончание на меня!

Волна одобрения пронеслась по рядам. Бакенбардыч трогал пышные бакенбарды. Лёха томительно прижал руку к левой груди. Райская пара замерла, простите, в ахуе.

— Перед своим вторым пришествием и Страшным Судом, Христос дал мне поручение сотворить чудеса! Дабы мы уверовали в Него, ощутили благостную мощь Создателя! — кричал Григорий Петрович, распаляясь.

— Благо есть материя! – вещал докладчик. – Сейчас между рядами снова пройдут девушки с разносами. Просьба принести денежный дар, кто сколько сможет! Только во имя торжества добра, братья и сестры!..

Новое – хорошо забытое старое. Обыденно?.. Так публика и верит глубоко обыденным вещам, принципиально новое воспринимает с опаской… На разносы в руках услужливых девушек щедро полетели купюры.

— Не уходите, девушки… А теперь послушаем людей, которые уже стали свидетелями чуда! – оратор отодвинулся, уступая кафедру другому докладчику. Чуть полуобернул голову к столу на сцене, боковым зрением ловя движения за спиной. Как и подобает подлинному оратору!..

— Гришка?.. – процедил святой карлик, поймав чутким глазом знакомый профиль. И глянул на господина. Тот сидел не менее удивлённым! Да, оратор-то подлинный апостол Григорий, но вот с его полномочиями неувязка!

Под бурные продолжительные аплодисменты захмелевшей публики, к кафедре подошёл Лёха.

— Меня зовут Лёха, и я болел СПИДом! – уверенно сказал он. — Врачи поставили крест на моей жизни. Я продал квартиру и машину, чтобы купить лекарства. Всё напрасно, врачи отмерили мне ещё месяц, и всё... Я заказал гроб и похоронный костюм, — Лёхин голос дрогнул, — но тут познакомился с Григорием Петровичем!.. Он… он лишь прикоснулся ко мне и СПИД исчез!

Лёха шагнул к своему лекарю, схватил, прижал к себе. И истерично проорал:

— Спаситель! – возвратился, всхлипывая, на место.

Публика удовлетворенно загудела. Разносы в руках девушек немного потяжелели. Григорий Петрович скромно улыбался.

— Твоя очередь, — толкнул рыжего карлика Бакенбардыч. – Расскажи о сыне, которого ты нашёл благодаря Григорию Петровичу!

— У меня никакого сына нет и никогда не было! – Бенедикт вскочил и подбежал к краю сцены. Выпалил страстно в сторону публики:

— Он вас намеренно обманывает! – показал кулаком на главного оратора. — Это апостол Гришка, который больше не апостол, а лжепророк!.. Да, Гришка? – рыжий карлик состроил Григорию Петровичу рожу.

По полутёмному залу прокатился мощный вздох. Вспышки фотоаппаратов зачастили.

— Бог творит добро бесплатно, а целью Гришки служат деньги!

Григорий плаксиво выговаривал возникшему на сцене администратору Проне:

— Ну надо было так случиться, среди долбанной кучи народа ты нашёл именно их! – показал на райскую пару. — Ну не сцука ты!.. Немедленно убери! Вызови ОМОН в бронежилетах! Срочно! Срочно!..

Да уж, Гриша… Да уж…

Администратор убежал.

— Люди, послушайте благое Слово! – пытался докричаться до публики Бенедикт.

— Бородатый мужик хочет сказать! – высказался первый голос.

— Да не он, а его безбородый приятель! — поправил второй голос.

— Давайте послушаем! – попросил третий голос.

— Послушаем! – грянула публика.

Нельзя одной рукою пить святую воду, а другой поднимать стакан с алкоголем – изобретением сатаны! Местная публика святую воду не пьёт, а если даже и пьёт, то святее не становится… То бишь праведней. И посему контекст алкоголя значения уже не имеет…Повелитель степенно подошёл к трибуне. Апостол Григорий нехотя уступил место у кафедры. Без всякого испуга и трепета перед Повелителем! Зал, подогретый винными парами – хорошая моральная поддержка!

— Детки мои! – проникновенно молвил Учитель. – Давным-давно я остерегал, что многие придут под именем Христа. И никому не принесут добра… — Хозяин запнулся. Как в двух словах рассказать публике о том, что описано уже на множестве страниц! Выше.

— Я… я реально хочу спасти человечество, но… но сие не так-то просто!

— Ты тоже Спаситель? – вскочил мужчина во втором ряду. – Тогда докажи, сотвори чудо!

— Чудо, чудо! – требовательно закричала публика.

— Сколь же вы маловерны, коли требуете чудес! – возмутился Благодатный. – Истинной вере в Мессию не нужны чудеса!

— Значит, ты не Спаситель! – выкрикнул первый голос.

— Уходи, пусть говорит Григорий Петрович! – поддержал второй голос.

— Правильно! – заключил третий голос. – Мы уже видели исцелённых им! А это самозванец!

— Самозванец»! Долой! – ахнул зал.

Что и требовалось доказать: Григорий Петрович самодовольно улыбался.

Святой карлик в бессилии тискал бороду.

 — Ничтожные глупцы! – яростно вздел руки Учитель. – Прошло две тысячи лет и ничего не изменилось! Вы пойдёте за любым, кто хорошо болтает языком! Порождение толпы!

На сцену, возглавляемый Проней, из-за кулис, выскочил камуфляжный балет.

— Вот эти! – крикнул толстяк, указывая на райскую парочку. – Возьмите преступников!

ОМОН с готовностью подлетел к столу, и под раздачу попали Лёха и Бакенбардыч!

— Не тех!  — надрывался Проня. – Не тех! Вон преступники, возле кафедры!

Визжащего администратора скрутили тоже. Изящный саквояж захватили в качестве вещдока. Мошенников уволокли в  автозак и этапировали в УВД «Тверское», что на Большой Дмитровке д. 20.

— Держи люлей, Гришка! – святой карлик подпрыгнул, вцепился в волосы оратора. Повалил на пол и уселся на бывшем апостоле, вколачивая гнусную морду в деревянный настил.

— Наших бьют! – вскричал первый голос.

— Не дадим Петровича в обиду! – захныкал второй голос.

— Истинно, порвём гадов! – припугнул третий голос.

Людская масса ринулась на театральную сцену! Повелитель достал из кармана яблоко и бросил его в зал. И пошёл прочь, обронив:

— Оставь изменщика, святой Бенедикт, идём-ка.

Яблоко упало в толпу и толпа немедленно начала яблоко рвать. С неистовством! Со злостью! Каждый норовил куснуть, и побольше! В воздухе замелькали кастеты, дамские сумочки и ножи, разгорелась коллективная драка и поножовщина!

Старикан отпустил распростёртого на сцене Григория Петровича, встал с его груди,  напоследок пнул предателя. И заспешил за господином к кулисам.

* * *

В садике Моссовета — перед входом в театр, металось множество окровавленных людей, пронзительно ревели сирены специальных служб!.. Земля была истоптана кровавыми подошвами, статуи фонтанов-сатиров вместо воды извергали ярко-красные струи!.. Бойня полыхала вовсю, слышались пронзительные крики ополоумевшей публики, визг безвинных детей, лай бродячих собак, почуявших запах крови… Плач и срежет зубов на Садовом кольце, у парадного входа театра!

Перед «служебным входом», что со стороны Тверской — всё было тихо и спокойно. Если не считать любопытства случайных обывателей, что (заслышав суету)  быстрее бежали с Тверской на Садовое, дабы увидеть, что же там происходит. И насладиться чужим горем!

Благодатный и святой Бенедикт стояли возле будки охраны, и неспешно диалогировали. Охранник Саня, по привычке, «грел уши».

— Ты ведь знал, что Гришка святотатствует в театре? – спрашивал рыжий карлик. – Зачем к нему пошли?.. Христопродавец – он и есть… Извини, не понимаю причин нынешнего визита!..

— Я не знал про апостольский театр, — флегматично ответил Учитель. – Мы попали туда случайно. А святой Дух мне показал, что Григорий живет в Выхино и завтра до полудня будет дома. Дух сориентирован Папой лишь на то, на что сориентирован. И внештатные ситуации (такие, как сейчас) Ему неведомы…

Какой же Дух святый? Это ж робот – самый настоящий!.. Бред и отход от догматических канонов? Дак вся наша история – отход от канонов и есть, отходом больше, отходом меньше… В плане бреда то же самое.

Вой сирены послышался совсем рядом. Непривычно однако, все сирены на Садовом! Саня кинулся в будку открывать шлагбаум! Во двор дома №27 по улице Тверская, въехала «Скорая помощь». Два дюжих медбрата вытащили носилки и убежали внутрь театра, через пустое крыльцо.

— Стадный инстинкт – могучий фактор… — размыслил Учитель вслух. Кто-то тронул Его руку. И Он встряхнулся. Рядом стояла темноволосая девочка лет двенадцати, с очень серьёзными серыми глазами.

— Это вы кинули яблоко? – строго спросила девочка.

— Я, — сознался Властелин.

— Какая милая девчушка! – влез в разговор непоседливый слуга. – Кстати, меня зовут святой Бенедикт.

— Я видела вас на сцене, и спросила на всякий случай, — девочка не обратила внимания на рыжего карлика, магнетизируя взглядом Повелителя. — Значит, вы умеете творить чудеса?

БигБосс с достоинством кивнул:

— Да, я умею творить Чудеса.

— Ни хрена себе! – не сдержался охранник Саня, околачивавшийся поблизости. – Сотвори, а!

Девочка не удостоила вниманием и Саню. В упор рассматривая Учителя:

— Подумать только, настоящий чудотворец! – она сунула Бенедикту розовый смартфон. – Сфотайте, пожалуйста, нас вместе. Нажать надо вот на эту кнопочку…

Девочка обняла Властителя за талию, улыбнулась в представляемый её воображением кадр:

— Выставлю в Интернете. Подруги обзавидуются!

Из театра дюжие медбратья вынесли носилки, на которых покоился Григорий Петрович.

— Ну, я ничего не вижу! – вопил бывший апостол. – Кровь залила напрочь глаза!.. Прости меня, Благодатный, я больше не будууу…

— Врёт! – нежданно произнес охранник Саня. И смачно сплюнул.

Примечание: По состоянию на 2018 год Триумфальную площадь всё-таки открыли. Также к 2018-му снесли «Теремок» возле м. Маяковская и кафе «Пирамида» на м. Пушкинская. Но в момент написания текста (ака второго пришествия Благодатного, в 2013-ом) все локации были в наличии. Как и толстый охранник Саня нёс службу у шлагбаума, ныне там другой человек.

17. ПираМММида

Умер день и родился вечер. Пятые сутки второго пришествия, самые – вероятно – насыщенные 24 часа! Путешественники пошли вниз – по Тверской улице, и на Пушкинской им встретились две Пирамиды!

Первая – это известная москвичам ресторация. Та самая, что располагается впритык к редакции газеты «Известия». Здесь устраивают деловые встречи, клеят гламурных кис и проводят промо-акции. Заведение для обеспеченного человека! Аншлаг тут если и случается, то не чаще двух-трёх раз в год, по великим праздникам.

Вторая Пирамида – представляла собой сооружение из многоцветной бумаги. Располагалась прямо на площади, сразу за памятником Александру Сергеевичу Пушкину. И данная Пирамида была известна всей России, в отличие от ресторации! Ведь здесь круглосуточно и каждодневно был аншлаг!.. Пирамиду охранял ОМОН, а внутрь — поочередно — заходили люди. Молодые и старые, худые и полные, женщины и мужчины, славяне и не очень. Прежде чем зайти – люди стояли Очередь! Что тянулась скучной лентой от Б. Бронной улицы — по подземному переходу – и выходила на площадь… Люди исчезали в Пирамиде грустными, а появлялись оттуда радостными! Некоторые уходили прочь, другие болтались по площади, не в силах уйти совсем, а третьи шли на другую сторону Тверской и занимали новую очередь!..

Две Пирамиды – в сотне метров друг от друга!.. Такие разные! Не менее разные, чем богачи и нищие. Или хозяева и их слуги…

Рыжий карлик вмиг высмотрел наиболее выгодную для себя Пирамиду. Он умоляюще глянул на Хозяина! Целый день на ногах, не евши и одно нервное потрясение за другим… Весомый повод, чтобы присесть в ресторации!

БигБосс не видел мольбы верного слуги, елико погрузился в мысли! Не отрывая глаз от бумажной Пирамиды! В голове зазвучал разноголосый хор, что вразнобой пел одно слово:

— Вкладчики… вкладчики… вкладчики… ики…

В теле возникло тревожное ожидание – знакомая на самом деле тревога! Сигнализирует о нахождении где-то рядом ученичка… из числа Двенадцати. Но позвольте, как же отыскать того единственного в многотысячной толпе, что покрывает каждый квадратный метр в округе будто саранча?.. Да очень просто! Довольно вспомнить, что… апостол – это человек, что избран Богом. А Бог каких-то там слабаков не избирает. Речь о характере, воле, духе, — как угодно! Апостол предназначен вести за собой толпу, потому что быть ведомым не способен в силу личностной конституции!.. Он не саранча, а он охотник за саранчой. Всегда*. Учитель безразлично скользнул взглядом по Очереди и заострил внимание на бумажной Пирамиде. Придется, пожалуй, туда сходить…

Получив рассеянное разрешение свалить куда угодно – Бенедикт быстро поскакал к ресторации. Интуитивно уловив, что Владыке гораздо интересней Пирамида, что не связана с едой. Ну что ж, кому пожрать, а кому любознать… Договорились встретиться через полчаса, у входа в метро.

Можно много трындеть о том, что правители, подобно обычным смертным, должны ездить на общественном транспорте, записываться на приёмы в поликлиники и стоять в очередях. Только от сего трындежа ничего не изменится. Потому что правители будут ездить на авто с мигалками, обслуживаться в спецполиклиниках и ходить на разные мероприятия по ВИП-билетам. Когда правитель Бог, то Его запросы скромнее в силу того, что Он живет другими понятиями, чем любой иерарх или чиновник. Однако это не значит, что Господу нужно стоять в очереди куда бы то ни было, благо, есть возможность Свой поступок не афишировать.

БигБосс, как само собой разумеющееся, вошёл в проём Пирамиды. Никто не воспрепятствовал, конечно. Так как никто не обратил внимания. Вблизи разноцветная бумага оказалась денежными купюрами. Пирамида, построенная из Бабла! В центре столицы! Видели ли вы ещё где такое?..

Внутри Пирамиды — взору Благодатного предстала большая конусообразная комната. По её краям были навалены кучи разноцветных денежных купюр! Номиналом в десять, пятьдесят, сто, тысячу, пять тысяч рублей… Валялись и россыпью монеты. ДЕНЬГИ. Среди данных развалов ходили парни в форме ФСБ и с автоматами. Зорко наблюдая за тем, как курсанты занимаются упаковкой денег в пластиковые мешки и их погрузкой на минивэны. Хруст из-под кованых сапог наполнял Пирамиду божественной атмосферой. Работа кипела 24 часа в сутки и конца не предвиделось ввиду большого количества денег!

Стены Пирамиды, сделанные из банкнот, торчали лохмотьями! Похоже, слишком часто данные стены обдирали… Все купюры номиналом в миллион рублей. ИЛЛЮЗИЯ.

На полу бабло и на стенах бабло. Кругом бабло! Настоящее и мнимое.

Рулевым в этом море бабла был человек – в белой рубашке и в галстуке. Лет пятидесяти!.. В больших по форме диоптральных очках. Курчавый, с небольшой плешью. Основатель Пирамиды Сергей!.. Именно он «отделял зёрна от плевел», то бишь являлся Связующим Мостиком между ДЕНЬГАМИ и ИЛЛЮЗИЕЙ.

Основатель сидел в позе Лотоса — в центре Пирамиды. А перед ним стояла семейная пара. Обычные обыватели, коренные москвичи, что принципиально не работают и живут за счет сдачи в аренду парочки квартир – наследства от советских бабушек!

На Учителя не обратили внимания, и он скромно отошёл в сторонку. Ожидая, когда Сергей закончит консультацию и они смогут тепло и дружески поболтать… Обычно мы выдаем желаемое за действительное тогда, когда уже нет моральных сил на спор. На спор с самим собой в том числе!.. Властелин тяжело вздохнул.

— МММ – значит Могущество, помноженное на три! – вдохновенно вещал основатель Пирамиды. – Это миллионы и миллиарды!..

— Мммы знаем! – радостно пропел москвич, протягивая стопочку тысячных купюр.

— Мммы готовы! – предвкушающе поддержала москвичка, снимая с пальца большое золотое кольцо с бриллиантом.

Основатель Пирамиды взял золото, не рассматривая, сунул под попу. Тысячные банкноты тщательно пересчитал:

— Одна… три… десять… сорок… Ммм… Сорок тысяч рублей – таков ваш вклад! Плюс кольцо, – немного подумал.

Вкладчики, молитвенно сложив ручки, с ожиданием смотрели на гуру!

— Взамен возьмите… четырнадцать миллионов рублей! – веско сказал Сергей. – Через месяц заберете ещё столько же.

— Йес! – воскликнула семейная пара.

— Вон там! – показал гуру на угол. Там, в углу, Пирамида была уже основательно пощипана. Семейная пара бросилась довершать кем-то неплохо начатое! Вкладчики яростно рвали бумажки из стены, рассовывая миллионные банкноты по карманам!

Учитель смотрел с удивлением. (А вы бы смотрели по-другому?..)

— Достаточно! – прикрикнул Сергей в сторону семейной пары. – Дорвались, чёрт возьми…

— Спасибо, благодетель! – поклонились вкладчики, и выскочили вон.

Откуда-то возник разбитной парень, в руках он держал рулон цветной бумаги.

— Давай-давай, — одобрительно кивнул ему Сергей. – Весь угол уж повыдергали…

Парень размотал рулон, состоящий из миллионных купюр. Стал отрывать банкноты друг за другом – как листы туалетной бумаги – и наполнять ею потрёпанный угол!

Благодатный выступил вперёд. Сел прямо напротив основателя Пирамиды, копируя позу Лотоса, как ныне наиболее удобную! Изучающе глянул. Эх, жаль, что за очками не видно наглой апостольской рожи! Или покаянного меланхоличного лица?

— Сколько принёс? – тихо спросил Сергей.

Однако-однако, первый вариант ближе к истине…

— Кстати, сидеть здесь могу только я, – намекнул Сергей. – Ведь это моя Пирамида.

Апостол сделал вид, что не узнал Властелина. Так странно. Да любой гордиться будет личной дружбой с Богом!.. Разве нет? Любая другая дружба нервно курит в сторонке по сравнению с Этой дружбой!

На затылок Повелителя легла жёсткая рука и обходительный голос спросил:

— Могу я Вам чем-то помочь?

Учитель глянул через плечо. Над ним возвышался офицер ФСБ и вежливо улыбался:

— Вы только скажите и я Вам сразу же помогу! – заверил чекист. – Итак?..

Итак, сейчас будет немного больно, пацаны! Это не Я такой, а это вы такие…  БигБосс не спеша поднялся и… стремительно вышел прочь из Пирамиды, на воздух! Внезапно поменяв решение! Пора завязывать с карами, Аллилуйя! ФСБ уходу «вкладчика» препятствовать не стало.

Недалеко Благодатный приметил святого карлика. Старикан вышел из ресторации, глотая воду с газом из двух бутылок одновременно! В каждой руке по бутылке. Узрел Владыку, обрадовался!

Примечание: Согласно христианской концепции, апостол – это не просто «Божий посланник». А «чрезвычайный и ответственный посол». Человек, что наделен не только обширными полномочиями от Господа, но и сам по себе личность очень незаурядная!

18. Московская Рублёвка

На шестой день, с утреца, небожители находились на московской Рублёвке. Такси довезло до поста охраны со шлагбаумом, но охрана не пускала в сектор «Д» без предварительного звонка из особняка. Пришлось отпустить авто, и поговорить с охраной с глазу на глаз, без свидетелей в лице таксиста. Бенедикт отсчитал последнюю (что у него осталась) тысячу рублей. И машинка укатила прочь.

Разговора не получилось. Охранники немного понасмехались над парочкой «длинноволосых придурков». А потом раздался телефонный звонок, в котором охране объявили, что едет либеральный министр финансов! То ли на дачу, то ли с дачи, но через данный пост… Когда едут «сильные мира сего», то надо приложить максимум усилий для того, чтобы они проехали без происшествий. И въехали, и выехали. А райская пара – это происшествие, так как министр должен видеть только красивый пейзаж за окном автомобиля, а бомжей пусть в Интернете смотрит, если хочет… Охрана расправила могутные мускулы и двинулась к райской паре!

— Дом министра как раз рядом с домом нашего апостола, — заметил вполголоса Учитель. – Там, за этим шлагбаумом.

— Стражники плохо понимают человеческий язык, — снова заметил многоопытный Бенедикт.

— Я помню, — кратко ответил Повелитель. В этот момент охранник сектора «Д» взял господина за плечо. С гнусной целью! То есть, хотел взять, но схватить за плечо (да и за что бы то ни было) змеиной рукою проблематично. Просто потому, что у змей нет рук… кстати, понятия «змеиная рука» нет тоже. Охранник недоуменно глянул на отсутствующую руку… покосился на напарника, который хватал Бенедикта… напарника не увидел, а увидел змеюку… Тем временем, к посту охраны, что отгораживает сектор «Д» на Московской Рублёвке от внешнего мира – подошёл человек. Со змееловителем («хваталкой») в руках!

— Владыко, а зачем ты министра финансов превратил в змеелова? – удивился старикан, рассматривая либерала.

— Ну не нам же их ловить? – изрек Учитель. – А ядовитые змеи живут либо в пампасах, либо в серпентарии. Пампасов здесь нет, так что… вывод очевиден! Идем, дружище, к цели нашего визита!

Хозяин лёгкой поступью направился в дебри Рублёвки. Бенедикт не совсем понял, какая же связь существует между превращением министра финансов в змеелова и местожительством змей. Абсурдистика чистой воды! Или… «Параноидальный шизофренический психоз», — мона и так!.. Господи, прости, я сего не мыслил! Рыжий карлик отбил земной поклон и побежал вслед за господином.

Змеелов остался у поста ловить змей, которые стали расползаться по московской Рублёвке.

* * *

Через двести метров перед путниками возник загородный дом в три этажа! Высокий забор с колючей проволокой поверху, ворота чёрного металла, рядом массивный джип. Обычные параметры Рублёвки.

— Эхх, какая ограда! – крякнул Бенедикт. – Апостол кого-то боится, верно?

— Сейчас узнаем, — флегматично ответил Учитель. И нажал кнопку звонка.

В воротах открылось окошечко, оттуда выглянула бритая голова:

— Чего?

— Матфея позови!

— Нам нужен владелец дворца!

— Уже доседа добрались попрошайки… — окошечко захлопнулось.

— Ты знаешь, кто пришёл?! – забарабанил по железу Бенедикт. – Ээй!

В воротах открылась дверь, изнутри вышел дядя «семь на восемь, восемь на семь»:

— Теперь знаю. Два трупа.

Дядя попытался схватить Властелина за плечо, другой рукой занёс трепещущий кулак. Дались охране плечи!.. Дядя, естественно, ударить не смог, а замер в нелепой позе… По лицу и костюму пошли трещины! Миг – здоровяк рассыпался на мелкие прозрачные кусочки в буквальном смысле. Отдельно от кучи кусочков откатился целый глаз!

Учитель, за ним Бенедикт, ступили во двор. От ворот до собственно дома – метров сорок. Навстречу, из флигелька у ворот, вышли ещё двое мордоворотов: повыше и пониже. Они не вступили в никчемный диалог, а выхватили пистолеты, начиненные боевыми пулями.

— Стоять! – крикнул мордоворот повыше.

— Руки! – крикнул мордоворот пониже.

Повелитель даже не взглянул, легко ступая по направлению к особняку. Бенедикт вприпрыжку поспевал следом.

Грохнули четыре выстрела. Пули, с противным жужжанием, подлетели к небожителям… замерли на месте… Парочка шла вперёд, пули висели в воздухе. Рыжий карлик на ходу обернулся и показал пулям язык. Пули деловито развернулись и устремились к стрелкам!.. Подлетев, зависли в метре перед стволами. Мордовороты, ясен пень, забздели. Чудо способно на многое сподвигнуть даже бесстрашных мордоворотов!.. Так они находились… друг против друга… мордовороты со стволами в вытянутых дрожащих руках и боевые пули, выпущенные из этих же стволов. Занятное зрелище!

Райская пара подходила к дому. Из-за угла особняка нарисовались ещё четверо, на бегу доставая пистолеты! А на высоком крыльце возник человек: короткая стрижка, аккуратная бородка, чёрные проницательные глаза с прищуром. Волосатую грудь запахнул цветастый халат. Лет пятидесяти!

— Они ко мне! – махнул своим людям человек. И пригласил: — Проходи, Благодатный.

Приглашение прозвучало просто, как будто последняя встреча была вчера.

— Извини мою охрану. Ей, блин, положено так себя вести. Здравствуй!

— Здравствуй, Матфей, — поздоровался Учитель. Задержался на пороге, пристально глянул в апостольские глаза. Ученик взгляд не отвел и не спрятал! И то ладно… Повелитель зашёл внутрь.

— Привет, — рыжий карлик шмыгнул следом за господином.

Матфей не ответил на приветствие Божьего слуги. А вошёл в дом за Бенедиктом.

Четверка скрылась за углом. Пули упали на землю. Мордовороты повыше и пониже расслабились.

* * *

— Землёй правят Сила денег и Сила оружия! — вальяжно декларировал экс-апостол, сидя в кожаном кресле и пыхая сигарой. Вообще, по манере поведения, Матфей являлся главарем. Главари всегда и всюду одинаковы – неважно, кем/чем он управляет! И речь не о жестах, тоне голоса, эмоциях и даже внешности… Главарь может быть плюгавеньким, пищать тонким голоском, иметь неловкие жесты, но он — главарь, которого все слушают. А кто не слушает – тот жалеет, что не слушает!.. Взгляд, вот в чем секрет! Посмотрите в глаза и увидите: главарь перед вами или нет. Даже если главарь в окружении стотысячной толпы, вы его узнаете по взгляду…

Райская пара расположилась на диване. Между креслом с хозяином и гостевым диваном – круглый стол с фруктами и бутылкой пунша. Апостол пил. Райская пара слушала «всухую».

— Я могу делать что хочу, когда хочу и где хочу! Если обладаю Этим, — ученик достал из карманов револьвер и ворох денег. Показал Повелителю. – Блин, даже могу совершить преступление, с точки зрения морали. И никакой земной суд не осудит и не покарает меня. Не говоря о суде отдельно взятых индивидуумов… Вопрос – почему?

Нет ничего умильней риторических вопросов! По своей природе они глупы и бесполезны, словесный мусор… А Слово – есть энергия, и если полезная энергия лечит, то бесполезная привносит в мир хаос и бубонную чуму!.. Давай уже, апостол, шевели языком, на риторические вопросы принято отвечать именно тому, кто спросил. Трансформируй бесполезность в полезность!

— Потому что люди молятся деньгам, деньги – единственное божество, которое они сейчас признают! – Матфей бросил купюры на стол. Взвел курок у револьвера, с наслаждением взвесил в руке: — Блин! А оружие – то единственное, чего люди пугаются!.. Вот у меня есть оружие и меня боятся, а у тебя, Благодатный, оружия нет, и тебя не боятся… И именно поэтому я – король рэкета в округе, а ты – лишь грязный побирушка, на которого смотрят косо!..

— Ну-ну, — угрожающе заворочался, было, святой карлик.

— Я не о себе, я о мнении людей, — снисходительно разъяснил апостол, кладя револьвер и подливая себе пунша. – Благодатный может одеть деловой костюм, сделать современную прическу и так далее… Но сути отношения человека к Себе не изменит, пока не явит наличие денег или оружия. Бабло и ствол – только данные вещи признаны культовыми, вот я о чём!.. Чудеса – отдельная тема, что погоды на мнение людей не оказывает, — проницательно усмехнулся Матфей. – Посмотрел человек Чудо и забыл через сутки. Фильмы в 3D культивируются поболе…

Бенедикт напыженно затих. Повелитель озадаченно почёсывал затылок.

Что называется, озвучил то, что не смогли сказать предыдущие апостолы... Брависсимо. Неизвестно, насколько прав Матфей, только это уже задача БигБосса определить степень правоты. Ах как непросто это определить, мир действительно изменился! Главным образом потому, что исчезло чинопочитание и объявлены «демократические ценности». У человечества стало слишком много свободы, не мнимой, а настоящей! Всего должно быть в меру, урежь свободы и всё остальное само образуется… Как – уже другой вопрос. Молодец, апостол, славно поработал и собрал ценный  материал! Только…

— Ты не вернулся из разведки, — вымолвил Повелитель. – Наверняка сему есть причины.

— Да! – вскричал Бенедикт. Чтобы хоть что-то сказать, иногда такое случается у святых карликов.

Понятно, что невозвращенческие причины понятны. Конечно, здесь он обрёл себя, завёл дела, жену и сопливых детей. И тому подобное… Но одно дело думать, а другое дело – знать. Ведь чужая душа – потемки, даже для Бога. Как известно.

— Мне надоел Рай с его сладкими песнопениями и умильной добротой, – надменно усмехнулся Матфей, хлебнув пунша. – И надоел в тот самый момент, когда я первый раз увидел Тебя… Я понял, что меня ждет адская мука в Раю! — апостол ухмыльнулся во всю ширину самодовольного лица.

Райская пара молча смотрела на хозяина особняка.

— Два тысячелетия назад ты принял Учение не потому, что поверил Ему? – вкрадчиво спросил рыжий карлик. — Верно?

Я манией величия не страдаю, я ею наслаждаюсь! Небесные бомжи желают подробностей. Да не вопрос, мужички! А ваш вкрадчивый тон засуньте туда, откуда вылезли энноеколичество лет назад. Не проведешь… Бывший апостол имел такие разборки, по сравнению с которыми ваши Чудеса – лепет и песочница. Если что.

— Верно! – заржал главарь. – Две тысячи лет я притворялся! За Благодатным выгодно было пойти. Блин, я сразу уловил... Прославление в веках, бессмертие тела и души!.. Теперь любой ребёнок знает моё имя!

Ай да Матфей, ай да сукин сын! Продуманный сукин сын. Что тут ещё скажешь. Впрочем, можно вспомнить некие слова… «Кто не со Мною – тот против меня. Кто не собирает со Мною, тот расточает». Евангелие от Матфея, между прочим, то самое богодухновенное и праведное. Двенадцатая глава, тридцатый стих. А коли написано, то быть посему!

По комнате пробежал ветерок… После ещё один… Солнечные зайчики, непонятно откуда взявшись, проскакали по стенам и по столу, пощекотали апостольские глаза.

— Что такое? – подозрительно прошептал Матфей, поводя чувствительным носом. Схватил револьвер, сам вскочил. Отпрыгнул за кресло и с острасткой крикнул: — Слышь, Благодатный, я лично против тебя ничего не имею! Лучше уходи или… я мочкану твоего слугу! – ствол револьвера нацелился в Бенедикта.

Учитель встал с дивана и ветерок подул ощутимей! Настолько, что выбил оружие из рук короля рэкета, а его самого прижал к стене за креслом! Тот не успел даже пикнуть, даже бровью повести не успел!..

Красивые волнистые волосы Повелителя развевались, взгляд метал молнии! Он поднял обе руки, из ладоней тотчас брызнул ослепительный свет, погружая в себя предателя!

— Так ему, так! – подначивая, вскричал старикан, в восторге сжимая и разжимая кулачки.

— Изыди, сволочь! – громогласно крикнул Властелин.

В потоках света, прижатый к стене, мафиози на глазах  уменьшался в размерах. Вот он уже ростом с человека, собаку… Дойдя до размеров мышки, король рэкета рассыпался на невидимые кусочки!

Револьвер брякнулся на паркетный пол. Рядом мягко стукнулась недокуренная сигара. Слепящий свет ушёл.

— Ему не место ни Здесь, ни на Небесах, — вслух размыслил Учитель. – Он прах.

Исчез навсегда, вместе с бессмертной душой, которая перестала быть бессмертной! Таково Божье резюме – на бытовом языке.

— Предлагаю нечто подобное сотворить и с другими учениками, — невзначай обронил святой карлик, очищая банан. – Несправедливо иначе…

Владыко осмотрелся, подошёл к настенному зеркалу, начал расчёсываться. И кратко вымолвил:

— У других есть шанс покаяться.

Ясненько. Матфей попал под божественную раздачу как ярый и прожженный циник, долгое время маскировавший свою сущность! Вот наглядное доказательство того, что пути Господни неисповедимы… Бенедикт стал кушать банан. Аминь подлецу и его подлости!

* * *

Райская парочка проследовала по двору – к выходу. Выйти никто не помешал, более того, никто даже не появился во дворе!.. Учитель открыл дверь, что являлись (как было уже заявлено) частью массивных железных ворот. Оба вышли за территорию особняка. Взгляд Властелина упал на прозрачные кусочки и глаз, которые недавно были дядей-громилой. Господин без колебаний поднял правую ладонь, из неё посыпались синие-синие искорки. Красоты необыкновенной!.. Медленно кружась в воздухе, искорки достигли кусочков и глаза. Всего двадцать секунд и… кусочки сложились в громилу.

— Залезай в тачку! – попросил приказным тоном Повелитель. – Повезёшь нас туда, куда я скажу.

У громилы было лицо взрослого ребёнка: серые простодушные глаза, пухлые губы, гладкая, без признаков щетины, кожа. У «грозного громилы» в начале главы данные признаки как-то не вышли на первый план. А у «растерянного громилы» сейчас – в конце главы, всё естество и состояло из данных признаков!.. Вместе с тем, габариты туловища впечатляли мощью и силой.

— Шевелись, — подтолкнул Бенедикт. – Не заставляй Владыку ждать.

Здоровяк, двигаясь как сомнамбула, сел на водительское место, завел мотор. Райская пара влезла на заднее сиденье. Здоровяк крутанул руль, и джип поехал! Вперёд, к новым приключениям!.. Проезжая мимо поста со шлагбаумом, что отгораживает сектор «Д» на московской Рублёвке от внешнего мира – Властитель тут всё вернул на круги своя. На ходу! Довольно и так на Рублёвке гадов… чтобы ещё плодить. Министр финансов обрадовался, выбросил «змеиную хваталку» и пошёл домой.

19. Заправщик в золотых очках

Джип, рассекая квадратными фарами розовеющую тьму, мчался по трассе! Направляясь на северо-запад от Москвы – в милый провинциальный городок в четырёхстах километрах от столицы. Райская пара подремывала на заднем сиденье. Светало. Наступало седьмое утро второго пришествия.

С первыми солнечными лучами святой карлик очнулся: открыл глаза, спросонья хмуро глянул в окно. Там улетали назад километры, вместе с весенними полями и распускающимися почками на березах. Божий слуга зевнул и улыбнулся.

Громила сосредоточенно смотрел на дорогу, яростно вцепившись в руль. На лице ни кровинки, в глазах безэмоциональная пелена! Зомби, одним словом… Взгляд машинально упал на топливный счетчик и в мозгу что-то щёлкнуло! Ушло напряжение из рук, черты лица дрогнули, обнажая эмоции!

— Здесь того… Необходима дозаправка, — вплёлся в шуршание шин голос шофера. – Бензин на нуле.

— Очнулся, халдей, — беззлобно хохотнул святой карлик. – Как твоё имя?

— Витёк…

— Проявляй свободу воли, Витёк! – предложил старикан.

— Понял, — немного с усилием кивнул громила. Ясность ума возвращалась постепенно! После того, как тебя рассыпали на кусочки, а потом собрали – это совсем не странно…

Мелькнула табличка: «Кострома, 2 километра», на табличке стрелочка — показывающая вперёд. Рядом придорожная АЗС, куда и вырулил джип, затормозил. Громила повернулся к заднему сиденью. Спросил извинительным тоном:

— Я теперь на вас работаю?

— Что с тобой случилось, Витёк? – подмигнул Бенедикт, игнорируя вопрос.

— Башка трещит, ничё не помню, — водитель передёрнул мощной шеей. – Что было и… что есть… И зачем…

— Отлично! – рыжий карлик показал большой палец в знаке «Здорово». – Ты ныне служишь мне и Ему, — жест на Властелина. — Ясно?

Ясно то, что ничего не ясно. Но Витёк не умер, а это главное. Остальное — уже детали, что ни хрена роли не играют. Какая разница, кому служить, ведь работа во всех мафиях одинакова! Избивать, запугивать, стрелять и играться с паяльничком. Уметь водить автомобиль и развлекать пьяных хозяйских девок. Причем, развлекать, сам не бухая и не пользуясь детородным инструментом. Это искусство на самом то деле… Громила грузно вылез из авто, пошёл платить за бензин.

— Я перевоспитаю Витька! — хвастливо заявил Бенедикт. – Праведника сделать не обещаю, однако полезную Обществу личность из него сотворю.

Повелитель очнулся от дрёмы в связи с остановкой и занялся любимым делом — расчёсыванием красивых волнистых волос. Слуге не удалось понаблюдать за сим священнодействием – в  окошко машины робко постучали. В рассветном полумраке за стеклом угадывался мужчина. Рыжий карлик открыл дверку и в образовавшийся проём – под свет салона, всунулось благообразное лицо! Седые виски, позолоченные дужки очков, немного надменный взгляд. Лицо вежливо произнесло:

— Здравствуйте! Я заправщик. И мне нужен ключ от…

— Ты не заправщик! – возбужденно перебил Бенедикт. – А ты любитель чужого злата!

Властелин несколько удивлённо глянул на вежливое лицо и воскликнул:

— Иван Палыч!

При свете автомобильного салона и заправщик рассмотрел пассажиров. И испуганно пробормотал:

— Чудики!..

— Залезай, Иван Палыч! – святой карлик выскочил из джипа, вцепился в заправщика и практически силком запихнул его в салон. Сам прыгнул следом. Таким образом заправщик оказался зажатым на заднем сиденье между господином и Его слугой!

—  Ребята, отпустите, а? – немедленно взмолился Иван Палыч. — С меня взять нечего! Я нищий и вдали от дома… которого… у меня теперь нет!

— Расскажи? – заинтересованно попросил Учитель.

— Да-да, — поиграл желваками Бенедикт.

Иван Палыч тяжко вздохнул. Добровольно рассказывать о личных несчастьях может только психически больной. Пораньте палец и, вместо того, чтобы наложить повязку – поковыряйте в ранке гвоздиком!.. Но если есть угроза весь палец потерять, то дополнительная боль тебя не остановит. Лишь бы сам палец сохранить. Встреча с психами – это не палец, проблема гораздо объёмней и… печальней.

— Я почти продал монеты. Только покупателем оказался мошенник, — заявил Иван Палыч без прелюдии. — Путём ловкого обмана он забрал всё золото. И исчез!.. Тут же нагрянула другая беда – всё в кучу!.. У гостиницы образовался новый хозяин, которому я оказался не нужен!.. А самый прикол в том, что дочь… — экс-администратор шмыгнул носом. – Дочь вышла замуж и укатила в Австралию! Предварительно отправив меня в поездку по «Золотому кольцу России». Я, как профессор истории… пусть бывший… не смог отказаться! Зоя продала мою квартирку и… ту-ту!.. И вот теперь я бродяга, которому из жалости дали работу на заправке… — Иван Палыч недоумённо нахмурился. — Все события заняли лишь четыре дня, просто поразительно!.. Похоже, я расстроил Бога, и очень сильно. И вот наказание…

Святой карлик беззвучно фыркнул. Если Бог будет наказывать за Своё расстройство от разных идиотов – то Ему шестьсот часов в сутки придется заниматься только сим наказанием!.. Сколько каждый день человечество производит отходов, что стекает по канализациям? Так-то! Богу больше делать нечего, чем всё это … разгребать. Где ты, Палыч, лишь отдельно взятая личинка…

— Человек – творец своего счастья, — уронил рыжий карлик. — Знаешь, откуда цитата?

— Горький? – размыслил Палыч без особого интереса.

— Священное Писание, дурак! Читай чаще! – нежданно заорал Бенедикт. – Сам виноват, а на Бога клепаешь!..

Заправщик сжался, то есть попытался это сделать. Сложно сжаться, когда с обеих сторон ты сам сжат суровыми мужланами. Стрельнул затравленно глазами, снял очки, рот перекосило, ещё секунда и… Иван Палыч заплачет! Плач – последний аргумент тогда, когда все аргументы исчерпаны. Так у женщин. Мужской же плач вообще не аргумент, а вопль отчаяния!

— Хочешь, Я устрою заново твою жизнь? – просто спросил Властелин.

Когда малознакомый человек подает тебе руку, то есть повод подумать, что же это за жеста: ладонь дружбы или кулак ярости. Если он ещё и чудик, то повод подумать гораздо весомей. Только… коли ты в дерьме, и не просто в дерьме, а уже в нём утонул, то… смысл твоих дум теряется. Хуже всё равно уже не будет.

— Хочу! – страстно кивнул Палыч, проглотив рыдания.

В джип сел злой Витёк! Хлопнул дверью!

— Сцуко, одно слово – провинция! – выругался громила. – Нашёл заправщика, а он слинял, пришлось всё самому делать!

— Я не слинял, — отозвался Иван Палыч. – Вы мне не дали ключ от дверцы бензобака, чтобы вас заправить. Если б дали, то я бы так не встрял!

Громила с удивлением глянул назад.

— Витёк! Едем дальше туда, куда едем, — заключил Бенедикт. – Иван Палыч не заправщик, а профессор истории, и он с нами!

Иван Палыч надел очки и расслабился. Приосанился.

20. Библия ада

Джип подъехал к Ипатьевской Слободе, плавно затормозил. Властелин, Бенедикт и Иван Палыч оставили авто и прошлись пешочком до монастыря. Метров около ста! Совсем рассвело и рынок при монастыре быстро просыпался. Бегали потные мужики с тележками, на которых громоздились тюки с товаром. А сквалыжные тетки раскладывали по прилавкам этот товар: шерстяные носки, панамки и трусы из шёлка, цветастые полотенца и, конечно, матрёшки! Отдельным рядом выстроились бабушки, продающие изделия якобы своего труда – сувениры: соломенные домовята, деревянные подковки, ивовые лапти и шляпки из соломы. На самом же деле, барыги закупали изделия на местных фабриках, вербовали старушек в качестве продавцов (для правдоподобности) и занимались успешной перепродажей. Люд охотно покупал с любовью сделанные сувениры из рук бабушек!.. Толстая тётька неспешно колдовала над котлом, где шкворчали русские пироги и драники. Рядом пекли оладьи и блины, готовили сбитень и разливали медовуху.

Трое паломников вошли в гостеприимно распахнутые ворота Ипатьевского монастыря! Остановилась при входе, с любопытством осматривая большой монастырский двор. На первый взгляд, территория монастыря ничем не отличалась от территории Слободы. Впрочем, и на второй, и на третий взгляды тоже. Что там рынок, что здесь… У храма явно древней постройки стоял аскетичный монах и кричал в рупор:

— Дорогие братья и сестры! Кто желает фотографировать в храме на свой фотоаппарат, пожалуйте в кассу за билетом!

У деревянного сооружения с высоким крыльцом находился дородный монах, что перекрикивал аскета:

— Приглашаю в платный музей Михаила – первого русского царя из династии Романовых! Именно здесь царь отсиживался, когда Сусанин вел поляков в треклятое болото!

На открытой сцене (что между храмом и палатами первого царя) репетировал православный балет. Девочки в пачках и пуантах раздвигали ножки в изящных па.

Слева продавали пирожки, что отличались от пирогов в Слободе тем, что освящены! Справа находилась торговая  палатка с вывеской «ВСЁ ДЛЯ ФОТИКОВ и КАМЕР!». Прямо против входа – играли в «церковную рулетку»! Хитрый монах жонглировал тремя картинками, раскладывая их перед публикой. Рубашками вверх! Поп, дьяк и подьячий! Стоимость участия сто рублей, соль игры: угадать, где поп. Не угадал — потерял сто рублей, выиграл – обрел отпущение грехов. Грехи отпускал этот же монах, прямо здесь.

Публика шастала туда-сюда, от лотков к храму и назад, кругом и по кругу. Публику всё устраивало! Публика приехала всё осмотреть и всё купить! Была б её воля, то монастырь бы  туристы унесли в карманах. По камешку.

Учитель смотрел на весь этот цирк и видел себя со стороны. Юным, полным задора и огня! Видел, как выгонял из храма торговцев, а вслед за ними священников, что торговлю в храме допустили. Видел, как лично просил Матфея сие увековечить на страницах Своего Благовестия, в назидание потомкам, что примут Его в лоно своих сердец!..* Судя по всему потомки Его в лоно приняли, но лоно отнюдь не сердечное. А если и сердечное, то – значит – сердце у потомков в другом месте находится… Библия ада, и никак не иначе!..

Смысл второго пришествия как-то поник и скукожился. Обидно в людях разочаровываться, — донельзя обидно!.. С Небес любое место на Земле предстает невнятным пятнышком, где ничто не разобрать. Слишком расстояние велико... И вот пятнышко обрело зримые черты, и раз уж сюда пришли, то надо найти того, ради кого пришли!.. БигБосс выбрал целью аскетичного монаха, что приглашал фотографировать в храме. Подошёл, за Ним (как две тени) проследовали святой карлик и Иван Палыч. Они не терзались думами, они смотрели на Главного! Дабы следовать за Ним!

Монах как раз сдал пост и рупор улыбчивому сменщику. И собрался уходить. Благодатный  придержал его вежливым вопросом:

— Достопочтимый монах! Будь так любезен, подскажи, как разыскать настоятеля сей обители?..

— Отец Андрей находится там, — показал направление монах. – Белый флигелёк за фотомагазином.

— Благодарю, добрый монах, — кивнул Учитель и приказал сопровождению: — Подождите меня здесь!.. – немного подумал. — Иван Палыч, можешь пока исповедоваться святому Бенедикту. Покаяние заставит обрести душевное равновесие. После Я помогу тебе.

Властелин отошёл в одну сторону, аскетичный монах в другую сторону. На месте остались улыбчивый сменщик, рыжий карлик и Палыч.

— Дорогие братья и сестры! – закричал улыбчивый сменщик в рупор. — Кто желает фотографировать в храме на свой фотоаппарат, пожалуйте в кассу!..

Бенедикт добродушно вымолвил:

— Ты, Иван Палыч, мне не исповедуйся, просто помолись про себя. А я… сейчас!

Старикан бросился вслед за аскетичным иноком:

— Постой, монах! Стой!.. – святой карлик подпрыгал к служителю. — Где тут у вас определяют в монахи?

Черноризец остановился, поправил клобук и ответил удивлённо:

— В служение Богу не определяют, а посвящают. И надо прежде пройти послушание, и лишь потом, когда будет доказана чистота помыслов…

— Знаю, — перебил Бенедикт. – Ты мне скажи, к кому обратиться?

Палыч стоял, подняв голову к небу, вероятно, молился.

— Вы хотите служить Господу? – допытывался аскетичный монах.

— Я и так ему служу! – кичливо проворчал Бенедикт. – Речь не обо мне. Вона мой приятель, что хочет носить рясу, — показал пальцем на Палыча.

— А приятель крещённый?

— Что? Не знаю... Эй, Палыч, ты крещённый? – во весь голос крикнул Бенедикт.

Иван Палыч опустил глаза от небес и посмотрел на Бенедикта с не меньшим удивлением, чем монах:

— Два года уж…

— Он недолго стоит в вере, но он крещённый, — передал святой карлик слова Палыча. Хотя монах и сам их прекрасно слышал.

— Он в православной вере стоит? – сомневался инок. Почему-то не обращаясь напрямую у Палычу, наверное, в силу природного стеснения или монашеской деликатности.

— Ты в православной вере стоишь? – прокричал Бенедикт.

— Вроде, да, — ответил Палыч.

— Вроде? – навострил уши аскетичный монах.

— Он точно православный! – заорал прямо в иноческую бороду святой карлик. И только попробуй не поверить! Надо сбагрить Палыча в монастырь, недосуг Владыке с ним, что называется, «таскаться», дел полно… Понимаешь, монашья твоя морда!..

Вряд ли инок понимал «божественные дилеммы», однако вёл он себя странно! По крайней мере для продавца. Ведь продавцу – главное получить прибыль, и не важно, что есть прибыль: деньги в монастырский общак или бесплатная рабсила для обители, коей (силой) являются послушники… Зачем лишние вопросы?

— Зайдите к иеромонаху Гермогену, — изрек черноризец после некоего раздумья. – Он заместитель настоятеля Андрея и ведает вопросами набора новых иноков. Я… могу проводить. Нам туда!

Аскетичный монах потихоньку двинулся «туда». Уткнувшись взором в землю под ногами!.. С этим интеллигентом в золотых очках всё просто. В монастырь собрался… Стоит лишь глянуть на надменное лицо и ухоженные руки!.. Не доверяет Богу, шельмец, надеется только на себя. К тому же, завидущий сукин сын!.. К слову, и монахи такие, нет разумевающих, ни одного праведного!..

Рыжий карлик и Палыч нагнали инока, пристроились сбоку. Погребли ровным рядком дальше вместе.

— Помрём с голоду мы, коли изгоним торговлю! – вдруг с тоской вскричал инок. От избытка сердца говорят уста. Так бывает. Гости тактично сделали вид, что ничего не слышали.

— Скажи, монах…  — начал Бенедикт. – Что значит «в православной вере»? – он сильно дернул инока за руку! Тот встряхнулся, изумлённо глянул на рыжего карлика с высоты среднего роста.

— Как это понять? – настойчиво повторил старикан.

Ризоносец остановился у «Ладанного крыльца» (тут продавали ладан), и с ним встали и его провожатые.

— Христианство делится на три большие ветви: мы — православные, есть ещё католики и протестанты, — повел инок озадаченными глазами.

— А когда меня посвящали в монахи, никаких делений не было! – задумался Бенедикт.

— Вы были монахом? – полюбопытствовал Иван Палыч.

— Когда-то Бог спас меня от кинжала убийцы! Меня – законченного жулика!.. Я так был Этим поражён, что решил отринуть всё мирское, — поведал Бенедикт с ностальгией. – Одел клобук, сел на велосипед и поехал по свету. Носил рубище, кушал постную полбу, ночевал под открытым небом. А главное – нёс человечеству свет Христовой веры,  проповедовал любовь и мир во всем мире!..

Распрямись спина, раззудись плечо! Вспомнишь былое, и заулыбаешься!.. Былое – оно всегда чуточку лучше, чем нынешнее. Бенедикт улыбнулся и закончил:

— Церковь оценила миссионерские труды и возвела меня в ранг святых, увековечила в триптихе!..

Рыжий карлик горделиво подбоченился! Хвалите мене, хвалите! Осанна!

Иван Палыч несколько привык к выходкам «чудиков» и эти выходки его не трогали!.. Монах же с опаской воззрился на рыжего карлика в малиновом халате и в белых кроссовках. Кто странный, так это ещё надо посмотреть!

— По канонам в святые посвящают только после смерти. А вы… Вы ведь…

— Что? – насупился старикан с Небес. – Я умер, а Бог меня воскресил! Явил Чудо!

Не всё то правда, что видится правдой в твоих собственных глазах! Впрочем, если уж монахи не верят в Чудеса, то куда – воистину – катится мир? То есть, уже скатился…

Ризоносец часто-часто заморгал и быстро-быстро попятился:

— Простите… дело в том, что… — забормотал инок, — …я вспомнил про обет, его срочно надо исполнить! Срочно-срочно!.. Мы почти пришли, вот сюда, — махнул на «Ладанное крыльцо». – Третья дверь в здании, справа по коридору. А мне… мне нужно бежать!..

Аскетичный инок затрусил назад — туда, откуда и пришёл. Бенедикт грустно смотрел вслед. То есть, мир уже скатился… Истинно.

— Кстати, а куда мы пришли? – напомнил о себе Иван Палыч.

— К иеромонаху Гермогену, — небрежно ответил святой карлик. – Определим тебя в монахи!

— Я не хочу быть монахом! – ожесточённо возразил Палыч. – Цели моей поездки сюда другие! Совершенно…

— Да ладно? – поразился Бенедикт. – И какие цели?

— Чтобы это… покаяться. Ну… попросить у Бога прощения за все прегрешения.

— Проси, — легко согласился святой карлик. – Только иеромонахи лучше знают, как это сделать правильно. Чтобы уж наверняка Он простил, — подмигнул старикан в кроссовках. Бенедикт удалился на несколько метров и подытожил:

— Хочешь пообщаться с Богом – дождись Владыку! А я в тачку!

Святой карлик пошёл прочь. Иван Палыч поколебался и… взошёл на «Ладанное крыльцо». Так… нам нужен коридор, а в том коридоре третья дверь справа. Монахи лучше знают, как с Богом договориться?.. Ща проверим!

Примечание: Описанное в Библии событие. «И вошёл Иисус в храм Божий и выгнал всех продающих и покупающих в храме, и опрокинул столы меновщиков и скамьи продающих голубей, и говорил им: написано, — дом Мой домом молитвы наречётся; а вы сделали его вертепом разбойников» (Мф.21:12—13).

21. Ген порока

Белый флигелек настоятеля находился в уютненьком палисадничке, огороженном от территории монастыря лёгенькой оградкой. Такой игрушечный чистенький домик, при взгляде на который язык так и просит произносить ласкательные суффиксы. Хорошенький, миленький, отличненький… Калиточки, к слову, в оградке не было, а была намеренная пустота. Как символ того, что в домике рады всякому и ни от кого не скрываются!.. Властелин прошёл в эту пустоту, поднялся по двум ступенькам крылечка, открыл входную дверочку домика и скрылся внутри. Миновал уютненькие сеночки и очутился в просторной комнатке с электрическим каминчиком. Обстановочка скромная: несколько венских стульчиков, стоящих в ряд вдоль стеночки, кругленький столик, железная кроватка и тощий ковёрчик.

За искомым столом, спиной к дверям, за ноутбуком, сидел человек в чёрной рясе. Профессор богословия, автор учебника «Основы православия», святой отец Андрей! Он же бывший апостол Андрей! Ныне находящийся в удалении от московского Двора, по повелению предстоятеля... Временно, разумеется! Небольшая бородка, стильные диоптральные очки, лет пятидесяти. Монах вдумчиво изучал свою уютненькую ЖЖ-шечку. Услышав мягкую поступь, он обернулся, встал и спокойно произнёс:

— Благодатный! — шагнул к небесному гостю, обнял, долго посмотрел в глаза. – Я ждал, что Ты придешь. Хочу поделиться мыслями! Ты садись.

— Ты узнал, что я вновь сошёл с Небес?..

— Я не знал. Но знал, что это когда-нибудь случится!

Властелин согласно кивнул, дружески хлопнул отца Андрея по плечу. Взял венский стул от стены, поднёс его к столу. И сел.

Священник закрыл ноутбук. Отошёл в другую комнату и, спустя минуту — принес кофейку и сахарок. Разлил кофе по чашкам, бросил в каждую чашку по два кусочка. Кофе с сахарком – воистину божественный напиток! А пить его с Богом – блаженство, не сравнимое ни с чем!.. Когда захочешь пообщаться с Богом, мой друг, то наведи кофе с сахарком. И пей, и болтай в своё удовольствие!

 — Ты пошёл работать в Церковь, Андрей?..

— Да. Труд в храме хорошо концентрирует разум и настраивает жизненный уклад в нужное русло. Как никакой другой труд! – Священник глянул с благодарностью: — Ты дал мне шанс, отправив на Землю. И теперь мне надо оправдать Твоё доверие. Постараюсь это сделать прямо сейчас.

Отрадно слышать, ученик! Я – весь внимание. Учитель благосклонно кивнул.

— Для ключевых момента. №1: мир грязнет в пороках всё больше и больше. №2: Ты хочешь избавить человека от греха как можно безболезненней. Не отрезать голову, а постараться её вылечить. Всё верно?

— Всё верно, — согласился Повелитель. – Хочу наполнить разум человека положительным созиданием.

— Боюсь, не получится, — отец Андрей смущённо кашлянул. Однако, опасно учить Бога жизни…

— Ты лишь исполняешь свой долг разведчика, а послал тебя в разведку Я, — проницательно усмехнулся Учитель.

Апостол не яйцо, что учит курицу, а Господь и не курица. Широко известный факт, Андрюша! Человеческая природа – это всегда Откровение для Господа. Всё клубнично, праведная молния тебе не грозит. Давай-ка уже, излагай!

И отец Андрей стал излагать свои мысли, что почерпнул в результате разведки на Землю. В форме диалога, как наиболее правильной форме при разговоре с Господом. Бог монологи если и терпит, то не совсем их понимает…

— Адам и Ева соблазнились яблоком, совершили первый в истории грех. Дал яблоко Греха сатана. Почему же Папа просто не отобрал у людей яблоко, и даже не убил сатану? А взял да изгнал Адама и Еву на Землю, дабы в поте лица они добывали насущный хлеб и в муках рожали детей?

— Папа не хотел лишать человека Свободы Воли, — ответил БигБосс. — Такой у Папы замысел. Люди должны иметь возможность выбора между Добром и Злом.

В итоге же вышло так, что не люди имеют выбор, а выбор имеет их. Во все щели и сразу! Хотели как лучше, а получилось как всегда… Вот Богу и надо донести это на понятном Ему языке. Задача! Отец Андрей наморщил высокий лоб и выдал:

— В течение всей Истории сатана строил козни, по мере сил развивая в человеке «Ген Порока»!

Учитель несказанно удивился. Не в первый уж раз после Своего второго пришествия:

— Что за «Ген»?

— «Ген Порока» — это термин, которым я обозначил добровольное стремление человека ко греху. Без участия сатаны.

— То есть, сатана уже так, с боку припёка?.. Человек грешит сам по себе, как ему вздумается?..

Не очень верно, но уже «тепло», БигБосс! Дьявол и его заманухи курят в сторонке бамбук. В целом… Отец Андрей выдвинул ящик стола, достал трубку, табак и огниво. Начал набивать трубку ароматным табаком, неспешно рассуждая:

— Не совсем так. Если дьявол исчезнет, то с ним исчезнут материальные соблазны — продукт его изготовления. Обнаженное женское тело, алкоголь, предметы роскоши, деньги. Made in D. Копирайт Сатаны! Только… человек, с самого начала Бытия, вырос на соблазнах. Четыре миллиона лет в душах поселялась и крепла отрицательная Энергия! Её накапливалось и больше, и больше!.. Человек – разумное существо, и если исчезнет (скажем) водка, то он не станет пить лимонад. А начнет изобретать аналоги водки…

Священник вставил трубку в рот, чиркнул огнивом. Пыхнул, закуривая… По комнате начал расползаться ароматный дымок.

— Нищий у богача просит милостыню, — вспомнил случай при храме Повелитель. — Богач может дать ему монету, а может дать по шее. И Жест богача зависит от настроения или характера, но никак не от сатаны. Это и есть «Ген Порока»?

Отец Андрей сосредоточенно кивнул. Теперь в точку! Что любая теория по сравнению с практикой! С Небес видно далеко, да мелко, побыл Благодатный на земле всего-то недельку, а на лету всё схватывает… Священник передал трубку Учителю и продолжил диалог:

— Я вижу два Пути перед народонаселением планеты. Первый Путь: убить сатану, то бишь лишить человека Свободы Воли. Человек больше не сможет выбирать между Добром и Злом, и ему придётся верить только в то, что советуешь Ты.

Учитель с наслаждением пыхнул земного табачку и изрёк:

— Представим: сатана убит. Исчезли соблазны – их нет и уже не будет. Но память о соблазнах осталась. Тот самый «Ген Порока», и человек его всячески будет поддерживать в себе. Хотя… — Повелитель основательно курнул, наполнив мозг мечтательными парами: — Сто лет для Бога не срок. Сменится три-четыре поколения и «Ген Порока» вымоется из душ. Ведь каждый новый младенец будет рождаться всё более чистым.

— Начнется регресс греховности, и тёмное постепенно станет белым, — поддержал священник. – Это как в стакан с мутной водой начать вливать чистую родниковую воду. Тонкой струйкой! Чистая вода через какое-то время вытеснит мутную. Совсем. А Ты… Ты обретёшь новую расу послушных Тебе людей!

Благодатный передал трубку отцу Андрею и резюмировал:

— Снова представим: право выбора между Добром и Злом исчезло. И сразу же цивилизация встала в своём развитии, прогресс сошёл на нет. Человек перестал изобретать гаджеты, сочинять прозу и поэзию, заниматься сексом. Всё это есть грех, в той или иной степени, это Космический Закон, что придуман не нами… А стоять на месте – есть гниение и, как следствие, смерть.

Механическое клонирование – как выход из ситуации. Неприемлемо. И суть соль не в том, что вся Вселенная будет смеяться над парочкой Богов с планеты Земля! А фишка следующая…

— Ты не Повелитель рабов, — с уважением заметил отец Андрей. – Тебе претит управлять стадом, что тупо смотрит в рот. – Священник курнул и отдал трубку господину.

— Поэтому сатану убить нельзя и первый Путь не подходит для меня, — согласился Учитель. – Что есть второй Путь?

— Второй Путь – оставить всё, как есть на планете. «Ген Порока» пустил метастазы в жизнедеятельность всех сфер человека! Он был, есть и будет. Как Святое Писание. Ныне и присно, и во веки веков. Не надо ничего менять.

Властелин отложил трубку примирения, резко встал. Отец Андрей вздрогнул, ме-едленно поднялся. Учитель мягко взял его «за грудки», приблизил монашье лицо к своим глубоким синим глазам. С болью оглядел и с болью же сказал:

— Во веки веков не получится. Раковые клетки съедят человека быстрее, чем он успеет ойкнуть! Бог – всему голова, а человек забыл о Боге. Выйди за ограду этой своей хибары и посмотри. Что здесь, твою мать, ты устроил?.. Вот ты, как отдельно взятый человек и местный духовный лидер!.. Базар, ярмарку тщеславия или всё-таки место поклонения Господу!?..

Священник умудрился, в столь неудобной для себя позе, пожать пухлыми плечами:

— Сей монастырь – музей, что имеет к Богу отношение постольку, поскольку музей называется «монастырь». Мы не торгуем Богом, а мы торгуем русской Историей. Есть какие-то накладки в этом смысле, но это человеческий фактор отдельно взятых монахов. Искореняем…

Отец Андрей – незаурядная личность. Когда-нибудь он станет патриархом. Священник достоин стать главой РПЦ! В точности неизвестно, выдержит ли вера отца Андрея испытание Властью, но как блестящий церковный чиновник он уже состоялся!

— Посещать храмы – ныне дань моде, — добавил профессор богословия. – Глупо бороться с модой, но можно прививать ей нравственные черты. Чем я и занимаюсь, быть может, на первый взгляд это и не столь заметно. Только… речь ведь шла не обо мне?..

Век живи – век учись. Один час на земле приравнен к ста годам жизни на Небесах. Так-то. Повелитель отпустил экс-ученика, разгладил сукно на его груди. Пригласил сесть, сам опустился на стул. Пыхнул тлеющую трубку. Священник подлил себе и Ему кофейку с сахарком.

— Оба Пути неприемлемы, — подчеркнул Властелин. – Нужно придумать Третий.

— Третий Путь уже придуман, Благодатный, — замялся отец Андрей.

Профессор богословия – отличный дипломат! Правда, в угоду своей репутации (он это прилюдно называет «моя совесть») часто конфликтует с другими дипломатами, что (также как и он) не чужды конфликтов в угоду своих репутаций. Будешь сидеть тихо и со всеми соглашаться – никто о тебе не узнает. Всё правильно…

— Да ладно? – не поверил Властелин. – И что за Путь?

— Твой Папа – гений, — с почтением сказал священник. – Страшный Суд решит все проблемы.

Было бы смешно, если б не было так грустно. «Они что, сговорились?..», — так и хочется воскликнуть! Они – ребята с Небес. При каждом удобном случае тыкают, что апостольская разведка глупа и бесполезна, миссия невыполнима и прочую ересь…

— Выходит, Папа – крутой гениал, а Я… ничего не смыслю в мироздании. Верно понимаю?.. – прищурился Повелитель.

И священник выпалил то, что никто с Небес не решался Ему сказать. Тихо, но выпалил. Уверенно и почтительно – отец Андрей умеет многое совмещать, в том числе несовместимые эмоции:

— Ты – романтик. Вероятно, единственный из всех… когда-либо живших и ныне живущих Здесь… и Там.

Властелин вдруг улыбнулся. И сразу полегчало, и мир вокруг засиял всеми цветами радуги!

— Просто Я в ответе за тех, кого приручил.

22. Дизель через каску

Бенедикт сидел в джипе, на переднем сиденье, и с интересом рассматривал Волгу. Через спущенное стекло! В это апрельское утро реку ничто не тревожило: ни парусная регата, ни рыбаки на лодочках, ни сплавщики нелегально вырубленного леса, что вполне легально плыл себе по течению к лесобазам. Там лес грузили на КамАЗы и везли в Китай. Чиновники получали куши, барыги — прибыль, а работяги — работу. Никто не оставался в обиде!.. Святой карлик не являлся чиновником, барыгой или работягой. Он знал, что реки созданы Богом для услады глаз, для омовений тела и для отделения земных твердей друг от друга. Ну и рыба, конечно… Коли Господь изобрел рыб, то должны же они где-то жить. Пользуясь своим знанием, старикан с Небес просто и бездумно смотрел на Волгу, не терзаясь никакими мыслями.

В зеркало заднего вида (у сиденья рыжего карлика) хорошо проглядывалась массивная монастырская стена с центральным входом. Куда часто входили разнокалиберные туристы. А иногда и выходили. Зеркало заслонила массивная рука с шуршащим бумажным свёртком.

— Возьмите! – попросил Витёк, стоя у окна Бенедикта. – И это возьмите! – вторая рука мордоворота протянула бутылочку.

Сверток источал запах еды, на бутылочке была надпись «Квас».

— Что там? – спросил рыжий карлик, беря то, что ему дали.

— Русские пироги с мясом, — Витёк обошёл авто с капота, взгромоздился за руль. – Из Слободы.

Мордоворот вскрыл свой свёрток и впился зубами в хлебобулочное изделие с запахом мяса! Бенедикт скопировал действия громилы, проделав то же самое со своим свертком! Некоторое время слышались только жадные чавканья, торопливые всхрипы и глотательные звуки. Парочка завтракала… Наконец, опустошённые бумажные пакеты были скинуты под ноги, последний чавкающий звук… благородная отрыжка из сами-знаем какого рта, и… Зазвучал разговор с явным нравственным оттенком! Если один из парочки говорунов — святой, а другой – грешник, то оттенок диалога вполне логичен.

— Ты почему стал бандитом, Витёк?

— Так сложились жизненные обстоятельства… — не пошёл на контакт громила.

— Обстоятельства у каждого свои, — не согласился Бенедикт. – На то они и обстоятельства. Понимаешь?

Громила понял, что от настырного работодателя не отвертеться и выразился ясней:

— Три года назад умер отец, и я уехал в Москву. А родом я из Волгограда... Там – в Москве… мыкался-тыкался… Никому не нужный, а если нужный, то разводилово на бабло… В итоге плюнул на приличия и стал бандитом. Платят хорошо – это основное для здорового нищеброда из провинции!

— Сколько успел людей завалить? По чесноку?.. – без всякой издевки, просто, спросил рыжий карлик.

— Мочить не приходилось, — честно ответил Витёк. – Запугивал часто. Но до «мокрухи» не доходило. Не потому что я такой правильный, а таков расклад выпадал. Наверное, мне везло… – Громила немного подумал и… просветленно посмотрел на Бенедикта, молвил, сам себе удивляясь. – Я-то мирный чувак, что всегда хотел быть пчеловодом.

— Почему пчеловодом? – внимательно спросил Бенедикт.

— У меня прадед был пчеловодом, и дед был пчеловодом, и отец, — охотно объяснил прозревший бандит. — Настоящая семейная династия! Что на мне и прервалась… Только я-то всю сознательную жизнь прожил на пасеке! Это дело знаю от и до!

— А вернуться на пасеку не судьба? – съехидничал святой карлик. Не слезы умиления же лить, в самом то деле.

— После смерти отца пасеку продала его родная сестра. Меня и не спросила…

Довольно забавно наблюдать за тем, как мускулистый бугай швыркает сопливым носом. Ладно, хоть глаза платочком не промокает, и то ладно… Бенедикт подал полупустой «Квас»:

— На-ка, хлебни, Витёк!

— Да идите вы!.. – взбрыкнул громила, отпихивая стариканскую руку. Демонстративно втянул носом сопли. – Просквозило сёдни на реке, чай не май месяц… А вы уже и рады скалиться и всякую ерунду на меня домысливать!..

Можно, конечно, сказать, что май месяц наступает если не завтра, то послезавтра. И также можно отметить, что белые нитки на любой «отмазке» невероятно видны. Только… зачем? Бенедикт ничего не ответил, а лишь участливо кивнул! Лепи, малыш, агу!

— А вот вы кто такие? – лепил Витёк. – На бандитов не похожи, на бизнесменов и подавно. Ездите, кого-то ищите…

Лучшая защита – это нападение. Старая как мир истина…

— Когда-нибудь ты нас узнаешь, Витёк, — туманно пообещал Бенедикт. – Лет так через пятьдесят-шестьдесят… мы снова встретимся. Я надеюсь… Ты, главное, не греши больше, не испытывай Бога. Ляжет карта не так, грех на себя возьмешь. Сме-ертный.

— Кстати, о картах, — переключился громила на знакомую тему. Достал из подлокотника между передними сиденьями карточную колоду, пронзительно ею щёлкнул! – Сыграем?..

Святой карлик тоже как-то почувствовал в носу щекотание. Пожалуй, сквозняк с речушки имеет место быть. Несмотря ни на что! Небожитель прикрыл фортку и достал из бардачка пакет с салфетками, выпростал из пачки салфетку, шумно высморкался.

— Убивать время Богом ведь не запрещено? – Витёк сам хохотнул над своей шуткой. – Може этот ваш Владыка до завтрева будет в обители, и что, скукой маяться?..

Бенедикт искоса глянул на колоду, поскрёб макушку в раздумье. И предложил:

— В очко! Пять щелбанов партия! Как?

— Не вопрос! — громила из-под своего сиденья вытащил фанерку, положил её между сиденьями – на подлокотник. Тасанул колоду. – Сдвиньте.

Святой карлик сдвинул колоду, Витёк подал карту.

— Ещё, — немедленно отозвался Бенедикт, а через мгновение выложил пиковых десятку и туза. – Очко.

Громила снова стасовал и подал две карты.

— Очко, — Бенедикт положил на фанерку бубновых десятку и туза.

— Что за дрань… — недоверчиво пробасил Витёк.

— Что-то не ладится у тебя сдача, — усмехнулся святой карлик. – Дай-ка я.

Бенедикт забрал колоду, небрежно тасанул. Дал на сдвинуть. Подал партнеру две карты.

— Ещё, — попросил громила. – Теперь себе.

Святой карлик достал снизу колоды два туза – крестовый и червовый:

— Королевское очко. – Размыслил, не парясь недоумением Витька, готовым перейти в негодование. – Мы сыграли три партии по пять щелбанов. Итого, ты мне должен пятнадцать щелбанов. Но я могу поставить лишь пять. Если хочешь? Только пять дизелей. Через каску…

— Это как, через каску? – удивление погасило в громиле негодование.

В данное время из ворот монастыря показались четверо: Благодатный, отец Андрей, Иван Палыч и пленительный старец, по всей видимости, Гермоген. Они оживлённо обменялись короткими репликами. Учитель обнял монахов, пожал руку Палычу и упругим шагом пошёл к джипу. Монахи обступили Палыча и трое ушли внутрь монастыря. Почти в обнимку!

Святой карлик быстренько всё это приметил в зеркало заднего вида. Скоро бросил на фанерку колоду и произнес:

— Убери-ка карты!.. А долг… отдашь в другой раз. Да и каски здесь нет.

При падении колода перевернулась и рассыпалась. Стало видно, что она вся состоит из тузов.

Учитель загрузил бренное тело в джип, на заднее сиденье. По лицу плавала искренняя радость! Давнехонько Владыка не освещал земные пространства Своим благолепием! Не хотелось, однако… И вот, случилось!

Бенедикт скоренько выскочил из салона, обежал авто и прыгнул на заднее сиденье рядом с Повелителем. Трепетно взял за божественную руку, с ожиданием всмотрелся в искристые глаза!

— Хочу поделиться новостью! — вымолвил торжественно БигБосс. – И радостью, и хорошим настроением!.. Я понял, что мне нужно предпринять!

— Возвращаемся на Небеса? – воскликнул Бенедикт.

— Терпение, мой верный слуга! Надо повидать последнего апостола!

Реакции Витька на сей занятный разговор никого не интересовали. И поэтому Витёк охреневал в гордом одиночестве до тех пор, пока не прозвучал приказ:

— Едем в Порт города-героя Волгограда! Дорога неблизкая, поэтому сначала в магазин, купим бутербродов и термос зелёного чая.

23. Рома и его яхта

Через 16 ч. 55 мин. джип прибыл в речной Порт города-героя Волгограда! Наступило восьмое утро второго пришествия. Последнее. Авто, не стопорясь в городе, уверенно проехало к причалам!.. Витёк отпросился на два часа «побродить по родным местам», и умотал прочь.

Райская пара, ведомая святым Духом, направилась к нужной пристани!.. Сначала в глаза бросился большой щит с надписью, установленный на берегу. Сам БигБосс прочел вслух:

 — Уважаемые жители и гости города! Приглашаю вас на яхту «Апостол». Её постройка и отделка обошлись мне в сто миллионов евро. Самая дорогая яхта в мире. Прикоснитесь к жизни современных олигархов. Вход свободный. Ваш Рома.

За щитом, на волнах реки, покачивалась парусно-моторная яхта. Метров пятидесяти длиной, очень изящная по форме. На яхту непрерывным потоком шли посетители! На палубе, у трапа, двое парней в чёрных костюмах, проверяли людей на наличие железных предметов с помощью спецприборов. Охрана.

— Взглянем на чудо-корабль, — усмехнулся Властелин, двигаясь к трапу.

— Или на чудо апостола?.. – съёрничал вполголоса Бенедикт. Именно так, без дефиса! А ещё точней, не чудо, а чудила… На букву «М», разумеется!

Небожители благополучно миновали контроль и, в числе разномастных пассажиров, оказались на палубе.

Здесь гостей встречало фото человека (в рамочке) в полную величину!.. Довольная улыбка растягивала слегка полноватые щеки. Трёхдневная (намеренная) щетина, большой нос, лупоглазые очи, бровки домиком. Облик Ромы лучился самодовольством!

В принципе, можно уже возвращаться на Небеса. Всё ясно, понятно и так далее.Ромчик – это злокозненный невозвращенец. Умолять бесполезно, стыдить тоже. А бить ремнём – уже поздно. Только… не зря ж сюда пёрлись! Спутники могут не понять, несмотря на взаимные любовь-дружбу-жвачку…

— Жди здесь, мой преданный слуга! – распорядился Учитель и ушёл к капитанской рубке.

Бенедикт, по красной деревянной лесенке, спустился вниз и оказался в Музее. Посвященном морю!

Вдоль витрин с экспонатами расхаживала разношёрстная публика. Тут и там слышались восхищённые возгласы!

— Разве бывают морские свинки таких размеров!..

— Это мидии? Вот они какие!

— Ахаха. Такую жемчужину явно в ухо не вставишь!

— Морской табак. А где же морские спички?..

Святой карлик ничего особо интересного не увидел и перешёл в следующий зал. Он представлял из себя настоящий аквариум, как бывает в вивариях и на выставках живой рыбы! Вместо стен — толстые стёкла, а за стёклами — в подсвеченной воде, скользили тени — рыбины. Посредине зала журчал озорной фонтанчик, искристые струи рассыпали весёлые брызги и аромат! В дверях – охрана. Бенедикт встал напротив большого окна, с любопытством вглядываясь в морскую воду. Как всё-таки красив подводный мир! А искусственная подсветка создает чарующую атмосферу, картины надо писать с сего великолепия… Интересно, насколько аквариум просторен?.. Старикан прислонил лицо к стеклу, вглядываясь. В водной глубине метнулась резвая тень и… в стекло ударила здоровенная рыбина! Раскрыла пасть, усаженную несколькими рядами зубов!.. Карлик без оглядки отпрыгнул назад! Раз, второй, третий… И уперся спиной в парапет фонтана.

— Ничего так себе рыбка…

Небожитель набрал в горсть воды, ополоснул разгорячённое лицо. Вдруг принюхался… лизнул палец… снова принюхался. Вразвалку подошёл к охране:

— Слышь, халдей, что льётся из фонтана?

— Шампанское, — невозмутимо ответила охрана.

— Шам… Похоже на воду с газом.

Тут Бенедикт обратил внимание на то, что некоторые посетители яхты брали со столиков (вдоль одной из стен) чистые бокалы. Наполняли их пенной влагой из фонтана и пили! Столика для грязной посуды не существовало за его ненадобностью – раз налив, гость уж не расставался с бокалом!

Старикан, конечно, взял бокал, наполнил его и мигом осушил. Удовлетворённо крякнул:

— Неплохо освежает.

Поставил пустой бокал на парапет, перегнулся чрез него, опустил лицо в бассейн, куда падали фонтанные струи.

— Бульк, бульк, бульк!..

— Ах! – воскликнула импозантная дама.

— Вот это по-нашему! – восхитился красноносый субъект в шляпе.

Бенедикт ничего не слышал и не видел, а только жадно булькал. Он, что называется,  дорвался до «воды с газом»!..

* * *

Повелитель легко добрался до капитанской рубки. Вошёл. Охрана даже не заметила! 

Рубка делилась на две части: собственно рубка со штурвалом и компасом, где сейчас находился личный секретарь. И дальняя половина – кабинет и наблюдательный пост Ромы. Между этими двумя помещениями – плотная дверь!

Секретарь блаженствовал, попивая байховый чаек. На затылке ухарски сидела морская фуражка!

— Я хочу владельца корабля! – требовательно произнес Повелитель с порога.

— Хозяина все хотят, — учтиво склонил голову секретарь, не вставая с кресла. — Встреча обойдется тебе в сто штук гринов! Таковы правила «допуска к телу». Могу сбавить десятку…

— Нет, — кратко ответил Благодатный.

— Тогда убирайся, — резюмировал секретарь. Он снял фуражку и ловко её кинул. С места! Фуражка повисла на крючке – рядышком с капитанским бушлатом, чуть покачиваясь.

— Пшёл, — сквозь зубы добавил секретарь.

Пришлось сотворить Чудо и пройти к телу Ромы самостоятельно.

Встреча Властелина и его бывшего апостола была недолгой. Не тёплой. И не дружеской.

— Ты тоже считаешь себя ибн Пупом? – спросил БигБосс для проформы.

— А поясней  можно? – осторожно ответил Рома, тиская недокуренную сигарку. – Кто такой ибн Пуп?

— Двенадцать избранных, — без обиняков высказался Учитель.

Рома задумался на минуту. Поскреб ухоженную щетинку, поднял на Повелителя недоумённые очи:

— В смысле?.. Чуваки из Эдема тоже имеют много денег? Как и я?..

По ходу Рома забыл все русские слова, кроме слова «богатство»! Или никогда и не знал?.. Учитель плюнул на пол слюной. И ушёл, что с придурком говорить?..

— А футбольные клубы у чуваков есть?.. – полетел вслед Ромкин вопль. Благодатный его не слышал. Рома тиснул в пепельницу сигарку и вяло крикнул:

— Васёк!.. Васёк!..

Никто не отозвался. Яхтовладелец заглянул в собственно рубку. Взяточника-секретаря не увидел! Где ты, сволочь?.. Рома нахмуренным взглядом осмотрел рубку. Зацепил краем глаза морскую фуражку, висящую на крючке, рядом с капитанским бушлатом. Фуражка шевелилась и пищала!..

Олигарх сделал несколько острожных шажков, аккуратно приподнял фуражку с вешалки. На крючке, зацепленный за собственный брючной ремень, висел секретарь. Размером с карандаш! Он неистово махал руками и ногами, визжа:

— Хозяин, снимите меня!

— Ни хрена себе!.. — удивился Рома.

Учитель миновал палубу, спустился по красной деревянной лесенке в морской музей. Не найдя здесь верного слуги, перешёл в зал-аквариум. И дабы напрасно не бить ноги, спросил у охраны:

— Маленький человек с бородой, в малиновом халате и в белых кроссовках. Видели?

— Видели, —  ухмыльнулась во всю ширь неулыбающегося лица охрана. – Хренов карлик выпил фонтан с шампанским и двинул разыскивать гальюн. Там, — охрана показала направление.

Возле двери салатового цвета, с надписью «Гальюн», толпились несколько особей мужского пола. Учитель попытался войти, но дверная ручка не отреагировала на нажим.

— Бесполезняк, парень! – доложил субъект с красным носом и в шляпе. – Какой-то хмырь  сидит там чёртову кучу минут. – Он с досадою застучал в дверь. – Открывай, паскуда!

— Терпите, сказано в Библии, — послышался из-за двери приглушённый голос.

Субъект изумленно оглядел очередь:

— Нет, каков сукин сын!

Щёлкнул шпингалет, из сортира, на ходу застёгивая ширинку, вышел Бенедикт.

— Можете зайти, — важно сказал рыжий карлик. Увидел Владыку. Смущённо ткнулся Ему в живот.

 — А, наш парень… — протянул субъект, — понятно.

 Благодатный улыбнулся. Потрепал верного карлика по голове. Молвил ясно:

— Мы возвращаемся домой!

24. Дитя небрежности

Джип летел по городу-герою! Райская пара направлялась в католический храм! Дабы вернуться на Небеса, ведь каждый храм – это небесные врата. И туда, и оттуда…

Учитель вначале, было, сунулся в православную церковь.

— В православных храмах Бенедиктов не держат! – пожаловался рыжий карлик.

Повелитель удивился и отменил визит в портовый храм с круглыми башенками наверху – куполами. Только… где же взять храм без башенок? Легче встретить беременного мужчину, нежели такой храм в России… Судя по беглым воспоминаниям и осмотру округи!

Небожители дождались Витька из отлучки и спросили на предмет католического храма.

— Был такой, — вспомнил громила. – У патера был сад при его костёле, где мы пацанами тырили классные яблоки! Единственный в городе костёл, насколько помню… Поехали!

Громила рулил и скалился своим воспоминаниям. Два часа были потрачены с пользой: Витёк навестил родную тётю и надел ей на голову жбан с мёдом!

Райская пара, по привычке, расположилась рядком на заднем сиденье. Властелин с любовью расчёсывал длинные красивые волосы. Бенедикт возбужденно сжимал и разжимал кулачки, представляя как он будет дома!.. В провинциальных городах расстояния не так велики, а автомобильных пробок мало. Буквально через шесть минут почти приехали, шофёр уже намеревался припарковаться, разворачиваясь на дороге. Но случилось «но»!

Иномарка с тонированными стеклами вздумала проскочить, пока джип валандался с разворотом! Не успела, иномарка по касательной задела джип, её отнесло в сторону и развернуло на дороге!.. Моторы заглохли. От травмы громилу спас ремень безопасности и крепкий по природе лоб.

— Чёрт возьми! – простонал Витёк. Он, кряхтя, отстегнул ремень, вылез из джипа. Чертыхаясь, стал топтаться на месте, тряся бедной головой. Витьку за последние сутки выпало столько, сколько не выпадало за всю прожитую жизнь. Весомый повод, чтобы понервничать здоровому дядьке!..

Райская пара, практически не пострадавшая в силу непонятно каких причин, тоже вылезла из джипа. Авто находилось в плачевном состоянии: фара разбита, передняя дверка пассажира хорошо вмята. Впрочем, дела тонированной иномарки – в пяти метрах от джипа, были ещё печальней. Хотя бы потому, что оттуда никто не выходил. Либо водитель физически не мог это сделать, либо боялся. Каждая ситуация пронзительно грустна…

— За сколько дурень купил права! – молвил несостоявшийся пчеловод, косясь на иномарку. При начальстве нужно забыть про ушибы и строить из себя злого цепного пса! — Ща узнаем!

Громила подгреб к тонированной иномарке, хозяйски распахнул переднюю дверку.

— Эй, бздун!.. – зычно позвал он. – Давай вылезай, потолкуем!

На Витька вывалилось тело прекрасной женщины! С длинными тёмными волосами и дивными глазами. На лбу алая царапина, взгляд укоризненно закостенел.

— Что за нахрен! – изумился бандит. До этого момента Витёк видел Смерть всего раз, а люди, которые редко встречают Особу с косой – не сразу могут Её узнать.

Небожители рассматривали здание костёла, стоя спиной к аварии. Последний возглас заставил обернуться. И подойти.

— Надо «Скорую»?.. – почему-то зашептал громила, прислоняя безвольное тело к спинке сиденья. Взял женскую руку: — Пульса, кажется, нет! – с ужасом глянул в открытые застывшие глаза.

— Сука, что ж ты, сука, наделала! – забился в истерике громила.

— Отойди, — попросил Учитель. Витёк мешкал и святой карлик ему помог – толкнул громилу так, что тот чуть не упал!

Благодатный всунулся в салон иномарки. Там он придержал безвольную голову и шумно выдохнул. Изо рта Властителя выплыло сиреневое облачко, плавно качаясь в воздухе — коснулось женских губ!

— Встань, дитя небрежности! – приказал Учитель, отходя в сторону.

Женское лицо за мгновение порозовело. Зрачки дрогнули, женщина приподняла голову, щурясь, осмотрелась.

— Ну, ни хрена себе! – пробасил Витёк, чуть не сломавший глаза от удивления.

Улица не остановилась из-за аварии, автомобили объезжали возникшую помеху, только и всего. Правда, одна тачка всё-таки затормозила невдалеке! Из салона вышли двое крепких парней в жёлто-зелёных жилетах, с полосатыми палками и с автоматами. Наверняка, чтобы лично пообщаться со спасителем Лазаря, второй раз проделавшим уникальный эксперимент*! Взять у него автограф, спросить, есть ли спаситель в соц. сетях, и тому подобная бодяга…

— Ах, помогите мне встать! – мелодично сказала женщина. Хозяин и слуга расступились, посмотрели на громилу. Витёк… шаркнул ножкой, галантно подал руку. Заулыбался! Шок часто провоцирует на те вещи, которые ты сам от себя не ожидаешь.

Женщина уцепилась за мужскую руку, встала. Нежно улыбнулась громиле, как старому знакомому:

— Витёк, какими судьбами?..

Громила непонимающе уставился на виновницу аварии! Один и тот же человек, будучи мёртвым и живым – выглядит по-разному. Смерть меняет визуальный облик. Как и жизнь меняет, ещё как меняет! Или… это тоже Чудо? Витёк оглянулся на райскую пару – своих боссов. Взгляд ухватил двух ментов (нарисовались уже…) и, значит, боссам явно не до Чудес!

Женщина вдруг… требовательно повернула громильскую голову к себе, и поцеловала в щёчку особым способом!

— Алёна? – немедленно прозрел Витёк. – Одноклассница Алёна…! Прива, дорогая!

Полиция и райская пара стояли кружком у джипа.

— Значит, аварии нет? – глубокомысленно переспросил прапор Мышкин.

— Мышкин, вызывай наряд, — произнес старлей Козлов. – Пусть всех пакует до выяснения… Я другое дерьмо гляну.

Козлов отошёл к тонированной иномарке. Но тотчас вернулся с перекошенным лицом, глянул на… джип. Что за дерьмо, дерьма-то нет! Иномарка целёхонькая, ровно стоит по правилам ПДД на обочине, можно снять номера за тонировку, но это уже другая тема… А джип… вот так джип!.. Офицеры поражённо переглянулись и обошли джип кругом, тщательно изучая каждый сантиметр автомобиля! Ведь даже не покарябан, подлец!.. Менты – глубоко приземленные люди и в Чудеса не верят совсем! А тут, вот так твою мать… Как будто Бог спустился с Небес, стёр старую картинку и нарисовал новую…

— Так, все сюда! – рявкнул Козлов, вставая между иномаркой и джипом. Мышкин резво кинулся сначала к райской паре, а потом к милующейся паре :

— Идёмте, граждане, старлей зовет!

Пять человек подошли и с ожиданием стали смотреть на Козлова.

— Так! – сказал старлей, тиская автомат. – Так! Так-так-так, в общем… — Полицейский отпустил стреляющее железо, достал носовой платок, вытер потный лоб. – Так-так, твою мать…

По уставу надо проверить документы на тачки и на право управления. Иначе полиция будет глупо выглядеть. Только вряд ли проверка документов – такой уж критерий глупости, вот в чем проблема!

— Хреновина… — почти вслух вздохнул старлей.

Захрипела рация, Козлов схватился на неё, как за волшебную палочку!.. Нет, лучше, как за что угодно, только не за… Никакого волшебства!

— Пятый слушает, — махнул напарнику. – Поехали!

— Ложный вызов! – охотно поддержал Мышкин.

Полиция отошла, посекундно оглядываясь! Не смея повернуться спинами! Наконец, они сели в свою машинку и с облегчением укатили.

Алёна лишь пожала недоумённым плечиком. Она не видела Чудо с тачками, так как на тачки не смотрела, и своё равнодушие к «побегу полиции» странным не считала. Витёк решил, что лимит на удивление у него исчерпан и «полицейский побег» воспринял спокойно. Об отношении райской пары в сему событию мы скромно промолчим.

Женщина взяла громилу за руку и настырно сказала:

— Витёк, ты обязательно должен заехать ко мне. Немедленно!

Громила кинул вопросительный взгляд на небожителей. Те переглянулись.

— Будь паинькой, — пожелал святой карлик и отошёл в сторону.

— Возьми, — протянул Повелитель солидную бумагу и пластиковую карту с конвертиком.

Громила, чуть помедлив, взял.

— Дарственная на пасеку и вся прибыль за три года. Дарственная подписана твоей тётей. Пин-код кредитки с деньгами — в конвертике. Только что из банка…

Благодатный кивнул и зашагал к католическому храму. Бенедикт за Ним – как всегда.

— Кто это? – спросила Алёна, глядя райской паре вслед.

— Это… любовь! – Витёк притянул Алёну к себе, поцеловал в губы. Женщина раскрылась навстречу поцелую.

Примечание: Описанное в Библии событие о воскресении Лазаря. Евангелие от Ин., гл. 11.

25. Стильные очки чудотворца

Райская пара беспрепятственно вошла в католический храм! Здесь не было ни торгового прилавка, ни продавцов, ни прихожан, ни даже патера. Икон не было тоже. А были скамейки для комфортного общения с Богом!.. Но нужны иконы! Впрочем, фрески и статуи тоже подойдут… Разбег, на старт! Внимание, приготовились! Бросок на святыни!

Учитель (чрез Свою статую, как место перехода с Земли на Небеса) перешёл прямо к себе в спальню. Покачнулся от прыжка, устоял, схватившись рукою за светильник-торшер в виде головы дракона!.. Услышал за стеной грохот, а через минуту на пороге появился прихрамывающий Бенедикт.

— Ногу ушиб при скачке, — пожалился рыжий карлик.

БигБосс не успел пожалеть верного слугу. В Божью спальню деловито вошёл крепкий старик в солнечных очках, что придавали ему дурацкий (откровенно) вид. Николай-чудотворец! «Армани» очень стильные очки, но и очень молодежные для многолетнего старца!

— Вернулся, слава Тебе! – с чувством облегчения произнес чудотворец.

Господин и слуга изумленно повели глазами, пялясь на старика, и… вдруг оба прыснули от короткого смешка!

— Ничего смешного, — проворчал Никола, машинально трогая тёмные очки. – Апостольские штучки, между прочим…

Старик хозяйски сел в кресло, закинул ногу за ногу. Чудотворцу многое позволено. Учитель подошёл к креслу и легким движением руки снял очки.

— Так-то лучше, — вымолвил Он, цепляя стильный атрибут Николе за воротник рубахи.

— Так гораздо лучше! – вскричал чудотворец. – Теперь я снова могу творить Чудеса!

— Что за апостольские штучки, расскажи? – спросил Властелин.

И Николай-чудотворец рассказал о подлости братьев – Петра и Марка.

— Очки нахлобучили, а снять я их не могу! – кудахтал старик. – Видеть всё вижу, но и всё… Мало того, что весь Эдем ржёт… Дак я потерял силу Чудес! Людь просит, а помочь я ему не могу. Воздержание – штука коварная, для физики и психики организма… Пожалуй, я почешу в храмы, — встал старик с кресла. – Просьб накопилось за неделю, щас разгребать…

— Постой, мой друг, — попросил Благодатный. – Ты мне важен для разговора!

* * *

Через десять минуток Святая Троица подошла к серебристой Стене, что позади Всевышнего Портала. Невероятной высоты и пульсирующая – Стена казалось живой! По своей сути: точная копия ограждения, опоясывающего Эдем. Данная Стена отгораживала собою некую площадку.

Повелитель лишь коснулся Стены рукой, и она поблекла и растаяла. На площадке стояла сверкающая, в виде яйца, летающая тарелка, размером с двухэтажный особняк. На специальной металлической платформе-помосте!

— Вот он – подарок друзей, поднесённый мне в честь дня рождения! — торжественно сказал Властелин. – Кораблю не страшны дальняя дорога, метеоритные потоки и астероиды! Он не боится перегрузок и имеет автономную систему работы! Удобные формы, высокая скорость, практически новенький мотор…

— Именно на нём мы отправимся в глубины Космоса! – вскричал верный слуга.

— Для выполнения Великой Миссии! – пафосно дополнил Хозяин. И обратился к чудотворцу: — Я решил оставить планету. Временно. Данный шаг ради Спасения человека от уз греха!

— Объясни популярно, в развернутом виде, — попросил Никола. – Не догоняю я, однако…

— Для того, чтобы исправить Настоящее – нужно вернуться в Прошлое! – воодушевленно молвил Повелитель. – И я намерен это сделать.  Но я не могу жёстко повернуть время вспять, тогда вообще всё сломаю на Земле. Зато могу «Пласты Времени» на планете подпитать положительной Энергией. Каплей терпимости оросить Древний Мир, кинуть горсть созидания в Средние Века, переплавить часть мечей в эпоху Просвещения, и так далее. А уже после этого буду заниматься правкой Настоящего. Постепенно, осторожно, без фанатизма. Это общий принцип моей стратегии Спасения земли!

— Ничё не понял, — отрицательно качнул головой Николай.

— Всё познается опытным путем, — постарался объяснить Властелин. – Я отправлюсь во Вселенную и найду похожую на Землю планетку. Стану там Богом и создам парочку рас. По образу и подобию земных! Планетка – это опытная площадка, а люди на планетке – опытные образцы. И по мере развития опытного мира, я разобью свою стратегию по Спасению на тактические шаги. Вернусь на Землю и воплощу их!

— Открываешь опытную лабораторию, — сообразил чудотворец. – Будешь искать лекарство, что вылечит Землю от Греха. Только… к чему такие сложности, не догоняю?..

Земля – это такой большой ком Энергии. Энергия делится на положительную и отрицательную. Положительная энергия – чистый воздух, отрицательная – вовсе не воздух, а мешок с мусором. Всуньте нос в такой мешок посмотрите, надолго ли хватит вам кислорода…Сейчас где-то полторы ноздри Учителя уже в данном мешке. Можно мешок разрезать (то бишь, учинить Страшный Суд), мусор разлетится как галактический мусор, и нос станет свободным! До тех пор, пока человек вновь не подкинет мусора под божественный нос… в силу своей сволочной природы! И так по замкнутому кругу. А хочется, чтобы мусора не было, а был один сплошной кис-ло-род, чудотворец! Поэтому и сложности. Что оправданы.

— Пусть сложности оправданы, — согласился Николай, как будто прочитав мысли Повелителя. – Я не догоняю, но пусть так… Вопросец у меня таков: где взять искомую планетку для опытов? Как известно, Вселенная давным-давно поделена на независимые государства. А период «колониальных войн» в прошлом. Никто больше не хочет лишней крови!

— На окраинах Космоса есть ещё бесхозные планетки, которые можно застолбить, — не очень уверенно сказал БигБосс. – Или куплю… такую, не очень большую…

Вселенная – это космический океан по своей сути, а в океане часто можно встретить атолл или риф, не принадлежащий ни одной из метрополий. Главным образом потому, что данный кусок суши никому не нужен! На хрен… Кроме того, атолл – это не то же самое, что материк.

— РжуНиМагу! – кратко ответил чудотворец. Понимай как хошь. Никола повернулся спиной и двинул прочь. — Если понадоблюсь, то я в храме.

— Когда полет, Владыко? – отвлек на себя Бенедикт господский взгляд.

— Утром! – отрубил БигБосс.

Однако утром корабль исчез! Его украли. Пульсирующая Стена испарилась, на выжженной травке сиротливо покоилась металлическая платформа-помост. Пустая.

— Я реально не понимаю, как спёрли такую большую штуковину! – рассуждал Бенедикт, первым обнаруживший пропажу. — Судя по обгоревшей траве, на корабле улетели!.. Прежде тайным образом убрав Стенку.

— Получается, Стенку вокруг Небес тоже мона убрать!?.. – нахмурился чудотворец. — То исть, мы теперя не в защищённом форте, а прямо на фугасном поле, да?..

— Я ничё не видел, истинный крест! – побожился Голиаф. – Я как сторож — всю ночь шлялся по райским кущам, и… ничё!..

Повелитель терпеливо выслушал «обмен мнениями» и решительно произнёс, мня летчицкий шлем:

— Придётся лететь на другом корабле!

Небесная братва непонимающе воззрилась на Учителя. И он разъяснил:

— Тот корабль, на котором путешествовал Папа.

— На этой развалине!? – вскричал чудотворец.

— Опомнись, Владыко! – попросил Бенедикт.

— Хозяин, я вас дико уважаю, — смущенно промямлил Голиаф. – Но одумайтесь…

Спустя полчаса, к металлической платформе-помосту Голиаф поднёс ракету! Длиной около десяти метров, местами проржавевшую, голубая краска частично облупилась, входной люк болтался на одной петле вместо четырёх. С дребезжащим грохотом гигант опустил ракету на помост!

* * *

Нет ничего нелепей сцен прощания! Данные сцены похожи друг на друга как близнецы. Фальшивые улыбки и слёзы, фразы невпопад, подозрительные взгляды циников и искренняя грусть романтиков… Опустим!

Взревели двигатели, корабль плавно поднялся вверх на двадцать метров. И застыл в воздухе!.. Потом у ракеты отвалилось одно крыло, аппарат немного повертелся на месте и… неохотно, но улетел ввысь!

Бенедикт, Никола и Голиаф следили за ракетой до тех пор, пока она совсем не скрылась с глаз.

26. Обманувшие Господа

За некоторое время Учитель натурально избороздил Вселенский океан! Но подходящего «куска суши» так и не нашёл. На одних планетах работали исследователи… Другие достигли такого уровня цивилизации, что не нуждались ни в каких высших силах… Третьи, вообще, были непригодны для жизни по химическому составу атмосферы… Четвёртые принадлежали частным лицам или корпорациям. Пятые-седьмые-двадцатые, всё примерно то же самое… Астероид или обломок кометы — Повелителя не прельщали. Надежда почти умерла. Однако… Как хорошо, что в нашей жизни есть такое приятное слово, как «Почти»! То есть, в Вашей жизни, Благодатный… Не всегда, но зачастую!.. Что это за маленькая точка на горизонте?

— Кажется, планета, — вгляделся в иллюминатор БигБосс. – Далековато пока. Ждём.

Спустя два часа корабль находился на орбите планеты. Учитель пристально рассматривал снежные вершины гор, зелёные покрывала лесов, синеву рек и озер. Ландшафты сильно напоминали земные, только цивилизации или исследователей не наблюдалось. Сердце наполнилось надеждой!.. Повелитель включил режим посадки…

Корабль вышел из вакуума, неуклюже продавил атмосферные слои, миновал облака и стал опускаться на весёлую зелёную полянку… Однако-однако, проклятый металлолом! В пятнадцати метрах от поверхности планеты — двигатели заглохли. Вот так вот – просто и тупо заглохли, без всяких признаков и предупреждений!.. Корабль камнем рухнул вниз. Оглушительный треск наполнил окрестности. Потом всё стихло.

Откинулся входной люк, из него, перемазанный копотью, вылез Путешественник. Люк нелепо повис на одной петле. Властитель прокашлялся, спрыгнул на весёлую полянку, осмотрелся… Справа текла чистая речка, слева — цвела рощица. Прямо и взад, куда ни посмотри, расстилались зелёные просторы лугов! Вот только ни плеска рыб, ни стрекота кузнечиков, ни чириканья птичек – ничего не слышно! Органики здесь пока нет. Но сие самое лёгкое из того, что предстоит сотворить… Повелитель вдыхал девственно свежий воздух полной грудью, растрёпанные волосы колыхал лёгкий ветерок.

— Я нашёл опытную планетку! – громогласно воскликнул БигБосс, сверкая глазами. – Здесь я создам существ по своему образу и подобию, дам им жизнь, разум! Чрез них я воплощу новые идеи, посредством которых наполню землян новым содержанием! Настало время собирать камни и время разбрасывать камни!

— Не машите Пафосом, сударь. Обломаете ненароком… — услышался знакомый голос.

Повелитель смешался… Медленно повернул голову. Под купой деревьев, в десятке метров, стояли двое.

— Здрав буде, Благодатный! – парочка приветственно махнула ручками!

Как тесен мир. Учитель сглотнул задумчивую слюну. Двое приблизились.

— Откуда вы?.. – кратко спросил Властелин.

Лица парочки сдержанно ухмылялись. Один молча достал и показал два ключика на брелоке в виде головы дракона.

— Значит, это вы угнали мою летающую тарелку! – тихим голосом прозрел Повелитель.

— Он не потерял соображалку, — констатировал Пётр.

— Наверняка, — согласился Марк.

Братья, как говорится, «потеряли нюх». Придется призвать праведную молнию… Никто ничего от сего не потеряет! Растерянный взгляд Властелина грозно заблестел, закопчённые щёки затвердели. Он вскинул руки, напряг ладони, направив их на братьев, и воскликнул:

— Изыдите, сволочи!

По всем канонам из ладоней должен брызнуть слепящий свет и погрузить в себя отступников. Только… должен – не есть обязан. Наказание не свершилось. Повелитель внимательно рассмотрел свои ладони, не желающие «рожать волшебство», потряс руками, даже подставил их под солнце… Что за выходки, а ну, родненькие, работать!..

— Бог теряет Силу на чужой территории, – подмигнул Пётр.

И это не какая-то фантастика, а это…

— По законам Вселенной, — подбавил Марк.

Говорил же Папа, учи космическую физику, сынок… Благодатный грустно вздохнул. Интересно, зачем райская парочка сюда нарисовалась?

— Мы купили эту планету, — не стал тянуть Марк. – У местного Бога, что передал нам все полномочия и власть.

— Дорого взял, подле-ец! – скривился Пётр. – Отдали всё буквально, что скопили за много лет…

— Ч-что?

И братья цинично поведали свою циничную историю.

— На Земле мы приобрели в собственность фабрику по имени «Россия». И сто миллионов рабов при ней. Деньги текли рекой, нас уважали и мы процветали.

— Фабрика наша, только вот квадратные метры для неё мы арендовали у тебя с Папой.

— Чужие квадраты – это всегда беспокойство. В любой момент арендодатель может выгнать тебя вместе с твоей фабрикой. Таковы законы аренды, и ничего не сделать!

— Есть выход: можно арендуемые квадраты купить.

— Только… свои квадратные метры Вы с Папой не продадите. Но многие хотят именно продать! Вселенная пестрит объявлениями, типа «Продам планету»!

Вселенная – не море и не окиян, Вселенная – всего лишь рынок недвижимости. Как оказалось. Жаль, что оказалось поздно… Повелитель хмурился и краснел за себя.

— Построить фабрику и взять новых рабов можно на любых квадратах, было б желание, — вдохновенно пели братья. – А желание было. Сказочное. Мы стали тщательно готовить переезд – искать квадраты, копить деньги. Внезапно на Земле проявился ты – Благодатный, как законный арендодатель… И мы дали дёру. Отсиделись в Эдеме, нашли подходящую планетку, свершили сделку. Кое-как, но изничтожили защитную Стену, благо, накачанный дурень Голиаф спал, как обычно… Улетели на твоей тарелке. И вот мы здесь. А ты с нами.

— Что дальше? – кротко спросил Властелин.

Пётр демонстративно пустил вдаль молнию. Изо лба! Молния мгновенно спалила лесок на горизонте. А экс-апостол напыщенно заявил:

— Я намерен стать здесь Богом, создать парочку рас и насадить свою религию.

— И я для пары, — осклабился Марк, пуская (из глаз) пару малюток-молний ввысь. – Два Бога больше, чем один, а значит – лучше!

Даже так, малыш, агу-агу, ну-ну… Ты знаешь, чем один Бог отличается от двух? Тем, что ценность должности в единичном варианте больше. Один король – это власть, два короля – двухвластие. Каждый правитель норовит другого подсидеть, к тому же… Власть, построенная на двух началах – непрочная власть. Как ни крути. Через сотню годков поймешь! Что там эти ваши «много лет»… цветы во поле! Повелитель с усмешкою оглядел глупую парочку:

— Привет, ребята! – он надел шлем. – Я улетаю.

Что-то ёмко грохнуло, как бы отзываясь на заявление. Последней петле надоело держать входной люк, и он отвалился от корабля.

Так кто там глупый?.. Братья от души посмеялись!

Учитель с сожалением глянул на ракету и понял, что второй раз финт с отлетом не прокатит. Корабль уж вряд ли взлетит. Дьявол… что же делать!.. Эх, дьявола тут нет, посоветовал бы чё-нибудь, он хитрый… Ныне можно аппелировать к кому угодно, не до приличий. Встрял так встрял – по полной…

Издевательский смех стих. Братья в раздумье переглянулись и обратились к Повелителю:

— А ты можешь нам помочь! — предложил Пётр.

— Твой опыт работы Господом очень пригодится! – поддержал брата Марк. – Изволь.

Повелитель как-то вяло глянул на продуманную парочку, отшвырнул шлем, и побрёл прочь. Туда, куда глаза глядят. По зеленеющему полю, вдаль…

— Пусть отдохнет пару дней, — процедил первый Бог. – Начнем с понедельника.

— Думаю поручить ему вопрос Бытия, — размыслил второй Бог. — Для начала.

Светило яркое солнце, лёгкий ветерок колебал листву. Ничто не нарушало идиллической красоты!..

2003, 2013, 2018 (ред.).

«ВОЛШЕБНЫЙ МОБИЛЬНИК». РАССКАЗ

Романтическая комедия с мистическими элементами.

Аннотация

Для современной девушки мобильник стал лучшим другом! Ему шепчут о мужчинах, обсуждают подружек, кладут с собою спать и вообще очень редко выпускают из пальцев… А однажды мобильник Алисы с ней заговорил…

1. Прелюдия

— Аах! — с надеждой вздохнула Алиса и проснулась. Процесс пробуждения выглядел так: сначала девушка осознала, что не спит, потом открыла глаза, а в следующий миг рука рефлекторно ткнулась в мобильник. Аппарат был поднят с соседней подушки и ему уделили три минуты сладкого девушкиного внимания.

Смартфон спал с Алисой последние полгода. И в Нём находилась вся незатейливая жизнь 25-летнего московского менеджера с женскими половыми признаками.

— Так... Хм... Что и требовалось... Отлично... Угумс... — такие комментарии сопровождали традиционный утренний просмотр Интернета.

Миллионы людей во всем мире делают это по утрам! Две странички в социальных сетях, объявление о продаже платья от Шанель за полцены, сайт знакомства, электронная почта и новости. И, конечно же, мессенджеры!..

— Гы, — хмыкнула Алиса, с зевком откладывая мобильник. Сегодняшнее утро не порадовало, однако и не расстроило, — и то ладно. Никто за ночь не написал гадостей, платье не купили, но это «пока», а один сапиенс восхитился Алискиными фото и подарил вирт-букетик ромашек. Да, – и самолёт нигде не упал!

В синих глазах девушки отразилась некая мысль, она откинула одеяло, встала и подошла к большому зеркалу. Покрутилась, провела руками по животу, взвесила в ладонях эластичную грудь, шлепнула себя по голой узкой попе.

— Красотка! – сделал вывод Алиса. – Такую шикарность кому попало отдавать нельзя. Минимум – сыну президента!

— Красотка! – согласился с Ней чуть хриплый добродушный голос. Явно мужской тембральности.

— Чё?! – Алиса в ступоре замерла, после обернулась, шаря взглядом по спальне — и туда, и сюда. Комната находилась на шестом этаже, в квартире родичей, где девушка временно жила, расставшись с очередным женихом.

Взгляд проюзал настенную полочку, девичью кроватку и прикроватный столик, и двинулся далее – к занавескам на окне, но вдруг метнулся назад. Глаза усмотрели в знакомой обычности – необычный элемент. Им оказался смартфон, который стоял, оперевшись на футляр с очками.

— В смысле – оперевшись?! – не врубилась Алиса.

— Сын президента – хороший выбор! – раздался тот же самый хриплый голос с нотками добродушия. – Но у президента нет сыновей, увы.

Факт – вещь неотрицаемая в принципе. До девушки дошло, что перед Ней, на тумбочке, выпендривается Её собственный смартфон. Оранжевые ручки и ножки, тонкие, блестящие, как и он сам, а на мониторе – глаза, рот, щёчки…. выражающие эмоции!

— Афигеть… — Алисочка сделала парочку острожных шажков вперёд, к прикроватной тумбочке. Нагнулась над мобильником, пристально в него вглядываясь. И вдруг – резким движением схватила смартфон и яростно нажала кнопку «Выключить». Взгляд девушки метал грозные синие стрелы.

— Ты чего?! – кажется, мобильник сам испугался. – Постой, я всё объясню!..

— Знаем, проходили, — бормотала Алиса, со всей силы давя на кнопку. – Наверняка шпионская программа, из серии «искусственный интеллект», установленная в качестве теста на «сто тысяч телефонов»… Выбранных случайным типа образом! И, разумеется, пользователей не предупредили, а потом даже не извинятся…

Телефон потух с коротким треском. Или со стоном?

Алиса взяла платье и начала судорожно его напяливать на своё абсолютно голое тело – через голову.

— Щас некие кретины любуются моим видео, — хныкала по ходу девушка. – Ну, я на вас в суд подам… Нет, в суд нельзя, там обязательно будут фигурировать доказательства в виде меня… В общем, щас мчимся в салон сотовых, на месте будем как-то разбираться…

— Кстати, я бесполый, — сообщил хриплый голос с нотками добродушия.  – У меня нет полового органа и полового желания. Я – романтик!

Взгляду синих глаз девушки вновь предстал Её смартфон. Он ухарски сидел на тумбе, заложив ножка на ножку. На мониторе блестели рот, глазки и щёчки с ямочками…

— И я не искусственный интеллект, я – сам по себе, — разглагольствовал мобильник. – Ты так много мне уделяла внимания, Алиска, что я не смог не заговорить… Я думаю, это нас сблизит ещё больше!.. – Он ухарски подмигнул. — Можешь считать меня в натуре ожившим или воскресшим.

— В натуре! – прошептала девушка, машинально поправляя складки платья. Одежда придала уверенности, да и первый шок прошёл.

— Включи меня! – попросил смартфон. – И тогда я сообщу тебе важную новость, которую ты ждала всегда!

Судьба — это твой сценарий жизни, а карма — это жанр. Судьба Алисоньки была похожа на судьбы миллионов девушек: несчастная любовь и отсутствие в Её ареале обитания достойных мужчин. А карма походила на дешёвый боевик, с тупыми перестрелками, не несущими практического смысла.

— Ты ведь включён, — ровно сказала девушка.

— Нет, — поправил мобильник. – Ты меня выключила. А самовключаться я не умею, — кажется из озорного глаза вытекла слеза. – Я сейчас просто коробка с электроникой, умеющая складно трепаться… и практической пользы от меня – ноль.

— Бедненький, — искренне посочувствовала девушка, повинуясь спонтанному порыву. – Ты знаешь, а я устала быть сильной, одинокой, — и хочу замуж за сына президента. – Девчонка надула губки.

До чего ж мы с тобой довели современный женский пол, мой друг читатель!.. Они теперь мужской дружбе – предпочитают дружбу с мобильниками. Это не грустно, а это просто убийственно.

Алиса нажала кнопку «Пуск» на телефоне и присела на кровать. Экранчик загорелся, мобильные щёчки с ямочками довольно замерцали.

— Свет мой, смартфончик, скажи, — усмехнулась Алиса. – Как мне выйти замуж за сына президента?

— Повторяю для особо одарённых, — пробурчал мобильник. – У президента нет сыновей.

— Пофиг, — отбрила Алиса, без особой злости. – Как поняла, у тебя радость для меня?

Смартфон вскочил на свои тонкие оранжевые ножки, посучил ими по поверхности тумбочки и пафосно выдал:

– Алиска! 26 января тебе звонили с незнакомого номера. Ты не успела взять трубку, и не перезвонила. И предлагаю сделать сие немедленно!

— Что? – удивилась Она. – Прошло полгода… Ну-ка объяснись! – потребовала Алиса.

* * *

— Понимаешь, я – гаджет, — начал объяснять смартфон. – Иными словами, я – это «устройство, приспособление», если вести этимологию от английского «gadget»…

— Типа такой умный?! – перебила Алиса с подначкой. Девушку мучило любопытство. – Можешь короче? И только попробуй обидеться, вообще слушать тебя не буду!..

Скоро этот менеджер станет старшим менеджером. С таким подходам к переговорам — абсолют! Смартфон смёл с экрана обиженную эмоцию и выдал своим хриплым голосом с нотками ворчливости:

— Я храню в памяти все «пропущенные вызовы». За те полгода, что ты, Алиска, меня купила – таких «вызовов» во мне скопилось ровно сто. Распознать любой номер для меня вообще не проблема, — мобильник гордо подбоченился. – Что я и сделал с 99 номерами…

— И что это были за номера? – вскричала Алиса, тщательно наблюдая за экранчиком болтливого гаджета. На экране возникла электронная движуха: открывались и закрывались окна, появлялись и исчезали списки цифр, — и всё с некими пометками, выделениями красным цветом, иксами и игреками, восклицательными знаками…

— А, ерунда всякая, — шмыкнул смартфон в ответ. – Спам, сервисные службы, мошенники, приглашения на работу по старым резюме… — Он замолчал. Движуха на экране тоже смолкла, оставив на нём один номер «+ 7 926…» и рядом вопросительный знак.

— Самый первый пропущенный вызов? – почему-то благоговейно вопросила Алиска. Тихим дрожащим голоском, еле удержавшись молитвенно сложить руки на эластичной груди.

— Угу! – с превосходством кивнул мобильник. – Номер – твой персональный билет в женский рай!.. – Гаджет выдержал эффектную паузу. И тут же получил весомую оплеуху. Буквально, по корпусу.

— Ещё короче! – Алису обуяла нервная дрожь.

— Короче, тогда ты не перезвонила, чисто по своей тупости, — пожал лакированными плечиками смартфон, делая шажок назад. – Пусть по незнанию… Или была загружена делами… В общем, надо исправить ситуацию и перенабрать абоненту.

— Ну, наконец-то! – прошептала Алиска. И нежно погладила счастье, усевшееся на Её рыжие волосы. – Он, сын президента!

— У президента нет сыновей, — добродушно проворчал мобильник. – Видишь, вопросительный знак рядом с номером. Я не знаю, что сие за номер, не смог дешифровать, увы.

Маленький глупый мобильник. Алисочка свысока глянула на поникшую электронную мордочку. Сказала высокомерно:

— Друг мой, ты заврался! О, Боже, сколько раз я говорила это мужчинам!.. Но они, все как на подбор, неизменны. – Девчонка чуть подумала. – А женщины ещё хуже в данном смысле, бесполый ты мой, — Алиса внезапно подмигнула гаджету. Рассмеялась.

— У меня сильное предчувствие счастья! – авторитетно заявил смартфон. – Да, признаю, что я не всесилен и не работаю на ФСБ, — поэтому некоторые номера остаются тайной даже для меня. Однако! – Он поднял назидательный оранжевый палец. – Я уверен, если ты сейчас позвонишь неизвестному абоненту, то не пожалеешь!

— Поняла, — кротко ответила Алиса. – Интересно, кто мне мог звонить 26 января – в тот самый день, когда я поссорилась со своим последним женихом Петей. Затем пошла и купила себе новый смартфон, чтобы поднять настроение… — Алиска вдруг нахмурилась и вскричала: — Слушай, смартфон, а может этот первый номер – и есть номер Пети?.. Ведь его Я – в тебя не внесла!

— А какой у Пети номер? – деловито спросил мобильник.

— Если бы я знала – я бы не спрашивала!.. – Алиса возбудилась. – Слушай, смартфон, всё вообще логично. Не успела я тебя тогда опробовать толком, как мне звонит Петя, наверное, с дурацкими примирениями, и я намеренно не взяла трубку, так как полгода назад знала его номер наизусть… это сейчас забыла.

— Логично! – покивал мобильник. – Чисто по-девичьи логично.

— Но Петя – тюфяк, и счастья с ним быть не может, — далее рассуждала девушка. – У меня точно.

Да-да, Алиса и Петя как пара – это как-то странно звучит, да и смотрится.

— То, что логично – не всегда верно, — ввернул новую логику гаджет. – Пока не позвонишь – не узнаешь, кто тебе тогда названивал.

— Есть и другие способы… — размыслила Алиса. – Например, посмотреть на аву юзера в WhatsApp.

— Уже глянул, — ответил мобильник, тут же предоставив окно с мессенджером, на аватаре абонента — чья-то макушка.

— Явно мужской затылок, — заметила Алиса в апатии. Логика Её стала утомлять. – Ладно, прыгай ко мне в руку, смартфон, щас наберу…

2. Сноб Пастухов

— Пастухов на проводе! – заявил высокомерный грубый голос, запрятанный в недрах телефона.

— Не Петя, — прошептала Алиса, держа свой смартфон у уха. И бодро воскликнула: — Здравствуйте, Пастухов! Вы, видимо, удивлены моему звонку?

— Не-а, — равнодушно изрёк мужской голос в ответ. – Я знаю, ты хочешь со мной встретиться.

Алиса оторвала мобильник от уха, с удивлением на него глянула. Спросила полушёпотом:

— Откуда он знает?!

— Попытай его, а, – резонно ответил гаджет.

Алисочка снова приложила смартфон к уху и услышала следующее:

— В общем, дорогуша, встреча со мной стоит пять штук… — последовала короткая пауза и конский ржач. – Хэээ… Не пугайся, всего лишь пять штук русских деревянных!.. Я ж всё-таки не Джордж Клуни, признаю… Но это пока, — тут же добавил он торопливо. – Сейчас ты мне на банковскую карту переводишь сумму, а вечерком мы встретимся в кафе на Тверской, адресок скину после проплаты.

— Серьёзно? – съехидничала Алиса. – Так вот всё просто? И я смогу увидеть воочию самого, сука, Пастухова?!

Парень иронии не заметил, а если заметил, то чужой сарказм его явно мало волновал. Он нёсся на своей волне, целясь в нужный ему результат.

— Можешь величать меня Максим Андреевич, — разрешил Пастухов. – Моя банковская картапривязана к этому номеру… Плюс ты оплатишь наш совместный ужин. Выбор вечернего платья разрешаю сделать самой. Вроде, теперь всё. Кстати, как тебя зовут? В смысле, от кого упадёт перевод?..

— Да пошёл ты! – усмехнулась Алиса и деликатно отключилась. Осторожно опустила телефон на прикроватную тумбу, приложила руку к виску, сделала пару шагов по спальне. Девушка взяла тайм-аут, переваривая ситуацию. Однако-однако…

— Готово! – вскричал мобильник своим хриплым голосом с нотками добродушия.

— Чё? – не поняла Алисонька.

— Я сделал банковский перевод Пастухову из онлайн-приложения, которое во мне установлено, — разъяснил смартфон. – Написал в примечании, что от девушки, его пославшей минуту назад… Осталось дождаться от Пастухова адрес ресторана.

Пикнула смс и мобильник удовлетворённо её развернул пред Алискины синие очи.

— Кафе «Французская булка», — прочла девушка. – Девятнадцать ноль-ноль. Адрес: Тверская, дом восемь. Пастухов.

— Верь моему предчувствию, Алиска! – попросил мобильник страстно. – Я сделаю тебя счастливой!

Ругаться бесполезно, а ремнём шкодливые смартфоны не бьют. Главное же в том, что Пастухов девушку заинтересовал. Таких хмырей, по ходу, искать надо специально и не найдёшь… Алиса согласно кивнула мыслям и изрекла вслух, в «пустоту»:

— Вечернее платье надо выбрать!

* * *

Максим Андреевич Пастухов представлял собою 38-летнего дылду, с незаконченным высшим образованием. Один метр девяносто сантиметров рост, широкие плечи, рыжие волосы клочками на массивном черепе. Очки с диоптриями от близорукости. Когда Макс разошелся со ВГИКом во взглядах на искусство, и ушел самоволкой в какой-то сериал, — то тогда Он понял, что надо быть командиром своей жизни. За пятнадцать лет лицедейства — актёрская слава Его так и не нашла, но юношеское понимание только укрепилось в сознании. Пастухов сначала ходил по массовкам как Актёр Массовых Сцен (АМС), после стал помощником бригадира, а затем и бригадиром массовки. Но всем представлялся как актёр. А-ля Джордж Клуни.

— Принцип житухи таков, что тебе должны быть все обязаны, — рассказывал новоявленный Клуни собеседнице, сидя против Неё в кафе «Французская булка». – Тогда будет шоколад.

— А есть альтернатива шоколаду? – кротко спросила Алиса.

— Да, дерьмо на палочке, хэээ! — вновь по-конски заржал Пастухов. Но тут же смолк, вальяжно ковыряя зубочисткой рот. Перед Джорджем, — простите, перед Максом, —  громоздилась горка пустых тарелок, парень довольно пыхтел и иногда срыгивал, между высокопарными речами.

— Например, приходишь ты в банк, и менеджер сразу понимает, кто ты и кто он, — продолжал тираду гуру. – Повёл лишь ресницами и тебе лучший стул клиента, кофе и конфеты сию минуту, вежливые улыбки и льстивые прогибы… — Пастухов икнул. – А иначе к клиенту отнесутся как к скоту, и так всегда и везде.

Алиса как раз работала банковским менеджером, и Ей стало обидно за свою профессию. И за клиентов, среди которых кичливых хамов как-то Ей не встречалось. Однако. Сколько людей – столько и мнений. Тем паче, что мнение снобов, косящих под обаятельных актёров – это их личные проблемы.

— Очень интересная теория! – вежливо кивнула Алиска. В принципе уже ясно, что с Пастуховым у них из общего – лишь цвет волос. Ради любопытства встретиться с… эм, своеобразным человеком – это одно, но слушать его ЧСВ (Чувство собственного величия) целый час подряд – это другое. Утомляет.

— Я сам вижу, что Пастухов – чудак, — прошептал смартфон, высовывая электронную мордочку из сумочки девушки. – Но, повторю, что моё предчувствие…

— Заткнись! – вскрикнула взбудораженная Алиса.

— Ау, — мобильник опасливо вполз назад, в сумочку.

А рыжий гимназист-переросток недоуменно нахмурился, приняв выкрик на свой счёт:

— Чего?!

— Подруга смс прислала дурацкую, — Алиса застенчиво улыбнулась, неловко выложила мобильник на стол. Как наглядное доказательство.

Пауза висела недолго. Пастухов угрюмо рассмотрел смартфон и цыкнул слюной в сторонку. Потом обыденно произнес:

— Ты так и не объяснила, зачем я тебе нужен, эээ… Как тебя зовут-то? – он задумчиво пожевал толстыми губами. – Впрочем, не важно, — Пастухов поскрёб непробритую щёку. – Я обязан сказать, что жениться пока не собираюсь. Если ты начинающая актриса и хочешь через меня попасть в кино, то только через постель, — Макс критически отсмотрел девушку. – Только мне нужно увидеть твой паспорт на предмет совершеннолетия и ты обязана предъявить справки от гинеколога, маммолога, уролога, общий анализ крови и ИФА анализ. – Пастухов вальяжно закурил. – Правда, за постель со мной тебе придётся доплатить…

— Мне доплатить!? – изумилась Алиса. Не то чтобы Её серьёзно озадачил сей вопрос, а скорее фраза явилась элементом прострации. Если б Алиске предложили деньги за постель – это было б не так стрёмно. Впрочем, пить боржоми поздно, Она и так уже вся застрёманная… Где-то шесть тысяч стоит ужин и пять тысяч – встреча с псевдо-Клуни.

— Конечно, доплачиваешь ты! – энергично покивал Максим. – Баба должна быть рада, когда до Неё нисходит мужик, особо такой как Я. Гы. Или я неправ? – Пастухов обиженно прищурился.

— Спроси, зачем он тебе звонил 26 января, — произнес смартфон, кося электронным глазом. Пастухов не заметил реплики, кутая харю в вонючем ментоловом дыму, а Алиса отчаянно вцепилась в предложенную рациональность.

— Слу-шай, Максим Андреевич, — молвила девушка с размышлительной запинкой. – А нафига ты мне звонил 26 января?

— Я никогда не звоню сам! – тут же отозвался Пастухов. – Ведь ежели я сам буду это делать, то мне перестанут быть все обязанными. Гы-гы.

— Но мне ты всё-таки звонил, — Алиска сунула снобу мобильник прямо в лицо. – Видишь, пропущенный от 26 января. +7 926…

— Точняк! – подмигнул Пастухову и смартфон.

— Ч-что? – удивился сноб, уставившись на экран железяки. Однако электронная ухмылка мгновенно исчезла. Макс выпил залпом стакан воды и сделал губами «Бррр!», при этом тряся рыжей башкой.

— Во даёт! – хохотнул гаджет. Алиска лишь слабо улыбнулась.

Пастухов открыл глаза, осторожно поводил ими взад и вперёд, никаких глюков более не наблюдалось. Видимо, много вина выпил… Или духота в зале?..

— Ты мне звонил, 26 января! – настойчиво повторила Алиса. – Со своего номера +7 926…

Максим Андреевич глубоко выдохнул и молвил, желчно кривясь:

— Не в моих правилах открывать тайны бесплатно, — рыжий недоучка старался на смартфон не смотреть. – Но так и быть, для тебя я сделаю исключение, дорогуша. Всё-таки ты хорошо на меня потратилась, и я не могу отпустить тебя неудовлетворённой.

— Так, как ты – меня ещё никто не удовлетворял, — не сдержалась Алисочка. Как-то само произнеслось вслух. И данный сарказм снова был принят за чистую монету искренности.

Максим Андреевич не смог сдержать широкой довольной ухмылки. И ответил насколько мог дружелюбно:

— Я купил номер «926…» недавно. – Он глубокомысленно кивнул. – И, следовательно, 26 января у меня был другой номер, который я и сменил по личным причинам. – Сноб сделал паузу.

— Начинающие актрисы достали? — понимающе усмехнулась Алиса. Не удержалась, несмотря на важность момента.

— Типа того, — среагировал Пастухов без тени улыбки. — Однако, как только я приобрел номер «926», то мне сразу стали названивать коллекторы. — Максим Андреевич скривил и так недовольную харю. — Как оказалось, долбанная симка в Базе банковских должников. Требуют какой-то долг с какого-то… — Он меркантильно замялся, — с какого-то чувака.

Интересно девки пляшут. Точней, эм… коллекторы.

— Ну, и? — спросила Алисочка, разрывая напряжённую паузу.

— Я знаю, кто тебе звонил в январе, — небрежно ответил Пастухов. — У чувака есть грёбанное имя, и оно сидит у меня уже в печени! — Сноб выпил теперь вина. Рыгнул. — И я могу имя назвать, но здесь бесплатный ознакомительный фрагмент заканчивается… — псевдо-Клуни сально ухмыльнулся.

Мобильник и девушка переглянулись. Развернулись Оба фасом к Максу. И в унисон воскликнули:

— Кто!?

Бригадир массовки хотел назвать сумму, но… — мазнул липким взглядом по обоим собеседникам. Увидел две ожидающие эмоции – женскую и электронную. Стопудов, вино виновато, и надо было ещё добавлять!.. Или таки духота?.. с собой, но не получалось.

— Кто!? — нависали над снобом два возбужденных лица.

Макс сделал попытку их отогнать, слабо махнул рукой, и вдруг узрел сюжет, прямо под носом:

Нагло ухмыляющийся смартфон расстегнул электронную ширинку и заявил:

— Алиска, отвернись! Щас я окроплю Пастухова своей водичкой, так сказать. Освежу память!

— Не надо! – взревел Максим Андреевич, вскакивая. Головокружение тотчас же исчезло, Он растерянно осмотрелся... Зал с публикой, снующие официанты, а перед Ним — рыжеволосая девушка. Рядом с нежной ручкой — лежит нахальный гаджет, без всяких признаков одушевления.  Макс пукнул на всякий случай, и сел на место.

— Рома Лантух! — мрачно произнёс недоучка из ВГИКа. — Тот, кто Вам нужен. Хватит с Вас расходов, согласен…

— Пастухов всегда говорит правду, — немедленно ожил смартфон, повернув к хозяйке электронную мордочку. – Такие снобы не умеют лгать в принципе, слишком напыщенны своей значимостью и гордостью.

— Тоже мне, психолог, млин, — язвительно поддела Алиса. – И провидец, чёрт тебя дери!..

Макс с опаской схватился за бедную голову. Нет-нет, теперь, вроде, всё окей. Рыжий бригадир АМС отодвинул от себя бутылку вина, чуть помедлил. И ненавязчиво спросил у девушки, кивая на гаджет:

— Ты с ним разговариваешь?

— Угу.

— А он разговаривает с тобой?

— Ну да.

— Ясно-понятно… — снобские глаза расширились до размера блюдец, а в следующий миг — сузились до обычных размеров. Наверняка вино и жарень не при чём. Правда, глюк словить успел… самовнушение, мать твою!.. Девка продвинута в технике, только и всего, ведь вся мистика была умерщвлена наукой ещё в двадцатом веке, ёпт! Ну, чё, бывает…

– Слушай, эээ…. как тебя там… а у тебя по ходу навороченная система Искусственного Интеллекта!.. – оживился недоучка. — Первый раз вижу такую… А матами твой Федя умеет крыть?

— Он не Федя, — раздражённо ответила девушка.

— А мне нравится моё имя! – выдал смартфон своим хриплым голосом с нотками добродушия. – Хочу быть Федей! Браво, Пастухов!.. Дай пять, чувак!.. А, может, полобызаемся?..

Угум-с, Алиса и Пастухов рядом – это как-то странно звучит, да и смотрится. Будь он хоть трижды сыном президента! Ну и всякому терпению своя капля…

— Кстати, а меня зовут – Алиса, — чарующе улыбнулась девушка. – И ты меня не вставил, Пастухов! Нисколечко! – Она поднялась из-за стола, с гаджетом в ухоженных пальцах. – За ужин сам заплатишь, — и девушка ушла прочь.

— Эй! – возмущённо крикнул вслед Максим Андреевич. – Я ведь никогда сам за ужин не плачу! Это ниже моего достоинства…

3. Прыщавая крыса

Надежда – такая штука, что однажды поселившись в сердце девушки, — оттуда сама не уйдет. И никакая Логика – её никогда не выгонит.

* * *

На следующее утро Алиска находилась на своём рабочем месте, в Офисе банка, в кабинете, который Она делила с ещё одной сотрудницей. По лицу девушки бегало мучительное нетерпение. Алиса вяло ковырялась в банковской программе, делая вид, что сосредоточена на непосредственной работе. Смартфон лежал рядом с «мышкой», на столе, и вроде спал, чуть похрапывая.

Напарница по кабинету, некая серая крыса Ольга – принимала храп за жужжание мухи, и цепко косилась по сторонам.

— Щас я тебя найду и уничтожу, зараза! – Ольга тискала увесистую папку. После встала, чутко вслушиваясь и обошла кабинет. При приближении к столу Алисы – мобильный храп стих.

Ольга с недоумением на прыщавом лице – вернулась на место.

А у Алисочки мысли были вразброд. Обещанный рай не состоялся, но чисто по техническим причинам. Менеджер сидела и думала, не реагируя на Ольгу.

— Ты ж понимаешь, Алиса, — заканючил смартфон ещё вчера, после того, как Они отчалили из кафе «Французская булка».

— Понимаю, — согласилась девушка, не дослушав. – Мы опоздали чуть-чуть. Потому что вплоть до «недавнего времени» номером «+7 926…» владел сын президента. И если б я позвонила, например, месяц назад, то вместо Пастухова мне бы ответил…

— Ну, не совсем так, — с деловитой хрипотцой перебил смартфон. – Прежний владелец – уже не владелец номера как минимум три месяца, такие правила у всех сотовых операторов. А во-вторых, эм… Рома Лантух – не сын президента, и даже не дочь. Уверяю!..

— А как же твоё предчувствие счастья? – напомнила Алиса. – Заднюю сдал, да?

— Моя интуиция не ошибается, — добродушно усмехнулся гаджет. – И наверняка этот должник по кредиту – твоё счастье и есть. Просто к президенту он не имеет отношения.

Люди и гаджеты смотрят на мир и видят его по-разному. Кроме того, логике – логиково, а девушке – девушкино. Ну, а смартфон тут вообще – третий лишний, железяка.

— Как мне найти должника? – размыслила Алисочка, заканчивая бесполезный спор. Кто бы ни был озвученный Пастуховым перец – надо его увидеть. А дальше будет дальше.

— Самое простое – посмотреть Базу банка, — зевнул мобильник. – У себя в Офисе, с утреца.

* * *

И вот с утреца Алиса посиживала на рабочем месте, не зная как сформулировать просьбу о Допуске к Базе кредитных должников. Допуск, с помощью своего магнитного бэйджа – выдавала Ей соседка по кабинету. Так было заведено в банке с недавних пор, — подтверждение действий друг дружек, с целью повысить градус неадеквата.

— Оль, — позвала Алиска после получаса думок. – Мне нужен твой магнитный ключ, я хочу зайти в Базу кредитных просрочников.

— В смысле? – не поняла соседница. – Мы занимаемся дебетовыми картами... если забыла.

— Это личное, — твёрдо вымолвила Алиса. – Познакомилась с одним парнем, вот и проверяю… не альфонс ли, и так далее… Вкуриваешь?!

Судя по виду серой крысы – Она не поняла мотивов, ведь слово «кавалер» отсутствовало в Её лексиконе в принципе. А дать Допуск к Базе вне должностных обязанностей – это как бы не поощряется. Если начальство узнает.

— Короче, мне очень надо знать! – прервала паузу Алиса. – Взамен проси, чё хочешь!

Через минутку крыса дала Допуск и неохотно, но вышла из кабинета. В прыщавом кулачке – зажат золотой браслетик, примерной ценой шестьсот пятьдесят долларов.

— Эх, чего не сделаешь ради Ромы Лантуха! – ухмыльнулся мобильник, тотчас же просыпаясь.

— Заткнись! – отбрила Алиса, машинально трогая пустое запястье. Менеджер пощёлкала клавишами компьютера. – Есть!.. Фамилия редкая…

— Да, он один такой в Базе, — заметил и смартфон, вскакивая на плечо девушки и вглядываясь в монитор.

— Номер «926», так… угумс… не актуален, поэтому и звонят другому челу… профессия «Гений», хм… незамужнее семейное положение… — бормотала Алиса. — Фото и домашний адрес, – и нажала «Печать».

— Ушастик, — добродушно хохотнул мобильник, тыкая пальцем в фото. – Лопух и Лантух.  Какое созвучие!

— А!? – на пороге стояла соседница Ольга, наблюдая картину маслом: оживлённый разговор между напарницей и железякой, которая топталась на Её плече.

— Не ухи, а лопухи у Лантуха! – возбуждённо заорал смартфон. И, отчаянно гылясь, подмигнул серой крысе. Та закрыла прыщавые глазки и сползла в глубокий обморок. Данное обстоятельство позволило Алисе — вернуть и браслет, и оставить в тайне метания по банковскому должнику.

— С тобой, Оленька, происходит странное! — разъяснила Алиса соседнице после того, как «Неотложка» уехала из банка.

— Не пудри мне мозги! – не согласилась с доводом крыса. – Ты мне подарила свой золотой браслет за шестьсот пятьдесят долларов, за вход в чужую Базу. Это, знаешь ли…

— А как же жужжащая муха? – воскликнула Алисочка. – Типа забыла?!

— Муха – да, — в раздумье почесала гудящую голову Ольга. – Но сейчас я думаю, что это жужжала не муха, а твой драный смартфон. Который затем со мной заговорил.

— Болтающий мобильник, чёрт возьми! – съёрничала Алиса. – Надо же!.. Кстати, у нашего начальника есть знакомый психиатр… могу спросить у него контакт, для тебя… Если хочешь – то я сделаю!

— Ладно, проехали, — ратифицировала прыщавая крыса своё поражение, после недолгого размышления.

4. Гений Лантух

Рома Лантух проживал с покойной мамашей. Он являлся очкариком лет тридцати и мнил себя писателем, сценаристом. Впрочем, писать он умел, не говоря о «любил», — вот только признания получить не удавалось. Даже в своих узких кругах, не говоря – о кругах пошире.

Мамаша умерла полгода назад и не смогла успокоиться. Не отлетела на Небеса, а висела в квартире, точней, зависала, — в лучших традициях чёрного юмора. Причиной была навязчивая идея – женить Ромочку. Боялась, что Он пропадёт без женской заботы и зарплаты. Страхи не были беспочвенными, хотя и были преувеличенными. Но. Такова материнская душа!

Рома Лантух питался мало и пока существовал на кредиты, набранные в разных банках. Не пил алкоголь и не курил табак. Работать не шёл, так как труд грузчика не прельщал, а вера твердила, что сегодня или завтра будет продан один из его гениальных текстов. За хорошую сумму, а после Рома станет востребованным скриптрайтером, ведь наиболее важна самая первая творческая реализация. А дальше – путь уже проторен!

— Вот, сынок, гляди-тко, чегошеньки я те принесла! – и мёртвая мамочка положила перед Лантухом эфирную шкатулку с телефонными номерами.

Случилось сие полгода назад, в конце января. Как раз на третий день после смерти мамаши. Рома, по привычке, сидел перед ноутом, и посылал человечеству свои творческие флюиды, с помощью Интернета. Проще говоря, без устали писал продюсерам, режиссёрам и любому тому, кто мог оценить сюжеты гения.

— Чё такое? – сынок неохотно оторвался от ноутбука. Мазнул по маме недовольным взглядом.

— Ты мни позыркай! – предупредила покойная машаша. – Я те позыркаю! – и шлёпнула сына по загривку.

— Окей, — Ромчик лениво пригладил лысеющую макушку. – Чё случилось, мама?

— Телефоны девиц! – назидательным тоном заявила мёртвая старуха. – Собрала специально для тебя, по астральным нитям Космоса. Будешь звонить всем подряд и искать себе невесту.

— Да? – погрустнел Ромочка.

— Да! – решительно сжала ментальные губы мамочка. – И ток попробуй мя ослушаться!

Рома Лантух не умел спорить в принципе. И названивал тёлочкам/кобылочкам два дня.

— Я живу с мамой, — честно рассказывал Лантух. – Она умерла, правда, хотя по-прежнему мне надоедает, шляясь по нашей квартире. Именно мама дала Ваш номер, а вдруг Вы согласитесь стать моей женой. Откровенно, я очень скучаю по женской ласке…

Девицы, как правило, бросали трубку на полуслове и вносили очкарика в Чёрный-чёрный список. А некой Алисе — Рома вообще не смог дозвониться.

Мамаша в разговоры не вмешивалась, временно свалив в загробный астрал, в поисках новых советов у тамошних покойников – по поводу сына.

К концу второго дня – Ромочке перезвонил мужской голос, и сказал нечто следующее:

— Слышь, сукин сын! Какое право ты имел звонить моей девушке?!.. Пусть, бывшей девушке, не важно… Я тебя щас забиллингую, приеду и набью морду!..

Лантух не стал далее испытывать шанс и свой номер «+7 926…» заблокировал, купив новую сим-карту. Через некоторое время сотовый оператор её перепрограммировал как новую, — согласно Правилам, — а потом симку купил Максим Андреевич Пастухов.

* * *

— Здравствуйте, Роман! – однажды на пороге квартиры возникла рыжеволосая синеглазка. – Вы мне звонили, но… не дозвонились. 26 января. Я – Алиса.

Девушка чуть замялась, разглядывая гения. Рома выглядел именно так, как на анкетном банковском фото – неказистый очкарик, с ушами-локаторами.

— Канешн, он рад! – ухмыльнулась покойная мамаша и ткнула сыночку кулаком в спину. – Эй, не робей, вишь, кака краля нарисовалась!.. Я те грила, шо не зря…

От незнакомки повеяло теплом и нежностью. И Лантух понял, что синеглазка – именно Та, что Ему предназначена. Кроме того, Она – Алиса, а никакая не незнакомка. Просто тогда Ей не дозвонился, но от судьбы ведь не удерёшь. Или от наглой мамаши?.. Спасибо маме, разумеется, однако… пора-пора прервать родительский диктат. Именно тот случай!

— Алиса, дай мне одну секунду! – Лантух захлопнул дверь, развернулся к родительнице и сказал зловеще:

— Мама! У меня по жанру романтическая мелодрама! Без намека на мистику! Поэтому я предлагаю тебе — нашу с Алисой встречу переждать у себя в астрале, — иначе… — Лантух недвусмысленно показал нательный крест. – Выгоню тебя из квартиры насовсем!..

— Чё так? – удивилась Алиса, стоя на лестничной клетке как дура. Перед закрывшейся дверью.

— Странный ушастик, — поддакнул мобильник, высовываясь из сумочки.

И тут дверь вновь распахнулась, явив Ромочку. Он радушно улыбался, гладя себя по ушам-лопухам. То ли пытаясь их (так сказать) прижать к черепу, то ли на нервной почве.

— Неблагодарный! – прошелестел по коридору рассерженный старушечий голос и на потолке метнулась обиженная согбенная тень.

— Зайдите, Алиса! – натурально замахал ушами Лантух. – Я так давно ни с кем не общался, кроме покойной мамы! Все мои диалоги шли через Интернет, путём виртуальных букв… Дело в том, что я непризнанный гений, к тому же очень скромный. И, прежде всего, я хочу Вам рассказать о проблемах гениальности… Вы ведь согласны меня послушать?..

Как доказано Наукой – неказистые очкарики-гении нравятся красавицам. Алиса почувствовала сей постулат фибрами и благосклонно кивнула:

— Да, Роман!

— Ты симпатяга, чувак, хоть и ушастик! – выпрыгнул из сумочки смартфон, и помахал тонкой оранжевой ручкой: — Привет!

Лантух глянул на железяку и неловко кивнул:

— Здравствуйте, смартфон!

* * *

Через минуту — троица посиживала в гостиной на диванчике. Человеческая парочка друг против друга, на разных диванных краях, а разумная железяка – между Ними.

— Меня мало интересует настоящее, — делился очкарик. – То есть, я хочу стать богатым и знаменитым, и, вероятно, стану. Когда – по барабану! Хоть к старости, хоть после смерти!.. Ведь мои тексты – бессмертны!

Да уж. Пафоса на Алису сейчас свалилось местами больше, чем на встрече с другим очкариком — Пастуховым.

— А как же бытовые радости? Хорошая еда, интересные путешествия, комфортный автомобиль… – резонно спросила Алиса. – Что толку, если признание придёт после тебя?..

Нет ничего горше, чем несбывшиеся мечты, — тоже верно. Однако. Гениев это как-то не волнует, ведь они как-то об этом не думают. На полном серьёзе.

— Ты не понимаешь, — чуть нервно ответил Лантух. – Множество великих писателей умерло в нищете, зато теперь их знают и читают миллионы!

Как-то. Эм. Творческие люди то ли дураки дурацкие, то ли прикидываются. Алисочка огладила красивую голую коленку, чуть задрав оборку платья. Лантух плотоядно отследил движение девушки, и за очками мелькнуло вожделение. «Точно, прикидываются!» — усмехнулась синеглазка. Но гаджет Её опередил.

— Скажи, а ты хочешь на Алиске жениться? – хрипло спросил мобильник. Без затей.

— Да, — заявил Лантух. – Алиса создана для меня, а Я – для Неё. Разве Вы не видите перст судьбы в нашей встрече!?

— Неужели? – добродушно размыслил мобильник.

— Я сразу понял! – торжественно заверил Лантух. — Только… кхм… свадьба – это не актуально. Нафига она нужна, с роднёй, с гостями… чтобы все напились и все передрались… — Рома усердно подумал. – Ну и… там, все эти цветы, лицемерные клятвы, покупки костюмов ради одного раза… Пришёл в Загс, заплатил пошлину, расписался и вышел. Так понимаю.

— А я так не понимаю, — Алиса, под сожалеющим взором очкарика, спрятала коленку под оборкой. – Я хочу свадьбу. И я буду свадьбу!..

— Алис, дак Ромка – банковский должник, — ухмыльнулся гаджет. – Он живёт в долг и нигде не работает. Естессно, что свадьбу ему не потянуть…

— Вы не правы! — с апломбом произнес Лантух. – Да, мне тупо жалко денег на никчемную движуху. Но. Тут дело принципа. Сам-то я – не жадный!

Коли денег нет, то можно прикрываться любыми принципами. Всё равно не прикроешься. Чай, не женская коленка. Смартфон хмыкнул.

— Алиска не против выйти за тебя, Ромка, — добродушно произнес гаджет. – Она взаимно считает, что ты – Её судьба. Однако…

— Не торопи события! – быстро ответила синеглазка своей железяке. – То, что я сюда припёрлась говорит лишь о том, что я сюда припёрлась.

Рома Лантух – не плохой и не хороший. Видно, что он — милый и немного не от мира сего. И не жадный, верно, девичье сердце не обманешь. А ещё стопудов добрый, в целом симпатичный, а в общем наивный… Ушастик, имеющий квартиру почти в центре столицы. Причём, живет персонально. Или?..

— А ты здесь один обитаешь? – нескромно спросил мобильник. Алиса благодарно на него взглянула.

— Почти, — ответствовал Лантух. – Ещё моя покойная мамаша. Но после того, как мы с Алисой распишемся в Загсе – мамаша улетит в астрал насовсем. Если не захочет, то заставлю! – грозно подытожил очкарик.

Алисонька захотела изумиться, да не смогла. Мозг задолбила вполне натуральная мысль, далёкая от покойницких заморочек:

— Квартира… у тебя же квартира в залоге у банка! – разочарованно вскричала синеглазка. – Как обеспечение кредита!

Мы, конечно же, не меркантильны, но всё-таки меркантильны. Ведь мы же девушки, и это для нас нормально.

— Квартира моя, — возразил Лантух. – И новенький «Кроссовер», стоящий в личном гараже – мой. Только я ездить не умею… — Писатель гордо напыжился. — А кредиты в пяти банках мне дали под залог моей гениальности. И скоро их все спишут, за истечением «Срока давности»!

— Да ладно! – машинально приподняла оборку платья Алисонька.

— Вот жучара! – одобрительно хмыкнул смартфон.

Ромочка польщённо залыбился, победно пялясь на оголённую женскую коленку.

5. Сын президента

— Ну, не сын президента, — рассуждал смартфон, сидя в Алисиной руке. – Но вполне себе.

Девушка спускалась по лестнице, с третьего этажа, покинув квартиру гения.

— Сначала мне явился Джордж Клуни, а теперь по ходу — Хью Джекмен, — ответила Она с усмешкой. – Только непонятно, чем второй лучше первого.

Угумс, равноценные герои, — у коих амплитуда положительных и отрицательных качеств – не имеет большого разрыва. По всей видимости, — ведь в мужчинах Алисочка разбиралась на «отлично», как и любая симпатяжка с женскими половыми признаками.

— Я считаю, что Рома Лантух — идеал, — с добродушной хрипотцой заметил мобильник. – Моя интуиция не подвела… И чем быстрей ты сие поймёшь, Алиса…

— Возможно, да, — с усмешкой молвила синеглазка. – А пока отстань!

Девушка вышла на улицу. Улица была мокрой. И не просто, а очень. Однако сверху уже почти не капало. Алисочка с опаской глянула на небо, Оно – солнечно улыбалось.

— Кажется, дождик, — проворчал гаджет. – Эй, Алиска, вытри с меня капельки, а после положи в сумочку.

— Дождик кончился, — заметила Алиса и шагнула к дороге. – Давай, вызови мне такси.

— Мне влага противопоказа… — «встал в позу» смартфон, по-прежнему лёжа в ладони девушки. А мимо проехала дорогая машинка, обдав Алису с Её гаджетом грязной водой из дождевой лужи на обочине.

— Ах! – вскричала синеглазка. Платье подкрасилось в тёмный горошек, а на личике поселилась горсть сиреневых веснушек.

Гаджет оборвал себя на полуслове, поймав электронный столбняк. Или замыкание?..

Невежливая дорогая машинка резко затормозила и сдала назад, осторожно подъехав к жертве. Задняя дверка открылась и явила красавчика, лет тридцати пяти. Брюнет с весёлыми глазами, высокий, подтянутый, ладный. В деловом костюме и в швейцарских наручных часах.

— «MareMonti», — просипел мобильник, тут же почуяв запах добротной электроники. – Привет, часики! Передайте владельцу, что Он – чудак!

Часики молчали, дружелюбно тикая на правой руке брюнета. А Тот мелодично сказал, чуть с запинкой, как бы подбирая слова:

— Простите! Мой шофёр… он, видимо, замечтался и не заметил… маленькое озеро на дороге. Я его накажу! А Вас, прекрасная девушка с синими глазами, прошу поехать со мной. Довезу Вас, куда Вы изволите, и… – поверьте – я не насильник и я не убийца!

— Не верю, — отрицательно среагировала Алиса. – Поэтому валите куда ехали, вместе со своим шофёром-мечтуном!

Самое противное для девушки – иметь дело с красавчиками. Такие ухажеры из девчонок потихоньку вытягивают нервы, сантиметр за сантиметром, — а после измождённую лохушку бросают. Так в ста случаях из ста, включая исключения, подтверждающие правило.

— Что? – вслушался парень в раздражённый женский голос. – Вы не хотите, чтобы я Вас подвёз? Я правильно понимаю?

Всё-таки любая Алиса не похожа на любую другую девушку. Что ж логично, и совсем не наигранно, кто знает какую-либо Алису – тот понимает. Она насуплено кивнула.

— Хорошо, — оторопел парень. Хотя постарался скрыть оторопь за флегматичностью. Он неловко сел в салон и дорогая машинка аккуратно отъехала.

— Вполне, что стесняется, ведь натурально похожа на мокрую курицу, — высказался мужичок с рязанскими усами, тот самый водила.

— Что такое мокрая курица? – не понял парень. – Девушка красивая, только грязная.

А на тротуаре происходило следующее:

— Ты прав, Феденька! – торжественно вымолвила Алисонька. – Гений Лантух – мой идеал! И я благодарна твоему предчувствию счастья.

— Ага, — вдруг задумался смартфон. А затем вскочил на ладошке, оттуда натренированно прыгнул на плечо хозяйки, сунул два оранжевых пальца в электронный рот и резко свистнул в сторону обходительного хама на автомобиле! – Стоой! – проорала железяка.

Дорогая машинка вновь тормознула и поехала задом к Алисе.

— Пусть довезёт, Алиска, — размыслил смартфон. – Тебя в таком виде и в такси не пустят, — он ловко спрыгнул в сумочку и оттуда закончил: — Если что, то набрать 112 – не проблема вообще!

Задняя дверка автомобиля отворилась. Алиса, после недолгого колебания, села, — и заморская машинка тронулась в путь.

— Как Ваше имя, девушка с синими глазами? – спросил обаятельный хам. – Вот, пожалуйста, возьмите, — парень подал пучок салфеток.

— Алиса, — пробурчала Она. Достала из сумочки зеркальце и критически себя оглядела. Дернула салфетку из чужих рук.

— Чудесное имя! – искренне улыбнулся красавчик. – Вам повезло, девушка с синими глазами!

Чувак определённо — симпатичен. Но жизнь с богатым симпатягой – это не жизнь, поэтому напускаем на себя суровый вид и думаем о Роме Лантухе.

— А вы кто? – спросила Алисочка как можно равнодушнее. Так, для приличия. Она старательно пыталась стереть с личика сиреневые веснушки, уже подсохшие.

— Я – сын президента, — с гордостью заявил красавчик. Без значимости и без пафоса. Но заявил.

— Чего, чего!? – высунулся из сумочки мобильник. Электронные глаза расширились до размеров экрана.

— А-ха-ха!.. – рассмеялась Алисочка, громко и нервно. – У президента нет сыновей!.. Правда, Феденька?! – девушка пихнула сумочку кулачком.

— Ну, президент ведь не один, — тонко улыбнулся красавчик. – А откуда Вы знаете моё имя?..

26 августа – 22 сентября 2019.

«БЕНЕФИС СМЕРТИ». РАССКАЗ

Лучший рассказ автора, по чьему мнению - вопрос другой.

Эпиграф.

Смотри и увидишь. Ибо блажен тот, кто способен видеть.

***

Глава I.

На сценах театров периодически разыгрываются потрясающие спектакли. И чем именно они потрясающи – каждый зритель определяет для себя сам... Сегодня, на одной из таких сцен, — находилась Смерть… А чуть позже к Ней присоединилась Жизнь…

* * *

— …Ой, я хорошо помню своего первого мужчину, — жеманно воскликнула Смерть. – Он был юн и крут во всех смыслах!.. – На Её бледных щеках проявилась восторженная улыбка. — Дима лихо гонял на мотоцикле, легко прыгал в море с обрыва, крутил сальто на турнике… а в постели был Богом. Точней, Его замом по постели…

Смерть задумалась, машинально теребя кисточку для ресниц. Добавила мечтательно:

— У нас был великолепный роман длиной целую неделю!..

Правильные черты лица исказились страданием, и Она крикнула с надрывом:

— А потом – Дима сгорел от астмы. Что ж, такова Жизнь, эта подлая лживая девочка!.. Которую мальчик совсем не ценил…

Смерть внешне представляла собой женщину лет тридцати пяти. Худенькая брюнетка с зелёными глазами. Пальцы как у пианистки. Она сидела за трюмо и наводила марафет. На теле — вечернее платье, на нежных длинных волосах — круглая шляпка, ножки – в красных туфельках на каблуках. Рядом со столиком, в доски пола – воткнута коса из стали.

— Когда Смерть винит в летальном исходе Жизнь, – то сие забавно, — усмехнулась блондинка, лет тридцати пяти. Туловище – кровь с молоком, плотно сбитое, ширококостное. Грубые черты лица — оттеняли синие глаза. Из одежды: серый брючной костюм, на голове с жёсткими кипенными волосами – кепка, а на ногах — белые тапки.

Жизнь возникла в полумраке театральной сцены, – в противоположном конце — от трюмо.

—…Ах, второго своего мужчину – я не помню. Не помню и пятого, а вот… одиннадцатого – помню, — дальше рассказывала Смерть. Вслух, как бы обращаясь к зеркалу, отражающем Её лицо. Она отложила тушь и взяла со столика блокнотик, аккуратно пролистала. И энергично кивнула: — Да-да, одиннадцатого. Он был — дяденька, и совсем не богатый, к вопросу о моей меркантильности… — Смерть вдруг погрозила пальцем зеркалу. — В течение года у нас состоялась аж сотня свиданий!.. И он отказывал мне на каждом, каков нахал!.. Шутил, что я не в его вкусе. Никакие мои уловки не действовали. Просто он очень был влюблён в дрянную Жизнь, в отличие от Димы…

Во время монолога – Жизнь, вальяжной походкой, пересекла сцену, встав за спиной Смерти.

— Ну-ну, — с усмешкой пробормотала блондинка.

— Но дяденька мне отдался на сто первом свидании! – торжествующе крикнула Смерть. — Куда ж бы он делся, наивный!.. Ахаха… — мелодичный смех наполнил своды театра гулкой реверберацией. А сама актриса показала зеркалу язык, от избытка чувств. Однако амальгама неожиданно — отразила ехидные глаза Жизни.

— Не надоело меня поминать, сеструха?.. подмигнула Она.

Смерть внимательно глянула на Жизнь, отражаемую зеркалом. Брюнетка по-прежнему сидела за столиком, но Её миловидное лицо исчезло из отражения, а из зеркальных глубин – торчали грубые черты Жизни. Она мрачно ухмылялась.

— Чего!? – переспросила Смерть. Брюнетка явно вела разговор сама с собой, и беззастенчивый голос сестры стал возвращать в реальность бытия.

— Ну да Бог тебе судья, — покивала Жизнь. И далее спросила, уже без ухмылок: — А про женский пол есть мысли?..

Женщине сложно говорить о женщинах, ведь она сама – женщина. В целом, Господь мудр тем, что породил женщину как половой вид. Мужчина – это так, придаток… И вполне, что не Еву слепили из ребра Адама, а наоборот. Но в ходе эволюции что-то пошло не так, и доминирующие позиции в обществе занял мужчина…

Смерть чуть растерянно огляделась, взяла и отложила помаду. Встряхнулась!.. Она очнулась от своих дум и осмысленно взглянула прямо в синие холодные глаза сестрички, отражаемые зеркалом. И молвила ласково:

— Конечно, мне нравятся молодые и ухоженные, чисто эстетический интерес… Женщина – это целый мир, со своими мыслями, комплексами, эмоциями… Женщина – это красота и гармония, это нежность. У мужчин ни черта такого нет — в силу генетики!

Смерть легко вскочила с пуфика, а после с усилием выдернула древко косы из паркета.  Вскричала томно:

— И мужчины, и женщины – странные. Они такие странные и беспечные!.. И я их всех – ТАК люблю!..

— Человек открывается и закрывается интересно, — прокомментировала Жизнь. Пробубнила себе под нос.

Заиграл «Полонез Огинского». Та-та… та-та-та-та-тааа… Брюнетка обняла косу и закружилась с нею в страстном вальсе. В процессе танца подбежала к краю театральной сцены, замерев там с косою у милой груди. Сказала патетически, обращаясь к невидимому залу:

— К каждому у меня свой подход!.. И к каждой!.. Я – Смерть, — обожаю флиртовать с мужчинами и умею наладить контакт с женщинами. Я вся та-акая, разэдакая, ахаха… — актриса искренне рассмеялась. Повернула взгляд зелёных глаз к зеркалу и нахмурилась. Обиженно дополнила, тыкая пальцем в ту сторону:

— А вот моя сестричка, Её зовут Жизнь – грубая, несправедливая девочка, без капельки теплоты!..

Тирада ответила эхом.

— Ы-ы-ы!..

А сестричка Жизнь взглянула искоса, из глубин зеркала, и сказала убежденно:

— Ах ты, сучка такая недоделанная!..

Глава II.

Захар быстро шёл по городскому парку, неся в руках смартфон и «Кофе с собой», а под мышкой торчал – портфель. Внешне – ботаник в больших нелепых очках, лет двадцати трёх. Парень был эмоционально озабочен. Искоса приметил пустую скамейку, затормозил и присел, не отрывая напряжённый взгляд от смартфона. Он глотал кофе и лип в телефоне, пока не услышал рядом женские голоса: двух разных тональностей:

— Кстати, а кто – подопытный?

— Да найдем уж болезного.

— Лучше здорового. Любишь ты больных да немощных.

— Зато я не некрофилка, как ты. Гыыы!..

Захар вскинул недовольный взгляд, мол, кто там отвлекает, мельком осмотрелся, — но рядом никого не было. Парень чуть подумал и вновь залип в смартфон, уже немного на взводе. А грубый женский голос произнёс с превосходством:

— Клиент – Захар, продавец-консультант из «Евросети»… Страдает от недостатка бабского внимания, не любит свою работу и вообще обижен на весь мир… Думает часто о Тебе… Всё про него рассказывать?..

— Лишнее, — бодро ответил мелодичный голос.

Ботаник аж подпрыгнул на месте. Тщательно огляделся.

— Что за… — недоумевал он.

— Тяни, сестричка!..

— Да, сейчас… Ага.

— Чё за фигня?! – размыслил Захар. И тут же уловил шорох сбоку. Резво обернулся. И узрел двух девиц. Нет, скорее, женщины. Блондинка и брюнетка. Обе – разной физической консистенции, но в одинаковых платьях. Жизнь – в белом мини, а Смерть – в чёрном мини. Ножки — в балетках. Здесь же: коса из стали, воткнута у скамейки, древком в травку.

— Э!.. – прищурился Захар, разглядывая дамочек, сидящих в метре от себя.

— Я – первая! — молвила брюнетка.

— Да, — односложно ответила Ей блондинка.

Женщины побросали игральные карты, с помощью коих делали жребий. И взглянули на ботаника пристально.

— Привет, Захар!

— Простите, — промямлил Захар, вставая и подпирая попой скамью.

Незнакомки обступили парня с обеих сторон. Получился кружок, где Захар был зажат между двумя нимфоманками.

— Хочешь я тебя поцелую?.. – проворковала Смерть.

— Да ладно… Вы типа кто?! – всё, что смог ответить Захар.

— Мы типа твоё счастье, — ухарски подмигнула Смерть. Она ловко обхватила парня, сняла с него очки, и приблизила свои губы к его губам. Аккуратно уложила Его на скамейку. И последовал долгий поцелуй.

— Крыша едет, — успел озвучить свои ощущения Захар, тело чуть обмякло, и он прикрыл глаза, погружаясь то ли в негу, то ли в кому…

— Нравится?

— Да… Прошу, продолжайте…

Брюнетка уверенно, хоть и деликатно, — взяла Захара за ширинку, своею рукой. Спросила нежненько:

— А хочешь?..

— Даа!.. – зашёлся в экстазе Захар, на миг приходя в сознание. — Мне никто никогда это не делал….

Вдруг брюнетка почувствовала, как Её оттаскивают от ботаника.

— Дорвалась, ёпт… Теперь моя очередь!.. – послышался недовольный голос Жизни.

— Да, не вопрос! – Смерть гордо шагнула в сторонку.

Парень был перехвачен блондинкой, и швырнут Ею – на траву, за скамью.

— Со мной ты забудешь о Смерти, драгоценный! – хищно усмехнулась Она и возлегла на парня сверху. — Лови сладкие мгновения жизни!.. — Блондинка жадно припала ко рту Захара своим ртом. — Тебе ведь нравится, признай!

Прохожий практически сразу начал сопротивляться, отчаянно барахтаясь под пухлой озабоченкой. Язык с всё большим накалом — извергал междометия:

— Ай!.. Ну-ка… Сумасшедшая!.. Отвалите…

Мужская сила всегда победит женскую, — если речь тупо о силе. Захар спихнул с себя блонду и вскочил на ноги. Осторожно потрогал окровавленное лицо.

— Вы меня покусали!.. – интеллигентно охренел Захар.

— На-ка,  — Смерть деликатно напялила жертве очки.

А ботаник, не вступая более в препирательства – убежал по дорожке парка, иногда оглядываясь и делая какие-то жесты.

— Сестричка Жизнь всегда в своём репертуаре… — прозвучал вдогонку мелодичный женский голос.

Глава III.

— Мы просто очень разные, сеструха, ведь таковы законы мироздания! — убеждённо выкрикнула Жизнь, из глубин зеркала.

Смерть по-прежнему стояла на краю театральной сцены, косясь в сторону трюмо. Она хотела ответить, но не успела. Послышался громкий нахальный мужской Глас:

— А может, ты не умеешь целоваться, сестричка Жизнь?.. Хха-ха-ха…

Сестрёнки одновременно глянули ввысь. В древний театр снизошёл кусочек Небес. Обе сие понимали. И возражать было глупо. Однако. Неожиданная поддержка всегда кстати:

— Мироздание, говоришь?!..– усмехнулась Смерть, тиская свою стальную косу. —Да что ты понимаешь в мироздании, девочка!?.. Эпоху динозавров профукала, эпоху Гигантов – тоже. И с даже с библейской историй не смогла толком совладать!..

— Это к шутнику Богу, — философски сказала Жизнь из зеркальных глубин, делая бровями жест вверх.

— Да ну?!

— Ну да, — ответ прозвучал над ухом.

Брюнетка обернулась и увидела, что сестра стоит рядом с Ней – на театральной сцене. Строго и серьёзно Жизнь декларировала, обращаясь то к сеструхе, то к невидимому залу:

— Что бы ты делала, не будь меня?.. Мыла полы в кабинете Господа, на полставки?.. Или пошла на курсы переквалификации?.. Что такое смерть без жизни? Правильно, ничто! И никто.

Пафосом Смерть не смутить. Она ответила гордо:

— Мир проще, если смотреть на него проще. Но ты не даёшь ему быть таким, сестричка. Всё усложняешь, и виной твой примитивный мозг… — брюнетка прыснула в кулачок и добавила: — А про твою грубость наслышаны даже младенцы…

— Ты не ответила на вопрос, — ровно произнесла Жизнь, будто не слыша предыдущую реплику.

Смерть с размаха воткнула стальную косу в древний паркет театра. Упёрла изящные ручки в бока и молвила надменно:

— Я не отвечаю на вопросы. Я их задаю… Человек – это истец, я его адвокат… А ответчик – ты, Жизнь. Ну, а судья… — брюнетка снова глянула верх. Со значением. А последобавила, нервно сплёвывая в сторонку:

— Объявляю антракт!

Глава IV.

Пакет смертельных болезней – включает в себя множество недугов. Но наиболее любимы Смертью – девять из них.

Брюнетка прохаживалась по театральной сцене, держа в хрупких пальчиках стопку карточек. На каждой карточке – одно слово, название болезни. Смерть поступательно вглядывалась в эти названия, и громким «театральным» шёпотом бормотала:

— …так, инфаркт, рак лёгких… инсульт… саркома кости… отлично! деменция… лейкемия… угу! паралич… пневмония… рак глаза…

Коса находилась тут же, на сцене – традиционно воткнутая в паркет пола ручкой.

— Девять, — ухмыльнулась Жизнь, не оборачиваясь. Она сидела за трюмо, спиной к сцене, и наводила на себя марафет. – «Девять жизней» — так называется пакет сих недугов. Меня-то не залечишь, сеструха…

Смерть подкинула карточки вверх, и картон разлетелся в разные стороны по сцене. А сама Брюнетка замерла на месте и патетически воскликнула:

— У меня есть и другие пакеты тарифов!..

Далее Она начала быстро метаться по сцене, с косой в руках, делая движения – которые имитировали косьбу травы. Параллельно возглашая тоном ярмарочного зазывалы:

— Тариф «Быстрая смерть» — авиакатастрофы, пуля в сердце или в мозг, взрыв гранаты на расстоянии трёх шагов!.. Тариф «Мучительная смерть» — ранения и контузии, пытки и утопления!.. Тарифы «Необычная смерть» и «Сладкая смерть»!.. Всё максимально реально и честно, без подводных камней и прочих уловок маркетинга!.. Аха-ха-ха… Я не торгую смертью, а отдаю её в дар, причем у любого клиента – свой индивидуальный путь ко мне!.. Овеянный чувствами, и заправленный каплей лирики!..

Где-то на середине реплики Жизнь обернулась, с любопытством слушая монолог. Когда сестрёнка замолкла, то блонда снова родила ухмылку и негромко прошипела:

— Есть тысячи способов убить человека и лишь один – произвести его на свет, — Она хлопнула пару раз в ладоши и свистнула. Крикнула ободряюще:

— Отличный бенефис, сеструха!.. Браво!.. Только вот… зрителей-то нет.

Действительно, театральный зал был пуст. Смерть согласно кивнула, несколько равнодушно, без эмоций:

— Билеты все распроданы… но в итоге на добровольную встречу со смертью никто так и не пришёл.

Жизнь приблизилась и встала рядом. Вымолвила философски:

— Так было в Москве, в Париже, в Лондоне… Так и здесь… Так везде и… всегда. Было и есть, и…

— Ясно, — нетерпеливо перебила Смерть. — Моё выступление закончено, пора одевать униформу, и на работу…

Тут же распахнулась дверь в зрительный зал, и порог явил Захара – нелепого ботаника в больших очках. В дрожащих руках: верёвка с петлёй и кусок мыла. Парень неловко замялся:

— Прошу заранее прощения… но вот так получилось… я долго размышлял, идти или нет… эээ…

Жизнь и Смерть молча переглянулись. Одновременно усмехнулись.

— Спектакль окончен, Захар! В другой раз теперь…

— Верёвку можешь тут оставить.

— Что?! – возразил Захар, прижимая верёвку к животу. — Вот так вот просто?! Думаете, так всё просто?.. Это не так просто!.. Если бы вы знали о моих жизненных проблемах…

Блондинка ответила философски:

— У любого человека – проблемы, которые ему создает Жизнь.

Брюнетка иронично возразила:

— Человек не понимает, какая же ты гадкая, сестричка Жизнь! Просто потому, что ты внушила Ему – страх смерти. Однако я-то – нежная и сладкая.

— Да пошла ты, тоже мне амброзия хренова, — цыкнула Жизнь. Ей явно надоело спорить. Блонда спрыгнула со сцены и уверенно направилась к Захару по театральному залу – мимо пустых кресел. Деловито достала рогатку и на ходу стала пулять бумажными шариками, целясь в лицо.

— Ай!.. Ой!.. – вскричал ботаник, отмахиваясь от агрессии Жизни. Не смертельной, но изрядно болезненной.

— Иди ко мне, милый, я тебя ещё не докусала… — адски улыбалась Жизнь.

Послесловие.

Стриптиз-девушка Маша кое-как отработала свой номер на шесте, в элитном ночном клубе – тело ломило, а голову знобило. Физика и психика требовали дозу! Отмахнувшись от администратора и поклонников – Маша скрылась в дамской комнате. Попудрила носик и достала из лифчика – целлофановый пакетик с белым порошком.

— Супер! – Маша насыпала немного наркотика на тыльную сторонку кисти, собираясь нюхнуть. И, действительно, нюхнула – и раз, и два. Шумно выдохнула, спрятала пакетик назад и посмотрела в зеркало «кайфовыми» глазками.

В зеркале, рядом с собой, — Маша увидела зеленоглазую брюнетку с бледным лицом, лет тридцати пяти, в маленьком чёрном платье и со стальной косой в руке.

— Подружка, дозой не поделишься? – ласково спросила Смерть.

Маша вытерла сладкие гламурные слёзы. Спросила просто:

— Ты тоже считаешь, что жизнь дерьмо?

— Жизнь – это дрянная девочка, без вариантов! – лучезарно улыбнулась Смерть. Выдержала недолгую паузу и добавила: — Хочешь я тебя поцелую, Машенька?.. И поверь, таких приятностей, как со мной – ты никогда и ни с кем не испытывала… и уже не испытаешь.

5 августа 2019.

«ДЬЯВОЛ РИМСКИЙ». РАССКАЗ

Потусторонняя чёрная комедия.

Превью. 666 лет назад

В дверь спальни Папы Римского деликатно постучали, и на пороге возникла Смерть – внешне женщина лет сорока, с голубыми глазами на миловидном бледном лице, длинные рыжие волосы чуть растрёпаны. Из одежды — одна нательная белая рубашка, которая демонстрировала округлости и впадины тела. Крупные ладони сжимали косу из стали.

— Привет! — деловито сказала Смерть. – Я не опоздала?

— Хороша, чертовка!.. – машинально отметил верный кардинал. Чуть подумал и добавил апатично. — Может, в другой раз, а?..

— Предлагаю спросить у самого Папы, — усмехнулась Смерть, проникая в спальню. Она уверенно шагнула к ложу, присела рядом на табурет. Подмигнула умирающему Папе Римскому:

— Я явилась. И я надеюсь, ты мне рад?

Папа Римский представлял собой невзрачного старичка. Осунувшееся непримечательное лицо, клок седых волос, вялые руки, то и дело с усилием тискающие цветастое одеяло. Глаза Папы были закрыты, грудь с усилием вздымалась от неровного дыхания.

— Он в коме, — констатировала Смерть, в сторону кардинала. И нежно прошептала Папе: — Раз, два, три – ну-ка умри.

И Папа умер.

— Чудесно! – воскликнула Смерть, вставая с табурета.

— Слушай, а зачем тебе коса? – вопросил кардинал, делая несмелый шаг к женщине. И сам же ответил: – Мне кажется, коса — это некий символ, который означает, что смерть призвана косить человеческие душ…

— Ой, — фыркнула женщина. — Смерть чуть сложней, чем кажется вам — людям, с вашей персональной колокольни... – Она протянула руку по направлению к кровати, пальцами маня к себе лежащее туловище.

Тело Папы вздрогнуло и приподнялось на пару дюймов… снова упало на кровать, но тотчас же от него отделилась синяя душа – в форме тела. Дух было видно и в тоже время — не видно. Кардинал удивлённо моргал, силясь понять – наблюдает он то, что наблюдает, или нет. Душа коснулась своею синей рукой – женской руки, Смерть легонько сжала эфирные пальцы, без усилий выдергивая душу из физических останков и ставя её на деревянный пол.

В тот же миг раздался снова стук в дверь – уже громкий и настойчивый.

— Это архангел, видно, — прокомментировала Смерть. – Призван проводить Папу на его персональные небеса… Я уж думала, типа в отпуске, и типа самой придется Папу валандать…

Нахальный стук повторился. Кардинал мягкой походкой подошёл и открыл дверь. Пригнувшись, дабы не стукнуться о притолоку – в спальню грузно шагнуло очень высокое существо, с тремя рядами рогов на голове, с волосатыми мускулистыми ручищами, с массивной шеей, в кольчуге. Лицо широкое, но глазки маленькие, зелёные, в них сидело недовольство на грани с обидой. Вместо ступней – копыта, а на заднице – шикарный хвост.

— Здоров! – глухо пробурчал гость, зыркая глазками.

— В-вы к-кто?.. – заблеял кардинал.

— Ты архангел? – спросила Смерть. – Чёт я тебя не знаю…

Существо деловито огляделось, пожевало толстыми губками и уперлось недовольным взглядом в Смерть:

— Давай, вали, — сказал монстр прямым текстом. Без прелюдий и приветствий.

— Ты, типа мне? – пожала манерным плечом Смерть.

— Да, — угрюмо кивнул гость. – У меня тут небольшое эксклюзивное дело. Строго без баб!

— Вообще-то, она – Смерть! – воскликнул кардинал.

— Смерть отменяется, — ухмыльнулся незнакомец с рогами.

Эфирное тело Папы как-то поднапряглось, беззвучно стало открывать и закрывать ментальный рот. Завертело головой.

Гость натужно вздохнул, залез в боковой карманчик и вынул оттуда красную книжечку. Развернул и сунул «корочки» под нос кардиналу.

— Дья-вол, — прочел церковник чуть с запинкой. – Удостоверение выдано… канцелярией Господа Бога… Печать, подпись.

— Есть ещё вопросы? – ухмыльнулся незваный дьявол, пряча красную книжечку.

— Тоже мне, — недовольно взбрыкнула Смерть. – Слышь, дьявол как тебя там, это ты отменяешься, — жёстко сказала она. – Иди, откуда припёрся, и если есть претензии – то задашь их моему начальству.

Женщина крепко взяла душу Папы за эфирную руку и гордо пошагала с ним к двери, намереваясь выйти.

— Ахтунг! – в обиде сощурился дьявол, возвышаясь над всеми. Он схватил бледнолицую женщину загребущими ладонями, и… вначале сломал косу, будто тростинку, — а после повернул Смерть к себе задом и дал ей хорошего пинка. Миловидная дамочка вылетела прочь, не успев и пикнуть. Дьявол кинул ей вслед обломки косы, затем взял эфирное тело Папы, поднял над собой, открыл широко свой рот и опустил внутрь себя душу. Проглотил её как питон, крякнул.

Кардинал смотрел во все глаза, крестясь на автопилоте.

— Встретимся в другом месте! – послышался разъяренный крик Смерти из-за порога. – Я такую, сука, жалобу накатаю….

Дьявол лишь рыгнул на звук крика.

— Ты не мужчина, — донесся новый женский вскрик.

— Я не мужчина, — с зевком согласился Дьявол и прыгнул к кровати, приподнимая за шею физическое тело Папы. Ухмыльнулся и облизнулся. Сжал рот Папы, раскрывая его, и уже сам – пружинистой змеёй – ввинтился внутрь тела старца. Трансформация заняла несколько секунд.

— Господи, помилуй, — прошептал кардинал.

Физическое тело на кровати задрожало и зашевелилось. Папа Римский приподнялся на ложе, сорвал с себя цветастое одеяло и без усилий спрыгнул на пол. Сверкнул маленькими зелёными глазками, где сидело недовольство на грани с обидой.

— Папа Римский – это отныне Я! – рявкнул преображенный понтифик дьявольским голосом. – И так будет всегда!.. Когда-то это тело всё же умрет, но я возрожусь в новом теле Папы Римского.

— Почему ты мне сие рассказываешь?! – пролепетал кардинал.

— Потому что ты – верный кардинал Папы, — немедленно отозвался Дьявол. – И твоя личность будет перерождаться в другие тела, параллельно мне, и ты будешь помнить, что ты – это верный кардинал Дьявола!..

Когда абсурда слишком много, то наш организм отталкивает его прочь от себя с помощью смеха.

— Хха-аха-ха-ха!.. – вдруг истерически заржал кардинал. – Ха-ха-ха!..

— Ты – единственный, кто будет знать, что Папа это не Папа, — ухмыльнулся Дьявол. – А теперь чеши, оповести Конклав, что наместник Святого Петра передумал умирать, и проживет ещё лет десять, думаю…

Смех кардинала стих. Он беззаботно махнул рукою:

— Можешь не объяснять. Тебе надо успеть освоиться в новой роли…

— Чеши, давай, — благосклонно кивнул Дьявол Римский.

В следующее мгновение кардинал изумлённо огляделся. Как будто прозревая. Закрыл до сих пор открытую дверь. Сказал с усилием, беспокойно осматриваясь:

— Я бегу, но… Почему, чёрт возьми, я всё сие вижу? Смерть, Дьявол… я никогда раньше не наблюдал потусторонний мир… Или я стал проклятым?.. – Епископ выглядел растерянным, даже каким-то потерянным. На смену истерике пришла тревога.

Дьявольский Папа с усмешкой показал белую таблетку на волосатой ладони:

— «Феназепам», — молвил он кратко. – Пилюля счастья, коей я тебя тайно кормил. В ней дело. – И протянул таблетку. — На-ка, глотни ещё одну.

          1. Экзорцизм

В окно спальни Папы Римского лучисто улыбалось солнце XXI века от Рождества Христова. Сам Папа традиционно полёживал на кровати. Во рту — кляп, руки наручниками пристегнуты к пологу, а ноги привязаны веревками к кольцам на полу. Папа визуально был немножко другим, чем 666 лет назад – не так дряхл, очень толст и с закрашенной сединой на голове. Лишь глазки остались такими же: маленькими, зелёными, в них сидело недовольство на грани с обидой.

— Изыди! – нараспев произносил верный кардинал, стоя в ногах кровати, с книгой в руках. На обложке тусклым златом сияла надпись: «Экзорцизм. Как изгонять дьявола».

Верный кардинал, в отличие от Папы – ничуть не изменился внешне. Остался ровно таким, каким и был. Один в один.

— Изыди, дьявол! – торжественно повторил он, откладывая книгу на мини-столик на колесиках и беря оттуда большой, златой же, крест.

Дьявол Римский с ленцой высвободил руку из наручника, почесал ею бедро, а затем сноровисто вытащил кляп изо рта. Молвил обиженно:

— Не задрало?

Кардинал обеими руками поднял крест над головой, и медленно же — стал осенять им Папу.

— Не задрало, — согласно кивнул понтифик. – Но я кушать хочу. Может, продолжишь после обеда и мессы?..

— Я заставлю тебя выйти из тела Папы! – решительно сказал кардинал.

— Может, лучше войдешь в тело Папы?.. – соскабрезничал дьявол, сально подмигивая.

Тело Папы поплыло перед взором кардинала, и он увидел женщину на кровати. Лицо осталось папским, но тело, — обнажённое, маняще колышущееся женское тело… Женщина страстно извивалась на ложе, постанывая.

— Вот дерьмо! – ругнулся кардинал совсем не по-церковному, прыгая на кровать. Он уселся сверху Папы, на его объёмный живот, и отвесил ему пару пощечин. Занес кисть для третьей оплеухи и услышал смущённый кашель. Обернулся. На пороге стоял камерленго и пялился на сцену.

— Иди, помоги мне! – ничуть не смутился кардинал, обращаясь к сановнику. – Подержи Папу с другой стороны, а я ему снова руку закую.

— Без меня, — пробормотал камерленго. – Ваши садо-мазо игры – ваши заботы, — и он тихо слился прочь. Не удивляясь и не показывая особых эмоций.

Ватикан себя изжил даже в глазах ватиканских жителей. Как Ватикан. Ну, бывает и хуже…

— Эй, кардинал, ты меня смешишь, — обиженно сказал дьявольский понтифик. – Хотя мне ни черта и не смешно. На протяжении веков ты всеми способами пытался меня выгнать из тела Папы! Но…

— То, что бесполезно сегодня – окажется полезным завтра, — желчно ответил кардинал, держа занесённый кулак.

— Твоё завтра не наступит никогда, — усмехнулся Дьявол. – Я тя умоляю… неужели, тебя даже «дурка» не научила…

Кардинал вспомнил, как его двадцать лет назад положили в психиатричку, по банальнейшей причине: он всем рассказывал, что Папа Римский – одержим. Кардинал тяжко вздохнул. Он опустил кулак, смачно сплюнул в сторонку и слез с живота понтифика. Начал деловито собирать вещи с мини-столика: книгу с заклинаниями, ножницы, крест, какие-то склянки… Потом направился к дверям. А в спину полетел голос дьявольского извращенца:

— Папой всегда становился тот кардинал, чья телесная оболочка была мне симпатична!.. Я во все времена договаривался с Конклавом...* Неплохо я устроился – признай?! Аха-ха…

Верный кардинал вдруг замер. Прошептал:

— Папой всегда был человек духовного звания. Так. А если им выбрать мирянина?!..

Примечание: Конклав – это собрание кардиналов в Ватикане, выбирает Папу Римского после смерти или отречения предыдущего Папы.

* * *

— Согласно традиции – Папой Римским может стать любой человек. Он должен быть неженатым католиком, и всё, — веско прояснила Джованьола, хранительница Ватиканской библиотеки. Она незримо для людей жила в здании с XV века – даты официального основания хранилища знаний и тайн. Красавица, в которую влюблялись короли и падишахи, а ныне представительная блондинка в очках, с большими грудными «буферами» — будто сошедшая с экрана порнофильма.

— Мирянин — это шанс избавиться от зеленоглазого придурка, — пророкотал демон Греко, — когда-то адский херувим средней руки и средних способностей, а ныне – один из экспонатов ватиканского Музея Люцифера. Однажды он прогневал собственно Люцифера, и был отправлен в ссылку, сюда, в Ватикан. Греко развлекал посетителей, а сам развлекался тем, что крал у них кошельки.

— Я за любой кипеш, вы же знаете, — согласно покивал Меринго – чёрный кот, хранитель ватиканской аптеки и поставщик нелегального «Феназапама».

— Значит, займемся поисками мирянина, — подытожил верный папский кардинал.

Совещание произошло в его кабинете, напоминавшем кабинет любого ответственного лица. Большой стол, оргтехника, несколько книжных полок и графин с водой. Правда, тут были также золотые подсвечники, три ящика «Кагора» и Библия.

— Я скоро вернусь, — с этими словами владелец кабинета вышел.

— Сыграем в шахматы? – Меринго потряс чёрно-белой доской.

* * *

Верный кардинал пытливо наблюдал с балкончика за хаотично движущейся толпой народа на Площади Святого Петра. И бормотал под нос:

— Как бы тебя узнать?.. – ни к кому не обращаясь, риторически.

Наконец, ему надоело, он развернулся и, несколько уныло, пошёл прочь. Однако через пару шагов ему под ноги, сверху – упало чьё-то тело. Тело тотчас заворочалось, приподнимаясь, — и стало видно, что оно – мужское.

— Господи! – кардинал машинально посмотрел вверх, а потом – вниз.

— Эх! — тело встало на ноги и распрямилось, теперь оно стояло напротив кардинала. На шее – болтался фотоаппарат. Ему было сорок три года, худощаво, одето в спортивный костюм и обуто в кроссовки. На голове тёмные короткие растрёпанные волосы, гладко выбритое лицо.

— Экскьюз ми, — извинилось тело по-английски. И добавило на другом языке, тоже глянув вверх: — Чёртова гнилая балка.

— День добрый, — машинально сказал кардинал на итальянском, что-то прикидывая в уме. – Ты кто?

— Не кумекаю тебя ни хрена, — широко улыбнулся парень с фотоаппаратом. – Сори, земеля… Я – русский турист. А ты… кардинал? Прямо вот подлинный?.. Не актёр?!

Церковник понял, что не понимает язык. Точней, не знает. Но не каждый день с небес падает парень, который вполне может стать Папой… Коли уж упал и оттуда – то почему бы и нет?.. В любом случае, каждая попытка сама по себе достойна уважения…

Кардинал любезно улыбнулся, аккуратно взял незнакомца за локоть, и потянул прочь.

— Пойдем со мной, — мягко попросил он.

Неизвестный язык способен понять, в принципе, каждый турист, если ты в стенах Ватикана и тебя с собой зовёт самый настоящий кардинал Ватикана. А даже если это актёр, то всё равно ведь прикольно!

— Без проблем, — и турист прошествовал следом за иерархом.

2. Вербовка русского туриста

Русский турист сидел в кабинете кардинала и, широко открытыми глазами, наблюдал. Рот был тоже открыт – в солидарность взгляду.

— Меринго, выдай «Феназепам», — распоряжался кардинал, стоя в торце стола. – Джованьола, подай пилюлю гостю. Греко, а ты пока сложи да спрячь шахматы!

Турист потусторонних персонажей не видел, а зрел лишь верного папского кардинала. Впрочем, через минутку, к лицу заморского гостя подплыло, само по себе, блюдце с белой таблеткой.

— Угощайся, — настойчиво попросил кардинал. Несмотря на итальянский язык – не понять его русскоязычному гостю было нельзя.

— Чёрт, что за ерунда?.. – удивился турист. – Меня, блин, хотят опоить, вот так вот нагло?..

Самое простое – это встать и уйти. Несмотря на укоризненный взор кардинала. Но от приключений отказываться нельзя, потому что второго шанса, как правило, здесь не бывает. Всё же ступить на гнилую балку, дабы сделать красивый снимок, и отдаться приключениям – это разные вещи.

— Хоккей, — русский турист взял таблетку и положил её в рот. Чуть скривился: — Ну и горечь! Фуу… — на секунду прикрыл глаза, явно глотая. А когда глаза открыл – то увидел прямо перед носом женские «буфера» пятого размера. Над ними располагалось милое лицо с большими синими глазами.

— Привет! – подмигнула Джованьола. – Я рада, что ты прозрел, незнакомый друг!

— И я рад, — подтвердил чёрный кот. – Дай пять, парень! – он подал лапу.

— Приветствую! – Греко с почтением снял и одел шляпу. Как знак вежливости.

— Сеньоры! Позвольте вам представить кандидата на роль Папы Римского! – возгласил торжественно кардинал.

— Ахренеть! – ошалело мигал гость. Он не только увидел ранее невидимое, но и стал понимать чуждый язык. Более того, и его язык понимали (как позже выяснилось).

Всё судьбоносное происходит только случайно, ведь по-другому Судьба не умеет. Надо принять на веру сей постулат и включаться в игру. А то, что это какая-то игра – русский турист решил не сомневаться.

— Мое имя Даня, — сказал он небрежно. – Я готов с вами сыграть. Но прежде хочу узнать, что за игра, сколько в ней уровней и каков мой приз?

— Красавчик! – облизнулась Джованьола. — Кстати, а ты женат?

— И католик ли ты? – заинтересованно дополнил Меринго.

Данил перевел обалдевший взгляд с блондинки на кота, и обратно на блондинку. Сказал, гылясь девушке:

— Для тебя, милашка, готов быть кем угодно!..

* * *

— Не-не, стать Папой Римским – это не приз, — отрицал Данил. – Я ценю ваше доверие, ребята, но я хочу что-то более существенное.

— Ты сначала сыграй, — недовольно прошипел Меринго.

— Кардинал, давай шельмеца отправим в сад, и найдем другово, — предложил Греко. – Посговорчивей.

— Короче, Даня, в Папе, в том, что сейчас у нас — засел дьявол, — обронил верный кардинал. – И только ты сможешь его спасти, стать героем!..

— Ради меня, а? – попросила томно Джованьола.

Каждому терпению – своя минута. Тому, что больше минуты – терпение сопротивляется. Русский турист нетерпеливо взбрыкнул:

— Да, героем я готов!.. Только без смертельных опасностей, хоккей? – он на мгновение задумался. – Кто и что там про дьявола говорил?..

— В нашего Папу вселился дьявол, — терпеливо повторил кардинал. – И только ты…

— Не-не, — перебил Данил. – Значит, я должен изгнать дьявола из вашего Папы, и когда я это сделаю – то сам стану Папой, в которого вселится другой дьявол… Потом вы найдете ещё прифарка, который изгонит дьявола уже из меня, и сам будет Папой… Ни хрена так себе квест, прикольный, только вот мне ни черта не смешно!..

Потусторонний кворум молча и осуждающе – смотрел на русского туриста.

— Чего? – удивился Даня. – Меня развести не получится, и точка.

* * *

— А что, если написать письмо начальству этого вашего Дьявола?.. – предложил Данила. — Ну, там, на Небеса или куда там пишут?.. Нажаловаться на него Богу или Старшему дьяволу…

— Вряд ли, — в сомнении молвил кворум.

— А вы пробовали?!

— Нет.

— Как же можно говорить «вря-ад ли», — передразнил русский турист. – Всё гениальное просто. Вон кардинал составит грамотное письмо под мою диктовку… Греко и Джованьола – как представители потустороннего мира – письмо подпишут, а вон кошак —  письмо отнесет по адресу…

— Полегче, — зафырчал Меринго.

— Там прочтут письмо и выгонят дьявола из тела вашего Папы, — ухмыльнулся русский. – Мне вручаете приз, который я сам придумаю себе. Папа станет дальше руководить, уже сам. Все довольны и счастливы!.. А?..

— Ныряй в мой омут, ты нравишься моим чертям! – с чувством сказала Джованьола, поправляя «буфера» пятого размера. Она влюблёно посмотрела на Даню.

— В канцелярии Бога очень запутанная иерархия, — сбил пыл верный кардинал. – Если мы напишем письмо не тому «ответственному лицу», то его просто не рассмотрят. А таких «ответственных лиц» Там – очень и очень…

— Кто есть этот конкретный дьявол — мы не знаем, — высказался демон Греко. – Но навестить Ад и Рай – идея хорошая. Пожалуй, я смотаюсь в преисподнюю и попробую узнать родословную зеленоглазого мракобеса…

— Да-да, — согласно покивал кардинал. – А я съезжу в Рай и там наведу справки. Джованьола пусть пороется в своей библиотеке, а Меринго пусть следит за Папой, на всякий случай… — он благодарно глянул на русского. – А ты, Даня, выбирай, с кем отправишься в путь, со мной или с Греко?..

— Я лучше в её омут, — вновь загыглился Данила, кивая на блондинку. – Я вот только одного не пойму, — он залихватски подмигнул: — Неужели без меня вы не могли додуматься до того, что я предложил?..

3. Рай и Ад

Верный папский кардинал и русский турист ехали в Рай. Сидя в комфортабельных креслах местной электрички, курсирующей между Ватиканом и Эдемом каждые 45 минут. Эксклюзивный маршрут. По вагону ходили стюарды, предлагая напитки и лёгкую закуску, а также мировую прессу и сувениры.

— Всё абсолютно бесплатно! – елейными голосами заявляли они.

Даня взял коржик с кофе и воочию убедился, что реально всё бесплатно.

— Коммунизм? – спросил он у спутника.

Церковник лишь молча усмехнулся.

— Кстати, а почему здесь официанты – одни мужики? – решил нарушить паузу русский. – Только не молчи, хоккей?

— В Раю нет женщин, — ответил кардинал без эмоций.

Русский турист огляделся, и приметил в вагоне несколько мужской физиономий, одну морду крокодила (поверим, что он – самец) и три привидения без явных половых признаков, но, хоккей, тоже верим в их мужскую ипостась…

— Совсем нет? – удивился Данила.

— Ну, вообще-то, ходят слухи, что женщины в Раю есть, — признал кардинал нехотя. – Но я их ни разу не видел…

— Чувствую сожаление в голосе, — подмигнул русский турист. – Ладно, расскажи, как мы будем искать нашего дьявола в Раю?..

Искать в раю дьявола – вещь неблагодарная. Могут и в тюрьму посадить за такое непотребство. Но, к счастью, существует такое понятие как «личные связи».

— У меня на Лубянке работает дальний родственник, — пояснил кардинал. – Ангел в чине майора, имеет доступ ко всем базам и прочее… Он и поможет.

— Где?! – кротко охренел Данил.

— Через пару часов поезд прибудет на площадь Пяти Вокзалов, оттуда берем такси с жёлтыми номерами, ещё полчаса, и мы у цели, — объяснил кардинал.

* * *

В это же самое время, Дьявол Римский проставил точку в письме. Огладил бумагу, поплевал на неё. Запечатал в конверт и свистнул. Дверь сейфа сама собой защёлкала внутренними замками, отворилась медленно, — и явила серого крыса. Грызун как грызун, вот только на лапках пальцы как у человека. Крыс отряхнул ладони и прыгнул на пол, встав на задних перед Папой.

Дело произошло в папской спальне, той самой, — где недавно пытался свершиться обряд экзорцизма.

— Матис, привет! – грубо цыкнул Дьявол Римский. – Вот тебе послание, отнесешь моему деду. Он прочтет и даст тебе куст ассирийской конопли… Доставишь куст мне, понял?

Крыс пискнул и с поклоном взял конверт, расшаркался. И, махнув человеческими пальцами, — поскакал из спальни прочь.

— Ассирийская травка — это вещь, — усмехнулся дьявол вслух. Зелёные глазки ностальгически блеснули.

* * *

Дед жил на окраине Рима и добраться до него можно было кучей способов. Крыс бежал по ватиканскому коридору и размышлял, какой способ ему выбрать – когда на пути, преграждая, встали две громадные чёрные лапы кота.

— Мяу! – облизнулся Меринго. – Дьявольский дружок.

Матис застопорился и недовольно пискнул. Поднял возмущённые красные глазки на котика и покрутил пальцем у своего виска.

— Чё?! – удивился Меринго.

Крыс не ответил, а ловко обогнул кота и припустил что есть мочи – далее. Однако был тут же схвачен цепкими когтями за загривок и поставлен перед хранителем ватиканской аптеки.

— Сам отдашь или силу применить? – лениво спрашивал Меринго, щурясь на конверт в пальцах мыша. Матис быстро огляделся, ища тоскующим взором «Скорую помощь для крыс». Не заметив оной – он сноровисто затолкал конверт в пасть и сжевал за пару мгновений. Рыгнул с сожалением.

— Ах ты, скотинка, — кисло усмехнулся котик и с разворота ударил крыса хвостом по треугольной голове. Матис с писком замертво упал. А котик быстренько слинял с места преступления.

* * *

Демону Греко было проще. Он – один, да и Ад под боком, не надо никуда трястись на поезде, жуя сухие коржики.

— Тэк-с, — Греко открыл потайную дверь в своём Музее, проникая в соседнее помещение, представлявшее велостоянку. Взял велосипед, и отрыв ещё одну дверь, — демон очутился  на окраине захудалого городка. Как известно, Ад намного меньше Рая в силу того, что небесная братва круче и имеет такие возможности, о которых дьяволятам можно только мечтать. Рай изначально создавался как культурно-досуговый центр, как финансовый столп, как сосредоточие политической власти. И Сатана с присными, уволенные оттуда – могли рассчитывать лишь на скромное содержание, и то — благодаря всемилости Господа… Бесенята построили таки себе вотчину – Ад, и как получилось, так и получилось… мелко, в общем.

— Здравствуй, Ад! – сказал демон с чувством, сел на велик и поехал мимо ветхих пятиэтажек.

Спустя девять минут – Греко затормозил у затрапезного вида кафешки, с громкой вывеской: «Клуб стильных барыг». Чем провинциальней провинция – тем нелепей её вывески…

Пришелец уверенно вошёл в помещение, внешне — преобычный кабак, подгреб к стойке. Ему вежливо поклонился маленький усатый человек, в сомбреро — бармен.

— Здравствуй, дорогой, — поздоровался усач.

Тут же, у стойки, сидел и пил текилу пухлый человечек, лысый и чисто выбритый, лет пятидесяти на вид.

— Привет, Мудин! – поздоровался демон.

— День добрый, — ответил на рукопожатие толстяк.

— Мне пива, — попросил Греко бармена, а сам достал фотографию Дьявола Римского, подал её собеседнику:

— Мудин, мне надо узнать, кто есть сей дьявол, — интимно произнес Греко.

Толстячок взял и рассмотрел фото, хмыкнул.

— Двадцать душ.

— Десять.

— Тринадцать.

— Да, — демон кивнул.

— Хорошо, — Мудин положил фото во внутренний карман. – Если эта сущность хоть однажды была в Аду – то я тебе предоставлю полную информацию. Имя дьявола, его возраст, пол, род занятий, должность… Погоди полчаса, скоро всё будет.

4. Допрос мыша

— Пиииск!.. – вещал крыс, стоя на задних лапках перед Дьяволом Римским. Треугольная мордочка перевязана бинтом, ручки с человеческими пальцами нервно трясутся. – Писк, писк…

— Я всё понял, — меланхолично заявил Папа, а его зелёные глаза сверкнули обидой. – Тебя избил черный кот, хранитель ватиканской аптеки. Чисто из-за своей антипатии, без всякой видимой причины.

Папа Римский встал с кровати, на которой почти всегда традиционно лежал, накинул халат на волосатое тело с объёмным животом. Сказал убеждённо:

— Матис, ты беги и карауль фронду кардинала, и как только она проявится в Ватикане – то углубленно следи. Да так, чтобы они тебя заметили!..

— Пииииск?.. – недоумённо развел своими человеческими пальцами крысёнок.

— Они все рассосались куда-то, — грубо разъяснил Дьявол. – Строят козни против меня, как всегда…  Я сам поехал к деду, а ты карауль. И строго так, как я молвил!..

* * *

— Почему мы не можем проблемы решать с помощью гаджетов? – невзначай спросил русский турист. – Электронная почта, WhatsApp, Google-сервисы….

— В потустороннем мире всё завязано на личном общении, — кратко ответил верный папский кардинал.

Парочка только что вернулась из Рая и шла по длинному коридору Ватикана, добираясь до кабинета иерарха, где был назначен всеобщий сбор. На первом перекрестке путешественники столкнулись с Греко и Джованьолой, также деловито шагавших в сторону места свидания, по параллельному коридору.

— Привет-привет!

— Да, приветище! – с потолка упал чёрный кот Меринго.

— Пиииск, — застенчиво помахал лапкой Матис, вылезая из трещины в стене.

Фронда сначала на крыса чуть не наступила, а потом воочию увидела. «Приветы» смолкли.

— Жаль, я тебя тогда не задушил насмерть, — зло прошипел Меринго. – Мяу!.. Но, может, к лучшему… Потому что сейчас я тебя съем! – котик открыл пасть.

— Любимый мышь короля Людовика девятого, похищенный у него из гроба, — прищурился верный кардинал. И рявкнул: – Ныне дьявольский шпион… На костёр гада!..

— Лучше закопать шпиёна живым в землю, в саду, — хмуро предложил Греко, почесывая рога через шляпу.

— Дался тебе сад, — отозвалась Джованьола. – Я мыша щас отравлю, — она достала из пятиразмерного «буфера» склянку с мутно-жёлтой жидкостью.

— Писк, — отрицательно замотал треугольной мордочкой Матис, нервно поводя своими человеческими пальцами. Он молящим взглядом перебегал по лицам фронды, вставшей вокруг него кружком. — Пиииск…

— Ну, вы, блин, вообще!.. – усмехнулся Даник. – Ватиканцы, да!?..

— Что не так?! – недоуменно повернулась к Дане фронда.

— Шпиона надо допросить, — рассказал русский. – Это как бы элементарно…

* * *

Крыс лежал на Библии верного кардинала, в его кабинете, на письменном столе, — перемотанный скотчем везде, кроме треугольной мордочки. Зверь пищал с равномерным ужасом. Заговорщики сидели по обеим сторонам стола, и пили «Кагор». И рассуждали о судьбе пленника:

— Надыть лить ему в пасть воду, — предложил Греко. – Очень эффектная пытка. И, хех, гуманная… Стопудов расколется.

— А давайте его кастрируем, — с азартом мяукнул Меринго. – Мяяв!.. Я ему сначала одно яйцо откушу, после – второе. А далее…

— Наверняка ты в прошлой жизни был женщиной, — загылилась Джованьола на кота. – Лучше мыша на кол посадить. Тоже гуманно, гы… Сразу всё расскажет.

— Гуманисты, мать вашу, — вскричал русский турист. – Вы чё, мля, охренели?! То убийства, то пытки!.. Я, вообще, в христианской цитадели, ёпт?!..

— Даня прав, — поддержал верный кардинал, по-садистки скалясь. – Не надо крыса пытать. Замуровать, и вся недолга!..

Да-да, замуровать – это не убийство и не пытка, а нечто среднее. Хотя итог один – умерщвление. Русский лишь иронично фыркал.

— А чего мышь нам сказать-то должен, кстать?! – возопил Меринго.

Фронда в задумчивости переглянулась. Пожала плечиками.

— Кто-нить узнал, кто есть Дьявол? – спросила Джованьола. – Я лично – нет. Нигде ни одного упоминания, ни в старинных рукописях, ни в средневековой периодике… Даже в амбарных книгах ни черта нет.

— Ноль, — нехотя проворчал кардинал. – Слыхом о нём не слыхали в Раю.

— В Аду дьявольского Папы не случалось ни раз, — подытожил всеобщую грусть Греко.

— Писк! – зашёлся в диком экстазе Матис. – Пиииск… — он пытался шевелить своими человеческими пальцами, но получалось едва.

Нечаянно Матис встретился взглядом с Данилой и замер, хлопая красными глазками. Русский турист ему ободряюще подмигнул и крыс расцвёл. Эмпатия, рождающая симпатию. Так бывает.

— У меня предложение, — веско заявил Даня. – Валите из кабинета и погуляйте полчасика. И мышь мне всё расскажет.

— Пиииск, — невнятной эмоцией зашёлся крыс.

* * *

— Ну, как? – спросил верный кардинал, когда оттикало полчаса.

Он и Даня посиживали за тем же столом, в окружении фронды.

— Писк! – крысенок встал в боксёрскую стойку, топчась нижними лапками на Библии. Сжал человеческие пальцы в кулаки, потанцевал, играя лапками во все стороны.

– Даня – мой друг, и кто ему чё неправильно скажет, тот будет иметь дело со мной! – так сказал крыс пискляво. И добавил через паузу: — Сукиного сына Дьявола это тоже касается. Он сейчас отъехал к родственничку, поставлю перед фактом — как вернётся.

— Чёрт возьми, Даня! – заорала фронда. – Ты мыша говорить научил за полчаса?!

— Действуй лаской, — самодовольно произнес Данила. – И к тебе потянулся даже животные… Я узнал, что Дьяволу Римскому на нас плевать, и он поехал к дедушке по личному делу. А мышь — ни черта не шпион, просто Дьявол так решил приколоться. Даже?..

— Писк!.. – энергично затряс крыс треугольной мордочкой. — Даже!..

Большую роль в жизни играют Случаи. Те Случаи, которые случаются, и не лежат в головах наших персональных ангелов и бесов — нереализованными.

— Дед стопудов в курсе, кто есть его внук!.. – хмуро кивнул Греко.

— Разумеется, что дьявольский старик нам ничего не скажет, — манерно констатировала Джованьола. — Это ж очевидно…

— Мяу! — напыжился котик. — Плохо, что Дьявол нас не боится.

— Наоборот, это супер! — не согласился Данила.

— Писк, — неопределенно вставил крыс.

— Беги к деду, Даня! – непререкаемым тоном сказал верный кардинал. – Ты мыша разговорил, тебе дьявольского деда и танцевать.

— Его надо оттанцевать, без вариантов, — прогудел Греко.

— Все согласны?.. — вопросила блонда.

5. Ассирийская конопля

— Прости, Даня, но я не пойду с тобой! – пафосно сказал крыс. Он вытер своим человеческим пальцем слезу на треугольной мордочке. – Я уезжаю к себе в мышиное царство. Навсегда!.. Вон твой трамвай № 53, на нём доберешься до дедушки. – Матис махнул лапкой и потрусил с остановки прочь.

— Пока! – флегматично ответил разведчик.

Дело склонялось к вечеру, августовское солнце покраснело.

* * *

Через полтора часа русский турист слез с трамвая и двинулся пешком. В руке уверенно освещал незнакомый путь «Яндекс.Навигатор».

— Здесь, — остановился Данил перед развалюхой, окруженной ветхой деревянной оградой. Внутри проглядывался заросший огород. В единственном окошке горел свет.

— Оёх! – русский принюхался. – Интересный запах. Из детства…

Округа как из середины ХХ века, — несколько куцых домиков, хаотично разбросанных на пустыре, трамвайная линия, редкие деревца. Одинокий точильщик ножей – точил лезвия на ручном станке, невдалеке.

Хлопнула дверь развалюхи, а после распахнулась калитка и вышел Дьявол Римский, вперевалку, с почетом неся объёмный живот. Пухлые пальцы сжимали развесистый коричневый  куст. Дьявол остановился, с наслаждением куст нюхнул, мазнул косым взглядом по Данику. Вымолвил по привычке обиженно:

— Ты по правильному адресу, Даня!.. Подлинно ассирийская конопля продаётся ток здесь, — он повел недовольными зелёными глазками и пошагал прочь.

— Эй, мы знакомы?! – изумился русский турист.

— Нет, — кратко ответил понтифик через плечо, не оборачиваясь.

Дьявол Римский удалялся. А из калитки выпрыгнул козёл. Такой обычный, из костей и мяса, покрытый белой шерстью. С рогами и с хвостом.

— Бе! – произнес козёл. – Эй, Даня, почувствуй вкус жизни. Там, — говорящий артефакт махнул бородкой на дом и поцокал копытцами далее.

— Да ахренеть! – удивился Данила.

— Истинно! – тут же ответствовал батюшка, в скуфье, в рясе и с серебряным крестом на груди. Явно из православных. Он выплыл из калитки вслед за козлом и, частя, перекрестился на славянский манер. В руке едко тлела папироса. – Весь Рим здесь тарится, Даня!.. – поп побежал прочь. Косяк отчаянно дымил.

Да уж, да уж… В молодости верить проще, и в кого или во что именно – уже другой вопрос. Разведчик глубоко вздохнул, спрятал навигатор, открыл калитку и прошёл по тропке к дому.

* * *

— Можно? – открылась дверь развалюхи и в щель всунулась голова Данилы. Любопытный взор оценивал обстановку. А та представляла собой прямоугольную комнату примерной площадью двадцать квадратов. Стол и табуреты из дерева, печка с газовыми конфорками, одинокий холодильник. Треть комнаты была завалена тюками с душистой коричневой травой. На одном из табуретов, за столом, сидел дедок, гладко выбритый и лысый. Брови и ресницы – седые, лицо очень морщинистое. Руки — чуть в треморе, набивали папироску.

— Ассирийскую коноплю надо курить тонко, чувственно, — бормотал дедушка. – Многое зависит от её возраста и способа сушки…

— Здравствуйте, дедуся… — начал гость.

— Заходь, Даня, — жизнерадостно перебил старик. Когда гость не очень уверенно, но приблизился, и по жесту деда – сел, то ему всучили папироску и зажигалку. – Дегустация бесплатно, — ощерил многозубый рот дедушка. – Давай, взрывай!

— Эм. – Гость томительно помял косячок. – Я к тебе не курить, а по делу. Очень маленькому делу, — добавил он тактично.

— Маленькие дела – это большие сложности, — прожевал дед губы. – Вот взять мово внучка… Он сёдни, подспудно, готовит Третью Мировую войнушку. Желает обратить в прах людишек, а вместо создать новую расу, цывилизацию, — как угодно. Причём, руками Ватикана. – Старик поскреб морщинистую щёку, улыбнулся виновато. – А начиналось всё с тово, что я крайне недостаточно в детстве бил его по жопе ремнем!.. Малая проблема породила огромную…

— Ух ты! – воскликнул Данила. Он чуть не взорвал косячок от избытка эмоций, но удержался. Сказал возбуждённо:

— Блин, круто!.. Слушай, я как раз из Ватикана приехал. И как раз по твоему внуку.

Свой мозг не вставишь. Но и думать чужим мозгом — глупо. Аллилуйя. Дедушка слегка напряг седые брови:

— Если случится Третья мировая, то у меня не будет клиэнтов. И посему я тебе окажу радость. Надеюсь, внучок не обидится, а если обидится – то и… плевать. – Дедушка сплюнул. – Я знаю, чё ты хошь, Даня.

— Да?! – охренел от счастья гость.

— Да. Я помогу внучка Фьюйть. А ты должен кое-что нарисовать взамен.

— Ага, кто бы сомневался, — усмехнулся Даник. – Пойди туда, не знаю куда…

— Вон дверь в чулан, а там — яйцо, — показал дед направление. – Возьми яйцо и принеси его мне.

Простота – мать сложности. Данила увидел дверь в другом углу комнаты. Невзрачная, как и всё иное тут, с ржавой ручкой.

— Подстава? – размыслил он вслух. – Чёт слишком примитивно и… странно как-то.

— Не хошь и не надо, — ухмыльнулся дедушка. – Заметь, не я к тебе пришёл.

Логике, по ходу, не чужды и потусторонние наркоторговцы. Немного удивительно, что старый хрыч так просто вот готов сдать внучка на растерзание Ватикану. Ну, что ж, пока не сыграешь – игры не увидишь. Данила вскочил, подошёл к чулану и открыл дверь. Сунулся туда. На полке, в корзинке, лежало огромное яйцо.

— Страус, наверняка, — прокомментировал Даня. Взял яйцо и вышел назад, в комнату. И застыл на месте. Точней, засел, — каким-то чудесным образом ощутив себя за школьной партой. Рядом сидел крыс Матис.

— Писк! – махнул крыс приветственно своими человеческими пальцами. – Писк!..

Школьная парта находилась в том же самом помещении, где ранее делал косяки дедушка. В окружении других парт, за коими восседали другие ученики. Как-то: ватиканская братва, козёл и православный поп, призрак крокодила из райского вагона, ещё какие-то сущности срогами и крыльями… На парте Даник узрел книгу с заголовком: «Ассирийская конопля. Курс школьной программы».

Дедушка стоял у классной доски, шевеля седыми бровями. Он вымолвил мягко:

— Сейчас мы повторим пройденный материал, а после я вам расскажу о том, почему ассирийская конопля – самая лучшая. Итак, Матис ответит домашнее задание…

Крысёнок вскочил и с места затараторил:

— Ассирия – это могущественное государство, располагавшееся на территории современного Ирака до нашей эры. Основной земледельческой культурой ассирийцев была конопля. Ещё Ломоносов считал её легендарной, но позже Эскобар доказал, что легенда вовсе не легенда…

Данила тихо сполз с сиденья и как-то незаметно для себя – задом, — влетел в чулан.

— Мать — моя женщина!.. – он бросил яйцо в корзину и осторожно выглянул в дверь. Не менее осторожно вышел из чулана. Дедушка сидел за столом, как и ранее, и как ни в чем не бывало.

— Хде яйцо? – спросил он спокойно.

— Эм, — молвил Даня. – Яйцо там… — он показал на чулан.

— Так принеси его, — попросил дедушка.

— Д-да… Слушай, а ты… — гость сделал неопределенный жест. – Ты в курсе, что я щас наблюдал некую хрень?..

— Вообще не в курсе! – торжественно заверил старичок, поглаживая горстку травы на столике перед собой.

Первый раз — обычно заявляет об ошибке, глюке, чуде… А вот второй раз – уже рецидив, со всеми вытекающими мыслями о его тяжелой реальности. Поэтому Данила вернулся в чулан, взял яйцо и смело заявился в комнату. Тут ничего не изменилось, только вместо деда – его встретил куст конопли, который как раз из дедушки и делал косячок. Сидя за тем же столиком.

— Человека надо курить тонко, чувственно, — говорил куст. – Многое зависит от его возраста, пола, характера… Привет, Даня!.. Ты присядь пока, щас доделаю косяк и взорвёшь!..

Данилу впервые в жизни потянуло перекреститься. Или проблеваться. На крайний случай, пыхнуть, однако не дедушку ведь… Русский путешественник ненароком глянул на яйцо в руках и… в бессилии разжал пальцы. Яйцо упало, треснуло и раскололось. Изнутри вылез страусенок, нечто вякнул по-птичьи и убежал вприпрыжку.

Комната качнулась, как палуба судна в открытом море. Даня зашатался и приложил руку ко лбу, — голова поплыла. Через секунду головокружение исчезло также внезапно. Всё вернулось как было.

— Хде яйцо? – вновь спросил дьявольский дед.

— Слы-ышь, — медленно сказал Данил, собирая мозги в кучу. – Я не могу принести яйцо, потому что как только я его беру и выношу из чулана, то здесь начинается хреновина. А если я яйцо оставляю на его месте, в чулане – то я его не приношу. То ли это такой прикол, то ли у меня едет крыша. Но ясно одно – долбанная суть в долбанном яйце.

— Ладно, давай, уходи, — занервничал вдруг дедушка. – Очередь. Если надумаешь затариться моей коноплей, то адрес знаешь.

— Не, — не согласился Даник. Он даже показал старперу язык. – Вот тебе… Яйцо я принес, — он нагнулся и собрал расколотые половинки. – И твои драные парадоксы, получается, обманул.

Дедушка мельком глянул на скорлупу. Произнес раздражённо:

— Это яйцо битое.

— Это не важно, — заявил Даня. – Целое, не целое… по барабану. Договор ничё про данное обстоятельство не говорит. Короче! Как убить Дьявола, твоего внука, ты обязан мне сказать!..

— Мине нужно яйцо не битое, — упёрся дедушка. – Мине развести не получится.

— Чего?! – удивился Данила. – Или ты выполняешь договор, или я зову полицию.

— Ха-ха, — сказал старик. – Ха-ха.

— Потустороннюю полицию, — усмехнулся гость. – У меня там большие связи, я только вчера был на Лубянке, в Раю. Слыхал, чёрт тебя дери!?

Дедуля погрустнел. Кажется, даже всплакнул.

— Я не могу поведать, как убить мово внучка, — всхлипнул дед Дьявола. – Это супротив моральных канонов.

Абсурд крепчал, деревья гнулись.

— Ну, ты ж обещал… — воззвал Даня обреченно.

— Таково я не обещал, — возразил дед. – Я молвил, что помогу Фюйть внука.

— Ну, и?.. – согласно покивал русский гость. – Пусть будет Фюйть.

Даня сел напротив деда и взял давешний косячок. Снова томительно помял.

— Рассказывай, дедуся.

6. Целуем Папу Римского

— Ты был в параллельных реальностях, Даня! – авторитетно сказал кардинал. – Я слыхал про эти страусиные яйца. Официально такие штуки запрещены к использованию.

— Угу, — хмуро подтвердил демон Греко. – На чёрном рынке такие ништяки очень в ходу.

— Устаревший, но действенный инструмент мошенников, — кивнула блонда. – Придуман на заре человеческой цивилизации, автор неизвестен.

— Дьявольский дед – тот ещё приколист, — усмехнулся Меринго. – Мяу, а!?

Кворум сидел за столом в кабинете иерарха и пыхал косячок ассирийской конопли. В воздухе плавало плотное сизое марево едкого дыма. На словах кота фронда дружно заржала.

— Аха-ха!..

— Ха-ха!..

— Охах-аха!..

— Гыы!..

Смех был недолгим, зато очень искренним. Лишь Данила задумчиво смотрел на сотоварищей. Кого-то прибивает на ржач, а кого-то на «думки»… И увидел русский, что кардинал – это кудлатый попугай, демон – это рогатый архангел в шляпе, Джованьола – это склизкая мокрица, а кот Меринго – это просто шуба.

— Вставляет ассирийка!..

Если б травка не вставляла – то её бы не курили.

— Короче, — с ленцой произнес Даник, отрываясь от занятных ассоциаций. — Дьявол Римский не переносит поцелуев. Так рассказал дед. У каждого свои неудобства в жизни, как-то так…

— Мяу! – ответила шуба. – У любого существа есть страх. У потусторонних персонажей тоже…

— Хэээ! – вклинился рогатый архангел в шляпе. – Я, например, боюсь солнечного света. Ток молчок, умоляю…

— Замётано, чувачок!.. – усмехнулась склизкая мокрица.

— Кто будет целовать Папу?! – озвучил рационал кудлатый попугай. Птица с сожалением воткнула докуренный косяк в пепельницу. И тут же превратилась в иерарха. Данила сглотнул сушняк. Марево из паров каннабиса начало рассасываться. Вместе с никчемными ассоциациями.

* * *

Дьявол Римский омыл тучный живот, вылез из вечерней ванны и повернулся к стенке, чтоб снять полотенце. Скрипнула дверь и Папа ощутил на заднице шершавый язык.

— Мяввв! – зашёлся в оргазме Меринго.

— Чё за ерунда?! – Папа быстро развернулся и недоумённо уставился на чёрного кота.

— Дорогой Дьявол! То есть, дорогой наш Папа!.. – льстиво запел котик. — Я прошу прощения за то, что избил до полусмерти твоего мыша!.. А потом и вовсе хотел его сожрать!.. И мой поцелуй в твой прекрасный зад – самое малое, что я могу сделать в своё оправдание!..

Дьявол впал в ступор настолько, что это позволило Меринго слинять из ванной комнаты, не произнося больше ни звука.

— Я всё сделал в лучшем виде! – похвастался котик в кругу фронды. – Щас скоро дьявол сдохнет!..

Но Дьявол не сдох и даже не умер. А, как ни в чем ни бывало, явился через час на вечернюю мессу.

— Учись, салага! – с превосходством заявил котику демон Греко. Он нарисовался на литургии, упал перед Папой в ноги и благоговейно поцеловал ему пальцы на ногах.  Сквозь резиновые шлёпанцы.

— Мой господин! – сказал он с чувством. – Я хочу служить тебе!..

— Демон… демон… — забегал по рядам кардиналов жаркий шёпот. – Какой же крутой у нас Папа, что и демоны хотят ему служить…

Впрочем, угрюмый псаломщик (потомственный) не поверил Греко и плеснул на него святой водой. Греко взвизгнул от боли и ускакал прочь. И после ходил с обожжённым боком, кляня недоверчивого мужика. Впрочем, чуть позже, демон круто отмстил служке.

— Аве! – гнусил Папа. Служба шла своим чередом. И закончилась точно также. С Дьяволом Римским ничего не случилось.

* * *

Когда Папа сел пить вечерний чай, то в столовую заявился верный кардинал.

— Прости меня, — смущённо молвил сановник. И нежно приложился к папской руке губами. – В знак преданности! – добавил кардинал.

— Не-не, — не согласился Папа, кося зелёными глазками. – Ты должен меня ненавидеть, иначе неинтересно.

* * *

Папа благополучно дожил до ночи, и вознамерился лечь спать. В кровати, под цветастым одеялом – его ждала роскошная блонда с «буферами» пятого размера.

— Милый!.. – она страстно поцеловала Дьявола Римского глубоким засосом.

— А вот ты мне не мила, — обиженно заявил Папа, кое-как высвобождая толстые губы из липких уст женщины. – Я ведь не свершаю плотские грехи, это вопреки моим личным принципам.

Джованьола молча согласилась с принципами и с облегчением выпорхнула из папской кровати. Валяться в постели с жирдяем не прельщало. В целом и в общем.

— Теперь дьяволу хана! – объявила она заговорщикам. – Если поцелуй в губы – это считается не поцелуй, то я не знаю, куда его ещё нужно целовать…

* * *

Однако утром Папа-Дьявол проснулся и встал с постели.

— Дед наврал! – выдвинул гипотезу Греко. – Стопудов.

— Быть может, соль во Фьюйть? – предположил кардинал. – Чего сие такое-то?

— А может, я принёс ложные факты? – засомневался в себе русский. – Головка у меня бо-бо была… там, у деда. Да и курнули после знатно…

— А если минет Папе сделать? – размыслил чёрный кот. – Тоже поцелуй…

— Не получится, — в кабинет фронды заглянул сам Дьявол Римский. Повел обиженными зелёными глазками. – Нет у меня органа для минета… А вы — хреновы неудачники!..  — Он ухмыльнулся и исчез из дверного проема.

— Вот неубиваемая сволочь! – с гримаской произнесла Джованьола.

* * *

Псаломщик однажды повесился. Буквально назавтра после поцелуев Папы. В одном из ватиканских коридоров, с витыми колоннами. Смерть передала напуганную душу подоспевшему архангелу, а бренное тело Греко скинул в подземелье.

— То-то! – прежде хмуро сказал псаломщику он. И помахал назидательным рогом. Смерть являлась его двоюродной тётей и исполнила акт суицида по просьбе мстительного демона. Несколько вопреки правилам, но родственник щедро вознаградил, так что подобные мелочи этику не колыхали.

— Привет, Греко, а мы с Меринго дуем в бассейн, — заорал Даник, образовавшийся рядом. – Ой! – замлел он при виде рыженькой голубоглазой плутовки. – Здравствуйте…

— Здравствуй, Даня!.. – искренне улыбнулась дамочка, её  бледные щёки обуял живой румянец. – Я давно за тобой наблюдаю, но подойти к тебе не могу… ведь я такая стеснительная!..

— Супер! — самодовольно ухмыльнулся русский. Всё-таки приятно, когда тебе со всех сторон кричат как старому знакомому. – А как ваше имя?..

— Её зовут Смерть, — хмуро отозвался Меринго.

— Чё?! – не въехал русский.

* * *

Спустя полчаса был установлен паритет и создан план. Более никого решили в него —  не посвящать. Собственно-то и плана не было, а лишь попытка оного.

— Твоя идея гениальна, Даня, но не все гениальные идеи работают! – озабоченно шептал чёрный котик.

— Да не толкай ты меня, — невпопад ему ответил Данила. – Чё, места мало?..

Смерть, Меринго и Даник ютились в закутке между витыми колоннами. Русский тискался дальше от Смерти с её стальной косой. Но ему мешал кот, который (как казалось) оттеснял его ближе к миловидной голубоглазке.

— Ты не бойся, Даня! – прочувствовала пикантность ситуации дамочка. – Одно прикосновение ко мне тебя не убьёт.

— А сколько убьёт?! – вскричала мнительность Данилы.

Людей делают людьми – чувства и эмоции. Иначе человек становится овощем. Смерть лишь усмехнулась.

— У меня с вашим Дьяволом личные счёты, поэтому я согласна априори! – манерно сказала Она на предложение фронды, даже его (предложения) не дожидаясь.

Греко предварительно убежал прочь в статусе разведчика. Все напряжённо слушали и вглядывались в коридор. Полному обзору мешали витые колонны.

— Кажись, кто-то идёт, — заметил чёрный кот.

Шаги зашуршали рядом, и в поле зрения вступил демон Греко, во всегдашней  шляпе, надетой на рога. В кулаке – зажата веревка, а другой конец веревки – это петля, обвивавшая шею понтифика. Демон легко тащил за собой грузное тело Папы, а оно покорно ехало по бетонному полу коридора, тяжко кряхтя.

— Вот, — Греко бросил веревку и отошёл в сторонку. А на передний план выступила Смерть.

Папа заворочался и сел на полу. Трясущимися руками ослабил веревку на шее.

— Короче, демон, тебе трындец! – обиженно вымолвил Дьявол Римский. – Не позднее, чем через минуту.

— Доброго времени, — нежно улыбнулась понтифику Смерть. – Узнал меня?..

В маленьких зелёных глазках Папы блеснуло воспоминание.

— Какого чёрта? – удивился Дьявол Римский. – Я ж тогда предупредил, что смерть отменяется.

— Подержи, Даня, — Смерть сунула косу русскому, и шагнула вперёд.

Данила с трепетом перехватил косу за ручку, а его рожицу исказила гримаса страдания.

— Уй, не порезаться бы!..

— Всего один поцелуй! – рыжая бестия нагнулась и чмокнула понтифика в лобик. Отстранилась. – Фу. – Сплюнула брезгливо в сторонку.

Папа задрожал, заикал, запердел… Рот открылся. Изнутри понтифика – пружинистой змеёй – выскочило очень высокое существо, с рогами на голове, с волосатыми мускулистыми ручищами, с массивной шеей, в кольчуге. Лицо широкое, но глазки всё те же маленькие, зелёные, в них сидело недовольство на грани с обидой. Совершив кульбит, Дьявол опустился на копыта, жиганув в сторонку шикарным хвостом. Удар пришёлся по Греко, демона основательно закачало.

Физическое тело Папы завалилось на пол коридора.

— Так! – сказал Дьявол глухо. – Прежде всего, где охамевший демон?! – Он ухватил взором Греко, схватил его, и могучим кулаком точно ударил в нижнюю челюсть. Греко без стона отлетел к витой колонне и медленно по ней сполз.

— Нокаут, — мявкнул Меринго, пятясь взад.

Обиженный взгляд зелёных глаз монстра остановился на Смерти.

— Кажется, кто-то и что-то трепался про поцелуи?! – ухмыльнулся Дьявол.

— Пожалуй, мне пора, — миловидная дамочка стала бледнее в два раза. Она помахала ладошкой как жест прощания, сделала шажок в сторонку и выхватила косу у Даника. Прикрываясь ею — отступила, а после… повернулась и быстро побежала прочь.

— Хей, — ухмыльнулся Дьявол. – Даня, а ты чеши за верным моим кардиналом. Мне надо ему молвить пару тёплых.

7. Небесный спецназ

Бренное тело Папы Римского похоронили на четвёртый день, согласно обычаю. А на девятый день был назначен Конклав для выборов нового понтифика.

Дьявол бродил по Ватикану, ни с кем не общаясь. Разумеется, никто его не мог видеть, кроме фронды – ведь волшебный феназепам пили только заговорщики. Про псаломщика ватикане не вспоминали, а если вспоминали – то на драматургии это не отражалось.

— Половина дела сделана! – объявил верный кардинал, когда суматоха с похоронами улеглась. – Дьявол изгнан. Теперь надо уговорить Конклав избрать Папой Даню. Задача непростая сама по себе.

— Дьявол не даст сему свершиться, — хмуро проворчал Греко, потирая чуть свёрнутую челюсть. – У няго с Конклавом всегда был договор. Изберут польска Иннокентия, стопудов…

Если бы не Женщина — то человек не стал бы человеком. Это медицинский факт.

— Наверное, я смогу помочь, — загадочно молвила Джованьола. И тут же разрешила загадку: — Я намедни устроилась на работу в дамский пансион. Там готовят потусторонних гейш. Попрошу девочек очаровать Конклав. Думаю, что их нежность и… юные тела будут более действенными, чем уговоры старого безобразного дьявола…

— Ух ты! – воскликнул русский. – А мне не подгонишь парочку гейш, заодно, а?..

— Допустим, всё сработало и Папой стал Даня, — размыслил чёрный кот Меринго. – А если Дьявол и в него вселится?..

— Нет! – поспешно произнёс верный кардинал.

Однако-однако.

 — Ну, подъехали к главному, — мгновенно отозвался Даня. – С чего и началось… а я ведь тогда предупреждал!..

Русский пристально глянул на фронду. Заговорщики отводили смущённый взгляд. Меринго покаянно вздыхал.

— Не, а чего, серьёзный ведь вопрос!.. – оправдался котик.

Даник с разбегу взял в карьер.

— Короче!.. Я с вами поприкалывался, но дальше как-нибудь без меня, хоккей? Я как потенциальный Папа — не хочу быть беременным, нося в животе настоящего дьявола… И ли где мне его таскать придётся?..

— Даня, ты не парься, — насколько мог беспечно, сказал верный иерарх. — Дьявол в тебя не сможет попасть. Ты мирянин по сути, а Дьявол – плотояден только для церковников.

— А ты уверен!?

— Нет, — сознался кардинал. — Но я предполагаю…

— Вы хоть раз такое делали?

— С чего бы нам такое делать, — хмуро вымолвил демон Греко.

— То бишь, я опытный образец?!

— Получается так, — честно признал кардинал.

— Первопроходец! – с жаром воскликнул Меринго, пытаясь сгладить ситуацию. – Во как!..

— Крутой перец! – покивала и Джованьола, с обожанием глядя на Даника.

* * *

— Именем Господа заявляю тебя священником… — пел верный кардинал.

— Именем Господа объявляю тебя епископом… — через два часа пластинка сменилась.

— Господь – пастырь наш! Его именем нарекаю тебя кардиналом! – такая фраза прозвучала ещё через три часа.

На Данилу попеременно одевали пилеолус пресвитера, затем пилеолус епископа, и, наконец, на голову водрузили красную камилавку (шапочку) кардинала.

— Аллилуйя! – грянул камерленго – распорядитель церемонии.

Таким образом, за всего один день Данил прошёл все степени интронизации – от низшей к высшей. По словам кардинала, лишь один-единственный Папа до него удостаивался подобной чести.

Человек открывается и закрывается странно.

— Я сам не понимаю свои мотивы, — так размыслил русский вслух. – Но признаю, что у ватиканской братвы мотивы весомые…

* * *

Потусторонние гейши этой ночью отлично постарались и утешили кардиналов Конклава по полной программе. Прежде заставив их выпить по таблетке чудесного феназепама. И следующим днём Конклав единогласным решением утвердил в должности Папы Римского – заморского гостя.

Дьявол присутствовал на церемонии, весь какой-то потерянный и опустошенный. Сидел на стульчике в дальнем углу, подальше от любопытных взоров. В зелёных глазках — грусть.

— Не надоело тут тусоваться? – невзначай спросил верный иерарх. – Или ещё надеешься?..

— Отстань, — угрюмо отвечал Дьявол, на неврозе перебирая копытами по полу.

Зажурчало. Громче и громче. Из стен Сикстинской капеллы выплыло 66 привидений, синего цвета. Их было видно и в тоже время — не видно. Они окружили Собрание, а один дух пафосно вымолвил:

— Уважаемый Конклав! Мы – Папы за 666 последних лет, и нас здесь ровно 66. Мы все – дьявольские жертвы. И мы пришли Вас поздравить с тем, что наконец-то Вы изгнали Дьявола из ватиканских чертогов!.. Слава Вам!..

— Ничё так! – восхищённо прошептал Данила.

Кардиналы, узнавшие ночью вкус феназепама, — с трепетом взирали на духов. А на сцену выступил Дьявол. Он спросил у привидений обиженно:

— Явились позлорадствовать?! – и сжал весомые кулаки. Греко хмуро потёр нижнюю челюсть.

При виде грузного монстра с копытами и хвостом — кое-кто из кардиналов зааплодировал. Несколько жидких хлопков в напряжённой тишине.

— Тссс, — пролетел по залу отчаянный крик верного кардинала.

Что-то треснуло, потом ещё и ещё… А после раздался грохот с небес, — это развалился купол капеллы. Куски штукатурки с росписями великого Микеланджело полетели вниз. Параллельно осколкам, на веревках, в помещение спустились тринадцать человек. Дюжина – в камуфляже и в масках, с автоматами. И одна женщина – в длинном белом платье. Тёмные косы, решительный курносый нос, карие глаза с жёсткой поволокой.

— Магдалина и её апостолы, — прошептал Дьявол.

— Аве! – скомандовала женщина. Небесный спецназ вскинул автоматы и исполосовал покойных Пап очередями.

Духи вспыхивали, горя в праведном огне. За минуту с привидениями было покончено, от них остались дымящиеся мелкие кучки праха.

— Аве, аве, аве!.. – сладкоголосо запел Дьявол, поспешно опускаясь на могучие колени. – Пусть славятся Небеса!..

Женщина мельком глянула на чудовище, усмехнулась и подошла к русскому:

— Теперь ты избран, Даня, — так сказала предводительница отряда. – Всё дерьмо в прошлом.

— Д-да… — русский глупо моргал и отчаянно сглатывал боязливую слюну. – А… гм… он? – новый Папа Римский показал на Дьявола.

— Он будет жить рядом с тобой, — просветила Магдалина. – Не вмешиваясь, но поблизости. Как назидание и предупреждение… Хоккей? – она отчаянно подмигнула.

— Простите, а кто есть этот Дьявол? – подступил кардинал. За ним, вытягивая любопытные уши, подоспела и фронда.

— Сам расскажет, — кивнула Магдалина. – Нам пора.

Небесный спецназ расселся по своим верёвкам и невидимая сила унесла их ввысь. Купол капеллы самозаделался.

А Дьявол, стоя на коленях, вёл песнь:

— Я-ааа – гоооость из про-ошлой ци-ви-лизааациииии, почти неиз-вест-ноооей ныы-ынеее!.. Воо мне те-чееот крооовь лемму-рии-й-цеев иии ас-суууроов. Яааа пе-ре-жилллл ку-уучу эээ-пох, и ме-еня неее-льзаяяя уу-биить… И яааяяя ме-чта-ю о воз-роождее-ниии сво-оей ци-ви-ли-зааа-ци-и…

Маленькие зелёные глазки лучились счастьем, впервые за долгие тысячелетия.

26 - 30 апреля, 11-19 июля 2019.

«КАРЕГЛАЗКА». РАССКАЗ

Или «Катя. Роман на 22 страницах».

Эпиграф.

Была Тьма, и вдруг стал Свет. По воле Божьей, без сомнения…

* * *

Домашний кинотеатр показывал мультик. Не умильную историю из бытиякошечек/слонят/львят/утят. Персонажами здесь являлись мужчина и женщина – в костюмах библейской парочки, а их история произрастала из животной похоти.

Женщина широко раздвинула бёдра, подставив партнеру Глубокую Сладострастную Щель.

— Ах! – тоненько постанывала Катя.

Мужчина яростно вдвигал в партнершу Двадцать Сантиметров до упора.

— Рррр! – с тембральной хрипотцой повизгивала Катя.

Она сидела на паркетном коврике и – с помощью звуковой программы «AA» — рожала голоса для неодушевлённых героев «Рисованной Порнографии». Дело случилось в «Гостиной комнате с микрофоном».

* * *

Катя. Кареглазка с длинными стройными ножками. Представляла из себя красивую интеллигентку, с которой — между поцелуями — можно обсудить творческое наследие Фридриха Ницше.

Как часто в нашей жизни мы слышим это мягкое, обтекаемое и неприятное «Но»!

«Но» лишило Катю восхищенных мужских взглядов, приятных прикосновений и обсуждения наследия классика философии. Кареглазка не могла ходить, а могла лишь ползать. Лодыжки были скручены «дьявольской восьмеркой», вследствие редкой болезни!

 — Такая патология выпадает одному на миллион, — объяснил профессор. —  Советская наука пока не знает, откуда берётся патология и… как её лечить.

Мама Кати выслушала мнение светила, лежа после родов в VIP-палате лучшего родильного дома страны.

— Вам лучше сдать малышку в интернат, —  как бы между прочим добавил врач. — Спокойней жить будет.

Наталья Николаевна  занимала должность первого секретаря в окружном горкоме. Префект по-современному. По роду деятельности ей приходилось много кричать, зачастую нецензурно, на толстокожих партийных членов. Поэтому она привычными словами сказала доктору всё, что думает: о нём самом, о его роддоме и о его бабушке вместе с чёртовым дедушкой!

Ненаглядную дочку мама забрала домой – в шикарную трёхкомнатную квартиру в центре города: рядом с метро и автобусной остановкой.

* * *

Великая и могучая КПСС почила в бозе, единовременно туда же ушла мама. Папа был известен только Господу и Наталье Николаевне, братьями и сёстрами Катю не обзавели, бабка с дедом отдались ГУЛАГу. Кареглазка осталась одна. Совсем.

В связи с рождением ущербной демократии, в стране произошла «Эпоха 1990-х годов»: перестали платить государственные субсидии, криминал объявил гражданам войну, Семибоярщина плела интриги, цепляясь за трон с полумёртвым самодержцем…

До кареглазки никому не было никакого дела. Кроме тёти Даши – добрейшей души самогонщицы из второго подъезда. Тётка не дала пропасть ребенку: приносила еду, платила за квадратные метры, покупала бельё и одежду. И приватизировала Катину квартиру. Сделка не принесла ушлой самогонщице желаемых выгод, так как покойнице квартира ни к чему, а «превращение тёти Даши в труп» случилось аккурат в день подписания договора у нотариуса.

 — Апоплексический удар, — равнодушно сказала толстая, дебелая врачиха.

* * *

Когда Кате исполнилось пятнадцать лет, то жизнь в Криминальной России стала налаживаться. Престол занял Герой – начали платить пенсии и зарплаты, по тюрьмам распихали жульё и убийц, а экономический потенциал страны вырос. Коридоры власти заполонили преступники – из числа тех, кого не застрелили в 1990-е. Мадагаскар целиком выкупили московские олигархи – вместе с местными тараканами и шлюхами, а Лондон сделался сибирской столицей.

Кареглазке было скучно то, что и как происходило описанное выше. У неё оказались умные мозги, а сосед-алкоголик работал библиотекарем. Он исправно поставлял нашей героине клиенток и требуемые книжки, а девчушка с их помощью зарабатывала: писала контрольные работы по истории, психологии, эстетике и литературе. Нерадивые студентки, вместо университетских курсов, повышали минет-квалификацию – за себя и за Катю, а их выручалочка всё более самообразовывалась, плача в подушку некоторыми лунными ночами.

* * *

Житейские проблемы Кати с недавних пор решала фееричная Ася – девочка с зелёными глазами и без возможности говорить. Когда-то Асю похитили боевики Дасаева, саму превратили в рабыню, а её язык отрезали. Дасаев вскоре подавился мышьяком, его банду зачистил спецназ ФСБ, и Ася вернулась домой, к пьющему аки адская белочка — дядьке, который и работал библиотекарем.

Знакомство произошло так. Ясным апрельским днем Катя расположилась у окна своей квартиры, с целью высмотреть знакомое лицо с просьбой сходить за хлебом. Но вмешалась Случайность — вместо знакомого лица кареглазка увидела незнакомое – лицо Аси. Спустя секунду нарисовался Symbiosis и нагло толкнул девушек друг к другу. Через минуту Катя и Ася стали подружками, а по истечении часа – любовницами.

* * *

Однажды Кате повезло и сразу по-крупному! Журналисты, в непрестанных поисках сенсаций, узнали о кареглазке с «дьявольской восьмёркой» на лодыжках, мигом примчались и сделали сюжет. В эфир сюжет в итоге не вышел: руководство канала посчитало, что на порядочную сенсацию репортаж не тянет.

Тем не менее, за эксклюзивный репортаж Катя успела получить гонорар – домашний кинотеатр со звуковой программой «АА».

Продюсер съёмок, говоривший по-русски с американским акцентом, помог установить и настроить машину. Катя напоила мецената пуншем. А мистер Билли Смит, залихватски подмигивая и гылясь, рассказал десятку комиксов пошлого содержания. Кареглазка млела от внимания заморского самца, и бессчётно рассыпала по кухне колокольчики беззаботного смеха.

На другой день Билли пришёл вновь.

Катя проводила его в «Гостиную комнату без микрофона». Смит отказался от пунша, опустился на высокий пуфик, без предисловий достал диск и попросил его вставить в дисковод.

— Что там, Билл?

— This is porno, — кратко выразился янки.

Кареглазку проняло и она покраснела. Билли закурил и чётко сказал по-русски:

— Кэтти, я предлагаю тебе работу — дубляж порномультфильмов.

Затрепыхало сердце.

— Один час экранного времени – тысяча долларов.

Катя признала, что ей все нравится, а сердце замерло, предвкушая.

— Oll Right! — усмехнулся янки. – Я приду завтра, принесу микрофон и паркетный коврик.

Смит поднялся с высокого пуфика и пошёл к выходу, кареглазка поползла его провожать.

На пороге Билли задержался, опустился на корточки, положил руку на плечо Кати и интимно шепнул:

— Детка, у тебя редкий тембр голоса, такой встречается у одной на миллион!

— У меня редкий паралич ног, который встречается у одной на миллион.

Две констатации не противоречили друг другу, и всего лишь констатировали.

— Я сделаю тебя порноактрисой! Тебя никто не будет знать the face, но все будут знать твой чудный голос. Ты… ведь ты хочешь этого?

— Хочу.

— Мы с тобой разбогатеем, детка. Goodbye, — Билли поцеловал Катю в губы, поднялся и быстро вышел.

* * *

В какой-то момент жизни кареглазка услышала мелодичный глас:

— Ты Катенька?

Вопрос изошёл от священника в сиреневой скуфье.

— Я… — такой глас кареглазка ждала всю жизнь, но всё как-то была не судьба.

— Я — отец Михаил, протоиерей церкви Святой Троицы. Это за углом. Я хочу тебе помочь, — священник ободряюще смотрел ласковыми глазами.

Михаила одарили растерянной улыбкой и с честью посадили на высокий пуфик в «Гостиной комнате с микрофоном». Там святой отец проникновенно сказал:

— Господу всё по силам, кроме человеческой души!

Катя с надеждой взалкала. Унеслась душа в рай! Проповедь Михаила пестрела библейскими стихами и была окутана Высокопарным Пафосом.

— Иметь себя – это скучно! – авторитетно подытожил священник. И Катя стала прихожанкой церкви Святой Троицы. Михаил назначил себя её исповедником.

* * *

Ночи с Асей не прошли просто так — Катя «на отлично» справилась с тест-дубляжом! Билли Смит одобрительно пыхнул сигаретой и работа закипела!

Ася – на правах верной подруги – получила возможность увидеть кареглазку за микрофоном. Зрелище её так возбудило, что Катя была тотчас же повалена на паркетный коврик и сексуально обработана целиком. После этого случая Ася получила строгий запрет на своё присутствие во время озвучания.

«Бизнес и любовь – Понятия несовместимые!» — мыслила кареглазка.

* * *

— Искренность — та материя, что занесена Господом в «Красную Книгу Дивных Редкостей», — как-то раз поделился с Катей священник.

Тогда кареглазка рассказала батюшке о том, как она зарабатывает деньги.

Михаил отметил, что злато от греха и сие плохо. Однако оно тратится на доброе дело – а именно на храм Святой Троицы, поэтому Бог не против порнобизнеса.

— А связь с Асей? Мы любим друг друга, — стыдливо призналась Катя.

— Каждая взаимная любовь – это лотерейный билет с выигрышем. Он 1:100. Искомую лотерею проводит Бог, — без раздумий объяснил святой отец. – Замечу, что свой выигрыш ты заслужила.

Поистине, Михаил обладал «Великим даром убеждения». Катя полностью признала его правоту.

* * *

Батюшка всегда твердил, что уговорит Господа вернуть своей прихожанке полноценные ноги. Уговоры не помогали, но священник не отчаивался.

— Блажен тот, кто дошёл до конца. И благословен тот, кто не свернул с пути, — учил Михаил. – Ты верь, Катенька! Денно и нощно. Тогда ты излечишься!

Кареглазка верила, только излечиться не получалось.

Лживым апрельским утром Катя прочитала интервью со своим исповедником. И уразумела, что Михаил имеет привычку уговаривать не только Господа, но и простых смертных. Поп плакался об убогой Божьей овечке с параличом ног, и призывал граждан дать денежку — кто сколько может. На дорогую заморскую операцию калеке! Именем Христа! Всем начхать на несчастное сладкоголосое дитя! Всем! Кроме Святой Церкви в лице Михаила, который за свой счет не только кормит и поит инвалидку, а и хочет её излечить современными медицинскими средствами! И вот треба денежку.

Искренним апрельским вечером состоялась последняя встреча Михаила и его прихожанки.

— Катенька, всё не так! – страстно заявил пастырь. – Мои слова переиначили журналисты! Ты мне веришь!?

— Эх, — грустно сказала кареглазка. – Крысы вызывают во мне непреодолимый ужас.

С Церковью было покончено.

Билли отнёсся к этому равнодушно, как – впрочем — равнодушно он отнёсся и к тому, что кареглазка водилась с русским священником. Ему было наплевать на всё, что касается Кэтти — за исключением того, что касается Кэтти и его бизнеса.

Ася никогда не верила в Бога и не понимала – для чего верит Катя. Обрадовалась.

* * *

…Женщина широко раздвинула бёдра, подставив партнеру Глубокую Сладострастную Щель.

— Ах! – тоненько постанывала Катя.

Мужчина яростно вдвигал в партнершу Двадцать Сантиметров до упора.

— Рррр! – с тембральной хрипотцой повизгивала Катя.

Прозвучал дверной звонок.

— Ой! Билл пришёл! – кареглазка отложила наушники и поползла открывать дверь.

Но на пороге ждали  шесть верзил. Катю молча запнули назад — в «Гостиную комнату с микрофоном».

— Эх! — грустно сказала Катя.

Тут же кулак разодрал ей скулу, и нелюди основательно изнасиловали кареглазку, по ходу роняя:

— Где денежки, калечная тварь?

Катю вырвало, но великовозрастные балбесы не прекратили своего гнусного безобразия.

А потом к кареглазке всё-таки заглянул мистер Смит.

Практичный янки не стал вступать в никчемный диалог, а достал боевой револьвер и отстрелил одному из засранцев его вздыбленный недостаток. Крик чувака распространился по девятиэтажному дому со скоростью звука.

— Fuckin you, — холодно процедил мистер Билл, поводя стволом. – Убирайтесь, ублюдки!

Ублюдки подхватили попавшего под раздачу приятеля, и убрались. Билли отнёс Катю на постель и вызвал личного врача. В полицию не обращались.

* * *

Полиция явилась сама.

Вальяжный дознаватель сообщил, что органам известно всё: и об оральном изнасиловании, и об отстреленных яйцах.

— Пиши заяву, Екатерина! – праведно громыхнул дознаватель. – Не упуская ни малейшего… С самого начала: как и когда познакомилась с Билли Смитом, сколько он передал тебе денег за время вашего знакомства, и за что!

— А Билл зачем?.. – удивилась кареглазка.

— Затем, что тебя хотели грабануть! И для того, чтобы налётчиков найти – следствию крайне важно знать предпосылки преступления! Детали, Катерина! – вещал полицейский. – Я найду этих козлов и утоплю их в их же испражнениях! Ты детали опиши!

В сем Пафосе кареглазка услышала знакомый голос. Или в голосе услышался знакомый Пафос? Детали были именно таковы – излишни.

— Эх, — грустно сказала Катя. — Быть умным – иногда возмутительно.

— Что? – не вкурил полицейский.

— Мистер Билл Смит – это мой друг, — объяснила Катя.

— А я тебя посажу, тварь! – осознал дознаватель. – И в тюряге твое изнасилование покажется тебе доброй сказкой.

— Вы дерзайте, сказочник, — ободрила Катя. – И уходите.

Капитан ушёл, унеся с собой своё осознание.

Американец успокоил, что у него в полиции всё схвачено и откуда нарисовался дознаватель — непонятно. Скорее всего — это фанат, желающий пострадать за Правду. И Билли ему страдания устроит с помощью знакомых русских копов.

Катя отметила, что полицейский на фанатика не похож, а похож на типа, который просто так не отстанет — несмотря на отсутствие в нём фанатичности.

— Я всё решу к нашей пользе, — резюмировал Билли.

* * *

Мистер Смит развернул бизнес: наряду с мультфильмами занялся «Живой Порнографией». Катя стала стонать и за настоящих актёров, она уже получала $1200 за один час экранного времени.

На случай очередного налёта Билли дал кареглазке маленький револьвер.

***

Предательским апрельским днем к Кате ввалилась группа ОМОНа во главе с дознавателем. Группа перетряхнула квартиру: забрала DVD-диски, домашний кинотеатр и микрофон. Паркетный коврик не тронули.

На Крыльях Отчаяния прилетела Ася. Она часто плакала, много жестикулировала и сбивчиво писала на бумаге.

— Билли арестовали! Почему я в ТАКОЙ печали?! Дак мы с ним спим! И не просто спим, а ещё и трахаемся!.. Да-да-да! Я беременна от Билли, а тебя я больше не люблю!..

Так сказала бы Ася, если б могла говорить.

— Отец Михаил! Причина всего — он! Жадный поп сначала устроил над тобой насилие, а после прислал к тебе полицию в лице своего родного брата!

Говорить Ася не могла, но кареглазка поняла всё без слов.

— Билли?! Всё знает, всё! У него есть кореш-полковник, который собирал компромат на грёбанных братьев! Но Билли опередили и в эту минуту ему паяют срок!

* * *

Катя была в шоке: предательство от Аси явилось Откровением. От Михаила девушка ждала что угодно: ещё со времени интервью, и поэтому не удивилась.

Кареглазка ушла в Трёхдневную Тоску.

А на четвёртое утро в дверь её квартиры позвонил человек: лет 32-33-х, в белом спортивном костюме. Брюнет, нескладная фигура, невероятной синевы глаза под пушистыми ресницами.

Человек вежливо улыбнулся и с достоинством молвил, глядя прямо перед собой:

— Доброе утро.

— Если вы считаете утро добрым – это ваша проблема! – зло буркнула Катя. – Говорите быстро, что от меня надо, и валите прочь!

Человек опустил глаза и… увидел кареглазку. Она сидела у порога и источала хмурость.

Гость явно озадачился, немного поколебался и… вдруг присел на корточки перед порогом. Мягко улыбнулся:

— Нет настроения? – он заглянул в карие глаза.

Катя отшатнулась, быстро прихлопнула дверь, крутанула замок  — закрываясь от человека на двойной оборот ключа. Отжимаясь на руках, направилась – было – назад, в Тоску.

— Кареглазка! – яростно окликнул человек, открывая дверь, как будто замка нет и не было. – Я лишь хочу узнать, как пройти в квартиру номер 107?

— Что за чёрт!? — обернулась Катя. — Вы… типа фокусник, да?

— Я — психотерапевт, — с улыбкой молвил человек. – Мне сообщили, что в квартире номер 107 есть во мне Потребность. А я плохо ориентируюсь в конструкциях многоэтажных домов.

— Я вас застрелю при любом движении в мою сторону! – Катя достала маленький револьвер из лифчика. — Идите, психотерапевт, к своему психу! Нужная вам квартира выше на этаж.

— Спасибо. Я… пожалуй, ещё зайду, — гость исчез из поля видимости.

— Психотерапевт, мать вашу так! – пробормотала кареглазка. — Вам надо банки грабить, а не души лечить!

Вновь закрывать дверь на замок Катя не сподобилась.

* * *

Днём кареглазка думала о том, как жить дальше: без подлой Аси и без привычной работы. Так ничего и не придумала.

***

Вечером из застенка позвонил Билли. В своей манере – без предисловий — янки заявил, что он в глубоком русском говне! И быть ему в тюряге лет десять, по минимуму! Если… не случится… Чудо! И поганые братья не сдохнут в одночасье!

В «Гостиной комнате без микрофона» появился дядька Аси, с авоськой книжек в усталых руках. Недопил: такое случалось часто и воспринималось Катей, как Данность.

— Bill, just to minute! – попросила Катя. Она отложила мобильный телефон и достала заранее приготовленную сотку.

На этот раз алкоголика сотка не интересовала, он пришёл поделиться новостями.

— Только что! С…сгорела церковь Святой Троицы. До-оттла!.. А-ха-ха, – возбуждённо заревел библиотекарь. – Три трупа! В пепелище! Там нашли три трупа… Три!

Асин дядька стал загибать нетрезвые пальцы:

— Раз – это настоятель! Ещё раз – это, ик! Брат настоятеля! Родной! Хэээ! Михеич — последний труп! Там! Так-то!

Работник культуры пошатнулся и упал на паркет, ползком отправился восвояси.

Катя сообщила боссу, что Чудо имело место быть только что! Здрав буде Бог! И на днях честный джентльмен выйдет на свободу!

Билли искренне обрадовался, по-английски вознёс хвалу американским Небесам, пообещал продолжить бизнес и дал отбой.

В глазах кареглазки мелькнули сожаление о Прошлом и ожидание Будущего.

Входную дверь Катя тщательно закрыла на два оборота ключа.

* * *

Щёлкнули дверные замки, вошла Одухотворенная Ася. Отирая закопчённый лоб, она знаками дала понять, что Чудо – дело её рук и сообразительности. Мол, любимый Билли почти свободен, а бессовестные родственные сволочи получили по заслугам!

— Молодец, Ася! — поощрила кареглазка. – Благодаря тебе люди будут слышать снова и снова мой редкий тембр голоса!

Ася лишь самодовольно усмехнулась. Катя достала из лифчика маленький револьвер. Взвела курок. Ася глупо, «по-коровьи», заморгала. Кареглазка надавила на спуск, и мозги Аси брызнули на паркетный коврик.

— Билл скоро выйдет из тюрьмы, и мы с ним займёмся бизнесом! — убежденно заметила Катя. – А ты… Ты предала нашу с тобой Любовь! Во имя чего?.. Неужели ты не поняла, что мистер Билл Смит никого не любил, не любит и не полюбит. Для него важен только Его бизнес и Я, поскольку Я буду до седых волос приносить Ему прибыль!

Ася валялась в луже крови, зелёные глаза отражали недоумение. Похоже, она умерла — так и не поняв до конца, что умирает. Рука лежала на чуть вздутом животе.

За окном висела равнодушная темнота.

* * *

Ночью Катя нечаянно проснулась и рядом увидела человека. Он сидел в кресле и при мутном свете луны листал книжку.

— Что ты читаешь? – со странным спокойствием спросила кареглазка.

— Пушкина, — неспешно ответил мягкий голос.

— Что именно?

— Не мысля гордый свет забавить,

Вниманья дружбы возлюбя,

Хотел бы я тебе представить

Залог достойнее тебя!

— Достойнее души прекрасной,

Святой исполненной мечты, — …с восторгом подхватила Катя.

Дальше Они читали стихи вместе.

Человек перестал смотреть в книгу. Карие глаза Кати наполнились блаженством. Настал тот «Момент умиротворения души», который бывает иногда у каждого разумного существа. В такой момент думаешь только о возвышенном и ничто не важно, кроме того, о чём думаешь!

— Поэзии живой и ясной,

Высоких дум и простоты;

Но так и быть – рукой пристрастной,

Прими собранье пёстрых глав,

Полусмешных, полупечальных,

Простонародных, идеальных,

Небрежный плод моих забав,

Бессониц, лёгких вдохновений,

Незрелых и увядших лет,

Ума холодных наблюдений,

И сердца горестных замет!

— «Евгений Онегин», — вздохнула Катя, стирая слезинку. – Пролог к поэме.

— Александр Сергеевич умел писать гениальные стихи, — поддержал человек дрогнувшим голосом.

Помолчали недолго.

— Ты вылечил психа из сто седьмой квартиры? –  с интересом спросила кареглазка.

— Он не псих, а несчастный заблудший человек, — поправил утренний гость. – Я помог ему обрести себя.

— Ты говоришь, как отец Михаил, — заметила Катя, щурясь в попытке разглядеть человека в тусклом лунном свете. – Он пользовался моими деньгами и мною.

— Его убила Ася, вместе с полицейским братом.

— Да, я знаю… Ты такой же, как он? Или психотерапевты с криминальными способностями не грабят инвалидов?

— Почему Ты решила, что у меня криминальные способности?

— Ключи от моей квартиры имею я сама, и имела покойница Ася. И всё. Но ты сидишь в моём кресле и читаешь Пушкина. И я уверена, что входная дверь заперта, дверные замки целы и окна закрыты изнутри.

— Тебя это тревожит, Ты меня боишься?

— Меня не надо лечить, психотерапевт, — горько сказалакареглазка. – Оставь свои вопросы для пациентов. Знаешь… когда… когда я сейчас увидела тебя, то почему-то подумала, что это именно ты, хотя… я не могу разглядеть твоё лицо в полумраке… Но я его хорошо помню, у тебя очень красивые глаза… — Катя пристально вгляделась в тёплый полумрак. – Дивно красивые. У тебя, наверно, нет отбоя от поклонниц?

— У меня много поклонниц. Только сейчас меня интересуешь только Ты.

— Хочешь со мной переспать? Если так, то можешь лечь рядом, и мы переспим. У меня никогда не было мужчины, я спала с Асей, но всегда хотела попробовать, каково это – секс с мужчиной!

— У Тебя будет мужчина, и Ты родишь ему здоровых детей, — небрежно обронил человек.

— Билл? – в раздумье произнесла кареглазка.

— Мистер Билли Смит никого не любил, не любит и не полюбит. А Ты полюбишь. И станешь любимой. — Он встал с кресла и протяжно зевнул. – Мне пора идти.

— Прощай, психотерапевт, — искренне улыбнулась Катя. – Ты хороший психотерапевт. Мы поговорили лишь пару минут, а я будто заново родилась. Родилась здоровой! Как будто нет паралича ног и мне не требуются невероятные усилия, чтобы самой забраться на унитаз! Как будто я не перезрелая девственница, мечтающая о горячей, плотской любви! Как будто не пережила я ложь отца Михаила!.. Как будто Ася и её ребёнок живы, а Билл… Джентльмен, которому доллары заменили чувства! Он зайдёт завтра и скажет: «Кэтти, я принёс чудный мультик. Только ты его сможешь правильно озвучить. Там удивительно прекрасный, весёлый и добрый медвежонок»!.. И как будто я не просиживала целые дни на подоконнике, с печалью глядя на солнце, асфальтовую ленту дороги и резвящихся в песочнице детей!

Голос Кати дрожал от волнения, набирал силу! Она широко открытыми глазами смотрела «в пустоту», поспешно говорила и поспешно вытирала скатывавшиеся по щекам слезинки: смеялась и плакала одновременно!

— Я пришёл для того, чтобы Ты поверила, — мягко молвил человек. – Нет ничего сильнее веры! Нет ничего, кроме веры! Прощай, кареглазка, — он растворился во мраке, за порогом спальни.

— Постой, психотерапевт! – Катя простерла ожидающие руки. – Когда мы снова  увидимся с тобой?!

Вопрос проглотила томная тишина.

* * *

Ленивое утреннее солнце наполнило спальню благодатным светом.

Катя открыла глаза, наслажденчески потянулась, послав бездумную улыбку в потолок. Откинула одеяло, привычно подтянулась на руках и бросила обнаженное тело рядом с кроватью. Коленки с гулким стуком коснулись паркета.

— Ай! – вскрикнула кареглазка. – Что случилось?

— Боль… — впервые за долгие годы.

— Кто здесь? – недоуменно оглянулась Катя и вдруг поняла, что говорит сама с собой. И смотрит на свои длинные стройные ноги: «дьявольская восьмёрка» с лодыжек исчезла.

* * *

В «Гостиной комнате с микрофоном», спиной к дверному проёму, глубоко в кресле, сидел человек. Кате сверху была видна его черноволосая макушка.

Кареглазка, не очень уверенно ступая, подошла. Оказалось, что макушка мужская и брюнет листает книгу.

— Читаешь Пушкина, психотерапевт? – понимающе улыбнулась Катя.

Человек обернулся, и кареглазка увидела лицо Билла.

— Хэлло, детка, — подмигнул мистер Смит. – Ты не против, что я сижу в твоём кресле? – Он встал. – Ты оставила входную дверь the open.

— Где Ася? – подозрительно спросила Катя.

— What? – нахмурился Билли.

— Ну, Ася! Та, с которой ты втайне от меня спал, и которая ждёт от тебя ребёнка.

— Я не понимаю тебя, Кэтти… — чуть раздраженно отозвался Билл и достал диск. — Я принёс чудный мультик. Только ты его сможешь правильно озвучить. Там удивительно прекрасный, весёлый и добрый медвежонок! – Янки залихватски подмигнул.

Кареглазка машинально взглянула на домашний кинотеатр со звуковой программой «АА». Немного подумала:

— ОК, Билл. Ты подожди полчаса. Мне надо сходить в одно место, а потом я озвучу мультик. Это за углом. – Катя оправила сарафан и тихо вышла.

— Куда ты, детка!? – успела она услышать голос Смита.

***

За углом раскинулся небольшой пустырь в форме корабля. Судя по дымящимся головёшкам — намедни он не был пустырём, а был зданием. Или строением.

Среди тлеющих обломков понуро гуляла косматая, длиннобородая личность мужеского пола, со светлыми очами.

— Скажите, кто вы? – с трепетом спросила Катя, приблизившись.

На пустыре пахло ладаном и пряностями. Личность глубоко выдохнула, а потом вдохнула, рассеянно осмотрела кареглазку.

— Я – Михеич, — звучно ответил мужик. — Сторож церкви Святой Троицы. То исть, бывший сторож. От церкви остался тока пепел… — он повел кругом смурной рукою.

— Храм сгорел в результате поджога! Да? – Катя зябко поёжилась.

— Проводка старая, — рассудительно изрек Михеич. — Глаголил я отцу Михаилу, Царствие ему Небесное, — сторож осенил себя широким крестом. – Менять надо провода, не послушал меня покойник. Сгорел вместе с храмом… и с братом. Видно, судьба им такая, Господь мудрее нас…

* * *

Катя подошла к своему дому, когда из подъезда выпорхнула Ася. Следом приятный мужчина вывез коляску для грудных детей. Коляска хныкала.

Ася озабоченно поджала губы:

— У Владика режутся зубки. Надо купить обезболивающий сироп.

— Здравствуйте, — вежливо поздоровалась парочка с кареглазкой, чинно шествуя мимо.

Катя оглянулась вслед: молодая семья излучала гармонию, медленно удаляясь.

Из подъезда выбежал встревоженный Билл.

— Детка! Мне кажется – ты заболела! – Смит подтолкнул кареглазку к дому.

— Что с тобой, Билл? — снисходительно молвила Катя. —  Беспокоишься о Своём бизнесе, которому Я приношу прибыль, не так ли?

— Я не понимаю, — американец наморщил лоб. — Это то, что называется загадочной русской душой!?..

— Билл, ты не напрягайся, — нежданно рассмеялась Катя. – Ты хороший, просто ты купец! — Она чмокнула Смита в щёку и потянула его за собой – в подъезд.

— Странные русские, — проворчал Билл по-английски, подчиняясь движению кареглазки.

* * *

— Разрешите присесть? Все столики заняты, а я не хочу кушать стоя. Простите за назойливость… Я – Сергей.

— Я буду рада, если вы присядете рядом со мной, Серёжа.

— Правда? – сомневался парнишка, топчась на веранде летнего кафе.

— Правда, — убеждённо подтвердила Катя. — Ведь я должна полюбить и стать любимой. И родить здоровых детей. Я верю!

2008, 2 сентября 2014.

«РАННИЕ РУКОПИСНЫЕ РАССКАЗЫ» (11 ШТ.)

Аннотация

Сборник состоит из 11 рассказов, придуманных автором в 1995-1996. Тогда эти рассказы записывались буквально «от руки», шариковой ручкой на тетрадных листах! Приведены сканеры рукописных тетрадок. Литобработка автором 2020, 2023 гг.

«Поездка в Америку». Второй рассказ автора

Известно, что в Рос­сии не пьют только фо­нарные столбы. Валерик Клюев столбом не был, также как его родите­ли, намедни уехавшие в ад. Билеты в преисподнюю они купили довольно рано – где-то в 50+, у папы в печени, под воздействием «левого спирта», завелся цирроз, а мама утонула по своей пьяни. Похороны случились в один день.

В наследство Валерику досталась довольно неплохая частная хибара, два поросенка и кошка без котят. Клюев помянул родителей бутылочкой, обменянной на поросенка у самогонщицы тети Даши. И зажил с кошкой. Котят в итоге не нажили. Прошёл год.

В свои двадцать восемь Валерик обладал впалой грудью и грушеобразной головой, которой при движении раскачивал из сто­роны в сторону. Летом он ходил в спортивном кос­тюме чёрного цвета, сквозь который иногда «отсвечивала» фабричная белизна, и в лыжных кроссовках с жирной цифрой «42» на бортике. Зимой носил фуфайку, а обувался в пимы. Сибирь, однако, матушка!

Когда молодой человек был веселым, а добрейшая тетя Даша заботилась, чтобы он никогда не грустил, — то ему в голову ползли мысли. И не выползали назад до тех пор, пока Клюев их не складывал в планы практической реализации. Такова была особенность его грушеобразного черепа.

– Ошибка природы! – так звал его отец, впрочем, мама называла «своей радостью». Родители, в отличие от сына, не имели привычки размышлять, благодаря чему сохранили весьма приличный домик и живность. Ум алконавта – ему только помеха!

* * *

Компьютеров и смартфонов у Клюевых не водилось, зато имелся цветной телевизор. Валерка его не то что бы любил, но смотрел. Если местные бабы не дают, а работы нет, то в деревне одно занятие: разговаривать разговоры под бутылку. Прежде найдя собутыльников, и если оных нет – то с телевизором. Некоторые «изливают душу» и навигаторам, и ничего!..

Сегодня вечерком по телеку в очередной раз ругали США, показывая их неправильную экономику, помноженную на их бесчеловечную политику. Брали у какого-то ньюйоркца интервью, в том числе… Валерик накатил уж пару стопочек, и зырил благодушно. Несмотря на старания американофоба-диктора, Клюев штатам мысленно аплодировал и мечтал туда поехать. Любое насильное убеждение человека в чем-либо встречает обратную реакцию, и если тебя заставляют хмуриться – то ты назло улыбаешься, такова людская природа или «ген Свободы» по-научному. Клюев всей этой хрени не знал, но его личный «ген» это отменить не могло.

– Кароч, изыди нах, — буркнул Валерик дикторше, встал с кресла, показал ТВ-экрану сами-знаем-что (предварительно спустив штаны) и отправился спать.

* * *

Наутро, накатив стопарь, Клюев сразу вспомнил своё вчерашнее обожание Америкой. Ещё два стопаря мысль не изгнали, а наоборот – укоренили. План стал составляться сам собой, и вскоре был готов. Единственное темное пятно схемы, которое мучило – это невозможность взять с собой в Америку тетю Дашу с ее чудодейственным аппа­ратом. В конце концов, Валерик придумал найти в штатах местную мисс Дору (Дарию, Дейзи, пох и нах кто, в общем…), а аппарат, авось, как-нить подтянется…

* * *

Через полчаса Клюев уже сидел у дяди Вани Поперечного и чинно смотрел на то, как этот местный «кулак» отсчитывает нал. Или «кэш» по-американски. Поперечный давно положил своё хитрое око на избу соседа, и торг был не долгим и не жарким.

После Валерик посетил тетю Дашу и всучил ей второго (он же последний) поросенка, а ушлая самогонщица плеснула «постоянному покупателю» парочку литров сивушной влаги. Кошку, однако, взять отказалась наотрез. Валерик не стал настаивать, тем паче, он вспомнил, что Муська убежала от него месяц назад. Затем Клюев отошел к станции, купил билет и уехал в Москву. Показав напоследок хрен ментам позорным, которые чуть не взяли алконавта за шкирку, почуяв сивушный запах. Но не судьба, Валерик всё-таки уехал, а полиция лишь погрызла свой сибирский бамбук.

* * *

На третьи сутки Клюев прибыл в столицу нашей необъятной родины. Хмельная влага была выпита и высцана по дороге, тело ломило, а голову знобило. Пока Валерик шел по перрону Казанского вокзала, а потом и суетился в камере хранения, разум одолела очередная мысль. На русском языке она звучала где-то так:

– Судьба всегда дает два шанса, первый – основной, а второй – запасной.

Валерик не стал искать первопричину сего постулата, он и слов-то таких не знал как «постулат», а тупо решил ему поверить. Половину кэша он сгрузил в камеру хранения, а оставшийся налик примотал к животу скотчем. После вышел на Комсомольскую площадь и начал зыркать глазами, ища туроператора. Как именно он выглядит, Валерик не знал, но надеялся на свою интуицию… Туроператор – это самый простой путь в США, без сомнения!.. Ищущий взгляд уперся в кучку оборванцев, стоявших на углу и смачно тянувших жидкость из горлышка. Ножки сами поднесли сибирского варяга к сей компашке, Валерик не смог сопротивляться. Помимо «гена свободы» — в нем жил также и алкогольный ген, ведь если пьянство – это распущенность, то алкоголизм – это болезнь…

– Здорово, чувачки! Опохмелите?

– Здоров, мил человече, — дружелюбно ответили оборвыши. – Вступай в долю?..

– Да не вопрос, — Валерик подал сотку.

* * *

Очнулся Клюев в сточной канаве, где-то на Красносельской. Пошарил по пустым карманам, пощупал фингал под глазом. Вспомнил, как собирался бить мордень какому-то президенту, то ли американскому, то ли русскому… Ну, тут по ходу явно не Белый дом, да и не Кремль, поэтому национальность Лидера – никчемная деталь.

Валерик вылез из канавки. Осмотрелся. Грязный переулок, через дорогу ментовка. Так-так-так… То ли смеркалось, то ли светало. Пора делать ноги, в общем.

Старушка шарахнулась от бомжа, суетливо крестясь. Жирный чувак обозвал по материнской линии. Из офиса… простите, из отдела полиции, – нарисовались двое легавых. Клюев тупо сбежал.

* * *

В принципе Площадь Трёх Вокзалов ощущалась поблизости, и проблем с её поиском не возникло. Клюев забрал остаток денег из камеры хранения, после посетил комнату «Мать и дитя» при вокзале, заплатив за двоих взрослых, — и контролер не стал допытываться, почему он мать и где же его ребенок… В гостиничном номере Валерик умылся и, как мог, почистил одежду. Нашёл в шкафу новые носки и одноразовое бельё. Через полчасика свалил в кафе при вокзале, путь в которое любезно подсказал давешний контролер. Точней, это было не кафе, а забегаловка, работавшая под известным недорогим московским брэндом.

* * *

Клюев нажрался всласть, запив еду бокалом пива. И собрался валить дальше, куда именно – не совсем было ясно, но детали сейчас не интересовали. Однако в дальнем углу Валерик вдруг приметил усатого парня в кедах, чем-то знакомого. То ли бухали вместе, то ли пятнадцать суток совместно тянули, то ли…

– Точняк! – воскликнул сибиряк. – Америкос из телека!

Действительно, незнакомец являлся копией того самого ньюйоркца из того самого интервью!

Клюев со скромностью, отличающей хоро­шо воспитанных людей, подошел к американцу и попросил разрешения присесть рядом. Заморский гость глянул удивлённо и промолчал. Занялся своим супом. Валерик нежно присел на краешек стула и стал преданно смотреть на американца. Он много чего хотел сказать, но был удушаем радостью и не смел этому противиться. Кроме того, две американских фразы, что сибиряк выучил в дороге, он и те забыл.

Иностранец доел суп и громко вздохнул, а после чихнул. Затем кашлянул. И, наконец, теряя терпение, сжал кулачки. Тогда Клюев сбросил радость с горла и обрёл дар речи:

— What you name? – воскликнул он страстно.

— Чё? – не въехал янки, сдвигая потёртую кепку на затылок.

— Stooop! – крикнул Валерик, он вскочил и удалился к бару. Взял бутылку самого дорогого коньяку, что там была, и вернулся назад. – Америкосы тоже люди, и ничто человеческое… — он гордо поставил бутылёк на стол.

Помимо американца из телевизора – тут сидел ещё один товарищ, в кирзовых сапогах. Наверняка компаньон! Оба насуплено смотрели на Клюева.

После первой рюмки граждане США смягчили взгляд. После второй – спели «ай лав рашин», а после третьей… или тридцать третьей – Клюев чуть не разбил себе голову о крышку канализационного люка, где (как оказалось) он лежал. Валерик вылез и осмотрелся. Грязный переулок, через дорогу полицейский участок. Так-так-так… То ли смеркалось, то ли светало. На ногах кирзовые сапоги американца, а в кармане… соточка, чудесным образом там прикорнувшая!.. Больше, правда, денег не нашлось.

Две девочки-соплячки шарахнулись от бомжа. Тощий чувак пнул его на ходу. Из участка нарисовались двое позорных московских ментов. Клюев шагнул прочь, ноги сами принесли к Казанскому вокзалу. Там Валерик зазырил кучку оборванцев, стоявших на углу и смачно тянувших жидкость из горлышка. Он подошёл и попросил:

– Прива, чувачки! Опохмелите?

22-26 июня 1995, 2018 (ред.).

Картинка карандашом, как иллюстрация к рассказу, 1995 год.

«Русская народная сказка». Зарисовка с натуры, из огорода б. Юли

В сибирской глубинке, в обыкновенном городе, стояла двухэтажная избушка на козьей ножке. Четыре стены, покрытая ржавеющим железом крыша, почерневший, изъеденный червями, деревянный фасад. Окна выходили на обыкновенную улицу, — усаженную плющом и акациями, усеянную пустой стеклотарой, одуванчиками и окурками. Двери четырёх квартир находились с задней стороны избушки, и вели на обширный участок земли. Часть земельной площади тут занимал общественный нужник, дверь коего громко скрипела при открытии/закрытии, тем самым уведомляя всю округу о приеме очередного посетителя. Напротив нужника громоздился сарай, разделенный жильцами на четыре помещения. Дорожка, вьющаяся между этими двумя строениями – вела к небольшому захламленному пустырю, который жильцы гордо именовали огородом. Зимой он покрывался пушистой шапкой снега, а летом буйно зарастал крапивой и коноплей. Иногда, в моменты необыкновенного подъёма души, жильцы предпринимали попытки засадить пустырь овощными культурами. В течение полутора-двух дней в году – на огороде были видны согбенные спины. Однако спины закономерно исчезали, и клочок земли опять становился обителью мышей, бродячих собак и кошек.

* * *

В избушке жили четыре семьи. По две на каждый этаж.

Квартиру №1 занимал юркий невзрачный человек с женой и дочкой. Чернявый, смуглокожий. Звали его Кащей Бессмертный, приехал он в Сибирь откуда-то с юга. Женой являлась худая, с плоской грудью, женщина, — с чёрными, стриженными под мальчика волосами и узкими монгольскими глазами. Василиса Прекрасная – очень чуткая и отзывчивая особа! Дочь – это семилетняя девчушка Цветик-Семицветик. С мамой её роднила короткая причёска, а с папой умение материться. Последним обстоятельством дочь очень гордилась, так как никто из её ровесниц на улице не умел этого делать. Также Семицветик часто пускала слюни и сопли.

В квартире №2, через стену от семейства Кащея – жили старик со старухой. Леший с Бабой Ягой. Они никогда не мылись, не стриглись и никуда не ходили.

На нижнем этаже находись квартиры №3-4, и их делили следующие квартиросъёмщики:

Две комнатки принадлежали маленькой согбенной старушке, с длинным висячим носом. Герцогиня Курляндская! Ходили слухи, что перед Октябрем 1917 года она бежала сюда из Златоглавого города, — совсем ещё молоденькой русалочкой! Болтали, что экс-русалочка привезла с собой большие ценности, которые где-то спрятала от большевиков. Впрочем, в глаза брильянтов никто никогда не видел. А старожилы, что и распустили данные слухи, — давно померли. И с их отходом в мир иной — слухи покрылись мхом.

Квартиру №4 занимала семейная пара сожителей – Кикимора с мужем. Кикимора была нечёсаной, пахла несвежим бельём и самогонкой. Носила кирзовые сапоги и единственное платье. Некогда платье имело зелёный цвет, но ныне его первоначальный окрас вызывал большие сомнения. Кикимора лучше всех на улице умела ругаться, и послушать её собирались толпы! Мужем был Водяной – спокойный грязный человек с полуинтеллигентным лицом.

* * *

Все жильцы дома пили часто и много русскую водку, красное вино по рупь-двадцать, но обыкновенно – одеколон и самогонку. Напившись, каждый вел себя согласно способностям и темпераменту:

— Кащей и Василиса любили друг друга на крыльце.

— Яга с Лешим жгли печку (даже летом) и колдовали.

— Герцогиня Курляндская неистово молилась Папе Римскому.

— Кикимора бегала по улице, горланя непотребное. Водяной блевал в окно.

* * *

Теплым апрельским вечером избушка полыхнула! Начался пожар! То ли дряхлая проводка, то ли Яга с Лешим доколдовались, то ли Божья воля, то ли — то ли… Пламя быстренько сожрало всю избушку, вместе с козьими ножками! Благодаря чуду – почти все алконавты спаслись. Кроме Герцогини. Вскоре подъехали три машинки.

Пожарники потушили головёшки. Полиция наспех провела опрос сказочной пьяни. Скорая помощь погрузила труп Герцогини и отчалила. Ушлый Кащей умудрился умыкнуть у медиков бутылёк спирта. Когда врачи уехали — спирт был честно поделен и распит между погорельцами. После все разошлись.

Василиса с Кащеем поселились у жениной матери. Несмеяна – это в прошлом мудрая королевишна, а ныне малообеспеченная пенсионерка.

Баба Яга и Леший были определены местной управой в дом престарелых.

Кикиморе с Водяным мэр подарил халупу на болоте.

* * *

После пожара немногие уцелевшие деревянные части избушки и козьи ножки — растащили соседи. Земля некоторое время была ничейной, а после её взял в долгосрочную аренду дядя Петя Куренчаков. Предприимчивый самогонщик с соседней улицы!

— Тут будет питие! – сказал дядя Петя.

Понаехали рабочие, начали копать котлован для фундамента, под новое здание. Вскоре они наткнулись на увесистую шкатулку, окованную медью. Позвали дядю Петю, при нём шкатулку вскрыли. Внутри лежали брильянты Герцогини Курляндской. Дядя Петя с чистой совестью брильянты положил в свой карман, выдав – однако – солидную премию рабочим. Ну и мэру немного подарил, — так, на всякий случай.

* * *

Теперь на месте избушки – красивый пивной бар. Насколько пивной бар может быть красивым. Дядя Петя самолично торгует у стойки, а его пиво явственно отдает сивухой.

Бар собирает отличные выручки, благодаря истории с кладом Герцогини. Каждый, кто хоть чуть в теме, — стремится попасть в заведение дяди Пети, дабы от оного услышать шикарную историю о брильянтах. Из первых уст, так сказать. А дяде Пете и не жалко рассказать. Даже в удовольствие!

12.06, 1996.

Испр. и доп. 08.06.1999.

Последняя лит. обработка: август 2014.

Прототипом антуража сказки выступило именно это место. Избушка (он же хрущевский барак) на самом деле стояла тут, и в ней на самом деле жили озвученные герои, — с другими (реальными) именами. И барак точно сгорел, и ныне на этом месте – как видим — чей-то огород! Август 2014. Западная Сибирь. Съёмка из огорода моей бабушки.

«Телевизоры». Фантастический рассказ

Иван Матвеевич Сидоров являлся солидным и несколько дородным мужчиной тридцати семи лет. Он имел высокий рост, мощную грудь и десяток лишних килограммов жира на животе. Семьи у Сидорова не было, и ему никто в этом смысле не докучал: ни жена традиционным ворчанием о «мало денег», ни тёща разглагольствованиями о разной ерунде, ни детки, ежечасно требующие любви, обожания и игрушек.

Иван Матвеевич редактировал местную газету «Ударим по…» и считал, что жизнь удалась!

Жил редактор в Весёлом переулке, в квартире № 13 кирпичной «хрущёвки». Когда-то в данном жилище обитал знаменитый гений Подколёскин. Чем именно был знаменит ученый – Сидорова никогда не интересовало, Иван Матвеевич просто знал, что в его квартире некогда жил какой-то – то ли физик, то ли лирик.

У Сидорова была мания! Он любил телевизоры. Всё жилище редактора было уставлено красивыми разноцветными коробочками – белые телевизоры, чёрные, красные и синие… Когда Иван Матвеевич не мог достать телевизор с определенным цветом корпуса, то тогда он красил корпус сам.

* * *

Смотреть ТВ Сидоров не любил в принципе. Он собирал телевизоры ради телевизоров! Однако сегодня редактор как раз включил новый ящик, – с целью проверки его на техническую годность.

– Не зря ж я отдал за тебя всю зарплату, – бормотал Иван Матвеевич, щёлкая пультом. – Телевизор должен чётко выполнять свои функции, независимо от моих пристрастий.

Новый телевизор был здесь самым большим, самым красивым и самым дорогим! Места сиреневый ящик занял где-то половину комнаты, оттеснив по углам другие ящики.

– Так… давай… ну же… – ворчал редактор, настраивая канал.

Экран шипел белой рябью, иногда сквозь шум прорывался мужской голос, горланящий междометия.

– Обожаю такую ерунду! – вдруг явственно раздалось из телевизора. – Нет, просто обожаю!

Сидоров несказанно удивился, услышав свой фирменный фразеологизм. Но тут ушла рябь, и экран засветился иссиня-белым светом. Вот-вот появится картинка!

– Ага! – закричал Иван Матвеевич.

На экране возникло растерянное лицо мужчины, он недоумённо моргал, глядя на Сидорова.

– Ну, чего смотришь? – подмигнул Сидоров телевизионному изображению. – Пой или пляши! Развлекай меня! Ха-ха…

Мужчина в экране вздрогнул, как-то… неловко повел шеей… ухватился за края телевизора и стал вылезать в комнату.

– Телемертвец! – огорчился Сидоров, живший представлениями конца 1980-х годов, когда Россию наводнили дешёвые голливудские ужастики.

Мужчина вылез, зачем-то отряхнул коленки, сделал шаг к фанату телевизоров. Подал руку и вежливо сказал:

– Добрый день. Здравствуйте. Меня зовут Иван Матвеевич Сидоров. Я прибыл к вам из параллельного мира, при помощи «переместителя Подколёскина».

– Обожаю такую ерунду! – прошептал теперь редактор. – Нет, просто обожаю!

Пришелец… нахмурился. Наклонил голову, внимательно разглядывая визави. Вдруг… схватил редактора за лицо… ощупал… заглянул в ухо… После отстранился.

Иван Матвеевич, находясь в столбняке, вовсю смотрел на пришельца!

Повисла пауза.

– Ты… – прищурился пришелец.

– Идем-ка! – встряхнулся редактор.

* * *

Спустя секунду оба стояли перед зеркалом в прихожей, тупо разглядывая друг друга. Одинаковые глаза, нос, щеки… двухдневная намеренная щетина и шрам на интимном месте! Только прически разные.

– Встречу себя с собой не планировал, – усмехнулся пришелец.

– Как ты сюда попал? – спросил редактор.

– Это Подколёскин, он жил тут, – объяснил гость из параллельного мира. – Гений оставил после смерти прибор и инструкцию к нему. И когда я въехал в его квартиру как новый жилец, – то… атрибуты лежали на полу, пыльные и грязные, среди мусора.

– Как так, лежали?.. Подколёскин же был известным гением? – удивился редактор, оживляя в сознании скудные сведения о физике. – Другие ученые должны были просто перевернуть квартиру в поисках гениальных записей!

– Лежать на полу и лежать на столе – это разные вещи, – кратко размыслил пришелец. – Так понимаю.

Помолчали немного, молча пялясь в зеркало.

– Ты тоже гений? – спросил Сидоров.

– Я обычный работник газетного фронта, – с иронией отозвался пришелец. – Но делать изобретения и применять изобретения – это тоже разные вещи. Много лет «переместитель Подколёскина» гнил у меня под диваном. А сейчас у меня… кризис среднего возраста, полагаю. Глубоко прозаичная вещь…

– Часто именно банальщина приводит к решающим поступкам в нашей жизни, – понимающе кивнул редактор.

– Что-то вроде того, – согласился пришелец. – К сорока годам мне надоело жить так, как я живу. Во время очередной уборки изобретение гения попалось мне на глаза. Я прочел инструкцию, написанную очень простым языком, без всяких выколбасов… настроил «переместитель Подколёскина», и…

Раздался взрыв, прервав беседу.

* * *

Новенький телевизор уже не являлся новеньким. Треснул экран, по сиреневому корпусу прошли глубокие трещины, по комнате стелился дым.

– Что за?.. – вскричал Сидоров.

– Генератор перегорел… – скривился пришелец. – Подколёскин об этом написал в инструкции… мол, что стоит опасаться…

– И что делать?..

– Хрен не ведаю! – зло крикнул гость из параллельного мира. – Впрочем, ведаю! Слушай!.. – Он вцепился в Сидорова – и глазами, и руками: – А ты… ты ничего не находил в этой квартире, когда сюда въехал двадц…

– Двадцать лет назад я въехал в эту квартиру, – перебил Сидоров. – Весь мусор после умершего гения я выкинул в мусоропровод. Даже не глядя, что за мусор. Мне очень жаль.

– Что же делать? – прошептал теперь пришелец.

– Ты можешь остаться у меня! – радушно объявил Сидоров. – Предполагаю, что ты холостяк, как и я. Ни детей, ни животных… устроим тебя на работу моим заместителем.

Пришелец сидел на полу и растерянно осматривал комнату, заставленную ТВ-коробками.

– Коллекционируешь телевизоры? – спросил он.

* * *

Всю ночь новообретенные братья-близнецы проводили эксперименты на предмет возвращения в параллельный мир!.. Один телевизор сменял другой, Сидоров по очереди включал ящики, настраивая на нужный диапазон…

– Диапазон волны 36,4. Строго! – сказал пришелец. По мере развития эксперимента он щёлкал и щёлкал единственной кнопкой на маленькой чёрной коробочке – «переместителе Подколёскина», желая соединить сигнал изобретения с ТВ-волной.

Под утро осовевшие экспериментаторы сидели на полу рядком. Все телевизоры были опробованы. Безрезультатно!

– Надо точно такой же телевизор, что взорвался, – устало заметил пришелец. – Идентичной марки, серии и даты выпуска. Тогда всё получится.

– Ты уверен? – спросил Сидоров.

– Подколёскин жил и изобретал тогда, когда первые телевизоры только-только появились, – ответил пришелец. – Гений опередил время… Поэтому моя ремарка об идентичности «выходных данных» ящика – это моё собственное предположение, в котором (конечно) я не уверен. Но других вариантов нет. Или всё же есть?..

– Где инструкция к аппарату? – спросил Иван Матвеевич. – Может, там хоть намеком…

Пришелец залез в карман, достал сложенную бумагу.

– Дай-ка? – попросил Сидоров с интересом. Гость повертел бумагу в руках и… спрятал ее назад:

– Да нет тут ничего! – молвил он раздражённо.

* * *

Наутро все силы и связи Ивана Матвеевича были брошены на выявление в его городе сиреневых телевизоров. Буквально через час выяснилось, что таких телевизоров в его городе пять.

Два ящика находились в мэрии, а еще два в городской больнице. Данное обстоятельство полностью исключало их изъятие даже на недолгий срок.

– Непременно возникнет шумиха! – с горечью сказал пришелец. – Желательно обойтись «малой кровью».

Пятый телевизор принадлежал школьному учителю Зайкину, который оказался маленьким тщедушным человеком. Парень выиграл сиреневый ящик в благотворительную лотерею, и аренда исключалась. Любой бартер тоже. Была возможность покупки. Зайкин, несмотря на принадлежность к интеллигентам, заломил двойную цену.

– Чтобы собрать такую сумму, мне надо работать два месяца, – поделился Сидоров со своей ксерокопией. – Впрочем, я могу взять в долг у знакомых.

Пришелец задумался, а потом… спросил возбуждённо:

– Слушай! Ты обещал меня устроить на работу своим замом!

– Обещал, – подтвердил Иван Матвеевич.

– Энергии в «переместителе Подколёскина» хватит как раз на месяц, – развил мысль гость. – Отличный шанс для меня полноценно пожить в твоём мире!

– За месяц мы вдвоём как раз и заработаем сумму, необходимую для покупки нужного телевизора! – догадался Сидоров.

* * *

– Круто! – присвистнул пришелец, осваивая персональный кабинет заместителя главного редактора.

– У тебя заместитель работает в других условиях? – удивился Иван Матвеевич.

– Да, видишь ли… – замялся гость. – У меня… вовсе нет заместителя. Дело в том, что я… обычный журналист, а главный редактор Пронькин.

– Пронькин – это же мой курьер! – воскликнул Сидоров.

– Параллельные миры хоть и похожи, но в главном, – подытожил пришелец. – Детали разнятся, и местами ощутимо.

* * *

…Через 30 дней на полученную зарплату братья-близнецы купили сиреневый ящик у Зайкина. Вечерком телевизор был установлен и настроен на волну 36,4. Пришелец осторожно щёлкнул кнопкой на «переместителе Подколёскина». Экран засветился иссиня-белым светом.

– Ура! – негромко воскликнули оба Сидоровых.

– Ну… давай прощаться? – предложил Иван Матвеевич.

– Пока! – Пришелец деловито пожал протянутую руку и ступил к ящику. – Обниматься не будем.

Телевизор стоял на высокой тумбе, и его экран был вровень с животом. Пришелец нагнулся, всунул в экран голову и… вдруг обернулся:

– Не хочешь глянуть, что и как там внутри? – предложил он Сидорову.

– Не хочу! – отрицательно покачал головой Иван Матвеевич.

– Как хочешь. – Гость снова всунулся в экран.

– Стой! – крикнул Иван Матвеевич.

– Что? – отозвался пришелец.

– Отойди от телевизора? Гляну всё-таки…

– Пожалуйста. – Гость из параллельного мира отодвинул себя в сторону.

Сидоров ступил к сиреневому ящику, неловко наклонился, ме-едленно всунул голову в экран.

– Вижу коридор синий, – донёсся приглушённый голос. – В конце его дверь… такая… какая-то ужасная дверь, обитая дерматином, и… ручка болтается на одном гвозде.

– Это дверь моей квартиры, – покривился пришелец. – Я живу довольно бедно, в отличие от тебя. На зарплату провинциального журналиста не разгуляешься. И ты знаешь… мне пришла одна идея!

Пришелец резко нагнулся, схватил Сидорова за ноги и опрокинул его тело в экран телевизора. Сам сиреневый ящик быстренько выключил. После достал из кармана «переместитель Подколёскина», бросил на пол и хорошо потоптался по нему ногами. От гениального изобретения остались только обломки. Следом была разорвана и сожжена Инструкция.

– Так-то лучше! – заметил пришелец.

* * *

В девять часов следующего утра Иван Матвеевич Сидоров пришел к себе на работу.

– Ну что, Мариша? – спросил он у миловидной секретарши. – Ты всё по мне сохнешь, а я всё не обращаю на тебя внимания?

– А? – покраснела Марина.

– Ты хочешь за меня замуж, но я – чёрствый сухарь и убеждённый холостяк, – продолжал Сидоров. – За месяц я узнал все тайны в этом коллективе, – добавил он вполголоса.

Мариша круглыми глазами смотрела на начальника.

– Скажу, что я не против жениться на тебе, – развивал Иван Матвеевич. – В прошлом мире ты всегда была моей Эротической Мечтой, которая не обращала внимания на скромного журналиста и желала главреда Пронькина. Но теперь… Эй, заноси!

Вбежал курьер Пронькин с большой корзиной роз. Он торжественно передал цветы Сидорову, подобострастно ему кивнул и выскочил вон.

– Держи! – Сидоров поставил корзину на секретарский стол. – Вечером приглашаю к себе на ужин. – Главный редактор интимно подмигнул.

– Ах, Иван Матвеевич! – томно произнесла Мариша. – Это всё так неожиданно, но я… открыта для всех предложений… – Девушка дразняще облизнула свежие губки.

– Обожаю такую ерунду! – усмехнулся Сидоров. – Нет, просто обожаю!

17 июня 1995, 2017 (ред.).

«Машина времени для географа». Первый рассказ автора

Другие названия – «Парадокс» и «Убить комара».

1. Урок географии

Тема школьного урока звучала «Народы мира». У классной доски топталась худющая Тупицына, она вяло тыкала указкой в карту мира, и скучно гундела:

— Население Земли… сейчас… состоит из семи миллиардов человек… В Европе живут европейцы… В Китае китайцы…

Ученицу внимательно слушал Никита Петрович Носов – учитель географии. Лет пятидесяти, с окладистой чёрной бородой, что мягкой волной падала ему на грудь.

9 «Б» класс, следуя многолетним школьным традициям, занимался своими делишками. Кто чем —  каждый в меру умственного развития, способностей и желания:

Катька Грязнулькина тщательно жевала шоколадку. Белобрысенькая, конопатенькая умница!

Румянцев и Шульгин играли в «морской бой». С оглядкой на учителя! Разлагатели дисциплины, клоуны.

Люся и Лада ехидно улыбались, поглядывая на Тупицыну. Отличницы. На переменке будет, кого обсудить!

Саня Сидоркин самозабвенно уставлял личный атлас автографами. Пыхтя и не в силах оторваться! Упитанный увалень, хорошист.

Вика Авоськина листала журнальчик с гламурной кисой на обложке. Формы тела округлые, крашенные губки бантиком, глаза с томной поволокой. В ушах рандолевые серёжки!

Валя Валуева наслажденчески зевала, вполуха слушая Тупицыну. Рост под два метра. Мускулистые руки с острыми ухоженными ногтями. Короткая стрижка. Кривые ноги «росли из плечей»!

Один школьник «точил» чипсики, другой переписывал «домашку» по алгебре, третий шептал себе под нос невыученный стих, пятый слушал музыку, восьмой строчил смс… Всё, как обычно. Слышалось чирканье ручки и слабое чавканье.

— В Северной Америке живут северные американцы, — бубнила Тупицына. – В Мексике – мексиканцы и текила…

— Никита Петрович, можно задать вопрос Тупицыной? – попросила с места Валуева.

Ученица у доски прервала монолог, с опаской посмотрела на Валю. Носов в раздумье огладил бороду:

— Можно.

Валуева кивнула учителю в знаке благодарности. И безапелляционно спросила:

— Тупицына, какой государственный язык в Австралии?

Ученица у доски расслабилась. Валуева известна своим зловредным поведением по отношению ко всем, на кого она обращает внимание. Но сейчас, похоже, её интересует только данный вопрос! Интернета под рукой нет, а Вальке срочно вздумалось узнать, любопытство гложет… Да не проблема, самой любопытно выступить в роли Интернета:

— Государственный язык в Австралии – австралийский, — сказала Тупицына.

— Дура ты дурацкая! – визгливо крикнула Валуева на весь класс. – Ты не Тупицына, а тыы… мегаТупицына!..

9 «Б» сжался, холодеющий страх заполнил школярские головы. Валя разозлилась не на шутку! Внезапно и сразу. Она всегда так злится. И важно не попадаться под её взгляд, тогда пронесёт… Тупицына мгновенно вспотела всем своим юным телом!.. Носов мужественно оттянул взгляд Валуевой на себя:

— Что такое, Валя? – строго молвил учитель, мня бороду. – Если есть претензия, то предъяви её мне.

— Я веду себя тихо, как мышка, — зевнула Валуева.

— Мышки не разговаривают подобным тоном, — заметил Носов. — Напомню, они вообще не разговаривают. И мышки не перечат учителям, потому что не ходят в школу. А ещё мышки не сидят по три года в одном классе…

— Вот не надо, Никита Петрович, попрекать меня учёбой! – невежливо перебила Валуева. – То, что я три года подряд учусь в девятом классе, не доказывает мою тупость… У нас свободная страна, и я буду здесь учиться столько, сколько считаю нужным. Я так хочу, сама! И если вы, Никита Петрович, хотите меня оскорбить… — Валя встала, уперев мощные кулаки в крышку. Парта затрещала.

Страх отпустил, класс с любопытством наблюдал за дискуссией.

— Стоп, Валуева! – учитель хозяйски хлопнул ладонью по столу. – Мы на уроке географии, где занимаемся только предметом. – Он нервно потеребил бороду. – Сядь, Валя. Всё, что ты обо мне думаешь – скажешь после занятия. Хорошо?

Валуева разжала кулаки и нехотя опустилась на стул. Класс с легким разочарованием вздохнул.

— Ступай на место, Тупицына, — Носов прошёлся у доски и отечески улыбнулся: — Запишем тему нынешнего урока, ребята.

Сейчас же открылась и закрылась дверь кабинета. На пороге возник опоздУн! Клюев обладал спортивной фигурой и способностью влюблять в себя девочек.

— Простите, Никита Петрович! – выпалил красавчик. – Я зайду?..

— Ты уже зашёл, — поправил Носов. – И коли уж зашёл – проходи. Авоськина, убери свой журнальчик.

— Спасиб… — поблагодарил Клюев и пошагал к своей парте. Для того, чтобы туда попасть – опоздуну требовалось пройти мимо Валуевой. Парта Клюева располагалась как раз перед партой Вали… Валуева, по привычке, подставила ножку. Клюев, по привычке, через ножку перепрыгнул. И опустился на своё место, рядом с Сидоркиным.

— Привет-привет, Димчик! – немедленно вполз в Клюевские уши ехидный полутон. Острый ноготь ткнул между лопаток.

— Валуева, пристань к Румянцеву! – на автомате буркнул Клюев. И крикнул тихим шепотом:

— Саня!

Уж что-что, а чьё-то там бурчание Валуеву остановить точно не может! Валя решила пристать к Клюеву, и никто не способен помешать, пусть хоть целый мир против... Однако пикнула смс. Кто посмел отвлечь?.. Ага, это мама, надо ответить… Клюев никуда не денется за пару минут. Валя застрочила ответную смс-ку. Вообще, набирать смс ногтями, а не пальцами – мука, но гораздо большая мука не иметь вообще красивых ногтей…

— Саня! Отзовись уже! - в отчаянии шепнул Клюев.

Сидоркин чиркнул очередной автограф, с оценкой глянул на испещрённый росписями  атлас. И флегматично отозвался:

— Ну?

— Ты даже не догадываешься, почему я опоздал!

— Не догадываюсь… — Сидоркин перевернул страницу и нацелил туда ручку.

— Хватит заниматься глупостями! Лучше послушай! – Клюев дёрнул друга за рукав.

Одноклассник с сожалением отвлёкся. Мазнул настороженным взглядом по Носову, что вводил в курс новой темы. Посмотрел на Клюева изучающе:

— Я слушаю.

— Саня, я… ты не поверишь… со мной произошло нечто нереальное!

— И что же? – Сидоркин напоминал невозмутимого оленя.

— Саня… я нашёл машину времени!

— Поздравляю!

— Ты не иронизируй. Я серьёзно!

— Я тоже серьёзно и со всей искренностью тебя поздравляю.

— Погоди, — Клюев обречённо выдохнул. – Ты не понял. Я на-шёл ма-ши-ну вре-ме-ни!

— То есть… ты… шёл-шёл по улице и вдруг увидел, что на дороге лежит машина времени? Ну и… ты, конечно, её подобрал и двинулся дальше? – подмигнул друг.

— Да! Так всё и было! - торжественно кивнул Клюев.

— И где она у тебя стоит? Дома, верно?..

Клюев полез за пазуху, достал чёрную коробочку, протянул на распахнутой ладони:

— Вот она!

На ладони лежал обычный с виду калькулятор. На крышке скотчем была укреплена бумажка. На ней зеленели буквы, выведенные фломастером: «МАШИНА ВРЕМЕНИ».

— К машине времени и инструкция есть. Рядом лежала… Я целый час её изучал, почему и опоздал. Покажу на перемене.

Сидоркин, наконец, засмеялся! Насколько можно смеяться шёпотом:

— Я похож на толстого дурака! Правда?..

— Правда, – согласился Клюев, поводя спортивными плечами. – По внешнему виду сходство поразительное! Но… ты мой друг и мне неважно, на кого ты похож. И ещё: я точно знаю, что ты хоть и толстый, только не дурак.

— Не называй меня толстым, — обиженно нахмурился Сидоркин. – Я знаю, что я не мускулистый покоритель женщин. Но я и не толстый.

— А какой же? – удивился Клюев. Немедленно в плечо вонзился длинный ноготь, и голос Валуевой нежно шепнул в ушко:

— Димчик, ты ведь не забыл про меня?

Клюеву нравилось быть объектом пристального женского внимания. На самом-то деле! Валя Валуева – это сначала девушка, а потом уже эпитеты. О вкусах не спорят, если что, тем паче, в пятнадцать лет – в период полового созревания. Однако… сейчас не до «любовной игры», слишком важный разговор. Что не терпит отлагательств! Надо сделать так, чтобы Валя отстала, и это довольно просто для знатока женской природы… Клюев резко обернулся и выпалил горячим шёпотом:

— Валуева! У тебя свинячьи глазки, коровьи титьки и куриные мозги! Поэтому найди себе козла для пары, а меня не трогай! Ясно?

Валя… несказанно изумилась. На ресницах заблисталислёзы обиды. Пожалуй, Клюев переборщил, не стоило… Ой, не стоило, Димчик! Валуева основательно взяла Клюева за горло и нацелила добрый кулак ему в челюсть.

Сидоркин принялся неловко высвобождать друга, но хватка у Вали была железной.

— Ой-ёй-ёй… — просипел Клюев, пытаясь отстраниться. Он вытянул назад руку, хватаясь за свою парту как за опору, рука сначала нащупала… атлас Сидоркина, а после… машину времени. В мозгу тотчас созрел выход! Клюев схватил найденный аппарат и практически наощупь защелкал кнопками:

— Два… ноль… один… два… Теперь месяц и… день… Ещё и час с минутами…

— Что ты делаешь? – успел поразиться Сидоркин, безуспешно пытаясь оторвать руку Вали от горла друга.

— Перемотаем время на пять минут назад! – захрипел Клюев. – Я спасу себя от увечий, а Валуеву от колонии для малолеток!

На троицу никто не обращал внимания. Виной тому был диалог учителя с ученицей. Класс с радостным вниманием слушал.

— Авоськина, положи свой журнальчик на учительский стол! – требовательно просил Носов, трогая бороду.

— Зачем вам мой журнал, Никита Петрович? – не понимала Вика, дуя губки.

— Мне гламурный журнал не за чем, как и тебе самой, — усмехался Носов. – На уроке точно…

— Держись за меня крепче! – выкрикнул Клюев, нажимая Синюю кнопку. Мгновение и… Время проглотило мальчишек! Друзья исчезли! Растаяли в воздухе! Испарились!

Автор не отследил реакцию класса и учителя на исчезновение героев. Автор наблюдал за парочкой друзей, что улетели в прошлое. А в двух местах одновременно быть нельзя.

2. Бородатый рыбак

— Дим… где мы? – громким шёпотом спросил Сидоркин, не открывая глаз.

Клюев уставился на панель машины времени — всё, что он пока видел:

— Тысяча девятьсот семьдесят девятый год!

— А!? – Сидоркин тотчас же открыл глаза. – Что?..

— Мы вернулись в прошлое на… тридцать шесть с половиной лет назад, — до Клюева только сейчас дошел смысл того, что он сам и сказал.

Ребята изумлённо осмотрелись… Светило яркое солнце. Друзья стояли на уютной зелёной лужайке. Справа лежали руины дома, слева поднимался высокий холм. Прямо – река с рыбаком, сзади шелестел листвой редкий лесок.

Сидоркин спанорамировал взглядом окрестности, машинально перехватил атлас, что переместился вместе с ним. И заорал:

— Ты обещал вернуться на пять минут!

Клюев мельком оглядел округу, спрятал машину времени в карман. И покровительственно улыбнулся:

— Теперь-то веришь, что это полноценная машина времени?

— Мне плевать! Я не хочу жить в тысяча девятьсот семьдесят девятом году!

— Вообще-то я тыкал кнопки в сложных обстоятельствах! – логично возразил Клюев. – Посмотреть, что бы ты натыкал на моём месте…

— Я бы не оказался на твоём месте, — кипятился Сидоркин. – Просто потому, что не оказался!

— Да ладно, Саня, — примирительно сказал Клюев. – Случилось и случилось. И ничего уже не изменишь...

— Не изменишь! — поразился Сидоркин. Ошалело посмотрел на атлас. – Значит, для тебя это ерунда? Только… знай, что для меня это не ерунда! Между прочим, родители обещали мне на день рождения велосипед, а праздник через три дня!

— Саня, чего ты суетишься? – урезонил Клюев. – От тебя истерики я точно не ожидал.

— А чего ты ожидал!? – возмутился Сидоркин. – Думал, что я толстокожий и бесчувственный баран, и меня ничего не проймёт?

По лицу Клюева стало видно, что он мыслил именно так, но Димчик благоразумно промолчал.

— Представь себе, я тоже имею нервы и могу переживать! – скуксился Сидоркин. Он с отвращением отбросил атлас: – Да, я знаю, что чересчур упитанный, не очень умный и не блещу красотой. Но я не баран и ничто человеческое…

— Саня, успокойся, — Клюев хлопнул друга по плечу с ободряющей улыбкой. – Изменить ситуацию я не в силах, но… мы можем вернуться назад в любой момент! Если захотим.

— Правда!? — с надеждой спросил Сидоркин.

— Положись на мою машину времени, — снисходительно ответил Клюев. – И раз мы оказались в ТАКОМ прошлом, то неплохо бы здесь немного побыть и осмотреться. Вон сидит местный житель, удит рыбку, пойдём, расспросим.

— Тогда вперёд! – заметно ободрился Сидоркин.

— Погоди, — Клюев поднял атлас и подал другу. – Советую не разбрасывать свои вещи и ступать как можно осторожней. И ничего тут не трогать!

— Почему? – удивился Сидоркин, послушно беря атлас.

— Ты не читаешь фантастику?

— Читаю. Иногда. Только при чём?..

— При том! Писатели-фантасты… заметь, не один… а, наоборот, все, как один...  Другими словами, в один голос, утверждают…

— Ты можешь короче?

— Я просто хочу, чтобы ты прочувствовал важность информации! Поэтому так длинно…

— Имей в виду, я ничего не понял из твоей длинной речи, — предупредил Саня. – И если ты и дальше будешь говорить так же длинно, не пойму ещё больше!

— Сбил мысль, — Клюев наморщил лоб. – Итак… писатели—фантасты предупреждают о том, что любое материальное вмешательство в прошлое может привести к парадоксу в настоящем. В доказательство авторы оперируют малопонятными научными терминами, делают сложные логические выкладки… Тем не менее, суть теории парадокса я уловил. А парадокс, как тебе известно… надеюсь, что известно – это нарушение закономерного порядка вещей! – Он немного подумал: — Например, если мы ненароком сломаем здесь веточку или раздавим жучка, то, вернувшись назад, можем обнаружить, что…

— Что, чёрт возьми? – не выдержал Сидоркин двухсекундной паузы.

— Мы можем перестать быть друзьями! – рубанул Клюев. – Или вернёмся и превратимся в девчонок. Ты хочешь стать девчонкой?

— Не хочу!

— Тогда идём к рыбаку, внимательно смотря под ноги, — Клюев потихоньку двинулся к реке.

— Дим! – догнал возглас Сани.

— Что ещё?

— Теорию парадокса ты взял из рассказов, которые являются фан-тас-ти-кой! — подытожил Сидоркин. – Теория – это всего лишь предположение, а в случае с писателями вообще байка. Писатели не были в прошлом и выдумали свои истории. Никто не знает точно, как всё происходит на самом деле.

— Вот именно, — согласно кивнул Клюев. – Никто и никогда в прошлом не был. Кроме нас, ведь мы-то в прошлом. И лишняя страховка не повредит.

Димчик пошёл к реке.

— Стоило находить машину времени, чтобы вести себя в прошлом, как в музее! – буркнул Сидоркин, двигаясь следом. – Только рассматривая и ничего не трогая.

Друзья, передвигаясь чуть ли не на цыпочках, приблизились к рыбаку. Тот сидел спиной к парочке и не слышал мягких шагов по травке.

— Эй, чувак! – заорал Клюев рыбаку чуть ли не в ухо. – Ты местный?

Рыбак оторвался от созерцания поплавка, повернулся к парочке фасом. На дружбанов смотрело лицо мальчишки лет пятнадцати, с окладистой чёрной бородой, что мягкой волной падала ему на грудь. Знакомая борода на знакомом лице!

На самом-то деле люди с возрастом не меняются. Как внутренне, так и внешне. И вы легко узнаете своего знакомого спустя много лет. Каким он был в пятнадцать, таким остался и в пятьдесят, и наоборот. Борода – это повод, но не критерий!

Рыбак добродушно улыбнулся:

— Привет, ребята. Вы кто и откеда?

Дети XXI века немного удивились. Выпученные глаза, судорожные сглатывания, пониженная реакция, запинки речи… - всё как всегда и у всех.

— М-меня зовут Дим-мка, а его Сан-ня, — Клюев как робот показал рукой на друга.

— Мен-ня зовут С-саня, а его Димк-а, — Сидоркин скопировал движение «попутчика».

— А меня Никита Носов. Меня тута все знают. – Рыбак оглядел визитёров с головы до ног, завистливо поцокал языком. – Одёжа у вас классная. Сразу видно – городские…

— Никита Петрович! – икнул Сидоркин.

— До «Петровича» я не дорос, — улыбка рыбака трансформировалась в недоумение. – Неужто мы знакомы?

— Мы знакомы… — начал, было, Клюев.

Увалень круто развернулся и побежал прочь. Резко и прытко, несмотря на вес!

— Саня!.. Простите, Никита Петрович, — Клюев бросился следом. – Саняяя!..

— Куда вы? – рыбак простёр сожалеющую руку. – Хм. Что толстяка так напугало? Моя борода?..

Вдруг рыбак глянул с прищуром куда-то в одну точку и отложил удочку. Встал и… сделал шаг, второй, третий… нагнулся… Рожица отразила гамму чувств: любопытство, удивление, восторг! Оп-па!

3. Убить комара

Тяжело дыша, Сидоркин подбежал к массивной берёзе. Сопя и отдуваясь, присел на траву, прислонился к стволу. Через секунду из зарослей кустарника показался и Клюев. Подошёл, держась за правый бок, бухнулся рядом на попу.

В течение минуты слышалось лишь затруднённое дыхание двух мальчишек.

— Димка, это слишком! – вымолвил, наконец, Сидоркин, поднимая на друга растерянные глаза. – Пять минут назад мы разговаривали с чуваком, который как две капли воды похож на нашего учителя географии! Более того, этот чувак и наш учитель – один и тот же человек! А его борода…

Клюев поднялся, отряхнул задницу. И перебил:

— Километр бежал за тобой!.. Уф… Встретили маленького учителя, и что? Мы в прошлом, парень! А его борода – это, по ходу, редкая болезнь, которая…

— Типа пойдём к нему и поболтаем?!

— Почему бы и нет…

Сидоркин медленно встал и зловеще сказал. Глядя глаза в глаза! Чтобы наверняка дошло…

— Такие временные парадоксы не для меня! Верни меня домой, а сам можешь вернуться и поболтать с маленьким Никитой Петровичем! – Он с яростью хлопнул себя по шее.

— Что ты сделал? – немедленно отреагировал Клюев.

— Что значит «что»? Высказываю своё мнение. Хочу в наше настоящее!

— Неет, что ты сделал прямо сейчас! – Клюев глядел очень тревожно. Он провёл пальцами по шее друга и расширенными от испуга глазами уставился на свою ладонь.

— Ты убил комара!? – прошептал Димка, с ужасом осматривая раздавленное насекомое.

— Убил, — подтвердил Сидоркин, почёсывая шею. – Он меня, гад, укусил.

— Забыл, о чём я предупреждал!? – прошипел Клюев. – Теперь может случиться страшный парадокс!

— Так, – строго вымолвил Сидоркин. – Хочешь оплакать комара – не вопрос. Только сделать это надо в наше время.

— Придурок! – заорал Клюев. – Ты не понимаешь ни черта! Сейчас может случиться всё, что угодно! Вплоть до начала атомной войны!..

— Ага, значит, виноват я? – кротко спросил Сидоркин. – Это я нашёл машину времени? Мне пришла дурацкая идея её испытать прямо на уроке? Я настроил машину так, что мы улетели на тридцать с лишним лет назад! Я ничего не путаю?.. – Он взял друга «за грудки». – А если комары здесь заразные!? Я вернусь в настоящее и обнаружу, что болею неизлечимой болезнью или вовсе умер?

— Комар всё равно тебя укусил, — проявил логику Клюев. – И необязательно было его убивать. Я бы тебя понял, если б убивая комара, ты пытался предотвратить укус.

— Выходит, ты бы в данной ситуации поступил иначе? – поддразнил Сидоркин. – Махнул бы легонько рукой: «Мол, летите с моей шеи, господин комар, питайтесь кем-нибудь другим»? Или позволил бы набить комару брюхо своей кровью и дождался бы, когда он упорхнёт сам?

— Да! – торжественно кивнул Димка. – Я бы сделал именно так. Во имя нашего настоящего!

Если б у бабушки были колеса… Сидоркин громко захохотал и резко смолк. Потом поднёс сжатые кулаки к Клюевскому носу:

— Комара уже не вернёшь. И на этом всё! Активируй машину времени. Я просто жажду сделать ещё десятку серых длинноносых трупов. Пока я держу себя в руках, но только потому, что берегу твои нервы!

Кажется, теперь дошло…

— Легко, — Клюев вытянул машину времени из кармана. Чуть задумался и стал сосредоточенно нажимать кнопки.

— Что подумали в классе, когда мы исчезли? Как считаешь… – спросил Сидоркин, чтобы нарушить тягостную паузу.

— Вопрос, который мало меня волнует. Наше отсутствие не заметили.

— Ты уверен!?

— Ясен перец! Положись на мою машину времени.

— Раз уже положился… Чуть крыша не поехала!

— Хорошо, я не уверен! – занервничал Клюев. – Возможно, наше отсутствие заметили. Не о том переживаешь! Что нас ждёт дома, известно одному Богу, который, впрочем, неизвестно, существует ли.

— Ты, правда, думаешь о возможности атомной войны!? – изумился Сидоркин.

— Я не утверждаю, но это может быть… Готово, держись за меня!

Друг обхватил друга. Клюев ткнул Синюю кнопку. Прошла секунда, вторая, третья, четвёр… И… Время проглотило мальчишек! Друзья исчезли! Растаяли в воздухе! Испарились!

4. Парадокс

В щелкающей тьме сыпались искры и змеились маленькие молнии. Послышался испуганный голос Сидоркина:

— Что?

— Глюк с машиной времени! – с волнением ответил голос Клюева.

— Ч-что это?

— Не знаю...

— Исправляй долбанный глюк, я не чувствую своё тело!

— Не могу… Машина времени выскользнула у меня из пальцев.

— Гдеее выскользнула!?

— В коридоре времени… Вряд ли… можно её найти. Наверное, я опять… снервничал и спутал параметры…

— А!? Ты хочешь сказать, что мы останемся в этом туннеле… навсегда?!

В глаза парочке друзей ударил электрический свет! От неожиданности они зажмурились, а через мгновение… услышали голос географа:

— Авоськина, положи свой журнальчик на учительский стол! – требовательно попросил Носов, трогая бороду.

— Зачем вам мой журнал, Никита Петрович? – не поняла Вика, дуя губки.

— Мне гламурный журнал не за чем, как и тебе самой, — усмехнулся Носов. – На уроке точно…

Ребята открыли глазки. Сидоркин сразу же бросился лихорадочно себя ощупывать!.. Клюев же, не обращая внимания на личную целостность, начал кидать вокруг настороженные взгляды. Класс с радостным вниманием слушал диалог учителя с ученицей. Носов мазнул по Вике укоризненным взглядом и… вдруг спросил у 9 «Б»:

— Знаете, о чём я думаю?..

— Не-а, – вразнобой ответил класс. С «равнодушным любопытством».

Преподаватель прошелся вдоль доски, мня бороду. Сел за свой стол. Мечтательно улыбнулся:

— Я бы очень хотел, чтобы с каждым из вас произошло нечто… как со мной. Чудо, случайность, странность, — как угодно!.. – Носов заговорщицки подмигнул классу.

— Вроде всё без изменений, — шепнул Димка соседу. – Кабинет географии в том же состоянии, что и перед нашим полётом в прошлое…

— Погоди! – Сидоркин почему-то чутко ловил каждое слово учителя.

— Что? – Клюев на инерции прекратил вертеться, и услышал следующее:

— Я жил в советской деревне. Существовали бедно, трудно и… скучно. Ни Интернета, ни нормального телевидения, ни хороших книг… Ничего не было! Однажды я пошёл порыбалить и встретил двух городских мальчишек, — учитель ностальгически запустил пальцы в окладистую бороду. – Мы немного поболтали, а потом мальчишки убежали. В непонятной спешке, откровенно… Они обронили чудную вещицу… — Носов порылся в портфеле и достал географический атлас. Показал его классу:

— Эта вещица так поразила меня, что я стал, буквально, бредить географией! И поступил после школы на геофак… Я не призываю следовать моему примеру, а я о том, что… мою жизнь поменял Случай. Таких случаев ой как не хватает! В вашей юной жизни, господа.

9 «Б» вдумчиво слушал, поймав лиричную волну. Иногда такое случается даже у детей нашей, насквозь порочной, Эпохи…

— Кстати, примечательная деталь, — добродушно усмехнулся Носов. – Страницы атласа испещрены автографами. Вероятно, городской мальчишка самозабвенно занимался их проставлением на своих уроках географии.

Класс сдавленно прыснул. Вика Авоськина убрала гламурный журнал в сумку.

— В спешке, удирая от юного Носова, я обронил атлас, — в шоке сообщил Сидоркин. — И вот случился…

— Парадокс! – докончил Клюев. – И я искренне рад, что он безобиден. Но… как же быть с убитым тобою комаром? Здесь надо ожидать другого парадокса. Только я его пока не вижу. А ты?

— Опять!?.. – зарычал Сидоркин.

Что-то острое чувствительно ткнуло Клюева между лопаток. Димка озадаченно нахмурился, а потом… иронично заулыбался и повернулся назад:

— Валу…ева! Как я мог забыть… Привет, влюблённая Валя…

Клюев осекся. Улыбка ретировалась. Взгляду «путешественника» предстал здоровый, наголо бритый парень, со сросшимися бровями. Чем-то похожий на орангутана. В руке он держал шариковую ручку, коей (по всей видимости) и ткнул Димку. Парень хмуро улыбнулся, обнажив кривые зубы:

— Привет-привет, Димчик!

— Ты к-кто?.. – как-то беспомощно заморгали друзья.

— Эй, ты чего? – забеспокоился здоровяк. Глянул на Сидоркина, похожего на статую. – А ты чего?

С боевым треском распахнулась дверь кабинета! Вошла нескладная женщина лет пятидесяти. Рост под два метра. Мускулистые руки с острыми ухоженными ногтями. Короткая стрижка. Кривые ноги «росли из плечей»!

Носов, пустившийся в воспоминания, смолк. И воскликнул, поспешно поднимаясь:

— Ребятки, поприветствуем нашего дорогого и многоуважаемого директора!

9 «Б» подбросила в воздух невидимая пружина. До конца не понимая ситуацию, поднялись и дружбаны. Директор встала у классной доски и рявкнула:

— Сидеть!

Класс поспешно опустился на свои места. Носов переминался в смиренной позе.

— Так, детишки! – визгливо сказала директор. – Я пришла сообщить, что полчаса назад произошел мерзкий, возмутительный случай. У меня в кабинете пропал калькулятор – подарок начальства за идеальную службу. И я знаю, кто это сделал!

Женщина вперила зловещий взгляд в Клюева и практически прыгнула к нему.

— Попался, Димчик! – директор привычно схватила парня за горло.

— Валуева Валя?! – в ужасе прохрипел Клюев.

— Валентина Ильинична, Димчик! Сейчас пойдём ко мне в кабинет, и я выслушаю твои оправдания! Я тебя отучу воровать у любимой всеми директрисы!

Валуева перехватила Клюева за воротник и протащила к выходу. На пороге задержалась и произнесла воспитательным тоном:

— Клюев – бесчестный юноша, не имеющий совести! Ни одна девушка не должна с ним дружить!

Директор вышвырнула парня в коридор. Шагнула за ним, хлопнув дверью. Сидоркин  с сожалением посмотрел им вслед:

— Прости за то, что я убил комара, друг…

Класс облегченно заёрзал. Носов вытер испарину со лба. Бугай с задней парты тронул Сидоркина за плечо:

— Санчик, не боись. Я попрошу мамку простить Димчика. Сегодня она особо не в настроении… — задумчиво размыслил одноклассник.

— Валуева — это твоя мамка! – вскричал Сидоркин.

— Сегодня что, день насмешек!? – проявил агрессию бритый здоровяк. – Как же я проглядел в календаре!.. Девять лет на соседних партах, и ты меня… спрашиваешь о моей матери, которая всё это время руководит нашей школой! Кстати, если б не Коля Валуев – то Димчику давно бы пришел каюк!..

Сидоркин глядел-глядел на бугая и… вдруг искренне улыбнулся:

— Ну, здравствуй, Коля Валуев! По всему видно, что ты лучше третьегодницы Вальки, которая превратилась в ходячий  ужас из дурного сна. Будем дружить!

Негодование улетучилось из глаз одноклассника. Коля спросил с неподдельным любопытством:

— Кто такая третьегодница Валька?

— Спроси у парадокса, — усмехнулся Сидоркин. – Он точно знает…

19 мая 1995, 2008 (ред.), 2017 (ред.).

«Как олигарх играл в карты с дьяволом». Рассказ

Итак, в некотором русском царстве, в некотором российском государстве, жил-был олигарх. В прошлом блестящий юрист, сделавший состояние на парочке «процессов века»! Он обитал в настоящем замке, в Рублёво, и имел пагубную страстишку. Олигарх не мог ни дня прожить без игральных карт!

Его резиденция стояла невдалеке от МКАД, и к хозяину часто заезжали транзитные господа. Был разработан спец-ритуал привлечения гостей с помощью аппетитных девушек. Как правило, миллионер потчевал гостей водкой, а потом играл с ними в карты. Сутками напролёт и всегда на интерес! Причем, когда олигарх проигрывал – он гневался, разбрасывал карты, бегал по комнате, сжимая кулаки… клял партнёра по игре матерными словами, постоянно апеллируя к дьяволу.

– Дьявол тебя забери, мошенник! – страстно кричал олигарх. – Хотя, нет, сейчас мы будем играть ещё, а вот когда я выиграю, – тогда пусть дьявол тебя и заберёт…

Если гость отказывался играть, то игрок объявлял нечто следующее:

– Слушай сюда, сукин сын! Ты не выйдешь из замка, пока мы не сыграем шестьдесят шесть раз подряд. Нет, лучше семьдесят шесть раз! Э-эй, Игнааат!..

Приходил Игнат – экс-боксёр с косой саженью в плечах, садился прямо на порог комнаты, похрустывая дюжими кулаками. И, соответственно, не выпускал никого без хозяйского разрешения.

Слава о буйном игроке катилась по округе, и всё меньше было желающих сюда заезжать. Мэр и полиция были куплены олигархом и поэтому на жалобы не реагировали, – но и помочь богачу ничем не могли. Девушки старались изо всех сил, однако индекс посещений катился вниз. И вот настал тот день, когда в рублёвский замок гости перестали ездить совсем! Олигарх дико тосковал, пытался играть сам с собой, но безуспешно… Скука лишь ширилась! Тогда миллионер стал играть с челядью, однако после того, как сбежал Игнат, – сия мода была сведена на нет. Целыми днями игрок бродил по замку, беспрестанно бормоча проклятия и прикладываясь к рюмке.

* * *

Однажды в апреле олигарх был особенно не в духе. Проснувшись к пяти часам вечера, он хорошо «принял на грудь» и сидел в бабушкином кресле, хмуро тасуя и тасуя колоду. Смеркалось, грохотал гром.

– Игнааат! – позвал олигарх и вспомнил, что слуга покинул его дом. Тогда он отшвырнул карты и заплакал. Громко, как и всё, что делал! Челядь жалась по углам, с дрожью слушая рыдания, разносившиеся по замку. Полил яростный дождь, крупные капли забарабанили по пластиковым окнам. Олигарх отшвырнул карты, вскочил и подбежал к окну. Вглядываясь в сумрачную тьму, проорал:

– Дьяволу заложу я душу, только бы сыграть! Нету моей мочи!

Сумрак ответил яркой молнией вкупе с громом. И тотчас же на пороге возник Степашка:

– Иван Палыч, гость приехал! – доложил он, неловко топчась.

– Ага! – расплылся в довольной улыбке олигарх. – Кто-то хочет пожрать и поваляться с девкой на халяву, дьявол его возьми. Э-эй, Степашка, впусти проезжего, его тачку припаркуй в гараже, а его самого веди поскорее ко мне, сюда!

Через некоторое время в барской комнате возник человек, внешне – обычный работяга: небритая одутловатая рожа, фингал под глазом, на теле – невнятная роба.

– Здравствуй, Палыч! – молвил мужик с ухмылкой.

– Ты кто такой? – с удивлением заметил олигарх. – Дальнобойщик?

– Я – Дьявол, – с той же ухмылкой отозвался посетитель. Он вынул из носа козюльку и растер её об штаны. – Ты предложил мне свою душу, и вот я явился.

Миллионер молча катал желваки, пристально глядя на мужика. И не находил в нём никаких дьявольских признаков – преобычный холоп!

– Доказательства? – наконец сквозь зубы бросил олигарх. – И учти, если не докажешь – то крупно пожалеешь.

– Может, сыграем? – предложил работяга, щёлкая игральной колодой, возникшей в руках. Игрок мгновенно узнал свои карты, до сего момента лежащие на полу комнаты. Он огляделся, колода по-прежнему разбросана на деревянном паркете. Изумлённый олигарх вновь глянул на мужика – тот ухмылялся, согласно привычке.

– Ну?.. Или бздишь? Если так, то я пошёл… – Работяга помахал ручкой: – Пока-пока!

– Стой, сволочь! – вскинулся олигарх. – У тебя деньги-то есть?

– Обижаешь. – Гость достал из кармана наполненный мешок объёмом килограммов сорок. Сделал он это просто, как будто вынул носовой платок. С усилием брякнул зазвеневший мешок на доски пола, развязал верёвочку, достал пригоршню реальных золотых монет:

– Нормальное доказательство?

* * *

…Игра кипела шесть часов подряд! Дождь утих, небо потихоньку розовело. Олигарху необыкновенно везло – он выигрывал кон за коном. Гость с ухмылкой доставал монеты из мешка. Олигарх и не смотрел на деньги, он полностью отдался игре, что растворила в себе все другие желания!

– Теперь-то я наиграюсь всласть! – бормотал миллионер, трясущимися руками держа карты.

Гость в очередной раз стасовал колоду, плотоядно поглядывая на партнёра. Дал ему две карты. Сказал невзначай:

– Так что, на душу будем играть?

– Очко! – ответил олигарх, открывая десятку и туза. Дьявол передал очередную порцию монет и повторил:

– Так что с душой?.. Предлагаю ставкой сделать душу!

Олигарх и не слышал, он кинул рубли за спину, выпил рюмку, алчущими пальцами схватил колоду, тасанул и протянул на сдвиг. Партнер по игре не сдвинул, сидел как сидел. Ухмылка впервые исчезла, выглядел строго.

– Что за дьявол?! – недоуменно вскинулся миллионер, рассерженно глядя на визави.

– Дьявол хочет получить то, за чем он пришел. – Гость покачал назидательным пальцем. – Гони душу, не будь мракобесом.

Олигарх лишь нетерпеливо поморщился:

– Ладно, ладно… Ставлю душу!

– Вот молодец! – оживился дьявол. – Только прежде надо бы подписать… контрактик! – Он мигом соорудил стопку бумаги и перо, подал игроку:

– Подпиши.

Олигарх недовольно рыгнул. Нехотя отложил колоду, встал на нетвёрдые ноги… постоял, пьяно качаясь… сел, взял контракт и… спросил:

– Ты ведь тоже ставишь душу на кон?

– В смысле? – в натуре охренел дьявол.

– В прямом. Все ставки в игре аналогичны!

– М-да, – озадачился гость. – Ты шутишь?

– Я буду играть только на твою душу! – упёрся олигарх, бросив контракт на стол. – Иначе будет не аналог! А не нравится – убирайся!

– Да и хрен с тобой, – пожал плечами дьявол. – Ставлю свою душу! Все равно ведь я выиграю.

Потусторонний гость споро схватил бумаги, что-то там скоренько написал. Потом дунул и плюнул, после размашисто подписал.

– Готово! – подал олигарху. – Проверь дополнения в контрактике.

– Я тебе верю на слово, – заявил миллионер с пьяным глубокомыслием. Он не глядя, чиркнул подпись. Торопливо схватил колоду:

– Сдвинь! Хочу играть!

Дьявол прибрал контрактик и сдвинул. Олигарх подал две карты.

– Очко! – закономерно ощерился дьявол, обнажая карты. – Конец игре, финита ля… – Он встал и подал руку на прощание: – Пока-пока, Палыч. Когда умрешь – приду за душой.

– Может, ещё сыграем?.. – умоляюще протянул миллионер, машинально отвечая на рукопожатие. – Сукой буду, хочу играть! На душу мне плевать, истинный крест! Хочешь, ещё раз свою поставлю, и даже без аналогов?..

Гость широко заухмылялся:

– У дьявола нет души. Совсем. А нельзя отдать то, чего нет. Без вариантов. Так-то. – Он отошел к порогу.

– Стооой! – догнал крик.

Дьявол повернулся. Олигарх с пьяным трудом встал, часто икая и зевая одновременно, проковылял к порогу. Слабыми руками взял гостя за грудки и веско прошептал:

– Контра-ик-кт недействите-ик-лен! Ты внес в него заведомо ложные сведения. Ик!.. Ложь вне юриди-ик-ческих компетэнций! Так вот.

Игрок разжал руки и повалился на паркет. Захрапев на весь замок и подпукивая во сне. Гость брезгливо повёл носом, помахал кистью перед собой, разгоняя вонючий воздух… сказал в раздумье:

– Дьявол обманул сам себя… М-да!.. – Он разорвал контракт и вышел прочь. Бумажные клочки закружились, танцуя, по комнате. Слабенький солнечный луч упал на лицо спящего миллионера – в замок заглянул рассвет.

Весна 1996, 2017 (ред.).

«Наместник Сатаны». Четвертый рассказ автора

Однажды к интеллигентному писателю Залихватскому зашёл в гости сатана. Внешне он выглядел как работяга: небритая одутловатая рожа, фингал под глазом, на теле – невнятная роба.

— Ну, чего пялишься?.. – молвил с ленцой сатана, стоя на пороге квартиры. Минуту назад Залихватский открыл входную дверь по звонку и настороженно смотрел на мужика.

— Я к тебе по делу, Андрюха, – с ухмылкой продолжил гость.

— Вы кто будете? – застенчиво среагировал писатель.

— Я – твоё щастье, — усмехнулся до ушей визитер. А в глазах мерцнули мертвенные точки, одновременно пахнуло сладким запахом смерти. Возможно, пресыщенному читателю это видится банальным, но наверняка потому, что с нечистой силой никто, ни разу, не встречался… Залихватский вздрогнул, по интеллигентному телу пополз страх.

— Мое имя Сатана, — подмигнул гость. – Ты так много обо мне писал и вообще думал, Андрюха, что я не мог к тебе не зайти. А-ха-ха!.. – Он громко заржал.

Залихватский испугался падать в обморок, а отодвинул своё тело в сторонку – от двери:

— Зайдите, пожалуйста.

* * *

Хозяин и потусторонний гость уселись в гостиной комнате – на томном диванчике.

— Короче, твоя душа мне не нужна даже на хрен, — сразу заверил дьявол. Он сплюнул Залихватскому на тапок и продолжил: — А я хочу провести эксперимент, где роль подопытного кролика исполнишь ты. Согласен?

— У меня есть выбор? – спросил писатель почему-то грустно.

— Да, есть, — покивал сатана. – В противном случае я бы не пришёл.

— Ну… и? – спросил работник пера с надеждой. – Мне можно Вас выгнать, да?

— Андрюха, хочешь денег и славы? – вновь заусмехался гость. – Ты талантливый сукин сын, но пока успех тебя найдет, пройдет куча времени. Я ж гарантирую, что после нашей сделки ты обретешь много бабла и человека, что решит все проблемы юного дарования.

— Эм, — задумался Залихватский.

— Для начала вот аванс, — сатана достал из-за пазухи кейс размером с ноутбук. Сделал он это просто, как будто вынул из кармана портмоне. Брякнул кейс на колени прозаику, щёлкнул замком, открывая. — Здесь миллион долларов.

В чемодане на самом деле лежал миллион долларов, пухлые пачки пикантно улыбались. Залихватский радушно покивал, вмиг растеряв природную скромность:

— Согласен, чёрт возьми!

— Супер, — одобрил сатана. Он вытянул из кармана пластик жвачки, подал:

— Жуй, только не глотай.

Залихватский с рвением схватил ластик и без раздумий зажевал. Рот наполнило сладкой слюной, он с упоением жевал и жевал. Вдруг… сладость исчезла, и рот… стянула едкая горечь! Это прозаика отрезвило, и он испуганно заорал:

— Чёрт! А каковы условия сделки?!..

— Узнаешь на месте, детка! – защерился сатана. Его облик поплыл как в кривом зеркале, а потом… перед утомленным взором писателя пронеслась блеклая мертвенная вспышка, и он… открыл глаза.

* * *

Над собой Залихватский увидел толстощёкую морду с рожками. Она пафосно молвила:

— Добро пожаловать в Ад!

— Вы кто? – спросил прозаик, чувствуя тошноту и головокружение. – Только не говорите, что…

— Не скажу! – любезно улыбнулась морда. – До тех пор, пока ваша милость не придет в себя.

Ваша милость! К жертве так, как минимум — не обращаются! Залихватский сделал попытку встать и обнаружил, что сидит в большом кресле – перед огромным столом с кипами бумаг. Его окружала просторная комната с камином, в коем пощёлкивали блеклые языки пламени.

— Кофейку? – подмигнула толстощекая морда с рожками. Оказалось, что она одета в сюртук.

— Где Сатана? – спросил прозаик прямо.

— К сожалению, не знаю, — почтительно заверила морда в сюртуке.

— Гм… тогда, кто я?

— Вы – молодой, подающий надежды, писатель и просто обалденный парень!..

— Чёрт, я в курсе! – буркнул Залихватский. – Какого… я делаю тут, знаете?!

— Да, знаю, — вежливо покивал сюртук. – Это рабочий кабинет Сатаны, а вы – его наместник. Теперь в ваших руках сосредоточены жизнь и смерть, смех и слёзы, и даже любовь и ненависть… В тех рамках, что разрешил Бог, конечно.

— Ну, ни хрена себе! – заорал дьявольский наместник без стеснений.

* * *

Толстощекую морду с рожками, одетую в сюртук, звали Тихоном.

В ближайшие пару часов он сообразил писателю баньку. Сауна, парилка, душ, бассейн… а также первоклассное обслуживание от двух молоденьких рыженьких ведьм. Они отлично владели минет-техникой и массажем, и довели интеллигента до удовольствия пять раз. Заодно помыли и похлопали веничками.

Потом был ужин, где прислуживали уже молоденькие ведьмаки. Отметив сексуальное равнодушие нового босса, они сделали работу официантов и испросили разрешения уйти прочь.

Тихон показал персональную спальню, и Залихватский лёг в падишахскую кроватку. Потом пришел Морфей и подарил ему сон.

* * *

Необычность ситуации ощущаешь только сторонне. Когда странные штуки происходят с тобой лично, ты это воспринимаешь как пейзаж за окном. Посмотри в окно и всё поймешь сам.

Залихватский отлично выдрыхся, и ничего-то ему не приснилось. Утречком златоволосая ведьма в неглиже подала кофе с пшеничными плюшками.

— Почему вы ведьма? – спросил прозаик. По виду юная девушка, росточком не более ста пятидесяти пяти сантиметров, как (впрочем) все другие местные проказницы.

Прелестница не ответила. Покачивая хрупкими бедрами – вышла, помахивая крылышками.

* * *

Вкусив утреннего кофе, Залихватский принялся разгребать тот самый огромный рабочий стол, где всего один день назад властвовал сам Сатана. Тихон показал, где что лежит, зачем лежит и что от наместника требуется. Компьютера, к слову, не было.

— Короче, ваша милость! Тут дела новых душ, здесь внутриадовая текучка, вон там жалобы и просьбы… вот печать для приговоров… работайте, если хотите. – Толстощёкая морда с рожками упрыгала прочь.

Работать Залихватский хотел. Открыл первую подвернувшуюся папку. Прочёл рассеянно:

— Семенов Иван Ильич, 1962-2012 гг. от Рождества Христова. Совершил три отягчающих мокрухи. Наказание: жарка на медленном огне с дальнейшим содержанием в ледяной воде. Ныне ходатайствуем о помещении его подлой души в собачье тело.

Стояла виза канцелярии, похоже, дело дали Сатане на подпись. То есть уже не Сатане, а… наместнику.

Ходатайство новый босс удовлетворил, приложив к бумаге сатанинскую печать. Потом прочел и резолюровал ещё пару десятков дел. Затем подписал заявления о приёме в штат двух чертей-кочегаров и троих вампиров-перевозчиков. А одного вурдалака уволил по его просьбе с назначением пособия по старости.

* * *

После обеда с минетом – Залихватский стал разбирать жалобы. В основном, грешники жаловались на недопустимые условия содержания. Одно прошение было подписано…  бабушкой прозаика! Той самой, качавшей его в детстве на мягких коленях и, тайком от родичей, кормившей сладким. И ещё бабушка читала ему восхитительные сказки.

— Чёт я не понял, — совсем не интеллигентно воскликнул прозаик и вызвал Тихона.

— Слушаю, ваша милость, — прогнулась морда в сюртуке.

— Где тут у вас пытают? – настойчиво спросил Залихватский. – Хочу побывать там с инспекцией…

* * *

Тихон перенес обоих в Пекло – так называлась местная «комната пыток», площадью с Занзибар, помноженный на Европу. Полет прошел нормально, вертолет завис перед величественными воротами, уходящими вершинами вверх. Тут же двое стражников – великаны под десять метров ростом, полуголые, в шортах. С кривыми саблями наперевес, каждое такое лезвие было размером с взрослого человека.

Ворота распахнулись и вертолет влетел внутрь. И пожужжал над территорией, давая возможность свысока осматривать завод по производству пыток. Здесь было очень много мяса, огня с дымом и воистину адского рёва. Такое чувство, что все кладбища мира собрали и отправили сюда.

Тут и там сновала нечисть: бесы-истопники, демоны-надсмотрщики, нежить из каменоломен, а также наслажденцы, — те сущности, что купили право наблюдать за страданиями и даже самим пытать. Среди наслажденцев преобладали «сильные мира сего», причем из разных временных эпох, которые смогли ещё при жизни купить себе право такого удовольствия. Таким образом, избегнув собственно пыток, ведь Здесь одновременно допускается лишь одна ипостась: жертва или наблюдатель (рабочий персонал не в счет). Как пояснил наместнику его сопровождающий…

— Подонки, — поморщился Тихон в сторону наслажденцев. – Но их деяния в рамках Законов мироздания, которые не может нарушить даже Сатана.

— А кто придумал эти Законы? Бог? – спросил Залихватский.

— Да, — ответил Тихон. – Подонки нужны в принципе, без них мироздание погибнет.

* * *

Завтра новоявленный наместник Сатаны приступил к историческим преобразованиям! И сорок дней этим занимался вплотную. Подписал сто тысяч помилований и пятьдесят тысяч заявок о досрочном возвращении душ в мир людей, в другие тела. Один он физически не смог бы проставить столько подписей, поэтому написал ген. доверенность на два гарема – мужской и женский, наложники и наложницы круглыми сутками подписывали и подписывали милосердие… потом дьявольские гаремы Залихватский продал брунейскому султану, который давно положил на них свои сладострастные глазки. На вырученные деньги было создано несколько тонн дополнительного добра.

Далее. Новый босс распорядился в каждую пыточную морильню поставить лайт-оборудование, и ввёл гуманные печки вместо аццких котлов. И приказал подвергать пыткам не более восьми часов в неделю.

Также, при пыточном заводе, он оборудовал залы отдыха для грешных душ с бильярдом, казино, барами… Разработал систему поощрений для очищающихся душ.

И так далее, и тому подобное… много чего прозаик успел, но…

На сорок первый день он сидел за столом, усердно составляя план благотворительного марафона. Писателя несла творческая фантазия до той минуты, пока её не обрубили.

— Ну-ну, — умиротворенно сказал сатана, размашистым шагом входя в кабинет. Все та же одутловатая рожа и синяк под глазом, правда, невнятную робу он сменил на чёрный костюм-двойку… Дьявол нарезал по помещению круг, подошел к столу и укоризненно глянул на интеллигента:

— Впрочем… я сам виноват. Это ж надо додуматься, — отправить Человека рулить преисподней, с его-то милосердием! – сатана несколько раз и со всей силы ударил себя кулаком по голове.

— Чёрт! Чёрт! Чёрт! – после отошел прочь и тут же вернулся к столу. Добавил обиженно:

— Ты продал мои земли в преисподней, мои квартиры в европейских столицах и два шикарных гарема, которые я тщательно отбирал по свету в течение сотен лет!.. А деньги потратил на фуфел типа дискотек для грешников! Какого хрена?.. Мало того, что я разорён, так ещё и Ад превратился в хрен пойми что! Сволочь ты, — честно слово, Андрюха!

Залихватский был подавлен и испуган. И был согласен со справедливостью сатанинских слов. Да, он милосердный человек... Оправдываться было бессмысленно, и писатель молчал.

— У меня черти без работы остались, с голоду дохнут! – вдруг выкрикнул сатана зло. – Сука ты, тварь и мракобес! Понял?!

Залихватский с опаской кивнул в знак согласия.

— Возьми, сволочь! – кинул ему сатана пластик жвачки. – Жуй и только попробуй проглотить! Отправляйся на свою грёбаную землю и будь праведником! Если не захочешь – то заставлю!

Уволенный наместник, не медля, занямкал жвачку. Последние слова сатаны, что он услышал – были таковы:

— Я заставлю тебя быть праведником, Андрюха! Видеть тебя не желаю… у себя…

* * *

…блеклая мертвенная вспышка, и Залихватский… ощутил себя на своём диванчике. Рядом лежал кейс, а в нем один североамериканский доллар. И всё. Больше ничем ему Сатана не помог. Расскажи кому о такой сделке с нечистой силой – засмеют...

1996, 2018 (ред.).

Картинка карандашом, как иллюстрация к рассказу, 1995 год.

«Волшебные спички». Рассказ

Жизнь у Валерки Клюева удалась! Его родители-алконавты померли в одночасье давным-давно – отравились «паленым» спиртом. Именно день похорон можно считать началом удач! От родичей Валерке не было никакой пользы, одно несчастье! То папа побьёт, то мама измажет соплями… Теперь в жизни паренька возник дядя Иван Кучерявый (родной брат отца и человек со связями), который всё устроил для племянника – отмазал от армии, порекомендовал на элитную должность заводского сторожа и даже хотел женить! Дядя в обнимку с Инсультом вскоре уехал в мир иной, погостить вечность-другую, а Клюев остался с тем, с чем остался. Никто не приставал.

Работа заводского сторожа – это значит лежать на диване и ничего не делать! В основном по ночам, когда всё начальство спит и можно порелаксировать над бутылкой водки, а если денег на «белую» сегодня нет, то купить пару пива.

Обитал Валерка в отличной квартире в центре города, как память о дяде Иване Кучерявом!

* * *

…В одну из солнечных ночных пятниц Клюев, по обычаю, находился на работе. Сидел в своей производственной каморке после очередного обхода территории. Сидел и страдал! Хотелось выпить. Но выпить было не с кем. При ревизии карманов выяснилось, что выпить не только не с кем, но и не на что.

– Впрочем, на пивко будет, – размыслил Валерка, разглядывая мелочёвку на ладони. – И то лады.

В маленьком городке лишь один магазин ночью радовал алкоголиков и прочих тунеядцев, – он находился в километре от завода. Однако, выйдя за заводскую ограду, Клюев увидел невдалеке мерцающий огонек продуктового ларька.

– Мне пива, – попросил Клюев, суя в окошечко мелочь. – И это… спичек.

Мохнатая лапа подала испрошенное. Валерий ничего не понял и только ошалело моргнул. Лапа исчезла – в окошечко назад.

* * *

У себя в каморке Клюев распечатал бутылку пива, сделал добрый глоток. Вставил в рот сигарету. Чиркнул спичкой, желая прикурить. Но характерное дрожание рук подвело – спичка сломалась!

– Дьявол! – выругался Валерка, отбрасывая обломки.

Где-то в каморке послышался шорох, и кто-то произнёс:

– Ну и что дальше?

Клюев поднял глаза и увидел у порога работягу: небритая одуловатая рожа, фингал под глазом, на теле – невнятная роба.

Сторож тупо моргал, глядя на гостя. После покосился на пивко в руке, гостеприимно протянул мужику:

– Привет, земеля. Выпьешь?

– Выпью, – согласился гость. Взял наполовину полную бутылку и выпил её до конца.

– Ты выпил всё моё пиво! – поразился Клюев. – Ты знаешь, что за такие дела бывает?..

– В вашей тусовке алконавтов за такие дела бьют морду, – флегматично ответил мужик. – Но ты ж сам попросил… Я обязан делать всё то, о чём попросишь, коли ты меня позвал!

– Млять, я тебя не звал, сукин сын! – крикнул Валерка, чуть не плача. – Я тебе… предложил от всей души… пиво, что купил на последние, а ты… мало того, что «на хвост» упал, так и… опохмелился на халяву и рад! И денег, конечно, у тебя нет… – совсем загрустил Клюев.

– Зато у тебя есть волшебные спички, – просветил гость.

– Что?

* * *

– Это типа волшебной палочки, – пояснил мужик, – только лучше. Берешь коробок, достаешь спичку…

– …ломаешь её и произносишь желание! – вскричал Валерка. На самом деле он был подготовлен к такому чуду. Еще в детстве Клюев слышал легенду о том, что волшебные спички существуют. Легенда жила и крепла как в обществе дворовых пацанов, так и в их неокрепшихдушах!

– Да, – покивал мужик. – Вообще я дьявол, который и явился по твоему зову.

Клюев покосился на коробок в своих руках, после взгляд поискал и нашел на полу сломанную спичку.

– Дьявол! – прошептал сторож.

– Пожелай что-нибудь еще? – предложил гость.

* * *

– Мне иногда кажется, что люди мало грешат, – рассказывал дьявол. – Поэтому созрело решение искусственно подпитать развитие греха.

– Ни хрена не понял! – отозвался сомлевший Клюев, отхлёбывая пиво из большой стеклянной кружки.

Парочка сидела рядком на ободранном диване, в производственной каморке, и неспешно тянула алкоголь из сотворённой дьяволом бочки.

– Вот едет по городу красивая машинка, – привел гость пример. – А ты мысленно говоришь: «Вот бы мне такую!»

– Нет, не говорю, – заотрицал Валерка. – Мне плевать на машинки.

– Неважно, – оборвал дьявол. – Тысяча других людей мыслит именно так, как я сказал!

– Нехай, – кивнул сторож.

– Если у тебя есть возможность своё желание воплотить сию минуту? – спросил дьявол. – Будешь ждать?

– Нет, – отозвался Клюев. – Я пожелаю тотчас. И если страдаю по красивой тачке, то сломаю волшебную спичку.

– Угу. С помощью волшебства ты сделаешь грех! – веско произнёс дьявол. – Отнимешь машинку у законного владельца, что, по сути, аналог разбойного нападения.

– Я тебя понял! – заявил Валерка с пьяным глубокомыслием. – Я лично… ик… не считаю отнятие тачки грехом, но тебе видней.

– Да, мне видней, – согласился гость. И добавил грустно: – К моему великому сожалению, я не могу подбрасывать волшебные спички в покои президентов или, скажем, писателей… Законы мироздания, созданные Богом, не позволяют. В количестве выпускаемого волшебства я тоже ограничен…

– И тебе приходится торговать волшебством из-под полы? – подмигнул Клюев.

– Что-то вроде того, – усмехнулся потусторонний гость. – Ставлю киоски, где продаю спички разной алкашне.

– Ну-ну! – выпятил грудь Валерка. – Без эпи… тэтав!

– Иногда удается и в крупные магазины поставить партию-две, – заметил дьявол. – Или в ресторан… – он задумался. – Ну ладно. Буду нужен – зови! – Гость поднялся, помахал ручкой и пропал. Растаял в воздухе.

Клюев допил бочку пива, крепко сжал волшебный коробок в руке и уснул. Наутро сторожа ждали великие дела!

* * *

Спустя два месяца Валерка жил в Париже, окруженный крутостью! Крутая квартира в крутом районе, крутые шмотки и крутая машинка с личным водителем – тоже крутым. В крутом парижском банке был открыт банковский счёт на очень крутую даже с точки зрения крутости – сумму! Для алконавта всё вышеперечисленное являлось Эталоном! На большее фантазия не была запрограммирована.

Клюев каждый день пил алкоголь – иногда один, иногда в компании случайного французского бомжа. Веселье пело и плясало, столы парижских кабаков ломились от явств, а официанты учтиво улыбались!

Жизнь удалась еще лучше, чем раньше! Однако… чего-то не хватало.

И вот однажды, сидя над очередной бутылкой в гордом одиночестве, – Валерка понял, чего именно ему не хватает:

– Хочу «паленого» спирта и соленого огурца! – сказал он грустно. – Мне надоели парижские бомжи, я хочу русского! Шоб вонял и выражался русским матом! Хочу ободранные обои, мусор на паркэ…те и березку, под которой можно от души посцать!..

– Ностальгия, чувак! – подмигнул дьявол, сидя напротив в невидимом обличье.

– Эх! – вскричал Валерка. – Хоть на один час туда, в Рассею!..

Клюев прошарил карманы, достал коробок, открыл, – там болтались всего две спички.

– Тэк, – сказал Валерка. – Ща нарисуем план. Значит… одна спичка меня несёт домой, а вторая… назад. Денег у меня до хрена, хранцузской бормотухи и бомжей тож в избытке… проживу и без спичек!

Клюев сломал спичку и произнёс желание. Через секунду он уже находился в своей квартире, доставшейся в наследство от дяди Ивана Кучерявого. Валерка с наслаждением вдохнул прогорклого комнатного воздуха, с радостью погладил пыль на драном линолеуме, потрогал пустые бутылки в углу и натурально осыпал себя окурками! Потом сел в уголок с блаженной улыбкой на устах – купаясь и нежась в воспоминаниях. Прошёл час. В окно влетел камень, разбив его. Валерка выглянул во двор и увидел знакомого алконавта Васю Пупкина, что грозно махал внушительными лопатами-ладонями в направлении клюевского окна и вопил:

– Эй, сукин сын Клюев, ты куда, млять, пропал! Ты мне должен… ик… стака… ик… ан самэгона! Выходи, подлый труссс! – Пупкин поднял пудовый кулак, пьяно щерясь!

Валерка… отошел в глубь комнаты и… увидел свою ностальгию в новом свете. От любви до ненависти один шаг, а от обожания до отвращения – ещё меньше! Грань между чёрным и белым изрядно размыта и… условна!

– Пора назад! – твёрдо произнёс Валерка и достал из кармана последнюю волшебную спичку. Тотчас раздался резкий дверной звонок!

– Хм… – почесал в раздумье макушку парижанин. Он осторожно выглянул в окно, Пупкин уже спал на дворовой лавке, не разжимая гирь-кулаков.

– Кого там дьявол принес?.. – лихорадочно вспоминая всех знакомых, Клюев подкрался к входным дверям, прислушался. Звонок повторился. Тогда Валерка приоткрыл дверь на цепочке.

Как оказалось, дьявол принес невзрачного человека, с кипой книжек у пухлой груди.

– Здравствуй, сын мой! – сказал человек с томной улыбкой. – Я служу Иегове и вижу, что ты тоже хочешь ему служить!

– Какого хрена? – не въехал Клюев, почесывая спичкой за ухом.

– Пожалуйста, не выражайся! – попросил человек. – А лучше сними цепочку, впусти меня в квартиру, и мы мило побеседуем.

– А может, тебе еще налить?.. – заржал со своей колокольни Клюев, захлопывая дверь. Не успел он отойти, как снова позвонили.

– Дьявол тебя забери! – осерчал Валерка, яростно тиская волшебную спичку.

Спичку тискать опасно ввиду ее хрупкости. И поэтому неудивительно, что деревянная палочка сломалась! Клюев тупо смотрел на обломки, когда на площадке послышались звуки…

– Пошли, чувак! – уговаривал знакомый голос. – Пошли…

Клюев лихорадочно распахнул дверь и увидел… как работяга с фингалом под глазом тащит вниз по лестнице любителя Иеговы, держа того за шкирку.

– А, привет! – подмигнул работяга Клюеву. – Вот, выполняю твое желание! – Он потряс иеговистом, стаскивая напуганное тело по лестнице.

– Дьявол! – прошептал Валерка.

* * *

Клюев вновь работает на заводе сторожем. Добраться до личного банковского счёта во Франции у него не получается, – нет ни денег, ни заграничного паспорта. Поэтому одна надежда на волшебные спички, что когда-нибудь Валерка снова купит. Каждую ночь он бродит по территории близ завода, высматривая мерцающий киоск, и бормочет:

– Я все равно его найду…

1995, 2016 (ред.).

«Подкидной дурак». Рассказ

История из 1724 года.

Как-то раз гончар Игнат возвращался домой. Шёл он из соседней деревни, где был по случаю крестин дочери Ванюшки Боровицкого. По законам жанра светила полная луна и чуть погромыхивал гром. Дождя пока не ощущалось. Гончар слегка покачивался от выпитого вина, усмехаясь своим незатейливым думам.

Вдруг невдалеке от дороги он приметил огонек.

— Странно, — размыслил гончар. – Откуды ж тут взяться огню.

Он даже остановился. Но сколько не размышлял – не мог понять, что за такой огонь. Данное место находилось посредине между деревней Ванюшки и хутором Игната, и исстари было не заселено. Болтали, правда, что в незапамятные времена где-то здесь жила распутная девица, в гости коей захаживал дьявол в образе красавца барина, но… сейчас на сем месте была сыра-земля, и всё. Никого и ничего.

Огонек мерцал ярко, маня. Игнат поёжился и ноги сами понесли его на свет. Так и есть: изба, по виду типичный шинок.

— Эвона! – произнес гончар вслух. – Вполне, что Сенька Удалой поставил сруб под кабак. Он ж давныть хотел…

Опрокинуть лишнюю чарку никогда не грех, и гончар уверенно ступил на ладное крыльцо. Миновал полутёмные сени и очутился в собственно избе. Обычный шинок: добрый целовальник протирает стаканы, группа мужичков за дальним столиком играет в карты, на одинокой лавке жеманно гылится девица в соку. Сценку освещала сотня свечек.

Игнат взял кувшин вина и сел невдалеке от компашки игроков. После того, как он осушил чарку – ему тоже захотелось сыграть. Да так, что хучь плачь! И тут… один из игроков, по виду барин, встал. Смёл кучу выигранных монет в дорогую шапку.

— Бывайте, гопота! – сказал он весело. – Повезет в другой раз… — Боярин подмигнул Игнату и пошел прочь. За ним тотчас же кинулась девица, потрясывая жирком:

— Эй, хлопец!.. – зазвенел её голос. – Погодь меня…

Барин был красивым и ладным, — он остановился, схватил девицу в объятия, громко и смачно поцеловал взасос. Обнявшись, парочка вышла вон.

Гончар перехватил свой кувшин и пересел за стол игроков – на место барина. Картёжники одобрительно загудели, кто-то хлопнул гончара по плечу, кто-то подлил  в стакан.

— Бар, однако, не осталось, — осмотрелся гончар. – Одни мужланы…

Играли в подкидного дурака. Каждый кон – пятак. Игнату необыкновенно везло, три раза подряд он выигрывал!

— Ладное место занял! – шушукались игроки. – После везунчика барина…

Вдали церковный колокол начал отбивать полночь. И как только звон утих – гончару перестало везти. Он проиграл три раза подряд, спустив всё то, что намедни выиграл.

— Однако! – размыслил гончар, ставя на кон единственный пятак. – Судьба-судьбинушка коварна.

За окошком полыхали зарницей молнии. Возвернулись барин и девица, о чем-то зашушукались с целовальником, кивая на Игната. А игра была в разгаре! Гончар заглотил очередную чарку, убрал карточную сдачу в отбой, пьяная рука неловко двинула колоду, и… одна карта упала на пол.

— Чёрт! Простите, браты… — гончар полез под стол, накрытый (к слову) длинной скатертью. Игнат чертыхался, в темноте нашаривая карту, даже приподнял скатерть, дабы пустить под стол свечной свет. Ярко полыхнула очередная молния. Гончар увидел карту, схватил ее, и… замер как пень. Следующая молния позволила явно увидеть то, что сподвигло Игната застыть. Под скатеркой располагались ноги игроков. Точней, не ноги, а копыта. Вполне себе такие лошадиные копыта.

— Чур, меня, — перекрестился Игнат, тотчас же трезвея. – Пора валить!

Гончар медленно, сжимая карту, вылез из-под стола. Побледневший и растерянный. Черти подозрительно смотрели. Игнат резко обернулся – девица и её кавалер улыбались, обнажив длинные клыки. Глаза нечистой силы заволокла мертвенная поволока.

Игнат понял, что жить ему осталось не более минуты. Он… вскочил и бросился к порогу. Целовальник преградил дорогу, Игнат быстренько осенил его крестом. С визгом, будто его обожгло – целовальник исчез. Черти настороженно следили за гостем, не трогаясь с места. Барин с девицей насмешливо усмехались.

— Чур, твою маму! – бормотал гончар, минуя сени.

— Держи вора!.. – полетело ему в спину адское многоголосье.

Игнат безоглядно попрыгал прочь – сопровождаемый зарницей. Полил крупный дождь, гончар промок до самых помидоров. Никто вроде не преследовал. Три километра – не расстояние для испуганного мозга. Ай, наконец-то околица родного хутора….

— А вот и моя изба, — гончар ввалился в калитку. Ноги расслабились и перестали держать. Игнат присел на крылечке. Машинально глянул на ладонь, всё ещё сжимающую карту. Это была дама пик.

***

Гончар куковал на крыльце до рассвета. Не в силах встать. Жена не узнала мужа – Игнат полностью поседел.

1996, 2017 (ред.).

 «Сухой закон». Рассказ

В провинциальном городке Шандограде, населением 25 тысяч человек, в скромном частном домике, жила типичная семья: муж Василий Дмитриевич Зуев, жена Федосья Ивановна Зуева, мама супружеской четы Луша Сергеевна Зуева, козёл Иван Петрович Зуев, а также корова Зорька, цепной пёс Мамай, дворовый кот Маркиз и полудюжина курочек, — по фамилии Зуевы.

— Чёрт возьми, у нас отличная семейка! – любил говаривать козёл Иван Петрович, тряся растрёпанной бородкой. И залихватски подмигивал собачье-кошачьей паре, с коей дружил. Козлу было десять лет, и он обыкновенно занимался тем, что пасся в переулке Дружбы, что граничит с кладбищем «Майское».

— Гав! – вторил Мамай, радостно ёрзая в своей будке.

— Мяу! – лениво позёзывал кот Маркиз с крыши бани.

Семейная пара — лет по сорока. Не зрелость, но и не старость.

Жена Федосья Ивановна обслуживала мужа в едабельном и ебабельном смыслах, имела ласковые сиськи 3,5 размера, и немножко страдала нимфоманством.

Муж Василий Дмитриевич трудился старшим продавцом в магазине «Ударник». В свободное время – глушил рыбку и водку в речке Вонючке, в компании себе подобных глав типичных провинциальных семей. Летом. А зимой глушили только водку.

Чем занималась мама Луша Сергеевна – история умалчивает, возможно, кормила кур, ухаживала за коровкой и копалась в огородике.

* * *

Пятнадцатого мая Зуев, в обычном режиме, порулил на рабочее место… Проходя мимо памятнику Ленину, Василий Дмитриевич, по привычке, глянул на вождя мирового пролетариата, правая рука коего указывала на магазин «Ударник», как бы его рекламируя. Собственно магазин – находился в полусотне метров, по фасаду яркой лентой протянулся лозунг дорогой Компартии: «Водка – враг, но врагов мы не боимся!».

— Какого хрена?! – нахмурился Зуев, переводя, также по привычке, взгляд вниз — с трёхметрового Вождя на кучку завсегдатаев своего магазина, что толпились под бронзовым символом коммунизма.

— Сууука! – протяжным многоголосым стоном носились по округе злоба вкупе с растерянностью. Алкоголики орали, размахивали газетами и тешили ухо Ленина отборными словосочетаниями.

— Хм, — размыслил Зуев, не вдаваясь в эмоциональные оттенки. – Когда ж оне успели нажраться, обычно не раньше полудня…

Войдя в кабинет шефа, директора лавочки, старший продавец снова услышал:

— Суука! – глас, полный боли и тоски.

— А? – Зуев не успел толком поразиться, как ему была переброшена районная газетка «Знамя Ильича», изрядно скомканная.

— Прочти вслух! – приказал шеф.

Василий Дмитриевич пожал одним плечиком, развернул газетку… пожал другим плечиком.

— В предыдущую декаду, совхоз «Красный пахарь», вышел на первое место в районе по надоям молока. Самоотверженный труд бригады Молокановой З. И…

— На обложке читай, — попросил директор. Не грозно. Кажется, он всплакнул.

Старший продавец справился с перекрученной газетой и упёрся глазами в лицевую страницу. Стал читать, немножко запинаясь:

— Меры «Об усилении в борьбе с пьянством»… Постановление Съезда… Ну, понятно… «Сухой закон»… дата… подписи…

Он нервно смял газету. Задумался. В гости зашла недолгая пауза, присев в уголке, сжала строгие ножки.

— Так, вроде, не в первый раз… — наконец, взбрыкнул Зуев. – Чёт похожее было в США, и у нас при Хрущёве, и… при Брежневе…

— Короче, пизда, — отрезал директор, не вникая в лепет подчинённого. — Нас увольняют, а ещё Прощай рыбалка!

В кабинет забежал младший продавец Тимоха:

— Возля дверей народа тьма, час открытия настал. Чё делать?!

День за прилавком показался Василию Дмитриевичу кошмаром. Перед ним мелькали озлобленные морды и волосатые кулаки. А вечерком коллектив магазина нажрался в последний раз, прямо-таки от души, и расползся по домам.

* * *

На следующее утро в Шандограде наступила новая, без преувеличения, эра. Пьяные исчезли совсем. Попытки начать гнать собственную бормотуху, были в зародыше пресечены ментами позорными. За каждые сто грамм нелегальной продукции – барыги платили такой штраф, который сразу разрушал все коммерческие начинания.

«Ударник» простоял месяц бесхозным, а после райкомовские товарищи учредили там мебельную лавку. Название магазина оставили прежним, а лозунг Компартии почему-то не сняли.

Коллектив лавки уцелел в прежнем составе. Только с нюансом:

— Мы подумали и решили, что управляющим будет Зуев, — сказало ответственное лицо. – Тимоха станет продавцом, старшим и младшим в едином качестве.

— А я? – спросил бывший директор.

— Вы можете стать экспедитором и водителем при лавке, — ответило лицо.

— Но! Почему так? – с надрывом вопросил экс-директор.

– Не нравится, валите к этой матери, — равнодушно подытожило лицо. О том, что к секретарю райкома приходила Федосья Ивановна Зуева и просила за мужа, путём двусмысленного смысла, — лицо барски промолчало.

* * *

Коллектив не рассорился, а может и рассорился. Но рыбалки прекратились. Хотя естество коллег очень часто требовало горячей выпивки! В градусном магазине непьющих не бывает.

Неизвестно, как выходили из положения Тимоха и экс-директор, а Василий Дмитриевич наполнял желудок одеколоном, тормозной жидкостью и палитурой.

— Тьфу, бля! – морщился мебельный управляющий и пил. Хотелось нужного эффекта. Одеколон щипал язык, тормозная жидкость вызывала тошноту, а после палитуры Зуев часто не мог вовремя добежать до толчка. Старой доброй водки ужасно не хватало!

— Там это… в промтоварку зубную пасту «Флора» привезли, — рассказал как-то Тимоха. – В ней… ето… высококач…. – парень запнулся, подёргал плохо гнущимся от природы языком. – Вообчем, в пасте много доброго спирта.

Зуев, тем же днём, без всяческих вопросов, купил два десятка тюбиков. Вечерком закрылся в ванной комнате, открыл тюбик и начал жадно его заливать в горло.

— Приход есть, — удовлетворённо сглотнул Зуев, чувствуя шум в голове.

Послышался нарастающий звон. Василий Дмитриевич недовольно взбрыкнул и проснулся.

— Вставай, зайчик! – прижалась в мужу ненасытной сиськой Федосья. – Пора на работу, тебя ждут алкоголики.

— Алкоголики! – подскочил муж. – Ну, трах-тибидох!.. Приснится же всякая херь!..

Василий Дмитриевич резво поднялся, глянул мельком на звонивший будильник. Восемь часов. На тумбочке, рядом с гаджетом, лежал себе полёживал полупустой тюбик зубной пасты «Флора».

— Чего?! – не въехал Василий Дмитриевич.

* * *

…Подшагивая к магазину «Ударник» Зуев не увидел привычного оживления у дверей. Алкоголиков не было. Зато стояла грузовая машинка.

Из кабины грузовика вышел бывший директор. Вразвалку подошёл к Зуеву. Сказал хмуро:

— Давай, принимай мебель!

— Ме-ебель, — обречённо вздохнул Василий Дмитриевич. Просветлённо посмотрел на экспедитора-водителя. И… наткнулся на укоризненный взгляд козла Ивана Петровича. Тот стукнул нетерпеливо копытцем.

— Мне немного некогда, — занервничал козёл. – Может, ты сначала распишешься, а после перетаскаем в магазин. Там сегодня пара небольших гарнитуров, всего-то… — он пихнул управляющему накладную и ручку.

Василий Дмитриевич позыркал глазками туда и сюда. Чихнул, моргнул и пёрднул. С оглядкой перекрестился:

— Я снова сплю!

— Что, чёрт возьми?! – недоумённо прищурился экспедитор в виде экспедитора.

Зуев неопределенно пожал обоими плечиками.

Илл. Начало рассказа в рукописном варианте.

Рассказ писался один год: 2.06.1995 – 5.06.1996 (Западная Сибирь)

Литобработка автором: 23.09.2023 (Мадагаскар)

«Червонец». Рассказ

Два визита позорных ментов разделили мою жизнь на «до» и «после». Или две моих попойки. Мотивом стала – чужая зависть.

* * *

— Ты конченый неудачник, Толик! – зло бросила жена, и хлопнула дверью. Детей у нас не случилось, как не случилось и отсутствия материальных проблем. Я работал в конструкторском бюро, которое как раз разваливалось.

Грубо говоря, не было ни денег, ни надежды их заработать. И с моим характером затворника, да ещё в 45 лет, — прекрасное далёко не проглядывалось совсем. Бывшая жена сие поняла после двадцати лет брака.

— Жаль, что поздно, — размышляла она, в объятиях нового супруга, из числа «постперестроечных торгашей». – Или это я такая терпеливая?

Возможно, безысходность понимал и мой кот, зачастую на меня презрительно взглядывая. Только коту, в отличие от жены, — деваться было некуда. И ещё он был – мой единственный друг и собеседник.

Уход жены я воспринял болезненно и стал больше курить. Когда бюро схлопнулось, то стал больше молчать. А когда пропал кот, тогда я запил.

— Я не хулиганю и не буяню! – доказывал я своим соседям по коммуналке, сплошь разведёнкам и древним бабкам. – Пью у себя, музыку не включаю. Какие претензии?!

— Ты отравляешь наш быт, Анатолий Михайлович Гольчик! – с чувством заявила жирная активистка Зинаида. – И детство наших детей. Здесь пять комнат, и в каждой живут люди.

Интересно, все жирные бабы — противны, или это стереотип?

— Милицию вызову, — предупредила активистка.

* * *

Менты нарисовались тогда, когда я, через пару дней после разговора с Зинаидой, снова нажрался. Молча надавали мне по почкам, увезли в «обезьянник», а утром мировая судья оформила мне «15 суток», — за что именно, не так и важно. Был бы алкоголик и рекомендация, что с ним делать… сытой, пафосной и продажной твари в судейской мантии.

— Другово раза не будеть! – толсто намекнула мне в коридоре коммуналки одна из мамаш. После моей отсидки. – Лайт кончилься… Смотри, Толик!..

— Пошла нахер, — огрызнулся я.

Следующие, уже «30 суток», не заставили ждать. И проползли по отработанной схеме. Однако шагнуть из КПЗ в квартиру я не смог. На звонок в общую дверь – мне в ответ был сунут узел, и дано напутственное пожелание:

— Вали! Твово дома тут боле неть, — молвила другая мамаша и притянула дверь на себя.

Узлом оказалась моя простыня, связанная крест-накрест. Внутри лежало моё так называемое имущество из пары книжек, будильника, грязной посуды, подушки с одеялом, каких-то гаек и ручек. (Бытовую технику я пропил). Как я после уже разглядел, в районе Красных ворот. Дойдя туда от Садовой-Черногрязской улицы, где и проживал.

— Прочти, — домоуправ подал бумажку. И отвёл взгляд.

— Постановление суда от… числа… о выселении гражданина… из комнаты по адресу… Обоснование — законченный алкоголик и хулиган… педофил…

Законы похожи на змей. Их действия непредсказуемы, но ещё более непредсказуемы трактовки действий.

— У Зинаиды Фроловой племянник – начальник в ментуре, — вздохнул управдом. – А мировую судью сей начальник ебёт. Такие дела… — он усмехнулся. – Теперь в твоей… как бы бывшей комнате, Фролова и прописана, а сама комната…

— Отжата по беспределу! — крикнул я. Злость буквально мешала дышать, и особенно неприятным было то, что я осознавал, что бессилен противодействовать.

— Можно подать встречный иск, — рассудительно сказал управдом. – Не вся же милиция ебёцца с судом… Я бы поборолся.

Хорошо бороться тогда, когда есть деньги и крыша над головой. А также родные или друзья. Последний мой родной друг – кот Кузя, помер полгода назад.

— Пока, — я развернулся. На пути к выходу из кабинета, в мою ладонь легли две купюрки, а плечо понимающе похлопали. Управдом оказался не мудаком, а видел я его всего-то второй раз в жизни…

* * *

Итак, просмотрев имущество и связав узелок назад, — я двинулся с Красных ворот на Комсомольскую площадь. Всё тем же пешкодралом, благо, небольшие расстояния позволяли. Кто не в курсе, то описываемые локации – это самый-пресамый центр столицы нашей необъятной! Садовое кольцо и его окрестности! Где даже сраная комната в дряхлой коммуналке 1960-х годов — стоит как шикарная новенькая «трёшка» в центре любого Волгограда!

— Не повезло тебе, — эхом отозвались в голове чьи-то слова. Вполне, что мои собственные.

Замаячила суета Трёх вокзалов. Чуть поколебавшись, я двинулся к Казанскому. Примостился в уголке, недалеко от остановки «бомбил», и чиркнул спичкой.

— Слышь, дружище, дай прикурить! – раздался сиплый голос рядом.

Некий субъект, примерно моего возраста, заросший и вонючий, тянулся окурком к моей спичке.

— Комод, — представился субъект после того, как мы закурили. Опытный взгляд залез ко мне в душу и все мои невзгоды влёт прочитал.

— Привет, судьба, — пробормотал я в ответ, ухмыльнувшись. И подал бомжу одну из управдомовских купюр. Номиналом десять тысяч рублей*. – С меня – бутылка, с тебя – место для выпивки.

— Без проблем, — Комод схватил денежку и исчез на пять минут. После мы пошли в сторону Красносельской, за универмагом свернули направо, и, петляя между складов, — вышли к полуразрушенному дому. Внутри, в одной из бывших квартир, оказался типичный бомжатник: подобие постелей из фуфаек и рванья, бочка как стол и пустые деревянные ящики как стулья.

— Ты теперь Червонец, — объявил Комод после первой полустакашки. – У каждого из наших погоняло. Бди!

После второй порции спиртного, в бомжатник, легкой поступью балерины, – вплыла дамочка 30+. Настёна, принесла закусь. Дуэт превратился в трио.

— Ну, втроём будет легче выживать! – подытожил Комод, когда была пропита и вторая управдомовская купюрка. После он прилёг отдохнуть, а мы с Настёной занялись сексом. По обоюдному.

Примечание: 1996 год. Цена бутылки водки, 10-15 тысяч рублей.

* * *

Бомжи выживают не только попрошайничеством, но и жульничеством. Виды разводов – не менее многочисленны, чем и сам вид бомжей. Фальшивые калеки, якобы бабы с якобы грудничками, якобы ветераны боевых действий.

— Не только мнимые, — поправил Комод. – Есть настоящие слепые и безногие. С малыми детьми и с военными – однохренственно.

— Типичная стори, — поддакнула Настёна. – Никто никому не нужен! И, в первую очередь, государству. Так было и так будет…

— Так есть – как основа, — заключил Комод.

Да уж. Зинка Фролова нервно бряцает по своей никчемной транде, по сравнению со словарным запасом и литературным слогом бомжей. Кем именно моя новая семья являлась до бомжатничества – я не узнал. И не пытался, – то неудобно, то некогда...

Мы крали чемоданы и грабили подвыпивших лохов-транзитников. Приторговывали краденными паспортами и долларами. Помогали вербовщикам похищать залётных мужиков для продажи на Северный Кавказ. Настёна выступала – приманкой.

— Девок не трогаем, таким сбытом только мусорята занимаются, — предупредил Комод. – Залезешь на их территорию, самого продадут… Или изувечат, к хрену!

Не всегда и всё было шикарно, удачные ништяки случались достаточно редко. Семьдесят процентов времени мы собирали бутылки и жестяные банки, — они поили и кормили.

Однажды вечером, придя в свой новый дом, я вместо оного – увидел массу обломков. Его снесли. Комод с Настёной с утра уехали на одну из свалок в Подмосковье, на разведку, как запасного места обитания.

— Так и не вернулись, — констатировал я к глубокой ночи. Побродив среди развалин – я нашёл и достал свой новенький плащ, снятый намедни с бухого провинциала. И ушёл прочь.

Комода и Настёну я никогда больше не видел, да и не слышал о них. Ещё пару лет я прожил в подвале с Витькой – меланхоликом и мелким карманником. А потом я умер из-за полиорганной недостаточности.

* * *

После меня не осталось ни потомства, ни воспоминаний. Судьба приказала, чтобы моё тело валялось в подвале, и случайным образом было найдено разложенным почти до костей… Закопали меня как неопознанный труп, под безымянным номером.

Илл. Начало рассказа в рукописном варианте.

Рассказ писался три дня: 28.05.1995 – 30.05.1995 (Западная Сибирь)

Литобработка автором: 24.09.2023 (Мадагаскар)

«Растопыркин». Рассказ

Однажды в понедельник, позорный мент Фома Растопыркин – захотел перестать быть позорным ментом. В мотивы сей кардинальной переобувки, с традиционного воскресного перепоя, — он сам не въехал, но твёрдо знал, что так надо.

— Значимость не меряется никчемностью, — нечто такое нашепталось Растопыркину на рассвете в его беспутную голову.

Встав поутру, с глубокого похмела, Фома не полез по обычаю к заветной фляге со сладкой брагой, стоявшей возле печки, в уголке. Он жахнул воды из-под крана, после решительно пёрднул, и прямо на кухонном столе вставил жене по самые её гланды. С животной страстью.

— Аах, мой волкодав! – удивилась Матрёна и растроганно прослезилась. – Впервые за четыре года.

Села муженьку на коленки и покормила его с вилки завтраком, — жареной яичницей с колбасой.

— Вечерком продолжим, — нежно подмигнул Растопыркин, одел форму, и выбежал из своего шикарного, по меркам местного Кукуево, дома.

 Фоме Растопыркину стукнул сороковник, дядя являлся капитаном милиции и начальником заведения, наиболее гуманного среди всех других ментовских отделов. А именно, Фома командовал «Медицинским вытрезвителем», в народе прозванным «трезвяк». Экипаж из числа убогих ментов ездил по городку и собирал на улицах мужиков, — пьяных и выпивших. Всех доставляли в «трезвяк» для того, чтоб они не натворили преступных глупостей, не замёрзли и не расшиблись. И раскошелились.

* * *

До сегодняшнего дня – Растопыркин выполнял два плана – личный и государственный. Неофициально крал деньги у бухариков, а официально брал с них штрафы в пользу казны. Руками подчинённых или собственными.

— Чё за ерундень?! – порой возмущался мужик, у которого пропало триста тысяч*. После ночи за решёткой. – Хде моя зарплата?!

Такую проблему решали по ситуации. Либо клиента пиздили, либо посылали нахуй. Когда сии (так сказать) «обсценные процессы» не помогали и даже грозили неприятностями команде медвытрезвителя по причине жалобы. Тогда Растопыркин вызывал гражданского хитреца в кабинет, и с внушительным апломбом говорил:

— Тэкс. У меня туточки Сводка происшествий за ту самую ночь, когда вас приняли на Озёрной, в неадекватном состоянии. Незадолго до этого, некая квартирка в тех местах подверглась жестокому нападению. Понимаете щекотливость?.. — Капитан с садистской усмешкой наблюдал, как меняется в лице хитрец. – Разбой с применением холодного оружия, пропали вещи на миллионы рублей, а ещё… изнасилование в извращённой форме!

Как правило, на слове «изнасилование» бывший клиент уматывал. А если попадался в следующий раз, то уже не возникал.

Особо упёртым или тупым Растопыркин с ментовской прямотой озвучивал:

— Гражданин, мне кажется, что вы – наводчик залётной банды, которую уже задержали. От пяти до семи лет колонии.

Хитрец мученически кивал или зло плевался, но проблем более не доставлял.

— Милицейский беспредел – самый беспределистый! — любил говаривать лейтенант Полоумный, зам Фомы.

Примечание: 1996 год. Средняя зарплата по стране – триста тысяч рублей.

* * *

Придя сим утром на службу, капитан без предисловий приказал дежурному за регистрационным столом, сержанту Козлову:

— Всех ночных бухариков выгнать к этой матери, на свободу! Без всяческих условий.

И последовал дальше по своим владениям. Впрочем, добавил вполоборота.

— Те, кто ещё спит, пусть спит. – Растопыркин виновато осклабился. – Не тревожь покой.

Козлов охуел в буквальном смысле, показывая сие всем своим позорным видом. Но оценить было некому. Начальник вышел.

— Так чё, рэкет работой отменяется?.. – размыслил сержант. Суть в том, что проспавшихся забулдыг пугали сообщением на работу, и это для гостей медвытрезвителя было и позорно, и неприятно, — могли с работы погнать. Смотря, где и кем трудился. Три четверти гостей обычно в обмен на ментовское молчание – откупались взятками. Наличными. Заносили через день-два. Такой рэкет разработал лично Растопыркин, и вот теперь… всё?!

* * *

— Работай, негр, солнце ещё высоко, — лениво покрикивал ефрейтор Болванов на «вытрезвительского зэка», который мыл старенький «Жигулёнок». Демонстрируя империалистическую фразочку, почерпнутую из сериала «Рабыня Изаура», каковой крутили по ТВ. Мытьё машинок — одна из стандартных трудовых повинностей, тоже придуманная Фомой для совсем никчемных и нищих бухарей. Кодекс отработки «принудительного ночлега» включал ряд грязной и нужной для заведения работы, как-то, — подмести двор, отшаркать полы и вытрясти кровати, постирать казённое бельишко, иногда сбегать для самих ментов за пузырём…

— Отставить! – грянул Растопыркин, вырисовываясь во внутреннем дворике «трезвяка», где какой-то проспавшийся нищеброд намывал личную машинку Болванова.

— Я чёт не въехал, — промямлил ефрейтор вслух, наблюдая как радостный бухарь ускакивает прочь, бросив к ебени-фени шланг и тряпки.

— Побормочи ещё, эксплуататор, — желчно сказал начальник. Пнул по колесу «Копейки» и удалился.

Объясняться Растопыркин не собирался, но и хамить подчинённым не желал. Просто ставил перед фактом, а приказы – обсуждать не принято.

* * *

Возвращаясь в здание, на пороге, капитан столкнулся с сержантами Сукиным и Шакаловым, что волокли в вытрезвитель приличного с виду мужика.

— Блять, я трезвее вас! – натурально орал мужик, дёргаясь в позорных ментовских руках. – Чего, бутылка пива – это я уже алкаш?!

— Стоять! – процедил Фома. Он цепко отсмотрел клиента и ментовская чуйка подсказала, что оный – не лжёт.

— Товарищ капитан!.. – возопили сержанты в унисон. – Стопроцентно два штрафа поймали. В одном лице!

— Ловят бабочек, — огрызнулся задержанный. – Я не насекомое, а вы – не этимологи, мать вашу…

Чуйка Растопыркина – его не подвела. Личных штрафов более не будет, а штраф в пользу государства – чувак явно не заслужил.

— Гражданина отпустить! – скомандовал Фома. – Посадить в нашу казённую машинку и отвезти туда, где приняли. И обязательно извиниться.

— Чё? – не вкурили сержанты.

— Выполнять, — Растопыркин показал кулак сначала Шакалову, а после – Сукину. Гражданину отечески подмигнул. И ушёл внутрь здания.

Прихуели все трое, откровенно. Но все слова уже сказаны. Иное – бессмысленно.

* * *

Фома зашёл в свой персональный кабинет, и узрел на стульчике зама Полоумного.

— Здравия желаю! – вскочил лейтенант. Офицеры пожали друг другу ментовские ручки.

Растопыркин сел за персональный столик, поднял вопрошающий взгляд.

— Ваша доля, — Полоумный благоговейно положил на стол стопочку купюр. – За сутки.

Фома выжидающе высматривал, почти каждодневный утренний ритуал, разработанным всё им же, — был известен до последнего мгновения.

— Золотая цепочка, — лейтенант ловко выдернул из кармана позорного кителя драгоценность. – Предвижу, что отлично украсит Матрёну Ивановну, вашу жену…

— В общем, слушай приказ, Полоумный, — перебил Растопыркин. Он поднялся и взял лейтенантика за грудки, прямо посмотрел в глаза. Чтоб  офицер наверняка проникся, таки ж не какие-то там сержанты.

— Всю экспроприацию отдать тем, у кого она взята, — ровно произнёс Фома. – Лично развезёшь, на всё – три часа. Плохо сделаешь – запинаю ногами!

Капитан отпустил тело в погонах, с любезной улыбочкой подал назад «свою долю».

Полоумный ополоумел. Вообще, кукуевские менты не отличаются пытливостью ума, там служат тупые отбросы общества, у коих нет ни желания изменить мир, ни потребности к чему-то стремиться, ни хоть что-то сделать для кого-то. Потолок мечты – двадцать лет ни черта не делать, по ходу зарабатывая на своих же земляках, после — выйти на пенсию, где также ни черта не делать и жить на сбережения, запасённые во время несения трудной и опасной службы.

— Есть! – немного заплохевший лейтенант на автомате козырнул, и испарился из кабинета.

* * *

— Короче, ребята, наш начальник ёбнулся, — резюмировал Полоумный в кругу коллектива. Когда менты позорные собрались всей своей унылой мафией на крылечке медвытрезвителя. Козлов, Болванов, Сукин, Шакалов и ещё несколько человечков, — из числа такого же слабоумного быдла.

— Белая горячка? – выдвинул версию резюме старший сержант Зайчиков.

— Он точно заболел, — поддержал версию прапорщик Верблюдов. – И, по ходу, не по-детски.

— Прописку ему в больничке организуем, — пообещал Полоумный. – Ну, а покамест, я погнал исполнять приказ.

Главное – брать расписки за возвращённое бабло и собирать иные вещественные доказательства сумасшествия Фомы! Чтобы к ведомственным докторам, в звании майоров и полковников, идти с уликами!

* * *

— Целое утро я уже не позорный мент, — рассуждал Фома, покуривая в кабинете, и стряхивая пепел в персональную пепельницу. – Только вот благодарностей пока ни хрена…

Чтобы услышать «спасибо» от людей – надо спросить у них, готовы ли они сказать.

— Лучше всего обратиться к алкоголикам, — заключил Растопыркин. – Как к наиболее страдающей от нашего геноцида нации…

От светлых целей Фомы – мозги тоже просветлились. И к Ванге не ходи. Он достал из сейфа бутылку минералки, и наловчил лыжи в логово алконавтов.

* * *

В спальной камере «трезвяка» находились двое – спящий и бодрствующий. Личность первого установить не удалось, а второй – это известный всему Кукуевску дедок по фамилии Муданов, ярый алкаш и фестивальщик. Дед никогда и нигде не работал, в преступной деятельности уличён не был, но стандартно нажирался каждый день. В «трезвяк» его уж и не принимали в последние годы, ибо взять с него нехер. Иногда Муданов залетал сюда по ошибке. Как, видимо, и сегодня.

— Похоже, мне повезло, — усмехнулся Растопыркин. – Сей перец точно меня поблагодарит! – Он присел на краешек кровати, рядом с настороженным дедом, сунул ему воду. – Пей.

Муданов без всяческих колебаний выпил бутылку. Отёр усы. Настороженность убралась подальше, уступив место – интересу. Просто так газированной водичкой в камерах не поят, тем паче подгон от самого хозяина.

Фома игриво сказал:

— Слышь, Муданов, ты услышь меня. – Чуть поколебался и добавил. – Пожалуйста.

Далее начальник  медвытрезвителя стал рассказывать о своих благих деяниях. Твёрдо и чётко. Первый алкоголик терпеливо слушал, кивал и вздыхал.

— Такие дела, — гордо закончил Фома и в нетерпении посмотрел на деда.

Муданов сплюнул шершавой слюной в сторонку и простецки выдал:

— А какого хрена?.. Зуб даю, начальник, что твои сержанты мастырят тебе койку в психушке.

— Что?

— Глянь их глазами, ты ведь ёбнулся! Даж я, не будучи тупорылым ментом, вкуриваю!

— Да?

— Ты своими действиями разрушаешь обчество! — поймал вдохновение Муданов. – Я – старый бухарь, но жизнь понимаю… Ты, начальник, хошь нарушить традиции, что средь позорных ментов росли тыщу годов. Ты, блять, начальник, один из них, и нихогда мерзкой гадюке не стать трэпэтной ланью!

— Мерзкой гадюке? – вновь удивился Растопыркин.

— Ты хотел правды, — флегматично зевнул дедок. – Да, и жена Матрёна сёдни без золотишка по твоей милости, а завтра чё у нея отбырёшь? Рыторыческий вопрос!

— У тебя всё? – без паузы спросил Растопыркин. Сухо.

— Угу, — дед прямо-таки развеселился. По роже цвела широченная ухмылка.

Капитан встал и одёрнул китель. Помялся чуток. Рявкнул:

— Встать! – после дополнил потише. — И иди за мной.

* * *

— Товарищ капитан! – на пороге начальственного кабинета возник Полоумный. – Всю нашу суточную выручку я вернул гражданам, по вашей личной просьбе!

А просьба в виде рапорта уже лежала в кармане, вместе с расписками счастливчиков, как улики неадеквата Фомы.

— Гражданина, выпившего бутылку пива – отвезли до места, где его и выхватили! – откозыряли, тискаясь следом за лейтенантом, Сукин и Шакалов.

— «Жигуль» сам домыл, — заявился и Болванов.

— Все свидетели против начальника на месте, — почти вслух подумал и Козлов, влезая в кабинет.

Следом втёрлись ещё несколько убогих краснопёрых. Ничего не сказали. Прихерели ещё более, чем утром.

— Чё за фня?

За персональным столом – посиживали Растопыркин и Муданов. Пили водку и по-конски ржали.

— А, заходите, моя любимая банда! – с чувством произнёс Фома, уже будучи в хламину. — Слышь, Полоумный, а где та цепочка, что отлично украсит Матрёну Ивановну?..

* * *

Во вторник Растопыркин проснулся. Снова с глубокого похмела и снова ментом позорным. Дурацкие мысли о значимости, связанной с никчемностью — пропали.

— Ага, мой волкодав! – под боком обнаружилась жена Матрёна. – Вечерком ты обещание не сдержал, значит, будешь отрабатывать сейчас, — она залезла под покрывало, нашаривая там нечто шкодливой рукой.

Фому затошнило от одной мысли о вчерашнем обещании. Он аккуратно отодвинул супружеские пальчики, и деловито полез к заветной фляге со сладкой брагой, стоявшей возле печки, в уголке.

Матрёна потрогала новую золотую цепочку, обвившую её шею. И смирилась.

Илл. Начало рассказа в рукописном варианте.

Рассказ писался три дня: 21.06.1996 – 23.06.1996 (Западная Сибирь)

Литобработка автором: 25.09.2023-27.09.2023 (Мадагаскар)

Важная информация

По состоянию на 28 сентября 2023 года – все рукописные записи автор сжёг. А пепел развеял в море. До единого листа! Те рассказы и повести, что были написаны в 1995 – 2007 годах. Вот только что сжёг последние две тетрадки, с коих и брал основу для перепечатки финальных рассказов!

Ранее эти рукописи видели только мои родители и жена. Которые их просто видели. С самого своего рождения, – рукописи лежали сначала в ящике стола, а после моего отъезда из родного города – автор перевёз рукописи в московскую квартиру, а после и туда, где и сжёг. Поэтому, если вдруг объявятся типа подлинные рукописи того самого легендарного Андрея Ангелова – это ложь. О чём, я – единственный автор и единственный хранитель, — заявляю сегодня.

Обращение, возможно, больше к потомкам, чем к современникам. Никаких РУКОПИСНЫХ вариантов моего творчества в природе не существует, повторю!

Рукописи были под такими названиями:

- «Неразменный рубль», «Второе пришествие на Землю», «Оплошка», «Друг Бога» (она же «Госпожа удача»), «Апокриф», «Золотая конина», «Одиссея провинциала», — это повести, которые я давно перепечатал, и они изданы. Кроме последней рукописи, которую никто никогда не увидит, я «Одиссею провинциала» не печатал, и я её позавчера сжёг.

Итого 7 повестей, расписанных на развернутых тетрадных листах.

- «Поездка в Америку», «Машина времени для географа», «Волшебные спички», «Параллельный казус», «Наместник Сатаны», «Русская народная сказка. Из огорода б. Юли», «Как олигарх играл в карты с дьяволом», «Дама пик», «История одной истории», «Записки Гольчика», «Милиционер Расторыпкин», «Гроб-турист», — рассказы. Все рукописи перепечатал, частично поддругими названиями, и их издали. Кроме последнего рассказа, — его я тоже сжёг.

Итого 12 рассказов в двух тетрадках в клетку.

Ничего иного рукописно – Андрей Ангелов как писатель не писал. Были более ранние наброски и черновики, но они сгорели в печке у моей бабушки, сей поджог автор лично осуществил, ещё в конце 90-х гг. Тогда, когда об отъезде из родного города даже не помышлял.

Сами рукописные варианты как литература – унылое говно, уж поверьте уж-мне.

28.09.2023. © Андрей Ангелов.

Цикл «ПРИТЧИ ОТ АНДРЕЯ АНГЕЛОВА» (6 ШТ.)

В серии «Притчи от Андрея Ангелова» — шесть притч, не связанных между собой ничем, кроме авторского стиля. Присутствует обсценная лексика.

Притчи – не вписываются в каноны «классических притч», как всегда у автора – всё сделано по-своему, по-ангельски.

«Притча о совести»

Когда ты делаешь мерзости другому — ты радуешься. Реже — жалеешь об этом. А когда твои мерзости оборачивают против тебя, тогда ты гневаешься. И слово «реже» тут не применимо ни в качестве существительного, ни в качестве прилагательного. Априори. И без всяческих моралей.

* * *

Сие майское утро Сифак Сергеевич начал обыкновенно. Ну, почти. Покушал, покакал, задумчиво прочесал левую грудь и вышел во двор. На лавочке, у подъезда, расположила свои добрейшие косточки бабка Варька, админша домового чата и соседка сорокалетнего мужчины по этажу.

— Идите нахуй! — любезно улыбнулась ему старушенция.

Сифак Сергеевич кивнул в приветственном смысле. Через пять шагов суть бабкиных слов дошла до сознания, и мужчина оглянулся на инерции. При оглядке Варька показала ему «факин ю» и ухарски подмигнула.

Сифак Сергеевич нахмурил и без того вечно нахмуренную личность, соображая, что делать. Но делать нечего, как и сделать.

— Блять, — рефлекторно пробормотал Сифак. Настроение удивилось, впрочем, без особого удивления. И смирилось.

* * *

Через десять минут Сифак Сергеевич сел в маршрутку, призванную довезти его до средней школы. Где он являлся заместителем директора по хозчасти, проще говоря, завхозом. Колымага еле передвигала колёса, часто тормозила или притормаживала, а соседи чихали, хмыкали, пердели и зевали. И, казалось, не спешили. Пассажир был сроднен иным пассажирам, хотя ситуация и вымораживала каждое утро тупой обыденностью.

Из кабины шофёра донёсся аромат табака, водила явно закурил.

— Вот гондон! — пробормотал Сифак Сергеевич. Равнодушно и раздражённо одновременно. Он сам курил, но, как и любой курящий, ненавидел других курящих. Особо тогда, когда не мог закурить.

Маршрутка резко затормозила. Окурок полетел в свежую майскую травку на обочине, а в салоне нарисовался шоферюга – такой здоровый угрюмый парень, с монтировкой в волосатой руке. Молвил сквозь зубы:

— Короче! Кто назвал меня гондоном – отзовись, паскуда.

Салон оживился, невнятная какафония звуков трансформировалась во внятную.

— Что Вы творите! – воскликнул упитанный субъект. – Не надо паники, подумаешь, как-то назвали… Меня вон каждую минуту обзывают жирным, если не вслух, то про себя! – Толстяк огляделся с приосанкой. – Если каждый раз обращать внимание на слова, то чокнешься! Опустите монтировку и везите нас как везли. Верно, господа?

Господа в маршрутках не обитают. Поэтому слово взял не господин.

— Правильно, шофёр, мыслишь! – отозвался тощий чувачок, наверняка один из тех, кто любит жирных обзывать жирными. – Врежь тому поганцу, который нарёк тебя презервативом!

— Презерватив и гондон – это разные штуки! – авторитетно заявила некая особа в очках. Типичнейшая хрестоматийная мышь.

В современном обществе постоянно идёт борьба за выживание своего Чувства Собственного Величия (ЧСВ). Каждый сапиенс норовит притянуть к себе внимание, любым способом и в любом месте. Эволюция сознания XXI века.

Сифак Сергеевич не испугался и не расстроился. Хотя и не признался.

— Может, эээ, — он по очереди взглядывал то на пассажиров, то на водилу. И недвусмысленно крутил кистью правой руки, имитируя езду.

— Я – мент, — вклинился в беседу широкоскулый мужик с противной мордой. Чем именно она противна – было непонятно. Но было понятно, что морда противная. Таков был единодушный вердикт салона. Молчаливый и непоколебимый.

— Вот мои позорные корочки российской полиции, — мужик нахально махнул красным прямоугольником. – Есть вопросы?

— Ок, я понял, — нехотя проворчал водила. Он трахнул менту по голове монтировкой и вернулся за руль. – Следующая остановка – «Школа»!

Мент заткнулся, на какое-то время. И то ладно.

* * *

— Чмо!

— Урод!

— Дебил!

— Хуйнапутало!

— Траляля!

— Олигофрен!

— Пидар ёбманный!

Такие эпитеты встретили Сифака, едва он переступил порог школы. Ему задорно кричали учителя и ученики. Некоторые на ходу пожимали завхозу руку.

— Мудило! – широко ухмыльнулся трудовик, дружески хлопая коллегу по плечу.

Работник школы, в натуре открыв рот, миновал школьный коридор со школьной тусой, и попал прямо в объятия школьного директора.

— Сифак Сергеич, пойдём ко мне, — подмигнул начальник.

* * *

— Я не хочу тебе предлагать чайку и иного фарса, — с доброжелательной улыбкой объяснил директор, как только парочка мужчин очутилась в кабинете. – К делу! – Начальник достал лист бумаги, показал его издалека. – Это приказ о строгом выговоре с последующим увольнением. За что — не так и важно. – Руководитель присел и навострил ручку. — Ты куда желаешь пойти, Сифак, – на хуй или в пизду?

— Чё?

* * *

Ближе к вечеру Сифак вернулся в свою квартирку и в спальне обнаружил девушку в пеньюаре. Она сидела, нога за ногу, на стульчике, и призывно смотрела на Сергеича.

— Я твоя Совесть, — заявила Она без прелюдий. – Я сегодня осталась дома, и ты весь день куковал без меня.

— М-да, – грозно произнёс мужчина, поскрёбывая грудину в общем. Кажется, он не удивился. Современного человека вообще нельзя удивить, ему можно только сочувствовать. Или не делать сего бесполезного занятия. Ему всё похуй, вообще всё. Кроме полуголых женских сисек у себя в спальне.

— Почему ты в неглиже? – спросил завхоз. – Хочешь меня соблазнить, а потом обвинить в изнасиловании?.. Сразу предупреждаю, что денег нет, и ничего нет.

— Ха-ха, — усмехнулась Совесть. – Я бесстыжая, хотя и не конченная. Можешь посмотреть на других, — Она щёлкнула пальцами. И:

Мужчину со всех возможных сторон обступили картины чужих ментальных связей. Сифак увидел бабку Варьку и её абсолютно голую совесть в виде обрюзгшей старухи, где всё тело представляло собой сплошной целлюлит. Вместо титек – сало с огромными сосками, а вместо задницы – искусанная временем пельменина.

— Тьфубля, — школьного завхоза чуть не вытошнило.

Совесть маршрутчика представляла собой раскованную девку, в фирменных трениках, делающую гимнастику. Совесть мыши-попутчицы мыла посуду; совесть жирдяя, такая же жирная, валялась на диване рядом с хозяином, — закутанная в шубу; совесть мента, сидела голой в ванной и занималась мастурбацией;

— А совесть директора? – спросил Сифак, щурясь по сторонам.

— Добывает гранит! – девушка повела вокруг прелестной ручкой и картинки поблекли, исчезли.

Совестью мы обычно называем то, чего не понимаем. Да и нужно ли сие понимание.

— Для чего весь цирк? – спросил Сергеич невозмутимо.

— Не цирк, — ясно ответила девушка. – Случайно, типа сбой души. Забей.

— Шутя, — легко согласился мужчина. Правда, не очень уверенно.

Совесть встала и шагнула к порогу. Размыслила вслух: — Пойду ужин приготовлю. Хочешь?

— Ты знаешь, я… так думаю, что смогу обойтись без тебя, — невпопад заметил Сифак Сергеич. – Например… я могу выпить бутылку водки, потом задушить тебя нахрен и выкинуть в помойку. А вот ты так не можешь, представляешь?!

Сифак с гадкой усмешкой взглянул на Совесть. Та глянула пристально в ответ и развязала пояс сорочки, развела полы в стороны, обнажив живот и грудь.

— Ничё так бельишко, — не сдержался мужчина, покатывая нечто в кармане.

— Раздеваешь меня, специально, — констатировала Совесть. – Знаешь, лицемерие опутало вас, всех вас, драной паутиной. Вы – люди, уже задрали сами себя, но не можете остановиться, и поэтому продолжаете.

Она нервно запахнула халат и растаяла. Испарилась. Как спецэффект.

— Не могла свинтить без пафоса, — проворчал хозяин.

—…афоса… афоса… — нервничая, отозвалось квартирное эхо.

* * *

— Доброе утро! – любезно улыбнулась бабка Варька, админша домового чата и соседка школьного завхоза по этажу.

Мужчина приветственно кивнул и поспешил далее, мимо лавочки с бабкой. Вдруг встал, задумчиво прочесал левую грудь и обернулся.

— Счастливого пути! – помахала ему Варька вслед.

* * *

Через некоторое время Сергеич уже находился в маршрутке. Из динамиков по салону разносился бодрый голос водителя:

— Уважаемые пассажиры! Благодарю Вас за своевременную оплату проезда! Конечная остановка через десять минут, а следующая остановка «Школа» через полторы минуты, по графику…

* * *

— Здравствуйте!

— Ура!

— Семён Сергеевич!

— Привет-привет, мил человек!

— Ого, классный у нас завхоз!

— Суперски!

— Семён Сергеевич, ты моя гордость! – в конце школьного коридора завхоз столкнулся с директором. – Пришёл приказ из районо о твоём награждении!.. Щас всё расскажу, заодно конвертик с баблом выдам… Пошли на по-чайку, — руководитель подмигнул, увлекая работника в сторону своего персонального кабинета.

* * *

– Со мной однозначно лучше! – усмехалась Совесть, с комфортом лёжа в сердце дорогого мужчины. – Не так ли, Сифак Сергеич?

«Притча о ревности»

Ревность — то понятие, которое стоит между любовью и ненавистью. И не может принадлежать ни одной из Сторон в чистом виде, более того, ревность — сие вовсе не понятие, а довесок. Емкий, но. Тем не менее.

Тем не менее, без ревности не жизнеспособны как любовь, так и ненависть. Точнее, жить-то они способны, однако без эмоций сие не жизнь. И не смерть. Не пойми что, как-то так. Слишком много частицы «не» потому что.

* * *

— Упокой, Господи, раба твояго Алексея, — бодро пел батюшка, стоя в изголовье открытого гроба.

Кладбище. Июньский полдень. Покойник Лёха с инфарктом. И два десятка провожающих тело. Разумеется, проводы в могилу, а дальше как повезёт...

— Простите, — рядом с одиноко стоящей женщиной затоптался мужчина. Приблизительно её возраста, лет тридцати. – Вы знали Лёху?

— Да, — ответила она, не удостоив мужчину и взглядом. Неприлично смотреть на мужчин на кладбище, таков был первый порыв.

— Я – Виталий, и я родственник Лёхи, — голос однозначно приятный, вежливый.

Когда мужчина подходит к женщине, то цель у него одна – познакомиться. Кладбище – лишь условность, без всякого (так сказать) шовинизма к покойнику. Хотя до сегодняшнего полдня с Ольгой в городе для мёртвых – не знакомились.

— Я Вас вижу первый раз, — не отставал голос. Со всем возможным тактичным шёпотом. – Ээээ…

Повод взглянуть на подошедшего всё-таки проявился. Виталий глаза не отвёл, более того – улыбнулся.

— Оля, — слегка улыбнулась дамочка в ответ. – Я коллега Алексея, пришла от имени коллектива почтить… наша группа программистов разбросана по стране и миру, и я единственная, кто жила с ним в одном городе.

Вообще. Для женщины открыть своё имя незнакомому мужчине — это значит подарить надежду. Поэтому женщины обычно свои имена первым встречным не раздают. Но. На кладбище назвать себя — это исключение из правил. То бишь, можно, тем паче сей мужчина симпатичен... насколько оный может им быть в женских глазах.

— Я – дальний родственник, — дополнил Виталий. – Можно сказать, восьмая вода на седьмом киселе, гм… однако… пришлось помочь на этапе организации печального торжества. Блин.

Ольга еле заметно усмехнулась. Теперь ясно, что её конкретно «клеят», но подспудно ревнуют к почившему программисту.

— Я Алексея Александровича вижу впервые, — ответила она сугубо деловым тоном, кивая на открытый гроб. – Даже телефон его не знаю, общение шло через переписки.

Облегчение быстренько проскакало по лицу Виталика. Он облизнулся как самодовольный кот.

— Хотите, я вас подвезу, куда скажете, — спросил мужчина непросяще. – Наверняка, на поминки вы не пойдёте… а без меня обойдутся.

Ну, такова примета нашего времени – с кладбища в койку. Если пропустить никчемные формальности. Впрочем, так было во все времена, просто мы — среднестатистические люди, не думаем о прошлом. По крайней мере, столько же, сколько думаем о настоящем или о будущем. (Бомжи не в счёт).

Тем паче, что конкретный покойник имеет к парочке опосредованное отношение. Осуждать – глупо, а порицать – странно, пусть оба глагола и одинаковы по смысловой нагрузке.

— Опускайте гроб в сыру землю! – певуче распорядился батюшка.

— Не поеду на поминки, — решилась женщина. – Но кушать я хочу.

* * *

Ольга вошла в кафе первой и остановилась, отсматривая позиции обеденного зальчика. Суета присутствовала в привычном для москвичей количестве, примерно на 2/3 мест.

— Вон свободный, — кивнул Виталик на чистый столик.

— Угу, — шагнула туда спутница. Сопроводитель держался чуть сзади, придерживая дамскую талию, ненавязчиво.

Ненароком мужская рука интимно провела по женским ягодицам, обыкновенно так лапают свою девушку, как бы ненароком, на пару секунд, соскальзывая ладонью с талии на задницу.

— Стоп! – Оля резко встала и прямо глянула на спутника. Тот смутился, убрав шкодливую пятерню за спину, инерционно. С языка чуть не слетело: «Я нечаянно», вкупе с тупой виноватой ухмылкой вполне отмазка.

— Так! – Оля почмокала губками и… чуть пихнув спутника, расчищая дорогу, — прошла к ближайшему столику с остатками еды, опустилась на стульчик, схватила недоеденный кем-то гамбургер и с наслаждением зажевала. Чавканье разнеслось на всё кафе.

— Блять! – в натуре прихуел Виталик.

— Вкусно! — проговорила Ольга, запихивая в ротик остатки булочки. – А ты есть не хочешь?

Родственничек программёра на автомате опустился напротив.

— Может, запоздалая реакция на смерть Лёхи? – размыслил он насколько мог логично. – Чисто ёбнулась с задержкой?

Мат – это аналог смайлика, эмоция. Когда смайликов не существовало, то мат являлся реакцией. Впрочем, к чёрту никчемный психоанализ, надо отойти типа в туалет и больше не прийти. Как с Ней целоваться-то теперь, неизвестно, чей она там чебурек дожёвывает…

— Хлеба вкусили, теперь зрелищ, а? – подмигнула Оленька, облизывая, с причмокиванием, пальцы.

Виталий смог лишь молча глядеть. Его глаза медленно открывались всё шире.

— Что-то не так? – удивилась Оля, отвечая на взгляд спутника. Достала зеркальце и придирчиво осмотрела своё лицо. – Помада чуть слезла, — пробормотала она.

* * *

— А-ха-ха! – громко смеялась Ольга. Показывая на ростовых кукол — пингвинов, которые устроили представление посреди июньской улицы. Маленькие прикольные мизансценки, — своего рода театр под открытым небом. Такое частенько встречается на московском Арбате и в исторических местах провинциальных городов.

— Согласись, бомбически! – орала программистка Виталию. – Браво, чуваки и чувихи!

Публика, из числа случайно проходящих мимо граждан, отдала внимание беспокойному зрителю. Мизансценки ещё недолго продолжались по инерции, после – застопорились.

— Вау! – Ольга подбежала к куклам, насильно стала жать им передние лапки. – Эй, зрители,  дайте этим прекрасным людям бабла! – залихватски крикнула она.

Лицедеи смущённо перебирали задними лапками и переглядывались. Публика наблюдала с интересом, её собиралось всё более, ведь любая толпа порождает массу.

— А-ля пиздец, — сокрушался Виталик, раздумывая как слинять.

— Держи! – Ольга всучила свою сумочку ближайшему пингвину, после – набросилась на спутника, схватила его за рукав и выволокла на асфальт-сцену. – Виталий, друг мой, отдай пингвинам всё, что у тебя есть. А я обещаю, что дам тебе бесплатно!.. Ну, в половом смысле.

— Хе, — прокатился по толпе смешок.

Вырываться и брыкаться стрёмно, но и линять – ещё стрёмней. Виталик с тоской мотал башкой, наверняка проклиная. И кого – вопрос вторичный.

— Вот, возьмите, — пингвин учтиво отдал сумочку женщине. – Мы – честные пингвины!  И это… вы бы ушли как-нить.

— Без проблем, — легко согласилась Оленька. Повесила сумочку на плечо, а нежной ручкой, на глазах у сотни зрителей, взяла Виталика за яйца. Подержала. Ухмыльнулась:

— Большой лучше, чем маленький, — сказала она звонко. — Думаю, что другие бабы согласятся. Если исключить из опроса вариант «Средний»… Верно, бабы?

— Охуительный комплимент! – выразил мнение впереди стоящий увалень, и показал палец в жесте «здорово».

* * *

Сегодня женщина может сама предложить мужчине секс. Шлюханские ярлыки – это уже не актуально и не обидно. И если девушка немножко ёбнулась, то сие не повод отказываться. Женская дырочка к её женской поехавшей крыше отношения не имеет. А целоваться и не обязательно, главное – вставить по самый корень!

— Ведро! – ударило в самый мозжечок. Но. Можно кончить и в ведро, когда яйца разрывает весь день от близости женщины, несмотря на её закидоны… как-то этак.

Виталий наполнил половое ведро примерно наполовину. Не парясь, что и как там партнёрша. Отрубился. Обычная эмоция/реакция мужчины на свою разрядку.

— Хррр! – мощный храп Ольги выдернул сознание из бессознания.

— Сука! – мужчина оделся и убежал из чужой квартиры. Без разглагольствований. Ольга и не пошевелилась. Основательно темнело. Прохладный вечерний воздух остудил разгорячённый разум.

У каждого человека свой ад и рай... тот, что он хочет видеть. По сути, твой персональный ад или рай — это зеркало твоей души, сердца, духа...

— Что? – поразился Виталик новым для него мыслям. — Что за такая хрень?

Он сплюнул на крылечке подъезда. Тотчас из подъезда нарисовался некий хмырь, возрастом с четверть века. Звучит солидно, а в натуре – салага. Худенький интеллигентик, в диоптральных очках. Грустный обликом.

— Плевать с крылечка некрасиво, — хмырь встал рядом и удостоился снисходительного взгляда ловеласа.

Ну, окей, идём прямо, коли криво ходить не получается…

— К Ольке винтил? – спросил очкарик как можно небрежней.

— Тебя, в смысле, колыхает? – усмехнулся Виталик. – Ты, в смысле, кто, типа, такой?

— Ты, правда, хочешь узнать, кто я? – меланхолично спросил собеседник, через паузу.

Странный ответ на не странный вопрос. Так бывает. Виталий честно подумал и решительно глянул на ботаника:

— Да, хочу!

— Сей момент, — оживлённо кивнул очкарик. – У тебя есть мобильное приложение для вызова такси? Надо доехать кой-куда…

* * *

И вновь кладбище. Очкарик и Виталий почесали среди множественных могил. Почти стемнело. Фонарик мобильника выручал, разгоняя мрак.

— Там могила Лёхи, — махнул ботаник, — где мы утром находились. А я – в паре метров от него.

Очкарик встал у могилы, явно не свежей. Вымолвил развязно:

— Вот тут моё тело, — топнул ножкой по земле. – Пять лет тому… Ну, а сам я обитаю ныне, – он поднял голову вверх, к небу, — там. Я – ангел.

Виталик мельком отметил на попутчике синие носки без признаков обуви. Ладно, хоть копыт нет. Усмехнулся и буднично спросил:

— Зачем ты меня сюда привёз? Сериал о покойниках можем и в кафе глянуть. Как вариант.

— Смотри, — очкарик приблизил своё лицо к могильной плите с фотографией.

Виталий направил фонарный луч на плиту, поводил им слева направо.

— Действительно копии долбанного Перро и фотки на памятнике, — шепнул подсознанию древний страх, сидящий с незапамятных пор в любом человеческом теле. Однако. В последние сто лет страх был напрочь изгнан цивилизацией. И каждый цивилизованный мужик об этом знает и помнит.

— Очкарики все похожи, — убедительно заявил Виталий подсознанке. – А тут чего написано?..

Луч выхватил надпись: на надгробии:

«Умер из-за желания заработать 800 рублей».

— Было бы смешно, если б... – иронично вякнул ботаник. – Надпись — моя завещательная воля. Я последние дни ходил по массовкам в кино, ну, я — актер массовых сцен. Был. На съёмках подхватил инфекцию и… не откачали.

— Понятно, — процедил Виталий, чувствуя, что остатки страха вытесняет злость. – Актёр, значит. Кто бы сомневался… Может ты ещё… туда, — он сделал характерный жест нырка пальцами, — в могилку – прыг!.. И назад. Туда и сюда. Для полнейшего впечатления. Копперфильд, блять! Ха-ха, — он осклабился.

Ангелы — в целом, мудрые сущности. Даже ангелы-ботаники. Но и в ангельском семействе есть долбо… точней, ангелы тоже люди. Неким образом. По меньшей мере, так утверждают сами ангелы.

— Сегодня в полдень я находился здесь, — поделился новостью очкарик. – Гулял и предавался трепетным мечтам. – Он деликатно кашлянул. — Я не знаком ни с Лёхой, ни с Олькой, ни с тобой… Случайный посетитель, который и заприметил Ольку на похоронах её коллеги. И влюбился напрочь! Ты её увёл, а я взревновал! – очкарик, вроде, всхлипнул.

— Слышь, Отелло, — с угрозой вымолвил Виталий.

Очкарик его оборвал монологом, частя словами, чуть заикаясь:

— Ангелы не имеют доступа ни к человеческой душе, ни к тел-луу. И перевлюбить Ольку в себя я не м-мог! Зато я… короче, не мне и, значит, не тебе! Я заставил Ольку чавкать в кафе, выставил её дур-рой у пингвинов… кстати, я — тоже бывший пингвин… а во время вашего с Олькой коитуса подставил тебе в-ведро!

— Ты чего несёшь, клоун?! – Виталий сжал кулаки и сделал шаг к ботанику. – За такие разговоры морду бьют, в курсе!

— Ты не сможешь меня ударить! – неловко улыбнулся ботаник. – Я соткан из небесного тумана, я – дух, и то, что ты меня видишь – не более, чем дорисовка твоего воображени…

— Хляск! – точный хук в челюсть свалил очкарика с его необутых ног прямо на его потрёпанную могилу. Оборвав на полуслове.

— Сучёныш! – Виталий тряхнул рукою и добавил, горько морщась. – Ты, блять, забыл сказать, что Ольга ещё и храпит!.. А-ха-ха!

Ангел поднял голову, потрогал прикушенную губу.

— Эх, сколько же в тебе дерьма…, — сказал он укоризненно.

Виталик прихренел:

— Да ладно, во мне?! А на себя посмотреть не судьба?

— Получается, ты мне всё-таки веришь, — усмехнулся ангел.

Виталик болезненно скривился, на лице возникло сомнение.

— Нет, не верю! — Ловелас сплюнул в сторонку и крупным шагом ушёл прочь, светя фонариком.

Для актёра такие слова смерти подобны. А коли уже умер – то просто обидно. Ангел, кряхтя, поднялся, слизнул кровь с прикушенной губы и покосился на небеса:

— Ну, спасибо, — вымолвил он с кривой усмешкой. Земля под ступнями завибрировала, из оных брызнул мощный огонь, и… подобно реактивной ракете, ангел вознёсся ввысь. Непрерывно жестикулируя руками и лицом. Явно проигрывая гневный монолог.

«Притча об арбузах»

Арбузы неизменны. Прогресс будет развиваться вплоть до атомной войны, — человек освоит новые планеты, гаджеты и Интернет претерпят значительную эволюцию, роботы войдут во все сферы деятельности… — и только арбузы чужды всеобщих изменений. Веяния их не коснутся, — и не потому, что люди сего не хотят, — а невозможно приручить арбузы.

Так было во времена Месопотамии, и так будет в квантовую эпоху. И, разумеется, есть, — в наш промежуточный век.

* * *

Филипп не знал, кем он являлся до того, как стал оценщиком арбузов. И являлся ли — вообще — кем-нибудь. Как только к палатке Ашота подгребал покупатель, и – щуря носом – начинал приглядываться к арбузной горе, — на первый план выходил мужик русскоязычной внешности, в белом чистом халате и в шапочке, с бэйджиком.

— Здравствуйте, уважаемый клиент! – говорил он с искренней улыбкой. – Я – оценщик арбузов, и я хочу помочь Вам сделать выбор!

Оценка арбузов – как бы дело лёгкое. Об этом рассказывают даже в детских мультиках, ну, а в Сети целиком подробный разбор. Да и продавец всегда подскажет…

Но. Одно дело читать или смотреть об арбузах, а другое дело – выбирать практически. Продавец же покупателю только помеха, ибо аферист априори.

— Все Ашоты мошенники, — так скажет любой покупатель арбузов, включая покупателей по имени Ашот. Также как про Ваней утверждают, что все они дураки. Никакого национализма! Так просто говорят.

Когда ты сталкиваешься с арбузом лицом к лицу, — ты теряешься, в общем. Хотя и строишь из себя крутого оценщика арбуза. Однако: когда рядом возникает настоящий оценщик – ты проникаешься к нему доверием. Ведь это не продавец, а это отдельная штатная единица. К тому же «ваня», не «ашот».

— Итак, — без запинок говорил Филипп покупателю. – Какой бы Вы хотели арбуз: большой, средний, маленький? Также, могу посоветовать сорт арбуза, а ещё Вы можете выбрать национальную принадлежность арбуза, степень его зрелости, мясистости, толщину корочки по отношению к мякоти, количество косточек, и…

Иногда покупатель молча разворачивался и убегал. Иногда грубил оценщику и после тоже сваливал прочь. Однако. Сие было редким исключением из правила.

— Хуясе! – в большинстве случаев восклицали покупатели от избытка чувств. Оглядывая практически монолитную горищу арбузов, в коей (оказывается) есть множество скрытых ништяков.

Ашот с довольной миной посиживал в уголке своей плодовоовощной палатки. Не вмешиваясь и не претендуя. Он тот единственный, кто знал происхождение знатока арбузов. По крайней мере, свято в сие верил. В пятницу Филипп приехал к нему палатку как волгоградский арбуз, а уже в субботу, через ночь – вовсю заправлял в палатке как оценщик.

— Ностальгия? Нет, просто вспомнил. Так случается.

* * *

Арбузы в Столице обитают всего-то 4 месяца, — оставшиеся дни года Ашот торговал финиками, бананами и хурмой.

Филипп в первое же своё межсезонье оказался не у дел, попробовал переквалифицироваться на оценщика бананов и прочей хурмы, но.

Выручила некая толстозадая дама – как раз в начале второго сезона Филиппа.

— Э, дорогая, а мой оценщик закончил Институт! – для солидности соврал Ашот покупательнице, которая (судя по свиноморде) не верила никому, и из палатки не уходила, пытаясь самолично перерыть новую горищу арбузов. Воспринимая оценщика как деталь интерьера.

— А чё, есть така кафедра в янститутах? – показала дама интеллект. И тут же забыла про вопрос, елико ответ её мало колыхал.

— Будет! – твёрдо сказал Филипп, после некоего раздумья. Мысль запала и дёргала арбузную душу. В октябре, когда Ашот распродал все арбузы и ему привезли финики, — Филипп ушёл в закономерный отпуск и начал создавать Институт оценщиков арбузов.

* * *

Институт начинается с первого студента, а лицензия и аккредитация – это лишь элементы бюрократии. Первым студентом «Института оценщиков арбузов» стал сам Филипп, он же являлся преподавателем. Новатор создал учебную программу, куда вложил весь свой теоретический и практический опыт. Программа была рассчитана на 8 месяцев и состояла из 36 насыщенных конспектов.

— Главная идейная основа курса – это правда, — так подытожил Филипп. Сдавая итоговый экзамен самому себе. – Ибо.

Филипп угадал, как знал. А может, знал и лишь выразил. Будущее, которое уже наступает — в нём ценится именно правда, потому что самая дорогая материя, — будет и уже (отчасти) есть.

Диплом оценщик попросил сделать ребят из типографии на углу. Чисто технически.

— Ай, красота! – одобрил Ашот, и диплом занял наиболее видное место в палатке.

Филипп «на отлично» отработал практику, то бишь свой третий сезон. Арбузная правда покоряла эвересты покупательских сердец, и у палатки Ашота начали создаваться очереди из страждущих купить арбуз только здесь.

— Институт случился не зря, — довольно потирал натруженные руки Филипп.

— Што за херня? – рассуждали другие Ашоты. – Эй, брат, расскажи секрет? Готовы башлять, понимаэш!

— Всё путём, — польстился таким вниманием согражданин конкурентов. А оценщику молвил: – Надо помочь братьям.

С наступлением очередной осени – Филипп арендовал аудиторию в МГУ и прочитал курс своих лекций доверенным лицам Ашотов из числа Иванов.

Следующий арбузный сезон ознаменовался появлением в плодовоовощных палатках Ашотов дюжины оценщиков арбузов. У каждого (разумеется) был диплом и твёрдое идейное представление о правде.

Оценщики, с честными глазами, хрустели арбузами, постукивали их, катали по прилавку… говорили по методике нужные фразы. Правда яростно фонтанировала из всех арбузных точек, орошая восхитительными брызгами вне-пределы овощных палаток. Множество людей в сей сезон познали правду в её истинном значении.

На следующий межсезонный курс было взято в аренду уже сразу десять аудиторий. Преподавателями стали предыдущие выпускники. Само собой, ректорат МГУ как арендодатель — не мог не заинтересоваться таким наплывом чужих студентов.

Занятие лично посетил ректор МГУ, после чего отвёл в сторонку Филиппа, и завёл далеко идущий разговор. На пятое межсезонье диалог привёл к тому, что МГУ официально объявил о создании нового факультета с государственной аккредитацией.

— Миру нужны оценщики арбузов! – твёрдо сказал ректор МГУ. – Обучение бесплатное, точней за счёт казны. Будем отбирать самых достойных из лучших.

Государство было не против профинансировать мнение авторитетного профессора, академика восьми академий, лично знавшего инопланетян.

Помимо собственно занятий – при МГУ развернули сеть семинаров, провели одну международную конференцию и два внутренних симпозиума. Разработали программу аспирантуры и схему получения научных званий для оценщиков арбузов: кандидаты наук и доктора наук.

— Орден хорошо б создать! – стукнуло в десятое межсезонье кому-то из мужей в его государственную голову.

Не вопрос, если правильный ответ. А в пятнадцатое арбузное межсезонье появилась политическая партия Оценщиков арбузов, председателем выбрали Филиппа.

— Други, спасибо за честь! – поклонился идейный вдохновитель всей круговерти. – Но, не сотворите себе кумира.

— Точняк, — кивнула паства, простите, партия. – Необходим прижизненный памятник отцу-основателю.

За памятником, — последовали и выборы царя, благо, предыдущего лжеца и вора свергли в результате арбузной революции. С большим перевесом выиграл Филипп, причём, не прилагая к сему усилий. Более того, физически и не участвуя в выборах. Достаточно было его имени, которое уже стало легендой. Кто именно соперничал с оценщиком – История не сохранила.

— И всё благодаря арбузной правде, — высказался ректор МГУ, который и вёл избирательную кампанию. – Да, друзья мой народ, правда вроде бы явление простое. Да не простоисполнимое. Слава Филиппу, который открыл нам механизм действия правды…

— Аве! – грянул митинг в поддержку избранного правителя.

На трибуну поднялся и сам царь. Молвил строго, тиская в руках гербовую бумагу:

— Мой первый указ! – разнесли его слова телевизоры и мировая Сеть, в онлайн-режиме. – Я объявляю оценщиков арбузов сектой, всех тех, кто будучи в профессии – занимается чем-то ещё, кроме оценки арбузов. – Царь с грустью оглядел толпу. – Главари секты, включая меня, должны покаяться и отречься от того, что не касается арбузов. Да, и памятник себе — я приказываю снести.

Плавала недоумённая тишина. Как на Красивой площади, так в студиях и у экранов гаджетов.

— Я ничего не имею против арбузов, — закончил Филипп умиротворённо. – Если арбузы присутствуют в нашей жизни как арбузы. Сам же я не могу без арбузов, поэтому оставляю свой государственный пост и возвращаюсь в палатку к Ашоту.

— Ай, брат, уважаю! — прослезился продавец арбузов. — Знай, у меня всегда будет работа для тебя. — Ашот, в окружении других Ашотов, сидел у себя в плодовоовощной палатке. Все смотрели трансляцию на чьём-то ноутбуке.

Царь снял корону и отдал её ректору МГУ, сам же спрыгнул с трибуны и неспешно последовал прочь, — от Исторического музея, через Воскресенские ворота, — к Манежке со своим памятником, а там спустился в м. Охотный ряд – и далее к м. Новые Черёмушки, с 1 пересадкой.

«Притча о бомже»

Бомж — это человек без определённого места жительства. Иногда не человек.

Бомж — это экзотический образ бытия, хотя сами бомжи экзотику отрицают.

Бомж — это тот, кто владеет свободой, а не свобода владеет им.

Бомж — это занятие, наполненное житейской мудростью. Куда бы мы не пытались от житейства деться, никуда не денемся.

Бомж — это сердечное существо, оно всегда поможет и обнимет. Примешь ли ты сие от бомжа — вопрос другой, и проблема вовсе не бомжеская.

Короче. Бомж — крут. Не у каждого есть силы стать им, чаще и проще лечь и сдохнуть, без борьбы. Если жизнь дала такого рода пиздюлей инфантильному придурку, в коего превратился мир.

* * *

Петрович являлся бомжем так давно, что уже и не помнил, кем же он был до сей ипостаси. Ну, точнее, помнил, но не вспоминал. Ибо банальностями и так забито существование. Много лет назад Пётр Петрович Смирнов купил «Мерседес-Бенц», в кредит. Жизнь подставила ножку, Пётр Петрович упал с карьерной лестницы и на него наехала кредитная организация.

— Плати, или?.. – сказали взиматели долгов.

Раньше люди грабили банки, а теперь банки грабят людей. Эволюцию не остановить, хотя и сбежать от неё можно. Пока – можно.

Петрович сел в свой полуоплаченный «Мерс», и укатил в никуда, дабы не подставлять ни жену, ни тёщу. Детей строгануть не успели.

Прелесть Столицы заключается в том, что здесь можно ездить на любой машинке, — украденной, кредитной, разыскиваемой за преступления, — и всем похуй. Никто и никогда тебя не остановит, ведь поток в 5 миллионов автомобилей – неподвластен кучке дрянных полосатых жезлов. Главное, не попадать в аварии, а от них Петровича Бог в натуре миловал. Дорожные камеры с каждым днем, конечно же, умнели… однако зубрёжка и понимание действий – это разные штуки, а камеры идут как раз по пути тупого запоминания, путь логики при обучении ИИ инженеры не применяют. Возможно, Петрович до сей эры не дожил, оно и к лучшему. Говоря прямо, — до розыска машинок камеры не доросли.

Петрович не думал о прошлом настолько, насколько не интересовался будущим. Ведь кроме настоящего у Петровича ничего и не.

Когда зародилась эпоха Интернета, то она прошла мимо бомжа, всем своим целиком и полностью. После – правда — подумала и вернулась. Ненадолго.

Петрович иногда гонял на «Мерсе», зато постоянно в нём спал, ел и курил. Ходил в туалет под ближайший куст. И зимой, и летом. Не пил, но дрочил. Питался сначала с таксования, а когда агрегаторы сожрали частный извоз – зарабатывал как придётся.

* * *

В пятницу Петрович ехал в Столицу. От друга из ближайшего МО, жившего под сломанным деревом, в землянке. Ну, не то чтобы друг, но дружили, — с какого-то такого. Пару дней с корешем гуляли по лесам, искали клады в августовской земле. Нашли пару старинных монет, которые предстояло продать Петровичу.

Нежданно шофёр приметил «Инфинити» на обочине, рядом отчаянно голосовал мужик. Похеризм машинок соперничал с похеризмом их водителей – все равнодушно проезжали мимо. Но бомж сделан не пальцем, в отличие от. Притормозил. Подошёл, подмигнул и молвил простецки:

— Помогу.

— Здравствуйте! – воспрял мужик. Возрастом примерно как Петрович, лет пятидесяти, в хорошем деловом костюме и даже при галстуке. Окутанный дорогим парфюмом. – Вы можете подвезти меня до моего дома? Я хорошо заплачу!

— Не баблом единым… — туманно отозвался Пётр Петрович. И тут же добавил: — Сколько? Спрашиваю чисто из любопытства!

* * *

— Воняет? – ухарски спросил Петрович, видя, как его пассажир морщится и непроизвольно зажимает нос.

— Типа того, — попытался усмехнуться приличный мужик, обнажив белые ровные зубы. – Ты неделю не мылся? Ну, без всяких.

— Мы с тобой хантраст, бля! – залыбился Петрович, показывая мужику гнилую пасть. – Я – бомж и в бане шкрябался год тому.

— Да уж, — призадумался мужик. – А я заместитель мэра Красногорска. Сергей Лютиков.

Бомж следил за дорогой, крутя баранку и слушая. Кондиционер прежде (всё-таки) включил.

— У меня случился коллапс, — рассказывал заммэра, осторожно принюхиваясь в такт «кондишну». – Сел аккумулятор, кончился бензин, а оба телефона разрядились! Сразу и вдруг! – он со значением посмотрел на шофёра. – И ни один… — чиновник проглотил матерное слово, — не остановился! Даже таксисты!

— Если у Бога сломается тачка и Он выйдет голосовать, не тормознут, — ответил бомж. – Никто Его не узнает. А ты не Господь, Серёга, а лишь мелкий чинушник, вкуриваешь.

— Я не про то, — занервничал Лютиков. – Моя должность ни при чём!

— В курсе, — согласно покивал Петрович. — Так и сдохнут. Как и жили. Никчемно. Оне, все.

Мы ненавидим тараканов, а тараканы точно также ненавидят нас. Вестимо. Да, и хрен с ними, глупо менять мир, если в Красногорске не можешь асфальт уложить. То денег нет, то их украли, то у намедни отстроенной больницы кусок отвалился…

– Знаешь, Петрович, я думаю, что ты – Знак! – размыслил Лютиков. — Послан мне зачем-то.

Бомж – конечно – мудрая сила. Только вот не нужно фанатизма. Пётр Петрович ухмыльнулся:

— Нет никаких Знаков, Серёга. Ты не заморачивайся, живи проще, без стерэотипов, — в приоткрытую фортку полетел беспечный плевок. Последовала недолгая пауза. – Я – лишь твоё долбанное совпадение.

Каждая задача, включая потенциально мистического толка – подлежит проверке. Дабы получить внятный ответ. Или не внятный. Хоть какой-то. Решение не пришлось искать долго, чиновник его родил без проволочек.

— Петрович, а ты знаком  с таким понятием, как «трава газона»? – вкрадчиво спросил Лютиков.

— Естессно, — осклабился мерседесовладелец. – Я часто на траву сру своей жопой, а жопу вытираю – тоже ею, травой. Норм для знакомства?

— Норм, — усмехнулся в ответ чиновник. — Мне нужен второй садовник. Ты как?

Решать чужие задачи – не уровень бомжа. Хотя есть один нюанс и вот ради него…

— Готов сутки быть садовником! – залихватски объявил Петрович. — Если ты ублажишь мою мечту.

— Какую?

* * *

Что сможет сделать второй садовник за одни сутки в небольшом околорублёвском поместье, с учётом отсутствия сегодня первого садовника. И это не вопрос, а приказ.

— Полей тут всё, — неопределённо повёл рукою Лютиков, вылезая из «Мерседеса».

Через полчаса Петрович держал садовый шланг, рассеивая из него поливочную воду по окрестностям.

— Йааах! – орал бомж восторженно, во весь голос, осыпая струями окрестности. Он стоял на границе газона (ака открытого пространства) и рощицы. И наслаждался своим занятием как мог.

— Лол?! – из рощицы выглянули трое юношей и одна девушка. Квартет пил вино в любимой беседке, когда некто поблизости закричал, а в столик вдарила вода, всем своим напором сметя бутылку вместе с закуской. Уже через минутку источник дискомфорта был перед глазами молодёжи.

— Ты кто такой, чувак? – наехали парни в унисон. Критически рассматривая чучело, в невнятной одежде невнятного цвета и с запахом помойки.

Девушка же метнула острым взглядом и туда, и сюда, — и настроила мобильный телефон на нужный функционал:

— Запись!

Петрович с сожалением опустил шланг, глянул насуплено. Обломал кайф не только он, но и ему.

— Бомж я, — молвил просто. – А чё?

— И что вы делаете в нашей усадьбе? – спросила девушка. И тут же развернула камеру к себе и сказала туда жеманно: — В усадьбе Сергея Сергеевича Лютикова, заммэра Красногорска и моего папы.

— И моего папы, — рыкнул один из вьюношей, сжимая золотомолодёжные кулачки.

Камера вернулась в состояние обозрения внешней картины.

— Мне плевать, — нагло ответил бомж. – Идите потяфкайте в другое место, а я тут выполняю поручение вашего папаши. У нас с ним – сделка!

— Капец! – вьюнош-сын мигнул друганам и троица набросилась на мужичка. Свалили его на землицу и хорошенько попиздохали. Ногами.

— Ну и вонища, — воротила морды тройка долбоёбов, танцуя у податливого тела, под чутким присмотром камеры.

— Сенсация! – пищала камервумен от удовольствия.

— Довольно! – скомандовал сын. – Эй, бомж, ты знаешь, почему схватил?

Пиздюли – это такие штуки, которые можно получить за всё, что угодно. Точней за всё, что не угодно. Петрович молча лежал, закрыв голову руками, — так спокойней. Поколение сцыкунов – трое на одного, да ещё херачить лежачего, но законы этики сильно мутировали, увы и ах.

— Мы тебя отмудохали на эмоциях, — признался сынок чиновника. – А по факту ты нам должен заплатить за разлитое элитное вино и за испорченный сыр «Пармезан».

— Паштет и помидоры, — высказался второй парень.

— Согласно экономической доктрине, — поддержал третий участник избиения.

Выводы звучали на полном серьёзе. Как на таком же серьёзе случились и пиздюлины. Парочка древних монет лежала в бардачке, дожидаясь оценки антиквара, там же – пять красных денежных банкнот от папаши. Четвертак.

— Что это? – девушка узрела нечто через объектив. Нагнулась и подняла с газона понтовитый брелок. Наверняка выпал из кармана садовника.

— Ключи от «Мерса»?! – удивились парни и огляделись. Заприметили невдалеке, во дворе, машинку. – Реально, ребзя, «Мерседес»! Старинный, но реально! Раритет типа!

— Не трогайте мою тачку, — пробухтел Петрович, выглядывая из-под руки.

Бомж на «Мерседесе»! Что может быть пикантней? Только бомж без «Мерседеса». Парни подхватили ключи, ничего более не слушая, и умчались, уехали на раритете. Кататься. На сцене остались Пётр Петрович и девушка с мобильником.

— Меня Настя зовут, — представилась она через камеру. – А тебя, бомж?

Садовник осторожно сел, после встал, и… поскользнулся на мокрой травке. Стал падать прямо на камервуменшу. Дыхнув всем своим запахом прямо ей в лицо. Настя грохнулась на спинку, расставив ножки в юбке. Мобильник влип в руку.

— Бляяаа! – Петрович всё-таки удержался в стоячем положении и уставился на оголённый живот Насти. Спросил в раздумье: — Эй, дева, хде у вас джакузи?

Девушка словила взгляд, вновь повернула к себе зрачок камеры и прошептала туда:

— Бомж смотрит на мои голые ноги и спрашивает, где у нас джакузи! – лицо отразило гримасу отчаяния, несколько постановочного.

Повернув камеру на Петровича – она ответила, придав тону тревожную ноту:

— У нас нет джакузи. Есть только десятиметровый бассейн с гидромассажем на стенках. А…зачем тебе, бомж?!

Чем натуральней эмоции – тем больше просмотров соберёт репортаж на канале юной блогерши. Итак, эпоха Интернета решила Петровичу если не себя показать, то показать его с помощью себя. Мужик вдвинул в объектив заросшую вонючую харю, и рявкнул:

— Моё имя — Петрович. И я обосрался от страха, бля! Посему надоть вытереть жопу. И подтиральщиком станет джакузи, такова моя мечта, вкуриваешь, дева!

* * *

Лютиков руководил разгрузкой «Инфинити» с эвакуатора, в своём околорублёвском дворе, когда ему в мессенджер постучало сообщение от мэра.

«Сергей Сергеевич, ты уволен. Жду заявление по собственному, завтра. Ты — позор нашего города!». И ссылка на известную социальную сеть любителей видео.

— А?! – чиновник открыл ссылку и увидел на экранчике лицо своей дочери. Бойко ведущей репортаж.

— С Вами снова Настя Лютикова! Папа нанял на работу бомжа Петровича, а мой папа, напомню, – заместитель мэра Красногорска, у которого много денег. Наворовал, а как вы хотели… — девушка застенчиво хихикнула. – Как видите, Петровича отметелили мой брат с друганами, и уехали кататься на его «Мерсе»!.. Чисто за неуважение с его бомжеской стороны, хотя, по сути, брательник развращён высоким статусом отца, и бомж получил не за что………… Подписывайтесь на мой канал, ставьте лайки!

Монолог блогерши иллюстрировали известные видеокадры.

Эвакуатор, взревев мощным мотором, уехал. Лютиков огляделся, не видя. По лицу пробежала тень. Отец в автоматическом режиме «прострация» напечатал и отправил коммент к видосу:

«Зачем Настя Лютикова подставила папу?!».

Сергей Сергеевич горько вздохнул. И увидел выскочивший ответ от блогерши:

«Я хотела внимания и лайков, и добилась своего. А каким путём – не важно, так меня  папа сам и учил!».

* * *

— Петрович, ик! – хозяин подошёл к бассейну, с открытой бутылкой водки. Сел на край, опустив ступни в воду. Долго глотнул алкоголя.

Бомж нахохлился в бассейне как воробушек, подставив задницу гидромассажным струям.

— Супер! – поделился он радостными чувствами с Лютиковым.

— Пиздец! – меланхолично отозвался Сергей Сергеич.

— Ну, ты особо не парься, — ободрил бомж. – Я понимаю, что тебе неудобняк… Ты мне наврал про джакузи, Серёга, по факту у тебя лишь бассейн с гидрома… как его, бля… понял, короче! Твоё вранье не критично, если… исполнишь мою мелкую просьбу, тогды ты не пиздобол в моих глазах, отвечаю!

— Что?!

— Твой сынок с дружками спёрли мой «Мерсик», — скривился бомж. – Со всеми «бабками» и пожитками. И ты бы не мог…

— Не мог бы! – резко перебил экс-заммэра. – Нихуя бы не мог! Давай, Петрович, вытаскивай себя из моего десятиметрового бассейна с гидромассажем, и чеши на все четыре! Немедленно!

Хм. По ходу у чинушника обострился геморрой головного мозга. Петрович недовольно засопел.

— Слышь, Серёга, я… это… как бы твой Знак. Забыл?!

— Нет никаких Знаков, — кисло напыжился Лютиков. Он ещё разок приложился к водке. – Ты – просто долбанное совпадение! – Плевок хозяина полетел в его ладонь и был размазан о голову бомжа. – Никаких больше стерэотипов!

«Притча из морга»

Морг — это сам по себе философский столп. Для обывателя. Но для трудящегося в морге — это всего-то место работы. Обычно там делают дела не совсем нормальные люди, с точки зрения большинства. В целом, подобное утверждение оправданно, — быть мясником человечины не самое достойное занятие, и не самое эстетичное. Хотя в полиции говорят, что рубить и пилить трупы — дело всё-таки нужное. Ментам вторят медики, из числа обычных хирургов и иных эскулапов Гиппократиуса.

Самим трупам наплевать, смею предположить, однако точно не знаю.

Итак, как-то раз...

* * *

Санитар Глаша влюбилась в покойника Мишу с первого взгляда. Да-да, любовь бывает только с первого взгляда, всё иное — есть другие чувства, не хуже и не лучше любви, просто другие. Глаша сего не знала, да и знать было не с чего. И не от кого.

Глаша выросла под два метра ростом, что для женщины непростительно. Фигура ширококостная, что прелести не добавляло. Руки жилистые, налитые бицепсами, — ведь ворочать приходилось тушки от сотни килограммов и выше. Часто одной. Лицо представляло круглую тарелку, посреди коей сияли большущие карие глазищи под пушистыми длинными ресницами. Шедевральные глаза, если бы не «бы» — упрямая частица. Слишком много минусов в Глаше — заслоняли этот её единственный дамский плюс.

С самого детства Глаша ходила по маршруту: дом – иногда школа – морг, где поломойкой робила мамка.

— Ма, а кто мой папка? – однажды спросила Глаша.

— Покойник он, — нехотя проворчала мамка, яростно ворочая шваброй. Имея в виду, что дочкин пропойца-отец замёрз под чьим-то забором, и для них обеих его нет, и как бы никогда и не было.

Глашка поняла буквально, ведь по-другому думать не умела. В десять лет такое сплошь и рядом. И более ничего и не спросила. И далее не морочилась.

По достижении совершеннолетия – вопрос о профессии даже не попытался встать. Глаша заняла место мамки, упорхнувшей на пенсию. А однажды, дохляк Кеша попросил уборщицу помочь с разгрузкой сильно вспухшего трупа.

— Отойди, — девушка пихнула Кешу в сторонку, легко сняла тело с каталки и закинула на раз-два в холодильник.

Заведующий их Судебно-Медицинским Бюро случайно увидел сие на мониторе видеокамеры, оценил действие, вызвал мускулистую девушку к себе и сказал, кося опытным взглядом:

— Тебе повезло, ты прирождённый санитар! Бросай швабру, вставай к прозекторскому столу.

Так в глашину жизнь конкретно вошли трупы, с коими она стала адски работать. Из года в год. Везение заключалось в хорошей стабильной оплате, временами девушка зарабатывала больше судмедэкспертов, ибо приработок для санитара – в морге всегда есть. В отличие от панатомов, — продажи трупов «налево» не в счёт.

Отметим. Каждый санитар – это художник по гриму трупов и художник по костюмам трупов. А также: вскрыватель черепов трупов, зашивщик трупов, обмывщик трупов, бальзамировщик трупов и транспортировщик трупов, и, конечно, трупогрузчик. Часть обязанностей — стоила хороших денег, и отбоя от клиентов, как и отказов – не случалось. Не было альтернативы, ведь морг не магазин, который можно сменить, а труп — не покупка, которую можно обменять на более качественный товар.

Мужчины на Глашу не смотрели, а Глаша не смотрела на них. Она любила свою работу и никуда кроме оной – не ходила.

— Некогда, — односложно отвечала на мамкины ворчания Глаша. И действительно – санитар жила в морге, а когда не жила – её вызывали на внеурочные.

Вот и сегодня ночью её позвали на Мишу. Ранее девушка им не занималась. Её воззвали сделать посмертный марафет – для церемонии прощания.

— Прошу! – молвил судмедэксперт. Позвонивший Глаше в три часа ночи. – Больше тупо некому!

Вестимо, морг — одна из немногих контор, где обслуживающего персонала всегда не хватает. Хотя. Люди в морг никогда и не требуются, — по крайней мере, на Досках объявлений нет вакансий в морги. А если с Досок приглашают в морг, то косвенно и лишь в качестве трупа: например, организации требуется шофёр или бармен… в первого врежется некий лихач-мудак, а второго зарежут в пьяной ссоре, вспыхнувшей в баре… не очень часто, но бывает. Морговские служители смотрят на мир именно под таким углом. Поэтому, в общем, неудивительно, что им приходится влюбляться в трупы барменов вместо самих барменов, елико самим барменам такого рода философии неприятны. Как минимум и максимум одновременно.

— Так что, твои, Глашка, скупые оправдания о неудачной телесной фахтуре… мол, мужики на двухметровых кобыл не зырят – лишь отмазка, — зачастую высказывала дочери мамка, как и каждая мамка, мечтавшая о внуках. – Любая баба желанна ввиду наличия в ней пизды… а пригнездить мужика — дело техники.

* * *

Глаша приехала в морг в 3.30 утра. Бармен Миша лежал в секционке с проколотой печенью. Какая-то разборка из-за кого-то и где-то. Столица необъятна, как и ея родина.

Первое, что Глаша увидела на прозекторском столе – широко распахнутые голубые глаза.

— Ох, ё! – девушка в глазах утонула, сразу же и несомненно. Спасательный круг бросил голос дежурного санитара Кеши.

— Вот ТЗ, — он передал листок бумаги. – Всё, в общем, стандартно… К восьми утра.

Дохляк вышел.

— Мальчик с бездонными глазами! – нежно прошептала двухметровая кобылка. – Надо ему сделать ямочки на щеках.

За 13 лет мертвяцкой страды Глаша повидала всяких-разных покойников, к ним санитар относилась как к колбасе, то бишь как к неодушевленному предмету. А Миша колбасой быть не пожелал. Категорически.

— Я понимаю, что ты – труп, Миша, — усмехнулась Глаша. – Я не извращенка, не бойся. Ты просто невероятно глазастый мальчик, который останется в моём сердце.

Уговаривать труп не бояться  — это нонсенс. Ну, а разговор с бездушным телом – это типа как монолог с той самой колбасой. Бесполезное в хлам занятие. Но когда женщина влюблена — она, как правило, болтает чуть больше глупостей, чем обычно.

— Щас, для начала, я тебя обмою, Миша, — и Глаша осторожно приступила к таинству трупомарафета. После душа из шланга — зашила покойнику рот, побрила, одела, навела тональный грим и сделала причёску. И так далее. Приклеить веки не смогла себя заставить, так и остался Миша с ясными очами. Не по правилам, но.

— Вполне! Пусть полежит с открытыми глазками, — так обмолвились утром родственники. Критически осмотрев дорогое тело. — Вы как чувствовали, уважаемая.

Денег за марафет Глаша не взяла. Категорически. Вышла на морговское крылечко, помахала ручкой вслед машинке, увёзшей от неё Мишу:

— Счастливого пути, глазастый мальчик!

Санитар повернулась, дабы войти назад в помещение и столкнулась во входных дверях с… Мишей. Только с живым. Мужчина порывался из морга выйти. Те же самые широко распахнутые голубые глаза и ямочки на щеках, что самолично сделала ночью Глаша. И причёска точно прям!

— Простите, — мужчина посторонился из дверного прохода. Теперь они оба стояли рядом на сентябрьском крыльце.

— Вы, видимо, Глаша, — улыбнулся невольный хам. – Хочу сказать вам Спасибо, Глаша!

Глаша молча хлопала карими глазищами с длинными ресницами. Явно в прострации.

— Девочка с бездонными глазами, я в них тону! – полушёпотом восхитился мужчина, привставая на цыпочки. – Мне всегда говорили, что мои глаза бездонны, а тут я вижу… — он усмехнулся и продолжил громче. – Знаете, Глаша, а ведь подобное тянется к подобному, ваши глаза не менее, точнее, более моих, поэтому… наши глаза нашли нас друг в друге!

— Что? – удивилась санитар со средним школьным образованием. Было приятно, хотя и ни черта не понятно. Тем приятней, когда не понимаешь…

— Я новый судмедэксперт, — сообщил глазастик, вновь с улыбкой на ямочках. – Михаил, можно просто Миша. Вот, сегодня устроился работать к вам в Бюро, а завтра первый выход на смену.

* * *

— Блять, блять, блять! – три раза сплюнула ма через левое плечо. – Тьфу-тьфу-тьфу! Ну, наконец-то, Глашка! Кто он?

От мамки влюблённое возбуждение не скрыть. Как известно.

— Миша, — призналась дочь. – Он был трупом и… воскрес ради меня.

* * *

На следующее утро от ворот морга отъехала «Скорая помощь». Глаша заприметила машинку, подходя на смену, и сердце неприятно ёкнуло.

— Предварительная причина смерти – остановка сердца, — сказал судмедэксперт. – Возможно, коронарная недостаточность. Умер в первый рабочий день…

— Готовим открывать труп? – равнодушно спросил санитар Кеша.

— Ты бездушный ебанутый кретин! – заорала Глаша на Кешу. Выбежала прочь.

— Иногда такое бывает, — заключил судмедэксперт. То ли про Мишу, то ли про Глашу.

Самое интересное началось через час, когда выяснилось, что у несостоявшегося патологоанатома нет с собой паспорта и иных документов. У заведующего БСМЭ тоже не нашлось бумаг на Мишу.

— Как он устроился на работу? — спросил следователь Букашкин. — Типа, с улицы нарисовался и вы его взяли?

— Миша пришёл по распределению от аспирантуры ВУЗа, — оправдался заведующий Бюро. Не особо и оправдательным тоном. – Парень – дипломированный специалист, видно после пары минут собеседования! Документы он позже занесёт, он сказал.

— Так вот обыденно? – съехидничал следак.

— В нашей жизни всё обыденно, — вежливо ответил главный судмедэксперт. – Кроме смерти. Когда вы сами окажетесь на моём прозекторском столе, вы поймёте.

– Чур блин!.. Мне главное – быстрее дело закрыть, доктор, — оправдался Букашкин с кислой усмешкой. — Как хоть фамилия, вашего… экс-работника? И что за ВУЗ?

— Хрен знает, — напыжился заведующий Бюро. – Не помню… Не спросил…

В следующую минуту на мобильник трупа позвонил женский голос и потребовал от Миши внести арендную плату за съёмную квартиру, за месяц вперёд.

— Все сроки давно истекли. Или вы съезжаете? – резюмировал голос.

— Ваш арендатор только что умер, — ответил Букашкин. – И я как следователь…

— Ой! – ойкнула трубка. – Я ошиблась, похоже.

— Стоять! – вцепился следак. – Как фамилия вашего постояльца?

— Сам стой! – нагло ответила трубка. – Будет ордер – приходи. Если найдешь.

И трубку положили. Вполне нормально, хотя и аморально. Но. Аморальные морали – это тоже морали. Надо – ищите, а не надо – отвалите.

— Причина – оторвавшийся тромб, — заявил дежурный судмедэксперт ближе к вечеру. – Никакого криминала. Чистейшая медицинская смерть.

— Значит, дело отказное, — выдохнул Букашкин. – Кто именно труп — не так и важно.

Ментовской похеризм случается чаще, чем не случается. А в морге есть реальный покойник, который непонятно кто и откуда. Поэтому, согласно закона, — тело лежит в морге две недели. Пока его кто-нибудь не истребует.

— Миша ещё чуть побудет со мною, — убеждённо прошептала Глаша. — Не вместе, зато рядом… Ведь он временно явился из рая, штоб сказать мне Спасибо и похвалить наши с ним глазки.

Две недели пролетели как два часа. А ещё точней, как две секунды. Глаша ворочала покойников, параллельно жмясь к драгоценному Мише. Открыла закрытые уродом Кешей – бездонные голубые глаза и любовалась ими.

— Мой глазастый мальчик, — бормотала Она в умилении.

Передвинула зазнобу на обособленное место в холодильнике, всматриваясь в бездонные холодные зрачки, рассказывала ему о потугах Букашкина и морговские анекдоты. Иногда, делилась с трупом его (покойницким) будущим.

— Если тебя, Миша, никто не заберёт у нас, то через 14 дней ты уедешь в хранилище, — щебетала девушка. – Там ты будешь один год. А, если владельцы тела не объявятся, то тебя зароють на кладбище, на пять лет. А вот опосля… выроют и спалят в крематории. Всё сложно.

Труп, казалось, слушал. А может, даже слышал. Но вида не подавал. Глаша верила.

* * *

Через две недельки Глаша напросилась ехать с ритуальной машиной, с Мишей, — как сопровождающий санитар. А ещё через недельку – вышла на новую работу, в Лианозовское хранилище, в качестве хранителя неопознанных тел. Обязанностей тут было меньше, зарплата – тоже. На что способна любящая женщина! И без ироний.

— Впереди целый год, а дальше… — думать не хотелось.

* * *

— Где номер 4343? – спросил седовласый мужик в золотых очках. Профессор судебной медицины! Он нарисовался в Лианозово спустя месяц, и сразу же узнал Мишу как своего лучшего аспиранта.

Тело лежало в холодильнике как почти новенькое. Глаша тайком проводила поверхностное бальзамирование, чтобы предотвратить распад молекул, проще говоря – гниение. Расплатилась за опознание, — можно и так.

— Я забираю Мишу, — грустно молвил профессор. – Все расходы на похороны ВУЗ берёт на себя. Родителей у Миши нет, увы, погибли.

Глаша испытала облегчение. Как будто рубец из сердца выскочил. Удивилась себе, но факт фактом. Любить покойника – утомительно. И со временем надоедает.

— Хорошо, что так, — подытожила телохранитель.

* * *

— На съёмной квартире нашли удостоверение личности, — рассказал позже Глаше судмедэксперт.

Девушка после съезда Миши попросилась назад, в родной морг. Ведь наваждение испарилось.

— Установление объекта следователь передал в специальный отдел полиции, они пробили адрес арендодателя, ну и… дальше ты, Глафира, знаешь.

25 ноября 2020 г. — 13 декабря 2020 г.

Москва.

«Притча о Васе»

Жил-был Вася. Он забыл, что у него есть единственная дочь Кристина и не знает, что есть двое родных внуков. Не вспоминал, не думал, не поздравлял и вообще вычеркнул из жизни... Однажды Вася КАК БЫ умер, типа приснилось. И попал в этом сне Вася на Божий суд. Рядом с Богом — за судейским столом сидел Дьявол, так, на всякий случай.

— Стыдно? — спросил Бог.

— Да как-то не очень, — нагло ответил Вася.

— А вот мне за тебя стыдно, — сказал Бог. — Я тебе дал единственную дочь и двух внуков не просто так. Поверь, не каждому я даю детей... А ты свой шанс профукал.

— Что именно я профукал? — заволновался вдруг Вася.

— Ты ведь не знаешь, кем стала дочь. И кем станут маленькие внуки, — ответил Бог. — И кто бы мог подать стакан воды, а кто не подаст... И не узнаешь. И сие будет тебя мучить всю загробную ЖИЗНЬ длиной в вечность, — ведь здесь, у Меня, нет ничего, кроме совести.

— Адские мучения, — усмехнулся и Дьявол. — Иди, Вася, к себе, на землю. Тебе щас сколько? Уже почти 60 лет... Ну, недолго осталось...

— Кстати, муж Кристины и кровный отец её детей — умер намедни, — заметил Бог. — Всего 50 годков было... А если б не бросил деток, как и ты — был бы жив. Я гарантирую.

— Кармическая диалектика, — зевнул Дьявол. — В следующем воплощении, после смерти, сделаю тебя, Вася, детдомовцем. Или инвалидом. Ведь за всё надо платить. Законы мироздания.

— Шанс, Вася, у тебя есть. Но решать тебе, — подытожил Бог. — Проваливай, в общем... с глаз моих. Скоро встретимся.

27.10.2019.

P.S. Всё случится в один день. Всё то, что ты ждал долгие годы — накроет тебя однажды!

Цикл «МЕТАМОДЕРНИСТСКИЙ РОМАН»

«Театр мистера Фэйса», — роман будущего, по меткому определению ангеловеда Натальи Гаврилюк. Именно Наталья Степановна дала роману жанр «метамодерн».

Согласно научной классификации, кстати, абсолютно сегодня так и не выведенной, — метамодерн сие эпоха, следующая за постмодерном. То есть, направление в культуре и не только, — которое определяет и будет определять – 21 век от Рождества Христова (согласно общепринятой сегодня хронологии).

«ТЕАТР МИСТЕРА ФЭЙСА». РОМАН

Чёрный фарс с элементами триллера.

Аннотация

История о борьбе зла со злом, где кукловодом выступает мистер Фэйс – гениальный психолог и убийца, который потряс Лос-Анджелес кровавым театром, — там декорации – это городской пейзаж, а актёры – это продажные копы, игривые шлюхи, бесчестные политики, грязные порнодельцы и наркоторговцы…

Дивный Сад

— Малыш! Не пей моё пиво! Это пиво моё, и пить его буду только я! – воспитательским тоном внушила мама.

Мама Дороти. Двадцативосьмилетняя эффектная особа с кипельно-белыми волосами. Синие глаза, несколько впалые щёки, черты лица — правильные. Отличная минетчица, не дорожащая телом! Зато телом дорожил её муж — мистер Котик. Зачем даром отдавать то, что может приносить деньги? Тем паче, что спрос на умения Дороти стабильно высок. Но распутные алкоголички этого не понимают, и Дороти давала даром всем, кто просил. До тех пор, пока в её жизни не возник мистер Котик – он отобрал право дарить секс. И подарил сына.

— Жадина ты! – без злости, обыденно, отозвался малыш на слова мамы.

Малыш. Семилетний мальчуган с синими глазами. Худенький, темноволосый, с оттопыренными ушами. Задумчивый тихоня. В джинсовом комбинезоне на помочах, с большим нагрудным карманом на груди. Мало кушает, ненавидит школьную парту и влюблён в театр. Там он буквально живет и если б не наличие мамки – труппе старика Гэмпшира пришлось бы малыша усыновить.

В воскресенье семья пришла в городской «Парк развлечений», где сейчас – вдобавок, раскинул шатры цирк шапито.

Мистер Котик дал жене пятьдесят долларов, а сыну пятьдесят центов, и быстро куда-то слинял. Виват папке! Он – деловой человек и «заключает контракты» даже в выходные дни! Если б не он, то мамка давно бы уже спилась. Но папка заботится о здоровье семьи, добывает работу супруге, не давая времени на излишний расслабон!

Малыш купил пачку сигарет и стал размышлять, где взять спичек. Мама выпила бокал коктейля и запрыгнула в Колесо Обозрения, вместе с сыном и с бутылкой пива в руке. Потом Дороти освежилась винцом – в армянской кафешке, а малыш стрельнул спичку у бородатого армянёнка. После произошло несколько других «потом»: мама с сыном катались на «американских горках», наблюдали за заклинателем и его сонной толстой змеёй, оценили длинноногих гимнасток, хорошо качнулись на качелях в форме лодки и выдули по большущему мыльному пузырю в «Зале мыльных пузырей».

В конце концов, во время своих шатаний по «Парку развлечений», полупьяная мама и усталый малыш наткнулись на помост-сцену, перед которой находилась десятка кое-как покрашенных деревянных скамеек. Мама купила себе билет и прошла за загородку, опустила красивую попу на первую от сцены скамейку, рядом с собой поставила неразлучную бутылку пива. Малыша не пустил контролер, настаивая на том, что ему тоже нужен билет.

— Тебе не пять лет, boy. Точно знаю! А право бесплатного прохода имеют люди до пяти лет включительно! – веско сказал контролёр. – Пожалуйте в кассы!

Пришлось перелезть через невысокое заграждение. Малыш сел рядом с мамой и стал вдумчиво слушать сладкоголосую Джиллу. «Johnny» — песня всех времен и народов! Но в то воскресенье это был просто новый музыкальный хит, и никто не знал тогда, хит на века или на несколько месяцев. Композиция громко заявляла о себе из огромных колонок, стоящих по бокам сцены. Зазывая посетителей проникновенным голосом певицы.

Публика резво заполняла скамейки. Мама прикрыла глазки и тихо подпевала – немного невпопад, да какая разница. Главное, чтобы душа пела!

И тут грянул туш! На помост выбежали циркачи. Разомлевшая публика встретила их аплодисментами:

— Хлоп! Хлоп! Хлоп!

Жонглёр и факир – крутые парни, что знают толк в крутом шоу!

Жонглер быстренько соорудил из шести предметов пирамидку высотой два фута*. Ловко на неё вскочил и начал жонглировать шестью золотистыми дубинками!

Факир достал из-за спины парочку горящих факелов и стал их по очереди засовывать себе в широко открытый рот. Поочередно вытаскивая и выдувая изо рта огромные языки пламени. Зрелище не для слабонервных!

В самый пик шоу на помост крадущимся шагом вышел мим. И учинил безобразие: вздумал передразнивать крутых парней своей пантомимой! Публика предвкушающе засвистела! Пришёл черед акта под названием «Надрать задницу!».

Жонглер соскочил с пирамиды, а факир погасил и отбросил факелы. Вдвоем они схватили мима, нагнули его спиной к зрителям, спустили ему штаны. Контролер услужливо кинул связку прутьев. Задницу мима основательно исхлестали. В кровь! Мим верещал так, что заглушил туш. Публика аж взвыла от ликования!

Малыш брезгливо скривил губы и отвел взгляд от помоста. Достал из нагрудного кармана открытку и уделил ей всё свое внимание. Чёрно-белый оттиск, сделанный в убогой типографии на углу Сэйнт-стрит и сороковой авеню. Центральное место здесь занимал Арлекин, какового истязали обступившие бесы. Рядом Данте Алигьери. В оригинале оттиск являлся старинной цветной гравюрой театра эпохи Возрождения.

— Браво! Бис, джентльмены! – мама захлопала в ладоши! Публика поддержала маму фееричным свистом и рукоплесканием.

Ликующий крик мамы вывел малыша из задумчивости. Он поднял глаза и увидел на помосте всё тех же циркачей. Факир, жонглер и мим держались за руки и раскланивались.

Малыш спрятал открытку назад в карман, тоненькой рукою поднял ощутимо весомую бутылку с тёмным пойлом и припал к горлышку.

— Бульк! Бульк! — Два основательных глотка. Как само разумеющееся – без вороватых оглядок на маму и по сторонам. This is United States. Эпоха Джералда Рудольфа Форда, 38-го президента. Единственного президента в истории, которого не избирали всенародно, кстати!

Шоу кончилось, зрители стали расходиться. Мама послала воздушный поцелуй цирковым очаровашкам и отобрала у малыша бутылку. И внушила воспитательским тоном:

— Малыш! Не пей моё пиво! Это пиво моё и пить его буду только я!

— Ты — жадная мама! – отозвался сын.

На том и порешили. Решение подчеркнуло расклад в семье: кто сильней, тот и владелец. Мама владеет бутылкой, папа владеет мамой. Малыш ещё не вырос и не владеет ничем.

Мама сделала добрый глоток и мягко спросила:

— Тебе понравились циркачи?

Бессмысленная жестокость – чисто для потехи публики. Продажа своей жопы одним мужиком и покупка её другими мужиками. Арлекина мучают на гравюре бесы, потому что ему претит торговать жопой!

— Нет, натуральное дерьмище! — Смачный презрительный плевок наглядно проиллюстрировал реплику малыша.

— А по-моему ребятки милые, — не согласилась мама. — Особенно тот, что с огнём! Я бы ему… — она запнулась. – Ну… ты понимаешь, сынок, какие желания вызывает в женщине самец, подобный мускулистому циркачу?

Малыш отрицательно и серьёзно покачал головой.

— Если не понимаешь, то лет через десять поймешь! – усмехнулась Дороти. Она выпила пивка и с чувством сказала:

— Настоящие мужчины делятся на два вида: умеющие заработать бабло и обладающие мышечной силой! «Два в одном» не бывает… — Женщина вновь сделала добрый глоток, икнула. — Нас кормит твой папка — знай, а вовсе не мои дырочки! Поэтому папка – настоящий мужчина. Но и… циркачи тоже настоящие, только их сила не в деньгах, а скрыта под костюмами в обтяжку…

Малыш встал со скамейки, упер руки в бока и звонко крикнул в лицо Дороти:

— Мама! Когда я вырасту, то пойду в театральную школу!

Лицо женщины скривило глубокомысленное пьяное удивление. Фу, пьяницы похожи на нечистую силу визуальным обликом лиц! Но это мамка! Терпи, малыш, станешь мистером.

— Да ну?.. – Дороти сграбастала сыночка, прижала его хлипкое тело к томной груди. — Будешь матери помогать? Матери-ик-ально... Папка-то каждый день новых имеет. И когда стара буду ему делать… — окончание предложения съел голосистый смех, — …вовсе не нужна стану. Кто ж тогда Дороти кормить будет… А?.. – она отпустила малыша, посадила его снова на скамейку, взъерошила ему волосы, заглянула в его глаза. — Не знаешь?.. И я не знаю.

Мистер Котик – это муж Дороти и папка малыша. Намедни ему исполнилось тридцать два года. Зелёные водянистые глаза, бородавка над верхней губой. Носит яркую молодежную одежду и густые бакенбарды. Не курит и не пьет. Вегетарианец — изо рта постоянно пахнет растительным говном. Склонен к беспорядочным половым связям. Озабочен по жизни только добыванием денег! Он нарисовался рядом. Суетливо деловой. Затоптался на месте.

— Дороти! Давай-ка пошли, там солидный клиент!

Не забывай, для чего ты рождён. Даже когда тебе не до этого. Женщины появляются на свет лишь для удовлетворения физиологических потребностей мужчин. А мужчины лишь для того, чтобы платить женщинам за удовольствие. Всё просто.

— Хватит бухать, надо дать разок-другой случайному кобелю, — поднялась Дороти со скамейки. — Ничего личного...

Она пристально посмотрела на мужа. Допила глоток и отшвырнула пустую бутылку. Весело потрепала своего альфа-самца по щеке.

— Ой-ёй-ёй! Иду–иду уже, мой котик… Ты проследи пока за маленьким.

Дороти пошла прочь, виляя в предвкушении бёдрами.

Папка безразлично взглянул на малыша. Хлопнул сынульку по загривку – так, на всякий случай. И пошел вслед за женой, равнодушно процедив:

 — Он давно уже не маленький…

Малыш не обратил на затрещину никакого внимания. И на уходящую мамку не посмотрел. Привычка – вторая натура. Мы не обижаемся на привычку, мы на неё не реагируем… Малыш выудил из нагрудного кармана пачку сигарет, вытянул очередную сигарету. Губами. Помял тонкими пальцами, размышляя, где в этот раз взять спичек. Перед самым носом возникла зажигалка. Её держали твердые сухие пальцы. Чик-чирик! — колёсико крутанулось и проявился огонёк! Малыш не удивился, а прикурил как должное. И повернул голову.

На скамейке, рядышком, сидел человек. Лет шестидесяти пяти. Рабочий чистый комбинезон, в руках металлические садовые ножницы. Садовник.

Странный какой-то садовник. Румяное одухотворенное лицо. Глаза лучатся строгой Добротой. На щеке изящная родинка. Ногти чистые и ровно подпиленные. Больше похож на священника.

Пальцы испещрены многочисленными порезами и вообще – руки грубоваты для святого отца. Всё-таки садовник. Такие порезы возможны при длительных работах по обрезке роз или крыжовника. Но в городском парке Лос-Анджелеса не растут ни розы, ни крыжовник. Возможно, что у садовника выходной? Возможно. Тогда почему он в форменной одежде и с ножницами?

Детей в семилетнем возрасте не волнуют подобные вопросы, так как такие вопросы у них не возникают. Но возникают после… Малыш с детским любопытством оглядел садовника. Важно (с такой важностью курят только малолетние сопляки) выпустил кольцо дыма. Вымолвил:

— Благодарю, мистер… Хотите со мной поговорить?..

Садовник ничего не ответил, а рядом зазвенели ангельские колокольчики.

— Тряяям! Тряяям!

— Что такое? – малыш недоуменно огляделся в поисках источника диковинного звона. – Воздух… что такое с воздухом… его можно трогать, ого!

Воздух загустел и наполнился синим цветом. Исчезла эстрада – густой синий цвет её поглотил.

— Это Дивный Сад, — строго сказал садовник.

— Садовник – ты волшебник?!.. – изумился малыш. Нет, он всё-таки садовник. Слишком ухожен Дивный Сад, явно человеческая рука приложила к нему усилия!

— Человеческая рука!? – пробормотал в шоке малыш. – Так вот они какие – глюки! — Два глотка крепкого эля – не совсем шутка. Когда человеку всего семь лет от роду.

Садовник строго улыбнулся:

— Малыш! В начале было Слово…

***

— …и Слово было у Бога, и Слово было Бог! – подхватил Арлекин. Теперь он не раб, как на гравюре, а он теперь – киллер! Всё поменялось. Верёвка более не стесняет шею Арлекина. И сейчас он одет в свой традиционный наряд: двухцветный костюм с заплатами-ромбами по всей длине платья. На голове шапка с заячьими хвостами, на поясе кожаный кошель. Кровь с телес исчезла, а спина распрямилась.

La Comedia eFinita!

Театральная зала в особняке. Шторы с окон-бойниц сорваны – пространство заливает вечерний свет угасающего солнца. По периметру залы — кресла с трупами бесов. Их гораздо больше, чем на гравюре Джованни ди Паоло. Так карта легла.

La Comedia eFinita!

Шестнадцать кресел, в которых шестнадцать трупов:

♦ Мистер Доу-Джонс с миссис Джоди на коленях. Банкир и Барби.

♦ Мистер Мечта с миссис Митчелл на коленях. Наркоторговец и Барби.

♦ Мистер Папа с миссис Mэлoни на коленях. Порноделец и Барби.

♦ Мистер Спирт с миссис Мэри на коленях. Бутлегер и Барби.

Муж и жена – две части одного тела. Четыре козла и четыре драные куклы. Четыре преступника и четыре потаскухи!

♦ Jоссер, в рот всунута тонкая пачка 100-долларовых купюр. Мелкие, неровные зубы. Видны. У трупов мудил всегда видны зубы.

♦ Голый Джозеф с золотым крестом на груди. Доброе лицо искажено в очень неприятной гримасе – его истинное лицо. Да-да-да! Священники не умирают без санкции Господа.  Истинно.

♦ Мистер Котик. Папка прожил долгую жизнь, прежде чем отправился в ад. Многим из бесов повезло меньше.

♦ Громила. Шестёрка мистера Котика. Дебилы умирают чаще, чем обычные люди. Доказано наукой.

♦ Эмми в подвенечном платье. Невинная шлюха. Так бывает в Лос-Анджелесе. Как умерла и умерла ли вообще – неизвестно. Мэйкаперы постарались: лицо как чайная роза.

♦ Дик Свайн и Сэмми Пиглет. Из лиц вырваны куски мяса, как будто кусал дикий зверь. Полицейский босс и его заместитель.

♦ Поль Рыбник, на обеих щёках вырезаны кресты. Лейтенант полиции.

♦ Том Литтл, в глазах дикая боль. Мёртвые руки сжимают чемодан. Сержант полиции. Когда Возмездие раздавало подарки – то коп попал под такую раздачу.

Много полицейских трупов не бывает. Аксиома.

♦ Диакон Патрик. В рясе священника. Когнитивный диссонанс*.Дилемма Патрика именно в этом!

♦ Агенты Л. Циник и Дж. Грин с разрезанными под улыбку ртами.

ФБР. Аналог дерьма у полиции. Простым гражданам всё равно.

…Голос Арлекина звенел, как натянутая струна и постепенно набирал обороты! Продолжая фразу, начатую садовником сорок лет назад:

— …И создал Господь учеников себе, и первым из них был Диавол. И носил Диавол ангельские одежды, и разумом был он велик и просветлён. И оказался сей Диавол действеннее самого Отца Всемогущего, ибо понял, что только Любовь явится истинным спасением человечества. Но чтобы увидеть Свет и познать его великолепие, надо смотреть на него из кромешной Тьмы и вкусить горечь полыни. Бог слушал мудрые речи Диавола, и верил ему. Но сподобился Бог породить другого ученика — Иесуса, и Иесус был не согласен с Диаволом, ибо сказал, что Свет это Свет, а Тьма это Тьма! И запретил тогда Бог упоминать имя Диавола! Поэтому мир до сих пор грязнет во мраке, а Слово слышат лишь избранные!

Стихи закончились. Последнего Персонажа толкнула в грудь твёрдая клоунская рука. Он упал в пустое кресло, как мешок с картошкой!.. Прозвучали пять громких сочных хлопков, и в животе грешника поселились пять револьверных пуль!

Сюрреализм. Нет. Театр мистера Фэйса.

Примечание: Фут – американская мера длины, около 30 сантиметров.

Примечание: Когнитивный диссонанс (от англ. слов: cognitive — «познавательный» и dissonance — «отсутствие гармонии») — раздвоение личности, — если по-простому.

Перформанс №1. Пороки и их жёны

Явление второго героя

— So, Mr. Prince…

Офис-леди – это бездетная разведёнка, с безупречным 20-летним стажем в кадровом агентстве. В силу отсутствия мужской ласки страдает лютым недостатком кровообращения в тазовой области тела, и регулярно – два раза в неделю – запирается в ванной с душем. Обожает зеленый цвет, изящные воротнички и sweet. Ревностная католичка. Она закончила просмотр документов и подняла критические глаза на визави: слегка небритого парня лет сорока семи, в дешевеньком чистом костюмчике и с длинными ресницами, обрамляющими карие глаза.

— Пять месяцев вы работали грузчиком, два месяца краснодеревщиком, три месяца официантом, пару месяцев заправщиком на бензоколонке, — не заглядывая в бумаги, по тренированной памяти, перечислила Офис-леди. — И много где работали ещё. Почти везде от месяца до двух.

Мистер Принц в подтверждение церемонно кивнул.

— Вы только что приехали в штаты. Зачем? Поработать месяц?

Парень улыбнулся приятной улыбкой и вскинул тонкую бровь:

— Я — человек Мира. Я брожу по свету, и мне нравится этим заниматься!..

Заявление бродяги о том, что ему нравится бродяжничать – не удивило и не насмешило Офис-леди. И вообще не вызвало эмоций. Пара долларов в качестве процента за посреднические услуги – тот максимум, на который можно рассчитывать в сделке с таким клиентом, как мистер Принц. Без профессионального образования, не состоящий в профсоюзе, к тому же курящий. И всё вкупе желания помочь не вызывало.

— Замечу, что я всегда свою работу делаю на совесть! – спохватился парень.

Офис-леди оторвала цепкий взгляд от соискателя, вежливо пошелестела его рекомендациями:

— Да, работодатели отзываются о вас очень хорошо. Вы знаете, мистер Принц, что в Америке иностранцу сложно найти работу?

— Знаю, — чувственно изогнутая верхняя губа брезгливо скривилась. Рефлекторно. — А ещё я знаю, что вы похожи на королеву в этом платье. У меня есть знакомая королева, она тоже любит зелёный цвет и изящные воротнички! – мистер Принц с искренним восхищением посмотрел прямо в глаза агента по найму персонала.

Офис-леди давным-давно не ощущала себя женщиной, и поэтому лесть упала на благодатную почву. Пожалуй, парень симпатичен, несмотря на отсутствие профессии и членского билета специализированной гильдии. И ему нужно помочь с работой. Однако в обмен на удовлетворение своего любопытства:

— Вы работали в Королевском Доме?

Конечно, «королевским домом» окажется особняк второсортного наркобарона или захудалой голливудской звезды, но так приятно слушать сказки! К тому же из уст дамского угодника!

— Я трудился в Бирмингемском дворце. Целый месяц! – с ностальгией заметил мистер Принц и смущенно добавил. — В рекомендациях данная работа не отражена, я не люблю особой помпы...

Офис-леди, подперев руками подбородок, заворожено смотрела на странного посетителя кадрового агентства.

— Чёрт возьми, она умилилась или расстроилась? – усмехнулся парень. Он небрежно снял с пальца и близко показал Офис-леди золотую печатку:

— Видите. Это знак Особой Чести, которым меня удостоила королева. За добросовестную службу! Перстень с фамильным вензелем Её Семьи!

Полукруглая печатка, весом никак не меньше двадцати граммов. Вензель «BG», выложенный маленькими зелёными камешками. Такую бижутерию можно купить в любом киоске возле любой киностудии – цена от пяти до пятнадцати долларов за штуку, детям и беременным женщинам скидки. Офис-леди отослала своим иллюзиям улыбку души и взяла шариковую ручку:

— В общем, есть одна временная работа… Хозяин ждёт вечером важных гостей и ему срочно нужен уборщик.

Она чиркнула на рекомендации адрес и номер агентского договора:

— Желаю удачи!

Мистер Принц взял бумагу. Встал со стула. Любезно наклонил голову.

— Благодарю, мисс Кэтти.

Небесный кредит

Круглый столик на колесиках. На нём апельсин целый, блюдо с нарезанным дольками ананасом, початая бутылка виски и два стакана, пепельница, сделанная из половинки кокоса.

— Well-well! — руки кукловода очертили круг посреди столика. И бросили на него две пачки долларов. Одна — тонкая, другая — потолще. — Здесь тысяча сто долларов. В одной стопке штука, в другой сотня! Ты делаешь один выстрел! Если попадаешь в апельсин, то получаешь сотенку! Если не попадаешь в апельсин, то забираешь штуку! — Иллюстрациями монолога являлись движения указательным пальцем: сначала палец поочередно тыкнул в денежные стопки. Потом сделал указующий жест и тронул оранжевый фрукт. Напоследок провел две диагонали: от апельсина к тонкой денежной стопке, и от апельсина к денежной стопке потолше.

Крытая веранда просторна и прохладна. Нет ничего отвлекающего – однотонные стены из бруса. Ни обоев, ни покраски. Ни картин, ни мебели – ничего нет! Кроме уже описанного  круглого столика. Немного запотевшие окна, входная дверь на английском замке. От столика до двери двадцать футов. Над дверью зеленая лампочка – звонок.

Нет, это не веранда! Это тир!

Двое мужчин, друг против друга. Один — стрелок, другой — мишень. Между ними столик. Над столиком, на высоте человеческого роста, большой кусок красной тряпки, небрежно приколотой к стене с помощью дротика. Тряпка абстрагирована от веранды именно своею яркостью. Её легко увидеть первой!

Парень сорока семи лет, в синей пиджачной паре на белую рубашку, без галстука. Высокого роста. Чисто выбритый, с синими строгими глазами. На правой щеке маленькая родинка. Театрал. Режиссёр. Король кукол! Мистер Фэйс. Он в упор посмотрел на стоящего напротив него бугая. Широкоплечего, здоровенного, с лицом обиженного павиана. Лет тридцати.

— Ты всё понял, Громила?

Бугай проглотил задумчивую слюну, потрогал пепельницу, яростно почесал непробритую щеку. И изрек через паузы:

— Гы, Фэйс… Ты сразу ставишь себя в невыгодные условия. Ведь не попасть в апельсин мне проще, чем попасть. И я легко могу промахнуться! И положить в карман штуку баксов! А сотню прихватить на чай! – при этих словах Громила сгреб денежные стопки и придвинул их к себе. Одновременно наклонился вперед – к оппоненту, своими ростом и мышечной массой нависая над ним!

— Громила. Ты можешь легко промахнуться или не промахнуться. Мне плевать на мнение мелкого тупого чувака! Я плачу тебе деньги за один выстрел. И всё.

Нет, не всё. Оскорблять накаченных мужиков семи футов ростом — не рекомендуется.

— Гы. Ты не боишься меня поливать, Фэйс? Я ведь могу не только промахнуться. А сделать это в нужное место! — Громила многозначительно постучал себе по лбу указательным пальцем.

Кукловод рассеянно зевнул и потянулся, прикрыв веки. С наслаждением глубоко выдохнул, потряс головой. Нехотя открыл глаза, безмятежно глянул на Громилу. Расслабься, чувак, я и не планировал кусаться!

 — Оскорблять я тебя… — режиссёр поставил троеточие в конце предложения и замер, повесив на уста ангельскую улыбку.

Громила удивился и расслабился, хотя расслабляться не планировал. Отпустило внутреннее напряжение, ведь детская улыбка не страшит!

— …не боюсь! – режиссёр смел троеточие восклицательным знаком! One, Two, Three! Преображение мистера Фэйса: вместо улыбки ребенка – циничная ухмылка убийцы, резкий наклон туловища вперёд, щелчок белых ровных зубов. И тлеющие глаза. Акция устрашения под названием «Откусим Громиле нос!».

Бугай тотчас же отшатнулся назад – от театрала, выпустив из пальцев денежные пачки. Успел испугаться. Сильно!.. Придурок Фэйс кусается. Сука такая! А лжет, что не кусается! Обидно, блин!

— Ты мне откусил… — машинально забормотал Громила, трогая нос. На месте – нос на месте. – Чуть… чуть не откусил…

Чуть-чуть не считается. Такой большой Громила, а не знаешь таких простых истин. Ну да ладно, что с убогих взять… Мистер Фэйс убрал ухмылку, глянул строго. Вытащил из-за пояса большой блестящий пистолет. Бронебойный, явно! Пули размером с палец. Небрежно передернул затвор, вынул обойму и опустил её на столик. Подал оружие рукояткой вперед.

— Возьми пистолет.

Громила отпустил нос и прямо-таки вырвал ствол из чужих пальцев. Рукою-клешнёй. Взвесил. Заухмылялся. Оружие придает уверенность. И вдвойне, если перед тобой человек, у которого оружия в руках нет.

— Один патрон – один выстрел! – театрал сделалнесколько чётких шагов к входной двери. Круто повернулся на каблуках к столику. — Шесть шагов. Ты встанешь здесь!

Опаска — рекомендуемое чувство по отношению к Фэйсу! Громила настороженно тискал пистолет. Именно тискал! Как сопляк мнёт потаскуху, не зная как её лучше ухватить.

Театрал возвратился к столику, взял апельсин и встал под красную тряпку. Отличная яркая абстрагация для стрелка!

— Я стою здесь!

Хрен в синем пиджаке на выдумки горазд! Помни, комрад! Громила всё не мог расслабиться. Пистолет в руках казался чужеродным предметом. Так всегда, когда пальцы не ощущают уверенности.

— Ты – там, Громила! Там, у двери! – нетерпеливый палец режиссёра заставил Громилу шевелиться. Бугай порывисто отошел на указанное место. Развернулся к театралу недоуменными глазами.

— Фэйс. На кой чёрт тебе всё это надо? Актерские штучки… вспомнил юность?

Если не хочешь отвечать – скажи правду. Она – самая короткая.

— Это лишь вопрос. Я намерен устроить парочку спектаклей, и хочу спросить, угодны ли они небесам! Ответ скрыт в твоей меткости. Не тяни, Громила!

Пожалуй, двойного дна в ситуации всё-таки нет. Бугай облегченно сглотнул. Кретин просто желает, чтобы его застрелили. Ну или чтобы стрельнули в его сторону... Громила сам решит, как выгодней обставить пальбу. Там, где есть гарантированный выстрел – всегда может возникнуть пальба.

Мистер Фэйс положил апельсин себе на макушку. Это мишень! Задним фоном её подчеркивает ярко-красная ткань. Лицо театрала напряглось, жилы на лбу вздулись и — …

— Да этот придурошный сейчас пёрднет! Гы-гыыы! – не смог сдержать гримасу веселья Громила. – Слышь, Фэйс, а давай я отправлю тебя на небо прямиком? Гы-ы… Что скажешь, прифарок?

Апельсин на голове. В глазах сосредоточена вся твоя прошлая жизнь. Так бывает. Тогда, когда берешь кредит в банке. Ты отвечаешь на простые и именно поэтому непростые вопросы. Ощущаешь на себе подозрительные взгляды. И ненавидишь за эти взгляды банк-кредитор. Но осознаешь, что и сам на себя ты тоже смотришь подозрительно. Тебя с вежливой любезностью раздевают донага, тщательно выворачивают твои карманы. Ощупывают, как товар. Осматривая зубы и взвешивая характер. И нюхая твои носки двухдневной свежести. Им не западло! Таков регламент! Наконец, мистер Расчёт заполнил анкету и отправил её в Службу Безопасности Банка. Теперь ждать: подтвердят или нет твой кредит. Всего два спектакля! Мистер Фэйс просит немного! А тут… в двадцати футах находится идиот, который играет в остроумного идиота. Но без идиота кредит не дадут, он – твоя собственная подпись на анкете, кукловод! Личная подпись – самый главный гарант для банка! Не отзывать же анкету назад, в самом деле!

— Скажу, что ты недоумок… — пополз по веранде злой горячий шепот. — Ты рассуждаешь о том, чего не можешь понять в силу скудности своего интеллекта… Выпусти пулю, забери сотню, и проваливай!

По ходу дурень Фэйс не может без того, чтобы не оскорблять! Ну что же. Всегда есть оскорбление, каковое является последним в жизни. Лови девятнадцать граммов, придурок! Громила медленно, по-садистски растягивая удовольствие, поднял пистолет. Прищурил левый глаз. Ствол нацелился прямо в ясную грудь театрала! Между легкими и сердцем.

— Штука моя, Фэйс!

Как мало надо для счастья! Ствол опустился чуть ниже – к солнечному сплетению… а вот ещё ниже – к промежности… Ай-яй-яй, смотрите-ка, Громила — гурман! Выбирает места для поселения пули со знанием дела!

Звук дверного звонка разрезал воздух. Неожиданно. Резко. Продолжительно.

Потом прогремел выстрел – он заглушил и оборвал звонок. Зеленая лампочка, что над дверью – потухла. А апельсин на голове мистера Фэйса разорвался в клочья – в него попала бронебойная пуля.

Громила тупо посмотрел на кукловода. После тупо посмотрел на пистолет. Своя тупость отличается от чужой тем, что ты её не замечаешь. Так у людей. Неизвестно до конца, как с этим у громил – но судя по реакции стрелка, у них с этим примерно также как и у людей...

Мистер Фэйс позволил себе провести слабой рукой по голове. Головокружение. Тошнота. Сейчас бы хорошо посрать! Или блевануть! Или то и другое.

Снова звук дверного звонка, также резко, но уже ожидаемо. Был оборван возгласом:

— Эй! Что случилось? – послышался вскрик из-за входной двери. — Вызвать полицию?! 911?!

Когда такое кричит мужской голос – это лучше, чем такое кричит голос женский. Меньше неприятностей. Априори. Этот голос мужской. С явным заморским акцентом, кстати!

— Курьер принес кредит доверия, который только что одобрили, — понял театрал. — Неслабо на небе работает доставка…

Мистер Фэйс сгрёб обе денежные стопки со столика. Одним движением! Залихватски отделил сотенную банкноту и сунул её Громиле. И вольготно направился к двери, между прочим обронив:

— Ты честно заработал сто баксов, Громила.

Бугай не успел ничего понять. А понял только то, что у него в руке стодолларовая банкнота. Но и это непонятно: почему сто, когда он рассчитывал тысячу сто!? Громила недовольно поморщился — пальба спасет мир. Его мир.

Режиссёр щелкнул английским замком, и открыл дверь. Немного трясущимися руками. Мистер Фэйс – человек, а непременным атрибутом человека является его же нервная система.

***

Входная дверь веранды распахнулась и взгляду кукловода предстал слегка небритый парень лет сорока семи, в дешевеньком чистом костюмчике и с длинными ресницами.

— Что произошло!? Я слышал выстрел! – тревожно выдохнул гость.

Так вот они какие – ангелы! Без крыльев. Ростом приблизительно с театрала. Карие глаза, густые волнистые волосы, на левой щеке маленькая родинка. Руки ухожены, без побрякушек. Ангелы развозят доставки на кабриолетах! Заёмщик разглядывал другую сторону порога всего пару секунд, а заметил всё. В том числе и явно новенькое авто, бликующее за чугунной решеткой входных ворот особняка.

— Значит, ты и есть – гонец с небес? – пробормотал режиссёр. Ничто так не убеждает в присутствии факта, как его (факта) наличие! Воочие, правильней сказать!

— Вы, вероятно, меня с кем-то спутали… Я уборщик из агентства. Мне сказали, что мистеру Фэйсу нужен уборщик… — поразился гость. Не всё то факт, что вы считаете фактом! Даже если называете себя всеведущим!

Похоже, ангел прав. Он не ангел. А он… — Игрок! Быть уборщиком и косить под уборщика – вещи разные и очевидные. В нашей жизни гораздо меньше мистики, чем мы себе придумываем.

— Из тебя такой же уборщик, как из меня Хэммингуэй! — театрал потрогал лацкан гостевого пиджака. — Костюмчик явненько не твоего плеча…

— Чёрт! Совсем не по плечу, ты прав! Но откуда?.. – мистер курьер оглядел себя, палева не заметил… подумал и оглянулся назад. Теперь понятно… Гостевая тачка у ворот, на которой гость тупо спалился.

— Выпьешь со мной? — напористо предложил кукловод. — Сегодня я возвращаюсь на театральные подмостки и надо выпить за почин. Там Громила, но он сейчас уйдёт, потому что с даунами пить не люблю…

Любопытство! Лидер головного мозга! В фаворе и у игроков, и у режиссёров.

— Зайди! – мистер Фэйс посторонился, освобождая для гостя проход.

— Зайду! – мистер Принц согласно кивнул и переступил порог.

Входная дверь веранды захлопнулась за ними.

***

Первое, что увидели оба мистера – Громила у столика, со стаканом виски в руке.

— Громила. Не пей мой виски. Это виски мой, и пить его буду только я. И будут пить мои гости. Ты в число моих гостей не входишь! Выметайся! – отреагировал режиссёр.

— Занятная драматургия! – размыслил мистер Принц. — «Лицо павианьей национальности» и… Игрок! Чёрт!.. А это вовсе не веранда, а это настоящая театральная сцена! Вау! – Мозг удивительный инструмент! Может выдать ассоциацию на событие прежде, чем глаза толком событие разглядят. Курьер ощутил, как по внутренностям разливается шок. Вы долго ждали эту минуту и вот она пришла. И вы растерялись, так как не готовы к её приходу, хотя и готовились к такой минуте двадцать лет.

Громила допил виски, бросил в рот дольку ананаса, проглотил целиком. Достал из-за пояса свой пистолет. Движения неторопливые, нарочитые. Так ведут себя хозяева ситуаций. Пистолет поменьше размером, чем режиссёрский на столике, но не менее грозный. Вообще, любое оружие видится грозным лишь тем людям, что находились под огнем. Реально, будь то война или бандитские разборки. Иначе остроты ситуации не ощутишь.

— Я получил не все баксы, Фэйс. Договор касался штуки. Если бы этот хрен не помешал своим звонком, — ствол качнулся в сторону гостя, — я бы не попал в апельсин, а я бы попал в тебя… Прострелил бы сердце, печень… Яйца!..

— Громила. Убери из лексикона слово «бы» и вали в ближайший кабак пропивать честно заработанную сотню!

Это мистер курьер удачно зашел! Его всегда интересовало: как можно на равных разговаривать с обезьяной, которая единственным аргументом всегда и везде считает физическую силу! А мистер Фэйс – тот парень, с которым  накачанный имбецил говорит именно на равных. Несмотря на превосходство «павианьего лица» в мускулах.

— Какой пассаж, Фэйс!.. Гони штуку или задашь свой вопрос небесной братве напрямую! Сию минуту! – Громила резко дернул затвор на себя. Патрон выскочил из обоймы и отлажено ушел в ствол оружия. Рука с пистолетом поднялась под прищуренный глаз.

— Громила, а ты знаешь… Ведь твой потолок – убивать мелкий гнус вроде торговцев крэком. А позвал я тебя по одной причине – мне нужен был дебил, что давит на спуск лишь с мыслью о стакане бухла! — Театрал расслабленно приблизился к стрелку. Идти и одновременно говорить – не так-то просто. Когда ты идешь на ствол. Кредит доверия одобрили, но пуля-дура, что небесным приказам не подчиняется.

— Понимаешь? – режиссёр спросил вполголоса. Только так, что даже стороннему курьеру стало ясно: ему на самом деле интересно – понимают ли его! Глаза в глаза: взглядом можно жрать! И если с зуба можно соскочить, то от взгляда не удрать. Ствол в здоровенной руке явственно дрогнул. Видно от двери. Лицо павиана исказилось — ужас, без сомнения!.. Чем примитивней человек, тем легче читать с него эмоции!

 — Я открываю свой театр, и мир всколыхнётся, когда узнает о моих постановках! – вдруг громогласно вскричал кукловод.

Мозговая ассоциация права. Мистер Фэйс — Игрок. Двое отличаются от одного тем, что их больше. Чем больше Игроков – тем интересней играть. Bravissimo!

— Никогда больше не носи заряженный пистолет в штанах, — кукловод изъял из дрожащих пальцев Громилы пистолет. Без усилий. Выщелкнул обойму, что упала с глухим стуком на пол. Передернул затвор, и выскочивший патрон гулко зазвенел о дерево. — Прострелишь мозг, и чем будешь думать?

Театрал демонстративно засунул пистолет Громиле за ремень, прихлопнул по поясу рукою. Ухмыльнулся. Чуть отодвинул себя в сторону, освобождая здоровяку дорогу.  Подмигнул. Прищелкнул пальцами:

— Впе-ерёд!

Громила встряхнулся и с суетливой торопливостью шагнул прочь. Оттолкнул плечом режиссёра. Подбежал к двери и тормознул рядом с курьером. Оглянулся. Злобно морщась, проорал:

— Ты псих, Фэйс! Глянь-ка в зеркало!

Павиан вблизи — страшно. Ты понимаешь, что это дикий зверь, вне клетки. Он в гневе и может сделать всё, что пожелает!.. Мистер Принц думал, что на него смотрят целый час, а прошло одно мгновение. Затем Громила покинул веранду, не закрыв дверь.

***

Мистер Фэйс поднял со столика свой пистолет, вставил в него обойму, засунул оружие себе за пояс. Взял початую бутылку виски и попросил:

— Закрой дверь.

Мистер Принц исполнил просьбу и подошел к столику, встал напротив кукловода.

Когда визави – оба мистеры, то это равноценный дуэт. Театрал небрежно плеснул виски в два стакана. Один подвинул гостю, кивнул. Но тот лишь понюхал алкогольный букет:

— Я не пью раньше пяти часов вечера.

— Насильно в рот не льют, — усмехнулся театрал, и выпил виски одним крупным глотком. Достал из кармана пиджака пачку сигарет и огниво.

— Сигарету?

— Да, благодарю.

Атмосфера доброжелательности возникает тогда, когда берут сигареты из одной и той же пачки. И курят в свое удовольствие, не спеша, а разговоры разговаривают с нотками мечтательности. Табакуры больше понимают друг друга, нежели табачные аскеты!

— Драматические роли наверняка ваше амплуа, мистер Фэйс.

Нет плохих национальностей – есть плохие люди. И хорошие. Этот Игрок – не хороший и не плохой, он – странный, даже для Игрока. Бирмингемец, такой акцент только у них.

— Богатый эксцентричный парень, колесящий по свету. Косишь под рабочего, общаешься с шушерой, пьёшь и ешь в вонючих забегаловках. И думаешь, что так ты познаёшь мир?

— Ваша проницательность сродни вашим актёрским талантам, мистер Фэйс, — любезно улыбнулся гость. — И я хочу посетить премьеру, которой открывается ваш театральный сезон. Уверяю, у вас не будет более благодарного зрителя, чем я!

— Well-well... Нравитесь вы мне, мистер…

— Принц.

Если человеку не идет роль слуги, то логично, что его фамилия не Смит*.

— Да, именно! Да-да! Я так сразу и подумал… Вы мне нравитесь… — театрал заломил руки над головой, страдальчески закатил глаза к потолку. — Всегда хотел иметь такую благородную осанку, как у вас… Не суждено, увы! Моя мамка — это искусная шлюха, а папка — сутенёр…

— Впрочем, к чёрту… — опомнился режиссёр. Играй да не заигрывайся. Ага! Мамка… папка… Какая-то хрень… Бирмингемец, он – причина воспоминаний!.. А хрень можно назвать лиричными струнами души, кстати… — К чёрту, к чёрту! — Кукловод расслабил руки, стер с лица страдание, глянул остро:

— Для того чтобы попасть на премьеру, мистер Принц, надо выполнить два условия. На первое условие вы согласитесь. Только второе условие… вряд ли вас устроит. — Кукловод цинично подмигнул.

Мальчики и павианы. Круг общения этого паяца. Немудрено, мать – проститутка, а отец… Верхняя губа гостя рефлекторно вздёрнулась.

— Мистер Фэйс! Вы слишком самонадеянны, чтобы знать за меня – какое условие мне понравится, а какое нет!

— ОК, мистер Принц, договорились…  — легко согласился театрал. — Цена билета на моё представление – миллион долларов.

— Заплачу миллион!

— ОК, я и не сомневался…

— Что дальше? — пробормотал бирмингемец, немного смущаясь за свою горячность.

— И второе условие. Вы будете не смотреть, вы будете играть! Зрителей здесь нет, это театр только для Игроков. Они играют друг с другом и с судьбой. Ставка – собственная жизнь!

Распишитесь и получите! Бирмингемец всё-таки дрогнул. Всё-таки не избежал.

— Никаких репетиций! – подытожил режиссёр. — Приходите сюда вечером. И приносите билет на спектакль в виде банковской кредитки.

Примечание: Фамилия Смит в англоязычных странах – то же самое, что «Иванов» в русскоязычных.

The Game

Каждое жилище внешне и характерно напоминает своего владельца. Взглянув на дом, вы довольно легко угадаете, как выглядит его хозяин. И наоборот, зная хозяина, вы почти наверняка представите себе – каковы «лицо и характер» его дома.

Особняк мистера Фэйса. Это военный форт периода Гражданской войны 1861-1865 гг. Ныне располагающийся вне городской суеты многомиллионного города. В двадцати милях к западу от Лос-Анджелеса: в стороне от основных автомагистралей. Вытянутое в длину, приземистое, сооружение. Одноэтажное. С маленькими окнами, больше похожими на бойницы. Излучающее грозную… грусть! На крыше открытая будка – наблюдательный пост, с которого отлично просматривается округа в радиусе пяти миль! Современная часть здания — крытая веранда из толстого бруса. С улицы веранда выглядит точно так же, как и изнутри: без всякой отделки. Лишь однотонные стены, без миллиметра декора! Такие стены бывают у строений, несущих чисто практические функции.

Большой двор, отгороженный от дороги чугунной оградой, высотой десять футов. Посреди ограды – основательные ворота. Сквозь ворота немного видно улицу, а сама ограда не пропускает любопытных взглядов в силу своей собственной монолитности.

В общем, интересное место – этот особняк! Не вызывает страха, но и особой приязни не испытываешь к нему. Однако что-то испытываешь. Без вариантов. А что именно – так сразу и не разберешься. Думать надо, если мысли о вечном тебе не чужды.

В глубине двора «Песочный навес» — сооружение явно недавней постройки. Четыре мощных дубовых столба служат опорами настилу из высушенной травы — крыше. Настил примят тонной отборного белого песка. Под ним, на земле – тоже песок. Таким образом, «Песочный навес» напоминает хижину туземцев из страны Папуа Новая Гвинея, только без стен и площадью на порядок больше. Отличная территория для шести автомобилей!

Пять кабриолетов разных торговых марок! И разного цвета! С разными номерными знаками: одно авто с заморским регистрационным номером, а четыре другие машины… Они с «именными» номерами: «Mr. Dow-Jones», «Mr. Dream», «Mr. Daddy», «Mr. Bootlegger». Каков хозяин – таковы и его гости! Чем причудливей художественная составляющая сцены – тем странней для человеческого глаза её персонажи!

Шестой автомобиль. Военный «Rolls-Royce» 1944 года выпуска. Легковой. С открытым верхом. Номерной знак обычный – калифорнийский. На таких автомобилях возили донесения морские пехотинцы в период Второй Мировой Войны.

Сегодняшнее солнце умирало, падая в Тихий океан. Лишенные жизни лучи облекали обстановку в цветовую гамму фантасмагории – оттенок свернутой крови был основным в палитре. Явственно слышался шум морского прибоя. В 20.02 с небес спустился Бог. Закурил трубку, неспешно поднялся по ступенькам крыльца и скрылся внутри особняка.

***

20.04. PM.

Театральная зала в особняке — это просторная комната метражом около двухсот футов. Три окна-бойницы завешаны плотными темными шторами. Электрический свет с синевой по театральному выборочен – освещает лишь то, что необходимо осветить по ходу пьесы. Всё остальное отдается в собственность темноте. Пол застелен синим ковролином.

Если смотреть от входной двери – то можно высмотреть следующие диспозиции:

Посредине: ярко-красный атласный занавес. Делит залу на две части: собственно сцена и зрительный зал. Здесь же: уже знакомый нам круглый столик на колесиках, с плеядой алкогольных бутылок, легкой закуской и льдом в мини-холодильнике – театральный буфет.

Справа: собственно сцена. Ярко-красные обои на стенах и прямоугольный дощатый стол под ярко-красной скатертью. На столе – пять игральных карт, «рубашками» вверх. Коробка патронов и четыре револьвера.

Слева: зрительный зал. Подобно двум сторонам треугольника – пять кресел (тоже ярко-красного цвета) с Игроками. На четырех  — наряды бесов, на одном — костюм Данте Алегьери. Все пятеро прекрасно видят друг друга, не поворачивая голов. Всё для удобства персонажей.

Добро пожаловать, дорогие Игроки! В театр мистера Фэйса!

Входная дверь отворилась, вошел Бог и сел в сторонке. На специально созданное для себя кресло. Не привлекая внимания и пыхая трубкой.

Занавес раздвинули сильные руки и перед Игроками возник… Арлекин! Двухцветное платье с заплатами-ромбами по всей длине. На голове шапка с заячьими хвостами, на поясе кожаный кошель. На лице – радостный восторг конферансье, объявляющего начало спектакля!

— Мои дорогие Игроки! Я рад вас приветствоватьв «Театре мистера Фэйса»! – бодро вскричал Арлекин.

Дальнейшую речь режиссёра сопровождал невозмутимый дым четырех сигарет и одной сигары. Игроки курили и слушали. И тщательно наблюдали за Арлекином. Их пригласили сюда, пообещав приключение. Полноценное! Бесподобное! Чарующее! И если этот клоун солгал, то нужно постараться грохнуть его первым! Опередив других Игроков. Тем самым компенсировав себе потерянный вечер!

— Все вы до неприличия богаты, изнежены цивилизацией и измучены тягой к своей работе, — вещал Арлекин. — А так хочется отрешиться от бренной  суеты, подумать о нетленном!.. Сейчас мы и будем о сём думать. И могу гарантировать, что сильнее драйва вы не испытывали никогда! И вряд ли испытаете, поскольку…

Арлекин замолчал и глубокомысленно задумался. Прошла секунда, три… тридцать!

— Что поскольку? Что?!

— Э, да клоун забыл текст!..

— За такое не убивают.

— К сожалению, не убивают...

— И чего, назад — по домам, в пресное бытие?..

Плох тот режиссёр, что не умеет сам играть! Арлекин очнулся и начал петь:

— …потому что в жизни самое ценное – это смерть! Высшее наслаждение – это умереть! Мучи-ительно и больнооо! – клоун простер руки, мягко приблизился к Игрокам. Прошел вдоль ряда кресел, страдающе заглядывая каждому в глаза. После крутанулся на каблуках и быстро вернулся к занавесу. За мгновение превратившись из просителя в распорядителя. — Showtime!

— Отличная метаморфоза!

— Клоун знает в них толк!

— Стопудов знает…

— Не так-то всё и просто, коллеги!

— Похоже, парень с лихвой отработает стоимость билетов!

Арлекин достал из кошеля пять кредиток. Bank «A-Capital». Четыре золотые и одна платиновая. Прежде чем играть, надо во всеуслышание озвучить ставки!

— Каждый из Игроков пришел с банковской картой!

Руки клоуна шулерски сложили-разложили кредитки, сдвинули, тасанули. Развернули карты веером перед собой.

— И на каждой карте миллион — плата каждого Игрока за спектакль!..

Нет ничего хуже, чем планируемое ожидание! Когда планируешь не ты. Всё ясно, понятно и так далее! Прелюдия хороша в меру, а здесь собрались убийцы, воры и подонки.

— Где обещанная Игра, клоун?! – наехали Игроки почти в унисон.

— Каждый спектакль начинается с персонажей! – Арлекин, не смущаясь, наставил указательный палец на Игроков, в раздумье им поводил. Выдержал насмешливую паузу. Убрал палец. И сымпровизировал «колесо Судьбы». Зажмурил глаза, быстро повернулся вокруг своей оси. Пять раз. И вновь наставил указательный палец. Твердо указывая им в конкретную точку.

— Прошу вашего представления! – крикнул клоун.

Повисла недолгая пауза – мальчики чисто поперхнулись. Глотать изумление не стали.

— Что за бред! – воскликнул жирный Игрок.

— Мы вчетвером знакомы! — возразил сухопарый Игрок.

— Дерьмовый ты режиссёр! — заявил смугляк.

— Мы даже живем по соседству! — вымолвил толстый Игрок.

— А я никого не знаю… — размыслил Данте.

Четыре возражения четырех бесов. Одно недоумение поэта. Надо с этим что-то немедленно решить! Клоун суетливо повернулся к столику – буфету. Плеснул в пять стаканов темной влаги, побросал лед. Водрузил стаканы на поднос, подобострастно поднес их Игрокам:

— Не желаете промочить горло раритетом?

«Джек Дэниелс»! 1974 года выпуска! «Никто, пив старое виски, не захочет тотчас молодого, ибо говорит: старое лучше», — сказал мистер Иисус! Игроки моментально разобрали стаканы:

— Бульк!

— Бульк!

— Бульк!

— Бульк!

— Бульк!

Арлекин со льстивым прогибом собрал пустые стаканы, отнес их назад в буфет. И сказал с безбашенной ухмылкой:

— Смею заверить, что вы незнакомы. В течение пяти минут я это докажу. Идёт?

Бесы заусмехались и… согласно покивали. А потом с любопытством стали пялиться на того, чью кандидатуру указало «колесо Судьбы».

Жирный Игрок. Имеет учтивую внешность и «бегающие» глаза. Платье беса: темный пиджак на белую рубашку, красный галстук. 100 proof виски – отличный катализатор избавления от застенчивости*! Он закурил и скупо изрек:

— Меня зовут — мистер Доу-Джонс. Занимаюсь банковским бизнесом! Благодарю за внимание.

— Я слышал, что у вас неприятности с Налоговым Департаментом? – невзначай обронил клоун, возясь у буфета.

На чужие слова могут и не обратить внимания. Если ты погасишь в себе эмоциональный всплеск. Но раритетное виски не способно подавлять эмоции. Доу-Джонса от наглых клоунских слов изрядно перекосило. Сломанная сигарета полетела на ковролин.

— Это мои проблемы! – пробормотал банкир.

— Налоги – святое для уважающего себя гражданина! Не так ли, мистер Доу-Джонс?.. – подмигнул Арлекин.

Словесная дуэль «тет-а-тет» переживаема, независимо от степени остроты шуток. Пошутили, посмеялись, пусть повздорили… И разошлись. А сейчас… Полный зал публики. И клоун на весь этот цирк начинает над тобой издеваться! Внезапно! Такого не написано в программке, иначе бы ты сюда не пришел! У клоуна – реприза, он – отрабатывает деньги. А ты – зритель, который купил билет. И тебя, за твои же деньги, прилюдно опускают! Соль в том, что вокруг другие зрители, которые тоже заплатили деньги за зрелище, и им всё по кайфу. Поэтому… самое лучшее молчать. Клоун исчерпает запас иронии к отдельно взятому мистеру и найдет другой объект для издевательств!

Игроки вдумчиво отследили все эмоции жирной свиньи. Молча улюлюкая! Да уж! Неплохое доказательство! Браво, кукловод!.. Доу-Джонс ещё разок перекосился и полез в карман за новой сигаретой. Взгляды Игроков поскучнели и сконцентрировались на конферансье:

— Зрелища, дай нам ещё зрелища!

Извольте! Смугляк. Веселый тип. Платье беса: темный пиджак на белую рубашку, красный галстук. Он сам поднял руку, призывая к себе внимание. Сейчас, драгоценная публика, вам покажут, как нужно разговаривать со злобным клоуном! Внимание. Ап!

— Моё имя — мистер Мечта. Я занимаюсь настоящим мужским делом! – напористо проговорил Игрок.

— Торговля кокаином – это воистину настоящее мужское дело!.. – тут же среагировал Арлекин. В тоне и в глазах неприкрытая усмешка.

— Много знаешь, клоун, да?.. – в руке Мечты возник пистолет. Щелкнул передергиваемый затвор.

— Для мужчины не стыдно зарабатывать деньги, стыдно их не иметь! – тут же с жаром выпалил кукловод. Как будто и не было наездов… — Это моё глубокое убеждение, мистер Мечта!.. Оцените, милые Игроки – рядом с вами серьёзный пацан! Век воли не видать! – клоун чиркнул пальцем по горлу. Умильно улыбнулся. — Мистер наркоторговец – круто-ой!

Мечта оценивающе глянул кругом. И увидел, что его позиция разделена и одобрена: Игроки рады тому, что клоуна поставили на место. Только публика требует продолжения игры – каждый хочет стать объектом репризы!

— Ведь это так very-very!

— Шикарные коллизии! Теперь ясно!

— Убирай ствол, смугляк, ты лучший!

— ОК, — барон убрал пистолет. — Клоун, ты достойно вышел из ситуации. Респект!

Well-well: остались не представленными два беса и поэт…

— Кто первым желает обрести известность в нашем узком, почти семейном, кругу?.. – сощурился Арлекин. – Так-так-так… Ага.

Вот же он: толстый Игрок! Курит сигары. В диоптральных тонированных очках. Платье беса: темный пиджак на белую рубашку, красный галстук.

— Вы! – громко выкрикнул клоун, наставив палец точно на толстяка. – Почему вы молчите?!

— Я… — пробормотал толстый Игрок. По ходу он – единственный, кто до сих пор боится играть! Забздел и передумал, твою мать! Бесы угрожающе загудели. Порвать ломающего кайф отступника – это как крысу мочкануть, сорок грехов простится.

— Я – мистер Папа! – поспешно выкрикнул толстый Игрок. – Член…

— …Палаты Представителей Конгресса США, мистер… Папочка, — подхватил Арлекин. — Заодно владелец пяти порностудий.

«Встретимся в суде, клоун!» – чуть не воскликнул толстый Игрок. Но профессия политика приучает к тактическим паузам. Поэтому вместо вскрика затянулся сигарой. Огляделся исподтишка: тонированные очки позволяют смотреть именно так. Удобно очень!

— Ну-ну, — пробормотал Папа. — На чужие компроматы все «положили болт», судя по рожам! Только… не верь глазам своим, даже когда тебя просят поверить сами избиратели…

Рожи отражают желание видеть политика в Конгрессе, а потом идут и голосуют за его конкурента… Так в ста случаях из ста.

— Я – конгрессмен, ты прав, клоун, — резанул воздух ладонью Папа. – Но я не имею отношения к никаким порностудиям, это твои грязные домыслы! И я считаю, что ты наглый…

— Лжец! – уронил слово кукловод.

— Да! – осекся Папа.

— Угу, — легко согласился Арлекин. – Я — лжец. Мне можно.

Не бойтесь совершенства — оно вам не грозит!

— А ведь политика – это шоу, — вдруг осознал Папа. — Не более и не менее… — он усадил задницу в кресло поудобней, дабы далее только наслаждаться процессом. И резюмировал почти про себя: — Спасибо тебе, клоун!

Итак, последний бес. Благородная седина и величавые жесты. Напыщенная значимость. Баки на лице из 19-го века – столетия господства кулачных разборок! От шпаг тогда стали отвыкать, удобные револьверы ещё не изобрели, и большинство проблем решали с помощью кулаков!.. Бокс – услада рук, лет тридцать назад. Платье беса: темный пиджак на белую рубашку, красный галстук.

— Я — мистер Спирт, — с гордой неторопливостью сказал сухопарый Игрок. — Владелец завода по производству алкогольных напитков.

— Хороший виски – это виски из спирта. Не так ли, мистер Спирт? – сиюминутно поддел Арлекин.

— Ч-чтоо?.. – поперхнулся бутлегер. – Ты… мать твою… на что-то намекаешь!?

— Намёки неуместны. А ваш виски на пятьдесят процентов состоит из денатурата! И немало пьяных покойников подбирает Америка на своих улицах. Именно ваш бизнес этому причина! – клоун искренне заржал.

Придется призвать мистера Хука! У наших предков из 19-го века есть чему поучиться.

— За мои деньги ты меня не опустишь, клоун! Не на того попал! — Спирт живо вскочил. Скинул пиджак, засучил рукава рубашки. И двинулся к Арлекину.

Послышался протяжный многоголосый стон! Обычно в таких случаях говорят: «Публика взвыла от наслаждения!». Игроки предвкушающе заёрзали в креслах.

Клоун с благодушной улыбкой на устах двинулся навстречу бутлегеру.

Встреча случилась посреди театральной залы. Спирт с разгона схватил пересмешника за грудки. Пристально посмотрел в глаза. Увидел там иронию. Это придало решимости. Бутлегер, держа одной рукою Арлекина за платье на груди, занес кулак.

— Секреты! – тревожно крикнул клоун прямо в лицо капиталиста. Взгляд отразил переживание. — Никаких шуток, мистер! Секреты.

— А!?.. – вздрогнул Спирт. — Не понял...

Когда мы что-то не понимаем – мы это «что-то» начинаем опасаться. По крайней мере.

— Здесь умеют хранить секреты! – часто-часто покивал Арлекин на «зрительный зал».

Спирт машинально посмотрел на Игроков. Увидел четыре бесовских ухмылки: секреты здесь хранить явно никто не собирается. Клоун солгал, кто бы сомневался… Совсем не время копаться в чужих эмоциях: надо врезать по харе под дурацким колпаком! Как и планировалось. Однако… настрой уже сбит. Спирт неохотно выпустил насмешника и вернулся в свое кресло. Напялив пиджак и приняв на свой счет разочарование Игроков.

В зрительном  зале повисла тишина. Четыре беса начали смотреть на Данте. Четыре пары глаз! Поэту чудилось, что на него смотрят четыре волка. Стало жутко. Сигарета искурена до основания, фильтр искусан. Трость не ломается, иначе бы сломалась под нажимом нервных пальцев. Бойтесь своих желаний, они имеют свойство сбываться! Вот и сбылось… Данте Алегьери в окружении бесов.

— Играть – так играть! – подмигнул кукловод.

Долой мысли! Долой! Поэт приосанился и пафосно вскричал:

— Я — мистер Принц! Я имею множество грехов, как и каждый человек. Но ни один мой грех нельзя назвать смертным. В отличие от ваших грехов! – трость бесстрашно показала на бесов.

Редкий образчик городской фауны. Длинная синяя хламида, кожаные сапоги: платье Данте Алегьери. Поэт придумывал бесов и описывал их похождения. Видимо, ему наскучило быть сочинителем, а вздумалось самому побыть персонажем. В созданном сторонним клоуном Кругу Ада. Ну, что ж, теперь ты с нами, Данте! С бесами. Игроки плотоядно заухмылялись.

— Мистер Принц. Питаю надежду, что отсутствие смертных грехов поможет вам вытянуть судьбу! – ободрил Арлекин.

Залог успеха спектакля – масштабная работа режиссёра. Изнурительная! Охватывающая все аспекты, даже те, в которых ты мало понимаешь. Ведь ты не светотехник и не звукооператор! Но надо научиться разбираться во всём, иначе успешной постановки не будет. Режиссёр понял и разобрался – он готов. У Игроков же – аппеляции к судьбе. Другого не дано. Режиссёром.

— Подведём итоги?.. – клоун вскинул растопыренную пятерню. Чуть махнул ею перед собой: — В наличии – пять Игроков. Пять мужчин, а именно: …банкир – подлый вор… грязный наркодилер… сладострастный политик… капиталист-ублюдок… И протагонист – лорд в обличье Херувима. – Арлекин пронизывающе взглянул на Игроков: — Am I right?

 — Я никогда не считал себя честным банкиром, — важно сказал мистер Доу-Джонс. — Честность – удел бедняков! Ты прав, клоун!

— Деньги от наркоты – это грязные деньги, — спокойно заметил мистер Мечта. — А кто думает по-другому – тот уже покойник. Тебе не отказать в логике, клоун! Ты мне нравишься!

— Половое влечение свойственно всем тем существам, у которых есть половые признаки, — напыжился мистер Папа. — Импотенты, фригидные суки и кастраты – не в счет. Сладострастность – один из этапов влечения, но никак не эпитет. Клоун, ты – знаешь толк в теме!

— Чем больше помрет пьяниц – тем больше воздуха достанется нормальным людям, — деловито произнёс мистер Спирт. — Можно назвать это оправданием своей ублюдочности – только ничего не изменится. Всё так и есть. Разве нет? Я на твоей стороне, клоун!

— Иногда ангелам наскучивают небеса, слишком там без приколов, — усмехнулся мистер Принц. — И ребята устраивают игру типа «Догони меня кирпич» — бросая друг в друга кирпичи.

— I am right, — подвел ответ-черту Арлекин. – Надо обозначить дату второго спектакля. Что скажут Игроки?

Ответы прозвучали незамедлительно и без раздумий.

— Предлагаю раз в две недели! – предложил политик.

— Раз в квартал достаточно! – возразил банкир. — Мы занятые, деловые люди. И выкраивать время просто сложно.

— Тринадцать раз в год! Число Удачи! – засмеялся наркоторговец.

— Раз в месяц! Частота притупляет остроту ощущений, — манерно заявил бутлегер.

Не надо штопать ветхое платье. А надо его выкинуть и купить новое. К вопросу о дате. Данте не разочарует Арлекина, в отличие от компаньонов по игре, не так ли!

— Каково мнение имеет мистер Принц? – спросил клоун.

— В театр я хожу по потребности души, а не по расписанию, — с улыбкой агнца вымолвил Данте.

Клоун усмехнулся. Никто не понял усмешки, ну и ладно. Мистер Принц, лучший – это ты!

— Устами младенца... как говорится, — подытожил Арлекин. — Начнём, пожалуй, жребий. Но... прежде – антракт! Предлагаю вновь освежиться!

Клоун взялся за столик на колесиках — театральный буфет с выпивкой и закуской, и подвёз его к Игрокам. Буфет вызвал оживление ничуть не меньшее, чем собственно Игра.

Примечание: Градус виски Америка определяет по системе proof. Надо разделить proof на два, чтобы получить привычные европейцу градусы.

***

Прошло девятнадцать минут. Игроки оставили зрительный зал и, через занавес, прошли на собственно сцену. Ранее была присказка, сказка впереди! Человек – интересное существо. Алкоголем наполняет желудок, наслаждается алкогольными плодами — голова, а страдает тело. Игрок в этом смысле интересен вдвойне: для него цель не в питье, оно – лишь сопутствующий момент! Поэтому наслаждение нужно ровно распределить между телом и головой, а страдание изгнать совсем. Не те мгновения, чтобы страдать!

Собственно сцена. Ярко-красные обои на стенах и прямоугольный дощатый стол под ярко-красной скатертью. На столе – пять игральных карт, «рубашками» вверх. Коробка патронов и четыре револьвера. Карты и стволы – непременные атрибуты Игры для настоящих мужчин! Игроки, пошатываясь и чуть икая, окружили стол: бесы встали по бокам, поэт с торцевого конца.

Ярко-красный атласный занавес. Настолько длинный, что тяжелые оборки плотной скользкой ткани изрядно лежат на синем ковролине. Электрический свет с синевой ярко освещает стол и неярко лица Игроков. Особенность освещения заполняет диспозицию холодным гротеском. И уже не разглядеть толком, где ковролин, а где занавес – причудливый свет погасил разницу между цветами.

До начала спектакля минута или около того. Ты вот-вот должен выйти на театральную сцену. Рядом толпятся другие персонажи, но ты на них не смотришь. Ты в себе. Настраиваешься на контакт со зрителем. Волнуясь, повторяешь текст... Здесь нет зрителей, и актеров нет. А есть Игроки, которые сами и актеры, и сами же и зрители! Что ни хрена не важно в плане мандража… Лучше не смотреть ни на кого, а побыть в себе. Почертыхаться или помолиться… Беспонтово: когда последняя минута превращается в несколько последних – нервы уж не успокоить…

— Где же режиссёр?

— Пора бы начинать!

— Смотрите, занавес дрогнул!

— О, наконец-то!..

— Увы, это лишь Бог…

Специфический табачный запах, здесь не ошибешься! Притащил с собой своё кресло, сейчас сядет в сторонке и будет строить из себя «независимого наблюдателя»…

— Джентльмены, какие мысли?..

— Выход один — берём пушки и наполняем их свинцом!..

— А дальше?..

— Дальше по обстоятельствам…

— Без сценария всё порожняк!

— ОК, где у нас сценарий?

— Сценарий у меня, — занавес раздвинули сильные руки, и на театральной сцене возник Арлекин. Клоун прошел к столу, встал против Данте – с другого торцевого конца. На лице – печать страдания. Надо компенсировать отсутствие этого чувства у Игроков! На одном наслаждении достойную Игру не сделать, хорошая драматургия не терпит половинчатых чувств!

Арлекин церемонно наклонил голову. Выдержал паузу. Когда убедился, что все взгляды направлены на его лицо, то положил пальцы на карты. Снова пауза. Взгляды Игроков сместились на кисти режиссёра. Forward, director! Forward!

Миг – и! — Пальцы клоуна шулерски сложили-разложили пять игральных карт, сдвинули, тасанули. Раскатали на столе картинками вверх. Демонстрация.

— Как видите, здесь лежат пять карт. Это три ангела, чёрт и джокер. Тот, кто вытянет джокер, в следующем спектакле получит иммунитет. Тот, кто вскроет чёрта – обречён.

Руки Арлекина одним движением собрали карты… молниеносная тасовка. Вновь раскатили по столу, на этот раз вверх «рубашками». Приглашение к Игре.

— Всё очень просто. Игроки заряжают оружие и стреляют в обречённого сколько хотят. Я думаю, никто не пожалеет тот миллион, что заплатил за вход. За то чувство, когда в руках оказывается оружие, а перед тобой беззащитная жертва!

Глаза клоуна вспыхнули дьявольским огнём.

— Тянем жребий в обратном порядке от порядка знакомства. Мистер Принц, вы тянете первым!

Поэт без колебаний протянул руку к картам. И задумался… Шершавые «рубашки», а вот сукно стола гладкое. Атлас, без сомнения. Как там делают колдуны, экстрасенсы, маги и прочие хитрецы?.. Закрывают глаза, приставляя пальцы к конкретной карте… концентрируют волю и… видят карточное наименование сквозь «рубашку»!

— Так, — зажмурился Данте. — Ни хрена не видно так. Хитрецы, что и требовалось доказать...

Поэт на ощупь взял первую попавшуюся карту и резко перевернул.

Вздох. Коллективный и шумный! Это бесы. Их позыв на жребий Данте!

— Мистер Принц! – послышался твёрдый голос Арлекина. — Либо вы так дороги Господу, что ему не терпится вас забрать к себе, либо вы страшный грешник и этот чёрт – ваше Возмездие за прегрешения!

Данте открыл глаза. Увидел карту, с нарисованным на ней чёртом, единственно вскрытую. Она сразу бросается в глаза… Придется вытерпеть несколько неприятных мгновений. От неприятностей не умирают. От холостых патронов тоже…

Игроки мгновенно разобрали револьверы. Пришел их час – Час кровавой Похоти! Картонная коробка с патронами была тут же разломана. Заряжай!

— Мужайтесь, мистер Принц. И умрите, как мужчина! – заключил клоун отчасти грустно. Жребий сделан, никто не мухлевал и твою руку не подталкивал. Всё честно.

— Что значит – умрите!? – удивился Данте. И сам поразился глубине своего горя.

Нет ничего слаще, чем смотреть в глаза жертвы! Понимая, что жертва невероятно напугана и она – твоя, только твоя – и удрать не получится!

— Это значит, что вы сейчас умрёте! – взвыл толстый Папа.

— Это значит, что вас изрешетят пулями! – пропел жирный Доу-Джонс.

— Это значит, что вам нужно стоять к нам лицом! – предупредил сухопарый Спирт.

— Потому что настоящие мужчины встречают смерть лицом, а не жопой! – подчеркнул смугляк Мечта.

— Патроны разве… боевые?! – вместо возгласа вырвался стон. — Эй, клоун, мы так не договаривались!

Игроки закончили с зарядкой. Однако надо дать возможность режиссёру произнести Напутственное Слово! Перед отправкой поэта на тот свет. Иначе не по-джентльменски получится…

— Вы сказали, что это театр! – возопил Данте. Дикие глаза. Бывают у загнанной дичи и у поэтов под прицелом. — Патроны всё-таки боевые! Чёрт! Чёрт! Чёрт!

— Театр, где ставка – собственная жизнь. Вы приняли это условие, подтвердив согласие приходом… Молитесь, мистер Принц! – умиротворение на грани с сочувствием. Но. Как часто встречается в нашей жизни «но»! Иногда за минуту до смерти. Арлекин бесстрастно скрестил руки на груди.

Пора! Всё сказано и всё сделано. Кульминация. Она – вот она! Игроки направили револьверы на поэта, стоя на месте – «плечом к плечу» — примериваясь. Данте у торца стола, бесы – по его сторонам. Режиссёр – против поэта, у другого торца. Стволы почти что уперлись Данте в грудь.

— Нас четверо.

— На счёт «четыре» его мочим!

— Я буду считать!

— Я буду считать!

Не время спорить. И смысла нет. Мочилово на мази. Такт убийц по отношению к другим бесам – непременное условие всестороннего кайфа!

— Считаем по очереди! – воззвал один из Игроков. В конце концов, поэт не индейская целка, а бесы не ковбои, что требуют у племени виниту «право первой брачной ночи».  Воззвание больше почувствовали, чем услышали. И то ладно.

Данте, как под гипнозом, всё всматривался в Арлекина. На лице клоуна – безразличие. Щелк! Щелк! Щелк! Щелк! Бесы взвели курки. До собственных похорон отрезок меньше, чем из чрева матери до выхода в руки акушера !.. Надо смотреть в глаза смерти и пытаться с нею разговаривать!

— Так, ОК!.. Закончим театр! Я… я не мистер Принц! – поэт выставил руки вперед. Одновременно сделав шаг назад. Когда видишь направленные на тебя четыре ствола, то шаг назад – самое малое, что требует от тебя твой инстинкт самосохранения. И самый мужественный характер помешать не сможет. А рассказы о помехе со стороны такого характера – это либо фанатизм, либо байки. Фанаты, к слову – больные люди, психически. Не смешно.

На лице клоуна возникло любопытство. Кто же ты, поэт?

— Раз! – грянула многоголосая команда.

Бесы сделали по синхронному шагу к Данте. В глазах — жажда убийства. Врешь – не удерешь!

— Ээй! – поэт мощным рывкомразодрал на себе хламиду, явивши чужим глазам парадную (белую) двойку-костюм, суетливо залез в карман пиджака... – Ээй! Во…от! – Данте выхватил из кармана перстенёк… стиснув его пальцами, выбросил руку вперёд – показывая Игрокам. — Я Принц Эндрю – наследник Короны! Божий помазанник, чёрт возьми!..

На лице клоуна возникла усмешка. От Арлекина до Данте – десятка футов. Если прищурить глаза и чуть наклониться – то можно увидеть вензель на печатке…

— BG.

Кукловод не стареющая дева из кадрового агентства, знает толк в подлинниках!

— Наследник королевского дома Бирмингемов!.. Только это не повод, чтобы не умирать, Ваше Высочество, — коротко рассмеялся театрал.

— Два! – крикнули бесы.

Второй шаг назад, поэт! Жажда убийства – та вещь, что не слышит никого, кроме себя. Нет больше бесов, а есть их жажда убийства. Одна на всех! Поглотившая разум и душу!

— Три! – Игроки замерли на местах, прицеливаясь.

Третий шаг назад, поэт! Разговаривать надо с тем, кто тебя слышит, по крайней мере.

— я НЕ ХОЧУ умирать так и здесь! – полетел в Арлекина отчаянный вопль. — Слышишь, ты – режиссёр хренов!

На лице клоуна усмешку сменило — презрение. Детский сад. Если невыполнимое желание ребенка надо гасить лаской, то такое желание от взрослого дяди – это признак того, что дядя не повзрослел. Даже став дядей. Идиот, — по науке. Как вы смотрите на идиотов? Жалость или презрение. Третьего не дано.

— Че-ты…! – четыре пальца двинули спуски четырех револьверов. Нажать на спусковой крючок не так-то просто. И тот, кто ни разу на спуск не давил – с первой попытки вряд ли это осуществит. Тот же, кто стрелял продолжительное время назад – не вспомнит свой навык мгновенно.

— я НЕ ИМЕЮ ПРАВА умереть так и здесь! – завопил в истерике поэт, делая четвертый шаг назад. Четы…!

По лицу клоуна пробежала искра. Презрение вмиг исчезло, но эмоция на замену не пришла. Не успела. Машина времени – полезная штука, жаль, что она вне нашего жанра, кукловод!

Бог встрепенулся, отшвырнул трубку и выбросил вперед руку с растопыренными пальцами! По прямой диагонали к поэту! Данте под воздействием невидимой силы отбросило на занавес. Тело поэта с такой силой потревожило блестящую ткань, что гардина рухнула на ковролин. Тяжелые оборки накрыли поэта, укутали его и опустили на пол.

— Fire! – залп из четырех револьверных стволов наполнил помещение грохотом.

Атмосфера окутанная пороховым дымом, наполненная запахом пота, пронизанная алкогольными парами и животными инстинктами. Гротеск! Фантасмагория! Невероятное нагромождение причудливых образов.

Четыре беса растерянно опустили руки с оружием. Тяжелое спертое дыхание – больше не слышно ничего:

— Что за такая хрень, где жертва?!..

Поэт под атласом! На ярко-красной ткани не видна кровь. Она ведь тоже ярко-красная. Поэтому непонятно: Данте полностью живой, ранен или труп.

Что-то ярко клацнуло. За спинами бесов.

— А?!..

Когда улавливаешь движение железа за спиной – то лучше повернуться к нему глазами. Правило, не требующее доказательств. И не подвергаемое отсрочкам. Игроки развернулись на клацнувший звук.

— Подстава, кто бы сомневался! – громко заржал Мечта над своей доверчивостью.

На столе задрана скатерть. У Арлекина в руках охотничий карабин торговой марки «WCF». На уровне живота. Такое ружье берут охотники, желая завалить кабана и медведя-барибала. Проверено патентным бюро! А испытания на бесах проведет Арлекин!

— Итак, можно ли завалить беса из винчестера? – с усмешкою выкрикнул кукловод. — Кто ныне первый? Банкир, не будем менять порядок!

— Неееет!.. – завыл в голос Dоу-Джонс. Он отбросил револьвер, закрыл лицо руками. Сжался. Напрягся. — Зачем только я вылез первым?! Лучше бы вон Мечта начал…

— Пожалуй, ты прав, банкир… — усмехнулся клоун, мгновенно переводя стол на наркоторговца. Парень не промах, чувствуется школа гангстерских разборов, уже вскинул револьвер. Опередить Арлекина захотел!

Выстрел!

В плечо Мечты впилась пуля .30-30, он выронил револьвер. В глазах ярость. В теле беспомощность. В голове тревога. Беспомощность тела к добру не приводит, пусть голова хоть лопнет от тревоги!

Выстрел — пуля .30-30 в рот. Литр крови, с обломками зубов, на ковролин. Мечта – покойник. Отлично, продолжаем испытания.

Доу-Джонс похож на кабана. Но жир – плохой проводник свинца в организм. Поэтому шесть пуль в сисястую грудь. Кровищи намного больше, чем предсмертного визга!.. Кто у нас медведь?

Медведи не плачут, потому что не умеют выделять слёзы. Вполне, что у них вообще нет слёзных желез. А Спирт плачет, и вытирает слёзы револьвером. Значит, медведь не он.

На, тебе, на! Фонтанчик из шеи — карабинная пуля в сонной артерии. Кровь выплескивается мощными неровными толчками. Заливая костюм и баки Эпохи 19-го столетия. Дальше! Дальше!

— Не время наблюдать. Совсем не… Так. Последний.

Конгрессмен и по совместительству порноделец.

— Ну, ты медведь! Говори, где медведь?!.. – заорал клоун.

А медведя нет. И не было. Есть толстый заяц. Пальцы до посинения сжали рукоятку револьвера, губы трясутся, а глаза… Вот глаз не видно за тонированными очками с диоптриями. Неприятное чувство: смотреть на человека и не видеть его глаз. Когда человек тебе неприятен – неприятней вдвойне.

— Who are you, clown?..

Пиф-паф. Пуля пробила стекло очков и глубоко засела в глазном яблоке. Толстый rabbit упал навзничь. На ковролин из расколотого затылка вытекли мозги.

Вот так вот. Проводил испытания на бесах, а убивал всё равно фауну… В каждом бесе живет либо зверь, либо животное. Реже – человек. Клоун повел перед собою рукой с карабином. В вытянутой руке. Поднял оружие вверх, покачал им в дымном воздухе. Цинично ухмыльнулся.

— Я — мистер Фэйс, ребятки. И вы это знали, когда сюда шли…

«Делюкс»

Отели класса «D» специально благоустраивают для своих клиентов только king-room*. В королевском номере всё по-королевски! И даже звонки на ваш мобильный телефон поступают от королевских особ! Не всегда, но такое случается, когда постоялец из числа величеств, высочеств и прочей титульной мишуры… Мобильный телефон лежал на тумбочке, в виде головы дракона, и упорно звонил. Абонент на экранчике высвечивался как «Queen». Суматошная рука, с фамильным перстеньком на пальце, сначала схватила дракона за зуб. Явно приняв зуб за телефон. Ошибка быстро вскрылась и рука легла на трубку. Звонок стих и послышался полусонный голос:

— Да, Ваше Величество!

— Привет, сынок! Как ты сам и как твои дела? – без предисловий, решительно и напористо, спросила трубка женским голосом.

Гостиничный номер мистера Принца заливало утреннее солнце. Лорд лежал на большой кровати, прижимая трубку к уху. В костюме Игрока: длинная синяя хламида. Красные кожаные сапоги валялись на персидском ковре. Платье Данте Алегьери.

— Мои дела… я сам… — Его Высочество лихорадочно соображал. — Я у себя в номере… Такие дела… Странно… — он заворочался на кровати, приподнимаясь на локтях. Кинул взгляд по сторонам. — О, Боже!

— Что странно? – в тоне послышались легкие нотки материнского беспокойства.

Лорд явственно вздрогнул, а рука с трубкой бессильно опустилась вниз. Сон. Вы видели сон, где узрели человека, который долго и методично пинал вас ногами по лицу. Забивая насмерть! Вам было больно, очень больно! Материнский голос избавил вас от кошмара, вы проснулись и увидели… его! Он сидит всего в трех футах, на краешке кровати, где вы лежите. Воочию! Вы видите холодные насмешливые глаза, вдыхаете запах табака и плюмажа, что «знакомый незнакомец» принес с собой. Вы ощущаете его! Он реален – убийца из вашего сна! Надо вскочить и убежать, куда угодно и как угодно! Но вы не можете это сделать. Потому что не испытываете страха, а причудливым образом вам интересно – кто же он и за что он вас хотел забить до смерти.

— Добро пожаловать в Америку, Ваше Высочество! Я рад нашему знакомству, — с чувством сказал Арлекин. В глазах – усмешка, в пальцах — сигарета.

Кажется, его зовут мистер Фэйс. Нет, не кажется, так и есть! Чёртов кукловод не снился, хотя во снах ему самое место. Это «лирика». Надо что-то ответить, а после что-то спросить! Только мысли вразброд, концентрации никакой. Сейчас бы чашку ароматного кофе!

— Мистер Фэйс… Где ваши актёры?!

Актеры – это те люди, что играют на сцене. И умирают, если надо, на сцене. А потом идут к себе домой. Чтобы на следующий день снова выйти на сцену и снова там умереть. И так раз за разом. Игрок же – это либо жертва, либо ублюдок, и никакой он не актер. Почувствуйте разницу, — как говорят у нас в Лос-Анджелесе…

— Актёры разъехались по домам, безумно счастливые, — театрал залез в кошель, достал и подал лорду платиновую банковскую карту. — Возьмите, мистер Принц! Я возвращаю вам ваш миллион.

Его Высочество без колебаний взял кредитку. От собственного миллиона не отказываются даже эксцентричные миллионеры. «King-room» всё же снимается на «king-money», именно так, и не иначе!

— Мне не нужны ваши деньги, так как я не чувствую себя вправе их взять! – мистер Фэйс поднялся и вышел прочь. Бросив через плечо: — Сделайте с деньгами то, что подсказывает ваша совесть.

Совесть подсказывает, что ничего подсказать сейчас не может!.. Чашка ароматного кофе для Его Высочества – единственное желание. Как её получить здесь, без особых усилий голоса и лишних телодвижений?

Мистер Фэйс всучил свой окурок портье и хмыкнул. «Не бойтесь кого-то потерять. Вы не потеряете того, кто нужен вам по жизни. Теряются те, кто послан вам для опыта. Остаются те, кто послан вам судьбой»… Режиссёр вновь возник на пороге king-room. Прошел назад – к кровати, наклонился, уперев руки в одеяло. Задорно подмигнул Игроку:

— Если захотите снова поразвлечься и пощекотать нервишки, то мы встретимся, Ваше Высочество. Я ангажирую вас в своём театре. А разнообразие программы вас приятно удивит! – театрал легко выпрямился и вышел совсем, оставив после себя ёмкое: — Goodbye.

— My Friend! – прошептал Игрок во внезапном порыве души. В глазах – надежда, по телу приятные «мурашки».

Трель мобильного наполнила гостиничный номер тревожным звоном. «Королева» + «мать» по отдельности угрозы не несут, но вот в сочетании являются гремучей смесью! Вполне, что Америке уже объявили войну. И её причина – нерадивый сынок, что говорит в телефон странные вещи странным голосом. Без причины бросает трубку. Не перезванивает и не реагирует на новые звонки… Принц с блаженной улыбкой поднес телефон к уху и восторженно туда шепнул:

— Ваше Величество, извините меня… Просто я разговаривал с гениальным театралом! Это… потрясающий человек! Я обязательно представлю его вам!

Примечание: В США нет классификации отелей, соответствующей европейской «звездной» системе. Deluxe (D) аналогичен«5»; Superior (S) – «4»; First Class (F) – «3»; Tourist Class (T) «2».

Малыш и Садовник

Каждая цивилизованная могила представляет из себя невысокий холмик с двумя торцевыми сторонами. С одной стороны обязательно воткнут крест или поставлен памятник: там-где-ноги. А с другой стороны должна быть протоптанная тропинка: там-где-голова. Цивилизованна та могила, за которой ухаживают человеческие руки!

За могилкой Дороти явно неплохой уход. Непутёвая мамка умерла, судя по надписи, сорок лет назад. Рождённый ею мужчина стоял у могилы, глядя на мраморный крест. В глубокой задумчивости. Вспоминая мгновения, когда малыш превратился в мистера Фэйса. Режиссёра. Театрала. Повелителя марионеток! Синяя пиджачная пара без галстука, белая рубашка, в насмешливом рту сигарета.

В сотне футов от могилы, по «официальной» кладбищенской дорожке, прогуливался Его Высочество. Трость. Смокинг с галстуком-бабочкой. Фамильный перстенёк. Сигаретка в ухоженных пальцах. Мистеру Принцу необходимо побыть наедине с собой. Послушать щебетанье синичек, подышать чистым утренним воздухом, не овеянным запахом гари мегаполиса. Законное желание для человека, который накануне ночью родился второй раз!.. Лепота. Ни одного горожанина вокруг, за целых полчаса прогулки. Только птички и кролики. И покойники, но их не видно, они зарыты. Тело – вот что тленно. Если б у нас было одно тело – то было б совсем грустно жить…

— А, вот и первый человек! – воскликнул лорд и… нахмурился. — Он не просто человек, он… — мистер Фэйс!

В нашей жизни остаются лишь те, кто послан нам судьбой...

Его Высочество ненавязчиво подошел к режиссёру. С огромным интересом – на грани с неприличием, глянул на могильную табличку. Попытался заглянуть в глаза театрала…

Кукловод продолжал курить, ничего и никого не замечая вокруг. Бездумный взгляд прикован к кресту. Такой взгляд бывает у человека, чья жизнь сосредоточена не в бренном теле, а в бессмертных мыслях! Сумасшедший – людей с таким взглядом называют именно так!

— Это ваша родственница, мистер Фэйс? – упал осторожный вопрос. Кивок на могильную табличку.

Кукловод зябко повел плечами. Реакция на звук извне — не более. Парочка быстрых глубоких затяжек. И монолог:

— Мне было семь лет. И тогда я единственный раз в жизни видел Его. Он сказал, что Он садовник… Иногда я прихожу на эту могилу и общаюсь с Ним… как будто.

***

— …Мы говорили целый час. Я спрашивал, а он отвечал.

Чириканье синичек исчезло, как при дуновении мощного порыва ветра. В городском «Парке развлечений» птицы не живут, слишком шумно и много «охотников за головами» с рогатками, из числа малолетних хулиганов.

Садовник и малыш сидели рядком на первой от циркового помоста скамейке. Парочку окружал синий-синий воздух, который можно намазывать на себя как крем. От такого крема кожа светлеет, а мысли становятся чистыми. Иногда, правда, могут отрасти крылья или рога, но это побочный эффект любого косметического средства... Пропали аттракционы, шатры шапито и сигарета изо рта. Ничего лишнего! Так надо!

Глаза садовника лучились строгой Добротой. Он пришел поговорить. Слово – самая ценная вещь, что есть в мироздании! И самое важное в Слове – умение Его доносить.

Малыш с любопытством вертел головой! Если воздух – это крем, то сам торт – это Дивный Сад! Раскинулся кругом, куда ни кинь взгляд! Очень ухоженный, наверняка за его здоровьем следят. Такой садик нельзя описать, его нужно видеть! Сластёна малыш – тебе повезло!

— Скажи, вот почему ты садовник? Зачем этим занимаешься?

— Потому что я должен этим заниматься. Или потому, что я могу это делать!.. А может потому, что лучше меня этого никто сделать не сможет... Выбирай, малыш, какой ответ тебе сейчас по плечу?..

Детской непосредственности под силу свернуть горы. В отличие от взрослого прагматизма. А умение разговаривать с ребёнком, как со своим ровесником, на равных – это искусство! В общем, можно сказать, что «они друг друга нашли».

— Скажи, садовник… — задумался малыш. — Вот я хочу уйти в театральную школу… Как же определить – должен я или могу? А быть может, никто лучше меня не сможет театр творить!

— Для того чтобы успешно заниматься каким-либо делом, нужно запомнить три главных фундамента — Знание, Умение и Желание!..

— А как понять, есть ли у меня эти фундаменты? – с удивлением спросил малыш.

— Эти фундаменты – основа Силы, которая даётся Господом. Господь даёт Силу каждому человеку. И имя ей – Любовь. Если ты делаешь что-то с Любовью, оно обязательно даст свой плод!

Живая вода. Является частью фольклора многих народов. Теперь нет сомнений, что прообразом такой воды было и есть Слово! И будет!

— А как научиться любить? – недоумённо спросил малыш. На его плечо приземлилась баттерфляй. Можно butterfly. Бабочка дивного сада, внезапно выпорхнувшая из сияющего разноцветья!

***

— Он сказал, что Любовь состоит из добра и зла, и у каждого свой путь в понимании этих сущностей… Свой путь… И нужно отделять зёрна от плевел… — ответил за садовника мистер Фэйс. Его лицо наполнилось светом – так бывает всегда, когда мы вспоминаем Детство.

— И как правильно отделить – немногим дано понять… — кукловод выщелкнул окурок. И в момент щелчка понял, что окурка в пальцах нет. Есть бабочка на плече: мистеру Фэйсу есть, что вспомнить. Баттерфляй из Дивного Сада. Между прочим. Она как печать души – невидимая, но осязаемая. Forever. Навсегда.

«Так-так-так! — вчера случился блиц-опрос на тему «Что такое Счастье». На вопросы отвечал не кто-то-там, а сам хранитель Дивного Сада!». Его Высочество мучительно задумался.

Баттерфляй улетела. Кукловод машинально взглянул на свои пальцы, измазанные пеплом. Вздрогнул! И очнулся! Увидел рядом с собой знакомого лорда. Синие глаза родили непомерное удивление. Мистер Фэйс в состоянии удивления – это надо видеть!

— Ваше Высочество… Мы расстались несколько часов назад, и я снова вас вижу! Какого чёрта вы здесь делаете!? На кладбище «Rosedale», а!

«Так-так-так! Пустое занятие – думать о том, чего не познал! Сорок лет – приличный срок. Твой поезд ушёл, мистер Принц! Или… нет?».

— А быть может, вы следили за мной? – в тоне кукловода зазвучала уже привычная ирония.

Его Высочество рассеянно улыбнулся. Когда не знаешь, что ответить – говори то, что сейчас на уме:

— Я люблю временами прогуливаться по кладбищу. Когда кругом нет людей, а вокруг мёртвая тишина…

— Конечно! Самое подходящее занятие для эксцентрика – гулять по кладбищу! — подмигнул кукловод. — Нормальные люди на предмет погулять идут в тенистую рощу, а эксцентрики… Впрочем, к чёрту! — Режиссёр потер в предвкушении ладони:

— Надеюсь, вы достаточно вкусили мёртвой тишины, Ваше Высочество?

Делает предложение тот, кому есть что предложить. В противном случае звучит просьба, а «королевский лимит» на просьбы исчерпан ночью… Его Высочество надменно вздёрнул верхнюю губу.

—Я тут подумал… — понимающе усмехнулся кукловод. — Раз уж мы снова встретились, то… почему бы вам не принять участие во втором акте моей чудной пьесы?

Большая суета в маленьком пространстве

Кафе стояло в сотне футов от автомагистрали, между двумя многоэтажками. Архитектурно само здание было сделано в виде гитары. Как наиболее яркие детали – окна-скрипки и стеклянная дверь в виде русской балалайки. К кафе примыкала стоянка, на которой находились два авто: кабриолет с заморскими номерами и военный «Роллс» 1944 года выпуска.

— Это моё кафе. Сегодня утром я его купил, — разъяснил мистер Фэйс, открывая входную дверь заведения и проникая внутрь. Уверенно пошел по залу, к барной стойке.

Его Высочество вошел следом, как тень. Встал на пороге и осмотрелся. Обеденный зал представлял собой уютное чистое помещение, площадью триста квадратных футов. Небольшая эстрада с парочкой микрофонов. Двадцатка столиков, каждый рассчитан на четыре персоны. Теоретически за столиком можно было б уместиться и шести гостям, при необходимости. Но в данное утро доказывать теорию на практике Лос-Анджелес не спешил: завтракали всего человек десять обывателей.

Каждый столик со стульями – это визуально барабанная установка. Посредине – главный барабан – стол, по бокам вспомогательные барабаны – стулья. Декор от прежнего владельца, явно! Или меломан, или покойник-меломан… Дурацкие мысли на пустом месте! Принц непроизвольно поморщился:

— Чёрт! – взгляд ухватил кукловода, подходящего к барной стойке. Его Высочество направился туда же.

У стойки, на барных табуретах, восседала парочка юных отморозков, и сосала пивко – Панк и Кид. За стойкой барменша протирала бокал. Среднего роста, рыжеволосая симпатяжка, с синими глазами, с упругим бюстом, лет 25-ти. The Sweetie – называют таких в LA! Позади стойки находилась дверь, ведущая во внутренние помещения кафе и (видимо) к «черному ходу». Дверь как дверь: обычной для двери формы, дубовая, покрытая лаком, с ручкой в форме шарика. И колпак Арлекина, приколоченный к дереву шестидюймовыми гвоздями, прямо за заячьи хвосты, что разведены в стороны. Распятый колпак, и никак иначе! Только воспаленному мозгу под силу такие ассоциации… Принц резво затормозил. Сколько себя не настраивай на игру, а перед собственно выходом на сцену всё равно мозг в смятении, а задница подрагивает! И нужен дополнительный настрой.

Мистер Фэйс, ни на кого не реагируя, миновал стойку и открыл дубовую дверь. Обернулся. Увидел принца, вставшего рядом со стойкой как статуй. Усмехнулся:

— Смелее, мистер Принц. Сегодня третьих лиц в костюмерной нет.

Барменша отставила бокал и мило улыбнулась. Две лукавые ямочки улыбку проиллюстрировали:

— Ваше Высочество… Принц… Мы никому не раскроем ваше инкогнито. Правда, ребята? – красотка подмигнула юнцам у стойки.

Любители пива покосились на эксцентрика. Не проявив ни капли любопытства, больше из вежливости перед очаровательной барменшей.

— Кто такой принц? – презрительно рыгнул Панк.

— Ну это типа президента, только по наследству, – угрюмо разъяснил Кид.

— И где же так попирают демократию?

— В Чуркистане, где ж ещё… Проклятые чурки!

Никто ничего не успел сказать или сделать. Панк… сорвался с места, подскочил к Высочеству и схватил его за «грудки». Приблизил к лицу эксцентрика своё лицо с тупыми яростными глазами:

— Эй, принц, мое имя – Панк, а это Кид! Ты купи-ка нам пива, а!

Аристократ непонимающе взглянул на юнца – сверху вниз. Что за детский сад, твою мать!

— Или принцу в падлу купить пивка? Таким крутым перцам, как мы!? – изумлялся Панк.

Как всегда… только настроишься на общение с вечностью, как тут же (откуда не возьмись) берется случайный чувак с какой-то просьбой, выдергивая тебя из твоего мира. Либо нахальный нищий на улице, либо понтовитый молокосос в баре, либо… Додумывать мистер Принц не стал ввиду банальности искомых мыслей… А снизу вылетела трость, зажатая в эксцентричной руке. Ручка трости точно ударила Панка в нос! Юнец мигом выпустил джентльменский пиджак, отступая назад. Из ноздрей брызнула кровь, заливая рубашку.

— Вот ссука!.. – ошеломленно пробормотал Панк, трогая нос. Увидел на пальцах кровь, поскорее закинул голову вверх.

— Крутой перец не станет хвалиться, что он крутой перец, — усмехнулся милорд, поправляя на груди костюм.

Мистер Фэйс и барменша быстро переглянулись. Принц сделан не пальцем, однозначно.

— Да этот чувачок не робкого десятка!.. – воскликнул и Кид, поднимая кружку. — Браво, мистер Принц! Я пью за вас!

— Встретимся в другом месте, принц!.. – неохотно процедил Панк, возвращаясь на свое место. Сейчас по ходу не момент для драки – алкоголь выветрился, а разбитый нос связывает руки. Ничего не сделать. Ну если только одарить «восхищенную публику» злобным взглядом, а потом взять салфетку, чтобы промокнуть кровь.

— На вот, вытрись, слизняк сопливый… — барменша небрежно бросила Панку полотенце, которым только что протирала бокал.

Его Высочество подкинул и поймал на лету трость! И с независимым видом прошел во внутренние помещения кафе!

— Что, Америка уже успела кое-чему научить? – с интересом придержал театрал.

— Память о русских, — дернул надменным плечом принц, минуя кукловода.

Режиссёр мысленно поставил ещё один плюсик в пользу Игрока, и поспешил во внутренние помещения, не забыв притянуть за собой дубовую дверь.

***

Кабинет представлял из себя помещение для работы. У окна – большой письменный стол, на котором сложенный ноутбук. У стены – диван, в углу — вешалка. Несколько стульев, кулер с водой, под потолком — кондиционер.

На столе сейчас лежали 5 запечатанных почтовых конвертов: четыре обычного «письменного» размера, а один формата А4. На каждом из стандартных конвертов напечатан адрес и надписаны шариковой ручкой адресаты: miss’s Mary, miss’s Malone, miss’s Mitchell, miss’s Jodi. Большой конверт был без адреса и без адресата – просто запечатанный конверт, с хрустящей внутри бумагой.

— «Именные» письма развезете по указанным адресам, — театрал потыкал пальцем в стандартные конверты. – А большой конверт привезете назад после доставки искомой корреспонденции. Зайдёте в кафе и отдадите его первому попавшемуся человеку.

Режиссёр и Игрок стояли по разные стороны стола. Второй внимательно слушал первого.

— Вы рассылаете приглашения новым участникам?

— Невозможно не догадаться, Ваше Высочество… — кукловод отошел к вешалке, снял с неё и подал принцу костюм рассыльного. – Замечу, Ваше Высочество… Благодаря вам я прописал в сценарии любопытную сюжетную коллизию!

— Я польщён, мистер Фэйс, тем, что ради меня вы придумываете новые коллизии! – с чувством сказал эксцентрик.

Режиссёр вынул пачку сигарет, достал губами сигарету. Прикурил и рассеянно ответил:

— Я хочу, чтобы вы рассказали о своих внутренних ощущениях после того, как спектакль завершится. Это ваша плата.

Все хотят исповедать королевскую особь, римского папу или Бога. На худой конец, затащить их в передачу «За стеклом». Мистер Эксцентрик понимающе кивнул:

— Вы хотите узнать, что чувствуют принцы в определенных жизненных обстоятельствах?

— Мы понимаем друг друга с полуслова, Ваше Высочество.

— Меня устраивает ваша цена, мистер Фэйс.

Отлично! Дело за малым: сменить униформу и добыть реквизит. И можно играть. Каждый из пары знает, что именно делать ему. Режиссёр выпустил табачное кольцо и вышел, обронив:

— Вернусь через несколько минут.

— ОК, — принц оглянулся в поисках зеркала. И не найдя оного, покорно начал переодеваться «на ощупь».

***

Дубовая дверь за барной стойкой распахнулась, в образовавшемся проеме возникла голова мистера Фэйса. В глазах – насмешливая искра, во рту – дымящаяся сигарета. Театрал нашарил взглядом реквизит и негромко крикнул:

— Эй, приятель! Мистер Принц хочет с тобой пообщаться.

Юнцы шушукались, по-прежнему сося пивко. Окровавленное полотенце находилось тут же, на стойке.

— Ты мне, что ли? – отвлекся Панк на хамоватый возглас.

— Ты оскорбил мистера Принца. Он хочет разобраться на кулаках. Приятель будет твоим секундантом. Я выступаю секундантом мистера Принца.

Кулаки – говоришь! Ща этот залетный гаер получит дюлей! Бокс — знакомая и глубоко изученная тема для лос-анджелесского парня. Кид с подначкой пихнул приятеля.

— Пошли-ка! – тотчас вскочил Панк, швыряя барменше полотенце. — Я ему рожу намылю!

Юнцы вразвалочку прошли в угодливо распахнутую театралом дверь.

Красотка за стойкой брезгливо бросила полотенце на пол, под стойку.

***

Через минуту юнцы оказались в довольно просторном складском помещении. Кругом громоздились стеллажи с алкогольными коробками, в углу грудой навалены пластиковые мешки. Ребятишки прошли на середину помещения, настороженно осматриваясь. Панк основательно засучил рукава, демонстративно похрустел шейными позвонками:

— Ну и где этот сраный ублюдок?

Мистер Фэйс стоял на пороге, докуривая. После слов Панка он отбросил окурок и достал из-за пояса револьвер 38-го калибра. Ствол интимно обнимал глушитель.

Панк успел побледнеть и прошептать: «Мама»! Пуля прошила трясущийся кадык, юнец упал на деревянный пол с булькающим звуком.

Ствол сдвинулся на 2 фута в сторону – на приятеля.

 — Мистер… я не наезжал на мистера Принца… — в ужасе проблеял Кид. – Вы… ведь видели!?

Просвистел выстрел – Кид мученически упал с разорванным ухом. Тело на полу сотрясла недолгая агония – несколько конвульсий и Кид навеки замер.

Театрал с отвращением посмотрел на мёртвых сопляков. И равнодушно изрёк:

— Если жизнь вдруг кончилась, то, значит, её никогда и не было.

***

На автомобильной стоянке у кафе — проявились двое мистеров. Игрок был одет в форму сотрудника курьерской службы – комбинезон и форменная фуражка. На ногах (однако) лаковые штиблеты аристократа, подходящей обуви в костюмерной не нашлось. В руке он нёс конверты.

— Езжайте на моём автомобиле, — напутствовал режиссёр. — У вас слишком роскошный для рассыльного.

Мистеры подгребли к авто, стоящим рядом. Его Высочество критически взглянул на военный «Роллс» 1944 года выпуска. Тачка, быть может, не роскошная, как принцевский кабриолет. Зато странная для современного города. Впрочем, рассыльный может ездить на странной тачке, а вот на роскошной вряд ли… Театрал прав.

— Ключи, — подал режиссёр связку из двух маленьких ключиков на брелоке. Принц подставил под связку ладонь.

— Вам нужно доставить письма молодым леди. Если дверь откроют слуги, то просите только конкретную леди, как указано на конверте. И передайте лично в руки!

Не позволяйте мечтать неправильно вашим режиссёрам! Иначе ваш персональный «Оскар» может вас не заметить. Эксцентрик вдруг нахмурился:

— Мистер Фэйс, а быть может, эта моя роль – всего лишь решение ваших амурных дел? А вы мне трёте по ушам!

— Я вижу, что Ваше Высочество неплохо владеет жаргоном, — отреагировал тёплой улыбкой театрал.

Улыбкой бирмингемца не лохануть! Любому кукловоду… Его Высочество смотрел насуплено. Режиссёр согласно кивнул, погасил улыбку и просто сказал:

— Видели у стойки девушку? Это — Дженнифер. Она — моя девушка. И мне нравится трахать только свою девушку.

— Не люблю, когда меня используют мальчиком на побегушках, — с облегчением вымолвил Игрок. — Я эксцентрик, но без фанатизма!

По-настоящему счастливы только святые и дети! Дураки и мастурбаторы своей плоти не в счет. Эксцентрик – это нечто среднее между ребёнком и мастурбатором… Режиссёр вернул на своё место свою всегдашнюю ухмылку:

— Карта города в бардачке, Ваше Высочество. Думаю, ехать по незнакомому городу, на незнакомой машине, вас нисколько не страшит.

Театрал намеренно не поставил в конце предложения знак вопроса. И милорд, как и подобает джентльмену, заплатил за чужое доверие. Королевским откровением:

— Как-то, на войне в Ираке, я отошёл недалеко от нашего лагеря. Неожиданно поднялась песчаная буря, и я заблудился. Я бесцельно пошёл вперёд… шёл несколько часов. Увидел дом посреди пустыни, постучался… Там жил дружественный нам суннит. Представляете, в радиусе двадцати миль я наткнулся на единственный дом, где был дружественный нам человек!.. Утром меня разыскали вояки Мартина Лоренса… А вы говорите – Los-Angeles, мистер Фэйс.

Надо же! Один из главных персонажей всплыл и в его жизни. Судьба Его Высочества? Интуиция режиссёра? Или с точностью до наоборот! Кукловод внимательно вгляделся в Игрока:

— Вы хорошо знаете генерала Лоренса?

— Да. Это порядочная сволочь, хотя я не терплю говорить плохое за глаза, мистер Фэйс. Только Лоренс заслужил, чтобы о нём говорили плохое и за глаза!.. Простите, но он — американский генерал.

Да ладно! Театрал немного подумал и… подмигнул в клоунской манере:

— Не смею больше задерживать Ваше Высочество. Приятного пути.

Режиссёр отошел к кафе, махнув на прощание рукой, и скрылся во входных дверях. Игрок сел в салон «Ройса», завел мотор… немного погазовал, приучая ногу к незнакомой педали… и уехал.

***

Кукловод прошел на середину обеденного зала. Хлопнул в ладоши, призывая к себе внимание. Немногочисленные лос-анджелессцы, с разными выражениями лиц, уставились на высокого мужика в синей пиджачной паре. Присутствовали:

♦ Карманник, деловито завтракающий перед «выходом на смену».

♦ Скрипач и виолончелист из местной Оперы. Творческие люди потягивали дешевенькое винцо.

♦ Дедушка с внучком, зашедшие выпить кофейку перед экскурсией в зоопарк.

♦ Парочка копов в штатском, явно кого-то «пасущие». Вполне, что того самого карманника… Скупо проедающие казенные деньги.

♦ Афроамериканская попрошайка по прозвищу Бэггар. В неизменной шляпе, ухарски сидящей на затылке.

♦ Владелец табачного магазинчика, где Бэггар «застолбил» себе место.

Оба сидели за одним столиком и, до явления театрала, дружелюбно болтали.

♦ Трое студентов, все трое – ботаники! Три очкарика за одним столом!

Клиентура из разных социальных слоев, проще говоря, разношерстная. И не очень богатая, а местами и бедная.

— Джентльмены! – крикнул режиссёр голосом ярмарочного зазывалы. — Кто в течение минуты уберётся из этого помещения, тот получит тысячу долларов! – кукловод с превосходством оглядел публику. — Расчёт у барменши!

Джентльмены несказанно удивились. Халява – один из немногих предметов, способных до сих пор вызывать у человека удивление. А удивление – такая штука, что всегда граничит с недоверием. Особенно в Америке и особенно в денежных вопросах…

— То есть ты дашь каждому по штуке баксов за то, что мы пожрали в этом кафе!? – озвучил Бэггар всеобщее недоумение.

— Верно!

— И за что же?! – спросил скрипач.

— Я бы спросил: не «за что», а почему, — весело поправил кукловод.

— И почему?! – немедленно отозвался один из студентов.

В нашей жизни чуть больше странностей, чем мы себе воображаем, господа. Театрал одарил публику улыбкой мецената:

— Радость людей – это большая радость для меня!.. А штука долларов – тот самый повод для радости! – он постучал по циферблату наручных часов: — Время, джентльмены!

Половина отмерянного театралом времени – целых тридцать секунд, прошли в полной тишине. Никто не сморкнулся и не пёрднул! Публика упорно находилась за столами. Мистер Фэйс стоял посреди залы и отсчитывал вслух секунды:

— One… five… seven… eleven… twelve…

Бэггар встал с равнодушным видом и прогулочным шагом направился к бару. Сразу за ним поднялся и хозяин табачного магазинчика, со смущенной улыбкой тоже отошел к бару. Публика с придыханием наблюдала…

— Тhirty five… thirty six… thirty seven… — разносился в обеденном зале счет.

— T

Губы кукловода скривила пренебрежительная ухмылка.

— Давай, прибери за посетителями, Конфетка, — попросил режиссёр, подходя к стойке.

зачем ты это сделал? Ведь ты не похож на благотворителя.

кого же я похож? – просто спросил кукловод.

— Ты похож на мистера Фэйса. А он – киллер, — облизнулась Дженнифер.

Два человека могут смотреть на одну и ту же вещь, и видеть её по-разному. Особенно тогда, когда направление мыслей разное… Режиссёр с усмешкой глянул на девушку и с усмешкою же сказал:

— Есть такая древняя мудрость: «Несмотря на несовершенство, всё должно быть уравновешено»…

— Милый, ты не пудри мне мозги. Ну что за хрень… — надула губки Дженнифер.

— Это не хрень, это древняя мудрость. А у мудрости древних есть чему поучиться.

Театрал вытащил (из пачки) губами сигарету, прикурил и хорошо пыхнул… заслонив себя мечтательным дымом от этого порочного драного мира, в котором комфортно себя ощущают только дебилы! Ведь у дебилов мозг не мыслящий, так проще – с идиотским-то мозгом...

— Милый, а у тебя такой вид, когда ты с умным видом рассуждаешь об умных вещах!.. Такой сексуальный вид, моя любовь!.. — Дженнифер перегнулась через прилавок, схватила театрала рукой за шею и вскарабкалась на стойку.

Своя девушка – это то существо, которое сделало из мужчины человека. А из киллера Фэйса – продуманного киллера Фэйса. Театрал благодарно улыбнулся прямо в призывные глаза рыжей бестии.

— Помнишь наш первый трах, прямо на автобусной остановке, средь бела дня? – начала прелюдию Дженнифер.

— Я помню то, как чёртов рокер заснял наш трах на свою долбанную камеру! — поддержал любовную игру кукловод.

— W! Ты бежал за ним в одних трусах, прыгая через лужи!.. Схватил рокера и разбил его же камеру об его же нос… И тебя посадили на два месяца! – девушка приблизила свои губы к губам милого. — Мысль об этом меня так возбуждает. Я уже вся мокрая!..

— О чём именно мысль тебя возбуждает? О том, что я сломал рокеру нос? Или о том, что меня упекли в тюрягу?

— Меня возбуждает мысль обо всём, что связано с тобой! Ты такой!.. Такой… Ты мужчина!

Свой мужчина – это тот парень, что умеет всадить по самые гланды – сладко до безумия! Любая девушка любит умелый мужской член, а вовсе не мышечную массу рук, содержательный мозг и даже деньги! Физическая сила, ум, доллары – это всё прекрасно, не более.

Входная дверь кафе внезапно распахнулась и в залу вбежал постнорожий чувак – Джоссер. Суматошными глазами осмотрел помещение:

— Это здесь выдают каждому посетителю баксы за обед?! Я хочу обедать!

Обломал кайф… Самка отстранилась от самца и спрыгнула назад – за стойку.

Джоссер приметил барменшу, судя по описаниям она и есть «раздатчица бабла»… Чувак приблизился к стойке, облил неприязнью мистера Фэйса. И крикнул, пристукнув кулаком по стойке:

— Девушка, я хочу обедать!

Кукловод интимно подмигнул Дженнифер:

— До вечера, дорогая! – мазнул ухмылкой по гостю, сделал шаг к дверям и… добавил. – Лимит добродетели исчерпан, кстати. Убьёшь его?

— Что значит – убьёшь!?.. – удивился Джоссер. Не заорал, не убежал и не взмолился… Обычное недоумение маленького человечка, живущего в большом городе.

Дженнифер сосредоточенно достала из-под стойки боевой револьвер 22-го калибра. Немного с усилием взвела курок, держа оружие двумя руками. И выстрелила. Пуля разворотила Джоссеру висок – что немудрено с расстояния в два фута. Халявщик умер мгновенно. Упал навзничь, на спину. Синие глаза Дженнифер наполнились трогательной наивностью:

— Почему люди всегда задают один и тот же идиотский вопрос?

— Потому что они люди, — строго ответил мистер Фэйс.

Примечание: Косарь – это тысяча долларов (жарг.).

Квартет Синеглазок

К ограде не очень уверенно подъехал военный «Роллс-ройс» 1944 года выпуска. Так – немного крадучись, едут авто, чьи водители первый раз в данной местности. Из-за дверцы шофера вышел рассыльный. На лице – любопытство, в руках четыре конверта.

Двухэтажный дом за сплетенным из витиеватых узоров ограждением. Аккуратная дорожка, посыпанная гравием: от калитки к дому, тридцати футов длиной. Фасад дома двухцветен: главенствующая роль отдана розовому цвету, который подчеркивают голубые вставки на фундаменте и стенах. Строительный материал – кирпич. Черепичная крыша, на окнах кружевные занавесочки. Мансарда, чисто для понта. Аккуратная табличка-адрес:street 18/D.

Рассыльный с усмешкой осматривал сооружение: дом кукол, в таком доме живут куклы! Первые впечатления – они самые яркие. И самые честные. Гонец без усилий прошел в калитку, поднялся на крыльцо и позвонил в дверь. Практически тотчас послышались шаги. Щелчок внутреннего запора. Порог явил женщину лет тридцати, чем-то похожую то ли на Барби, то ли на Мэрилин. Роскошная штучка, под стать дому! Только вот глаза злые. Такие глаза бывают у женщин либо с нехваткой секса, либо у конченых стерв. Штучка – визуально прекрасна, а красивые женщины на порядок чаще страдают от недотраха, нежели некрасивые. Конченая стерва – это не человек, а животное вида «курица». Кто именно есть штучка – пока сложно сказать. По ходу разберемся… Рассыльный любезно улыбнулся:

— Вы миссис Мэри?

— Да, зайди-ка!

Недоуменное движение бровями: обычно приглашают войти того, кого ждут. Кто приходит без приглашения – того не приглашают. А ждут, когда гость расскажет предмет своего прихода, и рассказ происходит на пороге. Но хозяин-барин… то есть, хозяйка. Рассыльный ступил через порог. Штучка щелкнула запором, закрываясь изнутри.

— Проходи, мы тебя ждём, — Мэри пошла в глубину дома, сделав гонцу приглашающий жест.

Офис предварительно позвонил заказчику и проинформировал о том, что заказ доставят в такое-то время. Всё четко — никаких странностей! Театрал знает нюансы в своём театре! Курьер последовал по холлу — вслед за штучкой.

— Отец Патрик нас уже предупредил, — объяснила, походя, Мэри. — Сразу видно истинного святого отца. Он пожалел ваше время, и наше тоже…

***

Гостиная в доме миссис Мэри – это просторная комната, богато обставленная. И очень всё со вкусом. Художественный вкус – та вещь, которая либо есть, либо нет. У хозяйки дома такой вкус есть, даром что кукла. Рассыльный несмело замер на пороге. Мужчины всегда становятся несмелы, когда становятся объектом изучения толпы блондинок. Или стада куриц. Или нескольких красавиц. Кому какие ассоциации ближе…

Перед изящным столиком на витых ножках, на низком диванчике, три леди. На столике чай и пирожные. Леди лет по тридцать. Ухоженная кожа, прически-«вавилоны», лупоглазые лица, в губах botox, на ногтях маникюр. И Shellac! У каждой, конечно, сумочка и… злые глаза! С интересом оглядывающие курьера с головы до ног. Эти блондинки похожи как сиамские близнецы, потому что глаза — зеркало души! Мэри, не задерживаясь на пороге, присоединилась к подругам, и блондинок у столика стало четыре. Квартет синеглазок — звучит!

— Девочки, письма от отца Патрика прибыли, — шепнула Мэри и призывно махнула белой ручкой. — Подойди, мистер Рассыльный!

No problem, ladies! Курьер приблизился к столику. Сесть не предложили, да и предложить некуда. Нет никаких стульев и так далее рядом с диваном! А есть четыре молодых девки, в самом соку! Как блондинок не называй, а женские «титьки-питьки» издеваются над мужским инстинктом, как хотят. Если на близком расстоянии… Мистер гонец занервничал.

Впрочем, блондинки были поглощены письмами, а не курьером.

— Давай моё письмо! – на правах хозяйки задала почин Мэри.

— И моё! Для Мэлони.

— Давай-давай! Я – Митчелл!

— И мне! Джоди.

Четыре просьбы прозвучали приказным тоном! Четыре страждущих руки вытянулись к посыльному и нетерпеливо задрожали!.. Обычно блондинки всегда и всё просят именно приказным тоном! Мера стервозности, объективной красоты и степень порядочности здесь не играют роли. Ни хрена совсем.

Гонец раздал конверты и погрузился в наблюдение. Усилием воли отогнав самческое наваждение! Почти полтинник – тот возраст, когда это сделать легче, чем в двадцать пять.

Леди суетливо вскрыли конверты и жадными глазамиисследовали письма. Туда-сюда-обратно, о, Боже – как приятно! Чтение – это движение глазных яблок из стороны в сторону.

— О, да! — Мэри сделала рукою характерный жест.

— Девки, класс! – оживилась Митчелл.

— Я чувствовала, что письмо будет приятное! – поделилась Mэлoни.

— Конечно же, я это заслужила! – сама себя убедила Джоди.

Сомнение. Самое противное из всего, что изобрел мистер дьявол! Оно подобно клеткам рака. Противоядия нет просто потому, что раковые клетки ты получаешь как бесплатное приложение к своей жизни. Мы все – носители раковых клеток, разовьются они в собственно опухоль или нет – другой вопрос… Мэри с сомнением глянула на подруг.

— Девочки, скиньте-ка мне свои письма! Если не ошибаюсь, все извещены об одном и том же событии, что лелеяли всегда?..

Как правило, самое главное событие в твоей жизни не происходит без того, чтобы не произошла ошибка. Ошибка либо препятствует событию произойти, либо само такое событие – ошибка. Про это знают даже блондинки… Леди сразу же отдали  Мэри свои письма!.. Хозяйка дома отодвинула чайную чашку, положила четыре листка перед собой на стол и стала вдумчиво изучать. Леди замерли в ожидании…

Четыре одинаковых текста, только обращения в них разные за счет разности имен. Написанные одним и тем же почерком. Видно и без вдумчивости!..

— Девочки, надо по глотку ликёра! Срочно! Наша интуиция нас не подвела! — Мэри вскочила и отбежала к настенному бару. Леди захлопали в ладоши и загылились!

Мистер гонец поморщился и… увидел блондинок в совсем другом свете. Так бывает – мы видим восхитительную женщину, её желаем и уже почти любим, но… объект обожания делает характерный жест, что… низвергает кумира грёз с пьедестала, нарисованного нашим воображением... Всего один жест способен изменить наше отношение! Только что была сладко-приторная гостиная – мгновение – и это уже не гостиная, а… Террариум – то место, где обитают змеи. Склизкие, равнодушные, скользкие! Гады, которых гонец принимал за блондинок. Однако ж… это не любовная игра и никакой не съём тёлок, в конце-то концов! Рассыльный обаятельно улыбнулся.

— Я рад, что принёс вам хорошие вести, леди. Могу чем-то ещё услужить?

Мэри возвратилась к дивану, составила на столик четыре бокала, плеснула по чуть-чуть. На слова курьера никто не обратил внимания, пока роскошные штучки не выпили. Когда же выпили, то на курьера обратили внимание сразу все.

— Он очень мил. Девоньки, надо насыпать Рассыльному!

— ОК…

— Да-да!

— Ну раз вы этого хотите…

Блондинки схватили сумочки и начали в них копаться. Каждая нашла в сумочке стодолларовую купюру.

— Возьми-ка!

— Без стеснений!

— На!

— Бери, пока дала!

Когда блондинка за что-то платит – это видится странным. Когда блондинка платит кому-то – это рассматривается ещё нелепей. Много ли вы видели таких блондинок?.. Речь не о перекрашенных суках, доедающих последний хрен. Честно живущих на зарплату секретаря или продавца-консультанта. Такие девицы пачками встречаются в супермаркетах дешевой еды и в метро. Речь о продуманных суках, которым повезло кушать хрен в шоколадной обертке… Гонец собрал банкноты и положил их в карман.

— Благодарю всех, леди. Может, нужно отвезти ответ… отцу Патрику?

Если мистер Фэйс – святой, то Его Высочество – уже король. Но какая разница, как он себя называет?.. Блондинки – всего лишь куклы… в кукольном домике. Омерзительно и интересно.

— Не надо ответ!

— Ответ не надо!

— Передай, что мы едем в храм!

— Нет-нет! – внезапно запротестовала Мэри. Леди подошла к гонцу, на ходу доставая из сумочки ещё сотку. — Буду признательна, если подбросишь нас до нужного места. Я видела твою тачку, и здесь ведь не так далеко…

Сотня долларов из рук в руки. Просящая гримаска дорогой штучки. Церемонный кивок курьера в знак согласия.

— Я помогу вам добраться.

Попойка священнослужителей

В ризнице, у алтаря, причащались двое: Джозеф и Патрик*.

Джозеф являлся священником – кряжистые и немного дрожащие руки, доброе румяное лицо, большой золотой крест на мощной груди. Зрачки отражают чувство вины, что — подобно потаённой мысли, всегда присутствует в глазах. О чем бы священник не говорил и что бы не делал! Грех – сие наказание для души, имеющей слышащие уши… Когда-то Джозеф  служил капелланом сухопутных войск США. Армейский священник – по-граждански. Духовник генерала Лоренса – по собственному желанию.

Патрик представлял собой диакона весом ровно триста фунтов*. Других внешних отличительных признаков не имел. Если не считать таким признаком наивные глаза – слишком наивные даже для человека духовного звания.

Патер вопрошал, наливая из сосуда терпкое вино в чашу:

— Ты знаешь, Патрик, почему мы обращаемся к живым людям на «вы», а к покойникам на «ты»?

— Но к живым мы тоже обращаемся на «ты», — не согласился юный диакон. — У меня есть знакомцы, которым я говорю «ты»… Да и мы с тобой, отец Джозеф…

— Истинно! – степенно перебил священник, аккуратно ставя сосуд с вином на алтарь. Он поднес чашу к носу, шумно понюхал и блаженно зажмурился. Открыл глаза и веско изрёк.

— Патрик, у тебя есть знакомые и отец Джозеф — мы обходимся без церемоний. Только незнакомые люди обращаются друг к другу на «вы». А мертвецам говорят «ты» всегда.

Джозеф испил святого вина и закусил святым сухариком — просфорой.

— А как же церковный канон? – удивился Патрик. — Иисус везде обращается к людям на «ты»! Как и человек к нему. А?

Джозеф отряхнул со стихаря хлебные крошки и налил вина диакону.

— Канон – каноном, — разъяснил священник. – А… вот скажи, Патрик, когда ты покупаешь газету, ты говоришь: «Эй, Джон, дай мне газету»?  

Патрик взял чашу и выпил вино без остатка. И запротестовал:

— Не-ет! Я глаголю: «Мистер Джон, дайте мне газету, сэр».

— Истинно! – огласил Джозеф. – А когда этого Джона принесут отпевать, что скажешь?

— Светлая Память тебе… Джон! – размыслил диакон.

Священник налил по второй. Оба выпили. И Патрик запальчиво спросил:

— И почему же такое непочтение к мертвецам, отец Джозеф?

Пастырь крепко взялся за золотой крест обеими руками и пафосно подытожил:

— У живого человека есть душа! А у трупа души нет, она отлетает в момент смерти. Поэтому к трупу обращение всегда на «ты», в отличие от живого… Вся соль в душе, Патрик!

Священник вознамерился налить по третьей, но попойку служителей  прервал мистер Фэйс, что возник на пороге ризницы. С жестокой усмешкой он нагло заявил:

— Уполномочен сообщить, отец Джозеф, что Господь срочно призывает тебя на небеса. Поэтому бросай бухать и быстро мчись туда!

В правой руке киллера блеснул револьвер. На стволе громоздилась толстая черная трубка с маленькой дырочкой на конце – уже знакомый нам глушитель.

Чувство вины получило Прощение и исчезло из глаз Джозефа. Зрачки патера резко расширились, лицо наполнилось страданием. Муторно, когда приходит в гости убийца. Ещё муторней, если он приходит с оружием. И совсем уж противно, когда тебя хотят застрелить, а ты ничего не можешь в ответ противопоставить. Ну разве что крикнуть о том, что не хочешь умирать… Спасают подобные крики редко, зато долг перед своим инстинктом самосохранения ты исполняешь.

— Неееет! – завизжал Джозеф, липким осязаемым страхом напоминая свинью перед колкой.

Гримаса отвращения исказила лицо театрала. Просвистел выстрел. Пуля разорвала священнику рот и разломала передние зубы. Сосуд с вином выпал из мертвых рук. Джозеф без стона повалился на дощатый пол.

— Тебе повезло, Патрик, — цинично ухмыльнулся мистер Фэйс. — Ты стал сегодня святым Отцом! Благодаря мне и моему верному мистеру 38-го калибра.

Киллер наставил револьвер на служителя, лениво поводил стволом перед его носом: справа налево и слева направо.

— Не стоит благодарности, Патрик! Я сделал это бескорыстно и твои молитвы во имя моего здравия мне не нужны…

Диакона сотрясала холодная дрожь, он сейчас ничего не видел и не слышал.

С прокруткой на указательном пальце револьвер был заткнут за пояс.

Резко пахнуло разлитым по полу церковным вином. Запах вина перебил запах смерти.

Примечание: Алтарь (буквально с лат. «Высокий жертвенник») – это стол в католическом храме, где свершаются главные богослужения. Соответствует Святому Престолу у православных.

Примечание:   Фунт – это мера веса в США, равная примерно 400 граммов.

Уличные перипетии

18/Д. «Роллс-ройс» находился рядом со сплетенным из витиеватых узоров ограждением, через которое неплохо просматривались двор и особняк.

Мистер курьер сидел за рулём и курил сигарету. В голове роились мысли. Его Высочество не обдумывал их. Он мысли отсматривал своим мозгом. И если мысль была интересной – то принц откладывал её в специальный головной файл, для последующего рассмотрения. Если же мысль была случайной и бесполезной, мозг автоматически нажимал кнопку «delete», удаляя такие мысли навсегда из сознания. Гонец то брезгливо морщился, то мило улыбался... Приведя все мысли в порядок, повернулся к окну, чтобы выкинуть окурок. Увидел леди, спешащих по двору – к выходу на улицу… Рассыльный завел мотор, выскочил из авто, услужливо открыл пассажирские дверцы.

***

Леди шли к «Ройсу», подобно четырем клушам. По аккуратной дорожке, посыпанной гравием. Визгливо переговариваясь и маша дорогими сумочками.

— Девочки! С этого момента принимаем озабоченный и грустный вид.

— Замётано!

— А я и не подумаю! Чего скрывать свою радость? Ха!

— Нужно соблюдать хотя бы нормы приличия…

— Надо было соблюдать их раньше. До того, как легла в постель со старым козлищем. Только никак не после!..

— Мой, кстати, молодой… козлик.

— Девоньки! Какая, вашу мать, разница! Молодой козлина, старый? Козлищи — они вонючие и хитрые!

— Mэлoни верно говорит. Нужно узнать всё точно… Вдруг это разводка этих наших… козлищ?

Последняя фраза в любом разговоре – самая заметная для памяти! Если последняя фраза ещё и самая умная – то заметней вдвойне!.. Леди вышли за калитку и пораженно переглянулись. В салон авто расселись молча. И молчали до тех пор, пока у них не спросили:

— Вы давно знаете отца Патрика?

***

Военный «Роллс-ройс» 1944 года выпуска – легковая машина. С открытым верхом. Вместительная. Способна перемещаться с разной скоростью как в городе, так и за его пределами. Если шофер – иностранец, а пассажирки – блондинки, то «Роллс» может ехать по городу не спеша. А если поток других машин не очень плотный, то шофер может ещё и разговаривать.

— Вы давно знаете отца Патрика? – нарушил молчание мистер курьер, расслабленно наблюдая за полупустой дорогой.

— Мы вообще его не знаем, — отреагировала Мэри, сидящая рядом с водителем.

— И как же тогда вы к нему едете? – удивился гонец.

Митчелл,  Mэлoни и Джоди, вполне свободно, не теснясь, «разложили булочки» на заднем сиденье. Ветерок и, как следствие – свист в ушах: возникает во время езды на «Роллсе» без крыши. Поток воздуха распыляет чужие слова, относит их от тебя. И нужно прислушиваться, чтобы улавливать мысли собеседника. Можно начхать и просто наслаждаться ездой. Но: Во-первых, езда на заднем сиденье – это не наслаждение, а издевательство для леди. Во-вторых, каждая курица представляет собою сгусток любопытства, и не услышать что-то, из-за какого-то ветерка – пытка, ничем не оправданная. Можно не успеть вставить свою реплику, и тогда за тебя реплику вставит другая курица, а это «mauvais ton»… Леди на заднем сиденье вытянули вперед головы и чутко слушали разговор. Занятное зрелище! Блондинка в состоянии концентрации, ловящая каждое чужое слово!.. Настало время реплик, кстати! Не всё же Мэри болтать…

— А ты знаешь всех людей, у которых берёшь заказы в своей конторе? – ехидно заметила  Митчелл. — Например, нас, а?..

Женское ехидство – та вещь, против которой бессильна любая логика. Широко известный факт. Тем не менее, мужчины почему-то продолжают наступать на одни и те же грабли, противопоставляя данному ехидству именно логику.

— Ну, я-то беру заказы по роду службы… А вы ведь молодые леди, и едете по приглашению… — в незнакомых гостях вас может ждать некая чикатила. Что использует блондинок по их прямому назначению. Понимаете, леди!

— Не вижу в нашей поездке ничего ужасного! – авторитетно воскликнула Mэлoни.

— Так хочется маньячную капельку в своей жизни, — с тоской вскричала Джоди.

Да-да, леди всё понимают. Поэтому и едут в гости. Кто бы сомневался!..

— Поговорим о нравственности блондинок? — предложил мистер гонец. — Точней, об её отсутствии, что (конечно) не вина белокурых женщин, а наоборот… заслуга?

Предложение было молча проигнорено. Просто и тупо проигнорировано – даже без эмоций.

— Сегодня мне позвонил преподобный Патрик, — похвасталась наличием здравого мышления Мэри. — Он сказал, что скоро рассыльный привезёт письма мне и моим подругам. Посоветовал всех собрать и ждать рассыльного. Благо, мы живем в двух шагах…

Ага. Реплика, заслуживающая того, чтобы ей поаплодировали. Хех! Этот ваш преподобный, дамочка, как никто другой умеет ставить точки над «i». Кажется, мистер курьер начал постигать, в чем суть второго акта. Вчера вечером глумились над бесами, а сегодня намерены потешиться над курицами… Бес – аналог курицы, они похожи, как же это сразу не пришло тебе в голову, поэт! Впрочем, простую мысль найти трудней всего, потому что она на поверхности. Ну ОК…

— Куда мы едем, леди?

Курицы недоуменно нахохлились. Что значит, куда!? Ты вообще, за базаром-то следи, чувырла! Не то спустим тебя в унитаз и даже не заметишь! Или курьерские зубки пересчитаем. Учи хороший тон, как с леди вести беседу!

— Туда, где ты брал заказ!

— Именно в этот храм!

— К отцу Патрику!

— Патрик служит в «Патрике»!

«Роллс-ройс» вдруг встал на месте! Пассажирок хорошо тряхнуло и кинуло вперед. Заглох двигатель! Когда на смену движению приходит остановка – неуютно становится. Особенно если остановка – вынужденная. Теряется ощущение внутреннего комфорта, что требует душевной перестройки.

— Что за хрень!? – одновременно вскричали блондинки с Гламур-стрит.

Когда вы шляетесь по миру в королевской карете, то все ваши неприятности строго планируются и дозируются. С монаршего позволения, и не иначе! И элементарная поломка тачки превращается в событие, достойное быть записанным на скрижали. Однако. Если ваш адрес – не отдельно взятый дворец, а вы сам больше не Высочество, а простой американский курьер – то надо научиться чинить автомобильные поломки. По крайней мере.

— Чёрт… Проклятая рухлядь… Как мне это знакомо! – пробормотал гонец. И надо было соглашаться ехать на старье! Курицам абсолютно по боку, а точней, по хрену – какое служебное авто имеет рассыльная контора! Стопудов... Надо инструмент.

Мистер курьер выдернул ключ из замка зажигания, выскочил из «Роллса», подбежал к багажнику. Вставил ключ в замок, открыл багажник:

— Так, ну что тут у нас здесь?..

У вас здесь два… трупа, Ваше Высочество. Юнцы, лет по двадцати.

— Неет, двадцать один год как минимум, — не согласился сам с собой принц, тупо глядя на покойников, — в противном случае пиво им бы не продали… Чёрт, какое пиво, где?.. В кабаке у кукловода, где ж ещё… Панк и Кид!

— Твою мать!.. – наконец, сорвалось с губ. Рассыльный непроизвольно осмотрелся. Когда видишь труп в том месте, где его увидеть не ожидаешь – всегда срабатывает рефлекс оглядки по сторонам! Взгляд замечает каждую мелочь, потому что кажется – все вокруг на тебя пялятся. Иногда не кажется, впрочем… Вот невдалеке мужчина с вытянутым породистым лицом. Высокий рост, в белом санитарском халате, в ухе – серьга. Пристально наблюдает за «Роллс-ройсом»! Сам стоит у автомобиля-фургона неопределенного цвета. Ухмыляется сука. Кто виноват и что делать? Виноват ублюдочный клоун!.. Надо попытаться сделать тачку и ехать на разборку.

— Инструмент, нужно инструмент!.. — Курьер отвел от наблюдателя глаза и вновь уткнул их в багажник: — Так, мальчики, разрешите пошевелить ваши трупы…

***

Блондинки куксились, находясь в салоне. Если тачка с открытым верхом, то понятие автомобильного салона становится несколько условным. Тем не менее, грань между улицей и кабиной есть. Ощутимая.

— Девки, поедем на такси? – предложила раздраженная леди.

— Такси – не лучший выход! – отозвалась острожная леди.

— Я не хочу ловить такси! – прокомментировала решительная леди.

— Парень сказал, что поломка знакома. И, наверное, без труда справится?.. – спросил голос разума. Его в определенных жизненных обстоятельствах слышат даже блондинки… Мэри вылезла из «Роллса». Цок-цок-цок!.. Каблучками по асфальту — взад автомобиля. Ну и рожа у гонца! Что такое в багажнике – труп бен Ладена?

— Ты скоро, мистер Рассыльный?

Курьер перестал рассматривать сумку с инструментом и мельком глянул на Мэри.

— Чёрт! — Сумка полетела назад в багажник. Крышка поспешно захлопнулась. Без ключа теперь багажник не открыть.

— Я сейчас!.. – мистер гонец крупным шагом обошел «Роллс-ройс», открыл водительскую дверцу. Нащупал под рулем рычаг открытия капота, дёрнул, послышался щелчок. Мэри обошла авто с другой стороны. Наблюдение за ходом работы – лучший стимул для исполнителя! И не важно кто есть исполнитель: рассыльный в образе слесаря или принц в образе работяги.

Его Высочество прошел наперед автомобиля и открыл капот.

— М-даа…

Количество проводов эквивалентно количеству грязи. Похоже, под капот не заглядывали со времени выпуска «Роллса». Судя по характерным признакам остановки – проблема может быть в…

— Свечной кабель! – с радостью воскликнул Высочество. — Отошел от крышки трамблера. Надо вставить проводок на его место.

Мэри глубокомысленно покивала, естественно, не поняв ни хрена.

— Что, мистер наблюдатель, «съел»!? – зло пробормотал принц, опуская капот. — Сломанной тачкой нас не испугаешь. А вот трупы – подстава, за которую придется ответить. Так и передай своему боссу!

Рассыльный гневно посмотрел на мужчину в белом халате и на его фургон. И не увидел – они уехали. Зато увидел недовольное личико Мэри. Женское лицо может толкать на подвиги, но может и отговаривать от подвигов… Рассыльный прошел к водительской дверце, опустился на сиденье, нервно покрутил ключ в замке зажигания. Мотор завёлся с пол-оборота.

— Пронесло… — облегчённо пробормотал гонец.

Когда проносит человека – это повод для радости. Когда проносит блондинку – это повод для двойной радости. В нашем случае, для тройной. Леди, по привычке, захлопали в ладоши!

— Девки, супер!

— Я верила Рассыльному!

— Надо его немедленно расцеловать! Это главное!

Мэри грациозно села. Забыла одернуть юбку. Повернулась к заднему сиденью. И веско сказала:

— Теперь главное — не облажаться на месте, — мельком глянула на гонца. – Поехали уже!

Рассыльный бросил кусать губы. Невежливо подвинул своей рукою голые коленки Мэри. Достал из бардачка карту города. Сосредоточенно изучал её минут пять... Пассажирки молчали. Женщина умеет молчать, если это в её интересах!

Отжать сцепление! Рычаг переключения скоростей!.. Жаль, что нельзя сразу включить третью скорость – максимальную на военном «Роллсе» 1944 года выпуска. Сначала первая, потом вторая… постепенно… Однако. На третьей скорости можно летать. При желании. А оно есть. Сказочное. «Роллс-ройс» прямо-таки улетел с места в солнечную даль!

Личная ферма Режиссёра

В LA всё рядом, если ты этого хочешь. Через две минуты «Роллс» подлетел к церкви. Визг тормозов. Авто резко встало напротив крыльца, прямо на дороге. Не прижавшись к бордюру и не включив аварийку.

— Храм «Св. Патрика»! – кивнул на базилику курьер.

— Ты — прелесть! – похвалила за всех Мэри.

Леди вылезли из «Роллса» и заспешили к церковному крыльцу. Храм и дорога — в пятидесяти футах друг от друга. И надо успеть за этот отрезок наговориться за всё то время, что молчали! А молчали леди долго. Очень! Несколько минут – приличный срок для курицы-красавицы.

— Девки, вперёд — к судьбе!

— Будем трезвыми!

— Да, расчёт не повредит, девочки!

— Я не о том, Джоди...

— А что ты имела в виду, Мэри?..

— Иметь себя – это скучно, девоньки! Ха-ха!..

— Девки, Mэлoни права, лучше всего иметь других…

— Я имела в виду осторожность!

— Трезвый расчёт и есть осторожность!

— Митчелл, я тебя обожаю…

«Роллс-ройс» умчался прочь немедленно, после того как четыре пары длинных женских каблуков ступили на землю, возле храма «Св. Патрика»!

***

Леди появились в храме, тиская дорогие сумочки. И пошли вглубь помещения, не обратив никакого внимания на кропильницу со святой водой. Мимо пустых скамеек – к кафедре. Молча. Атмосфера любого храма устроена таким образом, что не располагает к болтовне. Особенно тогда, когда вы забрели сюда не просто так, а пришли по важному делу. Например, вознести хвалу Богу или решить денежный вопрос со священником… Тридцать футов – не очень большое расстояние для высоких каблуков. И вот она – кафедра, здесь двое:

№ 1 – пухлое бесполое существо в парадной рясе священника. На груди массивный золотой крест. Трясущиеся руки — на пюпитре, в наивных глазах – животный страх.

№ 2 — высокий самец в синем костюме без галстука. В глазах – вежливое любопытство, в  руках – папка с тесемками. Обаятельная полуулыбка. На щеке – ямочка.

Леди встали на месте и несколько секунд переводили глаза с одного на другого. Высокий обаяшка хорош для съёма, видно, что всё при нем. Включая наличие солидных денег. Бабло в данном случае не цель, а сопутствующий атрибут. Для леди дать нищеброду – себя не уважить… Фишка в том, что обаяшка – не отец Патрик. Явно. Сейчас цель как раз искомый священник, а атрибут с яйцами погодит или вовсе нах. Толстячок, нам нужен ты! По всей видимости.

— Это ты отец Патрик? – спросила Мэри на всякий случай.

Вопрос конкретен — не схитришь. Только не понятно, что на уме у убийц, и поэтому лучше пусть он и разговаривает. Целее сам будешь! Служитель не посмел ответить и лишь покосился на соседа.

— Да. Это отец Патрик, — немедленно отозвался самец в пиджачной паре.

Четыре пары злых синих глаз начали поедать обаяшку. Слышь, поц! Ты бы убавил громкость или вовсе выключил пластинку. Выцарапаем глаза и сожрем весь твой винил!

— Спрашивают не у тебя, парень! – выпалила жена наркоторговца.

— Верно, дамочка, – не меняя тона, вымолвил самец. — Только именно по моей просьбе отец Патрик вам и звонил. Даже, Патрик?

— Даже, мистер! — Пухлячок поспешно дернул нервной шеей.

— Я уполномоченное лицо ваших законных мужей. Адвокат и нотариус в одном качестве. Как понимаю, вы — миссис Митчелл Мечта?

Адвокат не может быть одновременно нотариусом. Это то же самое, что быть одновременно мужчиной и женщиной. Или Богом и дьяволом – так точней. Наверняка точней! Только горизонты кукол ограничены отдельно взятой сценой и руками кукловода. Поэтому многие противоестественности воспринимаются куклами естественно. Зритель же один — трёхсотфунтовый юноша с наивными глазами. Ему сейчас плевать на всё, кроме собственного бздежа.

— Зови меня просто – миссис Митчелл, — подкорректировала блондинка. Я – сама по себе мечта. Пирламутровая Свизда!

— Не вопрос, миссис Митчелл… А вы… — палец адвоката указал сначала на Мэри. После переместился на Mэлoни и на Джоди. Возникла задумчивая пауза. — Вы все… Вы все жёны грязных ублюдков, которые долгое  время играли в обществе роли джентльменов. Но по сути были именно грязными ублюдками. Вы согласны?

На риторические вопросы можно не отвечать. За оскорбительные риторические вопросы можно ответно оскорбить. А можно не оскорблять. Ведь полили говном не нас, а всего лишь этих наших… козлищ. Так, девочки! Пожалуйста, заткните рты. Мэри возьмет инициативу в свои разумные ручки.

— Мистер…

— …Фэйс.

— Мистер Фэйс, хватит фарса! Объясни-ка, зачем ты нас вызвал сюда?

Мэри права! Стопроцентно! Во всём виноват паяц в пиджачной паре!.. Он всё устроил! И где же наши козлы нашли такое бесподобие?!.. Впрочем, какая, насрать, разница — ближе к делу... Блондинки, не откладывая, залезли в сумочки и достали оттуда конверты.

— Ты нам прислал одинаковые письма!

— В письмах изложена радостная новость о том, что наши козлы одномоментно сдохли!

— Ха-ха!.. Да уж…

— Горестная новость, девоньки. Печальнее некуда…

— Я сразу же заплакала… помните…

— А ещё в письмах сказано, что в денежных интересах нам необходимо явиться сюда!

Мэри промокнула нарисованные своим воображением слезы. Требовательно вздернула носик. И восклицательно заключила:

— Итак, мистер Фэйс, что желаешь нам сообщить!

Вам желают показать, леди. Не будем ныне растекаться мыслью по древу, а воссоединим пары. Без лишних слов. Кукловод убрал с лица проблески иронии, церемонно наклонил голову. Сделал два приглашающих жеста. Учтивый тон, ровный взгляд.

— Отец Патрик, прошу. Ваши владения.

Когда просит убийца – это подразумевает, что у тебя нет права выбора. Патрик вздрогнул и быстро-быстро засеменил в сторону правого придела.

— Дамочки, прошу!

Блондинка – мстительная вещь. Будем надеяться, что паяц это знает и помнит. Леди нестройной гурьбой заспешили следом за диаконом.

Мистер Фэйс разводит куриц. Звучит? Ни хрена не красиво звучит. Но тут не до эстетики… Театрал, непринужденно помахивая папкой, направился за всеми — на свою личную ферму.

***

В правом приделе, прямо на полу – стояли четыре дорогих гроба. С открытыми крышками. В гробах лежали господа: Доу-Джонс, Мечта, Папа, Спирт. Раны не скрыты, пулевые отверстия так, как есть. Трупы Игроков бросили в деревянные ящики, не тратясь на бальзамировщика. Не видя в нём нужды… Режиссёр вышагивал у гробов со скорбным видом и бормотал:

— Ну, вот они… Ваши почившие супруги… Они не могли более жить под тяжестью греха и ушли из жизни. Так вот… 

Леди и диакон находились у порога:

Патрик с ужасом смотрел на обезображенные тела. Сесть надо, а лучше лечь… ноги налились слабостью и не держат! Только вот сидеть в присутствии покойных неприлично, когда рядом безутешные вдовы…

Блондинкам хватило одного взгляда на гробы, чтобы понять: письма были честны с ними. Козлы – мертвы, ещё как мертвы! Похоже, их как дичь – расстреливали из крупнокалиберного ружья. И кто же изъявил желание поохотиться на животных вида «городской козел»? Поднять руку на них!.. Кто, кроме козла, пахнет по-козлячьи? Правильный ответ: другие козлы. Козлов в округе всего четверо, значит, они… охотились друг на друга!..

— А ещё говорят, что блондинки глупые, девоньки… Ха-ха.

— Our Father, who art in heaven hallowed, be thy Name, thy kingdom come, thy will be done, on earth as it is in heaven...* – страждущим голосом, громко и немного нараспев, декларировал кукловод. Насколько нараспев можно произносить молитву на американском языке.

Куклы, брезгливо кривя губки, наблюдали за паяцем. Хватит уже изображать горе, адвокат и нотариус в одном качестве! Шут гороховый, твою маму. Изобрази-ка лучше последнюю волю усопших! Иначе ещё немножко и мы сами на тебя устроим охоту. Трахнем в зад и прямо тут. Вместе с твоей мамой и твоим дерьмом… Как говорится на Гламур-стрит...

— Эй, парень, оглашай завещания! Какого дьявола ты тянешь!? – не выдержала вдова наркоторговца.

— У мистера Фэйса склонность к театральным эффектам... – предположила вдова порнодельца и конгрессмена.

— Здесь слишком душно и воняет воском! – пожаловалась вдова банкира.

— Твои услуги будут щедро оплачены! – со значением подытожила вдова капиталиста.

Кукловод при последних словах встрепенулся. Встал на месте. Вскинул голову и тщательно осмотрел леди. Во взгляде – строгая Доброта. Ни грамма ухмылки!

— …for ever and ever. Amen.

Он … вдруг он резко подбежал к блондинкам. Скривил лицо в обиженную рожицу.

— Не хотите поплакать над гробом?.. – указательный палец тыкнул в сторону покойников. Четыре раза. Поочередно. Страстно. Яростно!

— Эй ты, козлина… — начала Митчелл, пихнув театрала в грудь. С таких толчков начинаются уличные драчки. Противники пихают друг друга в груди, пока один из них не набирается решимости и не наносит удар по лицу. Прелюдии конец! И дальше потасовка!..

— Как, вы не желаете вдоволь нарыдаться над телами усопших супругов?.. – искренне удивился кукловод. Леди – странные существа. У них всё не так, как у людей. И вновь это осознавая – ты вновь изумляешься, как и в самый первый раз...

Митчелл сделала шаг вперед, по глазам стало видно, что следующий удар будет по лицу сразу. Без прелюдии… Леди поддержали подругу, угрожающе надвигаясь на мужчину с папкой в руках, замыкая его в плотное кольцо разгневанный фурий!

— Держи люлей, паяц!

— Не желаете… — смирился режиссёр. — Ну, что ж, умирает тот, кто не выжил, да будет так… Сейчас я оглашу завещания ваших мужей, но прежде… Отец Патрик, принеси Святые Дары! Чтобы всё было строго по желанию покойных!

Желание покойных и наглость адвоката – разные вещи. Отец Патрик… Святые Дары… Куклы всё-таки в церкви!

— Надо соблюдать нормы приличия, девочки! – сказала Мэри. И леди отступили от театрала. На какое-то время.

***

Спустя четырнадцать секунд — Патрик вбежал в ризницу. Поскользнулся на красной луже из вина и крови – единственном, что напомнило сейчас и здесь об убийстве Джозефа. Не упасть помог алтарь: диакон вцепился в столешницу руками, удерживая равновесие… Наконец, пухлое тело перестало колыхать. Патрик осторожно выпустил дерево стола из пальцев и испуганно уставился на вход. Не отрываясь! Достал из кармана штанов, под рясой, сотовый телефон. Пик-пик… пик. 911!

— Hello, police… police…

Примечание: Отче Наш, иже еси на небеси, да святится имя Твое, да придет царствие Твое, да будет воля Твоя, яко на земле и на небе (пер. с англ.).

Трость – статусная вещь!

 «Роллс-ройс», невероятно заскрипев тормозными колодками, застопорился рядом с кабриолетом. На автомобильной стоянке, у кафе в Западном LA. Из салона выскочил взлохмаченный рассыльный. Хлопнул невинной дверцей. Потряс кулаками, угрожая то ли небу, то ли случайному прохожему негру, то ли неприметному «Крайслеру», припаркованному чуть в стороне.

— Вот чёртов театрал!.. – вскричал лорд.

Он опустил кулаки, вновь взялся за дверцу «Ройса» и несколько раз, со всей силы, открыл и закрыл её. Потом пнул по дверце. Несколько раз подряд – прицельно и зло! Железо угрожающе зарычало… Мистер Фэйс и его тачка похожи. Да-с! Другие авто в подобных обстоятельствах жалобно скулят, а военный «Роллс-ройс» 1944 года выпуска рычит. Где ещё вы видели рычащую машину… Чёрт, тачки не умеют ни скулить, ни рычать, потому что они тачки. Неодушевленные предметы... Сойти с ума легко, а вот вернуть ум зачастую непросто… Спокойствие! Отойдем от автомобилей, от греха подальше. Зайдем в кафе и спросим: где же мистер Фэйс. Таким обычным, совсем не раздраженным голосом…

***

— Где мистер Фэйс!? – с надрывом закричал аристократ, подбежав к барной стойке. В глазах — тревога, по телу — нервный колотун.

Дженнифер стояла задом к входной двери, переставляя бутылки на барной полке. Выкрик лорда заставил её обернуться и пожать недоуменным плечиком.

— Хотите холодного пивка, мистер? На улице так жарко, а вы… так разгорячены…

Жаль, что рыжая сучка – не мужчина, так хочется запихать в долбанное горло это её пиво вместе со стаканом! Его Высочество усилием воли проглотил оскорбительную фразу:

— Где он!?

— Мистер Фэйс немного занят. А зачем он вам?

Женщина – эталон естественности! Мозг мужчины и рядом не находится в таком смысле. И не только в таком, а в любом другом смысле тоже… В глазах Дженнифер легкое любопытство – не более. Может, и правда не при делах?.. Бред!.. Не больший, чем разговаривать с тачкой…

— Скажите ещё, что вы не в курсе! – милорд сбавил тон. Но заменять восклицательный знак – вопросительным не стал. Так, на всякий случай.

— В курсе… чего? – хлопнула глазками Дженнифер. – Эй, мистер, что случилось?! Заметьте, я предлагала освежиться, и… ещё не поздно. — Барменша ловко открыла бутылку, наполнила бокал. Подвинула гостю. — Свежесть головы придает словам внятность. И прогоняет тревогу, а?

— В багажнике его «Роллса» два трупа, — понизил голос принц. — И эти трупы, когда они ещё не были трупами – пили жёлтое пиво… в этом кафе! – он стукнул по барным табуретам. Раз, второй, третий. И не выдержал шепота, и закричал: — Вот на этом самом месте!

Зах-ват! Сзади возникли двое мужчин в темных костюмах: Бобби Вайз и Лакки Фрэшер. Отточенными движениями они повалили рассыльного на стойку, выкрутили ему руки и защелкнули наручники. Когда на запястьях смыкаются металлические кольца – то это означает, что у тебя начинаются неприятности. В ста случаях из ста наручники использует полиция. По привычке ты трепыхаешься в дюжих руках фараонов, задавая формальные вопросы. И получая стандартные ответы осознаешь, что… снежный ком покатился! И ком не остановится, пока не прикатится к логическому протоколизированному завершению. В Лос-Анджелесе нет снега, но местная полиция работает по завету «снежного кома». Как и весь остальной мир.

— Эй, по какому праву? – дёрнулся милорд.

— По праву копов! – Вайз сунул ему под нос значок.

Первичный досмотр: этому учат на первом курсе «Police Academy». Одно из самых важных умений! От него зависит не только твоя собственная жизнь, но и жизнь других копов. Нередко бывало, что доставленный в участок нарушитель — доставлялся туда с оружием. И устраивал себе аттракцион путем мочилова полицейского управления… Но вначале мистер Закон обязывает узнать:

— Оружие, наркотики, взрывчатые вещества имеются? – спросил Фрэшер. Не менее редко бывало и так, что обыватель честно рассказывал о противозаконном содержимом своих карманов. И писал «giving oneself up»*.

Рассыльного сняли с барной стойки, требовательно посмотрели в лицо. Встряхнули. Когда ты в руках полиции – то мозг отключает опцию «ДА». Автоматически и по умолчанию. Заложено на генетическом уровне.

— Не имеется… — машинально ответил задержанный курьер. И посмотрел в призывные глаза рыжей бестии.

— За свои поступки нужно нести ответственность, мистер! – подмигнула она.

Фрэшер охлопал «клиента» повдоль тела. Залез в карманы. И начал выуживать из них разные предметы.

Вайз пристально глянул в курьерские глаза. Однако. Глаза отданы во внимание девушке — непорядок. Права надо зачитывать, глядя глаза в глаза. И вообще… чем больше преступник видит глаза копа – тем быстрей он отправится в тюрьму, а ты закончишь дело. Это дело легко раскрываемое, а мотивация – вопрос техники…

— Алё! – Вайз положил на плечо лорда свою руку. — Не заставляй меня трогать твое бакенбардное лицо, мистер гастарбайтер!

Его Высочество как раз пришел в состояние, годное для формуляции следующего вопроса: ЧТО ВСЁ ЭТО ТАКОЕ, ЧЁРТ ВОЗЬМИ!? Теперь надо размыслить ответ… Может, ответ у копов? Лорд повернул голову и немедленно услышал:

— Вы задержаны по подозрению в убийстве и других преступлениях. Вы имеете право на молчание, право на один телефонный звонок и право на адвоката. Если не можете адвоката нанять, мы вам его предоставим.

Фрэшер выпрямился с грудой предметов в сжатых ладонях: два брелока с автомобильными ключами, сигареты, толстая пачка долларовых банкнот, платиновая кредитка и паспорт — содержимое курьерских карманов. Опустил груду на стойку, отделил паспорт и заглянул в него:

— Вы явно имеете возможность нанять адвоката, мистер Принц, но мы обязаны об этом сказать.

Деньги – улика, не имеющая опознавательных черт. И поэтому вовсе и не улика. Одну банкноту от другой не отличить, это ведь не брюлик и не шуба. Номера купюр не в счет, курьер явно не грабил банк, а по ходу ограбил чужой кошелек… Короче, по Закону деньги считаются собственностью преступника до тех пор, пока не докажут обратное. А доказать обратное нельзя!

Фрэшер сложил предметы в полиэтиленовый пакет: вещдоки и вероятные доказательства! Напарники крепко взяли рассыльного под локти:

— Пошли! Благодарю, мисс, за сигнал.

— Мы рады, что в вас есть гражданская ответственность!

— Всегда счастлива помочь полиции. Вот его причиндал, — Дженнифер достала из-под стойки, со своей стороны, и подала трость. Фрэшер её взял, сунул под мышку.

Трость – статусная вещь! Её везде таскают с собой старомодные мистеры и эксцентричные джентльмены. Помимо статуса – трость несет в себе глубоко практичные функции. На неё можно опираться, если ушиб ненароком ногу. Она хороша для твоего имиджа: ты становишься непохож ни на кого вокруг, что позволяет успешней клеить девушек. Ею здорово обороняться от сопляков в американском баре… А ещё трость может избавить тебя от мысленного глодания. Аристократ увидел свою трость и вдохновился ответом: ЭТО ВСЁ «ТЕАТР МИСТЕРА ФЭЙСА»! Сразу стало легче существовать. Так вот просто — осознал и принял!

— Теперь пройдём, господа полисмены! – на ходу принц оглянулся и поэтично улыбнулся Дженнифер: — Надеюсь, парни в багажнике не испытывали больших неудобств?

— В полиции расскажут, мистер будущий король, — усмехнулась барменша. – Даже не парьтесь!

***

«Крайслер» переместился: из дальнего угла стоянки в ближний: почти к дверям кафе. Двое легавых и рассыльный подошли к автомобилю. Фрэшер отошел к водителю. А Вайз распахнул заднюю дверку, отработанным полицейским движением посадил арестанта в салон. Бросил туда же его трость. И вознамерился закрыть дверку. Не тут-то было! Иностранец погасил блаженную улыбку и, со сцепленными сзади руками, работая лишь ногами, попытался выскочить из машины!

— Куда, твою мать! – рявкнул Бобби, удерживая преступника одной рукою, другая потянулась к револьверу.

— В бардачке «Роллс-ройса» лежит большой конверт. Возьмите его и откройте! – страстно вскричал принц в курьерском костюме.

Вайз захлопнул заднюю дверцу «Крайслера» и пробормотал в силу привычки:

— Откроем, мистер Принц! Всё откроем… — арестант не похож на среднестатистического гоп-стопника. Слишком ухожено лицо и слишком длинные ресницы. Но: помимо среднестатистических есть и не среднестатистические грабители, убийцы, насильники. И парень – один из них. Не первый день Бобби Вайз берет преступников. И не второй.

***

— Мы сейчас подъедем, — втолковывал Фрэшер молоденькому шоферу через открытое окно. — Парень только что совершил двойное убийство, будь начеку!

— Я знаю как обращаться с такими ребятами, — успокоил водитель. — Не беспокойтесь, детектив!

— Пока! – Лакки Фрэшер похлопал по крыше автомобиля рукою. И отошел к напарнику. Люди делятся на преступников и полицейских: одни преступают, другие вправляют им мозги. Так и живем, и жили, и жить будем. Работа детектива не располагает к излишним сложностям. Если он не герой, а местечковый опер.

«Крайслер» взвыл и уехал. Копы встали рядышком, щурясь на яркое солнце и покуривая сигаретки. Несколько с ленцой болтая, на солнышке всегда разговор немного ленив. По эмоциональному наполнению.

— Ты веришь барменше? Что парень действительно убийца?

— Она — Конфетка. Два года проработала моим осведомителем, и ни разу не сообщила ложную информацию. Сейчас не сотрудничает… я удивлён её звонком. И обрадован…

— Хороша чертовка. Ты, поди, её… А!.. – Фрэшер сально подмигнул, подначивая, толкнул напарника плечом.

— Да пошёл ты… — зевнул  Вайз. — У неё есть мужик. И она даёт только ему.

— Наш контингент?

— Он — театрал. Пять лет назад его… закрывали за попытку убийства копа… А сейчас мужик чист, как слеза ребёнка. Пошли-ка, глянем.

Полицейские отбросили сигаретки и приблизились к «Роллс-ройсу». Из полиэтилена достали ключи. Багажник открыли. Неодобрительно покачали головами. Неохотно вдохнули трупные пары… И поскорее закрыли багажник назад.

— Вот, чччёрт!.. Метко, а!..

Примечание: Явка с повинной (пер. с англ.).

Разборка с Куклами

Аналой – низкий столик под зеленой скатертью, стоял посреди правого придела. На нем: одна бутылка шампанского и четыре «одноразовых» пластиковых стаканчика.

— Бууульк! Бууульк! Бууульк! Бууульк! – передразнивал бутылку кукловод, разливая шампусик.

Игристый сладкий «Asti Martini», вино для истинных женщин!.. Леди, правда – не совсем женщина, а отдельный вид homo sapiens… Театрал подождал, когда осядут пенные брызги в стаканчиках, долил туда ещё понемногу. Вместе с вином в стаканчики скользнули четыре маленьких таблетки, искусно извлеченные из кармана. Кукловод отставил бутылку, согнул указательный палец и поманил блондинок к себе. Десять футов – расстояние от аналоя с кукловодом до порога с курицами. Патрик ныне – рядом с паяцем, в бледных руках – чашка. Там просфоры.

Злые глаза леди стали злее раза в четыре! Желваки, что называется, заиграли!

— Девки, вы посмотрите-ка, нас манят как последних шалав!..

— А если размыслить, Митчелл?..

— Да о чём тут думать, девоньки? Вы знаете, что «Asti» умеет расслабить тело и голову?..

— Я всегда говорила, что расслабон – основное хобби блондинок!

— С этим паяцем разберемся, если будет возникать… Согласны?

— Да-да, Джоди! За шампуську разборка не полагается!..

— А мы здесь уже и так потеряли кучу времени!.. – веско подытожила Мэри и первой шагнула к аналою. Блондинки проследовали за ней. Когда пористая резина каблука соприкасается с деревом пола – цоканья почти не слышно. Органическое звуконеприятие у дерева по отношению к резине… Странно наблюдать блондинку, без шума идущую на каблуках. Самой обладательнице каблуков тоже странно себя не слышать. Только ситуация вообще странная и «бесшумные каблуки» — самое малое в этом смысле. Леди подошли к аналою и взяли по стаканчику.

— Аh Asti!..

Края стаканов полны, вино манит, как магнит, чарующие пузырьки сводят с ума, а запах… это не запах, а амброзия! Разумеется, божественная… Паяц, в уже знакомой манере, начал нести какую-то хрень. Наполняя ею своды храма. Вот пусть своды и слушают, а блондинки пока наполнят сладкую кровь сладким алкоголем!..

— Разрушение жизненно важно, дамочки! Разрушение, как стимул и основа созидания!.. Ценой нашего благополучия, во что бы то ни стало — и это наш, именно наш человеческий удел!..

Театрал замолчал. Данная «Мат. часть» была необходима, а теперь можно назвать вещи своими именами… Фишка в том, что с курицами надо разговаривать на курином языке.Английский язык они ни хрена не понимают.

Леди допили шампанское и непроизвольно сморщились. Так всегда, когда пьешь на пустой желудок.

— Патрик, подай-ка дамочкам закуску!.. – предупредительно приказал театрал.

Блондинки наперебой сунули ручки в чашку, выудили по просфорке. Надкусили опресноки.

— Тьфу, девки!

— Тьфу! Выплюньте…

— Тьфу! Эту гадость…

— Тьфу! Лучше уже совсем без закуски…

Кукловод трогательно осмотрел осовевшие женские лица. Раздвинул губы в улыбке. Только вместо улыбки явилась усмешка — непроизвольно. Ну что ж, быть посему!.. Теперь взгляд – издёвка! Никчемная папка с тесемками улетела в сторону. Театрал встал в позу и торжественно, строго без ухмылок, возгласил:

— Вы лживые и порочные твари! Ваши мужья творили беззакония, а вы помогали облекать эти беззакония в Закон!.. Нет ничего хуже драной курицы в одной постели с богатым прохиндеем! Вы, все вы и есть драные курицы, а ваши мужья — прохиндеи в самом отвратном понимании!..

Возникла пауза – самая короткая и одновременно самая длинная в мире субстанция! Причиной паузы стала ярость кукол. Как правило, любая ярость приводит к метастазе мозга. Кратковременной или хронической, оба вида по-своему печальны… Особь, поймавшая ярость – ничего не может сказать, а лишь глупо открывает рот. Леди глубоко задышали в тщетной попытке родить хоть слово. Несколько судорожных сглатываний, и вот – свершилось! Митчелл наставила палец на паяца и тягуче выпалила:

— Эй ты, козлина! Или ты сию минуту читаешь завещания!..

— Или мы немедленно вызываем полицию!

— Пусть полиция разбирается во всей этой хренотени!

— С тобой, с трупами наших мужей, с храмом Св. Патрика и с самим Патриком!

Паяца, так вот сразу, достать мешает бар под зеленой скатеркой. Аналой. Неприличными словами для леди выражаться неприлично, поэтому пусть будет бар под зеленой скатеркой. Фурии высунули раздвоенные языки, торопясь погуще обмазать клоуна дерьмом, и… Мэри и Mэлoни вдруг закашляли, а потом захрипели. Из носа – кровь, изо рта – пена. Закатившиеся глаза. И два женских трупа на дощатом полу.

Куклы делятся на два вида: более миролюбивые и более воинственные. Первые умирают быстрее, чем вторые. Вероятно, в силу того, что энергия разрушения более жизнестойка, чем энергия созидания… Что Мэри и Mэлoни отлично проиллюстрировали.

— Вот ублюдок!

— Он нас!

Митчелл и Джоди не успели толком поговорить. С толком обсудить, — так верней! Кашель, потом хрип. Кровавая пена и умирающие глаза. Парочка кукол упала бездыханно. И трупов блондинок у аналоя… простите, у бара, стало четыре. Квартет синеглазок – звучит! Если при других обстоятельствах…

Служитель выронил чашу, просфоры раскатились по полу. Запомни сегодняшнее число, Патрик – день, когда ты из юноши превратился во взрослого дядю! Широко известный факт: трупы делают нас взрослей…

Театрал вставил в рот сигарету «методом мистера Фэйса» (губами). Прикурил. И спросил нежно:

— Где у нас Патрик? – повел глазами вбок. В нескольких футах от себя нашел служителя. Трёхсотфунтовый поросёнок дрожит как холодец, но вот его глаза… В глазах-то – похеризм!.. Страх зачастую провоцирует на те эмоции, которые не ожидаешь.

— Говори, Патрик, говори, родной, — подмигнул режиссёр. — С болью, торопливо, сбивчиво...

— Мистер Фэйс… То, что вы сделали – ужасно… Вы убили отца Джозефа, убили этих женщин. И наверняка вы убили и их мужей!.. – начал выплёскивать диакон свой похеризм. — Я чувствую, что сейчас вы убьёте и меня, но вы должны знать…

— Да, знаю. Ты вызвал полицию, которая будет с минуты на минуту, — сплюнул кукловод. Жестокая ухмылка режиссёра, как непременный довесок к спокойному тону. Мистер Фэйс явно не обожатель полиции. А… хулитель!

— Хула на власть, установленную Господом – признак сатанизма... – в ужасе возопил служитель. – Убийца без галстука не признак, он – хуже!..

Патрик крепко сжал золотой крест, и выставил его перед собой:

— Мистер Фэйс, вы бесовское отродье!.. – грязное, мерзкое и вонючее! Жаль, что нельзя применить эти прилагательные. И не потому, что боязно… Просто сей ублюдок – не ладен таким эпитетам! Как ни крути…

Кукловод двинулся к диакону. Просфоры громко захрустели под нажимом начищенных ботинок.

— Сейчас убьет...

— Куда, Патрик! Куда?.. – ухмылялся театрал, методично приближаясь.

Служитель неловко отступал, туда – в угол, ногам начхать на любые приказы, просьбы, пожелания… Что бы там не твердил мозг – ноги намерены ходить, а не лежать. Мозгу не понять, он-то всегда лежит…

— В вас нет ничего человеческого, мистер Фэйс… Вы – ребёнок Зла и таким как вы, нужно сидеть в дурдоме!.. Убивайте, только мнения о вас я не изменю даже на небесах!.. – спина диакона упёрлась в угол – всё, дальше не пройти.

— Виват, диакон! Ты — свет мира. Не может укрыться город, стоящий на верху горы, — ухмыльнулся кукловод. — Многочисленные аплодисменты, переходящие в овацию!

Театрал остановился в шаге от жертвы. Выпустил табачный дым прямо ей в лицо. Выбросил вперед хищные пальцы и… зажал руку служителя с крестом. Отбросил окурок. Приставил строгий взгляд к лицу диакона. На расстоянии в полфута! И заговорил: тон голоса сроднен тону глаз. Так наставляют учителя своих учеников:

— Открою небольшой секрет, Патрик. Тебе открою… Вера – основа! Без веры нет ничего… Мы верим, Патрик, но мы же и боимся этой веры! Это единственное, чего мы боимся — правда может оказаться Правдой! 

Кукловод... неожиданно выпустил руку диакона и развернул его к себе задом, обхватил его сзади за шею. Устремил бездумные глаза в толщу стены. И зашептал с частыми паузами:

— Но однажды настанет время… обязательно настаёт то время и тот час, когда мы вдруг хотим знать только одно… Мы всеми фибрами жаждем это знать!.. И тогда… — театрал повысил голос, постепенно доведя его до крика! —  …Тогда мы задаём вопрос… Свой вопрос… Главный вопрос!.. – он развернул пухляка лицом, приблизил строгие глаза к его глазам. И мягко добавил: — Подумай, Патрик. Ведь это ты сегодня стал святым отцом… Теперь банк в храме Творца держать именно тебе!..

Если боятся ноги – то ты ещё живой, а если боится мозг – то ты уже мертвец. И биение сердца никакой не повод усомниться в твоей принадлежности к мертвечине... Диакон устоял только потому, что его держали чужие руки.

— Подумай, Патрик. И ты поймёшь, что я не так уж и не прав… — театрал заглянул в застывшие глазки. Чмокнул в лобик. Резко отстранился и скрылся в выходе из придела.

Золотой крест сам собой выскользнул из холодных пальцев, и упал на пухлую грудь. Зрачки самопроизвольно проводили кукловода. Ноги без усилий опустились, сажая хозяина на корточки. Легкие немедля шумно выдохнули. Отдохни, Патрик. Тебе предстоит бессонная ночь в полиции, и надо набраться сил. Полиция – та организация, что забирает силы и у сильного человека. А у бессильного и подавно.

Полицейская печать

— Итак, мистер Принц. Картина произошедшего ясна. Только не совсем ясны ваши мотивы, — говорил Бобби Вайз, вальяжно сидя на стуле. Насколько на стуле можно так сидеть.

— Двойное убийство, угон автомобиля, — добавил Лакки Фрэшер. Коп стоял у стены, опершись на неё плечом, и приглаживал щеголеватые усики.

— Угон? – принц изумленно поднял бровь.

«Комната допросов» в полицейском управлении Западного Округа LA была неотличима от «Комнаты допросов» любого другого полицейского управления в штатах. Замкнутое помещение со стенами монотонно-серого цвета, два стула и стол, привинченные к полу, железная дверь. Отсутствие примечательных деталей в самой комнате сейчас компенсировал стол, заваленный курьерскими вещами: мобильный телефон, два брелока с автомобильными ключами, сигареты, толстая пачка долларовых банкнот, платиновая кредитка и паспорт. Рядом скромной стопочкой покоились различные полицейским бумаги: протокол допроса, предварительные заключения экспертиз, заявление барменши, парочка фотографий.

Руки аристократа по-прежнему были скованы наручниками, только уже не сзади, а спереди. Жест гуманности – со стороны полиции!

Вайз отложил паспорт иностранца, что вертел в руках. Подтянул к себе бумагу, мимоходом в неё заглянул – так читают глубоко знакомые вещи.

— Вот заявление мисс Дженнифер, барменши, — кивнул Бобби на бумагу. — Она пишет, что вы поругались в кафе с ребятишками, трупы которых обнаружены в багажнике её «Роллс-ройса». Один из ребят — её старый знакомый, которому она как раз передала ключи от своей машины… Во время ссоры вы вызвали парней на улицу. Что было дальше – она не знает. Но ни этих парней, ни «Ройса» она не увидела, когда выглянула на улицу…

Вайз выдержал паузу, пристально глядя на подозреваемого. Лицо оного выражало легкое напряжение – так всегда с нашим лицом, когда мы перевариваем новую для себя информацию.

— Зачем вы вернулись в кафе, мистер Принц? – поинтересовался Вайз.

Милорд поднял глаза на детектива и весело спросил:

— Какой ответ вы ожидаете услышать? – повернул голову к Фрэшеру. Подмигнул ему. – А вы?..

Коп из отдела по расследованию убийств – это та особь, которая (по сути) живет в морге. И в силу специфики своего адреса улыбается редко. А чужие улыбки не понимает. И презирает, и ненавидит… Лакки Фрэшер отлепился от стены, подбежал к принцу и резко над ним наклонился.

— Правильный ответ! Правдивый и правильный ответ, мистер бирмингемец!.. – прокричал коп.

Тут же раскрылась дверь и на пороге возник полицейский эксперт: очки, белый халат, садистская ухмылка:

— Эй, детективы, мы просветили конверт, там нет ничего, кроме листа бумаги. Можете вскрывать.

Фрэшер нетерпеливо взбрыкнул над задержанным парнем – и хочется, и колется дать поганцу в бубен!.. Неохотно метнулся к порогу, взял у эксперта тот самый большой конверт без надписей. Закрыл дверь, пересек комнату, положил конверт перед Вайзом, как главным в паре.

Бобби отвёл любопытный взгляд от принца, аккуратно вскрыл конверт и достал оттуда один-единственный тетрадный листок в клеточку. Отложил конверт, поднес листок к глазам. Лакки отпустил свои щеголеватые усики и нагнулся над напарником, тоже вчитываясь.

Задержанный с интересом наблюдал за сменой эмоций на полицейских лицах. Всё-таки классная штука – «Театр мистера Фэйса», где ещё получишь столь яркие ощущения!

— Вот паскуда!.. – скривился Бобби Вайз, отрываясь от чтения.

— Ну и мразь!.. – Лакки Фрэшер подпрыгнул к принцу и, с короткого размаху, ударил его кулаком в лицо! – Это аванс, тварина!

Мордобитие – неприятная штука даже для актера, которого избивают на сцене «битой из поролона». В случае с Игроком такая неприятность может привести к посещению дантиста. Издержки, которые никуда не денешь…

— Не переигрывай, парень, — сплюнул кровь с губы аристократ. – Что за дрань?

— Ты ещё спрашиваешь, чудло!?.. – удивился Фрэшер, смотря на принца как на вошь.

— Ээй, Лакки, спокойней!.. – с ленцой крикнул Вайз. – Отойди-ка от него!

Возглас напарника удержал копа от второго удара. Так он стоял, с занесенным кулаком, яростно смотря в лицо наглого арестанта.

— Я сказал – отойди от него, Лакки Фрэшер! – медленно поднялся Вайз. — Я здесь старший!.. Живо, Фрэшер! – рявкнул Бобби.

Детектив опустил кулак, пихнул принца и резко отошел! Начал быстро-быстро ходить у дверей, за спиной заморского героя, теребя свои усики.

— У нас в участке ещё международного скандала не было, — проворчал Вайз. Он взял сигарету из пачки убийцы, прикурил. – Ты что не понимаешь, Лакки? Этот поганец специально нас провоцирует!..

Фрэшер промолчал, но перестал метаться. Замер у другой стены, опустив голову и стиснув зубы.

Кукловод внёс сценарные коррективы всего несколько часов назад. Любой сценарий пишется и правится не один день, и когда его меняешь «на ходу» — то возможны накладки. И самое опасное – принимать такие накладки за издержки. Принц облизал вспухшую губу, и кротко попросил:

— Господа полисмены, дадите мне взглянуть на предмет вашей злости? Я понимаю, что вы знаете свои роли назубок. Но… намекните мне хотя б на вводные данные! Режиссёр мне ничего про них не сказал! – аристократ улыбнулся как можно любезней.

— Клиент, кажется, «поплыл», — победно усмехнулся Вайз. И спросил индифферентно. — Что за режиссёра вы имеете в виду?

Фрэшер встрепенулся и подбежал к столу. Схватил стопочку бумаг, прыгнул к принцу. Затоптался рядом… Стал, по очереди, отделять от стопки бумажки и хлёстко класть их на столешницу – под нос арестанта:

— Вводные, мистер иностранец, таковы! Вот факты! Вот факты! И вот факты! Что ты на это скажешь!?.. – Лакки сел на краешек стола, чутко отслеживая каждую реакцию в глазах преступника.

Милорд признательно взглянул на офицера. Затем уделил внимание полицейским бумагам, дабы ликвидировать «сценарные пробелы» в сознании.

— Так, фоточки юнцов… — прошептал мистер задержанный. – Правдоподобно, чёрт возьми, так и поверишь, что они и правда трупы!.. А это… что… ччто это ттакое? – голос принца вдруг сел. В теле разлился холодок, а мозг мгновенно вскипел. Знакомое чувство – ровно так было ночью, когда лорд случайно понял, что он пришел на свои собственные похороны…

Вайз пускал кольца дыма, удовлетворенно наблюдая за тем, как преступник побледнел и часто-часто задышал. Наглядное доказательство того, что допрос правильней вести вдвоём.

— Вот заключение эксперта – гильзы, найденные в багажнике «Роллса», идентичны пулям в телах убитых, — раскладывал преступнику Фрэшер, тыкая в бумаги. — В кабриолете, судя по документам – твоём, найден пистолет. По данным предварительной экспертизы пули выпущены именно из него. Готовься к электрическому стулу, мистер как вас там!

Принц не всматривался в экспертизы и не вслушивался в нудный голос. А он… смотрел на солидные круглые печати полиции, скрепляющие каждый документ. Подделка под покойника – может быть театром, а гос. печать на обвинительном документе, где стоит твоё имя – это явно не театр.

— Слишком далеко всё зашло, чтобы быть игрой… — полушёпотом размыслил аристократ.

Вот так вот, какие-то там печати открывают истины. Милорд в смятении посмотрел на копов… На лицах легавых нет ни печали, ни радости, а лишь казённое равнодушие.

— Выходит, это не театр… Вы настоящие полисмены и обвиняете меня в настоящем  убийстве!?..

— В двойном убийстве, мистер Принц, — ненавязчиво поправил Фрэшер. — И в угоне. Если вы честно и подробно расскажете о своих злодеяниях, то получите пожизненное заключение.

— Вы иностранец и ни разу не привлекались… — отечески добавил Вайз. — В штатах точно ни разу. Поэтому легко можете рассчитывать на снисхождение присяжных, которое избавит вас от электрического стула.

В жизни нет случайностей, а есть закономерности, что принимаются нами за случайности. Впрочем, подстава кукловода никакого отношения к данным словам не имеет. Милорд нервно покусал разбитую губу и произнёс, чеканя слова:

— Мне нужно сделать телефонный звонок! Я имею на него право!

— Официального обвинения вам пока не предъявили, — озвучил Бобби Вайз. — Поэтому мы можем просто поболтать... И я обещаю, что после нашего трёпа вы сразу сделаете звонок!

12 Киллеров

Пока Его Высочество томился в полиции – в двух милях от участка, у храма «Св. Патрика», остановился шикарный «Кадиллак». Дверца открылась, с места водителя поднялся высокий плотный мужик, в красной пиджачной паре. По внешнему виду в целом – самодовольный индюк, лет пятидесяти. Авто встало чуть в стороне от центрального входа, аккуратно прижавшись к бордюру. От сооружения культа до «Кадиллака» — футов шестьдесят. Мужик крупным шагом направился, было, к базилике, но вернулся. Открыл дверцу и всунулся в салон, явно что-то забыл взять!

Где-то далеко завыли полицейские сирены.

Из храма вышел мистер Фэйс, он ловко приклеил на дверь бумажную табличку. Буквы были выписаны синим маркером – крупно: «CLOSED». Затем театрал глянул, сощурясь, на солнце, широко зевнул. Достал пачку сигарет, губами вытянул сигарету, прикурил. Рассеянный взгляд выхватил мужика в красном пиджаке, шедшего к храму. Размашистая поступь вида «строевой шаг», в руках явно увесистый портмоне. Мужик ступил на паперть и вознамерился войти в базилику. Кукловод сделал шаг в сторону, загораживая вход, предупреждающе ткнул в мощную грудь гостя ладонью:

— Читать умеешь? Написано – закрыто.

— Ты кто такой, чёрт тебя возьми!? – недоуменно нахмурился посетитель.

— Моё имя тебе ничего не скажет. Убирайся.

Если не знаешь что делать — сделай шаг вперед. Потому что шаг назад ты всегда успеешь сделать. Прихожанин надвинулся на паяца в синей пиджачной паре и прорычал:

— Слышь, мурло! У меня важная встреча с отцом Джозефом! Поэтому несмотря на то, что храм закрыт, он всё же открыт. Для меня!..

— Отец Джозеф отъехал к Господу Богу в вечные гости, и теперь разговаривает только с Ним. — Мистер Фэйс с усмешкою выпустил дым прямо в лицо толсторожего хама.

Есть две грани, которые мужчине нельзя переступать: глотать унижения и продавать свою жопу! Всё остальное можно, если нужно… Прихожанин резко ударил паяца в лоб – своею головой! Безотказный жест, который успешно действовал даже на крепких деревенских парней из Техаса! Зачастую эти ковбои начинали качать права, принимая армию за родео в своем кукуевском селе, и такого рода вмешательство остужало разгоряченные головы… Театрал отшатнулся назад, но устоял… неожиданно улыбнулся и… нанес прихожанину ответный удар в лоб – головой!

— Убирайтесь, пока я не дал вам пинка, генерал Лоренс! – отечески произнес он.

— Мы знакомы, мистер?.. – изумился вояка, машинально трогая лоб после чувствительного (надо признать) удара.

— Среди знакомых мне ублюдков — нет ублюдка по имени «генерал Лоренс»! – последовал вежливый ответ.

Полицейские сирены завыли совсем близко. Одна… вторая… третья… четвертая, пятая, шестая… восьмая…

Кукловод быстро развернулся и исчез в храмовых дверях. Генерал хотел шагнуть следом, но последующие звуки не дали этому случиться! Мало того, что сирены… практически за спиной послышался многочисленный визг тормозов, хлопанье дверок, щелканье затворов, какие-то более мелкие звуки, сливающиеся в невнятную суету!.. Лоренс развернулся всем корпусом от базилики к улице.

В пятидесяти футах от храма, неровным полукругом, встали полтора десятка патрульных полицейских машин. Между ними втиснулись два микроавтобуса с тонированными стеклами. «Кадиллак» остался чуть в стороне – от указанных диспозиций, в десятке футов. Пятьдесят пистолетов профессионально торчат из-за дверок техники. Направленные на базилику и на прихожанина, в гордом одиночестве прозябающего на паперти. Из автобусов почти неслышно высыпали сорок бойцов – в пятнистой форме и с автоматами – SWAT, полицейский спецназ! Короткой перебежкой спецназовцы выдвинулись перед машинами – опустились на одно колено, чутко поводя автоматами. Согласно инструкции!

Серебряной краской на солнце блеснул рупор. Капитан Дик Свайн – мужик с испитым лицом, поднес его к губам:

— Эй, мистер, поднимите руки, сцепите их на затылке, и медленно идите к нам!

— Вот так твою мать… — выругался вояка, что когда-то командовал армейской бригадой в Ираке. И крикнул натужно: — Господа, Я – генерал Лоренс!..

Хорошо всё слышит зритель, на экране. Во время съемок же, приличный звук на натуре – несбыточная мечта. И никакое звуковое оборудование не спасает в этом смысле положение. Даже у новатора Спилберга! Актеры и режиссёр ориентируются по сценарию в общем, иначе никак! Впрочем, герой Америки узнаваем и без объяснений!

— Дик, это генерал Лоренс, — шепнул лейтенант Сэмми Пиглет, замерший рядом с боссом.

— Вижу, — кивнул капитан Свайн. Он вновь поднес рупор к губам и крикнул: — Генерал Лоренс, поднимите руки, сцепите их на затылке, и медленно идите к машинам!

Губы Лоренса скривила недовольная гримаса, но руки вверх он поднял. И спустился с церковного крыльца. И услышал мощный свист совсем близко – так свистят гранаты, пущенные из гранатометов!.. На глазах генерала одна из полицейских машин взорвалась, прямое попадание – опасная штука!.. Вояка тотчас же, повинуясь привычке, шустро упал на травку, зажав руками голову.

Части взорванной тачки разлетелись в стороны, небо и близлежащие от взрыва футы — застлал чёрный дым… Полицейские основательно присели за своими дверцами, SWAT непроизвольно пригнулся. Совсем рядом послышался стрекот полицейских вертолётов, спешащих на подмогу.

Протекло сколько-то мгновений… Генерал осторожно поднял голову и, с прищуром, глянул вперед. Там плавал дым – ничего толком пока не видно. Тогда генерал повернул голову назад. На паперти вояка увидел двенадцать мужчин: с породистыми лицами аристократов, в белых санитарских халатах. 12 Киллеров мистера Фэйса! Бригада держала армейские автоматы, а Пётр обхватил гранатомёт. Чуть впереди ровного полукруга убийц – мистер Фэйс. В правой руке газовый револьвер с наствольной насадкой для запуска сигнальных ракет.

— Ни хрена себе! – генерал почувствовал, что вот теперь у него «заиграло очко».

Режиссёр поднял руку с револьвером вверх, и выстрелил сигнальную ракету! 12 Киллеров немедленно открыли огонь, поливая полицию плотным автоматным огнём. Полиция не осталась в долгу и тоже стала стрелять – правда, довольно бестолково. Спецназовцы постарались зарыться в асфальт, а когда не получилось – то поспешно отступили за машины. От свинцового шторма не спасают и бронежилеты, кроме того, лицо такой жилеткой не прикроешь… Над базиликой зависли два вертолёта, точечно выгадывая место, чтобы стрельнуть. Если б не национальный герой, распластавшийся в шести футах от паперти – стрелкам в воздухе было б гораздо проще спустить курки!

Мистер Фэйс источал из уст и глаз строгую Доброту, стоя чуть впереди своих апостолов. Опустив руки вдоль тела, практически недвижимо. 12 Киллеров посылали в полицию рожок за рожком, взаимозаменяя друг друга – пока один перезаряжал, другой стрелял. Время от времени в шеренгу убийц залетала полицейская пуля, причиняя вред облицовке храма. Пётр хладнокровным выстрелом взорвал вертолёт, а ещё парочку гранат направил в скопление полицейского железа и полицейской органики. Полиция даже дрогнула от такого напора, от такой наглости! Стоны раненных, нецензурщина живых, бестолковые приказы начальства – из уютного штаба… и всё это сдобрено громким треском выстрелов, тёмной дымовой завесой, грудой покойников, валяющихся как попало, и шумами, что не имеют прямого отношения к Бойне, но придают ей неповторимый колорит! Как-то: случайно подстреленный прохожий, шальная пуля, попавшая в окно близлежащего дома, любопытные дети и журналисты… Спилберг нервно курит бамбук по сравнению с мистером Фэйсом, вот уж точно!

Вертолёт, наконец, решился выстрелить! Однако помешала киллерская граната, что как раз сам вертолёт и зацепила! После взорвалась ещё одна машина полиции… Режиссёр окинул сцену задумчивым взглядом:

— Отлично сыграли, ребята! – он удовлетворенно кивнул и скрылся в храме. За театралом проследовал и Пётр.

Штаты – страна жестоких гангстеров и благородных полицейских! Можно поменять прилагательные местами, что смыслов ни хрена не поменяет. Откровенно говоря…

***

Патрик сидел в углу правого придела – на полу, пухлая рука сжимала полупустую бутылку «Asti»! Диакон жадно пил прямо из горла!.. Невдалеке, на полу же, стояли четыре гроба с козлами-Игроками, на каждого сверху навалилась подружка-курица.

На пороге придела возник мистер Фэйс:

— Эй, Патрик, ты не видел, куда я положил памперсы? – просто спросил театрал.

Служитель никак не среагировал на голос, он присосался к бутылке как клещ, с содроганием ловя рёв Бойни, что долетал с улицы. И больше ничего не воспринимал.

— Понятно, — кивнул мистер Фэйс. — Значит, не видел!

Генерал вжимался в землю, закрыв голову руками – в шести футах от паперти с Киллерами и в сорока пяти футах от лагеря полиции. Выстрелы уже смолкли, в звенящей тишине била последняя автоматная очередь… вот и она стихла. Тотчас рядом с воякой мягко приземлилась прямоугольная белая упаковка, с надписью: «Diapers for adults»*. Лоренс неуверенно поднял голову, поводил ею по сторонам… заметил упаковку… рассмотрел внимательно.

Примечание: «Памперсы для взрослых» (пер. с англ.).

Fuckin Civilization

— Мистер Вайз, я и сам не хочу международный скандал, — убеждал принц. – И поболее вашего… Поэтому будет лучше, если вы… разрешите мне сделать один звонок прямо сейчас! А допросите после…

Аристократ всё так же сидел за столом – на табурете, со сцепленными наручниками руками, спереди. Напротив – Бобби Вайз: на лице спокойствие кота, поймавшего мышь.

— Мистер Принц. В этой комнате мы ставим условия, — буднично заметил Вайз.

— И эти условия не обсуждаются, — веско добавил Фрэшер, по-прежнему гревший зад на столе, рядом с преступником.

— Да я не обсуждаю ваши условия, господа! – воскликнул принц. Им овладело некое бессилие – так всегда, когда споришь с тем, кто сильнее тебя.

— Послушайте!.. – лорд непроизвольно стал подниматься.

— Сидеть

— Я хочу сказать, что вызову человека… — в отчаянии вымолвил принц. — Имя Эндрю Сингли вам о чём-нибудь говорит!?

Вайз почесал висок, глянул на напарника. Хмыкнул:

— Я знаю Энди Сингли – мелкого мошенника. И что?

— Я говорю не о преступнике Энди, а об Эндрю Торнтоне Сингли! — велеречиво произнес принц.

Вайз, на сей раз, поскреб подбородок. Немного в смятении посмотрел на напарника.

— Это… министр внутренней… безопасности*?..

— Да! – одновременно ответили и милорд, и Лакки. Последний глумливо заулыбался.

Вайз гмыкнул и спросил простецки:

— А почему не..?

— Боб, президента США наш убийца не знает, а знает только министра! – подмигнул Фрэшер. – Да, чувак?

— Президента я всё-таки знаю, но плохо, — спокойно поправил аристократ. — А мистер Эндрю Сингли – мой хороший друг. В моём мобильном есть номер его сотового!

Чёрный юмор – это непременный довесок к работе по расследованию убийств, в полиции. Если б не было данного бонуса, то «убойные отделы» наверняка бы наполовину поредели. Фрэшер ласково похлопал преступника по щеке и отошел к напарнику. Протянул руку, взял со стола мобильный телефон принца. Покрутил в руках. И вымолвил, призывая напарника вместе порадоваться:

— Боб, а мистер Эндрю Сингли – это друг Эндрю Принца. Представляешь! Рассыльный и министр – друзья! – коп подмигнул курьеру. — Такая лажа может прокатить только в Америке, да?

Стаж Вайза был на десять лет продолжительней, чем у Фрэшера. И, следовательно,  полицейского опыта было на десять лет больше. Поэтому Бобби не стал гылиться, а предложил:

— Лакки, давай-ка, найди в телефонной книжке номер министра Сингли, и позвони ему.

— Да он брешет, Боб! – возмутился Фрэшер. — А скорее, издевается!.. Ты что, не распознаешь шутника?! — Коп бросил трубку на стол, нервно отошел, приглаживая свои усики.

— Если веришь поганцу, то звони сам!..

Вайз невозмутимо взял телефон, полистал телефонную книжку, и легко нашел запись: «Minister Single» — как раз сразу за «Matt Damon». И собрался позвонить.

Принц напряженно следил за развитием ситуации, когда за его спиной послышались звуки открываемой и закрываемой двери. Кто-то вошел. Аристократ увидел, что детективы… сначала удивились, а потом расстроились. И схватились за кобуры с оружием.

Послышался мелодичный свист пуль. Лакки Фрэшер поймал их две – прямо ртом, и упал навзничь. Из носа вытекло пол-литра крови, что стала сворачиваться на груди копа. Ещё три пули вдребезги искромсали лицо Бобби Вайза – оно превратилось в сплошное кровавое месиво, с торчащими кусками мяса. Офицер попробовал встать со стула, не получилось, так на стуле он и умер, неловко навалившись на стол.

Пришла мисс Смерть и устроила групповуху. Ненасытная извращенка! Принц медленно поднялся, и… резко развернулся назад. На пороге комнаты милорд увидел капитана полиции, со строгими синими глазами. В руке «мистер 38-ой» с глушителем, на устах тёплая улыбка.

— Допрос окончен, Ваше Высочество, потому что вы ни в чем не виноваты, — объяснил капитан. Он подошел к столу с противоположной от принца стороны. Положил оружие на край столешницы, поднял за шиворот мёртвого Вайза и сбросил тело на пол.

Эксцентрик заворожено наблюдал за кукловодом. Эмоции лорда умерли вместе с копами.

— Вы ведь не успели позвонить своему другу — министру Сингли? Зачем отрывать чиновника от важных государственных дел, верно?.. Ведь у вас есть мистер Фэйс, который всегда решит все ваши проблемы… — театрал взял телефон принца, опустил в карман форменной одежды. Затем проделал то же самое с пачкой долларов, платиновой кредиткой и бирмингемским паспортом.

— Ваши вещи мне не нужны, чужого не надо… —  непринужденно болтал капитан. — Вот выйдем из участка и тогда… И наручники не сниму. Надеюсь, вы сам понимаете некую щепетильность ситуации, Ваше Высочество… что требует мер предосторожности…

Режиссёр поднял тетрадный листок в клеточку, и показал его милорду:

— Имею наглое мнение, что копы не сильно разозлились на эту маленькую шутку.

— Дайте мне письмо! – вдруг встрепенулся принц. Мистер Фэйс с усмешкою перекинул листок на другую сторону стола. Аристократ лихорадочно придвинул листок к себе, склонился над ним. На листке одна фраза, буквы выписаны жирным синим маркером.

— Я трахал в задницу Люси — жену Бобби Вайза. А сестрёнку Лакки Фрэшера – Хью, имел в рот… — прочитал Его Высочество вполголоса. Игрок поднял глаза и посмотрел на Режиссёра. Случилось! Театрал успешно зачал в принце новую эмоцию, теперь дело за эксцентриком – нужно успешно её родить. А потом и вырастить. Если никто не помешает… Принц сначала ощупал глазами «мистер 38-ой», лежащий в пяти футах. А потом и сделал несколько шагов в направлении своего взгляда. Остановился рядом с кукловодом.

Мистер Фэйс беззаботно насвистывал «Johnny» — ту самую песню из Детства. И рассовывал по карманам вещи аристократа и полицейские бумаги.

— Вроде… всё! – подытожил театрал, оглядывая стол с остатками мозгов Вайза, и повернул голову вбок. — Вижу, что Ваше Высочество уже готов… Тогда идем!

Принц размахнулся и, сцепленными наручниками руками, ударил в ухмыляющееся лицо. Со всей силы! В глазах – боль и отчаяние.

Мистер Фэйс, как подкошенный, упал на труп Бобби Вайза.

— Плюха отдельно за шутку! – зловещим шёпотом сказал милорд. – Знаете, мистер Фэйс, а ведь вы… Вы самый дерьмовый человек, которого я когда-либо знал!..

Зловещий шёпот – тот шёпот, который вовсе и не шёпот. А громогласный вопль!

— Я до последнего момента верил, что это театр, поставленный вашей ловкой рукой!.. Да, у меня были сомнения, когда… я увидел в багажнике трупы, — аристократ чуть запнулся. — И это нормально, если тебя одолевают сомнения, когда ты видишь в багажнике машины, на которой едешь, два трупа!.. Я сумел сомнения перебороть, потому что не мог и помыслить, что вы… жестокий убийца! Но когда мне предъявили документы с печатями полицейского управления Лос-Анджелеса, я начал осознавать, что это слишком… реальный театр! И такого театра не может быть!..

Кукловод прослушал исповедание эксцентрика, с комфортом лёжа на полицейском трупе. Когда милорд замолчал, то театрал поднялся. Потрогал набухающую скулу и спросил с издёвкой:

— А как же утверждение вашего великого соотечественника: «Жизнь – театр, и люди в нём актёры»?

— Шекспир?.. – устало засмеялся принц. – Да когда Шекспир это писал, он имел в виду никак не убийство! А если он и писал об убийстве, то об убийстве на сцене, где актёры умирают на сцене…

Чёрт, кажется, аристократ уже где-то слышал похожие мысли!.. То же самое приводил грёбанный режиссёр сегодня утром, в отеле! Параллель между актерами и Игроками! Арлекин думает на несколько ходов быстрее, чем Данте! За счет предварительной подготовки, конечно… Милорд сбавил тон:

— Я наследник Короны, но прежде я человек, а потом уже наследник. И как в каждом человеке во мне генетически заложено отвращение к убийству – основе разрушения цивилизации!

Мистер Фэйс мило улыбнулся. И сказал негромко, но внятно:

— Экология, мистер Принц… Посмотрите, чем мы дышим, что едим и пьём!.. Цивилизация… На пороховой бочке она — цивилизация  ваша, сама себя туда и посадила!.. И слезать не хочет. Её убеждают президенты и папы, Гринпис и ООН… Но нет – цивилизация не внемлет никому. И рвётся ввысь, как ей кажется, к Небесам!..

Голос кукловода… треснул и загустел! Голос не стал громче – нет, он стал весомей, объёмней, приобрел особую ёмкость! Глаза заметали праведные молнии, а шея нервно задёргалась. Ни ухмылок, ни улыбок, а сплошная злая злость!

— Только эта ваша… fuckin civilization никак не может понять, сука, что на бочке пороха Небес достичь нельзя, особенно если они нарисованы на потолке тухлым помидором! А можно лишь подороже продать собственную задницу и расшибить себе лоб! Об этот же потолок! На потолке для неё и намалёван бог, тем же тухлым помидором!.. Да! Именно намалёван!.. — Кукловод замолк и глянул с укоризной. Страдальчески скривил лицо. И грустно добавил, еле слышно:

— А Небеса… – они где угодно, но только не на драном потолке!..

***

К вечеру движения вокруг полицейского участка замирают. Как и во всех других федеральных и муниципальных органах управления и правопорядка. Прекращается поток посетителей и просителей, заканчивается рабочий день у адвокатов и у следователей. Перестают возить в суд и выпускать ранее задержанных «мелких хулиганов». И участок становится местом обитания дежурных, правонарушителей в клетке и некоторых офицеров из детективного отдела, расследующих уголовные дела. До следующего утра, когда суета здесь возобновится именно с того места, на котором прервалась… Сейчас площадка перед центральными дверями здания была безлюдна. Лишь в тридцати футах, у патрульной машины, на полутонах, разговаривали двое копов.

Двери распахнулись, стремительно вышел изрядно помятый рассыльный! С гордым независимым видом направился туда, куда глядят глаза — на улицу. У арестантов взгляд направлен именно на улицу, всегда и всюду!.. Как правило, с наручниками на запястьях на свободу не выходят. Но когда мы раздражены, то мы об этом не думаем. А зря. Могут припаять попытку к бегству: в лучшем случае тебя остановит патруль на предмет проверки, а в худшем случае он же тебя и застрелит...

— Дайте-ка мне руки, — негромко и явственно позвал полицейский капитан со строгими синими глазами. Он вышел следом за посыльным, не спеша, вразвалочку. И встал на крыльце, немного напряженными пальцами сжимая ключ от наручников. Сегодня был длинный сложный день и нормально, что усталость дает о себе знать… Рассыльный остановился как вкопанный! Мгновение стоял спиной к провожатому. Резко повернулся! Двумя размашистыми шагами приблизился к капитану! Направил на него долгий угрюмый взгляд. Нервно сглатывая, подвигал желваками… И протянул сцепленные руки.

Режиссёр изящного театра отомкнул наручники, снял браслеты с кистей аристократа, нацепил ребристые кольца себе на полицейский ремень. Лорд отвел глаза от лица кукловода и стал потирать порядком припухшие запястья… Два высоких парня на полицейском крыльце. Освещенные красно-жёлтыми вечерними лучами. Оба длинноруки и чуточку сутулы: если посмотреть на обоих чуть снизу и в профиль – то увидишь. Один растирает запястья, а другой достает из кармана автомобильные ключи на брелоке.

— Вы поедете на своей машине, Ваше Высочество? Или подарите её полицейскому управлению? Я свою дарить не буду, – небрежный кивок вбок. Там, в сотне футов от крыльца, две тачки: кабриолет с заморскими номерами и военный легковой «Роллс-ройс» 1944 года выпуска.

Аристократ поднял взгляд и увидел циничную ухмылку. Рядом с ухмылкой качаются ключи на брелоке. Лорд хотел что-то сказать, но не сказал. Всё уже сказано в кабинете у копов… Принц выхватил ключи и уверенно пошел к кабриолету. Киллер – следом.

Патрульная машина уехала, включив сирену. Устранять очередное говно в Западном Округе LA. Кто-то кого-то избил или грабанул. Или трахнул без разрешения. Многомиллионный город каждую секунду производит килограммы говна. Сколько его не разгребай – меньше его не становится. Говно – жидкая субстанция, которую надо вычерпывать, а не грести… Полиция и призвана черпать, только разгребать ей сподручней. Поэтому говно и не убывает, а – наоборот – прибавляется…

Парочка театралов остановилась у водительской дверцы кабриолета.

Лорд протянул требовательную руку:

— Отдайте мне мои вещи.

Кукловод явил из своих карманов ряд предметов:

— Само собой.

Толстая пачка долларовых банкнот, мобильный телефон, сигареты, банковская карточка,  паспорт… — были переданы Его Высочеству. В целости и сохранности! Аристократ начал рассовывать вещи по своим карманам. Беря их из рук убийцы. Реплика прозвучала из насупленного сознания и как бы между прочим:

— Мистер Фэйс. На вашем месте я бы покинул Америку, пока ваша личность не раскрыта…

Чужая личность – это та личность, на которую другой личности посцать с самой высокой башни Бирмингемского дворца. Кукловод ухмыльнулся:

— Вам ведь тоже дорога моя конфиденциальность, мистер Prince. И именно поэтому вы не сказали полиции моё имя. Опасались, что ваш титул окажется фигурантом в уголовном деле?

— Да, мистер Фэйс. Однако я всё расскажу министру Сингли, иначе дело получит огласку… — вдруг задумался милорд. — Такую огласку мои родные не переживут!.. Имя королевского наследника окажется втянутым в грязную историю, куда меня насильно, в общем, не тянули…

— Искреннее заблуждение подлежит очищению. В геенне огненной… — пусть это царственную особь успокоит. Кукловод рассмеялся прямо вслух.

— Где моя трость? – вдруг требовательно глянул принц.

Неожиданный вопрос смущает, ожидаемый вопрос утомляет. В силу своей же предсказуемости. В отличие от неожиданности… Поэт, умеешь ты спросить в рифму!

— Ваша трость, вероятно, осталась в комнате вещдоков. Простите, что не позаботился о трости, желая спасти вашу Королевскую Жопу.

— Моя Королевская Жопа не требовала, чтобы её спасали… тем паче ценой жизни полисменов!

— У нас в Америке нет полисменов! — хищно ухмыльнулся Режиссёр. — У нас в Америке есть копы!

— Мне всё равно, как называют у вас полисменов, — повысил голос Игрок. — Полисмен – это значит, полисмен. Даже на Мадагаскаре! И мне нужна моя трость, трость – подарок Королевы!..

Вот не надо вот орать во дворе полицейского управления… Придите в собачью стаю и замяукайте, и посмотрите, что будут делать собаки. Копы в штатах – не собаки, они – хуже, милорд. Но надо донести вам эту истину на понятном вам диалекте.

— Истерика не красит Ваше Высочество, — по-отечески произнес режиссёр.

Да пошел ты... Тоже мне наставник хренов… Лорд открыл дверцу и сел кабриолет.

— Надеюсь, вы позаботитесь о моей трости, мистер Фэйс? Это ваш театр и вы можете сделать в нём всё, что захотите! — принц чётко вставил ключ в замок зажигания. С пол-оборота завел мотор. Хорошо газанул на холостых, «Ройс» успел приучить к ненужным усилиям… Милорд оставил стартер в покое и основательно искупал режиссёра  в своей надменности:

— Мой адрес вам известен. И попрошу вас обойтись без трупов. Даже подарок Королевы не может быть оплачен кровью! – еле слышный щелчок. Рычажок автоматической трансмиссии из режима «P» в режим «R». Педаль газа в пол! Кабриолет сделал короткий задний разворот. Замер на месте, тихо клокоча. Принц поправил зеркало, включил ближний свет, пристегнул ремень безопасности:

— Всего!.. – аристократ козырнул двумя пальцами ото лба. Режим «D» АКПП*. Кабриолет мигом пролетел площадку перед зданием управления, притормозил, выезжая на улицу… Вывернул вправо и легко, с ветерком, помчался вдаль.

Непоколебимая вера восхищает. Циники прячут восхищение за усмешкой:

— Мистер Принц, я тебя поздравляю — ты меня сделал!.. – усмехнулся мистер Фэйс. Он вытащил из пачки сигарету. Зубами. С наслаждением закурил. И так, с сигаретой во рту, неторопливо пошел назад: к центральным дверям полицейского участка. Мня губами фильтр и беспрерывно дымя.

Примечание: В США нет госоргана, идентичного «Министерству внутренних дел» в России и в Европе. А есть «Министерство внутренней безопасности» (Office of Homeland Security). Новая структура, созданная после теракта 11 сентября 2001 г. Координирует и возглавляет работу всех др. органов правопорядка: Полиции, ФБР, Службы иммиграции, Береговой охраны, и др.

Примечание: Автоматическая Коробка Переключения Передач. Режим «R» — задний ход, режим «D» — передний ход,  «P» — парковочная блокировка. Также в АКПП есть ещё режимы «N» и «L». В 1964 году, в США, эта классификация была закреплена в качестве обязательной для использования «Сообществом автомобильных инженеров» («SAE»).

Перформанс №2. Ангелочки

Кафе для шлюх

Девятнадцать лет – чудесная пора! Ты уже знаешь всё на свете, ты – самый умный. У тебя не колят сердце и задница, не болят голова и печень, и имеется постоянное сексуальное влечение к противоположному полу. Ты много куришь — не думая о запахе, и без меры пьешь пиво — не мысля о привычке.

А ещё можно продавать свое тело за деньги, не мучаясь угрызениями совести! Совесть в этом возрасте ещё не выросла. А если выросла, то не настолько, чтобы испытывать её угрызения в полной мере. Человеческое тело биологически растет до двадцати пяти лет, с совестью где-то также.

По грязному шумному переулку шли навеселе две девушки. Парочка шлюшек: Эмми и Вики. Шатенки. Развязные жесты, эмоциональные, в целом манерами похожи на подруг, что живут душа в душу. А иногда и тело к телу — как скажут господа клиенты!.. Им было и есть по девятнадцать. Одна на месяц старше другой. Обе курили и пили пиво. Бутылки всунуты в картонные пакеты, виднеются лишь горлышки, что часто соприкасаются со сладкими ротиками и клокочут от глотательных движений. Красные шортики на изящных томных фигурках, маечки без лифчиков, сумочки на хрупких плечиках, каблучки и их цокот. Это присказка, сказка впереди!

— Долбанный Котик!.. Вот сукин сын! – подосадовала более легкомысленная Эмми.

— Мне вот интересно,когда мы халтурили?.. – размыслила более практичная Вики.

— Просто-напросто он зажал двести баксов!..

— Неет, тут дело в уважении к своим шлюхам!..

Когда истина становится опасной – из неё делают легенду. Уважение к шлюхе – легенда. Придуманная похотливыми фрейлинами какой-нибудь местной Нефертити из Мид-Вилшир.

— И вообще, мало ли что было месяц назад!.. Может, я тогда вообще ещё «девочкой» была!

Брюква не растет на дереве. А в штатах говорят на американском языке. Ещё здесь говорят на нигерском и китайском, но в Лос-Анджелесе нет «девочек». Есть нигерский и китайский диалекты американского языка.

— Неет, ну это перебор, Эмми! Ну, согласись!

Звонкий смех полупьяных девок рассыпался по переулку. Возбудим и не дадим! Банальнейшая фразка, только жизнь шлюхи – она банальна сама по себе.

Сзади к девчонкам медленно подкрался военный «Роллс-ройс» 1944 года выпуска. Притормозил.

— Далеко собрались, красотки? – гортанно спросил Пётр.

О, спонсор! Нет, не спонсор. Участковый врач, что едет с вызова и решил склеить парочку тёлок? Не отходя от кассы, так сказать. Но вне работы тёлки не трахаются, а сейчас у них выходной. Детки, на ходу, показали залетному ловеласу жест «Fuck»:

— В Сингапур, твою мать! — чувак не похож на Карлсона, а его потрепанная тачка не схожа с реактивным пропеллером. А большим членом не удивишь. Если что.

«Роллс-ройс» остался на месте с включённым двигателем.

Детки глотнули ещё пивка... Отошли от «Ройса» на десяток футов… Вокруг знакомый до последнего камешка, зассанный переулок. Такое место города, где темнота имеет свойство шевелиться… Настроение уж очень поганое. Много-много света и вина, атмосфера приличного кабака – то, чем можно его улучшить, стопудов! А шофёра в докторском халате можно использовать как шофёра.

— Да! – одновременно воскликнули шлюшки, с переглядкой.

Детки тормознули ход и возвратились к вставшей машинке… опёрлись о переднюю пассажирскую дверцу, вдвинули созревшие грудки в салон кабриолета. Жеманно захлопали глазками:

— Котик, ты можешь отвезти нас туда, где много выпивки?

— И где нет мудаков, а?

Пётр смотрел на два улыбающихся ему девичьих лица, покрытых плотным слоем «штукатурки». Ловил чуткими ноздрями запах пивного перегара… И думал: город ангелов потребляет несколько тонн алкоголя каждую ночь. Поэтому ночью тут везде много выпивки. Мудаки – приложение к алкоголю. Обязательное. Нельзя тёлке, в баре, заказать у стойки бокал или рюмку, чтобы не встретить его на соседнем стуле. Они всегда почему-то сидят именно на соседних от тёлок… В логике этим шлюшкам не отказать, как ни странно.

— Не вопрос, детки. Я знаю местечко, где нет мудаков и оно также независимо, как Сингапур от Китая.

Цель достигнута! Даже сиськи не пришлось показывать, мужик сделает всё, что попросят детки. И благодарить ещё будет за просьбы. Сам! Девочки резво загрузились в салон, вольготно расставили ножки на заднем сиденье. Заулыбались довольные.

«Ройс» вырулил с тротуара и понесся вперед, понемногу набирая обороты. Разрезая мрак светом круглых фар.

***

— Места вам зарезервированы, — пояснил Пётр. – Билеты получите у стойки, — он скупо кивнул и вышел на улицу. На пороге остались сладкие подружки: «пивных» пакетов в руках уж нет, всё выдули по дороге в кабак. Эмми и Вики огляделись. Столики в форме барабанов заполнены примерно наполовину, на стульях пьют и хохочут разномастные девки. Стройняшка-официантка разносит выпивку и бутерброды. Незатейливая картинка для любого американского бара!

— А здесь интересно, но… уютно!.. А?

— Ты заметила, девочки есть, а мужчин нет…

— Почти нет, — показала Эмми на стойку, где суетился высокий мужик в каком-то странном костюме.

Подружки с независимым видом пересекли помещение и подошли к бару. Взгромоздили точеные попки на барные табуреты – те самые, на которых утром восседали Панк и Кид.

— Леди, я рад вас видеть у себя в гостях! – тут же зазывающе крикнул бармен. На устах ухмылка, в глазах – наглая бесбашенность. — Я вижу, что вы расстроены. Здесь ваше расстройство исчезнет!

Шлюшки переглянулись. На бармене костюм клоуна: двухцветное платье с заплатами-ромбами. На голове шапка с заячьими хвостами, на щеках намалеваны румянцы, во рту сигарета. Ни хрена себе, корпоративная форма!

— Честное слово! – клоун томительно прижал руку к груди. – Может, вы хотите выпить? Или старой доброй колумбийской травки?

— Где ты увидел расстроенных деток? – наехала Эмми.

— Мы не курим траву, а выпивку давай, и покрепче! – предложила Вики.

Ни одна шлюха Лос-Андежелеса не похожа на другую! Каждая – это яркая индивидуальность! И мисс обособленность, со своим внутренним миром, привычками и отношением к окружающей действительности! Это ведь не гламурные курицы… Тем сложней и… интересней  проводить селекционный отбор. Клоун откинул окурок и хлопнул в ладоши:

— Отлично, леди!

Арлекин ловко достал откуда-то из-под стойки кипу масок. Бросил на стойку. Маска – это простенький картонный «намордник» на тесемках. Незатейливый рисунок, поверху полукругом надпись! Точными движениями клоун разворошил кипу, вытянул две масочки, небрежно подвинул их деткам:

— Прошу!

Американскую шлюху маской не напугать! Полупьяную американскую шлюху тем более! А вот вызвать любопытство можно вполне. Если маска не тупо фетиш-предмет, а деталь в контексте той ситуации, что сейчас… Девочки немного задумались – крайне непривычное занятие для юных деток.

— Скажи-ка, клоун, а почему здесь нет мужчин?

— И девки все такие… Ты держишь заведение специально для шлюх?

Подружки выплеснули вопросы, которые уже успели забыть. С тех пор, как зашли в кабак! Ведь пять минут – приличный срок для детки, целая жизнь зачастую! Кукловод любезно улыбнулся:

— Пётр вам обещал, что мудаков здесь нет? Он сказал правду. Ведь каждый мужчина – это мудак, потому что у него есть яйца.

Девочки внимательно слушали. Подобно девятиклассницам, внимающим объяснению учителя!

— Я сам не мудак, хоть и имею яйца, — сделал предупредительный жест бармен. — Я — хозяин кафе, который имеет яйца, но не мудак.

Подружки вновь переглянулись и… от души засмеялись.

— А ты очень даже ничего… а, Эмми?..

— …не мудак но с яйцами!

Просмеявшись, девочки без колебаний надели масочки. Гордо вскинули легкомысленные головки, поправили великолепные титьки.

Официантка прошла с полным подносом грязной посуды мимо бара – в дверь, ведущую во внутренние помещения кафе. Неприязненно глянула на хохочущих нимфеток. Которые ёё и не заметили ничуть.

— Моё имя – мистер Фэйс. И я умею быть всяким, — поддержал зачин подружек театрал.

12 Киллеров регулярно подвозили новых деток. К бару подошла девушка в ажурных чулочках, светловолосая, с удивительно глубокими зелеными глазами. Лет двадцати! Изрядно потасканная, правда, про таких говорят: «Ей только с толпой нигеров трахаться, иначе ничего не почувствует…». Девушка влезла на третий барный табурет и безучастно сказала, ни к кому не обращаясь:

— Не подаю нищебродам. Спермотоксикоз не лечу. Дайте мне спонсора и косяк.

Девушка явно была обкурена в хлам! И сейчас не владела ни своим разумом, ни своей щелью!

— Да ладно! – заусмехались подружки, в момент срубив состояние коллеги.

— Без проблем, — отозвался кукловод на слова гостьи. – Но сначала масочку, как непременное условие всестороннего кайфа! – Он без раздумий вынул из кипы маску, обежал бар, мягко её надел, нежно пригладил светлые волосы. Вернулся за стойку. Чпокнул открывалкой, подвинул бутылку спрайта. – Позвольте сбить ваш сушнячок для начала, мисс Пусси*!

Зеленоглазая потаскушка приподняла бутылочку, глотнула. Потом машинально поправила масочку на голове, с рисунком в виде женского полового органа.

— Ну-ка, подвиньтесь, — между сладкими подружками втиснулась ширококостная дамочка, лет тридцати. Всё знающие и понимающие глаза, тяжеловесные титьки, завитые волосы, черты лица – крупные. «Мамка», явно! – Эй, парень, — обратилась она к бармену, — налей-ка мне вискаря!

— Айн момент! – кивнул клоун. Быстренько приготовив ароматную порцию – подал одной рукою бокал, а другой – маску.

Девочки притихли, с интересом глядя на «мамку». Узнавая себя в ней, спустя несколько лет! На интуиции… И поэтому не реагируя на хамство.

Дамочка выпила, занюхала головою Эмми. Рыгнула. Ухарски напялила маску в виде вампирской морды. И сказала с усмешкою, обращаясь ко всем сразу:

— Привет. My name is Moth!.. Как понимаю, это кафе для шлюх. Давно пора открыть такое кафе. Шлюхи – самая ценная часть общества…

Примечание: Марихуана вызывает постоянное чувство жажды. При обкурке.

Главный охранник страны

So, Mr. Prince… Настало время осмыслить беспорядочную груду информации, что туманила мозг Его Высочества два последних дня. Достать из мозга все файлы и внимательно их рассмотреть. Составить меню и привести всё к общему знаменателю. Система, нужен систематизм! Городская газета. То, что призвано помочь!

Принц сидел на краю своей роскошной кровати, в номере «Делюкс». В пижаме и явно только после душа, с мокрыми волосами. На коленях была развернута газета, заголовок во всю полосу гласил: «В храме «Св. Патрика» обнаружено девять трупов».

— Найдены мертвыми известный политик, уважаемый благотворитель, почтенный капиталист, порядочный банкир… — вполголоса, размеренно, читал бирмингемец. И вдруг…

— А-ха-ха! – послышался циничный смех кукловода. Смех стукнул по мозгам внезапно, хлестко и зло! — Его Высочество даже вскрикнул. Смятение нахлынуло лавиной, поглотило сознание! Стало жарко, на высоком лбу выступил пот, пижама прилипла к телу. Лорд отложил газету, сжал голову руками, и... на сколько-то мгновений перенесся в театральную залу, в которой находились четыре беса и он сам…

— В наличии… банкир – подлый вор… грязный наркодилер… сладострастный политик… капиталист-ублюдок… — разносился по зале насмешливый голос Арлекина. – Я прав?

— Ты прав, клоун! – дружно ответили Игроки.

Лорд отпустил голову, вознамерился, было, встать, но не встал… а поднес газету близко к глазам. Лихорадочно, торопливо! Взгляд просверлил коротенькую фразу.

— Их жены…

Зрительный нерв отключился, а реплики прожгли мозг ледяным холодом.

— Чего скрывать свою радость? Ха! – надменно воскликнула Митчелл.

— Мой, кстати, молодой… козлик… — кокетливо заметила Джоди.

— Козлищи — они вонючие и хитрые… — предупредила Мэри.

— Девоньки, а… вдруг это разводка этих наших… козлищ? – предположила Мэлони.

Принц зябко вздрогнул и резко вскочил, с газетой в руках! Зрение вернулось также внезапно, как и пропало. Температура тела пришла в норму, лишь пульс остался немного учащенным. Не всё сразу… Бирмингемец сделал по номеру задумчивый круг. Остановился у стола, на котором лежал мобильный телефон. Опустил газету. Сам замер, уперев кулаки в скатерть.

Наполовину пустой стакан – это не то же самое, что наполовину полный. Его Высочество и похож на треклятый стакан. Нужно либо долить до краёв, либо вылить. На хрен!

***

— Земля навеки припечатана крестом, — изрёк Садовник. – И из-под спуда креста ей суждено подняться только в день Страшного Суда.

— Что это значит? – удивился  малыш.

— Для того, чтобы сделать что-то идеально Правильное — надо сделать что-нибудь абсолютно Неправильное, — объяснил Садовник. — Тогда ты спасёшься.

***

Настойчивый стук в дверь вернул принца из прекрасного прошлого — в дерьмовое настоящее. Лорд сжал широко раскрытые глаза, машинально тронул бакенбарды – как жест, связующий сознание с реальностью. Эй, Садовник! Бирмингемец благодарен тебе за чужое Детство! Интересно, благодарен ли мистер Фэйс?..

— Жаль, не взял у кукловода мобильничек, а то бы позвонить и спросить... – сосредоточенно пробормотал Игрок. — Самый подходящий момент за последние 24 часа!

Стук не прекращался – не очень громкий, но монотонно-неприятный. Эксцентрик плавно повернулся, боком приблизился к порогу, крутанул замок и открыл дверь.

— Ваше Высочество, вам просили вернуть это, — просто сказал Пётр. И протянул трость.

— Что такое, чёрт возьми? – удивился принц. – Я… смотрю, что… с подачи мистера Фэйса его подельники знают мой титул!.. Драный режиссёр не только убийца, он ещё и болтун! Верно?

— Мне-то что. Скажите это ему. И возьмите трость.

Принц выхватил свою трость у гостя. Глянул с прищуром на породистое лицо, вскользь прошелся глазами по белой ткани, запахнувшей мощную грудь. Явно «морской котик», из числа бывших!

— Кто вы такой? – в упор спросил аристократ. – Мне кажется, что мы с вами уже встречались.

Большинство «попутчиков» уже покойники, а посетитель в санитарском халате – исключение из кровавых правил сумасшедшего театра. Исключение приятное, будем надеяться… Принц добродушно подмигнул:

— Точно встречались! Освежите мою память, мистер…?

— До свидания, Ваше Высочество, — невозмутимо перебил Пётр. Профессии курьера и киллера похожи, оба специалиста – «люди маленькие», ничего не решают сами, и сидят на фиксированной таксе. А ещё имеют возможность не отвечать на поставленные вопросы. Кто босс, с того и спрос… Гость развернулся и ушел прочь.

Аристократ недовольно глянул вслед, но особо грустить всё же не стал. Захлопнул дверь, бросил трость на кровать и приблизился вновь к столу. Взял мобильный… зачем-то оглянулся на порог… отошел к нему… приставил ухо к деревянному косяку, чутко слушая…  Потом защёлкнул дверь на замок и вернулся к столу. Налил водички из графина, глотнул. Отложил мобильник… прошелся туда-сюда по гостиничному номеру. Схватил газету, без интереса глянул на фото, предваряющее центральную статью: искореженные тачки полиции, в обрамлении полицейских трупов… Потом газета полетела в угол, мобильный чуть не отправился за ней… Бирмингемец сдержал порыв – сжал телефон покрепче, сел на кровать… Лёг… Поднялся… На лице, во время всех этих метаний – напряженное размышление Игрока, решающего, на какую цифру поставить свои деньги. Театр кукловода не рулетка, а сам он не крупье, да не о деньгах и речь. Вот только ипостась Игрока неизменна.

***

В просторном гараже находился новенький «Lincoln», с открытым капотом. Вокруг роскошной машинки ходил человек лет 45, в затрапезной спецовке. В руках губка и шланг, прикрепленный другим концом к водопроводному крану. Человека звали Эндрю Торнтон Сингли и он являлся министром национальной безопасности США. Государственный деятель насвистывал под нос своего любимого Эннио Морриконе, моя автомобиль. «Линкольн» был куплен два дня назад, на премию, которую президент выдал каждому служаке из округа Колумбия (District of Columbia) или просто «Вашингтон Ди-Си». За поимку Весёлого Роджера, который три месяца подряд развлекался со снайперской винтовкой, стреляя по честным гражданам.

От верстака донеслось жужжание мобильного. Кому-то не терпится… Министр покосился в ту сторону, не прерывая машино-моечного занятия. Протекло три минуты, жужжание не утихало. Придется, пожалуй, взять… Рабочий день закончен, близкие извещены, что мужа и отца беспокоить нельзя, президент в гольф-клубе, но… придется взять! Министр отложил губку, подошел к верстаку, взял телефон: размеренно, без спешки. Поднес трубку к уху и… возбужденно в неё заорал:

— Ваше Высочество, привет! Я чертовски рад твоему появлению!.. Только не говори, что ты уже у моего дома, но звонишь типа из Кейптауна, шутник, — Сингли ухмыльнулся, закономерно ожидая весёлые заверения в обратном. И, конечно, дружеские приветы…

— Эндрю, я в Америке, в Лос-Анджелесе, — услышал министр голос друга. — Я умудрился попасть в грязную историю и мне нужна твоя помощь.

Министр убрал ухмылки. Профессиональное чутьё сработало на сто процентов – чиновник сразу уловил, что бирмингемцу не до приколов. Это не розыгрыш, это вполне себе дерьмо. В которое попал лучший друг. Сингли начинал карьеру с постового полицейского, после долгое время работал в уголовке, и знает толк в дерьме.

— Настолько всё плохо? – лишь спросил министр.

— В общем, не особо… — с запинкой ответила трубка. — История грязная, только её организатор так не считает. И у него весомые аргументы так не считать. Что касается меня, то… я хочу во всём разобраться сам.

«Молчи и слушай» — первая заповедь в полиции.

— Ты Министр Внутренней Безопасности США! – внушительно, с аристократичной велеречивостью, продолжил бирмингемец. — Поэтому сможешь сделать то, что никто, кроме тебя сделать не сможет!.. А ещё… —  голос мягко дрогнул, — ты мой друг, и поэтому должен верить мне. Верить в то, что я имею веские основания просить о том, что сейчас попрошу!

— Излагай, Эндрю, — без колебаний сказал министр. — Обещаю сделать всё, что в моих силах.

Телефонная трубка издала глубокий выдох. И вдох. Выдох-вдох, вдох-выдох… Непривычно для принца просить, будь хоть он трижды эксцентриком и дважды лучшим другом!

— Значит так… Сегодня я понял, что… оказывается, подлость и подстава – вещи разные, – изрекла трубка. Положив начало рассказу длиной около сорока минут.

Кастинг

Клоун вышел на эстраду и взял микрофон. Шумно дунул в него – раз… другой.

— Фуууф! Фуууф! – микрофон зафонил. Кукловод удовлетворённо кивнул и возгласил нараспев:

— Здравствуйте, леди!

Обеденный зальчик был под завязку набит девицами! Ярко горел электрический свет. Атмосфера «танцевала» от публики – воздух почти физически был пропитан сексом! Дженнифер ловко сновала между столиками, разнося выпивку и собирая грязную посуду. Девицы бухали, курили, жевали чипсы, целовались, смеялись и болтали... Поправляли чулочки и сиськи, чесали промежности, смотрелись в зеркальца и дрались… В помещении царствовали мистер гул и миссис гам!

— Объявляю начало второго Перформанса открытым!

Клоун подождал, пока детки выпьют и закончат свои драчки. Когда тишина достигла приемлемого уровня, то он продолжил с милой улыбкой:

— Вы меня не знаете, и я вас не знаю тоже. Предварительного отбора не было, мои помощники собрали на улицах тех, кто попался на глаза! В результате здесь сегодня несколько десятков леди. Суть данного сбора: режиссёр завтра проводит съёмки и ему нужна пара-тройка актрис на главные роли. И вот сейчас будет кастинг, который и выявит наиболее достойных!

Зал пристально разглядывал клоуна на эстраде. Если б сцена произошла где-нибудь в мюзик-холле, то конферансье бы уж разорвали девки, охочие до съёма в кино любой ценой! Однако данная кафешка явно не кастинг-комната Walt Disney, а клоун не похож на кастинг-директора. Детки – это глубоко приземлённые девушки и верят лишь глазам своим!

— Что надо делать? – выкрикнула, наконец, Эмми. Она (вместе с подружкой, Моз и Пусси) сидела за  столиком, ближним к эстраде. Ответить клоун не успел.

— Предлагаю себя на роль! – поднялась Моз. Уперев ручки в бока, «мамка» зловеще оглядела зал. – Есть желающие со мной тягаться?..

Жаждущих поспорить с многоопытной и многотёртой конфетой не нашлось.

— Бра-аво, Моззз! – встрепенулась Пусси, поводя стеклянными глазками, и зааплодировала.

Глупая детка сидит и ждет, когда её кто-то сделает счастливой, умная детка делает счастье сама! Всё просто, а авторитет «мамки» – лишь дополнительный аргумент избавить себя от конкуренции. Моз подмигнула клоуну:

— Ну, я готова! Где проведёшь кастинг?

Зал… вдруг сально загылился. Девчонки зашушукались, зазвучали смехуёчки.  Слово «кастинг» в Лос-Анджелесе – это аналог слова «перепих»! Хочешь роль – подставляй дырочки! Неизвестно, как с этим у членов «Клуба 20-миллионников», но у первоходков именно так! Клоун… галантно и с готовностью подал руку:

— Рядом, мисс! Пойдёмте! – парочка удалилась под одобрительный гул. На самом-то деле Моз повезло, и роль получит, и удовольствие! Быть может, клоун и не похож на красавчика Брэда Питта, зато похож на настоящего мужчину! А таких перцев всегда нехватка…

— Коечка-то есть? – спросила Моз.

— Всенепременно! – последовал любезный ответ.

***

Моз с ухмылкой ступила в складское помещение и повела очами. И где же, вашу мать, коечка?! Ни хрена ничего – деревянные стеллажи, в углу груда пластика, а посредине… стоял алтарь, вывезенный намедни мистером Фэйсом из храма Св. Патрика!.. Шлюшка поняла, что совокупление произойдёт на данном столе, покрытом скатертью. Ну что ж теперь… кто раздаёт роли, тот и банкир кроваток! Было и в лифте, и в Мексиканском заливе, и на лавочке в парке… На столике не было, и посчитаем его уютной постелькой... Девушка взгромоздила широкую попу на алтарь, кряхтя, перевалилась на мощную спинку, поддёрнула юбочку, раздвинула целлюлитные ножки:

— Давай, иди ко мне, душка!

Клоун достал из кошеля револьвер, взвёл и спустил курок.

— С почином! – усмехнулся убийца, выходя вон – за следующими претендентками.

***

Веселье кипело! Выпивший человек легко забывает то, что случилось полчаса назад, а выпившая детка и вовсе не человек, а кусок сопливого дерьма. Если по чесноку… Кастинг был забыт, шлюшатник форэва, и только так! Девчонки отрывались как могли, никто не мешал, не приставал, не заставлял ругаться и обороняться!

— Предлагаю делать такие сход-ик-ки почаще! – втолковывала волнистая блондинка кукловоду. – Знаешь…

— Знаю! – предупредительно улыбнулся клоун. — Девичник – это крутотенная вещь!

— Во-во! – с жаром покивала блонда. – Ты меня понимаешь…

Через пару минут она уже лежала на алтаре, с солидной дыркой в витых волосах… В ритуальную комнату вошли архангелы с породистыми лицами, споро упаковали блонду в пластиковый мешок, бросили его в угол…

Шлюшки поступательно исчезали из зальчика и возникали в складском помещении. Клоун к каждой кастингуемой находил подход, ни одна леди не исчезла одинаково, каждый проход к алтарю предварялся по-разному! В промежутках театрал успевал ловить ревнивые взгляды Дженнифер и перезаряжать револьвер!..

К утру в зале остались лишь трое шлюшек. Девочки спали, склонив утомлённые головки на стол. Театрал… в раздумье почесал висок, а затем… Одна из спящих заворочалась и подняла белобрысую причёску. Моргнула беспамятными зелёными глазками. Взяла из пепельницы недокуренный косяк, слабо улыбнулась.

Кукловод спустил курок – прямо здесь! Пуська завалилась назад, повисла на стуле, с открытыми гляделками.

— Если стеклянные глаза бывают и у наркомана, и у трупа, то пулевое отверстие во лбу бывает лишь у трупа, – уронил клоун и пошёл прочь. — Только у трупа, и здесь не ошибёшься!..

Примечание: Сообщество голливудских актёров, чей гонорар за фильм не ниже 20 миллионов долларов.

Доработки сценария

На стоянке, что рядом с кафе, находился автомобиль-фургон неопределённого цвета. Собственно кафе не издавало ни звука, сквозь плотные занавески неярко пробивался электрический свет. Снаружи было уже светло, но в помещении с задернутыми шторами естественное освещение не ощущалось. Мимо, по автомагистрали, проехала поливочная машина. И всё, больше никого. Без трёх минут шесть.

Ровно в шесть часов утра распахнулась дверь чёрного хода. Из кафе, парами, вышли 12 рослых мужчин с вытянутыми породистыми лицами. В санитарских халатах! Каждая пара несла пластиковый мешок. Архангелы прошли на стоянку, Пётр распахнул заднюю дверцу фургона. Бригада побросала мешки вовнутрь, и вернулась назад – в кафе, за очередной порцией трупов… Благодатное солнце нежно-розовым цветом оттеняло сцену.

***

Мистер Фэйс покуривал у барной стойки: глаза покраснели от бессонной ночи, руки подрагивали от усталости, а тело изрядно поламывало. (Костюм Арлекина режиссёр вновь сменил на свою неизменную синюю пару). Превратить пятьдесят шалав в пятьдесят покойниц – это очень тяжело! Чисто физически! Но бойня была необходима: теперь души шлюшек радуются на небесах, а их провожатый театрал заработал чуток спасения. Все довольны и счастливы, короче… Осталось дать вводные парочке выбранных актрисок, а потом можно ополоснуться и полчаса подремать… Душ освежит, а дрёма придаст сил. Кукловод зевнул, глянул на наручные часы:

— Пора! – он взял со стойки початую бутылку вина, два чистых бокала, и двинулся в зал.

Зал был чист и пуст, о ночном веселье практически ничто не напоминало. Столики прибраны, пол протерт мокрой тряпкой. Рыжеволосая официантка наводила последний марафет, стирая Пуськины мозги со столика сладких подружек. Сами подружки тихо сопели, положив головы на столешницу. Мистер Фэйс усмехнулся, поставил бутылку и бокалы на столик девчонок. Спросил мягко у любимой:

— Измоталась?

Дженнифер распрямилась, отложила кровяную тряпку. Повернулась к милому. Взяла его «за грудки». Глянула устало, но и страстно:

— Слушай, парень, ночью, и не раз, у меня возникало страстное желание избавить тебя от мудачества. Достать пушку и сделать тебя хозяином кафе без яиц… Понимаешь?..

— И создал Бог женщину. Эту женщину… А потом разбил форму, из которой он Её создал… — продекларировал кукловод, взирая на девушку с грубой нежностью. Подымил немного сигаретой, выплюнул окурок, и добавил: — Когда театр закончится, то я буду трахать тебя по шестьсот часов в сутки… Ты мне очень дорога, Конфетка.

Дженнифер глубоко всмотрелась в циничные глаза, наполненные лирикой. И молвила, нехотя выпуская пиджачную ткань:

— Я думаю, ты не врёшь, моя любовь. А если врёшь, то пожалеешь… что врёшь.

Официантка бросила тряпку на разнос с грязной посудой (стоявший тут же), взяла этот разнос и отошла.

— Спасибо за доверие, — кивнул театрал без всякой иронии. От любви до ненависти один шаг, а обратно – многие тысячи миль. Данный постулат был принят Сторонами, как фундаментальный камень взаимоотношений. В самый момент знакомства, пять лет назад. И доверие, крепнувшее раз за разом, помогало постулат чтить. Что и случилось ныне.

Театрал небрежно разлил вино по бокалам, наполнив их наполовину. Уселся напротив парочки подружек. Постучал бокалами друг о дружку:

— Леди, прибыл опохмел!

Девочки заворочались, подняли полусонные и полупьяные головки со столешницы. Позевали всласть, после осмотрелись. С трудом припоминая события вчерашнего вечера… В целом осталось приятное послевкусие от попойки, но вот детали напрочь вылетели! Имели ли их, пользуясь тем, что детки в умат… пичкали ли наркотой ради прикола… снимали ли непотребства на мобилки, чтобы выложить на портал «Занятная хреновина Лос-Анджелеса»… — полный мрак. Так всегда.

— А где Моз и Пусси?..

— И где вообще все?..

Вот и всё, что смогли сейчас вымолвить девочки. Они взглянули друг на дружку, приметили на головках какие-то странные сооружения из картона...

— Что за хрень? – подружки, щурясь, стащили масочки. Недоуменно и, вероятно, впервые, рассмотрели их.

— Saint Magdalene? The Holy Ruth? Fuckin my cunt*…

Кукловод подвинул шлюшкам бокалы. Сказал строго:

— Вы прошли мой кастинг. Вы теперь «Ангелочки»!

Подружки внимательно осмотрели театрала, только сейчас его заметив. Пожали плечиком. Взяли бокалы и жадно осушили. Посидели несколько секунд, чутко прислушиваясь к внутренним ощущениям. Щёчки порозовели, а язык стал более подвижным. Ночные события слегка припомнились… и вправду, была какая-то такая хрень… кастинг в порно… нет?.. Кукловод любезно подал пачку сигарет. Детки вытащили по сигаретке, с наслаждением задымили. Благосклонно кивнули вежливому джентльмену:

— Кого надо трахнуть? – приветливо спросила легкомысленная Эмми.

— Да погоди ты!.. – перебила практичная Вики, и разрешила. – Ну, парень… мы слушаем!

Театрал достал губами сигарету из пачки. Закурил. И сказал в размышлении, с интересом поглядывая на симпатичные мордашки с размазанной «штукатуркой»:

— Эмми и Вики — подруги с детства… приехали в большой город из деревни… Хотели пробиться в Голливуд, но быстро поняли, что в Голливуд пробиться нельзя. Вы не захотели возвращаться домой и пошли в салон интима…

Девочки выпили ещё по глоточку. Настороженно нахохлились.

— Работаете на сутенёра, которому задница заменяет голову. Этот сутенёр часто надувает своих шлюшек, обвиняя их в халтуре. Например, вчера вечером ничего не отдал вообще из заработка, мотивируя тем, что месяц назад от клиента была жалоба. — Кукловод неодобрительно покачал головой. – Сволочь какая, а!

Девчонки усиленно думали, что и как лучше ответить. Поостроумней и пожёстче! Когда же ничего подходящего не придумалось, то Эмми с издёвкою воззвала:

— Эй, парень!

— Моё имя мистер Фэйс, — немедленно напомнил театрал.

— Я тоже могу навести справки, а потом тебе про тебя рассказать. Выступить таким типа умником!.. – хохотнула Эмми, проигнорив ремарку. Толкнула подружку: — Этот сукин сын решил нас поиметь, а!..

— Мистер Фэйс разглядел в нас актрис, — вдумчиво произнесла Вики. – И нормально, что он  навёл о нас справки.

Кукловод… вскочил. Обошел девчонок сзади, наклонился между ними, приобняв сзади за плечи. И прошептал жарко в девичьи ушки:

— Я не наводил справки, мисс… Я лишь изучал публику со стороны. Всю ночь… Кто как жрёт, пьёт, курит, слушает музыку, etc… И как всё это делаете именно вы, мне понравилось больше всего!.. Таков и был мой кастинг!

Театрал чмокнул подружек в румяные (после вина) щёчки, и вернулся за стол.

— А ваше нехитрое прошлое… Его несложно было понять из двух-трёх слов, кинутых в моём присутствии. Вот и весь секрет.

Девочки почувствовали себя дурами. Всё-таки парень их развёл, по полной и без усилий! И чё делать?.. Ничего не сделаешь, то-то и оно.

— Все вы одинаковы… Молодые провинциалки… — как само собой разумеющееся сказал режиссёр. — Вы получите возможность сыграть – воплотить мечту. Плачу сто штук.

Насладиться эффектом не получилось – девочки не стали ни хрена обдумывать, а заорали во весь голос:

— Сто шту-ук, мэн!?

— Ты издеваешься, чувак!?

Театрал обаятельно улыбнулся – во всю ширь лица. С наслаждением потянулся.

— Я плачу сто штук за блестяще сыгранные роли. Сценарий написан, скоро съёмки, цветы и шампанское ждут своего часа… — он легко поднялся. Разлил по бокалам остатки вина. — Допивайте. Потом примете душ. За стойкой, первая дверь налево.

Режиссёр отошел, помахивая пустой бутылкой.

Шлюшки не притронулись к вину. Растерянно уставились друг на дружку.

***

Спустя полчаса театрал сидел в кабинете, за своим столом. Девочки пристроились на диванчике – в пяти футах: намытые, посвежевшие, причёсанные.

— Гонорар, — кукловод достал из ящика стола две банковских карты. Махнул ими в воздухе. – На каждой кредитке по пятьдесят тысяч долларов.

Он бросил карточки на стол.

— Берите деньги.

Шлюшки поднялись… Переглянулись. Подошли к столу и взяли по кредитке. Недоверчиво повертели в умелых пальчиках. Режиссёр достал из другого ящика две тонких пачки бумаги, шлёпнул ими по дереву столешницы:

— Сценарий, где прописаны ваши роли.

Сценарий взволновал юных шлюшек гораздо больше, чем деньги. Чёрт возьми! Это всё, похоже, по-настоящему!

Открылась дверь кабинета. На пороге возникла удивленная мисс Дженнифер. Призывно махнула ручкой:

— Подойди-ка, милый.

Девушку театрала удивить сложно, и лучше всего об этом знает сам театрал. Милый киллер споро встал и подошел к рыжеволосой бестии.

— Посмотри в обеденном зале, — шепнула Дженнифер с загадочной улыбкой на устах.

Сексапильным девушкам свойственна загадочность сама по себе, чисто по природной данности! И когда такая девушка добавляет к естественности ещё и эмоцию – то твоё любопытство не может не возникнуть. Даже если ты по природе не любопытен или просто сейчас занят!

— Изучайте сценарий, леди, — проинструктировал кукловод. Улыбнулся обеим шлюшкам сразу и вышел. Дженнифер следом, плотно прикрыв за ними дверь.

Девчонки на волне внезапного блаженства даже обрадовались уходу режиссёра. Вышел и вышел! Надо прочесть сценарий без предвзятостей и увидеть своих героинь так, как видишь ты. А потом уже и разрабатывать, и дорабатывать, и обрабатывать… персонажей вместе с режиссёром. Азы актерского мастерства, кои подружки помнят до сих пор, с момента посещения ими актерских курсов Гарри Олдмэна. Два года уж… Можно протрахать и пробухать всё, что угодно… ум, совесть, привычку… — всё, кроме памяти.

Подружки распихали кредитки по своим шортикам. Взяли по сценарию. Сели на диванчик, закинув ножку за ножку. Уткнулись глазками в бумажные листы.

— Не просрём свой шанс!

***

В дверях, что за баром, показался театрал: он стремительно обогнул стойку и встал в двух футах от неё, пронизывающе вглядываясь в обеденный зал. Увидел фигуру в тёмном смокинге, сидящую за тем самым столиком, где не так давно сидели сладкие подружки. Фигура курила сигарету, низко опустив голову к столешнице. Здесь же лежала трость.

Дженнифер вышла за кукловодом, не спеша подошла к своему мужчине сзади. И молвила обыденным тоном, кивая на фигуру:

— Он пришёл минуту назад и заказал кофе.

Режиссёр наклонил голову набок, потом на другой бок. Слева направо и справа налево. Присвистнул. И пробормотал в некотором замешательстве:

— Надо же, чёрт возьми…

Подразумевалось, что Игрок уже унёс свою мужественную (надо признать) задницу. Как минимум, из Лос-Анджелеса, а как максимум, в Бирмингемский дворец. Но парень оказался хитровыдуманным. Виват!

— Так принеси кофе, не заставляй ждать Его Высочество, — попросил театрал, направляясь в зал.

Гость не встал при приближении хозяина кабака. А вымолвил, так и не поднимая глаз:

— Доброе утро, мистер Фэйс.

Кукловод опустился на стульчик, рядом с эксцентриком. Сказал весело и без прелюдии:

— Теперь вы пришли намеренно, Ваше Высочество. И зачем же… вы пришли?

Принц поднял голову. Ткнул окурком в пепельницу. Глянул на театрала прямо. С усмешкою произнёс:

— Вы правильно понимаете, мистер Фэйс.

— Я не утверждаю, что мой путь самый правильный, но это мой путь, и мне надо его пройти, — без пауз и без интонаций вымолвил театрал. – Так, что ли?

— Почти, — сдержанно ответил принц.

Во взгляде кукловода мелькнула точечная изучающая искра. Мелькнула и погасла.

— А если без «почти»?

— Подлинные мотивы подлежат раскрытию только в Финальном акте, – логично возразил эксцентрик. – Иначе драматургия теряет остроту.

Чувак хорошо подготовился к данному кастингу, надо отдать должное. Ещё парочка таких же блестящих этюдов, и его утвердят. Наверняка. Режиссёр подумал минутку и спросил:

— У вас есть пожелания по поводу роли? Или согласны на роль любую?

Дженнифер принесла кофе. Две чашки и две ложки. Поставила кофе перед джентльменами, подмигнула им и отошла.

— Я хочу иметь свою независимую роль, – без всякого пафоса, деликатно, сказал принц. —  Драматургический антураж этой роли — на ваш вкус… И вот – возьмите, мистер Фэйс.

Аристократ выложил на стол платиновую кредитку.

— Это мой миллион, который вы мне вернули. Вчера утром… Миллион теперь ваш! Считайте его моей благодарностью за наше знакомство... Не взятка и не подачка.

Кукловод вытащил из пачки сигарету. Губами. Закурил и усмехнулся:

— Ваше Высочество. Сегодня я вас вижу всего несколько минут, но вы уже пару раз успели меня удивить. А удивить мистера Фэйса непросто.

— Вы, конечно, не поверите, мистер Фэйс, но я тоже… иногда… удивляюсь после общения с вами, — аристократ отхлебнул кофе. Состроил лучезарную гримасу.

На самом-то деле, доработка сценария за полчаса до начала съёмок – самое последнее дело! Об этом знают даже студенты кинематографических ВУЗов. Но если к тебе на площадку забурился принц – причем, не вшивый дубликат, а подлинник, то… только глупый упустит возможность засветить королевскую особь в своей личной фильмографии! Тем паче, принц сам нарывается стать «любимым актером»!

— Я знаю, что нужно Вашему Высочеству, — небрежно сказал кукловод. — Сегодня вы будете продавать свой миллион.

Принц подавился кофе. Усилием воли проглотил неизбежный в таких случаях кашель. Побыстрее достал платок, приставил его ко рту. Ещё сглотнул… Отёр губы и признательно взглянул на театрала:

— Оказывается, миллион долларов можно продать, чёрт возьми! Век живи – век учись… Не так ли, мистер Фэйс?

— Можно продать всё, кроме нашей с вами чести, мистер Принц, — просто ответил кукловод. Он встал, глянул на наручные часы: — Сейчас я дам последние инструкции двум нежным шлюхам. А потом мы отсюда уберёмся, поскольку скоро здесь будет полиция.

Принц снисходительно улыбнулся. И заметил с превосходством:

— Полиции не будет, мистер Фэйс… Mинистр Сингли пообещал, что вас не будут беспокоить. При условии, что кровь больше не прольётся. Министр сказал, что так будет два дня. Потом вам нужно исчезнуть или сдаться и быть застреленным «при попытке к бегству».

Театрал согласно покивал с широкой ухмылкой на устах. Отошел прочь… Через мгновение вернулся, сел за стол, но уже не рядом, а напротив Высочества. Отложил сигарету в пепелку. И сказал, приветливо глядя на визави:

— Министр — чувак крутой. Только копам в Анджелесе  плевать и на министра, когда они жаждут вендетту. И они будут ждать ещё час, до утренней команды капитана Дика Свайна.

Кукловод встал, подмигнул свысока принцу. Забрал из пепелки свой окурок и удалился к бару, пообещав напоследок:

— Я скажу, чтобы вам принесли ещё кофе.

Игрок проводил Режиссёра недоумённым взглядом. Задумываться над последними словами, однако, не стал – надо беречь мозги для предстоящей постановки.

Примечание: Святая Магдалина. Святая Руфь. Е*ать мою пи.ду! (пер. с англ.).

Принц и Нищий

В 8.30 утра, к остановке, что возле красной водонапорной башни, подъехал рейсовый автобус №9. Оставил здесь высокого бомжа с длинными ресницами, и принял в себя женщину с годовалым ребёнком в коляске. Бездомный помог поднять коляску в салон, ребёнку понравился такой переезд и он улыбнулся. Бомжу повезло – он заметил эту улыбку! Сердце наполнилось уверенностью в том, что день будет удачным!..

Бродяга был одет в цветастую майку и штаны-«бананы» с многочисленными карманами. На ногах вновь лаковые штиблеты аристократа, подходящей роли обуви — в костюмерной, так и не нашлось. В руках табличка с надписью (на подставке с ножкой) и маленькая скамейка.

Автобус уехал. Мистер бомж осмотрелся, временно сгрузил поклажу на скамью остановки. Из наколенного кармана достал несколько смятых листков, на титуле было крупно напечатано «СЦЕНАРИЙ». Игрок отлистнул титул и стал читать.

— В западном Лос-Анджелесе, за водонапорной башней, располагается уютный табачный магазинчик. Добраться до него можно на рейсовом автобусе номер девять... Так, с этим ясно… — бомж перевернул экспозицию. — Возле дверей магазина сидит и курит профессиональный нищий по прозвищу «Бэггар». Нищий настоящий и не имеет к мистеру Фэйсу никакого отношения. Когда вы приветливо поздороваетесь, то Бэггар вас пошлёт… — милорд индифферентно хмыкнул. – Вы пропускаете данный посыл мимо ушей, любезно улыбаетесь и отвечаете следующее…

Возле уютного магазинчика, скрытого от шумной автомагистрали массивной башней – сидел нищий. Афроамериканец, лет тридцати! Он расположился прямо на асфальте и хмуро смолил сигарету. Вчерашнюю халяву он частично успешно пробухал, а частично потерял или вытащили собутыльники. Остались лишь пара даймов, на которые всё равно приличной опохмелки не купишь, поэтому лучше мелочь использовать как «развод» — для привлечения клиентов! Что Бэггар и сделал – перед ним на асфальте лежала его шляпа, в которой болтались несколько медяков. Кореш – хозяин табачного магазинчика, мог насыпать на хорошую опохмелку, но нигер денег никогда у него не просил. Дабы ненароком не потерять дружбу. В лавке сейчас первый за сегодня клиент, Бэггар внутренне его поджидал, не забывая поглядывать и по сторонам.

К магазину подошел белый бродяга с интеллигентской рожей. Он нагло поставил табличку ножкой на асфальт, опустил скамейку, и с улыбкой поздоровался:

— Привет, друг!

Нигер удивленно наблюдал за действиями нахала, каковые произошли в двух футах от него. Нищеброды в Америке живут по Понятиям, в отличие от всех других граждан, которые живут по Закону. И любой побирушка, видя у явно «хлебного места» другого побирушку, ни за что не сядет рядом… Но вполне, что этот белый стал бомжем только вчера или позавчера, и ещё в понятиях не шарит – такое вполне может быть. И надо просветить…

— Я тебе не друг! – кичливо сплюнул Бэггар. — А место здесь занято, как видишь!

— Вы не переживайте, я заплачу за аренду! – интеллигентный бомж постарался улыбнуться как можно более располагающе, прижал руку к груди.

Нигер во все глаза смотрел на странного попрошайку: не хватает только шарканья ножкой и поклона… Однако, главное вовсе не манеры чудика, а озвученные им желания.

— Заплатишь!?..

Из магазина вышел поджидаемый Бэггаром покупатель. Без лишних слов он бросил в шляпу несколько пенни. И удалился в сторону водонапорной башни.

Обычно попрошайка рукоплескал благотворителям на ходу, сыпля льстивыми эпитетами, и это, зачастую, прибавляло в шляпе несколько монет. Сейчас шанс упущен и виной нежданный бродяга. Что ж, чувак, теперь точно заплатишь.

— Благодарю, Мистер! – запоздало крикнул Бэггар вслед благодетелю. И… вдруг замер, позабыв про бродяжку с табличкой и скамейкой. Глядя куда-то за спину гостя. Милорд тоже оглянулся.

К пандусу подъехал кроссовер «Buick Enclave». Бэггар откинул окурок и вскочил.

Дверца водителя отрылась и вылез Альфонсо – благообразный хмырь в очках. Бэггар подхватил шляпу с асфальта и поскакал к «Бьюику».

Принц быстро достал сценарий, отлистнул пару страничек. Разочарованно вздохнул. На нужном листе чернело слово «ИМПРОВИЗАЦИЯ», а ниже, выделенная фраза «Когда Бэггар уберётся «промочить горло», то откройте последнюю страницу». Дальше шли ещё какие-то пояснения, но это дальше…

 Альфонсо хлопнул дверцей, пикнул сигнализацией и направился к магазинчику. Нигер сунул ему шляпу под нос, и засеменил за покупателем, подобострастно бормоча:

— Мr. Harvey Keitel, Mr. Harvey Keitel! Я уже давно не смотрю фильмы, но ваше лицо до сих пор сидит в моей памяти!.. «From Dusk till Dawn» — моя любимая лента великого Tarantini!..

— Похож, чёрт возьми, на Харви! – не мог не отметить принц, наблюдая за ситуацией.

Альфонсо шёл до самого магазина – все десять футов, типа не замечая приставалу. У дверейостановился, брезгливо повёл бровями, крикнул злобно:

— Иди работать, люмпен! – толкнул назойливого побирушку в плечо, со всей силы. Затем достал носовой платок, демонстративно вытер ладонь и ушел в магазин.

Афроамериканец отлетел на три фута, запнулся ногой за ногу… и упал на асфальт, не выпуская шляпу. Молча!

Принц двумя прыжками одолел расстояние до маргинала, нагнулся и рывком поставил Бэггара на асфальт. Отряхнул ему задницу и отпустил.

— О-о… твою мать!.. – тут же заголосил нигер, почувствовав дружеское участие. — Вот сукин сын попался!.. – Он с удивлением глянул на спасителя. — Вот сукин сын, а?

Шляпа всё также была зажата в руке. Бэггар покрутил плечами и тазом, пошевелил ногами и руками… похрустел шейными позвонками… Когда ты с глубокого похмела, но уже полностью трезв – то надо непременно проверять организм на предмет целостности. Если отправлен на асфальт чужим снобством! Убедившись, что тело не пострадало, Бэггар улыбнулся изрядно жёлтенькими зубами, и подал руку в знаке благодарности:

— Благодарю, парнишка!

Для любого белого подобный нигерский жест – это крутой знак! Речь именно о нигерах с улицы, которым тупо посрать сесть рядом с белым – западло! Нигерское рукопожатие надо заслужить нехилым поступком! Даже если данный поступок – всего лишь черта благородного характера… Милорд крепко пожал протянутую руку и с чувством сказал:

— Не за что… брателло…

Повисла пауза. Бэггар выжидающе смотрел на принца, не выпуская его руку. Самое время предложить опрокинуть по рюмашке, парнишка! За знакомство и вообще… Въедет или нет?

Милорд не въехал. А… мягко высвободил ладонь, в очередной раз выхватил из кармана сценарий, суетливо пролистал…

— Так, ага… На заметку Игроку: «Здесь нужно быть раскрепощённей»… Отлично!

Бэггар настороженно наблюдал за телодвижениями интеллигентного перца!

Эксцентрик спрятал сценарий и изобразил развязность: по-свойски обнял нигера за плечи… погладил по голове… ткнул легонько кулаком в щёку… и с улыбкою зачастил:

— Может, этот сэр обиделся, что ты назвал его Харви Кейтелем? Не каждый ведь хочет им быть, брателло! И, возможно, мистер хочет быть Мэлом Гибсоном? А может, вообще к кино равнодушен, и прётся от Бритни Спиерс! А?..

Бэггар от изумления чуть не зажевал свою шляпу. Отстранился и отпрыгнул на два фута:

— Чёрт, чувак!.. Какого хрена ты мне это рассказываешь?!..

Очередная подстава кукловода!.. Или плохая игра принца?.. А может, человеческий фактор отдельно взятого бэггара?.. Эмоции которого стопроцентно всё равно не просчитать, никакому драматургу… Его Высочество хотел недовольно поморщиться, но смутился. Так получилось.

— Да так… — неопределённо кивнул аристократ. — Думаю, что могло этого… мистера… рассердить…

— Ни черта не вкуриваю… Типа проводишь со мной соц. исследование?

— Нет… Просто размышляю…

Бэггар с опаскою приблизился, заглянул в зрачки принца. Увидел там растерянность, облегчённо сглотнул. И покровительственно произнёс:

— Твоё размышление неправильное, парнишка. В этом городе каждый чувак на «Бьюике» хочет быть тем, кто имеет отношение к кино. Другое дело, что со стариной Харви я наверняка попутал, — нигер недоверчиво покачал головой. — Хотя… я сижу здесь уж парочку лет, и мой приём всегда срабатывал… — Он задумчиво глянул на «Бьюик». — Ну, почти всегда…

Из магазина вальяжно вышел Альфонсо. Намеренно никого и ничего не замечая вокруг – сноб проплыл к своей тачке. Сел и покрутил ключ зажигания. Двигатель быстро завёлся и не менее быстро заглох. Альфонсо сделал ещё несколько попыток завода – мотор лишь тарахтел в бесполезных усилиях. Бомжи с усмешкою наблюдали.

— Эй, бродяги, толкните тачку! Дам по полтиннику на рыло, — крикнул Альфонсо в открытую фортку. Сноб важно достал из бумажника купюрку.

Бэггар мгновенно оживился. Скрутил шляпу в тугой рулон и сунул в карман штанов. Подбежал к тачке и ловко выхватил купюрку из волосатых пальцев.

— Запросто, Мистер!.. Какая машинка у вас красивая! – он расплылся в широкой льстивой улыбке. Банкнота из пальцев уже исчезла где-то в одежде.

— А ты чего ждёшь? – Альфонсо сердито смотрел на другого бродягу. – Давай-ка сюда и толкай! Живо! – двойник Харви достал ещё купюрку из бумажника. Махнул, призывая… и полагая, что второй бомж окаменел от счастья. Пятьдесят долларов, как с куста, это не пенни сшибать на солнцепёке!

Верхняя губя аристократа надменно дрогнула. Глаза заволокло холодное презрение.

— Пошёл к чёрту! – негромко и чётко сказал принц. Без прицела быть услышанным, а выражая своё отношение к козлу за рулем – для себя же.

— Что?! – нахмурился Альфонсо, ощупывая глазами бомжа в гордой позе. Что за статуя свободы, вашу мать!

Бэггар возбуждённо заплясал у «Бьюика». Сжимая и разжимая алчные пальцы. Заголосил:

— Мистер, да на хрен он вам сдался? Я и один толкну!.. Я сильный, увидите… Для такого крутого Мистера и его крутой тачки я расстараюсь… Не сомневайтесь!..

Альфонсо цыкнул сквозь зубы и перестал магнетизировать принца удивлённым взглядом. Пренебрежительно скривил лицо. Смял купюрку, сделав из неё бумажный шарик. Не глядя швырнул нигеру. Шарик стукнулся в грудь, немедленно был схвачен и упрятан в одежду. Затем попрошайка отбежал назад и упёрся руками в багажник. Стал толкать машинку – основательно, выдавливая из себя силы по капле… вот пронзительно вскрикнул… на лбу и голых локтях взбухли жилы, лицо перекосилось от напряжения… новый вскрик и новый рывок мышц…

— Давай же, ну!.. Шевелись, люмпен!.. – покрикивал Альфонсо.

Бэггар упал коленями на асфальт, но «Бьюик»… уже сдвинулся с места. На волне движения нищий вскочил, побежал за тачкой, пихая и пихая её изо всех сил… Фут, два… пять… десять… Водитель отжал сцепление и мотор завёлся. С места набирая ход – машинка поехала. Бэггар отлепился от багажника, по инерции чуть не падая. Устоял.

— Вот чёрт возьми!.. – в шоке пробормотал принц.

Бэггар похлопал ладонями друг о дружку, с ухмылкой приблизился к коллеге.

— Мотай на ус, чувак… Умей вовремя спаразитничать перед паразитами! – оглянулся вслед удаляющейся тачке и смачно сплюнул. — Машинка-то дерьмо! Даром что «Buick Enclave»…

— Вы меня поразили, мистер! – восхищённо присвистнул принц. – Честно!

Лицо афроамериканца отразило самодовольную гримасу. Он благожелательно произнёс:

— ОК, парнишка, можешь посидеть на моём месте, пока я схожу промочить горло! Но фифти-фифти, условимся? – не ждя ответа, Бэггар достал из кармана свою шляпу, ссыпал из неё мелочь обратно в карман. Шляпу ловко одел на голову лорда. Расправил, отступил на шаг, критически взглянул. И довольно засмеялся:

— Прямо монетный король! – попрошайка пошел прочь, на ходу обернулся и крикнул: — Если подъедет похожий кретин, не теряйся!.. Ха-ха!..

Его Высочество понял, что эта сцена закончилась. Тогда он развернул сценарий. И прочел на последней странице:

— Если мистер дьявол мечтает сделать человека хуже, чем тот есть на самом деле, то он бо-ольшой оптимист…

Гангстеры

Продуктовый магазинчик представлял собою небольшое здание, стоящее на перекрестке четырёх дорог. Обособленно, на пустыре, который и служил развязкой перекрёстка. Удобное местечко и для коммерсанта, и для обывателей! И тихое – спальный район, где нет ни школ, ни детсадов, ни музеев, ни цирков с театрами. А есть сотня тысяч лос-анджелессцев, имеющих желание и возможность жить несколько вне городской суеты!

Сонная дымка расстилалась над округой, район досыпал последние минуты. Сам магазинчик уже проснулся: о его бодрствовании извещал мопед Лили, на коем индонезиец добирался на работу. Мопед был припаркован невдалеке от входных дверей. Невзрачный «Форд» стоял в отдалении. Таковы были характерные особенности диспозиции на площадке, не хватало только главных героинь!.. Подъехал военный «Роллс-ройс» 1944 года выпуска. Заскрипев колодками в сорока футах от магазина – остановился. На пыльную травку ступили два ангелочка: в тёмных монашеских рясах до щиколоток и в туфлях на длинном каблуке. В руке у Эмми: потёртый чёрный кейс. Размером с чемодан. Такой простой, на защёлках, без всяких цифровых замков.

— Удачи, леди! – подмигнул кукловод. Дал по газам и умчался.

 Подружки, зевая, осмотрелись. Поправили, по привычке, великолепные титьки. И обменялись впечатлениями:

— Я чувствую себя полной дурой!

— А я чувствую себя актрисой!

— Я тоже, Вики… Только это чувство не мешает мне заодно чувствовать себя и дурой!

— Мы просто первый раз играем! Сама Джоди Фостер видела себя дебилкой, когда играла свою первую роль! Нам рассказывали на курсах, помнишь?..

Эмми переложила чемодан из одной ручки в другую. Тряхнула им. Хмыкнула:

— Уверена, что в кейсе наркота. А мистер Фэйс использует нас, как доставщиков наркоты.

— Вряд ли… Я предлагаю покурить, а потом действовать строго по сценарию.

— Мои сигареты остались в сумочке. Сейчас стрельну!..

— Не надо. Мы купим, — Вики показала 50-долларовую банкноту, зажатую в ладошке. – Это ведь, кажется, и есть магазин Лили?.. Прямо перед нами.

Ангелочки, не очень уверенно, двинулись к магазинчику. Рясы цеплялись за ножки, каблуки цеплялись за травку. А мысли бродили по распутью, типа того, по которому ныне шагали подружки. И всё вместе тормозило ход. Пятнадцать метров шлюшки шли пятнадцать часов. По крайней мере, им так показалось… С непривычки.

— Строго по сценарию!.. – фыркнула Эмми. – Не вижу сложностей! Нам надо идти прямо на запад от припаркованного мопеда, никуда не сворачивая… найти дом с опознавательным знаком… Отдать кейс наркодилеру, что там будет. И всё. – Девушка повертела головой: — А вон он и мопед!

— Ты всё спутала, Эмми! Мопед – это лишь характерная деталь экстерьера, а идти на запад надо от «Форда».  Тачка у нас… вон она. Значит… идти так… — Вики показала направление. — В совсем другую сторону!

В проститутских сообществах не принято надевать на себя скорбный вид, и с грустью восклицать: «Я не права!», а после… в течение чёртовой кучи минут выискивать отмазки, почему же де я не права… и зачем… А принято излагать свои версии, коли уж ты такая умница.

— И? – деловито спросила Эмми. Она тормознула на каблуках и сунула кейс подруге. – Вот детки идут на запад от «Форда», и… им встречается…

— Я думаю, что мистер Фэйс работает в программе «Скрытая камера», — сказала Вики.

— Что?.. – глупо моргнула Эмми. – Какого хрена…

Монашеский наряд – это идеальная шифровка для доставки партии наркотиков хоть в Белый дом! Однако… в таком платьице можно не менее идеально молиться, а ещё играть в театре или в кино! Эмми нахмурилась: вот так твою мать, есть альтернативы её личным прикидкам, что тоже имеют право жить и размножаться…

— Ахахаха!.. – громко и вульгарно рассмеялась Эмми. На мгновение превратившись из ангелочка в бесёнка. Чисто с целью скрыть смущение. — Мистер Фэйс знает своё дело, не так ли!

Шлюшки, не сговариваясь, двинули дальше к магазинчику. Оживлённо болтая и скалясь:

— Если мы попадём на экраны, и даже в роли безмозглых курочек, то… есть шанс привлечь внимание парней из Голливуда!

— Да-да, и будет секс с парнями из Голливуда!

— Ну почему сразу секс?..

— Пусть не сразу…

***

Торговый зал – это обычное, немного полутёмное, магазинское помещение. Слева от дверей прилавок, справа стеллажи с продуктами. За прилавком сидел и читал газету мужчина лет тридцати, строгого вида. То ли китаец, то ли японец. Владелец лавки Лили!

Звякнул колокольчик над дверью – вошли монахини, принеся с собою запах духов и смехуёчки:

— На аэробику, конечно, в ряске не пойдёшь!

— Зато прикид хорош для съёма! Снимали ли вы когда-нибудь монашку, мистер?..

— Да уж, да уж…

Коммерсант отложил газету и встал – обычный жест вежливости к каждому клиенту! Ангелочки приблизились и рассмотрели мужчину наглыми глазками.

— Чем могу… сёстры?..

— Ты ведь Лили, верно? Ничего, что я так, по-свойски? – подмигнула Эмми.

— Дай-ка нам пачку «Аngelic»! Пупсик… — пропела Вики.

Подружки лучезарно улыбались «таджику», крутили локоны и жеманно гылились. Неизвестно, где именно расположены камеры, поэтому надо играть каждую секунду! Чем больше, тем лучше, если качество не устроит продюсеров программы, то вполне, что понравится количество…

— Мы курим только «Аngelic»! Потому что похожи на ангелов.

— Правда, пупсик?

Лили… то ли охренел от счастья, став объектом внимания двух симпатяжек, то ли негодовал, не смея открыть рот – всё—таки детки сначала клиенты, а потом уже нахалки. В общем, дар речи он потерял! Однако, по законам драматургии, пауза не может висеть бесконечно, и кто—то должен её нарушить! Об этом знает каждый драматург…

— Нет, девочки. На ангелов вы ни хрена не похожи!.. – веско произнёс ещё один персонаж, выходя на театральную сцену.

Девчонки обернулись и увидели… своего сутенёра Котика, который шел к ним со стороны стеллажей. А за ним – Громила, шестёрка и по совместительству охранник дородного тела. За сорок лет «папка» практически не изменился: зелёные водянистые глаза, бородавка над верхней губой, густые бакенбарды. Яркая молодежная одежда. Тогда, в сер. 1970-х, ему было 32, сейчас – 70. Котик стал старпером, но отнюдь не дряхлым. Парочка гангстеров остановилась в двух футах от парочки шлюшек. Котик демонстративно поразглядывал девочек и в раздумье изрёк:

— Вы одеты как монахини. Поэтому могу сделать два вывода. Либо вы стали сегодня монахинями, либо…

— …типа маскарад! Гы, – поддакнул Громила, уловив тему.

— Правильно, Громила! – благосклонно кивнул босс. — Типа маскарад. Ключевое слово «типа», поскольку я хорошо знаю Эмми и Вики, чтобы допустить мысль о том, что расчетливым сучкам больше нечем заняться, как только переодевалками. Если только в интересах клиента…

Ангелочки переглянулись – по ходу, вот самый подходящий момент, чтобы взбунтоваться против скупердяя! Что порядком задрал девчонок за 25 месяцев работы в борделе, где Котик являлся хозяином и полновластным распорядителем! И надо же такому случиться, что он нарисовался именно сейчас и именно здесь…

— Мы на тебя больше не работаем, чёртов жадина!

— Поэтому наш маскарад – наше личное дело!..

Бунт – не совсем та тема, надо Котика послать совсем. И так, чтобы старпер понял, что его послали совсем! Так размыслили девчонки и быстренько дополнили:

— Мы последний раз вышли в мир!

— Ты… тлен для нас, как и все остальные!..

Подружки, конечно, неимоверно «слажали» при игре! Котик глубокомысленно кивнул. Почесал пузцо и заметил без затей:

— Я — добрый босс. И сегодня у меня хорошее настроение. Поэтому я отпущу вас на волю… Сейчас вы мне отсосёте, отдадите кейс и — катитесь подальше.

Громила плотоядно защерился. Коли хозяин решил заминетить деток, то и его охране что-то да перепадёт. Крохи всегда падают с царского стола, в противном случае царей бы не было вовсе…

— Сначала отсос, — старпер вытащил из-за пояса пистолет, важно подал Громиле: — Подержи.

Подружки напряженно сглатывали, на лицах читалась хандра! Терпеть унижения – неприятно, но привычно. Только кейс… отдавать-то нельзя! Что бы там ни было – там что-то есть, как минимум ценное для игры! Короче, отдавая кейс – ты отдаёшь не кейс, а свой шанс на Голливуд!.. Но данный расклад не объяснишь Котику…

Охранник схватил оружие босса, а сам босс расстегнул ширинку – брюки спали на пол. Котик указующе повёл бровями. Девчонки поймали требование и совсем скисли.

— Эй, ребята! У меня тут магазин, а не бордель! Не могли бы вы убраться… — обрёл дар речи Лили. Мизасцена развернулась прямо возле прилавка: коммерсант находился сразу за спинами шлюшек. Оттуда – из-за спин, и выкрикнул. Громила тут же вскинул пистолет, целясь в узкоглазика через плечо Вики:

— Прикройся, Лили!.. Или тоже будешь сосать!..

Собственник мелкого магазинчика – это не то же самое, что владелец крупного. И поэтому его личное геройство против гангстеров – неуместно. Никакого этнического шовинизма, чисто по факту размера бизнесов! В мелких лавочках заправляют бандиты, крупные – вотчина чиновников! И нарушение данной закономерности ведёт к американскому хаосу, что почище обвала доллара! Глубоко известные истины, на самом-то деле…

— Понял, мистер. Я всё понял!.. – заверил Лили, выставляя руки ладонями вперёд.

Громила вскинул пистолет и выстрелил вверх – воздух наполнили грохот и пыль с потолка.

— Детки, не заставляйте ждать мистера Котика. Гы-ы… — павиан перевёл ствол на девчонок (куда-то между них) и прорычал угрожающе: — А мистер Котик приказал сосать!

Инстинкт самосохранения зачастую делает то, на что не решается забздевший мозг! Вики… взмахнула кейсом, одновременно же отступив на фут назад – для траектории удара! Чемодан взмыл в воздух и стукнул по пистолету. Как следствие, громильская рука с оружием стукнула павиана по собственному носу. Ни шлюшка, ни охранник ничего такого не ожидали! Изумлённо уставились друг на друга.

Эмми же прицельно пнула Котика в промежность! Чужой пример заразителен, и не суть, чем именно сам пример спровоцирован…

— Мля! Вот это… мля!.. – гангстер схватился за яйца обеими руками и основательно присел.

— Бежим!.. – Эмми дёрнула за рукав оцепеневшую подружку. Потянула за собой… До Вики, наконец, дошло, что она большая умница, только гангстеры вряд ли так считают. И, значит, надо удирать. Девчонки выбежали на улицу.

Бугай потрогал распухший нос. Крови нету, а синяков на носу не бывает. Приложить медяк и порядок… Здоровяк облегчённо перевёл дух: с побитой рожей ходить по городу – последнее дело! Тем более Тайсону местного разлива. А когда узнают, откуда травма, то ваще ржач будет… это то же самое, если б «железного Майка» побил рефери сковородкой…

— Громила, дай мою пушку! – отвлёк павиана от самолюбования жёсткий хозяйский голос. Котик последний раз млякнул и выпрямился. Подхватил брюки. Шестёрка подал пистолет.

— Этих сучек нельзя упустить! – крякнул Котик и заспешил к выходу, неловко двигая тазом. Громила… кинулся, было, следом… Но у выхода притормозил. Дождался, пока босс выйдет наружу и повернулся к прилавку. На ходу доставая свой пистолет – на этот раз из кармана штанов. За стойкой находился узкозглазый кусок испуга:

— Мистер Громила… да? Берите, что хотите, только не стреляйте! – отчаянно попросил Лили, вновь простирая руки ладонями вперёд.

Павиан прицелился и спустил курок. Лили схватился за окровавленное плечо и упал под стойку. С негромким вскриком! Бугай подскочил к прилавку, натренированно стукнул по кассовому аппарату рукояткой пистолета. Касса открылась. Громила перегнулся через стойку, неловко доставая из ящичков какую-то мелочёвку, которую коммерсант с вечера оставил на «первую утреннюю сдачу»! Но не всем же банки грабить… тоже верно.

— Громила, мать твою!.. – на пороге возник Котик. — Какого чёрта ты тут копаешься и стреляешь?..

— Иду-иду, мистер Котик! – торопливо заверил павиан, рассовывая по карманам доллары. Простите, босс, не удержался… голодное детство навевает…

— Вот чудло! – нетерпеливо затоптался шеф у порога, сжимая пистолет.

Громила оторвался от кассы и заспешил к выходу. Гангстеры выскочили вон. Лили под прилавком тихо выдохнул.

***

— Шалавы побежали на запад от «Форда»! – очутившись на улице, старпер быстро зашагал к машинке. Охранник, ставший богаче на 50 долларов, засеменил следом… Нагнал босса на полдороге, торопливо глянул на наручные часы.

— Мистер Котик, может, займёмся розысками потом? Мне нужно через полчаса быть у парикмахера. Моя волосатая грудь жаждет…

— Громила, заткнись! — приказал босс, не сбавляя шага. И добавил важно: — Ты знаешь, вообще, с чего началось у меня сегодняшнее утро?

— Не знаю, мистер Котик, — заискивающе улыбнулся бугай. – Вы ведь расскажете, да?..

Котик встал у «Форда». Отдышался. Сунул пистолет за пояс. Произнёс с превосходством:

— Мне позвонил один чувак. Он сказал, что шалавы подгребут туда, где мы их видели. И если я хочу получить ощутимый пендель по мудям, то могу с ними встретиться! – старпер гордо приосанился.

— Гы. Чувак вас не обманул, мистер Котик, — озадаченно вымолвил павиан, становясь возле. – Я уж думал, вашим яйцам яичница…

Котик… согнал с лица широкую улыбку. Поразмышлял. И… размеренно поразился:

— Да, Громила… точняк. Я получил пендель по мудям от одной из сучек. Случилось…

— Случилось, мистер Котик.

Босс и шестёрка разглядывали друг друга в течение минуты. Мажа друг друга изумлением, будто вареньем пирог.

— Пендель по мудям – это не главное, Громила! – вдруг заорал Котик. — Чувак пообещал, что если я не буду лохом, то обрету то, что ждало меня целых пять лет! И я думаю — то, что меня ждало, лежит в кейсе, который у шалав!..

Павиан виновато съёжился, не смея и пёрднуть. Босс открыл переднюю дверцу и упал на сиденье. Рявкнул:

— Поехали ! Сучки где-то рядом, ща мы их быстро откопаем!

Охранник резвой рысью обежал автомобиль, приземлился на водительское сиденье. Вставил ключ в замок зажигания. Спросил подобострастно:

— Так кто же вам звонил, мистер Котик? Вы спросили имя у чувака?

— Он сам представился! – небрежно отмахнулся шеф. — Какой-то мистер Фэйс.

— Мистер Фэйс!?.. – испуганно возопил павиан. Он чуть не выскочил из тачки. — Ну, ни хрена себе!..

Продам деньги!

Узкая полоска скамейки не очень удобна для сиденья, но всё-таки лучше, чем неровная поверхность асфальта. Для интеллигентного перца! Принц примостил задницу на скамеечное дерево и покуривал, наслаждаясь относительной тишиной. У ног лежала шляпа Бэггара, здесь же – на подставке с ножкой, табличка. Башня заслоняла табачный магазинчик от городской суеты. Было часов десять утра, ещё не душно, но уже и не прохладно. На данное место надвигалась обычная для сих мест – жарища. Аристократ глянул на поднимающееся солнце — из-под ладони, обеспокоено поцокал языком:

— Зонтик бы не помешал… — он встал… затоптал окурок и осмотрелся. По неширокой улочке, время от времени, сновали пешеходы. Приблизительно раз в минутку проезжала случайная машинка. На тротуаре торчала купа пальм – футах в пятидесяти от магазинчика, ещё дальше виднелись автозаправочная станция и магазин пылесосов. Поблизости разбросано несколько одноэтажных коттеджей, гаражный массив и какое-то трёхэтажное учреждение, то ли школа, то ли библиотека. Райончик явно небогатый, но и не совсем уж бедняцкий, так – серединка на половинку… Мистер Игрок зевнул и… заметил совсем рядом одинокую пальму. Немножко не у самых дверей табачной лавки, зато идеальное место для коротания жары на улице. Принц подхватил шляпу, табличку и скамеечку, переместился под пальму. Так и есть – к стволу прислонена консервная банка-пепельница, валяется позапрошлогодний «Playboy», земля основательно истоптана – похоже, Бэггар здесь живёт днём, а утром и вечером торчит у самых дверей лавки. Природная специфика вносит свои коррективы в любое занятие.

Из магазина вышел необыкновенно толстый бюргер! Лет тридцати семи. Распечатывая на ходу только что купленную пачку сигарет, направился по улочке. Тяжело переваливаясь при ходьбе, подобно медведю-гризли. Бюргер миновал бомжа под его пальмой. Вдруг остановился… подумал и возвернулся. Уставился на табличку, укреплённую рядом с пальмой. Надпись гласила: «ПРОДАМ МИЛЛИОН ДОЛЛАРОВ».

— Почём миллион? – спросил толстяк небрежно, и без всякого стёба.

— Отдаю за Правду, — ответил бомж. Он недоверчиво оглядел бюргера, слишком быстро, чтобы данный сэр явился Правдой. Да и не похож сэр на Правду нисколько…

— Товар покажи, — попросил бюргер, закуривая.

— Правду вперёд!

— Правды у меня навалом, на любой вкус и цвет… — расплылся в снисходительной улыбке толстяк. — Какую хошь, такую и отдам, без всякого сожаления. И сколько хошь… Итак?

Чем быстрей отпустишь человека – тем быстрей он уйдёт из твоей жизни. Освободив  место для новых людей… Уход не означает, что данный человек плохой, просто свою роль он уже сыграл. Аристократ отрицательно качнул головой:

— Нет, мне не нужна ваша Правда. Проходите мимо.

Улыбка бюргера, на удивление, стала ещё шире. Он не обиделся, а обрадовался!

— Забавный ты чувачила, — подмигнул сэр. — Умеешь поднять настроение…

Бюргер достал из бумажника долларовую банкноту, кряхтя, нагнулся и опустил денежку в шляпу. Когда подобный свинтус наклоняется только для того, чтобы подать милостыню – это значит, что у него весомые причины согнуть несгибаемое тело. Прогнуть, — можно и так…

— Удачной продажи, чувак! – пожелал толстяк. — Оригинальный способ выбивания бабла у честных граждан!.. Я оценил… — Он подмигнул и вразвалку удалился.

Принц, несколько в смешанных чувствах, рассмотрел доллар у своих ног.

Сокровище Саддама

Голос генерала Лоренса звучал без всякого пафоса, чуть устало и надменно.

— Саддам Хусейн имел сокровище. То, что болтают о его банковских миллиардах –  ерунда по сравнению с тем, что было спрятано у него в Тикрите.

Вояка сидел за массивным письменным столом, в своём кабинете. Курил сигарку и рассказывал о том, как у него прошёл день 13 декабря 2003 года. Лицо – изрядно помятое, такую физиономию можно увидеть в зеркале после бессонной ночи.

— Мы с Джимом и Майком арестовали Саддама. Его увезли на нашу базу, а мы… нашли тайник. Там лежал Алмаз необыкновенно большого размера.

Кабинет генерала — это помещение площадью 70 футов. Квадратной формы. Стены заставлены и увешаны военными трофеями, включая человеческие скальпы. Впрочем, скальпы являлись голимым понтом, искусно сделанным из папье-маше, и висели чисто с целью «оригинального бахвальства»! В углу – тяжёлый сейф, рядом настенный бар.

— Мы не отдали Алмаз Правительству.

Слушателем вояки был диакон Патрик. На теле – священническая одежда, на груди – золотой крест Джозефа. Служитель беспрерывно зевал, а в редких промежутках между зевками – дремал с открытыми глазами. Последствия бессонной ночи в полиции являли себя без компромиссов! В отличие от вояки, для которого вынужденная бессонница – не более, чем часть жизни. Парочка полчаса назад приехала из участка, где им всю ночь вынимали мозг.

Не сон и не явь – самое гениальное время для головного мозга! Он нам сейчас рисует то, что никогда не покажет ни во сне, ни наяву, если взять эти состояния по отдельности! Сознание Патрика как раз и болталось в ирреале. Пухлячок отдельными деталями видел всё то, чем делился генерал. Очень яркие насыщенные картинки!..

♦ Деревянный ящичек, вкопанный в земляной пол, а в нём предмет чуть овальной формы, завёрнутый в ткань… размером не меньше человеческой головы!..

♦ Вот генеральские руки достали из ящичка свёрток, аккуратно опустили на цветастый платок, что расстелен на полу… Почему руки именно генеральские?.. Дак вот он и сам генерал Лоренс – сидит на корточках, в какой-то комнатке с явным восточным орнаментом, и смотрит на свёрток алчным взглядом!.. Рядом два парня, с полковничьими погонами, наверняка Джим и Майк... выражения лиц примерно как и у генерала!..

♦ Руки Лоренса откинули ткань, показав диакону Алмаз… но через мгновение сокровище Саддама было вновь завернуто, и перевязано крест-накрест…

— Потом я застрелил Джима и Майка, и обвинил в убийстве своего адъютанта.

Патрик физически услышал, как треснули два выстрела – из армейской винтовки! Диакон… хлопнул красными глазками и… подскочил со стула. Заворожено уставился на визави:

— Застрелили, генерал!? Для того, чтобы одному завладеть Алмазом?!

Губы вояки разрезала ухмылка.

— Патрик, убери риторику! Отец Джозеф уже принял моё покаяние и попросил у Господа прощение за эти прегрешения! – генерал отложил сигарку в пепельницу. Размеренно подошёл к бару, достал бутылку виски, стакан, банку «Пепси». Добавил небрежно: — После я полистал книжки и выяснил, что Алмаз ведёт родословную от самого Салаха эд-Дина – крутого ассирийского главаря!

Лоренс налил в стакан на 1/3 виски. Выпил крупными глотками. Рыгнул с удовольствием. Подвинул банку служителю. Тот благодарно схватил баночку, вскрыл и припал к ней! Энергетический напиток на сто процентов поднимает тонус и изгоняет усталость! Индейцы не дураки, и если могут белым втюхать дурное, то сами дурь точно жрать не будут!

— Патрик, мне очень жаль, что отца Джозефа угрохал этот говнюк Фэйс! – с апломбом изрёк вояка. — А мы живём, Патрик. И святой Отец теперь ты!

Разница между диаконом и священником – очевидна. Для церковников. Армейцы (как и все остальные гражданские) совсем не рубят в таких вещах! Они думают, что получить сан священника – это примерно то же самое, что получить новое звание... Если в 27 лет можно стать лейтенантом – командиром желторотых новобранцев, то… стать в таком возрасте пастырем разноопытного общества нельзя! Вся суть именно в возрасте! Авторитет святого отца подобен авторитету свахи: чем специалист старше, тем больше у него авторитета!.. Патрик поперхнулся,… кашлянул. И вымолвил смиренно:

— Официального рукоположения нет. И не будет. Я слишком молод, чтобы носить столь почётный сан.

— Патрик. Я лично скажу кардиналу Гумберту, что на место Джозефа круче священника, чем ты, ему не найти! – немедленно отпарировал генерал. Не гони порожняк, юноша, не гони! Мир проще, если смотреть на него проще.

Служитель озадаченно покусал пухлые губки. В принципе, армеец дело глаголит, бывало, что и в тридцать лет становились епископами. Исключения из правил, конечно, но почему бы таким исключением не стать и диакону?.. Не хуже других! А назначения посредством «личных связей» не есть грех, в противном случае надо разогнать половину клира! Толстячок с надеждой взглянул на вояку:

— Почему вы заботитесь обо мне, генерал Лоренс?

Прямой вопрос подразумевает прямой ответ. Неизвестно, как с этим у инженеров/учителей/дровосеков/президентов и так далее, но в армии именно так! Армейцы – люди гораздо прямолинейные, не умеют ходить вокруг да около, что-то там хитрить и строить тонковыдуманные схемы! У солдата всё просто, будь он подонок или честный лох! Генерал – это всего лишь солдат через 20-30 лет, кабинетные хреноретики не в счёт.

— Мне нужно, Патрик, чтобы ты освятил Алмаз из Тикрита!

Добродушная улыбка осветила генеральское лицо. Холод сжимает сосуды головного мозга, а жар расширяет. Диакон не понял, что именно с его сосудами, но понял, что… процесс пошёл! Исчезли стены комнаты, растаяли полы и потолок… кругом красный песок ассирийской пустыни… на месте вояки — красномордый индюк с уродливо большим клювом, в котором… торчат острые зубы хищника! Дабы сожрать молочное тело и выпить чистую душу агнца! «Был Он там в пустыне сорок дней, искушаемый сатаною, и был со зверями; и Ангелы служили Ему»*... В ушах застучали тамтамы и барабаны. 

— Vade retro, Satana! – вскричал Патрик горячно. — Вы просите меня освятить кровь, которая пролита на Алмаз. Оправдать её!.. Кровь невинных людей…

Служитель вскочил, чуть не уронив банку! Данная неловкость позволила вернуться в реальность. Диакон… выдохнул и поставил банку на стол. Подумал и подвинул её на другой край столешницы.

— Генерал Лоренс, то что вы просите – невозможно.

Вояка выслушал твёрдый тон и сообразил, что уламывать пухлого перца бесполезно. Похоже, диакон и вправду молод для святого Отца, слишком максималист. В этом и соль непоняток... Годочков несколько пусть ещё походит в священнических шестёрках, не дорос.

— Я не буду тебя убалтывать. Пока, Патрик.

— Прощайте, генерал Лоренс.

С вежливым поклоном служитель быстро вышел из кабинета. Вояка плеснул себе ещё вискаря и потянул из пепельницы сигарку. Всегда юность создаёт какие-то проблемы…

Примечание: 13 декабря 2003 года – это день задержания Саддама Америкой.

Примечание: Евангелие от Мк. 1:13. Проекция на искушение Христа.

Примечание: «Изыди, Сатана!» (букв. с лат.). Аналог православного выражения «Чур меня».

Сломанный каблук

Улочка была двадцати футов шириной. Вместо асфальта – песчаная дорога, почти без выбоин, вместо домов по краям – глухие заборы, за которыми и прятались дома. В общем, такая «Рублёвка Лос-Анджелеса», только без московских отгородок района от внешнего мира… То место, где просёлочная дорога считается шиком, а своё житьё-бытьё принято прятать от соседей и случайных пешеходов… Ангелочки торопливо шли по данной улочке: лица раскрасневшиеся, дыхание прерывистое. Кейс снова переместился в сладкую ручку Эмми.

— Сбавим-ка ход! – предложила Вики, обернувшись. Подружка тоже оглянулась и темп замедлился. Сзади никакой погони не видно и можно расслабиться… Некоторое время девчонки шли молча, приводя дыхание в порядок.

— Ф-ф-фуу… Ну и что ты обо всём этом думаешь?

— Думаю, что… во время таких съемок случаются накладки и похлеще… — беззаботно отозвалась Эмми.

— Встреча с Котиком – может быть и накладка, а может быть и нет!

Эмми избавила тон от беспечности и наполнила его глубокомыслием. Иногда так бывает даже у легкомысленных шалав:

— По-твоему… мистер Фэйс сделал козлам предложение… такое же, как и нам?

— Я сказала – «может быть»… — Вики неопределённо пожала плечиком.

Ангелочки в школе были отличницами и шутя решали уравнения с тремя неизвестными. К слову, самые искусные шлюхи вырастают именно из отличниц… Х, Y и Z вполне раскрываемы, если знаешь хотя бы D. Здесь же… все буковки – полный мрак, да и не буковки это вовсе, а ситуация и не уравнение. И даже, что есть ситуация – до конца не ясно, ТВ-программа, сумасшедший театр или доставка наркоты. Или долбанная куча других вариантов… Ещё сотню футов девчонки прошли молча.

— Чёрт!.. – Эмми пошатнулась на дорожном камешке. Личико скривилось в досадливую гримаску. — Вот чёрт! В этой одежде, чёрт возьми, только и ходить на каблуках!

Шлюшки остановились… прямо напротив глухого заборчика (с калиткой), на котором висел плакат! Ватман с синей надписью, размером два на три фута. Эмми припечатала чемодан о землю и, опёршись о плечо подружки, стянула туфлю. Брезгливо рассмотрела сломанный каблук, висящий на клеевой ниточке.

— Мистер Фэйс предлагал ичиги. А ты… и я – отказались, — Вики дёрнула шпильку, освобождённый из клеевых пут каблук упал на землю.

— Не надо делать виноватой меня, Вики! Лично я ни разу не носила одежду монахини и думала, что так можно ходить и в туфлях! Преспокойно… — Эмми назидающе помахала изделием из кожи перед подружкиным носом:

— И я ни разу не одевала рясу. И думала так же, как и ты… Только мне пришло в голову…

— Что? Что, чёрт возьми!

— Форма ичиг специально разработана церковными обувщиками для удобства в ходьбе… при ношении рясы. Можно было и догадаться, что ичиги удобней… следуя логике.

— Ха-ха-ха!.. Вики, не надо нести пургу про нелогичную логику! Церковным обувщикам по хрену удобство своих изделий. Вот это правильная логика!

— То есть церковным обувщикам плевать на монахов и монахинь? Так?

— Можно сказать и так.

— Но… обувщики же церковные! Они хорошо знают, что… надо любить ближних, заботиться о них… И если обычным обувщикам на заповеди Господа насрать, то церковным обувщикам совсем не насрать…

— Вики, твою мать! Не  выходи из образа! Мы монахини, а монахини так не говорят!

— Так, как ты, монахини тоже не говорят! И вообще… не я начала спор.

Эмми бросила туфлю вниз, вставила в неё ножку. Притопнула. Стащила с другой ноги туфлю, напыжившись, рванула шпильку, отламывая! С первой же попытки действие увенчалось успехом – китайские босоножки не есть абсолют крепости…

— Вот так-то лучше. Без каблуков… — одобрительно потопала обеими ножками Эмми. Спросила между прочим: — Выходит, виновата во всей карусели я?..

Вики смотрела насуплено и молчала. Практичные девушки не видят пользы в спорах, и поэтому и не спорят. Но иногда могут сорваться, в силу своей женской природы, и наговорить много никчемных слов… Но… блажен тот, кто осознал свою никчемность! Теперь надо вставить в диалог рациональное зерно, после того, как подружка выговорится…

— Это я начала говорить про ичиги? – наступала Эмми. Руки тискали отломанный каблучок, грудки колесом. — И это я решила купить сигарет, и мы поимели встречку с прифарками? А потом… вся эта моя хреновина гнала нас по улице целых две мили! Да так, что у меня самой же сломался каблук! Ахаха, как интересно!

— Эмми, ты сваливаешь всё в кучу! Как винегрет, твою мать! А мысль, что… Котик и Громила — участники театра, не лишена всё-таки здравости, а? – ввернула Вики рационал. Эмми усмехнулась и сказала внушительно:

— Котик пинок по своему причиндалу просто так не оставит. Участник он или нет — здесь ни хрена неважно. Пинок по причиндалу он не простит!

— Был бы там причиндал… так, мышиный хвостик…

— Да-да, мышиный хвостик!

Девчонки… от души расхохотались – громко и навязчиво.

В данный момент из калитки дома за глухим забором – против коего стояли ангелочки, вышел Патрик. Лицо возмущённое и разгорячённое, ручки нервно подрагивают. Ничего не замечая кругом, диакон направился пешочком по улочке.

— Только это прежде его причиндал, а потом уже мышиный хвостик! – посерьёзнела Эмми. Она мельком глянула на шпильку, до сих пор зажатую в ладони… швырнула её куда-то за голову. Отряхнула пальчики: — Ну и что дальше?..

Каблук попал в служительскую голову. Патрик… встал на месте, потёр ушибленный затылок и… только сейчас заприметил двух сестёр. В десятке футов от себя.

— Привет, священник! – махнула Вики ручкой. Игриво улыбнулась. Эмми оглянулась и тоже расплылась в улыбочке:

— Падре, монашку хочешь, а?..

— А может, двух монашечек сразу?..

Детки встали на знакомые ролики! Задорные смехуёчки запрыгали по улочке, раскрашивая угрюмые заборы и серую пыль разноцветной палитрой! Смех юных девушек – поразительная субстанция, что лечит, калечит, может как поднять, так и опустить, и не только настроение. Впрочем, церковные мужички – это не совсем и мужички… Диакон в священнической рясе потрогал крест на груди и горячно возопил:

— Вы ведёте себя, как публичные женщины!

— Спасибо за комплимант! – подмигнули монахини в туфлях и с кейсом. И заметили ограду, с куском ватмана.

— Вики, гляди-ка!

— По ходу нам в этот дом!

Эмми подхватила кейс и девчонки прошли в калиточку, в двух футах от Патрика. Напоследок послав ему по воздушному поцелуйчику.

— Позвони нам, дорогой! – ангелочки скрылись за глухим забором. Патрик проводил их рассерженным выдохом. Взгляд ткнулся в плакат на заборе и… диакон недоумённо сощурился. Надпись на плакате состояла из букв, выписанным жирным синим маркером: «Шлюхам с кейсом нужно сюда!».

Послышался рёв автомобильного двигателя и через шесть секунд рядом со служителем резко затормозил «Форд»! В фортку высунулась павианья морда:

— Слышь, святой перец. Ты не видел двух шлюх с кейсом?

На театральной сцене

От калитки к дому вела дорожка из камня. В глубине поместья двухэтажный особняк из дерева и стекла, ни флигельков, ни сараев, ни хрена! Двор большой и запущенный, тут и там колосящаяся травка и очертания давно не высаживаемых клумб! По ходу, владелец здесь жил не более пары месяцев в году и не заботился об уюте и красоте. А может, только купил или только переехал... Например, в связи с выходом  в отставку… Ангелочков мало занимали подобные гадалки, хватает более животрепещущих темок. Девчонки цокали по дорожке, косясь по сторонам и возбуждённо переговариваясь:

— Мы сейчас подходим к дому?..

— Да-да! И… отдаём кейс… чуваку, что торчит у дверей. Ну, там… поболтаем с ним чуток, а?

— По сценарию!..

Возле входных дверей, на невысоком крылечке с перилами, находился высокий мужчина в синей пиджачной паре. Ухо приложено к двери, судя по позе, чувак напряжённо слушал то, что происходило внутри особняка.

— Интересно, где тут камеры?.. – равнодушно спросила Вики. Профессия актриски уже немного утомила, сейчас бы солёную ванночку принять…

— После представления предлагаю смотаться в Майами – прогреть на пляжике наши шелковистые попки и спинки!.. – озвучила Эмми обоюдное желание. Когда живёшь с человеком два года в одной комнате, то начинаешь слышать его мысли. По крайней мере, их направление…

— Наши изумительные тела можно прогреть и в Калифорнии. Здесь пляжики ничуть не хуже, чем во Флориде! – авторитетно заметила Вики.

— Ха! Давно ли мы стали считать Калифорнию пляжной столицей?

— Я не о том… А я лишь считаю, что совместить пляжик и загар можно и в Калифорнии.

— Что ты привязалась ко мне со своей Калифорнией!

— Сама ты… ко мне привязываешься всё утро!

— Что?! Значит, я привязываюсь?!..

Шлюшкам осталось пройти до крылечка всего-то пять футов. Мужик в синей паре обернулся от двери и протестующе махнул ручкой. Вымолвил горячим шёпотом:

— Тише, леди!

Оба-на! Ангелочки встали как вкопанные! Ни хрена так себе встречка!

— Мистер Фэйс!.. Как хорошо, что ты здесь!

— Эм, твою мать!.. Крутой драматургический ход!

Шлюшки, склонив набок головки, стали пялиться на режиссёра. С поразительным любопытством!

***

А в это время – за забором со стороны улочки… Главарь широко шагал от «Форда» к калитке! Шестёрка семенил следом:

— Мистер Котик!.. Мистер Котик!..

Босс встал у калитки, недовольно напыжил харю:

— Что?

— Давайте не пойдём за калитку.

— Ты никак бздишь, Громила?.. – шеф удивлённо оглядел бугая с ног до головы. Заставить бояться дебила практически невозможно, это то же самое, что напугать безмозглую пулю.

— Нет, мистер Котик! – павиан клятвенно прижал ладони-клешни к груди.

— Тогда почему ты не хочешь идти за калитку? — Котик по-учительски ткнул в ватман волосатым пальцем: — Видишь надпись? «Шлюхам с кейсом нужно сюда»! И, ясен пень, что шлюхи с кейсом сюда вошли!

Патрик стоял возле «Форда» и глазел на парочку у калитки.

— Мистер Котик, я чую жопой, что идти за калитку нельзя! Гы… Фэйс настоящий псих, и от этого мудилы надо ждать изощрённой подставы!.. – бугай как-то… слезливо глянул на босса и искренне прорыдал: — Моя жопа в плане чутья меня ещё никогда не подводила, честное слово!

Котик не стал ругаться матом и гневаться. А вынул пистолет и передёрнул затвор. Заглянул в ствол, с наслаждением вдохнул запах оружейного масла. Сказал нетерпеливо:

— Громила, рассуждения твоей жопы меня не волнуют. Абсолютно. Меня волнует то, что в кейсе у шлюх. То, что лежит вкейсе, ждало меня целых пять лет, помнишь?!

— Мистер Котик! – заорал в отчаянии павиан. — В кейсе, на хрен, лежит солидная подстава! Фэйс на выдумки горазд, дебилоид чёртов!

Ещё как горазд! Да не устанет язык это повторять! Патрик насторожился, услышав имя, сидящее в печёнках. А Котик… лишь приставил волосатый палец к губам:

— Тсс, Громила! Я закрываю спор правом босса, — он осторожно приоткрыл калитку и заглянул во двор. И проскользнул туда, призывно махнув шестёрке пистолетом. Бугай… швыркнул носом, сглатывая унизительные сопли. Достал револьвер и ушёл вслед за шефом, обронив:

— Гы. Никто не смеет обвинять Громилу в бздеже!

Диакон зябко пожал плечами. Осенил широким крестом глухой забор с ватманом, и заспешил прочь – в ту сторону, откуда возникли монахини и «Форд».

***

Диспозиции располагались следующим образом!

На крыльце находился кукловод, чутко прижимая ухо к двери.

Подружки вопрошающе и безотрывно смотрели на крыльцо, стоя от него в пяти футах.

На заднем плане к шлюшкам медленно приближались гангстеры. С оружием наизготовку.

Ангелочки поставили склонённые головки в ровное положение… подвигали плечиком и выдали:

— Эй, мистер Фэйс…

В тот же момент из дома послышался громогласный мужской вопль:

— Fffuck!.. What you fuckin mother?!

— Ой! – девчонки попятились. Гангстеры приостановились. А кукловод… отнял ухо от двери, и воскликнул радостно:

— Ну вот, наконец-то! – он застучал в дверь кулаком.

Подружки прекратили отступление, личики превратились в две сплошные удивлённые масочки. Вчера маски были искусственные, а сегодня эмоциональные… игра попёрла!

Котик половчее перехватил пистолет и сделал ещё несколько шагов к дому. Громила следом. Гангстеры встали по бокам шлюшек, поводя оружием. Девчонки покосились… вздрогнули трусливо… на этом дело и кончилось! Покамест…

Театрал стучал и стучал в дверь, изредка оборачиваясь к кворуму, и залихватски подмигивая.

— Мистер Котик!.. – воскликнул Громила. Пытаясь донести шефу, что вот этот парень на крыльце и есть тот самый Фэйс. Попытка была прервана: изнутри дома послышались твёрдые шаги, щёлкнул замок и дверь распахнулась:

— Кто здесь, вашу мать!.. – на пороге возник генерал Лоренс, в домашнем халате и в тапочках. «Бешеные глаза» как иллюстрация душевного состояния!

— Опять ты!.. – изумился вояка, разглядывая театрала, находящегося в двух футах.

Кукловод широко улыбнулся и зазывающе запел:

— Генерал Лоренс, к вам пришли две монахини по очень важному делу! А рядом с ними их телохранители, у которых также очень важное дело! – паяц отступил в сторону, освобождая для генерала угол обзора. Театрально указал на занятную четвёрку.

Ангелочки и гангстеры оторопело смотрели на генерала Лоренса, а тот на них!

— Что за хрень собачья!?.. – размыслил вояка. Багровость с морды и шеи немного спала.

— Леди, ваши реплики! – скомандовал режиссёр.

Девчонки с переглядкой выступили вперёд. Гангстеры остались за их спинами – в двух футах.

— Генерал Лоренс, мы принесли вам… э-э… добрую весть! Хотите ли вы взять её?

— Ваша добрая весть лежит вот в этом кейсе! – Эмми махнула чемоданом.

Актриски очень постарались, вложили в реплики душу! Для кино, конечно, наивно и наигранно, но для театра уже приемлемо… Котик плотоядно облизнулся, ощупывая глазами кейс.

— Ррр! – сорвался короткий рык с генеральских губ. Багровость снова атаковала щёки и подбородок.

— Генерал Лоренс спрашивает, почему вы решили принести весть ему? – перевёл на английский язык театрал.

— В сценарии сказано лишь о приятном разговоре, в основе которого наша импровизация… — растерялась Эмми.

— Вот и импровизируем! – воодушевлённо шепнула Вики. Состроила любезную гримаску: — Дорогой генерал! Просто вы такой красавчик… Ой! – Вики смолкла и критически рассмотрела вояку.

— Такой благородны… — шлюшка, сомневаясь, замолкла совсем.

— Вы такой восхитительный, когда в ярости! – пришла на подмогу Эмми.

— Да, да, да! – воспряла Вики, замирая в позе «распятого Христа». — Ваш яростный вид так восхитителен, что мы принесли добрую весть именно вам, дабы лишний раз посмотреть на ваш облик!

Эмми чинно опустилась на одно колено, поставила  кейс перед собой. Прижала руку к левой груди, склонила голову в эффектном поклоне.

— Возьмите добрую весть, генерал Лоренс! – дёрнула подружку за ногу. – Ээй!

Вики заценила, что игра напарницы логичней её собственной игры… и скопировала позу Эмми.

Вояка хлопал глазами, вероятно, впервые в жизни, не зная, что ответить.

Котик от изумления даже опустил руку с пистолетом! Но Громилу никаким маскарадом больше не удивить, бугай настороженно поводил стволом.

Кукловод сложил ладони чашечкой и громко прошептал в сторону проституток:

— Откройте кейс и покажите добрую весть воочию!

— Мать твою!..

— Давай без суфлёрства, а?

Так пробормотали детки и улыбнулись вояке:

— Вы рады, генерал Лоренс? Считайте нас посланницами Господа! Это… Мария Магдалина, а я…

— …святая Руфь!

Вояка… решительно шагнул с порога на крыльцо. Сжал кулаки и истерично проорал, несколько присев от напряжения:

— Да кто вы, на хрен, все такие, и какого хрена, на хрен, вам всем от меня надо!?..

Детки вздохнули и разочарованно поднялись с колен. Молвили в сомнении:

— Отличный разговор!

— А главное – приятный!

Вовремя раскрываемая интрига – это залог неослабевающего интереса зрителей и, как следствие, успеха постановки! Необходимо иметь чувство ритма, чтобы уловить тот момент, когда раскрыть карты, а когда закрыть или вовсе обойтись без карт. Темпоритм – одна из главных составляющих любого визуального произведения! Он наполняет сюжет деталями, которые создают атмосферу. «Оскары» раздают именно за детали! А мистер Фэйс за свой театр явно намерен получить «Оскар», поэтому так и суетится…

— Всё просто, генерал! – воскликнул режиссёр, сбегая со ступенек крыльца. — У вас из дома пропал Алмаз чистейшей воды. Вы только что пропажу обнаружили, и мы это слышали. Монахини принесли Алмаз назад. Не знаю однако — они его спёрли, или их телохранители…

Театрал поочерёдно прикоснулся сначала к парочке шлюшек, а потом и к гангстерам. Типа демонстрируя, как мы показываем доказательства! Никто не воспротивился, что их трогают как покупаемых лошадей, клоунские слова ошеломили и сбили с панталыку.

— А может, вором был кто-то совсем другой… Это не важно. Факт в том, что вам возвращают украденное, а вы какого-то чёрта тут орёте на всю округу, и посылаете всех к fuckin матери! – кукловод взбежал на крыльцо и укоризненно уставился на вояку. Гангстеры чего-то выжидали, а девчонки поразговаривали разговоры:

— Эмми… мы всё утро таскали с собой чёртову кучу миллионов!.. Почему мы не открыли кейс?!..

— Потому что он не наш!

— Ч-что?!.. А, догнала… не можешь выйти из образа Марии Магдалины!

— Вики, это всего лишь шоу!..

Вояка… оттолкнул кукловода и рысью подбежал к чемодану, стоящему на травке, перед ангелочками. Взял его за ручку и с независимым видом заспешил в дом.

— Стой, сукин сын! – две пули вспороли землицу у генеральских ног. Армеец остановился. Напыжил багровую харю. Сказал зло:

— С каких это пор телохранитель монахинь указывает мне, что… мне делать с кейсом, где лежит мой Алмаз!?

Девочки мигом напряглись, спинки задрожали! Ручки тоже, как и нервы… девчонок обуял озноб. Громила недовольно пыжил рожу, но молчал. Котик держал вояку на мушке и разглагольствовал:

— Я не телохранитель монахинь, генерал! И это не монахини, а мои шлюхи, переодетые монахинями… Отдай моим шлюхам Алмаз обратно! Живо!

— Генерал Лоренс – это как раз то самое важное дело, по которому и пришли ребята! – помахал ручкой кукловод, замерший в томной позе на крыльце.

— Ты же сказал, что ребята – телохранители монахинь! – искренне возмутился вояка.

— Я пошутил. Шутка прописана в сценарии! – клоун легко сбежал с крыльца, достал из-за пазухи кипу листков. Показал генералу: — Видите, вот написано «Шутка»! А ниже выведено: «Генерал Лоренс отдаёт кейс»!

— А дальше?.. – заинтересованно воскликнул вояка, пытаясь взять сценарий.

— Да, что там дальше!? – с места взвизгнул Громила.

— Заткнитесь! – заорал Котик, заглушая всех. – Генерал, я на счёт «два» стреляю в тебя. И «раз» уже был!

Кукловод ободряюще похлопал вояку по плечу, вернулся на крыльцо. Лоренс с неохотой, но развернулся, поставил чемодан туда, где он и стоял – перед девочками.

— Эмми, возьми кейс! И повернитесь обе ко мне.

Ангелочки подчинились. Нервный колотун закончился вместе со стрелялками, а перделки – тема привычная… и обыденная. Шлюшки и гангстеры снова, как и в магазинчике – стояли друг против друга. Вояка – за спинками деток.

— Эй, клоун! Как я понимаю, ты здесь самый всеведающий. Передай мистеру Фэйсу мою благодарность.

— Передам, мистер Котик! Сразу, как только… – клятвенно прижал руку к груди кукловод. – Даже не сомневайтесь!

— Мистер Котик, этот перец и есть… — бугай показал стволом на паяца, желая снять лоховские очки с глаз босса.

— Не время, Громила. Всё потом! – приказал шеф, сосредоточенно размышляя, как получше отсюда слинять.

— Ты сказал «чёртов кретин Фэйс»?! – вклинился в разговор вояка.

— Я сказал «мистер Фэйс»! Он сделал меня сегодня богачом! И я не позволю, к хрену, называть его так, как назвал его ты, генерал!

— Да, правильно, чувак! – поддакнул театрал с крыльца.

Подружки вновь устроили переглядки, ни черта не понимая. Громила скуксил павианье лицо и заплясал на месте, трогая шефа стволом… как трогают пальцем собеседника:

— Мистер Котик, ну послушайте меня! Разве вы не видите, что за хрень тут происходит!?

Когда босс вкурил, что шестёрка перепутал указательный палец с револьвером, тогда он посмотрел на павиана! Тот, в свою очередь, жалостливо магнетизировал босса взглядом.

— Перец на крыльце – это и есть мистер…

Вояка (за спинами деток) со всей силы толкнул шлюшек в искомые спины. Девочки налетели на гангстеров. Генерал в свои пятьдесят жал штангу весом в триста двадцать фунтов, и сила толчка получилась ощутимой! Четвёрка гостей без задержек упала на пыльную травку… Вояка прыгнул вперёд, подхватил упавший кейс и поскакал к дому.

— Твою мать! – заругались гангстеры, ворочаясь под ангелочками.

Лоренс, будучи уже на крыльце, захотел проскочить в дом. Кукловод подставил ему ножку, одновременно вырывая чемодан из армейских пальцев. Вояка кувырком влетел в дом, оставив кейс на крыльце.

Гангстеры сбросили с себя тёлок и вскочили. Направили оружие на театрала.

— Надеюсь, приятель, что ты отдашь кейс мне! Это ведь мой кейс!

— Мистер Котик, хренушки он вам отдаст кейс!.. Мочить его надо, срочно! Это же и есть –  тот самый Фэйс!

Шеф удивился – не более. Кукловод ловко вскрывал простенькие замочки на чемодане:

— Громила, ты снова неправ. Я отдам то, что в кейсе. Но не сам кейс! Он мой! Я купил его пять лет назад. Память, понимаешь?

Шлюшки лежали на сырой землице, позади гангстеров, и думали, как дальше жить и надо ли вообще жить… Каждая для себя приняла решение.

— Валим отсюда!.. – вскочила Эмми.

— Я хочу знать развязку! – упёрлась Вики, и не думая вставать.

Театрал открыл чемодан, взял Алмаз и бросил объёмный шарик в сторону четвёрки. Сокровище описало в воздухе дугу и… приземлилось у ног монахинь. Неповторимо сверкнув в солнечных лучах! А потом… послышалась длинная автоматная очередь и по двору завизжали пули. Гангстеры, как наиболее родственные пулям элементы – поздоровались с ними первыми. Упали ничком и затихли. На нежной грудке Эмми расползлись три кровавых пятна. Глаза отразили удивление, шлюшечка медленно осела на травку, а потом перекатилась на бочок. И замерла в позе «новорождённого младенца», так и не закрыв глаз!

На крыльце стоял генерал Лоренс, с армейским автоматом в руках. Кукловод здесь же: в паре футов.

— Это мой Алмаз!.. – прорычал вояка, направив ствол на монашку, лежащую в окружении недвижимых тел. И нажал на спуск! На полмгновения раньше театрал пнул по рукам с оружием… автоматная очередь досталась синему небу.

— Ах ты, ублюдок!.. – Лоренс приставил ствол к клоунскому животу и надавил на спуск.

Вики улавливала происходящее в некой прострации, и последовательно: …Алмаз на травке… вот по бокам сокровища упали окровавленные тела гангстеров… на крыльце возник вояка с автоматом… Рой пуль в небесную синь и холостой щелчок в театрала… И два взгляда с крыльца, прикованные к ней…

— Валим, Эмми, валим! – вскочила Вики. Сделала прыжок взад и споткнулась о тело подружки. Недолго покачалась на четырёхдюймовых шпильках, устояла.

Юная красавица, с наивным удивлением в глазах, только что умершая, с неостывшей улыбкой на милых устах – это так романтично! Для поэтов. Во всех других случаях – это мёртвое тело тёлки, что отвратительно воняет и не несёт никакой практической пользы! Некрофилы и прочие педерасты не в счёт.

Ангелочек тупо смотрела на труп подруги, когда в уши вполз настойчивый голос:

— Вики! Теперь Алмаз твой!.. – девчонка, не спеша, повернула головку. Стараясь не выплеснуть рыдания, что комом подступили к горлу. Так осторожно мы совершаем движения, когда (например) несём до краёв налитую тарелку супа. Не расплескать! Вики, крепко как могла, сжала зубки.

— Она бы этого хотела!.. – ободряюще улыбнулся режиссёр. – Наверняка!

Вики нагнулась, схватила Алмаз и побежала к калитке! На каблуках!

— До скорой встречи! – усмехнулся театрал.

Армеец… уловил, что сделать из девчонки дичь ему не дадут. И всё, что вояке остаётся – это бессильная злоба. Да на хрен она нужна, бессильная… — генерал плюнул вслед девочке. И забыл о ней.

— Так-так-так, мистер Фэйс… Жаль, что мне сразу не стукнуло, что это ты. Иначе я бы пошёл открывать дверь сразу с автоматом… 

Кукловод, казалось, проигнорил реплику. Он дождался, пока шлюшка выскочит со двора, и только тогда обратил внимание на вояку.

— Я думаю, вам не стоит так сильно переживать из-за какой-то там побрякушки…

Театрал достал из кармана и протянул синюю открытку:

— Ваш утешительный приз – приглашение в гости к мистеру Фэйсу! Сейчас… вы сыграли очень даже неплохо, но Финал без вас невозможен.

Генерал мельком глянул на открытку, в руки не взял:

— С чего ты ступорылил, что я приду к тебе в гости?

— Генерал, я не говорил «придёте», я имел в виду «прибежите»! Ведь в этих гостях будет и Алмаз.

— Да пошёл ты в дупло!

Стыд — первый проблеск сознания! И он вояке неведом! Но свой мозг не вставишь, тоже верно… Мистер Фэйс положил открытку на перила крыльца и направился к телам, помахивая пустым кейсом. Лоренс с усмешкою смотрел вслед. Кукловод встал между гангстерами – на то самое место, где минуту назад лежал Алмаз. Вытащил из-за пояса «мистер 38-ой». Направил ствол вниз и прицельно выстрелил – пуля попала в висок Котику. Добил его, явно!

— Генерал Лоренс, вы только что подстрелили папку мистера Фэйса. Вот он – сутенёр Котик, — со злой иронией вымолвил кукловод. — Мистер Фэйс был зачат от Котика одной из его шлюх… и был ему совершенно по хрену… Поэтому нет ничего удивительного, что в «Театре мистера Фэйса» ему нашлась небольшая ролька! Котик заслужил это право…

Армеец кривил харю и слушал лекцию из жизни трупов. Лучше плеваться и морщиться, чем лежать рядом… с ними!

— Есть люди, которым можно дать и десятый шанс, а есть те, для кого и первый был явно лишним. Только вот осознаешь такой расклад где-то после двадцатого шанса… Но я осознал, генерал!

Кукловод чуть замолчал и перевёл револьверное дуло на другого. Громила как раз начал шевелиться, лёжа на животе. Кряхтеть, постанывать и кашлять.

— Здесь лежит такая вполне себе Жопа — анальное отверстие с волосами. И всё, больше никого нет, — с глухим стуком громильский затылок разлетелся на куски. — И уже не будет.

Напоследок кукловод мельком глянул на Эмми и тепло улыбнулся:

— Надо же, как точно…

Вояка, конечно, видел убийц на своём веку! В первую очередь, в зеркале… Армия – это группа людей, объединённых одним общим делом. Убивать, убивать и убивать! А все другие армейские дела – это лишь прикрытие, легализирующее в глазах мисс Морали основной вид деятельности… Только таких ублюдков как Фэйс — даже в армии сыскать сложно.

— Какого хрена ты мне всё это втираешь, сволочь!? – крикнул генерал.

— Это ведь всего лишь сцена! А на сцене принято говорить много и страстно. Разве нет?

— Разве да! – напыжился армеец. – Послушай, клоун хренов, у меня есть один вопросец… Ответишь?

Кукловод промолчал. И действий не произвёл. И эмоцией не разродился.

— Впрочем… ладно, — пробормотал вояка, вдруг передумав. – Спрошу… потом.

— До встречи в Финале, генерал Лоуренс, — театрал направился прочь. Калитка раскрылась и во двор ступили 12 архангелов, в белых санитарских халатах. С носилками.

— Мистер Фэйс. Это здесь трупы шлюхи Эмми, сутенёра Котика и его шестёрки Громилы? – спросил Пётр с ходу.

— Да, вон там, можете забирать, — махнул режиссёр револьвером. Не останавливаясь и не оглядываясь, он вышел.

Санитары опустили носилки, поклали на них трупы. На травке осталась каша из мозгов и крови. Пётр критически оглядел запущенный газон и крикнул, по-деловому:

— Генерал Лоренс, ваш садовник приберётся сам? Или вы согласны оплатить наши услуги садовников?

Вояка сделал вид, что не слышал, а… нервно подхватил с перил синюю открытку с адресом. Брезгливо преломил губы и вошёл в дом. Оставив санитаров наедине с их покойниками и их дурацкими вопросами.

Анекдот от ФБР

Стоянка у кафе в форме гитары была наполнена машинками! Четыре полицейских тачки, две «Ambulance», один автомобиль с надписью «Sappers» и один роскошный «Порше». Восемь машинок – это примерно две трети специально выделенного для автотранспорта места!

На полных газах на стоянку влетела ещё полицейская тачка! Визг тормозов, хлопанье дверкой, и на асфальт ступил Дик Свайн. Капитан, без оглядок по сторонам, направился к центральному ходу кафе. Походка бодрая и немного нервная. На ходу Дик вынул табачную пачку и стал в ней рыться, в поисках сигареты.

Двери в виде русской балалайки были огорожены чёрно-жёлтой лентой, внутри данной выгородки прохаживался коп – широколицый мужик. А за лентой толпились человек тридцать любопытствующей публики. Капитан вывернул со стоянки к главному входу, нырнул под ленту. Сторожевой коп тут же к нему шагнул, протянул руку:

— Здравствуй, Дик.

Офицер пожал пальцы охранника. Приветственно ему кивнул. Смял и отбросил пустую пачку, не найдя там сигарет.

— Есть закурить?

— Я не курю, Дик. Уж целый год. А бросил я оч-чень интересно! Дело было так, Дик...

Болтливый коп – это гораздо хуже, чем любой другой болтливый чувак! Как для других копов, так и для правопорядка, на котором коп зарабатывает на жизнь.

— Понятно… — Дик не дослушав, отвернулся. Намётанным взглядом приметил в толпе – за лентой, «припудренную дамочку». Сексуальные чулочки, юбочка выше колен, на ручках лайковые перчатки. (Не холодно ручкам?) Во рту – сигаретка, а к груди прижат толстый персидский котик. Капитан широко шагнул, наклонился к дамочке и попросил:

— Дайте-ка мне сигарету, мэм!

— Да не вопрос, парень! – дамочка сунула капитану занервничавшего котика и начала рыться в сумочке.

— Приветсон, Дик! Ты уже здесь… – к Свайну подошёл его помощник Сэмми Пиглет. – А чего это ты с кошаком? – удивился лейтенант.

— Держи, — дамочка подала «Мальборо». Забрала котика, махнула ручкой. Загылилась: — Удачного дня!

— Мяу! – зевнул успокоенный котик, сворачиваясь комочком на аппетитных грудках,

Капитан прикурил. Глубоко затянулся несколько раз подряд, Вымолвил равнодушно:

— Я срулил из больницы, Сэмми! Контузия у храма – не повод там валяться…

Контуженный коп – это гораздо более хуже, чем болтливый и не болтливый копы вместе взятые! А если коп с контузией ещё и «при исполнении» — то надо обходить его за милю… Дамочка попятилась, публика настороженно загудела. Сэмми Пиглет сунул в рот жвачку и непроизвольно потянулся к табельному револьверу.

— Ты уверен, Дик?.. – спросил он, чтобы нарушить тягостную паузу, что почти осязаемо повисла между полицейскими.

— Да, — сосредоточенно отозвался капитан. Цепко глянул на заместителя: — Ну, что тут у нас? – Мазнул взглядом по публике и отошёл. Лейтенант следом.

— Обычное кафе, взрывных устройств не обнаружено, — пожал плечами Пиглет. — До вчерашнего дня принадлежало некоему Альфонсо Капоне…

— Что значит «некоему»? Он ещё не сдох?.. – капитан встал у входа в кафе, явно что-то подсчитывая в уме.

— Да, мужик — родственник Aля из Чикаго и полный его тёзка. Так бывает… — усмехнулся Пиглет. И добавил через паузу: — Вчера утром Альфонсо продал кафе.

— Мистеру Фэйсу, не так ли!

— Да, ему.

Свайн затянулся последний раз, отбросил окурок. Почесал в раздумье голову и сказал:

— Минуту… — он отошел назад — к публике. И прямиком к дамочке! Вновь наклонился над ней, пристально глядя.

— Мама, роди меня обратно, — прошептала дамочка. Котик, кажется, перекрестился.

— Благодарю, мэм, за сигарету! – любезно подмигнул капитан полиции.

***

Свайн и Пиглет возникли на пороге кафе. Дик, подобно каждому сюда заходящему – осмотрелся, прежде чем идти дальше. В обеденном зале всё чистенько и прибрано, столики ровно застелены свежими скатертями, пол блестит от мастики, стулья сияют лаком. Вот только столовых приборов на столах нет, это несколько напрягло капитана. Приборы – мелочь, которую глаз Дика не заметил, но мозг затвердил, что в гармонии чего-то не хватает! Чего именно нехватка, — мозг сказать не смог. Свайн поморщился: возник внутренний дискомфорт. Впрочем, к дьяволу его! Есть дела и поважней, чем циклиться на разной хрени, типа гармонии… Порядочный коп и слов-то таких не знает, и знать не должен.

У барной стойки, на глубоко знакомых нам табуретах, посиживали двое мужиков. Одинаковые тёмные костюмы-двойки, при галстуках. Крупные лица, чисто выбритые. Головы абсолютно лысые, а глаза практически без ресниц. Мужиков звали Ллойд Циник и Джексон Грин, и они являлись сотрудниками Федерального Бюро Расследований. Чистоделы. Мягко стелят, но спать кладут жёстко. В полицию иногда поступают служить придурки, а вот в ФБР придурков нет. Никто не знает, почему так, но это так. Агенты курили, пили пиво, и были увлечены анекдотом, оставляя всё другое за пределами своих сознаний.

— Приходит в Рождество чувак к врачу, с гусаком на голове. Врач спрашивает: «Ну и чем, типа, могу помочь». А гусак и отвечает: «Доктор, отлепи-ка этого парня от моей задницы!».

Циник первым захохотал, да так, как будто слышал анекдот впервые в жизни. Грин добавил к радости напарника свои изобразительные аккорды, и неслабенькие.

— В точку! – кивнул на агентов Свайн. – Прямо в точку!

— Что? – не въехал Пиглет.

— Полиция и долбанный мистер Фэйс. Этот блядский выродок намертво прикипел к нашей заднице! – охотно разъяснил капитан, неподвижно глядя в одну точку. Точкой оказалась обычная бутылка «Джек Дэниелс», на барной полке. Лейтенант проследил направление капитанского взгляда и понял, что перестал понимать Свайна.

— То есть, Дик?..

— То и есть, Сэмми, что этот безбашенный Фэйс вытворяет всё, что ему заблагорассудится! А мы… только и можем, что петь, сложив смиренно лапки: «Отлепи, док, этого парня»… — Свайн скривил лицо, имитируя гримасу агента. – И больше ни хрена не можем.

Обеденный зал сотряс новый взрыв конского ржача – Л. Циник и Дж. Грин реагировали уже на новую шутку. Лейтенант… оторопело произнёс:

— Дик, я даже малость не догоняю… Какую связь можно провести между засранцем Фэйсом, полицией и тупым анекдотом?

— Вот поэтому я и капитан, Сэмми, а ты лишь лейтенант… — в тоне босса сквознуло сожаление.

— Послушай, Дик, только начистоту… – выдохнул в тревоге Пиглет. — Ладно?.. Как ты думаешь… вот сам, ты ведь здравый чел… может, не стоило так поспешно… удирать из  больницы?..

Капитан смолчал и потёр висок. Провёл рукою по утомлённым глазам. И сказал, вроде гайки заворачивая – всё более и более пыжась:

— ФБР времени не теряет. И я хочу знать – какого чёрта агенты сидят здесь и травят анекдоты, вызывающие у меня бесполезные ассоциации!

Лейтенант поймал цепкий требовательный взгляд и врубился, что с начальством теперь полный ажур.

— Верно, Дик. Агенты здесь нарисовались не только потому, что дело на контроле в Бюро… Есть ещё причина.

Пиглет вновь положил в рот пластик жевательной резинки.

***

Полицейские офицеры миновали барную стойку, и очутились в коридоре, по бокам которого было несколько дверей. Коридор встретил восхитительной тишиной и спёртым запахом. Похоже, вентиляция перегорела, а где-то под полом сдохла мышь… И запах будет держаться очень и очень долго! Свайн, брезгливо морща нос, прошёл за напарником в самый конец коридора. Лейтенант распахнул дверь и копы очутились в складском помещении.

Запах крови настолько сильно ударил по мозгам, что Свайна самопроизвольно закачало. Любой запах всегда бьёт по мозгам, а вовсе не по носу! Голова легонько поплыла… Можно привыкнуть к мерзостям, только к запаху мерзостей привыкнуть нельзя, его можно только перебарывать… И перебарывать… Картинка в капитанских глазах неспешно качалась вверх-вниз и вверх-вниз. Туда-сюда, вверх-вниз. И снова… Профессиональный взгляд выхватывал деталями голые деревянные стеллажи… груду пустых пластиковых мешков, измятых и измазанных… деревянный стол под чистой белой скатертью… гильзы, усыпавшие пол будто яблоки-падальники в сезон сбора урожая… то там, то тут тёмные вязкие лужицы… полураздавленная чьим-то ботинком картонная маска, в виде морды из комикса… подёрнутое плёнкой озерцо у стены, в котором можно искупать младенца…

— Такое впечатление, что здесь был массовый расстрел. Только ни одного тела пока не найдено… — спокойно сказал Пиглет. За парочку часов лейтенант уж привык ко всему тому, что начальство видело в первый раз.

Капитан отпустил дверной косяк. Сглотнул и поморщился. И произнёс апатично:

— Я хочу побеседовать с Альфонсо Капоне, — он вышел. Лейтенант за ним. Спустя секунду в дверном проёме опять появился капитан. Повёл горькими глазами, сплюнул в сердцах.

Правда одного Актёра

В 14 часов дня мистер интеллигентный бомж испытывал на своей персоне пристальное внимание публики. Одинокую пальму окружили два десятка человек:

♦ Несколько девушек, то ли библиотекари, то ли учителя. Типичные мыши, что всегда и всюду следят за тобой из-под плинтуса.

♦ Мужчина в шляпе-котелке и пенсне (очень старомодный вид). Располагающие усы.

♦ Чумазый заправщик. Компанейский сукин сын, не дурак выпить и любитель сальных шуток.

♦ Стайка пацанов и две девочки с косичками. Будущее Америки на самом-то деле.

♦ Группа явно работяг, в шортах и с голым торсом. Та категория населения, что не любит театр, но обожает цирк.

♦ Владелец табачного магазинчика. Представитель «среднего класса», кореш Бэггара.

♦ Четыре китайца, непонятно как сюда попавшие – в совсем не китайский район!

♦ Толстопузые бюргеры и бюргерши. Постоянно чешущие эти свои пузени и ягодицы. И, конечно, лузгающие мексиканские семечки!

Граждане стояли и молча наблюдали за бомжем. Кто-то исподтишка, кто-то пялился в открытую, но наблюдали! В самый разгар сиесты! Открыв рты! Публика оценила «театр одного актера» и наслаждалась им!

Принц всё также сидел на скамеечке, у ног покоилась шляпа с уже приличной грудой банкнот. Рядом: на подставке с ножкой, табличка с надписью: «ПРОДАЮ МИЛЛИОН ДОЛЛАРОВ». Чуть ниже приписка «За Правду!». Лицо милорда было наполнено разочарованием и усталостью!.. В толпе наметилось шевеление. Мужчина в котелке глянул на часы, огладил свои располагающие усы, и с неохотой заторопился по делам. Но прежде… старомодный парень положил в бомжескую шляпу купюрку номиналом пять баксов, потом отошел прочь. Обернулся на ходу и крикнул:

— Я советую выйти на более оживлённую улицу — потонешь в долларах, приятель! – он показал большой палец в жесте «супер». И заспешил прочь.

— Да не нужны мне доллары! – в отчаянии воскликнул принц. – Слышите, не нужны! Убирайтесь отсюда!

Публика не шелохнулась. Какой-то пацан громко засмеялся, показывая пальцем на объект всеобщего внимания:

— Хэээ… Ну и умора!..

В этот момент к пандусу, против магазинчика, подъехал серебристый «Хаммер». Из авто выбрались два парня – в серых полотняных костюмах, несмотря на изнуряющую жару. Публика практически мгновенно рассосалась, едва приметив мощный автомобиль. Принц немного расслабился.

Парни в костюмах уверенно направились прямиком к аристократу. Тот, на волне негодования, встретил гостей недружелюбно:

— Что? – крикнул лорд. – Мистеры приехали поглазеть на чудика?! Ан фигу вам! – он показал кукиш и с размаху пнул по табличке, свалив её на землю. – Всё, цирк закончился, а клоуны ни хрена не остались! Разъехались, вашу мать, вместе с цирком!

Аристократ сделал издевательский реверанс и сел обратно на свою скамейку.

— Мне не нужны ни ваши рожи, ни ваши доллары! Ясно?!

Гости приблизились почти вплотную. Не взглянули на принца и не поздоровались. Том Литтл деловито взял шляпу, собрал из неё банкноты, шляпу надел бомжу на голову, а деньги опустил себе в карман.

— А нам твои доллары очень даже пригодятся! – ухмыльнулся Том.

Поль Рыбник покосился на приятеля… поднял упавшую табличку, рассмотрел. И молвил:

— Тебе повезло, мужик. Я знаю толк в Правде!

Бомж и Литтл удивлённо на него взглянули. Оба, хотя обращался Рыбник лишь к бомжу.

Поль явился вторым человеком (после утреннего бюргера), который сказал о Правде серьёзно. И лишь поэтому он заслуживал внимания. Его Высочество поднялся и рассмотрел облик визитёра.

Поль Рыбник – это парень лет сорока, с короткой стрижкой и аккуратной бородкой. Чёрные проницательные глаза с прищуром. В целом, похож на «киношного злодея», такого классически-голливудского. Вызывает доверие и имеет мозги, однозначно!

Аристократ вскользь глянул на другого парня. Том Литтл не имел каких-то отличительных черт ни внешности, ни (похоже) характера. Типичный здоровенный мудак, короче. Лет двадцати восьми.

— Прежде хочу задать тебе один вопрос. Можно? – поинтересовался Поль.

— Можно, — разрешил лорд.

Поль спросил констатирующим тоном – не зло и не по-хорошему, не удивлённо и не печально. Обыденно…

— Здесь должен сидеть мистер Самуэль Вернон, но его нет и сидишь ты. Почему так? Что случилось с Самуэлем Верноном?  

— Вы имеете в виду…

— Парень со шляпой для подаяния, — закончил за принца Рыбник.

— Которая шляпа на твоей голове! – подытожил Литтл.

— Утром мистер Самуэль Вернон заработал сто долларов и ушёл, — рассказал лорд. — Сказал, что быстренько побухает, и сразу вернётся. И… нету, как видите.

Лицо Литтла в ярости перекосилось. Он брызнул слюной и завопил, толкая Поля:

— Я же тебе говорил, что этот гондон Бэггар нам постоянно врёт! Сто баксов за утро!.. – и рявкнул в сторону принца. — Это ты его научил сбивать такие бабки!?

— Полегче, Том! – урезонил Рыбник. — Я обещал задать один вопрос. Теперь мне, как человеку слова, надлежит ответить на вопрос о Правде… Ясно?

Том Литтл презрительно сплюнул в сторону и отошёл к магазину, цыкнув:

— Я за сигаретами…

Аристократ почему-то вспомнил парочку Вайз-Фрэшер. Там ребята довольно профессионально играли в «доброго полисмена» и «злого полисмена». Здесь же нет никакой игры, один просто адекват, а другой тупо дебил. К чему бы такие параллели, а?..

— Ты сядь, мужик… — попросил Поль. — Вместе со мной, — он мягко положил руку на плечо мистера бомжа. Тот подумал и опустился на скамейку. Рыбник присел на корточки прямо перед ним:

— Мне нужно ответить, что же такое «Правда». После этого вы мне отдадите миллион. Я правильно понимаю?

— Да, правильно.

Последовала пауза: Поль и Бомж изучали друг друга. «Последняя улыбка» перед сделкой. Далее чисто бартер, где нет места эмоциям. А шаг назад приравнивается к побегу, и автоматом отменяет все шаги навстречу, что были до этого сделаны… Наконец, Поль встряхнулся и произнёс деловым тоном:

— Я имею Правду каждый день и в разные щели. Или во все щели сразу, но не каждый день… У меня много Правд, и каждая из них правдивая. Какую именно Правду вы желаете услышать?

— Всю Правду! – без колебаний ответил принц.

— Это… невозможно, — с паузой заметил Рыбник.

— Правда стоит того, чтобы преступить через «невозможно»!

— Нет, мужик, Правда этого не стоит, — криво усмехнулся Поль. — И Правда не стоит, чтобы о ней долго трепались. Никто не любит долго трепаться о Правде. А знаешь — почему?

— Нет, не знаю…

— Потому что Правды не существует. Совсем. И то, что я называю Правдой, то правда лишь моя. А то, что считаешь своей правдой ты, это лишь твоя Правда. Разберём на примере. Не возражаешь?

— Не возражаю,  — ответил принц. Он опять почувствовал себя Игроком: тело покалывают приятные нервные иголочки, а мозги вскипают на медленном огне ожидания! Восхитительное состояние! Что слаще секса и алкоголя вместе взятых! Ты, главное, отвечай-отвечай, парень! И будет тебе много-много зелёного счастья…

— Меня зовут – Поль Рыбник, а за куревом срулил мой напарник Том Литтл. Мы служим в полиции. Все, кто пытается по-лёгкому срубить денежку в этом районе, дрожат перед нами. От торговца гамбургерами до последнего драного бомжа. Знаешь, почему перед нами дрожат?

— Людьми движет благоволение перед законом?.. – предположил лорд.

— Страх перед законом! – усмехнулся Поль. — И такая Правда, как наша, у всех полицейских, ведь закон трактует именно полиция… Так вот…

Рыбник поднялся на ноги, отряхнул чистые коленки.

— У местной публики такая Правда, что копы — худшие из козлов, могут арестовать за неправильный взгляд или грязные руки, и парить за решёткой чёрт знает сколько времени. И это тоже настоящая Правда, потому что копы могут так сделать… Я понятно объясняю?

Принц тоже встал. Недоумённо прищурился. А… потом и вовсе нахмурился.

— Да, понятно… Если размыслить, то получится следующее. Ваша правда – это правда «силы закона». У всех, кто от закона зависит, имеется правда «страха закона»… В церкви говорят, что правда – это Бог. У политиков правдой считается государство… Но должна быть и «общая Правда», объединяющая все эти правды!.. «Правда Абсолютная»!

— «Абсолютная Правда» мне неизвестна, — категорично отозвался Рыбник. — И вряд ли кому известна вообще.

Однако, интуиция принца не ошиблась, а режиссёр не имеет привычки повторяться. Как и подобает гению… Если вчера курьер отвечал на полисменские вопросы, то сегодня бомж выступает опросчиком полисменов.

— Чья Правда самая справедливая? – спросил Игрок.

— Каждый считает свою Правду справедливой. Если я задерживаю грёбаного насильника и даю ему по морде, то это справедливо. Это моё право! И если насильник отворачивает свою морду от удара, это тоже справедливо — это его право!

— А когда насильник делает своё преступление? – воскликнул принц. Получите «вопрос на засыпку», что называется!

Рыбник не смутился и, казалось, каверзы даже и не уловил:

—Это называется «просто преступление». Ты путаешь понятия, мужик. Преступление насильника – это поступок, который стоит вне любой Правды. И к каждому преступлению подход индивидуальный. Оно может быть правдой, а может и не быть.

Поль Рыбник аплодировал сам себе. Никогда он не был так красноречив! Вот за косноязычие его часто ругал полковник, повторяя, что в данном смысле Рыбник безнадёжен… Деньги не просто меняют людей, они их лечат от неизлечимых болезней, и частный случай лейтенанта полиции наглядный тому пример…

— Мне всё ясно, — благодарно кивнул аристократ. — Последний вопрос, мистер Рыбник. Бывает ли неправильная Правда?

— Ххех!.. – немедленно вскричал Поль. — Глупый вопрос… Конечно же нет! Ведь это правда, чёрт возьми!.. Как Правда может быть неправильной!?..

Подгрёб Литтл с пачкой курева в руках. Изрёк апатично:

— Я что-то пропустил?

Мистер Бомж не услышал его, да и не увидел. Он уставился куда-то за плечо Рыбника, вдаль. Бормоча будто умалишенный:

— Ведь неправильная Правда тоже имеет право на существование… Или… не имеет…

Поль в предвкушении потёр ладошки:

— Так как я могу получить свой миллион? Наличными? — толкнул локтем ничего не понимающего Литтла: — Том, верни-ка парню его мелочь. Не порть миллионэру впечатление о полиции... Ну!..

Сноб и Монахиня

К одноэтажному коттеджу подъехало такси.

Коттедж был приземистым и несколько нависал над соседними домами. В основательном облике архитектурно угадывался рояль. Ни ограды, ни клумб, дорожка из каменных плит – сорока футов длиной, соединяла улицу с крыльцом. Рядом припаркован «Бьюик».

Такси умчалось, а по ступеням крылечка поднялись запылённые женские ножки на высоких каблуках. Настойчивый кулачок громко стукнул по входной двери в форме рояльных клавиш. Изнутри дома послышались неспешные шаги… дверь отворилась с щелчком замка, и на пороге возник Альфонсо – хмырь, внешне похожий на известного актёра Харви Кейтела. На носу очки, на теле домашний халат, на лице – удивление. Кому приспичило стучать в дверь, когда есть дверной звонок!.. Альфонсо свысока оглядел посетительницу: юная монахиня, с сексуальными голыми ножками. Дева задрала подол рясы аж до живота, держа его трепещущими ручками… хорошо видно узкую полоску белых трусиков, скрывающую развратную щелку. Животик изрядно выпирает, не иначе как беременна… Альфонсо ощупал гостью глазами – с головы до ног, удивление на лице сменила снисходительность:

— Вам кого?

— Дядя Аль, я Вики – твоя внучатая племянница! – быстро произнесла монахиня. Тон развязен, проститутскую ментальность растерять сложно… однако в глазках нешуточное волнение, ручки на округлом животе подрагивают.

— Вики?.. К-какая Вики?.. – непонимающе замычал Альфонсо. Непонимание – это самое малое, что может ждать при визите к малознакомому (по сути) человеку! Только времени на чужие воспоминания кровавый театр не даёт, нельзя многомиллионное сокровище носить завернутым в рясу по улице, вот так просто, как ты носишь носки. Надо положить камешек в надёжное место, а потом включать разные соображалки… Съёмную квартирку Вики надёжной хазой не назвать, обители подруг и кавалеров тем более. Но… память – полезная штука, а узнать в Лос-Анджелесе адрес по фамилии – дело техники.

— Дядя Аль, мы не виделись 15 лет, но это я – девочка в платье из ситца! – выпалила Вики нетерпеливо.

Альфонсо недоверчиво прищурился. У обеспеченных эсквайров не числятся в родственниках беременные монашки! А попрошайки горазды на выдумки… Вики быстренько выявила чужие сомнения:

— Ты ведь помнишь, как Мускус поднял тебя на рога?.. Мой отец застрелил Мускуса и спас тебе жизнь, дядя Аль!

— Здоровенный трёхлетний бык… — нежданно улыбнулся Альфонсо. — Без хвоста…

Гостье удалось окунуть дядюшку в воспоминания юности, крайне непривычное погружение для любого лос-андежелессца! Чаще здесь окунают в дерьмо и не по-детски…

От дороги донёсся визг тормозов! Кто-то резко остановил автомобиль на скорости в 60 миль в час.

— Ай!.. – всплеснула монахиня ручками, заприметив лихую тачку. Задранный подол монашеской рясы немедленно опустился вниз. Из ткани выпал Алмаз и гулко стукнул по лаку крыльца.

— Вот чёрт!.. – Вики скоро нагнулась за Алмазом.

Беременность оказалась липой. Что, в общем, наплевать. У коттеджа нарисовалась полицейская тачка, а племяшка пришла в гости к дяде с нехилым камешком. И если на «дырявый целибат» можно легко забить, то на полицию забивать чревато. Альфонсо недовольно поморщился.

Копы с интересом смотрели на коттедж-рояль, сидя в тачке. На расстоянии в сорок футов сложно разглядеть лица и предметы маленького размера, но полицейское любопытство данным обстоятельством только подогревалось. Сама сцена-то, как на ладони!

— Что такое с монахиней? – размыслил Пиглет.

— Я бы спросил «что за такая монахиня»?.. – отозвался Свайн. — А вон и хозяин дома, похоже, — он кивнул на рожу в очёчках, торчащую из входных дверей.

Офицеры понаблюдали, как Вики суматошно заскочила в коттедж. Дик затушил сигарету, а Сэмми выплюнул жевательную резинку.

— Зайдём!

***

Холл был немного запылённым. И довольно богатым – по снобским меркам. О любви к музыке здесь напоминали статуи Паганини и Чайковского, и обои, стилизованные под ноты. Вики проскочила сюда мимо дядьки, и встала – в трёх футах от двери. Лихорадочно оглядываясь, куда дальше, вашу мать! Алмаз хорошо уже оттянул ручки, которые за последние два года тяжелее члена ничего не держали.

— Вики, ты украла эту вещь и поэтому за тобой гонится полиция? – коснулся сознания решительный голос дяди. — Я думаю, тебе лучше сдаться, я — честный гражданин и уважаю Закон!

Не теряйте голову! Жизнь наверняка захочет вас… ещё по ней погладить! Вики не стала скандалить, плакать и метаться. А сказала просто и искренне, через паузы:

— Нет, дядя Аль, я не воровка… Я пришла к тебе за помощью… потому что больше мне прийти не к кому. И хочу доверить тебе одну страшную тайну. Но только без полиции…

Подарок

Лили сидел на своём стульчике, за прилавком магазинчика, и читал газету. Царапина на плече, оставленная пулей Громилы – была смазана йодом и замотана бинтом. Чтобы не нервировать покупателей Лили сначала перемотал царапину, а потом уже натянул рубашку.

Голова не кружилась, руки не дрожали, мозги излучали ясность. Лили сказал сам себе, что утром в его магазинчике был инцидент – кратковременный случай, без последствий. А не проблема – объёмная ситуация, оставляющая в твоей жизни следы! Иногда значимые, иногда не очень. Следов здесь нет, есть инцидент!

Звякнул дверной колокольчик, хлопнула открываемая и закрываемая дверь. На пороге возник покупатель – мужчина лет сорока семи, в синем пиджаке на белую рубашку. Без галстука. Клиент крупным шагом прошел к кассе и начал с всегдашней ухмылкой смотреть на Лили. Коммерсант положил газету на прилавок, поднялся со стула и любезно «по-лакейски» улыбнулся.

— Чем могу служить, господин?

— Мне ты ничем не можешь служить, Лили, — пафосно воскликнул мистер Фэйс, наставляя на торговца указательный палец. — А вот я тебе могу!

Пафос смотрится смешно, дешево или глупо, если он произносится не Гамлетом! Мистер Фэйс не тот человек, который может вызвать над собой улыбку. Для глупца слишком высокий лоб. А вот дешевый развод вполне о себе сейчас напомнил…

— Эй, господин! Если вы коммивояжер, то тут вы не нужны. Купить всё, что нужно — я могу на полках в радиусе полсотни футов от меня или в другом магазине.

— Да, Лили, всё верно… кроме одного! Ты не можешь купить себе свою семью!..

— Кретин! Семью не покупают, а её вынашивают в душе и создают на небесах!

Мистер Фэйс не обиделся, а опустил палец, упер руки в прилавок и подмигнул. И сказал, не спуская насмешливых глаз с купца.

— Ты в Америке три года, Лили, только в «Green Card» тебе отказывают. И поэтому твоя семья – жена и милая дочка, как жили в Индонезии, так и живут. Но ты надеешься, Лили, что когда-нибудь… вы заживёте все вместе. И эта надежда не позволила тебе сегодня вызвать полицию, когда тебя ограбили и ранили…

Зачем светить в полицейских сводках имя, непривычное для американского уха? Всегда найдется коп, что обижен на «узкоглазых» чуть больше обычного!

— И ты даже не закрыл магазин, поскольку рана пустяковая, а одному тебе тоскливо в этих стенах под названием «съёмная квартира»! — мистер Фэйс сказал всё, что сказать хотел. И замолчал. С младенческой улыбкой на устах.

Лили машинально сжал кулаки и хотел послать гостя к чёрту! Вдруг мистер Фэйс поплыл перед глазами... Голова и нервная система — сообща издеваются над организмом! Индонезиец схватился нежданно задрожавшей рукою за прилавок. Даже пустяковая рана может вызвать обострение при общении с кукловодом… Приказчик на секунду задержал дыхание, потом медленно и неглубоко вдохнул и выдохнул. Носом. Стопроцентный способ справиться с головокружением!

— Пошёл к чёрту, парень!

— Да, Лили, извини… — согласно кивнул мистер Фэйс. — Не буду мешать твоему бизнесу, ведь семья в Америке потребует средств… гораздо больших!..

Театрал повернулся спиной и пошел прочь. По отношению к Лили такое допустимо. Не за тем мистер Фэйс сюда пришёл, чтобы опасаться за свою спину. А от растерянного взгляда с оттенком гнева — не случается даже хандроз…

Звякнул дверной колокольчик, прозвучал дверной хлопок. Мистер Фэйс ушел.

Индонезиец нервно подхватил с прилавка свою газету и недоуменно сощурился. На прилавке, под газетой, лежал документ. Подарок мистера Фэйса. «Green Card». Выписанная ГосДепартаментом США на имя Лили Пак Диосена.

Примечание: Слухи о примитивности индонезийцев сильно преувеличены. Их 220 миллионов. В Америке  проживает около 300 миллионов, из них – американцев ровно столько, сколько существует в мире индонезийцев. И американцев примитивными не назвать. А кто хочет назвать – попробуйте и посмотрите, что будет!

Когда к тебе в дом приходит полиция…

Убранство гостиной веяло безвкусицей, в отличие от холла! Там был нанят специалист с художественным образованием, а здесь дизайнером выступил сам хозяин дома, попытавшись соединить в интерьере свою любовь к музыке и буржуазный шик. Получилось типа как скрестили осла и трепетную лань, то есть ни хрена не получилось. Даже копы, что ни черта в дизайнах не понимают, с удивлением покосились на два диванчика в форме женских сисек. Спрашивать, почему именно сиськи, не стали, а Альфонсо не стал отвечать, что это не сиськи, а бганга из Сомали – музыкальный инструмент местных нигеров. Диванные подушки в виде вполне обычных американских тромбонов. Диванчики стояли друг против друга, между ними – столик с искусственными смычками от скрипок и виолончелей, в мраморной вазе. Ни хрена так себе букетик! Альфонсо пригласил присесть копов на диванчик, а сам опустился на другой диван – напротив. Здесь уже «мяла булки» юная монахиня, нога закинута за ногу, подол рясы задран так, что видна красивая круглая коленка. Внешний вид нарочито развязен, в зрачках – нахальство!

— Итак… Значит, вы и есть мистер Альфонсо Капоне? – получив согласный кивок, Дик сместил внимание на девушку: — А вы?..

— Я – Святая Руфь! Монахиня, — прозвучал манерный ответ. Альфонсо нахмурился – по ходу племяшка успела нюхнуть…

— А документы есть у святой Руфи? Или, типа, если святая, то нужно верить на слово? – Пиглет настороженно повел полицейским носом. Парочкины переглядки ему не полюбились. А Вики… ей просто надоело думать. Истерзанный мозг с радостью погрузился в спячку, а шлюшка стала резвиться, наплевав на все логики и бздежи!

— Только не говорите, что вы забыли документы в другой рясе, мэм, — съёрничал на полном серьёзе Дик.

— Да ладно вам, ребята! В моей постели перебывало столько копов, что все ваши штучки я знаю наизусть… Моя одежда – это мой маскарад, а это мой клиент!.. – Вики ласково погладила меломана по плечу. — Парни пришли к тебе, Альфонсо. Так ответь на их вопросы, и пусть убираются. А мы займёмся делом... – шаловливая ручка ангелочка сползла на бедро соседа… Альфонсо резко вскочил и пересел на другой край дивана.

— Он правда родственник Аля Капоне из Чикаго? – с иронией шепнул Дик.

— Да, — усмехнулся и Сэмми.

— Офицеры, прошу, не обращайте внимания! – вдруг вскричал Альфонсо. — Это всего лишь моя племянница… дурачится… — он наигранно погрозил девушке пальчиком. Никакая наркота тут ни при чём, просто племяшка добивается, чтобы копы поскорее смылись! Почему бы не подыграть, это ведь не преступление!

— Скажите-ка лучше, почему  ко мне в дом пришла полиция?

Законный вопрос! Ну что ж, приступим к законным процедурам, значит!

— Мистер Капоне, вы знаете данного человека?

В ладонь очкарика легла фотография кабинетного размера – судя по окантовке, из полицейского архива. Альфонсо вгляделся в фото и хотел ответить, что данный мужик вчера утром купил у него кафе. Заплатив ровно в 2,5 раза больше рыночной стоимости!

— Его имя мистер Фэйс. Из-за его дурацкого театра грохнули мою подругу!.. – опередила своего дядюшку Вики. На эмоциях! Мозг в отключке и никто не предостерёг. А слово не воробей, а копы не охотники на воробьёв.

— Ой!.. – зажала шлюшка несдержанный ротик сладкой ручкой. Втайне покусала губки. Сделала попытку сгладить ситуацию: — Но убивал не он… и вообще… он джентльмен…

«Первое слово дороже второго», — основной постулат судов при формировании приговоров! Все дальнейшие придумки в тему «что дороже» – народное творчество, которое вне юридических компетенций и работает только на чувства присяжных. Кому как не копу это знать… ведь именно он готовит преступника к суду!

— Занятная хреновина.

— Похоже, мисс Капоне есть, что рассказать полиции.

Копы плотоядно заухмылялись! И победно защерились – интуиция не обманула. Теперь надо скоренько упаковать парочку любовников в КПЗ и начать разговоры по новой. И по-другому…

— Офицеры, не нужно марать моё честное имя добропорядочного гражданина! – возопил Альфонсо. Сноб яростно тыкнул пальцем, показывая на монахиню. — Я увидел эту девушку десять минут назад, и первый раз в жизни! Она говорит, что моя племянница. Ха-ха, развела меня ловко!.. Но она просчиталась!.. Видишь ли, деточка… — меломан обратился к Вики, — моя племянница не проститутка и у неё нет знакомых убийц!

Хмырь в очёчках забздел, что неудивительно… Судя по тону и выражению лица – мужик никаким краем к драному киллеру, поставившему город на уши, Капоне просто продал своё кафе залетному убийце, даже не зная, кому продаёт… И по-настоящему копам может быть интересна только шалава в рясе. Копы из уголовной полиции умеют читать искренность не меньше, чем умеют читать не искренность. Работа такая, не воробьёв стрелять…

— Ну и дерьмо же ты, дядя Аль! – вознегодовала Вики.

— Я лишь помогаю избавлять общество от таких людей, как ты, — демонстративно пафосно произнёс Альфонсо, косясь на офицеров. — В меру своих сил!..

— И это правильно, — благосклонно кивнула полиция, вставая с диванчика и дёргая с ремней наручники. — Придётся шлюшке проехать в участок.

Вики подскочила и без лишних слов удалилась из комнаты. Копы поймали её у порога, на запястьях ангелочка захлопнулись наручники. Спереди, всё же фигурант – это юная особа,  которая вполне может написать заявление на предмет «Жестокого обращения копов с малолеткой». Если не соблюсти нормы этики.

— Да отпустите же меня!.. – воззвала Вики, дёргаясь в мускулистых руках. — Я же пошутила!.. Это шутка такая!..

Будьте чуточку изящней, мэм. Коли уж попали в дерьмо, то сидите и не чирикайте. Всё равно самостоятельно вам оттуда не выбраться. Дик и Сэмми крепко взяли девушку под «локти», повели к выходу настойчиво:

— Поздно пить боржоми, детка.

— Офицеры! – догнал возглас.

Копы повернулись вместе с добычей в руках. Увидели, как Альфонсо… он откинул одну из диванных подушек и явил на обозрение Алмаз. На торжественно растопыренных ручках поднёс реликт полицейским.

— Дядя Аль, ты даже не дерьмо! Ты дерьмище! – убеждённо заявила Вики. Без истерик, сухо.

На лице Альфонсо плавала гордость обывателя, неожиданно для себя самого раскрывшего преступление.

— Вот, офицеры, этот хрустальный шар проститутка принесла с собой! Предполагаю, что она его украла.

Копы разглядели искомый шарик. Нахмурили бровки. А после Дик Свайн сказал игриво:

— Сэмми, нам нужно на минуту отойти. Мистер Капоне, вы постерегите шлюху.

***

Спустя сколько-то минут из дверей дома вышли две пары:

Вики в наручниках, поддерживаемая лейтенантом Пиглетом за локоть. Они, без задержек, прошли к дороге, где были припаркованы «Бьюик» и полицейская машинка.

Затем в дверях возник Свайн, с Алмазом под мышкой. Он остановился на крыльце, поджидая хозяина коттеджа. Альфонсо вышел в рубашке и брюках (то бишь, сняв хоум - халат), стал возиться с замком, закрывая дом.

— Беседа займёт совсем немного времени, мистер Капоне, — извинился капитан Дик. — Парочка вопросов, не более. Просто так положено…

— Да-да, офицер. Можете мной располагать.

— Дик, — позвал лейтенант Пиглет. – По ходу нашу тачку угнали!

***

— Да ну, не может такого быть… — растерянно протянул Свайн.

— Тогда где же долбанная тачка, чёрт возьми?! – сплюнул Пиглет. Лейтенант нервно достал из кармана пластик жвачки, закинул его в рот.

Четвёрка персонажей стояла неровным рядком на тротуаре. «Бьюик» спокойно находился на своём месте, а автомобиля полиции ни рядом, ни на горизонте не проглядывалось. Улица, где располагался коттедж – это не очень широкая автомагистраль. Посреди её – дорожная разметка, по краям – тротуары, за тротуарами – линии домов. Был уже не день, но ещё и не вечер, не жара, но и не прохлада. Не окончание рабочего дня, но и не его начало. И поэтому машины сновали редко, а пешеходы гуляли и того реже.

— Вон не ваша тачка, копы? – кивнула Вики влево. Там, в пятидесяти футах, ехала кавалькада байкеров, приближаясь с мотоциклетным рёвом. На самом деле стереотип, что байкеры гоняют только по ночам! И их проезд сейчас мимо коттеджа Альфонсо — тому подтверждение…

Мотоциклы ехали на умеренной скорости, порядка сорока миль в час, а за ними… действительно ехала полицейская тачка – та самая или нет, однако, не ясно. Инстинкт предписывает встретить тачку во всеоружии – на всякий случай! Однако махать пушками при байкерах не рекомендуется, они ребята горячие и могут наломать дров, и если тачка каких-то левых патрульных, то рамсы будут напрасными. А виноватыми окажутся копы, как всегда…

— Держи!.. – Свайн мгновенно сунул сокровище Альфонсо, и положил руку на кобуру. У Пиглета нервы оказались менее крепкими и лейтенант без проволочек выхватил табельный револьвер.

Байкеры проехали, даже не посмотрев на занятную четверку. Полицейская машинка сбавила скорость и плавно затормозила у обочины. Тотчас же прозвучал глухой выстрел – пулю послали изнутри салона. Бронебойный кусочек металла легко разбил лобовое стекло… прожужжал несколько футов… как бумагу порвал кадык Сэмми. С характерным шипением раскалённого железа о живую плоть – пуля глубоко погрузилась в горло Пиглета!.. Лейтенант в изумлении вдохнул и сообразил, что воздух к лёгким не доставляется, пробоина в горле не даёт проникать кислороду внутрь организма. Чуть погодя свет вообще померк, а после… засиял гораздо ярче, чем дневной! А мёртвое тело бывшего лейтенанта повалилось на тротуар, из разорванного горла, вместе с кровью, вывалился почти неразжёванный пластик жевательной резинки.

Мимо как раз проходила парочка влюблённых. Увидев убийство – в трёх футах от себя, молодые люди молча развернулись и убежали. Вики хотела последовать примеру, но поняла, что сделать это не в состоянии! Что позволено публике, то не позволено актёрам! Шлюшка напряжённо смотрела на тело под ногами, по лицу гулял спазм.

Сноб превратился с изваяние «Сноб с алмазом в руках»! Рука Дика с почти вытащенным револьвером замерла, капитан пристально вгляделся в машинку. Маленькая дырка дала немаленькие трещины – по всему лобовому стеклу, и не видно, кто и что в тачке!

Мягко чмокнула дверца шофёра и из автомобиля вышел кукловод. С револьвером на уровне живота. В форменной одежде капитана полиции. Убийца сделал два шага в сторону, выйдя из-за бампера. Послал тёплую улыбку Дику Свайну:

— Бензин был на нуле, а кто кроме меня, позаботится о нашей доблестной полиции?.. Тачки нашей доблестной полиции не должны глохнуть посреди дороги… особо, когда она едет к морю… Дабы бросить трупы на съедение акулам!..

Ангелочек… блеванула прямо на своего дядю. Так получилось. Изваяние даже не пошевелилось, Альфонсо оказался натурально парализован страхом. Он не заметил, что в рыготине, а Вики не поняла, куда её излила. Шлюшка опустилась на колени – организм сам подсказал наиболее удобную позу, и стала изливать рвоту на асфальт.

Свайн убрал руку от кобуры – не тот убийца, чтоб шутки шутить… Спросил с усмешкою:

— Мистер Фэйс!.. Чего ты несёшь, какие трупы?

Кукловод подыграл копу – поддержал его тон. Усмехнулся и подмигнул.

— Дик, а ты знаешь, что не все люди на земле добрые… так же, как не все люди злые?.. Или не знаешь?

— Мне не стоит ездить по ушам, мистер Фэйс. Я и сам это неплохо делаю, чёрт тебя возьми! – капитан занервничал. Просто киллер – это одно, а киллер с философией – это другое. И другое хуже во сто крат, чем одно...

— Чего ты добиваешься?

— Да ничего особого. Уничтожаю Зло, не более...

— Ты, вероятно, считаешь себя благородным мстителем. Только это неправда, мистер Фэйс. Ты мясник, а не мститель… Налицо однообразие, присущее тупым бездарным ублюдкам, умеющим неплохо обращаться с оружием, и для посланца Возмездия ты явно не дорос… вот и всё… — резюмировал капитан подчёркнуто просто, без ироний и издёвок. Дабы придать словам вес, ведь эмоциональные окраски вес слов «съедают»… Глупо, конечно, ожидать, что этот хренов Робин Гуд расплачется от своей никчемности, сдаст оружие и сядет в тюрьму, где его пристрелят на второй день… Зато, вполне вероятно, он не пристрелит капитана, наглость – второе счастье, а наглость под стволом – мужество! Каковое мужество ценят убийцы с мозгами… Свайн поднял руки ладонями вперёд, показывая чистоту помыслов. Осторожно залез в нагрудной карман, достал оттуда пачку сигарет и «Cricket». Вытряхнул сигаретку, вставил её в рот. Нежно прикурил.

— Дик, есть такой анекдот, — вымолвил кукловод с понимающей ухмылкой на устах. А вот глаза строги… Театрал рассказывал, жестикулируя револьвером. Очень эмоционально и ярко, на «одном дыхании»!

— Театр. На сцене студент, он играет кучу персонажей – начиная Гамлетом и заканчивая Джульеттой. Все восторженно рукоплещут и забрасывают парня цветами… Затем на сцене актёр в годах. Он сгибается в лакейском поклоне, произносит «Кушать подано» — и всё. Публика в недоумении, спрашивает: «Скажите, вот вы — такой солидный актёр со стажем… а играете «Кушать подано». Вон, перед вами, студент — а сколько персонажей переиграл!». А старик и отвечает: «Парень прётся из шкуры, потому что своё только ищет, а я своё — уже нашёл!».

Капитан покуривал, исподлобья поглядывая по сторонам и слушая вполуха. Паузу почувствовал физически, осязаемо. Напрягся.

— Я нашел своё, Дик… И я уничтожаю Зло, используя для этого Зло… Вот, например, ты – Зло!..

Свайн поднял глаза и увидел револьверную вспышку. Пуля попала копу в лоб и свалила его рядышком с замом. Окурок продолжал дымиться во рту покойника, зажатый уголками губ.

— Аааа! – вскрикнул Альфонсо, прикрывая лицо Алмазом. Паралич прошел – клин выбили клином!

— И нет больше Зла…  — театрал опустил оружие и приблизился к тротуару. Сплюнул сквозь зубы в сторону. — Жаль, что ты этого уже не видишь, Дик… И хорошо, что теперь ты это уже понимаешь… И отлично, что ты уже не здесь… — режиссёр перевёл своё внимание на Альфонсо, и прикрикнул сердито:

— Положи то, что у тебя в руках на землю, и мотай в дом!

— Неет! – жалобно взвизгнул сноб. Он попятился к коттеджу, крепко сжимая Алмаз. — Нееет!

Шок способен и не на такое подвигнуть! Театрал согласно покивал:

— Ладно! Мотай в дом вместе с тем, что в руках, и жди меня в гости!

— Ага! – поспешно кивнул бледный меломан. Он немедленно опустил Алмаз на асфальт, не прекращая пятиться назад – к дому.

Разборки между копами – это гораздо хуже, чем разборки между гангстерами. Если в плане личной безопасности обывателя! Поэтому ничьё любопытство героев данной мизансцены не тревожило! А случайные машинки… как приезжали, так и проезжали.

Вики излила из себя всё, что только можно! Желудок пустой. На асфальте и на плече Пиглета рвотная лужица. Шлюшка продолжала сидеть на коленках, и всхлипывала. Без слёз. Рыдания душили, не давая выхода слезам! Кукловод присел перед ней и отомкнул наручники.

— Вики, так надо, — ласково пояснил театрал. Он отбросил ребристые кольца вместе с ключом, сам встал, легонько приподнял монахиню – ставя её на каблуки. — Ты умничка, Вики, сама Джоди Фостер тобою гордится!

Взгляд шлюшки отразил страстную муку… она ткнулась ему в грудь лицом и громко зарыдала! Кукловод отечески прижал Вики к себе, погладил рукою с револьвером.

— Мистер Фэйс, это ужасно!.. – прорвался сквозь рыдания голос ангелочка. — За что ты их так?.. Почему ТАК надо!? Из-за Алмаза, да?.. – девушка отстранилась, заглянула киллеру в глаза.

Возможности людей ограничены их собственными желаниями, детка! Глубоко известная истина, которая становится таковой чуть позже. Не в девятнадцать лет… Кукловод взъерошил шлюшке и так взлохмаченную причёску. Сказал весело:

— А поехали-ка отсюда, Вики! – повёл её к полицейской машинке, приобняв. Подкатил автомобиль-фургон неопределённого цвета, из него поочерёдно вылезли 12 высоких красавчиков. В белых санитарских халатах! Парни действовали слаженно и отточено: достали носилки, сгрузили на них трупы копов, закинули носилки внутрь фургона. Сами погрузились туда же и фургон уехал прочь. Ни одного лишнего взгляда и движения! Профессионалы.

Вики понаблюдала за процессом, решительно отказавшись сесть в салон полицейского авто! Вот они – какие труповозки! Похоже, совсем недавно, в этом фургончике везли и Эмми. Интересно… а проезд Вики запланирован… в сценарии?

Credo

— Сэмми, если Капоне купился на хрусталь, то меня хрен купишь!..

— Я ничего не понимаю в алмазах, Дик!.. Чёрт, разве бывают такие алмазы!?..

В салоне полицейской тачки находились двое: мистер Фэйс и Вики. Киллер рулил, небрежно поглядывая на полупустую дорогу, а шлюшка (сидя рядом) держала в руке чёрную коробочку – диктофон.

— Надеюсь, мы думаем об одном и том же?..

— Сан-Педро… Обоих…

— Я знаю местечко, что… кишит акулами. Там мой кореш работает спасателем…

Голоса офицеров стихли. Вики отложила диктофон, насуплено посмотрела на театрала. Лицо ангелочка было заплаканным, но новых слёз не наблюдалось.

— Я готовил свой театр пять лет, Вики, — иронично улыбнулся кукловод. — Поэтому не задавай идиотские вопросы… мол, как же мне удалось сделать то, что я сделал.

— Ты слишком порочен для Господа, а для дьявола слишком праведен, мистер Фэйс, — так размыслила шлюшка. Более своим мыслям, чем вступая в диалог. Трупы делают нас взрослей, — без допусков!

Полицейское авто въехало во двор четырехэтажного дома, 1970-х годов постройки. Сделало круг и плавно остановилось. Режиссёр достал с заднего сиденья кейс и поставил его на коленки Вики. Тепло подмигнул.

— Мистер Фэйс. Ты до сих пор думаешь, что я согласна и дальше участвовать в твоём театральном фарсе? – усмехнулась шлюшка. — Считаешь меня тупой дурой или своей собственностью?..

— На этом, Вики, всё. Дальше нет ни сценария, ни просчёта возможных действий… ни радиомикрофонов в комнатах… Здесь уже не театр! – театрал кивнул на ближайший подъезд. Без усмешек и иронии, ясно и грустно: — Жизнь человека – и есть фарс, Вики! Сплошная трагикомедия, на зависть любому Шекспиру! И будет лишь так, как быть должно…

На лице Вики обозначилось разочарование. Шлюха сказала дерзко и зло:

— Мистер Фэйс, я больше не играю! И мне не нужен алмаз огромных размеров! Я — реалистка. Дай мне пятьдесят баксов на такси и прощай, чувак!

Театрал вытащил губами сигарету из пачки. Прикурил от неизменной зажигалки. Спрятал пачку, не предложив покурить ангелочку. И сказал равнодушно:

— Квартира шестнадцать. Человека, проживающего там, ты немного знаешь… А вот он тебя… вряд ли помнит, поскольку имеет плохую память на лица. И просит Господа по три раза в сутки дать ему такую память.

***

— Господь Боже, пошли мне памяти на лица людей!.. Память – это один из самых ценных Твоих Даров! – так просил Патрик, опустившись на коленях перед статуей Девы Марии. На теле ряса священника, на груди – золотой крест.

Диакон находился в комнатке площадью около пятидесяти квадратных футов. Наличие мягкой мебели (потрепанный диван и два кресла) и столик под скатертью указывали на то, что это гостиная. Однако культовая статуя, Библия и въевшийся в атмосферу запах церковных благовоний – превращали гостиную в часовню. На окне пожелтевшие от ладана занавески, на полу тощий ковёр, на стенах проржавевшие обои. Кроме вышеописанной мебели – ничего. В общем, такое очень скромное помещеньице. С прицелом на аскетичность…

— Ведь я верую, Господи!.. – страстно говорил Патрик, вперив взор в статую и молитвенно сложив пухлые ручки на груди. — Credo in unum Deum, Patrem omnipotentem, factorem caeli et terrae, visibilium omnium et invisibilium*!

***

Вики стояла перед дверью с номерком «16», на лестничной площадке четвёртого этажа, тиская в руках кейс. Прислушалась… Позвонила длинным нажатием кнопки… Снова прислушалась… Снизу послышались шаги, по лестнице кто-то поднимался. И явно не один. Ангелочек настороженно покосилась туда – вниз… Кого там несёт, чёрт возьми! После всей этой смертоубийственной череды, что произошла на глазах шлюшки – в каждом звуке мерещится либо коп по её душу, либо убийца… Вики чуть не заплакала!.. Нет, так нельзя… Нельзя так себя настраивать, соберись, дорогая!

***

— Confiteor unum baptisma in remissionem peccatorum! – возглашал Патрик, поднимая глаза выше статуи – на распятие. — Et expecto resurrectionem mortuorum et vitam venturi saeculi!

Комнатку наполнил звук длинного дверного звонка. Он несколько заглушил молитву.

— Amen! — Патрик осенил себя крестом. Подумал, не вставая с колен. До вчерашнего дня дверной звонок воспринимался с радостью, в любом госте диакон видел письмо от Бога, на каждом лице стояла Его подпись. Прихожане, друзья, коллеги… Ныне же Патрик – фигурант уголовного дела о массовом расстреле полиции. А это требует, как минимум раздумья, прежде чем на дверной звонок отзываться… 

Тишину вновь разрезал дверной звонок, уже немного другого тона. Короткий и яростный! Сразу же ещё и ещё… раз, два, три. Нетерпеливый до наглости!

Патрик вскочил с колен и заспешил к дверям…. Щёлкнул единственным замочком и открыл. Глазам предстали два самодовольных холёных лица.

— Отец Патрик? – безапелляционно спросил Грин.

— Да… — с паузой ответил служитель. — Только официального рукоположения ещё нет и… будет ли – неизвестно…

— Ты наверняка решишь эту проблему без нас, Патрик! – сиюминутно среагировал Циник. — И решишь удачно!

— Мы с коллегой в тебя верим! – с жаром покивал и Грин.

Патрик недоумённо нахмурился и… вдруг улыбнулся. На толстощёком лице, с наивными глазами, улыбка получилась крайне непосредственной и детской.

— Вы, правда, так думаете?

— Да, Патрик. Меня зовут Ллойд Циник, это Джексон Грин. Мы из ФБР и хотим с тобой немного побеседовать. Можно?

Задушевность агентов Бюро – та штука, которая открывает даже неоткрываемые двери! А открываемые и подавно.

— Да-да, конечно! – воспрял диакон. — Заходите!..

Служитель шире открыл дверь и посторонился.

— Спасибо, — Циник прошел в полутёмный коридор.

Грин наклонился к диакону, повёл головой чуть назад. Шепнул, хихикнув:

— Тут к тебе сексапильная монахиня, Патрик. Не упускай такой шанс, священник! – Джексон глумливо подмигнул и вошёл следом за напарником.

Взору Патрика предстала юная монахиня, с кейсом в руке. Прежде заслонённая от служителя массивными телами ФБР-вцев. Вот и  «письмо от Бога» получено, всё возвращается на круги своя… Диакон радушно улыбнулся:

— Добрый день, сестра. Зайдите тоже.

— Ой, нет-нет, Патрик! – Вики часто-часто покачала головой в отрицательном жесте. – Нет, нет и нет! Пожалуй… в другой раз. На сегодня с меня хватит…

Девушка торопливо поставила кейс под ноги служителю. Выпрямилась. С облегчением выдохнула:

— Вот, возьми, Патрик, — она чуть замялась. — И дай пятьдесят баксов на такси… если не жалко.

Душа – это хранилище совести, где много-много разной всячины, так уж устроен человек. Душа, как губка, впитывает все чувства и эмоции, что возникают вокруг нас и внутри нас. Иногда там нужно делать уборку, типа как в квартире. Раз в неделю – обычную, раз в месяц – генеральную... Такую уборку делает священник, исповедь и покаяние, короче… Как завершающий акт чудовищного театра!.. А агенты… — это залётные легавые, что расследуют какое-то дело на втором этаже, так совпало! Вики расслабилась и устало улыбнулась:

— Хотя… ты знаешь, Патрик, — монахиня подхватила кейс. — Я всё-таки зайду… раз приглашаешь.

Вики смущённо улыбнулась и зашла в квартиру. Диакон погасил недоумение, и подчинился Божьей воле, ниспославшей гостей. Прикрыл дверь и заспешил поудобней их расположить.

Примечание: Верую во единого Бога, Отца Всемогущего, Творца неба и земли, видимого всего и невидимого (католический «Символ Веры»,  пер. с лат.). И далее по главе слова оттуда же.

334 доллара

Принц сидел на своей скамеечке, под пальмой, и меланхолично курил двадцатую (за последние два часа) сигарету. Дело было вечером: жара спала, а публика более не тревожила лорда назойливым вниманием. Интересная табличка лежала на земле, надписью вниз. Рядом валялись сценарные листки. Мистер бомж поднялся, тщательно затоптал окурок… сдвинул шляпу на затылок.

— Привет, чувак! — донеслось от магазина.

Принц повернулся и увидел Бэггара. Попрошайка стоял рядом с лавкой, преграждая путь какому-то сильно сутулому субъекту. Прохожий то ли порывался зайти в магазин, то ли только что оттуда вышел. Он сделал шаг вправо – Бэггар тоже шагнул вправо, затем ситуация с шажками была спроецирована на левую сторону. А ещё затем нигер заорал на всю улицу:

— Насыпь мне милосты-ик-ньки, чувак! Тогда пропущу!

Субъект жалобно взвизгнул, рысью обежал попрошайку и… бегом же бросился прочь. К красной водонапорной башне!

— Пока, чувак!..— заржал Бэггар, маша ручкой. Нигер осмотрелся, под пальмой узрел принца, и, слегка пошатываясь – приблизился.

— Благодарю, что посторожил шляпу! – сказал он важно, дыхнув перегаром. — Это моя счастливая шляпа! Так-то. – Бэггар сдёрнул шляпу с головы аристократа. Нахлобучил её себе на затылок.  – Опаньки! – с размаху бухнулся задом на тощую землицу под пальмой. Спросил с ленцой: — Всё пучком?

— Не очень, — в раздумье ответил принц. — И если б не эта шляпа, то я давно ушёл бы, поскольку мне здесь уже давно делать нечего…

Его Высочество поддернул штаны-«бананы». Нагнулся и собрал разбросанные листки. Поднял табличку и остановил размышлительный взор на скамейке… Потом глянул на Бэггара. И сказал индифферентно:

— Кстати, здесь сегодня был мистер Рыбник. Он искал вас!

Бэггар уже дремал, прислонившись к пальме. Пьяницы имеют свойство организма  мгновенно погружаться в сон. И также мгновенно просыпаться…

— Поль Рыбник здесь бывает каждый день… — открыл глаза Бэггар. Достал сигареты и засмеялся: — Законная власть!.. Ха-ха!.. Безраздельная и всесильная!.. Ха-ха!..

— А что смешного? – не въехал в идиотский смех милорд.

Бэггар выпустил пахучую струю дыма из ноздрей. И авторитетно сказал:

— Дело не в Рыбнике, он чувак нормалёк. Если… копа вообще можно таким назвать, — нигер усердно задумался. — Конечно, Поль корчит из себя невесть что… Как и все копы, на хрен… Выпендрёж, на хрен… Против пушек не попрёшь, на хрен!.. – возбудился Бэггар. Он говорил, как бы обращаясь к сигарете в растопыренных пальцах. А после и вовсе склонил голову на грудь, сигарета упала на землю... Принц усмехнулся с понимающим видом и отошёл прочь, не тронув скамейку. Возглас Бэггара догнал аристократа на втором шаге! Заставил не просто встать на месте, а вернуться и даже… сесть на асфальт – против нигера.

— А вот вчера 12 крутых парнишек, во главе с мистером Фэйсом, доказали всему честному народу!.. — вскричал Бэггар, вдруг очнувшись. – Прилюдно доказали… — он захрапел с открытыми глазами.

— Что доказали!? – яростно спросил принц. Основательно потормошил попрошайку. – Вы про Правду, да, сэр!?

Не всё то правда, что видится Правдой в твоих собственных глазах!

— Ты разве не слыхал о Бойне у храма «Св. Патрика»?.. — очнулся нигер.

— Слыхал… Скажите, а… вы знаете мистера Фэйса, э-э… мистер Самуэль Вернон?

Бэггар, не глядя, нашарил на землице свой окурок. Поднял его и пыхнул им. Произнёс с  пафосом! Как будто речь шла о его родственнике, коим гордится человечество:

— Мистер Фэйс со вчерашнего дня стал легендой в городе ангелов!

— Что?! – изумился принц с бирмингемской щепетильностью, присущей нации. — Легендой?.. Из-за того, что убил кучу полисменов!?

Спирт – уникальный природный дар человеку, наряду с наркотиками! Пробуждает сознание, открывая в нём тайные чакры или хрен не важно, как эта хрень называется… Не всегда, но такое открытие случается часто. И неожиданно… Бэггар с наслаждением и глубоко затянулся. Снисходительно посмотрел на принца. Вымолвил чуть заплетающимся языком:

— Наш мир, парнишка – это «Театр мистера Всевышнего». Всё принадлежит Ему: жизнь и смерть… смех и слёзы… боль и радость… Копы заграбастали себе роль Божьих наместников на земле… А наместников у Господа на земле нет… и… местная публика не считает его преступником.

Когда тебя бьют по голове тяжёлым предметом – это не страшно. Гораздо страшней последствия удара. Как с этим дальше жить, в смысле…

— Кого — его?.. – открыл принц рот. – Его?.. – он посмотрел вверх.

— Ты чем меня слушал, парень? Задней дыркой? – сплюнул Бэггар. Сливая все свои чакры в унитаз… — Мистера Фэйса, ясен пень!

— Мистера Фэйса… ясен пень… — машинально повторил аристократ. Посидел немного как статуй и… быстренько вскочил, прошарил по карманам, собирая наличность. Снова присел и подал собеседнику толстую пачку зелёных купюр. На раскрытых ладонях.

— Возьмите, мистер Самуэль Вернон!

Нигер широко и самопроизвольно раскрыл глаза. Подарками судьбы в последние два дня прямо дождит! Не иначе, как кто-то кинул Бэггару «волшебный пенни», что умеет «выращивать капусту» из воздуха. И понеслась…

— Здесь триста тридцать четыре доллара… купюры мелкие. Мой дневной заработок у этого магазина.

Бэггар медленно потянул пачку к себе. Не встретив сопротивления, он… схватил доллары и вскочил. Отбросил окурок! Мигом протрезвел! Пачка сиюминутно растворилась в одежде профессионального попрошайки.

Аристократ тоже поднялся, с довольной улыбкой глядя на нигера.

— Ну ты, парнишка… — захлебнулся в эмоциях Бэггар. — Ты реальный парень, парнишка! Ну спасибо, так спасибо! – он сунул руку для пожатия. Принц с удовольствием пожал и разъяснил:

—  Я совсем не зря проторчал здесь целый день, мистер Самуэль Вернон… И только благодаря вам!

Бэггар ни хрена, конечно, не понял причин. Да и не горел понимать. Всё дрань, кроме долларов, а если есть доллары, то и они дрань. А больше ничего и не важно. Закон улицы (аka городские джунгли).

— Если что — обращайся, чувак! – широко улыбнулся Бэггар. – На-ка вот тебе от меня… навечно. – Попрошайка снял шляпу и вновь надел её на принцевскую голову. Расправил… критически рассмотрел.

— Ну, прямо монетный король! – лучезарно подмигнул люмпен. — Пока-пока, парнишка!

— Пока-пока, мистер Самуэль Вернон, — усмехнулся принц.

Нигер сделал три-четыре шага прочь… Сбавил ход и встал… Постоял и... споро возвратился. Сказал без всякого смущения, деловым тоном:

— Парнишка, я тебе лучше завтра подарю… навечно. Это ведь моя счастливая шляпа!

Бэггар стащил подарок с мецената, и напялил себе на голову! И заспешил к табачной лавке… На ходу обернулся, послал последнюю улыбку принцу и исчез в магазинчике. Улыбка вышла несколько виноватой.

Милорд удовлетворённо кивнул. Пора заканчивать акт, подводка к Финалу вышла неплохой. Респект Игрокам и Режиссёру!

Запах детства

— Счастливо оставаться, Патрик!

— Давай, не теряй время. Такой монашечке грех не отпустить грехи!

Так, сально подмигивая и гылясь, агенты вышли из служительской квартиры – на лестничную площадку.

— До свидания! — Циник и Грин громко заржали своим мыслям, и начали спускаться по грязной лестнице. По ходу обмениваясь воображаемыми пикантностями… Диакон никак не среагировал, а просто закрыл дверь, отгораживая себя и свой домик от конского ржача. Агенты вынесли оставшийся мозг и вконец растоптали больную душу – ФБР умеет выбивать свидетельские откровения по-иезуитски, сам Игнатий Лойола ими наверняка гордится… Надо бы лечь и поспать, самое время! Только… в гостиной ждет сестра, которая пришла к диакону за помощью. Весь разговор между служителем и ФБР она молча просидела в кресле, казалось, глубоко в себе. Ни на кого не смотря и ни на что не реагируя! Личная проблема всегда первичней чужих проблем… Ну что ж, треба улыбнуться чрез силу, и дальше нести свой служительский крест!.. Патрик вернулся в гостиную-часовню и… в изумлении застыл на пороге.

Агенты оставили после себя гостевой столик, наполненный разной дрянью. Чашки с остатками чая, ложки, заляпанные джемом, кадило, приспособленное под пепельницу, пачка сигарет, лежащая на Библии, тёмные жирные пятна и пепел на скатерти, зажигалка… Монахиня сосредоточенно курила, лицо напоминало посмертную маску ужаса. Кейс стоял у ног.

— Сестра… — робко позвал диакон. Вики медленно повернула голову к служителю. Поднесла сигарету ко рту и замерла, наблюдая за диаконом сквозь тлеющий приторно-красный кончик сигареты. Релакс… что кончился, не успев начаться! Импульсивно рука дрогнула и… Вики чуть не ткнула сама себя в глаз горящей сигаретой.

— Ай!.. – девушка отпрянула назад и очухалась. Затушила сигарету в кадиле. Вымолвила просто, не восклицая и не оправдываясь:

— Парни из Бюро забыли сигареты, а я не курила почти целый день.

Ангелочек встала и подошла к Патрику. Глянула ясно, сухими до твердоты глазами.

— Я не монахиня, Патрик. Я одна из тех девушек, которых ты назвал шлюхами возле дома генерала Лоренса, — Вики секунду помолчала, собирая разбросанные мысли. — Я и есть шлюха, так я зарабатываю на жизнь.

— Я назвал вас публичными женщинами,  — сощурился Патрик воспоминаниям.

Священник молод для священника, но мил и даже очень! Чем пахнет Детство? Оно пахнет Патриком, вот что за хрень!.. Вики быстро поцеловала толстячка в щёчку. И прошептала на ушко:

— Ты хороший, Патрик. Если бы ты не носил сан, то я бы дала тебе бесплатно. С удовольствием! – Она отстранилась и ушла в коридор, к выходу.

Патрик густо покраснел. Машинально тронул щёчку и… увидел позабытый гостьей предмет. У дивана:

— Мисс… а кейс?.. Вы забыли кейс! – диакон развернулся к Вики лицом. Девушка открыла входную дверь, остановилась, но не повернулась. Подняла плечи, сутулясь:

— В кейсе находится Алмаз генерала Лоренса. Без сомнения ты им распорядишься мудро. И… знаешь, Патрик, мне не стоило слушать то, что я услышала сейчас от агентов…

Вики, кажется, сглотнула рыдания. Наконец-то… Скоренько вышла, прикрыв дверь. Сквозь тоненькую хлипкую дверь донёсся цокот каблучков – по лестнице, вниз.

Диакон почесал висок, соображая.

***

Прошло где-то полчаса. Открытый кейс покоился на столике, Алмаз мутно переливался, преломляя собой слабенький дневной свет, наполнявший гостиную-часовню из-за пожелтевших занавесок. Столик был застелен новенькой скатертью, на нём – ничего, кроме кейса с сокровищем, даже Библия переместилась на кухню. Патрик сидел на диване, с полотенцем на шее, на волосах и лице блестели прозрачные капельки. Диакон освежил голову струёй воды, но тело воде не отдал, и оно сохло под рясой. Омовение плотского жилища нужно делать с молитвой, но открыв кейс – диакон понял, что забыл все молитвы. Взволновался, как перед экзаменом… И вот настал момент искомого экзамена! А тема испытания: «Патрик vs Патрик».

— Ну и… как же я должен поступить? – спросил служитель сам у себя, заворожено глядя на Алмаз.

— Да, и мне интересно. Что будем делать? – в комнатку вошёл парень лет двадцати семи, в одежде священника, с золотым крестом на груди. Весом фунтов триста! На шее полотенце, на волосах и лице блестят прозрачные капельки. Двойник Патрика, что стал с диаконом разговаривать!

— Алмаз принадлежит генералу Лоренсу и, значит, я должен отдать сокровище ему!

— Хозяином Алмаза был Саддам Хусейн.

— А ещё раньше драгоценностью владел Салах эд-Дин – легендарный воин. Но… всех хозяев давно нет, а генерал Лоренс есть…

Патрик-1 увидел, что пухлые ручки вынули Алмаз из кейса. Патрик-2 повертел сокровище и… бросил его, как мяч.

— Алмаз обагрен кровью людей, убитых именно генералом!

— Это личная совесть генерала, — мяч был пойман и прижат к объёмному животу. — А мне… реликт надо куда-то деть. Может, полиция...

— Хватит с меня полиции сегодня ночью!

— Если совесть требует в полицию идти, то надо идти. Я – священнослужитель, и должен быть выше обывательских слабостей!

— Да, должен быть. Но так не есть. Я не хочу идти в полицию, всё моё естество протестует!

Патрик-1 поднялся и прошёлся по часовенке. Поднял назидательный палец к потолку и веско изрёк:

— Я знаю, что стоит человеку один раз допустить слабость Духа, и далее её развитие в сердце подобно снежной лавине. Если нет веры!

Патрик-2 хищно прищурился. Прыгнул с дивана, взял своё «Я» за грудки, спросил с придыханием:

— Веры во что? Во что я верю!?

— Я ушёл от темы! Мне нужно лишь решить, как поступить с Алмазом, стоящим многие миллионы долларов! – в голосе зазвенел страх.

— А при чём здесь миллионы? Почему я о них вспомнил? – голос наполнился удивлением.

Патрики разошлись по комнатке в разные стороны… Потом сошлись – напротив Девы Марии. И торжественно сказали, по очереди, обращаясь к статуе:

— Потому, что у меня никогда не было миллионов! И не будет, если не достигну высокого сана в церковной иерархии!.. Но… на людях я буду высказывать скромность и проповедовать отказ от богатства…

— Мол, бесплотная душа – это основа жизни… Ха-ха!.. А сам тайком буду набивать своё брюхо стейками и пить коллекционное вино по тысяче долларов за бутылку!

— Я так не думаю! – испуг исказил черты.

— Ха! Я так не говорю. Но думаю именно так! Я лицемерю в мыслях!.. – черты расплылись самодовольством.

Пухлые ручки снова взяли сокровище из кейса и… поднесли к носу! Ноздри с наслаждением вдохнули запах тяжёлого круглыша! Как будто батон колбасы.

— Питание плоти есть жизненная необходимость. А комфортное питание плоти есть… грех?..

— Да, грех. Который не приносит зла никому, кроме тебя самого. Но есть… люди, грехи коих напрямую отражаются на Божьих овцах…

— И на суть хищных волках тоже! – вдруг рявкнули Патрики. Злобно и тревожно, будто сторожевые псы! — А на волчицах волков тем паче!

Диаконы взглянули друг на друга – во взгляде одинаковое разочарование. И безысходность… и обречённость… Тоска тоскливая.

— Ах, Патрик… ведь Мистер Фэйс прав!

— Звучит дико, но так и есть. Только… при чём тут я?..

— Моё тело уязвимо и не может подавить плотские желания. Более того, Дух не противится тяге плоти, а даже способствует… И это всё происки дьявола… и противостоять дьяволу сложно, елико дьявол… плодит естественные вещи!

Глупо отрицать очевидное, ведь от себя не убежишь. Стать львиной закуской во имя Веры… так, как поступали первые христиане – не получится. Диалог потерял смысл, экзамен окончен. А экзаменационную оценку поставит время.

— Так во что я верю, Патрик? И как я должен поступить с Алмазом? – произнёс служитель вслух. По лицу было видно, что ответы на задаваемые вопросы ему уже известны.

Werwolf

Вики и серебристый «Хаммер» находились в двадцати футах друг от друга. Дело происходило при Банке, что рядом с центральной автомагистралью.

Шлюшка была одна. Рядом с банкоматом, вделанным в стену Банка. Она снимала с карты, которую ей дал мистер Фэйс, пятьдесят долларов. Вики молчала — говорить не с кем, да и сил нет. Моральных и материальных. В рясе особенно душно. Хорошо, что лифчик для путаны Лос-Анджелеса – такая же редкость, как трусы для пигмеев Африки! Так легче, без лифона…

В «Хаммере», замершем на стоянке — были двое. Полицейские копы: Поль Рыбник на переднем сиденье и Том Литтл за рулём. Они наслаждались созерцанием миллиона, снятого с карты мистера Бомжа минуту назад. Чемодан лежал открытым на коленях Рыбника. Доверху наполненный пачками долларов.

— Неплохо, а!.. Мужик честно расплатился кредиткой, на которой честно лежал миллион, — довольно цокал языком Поль Рыбник.

— В жизни бы не поверил! Бродяга, платящий миллион долларов за несколько слов, — с удивлением размыслил Литтл.

— Ценность слов не меряется их количеством, — самодовольно отметил Рыбник. — Мужик хотел узнать Правду, и он её узнал, остался доволен сделкой!

Литтл с ходу не придумал, чтовозразить, и угрюмо посмотрел в окно.

Вики взяла из лотка для выдачи денег пятьдесят долларов и пошла прочь от Банка.

Двадцать футов – маленькое расстояние между идущей девкой и неподвижным джипом. Том Литтл и Вики встретились глазами. И разошлись. Шлюшка удалилась по направлению к автомагистрали, коп остался за рулем серебристого «Хаммера». Так бывает: мы встречаемся взглядами. Без последствий.

— По-моему, твоя Правда мужика не совсем устроила, — с сомнением возразил сержант.

Не надо нести пургу про нелогичную логику! Сказала бы Эмми. Но она умерла.

— Литтл, мужик отдал мне миллион?

— Отдал…

— Я приставил пушку к его черепу или каким-то иным силовым способом принудил миллион отдать?

— Нет…

— Значит, мужик доволен! – изрек Рыбник. — Я сразу почуял… У меня нюх на таких чудиков! Явно мультимиллионер, а может даже актёр! Решил чисто развести публику, ну или просто поприкалываться!..

Чемодан, полный денег – тот предмет, который заставляет тебя испытывать досаду! Если он чужой. Литтл набычился и выпалил:

— Я бы тоже мог сказать чудику то, что он хотел услышать!

— Но ведь не сказал, Том?.. – Рыбник закрыл чемодан, щелкнул замком. Поставил его в место для ног перед передним сиденьем. «Хаммер» — крутая тачка с просторным салоном. Ноги миллионера чемодан не стеснил ничуть.

— Не сказал… — Том Литтл сглотнул алчную слюну. Попробуйте подразнить кота сметаной! Доллары – не сметана, а коты – не люди. Копы – не коты и не люди. Не кот и не человек – это оборотень!

Послышалась трель мобильного. Он — такая вещь, что вообще часто звонит, у копов особенно! LA – город, где профессия полицейского востребована наряду с профессией преступника!

— Да! – ответил Поль Рыбник. Он вслушался в голос на другом конце трубки и скулы исказила пренебрежительная усмешка.

— Мне теперь это всё равно, полковник! – искренне заржал Рыбник в телефон. — Меня не волнует мистер Фэйс, его злодеяния и его покойники. Меня не волнует долбанный участок, долбанные подчинённые и долбанный придурок ты… — следуя профессиональной привычке, лейтенант выдержал паузу. — Нет, ты не ошибся, придурок!.. Меня ждут джакузи, роскошные девочки и ванна шампанского. Такова моя Правда! Bye!

Так прекрасна жизнь, что никогда не знаешь, когда умрешь! Стихи в прозе. На которые покойникам глубоко наплевать!.. Лейтенанта полиции Поля Рыбника застрелили из «Glock» ровно через секунду после того, как он разъединил связь с начальством*. Пуля попала в подбородок.

— Bye, Rybnik…

Примечание: «Glock-17». Табельное оружие американских полицейских. Семнадцать боевых патронов, вес 870 граммов. Его можно закопать в землю, держать под водой или в грязи, замораживать во льду, раскалять на открытом огне до 200 градусов по Цельсию, сбросить с самолета на бетонное основание, убрать смазку и использовать «всухую» — всё перечисленное не мешает стрелять. И с завидной точностью. Пистолет двадцать первого века, а, возможно, и двадцать второго!

В жизни есть три вещи

В Западном ЭлЭй существует трёхсторонний перекрёсток, в его составе находятся:

♦ Широкая змея с восемью полосами – центральная автомагистраль. Протянула толстое серое тело с востока на запад. В этот час шорох шин по асфальту сливался в непрерывный свистящий звук.

♦ С Юга к автомагистрали прилепилась коротышка – гораздо менее оживленная двухполоска. Проложенная Банком от главной дороги к Себе, для удобства клиентов, длиной около трёхсот футов.

Перекресток обычно регулировал коп. Но сегодня он взял выходной: повел дочку в «Disneyland», оставив автомобилистов на один день без себя и своей полосатой палки.

Вики как раз вышла к перекрестку, остановилась у края автомагистрали – рядом с автобусной остановкой. И сделала жест «остановить автомобиль»: подняла правую руку с выставленным вверх большим пальцем. Домой! В Палм-Бич! Принять ванну и стакан виски, заснуть и всё забыть… А вот и такси! Авто с жёлтыми шашечками затормозило, но в тридцати футах от Вики.

— Какого ты там встал?.. – негромко воскликнула Вики, хмурясь. Подняла глазки. Всё верно — здесь же автобусная остановка со специальным дорожным знаком! «Остановка запрещена». Ну, несколько футов – не несколько миль, а шлюшка – не барыня. Раз шаг, два шаг, три: здесь можно встать.

Пассажирская передняя дверца открылась и явила глазам Вики — Патрика. В рясе священника, с золотым крестом на шее. И с кейсом.

— Да ладно! — Вики машинально опустила голосующую руку. — Патрик?.. – шёпот равномерно распределил в себе удивление и радость.

Такси рвануло от Патрика, оставив диакона на тротуаре, притормозило у Вики. На всякий случай. Но нет — случай не тот. Клиент передумал стать клиентом. Такси уехало совсем.

Шлюха сейчас хорошо рассмотрела Патрика: прекрасные наивные глаза, высокий лоб, пухлые нежные щёчки!.. Однако… По ходу никакой это не запах Детства, а вполне себе самческий инстинкт… Или даже… больше?..

— Твою мать! Желать священника – это любовь к Богу или к человеку?! — Вики почувствовала, что её щёки горят, а соски под грубой тканью затвердели.

— Патрик!.. – крикнула Вики, быстрым шагом ступая к диакону по тротуару.

Патрик замер, испуганно взглядывая на Вики и сжимая кейс. Мысли зазмеились муторно и прямолинейно: «Публичная женщина вернулась, чтобы забрать назад Алмаз!..».

Патрик исподлобья глянул по сторонам: «А если перебежать на другую сторону? Я избавлю Алмаз от женщины!.. Помимо Банка есть куча других банков… где Алмаз и будет в безопасности…». Суматошный взгляд выхватил серебристый «Хаммер», что нетерпеливо газовал на повороте с Банковской двухполоски на автомагистраль. Она не пускала «Хаммер» в себя, в силу отсутствия копа и ментальной торопливости шофёров LA.

«Бежим, священник! И крепче держи кейс, только тогда ты точно священник! А потом и епископ!..». Патрик повернулся от Вики и бросился бегом на проезжую часть – ориентируясь попасть на другую сторону автомагистрали. Лавируя среди не очень плотного потока машин.

— Вот, чёрт возьми! Что такое с ним? Насчёт памяти вообще так запущенно!?.. – озабоченно погасила свой порыв Вики. По инерции сделала ещё парочку шагов. Остановилась.

Если не ты, так тебя: мудрость городов с числом транспортных средств, измеряемых в миллионах единиц! Серебристый «Хаммер» резко газанул, выруливая с Банковской двухполоски. Но помчался не направо, а налево – поперек движения, на встречную полосу. Потоки машин притормозили, пропуская «Хаммер». Гудки автомобильных клаксонов заполонили округу. Плач и скрежет дорожного железа!

Несомненно: существует духовная связь между людьми! Между людьми, чьи души сотканы из одних и тех же молекул. А их поступки подвержены цепной реакции. Импульсу! Свыше. Или сниже?..

Патрик благополучно перебежал половину автомагистрали и шагнул на встречную полосу. Вдруг оглянулся… и – встал на месте! Посмотрел на Вики. Воистину, из всех взглядов самый грустный – последний!.. Серебристый «Hummer» не стал тормозить. Сбитое тело Патрика перекатилось по дороге несколько футов и замерло. «Hummer», было, вильнул, но быстро выровнял траекторию движения. И умчался вдаль.

А в трех футах от Вики мягко чмокнулся на асфальт кейс.

Гудки стихли, автомобильная пробка частично начала разъезжаться, частично осталась на месте подсчитывать убытки в виде помятых капотов и разбитых фар. Так бывает на дорогах Лос-Анджелеса. Всегда найдется мудак, что создаст аварийную ситуацию!

Вики. Увидела себя со стороны. Вот монахиня ступает на проезжую часть, вот нагибается, а вот и поднимает кейс. Движения немного заторможены: как на замедленной киноплёнке. Шлюшка стала выпрямляться от асфальта и уткнулась носом в капот  какого-то автомобиля… он подъехал так близко, что чуть не стукнул ангелочка бампером: «Странная тачка. Нет, не странная, а знакомая. Неприметная тачка с фургоном – это труповозка».

— Логично, что туда — где труп, приезжает именно труповозка, – размыслила Вики вслух.

Из-за руля вышел Пётр – в белом халате санитара, и учтиво сказал:

— Я прошу отдать кейс мне, Вики.

— Труповозка мистера Фэйса. Кто бы сомневался… — усмехнулась Вики. Прижала к себе покрепче кейс и подмигнула киллеру. — Шлюшки бывают не только сладкими, но и идейными! Знай, мистер Любезность!

— Мы всё равно победим! Даже если ради этого нам придётся проиграть! – с усмешкою отпарировал Пётр. — Идейная шлюха – звучит моветон, детка…

— Я не отдам кейс! – насупилась Вики.

— Решение на эмоциях не всегда правильное, — Пётр поднял полу халата и показал девушке рукоятку пистолета: — Не отдашь?

— Не отдам тебе…

***

Кафе мистера Фэйса поникло и осунулось: окна-скрипки и стеклянная дверь в виде русской балалайки — в занавесках, внешне ни огонька и ни звука, дверная створка и косяк склеены нелепыми бумажными полосками с буквами «FBI» — пломба.

— Какого чёрта ты припёрлась, Вики? – равнодушно спросил кукловод. Он стоял у стойки бара, лицом к входным дверям. Во рту тлела привычная сигарета.

Вики, с кейсом в руке – молча смотрела на чёртова киллера, находясь прямо перед ним. Глаза были наполнены страданием и горькими слезами, а взгляд — вызывающ. Шлюху бил лёгкий озноб, несмотря на теплую монашескую рясу, по-прежнему облегавшую голое тело. Она пришла сказать всё, что думает об этом человеке! Главное, не захлебнуться в эмоциях!

— Ты сыграла свою роль и получила гонорар. В моём театре ты больше не играешь, – не меняя интонации, заметил режиссёр.

— Иначе говоря, я отработанный материал!? – Вики залепила театралу основательную пощечину. — Это за всё, что ты оставил в моей памяти – за утрату Эмми, за мои слёзы и за мою тошноту!

Вики переложила кейс в другую руку и отвесила ещё одну увесистую пощечину.

— А это отдельно за Патрика, которого ты затолкал под колёса «Хаммера»! Блаженного святошу, которому «Библия» заменила мозги!..

До данного момента лицо мистера Фэйса «трогали» дважды: вчера заморский герой и пять лет назад тюремный коп-козёл. По всему, более удобной ситуации для разговора с Вики не сыскать, раз уж она так этого добивается. Шлюшка выпустила пар, и теперь «твоя». Театрал с насмешкою изрек:

— Тенденция, однако… Никак ты к Патрику стала неровно дышать, Вики?

— Подкалываешь, чувак?.. Да плевать!.. — девушка взялась за кейс обеими руками и плюнула жирной слюной на крышку. И бросила кейс на пол – в пространство между собой и кукловодом. И сама удивилась тому, что не злится на режиссёра! Есть слёзы, чувство обиды, сожаление, разочарование – правда, в ком или в чем, пока неясно… Только вот чувства злости нет!

— В тебя я не плюю, — грустно сказала ангелочек. — Ты и твой театр – разные вещи, мистер Фэйс… хотя… одно без другого и невозможно!

А у сучки есть мозги! Как оказалось. Жаль, что оказалось поздно.

— В жизни есть три вещи, Вики: когда веришь в лучшее, когда не веришь в лучшее, и когда лучшее уже не верит в тебя, — проникновенно произнес театрал. — Лучшее перестало верить в Патрика и в том, что с ним произошло, нет моего участия. Не веришь?

— А как ты думаешь? – ровно спросила Вики. — С чего мне верить?

— Мне абсолютно по хрену, что ты не веришь, Вики, — исчерпал ситуацию режиссёр.

— Тебе по хрену вообще всё, мистер Фэйс?!.. – с сарказмом поддела Вики.

Киллер быстро выхватил из-за пояса свой «мистер 38-го калибра» и приставил его ко лбу ангелочка.

— В этой жизни мне по хрену вообще всё, Вики! – ухмыльнулся театрал.

 Однако. Страх – это самая сильная в мире материя! Только от страха в организме могут одновременно возникнуть такие взаимоисключающие параграфы, как чувство голода и желание хорошо просраться.

— Честно говоря, я думала, что ты меня отпустишь, мистер Фэйс… 

— Для того чтобы тебя не грохнули – нужна более весомая причина, чем твои собственные мысли, — кукловод широко ухмыльнулся. Немного подумал и добавил. — Жизнь становится интересной, когда начинает идти не по тому сценарию, который ты придумал сам.

— Сложно радоваться интересу жизни, когда пушка приставлена к твоему лбу и… вот-вот наступит смерть… — логично возразила Вики.

Мистеру Фэйсу уже наскучил разговор с разумной девахой, если чужая глупость – признак твоего собственного ума, то чужой ум в больших количествах — утомляет. Режиссёр взвёл курок и вознамерился послать пулю. Ангелочек не стала закрывать глаза. Киллер оценил мужество и отблагодарил за данное редкое чувство ободряющей фразой:

— Человек счастлив уже тем, что не знает — насколько он несчастлив. И очень важно, чтобы он не узнал этого Здесь!

Вики тихо заплакала: слезы выбрались из глазных яблок и заструились по щёкам.

На плечо мистера Фэйса легла рука Дженнифер.

— Оставь её, пусть уходит.

Режиссёр недовольно покосился на открытую (дубовую) дверь за стойкой, ведущую во внутренние помещения и к «чёрному ходу» кафе. Женщины не только сами алогичны, но и зачастую делают алогичными поступки мужчин. Или вовсе сводят их на «нет».

— Это знаменитая «Женская солидарность»? Или знаменитая «Женская глупость»?

Лоб Вики ощутил, как рука с револьвером дрогнула.

— Считай это моей «Знаменитой личной прихотью», — шикарно улыбнулась Дженнифер.

Мистер Фэйс потерпел поражение. И Они это поняли до того, как он сам это осознал. Женщины! Какое же выгодное вложение в Человечество сделал Господь Бог, породив их как половой вид!.. Ствол отлепился ото лба шлюшки, и, вслед за прокруткой револьвера на указательном пальце, раздался глухой возглас театрала:

— Уходи!

Вики с достоинством прошла мимо кукловода – за стойку, по направлению к «чёрному ходу». У дубовой двери обернулась и бросила прощальный взгляд на самого необычного убийцу в своей жизни. И сказала. Спокойно, без намека на вызов, но сказала:

— Тебе не всё по хрену, мистер Фэйс. В этой жизни.

Вики посмотрела на Дженнифер (кивать на неё воздержалась) и ушла прочь. А вот Дженнифер кивнула вслед ангелочку.

Театрал безразлично скривил рот, устало сощурился на подругу.

— Ну вот, выставила меня идиотом…

Рыжая миледи нежно поцеловала своего мужчину в губы.

— Спасибо тебе, моя любовь! — Дженнифер лукаво облизнулась и коснулась мужской ширинки.

— Да-да, дорогая! – воспрял кукловод. — Немного сладкого минета сейчас будет очень даже кстати!

Послышался звук отпираемого замка входной двери.

— Чёрт! Не срослось!

Ну что ж, не минетом единым живы режиссёры… Дженнифер оторвалась от ширинки, встала с колен, на которые успела присесть. Вытащила из-за пазухи револьвер 22 калибра.

Мистер Фэйс с понимающей усмешкой глянул в сторону звуков. Кто посмеет вскрыть опечатку ФБР на входных дверях? Точней, кому нужен этот геморрой!

Занавеску на дверях отдернули и в помещение вальяжно проникли агент Л. Циник и агент Дж. Грин. Один стал возиться с замком, закрываясь изнутри, другой начал шарить по стене выключатель.

— Ты ловко придумал! – уважительно отметил Грин. — Халявное виски… Что может быть лучше после тяжёлого трудового дня!..

— Это не совсем моя идея, — сосредоточенно отозвался Циник. — Её придумал мой отец, когда работал сам… На месте преступления считают гильзы и отпечатки пальцев, но не бутылки с выпивкой.

Кафе залил яркий электрический свет. Агенты одобрительным гоготом встретили изгнание полутьмы и направились к стойке. В следующее мгновение воздух разрезал ироничный голос владельца кабака.

— Ребята, на халяву здесь сегодня вы сможете получить только по дырке в голове. Разрешаю вам указать на ту часть головы, где искомая дырка не будет мешать!

Агенты признали, что им пришла пора умереть. Расстроились очень. Оружие достать не успели.

Вырезанная глава из Библии

Труп – та вещь, которую не выкинешь на помойку или в ближайшие кусты. От него надо избавляться более сложным способом. Полицейскому сержанту Тому Литтлу не везло, труп застреленного им же напарника никак не мог обрести пристанища:

Знакомый авторитет из Портовой зоны напрочь отказался помочь! Когда-то Литтл его отмазал от тюрьмы и за ним должок. Только должок длиной в два-три года заключения, а укрывательство трупа копа – электрический стул. Ищи там, где выгодней!

Сжечь труп в печке крематория – можно. Но можно через пару дней, а сегодня никак. Так сказал печник из Вестсайда. Левые трупы не принимаем – умолять бесполезно!

На «Старом кладбище» никто не брал трубку. Либо сторож больше не сторож, либо сменил номер. Либо куча других «либо». Прошло 38 месяцев с момента последней встречи. Три года – большой срок для человека в большом городе.

Доктор Токсин. Ударение на первую «о». Морг. Старший патологоанатом в Западном Голливуде. Он пару раз помогал Полю Рыбнику избавляться от нежелательных покойников. А когда сам лейтенант стал таковым – отказал ему в привилегии стать «неопознанным трупом», и быть похороненным за государственный счет. Наотрез! Причины отказа доктор не озвучил, а выяснить их сложно за рулём: одновременно следя за дорогой и разговаривая по мобильному. Остановиться и спокойно повыспрашивать – нельзя. Это не страх – это диагноз! События развивались слишком быстро и неожиданно: Литтла хватало только на совершение поступков, без оценок и выводов!

Так ничего и не сделав с Рыбником – Литтл развернул «Хаммер» от Лос-Анджелеса и поехал к океану. Туда, куда он и собирался изначально. Труп — трупом, а миллион — миллионом. Настала пора начать тратить денежки! А тачку с телом полицейский сержант сбагрит приморским контрабандистам. Труп утопят, а «Хаммер» вывезут в Азию или в Россию — для продажи.

Нет ничего лучше, чем вовремя поднятое себе настроение. Какой удачный день! Уже чувствуется океан.

— Ла-ла-ла! – пело радио.

Петлистая дорога сузилась благодаря рельефу. Осторожней на повороте! Stooop! Со скрежетом тормозных колодок «Hummer» резко встал.

— Что за хрен!?

Посреди улицы, перекрыв проезд, стояло авто с фургоном. Чуть впереди, ровным полукругом, выстроились двенадцать мужчин. В белых санитарских халатах! Хрен не таков, а таковы 12 Киллеров мистера Фэйса, а сзади их труповозка.

Двенадцать стволов мини-автоматов, нацеленных на «Хаммер» — вот что увидел Литтл, всё остальное – мозг отодвинул на второй план.

Из-за поворота вывернул кабриолет: шофер успел крутануть руль и надавить на тормоз. Кабриолет развернуло на дороге. Задний ход «Хаммеру» теперь, по большей части, перекрыт. Как и передний…

Киллеры не пошевелились, мини-автоматы не дрогнули. Лишь породистые лица заухмылялись.

— Ловушка... классическая… — завыл Том Литтл. — Как из таких ловушек выбираются герои? Или даже они не выбираются?.. — Сейчас не время для вопросов, отвечать парни со стволами всё равно не будут. Литтл кинул напряженный взгляд и вправо и влево. В зеркала заднего вида. Так-так-так:

— Приехал спаситель, нет?

Из-за руля кабриолета вышел Данте: в длинной синей хламиде, в красных кожаных сапогах. Двухдневная щетина. На пальце фамильный перстенёк, в руке трость. Поэт ехал на финальную встречу с Арлекином, только пришлось притормозить.

— Ба, знакомые всё лица и авто! Старик Галилео был прав: земля круглая и вертится… — усмехнулся эксцентрик. Расклад, что перед глазами – театральный акт или убийство? Впрочем, акт и покойник – в этом театре синонимы. Мистер Фэйс не терпит суеты и отучил от суеты гражданина Бирмингема…

— Мистер Литтл, ваш катафалк прибыл! – гортанно крикнул Пётр. — Доставим с ветерком!..

Двенадцать затворов тотчас же передёрнули двенадцать рук. Синхронно. Сейчас вылетят, как минимум, двенадцать пуль. Из двенадцати стволов. Том Литтл внезапно ощутил, что копы смертны. И что самое печальное — смертны безнаказанно! Лицо сержанта полиции представляло из себя одну мечущуюся гримасу.

— Ла-ла-ла! – пело радио.

Поэт быстро подошёл к шеренге Киллеров, твёрдо встал напротив Петра. Повторил как заклинание:

— Это не суета. Спасти жизнь двум полисменам – всё что угодно, но не суета!

Убийца с библейским именем недовольно поморщился, и… опустил автомат.

— Убирайся! И убирай свою бригаду! – холодно сказал  Игрок.

— Этот «Хаммер» обречён, Ваше Высочество. Вариант его спасения не обсуждался и посему не имеет места быть! – невозмутимо сказал Киллер.

Варианты есть всегда. Даже в положении без вариантов.

— Обсуждение было без моего участия… Ты ведь не будешь отрицать, что я играю главную роль и имею право сказать своё слово?..

— Платите нам не вы, мистер Принц!

Бить по дающей руке – значит быть бедным, но две дающие руки больше, чем одна. Каждая логика по-своему логична.

— Минуту, мистер киллер, — принял решение Данте.

— Ла-ла-ла! – пело радио. Том Литтл машинально взглянул на радиопанель и… увидел чуть ниже коробку переключения скоростей!..

— Самое важное решение в жизни, как всегда, приходит поздно! – прорычал коп. — Но лучше поздно, чем…

«Hummer» натужно взревел и дал задний ход. Пытаясь задом протиснуться мимо кабриолета. Идите узкими вратами! Широких врат в мире много, только лучше проходить через узкие – их мало. А ещё лучше проезжать. На мощном «Хаммере». Однако… мир – это не пятая миля к западу от Лос-Анджелеса, а права выбора здесь нет. «Hummer» стукнулся багажником в капот кабриолету. И заглох.

— Отъехал от смерти на шесть футов назад! – внезапно захохотал Литтл. – И это не смешно.

Данте распахнул переднюю дверцу джипа. Дверцу пассажира. И прямо на него вывалился труп Поля Рыбника. Реакция не подвела: поэт успел отскочить — труп упал под ноги.

— Игрок думал, что спасает Агнцов. Только вместо двух овечек глазам явился один козёл, — злорадно ухмыльнулся Пётр. Бригада киллеров поддержала ухмылку.

— Бродяга, что чисто разводит публику! — прошептал Литтл, только теперь опознав спасителя. — И заодно содержит банду наёмных убийц. Вероятно, исключительно с целью личного развлечения!

— Мистер Литтл!.. Верните миллион. Это плата за вашу… жизнь, — чуть запнулся Игрок. — Вашу никчемную жизнь!.. – Лишь бы не запутаться в чувствах! Совесть – тонкий и многогранный инструмент, склонный к мнительности, что часто приводит к ошибкам. У принцев точно. Ошибка совести тождественна смерти души.

— Чудик сразу не понравился... – снова прошептал Литтл. Но что ж теперь! Знал бы прикуп – не стал бы копом, а был бы таким вот чудиком. Вполне. Литтл нагнулся к месту для ног перед передним сидением, поднял чемодан.

— Вот ваш миллион, мистер Чудик… То есть, мистер… э-э… 

Игрок перехватил чемодан и молча отошёл от «Хаммера», не закрыв дверцу.

— Мистер Главарь Мафии, — злобно добавил Том в уходящую спину. — Жаль, что не хватило чутья посадить его за решетку сегодня днём. Город стал бы чище. Наверняка.

Данте подал чемодан Петру.

— Здесь миллион долларов. Я покупаю жизнь убийцы!

Имеющий уши да услышит! Главный Киллер внимательно осмотрел Игрока. Человек, отдающий миллион долларов за такой пустяк, как жизнь негодяя – заслуживает именно такого осмотра. И не важно, кто есть человек. Это миллион долларов. Наличными.

— Ваше Высочество, видите ли, в чём дело. Приказ ликвидировать Тома Литтла нам отдал мистер Фэйс… Вы ведь не мистер Фэйс?..

— Верно. Но и ты не мистер Фэйс…

Игрок прав: сатане не стать богом. И наоборот. Всё сходится. Пётр сунул мини-автомат за пояс и взял чемодан.

— Вы купили жизнь человека, мистер Принц! – махнул рукою. — Наша миссия окончена.

Сколько будет: один миллион долларов разделить на двенадцать человек? Не мало. Но и не много. В общем, хорошие чаевые. И то ладно. Киллеры слаженно погрузились в труповозку и отчалили. В особняк мистера Фэйса.

Раздача Спасения

Мистер Фэйс находился посредине двора своего особняка: под «Песочным навесом». Тем самым навесом, где в начале Сюжета располагались автомобили Игроков. За его спиной возвышался собственно особняк, а перед театралом — в пяти футах, нестройной шеренгой громоздились его 12 Киллеров. За ними – ворота.

Сегодняшнее солнце умирало, падая в Тихий океан. Лишенные жизни лучи облекали сцену в цветовую гамму фантасмагории – оттенок свернутой крови был основным в палитре. Явственно слышался шум морского прибоя, а Бог вновь спустился с небес. И сел чуть в стороне, с интересом наблюдая и попыхивая трубкой.

Режиссёр стоял с пустыми руками и лучезарно улыбался. Неизменную синюю пару он опять сменил на костюм Арлекина: двухцветный костюм с заплатами-ромбами по всей длине платья. На голове шапка с заячьими хвостами, на поясе кожаный кошель. Нужно заканчивать второй Перфоманс, пора! Клоун трансформировал улыбку в отвязный смех.

— Ха-хахаха!.. — Частое сокращение мимических мышц лица прогоняет усталость тела и души! Кажется даже, парочка грехов оставляет тебя, стоит лишь пять минут искренне поржать. Или пара фунтов?..

12 Киллеров невозмутимо изучали песок под ногами, один только Пётр сосредоточенно смотрел на режиссёра. Ловя каждую эмоцию на лице! Кукловод неожиданно заткнул смех и ясно сказал:

— Хочу выразить всем благодарность. Мы с вами разнёсли в LA Благую Весть, о которой недоумки не имели представления!.. И теперь… вы свободны, вы заслужили Свободу!

Каждую хорошую команду делают хорошие деньги. Когда Пётр это понял – он это сделал.

— Mистер Фэйс. Мы исполнили ряд ваших поручений. И работа… требует оплаты. Полноценной оплаты!

— Да, ребятки! Ваша бригада киллеров – достойная бригада. И будет подобающая оплата. Даже не сомневайтесь! — театрал достал из кошеля и подал банковскую карту.

— Возьмите Сумму. Здесь немного больше, чем в контракте…

Пётр выступил из строя – встал почти вплотную к своему боссу, взялся за кредитку и потянул её к себе.

Just a minute! Клоун не отпустил банковскую карту, а задушевно сказал:

— И да хранит Господь ваши души!

«Ваши». Это множественное число, так обращаются, как минимум, к группе людей из двух человек. К двенадцати так могут обратиться тоже, а их здесь как раз двенадцать... 12 Киллеров вскинули взгляд и достали из-за поясов мини-автоматы. Некоторое время слышались лишь щелчки передергиваемых затворов. Щелчки заглушили шум прибоя.

— Что вы имеете в виду, мистер Фэйс!? – Пётр чуть не отпустил банковский пластик, но лязг железа за спиной немного успокоил.

— Как мило! – воскликнул кукловод. Как мило смотреть в глаза охочего до денег подонка и ощущать, как они заполняются глубинным ужасом! На расстоянии в полтора фута. Ужас накатывает и проглатывает постепенно, неизменно!

— Свобода и Спасение… — улыбнулся краями губ режиссёр. — Свободу вы заработали, а вот Спасение… Оно – непросто. Сие не от нас…

Театрал выпустил кредитку из пальцев. Повернулся и пошёл к особняку.

Смерть имеет запах, а на расстоянии полутора футов он особенно отчётлив! Никто из знакомых покойников смертью не пах. Никто! Даже непромытые трупы чурок в горах русского Кавказа! А вот мистер Фэйс пахнет смертью. Так странно. Внезапно Петра чуть не вырвало, сработал «эффект послевкусия».

— Пора отсюда валить!

Пётр резко развернулся и направился к воротам. Киллеры спрятали оружие и дружной ватагой двинулись следом. Шаг, два, три, пять, восемь…

— Чёрт!.. Что такое!

 12 Киллеров резко встали на месте, пялясь на гранату с выдернутой чекой, что упала на траву, прямо под ноги. Сверху?.. Но Бог не мог её кинуть, Он – вон он сидит в сторонке, пыхает трубкой. Значит, граната прилетела не сверху... Короче, надо начинить свинцом ублюдка-режиссёра. Только свинец – не гарант, вот серебро наверняка здесь в тему, но где ж его сейчас взять!.. Реакция Киллеров сработала слаженно! Мужчины с породистыми лицами синхронно, как один, начали разворачиваться от гранаты к особняку. На ходу вскидывая оружие.

Девять секунд по времени занимают девять мгновений. Слишком мало, чтобы спасти свою жизнь, и слишком просто, чтобы погубить чужую!

Мистер Фэйс неспешно поднялся по ступенькам особняка, когда за спиной раздался мощный взрыв. Театрал не согнулся. И остановился. В глазах замаячила строгая Доброта.

Пётр упал при взрыве на спину, с сильно изрезанным осколками животом. Почему, когда раны терзают живот – твоё горло терзает жажда?.. При ране в ногу тебя заполняет тянущая тупая боль, от которой хочется кричать во весь голос, но не пить... Когда ранена рука выше локтя, боль наступает и отступает произвольно, а от мысли о воде тошнит... При ране в ухо ты вообще ничего не чувствуешь и часто думаешь, что оглох или даже умер... А вот при раненном животе тянет пить… То не Кавказ, то Лос-Анджелес – театральная сцена чертовски умного убийцы! Пётр до крови искусал свои губы: не столько от боли, сколько от обиды.

— За что, мистер Фэйс!? Честная работа – честный расчёт…

На тело Петра надвинулась тень клоуна. Он встал над беспомощным человеком, отрезав его от слабых солнечных лучей.

— Вы ведь джентльмен! – воззвал главный киллер мистера Фэйса.

А разве джентльмены не способны на подлые поступки? Не способны, Пётр прав. «Выстрел в спину» – подлость, как ни тасуй. Придется объясниться!

— Земля – значит ад, компрендо… — тепло улыбнулся кукловод. — Свобода и ад — Понятия несовместимые! — Такие дела, дружок. Тебе и твоей бригаде повезло, вы сейчас умрете. Мистер Фэйс поднял обе руки, каждая сжимала мини-автомат. Нажал на спусковые крючки. Треск автоматных очередей пришел в соприкосновение с протяжным воплем театрала, что эхом заметался среди гибнущих и стонущих тел:

— И хуже ада нет ничего!..

***

При въезде в Санту-Монику, при большом стечении праздного народа, знойный воздух всколыхнули два грамматически простых предложения:

— Не справился с управлением…

— Гнал так, как будто удирал от Возмездия…

«Hummer» находился у мощной бетонной тумбы. Капот — всмятку, лобовое стекло — вдребезги. Тома Литтла крепко зажало между рулевым колесом и сиденьем, сержант умер с отрытыми глазами.

Мистеру Фэйсу о смерти легавого вскоре сообщили. И помогли с транспортировкой трупа в особняк.

La Comedia E Finita

Театральную залу в особняке заливал вечерний свет угасающего солнца. Именно ту залу, где произошла Игра! Шторы с окон-бойниц были сорваны, а по периметру комнаты располагались кресла с трупами бесов. Их здесь гораздо больше, чем на гравюре великого итальянца. Так карта легла.

La Comedia eFinita!

Шестнадцать кресел, в которых шестнадцать трупов:

♦ Мистер Доу-Джонс с миссис Джоди на коленях. Банкир и Барби.

♦ Мистер Мечта с миссис Митчелл на коленях. Наркоторговец и Барби.

♦ Мистер Папа с миссис Mэлoни на коленях. Порноделец и Барби.

♦ Мистер Спирт с миссис Мэри на коленях. Бутлегер и Барби.

Муж и жена – две части одного тела. Четыре козла и четыре драные куклы. Четыре преступника и четыре потаскухи!

♦ Jоссер, в рот всунута тонкая пачка 100-долларовых купюр. Мелкие, неровные зубы. Видны. У трупов мудил всегда видны зубы.

♦ Голый Джозеф с золотым крестом на груди. Доброе лицо искажено в очень неприятной гримасе – его истинное лицо. Да-да-да! Священники не умирают без санкции Господа.  Истинно.

♦ Мистер Котик. Папка прожил долгую жизнь, прежде чем отправился в ад. Многим из бесов повезло меньше.

♦ Громила. Шестёрка мистера Котика. Дебилы умирают чаще, чем обычные люди. Доказано наукой.

♦ Эмми в подвенечном платье. Невинная шлюха. Так бывает в LA. Мэйкаперы постарались: лицо как чайная роза.

♦ Дик Свайн и Сэмми Пиглет. Из лиц вырваны куски мяса, как будто кусал дикий зверь. Полицейский босс и его заместитель.

♦ Поль Рыбник, на обеих щёках вырезаны кресты. Лейтенант полиции.

♦ Том Литтл, в глазах дикая боль. Мёртвые руки сжимают чемодан. Сержант полиции. Когда Возмездие раздавало подарки – то коп попал под такую раздачу.

Много полицейских трупов не бывает. Аксиома.

♦ Диакон Патрик. В рясе священника. Когнитивный диссонанс.Дилемма Патрика именно в этом!

♦ Агенты Л. Циник и Дж. Грин с разрезанными под улыбку ртами.

ФБР. Аналог дерьма у полиции. Простым гражданам всё равно.

***

Посреди комнаты, на простом деревянном стуле, сидел Арлекин. Он задумчиво курил, рассматривая потолок. Рядом — круглый столик на колёсиках (бывший театральный буфет), на котором подобно увесистому круглышу из каменоломен, покоился алмаз из Тикрита.

В какой-то момент Арлекин отбросил окурок, брезгливо скривил губы и отвел взгляд от потолка. Поднял расслабленную руку, в которой была зажата открытка и уделил ей всё своё внимание. Чёрно-белый оттиск, сделанный в убогой типографии на углу Сэйнт-стрит и подзабытой ныне авеню. Сорок лет назад. Центральное место здесь занимал Арлекин, какового истязали обступившие бесы. Рядом Данте Алигьери. В оригинале оттиск являлся старинной цветной гравюрой театра эпохи Возрождения. Та Самая гравюра!

Послышался звук шагов. Всё явней и явственней!

Арлекин спрятал открытку в кошель и лениво глянул в сторону порога. Дверь комнаты резко распахнулась и взору режиссёра предстал вояка: в красном шелковом костюме, а в руке армейский револьвер.

— Присаживайся, генерал Лоренс, — попросил кукловод.

Смерть имеет запах! Генерал встал на пороге и начал брезгливо кривить лицо: 12 Киллеров мертвы. Кресла с их телами служат проходом от порога к стулу Арлекина. У каждого Киллера в руке мини-автомат, нацеленный на любого, что захочет пройти от порога на середину комнаты. Арлекин – сумасшедший, а его анатомический театр – чудовищен! Но, в конце концов, это головная боль Арлекина и нескольких негодяев. Честным людям не стоит волноваться. Почти. Лоренс сделал десятку твердых шагов, остановился между целью своего визита и пустующим креслом в ряду с покойниками. Наставил револьвер на клоуна.

— Нет, мистер Фэйс, я не сяду. Я не кретин, чтобы сидеть среди трупов! Я прострелю тебе башку, а потом уйду! Забрав то, что принадлежит мне по праву!

— По праву вора, генерал?

— По праву сильного! Ты отморозок, мистер Фэйс! Я не сделал столько трупов за все свои Кампании, сколько сделал ты за пару дней! — Ствол армейского револьвера описал траекторию по периметру комнаты. — Только прежде скажи мне Причину. Мне хочется знать причину, из-за которой Лос-Анджелес потонул в крови! Твою причину!..

— Лос-Анджелес – город греха! Всё Зло мира сосредоточено здесь! Я немного вычистил грязь. Потому что я люблю людей, люблю Америку! И моя любовь привела меня к Алмазу, который ты наглым образом украл из тайника Саддама.

Мартин Лоренс заслужил Алмаз именно тем, что его спёр. Украсть у Саддама Хусейна – не то же самое, что украсть у американского генерала. А отморозкам не место в обществе!

— Поверь, мне будет очень радостно тебя укокошить! – вояка взвел курок.

— Тебе станет легче от моего убийства, генерал Лоренс?

— Мистер Фэйс! Вопрос поставлен неправильно. Я  боевой генерал и понятие «легче» мне чуждо!

— Боевых генералов не бывает по определению… Генералы сидят в тёплых редутах. И мягкая теплота редутов никак не соответствует жёсткой теплоте выстрелов и осколков гранат.

Клоун внешне расслаблен и не проявляет страха. А чего ожидать от придурка, набившего свой дом покойниками. Дом – не новогодняя ёлка, а покойники не игрушки! Но у обиженных на жизнь — свои принципы.

— Иначе говоря, ты сомневаешься в моих заслугах, сукин сын!?

— В твоих заслугах трудно сомневаться, генерал Лоренс… Трудно сомневаться в том, что именно ты поставлял взрывчатку афганским боевикам. Трудно сомневаться и в том, что именно ты похитил и продал тридцать тысяч пар сапог, предназначенных для наших бравых парней в Ираке. А вот в том, что твой костюм от «Armani» оплачен кровью и потом наших солдат, сомневаться не приходится. — Вовсе не приходится! Говнюки – это люди, поступки которых сомнению не подлежат!

Ты не отморозок, кукловод! Всё гораздо печальней.

— Ты хуже – ты умный отморозок! — рука с револьвером упёрлась в грудь Арлекина.

— Ты не сможешь меня убить, генерал Лоренс!

Смелое заявление. Вероятно, доказательства у заявления есть. В противном случае заявление не считается заявленным и рассмотрению не подлежит.

— Блять, ты Бог? – ухмылка вояки чуть не сломала ему губы. Ствол револьвера едва не проломил грудину. Запахло потом. Трупы сами не потеют, а производят неприятное для носа — но тепло. А от тепла люди могут выделять пот. При попытке застрелить Арлекина особенно…

Рот кукловода искривила жёсткая усмешка. Глаза вспыхнули праведным огнем. Он встал со стула, двигая грудью револьвер.

— Да будет тебе известно, генерал: In the beginning was the Word, and the Word was with God, and the Word was God*!

Генералу Лоренсу пришла пора умирать, только прежде надо дослушать до конца стихи. Ведь в аду стихов нет. Голос Арлекина звенел и звенел, как натянутая струна и постепенно набирал обороты! Продолжая фразу, начатую садовником сорок лет назад:

— …И создал Господь учеников себе, и первым из них был Диавол. И носил Диавол ангельские одежды, и разумом был он велик и просветлён. И оказался сей Диавол действеннее самого Отца Всемогущего, ибо понял, что только Любовь явится истинным спасением человечества. Но чтобы увидеть Свет и познать его великолепие, надо смотреть на него из кромешной Тьмы и вкусить горечь полыни. Бог слушал мудрые речи Диавола, и верил ему. Но сподобился Бог породить другого ученика — Иесуса, и Иесус был не согласен с Диаволом, ибо сказал, что Свет это Свет, а Тьма это Тьма! И запретил тогда Бог упоминать имя Диавола! Поэтому мир до сих пор грязнет во мраке, а Слово слышат лишь избранные!

Стихи закончились. Генерала Лоренса толкнула в грудь твёрдая клоунская рука. Он упал в пустое кресло, как мешок с картошкой!.. Оставив свой револьвер в клоунских пальцах. Прозвучали пять громких сочных хлопков, и в животе вояки поселились пять пуль!

Сюрреализм. Нет. Театр мистера Фэйса. И он ещё не окончен.

***

Эхо выстрелов прыгало по комнате, отталкиваясь от стен, когда на пороге тихо возник Данте: в длинной синей хламиде, в красных кожаных сапогах. Двухдневная щетина. На пальце фамильный перстенёк, в руке трость.

— Мистер Фэйс, это последний Персонаж, положенный на алтарь жестокого театра? – вопрос заглушил кровавое эхо. Данте не проявил ни малейшего интереса к трупам, он видел только лицо Арлекина! И шел к нему. Глаза смотрели холодно и спокойно — так смотрят короли.

— Стоял и слушал за занавесом, ожидая своего выхода? — клоун опустил руку с револьвером вниз.

— Нет, я зашёл в дом, когда услышал выстрелы. Иначе бы я помешал убийству, мистер Фэйс!

— Ты бы не смог мне помешать, Ваше Высочество!

— Вы не ведаете, мистер Фэйс…

Или ведает? Не может быть! Данте как будто очнулся. Как будто получил внутренний знак! Вздрогнул. Отвел ищущий взгляд от лица Арлекина. Осмотрелся кругом! Первое, что увидел – стены. Увешанные покойниками. Они на уровне глаз, и поэтому глаза отыскали первыми именно трупы на стенах! Приколоченные шестидюймовыми гвоздями: десятка два полицейских, Пусси, Моз, Кид, Панк, девушки в коротких юбочках, с залитыми кровью маечками… Данте перекривил от боли лицо. Меланхолично вздел руки. Глазами, полными скорби, посмотрел на кукловода.

— Хотя… это ведь ваш театр…

Ничто так не способствует Правде, как дыхание смерти и фраза «Здравствуйте, Бог!». Жаль, что Поль Рыбник не донес знание до мистера Чудика! Вполне, что оба были бы живы ещё долго!

— Да, это мой театр, Ваше Высочество! И твоё явление в финальном акте доказывает, что это именно мой театр… А вот и логическая развязка! — Арлекин направил револьвер на Данте. — Финал, мы пришли к нему вместе. Так получилось, Ваше Высочество… Ты видел — я сделал спектакли, и сделал их честно. И чисто. И то, что я сделаю сейчас – всё ради твоего же блага… Здесь ничего личного… Ты должен понять – ничего личного!..

Много званых, да мало избранных! Данте Алегьери и Арлекин. Неисповедимы пути Господа! Старый добрый сводник! Он познакомил наследника Короны и киллера. И свёл их на театральной сцене!

— Вы всё знаете, мистер Фэйс? А я вот многого не знал… Только знал, что Финал будет именно таким! Ещё тогда, когда услышал рассказ о Садовнике!..

— Ваша проницательность сродни вашим актёрским талантам, Ваше Высочество!

Щёлк — это курок! Взведенный курок на армейском «Кольте» 45 калибра, и оружие приставлено к голове Данте. Слова жгли ему горло, стремясь выскочить наружу! Жжение глотки было на тот момент самым сильным чувством в организме поэта, отрицающего кровавый театр!

— Я почувствовал, что в вашем театре моя душа найдёт то, что она ищет… То, что я искал многие годы, странствуя по свету…

— Я предельно рад, Ваше Высочество, что доставил удовольствие вашей душе!

— Мистер Фэйс, а ведь твой театр в тупике! – вдруг… прерывисто сказал Данте. — Изначально! А знаешь почему, лопоухий киллер?.. Потому что ты так и не выбрал, зачем! Зачем твой театр. Не смог ответить на то, что ответу не подлежит. То самое, что Бог скрыл от нас, от людей – намеренно! То, что мы узнаем только там, за Чертой!..

Кукловод начал держать револьвер не так уверенно. И впервые почувствовал духоту, подогретую трупными парами. Рванул расстегнутый воротник рубахи… сощурил взгляд, проникая в себя…

***

— Счастье похоже на бабочку в цветущем саду, — поделился Садовник. – Сложно разглядеть её среди сияющего разноцветья.

— А если я бабочку всё-таки увижу? — спросил малыш. – Что будет?

— Тогда твоё счастье от тебя улетит.

***

Данте понадобилось сорок часов, чтобы всё срубить правильно. С Арлекином сложней, понимание забрало у него сорок лет жизни… Мистер Фэйс с прокруткой стукнул револьвером о поверхность столика. Оружие брякнулось рядом с Алмазом! Режиссёр достал из кошеля на поясе игральную карту, подал её Высочеству.

— Ваш иммунитет, мистер Принц!

Бери, пока дают: Кармический Закон! Больше могут не предложить.

— И прощайте! — театрал пошел к выходу.

— Мы ещё встретимся, мистер Фэйс? – догнал у порога возглас.

Киллер остановился – спина излучала задумчивость. Медленный разворот. Ах! Какое же у него угрюмое лицо!

— Не советую…

Театрал отвернулся, сделал парочку неуверенных шагов прочь. Остановка. Что сейчас излучает спина? Непросто сказать. Медленный разворот.

— Да, встретимся… Но уже не Здесь, Ваше Высочество. Здесь… нет ничего!

Разочарование. Потеря идеалов. Тоска — вяжущая чресла и мозг! Клоун ушел прочь.

Кассовый провал – ещё не конец, а вот настоящий провал ставит крест на карьере режиссёра! Данте немного помолчал. Внимательно рассмотрел карту, зажатую в руке. Стук шагов Арлекина стих.

— Здесь… осталась куча дел… мистер Фэйс. Я знаю… точно!

Надежда.Просветление. Вера – и только в лучшее! Его Высочество отбросил игральную карту и ушел. Следом за кукловодом.

Карта упала на столик, между сокровищем Саддама и револьвером. Картинкой вверх. Джокер. Странным образом напоминает Арлекина. Внешне.

***

В дивном саду тысяча лет, как один день. И один день, как тысяча лет. Время – оно не имеет здесь власти!

Садовник сидел и сидел на скамейке – той самой, из «Парка развлечений». Уже один. Кругом раскинулся Его сад – везде, насколько хватает взгляд! Лицо садовника было скорбно, в строгих глазах блестели слезы! А на щеках и лбу бликовали отблески пламени. В воздухе разливался жадный треск ненасытного огня, пожирающего сухое дерево. Дивный Сад был весь в красном огне! Сизо-серое, с бардовым оттенком, марево почти начисто вытеснило из атмосферы синюю густую составляющую…

Примечание: В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог! (пер. с англ.; Ин. 1:1).

1 апреля 2008 г. (закончен киносценарий).

Переработка в роман: 2013 г.

Цикл «СЕКС-РАССКАЗЫ»

Порно с сюжетами.

1. Отрастил… Рассказ

Я — мужчина, высокий брюнет. В браке 5 лет. У жены есть родная (старшая) сестра, а у той сестры — дочь с редким именем Мальвина, и ей 35 лет. Ростом по мои плечи, сама — ширококостная, крутобёдрая, с большой попой, а сиськи третьего размера. Она развелась с мужем, а детей не нажили.

Такая длинная лиричная цепочка, подводящая к моей похоти, которую я сейчас и продекларирую.

Мальвина была не совсем в моем мужском вкусе, так как у меня в мозгу другой типаж женского идеала. Но меня очень возбуждали её сиськи, я даже знал, какой они формы, — видел её несколько раз без лифчика, в майке. Также меня возбуждала Её большая попа, — я часто представлял, как деру Её раком на кровати, раздвигая половую щель на всю длину, а она орёт в голос от удовольствия.

* * *

Мы с Мальвиной были на уровне «Привет», иногда я ей помогал мелкие дела делать, типа поменять резину на машине. Мне кажется, она меня сама хотела, иногда ловил Её взгляды и движения тела, — как бы намекающие мне о Её секс-интересе. Нас даже родственниками можно было считать с натяжкой. Желательно, конечно, с натяжкой по самые-самые… — так грезилось мне.

Однако. В то же время Мальвина меня стеснялась, никогда не позволяла и не давала надежд.

* * *

Мальвина не трахалась лет 5, с тех пор как развелась. Невероятно, но факт.

* * *

Мальвину я знал эти 5 лет. И все эти 5 лет я ходил вокруг да около, облизывая её похотливыми слюнями. Адские мучения! Впрочем, видел я Мальвину не часто. Раз в месяц примерно. Иногда — реже. Ну, выше присказка, а сказка…

* * *

Однажды глубоким вечерком, сестра жены забыла телефон в квартире Мальвины (она жила отдельно от всех) и попросила меня подняться к ней. Благо, мы втроём приезжали в гости.

Во время визита вежливости — мама и дочь поругались сильно. Я поднялся на лифте и позвонил. Мальвина открыла дверь, стоя в ночной сорочке, отступила назад от двери, явно молча приглашая войти. Телефон родственницы лежал на тумбе в прихожей, здесь же. Я вошел, хотя не ожидал, что меня пригласят. Подразумевалось, что мне подадут телефон через порог. Мальвина выглядела одинокой, расстроенной и ей, видимо, хотелось выговориться. Она начала что-то с обидой лопотать про маму.

Я не слушал, елико мои яйца неиллюзорно распирало. Член сильно оттопырил штаны.

— Иди ко мне, — вдруг сказал я, послав свою всегдашнюю скромность. – Пожалею.

— Ой! Что ты, я голая после душа! – воскликнула Мальвина, инстинктивно отступая.

— Да?.. Ну, если раздета, то не надо… – теперь уже заблеял я. – Хотя, блин, какого хрена ты меня пригласила за порог… — скорее всего, я так подумал.

Я поднял глаза и увидел, что Мальвина смотрит на мой бугор, что так и топырил брюки. В глазах – восторг, мне так показалось.

— Ну, я пойду, — подмигнул я, беря с тумбы телефон. И повернулся.

— Погоди… А… — Мальвина осеклась.

Я начал толкать входную дверь, а Мальвина сунулась её закрыть за мной. И так получилось, что я шагнуть за порог не успел, а Мальвина налетела на меня сзади, и её рука – коснулась моего бугра. Типа нечаянно, а может правда случайно.

— Ой, прости!.. – сказала Она.

Я всё понял. Она была уже мокрая. Странно, что это случилось лишь спустя пять лет.

Я развернулся, подхватил Её в охапку, и притянул к себе. Аромат перезревшего женского тела, только что из-под воды, — давным-давно не знавшего мужчину – ударил мне в пах. Была осень, и через мою тонкую курточку – сиськи 3-го размера хорошо чувствовались. Два мягких объёмных шарика, ткнувшиеся мне в грудь. Я погладил Мальвину по голове, неловко чмокнул в волосы.

— Аах… — она вздохнула с тоской. Но прижиматься ко мне не спешила, по сути обнимашки – это была моя инициатива, Мальвина стояла как кукла.

В моих объятиях была недохтраханная баба, сердце гулко пульсировало. Я много раз представлял, как обнимаю Мальвину, кладу ей руки на попу и лезу между ног, к заветной дырочке… мне почему-то всегда казалось, что у неё очень узенькая половая щель, несмотря на, в целом, не миниатюрное строение…

— Ты супер! – забормотал я, пытаясь лицо Мальвины приблизить к своему лицу, но тщетно. Она отворачивалась, елозая щекой у меня на плече. Может, она просто не любила или не умела целоваться? Рот был маленьким, и мой ствол вряд ли бы туда даже пролез, если мерять такими категориями…. Впрочем, в фантазиях я её почти не минетил.

Тогда я хозяйски взял её руку и положил на бугор брюк.

— Как, нравится?

Пальцы Мальвины судорожно стиснули ствол, и послышался надрывный стон.

— Ясно, – я перехватил Мальвину и поднял на руки. И понёс в спальню, на кровать.

— Ах! – вздохнула Мальвина и крепко вцепилась в мою шею. Весила она килограммов 65, при моей конституции в 75 килограммов – это был вес.

— Отпусти! – прошептала она, уже на пороге спальни. – Я не хочу.

Хочешь – не хочешь, теперь уже поздно. Мы оба это понимали.

* * *

Я опустил Мальвину на кровать, сдёрнул с себя куртку и рубаху, и упал на неё сверху. Прямо между Её расставленных ног. Поцеловал в шею, и сорвал сорочку через плечи. И впервые увидел в натуральном виде Её сиськи 3-го размера. Хорошо их помял, как мнут тесто, от души. Кажется, даже рычал!

— Да-да, класс, — забормотала Мальвина, а глаза были как у полоумной. Мне показалось, что она сейчас громко заорёт матом от избытка чувств.

— Сейчас я тебя трахну, наконец, — сказал я в ответ громко и зло. Мой 20-сантиметровый член готов был лопнуть вместе с яйцами.

Я рывком встал на колени, и, расстегнув замок на брюках, — вывалил пред её очи свой агрегат. Внушительное зрелище для любой женщины.

— Отрастил…. – пробормотала Мальвина, а её взгляд наполнился то ли ужасом, то ли трепетом.

Солидная головка чуть покачивалась, радостно ухмыляясь от предвкушения полового удовольствия.

— Слушай, может как-то… — пришла в себя Мальвина. – Ну, реально отрастил как у коня!..

— Боишься? – усмехнулся я.

Обеими руками я рванул никчемную сорочку вверх с бедер, и тут же лёг сверху плотно на Мальвину, тем самым отсекая возможность девушке заявить отказ в натуре. Приглушив в себе соблазн полюбоваться её писькой взглядом, но успев мельком уловить гладкий лобок, без трусиков. Отлично! А торчащий кол отправил в свободный поиск половой щели.

— Аааа…. – застонала Мальвина, а кол куда-то всунулся. Это были большие половые губки. Было мокро и очень тесно, но…. Я не представлял всей тесноты, когда мой член раздвинул вход в саму писю, погрузив головку во влагалище.

— Аааа! – просто заорала Мальвина, а потом вздохнула: — Как долго я не ощущала в себе большущий хер….

Прямо поэтесса.

— Пять лет без мужика даром не прошли! – шепнул я Мальвине, проталкивая член в неё по сантиметру. – Ты как девочка.

— Вибратор маленький, — ответила она между стонами.

Было влажно. Примерно на 2/3 член застопорился, куда-то упершись. Узко было невероятно, я почти кончал от сжатия члена стенками писи, но мешала Мальвина, которой тоже надо было кончить.

Сделав усилие, я дотолкал член почти до упора.

— Ой, отрастил! – вновь захныкала Мальвина, от боли отталкивая меня.

— Секунду! – пропыхтел я, и, сделав последнее усилие, вставил строго по яйца. Одновременно я подложил свою руку Мальвине под объёмную попу, чтобы лучше Её ощущать.

— Ай! – заскулила Мальвина.

— Теперь я весь в тебе, до упора, — шепнул я Ей. Чуточку полежал, чтобы девушка привыкла… И начал потихоньку двигаться, сильно не выходя, а долбя Её в самую глубину, в матку. Теснота немножко разработалась, но всё равно дрын с напряжением шоркал по стенкам где-то на глубине 15 сантиметров (остальное, по ходу просто растянул). Щелка была ровно такой, как я её и представлял.

— Аа… аа.… ааа… — как-то «рвано» закричала Мальвина, вцепившись мне в плечи. – Аа… Аа…

Я не ускорялся, а медленно её раздвигал и раздвигал… дыша ей в ушко. Целовать не пытался.

— А! – издала короткий стон Мальвина и замерла. После обмякла. Я всё понял и одним резким рывком спустил в неё пол-литра. Молча. Потом еще 4-5 движений, не таких энергичных… и сполз с неё, положив руку на добрую сиську. К слову, титьки были совсем не как у девочки, немножко рыхлые, с «размазанными» сосками, но очень нежные.

Почему Мальвина не хотела целоваться – я так и не узнал. Больше с ней не трахались.

2. Мне больно! Фантазия

Я не женат, поэтому половое напряжение разряжаю в случайные дырочки. С кем-то лучше, с кем-то хуже — секс. Чаще, конечно, онанирую, ведь найти самку для соития – не простая задача, даже в таком городе как Москва. Хочется ведь быстро и без мозговыносов, а так бывает примерно 1 раз из 10. И зачастую проще – самому передёрнуть. Ведь хочется каждый день, но искать самку – задача трудная, да и малоприятная. Утомляет и задирает. А постоянной партнёрши как-то не случилось или не захотелось.

* * *

Нет ни одной женской письки – похожей на другую. Говорят, что все одинаковые. Пиз@ж и ложь. У всех разная длина, как внешних губ, так и влагалища, разная толщина, половая дырочка в разных местах (выше и ниже), есть более волосатые… у кого-то матка ближе или дальше, разная ширина и разный запах…

* * *

Практически все девоньки мне говорили, что член у меня большой, солидный и далее по списку «восхищения». Многим было больно, когда я засовал по яйца, — впрочем, когда Она начинала ловить кайф, про боль вроде как забывала.

Здесь некоторые девоньки, что мне запомнились…

* * *

КАРИНА. Помню, очень узкую девочку, которая приехала по вызову. 21 год, сисек почти нет, 0,5, наверное, размер. Щель визуальной длиной (от лобка к попе расстояние) не мелкая, но внутри… — очень тесно. Я её трахал два раза, с перерывом в полчаса, — первый раз сверху Неё взгромоздился, а второй раз – сзади. А Она всё норовила отпрянуть от меня, больновато, к Ванге не ходи — однако, потом сказала, что 2 раза кончила. И после звонила. Может, солгала про свои оргазмы, а просто денег ещё хотела, я как истинный джентльмен – стараюсь не быть жлобом.

* * *

ДИНА. Другой раз пришел в салон услуг, выбрал девочку – лет 25, высокая блондинка. Она мне сделала минет, накатала губками резинку на член, и я Ей засадил с размаха. Тесная нереально, оказалась! Ей, по ходу, было больно, в глубину, — дергалась при каждом моём толчке. За счёт этого я разрядился за минуту. Возбуждает меня боль женская, при сексе.

* * *

ЛИЛИЯ. Помню, привез к себе индивидуалку, лет 22-х, — маленькая, стройная блондинка, с сиськами 1,5 размера, может и 2-го. Я её завалил, поднял ноги на плечи и вдвинул кол наполовину. «Больно очень!» — заорала она, и мне пришлось ноги опустить с плеч. К слову, я обожаю позу: «Женские ноги на моих плечах», но…девочкам больно.

* * *

НАСТЯ. Помню, трахал девчонку 24 года, индивидуалочка. Сочная, плотная, с большими сиськами, правда, половая щелка узкая. Не рожала еще, как и другие бляди. Задрал Ей ножки себе на плечи, это уж в третий раз её драл за 2 часа, Она кряхтела, но терпела. Сибирячка в Москве. Моя землячка.

* * *

Везло мне на узкие щели – да. Впрочем, не всегда. Как правило, узкие бывают те девочки, которые не рожали, да и то – не все. Обычно, женщина после родов, несмотря на миниатюрный вид – имеет расшатанную щель. Её классно притирать и раз, и два, и три… — а после надоедает. Тогда как с тесными 20-летками ты готов трахаться неделями.

* * *

АНЕЧКА. Сама – мини-блондинка 155 см ростом. Писечка маленькая, компактная, щель не длинная, а пальчик пролазит с очень большим трудом. Я так и не смог ей засунуть до конца, она пищала и терпела, но член просто не влез… застопорился на середине. Впрочем, когда в другой раз я ей сделал неплохой (по Её словам) куни, то дрын влез сантиметров на 17, уже хорошо. Несмотря на резинку – разрядился оба раза скоротечно. А дальше как-то потерялись с Ней по жизни…

* * *

Для мужчины мучительно, когда он не может всадить по самые яйца. Да, самая чувствительная головка, и зачастую по кайфу тыркать головкой у самого входа, но… иногда хочется задвинуть по самые яйца – видимо, тут проявляется генная тяга М господствовать над Ж.

3. Пирожки зрелых женщин. Амброзия

Женщина – это не то же самое, что узкая девчонка. У меня Ж были от 27 до 50 лет. Частично без родов или роды были давно. Основное отличие женщины от девушки в том, что у Ж – писька внутри чуть просторна. И практически всегда глубока так, что свой дрын ты вдвигаешь до самого основания, без наличия боли в женских внутренностях. С учетом размера моего внушительного агрегата – грешить на него глупо в этом смысле.

* * *

Внешне женская писька может выглядеть мелкой, но внутри – чуть или очень растянуто.

Представляю тройку женщин, секс с коими я бы хотел описать…

* * *

ЛАРИСА. Ей было 37 лет. Рост 162 см, худощавая татарка. Мы с ней познакомились в социальной сети, долго гуляли по парку Коломенское. И я Её уговаривал прийти ко мне, я жил тогда недалеко. Она ломалась, но куда бы Она делась. Отправил Ларису в душ, а сам разделся.

Через 15 минут — Ларочка вышла, замотанная полотенцем с сисек до колен.

— Иди ко мне, — сказал я ровно. Мой кол уже торчал до пупа, и, судя по её глазам – Лариса потекла.

Я сдёрнул полотенце, под ним оказалась дряблая, откровенно, грудь. Где-то 2,5 размер, не тряпочки, но без миллиметра эластичности… Не стал её и целовать, а сразу завалил на кровать и вставил в Её пирожок. Пирог был намокший, но плотненький, упругий, стеночки сжимали меня достаточно. Я протолкнул член до конца, Лариса чуть закряхтела. На этом вагинальные неудобства кончились, и я Её драл в разных позах где-то час. Она была нежная, мягкая, податливая… это неимоверно заводило. Сама она кончила раз 5, наверное.

После мы встречались с Ларочкой еще 5-6 раз, чисто для секса. Она работала няней у известного актера, в его семье с пятью детьми, и любила выпить. И имела молодого собутыльника-дегенерата.

* * *

РИТА. Женщина лет 42-х. Маленькая, с красными волосами под полу-каре, очень худенькая. 160 см. Грудь – 1 размер, писька – чуть заросшая (интим-прическа). Когда я Её раздевал в спальне, то член у меня чуть не оторвался в процессе. Грудки – нежные, тугие, тело и плечи узкие, писечка на ощупь – компактный пирожок, мини-попа… А вот когда я Ей вставил, за два захода протолкав член до яиц – то немного разочаровался. Щелочка просторна.

Трахались мы с Ритой за букет роз. Она настояла, чтобы я на первое свидание – пришёл с розами.

* * *

Такой вот я вынес опыт на контрасте. Идеал женского строения тела, симпатичное лицо, эластичность и гладкость интим-мест, но ширина письки – всё испортила…

* * *

 У меня была девонька 25-ти лет. Рост 150 см, блонда, грудь-двойка, очень миниатюрная, но ширина письки… — как у Риты, не вдохновляла. Такое мандо-строение.

* * *

МАША. Мы познакомились на курорте. Она была с подругой, что автоматом подразумевало мой облом. На удивление облом не случился, правда, нашу с Машей идиллию подпортили месячные. Маше было 44 года, ни разу не рожала, рост – 160 см примерно, зато грудь 3-го на грани с 4-ым размером. Рыжеволосая с голубыми глазами. Выглядела лет на 35 максимум. Мечта! Хотя жила около г. Кукуево, работая инспектором — в каком-то лесничестве. Жила втроём – с кошкой и собакой. Странная, — видимо, поэтому и дала мне, без выносов мозга и требований астрономических сумм или подарков. Впрочем, она вообще ничего не требовала…. И, впрочем, без подарков не осталась.

* * *

 Все мужчины глотали слюни, глядя на Машу, на пляже и в отеле. Маленькая, с огромными буферками, рыжая синеглазка, с правильными чертами лица… А Она никого не замечала.

* * *

В первый же вечер Она мне сделала онанизм своими руками, так как дать в письку —  посчитала преждевременным. Как позже оказалось – тупо испугалась моего размера, и размышляла. А на второй день и начались месячные.

Я терпел три дня. После поволок Её в душ, затолкал в ванную и хорошенько помыл, включая письку. А Она мне помассировала мой здоровенный болт, минет – впрочем – отказалась… Затем я Её вынес и бросил на кровать в своём сингле. Надел резинку и с размаха вставил, кажется, сразу по яйца. Настолько я изголодался из-за этих месячных… Писечка у Машеньки была тесноватой, но без фанатизма. Но я был доволен, притиралось отлично, без хлюпаний, а в длину я так и не смог засунуть до яиц. Сантиметров пять не влезало, несмотря на усилия.

Всё это происходило молча. Даже без междометий, лишь Маша тяжко охала. Холодненькая оказалась, да. В её глухомани, по её словам, одно пьющее быдло, к тому же женатое,  — и секс там, похоже, Машуньке вообще не перепадал.

Дала Она мне после ещё пару раз, строго в миссионерской позе. Однажды я, было, поставил Её раком, но… Маша из-за плеча оглянулась на меня, щупая глазами кол, и пробормотав типа «Не, так страшно» — и легла опять в миссионерку. Может, боялась, что я типа по ошибке в попу вставлю?!

А потом я уехал домой, на неделю раньше Неё. Несколько раз перезванивались, но говорить нам было не о чем. Так бывает. Совсем разные люди. И звонки иссякли.

* * *

Подруга нам не мешала, и даже помогала морально. Видимо, сильно хотела, чтобы Маша вышла замуж. Но… я-то был женат, хотя мне пришлось сказать, что не женат. Иначе б не дала, и сие 100%.

4. Девственницы. Философия

У меня было 2 девственницы. Люба и Женя, одной – 16, а другой – 19. Кстати, с малолеткой мы ходили к нотариусу, где официально заверили Акт добровольного согласия на секс. Правда, нотариусов в 1992 году, в Рээфии, вроде как даже не было, но нас с Любой сие не смутило…

На экране дефлорация смотрится круто, если (конечно) ты – любитель хоррора. И каждый второй мальчик мечтает поиметь девственницу. А если мальчик – взрослый мужчина, то мечтает каждый первый.

Я скажу так: ломать целку – это геморрой как физически, так и морально.

* * *

Несмотря на все твои усилия – член не лезет, гнётся, брыкается. И девушка норовит отпрянуть, а вовсе не стоит/лежит покорно, — невозмутимо ждя, как в постановочных роликах. Ты нервничаешь, и в тебе зреет комплекс неполноценности.

* * *

Если девушка молчалива – это нейтрально, но если Она на психозе говорит тебе вещи, типа «Ну давай», «Быстрей», «Я уже не могу», «Ну что ты как в первый раз»… — то такого рода междометия — могут и потенции временно лишить. И ты ни хрена не сможешь.

* * *

А когда ты Её порвал – то вскоре станешь либо мужем, либо козлом. Женитьба вряд ли принесет счастье, так как целка сломана в пылу страсти 21 века, — ведь это раньше секс был более ответственным делом…

А если ты после первого секса, пусть второго или пятого – Её пошлешь, то откроешь Её список «козлов». И даже если пошлет тебя Она – то козлом всё равно станешь ты.

* * *

 Да, с девственницей может повезти. Как может повезти (или не повезти) с любой другой бабой, уже не девственницей. И драть девственницу – в этом тоже есть порядочный кайф и жизненный смысл.

5. ЖМЖ. Два случая

АЛИСКА.

После восьми лет брака – мне захотелось других половых дырочек. Я честно сказал об этом жене, она поломалась, но согласилась. Были обстоятельства.

Первой нашей «девочкой» — была случайно снятая в социальной сети Алиса. 170/26/70, — где-то такие параметры. Брюнетка. Мы Её привезли к себе на своей машине. Покурили и чуть выпили, поболтали. Потом я снял с Алисочки маленькое чёрное платье и ткнул Её ртом в промежность жены, раскинувшей ноги на кровати.

— Сю-сю, — засюсюкала Алиска, закатав нежный язычок жене в половую щель.

Я содрал с Неё трусы, красные. И увидел письку, с плотно сжатыми большими губками, правда – малые губки чуть свисали. Я, чмокая прямо вслух, пальцами провёл по пирожку, сунул туда пальчик и достал свой болт. Точней, уже дымящийся кол.

Алиска стояла раком и доставляла ротиком приятные мгновения жене. Я накатал резину и подвел к щели член. И, придерживая Алису за талию, всунул в лысенький пирог головку. Потом вдвинул на треть… а после – почти сразу, — до упора. Алиса эмоцией не разродилась, усердно сюсюкая. Приняла как по маслу, благо щель хорошо подтекала.

* * *

Вообще, какова дырочка – понимаешь тогда, когда забиваешь кол в бабу — целиком.

* * *

Член у меня длинный и толстый, но дырочка Алиски его проглотила без проблем. Я разрядился через минутку, почти одновременно с женой. Оргазм Алиски – меня мало интересовал, но она тоже кончила. Повезло Ей.

— Я больше не хочу, — так сказала жена, и отошла в магазин, оставив нас с Алисой наедине.

— Давай, соси, — произнес я, как только дверь захлопнулась. Мы сидели за столом и курили, голые. Алиска без вопросов нагнулась и заглотила мой член наполовину. И снова начала сюсюкать.

— В попу даёшь? – спросил я.

— Иногда, — ответила Алиса.

Девчонку мы сняли бесплатно, у Неё были проблемы с Её молодым человеком, и Она ему то ли хотела отмстить, то ли забыться – с семейной парой. И предлагать деньги за попу было как-то странно. Ну, мне так самому подумалось.

— Пошли в спальню, — приподнял я Алису, увлекая в комнату. Там приказал:

— Вставай задом ко мне.

— Я тебе в попу не дам, — отказалась Алиса. – Боюсь, ты мне сделаешь неприятно с такой оглоблей…

— В кису приняла без проблем, — сделал я попытку уломать девушку.

— Женской письке положено принимать хуи, — просто ответила Алиса. – Природа у неё такая.

И Она легла на спинку, задрав ноги вверх.

— Я — готова!

— Не хочу, — ответил я смурно. – Щас дам на такси, и вали домой.

***

ТОСЕНЬКА.

После Алиски было ещё несколько ЖМЖ. Я бы хотел рассказать о массажистке Тосечке. Я самолично снял Её во всё той же соцсети, в группе массажа. И предложил сделать массаж себе и жене – за деньги. Плюс Её привоз к нам – мы организуем. По ходу смс – прощупывал Её моральные устои. И выяснилось, что устроить половой ЖМЖ  — Тося не против. К слову, речь о конкретной сумме за услуги не шла.

* * *

Тося – была уже второй массажисткой. Первая, не помню имя – реально сделала нам с женой по очереди массаж. И о сексе я даже не заикался, сразу понял, что не даёт.

* * *

Итак, Тося приехала. Предварительно я оценил Её по фото и выяснил в смс рост/вес и тд. 150 сантиметров, возраст 32 года, худющая брюнетка. Ручки сильные, но тоненькие. У меня на Неё встал уже по фотографиям и описаниям.

* * *

Жена легла на кушетку (у нас была – своя) и мы с Тосей в 4 руки стали делать Ей массаж. Во всех местах, включая интимные. Кажется, жена кончила.

Потом на кушетку лег я – тоже совсем голый. Жена отошла покурить, ну и вообще – не мешать. Я-то сам – массажист, в отличие от Неё.

— Супер! – ощутил я руки Тосеньки на спине. Нежные и в то же время – цепкие, проминающие мышцы. Пока Она мяла спину – член налился колом, яйца – ныли от вожделения.

Через 15 минут спина была обработана, и всё время сей обработки – мы болтали о разной ерунде. Два массажиста и темы общие были. Я не стал настаивать, чтобы Тося мне «делала» ноги, и перевернулся на спину. Тосенька увидела торчащий болт и ухватила взяла его за ствол.

— Умница! – похвалил я, предвкушая.

— Ты знаешь, я умею делать массаж Лингам, — сказала Тося. – Это особый массаж полового члена…. – и далее последовала лекция о лингаме, по ходу женщина мяла мой кол и яйца. Однако, однако… Это круто, но я хотел Ей засадить.

— Тося, я хочу е@цца,— молвил я со значением, усаживаясь на кушетке. И притягивая Её к себе.

— Давай в другой раз!? – ответила Тосик. – Щас я не готова… вот так, сразу…

Да-с, в последний момент включила заднюю. Неприятно, но так бывает. Попытки уговорить – оказались тщетны. Ну не насиловать же Её!

— Подойди, пожалуйста, — позвал я жену на помощь.

Она пришла, всё поняла и мягко стащила с Тоси майку. Лифчика не было.

— Не бойся, — по-женски нежно, успокоила Тосю. – Он тебе не сделает больно.

— Всё окей? – спросил я на всякий случай, мня её титьки. Несмотря на относительно молодой возраст в 32 года – титьки были реально тряпочками. Но я мял эти тряпочки, я впервые их видел и ощущал – честно говоря.

— Хорошо! – сдалась Тося.

Я заломал эту миниатюрку – с высоты своих 180 сантиметров роста. Жёстко содрал юбку и трусы, повалил на кровать, как пушинки закинул ноги себе на плечи. Передо мной лежала худенькая миниатюрка, с потасканными сиськами 1 размера, но главное в каждой бабе – пирожок. А половые губки были как на ладони — по своей сути, беззащитная узкая дырочка, в которую рвался влезть длинный толстый хер. Разорвать там всё, к чертям и слить похоть!

— Ну-ка, — я всё же провёл пальцем по щели, она была сильно мокрой. Вставил палец, с небольшим усилием он влез в Неё. Тося пискнула. Я понял, что уже почти кончаю. Тогда я вдвинул Тосеньке по самые Её сладкие гланды, все свои 20 сантиметров.

Пирожок тёк, был тугим и тесным. Приняла головку Тосечка со скрипом, даже заорала разок. Но мне было пофиг. Тем паче, что после головки – было проще в Неё заколачивать.

— Держись, Тосик! – рыкнул я. – Щас я тебя буду драть как последнюю суку. Можешь кричать и звать на помощь.

И я начал качаться внутри Тосеньки, вынимая и погружая на всю длину. Зло, сильно и старательно прижимаясь яйцами к её лобку при каждой фрикции. Дрын терзал её щель очень основательно. Притирка шла плотно, щелочка была то ли неразработанной, а скорее всего – узкой природной консистенции.

Ноги Тосеньки я прижал к Её же плечам, навалившись на сладкую мелкую шлюху всем телом и обхватив Её под коленями.

— Аааа, — Тосенька ещё пару раз заорала, но после стихла и лишь глубоко дышала. Уже когда я стал кончать, через полторы минуты (странно, но как-то продержался) – то вспомнил, что не надел резинку. Так и спустил Тосе – прямо в матку. Чертыхаясь, вытащил ни фига не падающий член.

— А я кончила два раза, — в голосе Тоси слышалась хвастовство.

— Ах ты сучка такая… — хотелось сказать, да не сказал.

После думал взять Её — в её жопу, но не случилось.

Андрей Ангелов, Москва.

Апрель, июль 2019.

Модель на обложке: Ирина Ангелова.

КОНЕЦ АНТОЛОГИИ №1.

Контакт автора

Е-мэйл: angelov7@yandex.ru

Оглавление

Краткое Оглавление

Пара слов

Цикл «ЧЁРНАЯ КОМЕДИЯ-АНТИУТОПИЯ»

«ОПЛОШКА». РОМАН

Аннотация

Пролог

Пять месяцев назад

1. Дьявольский приказ

2. Бойня в тюряге

3. Поездка в преисподнюю

4. Сделка с дьяволом

5. Эскорт-аванс

6. Путь на Голгофу

7. Игумен Феофил

8. Повелитель говядины

9. Ясновидящий монах

10. Рецепты трапезы

11. Первая ночь. Ку-ку

12. Брат, заросший до ушей бородой

13. Прожорливый потомок Бога

14. Чистый четверг

15. Вторая ночь. Кража

16. Дьявольский расчёт

17. Золотые ключи

18. Дилеммы

19. Бойня в банке

20. Два визита карманника

21. Пришитое ухо

22. Явление Элисы

23. Голая девушка и потусторонние гады

24. Толстяк с тройным подбородком

25. Потеря мобильника

26. Последний лох

27. Находка мобильника

28. Как качать колёса

29. Расклады демонов

30. Бог-дочь

31. Алло, Герцог!

32. Раритетная святыня на продажу

33. Билеты в ад

34. Союз «Спасение Христа»

35. Псих на лавочке

36. Служба «Нахрен Бога»

37. Персики

38. За порогом смерти

39. Страсти в монастырском дворе: начало

40. Несносный архангел

41. Страсти в монастырском дворе: окончание

42. Загадка пластида

43. Обретение святой раки

44. В морге

45. Контора Господа

46. Убийство расстриги

47. Небесные фишки

48. Благочестивый заморыш

49. Лекция об инквизиции

50. Конская обида

51. Небесная гостиница

52. Развод от монаха

53. Ветхозаветные герои

54. Иисус

55. Разборки в приёмной Господа

56. Конфуз

57. Долговая яма

58. Историческая встреча

59. Святые живодёры

60. Принципы нечистой силы

61. Перебежчик в аду

62. Прошлое трёхдневной давности

Вместо эпилога

Цикл «ПОТУСТОРОННИЙ РОУМИНГ»

«СЕМЬ РЕИНКАРНАЦИЙ». МИНИ-РОМАН

Аннотация

Отлёт на тот свет

Реинкарнация — 1. Ханка

Реинкарнация — 2. Счастье есть

Реинкарнация — 3. Трансгендер

Реинкарнация — 4. Растыка

Реинкарнация — 5. Параллели

Реинкарнация — 6. Приговор

Реинкарнация —7. Милаха

«ПАРИ В ЭДЕМЕ». МИНИ-РОМАН

Аннотация

Часть I

1. Пресс-конференция

2. ООО «Вселенная»

3. Две жены Адама

4. Фруктовый салат

5. Блондинка и брюнетка

6. Пари

7. Курс на Эдем

8. Сигаретка

9. Этикет спецназа

10. Кладбище самоубийц

11. Тюрьма-жральня

12. Супермаркет

13. Трупы, трупы, трупы

14. Время с веслом

15. Ставка!

Часть II

16. В начале был Сатана

17. Аудит в Преисподней

18. Странности раннего Адама

19. Персик и яблоко

20. Встреча с Судьбой

21. Одинокий блогер

22. На Остоженке

23. Сделка

24. Особняк Березовского

25. Правда и Ложь

26. Чем бы ни кончилось…

Цикл «БЕЗУМНЫЕ СКАЗКИ АНДРЕЯ АНГЕЛОВА»

«НЕРАЗМЕННЫЙ РУБЛЬ». ПОВЕСТЬ

Аннотация

Предисловие

1. Этюд из XVIII века

2. Исследователь женского начала

3. Зануда Юлька

4. Книга проснулась

5. Побег кота

6. Необычное поведение в обычной жизни

7. Бомж и очкарик

8. Тётка Агафья

9. Это было вчера

10. Мужик, купи гуся!

11. Подготовки к первому обряду

12. Юная и пьяная особа

13. Строгий и сердитый голос

14. Купидон

15. Гаремовладелец

16. Неразменный рубль (один)

17. Куплю Африку. Дорого

18. Ну-вориш

19. Здоровенный негритос

20. Большая любовь

21. Здесь только змеи

22. Тепетайский деликатес

23. Крокодилёнок

24. Обнажённая девушка

25. Унтата тьинбива те – это ерунда

26. Унтата тьинбива те – это не ерунда

27. Мобильник Духа племени

28. Преображение зануды

29. Фригидная уродина

30. Тюряга. Такая тюряга

31. Верните мне палец!

32. Пиво и водка

33. Срок годности рубля

34. Шутки дьявола

35. Толстая шалашовка

36. Круглый столик на троих

37. Трагедия полиглота

38. Отъезд Барина-мл. в ад

39. Обрывки

40. Труп – иногда грустно

41. Ты бы видел свою рожу!

42. Покойницы

43. Эпичная подстава

44. Очевидное и невероятное

45. Послание с того света

46. Подготовки ко второму обряду

47. Финальная схватка

48. Эпилоги

«АПОКРИФ». ПОВЕСТЬ

Аннотация

Пролог

1. Портье Эля

2. Православная любовь и ненависть

3. Запись к патриарху

4. Находка

Грех I – Семейка уродов

5. Ужин

Грех II– Осквернители могил

6. Ранним солнечным утречком

7. Благочестие

8. Баня для священника

Грех III- Людоед

9. Против лома нет приёма

10. Ангел

11. О душе человеческой

12. Два диалога

13. С небес на землю — автостопом

14. Письмо Господа

15. Встреча с прошлым

Послесловие

«ЗОЛОТАЯ КОНИНА». ПОВЕСТЬ

Аннотация

1. Древняя находка

2. Как взять клад

3. Досадная случайность

4. Дилеммы Шера

5. Михайло и Олесия

6. Джордж и Настя

7. Лесбиянки

8. Профессорские шифровки

9. Сказка от историка

10. Прения сторон

11. Ранним солнечным утречком

12. Остановите автобус!

13. Зятёк

14. Изменчивая Даша

15. Драматичный клубок

16. Эпилоги

«ГОСПОЖА УДАЧА». ПОВЕСТЬ

Аннотация

От автора

Превью

1. Угон танка

2. До-свидос

3. На смех пробило бедолагу…

4. Дезертиры в столице

5. Человек-полковник

6. Знак с небес

7. Разборка мафии

8. Главная столичная помойка

9. Хочу в Сибирь!

10. Эпопея с рисунком

11. Судьбоносная находка

12. Расстрел плохих парней

13. Говорящий кот

14. Дилеммы бомжей

15. Второй Андрюшкин

16. Вопрос про отрезанное яйцо

17. Звонок братэлоса

18. О логике мафии

19. Явление Орхидеи-люба

20. Вита и её папа

21. Встреча с нищим

22. Амбарыч и богохульники

23. Синяк от Господа

24. Клюев и Орхидеи-люб

25. Объяснение чуда

26. Гжельский винегрет

27. Бетонка мафии

28. Свинук и Свинятин

29. Встреча в секте

30. Хрен Моржовый

31. Тайная комната

32. Репортаж с помойки

33. Стукач

34. Шесть секунд (6Х3)

35. За полминуты до взрыва

36. Тюряга

37. Эпилоги

38. Эпитафия

«АДСКИЙ ВОЗБУДИТЕЛЬ». ПОВЕСТЬ

Аннотация

1. Волшебник

2. Беспардонный котик

3. Сверхъестественное

4. Ботаник и циник

5. Адская штаб-квартира

6. Парадные пельмени

7. Вторая мастурбация

8. Гомосексуалисты

9. Простое и сложное

10. Страдания имбецилов

11. Девичьи стоны

12. Понедельник у академиков

13. Нэвигатар, нэ тупы!

14. Слюнявый старый пень

15. Опыт с папой

16. Окончание (дня)

17. Свежачок

18. Возбуждение полиции

19. Закрытый клуб онанистов

20. Колян

21. Поменяли местами

22. Подготовительные аккорды

23. Возмездие дорожным хамам

24. Инструктивный человек

25. Митя из морга

26. И виделось им…

27. Шизофрения

28. Рецепт возбудителя

29. Самые автобистые автобусы

30. Гормон счастья

31. Тупяк

«ВТОРОЕ ПРИШЕСТВИЕ НА ЗЕМЛЮ». ПОВЕСТЬ

Аннотация

Эпиграф

1. Двенадцать апостолов

2. Благостная весть

3. Отъезды на Землю

4. Бог и полиция

5. Бомжики

6. Бог в гостинице

7. Вода с газом

8. Губернаторша

9. Восьмая заповедь

10. В холода согреет борода

11. Чудеса в церкви

12. Музей святых

13. Иуда Искариот

14. Маленькая Гоморра

15. Эликсир бессмертия

16. Яблоко раздора

17. ПираМММида

18. Московская Рублёвка

19. Заправщик в золотых очках

20. Библия ада

21. Ген порока

22. Дизель через каску

23. Рома и его яхта

24. Дитя небрежности

25. Стильные очки чудотворца

26. Обманувшие Господа

«ВОЛШЕБНЫЙ МОБИЛЬНИК». РАССКАЗ

Аннотация

1. Прелюдия

2. Сноб Пастухов

3. Прыщавая крыса

4. Гений Лантух

5. Сын президента

«БЕНЕФИС СМЕРТИ». РАССКАЗ

«ДЬЯВОЛ РИМСКИЙ». РАССКАЗ

Превью. 666 лет назад

          1. Экзорцизм

2. Вербовка русского туриста

3. Рай и Ад

4. Допрос мыша

5. Ассирийская конопля

6. Целуем Папу Римского

7. Небесный спецназ

«КАРЕГЛАЗКА». РАССКАЗ

«РАННИЕ РУКОПИСНЫЕ РАССКАЗЫ» (11 ШТ.)

Аннотация

«Поездка в Америку». Второй рассказ автора

«Русская народная сказка». Зарисовка с натуры, из огорода б. Юли

«Телевизоры». Фантастический рассказ

«Машина времени для географа». Первый рассказ автора

1. Урок географии

2. Бородатый рыбак

3. Убить комара

4. Парадокс

«Как олигарх играл в карты с дьяволом». Рассказ

«Наместник Сатаны». Четвертый рассказ автора

«Волшебные спички». Рассказ

«Подкидной дурак». Рассказ

 «Сухой закон». Рассказ

«Червонец». Рассказ

«Растопыркин». Рассказ

Важная информация

Цикл «ПРИТЧИ ОТ АНДРЕЯ АНГЕЛОВА» (6 ШТ.)

«Притча о совести»

«Притча о ревности»

«Притча об арбузах»

«Притча о бомже»

«Притча из морга»

«Притча о Васе»

Цикл «МЕТАМОДЕРНИСТСКИЙ РОМАН»

«ТЕАТР МИСТЕРА ФЭЙСА». РОМАН

Аннотация

Дивный Сад

Перформанс №1. Пороки и их жёны

Явление второго героя

Небесный кредит

The Game

«Делюкс»

Малыш и Садовник

Большая суета в маленьком пространстве

Квартет Синеглазок

Попойка священнослужителей

Уличные перипетии

Личная ферма Режиссёра

Трость – статусная вещь!

Разборка с Куклами

Полицейская печать

12 Киллеров

Fuckin Civilization

Перформанс №2. Ангелочки

Кафе для шлюх

Главный охранник страны

Кастинг

Доработки сценария

Принц и Нищий

Гангстеры

Продам деньги!

Сокровище Саддама

Сломанный каблук

На театральной сцене

Анекдот от ФБР

Правда одного Актёра

Сноб и Монахиня

Подарок

Когда к тебе в дом приходит полиция…

Credo

334 доллара

Запах детства

Werwolf

В жизни есть три вещи

Вырезанная глава из Библии

Раздача Спасения

La Comedia E Finita

Цикл «СЕКС-РАССКАЗЫ»

1. Отрастил… Рассказ

href=#t397> 2. Мне больно! Фантазия

3. Пирожки зрелых женщин. Амброзия

4. Девственницы. Философия

5. ЖМЖ. Два случая

Контакт автора