Пари под омелой (ЛП) [Марен Мур] (fb2) читать постранично, страница - 2

Тот самый парень, в которого я была влюблена с самого раннего детства, когда он был неуклюжим высоким подростком, всего на несколько лет старше меня. Парень, которого я рисовала во всех своих тетрадях: мое имя с его фамилией, покрытые сердечками. Первая настоящая влюбленность в моей жизни, и первый, кто впоследствии разбил мне сердце, причем он об этом даже не узнал.

Годы спустя, и даже сейчас, стоит ему только заговорить, и мои бедра сжимаются в безответном предвкушении.

Не то, чтобы я все еще тосковала по нему. Я давно забыла об этой глупой подростковой влюбленности, когда поняла, что никогда не стану той девушкой, которую он ищет. Я была просто младшей сестрой его лучшего друга, которая при любой возможности таскалась за ним и раздражала его.

Я оглянулась через плечо и увидела Паркера, прислонившегося к колонне в черной спортивной куртке и с галстуком на шее, усыпанном изображением конфет. Он так греховно восхитителен, даже с этим нелепым галстуком, что я позволяю себе несколько коротких секунд упиваться им, прежде чем повернуться обратно к темной линии деревьев и сделать еще один большой глоток шампанского, осушив половину бокала.

— Это платье — винтажный Valentino, большое спасибо.

Он смеется, грубо и низко, и я тяжело сглатываю, чувствуя, как его смех оседает внизу моего живота.

— Вечеринка внутри, а ты здесь…совсем одна, — он встает рядом со мной, опираясь крепкими предплечьями на перила балкона. Когда он смотрит на меня, его темные, непокорные волосы падают на лоб, и мне сразу хочется протянуть руку и поправить их, — что не так, Квинни?

Употребление моего детского прозвища заставляет меня скривить лицо от отвращения. Типичный Паркер. Мы постоянно ссорились, они с Оуэном использовали любую возможность, чтобы поддразнить меня.

— Ты можешь не называть меня так? Мы уже не дети, Паркер.

Я слегка покачиваюсь, когда ветер усиливается. Его рука протягивается, чтобы поддержать меня, и скользит под шубу, крепко обхватывая мое бедро. Тепло его пальцев проникает сквозь мое платье, и я прочищаю горло, хватаясь за поручень, чтобы устоять на ногах.

— Поверь мне, я знаю, — глубокий, соблазнительный тон застает меня врасплох, и я обнаруживаю, что слегка наклоняюсь навстречу его прикосновениям. Его глаза медленно скользят по моему телу, затем снова поднимаются на меня.

Его глаза пылают, темно-карие радужные оболочки кажутся черными в темноте.

Что происходит?

Я явно выпила слишком много бокалов шампанского.

Неужели… Паркер… флиртует со мной?

Нет, конечно, нет. Квинн, больше никакого шампанского. Вообще-то, нет, может быть, мне нужно больше шампанского, потому что я явно схожу с ума.

Я выныриваю из этого состояния, вспоминая его вопрос. Заправляю свои длинные темные волосы за ухо и отвожу взгляд.

— Я здесь, потому что ненавижу праздники и еще больше ненавижу быть дома. Мое представление о хорошем времяпрепровождении — точно не торчать в комнате, полной людей, которых я едва помню и редко вижу.

Паркер хмурится, показывая при этом неглубокую линию между своими темными бровями.

— Раньше ты любила Рождество. Была одержима катанием на коньках, украшением елки. Что случилось?

Я выросла и поняла, что жизнь меняется в мгновение ока. Так и случилось. Когда мои родители развелись, и отец переехал, все изменилось. Мои родители не могли находиться рядом друг с другом, и на этом все закончилось.

Наши праздники проходили отдельно. Дни рождения. Выходные.

Я не могла дождаться момента, когда покину этот город, и, как только появилась возможность, я уехала в Нью-Йорк, чтобы заняться своей карьерой.

У меня не было времени наслаждаться такими вещами, как праздники, особенно с моим отцом, которого я теперь почти не знала. Не тогда, когда все мои усилия были направлены на то, чтобы продвинуться по карьерной лестнице и сделать себе имя.

Я пожимаю плечами, вращая остатки шампанского на дне моего бокала.

— Жизнь, наверное. У меня совершенно нет рождественского настроения, и я отсчитываю секунды до того момента, когда смогу сесть на самолет и вернуться в то место, которое теперь считаю домом.

— Давненько ты не возвращалась домой. Я имею в виду в Клубничную Лощину, — его тон холоден и содержит намек на незаданный вопрос.

Ровно четыре года. Но кто считает?

— Да, моя мама взяла на себя миссию собрать нас всех вместе к праздникам. А ты знаешь Стейси… когда ей что-то взбредет в голову, это происходит, — я вздыхаю.

Паркер смеется, кивая головой в знак согласия.

— Да, твоя мама определенно очень упорная. Я думаю, что в основном она старается занять себя чем-нибудь. Ты знаешь, что она и другие дамы в церкви организовали хор?

Я этого не знала, но, по правде говоря, уже не очень близка с мамой. Когда мы общаемся, наши разговоры коротки и сводятся к делу. Тот факт, что Паркер знает о том, что она делает, больше,