Ее высочество [Герман Банг] (fb2) читать постранично, страница - 2

зелень, и почки на деревьях полураскрылись. Чувствовался первый нежный аромат каштанов и свежий, крепкий запах земли.

 Ее высочество, казалось, никогда еще не видела всего этого так молодо и так светло. Было все небо такое ясное, такое беспредельно высокое. Казалось Марии-Каролине, что блистает все: кусты, свежо-зеленеющий дерн, и деревья, и горизонт...

 Воробьи копошились между вязами. И с каждым вздохом впивался в грудь пряный аромат смородины.

 Принцесса Мария-Каролина закрыла свои пораженные ослепительным сиянием весны глаза и невольно разразилась нервным плачем. Слезы хлынули ручьями по ее щекам.

 Этот сияющий свет и эта расцветающая жизнь причиняли ей неприятное ощущение, почти такое же сильное, как телесная боль. Как будто бы весна, проходящая там, снаружи, подавляла ее. Сквозь слезы смотрела она на мерцающий воздух, и голова ее кружилась, и голубые линии отдаленных высот реяли перед ее глазами.

 Принцесса поднялась и закрыла окно. Опустила длинные шторы, и села в полутемном покое. Продолжала плакать, -- и сама не понимала, о чем ее слезы. Прежде плакала ее высочество только по воскресеньям в церкви.

 Неотступно перед ее глазами одна и та же была картина, -- принцесса не знала, почему и откуда это пришло.

 Уже давно ни разу не вспомнила она о своем дяде, принце Оттоне-Георге, -- так уже давно. И теперь видела она его и себя, как будто это было только вчера, когда она ребенком так часто с любопытством подкрадывалась на цыпочках и за стулом дяди Оттона-Георга смотрела на его огни.

 Дядя Оттон-Георг складывал дрова в печь, потом осторожно высекал огонь своим маленьким огнивом и подсовывал растопки под большой костер. Огни лизали и буравили полено за поленом. Дядя Оттон-Георг, охватив подбородок рукою, смотрел потухшими, мертвыми глазами.

 Мария-Каролина не решалась заговаривать с дядей. Она становилась на колени у его стула и смотрела на огни в печке.

 Иногда тихий принц замечал, что с ним ребенок; и Мария-Каролина чувствовала, как мягкая рука дяди Оттона-Георга тихонько скользит по ее волосам. Это были такия нежные и осторожные прикосновения, -- так долго. Иногда задремлет Мария-Каролина, прислонив голову к спинке дядина стула; иногда примется плакать.

 Дядя Оттон-Георг брал ее голову в свои руки и говорил своим странно-утомленным, всегда однозвучным голосом:

 -- Oui -- mon enfant... mon pauvre enfant... [Да, мое дитя... мое бедное дитя... -- фр.]

 Он удерживал ее голову в своих руках, и смотрел на нее своими мертвыми глазами и шептал опять тем же голосом.

 -- Oui -- mon enfant... mon pauvre enfant...

 Потом дядя Оттон-Георг беззвучно подымался, покачивал своею красивою головою, с мягкою, светлою бородою, и тихо уходил в соседнюю комнату. И там зажигал, осторожный, как вор, своим маленьким огнивом огни в печке и созерцал пламя своими пустыми глазами.

 Летом дядя Оттон-Георг проводил целые дни внизу, в саду, у своих цветов. Как любил он свои розы! Он поддерживал их чаши сложенными горстью руками и целыми часами смотрел на них и улыбался.

 Мария-Каролина проходила мимо него со своею гувернанткою. Дядя Оттон-Георг не замечал этого. Он стоял, согнувшись над своими розами, покачивал головой и улыбался. Гувернантка держалась с неизменною верностью установленных правил, -- она трижды приседала за спиною принца Оттона-Георга, и делала маленький крюк по дороге.

 M-lle Leterrier всегда пугалась перед принцем Оттоном-Георгом, -- и Мария-Каролина тихо пробиралась мимо... Они приходили на террасу. M-lle Leterrier часто давала на террасе уроки Марии-Каролине.

 Оттуда видна была внизу вся резиденция с ее дымовыми трубами, красные кровли, башни церквей, маленькая река с обоими мостами, и красная казарма, которая была самым большим зданием во всем городе.

 Панорама содействовала методу m-lle Leterrier. Там она вокруг себя находила вокабулы [отдельные слова для заучивания при изучения иностранного языка].

 Деревья, дома, красные кровли и дым из их труб, который восходил к голубому небу, и липы, и цветы между стволами и пнями, покрытыми зеленым мхом, и птицы, которые пели в рощицах, и комары, которые пищали, -- все это были только вокабулы для m-lle Leterrier.

 Воробей шлепнется с ветки на землю и примется купаться в пыли около террасы. M-lle Leterrier останавливалась и рассматривала воробья, словно бы он был одним из семи чудес:

 -- Ah! le petit oiseau... Comme il est beau, -- le petit oiseau! [Ах, эта маленькая птичка... Как она прекрасна, эта маленькая птичка! -- фр.]

 M-lle Leterrier было очень любопытно узнать, какая бы это могла быть "petit oiseau". Мария стояла согнувшись; она тупо смотрела на пищащее чудо m-lle Leterrier.

 -- Ах, это -- овсянка, -- ваше высочество хорошо это знаете, -- (ее высочество все знала) -- овсянка.

 -- Ваше высочество, -- говаривала m-lle Leterrier, когда Мария-Каролина пробарабанит басню Лафонтена перед ее высочеством герцогинею, и ее высочество герцогиня на нескладном французском диалекте выразит свое удовольствие, -- ваше высочество, искусство учить есть искусство заинтересовывать.

 Для торжественных случаев у m-lle Leterrier были