Чёрт, подмостный, домовой — кто ты такой? (СИ) [Ирма Хан] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (69) »
Чёрт, подмостный, домовой — кто ты такой?
Пролог
Старик вышел на улицу и с наслаждением, полной грудью вдохнул свежий, бодрящий морозный воздух. Осень на исходе... Под яркими звёздами светло, как днём. В нескольких метрах от избушки вьётся речушка — красуясь лунной дорожкой, прячется под старый финский мост. Старик прислушался к едва различимым шорохам и улыбнулся: — Погодите чуток. Сейчас хлеб из печи достану... Сейчас! Сгорбившись и кашлянув в кулак, дед Матвей побрел назад, к дому. У крыльца он ловко прихватил рогатину, скинул бечёвкой подвязанные башмаки и бесшумно, будто тень или призрак, скользнул внутрь. К печке. Чёрный кот, завидев хозяина, вскочил, выгнул спину и сладко зевнул, вонзив когти в шерстяное одеяло — мягкое, тёплое… Шорох, монотонное бормотание, и вот уже плывёт по комнате дразнящий аромат свежеиспечённого хлеба. Старик отодвинул заслонку печи — отблеск пламени жадно скользнул по морщинистому лицу. — Вот и угощение подоспело. Дед вытащил круглый румяный каравай, смазал корочку сливочным маслом. Накрыл сверху льняной салфеткой — пусть отдохнёт, поостынет, пропитается, так ведь не только людям вкуснее... Он неторопливо разложил на столе разноцветные ленты — одни узкие, другие широкие. Зажёг свечи. Свечи непростые — вручную скатанные из воска с травами (сам собирал, сам сушил), с душой да с наговором. Свеча трещит, от трав вспыхивает. Мозолистые пальцы старика с нежностью выбирают ленты, привязывая каждую к рогатине на своё место. Кот, мурлыча, трётся о ноги хозяина — волшебство чует. Ловцом снов расцвело меж двух обструганных веток шёлковое разноцветье — любо-дорого посмотреть! В отблеске свечей затрепетали по стенам тени. Одна из них отделилась: щупленькая, востроносенькая старушонка в свободной одежде. — А, пришла. Ты — первая, — усмехнулся дед Матвей. — Пришла, пришла! — закивала головой старушонка и повела носом по сторонам: — А чем это у тебя так вкусно пахнет? — Да вот духам подмостным да лесным каравай испёк. — Им испёк, а про меня забыл!? — тень недовольно задрожала, запрыгала по стене. — Забудешь про тебя, как же! — хмыкнул Матвей и отломил небольшой кусок от каровая. Встал и протянул к стене: — Прими, подруженька, наш хлеб да с маслицем, да только из печи вынутый, для духов и тебя, Кикиморы, испечённый на радость, усладу, да на доброе к вам отношение. Из стены вытянулась тощая ручонка с длинными костлявыми пальцами. Схватила хлеб из рук Матвея и исчезла в стене. Раздалось чавканье — будто ходит кто по болоту. — Хорош хлеб-то! — Заходи в следующее полнолуние на угощение. — А молока что ли нет? — тень выросла, заползла на потолок, коброй нависнув над дедом. — Уж больно молочка охота. — Сейчас крынку принесу. Матвей направился в сени, принёс глиняный кувшин. — Вот тебе молоко. Только ты уж не мешай мне... — Это для лесных? — тень качнулась в сторону рогатины. — Для них, — сухо кивнул старик. С Кикиморой долгих да задушевных разговоров лучше не заводить. Даже приняв угощение, она всё равно остаётся лесной нечистью — холодной, голодной, не обласканной. Угостил и иди себе! Не то понравишься Кикиморе и захочет она утащить на дно болотца кусочек тепла из живого мира… Тень исчезла, а вместе с ней и кувшин с молоком. — Кувшин верни, — зло прошипел чёрный кот. — А то не напасёшься на вас! Васька был кот запасливый, и во всём любил порядок. Инвентарю деда Матвея счёт нужен, чай вещички-то не казённые! Что до Кикимор, то у них и вовсе с котами вражда давняя, непримиримая. Дед Матвей как-то раз даже обещал Ваське рассказать, из-за чего, но так и не нашли они время для разговора. Ещё бы… Такие дела творятся — куда там! Вот ведь как получается (думал Васька) — чувство неприязни свойственно обоим — нечистой силе, стало быть, и коту. Не простому коту. Говорящему! Коту колдуна. Это, если разобраться, то он, кот Васька, нечистая сила и есть? Так почему же… — Ты, Василий, это брось, — не оборачиваясь, проворчал старик, любуясь собственной работой. — Брось философию разводить. Не то треснет твоя кошачья башка, что тыква в печи! — Подслушивать чужие мысли неприлично, — обиженно проворчал кот. Тут раздался лёгкий стук и по ковровой дорожке прямо к ногам старика покатился пустой кувшин. — Вот и ладненько… вот и хорошо… — Конечно, хорошо! А кто позаботился? — Ты молодец, Васька… Молодец. Расскажу я тебе про Кикимору. Расскажу, как время будет. Дед Матвей погасил свечи, взял холщовую сумку. — Со мной? — бросил коту через плечо. Васька фыркнул и одним прыжком оказался у старика на плече. Молча отправились они к мосту. Бутыль пива в холщовой сумке булькает, аромат хлеба плывет в вечерних сумерках. В деревне Чурмилкино дом деда Матвея стоял на самом краю, в стороне. И странное дело — едва- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (69) »
Последние комментарии
15 часов 8 минут назад
20 часов 12 минут назад
1 день 4 часов назад
1 день 6 часов назад
1 день 6 часов назад
2 дней 17 часов назад