Застывшие слёзы Богов [Алексей Иванович Токарев] (fb2) читать постранично, страница - 2


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

среди ясного неба. Причём, все беды являются либо сразу скопом, либо сплошной беспрерывной чередой.


Много повидал Ильин за эти годы, немало пережил: радости и беды, обретения и потери. До поры, до времени жизнь катилась по накатанной колее: дом, семья, работа, и вдруг всё рухнуло. Возможно, бывает и так, но как-то уж очень неожиданно. Один за другим ушли из жизни родители: мать погибла в аварии, отца сгубила ошибка врачей при несложной операции.

Беда одна не ходит. Трагедии, потери и несчастья следовали за Алексеем по пятам, и когда год назад после тяжёлой болезни не стало жены, он вспомнил продолжение стихотворения «Я был один в моём раю…», с которого началось их знакомство:


«… И не желать бы мне иной!

Но я под сенью злого древа

Заснул… проснулся, — предо мной

Стояла и смеялась Ева…


Когда померк лазурный день,

Когда заря к морям склонилась,

Моя Лилит прошла как тень,

Прошла, ушла, — навеки скрылась».


С тех пор дела пошли совсем плохо. Конечно, была в этом и его вина: забросил свой небольшой, но приносящий стабильный доход бизнес. Редко появлялся на работе, перестал встречаться с заказчиками и они со временем нашли других поставщиков работ и услуг.

Ломала, ломала его судьба, нет — не сломала. Била, била его, нет — не убила. Упал только Лёша, оступился немного. Здоров он был, сердит и упёрт, но спасовал чуть-чуть — ушёл в загул по старой русской традиции «чтобы забыться, надо напиться и отключиться». Загулял надолго — дни, недели, месяцы, сбился со счёта. Сник и обессилел Ильин, сошёл с него былой лоск, русые волосы выбелились сединой, костюм, пошитый в лучшем ателье города, посерел, залоснился и болтался на осунувшемся теле, как на старом пластмассовом манекене. Сбился с пути, а дорогу никто не показал, потерялся, а руку никто не протянул. Даже партнёры и друзья (как он считал) ушли, бросили его, а заодно и «кинули» — на оставшиеся совместные деньги открыли другую компанию, не вернув ему ни рубля, и только сказали на прощание:

— Иов ты многострадальный, да и слабак к тому же.

— Хоть и засранцы, но начитанные, — подумал Алексей и не стал спорить, скандалить, судиться: не было ни желания, ни злости, ни сил, да и правы они: не осилил горемыка свалившихся испытаний.


Придя в себя через несколько месяцев, Ильин понял, что остался без работы, доходов, семьи и друзей. Но жизнь продолжалась, и об этом ему напомнили банки — кредиторы, потребовав возврата старых долгов и пригрозив судебными исками. Дочь с зятем и внуком жили отдельно в соседнем городе, сестра с сыном и вовсе на другом конце страны, да и не собирался Алексей обращаться к ним за помощью: сам развалил свои дела, самому и подниматься надо.

Встретился с девушкой, работавшей бухгалтером в его компании. Поговорил, извинился за задержку зарплаты, наобещал чего-то. Она девушка хорошая, добрая, сострадательная — сходила в банки, договорилась о небольшой отсрочке: всё равно конфисковать у него нечего, потом банкротить будут.


Зашёл к знакомым «авторитетам», прессовавшим и крышевавшим кооперативы в бурные девяностые. Теперь они уже не лиходеи — беспредельщики, а уважаемые руководители неких «тёмных» фирм, работающих по «серым» схемам. Ильину приходилось иметь с ними дело во время работы со строительными организациями: вряд ли они что-то строили, скорее всего, «отмывали» лишние деньги, выделяемые государством на строительство. Завернул к ним теперь от безысходности, хотел узнать, нет ли богатых заказчиков для его пока ещё существующей компании.

Седов Михаил Петрович, а в прошлой жизни просто Седой, с пониманием и сочувствием объяснил бессмысленность надежд Ильина на чью-либо финансовую помощь:

— Знаем мы, Лёша, о твоих проблемах. Случилась беда у тебя … и не одна. Всякое в жизни бывает. Мы ведь помогли тебе тогда — в трудные времена, даже без просьбы с твоей стороны.

— Да, Петрович, спасибо! — Ильин помнил, как в нелёгкие для него дни пришли незнакомые молчаливые парни в одинаковых строгих костюмах, передали от Седова слова соболезнования, деньги и в течение нескольких часов решили все проблемы с ритуальной компанией.

— Поможем и сейчас, но это так — на хлеб с маслом на первое время. У тебя ведь другие сложности, Лёша: много ты задолжал компаниям разным, банкам, да и людям непростым. Сколько долгов — то? Тысяч на сто пятьдесят зелёных денег, или больше?

— Одиннадцать миллионов рублей плюс пени, проценты, штрафы. Бухгалтер на днях точнее посчитает.

— Ну, это примерно сто семьдесят — сто восемьдесят тысяч баксов. Деньги по нынешним временам небольшие, но кто их тебе даст? Даже под максимальные проценты не дадут. Про банки я уж молчу, но ведь и деловые люди не дадут! … Здесь все знакомы с детства и все друг про друга всё знают. Извини, Лёха, но это же не секрет, что ты на стакане сидишь, ну, или сидел последнее время. Бухаешь? Завязал? … И мы сидели когда-то, и не только на стакане, но те времена прошли. Теперь вот в