Турецкие сказки [Автор неизвестен - Народные сказки] (pdf) читать онлайн

#

ИЗДАТЕЛЬСТВО «НАУКА»

ТУРЕЦКИЕ
СКАЗКИ

ГЛАВНАЯ РЕДАКЦИЯ ВОСТОЧНОЙ ЛИТЕРАТУРЫ МОСКВА 1986

ББК 82.33-6
Т86

Редакционная коллегия серии
«Сказки и мифы народов Востока»
И. С. БРАГИНСКИЙ, Е. М. МЕЛЕТИНСКИЙ,
С. Ю. НЕКЛЮДОВ (секретарь), Е. С. НОВИК,
Д. А. ОЛЬДЕРОГГЕ (председатель),
Б. Л. РИФТИН, 1С. А. ТОКАРЕВ], С. С. ЦЕЛЬНИКЕР

Составление, перевод с турецкого,
вступительная статья и примечания
И. В. СТЕБЛЕВОЙ

013(02)-86

122-86

ББК 82.33-6

© Главная редакция восточной литературы
издательства «Наука», 1986.

ТУРЕЦКИЕ СКАЗКИ XX в.

Предлагаемые вниманию читателей турецкие сказки издаются на русском
языке впервые. Они собраны известным турецким фольклористом Пертевом
Наили Боратавом и его многими помощниками на территории Турции, а также
венгерским тюркологом Дьюлой Неметом среди турецкого населения г. Видин на
северо-западе Болгарии. П. Н. Боратав составил огромную коллекцию — к 1968 г.
у него было 3800 сказок (более поздними сведениями мы не располагаем). Из
этого собрания опубликована только небольшая часть, причем изданиям на ту­
рецком языке ' предшествовали издания на европейских языках — французском 2
и немецком 3 .
Наш перевод осуществлен с турецких изданий, которые являются наиболее
полными. П. Н. Боратав со своими помощниками записывал эти сказки с конца
20-х по 60-е годы нашего столетия. Д. Немет записал сказки на видинском диалекте
турецкого языка в 30-е годы 4. Поэтому хотя сюжеты ряда сказок из собрания
П. Н. Боратава повторяют с некоторыми вариациями сюжеты сказок, собранных
в конце XIX в. И. Куношем 5 , а в целом большинство сюжетов уходит в еще более
отдаленные времена, вплоть до глубокой древности (о чем свидетельствует,
например, упоминание в сказках ряда мифологических персонажей), тем не менее
можно утверждать, что П. Н. Боратав собрал современные турецкие сказки, ибо
тот факт, что их сюжеты бытуют в народе в новейшее время, говорит об их попу­
лярности и актуальности для определенных слоев населения Турции. Кроме того,
как мы покажем далее, данные сказки несут на себе печать современности и в мно­
гочисленных деталях, и в манере изложения сюжета, и в выборе определенных
мотивов, т. е. можно понять, что люди, рассказавшие эти сказки, являются в полном
смысле слова людьми нашего времени с присущими им современными представле­
ниями. То же самое можно сказать и о видинских турецких сказках, сюжеты кото­
рых в своей некоторой части совпадают с сюжетами сказок из собрания П. Н.. Бо­
ратава, но вместе с тем и отличаются от них рядом деталей, связанных с другой
географией бытования сказок, а также являющихся, по-видимому, результатом
индивидуального творчества сказительницы, у которой Д. Немет записывал сказ1
ВогаЫи Р. N. 2 а т а п г а т а п 1стс1е. 181апЬи1, 1958; он же. Аг §\И\к иг
81Шк. Апкага, 1969.
2
ВогаШ Р. N. СоШез 1игс8. Р., 1955.
3
Тйгк15сЬе Уо1кзтагсЬеп. Нг8§. УОП Р. N. Вога1ау. В., 1968.
4
7Уегае*/г У. 01е Тцгкеп УОП У1СПП. ЗргасЬе, Ро1к1оге, ВеН^юп. Вийаре81, 1965.
5
Сказки из собрания И. Куноша издавались на русском языке в книге:
Турецкие народные сказки. Пер. с турецкого Н. А. Цветинович-Грюнберг. Ре­
дакция, вступит, статья, коммент. Н. К. Дмитриева. Л., 1939; изд. 2-е. М., 1967.

5

ки. В связи с этим совпадением, а также потому, что видинских текстов в нашем
сборнике меньше, чём текстов из публикаций П. Н. Боратава, мы подробно
остановимся на этих последних, попутно отмечая все наиболее интересное, что
имеется в сказках видинских турок.
Как в фольклоре любого народа, сказочный эпос турок включает три типа
сказок: 1) сказки о животных, 2) волшебные и 3) бытовые или новеллисти­
ческие сказки. К последнему типу относятся сказки о глупцах (дураках, проста­
ках) и сказки о хитрецах (плутах или плутовках), образующие отдельные
группы; этот тип сказок включает также анекдоты.
Некоторые сказки о животных данного сборника (их немного) имеют куму­
лятивный характер («Старушка и лиса», «Лиса с бубенчиком на хвосте»), но
чаще представляют собой рассказы-назидания, где с помощью проделок лисы
(наиболее популярный герой турецких животных сказок) изобличаются челове­
ческие недостатки: глупость, чрезмерная доверчивость, жадность, неблагодарность
(«Лиса», «Медведь и лиса», «Лиса и змея»). Распространенные в мировом ска­
зочном эпосе сюжеты о победе слабого над сильным во имя торжества справедли­
вости присущи также и турецким сказкам о животных (например, сказка «Ярочки
Айше и Фатьма», где овца мстит волку за то, что он съел ее ягнят). Иногда сказки
о животных носят шутливый характер («Навозная жучиха», «Воробей с грудью,
крашенной хной»).
Животные фигурируют также и в волшебных сказках, где функции у них
очень разные. Это животные — помощники главных героев сказок, как, напри­
мер, волк и лиса в сказке «Полупетух», лягушонок, черепаха, еж в сказке «О Кельоглане, который отправился жениться на Великанше», змея, аист в сказке «Чело­
век — существо неблагодарное», конь в сказках «Девушка-людоедка», «СамаяПрекрасная-в-Мире», «Дед-Садовник», орлица в сказке «Орлица подземной стра­
ны», орел в сказке «Дед-Садовник». Но животные могут выступать и в роли вре­
дителей главных героев. Так, в сказке «Семеро братьев» отрицательную роль
в приключениях героини — сестры семерых братьев сыграла кошка, умевшая
понимать человеческую речь, приревновавшая братьев к девочке и задумавшая
погубить ее. В другой волшебной сказке, «Бенли-Бахри», в виде черного кота
появляется герой, который впоследствии становится возлюбленным девушки —
главной героини этой сказки. Хотя здесь, как и в сказке «Дядька-арап», где
воспитатель сына падишаха также превращается в черного кота, превращение
служит добрым целям — помогает героям в конечном счете обрести свое счастье,
однако первоначальное появление черных котов в обеих сказках связано с опре­
деленным неблагополучием в их судьбе. Иначе говоря, кошка и кот в турецких
сказках играют, хотя и не всегда, отрицательную роль на каком-нибудь этапе по­
исков героями счастливой судьбы. В сказке «Бенли-Бахри» черный кот увлекает
героиню в волшебный мир, то же делает дядька-арап в одноименной сказке,
превратившийся в черного кота: он заставляет девушку — героиню сказки — по­
бежать за собой следом и приводит ее к возлюбленному — юноше, находящемуся
во власти пери (о пери см. ниже). Таким образом, в этих сказках черный кот
функционирует в качестве мифологического персонажа, выполняющего роль
посредника между двумя мирами — сакральным и профаническим.
Главными положительными героями турецкой волшебной сказки являются
младший сын падишаха, шахзаде, или сын бея — крупного феодала, правителя,
или сын бедных людей, часто — бедной матери, сирота. Вместе с тем, как уже было
отмечено П. Н. Боратавом, турецкие сказки — и волшебные и новеллистические —
6

отличаются тем, что значительное количество их посвящено приключениям
женских персонажей — младшей дочери падишаха, дочери бедных людей —
дровосека, вязальщика метел, садовника, дочери одинокой матери — или проделкам
хитроумных женщин. П. Н. Боратав объясняет это тем, что рассказывание сказок
как отдельный вид сказительского искусства сформировалось в Турции преиму­
щественно в женской среде и особенное внимание слушательниц привлекали
женские судьбы: именно обрисовке героинь сказительницы посвящали все свое
мастерство, выписывая женские характеры со старательностью и украшениями 6.
Однако следует отметить, что в ряде сказок действуют девушки, переодетые
мужчинами («Отец шести дочерей», «Прекрасный-Продавец-Халвы», «Хассеспаша» и др.)- Мужское обличье дает девушкам возможность вести себя уверен­
нее, а также помогает им уберечься от разнообразных опасностей. Переодевание,
изменение внешнего облика, превращение в другие живые существа и даже пред­
меты природы, рассчитанное на невозможность опознания не только обыкновенны­
ми людьми, но и персонажами, обладающими магической силой, занимает в ту­
рецких сказках чрезвычайно большое место, выполняя важную функцию в ски­
таниях героев в поисках счастья.
Сюжеты волшебных сказок развертываются по универсальной, установленной
В. Я. Проппом модели — от недостачи к ее ликвидации через преодоление раз­
личных преград7; цепь событий обычно завершается свадьбой и исполнением
желаний героя и героини. Особенно вознаграждены бывают героини, проявив­
шие терпение и покорность судьбе, что является главной добродетелью мусульман­
ской женщины («Ситти Нусрет», «Камень терпения». «Падишах-Молния»).
Одновременно с этим в сказках изображаются весьма предприимчивые девушки,
умеющие постоять за себя даже лучше мужчин («Отец шести дочерей», «АхуМелек», «Дочь садовника, который выращивал базилик», «Ленивый Хасан»,
«Илик-султан» и др.)- Можно сказать, что героини, девушки и женщины, обла­
дающие находчивостью, смелостью и даже хитроумием, которые позволяют им
добиться своих целей, обрисованы в сказках, как волшебных, так и новеллисти­
ческих, с большой симпатией («Хитрая женщина», «Рыбак и его сестра»,
«Милостью Аллаха я выйду замуж за сына падишаха»).
Кроме помощников-животных обрести свое счастье героям волшебных сказок
иногда помогают и такие мифологические персонажи, как дэв — чудовище
полуантропоморфного облика, огромного роста и пери, обычно предстающая
в сказках в виде прекрасной девушки, которая может превращаться в голубку.
Часто герой сказки вступает в супружескую связь с пери (мотив чудесной жены),
и она становится его верной помощницей в борьбе со злым началом, олицетворен­
ным в жестоком и завистливом падишахе, который посылает героя на неминуемую
гибель («Сапожник и падишах», «Пастушок и голубка»). Падишах-отец часто
бывает причиной злоключений своей младшей, а также единственной дочери, но
в финале сказки она или одерживает над ним верх, или доказывает свою правоту
(«Мехмед-лежебока», «Утелек», «Аху-Мелек», «Попугай», «Батюшка-дэв»,
«Ленивый Хасан»).
Помимо падишаха отрицательными персонажами бывают старшие, завист­
ливые сестры («Дядька-арап»), мачеха и ее мать («Нардание-ханым». «НарТанеси», «Эврем-бей»), старуха-повитуха («Чан-Кушу. Чор-Кушу», «Падишах
и три девушки»), свекровь («Аху-Мелек»), дядька — воспитатель, шахзаде
6
7

См. подробнее: Тцгк1зспе Уо1кзтагсЬеп. В.. 1968, с. 335.
Пропп В. Я. Морфология сказки. Изд. 2-е. М., 1969.
7

(«Прекрасный-Продавец-Халвы»), муфтий («Хитрая женщина»). Иногда злое
деяние совершает героиня сказки, за что ей приходится расплачиваться разными
невзгодами, т. е. причиненное героиней зло порождает ту недостачу, которую ей же
предстоит и ликвидировать («Эврем-бей»).
Девушка — героиня сказки тоже может стать возлюбленной сверхъестест­
венного существа (мотив чудесного мужа), как, например, в сказке «БенлиБахри», где будущий муж появляется в виде черного кота. В другом сюжете де­
вушка выходит замуж за коня, который в действительности оказывается прекрас­
ным юношей, но не заколдованным, а носителем собственной магической силы,
поскольку он является сыном женщины-дэва («Чембер-Тияр» и видинский ва­
риант этой сказки «Дочь падишаха и Билеиз»). В двух последних сказках усиленно
используется мотив превращения героини и ее чудесного супруга в разные пред­
меты живой и неживой природы. При этом умеют превращаться сами и превра­
щать других только сверхъестественные герои, например, Чембер-Тияр превра­
щает девушку сначала в яблоко, потом в сад, а себя — в садовника, девушку —
в дерево, а себя — в змею, далее обоих — в букеты цветов, в просяные зерна. Все
это делается, чтобы уйти от погони дэвов — родственников Чембер-Тияра.
В сказке, записанной у видинских турок, Билеиз превращает свою невесту в мечеть,
а себя в муэззина, затем ее — в арбуз, а себя в огородника, после этого ее — в ро­
зовый куст, а себя в змею. Характерно, что превращения, изменяющего облик
героев, оказывается вполне достаточно, чтобы обмануть другие сверхъестественные
существа: они не догадываются, что перед ними те, за кем они гонятся, и таким
способом герои избегают опасности. Для того чтобы обмануть чудесного мужа,
бывает довольно простого переодевания в необычное платье, как, например,
в сказке «Дочь дровосека». Девушка, спасаясь от мужа-арапа (см. ниже), оде­
вается в балахон, обмазанный смолой и облепленный хлопком. После этого ее
не узнают не только люди, решив, что перед ними, очевидно, белая обезьяна
или какое-то другое неведомое существо, но также дэв-супруг, который специально
разыскивал сбежавшую от него девушку. Таким образом, оказывается, что маги­
ческие силы сверхъестественных персонажей весьма ограниченны. Точно так же
герою удается освободиться от власти чудесной жены — пери и жениться на
обыкновенной девушке («Шахзаде Хюсню Юсуф», «Ослиная голова»). Сами герои
тоже могут превращаться в другие существа, если их научат необходимым закли­
наниям. Так, герой в сказке «Султанша с золотыми шариками» с помощью
заклинаний превращается сначала в дэва, затем в муравья и соловья.
Пери, а также падишах пери, дэв, старуха-дэв и женщина-дэв — это основные
мифологические персонажи турецкой сказки. Кроме них в сказках большую роль
играет арап, фигурирующий как чернокожий джинн. Он является исполнителем
желаний и часто бывает связан с какими-нибудь чудесными предметами. Инте­
ресно обратить внимание на то, что арап в турецких сказках — персонаж, в боль­
шей степени наделенный злой силой, чем дэв, которого легко обмануть, так как
он глуповат и неповоротлив. Чтобы одолеть арапа, нужно иметь над ним волшебную
власть, например обладать палкой, которая превращает любое существо во что
захочешь («Дед-Садовник»), или особым жасминовым прутом («Чан-Кушу,
Чор-Кушу»); чтобы вызвать арапа, нужно лизнуть чудесный перстень, ударить
чудесной плеткой по шкуре («Падишах и три девушки») или позвать арапа,
сказав «Ох!», ибо это его имя («Бей, моя дубинка!», «Ослиная голова», «Дочь
дровосека»). По поводу имени арапа «Ох» П. Н. Боратав привел интересную ту­
рецкую пословицу: «.Не говори „Ох!", а скажи „Аллах!"», поясняя ее таким обра8

зом, что по некоторым народным представлениям «Ох» — это имя дьявола, ко­
торое не следует произносить 8.
Необходимо отметить, что в изданном русском переводе турецких сказок,
собранных И. Куношем (см. выше, примеч. 5), название мифологического персо­
нажа «арап» переводится как «араб», в немецком же переводе сказок из собрания
П. Н. Боратава это слово переводится как «негр». Но слова «араб» и «негр»,
каждое со своим рядом значений и смысловых ассоциаций, не могут передать
по-русски того понятия, которое стоит за словом «арап» в турецких сказках (хотя
в современном турецком языке данное слово означает и «араб», и — в просторе­
чии — «негр»). Сказочный арап (здесь мы используем старинное русское слово,
которым называли темнокожих людей — будь то негр или эфиоп) — это персо­
наж, обладающий таинственными, волшебными силами, владеющий магией,
колдовством и связанный со сверхъестественным миром;.арап турецких сказок то
же, что магрибинец (житель Магриба) для арабских сказок «1001 ночи» —
чернокожий волшебник; функция арапа аналогична функции джинна, хотя
иногда арапом называют просто черного раба («Два несчастливых падишаха» —
сказка видинских турок).
Помимо указанных мифологических персонажей в турецких сказках встре­
чаются и другие, вполне традиционные для фольклора мусульманских стран:
шайтан (черт, бес), дракон, ведьма (джады), дервиш. Интересно обратить внима­
ние на некоторую двойственность последнего персонажа. Дервиш (странствующий
монах, давший обет бедности) в турецкой сказке является старцем, наделенным
святостью, служителем Аллаха, спасающим от гибели падишахских детей («ЧанКушу, Чор-Кушу», «Падишах и три девушки»). Вместе с тем он — обладатель
волшебных предметов: колпака-невидимки, шкуры и плетки, с помощью которых
можно передвигаться по воздуху, вызвав предварительно арапа, чудесного перст­
ня, также вызывающего арапа («Падишах и три девушки»), кувшина, из которого
появляется батальон солдат («Мехмед-Разбойник»). В сказке же «Дочь Короляпадишаха» герой — шахзаде, получив от падишаха пери чудесный орех, из кото­
рого появлялись всевозможные кушанья, выменивает его последовательно у
нескольких дервишей на посох, приносящий разные предметы, тыкву, из которой
появляется арап с войском, и коврик, летающий по воздуху. Дервиш может про­
ходить сквозь стены, возникать чудесным образом из воздуха, с мгновенной быст­
ротой перемещаться в пространстве («Попугай», «Ситти Нусрет»), он может
предсказать рождение ребенка («Ситти Нусрет») или дать чудесное яблоко, от
которого родится ребенок («Илик-султан»). В сказке «Ослиная голова» такое
яблоко дает арап, которого потом сказительница называет дервишем, а в сказке
«Беспутная дочь падишаха» появление дочери у падишаха было предсказано ему
во сне также арапом. Следовательно, и святой дервиш, и злой волшебник-арап
сближаются в сказках благодаря тому, что обладают чудесными предметами
и функцией предсказания чудесного рождения героя или героини. Обладание
волшебными предметами приближает к указанным персонажам и падишаха пери.
В еще большей мере замещение святых сил демоническими обнаруживается
в аналогичных по сюжету сказках «Попугай» и «Батюшка-дэв»: все то, что
в сказке «Попугай» совершает по отношению к дочери падишаха старик-дервиш,
помогающий девушке добиться счастья, в сказке «Батюшка-дэв» выполняет дэв.
Итак, дэв, арап, дервиш иногда дублируют в турецкой сказке роли друг друга,
См.: ТйгЫзсЬе Уо1кзтагспеп (примеч. к сказке № 13).

иными словами, их смысл и функции нечетко разграничены в представлении
народа.
Среди других волшебных предметов кроме перечисленных следует отметить
корзину фруктов, которые не иссякают сколько бы их ни ели («Сапожник и па­
дишах»), нескончаемую гроздь винограда («Пастушок и голубка») и чудесный
горшочек, который сам катится по улице, доставляя девушке, купившей его на
последние деньги, все, что ей нужно. В сказке же «Бей, моя дубинка!» арап дает
герою ларец, из которого появляются яства, дубинку, избивающую всех по прика­
зу ее хозяина, и осла, у которого из-под хвоста сыплются золотые монеты. Можно
заметить, что все эти довольно разнообразные волшебные предметы связаны с са­
мым необходимым в жизни человека: прежде всего обеспечивают ему пропита­
ние (ларец и орех с яствами, корзинах фруктами, гроздь винограда) — это всегда
насущная забота для бедных людей; затем — дают человеку возможность скрыться
от преследования или достичь нужного места (колпак-невидимка, летающий ков­
рик, чудодейственный перстень, кувшин и тыква, из которых появляются солда­
ты, освобождающие героев сказки, дубинка, наказывающая злого падишаха).
Мы видим, что в сказках нет волшебных предметов, употребление которых
привело бы в финале ко злу. Все, что героям сказок нужно,— это обеспечить
себе еду и безопасность на пути к достижению счастья.
Роль помощников героев сказки кроме животных, перечисленных выше ми­
фологических персонажей и волшебных предметов выполняют и такие персонажи,
как мусульманский святой Хизр, который появляется в сказке в виде ребенка,
проникающего в суть вещей, и разгадывает подлинную сущность везиров падишаха
(«Хызыр»). Как известно, культ святого (по другой версии — пророка) Хизра
имеет домусульманское происхождение; Хизр считается хранителем источника
с живой водой. Согласно представлениям мусульманских народов, святой Хизр
(иногда его смешивают с пророком Ильясом) всегда помогает людям, попавшим
в беду.
Традиционным для ближневосточных сказок чудесным существом является
птица Зумранка (аналогична птице Зумруд), переносящая героя на своей спине
(«Падишах и три девушки»). Наряду с этими широко распространенными
в мусульманском фольклоре мифологическими персонажами в турецких сказках
имеются и собственные, например Дели-Гюджюк (букв. «Удалой коротышка») —
прекрасный юноша, супруг пери, который может превращаться в столь маленькое
существо, что умещается между подковой и копытом коня. Он становится верным
помощником героя сказки и, выручая его из всех бед, помогает жениться на кра­
савице — дочери падишаха. Другой своеобразный турецкий персонаж, Дед-Садов­
ник, относится к числу вредителей человека, приносящих ему зло. Дед-Садовник
в одноименной сказке отнимает у юноши невесту и пытается его погубить. Для
этого мифологического персонажа характерно то, что он обладает крылатым конем
и связан с растительным миром. По-видимому, данный персонаж в турецком
фольклоре является реликтом переосмысленных на почве Малой Азии представ­
лений о переднеазиатских растительных и аграрных божествах 9.
Некоторые мифологические персонажи связаны с морем. Это Морской
жеребец (сказка «Самая-Прекрасная-в-Мире») и Морская дева, которая похи9
Подробно о происхождении этого персонажа см. нашу статью «Об одном
мифологическом персонаже турецкой волшебной сказки».— Тцгсо1о§1са. К 80-ле­
тию акад. А. Н. Кононова (в печати).

10

щает юношу. Его спасает невеста, ловко обманув Морскую деву с помощью золо­
тых шариков («Султанша с золотыми шариками»).
Вообще в турецких сказках часто не шахзаде или юноша разыскивает и до­
бывает себе невесту, а, наоборот, девушка ищет и избавляет от магических сил
своего жениха. При этом она проявляет хитроумие, терпение, мужество, и не
только чтобы отыскать жениха, но и чтобы обрести своих братьев, как в сказке
«Семеро братьев». Здесь появляется еще один необычный персонаж — осел, сде­
ланный матерью девушки из золы. За ним нужно было идти, не останавливаясь
и не отдыхая, иначе осел, который вел девушку к братьям, мог рассыпаться.
По-видимому, чисто турецким персонажем является и «серая змея» — испол­
нительница желаний героя, которая помогает простому парню разбогатеть и же­
ниться на дочери падишаха («Лентяй»).
В ряде турецких волшебных сказок участвует герой по имени Кельоглан, что
означает «Плешивый парень». Это всегда сын бедных родителей или даже просто
бедной женщины, над которым все насмехаются, не принимая его всерьез, и поэто­
му Кельоглану приходится в жизни особенно трудно. Между тем в характере Кельоглана сочетаются и простодушие, внешняя глуповатость, и предприимчивость,
смекалка, находчивость. Он и сам ловко выходит из трудных положений («О
Кельоглане, который отправился жениться на Великанше», «Бей, моя дубинка!»)
и помогает главным героям сказки найти свое счастье («Ослиная голова», «Шахза­
де Хюсню Юсуф»). Кельоглан, таким образом, существует как персонаж изна­
чально двойственного характера, объединяющий в себе черты и простака и хитре­
ца, хотя и те и другие наличествуют в нем в смягченной форме. Двойственность
характера Кельоглана, который сначала ведет себя и воспринимается окру­
жающими как простак, но затем оказывается смелым и ловким человеком, обеспе­
чивает ему достижение своих целей точно так же, как переодевание героини в муж­
скую одежду, принятие ею необычного вида, например вида пушистого зверька
с помощью мехового платья («Утелек»), или волшебные превращения. Он по­
беждает не с помощью внешних приемов, таких, как переодевание, принятие
неузнаваемого облика, и не посредством магической силы, а в значительной степе­
ни благодаря своим личным качествам. Кельоглан — это человек и;* простого наро­
да, и его участие в волшебной сказке всегда вызывает появление в ней реалий
простого быта.
Кельоглан как бы занимает промежуточную позицию между полярно проти­
воположными героями-простаками (глупцами, дураками) и героями-плутами
(хитрецами), рассказы о которых образуют особые группы бытовых или новел­
листических сказок. По общему содержанию и финалу сказки о дурне («Умные
братья и Дурак») можно понять, что глупость в народе не почитается: брат-дурак,
несмотря на то что судьба несколько раз сулила ему богатство, не только не сумел
этим воспользоваться, но в конце сказки умер по собственной глупости — редкий
пример неблагополучного сказочного финала. Иногда в сказках изображаются
глупые, простоватые женщины («Ткачихи»). Эта сказка имеет благополучный
конец, поскольку в дело вмешивается хитрый человек — муж глупой женщины.
Особое место среди сказок, опубликованных П. Н. Боратавом, занимает
история Пахаря Мехмеда-аги. В ней показан простодушный крестьянин, который
ничего не хочет в жизни иметь, кроме своего поля и своих быка и осла, с помощью
которых он его обрабатывает. Хотя Пахарь Мехмед-ага в нужный момент прояв­
ляет и сообразительность и ловкость, эти качества направлены не на то, чтобы
добиться лучшего удела, а на то, чтобы, наоборот, сохранить привычный порядок
И

бытия. Сказка заканчивается выводом: «Так все и пашет Пахарь Мехмед-ага свое
поле. Не достиг он цели своих желаний», хотя из самого содержания ее не следует,
что герой стремился к каким-нибудь переменам в жизни. В образе Пахаря Мехмеда-аги безусловно нашел отражение персонаж простака (глупца). Однако сказительское мастерство рассказчика столь высоко, что эту сказку можно рассматри­
вать как индивидуальное произведение автора, поставившего своей целью изоб­
разить трудолюбивого, честного и непритязательного турецкого крестьянина,
нарисовав его с теплым юмором.
Еще с большим юмором обрисованы в сказках хитрецы и плуты. Часто такие
сказки приобретают отчетливо выраженный сатирический характер. Главным
персонажем сказок о хитрецах является Безбородый (Кёсе). С ним происходят
разные приключения, и он сам активно устраивает всяческие проделки, доби­
ваясь для себя благополучия, лучшей жизни и при этом наказывая других героев
сказки за жадность, глупость и прочие человеческие недостатки («Заяц Безбо­
родого»). Иногда в сказке выражено отрицательное отношение к Безбородому из-за
его упрямства и строптивости, из-за неумеренности его проделок (сказка «Безбо­
родый, сколько ножек?»). Еще один плут в сказках, опубликованных П. Н. Боратавом, это Уселек — герой одноименной сказки. В ней все симпатии рассказчика
находятся на стороне Уселека, который сначала устраивает разные проказы
с жадным ходжой — учителем в школе, потом, воспользовавшись ситуацией
с неверной женой некоего человека, ловко добывает себе и своим спутникам еду,
а затем спасает от голода детей-сирот, просивших милостыню.
Как уже было сказано выше, популярными персонажами бытовых или но­
веллистических сказок являются предприимчивые девушки и женщины. В таких
сказках героини стремятся к лучшей доле, благополучию» полагаясь исклю­
чительно на собственную смекалку и везение. Например, в сказке «Баня побогатому» изображается бедная девушка, которая сумела выйти замуж за состоя­
тельного человека, потому что не растерялась в щекотливых обстоятельствах и выда­
ла себя тоже за богатую женщину, а потом призналась будущему мужу в своем
обмане и попросила у него помощи. Опять мы видим уже знакомый нам прием: пока­
заться сначала не тем, чем героиня сказки в действительности является. Фактически
в этой сказке она выступает обманщицей, но делает это не с дурными целями,
а только в силу обстоятельств и никому не причиняет вреда. В сказке же «Хассеспаша» героиня обманывает окружающих людей сначала от скуки и одиночества,
а потом — чтобы проучить зазнавшегося гордеца — высокопоставленного чиновника
Хассес-пашу. В финале сказки она доказывает свою правоту, возвращает похищен­
ные обманом у людей вещи и все рассказывает падишаху, который выдает ее замуж
за любимого. Успех проделок героини этой сказки объясняется тем, что она была ум­
на, хорошо понимала нравы мужчин, встречавшихся ей, ловко играла свои роли,
прекрасно чувствовала себя в мужской одежде. Эта сказка содержит обаятельный
образ городской девушки -~ жительницы Стамбула, смелой, бескорыстной, имеющей
собственное мнение о том, каким должен быть «государственный человек», вельможа.
Иногда же проделки плутовки носят злокозненный характер, как в сказке
«Плутовка Салиха», где хитрая женщина пользуется простодушием окружающих
людей, не останавливаясь и перед недобрыми поступками. В указанных выше
сказках в центральной роли плутовок выступают простые, небогатые девушки
и женщины, однако плутнями может заниматься и дочь падишаха, как, например,
в сказке видинских турок «Беспутная дочь падишаха».
Другой тип героинь новеллистических сказок — это девушки и женщины,
12

которые терпят разные жизненные невзгоды и вынуждены защищать свою
честь («Прекрасный-Продавец-Халвы», «Хитрая женщина»). Но одновременно
с этим мы встречаем в сказках и ситуации, когда девушка, влюбившись в красивого
юношу, сама стремится вступить с ним в связь и в конце концов добивается
своего счастья («Рыбак и его сестра», «Красавец рыбак»).
Некоторые бытовые сказки носят морализаторский характер (« Богач и бедная
девушка», «Три мясника»), имеются также в сборнике сказки типа анекдота
(«Крестьянин и Султан Махмуд»).
Таким образом, мы видим, что мир реальных людей в турецких сказках столь
же богат, как и волшебный мир, полный магических персонажей и чудесных
предметов. В бытовых сказках перед нами проходят падишахи, злые и добрые,
везиры, векили, беи, ходжи, судьи, воры, купцы, ремесленники, разбойники, де­
монстрируя разнообразие человеческих характеров и чувств.
В турецких сказках наблюдается прихотливое переплетение фантастических
и реальных элементов. Например, наряду с упоминанием вымышленных или
неопределенных сказочных стран, где живут или куда направляются путешество­
вать герои,— «одна страна», «одно государство» или «страна Лебби» («Дочь
садовника, который выращивал базилик») — мы находим и названия вполне реаль­
ных стран: Чини (Китай), Индия (в той же сказке), Египет («Хассес-паша») —
или городов: Халеб (г. Алеппо в Сирии), Антеп (город на юге Анатолии, нынеш­
нее название — Газиантеп — в сказке «Пахарь Мехмед-ага»), Фес (город в Ма­
рокко) в сказке «Ленивый Хасан», Йемен, который изображается то как страна,
то как один большой город («Дели-Гюджюк»), Стамбул («Попугай», «Хассеспаша»). Для большей достоверности в сказке могут приводиться и названия
реальных деревень, например Гаргара, Билеги («Старик-дервиш»).
При этом следует обратить внимание на то, что даже в сказках, посвященных
жизни города («Хассес-паша», «Беспутная дочь падишаха»), наличествует почти
деревенская простота нравов. Падишах изображается как обыкновенный бога­
тый человек, к которому можно прийти и легко вступить в разговоры. Еще более
это характерно для сказок, связанных с жизнью в сельской местности или в ма­
леньком городке: падишах сам приходит к герою — сыну пастуха («Пастушок
и голубка»), жена падишаха выполняет домашнюю работу, как сельская житель­
ница («Дочь дровосека»).
Сказки полны реалий быта и примет определенной географической среды.
В сказках, изображающих сельскую местность, мы находим упоминание разной
домашней утвари, окружающей жизнь простого человека (мангал, миндер, корзи­
на, сундук, одеяло, ковер, таган, решето, котел, гребень, таз, зурна, тамбур, скрипка,
дудка, амулет, талисман, оберег), блюд и напитков (пача, баклава, халва, зерде,
йогурт, пилав, яхни, ракы, шербет, кофе), одежды (чаршаф ферадже, феска, сан­
далии, башмачки, чарыки, сапожки, купальный передник, тюбетейка и т. д.).
Особенно интересно вкрапление в этот обычный набор упоминаемых предметов
обихода вещественны-х реалий, привнесенных из европейской жизни: карета
(«Дочь плотника»), ландо («Дядька-арап»), фаэтон («Черная курица»), ре­
вольвер («Обедневший сын бея», «Дели-Гюджюк»), адъютант («Хызыр»), пальто
(«Нар-Танеси»), статуя («Аху-Мелек»).
Если сравнить сказки собственно турецкие со сказками видинских турок
из Болгарии с точки зрения пространства, в котором развиваются события, то
можно заметить в них общие черты и в то же время черты, их различающие. Общим
для тех и других сказок является то, что все обычные и как бы благополучные
13

события происходят на равнинах или в долинах, в городах или каких-нибудь
других населенных местностях, а все плохое, что случается с героем или героиней,
совершается в горах и даже на вершинах гор: там палачи по приказу падишаха
готовятся казнить его дочь, там старших сестер, старуху-повитуху, девку-арапку,
причинивших зло девушке, героине сказки, ждет возмездие. Именно в горах ге­
роев ожидают опасные, неприятные приключения, подстерегают не только дикие
звери и хищные птицы, но и дэвы. Появление гор как места, где героям угрожает
опасность, подчас бывает столь необоснованно и не связано с ходом повество­
вания, что Д. Немет в своем переводе видинских сказок на немецкий язык пере­
давал слово «горы» как «дикое, пустынное место». Мы же считали необходимым
передать и слово «гора», и часто встречающееся обозначение предела горного
пространства — «вершина горы», например: «Девку-арапку привязали к хвостам
сорока мулов, и от нее только и осталось, что по кусочку на вершине каждой
горы» («Сестрица, сестрица, милая сестрица...»). Гора как обозначение прост­
ранства неблагоприятного, дикого, враждебного человеку, противопоставляется
в сказках культурной, населенной местности — селению, городу, создавая не
только оппозицию «гора — дол», «верх — низ» (вертикальная ориентация уни­
версальной модели мифологического пространства), но и оппозиции «далекий —
близкий», «чужой — свой», «природа — культура».
Вместе с тем и собственно турецкие сказки, и сказки из Видина свидетельст­
вуют о вполне реалистическом восприятии водного пространства. Если турки из
Турции пользуются понятием «море» (в море попадает сундук с падишахскими
детьми— «Чан-Кушу, Чор-Кушу»), то в аналогичном сюжете сказки турок из
Болгарии появляется «Дунай» (то же самое находим в сходных сюжетах сказок
«Заяц Безбородого» и «Три мясника», где «морю» первой сказки соответствует
«Дунай» во второй).
Весьма реалистичны сказки также в отношении денежных единиц, ни в одной
из них не встречаются условные или вымышленные, какие-нибудь сказочные
деньги, всегда точно указывается достоинство монет: пара, куруш, лира, только
в одной из сказок видинских турок упоминается франк («Три мясника»). Расти­
тельный мир сказки тоже соответствует настоящей, а не вымышленной природе:
распространено упоминание садов, больших деревьев, цветов", особенно роз.
В начале этого предисловия мы уже говорили, что считаем сказки из собра­
ния П. Н. Боратава современными, поскольку они дошли до нашего времени
с некоторыми элементами модернизации, отражающей современную жизнь,
а главное — образ мыслей, культуру и психологию современного человека.
В сказках вкраплены многочисленные реалии современности: фабрика («ДелиГюджюк»), батальон солдат («Мехмед-Разбойник»), телеграмма («О сапожнике,
который стал шахзаде»), дивизия, полковник, казарма («Дочь Короля-падишаха»),
.фабрикант, джип, такси, музей, фетровая шляпа, галстук, штиблеты, нейлоновые
носки, механическая бритва, часы с цепочкой, трость, сигарета («Пахарь Мехмёдага»); чтобы вызвать слугу, падишах звонит в колокольчик («Аху-Мелек»), нажи­
мает на кнопку звонка («Дочь Короля-падишаха»); в сказках употребляются
сравнения такого типа: «быстрее одной сигаретной затяжки...» («Дочь Короляпадишаха»).
Однако не только эти реалии являются показателями современности пред­
ставленных здесь турецких сказок. Чрезвычайно важное значение в этом отношении
имеет стилистика сказок. И в ней прежде всего нужно отметить появление автор­
ского лица рассказчика или рассказчицы, т. е. можно с полной очевидностью кон14

стажировать присутствие личностного начала в изложении сказок. Конечно, волшеб­
ная турецкая сказка, как говорилось выше, строится на основании общих и одинако­
вых для сказочного эпоса законов композиции, и только вкрапление современных
деталей приближает ее к нашему времени; но и в ней появляются оценочные кате­
гории, выражающие отношение рассказчика к событиям: «бедная девушка, что ей
было делать?», «девушка-бедняжка пошла куда глаза глядят» и т. п. Особенно ярко
проявляют себя рассказчики в бытовых (новеллистических) сказках, в которых,
излагая события, рассказчик вносит свой комментарий, тем самым создавая собст­
венный «портрет» — авторское «я». Преодоление пассивного сказочного стереоти­
па в отношении к герою, попытка прокомментировать действия героев сказки явля­
ются отражением психологии современного человека, воспитанного на литературе
или хотя бы знакомого с ней. В каком бы отдаленном месте ни была записана та
или иная сказка, средства массовой информации в1 наше время настолько сильны,
что они не могут не оказать влияние на мышление и общую культуру современ­
ных рассказчиков сказок. Так, в сказке «Была я зеленым листочком» имеется
ремарка рассказчицы (после того как дочь падишаха, влюбившись в неизвестного
юношу, решила покинуть отцовский дом): «...И подумать только, как это девушка
не побоялась! Пошла замуж за человека, даже не зная, кто он такой, и ушла, по­
кинув родные края...»
Далее, сообщив, что юноша подговорил свою жену украсть немного материи
на тюбетейку их будущему ребенку, рассказчица так аттестует свою героиню:
«Вообще она была немного глуповата... Да ведь если бы она была умная, разве
распорядилась бы она всыпать сорок ударов палкой человеку, за которого собира­
лась замуж?..»
Эту сказку П. Н. Боратав записал со слов своей матери, и приведенные выше
ремарки являются безусловно отражением ее авторского лица. Но вот в другой
сказке, записанной в деревне Гаргара (Эрменак, Конья) от рассказчика Али Айдынлы, 33-х лет, окончившего начальную школу, после эпизода, когда герой сказки Па­
харь Мехмед-ага нашел случайно на своем поле кувшин, зарытый в землю, и решил
отдать его в музей, имеется следующий интересный комментарий: «Раз ты так
беден, лучше бы разбил кувшин да посмотрел, что в нем! Ведь Пахарь Мехмед-ага
беден, у него же несколько детей и даже лишней сигареты нет!»
Или, когда озабоченный судьбой своих быка и осла, оставленных без при­
смотра на поле, Пахарь Мехмед-ага решает убежать из брачных покоев, где его
оставили наедине с дочерью падишаха, рассказчик искренне восклицает: «Вот —
извините за грубость — подлец! Да ты оглянись, посмотри на новобрачную! Она
ведь ждет тебя, улыбается, в глазах так и сияет любовь, надеется: дескать, может,
он вернется. Но Пахарь Мехмед-ага ни о молодой, ни о чем таком не думает».
Точно так же печатью авторской индивидуальности отмечены сказки, расска­
занные Д. Немету сказительницей из Видина Хаджер-аблой. Шедевром сказительского искусства можно считать сказку «Три мясника», в ней особенно великолепны
диалоги.
Определенное олитературивание турецкой сказки заметно также, если сравнить
некоторые сюжеты сказок, записанных в конце XIX в. И. Куношем, с тем, что собрал
П. Н. Боратав в наше время. Необыкновенно изящная, шутливая, добрая сказка
из собрания Боратава «Дочка моя, чью руку даже лепесток фиалки поранит...»
известна также по собранию Куноша, где она называется «Две старухи» 10. Хотя
Турецкие народные сказки. Пер. Н. А. Цветинович-Грюнберг. № 72.
15

вариант сюжета, записанный И. Куношем, изобилует традиционными описаниями
красавицы, оснащен разными деталями, которых нет в варианте из собрания
П. Н. Боратава, одновременно с этим герои в нем разговаривают очень грубо, их
желания выражены более примитивно и кончается сказка тем, что дочь посылает
свою мать на верную гибель. В том варианте, который опубликован П. Н. Боратавом, всего этого нет, изменения, которые в нем имеются по сравнению с вари­
антом Куноша, безусловно связаны со стремлением придать сказке более литера­
турный вид и гуманную концовку.
То же самое можно сказать, если сравнить две другие сказки — «Дочь садов­
ника, который выращивал базилик» из собрания П. Н. Боратава и «Дочь торговца
базиликом», записанную И. Куношем. Вариант Боратава лишен натуралистических
деталей и выглядит более литературным (или, точнее, записан от человека более
культурного и с явно художественной жилкой).
Читатель, знакомый со сказочным эпосом других народов, сможет и сам, прочтя
этот сборник, почувствовать его современность, мы же приглашаем читателя войти
в мир, полный доброты, обаяния, юмора и грациозного лукавства — мир турецкой
народной сказки.
И. В. Стеблева

СКАЗКИ
из собрания
П. Н. Боратава
^

>

1. Старушка и лиса
То ли было, то ли не было, жила одна старушка. У нее была
единственная корова. Старушка доила корову, продавала молоко,
тем и кормилась.
Как-то раз надоила старушка молока, оставила его в кувшине
посреди двора и пошла по своим делам. Спустя некоторое время
она вернулась и увидела, что молока нет, кувшин пуст. Вот случи­
лось так один раз, пять раз — никак старушка не могла понять,
что происходит.
Тогда однажды утром надоила она молока, снова оставила его
в кувшине посреди двора, а сама спряталась в уголке и стала
ждать. Смотрит старушка: к кувшину подкрадывается лиса и
принимается пить молоко. Старушка тотчас же схватила секач,
ударила им лису по хвосту и отрубила лисе хвост. Стала тут лиса
упрашивать старушку:
— Бабушка, отда-а-ай мой хвост!
— Не-ет, не отдам. Зачем, подлая, ты пьешь мое молоко? —
отвечала старушка.
А лиса продолжает умолять:
— Бабушка, а бабушка, отдай мой хвост!
— Ступай принеси мне молока, тогда я отдам тебе твой хвост,—
сказала старушка.
Пошла лиса к овце и стала ее просить:
— Сестрица овца, дай мне молока. Я отдам его старушке, и
она отдаст мне мой хвост.
— Иди принеси мне травы, и я дам тебе молока,— отвечала
овца.
Пошла лиса к лужайке.
— Лужайка, а лужайка, дай мне травы. Я отдам ее овце,
чтобы она дала мне молока. Я дам молоко старушке, и она отдаст
мне мой хвост,— попросила лиса.
Лужайка сказала:
— Пойди приведи ко мне девушек, пусть они на мне попляшут.
Тогда я дам тебе травы.
Пошла лиса к девушкам.
— Девушки, а девушки, пойдите попляшите на лужайке, чтобы
она дала мне травы. Яртдам траву овце, и она даст мне молока.
18

Молоко я дам старушке, и она отдаст мне мой хвост,— попросила
лиса.
— Иди принеси нам жемчуга, тогда мы попляшем,— отвечали
девушки.
Пошла лиса к ювелиру.
— Братец ювелир, а братец ювелир, дай мне жемчуга, я отдам
его девушкам. Тогда девушки попляшут на лужайке, чтобы она
дала мне травы. Я дам траву овце, и она даст мне молока. Молоко
я отдам старушке, и она отдаст мне мой хвост,— попросила лиса.
Ювелир сказал:
— Иди принеси мне яиц.
Пошла лиса к курам.
— Пеструшки, дайте мне яиц. Я отдам их ювелиру. Он даст
мне жемчуга, я отдам его девушкам. Тогда девушки попляшут на
лужайке, и она даст мне травы. Я отдам траву овце, чтобы она дала
мне молока. Молоко я отдам старушке, и она отдаст мне мой
хвост,— попросила лиса.
— Пойди принеси нам кукурузы, тогда мы дадим тебе яиц,—
отвечали куры.
Пошла лиса к кукурузному полю.
— Поле, а поле, дай мне кукурузы. Я отдам ее курам. Тогда
куры дадут мне яиц. Я отдам их ювелиру, а он даст мне жемчуга.
Я отдам жемчуг девушкам. Тогда они попляшут на лужайке,
и она даст мне травы. Я отдам траву овце, чтобы она дала мне
молока. Молоко я отдам старушке, и она отдаст мне мой хвост,—
попросила лиса.
Поле отвечало:
— Пойди принеси мне воды, и я дам тебе кукурузы.
Пошла лиса к реке.
— Река, а река, дай мне воды, и я отдам ее полю. Тогда по­
ле даст мне кукурузы. Я отдам ее курам, и они дадут мне яиц. Я от­
дам их ювелиру, чтобы он дал мне жемчуга. Я отдам жемчуг девуш­
кам. Тогда они попляшут на лужайке, и она даст мне травы. Я от­
дам ее овце, чтобы она дала мне молока. Молоко я отдам старушке
и заберу у нее свой хвост.
Взяла лиса воды у реки и отдала ее полю. У поля лиса взяла
кукурузу и отдала ее курам. У кур она взяла яйца и отдала их
ювелиру. У ювелира лиса взяла жемчуг и отдала его девушкам.
Тогда девушки поплясали на лужайке. У лужайки лиса взяла
траву и отдала ее овце. У овцы она взяла молоко и отдала его
старушке.
Старушка отдала лисе ее хвост, и лиса умчалась прочь.
2. Лиса с бубенчиком на хвосте
То ли было, то ли не было, жила одна лиса. У нее на хвосте
висел бубенчик. Захотелось лисе справить нужду. Подумала она,
походила и решила, чтобы справить нужду, отправиться в семи19

летний путь. Повесила лиса свой бубенчик на маленькую сосенку
и сказала:
— Эй, сосна, пусть этот бубенчик повисит на тебе, пока я не
вернусь и не заберу его.
Семь лет шла лиса туда, сеАмь лет — обратно, значит, всего —
четырнадцать лет. За это время сосенка превратилась в большое
дерево.
— Сосна, отдай мой бубенчик,— попросила лиса.
— Не отдам,— отвечала сосна.
— Отдай.
— Не отдам.
— Тогда я скажу топору, чтобы он срубил тебя,— сказала
лиса.
Пошла лиса к топору.
— Друг топор, там стоит сосна, сруби ее,— попросила лиса.
— На что мне твоя сосна? Я лежу себе тут спокойно,— отве­
чал топор.
— Тогда я скажу огню, чтобы он сжег твое топорище,— ска­
зала лиса.
Пошла лиса к огню.
— Друг огонь, там лежит топор, сожги его топорище,— попро­
сила лиса.
— На что мне твой топор? Мне и так хорошо,— отвечал огонь.
— Тогда я скажу воде, чтобы она тебя загасила,—сказала
лиса.
Пошла лиса к воде.
— Друг вода, там есть огонь, погаси его.
— На что мне твой огонь? Я теку себе здесь с журчанием.
— Тогда я скажу большому быку, чтобы он выпил тебя,—
сказала лиса.
Пошла лиса к быку.
— Друг бык, там течет вода, выпей ее,— попросила лиса.
— Нет,— отвечал бык,— я не хочу пить.
— Тогда я скажу большому волку, чтобы он задрал тебя, — ска­
зала лиса.
Пошла лиса к волку.
— Друг волк, там гуляет один бык, съешь его,— попросила
лиса.
— На что мне твой старый бык? Я здесь ем молоденьких яг­
нят,— отвечал волк,
— Тогда я скажу собакам пастуха, чтобы они загрызли тебя,—
сказала лиса.
Пошла она к собакам пастуха.
— Друзья собаки, там бродит один волк, убейте его,— попро­
сила лиса.
— На что нам твой волк? Мы лежим себе здесь в тени,— отве­
чали собаки.
— Тогда я скажу пастуху, чтобы он вас побил,— сказала лиса.
Пошла лиса к пастуху.

— Друг пастух, там лежат собаки, побей их,— попросила лиса.
— На что мне твои собаки? Мне тут хорошо и спокойно.
— Ну если так, я скажу мыши, чтобы она прогрызла твои чарыки,— сказала лиса.
Пошла лиса к мыши.
— Друг мышь, там есть один пастух, прогрызи его чарыки,—
попросила лиса.
— Нет,— отвечала мышь,— на что мне грызть старую кожу?
Я здесь купаюсь в молоке и йогурте.
— Тогда я скажу старухиной кошке, чтобы она тебя съела,—
сказала лиса.
Пошла лиса к кошке.
— Друг кошка, там бегает мышь, съешь ее,— попросила лиса.
— На что мне мышь? Я ем здесь прекрасные кушанья и свежий
хлеб,— отвечала кошка.
— Тогда я скажу старухе, чтобы она тебя отколотила,— ска­
зала лиса.
Пошла лиса к старухе.
— Матушка, там кошка не хочет есть мышь, поколоти ее,—
попросила лиса.
— Где? — спросила старуха.
— Вон там,— отвечала лиса.
Тут старуха взяла палку.
— Вай! Ты почему это не ешь мышей?! — закричала старуха
и швырнула в кошку палкой.
Кошка тут же бросилась на мышь, мышь бросилась на Пастухо­
вы чарыки, пастух — на собак, собаки — на волка, волк — на быка,
бык — на воду, вода — на огонь, огонь — на топор, топор бросил­
ся на сосну.
Тут-тук — и топор свалил сосну. Тут лиса сняла с сосны свой
бубенчик и побежала прочь.
3. Лиса
Хитрая лиса, как только проголодается, начинает бегать тудасюда, старается отыскать что-нибудь поесть.
Однажды, рыская среди садов, лиса добралась до какого-то
огороженного сада, где было много винограду. Лиса пролезла в сад
через дыру для стока воды под забором и увидела, что виноград
совсем созрел. Стала она есть виноград — и ну ест, ну ест! Наелась
до того, что живот у нее сильно раздулся. Подошла лиса к дыре под
забором и попробовала пролезть. Но брюхо ее никак в дыру не про­
лезает — а другой возможности выйти из сада нет.
Делать нечего, лиса легла, вытянувшись, оскалила зубы и
замерла неподвижно, будто она издохла.
Пришел хозяин сада и увидел: лежит дохлая лиса. «Ах ты
негодная! Жрала, жрала, а теперь сдохла в моем саду!» — поду­
мал хозяин, пнув лису ногой. Потом он схватил лису за хвост и
выбросил ее из сада через забор.
21

Лиса тотчас же вскочила и убежала. «Слава богу, от этого я
спаслась!» — обрадовалась она.
На следующий день наша лиса пришла к своим друзьям —
лисам.
— Друзья,— сказала она,— я в таком-то месте получила в
аренду сад. Пойдемте туда.
— Ладно,— согласились лисы.
Наша лиса на краю квартала нашла бумажку из-под халвы и
показала ее другим лисам:
— Вот фирман об аренде сада. А сад находится в таком-то
месте. Пошли скорее.
Пришли лисы к этому саду и через дыру под забором пролезли
в него. Наша лиса уже один раз тут побывала и помнила, что с ней
случилось. Поэтому она поест, поест винограду и побежит приме­
ряться к дыре под забором. Наелась она до того, что ее брюхо
только-только пролезет в дыру, и сразу есть перестала. А другие
лисы ели, ели, ели — до отвала наелись...
А тут хозяин сада с веревкой в руках подошел к ним да как
свистнет! Лисы испугались, заметались:
— Ой, кто это? — спрашивают они.
— Хозяин сада,— отвечает наша лиса.
— Ты же сказала, что получила сад в аренду. Почитай-ка нам
свой фирман! — закричали лисы.
— Друзья, сейчас не до фирмана. Сейчас в поднятой пыли
и темени фирман не прочтешь. Лучше ищите, как спастись,— отве­
чала лиса.
Оставила наша лиса своих друзей и вылезла из сада через дыру
под забором. Остальные лисы продолжали носиться по саду, что­
бы хозяин не поймал их, а хитрая лиса советовала им издали:
— Вчера со мной произошло то же самое, я не могла пролезть
в дыру. Тогда я оскалила зубы и лежала неподвижно. Пришел чело­
век, подумал, что я издохла, и выбросил меня из сада через забор.
Сделайте так же: ложитесь и оскальтесь, он и вас выбросит.
Не видя другого способа спасения, лисы ухватились за этот —
легли, вытянувшись, и оскалили зубы, словно они дохлые.
Подбежал хозяин сада и закричал:
— Ах вы, такие-сякие! Вчера тут одна из вас обманула меня,
притворилась дохлой, и я выбросил ее из сада через забор, а она
убежала. Неужели я дам вам обмануть себя еще раз?
Схватил хозяин сада полено и отколотил лис так, что шерсть
клочьями полетела.
4. Медведь и лиса

Подружились медведь и лиса. Как-то раз лиса сказала мед­
ведю:
— Давай пойдем с тобой поедим винограду.
— Ладно,— ответил медведь.
22

Отправились лиса и медведь в путь и пришли к саду Злого
Беса Мехмеда-аги *. Вот вошли они в сад, и лиса принялась есть
виноград по одной ягодке то с одной, то с другой грозди. Поела
она так немного, а потом засунула в каждую ноздрю по виногра­
дине и говорит медведю:
— Друг медведь, я наелась до ноздрей. А ты еще не наелся?
Что стоишь? Пойдем!
— Подожди немножко, друг лиса, я еще не наелся,— отвечал
медведь,— вот наемся, тогда и пойдем.
— Ну, ладно,— согласилась лиса.
Тут медведь залез в глубь виноградника — и ну ест, ну ест!..
До того наелся, что брюхо у него стало как барабан.
А Мехмед-ага устроил на дорожке в саду ловушку. Наконец
медведь сказал: «Я наелся», и лиса тотчас побежала вперед, мед­
ведь — за ней следом, и так они добрались до ловушки. Вот лиса
с ходу перепрыгнула ловушку, а медведь, конечно, провалился в
нее и, так как брюхо у него сильно раздулось, никак не мог вылезти.
— Давай сюда, друг медведь! Ну, перебирайся же на эту сто­
рону,— сказала лиса медведю, а тот ответил:
— Как же мне перебраться, друг лиса? Я попался. Иди сюда,
помоги мне!
— Чем же я могу тебе помочь? Вон идет Злой Бес Мехмед-ага
с ружьем на ремне, с широким ножом, с бесхвостой собакой. Если
он сейчас нас тут поймает, убьет обоих,— сказала лиса и убежала
оттуда.
Поднялась лиса в верхнюю часть сада, улеглась под камнем
и стала смотреть вниз.
А там — пришел Мехмед-ага, схватил медведя и давай его бить.
Еле медведь спасся. Добрался медведь до лисы и говорит:
— Ох, я чуть живой. А ты, оказывается, вот какой друг. Я попал
в такую беду, а ты ничем мне не помогла. Этот тип здорово меня
отлупил.
— Ах, я сама едва спаслась,— отвечала лиса.
В другой раз снова лиса и медведь отправились в путь вместе и,
пройдя сады, вышли на равнину. Смотрят они — очень красивое
место.
— Послушай, друг медведь,— говорит тут лиса,—давай зай­
мемся с тобой выращиванием хлеба.
— А как мы это будем делать? — спросил медведь.
— Посеем здесь вместе пшеницу, а когда она поспеет, сожнем
ее и поделим урожай поровну,— ответила лиса.
— Ладно,—согласился медведь.
Вышли медведь и лиса в поле и посеяли пшеницу. Когда пшени­
ца поспела, медведь и лиса сжали ее. Тут лиса и говорит:
— Друг медведь, я возьму себе верхушки пшеницы вот до этого
места, а ты бери ее нижнюю часть.
— Хорошо,— согласился медведь.
И лиса забрала себе колосья пшеницы, а медведю досталась
солома. Но медведь понял, что лиса его обманула, и сказал:
23

— Друг лиса, ты меня обманула.
— Ах, если ты думаешь, что я тебя обманула, давай теперь
посадим лук, и на этот раз пусть я буду обманутой.
Посадили они лук.
Как только лук созрел, лиса, прежде забравшая себе верхушки
пшеницы, сказала медведю:
— Сейчас ты бери верхи, а я возьму нижнюю часть лука.
Лиса отдала медведю перья лука, а себе взяла луковицы. Уви­
дел медведь, что луковки уплыли из рук, и говорит лисе:
— Эх, снова ты, друг лиса, меня обманула! Так нельзя. Давайка положим все на прежнее место и снова все переделим.
А лиса отвечает:
— Да разве так можно, дорогой? Сначала я взяла верхи сжа­
того нами урожая, а его нижнюю часть отдала тебе. И ты остался
недоволен... Теперь я беру нижнюю часть, а верхушки отдаю тебе,
и ты снова недоволен...
Короче говоря, не могли лиса и медведь столковаться, и дело
дошло до драки. Сунула лиса медведю в лапы дубинку, а сама схва­
тила длинный ремень. Потом лиса отступила назад и давай хлестать
медведя ремнем. А в руках у медведя всего лишь вот такая коро­
тенькая дубинка. Как ему подойти к лисе ближе и ударить ее?
Бьются они, бьются и доходят в конце концов до берлоги. Когда
они оказались в берлоге, медведь сказал:
— Друг лиса, давай здесь поменяемся, отдай мне ремень, а
сама возьми дубинку.
— Ладно,— согласилась лиса.
Взял медведь ремень, а лиса — дубинку. Медведь попытался
взмахнуть ремнем, но внутри берлоги низко, тесно, ремень цепля­
ется то за одно, то за другое. А лиса как даст медведю дубинкой
по коротким ногам, так он от боли тут же упал на колени! В кон­
це концов медведь предложил:
— Послушай, друг лиса, так мы с тобой не договоримся. Пусть
и пшеница будет твоя, и лук будет твой. Я от всего отказываюсь.
5. Лиса и змея
Некогда подружились лиса и змея. Однажды шли они дорогой,
и на пути им встретилась река. Лиса вошла в воду, чтобы перепра­
виться на другой берег, а змея осталась на этом берегу и сказала:
— Сестрица лиса, ты идешь себе, не оглядываясь, а я ведь
осталась на этом берегу. Перевези меня. Я обовьюсь вокруг твоей
шеи, мы переправимся на ту сторону реки вместе и пойдем дальше
нашим путем.
— Ладно,— согласилась лиса и вернулась. Она обмотала змею
вокруг своей шеи и снова вошла в воду.
Как только они достигли середины реки, змея начала сжимать
лисе шею.
— Сестрица змея,— сказала лиса,— ты, наверное, испугалась,
24

ты сжимаешь мою шею слишком. сильно, отпусти немного, а то
я умру.
Змея на это не обратила никакого внимания. Тогда лиса ей и
говорит:
— Вытяни шею, я тебя поцелую в красное местечко под ней.
Змея начала вытягивать шею.
— Вытяни еще немножко,— попросила лиса,— ну, еще чутьчуть... еще чуточку...
Как только голова змеи поравнялась с пастью лисы, та вонзила
в нее зубы. Тут из змеи дух вон, а лиса отдышалась.
Переправила лиса на другой берег реки дохлую змею, вышла
на сушу, сбросила ее на землю и произнесла:
— Ну и подруга из тебя, такая-сякая... Если бы ты была мне
верной подругой, то перебралась бы на эту сторону живехонька.
А неверная дружба вот так и кончается.
Оставила лиса там дохлую змею и ушла.
6. Путник и змея

Один человек отправился странствовать. Шел он по дороге.,
шел и устал. Человек подумал: «Отдохну здесь немножко» —
и улегся у подножия большого вяза. А на дереве была змея. Человек
разжег под вязом огонь, и пламя охватило дерево. Вот оно горит,
а змея на верху дерева стонет. Того и гляди, погибнет бедная змея
в огне. Тогда человек подумал: «Спасу ее». Он встал с места и выта­
щил змею из огня. Тут змея ему и говорит:
— Эй, сын человека, я тебя сейчас ужалю.
— Что ты,— удивился человек,— как ты можешь меня жалить,
ведь я спас тебя из огня?
— А я все равно ужалю,— сказала змея.— Не надо было тебе
меня спасать.
— Раз так,— отвечал человек,— то давай сначала спросим в
трех разных местах, можешь ты меня жалить или нет, и, если всюду
скажут, что можешь, тогда жаль.
Пустились они в путь и по дороге встретили вола.
— Эй, папаша-вол,— обратился человек к волу,— эта змея
горела в огне, и я спас ее. Теперь она хочет меня ужалить, хотя я
сделал ей добро. Ответь нам: может она меня ужалить или нет?
— Конечно, может,— отвечал вол,— потому что добро несов­
местимо с человеком. Вот смотри: человек всю жизнь гоняет меня
в ярме, а когда я состарюсь, отправляет меня на бойню и велит
зарезать. Человеку добро не присуще.
— Ну вот,— сказала змея,— здесь мы ответ получили.
Отправились человек и змея дальше, и через некоторое время
дорога пошла по берегу реки. «Спросим-ка у реки»,— решили они.
— О благословенная река,— обратился человек к реке,—
ответь нам. Эта змея горела в огне, и я ее спас. Теперь она хочет
меня ужалить., Может она это сделать или нет?
25

— Конечно, может,— отвечала река,— человек и добро несов­
местимы. Посуди сам: человек моет во мне свое белье и прочие ве­
щи, сам купается и пьет мою воду. И вот когда он моет свои руки
и лицо, он плюет прямо мне в лицо.
— Ну, здесь мы ответ тоже получили,— сказала змея.
Пошли человек и змея дальше и встретили лиса.
— Эй, папаша-лис, постой-ка,— окликнули они его, и лис ос­
тановился.
— Эта змея горела в огне, и я спас ее,— сказал человек.—
Теперь она хочет меня ужалить. Ответь нам: может она меня ужа­
лить или нет?
Тогда лис тайком делает человеку знак, дескать: «Перепадет
мне за это что-нибудь?» — и человек подмигивает ему, как бы
говоря: «Да!» И лис отвечает:
— Не может ужалить!
— Решено,— подхватил человек,— раз последний ответ был,
что ты не можешь меня ужалить, значит, так тому и быть!
Змея отпустила человека и уползла. А лис спросил его:
— Друг человек, что ты мне за это дашь?
— Я принесу тебе сорок кур и сорок петухов,— отвечал
человек.
— Хорошо,— обрадовался лис— А куда ты их мне принесешь?
И человек сказал:
— В таком-то месте есть широкое поле, там очень тихо, и я
завтра все тебе туда принесу. Жди меня там.
На следующий день человек запихнул в мешок сорок борзых
собак, взвалил мешок себе на спину, а мы давайте-ка заглянем в то
место, где ждет лис.
Лис не нарадуется, что получит сорок кур и сорок петухов.
Вот приходит к нему человек и говорит:
— Друг лис, я принес тебе кур. По одной вынимать их из
мешка или вытряхнуть всех сразу?
— Ох, очень уж я разохотился,— отвечает лис,— вытряхивай
всех сразу! Мне достаточно потрясти бородой — и все разбежав­
шиеся куры соберутся в одно место.
Тут человек открыл мешок и вытряхнул из него сорок борзых
собак. Как только собаки увидели лиса, они тотчас кинулись на
него. Лис отпрыгнул и бросился наутек. С большим трудом убежал
лис от борзых собак. Забрался он на скалу и стал горевать:
— Эх, глупая моя голова! Совместимо ли добро с человеком?
Не мог я, что ли, сказать змее: «Можешь его ужалить»? А теперь
и кур я не получил, и, смотри ты, в какую беду он меня вверг!
Хотя лис и унес ноги, но очень рассердился на человека.
— Ну, человек,— сказал лис,— теперь, где бы я у тебя ни
нашел — в доме ли, в сарае, в курятнике — кур и петухов, не
оставлю в живых ни тех, ни других!
С этого дня поклялся лис воровать у людей кур и всегда эту
клятву исполняет.
26

7. Ярочки Айше и Фатьма

То ли было, то ли не было, жила одна овца. У нее были две
ярочки, которых звали Айше и Фатьма.
Каждый день овца ходила пастись. Целый день она паслась,
паслась, набирала в вымя молока, а вечером, подойдя к двери
своего дома, говорила:
— Ярочки Айше и Фатьма,
ноет мое вымечко,
отоприте дверь, я дам вам молока.
Айше и Фатьма открывали дверь и сосали у своей матери вымя.
Соседом овцы был волк. Однажды волк подумал: «Пойду-ка
я и съем Айше и Фатьму».
Подошел волк в двери дома ярочек и закричал грубым голосом:
— Ярочки Айше и Фатьма,
ноет мое вымечко,
отоприте дверь, я дам вам молока.
А ярочки ответили ему из дома:
— У тебя грубый голос. Ты не наша мать, и мы не откроем тебе
дверь.
Тогда волк пошел и украл в курятнике яйцо, выпил его, чтобы
голос стал потоньше, снова вернулся к двери дома ярочек и закри­
чал:
— Ярочки Айше и Фатьма,
ноет мое вымечко,
отоприте дверь, я дам вам молока.
— Голос у тебя тонкий,— ответили ярочки,— но покажи нам
свои ноги. А то, может быть, ты не наша мать.
Волк показал в дверную щель свои ноги.
— У нашей матери ноги белые-пребелые, как хлопок. А у тебя
ноги — черные. Ты не наша мать,— сказали ярочки Айше и Фать­
ма и не открыли дверь волку.
Тогда волк пошел на мельницу и сунул ноги в мешок с мукой.
Вернулся волк снова к двери Айше и Фатьмы и закричал тоненьким
голосом:
— Ярочки Айше и Фатьма,
ноет мое вымечко,
отоприте дверь, я дам вам молока.
— Покажи свои ноги,— ответили ярочки.
Волк просунул ноги в дверную щель, Айше и Фатьма увидели,
что они, как хлопок, белые-пребелые. Тогда ярочки подумали, что
27

пришла их мать, и открыли дверь. Тут-то волк и съел Айше и
Фатьму и косточки их здесь же бросил.
К вечеру вернулась домой овца и сказала:
— Ярочки Айше и Фатьма,
ноет мое вымечко,
отоприте дверь, я дам вам молока.
Из дома не донеслось ни звука. Овца снова позвала ярочек,
но дверь так и не открылась. Тогда она ударила рогами в дверь и
сама открыла ее, смотрит — а в доме разбросаны косточки Айше
и Фатьмы. «Кто же мог это сделать, кроме проклятого волка?» —
подумала овца, вышла из дома и отправилась по следу волка.
Глядь, а волк невдалеке лежит на спине и облизывается.
— Братец волк,— сказала овца,— мои Айше и Фатьма умерли.
Я устраиваю поминки, приготовлю пилав и зерде. Приходи
попозже, поедим.
То-то волку радость! «Хорошо»,— сказал он. А овца тотчас
же вернулась домой, вырыла в саду яму, набросала на ее дно дров,
хворосту и подожгла их. Потом она закрыла яму хворостом и вет­
ками, а сверху положила большую подушку.
Наступил вечер. Пришел волк.
— Братец волк, пожалуй сюда, сядь на эту подушку,— пригла­
сила овца.
Только волк сел на подушку, как тут же провалился в яму и
стал гореть.
— Ой, мои уши! — закричал волк.
А овца ему на это отвечала:
— Ты говоришь: «Ой, мои уши!» А хорошо тебе было есть моих
ярочек Айше и Фатьму?
— Ой, мои лапы! — снова закричал волк.
— Ты говоришь: «Ой, мои лапы!» А хорошо тебе было есть
моих Айше и Фатьму? — отвечала овца.
— Ой, моя голова!
— Ты говоришь: «Ой, моя голова!» А хорошо тебе было есть
моих Айше и Фатьму?
Вот так волк кричал: «Ой, мои глаза!», «Ой, мои брови!..»,
пока не сгорел дотла и не превратился в пепел.
А овца родила еще двух ярочек. Теперь, избавившись от волка,
они зажили счастливо.
8. О вороне, которому в ногу вонзилась колючка
То ли было, то ли не было, жил один ворон *. Как-то раз ему
в ногу вонзилась колючка. Вытащил ворон колючку и отнес ее к
одной старухе.
— Бабушка, побереги мою колючку,— попросил ворон.
Старуха взяла колючку и положила ее сверху на очаг. День
ждала она ворона, два ждала, а ворон все не идет.
28

Однажды вечером стала старуха зажигать лампу и увидела,
что в лампе запал фитиль. Старуха взяла колючку, стала вытаски­
вать ею фитиль, тут колючка вмиг и сгорела. В это время послыша­
лось: «Фыррт!» — прилетел ворон.
— Бабушка, отдай мне мою колючку,— сказал ворон.
— Ах, сынок, я доставала твоей колючкой фитиль в лампе, и
колючка сгорела,— ответила старуха.
— Ну не-е-е-т,— сказал ворон,— я хочу забрать свою колючку.
Сел ворон на окно и стал кричать:
— Или колючку, или лампу!
Или колючку, или лампу!
Ворон кричал так целыми часами. Наконец старухе это надоело,
и она сказала:
— Забери лампу!
Ворон взял лампу и улетел.
После этого ворон отправился к другой старухе.
— Бабушка, побереги мою лампу,— попросил ворон.
— Ладно, сынок,— отвечала старуха.
Ночью собралась старуха доить корову и подумала: «Возьму-ка
я лампу ворона, чтобы подоить корову».
Пошла она, взяла лампу ворона, поставила ее позади коровы и
начала доить. Тут корова как лягнет лампу — та и разбилась.
Не прошло и минуты, появился ворон и спросил:
— Бабушка, а где моя лампа?
— Сынок, я взяла твою лампу, чтобы подоить корову. А коро­
ва лягнула лампу, и лампа разбилась.
— Отдай мою лампу...— пристал к старухе ворон.
Что только старуха ему ни говорила, но он ее не слушал, а
сел на окно и стал кричать:
— Или лампу, или корову!
Или лампу, или корову!
У старухи разболелась голова. Не зная, как иначе избавиться
от ворона, отдала старуха ему корову.
Ворон отвел корову к третьей старухе и попросил:
— Бабушка, побереги мою корову, я потом вернусь и заберу
ее.
Старуха ждала ворона день, ждала три дня, а его все нет.
Тем временем старуха собралась женить сына и подумала:
«Зарежу-ка я корову ворона да угощу гостей». Зарезала она корову,
наготовила дармовой еды и скормила ее гостям. Съели гости
всю корову без остатка. А проклятый ворон словно только того
и ждал. «Фыррт!» — явился он на свадьбу.
— Бабушка, я пришел за своей коровой! — сказал ворон.
— Помилуй, сынок, ты все не шел и не шел,— отвечала стару­
ха,—я и подумала: «Зачем ворону корова? А у меня свадьба». Вот
я и зарезала твою корову.
29

— Ну не-е-е-т, отдай мне мою корову.,.— привязался к старухе
ворон.
Старуха сначала не обращала внимания на ворона, но тот
уселся на окно и принялся кричать:
— Или корову, или невесту!
Или корову, или невесту!
Устала старуха от этого крика, и все на свадьбе устали, не
могли больше его вынести. Отдали они ворону невесту и так от
него избавились.
А ворон забрал невесту и отправился дальше. В горах ворону
повстречался пастух. Он играл на дудке.
— Братец пастух,— сказал ворон,— отдай мне дудку, а я от­
дам тебе невесту.
Посмотрел пастух: невеста разодета-разукрашена. Забрал
пастух невесту, а дудку отдал ворону. Взял ворон дудку и заиграл
на ней. Вот он играет и песенку поет:
— Ту-ру-ру, ту-ру-ру, ту-ру-ру.
Отдал я колючку да взял лампу.
Отдал я лампу да взял корову.
Отдал я корову да взял невесту.
Отдал я невесту да взял дудку.
Ту-ру-ру, ту-ру-ру, ту-ру-ру.
9. Навозная жучиха

То ли было, то ли не было, жила навозная жучиха. Как-то раз
она подумала: «Надоело мне жить в этом бренном мире одной.
Пойду-ка поищу себе муженька».
Шла навозная жучиха, шла, и повстречался ей кот.
— Куда идешь, навозная жучиха? — спрашивает ее кот.
— Разве меня зовут навозная жучиха? — отвечает она.
— А как же тебя зовут?
— Меня зовут госпожа Бюрюмджекли Бюрдже, госпожа Тиринджекли Тирдже К Ты должен был спросить: «Куда идешь, Ко­
ралловая госпожа?» Вот как!
— Ах, я и не знал. Госпожа Бюрюмджекли Бюрдже, госпожа
Тиринджекли Тирдже, куда идешь, Коралловая госпожа?
— Иду искать себе муженька.
— Иди за меня,— сказал кот.
— Нет, за тебя не пойду, у тебя хвост длинный, ты меня по­
бьешь,— ответила навозная жучиха
— Ну, тогда желаю тебе удачи,— сказал кот и ушел.
Навозная жучиха отправилась дальше. Шла она, шла, и повст­
речался ей еж.
30

— Куда идешь, навозная жучиха? — спрашивает ее еж.
Навозная жучиха снова рассердилась:
— Разве меня зовут навозная жучиха?
— А как же тебя зовут?
— Меня зовут госпожа. Бюрюмджекли Бюрдже, госпожа Тиринджекли Тирдже, Коралловая госпожа.
— Ах, я и не знал. Госпожа Бюрюмджекли Бюрдже, госпожа
Тиринджекли Тирдже, куда идешь, Коралловая госпожа?
— Иду искать себе муженька.
— Иди за меня,— сказал еж.
— Нет, за тебя не пойду, у тебя иголки. Как только об­
нимусь с тобой, они в меня вопьются,— ответила навозная жу­
чиха.
— Ну, тогда желаю тебе удачи, пусть Аллах подарит тебе счаст­
ливую судьбу,— сказал еж и ушел.
Навозная жучиха снова пошла по дороге. Шла она, шла, и по­
встречался ей мышонок.
— Куда идешь, навозная жучиха? — спрашивает мышонок.
— Разве меня зовут навозная жучиха? — отвечает она.
— А как же?
— Госпожа Бюрюмджекли Бюрдже, госпожа Тиринджекли
Тирдже, Коралловая госпожа.
— А я и не знал. Госпожа Бюрюмджекли Бюрдже, госпожа
Тиринджекли Тирдже, куда идешь, Коралловая госпожа?
— Иду искать себе муженька.
— Иди за меня,— сказал мышонок.
— Нет, за тебя не пойду, у тебя хвост длинный, ты меня по­
бьешь,— ответила навозная жучиха.
— Разве женщин бьют? — удивился мышонок.— Я не стану
тебя бить. Вот скоро у сына бея будет свадьба, я принесу тебе
рисового пилава и сладостей.
— Ладно, тогда я пойду за тебя,— сказала навозная жучиха.
Мышонок тотчас же отправился за имамом и старостой. Заклю­
чили брак.
И вот навозная жучиха с мышонком живут вместе и добывают
себе на пропитание.
Однажды у сына бея забили барабаны. Мышонок и говорит:
— Жена, я пойду на свадьбу, принесу тебе оттуда рисового
пилава и баклавы.
— Ладно, пока тебя не будет, я схожу к роднику,— ответила
навозная жучиха.
А у навозной жучихи было корыто из скорлупы грецкого ореха
и кружка из скорлупы лесного ореха. Она их взяла и пустилась
в путь, но по дороге упала и покатилась вниз с Кадынлар Атламаджи. Корыто из скорлупы грецкого ореха накрыло ее.
В это время через мост Коджа Кёпрю ехал на свадьбу сына бея,
всадник на чалом коне. Ему послышался чей-то голос, который
доносился с Кадынлар Атламаджи. Всадник остановился, прислу­
шался и понял, что кричат:
31

— Эй, всадник на коне чалой масти,
на коне с кольчугой на задней части,
езжай на свадьбу — прибавь ходу,
скажи, что длинноволосая упала в воду!
Всадник на чалом коне прискакал к дому, где была свадьба, и
сказал:
— Послушайте-ка, друзья, с Кадынлар Атламаджи раздается
голос, кричат:
— Эй, всадник на коне чалой масти,
на коне с кольчугой на задней части,
езжай на свадьбу — прибавь ходу,
скажи, что длинноволосая упала в воду!
Мышонок услышал, что сказал всадник, и подумал: «Это моя
жена». Тотчас же мышонок бросился бежать по дороге. Прибежал
он, глядит, а навозная жучиха барахтается в воде под корытом
из ореховой скорлупы.
— Дай руку, я тебя вытащу,— говорит ей мышонок.
А навозная жучиха отвечает:
— Нет, я на тебя уже три дня сержусь...
Мышонок снова и снова повторяет:
— Дай руку, я тебя вытащу, дай руку, я тебя вытащу...
А навозная жучиха твердит свое:
— Вот уже три дня, как я на тебя сержусь, три дня на тебя
сержусь...
Тогда мышонок и говорит:
— Ну как хочешь. А я пошел в дом, где свадьба, и постараюсь
там набить себе брюхо.
Бросил мышонок навозную жучиху, вернулся на свадьбу сына
бея и стал есть и нить и веселиться.
10. Воробей с грудью, крашенной хной
Жила маленькая птичка — воробей с грудью, крашенной хной.
Бывало, как только загремит в небе гром, воробей ложился на зем­
лю и поднимал лапки кверху.
— Почему ты так делаешь? — спросили его однажды.
— На земле ведь столько живых тварей. А вдруг небо рухнет?
Вот я и поднимаю лапки, чтобы подпереть небо,— отвечал воробей.
Так он говорил, а сам весь дрожал, когда в небе грохотало.
— От страха плавятся сорок кантаров моего сала,— объяснял
воробей.
— Э-э-э, да в тебе нет и пяти дирхемов, как же могут в тебе
плавиться сорок кантаров сала?— спросили его.
— Ну что вы понимаете,— отвечал воробышек,— ведь каждый
в атом мире меряет дирхемы и кантары сообразно с самим собой.
32

11. Полу петух
То ли было, то ли не было. В прежние времена, когда решето
было в соломе, в одной деревне жил человек по имени Полу­
петух. Был он очень беден, а ему задолжал три золотые монеты
один ага, который жил не в этой деревне, а далеко, в каком-то
имении.
Однажды, когда у Полупетуха не оказалось даже черствого
хлеба, чтобы поесть, он подумал: «Пойду-ка я к аге и заберу свои
деньги».
С утра пораньше отправился Полупетух в путь. Близко ли он
шел, далеко ли шел, по равнинам, по долинам, по холмам и в пути
встретил волка.
— Дядюшка Полу петух, куда ты идешь? — спросил его волк.—
Можно и я пойду с тобой?
— Ладно, идем, да только ты не сможешь. Я ведь иду очень
далеко,— отвечал Полупетух.
— Я не буду тебе обузой,— стал просить волк, и Полупетух
согласился взять его с собой.
Пошли они оба по дороге, постукивая палками. Шли, шли и
шли, прошли долы, перевалили холмы, волк устал и начал прихра­
мывать.
— Что случилось? — спросил его Полупетух.
— Я очень устал,— пожаловался волк,— не могу больше идти.
Тогда Полупетух сказал:
— Полезай ко мне в зад.
Засунул Полупетух волка себе в зад и отправился дальше.
Прошел он еще немного, и повстречалась ему лиса. Поздорова­
лась она с Полупетухом, они поговорили немножко, и Полупетух
собрался уходить. Тут лиса и говорит:
— Пойду-ка и я с тобой, хочу побродить да поглядеть на
другие края.
И лиса увязалась за Полупетухом. Отправились они в путь
вместе. Шли, шли, к обеду дошли до одного места.
— Дядюшка Полупетух, я устала,— сказала лиса.
— Разве я не говорил тебе, что у меня путь далекий и ты не
сможешь идти? — рассердился Полупетух.
Побранил он лису, тоже засунул ее себе в зад и пошел своей
дорогой.
Через некоторое время дошел Полупетух до речки. Поздоро­
валась с ним речка, расспросила его, откуда и куда он идет, и,
узнав, что он направляется к аге, стала умолять:
— Возьми и меня с собой.
Полупетух не мог обидеть речку и потащил ее за собой. Шли
они, шли и в конце равнины дошли до склона горы.
— Я не смогу подняться,— сказала речка и остановилась.
Тогда Полупетух и речку засунул себе в зад и опять пошел
своей дорогой. Одолел он этот подъем и в послеполуденный час
пришел к дому аги.
2

Турецкие сказки

33

«Тук-тук» — постучал он в дверь. Услышал это слуга аги и
спустился к дверям. Смотрит, а у дверей — Полупетух. Слуга спро­
сил его, зачем он пришел, и Полупетух ответил, что ага ему дол­
жен и он пришел получить этот долг.
Как только ага узнал, в чем дело, он рассердился и приказал
слугам:
— Заприте этого малого, которого зовут Полупетух, в гусят­
нике. Пусть гуси заклюют его до смерти, и мы от него избавимся.
Слуги заперли Полупетуха в гусятнике и ушли. Гуси накину­
лись на Полупетуха. Тогда он быстро выпустил из своего зада
лису. А лиса тотчас же передушила всех гусей.
Под вечер пришли слуги и увидели, что Полупетух перебил
всех гусей. Когда сообщили об этом аге, он очень разозлился и
приказал:
— Заприте Полупетуха в хлеву со скотиной. Пусть его там
забодают и затопчут, и делу конец.
Слуги потащили Полупетуха в хлев и заперли его в нем. Полу­
петух забился в угол и, пока не наступила ночь, сидел в углу.
Потом он выпустил волка, который был у него в заду, и волк за­
резал всю скотину. Набив как следует себе брюхо, волк снова
залез к Полупетуху в зад.
Под утро слуги спустились вниз, чтобы приглядеть за скоти­
ной, и увидели — все животные подохли. Слуги завопили и побе­
жали к аге рассказать, что наделал Полупетух.
На этот раз ага совсем разъярился и закричал:
— Вы допустили, что Полупетух погубил всю скотину! Вы
не смогли сладить с каким-то Полупетухом! А ну-ка заприте его
в заднем сарае, где хворост, и подожгите!
Слуги втолкнули Полупетуха в сарай и подожгли хворост.
Полупетух подождал в углу, пока хворост как следует не разго­
рится, и выпустил из своего зада речку. Пожар погас. Вышел
Полупетух через сгоревшую дверь сарая наружу и стал себе рас­
хаживать. Услышав об этом, ага совсем обезумел от злости и
закричал:
— Он уничтожил все мое добро! Заприте его в кладовой, где
у меня золото. Еще немного — и он совсем меня погубит!
Слуги открыли кладовую, где ага хранил золото, и затолкнули
в нее Полупетуха. Тот набил свой зад золотыми, сколько смог,
и еще три золотых взял в рот. Потом он нашел дыру в кладовой,
вылез через нее наружу и крикнул аге:
— Я забрал свой долг в три золотых!
Полупетух показал аге золотые, что были у него во рту, и
отправился в свою деревню.
По дороге Полупетух отпустил лису и волка, которые сидели
у него в заду, и пришел к себе в деревню.
На краю деревни какая-то старуха стирала белье. Полупетух
сказал ей:
— Бабушка, а бабушка, стукни меня по заду вальком.
Старуха не обратила на него никакого внимания.
34

— Ну стукни! — снова попросил Полупетух.
Тогда старуха сказала:
— А ну получай! — и изо всех сил ударила его по заду
вальком.
Тут у Полупетуха из зада выпало несколько золотых. Как
только старуха это увидела, она тотчас спросила:
— Может, еще ударить?
— Еще чего,— ответил Полупетух,— когда я тебя просил:
«Стукни...», ты не стукала, старая попадья...
И Полупетух пошел домой.
С тех пор Полупетух стал очень богатым и уважаемым челове­
ком в деревне. Он и сейчас там живет. Вчера здесь проезжал,
всем привет передал.
12. О Кельоглане, который отправился
жениться на Великанше
Жил-был Кельоглан К И была у него мать. Каждый вечер
Кельоглан ходил в кофейню, усаживался там в угол и сидел ти­
хонько. Когда парни в кофейне начинали хвастаться, кто-нибудь
из них обязательно говорил: «Настоящая удаль — это жениться
на Великанше!» Послушал Кельоглан эти слова один раз, послу­
шал другой раз и в конце концов сказал своей матери:
— Матушка, я иду жениться на Великанше.
— Что ты, сынок! Куда ты собрался? Да как же тебе это удаст­
ся? — Бедная женщина так и сяк старалась отговорить своего
сына от его затеи, но все без толку. Наконец ей это надоело, и она
сказала:
— Ступай хоть прямо в ад, и я избавлюсь от такого бездель­
ника, как ты.
И ушел Кельоглан без оглядки.
Шел он, шел, по долам, по горам шел... Шесть месяцев и одну
осень шел... Обернулся назад, глядь, а всего-то и пути он прошел
с ячменное зерно...
Вот так он все шел да шел и заметил, что на вершине одной
горы что-то светится. Приблизился он к тому месту, где был свет,
и увидел: сидит громадная старуха-дэв, греется на солнце, а груди
свои закинула через плечи на спину. Кельоглан подошел еще бли­
же, зашел ей за спину и пососал ее грудь. Тогда старуха-дэв оберну­
лась и сказала:
— Ну, Кельоглан, если бы не пососал мою грудь, я бы тебя
проглотила в один миг. А теперь ты — мой сын. Но у меня есть
и другие сыночки, того и гляди, они сейчас придут и съедят тебя.
Давай-ка я тебя спрячу.
Старуха-дэв дала Кельоглану затрещину и превратила его в мет­
лу. Только она поставила метлу за дверь, как что-то загрохота­
ло — вернулись домой ее сыночки.
— Фу, матушка,— стали они говорить,— что это у нас челове­
чьим мясом пахнет?
35

А старуха-дэв отвечала:
— Поковыряйте у себя в зубах, сыночки.
Взяли дэвы по бревну и принялись ковырять ими у себя в зубах.
У одного из них — бряк! — выпала из зубов человечья рука, у дру­
гого — шмяк! — выскочила из зубов человечья нога. Натолкала
это все старуха-дэв в котел, поставила котел на очаг и стала варить.
Все сидят — ждут. Тут старуха-дэв и говорит:
— Сыночки, если бы сюда пришел человек и пососал мою
грудь, кем бы он вам стал?
— Он стал бы нашим братом.
— И вы бы его не съели?
— Нет, не съели.
Тогда старуха-дэв ударила по метле, и появился Кельоглан.
Прошел он в уголок и сел там. В это время в котле закипели че­
ловечьи руки-ноги и как положено сварились. Дэвы уселись и
стали есть. Потом старуха-дэв приготовила сыновьям постели и
уложила всех спать. А Кельоглан лег в сторонке от них.
Через некоторое время старуха-дэв подходит к постелям и
спрашивает:
— Кто спит, кто не спит?
Дэвы спят, храпят, а Кельоглан подает голос:
— Кельоглан не спит, матушка.
— Почему ты не спишь, сынок?
— Ах, матушка,— отвечает Кельоглан,— моя родная мать
каждый вечер перед сном готовила мне баклаву и пирожки. Я их
поем и тогда хорошо сплю.
— Накажи тебя Аллах, Кельоглан,— рассердилась старуха-дэв,
но поднялась и стала готовить. Сделала она блюдо баклавы, блю­
до пирожков и принесла Кельоглану.
Кельоглан как следует наелся и улегся спать. Спустя немного
времени старуха-дэв опять спрашивает:
— Кто спит, кто не спит?
— Кельоглан не спит* матушка.
— Почему ты не спишь, сынок?
— Баклава и пирожки у меня в желудке слиплись комом.
Вот если бы тут была моя родная мать, она бы приготовила мне
фаршированного ягненка. Я бы поел его и тогда заснул.
Старуха-дэв разозлилась еще больше, но снова встала и начала
готовить фаршированного ягненка. Принесла она его Кельоглану,
тот опять как следует наелся и вновь улегся в постель. Через
некоторое время старуха-дэв говорит:
— Кто спит, кто не спит?
— Кельоглан не спит, матушка.
— Почему ты не спишь, сынок?
— Мне нужно на двор, я не могу заснуть.
— Кельоглан, ведь если ты выйдешь во двор, ты убежишь.
— Нет, матушка, я не убегу. Но если хочешь, обвяжи меня
вокруг пояса веревкой.
Старуха-дэв поверила Кельоглану, обвязала его вокруг пояса
36

веревкой и отпустила по нужде. Как только Кельоглан вышел во
двор, он тотчас отвязал от себя веревку и привязал ее к столбу
нужника. А сам бросился бежать.
Спустя порядочное время старуха-дэв позвала: «Кельоглан!»
Нет ответа. Подождала она еще немного, снова позвала: «Кель­
оглан, Кельоглан!» Ни звука. Тогда потянула старуха-дэв за
веревку, нужник и развалился. Поняла старуха-дэв, в чем дело,
обозлилась: вот ведь и нужник сломала, и Кельоглана упустила.
Тотчас же старуха-дэв бросилась догонять Кельоглана. У нее
в саду росло огромное дерево. Она вырвала его с корнем, взвалила
на плечо и пустилась бежать. А на дереве жили птицы. Они пели:
— Фюить-фюить,
Фюить-фюить.
А пояс у старухи позвякивал:
— Дзинь-дзинь,
Брынь-брынь,
Дзинь-дзинь,
Брынь-брынь.
Оглянулся Кельоглан — и что же увидел? Вот-вот догонит его
старуха-дэв. Тут повстречался Кельоглану лягушонок.
— Спаси меня, братец лягушонок,— попросил Кельоглан.—
Спрячь меня как-нибудь, а то старуха-дэв догонит меня и съест.
Лягушонок сразу же засунул Кельоглана в дыру в воде, а сам
сел на ее поверхности. Спустя немного времени, когда старуха-дэв
была уже рядом, лягушонок сказал Кельоглану:
— Смилуйся, Кельоглан, не только ты, я тоже боюсь этой
старухи. Если она поймет, что я тебя спрятал, она и меня съест.
Ступай себе, а меня в эту беду не втягивай.
Что делать Кельоглану? Вновь бросился он бежать. А старухадэв опять за ним гонится. На ее плече — дерево, а на нем птицы
поют:
— Фюить-фюить,
Фюить-фюить.
А пояс у старухи позвякивает:
— Дзинь-дзинь,
Брынь-брынь.
Спустя немного времени встретилась Кельоглану черепаха.
Он сказал ей:
— Сестрица черепаха, помоги мне, ради Аллаха, спрячь меня.
Черепаха спрятала Кельоглана к себе под панцирь. Через
некоторое время черепаха увидела издали старуху-дэв и сказала:
— Вылезай, вылезай, Кельоглан. Не только ты, я тоже очень
37

боюсь этой старухи. Если она узнает, что я тебя спрятала, она
меня мигом проглотит.
Кельоглан снова бросился бежать. И опять за ним гонится
старуха. А птицы на дереве, что на плече у нее, поют:
— Фюить-фюить,
Фюить-фюить.
А пояс у старухи позвякивает:
— Дзинь-дзинь,
Брынь-брынь.
Тут поблизости встречает Кельоглан ежа. Сидит он посреди
дороги, крутит мельницу, и она шумит:
— Шур-шур,
Шур-шур.
— Братец еж, помоги мне,— попросил Кельоглан,— спрячь
меня.
— Ладно,— согласился еж и тотчас же засунул Кельоглана
под мельничный жернов.
Потом еж снова сел возле мельницы и стал молоть:
— Шур-шур,
Шур-шур.
Подбегает старуха-дэв и говорит:
— Еж, вытащи Кельоглана.
А еж не отвечает и продолжает молоть:
— Шур-шур,
Шур-шур.
А птицы на ветвях огромного дерева, которое старуха-дэв
держит на плече, поют:
— Фюить-фюить,
Фюить-фюить.
А пояс у старухи позвякивает:
— Дзинь-дзинь,
Брынь-брынь.
Разъярилась старуха-дэв на то, что еж не обратил внимания
на ее слова, и — хлю-юп! — проглотила ежа. Но еж стал дыря­
вить ей живот. Дырявил, дырявил и вышел наружу. Снова уселся
еж возле мельницы и стал молоть:
38

— Шур-шур,
Шур-шур.
Старуха-дэв опять — хлюп! — проглотила ежа, а ежопять
дырявил, дырявил ей живот и вышел наружу. Вновь уселся еж
у мельницы и принялся молоть:
— Шур-шур,
Шур-шур.
В третий раз живот у старухи-дэв стал дырявый, как решето.
Упала она и испустила дух. Тут Кельоглан тотчас вытащил из
кармана нож, отрезал у нее уши и спрятал в свой мешок.
После этого отправился Кельоглан в кофейню. А там парни
продолжали болтать о Великанше: «Кто сумеет стать мужем Вели­
канши?», «Кому под силу решиться на такое дело?» и все прочее.
В это время Кельоглан достал из своего мешка уши старухи-дэв
и бросил их перед парнями.
— Вот,— сказал он,— я стал мужем Великанши и даже отрезал
у нее уши.
— Помилуйте, да никак это Кельоглан?! — удивились парни.
Тут поднялся шум и суматоха. Кельоглана посадили в почет­
ный угол. Все стали дарить Кельоглану деньги и подарки. Стал
Кельоглан богатым человеком.
А мать Кельоглана, с тех пор как он ушел, выплакала все
глаза, соблюдала по сыну траур, не надеялась его снова увидеть.
Теперь она тоже радовалась возвращению сына и праздновала
это вместе со всеми.
Они достигли цели своих желаний.
13. Лиса и сын Чименджи-падишаха
Жил когда-то Кельоглан '. Он работал слугой у мельника,
относил муку, которую мельник брал с людей в уплату за помол,
в амбар.
И вот повадилась лиса каждую ночь залезать в амбар и досыта
наедаться мукой.
Однажды мельник сказал Кельоглану:
— Погляди в амбаре, там много муки?
Кельоглан заглянул в амбар и увидел, что он пуст-пустехонек,
словно в него и не ссыпали муку в уплату за помол. Увидев это,
Кельоглан тотчас же пошел к мельнику и предложил:
— Сегодня ночью я постерегу в амбаре и скажу тебе, кто крадет
муку.
Ночью в амбаре опять появилась лиса. Кельоглан поймал ее.
Лиса стала просить:
— Пожалей меня, Кельоглан, отпусти, и я сделаю для тебя
доброе дело.
39

И Кельоглан отпустил лису.
После этого лиса отправилась к падишаху Йемена:
— Я пришла сватать твою дочь за сына Чименджи-падишаха.
Что ты на это скажешь? — спросила лиса.
Падишах Йемена отвечал:
— Я бы хотел хоть разок взглянуть на сына Чименджи-падиша­
ха, тогда уж и решим...
Лиса возвратилась якобы за сыном Чименджи-падишаха, при­
бежала к Кельоглану и говорит:
— Собери на помойках несколько фесок.
Кельоглан отыскал на свалках несколько фесок и вместе с ли­
сой двинулся в путь.
Мало ли они шли, много ли шли, по долинам, по равнинам,
по холмам и после того, как прошли шесть месяцев и одну осень,
дошли до реки. Бросили они в реку фески, собранные на помойках,
и лиса тотчас же отправилась к падишаху.
— Люди, которые прибыли вместе с твоим будущим зятем,
сыном Чименджи-падишаха, утонули в реке. Я с трудом спасла
сына падишаха. Он весь изодрался, зацепившись за кустарник.
Поскорей пошли ему какую-нибудь перемену платья, чтобы я мог­
ла одеть его и привести к вам,— сказала лиса.
Дом падишаха находился недалеко от реки, и лиса показала
в окно на плывущие по реке фески: вот, мол, что осталось от уто­
нувших людей. Падишах тотчас же велел приготовить платье
для сына Чименджи-падишаха, своего будущего зятя.
Лиса вместе с людьми падишаха вернулась к Кельоглану, они
надели на него посланное падишахом платье, и Кельоглан пошел
к нему, на ходу ощупывая себе бока: не привык он носить такую
красивую одежду. А падишах, который увидел издали, что Кельог­
лан трогает руками свою одежду, спросил лису:
— Видно, зятю не понравилась материя на платье?
— Наверное, не понравилась. У них во дворце такую ткань
носят слуги,— отвечала лиса.
Падишах приказал принести другое платье. Пока платье нес­
ли, лиса тем временем говорила Кельоглану:
— Ради бога, не озирайся так по сторонам и не ощупывай
себя сверху донизу, а то догадаются, что ты Кельоглан, и не отда­
дут за тебя девушку.
Ну ладно, принесли платье. Падишах в его карманы положил
триста золотых лир зятю на расходы.
Кельоглан явился к падишаху, разбрасывая деньги направо
и налево, и все кругом удивлялись:
— Как, оказывается, богат, как щедр шахзаде, который станет
зятем падишаха Йемена...
После этого лиса говорит падишаху:
— Ну вот, теперь ты видел нашего сына. Мы ждем ответа,
отдашь ли ты за него свою дочь.
Падишах согласился и ответил:
— Отдам. Готовьте вашу свадьбу.
40

— Наша свадьба будет у нас на родине. Везите свою дочь
сразу после нашего отъезда.
— А куда нам ее везти?
— Туда, где увидите большое облако дыма.
Договорившись с падишахом, лиса забрала с собой парня,
и они отправились в дорогу.
Пришли они к медведям, и лиса им сказала:
— Следом за нами идет толпа людей. Они обязательно вас
убьют. Залезьте под сеновал, чтобы вас не заметили.
В это самое время вдали показался свадебный поезд, в котором
везли дочь падишаха. Медведи испугались и спрятались под сено.
Лиса вынесла из дома жестянку керосина, вылила его на сеновал
и подожгла. Медведи стали гореть.
А придворные йеменского падишаха, завидев издали большой
дым, направились к дому медведей. Так как медведи сгорели,
Кельоглан с лисой расположились в их доме.
Придворные падишаха высадили невесту. Устроили свадьбу
на всю ночь. Кельоглан стал новобрачным.
Наутро Кельоглан выдал каждому из людей, которые привезли
невесту, по большой мере золота. Придворные падишаха возврати­
лись в свою страну и сообщили падишаху:
— Тебе попался такой зять, какому равного нет во всем мире.
А теперь перейдем к Кельоглану...
Он поселился во дворце медведей, стал бездельничать, жить
в свое удовольствие. Однажды разговорились они с лисой.
— Если я умру,— спросила лиса,— куда ты меня поместишь?
— Я закажу тебе гроб и поставлю его посередине своего дома,—
ответил Кельоглан.
После этого Кельоглан ушел на охоту. А лиса притворилась
мертвой. Жена Кельоглана принялась плакать и причитать: «Ах,
умерла лиса моего господина!..»
Вскоре вернулся Кельоглан:
— Что ты плачешь, жена?
— Как же мне не плакать? Умерла твоя любимая лиса — пото­
му и плачу.
— Ах, женушка, померла лиса, так разве люди из-за этого
плачут? Взяла бы ее за хвост и выбросила из дому.
Сказав это, Кельоглан схватил лису за хвост и хотел выбро­
сить ее. Тут хвост у лисы.оторвался и остался у Кельоглана в руках.
А лиса вскочила на окно и крикнула:
— Ай да Кельоглан! Сделала я для тебя доброе дело, а теперь
и не нужна стала!
Как только дочь йеменского падишаха услышала эти слова, она
заплакала: «Увы... ах, значит, мой муж — всего лишь Кельоглан...
И такому человеку отдали меня в жены...»
Кельоглан ее спросил:
— О чем ты плачешь, жена?
— Я вспомнила своих мать и отца — потому и плачу,— отвеча­
ла она.
41

Кельоглан догадался, в чем дело. Он взял ружье и вышел из
дома, чтобы застрелить лису, но та давно уже улизнула. Кельоглан
ни с чем возвратился домой и сказал жене:
— Послушай, жена, ведь это — лиса. Разве можно верить
словам лисы? Если бы я был каким-то Кельогланом, как бы я пост­
роил такой дворец?
Ну ладно, женщина больше не заводила разговора об этом.
Пусть они там остаются...
А лиса прибежала в горы. За ней увязались пятнадцать-двадцать лис, которые начали над ней издеваться: мол, ты — бес­
хвостая.
Тут бесхвостая лиса говорит остальным лисам:
— В таком-то месте находится сад, в нем много винограду.
Айда, пойдем поедим...
Пришли лисы в сад, стали есть виноград. Когда поели немного,
наша лиса сказала своим подругам:
— Это сад моего родственника, поэтому не будем есть виногра­
ду слишком много. Съедим по грозди, и довольно.
— Ладно,— согласились лисы.
Тут бесхвостая лиса им говорит:
— Я вам не верю. Вы, конечно, съедите больше. Давайте я при­
вяжу ваши хвосты к пню. Тогда я буду знать, что вы лишнего не
съедите. А я стану следить с холма. Как увижу, что идет сторож,
отвяжу ваши хвосты, и мы убежим.
Лисы согласились. Наша лиса привязала каждую за хвост
к стволу. Потом поднялась на холм и закричала:
— Эй, папаша-сторож, иди сюда, убей этих лисиц! Они прикон­
чили виноград у тебя в саду!
Лисы в страхе заметались, стали дергаться, оторвали хвосты
и убежали. Все они оказались бесхвостыми. А наша лиса догнала
их и сказала:
— Ах, сестрицы, я ведь тоже попала в ловушку — мне оторва­
ли хвост. Теперь и вы попались и тоже остались без хвостов. Нам
больше нечего сказать друг другу. А потому — прощайте!
И с этим лиса убежала прочь.
14. Человек — существо неблагодарное
То ли было, то ли не было. Жил один щедрый человек. Дверь
его дома была открыта для каждого, любой путник и чужестранец,
попавший в ту страну, останавливался в доме этого человека. За
столом у него никогда не было недостатка в гостях.
И вот человек состарился, стал тяжело болеть, и уже не было
никакой надежды на его спасение. Позвал он к себе сына и сказал:
— Сын мой, подойди поближе, я хочу дать тебе один завет.
Я ухожу из этого мира, а ты запомни мои слова: «Делай добро
всякой твари на земле, делай добро всякой твари на небе. Но
человеку добра не делай».
42

Он трижды повторил свое завещание сыну...
Ну ладно. Человек умер, его похоронили. За дело отца взялся
сын. С тех пор прошло некоторое время.
Однажды сын собрался в поездку, навьючил своего коня, взял
с собой слугу, и они отправились в путь.
Проезжая по дороге, человек увидел, что у норы кошка занесла
лапу над змеей, вот-вот убьет. Змея пытается уползти в нору,
но кошка не пускает.
Человек тотчас сошел с коня, ударил кошку плетью. Кошка
убежала, а змея заползла в нору. Человек снова сел на коня, и они
отправились дальше.
Ехали они, ехали и подъехали к какому-то дереву. А на нем сре­
ди ветвей сидели птенцы аиста, щелкали клювами и отчаянно
пищали. Человек увидел, что к птенцам подползает змея. Он
тотчас пришпорил коня, ударил змею плетью, прогнал ее, а птен­
цов аиста посадил в гнездо. Мать аистов летала в это время над
ними и все видела.
Человек опять сел на коня и, погоняя его, поехал своей дорогой.
Ехали они, ехали и приехали в одну страну. Человек увидел,
что на гумне играют дети. Среди них был мальчик... И вот то
один ребенок подойдет и даст ему затрещину, то другой даст
пинка. Кто толкает его, кто пихает в грязь. Так дети мучили
этого мальчика. И человек подумал: «Что делать? Отец мне заве­
щал то-то, но жалость сильнее...»
Человек слез с коня, подошел к ребенку, спросил:
— Сынок, за что они тебя бьют? Что, у тебя никого нет?
— Нет,— отвечал мальчик,— ни матери, ни отца, никого нет
у меня.
Человек помнил наставление своего отца, но опять обратился
к мальчику:
— Сынок, а если я усыновлю тебя, поедешь со мной?
— Поеду.
Человек посадил ребенка позади себя на коня, и они двинулись
в путь. Остановились они в караван-сарае, и человек приказал
слуге, передав ему мальчика:
— Поезжай домой. Скажи госпоже, чтобы она приняла этого
мальчика как родного. Я усыновил его, она тоже должна это
сделать.
Ну ладно. Некоторое время человек разъезжал по торговым
делам в разных странах. Потом он вернулся домой, отдал мальчика
в школу, выучил его. И вот мальчик вырос, стал взрослым. А у того
человека, как и у его отца, каждый вечер был накрыт стол для
гостей. И каждую ночь змея, которую человек спас от когтей кошки,
приносила и клала на этот стол одну золотую лиру. А мать аистов,
которых человек избавил от змеи, приносила и оставляла посре­
дине стола жареную курицу.
Юноша не понимал, в чем дело, и думал: «Откуда появляются
лира и курица? Может быть, этот человек волшебник или еще
кто?..» В юноше проснулась жадность, стал он размышлять, как
43

ему поступить, чтобы занять место своего отца... В конце концов
однажды он написал тамошнему правителю донос: «Мой отец
делает то-то и то-то. Если он останется в твоих владениях, то все
заберет под свою власть».
Юноша послал свой донос падишаху. Тот прочел, велел позвать
своих везиров и векилей и сказал:
— Мы должны принять меры против этого человека.
Но везир возразил:
— Нет, ваше величество, не годится действовать без рассле­
дования, без расспросов. Переоденьтесь так, чтобы вас не узнали,
и мы с вами отправимся туда, чтобы все разузнать. После этого
поступим так, как сочтем нужным.
Падишах одобрил слова везира. И вот вышли они из дворца
и отправились в края, где жил тот человек. День ли ехали, пять
ли дней... Короче говоря, приехали. Спросили: «Кто в здешних
местах самый гостеприимный? У кого можно найти приют?» Им
ответили: «Есть тут один глава купцов. Он всегда принимает
гостей».
Пришли падишах с везиром к дому того купца, постучали
в дверь. Им открыл юноша.
— Не примете ли вы нас под свой кров?
— Подождите, я спрошу у своего отца,— отвечал юноша.
Он пошел и сообщил о гостях отцу, а тот сразу же спустился
вниз и стал приглашать, звать приезжих в дом. Падишах и везир
поднялись наверх. Купец догадался, что они — люди знатного
происхождения, и оказал им всякие почести.
Наступил вечер, в комнате для гостей накрыли стол. И вот
снова приползла змея и оставила на столе золотую лиру. Падишах
и везир заметили это. Спустя немного времени птица принесла
и положила на стол курицу. Тут падишах с везиром подумали:
«Ну все, дело проясняется...»
Ладно... Съели они кушанья, помыли из серебряного кувшина
над серебряной миской руки. Потом стали пить кофе. И вот сидели
они, беседовали... Вдруг человек произнес:
— Я хочу сейчас вам кое-что рассказать. Конечно, вы удиви­
лись тому, что змея принесла золотой, а птица доставила жареную
курицу. Вам, я думаю, интересно узнать тайну этого дела. Мой
отец дожил до ста лет. Умирая, он позвал меня и дал такой завет:
«Сын мой, делай добро всякой твари на земле и на небе, но не
делай добра человеку. А если увидишь его в грязи, то и ты пни
его туда же». После этого, разъезжая по торговым делам, я спас
змею от кошки, а птенцов аиста избавил от змеи. Поэтому змея
каждый вечер приносит мне золотую лиру, а птица оставляет на
моем столе жареную курицу. Спустя некоторое время я встретил
ребенка. Его окружили и мучили другие дети. Благодаря мне он
вышел в люди. У нас с женой детей не было, и мы усыновили
мальчика. Думаем, что он не посрамит нас.
Тогда падишах спросил купца:
— Умеешь ли ты читать?
44

— Умею.
— Перед тем как прибыть сюда, мы получили письмо, но не
сумели его прочесть. Прочти его нам.
Купец взял письмо, стал читать, а потом сразу же упал к ногам
падишаха и проговорил:
— Наша шея тоньше волоса. Я не выполнил завет своего
отца. Назначь мне любое наказание, я его заслужил.
— Не-е-ет, ты нас прости,— сказал падишах,— это мы впали
в грех, усомнились в тебе, пришли, чтобы тебя покарать. А оказы­
вается, наказания заслуживает этот юноша. Если он сейчас попрал
такую твою доброту, то и в будущем от подобного человека никому
не будет ничего хорошего.
И юношу казнили.
После этого падишах с везиром вернулись во дворец.
Они пришли и ушли, ели и пили и вернулись восвояси...
И мы поедим и попьем и залезем на кровати.

15. Девушка-людоедка
То ли было, то ли не было. В одной стране жил бедный человек
с женой. От нужды и безденежья они то и дело повторяли: «О гос­
поди! Ну до каких же пор?!» У них был сын, уже юноша, а тут вдруг
еще появилась дочь. В тот же день, как девочка родилась, она
съела осла, а на следующий день — мать и отца. И принялась
опустошать деревню.
Когда парень остался в доме один, он испугался сестры-людо­
едки и решил убежать куда глаза глядят. Убегая из дому, он
взял с собой свою невесту.
И вот стали они работать у одного хозяина и поженились.
Но приятных дней было у них мало.
Прошло время, хозяину понравилось, как работает парень,
и он задумал выдать за него свою дочь. И парень тоже с этим
согласился — женился на дочери хозяина.
Однажды парень позвал к себе обеих жен, поставил перед ними
два блюда, в одно из них налил воды, в другое — насыпал соли
и сказал:
— Я уезжаю. Если соль превратится в воду, а вода станет
кровью, выпустите моего гнедого жеребенка, он меня найдет.
Сел парень верхом на кобылу и поехал по дороге в свою преж­
нюю деревню.
А девушка-людоедка поселилась в самом богатом доме деревни,
там и жила. Парень подъехал к этому дому, постучал в дверь.
Девушка ему и говорит:
— Подойди к окну.
Парень подошел, а девушка его спрашивает:
— Кто ты? Я тебя не знаю.
— Я твой старший брат,— отвечает парень.
— Нет, ты не он.
45

Тогда парень спросил:
— А по какому признаку ты узнаешь своего брата?
— По золотому кольцу на пальце.
Парень показал золотое кольцо на своем пальце. Тогда девуш­
ка впустила парня в дом, стала с почетом его угощать.
Прошло несколько дней. Каждый день девушка ходила к лоша­
ди парня и, вернувшись, говорила ему:
— У твоей лошади три ноги.
— У твоей лошади две ноги.
— У твоей лошади одна нога.
А на четвертый день она сказала:
— Твоей лошади нет как нет.
Вот тут парень испугался. В саду возле дома росло пять череш­
невых деревьев. Парень залез на одно из них. Девушка-людоедка
подошла к этому дереву, стала его грызть и свалила. Парень пере­
прыгнул на второе дерево, потом — на третье. Дошла очередь до
последнего дерева, а гнедого жеребенка все нет и нет.
Как раз в это время жены парня взглянули на блюдо и увидели,
что вода превратилась в кровь. Тогда они выпустили гнедого
жеребенка.
Хотя парень очень испугался, но не потерял надежды и все
смотрел вдаль.
А дерево вот-вот свалится! Глянул парень — гнедой жере­
бенок летит к нему как молния. Увидел жеребенок своего хозяина,
заржал, примчался под дерево и ну лягать девушку-людоедку: раз
лягнул, два лягнул — разнес ее на куски.
Парень спустился с дерева, поцеловал жеребенка в копыта,
в глаза, потом вскочил на него и поехал в деревню к своим люби­
мым. Приехав, рассказал им все, что с ним случилось.
Все вместе они вернулись в прежнюю деревню и стали жить
так беззаботно, как не жил никто.
16. «Бей, моя дубинка!»
То ли было, то ли не было. Жил бедный Кельоглан { с матерью.
Каждый день парень ходил в лес по дрова. Таскал их на спине.
Однажды Кельоглан устал, прислонился к дереву и восклик­
нул: «Ох, ох!» Тут в земле открылась дверь, из нее вышел арап
и спросил:
— Чего ты хочешь?
— Помилуй, я ничего не хочу. Просто я устал и сказал: «Ох!»
— Ты позвал меня. Ох — это мое имя,— объяснил арап.
Потом арап дал Кельоглану ларец и добавил:
— Возьми ларец домой. Но не забудь место, где находится это
дерево. Если тебе придется туго, приходи сюда и позови меня.
Только смотри не говори ларцу: «Откройся, мой ларец!»
Кельоглан вернулся домой к матери и рассказал ей о том, что
с ним случилось:
46

— Дал мне арап ларец, но предупредил, чтобы я остерегался
и не говорил: «Откройся, мой ларец!»
Не успел Кельоглан произнести эти слова, как ларец тут же
открылся и оттуда появились всевозможные яства, столы устави­
лись угощением... Мать и сын сели и стали есть и пить. Очень
они этому обрадовались. Парень, покончив с едой, сказал: «Закрой­
ся, мой ларец!» — и ларец закрылся. Поставили его на полку.
Так продолжалось день, пять дней. Как-то раз парень задумал
вот что:
— Матушка, я приглашу к нам падишаха откушать.
— Куда же мы его посадим сынок? У нас и места нет подходя­
щего,— возразила женщина.
Но Кельоглан ее не послушался. Пошел и пригласил падишаха:
— Мой падишах, приходи сегодня вечером, поужинаем у нас.
— А с кем мне прийти? — спросил падишах.
— Приходи с кем хочешь,— отвечал парень.
Падишах взял с собой везира и явился к Кельоглану в дом.
Смотрит падишах — а это бедная лачуга. Садятся они с везиром,
подложив под себя полена. Тут Кельоглан спрашивает:
— Мой падишах, вы проголодались? Не подать ли еду?
Падишах видит, что нет ни огня, ни очага: «На чем же он нам
приготовит еду? — думает падишах.— Чем он нас накормит?» —
но вслух говорит:
— Ладно, подавай.
Парень тотчас снял с полки ларец и произнес: «Откройся, мой
ларец, откройся!» В тот же миг появился стол, а на нем самые
разные яства. Даже падишах не видывал такого стола! Гости стали
есть и пить. Потом парень сказал: «Закройся, мой ларец, закрой­
ся!» — и ларец закрылся. Взял его парень и поставил на полку.
А падишах между тем исподтишка сделал везиру знак: «Давай
стащим этот ларец». Везир взял ларец так, что Кельоглан этого
не видел, и спрятал его за пазухой. Встали падишах и везир и ушли.
После того как падишах с везиром удалились, мать Кельоглана не обнаружила ларца на месте и очень огорчилась.
На следующий день Кельоглан с плачем пришел опять к тому
дереву и крикнул: «Ох!» Появился арап и спросил:
— Ну что, упустил ларец?
Кельоглан рассказал арапу, что с ним случилось. Тогда арап
дал ему дубинку и крепко наказал:
— Смотри только не говори: «Бей, моя дубинка!»
Пришел Кельоглан домой и стал рассказывать матери о встрече4
с арапом:
— Дал мне арап эту дубинку и предупредил: «Смотри не гово­
ри: "Бей, моя дубинка!41»
Только он сказал эти слова, как дубинка прыгнула с места
и принялась лупить парня, била его до тех пор, пока он не догадал­
ся приказать: «Стой, моя дубинка!»
Тут Кельоглан подумал: «Ну теперь дело проще!» Взял он
дубинку и отправился во дворец. У дверей он сказал: «Я подни47

мусь к падишаху», но его не хотели пускать. Он стал настаивать
и в конце концов попал к падишаху.
— Входи, Кельоглан, что нового? — радостно встретили его
падишах и везир.
А Кельоглан тихонько произносит: «Бей, моя дубинка!»
Дубинка подпрыгнула и начала колотить то падишаха, то везира, то падишаха, то везира, дубасила их до тех пор, пока они не
взмолились: «Пощади, Кельоглан, помираем!»
А Кельоглан им сказал:
— Дубинка не остановится, пока ларец не вернется.
Тотчас же принесли ларец. Тогда Кельоглан произнес: «Стой,
моя дубинка!» — и она остановилась. Кельоглан забрал ларец,
дубинку и вернулся домой.
На следующий день Кельоглан пришел к арапу и сказал:
— Я забрал ларец.
На этот раз арап дал Кельоглану осла и снова наказал:
— Смотри только не говори ему: «Реви, мой осел!»
Как только Кельоглан возвратился домой, он стал рассказывать
матери:
— Арап дал мне осла и наказал: «Смотри не говори: "Реви,
мой осел!41»
Едва осел услышал эти слова, он тут же начал реветь, а из-под
его хвоста посыпались золотые монеты и сыпались не переставая.
Кельоглан с матерью взяли ларец, дубинку и осла и отправи­
лись в далекую страну. Там они построили себе дворцы и зажили
счастливо.
17. Ослиная голова
То ли было, то ли не было. В старые времена жил крестьянин,
у него была жена, но детей не было.
Однажды этот человек пахал землю, устал от работы и подумал:
«О боже, если бы ты дал мне сына, я бы теперь, в старости, отды­
хал». Потом он перестал пахать, вздохнул: «Ох!» — и в тот же
миг перед ним возник арап.
— Чего хочешь, братец крестьянин? — спросил арап.
— Аллах не дал мне сына. Я пожалел об этом и вздохнул,—
ответил тот.
Тогда арап вынул из кармана яблоко и сказал:
— Возьми. Половину яблока съешь сам, а другую половину
пусть съест твоя жена. Аллах даст вам сына.
Взял человек яблоко, глядь — а арап уж исчез с глаз.
Стал крестьянин снова пахать, и вскоре ему захотелось пить.
«Разве дети бывают от яблока? Съем-ка я его»,— подумал он
и съел все яблоко.
С тех пор прошло девять месяцев. Однажды крестьянин опять
пахал землю и вдруг почувствовал в животе боль. Присел он,
чтобы облегчиться, и вышла из него огромная ослиная голова.
48

Человек растерялся, а потом стал копать яму. Копал, копал и зако­
пал туда ослиную голову. Прибежал он домой и говорит жене:
— Эй, послушай! Сейчас я расскажу тебе, что со мной приклю­
чилось. То-то удивишься!
— Что же это, муженек?
— Девять месяцев назад какой-то дервиш дал мне яблоко
и сказал, что если я съем его половину, а другую половину съешь
ты, то у нас появится ребенок. В тот день мне очень захотелось пить,
и я съел все яблоко. Сегодня у меня заболел живот, я присел, и из
меня вышла огромная ослиная голова. Я растерялся, не знал,
что делать. Потом выкопал в земле яму и зарыл туда голову.
— Хорошо сделал, муженек.
Но не успела женщина договорить эти слова, как издалека
донесся голос Ослиной Головы:
— Я здесь, батюшка!
Стали муж с женой думать, что делать им с Ослиной Головой.
Наконец муж сказал:
— Жена, замотай, оберни ее чем-нибудь. Я пойду и брошу
ее в море.
Замотала, закутала женщина Ослиную Голову, взял ее человек
и бросил в море, где поглубже. Вернулся он домой и говорит:
— Слава богу, женушка, избавились мы от Ослиной Головы,
бросил я ее в море.
Смотрят они, а Ослиная Голова сидит в углу, и с нее течет
вода. «Господи, что же нам делать? Видно, это наша судьба»,—
сказали они, постелили в шкафу тюфячок и посадили туда Ослиную
Голову.
В сказках время быстро бежит... И вот уже Ослиной Голове
исполнилось восемнадцать-двадцать лет.
Однажды открывает Ослиная Голова дверцу шкафа, спрыги­
вает вниз и говорит:
— Матушка, я хочу жениться.
— Кто же отдаст за тебя свою дочь, сынок? — сказала мать.
— А ты ступай и посватай за меня дочь падишаха.
— В своем ли ты уме, сынок? Разве падишах отдаст нам свою
дочь?
Но Ослиная Голова продолжал настаивать на своем, и женщина
согласилась: «Ладно уж, пойду». Тут Ослиная Голова достал из
шкафа узел и произнес:
— Возьми это. Нарядись во все, что там находится, и в таком
виде иди во дворец падишаха.
Женщина развязала узел и обнаружила там белье, платье,
меха — все великолепное. А перед дверью их дома уже стоял
экипаж. Женщина нарядилась, села в экипаж и отправилась к па­
дишаху.
— Я приехала просить, чтобы вы с божьей милостью отдали
за моего сына свою дочь — султан-ханым,— сказала женщина.
Падишах окинул ее взглядом с головы до ног и ответил:
— У меня только одна дочь, и я не хочу выдавать ее замуж
49

куда-нибудь далеко. Постройте напротив моего дома достойный
моей дочери дворец и обставьте его как следует. Тогда я отдам ее
за вашего сына.
Женщина поднялась с места и ушла. Дома она сказала Осли­
ной Голове:
— Сынок, падишах повелел то-то и то-то.
После этого женщина легла спать, а утром встала и видит:
перед дворцом падишаха построен новый прекрасный дворец.
Внутри — полностью обставлен... Ослиная Голова говорит матери:
— Пойди к падишаху и скажи: дворец построен, но у нас
тоже есть условие. Мой сын станет приходить во дворец вечером,
а уходить рано утром. Жизнь во дворце будет уединенной, там
никто не должен появляться, и, кроме султанши, никто не увидит
моего сына.
Посмотрел падишах на новый дворец и чуть не ослеп от его
великолепия. «Хорошо, хорошо»,— сказал он и дал согласие на
свадьбу.
Вот устраивают свадьбу, но так, чтобы никто не увидел буду­
щего зятя. Невесту наряжают и оставляют одну, все служанки
и невольницы уходят в свои комнаты. Мать кладет Ослиную Голову
на поднос, накрывает полотенцем, относит в покои султанши и уда­
ляется.
Султанша сидит... Ждет, ждет, но жених все не приходит...
«Сюда, видно, положили какую-то еду, поем-ка я»,— подумала
султанша, сняла полотенце — и что же увидела? Ослиную голову!
В тот, же миг Ослиная Голова скатился на землю, встряхнулся
и превратился в прекрасного, как четырнадцатидневный месяц,
юношу.
— Не бойся, моя султанша,— сказал он и обнял девушку.—
Если ты меня полюбишь и захочешь остаться со мной, не показы­
вай меня никому и не выдавай мою тайну. Тогда мы будем с тобой
счастливы.
Наступило утро, и юноша снова превратился в Ослиную Го­
лову. А султанша очень полюбила юношу и смирилась со своей
судьбой... Вышла она из своих покоев и приказала невольницам:
«Пусть все уйдут в свои комнаты». Тогда Ослиная Голова —
тук-тук! — скатился по ступенькам и пропал из виду.
Так прошли месяцы. Все просто разрывались от любопытства:
каков же собой зять? А у султанши была бестолковая нянька.
Однажды она спряталась под лестницей, чтобы поглядеть, каков
собой зять. Наступил вечер. Ослиная Голова — тук-тук! — стал
взбираться по ступенькам, и тут нянька принялась вопить:
— Ах, ах! Пропала моя султанша! Как же она живет с этой
Ослиной Головой?
Тогда Ослиная Голова сказал своей жене:
— Ну вот, моя султанша, ты не сделала того, что я просил.
Выдала мою тайну! Теперь я ухожу.
И юноша исчез, а султанша стала плакать, но ничего не могла
поделать.
50

В Конце концов султанша написала своему отцу письмо: «Мой
батюшка, я виновата перед своим мужем и поэтому потеряла его.
Буду его искать, пока не найду. У меня к тебе просьба: прикажи
построить на вершине горы баню. Пусть все приходят в эту баню
мыться и рассказывают, что с ними приключилось».
Падишах отдал распоряжение, и на горе построили прекрасную
баню. Султан-ханым облачилась во все черное и поселилась там.
А глашатаям она велела выкликать: «Пусть все приходят и моются
в бане даром и рассказывают о своих бедствиях, обо всем, что виде­
ли и слышали».
И вот в баню стали приходить и крестьяне и горожане — одним
словом, все. Султан-ханым выслушивала каждого, и тот, кто ей
что-нибудь рассказывал, шел мыться бесплатно.
А на краю одной деревни жил бедный Кельоглан 1 с матерью.
Вот как-то Кельоглан и говорит своей матери:
— Пойдем и мы, матушка, помыться в этой бане.
— Нам нечего рассказать, сынок. Что мы скажем?
— Что-нибудь придумаем наверняка.
— Ну тогда завтра утром встань пораньше и принеси с горы
вязанку дров. Мы постираем свое белье и отправимся в баню.
Парень ночью увидел лунный свет и решил, что настало утро.
Он встал, хотя утро еще и не наступило, и пошел в лес. И вот,
собирая дрова, он вдруг увидел, что к нему приближаются два
человека с сорока мулами. Люди эти срослись друг с другом спина­
ми. Парень залез на верхушку дерева и подумал: «Я теперь знаю,
о чем рассказать султанше».
Люди принялись колоть дрова: один колет, а другой навьючи­
вает на мулов. Когда с дровами было покончено, они стали уводить
своих мулов оттуда. Тут парень вцепился в хвост самого последнего
мула и пошел за ними. Так они шли некоторое время. Наконец
в одном месте караван остановился. Открылась дверь под землю,
мулы вошли в нее, и Кельоглан вместе с ними. Потом мулы вдруг
исчезли, дверь закрылась, и Кельоглан увидел ряды котлов. В них
варилась еда. Только Кельоглан открыл одну крышку, чтобы
поесть немножко, как тотчас же послышался голос: «Не ешь,
пока хозяин не поел». Кельоглан испугался, закрыл крышкой
котел, поглядел туда, поглядел сюда, подумал: «О Аллах, что же
делать?!» — и тут заметил комнату, в которую вела такая вот
лесенка с тремя-четырьмя ступеньками. Поднялся он по лесенке,
открыл дверь комнаты, вошел в нее — и что же увидел? Посреди
комнаты бассейн. Комната — красивая, прибранная, хорошо об­
ставленная. Приготовлена скатерть с яствами. Кельоглан решил:
«Видно, сейчас сюда кто-то должен прийти». Он спрятался в шкаф
и стал смотреть сквозь щель в приоткрытой двери. Вскоре Кельог­
лан увидел: тук-тук! — появился Ослиная Голова, вошел в бассейн,
встряхнулся и превратился в красавца юношу. Он не стал есть
кушанья, что лежали на подносе, а положил их нетронутыми на
полку в шкаф. Тут Кельоглан принялся за эти яства и наелся до
отвала. А что не смог съесть, набил в полы одежды и завязал их.
51

Через некоторое время увидел Кельоглан, что прилетела голуб­
ка. Она опустилась в бассейн, стала купаться, потом встряхнулась
и обернулась девушкой — самой прекрасной в мире. Вышла девуш­
ка из бассейна и говорит юноше:
— Господин мой, повелитель мой. Чем ты опечален? Почему
не улыбаешься?
— Надоело мне все, оставь меня,— отвечал юноша.
Так они беседовали некоторое время, и девушка все время
просила, умоляла юношу развеселиться, но он все оставался
хмурым.
До самого утра Кельоглан наблюдал за ними, а.наутро девушка
снова вошла в бассейн, превратилась в голубку и улетела. Юноша
тоже искупался в бассейне, вновь стал Ослиной Головой и уда­
лился.
Тогда Кельоглан наконец вылез из шкафа и услышал крики
мулов. Он снова вцепился в хвост последнего мула и двинулся
за ним. Так Кельоглан пришел в лес к старому месту. Захватив там
вязанку дров, он вернулся к матери. А она, ожидая Кельоглана,
чуть не лопалась от любопытства.
— Ну, матушка,— сказал Кельоглан,— я видел такое, что нам
будет о чем рассказать султанше.
В тот же день женщина постирала белье, и следующим утром
они отправились в баню прямо к султан-ханым.
— Входи, Кельоглан! Что ты видел, что слышал? Рассказы­
вай...— попросила султан-ханым.
Кельоглан стал рассказывать:
— Вчера ночью луна осветила окрестности, а я подумал, что
настало утро. Я должен был спозаранку идти за дровами...
— Помилуй, Кельоглан,— прервала его султан-ханым,— от
тебя очень плохо пахнет, отойди немного подальше и рассказывай
оттуда.
— ...Я увидел, что пришли два человека, сросшиеся спинами,
и с ними — сорок мулов. Эти люди начали рубить дрова, а когда
они собрались уходить, я уцепился за хвост одного из мулов.
Эти сросшиеся люди, мулы и я вместе с ними шли, шли, и, как
только подошли к одному месту, в земле открылась дверь, и мы
вошли в^ подземный дворец. Там кипели котлы. Я только открыл
крышку котла, думал: «Поем», как тотчас раздался голос: «Не
ешь, пока хозяин не ел». Вдруг я увидел дверь в какую-то комнату.
Я вошел в нее. Посередине комнаты находился бассейн. Тут вкати­
лась ослиная голова...
Как только султан-ханым услышала эти слова, она сразу
попросила:
— Пожалуйста, Кельоглан, подойди ко мне поближе и расска­
зывай дальше, что ты еще видел.
— Я спрятался в шкаф,— продолжал Кельоглан.— Ослиная
голова вошла в бассейн, окунулась, встряхнулась и стала самым
красивым в мире юношей. Вдруг прилетела белая голубка. Она
тоже искупалась в бассейне, встряхнулась и превратилась в девуш52

ку, прекрасную, как пери. Девушка начала умолять юношу: «Ну
посмотри на меня! Не печалься!» А юноша отвечал: «Оставь меня,
мне надоело...» И все время он оставался хмурым. Я до самого
утра следил за ними. Наутро девушка опять вошла в воду, превра­
тилась в голубку и улетела. И юноша, искупавшись в воде, вновь
стал ослиной головой и удалился... Вышел я из комнаты, снова
уцепился за хвост одного из мулов и вернулся к тому месту, где
рубил дрова.
Султан-ханым от радости схватила Кельоглана за руки:
— Послушай, Кельоглан, пусть эта баня будет твоей! Я и золо­
та тебе дам сколько захочешь. Только отведи меня туда.
— Ладно,— сказал Кельоглан.
На следующую ночь они встали под утро, забрались на вер­
хушку того дерева.
Опять пришли сросшиеся люди и начали колоть дрова. Тогда
парень сказал:
— Ну, султанша, цепляйся за хвост этого мула и ступай за
ним.
Девушка сделала так, как говорил парень: вошла в комнату
подземного дворца и спряталась в шкафу. Тут появился Ослиная
Голова, окунулся в воду, встряхнулся и превратился в юношу.
Вот он сидит, задумчивый, печальный.
Немного спустя прилетела голубка. Она тоже встряхнулась
и стала девушкой. И девушка принялась умолять юношу: «Мой
шахзаде, почему ты печален? Расскажи мне». А юноша отвечал:
«Оставь меня в покое».
Когда начало светать, голубка улетела. И тут юноша заметил
султаншу. Он сказал ей:
— Меня захватила дочь падишаха птиц. Надо придумать, как
нам спастись от нее.
Потом он посоветовал девушке:
— Вели установить на большой площади клетку. Она должна
быть такой ширины, чтобы мы могли в ней поместиться. Пусть
концы прутьев клетки, торчащие наружу, будут с острыми шипа­
ми. Мы войдем в клетку. Дочь падишаха птиц пошлет свое войско,
чтобы разорвать нас в клочья. Но птицы поранятся о шипы и погиб­
нут. В конце концов прилетит и сама птица-султанша. Если и она
погибнет, мы спасемся.
Девушка сделала так, как сказал юноша. Она вошла в клетку
и стала ждать Ослиную Голову.
Вот приходит Ослиная Голова,, встряхивается и превращается
в человека. Сначала юноша сжигает свою шкуру, потом входит
в клетку и давай миловаться с девушкой.
Это увидели*птицы и принесли весть о том дочери падишаха
птиц. Она послала отряды своих войск и приказала: «Летите и ра­
зорвите на куски юношу и девушку!» Птицы полетели, стали
бросаться на решетчатую клетку, но сами разорвались в клочья
и остались лежать, распластавшись, на земле. Тогда прилетела
дочь падишаха птиц. Смотрит — а шахзаде любезничает с девуш53

кой, которая прекрасней ее самой. Дочь падишаха птиц начала
биться о клетку, налетела на прутья с шипами, разорвалась на кус­
ки и погибла.
А девушка и юноша возвратились к себе домой.
Султан-ханым уже подарила Кельоглану баню и суму золота.
Теперь она вместе со своим мужем приходит к падишаху, целует
ему руки и говорит:
— Батюшка, я отыскала и привела к тебе твоего зятя.
Юноша уже избавился от обличья ослиной головы.
Тут снова устроили свадьбу — на сорок дней и сорок ночей.
Юноша привел во дворец и своих родителей и поселил их там.
Они достигли цели своих желаний, достигнем и мы нашей цели.
18. Лентяй
То ли было, то ли не было. В прежние времена жила одна
старушка, и был у нее сын — очень ленивый в работе. Если мать
говорила ему что-нибудь вроде: «Сынок, сделай то-то, пойди тудато», он отделывался словами: «Мне лень, не могу сделать, не могу
пойти...»
Как-то раз соседские парни отправлялись за дровами. Ста­
рушка стала их просить:
— Ради бога, детки, возьмите с собой и моего сына.
Рано утром парни пришли за лентяем.
— Мне лень, не пойду,— заупрямился он, не двигаясь с места.
Но приятели силой усадили Лентяя на осла и отвезли в горы.
Там парни стали рубить дрова и грузить их на ослов. А' Лентяй
отошел в сторонку, улегся под деревом и смотрит на них. Как
только кто-нибудь из парней зовет: «Эй, Лентяй, вставай, иди ру­
бить дрова», тот отвечает: «Мне лень» — и не двигается с места.
Делать нечего, деревенские парни нарубили дров Лентяю,
нагрузили их на его осла. Но когда парни позвали его: «Ну, вста­
вай, Лентяй, мы уходим домой», он ответил: «Мне лень, я не пой­
ду» — и остался сидеть на месте.
Тогда приятели сказали:
— Раз так, оставайся здесь, и пусть тебя сожрут волки. По
крайней мере твоя мать от тебя избавится.
Оставив Лентяя в горах, парни вернулись домой.
Пока Лентяй сидел там, приползла серая змея, подняла голову
и направилась к нему, чтобы его ужалить. А Лентяй ей и говорит:
— Жаль, если хочешь. Мне лень даже встать и убежать от тебя.
Если уж так лень, стоит ли пугаться твоего жала, стоит ли трогать­
ся с места?
Эти слова очень понравились змее, и она сказала человечьим
голосом:
— Лентяй, проси у меня что хочешь!
А Лентяй ей отвечал:
— Лень мне, и ничего я не хочу!
54

Тогда змея и говорит:
— Ладно. Когда тебе придется трудно, скажи: «По милости
Аллаха, по приказанию серой змеи...» — и попроси, что тебе нужно.
Я исполню все, что пожелаешь.
Сказав это, змея тут же исчезла.
Парень сидел, сидел и проголодался. Вспомнил он слова змеи
и попросил:
— По милости Аллаха, по приказанию серой змеи, пусть явится
передо мной миска похлебки.
В тот же миг перед ним появилась большая миска похлебки.
Парень наелся как следует, улегся под деревом и заснул.
Настало утро. Лентяй снова попросил еды, опять хорошенько
наелся, напился, а потом ему в голову пришла дьявольская шутка:
— По милости Аллаха, по приказанию серой змеи, пусть дочь
падишаха забеременеет от меня.
Посидел Лентяй на вершине горы еще некоторое время, потом
ему стало скучно, и он попросил:
— По милости Аллаха, по приказанию серой змеи, пусть меня
перенесут в мою лачугу.
Глядь — а он уже в своей хижине. Мать ему говорит:
— Чего ты явился? Лучше бы остался на горе и сдох там.
А Лентяй ей отвечает:
— Я там повстречался с одной змеей. Она теперь исполняет
все, что я попрошу.— И подробно рассказал матери, что с ним
случилось.
Женщина обрадовалась и предложила:
— Ну если так, попроси вдоволь еды.
И Лентяй произнес:
— По милости Аллаха, по приказанию серой змеи, пусть у нас
появится еда.
Тут же в лачуге появляются самые разные кушанья. Мать
с сыном усаживаются и набивают животы едой.
Пусть они там сидят...
В сказке время, говорят, быстро бежит... У дочери падишаха
день ото дня стал расти живот. Девушка не может понять, что
с ней происходит. Минуло девять месяцев и десять дней — девушка
родит мальчика.
Падишах пришел в ярость и решил казнить свою дочь.
— От кого этот ребенок? — спрашивает он у дочери.
У девушки слезы из глаз в два ручья.
— Не знаю, батюшка,— отвечает она.
Но везиры пожалели девушку. Они собрались и сказали па­
дишаху:
— Ради Аллаха, наш падишах, пощади свою дочь. Пусть
ребенок подрастет, и тогда тот, кого он назовет своим отцом, значит,
и есть его отец.
Заперли дочь падишаха в отдельной комнате и стали давать
еды ровно столько, чтобы она не умерла. Семь лет провела девушка
в заточении.
55

Через семь лет снова собрались все везиры, приняли решение
и велели глашатаю выкликать: «Все мужчины этого государства —
сколько бы их ни было, старые и молодые — пусть пройдут по
площади перед дворцом падишаха!»
Ребенка посадили на возвышение, все мужское население го­
сударства собралось, и люди поодиночке стали проходить мимо
ребенка. Вот уже никого здесь не осталось, а мальчик так и не наз­
вал кого-нибудь отцом.
— Есть еще кто-то? — спросил падишах.
А ему говорят:
— Остался в одной лачуге какой-то Лентяй. Только он не
пришел.
— А ну, ступайте и приведите его,— приказал падишах.
Вот схватили Лентяя и насильно доставили к падишаху. Ребе­
нок, еще издали завидев Лентяя, побежал к нему, обхватил за шею
и закричал: «Мой батюшка!»
Падишах разгневался и отослал в лачугу к Лентяю и свою
дочь, и своего внука.
Наступил вечер, девушка думает: «За что мне такие муки?»
А Лентяй говорит:
— По милости Аллаха, по приказанию серой змеи, пусть
появятся кушанья, подобающие дочери падишаха.
И в тот же миг возник великолепный стол.
Так девушка узнала тайну Лентяя и поняла, каким образом она
забеременела.
На следующий день дочь падишаха сказала:
— Ну-ка, Лентяй, попроси, чтобы на берегу вон того моря
был построен наш дворец! Переберемся туда.
— Ну что ты,— отвечал Лентяй,— мне лень, не стану про­
сить.
Тогда девушка от скуки стала каждый день просить-умолять
Лентяя, и вот он как-то проговорил:
— По милости Аллаха, по приказанию серой змеи, пусть на
берегу того моря будет построен дворец, достойный дочери пади­
шаха.
Просыпаются девушка и Лентяй на следующее утро, а пере,г;
ними — невиданный дворец: все его стены из рубинов иизум­
рудов...
Девушка с юношей переселились во дворец и зажили спокойно*
Однажды падишах и вместе с ним все везиры вышли погулять
по берегу моря. Девушка, завидев издали своего отца, тотчас на­
дела мужское платье и под видом мужчины вышла на берег моря.
Молодой человек очень понравился падишаху, они стали бесе­
довать, и юноша пригласил падишаха:
— Пожалуйте к нам, отведайте нашего угощения.
Падишах и его люди последовали за переодетой девушкой. При­
шли они, и падишах, увидев дворец, очень изумился: за всю свою
жизнь он не видел ничего подобного. Вошел падишах со^свитой
в покои: там накрытые столы, на золотых блюдах разные тонкие
56

яства, вокруг толпами бегают слуги. Пышность такая, что есть
чему изумиться.
Пока все едят яства, угощаются, девушка идет к Лентяю и про­
сит его:
— Ягненочек мой, Лентяй, сделай так, чтобы крышка от
одного из золотых блюд незаметно оказалась за пазухой моего
отца.
Тогда Лентяй и говорит:
— По милости Аллаха, по приказанию серой змеи, пусть
крышка от одного из золотых блюд попадет за пазуху к падишаху
так, чтобы он этого не заметил.
Спустя некоторое время гости стали прощаться и выходить из
дворца. Сели они в лодки, но в тот момент, когда они собрались
отплыть от берега, переодетая девушка из окна замахала флагом
и закричала: «Стойте, не уезжайте!» Бегом спустилась она вниз
и сказала:
— Помилуйте, мой падишах, у нас пропала крышка от одного
из золотых блюд. Может быть, ее взял кто-нибудь из ваших солдат,
велите их обыскать.
Стали тут раздевать и осматривать всех солдат. Потом дошла
очередь до адъютантов и везиров. Обыскали и их.
После этого падишах предложил:
— Сынок, обыщите и меня. Пусть у вас не останется подозре­
ний.
Падишах принялся раздеваться, и в это время крышка —
стук! — упала на землю. Падишах тут и говорит:
— Ну что я могу тебе сказать, сынок? Каким образом крышка
попала мне за пазуху? Я ничего об этом не знаю.
Тогда девушка раскрыла свою голову, распустила волосы.
— Батюшка,— обратилась она к падишаху,— а что я могла
сказать? И мой ребенок тоже вошел ко мне в утробу так, что я об
этом не знала.
Тут падишах узнал свою дочь. Стали они обниматься и цело­
ваться. Девушка рассказала падишаху о ловкости Лентяя.
И вот падишах устраивает для них свадьбу на сорок дней
и сорок ночей. До этого времени девушка не считала Лентяя своим
мужем. Но теперь Лентяй перестал лениться. К тому же он ока­
зался красивым юношей. У них было все, что только можно поже­
лать, и зажили они счастливо.
Они достигли цели своих желаний, а мы залезем на кровати.
19. Орлица подземной страны
То ли было, то ли не было. Жили три брата, и вот однажды
заболел у них отец — никак не может поправиться.
Пришел к отцу старший сын и спросил:
— Отец, почему ты с каждым днем все слабеешь?
— Я болен, сын мой,— отвечал отец, но не сказал почему.
57

Пришел к отцу средний сын, и ему отец ничего не объяснил.
«Болею вот»,— сказал он, и все тут.
Наконец пришел к отцу младший сын и спросил:
— Отец, почему ты день ото дня становишься слабее?
— Послушай, сынок,— отвечал отец,— если я тебе скажу, по­
чему болею, разве ты сможешь мне помочь?
— Может быть, смогу, отец.
— Ну ладно, скажу. Было у меня три соловья-соловушки, и вот
отнял их у меня У юз-падишах \ который живет неведомо где.
С того дня я и заболел. Если верну своих соловьев, поправлюсь,—
объяснил отец.
Младший сын рассказал братьям о беде, постигшей их отца,
и они решили: «Теперь мы знаем причину болезни, найдем и ле­
карство от нее».
Сели братья на своих коней и пустились в путь.
Ехали они, ехали и приехали к месту, где дорога разделялась
натрое. У одной — стоял камень с надписью: «Кто поедет этим
путем — вернется». У другой — на камне было написано: «Кто
поедет этим путем, то ли вернется, то ли не вернется». А на камне
у третьей дороги значилось: «Кто поедет этим путем — не вер­
нется».
Младший брат сказал старшему:
— Ты поезжай той дорогой, с которой возвращаются.
Среднему брату он сказал:
— А ты поезжай дорогой, с которой то ли возвращаются, то
ли нет. Я же поеду по той дороге, с которой нет возврата.
И поехал младший брат без оглядки...
Ехал шахзаде, ехал и заехал очень далеко. Заметил он лужай­
ку, слез с коня, вбил кол, привязал к нему коня и лег спать. Пока
он спал, почудилось ему, как будто что-то шуршит и гремит.
Проснулся шахзаде и увидел, что к нему подлетает дракон, огром­
ный такой дракон. Юноша тут же вскочил, бросил в дракона же­
лезную палицу и убил его.
После этого шахзаде сел на коня и снова отправился в путь.
Ехал он, ехал и подъехал к какому-то дворцу. Вошел он во
дворец, смотрит: в одной из комнат сидит красивая девушка. Она
ему говорит:
— Послушай, братец, как ты добрался сюда? Это дворец пади­
шаха змей Шахмерана. Того и гляди, он сейчас явится, прилетит
и убьет тебя тут.
— Не бойся,— отвечает ей юноша, — ничего не случится. Как
тебя зовут?
— Гюльпери.
— Ты пойдешь со мной?
— Пойду, но дракон убьет меня.
— Нет, я сам его убйл. Сейчас я уезжаю, а когда закончу свои
дела, вернусь и заберу тебя.
— Ладно,— сказала девушка.
Юноша сел на коня и вновь двинулся в путь.
58

Ехал он, ехал и опять подъехал к какому-то дворцу. А это
был дворец средней сестры девушки, звали ее Гюлизар. Шахзаде
повстречался с ней и тоже пообещал: «Когда вернусь, заберу тебя
с собой».
И снова юноша продолжал свой путь.
Вот достиг он еще одного дворца, а это был дворец самой млад­
шей сестры — Гюльбахар. Шахзаде и ей сказал: «Когда вернусь,
заберу тебя с собой» — и опять тронулся в путь.
Едет юноша, едет и видит: сидит на дороге великан, держит
в руках клубок веревки и то разматывает его, разматывает, то
снова сматывает. Очень юноша этому удивился.
— Дядюшка,— спросил юноша,— почему ты этот клубок то
разматываешь, то сматываешь?
— Сынок,— отвечал великан,— сматывая веревку, я делаю
далекое близким, а разматывая, делаю близкое далеким.
— Дядюшка, а где живет какой-то Уюз-падишах? — спросил
юноша.
— Сынок, его дворец очень далеко отсюда, но сейчас я смо­
таю клубок, и далекое станет близким,— отвечал великан.—
Этот Уюз-падишах впадает в непробудный сон, который длится
сорок дней. Сейчас и он, и вся его страна как раз заснули непробуд­
ным сном. Львы, тигры, жандармы, солдаты — все спят. Собаки
раскрыли пасти, жандармы оставили свои ружья — спят. Ты ниче­
го не бойся, они не проснутся сорок дней. Иди смело во дворец,
не сомневайся.
Юноша после разговора с великаном ехал, уже не останавли­
ваясь, и благодаря ему за короткое время достиг страны Уюзпадишаха.
Приехал он туда, привязал своего коня и через сад пошел во
дворец. А кругом львы, тигры, собаки, солдаты — все улеглись
и словно застыли — спят, но глаза у них открыты. Юноша прошел
мимо них прямо во дворец, и тут тоже все оказались в глубоком
сне с открытыми глазами.
Вошел шахзаде в одну из комнат, а там лежит падишах, и у его
изголовья поют три соловья. Юноша забрал соловьев и хотел
уйти, но через несколько шагов остановился, подумав: «Кто же
этот Уюз-падишах? Что он за человек? Не глянул я ему в лицо...»
Юноша вернулся, подошел к падишаху и открыл ему лицо. Смот­
рит — а это девушка, прекрасная, как сияние дня. Тут шахзаде
стал расстегивать застежки на ее вороте, но девушка так и не
проснулась. Тогда шахзаде снова закрыл девушке лицо и, оста­
вив ее, ушел, взяв с собой соловьев.
После этого юноша отправился к сестрам, которых встретил
по пути в страну Уюз-падишаха,— сначала к младшей, затем
к средней, а потом к старшей — и увез девушек из их дворцов.
Девушки сели на коней и вместе с шахзаде доехали до той раз­
вилки дорог, где он расстался со своими старшими братьями.
А они уже вернулись и ждали младшего брата, как было условлено.
59

Шахзаде отдал старшую девушку старшему брату, среднюю
девушку — среднему брату, а младшую — взял себе. И они все
вместе опять пустились в путь.
Ехали они, ехали и подъехали к какому-то колодцу. Захоте­
лось им пить. Старший брат сказал:
— Я спущусь и достану воды.
Его обвязали веревкой и стали спускать в колодец. Едва он
немного спустился, как начал кричать:
— Горячо!
Его вытащили наверх. Тогда средний брат предложил:
— Спущусь-ка я!
Только он чуть-чуть спустился, как тоже закричал:
— Горячо!
Его тоже вытащили наверх. Теперь младший брат говорит:
— Сейчас я спущусь, но что бы я ни кричал, даже если стану
вопить: «Горячо!» — не обращайте внимания и опускайте верев­
ку вниз до самого конца.
Шахзаде собрался лезть в колодец, а младшая сестра приня­
лась его умолять:
— Не спускайся туда, потом не сможешь подняться наверх.
Юноша стал настаивать:
— Я непременно спущусь!
Тогда младшая сестра ему сказала:
— Когда ты достигнешь дна колодца, появятся два барана,
один — белый, другой — черный. Они будут прыгать и крутиться
вокруг тебя. Постарайся любым способом поймать белого барана
и вскочить ему на спину. Если прыгнешь на него, выйдешь на
белый свет, а если сядешь на черного барана, окажешься на том
свете.
Как бы там ни было, а юноша выдержал жару и спустился на
дно колодца. Навстречу ему выскочили белый и черный бараны.
Стали они прыгать и крутиться вокруг юноши. А он, стараясь сесть
на белого барана, каким-то образом очутился на спине черного.
И баран унес его на тот свет.
Наверху старшие братья шахзаде забрали трех девушек и вер­
нулись в свою страну.
А младший брат шел на том свете, шел и пришел к дому одной
старухи.
— Матушка,— попросил он,— дай мне воды.
Старуха подала ему воды цвета ярко-красной крови.
— Почему у вас вода кровавая? — спросил юноша.
— Ах, сынок,— отвечала старуха,— возле источника живет
дэв. Каждый день мы приводим ему девушку. Пока дэв ест де­
вушку, мы набираем немного воды. Вот поэтому вода кровавая.
А сегодня мы должны отвести ему на съедение дочь падишаха.
Других девушек больше не осталось.
— Где этот дэв? Покажи мне,— сказал шахзаде.
— Что ты, сынок, этот дэв съел много людей, он и тебя съест.
— Покажи, покажи!
60

Женщина поняла, что юношу невозможно отговорить, и пока­
зала издали то место, где находился дэв. Юноша заметил людей,
которые вели к дэву девушку. Тогда шахзаде поспешил, чтобы
попасть туда раньше девушки, и ударом палицы убил дэва. Де­
вушка видела геройский поступок шахзаде. Она окунула пальцы
в кровь дэва и быстро приложила их к спине юноши. Тут набежал
народ, и все стали наполнять водой свою посуду, хотя вода была
совершенно красная.
Шахзаде вернулся к старухе и снова попросил воды. Старуха
опять принесла очень красную воду и подала юноше.
— Матушка,— сказал юноша,— эту воду нельзя пить, ступай
и принеси прозрачной, совсем чистой воды.
Тем временем дочь падишаха возвратилась во дворец и расска­
зала отцу, что произошло. Падишах велел глашатаям выкликать:
«Пусть явится тот, кто убил дэва! Тому, кто убил дэва, я отдаю свою
дочь!»
Тут стали приходить люди, и каждый говорил: «Это я убил
дэва». Никак нельзя было понять, кто же в самом деле убил дэва,
как его найти. Тогда девушка сказала:
— Я знаю, как найти того, кто убил дэва. Пусть все юноши
и мужчины, сколько бы их ни было в стране, разденутся и пройдут
мимо дворца.
Все мужчины, раздевшись, прошли перед девушкой, и она узна­
ла свою отметку на спине юноши, убившего дэва.
— Вот этот убил дэва,— показала девушка.
Падишах призвал к себе юношу и объявил ему:
— Я отдаю за тебя свою дочь.
А юноша ему ответил:
— Мой падишах, помоги мне выбраться на белый свет, ничего
другого мне не нужно.
— Ладно, сынок,— сказал падишах.— В таком-то месте живет
орлица. Только она сможет вынести тебя на белый свет. Ступай
туда и проси ее исполнить твое желание.
Пошел шахзаде к тому месту, где жила орлица. Смотрит: вокруг
громадного дерева что-то обвилось. Подошел юноша поближе
и увидел, что это огромная змея. Юноша убил змею ударом же­
лезной палицы и лег спать в тени под деревом. А на его вершине
сидели птенцы орлицы. Спустя некоторое время прилетела орлица
и бросилась на юношу, чтобы разорвать его. Но птенцы подняли
крик:
— Не трогай его, матушка! Посмотри на змею. Если бы этот
человек не вмешался, змея съела бы нас!
Услышала это орлица, раскрыла крылья и стала поддерживать
над юношей тень, пока он спал.
Проснувшись, шахзаде увидел огромную орлицу и напугался.
А орлица ему сказала:
— Не бойся, юноша. Ты спас моих птенчиков. Теперь проси
у меня, чего ты хочешь.
Тогда юноша попросил:
61

— Вынеси меня с того света на белый свет, ничего другого
мне не надо.
— Мало у меня осталось сил, сынок, я сильно состарилась,—
ответила орлица,— но выполнить твою просьбу — мой долг. Я вы­
несу тебя на белый свет. Только для этого ты должен добыть мне
мясо сорока буйволов и наполнить водой сорок бурдюков из буйво­
линых шкур.
Шахзаде все сделал, уложил груз орлице на спину по обеим
сторонам возле крыльев, а сам сел на середину ее спины. Орлица
ему говорит:
— Когда я произнесу «лак», давай мне мясо, а когда скажу
«лук», давай воду.
Стали они подниматься на белый свет. Каждый раз, как орлица
говорила «лак», шахзаде давал мясо, а когда она произносила
«лук», давал воду, и вот так они летели и летели...
Оставалось совсем немного до белого света. Орлица опять ска­
зала «лак», но мяса не было, кончилось. Тогда юноша отрезал
большой кусок мяса от своей ноги, вот от этого места, и подал
орлице в клюв. Через некоторое время орлица вынесла шахзаде
через дыру на белый свет и приказала:
— Ну, слезай с моей спины и ступай.
Юноша слез, но не двигался с места, не хотел идти. Он предло­
жил орлице:
— Ты лети, я потом пойду.
Но орлица снова повторила:
— Иди, иди...
Сначала юноша никак не мог идти, потом пошел понемножку,
прихрамывая. Тогда орлица вытащила у себя из-под языка мясо
с ноги юноши и приклеила на место. Тут шахзаде зашагал как
ни в чем не бывало.
— Ну, сынок, будь счастлив,— сказала орлица и улетела.
Так юноша вернулся с того света, избавился от него.
И ты избавился, и я избавился.
20. Самая-Прекрасная-в-Мире

То ли было, то ли не было. У Аллаха рабов много...
В давние времена жил падишах. И не было на земле места, где
он не побывал бы, города, которого он не видел бы, короля, кото­
рого он не победил бы.
И вот однажды этот падишах заболел и ослеп. Со всех сторон
света к нему приезжали доктора, но никто не мог найти лекарст­
во, чтобы вылечить падишаха и вернуть ему зрение. Наконец
появился какой-то дервиш и сказал:
— О мой повелитель, лекарство для твоих глаз — это земля,
на которую не ступала нога твоего коня.
Выслушал падишах эти слова, покачал головой и произнес:
— Трудно найти такую землю.
62

Слова, сказанные дервишем, сначала стали известны всем во
дворце, а потом и всем в городе.
Приходит к падишаху старший из трех его сыновей.
— Батюшка,— говорит он,— я поеду и отыщу землю, которая
будет твоим лекарством.
Падишах попрощался с сыном, и юноша пустился в путь, по­
гоняя коня.
Прошли дни, и вот старший шахзаде вместе со своими людьми
возвратился. Он подал отцу землю, которую привез, и падишах его
спросил:
— Сынок, ты выглядишь усталым, где ты взял эту землю?
— С вершины Твердого Холма, что за Семью Горами,— ответил
старший шахзаде.
— В молодости, сынок, я охотился там на куропаток,— сказал
падишах.
Спустя несколько дней приходит к падишаху его средний сын
и говорит:
— Батюшка, я поеду поищу лекарство для твоих глаз, давай
попрощаемся.
Средний шахзаде отправился в путь.
Прошел день, три дня, наконец в один из дней средний сын
падишаха возвратился.
— Батюшка,— обратился он к падишаху,— радостная весть!
Я нашел для тебя лекарство. Это земля со дна пропасти, что за
Семью Холмами. Из такого далекого, такого глубокого места, куда
до сих пор никто не спускался!
— Сынок,— сказал падишах,— когда я был молод, я ездил туда
поохотиться на уток.
И вот уже потеряли надежду вылечить глаза падишаху...
Однажды приходит к падишаху его младший сын и говорит:
— Батюшка, я поеду искать лекарство от твоей болезни.
— Оставь это, сынок,— стал просить его падишах.— В этом
мире нет места, которого не касалась нога моего коня.
Но как ни уговаривал падишах младшего сына отказаться от
своего намерения, тот не послушался.
В конце концов отец с сыном обнялись и попрощались.
Выйдя от падишаха, юноша направился в дворцовую конюш­
ню. Там он увидел жеребенка, который отличался от других.
«Это будет мой конь»,— подумал юноша и приказал поставить
жеребенка отдельно и кормить особо, ячменем и изюмом.
Сорок дней жеребенка кормили ячменем и изюмом.
Шахзаде велел также пустить по арыкам воду на специально
выделенное поле. Это поле поливали тоже сорок дней. На сорок
первый день шахзаде увидел, что конь стал могучим, как лев,
громко ржет. Шахзаде сел на коня и отправился на поле, которое
поливали сорок дней. Он погнал коня вскачь так, что конь поднял
пыль на этом поле. Тогда шахзаде сказал:
— Конь, который сумел поднять пыль на этом поле, достоин
стать моим конем.
63

Стегнул он коня и поскакал оттуда своей дорогой.
Мало ли ехал шахзаде, много ли ехал, прошли ночь за ночью.
На третью ночь шахзаде ехал по какой-то равнине и вдруг увидел:
вдали сверкает что-то маленькое, как будто среди ночи упал на
землю кусочек солнца. «Что это такое?» — подумал шахзаде и
направил коня в ту сторону. Подъехал он поближе, смотрит, а это
светится крыло какой-то птицы. Поднял он крыло, стал вертеть его
и разглядывать, а потом решил: «Возьму с собой, может, на чтонибудь пригодится». Только он это подумал, как послышался ему
таинственный голос: «Остерегись, шахзаде, не бери. Это крыло
принесет тебе несчастье». Но шахзаде не обратил на голос никакого
внимания, положил крыло в карман, вскочил на коня и двинулся
дальше.
Проехал шахзаде путь в несколько дней и прибыл в один город.
Остановился он там в караван-сарае, а его хозяйкой была ста­
руха.
— Нет у меня мест! — сказала она.
Но как только шахзаде дал старухе несколько золотых, она тут
же переменилась:
— Милости просим, сынок, милости просим. И твоему коню
найдется место, и твоей собаке!
Так шахзаде поселился у старухи.
Как раз в тот день падишах этой страны повелел глашатаям
объявить, чтобы ночью никто не зажигал огня. Тем временем
шахзаде в своей комнате разделся, умылся, а крыло, которое было
у него в кармане, положил вместо лампы и лег спать.
Падишах ночью вышел погулять и увидел в окне одного кара­
ван-сарая яркий, словно солнечный, свет. Падишах заметил это
место.
На следующее утро в караван-сарай приходят придворные
и спрашивают, кто живет в той комнате, где горел свет. Вышел
юноша, и придворные отвели его к падишаху.
— Ты почему не послушался моего приказа и зажег огонь? —
спросил падишах.
А юноша ответил:
— О мой падишах, я чужестранец, устал в пути и рано лег
спать. Огня я не зажигал, а свет давало крыло, которое я нашел
на дороге.
— Не отдашь ли ты его мне? — спросил падишах.
— С удовольствием, мой падишах,— ответил юноша, принес
птичье крыло и отдал его падишаху.
Очень изумился падишах невиданному птичьему оперению и
так вертел крыло, и этак — забавлялся. А юношу отпустили на
свободу.
Птичье крыло освещало покои дворца так, что глазам было
больно. Падишах радовался этому, как ребенок, то и дело повто­
рял своему везиру: «Ну, есть ли на свете кто-нибудь счастливее
меня?» Так прошел день, пять дней. Наконец падишах опять
спросил:
64

— Есть ли кто-нибудь счастливее меня?
И везир ответил:
— Конечно, нет, мой падишах. Но только... какова же должна
быть сама птица, если ее крыло так сияет? Нужно ее достать.
— Как же это сделать? — спросил падишах.
— Прикажите, и юноша, который дал вам крыло, достанет
и саму птицу,— ответил везир.
Падишах тут же зовет юношу и приказывает:
— Достань мне саму птицу, а не то тебе голову долой.
Юноша растерялся, не понимает, как он попал в такую беду.
Возвратился он в караван-сарай, стал чистить скребницей своего
коня и задумчиво сказал сам себе: «Что мне теперь делать?»
В этот миг его конь заговорил человечьим голосом:
— О мой шахзаде, говорил ведь я тебе: «Не бери это перо —
беда будет», но ты не послушался. Теперь нужно выполнять
приказ падишаха. Мы должны добыть эту птицу. Эта птица —
падишах птиц. Сейчас ты вернешься назад и потребуешь у пади­
шаха жирного мула. После этого мы отправимся к горе Каф '.
Один раз в год у подножия горы Каф собираются все птицы. Скоро
наступит время их очередного собрания. Там ты зарежешь мула,
разрубишь его мясо на куски и разбросаешь вокруг. На ребрах
мула оставишь немного мяса. Залезешь в скелет мула, спрячешься
между ребер, закроешь глаза и будешь ждать под Огромным
Деревом. Соберутся птицы, самой последней прилетит их падишах.
Птицы станут переговариваться, совещаться. Потом их падишах
даст знак, и птицы набросятся на мясо. Сам же он сядет на скелет
мула и станет клевать. Как только он клюнет, ты просунешь руку
между ребер мула, схватишь птицу и, не давая ей крикнуть, за­
вернешь ей голову под крыло. Потом вскочишь на меня, и мы
умчимся.
Шахзаде сделал так, как сказал его конь. Он взял у падишаха
жирного мула и отправился в путь. В нужное время он достиг
подножия горы Каф. Там шахзаде спрятал в одном месте своего
коня. Потом, зарезав мула, он разрубил мясо на куски, разбросал
их вокруг, а сам спрятался между ребер скелета и стал ждать.
Спустя некоторое время начали слетаться птицы. Они хлопали
крыльями и щебетали. Вдруг их голоса замолкли, все вокруг на­
полнилось шелестом. Шахзаде поднял голову и увидел, что с неба
на землю полилось сияние. Вспомнив советы коня, он крепко
зажмурился, чтобы не ослепнуть от яркого света. Очень медленно
стала опускаться птица-падишах. Все другие птицы ее встречали,
переглядывались, переговаривались. Наконец птица-падишах по­
дала знак, все бросились к кускам мяса. Птица-падишах, сев на
скелет мула, тоже принялась клевать. Тут юноша схватил ее и за­
сунул ей голову под крыло. Потом он вскочил на коня и напра­
вился в город.
Как только падишах увидел птицу, он прямо обезумел от ра­
дости и тут же отпустил юношу. Теперь уже весь дворец стал ярко
освещен. И падишах опять спросил своего везира:
3

Турецкие сказки

65

— Есть ли в этом мире кто-нибудь счастливее меня?
— Конечно, нет, мой падишах,— отвечал везир.— Только нуж­
на ли эта птица здесь... Дворец старый... Хорошо бы построить
новый дворец, из слоновой кости...
— Как построить такой дворец? Где взять столько слоновой
кости? — спросил падишах.
— Кто достал птицу, сумеет добыть и слоновую кость, — отве­
тил везир.
Падишах тотчас же послал гонца с приказом для шахзаде.
Снова юноша стал печально чистить скребницей своего коня,
и опять конь заговорил человечьим голосом:
— Не пристало тебе отказываться и увиливать. Давай соби­
раться в путь. Пойди к падишаху, потребуй много бочек ракы
и отряд солдат. Мы поедем в лес к слонам> Там есть озеро, к нему
в полуденную жару слоны приходят на водопой. Ты выльешь в это
озеро ракы, а сам вместе с солдатами спрячешься. Слоны напьют­
ся воды с ракы, опьянеют до бесчувствия и свалятся. Тогда вы все
вылезете из своего укрытия и отрубите у слонов бивни.
Юноша сделал так, как советовал ему конь. Он взял у падиша­
ха ракы и солдат, вскочил на коня и пустился в путь. Как только
они достигли того озера,- юноша вылил в него ракы, а сам вместе
с солдатами спрятался. Наступила полуденная жара. Пришли
слоны. Попробовали они воду и отступили назад. Но когда зной
усилился, слоны не выдержали жажды, вновь подошли к воде и ста­
ли жадно пить. И вскоре они упали без сознания. Тут выбежали
из укрытия солдаты и поотрубали у всех слонов бивни.
Когда весть об этом событии дошла до падишаха, он от ра­
дости просто потерял разум. Тут же начались приготовления
к постройке дворца. Как только прибыла слоновая кость, стали
спешно строить дворец, отделывать его и обставлять всем необхо­
димым. Для птицы соорудили по приказу падишаха золотую
клетку, украшенную алмазами, и повесили ее в почетном углу
дворца. Падишах сел на трон, позвал везира и опять стал спра­
шивать:
— Есть ли на свете падишах счастливее меня?
— Нет, о мой повелитель,— отвечал везир,— только в этом
дворце из слоновой кости госпожой-повелительницей должна
стать Самая-Прекрасная-в-Мире.
— Кто же не мечтает о Самой-Прекрасной-в-Мире? И я тоже.
Падишахи всего мира пытались ее заполучить, но доныне так
и не смогли. Как же мне преуспеть в этом деле?
— Кто добыл птицу, построил дворец, тот сумеет заполучить
и Самую-Прекрасную-в-Мире,— сказал везир.
Падишах тотчас же отдал приказ, и шахзаде известили о его
повелении. Бедный юноша, узнав о приказе падишаха, думал:
«Вот еще и эта беда должна была свалиться на мою голову!»
В печали отправился он к своему коню, а тот ему сказал:
— О мой шахзаде, была не была... Давай привезем падишаху
Самую-Прекрасную-в-Мире и вернемся в родные края. Между
66

прочим, место, которого не коснулся ногой конь твоего отца,—
это земля под пяльцами Самой-Прекрасной-в-Мире. Там мы возь­
мем лекарство для глаз твоему отцу.
Сел юноша на коня и тронулся в путь. Много дней скакал он во
весь опор. Наконец однажды достиг он сада около дворца СамойПрекрасной-в-Мире. Как только рассвело, конь ему и говорит:
— Теперь, мой шахзаде, ты должен войти в сад и срезать семь
ветвей розы, поросшие шипами. Самая-Прекрасная-в-Мире до
восхода солнца вышивает на пяльцах в розовом саду. Ты должен
тихонько, чтобы она не услыхала, подкрасться к ней сзади, тотчас
схватить ее за волосы и начать бить розовыми прутьями, пока она
не попросит: «Довольно!» Тогда ты заберешь ее, и мы двинемся
в путь.
Шахзаде сделал так, как сказал конь. Он вошел в сад и срезал
розовые прутья. Тут он увидел, что Самая-Прекрасная-в-Мире,
словно кусочек луны, с золотыми волосами, сидит и вышивает
на пяльцах. Шахзаде потихоньку подкрался к ней сзади и, ухватив
за волосы, стал хлестать колючими прутьями розы.. Наконец
Самая-Прекрасная-в-Мире взмолилась:
— Довольно, юноша! Моя жизнь принадлежит тебе. Ведь
я и ждала такого молодца, как ты.
Они сели вдвоем верхом на коня и отправились ко дворцу
падишаха. Вернувшись, шахзаде передал Самую-Прекрасную-вМире падишаху. А землю, которую он взял из-под ее пяльцев,
крепко завязал в узелок и спрятал у себя на груди. После этого
шахзаде пошел в караван-сарай и лег спать.
Самую-Прекрасную-в-Мире отвели в гарем дворца из слоновой
кости.
Наступила ночь, и старый падишах, радуясь, подошел к дверям
покоев девушки.
— Самая-Прекрасная-в-Мире, открой дверь, я хочу войти
к тебе,— сказал падишах, а девушка ему отвечает:
— Ступай прочь, старый дурак... Таким я не впущу тебя
к себе. За Семью Морями, на одном острове, у меня есть кобылицы.
Прикажи их доставить сюда. Как только ты искупаешься в молоке
кобылиц, сразу станешь молодым. Тогда и приходи ко мне.
— Кто же сможет доставить сюда этих кобылиц? — спросил
падишах.
— Тот молодец, что привез меня,— ответила девушка.
Снова послали за юношей, сообщили ему приказ падишаха.
Опять шахзаде идет к своему коню и думает: «Что теперь будет
делать мой конь?» — и конь вновь отвечает ему человечьим
голосом:
— Когда доберешься до берега моря, зарежешь сорок буйво­
лов. Их шкуры одну на другую наденешь мне на спину. Сам
спрячешься за кустами. Я заржу, и Морской жеребец, раздвинув
волны, выйдет из моря на берег. Мы начнем с ним биться. Он ра­
зорвет в клочья шкуры сорока буйволов, но на сороковой шкуре
выбьется из сил. Ты тотчас принесешь седло, набросишь его же67

ребцу на спину и сядешь верхом. Жеребец бросится в море и отве­
зет тебя на остров кобылиц. Ты поймаешь на острове Красногнедую кобылицу и Темно-гнедую кобылицу и с ними вернешься
сюда.
Шахзаде сделал так, как сказал его конь. Добрались они до бере­
га моря. Шахзаде содрал шкуры с сорока буйволов и надел их на
коня. Сам спрятался за кустами. Конь заржал. Море расступилось,
из глубины моря вышел Жеребец и стал биться с конем шахзаде.
Наконец Жеребец обессилел, юноша тотчас надел на него седло.
Жеребец бросился в море и вместе с юношей доплыл до острова
кобылиц. Там шахзаде поймал Красно-гнедую кобылицу и Темногнедую кобылицу и доставил их падишаху.
В тот же вечер падишах пришел к дверям покоев СамойПрекрасной-в-Мире и спросил:
— Моя султанша, прибыли кобылицы. Кто будет их доить?
— Тот молодец, что привез меня сюда. Пусть покроет голову
моим покрывалом, надушится моими благовониями и подоит
кобылиц,— сказала девушка.
Снова зовут шахзаде, передают ему то, что пожелала девушка.
Юноша выдоил молоко Красно-гнедой кобылицы в золотое
ведро, а молоко Темно-гнедой кобылицы в серебряное ведро и ото­
слал все девушке.
После этого девушка раздела падишаха и принялась его мыть
молоком Темно-гнедой кобылицы. И как только она стала мыть
падишаха этим молоком, его тело начало таять. Таяло оно, таяло
и истаяло совсем. Остался один скелет. Тогда девушка приказала:
— Возьмите и похороните эту гадость.
Потом девушка омыла шахзаде молоком Красно-гнедой кобыли­
цы. И шахзаде получил вечную молодость, какая была у СамойПрекрасной-в-Мире.
После этого шахзаде стал падишахом той страны. Он устроил
свадьбу на сорок дней и сорок ночей и женился на Самой-Прекрасной-в-Мире. Они достигли цели своих желаний...
Вот живут они в веселье и забавах, но в один из дней шахзаде
печально вздохнул. Самая-Прекрасная-в-Мире его спросила:
— Почему ты грустишь, мой молодец? Ты стал падишахом
огромной страны. У тебя в женах Самая-Прекрасная-в-Мире.
— Ах,— ответил ей шахзаде,— ведь я сын падишаха. Прошло
почти семь лет, как я уехал искать лекарство от болезни моему
отцу. Мне не дают покоя мысли о моем отце.
— Так давай поедем к нему,— сказала госпожа султанша.
Тотчас же они собрались и двинулись в дорогу. Через много
дней пути прибыли они в страну шахзаде и послали вперед гонцов
с радостной вестью для падишаха. Падишах не мог поверить, что
его сын жив. Наконец появился и сам шахзаде.
— Отец, я привез тебе лекарство для глаз,— сказал он.
— "Где ты его нашел, Сынок? — спросил падишах.
— Это земля из-под пяльцев твоей невестки,— отвечал юноша.
— А кто моя невестка?
68

— Самая-Прекрасная-в-Мире, отец,— сказал шахзаде.
Падишах изумился и обрадовался. Он тотчас натер этой землей
глаза и тут же прозрел, стал чувствовать себя так, словно только
что родился на свет.
Снова устраивают свадьбу, праздник на сорок дней и сорок но­
чей... Раздают сладости, режут баранов...
Они достигли цели своих желаний, достигнем и мы нашей
цели.
21. Попугай
То ли было, то ли не было. Жил один падишах. У него была
очень красивая и умная дочь. Каждое утро она, встав с постели,
шла к отцу поцеловать руку. Падишах тоже целовал дочку в обе
щеки и спрашивал: «Слава богу, все хорошо? Какой сон ты виде­
ла сегодня?» И девочка рассказывала свой сон. Так продолжа­
лось много лет.
Наконец дочери падишаха исполнилось пятнадцать лет. Однаж­
ды утром девушка опять рассказала падишаху свой сон, и пади­
шах страшно разгневался. Он тотчас же позвал своего дядьку
и приказал:
— Заберите эту девчонку и отрубите ей голову, а ее окровавлен­
ное платье принесите мне!
Все везиры бросились к ногам падишаха и стали умолять отме­
нить приказ, но не смогли отговорить падишаха от его намерения.
Дядька взял с собой двух палачей, и вот они уже ведут девушку
на смерть.
А дядька очень любил дочь падишаха и, выходя из дворца,
захватил все, что у него было легкого в ноше, но весомого в цене,
и надеялся с помощью этого спасти девушку, если удастся.
Вот приходят они на вершину одной горы. Тут дядька говорит
палачам:
— Смилуйтесь, отдайте мне султаншу. Вот вам все, что я при­
обрел за сорок лет в поте лица, трудом своих рук. Все, чта у меня
есть, я отдаю вам, только пощадите девушку.
А палачи отвечали:
— Нет, мы не можем изменить нашему падишаху. Мы должны
исполнить его приказ.
Девушка тоже падает к ногам палачей и умоляет:
— Посмотрите, сколько у меня драгоценностей, возьмите их
все, только отпустите меня.
— Мы не можем изменить нашему падишаху,— снова говорят
палачи и начинают точить ножи.
Вот палачи подошли к девушке и приготовились обрушить на
нее свои ножи, но тут девушка подняла покрывало, и они увидели
ее лицо — самое прекрасное в мире. У палачей сразу опустились
руки:
— Бог с тобой, наша султанша! Мы пощадим тебя,— сказали
они.
69

Палачи тотчас же поймали зайца, зарезали и окрасили его
кровью платье девушки. Они оставили девушку на вершине той
горы и ушли, а девушка стала целовать руки дядьке. Он тоже
поцеловал ее в глаза и, расставаясь с ней, сказал:
— Ну, теперь ступай, дочка, и да поможет тебе Аллах.
Девушка села под деревом и принялась плакать, пригова­
ривая: «О боже! Куда же мне идти?» Потом ей захотелось спать,
и она заснула.
В это время — топ-топ! — девушке послышался звук копыт
коня. Она открыла глаза и увидела какого-то дервиша. Он ее
спросил:
— Дочка, что ты здесь делаешь?
Девушка рассказала дервишу все, что с ней случилось, как все
было.
— Будешь моей любимой приемной дочерью? — спросил
дервиш.
— Буду!
Тогда дервиш посадил девушку на заднюю луку седла (поза­
ди себя) и сказал: «Закрой глаза!» Девушка зажмурилась. Потом
она открыла глаза и оказалась у большого заброшенного дома.
Они вошли в дом. Там в одной из комнат лежали овечья шкура
и четки. Дервиш достал сорок один ключ и отдал их девушке.
— Можешь отпирать сорок комнат,— предупредил дервиш,—
но сорок первую, вот эту, комнату отпирать не смей.
В одной из комнат дервиш показал девушке шкаф и объяснил:
— Когда тебе что-нибудь потребуется, открой этот шкаф и по­
зови: «Нянюшка Гюльбой, нянюшка Гюльбой!» Она даст тебе
все, что пожелаешь.
Сказав девушке все, что нужно, дервиш ушел.
Девушка сидела, сидела и захотела есть. Она открыла шкаф
и позвала:
— Нянюшка Гюльбой, нянюшка Гюльбой! Я проголодалась.
И что же она увидела? В шкафу появилось все что душе угод­
но — прекрасные кушанья, от похлебки до сластей! Девушка доста­
ла их и как следует наелась. Потом сложила пустую посуду в шкаф.
Узнала девушка об этом и каждый день стала просить у шкафа
все, что ей требовалось. Однажды она спросила у шкафа метлу
и хорошенько подмела сорок комнат, расставила мебель по местам.
А закончив работу, принялась разгуливать по дому, развлекаться.
Так прошли дни... Однажды девушка подумала: «Помилуй бог,
отопру-ка я сорок первую комнату и приберу ее». Она открыла
дверь, смотрит, а там — пыль, грязь. В одной стене комнаты было
окно, девушка поглядела в него и увидела: насколько хватает глаз,
простирается поле, там люди пашут, сеют. «Вот хорошо, что я сюда
пришла»,— сказала себе девушка, взяла стул и села у окна. А на­
против окна росло дерево. На это дерево прилетел попугай и уста­
вился глазом на девушку. Смотрел-смотрел и говорит:
— Глупая ты девчонка, безумная девчонка, старик-дервиш
тебя кормит-холит, а потом — хрум-хрум! — и съест.
70

Услышала девушка такие слова и почувствовала себя так,
словно ее по голове ударили. Тотчас же закрыла она окно, вышла
из этой комнаты, пришла в свою, из глаз ее — слезы в два ручья,
проплакала до вечера.
Наступил вечер, пришел старик-дервиш.
— Что случилось, дочка? Ты заболела? — спросил он.
— Нет, я не больна...
— А почему ты горюешь?
— Оказывается,— отвечала девушка,— ты меня кормишь-хо­
лишь, а потом — хрум-хрум! — и съешь... Вот поэтому я плачу
и горюю.
Старик-дервиш засмеялся:
— Кто это тебе сказал, дочка?
— Попугай.
— Разве я тебя не предупреждал, чтобы ты не отпирала сорок
первую комнату? Зачем ты это сделала?
— Ой, прости меня, батюшка... Мне стало так скучно, я и по­
думала: «Открою-ка эту комнату и приберу ее».
— Ну ладно,— проговорил дервиш,— завтра надень самое
красивое платье и снова сядь у окна. Когда прилетит попугай
и опять скажет тебе то, что прежде, ты ему ответь: «Глупый ты
попугай, безумный ты попугай, мой батюшка-дервиш кормитхолит меня, чтобы выдать за твоего молодого хозяина».
На следующий день девушка вновь села у окна. Спустя немно­
го времени прилетел на ветку дерева попугай и говорит:
— Глупая ты девушка, безумная ты девушка, твой батюшкадервиш кормит-холит тебя, а потом — хрум-хрум! — и съест.
А девушка ему ответила:
— Глупый ты попугай, безумный ты попугай, мой батюшкадервиш кормит-холит меня, чтобы выдать за твоего молодого
хозяина.
Только услышал попугай, что сказала девушка, как тут же
у него выпала половина перьев. С тем он и улетел.
После этого девушка стала каждый день приходить в ту комна­
ту и садиться у окна, а попугай, прилетев, опускался на ветку,
и у них повторялся тот же разговор. И каждый раз попугай терял
часть перьев. Наконец дошло до того, что на попугае осталось
всего пять-шесть перьев. А надобно знать, что это был любимый
попугай сына падишаха Йемена. Юноша огорчался и думал: «Что
это происходит с моей птицей?» Он готов был лопнуть от любо­
пытства.
Однажды шахзаде отправился следом за попугаем, пришел
к дереву и спрятался под ним. Попугай снова сел на ветку. Смотрит
юноша: в доме напротив открылось окно, взглянул он в окно...
И что же увидел? Девушку, как четырнадцатидневная луна...
Попугай стал что-то говорить, девушка ему отвечала. Вдруг юноша
заметил, что оставшиеся на попугае перья тоже выпали. С тем по­
пугай и улетел. А юноша не сводит глаз с окна, не понимает, что
с ним случилось. Вот так шахзаде влюбился в девушку. Вернулся
71

он домой и с того дня перестал есть и пить, загрустил. Его мать,
султанша, стала спрашивать:
— Что с тобой, сын мой, что случилось? О чем ты печалишься?
Почему так задумчив?
Юноша ей отвечал:
— Случилось то-то и то-то... Здесь недалеко в окне старого
заброшенного дома я увидел девушку. Не знаю, кто она: джинн,
пери или человек. Попугай сказал ей несколько слов, она что-то
ответила попугаю, и вот было на птице немного перьев, да и те
выпали. Не понимаю, как это со мной случилось, только я влю­
бился в девушку душой и сердцем. Если вы не посватаете ее за
меня, я обязательно умру.
Что ни говорила мать юноше, он ничего не хотел слушать.
Султанша-мать поняла, что другого средства нет, решила: «Лад­
но» — и стала собираться идти сватать девушку. Тут мать и сын
начали думать, какой же подарок преподнести девушке. Спусти­
лись они в сокровищницу, и там юноша выбрал для девушки
пару драгоценных браслетов.
— Отнеси ей вот это, матушка,— сказал он.
— Помилуй, сынок,— отвечала султанша-мать,— я берегла эти
браслеты в подарок твоей невесте при обряде целования рук *.
— Что ты, матушка, для этого найдется что-нибудь другое.
А сейчас отнеси ей браслеты.
Пусть они там готовятся, а мы перейдем к старику-дервишу.
— Дочка,— сказал дервиш,— здесь государство падишаха
Йемена. Скоро придут на твои смотрины, чтобы выдать тебя за его
сына. Когда они явятся, ты сделай так-то и так-то...
Девушка выслушала, что сказал ей батюшка-дервиш, отве­
тила: «Ладно», поднялась, открыла шкаф и все наставления
батюшки-дервиша повторила нянюшке Гюльбой. Тут наступил
вечер, девушка легла спать и заснула.
Встала девушка наутро и увидела: весь дом полностью обстав­
лен. От входной двери до среднего этажа выстроились сорок
евнухов и от среднего этажа до дверей покоев девушки на верхнем
этаже — сорок невольниц, одна краше другой. А у дверей в комна­
ту девушки стоит нянюшка Гюльбой. Комната девушки вся убра­
на в красное, приготовлено множество платьев, и поставлен укра­
шенный рубинами трон. Девушка надела красные одежды и села
на трон.
Вскоре у дверей дома остановилась карета, из нее вышла сул­
танша-мать с двумя невольницами. Едва она вошла во входную
дверь, как тут же спросила евнуха:
— Где госпожа, в каком из покоев?
— Поднимайтесь. На верхнем этаже,— невежливо отвечал ей
евнух.
Они поднялись на средний этаж. Там невольницы тоже непоч­
тительно указали им путь дальше. На верхнем этаже нянюшка
Гюльбой показала, где находится девушка:
— Вот в этой комнате...
72

Султанша-мать вошла в комнату. И что же увидела? Девушка
действительно самая прекрасная в мире... Глаза слепит...
А девушка — будто ничего и не заметила — сидит на троне, за­
ложив ногу на ногу...
— Селям алейкюм, дочка,— поздоровалась госпожа султанша.
— Алейкюм селим,— отвечала девушка, и все тут.
Гости сели в сторонке. Султанша-мать открыла ларец и достала
оттуда браслеты.
— Доченька,— сказала она,— мой сын, наследник падишаха
Йемена, передал вам привет и прислал подарок, хоть этот пода­
рок и недостоин вас.
Девушка улыбнулась и позвала:
— Нянюшка Гюльбой, а нянюшка Гюльбой!
— Приказывай, моя султанша!
— Принеси моих Хапиля и Копиля.
Нянюшка Гюльбой вышла и через некоторое время вернулась
с двумя болонками. Девушка, помахивая плеткой, которую держа­
ла в руке* стала играть с собачками. Играли собачки, играли, и
вдруг на одной из них сломался ошейник. Нянюшка Гюльбой
вскрикнула:
— Ах, ах, моя султанша! Ошейник сломался...
А этот ошейник был украшен драгоценными камнями. Девуш­
ка взяла сломанный ошейник, повертела его, потом побранила
собачку: «Ах ты, негодница!» — и выбросила ошейник в окно.
— Нянюшка Гюльбой,— сказала девушка,— дай-ка сюда этот
ларец.
Взяла она ларец, открыла, достала оттуда браслет и надела
его на шею собачке:
— Вот, нянюшка, как раз впору...
Тотчас же девушка сняла ошейник с другой собачки, тоже вы­
бросила его в окно и второй браслет надела другой собачке на
шею. Султанша-мать, которая пришла сватать девушку, видя
и слыша все это, была поражена. Она не могла больше выдержать,
встала и ушла.
А шахзадё в это время у дверей своего дома йсе глаза прогля­
дел, ожидая возвращения матери. Увидел он, что она подъезжает,
бросился к ее руке и спросил:
— Ну что, матушка, какие новости?
— Боже мой, сынок,— отвечала бедная женщина, усаживаясь
в уголок,— нервы мои не выдержали! Девушка, сынок, и вправду
очень красивая, в десять раз красивее, чем ты говорил... Но такая
невоспитанная, такая неучтивая, что и не могу выразить. И не
только она сама, но и люди ееневежливые.
Султанша-мать рассказала все, что произошло, ничего не
упустив.
— Не беда, матушка, завтра поезжай туда снова,— стал умо­
лять ее шахзаде.— Может быть, на этот раз тебя встретят лучше.
На следующий день шахзаде выбрал в сокровищнице бриллиан­
товую корону для подарка.
73

— Бог с тобой, сынок,— сказала султанша-мать,— я берегла
это, чтобы подарить своей невестке при обряде созерцания лица 2.
Но юноша ничего не хотел слушать. Султанша-мать взяла
корону и вновь отправилась к дому старика-дервиша. А там де­
вушка готовится к ее приезду, как и накануне. На этот раз она
надела белое платье, трон тоже белый, весь украшен бриллиан­
тами. Девушка села на трон.
Вот султанша-мать подъехала к дому старика-дервиша. Ее
встретили слуги, рабыни так же невежливо, как и прежде. Войдя
в комнату девушки, госпожа султанша села в уголок, словно
приживалка. Она тотчас же открыла ларец и сказала девушке:
— Привет вам от моего сына. Он послал вам подарок, хотя
этот подарок и недостоин вас.
Девушка не проронила ни слова, немного погодя она хлопнула
в ладоши и позвала нянюшку Гюльбой:
— Вчера ты говорила, что потерялась крышка от одного из
медных блюд. Принеси-ка его, посмотрим, не заменит ли это ее?
Принесли блюдо. Смотрят, а корона, словно нарочно, сделана
по его размеру, как крышка...
— Я рада,— сказала девушка,— блюдо не останется без крыш­
ки, сервиз не испорчен.
Султанша-мать вновь уехала домой в растерянности. Вернув­
шись, она рассказала сыну о случившемся.
— Не беда, матушка, наш подарок все же для чего-то приго­
дился. Поезжай завтра опять, доведи это дело до конца,— попро­
сил шахзаде.
На следующий день они выбрали в сокровищнице очень цен­
ный, красиво сделанный Коран.
И на этот раз старик-дервиш снова отдал приказание украсить
дом. Теперь весь дом был убран в зеленый цвет, и девушка надела
зеленое платье, трон тоже был зеленый.
Как только появилась султанша-мать, входные двери тут же
распахнулись настежь. Евнухи подхватили ее под руки. «Добро
пожаловать!» — сказали они и повели ее наверх. Там ее встретили
невольницы словами: «Пожалуйте, пожалуйте!» У дверей в покои
девушки султаншу-мать поджидала нянюшка Гюльбой, она поце­
ловала полу ее одежды и приняла Коран из ее рук. Девушка сошла
с трона, встретила гостей у порога, усадила их в почетный угол,
стала расспрашивать о здоровье. Потом девушка взяла Коран
у нянюшки, поцеловала его и положила на возвышение. Спустя
немного времени султанша-мать сказала:
— Доченька, я приехала, чтобы по милости Аллаха посватать
тебя за своего сына. Мой сын хорошего дома, случись завтра чтонибудь с его отцом, и он взойдет на престол, станет падишахом.
Что ты на это скажешь?
— Султан-ханым, я не могу дать вам ответ, не спросившись
у своего отца-дервиша. Если не забуду, вечером спрошу его разре­
шения,— отвечала девушка.
— Непременно спроси, доченька, постарайся не забыть.
74

— Да, знаете, сколько у меня забот в голове, могу и забыть,—
отвечала девушка.
Султанша-мать вновь и вновь ее умоляет, просит, чтобы она
поговорила с отцом-дервишем. Потом султанша-мать сказала:
«До свидания», вышла из дома девушки и уехала.
На этот раз султанша-мать вернулась домой с радостным лицом
и сказала сыну:
— Сегодня меня приняли очень любезно.— И рассказала сыну
все, как было.
На следующий день султанша опять поехала в дом к девушке,
и снова ее встретили с почетом.
— Доченька, ты поговорила со своим отцом-дервишем? — спро­
сила султанша.
— Да, я ему сказала, и он принимает ваше предложение, но
с тремя условиями. Первое — ваш сын войдет в нашу семью
приемным зятем; второе — пусть он зарежет своего попугая;
третье — в брачную ночь я должна съесть голову попугая, а ваш
сын — его сердце.
Султанша-мать стала раздумывать:
— Доченька, у нас ведь единственный сын, как же мы можем
отдать его в приемные зятья? И попугай у него — очень ценная
птица, нелегко ему будет пожертвовать им.
— Если вы не согласитесь, то больше не приезжайте беспо­
коить нас,— ответила на это девушка.
Султанша-мать поднялась с места и ушла. А шахзаде ждет
не дождется свою мать у дверей дома:
— Ну, матушка, какие новости?
— Условия такие, сынок, что выполнить их невозможно.
— Что может быть невозможного? Скажи, какие это условия,
матушка...
Мать передала ему слова девушки.
— Что же тут особенного, матушка, ведь не умру же я от­
того, что стану приемным зятем? А попугай — разве это не просто
птица? Пусть станет жертвой... После того как девушка съест
его голову, а я — его сердце.
И вот на следующий день начинается свадьба на сорок дней
и сорок ночей. В сорок первый день невеста в златотканом покры­
вале ждет у дверей. В это время старик-дервиш открывает шкаф,
вынимает оттуда золотой таз и режет попугая. Голову попугая
он дает съесть новобрачной, а сердце — зятю. Затем он достает
из шкафа два мраморных умывальника, один из них ставит в одном
углу, второй — в другом. Окунув палец в кровь попугая, старикдервиш проводит черту наверху каждого умывальника, и тут из
одного умывальника начинает капать золото, а из другого — се­
ребро.
— Доченька,— объяснил после этого старик-дервиш,— тем, кто
сюда придет и скажет: «Ради воли Аллаха», давайте ковш золота,
а тем, кто произнесет: «Ради души Хабибуллаха» 3,— ковш се­
ребра.
75

Затем дервиш погладил девушку и юношу по спине, пожелал:
«Будьте счастливы, дети мои, я свой долг исполнил. Больше вы
меня не увидите» — и исчез...
Тут девушка сбросила свое покрывало, стала рвать на себе
волосы, кричать: «О боже, мой батюшка-дервиш!», плакать и
биться.
Что поделаешь... С тех пор прошло время, все забылось.
Шахзаде и его жена жили счастливо. Каждый понедельник
двери дворца открывались, девушка натягивала занавес в одном
углу и усаживалась за ним, а юноша садился в другом углу. К ним
приходили люди, и тому, кто говорил: «Ради воли Аллаха», они
давали ковш золота, а тому, кто произносил: «Ради души Хабибуллаха»,— ковш серебра. И так получилось, что в этой стране совсем
не осталось бедных. Каждый сделал порог своего дома из серебра,
а двери покрыл золотом.
Пусть они там так и живут, а мы перейдем к падишаху Стам­
була...
Египетский султан начал против падишаха Стамбула большую
войну. Годами продолжалась эта война. Однажды стамбульский
падишах со своим дядькой пошли в баню. Пока они мылись в бане,
египетское войско захватило Стамбул. Стали искать падишаха,
а падишах со своим дядькой убежали из бани совсем голые...
Они направились к той горе, где дядька оставил девушку. Падишах
и его дядька брели из края в край, от селения к селению, и в одном
из них кто-то им сказал:
— Эй, отец! Что вы тут нищенствуете? Вот там, в стольких-то
днях пути отсюда, находится город. В нем живут шахзаде и сул­
танша. Тому, кто говорит: «Ради воли Аллаха», они дают ковш
золота, а тому, кто произносит: «Ради души Хабибуллаха», дают
ковш серебра. Идите туда.
Падишах и его дядька отправились в ту страну.
Вошли они во дворец, и девушка сразу узнала своего отца
и дядьку. Она тут же приказала:
— Скорее отведите их в баню. Одного из них оденьте в одежды
падишаха, а другого — в одежды везира и приведите сюда.
Падишах и его дядька задрожали от страха: «Что же с нами
будет?»
Слуги отвели их в баню, после мытья одели и привели в покои
девушки. Тотчас же султан-ханым вышла из-за занавески, знаком
показала шахзаде, чтобы он тоже встал со своего места, и броси­
лась обнимать дядьку, целовать ему руки.
— Это мой спаситель, мой дядька,— говорила она шахзаде,—
а это обуянный гордостью падишах — мой отец. Когда-то я увиде­
ла сон, мне приснилось, что мой отец лишился трона, претерпел
множество бедствий и снова стал падишахом своей страны с моей
помощью. Как только я ему рассказала свой сон, он разгневался
и приказал палачам убить меня. Но мой дядька упал к ногам пала­
чей, которые привели меня на вершину горы, чтобы убить, отдал
им все, что имел, и заставил их освободить меня. Я до самой своей
76

смерти останусь благодарна моему дядьке. Но ведь и этот — мой
отец, и, конечно, я должна его простить.
После этого девушка сказала шахзаде:
— У меня к тебе вот какая просьба: пошли войско, освободи
Стамбул от врага, верни моему отцу его престол.
Падишах Йемена тотчас же отдал приказ, собрал войско...
В короткое время Стамбул стал свободным от египтян.
Старый падишах Стамбула, видя, как исполняется все, что его
дочь видела во сне, не знает, как добиться того, чтобы она его
простила.
— Ах, доченька моя! Я совершил большую ошибку,— ска­
зал он.
Простившись со своей дочкой и зятем, он возвратился в Стам­
бул и сел на свой престол.
Те — там, а эти — тут жили счастливо до самой смерти.
Они достигли цели своих желаний, а мы залезем на кровати.
22. Чан-Кушу, Чор-Кушу
То ли было, то ли не было. Жили три сестры. Они пряли пряжу,
продавали ее и этим кормились.
Однажды падишах той страны спросил:
— Дядька, есть ли такой, кто не боится меня?
— Мой падишах, да откуда же ему взяться? — сказал дядька.
— Я хочу проверить.
— Хорошо, мой падишах, давай проверим,— согласился
дядька.
Тогда падишах предложил:
— Прикажем глашатаям выкликать: «Падишах повелевает
сегодня ночью никому не зажигать огня!» Потом пойдем и посмот­
рим, боится меня кто-нибудь или нет.
Короче говоря, стали глашатаи выкликать: «Приказ падишаха!
В эту ночь никто не должен зажигать огня!»
Наступила ночь. Падишах и его дядька вышли на улицу и стали
обходить город. Всюду темно. Наконец подошли они к какому-то
старому дому и заметили, что сквозь щели двери виднеется свет.
Подошли они еще ближе, заглянули в щель — в комнате горит
свет, сидят три девушки, прядут шерсть, ткут ткань и разгова­
ривают.
Спустя некоторое время одна из девушек говорит:
— Ах, если бы падишах на мне женился, я бы соткала ему
шатер... Такой шатер, что внутри него уселось бы все войско пади­
шаха да еще одна сторона шатра осталась бы свернутой.
Тогда другая девушка сказала:
— Помилуй, что тут особенного? Если бы падишах женился
на мне, я бы соткала ему скатерть. Да такую, что все его воины
уселись бы вокруг нее и одна сторона скатерти осталась бы свер­
нутой.
77

А самая младшая девушка сказала:
— Да что тут такого? Если бы падишах женился на мне, я роди­
ла бы ему мальчика и девочку с золотыми локонами.
Падишах сделал на этом доме отметку и вернулся к себе во
дворец.
На следующий день падишах посылает людей, с божьей ми­
лостью сватается к старшей сестре, устраивает свадьбу, пир и при­
водит молодую во дворец. Живут они так два дня, три дня, наконец
падишах говорит своей жене:
— Не так давно ты кое-что обещала, собиралась соткать мне
такой-то шатер.
— Помилуй, мой падишах,— отвечала девушка,— нужно ли
это при таких-то дворцах? То было слово, сказанное за прялкой...
Только девушка это произнесла, как падишах пришел в ярость
и приказал:
— Отправьте ее на кухню, пусть чистит лук!
Девушку послали на кухню чистить лук.
А падишах теперь женится на средней сестре и приводит ее
во дворец. И вот живут они два дня, три дня, наконец падишах
ее тоже спрашивает:
— Ты ведь не так давно кое-что обещала, собиралась соткать
мне такую-то скатерть. Так где же она?
— Помилуй, мой падишах,— отвечала девушка,— стоит ли
сейчас об этом думать? То слово было сказано за прялкой и уле­
тело.
Падишах снова впал в ярость, позвал своих людей и прика­
зал им:
— Отправьте и ее на кухню, пусть чистит чеснок!
Среднюю сестру тоже послали на кухню к ее старшей сестре
чистить чеснок.
Доходит очередь до младшей сестры. Устраивают свадьбу,
приводят младшую девушку во дворец.
После этого проходит три дня, пять дней, наконец падишах
ей сказал:
— Не так давно ты кое-что обещала,— и напомнил ей, что она
тогда говорила.
— Потерпи, мой падишах,— отвечала девушка,— через девять
месяцев и десять дней...
И падишах стал ждать, когда исполнится девять месяцев и де­
сять дней. А у султанши тем временем день ото дня стал расти
живот. И вот ее уже буквально на руках носят, считая, что она
должна родить ребенка с золотыми локонами.
В это время ее старшие сестры на кухне злились и говорили
между собой: «Если она родит, как обещала, детей с золотыми
локонами, что с нами будет?»
Короче говоря, проходит девять месяцев, и вот уже считают
дни. Нанимают повитуху.
Тогда одна из сестер, улучив минутку, тайно разыскивает
повитуху и говорит ей:
78

— Послушай, госпожа повитуха, вот тебе горсть монет. Как
только султанша родит, изыщи способ уничтожить детей, а на их
место подложить двух щенков.
Наступает срок, младшая сестра рожает. Смотрит повитуха,
а тут два ребенка, мальчик и девочка, сияющие, как свет дня,
с золотыми локонами. Повитуха тотчас же их забрала и на их
место положила двух щенков.
Приходят к падишаху вестники и говорят:
— Наш падишах, госпожа султанша разрешилась от бремени,
она родила двух щенков.
На этот раз гнев падишаха перешел все границы, он приказал:
— Волоките эту девку и засыпьте по горло камнями! Пускай
ее нечистая слюна каждый день течет изо рта!
Пусть пока эта девушка останется там, где ее засыпали кам­
нями, а мы перейдем к ее детям.
Повитуха положила детей в сундук и бросила его в море.
Вот сундук плывет по морю, плывет, а вблизи от моря, на горе,
один дервиш, удалившийся от мира, разбил шатер и предавался
там молитвам. Он охотился на дичь, ловил рыбу, ел то, что ниспо­
шлет Аллах на пропитание, да благодарил его. Старик-дервиш,
который не вмешивался в мирские дела...
Однажды вышел дервиш на берег моря, чтобы половить рыбу,
и увидел: к нему по воде, переваливаясь с боку на бок, подплывает
сундук. Дервиш тотчас же протянул свой посох к сундуку и сказал:
— О боже, если это какое-то добро, то брошу его снова в море,
а если живая душа, то пусть она будет товарищем моей душе.
Вытащил дервиш сундук на берег, открыл, глядит — и что же
видит? Два ребенка — мальчик и девочка,— да такие сияющие,
что глазам больно на них смотреть, лица их словно кусочки луны!
— О боже,— сказал дервиш,— ты послал мне этих детей, так
пошли же теперь и пропитание для них.
Глядит, а с горы спускается олениха, вымя — полное, ло­
пается от молока. Старик-дервиш тотчас вложил один из сосцов
в рот мальчику, другой — в рот девочке, и олениха стала кормить
их. Потом она оставила детей и ушла. И вот каждое утро и каждый
вечер эта олениха приходила кормить детей. Пока они не отлучи­
лись от молока, это животное заменяло им мать. А старик-дервиш
в радости благодарил Аллаха: эти дети стали для него отрадой.
Так детям исполнилось по три или по четыре года. Олениха
перестала приходить. Теперь дервиш начал кормить-питать детей
мясом дичи.
Проходят годы, дети подросли, стало им по двенадцать или по
тринадцать лет. Однажды дервиш им говорит:
— Послушайте-ка, сынок и дочка, пришел срок моего обета,
я скоро умру. Вот тут моя двустволка, тут моя сеть для ловли рыбы.
Когда я умру, живите, дети, на здоровье. Теперь пусть один из
вас выроет могилу, а другой согреет воду. Обмойте меня, похорони­
те. Когда вам станет трудно, помолитесь над изголовьем моей моги­
лы, и Аллах вам поможет.
79

— Смилуйся, отец-дервиш,— заплакали дети,— как мы будем
жить одни на этой горе без тебя?!
Все напрасно, дервиш в тот же миг умер. Стали дети стонать,
плакать, но что тут можно поделать?
Как велел отец-дервиш, дети разожгли очаг, согрели воду,
обмыли как положено своего отца и похоронили. С этого дня стали
они ловить дичь, рыбу, как делал их отец-дервиш, тем кормились
и жили.
Снова проходит время. Детям исполнилось по четырнадцать
или по пятнадцать лет. И вот однажды падишах отправился на охо­
ту. Преследуя дичь, падишах попал в то место, где стоял шатер,
в котором жили дети. Смотрит падишах, а в шатре мальчик и де­
вочка, такие прекрасные, сияющие так, что глазам больно смот­
реть.
Понравились они падишаху, стал он их ласкать.
— О боже,— сказал падишах,— мне ты даешь щенков, а таких
детей посылаешь на вершину какой-то горы.
Вечером вернулся падишах к себе во дворец, прижал руки
к вискам — задумался. Спрашивают его:
— О падишах, почему ты так печален?
— Как же мне не печалиться,— отвечает падишах,— на верши­
не какой-то горы живут такие прекрасные дети. А мне Аллах дал
двух щенков.
Эти слова падишаха дошли до ушей сестер. Они тотчас же
отправились к повитухе.
— Как же так, госпожа повитуха,— сказали они,— дети-то,
оказывается, не умерли, выросли, говорят, они живут на вершине
такой-то горы. Вот тебе горсть золота, уничтожь их.
Старуха-повитуха тут же поднялась с места, надела зеленую
ферадже, голову покрыла зеленым покрывалом, на ноги натянула
желтые сафьяновые сапожки, взяла в руки палку и, постукивая
ею, отправилась прямо к тому шатру, где жили дети, на вершине
горы.
Входит повитуха в шатер и говорит:
— Ах, доченька, пожалей меня, моя птичка, я иду в Хиджаз ! .
Не пропустить бы мне время намаза, хочу совершить его здесь.
— Входи, матушка, входи,— подбегает к ней девочка, целует
ей лицо, глаза, готовит ей воду для омовения и все, что нужно,
подает полотенце — прислуживает.
Короче говоря, повитуха совершила намаз. Потом они сели,
и после обмена приветствиями и расспросов о здоровье старухаповитуха спросила девочку:
— Ты здесь одна, дочка?
— Нет, матушка,— ответила девочка,— у меня есть брат.
— Где же он?
— Ушел на охоту. Он добывает, а я варю-разливаю...
— Ах, как это хорошо, доченька,— сказала старуха-повиту­
ха,— очень хорошо, но тебе должно быть скучно здесь одной. Вот
говорят, в каком-то месте есть Сам-Он-Танцует-Воротник-Его80

Играет. Попроси своего брата достать эту вещь, она прекрасно
позабавит тебя на вершине этой горы.
— Ах, матушка,— отвечала девочка,— у меня один-единствен­
ный брат. Как же мне посылать его в такую даль, как же не поща­
дить его?
— Ну, что же, доченька, он ведь молодец. Что с ним случится?
За три-четыре дня обернется туда и обратно. А ты потом так поза­
бавишься! — сказала старуха.
Короче говоря, она сильно раззадорила девочку, и та ей отве­
тила:
— Ладно, я попрошу брата достать вещь, о которой ты го­
воришь.
— Как настанет вечер,— стала учить девочку старуха,— ты
обвяжи голову платком и, когда твой брат спросит: «Что с то­
бой?» — скажи: «Что мне тут делать одной на вершине горы.
А говорят, в таком-то месте есть Сам-Он-Танцует-Воротник-ЕгоИграет, достань мне его, и я повеселюсь».
Так они решили, и старуха ушла. А девочка обвязала себе голо­
ву платком и уселась, насупившись. Когда пришел брат, она
встретила его неприветливо, взяла у него из рук сети и прочее.
Мальчик растерялся:
— Что с тобой, сестра? — спрашивает он.
— А что может быть... Ты совсем обо мне не думаешь. Я сижу
тут на вершине горы, как джинн... А я ведь тоже живой человек...
Вот говорят, в каком-то месте есть Сам-Он-Танцует-Воротник-ЕгоИграет. Достань мне его, и он будет меня развлекать, когда тебя
нет,— отвечает девочка.
— Оставь это, сестра, кто знает, где находится та вещь, которую
ты просишь. А вдруг я там погибну. Что ты тогда будешь делать? —
говорит мальчик.
А девочка все настаивает:
— Достань, достань... Ты должен пойти...
Мальчик очень любил свою сестру, не хотел, чтобы она огор­
чалась, и поэтому в конце концов сказал:
— Ну, что делать, в таком случае пойду добывать эту вещь!
Когда наступило утро, мальчик встал, совершил омовение,
потом у изголовья могилы отца-дервиша — намаз в два раката,
сказал: «О боже, сохрани меня невредимым» — и отправился
в путь.
Вот идет он, идет и встречает какого-то дервиша. Мальчик
говорит ему:
— Я слышал, где-то есть Сам-Он-Танцует-Воротник-Его-Играет, я иду его достать.
— Ох, сынок,— отвечает дервиш,— тот, кто тебя за ним послал,
сделал недоброе дело, но иди, и да поможет тебе Аллах. А теперь
слушай меня хорошенько. Возьми вот эти три окка смолы. На
своем пути ты встретишь женщину-дэва. Если мухи влетают
к ней в рот, а вылетают из зада, значит, она спит. А если они влета­
ют к ней в зад, а вылетают изо рта, значит, она бодрствует. Если
81

она не спит, тотчас же сунь ей в рот один окка смолы и хватай
ее за правую грудь 2. Потом спрашивай у нее дорогу, она тебе ее
укажет.
Мальчик простился с дервишем и отправился в путь. Через
некоторое время пришел он к той женщине-дэву. Смотрит: мухи
влетают ей в зад, а вылетают изо рта. Тотчас же мальчик бросил
ей в рот смолу и ухватился за ее правую грудь. Стал сосать, прич­
мокивая. Женщина-дэв оглядела его и говорит:
— Ну, сын человека, если бы ты не ухватился за мою правую
грудь, я бы размахнулась тобой и влепила бы тебя в свою смолу.
Куда это ты идешь?
— Я слышал, есть где-то Сам-Он-Танцует-Воротник-Его-Играет, иду его достать,— ответил мальчик.
— Я об этом ничего не знаю,— сказала женщина-дэв.— Далеко
отсюда живет моя старшая сестра, она больше меня, она знает.
Иди к ней, и она тебе все расскажет.
Мальчик снова пустился в путь. Идет он, идет и встречает
вторую женщину-дэва. Смотрит: у нее тоже мухи влетают в зад,
а вылетают изо рта. Бросил мальчик ей в рот один окка смолы и ух­
ватился за ее грудь. Тогда женщина-дэв и говорит:
— Ну, сын человека, ничего не поделаешь, ты стал моим сы­
ном. Откуда и куда ты идешь?
— Где-то, я слышал, есть Сам-Он-Танцует-Воротник-Его-Играет, я иду его достать,— отвечает мальчик.
— Я об этом ничего не знаю,— сказала и эта женщина-дэв,—
но там дальше живет моя старшая сестра, она больше меня, она
знает. Ступай спроси у нее.
Мальчик уходит и отсюда, опять пускается в путь и спустя
некоторое время добирается до третьей женщины-дэва. Смотрит:
и у нее мухи влетают в зад, а вылетают изо рта. Мальчик бросил
ей в рот оставшуюся смолу и припал к ее груди. Женщина-дэв
ему и говорит:
— Ну, мальчик, если бы ты не пососал мою грудь, я бы размах­
нулась тобой и влепила тебя в свою смолу. Куда ты идешь?
— Я слышал,— отвечает мальчик,— где-то есть Сам-Он-Танцует-Воротник-Его-Играет, я иду его достать.
— Ах, мой птенчик, кто туда идет, живой не возвращается,—
сказала женщина-дэв,— но раз идешь, иди, и посмотрим, что
выпадет на твою долю. Теперь запоминай, что я скажу. Когда
пойдешь отсюда, через некоторое время встретится тебе железная
дверь. Там увидишь жасминовое дерево, оторви от него ветку.
Этим прутом ударишь по железной двери и крикнешь: «ЧанКушу!» Если из-за двери послышится: «Чор-Кушу!» — ты превра­
тишься в камень. Если же раздастся голос: «О душа моя!», скажи:
«Отвори дверь!» Тогда дверь откроется, и оттуда выйдет арап.
У него длинные волосы. Ты намотаешь эти волосы себе на руку
и станешь бить арапа жасминовым прутом до тех пор, пока его тело
не побелеет, как снег. Как только арап станет белым, проси у него
все что захочешь.
82

Мальчик послушал, что говорила женщина-дэв, ушел от нее
и снова пустился в путь. Вот идет он, идет и приходит к железной
двери. Тут он оторвал прут от жасминового дерева, ударил им
в дверь и крикнул: «Чан-Кушу!» Изнутри какой-то голос произ­
нес: «Чор-Кушу!» — и мальчик до колен окаменел. Он еще раз
крикнул: «Чан-Кушу!», ему в ответ: «Чор-Кушу!» — и он стал
камнем до пояса. Мальчик снова крикнул: «Чан-Кушу!», и тогда
опять донесся голос: «Чор-Кушу!» — и мальчик превратился
в камень по самую макушку.
Теперь перейдем к его сестре.
Девочка ждала своего брата, ждала один день, пять дней, десять
дней и решила, что, брат, видно, не вернется. Стала она плакать,
стонать, рвать на себе волосы. Наконец совершила девочка над
изголовьем отца-дервиша намаз в два раката, собралась и отпра­
вилась в путь той же дорогой, которой ушел ее брат. Через некото­
рое время девочка встретила дервиша, и тот спросил, куда она
идет. Девочка рассказала. Тогда дервиш ей сказал:
— Ах, девочка, своего брата ты загубила и теперь сама идешь
туда же.
Дервиш дал ей тоже три окка смолы и объяснил, что она должна
сделать, когда встретится с женщинами-дэвами.
Девочка, так же как ее брат, заходит поочередно к трем женщинам-дэвам, бросает им в рот смолу, припадает к их грудям. Третья
женщина-дэв повторяет девочке то, что рассказывала мальчику.
Наконец девочка приходит к железной двери, ударяет по ней
жасминовым прутом и кричит: «Чан-Кушу!» Изнутри раздается
голос: «О душа моя!» Тогда девочка говорит: «Открой дверь, ЧанКушу».
Так три раза ударяла девочка прутом в дверь и три раза крича­
ла. На третий раз дверь открылась, и оттуда вышел черный как
уголь арап. А этот арап, между прочим, был в прошлом девушкой.
Когда к нему являлись юноши, он приходил в ярость и превращал
их в камень. До той поры ни одна девушка туда не приходила.
Арап вышел из двери и говорит: «К вашим услугам, госпожа!»
Девочка тут же намотала себе на руку волосы арапа и стала его
бить жасминовым прутом. Била, била, колотила, пока тело арапа
не стало белым как молоко. Как только арап побелел, он сказал:
— Приказывай, моя султанша!
— Пусть эти камни поскорее снова станут людьми, а мой брат
пусть будет последним,— приказала девочка.
Смотрит она: началось настоящее столпотворение. Все камни
ожили, каждый принял свой прежний облик, все хватают свое
оружие, садятся на коней — торопятся пуститься в путь в свою
страну, на свою родину, к себе домой.
Самым последним ожил брат девочки. Обнялись они. Девочка
приказала арапу:
— А ну ступай впереди нас!
Арап пошел впереди, а они посмотрели назад и увидели: за
ними следом двинулись сады, виноградники, кони, арбы, дворцы,
83

невольницы. Вся страна пустилась в путь вместе с ними. И на
том морском берегу, в месте, где разбит их шатер, возникла огром­
ная страна. Так вот, пришедшие с ними люди и были той вещью:
Сам-Он-Танцует-Воротник-Его-Играет.
Тут начались
забавы
и развлечения, всего стало в изобилии.
Однажды падишах снова поехал на охоту. Вдруг видит он: дома,
дворцы. Падишах очень удивился, а навстречу ему выходит арап,
которого привела девочка. Он приветствует падишаха и говорит:
— Пожалуйте, мой падишах, отдохните немного.
Падишах входит, садится. Брат и сестра готовят угощение.
Арап одел девочку в одежду мальчика, и они оба проворно прислу­
живают падишаху. Падишах поел, а когда стал пить кофе, за­
грустил и начал плакать. Арап снова ему говорит:
— Мой падишах, почему вы так опечалились?
— Ах, и не спрашивай,— отвечал падишах,— нет у меня
детей. А я так хотел детей. Вот я и подумал: «А что, если бы это
были мои дети?» — и расстроился.
Тогда арап тотчас же сбросил феску с головы девочки, и ее
волосы рассыпались по плечам.
— Мой падишах,— сказал тут арап,— это ваша дочь, а это —
ваш сын. А мать их зарыта по горло в грязной яме. Все эти пакости
устроили их тетки и повитуха.
Падишах вспомнил все, что сделал, и в раскаянии упал в обмо­
рок, словно пораженный молнией. Спустя некоторое время, придя
в себя, падишах прижал детей к своей груди и приказал:
— Скорее вытащите их мать из ямы и отведите в баню.
И вот уже мальчик и девочка идут со своим отцом во дворец.
Первым делом падишах зовет повитуху и говорит ей:
— Что хочешь: сорок ножей или сорок мулов?
— Сорок ножей в головы врагов,— отвечает повитуха, —а мне
дайте сорок мулов, и я поеду к себе домой.
— Потом падишах спрашивает у предательниц-сестер: «Сорок
ножей или сорок мулов?»
Короче говоря, привязали этих трех женщин к хвостам мулов
и каждого мула стали бить по крупу плетьми. И так все женщины
были разорваны на куски на вершине какой-то горы. А за матерью
мальчика и девочки стали ухаживать доктора, лекари и вылечили
ее. Тогда арап и говорит:
— Дайте мне позволение, я тоже уйду в свою страну.
Арапа отпустили, и он ушел.
Они достигли цели своих желаний, достигнем и мы нашей цели.
23. Камень терпения
То ли было, то ли не было. В давние времена жили муж с женой.
На всем белом свете у них была только о^на-едйнственная дочь.
Девушка каждый день ходила к источнику за водой, которую
приносила в медном кувшине.
84

Однажды пошла она к источнику и, когда, набрав кувшин
воды, собиралась уйти, на камень у источника сел воробей и сказал:
— Ах, девушка, увы, девушка! Сорок дней ты будешь сторо­
жить в головах у покойника...
А девушка ответила:
— Кыш, пошел прочь, прах на твою голову... Моя одежда —
шелк, моя еда — рис .
Так три дня подряд прилетала птица и повторяла одни и те же
слова. Наконец девушка не выдержала и рассказала обо всем
родителям. Те испугались, как бы не случилась какая-нибудь
беда с их дочерью. Поэтому отец девушки сказал жене:
— Давай уедем из этой страны, может быть, избежим не­
счастья, которое ждет нашу дочь.
Они приготовили дорожные припасы и сразу же пустились
в путь.
Мало ли они шли, много ли шли... В чужой земле заметили
вдалеке какой-то дом. Подошли к дому, постучали в дверь, чтобы
переночевать и отдохнуть, но никто им не открыл. «Видно, хозяев
нет»,— решил человек и налег на дверь плечом. Но дверь не откры­
лась. Нажала на дверь его жена — тоже не получилось... Тогда
девушка сказала:
— Попробую я...
Только она толкнула дверь, как та сразу распахнулась настежь.
Девушка вошла в дом, и вдруг дверь за ней захлопнулась сама
собой. Долго они старались открыть дверь снова: с одной стороны
родители девушки, а с другой — она сама, но все было напрасно.
Оставив родителей снаружи возле двери, девушка стала обхо­
дить дом внутри, поднялась по лестнице, открыла дверь в какую-то
комнату, а в ней оказалась на полу постель, а на постели лежал
покойник. Комната была обставлена, прибрана. Рядом с ложем
покойника стояли таз и кувшин. Другие комнаты дома тоже были
обставлены и прибраны. Девушка спустилась вниз, подошла к на­
ружной двери, рассказала родителям, что увидела наверху дома,
и закончила словами:
— Видно, так мне на роду написано... Что поделаешь? Судьбу
не переменишь. Поэтому оставьте меня и уходите.
Родители сначала стали плакать, сетовать, не хотелось им
покидать единственную дочь, но потом тоже поняли, что все
бесполезно, и, покорившись судьбе, ушли оттуда.
А девушка опять поднялась в комнату, где лежал покойник,
села у изголовья его постели и принялась считать дни...
Каждый день она старательно подметала весь дом, меняла
воду в кувшине, потом вновь садилась на свое место и ждала...
Так день за днем прошло двадцать пять, тридцать дней...
Как-то раз девушка увидела, что мимо дома проходят цыгане.
Она окликнула одну цыганку, и та подошла к окну:
— Девушка, не станешь ли мне подружкой?
И цыганка ответила:
— Ладно, стану...
85

Тогда наша девушка бросила цыганке веревку, чтобы она обвя­
зала себя за талию, и втащила ее через окно наверх. Цыганка
начала бегать туда-сюда, помогать девушке. Но возле покойника
девушка по-прежнему сидела сама.
И вот миновало уже тридцать девять дней, девушка много
ночей провела без сна и сказала цыганке:
— Иди сюда, побудь у изголовья постели, я ненадолго при­
лягу...
Цыганка ответила: «Ладно» — и села в головах у покойника.
А девушка легла, думая немножко поспать и тут же проснуться,
но никак не могла очнуться от сна...
Пусть она спит...
В это время как раз истекли сорок дней. Покойник, лежавший
на постели, ожил. Он схватил за руку цыганку, сидевшую у него
в головах, и спросил:
— Это ты уже сорок дней стережешь меня?
— Я,— отвечала цыганка.
— Пойдешь с божьей милостью за меня замуж?
— Пойду.
И юноша женился на цыганке.
Когда девушка проснулась, она поняла, что случилось, но не
сказала ни слова. И вот уже в доме цыганка стала госпожой, а наша
девушка — служанкой...
Однажды хозяин дома сказал:
— Я еду в город, что вам привезти в подарок?
Цыганка ответила:
— Купи мне разноцветные стеклянные бусы, металлические
блестки и лепешку.
А девушка попросила:
— Купи мне куклу, камень терпения и нож с черной ру­
кояткой.
Человек приехал в город, купил то, что хотела цыганка, а когда
стал покупать подарки для девушки, хозяин лавки посоветовал:
— Спроси у того, кому ты это покупаешь, что он будет с этим
делать.
Забрав купленное, человек возвратился домой. Первым делом
он отдал подарки цыганке. Она надела на шею бусы, украсилась
блестками, а лепешку разломила на куски, разложила по подушкам
и стала ходить от одной подушки к другой, попрошайничая:
«Госпожа, подай кусочек хлеба...» А хозяин дома спрятался
в одном месте и наблюдал за ней, думая при этом: «Ну-ну, по­
глядим...»
Потом хозяин отдал подарки девушке и снова спрятался.
Девушка положила нож с черной рукояткой рядом с собой,
а камень терпения и куклу — впереди себя и начала им расска­
зывать:
— О камень терпения, я была единственной дочерью у своих
родителей. Однажды я пошла за водой. У источника какая-то
птица сказала мне: «Ах, девушка, увы, девушка! Сорок дней ты
86

будешь сторожить в головах у покойника...» Камень терпения,
кто терпеливее — ты или я?
Как только девушка об этом заговорила, кукла начала припля­
сывать, а камень терпения стал разбухать...
— Я сказала своим родителям, о чем меня предупредила пти­
ца, и они, надеясь спасти меня от злой судьбы, уехали из страны.
По пути мы прибыли в этот дом. Родители пытались открыть дверь
в дом, но так и не смогли. А я только толкнула дверь — она тотчас
отворилась и сразу же захлопнулась за мной. Я оказалась в доме,
мои родители — снаружи. Мне никак не удавалось открыть дверь
и впустить родителей в дом. Тогда я поднялась наверх и увидела
покойника, лежавшего в комнате. Я поняла, что это моя судьба...
Камень терпения, ты терпеливее или я?
Кукла непрерывно приплясывала, а камень терпения еще
больше разбух и продолжал разбухать...
Девушка рассказывала дальше:
— Однажды мимо дома проходили цыгане. Я взяла к себе
девушку-цыганку, думая, что она станет мне верной подругой.
Целых тридцать девять дней я сидела у изголовья постели с покой­
ником. В последний день я не вынесла бессонницы и решила немно­
го поспать, а в головах покойника оставила цыганку. Пока я спала,
покойник ожил. Он взял в жены цыганку, сидевшую у изголовья
его постели, а я стала служанкой в этом доме... Камень терпения,
ты терпеливее или я?
Тут камень терпения — крак! — и лопнул. А девушка сказала:
— Даже ты не смог выдержать, как же вынести это мне?!
Девушка схватила нож с черной рукояткой и хотела вонзить
его себе в сердце, но в это время юноша^выскочил из своего укрытия
и поймал руку девушки. Он кликнул цыганку и спросил ее:
— Что хочешь: нож с черной рукояткой или сорок мулов?
Цыганка ответила:
— Пусть нож с черной рукояткой вонзится в грудь твоей
возлюбленной... Я хочу сорок мулов, сяду верхом и поеду домой,
к своему отцу.
Цыганку привязали к хвостам мулов. Сорок мулов, протащив
цыганку по горам и камням, разнесли ее на тысячу кусков.
Юноша и девушка устроили свадьбу, пир на сорок дней и сорок
ночей.
Они достигли цели своих желаний.

24. Утелек
То ли было, то ли не было... Жил один падишах. У него была
жена и уже взрослая дочь. Случилось так, что жена падишаха
тяжело заболела. Она велела позвать падишаха и сказала:
— Мой падишах, я скоро умру. Возьми мое алмазное кольцо.
Кому это кольцо окажется впору, на той женись.
— Ладно,— ответил падишах.
87

Вскоре жена падишаха умерла. Прошло время, горе падишаха
утихло, и он снова собрался жениться. И вот в стране стали разы­
скивать подходящую девушку. Попробуют надеть девушке на палец
то кольцо, но все время оказывается, что кому-то тесно, а кому-то
свободно. Одним словом, ни на чей палец это кольцо не подошло.
Однажды дочь падишаха взяла это кольцо в руки и стала
вертеть его, играть им. А люди падишаха в это время раздумывали:
«Кому предложить, кому отнести это кольцо?» Девушка, играя
кольцом, решила просто так надеть его на свой палец, и оказалось,
что кольцо точь-в-точь ей впору. Падишах был тут же, он это
увидел и сказал:
— Дочка, я женюсь на тебе.
Девушка стала плакать, умолять:
— Я же твоя дочь! Как же ты можешь жениться на мне? Что
скажут люди?..
Но что ни говорила девушка, что ни делала, никак не могла
убедить отца отказаться от своего намерения.
— Таково завещание твоей матери,— сказал падишах,— я же­
нюсь на тебе.
Девушка видит, что не может она отговорить от этого своего
отца, и соглашается:
— Батюшка,— говорит она,— дай мне сорок дней сроку. Я по­
думаю и после этого выйду за тебя замуж.
И вот стала девушка думать все ночи до утра: «О боже, что
мне делать, как мне поступить?!»
Наступает тридцать девятая ночь, и девушка говорит отцу:
— Я выйду за тебя замуж, отец, с одним условием. Сделай мне
три смены платьев: одно пусть будет изукрашено жемчугом, дру­
гое — алмазами, а третье пусть будет меховое, но мехом наружу
(как нынешние шубы). Башлык, перчатки, чулки — все тоже
должно быть меховое.
— Ладно,— сказал падишах.
Тотчас позвал он портных, изготовили платья, принесли их.
Девушка встала среди ночи, надела сначала платье с жемчугом,
поверх него — с алмазами, а сверху меховое. «О боже, будь мне
помощником!» — сказала девушка, потихоньку вышла через воро­
та сада и ушла из дому.
Отправилась девушка в горы. Там она залезла в дупло какого-то
дерева и улеглась спать.
Наступило утро. Сын бея этой страны поехал на охоту. Все
его спутники куда-то рассеялись, а он выехал прямо на то место,
где было то дерево. Вдруг он видит: в дупле дерева лежит какой-то
зверь, ни на какого зверя не похожий. Сын бея приблизился к нему,
и зверь сначала испугался. Потом, когда сын бея стал его тихонь­
ко гладить, зверь начал урчать: «Биджи-биджи». Этот зверек
так понравился сыну бея, что он взял его с собой и отвез во дворец.
Каждый раз, как сын бея гладил зверька, он урчал: «Биджибиджи». Сын бея дал ему прозвище Утелек, Попробовали кормить
его разной едой, и Утелек ел все, что едят люди. Для него пригото88

вили чистое место и стали давать еду в то же время, когда ели сами.
Все в доме полюбили Утелека — безобидный зверь...
В той стране один раз в год бывала ярмарка. На эту ярмарку
приезжали девушки на выданье и юноши, которым пора жениться.
Юноши приглядывали себе там невест.
И вот снова наступило время такой ярмарки.
Сын бея в первый день ярмарки тоже встал утром рано, приодел­
ся, украсился — приготовился.
— Утелек,— сказал он,— я иду на ярмарку присмотреть себе
невесту.
А Утелек отвечал урчанием: «Биджи-биджи».
Вышел сын бея через ворота на улицу, а свой кушак забыл
наверху, в доме.
— Послушайте, я забыл свой кушак, принесите мне его,—
сказал он, и тотчас же раньше всех спохватился Утелек, взбежал
наверх, взял кушак и возвратился. Сына бея охватил гнев:
— Сколько служанок и слуг в доме, и никто, кроме Утелека,
не принес мне кушак.
В гневе сын бея порвал свой кушак, и Утелек очень огорчился.
Девушка тотчас пошла в комнату, где она спала, и там переоде­
лась в платье с алмазами. Убегая из дома своего отца, она изрядно
набила карманы золотом... И вот сейчас она наняла экипаж. А пе­
ред тем как выйти из дома сына бея, девушка свои другие платья,
меховое и расшитое жемчугом, спрятала в одном месте. Короче
говоря, незаметно для всех девушка направилась прямо на ярмар­
ку. Там она уселась за стол недалеко от стола сына бея, напротив
него. Юноша увидел эту девушку, и она ему очень понравилась.
Он подошел к ней, стал расспрашивать о здоровье, самочувствии,
они начали беседовать:
— Чья ты дочь? — спрашивает сын бея.
— Я дочь купца Не-Знаю-Какого-Бея,— отвечала девушка,
называя выдуманное имя.
— Где ты живешь? Как называется ваш квартал?
— Квартал Рвущих-Кушаки.
Юноша так влюбился в девушку, так увлекся ею, что забыл,
как, выходя из дому, порвал свой кушак... Одним словом, они
некоторое время там разговаривали, шутили... Когда народ начал
расходиться, девушка тоже встала и говорит:
— Знаете, у моего отца очень плохой характер. Если я опоздаю,
он разгневается.
Девушка села в свой экипаж и вернулась домой раньше юноши.
Она незаметно вошла в дом, снова надела свое меховое платье
и забилась в свой угол. Немного спустя вернулся и юноша. Утелек
тотчас встретил юношу.
— Утелек, Утелек, ступай прочь, ты мне больше не нужен.
Сегодня я видел одну красавицу — вот если бы ты был ростом
в одну пядь и носил на спине горб, я бы взял тебя с собой погля­
деть на эту красавицу. Теперь я на ней женюсь.
— Биджи-биджи,— отвечала девушка на эти слова сына бея.
89

На следующее утро сын бея стал посылать своих домашних
свататься и сказал им:
— В квартале Рвущих-Кушаки есть дочь купца такого-то.
Найдите мне ее.
Но никто не знал ни такого квартала, ни дочери такого купца...
Мир — котел, они — как черпак в котле, но ни квартала РвущихКушаки, ни такой девушки так отыскать и не смогли.
Прошел год. В следующем году опять настает день ярмарки.
Юноша утром одевается, прихорашивается и уже собирается
выйти из дому, как вдруг замечает, что на этот раз он забыл часы.
— Знаете, я забыл свои часы, скорее принесите! — закричал
он, и Утелек снова раньше всех взбегает наверх, хватает часы
и приносит их. Опять сын бея разгневался.
— Эх вы, столько служанок и слуг в доме! Я приказываю
что-то, и бежит исполнить этот зверь. Разве некому кроме Утелека
принести мои часы?! — закричал сын бея и в гневе разбил свои
часы. Утелек от этих его слов снова очень огорчился.
Как только сын бея ушел из дому, девушка надела на этот
раз платье, расшитое жемчугом, и тоже отправилась на ярмарку.
Она вновь села за стол напротив юноши, и тот сразу же подбежал
к ней:
— О моя султанша! Где ты была? Я столько раз посылал
разыскивать тебя, но так и не смогли тебя найти.
— Что же, мой бей, разве я тебе не говорила, что мой отец —
купец,— сказала девушка.— Дела моего отца переменились, и мы
переехали в другой дом. Теперь мы живем в квартале Разбивающих-Часы...
Короче говоря, и в этот день сын бея и девушка сидели неко­
торое время вместе, приятно беседовали, шутили. К вечеру девуш­
ка и говорит:
— Мой отец беспокоится, я пойду.
Она встает с места раньше юноши, а сын бея на этот раз снимает
с пальца алмазный перстень и надевает его девушке на палец.
Девушка садится в экипаж и уезжает домой.
Спустя немного времени возвращается домой и юноша. Он го­
ворит своей матери, умоляет ее:
— Знаешь, матушка, я опять видел на ярмарке ту девушку.
Она, оказывается, переехала в другой дом. Сказала, что живет
теперь вквартале Разбивающих-Часы. Поищите, найдите мне ее...
На следующий день домашние юноши снова пускаются в путь
и целый год беспрерывно ищут квартал Разбивающих-Часы.
В сказках время быстро бежит... На следующий год опять
наступает пора ярмарки. Юноша с утра пораньше мчится на то
место, где виделся с девушкой. Но ее нет. Юноша ищет, рыщет,
ждет девушку до вечера. Но в этом году девушка на ярмарку, видно,
не приехала...
Вечером бедный юноша вернулся домой печальный: два гла­
за — два ручья. Как ни утешали его мать и отец — все напрасно...
И вот день ото дня юноша стал худеть, желтеть. «Или я найду
90

эту девушку и женюсь на ней, или умру»,— сказал он себе и от
горя слег в постель. Стал он совсем больным, лежит пластом...
В конце концов однажды юноша пожелал:
— Сколько бы ни было в этой стране моих друзей и приятелей,
пусть каждый из них сварит для меня миску похлебки — так
я с каждым попрощаюсь...
Это желание юноши стало известно повсюду, и все — друзья,
приятели, близкие и дальние родственники, знакомые — стали
варить похлебку и приносить миску юноше. А он опускал в похлеб­
ку ложку, помешивал и потом, не пробуя, отдавал обратно. Его
домочадцы тоже приготовили каждый по миске похлебки. Даже
Утелек и тот метался, стонал, словно хотел сказать: «Я тоже хочу
сварить». Юноша услышал его жалобные стоны и спросил:
— Чего хочет Утелек? Я еще не умер, а вы уже начали его
мучить!
— Сынок,— отвечала мать юноши,— он ищет сковородку
и кастрюлю. Видно, хочет приготовить похлебку. Мы его не пуска­
ем, боимся, что он спалит себе шерсть.
— Пустите, пусть приготовит,— сказал юноша.
Зверька пустили на кухню. Девушка вошла туда, подперла
чем-то дверь изнутри, чтобы никто не вошел и не увидел ее, приго­
товила похлебку и бросила в миску перстень, сняв его со своего
пальца. Потом она окликнула одну из служанок: «Биджи-биджи!» — и послала с нею похлебку сыну бея.
Юноша приподнялся на постели, взял похлебку, помешал в ней
ложкой, и что-то звякнуло на дне миски. Сын бея тотчас прямо
подпрыгнул и уселся на кровати. Смотрит — а в миске его кольцо...
То кольцо, которое он год назад дал на ярмарке девушке. Тут он
понял, в чем дело, пришли ему на ум в этот миг и «квартал Рвущих-Кушаки», и «квартал Разбивающих-Часы».
Юноша тотчас же приказал окружающим:
— Скорее приведите мне Утелека, я его зарежу!
— Сжалься, сынок,— говорит ему мать,— волосок, что ли,
попался в похлебке? Чем он провинился? Пожалей, не губи бедного
зверька! Он останется нам как память о тебе.
— Нет, приведите его сюда, я его зарежу...
Утелека привели. Сын бея встал с постели, уложил на нее
Утелека и осторожно разрезал бритвой меховое платье девушки.
И тут появилась в своем алмазном наряде та красавица, которую
он видел на ярмарке. Увидев ее перед собой, сын бея воскликнул:
— Ах ты безжалостная! Неужели твоей душе угодно было
так меня мучить?!
— А ты почему мной так пренебрегал? Разорвал кушак, разбил
часы, которые я принесла.
Короче говоря, они простили друг другу вину. И юноша день
ото дня стал поправляться.
Потом устроили свадьбу на сорок дней и сорок ночей, и сын
бея женился на дочери падишаха.
Они достигли цели своих желаний, а мы залезем на кровати.
91

25. Отец шести дочерей
То ли было, то ли не было. В одной стране жил некий чело­
век, и было у него шесть дочерей. Вот жили они себе — по­
живали...
Как-то раз этот человек пошел в кофейню, и там один из его
соседей сказал ему:
— Здравствуй, отец шести сучек.
Человек этот так смутился, так застыдился, что даже звука не
издал в ответ... И стал об этом думать.
Пришел человек домой и все думает. Старшая дочь его спраши­
вает:
— Отец, о чем ты думаешь?
Человек сначала не хотел говорить, почему он стал таким
задумчивым и печальным, но, когда дочь стала к нему очень
приставать, ответил: «Вот так-то и так-то сказал мне такой-то
сосед».
— Да стоит ли об этом думать? — сказала девушка.— Я-то
решила, что меня посватали, поэтому ты так задумался.
И тут этот человек еще сильнее задумался.
Так продолжалось пять вечеров: человек шел в кофейню и сосед
каждый раз говорил ему: «Здравствуй, отец шести сучек». Ниче­
гошеньки не мог ответить на это человек, возвращался домой
и сидел задумчивый и печальный, а дочери поочередно подходили
к нему и спрашивали: «О чем ты думаешь, отец?» А когда человек
объяснял им, они отвечали: «А мы было решили, что нас хотели
взять замуж, поэтому ты так задумался». И этими словами они его
еще больше огорчали.
На шестой день человек вернулся домой снова в глубокой
печали. На этот раз его спросила самая младшая дочь:
— О чем ты задумался, отец?
— Дело обстоит так-то и так-то, дочка,— ответил человек.
— Не стоит придавать этому значения, отец,— сказала млад­
шая дочь.— Завтра вечером снова пойди в кофейню. Если тот
сосед опять скажет тебе: «Здравствуй, отец шести сучек», ты ему
ответь: «Здравствуй, отец шести кобелей». Может статься, что
у того человека как раз шесть сыновей...
На следующий вечер отец шести дочерей снова пошел в кофей­
ню. Появился тот же сосед, и, как только он сказал: «Здравст­
вуй, отец шести сучек», человек ему ответил: «Здравствуй, отец
шести кобелей». Но тут сосед произнес:
— Мои-то кобели добудут золотое яблоко у сына бея из карма­
на. А твои сучки смогут ли?
Человек опять не нашелся, что ответить на эти слова. В печали
вернулся он домой. Когда младшая дочь его спросила: «Что
случилось, отец?» — он пожаловался:
— Дочка, тот человек снова встретил меня словами: «Здрав­
ствуй, отец шести сучек», а я ему на это: «Здравствуй, отец шести
кобелей». Тогда он сказал: «Мои-то кобели добудут золотое яблоко
92

у сына бея из кармана. А твои сучки смогут ли?» Я не знал, что
ответить ему...
— Не обращай на это внимания, отец. Конечно, я тоже смогу
добыть это яблоко. Завтра вечером снова иди в кофейню. Если тот
человек опять это скажет, ты ответь: «И моя дочь сможет...»
Побейся с ним об заклад на большие деньги. Даст бог, и я не
заставлю тебя конфузиться.
На следующий вечер этот человек снова пошел в кофейню.
И опять вот так же, слово за слово, возник спор: «Мой добудет...»,
«И моя сможет добыть...» Все жители собрались вокруг них. А тут
как раз проходила ночная стража. Обоих спорщиков схватили
и тотчас же отправили в тюрьму. Но поскольку они и здесь продол­
жали спорить: «Мой добудет...», «И моя сможет добыть...», то
было решено: «А ну-ка отправим их к властям!» Там в присутст­
вии судьи спорщики договорились послать за золотым яблоком
сына одного спорщика вместе с дочерью другого.
Перед тем как отправить юношу и девушку в путь, ее переоде­
ли в мужское платье, дали ей имя Али, а ему наказали:
— Если ты причинишь дочери этого человека какой-нибудь
вред, мы с тобой сделаем то-то и то-то...
Потом посадили их на коней и отправили в путь. И юноша
стал теперь называть девушку Кум Али.
После того как юноша и девушка проехали, наслаждаясь тюль­
панами и гиацинтами, попивая кофе и покуривая табак, довольно
большое расстояние, им попался мост через речку. Кони их испу­
гались и никак не хотели ступить на этот мост. Как они ни понука­
ли коней, не могли заставить их перейти через мост на другую
сторону реки. И вот юноша и девушка уже решили повернуть назад.
Тут девушка и говорит юноше:
— Ты поезжай себе, а я совершу омовение и тут же догоню
тебя.
Юноша закурил папиросу и повернул коня назад, а девушка,
совершая омовение, подумала: «Конечно же, коню что-то на мосту
мерещится, вот он и пугается. Если я завяжу ему глаза, он перейдет
через мост».
Тотчас же девушка поднялась с места, завязала коню глаза и,
как только подъехала к мосту, ударила коня плетью так, что он
бросился через мост со всех своих четырех ног.
А юноша, обернувшись на миг издали, увидел, что девушка
переехала через мост. Он окликнул девушку, и она махнула ему
рукой: дескать, иди сюда. Юноша тут же повернул к мосту, но
когда подъехал к нему, то, как ни погонял коня, через мост пере­
ехать так и не смог. Хлестал он своего коня, хлестал и забил до
смерти. А так как место, куда они направлялись, находилось очень
далеко, юноша не решился идти туда пешком, и поэтому, делать
нечего, ему пришлось вернуться назад. Взвалил он себе на спину
седло коня и отправился в сйЪю страну...
Тем временем девушка ехала, ехала, и вот наступил вечер.
Время позднее. Девушка увидела впереди себя деревню в несколь93

ко домов и подумала: «Заеду-ка я сюда и проведу здесь ночь».
Подъехала она поближе и возле одного из домов заметила ста­
рушку.
— Бабушка,— сказала ей девушка,— я божий странник. Не
приютишь ли ты меня в своем доме на эту ночку?
А у старушки никого не было, и она ответила:
— Входи, входи.
Девушка в эту ночь рассказала старухе все, что с ней случи­
лось, объяснила, что едет добывать золотое яблоко у сына бея
из кармана.
На следующий день старуха дала ей дрожжей, в придачу к это­
му собачку пуделя и сказала:
— Пуделя от себя не отпускай. Теперь слушай. Ты проедешь
довольно большое расстояние, и встретится тебе на пути огромное
озеро. Брось в него половину дрожжей, и оно расступится перед
тобой, разделится надвое. Переедешь через него и окажешься
в стране сына бея. Но смотри не потеряй другую половину
дрожжей.
— Хорошо, бабушка,— ответила девушка и отправилась в путь.
Ехала она, ехала, и встретилось ей на пути озеро. Она тотчас
же бросила в озеро половину дрожжей — и озеро расступилось
надвое. Девушка, звеня подковами коня, переехала озеро — и оно
снова сомкнулось. Смотрит девушка: напротив нее большой дворец,
а возле его дверей прогуливается сын бея. Поднял сын бея голову
и увидел, что навстречу ему едет юноша, только слишком уж
красивый юноша, а рядом бежит пудель. Сын бея тотчас встретил
юношу, они обменялись приветствиями, и сын бея, разузнав о здо­
ровье юноши, спросил его:
— Как тебя зовут?
— Кум Али,— отвечала переодетая девушка.
Некоторое время спустя сын бея пошел к своей матери и сказал:
— Матушка, к нам пожаловал гость по имени Кум Али, но
с виду совсем как девушка, очень похож на девушку. Я в него
влюбился. Что теперь делать? Как нам узнать, девушка это
или нет?
— Сынок, есть простой способ,— отвечала мать,— вечером,
ложась спать, положи под простыню гостю несколько лепестков
розы. Девушки очень горячие. Если это девушка, то к утру лепестки
высохнут. Так мы и узнаем.
А надо сказать, что собачка пудель понимала человеческую
речь. Она услышала это и тотчас же побежала рассказать обо всем
девушке.
Наступил вечер. Сын бея все время прислуживал сам, никаким
слугам ничего не поручал. Прошло время, настала пора ложиться
спать, и он сказал гостю:
— Ну, Кум Али, иди в уборную и ложись спать.
Пока девушка ходила в уборную, сын бея насыпал под просты­
ню на постели гостя лепестков розы и, так оставив, удалился.
Девушка сделала свои дела и вернулась. Она чуть-чуть смяла
94

постель, но ложиться не стала. Провела время до самого утра,
покуривая папиросы.
Когда настало утро, сын бея, кашляя и чихая, вошел к девушке,
чтобы узнать, проснулся ли гость. Пришли служанки убрать
постель, и сын бея увидел, что лепестки розы как были, так и оста­
лись совершенно свежими. После этого сын бея снова отправился
к своей матери.
— Матушка, что нам делать? Как узнать, девушка это или
нет? — спросил он.
Тут его мать посоветовала:
— Возьми гостя с собой на базар. Поведи его в ряды ювелиров,
торговцев драгоценными камнями. Если это девушка, то она,
конечно, любит украшения и захочет купить разные побрякушки.
Кроме того, по пути ударь ее сильно локтем, вроде нечаянно. Если
это девушка, то она заплачет.
Сын бея поступил, как сказала ему мать: взял Кума Али
с собой на базар и, когда они шли, словно в шутку ударил того
в подбородок. У Кума Али выпал, сломавшись, передний зуб. Но
Кум Али воскликнул: «Не беда!», вынул из кармана жемчужину
и вставил ее на место выпавшего зуба.
Пришли они в ряды ювелиров. Кум Али не заинтересовался
ни жемчугом, ни алмазами. Через некоторое время он, как будто
заскучав, спросил:
— Помилуй, что мы тут делаем? По дороге, пока я сюда ехал,
я потерял свой нож. Отведи меня к оружейникам, я куплю себе
нож.
Пошли они в ряды оружейников. Кум Али купил там нож
и заткнул его себе за пояс.
Вернулись они во дворец. Юноша отправился к матери, расска­
зал ей обо всем, что произошло, и стал умолять:
— Послушай, матушка, как же быть? Девушка это или юноша?
Есть ли способ узнать об этом?
— Сынок,— сказала мать,— возьми гостя с собой в баню. Тогда
все выяснится.
Пришел сын бея к гостю и спросил:
— Кум Али, не хочешь ли пойти в баню?
— Хочу,— отвечала девушка,— пока я ехал по дорогам, весь
пропылился.
Пошли они в баню. Сын бея тут же скоренько разделся, а девуш­
ка стала раздеваться очень медленно.
— Ну же, скорее! — сказал сын бея, а девушка ему отвечала:
— Накажи бог этого портного! Сделал мне очень тугие петли,
никак не расстегнуть...
Некоторое время она так обманывала сына бея, а потом сказа­
ла ему:
— Иди внутрь, я сейчас приду.
Как только сын бея ушел в баню, девушка тотчас же вынула
у него из кармана золотое яблоко, потом написала записку и поло­
жила ее в карман юноше.
95

После этого вскочила она на коня и тут же ускакала.
Ехала девушка, ехала и приехала к озеру. Бросила она в озеро
оставшуюся половину дрожжей, озеро расступилось, и девушка
пересекла его. Приехала она к старухе, оставила ей ее пуделя
и оттуда отправила к себе в страну телеграмму: «Золотое яблоко
добыла, еду».
И вот в стране девушки уже гремит музыка, звучат свирели,
грохочут большие и маленькие барабаны... Все вышли встречать
девушку, а она, приблизившись к встречающим, достает из своего
кармана яблоко, показывает его всем — яблоко прямо огнем горит,
сверкает. И вот люди подхватили девушку, отвели ее к городской
управе, того, другого спорщика, посрамили, а девушке и ее отцу
назначили жалованье. Стали они богатые, зажили в покое и бла­
гополучии...
А мы теперь перейдем к сыну бея. Юноша тогда ждал, ждал
в бане, никто так и не пришел... Вышел юноша в комнату, где они
с Кумом Али раздевались, и увидел, что его здесь нет. Поискал
он его в других комнатах — нет и нет... «Ах, видно, мы его обиде­
ли»,— подумал сын бея, оделся, стал искать в кармане платок, что­
бы вытереть себе лицо, и попалась ему в руки записка. Сын бея ее
прочел, а там было написано:
«Летом пришла, осенью ухожу,
Девушкой пришла, девушкой и ухожу».
А внизу записки приписан адрес: «В такой-то стране, в таком-то
доме, дочь такого-то, такая-то». Пошарил рукой сын бея в другом
кармане, а золотого яблока нет. Отправился он прямо домой
и рассказал матери все, что произошло.
Тогда они позвали старуху-ведьму. В саду у сына бея жила
стая голубей и голубок. Поймали они двух горлинок, дали их
старухе-ведьме, еще дали ей адрес девушки, и сын бея сказал:
— У девушки вместо одного из передних зубов жемчужина.
По ней ты узнаешь девушку, иди и передай ей этих горлинок.
Старуха-ведьма тотчас садится в глиняный кувшин и — вз-з-зз-з! — в один миг оказывается в стране девушки. Сразу же находит
дом, и вот сестры девушки встречают старуху-ведьму:
— Бабушка, какие красивые у тебя горлинки, продай их нам,—
попросили они старуху, а та им и говорит:
— За деньги не продам, а отдам той, кто подарит мне самую
красивую улыбку.
Девушки — народ очень смешливый, стали сестры пере­
смеиваться: «Хи-хи, ха-ха!» А младшая девушка в это время
спала наверху. Проснулась она от смеха своих сестер, спустилась
вниз, увидела голубок и сказала:
— Ах, до чего же красивые горлинки! В точности как горлин­
ки в саду у сына бея. Бабушка, не продашь ли их мне?
— Они не продаются, дочка,— отвечала старуха-ведьма,—
я отдам их тебе, если ты подаришь мне красивую улыбку.
Тут младшая девушка улыбнулась. Старуха-ведьма увидела
у нее во рту жемчужину и сказала:
96

— Возьми их, доченька, ты очень красиво улыбнулась. Эти
горлинки — твои.
А уходя, старуха-ведьма добавила:
— Смотри, доченька, не корми их обеих одновременно, а то
не сможешь потом приручить к дому.
С тем старуха-ведьма и ушла. А девушка в тот же вечер накор­
мила одну из горлинок и легла спать. Посреди ночи сытая голуб­
ка сказала другой: «Давай, сестрица, улетим!» А та отвечала:
«Ну да, ты сыта, а я голодна. Разве долетим?»
И вот сорок дней девушка кормила один день одну голубку,
другой день — другую. На сорок первую ночь она накормила их
обеих. Посреди ночи, когда девушка спала, горлинки подхватили
ее и тотчас перенесли к сыну бея. А он тем временем ждал девушку
с распростертыми объятиями. Вот горлинки доставили девушку
прямо в его объятия, но сын бея не решался разбудить ее. Под
утро голубки и голуби стали ворковать, девушка подумала, что
она слышит их во сне, и сказала:
— Сестры мои, эти горлинки воркуют в точности как голуби
сына бея.
Тут сын бея ей отвечает:
— Проснись, погляди, где ты.
Девушка открыла глаза и изумилась.
А надо вам сказать, что сын бея уже позвал имамов и приготовил
все, что нужно. Тотчас же был заключен брак. Устроили свадьбу
на сорок дней и сорок ночей. Так сын бея и девушка достигли
цели своих желаний.
Богатый бей открыл для своего сына мануфактурную лавку.
Стали они наслаждаться жизнью. И до сих пор еще живут-пожи­
вают...
26. Дед-Садовник

То ли было, то ли не было. У одного падишаха было три сына.
Умирая, падишах призвал к себе сыновей и сказал:
— После моей смерти сорок дней стерегите по очереди мою
могилу...
Дело в том, что в этой стране жили сорок дэвов. Они доставали
из могилы печень только что похороненного человека и пожи­
рали ее.
Сделав такое завещание, падишах умер. В первый день пошел
стеречь могилу отца старший сын.
Наступила полночь. До слуха щахзаде донесся какой-то шум,
шорох. Юноша испугался и убежал с криком. Но дэвы тоже
испугались его голоса и не подошли к могиле.
На вторую ночь отправился стеречь могилу отца средний сын.
Он тоже, как и его старший брат, испугался и убежал оттуда...
На третью ночь подошла очередь стеречь могилу отца млад­
шему сыну. Сидел он у могилы, и стало ему скучно. Вдруг он
4

Турецкие сказки

97

заметил напротив огонь. Юноша пошел туда — и что же увидел?
Сорок дэвов спят с открытыми глазами. Юноша потихоньку забрал
у них половину огня и возвратился на свое место у могилы. Потом
он, проговорив: «Во имя Аллаха», очертил вокруг нее кольцо,
в середине разжег огонь и сел рядом.
Проснулись дэвы и обнаружили, что их огонь стал меньше.
Пока они думали: «Кто же взял у нас огонь?», заметили напротив
какой-то свет. Пришли они к юноше, но в круг войти никак не
смогли. Тогда дэвы сказали юноше:
— Раз ты решился взять у нас огонь, ты найдешь средство
и от нашей беды. Мы любим младшую дочь падишаха. А он в страхе
перед нами окружил дворец крепостной стеной. Да еще есть у него
собака. Мы и приблизиться туда не можем. Помоги нам хоть
разочек увидеть лицо этой девушки.
— Ладно,— ответил шахзаде и повел дэвов за собой.
Шли они, шли и наконец подошли к крепости. Тут шахзаде
сказал:
— Залезьте все один на другого, а я влезу на верхнего из вас
и погляжу вокруг.
Дэвы сделали, как сказал шахзаде. Вот юноша забрался на
плечи самого верхнего дэва и с него перепрыгнул на крепостную
стену. А дэвов стал втаскивать к себе по одному. Каждому из
них юноша говорил: «Смотри, там внизу девушка, которую ты
любишь...» И когда дэв свешивал со стены голову, шахзаде ударял
по ней своим мечом... А остальные дэвы думали, что шахзаде спус­
кает их товарищей по одному со стены вниз, к девушке... Так
юноша убил всех сорок дэвов. Ступая по головам дэвов, навален­
ным под стеной, он спустился в сад и подошел к дверям дворца.
Здесь на мраморной плите лежала собака. Шахзаде вынул свой
кинжал и, ударив собаку в затылок, пригвоздил ее к мрамору.
Юноша вошел на первый этаж и увидел, что тут спят рабы и рабы­
ни, поднялся на второй этаж — здесь спали невольницы. На
третьем этаже почивали падишах и его ханым, супруга. На чет­
вертом этаже шахзаде обнаружил старшую дочь падишаха. Он
переставил светильник, стоявший в головах у девушки, к ней
в ноги, а тот, что стоял в ногах,— к изголовью. Затем шахзаде
поднялся на пятый этаж — там спала средняя дочь падишаха.
Юноша и здесь поменял местами светильники. Поднялся он на
шестой этаж — тут спала младшая дочь падишаха. Шахзаде
переставил золотой светильник от ног к изголовью кровати девуш­
ки, а серебряный светильник — от изголовья в ноги. Рядом с
постелью девушки стояли на подносах разные яства, а в кувши­
не — шербет. Юноша отведал этих яств, отпил шербета. Потом
осторожно поцеловал девушку в губы и ушел.
Наступило утро. Проснулась старшая дочь падишаха и закри­
чала:
— Кто переставил мои светильники?!
Средняя дочь падишаха тоже подняла крик:
— А кто переставил мои светильники?!
98

Младшая дочь падишаха, проснувшись, огляделась и разгне­
валась:
— Кто поменял местами мои светильники? Кто ел мои ку­
шанья? Кто пил мой шербет?
Падишах встал, обошел весь дворец и отправился в сад. Тут
он заметил в одном углу под стеной наваленные головы дэвов
и обрадовался. Он позвал свою собаку, но она не прибежала. Пади­
шах обыскал весь сад — собаки нигде не было. И вдруг он увидел,
что собака пригвождена кинжалом к мраморной плите. Тогда
падишах сказал:
— Здесь что-то кроется. Но, без сомнения, мы непременно
узнаем, в чем тут дело.
Падишах тотчас повелел глашатаям выкликать: «Кто вытащит
из мраморной плиты кинжал, тот, значит, и убил дэвов! За это
падишах даст ему все, что он пожелает».
Стали приходить юноши и говорить: «Это я убил...», многие
приходили, но никто не мог сдвинуть с места кинжал.
Тем временем шахзаде сел на своего коня и в тот день куда-то
поехал. Он увидел толпу и, любопытствуя узнать, что случилось,
спешился. Смотрит: все сплошным потоком идут ко дворцу па­
дишаха. Юноша решил тоже присоединиться к ним... Подошел
он к своему кинжалу и разом вытащил его из плиты. Тут падишах
сказал:
— Проси у меня что пожелаешь, сынок.
— Я желаю тебе здоровья,— отвечал юноша.
— От моего здоровья какая тебе польза? Проси то, что желаешь
сам получить от меня.
Тогда юноша сказал:
— Мой падишах, нас трое братьев-шахзаде. Я прошу вас выдать
вашу старшую дочь-султаншу за моего старшего брата, среднюю
дочь — за моего среднего брата, а младшую султаншу — за меня.
И падишах согласился. Стали готовить приданое и все необхо­
димое для девушек.
И вот старший шахзаде сел на рыжего коня, посадил старшую
султаншу позади себя и увез ее. Средний шахзаде сел верхом
на серого коня и увез среднюю султаншу. А младший шахзаде
вскочил на белого коня, посадил на него младшую султаншу и тоже
двинулся в путь.
Братья держали путь в свою страну... Вот ехали они, ехали,
и встретился им человек, у которого борода перепуталась с усами;
он сидел верхом на шелудивом коне. Человек спросил старшего
шахзаде:
— Желаю счастья, сынок, куда едешь?
— Куда я еду, о том знает дорога. А тебе какое до этого дело? —
ответил старший брат и, хлестнув коня, отъехал.
Средний брат встретил вопрос старика подобным же образом.
А когда тот обратился с приветствием к младшему шахзаде и спро­
сил его, куда он едет, юноша рассказал ему все, что с ним произош­
ло. И вот в тот самый миг, когда они расставались, юноша увидел.
99

что шелудивый конь под стариком вдруг превратился в чистокров­
ного арабского коня гнедой масти, а по бокам у коня появились
крылья... Старик схватил девушку, сидевшую позади шахзаде,
и взлетел на коне в воздух. Юноша только поглядел им вслед,
не зная, как ему поступить...
А надо вам сказать, у шахзаде был почтенный друг, мудрый
человек. Юноша тотчас же отправился к нему и рассказал о слу­
чившемся. Мудрец ответил:
— Этого старика зовут Дед-Садовник. У него волосы и борода
поседели от любви к младшей султанше. Всю свою жизнь он
старался завладеть ею и, конечно, не упустил случая, когда он ему
представился. Я не знаю, где он живет. Сегодня вечером я соберу
птиц, может быть, из них кто-нибудь знает...
Вечером Мудрец собрал птиц и спросил у них, где живет
Дед-Садовник. Один орел ответил:
— Я знаю.
Орел посадил шахзаде себе на спину и опустил его возле
дверей дома Деда-Садовника. А тот работал у себя в саду.
В это время девушка поднялась на террасу на крыше дома
и сидела там. Перед ней стояли подносы с множеством разных
плодов, но она к ним не прикасалась, погрузившись в глубокую
печаль...
Шахзаде тихонько забрался наверх дома, схватил девушку,
и они, сев на коней, пустились в путь. Тут конь Деда-Садовника
как заржет:
— И-и-и-го-го-оо! Твою возлюбленную похитил чужой. Они
убегают.
— Пусть убегают! — ответил Дед-Садовник и снова принялся
за работу в своем саду.
Спустя некоторое время он сел верхом на своего коня, взлетел
в воздух и вскоре нагнал беглецов. Дед-Садовник опять схватил
девушку и улетел вместе с ней. Шахзаде только поглядел им вслед.
После этого юноша вновь приехал к дому Деда-Садовника,
нашел девушку на том же самом месте и опять ее увез. Конь
Деда-Садовника сообщил об этом своему хозяину. На этот раз
Дед-Садовник не только отнял у шахзаде девушку, но и сильно
побил его.
Не зная, как ему теперь поступить, шахзаде снова отправился
к Мудрецу и рассказал, что случилось. Мудрец посоветовал:
— Пойди и попроси девушку, пусть она разузнает, есть ли
где-нибудь другой крылатый конь. Остальное придумаешь потом.
Юноша опять приехал к дому Деда-Садовника, тихонько под­
нялся к девушке и сказал:
— Постарайся узнать, где есть еще такой крылатый конь.
Вечером, когда Дед-Садовник пришел к девушке, она его спро­
сила:
— Какой красивый у тебя конь. Такой конь есть только у тебя?
Дед-Садовник рассказал:
— Такой конь есть только у меня. Но у одного падишаха посре100

ди поля имеется дверь. Открыв ее, нужно спуститься по лестнице
в комнату. Там стоит на привязи скверная, тощая как скелет
кляча. Никто не знает, что у нее есть крылья. Мой конь — ее жере­
бенок. Сейчас за этой лошадью никто не ходит, того и гляди, она
сдохнет.
На следующий день девушка сообщила шахзаде то, что узнала.
И шахзаде направился прямо к тому падишаху. Придя туда, он
сказал:
— Мой падишах, я до сих пор испробовал разные занятия, вот
только не был конюхом. Разрешите мне поухаживать за вашими
лошадьми.
Падишах ответил: «Ладно», и шахзаде первым делом открыл
ту дверь посреди поля. Спустился он по лестнице в комнату и при­
нялся старательно холить лошадь. Каждый день он давал ей корм
и воду в урочный час, а лошадь ему говорила: «Как только я по­
чувствую, что снова могу летать, я дам тебе знать».
Пока шахзаде ухаживал за этой лошадью, другие конюхи смея­
лись над ним: «Неужели ты не нашел другого коня, более достой­
ного, чтобы заниматься им?»
И вот в один из дней лошадь сообщила шахзаде:
— Я уже могу летать.
Шахзаде пошел прямиком к падишаху и сказал:
— Мой падишах, я уже познакомился со службой конюха.
Если позволите, теперь я вас покину.
— Ладно, сынок,— ответил падишах,— бери себе любого коня,
и счастливого тебе пути!
Шахзаде пошел и взял ту лошадь, которая никому не была
нужна. Все удивились: «У падишаха кони стольких пород, а он
не нашел ничего лучше этой клячи!»
Шахзаде сел верхом на свою лошадь и не успел перевести
дух, как оказался у дома Деда-Садовника. В один миг он посадил
девушку на лошадь сзади себя и взлетел в воздух. Тут конь ДедаСадовника заржал:
— И-и-и-го-го-о! Чужой увез твою возлюбленную!
Дед-Садовник ответил:
— Пусть увозит!
А конь возразил:
— На этот раз дело обстоит не так, как прежде. Они скачут
верхом на моей матери.
Тут Дед-Садовник тотчас вскочил на своего коня и полетел
следом за беглецами. Ну, конечно, конь у Деда-Садовника был
молодой, и поэтому расстояние между ними и беглецами постепен­
но сокращалось. Как раз в тот момент, когда они должны были
настигнуть шахзаде, лошадь под ним обернулась и сказала:
— Если ты не сбросишь этого Деда-Садовника с высоты седьмо­
го неба вниз, не получишь от меня материнского прощения.
Тогда конь Деда-Садовника стал подниматься все выше и выше
и вдруг, встав на дыбы, сбросил его с себя. Бедняга упал на землю
и разбился на тысячу кусков.
101

После этого девушка пересела на коня Деда-Садовника, и они
с шахзаде поехали дальше, в страну юноши.
Ехали они, ехали и добрались до какой-то хижины. Тем време­
нем наступил вечер, и они решили там переночевать.
Утром шахзаде и девушка проснулись — и что же увидели?
Хижину обвила огромная змея. Она просунула голову в дверь так,
что выйти из хижины было невозможно. Пока шахзаде и девушка
думали, как им быть, змея обрела речь и заговорила:
— Не бойтесь меня! У меня к вам одна просьба, и, если вы ее
исполните, я не причиню вам никакого зла.
— Чего ты хочешь? — спросил шахзаде.
— Ты должен поехать и узнать для меня историю Гюль-Синан.
Я постерегу твою жену, пока ты не вернешься. Не беспокойся
о ней. Но если ты не согласен, вы отсюда не выйдете.
Шахзаде поневоле пришлось согласиться. Он вышел из хижи­
ны. Тут конь дал ему два волоска из своей гривы и сказал:
— Стоит тебе потереть эти волоски друг о друга, как я сразу
же явлюсь к тебе.
Шахзаде снова пошел к тому Мудрецу, рассказал ему о случив­
шемся. Мудрец ему ответил:
— Эту историю знает только один падишах. А он неизменно
убивает всех, кому ее рассказывает... У этого падишаха в саду
ничего не растет. Сейчас ты отправляйся к нему, найди середину
сада падишаха и копай там. Достанешь оттуда белый камень. Раз­
ломай его, разотри в порошок и рассей этот порошок по всему
саду. В короткое время сад начнет плодоносить. Тогда падишах
скажет: «Проси у меня чего желаешь», и ты ответь: «Желаю, чтобы
вы рассказали мне историю Гюль-Синан».
После этого Мудрец добавил:
— Возьми этот перстень. Как только ты его лизнешь, я поспе­
шу тебе на помощь.
Шахзаде покинул Мудреца и направился прямиком в страну
этого падишаха. Явился он к нему и говорит:
— Мой падишах, я перепробовал доныне много занятий, только
не служил садовником. Если позволишь, я буду заниматься вашим
садом.
— Не трудись попусту, сынок,— отвечал падишах,— мы там
до сих пор не могли вырастить даже травы.
Но юноша стал настаивать:
— Ну а я все-таки попробую...
Падишах после некоторого колебания согласился. А юноша
тотчас отыскал середину сада, откопал белый камень, раздробил
его и порошок рассыпал по всему саду. Вскоре этот неплодонося­
щий сад начал давать урожаи.
И вот однажды юноша положил на поднос множество разнооб­
разных плодов и понес падишаху. Тот, увидев великолепные
разноцветные плоды, изумился и не хотел верить, что они из его
сада. Падишах сам пошел в сад — и что же увидел? Ветви деревьев
прямо надламывались от висящих на них плодов!
102

— Сынок,— сказал тогда падишах,— проси у меня чего же­
лаешь.
— Я желаю тебе здоровья,— отвечал юноша.
— Какая тебе польза от моего здоровья? Проси то, что хочешь
сам получить от меня.
И шахзаде попросил:
— Я хочу, чтобы ты рассказал мне историю Гюль-Синан.
— Не проси этого, откажись от этого пагубного желания,—
стал уговаривать юношу падишах.— Я дам тебе все, что поже­
лаешь, но не это.
И падишах повел юношу по комнатам, где находились головы
тех, кто не пожалел своей жизни, лишь бы узнать историю ГюльСинан.
Но шахзаде настаивал:
— Я хочу услышать историю Гюль-Синан, даже если это
закончится моей смертью.
И падишах принялся рассказывать:
— У меня была жена, прекрасная, как частичка луны. И был
у меня приемный сын. Как-то раз я заметил, что сын стал день
ото дня худеть, бледнеть — чахнуть. Я спросил его, что с ним.
Он ответил: «Если когда-нибудь ночью ляжешь спать на мое
место, узнаешь». В ту же ночь я улегся в его постель... Проснулся
я посреди ночи от щелканья бича над моей головой. Вдобавок
кто-то еще пнул меня ногой и сказал: «Вставай, седлай коня».
Я приподнял голову, чтобы посмотреть, и увидел свою жену.
В темноте комнаты она меня не узнала. «Что же ты медлишь?» —
спросила она и ударила меня бичом по лицу. Я тут же пошел и осед­
лал коня. Мы отправились в путь: я — пешком впереди коня,
она — верхом. Так мы пересекли холмы и горы и прибыли в какуюто скалистую местность. Тут жена произнесла: «Расступитесь,
скалы, расступитесь!» Скалы раздвинулись, и мы прошли внутрь.
«Обожди здесь!» — приказала моя жена и удалилась. А я, незамет­
но для нее, тихо пошел за ней следом. И вдруг увидел арапа — одна
губа у него была на земле, другая — на небе. Арап сказал моей
жене: «Сколько можно тебя ждать?» А она ответила: «Никак не
могла разбудить этого парня, свинью». После этого моя жена
и арап принялись развлекаться: они ели, пили, смеялись, забавля­
лись. Под утро моя жена собралась уходить, и я тотчас поспешил
прибыть на свое место раньше нее, сделал вид, что все время
ожидал ее там. Она явилась и, стегая меня бичом, опять погнала
впереди коня. Мы вновь перевалили те же холмы и горы и добра­
лись до дому. Жена поднялась к себе наверх, а я, поставив коня
на место, лег в свою постель. Настало утро. Принесли завтрак.
Но ни моя жена, ни теща по своему обыкновению не сели за стол.
Они объяснили это так: «У нас обычай — не есть вместе с мужчи­
нами». Тогда я сказал: «В самом деле?» Тут теща в ответ на мой
вопрос посмотрела мне в лицо волчьим взглядом и увидела след
бича. Она тотчас побежала и принесла какую-то палку. Стала ею
меня бить. Волшебная сила этой палки была такова, что я превра103

тился в собаку. Меня выгнали на улицу. Когда я бродил возле
лавки мясника, его слуга закричал: «Хозяин, хозяин, погляди
на этого пса, он точь-в-точь как наш падишах!» Хозяин ответил:
«Ты, видно, спятил. Разве падишах может походить на пса?»
А слуга настаивал: «Клянусь Аллахом, в точности как наш пади­
шах. А может быть, это он и есть. У моей матери есть палка. Ею
можно любого превратить в кого захочешь. Наверное, и падишаха
ударили такой палкой, вот он и превратился в собаку. Схожу-ка
я за палкой моей матери». Слуга пошел домой и принес палку.
Они с хозяином решили: «Если этот пес на самом деле падишах,
пусть снова станет падишахом! А если он — пес, то пусть псом
и останется!» Так я вернулся в свое прежнее состояние и попро­
сил: «Пожалуйста, продайте мне эту палку». Я купил ее и пошел
прямиком во дворец. Потом, сев на коня, я направился в ту ска­
листую местность и, прибыв туда, произнес: «Расступитесь, скалы,
расступитесь!» Скалы раздвинулись, и я вошел в хижину. Смотрю:
моя жена у ног арапа, они беседуют, а моя теща им прислуживает.
Я ударил палкой жену и тещу и пожелал, чтобы они превратились
в ворон, которые до судного дня будут выклевывать друг у друга
глаза. Ударив палкой арапа, я превратил его в черную деревяшку.
Потом я сделал клетку и посадил в нее всех троих.
Окончив свой рассказ, падишах открыл одну комнату и пока­
зал шахзаде эту клетку. Он ударил палкой по одной вороне —
и птица превратилась в молодую женщину, которая принялась
умолять падишаха. Но он снова вернул ей воронье обличье. Потом
падишах обратил другую ворону в свою тещу, и та тоже стала его
упрашивать. Падишах был неумолим и опять сделал тещу вороной.
Обе вороны начали выклевывать друг другу глаза. А падишах
сказал юноше:
— Видишь, какие они... Брат жены захотел узнать мою тайну,
и я превратил его в змею. Я не желаю, чтобы распространялись
слухи о моей тайне. Если кто-нибудь непременно хочет узнать ее,
я рассказываю, но потом убиваю этого человека. Твоей смерти
я не хочу, но что теперь делать: ты узнал мою тайну. Готовься
к смерти...
Тогда шахзаде попросил:
— Ладно, мой падишах, но позволь мне перед смертью совер­
шить омовение и сотворить намаз в два раката.
Падишах разрешил. Шахзаде пошел в сад, совершил у пруда
омовение, стал на молитву. О перстне же, который дал ему мудрец,
юноша совсем, напрочь забыл... Окончив читать молитву, он произ­
нес: «Аминь!» — и в это время перстнем коснулся своих губ.
Тотчас же юношу схватили две руки и опустили на землю по
другую сторону стены сада. Тут шахзаде вспомнил и про волоски,
которые дал ему конь. Он потер их один о другой, и в тот же миг его
конь предстал перед ним. Шахзаде вскочил в седло и, летя как
птица, мгновенно прибыл в хижину. Здесь юноша все, что видел
и слышал, рассказал змее. А змея объяснила:
— Я как раз и есть брат жены того падишаха. Я давно мог бы
104

убить его, но не знал, кто в этой истории прав, а кто виноват. Кого
бы я ни посылал узнать это, никто не возвращался. Теперь я понял,
что вина на моей сестре. Ну да благословит тебя Аллах! Счастливо­
го пути!..
Шахзаде и султанша приехали в страну юноши... К этому
времени его братья уже обзавелись тремя, четырьмя детьми...
Младший шахзаде устроил свадьбу на сорок дней и сорок ночей,
достиг того, чего желал.
Они достигли цели своих желаний, достигнем и мы нашей цели.
27. Чембер-Тияр
То ли было, то ли не было. В давние времена у одного падишаха
было три дочери. Когда девушки выросли и пришла пора выдавать
их замуж, к старшей дочери посватался сын везира, и ее выдали
за него. Спустя некоторое время среднюю дочь тоже отдали замуж
за сына другого везира.
В один из дней обе дочери падишаха пришли повидаться со
своим отцом. А у них был конь, которого они очень любили. Этот
конь ничего не ел, кроме винограда. Старшие сестры взяли с собой
младшую дочь падишаха и отправились на конюшню дать коню
винограда. И вот когда виноград коню стали давать старшие сест­
ры, он не захотел его есть, а когда ему дала виноград младшая дочь
падишаха, он поел.
На следующий день девушки опять понесли коню виноград.
И на этот раз конь не стал есть виноград, который ему дали старшие
сестры, а виноград младшей съел. Когда она проходила мимо
коня, он тронул ее губами. Старшие сестры испугались и убежали.
Как только конюшня опустела, конь встряхнулся, превратился
в пятнадцатилетнего юношу и сказал девушке:
— Ни за кого не выходи замуж, иди только за меня.
И они бросились друг к другу в объятия...
Время идет — время проходит, к девушке стали свататься много
везиров и пашей. Но девушка им говорила:
— Нет! Мне никого не нужно, кроме коня моего батюшки.
Так она ни за кого и не пошла замуж. А поскольку она была
самая любимая дочь, падишах решил:
— Пусть эта дочка остается дома,— и отдал ей любимого коня.
Однажды в той стране устраивали свадьбу. Мужья старшей
и средней дочерей падишаха сели на своих коней и выехали на поле
для состязания в военном искусстве.
Старшие дочери падишаха все время заносились перед своей
младшей сестрой:
— Прочь, грязнуха! Вот не могла расстаться со своим конем,
и что же получилось?! Посмотри, как прекрасны наши мужья!
Вдруг на поле прискакал молодец на красном коне, в красной
одежде и с красной палкой. Он победил, свалил обоих зятьев,
разбросал, перемешал всех на поле и сразу же исчез...
105

На следующий день, когда старшие дочери падишаха опять
похвалялись перед своей сестрой, на поле снова прискакал моло­
дец — на этот раз верхом на белом коне, одетый в белую одежду
и с белой палкой. Он вновь всех победил и смял. Тогда все стали
спрашивать друг друга: «Кто же этот молодец?» А младшая дочь
не выдержала и сказала:
— Вот дурачье! Да это же мой жених.
Девушка тотчас же отправилась в конюшню и сожгла конскую
шкуру своего жениха. А волшебная сила юноши была как раз
в этой шкуре. Он крепко наказывал девушке: «Никому ничего не
говори о том, что знаешь». Но девушка не удержалась и выдала
тайну, поэтому юноша превратился в голубя. Прилетел он к девуш­
ке и сказал:
— Увы, моя красавица, ты сделала со мной самое плохое,
что могла сделать. Мне нельзя больше здесь оставаться. Прощай.
Ищи меня под именем Чембер-Тияра, и так далеко, что, пока
найдешь, износятся твои железные чарыки и погнется твой желез­
ный посох.
Сказал он это девушке и улетел. А девушка заплакала, застона­
ла, да что толку? Что случилось — то случилось, теперь поздно...
Она рассказала обо всем своему отцу, и тот велел сделать ей пару
железных чарыков и железный посох. После этого девушка отпра­
вилась в путь.
Мало ли, много ли шла девушка, по долинам, по равнинам,
по холмам шла, шесть месяцев, целую осень шла... И пришла
к одному источнику.
Посмотрела девушка — а ее железный посох погнулся, желез­
ные чарыки износились. Села она у источника и видит, что к нему
идет набрать воды какая-то девушка. Вот она подходит к источнику
и говорит чужеземке:
— Отодвинься, отодвинься... Чембер-Тияр только что с дороги,
поскорей принесу ему воды...
Так дочь падишаха поняла, что Чембер-Тияр тут. Она попроси­
ла у этой девушки напиться из ее кувшина. Но девушка ей не дала.
Тогда дочь падишаха сказала:
— Ради Чембер-Тияра!
Потом она взяла кувшин и, когда пила воду, опустила в него
перстень со своего пальца.
Стал Чембер-Тияр пить воду, и в рот ему попал перстень
девушки. Он узнал его.
— Девушка, кто это был у источника? — спросил Чембер-Тияр.
— Никого не было...
— Скажи правду, кто был?
— А, была одна нищенка.
Чембер-Тияр тут же отправился к источнику. Он превратил
свою невесту в яблоко и положил себе в карман. Затем ЧемберТияр вернулся домой. А это был дом дэвов. Все дэвы сразу же
закричали:
— Человечьим мясом пахнет!
106

Чембер-Тияр сказал:
— Поклянитесь, что не съедите!
— Если съедим, пусть большой кувшин разобьется о наши
головы! — поклялись дэвы.
Это у дэвов была самая сильная клятва.
После этого юноша выпустил девушку из своего кармана
и обещал:
— Она будет делать разную работу для вас.
На следующий день, когда Чембер-Тияр ушел, дэвам очень
захотелось съесть девушку, но ведь они поклялись... И тут мать
дэвов. стала девушке поручать:
— Я вот сейчас ухожу, а ты эту комнату подмети — не подмети,
подмети — не подмети.
Мать дэвов ушла, а девушка заплакала, думая: «Боже мой!
Мести мне или не мести?» В это время вернулся Чембер-Тияр
и стал наставлять ее:
— Моя матушка со всей семейкой хотят тебя съесть и поэтому
поступают так, чтобы можно было нарушить свою клятву. Ты
комнату подмети, а мусор собери посередине. Когда моя мать вер­
нется, ты пинком разбросай мусор в одну и другую стороны, а сама
сядьпосередке.
Девушка сделала, как ей велел юноша. А старуха-дэв, вернув­
шись, сказала:
— Ах ты, чучело негодное, ах ты, потаскуха! Это не твоя
работа, это работа Чембер-Тияра!
В следующий раз мать дэвов послала девушку попросить у со­
седки решето, надеясь, что ее там съедят: она хотела женить
Чембер-Тияра на дочери его тетки. Девушка испугалась, снова
стала плакать. Тут пришел Чембер-Тияр и посоветовал:
— Ступай куда тебя посылают. Открытую дверь того дома
закрой, закрытую — открой. Мясо, что лежит перед конем, дай
собаке, траву, что лежит перед собакой, дай коню. Тут выйдет
к тебе старуха-дэв: груди у нее заброшены на спину, вышивает
на пяльцах... Ты тотчас же вцепись ей в грудь и пососи, потом
проси у нее решето, бери его и, не оглядываясь, уходи.
Девушка сделала, как ее научил Чембер-Тияр. Принесла она
решето, отдала его матери дэвов. Тогда старуха-дэв сказала:
— Ах ты, чучело негодное, ах ты, потаскуха! Это не твоя работа,
это работа Чембер-Тияра!
Потом старуха-дэв сунула в руки девушке огромный котел
и сказала:
— Ты должна до вечера наполнить его слезами.
Девушка плакала, плакала. Даже пригоршню слез не набрала.
Пришел тут Чембер-Тияр и говорит:
— Налей в котел воды и брось туда соли.
Девушка так и сделала. Старуха-дэв вернулась, смотрит, а котел
полон. Попробовала на вкус — солоно.
— Ах ты, чучело негодное, ах ты, потаскуха! Это не твоя рабо­
та, это работа Чембер-Тияра! — сказала она.
107

Потом старуха-дэв сунула в руки девушке огромный мешок
и приказала:
— Набей этот мешок птичьим пухом и принеси сюда.
Пока девушка плакала и думала: «Где же мне взять столько
птичьего пуха?», пришел Чембер-Тияр и снова научил ее, что
сделать:
— Пойди к такой-то горе. Там пролетают стаи птиц. Ты крик­
ни: «Горы, камни, крылатые птицы! У Чембер-Тияра свадьба!
Сбросьте свои пух и перья и летите дальше!»
Пришла девушка на вершину той горы и крикнула:
— Горы, камни, крылатые птицы! У Чембер-Тияра свадьба!
Сбросьте свои пух и перья и летите дальше!
Все птицы насыпали ей свой пух. Девушка наполнила мешок
и принесла его старухе-дэву, а та снова говорит:
— Чучело негодное, потаскуха! Это не твоя работа, а работа
Чембер-Тияра!
На следующий день должна была состояться свадьба ЧемберТияра и дочери его тетки. Дочь падишаха привязали к столбу,
к десяти ее пальцам прикрепили десять восковых свечек, а на голо­
ве у нее установили большую свечу... Чембер-Тияр увидел, что
девушка горит, тотчас же отвязал ее, на ее место привязал дочь
дэвов, свою невесту, и свечи укрепил на ее голове и пальцах.
Затем Чембер-Тияр сказал дочери падишаха:
— Ради бога, возьми гребень, мыло и кувшин воды, и мы тотчас
же бежим!
Взяли они все это и пустились в дорогу. Прошли изрядный
путь. Тут Чембер-Тияр спросил:
— Посмотри назад, девушка, приближается ли пыль?
— Помилуй бог, мой молодец,— отвечала девушка,— она
приближается быстрее, чем мы бежим.
— Ну если так, то брось гребень,— сказал Чембер-Тияр.
Девушка бросила гребень — и все вокруг покрылось шипами.
Дэвы расцарапались, изодрали себе руки-ноги и стали освобождать­
ся от шипов. Потом они опять погнались за беглецами и вот
уже нагоняют их. Чембер-Тияр говорит:
— Девушка, оглянись назад, приближается ли пыль?
— Помилуй бог, мой молодец, она приближается быстрее, чем
мы бежим.
— Кинь мыло.
Как только девушка бросила мыло, все кругом стало мыльным.
Хотя ноги дэвов скользили и мыло щипало им раны, они преодолели
это и вот уже снова настигают беглецов.
На этот раз девушка и юноша бросили кувшин, и все вокруг
залило водой. Дэвы стали барахтаться в воде, но вплавь перебра­
лись и через воду.
Посмотрел юноша, а дэвы опять их догоняют. Тогда он превра­
тил девушку в сад, а сам обернулся глухим садовником. Прибегают
дэвы и спрашивают:
— Не проходили здесь юноша и девушка?
108

А Чембер-Тияр прикинулся, что не понял, и отвечает:
— Совсем недавно поливаю, папаша, совсем недавно...
— Тьфу ты! Мы не про сад тебя спрашиваем. Не проходили
здесь юноша и девушка?
— Еще не созрели, папаша, не созрели... Не поспели.
Видят дэвы, что им тут не договориться, покидают садовника
и уходят. Юноша с девушкой снова пускаются в путь.
Но дэвы опять гонятся за ними.
Юноша вновь превращает девушку — на этот раз в дерево, сам
превращается в огромную змею и обвивается вокруг дерева. Но
тут дэвы догадались, что это юноша и девушка, и сказали:
— Спустись вниз, Чембер-Тияр, и мы убьем девушку.
Но Чембер-Тияр не спустился. Тогда дэвы отломили от дерева
одну ветку и ушли. Змея тут же спустилась на землю. х
— О боже, моя красавица, что они у тебя оторвали? — спро­
сил Чембер-Тияр.
— Не пугайся,— отвечала девушка,— они оторвали у меня
всего лишь мизинец.
Вдруг юноша и девушка заметили, что дэвы возвращаются.
Тотчас же они обернулись букетом цветов и, взвившись в воздух,
упали прямо в руки падишаху, отцу девушки. А было это зимой...
Тут и дэвы подоспели к падишаху.
— Что вы хотите? Просите...— сказал он с испугом.
— Мы хотим тебе здоровья,— отвечали дэвы.
— От моего здоровья вам пользы мало. Чего хотите?
— Мы просим твоего плевка.
— От моего плевка вам никакой прибыли. Просите...
— Тогда мы просим цветы, которые ты держишь в руках.
— Эх, неужели вы считаете, что я не заслуживаю этих цветов,
попавших в такую стужу мне в руки? Ну возьмите!
И с этими словами падишах бросил дэвам цветы, но юноша
и девушка тут же превратились в просяные зерна и рассыпались
по полу. А дэвы тотчас обернулись курами-наседками и принялись
одно за другим склевывать просяные зерна. «Уф, мы убили обо­
их!» — решили дэвы и убрались оттуда.
Но два просяных зернышка спрятались под кафтаном падиша­
ха. Как только дэвы исчезли, просяные зернышки встряхнулись
и снова стали девушкой и юношей. Они рассказали падишаху, отцу
девушки, все, что с ними случилось. В юноше уже ничего не оста­
лось от коня... И падишах решил их поженить.
Устроили свадьбу на сорок дней и сорок ночей. Е л и , ' пили
и достигли цели своих желаний.
28. Падишах-Молния
То ли было, то ли не было. В прежние времена, когда решето
было в соломе, жил падишах. У него были жена и дочь.
Однажды жена падишаха заболела. Позвала она мужа, дала
ему свой перстень и сказала:
109

— Если я умру, женись на той, кому этот перстень придется
впору.
Прошло некоторое время, женщина не могла избавиться от
своей болезни и умерла...
Тогда падишах сказал дочери:
— Доченька, возьми этот перстень. На чей палец он подойдет,
та и станет с божьей милостью мне женой.
Девушка взяла перстень, вышла из дворца и отправилась в путь,
заглядывая во все уголки страны. Перстень никому не годился.
Вернулась она к отцу и говорит:
— Ни на чей палец перстень не подошел.
А падишах на это ответил:
— Подойди-ка сюда, дочка...
Он взял у девушки перстень и надел ей на палец. Перстень
как раз оказался впору девушке.
— Дочь моя,— сказал падишах,— с божьей милостью я беру
тебя в жены.
Девушка стала плакать, умолять:
— Милый батюшка, как же это можно?
А падишах отвечал:
— По завещанию твоей матери.
Что делать? Девушка согласилась, но не переставая плакала:
слезы из глаз в два ручья... Между тем начались приготовления
к свадьбе.
Вот настал назначенный день, девушка надела свадебный наряд.
А вечером, во время проводов невесты в брачные покои, девушка
попросила:
— Милый батюшка, позвольте мне выйти...
Она пошла, совершила омовение, сотворила намаз в два раката
и обратилась с мольбой к Аллаху... Вдруг девушка обернулась
назад, посмотрела — и что же увидела? Стена расступилась... Она
спрыгнула вниз и оказалась в большом, насколько хватало глаз,
саду. Девушка побежала по саду. Бежала, бежала она и в конце
концов достигла берега пруда. А там на берегу стоял большой
дворец... Девушка села у пруда и стала ждать.
Наступил вечер, вода в пруду потемнела, и девушка увидела,
что прилетели голубки — сорок одна. Они нырнули в воду, и вместо
голубок из пруда появились девушки — сорок одна, каждая кра­
сива, как четырнадцатидневная луна. Красавицы собрались идти
во дворец, но, перед тем как покинуть берег пруда, самая догадли­
вая из них заметила дочь падишаха.
— А-а-а, кто это там? — спросила она.
Тут все девушки повернули назад и подошли к дочери пади­
шаха:
— Что тебе здесь нужно?
— Ничего,— отвечала бедная дочь падишаха.
Тут девушки сильно избили ее и хотели прогнать прочь, но
одна из них сказала:
— Ладно, пусть остается... Будет делать всякую работу...
НО

Остальные девушки на это согласились и забрали дочь пади­
шаха с собой во дворец.
Вскоре наступило утро, девушки-пери должны были улететь.
Они дали дочери падишаха связку ключей и предупредили:
— Возьми эти ключи, открой и прибери сорок комнат, приго­
товь нам еду, сделай то, сделай это... Но смотри не входи в сорок
первую комнату...
Девушка встала, сделала все, что приказали пери. Потом она
подошла к сорок первой комнате, подумала в нерешительности:
«Войти или не войти?» Ей было очень любопытно: «Что же такое
в этой комнате?..» Ну ладно. В конце концов она не выдержала
и отперла дверь. Смотрит, а там трон... На троне сидит ПадишахМолния... Увидев его, девушка захотела тотчас уйти, но он ей
сказал:
— Подойди, девушка, тебе от меня вреда не будет...
Девушка подошла к падишаху, сели они рядом, стали беседо­
вать. Падишах погладил девушке руки и наконец проговорил:
— Ну, теперь ступай...
Девушка ушла и заперла дверь комнаты. Проходя по длинному
коридору, она вдруг заметила, что у нее все пальцы окрашены хной.
Она тотчас же побежала к крану и принялась мыть руки. Мыла,
мыла... Но смыть с рук хну было невозможно. Что делать? От страха
перед пери она забинтовала пальцы тканью, чтобы пери их не
увидели.
Наступил вечер. Снова прилетели голубки — сорок одна, оку­
нулись в пруд, и вместо горлинок появились девушки — сорок
одна. Они вошли во дворец и спросили дочь падишаха:
— Ну, что ты тут делала?
Девушка начала перечислять все, что она сделала. Но тут
догадливая пери сказала:
— А-а, что это у тебя с пальцами?
— Порезала ножом и забинтовала,— отвечала девушка.
Тогда пери позвала:
— Нож, а нож... Зачем ты порезал девушке пальцы?
Вдруг нож зашевелился и подал голос:
— Хи-хи-хи... Я не резал. Она ходила к Падишаху-Молнии,
и он окрасил ей пальцы хной.
Пери развязали девушке пальцы и увидели, что они и вправду
окрашены хной. Тут пери стали колотить девушку палкой.
— Если еще раз пойдешь туда, мы выгоним тебя за дверь! —
пригрозили они.
Бедная девушка дала слово:
— Клянусь, больше не пойду туда.
На следующий день девушки-пери опять превратились в голу­
бок и улетели. А дочь падишаха принялась открывать комнаты
и убирать их. Дошла она вновь до сорок первой комнаты и остано­
вилась: «Открыть?.. Или не открывать?..» Наконец она не вытер­
пела, слегка приоткрыла дверь и заглянула внутрь. ПадишахМолния сразу позвал ее:
111

— Входи, входи, девушка... Иди сюда, никакого вреда тебе от
меня не будет.
— Не пойду,— отвечала девушка.— Вчера ты выкрасил мои
руки хной, и меня избили. Если я еще раз подойду к тебе, меня
выгонят... Не пойду.
А Падишах-Молния повторил:
— Подойди, подойди, девушка* я не причиню тебе вреда.
Ну ладно. Девушка была не в силах устоять перед просьбами
падишаха и подсела к нему. Они стали разговаривать. На этот раз
падишах дотронулся до шеи девушки и сказал:
— Ну, теперь ступай.
Девушка поднялась, заперла дверь и ушла. Когда она проходи­
ла по длинному коридору, перед ней оказалось зеркало в полный
рост. Смотрит девушка, а у нее на шее сверкает ожерелье. Она
схватила ожерелье, попробовала его снять и так и этак, но ничего
не получилось... Тогда девушка обернула шею тканью, чтобы вече­
ром, когда ее спросят, ответить: «Шея болит...»
Наступил вечер. Прилетели птицы^ снова нырнули в пруд и
превратились в девушек — сорок одну. Пери вошли во дворец, и
самая догадливая из них увидела, что у дочери падишаха завязана
шея.
— Что это у тебя с шеей? — спросила она.
— Мне в шею боль вступила, поэтому я завязала,— отвечала
девушка.
— Боль, а боль...— позвала пери.— Ты зачем вступила в шею
девушке?
Боль тут же подала голос:
— Ха-ха-ха... Я не вступала ей в шею... Она ходила в комнату
Падишаха-Молнии, и он дал ей ожерелье.
Пери сорвали с девушки повязку, смотрят — а у нее на шее
ожерелье, да такое, что подобного и не видывали на свете... Тогда
пери принялись колотить бедную девушку сильнее прежнего и
вновь наказали ей:
— Не смей входить в ту комнату! Если опять туда пойдешь, то
на этот раз мы не станем держать тебя здесь ни минуты.
На следующее утро пери снова превратились в птиц и улетели.
А девушка теперь направилась прямо в комнату падишаха. Он
увидел ее и стал звать:
— Иди сюда, девушка, иди сюда!
Но она ему ответила:
— Нет, лучше уж не пойду. Прежде ты покрасил мне руки
хной, надел на шею ожерелье. Меня за это так мучили! И теперь,
если я войду к тебе, меня обязательно выгонят из дворца, не оста­
вят тут...
А падишах все повторял и повторял:
— Иди сюда, девушка, иди... Тебе не будет от меня вреда...
И девушка была не в силах устоять. Вошла она в комнату к па­
дишаху, стали они беседовать. Потом падишах погладил рукой
волосы девушки и сказал:
112

— Ну, теперь ступай.
Девушка ушла. Когда она проходила по коридору и опять
дошла до большого зеркала, то посмотрела на себя и увидела, что
на голове у нее венец, который весь горит и сверкает. Она поста­
ралась снять его, но так и не смогла. «Ах, как же мне быть?! Ведь
они опять увидят...» — подумала девушка.
Делать нечего. Она повязала голову большим платком, чтобы
не увидели пери.
Наступил вечер, вновь прилетели голубки, окунулись в пруд,
и каждая из них превратилась в девушку. Вышли они из воды и
явились во дворец. Тут самая догадливая пери заметила, что у до­
чери падишаха на голове огромный платок.
— Что это у тебя с головой? — спросила она.
— Я расчесывала волосы, и гребень вонзился мне в голову.
Тогда пери позвала:
— Гребень, а гребень!
— Я здесь!
— Ты зачем вонзился девушке в голову?
— Хе-хе-хе... Я не вонзался. Она ходила к Падишаху-Молнии.
Он надел на нее венец.
Пери сорвали с девушки платок, смотрят — а у нее на голове
сверкает и переливается венец. Тут они окружили девушку и изо
всех сил стали колотить ее палками. «Разве мы не предупреждали
тебя?» — говорили пери и так,ее били, так били! Вот-вот совсем
убьют... Вдруг — облако, молния, буря, гром, туман! Небо смеша­
лось с землей, пыль — с туманом, мгла — с прахом — появился
Падишах-Молния. Он освободил девушку от пери. Посмотрела
девушка — и что же увидела? Она снова в комнате ПадишахаМолнии, и он ей говорит:
— Иди же сюда, моя султанша. Терпение всегда вознагражда­
ется благополучным концом.
Потом падишах позвал девушек-пери — сорок одну — и отдал
их в услужение своей султанше как невольниц.
После этого заключили брак и устроили свадьбу на сорок дней
и сорок ночей. Такая была свадьба, такая свадьба, просто все хо­
дуном ходило... И я там был...
Они достигли цели своих желаний, а мы залезем в паланкин.
С неба упали двадцать апельсинов: десять мне и десять тому,
кто рассказал сказку.
29. Бенли-Бахри

Жила когда-то бедная девушка. Была она молодая, красивая,
но очень бедная. Ютилась она в лачуге. Утром и вечером, молясь,
она просила: «О мой Аллах, не дай мне умереть, пока я не пожила
в доме из сорока комнат».
А у одного человека в той стране как раз был дом в сорок ком­
нат, но кто бы его ни снял, через неделю выезжал. О доме пошла
113

дурная молва. Владелец дома потерял к нему интерес и решил
продать его за ничтожную цену. Он нанял посредника и велел ему
выкликать, что дом в сорок комнат продается за тысячу лир.
Посредник целыми днями ходил по городу, но ни одного покупате­
ля на дом не нашлось.
Наконец однажды приходит посредник на ту улицу, где жила
бедная девушка, и выкликает:
— Дом в сорок комнат продается за тысячу лир!
Девушка выходит из своей лачуги и говорит:
— Я куплю.
— А хватит ли у тебя, девушка, денег, чтобы купить дом в со­
рок комнат? — с презрением спрашивает ее посредник, идевушка,
опустив голову, уходит к себе.
Когда наступил вечер, посредник пришел к владельцу дома и
сказал:
— Покупателя на ваш дом не нашлось.
— И даже ни одна собака не пролаяла? — спросил домохозя­
ин.— Никто даже голоса не подал?
— Ах да, какая-то бедная девушка, что живет в лачуге, сказала:
«Я куплю»,— ответил посредник.
— Сейчас же иди к ней. Погрузи и доставь вещи этой девушки
в мой дом, посели ее там. Я даю ей сорок дней льготных, пусть она
сорок дней живет в. доме бесплатно,— сказал владелец дома.
Приходит посредник к бедной девушке и говорит:
— А ну-ка собирайся. Исполнилось твое желание. Я отвезу
тебя в дом из сорока комнат.
А было всех-то вещей у девушки — овечья шкура да треснув­
ший кувшин. Взяла она их, вошла в дом и поселилась там. Сосе­
ди, которые видели, что она тут поселилась, прислали ей блюдо с
едой.
Вечером, когда девушка совершила омовение перед намазом,
внезапно появился черный кот.
— Ах,— сказала девушка,— Аллах дал мне дом в сорок комнат,
дал мне и еду. А теперь он послал мне друга для души — кота.
Иди сюда, мой черненький! Добро пожаловать, милости просим!
Она обняла кота, отнесла его в комнату, посадила напротив
себя за стол, и они вместе поели. Когда пришло время ложиться
спать, девушка постелила коту овечью шкуру и укрыла его своим
ферадже.
— Тебя мне Аллах послал, ты мой гость, спи здесь спокой­
но,— сказала девушка. А сама легла спать на голом полу.
Проснувшись утром, девушка увидела, что кот ушел. Убирая
постель кота, она нашла камень размером больше яйца. Она взяла
камень и положила его на полку.
Вот так девушка и зажила. Каждый день она получала еду по
очереди от своих соседей. И каждый вечер появлялся черный кот,
оставался у нее ночевать, и не успевало настать утро, как кот исче­
зал. И каждое утро девушка на том месте, где спал кот, находила
большой камень. Так продолжалось десять, пятнадцать дней.
114

Однажды заметила девушка, что этих камней набралось у нее
много. «Снесу-ка я эти камни на рынок и покажу их. Если они чтонибудь стоят, продам их»,— подумала девушка. Положила она
несколько штук за пазуху и пошла на стамбульский рынок ювели­
ров. Там она показала один из камней какому-то пожилому ювели­
ру. Только девушка протянула ему камень, как ювелир начал ее
бранить:
— Сейчас же спрячь это за пазуху и убирайся прочь! Не хочу я,
чтобы на меня свалилось несчастье!
Девушка в испуге, не понимая, что случилось, вышла из лавки
и отправилась домой. Но не прошла она и нескольких шагов, как
ювелир пожалел, что прогнал девушку, и позвал ее:
— Постой-ка, девушка!
Привел он ее в свою лавку и говорит:
— Если увидят, что ты в такой одежде продаешь этот камень,
тебя примут за воровку. Пойдем, я отведу тебя к себе домой. Вы с
моей женой сядете в экипаж и вместе приедете на рынок.
В доме ювелира девушку нарядили, приготовили экипаж, рядом
с девушкой посадили служанок и слуг. Так в экипаже они прибыли
в Бедестан { и отыскали ювелира Мехмеда-эфенди — а это и был
тот старый ювелир, к которому девушка пришла в первый раз. Де­
вушка достала камень и показала его Мехмеду-эфенди:
— Пожалуйста, Мехмед-эфенди, продайте этот камень,— ска­
зала она.
— Слушаюсь, госпожа, приказывайте,— ответил Мехмед-эфен­
ди и взял у нее камень.
Мехмед-эфенди вышел, чтобы показать камень ювелирам на
рынке. Через несколько минут он вернулся и говорит:
— Господа, чтобы выплатить стоимость этого камня, не хватит
денег в кассах у всех ремесленников рынка.
— Давайте сколько можете, я согласна,— отвечала девушка.
Тогда Мехмед-эфенди нагрузил для нее две полные повозки
золота. Девушка привела к себе домой Мехмеда-эфенди и его жену
и рассказала, откуда взялись у нее эти камни.
И вот стала девушка богатой. Черному коту она заказала зо­
лотую кровать. Жена ювелира и все соседи девушки проводили
вместе с ней дни в веселье и забавах.
Прошло тридцать девять дней с тех пор, как девушка посели­
лась в этом доме, и появился посредник, чтобы выселить девушку
и забрать у нее ключи от дома. «Вряд ли эта бедная девушка смо­
жет заплатить за дом»,— думал он. Вдруг видит: дом совсем дру­
гой. «Должно быть, я ошибся»,— решил посредник и повернул от
двери дома. А девушка своим слугам наказывала: «Меня будет
спрашивать один человек как бедную девушку. Если он появится,
проводите его прямо ко мне». Слуги увидели, что посредник
сначала подошел к двери дома, а потом повернул назад. Они пошли
за ним и привели его в дом. Девушка отсчитала две тысячи лир как
плату за дом и еще тысячу — посреднику и забрала насовсем ключи
от дома.
115

Между тем девушку донимало любопытство, что это за черный
кот. Хотя она каждое утро крепко-накрепко запирала двери, кот
каким-то образом выходил из комнаты и исчезал. «Не стану спать
и подкараулю»,— решила девушка. Но всякий раз ее одолевал сон.
Однажды вечером она порезала себе палец, посыпала его солью и
от боли не могла заснуть. После полуночи видит она, что кот ти­
хонько спрыгнул со своей кровати, забрался на кровать девушки и
поцеловал ее в щеку. Потом он спустился с кровати девушки и по­
дошел к дверям комнаты. Двери сами собой отворились. Кот осто­
рожно вышел, и девушка, стараясь не шуметь, пошла следом за
ним. Как только кот подошел к стене, за которой был сад, стена тут
же раздвинулась и открыла проход. Они вошли в какой-то сад.
Здесь на всех деревьях, на всех ветвях висели такие же камни, ка­
кие кот каждое утро оставлял в доме девушки. Вдруг деревья
хором проговорили:
— Одну свою возлюбленную ты усыпил, а к другой пришел,
Бенли-Бахри?
Девушка сорвала несколько камней, и деревья сразу замолчали.
Она спрятала сорванные камни за пазуху.
Потом кот, а за ним девушка пришли в другой сад. Тут на де­
ревьях висели жемчуга, кораллы. Еще дальше виднелся очень
красивый белый дворец. Бенли-Бахри подошел ко дворцу, встрях­
нулся и превратился в прекрасного, как лев, юношу. Вот он входит
в дверь, а на верху лестницы дворца его встречает молодая, очень
красивая женщина. Она ведет его в одну из комнат. Там они садятся
за стол и начинают есть и пить. Женщина, встретившая БенлиБахри, приносит ему чашку шербета и дает выпить. Только БенлиБахри выпивает шербет, как тут же впадает в сон. Женщина тот­
час же встает, берет с пола вертел, накаляет его и вонзает в пятку
Бенли-Бахри. Видит, что он от этого не проснулся, и выходит в
соседнюю комнату. Там огромный безобразный арап принимается
колотить женщину и приговаривать:
— Где это ты задержалась? Не могла с ним расстаться?!
Девушка, которая все это наблюдала, вдруг опомнилась и по­
думала, что пора уже ей вернуться домой, пока ее не заметили и не
схватили. Она тотчас же покидает это место. Стены, через которые
она должна пройти, уже стали выше, но еще не слишком подня­
лись. Она приходит к себе домой и ложится спать.
На следующий день вечером, когда кот снова пришел в дом к
девушке, она, как всегда, стала его ласкать:
— Добро пожаловать, мой черненький,— сказала девушка, но
потом, когда они остались в комнате одни, она, вдруг забывшись,
произнесла:
— Ах ты, мой Бенли-Бахри!
Услышав это, кот гневно заурчал, но девушка ему сказала:
— Хоть сердись, хоть что хочешь делай, а я тебе расскажу все,
что видела.— И девушка рассказала с начала до конца все, что
видела в ту ночь: — Если не веришь мне, взгляни на свою ногу,
увидишь рану от вертела.
116

А этот кот был сыном падишаха пери. Он тотчас же встряхнул­
ся, превратился в прекрасного юношу и сказал:
— Так значит, моя жена обманывает меня с моим дядькой!
Я сейчас же пойду и отомщу им. Но ты не увидишь меня семь лет.
Тот путь, который ты видела, длиною в семь лет.
Сказав это, юноша исчез.
Проходят недели, месяцы, годы. И вот настает седьмой год,
как юноша ушел.
Однажды девушка говорит жене ювелира:
— Вы никогда не спрашивали меня, замужем я или нет. Так
вот, у меня есть муж. Он уже семь лет как в отлучке. Вернется
через месяц.
— А мы и не подумали,— сказали Мехмед-эфенди и его жена,—
простите нас, нужно было нам об этом вас спросить.
Когда стал приближаться день возвращения Бенли-Бахри, де­
вушка принялась готовиться почти как к свадьбе. Бенли-Бахри
должен был вернуться на корабле, и девушка приказала объявить:
— Тому, кто первый увидит корабль и сообщит мне радостное
известие, награда в тысячу лир.
Все жители квартала начеку, чуть ли не соревнуются, кто пер­
вый увидит корабль. Наконец далеко в море показался сияющий
корабль. Все бегут наперегонки, чтобы доставить госпоже об этом
весть. Навстречу кораблю выходят все жители квартала. БенлиБахри вместе с мужчинами проходит в мужскую половину дома.
Тут расставлены столы для пира. Все приглашенные начинают
есть и пить. Потом Бенли-Бахри, обращаясь к жителям квартала,
говорит:
— На чужбине, может быть, мне ненароком и приходилось
вести пустые речи. Но сейчас скажу, что самое уместное — это
совершить бракосочетание.
Жители квартала сказали: «Да он, оказывается, настоящий
мусульманин!» — и еще больше полюбили Бенли-Бахри за то, что
он подумал об этой церемонии.
Бенли-Бахри и девушка заключили брак и жили счастливо до
конца своей жизни.
Они достигли цели своих желаний, а мы взойдем на престол.
30. Дочь Короля-падишаха
Жили когда-то наш падишах и Король-падишах. Наш падишах
хотел женить своего сына на дочери Короля-падишаха.
Сын нашего падишаха ходил тогда в школу. Однажды, возвра­
щаясь из школы, он разбил кувшин у какой-то женщины. Та про­
молчала. На следующий день шахзаде опять разбил кувшин у этой
женщины. Тогда она рассердилась и сказала:
— Если ты не знаешь, куда девать свои силы, пойди и добудь
себе дочь Короля-падишаха! Твой отец два года воевал, но так и не
смог получить эту девушку.
117

Услышав, что сказала женщина, шахзаде пришел к своей мате­
ри и спросил:
— Это правда, что отец два года воевал, чтобы добыть для меня
дочь Короля-падишаха?
— Да, правда,— отвечала мать.
— Тогда я сам отправлюсь и добуду себе дочь Короля-падиша­
ха,— сказал юноша.
Шахзаде тотчас же пошел на конюшню, выбрал себе чистокров­
ного арабского коня, набил переметные сумы золотыми монетами,
взял лук, стрелы и саблю и пустился в путь.
Ехал он, ехал и доехал до узкого ущелья между крутыми, об­
рывистыми горами. А навстречу ему — дракон. С одной стороны —
отвесная гора, с другой — пропасть, убежать некуда. Шахзаде тот­
час натянул лук, одной стрелой убил дракона, рассек ему брюхо —
и оттуда появилась девушка.
— О сын человека,— сказала девушка,— ты спас меня, теперь
я — твоя, а ты — мой.
— У меня есть своя цель,— отвечал юноша.— Пока я не до­
бьюсь ее, ни на ком не могу жениться.
— Ну если так, отвези меня к отцу, он тебя вознаградит,—
предложила девушка.
— Деньги мне не нужны. Я — сын падишаха. Вот если у тебя
есть что-нибудь другое, можешь подарить мне на память. Я сейчас
отвезу тебя к отцу,— ответил юноша.
Тогда девушка сказала:
— У моего отца есть орех, попроси его.
Юноша посадил девушку на своего коня, и они поехали к ее
отцу. А девушка была, оказывается, дочерью падишаха пери. Отцу
девушки сообщили радостную весть о спасении дочери. Тут стали
резать баранов. Шахзаде поселили во дворце падишаха пери: его
кормят и поят. Наконец падишах пери говорит юноше:
— Проси у меня чего пожелаешь.
— Я желаю тебе здоровья.
— Какая тебе польза от моего здоровья? Проси у меня то, что
сам хочешь.
— Тогда, мой падишах, дай мне орех, который у тебя за пазу­
хой,— сказал юноша.
— Орех — вещица в шестьдесят пара. Может, попросишь чтонибудь другое? — предложил падишах пери.
— Другого мне ничего не надо, мой падишах,— отвечал
юноша.
Делать нечего, падишах отдал юноше орех, и юноша собрался
уходить. Стали они прощаться с девушкой, а та ему говорит:
— О мой брат, я открою тебе секрет этого ореха. Если ты куданибудь поедешь и проголодаешься, то скажи только: «Расставь­
ся, мой стол, расставься, яствами на одного человека уставься!» —
и тотчас же из ореха появится стол со сластями и молочными блю­
дами. А как поешь, произнеси: «Скройся, мой стол, скройся, стань
орехом в скорлупе!» — и спрячь орех в карман.
118

Юноша пустился в путь. Мало ли он ехал, много ли ехал, при­
ехал в одно место, чувствует, что изрядно проголодался. «Рас­
ставься, мой стол, расставься, яствами на одного человека уставь­
ся!» — проговорил юноша, и тут же появился стол с разными
кушаньями. Юноша сел к столу, но только он собрался есть, как
подошел какой-то дервиш.
— Селям алейкюм,— поздоровался дервиш.
— Милости прошу, отец дервиш,— сказал юноша.
Они поели вместе, юноша произнес: «Скройся, мой стол, скрой­
ся, стань орехом в скорлупе!» — и положил орех себе в карман.
— Не отдашь ли ты мне орех? — попросил дервиш.
— Если я дам тебе орех, что ты мне дашь взамен? — спросил
юноша.
— Я дам тебе свой посох,— ответил дервиш.
— А какой секрет у твоего посоха? — спросил юноша.
— Этот посох принесет тебе, что хочешь и откуда хочешь,—
ответил дервиш.
— Прикажи посоху, чтобы он принес мой платок, который
остался в деревне,— предложил юноша.
Только дервиш приказал посоху: «Принеси его платок!», как
посох мгновенно исчез и быстрее одной сигаретной затяжки до­
ставил платок.
— Договорились? — спрашивает дервиш.
Юноша видит, что это платок — его, и отвечает:
— Договорились!
Отдал юноша орех дервишу и взял у него посох. Расстались
они с дервишем, и каждый пошел своей дорогой.
Наступил полдень, и юноша снова почувствовал голод.
— Посох,— сказал он,— ступай и принеси орех, который я от­
дал тому дервишу.
Посох тут же доставил юноше орех. Не успел шахзаде сказать:
«Расставься, мой стол, расставься, яствами на одного человека
уставься!», как возник великолепный стол. Только юноша собрал­
ся приступить к еде, как появился другой дервиш.
— Селям алейкюм,— поздоровался дервиш.
— Милости прошу, отец дервиш,— ответил шахзаде.
Поели они, юноша произнес: «Скройся, мой стол, скройся,
стань орехом в скорлупе!» — и положил орех себе в карман. Ста­
рик-дервиш тут ему и говорит:
— Не отдашь ли ты мне этот орех?
— Если я дам тебе орех, что ты дашь мне взамен? — спросил
юноша.
— Я дам тебе тыкву,—ответил дервиш.
— Открой мне секрет этой тыквы, и мы посмотрим,— предло­
жил юноша.
— Ладно,— сказал дервиш, откупорил отверстие тыквы и поз­
вал: «Арап!»
Из тыквы появился арап:
— Слушаюсь, приказывай!
119

— Тотчас же собери дивизию солдат в полном снаряжении, с
командиром, с полковниками! — приказал дервиш.
Обернулся шахзаде — и что же увидел? Стоит по стойке «смир­
но» дивизия.
— Договорились? — спрашивает дервиш.
— Договорились,— отвечает шахзаде.
Тут дервиш снова обращается к арапу и приказывает: «Вели
им разойтись». Не успел арап скомандовать: «Разойтись!», как все
вояки — вз-з-з-з! — мгновенно исчезли в тыкве.
Юноша взял тыкву и отдал орех. Распростившись с дервишем,
он снова пустился в путь.
Наступил вечер, и шахзаде опять захотел есть. «Посох,—
сказал он,— ступай и верни мне орех!» Посох в один миг доставил
юноше орех. «Расставься, мой стол, расставься, яствами на одного
человека уставься, со сладостями и молочным!» — произнес шах­
заде — и появились кушанья. Только он собрался сесть за стол,—
бац! — перед ним возник еще один дервиш.
— Селям алейкюм,— поздоровался дервиш.
— Алейкюм селям,— ответил шахзаде.
Поели они вместе, шахзаде сказал: «Скройся, мой стол, скрой­
ся, стань орехом в скорлупе!» — и положил орех себе в карман.
— Не отдашь ли ты мне этот орех? — попросил дервиш.
— Если я дам тебе орех, что ты дашь мне взамен? — спросил
шахзаде.
— Я дам тебе этот колпак,— ответил дервиш.
— Открой мне секрет этого колпака,— сказал юноша, и дервиш
тотчас надел колпак на голову и стал невидимым.
— Видишь меня? — спросил дервиш.
Шахзаде посмотрел по сторонам, но дервиша не увидел. Дер­
виш снял колпак и говорит:
— Ну, договорились?
Юноша согласился, и они обменяли орех на колпак.
На следующее утро юноша вновь проголодался, приказал: «По­
сох, ступай и принеси мне орех!» Посох в одно мгновение исчез
и вернул юноше орех. Юноша произнес: «Расставься, мой стол,
расставься, яствами на одного человека уставься!» Только он
собрался приступить к еде, как — «селям алейкюм» — появился
еще один старик-дервиш.
— Милости прошу, отец дервиш,— сказал юноша.
Поели они вместе, юноша проговорил: «Скройся, мой стол,
скройся, стань орехом в скорлупе!» — и положил орех в карман.
— Не отдашь ли ты мне орех? — попросил дервиш.
— Если я отдам тебе орех, что ты дашь мне взамен? — спро­
сил юноша.
— Я отдам тебе этот молитвенный коврик,— ответил дервиш.
— А ты откроешь мне секрет этого коврика? — спросил юноша.
— Открою,— ответил дервиш и уселся на коврик.
— Коврик,— приказал дервиш,— покатай меня по воздуху, а
потом опусти на землю!

В ту же минуту коврик взлетел в воздух, совсем как самолет,
полетал немного и опустился на землю. Увидев это, шахзаде отдал
орех и забрал молитвенный коврик.
Настало время обеда, юноша снова почувствовал голод. «По­
сох,— сказал он,— ступай и принеси орех!» Посох тут же доставил
ему орех. Только юноша произнес: «Расставься, мой стол, расставь­
ся, яствами со сластями и молочным на одного человека уставься!»,
как тут же возник стол с прекрасными кушаньями. Но на этот раз
к юноше уже никто не явился. Поел шахзаде, сказал: «Скройся,
мой стол, скройся, стань орехом в скорлупе!» — и положил орех
себе в карман.
Своего коня юноша привязал к дереву и позвал:
— Коврик!
— Слушаюсь! — отвечал тот.
— Подними меня в воздух, увези отсюда и опусти рядом с
дворцом Короля-падишаха,— приказал юноша.
Сел шахзаде на молитвенный коврик, тот взлетел в воздух,
унес юношу и опустил рядом с дворцом Короля-падишаха. Но во
дворец Короля-падишаха из-за часовых, вооруженных ружьями со
штыками, войти было нельзя. Тогда шахзаде надел на голову
колпак и, никем не замеченный, прошел прямо в покои Короляпадишаха. Сел он тут на стул. А Король-падишах сидит на своем
троне и собирается пить кофе. Вот нажимает он на звонок, служан­
ки приносят кофе, ставят на стол. В эту минуту Король-падишах
вдруг почувствовал сонливость и задремал. А юноша быстро выпил
его кофе. Вскоре падишах открыл глаза, смотрит: чашка перед
ним пустая. Падишах опять нажимает на звонок.
— Вы что, смеетесь надо мной?! Принесли мне пустую чаш­
ку! — стал бранить он служанок, потом вновь звонит, зовет пала­
чей и приказывает отрубить служанкам головы. Тогда одна из
служанок бросилась к дочери падишаха и пожаловалась:
— Сестрица, твой отец увидел перед собой пустую чашку, и нам
хотят отрубить головы...
Дочь падишаха тут же прибежала к отцу и сказала:
— Батюшка, ты великий падишах. Разве достойно твоей славы
отрубать головы служанкам из-за чашки кофе?
Короче говоря, гнев у падишаха прошел, и девушка удалилась
к себе в комнату. А юноша пошел следом за ней, конечно, ни для
кого благодаря колпакулевидимый. Так он попал в комнату де­
вушки.
Наступил вечер, девушке принеслц еду и поставили перед ней.
Вот девушка ищет-ищет, но никак не может найти свою ложку.
— Где моя ложка? — спрашивает она у своих служанок.
— Мы ее принесли, сестрица,— отвечают служанки.
— Если принесли, то где же она? Видно, не принесли. Ступайте
и принесите другую ложку! — приказывает дочь падишаха.
Ну ладно, приносят девушке другую ложку. Садятся ужинать.
Стали они есть суп, и юноша вместе с ними, но по супу это не­
заметно. Доходит очередь до риса — пилава, и он начинает умень121

шаться с четырех углов. Тут уж девушка поняла, в чем дело. «Ктото ест вместе с нами, сейчас поглядим»,— подумала она и обрати­
лась к служанкам:
— Мне что-то нездоровится. Вы ступайте в другую комнату.
Я лягу здесь одна.
После того как служанки ушли, девушка сказала:
— Кто бы ты ни был, покажись.
Юноша тотчас же снял с головы колпак и предстал перед ней.
Девушка сразу без памяти влюбилась в юношу. И вот уже они бро­
саются друг другу в объятия, и начинается между ними любовь.
На следующий день девушка говорит шахзаде:
— Сегодня у нас день посещения наших покойных родствен­
ников. Сначала мы пойдем в баню, а потом отправимся на клад­
бище.
Госпожа султанша со служанками пошли в баню, а шахзаде на­
рядился ходжой: голову обернул чалмой, взял в руки четки и сел,
положив перед собой калам и бумагу, в том месте, где должны были
пройти девушки.
Вот служанки подходят к ходже, а тот им говорит:
— Я напишу вам талисман.
Он написал всем по талисману. Самой последней к нему подош­
ла дочь Короля-падишаха. Ходжа усадил ее на молитвенный ков­
рик и приказал:
— Коврик, подними нас в воздух и опусти на землю возле мо­
его коня.
Коврик поднялся в воздух и опустился возле коня шахзаде. Тот
вскочил на коня, посадил позади себя дочь Короля-падишаха,
и вот они уже едут-погоняют...
А мы перейдем к Королю-падишаху... Тому сообщили, что его
дочь увез какой-то юноша. Падишах со своим войском тут же
пустился в погоню.
Однажды утром, едва рассвело, войско Короля-падишаха стало
настигать беглецов. Девушка, завидев это войско, принялась пла­
кать. А юноша еще спал. Тут из глаз девушки ему на лоб упала
слеза. Он проснулся и спросил:
— Почему ты плачешь?
— Когда-то у моего отца здесь был дворец. Теперь он разру­
шился, и даже следа не осталось. Я поглядела на это место, и мне
стало грустно,— ответила девушка.
Юноша сел, выпрямился и спросил:
— Где был дворец?
Оглянулся он вокруг и увидел, что прямо на них движется
войско Короля-падишаха.
— Ты заметила войско своего отца, поэтому заплакала? Не
плачь. Я тебя никому не отдам,— сказал юноша.
Тотчас же он открыл тыкву и позвал:
— Арап!
— Слушаюсь!
— Иди со своими солдатами навстречу приближающемуся
122

войску. Никому не причиняй вреда, возьми в плен Короля-пади­
шаха и доставь его ко мне! — приказал шахзаде.
Арап со своей армией, которая была в несколько раз больше
войска Короля-падишаха, вышел ему навстречу. Никого даже не
ранив, он взял в плен Короля-падишаха и привел его к шахзаде.
— Батюшка,— сказал шахзаде, обращаясь к падишаху,— не
стыдно ли тебе? Ты преследуешь нас с войском, готов уничтожить
свою дочь и зятя. Отправляйся назад да пришли своей дочери коня,
чтобы дочь падишаха ехала верхом со славой и почетом.
Король-падишах устыдился и послал дочери прекрасного коня.
Так шахзаде во главе своего войска приехал в страну отца.
Встретились они с отцом, побеседовали. Юноша заметил, что
падишах-отец чем-то озабочен.
— Батюшка,— спросил он,— что тебя беспокоит?
— Надо подготовить казармы,— ответил отец.— Где мы раз­
местим столько солдат?
— Не нужно подготавливать казармы. Мои солдаты привыкли
спать на дворе,— сказал шахзаде.
Он пришел в старый дворец своего отца и, когда настал вечер,
приказал солдатам: «Разойтись!» Все огромное войско — вз-з-зз-з! — исчезло в тыкве.
Наутро явилась мать шахзаде повидаться с ним. Шахзаде
произнес: «Расставься, мой стол, расставься, яствами на одного
человека уставься!» — и мать шахзаде стала пробовать кушанья,
никак не могла насытиться.
— Я, жена падишаха, за всю свою жизнь не ела таких яств,—
сказала мать шахзаде.— И невестка у меня очень красивая. Как
раз подходит тебе.
После этого к шахзаде пришел падишах, шахзаде угостил и
его. Вернувшись к себе во дворец, падишах предложил:
— Жена, давай убьем парня. А невестку я заберу себе.
Падишах позвал палачей и приказал:
— Идите и убейте юношу, который находится в моем старом
дворце.
Палачи приходят к старому дворцу и стучат в дверь.
— Кто там?
— Это мы.
— Что вам нужно?
— Открой дверь.
Юноша понял, что это палачи с недоброй целью. Но он не
испугался. Палачи стали налегать на дверь. Тогда шахзаде открыл
тыкву и позвал:
— Арап!
— Слушаюсь!
— Иди и зарежь палачей, которые стоят за этой дверью. Да
убей моих отца и мать.
Арап всех казнил. Юноша сел на трон падишаха. Устроили
свадьбу на сорок дней и сорок ночей.
Они достигли цели своих желаний, достигнем и мы нашей цели.
123

31. Нардание-ханым
То ли было, то ли не было. В прежние времена, когда решето
было в соломе, жил бедный человек. Он имел единственную дочку
лет двенадцати-тринадцати, которую очень любил. Мать девочки
умерла, и отец все думал: «На ком бы мне жениться, кого взять
в жены?»
Однажды учительница девочки сказала:
— Доченька, попроси отца, чтобы он женился на мне. Я буду
так о тебе заботиться, так за тобой смотреть!
Девочка пришла домой и попросила:
— Отец, если ты хочешь жениться, то возьми в жены мою
учительницу. Другой женщины мне не надо...
— Ладно,— ответил отец и женился на учительнице.
Прошло некоторое время, и жена стала ревновать падчерицу.
«Что мне сделать, как избавиться от этой девчонки?» — раздумы­
вала женщина.
Как-то раз был праздничный день, все шли гулять. Женщина
принялась упрашивать мужа:
— Пусть девочка пойдет погуляет, ведь она молода, ей нужно
немного развлечься.
Муж согласился, и женщина сказала:
— Доченька, ступай погулять, а я потом принесу тебе поесть.
Девочка пошла с подругами в поле, стали они играть, веселить­
ся... Девочка сильно проголодалась, а мачехи все не было видно...
Ну ладно. Спустя некоторое время приходит женщина и прино­
сит девочке поесть. А надобно знать, что мачеха испекла дома
очень соленый пирог, набрала в кувшин воды, а в воду бросила
змееныша. Девочка съела пирог, и вскоре ей захотелось пить. Она
наклонила кувшин, стала жадно пить ледяную воду и проглотила,
бедняжка, ничего не подозревая, змею...
И вот в девочке появилась перемена, день ото дня у нее стал
пухнуть живот. Мачеха повела ее к бабкам-повитухам и наконец в
один из дней сказала своему мужу:
— Ах, я тогда не послушалась тебя, отпустила девочку погу­
лять в поле. Видно, она кому-то доверилась, а теперь понесла...
Муж женщины был очень честный человек, и от всего этого ему
стало очень тяжело. Да и дочь свою он сильно любил. Ночью сон
к нему не шел, но бить или ругать, даже упрекать свою дочку он
не мог.
Однажды отецдевочки все-таки не выдержал и сказал:
— Пойдем, поведу тебя гулять.
Привел человек свою дочку на вершину горы, сели они под де­
ревом.
— Доченька, ты устала, ложись ко мне на колени, я спою тебе
колыбельную песенку, а ты поспи,— предложил отец.
Девочка легла отцу на колени, и он ее баюкал до тех пор, пока
она не уснула крепко. Тогда отец засунул в камышинку пчелу и
подвесил ее над головой у дочери, а сам ушел, оставил девочку там
124

одну. Пчела жужжала внутри камышинки, а девочке казалось,
что отец поет ей колыбельную... В конце концов девочка выспалась
как следует, а проснувшись, увидела: у нее над головой жужжит
пчела, а отца нет... Стала она тут плакать, горевать: «Ах, что со
мной теперь будет?»
А живот у девочки стал уже очень большой, и в нем что-то
шевелилось. «Все это проделки моей мачехи»,— думала бедная
девочка. Не зная, что делать, она начала спускаться с горы...
Пришла она на берег ручья и решила: «Совершу здесь омовение,
помолюсь, посмотрю, что укажет Аллах». Наклонилась девочка к
воде, совершая омовение, и тут из ее живота послышался какой-то
звук. А из глубины ручья ему в ответ раздался другой звук...
И вдруг изо рта девочки — неужели это может быть? — высколь­
знула змея со своими детенышами. Бедной девочке сразу полег­
чало, стало веселей. Но ведь она — на горе, и одна-одинешенька...
С опечаленным сердцем, глубоко задумавшись, выбрала она какуюто тропинку и пошла по ней...
Шла девочка, шла... Стало темнеть... Вдруг она увидела вдали
огонек и решила: «Пойду туда, может быть, меня пустят в дом».
Подошла она к дому, где горел свет, постучала в дверь. Ей откры­
ли. А это был, оказывается, дом сорока разбойников. Увидев
девушку, разбойники спросили:
— Что тебе здесь нужно, девушка?
И она рассказала все, что с ней случилось: «Ах, мол, так и так,
отец оставил меня на горе. Ради Аллаха, пустите меня в дом, до­
веряюсь вам, позвольте у вас переночевать».
Смотрят сорок разбойников, а перед ними девушка просто са­
мая прекрасная в мире, даже в лицо ей глядеть трудно... Разбойни­
ки сказали девушке:
— Садись тут, а мы подумаем.
Сорок разбойников ушли в другую комнату и стали рассуждать:
«Если кто-нибудь из нас возьмет ее себе, то и другой захочет, дру­
гой возьмет — третий захочет... А ведь она доверилась нам, девуш­
ка честная. Поэтому ничего иного не остается и будет лучше всего,
если мы все сорок назовем ее своей сестрой».
Вернулись разбойники к девушке и сказали:
— Будь нам навеки сестрой, девушка. Мы будем добывать еду,
а ты готовь. Живи и чувртвуй себя как дома.
— Ладно,— ответила девушка.
И с тех пор разбойники так полюбили девушку, так хорошо
относились к своей сестре — просто пылинке не давали на нее
уцасть. И девушка тоже их полюбила...
Ну, пусть она живет в доме сорока разбойников, а мы перей­
дем к мачехе.
Вот народился новый месяц, настало полнолуние. Мачеха выш­
ла из дому, посмотрела на луну и спросила:
— Ты, луна моя, луна,
ты прекрасней или я?
125

А луна ей ответила:
— И не ты, и не я —
краше всех Нардание.
А это девушку звали Нардание-ханым. Услышав это, женщина
подумала: «Увы и ах! Оказывается, эта потаскуха не умерла! Стало
быть, дело в тайне не останется, выйдет наружу. Что мне теперь
делать? »
Тотчас же мачеха пошла к мужу.
— Послушай, муженек, где ты оставил своего птенчика? —
спросила она.— Мне приснилась девочка... Может быть, она голод­
на или пить хочет? Пойду поищу ее.
Муж, бедняга, с той поры от горя по дочери слезы лил в два
ручья, весь истаял, высох, удалился от мира... Он обрадовался
такому решению жены, пошел и показал женщине ту гору, где
оставил дочь.
Мачеха взяла корзину черешни и каждую ягодку наполнила
ядом. Потом надела корзину на руку и отправилась в путь. От того
места на горе, которое ей показал муж, она спустилась вниз, шла,
шла и увидела вдали дом. «Непременно девочка здесь нашла себе
убежище»,— подумала мачеха. Она приняла другой облик, надела
покрывало так, что один глаз был открыт, а другой занавешен.
Вот подошла она к дому. А девушка тем временем закончила рабо­
ту, помыла лицо и руки и сидела у окна. Женщина приблизилась
к двери и говорит:
— Продаю черешни, черешни...
Девушка решила: «Куплю черешен да поем у окна...» Тотчас же
она вышла из дома и купила пол-окка черешен. Потом она села у
окна, чтобы поесть, а над окном висела клетка, в которой жили со­
рок птиц, девушка забавлялась ими. Птицы стали просить череш­
ню: «Чик-чирик, чик-чирик». Девушка начала бросать им: одной
птице ягодку, другой — ягодку, и так все черешни в корзине кон­
чились, девушке ничего не осталось. Вдруг девушка заметила, что
птицы, поевшие черешен, умерли. Все, кто ел, подохли. Села де­
вушка у окна, слезы у бедняжки — в два ручья: очень она любила
своих птиц.
Наступил вечер, вернулись братья девушки.
— Что ты плачешь, сестрица? — спросили братья.
— Ах, мои птицы умерли! Тут проходила торговка черешнями,
я купила, дала птицам, и все они издохли.
Тогда сорок разбойников сказали:
— Была бы только ты здорова, сестрица, мы принесем тебе
птиц еще красивее прежних. Но берегись, не покупай больше ниче­
го, что будут носить мимо нашего дома... А если бы ты умерла?
На следующий день братья принесли девушке сорок птиц еще
красивее, чем прежние, и посадили в клетку.
С той поры прошел месяц, наступило полнолуние. Мачеха выш­
ла из дому, посмотрела на луну и спросила:
126

— Ты, луна моя, луна,
ты прекрасней или я?
А луна ответила:
— И не ты, и не я —
краше всех Нардание.
«Ах ты, потаскуха-девка, не сдохла, значит!» — подумала
женщина, пошла и на этот раз купила кулек жевательной смолы.
А в смолу вложила яд. Снова отправилась она к дому сорока
разбойников и, проходя мимо него, принялась кричать: «Продаю
смолу, продаю смолу...» Девушка услышала и решила: «Ну это
ведь не едят... Куплю...» Девушка купила у торговки смолу. А пти­
цы опять начали щебетать: «Чик-чирик, чик-чирик, дай мне, дай
мне...» Девушка сказала:
— Погодите, сейчас я пожую и дам вам.
Взяла она смблу в рот, немного пожевала и тут же где была,
там и упала, распростертая, на пол.
Наступил вечер, вернулись братья девушки и увидели: девушка
лежит неподвижно. «Увы и ах, умерла наша сестрица! Как нам
перенести это горе? Разве мы сможем закопать ее в землю?» —
заплакали братья.
Заказали братья золотой гроб, положили в него девушку и
стали всюду, куда ни пойдут, носить этот гроб с собой.
Однажды встретился братьям сын падишаха. Шахзаде спросил:
— Извините за любопытство, но сколько раз я бы вас ни встре­
чал, все время вижу у вас этот гроб. Почему вы его носите с собой?
— Ах, и не спрашивай,— отвечали разбойники,— вот нас — со­
рок братьев, и была у нас одна-единственная сестра. Она умерла,
но нам жаль хоронить ее в землю. Поэтому мы носим гроб с собой.
— Не отдадите ли вы гроб мне? — спросил шахзаде.
— Отдадим, если ты его не станешь хоронить.
— Даю честно.е слово, что не стану. До самой своей смерти буду
держать его у себя в комнате.
Сорок разбойников отдали гроб шахзаде* А тот взял доверенную
ему вещь и поставил в своей комнате. Но сына падишаха все время
разбирало любопытство. Как-то раз открыл он гроб — и что же уви­
дел? Девушку, самую прекрасную в мире. Бледная, как воск, она
не утратила ни крупицы своей красоты. Юноша прямо обезумел,
стал поднимать девушку, посадил ее в уголок. С этого дня он запер
дверь комнаты на замок, никого туда не впускал. А сам под вечер
входил в комнату радостный, по утрам же выходил из нее плача.
И вот дядька юноши заметил, что шахзаде не ест, не пьет, день
ото дня худеет. Он встревожился, заказал слесарю ключ к двери
комнаты и однажды вошел в нее. Смотрит: лежит бледная, как
неживая, девушка, прекрасная, словно четырнадцатидневная луна.
Но и на мертвую она непохожа. Старик, человек опытный, понял,
что девушка живая. Он потрогал ее здесь и там и вдруг обнаружил
127

у нее за щекой что-то твердое. Засунул он ей в рот палец и достал
жевательную смолу. В это время девушка чихнула «Апчхи-и-и!»,
проснулась, открыла глаза и увидела у своего изголовья чужого
человека.
— О боже, где я? Где мои братья? Где мои птицы? — стала при­
читать девушка.
Дядька тотчас же побежал к сыну падишаха:
— Мой шахзаде, радостная весть: твоя больная ожила!
Шахзаде пришел и увидел, что девушка и вправду живая, пла­
чет. От радости он чуть с ума не сошел, тут же послал гонца с ве­
стью к сорока разбойникам. Они прибыли, и все стали радоваться,
праздновать это событие. После этого шахзаде и Нардание-ханым
поженились. Устроили свадьбу на сорок дней и сорок ночей. Сын
падишаха узнал все, что случилось с девушкой, и повелел привести
ее отца. А тот, бедняга, от горя весь почернел...
— Что за печаль у тебя, батюшка? — спросил шахзаде.
— Ах, как мне рассказать о своей беде, нет от нее избавления,—
отвечал отец девушки и принялся вспоминать, как покинул свою
дочку на вершине горьь
— Зачем же ты это сделал? — спросили его.
И отец девушки объяснил:
— Так-то и так-то, дочка моя пошла погулять... С ней приклю­
чилась беда, и я не смог перенести позора.
Позвали девушку. Отец и дочь бросились друг другу на шею.
Девушка подробно рассказала отцу все, что с ней произошло.
Тотчас же привели мачеху и спросили:
— Что хочешь: сорок кухонных ножей или сорок мулов?
Женщина ответила:
— Сорок ножей в голову врагу, а мне дайте сорок мулов, и я
поеду к себе на родину.
Тогда мачеху привязали к хвостам сорока мулов и стали хле­
стать их бичом... Так мачеха получила кару за то, что сде­
лала.
Они достигли цели своих желаний, достигнем и мы нашей цели.
32. Уста Назар

То ли было, то ли не было. Жили муж с женой. Этот человек
был такой трусливый, что от страха шагу не мог ступить
из дому. Его жена, бедняжка, очень огорчалась из-за такого
характера мужа.
Однажды ночью женщина сказала мужу:
— Посмотри, какой красивый лунный свет, давай выйдем и
полюбуемся.
— Я боюсь,— ответил муж и забился в свой угол.
— Милый мой, ну выйдем вместе,— упрашивала женщина.
Наконец она силой подняла мужа с места, дотащила до по­
рога и вытолкала за дверь. Да еще и дверь закрыла.
128

— Ради бога, женушка, открой мне, я боюсь! — стал умо­
лять, уговаривать ее человек, но жена и слушать его не хотела.
У этого человека была с собой палка. И вот, не сумев угово­
рить жену, он отчаялся и, делать нечего, пошел куда глаза глядят,
постукивая палкой... Мало ли он шел, много ли шел, прошел через
какой-то лес и увидел вдалеке дом. Подошел он к дому, вошел в
него и видит: в ряд поставлены сорок кроватей. Оглядел он их
вдоль и поперек и решил: «Видно, здесь живут дэвы».
После этого человек сел и написал на своей палке: «Меня
зовут Уста Назаром. Я сорок бью одним ударом. А кто оста­
нется живым, тому разгуливать хромым».
Пока человек шел сюда, он очень утомился и теперь напра­
вился к самой первой кровати, улегся, а палку положил ря­
дом.
Настал полдень, дэвы собрались домой. Как только они не­
много приблизились к дому, их носы почуяли человечий запах.
Дэвы обрадовались: «Снова к нам добыча забрела». Вошли они
в дом и увидели, что на кровати спит какой-то человек, а рядом
с ним лежит палка, на которой написано: «Меня зовут Уста
Назаром. Я сорок бью одним ударом. А кто останется живым, тому
разгуливать хромым».
Дэвы испугались. Они тотчас спустились вниз, к очагу, при­
нялись готовить еду. Наконец они закончили все дела и стали
ждать, когда проснется Уста Назар.
Вот Уста Назар проснулся. Дэвы ему сказали:
— Добро пожаловать, Уста Назар. Какой ветер занес тебя к
нам?
— Я боролся с силачами московского короля. Одного силача
подбросил в воздух, а он до сих пор так и не упал обратно на
землю... Уже шесть месяцев его ищу. Путь привел меня сюда,—
ответил Уста Назар.
— Вот и хорошо!.. Добро пожаловать... В добрый час...—
стали говорить дэвы.
И с того дня дэвы стали ходить на охоту, делать всю работу
по дому, а Уста Назар жил себе у них, ел и пил... День ото дня
силы у него прибывали, затылок становился шире.
Дэвы поняли, что Уста Назар и не собирается уходить, и вот
однажды они принялись тайно совещаться друг с другом: сго­
варивались между собой убить Уста Назара. Но тот услышал все
их разговоры.
Перед тем как лечь спать, дэвы наточили сорок топоров,
приготовили их и только дожидались, когда Уста Назар за­
снет... А он, едва дэвы задремали, встал с постели, положил вместо
себя огромное полено и спрятался. В полночь проснулись дэвы,
все сорок, и набросились со своими сорока топорами на Уста
Назара...
Наступило утро. Пока дэвы еще спали, Уста Назар вытащил из
своей постели полено, вытряхнул щепки, выбросил все это наружу,
а сам лег в постель.
5

Турецкие сказки

129

Немного спустя проснулись дэвы и, увидев Уста Назара
в постели живым и невредимым, изумились. А Уста Назар сделал
вид, будто только что проснулся, и говорит:
— Сегодня ночью мыши, что ли, лазили по мне? Что-то шур­
шало...
Теперь дэвы решили сбросить на Уста Назара огромный мель­
ничный жернов, который лежал у двери их дома. Но Уста Назар
снова услышал их разговоры. Ночью, как только дэвы уснули,
он поднялся с постели и вместо себя уложил бревно. Немного
спустя встали дэвы и, намереваясь полностью раздавить Уста
Назара, сбросили на его постель мельничный жернов.
Дэвы опять улеглись спать, а Уста Назар скатил с кровати
жернов, залез в постель, натянул одеяло и заснул.
Наступило утро. Дэвы проснулись, подошли к постели Уста
Назара, глянули — а он жив-здоров, мельничный жернов — ря­
дом. Тут Уста Назар сказал:
— Этот жернов прикатили ко мне ночью джинны. А меня
так и толкает шайтан взять жернов и забросить за гору, что
напротив.
Дэвы стали умолять:
— Смилуйся, Уста Назар, это память о предках, не кидай его
туда, не надо...
Короче говоря, Уста Назар совсем запугал дэвов. И в один из
дней они его спросили:
— Эй, Уста Назар, не пойдешь ли ты к себе домой? И мос­
ковский силач, может быть, уже упал на землю...
— Пойду, пожалуй,— ответил Уста Назар.
Дэвы дали ему огромную переметную суму золота. Один из
них взвалил ее себе на спину, и Уста Назар отправился к себе
домой.
Ну ладно. Пришли они в дом, спустили суму с дэва, и тот,
пожелав: «Счастливо оставаться», простился. На обратном пути
дэву встретился шайтан.
— Ваш Уста Назар,— сказал он,— известный трус. Когда
жены нет дома, он даже не решается выйти помочиться.
Тут дэв стал перечислять все подвиги Уста Назара: «Ну как
же, он нам сделал то-то, поступил так-то», но шайтан всякий
раз находил объяснение и убедил дэва в своей правоте. И вот
они вдвоем направились к дому Уста Назара — впереди шел шай­
тан, сзади него — дэв — и уже приближались... А дэв ведь мог
разом сожрать Уста Назара...
Завидев их, Уста Назар как закричит жене:
— Посмотри, жена, шайтан — молодец, сдержал свое слово
и ведет ко мне дэва, которого обещал! Подымайся, достань мой
топор, я тут же отрублю дэву голову...
Услышав эти слова, дэв набросился на шайтана:
— Значит, ты меня обманул! Хотел погубить меня!
И дэв в тот же миг убил шайтана. Так Уста Назар спасся.
На золото дэвов они с женой жили спокойно до конца жизни.
130

33. «Сестрица, сестрица, милая сестрица...»
То ли было, то ли не было. Жил человек, у которого были
сын и дочь. А их мать умерла. Отец снова женился, и мачеха
очень ревновала мужа к детям, по-всякому их притесняла.
— Надоели мне твои дети. Брось их, продай, делай с. ними
что хочешь, только убери их из моего дома,— говорила женщина
мужу, прямо поедом его ела.
Но муж, бедняга, не решался погубить детей, а они никому не
могли пожаловаться на то, что выделывала мачеха, только каж­
дый день ходили на могилу своей матери и плакали.
Однажды мачеха придумала способ избавиться от детей. Она
велела мужу растопить печь и собиралась, когда печь как следует
разгорится, бросить в нее детей... Мальчик узнал об этом, тотчас
же пошел и сообщил сестре. Они вдвоем отправились на могилу
матери и, плача, рассказали о том, что их ждет. Тут из могилы
раздался голос: «Возьмите с собой щетку, гребень, мыло и бе­
гите... Если вас станут догонять, то сначала киньте гребень, потом
щетку, а после этого — мыло, и у них ничегошеньки не полу­
чится».
Дети сделали так, как сказала им мать: взяли гребень, щетку,
мыло и бросились бежать. Мачеха узнала, что дети убежали, и по­
слала за ними в погоню людей, солдат.
А дети шли, шли и все оглядывались назад. Увидев, что к ним
приближаются люди, они бросили гребень. Сразу же позади них
поднялись густые заросли терновника. Пока солдаты продира­
лись сквозь колючие кусты, дети успели пройти изрядный путь.
Шли они еще некоторое время, обернулись назад и заметили,
что их опять догоняют. На этот раз они бросили щетку, и позади
них земля покрылась змеями. Пока люди проходили там, спаса­
ясь от змей, дети снова успели проделать порядочный путь и уйти
от погони. Когда же дети увидели, что солдаты вновь прибли­
зились, они кинули мыло — позади них появился огромный
океан. Пытаясь догнать детей, люди стали бросаться в воду:
кто захлебнулся, кто назад повернул. И дети таким образом
спаслись.
После этого шли дети своим путем, шли, сами не зная куда, и
в конце концов совсем выбились из сил. Мальчик стал плакать:
— Сестрица, я очень хочу пить...
— Потерпи еще немного,— упрашивала его девочка,— сейчас
придем к какой-нибудь реке.
А там бродили олени, и мальчик, увидев воду, собравшуюся в
ямке от оленьего копыта, наклонился, чтобы попить.
— Не пей, братец,— сказала девочка,— превратишься в
оленя.
Но брат ее не послушался, попил из оленьего следа и стал
оленем. Побежал он пастись в лугах...
Теперь и девочке пришлось остаться в этих местах. Брат-олень
днем бродил там повсюду, а по ночам приходил к своей сестре.
131

Однажды остановились они возле какого-то источника.
Олень ушел пастись, а девушка забралась на тополь, который рос
около воды. К этому источнику каждое утро приходил поить коня
сын одного правителя. И в тот день он явился, чтобы напоить коня.
Но конь никак не хотел пить, пугался, упрямился. Сын правителя
осмотрелся по сторонам, стараясь узнать, в чем дело, поднял голову
и вдруг увидел на тополе девушку, словно четырнадцатиднев­
ная луна... Конь, видно, боялся ее сияющего отражения в воде.
Сын правителя спросил:
— Кто ты? Джинн или еще какой-нибудь дух?
— Я не джинн и не другой дух, я человек, как и ты,— отве­
тила девушка.
Сын правителя попросил девушку спуститься с дерева, но,
сколько он ее ни умолял, не смог уговорить. Тут подошли люди
этого шахзаде, и он им приказал:
— Срубите тополь!
А тополь был толстый. Стали его рубить и рубили до вечера, сов­
сем уже немного оставалось. «Дорубим утром»,— решили люди
шахзаде и ушли. Вернулись они утром, глядь, а тополь снова стоит
целехонек. Оказывается, ночью брат-олень девушки лизал, лизал
подрубленное место тополя и сделал так, словно его и не касался
топор.
Опять люди шахзаде принялись трудиться, чтобы свалить
тополь. Наступил вечер, осталось совсем мало, и они ушли, решив,
что дорубят тополь утром. А наутро пришли, посмотрели — тополь
опять целехонек... Невозможно его срубить. И девушка с тополя
никак не хочет слезать...
Шахзаде совсем потерял голову, не ест теперь, не пьет, день
ото дня слабеет. И все время бродит у подножия тополя.
Однажды, когда он там ходил, повстречалась ему какая-то ста­
руха.
— Дитя мое, что у тебя за горе, что ты здесь скитаешься? —
спросила старуха.
Юноша рассказал ей обо всем.
— Ах, сынок, ничего нет легче этого,— проговорила старуха.
Она тотчас же пошла, принесла к подножию тополя сито и кваш­
ню. Потом просеяла муку и замесила тесто, чтобы испечь хлеб.
Но таган старуха установила неправильно, а противень пере­
вернула кверху дном... Вот так она все старалась там, хлопо­
тала... Тут сверху ее окликает девушка:
— Эй, бабушка, что это ты делаешь? Так у тебя ничего не
получится...
— Ах, доченька,— отвечает ей старуха,— что поделаешь, ста­
рость... Не поможешь ли мне?
Девушка спустилась с дерева, искусно выпекла хлеб. Но пока
она была занята этим делом, старуха привязала ее к себе. Вот
девушка закончила работу и хотела вновь залезть на тополь, но
никак не могла сдвинуться с места, потому что была привязана
к старухе.
132

Шахзаде тут же забрал девушку и отвез к себе домой, и братаоленя они захватили с собой...
И вот уже устраивают свадьбу, праздник на сорок дней и со­
рок ночей, сын правителя берет девушку в жены. Живут они...
Так проходит некоторое время. Олень пасется в саду, гуляет,
разговаривает со своей старшей сестрой, играет с ней... А у девуш­
ки вскоре должен уже появиться ребенок.
Однажды девушка говорит невольнице-арапке:
— Принеси мой купальный передник и сандалии, я пойду
купаться.
Перед дворцом было озеро. Девушка обернулась передником
для купания, затканным серебром, надела на ноги шитые зо­
лотом сандалии и вошла в воду, чтобы искупаться.
В то время, когда она купалась, рабыня-арапка толкнула ее
на глубокое место. А сын правителя в ту пору был на войне...
Вот рабыня-арапка надела одежды девушки, на голову себе воз­
ложила ее венец и уселась, словно она — султанша.
Приезжает сын правителя и видит вместо своей белой-пребелой жены черную, высохшую, старую женщину.
— Почему ты так почернела? — спросил сын правителя.
— Как же не почернеть,— отвечала невольница,— ведь я
каждый день ждала твоего возвращения под раскаленным солнцем.
И шахзаде этому поверил.
Время идет — время проходит. Рабыня забеременела, не хочет­
ся ей обычной еды. И вот в один из дней она требует:
— Не могу больше терпеть, хочу поесть мяса этого оленя.
— Госпожа моя, разве это возможно? — удивился сын прави­
теля.— Это же твой брат. Кто же ест мясо своего брата?
Но никак рабыню нельзя было отговорить. В конце концов
собрались зарезать оленя. И вот мясник точит сорок один нож.
В это время олень пришел на берег озера и стал звать свою
сестрицу. А надобно знать, что его сестру, когда рабыня толкну­
ла ее в воду, проглотила рыба. Вот брат-олень говорит:
— Сестрица, сестрица, милая сестрица,
сестрица с кораллами на руке,
сорок один нож точат,
хотят к моему горлу приставить,
девка-арапка желает поесть моего мяса,
поднимись скорее наверх, сестра, поднимись...
Девушка из брюха рыбы отвечает:
— Братец, братец, милый братец,
братец-олень с отметинкой на лбу,
золотые сандалии на моих ногах,
серебряный передник на мне,
мой сын-султан у моей груди,
сама я — в брюхе рыбы,
не могу подняться, братец, не могу...
133

Это услышали люди, которые там находились. Они пришли
к сыну правителя и сказали:
— Олень разговаривал с кем-то в воде. Послушайте-ка его
потихоньку.
Сын правителя заинтересовался. Он встал и отправился на
берег озера.
А олень покрутился там, побегал и опять подошел к воде.
Сын правителя прислушался и разобрал, что олень говорит:
— Сестрица, сестрица, милая сестрица,
сестрица с кораллами на руке,
сорок один нож точат,
хотят к моему горлу приставить,
девка-арапка желает поесть моего мяса,
поднимись скорее наверх, сестра, поднимись...
Девушка из брюха рыбы отвечает:
— Братец, братец, милый братец,
братец-олень с отметинкой на лбу,
золотые сандалии на моих ногах,
серебряный передник на мне,
мой сын-султан у моей груди,
сама я — в брюхе рыбы,
не могу подняться, братец, не могу...
Тут сын правителя все понял. Он приказал выловить всю
рыбу, какая была в озере. Стали ловить, и в конце концов в сети
попалась огромная рыбина. Разрезали ей брюхо, и оттуда вышла
султанша с маленьким шахзаде на руках. Она подробно рассказа­
ла сыну правителя все, что с ней случилось.
После этого сын правителя спросил девку-арапку:
— Что хочешь: сорок мулов или сорок кухонных ножей?
А она ему ответила:
— Сорок ножей — в шею врагу, а мне дайте сорок мулов.
Сяду и поеду домой, к своей матери.
Девку-арапку привязали к хвостам сорока мулов, и от нее
только и осталось что по кусочку на вершине каждой горы.
Они достигли цели своих желаний.
34. Черная курица
То ли было, то ли не было. Когда-то жил очень бедный носиль­
щик. Он не мог прокормить свою семью. Не раз его дети, не имея
еды, делали из золы лепешки и ели.
И вот однажды эта бедность так надоела носильщику, что он
вышел из дома и пошел куда глаза глядят.
Мало ли он шел, много ли шел, по долинам, по равнинам, по
холмам шел и встретил в пути дервиша.
— Сынок, откуда и куда ты идешь? — спросил его дервиш.
134

Носильщик рассказал дервишу о своей жизни, о том, почему он,
покинув родные места, пустился в путь. Тогда дервиш ему и го­
ворит:
— Проси у меня чего желаешь, молодец.
— Я желаю тебе здоровья,— отвечал носильщик.
— Какая тебе польза от моего здоровья? Проси у меня то, что
сам желаешь.
Когда носильщик снова повторил: «Я желаю тебе здоровья»,
дервиш ему сказал:
— Сынок, видишь эту черную плеть? Возьми ее себе. Иди по
этой дороге. Пройдешь долгий путь и на вершине одной горы
увидишь перед собой дворец. В этом дворце спит девушка, прек­
расная, как гурия. Бей ее изо всех сил этой плетью. Она будет
просить тебя: «Пощади меня, помилуй, бери что хочешь!»
Ты отвечай: «Я хочу Черную курицу». Что бы девушка ни пред­
лагала тебе, не соглашайся и бей ее плетью, пока она не отдаст
тебе Черную курицу.
Сказав это, дервиш погладил того человека по спине и пожелал
ему:
— Счастливого пути!
Глянул человек, а дервиш уже исчез из виду. Очень человек
этому удивился.
Пустился он в путь снова. Мало ли шел, много ли шел, по до­
линам, по равнинам, по холмам шел и подошел к огромному двор­
цу, который стоял на вершине высокой горы. Его двери были опу­
таны паутиной. Человек вошел во дворец, стал ходить-бродить
повсюду. Пришел он в одну комнату, смотрит, а на тахте спит де­
вушка, подобная гурии, сотворенная Аллахом со всем усердием.
Сначала человек пожалел ее бить. Но потом вспомнил свой дом,
детей, которые плачут от голода. Он поднял черную плеть и ударил
девушку один раз. Девушка проснулась и стала умолять:
— Очень прошу тебя, молодец, пожалей меня! Проси у меня
что хочешь.
— Я хочу Черную курицу,— сказал человек.
— Только не это, молодец! Я дам тебе сколько захочешь
денег, золота, драгоценных камней...
— Нет, нет! Только Черную курицу,— настаивал человек.
Как ни уговаривала его девушка, повторяя: «Не проси этого,
не надо, умоляю тебя, молодец...», все напрасно — носильщик каж­
дый раз пускал в ход свою плеть. И вот, делать нечего, девушка
отдает ему Черную курицу. И носильщик пускается в обратный
путь, к себе в деревню.
Вот идет носильщик по дороге и говорит сам себе:
— Ну и непутевый же я! Зачем мне эта курица? Да ладно, по
крайности будет нам еда хоть на один день. В следующий раз
снова пойду во дворец и потребую у девушки золота. Пока у
меня есть плеть, это нетрудно сделать.
Поздно вечером пришел носильщик домой и сказал жене:
— Жена, я сумел достать только одну курицу.
135

Потом носильщик рассказал жене, что с ним произошло, а жена
ему отвечала:
— Ладно, и за это слава Аллаху. Пойдешь в другой раз, при­
несешь золота. Сейчас накроем курицу решетом, а завтра съедим.
Они накрыли курицу решетом и легли спать. Утром, когда
рассвело, встали они и видят, что курица снесла яйцо. Тогда че­
ловек сказал:
— Пойду продам это яйцо на базаре и куплю хлеба. А вер­
нусь — зарежу курицу.
Взял он яйцо, отправился на базар и стал кричать:
— Свежее яйцо!
А по базару проходил один монах. Подошел он к человеку,
повертел яйцо так и этак и спрашивает:
— Что хочешь за него?
— Давай сколько дашь.
— Дам сто лир.
— Проваливай. Решил посмеяться надо мной с утра? Или ты
спятил?
— Ну ладно, братец, двести лир...
— Иди себе, человек, мне сейчас не до шуток!
— Тогда пятьсот лир.
— Прочь с моей дороги, папаша! Нет у тебя других дел,
что ли?
— Ну ладно, тысячу лир...
Понял носильщик, что монах не шутит, и подумал: «Видно,
тут что-то есть...» Отдал он яйцо монаху, а тот отсчитал ему ты­
сячу золотых лир и, уходя, сказал:
— Принеси мне еще таких яиц. За каждое получишь по ты­
сяче лир.
Носильщик накупил всего, что только было на базаре: мяса, зе­
лени, всякого съестного — и сладкого и соленого и одежды же­
не, детям, и себе платья и шубу — и уселся в фаэтон — ехать
домой. Не доехав до дому, он послал все купленное вперед, на­
грузив его на какого-то носильщика. Тот с вещами подошел к
дому этого человека и сказал:
— Это прислал ваш хозяин (к примеру, Али-бей).
— Сынок, тут, должно быть, ошибка,— возразила женщина,—
мы бедные люди. Наш хозяин не мог прислать домой столько
вещей.
— Никакой ошибки, госпожа, это послал ваш хозяин,— наста­
ивал носильщик.
Тогда женщина подумала: «Наверное, это вещи его брата» —
и забрала все в дом. А у этого человека был богатый брат. Вот дети
увидели разную еду и закричали: «Хлеба!», а женщина стала их
уговаривать:
— Сыночки, это все не наше, а вашего дяди. Потерпите еще
немножко, ваш отец принесет вам хлеба.
В это время приезжает и сам человек. На нем новое платье,
шуба. Он слезает с фаэтона и — тук-тук — появляется на пороге.
136

Входит человек в дом и, услышав крики детей, говорит:
— Жена, дай детям, что они просят, накорми их.
Человек рассказал, как продал на базаре яйцо, и вот муж и же­
на стали радоваться и говорить: «Слава Аллаху, мы теперь
богаты!»
Так продолжалось и пять и десять дней: каждый раз человек
продавал на базаре одно яйцо все тому же монаху и получал за
него тысячу лир. И стал прежний носильщик богат, как Карун *.
Однажды решил этот человек пойти в хадж. Он поручил детей
заботам жены и пустился в путь.
Пусть он идет своей дорогой в хадж...
Тем временем заболел монах, и яйца у жены носильщика
стал покупать сын монаха. Женщина влюбилась в этого пар­
ня, и между ними началась любовь.
Как-то раз сын монаха не пришел покупать яйцо. Женщина
послала спросить, почему он не появился. Сын монаха отве­
тил: «Приду, если будешь продавать яйца по сто лир». Женщина
согласилась, и сын монаха опять стал ходить к ней в дом. Так
продолжалось несколько дней. Через некоторое время парень
снова перестал ходить к женщине. Она опять послала узнать,
в чем дело. Сын монаха на этот раз ответил: «Приду, если бу­
дешь отдавать яйца даром». Женщина согласилась. «Как за­
хочешь, так и будет. Ты только приходи»,— сказала она.
Проходит еще несколько дней. Сын монаха вновь не пока­
зывается. Опять женщина посылает узнать, что случилось. Сын
монаха отвечает: «Приду, если зарежешь для меня Черную ку­
рицу». Женщина говорит: «Для тебя я жизнью пожертвую. Как
хочешь, так и будет». И вот женщина велит зарезать Черную кури­
цу и отдает приказание стряпухе приготовить ее. Та прекрасно
приготовляет курицу.
А сын монаха решил извести детей. Он велит стряпухе сва­
рить для них отравленный суп. Дети в это время были в школе.
Как только они пришли из школы, стряпуха им рассказала все,
что произошло, и посоветовала:
— Когда сядете за стол, затейте ссору: «Я, мол, хочу того хле­
ба, эта тарелка, мол, твоя, а этот стакан мой» — и опрокиньте
свой суп. А курицу обязательно поделите между собой и съешь­
те, не оставляйте им, они хотят вас убить».
Вот женщина сажает детей за стол, чтобы покормить их и уло­
жить спать, пока не пришел ее любовник, но дети затевают ссору:
«Это моя ложка, это твоя тарелка!», вскакивают с мест, хва­
тают курицу и тотчас же убегают. Потом они усаживаются в
каком-то месте, делят курицу между собой и едят.
После этого дети пустились в путь без оглядки. Мало ли шли
дети, много ли шли, по долинам, по равнинам, по холмам шли и
пришли к одному городу на вершине Кюфлю-даг. А в этом го­
роде, на площади, собрался народ выпускать птицу. На чью голову
птица сядет, того и сделают падишахом. Как раз в то время, как
дети смешались с толпой, выпустили птицу. Птица полетала,
137

покружилась и села на голову младшего брата. А он как раз
съел печень Черной курицы. В народе стали говорить: «Этот
мальчик слишком мал, он не может быть падишахом». Птицу
выпустили снова. И птица опять села на голову этого ребенка.
Тогда мальчика спрятали в одном месте. Птица некоторое время
полетала над тем местом, куда его спрятали, но не села на голову
никому другому. Мальчика выпустили, птица вновь села ему на
голову. Делать нечего, этот ребенок должен стать падиша­
хом.
Младший брат садится на трон и начинает править. Вот так
мальчик стал падишахом той страны.
Теперь перейдем к предательнице-матери. Сын монаха пришел
к ней, глядь, а Черная курица съедена, мальчики убежали.
Он разозлился на то, что женщина не смогла довести до конца
задуманное ими, и ушел.
Проходит время, и из хаджа возвращается муж этой жен­
щины. И что же он увидел? Черной курицы как не бывало, маль­
чики исчезли. Стал он, бедняга, из-за этого очень страдать-горе­
вать, но что поделаешь...
Однажды мальчик, который стал падишахом той далекой стра­
ны, посылает гонца с приказом пригласить к нему мать и отца, но
те не знают, кто этот падишах.
Вот падишах велит допросить женщину и мужчину. Дурные
поступки женщины становятся совершенно ясными, и падишах
приказывает палачу отрубить ей голову.
А отцу младший брат рассказал все, как было. После этого
он выдал за отца стряпуху из их дома. Своего брата он назначил
везиром. А сам падишах женился на прекрасной девушке. Устро­
или свадьбу, пир на сорок дней и сорок ночей. Они ели, пили и
достигли цели своих желаний.
Достигните и вы своих целей.

35. Дели-Гюджюк
То ли было, то ли не было. Жил один падишах, и у него был
сын. Как-то раз он сказал отцу:
— Батюшка, отправлюсь-ка я побродить по свету. Дай мне на
это свое соизволение.
— Ну ступай, сынок, да сохранит тебя Аллах,— ответил отец.
Шахзаде наполнил суму золотом и отправился в путь.
Бродил он по свету, бродил и прибыл в какую-то страну. Зашел
в кофейню и спросил:
— Могу ли я здесь где-нибудь найти себе приют?
Люди, которые сидели в кофейне, отвечали:
— В часе езды отсюда есть караван-сарай. Но только кто
туда входит живым, выходит оттуда мертвым. Если ты смелый,
можешь поселиться там. Другого места тут нет.
138

Юноша надолго задумался. «Продолжать путь — время позд­
нее, уже стемнело, опасно... Будь что будет!» — решил он и от­
правился в тот караван-сарай.
Смотрит сын падишаха: караван-сарай большой, а внутри никогошеньки нет. Походил он туда-сюда, наконец зашел в одну ком­
нату, видит: комната — чистая, прибранная. Он разделся, потом
забился в уголок и стал размышлять: «Интересно, как и почему я
должен умереть?» Вдруг послышался голос: «Прийти мне?»
Страшный, низкий такой голос. Юноша не ответил, испугался, стал
искать, куда бы спрятаться. Через некоторое время тот же го­
лос опять спросил: «Прийти мне?» Юноша поднялся с места,
сошел вниз и задал корму коню. Потом он снова поднялся на­
верх. И вновь тот же голос спросил: «Прийти мне?» На этот
раз к юноше вернулась смелость, и он ответил: «Ну входи!» Тот­
час же стена комнаты раздвинулась, и вошла девушка, краси­
вая, как четырнадцатидневная луна,— вот какая девушка...
А юноша совершенно не обратил на нее внимания, нахмурил
брови и продолжал сидеть, забившись в угол.
Девушка подошла к нему и говорит:
— Добро пожаловать, мой господин. Почему ты не смот­
ришь мне в лицо?
Юноша промолчал. Тогда девушка стала всячески его лас­
кать... Но юноша и тут не издал ни звука, сидел все так же, на­
хмурив брови, как ни в чем не бывало. Тогда девушка спроси­
ла:
— Ты голоден, мой господин?
— Конечно, человек с дороги голоден.
Как только юноша это произнес, девушка хлопнула в ладоши
и воскликнула: «Дели-Гюджюк!» Чей-то голос ответил: «Слу­
шаюсь!» Снова раздвинулась стена, и вошел некто ростом с пядь
в колпаке с аршин. «Слушаюсь!» — сказал он и остановился, скре­
стив на груди руки в знак почтения.
— Скорей приготовь господину поесть! — приказала де­
вушка.
В тот же миг Дели-Гюджюк исчез и возвратился, держа под­
нос с едой. Юноша сел и как следует наелся, а потом снова забился
в свой угол и сидит там, нахмурив брови.
— Господин мой, ты хочешь спать? — спросила девушка.
— Конечно, как же человеку с дороги не хотеть спать?
Девушка опять зовет Дели-Гюджюка:
— Скорей,— говорит она,— приготовь господину постель.
В тот же миг Дели-Гюджюк приготовил постель из птичьего
пуха. Юноша встал, разделся и лег в постель. Девушка тоже
разделась и легла в постель, прижимаясь к груди юноши. Но
шахзаде повернулся к ней спиной: мол, устал — и заснул, похра­
пывая. Сколько его ни умоляла девушка: «Господин мой, ты оби­
делся на меня? Повернись ко мне лицом...», все бесполезно. Юно­
ша не пошевельнулся и продолжал крепко спать, повернувшись к
ней спиной.
139

Когда наступило утро, юноша проснулся, встал, помыл лицо и
руки, оделся. Тут проснулась и девушка, подошла к нему, взяла его
за руки и сказала:
— Будь навечно моим братом. Кто бы сюда ни приходил до
сегодняшнего дня, все не давали мне покоя — приставали ко
мне. И Дели-Гюджюк душил их. Но ты на других непохож, умеешь
владеть собой. Поэтому я сделаю доброе дело — отдам тебе Дели-Гюджюка, будете товарищами.
Юноша рассказал девушке, что он сын падишаха, и они по­
прощались. Девушка вошла в расщелину стены и исчезла.
А юноша поднялся наверх, стал одеваться-снаряжаться, за­
канчивать дорожные приготовления. Спустился он вниз — и что
же увидел? Возле двери караван-сарая приготовлено ложе для
обмывания покойника и гроб. Тут же стоят ходжа, имам, жите­
ли деревни. Увидели они юношу и застыли в изумлении, потом
начались расспросы: «Что тут было? Что произошло? Что случи­
лось?»
Юноша им отвечал:
— Ну что должно было случиться? Ничего не случи­
лось...
С этим он и уехал. Через некоторое время в пути он сказал
сам себе: «Девушка в караван-сарае говорила, что отдаст мне ДелиГюджюка. А ну-ка попробую позвать его, не объявится ли он?»
И юноша, не слезая с коня, крикнул:
— Дели-Гюджюк!
— Слушаюсь,— тут же ответил голос.
— Где ты? Иди сюда, садись позади меня на коня.
— Ну что ты, мой шахзаде, между подковой и гвоздем мне
удобнее, чем тебе на коне. Ты не беспокойся.
Так некоторое время они продолжали свой путь, потом Де­
ли-Гюджюк и говорит:
— Сейчас мы приедем в Йемен и остановимся в том кара­
ван-сарае, какой я тебе укажу.
И вот прибывают они в Йемен, заезжают в несколько кара­
ван-сараев, но ни один из них Дели-Гюджюку не понравился.
Наконец в каком-то отдаленном квартале они обнаружили ста­
рый, полуразвалившийся караван-сарай, там и остановились, Де­
ли-Гюджюк сказал юноше:
— Ты пойди погуляй по всему Йемену \ а я постерегу нашу
комнату.
И юноша целую недедю с утра до вечера бродил по всему
Йемену. Потом Дели-Гюджюк ему и говорит:
— Ну, теперь позволь и мне пару дней погулять.
Погулял он два дня, возвратился в караван-сарай и говорит:
— Мой шахзаде, что ты видел в Йемене?
— Караван-сараи, бани, лавки, базары, фабрики — все ви­
дел,— ответил юноша.
— А дворец падишаха ты видел? — спросил Дели-Гюд­
жюк.
140

— Видел снаружи.
— Во дворце живет султанша. Ее ты видел?
— Нет, не видел.
— Эх, вот кого как раз и стоит посмотреть в здешнем городе
Йемене! Такая красивая девушка, просто самая прекрасная в
мире!
— Даже красивее той девушки, что живет в твоем каравансарае?
— Настолько красивее, что та не смеет этой и воду на руки
слить.
— Послушай, Дели-Гюджюк,— сказал юноша,— если это
правда, то устрой так, чтобы я хоть раз увидел эту девушку.
— Ладно,— отвечал Дели-Гюджюк.— Завтра после вечернего
намаза подъезжай к воротам сада, что позади дворца. В это
время ворота открывают. Султанша очень любит цветы, у нее в
саду их множество. Каждый вечер она посылает в горы сорок
своих невольниц собирать цветы. Как только ворота откроются
и рабыни выйдут, ты въезжай в сад на коне, потом ударь его
плетью и конем вытопчи весь сад. Султанша не выдержит, высу­
нется из окна, и ты сможешь наглядеться на нее вдосталь.
— Ладно,— ответил юноша и после вечернего намаза отпра­
вился ко дворцу падишаха, как сказал ему Дели-Гюджюк.
Въехал шахзаде в ворота сада, только ударил плетью своего
коня, как тот сразу же вытоптал весь сад, на который и просто
глядеть-то жалко было. Девушка высунулась из окна и закри­
чала:
— На помощь! Скорей! Какой-то сумасшедший ворвался в мой
сад. Ах, пропали мои цветы!.. Перебиты мои цветочные горш­
ки!..
А шахзаде в это время разглядывал девушку вволю. Она ока­
залась так красива, что шахзаде тут же влюбился в нее всей
душой и сердцем. Вернулся он в караван-сарай и говорит:
— Послушай, Дели-Гюджюк, я так недолго видел девушку,
мне этого недостаточно. Вот бы каким-нибудь способом перенес­
тись к ней!
— Потерпи, мой шахзаде,— ответил Дели-Гюджюк.
Наступила ночь. И Дели-Гюджюк сказал шахзаде:
— Садись мне на спину.
Посадил он юношу себе на спину и приказал:
— Зажмурь глаза.
Юноша закрыл глаза, а Дели-Гюджюк говорит:
— Открой глаза.
Открыл юноша глаза, и оказалось, что он перед дворцом пади­
шаха. А у ворот дворца стоят два огромных льва. Они стерегут
султаншу.
Тут Дели-Гюджюк подсунул львам под нос пучки сонной
травы, и львы заснули. Шахзаде и Дели-Гюджюк прошли к
внутренним дверям. А их стерегут два палача. Дели-Гюджюк вон­
зил каждому в грудь по стегальной игле, и палачи упали, потеряв
141

сознание. Подвел Дели-Гюджюк юношу к постели султанши и ска­
зал:
— Мой шахзаде, я ухожу, а ты развлекайся тут. Утром я вер­
нусь за тобой.
Шахзаде разбудил султаншу, и они провели время до утра в
веселье и забавах.
Наступило утро, и султанша заснула глубоким сном. Воз­
вратился Дели-Гюджюк и увел с собой шахзаде. Он вытащил из
груди палачей иглы, убрал у львов из-под носа траву. Затем
посадил шахзаде себе на спину, и они оттуда исчезли.
Так повторялось три дня: каждую ночь в комнату султан­
ши приходил юноша, и султанша не понимала, во сне это проис­
ходит или наяву. А утром, когда она засыпала, он удалялся.
На третий день девушка обратилась к своему отцу с пись­
мом: «Батюшка, помоги мне. Уже три ночи что-то со мной проис­
ходит: кто-то ко мне является. Ни палачи, ни львы у ворот не
могут его остановить. Отыщи против этого какое-нибудь сред­
ство».
На следующую ночь кдверям покоев султанши ставят самых
могучих палачей, а у наружных ворот — самых свирепых львов.
Они там готовятся, а тут шахзаде говорит Дели-Гюджюку:
— Послушай, Дели-Гюджюк, я беспокоюсь. Будет лучше, есл*
ты доставишь девушку сюда.
Дели-Гюджюк на этот раз взвалил девушку себе на спину и при­
нес ее в караван-сарай. Снова юноша с девушкой веселились и
развлекались всю ночь до утра, а утром, едва только девушка
заснула, Дели-Гюджюк отнес ее во дворец и уложил в постель в
ее комнате.
Девушка от всего этого приходит в полную растерянность и
снова пишет своему отцу письмо: «Мой батюшка, ради любви к
Аллаху, отыщите какое-нибудь средство избавить меня от нынеш­
него положения. Этой ночью я оказалась в полуразрушенном ка­
раван-сарае и провела ночь с тем ж е юношей. Утром открыла гла­
за и увидела, что я в своей комнате».
И вот во дворце уже собрался меджлис, и там стали говорить:
«Ради Аллаха, нужно же отыскать какое-нибудь средство от
этой напасти с девушкой!..» Все думают, размышляют, и тут
один из везиров предлагает:
— Мой падишах, дадим султанше хну, пусть она зажмет ее
в руке и, оказавшись ночью в воротах того караван-сарая, разма­
жет пятерней хну по воротам.
— Хорошо придумано,— сказали все.
И вот султанше велели зажать в ладони горсть хны и прика­
зали: «Размажь эту хну на воротах караван-сарая, в который
попадешь».
Вечером девушка улеглась в постель настороже, думая: «Кто
же за мной придет? Кто меня заберет?» Но постепенно ее стала
охватывать дремота, и она впала в забытье.
Вдруг открывает девушка глаза и видит, что находится прямо
142

у ворот караван-сарая. Она тут же дотрагивается до ворот пятью
пальцами, намазанными хной.
Одним словом, опять юноша и девушка провели ночь в забавах.
А утром, когда девушка заснула, Дели-Гюджюк стал ее выно­
сить из караван-сарая и неожиданно увидел на воротах отпе­
чаток пятерни, намазанной хной. Он рассмеялся и сказал:
— Пусть везде — сколько ни есть в Йемене караван-сараев,
бань, домов, лавок, вплоть до дверей во дворце падишаха,— будут
отпечатки пяти пальцев, намазанных хной.
В тот же день люди падишаха вышли искать ворота, окрашен­
ные хной, и увидели, что повсюду вокруг видны следы пальцев,
намазанных хной.
И вот снова собрался меджлис. На этот раз другой везир
предложил:
— Мой падишах, прикажите сделать маленький флажок.
Пусть султанша тайно воткнет его над воротами караван-сарая,
в который попадет.
С этим предложением все согласились и дали султанше такое
наставление.
В ту же ночь султанша, открыв глаза снова перед воротами
караван-сарая, незаметно воткнула в щель ворот маленький фла­
жок, который был у нее в руке.
Утром Дели-Гюджюк, вернувшись после того, как он отнес
девушку в ее комнату, увидел над воротами караван-сарая ма­
ленький флажок. Он засмеялся и сказал:
— Пусть повсюду — сколько ни есть в Йемене караван-са­
раев, бань, домов, лавок — будут воткнуты маленькие флажки.
Да еще один — на ночном колпаке падишаха...
В это же утро, когда люди падишаха отправились искать,
где находится караван-сарай с флажком, оказалось — фр-фр-фрфр! — все вокруг украшено флажками. Падишах тут говорит:
— Дочь моя, оказывается, нет такого места, которое ты не по­
сетила бы в эту ночь, вплоть до верхушки моего колпака! Ну как
я сыщу твоего недруга?
Снова собрался меджлис, и везиры сказали:
— О наш падишах, нет никакого средства избавить султаншу
от ее напасти. Давайте велим глашатаям выкликать, чтобы объя­
вился тот, кто совершал все эти дела. Может быть, он отклик­
нется.
Стали глашатаи кричать:
— Пусть явится тот, кто каждую ночь уносил и возвращал на­
зад дочь падишаха, кто бы он ни был! Падишах с божьей милостью
отдаст свою дочь за него замуж.
Тогда Дели-Гюджюк сказал юноше:
— Ступай и скажи: «Это я — тот человек».
— Помилуй, Дели-Гюджюк, зачем навлекать беду на мою
голову?
— Ничего не случится. Я найду средство тебе помочь. Не
бойся. Иди.
143

Юноша пришел к падишаху и сказал:
— Мой падишах, это я уносил и возвращал назад твою
дочь.
Падишах тут же впал в ярость.
— Ах, подлец! — воскликнул он.— И ты даже не постыдился
явиться ко мне!
Тотчас же падишах позвал своих палачей и приказал:
— Хватайте его!
Палачи схватили юношу, связали ему руки-ноги и бросили в
темницу.
Снова велели глашатаям выкликать:
— Нашелся человек, который беспокоил дочь падишаха. Он
будет казнен в таком-то месте. Пусть все соберутся!
И вот уже гремят барабаны, трубят трубы...
Вывели юношу, повели к месту казни. А Дели-Гюджюк при­
нял облик обычного человека. Вообще-то на самом деле он был
красивым человеком, мужем девушки из караван-сарая... Когда он
хотел, уменьшался в размере, становился Дели-Гюджюком...
В то время, когда юношу вели казнить, Дели-Гюджюк брился
у цирюльника. А этот цирюльник то водил бритвой по оселку, то
подбегал к окну... Тогда Дели-Гюджюк не выдержал и сказал:
— Душа моя, если ты собираешься меня брить, то брей! А если
на улице происходит такое, на что стоит посмотреть, тогда скажи,
мы тоже поглядим.
— Помилуй,
господин! — отвечал
цирюльник.— Нашелся
виновник злоключений дочери падишаха. Прости, я из-за этого
взволнован.
— Ах вот как! Ну что же, тогда пойдем вместе посмот­
рим.
Цирюльник тотчас же закрыл свою лавку, и они вместе с Де­
ли-Гюджюком вышли на улицу.
А там — барабаны, трубы, столпотворение... Построена висе­
лица...
И как раз в тот самый миг, когда на шею юноше должны бы­
ли вот-вот накинуть веревку, Дели-Гюджюк расстался с ци­
рюльником. По дороге он нашел кость — коленную чашечку ко­
ровы, пошептал, подул на нее, и эта кость превратилась в огром­
ный фирман, а на нем в четырех-пяти местах — печать падишаха.
Дели-Гюджюк тотчас же предстал перед палачами и сказал:
— Вот фирман падишаха. Прочитайте его.
Палачи стали читать фирман, а в нем написано: «Юноша,
которого вы схватили, невиновен. Я его помиловал. Пусть будет
моим приемным сыном».
Палачи отпустили юношу. Дели-Гюджюк и следом за ним шахзаде направились в караван-сарай. По дороге юноша и говорит:
— Ей-богу, Дели-Гюджюк, я очень испугался.
— Я всегда спасу тебя,— ответил тот.
На следующий день глашатай объявил новый приказ пади­
шаха: «В прошлый раз произошла ошибка. Кто бы ни был тот
144

молодец, который похищал из дворца дочь падишаха, он прощен.
Пусть явится к падишаху».
Однако падишах от ярости не спал всю ночь...
Дели-Гюджюк снова сказал юноше:
— Ну иди! Предстань перед падишахом и не бойся. Пока у
тебя есть я, никто ничего тебе не сделает.
Юноша опять пошел к падишаху, предстал перед ним и го­
ворит:
— Мой падишах, вот я.
И вновь падишах не сдержал своего слова:
— Ах ты, негодяй,— закричал он,— и не стыдно тебе яв­
ляться ко мне?! На этот раз я не буду передавать тебя палачам,
а убью собственной рукой.
Падишах схватил юношу за шиворот, вынул свой кинжал и
вот-вот вонзит его в юношу. Но тут поднятая рука падишаха
застыла в воздухе.
— Скорее дайте мне мой револьвер! — закричал он.
И вот уже пистолет в руке падишаха, но в это время рука пади­
шаха скрючивается.
«Ну отомщу ему хоть пинком ноги»,— решает падишах и хочет
ударить юношу ногой. Но только он поднял ногу, как она тоже
застыла в воздухе. Тут уж падишах позвал на помощь. В это
мгновение появился Дели-Гюджюк и сказал:
— Мой падишах, все эти дела совершал не этот юноша, а я.
А он — сын египетского падишаха. И ты должен по воле Аллаха
отдать за него свою дочь. Иначе тебе будет еще хуже, чем сей­
час.
— Пощади! Отдам! — стал умолять падишах.—Пусть этот
юноша будет счастлив, только верни мои руки и ноги в прежнее
состояние.
С божьей милостью в тот же миг руки и ноги падишаха
пришли в обычное состояние.
И вот уже устраивают свадьбу на сорок дней и сорок ночей,
и шахзаде становится мужем дочери падишаха.
В ту же ночь Дели-Гюджюк сказал:
— Мой пгахзаде, прощай! Моя служба кончилась. Да благо­
словит вас Аллах! Но впредь, как только тебе придется туго, позови
меня: «Дели-Гюджюк!», и я поспешу к тебе на помощь.
После этого Дели-Гюджюк вышел и исчез из виду...
Шахзаде и султанша пожили там несколько дней, а потом
послали к египетскому падишаху гонца с известием: «Шахзаде
прибудет к вам с дочерью йеменского падишаха».
Тут в стране отца юноши началось веселье, оживление.
Шахзаде и султаншу встретили толпы людей. И теперь уже
здесь устраивают свадьбу на сорок дней и сорок ночей.
Они достигли цели своих желаний, достигнем и мы нашей
цели.
С неба упали три яблока, одно — для меня, другое — для того,
кто рассказал сказку, третье — для Сыдыки-ханым 2.
145

36. Сапожник и падишах
То ли было, то ли не было. В давние времена, когда решето
было в соломе, жил сапожник Мехмед-ага. Каждый день он рубил
в горах поленья, приносил их домой и делал из них красивые де­
ревянные сандалии. Потом он сандалии продавал и тем кор­
мился.
Однажды Мехмед-ага опять пошел в горы, и, когда рубил
поленья, ему попалась очень красивая колода. Мехмед-ага взял
ее и вернулся домой. А дома решил: «Может быть, когда-нибудь
буду делать особые сандалии, для дворца, тогда это полено при­
годится» — и поставил колоду за дверью.
Как-то раз утром Мехмед-ага ушел на базар, чтобы продать
сделанные сандалии. В доме никого не оставалось... И вдруг
стоявшая за дверью колода — крак! — распалась надвое, из нее
вышла девушка, прекрасная, как четырнадцатидневная луна.
Девушка три раза хлопнула в ладоши и позвала:
— Девушки, девушки, выходите наружу!..
Из колоды появились еще четырнадцать девушек, одна
прекраснее другой. Волосы у них доставали до земли. Выйдя из
колоды, они встали кольцом вокруг своей госпожи. Она сказала им,
какие дела они должны выполнить, и девушки, рассыпавшись по
дому, исполнили ее приказания: вымели и вычистили дом, повсю­
ду расстелили атласные шелка красного цвета, приготовили мно­
жество разных яств. К вечеру красавица снова три раза хлоп­
нула в ладоши, позвала: «Девушки, девушки...», и те вновь встали
кольцом вокруг нее. Госпожа отдала приказание, и девушки
вошли в колоду. Последней, волоча по полу свои золотистые во­
лосы, в колоду вошла красавица, и колода захлопнулась.
Наступил вечер. Вернулся домой сапожник Мехмед-ага, отпер
большим ключом дверь, вошел, смотрит — а дом не его. Мех­
мед-ага выскочил из дома и пошел прямиком в кофейню на
углу.
— Соседи,— сказал он там,— я потерял свой дом. Помогите
мне его найти...
— Ты что, спятил? — удивились в кофейне люди.— Совсем
ума лишился?
Соседи отвели Мехмеда-агу к нему домой, а он зашел туда
боязливо и все приговаривал:
— О Аллах, что же мне теперь делать? Это не мой дом.
А вдруг придет хозяин?
Потом Мехмед-ага подумал: «Ну ладно, если хозяин придет, я
скажу, что меня привели сюда стражники. Ведь не убьют же
за это меня...» — и немного приободрился. Он съел по кусочку от
каждого кушанья, лег спать под атласными одеялами, но так и не
сомкнул глаз, еле дождался утра. Едва-едва рассвело, Мехмедага поскорей убежал из дома.
Ну пусть уходит...
Утром колода опять — крак! — распалась надвое, из нее
146

вышла девушка, словно четырнадцатидневная луна. Она позвала
других девушек, они тоже появились из колоды и окружили свою
госпожу. А та им снова приказала:
— Девушки, девушки, выметите дом и сегодня постелите кру­
гом все зеленое.
И вот дом выметен, вычищен, повсюду разостланы зеленые
атласные шелка, приготовлены новые яства. Под вечер краса­
вица опять хлопнула в ладоши и позвала: «Девушки, девушки!..»
Те образовали кольцо вокруг своей госпожи, а затем по ее приказу
вошли в колоду, и та — крак! — закрылась.
Наступил вечер. Мехмед-ага вновь открыл свою дверь огром­
ным ключом, вошел — и что же увидел? На этот раз дом был сов­
сем другой: устлан зеленым атласом, на столе — самые разные
кушанья... Мехмед-ага опять растерялся, закрыл дверь и отпра­
вился прямиком в кофейню квартала.
— Соседи,— сказал он там,-^ со мною что-то происходит, я
снова потерял свой дом...
— Послушай, Мехмед-ага, уж не помешался ли ты? —
удивились люди.
Приятели Мехмеда-аги вместе со стражниками отвели его
домой. Сапожник Мехмед-ага с опаской вошел в дом, боязливо
съел по кусочку от каждого из кушаний. «Если придет хозяин
дома, я скажу, что меня привели стражники, выпутаюсь какнибудь...» — думал он, стараясь успокоиться, но еле дождался
утра.
Утром Мехмед-ага поднялся, стукнул дверью, притворив­
шись, будто он вышел на улицу, а сам спрятался в чулане для
угля под лестницей и стал в щелку следить за тем, что проис­
ходит в доме.
Прошло немного времени, и вдруг Мехмед-ага увидел, что ко­
лода — крак! — раскололась надвое и из нее вышла девушка,
прекрасная, как четырнадцатидневная луна. Мехмед-ага был по­
ражен этим. Тотчас же Самая-Прекрасная-в-Мире хлопнула в ла­
доши, следом за ней появились еще четырнадцать девушек, одна
красивее другой. Та, что вышла первой, приказала:
— Девушки, девушки, подметите, вычистите дом, постелите
всюду розовый атлас.
Девушки сразу рассыпались по дому, все вокруг устлали ро­
зовым атласным шелком, приготовили яства. Дом был выметен и
вычищен... Ближе к вечеру красавица вновь хлопнула в ладо­
ши и позвала: «Девушки, девушки!» Те встали в кольцо
вокруг своей госпожи, а потом по очереди вошли в колоду. В тот
самый миг, когда Самая-Прекрасная-в-Мире, волоча по полу свои
волосы, собиралась последней войти в колоду, сапожник Мех­
мед-ага схватил ее за руку.
— Кто ты: джинн или другой какой дух? — спросил он.
— Я не джинн, я дочь падишаха пери.
И вот девушка позвала своих четырнадцать невольниц и от­
дала их в услужение Мехмеду-аге. А сама вышла замуж за
147

Мехмеда-агу, устроила прекрасное свадебное торжество. Так они
и зажили вместе...
Пришел день, и весть о красоте этой девушки достигла ушей
тамошнего падишаха. Он вознамерился взять девушку в жены
своему сыну.
Падишах послал людей и велел Мехмеду-аге явиться во дво­
рец. Беднягу притащили к падишаху за шиворот.
— Говорят,— сказал падишах,— у тебя живет Самая-Прекрасная-в-Мире, словно четырнадцатидневная луна, и у нее есть
четырнадцать невольниц. Либо ты приведешь ее во дворец, либо
выполнишь с точностью то, что я от тебя потребую. Если не
сделаешь, как я сказал, твоя шея будет в руках палача.
Что делать? Мехмед-ага спросил падишаха, каковы его ус­
ловия. Падишах ответил:
— Первое условие такое: ты должен добыть мне ковер, кото­
рый покроет все земли, что видят мои глаза.
Мехмед-ага пришел домой задумчивый. Жена, заметив, что он
чем-то озабочен, спросила:
— Что за печаль у тебя?
И Мехмед-ага рассказал все, как было:
— Я должен или отдать тебя падишаху, или добыть ковер.
Иначе пропадет моя голова.
Тогда девушка ответила:
— Да что тут думать? Иди сейчас же к тому месту на горе, где
взял мою колоду. Там увидишь большую скалу. Возьми эту плеть,
ею ударишь по скале. Из нее выйдет арап. Не бойся его: это
мой дядька. Скажешь ему, что тебе нужно, и он принесет.
Мехмед-ага обрадовался и тотчас отправился в горы. Подошел
он к подножию скалы, у которой взял тогда колоду, и ударил
изо всех сил плетью по камню. Из скалы показался арап —
одна губа у него была на земле, другая — на небе — и спросил:
— Что тебе угодно, мой лев?
Тогда Мехмед-ага сказал:
— Привет тебе от султан-ханым. Достань нам большой ковер,
мы хотим постелить его дома.
— Обожди минутку,— проговорил арап.
Он ушел, но вскоре вернулся с ковром. А этот ковер, не­
смотря на свою величину, был такой легкий, такой легкий...
Мехмед-ага взвалил ковер на спину и сразу же направился
к падишаху.
Очень удивился падишах величине ковра, а также тому, что
Мехмед-ага добыл его и доставил во дворец.
— Теперь,— сказал падишах,— выполни мое второе требова­
ние: хотя сейчас время зимнее, достань мне такую корзину
летних фруктов, чтобы все обитатели дворца ели их, ели и
не могли прикончить.
Снова Мехмед-ага пришел домой, понурившись. Самая-Прекрасная-в-Мире спросила его:
— Мехмед-ага, в чем дело, что у тебя за горе?
148

Тут Мехмед-ага рассказал ей о приказе падишаха. А девушка
ответила:
— Милый мой, да разве это горе? Ступай опять в горы, к той
скале, откуда ты взял мою колоду, ударь по скале три раза,
появится мой дядька, и ты расскажи ему, что тебе нужно. Дядька
найдет выход из положения.
Мехмед-ага побежал в горы. Он трижды ударил плетью
по скале, появился арап — одна губа у него была на земле, дру­
гая — на небе.
— Что тебе угодно, мой лев? — спросил арап.
А Мехмед-ага ему ответил:
— Султан-ханым требует корзину летних плодов.
— Обожди минутку,— сказал арап и удалился.
Спустя немного времени арап вернулся с корзиной и отдал
ее Мехмеду-аге. А тот, схватив корзину, тотчас же побежал во
дворец.
Взглянул падишах — и что же увидел? Перед ним всевоз­
можные фрукты, что бывают только в летнее время. Падишах
начал их есть и дал обитателям дворца, но сколько ни брали плодов
с одной стороны корзины, как тут же с ее другой стороны появля­
лись новые: невозможно было их исчерпать...
Короче говоря, падишах очень изумлялся этому, но в конце
концов сказал Мехмеду-аге:
— Первые два из моих требований ты выполнил, осталось
последнее. Если выполнишь и его, я оставлю тебе твою жену.
Но это будет потруднее. Ты должен доставить мне новорожденного
ребенка, который сможет беседовать со мной, стоя в почтительной
позе.
Услышав эти слова, Мехмед-ага погрузился в мрачные раз­
думья... Чтобы новорожденный ребенок разливался соловьем —
где взять такого?
Ну ладно. Пришел Мехмед-ага домой. Когда Самая-Прекрасная-в-Мире увидела мужа в глубокой задумчивости, она спро­
сила:
— Что случилось?
Мехмед-ага рассказал:
— Падишах потребовал доставить ему новорожденного ребен­
ка, да такого, чтобы мог стоять перед ним в почтительной позе
и беседовать. Возможно ли такое?
— Не беспокойся об этом,— ответила девушка,— моя сестра
должна родить. Если она еще не родила, то это вскоре случится.
Иди вновь к подножию скалы, где ты нашел мою колоду, трижды
ударь плетью по скале, выйдет мой дядька, ты расскажи ему, что
тебе нужно.
Мехмед-ага побежал в горы. Он трижды ударил плетью по
скале, появился арап — одна губа у него была на земле, другая —
на небе — и спросил:
— Что тебе угодно, мой лев?
— Привет от моей султанши,— ответил Мехмед-ага,— она про149

сит, чтобы ты принес ребенка ее сестры, который только что
родился или должен сейчас родиться.
— Обожди несколько минут,— сказал дядька,— ребенок вотвот родится.
Арап ушел и спустя немного времени возвратился, что-то
держа в сложенных ладонях.
— Подставь свои руки! — приказал он Мехмеду-аге и положил
ему в них ребенка.
Мехмед-ага из любопытства приоткрыл ладони, заглянул в них,
а оттуда сразу же раздался голос:
— Дядюшка, куда ты меня несешь?
Тут Мехмед-ага направился во дворец, приплясывая от ра­
дости, и явился прямо к падишаху. Вытянув руки, он поста­
вил на пол то, что у него было в ладонях. И вот новорожденный
ребенок, стоя в почтительной позе в диване падишаха,
спросил:
— Что вам угодно, мой падишах?
А падишах изумился этому да как заорет:
— Проваливай с моих глаз, озорник!
Тогда ребенок, рассердившись, воскликнул:
— Обратись в камень!
И падишах окаменел. А Мехмед-ага, радуясь своему избав­
лению от несчастий, вернулся домой.
Жители той страны очень любили Мехмеда-агу. И они полю­
били его еще больше за то, что он избавил их от жестокого
падишаха, и поэтому единодушно выбрали его правителем.
Мехмед-ага вступил на престол и приказал устроить праздне­
ство на сорок дней и сорок ночей.
Они достигли цели своих желаний, а мы залезем на кровати.

37. Дочь плотника
В давние времена жил богатый плотник. У этого доброго
человека не было детей. Однажды стало ему особенно тоскливо,
он сделал из дерева куклу в виде девушки, нарядил ее и посадил
у окна. Плотник полюбил эту куклу, словно своего ребенка.
Как-то раз мимо дома плотника проезжал сын падишаха. Он
увидел девушку у окна и влюбился в нее. Вернувшись во дворец,
он попросил свою мать посватать за него девушку. Бедняга плотник
с женой не знали, что ответить, и сказали людям, прибывшим от
падишаха:
— Подумаем немного.
Стали плотник с женой думать, размышлять: «Как поступить?
Объяснить, что девушка — неживая, что это кукла,— страшно.
А вдруг сын великого падишаха разгневается, решит, что его
обманули, и нам отрубят головы?»
На следующий день они сказали посланцам падишаха:
— Мы согласны выдать дочь за шахзаде, но с одним услови1.50

ем: пока девушка не войдет в брачные покои, никто не должен
ее видеть.
Посланные падишахом люди доставили эту весть во дворец, и
шахзаде согласился. Устроили свадьбу на сорок дней и сорок
ночей и после свадебных торжеств за невестой отправили пыш­
ный экипаж.
А жена плотника была очень умная, она все время думала:
«Что бы такое сделать, как нам спастись от этой напасти?» —
и решила: «Возьму-ка я с собой тяжелый камень, привяжу его к
кукле и, когда будем переезжать реку, сброшу куклу в воду.
А уж когда она потонет, пусть ищут да попробуют найти!»
Плотник с женой нарядили деревянную куклу, всячески ее
украсили. Никто ни о чем не подозревал, ведь никто, кроме
матери, и не должен был видеть девушку. Сели они в карету. И как
раз в то время, когда свадебный кортеж переезжал реку, жена
плотника привязала к поясу куклы камень и быстро выбросила
ее из окна кареты в воду. А потом подняла крик:
— Помогите скорее! Невеста упала в воду!..
Кортеж остановился. Ныряльщики принялись обшаривать реку.
Искали тут и там, наконец одному из них попалась в руки чья-то
коса. Он схватил ее, потянул — и вытащил девушку, прекрасную,
как четырнадцатидневная луна... Принесли ее в карету. Жена
плотника удивилась такому делу и очень обрадовалась. Невесту
переодели и украсили. И свадебный кортеж снова тронулся в путь.
Прибыли они во дворец. Жена плотника проводила невесту
в ее комнату и, посидев с ней немного, удалилась. Девушка тотчас
заперла за нею дверь. Вечером пришел к двери шахзаде — а дверь
на запоре... Стучал он, стучал, колотил, бил кулаком — все на­
прасно, дверь так и не открылась.
Тогда шахзаде стал просить:
— Дочь плотника, перестань упрямиться, не делай так, дочь
плотника. Открой дверь, я пришел...
Что он ни говорил, как ни умолял, дверь не открылась ни вот
на столечко. Шахзаде в гневе ушел.
Утром он явился к своей матери и сказал:
— Матушка, идите и посватайте для меня дочь великого вези­
ра.
И хотя мать уговаривала шахзаде немного потерпеть, он не
послушался. И вот уже дочь великого везира входит во дворец
как новобрачная.
На следующий день новая жена шахзаде подумала: «Пойду
погляжу на прежнюю жену...» Она подошла к запертой двери,
а та вдруг перед ней распахнулась. Смотрит новая жена: посреди
комнаты сидит девушка, прекрасная, как пери, и золотыми нитями,
которые она вытягивает из своих волос, вышивает на пяльцах.
Дочь плотника встала и пригласила гостью войти. После того
как они спросили друг друга о здоровье и самочувствии, дочь
плотника крикнула с того места, на котором сидела:
— Скорее свари и принеси кофе!
151

В тот же миг кофе оказался сварен и поставлен на подносе
перед дочерью везира. Ну ладно, не будем затягивать... Стали они
пить кофе, и девушка опять закричала:
— Блюдо, нож!
Звякнув, появились блюдо и нож. Девушка произнесла: «Во имя
Аллаха!» — и отрезала свои пять пальцев в блюдо. Тут же каждый
палец превратился в свежий огурец. Дочь везира поела, попила,
поднялась и вышла из комнаты. А дочь плотника снова заперла
дверь. Дочь везира отправилась к себе, размышляя: «Эта жена по­
казала мне свое искусство... Ну что тут такого, я смогу сделать
то же». Она попросила невольницу принести блюдо и нож
и стала отрезать себе пальцы. Но из пальцев ее потокла кровь...
В конце концов она упала и умерла. Узнав об этом, шахзаде при­
шел в ярость, он опять явился к дверям комнаты, где находилась
дочь плотника, принялся кричать, уговаривать ее и умолять:
— Перестань упрямиться, дочь плотника, не держи дверь,
дочь плотника... Вот я вновь женился, а ты что-то устроила, и моло­
дая умерла... Если ты не откроешь дверь, уйду и снова женюсь...
Но все было напрасно, шахзаде так и не смог заставить девуш­
ку открыть дверь.
После этого шахзаде взял в жены дочь второго везира. И вот ей
тоже захотелось взглянуть на другую жену шахзаде. Она пришла
к дочери плотника, и та после взаимных приветствий крикнула:
— Сковороду и масло! Накали и принеси!
Тут же появилась раскаленная сковорода с маслом. Девушка
сунула в нее свою левую руку, и ее пять пальцев превратились в
пять свежих рыбин, которые стали поджариваться. Пока рыба еще
дымилась, начали они есть, и дочери везира так это понравилось,
что она все никак не могла наесться. «Сделаю и я то же самое,
ничего тут нет трудного...» — решила дочь везира и, придя к себе
в комнату, тотчас же велела принести раскаленную сковороду
с маслом. Как только она сунула руку в масло, рука сразу же стала
гореть... И дочь везира умерла. Узнав об этом, шахзаде вновь
очень разгневался. Опять он явился к дверям комнаты девушки:
— Дочь плотника, перестань, довольно!.. Я взял двух жен, и
ты пролила кровь обеих. Открой дверь, а не то я снова женюсь!
Но дверь так и не открылась.
В следующий раз шахзаде женился на дочери третьего везира.
Когда она, так же как и прежние жены, отправилась поглядеть на
дочь плотника, девушка крикнула:
— Тандыр, разгорись и явись!
Тут же появился пылающий, раскаленный тандыр. Дочь плот­
ника произнесла: «Во имя Аллаха!», бросилась в тандыр, поверну­
лась в нем направо, налево — и перед дочерью везира появился за­
жаренный ягненок на блюде. А сама дочь плотника вышла из
тандыра совершенно невредимой. Стали они есть и пить.
После этого дочь везира вернулась в свою комнату, велела
принести раскаленный тандыр, но стоило ей туда кинуться, как
она сразу же сгорела дотла.
152

Теперь уж юноша призадумался: «Тут что-то кроется...» Вече­
ром он возвращался домой, и вдруг перед ним появился какой-то
старик.
— Что с тобой, мой шахзаде? — спросил старик.— Не поде­
лишься ли со мной... В чем дело? Почему ты так сильно задумался?
— Ах, мой батюшка,— отвечал шахзаде,— есть отчего заду­
маться. У кого еще такая беда, как у меня?
И шахзаде стал старику рассказывать, что с ним случилось.
Старик слушал его, слушал и посоветовал:
— Мой шахзаде, за час до наступления темноты подойди к две­
ри комнаты девушки и крикни: «Ради бога, ко мне через час долж­
но прийти много гостей, приготовь на скорую руку несколько
блюд!» Потом сядь под дверью комнаты и слушай, что там будет
происходить...
Сказав это, старик исчез... А шахзаде пришел к дверям комнаты
дочери плотника, сделал так, как советовал старик, и приложил
ухо к двери.
Поглядим теперь, что там происходит...
Вот дочь плотника стала готовить кушанья. Накрыла на стол,
разложила по местам тарелки, ножи. Потом оглядела стол и заме­
тила, что не хватает соли и перца... Она хлопнула в ладоши и крик­
нула:
— Соль и перец, сюда скорее!
А соль и перец затеяли на полке драку, кому первому явиться.
Дочь плотника ждала, ждала, соль и перец все не показывались...
Тогда она в гневе крикнула:
— Ради месяца — моего отца, ради солнца — моей матери, по­
спешите! А не то приду, растопчу вас ногами!
Тут соль и перец мигом явились. А шахзаде, подслушав это
под дверью, изумился: «Выходит, она не дочь плотника, а пери...»
Тогда он закричал девушке:
— Ради месяца — твоего отца, ради солнца — твоей матери,
отвори дверь!
И только он это произнес, как дверь тут же открылась. Шах­
заде бросился к девушке, взял ее за руки, а она ему сказала:
— Ты — сын падишаха, но ведь и я — дочь падишаха. Так
не стыдно ли тебе все время унижать меня, называя дочерью плот­
ника, и брать новых жен?
Но девушка и шахзаде быстро помирились, потому что он упо­
мянул имена ее отца-месяца и матери-солнца.
Снова устроили свадьбу на сорок дней и сорок ночей.
Они достигли цели своих желаний, а мы взойдем на их престол.
38. Мехмед-лежебока

То ли было, то ли не было. В прежние времена, когда решето
было в соломе, а верблюд был глашатаем, когда блоха была цирюль­
ником, а я качал люльку своего отца — скрип-скрип! — жил пади153

шах и у него было три дочери. Как-то раз стало падишаху скучно.
Позвал он к себе дочерей, чтобы развлечься, и спросил, как они
любят своего отца. Старшая дочь ответила:
— Мой батюшка, я люблю тебя, как этот мир!
— Отдаю тебя замуж за сына великого везира,— сказал па­
дишах.
Средняя дочь ответила:
— Мой батюшка, я люблю тебя больше своей души!
Падишах и этим ответом остался доволен.
Когда же наступила очередь младшей дочери, она сказала:
— Мой батюшка, дай мне день отсрочки, завтра я отвечу, как
я тебя люблю.
— Ладно, дочка,— согласился падишах.
Девушка удалилась из покоев падишаха и в ту же ночь увиде­
ла во сне дервиша, который сказал: «Доченька, завтра ответь
отцу, что любишь его, как соль».
На следующее утро младшая дочь падишаха пошла прямиком
к нему и объявила:
— Мой батюшка, я люблю тебя, как соль...
Услышав это, падишах страшно разгневался. Тотчас же он поз­
вал палача и приказал:
— Забери эту негодницу, отруби ей голову, а ее окровавленную
рубашку принеси мне!
Палач ответил: «Слушаю и повинуюсь», забрал с собой девуш­
ку, и они вышли из дворца. Палач отвел девушку на вершину горы
и там сказал:
— Моя султанша, мне жаль тебя. Отдай мне свою рубашку,
а сама иди куда хочешь. Да поможет тебе Аллах! Но берегись, что­
бы тебя не увидели люди из дворца, не жди от них пощады.
Взял палач рубашку девушки, убил какую-то птицу, окрасил
рубашку ее кровью и отнес падишаху.
А девушка, бедняжка, пустилась в путь, горько плача. Днем
она шла по дороге, а ночами пряталась на деревьях. Однажды
девушка увидела вдалеке огонек и направилась туда. Шла она,
шла и дошла до маленькой лачуги. Девушка тотчас постучалась в
дверь, та открылась, и из нее высунулась седоволосая голова
женщины.
— Бабушка,— сказала девушка,— я — странница. Не пустишь
ли меня в дом погостить?
— Мы очень бедны, дочка,— отвечала женщина.— Если ты
удовольствуешься тем, что мы имеем, добро пожаловать.
Девушка вошла в лачугу и увидела, что она совершенно пуста...
В углу находилась постель, и на ней лежал здоровенный парень.
Девушка забилась в другой угол. Бедная женщина дала ей немного
черствого хлеба, и девушка поела. Когда стемнело, женщина по­
казала девушке, где лечь, а та настолько устала и измучилась,
что заснула сразу же, как легла.
На следующее утро старуха и девушка встали, а парень продол­
жал лежать.
154

— Бабушка, кто это? — спросила девушка, показав на лежав­
шего в постели парня.
— Ах, дитя мое,— это мой сын,— ответила женщина.— Он
лежит уже десять лет, а я хожу, зарабатываю на кусок хлеба,
этим мы и живем.
— А что с ним? Он болен?
— Не знаю, доченька. Вот лежит так... Совсем не встает...
— Да? — удивилась девушка.
Женщина покрыла голову платком и, уходя, сказала девушке:
— Доченька, поручаю тебе моего Мехмеда.— Это парня звали
Мехмедом. А сыну старуха велела:
— Смотри, сынок, не докучай нашей гостье.
Потом старуха показала девушке палку, длинную такую палку,
с крюком на конце, и объяснила:
— Когда Мехмеду охота справить нужду, он крюком на этой
палке подтягивает к себе горшок, а когда сделает, что нужно, опять
ставит его на место. Ты не обращай внимания, Мехмед с помощью
палки — кочерга называется — сам справляет нужду.
Женщина ушла. А девушка приблизилась к Мехмеду, посмот­
рела на него: совершенно здоровый молодец. Очень девушка уди­
вилась и сказала:
— Мехмед, привстань немного, я тебя подниму.
— Помилуй, гостья,— отвечал парень,— я не могу встать. По­
жалуйста, не проси меня больше об этом.
Девушка стала настаивать:
— Милый мой, прошу тебя, привстань хоть немножко, послу­
шайся меня.
Тогда Мехмед принялся плакать:
— О боже, я не могу встать, не заставляй меня!
Девушка поняла, что никакой он не больной, а просто лентяй.
Она вышла в сад, отломила здоровую дубину, вернулась в дом
и говорит Мехмеду:
— Вставай, а не то я побью тебя.
— Смилуйся, гостья, я не могу встать, не заставляй меня! —
снова завопил Мехмед, но девушка, не обращая на это внимания,
начала колотить его так, что парень не знал, куда ему деваться.
В испуге он выскочил из постели и, хватая девушку за руки, стал
кричать:
— Смилуйся, гостья, пожалей меня, не бей!
Но девушка лупила его дубиной не переставая еще и еще...
И теперь Мехмед не то чтобы с постели не встать, а прямо до потол­
ка подпрыгивал. И все умолял девушку:
— Пожалей меня, гостья, я сделаю все что захочешь, только
не бей меня!
— Ну вот,— сказала девушка,— так-то лучше. Вставай, одевай­
ся и ступай на базар зарабатывать деньги. Неужели тебе не жаль
старуху-мать, которая работает, а ты в свои годы лежишь?
Мехмед оделся, собрался и спросил девушку:
— Гостья, что я теперь должен делать?
155

— Пойдешь на базар, скажешь там, что ты носильщик, будешь
носить покупки людям: одному, другому — тебе дадут денег.
— Ладно,— ответил Мехмед и вышел из дому.
А поскольку он десять лет не видел белого света, ему очень
понравилось шагать по улице. Вот идет он, приходит на базар и
подкатывается к одному бею. «Я — носильщик»,— говорит он.
А тот человек как раз искал кого-нибудь, кто бы отнес его покупки.
Мехмед нагрузился, и они отправились вдвоем к бею домой.
Жена бея увидела, что у парня лицо чистое и руки в порядке,
и сказала ему:
— Приходи к нам каждый день делать разную работу, мы будем
платить тебе деньги ежемесячно.
Мехмед согласился, взял плату и снова пошел на базар. Там
он работал до вечера и получил немало денег. Потом он купил хле­
ба, мяса, еще много всего и собрался идти домой.
Ну пусть он там на базаре занимается покупками...
А здесь: под вечер вернулась домой мать Мехмеда, посмотрела:
в доме совершенно чисто, постели Мехмеда на месте йет.
— О боже, что случилось с моим Мехмедом? Не умер ли
он?! — заплакала женщина.
— Нет, бабушка,— сказала девушка,— он не умер. Мехмед
поправился и ушел зарабатывать деньги.
Как услышала это бедная женщина, так от радости прямо умом
тронулась. В это время в дверь вошел Мехмед с полными руками...
Поцеловал он матери руку, а девушке сказал:
—: Смотри, гостья, я заработал денег, принес их вам.
— Молодец, Мехмед,— похвалила его девушка.
Сели они, веселясь и радуясь, стали есть и пить, приятно про­
водить время...
И вот уже теперь Мехмед каждый день начал ходить к тому бею,
делал у него разную работу и приносил в дом еду. А бей, у которо­
го работал Мехмед, оказывается, был очень большим купцом и
собирался поехать за товаром в другую страну. Он спросил
Мехмеда:
— Я поеду туда-то по торговым делам, хочешь со мной?
— Спрошу у своей гостьи, если она разрешит, поеду,— отве­
чал Мехмед.
Дело в том, что Мехмед ничего не делал, не посоветовавшись
со своей гостьей, и бей уже привык к этому.
Наступил вечер. Мехмед передал девушке то, что сказал бей,
и она дала согласие. На следующий день Мехмед сообщил бею:
— Я посоветовался со своей гостьей и поеду с вами.
Бей дал Мехмеду много денег и сказал:
— Возьми, отнеси домой. Пусть твои мать и гостья живут на
это до нашего возвращения.
Мехмед отнес деньги домой, попрощался с матерью и девушкой,
сказал им: «До свидания» — и вернулся к бею. И вот они вместе
с другими купцами двинулись в путь. Ну пусть они едут...
В этой стране по дороге, которой шел караван, был большой
156

колодец, и каждый год в одно и то же время он высыхал. В коло­
дец опускали какого-нибудь человека, и вода снова появлялась,
но человек назад больше не возвращался. Вот и теперь, в то время,
когда караван подошел к колодцу, разнеслась весть, что колодец
высох. Все люди в стране остались без воды, оказались обречены на
гибель... Между тем в этот год подошла очередь посылать человека
в колодец как раз хозяину Мехмеда. Тут купцы и говорят:
— Ну, если собираешься кого-нибудь спускать в колодец, то да­
вай спускай...
Делать нечего, и бей сказал Мехмеду:
— Там по дороге есть колодец, в нем иссякла вода. Нужно
спуститься и открыть воде путь.
Бедный Мехмед, ни о чем не подозревая, ответил:
— Слушаюсь, мой бей...
Они тотчас же отправились в путь и добрались до колодца.
Мехмеду объяснили:
— Мы обвяжем тебя веревкой и спустим вниз. Когда откроешь
воду, крикни: «Тяните!» — и мы вытащим тебя наверх.
И вот Мехмеда стали опускать на дно колодца.
Когда Мехмед спускался, на полпути ему явился дервиш со
светлым лицом и седой бородой.
— Селям алейкюм, отец дервиш,— поздоровался Мехмед.
— Алейкюм селям, дитя мое,— ответил дервиш.
Он остановил Мехмеда и предупредил:
— Сынок, ты опустишься под землю еще в семь раз глубже,
чем сейчас. Там ты увидишь арапа: одна губа у него будет на земле,
другая — на небе. Возле арапа увидишь девушку, самую прекрас­
ную в мире, а напротив нее будет сидеть на вате жаба. Арап спросит
тебя: «Кто тебе больше нравится: жаба или самая прекрасная в
мире девушка?» И ты ответь: «Какое мне дело до самой прекрасной
в мире девушки, меня зажгли огнем глаза этой жабы». Ну а те­
перь — прощай, счастливого пути!..
Сказав это, дервиш погладил Мехмеда по спине и пропал
с глаз...
Вот Мехмед достиг дна колодца, смотрит: и точно, как сказал
дервиш, тут находятся арап с одной губой на земле, а другой —
на небе, рядом с ним девушка, самая прекрасная в мире, и на­
против нее на вате сидит жаба. Арап тотчас же спросил:
— Мехмед, кто тебе больше нравится: эта девушка, самая пре­
красная в мире, или жаба?
— Послушай, зачем мне самая прекрасная в мире девушка? —
отвечал Мехмед.— Клянусь Аллахом, меня зажгли огнем глаза этой
жабы.
— Молодец, Мехмед,— похвалил его арап.
Он достал из-за пазухи три граната и сказал:
— Возьми их, отнеси домой, но, берегись, никому постороннему
не показывай. А теперь ступай, мой лев, счастливого пути!
В это время начала с шумом течь вода. Мехмед увидел, что
дело сделано, и закричал наверх:
157

— Эй, тяните меня!
Все пришли в изумление, вытащили Мехмеда, но никак не мог­
ли понять, как он остался жив, потому что с давних лет все, кто
спускались в колодец, наверх уже не поднимались. Мехмеда окру­
жили, стали спрашивать:
— Что ты видел? Что было в колодце?
— Ничего не было. Отворил я путь воде и вот поднялся...—
отвечал Мехмед.
Ну ладно, караванщики тоже обрадовались, что так получи­
лось, и пустились в путь дальше.
В один из дней они прибыли в ту страну, куда направлялись.
Купцы занялись торговлей, а Мехмед купил подарки своей матери
и гостье. Закончив дела, все тронулись в обратный путь и спустя
месяц приехали к себе на родину.
Мехмед явился домой, роздал подарки матери и гостье, достал
также из-за пазухи гранаты. Их положили на полку. После еды
всем стало жарко, и мать Мехмеда сказала:
— Доченька, принеси один гранат, съедим...
Девушка взяла с полки гранат и едва надрезала его ножом, как
тут же увидела, что каждое зернышко граната — драгоценный
камень, так и сверкает. Мехмед и его мать прямо остолбенели от
изумления: «Что это?!», но дочь падишаха-то знала, что это очень
ценные камни, и сказала:
— Пожалуйста, остерегайтесь, никому об этом не говорите.
Она дала одно зернышко Мехмеду и попросила:
— Отнеси его завтра какому-нибудь ювелиру и продай.
Наступило утро. Мехмед взял гранатовое зернышко и отнес его
в ювелирную лавку. Хозяин захотел купить его у Мехмеда за низ­
кую плату, но надо же было так случиться, что как раз в этот момент
в лавку зашел другой ювелир и предложил: «Я куплю...» Тогда
хозяин сказал: «Нет, я возьму...» Тут сбежались все ювелиры база­
ра, но никак не могли определить цену этому гранатовому зерныш­
ку, каждый,давал вдвое больше, чем предыдущий... Наконец один
из ювелиров, уплатив очень много денег, забрал камень и сказал
Мехмеду:
— Послушай, если у тебя есть еще такие камни, приноси, я
куплю.
Мехмед взял деньги и побежал домой.
Вот так, продавая гранатовые зернышки, они стали самыми
богатыми людьми в той стране. Теперь уже Мехмед не прежний
слуга, а важный купец Мехмед-бей. Он приказывает построить
большие дома, нанимает поваров, слуг и начинает жить в роскоши
и довольстве... А в стране только и разговоров что о Мехмедбее, о его красоте, его благородстве. Дома Мехмед-бея открыты
для всех с утра до вечера, не сосчитать тех, кто у него ест и пьет.
Перейдем теперь к падишаху...
Падишах ведь отдал свою дочь палачу, но прошло время, и он
стал раскаиваться в том, что убил свое дитя. Однако как ни рас­
каивайся, а что теперь поделаешь! Падишах места не мог себе най158

ти, днем и ночью проводил время в стенаниях и вздохах. В конце
концов ему сказали:
— О падишах, отправься путешествовать в переодетом виде,
может, хоть немного забудешь о своем горе.
И падишах, оставив венец и трон старшему сыну, пустился
в путь.
Вот ехал падишах из страны в страну и в конце концов при­
был в облике дервиша в те края, где поселилась его дочь. Зашел
он в одну кофейню. А поскольку по обычаю тех мест всякий прие­
хавший чужестранец, богатый или бедный, останавливался у Мехмед-бея, то и этого отца-дервиша познакомили с Мехмед-беем. Тот
увел к себе домой дервиша и предупредил жену:
— Сегодня вечером у нас в гостях будет дервиш.
А девушка, поглядев в щелку двери, сразу узнала своего отца.
Тотчас же она позвала главного повара и приказала:
— Все блюда, которые ты сегодня приготовишь, должны быть
без соли. От похлебки — до пирогов — все приготовь без соли.
Главный повар ответил: «Слушаюсь!», спустился в кухню и вы­
полнил приказ хозяйки.
Наступил вечер. Все сели за стол. Гости стали есть, но хозяин
дома предупредил остальных гостей, что еда несоленая, и они по­
малкивали.
Дело в том, что жена Мехмед-бея рассказала ему свою историю...
Принялся есть и дервиш, сделал глоток-другой похлебки, заме­
тил, что она несоленая, подумал: «Эх, видно, забыли посолить» —
и отложил ложку, а сказать, что, мол, похлебка — несоленая,
и попросить соли, видно, постеснялся. Попробовал дервиш другое
кушанье — и оно тоже без соли, взял кусок, другой — и ихоста­
вил... А девушка все это наблюдала через щелку двери.
Мехмед-бей увидел, что дервиш ни одного кушанья не поел, и
спросил:
— Отец-дервиш, почему ты ничего не ешь? Тебе не понравилось
наше угощение?
Тогда падишах, стесняясь и смущаясь, ответил:
— Что вы, господин, все блюда прекрасные, но, видно, их за­
были посолить.
Тут падишах вздохнул, а из его глаз, словно капли дождя, по­
текли слезы. Ну, Мехмед-бей ведь уже знал всю эту историю
и поэтому спросил падишаха:
— Отец-дервиш, разве соль такое уж большое благо? Что за
беда, еду можно есть и без соли.
Падишах опять вздохнул и начал громко плакать:
— Ах, да есть ли большее благо, чем соль?!
Только он это вымолвил, как тотчас в комнату вошла девушка
и спросила:
— Мой батюшка, если соль такое великое благо, то почему ты
отдал меня палачу, когда я сказала, что люблю тебя, как соль?
Едва падишах увидел свою дочь, от радости чуть ума не ли­
шился, бросился ей на шею со словами:
159

— Ах, дитя мое, ты жива? Прости меня!
Отец с дочерью крепко обнялись. И стали весело пировать, на
этот раз посолив все кушанья.
Снова устроили свадьбу на сорок дней и сорок ночей. Потом
все вместе поехали в страну падишаха и там опять затеяли
свадебные торжества на сорок дней и сорок ночей.
С того дня они все стали проводить свою жизнь в роскоши
и великолепии то в стране падишаха, то в стране Мехмед-бея.
Они достигли цели своих желаний, а мы залезем на Мурадов
холм *...
39. Семеро братьев
То ли было, то ли не было. В прежние времена у одного чело­
века и его жены было семеро сыновей. Парни ходили на охоту, уби­
тую дичь продавали и этим кормили семью.
Время идет — время проходит, мать парней опять забере­
менела.
— Матушка,— сказали ей юноши,— если ты и на этот раз ро­
дишь мальчика, мы уйдем из дому.
Мать ничего им не ответила...
Вот настал день и час, у женщины начались схватки. Семеро
братьев пошли звать повитуху.
— Бабушка,— сказали они,— мы уходим, а ты, если наша ма­
тушка родит девочку, вывесь красный флаг, если мальчика —
черный.
Женщина родила девочку. «Мои мальчики будут рады», — ду­
мала она и ждала их возвращения. Но старая повитуха за что-то
невзлюбила этих юношей. И повесила она наверху дома черный
флаг.
Наступил вечер. Семеро братьев подъехали к крепости, которая
была напротив их дома, увидели оттуда, что вывешен черный
флаг, сказали: «Опять наша мать родила парня»* повернули назад
и погнали своих коней куда глаза глядят.
С той поры прошли годы. Девочка выросла. Однажды, когда
она играла на улице, подруги окликнули ее:
— Эй, сестренка семи братьев!
Девочка удивилась этому, побежала домой и стала расспраши­
вать мать. А та сначала отнекивалась, ничего не хотела говорить,
но девочка все настаивала, и мать не выдержала, рассказала:
— Доченька, у тебя было семь братьев, все старше тебя. Как-то
раз они ушли в горы на охоту и больше не вернулись.
Тогда девочка твердо сказала:
— Я пойду к ним.
— Доченька, как же ты пойдешь? По дороге могут встретиться
хищные звери, в горах живут дэвы, они разом проглотят тебя.
Еще много чего говорила девочке мать, но та не отказалась от
своего намерения. В конце концов мать сделала для нее осла из
золы, дала ей в руки палку и предупредила:
160

— Только не вздумай говорить ослу: «Стой!», все время пого­
няй его. Берегись! Как только скажешь ослу: «Стой!», он тотчас
же рассыплется в пыль и прах и ты останешься одна на дороге,
тебя съедят дэвы.
После таких строгих наставлений мать благословила девочку
в дорогу.
И вот поехала девочка, все время погоняя осла. Проехала она
порядочный путь, устала и захотела остановить осла, чтобы отдох­
нуть. Только она произнесла: «Стой!», как осел из золы тут же рас­
сыпался. С плачем девочка вернулась домой.
— Ну, что я тебе говорила?! — стала бранить девочку мать, но
девочка продолжала упорно настаивать: мол, обязательно пойду
опять. И женщина сделала ей другого осла из золы.
Снова проехала девочка порядочный путь, погоняя осла. Но как
только она въехала в лес, то от испуга забыла, что нужно погонять
осла, и сказала ему: «Стой!» Осел тут же рассыпался, развалился...
Бедная девочка вновь вернулась домой, плача.
Мать сердилась, кричала, бранилась... Но что поделаешь? Когда
девочка опять принялась плакать и твердить: «Непременно пойду
и пойду», женщина не выдержала и сделала ей еще одного осла
из золы.
— Если снова забудешь, что я тебе говорила, не показывайся
мне на глаза. Я убью тебя и брошу в пустой колодец с джиннами,—
сказала девочке мать и дала ей оберег от сглаза.
На этот раз девочка всю дорогу погоняла осла без остановки,
не забыла слов матери. Куда бы осел из золы ни шел, девочка следо­
вала за ним. В конце концов они пришли к той горе, где жили се­
меро братьев. Как только девочка подошла к дому братьев, осел из
золы упал и рассыпался. Тут девочка поняла, что она достигла жи­
лища своих братьев.
Двери дома были распахнуты настежь. Девочка вошла в дом —
а там никого нет. Она обошла одну за другой все комнаты, в кладо­
вой обнаружила всевозможные съестные припасы: куропаток, зай­
цев. Девочка тотчас же засучила рукава, приготовила разные
кушанья и как следует наелась. Потом она спряталась в шкаф и
притаилась там.
Вечером вернулись семеро братьев. Увидели они, что приготов­
лены кушанья, изумились: «Аллах, что за чудо?» Легли братья
спать, но сон никак не шел к ним.
Наступило утро. Братья собрались идти по своим делам. Тут
один из братьев сказал:
— Пусть самый младший из нас останется дома, спрячется
где-нибудь и последит. Как только опять появится тот, кто приго­
товил нам вчера кушанья, нужно его поймать.
Младший брат спрятался где-то и стал ждать. Когда братья
ушли, девочка вылезла из шкафа и принялась хозяйничать. Тут
юноша выскочил из укрытия и схватил ее за руку.
— Кто ты: джинн или еще какой-нибудь дух? — спросил он.
— Я не джинн и не дух, я раб Аллаха, создавшего и тебя и меня.
6

Турецкие сказки

161

— А что тебе здесь нужно?
Тогда девочка рассказала все с начала и до конца. Брат и сестра
обнялись. А вечером вернулись остальные братья, узнали обо всем
и порадовались встрече с сестрой.
Вот они уже все вместе, веселясь и радуясь, сидят, едят и пьют.
Самый старший брат начал девочке крепко наказывать:
— Смотри, сестрица, здесь не найти огня, поэтому остерегайся,
не дай огню погаснуть.
А в доме у братьев была кошка. Она понимала человеческую
речь и сама могла разговаривать. Братья ее очень любили, дер­
жали на руках. Кошка приревновала братьев к девочке и, чтобы
навредить ей, незаметно загасила огонь. Девочка очень огорчилась:
«Что делать?» — потом решила: «Погляжу-ка, не отыщу ли где
огня?» Она выбрала дорожку и пошла по ней.
Прошла девочка немного и увидела впереди себя какой-то дом,
из его трубы шел дым. Девочка подбежала к дому, постучала в
дверь, та открылась — и что же девочка увидела? Сидит огромная
старуха-дэв. Девочка испугалась, но все-таки произнесла:
— Здравствуй, тетушка.
Старуха-дэв ответила:
— Если бы ты не сказала мне «здравствуй», я съела бы твое
мясо до косточек, выпила бы твою кровь по ложке.
Ну ладно. Девочка попросила у старухи-дэв огня. «Хорошо,
дам»,— согласилась старуха, пошла, наполнила решето золой, а
сверху золы положила горящий уголь.
Вот идет девочка домой, а зола сыплется, она идет, а зола все
сыплется... Так дошла девочка до дому, приготовила кушанья.
Наступил вечер, и девочка рассказала братьям о том, что с ней
случилось. Братья забеспокоились:
— Послушай, сестрица, старуха-дэв по просыпавшейся золе
найдет тебя и съест!
Стали братья думать, что делать, и решили: «Выроем под воро­
тами яму. Как только старуха-дэв ступит во двор, она упадет в яму.
И мы отрубим ей голову».
Настало утро. Не успели семеро братьев отойти от дома, как по
следу от золы пришел сын старухи-дэв и налег на ворота. Но едва он
их открыл, как тут же кубарем скатился в яму. Семеро братьев
тотчас же отрубили ему голову, зашвырнули ее в сторону, а тело
засыпали в яме. «Ну вот, мы избавились от него»,— радовались
братья. Потом они взяли свое оружие и опять ушли на охоту.
А девочка принялась печь хлеб.
Вскоре появилась старуха-дэв, пришла с ворчанием. Девочка
испугалась, но, делать нечего, встретила ее, пригласила в дом.
Потом девочка сказала кошке:
— Ступай принеси масла, я намажу маслом хлеб моей тетушке.
А кошка-то ведь не любила девочку и спросила, будто не поняла:
— Что, его голову?
Вышла кошка, принесла голову дэва-сына и положила перед
его матерью. Увидев голову сына, старуха-дэв так завыла, что за162

стонали горы и камни. Потом старуха-дэв вырвала изо рта сына
зуб и вонзила его девочке в ногу. Девочка тут же упала, прямо сва­
лилась. Старуха-дэв решила, что убила девочку, и ушла, оставив ее.
Вечером вернулись домой семеро братьев. Увидели они сестру
в таком состоянии, заплакали, застонали: «Вот и умерла наша
сестра, что нам теперь здесь делать?!» Братья положили тело сест­
ры на коня, сами сели верхом и отправились домой, к родителям.
Отец и мать очень обрадовались возвращению своих сыновей, но
горевали из-за дочери, ахали и охали...
Ну ладно. Собрались хоронить девочку. Женщина, которая
обмывала тело девочки, заметила, что у нее в ноге что-то тор­
чит. «Что это застряло у бедняжки в ноге?» — подумала женщина,
пощупала, и стоило ей вытащить зуб дэва, как девочка тут же
ожила и вскочила. Когда это увидели мать, отец и братья, они от
радости не знали, что делать. Девочка рассказала им все, что с ней
случилось.
Так они избавились от дэвов и от кошки, ели, пили и достигли
цели своих желаний.
40. Султанша с золотыми шариками

То ли было, то ли не было. У одного падишаха было три сына
и три дочери.
Умирая, падишах завещал: «Отдайте моих дочерей за первого,
кто придет и посватает их с божьей милостью, кто бы он ни был».
Как-то раз пришел во дворец бренный старец девяноста лет,
в рваной одежде, и попросил братьев отдать за него с соизволения
Аллаха старшую сестру. Но старший и средний братья ему отка­
зали:
— Это невозможно. Разве годится отдавать девушку за такого
старика?
А младший шахзаде согласился:
— Ведь нам так завещал отец. Я согласен — и все тут.
И вот старшую сестру выдали замуж за этого старика. Она ушла
с ним.
Спустя некоторое время появился еще более старый человек
и тоже попросил братьев отдать за него с соизволения Аллаха сред­
нюю сестру. Старшие братья и ему отказали, а младший шахзаде,
ссылаясь на завещание отца, настоял, чтобы девушку выдали замуж
за этого человека.
С той поры прошло время, и во дворец явился совсем древний
старик и попросил отдать за него с божьей милостью младшую дочь
падишаха. Старшие братья снова отказали:
— Нельзя это делать. Мы не согласны.
А младший шахзаде сказал:
— Отец, умирая, завещал нам выдать сестер за первого посва­
тавшегося человека. Исполнить волю отца — наш долг.
И младшую сестру выдали замуж за этого старика.
163

Однажды младший шахзаде увидел во сне девушку, прекрас­
ную, как четырнадцатидневная луна, и всей душой и сердцем
влюбился в нее. Во сне ему дали портрет этой девушки. Вот шах­
заде проснулся и стаЛ думать: «Что мне делать, чтобы заполучить
эту красавицу?» Наконец он принял решение: вскочил верхом на
коня и пустился в путь...
Мало ли ехал шахзаде, много ли ехал, по долинам, по равни­
нам, по холмам ехал, шесть месяцев и целую осень ехал... Однаж­
ды утомился шахзаде, привязал своего коня возле какого-то источ­
ника, а сам лег под деревом и заснул.
В это время пришли к источнику за водой местные девушки.
Они увидели, что под деревом спит прекрасный, словно солнце,
юноша, и сообщили об этом жене падишаха той страны. А страна
эта была под властью падишаха дэвов.
Жена падишаха отправилась к источнику и обнаружила, что
спящий юноша — ее собственный брат.
Оказывается, тот старик, который взял в жены старшую
сестру шахзаде, был падишах дэвов...
Ну ладно. Султан-ханым приказала, чтобы юношу отнесли во
дворец.
Когда шахзаде проснулся и увидел перед собой свою старшую
сестру, он очень изумился.
— Какое дело привело тебя сюда? — спросила юношу сестра.
И шахзаде рассказал, что он во сне влюбился в прекрасную
девушку и теперь ищет ее. Потом он достал из-за пазухи портрет де­
вушки, показал сестре. А она ему и говорит:
— Твой зять — падишах дэвов. Когда он вечером вернется
домой, спросим у него, а пока давай я тебя спрячу, как бы мой муж
не причинил тебе зла.
Султан-ханым спрятала шахзаде.
Наступил вечер, во дворец вернулся падишах дэвов. Едва он
вошел, как тут же сказал:
— Человечьим мясом пахнет. Говори, кто тут у нас?
А девушка ему ответила:
— Да ведь есть же у меня родные, знакомые! А что, если ктонибудь из них пришел?.. Скажи, что бы ты сделал с тем, кто поя­
вился?
— Если бы пришел твой старший брат, я бы проглотил его од­
ним глотком, если бы средний,— то в два глотка. Вот если бы
появился твой младший брат, я встретил бы его с почетом,—
ответил падишах дэвов.
— Как раз пришел мой младший брат,— сказала девушка и
вывела шахзаде из шкафа.
Юноша тотчас поцеловал у падишаха дэвов руку и объяснил
ему, зачем он явился. Тогда падишах дэвов сказал:
— Уже очень давно я властвую в этой стране, у меня много
земель, но нигде я не видел такой девушки и даже не слыхал о
ней. Я провожу тебя до границы моих владений, а дальше действуй
сам, и да поможет тебе Аллах!
164

Падишах дэвов научил юношу особому заклинанию: прочитав
его, человек превращался в дэва. После этого он взял с собой шахзаде, проводил до того места, где кончались принадлежавшие ему
земли, и отпустил, пожелав юноше удачи.
Шахзаде снова пустился в путь. Ехал он, ехал... Однажды он
опять очень устал, сошел с коня возле какого-то источника, коня
привязал к дереву, а сам лег и заснул. К источнику пришли за
водой местные девушки. Они увидели спящего юношу,
прекрасного, словно месяц, отправились прямиком к жене падиша­
ха той страны и сообщили ей о юноше. Жена падишаха прибыла
к источнику, глянула на спящего — а это ее собственный брат.
Тотчас же она приказала, чтобы юношу перенесли во дворец.
Когда шахзаде проснулся, то обнаружил, что перед ним стоит
его средняя сестра, и очень обрадовался. Ей он тоже рассказал,
что отправился в путь в поисках девушки, которую увидел во сне
и полюбил. Тогда сестра шахзаде предложила:
— Вечером вернется домой твой зять, расскажем ему... Но
сначала я лучше тебя спрячу, а то он может причинить тебе зло.
Девушка спрятала шахзаде в шкаф. А надо вам сказать, что эта
страна была владением падишаха муравьев,— средняя сестра шах­
заде вышла за него замуж.
Наступил вечер. Падишах муравьев вернулся к себе во дворец.
Он сразу же спросил жену:
— Человечьим мясом пахнет, кто явился к нам?
Тогда девушка сказала:
— Что же, разве у меня нет родных, знакомых?.. А если бы
пришел кто-нибудь из них, что бы ты с ним сделал?
Падишах муравьев ответил:
— Если бы пришел твой старший брат, я съел бы его, разделив
надвое, если бы средний — я съел бы его по кусочкам. А если бы
появился твой младший брат, я встретил бы его с почетом.
Тут девушка выпустила шахзаде из шкафа и объявила:
— Вот, пришел мой младший брат.
Юноша рассказал падишаху муравьев, что он влюбился в одну
красавицу и ездит из страны в страну в поисках девушки, и показал
ее портрет.
Падишах муравьев сказал:
— Вот уже двести лет, как я властвую над столькими землями,
но такой красавицы не видел и даже не слыхал о ней. Я выведу
тебя из своих владений, а дальше действуй сам, да поможет тебе
Аллах!
Падишах муравьев обучил шахзаде своему заклинанию: чело­
век, прочитавший его, тут же превращался в муравья. Затем пади­
шах муравьев забрал с собой юношу, довел до границы своих зе­
мель. Здесь шахзаде попрощался с ним и поехал своим путем...
Ехал он, ехал... И однажды снова, совсем усталый, остановился
у какого-то источника. Привязал коня, а сам лег и заснул.
К источнику пришли за водой местные девушки. Увидев, что
тут спит юноша, прекрасный, словно день, они тотчас отправились
165

рассказать обо всем жене падишаха. А она, прибыв туда; увидела,
что юноша — ее собственный брат. Юношу немедленно отнесли во
дворец. Спустя немного времени он проснулся и обнаружил, что
перед ним— его младшая сестра. От радости шахзаде просто не
знал, что делать. Сестра спросила его:
— Зачем ты пожаловал сюда?
И шахзаде подробно рассказал, что с ним произошло: как он
пустился в путь из-за любви к девушке, которую увидел во сне.
Тогда сестра ему посоветовала:
— Вечером вернется домой твой зять, мы расскажем ему обо
всем. Может быть4, он знает, где найти эту девушку...
После этого сестра посадила юношу в шкаф, объяснив ему:
— Лучше я пока спрячу тебя, а то вдруг твой зять причинит
тебе какое-нибудь зло!
А надо вам сказать, что эта страна была под властью падиша­
ха соловьев и младшая сестра шахзаде вышла замуж за этого
падишаха.
Каждый вечер падишах соловьев, вернувшись домой, садился
на окно и пел. А у его жены было сорок перемен одежды. Если
падишаху нравилось платье, которое жена надела к вечеру, он
сбрасывал с себя соловьиную оболочку, превращался в самого
прекрасного в мире юношу и шел к жене. Но если платье султан­
ши ему хоть немного не нравилось, он тут же улетал и не возвра­
щался — когда шесть месяцев, а когда и целый год.
Наступил вечер. Прилетел соловей, снова сел на край окна и
запел, а потом спросил:
— У нас человек. Кто это пришел?
А девушка ему в ответ:
— Да, человек. Есть же у меня родные, знакомые. Вот если
бы пришел кто-нибудь из них, что бы ты сделал?
— Если бы явился твой старший брат,— сказал падишах со­
ловьев,— у меня бы пропал голос, и тогда до конца своей жизни я не
смог бы петь. Если бы пришел твой средний брат, я бы покинул эти
места, улетел и неизвестно, вернулся бы или нет даже через сорок
лет. Но если это — твой младший брат, то, в каком бы платье ты ни
была, я тотчас приду к тебе.
Тут девушка выпустила шахзаде из шкафа и объявила:
— Пришел мой младший брат.
Падишах соловьев, не глядя на платье жены, тотчас сбросил
свою оболочку и явился во дворец.
Шахзаде поцеловал руку падишаху соловьев и рассказал, что
с ним случилось. Потом он вынул портрет девушки, в которую
влюбился, показал падишаху соловьев, а тот ему и говорит:
— Я знаю эту девушку. Я ровно пятьдесят лет старался ее по­
лучить, но так и не смог ею завладеть. Отец девушки очень упрям,
ставит много условий. Но я тебя обучу сейчас заклинанию соловьев.
Ты превратишься в соловья и проникнешь к девушке в сад. Она
вместе со своими невольницами выйдет посидеть в саду, а ты
вспорхни на ветку против нее и запой. Потом слети на грудь к де166

вушке. Она возьмет тебя и посадит в золотую клетку... Что будет
дальше — я не знаю... Аллах милостив, действуй по своему усмот­
рению.
Шахзаде вновь поцеловал руку своему зятю, прочитал заклина­
ние, принял облик соловья и полетел в сад к девушке. А она в это
время вышла со своими невольницами подышать воздухом и уви­
дела на ветке прямо перед собой красивого соловья. Птица очень
понравилась девушке, и ей захотелось ее поймать. Соловей прыгал,
вертелся и вдруг слетел девушке на грудь. Она взяла его и, поса­
див в золотую клетку, повесила у изголовья своей кровати. Соловей
стал петь каждую ночь.
Однажды ночью, после того как девушка заснула, соловей выле­
тел из клетки, произнес заклинание и снова стал юношей. Он обнял
девушку и растрепал ей волосы. Пока девушка не проснулась,
юноша опять прочел заклинание и, обернувшись соловьем, вер­
нулся в свою клетку.
На следующее утро девушка проснулась, смотрит: волосы у нее
растрепаны. Она очень этому удивилась...
На следующую ночь соловей проделал то же самое. Девушка
проснулась поутру и обнаружила, что у нее снова растрепаны во­
лосы, а постель смята. Она опять очень изумилась этому...
На третью ночь девушка сделала вид, что спит, а сама карау­
лила. Вот соловей обнял девушку, и она увидела рядом с собой
юношу, прекрасного, как четырнадцатидневный месяц.
Надо сказать, что девушка тоже видела юношу во сне и ждала
его прихода. Она схватила шахзаде за руку и спросила:
— Кто ты: джинн или другой какой дух?
— Я не джинн и не другой дух, я — человек, как и ты. К тому
же я — сын падишаха. Я увидел тебя во сне и прибыл сюда за
тобой,— ответил юноша.
Тогда девушка сказала:
— И я видела тебя во сне, ждала тебя.
И вот они обнялись, стали беседовать — провели друг с другом
время.
Когда наступило утро, девушка сказала:
— Мой отец упрям, он ставит много условий, и, если ты не
исполнишь их, меня не выдадут за тебя.
Она заплакала, а шахзаде, утешая ее, пообещал:
— Не печалься, если Аллах будет милостив, я выполню все
требования твоего отца.
Шахзаде тотчас отправился к отцу девушки и сказал, что просит
у него с божьей милостью его дочь в жены. А тот ответил:
— У меня есть условия...
— Я согласен, какие бы они ни были.
Тогда отец девушки сказал:
— Первым делом ты должен добыть из сада падишаха дэвов
плачущий гранат и смеющуюся айву.
Юноша тотчас прочел заклинание соловьев, превратился в пти­
цу и полетел в страну падишаха дэвов. Там он произнес заклинание
167

дэвов и принял облик дэва. Он сорвал в саду плачущий гранат и
смеющуюся айву и доставил их отцу девушки. А тот ему и говорит:
— Это условие выполнено, но есть другое: во дворце у пади­
шаха дэвов имеется зеркало. Если человек поглядит в него, то уви­
дит в нем всех своих предков. Добудь мне это зеркало.
— Ладно,— ответил юноша,— только дайте мне сорок человек,
похожих на меня.
Взяв с собой сорок спутников, шахзаде достиг границы владе­
ний падишаха дэвов. Тут юноша сказал своим спутникам:
— Ждите меня здесь, я пойду за зеркалом один.
Шахзаде прочел заклинание соловьев и прилетел ко дворцу па­
дишаха дэвов. Потом он произнес заклинание муравьев, превратил­
ся в муравья и заполз во дворец.
Зеркало стерегли дэвы. Когда глаза у них были открыты, они
спали, а когда закрыты, бодрствовали. Юноша об этом знал.
Посмотрел он: у дэвов глаза открыты. «Значит, спят...» — подумал
он.
Он тихонько взял зеркало, положил себе за пазуху и вышел из
дворца. Здесь он вновь произнес заклинание соловьев, превратился
в птицу и полетел к своим спутникам.
— Дело сделано,— сказал он им,— можно двигаться.
Все тронулись в путь... Ехали они, ехали, и перед ними оказа­
лось море. Спутники шахзаде предложили:
— Искупаемся тут и поедем дальше.
Шахзаде не хотел купаться, опасаясь, как бы у него не украли
зеркало. Но когда спутники стали приставать к нему, что он, мол,
боится, он тоже разделся, вошел в воду и стал купаться.
В это время шахзаде увидела Морская дева и влюбилась в него.
Она схватила юношу и исчезла с ним в воде. Сорок спутников шах­
заде испугались, выскочили из воды, ждали юношу, ждали, а его
все нет и нет... Они решили, что шахзаде, видно, утонул. В страхе
они разбежались каждый в свою сторону.
Но оказывается, один из них вытащил зеркало дэвов из кар­
мана платья шахзаде. А спутники юноши все в точности походили
на него... Вот пришел этот парень к отцу девушки и сказал:
— Я принес то, что вы требовали.
Отец девушки принял его за шахзаде — так они были похожи...
Ну ладно. Отдал он свою дочь за этого парня.
В брачную ночь, когда девушка.и парень удалились в спальню,
девушка попросила:
— Мой шахзаде, сядь в свою клетку и спой мне, а потом мы
ляжем.
Парень растерялся: «Возможно ли это?» Тогда девушка подня­
ла крик:
— Это не мой жених!
Парня схватили, сильно отколотили палками и спросили, что
случилось с шахзаде. И тогда он рассказал все, как было.
После этого девушка велела изготовить сорок золотых шариков
и отправилась с ними на берег моря.
168

— Морская дева! — позвала девушка.— Покажи мне один па­
лец моего шахзаде, и я дам тебе золотой шарик.
Морская дева очень любила золотые шарики. Услышав пред­
ложение девушки, она тотчас выставила из воды палец шахзаде.
Девушка бросила ей золотой шарик.
— Морская дева! — крикнула девушка. — Я кину тебе еще один
шарик, покажи мне руку шахзаде.
Морская дева показала девушке руку шахзаде.
— Морская дева! — снова крикнула девушка.— Я брошу тебе
еще один шарик, покажи мне обе руки шахзаде.
Морская дева показала ей обе руки юноши.
— Морская дева! Я кину тебе еще один шарик, покажи мне
голову шахзаде.
На этот раз Морская дева показала девушке голову юноши.
Наконец, когда девушка дошла до сорокового шарика, она ска­
зала:
— Даю тебе еще один шарик, если покажешь мне из своих рук
всего шахзаде...
Морская дева подняла над водой в своих руках юношу, чтобы
показать девушке, а шахзаде в это время прочел заклинание со­
ловьев, превратился в птицу, вылетел из ладоней Морской девы
и устремился к своей любимой...
Они устроили свадьбу на сорок дней и сорок ночей и достигли
цели своих желаний.
41. Дядька-арап

То ли было, то ли не было. В прежние времена, когда решето
было в соломе, у одного падишаха было три дочери, уже в возрас­
те, но никто не брал их замуж.
Однажды дядька сказал старшей дочери падишаха:
— Ты видишь, дочка, годы твои проходят, а никто к тебе не сва­
тается. Давай я отвезу тебя в одно место, поглядишь... Если пон­
равится, останешься там, а нет — так я приеду за тобой, и мы вер­
немся назад.
— Ладно,— ответила девушка.
Сели они в ландо и отправились в путь. Мало ли ехали, много ли
ехали, по долинам, по равнинам, по холмам, оглянулись назад —
а всего-то и проехали пути с шило... Наконец подъехали они к особ­
няку, вышли из ландо. Двери отворились сами собой, и они вошли
во дворец. Тут дядька говорит:
— Стой за дверью, дочка, и смотри, что здесь произойдет...
Завтра я приеду. Если это место понравится тебе, останешься тут,
а если не захочешь, я тебя отвезу домой.
Дядька сел в ландо и уехал. А девушка спряталась за дверью
и стала ждать. Прошло некоторое время, и послышалось звяканье.
Этот звук постепенно приближался и наконец замер у дворца. Тот­
час же двери со скрипом отворились сами собой. И что же увидела
169

девушка? Вошел караван верблюдов с ослом впереди, но людей с
ними не было. Верблюды сами сбросили свои вьюки и ушли так же,
как появились... Девушка за дверью от страха прямо тряслась
и дрожала.
Ну ладно... До самого вечера простояла девушка в испуге за
дверью. Наконец наступил вечер. Как только стемнело, двери опять
сами собой раскрылись, и девушка увидела, что во дворец вошел
арап — одна губа у него была на земле, другая — на небе. Он дер­
жал в руках двух убитых птиц и ружье. Завидев арапа, девушка
в ужасе упала в обморок. Когда она вновь пришла в себя, наступи­
ло утро. Прошло еще немного времени, и появился дядька.
Он спросил:
— Ну, дочка, останешься тут?
— Смилуйся, мой дорогой дядька, я чуть не умерла от страха,
увези меня отсюда...
— Ладно,— ответил дядька и отвез девушку домой, во дворец
падишаха.
На следующий день дядька предложил средней дочери па­
дишаха:
— Собирайся, сегодня повезу тебя!
Девушка согласилась. Мало ли они ехали, много ли ехали, по
долинам, по равнинам, по холмам... Оглянулись назад, а всего-то
и проехали пути с ячменное зерно. Наконец приехали они к тому
дворцу. Двери сами собой открылись, они вошли во дворец. Дядь­
ка оставил девушку за дверью, сказал, что вернется завтра, и
уехал оттуда.
Девушка стала ждать, и через некоторое время раздалось звя­
канье. Прибыли верблюды, сбросили свои вьюки, но с ними опять
никого не было... Девушка прямо тряслась от страха... Наконец
настал вечер, и во дворец явился арап — одна губа у него была на
земле, другая — на небе. В руках арап держал двух убитых птиц
и ружье. Средняя дочь падишаха тоже испугалась и упала в об­
морок.
Когда она очнулась, наступило утро. Тут приехал дядька.
— Останешься здесь, дочка, или вернешься? — спросил он.
Девушка стала умолять:
— Ради бога, мой милый дядька, я чуть не кончилась от страха,
увези меня домой!
Дядька забрал оттуда девушку и привез ее во дворец падишаха.
На следующий день младшая дочь падишаха сама сказала:
— Ну что ж, дядька, свези теперь меня в то место.
— Эх, дочка, твои сестры ездили, но вернулись ни с чем... Отве­
зу тебя, и ты на следующий день вернешься...— стал отговаривать
ее дядька.
Но девушка настаивала: «Прошу тебя, пожалуйста, мой милый
дядька...» — и наконец вынудила его согласиться. Сели они в лан­
до, отправились в путь.
Мало ли они ехали, много ли ехали, по долинам, по равнинам,
по холмам ехали и достигли того дворца. Покинув ландо, они вош170

ли во дворец. После этого дядька оставил девушку за дверью, а сам
поехал домой.
Прошло некоторое время, раздался шум: караван верблюдов...
Двери раскрылись сами собой, вошли верблюды, сбросили свои
вьюки и,— дзинь-дзинь! — позвякивая бубенцами, снова ушли, а
с ними — никогошеньки...
Девушка стояла, стояла, и стало ей скучно. Тогда наконец выш­
ла она из-за двери, осмотрела весь дворец, увидела, что кругом пыль
и грязь. Она поискала по углам, нашла веник и принялась подме­
тать и чистить, вытирать повсюду в доме пыль. Прибралась она
чисто-чисто, а потом пошла на кухню стряпать кушанья, готовить
сласти... Накрыла на стол...
Тем временем наступил вечер. Девушка опять скрылась за
дверью. Как только начало темнеть, сами собой отворились двери,
вошел арап — одна губа у него была на земле, другая — на небе.
Он держал в руках двух убитых птиц и ружье. Смотрит арап: весь
дом вымыт, подметен, приготовлены кушанья, стол накрыт. Арап
догадался, в чем дело. Он подошел к тому месту, где находилась
девушка, и сказал:
— Молодец, дочка! Были тут до тебя твои старшие сестры, но
совсем перепугались. А ты все вычистила, настряпала еды.
Теперь это — твой дом, будешь здесь жить и следить за порядком.
Потом арап приготовил одну из птиц и угостил девушку. Когда
она поела, арап дал ей выпить стакан шербета. Едва девушка выпи­
ла шербет, как тут же погрузилась в глубокий сон.
Вот так и потекли дни. Каждый вечер приходил арап, готовил
птицу и кормил девушку, а потом давал девушке шербет, и она за­
сыпала.
Однажды девушка опять прибрала и подмела дом, наготовила
поесть и села отдыхать. В дверь постучали. Девушка побежала от­
крыть и увидела, что это дядька, который привез ее сюда. Завидев
дядьку, девушка сказала:
— О, добро пожаловать, мой милый дядька!
— Я не войду, дочка,— отвечал дядька,— а только передам,
что твои старшие сестры заказали себе по платью и еще одно, такого
же фасона,— для тебя. Но деньги портному ты, оказывается, долж­
на дать сама.
— Хорошо, мой дорогой дядька, сколько лир? — спросила
девушка.
— Десять лир.
— Ладно, приходи за ними завтра.
Дядька тут же ушел. А девушка задумалась: «Все так, но где
взять столько денег?» Стала она горевать и от этого лишилась
чувств.
Наступил вечер, снова пришел арап — и что же увидел? Девуш­
ку в обмороке. Тотчас арап брызнул на нее водой и привел в соз­
нание.
— Что случилось, дочка? — спросил арап.
И девушка рассказала: дело обстоит так-то и так-то...
171

— Не беспокойся, дочка,— отвечал арап,— найдем какой-ни­
будь выход.
А надобно знать, что каждый вечер, после того как девушка за­
сыпала, приходил шахзаде, хозяин этого дворца. Арап был его
дядькой. Арап давал съесть вторую птицу шахзаде и укладывал его
рядом с девушкой. А она об этом даже не подозревала...
Вот опять дядька-арап накормил девушку, напоил ее шербетом,
и девушка заснула... Пришел шахзаде. Дядька-арап покормил и его,
а потом, когда шахзаде стал мыть после еды руки, капнул ему на
руки три лишние капли воды. Тогда шахзаде сказал:
— Слушаю тебя, мой милый дядька.
Арап рассказал шахзаде, в чем дело, и тот ответил:
— Пусть моя султанша не печалится. Возьми эту колотушку,
ударь ею по маленькой шкатулке и вытащи оттуда кошелек с золо­
тыми. Отдай их султанше, пусть передаст своему дядьке.
Арап ударил колотушкой по маленькой шкатулке, взял оттуда
кошелек с золотыми и на следующее утро отдал его девушке.
Вот девушка опять привела весь дом в порядок. Тут раздался
стук в дверь: пришел ее дядька. Девушка подбежала к нему и отда­
ла кошелек.
— Возьми, мой дорогой дядька,— сказала она.
Дядька забрал кошелек с золотыми и уехал.
Прошло некоторое время, и однажды в дверь к девушке снова
постучали. Девушка побежала открывать и увидела, что вновь при­
был ее дядька.
— Дитя мое,— сказал он,— твои мать и сестры хотят повидать
тебя. Они решили поехать к тебе, чтобы увидеться с тобой и своим
зятем.
Девушка ответила:
— Ладно, мой милый дядька, я скажу об этом своему хозяину
и завтра сообщу, когда они смогут приехать...
Дядька отправился домой, а девушка принялась плакать и при­
читать: «Что же мне теперь делать?» Плакала она, плакала и сно­
ва лишилась чувств. Вечером явился во дворец арап, увидел, что
девушка опять лежит в обмороке. Тотчас он брызнул на нее водой,
дал ей понюхать лимон, девушка пришла в себя.
— Что с тобой случилось, дочка? — спросил арап.
Девушка рассказала, о чем ее известил прибывший дядька,
и арап ответил:
— Это нелегко, но не горюй, дочка, непременно найдем какойнибудь выход.
После этого дядька-арап накормил девушку досыта, напоил ее
шербетом, и, едва она заснула, прибыл шахзаде. Арап и его накор­
мил досыта, а когда шахзаде стал мыть руки, пролил на них три
лишние капли воды.
— Слушаю, мой милый дядька, в чем дело? — спросил шахзаде.
Арап повторил рассказ султанши. Тогда шахзаде сказал:
— Возьми эту палицу и ударь ею по большой шкатулке. Явятся
плотники и отремонтируют весь дворец, украсят его и заново обста172

вят сверху донизу, сорок белых и сорок черных невольниц пригото­
вят столы, на султан-ханым наденут платье, не сшитое иглой и не
скроенное ножницами... А одежду, которую ей прислали сестры,
пусть она отдаст прислужнице, которая будет стоять возле две­
рей... Обо мне султан-ханым пусть скажет: «Мой шахзаде сейчас
в путешествии».
Настало утро. Султан-ханым проснулась — и что же увидела?
Дворец заново обставлен и украшен, приготовлены столы, по дому
расхаживают сорок черных и сорок белых невольниц. Тут дядькаарап принес девушке платье — все в драгоценных камнях. Девуш­
ка надела его. Вокруг нее забегали служанки, приговаривая: «Ах,
наша султанша! Приказывай, наша султанша!..» По совету дядькиарапа девушка отдала платье, присланное сестрами, служанке,
стоявшей у дверей.
И вот явился дядька девушки за ответом. Девушка сказала ему:
— Пусть мои мать и сестры приедут сегодня.
А во дворце вовсю шли приготовления к предстоящему приезду
гостей. Наконец раздался стук в двери: прибыли мать и сестры де­
вушки. Им открыли, попросили пожаловать в дом. Сестры девушки,
приняв служанку у дверей за свою сестру, бросились ей на шею.
Потом увидели, что ошиблись, подняли глаза — и что же? На верху
лестницы стояла их сестра, вся в алмазах и других драгоценных
камнях, рядом с ней по обеим сторонам — черная и белая неволь­
ницы. Увидев сестру в таком великолепии, девушки от зависти
стали ссориться друг с другом, а мать обрадовалась судьбе своей
дочери.
Султан-ханым встретила гостей приветливо, провела их в боль­
шую гостиную. А тут и время обеда наступило. Девушка сказала:
— Матушка, мой шахзаде сейчас в путешествии, поэтому я сама
приму вас. Позвольте только мне взглянуть, как накрыт стол.
Девушка спустилась вниз — и что же увидела? Огромная чер­
ная кошка схватила одну из двух индеек, поставленных на стол!
Девушка бросилась к кошке, та — убегать, девушка — за ней...
Кошка перепрыгнула через ограду, девушка — следом... И тут она
увидела пруд, рядом с ним стояла большая кровать, а на ней лежа­
ли женщина и стройный юноша. Возле них на маленькой кроват­
ке — ребенок... Пекло солнце, и у ребенка все лицо было в поту.
Девушка тотчас сняла с груди шитый жемчугом платок и прикрыла
лицо ребенку... А кошка тем временем убежала, ее и след простыл.
Девушка вернулась назад ни с чем, взглянула на стол — а ин­
дейка на месте.
Оказывается, кошкой был дядька-арап. Он превратился в чер­
ную кошку и схватил индейку для того, чтобы привести девушку к
тому пруду.
Девушка тотчас вернулась к матери и сестрам.
Ну, пусть они здесь сидят и ждут, когда закончат готовить ку­
шанья, а мы отправимся в сад.
Юноша, что там лежал, как раз и был тот шахзаде, который при­
ходил к девушке, а женщина рядом с ним — дочь падишаха пери.
173

Она проснулась и увидела, что лицо у ребенка покрыто платком,
шитым жемчугом. Тогда она догадалась, в чем дело. Она разбудила
шахзаде и сказала:
— Ах, мой шахзаде, значит, у тебя во дворце есть султанша,
а ты скрывал от меня? До сих пор ты был моим, теперь заклятие
спало, и отныне ты принадлежишь ей.
Сказав это, дочь падишаха пери подхватила ребенка и улетела.
Тут шахзаде послал весть во дворец, чтобы султан-ханым
объявила о его возвращении. Весь дворец охватила суматоха...
Заиграла музыка, и шахзаде прибыл в ландо, запряженном четвер­
кой лошадей. Султанша встретила его у дверей.
— Добро пожаловать, мой шахзаде!..— сказала она, поглядела
на него, а юноша — словно четырнадцатидневный месяц! Старшие
сестры, увидев, что юноша так красив, от ревности чуть не умерли.
Но делать нечего, упущенный случай не вернешь... И вот уже все
весело и радостно пируют, а после пира шахзаде говорит:
— Матушка, пошлите весть нашему отцу-падишаху. Пусть он
приедет и поженит нас.
Тотчас же послали весть падишаху, и он прибыл. Устроили
свадьбу на сорок дней и сорок ночей.
Они достигли цели своих желаний, а мы залезем на кровати.
42. Телли-Топ

То ли было, то ли не было. В давние времена, когда решето
было в соломе, когда верблюд был глашатаем, когда муха была ци­
рюльником, жил богатый купец. Однажды собрался он в Египет
закупать товар. А у этого человека было три дочери. Позвал он
своих дочерей и спросил у них:
— Доченьки, что вам привезти в подарок из Египта?
Старшая дочь попросила золотые туфли, средняя дочь — золо­
той таз для бани. А младшая дочь, когда купец спросил у нее:
«А ты что хочешь, доченька?», ответила:
— Я посоветуюсь со своим учителем, потом скажу.
Пошла девушка к учителю советоваться. Учитель ей сказал:
— Попроси своего отца, чтобы он привез тебе Телли-Топ *.
Вернулась девушка к отцу и попросила:
— Батюшка, я посоветовалась с учителем. Привези мне ТеллиТоп. Если забудешь о моей просьбе, пусть перед тобой станет темно,
а позади тебя — светло.
Уехал купец в Египет. Закончив свои дела, он купил подарки
для старших дочерей, а про подарок для младшей дочери забыл.
Сел купец на пароход, и пароход уже должен был выйти в море, но
тут впереди стало черным-черно. «О боже, что случилось? Что
случилось? — забеспокоились все.— Может быть, это произошло
из-за какого-то забытого подарка, кто-нибудь не сдержал своего
слова?»
Тогда купец вспомнил о подарке для младшей дочери. Он сошел
174

с парохода, отправился и купил дочери Телли-Тол. Вернулся он к
пароходу, а тут и туман рассеялся.
Приехал купец домой, домашние встретили его радостно. Нас­
тал вечер, купец раскрыл свои сумы и отдал каждому его подарок.
Привезенный купцом подарок для младшей дочери ослепил всех.
Старшие дочери от зависти не могли заснуть до утра и все думали:
«Что нам делать, как поступить, чтобы убить эту девчонку и за­
брать Телли-Топ?» Наконец они решили: «Завтра поведем ее гу­
лять и убьем».
На следующий день сестры встали с постели и сказали:
— Батюшка, мы пойдем гулять в степь.
Отец разрешил им. Девушки взяли с собой младшую сестру и
отправились в степь. Дошли они до одного колодца. «Ах, что в этом
колодце?» — стали говорить девушки друг другу, указывая на дно
колодца. Младшая девушка тоже наклонилась, чтобы заглянуть в
колодец. Тут старшие сестры подтолкнули ее и сбросили в колодец.
А это, оказывается, был высохший колодец. Старшие дочери
вернулись домой, и отец спросил их:
— Где ваша сестра? Что с ней случилось?
— Батюшка,— отвечали сестры,— мы говорили ей, чтобы она
не уходила от нас, но она не послушалась, отстала, и в горах волк
разорвал нашу сестру.
Отец не хотел верить в смерть своей младшей дочери и сказал:
— О боже, дочки, может быть, она заблудилась в горах, может
быть, осталась жива?! Разве вы своими глазами видели, что ее ра­
зорвал волк?
— Видели своими глазами,— отвечали старшие сестры.— Волк
разорвал ее на части.
Бедный человек стал плакать, стонать. Он очень любил свою
младшую дочку. И старшие сестры тоже притворяются, плачут,
охают, ахают... Ну пусть они там плачут...
Мимо колодца проезжали путники. Им очень хотелось пить.
У одного из путников была тыква, он на ней играл и пел. Путники
опустили эту тыкву на веревке в колодец, и человеку, который вы­
таскивал ее из колодца, она показалась очень тяжелой. Вытащили
они тыкву и видят: воды в тыкве нет. «Почему же эта тыква такая
тяжелая?» — удивился человек. Стал он на тыкве играть, а девуш­
ка из тыквы подает голос:
— Послушай, путник,
Мой милый путник!
Так сильно не ударяй,
Так много йе играй.
Сгубил меня Телли-Топ!
Караванщики обрадовались: «Аллах, Аллах! Что за чудо?..
Эта тыква принесет нам хороший доход...»
Приезжают караванщики в город, заходят в какую-то кофейню.
Владелец тыквы начинает на ней играть. Все поражены необы­
чайным свойством этой тыквы, -она переходит из рук в руки.
175

А там как раз оказался дядька девушки. Голос, доносившийся
из тыквы, показался его уху не чужим. Пришел он к караванщикам
и попросил:
— Любезный мой караванщик, дай-ка мне эту тыкву, и я на
ней немного поиграю.
Стал он ударять по струнам, а девушка из тыквы подает голос:
— Послушай, дядька,
Мой милый дядька!
Так сильно не ударяй,
Так много не играй!
Сгубил меня Телли-Топ.
Тут дядька и говорит:
— Караванщики, давайте отнесем эту тыкву нашему хозяину
и сыграем на ней. Он даст вам много подарков.
Караванщики отправились следом за дядькой и пришли в дом
купца. Дядька сказал:
— Мой господин, сыграйте на этой тыкве и послушайте голос,
который доносится из нее.
Купец взял тыкву в руки и едва ударил по струнам, как до его
ушей донесся голос его пропавшей дочери:
— Послушай, отец,
Мой милый отец!
Так сильно не ударяй,
Такмного не играй.
Сгубил меня Телли-Топ.
Тут купец приказал:
— Позовите старших сестер.
Девушки пришли. Одной из них отец дал тыкву и сказал:
— А ну сыграй-ка на ней!
Девушка ни о чем не подозревала и стала играть на тыкве. А ее
сестра подает из тыквы голос:
— Послушай, старшая сестра,
Жестокая старшая сестра!
Так сильно не ударяй,
Так много не играй.
Сгубил меня Телли-Топ.
И вот девушки уличены и сознались. Купец спросил у караван­
щиков:
— Скажите, что вы хотите за тыкву?
— Дайте нам по сто лир, господин,— ответили караванщики.
Купец вынес деньги, дал им по сто лир и отпустил караванщи­
ков. Тыкву бросили об землю, раскололи ее, и оттуда появилась
девушка. Отец спросил ее:
176

— Доченька, как ты попала в эту тыкву?
И девушка рассказала все, что с ней случилось.
— Батюшка,— сказала она,— мои сестры позарились на мой
Телли-Топ, попросили его у меня, а я не отдала им. Тогда они пове­
ли меня гулять и бросили в колодец. Потом караванщики опустили
в колодец на веревке тыкву, я залезла в нее...
Тогда купец сказал:
— Ах, вероломные девки! Кто причинил такое зло своей сестре,
может предать и меня.
Потом он обратился к своим старшим дочерям:
— Что вы хотите: сорок кухонных ножей или сорок мулов?
— Сорок ножей в голову врагу. А нам дай сорок мулов, отец.
Купец отдал приказание. Обеих дочек-предательниц привязали
к хвостам сорока мулов, стегнули мулов плетьми, и мулы разорвали
девушек в клочья, оставив по клочку на вершине каждой горы.
А отец с младшей дочерью стали жить-поживать...
Они достигли цели своих желаний, достигнем и мы нашей цели.
С неба упали три яблока: одно мне, другое тому, кто рассказал
сказку, третье для Сыдыки-ханым 2. А огрызки и шкурки тем, кто
слушал.
43. Батюшка-дэв

То ли было, то ли не было. Жил в давние времена падишах.
У него было три дочери. Давно наступила пора выдавать девушек
замуж, того и гляди, поздно будет, и девушки об этом очень беспо­
коились. Однажды собрались дочери падишаха вместе и стали раз­
говаривать о своей беде. Младшая дочь была самая умная.
— Не горюйте,— сказала она сестрам,— этому делу можно по­
мочь. Давайте позовем старого дядьку нашего отца и расскажем
ему о своей заботе. Пусть он поговорит с отцом.
Тотчас же девушки послали людей позвать дядьку и рассказали
ему, что их беспокоит.
— Не печальтесь, мои султанши, я найду способ помочь вашей
беде и сейчас же пойду доложить обо всем нашему господину пади­
шаху,— отвечал дядька.
Покинув девушек, дядька взял поднос, положил на него три ар­
буза и направился прямиком в покои падишаха. Придя туда, дядька
приветствовал падишаха, семикратно приложив руку к голове,
и поставил перед ним поднос.
— Что это, дядька? — спросил падишах.
— Ваше величество,— отвечал дядька,— эти арбузы послали
вам госпожи султанши.
Потом дядька взял самый большой арбуз с подноса и протянул
его падишаху.
— Это арбуз от старшей султанши, средний арбуз от средней
султанши, а маленький — от младшей,— сказал дядька.
Падишах подумал, подумал и приказал:
177

— Разрежь-ка их.
Дядька взял нож, разрезал самый большой арбуз, а у того серд­
цевина совсем переспела. Разрезал дядька средний арбуз — тот
вот-вот переспеет, разрезал он самый маленький, а его как раз нуж­
но есть.
-^ Ладно, дядька,— сказал падишах,— ступай пришли ко мне
моих дочерей.
Дядька тут же пошел к девушкам и передал им, что их зовет
отец. Девушки обрадовались и тотчас же отправились в покои пади­
шаха. Они семикратно приветствовали отца и стали перед ним, поч­
тительно сложив руки:
— Приказывайте, батюшка,— сказали девушки.
Падишах им повелел:
— Сегодня вечером вы все три должны совершить омовение и
намаз в три раката. Потом ложитесь спать, загадав, кого вы хоти­
те увидеть во сне. Кого во сне увидите, за того я и выдам вас замуж.
Девушки поцеловали отцу руку и удалились. В этот вечер они
сделали все, как повелел им отец, и легли спать, загадав своих су­
женых.
Наутро падишах стал по очереди звать дочерей к себе в покои
и спрашивать их, кого они видели во сне. Старшая дочь призналась,
что она видела во сне сына главного везира. Падишах сказал ей:
«Отдаю тебя за него». Средняя дочь рассказала, что видела во сне
сына второго везира, и падишах отдал ее за него. Дошла очередь до
младшей дочери, и она стала говорить:
— Мне снилось, будто я сижу на кровати в прекрасной ком­
нате большого дворца. Передо мной золотой таз и золотой кувшин
для умывания и будто бы ты, мой отец, сливаешь мне воду на руки...
Падишах, услышав эти слова, очень рассердился.
— Ах ты презренная! — воскликнул он.— Я — падишах,
а ты — моя дочь, неужели я стану сливать тебе на руки воду?!
Тотчас позвал он главного палача и приказал ему:
— Забери эту подлую, отведи куда надо и казни ее. А ее окро­
вавленную рубашку принеси мне.
— Как прикажете, мой падишах,— отвечал главный палач.
Забрал он девушку с собой и ушел с ней.
Тут несчастная девушка стала плакать. Она очень сокрушалась
о словах, сказанных падишаху, но что ей, бедной, было делать?
Ведь ночью во сне она видела дервиша, который повелел ей рас­
сказать свой сон, ничего не боясь.
Главный палач привел девушку на вершину какой-то горы, но
пожалел ее убивать — девушка была очень красива.
— Моя султанша,— сказал цалач,— дай мне свою рубашку.
А сама иди куда глаза глядят. Да будет Аллах твоим помощником!
Девушка сняла рубашку, отдала ее палачу и пошла от него куда
глаза глядят.
Палач застрелил какую-то птицу и ее кровью окрасил рубашку
девушки. Вернулся он во дворец, прошел в покои падишаха и подал
ему рубашку.
178

— Вот и хорошо! — сказал падишах.— Это заслуженная кара
такому подлому отродью.— И он щедро наградил палача.
Вернемся-ка мы к девушке...
Бедная девушка все шла и шла, не отличая день от ночи. Близ­
ко ли она шла, далеко ли шла, по долам, по холмам, по равнинам
шла, шесть месяцев и осень шла. Вдруг увидела девушка вдалеке
какой-то свет. Стала она приближаться к нему, смотрит: перед ней
огромный дворец. Девушка вошла через дверь во дворец, глядит
туда, глядит сюда — никого нет. Кругом темно. Поднялась она
наверх, открыла одну из дверей — и что же увидела? Сидит огром­
ный дэв, обнаженный по пояс. Девушка тотчас подбежала к дэву
и, воскликнув: «Мой батюшка!», обняла его за шею, поцеловала ему
руки. Тогда дэв сказал:
— Девушка, если бы ты не назвала меня батюшкой, я бы тебя
мигом съел. А теперь ты — моя дочь. Пусть этот дворец будет
твоим домом. Ешь и пей здесь все, что захочешь, гуляй в садах,
развлекайся. Вот тебе сорок один ключ, можешь открывать сорок
комнат. Все золото, все алмазы и жемчуга в этих комнатах — твои.
Но только сорок первую комнату открывать не смей! Если не послу­
шаешься меня, будешь очень сожалеть об этом.
Девушка взяла сорок один ключ, а Батюшка-дэв ей еще сказал:
— Я ухожу каждое утро до восхода солнца, а прихожу, когда
солнце садится. Сейчас я уйду. Дворец поручается тебе. Прощай!
Девушка поцеловала руку Батюшке-дэву, и он ушел.
После этого девушка взяла ключи и стала открывать по очереди
каждую комнату.
Вот ходит она по комнатам, разглядывает, а там — только от­
кроешь дверь, глаза разбегаются: столько золота, алмазов, разных
яств! Короче говоря, все, что на свете имеется, там есть.
Так продолжалось целый месяц. Только Батюшка-дэв уходил,
девушка тут же открывала комнаты, ела и пила, надевала разные
украшения — славно проводила время. Но как ни взглянет на сорок
первый ключ, так любопытство ее разбирает. Тогда девушка вспо­
минала, что ей наказывал Батюшка-дэв, и не решалась отпереть
сорок первую комнату.
Однажды любопытство так одолело девушку, что она не смогла
его победить. «Ну откуда он узнает? Дворец совсем пустой. Кто
ему расскажет, что я сделала? Отопру-ка я эту комнату, погляжу,
что там, и к его приходу запру ее»,— подумала девушка и открыла
комнату. Смотрит она: комната пустая, только на стене висят три
красивых платья: одно — белое, другое — черное и третье — зеле­
ное. «Надену-ка я зеленое платье, посмотрю, пойдет ли оно мне»,—
решила девушка.
Вот надела она зеленое платье, подошла к зеркалу — и что же
увидела? В этом платье она стала такой красавицей — того и гляди,
сама в себя влюбится! Девушка села у окна. А перед дворцом текла
река, за рекой простирался зеленый луг.
У падишаха той страны был сын. Он любил гусей. Каждый день
эти гуси приходили сюда, купались в реке, гуляли по лугу, копа179

лись в земле. И в этот день пастух пригнал гусей на луг. Как раз в то
время, когда гуси пили воду из реки, девушка села возле окна, и ее
отражение появилось на воде. Один из гусей это увидел, поднял
голову, три раза прокричал: «Га-га-га!» — и у него выпали все
перья, стал он совсем облезлый.
По вечерам, когда пастух пригонял гусей, сын падишаха по сво­
ему обыкновению пересчитывал их, осматривал, играл с ними.
В этот день, пересчитывая гусей, сын падишаха вдруг заметил,
что один гусь совсем облез, все перья у него выпали. Тотчас же
шахзаде позвал пастуха и спросил:
— Что случилось с этим гусем?
А бедный пастух знать ничего не знает. Тут сын падишаха при­
шел в ярость, избил пастуха и прогнал его.
Своих гусей сын падишаха поручает теперь другому пастуху.
Вернемся-ка мы к девушке... В тот день девушка сняла зеле­
ное платье и повесила его на место до прихода Батюшки-дэва.
Когда Батюшка-дэв вернулся, они поели, попили и легли спать.
На следующее утро, как только Батюшка-дэв ушел, девушка тут же
открыла сорок первую комнату. На этот раз она надела белое
платье, снова села у окна и стала оглядывать окрестности.
Новый пастух опять пригнал на луг гусей падишаха. Когда гу­
си стали пить воду, два из них, как только увидели отражение де­
вушки в воде, подняли головы, трижды крикнули: «Га-га-га!» —
и тут же потеряли все перья.
Вечером пастух пригнал гусей во дворец, и сын падишаха, пере­
считывая их, увидел, что теперь с двумя гусями случилось то же,
что со вчерашним. Тогда шахзаде позвал пастуха и принялся его
расспрашивать, но пастух ничего не знал. Тут шахзаде и говорит:
— Ну ладно, завтра утром я сам отправлюсь пасти гусей. Ты
дашь мне свою одежду.
На следующее утро сын падишаха надевает одежду пастуха и
идет с гусями на берег реки. Там он усаживается и начинает наб­
людать.
А девушка в то же время снова отпирает сорок первую комнату,
наряжается на этот раз в черное платье и садится у окна.
Пошли гуси пить воду. И вот три гуся, увидев отражение де­
вушки в воде, поднимают головы, трижды кричат: «Га-га-га!» —
и теряют все перья.
Сын падишаха увидел, что произошло, стал оглядываться в рас­
терянности по сторонам. Смотрит он туда, смотрит сюда — ничего
нет. Вдруг поднимает он голову — и что же видит? В окне сидит де­
вушка, прекрасная, как газель.
Сын падишаха сразу душой и сердцем влюбился в девушку, да
так, что просто лишился рассудка. Некоторое время он вообще не
соображал, что ему делать. Потом собрался с силами, забрал своих
гусей и вернулся во дворец. Там он рассказал о случившемся мате­
ри, и та забеспокоилась.
— Послушай, сын мой,— сказала она,— ведь это дочь Батюш­
ки-дэва. Что же получится, если ты возьмешь ее в жены? Лучше
180

я посватаю за тебя любую другую девушку, какую только за­
хочешь.
— Нет,— отвечал шахзаде,— я хочу жениться только на этой
девушке, никакой другой мне не нужно.
— Давай-ка посоветуемся с твоим отцом-падишахом,— сказала
мать.
Она тут же отправилась к падишаху и рассказала ему все обсто­
ятельства этого дела. А падишах говорит:
— Разве можно жениться на дочери Батюшки-дэваРВедь дэвы
едят людей, и я не возьму такую девушку в жены своему сыну.
Пойди и скажи ему: я женю его на любой другой девушке, какую
он захочет.
Султан-ханым передала сыну все, что сказал падишах. И шах­
заде, совсем потеряв надежду жениться на девушке, заболел и
слег в постель. Вот он не ест, не пьет, стонет, день и ночь бредит
о дочери Батюшки-дэва. Врачи, ходжи-заклинатели не могут отыс­
кать лекарство, чтобы помочь недугу юноши. Того и гляди, умрет
шахзаде от любви к девушке. Падишах-отец стал раскаивать­
ся, что поверг сына в такое состояние. Он зовет жену и го­
ворит:
— Госпожа моя, будь что будет, пойди и посватай для нашего
сына дочь Батюшки-дэва.
— Повинуюсь,— отвечает султан-ханым.
Она идет прямехонько во дворец Батюшки-дэва, смотрит: во
дворце никого, кроме девушки, нет.
— Доченька,— обращается она к девушке,— я жена падишаха
и хочу повидаться с твоим отцом.
Девушка отвечает, что ее отец ушел еще до восхода солнца,
а вернется во дворец, когда солнце сядет.
Вот приходит она опять — после заката солнца — и просит у
Батюшки-дэва его дочь в жены шахзаде.
— Ладно, моя султанша,— говорит Батюшка-дэв и начинает
готовиться к свадьбе. Он дает своей дочери такое богатое приданое,
что и вообразить невозможно. Девушка целует своему отцу руку.
Когда они сели в карету, чтобы ехать во дворец падишаха, Ба­
тюшка-дэв наклонился к уху девушки и сказал:
— Доченька, ты знаешь, я же — дэв и на свадьбу к тебе не могу
прийти. Пусть Аллах даст тебе счастье. Когда захочешь меня уви­
деть, приходи.
Поцеловал Батюшка-дэв свою дочь в лоб и еще сказал:
— Когда у тебя, доченька, родится ребенок, если это будет
девочка, вы сами дайте ей имя. Если же появится мальчик, то назо­
ву его я. Не забудь об этом, не.то придется вам плохо.
Еще раз поцеловал Батюшка-дэв свою дочь и пожелал на про­
щание:
— Ну, будь счастлива!
Вот приезжает девушка во дворец падишаха, и тут устраивают
свадьбу на сорок дней и сорок ночей.
Хорошо зажили девушка и сын падишаха в своем дворце.
181

Проходит девять месяцев и десять дней, и появляется у них на
свет мальчик, прекрасный, словно луч света. Девушка забыла о том,
что ей наказывал Батюшка-дэв, и вот они с сыном падишаха дали
мальчику имя.
Ровно на третий день после рождения ребенка разразилась бу­
ря — настоящее светопреставление: шум, грохот, все окрестности
заволокло пылью и мглой, засверкали молнии. Все перепугались,
спрашивают: «Что стряслось?» Смотрят: Батюшка-дэв, по пояс го­
лый, с обнаженной саблей в руке, мчится прямо ко дворцу пади­
шаха. На улицах, в домах все ищут какую-нибудь щелку, куда
бы укрыться.
Батюшка-дэв врывается во дворец. Там тоже все прячутся. Тут
девушка вспомнила об уговоре: «Ой, мой отец пришел, чтобы убить
меня!» — дрожит она на своей постели. А Батюшка-дэв входит
прямо в комнату девушки и говорит:
— Я же предупреждал тебя, дочка. Ты не послушалась меня.
Теперь бери в руки эту саблю, и хорошо будет, если ты убьешь меня
одним ударом! А иначе я убью тебя.
Дэв протягивает девушке саблю, а девушка умоляет, упраши­
вает его:
— Батюшка мой, прости меня, я забыла! Дай ребенку имя сно­
ва...
Но Батюшка-дэв не слушает ее.
— Поступай, как я тебе говорю, дочка! — кричит он.
Что оставалось делать бедной девушке? Взяла она из рук Батюшки-дэва саблю и, не видя другого выхода, воскликнув: «О Ал­
лах», ударила Батюшку-дэва по шее. Голова дэва упала в одну
сторону, тело — в другую. И тут вдруг тело Батюшки-дэва пре­
вратилось в кровать, подобно которой никто не видел на свете, из
алмазов и золота, сверкает так, что глазам больно. А голова дэва
превратилась в колыбель, не имеющую себе равных,— тоже свер­
кает алмазами и золотом. Девушка — в изумлении от того, что уви­
дела. Оказывается, Батюшка-дэв был заколдованным, и эту кровать
и колыбель для сына девушки он преподнес ей как свадебный по­
дарок. Но откуда девушке это было знать?
Вскоре все вокруг успокоилось, снова засияло солнце.
Когда кругом все утихло, люди вышли из своих укрытий. При­
ходят они в комнату девушки — и что же видят? Кровать и колы­
бель, да такие, что человеку невозможно на них смотреть, глазам
делается больно. Девушка тут им и говорит:
— Мой отец преподнес мне это в подарок.
И вот весть о красоте кровати и колыбели распространяется во
всем мире. Все, кто живут в семи поясах земли, в четырех углах
света, узнают об этом и начинают бесконечным потоком стекаться
сюда, чтобы посмотреть на эти чудеса. Ворота дворца открывают­
ся для каждого, глашатаям приказано выкликать: «Всякий, кто бы
он ни был, бедный или богатый, может прийти и посмотреть кровать
султан-ханым и колыбель маленького шахзаде в течение сорока
дней!»
182

Ровно сорок дней весь мир — богатые и бедные, те, кто живут
близко, и те, кто обитают далеко, прибывают, чтобы посмотреть
кровать и колыбель.
Услышал об этом и падишах — настоящий отец девушки. На­
ступил сорок первый день с тех пор, как глашатаи выкликали эту
весть. Падишах тоже собрался и приехал ко дворцу, но ворота ока­
зались запертыми. Тогда он, получив разрешение, приходит к здеш­
нему падишаху и говорит:
— Я не мог прежде приехать, у меня были дела. Вот только
теперь собрался. Покажите мне кровать и колыбель.
Здешний падишах отвечает: «Ладно», берет с собой приехав­
шего — а тот оделся дервишем,— и они идут прямо в комнату де­
вушки.
— Доченька,— сказал падишах,— накинь на голову покрыва­
ло, какой-то отец-дервиш хочет посмотреть кровать и колыбель. По­
кажи ему.
А девушка в это время сидела на кровати и ела. Перед ней —
золотой таз и золотой кувшин. Съела она свою еду и пожелала вы­
мыть руки. Тут дервиш встает и говорит:
— Доченька, давай я полью, а ты вымой руки.
В тот же миг девушка вспомнила о своем родном отце. Она
вздохнула и, внимательно поглядев дервишу в лицо, узнала своего
отца. Из глаз девушки полились слезы. И ее отцу тоже вспомни­
лась его дочь, он тоже вздыхает: «Ах!» — и вытирает слезы.
Девушка не соглашалась, чтобы дервиш сливал ей на руки воду,
но тот не слушал ее и, продолжая плакать, начал лить воду ей на
руки. Тогда девушка его спросила:
— Отец-дервиш, о чем ты плачешь?
Тут дервиш уже не мог больше сдерживаться и рассказал, кто
он такой, почему и как он повелел убить свою дочь.
Тогда девушка ему сказала:
— Ну и правильно, она понесла заслуженное наказание.
А дервиш ей на это отвечал:
— Не говори так, доченька, я совершил большой грех: я велел
убить свое невинное дитя.
Девушка тоже не могла больше выдержать и сказала:
— Батюшка, твоя дочь не умерла. Погляди, я жива... Прости
меня, что я совершила проступок, выказала тебе непочтительность.
Я не хотела, чтобы ты лил мне на руки воду, но уж так получилось.
Услышав эти слова, дервиш вгляделся в лицо девушки и узнал
свое дитя. Он воскликнул:
— Ах, птичка моя, прости меня! — И бросился на шею своей
дочери.
Тут пришли все придворные. Они узнали обо всем случившемся
и стали радоваться, что султан-ханым встретилась со своим родным
отцом-падишахом. Снова устроили свадьбу, праздник на сорок дней
и сорок ночей.
Они достигли цели своих желаний.
183

44. Шахзаде Хюсню Юсуф

То ли было, то ли не было. В прежние времена, когда решето
было в соломе, жил падишах. У него была очень красивая дочь.
Однажды девушка заскучала, бедняжка, и сказала об этом своей
няньке.
— Ну что ж, моя султанша, я дам тебе пяльцы... Повышивай,
развлечешься немножко,— предложила нянька.
Султанша стала вышивать на пяльцах. Как-то раз сидела она
у окна, вышивала, и вдруг — фы-р-р-р! — прилетела белая птица,
схватила ножницы и тотчас улетела. Султанша только поглядела
ей вслед, но потом никак не могда забыть птицу.
Прошло некоторое время. В один из дней девушка опять сидела
у окна, вышивая. Она на миг отложила свою работу, не успела
обернуться, как прилетела та же птица и похитила на этот раз
наперсток. А султанша стала день ото дня бледнеть и чахнуть.
Птица, что прилетала, совсем не походила на обычную птицу.
С тех пор прошло еще какое-то время. Султанша закончила
свою вышивку, и вот, когда она сидела у окна в глубокой задумчи­
вости, вновь прилетела птица и на этот раз унесла пяльцы.
А девушка уже и не ест, и не пьет...
Во все стороны разослали весть, что султан-ханым больна, но
никто не мог найти лекарство от ее недуга, и уже не оставалось
на свете того доктора или лекаря, к которому бы не обращались.
Наконец отыскался еще один. Султанша ему сказала:
— Я больна от любви. Посоветуйте моему отцу: «Ваша дочь
должна отправиться в путешествие одна, иначе она никак не
исцелится».
Девушка дала лекарю суму золота, тот пошел к падишаху
и объявил:
— Если вы хотите, чтобы ваша дочь выздоровела, позвольте ей
отправиться в путешествие. Но никто не должен ее сопровождать.
Падишах от этих слов очень расстроился, но ради здоровья
дочери дал согласие.
И вот султанша взяла с собой все, что у нее было легкого в
ноше, но весомого в цене, и пустилась в путь, не обращая внимания
ни на какие препятствия.
Мало ли она шла, много ли шла, по долинам, по равнинам, по
холмам, шла много месяцев и повсюду искала белую птицу, но не
могла ее найти.
В один из дней, изнемогая от усталости, султанша добралась
до какого-то города. Тут на оставшиеся деньги она построила баню
и разослала во все четыре стороны известие: «Каждый, у кого
какое-то горе или с кем что-либо случилось, может прийти в баню,
и если он сумеет об этом рассказать, то будет мыться бесплатно».
Эта весть распространилась повсюду, и в баню повалили люди.
В той стране жил в какой-то деревне один Кельоглан \ он
возил в город дрова и продавал. Однажды Кельоглан в очередной
раз распродал дрова и возвращался в свою деревню. Его путь
184

проходил через то место, где была баня. Кельоглан увидел толпу,
протиснулся, чтобы узнать, в чем дело, а люди, завидев Кельоглана,
стали подшучивать над ним:
— Эй, Кельоглан, неужели и с тобой что-нибудь случилось?
Вот если бы у тебя что-то произошло или было бы какое-нибудь
горе, ты тоже помылся бы в этой бане задаром.
Кельоглан, почесывая голову, отправился дальше и на следую­
щий день приехал в свою деревню. Тут он сказал матери:
— Подымайся, матушка, поедем в город мыться в бане.
Женщина удивилась и стала возражать сыну:
— Разве ходят в баню, которая находится в двух днях пути?
Но Кельоглан стоял на своем:
— Матушка, в этой бане моются бесплатно. Вместо денег нужно
рассказать какую-нибудь историю.
Короче говоря, женщина не смогла отговорить сына. Делать
нечего, пришлось ей последовать за парнем. Они тронулись в путь.
Настала ночь. Кельоглан уложил мать под деревом, а сам залез
наверх. Ночь была лунная, вокруг все видно, светло. Вдруг послы­
шался какой-то шум, звон... Кельоглан решил, что горы рушатся,
и затрясся от страха. Смотрит: проходят сорок верблюдов без хозяи­
на. Кельоглан тотчас тихонько спустился с дерева и пошел за
верблюдами. Шли они, шли и дошли до какой-то пещеры. Верблю­
ды вошли в пещеру через дверь, которая открылась сама собой,
сбросили свои вьюки с драгоценными камнями, вышли и исчезли.
Пока Кельоглан изумленно оглядывался вокруг, прилетели три
птицы. Две из них остались внизу, а третья вспорхнула наверх.
«Тут что-то есть...» — подумал Кельоглан, потихоньку последовал
за птицей и увидел таз. Птица окунулась в него, встряхнулась
и превратилась в юношу, прекрасного, как четырнадцатидневный
месяц. Юноша открыл сундучок, достал оттуда золотой ларец,
вынул из него ножницы, наперсток и пяльцы, стал их целовать
и плакать:
— Ах, моя султанша, где ты?! Твой дворец оделся в черное,
уже шесть месяцев все домочадцы в трауре...
Поплакал он и посетовал так некоторое время, а потом опять
положил на место ножницы, наперсток и пяльцы, обернулся птицей
и — фыр-р-р-р! — улетел... Кельоглан был поражен всем этим.
Тут он заметил, что наступило утро, тотчас же вернулся к матери,
разбудил ее, и они отправились дальше.
Добрались Кельоглан с матерью до города. Но Кельоглан даже
словом не обмолвился матери о том, что видел ночью.
Пришли они в баню, увидели, что там, как и каждый день,
народу — прямо светопреставление... Ну ладно. Они сумели про­
тиснуться в баню и стали раздеваться. Султанша заметила их
через решетку и спросила:
— Постойте-ка, а что вы можете мне рассказать? Без этого
нельзя мыться.
— Ах, доченька, что такое с нами может случиться? С меня
довольно уж и того, что имею вот этого парня,— ответила бедная
185

женщина и стала рассказывать султанше, как она мучится с Кельогланом.
— Ну, это еще не горе,— возразила девушка,— но поскольку
вы пришли издалека, ладно, мойтесь.
Женщина обрадовалась и продолжала раздеваться. А султанханым обратилась к Кельоглану:
— Ну, какое горе у тебя, Кельоглан?
— Никто не отдает свою дочь за меня замуж, потому что я
плешивый,— ответил Кельоглан.
Султанша впервые за много месяцев улыбнулась, услышав этот
ответ. Она усадила Кельоглана рядом с собой, а он ей говорит:
— Вот, госпожа, я тебе кое-что расскажу, а ты послушай...
И Кельоглан стал подробно описывать все, что с ним случилось
в ту ночь. Но мать то и дело перебивала его и повторяла:
— Не верь ему, дочка, все неправда. Если бы это случилось,
неужели я бы не услыхала? Мы же были вместе. Он врет.
А султанше нравилось, как рассказывал Кельоглан, и она его
продолжала слушать. Вот Кельоглан говорил, говорил и только
дошел до того, что увидел трех птиц, а одна из них была белая, как
султанша — хлоп! — упала в обморок.
Со всех сторон сбежались люди, стали приводить султаншу
в чувство. А в это время мать Кельоглана колотила его деревянной
сандалией и причитала:
— Чтоб ты ослеп! Что ты наделал, что ты такое сказал госпо­
же, отчего она упала в обморок?!
Наконец султаншу привели в сознание. Только она очнулась,
как тут же спросила:
— Кельоглан, на чем ты остановился? Рассказывай, что было
дальше.
И Кельоглан продолжал говорить... Едва он сказал, что птица,
окунувшись в таз, встряхнулась и превратилась в прекрасного
юношу, как султан-ханым опять лишилась чувств. Мать Кельогла­
на вновь начала лупить и ругать его... Ну ладно. Султаншу снова
привели в сознание. Не успела она открыть глаза, как стала умо­
лять Кельоглана:
— Ради бога, Кельоглан, пусть эта баня будет твоей, только
отведи меня в то место, где ты видел птицу...
Чего еще и желать Кельоглану? Тут уж и его мать, услышав о
таком благодеянии султанши, перестала лупить парня, хотя в этом
деле так ничего и не поняла.
Султанша и Кельоглан отправились в путь. Пришли они
к пещере. Кельоглан оставил тут девушку и вернулся домой.
Наступила ночь. Султанша в темноте очень испугалась, но не
двинулась с места. Вдруг появился караван верблюдов, но без
погонщиков... Верблюды сами сбросили свои вьюки, оставили их
и ушли. Прошло еще некоторое время, и — фыр-р-р! — прилетели
три птицы. Две из них остались внизу, а белая взлетела наверх.
Султанша — следом за ней, спряталась за дверями. Птица окуну­
лась в золотой таз и превратилась в прекрасного юношу. Он
186

открыл сундучок, достал оттуда золотой ларец, вынул из него нож­
ницы, наперсток, пяльцы и стал плакать:
— Ах, моя султанша, где ты?! Вот уже шесть месяцев, как
твой дворец оделся в черное...
Как только он это произнес, девушка выбежала и крикнула:
— Я здесь!
Юноша подбежал к ней* они крепко обнялись. Потом уселись
и до утра вели беседу. Когда стало светать, юноша сказал:
— Не дай бог, моя султанша, чтобы тебя тут увидели. Я ведь
тоже сын падишаха. Меня похитили пери прямо из постели моей
матери, приготовленной для празднования седьмого дня моего рож­
дения. С той поры мои родители в трауре. Моя страна отсюда
в девяти месяцах пути. Я доставлю тебя туда на своей спине.
В моем дворце никому не открывают ворот, но, если ты скажешь:
«Отворите, ради шахзаде Хюсню Юсуфа!», тебе откроют. Когда
у нас появится ребенок, назови его Бахтияром.
После этого шахзаде посадил девушку к себе на спину, снова
обернулся птицей и полетел... Мало ли они летели, много ли лете­
ли... Месяц, пять месяцев, девять месяцев... Наконец прилетели
в ту страну. Шахзаде описал девушке дом, куда она должна пойти,
и — фыр-р-р! — улетел.
Девушка подошла ко дворцу, изнемогая от усталости, посту­
чала в ворота, но, сколько ни умоляла, ворота ей не открыли.
Тогда наконец она сказала: «Отворите, ради шахзаде Хюсню
Юсуфа...» Тут во дворце поднялась суматоха, все заволновались,
побежали сообщить султан-ханым — матери шахзаде. Она запла­
кала и говорит:
— Впервые за двадцать лет пришел к нашим воротам человек,
который назвал имя моего сына. Откройте бедной девушке. Пусти­
те ее на сеновал, пусть там живет...
И вот девушка, бедняжка, поселилась на сеновале, спала тут
ночью, а днем прислуживала и при этом испытывала всяческие
мучения от дворцовой челяди, но все терпела.
Однажды ночью у девушки начались схватки — и появился на
свет мальчик. Тогда султан-ханым, мать шахзаде, сказала:
— Одной ей может быть страшно, приставьте к ней служанку.
Девушке прислали глухую служанку. Наступила ночь, и де­
вушка запела ребенку колыбельную:
— У моего отца-падишаха алмазный венец,
как тяжко выносить сердечную боль,
даже у мудреца Лукмана 2 нет от нее средства.
Ах, мой Бахтияр, ты сгубил меня,
из-за тебя увяло мое тело,
которое прежде цвело, как роза.
В этот самый миг в окно постучали — тук-тук! — прилетела
белая птица и спросила:
— Спит ли мой Бахтияр? Пусть спит, пусть спит, да будет он
осыпан розами.
187

И, ничего больше не добавив, птица — фыр-р-р! — опять уле­
тела.
На следующее утро служанка пошла к султанше-матери и ска­
зала:
— Послушай, госпожа, ночью девушка вроде с кем-то разго­
варивала. Неизвестно, кто она такая... Давайте ее прогоним!
Но султан-ханым, мать шахзаде, решила: «Сначала нужно
хорошенько разузнать, кто она такая и с кем разговаривает» —
и приставила к девушке другую служанку, которая только притво­
рилась глухой.
Вот служанка сделала вид, будто уснула, а сама подслушала
песню девушки:
— У моего отца-падишаха алмазный венец,
как тяжко выносить сердечную боль,
даже у мудреца Лукмана нет от нее средства.
Ах, мой Бахтияр, ты сгубил меня,
из-за тебя увяло мое тело,
которое прежде цвело, как роза.
На мои пяльцы села птица,
вспыхнуло мое сердечко, переполнилось кровью,
средство от моего недуга нашел Кельоглан.
Ах, мой Бахтияр, ты сгубил меня,
из-за тебя увяло мое тело,
которое прежде цвело, как роза.
Девушка пела эту колыбельную, и тут — фыр-р-р! — прилетела
птица и спросила:
— Спит ли мой Бахтияр? Пусть спит, пусть спит, да будет он
осыпан розами.
И птица улетела. А служанка услышала все это, но не могла
понять, что произошло. Еле-еле дождалась она утра и пошла,
плача, рано утром к султан-ханым, матери шахзаде.
— Помилуй, госпожа,— сказала служанка,— я не могу объяс­
нить, с кем и о чем говорила ночью эта девка. Пойдите и послу­
шайте сами...
Наступила ночь. Падишах и султанша-мать спрятались снару­
жи у двери жилища девушки и стали прислушиваться. А девушка
опять запела колыбельную:
— У моего отца-падишаха алмазный венец,
как тяжко выносить сердечную боль,
даже у мудреца Лукмана нет от нее средства.
Ах, мой Бахтияр, ты сгубил меня,
из-за тебя увяло мое тело,
которое прежде цвело, как роза.
На мои пяльцы села птица,
вспыхнуло мое сердечко, переполнилось кровью,
средство от моего недуга нашел Кельоглан.
188

Ах, мой Бахтияр, ты сгубил меня,
из-за тебя увяло мое тело,
которое прежде цвело, как роза.
Моим дворцом стал сеновал,
мои глухие служанки побили меня.
Спи, мой Бахтияр, ты сгубил меня,
из-за тебя увяло мое тело,
которое прежде цвело, как роза.
На глазах у падишаха появились слезы, он сказал, обращаясь
к султан-ханым:
— Эта девушка, оказывается, тоже дочь падишаха. Вы причи­
нили бедняжке много мучений.
В это время в окно постучали — тук-тук! — прилетела птица.
— Спит ли мой Бахтияр? Пусть спит, пусть спит, да будет он
осыпан розами. Разве мои жестокие родители еще не поняли, кто
ты, еще не уложили тебя на ложе в честь недели рождения ребенка,
а моего сына в золотую колыбель? — спросила птица и —
фыр-р-р! — улетела.
Падишах и султан-ханым чуть с ума не сошли от радости.
Они уже обо всем догадались, но как поймать птицу...
Ну ладно. Падишах взял ребенка, а султан-ханым — свою
невестку за руку и отвели их во дворец.
Потом открыли и вычистили спальню шахзаде, которая двад­
цать лет стояла запертой. Уложили девушку на ложе в честь
недели рождения ребенка, а его самого — в золотую колыбель.
Наступила следующая ночь, снова на сеновал прилетела птица
и увидела, что здесь никого нет. «Увы и ах, неужели их прогнали?!
А может быть, взяли во дворец?» — с этими словами птица влете­
ла во дворец и направилась прямо в спальню. Она стряхнула
птичье одеяние и превратилась в юношу. Девушка и ребенок спали,
шахзаде стал их ласкать. В этот миг в комнату вошли родители
шахзаде и, увидев, что сын сбросил птичье обличье, попытались
кинуть перья в огонь. Но юноша сказал:
— Ради бога, постойте, а не то потеряете меня совсем. Если
хотите спасти меня, завтра разожгите вон на той горе большой
огонь и бросьте в него мое птичье одеяние. А перед этим плотно
закупорьте дворец со всех сторон, так, чтобы не оставалось отвер­
стия даже с игольное ушко. Пусть сорок белых и сорок черных
невольниц поднимут крик: «Шахзаде Хюсню Юсуф бросился в
огонь!» Тогда птицы-пери, сколько их ни есть, кинутся в огонь,
чтобы спасти меня. Тут я от них и избавлюсь.
На следующий день, как сказал шахзаде, на горе разожгли
большой огонь и бросили в него птичье одеяние юноши. Сорок
белых и сорок черных невольниц стали кружить у огня и кричать:
«Шахзаде Хюсню Юсуф бросился в огонь!» Тут одна за другой
начали прилетать птицы и кидаться в огонь. Так они и сгорели
с треском, а шахзаде таким способом избавился от пери.
Сообщили радостную весть родителям девушки. Устроили
189

свадьбу на сорок дней и сорок ночей. Шахзаде и девушка до конца
своих дней жили радостно и счастливо.
Они достигли цели своих желаний, а мы залезем на кровати.
45. Дочь дровосека

То ли было, то ли не было. Жил один старый, бедный дровосек.
У него были жена и дочь. Дровосек рубил в лесу дрова, продавал
их, тем они и жили.
Как-то раз дровосек нарубил дров, взвалил их на спину и отпра­
вился в город. По дороге он утомился, положил свою ношу на ка­
мень, а сам присел, прислонясь спиной к скале, и громко вздох­
нул: «Ох!» В тот же миг скала сдвинулась с места, и перед стари­
ком возник арап — одна губа у него была на земле, другая —
на небе. Арап спросил старика:
— Чего ты хочешь? Ты позвал меня. Мое имя — Ох.
— Я тебя не звал,— ответил старик,— я притомился и вздох­
нул: «Ох!»
Арап разгневался:
— Значит, ты без нужды потревожил меня! Теперь я тебя съем!
Дровосек перепугался и стал умолять:
— Только не ешь меня, я дам тебе все что захочешь!
Тогда арап сказал:
— Я тебя не трону. Но с одним условием: ты приведешь ко
мне первого человека, которого встретишь у себя дома.
Старик от страха согласился, ушел оттуда и направился до­
мой. Только он открыл дверь, а навстречу ему — его дочь. Увидев
ее, бедняга заплакал. Жена и дочь удивились, почему он плачет,
и дровосек, проговорив: «Что мне еще остается, как не плакать?»,
рассказал о случившемся в тот день.
Муж и жена принялись охать и вздыхать, дочь тоже огорчилась,
но делать нечего. Чтобы спасти родителей, она согласилась пойти
к арапу и сказала им в утешение:
— Не горюйте. Я буду часто приходить повидаться с вами,
а нет, так вы станете навещать меня.
На следующий день дровосек взял с собой дочь и отвел ее к ска­
ле, где был вчера. Арап узнал, что они пришли: скала тотчас же
сдвинулась с места. Он ухватил девушку за руку и втащил под ска­
лу. Здесь было темно, как в пещере. Когда глаза девушки привыкли
к темноте, она увидела, что они стоят на площадке каменной
лестницы. Арап взял девушку за руку, и они начали спускаться
по ступенькам. Так они дошли до зала, в который выходили
двери множества комнат. Тут арап сказал:
— Я забрал тебя у твоего отца по. воле Аллаха. Отныне ты —
госпожа этого дома. Вот тебе ключи от всех комнат. Открывай ка­
кую захочешь комнату, кроме той, которая находится в самом
конце зала. Вот отдельно ключ от сада. Когда соскучишься, пойди
погуляй...
190

Девушка стала с изумлением оглядывать этот огромный дворец.
Арап же спустя немного времени исчез.
Так девушка постепенно обходила дворец, отпирая одну комна­
ту за другой. Когда ей становилось скучно, она выходила в сад
погулять. Но все время девушка не переставала думать о комнате,
в которую арап не велел ей входить: что там? Она выдержала неде­
лю, но в конце концов не смогла преодолеть свое любопытство,
решила: «Будь, что будет» — и открыла комнату. Что же она тут
увидела? По всей комнате разбросаны человечьи скелеты, полу­
сгнившие трупы, на полу пятна крови... Увидев это, бедная девушка
закричала, захлопнула поскорей дверь и убежала.
Ну убежать-то она убежала, но никак не могла прийти в себя
от страха перед тем, что увидела. Ей нужно было кому-нибудь
рассказать об этой тайне, излить душу.
Вечером, когда арап вернулся домой, девушка попросила его:
— Мне очень хочется повидать моих родителей. Приведи их
ко мне.
— Хорошо,— ответил арап,— завтра же приведу твою мать.
На следующий день пришла мать девушки. Они обнялись.
— Ну как, доченька,— стала спрашивать женщина,— хорошо,
ли тебе здесь живется?
Девушка оглянулась кругом и, не увидев арапа, принялась
рассказывать о том, что обнаружила в тайной комнате. Пока девуш­
ка рассказывала, ее мать время от времени сверкала белками глаз.
А девушка ей говорила:
— Ради бога, матушка, не делай так, а то твои глаза становят­
ся похожи на глаза арапа.
Когда девушка окончила свой рассказ, ее мать встряхнулась
и превратилась в арапа. Он сказал:
— Скорее раздевайся. Сейчас я тебя съем.
Девушка стала плакать и умолять, но арап не сжалился. Поняв,
что плакать и просить бесполезно, девушка ответила:
— Ну если так, разреши мне сначала сходить в баню. Я помо­
юсь, совершу омовение, тогда ешь.
— Ладно,— согласился арап,— только возвращайся быстрей.
Я буду ждать у дверей бани. Смотри не вздумай убежать, я найду
тебя хоть на другом конце света.
Девушка собралась, пошла в баню. Придя туда, она разделась
и села в сторонке. Хозяйка бани увидела, что все моются, но одна
женщина забилась в уголок, не моется, не разговаривает, а беззвуч­
но плачет. Хозяйка подошла к женщине и спросила:
— Госпожа, что у тебя за горе? Почему ты плачешь?
Девушка сначала не хотела говорить, но, когда хозяйка бани
стала настаивать, рассказала, что с ней случилось. Хозяйка бани
глубоко задумалась, а потом сказала:
— Не плачь, госпожа, я нашла выход. Сейчас мы позовем
одну из служанок бани и пошлем ее достать два-три аршина полот­
на', немного смолы и немного хлопка. Скроим из полотна чехол
по твоей фигуре, обмажем его сверху смолой и облепим хлопком.
191

Когда ты наденешь это платье, то превратишься в необыкновен­
ное существо. В этом облике ты выйдешь из бани, и твой муж не
сможет узнать тебя... После этого — Аллах милостив...
Хозяйка бани тотчас же послала прислужницу, и та принесла
все, что нужно. Из полотна скроили чехол по фигуре девушки,
сверху его вымазали смолой и облепили хлопком. Это одеяние наде­
ли на девушку. Хозяйка бани дала девушке в руку палку и ска­
зала:
— Возьми палку, согнись, как старуха... В таком виде арап
тебя не узнает, и ты уйдешь от него. Ступай, счастливого тебе
пути!
Девушка, бедняжка, сделала так, как сказала хозяйка бани.
Вышла она из бани и пошла куда глаза глядят...
Мы перейдем к арапу...
Настал вечер. Арап все ждал свою жену, увидел, что она не
выходит из бани, размахнулся разок своей палицей и вышиб двери
бани. Обыскал он каждый угол бани, а девушки и след простыл.
Обозлился арап, прямо взбесился и говорит:
— Ну когда-нибудь ты все равно попадешься мне в руки, и. я
знаю, что мне тогда с тобой делать!
После этого арап оттуда ушел. Ну а девушка?
Мало ли шла девушка, много ли шла, по долинам, по равни­
нам, по холмам, шесть месяцев и одну осень шла... Дошла она до
опушки какого-то леса и так устала, что сказала себе: «Лягу здесь
и отдохну». Она улеглась и заснула. Через некоторое время она
вдруг проснулась от шума и увидела, что ее окружили десять или
пятнадцать всадников. Это был, оказывается, падишах той страны
со свитой. Они приехали в лес поохотиться. Падишах спросил своих
людей:
— Что это за белое существо?
Приближенные падишаха смотрели, смотрели и говорят:
— Скорее всего это белая обезьяна.
Белый пушистый зверь очень понравился падишаху, и он
решил:
— Будь, что будет, а я отвезу его во дворец.
Девушку взяли и отвезли во дворец. Падишах, въезжая в воро­
та, закричал своей матери:
— Смотри, матушка, я привез какого-то Пушистика, будет
тебе верным другом!..
И вот уже во всем дворце только и слышится: «Пушистик»,
«Пушистик»...
Девушка привыкла к дворцу и свободно разгуливала в нем.
Однажды падишах снова собрался на охоту. Его мать принялась
собственноручно приготавливать ему лепешки. Пушистик тоже
подошел к доске для теста и захотел сделать лепешку. Тут султанханым рассердилась и крикнула:
— Ну-ка убери отсюда свои грязные лапы!
В это время появился падишах и сказал матери:
— Оставь его, матушка, пусть тоже делает...
192

Девушка стала делать лепешку. Улучив момент, она сняла со
своего пальца перстень и незаметно вложила в тесто. Ну ладно.
Вот лепешки сделаны, теперь их нужно класть в печь. Лепешку
Пушистика взять не захотели. Падишах опять начал просить свою
мать:
— Матушка, жалко его, ему так хочется! Испеките его лепешку
тоже.
Наконец лепешки испеклись. Стали собирать падишаху дорож­
ные припасы, а лепешку Пушистика отбросили в сторону. Но
девушка изловчилась и незаметно положила свою лепешку среди
остальных.
Падишах отправился на охоту. Через некоторое время на
берегу реки устроили привал, сели и принялись есть свои запасы.
И тут вдруг зубы падишаха обо что-то стукнулись. Падишах осто­
рожно вынул это, поглядел и обнаружил перстень, да еще в лепеш­
ке Пушистика... Спутникам падишах ничего не сказал, но, когда
все кончили есть, повелел тотчас поворачивать назад, во дворец.
Прибыли они во дворец. Падишах явился к своей матери и
объявил:
— По воле Аллаха я женюсь на Пушистике.
— Уж не сошел ли ты с ума, мой сын? Это же не человек: то
ли животное, то ли еще какое-то странноесущество... Разве можно
на нем жениться? — удивилась султан-ханым.
Тогда падишах показал матери перстень, найденный в лепешке,
но мать никак не соглашалась. А падишах сказал:
— Если вы не позволите мне жениться на Пушистике, я умру
от горя...
Делать нечего, султан-ханым согласилась, но предложила:
— Ладно, пусть будет по-твоему, но ты все же как-нибудь
понаблюдай за Пушистиком в его комнате. Посмотри, что он ест,
что пьет, как себя ведет. Зверь это или человек? Может быть, мы
лучше его узнаем.
И вот падишах выбрал подходящее время и принялся наблю­
дать в замочную скважину. Он увидел, что Пушистик, прежде
чем лечь в постель, сбросил свое пушистое одеяние, и перед ним
предстала девушка, прекрасная, как четырнадцатидневная луна.
Падишах помчался за своей матерью. Они оба вошли к девушке
в комнату и спросили, что все это означает.
Тогда девушка подробно — вот как я вам — рассказала о том,
что с ней произошло, и добавила:
— Арап сделает все возможное, чтобы отыскать мой след. Он
может принять любой облик, поэтому не покупайте ничего, не
показав сначала мне.
Падишах обещал. Тем временем повсюду объявили, что пред­
стоит празднество на сорок дней и сорок ночей: падишах женится...
Загремели барабаны и трубы. Люди ели, пили и веселились сорок
дней и сорок ночей — было просто столпотворение, все ходуном
ходило...
Падишах и его жена зажили счастливо...
7

Турецкие сказки

193

Однажды, когда падишах смотрел в окно, мимо дворца прохо­
дило на бойню стадо баранов. Падишаху понравился один баран
в стаде, он захотел его купить. Но поскольку падишах дал слово
жене, он тотчас же показал ей барана. Жена падишаха разок
взглянула на барана и тут же как закричит:
— Ради бога, не покупай этого барана, у него глаза в точности
как у арапа!
Падишах удивился: как может животное быть арапом? Но
чтобы не огорчать жену, не стал покупать барана.
С того дня страх девушки дошел до того, что падишах посадил
на привязь возле спальни льва и тигра. Их кормили мясом и приру­
чили.
Однажды падишах увидел на базаре изящный мундштук. Он
решил: «Уж это не может быть арапом. Куплю».
Вот падишах купил мундштук и, придя домой, забросил его в
угол на полку в спальне.
Наступила ночь. Все улеглись спать, и тут вдруг мундштук,
лежавший на полке, встряхнулся и обернулся арапом. Тотчас же
арап заколдовал сон всех обитателей дворца и с ними — льва и
тигра, поместил его в чашку, а ее поставил в шкаф у изголовья
падишаха и султан-ханым, его жены. Окончив свое дело, арап
разбудил девушку. Стоило ей увидеть перед собой огромного арапа,
как девушка побледнела и затряслась от страха. Она принялась
толкать мужа, чтобы его разбудить. Арап увидел это и говорит:
— Бесполезно. Не надейся, что разбудишь мужа. Я заколдовал
сон всех обитателей дома. На этот раз я тебя съем, не спасешься
от меня.
Арап схватил девушку за руку, собираясь увести ее с собой.
А девушка, пытаясь спастись от арапа, рванулась изо всех сил и
ударила рукой по шкафу у изголовья кровати. Заколдованная
чашка, которая там стояла, опрокинулась, и падишах со всеми
обитателями дворца проснулись. Они сбежались на крик девушки.
Арапа схватили и бросили льву и тигру. Звери разорвали его на
куски.
По повелению падишаха снова устроили празднество — пир на
сорок дней и сорок ночей... Ели, пили и достигли цели свОих же­
ланий.
46. Аху-Мелек
То ли было, то ли не было. Жил один падишах, у него были
жена и дочь.
Как-то раз, когда супруги сидели и беседовали, падишах
спросил:
— Жена, если я умру, ты выйдешь замуж за другого?
— Не выйду,— сказала жена.— А ты женишься на другой?
— Нет,— ответил падишах, и они дали друг другу клятву.
Но женщина попросила:
194

— Если после того как я умру, ты все же решишься жениться,
то возьми ту, кому подойдет моя туфелька, что лежит в сундуке.
Время идет — время проходит... И вот жена падишаха умерла...
Миновало еще некоторое время, и падишах сообщил своей доче­
ри, что она должна помочь ему жениться.
Девушка взяла туфельку и отправилась искать невесту. Однако,
на чью бы ногу она ни пробовала надеть туфельку, та никому не
годилась. В конце концов надоело это девушке, и однажды дома
она сказала служанкам:
— Что за туфелька такая, ни на чью ногу не подходит! Прине­
сите-ка ее сюда, попробую я надеть...
Девушка надела туфельку, а та как раз ей впору. Увидела это
невольница, пошла к падишаху и говорит:
— Мой падишах, туфелька никому не пришлась по ноге, но
оказалась впору султан-ханым, вашей дочери.
Тогда падишах написал письмо муфтию: «Посадил я в своем
саду яблоню, и она дала единственное яблоко. Самому мне его
съесть или отдать другим?» Муфтий ответил: «Чего ради ты дол­
жен отдавать другим единственное яблоко? Съешь сам».
Муфтий-то был глуповат вроде меня и выдал фетву, не разо­
бравшись в сути дела...
Падишах послал дочери ключи от сокровищницы и, кроме того,
сообщил: «Дочь моя, готовь свое приданое, я женюсь на тебе».
Девушка отколотила палкой невольницу, которая доставила ей
эту весть, стала рвать на себе волосы и думать: «Что же мне теперь
делать?» Ну ладно... Поняла она, что никакого выхода нет, и попро­
сила отца дать ей сорок дней отсрочки.
После этого девушка тотчас велела позвать ювелира и сказала:
— Я дам тебе золота сколько захочешь, а ты сделай мне из
него полую статую быка, чтобы в ней была дверца с запором
изнутри и чтобы там мог поместиться запас еды на семь дней.
— Ладно,— ответил ювелир, стал тут же набивать суму
алмазами, рубинами, жемчугом, а мешок — золотом и потом ушел.
Через сорок дней девушка должна была получить от ювелира
золотого быка, а пока она принялась обходить подруг и прощаться
с ними, объясняя каждой:
— Я видела сон, что скоро умру, поэтому простите мне все,
в чем я перед вами виновата.
На сороковой день девушке доставили золотого быка... А между
тем уже готовилась свадьба, играла музыка, повара стряпали
всевозможные яства.
Девушка удалилась в свою комнату, велела невольнице залезть
в брюхо золотого быка и осмотреть его. Удостоверившись, что все
так, как она хотела, девушка приказала рабыне выйти из быка.
Потом она положила в быка коробку толченого миндаля, коробку
рахат-лукума и тому подобное, а также два кувшина с водой.
Как известно, дворцы падишахов стоят посреди моря. Девушка
установила золотого быка на краю окна и забралась в его брюхо.
А невольнице она приказала:
195

— Как только этот негодяй войдет сюда, столкни быка в море.
Девушка уже не сказала «отец», да и как это сказать? Разве
в нем осталось что-нибудь отцовского?..
Только падишах вошел в комнату, как невольница столкнула
золотого быка в море.
— Что случилось? — спросил падишах.
— А что еще могло случиться?.. Султан-ханым, чтобы не до­
пустить бесчестья, бросилась в море,— ответила рабыня.
Тогда падишах позвал муфтия и спросил:
— Что же это за фетву ты мне выдал?
А муфтий ему возразил:
— Ты мне не говорил, что собираешься жениться на собствен­
ной дочери. Сказал, что, мол, посадил в своем саду яблоню. Она
принесла единственное яблоко. Я и ответил: «Чем отдать его
людям, лучше съешь сам».
Ну ладно, пусть они там остаются, а мы перейдем к девушке,
которая находилась в брюхе золотого быка.
В одной из стран жил другой падишах. Его сын был очень
болен. Каждый день его выносили на берег моря подышать воз­
духом.
Вот и теперь юноша огляделся по сторонам и вдруг заметил,
что по морю что-то плывет, словно корабль, и поблескивает, при­
ближаясь. Он сказал пловцам:
— Если это — вещь, пусть будет вашей, а если живая душа —
моей.
Пловцы тотчас же кинулись в море и вытащили золотого быка.
Сын падишаха пожалел о сказанном, потому что это была и не вещь,
и не живое существо, а статуя. Как же с ней поступить? А пловцов
было семеро. Они предложили: «Разломаем быка и разделим по
весу». Шахзаде стало жалко разбивать на куски такую красивую
статую, и он сказал:
— Если хотите, я дам каждому из вас по мерке золота, а вы
отдайте этого быка мне.
Пловцы, довольные, согласились, и быка отнесли во дворец.
А на быке каждый волосок был унизан драгоценными камнями,
все так и сверкало, так и горело...
Шахзаде был обручен с дочерью своего дяди, великого везира,
а невеста оказалась кривой на один глаз.
Ну ладно... Вечером шахзаде лег в свою постель и заснул.
Тем временем у девушки, что сидела в брюхе быка, кончились
припасы, и она уже три дня голодала. «А ну-ка поверну я ключ
да открою дверцу — погляжу, что за место, где я оказалась»,—
решила она.
Девушка вышла из быка в комнату и увидела, что на кровати
лежит шахзаде, у изголовья кровати стоят золотые подсвечники,
в ногах — серебряные. На столе — три блюда: с апельсинами, ябло­
ками, толченым миндалем и чаша шербета. Девушка обошла кро­
вать справа и слева, съела все фрукты и выпила шербет. Потом
она переставила золотые подсвечники в ноги шахзаде, а серебря196

ные — к изголовью его кровати. Алмазный перстень с печаткой,
который был на пальце у юноши, девушка заменила своим перстнем
и, покончив со всем этим, снова залезла в брюхо быка и закрыла
дверцу.
Наутро шахзаде встал и увидел, что фрукты на столе съедены.
Он позвонил в колокольчик, чтобы ему принесли таз и кувшин для
умывания. Вот ему принесли то и другое, шахзаде собрался мыться,
захотел снять перстень с пальца, а его перстня нет... Тогда он дога­
дался: «Тайна всего этого в брюхе быка. Сегодня ночью буду
караулить».
Вечером шахзаде запер двери на засов, запомнил, как все рас­
ставлено на столе, и начал ждать. Но как-то уж так получилось —
человек он был молодой,— что он заснул... А девушка в тот же
самый час вышла из быка, съела фрукты, приготовленные для
шахзаде, поменяла местами подсвечники, выпила шербет и опять
забралась на свое место, в брюхо быка...
Наконец на третью ночь шахзаде, чтобы не заснуть, порезал себе
палец, посыпал его солью и устроился на кровати сидя. Вдруг
он увидел, как в ночной час из брюха быка появилась девушка:
стан словно чинара, косы вьются, как змеи, брови полумесяцем,
глаза будто у газели, губы — вишни, нос — лесной орешек, зубы
как жемчужинки, а шея словно хрусталь.
Шахзаде вскочил, девушка попыталась убежать, но юноша
поймал ее за руку и сказал:
— Куда ты бежишь? Отныне ты — моя, а я — твой.
Затем шахзаде достал свою саблю, положил ее посередине
кровати 1 и попросил:
— Останься здесь, зачем тебе залезать быку в брюхо?
А девушка ответила:
— У меня есть враг. Я не хочу, чтобы меня кто-нибудь увидел
и узнали, что я здесь. Поэтому мне нельзя оставаться в комнате,
меня увидят...
Тогда юноша спросил девушку, как ее зовут, и она ответила:
— Аху-Мелек 2.
— Я сказал своей матери, чтобы мне приносили еду в комнату.
Днем ты будешь прятаться в брюхе быка, а ночью станешь выхо­
дить, мы будем вместе есть и пить и радоваться друг другу,—
предложил юноша.
И вот двоюродной сестре шахзаде, его невесте, сообщили:
— Твой суженый влюбился в статую быка.
Невеста стала искать любую возможность, чтобы узнать истин­
ную суть этого дела.
Тем временем падишах очень горевал из-за такого состояния
своего сына...
Однажды в пятницу шахзаде пришел к отцу поцеловать руку
и увидел, что тот очень задумчив.
— Отец мой, шах, почему ты так задумался? — спросил
юноша.
— Сынок, как же мне не задуматься? Разве ты сын пастуха?
197

Влюбился в статую быка!.. Объявлена война. Если я сейчас пойду в
поход, останутся без присмотра мои венец и трон, а если не
пойду — погибнет мой народ...
Тут шахзаде сказал:
— Отец, пристало ли тебе идти, а мне оставаться?! Я пойду
в поход вместо тебя!
Вернулся шахзаде к себе и все рассказал Аху-Мелек. Девушка
принялась причитать и плакать, а юноша стал ее успокаивать:
— Не бойся, я скажу своей матери, что каждый вечер, обер­
нувшись голубем, буду прилетать сюда поесть. С тобой ничего
плохого не случится.
Наступило утро. Шахзаде и Аху-Мелек попрощались, попро­
сили друг у друга прощения перед долгой разлукой и расстались.
Потом шахзаде поцеловал руки у отца, у матери и сказал:
— Вас препоручаю Аллаху, а моего быка — вам. Не пускайте в
мою комнату детей или посторонних, а то они выщиплют моему
быку брови.
Сказав это, шахзаде вышел — и да поможет ему Аллах!..
Тем временем невеста шахзаде попросила свою мать:
— Матушка, своди меня посмотреть на этого быка.
Привели ее в комнату шахзаде, стала она обходить быка спра­
ва и слева и догадалась, что внутри спрятан человек. Принялась
она тогда умолять свою тетку, мать шахзаде:
— Прошу, дайте мне быка хоть на одну ночь, я так тоскую по
своему двоюродному брату, порадуюсь хотя бы его быку!
Отдали невесте шахзаде быка, носильщик взял его и принес
к ней домой. Невеста тут же приказала своим служанкам:
— Скорее разожгите очаг!
Разожгли очаг и бросили в него быка. Золото стало плавиться,
прилипать к рукам и ногам Аху-Мелек. Она с криком о помощи
выскочила из очага, но ее бросили наземь и дали сорок плетей.
И вот она — распростертая, бездыханная, почти мертвая...
Аху-Мелек завернули в циновку, обвязали бечевкой и, посчитав
умершей, выбросили на свалку.
Наступило утро, пришли сюда двое мусорщиков, молодой и ста­
рый, глядят: завязанная циновка. Они открыли ее — и что же уви­
дели? Девушку, словно газель.
— Забери ее к себе домой,— предложил старик.
А молодой ответил:
— Я бы взял ее к себе, но, если она, бедняжка, не умрет сама,
ее убьет моя жена. Лучше уж ты забери ее и удочери.
Старик взял девушку и пошел домой.
— Жена,— сказал он,— не было у нас детей, да вот я принес
тебе уже взрослую девушку.
Жена старика обрадовалась. Тотчас^ же они позвали доктора.
Он осмотрел девушку и говорит:
— Ее или побили, или она упала с высоты. Она не больна, а
измучена. Лекарств ей не нужно, сварите рис, процедите отвар и
кофейной ложечкой вливайте ей в горло, чтобы она не умерла.
198

Старик с женой стали делать так, как советовал доктор, ухажи­
вали за девушкой, и, слава богу, через несколько дней она попра­
вилась.
Теперь девушка каждый день вышивала один платок, мусорщик
относил его на базар и продавал.
Сейчас оставим их тут и перейдем к шахзаде...
Война окончилась победой, шахзаде возвратился домой. Он по­
целовал руки у отца и матери, а та его спросила:
— Сынок, ты что, обиделся на нас? Почему ты не прилетал
есть свою еду? Бык стоит, как обычно, я только на одну ночь посы­
лала его твоей невесте.
Шахзаде поднялся с места, поспешил в свою комнату, глядит,
а у быка не осталось ни носа, ни ушей, ни хвоста — все расплави­
лось. Шахзаде постучал тростью по быку, позвал: «Аху-Мелек,
Аху-Мелек!» — ни звука. Тогда шахзаде сказал матери:
— Зачем мне этот золотой бык? У отца много сокровищ...
Я был влюблен в украшения на быке.
От тоски юноша заболел и слег, так что доктора ничего не
могли сделать, стали терять надежду и говорить: «Ничем нельзя
помочь...»
Однажды утром мать шахзаде пришла к нему узнать о его
самочувствии, и он ей сказал:
— Пойди к отцу и попроси, чтобы он разослал по стране гла­
шатаев с сообщением: «Пусть каждый, у кого есть дочь, велит ей
приготовить похлебку. Я женюсь на той девушке, чья похлебка
исцелит меня, кто бы она ни была — дочь везира, муфтия или
мусорщика».
Султан-ханым, мать шахзаде, рассказала обо всем падишаху,
и он согласился: «Ну конечно!» Глашатаи стали выкликать приказ
падишаха по всей стране. И наша девушка, Аху-Мелек, тоже услы­
шала глашатая. Вот она и говорит мусорщику:
— Батюшка, купи нам рису. Я сварю миску похлебки и отошлю
шахзаде.
— Доченька, шахзаде побрезгует нами, не станет есть нашу
похлебку,— ответил мусорщик.
Но девушка решила: «Будь что будет...» — и принялась варить
похлебку. Сварила она прекрасную похлебку, которая и вам бы по
вкусу пришлась, со специями, как раз для больного. Налила ее в
миску, поставила на поднос и сказала:
— Батюшка, отнеси эту похлебку шахзаде и передай ее своими
руками. Может быть, за наше усердие шахзаде даст нам горсть
золотых. Мы ведь бедны, будем жить на них какое-то время.
Мусорщик понес похлебку во дворец. Его не хотели впускать
туда. Наконец он с большим трудом проник внутрь. Предстал
мусорщик перед шахзаде, поклонился семь раз, а на восьмой замер,
почтительно согнувшись. Шахзаде хотел подняться, но у него не
было сил... Ну ладно. Взял шахзаде миску, помешал в ней ложкой,
глядь — а там перстень, да еще какой — его собственный, тот, что
Аху-Мелек сняла с его пальца! Шахзаде съел похлебку и позвал:
199

— Эй, мусорщик!
— Слушаюсь, мой господин.
— Кто сварил эту похлебку?
— Твоя рабыня, моя дочь.
— Здоровья ее душе, света ее глазам, силы ее рукам, крепос­
ти ее коленям, благодати ее жизни!.. Эта похлебка разлилась по
всем моим тремстам шестидесяти двум жилам... Наполните золотом
суму этому мусорщику. Завтра опять хочу отведать такой похлеб­
ки,— сказал шахзаде.
Так мусорщик три дня подряд приносил шахзаде похлебку и
получил за это три сумы золота. А мать шахзаде в это время прихо­
дила справляться о его здоровье. В первый день, когда явился
мусорщик, шахзаде ответил:
— Матушка, мне сегодня лучше на одну треть.
Султанша-мать обрадовалась. На следующий день шахзаде
сказал:
— Матушка, мне сегодня получше на три пятых.
— Благодарение богу, слава Аллаху! — воскликнула его мать.
На третий день шахзаде объявил:
— Матушка, сегодня мне лучше на восемь десятых.
Мать шахзаде снова принялась повторять: «Благодарение богу,
слава Аллаху!..», а юноша прямо вспыхнул от гнева:
— Что толку в этих благодарениях богу?! Лучше бы ты спроси­
ла меня, чем это должно кончиться!
— А чем это кончится, сынок? — тут же спросила султаншамать.
И юноша ей ответил:
— Меня вылечила похлебка мусорщика. Я хочу жениться на
его дочери!
Мать шахзаде отправилась к падишаху, обо всем ему сообщила.
Падишах на это сказал:
— Вот и ладно. Разве можно обманывать Аллаха? Мы дали
слово. Мусорщик или кто другой, но мы возьмем его дочь в жены
нашему сыну.
Известили об этом мусорщика. И вот уже празднуют свадьбу,
заключают брак, разбрызгивают розовую воду, воскуряют бла­
говония.
Все шло хорошо, вещи Аху-Мелек погрузили на верблюдов,
отвезли во дворец падишаха, там сложили. Близился переезд де­
вушки во д в о р е ц у
Однажды прежняя невеста шахзаде, его двоюродная сестра, ста­
ла умолять свою тетку:
— Найти бы какой-нибудь способ избавиться от Аху-Мелек...
А мать шахзаде думала о том же самом. Вот она и говорит АхуМелек:
— Давай, доченька, поедем на прогулку.
Мать шахзаде посадила девушку в экипаж, и они отправились
в путь. В одном месте они сделали остановку, разбив шатры, и
султан-ханым обратилась к Аху-Мелек:
200

— Посмотри, доченька, какой ясный, солнечный день, деревья
в цвету, земля сухая. Выйди, пройдись немного.
Когда Аху-Мелек пошла прогуляться, они тотчас свернули шат­
ры, погрузили их на верблюдов и уехали. Аху-Мелек оглянулась,
смотрит: никого нет... Так она осталась одна в пустынном месте,
беспомощна...
А шахзаде, увидев, что Аху-Мелек нет рядом с матерью, спро­
сил, что случилось. Мать ему ответила:
— Оставь это, сынок, кто с улицы пришел, на улицу и уходит.
Она ушла куда глаза глядят, мы ждали ее, ждали, но она так и не
вернулась.
Теперь перейдем к Аху-Мелек.
Брела она по дорогам и добралась до какого-то города. Там
она поменялась одеждой с чистилыцикОхМ обуви, приняла облик
юноши. Потом Аху-Мелек выкрасила себе лицо в черный цвет
и превратилась в арапа. И снова она пустилась в путь. Через неко­
торое время повстречался ей пастух, и она пошла к нему в под­
паски. Стала Аху-Мелек пасти овец на вершине одной горы.
Как-то раз шахзаде отправился на прогулку. Он увидел в степи
пастуха, который пас овец. Шахзаде стал беседовать с ним, разго­
ворился, и пастух так пришелся по сердцу шахзаде, что он не
хотел уже с ним расставаться. Время от времени шахзаде повторял
пастуху:
— У тебя глаза, как у Аху-Мелек, вот только ты черный.
Больше шахзаде ничего не говорил, но взял пастуха с собой,
привел во дворец. Шахзаде не хотел с ним разлучаться ни на мину­
ту, даже спали они в одной постели.
Между тем сообщили об этом кривой девушке, невесте шахзаде.
После того как Аху-Мелек ушла, за шахзаде снова собирались
выдать его двоюродную сестру, она опять стала его невестой. И вот
она потребовала:
— Я тоже не хочу расставаться со своим женихом.
Теперь с одного бока шахзаде ложился в кровать пастух, а с
другого — невеста, но шахзаде все время поворачивался лицом к
пастуху.
Однажды ночью спящий шахзаде, сам того не зная, повернулся
лицом к двоюродной сестре. Аху-Мелек, проснувшись, увидела это
и так разгневалась, что встала и убила себя.
Тогда шахзаде из-за того, что умерла Аху-Мелек, тоже не за­
хотел жить и покончил с собой.
А невеста шахзаде умерла от злобы и досады.
Наступило утро, явился дервиш. Он погладил рукой шахзаде
и Аху-Мелек и, словно пробуждая ото сна, привел их в чувство.
А кривую девушку дервиш отправил в ад.
Они достигли цели своих желаний.

201

47. Горшочек
То ли было, то ли не было... В старые времена жили мать с до­
черью. Они были очень бедные. Мать по ночам до самого утра пряла
пряжу, а дочь относила ее на базар, продавала, и этим они добывали
себе на пропитание.
Однажды женщина опять напряла пряжи и дала ее дочери от­
нести на базар. Девушка продала пряжу на базаре, а там, где она
собиралась купить хлеба, продавался маленький горшок. Он так
понравился девушке, что она купила его, отдала деньги, получен­
ные за пряжу.
Вернулась девушка домой, а хлеба, чтобы поесть, нет... В руках
у девушки только горшок. Мать рассердилась, отвесила дочери
крепкую оплеуху, а горшок выбросила на улицу. В эту ночь мать
с дочерью легли спать голодными.
На следующий день какая-то повитуха возвращалась от роже­
ницы и увидела: на улице валяется красивый горшок. Она его под­
няла, принесла домой, почистила, помыла. Потом накрутила долмы
с виноградными листьями, положила в горшок, поставила на очаг
и приготовила. Но как раз в тот момент, когда^ повитуха сняла
крышку и собралась поесть, постучали в дверь: кто-то срочно поз­
вал повитуху на роды. Повитуха подумала: «Вернусь — поем»,
оставила еду, как была, в горшке и ушла. А горшок подпрыгнул и,
не останавливаясь, двинулся к дому девушки. Постучал ей в дверь.
Девушка подбежала к двери и спрашивает:
— Кто там?
— Горшочек.
—. А что в нем?
— Долмушечки.
Открыла девушка дверь, взяла из горшка долму, а горшок
опять выбросила на улицу. Мать с дочерью сели за стол и с удоволь­
ствием поели.
Тем временем жена падишаха, султан-ханым, направлялась
в баню. Смотрит она: на дороге валяется красивый горшок.
— Возьми-ка этот горшок,— сказала она своей кормилице.
Та подняла горшок. Пришли они в баню. Султан-ханым разде­
лась и положила свои алмазы и жемчуга в горшок, поручила его
кормилице, а сама вошла в баню. Кормилица, обхватив горшок
руками, задремала, а горшок тотчас выскользнул из ее рук и, не
останавливаясь, прямиком устремился к дому девушки и стал
тыкаться ей в дверь.
— Кто там?
— Горшочек.
— А что в нем?
— Алмазики, жемчужинки.
Девушка взяла из горшка алмазы, жемчуга, золотые вещи, умы­
лась, нарядилась, а горшок снова выбросила на улицу.
На следующий день в баню отправился шахзаде. Глядь, а на
улице валяется горшок.
202

— Дядька, забери-ка этот горшок,— сказал шахзаде.— Какой
красивый горшок!
Дядька поднял горшок, и они прибыли в баню. Шахзаде стал
мыться, чиститься, бриться. А горшок — хоп! — втянул шахзаде
в себя и доставил его прямиком к дому девушки. «Тук-тук!» —
постучал он в дверь.
— Кто там?
— Горшочек.
— А что в нем?
— Муженек.
Сняла девушка крышку с горшка, а из него появился шахзаде,
красивый, словно четырнадцатидневный месяц. Посмотрел шах­
заде на девушку, а она прекрасна, как четырнадцатидневная
луна, да еще на ней алмазы, жемчуга...
— Пойдешь ли ты за меня замуж, девушка? — спросил
шахзаде.
— Пойду.
Устроили свадьбу на сорок дней и сорок ночей. Горшок больше
не выбрасывали на улицу, а хранили его в почетном углу дома.
Они достигли цели своих желаний, достигнем и мы нашей цели.
48. Парень-горошина

То ли было, то ли не было. Жила одна старуха, у нее был муж,
но детей они не имели.
Как-то раз старуха перебирала в решете горох и пожелала:
— Ах, если бы у меня было столько детей, сколько здесь го­
рошин!
Не успели эти слова вылететь у нее изо рта, как все горошины
превратились в детей, подняли в доме крик, гомон, стали вопить:
— Матушка, мы проголодались! Матушка, мы хотим есть!
Дай нам хлеба!
Бедная старуха чуть ума не лишилась. В тот день она замесила
тесто и ждала, когда оно подойдет, чтобы испечь хлеб.
Дети накинулись на чан с тестом и слопали все тесто. Пока ста­
руха раздумывала, что ей делать с детьми, пришел с поля муж.
— Жена, где же горячий хлеб, который ты собиралась ис­
печь? — спросил он.
— Ах, и не спрашивай,— отвечала старуха,— дети все съели.
— Какие дети, жена? Ты в своем уме?
Старуха все рассказала. Стали они думать, что им делать, как
избавиться от детей. Наконец муж нашел способ.
— Нет, жена,— сказал он,— если так пойдет дело, они оставят
нас голодными. Лучше вскипяти-ка ты завтра котел воды и позови
их: мол, идите, детки, сюда, я вас помою — а сама обвари их ки­
пятком.
Старуха так и сделала. Всех бросила в котел и убила. Но самый
проворный из детей-горошин в то время, как женщина кидала их
203

в котел, убежал и спасся. Он взобрался на дверную щеколду и усел­
ся там. А женщине и невдомек, она перевернула котел вверх дном
и села в углу. Тут парень-горошина как закричит:
— Матушка, я туточки!
Старуха перепугалась, стала оглядываться по сторонам, ду­
мать: «Откуда этот голос?»
Когда мальчик снова закричал, она спросила:
— Где ты, сынок?
— Вот туточки я, матушка. Разве ты не видишь?
Старуха посмотрела кругом, но ничего не увидела.
— Я на дверной щеколде, матушка,— сказал мальчик,— если
не станешь меня убивать, я спущусь.
Что делать старухе? Она ответила: «Не стану...» Мальчик
спустился вниз, и они с матерью помирились.
Когда наступило время обеда, женщина сказала:
— Ну-ка, сынок, возьми еду, отнеси отцу в поле.
— Ладно, матушка.
Старуха привязала к вьючному седлу осла блюдо с пилавом,
а Горошинка залез ослу в ухо.
Шли они, шли, прошли полпути. Навстречу им попался торго­
вец пекмезом. Он подумал, что осел идет без хозяина.
— Ну вот и дармовой пилав,— сказал торговец.— Добавлю
немного пекмеза и поем с удовольствием.
Начал он есть пилав с пекмезом, но, когда нес ко рту третью
ложку, парень-горошинка закричал:
— Хватит! Оставь и моему отцу!
Торговец пекмезом от испуга упал и умер. А Горошинка привез
отцу пилав с пекмезом. Старичок стал есть, а парня-горошинку
послал пахать. Горошинка забрался в ухо к быку и стал кричать,
(погоняя его:
— Пошел! Пошел!
Вот так Горошинка пахал поле. А в это время как раз мимо про­
езжал переодетый падишах. Он увидел, что быки пашут поле, но
никто ими не управляет. Падишах заинтересовался. Оглянувшись
вокруг, он заметил крестьянина, подошел к нему, сказал: «Здрав­
ствуй». Потом они расспросили друг друга о здоровье, и падишах
проговорил:
— Дядюшка пахарь, ты тут сидишь, а там быки пашут поле
одни?
— Нет, с ними мой сын.
— Где же он? Там никого не видно.
— Подойди поближе и присмотрись.
Падишах оглядел быков со всех сторон: нет и нет! Наконец
в ухе у быка он увидел мальчика величиной с горошину.
— Это и есть твой сын?
— Да, это он,— отвечал крестьянин.
Парень-горошина очень понравился падишаху, и тот сказал
пахарю:
— Я — падишах. Не продашь ли ты мне этого мальчика?
204

Что делать, как поступить? Думал, думал бедняга и в конце
концов согласился. Перед тем как расстаться с отцом, парень-го­
рошина потихоньку сказал ему:
— Отец, падишах положит меня в карман. Ты иди за нами. Я
продырявлю в кармане падишаха дырку, а ты подбери его деньги.
Так и сделали. Пахарь собрал много денег.
А парень-горошина прибыл между тем во дворец, и падишах
его спросил:
— Горошина, кем ты хочешь быть: пастухом скота, или уче­
ным, или станешь пасти верблюдов?
— Стану пасти верблюдов,— отвечал парень-горошина.
На следующий день ему дали сорок верблюдов, и он погнал
их пастись на луга падишаха.
Вот верблюды пасутся, а сам он уселся посреди стога сена. Один
из верблюдов стал есть сено и нечаянно проглотил Горошину.
Так парень-горошина исчез. Время обеда настало ^- нету, вечер,
пришел — нету... Падишах забеспокоился, приехал на луг. Смот­
рит: нет нигде парня-горошины. Стал падишах его звать: «Горо­
шина, Горошина!» Тут Горошина откликнулся:
— Я в брюхе у первого верблюда!
Зарезали верблюда, ищут — нет. Снова падишах позвал:
— Где ты, Горошина?!
— Я в брюхе у второго верблюда!
И этого верблюда зарезали, смотрят — опять нет. Так прикон­
чили сорок верблюдов, но Горошину не смогли найти. Дело в том,
что парень-горошина забрался в печень одного из верблюдов и па­
дишах отдал эту печень какой-то бедной женщине. Старуха по­
ложила печенку в корзину и пошла домой. По дороге ей захотелось
справить нужду, присела она помочиться. Тут Горошина из пече­
ни как закричит:
— Прикройся, я вижу твои срамные места!
От испуга старуха тотчас бросила печенку и убежала.
Парень-горошина соскучился, сидя в печени, и выбрался из
нее. А в это самое время там проходили два вора. Они сговарива­
лись между собой пойти той же ночью к одному крестьянину и
украсть овец. Парень-горошина им крикнул:
— Отнесите и меня туда, я могу очень помочь вам!
— Кто это кричит? — удивились воры.
— Это я,— сказал парень-горошина.
Воры поглядели во все стороны — никого нет.
— Где ты?
— Вот я, под этим кустом.
Подошли воры к кусту, а там и вправду парнишка величиной
с горошину. Не поверили они, что такой вот мальчишка сможет
им помочь, однако взяли его с собой.
Когда настала ночь, воры забрались на скотный двор. Горошину
они протолкнули в овчарню и велели, чтобы он выгнал им ягнят.
Горошина заорал:
— Черного ягненка хотите или белого?!
205

— Молчи, хозяин услышит и набросится на нас,— попросили
воры.
Но Горошина опять закричал:
— Черного или белого?!
В конце концов хозяин услышал их разговор и выскочил из до­
ма с фонарем. Парень-горошина перебрался на фонарь и, усевшись
на нем, начал кричать:
— Помилуй, дяденька, ты меня обжег!
Хозяин, услышав голос, доносившийся у него из-под мышки,
уронил от испуга фонарь и убежал в дом. А воры схватили парочку
ягнят и побежали на берег реки.
Когда наступило утро, воры зарезали ягнят, сделали шашлык,
но у них не было воды для питья. Воры дали парню-горошине боль­
шой бурдюк, тот отволок бурдюк к реке, наполнил водой, потом взял
палку, начал колотить по бурдюку и как закричит:
— Не бей, дяденька хозяин, я не крал ягнят! Не бей! Вот эти
двое воров украли твоих ягнят!
Услышав эти слова, воры подумали, что явился хозяин. Бросили
они все шашлыки и убежали. Так шашлыки достались парню-го­
рошине. Он и наелся вдоволь, и напился вволю...
Кусочек жареного барашка он и мне дал. Переходил я речку,
лягушки заквакали, я подумал, что они просят им тоже оставить.
Кинул я им — и сюда пришел.
49. Хызыр

То ли было, то ли не было. Жил один падишах. Как-то раз он
повелел глашатаям выкликать: «Кто разыщет и приведет ко мне
Хызыра1, тому я дам все, что он пожелает».
А кто может отыскать Хызыра? Никто не откликнулся.
Но жил там бедняк. У него была целая орава парней-сыновей.
Вот бедняк и говорит жене:
— Все равно, жена, мы, того и гляди, помрем с голоду. Пойдука я к падишаху и скажу ему, что могу найти Хызыра. Попрошу
сорок дней сроку. Возьму у падишаха еды, которой хватит нашим
парням-сыновьям до самой смерти. Через сорок дней падишах ве­
лит меня повесить, но вам станет жить полегче.
Женщина очень любила своего мужа и стала отговаривать его от
этого, но, как ни старалась, он и слушать ее не хотел. Пошел бед­
няга к падишаху и сказал:
— Мой падишах, я найду Хызыра, дай мне только сорок дней
сроку. И на эти сорок дней обеспечь мне средства к существованию.
Падишах тут же отдал приказ выдать из своей кладовой бедня­
ку все, что он пожелает. За сорок дней этот человек забрал и пере­
нес к себе домой множество продуктов и всякой еды, чтобы хватило
его парням-сыновьям до самой смерти.
Вот настал сорок первый день. Падишах посылает к бедняку
своего адъютанта. Тот идет за бедняком и приводит его к падишаху.
206

— Ну как, нашел Хызыра? — спросил падишах.
— Нет, мой падишах, не нашел. Да я бы и не смог его найти —
только нужда вынудила меня дать это обещание.
Тогда падишах спросил у одного из трех везиров:
— Что нужно сделать с человеком, который солгал падишаху?
— Мой падишах, мясо этого человека следует разрубить на
куски и развесить на крюках в мясных лавках,— ответил везир.
В это мгновение рядом с бедняком появился ребенок и сказал:
— Кюлли шёй'ин йля аслихи (что по-арабски означает «Вся­
кая вещь — от своего корня»).
После этого падишах спросил второго везира, и тот ответил:
— Мой господин, с этого человека надо содрать кожу и набить
ее соломой. Пусть это будет назиданием всему миру, чтобы впредь
больше никто не лгал падишаху.
— Кюлли шейин иля аслихи («Всякая вещь — от своего
корня»),— снова сказал ребенок.
Тогда падишах спросил третьего везира, и тот ответил:
— Мой господин, это бедный человек. Он поступил так из-за
нужды, и в вашем положении уместно простить его.
Тут ребенок опять говорит:
— Кюлли шей'ин иля аслихи («Всякая вещь — от своего
корня»).
На этот раз падишах обратился к ребенку:
— Кто ты? Я задавал один и тот же вопрос трем своим везирам,
и всякий раз ты говорил: «Кюлли шей'ин иля аслихи» («Всякая
вещь — от своего корня»). Почему ты так делал?
— Мой падишах,— сказал ребенок,— отец вашего первого
везира был мясником. В своем ответе он выдал свое происхожде­
ние, свой корень. Отец второго вашего везира был кожевником,
изготовлял подушки. Этот везир тоже выявил свою суть. А третий
ваш везир — действительно везир, сын везира. И он также выка­
зал свою суть. Я пришел сюда, чтобы не дать этому бедному чело­
веку опозориться: «Хочешь везира — вот везир, хочешь Хызыра —
вот Хызыр».
Сказав это, ребенок направился к двери и ушел.
Оказывается, это был. Хызыр в облике ребенка. Падишах тотчас
же послал за ним следом своих адъютантов, но Хызыр исчез.
Тогда падишах повелел отрубить головы первому и второму вези­
рам, а третьего сделал главным везиром. Бедняку падишах дал
золото и подарки, и этот человек, радостный и гордый, вернулся
домой.
Они достигли цели своих желаний.
50. «Дочка моя, чью руку
даже лепесток фиалки поранит...»

То ли было, то ли не было. В давние времена жили мать с до­
черью. Матери было девяносто лет, дочери — семьдесят. Однажды
они прогуливались по саду, и мать крикнула:
207

— Дочка моя, чью руку даже лепесток фиалки поранит, не
ходи по солнцу, потемнеешь!
А в это время как раз под стеной сада проезжал верхом на коне
падишах той страны. Он услышал, что было сказано. Вернувшись
во дворец, падишах описал матери дом, мимо которого ехал, и при­
казал:
— Скорее поезжайте и посватайте за меня ту девушку!
Султан-ханым взяла с собой нескольких женщин, и они отпра­
вились сватать девушку. Мать девушки открыла дверь и при­
гласила женщин войти в дом. Те объяснили, зачем они явились.
Старуха сказала, что у нее нет дочери на выданье. Но когда султанханым повторила то, что услышал ее сын, старуха растерялась.
Как быть? Наконец она ответила:
— У меня в целом мире нет никого, кроме дочери. Я не вынесу
разлуки с ней.
Тогда женщины, прибывшие сватать девушку, возразили:
— Госпожа, разве можно противиться воле падишаха?
Короче говоря, бедная женщина поняла, что выхода нет, и
сказала:
— Моя дочь никогда никому не показывалась на глаза, и я
не могу ее к вам вывести. Возвращайтесь к падишаху и передайте:
если он согласен, не видя девушки, надеть обручальное кольцо
ей на палец, просунутый в замочную скважину, то я отдам за него
свою дочь.
Свахи вернулись во дворец, передали падишаху ответ женщи­
ны, и он на это согласился.
Ну а старуха обмакнула безымянный палец дочери в молоко,
натерла разными снадобьями, и черный, сморщенный палец семи­
десятилетней женщины превратился в белехонький, мягонький
пальчик юной, пятнадцатилетней девушки.
Настал условленный день, и свахи надели обручальное кольцо
на палец невесты, просунутый в замочную скважину. «Если палец
девушки так красив, то какой же красавицей должна быть она
сама?» — думали они. Свахи сказали, что явятся за невестой
через неделю, и вернулись во дворец.
И вот уже барабаны и трубы возвестили по всей стране о свадьбе
падишаха. А мать и дочь тем временем плакали и метались: «Что
нам делать?! Через неделю все раскроется!»
Истекло время, прошла неделя, за невестой прибыл свадебный
кортеж и остановился у дверей дома. Старуха выставила новое
условие — никто не должен видеть ее дочь — и никого к ней не
пустила. Она сама все приготовила к свадьбе, усадила дочь в эки­
паж и села с ней рядом.
Ну ладно, свадебный кортеж въехал во дворец. Невесту провели
в покои, и опять с ней только ее мать. А чтобы, не дай бог, никто
не заметил ввалившиеся щеки невесты, мать сунула ей за обе
щеки два огромных куска сахара.
Наконец падишах вошел в комнату, приблизился к невесте
и собрался поднять фату. Тут у невесты выпал изо рта сахар.
208

— Ах, мой шахар ижо рта упал,— прошамкала невеста и на­
клонилась, чтобы его поднять.
— Ради бога, что еще за сахар? — удивился падишах.
Поглядел он внимательно в лицо невесте — и что же увидел?
Старуху семидесяти лет, скрюченную, сморщенную! От ярости
падишах прямо обезумел. Мигом схватил он невесту и выбросил
из окна в сад. Новобрачная повисла под окном, зацепившись за
ветви старого дерева»
А в это время под дерево пери перенесли сына своего падишаха.
Шахзаде-пери подавился костью, и никто не мог ее вытащить.
Когда шахзаде увидел, что старуха в платье невесты застряла
в ветвях дерева, он очень изумился и так расхохотался, что нарыв
у него в горле лопнул и кость выскочила. Увидев это, пери поспе­
шили к своему падишаху с радостным известием, что его сын изба­
вился от болезни.
Падишах-пери повелел:
— Пусть исполнится любое желание того, кто спас моего сына
от беды!
Тогда девушки-пери решили: ну какое желание может быть у
этой старухи? Конечно, юность, красота... И одна из пери сказала:
— Пусть у невесты будет такое же лицо, как у меня.
Другая пери сказала:
— Пусть у невесты будут такие же руки, как у меня.
Третья пери пожелала:
— Пусть у невесты будет такой же стан, как у меня.
Еще одна пери сказала:
— Пусть у невесты будет такой же характер, как у меня.
Какая-то из пери дала невесте свои волосы, другая — свой
возраст, короче говоря, каждая подарила невесте то, что у нее было
самого прекрасного.
А наутро падишах подумал: «Вчера вечером я слишком пого­
рячился — выбросил бедную старушку в окно. Погляжу, что с ней
стало». Падишах спустился вниз, подошел к подножию дерева,
поднял голову — и что же увидел? На ветвях сидела девушка,
прекрасная, словно четырнадцатидневная луна. Падишах помог
невесте сойти с дерева и стал ее умолять:
— Ради бога, моя султаншаг прости меня, я поступил дурно!
Падишах распорядился, и снова начались свадебные торжества
на сорок дней и сорок ночей...
Они ели, пили и достигли цели своих желаний.
51. Ситти Нусрет

То ли было, то ли не было. Жил один богатый купец. Он был
так богат, что не знал счету своему добру. Но у купца не было детей,
и поэтому они с женой не радовались жизни.
Однажды купец шел по улице и встретил дервиша.
— Селям алейкюм, мой господин,— поздоровался дервиш.
209

— Алейкюм селям, отец-дервиш,— ответил купец старику.
— Почему ты так печален? — спросил дервиш.
— Ах, отец-дервиш,— сказал купец,— Аллах даровал мне
богатства сверх меры, но не дал мне ребенка, что поделаешь...
Поэтому жизнь мне не в радость.
Тогда дервиш ему и говорит:
— Сегодня вечером соверши омовение и затем сотвори намаз
в два раката. По воле Аллаха у тебя родится дочь. Но до семи лет
она будет твоей, а после семи — моей. И пока я не приду за ней,
не давайте ей имени.
— Ну что ж, ладно,— согласился бедняга купец,— хоть семь
лет у меня будет ребенок, а потом пусть станет твоим.
Дервиш ушел, а купец возвратился домой. Как и сказал дервиш,
купец совершил омовение, сотворил намаз, помолился Аллаху...
Спустя девять месяцев у купца с женой родилась девочка, кра­
ше которой не было на свете. Родители чуть с ума не сошли от ра­
дости. Но грустные думы омрачали их счастье. «Как же мы ее
отдадим? Переживем ли расставание с ней?» И утром и вечером
у них только и было разговоров что об этом.
Ребенок рос, и вот ему уже пошел седьмой год, но имени девоч­
ке так и не дали.
Дервиш больше не появлялся. Родители поразмыслили и реши­
ли отдать девочку а школу. И вот поднялась суета, совершили
положенные при поступлении ребенка в школу обряды, прочли
молитвы и отправили девочку учиться.
В тот же день вечером девочка вернулась домой с плачем и
спросила:
— Разве у меня нет имени? Все надо мной смеялись...
Тогда родители подробно рассказали девочке об уговоре с дер­
вишем. Девочка, бедняжка, очень огорчилась, почувствовала в серд­
це боль, но ничего не сказала.
Девочка продолжала ходить в школу и терпеть насмешки
детей.
Как-то раз под вечер девочка возвращалась домой из школы,
и ей встретился дервиш. Он сказал:
— Доченька, тебя зовут Ситти Нусрет... Скажи своим родите­
лям: помнят ли они о своем обещании?
— Ладно,— ответила девочка, но, пока шла домой, забыла
наказ дервиша.
На следующий день девочка снова встретила дервиша.
— Доченька, почему ты забыла о том, что я тебе сказал? —
спросил он.
Потом дервиш положил в карман девочке горсть камней и
наказал:
— Когда вечером твоя нянька захочет узнать, что это за камни,
вспомни о моих словах и расскажи все матери.
— Хорошо, батюшка-дервиш,— ответил ребенок*
Наступил вечер. Нянька, раздевая девочку, увидела камни
у нее в кармане и спросила:
210

— Маленькая госпожа, чтоэто за камни?
Девочка, не отвечая, тут же пошла к матери и сказала:
— Матушка, оказывается, меня зовут Ситти Нусрет... Я встретилд какого-то дервиша, и он мне сказал об этом. Еще он спросил:
«Помнят ли твои родители о своем обещании?»
А родители со страхом в душе все время ждали какого-нибудь
знака от дервиша. И вот теперь они до утра проплакали у изго­
ловья постели дочери.
Рано утром постучали в дверь. Верхом на коне приехал дервиш.
Девочку вывели, и родители собственными руками отдали ее в руки
дервишу. Тот забрал девочку и увез.
Когда дервиш с девочкой немного отъехали от дома, он ска­
зал ей:
— Зажмурься.
Девочка закрыла глаза. Потом он приказал:
— Открой глаза.
Девочка посмотрела — и что же увидела? Огромный дом...
Дервиш втолкнул девочку в одну из комнат внизу дома. Там были
только овечья шкура, четки и Коран. Вот дервиш сел, совершил
намаз, стал читать Коран. Потом он стал водить девочку по всему
дому. Под конец он показал ей запертую комнату и предупредил:
— Берегись, не открывай эту комнату.
С тех пор дервиш-отец так заботился о девочке, что и не вооб­
разить. Он исполнял все ее желания. Но, кроме дервиша, девочка,
бедняжка, никого не видела.
Однажды дервиш вышел на улицу, а Ситти Нусрет встала и от­
крыла дверь в ту комнату, которую дервиш не велел открывать.
И что же она там увидела? Насколько хватало глаз, простиралось
кладбище. За одним из могильных камней сидел дервиш-отец и
пожирал печень покойников. Девочка так испугалась, что не знала,
как поступить. Ей захотелось поскорей убежать. А у нее на ногах
были серебряные браслеты, и один из них упал на кладбище. Де­
вочка вернулась в свою комнату, села в углу, глаза ее распухли
от слез.
Вдруг явился дервиш-отец. Он заметил, что девочка не такая,
как обычно.
— Что с тобой, доченька? Ты плохо себя чувствуешь?
— Ничего, батюшка-дервиш, у меня голова немного болит.
— А куда ты дела свой ножной браслет?
— Не знаю...
— А знаешь ли ты своего батюшку-дервиша?
— Знаю очень хорошо. Он совершает намазы, читает Коран,
перебирает четки... Очень хороший человек,— отвечала девочка.
И вот каждый божий день дервиш стал спрашивать: «Что ты
сделала со своим ножным браслетом? А хорошо ли ты знаешь
своего батюшку-дервиша?» И девочка всегда отвечала одно и то же.
С тех пор прошли годы, девочка выросла, ей испол­
нилось тринадцать-четырнадцать лет. В один из дней дервиш
спросил:
211

— Доченька, тебе не хочется повидать своего отца? Может
быть, мне привести его сюда?
— Конечно, хочется. Я буду рада, если ты его приведешь,—
отвечала девушка.
Тогда дервиш удалился и через полчаса вернулся в облике отца
девушки. В точности как ее отец... Подошел, обнял свою дочь
и спросил:
— Я очень тоскую по тебе, доченька, что ты тут делаешь? Хо­
рошо ли тебе живется, довольна ли ты своим батюшкой-дервишем?
А девушка отвечала:
— Мой милый отец, мне здесь хорошо, и я прекрасно себя
чувствую.
Короче говоря, как ни допытывался дервиш, как ни выспраши­
вал девушку, не услышал от нее ни одной жалобы на свою жизнь,
ни одного дурного слова о батюшке-дервише.
— До свидания, доченька,— сказал он.
Девушка пожелала отцу счастливого пути, а сама вернулась
к себе в комнату и принялась за дела. Спустя некоторое время
появился дервиш.
— Что поделываешь, доченька? — спросил он.
После взаимных расспросов о самочувствии дервиш снова
стал допытываться:
— Что ты сделала со своим ножным браслетом?
Девушка отвечала то же, что и обычно. Тогда дервиш опять
повторил:
— Хорошо ли ты знаешь своего батюшку-дервиша?
— Да, хорошо знаю,— вновь отвечала девушка.
Теперь дервиш предложил Ситти Нусрет привести ее мать.
Девушка обрадовалась. На следующий день дервиш явился в обли­
ке матери девушки, обнял свою дочь, принялся ее расспрашивать
о том, как ей живется с батюшкой-дервишем. Девушка отвечала
то же, что и своему отцу.
В третий раз дервиш принял облик няньки девушки. Та встре­
тила няньку так же, как и своих родителей, а на расспросы няньки
отвечала то же самое.
С тех пор прошла неделя, десять дней, и вот однажды утром
дервиш сказал:
— Собирайся, дочка, время истекло. Я отвезу тебя домой.
А девушке уже исполнилось шестнадцать-семнадцать лет, и
она стала красавицей, просто самой прекрасной в мире...
Дервиш сел верхом на своего коня, посадил на него Ситти
Нусрет и приказал:
— Зажмурься, дочка!
Девушка закрыла глаза. Потом дервиш сказал:
— Открой глаза.
Девушка посмотрела и увидела, что они прибыли к дому ее ро­
дителей. Дервиш постучался в дверь и оставил девушку одну. Она
поднялась наверх, и тут навстречу ей вышли родители. Они обра­
довались так, будто она заново на свет родилась.
212

Ситти Нусрет была спокойная, воспитанная, образованная
девушка. Все бы ей только совершать намазы, читать Коран, де­
лать какую-нибудь работу. Родители хотели, чтобы их дочка весе­
лилась, развлекалась, но девушке это было не по нраву.
Однажды мать Ситти Нусрет пригласила в дом девушек со
всего квартала.
— Пойди, доченька, поиграй, позабавься, посмейся со своими
гостьями,— сказала она и отправила девушек в сад.
А в тот сад выходили окна комнаты сына падишаха, и, когда
девушки затевали там разные игры, шахзаде как раз глядел в сад.
Пока девушки забавлялись в саду, Ситти Нусрет улучила время и
совершила омовение, а потом приступила к послеполуденному
намазу. После этого она взяла Коран, села под деревом и принялась
читать... Сын падишаха очень этому удивился. Он отправился к
своей матери и сказал:
— Ах, матушка, неужели и в наше время бывают такие де­
вушки? Милая матушка, я хочу на ней жениться.
Султан-ханым тоже поглядела в сад, и ей тоже понравился вид
девушки, ее воспитанность и повадки.
На следующий день в дом купца пришли свахи и с божьей
милостью посватали его дочь. Родители девушки ответили: «Кто
может быть лучше шахзаде?» — и дали согласие.
Вот закончили все приготовления и устроили свадьбу на сорок
дней и сорок ночей.
С тех пор девушку во дворце так полюбили, что и словами не
описать. А шахзаде просто дрожал над ней.
Прошло время, Ситти Нусрет ждала ребенка. Когда до родов
оставался месяц или два, шахзаде собрался в Хиджаз 1 . Стал он
прощаться со всеми в доме, обнял свою мать и сказал:
— Милая матушка, поручаю тебе жену и ребенка, который
должен родиться.— После этого шахзаде покинул их и уехал.
Настал день и час, у Ситти Нусрет родился ребенок: крепенький
такой мальчик. Султанша-мать прямо не знала, как ей выразить
свою радость. У шахзаде был усыпанный алмазами оберег от сгла­
за, она принесла его и привязала на головку ребенка.
Наступила ночь, все заснули, кроме Ситти Нусрет. И вдруг
она увидела, что стена комнаты раздвинулась, вошел дервиш-отец,
приблизился к ребенку, взял его и унес с собой. А по губам Ситти
Нусрет дервиш провел окровавленным пальцем.
Утром все проснулись. Султанша-мать взглянула — и что же
увидела? Ребенка нет, а у его матери рот в крови.
— Где ребенок?! Что это значит?! Что ты с ним сделала?! —
сколько ни спрашивала мать шахзаде, сколько ни уговаривала
Ситти Нусрет ответить, не могла добиться от нее ни звука.
Девушка молчала. Но султанша-мать знала, как дорога была
невестка шахзаде, и никому не рассказала о том, что увидела. Все
считали: ребенок умер.
Через год возвратился из Хиджаза шахзаде. Приехал он домой,
а там все в глубокой печали.
213

— Милая матушка, отчего вы так печальны? И где мой ребе­
нок? — спросил он.
А мать ему отвечала:
— Сынок, разве можно противиться воле Аллаха? Ребенок
умер. Да был бы ты здоров — и моя невестка здорова, а ребенок
еще будет!..
Ну ладно. Во дворец вернулось прежнее веселье... Все снова
были заняты своими делами и развлечениями... Не будем затяги­
вать... Госпожа невестка опять стала беременна... А шахзаде
ездил в Хиджаз каждые два года. И теперь, за два месяца до того,
как жене нужно было родить, он вновь отправился в путь.
Вот пришло время и час, Ситти Нусрет и на этот раз родила
мальчика. Султанша-мать и этому ребенку надела на шею амулет
шахзаде. Ночью она не ушла из комнаты роженицы, села у изго­
ловья кровати невестки, стала стеречь. Однако в полночь сул­
таншу охватила сонливость, мать и ребенок спали, и она тоже
решила прилечь... Спустя некоторое время она проснулась, по­
смотрела — и что же увидела? Ребенка нет, а рот у его матери опять
в крови. Султанша растерялась, прямо не знала, что делать! Начала
спрашивать невестку: «Где ребенок?» Невестка не издавала ни
звука. Султанша-мать снова и снова спрашивала: «Дочка, что же
это такое? Зачем ты это делаешь?..» Но толку — никакого! Как же
ей быть? Она боялась рассказать о случившемся сыну. Ведь шах­
заде был так привязан к жене, что от огорчения мог заболеть. Коро­
че говоря, и на этот раз султанша-мать промолчала о том, что
произошло, а сказала: ребенок умер.
На следующий год шахзаде опять отправился в Хиджаз. Теперь
Ситти Нусрет родила красивую девочку. Султанша-мать взяла
ребенка на руки... У шахзаде был платок, шитый жемчугом, она
накрыла им лицо ребенку и крепко держала девочку на руках,
чтобы вновь не случилось то, чего она так боялась.
Ночью, когда султанша-мать сидела в комнате роженицы с ре­
бенком на руках, ее охватила сонливость, глаза закрылись, и она
заснула... А когда она вдруг открыла глаза, то увидела, что ребенка
у нее на руках нет... Губы и лицо невестки опять в крови... Тут
султанша-мать уже не могла выдержать и стала говорить все, что
ей приходило на ум:
— Чего же еще ждать от девки, которая выросла в горах.
Неудивительно, что она стала таким хищным зверем. Я не могу
больше этого вынести. Все расскажу шахзаде.
С того дня султанша-мать перестала заходить в комнату к не­
вестке и даже не смотрела на нее.
Прошли месяцы, дни. И вот из Хиджаза возвратился шахзаде.
После разговоров о здоровье он спросил у матери:
— А где же твоя невестка? И где мой ребенок?
Тут мать ему сказала:
— Сынок, чего еще было от нее ждать? Кто пришел с гор, тот —
человек дикий. Она оказалась людоедкой. Съела троих твоих
детей — каждый из них был словно золотой шарик. Я перенесла
214

гибель двоих, ну а третьего — не смогла выдержать. В один пре­
красный день она и тебя съест. Давай, пока не поздно, отошлем
ее в дом к родителям. Я не доверяла служанкам, сама стерегла
в ее комнате. Проснулась, гляжу — ребенка нет, а у невестки
губы и лицо в крови.
Шахзаде очень уважал свою мать, верил ее слову. Поэтому
он сказал:
— Милая матушка, против судьбы не пойдешь, видно, этому
суждено было случиться. Но у меня к тебе просьба. Не будем отсы­
лать невестку к ее матери. Дадим ей комнату внизу дома, пусть
живет. А я и лица ее видеть не буду. Может делать что хочет...
Так мать с сыном и порешили. Невестку перевели на нижний
этаж дома, а она опять не произнесла ни слова, терпела... Ушла,
понурив голову, и заперлась в своей новой комнате.
С того дня султанша-мать стала искать для своего сына другую
девушку. Им понравилась дочь везира. Свадьбу собирались устро­
ить после возвращения шахзаде из Хиджаза.
Вот шахзаде стал готовиться к отъезду в Хиджаз. У всех служа­
нок и невольниц, сколько их ни было в доме, начали спрашивать,
чего бы они хотели получить в подарок из Хиджаза по случаю
свадьбы шахзаде. Юноше передали все пожелания, и тогда он
сказал:
— Дорогая матушка, если позволишь, я спрошу и у той, что
живет в нижней комнате... Посмотрим, чего она попросит.
Одна из служанок отправилась к девушке и говорит:
— Наш господин уезжает в Хиджаз, а когда вернется, будет
свадьба. Поэтому каждой из нас он привезет подарок. Ты тоже
скажи, чего хочешь, он и тебе привезет.
Девушка стала плакать, а потом сказала:
— Пусть привезет мне гребень, карманный нож и камень
терпения.
Служанка пришла к шахзаде и передала ему просьбу девушки.
Юноша ответил: «Прекрасно», все записал в тетрадку и отпра­
вился в путь.
Через три месяца пришла радостная весть, что шахзаде воз­
вращается из Хиджаза.
Вот шахзаде прибыл во дворец, раздал всем подарки, отдал и
девушке то, что она просила.
Тотчас же приступили к свадьбе, началось хождение в баню
невесты2. Шахзаде опять стал упрашивать свою мать:
— Милая матушка, дорогая моя матушка, разреши и той де­
вушке сходить в баню невесты.
Невольницы передали это известие девушке:
— Ступай, тебе тоже нужно идти в баню.
И вот девушка, удрученная горем, пошла в баню, отыскала там
тихий уголок и села возле крана. Карманный нож, гребень и камень
терпения она положила на каменную скамью у крана и начала
говорить:
— Ах, камень терпения, я расскажу тебе о своей беде, и, если
215

ты выдержишь мой рассказ, я тоже вынесу все это, а также то, что
последует потом... Я была любимой дочерью у своих родителей.
Семь лет они растили меня, берегли под своим крылышком. Одна­
жды утром появился какой-то дервиш, увез меня в старый дом на
горе. Там я семь лет росла в тоске по своим родителям... Я это вы­
терпела. Камень терпения, ты выдержал бы это?
Камень терпения начал разбухать.
— Как-то раз я открыла одну дверь, взглянула — и что же
увидела? Отец-дервиш сидит на кладбище и пожирает печень
мертвецов. Я об этой тайне никому не рассказала. Выдержа­
ла, вытерпела, с этим и жила... Камень терпения, а ты вынес
бы это?
Камень терпения разбух еще больше.
— Потом отец-дервиш отвез меня к родителям. Тут ко мне
посватался шахзаде, потому что ему понравился мой внешний
вид, моя воспитанность и поведение. Меня выдали за него, и я
стала считать себя самым счастливым человеком на свете. Спустя
год после моего замужества у меня родился сын. Когда я лежала
после родов, раздвинулась стена, в комнату вошел отец-дервиш
и спросил: «Доченька, знаешь ли ты своего батюшку-дервиша?» —
«Очень хорошо знаю»,— ответила я. Тогда он забрал моего ребен­
ка, провел окровавленным пальцем по моим губам и ушел. Я вы­
терпела разные горькие слова моей свекрови, но не рассказала
о тайнах батюшки-дервиша... Камень терпения, а ты бы вытерпел?
Камень терпения продолжал разбухать...
— Спустя два года у меня появился на свет еще один ребенок.
Его тоже забрал дервиш, и я снова это вынесла, не рассказала о
тайне отца-дервиша... Камень терпения, а ты бы вынес?
Камень терпения все разбухал и разбухал...
— В третий раз у меня родилась дочь. Дервиш-отец явился,
забрал ее и унес. И это я выдержала. На этот раз моя свекровь,
считая, что я съела своих детей, не простила меня и рассказала обо
всем шахзаде. Меня заперли в отдельной комнате. Тут, вдали от
моих родителей, от тех, кого я люблю, я прожила три года... Камень
терпения, а ты бы вытерпел это?
Камень терпения разбух уже очень сильно.
— Теперь шахзаде женится во второй раз. Собственными рука­
ми я отдаю шахзаде, которого люблю больше своей жизни, другой...
Как же мне это вытерпеть?
Только девушка окончила свой рассказ, камень терпения —
крак! — лопнул...
Девушка тотчас взяла карманный нож и со словами: «Как же
мне выдержать то, что и ты не смог выдержать!» — приставила
нож к своему животу. Но в тот самый миг, когда она хотела по­
кончить с жизнью, стена раздвинулась, появился отец-дервиш
и схватил девушку за руку.
— Хвалю тебя, доченька,— сказал дервиш,— ты доказала,
что ты — моя дочь. Все это я делал, чтобы испытать тебя.
Дервиш поцеловал девушке лицо, глаза, а потом и говорит:
216

— Будь благословенна в обоих мирах, да облегчит Аллах все
твои начинания! Вот твои дети.
Дервиш поставил перед матерью ее троих детей, старшему было
семь лет, среднему — пять, а младшей девочке — три года. На го­
лове у первого мальчика был оберег от сглаза, который ему привя­
зала султанша-мать, на втором мальчике был надет амулет, а на
девочке — платочек, шитый жемчугом.
После этого отец-дервиш сказал:
— Ну, дети, теперь ступайте к себе домой и, сколько ни уви­
дите там котлов с едой, набросайте в них камней и земли, разбейте
тарелки и миски. Что бы вам ни говорили, не слушайте, а кричите:
«Мы ищем нашего отца! Где наш отец?» Переверните все вверх
дном. Иди и ты, доченька Ситти Нусрет, открой свою комнату и жди
у лестницы своего шахзаде.
Сказав это, дервиш оставил их и ушел. А дети пришли, как
велел дервиш, домой и все перевернули вверх дном. Главный повар
поднял крик:
— В котлы с пилавом набросали камней и земли! Чьи это дети?!
— Мы ищем нашего отца! — орали дети.
Они перебили все тарелки, стаканы, опрокинули столы. Об этом
сообщили султанше-матери. Она явилась, посмотрела — и что же
увидела? Все вверх дном... «Кто же эти проказники?» — подумала
она, подошла к детям и вдруг заметила: мальчики — вылитый
шахзаде, а девочка — точь-в-точь ее прежняя невестка. На них —
амулет, платочек и оберег, которые она сама им надела. Султаншамать тотчас же известила шахзаде, и едва он вошел в дверь, как
дети кинулись ему на шею.
— Милый батюшка, чья же это свадьба?! Наша мать ждет
тебя наверху! — закричали дети.
Шахзаде поднялся наверх и увидел, что у лестницы стоит его
жена.
— Чьи это дети? — спросил он.
— Мой шахзаде, пусть они сами скажут, чьи они.
— Кто ваш отец?
— Ты.
— А кто мать?
— А наша мать — вот она,— ответили дети.
— Что же здесь за тайна? — спросил шахзаде.
А девушка ему сказала:
— Мой шахзаде, ты не выслушал, не понял меня и оскорбил
несправедливо. Разве человек может есть своих детей? У нас такой
обычай: дети шесть-семь лет растут у своей бабушки, матери
жены... Вот сегодня истекло время, детей прислали назад.
Тут шахзаде бросился в ноги Ситти Нусрет, стал просить про­
щения. Новую невесту просили стать названой сестрой шахзаде
и отослали домой. А шахзаде с женой счастливо жили до конца
своих дней.
Они достигли цели своих желаний.
217

52. Мехмед-Разбойник
То ли было, то ли не было. В давние времена, когда решето
было в соломе, жил падишах. У этого падишаха было три дочери.
И вот повадились в падишахскую сокровищницу воры. Сколько
сторожей ни ставил падишах — никакой пользы. Сторожа засы­
пали, а воры входили и грабили сокровищницу.
Однажды старшая дочь сказала:
— Батюшка, сегодня ночью я постерегу сокровищницу.
И девушка в эту ночь стерегла сокровищницу, но на следующий
день обнаружилось, что она опять ограблена. На другую ночь
сокровищницу стерегла средняя дочь, но воры снова обокрали ее.
На третий день к падишаху пришла младшая дочь и сказала:
— Отец, сегодня ночью я буду стеречь сокровищницу.
— Ах, доченька,— отвечал отец,— твои сестры уже стерегли,
а что толку? И ты будешь стеречь, и все равно сокровищницу
ограбят.
Но девушка настаивала:
— А я все-таки непременно ее постерегу.
— Ладно,— согласился падишах.
Младшие дочери ведь бывают умными... Эта девушка тотчас
крепко перевязала себе палец тетивой и взяла с собой мешок фрук­
тов. Спряталась она в укромном углу сокровищницы. От боли в
пальце ей, конечно, не спалось. Чтобы сон совсем прошел, она то
и дело ела фрукты, которые взяла с собой.
Короче говоря, наступила полночь. Вдруг послышался какой-то
скрип. В потолке открылась потайная дверца. Девушка тотчас же
вытащила из ножен саблю и притаилась. Как раз в тот момент, ког­
да в отверстие собрался спрыгнуть вор, она воскликнула: «О Ал­
лах, о бисмиллах '!», ударила саблей — и голова человека упала
на землю в одну сторону, а сам он — в другую. В это отверстие мог
влезть только один человек, и воры спускались по одному. Каждый
вор наклонялся, думая: «Мой товарищ уже спустился, теперь спу­
щусь я», и девушка убивала его. Вот так она убила сорок воров, а их
было сорок один. Тут стал спускаться сорок первый вор. Девушка
подняла саблю, ударила его, но не смогла убить, только рднила.
Этот человек убежал...
Наступило утро. Пришли в сокровищницу люди, глядят — и
что же видят? В сокровищнице груда человеческих голов...
Радостная весть доходит до падишаха, бьют в барабаны, возгла­
шают славу девушке. Все в государстве радуются.
Вора, который был ранен и убежал, звали Мехмед-Разбойник.
Он отправился в больницу лечить свою рану и все время думал:
«Как же мне отомстить этой девушке?»
Ну ладно. Спустя некоторое время Мехмед-Разбойник поп­
равился и вышел из больницы. Он решил прибегнуть к такой
уловке: поселиться в той стране — я, мол, купец.
И вот однажды Мехмед-Разбойник посватался к младшей сул­
танше — дочери падишаха.
218

— Эту дочь я люблю больше всех детей,— сказал падишах,—
и не могу отдать ее так просто. Я хочу иметь возможность видеть
ее в любую минуту, как только пожелаю. Если ты возведешь на­
против моего дворца новый дворец, в точности такой же, как мой,
и построишь между обоими дворцами золотой мост, я отдам за
тебя свою дочь.
Таким образом падишах хотел проверить богатство сватаю­
щегося купца. Он думал, что тот никак не сможет построить этот
дворец и мост. А Мехмед-Разбойник ответил: «Ладно!»... У вора-то
денег много, он годами обворовывал сокровищницу. Все деньги
падишаха — у него.
Короче говоря, вот уже работают мастера, плотники — только
треск стоит... И спустя немного времени напротив дворца падишаха
появляется, вырастает дворец еще лучше, чем требовал падишах.
Теперь падишаху и сказать нечего, он должен отдать свою дочь за
купца.
Устраивают свадьбу, все радуются, сорок дней, сорок ночей
продолжается праздник. На сорок первую ночь Мехмед-Разбойник
входит как молодой муж к своей жене, но все время думает о мести.
Снимает он с девушки покрывало — и что же видит? Прекрасная,
как четырнадцатидневная луна, умная, воспитанная султанша...
Мехмед-Разбойник воспылал такой страстью к своей жене, что
решил: «Полно, что было — то было, что свершилось — то свер­
шилось. Зачем мне убивать такую султаншу?»
В конце концов девушка и Мехмед-Разбойник очень полюбили
друг друга и зажили, прекрасно проводя время.
Идут дни, идут недели... В одну летнюю ночь при луне султанханым сидела на балконе. Мехмед-Разбойник пришел и улегся,
положив голову ей на колени. Султан-ханым стала легонько
почесывать голову мужу. Чесала она, чесала, и попался ей под
руку шрам.
— Боже мой, господин, что это за шрам у тебя на голове? —
спросила она.
И тут в Мехмеде-Разбойнике почему-то разбушевалась его
разбойничья кровь, он разъярился.
— Ах ты, свинья! Сама этот шрам сделала, а теперь еще и
спрашиваешь! — воскликнул он.— Ведь это ты не пощадила
жизни сорока моих товарищей! Я и женился на тебе затем, чтобы
отомстить. Падай теперь передо мной на колени!
Девушка стала умолять:
— Смилуйся, мой господин, прости! Забудем об этом. Смотри,
ведь мы любим друг друга, живем счастливо. Забудем прошлое...
Но девушка не могла унять гнев этого человека. Мехмед-Раз­
бойник сказал:
— Падай передо мной на колени! Я тебя сожгу так, что треск
пойдет. Удивляюсь, как это я утерпел до сегодняшнего дня.
И вот девушка, плача й стеная, упала перед мужем на колени,
а он схватил султан-ханым и потащил ее с побоями на вершину
горы. Там он привязал ее к дереву, распялив ей руки и ноги.
219

— Пойду наберу веток и хворосту,— сказал Мехмед-Разбой­
ник,— и сожгу тебя так, что треск пойдет.
Мехмед-Разбойник ушел собирать ветки и хворост. Ну пусть он
там ходит...
В это время по дороге, неподалеку от того места, где была
привязана девушка, проходил караван в сорок верблюдов, навью­
ченных хлопком. Девушка увидела его и стала звать на помощь:
— Смилуйтесь, спасите, ради Аллаха!
Караванщики приблизились, разрезали веревки. Хлопок из од­
ного мешка переложили в другие, посадили девушку в этот пустой
мешок, поставили на нем клеймо и отправились своим путем.
Через некоторое время караванщики увидели, что навстречу им
идет, напевая песню, нагруженный ветвями и хворостом МехмедРазбойник. Верблюды каравана, звеня бубенцами, продолжали
идти вперед по дороге. А Мехмед-Разбойник, заметив, что девушки
у дерева нет, бросился бежать за караваном с криком:
— Эй! Стойте! У меня пропажа!
— Что у тебя пропало? — спросили у Мехмеда-Разбойника.
— У меня пропажа,— снова сказал Мехмед-Разбойник, но не
объяснил, что пропало,— я обыщу ваши вьюки.
И хотя караванщики повторяли: «У нас ничего чужого нет, мы
не везем ничего чужого», он все-таки остановил караван, накалил
огромный вертел и стал протыкать их мешки. Караванщики,
все сорок человек, всячески старались сделать так, чтобы верблюд,
на которого был навьючен мешок, помеченный клеймом, затерял­
ся среди верблюдов, чью поклажу Мехмед-Разбойник уже проткнул
вертелом. В конце концов Мехмед-Разбойник решил, что проткнул
все мешки, и отпустил караванщиков на свободу. «Ах ты, потаску­
ха,— злился Мехмед-Разбойник,— все равно я отыщу тебя во что
бы то ни стало! Не спасешься от меня, даже если станешь птицей».
Теперь Мехмед-Разбойник уже ни о каких дворцах не помыш­
лял. Даже домой не стал возвращаться и снова принялся разбой­
ничать, скитаясь с горы на гору.
В той стране падишах, отец девушки, повелел убрать весь
дворец в черное, кругом — траур, горе... «Пропали мои дочь и
зять!» — объявил падишах и приказал их разыскать. Но никто ни­
чего о них не знал...
А в это время караванщики увозили девушку с вьюками хлопка.
Переезжая из одной местности в другую, караванщики при­
были в какую-то страну и остановились в караван-сарае. Тут они
стали говорить между собой: «Что же, нас сорок человек, а девушка
одна. Если кто-нибудь возьмет ее себе, остальные останутся недо­
вольны. Возникнет ссора. Лучше всего — продать девушку и день­
ги поделить». А девушка из страха перед Мехмедом-Разбойником
не говорила им, кто она такая. Короче говоря, караванщики пове­
ли девушку на базар продавать. А в ту пору сын деребея этой стра­
ны собирался жениться и искал себе невесту. Увидел он на база­
ре девушку, которую продавали караванщики, и она очень ему
понравилась. Он дал караванщикам кучу денег и купил девушку.
220

Вернулись они домой, заключили брак. Устроили свадьбу, елипили и отправились в брачные покои. Легли спать, муж девушки
заснул, а она только сомкнет глаза, как тут же вздрагивает, просы­
пается и зовет:
— На помощь! Мехмед-Разбойник пришел!
Муж просыпается и спрашивает:
— Что с тобой?
— О боже, я видела страшный сон,— отвечает девушка, снова
ложится, засыпает, но спустя небольшое время опять вздрагивает
и просыпается. Ни девушка, ни ее муж так и не спали до самого
утра.
Утром они встали, и сын бея сказал:
— У тебя есть какая-то тайна. Ты обязательно должна
раскрыть мне ее.
Девушка с плачем стала рассказывать, что с ней случилось:
— Ах, может быть, вы слышали: в такой-то стране есть пади­
шах. Так вот, я — его дочь, и со мной произошло то-то и то-то...
Сын бея пришел в изумление.
— Послушай, моя султанша,— стал он успокаивать девушку,—
если мы обращались с тобой как-нибудь не так, прости нас. И не
бойся. Мы тебя не отдадим Мехмеду-Разбойнику. Сделаем все, что
возможно.
Этими словами сын бея успокоил девушку. На следующий день
он велел позвать мастеров, и вокруг дома с четырех сторон стали
возводить стену вроде крепостной. Никто не мог бы даже заподоз­
рить, почему построена стена... Но от матери бея — к служанкам,
а от служанок — к мальчишкам-прислужникам — и вот все в доме
знают о Мехмеде-Разбойнике. И в округе разнеслась молва о том,
что произошло с госпожой до того, как она появилась в доме бея.
Между тем путь Мехмеда-Разбойника привел его в эту страну.
Где бы он ни появлялся, он всех расспрашивал и переспрашивал,
всюду рыскал, чтобы хоть как-нибудь отыскать след девушки.
Однажды Мехмед-Разбойник зашел в кофейню и спрашивает:
— Послушайте, некоторое время назад я приезжал в эту
страну. Тогда крепости здесь не было. Откуда она взялась?
Один из тамошних болтунов ему отвечает:
— И не говори, богатство до добра не доведет... Сын бея купил
на базаре девушку-черкешенку. Госпожа ночью во сне все пуга­
лась, мол, Мехмед-Разбойник идет. Вот и велели построить эту
крепость, чтобы она не боялась.
— Ах вот как? — говорит Мехмед-Разбойник, а сам думает:
«Хорошо. Прекрасно. Теперь я знаю, что мне делать».
Мехмед-Разбойник отправился прямиком к кузнецу и заказал
ему два больших гвоздя — они называются «сикке». К их шляпкам
он привязал веревочную лестницу.
Когда настала ночь, Мехмед-Разбойник пришел к стене кре­
пости, забил один гвоздь острием в землю, а острие другого гвоздя
накалил докрасна на огне, затем со словами «О Аллах, о бисмиллах» — забросил второй гвоздь на верх стены. Раскаленное же221

лезное острие гвоздя вонзилось в стену, и Мехмед-Разбойник,
переступая по лестнице, забрался на стену. Стоя наверху, он вы­
тянул из земли забитый гвоздь с привязанной к нему лестницей,
забросил его в сад, спустился по лестнице вниз и вошел в дом.
В те времена была такая земля с могил: если этой землей за­
сыпать глаза спящим людям, то они долго не смогут проснуться,
что бы вокруг ни делалось. Мехмед-Разбойник засыпал могиль­
ной землей глаза всем спящим во дворце, кроме девушки. Подошел
он к изголовью девушки, толкнул ее и говорит:
— Вставай!
Девушка проснулась видит: перед ней Мехмед-Разбойник.
— Ну! Буди своего мужа, чтобы он тебя спас! — говорит
Мехмед-Разбойник.
Девушка стала расталкивать мужа, просить:
— Проснись, мой бей, вставай! Здесь Мехмед-Разбойник, спаси
меня от него.
Но что она ни делала, что ни говорила, так и не смогла разбу­
дить мужа. Тогда девушка стала кричать, звать слуг, но безуспеш­
но. Все спят, разбудить их невозможно. А Мехмед-Разбойник
стоит и насмехается:
— Ступай разбуди свою свекровь, своего свекра. Может быть,
они тебя спасут.
Девушка побежала к ним, но их тоже не добудилась.
А Мехмед-Разбойник говорит:
— Я поклялся, что сожгу тебя так, что треск будет стоять.
Внизу дома была печь для бани. Мехмед-Разбойник пошел
туда и разжег эту печь, потом снова стал издеваться на девушкой:
— Ну иди же, может быть, они проснулись?!
И девушка в надежде снова выходит, зовет, кричит, но никого
не может разбудить. Подходит она к лестнице и, уже потеряв вся­
кую надежду спастись, вздыхает прямо из глубины души и сердца:
«Ох-ох!» И в этот миг появляется седобородый человек в зеле­
ной чалме. В руке у него кувшин.
— Чего ты хочешь, дочь моя? — спрашивает старик.
— Смилуйся, батюшка, спаси меня от Мехмеда-Разбойника! —
отвечает девушка.
Старик бросил оземь кувшин, который держал в руке, из него
появился батальон солдат с ножами, с оружием в руках.
Подбегает Мехмед-Разбойник, чтобы схватить девушку,—
и что же видит? Дом полон солдат. Мехмед-Разбойник в полной
растерянности: бежит туда, сюда, мечется, но спасения нигде нет.
Пытаясь улизнуть, он бежит вниз, туда, где разжег печь, и по
ошибке принимает дверцу печи за дверь, ведущую на улицу. Он
бросается в огонь и начинает гореть. А дервиш говорит девушке:
— Ну, дочка, ступай разбуди своих свекровь, свекра, мужа.
Пусть все увидят своими глазами, а то потом не поверят, когда
станешь рассказывать обо всем.
Дервиш произнес заклинание — все проснулись и видят: дер­
виш, солдаты... И Мехмед-Разбойник горит с треском в печи.
222

Потом дервиш и солдаты внезапно исчезли. А вот уже и тело
Мехмеда-Разбойника сгорело дотла.
К отцу девушки срочно посылают гонца с радостной вестью:
«Ваша дочь нашлась!»
Вскоре и девушка отправилась домой, к своему отцу. Она под­
робно рассказала ему о том, что с ней случилось. Потом сын бея
послал людей к падишаху и как положено посватал девушку у ее
отца. По милости Аллаха устроили свадьбу, праздник на сорок
дней и сорок ночей... Дворец Мехмеда-Разбойника достался девуш­
ке и ее мужу. Они зажили там счастливо до самой смерти.
Они достигли цели своих желаний, достигнем и мы нашей цели.

53. Илик-султан

В давние времена жил египетский падишах. У него все не появ­
лялись дети. Однажды он отправился путешествовать, изменив
свой облик, и в пути повстречал дервиша:
— Селям алейкюм, отец дервиш!
— Алейкюм селям, мой падишах!
Тогда падишах сказал:
— Раз ты узнал, что я падишах, угадай теперь, каково главное
желание моего сердца?
— Твое желание,— отвечал дервиш,— принести в мир по­
томство. Возьми это яблоко. Пусть половину его съест султанханым, твоя жена, а другую половину съешь сам. Через девять
месяцев у вас появится на свет дочь. Только хорошенько следите
за ней! Она не должна показываться за пределами дома и видеть
окружающий мир.
Дервиш сказал это и мгновенно исчез.
Падишах вернулся домой и сделал так, как сказал дервиш.
Через девять месяцев у падишаха и его жены появилась дочь. Тем
временем для султанши, которая должна была родиться, падишах
построил большой дворец. В нем не было ни одного окна, до кото­
рого могла бы дотянуться султанша: во всех комнатах, залах,
коридорах окна, через которые проникал свет, находились под
самым потолком. Когда девочка родилась, к ней были приставлены
мамки и няньки, они стали растить и воспитывать маленькую
султаншу в этом дворце, закрытом со всех сторон. Как только
девочка немного подросла, ее стали кормить чистым костным
мозгом. Поэтому султаншу назвали Илик-султан 1.
В сказках время быстро бежит... Султан-ханым выросла и стала
взрослой девушкой. Однажды ей принесли еду. Вот ест она и вер­
тит в руках попавшийся ей кусок кости — решила рассмотреть,
что это такое. И вдруг кость вырвалась у нее из рук и разбила
стекло в окне под потолком. Через разбитое стекло в комнату про­
ник луч солнца, который поверг девушку в изумление. «Что же
это такое?» — подумала она и хотела поймать луч солнца, упав223

ший на стену, но тот никак не давался ей в руки. Тогда она собрала
все, что было в комнате, сложила под окном, забралась на эту груду
и дотянулась до отверстия, через которое проникал свет.
Высунула девушка голову в окошко — и что же увидела? На
улице белый-пребелый снег по колено. Под окном идут трое юно­
шей, и один из них говорит другому:
— А знаешь ли, на что похож белый снег?
— На белизну лица у сына йеменского падишаха,— отвечает
юноша.
Проходят они еще немного, видят на снегу кровь зарезанного
петуха.
— А знаешь, на что похожа эта кровь?
— На румянец щек у сына йеменского падишаха.
— А на что похож жасминовый прутик, который я держу
в руке?
— На тонкий, длинный, как лоза, стан сына йеменского пади­
шаха.
Услышав этот разговор, девушка упала в обморок. Проходит
некоторое время, в комнате появляется ее мамка — и что же видит?
Илик-султан лежит без чувств на полу. Вещи в комнате в полном
беспорядке... Мамка в испуге растерялась, не знала, что делать.
Наконец бросилась она к падишаху и рассказала ему обо всем.
Тот в смятении... Собрались лекари, ходжи, но все их усилия и
средства лечения Илик-султан оказались бесполезными. Девушка
все никак не открывала глаза.
Тогда один мудрый врач сказал:
— Мой падишах, пусть все выйдут из комнаты, я должен вам
кое-что сообщить.
Тотчас же всех удалили из комнаты, и врач сказал падишаху:
— Ваша дочь страдает от любви.
Услыхав эти слова, падишах пришел в ярость:
— Я прикажу отрубить тебе голову! В кого могла влюбиться
моя дочь, находясь,в четырех стенах?
Врач упал к ногам падишаха:
— О падишах, пощади мою жизнь! Я докажу, что прав.
— Ладно, даю тебе три дня сроку. Если ты не докажешь пра­
воту своих слов и не вылечишь мою дочь, то через три дня твоя
голова слетит с плеч.
Мудрый врач тотчас побежал к мяснику и купил двух ягнят.
Затем он отправился к повару и попросил:
— Приготовь жаркое: одного из этих ягнят зажарь дочерна,
а другого слегка подрумянь.
Вот ягнята готовы. Их приносят, с одного бока султанши
кладут одного ягненка, с другого бока — другого. Падишах прячет­
ся в углу комнаты. Врач приводит девушку в чувство, и она, едва
открыв глаза, глядит направо, видит подрумяненного ягненка и го­
ворит:
— Ах, ягненок! И ты тоже зарумянился от любви к сыну
йеменского падишаха?
224

Потом она глядит налево и произносит:
— Ах, мой ягненочек! И ты, как я, сгорел и обратился в уголь
от любви к сыну йеменского падишаха?
И тут девушка снова лишается чувств. Увидев и услышав это,
падишах тут же простил врача и стал просить его:
— Смилуйся, спаси мою дочь, и я дам тебе все, что пожелаешь!
— Ладно,— ответил врач,— доверь мне свою дочь, я поста­
раюсь ее вылечить.
Врач принялся лечить девушку и немного ей помог. Он утешал
бедную девушку как только мог, обнадеживал ее:
— Мы напишем письмо, пригласим и доставим сюда шахзаде,
вы поженитесь и будете счастливы.
И вот писцы уселись писать письмо сыну йеменского падиша­
ха — предлагают ему с божьей милостью взять дочь падишаха
в жены.
Проходит время, и от сына йеменского падишаха поступает
такой ответ: «Посылаю вам соловья в золотой клетке. Пусть
султан-ханым пока им забавляется. А я приеду потом».
Бедная девушка, получив эту клетку с соловьем, очень обра­
довалась. Ей очень понравился соловей. Целыми днями она смотре­
ла на него и слушала его пение.
В один из дней девушке попался на глаза кусочек бумаги, ко­
торый был засунут в угол клетки. Она достала оттуда эту бу­
мажку и видит: на ней что-то написано, читает, и вот что она
прочла:
«Если даже ты станешь соловьем
И, прилетев, сядешь на решетку моей двери,
Все равно не возьму тебя в жены, все равно не возьму...»
Едва прочитав это, девушка тут же снова упала в обморок.
Пришел врач, увидел письмо и сказал, стараясь ее утешить:
— Не печалься, моя султанша, это же обычная вещь. Мы снова
напишем ему письмо. Найдем какой-нибудь способ...
Короче говоря, снова пишут письмо сыну йеменского падишаха,
сообщают о состоянии султан-ханым. На этот раз сын йеменского
падишаха в своем ответе написал так: «Пусть построят посреди
моря дворец о трех углах. Комнаты в каждом углу должны быть
убраны в разные цвета: одна в черный цвет, другая — в белый
и третья — в желтый. В какой бы комнате ни находилась султан­
ша, она должна быть одета в платье того же цвета, что и комната.
Я буду объезжать вокруг дворца и скажу ей три пары слов. Если
Илик-султан примет эти условия, я женюсь на ней».
И девушка, и ее отец согласились на такие условия. Тотчас же
посреди моря стали воздвигать хрустальный дворец. Его обставили
как полагалось. Известили об этом шахзаде. Он приехал и начал
на лодке в пятнадцать пар весел объезжать дворец.
Вот проезжает он мимо желтого угла, и девушка, одетая во все
желтое, высовывается до половины из окна, поджидая шахзаде.
А он, медленно проплывая мимо на своей лодке, говорит:
8

Турецкие сказки

225

— Если даже пожелтеешь и поблекнешь,
Если даже превратишься в айву,
Все равно не возьму тебя в жены,
все равно не возьму...
Греби, лодочник, к белому углу!
Девушка тотчас же одевается в белое, бежит к другому окну,
высовывается из него. Шахзаде на этот раз произносит:
— Если даже тонкой станешь, в нитку превратишься,
Если даже в белый саван облачишься,
Все равно не возьму тебя в жены,
все равно не возьму...
Греби, лодочник, к черному углу!
Теперь Илик-султан надевает черные одежды, бежит к черному
углу, ждет шахзаде в черной комнате. Когда его лодка проплывает
мимо этого угла дворца, он говорит:
— Если даже высохнешь и превратишься в сухой лист,
Если даже упадешь в черную землю могилы,
Все равно не возьму тебя в жены,
все равно не возьму...
Греби, лодочник, к Йемену!
И шахзаде со своими приближенными уносятся вдаль, как
птицы.
Илик-султан снова падает без чувств. К ней спешит врач. Спу­
стя некоторое время девушка немного приходит в себя, а врач сове­
тует падишаху:
— Мой падишах, для здоровья вашей дочери необходимо,
чтобы она отправилась в путешествие. Я прошу у вас корабль, ко­
мандой корабля будут сорок невольниц, одна красивее другой.
Я возьму с собой Илик-султан, и мы на этом корабле отправим­
ся странствовать по свету.
Падишах тотчас же издает указ. И вот уже строят корабль, го­
товят невольниц. Наконец все сделано.
Султан-ханым вместе с врачом садятся на корабль и пускаются
в путь. Ну, пусть они будут в пути...
Тем временем врач заранее послал в Йемен своего человека.
Тот снял напротив дворца йеменского падишаха большой дом,
обставил его, украсил — словом, подготовил.
И вот в один из дней корабль султан-ханым прибыл в Йемен.
Она вместе с врачом и сорока невольницами остановилась в этом
доме, поселилась там.
Днем в доме — тишина, не слышно ни звука, будто в нем ни од­
ной живой души. Но вечером все освещено, всюду ярко горят лам­
пы, посреди комнаты огромный круглый стол, вокруг него кружат­
ся, танцуют, нацепив на пальцы по бубенчику, сорок невольниц,
каждая в платье другого цвета, а во главе их султан-ханым.
226

И вот сын падишаха из окна напротив заметил это и стал каж­
дую ночь наблюдать за ними. Однажды он говорит своей матери:
— Кто они — люди или джинны? Одна красивее другой. Ма­
тушка, я влюбился в эту главную девушку, посватай мне ее.
— Помилуй, сынок, опомнись,— отвечает мать, пытаясь отго­
ворить шахзаде от этой затеи,— ведь ты — мое единственное дитя.
Я не хочу тебя огорчать, но кто они такие? Могу ли я взять тебе
в жены первую попавшуюся на глаза девушку? Да и в самом деле,
люди они или джинны? И к кому мне идти сватать девушку? Днем
у них в доме не слышно ни звука...
Юноша продолжал каждый вечер наблюдать из окна за девуш­
ками и восхищаться красотой их госпожи.
— Матушка,— повторял он, охая и стеная,— я не выдержу,
я так влюбился в эту девушку!..
Наконец султан-ханым, мать шахзаде, уже не могла больше
видеть своего драгоценного сына в печали и решила посватать
девушку. У нее было бриллиантовое ожерелье, оставшееся ей от
родителей, она взяла его и отправилась со служанкой-арапкой в
дом девушки.
А там — прибегает врач и говорит Илик-султан:
— Моя султанша, сегодня придут тебя сватать. Спрячь всех
невольниц. Пусть на виду не будет никого, кроме слепых, одно­
руких арапок. Ты же садись за пяльцы, вышивай. Когда придут
тебя сватать, не говори им ничего, даже «Добро пожаловать».
И вот гостей встречают у дверей дома слепые, однорукие арап­
ки, ведут их наверх. А там в углу сидит Илик-султан и, продолжая
вышивать на пяльцах, говорит:
— Я тебя не знаю, женщина, я тебя вижу в первый раз, жен­
щина.
Тут султанша-мать достала бриллиантовое ожерелье и говорит:
— Я принесла это тебе в подарок от моего сына ихочу посва­
тать тебя за него.
А девушка повторяла:
— Я тебя не знаю, женщина, я тебя вижу в первый раз, женщи­
на,— и продолжала свое занятие, а потом вдруг закричала:
«Дильфириб!» — и хлопнула в ладоши.. Вбежала невольница.
Девушка отдала ей ожерелье и сказала:
— Возьми это. Когда будешь мыть посуду, нацепишь себе на
шею.
Мать шахзаде очень рассердилась за это на девушку, но ниче­
го не сказала, поднялась с места и ушла.
Шахзаде ждал дома свою мать с нетерпением. Вернулась она,
рассказала ему все, что произошло, и шахзаде — хлоп! — упал
в обморок... На этот раз пришла его очередь падать в обморок...
Через несколько часов его с трудом привели в чувство. Шахзаде
провел ночь в нетерпении, а когда настало утро, опять припал
к ногам матери и принялся ее умолять снова пойти сватать де­
вушку.
У султанши-матери было красивое хрустальное зеркало, укра227

шенное бриллиантами и рубинами. На этот раз она взяла с собой
в подарок девушке зеркало и подумала: «Ну это ей понравится».
А Илик-султан, не вставая с места, так же как и днем раньше,
продолжала вышивать на пяльцах и сказала:
— Я тебя не знаю, женщина, я тебя вижу в первый раз, жен­
щина.
Тут султан-ханым достала зеркало и говорит:
— Доченька, что ты! Мой сын из-за тебя падает в обморок.
Я пришла сватать тебя с божьей милостью за своего сына. Это
зеркало я принесла тебе в подарок.
Илик-султан снова хлопает в ладоши и зовет:
— Нянюшка Мерджан, нянюшка Мерджан!
В дверях появилась невольница, и девушка говорит ей:
— Возьми это зеркало. Будешь глядеться в него, когда станешь
мыть посуду.
Арапка забрала зеркало и ушла. Султанша-мать растерянно
сказала: «До свидания», поднялась с места и удалилась. А Иликсултан снова сидит как ни в чем не бывало.
Вернувшись домой, бедная женщина рассказала сыну о слу­
чившемся:
— Больше я туда не пойду, хоть голову мне отруби! Такая
невоспитанная девушка — даже в лицо мне не взглянула. Толькото и сказала: «Я не знаю тебя, женщина, я тебя вижу в первый раз,
женщина»...
Несчастный шахзаде впал в задумчивость. Закрыл лицо руками,
проливая кровавые слезы, сел он снова у окна и, когда наступил
вечер, опять увидел, что в доме напротив ярко горят лампы. Сорок
невольниц, одна красивее другой, а сорок первая — самая прекрас­
ная, нацепив на пальцы бубенчики и позвякивая ими, кружатся,
танцуют вокруг стола. Бедный шахзаде наполовину высунулся из
окна и долго наблюдал за ними, а потом и говорит своей матери:
— Матушка, посмотри на самую прекрасную девушку, по­
смотри...— И вот он снова плачет и стонет и опять бросается
к ногам матери и просит:
— Завтра отнеси в подарок девушке Коран, что остался от
моего деда. Может быть, она из почтения к Корану примет его.
Бедная женщина, не в силах устоять перед мольбами своего
сына, думает: «Будь что будет!» — и решает вновь сватать де­
вушку.
Ну пусть они там готовятся...
А здесь осведомленный обо всем врач говорит девушке:
— Завтра тебе в подарок принесут Коран. Из уважения к нему
пусть все твои невольницы наденут красивые платья и стоят у две­
рей в почтительной позе, скрестив руки. Пусть они приветствуют
султаншу-мать, семикратно кланяясь до земли, и, поддерживая ее
под руки, приведут к тебе. А ты встреть ее у дверей, прими у нее
из рук Коран, поцелуй его и возложи себе на голову...
Так врач подробно наставлял девушку в том, что она должна
была делать на следующий день, и после этого ушел...
228

И вот наступил новый день, появилась султанша-мать. У вход­
ной двери ее с почетом встретили невольницы, а у двери в комна­
ту — сама девушка. После обмена приветствиями султанша-мать
сказала:
— Смилуйся, доченька, дай нам какой-нибудь ответ! Мой сын
очень любит тебя. Я пришла с божьей милостью посватать тебя
за него.
На этот раз девушка ответила:
— Передайте привет вашему сыну. Я выйду за него с одним
условием. Мне очень нравятся цветы, поэтому пусть от нашего дома
до вашего дворца построят хрустальный мост и застелют его лахорскими шалями, по обе стороны моста пусть цветет множество
разноцветных роз, а на их ветвях заливаются пением соловьи.
Пусть мне приготовят золотой кувшин и украшенные бриллианта­
ми сандалии. Я надену свадебный наряд и приду к вам, поливая
из золотого кувшина розы по обеим сторонам моста и лаская
соловьев. Если ваш сын примет это условие, я выйду за него
замуж.
— Помилуй, доченька,-- сказала султанша-мать,— ты ставишь
невозможные условия! Как мы сейчас, не по времени заставим
розы цвести, а соловьев петь?
— Дело ваше,— отвечала девушка.— Таково мое условие.
Женщина печально поднялась с места и ушла. Дома она расска­
зала обо всем шахзаде, который ее поджидал.
— Послушай, матушка, да есть ли в мире что-либо невозмож­
ное? Я все это устрою,— сказал он.
Шахзаде повелел привезти из оранжереи розы, из Ирана —
соловьев и построить хрустальный мост. Все подготовили: зо­
лотой кувшин и сандалии с бриллиантами. Устроили свадьбу,
праздник на сорок дней и сорок ночей... Султан-ханым надела
свой прекрасный свадебный наряд. С золотым кувшином в руках,
в сандалиях с алмазами, прекрасная, как пери, как четырнадцати­
дневная луна, султан-ханым направилась к шахзаде, ожидающе­
му ее на другом конце хрустального моста. По пути она поливала
из золотого кувшина розы. Вдруг ей на глаза попалась особенно
красивая роза.
— О боже, какая прекрасная роза,— сказала девушка, накло­
нилась и понюхала ее.— Нет, мне мало ее понюхать, я хочу ее
сорвать.
И тут в палец девушки вонзился розовый шип.
— Несчастливая примета! — воскликнула девушка, бросила
кувшин, скинула с ног сандалии и бегом вернулась к себе домой.
А там упала на заранее приготовленную постель из птичьего
пуха, на одеяло, расшитое жемчугом.
Следом прибежала султанша-мать и спрашивает:
— Доченька, что случилось? Да заживет побыстрей твоя рана!
Сейчас же велю позвать врача.
— Нет, нет,— отвечает девушка,— ничего не нужно... Несчаст­
ливая примета. Передайте вашему сыну: если хочет взять меня
229

в жены, пусть притворится мертвым, ляжет на стол для обмыва­
ния покойников, пусть ходжи обмоют его и завернут в саван, пусть
его положат в гроб и отнесут на погребальный камень 2. А справа,
возле уха, пусть оставят незакрытое местечко, я приду и скажу ему
на ухо несколько слов. Если он согласится на мое условие, может
быть, тогда я выйду за него замуж.
— Помилуй, доченька,— говорит султанша-мать,— что это за
речи? Он — мое единственное дитя! Как же я могу допустить,
чтобы он, живой, лег в гроб?!
А девушка стоит на своем:
— Дело ваше! Это мое условие.
Султанша-мать возвратилась к сыну и рассказала обо всем.
— Сынок,— стала умолять она его,— это невозможно. Отка­
жись от этой девушки!
— Послушай, матушка,— отвечает ей шахзаде,— что тут та­
кого: притвориться мертвым? Если я не женюсь на этой девушке,
то тогда и вправду умру. Я сделаю, как она хочет.
Короче говоря, исполняют все, что пожелала девушка: кладут
юношу на погребальный камень...
А в это время врач уже подготавливает девушек-невольниц,
бывших в доме, и велит сделать все другие приготовления к от­
плытию корабля.
Султан-ханым направляется к гробу и, наклонившись к уху
юноши, произносит:
— Если даже умрешь и ляжешь на ложе для обмывания,
Если даже будешь обмыт и завернут в саван,
Если ляжешь в гроб и будешь поставлен
на погребальный камень,
Все равно не пойду за тебя замуж,
все равно не пойду...
Правь, капитан, к Египту!
Сказав так, девушка быстро ушла оттуда, села на свой корабль
и отплыла.
Тут юноша все понял. Он выскочил из гроба и сказал:
— Это мне урок. Что сотворил — то и сам получил.
Быстро он надел свои одежды и побежал к матери.
— Я плыву за ней следом, матушка, прощай! — сказал он
матери, тотчас сел на стоявший наготове парусный корабль и
доплыл на нем до Египта. Там бросился он к ногам падишаха.
— С божьей милостью выдайте за меня свою дочь! — стал
просить он.— Я поступил дурно, но вы так не поступайте.
И падишах, забыв прошлое, ответил:
— Я отдаю за тебя свою дочь.
После этого устроили свадьбу на сорок дней и сорок ночей.
И снова юноша с девушкой сели на корабли и отправились
в плавание, чтобы поцеловать руку у матери шахзаде.
— Матушка, прости меня,— сказала девушка султанше-мате230

ри,— я ведь тоже дочь падишаха. Твой сын заставил меня много
страдать, и я его проучила...
Они достигли цели своих желаний, а мы залезем на кровати.
54. «Милостью Аллаха я выйду замуж
за сына падишаха»
Некогда жила одна женщина, прачка. У нее была очень краси­
вая и умная дочь. Каждый день дочь забиралась на дерево, которое
росло у них в саду, усаживалась на ветке и что-нибудь вязала или
вышивала. Дом девушки стоял прямо напротив дворца падишаха, и
комната шахзаде выходила окном как раз на это дерево.
Однажды, когда девушка вязала, сидя на ветке, к дереву подо­
шел какой-то нищий и попросил, ради Аллаха, кусок хлеба. Де­
вушка ему сказала:
— Моя матушка перед уходом приготовила лепешку и оста­
вила мне поесть. Подожди, я спущусь и принесу ее тебе.
— А что же будешь есть ты, доченька? — спросил нищий.
— Милостью Аллаха я выйду замуж за сына падишаха,—
отвечала девушка.
Нищий взял лепешку и ушел.
В это время шахзаде был у окна и, услышав слова девушки,
сказанные нищему, рассмеялся.
— Девушка, как ты решилась сказать такое? — спросил он.
— Мой шахзаде,— ответила девушка,— я это сказала ради
красного словца...
Шахзаде бросил девушке одну лиру.
Нищий приходил каждый день, и каждый день девушка гово­
рила ему: «Подожди, я сейчас дам тебе свою лепешку». Когда
нищий спрашивал: «А что же будешь есть ты?», она всегда отве­
чала: «Милостью Аллаха я выйду замуж за сына падишаха». Этот
разговор очень забавлял шахзаде, и он всякий раз бросал девушке
золотую лиру.
Прошло время, и сын падишаха был помолвлен. Когда де­
вушка опять сказала нищему: «Милостью Аллаха я выйду замуж
за сына падишаха», шахзаде объявил:
— Девушка, я помолвлен. Женюсь на дочери египетского
падишаха.
— Доброго здоровья тебе, мой шахзаде! Я ведь говорила это
просто так, ради красного словца,— ответила девушка.
И вот начались свадебные торжества, развлечения. Невеста
прибыла из Египта. А надо сказать, что у дочери египетского па­
дишаха была любовная история. И оба дворца охватила тревога:
вдруг все станет известно! Тут султанша-мать предложила:
— Здесь напротив живет дочь одной прачки. В первую брач­
ную ночь подложим ее в постель к моему сыну.
Все согласились с этим, и жена египетского падишаха сказала
шахзаде:
231

— Моя дочь выставляет условие: она придет в брачные покои
в полной темноте.
Султанша-мать велела позвать прачку и ее дочь и обратилась
к женщине с такими словами:
— Я дам вам денег сколько захотите. Но сегодня ночью твоя
дочь должна лечь с моим сыном в постель.
Мать и дочь ответили: «Ладно».
И вот наступает вечер, гаснут лампы. Юноша входит в брачные
покои. Девушка ему говорит:
— Мой шахзаде, у нас есть обычай: в первую ночь новобрачной
что-нибудь дарят на память.
Юноша снимает с пальца рубиновый перстень и надевает его
на палец девушки. Ну ладно, они ложатся...
Как только юноша заснул, девушка тихонько встала и вышла из
комнаты. А дочь египетского падишаха, которая дожидалась под
дверью, легла рядом с юношей.
На следующий день девушка снова забралась на дерево, а
шахзаде в это время сидел со своей женой у окна. Когда пришел
нищий и девушка, как обычно, дала ему лепешку, сказав: «Ми­
лостью Аллаха я выйду замуж за сына падишаха», шахзаде из
окна крикнул:
— Вот, смотри, девушка, я женился!
А девушка тотчас показала ему перстень на своем пальце и
ответила:
— Доброго здоровья тебе, мой шахзаде. Я говорю это просто
так, ради красного словца.
Шахзаде вздрогнул. Смотрит он на палец своей жены —
а перстня на нем нет.
— Я ночью сделал тебе подарок, где он? — спросил шахзаде.
Молодая в растерянности:
— Какой подарок?
Тут сын падишаха все понял. Он позвал свою мать и заявил:
— Я не хочу жить с этой молодой, развожусь...
Дочь прачки была очень красива, очень умна. И вот ее взял
в жены шахзаде. Снова устроили свадьбу на сорок дней и сорок
ночей. А дочь египетского падишаха отослали домой.
Они достигли цели своих желаний, а мы залезем на кровати.
55. Красавец рыбак
Некогда жил один рыбак. У него был красивый сын. Рыбак
посылал мальчика в школу, чтобы выучить его и сделать челове­
ком. Но парень не хотел учиться, и рыбак подумал: «Он, как и я,
станет рыбаком, не будет учиться». Заказал он для своего сына
красивый поднос для рыбы, сшил ему нарядную вышитую одеж­
ду. А парню уже исполнилось пятнадцать-шестнадцать... И голос
у него был очень красивый. Когда он с подносом на голове прохо­
дил по улице и кричал: «Рыба, свежая рыба!», все сбегались
к окнам, чтобы взглянуть на парня, услышать его голос.
232

И вот однажды проходил парень мимо дворца падишаха и
кричал: «Рыба, свежая рыба!» В это время к окну подбежала
султан-ханым, дочь падишаха. Увидела она юношу и влюбилась
в его голос и в него самого.
Султанша тут же приказала своим невольницам:
— Купите у него рыбу и положите ему на поднос горсть золота.
Невольницы сделали так, как повелела султанша. Юноша,
счастливый, пришел домой и отдал золотые монеты отцу. Но отец
совсем не обрадовался.
— Не к добру это, сынок... Но что уж теперь делать? —
сказал он.
Прошел день, два дня... Всякий раз, как рыбак проходил мимо
дворца, султан-ханым давала ему горсть золота.
Наконец однажды султанша позвала юношу во внутренние
покои дворца. Она велела сшить ему женское платье, надела на
него парик и сказала своим домашним:
— Я купила новую невольницу.
Так девушка всех обманула. Она стала обучать юношу чтению
и письму, повелела давать ему уроки игры на уде.
И вот юноша стал достойным султанши. Как-то раз она сказала
ему:
— Я выйду за тебя замуж.
— Ладно,— отвечал юноша,— но когда-нибудь ты мне припом­
нишь, что я был рыбаком, и я не смогу этого перенести.
— Я люблю тебя,— сказала девушка,— и никогда так не
сделаю.
Девушка дала слово, и юноша согласился. Он послал людей
просить отца девушки выдать ее за него. Падишах дал свое согла­
сие, и они поженились.
Как-то раз юноша говорит девушке:
— Если ты когда-нибудь рассердишься и попрекнешь меня
тем, что я был рыбаком, у меня отнимется язык. Я онемею и до
самой смерти не смогу больше говорить.
С тех пор прошли годы. Девушка и юноша очень любили друг
друга и жили, прекрасно проводя время.
Одн;ажды, когда красавец рыбак и девушка развлекались
и шутили, юноша случайно причинил девушке боль.
— Ах, какой ты грубый! Уж не принял ли ты меня за поднос
рыбака?! — воскликнула девушка.
От этих слов юноша тут же лишился речи, перестал говорить.
Девушка сразу пожалела о том, что сказала,— но дело сделано!
Она упала к ногам юноши, стала умолять:
— Это нечаянно, я никогда больше ничего подобного не скажу!
Но вернуть юноше речь было невозможно.
В ту ночь они легли спать, а рано утром, едва занялась заря,
юноша встал, оставил все свое платье и в одних штанах и рубахе
ушел из дворца.
В это время издалека прибыл какой-то корабль. Юноша сделал
знак рукой, корабль приблизился. Юноша знаками стал показы233

вать, что хочет сесть на корабль, как бы умоляя: «Буду служить
у вас матросом за еду...» Люди на корабле сжалились над юношей
и взяли его к себе. Юноша прекрасно играл на уде, и капитан
вместе с командой были очень довольны им. И вот юноша стал
странствовать, заходя на корабле то туда, то сюда,— объехал все
земли. Ну, пусть он плывет по морю, а мы перейдем к султанханым.
Девушка очень любила своего мужа. Когда юноша ушел, она
лишилась чувств,,заболела и слегла. И. вот она пишет отцу письмо:
«Батюшка, я рассердила мужа, он бросил меня и ушел. Я поеду
его искать. Дай мне свое соизволение». Падишах ответил:
«Ладно».
Тогда девушка повелела построить корабль с атласными пару­
сами и золотыми мачтами. На корабле сорок человек команды,
и все сорок — девушки, но переодетые в мужское платье.
Корабль плыл из края в край, заходя в разные порты, и, куда
бы он ни прибывал, девушка всюду спрашивала: «Не появлялся ли
здесь молодой человек, играющий на уде и немой?» Однажды ей
сказали: «Да, был на одном корабле немой матрос. Очень хорошо
играл на уде. Корабль отплыл прямиком в Египет».
Девушка сразу же взяла курс на Египет. В один из дней
приплыли они туда, девушка приказала бросить якорь, и все жи­
тели Египта стали наведываться на корабль, потому что до сих пор
никто ничего подобного не видел. Сообщили падишаху: «Прибыл
корабль — паруса атласные, мачты золотые». Падишах тоже
собрался и вместе со всеми своими везирами явился осматри­
вать корабль. Ему оказали почет и уважение, и он, прощаясь,
пригласил:
— Пожалуйте и вы ко мне во дворец на угощение.
А девушка, как и вся ее команда, оделась в мужской костюм,
и падишах не знал, что она девушка...
Короче говоря, стали во дворце подавать угощение, и тут
пришли музыканты развлекать собравшихся. Девушка увидела
среди них своего мужа.
— Как прекрасно этот молодой человек играет на уде,— ска­
зала она падишаху.
— Да, очень хорошо играет, но жаль, что он немой,— отвечал
падишах.
— Не может быть! — притворно удивилась девушка.
— Он у меня во дворце уже шесть месяцев, но не произнес
ни слова,— отвечал падишах.
Тогда девушка ему и говорит:
— Дайте этого юношу на сегодняшнюю ночь мне. Я сделаю
так, что он заговорит. Если же я не смогу заставить его говорить,
то вот у меня на корабле есть сорок матросов, я их всех отдам
вам.
Так они побились об заклад.
Юношу отдали на ночь девушке, и она до утра умоляла, при­
падая к ногам своего мужа:
234

— Я приплыла из такой дали! Где только я не побывала, на
какие жертвы не шла! Не осрами меня, заговори!
Но все было напрасно — юноша продолжал молчать.
Настало утро, и девушка сказала падишаху:
— Вы выиграли заклад, мой падишах, сорок моих матросов —
ваши.
Девушка привела свою команду во дворец, передала ее падиша­
ху и попросила:
— Дайте мне этого юношу и на сегодняшнюю ночь. Если не
смогу заставить его заговорить, то и мой корабль будет вашим.
Ночью девушка до утра умоляла юношу заговорить, но опять
ничего не смогла добиться. На следующий день она отдала пади­
шаху свой корабль.
Настает третья ночь. Девушка снова говорит падишаху:
— Дайте мне юношу и на эту ночь. У меня больше ничего
не осталось, и, если я не смогу заставить его заговорить, тогда
казните меня.
Тут падишах принялся уговаривать девушку:
— Не делай этого, сынок! Не выставляй такое условие. Ведь
ты так молод...
Но что бы ни говорил падишах, девушка стояла на своем:
— Либо я заставлю его заговорить, либо умру.
И вот девушка и падишах снова побились об заклад.
— Если я сумею заставить юношу заговорить,— сказала де­
вушка,— то заберу обратно и свой корабль, и своих матросов.
Если же не добьюсь этого, то вот вам моя голова.
Одним словом, и в эту ночь девушка до самого утра умоляла
юношу:
— Ведь я умру! Неужели ты меня не пожалеешь?!
Она снова и снова припадала к ногам юноши, но все было
тщетно.
Наступило утро. На площади воздвигли виселицу. Собрался
народ, чтобы поглазеть, и среди толпы стоял немой юноша. Вот
появилась девушка-султанша и встала под виселицу. И в то самое
время, когда ей на шею должны были накинуть петлю, юноша
вдруг крикнул:
— Стойте! Это голова султанши, а не поднос рыбака!
А надо сказать, что, когда палач стал накидывать веревку
девушке на шею, ее золотые волосы рассыпались по плечам. Все
очень изумились. Юноша в присутствии падишаха все объяснил:
— Я было поклялся, что не буду говорить до самой смерти.
После этого султан-ханым забрала у падишаха своих неволь­
ниц, корабль, да и своего мужа. Они возвратились в свою страну
и до самой смерти жили счастливо. Султан-ханым никогда больше
не попрекала мужа тем, что он был рыбаком.
Они достигли цели своих желаний, достигнем и мы нашей цели.

235

56. «Была я зеленым листочком...»

То ли было, то ли не было. У одного падишаха была единствен­
ная дочь, и такая красивая, такая прекрасная — ну просто самая
прекрасная в мире! И не было счету тем, кто хотел жениться на
девушке. Но кто бы к ней ни сватался, отец никому ее не отдавал.
О красоте девушки прослышал сын йеменского падишаха и то­
же приехал сватать ее. Теперь уж порог дворца обивали юноши со
всех четырех концов света. Дочь падишаха поняла, что дело так не
решится, и написала отцу письмо: «Батюшка, что со мной будет?
Столько людей ко мне сватается, а я должна выйти замуж за одного.
Поэтому я вот что думаю: прикажи глашатаям объявить, чтобы
все, кто сватаются ко мне, собрались на площади. Я выйду замуж
за того, кто сумеет съесть гранат, держа его одной рукой, и при
этом не уронит на землю ни одного зернышка».
Падишах нашел, что это подходящее условие, и приказал гла­
шатаям объявить, чтобы все собрались на площади. Пришел туда
и сын йеменского падишаха.
Вот стали юноши один за другим пробовать съесть гранат,
не уронив на землю ни зернышка, но никто не сумел довести это
трудное дело до конца. Настала очередь сына йеменского падишаха.
Он тоже начал есть гранат, держа его одной рукой, с тысячью
предосторожностей. Но ведь это же гранат! Разве можно съесть
его, не уронив ни зернышка на землю — да еще держа одной
рукой!
Ну ладно, ел юноша, ел, дошел до самого конца. Одно-един­
ственное зернышко оставалось — и вдруг он его уронил!
Сообщили султанше:
— Один из молодых людей съел гранат почти до конца, но
последнее зернышко уронил на землю.
А девушка, оказывается, видела из окна этого юношу и влю­
билась в него всем сердцем. Но она никак не хотела отменить ему
наказание за то, что он уронил последнее зернышко граната. Да
к тому же она не знала, что юноша — сын йеменского падишаха.
— Ладно,— сказала девушка,— я выйду замуж за этого молод­
ца, но за то, что он уронил зернышко граната, пусть получит
сорок ударов палкой. Если он на это согласен, я пойду за него.
Юноше передали условие девушки, и он ответил:
— У меня тоже есть одно условие. Девушка должна уйти
со мной в мою страну, не взяв отсюда ни иголки и не спрашивая,
кто я такой. Если она согласна, я готов получить сорок ударов
палкой, которые она требует.
Султан-ханым так влюбилась в юношу, так он ей понравился,
что она ответила:
— Ладно, я согласна.
Люди падишаха уложили юношу на площади и всыпали ему
сорок палок. А потом началась свадьба на сорок дней и сорок ночей,
да такая, что земля ходуном ходила. Султан-ханым и юноша поже­
нились.
236

Как только свадебные торжества закончились, юноша сказал:
— Ну что же, подымайся, моя султанша, мы уходим.
Собрались они, попрощались с домочадцами, сказали им: «До
свидания» — и пустились в путь.
И подумать только, как это девушка не побоялась! Пошла
замуж за человека, даже не зная, кто он такой, и ушла, покинув
родные края...
Шли они, шли, мало ли шли, много ли шли... По пути юноша
нашел сломанную гребенку, поднял ее и положил себе в карман.
— Зачем она тебе? — спросила девушка.
— Если завтра пойдешь в баню, будет чем расчесать волосы.
Это же гребенка, пригодится.
Шли они еще некоторое время и нашли половинку передника.
— Возьмем это,— сказал юноша,— понадобится, когда пой­
дешь в баню.
Подобрал юноша половинку передника и положил в свою
суму, а потом говорит:
— Я пасу гусей у йеменского падишаха. У меня маленькая
лачужка. Туда мы и идем.
Девушка от всего этого совсем растерялась, но что теперь
делать?
Ну ладно, в один из дней приходят они в Йемен. Юноша ведет
девушку в крохотную хижину, в лачугу из жести.
— Вот наш дом,— говорит он.
— Хорошо,— отвечает девушка и начинает там устраиваться.
И вот юноша стал каждое утро уходить, одетый с головы до ног
в одежду пастуха. В каком-то месте он украдкой раздевался
и надевал свое платье шахзаде. До вечера юноша гулял, развле­
кался. А когда наступал вечер, он опять переодевался в платье
пастуха и возвращался домой с черствой лепешкой.
— Это твоя сегодняшняя доля,— говорил он жене.— Я уже
наелся, а ты ешь.
Так прошло несколько месяцев... Вот каким страданиям под­
вергал девушку шахзаде!
Однажды юноша пришел к своим родителям и объявил:
— Готовьтесь к свадьбе, я женюсь.
— Сынок, кого ты собираешься взять в жены, чью дочь?
Но сколько его ни спрашивали, он все время отвечал:
— Вы в это не вмешивайтесь. Готовьтесь к свадьбе...
И вот начались приготовления к свадьбе. В один из дней
должны были перебирать рис. Юноша пришел к девушке и сказал:
— Шахзаде собирается жениться. Завтра будут перебирать
рис. Пойди туда и ты, а перед уходом домой укради хоть столечко
рису. Потом сваришь горяченькой похлебки.
На следующий день девушка-бедняжка отправилась во дворец.
Забилась она там в уголок и сидит.
— Кто ты, девушка? — спрашивают ее.
— Я жена гусиного пастуха. Пришла перебирать рис.
— Ну, давай перебирай.
237

Рис перебрали: Все закончили свою работу. В это время важно
входит шахзаде, разодетый в пух и в прах.
— Перебрали рис? — спрашивает он.—Полны ли мешки?
— Полны, полны,— отвечают ему.
Шахзаде стал ходить, проверять мешки и вдруг говорит:
— Отсюда украдена горсть риса. Раздеть всех и обыскать!
Все разделись. И девушек и женщин стали обыскивать с головы
до ног. Дошла очередь до жены гусиного пастуха, и тут все увиде­
ли, что у нее за пазухой горсть риса.
— Пусть каждый плюнет ей в лицо! — приказал шахзаде.
— Тьфу, воровка! Бесстыжая! — стали все ругать девушку
и плевать ей, бедной, в лицо. Опозорили ее.
После этого шахзаде сказал:
— Оставьте ей украденный рис.
И девушка, заливаясь слезами, пошла домой, в свою лачугу.
Вечером вернулся ее муж.
— Ну, что вы там делали? Перебрали рис у шахзаде? Украла
рису на похлебку? — спросил он.
— Украла. Но шахзаде велел всех обыскать, у меня нашли
рис и наплевали мне в лицо.
— Не беда. Это забудется, все минет... Зато рису принесла...
В этот вечер они сварили рисовую похлебку, сели и стали
есть.
На следующий день юноша сказал:
-- Сегодня будут кроить платье для невесты. Иди и ты помо­
гать. Да заодно укради материи на тюбетейку. Гляди, ведь не
сегодня завтра у нас появится ребенок, сошьем ему тюбетейку.
— Ладно,— отвечала девушка.
Вообще она была немного глуповата... Да ведь если бы она была
умная, разве распорядилась бы всыпать сорок ударов палкой
человеку, за которого собиралась замуж?
Ну ладно, в тот день во дворце кроили и шили одежду. И де­
вушка была среди тех, кто помогал. Улучив подходящий момент,
она украла кусок ткани на тюбетейку и засунула его за пазуху.
Тут снова пришел шахзаде и принялся рассматривать ткани
и платья.
— От этой ткани украден кусок на тюбетейку. Всех обыс­
кать,— приказал он.
Стали обыскивать с головы до ног всех работниц. И вдруг
увидели, что у жены гусиного пастуха за пазухой кусок ткани.
Шахзаде опять велел всем плюнуть девушке в лицо. Девушка уже
не могла выносить все эти страдания, но что поделаешь: очень
она любила своего мужа и терпела.
Ну ладно, шахзаде вновь пожалел девушку и оставил ей ткань
на тюбетейку.
Вернулась девушка в свою хижину, а вечером пришел ее муж,
и она бросила ему ткань со словами:
— Возьми, меня осрамили. Все плевали мне в лицо, потому
что я воровка.
238

— Не беда, женушка, забудется. А ребенку, который у нас
родится, сделаем по крайности тюбетейку.
После этого шахзаде повелел повсюду объявить: «Завтра не­
веста пойдет в баню *. Пусть все жители, у которых есть дочери,
оденут их, нарядят и отправят в баню».
И вот все женщины и девушки страны^ надев свои лучшие
платья, отправились в баню. Тут гусиный пастух говорит жене:
— Все идут в баню. Иди и ты. Возьми сломанную гребенку,
половинку передника — как раз подходящий случай, помоешься
вволю...
Он дал жене старый таз, который подобрал на улице, и добавил:
— А из этого будешь обливаться.
Девушка пошла в баню. Там у всех красивые банные принад­
лежности, все моются, расчесывают волосы. А девушка-бедняжка,
если найдет где-нибудь свободный кран, старается скорей помыть­
ся, обливается из старого таза.
Когда все уже помылись и собрались выходить, шахзаде поло­
жил на блюдо горсть земли, зернышко граната и зеленый листок.
Все это он дал матери и сказал:
— Отнеси в баню и, сколько бы там ни было девушек и молодых
женщин, у каждой спроси, что это значит. Кто поймет, какой в этом
смысл, ту я возьму в жены.
Султан-ханым принесла блюдо в баню и стала всем показывать.
Кого ни спросит, все отвечают:
— Ах, да что тут понимать? Горсть земли, гранатовое зер­
нышко, зеленый листок...
Эти ответы передали шахзаде.
— Нет,— сказал он,— здесь есть другой смысл... Не остался
ли еще кто-нибудь в бане?
— Никого не осталось.
— А ну-ка посмотрите еще раз.
В это время одна из невольниц говорит:
— Осталась жена гусиного пастуха. Но что она может об этом
знать?
— Покажите ей,— приказал шахзаде,— послушаем, что она
скажет.
Блюдо отнесли девушке. И как только она взяла его в руки,
тут же заплакала и сказала:
— Была я зеленым листочком.
Да из-за одного зернышка граната
листочек истлел, обратился в прах.
Пришли к шахзаде и говорят:
—г Жена гусиного пастуха ответила то-то и то-то...
Тогда шахзаде сказал:
— Матушка, гусиный пастух — это я. А та девушка — моя
жена.
Тут сбежались невольницы, взяли девушку, стали ее мыть
239

из лучших кранов, заворачивать в шелковые передники, вытирать
шелковыми полотенцами... С великим почетом вывели девушку
из бани и доставили во дворец.
Устроили свадьбу на сорок дней и сорок ночей. Явился жених,
и девушка увидела, что шахзаде — это ее собственный муж.
Тут же послали весть падишаху — отцу девушки. Оба пади­
шаха обрадовались, что породнились. И теперь ни девушка больше
не упрекала юношу, что, мол, ты сделал со мною то-то и то-то, ни
юноша девушку.
Они достигли цели своих желаний, достигнем и мы нашей цели.
С неба упали три яблока. Одно мне в рот, другое — в рот тому,
кто рассказал сказку, а третье — бабушке Коркута 2.
57. Дочь садовника, который выращивал базилик
То ли было, то ли не было. Жил один сын бея. Каждый день
он садился верхом на коня и отправлялся на прогулку мимо
какого-то сада. А в этом саду красивая девушка поливала базилик.
Однажды сын бея, проезжая мимо сада, опять увидел девушку.
Он остановил коня и сказал:
— Дочь садовника, дочь садовника,
днем и ночью ты поливаешь базилик.
Сколько листьев на базилике?
А девушка ему ответила:
— Ты бей, сын бея,
ты разъезжаешь на коне,
ты правишь миром.
Сколько звезд на небе?
Сын бея рассердился на дерзость девушки, но ничего не сказал,
проехал мимо. И вот он взял себе за обыкновение всякий раз,
проезжая здесь, спрашивать девушку:
— Дочь садовника, дочь садовника,
днем и ночью ты поливаешь базилик.
Сколько листьев на базилике?
И девушка всегда отвечала ему одно и то же.
Как-то раз сын бея подумал: «Садовники любят печенку.
Куплю-ка я для девушки печенку, отвезу ей...»
Купил сын бея печенку, сел на коня, подъехал к саду и говорит:
— Дочь садовника, дочь садовника,
днем и ночью ты поливаешь базилик.
Сколько листьев на базилике?
240

А девушка ему в ответ:
— Ты бей, сын бея,
ты разъезжаешь на коне,
ты правишь миром.
Сколько звезд на небе?
Сын бея опять говорит девушке:
— Подойди сюда, девушка, посмотри, что я тебе купил.
Девушка подошла поближе. В то время, когда она потянулась,
чтобы взять печенку, сын бея наклонился с коня и звонко поце­
ловал дочь садовника. А она схватила печенку и ударила ею сына
бея по лицу. Тут сын бея воскликнул:
— Эй, ты, поцелованная за печенку!
Но девушка — находчивая, ей ли оставаться в долгу? И она
ответила:
— Эй, ты, стукнутый печенкой!
Тогда сын бея ей сказал:
— Девушка, ты некоторое время не увидишь меня, я уезжаю
в Лебби '.
— Счастливого пути, мой бей, благополучного тебе отъезда
и благополучного возвращения! — ответила девушка.
Между тем дочь садовника так влюбилась в сына бея, так
полюбила его! Тотчас же она побежала в дом, надела мужское
платье, подобрала волосы. Потом она села на коня, отправилась
в путь и приехала в то место, которое называлось Лебби, раньше
сына бея. Там она разбила шатер и поселилась в нем. Как только
девушка завидела издалека сына бея, она взяла коня под уздцы
и сделала вид, что прогуливается. Сын бея сошел с коня поблизости
от шатра девушки и здесь же разбил свой шатер. Девушка тотчас
сварила кофе... Юноша-то прибыл позже, он считается гостем, ему
надо оказать почет. Поэтому девушка отнесла ему кофе. Они сели,
стали расспрашивать друг друга о здоровье, а потом взялись за
шахматы — ведь в те времена было принято играть в шахматы.
Сын бея сказал:
— Если я проиграю, то отдам тебе свой золотой амулет.
А девушка ему ответила:
— Если я проиграю, то уступлю тебе на ночь свою красивую
невольницу.
Первую партию проиграл сын бея. Он достал свой золотой
амулет и отдал девушке. Во второй партии проиграла дочь садов­
ника.
Наступил вечер. Девушка ушла в свой шатер, надела женское
платье, нарядилась, приукрасилась. Потом вернулась к сыну бея —
прямо в его объятия. А он принял ее за невольницу юноши, кото­
рого он обыграл в шахматы. Откуда ему было знать, что это не так!
Утро еще не наступило, а девушка вышла из шатра сына бея,
села на коня и отправилась домой. Ровно через девять месяцев
и десять дней она родила мальчика.
241

Прошло время, сыну дочери садовника исполнилось три или
четыре месяца. Настало лето. И вот — гоп-гоп! — сын бея снова
подъезжает к саду девушки:
— Дочь садовника, дочь садовника,
днем и ночью ты поливаешь базилик.
Сколько листьев на базилике?
А девушка в ответ:
— Ты бей, сын бея,
ты разъезжаешь на коне,
ты правишь миром.
Сколько звезд на небе?
Сын бея ей говорит:
— Эй, ты, поцелованная за печенку!
И девушка отвечает:
— Эй, ты, стукнутый печенкой!
Тогда сын бея сказал:
— Девушка, ты не увидишь меня некоторое время, я уезжаю
в Чини 2.
— Счастливого пути, мой бей, благополучного тебе отъезда
и благополучного возвращения!
И вновь дочь садовника побежала домой, переоделась, приняла
облик юноши, раньше сына бея прибыла в то место, которое
называется Чини, и разбила там свой шатер. Потом, так же как
и в Лебби, она встретила сына бея, опять они уселись, стали
играть в шахматы. И на этот раз первую партию проиграл сын
бея. У него были золотые часы, и он отдал их девушке. Вторую
партию проиграла дочь садовника. Как только наступил вечер,
она переоделась в женское платье, приукрасилась и под видом
невольницы пришла к сыну бея, в его объятия...
Рано утром девушка потихоньку от сына бея ускользнула из
шатра и уехала домой. Через девять месяцев она родила второго
мальчика.
Наступила весна. Сын бея вернулся из Чини, подъехал к саду
девушки и крикнул:
— Дочь садовника, дочь садовника,
днем и ночью ты поливаешь базилик.
Сколько листьев на базилике?
А девушка ответила:
— Ты бей, сын бея,
ты разъезжаешь на коне,
ты правишь миром.
Сколько звезд на небе?
242

Тогда сын бея говорит:
— Эй, ты, поцелованная за печенку!
Девушка в ответ:
— Эй, ты, стукнутый печенкой!
После этого сын бея сказал:
— Девушка, ты не увидишь меня некоторое время. На этот
раз я уезжаю в Индию.
— Счастливого пути, мой бей, благополучного тебе отъезда
и благополучного возвращения!
Тотчас же дочь садовника принялась собираться, переоделась
и в облике молодого человека приехала в то место, которое назы­
вается Индия, прежде, чем сын бея. Опять она встретила сына
бея...
— Какая приятная встреча,— говорит девушка,— вот мы и тут
свиделись...
Сели они играть в шахматы. Проиграв партию, сын бея на этот
раз отдал девушке шелковую шаль, которая у него была с собой.
Во второй партии проиграла девушка, и вечером она должна была
прислать сыну бея свою невольницу.
Когда наступил вечер, дочь садовника вновь надела женское
платье, приукрасилась и пришла в шатер к сыну бея — прямо
в его объятия... А наутро она пораньше, пока сын бея не проснул­
ся, покинула его и уехала. Вернулась девушка домой и ровно через
девять месяцев и десять дней родила — на этот раз девочку.
В сказках время быстро бежит. Спустя некоторое время стар­
шему сыну дочери садовника исполнилось семь лет, второму
сыну — шееть, а дочери — пять...
Однажды сын бея опять приехал к саду девушки, чтобы, как
всегда, бросить ей слова:
— Дочь садовника, дочь садовника,
днем и ночью ты поливаешь базилик.
Сколько листьев на базилике?
А девушка ему ответила:
— Ты бей, сын бея,
ты разъезжаешь на коне,
ты правишь миром.
Сколько звезд на небе?
Юноша ей говорит:
— Эй, ты, поцелованная за печенку!
А девушка:
— Эй, ты, стукнутый печенкой!
Дело в том, что сын бея тоже полюбил девушку, но разве дочь
садовника может стать невестой сына бея?!
— Девушка,— сказал сын бея,— у меня для тебя новость.
Я женюсь, скоро будет свадьба.
243

Сообщив это, сын бея стегнул коня и уехал, а девушка тотчас
же пошла домой, стала одевать, наряжать своего старшего сына
и повесила ему на шею золотой амулет. Потом она одела и нарядила
второго сына, повесила ему на грудь золотые часы, а после этого
нарядила, украсила свою дочку, а головку ей покрыла шелковой
шалью. И еще она научила детей одной песенке.
Вот трое детей — братья и сестра — взялись за руки и явились
в сад к бею, распевая эту песенку:
— Пойдем-ка, хан, а хан,
возьмем с собой нашу сестренку-ханшу,
пойдем на свадьбу к бею, нашему отцу.
Дети пели такую песенку и разгуливали по саду. Наступил
вечер, а дети все ходят по саду, играют, распевая песенку... Нахо­
дившиеся там господа и слуги стали говорить им:
— Эй, дети, уже вечер, идите домой!
Тогда дети хором запели на другой лад:
— Лебби-бей, Чини-бей,
скажи госпоже Индии,
что нас прогоняют из дома нашего отца.
Дети пели во весь голос и при этом плакали. Султанша-мать
услышала шум и вышла к ним.
— Что с вами? Чего вы хотите? Почему не идете домой? —
спросила она у детей.
В ответ дети в один голос запели:
— Лебби-бей, Чини-бей,
скажи госпоже Индии,
что нас прогоняют из дома нашего отца.
И дети еще сильнее заплакали. Посмотрела султан-ханым —
а на детях амулет ее сына, его часы, его шаль.:. Тогда она велела
позвать своего сына и говорит ему:
— Сынок, погляди-ка, чего хотят эти дети? И что это за вещи
на них?
А дети опять в один голос поют с плачем:
— Лебби-бей, Чини-бей,
скажи госпоже Индии,
что нас прогоняют из дома нашего отца.
Как увидел сын бея, что на детях те подарки, которые он дал
невольнице, так сразу смекнул, в чем дело.
— Где ваш дом? — спросил он у детей.
— Вон в том саду...
Сын бея тотчас же вернулся домой, где справляли свадьбу,
и сказал своей невесте:
244

— Будь мне сестрой до самой моей смерти. Я не знал, что
у меня, оказывается, трое детей.
Сын бея быстро послал экипаж за дочерью садовника, велел
привезти ее в дом, где праздновалась свадьба, и усадил в кресло
новобрачной.
Снова устроили свадьбу на сорок дней и сорок ночей...
Они достигли цели своих желаний.
58. Пахарь Мехмед-ага

В прежние времена жил человек по имени Пахарь Мехмед-ага.
Он был очень бедный — даже двух быйов не имел для пахоты.
Поэтому он запрягал в пару своего единственного быка и осла.
У Пахаря Мехмеда-аги было поле между Халебом 1 и Антепом 2,
прекрасное поле у обочины дороги, рядом с источником, а перед
ним — лужайка, травка... Ничего другого у Пахаря Мехмеда-аги
не было, но, несмотря на бедность, его называли ага. Вот так и пахал
он с одним быком и одним ослом, покрикивая на них: «Ох, чуш,
ох, чуш...» Ну, пусть себе пашет...
Между Халебом и Антепом проходили караваны, и стоянка
их была как раз на краю поля Пахаря Мехмеда-аги, у источника...
И всегда, проходя здесь, караванщики останавливались, садились,
отдыхали, ели, а после шли дальше своей дорогой. Пахарь Мехмедага был так беден, и караванбаши его так жалел! Когда он прибы­
вал в здешние места, то останавливал свой караван, подзывал
Пахаря Мехмеда-агу и говорил ему:
— Эй, Мехмед-ага, иди-ка сюда! Пашешь, пашешь — всю зем­
лю перевернул. Присаживайся, выкурим по сигарете, закусим...
Отдохни, а потом опять будешь пахать свое поле.
Мехмед-ага был беден, и поэтому караванбаши очень любил
кормить и поить его, когда тут проходил караван. И вот как-то
раз, когда Мехмед-ага со своими быком и ослом пахал поле, опять
явился караванбаши с караваном. Сделали они привал у источника,
и караванбаши позвал Мехмеда-агу:
— Иди сюда, Мехмед-ага. Все ты пашешь, пашешь, прямо до
пены взбил это поле. Иди сюда, старина, выкурим по сигарете.
«Ох, чуш...» — сказал Мехмед-ага и остановил быка и осла.
Подошел он к караванбаши, поздоровались они, потом поели,
покурили, отдохнули, и караванбаши вместе с караваном ушел
в сторону Антепа. А Пахарь Мехмед-ага снова принялся пахать
свое поле.
С тех пор прошло время. Однажды Мехмед-ага со своей упряж­
кой двигался от одного конца поля к другому, и вдруг лемех его
плуга на что-то наткнулся. «Ох, чуш»,— сказал Мехмед-ага,
останоил быка и осла, взял мотыгу и начал копать в том месте, где
зацепился лемех. Копал он, копал, раскопал с двух сторон и выта­
щил оттуда кувшин весом в пятнадцать-двадцать кило. Стер
он грязь и пыль с кувшина, и оказалось, что это красивая, нарядная
245

вещь: бока и горло кувшина были покрыты глазурью. С трудом
повернул он кувшин, поставил, но поднять не мог — очень уж
он был тяжел. «Ну и ну! — сказал себе Пахарь Мехмед-ага.— Ка­
кая красивая вещь. Такую вещь надо отдать в музей. Когда придет
караванбаши со своим караваном, я пошлю этот кувшин в подарок
халебскому падишаху».
Раз ты так беден, лучше бы разбил кувшин да посмотрел, что
в нем! Ведь Пахарь Мехмед-ага беден, у него же несколько детей
и даже лишней сигареты нет!
Ну ладно, на следующий день снова прибыл караванбаши
и остановил здесь свой караван.
— Эй, Мехмед-ага, иди-ка сюда,— позвал он,— садись, отдох­
нем тут, у источника, выкурим по сигарете. Все ты пашешь, па­
шешь это поле, никак не кончишь. Не оттого ли, что оно у тебя
единственное?
— Ох, чуш,— останавливает тут Мехмед-ага быка и осла
иподходит к караванбаши.
Ну ладно, отдыхают они, курят свои сигареты, закусывают.
Потом Пахарь Мехмед-ага отводит караванбаши в сторонку и го­
ворит:
— Послушай, караванбаши, я вывернул плугом из земли коечто, красивая вещь. Не отвезешь ли ты ее от меня в подарок халеб­
скому падишаху?
— Конечно* отвезу, Мехмед-ага. Для тебя и жизни не жалко,—
отвечает тот.
Очень сочувствовал караванбаши Пахарю Мехмеду-аге — ведь
тот был так беден!
Ну ладно, положил караванбаши этот кувшин в один вьюк,
в другой вьюк — другую вещь и повез кувшин прямиком в Халеб.
Прибывает караванбаши к халебскому падишаху и передает ему
подарок Мехмеда-аги.
— Что это такое, караванбаши? — спрашивает халебский па­
дишах.
— Мой господин,— отвечает караванбаши,— это подарок вам
от Пахаря Мехмеда-аги, что живет в таком-то месте.
— Хорошо,— говорит падишах.
Караванщик ушел, а кувшин принесли в комнату, и падишах
сказал:
— А ну-ка откройте его.
По приказу падишаха глазурованный кувшин открыли, и на
пол вывалилось его содержимое. Смотрит падишах — а это десять
или пятнадцать кило желтого-прежелтого золота. «Ну и ну! — го­
ворит себе падишах.— Какой же богатый это человек! Вот так
птица этот Пахарь Мехмед-ага! Ну и подарок! Мне с ним не тя­
гаться. Велю-ка я позвать снова этого караванщика и расспро­
шу его».
Тотчас же падишах приказал позвать с базара караванбаши.
Тот приходит:
— Изволь, мой падишах, ты велел меня позвать.
246

— Караванбаши, что за человек Пахарь Мехмед-ага, о котором
ты говорил? Расскажи мне о нем немного. Богат ли он? Чем зани­
мается? — спросил падишах.
— Мой падишах,— отвечал караванбаши,— человек, которого
мы называем Пахарь Мехмед-ага, фабрикант, такой богатый, как
только можно себе вообразить.
А ведь у бедного Мехмеда-аги лишней сигареты не было. Но
караванбаши так сильно любил Пахаря Мехмеда-агу, что возвы­
шал его...
— Вот как! — сказал падишах.— В таком случае какой же
подарок мы пошлем ему взамен?
Падишах начал раздумывать: «Как бы там ни было, а человеку,
которого называют Пахарем Мехмедом-агой, нужны невольницы,
служанки. Пошлем-ка мы ему в ответ на присланный подарок
сорок невольниц от пятнадцати до двадцати лет».
Ну так вот, подготавливает он девушек, по пятнадцать, шестнад­
цать, двадцать лет каждая, заказывает им самые разные платья,
белые, красные — всех цветов и расцветок.
Когда настала пора отправлять девушек, падишах позвал к себе
караванбаши и сказал:
— Вот, караванбаши, поручаю тебе этих девушек. Отвезешь
невольниц в подарок от меня Пахарю Мехмеду-аге. Ему нужны
служанки, ведь он большой человек.
— Хорошо, будет исполнено, мой падишах,— сказал кара­
ванбаши.
Назавтра он привел своих верблюдов к резиденции падишаха,
посадил на верблюдов сорок невольниц в разноцветных нарядах
и отправился в путь, чтобы по дороге из Халеба в Антеп заехать
к Мехмеду-аге. Ведь его караван проходит как раз там, где каждый
день пашет со своими быком и ослом Пахарь Мехмед-ага...
Вот и в этот день он пашет. Смотрит — а по дороге прибли­
жается что-то пестрое. «Наверное, это люди, посланные за не­
вестой, едут на свадьбу, поглядим-ка на них»,— подумал Мехмедага. Посмотрел он вниз, на дорогу, на подъезжающих. А они
приблизились и остановились у поля Пахаря Мехмеда-аги, на
месте, заросшем травой, у источника. Вынул Мехмед-ага плуг из
борозды, глядит на них и думает: «Ишь ты! Какие красивые! Кто
же они такие? Видать, едут куда-то на свадьбу».
Откуда ему знать, что эти девушки приехали к нему?
Ссадил караванбаши здесь на травку невольниц, девушки рассе­
лись по пять, по шесть, по десять, стали пересмеиваться, забавлять­
ся, играть. А Пахарь Мехмед-ага не отрываясь разглядывает их.
Немного погодя караванбаши издали позвал его:
— Иди сюда, Мехмед-ага. Иди-ка! Все ты пашешь, пашешь,
никак не окончишь. Вот и сейчас пашешь. Иди же сюда, поговорим.
Мехмед-ага обрадовался, сказал своим быку и ослу: «Ох, чуш»,
остановил их, направился прямо к караванбаши и уселся рядом
с ним. «Селям алейкюм — алейкюм селям»,— обменялись они
приветствиями.
247

Ну ладно, поели, они, покурили сигареты. Потом караванбаши потихоньку от девушек отвел Мехмеда-агу в сторону и го­
ворит:
— Вот, Мехмед-ага, дело обстоит так-то и так-то... Этих сорок
невольниц, служанок прислал тебе халебский падишах в ответ на
тот подарок, который послал ему ты. Я привез их к тебе. Что ты
будешь с ними делать?
Пахарь Мехмед-ага чуть рассудка не лишился, потому что ему
самому есть нечего.
— Ах, что я наделал? — воскликнул он, хватаясь за голову.—
Послушай, караванбаши, что мне с ними делать? У меня пятеро
детей в доме, хлеба нет, чтобы их кормить. Зачем мне эти девушки?!
Но Пахарь Мехмед-ага был человек неглупый и сразу же при­
думал вот что:
— Караванбаши! А не сможешь ты отвезти этих девушекслужанок в подарок от меня антепскому падишаху?
— Почему не отвезти? Ради тебя мне и жизни не жалко. Куда
скажешь — туда и отвезу.
Очень любил караванбаши Мехмеда-агу и, что бы тот ни попро­
сил, все готов был сделать.
— Ради бога, караванбаши, сделай так: отвези их в подарок
от меня антепскому падишаху и скажи — это, мол, оттуда-то,
от Пахаря Мехмеда-аги в подарок. Получится хорошо.
— Ладно, Мехмед-ага.
Погрузил караванбаши невольниц на верблюдов и отправился
прямиком к резиденции антепского падишаха. Прибыв туда, он
заставил верблюдов опуститься на колени и тут же стал ссажи­
вать невольниц. А они все — в ярких, разноцветных нарядах.
Антепский падишах увидел их сверху, с балкона, и тотчас же спу­
стился вниз. Караванбаши был ему знаком, его все знали: и пади­
шах и везиры. Подошел к нему падишах и спросил:
— Караванбаши! Что это за девушки? Чьи они невольницы?
— Мой падишах,— отвечал тот,— эти девушки прибыли к вам
в подарок от Пахаря Мехмеда-аги, что живет в таком-то месте.
— Слушай, что же за человек этот Пахарь Мехмед-ага, если
он посылает нам такой подарок — сорок невольниц?
А караванбаши ведь не хочет принизить Мехмеда-агу и поэтому
отвечает:
— Мой господин, человек, которого мы называем Пахарь Мех­
мед-ага, очень богат, он фабрикант. Так богат, как только можно
себе вообразить. У него таких служанок, невольниц — без счету.
— Прекрасно. Благодарим,— сказал падишах и увел девушек
наверх, в дом, а потом стал думать: «Что же нам теперь подарить
Пахарю Мехмеду-аге в ответ на его подарок такое, что соответство­
вало бы ценности его подарка? Нельзя оказаться ниже его. Он
прислал нам сорок невольниц. Что же доброго мы сделаем в ответ?
Какой подарок отправим ему?»
А у падишаха была единственная дочь. И девушке настала
пора выходить замуж. Везиры, мудрые и ученые люди и такие
248

и сякие — все сватались к ней, но падишах никому ее не отдал.
Думал, думал падишах и сказал себе: «Да, с этим подарком срав­
няться не просто. Отдам-ка я Пахарю Мехмеду-аге за его подарок
свою дочь. Только велю позвать караванбаши и спрошу у него,
можно ли нам повидать этого Пахаря Мехмеда-агу. Погляжу
разок на этого человека, а потом отдам за него дочь».
Тотчас же велел он позвать с базара караванбаши и сказал:
— Послушай, караванбаши, нельзя ли нам повидать Пахаря
Мехмеда-агу? Не можешь ли ты привезти его сюда?
— Господин мой, путь туда далековат, но что-нибудь приду­
маем. Привезем его.
— Если путь далекий, я дам тебе денег сколько потребуется.
Найму для тебя «джип», отправлю с тобой двух жандармов. Бери
все это и поезжай туда. Мы решили отдать Пахарю Мехмеду-аге
в жены свою дочь в ответ на его подарок, но хотим сначала взгля­
нуть на этого человека.
Короче говоря, дал падишах караванбаши тысячу лир, двух
жандармов да еще «джип». Выехали они из города, и караван­
баши сказал шоферу:
— Обождите здесь минутку, я схожу на базар.
Пришел караванбаши на базар. Мехмед-ага — человек крепкий,
сильный, ладный, но бедный, одет во все старое. Караванбаши
на базаре зашел в большой магазин и сказал его хозяину:
— Господин, дай-ка мне всякой одежды, да чтоб была из
самой лучшей материи.
Накупил караванбаши для Пахаря Мехмеда-аги много краси­
вой одежды: фетровую шляпу с галстуком, потом еще рубашку,
и штиблеты, и нейлоновые носки... Купил часы с цепочкой, купил
трость и механическую бритву. Завязал все это в узел, рассчи­
тался и пошел к «джипу». Вскочили они в «джип» — и давай
гони...
На краю поля Пахаря Мехмеда-аги был небольшой холмик.
По одну сторону холма — Мехмед-ага, по другую — караванбаши.
— Обождите здесь минутку,— сказал караванбаши шоферу
и жандармам,— Пахарь Мехмед-ага за холмом, я сейчас приве­
ду его.
Взял он узел с одеждой и, перед тем как уйти, стал наставлять
жандармов:
— Тот, кого мы называем Пахарем Мехмедом-агбй,— фабри­
кант, большой человек. Когда он подойдет, станьте по стойке
«смирно», а когда он будет садиться в «джип», склонитесь по обеим
сторонам машины.
А одному из жандармов он сказал:
— Ты нагнешься еще ниже, и Пахарь Мехмед-ага наступит
тебе на спину, когда будет входить в такси.
— Хорошо,— ответили жандармы.
А что им делать?
Тем временем Пахарь Мехмед-ага со своими быком и ослом
пахал свое поле.
249

Караванбаши подошел с узлом одежды к источнику и позвал:
— Мехмед-ага, иди сюда!
— Что случилось, караванбаши? Что такое? Почему ты один?
— Иди, иди сюда... Да благословит тебя Аллах! Иди же, у меня
для тебя добрые вести.
— Ох, чуш,— остановил Мехмед-ага быка и осла и подошел.
— Мехмед-ага,— стал рассказывать караванбаши,— вот так-то
и так-то. В ответ на посланный тобой подарок антепский пади­
шах хочет отдать за тебя свою дочь. Но только он сказал: «Приве­
зи его сюда, поглядим на него». Я тебя отвезу, но сначала я тебя
как следует побрею. Помойся хорошенько. Я купил тебе одежду:
оденешься получше. Вон там стоит такси, ждет тебя. Поедем, пади­
шах хочет поглядеть на тебя.
Тут Мехмед-ага задумался: ведь он, понятное дело, свой хлеб
добывал с помощью быка и осла и другого ничегошеньки не знал.
— Послушай, караванбаши,— сказал он,— если мы уедем
и бросим здесь быка и осла, что с ними станет? Неужели допустим,
чтобы их задрали волки?
— Да пропади они пропадом, твои бык и осел! Ты же можешь
добиться большого состояния, получишь в жены богатую девушку.
На что тебе бык и осел? Сожрут их, так и пусть сожрут. Ты будешь
посылать деньги своей жене, детишкам. Ты ведь женишься, пади­
шах отдает за тебя свою дочь. И не думай ты о быке и осле...
— Ну так что же нам надо делать?
— Главное — не болтай. Я стараюсь для твоего же блага.
Иди-ка сюда.
Караванбаши раздел Мехмеда-агу с головы до ног, как
следует выбрил его механической бритвой, сделал его чистеньким.
Пахарь Мехмед-ага оказался красавцем. Караванбаши надел на
него костюм, фетровую шляпу — не знаю, что еще там,— галстук,
штиблеты, дал ему в руки трость. А Мехмед-ага и сам — ладный,
и костюм пришелся ему впору, стал он в точности как фабрикант.
Караванбаши ему говорит:
— Вон там в стороне ждет такси, около него стоят жандармы.
Я их предупредил. Как только подойдешь к такси, кивни им разок,
и они станут по стойке «смирно», снова кивнешь, и они станут
«вольно». Когда ты будешь садиться в такси, один из жандармов
нагнется и ты ступишь ему на спину, чтобы вскочить в машину.
Будь внимателен, тебе нужно только кивнуть — и довольно.
— Ладно,— ответил Мехмед-ага, и они тронулись в путь.
Вот идут они, идут, а Мехмед-ага то и дело оборачивается к ка­
раванбаши и говорит:
— Слушай, караванбаши, мы уходим и оставляем тут быка
и осла. Ведь их сожрут волки!
— Не говори ты больше о них, Мехмед-ага,— отвечает кара­
ванбаши.— Ну сожрут их, так сожрут. На что они теперь тебе?
Не думай больше о них.
Мехмед-ага поворчал еще немного, но тут они наконец по­
дошли к такси. Жандармы тотчас же стали по стойке «смирно».
250

Мехмед-ага кивнул им головой, они стали «вольно». Только он
собрался садиться в такси, как один из жандармов тут же наг­
нулся, Пахарь Мехмед-ага ступил ему на спину и вскочил в такси.
Уселся он на сиденье, а жандармы — сзади него, да так и тря­
сутся от страха, ведь Пахарь Мехмед-ага — большой человек.
А караванбаши стал объяснять, что ему надо делать:
— Так вот, Мехмед-ага, когда мы приедем туда, соберутся
все люди падишаха, будет толчея и суматоха, все станут поджи­
дать тебя, мол, прибывает зять падишаха. Останется вот такой
узкий проезд впереди, а позади и во всех окнах, дверях и на крышах
будет полно народу. Они станут кричать: «Добро пожаловать!»,
а ты, держа в руке свою фетровую шляпу, покиваешь туда-сюда,
поприветствуешь их. Мы сразу поднимемся наверх, к падишаху.
Если будут спрашивать, почему ты не разговариваешь и тому
подобное, я на это отвечу, мол, «он устал, господин, извините».
Словом, я буду говорить, а ты не вмешивайся.
— Ладно,— сказал Пахарь Мехмед-ага, но продолжал время
от времени спрашивать:
— Послушай, а вдруг и впрямь волки сожрут быка и осла?
Что тогда делать?
— Да не примешивай ты их сюда, Мехмед-ага! Какое тебе
до них дело? Чтоб ты лопнул со своими быком и ослом! Извини
за выражение. Не думай о них. Ты же станешь владельцем целого
состояния, женишься на дочери падишаха. Выбрось из головы
своих быка и осла.
Но Пахарь Мехмед-ага при каждом удобном случае бормотал:
«Что же теперь будет с быком и ослом?»
Прибыли они в Антеп. Смотрят: а там толчея, суматоха, весь
народ собрался — ждут приезда зятя падишаха. Ну что же, снял
тут наш Мехмед-ага свою фетровую шляпу и, пока они продвига­
лись к лестнице, принялся кивать то в одну, то в другую сторону.
Ладно. Стали они подниматься по лестнице к падишаху. Все спра­
шивают: «Почему он не разговаривает?» А караванбаши отвечает:
«Извините, господа, он устал. Поговорим завтра». А Мехмеду-аге
он наказал:
— Когда взойдем наверх, будь внимателен. Подойди к руке
падишаха. Когда он скажет: «Добро пожаловать», ты только кивни,
а я отвечу, словно я твой переводчик. Ты не суйся. Я буду вместо
тебя отвечать на вопросы, которые тебе зададут. Ни о чем не заботь­
ся, только головой кивай — и довольно.
Поднялись они по лестнице. А Мехмед-ага, надев новый кос­
тюм, стал очень ладным человеком. Падишах тотчас подал ему
руку: «Добро пожаловать!» Мехмед-ага пожал его руку и только
головой кивнул. Вошли они в комнату, в гостиную, сели, и караван­
баши — рядом. Падишах сказал, обращаясь к нему:
— Значит, это и есть тот уважаемый господин, которого ты
называешь Пахарь Мехмед-ага?
— Да, это Пахарь Мехмед-ага,— отвечал караванбаши.— По
милости Аллаха он станет вашим зятем.
251

— Дай бог.
Короче говоря, всякий раз, как падишах спрашивал то об
одном, то о другом, караванбаши тотчас давал ему ответ. А когда
падишах по каким-то делам выходил иногда из комнаты, Пахарь
Мехмед-ага снова и снова принимался спрашивать:
— Послушай, караванбаши, вот мы приехали сюда, а там
волки могут задрать быка и осла, что тогда делать?
— Ну хватит, замолчи, Мехмед-ага, не вспоминай о них тут!
Забудь о них навсегда! Ты что, не понимаешь, куда приехал? Ведь
это — дом падишаха. Он отдает за тебя свою дочь, так что по­
малкивай.
У Мехмеда-аги главная забота — бык и осел: «Что делать,
если их сожрут волки?» А о том, что ему предстоит жениться на
девушке, получить молодую жену, он даже и не думал.
Ну ладно, чтобы не терять даром времени, устроили одновремен­
но церемонию обручения и свадебные торжества. Караванбаши
стал шафером Пахаря Мехмеда-аги, женил его и старался всему
научить. Когда наступило время идти в брачные покои, кара­
ванбаши говорит ему:
— Мехмед-ага, будь внимателен, помни, что я тебе скажу.
Я могу помогать тебе не дальше дверей к новобрачной. Я все твои
дела устроил. Вот там ждет молодая, дочь падишаха. Ты получаешь
огромное состояние. Навсегда выбрось из головы быка и осла.
И Пахаря Мехмеда-агу увели в брачные покои. Смотрит наш
Мехмед-ага: молодая сидит в кресле, словно куколка, словно
глоток воды, и улыбается. Но Пахарь Мехмед-ага не задержал
на ней взгляда: как вошел в дверь, так сел в углу и все думает.
Молодая поглядывает на Мехмеда-агу, а он не двигается с места,
даже не поворачивается в ее сторону, не смотрит молодой в лицо.
Сидит он и думает: «Разорвут волки быка и осла!» И стал Пахарь
Мехмед-ага примериваться, как бы ему убежать: «Вот и двери
заперли, как же мне сбежать?» Молодая-то ждет, что Мехмед-ага
подойдет к ней, они поговорят, потом любовь между ними завя­
жется. Время идет, а Мехмед-ага все сидит на том же месте и шарит
глазами по комнате, внимательно разглядывает окна, думает: «Ин­
тересно, есть тут невысокое место? Спрыгнуть бы мне туда и убе­
жать».
Подошел он к одному окну, к другому — выпрыгнуть нельзя.
И двери заперты. А если бы и вышел он в дверь, то там его могли
увидеть, к примеру, падишах — не знаю, кто еще,— другие люди.
Выйти невозможно.
Стал Мехмед-ага думать, как бы незаметно выбраться из комна­
ты новобрачной. Обошел он еще раз комнату, видит: окна высокие,
а на них длинные тюлевые ажурные занавески. Другого пути
нет — сорвал он с окон четыре занавески, они были по два метра
длиной.
А молодая в это время смотрит на него и думает: «Что этот
человек делает, что у него на уме?» Но Мехмед-ага не обращает
на нее никакого внимания.
252

Сорвал он занавески, связал их одну с другой, открыл окно,
привязал один конец занавески к раме. Когда четыре занавески
были связаны, их длина оказалась метров пять-шесть. Другой
конец занавески Мехмед-ага привязал к своему ремню на поясе
и подумал: «Если спущусь и убегу отсюда, то, может быть, застану
быка и осла, пока их еще волки не сожрали, а здешний хлеб —
не про нас».
Вот — извините за грубость — подлец! Да ты оглянись, посмот­
ри на новобрачную! Она ведь ждет тебя, улыбается, в глазах так
и сияет любовь, надеется: дескать, может, он вернется.
Но Пахарь Мехмед-ага ни о молодой, ни о чем таком не думал.
Стал он спускаться из окна. Спустился немного, но донизу еще
оставалось вроде метра три-четыре. Тут он развязал узел занавески
на своем поясе и спрыгнул — бряк! Пролежал он на земле без
сознания целый час... Ну да ладно, очнулся Мехмед-ага, поднялся
с земли и пошел себе. Вышел он на дорогу, а костюм и все остальное
осталось на нем, да и сколько-то денег было в кармане. Поймал он
на дороге какую-то машину, вскочил в нее — и давай вперед! —
пустился в путь по направлению к Халебу.
— На полпути к Халебу, рядом с источником, есть поле, так
вот подбрось меня туда,— сказал Мехмед-ага водителю, дал ему
несколько курушей и поехал к себе домой.
Приезжает Мехмед-ага и видит: бык и осел разлеглись на
краю поля, прохлаждаются в воде у источника. Никакие волки,
стало быть, их не съели. Стал Мехмед-ага гладить быка и осла
по спинам, радуясь: «Ах вы, моя скотинка, вот и застал я вас
в живых, не успели вас сожрать волки».
И в мыслях у него нет, что сбежал и оставил дочь падишаха...
С тех пор как Мехмед-ага уехал, прошло несколько дней, и вот
теперь, погоняя быка и осла, Мехмед-ага вернулся с поля домой.
Его жена и дети были дома. Жена ему говорит:
— Муженек, где ты пропадал столько дней? Даже не показы­
вался домой. Где же ты был — не евши, не пивши? И что это на
тебе — вырядился с головы до ног?
— И не спрашивай, жена,— отвечал Мехмед-ага.— Что со мной
произошло!..
— А что? Расскажи.
— Послал я в подарок антепскому падишаху сорок невольниц,
прибывших ко мне из Халеба, так в ответ на это падишах отдал
за меня свою дочь. Караванбаши увез меня, и там мы с дочерью
падишаха поженились. Но когда я уезжал, то быка и осла оставил
на поле. И все мои мысли были о них. Вот обвенчались мы в Антепе, привели меня в брачные покои, но бык и осел у меня из головы
не выходят — ведь их могут разорвать волки! И вот, не разглядев
как следует молодую, я связал оконные занавески и вылез из окна,
а потом спрыгнул вниз. Так и убежал оттуда.
Тогда жена ему говорит:
— Ну и наделал ты дел! Такое подвернулось подходящее
место... Ел бы там, пил и нам послал бы денег немного, мы бы
253

тоже были сыты. Разве это плохо? Теперь уж лучше заткнись,
а завтра ступай на свое поле. Чтоб тебе лопнуть со своими быком
и ослом! Иди туда, паши, не останавливаясь. Эх, да какая с этого
прибыль?
Так все и пашет Пахарь Мехмед-ага свое поле. Не достиг он
цели своих желаний.
59. Ткачихи

То ли было, то ли не было. У Аллаха безумных рабов очень
много, но безумнее нас нет.
В прежние времена жил один пастух, который пас коров.
У него была жена, совсем глупая.
Однажды пошла жена пастуха к реке набрать воды. А там
лягушки квакали — квак-квак!
— Эй, ткачихи! — позвала женщина.— Сотките мне ткань.
Лягушки продолжали перекликаться: квак-квак!
— Вот и хорошо,— сказала женщина,— они согласны соткать
мне ткань.
Жена пастуха вернулась домой.
Наступил вечер. Пришел домой пастух, и жена его попросила:
— Эй, пастух! Ткачихи согласились соткать мне ткань. Купи
фламандской пряжи.
Пастух купил фламандской пряжи и отдал жене. Женщина
отнесла пряжу к реке и сказала:
— Ну, ткачихи, сотките мне ткань.
Она оставила там пряжу и ушла домой.
С той поры прошло немало времени. Жена пастуха говорит:
— Дай мне денег, я пойду заберу у ткачих свою ткань.
— Вот загоню коров, тогда и дам,— отвечал пастух.
Запер пастух коров, дал жене денег. Взяла она деньги и пошла
к реке.
— Я принесла деньги, пришла за своей тканью,— сказала
женщина.
Лягушки испугались голоса женщины и попрыгали в речку:
все звуки замерли. Женщина рассердилась. Она взяла палку и ста­
ла ею ковырять землю, приговаривая: «Ну, так я разорю ваши
жилища». Ковыряла, ковыряла она палкой и обнаружила кувшин
с золотом.
— А, значит, вы из моей ткани сшили себе платья, а мне
оставили деньги,— решила женщина.
В это время через мост проезжала арба, нагруженная горшка­
ми, кувшинами, кружками. Женщина закричала хозяину арбы:
— Я дам тебе золотые монеты, отвези то, что в арбе, ко мне
домой!
Горшечник обрадовался, погнал арбу с грузом к дому женщи­
ны. Жена пастуха отдала хозяину арбы золотые монеты, но одну
пригоршню оставила себе, чтобы показать пастуху. Горшечник
254

уехал. А женщина задумала разукрасить свой дом. Она перебила
все кружки и кувшины, разбросала черепки по всему дому и отала
ждать пастуха.
Вечером пришел домой пастух. Жена ему сказала:
— Входи и посмотри. Я превратила наш дом в рай.
После этого она показала пастуху припрятанную пригоршню
золота. Пастух изумился, стал расспрашивать и выведывать,
а когда узнал, откуда взялись золотые монеты и куда они девались,
воскликнул:
— Что же ты наделала! Ах, глупая баба!
Пастух как следует отлупил жену и выгнал из дому. С плачем
и стонами пошла бедная женщина к источнику, села там и сидит.
Тут к ней стал ластиться кот.
— А, паша Кис-Кис! — сказала женщина.— Тебя ко мне
прислал пастух? Никогда в жизни больше не пойду к нему в дом.
Он избил меня и выгнал из дому.
Спустя немного времени к женщине подошел верблюд. Женщи­
на увидела верблюда и говорит:
— Эй, человек, я не знаю твоего имени и звания, но, ладно,
пойду с тобой.
Ведя верблюда за повод, женщина вернулась домой. Когда пас­
тух обнаружил, что его жена вернулась с верблюдом, навьюченным
золотом, он не проронил ни слова, встретил жену ласково. И жена
тоже ему обрадовалась. Тут муж ей говорит:
— Давай сыграем с тобой в игру «ночь, когда сыплется лебле­
би, ночь, когда я стал новобрачным» К И женщина, поскольку была
наивна, согласилась. Они стали играть. Пастух усадил жену под
большой перевернутый котел и, повторяя «ночь, когда сыплется
леблеби, ночь, когда я стал новобрачным», бросил сверху котла
несколько горошин, а потом начал прятать повсюду золотые моне­
ты из вьюков верблюда. После того как пастух хорошенько спрятал
все золото в таких местах, где жена не смогла бы его отыскать,
он сказал: «Все, игра кончилась», поднял котел, и женщина вышла
из-под котла.
На следующий день на улицах стали кричать глашатаи:
— Пропал один из верблюдов падишаха. Верблюд нагружен
золотом. Не видал ли его кто-нибудь?
Жена пастуха тотчас же пошла и сказала:
— Я видала.
Пастуха схватили и повели в суд. А он, уходя, наказал жене:
— Смотри стереги дверь, не оставляй ее.
Пришли в суд. Пастуха спросили:
— Твоя жена говорит то-то и то-то... К вам забрел верблюд
падишаха, навьюченный золотом. Ты его видал?
— Да что ты, кадий-эфенди,— отвечал пастух,— моя жена
полоумная. Не обращайте внимания на ее болтовню.
Тогда кадий сказал:
— Позовите-ка сюда его жену, поглядим, послушаем ее.
Жандармы пошли за женщиной. Она им объяснила: «Пастух
255

велел мне стеречь дверь», взвалила дверь себе на спину и отпра­
вилась с ней в суд. Жандармы и кадий в суде, увидев такое, изу­
мились.
— Женщина,— спросили жену пастуха,— когда ты видела
верблюда?
— В «ночь, когда сыплется леблеби, в ночь, когда я стал
новобрачным»,— отвечала она.
Тут кадий закричал:
— А ну убирайтесь отсюда оба! — И прогнал пастуха и его
жену.
Так золотые монеты падишаха остались у пастуха.
Говорят, они все еще тратят денежки в свое удовольствие.
60. Умные братья и Дурак

Когда-то жили три брата. Один из них был дурак. Отец у них
умер, и парень-дурак аказал:
— Я расстаюсь с вами. Давайте поделим наследство.
— Ладно, брат, а что ты хочешь получить? — спросили его
братья.
После отца остался старый верблюд, вот его-то и попросил
парень-дурак. Взял он старого верблюда, пошел к ящерицам
и спросил:
— Купите мясо?
Ящерицы вертели головами. Дурак подумал, что ящерицы
согласны, зарезал верблюда, разрубил его на камнях на части
и положил каждую ногу на отдельный камень.
Следующим утром пришел Дурак туда снова и спросил ящериц:
— А где же деньги?
Они не издали ни звука, и он швырнул в них камнем. Там
было дерево, огромный тополь, и ящерицы убежали внутрь этого
тополя.
— Ну постойте,— пригрозил Дурак,— я принесу большой
топор, что остался от отца, и убью вас!
Принес он топор, ударил по тополю — тук! А дерево было дуп­
листое и от одного удара свалилось. Из дупла на землю кучей
вывалились монеты червонного золота. И Дурак подумал, что это
деньги за старого верблюда. Прибежал Дурак домой и сказал
братьям:
— Я продал старого верблюда. Там полно денег. Пойдем,
братья, возьмем их.
Братья подумали: «Что это может значить?» — и пошли с Ду­
раком. Увидев золотые, они изумились. Потом сложили золотые
монеты в мешок и пошли домой. Придя домой, братья хотели
поделить золотые на три части. Но Дурак сказал:
— Я пойду приведу кадия. Пусть он разделит деньги по спра­
ведливости.
Пошел Дурак и привел кадия.
256

— Мы нашли деньги, раздели их,— попросили кадия братья.
Кадий стал делить по справедливости: одну монету брал себе
и по одной давал трем братьям. После того как кадий окончил
дело, он взвалил свою долю на спину и собрался уходить. Тут Дурак
говорит кадию:
— Давай я понесу. Ты не сможешь спуститься по лестнице.
Кадий не хотел отдавать монеты и отказался: «Нет, я сам
понесу». Стал он спускаться по лестнице, упал и сломал себе
ногу. Тогда Дурак бросил кадия в колодец. А его умные братья
испугались, что все это плохо кончится, зарезали козу и бросили
ее поверх кадия. Но тут Дурак стал твердить:
— Пойду и всем расскажу, что я бросил кадия в колодец.
— Не смей, не делай этого,— уговаривали его братья, но
Дурак их не слушал.
Пошел он по дороге и каждому встречному в городе сообщал:
— Я зарезал кадия и кинул в яму.
Жители вышли на поиски кадия. Спросили они у Дурака:
— Куда ты его бросил?
— Вот сюда,— ответил Дурак и показал на колодец.
— Кто хочет спуститься в колодец? — спросили люди.
— Я спущусь,— предложил Дурак.
Спустился он в яму и стал снизу кричать людям наверху:
— Были у вашего кадия уши?
— Аллах, Аллах, да что с ним? — заговорили люди.
-- У вашего кадия было четыре ноги? А шерсть у него была
длиной с вершок? — продолжал спрашивать Дурак.
— Да этот парень помешанный,— сказали люди и оставили его,
собравшись уходить.
А Дурак все спрашивал из колодца:
— У него было два рога?
Тут умные братья сказали собравшимся:
— Братцы, вы же видите, что это дурак. Это же ясно по его
вопросам. Нельзя верить тому, что он болтает.
Те, кто искал кадия, плюнули на это дело и ушли. А умные
братья вытащили Дурака из колодца, и они все вместе пустились
в путь.
Пришли братья в одну деревню и нанялись пастухами. Стали
пасти коз. Однажды умные братья сказали Дураку:
— Попаси немного коз сам, а мы пойдем и принесем от хозяев
хлеба и другой еды.
Братья ушли в деревню, а Дурак надел бурку и стал пасти
коз. Пригнал он стадо под грушевое дерево и сказал козам:
— Я буду трясти, а вы подбирайте.
Влез Дурак на верхушку дерева, тряс, тряс груши, потом
слез на землю. Тем временем козы съели все груши. Только на
рогах у одной старой козы застряли две груши.
— Значит, вы съели все груши,— обратился Дурак к козам,—
и мне ничего не оставили...
Взял он те груши, что были на рогах у старой козы, одну
9

Турецкие сказки

257

сам съел, а другую отдал козе — поделился, стало быть... А осталь­
ных коз зарезал.
На козах бывают надеты бубенчики, так он эти бубенчики
нацепил на шею старой козы, с которой снял груши...
Спустя некоторое время вернулись братья — а ни одной козы
нет, все зарезаны. Братья совсем растерялись: «Что нам делать
с этим полоумным?» Ничего другого не оставалось — пришлось
бежать. Побросали они тех коз в яму и ушли оттуда. Но не успели
отойти, как их догнали хозяева животных.
— Где наши козы? -- кричали они.
Тут Дурак говорит:
— А мы их бросили в яму.
Хозяева стада схватили братьев за шиворот, посадили в хлев
и заперли дверь на замок. Ночью парень-дурак высадил дверь,
и братья вместе с ним убежали.
Шли они по дороге и остановились у какого-то дерева. Спустя
немного времени сюда же прибыл караван и сгрузил возле них
свои вьюки. Караванщики легли спать и заснули. А у предводи­
теля купцов был хромой мул. Дурак встал ночью, зарезал этого
мула, разделил мясо на куски, положил в котел и принялся варить.
Пока мул варился, он пошел, разбудил предводителя купцов
и сказал:
— Вставай, я сварил тебе мясо!
Купец поднялся, подошел к котлу и понял, что парень-дурак
зарезал хромого мула и варит его мясо. А Дурак говорит купцу:
— Будешь есть, так ешь, а не будешь, отрежу тебе голову.
— Пощади! — взмолился купец.— Я дам тебе суму золота,
только не заставляй меня есть это поганое мясо!
Взял парень-дурак у предводителя купцов суму золота и оста­
вил его. Пришел он к своим братьям, разбудил их, и они пошли
дальше.
Вот пришли братья в город, привели в порядок свою одежду —
теперь ведь у них были деньги — и остановились в гостях в одном
доме. Умные братья попросили Дурака:
— Брат, не ешь за столом много хлеба, а то стыдно. Как только
мы тебя толкнем, скажи: «Я сыт...» — и отодвинься.
Вот стали они есть. В это время пришла кошка, начала под
столом ластиться к Дураку, и хотя он еще ничегошеньки не съел,
но сказал: «Я сыт» — и отодвинулся от стола.
Ночью все легли спать. А парню-дураку не спится.
— Я проголодался,— говорит он братьям.— Зачем вы меня
толкали под столом? Я ничего не поел.
Братья ему отвечают:
— Пойди, там остался котел с едой. Возьми половник да ешь.
Дурак вышел, стал искать котел с едой и забрел в комнату к хо­
зяйке дома.
— Эй, сынок, зачем ты пришел сюда? — спросила женщина.
— Я проголодался, пришел поискать хлеба, чтобы поесть,—
отвечал парень.
258

— Да чтоб тебя ангел смерти сожрал! Ты что, вечером не
наелся?! — рассердилась хозяйка и прогнала его оттуда.
Дурак испугался, хотел убежать к братьям, но в темноте
свалился с лестницы и разбился насмерть.
И парень-дурак избавился, и его братья... И сказка кончилась.
И ты избавился, и я...
61. Заяц Безбородого
То ли было, то ли не было. Жил когда-то Безбородый 1. Однаж­
ды поймал он зайца и отнес в поле, где работал. Потом пошел
к жене и сказал:
— Сегодня ко мне в поле придет гость. Приготовь поесть.
Наступил полдень. Появился гость. Безбородый достал зайца
и приказал ему:
— Ступай скажи своей старшей сестре, чтобы она приготови­
ла еду и принесла сюда!
Безбородый отпустил зайца, и тот убежал прямиком в горы.
Вскоре женщина принесла еду, и гость подумал, что это заяц
ее известил. Очень заяц ему понравился.
— Продай мне этого зайца,— попросил гость Безбородого,
а тот ему ответил:
— У меня нет ни сына, ни слуги. Я посылаю зайца с разными
поручениями то туда, то сюда, и новости он мне приносит. Как
же я тебе его продам?
Ну ладно, немного поупрямившись, Безбородый наконец продал
зайца за большие деньги.
Человек, купивший зайца, отнес его, как и Безбородый, в поле,
а когда наступил полдень, приказал:
— Ступай скажи своей старшей сестре: пусть принесет поесть!
Выпустил он зайца, а тот сразу убежал в горы.
Ждал человек, ждал, видит: никто не идет. Тогда он пошел
домой и спросил:
— Жена, я послал к тебе зайца с поручением. Почему ты не
принесла мне еду?
— Ты что, спятил? Разве зайцев посылают с поручениями? —
удивилась жена.
Тут человек все понял. А женщина ему и говорит:
— Эх, муженек, ведь Безбородый над тобой посмеялся!
Человек очень рассердился и решил: «Пойду и задам трепку
этому Безбородому».
А Безбородый увидел, что человек спустился с холма и нап­
равляется к нему, и подумал: «Видно, его жена надоумила. Сыграю-ка я шутку с его женой».
Безбородый привязал на шею своей жене кишку с пекмезом,
взял свирель и научил жену:
— Сейчас, как только появится человек, я сделаю вид, что
сержусь на тебя за то, что ты медленно работаешь, повалю тебя
259

на землю и как будто зарежу. А потом заиграю на свирели: «Ту-руру, ту-ру-ру! Встань, жена, встань, жена!» Тогда ты пошевелись
и вставай.
Вскоре подошел тот человек. Не успел он вымолвить слово,
как Безбородый сделал вид, что обозлился на жену, и закричал:
«Медленно работаешь!» Потом он повалил ее на землю и притво­
рился, что зарезал. А после этого заиграл на свирели: «Ту-ру-ру,
ту-ру-ру! Встань, жена, встань, жена!» Женщина зашевелилась
и встала.
— Послушай,— сказал человек,— как у тебя все получилось
ловко! Продай мне эту свирель.
А Безбородый стал упрямиться и объяснять:
— Я, когда хочу, убиваю жену, а потом этой свирелью ее ожив­
ляю. Нет, не продам...
Но в конце концов Безбородый продал человеку свирель за
большую цену.
Вернулся человек домой, набросился на жену со словами:
«Медленно работаешь!..» Потом повалил ее и зарезал. Стал он
играть на свирели, а жена не поднимается. «Ах ты! — подумал
человек.— Опять Безбородый обманул меня. Ну на этот раз я сбро­
шу его в море».
Пришел человек к Безбородому домой, схватил его, связал
и запихнул в мешок. Потом человек отнес мешок на берег моря
и решил: «Прежде чем я кину его в море, отлуплю его». Человек
пошел срезать дубинку, а Безбородый в это время стал кричать:
— Не возьму, не возьму!
Мимо проходил какой-то пастух. Подошел он к мешку и
спросил:
— О чем ты говоришь?
А Безбородый отвечал:
— Сейчас сюда придет человек. Он очень хочет выдать за меня
свою дочь. Но я не желаю на ней жениться.
— Давай я женюсь,— предложил пастух и залез в мешок
вместо Безбородого. Тот завязал мешок и направился к стаду.
В это время человек срезал дубинку, вернулся к мешку и стал
колотить его дубинкой.
Вот он бьет, а пастух из мешка кричит: «Беру, беру!»
Когда наконец в мешке перестали и кричать и дышать, человек
поднял мешок и сбросил его в море.
После этого человек направился к себе в деревню. Вернулся
он и видит: Безбородый идет по деревне со стадом.
— Ой, да как же это получилось? — спросил человек Безбо­
родого, а тот ответил:
— А что такого? Когда ты бросил меня в море, я произнес:
«Сорок!» — и мне тут же выдали сорок голов скота. В море полно
скота.
Услыхав эту новость, человек тут же стал умолять Безбо­
родого:
— Ах, пожалуйста, кинь и меня туда!
260

Безбородый посадил человека в мешок, завязал, отнес мешок
на берег моря и сбросил в море.
Все добро-имущество этого человека досталось Безбородому.
Так Безбородый достиг цели своих желаний.
62. «Безбородый, сколько ножек?»
Жил когда-то Безбородый. Однажды пошел он на базар, купил
там четыре бараньи ножки, принес домой и отдал жене. Она помы­
ла ножки, поставила на очаг и сварила.
Потом женщина проголодалась, взяла одну ножку и съела.
Оставила она кастрюлю на очаге и пошла к соседке.
Вскоре вернулся домой Безбородый. Открыл он кастрюлю,
смотрит: пача готово, но в кастрюле только три ножки.
Вечером пришла от соседки жена. Безбородый спросил ее:
— Пача готово?
— Готово.
— А ножек сколько?
— Три.
— Послушай, жена, я ведь купил четыре ножки, их и должно
быть четыре. Что ты говоришь?
— Три,— снова повторила женщина.
От злости Безбородый брякнулся на землю и сделал вид, что
умер.
Он обязательно должен был заставить жену сказать: «Четыре
ножки». Он был еще упрямее своей жены.
И вот позвали имама: мол, Безбородый умер. Положили Без­
бородого на ложе для обмывания покойников, стали обмывать.
Спустя немного времени Безбородый поднял голову с покойницко­
го ложа и спросил жену:
— Сколько ножек, жена?
— Три,— отвечала женщина.
Безбородого обмыли, положили в гроб, собрались нести на
кладбище. Тут Безбородый говорит:
— Послушайте, когда будете меня хоронить, оставьте в могиле
отверстие, и пусть жена приносит мне еду.
Люди взяли гроб, понесли на кладбище, а жена Безбородого
уселась и вслед им стала, соблюдая траур, оплакивать Безбо­
родого:
— Ах, Безбородый, Безбородый,
Сшила я ему одежду слишком короткую,
Безбородый умер, так и не надев ее,
Ах, Безбородый!
А Безбородый поднял голову из гроба и спросил:
— Жена, сколько ножек?
— Три.
Снова гроб понесли по дороге, а жена продолжала причитать:
261

— Аршин долог, ткань коротка,
Безбородый умер, но без савана —
Дырявый кувшин не держит воду,
Безбородый умер без омовения.
Ах, Безбородый!
Тут Безбородый опять поднял голову из гроба и спросил:
— Жена, сколько ножек?
— Три,— вновь ответила женщина.
И Безбородый вновь улегся в гроб.
Прибыли с гробом Безбородого на кладбище, похоронили Без­
бородого, но с одной стороны могилы оставили не засыпанное
землей отверстие. Жена Безбородого стала утром и вечером прино­
сить немного еды и класть через отверстие в могилу. И всякий
раз она звала: «Эй, Безбородый!» А тот высовывал в отверстие
голову и спрашивал: «Жена, сколько ножек?» Когда женщина
опять отвечала: «Три», Безбородый снова скрывался в могиле.
Однажды мимо кладбища проходил караван. С караваном
ехала жена губернатора Халеба 1. Внезапно стемнело, наступила
ночь, поэтому каравану пришлось сгрузить вьюки прямо у клад­
бища. А госпожа была беременна. В эту же ночь она здесь и родила.
Место, где остановились женщина и ее люди, было как раз
возле могилы Безбородого. Ночью он вылез из могилы, положил
в могилу ребенка, а сам улегся рядом с женщиной вместо мла­
денца...
Когда наступило утро, женщина и все те, кто ее окружал,
увидев такое чудо, изумились, стали говорить: «О боже, неужели
бывает такой огромный ребенок?», а потом решили: «Во имя
Аллаха, никому не покажем его...» — и запеленали, закутали его.
Как выглядит ребенок, знали только госпожа и ее ближайшие
служанки...
Вот жена губернатора и огромный младенец прибыли в Халеб.
Все прознали о том, что у халебского паши родился очень крупный
ребенок, но никому не удавалось его увидеть. Ребенка не показы­
вали: мол, как бы его не сглазили. А этот огромный младенец
еще и разговаривать начал очень скоро. Захочется ему сливок,
он говорит:
— Мама, слипки.
Оставим их в Халебе и вернемся на родину Безбородого.
На следующий день после того, как караван заночевал у кладби­
ща, жена Безбородого опять принесла ему еду:
— Эй, Безбородый! — позвала она.
Вдруг слышит: из глубины могилы доносится детский плач.
Тотчас же женщина просунула руку в отверстие — и что же
обнаружила? Ребенка с пуповиной, всего в крови. «Ах ты, Безбо­
родый, чтоб тебе ослепнуть! Загубил, видно, чью-то душу»,—
подумала женщина, взяла ребенка, завернула в свой передник
и унесла домой. Стала она давать ребенку молоко, выхаживать его
и всех встречных спрашивала:
262

— Кто здесь проходил?
А в это время, хотя и старались сохранить тайну, по стране
разнеслась новость, что у халебского паши родился огромный
младенец, когда тут останавливался караван. Женщине сказали:
— Здесь проезжала жена халебского паши. Они останавли­
вались на одну ночь, тут она и родила.
А с тех пор уже прошел месяц-полтора. Женщина собралась,
взяла с собой ребенка и поехала в Халеб. Там она стала всех спра­
шивать-расспрашивать:
— Правда ли, что жена халебского паши родила ребенка?
Ей отвечали:
— Да, но его никому не показывают, говорят, он очень огром­
ный, прямо парнище, и боятся, как бы его не сглазили.
С того дня, как жена губернатора родила, прошло сорок дней,
и по этому случаю устраивали баню. Жена Безбородого услы­
шала об этом. «Пойду-ка и я в баню»,— решила она. Женщина
взяла ребенка и отправилась в баню. А ребенок у нее на руках —
чистенький, хорошо одетый, красивый. В раздевальне все, кто
выходил из бани — приглашенные и служанки,— ласкали ребенка,
всем он нравился. Служанки рассказали о нем и жене губернатора.
Госпоже стало любопытно. Она вышла посмотреть на ребенка и,
как только его увидела, сразу почувствовала к нему любовь:
стала его ласкать, целовать. Тогда жена Безбородого сказала:
— Госпожа, позволь и мне взглянуть на твоего ребенка, полю­
боваться им.
Госпожа приказала своим служанкам, и они принесли ее ре­
бенка: огромный, невиданный по величине сверток... Жена Безбо­
родого открыла лицо ребенку и увидела, что это ее муж.
— Тьфу, бесстыжий...— сказала она. Потом повернулась
к жене губернатора и объявила:
— Госпожа, вот твой ребенок. А это — мой муж.
Рассказала жена Безбородого всю историю с начала до конца,
и после этого все служанки, которые до сих пор ухаживали за этим
огромным младенцем, ласкали и носили его, взяли свой передники,
скатали их и стали колошматить Безбородого. Еле Безбородый
спас свою жизнь и убежал.
Супруга губернатора очень полюбила жену Безбородого и взяла
ее к себе.
А Безбородый ушелнеизвестно куда. Вот из-за какого-то
пача — блюда из бараньих ножек — он причинил всем столько
забот: и своей жене, и другим, за это и был наказан.
63. Уселек
То ли было, то ли не было. В одной деревне жила бедная жен­
щина. У нее был сын по имени Уселек. Парень ходил в школу.
Каждый четверг ходжа требовал от учеников пятничное подно­
шение. Но ведь в доме Уселека ничего не было, и он не приносил
ходже пятничный подарок.
263

Однажды мать Уселека сказала:
— Сынок, отнеси сегодня и ты кое-что, не отставать же нам
от других.
Она зарезала единственную курицу, сварила ее, приготовила
еще пилав и вручила все это сыну. А Уселек, который и сухим
хлебом-то не наедался досыта, уселся на краю дороги и быстро
съел и курицу и пилав. Пришел он в школу в слезах.
— Что с тобой, сынок? — спросил его ходжа.
— Дяденька ходжа, я нес тебе вареную курицу и пилав,
а с кучи золы вспорхнул петух, и^моя курица помчалась вслед
за ним. Когда они удирали, я позвал: «Цып-цып-цып!» — и стал
сыпать пилав, но так и не сумел ее поймать.
Ходжа понял хитрость мальчика и, опасаясь, как бы тот не
съел мед и сливки, которые принесли другие, богатые дети, сказал:
— Сынок, не стоит думать о том, что улетело и убежало,— был
бы ты здоров! Но только смотри не ешь того, что в этих горшках,
здесь все отравлено, сразу же умрешь.
Когда ходжа ушел на урок в соседнюю комнату, Уселек достал
бритву ходжи, лежавшую у него под кроватью, отправился на
базар, обменял бритву на белый хлеб и вернулся. Съел он всю
еду, что была у ходжи: и сладкое и соленое. А когда наелся, с пла­
чем пошел к ходже.
— Ну что еще с тобой случилось, сынок?!
— Дяденька ходжа, я взял твою бритву в нужник, хотел обре­
зать себе ногти и уронил ее в яму. «Как же мне теперь глядеть
в глаза ходже?» — подумал я и съел все, что ты назвал отравлен­
ным, но не умер. У-у-у, у-у-у! — заныл он.
Ходжа очень разозлился, но ничего не мог сказать, только
вытаращил глаза и стал качать головой...
А Уселек испугался и, не видя другого выхода, решил убежать
из деревни.
Шел он по дороге и присел отдохнуть. В это время в облаке
пыли показались путники с мулами.
— Дяденьки, я пойду с вами,— попросился Уселек и тотчас
же присоединился к ним.
Шли они, шли и подошли к какой-то деревне. Сгрузили свои
вьюки на лугу, что был напротив деревни, и сказали Уселеку:
— Пойди в деревню, попроси немного хлеба для нас.
Уселек отправился в деревню. От одного дома тянуло запахом
масла, он туда и пошел. Потихоньку влез на крышу. А в том доме
испекли слоеный пирог и положили на крышу, чтобы остыл. Уселек
тут же набил свою торбу пирогом. На краю крыши лежала собака.
Вдруг в доме открылась дверь, и кто-то вышел. Тогда Уселек кинул
собаке кусок пирога, она его схватила, а Уселек закричал:
— Пошла, пошла, чтоб тебе ослепнуть! Пока я лез на крышу,
чтобы спасти пирог, она его весь прикончила!
Огорченные муж и жена стали прогонять собаку. Уселек
тотчас убежал и вернулся к своим спутникам. Все с удовольствием
съели пирог и отправились в путь.
264

Пришли они в другую деревню и снова послали Уселека за
хлебом. Уселек опять отправился к дому, из которого тянуло
прекрасным запахом масла. Он вошел во двор, поднялся по лестни­
це дома, потихоньку приблизился к двери комнаты и прислушался.
Какой-то человек говорил жене:
— Эй, жена, для кого это ты опять готовишь пирог?
— Да вот, приходил один нищий, так он прямо умолял: «Ради
жизни вашего ребенка, дайте мне немного пирога». Вот я ему
и делаю,— отвечала женщина.
В это мгновение Уселек как закричит снаружи:
— Эй, матушка, еще не готово?!
А женщина стряпала пирог для своего любовника, который
прятался в соседней комнате. Когда ее муж вышел в другую комна­
ту, женщина стала выпроваживать Уселека и делать ему знаки:
«Пошел вон!» А Уселек подумал, что она хочет сказать: «Поди
в ту комнату и подожди там». Когда женщина вышла вслед за му­
жем, Уселек зашел в соседнюю комнату. Прятавшийся там любов­
ник сначала испугался, а потом понял, что это кто-то чужой. Они
оба забились в угол и притаились.
Женщина решила, что Уселек ушел, принесла поднос с пирогом
в комнату, где они сидели, и сказала любовнику:
— Поешь и уходи.
Потом она вернулась к мужу с другим подносом, и они тоже
стали есть пирог.
Уселек тотчас же принялся за пирог, сунул в рот огромный
кусок и, еще не проглотив, постарался, чтобы руки тоже не оста­
лись без дела: начал набивать пирогом свою торбу. Сидевший
вместе с ним человек шепотом сказал:
— Эй, послушай, что ты делаешь? Пирог принесли мне, а ты
все себе забираешь.
А Уселек ему громко:
— Ну и что такого? И ты ешь, и я поем.
— Говори тихо. Услышат ведь,— зашептал человек, а Уселек
опять в полный голос:
— Да ешь ты! И я буду есть!
Человек очень рассердился на Уселека и отвесил ему оплеуху.
А Уселек недолго думая схватил опустевший поднос и обрушил
его человеку на голову. Под шум и грохот тот убежал. Но и Уселек,
как надел на шею свою торбу, так перевел дух, только очутив­
шись со своими спутниками.
Съели они пирог. А через некоторое время Уселек с ними
расстался.
После этого пришел Уселек в другую деревню. У деревни
он встретил двух детей, просивших милостыню.
— Дети,— сказал Уселек,— и вы бедны, и я беден. Если вы сде­
лаете, как я скажу, мы быстро разбогатеем. Я притворюсь вашим
отцом, вы говорите мне: «Папа»... Потом я затею драку и сделаю
вид, будто умер, ничем не выдам, что жив. А вы станете плакать
и кричать тому человеку, с которым я подерусь: «Ты убил нашего
265

отца! Мы тебя засадим за решетку!» Если он будет обещать вам
деньги, чтобы вы не сообщили жандармам, потребуйте триста лир.
Вошли трое попрошаек в деревню, собрали немного еды. Потом
они явились в дом какого-то богача, и Уселек разозлил этого чело­
века. Он влепил Уселеку затрещину, а тот упал и притворился
мертвым. Дети начали плакать, и один из них побежал со слова­
ми: «Пойду сообщу жандармам...» Тут человек стал упрашивать,
умолять детей не ходить в полицейский участок и уговорил, дав
им триста лир.
Кое-как обмыли тело Уселека, завернули в саван и собрались
уносить. Когда поднимали гроб на плечи, увидели, что мимо идет
какой-то ходжа с узелком в руках — в платке у ходжи были завя­
заны абрикосы. Крестьяне попросили:
— Ходжа, здесь тело одного чужака. Соверши погребальный
обряд, а то наш ходжа болен.
Проходивший мимо ходжа согласился.
Тело поставили на погребальный камень *. Узелок, в котором
были завязаны абрикосы, ходжа положил в головах у покойника.
Как только все приступили к намазу, Уселек приоткрыл краешек
савана, высунул руку, достал абрикосы, съел их, а косточки поло­
жил в платок.
Когда крестьяне понесли Уселека к могиле, ходжа заглянул
в узелок — и что же увидел? В платке вместо абрикосов куча
косточек! «Ну и ну,— подумал ходжа,— видно, ты не покойник,
а просто такая же свинья, как мой Уселек!» И ушел в ярости.
Оказывается, это был тот самый ходжа из деревни Уселека.
64. Плутовка Салиха
Жила некогда очень хитрая женщина по имени Салиха. Ее
называли плутовка Салиха. Она обучала жену одного паши. А эта
женщина любила какого-то водоноса. Плутовка Салиха прослыша­
ла об этом.
Однажды Салиха снова отправилась в тот дом давать урок.
В саду у паши гуляли сорок гусей. Они кричали: «Га-га-га!»
А жена паши была глуповата. Плутовка Салиха ей говорит:
— Как только ты выносишь это гоготанье?
— А что мне делать, Салиха-ханым?
— Дай их мне, я их обучу.
— А разве гуси могут чему-то научиться?
— Конечно, могут. Вот увидишь, я их обучу.
— Ладно, забирай.
Плутовка Салиха стала каждый день резать и есть по одно­
му гусю.
Прошло сорок дней. Жена паши спросила:
— А что поделывают гуси?
— Прекрасно учатся. Отошли служанок из комнаты, я рас­
скажу.
266

Женщина отослала служанок, и, когда в комнате никого не
осталось, Салиха сказала ей:
— Гуси хорошо учатся, но кое-что выбалтывают. Никак не могу
их отучить от этого. Каждый день повторяют: «Всем ясно без
вопроса — хозяйка любит водоноса».
— Ах... Что же это такое? Послушай, Салиха-ханым, не
приводи сюда больше этих гусей. Зарежь их и съешь.
С тех пор прошло некоторое время. «Что бы мне еще такое
сделать?» — думала Салиха.
Напротив ее дома находилось греческое кладбище. Однажды
там похоронили ребенка пяти-шести месяцев в одежде.
Салиха встала ночью, пошла на кладбище и выкопала этого
ребенка из могилы.
Наступило утро. Салиха взяла ребенка на руки и пошла в
большой магазин. Там она велела снять с полок несколько штук
материи.
— Супруга такого-то паши заказала,— объяснила Салиха
и стала выбирать материю, а потом сказала: — Пойду отнесу
госпоже, покажу ей. Пусть она купит, что понравится. Ребенок
пускай тут полежит, я сейчас вернусь.
Вышла Салиха из магазина и через полчаса вернулась.
— Госпоже понравилась вот эта и эта материя,— показала
Салиха, а потом повернулась и спрашивает: — А ребенок не про­
сыпался?
— Нет, не просыпался,— ответили ей.
Салиха открыла ребенку лицо и принялась кричать:
— Ах, горе! Ах, беда! Вы убили ребенка! Что я теперь скажу
паше?
— Смилуйся, госпожа, не кричи! Мы не притрагивались к ре­
бенку,— взмолился хозяин магазина, но женщина продолжала
вопить все громче.
Тогда торговец взял из кассы все, что там было, и высыпал
в подол Салихе.
— Пожалей нас, не поднимай шума! Не навлекай на нашу
голову беду. Придумай что-нибудь,— попросил хозяин.
Салиха забрала деньги и ушла из магазина. На эти деньги она
оделась, нарядилась и отправилась в дальние страны.
В той стране, куда Салиха прибыла, гуляла она однажды
и возле одного дома увидела взволнованных людей, у всех на
глазах были слезы.
— Что случилось? — спросила Салиха у этих людей.
— Умерла хозяйка дома,— ответили ей.
— Ах, горе! Ах, беда! Это же была моя сестра! — закачалась
из стороны в сторону Салиха и принялась рвать на себе волосы.
Ее позвали наверх, в дом. Вечером пришел домой хозяин.
Когда он спросил: «Что нового?», ему ответили:
— Явилась какая-то женщина, говорит, что она будто бы
сестра покойной госпожи. Сейчас она наверху, оплакивает свою
сестру.
267

Хозяин дома изумился:
— Мы с женой прожили пятнадцать лет, и никогда она мне
не говорила, что у нее есть сестра. Кто же это такая?
Хозяин пошел и стал расспрашивать женщину, а та ему отве­
чает:
— Моя сестра умерла. Как же мне не оплакивать ее?
И Салиха снова стала качаться из стороны в сторону, биться,
стенать. Так продолжалось три дня и три ночи. Все обитатели
дома были на ногах. И человек в конце концов доверил тому, что
говорила женщина.
Через три дня после своего появления в этом доме Салиха
встала ночью, спустилась вниз и нашла кувшин с медом. Потом
она разделась, обмазала все тело медом и вывалялась в куриных
перьях, которые были кучей навалены в углу. Перья облепили
все тело Салихи. Затем она взяла в руки по бубенчику и поднялась
прямиком в комнату бея, хозяина. Она вошла в дверь, позвякивая,
подошла к бею и сказала одуревшему со сна человеку:
— Я — Азраил \ пришел отнять у тебя душу.
— Пощади,— стал умолять хозяин,— не отнимай у меня душу!
— Не отниму, если женишься на сестре своей покойной жены.
Утром Салиха опять принялась плакать в своей постели.
На следующую ночь она вновь взяла бубенчики и в том же
обличье явилась к хозяину дома:
— Ну, женишься ты на сестре своей жены или мне придется
отнять у тебя душу?
Так продолжалось три ночи. В конце концов хозяин дома
пошел и сделал Салихе предложение. Но та поначалу вспылила:
— Ах ты бессовестный! Как ты можешь говорить мне о же­
нитьбе? Как я могу лечь в постель моей сестры?
Человек стал ее умолять, упрашивать. Наконец ему удалось
ее успокоить и добиться ее согласия.
Они заключили брачный договор и поженились.
Проходят дни, проходят месяцы...
Однажды Салиха встала утром, оделась, нарядилась и подошла
к зеркалу.
— Тьфу тебе в лицо, плутовка Салиха! — стала она говорить.—
Ты обманула жену паши и, пользуясь тем, что она любит водоно­
са, съела ее гусей... Тьфу- тебе в лицо, Салиха! Ты выкопала из
могилы мертвого ребенка, напугала торговца, сказав: «Вы убили
его», выманила у него деньги и приоделась, приукрасилась. Поки­
нув свою страну, прибыла сюда. Вошла в совершенно незнакомый
дом под предлогом, что это дом твоей сестры. Вымазалась медом,
вывалялась в перьях, в виде Азраила явилась к бедному хозяину
и обманула его. Тьфу тебе в лицо, Салиха!.. И стала наконец хозяй­
кой огромного дома, поселилась тут. Бесстыжая, бессовестная,
тьфу тебе в рожу!
Тут Салиха вдруг обернулась и увидела, что у нее за спиной
стоит свекровь, стоит, бедняжка, перепуганная, открыв от изумле­
ния рот, и смотрит на нее.
268

— Ах, матушка! — воскликнула Салиха.— Высунь-ка язык,
я его поцелую.
И вот каким-то образом Салихе удалось откусить свекрови
язык, а потом она стала колотить ее головой об стенку так, что
та потеряла сознание. Тут Салиха выбежала в прихожую и приня­
лась кричать:
— На помощь, скорее! Что-то случилось с моей любимой
свекровью. Видно, ее разбил паралич.
Весть об этом дошла до сына женщины, он пришел и, увидев
мать всю в синяках и ссадинах, поразился.
— Матушка, что с тобой? Что произошло?
Но бедная женщина только издавала непонятные звуки и по­
казывала рукой то на стены, то на невестку.
Тотчас же привели доктора. Но доктор не понимал того, что
хотела сказать женщина. Она продолжала показывать то на стены,
то на Салиху.
Тут Салиха и говорит:
— Да что же здесь непонятного? Она хочет сделать завеща­
ние: мол, все мое добро, все имущество пусть останется моей
невестке.
Потом Салиха, улучив момент, так, чтобы никто не видел,
сделала доктору знак: «Дай яду, убей свекровь, и я заплачу тебе
много денег!»
Ну, доктор дал женщине яду и убил ее.
Ладно. Горе тут, траур, устроили похороны... Спустя несколько
дней снова приходит доктор и говорит Салихе:
— Мне нужны деньги, которые ты обещала.
— Какие деньги?
— Как же, разве ты не делала мне знак: «Дай яду, убей мою
свекровь»?
— Эй, на помощь! Этот человек убил мою свекровь! Да ты что?
Разве я делала тебе знак убить? Я заметила, что у тебя штаны рас­
поролись по шву, и, чтобы не конфузить тебя словами, хотела пока­
зать, мол, дам тебе денег починить штаны или купить новые.
И вот схватили доктора за шиворот и посадили в тюрьму.
Так плутовка Салиха завладела всем добром-имуществом. Ста­
ла она жить как жена бея, образумилась и больше уже не зани­
малась плутнями.
65. Баня по-богатому
Жила одна женщина, прачка, и как-то раз дочь сказала ей:
— Матушка, я пойду в баню.
Собралась девушка, отправилась в баню, села там у крана, но не
успела вылить на себя и двух шаек воды, как подошла к ней бан­
щица и попросила:
— Доченька, уйди отсюда. Пришла супруга падишаха, она тут
сядет.
269

Девушка встала, пересела к другому крану. Но снова пришла
банщица и сказала:
— Дочка, уйди отсюда, тут сядет супруга такого-то бея.
Короче говоря, девушка сменила четыре или пять мест. Из
каждого крана набирала понемногу воды и кое-как смогла по­
мыться. Вышла она из бани, слезы — в два ручья. С плачем вер­
нулась девушка домой. Мать ее спросила:
— Что ты плачешь, доченька?
— Матушка,— отвечала бедная девушка,— я хочу во что бы то
ни стало побывать в бане по-богатому. А после этого — хоть уме­
реть, не жалко.
На следующее утро прачка пошла в один дом стирать белье.
Вот стирает она и все плачет.
— Что случилось, Фатьма-кадын? О чем ты так горюешь? —
спрашивает ее хозяйка.
— Вчера моя дочка ходила в баню и не могла как следует по­
мыться: с девочкой плохо обошлись. Плачет со вчерашнего вече­
ра: хочу, говорит, во что бы то ни стало побывать в бане по-бога­
тому. Вот о чем я все думаю и горюю,— отвечает женщина.
— Ах, Фатьма-кадын, что может быть легче этого? Я все при­
готовлю, вы с дочкой сядете в экипаж, поедете в лучшую баню и
помоетесь.
Хозяйка тотчас приготовила расшитый золотом узелок, поло­
жила в него золотую шайку и золотой гребень. На прачку надели
красивое платье, для девушки тоже дали подходящий наряд. При­
готовили и экипаж. Прачка уселась в него и поехала домой. Там
девушка тоже переоделась, нарядилась, сели мать с дочерью в эки­
паж и отправились в баню. У дверей бани их встретили банщицы,
взяли под руки, открыли самое красивое отделение.
А в старых банях в отделениях для важных посетителей было
по два дивана, один напротив другого. И вот на диван напротив
девушки села какая-то госпожа. Девушка тотчас свела с ней друж­
бу, они стали разговаривать, спрашивать друг друга о здоровье,
самочувствии. Потом вошли в баню и прекрасно там помылись.
Когда они закончили мыться, девушка заказала чай и кофе. Тут
Фатьма-кадын сообразила, что хозяйка богатого дома забыла дать
им денег на расходы в бане, в карманах у них не было и десяти
пара. Бедная женщина в испуге думала: «Что еще учинит эта
девчонка, когда придет время уходить из бани?» Но когда настала
пора расплачиваться за баню, госпожа, что пришла позднее, достала
из кармана золотой и подала его хозяину бани, не позволив пла­
тить девушке с матерью. Тогда девушка сказала госпоже:
— В таком случае давайте сегодня вечером поужинаем у нас
дома.
И госпожа приняла приглашение. Девушка-то, конечно, думала:
«Приглашу-ка я ее просто так, из вежливости. Наверное, не согла­
сится...»
Тут Фатьма-кадын совсем затряслась от страха: «Что же теперь
нам делать?»
270

Вышли они из бани, сели в экипаж, который ожидал их у две­
рей. Кучер спросил девушку:
— Куда поедем, госпожа?
— Где я скажу «стой», там и остановишься,— отвечала де­
вушка.
Вот экипаж ехал, ехал... И тут вдруг девушка увидела впереди
большой дом, возле дверей которого слуги разожгли мангал.
«Стой!» — сказала девушка кучеру. Они вышли из экипажа, и де­
вушка тихонько приказала кучеру:
— Завтра приедешь и заберешь нас отсюда.
Вошли они в дом и видят: он большой и богатый, слуги, неволь­
ницы — целыми толпами, но все как будто в трауре. Оказалось, что
хозяйка этого дома умерла и сегодня как раз исполнился сороковой
день. Невольницы, родня хозяина и все прочие подумали, что прие­
хала новая хозяйка. Девушка с матерью пригласили госпожу, с ко­
торой они познакомились в бане, в комнату. Потом девушка вышла
и сказала невольницам:
— Сегодня вечером у нас гостья, приготовьте стол. Когда прие­
дет хозяин, сообщите мне.
Невольницы тотчас же приготовили великолепный стол. Три
женщины уселись и стали есть разные яства.
Вдруг появилась невольница и говорит девушке:
— Пришел хозяин.
Тотчас девушка, накрыв голову молитвенным платком, пошла
к хозяину и подробно рассказала ему, что с ней приключилось:
про то, что она — дочь прачки Фатьмы-кадын, про то, как они
с матерью пошли в баню и у них не оказалось денег, а госпожа,
с которой они познакомились в бане, заплатила за них и в благодар­
ность за это они пригласили ее поужинать. Все это девушка рас­
сказала и добавила:
— Я увидела, что двери вашего дома открыты, и вошла в него,
словно в свой дом. Приютите нас на эту ночь, не дайте оконфу­
зиться.
Хозяин дома был молодой. Окинул он девушку взглядом с го­
ловы до ног, а она только что вышла из бани и поэтому была еще
красивее, чем обычно. И он, понятное дело, был человеком с добрым
сердцем. Вот он и сказал девушке:
— Выходи за меня замуж и будь настоящей хозяйкой дома.
Как тут девушке не согласиться? Тотчас же хозяин велел по­
звать имама, и они совершили бракосочетание.
В это время прачка Фатьма-кадын, ни о чем не зная, сидела
вся в холодном поту и думала: «Что вытворяет девчонка. Как мы
выйдем из этого положения?»
Ну ладно. Приходит время ложиться спать, все расходятся по
своим комнатам. А девушка, оставив мать одну в ее комнате, вышла
и отправилась к своему мужу.
У Фатьмы-кадын до самого утра сна ни в одном глазу, а утром
девушка рассказала матери о случившемся. Бедная женщина была
поражена всем этим, но наконец-то вздохнула свободно.
271

Вскоре прибыл экипаж, отвез гостью домой и возвратился.
Хозяин дома был очень богат, и девушка ему очень понравилась,
он ее полюбил. И вот в благодарность за доброту той госпожи,
которая дала Фатьме-кадын и ее дочери экипаж и все необходимое
для бани, он положил поверх узелка с банными принадлежностями
алмазную брошку в подарок той госпоже. Фатьма-кадын села в эки­
паж и отвезла ей узелок и подарок. Та госпожа и говорит:
— Ах, Фатьма-кадын, я ведь вчера забыла дать тебе денег!
Я очень сокрушалась об этом.
— Ничего, моя милая госпожа, на нашу долю выпало счастье,—
ответила Фатьма-кадын и рассказала обо всем, что с ними приклю­
чилось.
Они достигли цели своих желаний, а мы залезем на кровати.
66. Хассес-паша
Некогда в Стамбуле жил один человек. У него была дочь. Ког­
да девушке исполнилось четырнадцать-пятнадцать лет, ее родите­
ли умерли, и она осталась в летнем доме на берегу моря, где они
жили, совершенно одна.
Как-то раз девушка нарядилась, приукрасилась и пошла на
базар. Ходила она там, ходила и наконец зашла в лавку одного
молодого купца. Купила она ткани столько, сколько мог унести
носильщик. Нужно было платить. Девушка взялась за сумку, а та
никак не открывается.
— Извините,— сказала девушка,— я забыла ключ дома. Если
хотите, я оставлю у вас сумку.
— Конечно, госпожа,— ответил хозяин лавки,— не стоит бес­
покоиться. Позвольте узнать ваше имя.
— Аддемекяре,— назвалась девушка, оставила свою сумку
и ушла, забрав материю.
Купец ждал девушку день, ждал два... Наконец его терпение
кончилось, он взломал замок у сумки и увидел, что она набита
камнями. «Ну, девушка, за тобой должок...» — подумал купец. Де­
вушка была очень красива, и ее образ не покидал молодого чело­
века. Ложился ли он спать, вставал ли утром, все думал о ней, сов­
сем извелся: как бы ему отыскать эту красавицу.
Перейдем теперь к девушке... Прошел день, пять дней, снова ей
стало тоскливо в одиночестве. И вот однажды утром она вышла на
улицу прогуляться и повстречала какого-то ходжу. Он спросил ее:
— Что ты здесь ищешь?
— Я ищу себе подходящего мужа,— отвечала девушка.
— В таком случае выходи за меня.
— Но ты женат.
— Я разведусь с женой.
— Ну ладно. Где ты живешь?
— В Фатихе, в таком-то доме...
Тогда девушка сказала:
272

— Разденься сейчас догола и, не оглядываясь, беги вон к тем
деревьям, трижды повторяя: «Клянусь, что разведусь с женой».
А я подожду тебя здесь.
Ходжа сделал так, как сказала девушка: разделся и побежал
к деревьям, а она, схватив его одежду, тотчас ушла домой. Там она
переоделась в мужское платье, взяла четки ходжи, его часы и на­
правилась к нему домой.
— Ходжа-эфенди прислал свои часы и четки и попросил при­
нести ему двести лир,— сказала девушка жене ходжи.
Та поверила и дала девушке двести лир. А она взяла деньги
и возвратилась к себе домой.
Спустя некоторое время — тук-тук! — ходжа привалился к две­
ри своего дома. Жена ходжи выглянула в окно и видит: муж —
совершенно голый. Она не стала открывать ему дверь, а закри­
чала:
— Уходи! Где разделся, там и оденься! Да еще двести лир
потребовал! Неизвестно, на каких шлюх ты их истратил! Поглядел
бы на себя со стороны!..
Что ни говорил ходжа, как ни клялся — все напрасно. Жен­
щина не открывала дверь.
Куда деваться голому?... В баню... И ходжа побежал прями­
ком в баню. Оттуда послал к своему знакомому, попросил принести
одежду. Но образ девушки никак не покидал ходжу. Он думал:
«Она лишила меня жены, двоих детей да еще прихватила двести
лир... Но хоть бы еще разочек поглядеть на ее лицо».
А девушке в летнем доме у моря опять стало скучно. Она наря­
дилась, приукрасилась и вышла на берег прогуляться. А тут —
все в движении. Туда-сюда снуют толпы людей, прямо светопре­
ставление. Девушка спросила кого-то:
— Что происходит? Что случилось?
— Сын падишаха, шахзаде, ездил на учение в Египет и те­
перь возвращается,— ответили ей.
Девушка тотчас прыгнула в челнок и перевела дух только
в лодке шахзаде, которая везла его к берегу,— она пересела к нему.
А шахзаде подумал: «Какую красавицу выбрали мои родители, что­
бы меня встретить». Он посадил девушку рядом с собой. Вскоре
прибыла султан-ханым встретить своего сына. Она увидела возле
него девушку и порадовалась: «Какую красавицу привез мой сын
из Египта!»
Приехали они во дворец. Шахзаде и девушке подали угощение.
Юноша преподнес ей в подарок шкатулку с драгоценностями
и спросил, как ее зовут. Девушка ответила:
— Я стесняюсь сказать... Очень некрасивое имя.
— Довольно и того, что ты сама красива, а имя пусть будет
любое...
Девушка смущалась, конфузилась, но наконец сказала:
— Меня зовут Утка, господин.
— Совсем и не плохо,— возразил шахзаде.— Разве имя Утка
некрасивое?
273

Ну ладно. Сели они есть. Тут девушка тихонько бросила в ста­
кан шахзаде сонный порошок. Как только шахзаде заснул, она
уложила его в кровать, а сама, когда все разошлись, забрала шка­
тулку и тотчас отправилась к себе домой.
Утром шахзаде проснулся и увидел, что рядом с ним никого нет.
Он крикнул:
— Утка!
Слуги решили: «Видно, он устал с дороги, не может выйти,
поэтому просит «утку» — и принесли ночной горшок.
— Это еще что такое? Мне не нужно! — закричал шахзаде.
Тогда слуги пошли в сад, поймали утку и притащили ее шах­
заде. А он опять рассердился:
— Да не это!
— Ах, сынок,— сказала ему султанша-мать,— мы другой
утки, кроме этих, не знаем...
— Мне нужна девушка по имени Утка, которую вы вчера пос­
лали встречать меня,— объяснил шахзаде.
— А разве ты не привез ее из Египта? — удивилась мать.
— А разве это не вы послали ее меня встречать?
— Вот оно что! — продолжала удивляться султан-ханым.
Так они и остались в недоумении, кто это был: джинн, пери или
иной какой дух.
И вот все стали приходить к падишаху с поздравлениями по слу­
чаю того, что его сын вернулся домой, закончив учение. Девушка
тоже надела мужское платье, взяла в руки трость и пошла во дво­
рец. Там она села в уголке. Падишах обратился к гостям с речью
и, между прочим, сказал:
— Вчера вечером во дворце произошло странное событие. Ка­
кая-то девушка, очень красивая, явилась вместе с шахзаде и под­
нялась в его комнату. Мы приняли ее за невольницу, которую шах­
заде привез из Египта, а он посчитал, что мы послали эту девушку
встретить его... Девушка сказала, что ее зовут Утка... Она взяла
шкатулку с драгоценностями, которую шахзаде ей подарил, и
исчезла. Мы никак не можем понять, что это за таинственная исто­
рия.
Тотчас же поднялся с места торговец тканями, тоже бывший во
дворце, и заметил:
— Мой падишах, это, должно быть, та же самая девушка, что
провела и меня. Она забрала у меня, не заплатив, целую штуку
кашемира, сказала, будто ее зовут Аддемекяре, ушла и больше
не появлялась.
Следом за купцом в разговор вмешался ходжа.
— Ах, мой падишах, из-за этой девушки я лишился жены, с
которой живу чуть не сорок лет, и двоих детей. Нет сомнения,
что со мной сыграла шутку та же самая девушка,— пожаловался
ходжа и подробно рассказал, что с ним случилось.
Рядом с падишахом сидел Хассес-паша 1. Слушал он, слушал
и говорит тем троим:
— Позор вам! Вы, трое мужчин, не могли справиться с одной
274

девушкой. Пусть я больше не зовусь Хассес-паша, если не проучу
ее. А коли нет — обрею бороду и усы и стану ходить словно жен­
щина!
А девушка тем временем думала: «Посмотрим, кто кого про­
учит».
Вернулась она домой и целый месяц не выходила в город. Потом
она оделась продавцом халвы, поставила на голову поднос и пошла
разгуливать по улицам, выкрикивая: «Купите! Ради души моей
бабушки и моего дедушки...» Так она продавала халву и пришла
к дому Хассес-паши. Его превосходительство паша, одетый и при­
наряженный, в этот миг как раз выходил из дверей. Девушка по­
дошла к нему и сказала:
— Ваше превосходительство, ради души моей бабушки и мое­
го дедушки, купите кусочек халвы...
— Проваливай отсюда! — заорал паша, но девушка не отстава­
ла от него.
— Ради Аддемекяре! — говорит она.
Паша мгновенно остановился.
— Ты знаешь Аддемекяре? — спросил он.
— Конечно, знаю. Она сегодня пошла в баню Султана Ахмеда.
— Можешь ты мне ее показать?
— Ладно, покажу... Но это не так просто,— сказала девушка.—
Ты должен одеться, как женщина, лицо закрыть плотным покрыва­
лом. Я тоже переоденусь, и мы вместе с тобой пойдем в баню...
Паша согласился. Вот они переоделись женщинами и отправи­
лись в баню. Хозяйки бани, Хачче-кадын и Зельха-кадын, тотчас
окружили пашу-эфенди и попытались снять с него чаршаф. Но
девушка их остановила:
— Ради бога, подождите немного, госпожа очень стеснительная.
Пусть слегка освоится, тогда разденете ее.
Девушка усадила пашу на стул и сказала:
— Пойду погляжу, где Аддемекяре. Только узнаю и сейчас же
вернусь.
Она тихонько вышла из бани, направилась прямиком в полицей­
ский участок и говорит:
— Видно, Хассес-паше мало тех гнусностей, что он творил, так
он еще в женской одежде явился в баню Султана Ахмеда!
Короче говоря, она подняла шум на всю округу. Тотчас же
полицейские и жители помчались к бане. Хассес-пашу схватили,
изрядно отлупили палками, а потом запихнули в тюрьму. Паша
был весь в поту от стыда. Он даже не мог никому рассказать, как
это произошло.
В один из дней девушка явилась к тюрьме, дала нескольким
ребятишкам денег и сказала:
— Что буду делать я, то делайте и вы.
После этого она стала плакать и причитать:
— Ах, наш отец, ох, наш отец!
Дети вслед за ней тоже принялись стенать и вопить, рвать на
себе волосы: «Наш отец! Наш отец!»
275

Тогда девушка стала просить:
— Наш отец очень болен. В таком состоянии он не сможет ни­
куда убежать. Позвольте нам забрать его, чтобы он лежал дома.
Разрешение на это было дано, девушка посадила Хассес-пашу
в экипаж и мигом доставила к нему домой. Больного уложили в
постель. А девушка все порхала вокруг него, как мотылек, и при­
говаривала: «Господин наш батюшка, господин наш батюшка...»
Между тем жена Хассес-паши никак не могла понять, что про­
исходит. Она спросила девушку:
— Кто ты, госпожа? Что все это значит?
— Кто я? — удивилась девушка.— Кем же еще мне быть, как
не дочерью паши? Мой отец, паша, женился в Бейоглу на моей
матери, а здесь втайне от нас он стал вашим мужем. Я бы отвезла
отца в его дом в Бейоглу, но побоялась, что моей матери станет пло­
хо, если она внезапно увидит его.
Как только девушка вышла, жена паши тут же пристала к боль­
ному с расспросами и начала изводить его:
— Мало того что ты все ночи до утра не являлся, так еще и же­
нился на стороне и уже вырастил дочь ростом с самого себя...
Паша не мог вымолвить ни слова и только поднимал кверху
брови. А жена продолжала:
— Ах ты, свинья! Ведь умираешь, а не хочешь сказать правду!
Наконец больной пошел на поправку, день ото дня ему стано­
вилось лучше. Как-то раз девушка сказала жене паши:
— Милая матушка, отец уже начал поправляться, а моя мать
беспокоится. Я должна побывать у нее.— И девушка ушла.
Хассес-паша совсем выздоровел и встал с постели. А девушка
опять два месяца не выходила из дому. Через два месяца она от­
правилась в баню Султана Ахмеда и предложила хозяйкам бани —
Хачче-кадын и Зельхе-кадын:
— Возьмите эти пять лир, приготовьте хорошей еды, закусим
вместе.
— Ладно,— согласились они.
Вот хозяйки бани наготовили всякой снеди. Все уселись за стол.
А девушка незаметно подсыпала им сонного порошка. Как только
Хачче-кадын и Зельха-кадын съели по кусочку, они тут же лиши­
лись чувств. Девушка запихнула их в шкаф, положив друг на дру­
га, а сама позвала истопника.
— Возьми себе пять лир, а на эти двадцать пять купи полный
наряд невесты, чтобы все было как полагается,— сказала она.
— Слушаюсь, госпожа, слушаюсь,— ответил истопник и ушел.
Вернулся он с платьем невесты, а девушка ему опять говорит:
— Возьми еще пять лир и отнеси записку Хассес-паше.
Записка была от имени Хачче-кадын и Зельхи-кадын, и в ней
было написано: «Ваше превосходительство, мы нашли для вас
очень красивую девушку. Когда совсем стемнеет, приходите в нашу
баню».
Паша написал в ответ: «Хорошо. Приду».
И вот девушка набросила на себя вуаль и уселась в гордой позе.
276

Спустя немного времени появился паша. Тут девушка ему и го­
ворит:
— С теми, кого я люблю, мне приятно разделить трапезу. Да
я уже и все приготовила — ведь знала, что вы должны прийти.
Паша и девушка сели за стол. Не успел паша проглотить два
кусочка, как тут же лишился чувств. Девушка без промедления
сбрила паше бороду, усы и брови, потом набелила и нарумянила
ему лицо, переодела его в наряд невесты, нацепила на него золотые
нити и фату. Затем уложила пашу на циновку, рядом с ним с одного
бока положила Хачче-кадын, а с другого — Зельху-кадын. И креп­
ко связала их всех канатом. После этого девушка позвала истоп­
ника:
— Вот тебе десять лир. Подвесь эту циновку с теми, кто в ней,
на кипарисе, что растет перед дворцом.
Истопник отправился исполнять наказ девушки, а она верну­
лась к себе домой.
Утром жители Стамбула увидели, что на кипарисе перед двор­
цом падишаха что-то висит. Прибежали они к падишаху:
— О падишах, напротив вашего дворца что-то подвешено на
кипарисе: не можем понять что. А вдруг это покушение или еще
какие происки врагов?
Падишах смотрит: возле дворца собрался весь народ. Тогда
он объявил: «Тому, кто отвяжет этот узел и спустит его на землю,
я дам награду».
Какой-то старик спустил с дерева циновку с теми, кто находился
в ней, притащил во дворец и свалил посреди дивана падишаха.
Циновку развязали, а там — две женщины и невеста. Кто-то накло­
нился над ними, вгляделся и говорит:
— Да ведь это хозяйка бани Хачче-кадын!
Другой человек нагнулся, посмотрел и говорит:
— Да это же другая хозяйка бани — Зельха-кадын!
А когда все разглядели невесту, то узнали Хассес-пашу! По­
звали докторов, привели спящих хозяек бани в чувство. «Что это
значит?» — спросили их. А они отвечали:
— Пришла в баню какая-то красивая девушка. Велела приго­
товить еду. Стали мы вместе есть. А что было потом, не знаем.
Потом привели в сознание и Хассес-пашу. Он открыл глаза
и увидел, что находится в диване падишаха, кругом люди. От рас­
терянности и испуга паша снова лишился чувств. А когда он окон­
чательно пришел в себя, то понял, что ему ничего другого не остает­
ся, как все рассказать:
— Мой падишах, меня позвали в баню, сообщив, что туда при­
вели для меня какую-то девушку. Мы сидели и ели с той девушкой.
А что случилось после, вы знаете лучше.
Тогда падишах воскликнул:
— Ай да девушка! Проучила четверых мужчин. Кто бы она ни
была, пусть объявится! Я не стану ее наказывать.
Тут девушка в мужской одежде вышла вперед, а за нею —
носильщик.
277

— Мой падишах,— сказала девушка,— вот материя торговца
тканями, вот одежда ходжи и его двести лир, вот шкатулка шахзаде, а вот одежда паши.
— Дочь моя, не совестно ли тебе? Ведь ты так унизила государ­
ственного человека, важного пашу! — спросил падишах.
А девушка отвечала:
— Мой падишах, этот человек, поставленный охранять честь
государства, вместо того чтобы думать о своих обязанностях, в ва­
шем присутствии громогласно заявил обо мне, ничтожной девушке:
«Если я не проучу ее, то сбрею бороду и усы, стану ходить словно
женщина». Вот я и решила дать ему урок, сделать то, что он соби­
рался.
Тут Хассес-паша сказал:
— Я пострадал от этой девушки. Отдайте ее мне в жены.
— Нет,— возразила девушка,— наступит день, и ты попрек­
нешь меня этим.
— Мой падишах, отдайте ее за меня,— предложил ходжа.
— Нет, придет время, и ты станешь укорять меня тем, что
я разлучила тебя с женой и детьми,— отказалась девушка.
— Я хочу жениться на ней! — объявил шахзаде.
— Ты — сын падишаха. Завтра ты возьмешь в жены еще деся­
ток таких, как я,— сказала девушка и добавила: — Первый, кто
пришелся мне по сердцу,— это торговец тканями. Я выйду замуж
за него. Мы вместе будем трудиться, зарабатывать деньги и прожи­
вать их.
Падишах нашел решение девушки разумным. По его повеле­
нию заключили брак между девушкой и купцом, устроили свадь­
бу на сорок дней и сорок ночей.
Они достигли цели своих желаний, достигнем й мы нашей
цели.
67. Старик-дервиш
Жил некогда старик-дервиш. Бродил он там и тут, просил по­
даяние. Однажды разостлал он коврик у дверей мечети, и каждый,
кто выходил после намаза, бросал ему то сорок пара, то два куруша,
то сто пара, то пять курушей. А у одного человека в кармане была
золотая лира, и он по ошибке бросил ее дервишу. Между тем этот
человек собирался кое-что купить на базар