Лайон Нейгард и предвыборный заговор [Сергей Янин elevardo] (fb2) читать онлайн

Лайон Нейгард и предвыборный заговор

Глава 1

Немолодой мужчина в котелке и круглых очках стоял у статуи Эванессы, актрисы театра Эпохи Земли, и постоянно шнырял глазами по залу. Любой, кто посмотрел бы сейчас на него, мог подумать, что тот задумал неладное. Мужчина старался скрыть своё беспокойство, но дрожь в руках предательски его выдавала.

Но люди не замечали мужчину у статуи, затаённо слушая, как исполняет свою арию пышногрудая эльфийка в лёгкой полупрозрачной тунике.

Однако был в зале и другой человек, которого не интересовала древневэйринская драма. За мужчиной в котелке и очках сосредоточенно следил молодой парень в щегольском фраке.

На часах было почти девять, и он надеялся, что старик Брэнсон поспеет вовремя, чтобы увидеть обмен своими глазами. Только подумав о том, что старик верно попал в пробку, как у ближайшего к нему выхода появился седой мужчина с тростью. Он пробежался взглядом по рядам и кивнул парню.

– Граф Брэнсон, - поприветствовал его молодой человек, когда старик проковылял к свободному рядом с ним месту.

– Господин Нейгард, - граф крякнул, вытягивая левую ногу. – Надеюсь, вы не зря вытащили мою подагру из особняка.

– Когда вы позвонили мне и попросили найти пропавшую статуэтку, – сходу начал Нейгард, - я подумал, что её похитил кто-то из прислуги. Мне показалось это очевидным предположением. Я спросил у вас, кто имел доступ к вашему кабинету, и вы составили мне список. Вы указали тех, кто, по вашему мнению, мог совершить кражу. Но наш мозг работает крайне избирательно. Люди склонны оговаривать своих подчинённых и обелять тех, к кому относятся с симпатией. Я же был бесстрастен.

– К чему вы клоните? – спросил Брэнсон.

– Узнаёте ли вы, граф, кого-нибудь в зале?

– Вы с ума сошли? Здесь не меньше тысячи душ!

– Просто оглядитесь.

Старик посоветовал его примеру и достаточно скоро остановился на мужчине в котелке.

– Кузен?

– В точку.

– Что он здесь делает?

– Терпение, граф.

Прошло ещё несколько минут. Актеры отыграли на сцене эпизод защиты эльфийской крепости Баэлор и к своей арии приступил «лорд-защитник». Он стоял посреди сраженных тел и проникновенно тянул мелодию, которая, казалось, не могла оставить равнодушным даже самого большого ненавистника эльфов.

Когда в проёме двери показался бородатый смуглый мужчина в кожаной куртке, Нейгард тихонько коснулся графского локтя.

Парень в куртке подошёл к мужчине в котелке. Они обменялись какими-то фразами. Мужчина в котелке вытащил из внутреннего кармана фрака статуэтку гарпии, а мужчина в куртке протянул свёрток. Когда обмен состоялся, они разошлись в разные стороны.

– Что… Как… - старик покрылся красными пятнами и стал тяжело хватать воздух. Его вывороченные болезнью пальцы задрожали. – Остановите их!

– Я не могу и вам не советую, - прошептал Лайон. – Ваш кузен – наркоман. Он уже несколько месяцев сидит на «синем дыме». Он ведь раньше много курил, потом попробовал каприйский хаш. Но все наркоманы рано или поздно переходят на что-нибудь внушительное. Ваш кузен долго платил сам, но потом его счета опустели, и он не нашёл ничего другого, как красть у вас.

Тяжелые красные шторы занавеса задвинулись. Зал взорвался оглушительными овациями, криками «бис!» и свистом. Актёры вышли поклониться зрителям.

Лайон придвинулся ближе к графу и сказал ему на ухо.

– Вы меня просили найти вора. Я это сделал. Что делать дальше – решайте сами. Номер счёта в банке я вам оставил. Всего хорошего, - Лайон едва заметно кивнул графу и направился к выходу.

Рокочущий зал выплюнул его через длинный темный туннель в холл второго этажа. Лайон остановился у зеркала, пригладив волосы, после чего все тем же неспешным шагом отправился вниз по лестнице.

Высоченные стены второго этажа Гранд-Театра украшали гипсовые барельефы и мраморные статуи древних богов. На потолке разыгрывались драмы первых театральных постановок. Их страсти могли позавидовать современные актёры.

Центральный холл походил на громадного синего кита с величественными колоннами из голубого мрамора. От лестницы отходили три рукава просторных коридоров. На стенах нежно-персикового цвета висели картины известных мастеров искусства раннего Вэйрина: слева – ранняя эпоха, в центре – расцвет и закат империи, справа – современное искусство.

– Господин Нейгард, - Лайон подумал, что старик Брэнсон догнал его ради порции извинений и уговоров, но, обернувшись, молодой человек увидел мужчину в классическом костюме. Темные волосы до плеч, выразительный подбородок, аккуратный нос, добродушные голубые глаза – всё это было ему знакомо, но парень не мог вспомнить его имени.

– Предположим…

– Картер Лэнсберри, старый друг семьи Нейгардов, - представился мужчина, избавив Лайона от необходимости рыться в памяти. – Думаю, вы меня не помните. Когда мы виделись последний раз, вы еще бегали в фуражке моряка с игрушечным мечом в руках и рубили воображаемых врагов.

– Достаточно подробный факт моей биографией, который я, к счастью, не помню также хорошо, как и вас, господин Лэнсберри.

– Кажется, слухи были правдивы даже больше, чем я ожидал. Вы пошли в отца не только внешне, но и характером.

Лайон посерьёзнел.

– К счастью для вас, я не настроен сегодня разводить пустые ссоры. Чего вы хотели?

– Я бы хотел поговорить о вас.

– Обо мне? – Лайон сдержал удивление. Лэнсберри жестом предложил пройтись.

Они покинули шумный холл и отправились пешком по заполненной людьми улице. На Бёрк уже опустилась ночь. Газовые фонари, оставшиеся от прежней эпохи, яркими оранжевыми мазками красили лица проходивших людей, превращая их в глиняные маски. В дома уже давно провели электричество, но на улице оставили массивные цилиндрические лантерны, закрепленные на тонких чугунных ногах.

– Я знаком с некоторыми людьми… скажем так, в разных сферах. Они говорят о вас совершенно необычные вещи!

Мимо прошла компания шумных молодых людей, среди которых Лайон заметил трех девушек в приталенных платьях, подчеркивающих их фигуру. Молодой человек пошел спиной, разглядывая их с интересом.

– Будто бы вы видите людей насквозь.

– Болтают, - неряшливо бросил Лайон, продолжая наблюдать за девушкой в кремовом платье с красным поясом. Он подумал, что променял бы сейчас разговор с Лэнсберри на возможность провести с этой девушкой весь ближайший вечер и, возможно, ночь.

– Я знаю, что вы иногда консультируете капитана Эдварда Слока.

Лайон усмехнулся.

– Хотел бы я знать, кто поделился с вами этой информацией… чтобы он больше ни с кем ею не делился. Но вы же не расскажете мне, правда? – Лайон не стал дожидаться ответа. – Продолжайте, пожалуйста.

От Гранд-Театра они свернули на Оушен.

– У меня есть основания предполагать, что в Бёрке готовится заговор.

– Заговор? В Бёрке? – Лайон усмехнулся. – В этом городе каждый каждого пытается подставить. Если для вас это новость, боюсь, вам стоит сменить место жительства и переехать в деревню.

– Сами посудите – городской совет уже несколько месяцев не собирается в полном составе, эльфы сидят в своем Элв Каэлора и носа не показывают, активисты движения за равноправие видов грозятся провести акции протеста из-за притеснения нелюдей, а мэр Элисон делает вид, что все в порядке. Многие опасаются выходить на улицу ночью…

– Ночью нужно спать, а не по улицам шататься, - попытался возразить Лайон. Лэнсберри его не услышал.

– Только за последний месяц убили несколько сотрудников полиции в Ньюрчестере и Винслоу. Они были честными…

– Вам стоит поговорить об этом с капитаном Слоком, - Лэнсберри снова не дал Лайону договорить. Разговор перешел на повышенные тона, их голоса отражались от мрачных стен и терялись в чернильном небе.

– Вы не видите общей картины!

Лайон глубоко вздохнул, потупив взор на черные лакированные туфли собеседника. Начищенные до блеска, они нисколько не замарались за почти два акта и получасовой антракт. Похоже, он и не смотрел «Осаду Баэлора».

– Хорошо. Предположим, я с вами согласен, но какие у вас доводы? Городской совет не собирается в полном составе? Так для принятия законов достаточно половины присутствующих. Эльфы? Они вечно якшаются лишь с себе подобными. У хваленых активистов шило в одном месте. Причем, не важно, какие это активисты: за равноправие видов или за спасение пучеглазых хомячков. Про мэра я промолчу – у этого идиота вечно все прекрасно. Я развеял хотя бы часть ваших мифов, господин Лэнсберри?

Мужчина осмотрелся по сторонам.

– Зря вы так про мэра.

– Я буду говорить то, что посчитаю нужным, - Лайон поднял голову в небо и прокричал. – Если мэру Элисону это не нравится, пусть сам мне об этом и скажет. Лучше всего, прямо сейчас! – Лэнсберри покачал головой. Лайон развел руки в стороны и пожал плечами. – Как видите, он глух. Впрочем, с ним такое часто.

– А если я скажу вам, что это связано с выборами?

– И что?

– Как и что?! Вы газет не читаете?

– Читаю, причём достаточно подробно, - оскорбился Лайон.

– Тогда вы должны знать, что последние дебаты месяц назад сложились весьма неудачно для нынешнего мэра. Эллимайна Леендейл уличила мэра во лжи и представила доказательства крупных хищений из бюджета.

– К чему вы ведёте?

Лэнсберри заговорил шепотом.

– Мой друг в мэрии говорил, что Элисон был очень недоволен вскрывшимися фактами и требовал – цитирую: «Повесить эту остроухую суку на вратах Элв Каэлора».

– Сильно, - Лайон сделался задумчивым. – Впрочем, Элисон пообещал мне в личной беседе «закопать меня на своём заднем дворике», если я не позволю ему войти в долю отцовской компании. Я ему не позволил и по-прежнему жив, как видите.

– После дебатов его рейтинг упал почти вдвое и теперь у Эллимайны есть серьёзные шансы занять его место.

– Эльфийский мэр в Бёрке? – Лайон разразился смехом. – Это самая смешная шутка за последний месяц. Лэнсберри, вы просто душка. Рассмешили меня до слёз.

– Прекратите паясничать, Лайон! – побагровел Лэнсберри.

– Я ещё даже не начинал, - всё ещё посмеиваясь, ответил Лайон.

– Элисон – жестокий человек. Он уже подмял под себя половину бизнеса в городе и договорился с лидерами «Энци Сацио» о разделе сфер влияния в Винслоу.

Этот разговор окончательно утомил Лайона. Он слышал от разных людей о заговорах, готовящихся убийствах чиновников и бизнесменов, но большинство этих историй были всего лишь разыгравшейся паранойей.

История Лэнсберри была складной, но ей не хватало доказательств. Элисон из тех, кто в мыслях уничтожил не меньше половины города. Но Лайон не верил в то, что хлыщ с замашками шоумена способен на убийство. Сам или с помощью киллеров.

Но Лэнсберри верил в свою историю. У него бегал взгляд, зрачки были расширены, он так сильно потел, что не помогал даже дешёвый одеколон.

Лайон набрал побольше воздуха в лёгкие, будто собирался нырнуть в воду.

– Элисон, безусловно, редкостная мразь, но до мэра Госетти ему далеко. Элисон любит быть в центре внимания. Он не станет марать руки. Это не в его психологии, - Лайон цокнул языком. – Я не знаю, откуда у вас информация об уговоре мэра с мафиозным кланом, но заверю – если это правда, Элисон роет себе очень глубокую яму. И если так – не нужно ему мешать.

– Как бы ты этого не отрицал, ты слишком похож на своего отца. Тот тоже полагался на своё умение «видеть» людей.

Лайон резким движением припёр Лэнсберри к стенке.

– Я непохож на своего отца! Ни внешне, ни внутренне. И если вы посмеете сказать это ещё раз – я съезжу вам по физиономии!

Лайон зашагал обратно к Гранд-Театру.

– Лайон, постой! – Лэнсберри догнал уходящего парня и протянул визитку. Этика высшего света требовала от молодого человека взять её, но Лайон выбил карточку из рук и, не сбавляя темпа, смешался с толпой людей на проспекте.

Глава 2

Сэнвелл ожидал Лайона на парковке и, сильно удивился, когда парень появился со стороны Оушен Стрит.

Помощник коротко кивнул в знак приветствия и завёл мотор. Машина нырнула на одну из узких односторонних улиц и выкатила к заливу. Пошёл холодный дождь, который Лайон почувствовал даже внутри салона автомобиля. И хотя Сэнвелл оперативно поддал жару в автомобильной печке, парня пробивала дрожь.

Лайон снял туфли и лег, уставившись в потолок. Сэнвелл, всё это время ехавший молча, поправил зеркало и спросил:

– Старик остался доволен?

– Сложно назвать это удовлетворением, ведь его обокрал собственный кузен.

– Не представляю, что он сделает.

– Я тоже, - Лайон зевнул и пальцем провёл по обшивке автомобиля.

– А спектакль?

– Актеры сыграли добротно, а вот сценариста я б к постановкам больше не допускал, - устало ответил Лайон. – Я приехал в театр сдать вора, а спектакль шёл в комплекте.

Лайон заметил между водительским и пассажирским креслом скрученную газету.

– Что интересного пишут в «Вестнике Бёрка»?

– Как всегда, господин Нейгард. Авторская колонка сетует на возросшее число преступлений. Особенно много говорят об убийстве молодого полицейского в Винслоу. Но, думаю, парнишка просто попал под горячую руку.

– Почему?

– Общаюсь с бывшими коллегами по работе, потому, немного в курсе событий.

– Ты так давно служишь моей семье, Сэнвелл, что я забываю о твоей работе в полиции.

– Ничего страшного, сэр, - отчеканил помощник. Его испещренное морщинами лицо приняло привычное озабоченное выражение. – После криминала, блок новостей о жизни города. Ничего нового вы там точно не найдёте. На восьмой-девятой странице – новости экономики. Ваши акции подорожали на три пункта. Думаю, это хороший знак.

– Акции отцовские… Продолжай, - незаинтересованным тоном попросил Лайон.

– В конце как всегда спортивные новости и минутка высокой поэзии, - растягивая последние слова, сказал Сэнвелл.

– Надеюсь, это был сарказм в твоих словах?

– Конечно, сэр.

– Приятно слышать. За твоей непроницаемой угрюмостью, я, порой перестаю видеть человека, который научил меня давать сдачи.

В Ньюрчестере они попали в долгую пробку. Молчание на заднем сидении действовало на нервы. Лайон прокручивал яркие моменты спектакля в голове, но раз за разом, когда он пытался воспроизвести арию Эллимайны, в сладкоголосое эльфийское пение вмешивался Лэнсберри со своими теориями заговоров. И все декорации тут же превращались в синеватый дым.

Лайон судорожно пытался занять себя хоть чем-то, но кроме созерцания каждого сантиметра кожаной обивки сидений, да подсчета протяжных гудков стоящих в пробке машин, придумать ничего не мог. От тоски его спас сон: рваный, беспокойный, он перенес его в комнату без окон и дверей. Черные стены, изрисованные детскими рисунками, изображали разные сценки из чьей-то жизни. На кожаном белом диване посреди комнаты сидели Лэнсберри, актриса Эллимайна и мэр Элисон. Увидев его, они улыбнулись и позвали к себе, но стоило Лайону приблизиться, как те превратились в синеватый дым, оставив его в этой запечатанной комнате одного.

Лайон проснулся уже за городом. Его еще долго не покидало ощущение замкнутого пространства. Лишь оказавшись дома и приняв горячую ванну, молодой человек избавился от навязчивых мыслей. Давний отцовский друг обратился пылью, а разрисованный изнутри куб рассеялся, словно бы никогда и не снился.

***

Прошла неделя, прежде чем Картер Лэнсберри вновь напомнил о себе.

Обедая в небольшом ресторанчике «У дядюшки Плута» на окраине Редвина, Лайон попросил официанта принести свежую газету. Обычно он читал прессу утром, а когда был очень занят или ленился, просил краткий пересказ Сэнвелла. Однако этим утром ему позвонил телеведущий Анджело Кларити и спутал всё его расписание. Шоумен иногда консультировался с Лайоном, прося совета, как общаться с той или иной звездой, которую он пригласил в свою вечернюю передачу «Время победителей».

Вот уже два года Лайон собирал досье на каждого живущего в городе Бёрк. Люди и нелюди, потомки древних родов и владельцы компаний, художники и писатели, скульпторы и актёры – на всех Лайон составлял психологический портрет и время от времени приторговывал этой информацией.

Первую полосу «Вестника Бёрка» занимала обширная статья об открытии трех новых станций метро, связавших районы Фрул и Крайт наземной веткой. С фотографии ухмылялся Элисон. Лайон подметил, что мэр заметно поправился. Вторая и третья страницы также не представляли для Нейгарда особенного интереса, а вот на четвертой он увидел еще один знакомый портрет. Надпись над ним гласила:

«Члена городского совета упекли в психлечебницу!».

Два полицейских удерживали Лэнсберри, закованного в смирительную рубашку. Фотограф передал его измученное лицо, всклокоченные сальные волосы и полубезумный взгляд.

Лайон пронесся по двум колонкам со скоростью бегуна-спринтера. Вкратце, неделю назад Лэнсберри собирал сторонников своей теории заговора. Кому-то из совета его идеи пришлись не по душе, он настучал кому следует, и зачинщика удалили из общества.

Лайон поднял глаза с газеты. За соседним столиком сидела молодая девушка в шляпе с широкими полями, сером жакете поверх кремовой блузки. Её яркая фиолетовая помада словно призывала его: «Подойди и познакомься!». Он так и сделал. Заказав у официанта бутылку шампанского, летящей походкой Лайон оказался у ее столика.

– Я заметил, что у вас не занято, – он мило улыбнулся. Девушка подняла на него глаза, но ответом не удостоила. Лайон предположил, что молчание означало приглашение и сел напротив.

– По-моему, я ясно дала вам понять, что знакомства меня не интересуют, - сказала девушка, продолжая игнорировать Лайона.

– Ваше молчание мне сказало об обратном, - парень попытался мило улыбнуться. Не подействовало.

Пока она молчала, Лайон её изучал. Стройная, миловидная, макияж, подчёркивающий полные губы и большие глаза, копна темно-русых волос, перехваченных на затылке изящной заколкой. Она сосредоточенно читала папку с бумагами.

«Хм, неровный мелкий почерк. Похоже на документы, папка точь-в-точь, как у Слока, - подумал Лайон, взгляд скользнул по груди, он пригляделся в её немного веснушчатое лицо. – Нет, если бы она работала в полицейском департаменте, я бы её знал. Может быть, мэрия? Или в какой-нибудь адвокатской конторе? Надеюсь второе. Эх… знать бы, что она читает!».

Не имея возможности подглядеть файлы, Лайон продолжил разглядывать незнакомку. Вязаный серый жакет поверх блузки перевязывал широкий синий пояс. Он еще раз отметил ее второй размер, но долго засматриваться не стал, побоялся отвлечься и упустить важное. Она сидела в строгой позе нога-на-ногу, как будто на рабочем месте.

На пальцах он не заметил колец, на шее поблескивала на полуденном солнышке тонкая серебряная цепочка и больше никаких украшений. Скорее всего, у неё нет в данный момент друга, иначе были бы какие-то признаки мужского внимания. Она подняла на него сосредоточенные глаза и закрыла папку с бумагами.

– Вам никто не говорил, что столь пристально рассматривать незнакомцев нельзя? Это проявление враждебности.

– Я к вам испытываю исключительно симпатию, - постарался смягчить первое впечатление Лайон. – Позвольте поинтересоваться, кого вам поручили вытащить из тюрьмы на этот раз?

Девушка подняла брови. Шансы Лайона угадать были пятьдесят на пятьдесят и, видимо, удача сегодня ему благоволила.

– Как вы узнали?

– У вас в руках дело, значит, вы работаете в государственной конторе. Я сначала предположил, что в полиции, но… я знаю там почти всех. Соответственно, вы работаете в административной сфере, но в другом месте. Если не полиция, возможно, мэрия, но… и тут, пожалуй, тоже будет промах. Вы не проходите туда по возрасту. Можете счесть это за комплимент. Остается не так много мест, но я остановился на адвокатской конторе. У вас сосредоточенный вид, пытливый взгляд, азарт в глазах. Когда я отвлек вас, все ваши думы были погружены в эти бумаги. Вы ищете там зацепки, чтобы помочь какому-то человеку.

Девушка улыбнулась глазами.

– Наверное, дамы без ума от вашей догадливости.

– Разве это не производит впечатления? – Лайон наигранно оскорбился и сел в пол оборота, притворившись, что рассматривает проезжающие по улочке машины. Выждав небольшую паузу, он вернулся в привычное положение.

– Разве что на молодых особ, в жизни которых существуют только богатенькие мальчики на помпезных вечеринках высшего света.

– Оу, - её ответ был достаточно жёстким. Похоже, она принадлежала к небогатой семье. Возможно, рабочие на фабрике или мелкие клерки. – Может, представитесь? Меня вот зовут Лайон Нейгард. Можно просто – Лайон.

– Вы ведь умный, догадайтесь, - улыбнулась девушка и положила дело в сумочку. Лайон ей подмигнул.

– Пожалуй, для этого мне нужно научиться читать мысли.

– Тогда вы будете всё обо всех знать и вам станет скучно жить, - адвокатесса поднялась из-за стола. – А теперь прошу простить – работа. Далеко добираться.

– Вас подвезти?

– Не привыкла ездить в машинах незнакомцев.

– Но я ведь представился, так что, технически, мы знакомы…

Но она ушла не оборачиваясь. Парень еще некоторое время смотрел ей вслед, не в силах отвести взгляд от вьющихся волос. Лайон не мог определиться, понравилась ему адвокатесса, как девушка, или он был сражён остротой её ответов.

Сэнвелл подъехал к ресторанчику в оговоренное время.

– Все в порядке, господин Нейгард? – заметив рассеянный взгляд хозяина, поинтересовался помощник.

– О, да, Сэнвелл. Все хорошо!

Пока машина скользила по узким улочкам уютного Редвина, Лайон поменял планы и попросил отвезти в департамент.

Глава 3

Департамент полиции города Бёрк находился в самом сердце административного района Винслоу. Его исполинское тело вытянулось на добрую сотню метров вдоль проспекта Рэдуорта. Известняковые стены от времени и дождей почернели и придали ему жутковатый вид.

Два параллельных блока этого здания соединялись узкой пристройкой, где находились глухие допросные, камеры для краткосрочного заключения и самый передовой в городе вытрезвитель.

Каков был замысел строителей по отношению к центральной части здания, никто так и не узнал, но со временем там образовался огромный ботанический сад, укрытый стеклянным куполом, перекинутым между блоками.

Кабинет шефа полиции находился в левом крыле здания на четвертом этаже. Лайон поднялся на скрипучем лифте, прошёл по коридору с вечно приглушённым, как в винном погребе, светом и привычно стукнул три раза.

– Входи, Лайон, - послышалось изнутри.

Эдвард Слок стоял у окна и вглядывался в безмятежную гладь залива святого Мартина. Его блестящая лысина горела красным сигналом светофора. Редкие чёрные волосы по краям торчали в разные стороны, лишь подтверждая это сходство.

В кабинете было нестерпимо душно. Капитан сопел, во всю спину его белой рубашки проступало мокрое от пота пятно. Мешковатые коричневые брюки на подтяжках были забрызганы до самых колен – похоже, утром, он попал под дождь.

– Капитан?

– Любуюсь собственной никчемностью! Я, шеф полиции, сижу сутками в желудке этого кашалота, потею, как ишак, и не могу просто выйти на улицу и прогуляться до залива, - Слок обернулся. Лицо капитана было гранатового цвета, нос картошкой раздувался, как у разъяренного буйвола, толстые губы подрагивали от нервозности, а от испарины на лбу и под безусым носом уже образовались капельки. Клетчатую рубашку шеф полиции расстегнул уже на две пуговицы, отчего проглядывали короткие черные волосы на груди. У Слока отвисал животик и занимался второй подбородок. Сейчас капитан полиции больше походил на дебошира, доставленного в департамент после пьяной драки.

– И правда, жарковато, - подтвердил Лайон, расстегнув верхнюю пуговицу рубашки.

– Седьмое пекло! Быстрей бы эти хреномонтёры поставили винты в воздуховод, а то я вкрутую сварюсь скоро! – Слок с досады махнул руками и обошел стол. – Какими судьбами, Лайон?

– Проезжал мимо, вот, решил зайти, - соврал Лайон. Слок хмыкнул в ответ и почесал щетину.

– Чтоб сам Лайон Нейгард посетил меня просто так? – усмехнулся Слок. – Брехня!

Лайон наигранно улыбнулся.

– Колись, Нейгард, что тебе нужно?

– Разрешение… поговорить с одним старым другом семьи.

Капитан самодовольно хохотнул и положил Лайону на плечо большую мокрую ладошку. Молодой человек едва сдержался, чтоб не дёрнуться.

– Ну и кто он?

– Картер Лэнсберри.

Слок присвистнул и почесал затылок.

– К Лэнсберри нельзя… Он объявлен персоной нон-грата.

– Просто за слухи вокруг мэра? Это же чепуха!

– Согласен. Но ничем не могу помочь. Личный приказ мэра.

Капитан порылся в кипе бумаг на столе, вытащил папку и протянул их парню.

Подпись и печати были подлинные. Лайон прочёл текст. Составлено второпях, кое-где даже забыли расставить знаки препинания. Если Лэнсберри просто параноик, зачем нужно отправлять его на обследование к психиатру? Ещё и изолировали!

– Теперь я захотел поговорить с Лэнсберри ещё сильнее, - сказал Лайон, возвращая приказ Слоку.

Капитан полиции задумчиво прошелся по кабинету и снова подошел к окну. Лайон понимал, куда сейчас смотрел капитан. Вряд ли на неровную линию берега или на серые крыши домов, размоченные утренним дождем. Его взгляд был устремлен к зданию мэрии – почти такому же высокому, почти такому же монструозному «киту» в паре километрах к югу от департамента, длинному черному изваянию с белыми ребристыми трубами по углам. Эти два здания строили, будто противовес и дополнение друг другу, вот только Черный дом был куда влиятельней, куда жестче, а люди в нем принимали обличия теней самих себя.

– Лайон, тебе не кажется, что ты просишь слишком многого?

– С чего бы вдруг? – удивился Лайон. Слок ничего не ответил. – Капитан, я помогаю вам всегда. Ночью или днём – не важно. Пойдите и вы мне на встречу.

Слок долго молчал, не отрывая взгляда от Чёрного дома, и потом сказал:

– Пойдём-ка.

Слок повел Лайона на черную лестницу. Они спустились на три этажа вниз. Здесь не горел свет, все лампочки были или выкручены, или выбиты предприимчивыми работниками. Шеф полиции как-то рассказывал, что это место прозвали «жерлом дьявола» из-за непривычной духоты и жара. Все потому, что по стенам проходили трубы горячей воды и отопления. Зимой здесь часто собирались курящие полицейские, погреться, но в другие времена года находиться здесь было невозможно. Именно поэтому Слок решил пойти сюда: встретить сейчас кого-то в «курильне» было сродни выигрыша в лотерею «Банк одному».

– Лайон, я никогда ничего тебе не запрещаю, - начал Слок без раскачки. – Ты расследуешь любые дела, копаешь на любые темы, и я ценю твою работу на департамент, но конкретно сейчас… я прошу тебя, не лезь в это дело. Элисон принёс этот приказ лично. Лично, понимаешь! Я видел его в департаменте всего трижды за все свои тридцать лет в этом дрянном месте – первый раз, когда он приезжал сюда ещё в качестве прокурора Бёрка, второй раз – на моём назначении начальником департамента и третий раз – вчера утром.

– Это странно, - нахмурился Лайон.

– О, боги, это не странно, это противоестественно. Как если бы ты хоть раз послушал моего совета. Лайон, я прошу тебя, забудь о Картере Лэнсберри. Из психушки он выйдет в лучшем случае пришибленным, в худшем – ему сожгут там мозги, и он до конца жизни будет пускать слюни и ходить под себя.

– Если Лэнсберри просто распространял слухи, зачем нужно было отправлять его в психлечебницу? – как будто не слышал его Лайон.

Слок подошёл ближе и схватил двумя большими ладошками парня за плечи и легонько встряхнул.

– Лайон! Ты меня слышал? Не ввязывайся в это дерьмо!

Лайон посмотрел на Слока и кивнул.

– Поклянись памятью родителей, - потребовал капитан, и Лайон вырвался из его рук.

– Это запрещённый приём, капитан. Вы это знаете.

– Поклянись, Лайон!

– Я не стану. Но и к Лэнсберри не поеду! – бросил Лайон и пошёл наверх.

Слок пыхтел за спиной почище тепловоза, отвлекая от размышлений. И это начальник полиции еще не курил, как некоторые молодые подчиненные с нижних этажей. Как-то капитан жаловался Лайону, что не может справиться с повальным курением молодых сотрудников, на что молодой парень предложил Слоку не обращать внимания: «Все равно вымрут к сорока».

Это дело, изначально казавшееся Лайону бредом параноика, внезапно приняло интригующий поворот. Зачем отправлять члена Совета в психушку, если он просто распространяет лживые слухи? Отправьте его отдохнуть, подставьте, сделав, компрометирующие фото с какой-нибудь дамой лёгкого поведения, на худой конец увольте… зачем отправлять в психушку?

Выйдя на четвертый этаж, Лайон замер в неожиданности. У кабинета капитана топтался молодой адъютант. Слок тяжело отдышался, прежде чем заметил замершего на лестнице Нейгарда.

– Что стряслось?

– У двери. К вам кто-то пришел, - сухо бросил Лайон.

– И?

– Думаю, нас не должны видеть вместе, капитан, - предположил Лайон, и Слок закивал. – Я дождусь, пока этаж не будет пустым.

– Хорошо.

Слок пригладил слегка взъерошенные волосы, еще раз глубоко вздохнул и вышел на этаж, как ни в чем не бывало. Лайон прислушался.

– Детектив Коски? – послышался бас Слока.

– Капитан, тут к вам… - извиняющимся тоном отозвался человек, которого Лайон со спины принял за адъютанта, а затем его перебил звонкий и… знакомый женский голос. Нейгард высунулся из-за угла.

– Капитан Эдвард Слок? Меня зовут Саманта Вудард, я представляю интересы Картера Лэнсберри…

Глава 4

Чёрная туча, наползавшая на город со стороны Бэдвуда не смогла бы посоревноваться в мрачности с Лайоном, покидающим департамент полиции.

«Видимо, разговор со Слоком прошёл не по сценарию» - понял Сэнвелл, выезжая с парковки.

Годы работы в семье Нейгардов научили седеющего начальника охраны подмечать любое изменение нрава своих нанимателей. Всю дорогу парнишка был непривычно неразговорчив и смотрел в окно. Сэнвелл поинтересовался, случилось ли чего, но Лайон был так погружен в свои мысли, даже не заметил вопроса.

Усадьба Нейгардов находилась в нескольких километрах от города. Когда-то давно здесь подумывали выстроить целый район для богачей. Виктор Нейгард одним из первых поселился в будущем районе и очень скоро возвёл особняк. Но потом планы поменялись и город расширили на север. Впрочем, Нейгард-старший никогда не жалел – воздух здесь был чище, а обстановка спокойнее. Соседей у них не было, а в глубине леса они нашли небольшое озерцо с кристально чистой водой.

От дороги особняк укрывали ряды вечнозелёных сосен. К дому вели две гравийные дороги: одна из них подъезжала со стороны трассы, вторая – огибала дом и уходила на несколько километров в сторону, а потом выворачивала на северную трассу, ведущую в город через район Бэдвуд.

Сам дом мало отличался от других. Два этажа, куча спален для гостей и родственников, просторная кухня и обширный погреб, заполненный на две трети вином из разных виноделен Эндара.

Лайон с порога отправился наверх, потребовав отключить телефон. Он хотел побыть один и привести мысли в порядок.

Сэнвелл посидел несколько минут в кресле перед чернеющим зевом камина, а после занялся стрижкой лужайки перед домом.

Два года и четыре месяца назад родители Лайона разогнали прислугу, отправили Сэнвелла за отчётом в другой город и… исчезли. На месте остались вещи, паспорта, деньги в сейфе, даже коллекция отцовских часов, которыми Виктор Нейгард безмерно гордился. Из гаража не уехала ни одна машина, ни один таксист не приезжал в тот день в поместье Нейгардов. Чета просто испарилась.

Уехавший по делам компании Лайон, тут же вернулся домой и пытался провести собственное расследование, но достаточно скоро зашел в тупик. Полиция не сильно старалась – все делали вид, ничего, по сути, не делая. Дело быстро заглохло.

Лайон не стал набирать слуг и возложил все обязанности на Сэнвелла. Поначалу, бывшему начальнику охраны новая должность не нравилась, но солидное жалование и привязанность к парню заставили бывшего копа смириться. Сэнвелл должен был следить за домом, готовить Лайону еду, быть ему телохранителем и водителем.

За два года особняк превратился в призрак самого себя. Лайон не любил гостей и не приглашал никого, да и сами гости не слишком торопились навещать парня. В коридорах горел приглушённый свет, на полках, куда не доставал Сэнвелл, оседала тяжелая пыль, со стен пропали все картины, которые нравились Нейгарду-старшему, с полок исчезли все корабли в бутылках, которые на досуге конструировал Виктор. Единственное, что напоминало о бывшем хозяине дома – его портрет с женой, висевший на лестнице.

Сэнвелл вышел во двор, залил бензин в газонокосилку и примерно час стриг лужайку. Это занятие было для него своего рода медитацией.

В восемь вечера, Сэнвелл приготовил ужин и принёс его в кабинет. Лайона в нём не оказалось. Тогда он отправился в бывший кабинет Нейгарда-старшего и аккуратно постучался. Ответа не последовало. Постучал ещё раз.

– Что стряслось? – голос был глух, серьезен и заметно раздражен.

– Ужин, господин Нейгард.

– Я пока не голоден.

– Понимаю, но вы последний раз обедали часов семь назад, и я беспокоюсь, что…

– Я не голоден.

Дворецкий поставил поднос с едой на пол.

– Пожалуй, я принесу крышку и накрою еду, чтобы она не остыла.

Ответа не последовало. Когда Сэнвелл вернулся с кухни, ужина на полу не было.

***

Сэнвелл проснулся от шума, доносящегося с кухни. Он потянулся, расправляя затёкшие мышцы и почувствовал боль в пояснице. Сам виноват – задремал на диване в гостиной.

Шум усилился – говорили тарелки и, кажется, скрежетала вилка по сковородке. Сэнвелл неторопливо отправился на звуки.

– Доброе… - дворецкий коротко зевнул, - утро.

– И тебе доброе, Сэн, - Лайон уедал остатки вчерашнего ужина.

– Понравилась отбивная?

– Matu Granne[1], - с акцентом ответил молодой человек и отправился в гостиную.

– Mel’eny[2], - с поклоном пропуская Лайона, произнес Сэнвелл.

– Приятно общаться с образованным человеком, - с набитым ртом проговорил Нейгард, поднимая руку с вилкой вверх.

Они сели в кресла возле бубнившего в полголоса телевизора. Сэнвелл надеялся, что Лайон поделится своими измышлениями по поводу нового дела, но тот лишь задумчиво смотрел на телевизор.

– Когда мы его выбросим, Сэн? Он ведь вещает отборное враньё!

– Даже враньё может быть полезно. Нужно знать общую картину мира, и она не может быть полна без порции лжи.

Лайон покачал головой. На телеэкране появилась заставка прямого включения. Журналист с красным носом и подрагивающими голосом что-то бубнил. Лайон отставил пустую тарелку на столик и попросил Сэнвелла включить звук.

– … мэр Бёрка, Август Элисон, после заседания городского Совета, заявил, что все обвинения в его адрес со стороны Эллимайны Леендейл – сфабрикованы, и он не оставит кампанию, - сообщил журналист. На экране появился пятидесятилетний мэр в аккуратном сером пальто и черном котелке. Компанию ему составила жена, Маргарет.

«За пять лет, пока я на посту мэра, Бёрк преобразился! Он стал комфортнее и безопаснее. Мы проложили ветки надземного транспорта до Фрула и Бэкуорта, открыли «Рэдвинское чудо» - один из самых больших парков в Эндаре. Заводы Бёрка обеспечивают работой не только жителей нашего города, но небольших городов вдоль побережья. Наши товары – лучшие во всём Эндаре! Разве это не достижение? Пять лет назад город разрывали на части мафиозные кланы. Мы пришли и положили этому конец! А что сделали так называемые «кандидаты»? Что они дали этому городу? Только обещания! Так что, я надеюсь, что избиратели не поверят тому вздору, который придумывают, и сделают правильный выбор – выберут дело, а не слова».

На экране вновь появилось овальное лицо журналиста.

– За три недели до начала первого тура голосования Август Элисон и Эллимайна Леендейл являются главными претендентами в борьбе за кресло мэра в городе Бёрк.

– Еще пять лет тотальной коррупции и политических игр? Возможно, нам стоит уехать в Каприю, Сэн?

– Не думаю, что это хорошая идея, господин Нейгард.

– Почему?

– У вас в Бёрке есть пара незаконченных дел.

***

После завтрака Лайон принял душ и переоделся в чистую рубашку и брюки. Усевшись перед раскрытой папкой с документами, которые вырезал и собирал всю ночь, он вновь погрузился в размышления.

Вчерашний разговор в департаменте, изучение фактов в газетах до поздней ночи и утренняя новость по телевизору складывались в причудливый узор.

Все упоминания об эльфийской светской львице, о ее связях в городском Совете, информацию об эльфийской диаспоре, статьи из желтых газетенок, неофициальные слухи и собственные домыслы, записанные на тетрадных листах, Лайон разложил на рабочем столе.

Больше всего Лайона удивило происшествие несколько месяцев назад. Выступая на вторых дебатах в районе Фрул, Эллимайну Леейндейл едва не облил серной кислотой некий Алекс Питерс. Охранники вокруг сцены вовремя обезвредили злоумышленника, не позволив ему добиться желаемого. Питерс ещё долго выкрикивал оскорбления в адрес эльфийки, пока его тащили в полицейскую машину.

Сравнив с собственным расписанием, Лайон понял, отчего пропустил эту новость – в те дни он находился с визитом в столицу и присутствовал на важном заседании концерна Нейгард Моторз, а сразу после три дня отдыхал на море, полностью отгородившись от внешнего мира в снятом домике. Лайон с мягкой улыбкой вспомнил ту темноволосую красавицу с кожей медного цвета, что сопровождала его в те дни.

Также Лайона заинтересовала любопытная заметка молодого журналиста по фамилии Глэкс, который рассказывал о больших проблемах при строительстве ветки надземного поезда, ведущего через Элв Каэлора во Фрул. Эльфы блокировали проезд техники, портили оборудование и материалы. Всё изменилось, когда в дело вмешалась Эллимайна. Ветку достроили за три недели, а эльфийская диаспора всячески содействовала скорейшему окончанию работ. А недовольные словно перестали существовать вовсе.

Он посмотрел на стенд, висящий на стене между двумя книжными шкафами высотой до потолка. Там всё ещё были фотографии с места убийства журналиста – Сайласа Торна. Слок просил помочь в расследовании, но фактов было слишком мало. Лайон так и не смог что-то найти. Видимо, убийца – профессионал.

Парень поднялся со стула и очистил стенд. Раньше Лайон избавлялся от дел, которые ему не удалось закончить. Просто составлял коробки с документами за дверью комнаты и просил Сэнвелла их сжечь на лужайке заднего двора особняка. Но одно из дел показало Лайону важность любой имеющейся у него информации. Теперь он оставлял каждую мелочь – никогда не знаешь, что пригодится.

Лайон написал на папке: «Сайлас Торн. Ст.715.6.3[3] » и убрал её в шкаф с нераскрытыми делами.

Пришло время окунуться в новое дело.

Примерно через час Лайон откинулся на спинку стула, разглядывая огромную паутину из листков и газетных вырезок. В центре он поместил большую фотографию Эллимайны Леендейл, вырезанную из газеты «Вестник Бёрка». Вокруг неё были развешены четыре круга информации разного объема и содержания. Чем ближе к фотографии, тем более официальные там были факты.

Лайон всё меньше сомневался в паранойе Картера Лэнсберри. Настало время расспросить обо всём эльфийскую актрису и политика. Лайон приоткрыл дверь и прокричал Сэнвеллу:

– Мне нужно съездить в город. Приготовь машину!

Сэнвелл поднялся через минуту и застал Лайона запирающего бывший отцовский кабинет.

– Лимузин или нечто необычное? – поинтересовался дворецкий.

– Заправь самую старую и обшарпанную машину… Я еду в Элв Каэлора! – с усмешкой ответил Лайон, подкинул ключ от кабинета в воздух и ловко его поймал.

---------------

[1]Matu Granne (Мату Гранни) (с каприйского) – идеальная работа.

[2]Mel’eny (Мель ини) (с каприйского) – благодарю.

[3] Эпоха Стали, 715 год, 6 месяц, 3 день

Глава 5

Лайон поехал к эльфийке на «Нэй-фэме». Старенький «универсал» приятно урчал мотором и развивал на прямой вполне себе сносные девяносто. Однако вести дедовского любимца оказалось не самым приятным занятием. Машину постоянно сносило вправо, как принявшего на грудь товарища, но Лайон всё равно смог найти с машиной общий язык.

Когда перед глазами замаячили непривычно вытянутые ввысь эльфийские дома, внешне похожие на термитники, Лайон сбросил скорость до пятидесяти и свернул во дворы.

Он избегал Элв Каэлора изо всех сил. Если на пути восставали острые шпили эльфийских палаццо, он просил помощника найти другой путь, пусть даже он займёт вдвое больше времени. Если ему предстояло встретиться с высокопоставленной эльфийской мордой, он тянул до последнего.

Почти каждый эльфийский дом, в отличие от человеческих, игнорировал законы логики и правила архитектуры. Дома ступенями устремлялись вверх, у многих зданий не было углов: волнистые линии опоясывали здание этаж за этажом, некоторые балконы были выполнены в виде морских раковин, а фасады пестрели красными, желтыми, синими, зелёными цветами наперебой. Окна в жилых домах могли быть разной формы и располагаться на разных уровнях. Всё это выглядело так, будто кто-то обронил над городом гигантский торт.

Машину вечно заносило на непривычно резких поворотах, улочки виляли меж домов, словно их прокладывали огромные змеи. И все дороги вели к одному зданию – Дому Света – сияющему небоскрёбу из стекла и бетона, словно кристалл соли, выросшему в сердце квартала. На фоне всего архитектурного помешательства, он выглядел едва ли не самым рациональным зданием.

Лайон долго искал нужную улицу: вэйринский перевод на указателях был написан так мелко, что парню приходилось постоянно останавливаться на перекрёстках, благо в квартале предпочитали машинам велосипеды и пешиепрогулки.

Четырёхэтажный особняк Леендейлов был больше похоже на слоёный торт, нежели на жилое здание. Его голубое тело с каждым этажом-слоем сужалось и плавно переходило в треугольный мезонин с круглым окном, рамы которого напоминали узором клевер.

Парень припарковался у парадного входа. Ему показалось забавным оставить своего старого «семьянина» возле столь помпезного здания.

В воздухе пахло сыростью и дул пронизывающий ветер. Асфальт был мокрый и весь в маленьких лужицах – видимо, ночью на побережье был сильный дождь.

Поднявшись по ступеням крыльца, Лайон дважды протяжно нажал кнопку звонка. Постоял, подождал. Никто не торопился открыть ему дверь.

– Надо было сначала по телефону позвонить, - вслух сказал Лайон и позвонил ещё раз.

Изнутри явно послышался шум. Лайон облокотился на дверной проём и в этот момент заметил, что дверь прикрыта не плотно. Парень толкнул её плечом и осторожно вошёл.

– Эй… у вас тут дверь открыта, - громко и чётко сказал Лайон, осматривая холл. Он надеялся, что выбежит какая-нибудь тучная каприйская кухарка – начнёт причитать, что готовила обед для хозяйки и совсем не слышала звонка… Но никто не выбежал. Дом словно вымер. Того и гляди в одном из коридоров появится привидение первого хозяина этого особняка.

Внутри ничто не говорило о хозяйке, известной актрисе и кандидате в мэры. Ни тебе старинных вэйринских статуй, ни богатых картин эпохи Стекла, ни золотой скульптуры хозяйки дома с пятым размером груди…

В гостиной на камине Лайон увидел несколько семейных фотографий, с удивлением отметив, что у эльфийки есть взрослая дочь. Достаточно симпатичная – для эльфийки – и, судя по всему, рождённая от человека: нетипично короткие уши и обычный разрез глаз.

На первом и втором этажах Лайон никого не нашёл, а вот на третьем, через небольшой зазор в дверях, струился свет. Молодой человек раздвинул двери и посреди огромного зала сразу увидел эльфийку, лежащую на полу между журнальным столиком и диваном. Лайон подбежал и пощупал пульс – ничего. Он подставил зеркало под нос эльфийки, но оно не вспотело.

«Тело ещё теплое… похоже, умерла не больше часа назад» - рассуждал Лайон про себя.

Он тут же осмотрелся и на краешке деревянного вестриверского столика увидел щедро рассыпанный зеленоватый порошок. Лайон хорошо знал это вещество – вечный спутник людей искусства и богачей, наркотик ларамин. Он расширяет сознание и позволяет окунуться в работу с головой. В студенческие годы, многие однокурсники Лайона нюхали ларамин. Говорили даже – хочешь написать трактат за ночь – закинь щепотку ларамина под язык и к семи утра работа будет выполнена до последней точки. Некоторые ученики университета так и не доучились, утонув в зеленом дурмане.

Плата за износ организма была высока. Ларамин вызывал сильнейшее привыкание, кожа от частого приёма наркотика зеленела, потом покрывалась волдырями. Психика страдала не меньше. Наркотик раскачивал эмоциональное состояние человека, делая сначала агрессивным, а потом совершенно раздавленным. И чем дольше принимать, тем сильнее пропасть между этими состояниями.

«Грациозная женщина. Ей на вид гораздо меньше пятидесяти четырех, если, конечно, мои данные верны. Тридцать пять, максимум сорок. Она следила за собой: пудра, макияж, яркая помада, туалетная вода… до сих пор пахнет ароматом белой акации, словно надушилась перед самой смертью…

Стала бы успешная, высокопоставленная эльфийка травить себя ларамином?»

Лайон достал из кармана платок, смочил собственной слюной и аккуратно счистил макияж на левой щеке.

Кожа белая… Если бы Эллимайна травила себя постоянно, кожа приобрела бы зеленоватый оттенок. Глаза закатились, белок красный от лопнувших сосудов, зрачки пусть проверяет эксперт, но они, наверняка, расширены. Зубы и язык позеленели от наркотика, десны воспалились… постойте-ка, а почему подъязычная железа стала такой большой…

Он надавил пальцем на уплотнение: там словно находилась какая-то жидкость.

Интересно!

Осмотрел шею. На ней следы от когтей. Она расцарапала себя в предсмертных судорогах. Жуткая смерть. Подбородок также был немного расцарапан. Почему подбородок? Когда человек задыхается, он хватается за шею. И почему воспалена подъязычная железа? Аллергия? С одного раза? Нет-нет-нет – это глупость!.. Здесь что-то другое. Что-то, что он упускает.

Лайон снова повторил свой путь от глаз к шее. Ему не давал покоя расцарапанный подбородок. Он пригляделся и заметил маленькие красноватые точки на разодранной коже.

Лимфоузел! Ей ввели ларамин в лимфоузел!

Догадка пришла настолько внезапно, что Лайон чуть не подпрыгнул от возбуждения.

Вызвали шок и смерть от удушья! Блестяще! Гениально! Ужасно, но гениально!

Парень прикрыл рукой рот и успокоил сердцебиение.

«Хорошо, что рядом никого нет» - подумал он и встал с корточек. В этот момент что-то мелькнуло в зеркале. Парень резко развернулся. Сбоку прилетел удар в челюсть. На несколько секунд пол и потолок перевернулись, Лайон грохнулся на задницу, ощутив всем копчиком это приземление. Пока он приходил в себя, неизвестный ловко перемахнул через диван и выскочил на балкон.

Нейгард неуклюже поднялся на ноги и, качаясь, проследовал за напавшим. Яркий солнечный свет резанул глаза. Парень одной рукой заслонился от него, а другой опёрся на балконные перила. Чуть привыкнув, Лайон увидел, как неизвестный удирает по переулку в сторону проспекта Болланти – одной из главных артерий Элв Каэлора. Догонять его было бессмысленно – ещё не хватало потеряться в узких улочках эльфятника.

Лайон осмотрелся, но не нашёл ни пожарной лестницы.

– Ну и как ты спустился? – проговорил вслух Лайон.

Где-то вдалеке зазвучали полицейские сирены. До Нейгарда вдруг дошло, что он находится на месте преступления, и у него нет адекватного алиби на последний час. А ещё ему разбили губу и, похоже, выбили челюсть. Доказать Слоку, что всё это – чистой воды совпадение – ещё можно. А вот эльфийской диаспоре?..

Лайон, всё ещё немного пошатываясь, спустился вниз, быстренько запрыгнул в машину и сорвался с места. Теперь ему уже не казалось забавным, парковаться у парадного входа… Кто-то мог заметить машину, вспомнить некого молодого человека на балконе. Лайон оставил отпечатки в доме и, если криминалисты Слока будут дотошнее обычного, они найдут его пальцы на двери в банкетный зал.

Похоже, он ввязался в дерьмовую историю.

Глава 6

Неоновая вывеска клуба «Палладий» красила лица и одежды в фиолетовый цвет. У входа стояло с два десятка людей и эльфов, пританцовывавших в такт музыке.

«Палладий» был клубом «не для всех». Чтобы получить приглашение на шоу, нужно было подать заявку по телефону и заплатить сотню фартингов на входе худому парнишке в очках, тёмной рубахе в белый горох и с отпущенной на вестриверский манер продолговатой, стянутой верёвкой, бородкой. Впрочем, шоу того стоило.

Владелец «Палладия» - Мак Скопски – был известным филантропом и знатоком искусства. В его клубе выступали лучшие музыканты со всего континента, выставлялись картины художников, скульптура и даже макеты будущих зданий. Любой мог зажечь в «Палладии» - нужен был лишь талант. Хозяин клуба и сам изредка давал фортепьянные соло.

Лайон поставил машину под опустевшее к одиннадцати вечера здание консалтингового агентства «Беспроблемник» и наблюдал за очередью, откинув чуть назад спинку водительского сидения. Он ждал определённого человека, который рано или поздно должен был появиться в этом клубе.

Эллимайну обнаружили около полудня. Телефон в поместье Нейгардов разрывался от звонков, но Лайон принял решение игнорировать полицейский департамент, настрого запретив Сэнвеллу даже снимать трубку.

Сознательно подсадив себя на временную иглу, Лайон второпях объезжал известные ему точки продажи наркотиков в Ньюрчестере и Рэдвине. С учётом важности дела, отчёт патологоанатомов о вскрытии должен был лечь капитану на стол в течение двадцати часов после обнаружения тела. Но Лайон предполагал, что эльфийская диаспора будет торопить расследование. Для них дело чести найти преступника и наказать согласно своим законам.

С семи вечера Лайон проверил пять мест – ни у кого из них не было ларамина в наличии. Это удивляло – во времена его студенчества достать «зелёного кайфа» было делом таким же обыденном, как купить пива. Даже если ты пятнадцатилетний лицеист.

Никто из барыг не мог ответить, почему ларамин исчез с улиц.

Лайон торопливо бросил взгляд на часы. До полуночи оставалось сорок минут. Если он здесь задержится ещё хотя бы на час, то две других точки в Ньюрчестере придётся объезжать уже глубокой ночью. Где-то на горизонте маячила перспектива хронического недосыпа. К утру его перестанет спасать даже двойной чёрный кофе.

И ещё эта тупая головная боль… Парень вытащил из бардачка коробочку и закинул в себя одну пилюлю. Уже четвертую за сегодняшний день. Возможно, ему стоило бы остановиться, но Лайон не привык терпеть боль. Она тормозила мозг, заставляла отвлекаться. Внимание постоянно соскальзывало на прохожих людей, проезжающие машины и урчащий от голода желудок.

Из раскрывшихся дверей клуба вырвался вопль джазовой музыки. На улицу высыпала группа ребят в ярких костюмах. Они были пьяны и счастливы, как бывают все люди, проживающие бурную молодость. Лайон был таким же. Не было бы убийства Эллимайны – он зависал бы в клубе, как делал это дважды в неделю. Возможно, был бы также пьян, как эта компания. Возможно, был бы частью этой компании.

Взгляд Лайона привлёк высокий худой парень с красным ирокезом на голове. Он двигался через толпу людей в танце, отвешивая комплименты встречным девушкам. Два бугая у входа, завидев парня, пропустили его внутрь.

– Попался, - вслух произнёс Лайон и вытащил из бардачка серебряный жетон с изображением рояля – пропуск особого гостя.

Клуб внутри напоминал трёхуровневый амфитеатр. В центре зала, на небольшом помосте, окружённом со всех сторон подвижным морем танцующих людей, играли джаз три высоких музыканта. Лучи золотого и красного цвета из подвешенных под потолком светильников ползали по залу.

По бокам слева и справа вдоль стены поднимались лестницы. На втором этаже были отведены места для «особых гостей» - обладателей серебряных жетонов. Здесь же располагался мини бар с самым широким выбором напитков во всём Бёрке. Во всяком случае, так думал Лайон и опровержения этому пока не нашёл.

Скопски не скупился на дорогие декорации: дважды в год менял оформление, покупал лучшую звуковую аппаратуру, а совсем недавно закупил три ультратонких вестриверских экрана, проецирующих потрясающе красивое изображение.

Владелец клуба старался проводить время в компании «особых гостей»: с кем-то налаживал дружественные отношения, с другими – договаривался о делах. Лишь изредка Мак Скопски запирался в своём офисе на третьем этаже – под самым потолком. Лайон не бывал там ни разу, хотя считал Мака своим другом. Комната-куб была для Скопски своего рода убежищем от чужих глаз. Местом, где филантроп мог побыть наедине со своими мыслями, выпить чашечку кофе или бокал виски, посмотреть за шоу через круглое окно.

Лайон приблизился к сцене. Музыканты оказались из Фрии – их отличали смуглая кожа и необычайно высокий, за два метра, рост. Но играли они, стоит сказать, виртуозно – сочетание гитары, банджо, трубы и губной гармошки создавали довольно необычное созвучие.

Осмотревшись, Лайон без труда нашёл в толпе знакомый ирокез. Он общался с группой молодых ребят. Нейгард направился к барной стойке и заказал у бармена стаканчик виски.

Корт Соллерс был известным барыгой в Ньюрчестере. Он начал толкать дурь ещё подростком, несколько раз попадал в полицию, но неизменно оказывался на свободе. Как-то раз Корт крупно влетел с партией галлюциногенов, задолжав несколько тысяч фартингов своему купцу. Полиция загребла его в «душную». Там-то барыга и увидел молодого парнишку в дорогом костюме, попросил взаймы. Лайон посчитал, что такой должник ему не помешает и согласился выплатить всю сумму.

Шло время, а Корт никак не хотел покидать толпу. Он болтал то с одной группой людей, то с другой. Лайон уже понял, чем занимается его знакомый, но решил выждать. После полуночи, наконец, представился подходящий случай.

Корт увёл одного парнишку (на вид тому было лет шестнадцать) в уборную. Лайон, на тот момент уже хлопнувший два стаканчика, последовал за ними.

Коридор был матово-серым от густого сигаретного дыма. Лайон кашлянул от резкого запаха и тщетно махнул рукой перед лицом.

Он пошёл по коридору дальше. Миновал компанию ребят, куривших и обсуждавших музыку, чуть поодаль парочку тинейджеров, целовавшихся у стенки. За два года Лайон первый раз оказался в подсобных помещениях «Палладия», и они ничем не отличались от других клубов. Разве что стены не были забиты рисунками.

Молодой детектив заглянул в одну комнату, потом в другую, прошёл в туалеты, но и там не нашёл Корта. Уже возвращаясь назад, Лайон услышал знакомый голос.

– Я тебе гарантирую – от моего товара на утро ты не проснёшься с квадратной башней! – Корт с навязчивостью консультанта в магазине нависал над пареньком. Они стояли в закутке, где коридор выходил к запасному выходу. Отсюда музыка звучала приглушённо, и Лайон мог стоять за углом и всё слышать.

– Меня не это интересует. Насколько сильное от него привыкание.

– Да кто же тебе такое скажет, парень? Могу лишь сказать, что химики, работавшие над этой штукой – лучшие в городе. Ты нигде такого чистого «сэда» не попробуешь. Я тебе гарантирую!

Было несложно догадаться – юноша решил «попробовать» и, по незнанию, выбирал молоток от мира наркотиков. От «сэда» он точно проснётся утром с квадратной головой и ощущением, что это утро слишком дерьмовое, чтобы в нём оставаться.

Лайон вывернул из-за угла и медленно подошёл к ним.

– Корт, опять толкаешь дурь?

Обернувшись и увидев старого знакомого, барыга сразу сделался на несколько сантиметров ниже.

– Лайон!.. Э-э, да я нет… не подумай.

– Я тут стою пару минут уже…

Корт махнул рукой.

– А, хрен с тобой. Подловил.

Юнец, которому Корт пытался продать пакетик, решил, что ему очень нужно станцевать под соло на банджо. Оставшись наедине, Лайон сказал:

– Сколько тебе говорил - «Палладий» не место для наркоты. Сдать бы тебя… для профилактики!

– Э-э-э, брат… не такие уж тёмные делишки. Всего лишь… нейростимуляторы.

– Лапшу будешь другим вешать. Ты парнишке «сэда» пытался продать. Это наркотик третьего класса.

– У тебя непроверенные сведения, Лайон. Теперь он относится к нейростимуляторам. Я тебе гарантирую!

– Даже проверять не буду.

– Ну и что? «Кокам» сдашь теперь?

– Пока не решил.

Корт сложил руки на груди.

– Не сдашь! Я нужен тебе.

– Думаешь, ты один такой ценный?

Они смотрели друг друга, не мигая и, в конце концов, барыга сдался.

– Ларамин есть? – Лайон сразу перешёл к делу.

Корт улыбнулся так, что даже уши задрожали.

– Решил ширнуться «зелёным кайфом»? Одобряю.

– Мне по делу.

– Это как? – переспросил Корт.

– Так есть или нет?

– Нет, брат, нету.

– Ещё раз назовёшь меня братом, дам по морде и сдам наркоконтролю! – угрожающе произнес Лайон. – Где взять ларамин?

– Без понятия. Мы не торгуем им теперь.

– Почему?

Корт принялся изучать грязный пол.

– Ну?

– Мы не можем…

– Почему? – Лайону очень не нравилось вытаскивать сведения из людей. Но они всегда такие наивные. Думают, что после одного-двух вопросов он отстанет!

– Весь сбыт ларамина прибрал какой-то зелёный хмырь.

– Зелёный хмырь? Как это понимать?

– Азургит! – процедил Корт. Лайон не поверил своим ушам.

– Я азургита в Бёрке последний раз видел лет десять назад.

– Я лишь говорю, что слышал от своих химиков. Да и купцы, говорят, сильно недовольны.

– Что ещё слышал?

– Этот зелёный стал центровым и теперь гоняет товар прямо с Истлишира.

– И другие купцы и центровые так уж спокойно это допустили?

– Конечно, нет. Они пытались… Слышал про сгоревший склад в Старом Эджипорте пару месяцев назад?

Лайон кивнул.

– А про мокруху в Доках месяц назад? Четырех купцов зарезали?

Про это Лайон не слышал, но решил кивнуть для острастки.

– Когда дело скверно запахло, центровой договорился с азургитом о разделе влияния. Мы торгуем синтетикой, а азургит толкает натуралку.

Лайон подавил удивление. По глазам Корта было видно, что он верит в свои слова. Или наркокартель восточного побережья распространяет лживую информацию, или они действительно отдали ларамин и некоторые другие «натуральные» наркотики некой другой стороне. И та, и другая версии выглядели крайне фантастично.

– Корт, последний вопрос. Где купить ларамин?

– Я не знаю.

– Ко-о-о-рт. Я же говорил тебе, что чувствую враньё нутром.

– Ну ладно, ладно. Знаю две точки. Одна в Крайте, другая – в Рэдвине.

– Рэдвин подойдёт.

– Брэкстон Авеню. Там есть клубешник «Холёный эльф». Найди там Ушастого Эдди.

Клуб для нелюдей, дилер – эльф? Засада.

– Ладно, Корт. На этот раз я тебе поверю, - Лайон ткнул пальцем барыге в грудь. – Но, если я ещё хоть раз увижу, что ты толкаешь дурь…

– Да понял я! – Корт поднял руки.

Ни хрена он не понял. Но если ещё раз заявиться сюда, точно сдам!

Прежде чем вернуться в зал, Лайон сходил в уборную. Остановившись у зеркала, он долго всматривался в знакомое и словно бы изменившееся лицо. Что-то в нём было новое, что-то чужое. Может, тому виной лёгкая небритость и усталый вид? Он поймал себя на мысли, что вода слишком горяча и отключил кран. Теперь и порозовевшие руки выглядели неестественно, как не его собственные.

Музыки не было, зал заполнял лишь шорох людских голосов. Лайон протиснулся к барной стойке и попросил свой стаканчик виски. В этот момент послышался стук по микрофону и несколько лучей света осветили фигуру на подиуме. Это был Мак Скопски. Обычный строгий костюм сглаживал его склонность к полноте. Темные волосы и щегольская бородка – всё по последней моде. И всё же, в нём не было той вальяжности, которая присуща всем шоуменам. Он знал, что хочет сказать и говорил это чётко, ясно и без тени сомнений.

– Приятного всем вечера, дамы и господа. Я надеюсь, вас устраивает нашего сегодняшнее шоу, потому что, если нет – вам лучше покинуть это заведение. Ничего интереснее дальше вас не ждёт.

В ответ послышались сдержанные смешки. Мак перехватил микрофон в другую руку.

– Сегодня для нас свои композиции исполняет фрийская группа «Серая гавань». Давайте поддержим ребят аплодисментами.

Первый этаж взревел громкими возгласами одобрения. Второй же почти никак не отреагировал. Лайон оглядел «особых гостей» - многие из них даже не смотрели сейчас на владельца бара.

– Пока ребята готовятся ко второй части своего концерта, я бы хотел предупредить, что «Палладий» создан для тех, кто любит музыку. И здесь совершенно нет места конфликтам. Потому я очень прошу всех здесь собравшихся, если у вас возник какой-то неразрешимый спор с другими посетителями клуба – перенесите их в другое место. Не омрачайте настроение других людей своим поведением. Спасибо.

Толпа согласно загудела в ответ. Мак вдел микрофон в держатель стойки и подошёл к роялю напротив бара.

«Сейчас ты покажешь класс, правда, Мак?» - сказал про себя Лайон. К его удивлению, владелец клуба увидел его в толпе и кивнул. Лайон приподнял бокал.

С улыбкой, Мак присел за инструмент, провёл пальцами по клавишам, выдернув несколько зевающих «особых гостей» из тоскливой дремоты. Лучи света, разлетелись в разные стороны, погрузив первый этаж во мрак. Шумевшая до этого толпа, притихла.

Он начал играть, и музыка заполнила амфитеатр, окутала каждого посетителя мягким, будто бы ощутимым, бархатом. Немногим позже пахнуло прохладой. Волны холодного воздуха струились по щиколоткам и Лайон сел на высокий барный стул, подтягивая ноги выше. Он облокотился на стойку, слегка светящуюся лентой белых огоньков, как посадочная полоса самолётов.

Перед ним колыхался лес качающихся людских голов. Чувство необыкновенной легкости подхватило, будто не было последних суток: умершей эльфийки, таинственного незнакомца, наградившего Лайона здоровенной шишкой, ноющей боли в затылке. А главное – никаких тайн и загадок. Только всепоглощающая музыка.

Она становилась более рваной, ритмичной, ярче звучало настроение увядания. И когда хозяин бара, казалось, достиг кульминации, с потолка обрушились четыре струи пара, заполняя зал мягким, пьянящим туманом. В воздухе разнеслись нотки холодного прибоя, хвои и ощущение скорой зимы. Мак пластался над клавишами, вымащивая дорогу хозяйке холодных ветров с залива.

Когда рояль умолк, зал одарил музыканта шквалом аплодисментов. В восторге была даже требовательная публика второго этажа.

Хозяин «Палладия» спрыгнул с помоста в толпу и прошёл к Лайону.

– Барри, два лучшего виски.

– Конечно, сэр, - отозвался бармен.

– Лайон! – они обнялись, как старые друзья. – Если бы я тебя не знал, то подумал, что ты меня игнорируешь.

– Да как я мог? – наигранно оскорбился молодой детектив.

Лайон и Мак были знакомы уже пару лет. Их представили друг другу на одном из благотворительных вечеров в честь открытия центра для людей, «потерявших финансовую самостоятельность». Оба молодых человека тогда влили крупные суммы на строительство четырёхэтажного здания приюта и оба удивлялись, почему приют для бездомных Эджипорта построили в самом центре Ньюрчестера. Позже, Лайон стал посещать «Палладий» и всё больше проникался лёгкой мизантропией увлечённого своим миром Мака. Лайон не переставал удивляться, как в нём соседствует нелюдимый музыкант и величайший шоумен Бёрка.

– А если серьёзно, почему не поднялся наверх? Неужто наскучила эта напыщенная тусовка высокого общества?

– И да, и нет, - улыбнулся Лайон. Он не хотел рассказывать о своём расследовании.

Бармен подал им питьё. Сбоку подошли две девушки и попросили у Мака автограф. Владелец клуба спросил, где ему расписаться, и одна из них чуть расстегнула блузку.

– Как тебе удаётся? – спросил Лайон, когда девушки получили желаемое.

– Что именно?

– Очаровывать публику своей игрой.

– Талант и упорный труд, разумеется, - Мак в один хлопок осушил бокал и попросил бармена повторить. Лайон решил не геройствовать и лишь пригубил. Виски действительно был чудесен, а удовольствие, как водится, принято растягивать. – К тому же, мои способности влиять на неокрепший девичий ум куда слабее, чем твои.

– Зато ты всегда сможешь сыграть на рояле и весь зал твой.

– Это неоспоримо.

Фрийские музыканты затянули западный блюз. Гитара и банджо мягко ласкали слух. Под такую музыку лучше всего быть на пляже с каким-нибудь фруктовым коктейлем в руках, подумал Лайон.

– Работаешь над чем-то? – внезапно спросил Мак.

– Так заметно?

– Ну, ты не слишком разговорчив, пьёшь мало, да и музыка тебя не слишком интересует. Я, конечно, могу предположить, что фрийские полукровки тебя не впечатляют, особенно зная, что ты любишь потяжелее, но… я слишком хорошо тебя знаю, чтобы понимать, когда ты где-то в другом месте.

– Осваиваешь кружок юного детектива? – усмехнулся Лайон. – Хотя ты прав – фрийские полукровки меня не впечатляют. Блюз – совсем не мой профиль.

– Что ж, приходи на следующей неделе. Я привезу трёх крутых парней из Найтингейта. Они играют фрост-панк.

– Никогда не слышал.

– О-о-о, думаю, твоя душа будет покорена! – Лайон кивнул другу. – Эти ребята научились творить такие вещи с электрогитарами!.. Просто дух захватывает! А в сочетании с хорошим вокалом… Я думаю, за фрост-панком будущее, Лайон.

Когда Мак начинал говорить о музыке, он буквально зажигался изнутри. В нём просыпался бунтарь-мальчишка, который пошёл против семейных традиций банкиров, рискнул всем и добился признания в музыке. В этом они были похожи. С той лишь разницей, что Скопски был на пике, а Нейгард взбирался на эту крутую гору.

– Уговорил. Я приду.

– Отлично! Зарезервирую для тебя столик у сцены.

Лайон пожал протянутую руку.

– Как тебе виски?

– Ты прав, отменный. Лучший из того, что я пил когда-либо.

– Может быть, тебе помощь моя нужна? Только скажи…

– Думаю, лучшая помощь для меня сейчас – это сон, - сказал Лайон и допил виски. – Хотя, если ты знаешь какого-нибудь знакомого азургита в Бёрке…

– Азургит? В Бёрке? Они же мрут от нашего климата!

Лайон пожал плечами.

– Один, кажется, нашёл способ не только жить, но и неплохо процветать. Если, конечно, мой знакомый не нанюхался «зелёным кайфом».

Мак посмотрел на Лайона долгим немигающим взглядом, но молодой детектив не стал объяснять свои слова.

Глава 7

Лайон очнулся в кровати и не сразу понял, где находится. В глазах рябило, простынь прилипала к телу, а в желудке разразилась настоящая революция. Лайон едва успел добежать до уборной.

– Сколько вы вчера выпили, сэр? – послышался за спиной голос. Молодой человек вздрогнул и неловко попытался выпрямить ноги, но они, негнущиеся и немного ватные, подкосились. Лайон сел на холодном полу и махнул рукой.

– Сэнвелл… Хватит. Так. Пугать!.. Да и какая разница, сколько я вчера выпил?

– Чтобы мне понимать, как реагировать на то, что вы бегаете по дому в чём мать родила и, по возможности, предотвратить подобное.

– Дело не в алкоголе, - дворецкий помог Лайону принять позу человека прямоходящего. – Вернее, в его комбинации с таблетками от головы.

– Лайон, ты в своём уме?! – дворецкий подхватил парня под руки. Вместе они дошли до комнаты. В дверях валялась простынь, которую Лайон впопыхах сбросил с себя. Одеяло и подушка тоже оказались на полу.

– Ничего не помню. Даже как добрался домой.

– Мне позвонил ваш друг, Скопски.

– Мак… Никогда не бросит в беде. Как и ты, Сэнвелл. Спасибо. Без тебя я бы пропал.

– Это моя работа.

– Да, я знаю, но далеко не каждый выдержит меня…

– Я слышу в вашем голосе раскаяние? Это точно Лайон Нейгард?

– Не подкалывай. Лучше принеси что-нибудь от головы.

– У вас сильная интоксикация, - Сэнвелл снова включил этот назидательный тон. – Вам нужно промыть желудок и день полежать в постели.

Лайон поморщился, усаживаясь в кресло, и накрылся по самую шею влажной простынёй, пока Сэнвелл менял постельное.

– Думаю, интоксикация – не самая большая моя проблема, ох! – Лайон скривился, ощупывая распухшую челюсть.

– Подрались в баре? – предположил дворецкий, закутывая подушку в свежую наволочку.

– Если бы, Сэнвелл! Так бы я хоть ответить мог.

– Это самое обидное в кулачных боях, - он подошёл к Лайону и аккуратно повернул его голову. – Удар хороший, не спорю, но вам повезло, господин Нейгард, что бивший – не профессионал. Если бы вас ударил боец из подпольного клуба, последствия были бы гораздо серьёзнее.

– Умеешь ты порадовать, Сэнвелл. Своеобразно и со вкусом, - Лайон снова поморщился и отдал простынь дворецкому. – Говоришь, бил не профи?

– Однозначно. Человек явно занимался, но сейчас уже растерял форму.

Он взмахнул свежей простынёй, обдав Лайона порывом прохладного воздуха.

– Научишь меня парочке приёмов, когда я закрою это дело?

– Дело?

– Сегодня должны объявить.

Внизу раздался телефонный звонок.

– Это капитан, - Сэнвелл не предполагал.

– Я же просил не отвечать…

– Он приезжал в поместье. Я же не могу не ответить на дверной звонок.

Лайон поморщился и подтащил кресло поближе к столу, где стоял телефон.

– Поместье Нейгардов, с кем вас соединить, - он попытался спародировать голос своего помощника, но у него никогда не получалось правдоподобно.

– Я знаю, что это ты, Лайон! Почему не отвечал на звонки? Где пропадал? – сорвался Слок, будто ждал его голоса последние пару недель.

– Работаю тут над одним делом…

– Так! Всё откладывай! У нас тут убийство года!

Лайон давненько не слышал Слока таким раздражённым. С другой стороны, оно и понятно – сейчас все в городе захотят контролировать капитана: мэрия, прокурор, эльфы, репортёры… каждому захочется помучить его расспросами, выдать несколько ценных указаний или просто подействовать на нервы.

– Прямо уж так?

– Приезжай в департамент. Расскажу всё здесь.

– Это может подождать, скажем, пару часов? Я сейчас не совсем в форме.

В трубке зашуршало на мгновение, а потом Слок с явным недовольством ответил:

– У тебя час. Не больше.

– Хорошо, капитан. Я вас понял.

Лайон положил трубку и потянулся в кресле.

– Господин Нейгард, я не могу вам запретить, но я бы на вашем месте отлежался, – дворецкий закончил с постельным и теперь стоял рядом.

– Нет времени отдыхать, Сэнвелл. Нет времени.

Лайон поднялся и всё ещё не слишком уверенной походкой зашагал в душ.

***

Психлечебница святой Марии находилась на берегу залива в районе Крайт, так что Лайону нужно было заложить гигантский крюк, чтобы успеть и увидеться с Лэнсберри, и поспеть в департамент к сроку. Хотя часа ему определённо не хватало, особенно учитывая, что полчаса из них он уже потратил на душ.

Лайон добрался до Крайта за двадцать восемь минут – пробки на Первой линии Рэдвина заставил его свернуть в переулки, заставленные машинами и заваленные мусором. Приходилось ориентироваться по солнцу, чтобы не затеряться в узких, петляющих улочках района Винслоу.

Он оставил машину на обочине, в тени раскидистых клёнов, и прошёл через центральные ворота.

Психиатрическая лечебница имени Марии Энкельман занимала старинный двухэтажный особняк с изящной лепниной, большими окнами и колоннами на входе. Такие строили ещё при монархии, двести лет назад. Раньше в нём располагалась школа для девушек, которую Мария, собственно, и закончила. Она стала выдающимся психиатром, вышла замуж за крупного промышленника, выкупила это здание и превратила его в психиатрическую лечебницу – первую подобную в Вэйрине.

В парке возле лечебницы гуляли люди. Кто-то в одиночестве, кто-то в сопровождении санитара в светло-зеленом халате. Лайон прошёл по гравийной дорожке и открыл тяжёлую дубовую дверь.

В холле было светло и прохладно. Гулкие шаги отдавались эхом от высоких потолков. Лайон был тут впервые и отметил, что здесь не пахнет лекарствами, как обычно это бывает в больницах. Он прошёл к кафедре регистрации. За ней сидела полная женщина лет пятидесяти и что-то усердно записывала в журнал.

– Доброе утро. Мне нужно увидеться с пациентом, - вежливо сказал Лайон.

– Назовите фамилию, - её голос был столь нудным и безэмоциональным, что Лайон непроизвольно подумал, а не является ли женщина психом этой больницы? Может быть, больница уже захвачена шизиками, и он сейчас попадёт в ловушку?

– Картер Лэнсберри, - из-за мыслей, его голос дрогнул.

Она вытащила два журнала и начала искать фамилию. Прошло не меньше минуты, прежде чем женщина произнесла:

– Боюсь, я не нахожу вашего человека в журналах. Значит, он находится в блоке «В», - она подняла на него глаза впервые с того момента, как он зашёл в здание. Белки были красные и уставшие, а под веками залегли большие свинцовые круги. Похоже, она просто была на ночном дежурстве и хотела спать.

– И?..

– В блоке «В» у нас находятся больные, которым противопоказаны посещения.

– А могу я поговорить с врачом Картера?

Женщина подняла журнал со стола и под прозрачным стеклом Лайон увидел листок, по всей видимости, с расписанием.

– Сейчас он на обходе, но вы можете подождать его возле кабинета. По коридору, - она указала направо от Лайона, - и по лестнице. Как подниметесь на второй этаж, сразу упрётесь в кабинет доктора.

Он не собирался ждать доктора, потому, поднявшись на второй этаж посмотрел на план здания. Блок «В» находился дальше по коридору, сразу за блоком «А». Немного странная последовательность букв Лайона смутила.

В коридоре никого не было. Ни прогуливающихся больных с отсутствующими выражениями лиц, ни медбратьев в зеленых халатах с масками на лицах, отчего видны только глаза, как правило, холодные и бесстрастные. В общем, ничего общего с теми психбольницами, которые Лайон видел в фильмах. Напротив, двери в палаты были открыты и оттуда на пол пятнами струился солнечный свет. Молодой человек заглянул в одну из таких палат – немолодой мужчина сидел на кровати и смотрел в окно. Он повернул голову в сторону Лайона и мягко улыбнулся, словно старому другу.

– Сплошь приятные люди, - сказал себе Лайон и пошёл дальше.

Между блоками не было ни дверей, ни перегородок. На стене была прочерчена сплошная, опоясывающая коридор, красная линия, а по бокам от неё синим и зелёным цветом нарисованы буквы «А» и «В». Лайон посчитал это логичным – работая в больнице день за днём ты быстро запомнишь, где заканчивается один блок и начнётся другой. Не очень удобно с точки зрения посетителя, но блок «В» и не рассчитан на него. С другой стороны, думал Лайон, очень странно, что в блок для особых больных так легко попасть… Он снова начал опасаться, что больница захвачена психами.

Впрочем, Нейгард почти сразу нашёл логичный ответ. На всех дверях в этом блоке стояли электромагнитные замки. Открыть их можно только специальным ключом и только из коридора. Лайон готов был поспорить на что угодно, что окна в этом блоке зарешёчены. Почти как тюрьма, только камеры одиночные и лекарства приносят по пять раз на дню.

Возле каждой двери были небольшие держатели под карты больных. Лайон успел пройти несколько «камер», пока в дверях одной из палат лоб в лоб не столкнулся с невысоким пожилым мужчиной в белом халате. У него были аккуратная седая бородка и необыкновенно голубые глаза. В руках он держал карточку с фамилией Лэнсберри.

– Извините, - Лайон отступил, подавляя разочарование.

– К господину Лэнсберри нельзя. Разве внизу вам не сказали? Это закрытый блок.

Доктор закрыл за собой дверь, давая Лайону понять, что в комнату пускать его не намерен.

– Простите… Я племянник дяди Картера. Меня зовут Шоун, - Лайон заговорил торопливо и попытался имитировать северный вэйринский акцент, будто бы прибыл издалека.

– Племянник? Мне не сообщали, что у Картера есть родные, - доктор нахмурил брови и не отводил взгляда от Лайона.

– Мы редко общаемся. Мой отец и дядя рассорились много лет назад, но я иногда звоню проведать дядю Картера. Когда я не смог дозвониться, то почувствовал неладное и сразу сел в поезд.

Доктор рукой приобнял Лайона за плечо, а другой предложил пройтись.

– Боюсь, что поговорить с дядей сейчас нет никакой возможности.

– Что случилось?

– Человеческий рассудок – вещь очень хрупкая. Никогда не знаешь, какой удар его повредит. Когда он поступил сюда, он всё твердил о том, что за ним следят, что его пытаются убить. Он постоянно говорил о каком-то заговоре. Нам пришлось ввести ему успокоительное.

«Ну да, безопаснее психушки – места нет» - сразу подумал Лайон.

Они прошли в рекреацию и присели на кожаный серый диван. Напротив них сидел темнокожий старик с тростью, но он находился здесь только физически – его разум гулял где-то в другом месте.

– Боюсь, что у господина Лэнсберри мания преследования. Это сложное нарушение функций мозга. Сейчас мы пытаемся подавить его тревожность, потому он почти всегда спит. Как только мы добьёмся желаемого, я проведу с ним несколько тестов, и мы назначим терапию. В этот момент ваш дядя будет готов к гостям. У вас есть, где остановиться?

– Я пока не знаю, - Лайон попытался имитировать смятение, немного смягчив речь. – Я оставил вещи в камере хранения на вокзале и сразу поспешил сюда.

– Могу порекомендовать вам неплохую гостиницу в Рэдвине, - он извлёк из кармана визитку.

– Можно взглянуть на него хоть одним глазком?

– На спящего? Какой в этом прок? Даю вам своё слово, с вашим дядей всё хорошо. Он получает самое лучшее лечение.

Лайон посмотрел внимательно на доктора. По его лицу было трудно что-то сказать. Он был учтив и любезен, но именно настолько, насколько этого требовала ситуация. Это была профессиональная привычка, годами выработанная в психлечебнице. Давить и требовать чего-либо Лайон не мог – доктор легко раскусит его лживую личину. Нужен был запасной план.

Лайон попрощался с доктором и пошёл по лестнице вниз. Он почти сразу услышал шум: кто-то ругался в холле, отчего звуки разносились по длинному коридору, отскакивая от высоких потолков. Когда Лайон вывернул из-за угла, он увидел у стойки регистрации знакомые темно-русые волосы.

– … позовите лечащего врача или я вызову сюда полицию! – повышала голос Саманта Вудард.

– Женщина, вы бы могли не кричать? Больные не любят громкого голоса, - ответила женщина на регистрации.

– Да плевать я хотела! Зовите сюда лечащего врача!

– В самом деле, девушка, - сказал отчётливо Лайон, - вы же не хотите, чтобы буйно помешанные окончательно сошли с ума?

В голосе Лайона уже не было торопливости и северного акцента – лишь высокомерие и ирония.

– Вы? – искренне удивилась адвокатесса. – Что вы здесь делаете?

Нейгард показал на дверь, предлагая прогуляться. Она мгновение поколебалась, но пошла за ним.

На улице стало прохладнее – солнце спряталось за внушительную фиолетовую тучу, которую пригнал с моря западный ветер. Лайон предположил, что скоро будет дождь, и Саманта Вудард запахнула плащ.

Они прошли по тропинке вдоль лечебницы и остановились у полукруглой площадки со статуей Марии Энкельман. Постояли немного в тишине. Лайон догадывался, что девушка будет вне себя, если он выложит все карты на стол. Но ему не впервой говорить половину правды. Пока же они просто смотрели на каменную женщину и собирались с мыслями.

Первой молчание прервала Саманта:

– Как-то в школе я читала её биографию, - сказал она, не сводя глаз со статуи женщины в докторском халате и с кипой историй болезни пациентов. Марии здесь было около пятидесяти, но скульптору удалось ухватить ускользающую красоту этой женщины и, несмотря на возраст, она получилась привлекательной. Лайон вдруг осознал, что она чем-то напоминает ему мать и внутри тут же хрустнуло. – Она первая выдвинула идею, что психические расстройства являются следствием нарушения химии организма. До неё считалось, что все болезни насылают боги.

– Да. Я тоже об этом читал.

– Так зачем мы пришли сюда?

– Вы не прорвётесь к Картеру. Доктор не пустил даже племянника.

– Что? У Лэнсберри есть племянник?

Лайон посмотрел на неё многозначительно.

– На что вы готовы пойти ради достижения своих целей, Лайон Нейгард?

– О! Вы запомнили моё имя! Это так мило! – Лайон улыбнулся до ушей.

– Мне по долгу службы приходится запоминать имена всех проходимцев, с которыми я общаюсь, - она сначала развернулась от него в пол оборота, выказывая безразличие, но потом не выдержала и спросила. – Вам-то Лэнсберри зачем?

– Скажем так, я не поверил в него и теперь хочу загладить вину, - Лайон неловко улыбнулся.

– Потом расскажете свою душещипательную историю. Сейчас нужно понять, как попасть к моему клиенту в палату.

– Доктор, вероятно, или в доле у мэра, или ничего не знает и верит в происходящее, как в единственно возможную истину. Второй вариант сомнителен – док не показался мне идиотом.

– Значит, вы тоже думаете, что Лэнсберри держат в психлечебнице насильно.

– В другом случае, меня бы здесь не было.

– И каков план?

– Я как раз над ним работаю.

– Работайте быстрее, мистер Нейгард. Иначе мы рискуем промокнуть под дождем, - поторопила Вудард, глядя на приближающуюся тучу.

– Этот дом был построен двести с лишним лет назад, так? – Саманта кивнула на его вопрос. – И он раньше был пансионом для девочек? Здесь должна быть чёрная лестница.

Лайон протянул Саманте руку.

– Мы не так близко знакомы, чтобы ходить под ручку, - фыркнула она. Лайон пожал плечами.

С обратной стороны, особняк не был таким ухоженным. Стены много лет не красили, кирпич кое-где обвалился и осыпался, а деревянные окна с черными мазками плесени, кажется, застали ещё монархию. На этой стороне было две двери: одна, будто заваренная, не подалась, а вот другая открылась. Тут же на них выскочил мальчишка лет девяти и завопил:

– Сюда нельзя! Нельзя-нельзя-нельзя! Обойдите больницу и зайдите с центрального входа, а сюда…

– Нельзя. Я понял уже, - Лайон присел на корточки. – Хочешь заработать себе на мороженое?

– Не люблю мороженое, - поморщился парнишка, но глаза его заблестели.

– А что ты любишь?

Он по-детски смешно задумался. Прямо-таки мыслитель.

– О-орешки люблю. Знаете, такие, в шоколаде.

– Арахис в шоколаде? Хороший выбор, дружище. Шоколад так и тает во рту, - Лайон показал движение пальцами, будто закладывает конфету себе в рот.

– Да-да. Молодой мистер знает…

Лайон лёгким движением вытащил из кармана купюру достоинством в пятьдесят филлингов и протянул мальчику.

– Иди и купи себе столько орешков, сколько сможешь съесть.

– Лайон, - окликнула его Саманта, но он покачал головой.

– Но если я уйду, кто-то плохой может зайти сюда. Мама говорит, что я должен охранять эту дверь, пока она разносит постельное для больных.

– Хочешь, я останусь здесь, пока ты не вернёшься? – предложил Лайон.

Мальчик с недоверием посмотрел на него, а потом на деньги в его руках.

– А вы точно будете здесь? Я не хочу получить тумаков от мамы…

– Не получишь. Мы с этой леди будем здесь, пока ты ходишь. Так ведь? – Лайон обернулся на Саманту, и та не слишком охотно кивнула.

Мальчишка взял у Лайона деньги, открыл дверь и на мгновение остановился.

– Вы точно не обманете меня?

– Не обманем. Беги.

Когда дверь за ним закрылась, Саманта недобро посмотрела на Лайона.

– Вы соврали ему.

– Какая жалость. Скорблю больше всех, - Лайон состроил грустную физиономию, но тут же снова стал серьёзным. – В этом мире принято лгать. Уж вам-то это должно бытьизвестно, адвокат.

Она поджала губы.

Вместе они поднялись по крутой и узкой лестнице, вдоль обшарпанных стен. Под ногами хрустела извёстка и скрипела сухая земля. Похоже, уборкой здесь никогда не занимались.

– Если нас поймают, этот ребёнок получит нагоняй.

– Мы вознаградили его сладостями. Притом, наперёд. Я считаю, что это нивелирует нашу ложь, мисс Вудард. И кстати, прежде чем мы пойдём к Лэнсберри, нужно выкрасть ключ, - переводя разговор, сказал Лайон. – Здесь везде магнитные замки.

– Зараза. Почему всё так сложно? – выругалась Саманта, теряя терпение.

Дверь на второй этаж оказалась не запертой, а на вешалке рядом висел халат. Только один.

– Я должна пойти к нему, - сказала Саманта и взяла халат.

– Кто первый надел халат, тот и врач? – Лайон ухмыльнулся древней шутке. – И какой у вас план? Вы наденете халат, а что потом?

Он сложил руки на груди в предвкушении её истории.

– На ходу сочиню.

Они приоткрыли дверь и выглянули. В четырёх палатах от них полная женщина катила перед собой тележку с бельём. Вместе с ней ходил медбрат – крепкий молодой человек с медной кожей и бритой головой.

Саманта собралась уже идти, когда Лайон втянул её обратно на лестничную площадку.

– Что вы делаете? – в пол голоса прошипела на него адвокатесса.

– Не спорьте, просто запомните. Вам нужно убедить эту женщину и медбрата, что вы – один из стажёров больницы. Скажите, что вас отправил сюда док. Говорите просто, как будто всю свою жизнь прожили в рыбачьем посёлке Крайта, а не в рэдвинских многоэтажках.

– Как вы?..

– Не сыпьте терминами, но и не заискивайте. Вам просто нужно сойти за свою. Сможете?

– Не знаю, - Саманта была растеряна. Она вряд ли сможет и двух слов связать правильно. Лайон подумал, что по-хорошему он должен сейчас снять с неё халат всеми правдами и не правдами.

– Постарайтесь. Если вам удастся, передайте Картеру от меня сообщение. Скажите, что я верю ему. Пусть он расскажет вам всё, что знает о смерти Эллимайны Леендейл.

– Что-что?

– Всё расскажу после. Не теряйте времени, Саманта.

Он открыл дверь и вытолкнул её в коридор блока «В», мысленно понадеявшись, что она справится. Сам Лайон спустился вниз именно в тот момент, когда в двери запасного выхода вошёл сын прачки.

– Вы здесь! – он выглядел таким изумлённым, будто ему всегда только и делали, что врали. У мальчишки весь рот и пальцы были в шоколаде.

Лайон присел на корточки, а мальчик протянул ему целлофановый пакет с арахисом в шоколаде. Он взял пару орешков.

– А где та красивая мисс?

– Она наверху. Плохие люди не хотят, чтобы она помогала хорошему человеку. Хорошего человека держат здесь против его воли.

– Так разве бывает? – удивился мальчишка.

– Ещё как бывает.

Наверху послышались голоса. Лайон различил среди них голос Саманты, сбивчиво объясняющей что-то другому человеку, и поднялся. В коридоре блока медбрат держал адвокатессу за руки, а рядом стоял констебль в синей форме. Настало время вмешаться. Лайон толкнул дверь и вышел в коридор блока «В».

– Господа, что здесь происходит?

– А вы ещё кто такой? – спросил констебль, нахмурив брови. Я его не знал. Выправка явно военная – грудь колесом, спина прямая, будто шпагу проглотил. На форме нашивка местного крайтского отделения.

– Консультант департамента полиции Бёрка, - Лайон попытался придать голосу важности, но на полицейского это не подействовало. – Она со мной.

– Блок «В» закрыт для посещения. Ни для юристов, ни для родственников, ни для кого бы то ни было.

– Даже для представителей полиции города?

– Приказ мэра.

Лайон покачал головой. Доктор был в доле, полиция Крайта – тоже. Не слишком ли много заинтересованных лиц для частной территории?

– Пройдёмте со мной до выяснения всех обстоятельств? – просьба полицейского была аккуратной и уважительной. Видимо, сказывалось то, что Лайон представился консультантом департамента. В противном случае, констебль бы скрутил его без реверансов и книксенов.

Молодой полицейский подошёл, держа руки на поясе с пистолетом – не обычном восьмимиллиметровом полицейском, а увесистом револьвере. Такой проделал бы в Лайоне большую дырку, попробуй он бежать. Пришлось согласиться на его требовании и пожать плечами.

Из плюсов – теперь он точно попадёт к Слоку в кабинет.

Глава 8

В департаменте все были на ушах. По этажам, как никогда, носились рядовые полицейские, а Слок потел вдвое сильнее. Вентиляцию всё ещё не починили.

Лайона завели в кабинет. Слок смотрел на него зверем.

– Да расстегни ты ему руки, дурень! – рявкнул он на молодого подчинённого. – И вали нахрен отсюда, пока не прибил!

Полицейский исполнил команду и испарился, как его и не бывало. Лайон потёр руки, пока Слок подбирал слова, чтобы разразиться гневной тирадой.

– Когда мы разговаривали с тобой пару дней назад, я, кажется, дал понять, чтобы ты не совался к Лэнсберри, - Слок говорил спокойно, но по вздувшейся на левом виске жилке, было ясно, что капитан едва сдерживается. – Объясни мне, Лайон, неужели так трудно послушать меня хоть раз в жизни? Хотя бы раз, Лайон!

– Капитан, если вы готовы выслушать…

– Нет, бледноликая тебя побери, Лайон! Слушать будешь ты! Эллимайна Леендейл была найдена вчера мёртвой в своём доме. Элв Каэлора на ушах. Триандл не вылезает из департамента и контролирует каждый мой шаг. Он достал разрешение участвовать эльфийской диаспоре наравне с нами, подписанное самим Голсуортом!

Лайон присвистнул.

– Глава эльфийской диаспоры не разменивается по мелочам.

– Я понятию не имею, когда он успел слетать в столицу и встретиться с высшим прокурором Вэйрина! А в это время, мой лучший консультант скрывается от меня, а теперь ещё и пытается тайком пробраться в психлечебницу к Картеру Лэнсберри!

– Я всё ещё готов…

– Помолчи! Я не закончил! – оборвал его капитан и вытер пот со лба. – Пойми, для меня расследовать смерть эльфийки раньше её собратьев – теперь дело чести. Иначе эльфийская диаспора так высоко задерёт свой нос, что потом я буду его видеть из окон своего кабинета!

– Я готов помочь…

– Ты мне нужен был вчера! В её доме! Там была куча улик… а теперь я отброшен на три шага назад!

В разразившейся тишине было слышно, как по кабинету Слока курсирует муха. Её жужжание окончательно вывело капитана из равновесия. Он схватил со стола скрученную газету и со всего маха припечатал насекомое к доске с фотографиями, от чего те опали, как листва с тополей.

– Хоть какая-то радость в жизни, - прохрипел Слок, как будто только что пробежал километр и задержал особо шустрого преступника. – Три дня гонялся за этой заразой!

Слок обошёл стол и плюхнулся в кресло. Выглядел он окончательно выбившимся из сил.

– Капитан, я бы хотел вам сказать…

В этот момент распахнулась дверь, и в кабинет Слока вошёл мэр Август Элисон собственной персоной. На нём был элегантный костюм-тройка и старомодная шляпа. Как и в телевизионной картинке, он выглядел подтянуто. Явно моложе своего «полтинника». Волосы всегда ухоженные, подкрашенные – ни следа седины, костюмы, словно только из ателье. Если не знать мэра лично, можно предположить, что он воспитанный и учтивый человек. Что, конечно же, было неправдой.

– Господин Элисон? – Слок вскочил, как по команде. Вся усталость куда-то исчезла, лишь серые глаза выдавали истинное состояние капитана.

– Капитан, - Август снял шляпу и подошёл к нему. Слок протянул руку первым, и мэр благодарно её пожал. Лишь после этого приветствия, Элисон обратил внимание на Лайона. – А это, стало быть, нарушитель нашего с вами спокойствия.

Лайон картинно осмотрелся по сторонам, как бы разыскивая человека, о котором говорил Элисон и непонимающе пожал плечами.

– А вы всё никак не взрослеете, Лайон.

– В этом нет необходимости, - ответил Лайон и через паузу добавил. – Вы ведь не стремитесь быть порядочным.

Элисон хохотнул.

– Да как ты смеешь так разговаривать с мэром Бёрка?! – возмутился секретарь. Лайон едва ли не впервые заметил в кабинете ещё одного посетителя. Это был мужчина средних лет с круглой головой, толстым несуразным носом и пухлыми руками. В них он держал большой гроссбух. Видимо, это был новый секретарь-помощник Элисона. Или один из.

– Смею, потому что могу, - невозмутимо ответил Лайон и сложил руки на груди.

Мэр ухмыльнулся на эти слова.

– Мне порой интересно, были бы вы столь остры на язык, если бы не ваше происхождение? – Элисон подошёл ближе и теперь нависал над Лайоном, словно старался задавить собственным авторитетом. – Скажем, родились бы вы в семье рабочего на ткацкой фабрике. Вас бы отдали не в элитную школу для детей богачей, а в обычную – где бьют розгами за непослушание. Думаю, к четырнадцати из вас бы выбили всю спесь, если таковая и существовала. – Элисон облокотился на спинку стула. Голубые колючие глаза мэра оказались напротив, так близко, что можно было различить крапинки на радужке. – Однако вы здесь, в кабинете шефа департамента полиции, пользуетесь своими связями и недюжинным умом, но совершенно не знаете меры. Ни в чём.

Мэр улыбнулся и отошёл к Слоку.

– Эдвард, простите за столь внезапный визит. Как только мне сообщили, что некие люди пытались проникнуть в лечебницу, я решил проконтролировать процесс. Надеюсь, Лайону предоставят самое некомфортабельное место в вашем здании.

– Боюсь, этого не случится, мэр. Лайон безусловно редкая заноза в заднице, но он полезная заноза.

– Вы нарушите прямое распоряжение мэра? – вмешался секретарь и крепко сжал руками гроссбух, будто собирался им ударить шефа полиции.

– В сложившихся условиях – да, - Слок ответил секретарю спокойно, а потом повернулся к мэру. – Думаю, вы уже в курсе произошедшего вчера?

Элисон недовольно цокнул языком.

– Да, меня уже известили.

– Потому помощь Лайона будет неоценима.

Элисон понимающе покивал головой, но всем видом говорил о том, что закопает Слока за непослушание.

– Кто бы мог подумать, что такая известная личность, такой сильный оппонент в гонке – и вдруг наркотики, - сказал мэр и сел в кресло Слока.

– Мы не афишировали этой информации.

– Не забывайте, Эдвард. Я мэр этого города. Мне по долгу службы полагается знать обо всём происходящем.

Слок тяжело вздохнул. Лайон вдруг подсознательно почувствовал, что капитану нужна помощь и встрял в разговор.

– Жарковато здесь. Этому кабинету срочно нужен сквозняк, - Лайон встал и пошёл к двери.

– Я бы на твоём месте не стал этого делать, Лайон, - голос Элисона был тяжел и звенел металлическими нотками. Лайон повернулся и дотронулся до ручки двери.

– А то… что? – молодой человек повернул ручку и застыл в ожидании. – Вы не можете меня задержать, увезти куда бы то ни было, упечь, как бедного Лэнсберри, в психушку. Потому что я не нахожусь в вашей власти. Моё положение достаточно высоко, и вы не сможете закопать меня на моём же заднем дворе.

Элисон улыбнулся. Он однозначно помнил эти слова, сказанные им на одном из приёмов несколько лет назад в приватной беседе.

– Эдвард, если вы будете продолжать потакать всем его прихотям, однажды он станет вашей проблемой.

– И я её решу. Будьте уверены. А до тех пор – не мешайте нам работать, - в словах Слока Лайон ощутил какую-то доселе неслыханную дерзость. – А теперь, если вы позволите, нам нужно расследовать убийство вашего соперника.

– Убийство? – Элисон выглядел искренне изумлённым.

– Я склонен рассматривать все версии произошедшего.

– В таком случае, систематически нарушающий правила консультант не должен быть привлечён к этому расследованию.

– Это ещё почему?

– Насколько мне известно, он привык действовать самостоятельно, утаивает от следствия важные улики, допрашивает свидетелей без ведома полиции, а однажды использовал главу мафиозного клана, чтобы добиться признания от подозреваемого! И всё это в попытке снискать славу частного детектива, которая тешит его эго!

– Это всё ещё лучше, чем устранять своих друзей по бизнесу, прикрываясь мэрским мандатом, - вмешался Лайон и демонстративно открыл дверь. У входа там стояли два крепких телохранителя в таких же цивильных костюмах, как и сам мэр. – Привет, парни. Заберите вашего босса – он порядком надоел.

Элисон посмотрел на Слока и, поняв, что ничего не добьётся от шефа полиции, направился к выходу. Проходя мимо Лайона, он остановился.

– Когда-нибудь, твоя удача закончится, Нейгард.

– Удача может подвести и вас, мэр.

Они улыбнулись друг другу. Элисон и секретарь покинул кабинет шефа полиции Бёрка, а Лайон демонстративно и от души хлопнул дверью за ними.

Насладившись моментом, молодой человек повернулся к Слоку.

– Убийство, капитан?

– Вот это я и хотел с тобой обсудить, Лайон.

***

Они стояли возле стенда с фотографиями и отчётами. Слок указывал на какую-то улику и рассказывал Лайону, что он об этом думает. На стенде висели полтора десятка фотокарточек с места убийства, на большом круглом магните держалась тонкая записная книжка Эллимайны и несколько исписанных листов бумаги, вырванных из какой-то тетради. Почерк у неё был красивый, ровный, филигранный, с завитками на прописных «у», «з» и «д».

Отчёта о вскрытии всё ещё не было.

Возле каждой улики Слок написал слово, цифру или букву – только ему понятные обозначения. Лайон никогда не любил шифры, предпочитая им замки на дверях и сейфы с кодами.

Доказательная база Слока хромала на обе ноги, но капитан точно ухватил несколько важных особенностей.

– Мне сразу показалось странным, что ларамин рассыпан небрежно, - указал Слок на фото. – Ни один наркоман так не поступит.

– Если только у него от ломки руки не трясутся… - подметил Лайон.

– Именно. Вот только кожа Эллимайны…

Слок тут же пальцем показал на фотокарточку с крупным планом шеи и части щеки Эллимайны. Лайон вспомнил, как своими руками счистил макияж со щеки эльфийки. Об этом и сказал Слок.

– Не знаю, зачем это могло понадобиться убийце.

– Что-то ещё?

– Две пары чётких следов мужских туфель в прихожей.

Лайон вспомнил, что в то утро асфальт был мокрый от прошедшего ночью дождя. Он как-то даже не запомнил этого и потому наследил. Если капитану достанет смекалки проверить его размер обуви…

– Лайон?

– Извините, капитан, я отвлёкся.

– Ребята опросили жильцов соседних домов, но никто ничего не заметил. Было слишком раннее утро.

«Неслыханная удача, потому что Нэй-фэм слишком примечательно выглядел на той улице».

– Кроме того… Лайон, ты не слушаешь.

– Извините, капитан. Бурная ночка, не менее весёлое утро…

Слок тяжело вздохнул.

– Соберись, Лайон. Пожалуйста. Я до сих пор не знаю, что случилось с Эллимайной. Нутром чую, что всё это выглядит, как спланированная подстава. Но без чёткой формулировки прокурор меня даже на порог не пустит.

Лайон призадумался.

Стоит ему сейчас расщедриться на комментарии, и капитан сразу зацепиться за его удивительную прозорливость. Потом пойдут правильные вопросы, а там и до обвинений недалеко.

– Не знаю даже, капитан, - Лайон подбирал слова, словно код замка к новомодному сейфу. – Не похоже, что она травила себя. Лет пять назад, когда я учился в колледже, многие мои знакомые увлекались «кайфом», и я видел, как они менялись. После трёх-четырёх ночей на их коже появлялся зеленоватый оттенок. Я уже не говорю про то, как они сходили с ума от этой дряни – то могли внезапно засмеяться, то начинали громить комнату. Я видел пару интервью Эллимайны, и она не выглядела неуравновешенной.

– Я думаю о том же, Лайон! – просиял Слок. – Думаю, вскрытие покажет, что она не умерла от передозировки наркотиком.

– Я бы не был так уверен. Листья кустарника вызывают сильнейшую аллергию у некоторых людей. С эльфами, наверное, так же, - Лайон сделал паузу, давая Слоку время переварить информацию. – Если убийца знал, что у эльфийки аллергия на ларамин, он вполне мог подмешать его в еду или насильно затолкать наркотик ей в рот. А дальше – анафилактический шок и смерть от удушья.

Капитан ещё раз посмотрел на фотокарточки и вдруг указал пальцем на ту, которая запечатлела красную, расцарапанную шею эльфийки.

– Как здесь?

Лайон был рад, что Слок догадался. Ему почти ничего не пришлось для этого делать.

– Очень похоже на то.

– Лайон, ты гений! – капитан помахал папкой перед своим лицом. Лайону мгновенно ударил в нос кислых запах пота.

– Мне приятно думать, что я оказался полезен, - сказал Лайон, делая едва заметные шаги в сторону выхода. – Я могу быть свободен? А то мне ещё нужно вызволить одну симпатичную адвокатессу из полицейского участка Крайта.

– Это может подождать. У меня для тебя задание. Нужно съездить к дочери Эллимайны. Узнай о привычках и странностях нашей убитой, может, мать делилась какими-то подозрениями или страхами…

– Почему я? Вы знаете, как я не люблю эльфов.

– Это тебе за то, что игнорировал меня весь вчерашний день!

Лайон тяжело выдохнул.

– И, пожалуйста, не усердствуй. Она только что мать потеряла

– Я буду душкой. Куда ехать-то?

– Вот адрес, - капитан протянул визитку. На красивой рисовой бумаге с идеально скруглёнными краями было написано: «Стефания Леендейл. Директор рекламного агентства “Филигрань”».

Глава 9

Выйдя из полицейского департамента, Лайон направился к телефонной будке. В местной телефонной книге он нашёл номер отделения полицейского департамента Крайта и отчеканил шестизначное число на циферблате, после чего нажал кнопку вызова. В трубке послышался треск, а потом долгие гудки. Ответили не сразу.

– Шеф отделения полицейского департамента в Крайте, Блез Смитти.

– Добрый день. Вас беспокоит журналист газеты «Вестник Бёрка», Твен Билки. Правда ли, что сегодня вы задержали некую особу, которая пыталась попасть в закрытый блок психлечебницы святой Марии?

На том конце провода замешкались.

– Что? Откуда у вас эта информация?

– Нам положено знать обо всём, что происходит в городе. Не могли бы вы прокомментировать информацию?

– Нет. Ничего комментировать не собираюсь.

– Почему?

– Не хочу и всё. А ваше писчее племя вообще нужно к позорному столбу поставить…

– Благодарю.

Лайон положил трубку, оборвав вопли шефа Смитти. Значит, Саманта всё ещё у них. В противном случае, они бы всё отрицали или сообщили, что девушка давным-давно покинула их отделение. Заявиться под чужой личиной и потребовать её освобождения не получится – лицо Лайона видели минимум два местных констебля. Придётся действовать чужими руками.

Перед тем, как их разлучили, Саманта успела сунуть в карман Лайону свою визитку с рабочим и домашним телефоном на тот случай, если ей понадобится помощь. Лайон не знал, когда её освободят. Может, завтра, а может и через несколько дней, потому набрал рабочий номер Саманты Вудард.

– Юридическое агентство «Лудро и Эдкин», - на удивление быстро ответил приятный девичий голос.

– Добрый день, девушка. Передайте, пожалуйста, вашему начальству, что Саманта Вудард попала в неприятную ситуацию. Она сейчас находится в отделении полиции в Крайте. Думаю, её жизни ничего не угрожает, но её лучше вытащить до ночи.

– Что? Саманта в участке? – девушка оказалась крайне удивлена его словами.

– Как я и сказал.

– Хорошо… конечно… я передам мистеру Эдкину…

– Благодарю.

Покончив со звонками, Лайон освободил телефонную будку для какого-то сухопарого мужичка лет пятидесяти с нелепой щёткой усов на верхней губе.

Лайон решил пройтись по улице в сторону «рогатой» башни с часами и подумать над следующим шагом. За эти сутки, он так ничего и не узнал. У него были те же улики, что и у Слока. Лайон надеялся попасть к Лэнсберри и узнать, что тот накопал, прежде чем мэр решил от него избавиться. Но эта дорога для него пока закрыта. Наверняка, в психлечебнице удвоят охрану, особенно у запасного выхода.

Лайон пожалел, что не завёл знакомств с каким-нибудь эльфом – ему сейчас был жизненно необходим свой человек в эльфийской диаспоре. Никто не будет с ним говорить, даже если он представится личным помощником прокурора Голсуорта. Эльфы всегда жили своим государством в государстве.

Была, конечно, ещё зацепка Корта Соллерса. Можно потрясти продавцов ларамином в «Холёном эльфе», но разве ушастые признаются, что их прима покупала наркотик? Они будут защищать её, даже если она купалась в крови младенцев. Особенно, если младенцы были людьми.

Но других зацепок у него не было. Лайон дошёл до башни.

«Почти пять. Есть пару часов подготовиться к ночной вылазке».

Лайон поймал такси и поехал домой.

***

Найти «Холёный эльф» труда не составило. Бар находился на пересечении седьмой линии Рэдвина и проспекта Хеленсила, уходящего в самое сердце Элв Каэлора. Зеленая вывеска бара была самым ярким пятном посреди скудно освещённой улицы. Лайон припарковал старенький «Нэй-фэм» в отдалении. Дул промозглый ветер с залива, заставив Лайона застегнуть куртку на самую верхнюю пуговицу.

Проходя мимо столбов, Лайон заметил, что большинство фонарей тут попросту разбиты.

Охранник, высоченный лысый тайморец выставил перед ним две из своих четырёх рук и посмотрел исподлобья:

– Человек?

– Это проблема?

– Нет проблем, - отчего-то эта фраза у тайморца вышла жестче, с заметным акцентом. – В клубе действует только одно правило: каждая раса священна.

Лайон ухмыльнулся про себя.

Многие помнят эту фразу, потому что с ней на устах умер эльфийский правитель Калитиал, когда войско людей ворвалось во дворец Ранненберга и перебило остатки южного эльфийского королевства. Позже, эту фразу часто использовали эльфийские реваншисты, когда пытались добиться для себя равных прав в человеческих городах. В последнее время эти слова и вовсе стали синонимами эльфийской политической риторики.

Но Лайон знал истинное происхождение этой фразы.

Некогда эта фраза была выбита на вратах гномьего города Эрсэбба. Много лет назад он был вассалом Ранненбергского королевства эльфов. Будучи типичным шахтёрским городком, он поставлял драгоценные камни и полезные ископаемые в столицу эльфов. В ответ эльфы позволяли гномам торговать по всему королевству и взимали за это минимальные пошлины. Как-то раз пришёл к власти гном Селибата и решил, что отныне эльфы не будут диктовать им условия. Он задумал объединить территорию с северными гномами из Даусэбба. Прознав это, эльфы решили вразумить гномьего короля. Эльфы осадили город на целый год. Эрсэбба не смогла отстоять свои принципы, а эльфийские полководцы жестоко подавили восстание – загнали жителей в пещеры и взорвали все известные им выходы. Врата же города, на которых была выбита надпись «Каждая раса священна», разобрали по кирпичику и заложили фундамент эльфийской крепости Макзелл.

В клубе для нелюдей было также, как и в любом человеческом: темно и шумно. К удивлению Лайона, здесь не было привычного танцевального зала. Повсюду стояли столы и стулья, как в захудалой пивнушке. И в воздухе стоял гомон разномастных голосов, едва не заглушавший играющих на саксофонах эльфов.

Лайон продрался к барной стойке у боковой стены, постоянно оглядываясь по сторонам.

– Первый раз в «Холёном эльфе»? – свысока, но всё ещё вежливо спросил бармен-эльф. Зелёные волосы он заплёл косичкой вверх, оттого выглядел носорогом, с рогом на затылке.

– Угу, - Лайон сел на высокий стул и положил руку на барную стойку.

– Вы должны знать правила нашего бара: конфликты не разжигать, на пол не блевать и за всё платить. Взамен, мы гарантируем вашу полную безопасность и анонимность. Всё ясно?

За спиной бармена замигал свет. Где-то рядом с оглушительным рёвом пронёсся поезд, заставив стаканы и бутылки дребезжать от страха. Лайон тоже успел трухнуть от неожиданности.

– Всегда вовремя, каждые двадцать две минуты, - сказал бармен, не сдерживая усмешку на губах.

– Спасибо, что предупредили. Я буду на чеку в следующий раз, - с лёгкой язвой ответил Лайон. – Налейте мне хорошего бренди.

Бармен кивнул и отправился за бутылкой, предоставив Лайону возможность рассматривать интерьер и посетителей.

Под потолком горели прокопчённые, как после пожара, люстры, оттого и света хватало едва-едва чтобы различать одежду на силуэтах утончённых эльфов, кряжистых широкоголовых гномов и здоровенных тайморцев. Лайон заметил и трёх человек, сидящих за столом метрах в десяти от бара. Они о чём-то оживлённо спорили, чем привлекли его внимание.

Явился бармен и принёс ему красивый бокал с бренди.

Лайон не стал пить залпом, растянул на несколько глотков. Алкоголь был чертовски хорош – виноград, нотки корицы и ещё что-то неуловимое цитрусовое – не чета тому пойлу, которое обычно наливают в подобных заведениях. Не лучше, чем у Мака, конечно, но где-то очень тонко на грани. Лайон поиграл бокалом и попросил повторить. Сколько бы не стоил этот бренди, он не пожалеет и цента.

Со временем, когда глаза привыкли к темноте, он начал различать не только силуэты, но и некоторые детали. Эльфы были одеты, преимущество, в туники, выходные платья и тоги, гномы – в кожаные куртки и брюки, а тайморцы носили одежды исключительно серых тонов. Как будто они хотели слиться со стенами. Ну, это сложно сделать, когда у тебя лысая голова и на пару рук больше, чем у всех остальных. Лайон снова скользнул взглядом по толпе. Никто ему не казался достаточно сведущим в тёмных делишках.

По правде говоря, Лайон всё больше начал думать, что Корт Соллерс послал его по холодному следу. Если дурь и толкали в этом заведении, то очень много лет назад, когда мэр ещё ходил под себя.

Попросив бармена налить третий бокал, Лайон спросил:

– Скажите, а если мне нужно немножечко больше, чем просто хороший бренди?

– Насколько больше?

– Скажем, нечто специфичное, чего не просят обычно посетители, - Лайон не был уверен, что бармен в деле.

– Если вам нужны особые услуги, то в паре кварталов отсюда есть хороший публичный дом, - сказал бармен и улыбнулся одними глазами.

– Приму к сведению, - усмехнулся Лайон и добавил. – Но мой интерес лежит в той плоскости, где человек не властен над своим сознанием.

У бармена не изменилось выражение лица, но то, с какой резкостью он поставил бокал перед Лайоном, сказало намного больше:

– Таким вещам нет места в «Холёном эльфе».

– Значит, мой товарищ ошибся, отправляя меня сюда за «зелёным кайфом».

Эльф сдержанно пожал плечами, всем видом показывая, что этот разговор себя исчерпал.

Лайон выпил третий бокал и попросил счёт. Бренди оказался недешёвым.

Алкоголь несколько испортил его походку, заставил идти чуть медленнее. Лайон нашёл свободное место в глубине зала, откуда можно было видеть всех вокруг и при этом достаточно тихое, чтобы не мешали звуки саксофонов со сцены. Он хотел убедиться, что «Холёный эльф» настолько чист, как о нём говорят бармены.

Первое время он просто слушал разговоры. Эльфы слева трепались на своём языке, умело вплетая человеческие ругательства. Гномы чуть на отдалении, обсуждали бурильные установки на человечьем и совсем не стеснялись в выражениях. Немного позже рядом с Лайоном уселась девушка-эльфийка. Поначалу она не выказывала к нему никакого интереса, изучая зал своими сиреневыми глазами. Но спустя пару минут она придвинулась ближе.

– Вам заказать выпить? – спросил Лайон. Эльфийка кивнула, будто этого ждала с того самого момента, как подсела рядом с ним.

– Будут особые предпочтения?

Она покачала головой.

Лайон пожал плечами и отправился к барной стойке, по пути прокручивая в голове нелепость всей ситуации. Эльфийка общалась с ним только жестами и мимикой. Немая или стесняется акцента? Лайон тут же отмёл второй вариант. Стеснительные эльфийки, как танцующие балет гномы – вещи не совместимые с жизнью.

Лайон попросил бармена два коктейля для себя и той утончённой особы, что сидела в глубине зала. А сам продолжил рассуждать.

Немая эльфийка в этом заведении выглядела ещё большей странностью. Что она забыла в этом месте? Может, она спутала его с кем-то? Звучало даже абсурднее, чем предположение про стеснительность. Похоже, бренди плохо повлиял на его мозг, раз он подкидывает столь нежизнеспособные идеи.

Когда Лайон вернулся к своему месту с двумя бокалами какого-то голубого пойла, рядом с немой девушкой сидел очень странный эльф. Лайон даже не поверил своим глазам. Обычно Старший народ отличается плавными, выточенными в мраморе чертами лица. Но этот… такое ощущение, что его физиономией занимался скульптор первогодка. Он срезал слои горной породы грубым лобзиком и совершенно не позаботился зашлифовать края. Нос, скулы, челюсть были квадратные, выпирающие под тонкой синевато-серой кожей настолько, что она была готова порваться от столь резких граней. Эльф улыбнулся ему и жестом показал идти с ним. Из толпы тут же появились два таких же остролицых эльфа, как бы намекая, что отказ не принимается.

Эльф привёл его в богато обставленный кабинет. На стенах неброские обои, мебель дорогая, из ценного дерева, шкафы, заставленные книгами. Эльф предложил сесть в кресло, а сам разместился за широким дубовым столом.

Он не торопился начинать разговор, и Лайону это действовало на нервы. Лицо нелюдя не давало ему совершенно никакой информации. Он был готов поклясться, что эльф это знает и потому молчит.

– Так и будем пялиться друг на друга? – решился Лайон, хоть и чувствовал, что ставит себя в неловкое положение, проигрывая в этой бессловесной дуэли.

– А вам есть, что сказать?

Голос эльфа был под стать его внешности – грубый, холодный, словно зарождающийся в глубоком подземелье.

– Начнём с того, кто вы и что мы тут делаем?

Эльф смерил его взглядом, будто решая, стоит ли ему отвечать на вопросы или послать Лайона куда подальше.

– Это место гарантирует анонимность всем и каждому, помните? А вот что мы тут делаем – вы и сами знаете.

– Мой вопрос в баре?

Эльф кивнул.

– «Холёный эльф» действительно свободен от «страстей», - он особенно выделил последнее слово. – Мои люди лишь распространяют миф о том, что здесь можно купить кое-что не слишком законное. Мы предоставляем некоторые услуги, но не в этом помещении, конечно.

– Значит, это место ваше, - констатировал Лайон.

– Я лишь управляющий. Считайте меня доверенным лицом владельца, от имени которого я общаюсь с посетителями и предоставляю некоторые услуги. Так что же вам нужно: вещи или информацию?

Лишь теперь Лайон понял, что эльф не только знает кто он такой, но и догадывается, зачем он пришёл. А вот сам Лайон ничегошеньки не знает – даже что это за такой нетипичный эльф. Игра вслепую не его конёк. В ситуациях же подобных этой, Нейгард чувствовал себя слепцом, ступающим по лестнице. Один неверный шаг, и он кубарем покатится вниз.

– Вещи или информацию? – повторил эльф с улыбкой.

– Информацию.

– Мистер Н., я же могу вас так называть? – Лайон кивнул. – Думаю, вы понимаете, что мой наниматель не ведёт дел с департаментом. Он всячески скрывает свой другой бизнес. И я должен обезопасить этот бизнес любой ценой.

От этих слов Лайону стало не по себе. Два охранника производили впечатление крепких бойцов. Да и сам «управляющий», наверняка, умеет не только болтать. Он просто не сможет одолеть всех троих. Даже одного и с трудом.

– Однако, - внезапно сказал эльф, - я также в курсе, что произошло накануне и понимаю, зачем вы явились сюда. Мне неприятно осознавать, что наш продукт попал во внимание полиции. Но я готов вас заверить, что я и мой наниматель не имеем к этому делу прямого отношения.

Лайон посмотрел на эльфа не без доли удивления.

– Вы хотите сказать…

– Она не была нашим клиентом.

– А её окружение? Друзья, сотрудники кампании, театралы?

Эльф удивлённо посмотрел на Лайона.

– Думаете, я должен всё вам рассказать? Помочь? Может быть, ещё и бухгалтерию показать? – он усмехнулся. – Или вы думаете, что ваш разум и департаментское разрешение откроет для вас любые двери?

– Тогда зачем всё это? Зачем вы пригласили меня?

– А вы разве не поняли?

Эльф встал и сказал что-то каркающее на своём языке. Два охранника подошли вплотную.

– Вам пора, мистер Н.

Охранники не были с ним грубы. Они дождались, пока Лайон поднялся и медленно зашагал к выходу. Провели его через переполненный зал, под взглядами посетителей, словно какого-то возмутителя спокойствия, пьяного дебошира или кого похуже, и услужливо открыли дверь. Настолько услужливо, что это могло значить: «Ещё раз здесь появишься – пеняй на себя».

Глава 10

Полоска света пересекала темный коридор между спальней Лайона и ванной комнатой. Сэнвелл, всё ещё не до конца осознающий сон это или явь, прошёл по коридору и приоткрыл дверь. Хозяин дома сидел на полу в окружении коробок с «Вестником Бёрка».

– Сэр?

Лайон коротко глянул в его сторону и ответил:

– Заходи, Сэнвелл. Помоги мне найти нужные газеты.

Сэнвелл подошёл ближе, присел на корточки. Часть газет неровно торчали из коробок, часть валялись на полу – видимо, в пылу поискового азарта Лайон не утруждал себя аккуратностью и складывал газеты как попало. Судя по датам, он искал что-то за последние пять месяцев.

– Когда вы вернулись?

– Не помню. Около полуночи.

– Вы хотя бы поспали? – осведомился Сэнвелл.

– Пару часов вздремнул, - бросил Лайон через плечо, опустошая очередную коробку с прессой. – Всё никак не мог выкинуть из головы слова Лэнсберри… - парень сделал паузу, изучая газетную статью. – Он сказал, что эльфы не вылезают из своего анклава уже пару месяцев, а городской совет не собирается в полном составе.

– Но ведь достаточно большинства присутствующих?

– Вот именно! Я также ответил и Лэнсберри. Теперь же его слова звучат совсем в другом свете.

Сэнвелл взял пару лежащих на полу газет. Одна была двухнедельной давности, другая – месячной. На первой полосе были заявлены новости о двух законопроектах, которые обсуждались в городском совете и были приняты простым большинством голосов.

– Сравни составы, Сэнвелл.

Дворецкий опустился глазами в самый конец статьи и прочитал список подписавших документ – сплошь человеческие фамилии. Он сравнил конец другой статьи – фамилии совпадали. Ни одного эльфа или гнома, которых в совете больше пятидесяти.

– Думаете, это как-то связано с делом Эллимайны?

Лайон развернулся в пол оборота.

– Это всё связывает, Сэнвелл! Мне лишь нужно составить общую картину. Сейчас у меня есть разрозненные события и смутные предположения. Я знаю, что несколько месяцев назад, на вторых дебатах в районе Фрул, Эллимайну пытался облить серной кислотой некий Алекс Питерс.

– Какой ужас.

– Почти сразу после этого ветку метро через Элв Каэлора заблокировали эльфы и потребовали, чтобы строительство перенесли… якобы оно проходило через священное для эльфов место, но Эллимайна и Триандл лично протащили проект через голосование и это было последнее голосование, где эльфы присутствовали… я сравнил. Самое интересное наступает дальше – некий журналист под псевдонимом Натан Дайер публикует открытое интервью с Эллимайной Леендейл, где та предоставляет доказательства больших хищений из бюджета, совершенных командой Августа Элисона. Все документы визировались мэром, так что он не мог не знать о проворачиваемых делах. Сам понимаешь, что произошло потом.

Сэнвелл помнил. Статья взорвала город, разделив электорат на два яро противоборствующих лагеря. Две недели после этого мэр не давал интервью и не появлялся на публике. А Эллимайна, благодаря этим доказательствам, увеличила свою поддержку с шестнадцати процентов до сорока трёх. Теперь на неё ставили не только нелюди, но и левая людская интеллигенция.

– А потом Эллимайна умирает от передозировки ларамина, - сказал Лайон и улыбнулся. – Идеальней ситуацию и придумать нельзя.

Сэнвелл кивнул.

– Хотите предоставить эти доказательства капитану?

– Всё это косвенные улики. К тому же, прокурор Бёрка был пару раз замечен в компании Элисона на футбольном матче, так что… - Лайон вздохнул, как после долгого забега. – Сейчас я пытаюсь найти все законопроекты, которые приняты без участия нелюдей. Думаю, это может помочь нам понять, что будет дальше.

Сэнвелл не сказал ни слова. Он сел на пол, подтащил к себе поближе одну из коробок с газетами и выложил их на пол.

***

Ближе к полудню, собрав все доказательства, Лайон отнёс их в кабинет. Ему ещё предстояло всё это прикрепить на стенд. А сейчас он собирался совершить вылазку в «эльфятник». Потому принял душ, нашёл самую накрахмаленную рубашку и надушился дорогими духами. Ему нужно было произвести впечатление, показать себя в лучшем свете, даже если для этого придётся красоваться перед эльфкой.

Солнце уже поднялось над высокими елями, когда Сэнвелл выкатил машину. Представительный бизнес-класс должен был показать серьёзность намерений Лайона, выказать необходимое уважение. Гравий хрустел под туфлями Лайона, когда он спускался от дома к машине.

Дорога до рекламного агентства «Филигрань» заняла минут сорок. За это время Лайон успел подготовить в голове три разных модели разговора, в зависимости от того, как Стефания Леендейл поведёт себя в его присутствии.

Агентство занимало весь первый этаж довольно старого здания орехового цвета с большими витражными окнами, округлыми сверху. Если бы не они, Лайон бы мог назвать дом совершенно обычным.

Внутри трудилось чуть меньше дюжины сотрудников – эльфы, люди и даже один бородатый гном, дымящий трубкой над огромным плоттером, печатающим яркую картинку.

– Чем мы можем вам помочь? – подошла к нему молодая эльфийка. По всей видимости, администратор.

– Я бы хотел видеть Стефанию Леендейл. Моё имя…

– … Лайон Нейгард! – послышался голос из-за огромного стенда проектировщика. Эльфийка поднялась на ноги и сняла монокль. – Я ожидала вас вчера. Пройдёмте в кабинет.

Стефания была молода, красива и чертовски похожа на свою мать. Буквально копия. Лайон замешкался на долю секунды, и эльфийка пожала его протянутую руку. Совсем по-мужски: крепко и коротко.

Небольшую коморку трудно было назвать кабинетом. На стене висели десяток различных наград столичного образца – её фирма была довольно успешной, некоторые награды были вручены губернатором Челсфорда. На столе стояли макеты небоскребов, видимо, спроектированных командой эльфийки.

– Вы будто призрака увидели? – усмехнулась она и снова надела монокль. – Думаю, так я буду меньше напоминать её?

Лайон вздрогнул и, смутившись, отвёл глаза. Они сели за стол.

– Да, дайте мне секунду, - Лайон вздохнул и попытался встряхнуться, но перед глазами остался образ мёртвой Эллимайны. Впрочем, Стефания все-таки отличалась от своей матери: глаза чуть уже, скулы прямые, чуть полноватые губы и причёска короткая всего лишь до плеч. Без сомнения, её отец был человеком – и тем удивительнее, что Лайон совершенно о ней ничего не знал.

– Я бы предложила вам кофе, но, боюсь, никто из моих сотрудников не способен сделать его достаточно хорошим для вас, мистер Нейгард.

– Спасибо, но я не такой ценитель кофе. Мисс Леендейл, я здесь по поручению начальника полиции Бёрка, - начал Лайон и снова осёкся. Он совершенно позабыл о сценариях. – Для начала хотел бы принести свои соболезнования… Мне нужно задать Вам несколько вопросов.

Стефания кивнула.

– Были ли вы близки с вашей матерью? – вдруг спросил Лайон. Эльфийка подняла на него глаза.

– Неожиданный вопрос. В любой другой ситуации я бы сочла его бестактным, но, зная вашу репутацию, ничего удивительного.

– Мою репутацию?

– Вы ведь не любите эльфов. Тяжело расследовать дело моей матери?

Лайон усмехнулся.

– Азартно. Интересно попробовать обставить эльфийских гончих.

Стефания зарисовала что-то на клочке бумаги, лежащем на столе под кипой бумаг, и отклонилась назад.

– Мы не были близки с матерью. Когда я была маленькой, она ещё худо-бедно пыталась уделять мне время, но после того, как в её жизни появилась политика, нужно было пожертвовать чем-то, - она вздохнула. – И она отослала меня учиться в пансион. Мы виделись на редких праздниках. Так что, если вы спросите, кого я подозреваю – у меня нет ни единого понятия.

Лайон не был готов к такого исчерпывающему ответу. Он перебрал возможные варианты для продолжения разговора, но Стефания его опередила.

– Хотя нет, всё-таки пару имён могу назвать: мэр Элисон и глава диаспоры Триандл.

– Триандл? Он ведь продвигал Эллимайну в мэры.

– Да. Вы бы знали сколько лет он обхаживал мою мать. Рассказывал ей сказки, как они изменят этот город, как очистят его от человеческой бюрократии и коррупции. И она пошла у него на поводу. Стала его инструментом.

Лайон покачал головой.

– Нелогично. Зачем избавляться от карманного мэра?

– Вы думаете, моя мать была послушной? Она постоянно спорила, перечила Триандлу, вставляла палки в колёса. Пару раз даже голосовала против его инициатив…

– Для дочери, которая почти не общалась с матерью, вы неплохо осведомлены, - заметил Лайон.

– Пару месяцев назад, она пришла ко мне домой, раздавленная тем покушением во Фруле. Мы выпили по паре бокалов, и она начала рассказывать, как ей осточертело улыбаться на приёмах, постоянно говорить заготовленными фразами и во всём слушаться Триандла. Я пыталась вникать первое время, но потом… - Стефания пальцами помассировала виски. – Знаете, когда вы годами не общаетесь с родным человеком, а потом он внезапно появляется на вашем пороге и грузит вас своими проблемами – это трудно принять. Ей было нужно сочувствующее плечо, а мне нужна была мать много лет назад. Мы не сошлись временем.

Лайон долго не знал, что сказать на такую откровенность.

– Почему вы мне это рассказали?

– Вам плевать на меня, мою мать и наши отношения, мистер Нейгард. Для вас важно только дело. Я посчитала, что это равноценный обмен – прямота за прямоту.

Столь резкий ответ и откровенность нескольковыбили Нейгарда из колеи. Он почесал гладко выбритый подбородок. Ни один из заготовленных им сценариев не предполагал столь звериную честность.

– Что ж, я ценю вашу откровенность, мисс Леендейл, - ответил Лайон. – Есть ещё один вопрос – вы не знаете, ваша мать баловалась ларамином? Это такой натуральный…

– Я знаю, что это. Эллимайна презирала любые… кхм… расширители сознания и следила, чтобы в её труппе никто этим не увлекался.

– Я так и думал, - ответил Нейгард.

Возвращаясь к машине, Лайон поймал себя на мысли, что хотел бы увидеть Стефанию ещё раз. Желательно, когда он поймает убийцу.

Глава 11

Лайон надеялся доехать домой, принять ванну и наконец-то впервые за несколько дней нормально поспать, но его планам не было суждено сбыться.

Новые модели машин, выпускаемые компанией «Нейгард Моторз», были оснащены радиотелефоном, способным принимать сигналы практически в любой точке города. Лайон помнил, какие протесты были в прошлом году из-за размещения несколько радиоточек в Бёрке. Эсхатологическая ненависть жителей проявлялась самыми разнообразными способами: мачты связи обливали краской, пытались спилить и даже закидывали зажигательными смесями. Якобы, радиоволны сводят с ума и лишают потомства. Лайон в эти глупости не верил. Несколько недель назад он поставил вышку прямо на заднем дворе (но так, чтобы махину не было видно из окна). С тех пор ему никто не позвонил в машину. Поэтому запиликавший противным трезвоном телефон, напугал и Лайона, и Сэнвелла.

Помощник припарковался на обочине и ответил.

– Поместье Нейгардов. С кем вас соединить?.. А, мисс Вудард, приятно слышать ваш голос… Конечно.

Лайон потянулся и принял трубку.

– Саманта, очень рад слышать, что с вами всё в порядке.

-- Так вы спасаете дам из беды? Не удивительно, что вы одиноки до сих пор, - наехала адвокатесса на него. Несколько часов в камере полицейского участка в Крайте не сильно ей понравились.

-- Решительно с вами не согласен. Во-первых, я доложил о вашем местоположении вашему начальству. Иначе бы вас продержали двое суток, как того требуют правила. Во-вторых, кто вам сказал, что я одинок? У меня есть Сэнвелл.

Лайон заметил, как помощник улыбнулся уголками губ, что практически не повлияло на его серьезную мину.

-- Вы невозможны! – вспылила она.

-- Зато полезен. Мне кажется, вы позвонили не только затем, чтобы сообщить о вашем освобождении?

В трубке послышался рык недовольства. Лайон улыбнулся. Нет, ему не доставляло удовольствия издеваться над адвокатессой, но должен же он её проучить за излишнюю напыщенность в лечебнице.

-- Вы правы! – эти слова дались ей очень непросто. Этого было достаточно, чтобы Лайон сменил насмешливый тон.

-- Чем вам помочь?

-- Мне нужно попасть к Картеру Лэнсберри домой. Думаю, он мог там оставить какие-то записи, которые бы пролили свет на происходящее.

-- Это разумная идея.

Лайон готов был поспорить, что девушка улыбнулась. Мимолётная лесть никому не мешала. Тем более, Саманта могла быть права. И как он сам не догадался!

-- Я почти уверен, что Лэнсберри обвинял мэра в заговоре не на пустом месте. Он вполне мог найти подтверждение своим словам.

-- Так вы мне поможете?

-- Разве я могу отказать? – ответил вопросом на вопрос Лайон.

Саманта сообщила ему адрес Лэнсберри. Сэнвелл не стал записывать – он прекрасно знал эту часть Бэдвуда. В бытность полицейским он много курсировал по местным улочкам и знал их, как свои пять пальцев.

***

В каждом городе есть неприглядные районы, которые не принято показывать туристам. В таких местах опасно гулять даже в погожий день, а если с неба льёт дождь, то можно спокойно вязать узел и перекидывать верёвку через ближайшую толстую ветку дуба. Кто-нибудь обязательно пройдёт мимо и толкнёт шаткий стул. В Бёрке таких районов два: Трущобы и Бэдвуд.

По какой причине Картер Лэнсберри обосновался в одном из них, Лайон не представлял. Семья Лэнсберри, кажется, работала в банковской сфере и всегда была на хорошем счету у родителей. Но, видимо, десяток лет многое изменили.

Когда машина свернула с кольцевого шоссе, Лайон сразу заприметил эти однотипные многоэтажки из серого и бурого кирпича. От дождей они потемнели и стали ещё безобразнее. В некоторых зданиях окна отсутствовали вовсе, в других – заколочены досками и фанерой. Стены заборов и домов местные «художники» использовали для объективного самовыражения: они пестрели матерными словами в адрес копов, мэра или каких-то неизвестных личностей. Хотя иногда попадались и настоящие шедевры, обыгрывающие тематики курения травы или катания на досках. И всё же, Бэдвуд производил отрезвляющее впечатление, как бы напоминая, что любой неосторожный шаг может привести тебя в подобное место.

Под стать району были и жители: мрачные, в каких-то грязных обносках. Некоторые, такое ощущение, воспринимали проезжающую мимо дорогую тачку не иначе, как продолжение наркотического трипа.

Лайон бывал здесь раньше. Много лет назад, сбегая из дома после ссор с отцом, он садился в автобус и катался по городу, слезая на разных остановках. Так он пытался показать свою непокорность. Ему было десять лет, он ещё не понимал, насколько это может быть опасно. И тогда Бэдвуд казался вполне приличным районом. Не то что Трущобы.

Квартира Картера Лэнсберри находилась в одной из депрессивных многоэтажек, которые понастроили в середине прошлого века. В отличие от соседних кирпичных коробок, в этой сохранились окна и вроде даже решётки на окнах были только до второго этажа.

Сэнвелл не решился останавливаться на проездной улице и заехал в переулок. Здесь уже стояло несколько «местных жителей».

-- Неприятное местечко, - констатировал Лайон, когда они припарковались между двумя старенькими универсалами, которым требовался основательный ремонт. – Как вообще люди здесь живут?

Сэнвелл хмыкнул.

-- Выживают, сэр.

Живя в загородном доме и перемещаясь в основном на машине, Лайон порой забывал, как может выглядеть его родной город. Безусловно, проезжая по мосту через Илистую и заглядывая вниз на район Трущобы, он понимал, что бывает и по-другому. В отличие от других детей богатеев, он не отрицал наличие бедноты. Он знал, что некоторые люди и существа живут в сколоченных наспех домах, мёрзнут на теплотрассах или слоняются по улицам, ловя наркотические иллюзии, но столкновение с этой реальностью всегда было неприятным подтверждением самых грустных предположений.

Рассматривая разобранный на запчасти старый седан, Лайон спросил:

-- Как так получается, что люди оказываются здесь, Сэнвелл? – молодой человек тут же смутился и добавил. – Нет, я понимаю, что некоторые рождаются в подобных условиях и их тянут на дно пьющие и неработающие родители. Я понимаю, что некоторые теряют работу, не могут платить за жильё и перебираются в социальные многоэтажки, вроде этой. Но…

Лайон не знал, как правильно сформулировать свой вопрос.

-- Почему они ничего не предпринимают? – нашёлся Сэнвелл.

-- Именно! Ведь можно же найти хорошую работу, изменить жизнь к лучшему. Пересадить себя в благодатную почву. Выбраться из этого болота…

Повисла недолгая пауза. Сэнвелл посмотрел на него в зеркало заднего вида.

-- Я могу быть честен?

-- Конечно!

-- Каждый случай индивидуален, Лайон. Вы не представляете, насколько вязко бывает болото бедности. Всю жизнь вы находитесь в роскоши и богатстве. У вас есть дом, несколько машин, приличные деньги, которые выплачивает компания до вашего двадцатипятилетия. Вы официально даже нигде не работаете. Вы просто не знаете, каково это сводить концы с концами.

Саманта прибыла спустя пару минут. Она спешно отпустила такси и осмотрелась. Её идеально модная прическа, серый пиджак и папка с документами смотрелись так нелепо на фоне покосившихся заборов, разбитого тротуара и заколоченных окон соседнего здания. Словно роза посреди поля крапивы.

Лайон, несмотря на все возражения Сэнвелла, наказал ему оставаться в машине.

-- Прости за опоздание, - оправляя юбку, неловко сказала Саманта. – Долго не могла поймать такси.

-- Не хотели ехать в Бэдвуд? – с усмешкой догадался Лайон. Она кивнула. – Паршивый райончик выбрал ваш клиент.

-- У него финансовые трудности сейчас.

-- Я так и подумал.

Они прошли к подъезду, и Лайон угодливо открыл адвокату дверь. Почти сразу им в нос ударили забористые запахи гнили и экскрементов. Лифт, ожидаемо, не работал. Пришлось топать на пятый этаж пешком.

Несмотря на относительно чистые ступеньки, над стенами здесь также поработали горе-художники. Фразы «эльфы – лохи» и «Элисон – п*здовывертень» особенно позабавили Лайона.

Дверь в квартиру была приоткрыта. Лайон осторожно толкнул её и в прихожей вооружился щёткой для подметания полов. Выставив перед собой черенок, он заглянул в гостиную.

На полу был сущий бардак. Повсюду валялись книги и документы. Диван разобрали и подушки сейчас валялись напротив у большого и теперь пустующего шкафа. Кто-то не поленился сдёрнуть шторы и перевернуть журнальный столик. Лайон заглянул в комнату и кухню и позвал Саманту.

-- Кто это натворил?! – едва не крикнула она, зайдя в гостиную.

-- Судя по тому, с какой тщательностью всё перевёрнуто, это мог сделать кто-то из полиции.

Саманта вскинула брови.

-- Опять твои домыслы?

-- Ну почему сразу домыслы. Посмотри сама – они не поленились даже диван распотрошить, - Лайон подошёл к одной из подушек и перевернул её ногой, обнажая торчащий дерматин. – С таким азартом поступают или пытающиеся найти улики копы, или хорошо осведомленные воры.

Саманта прошла по комнате, с трудом ступая между лежащими книгами. В её туфлях на каблуке она походила на эквилибриста, ступающего по тонкой верёвочке, натянутой под самым пологом циркового шатра.

-- Думаешь, они приходили за тем же самым? – в её голосе чувствовались нотки разочарования.

-- Сомневаюсь, что кому-то из местных жителей вздумалось обнести квартиру Лэнсберри в его отсутствие.

Лайон осмотрелся. Куда бы Лэнсберри мог спрятать важные сведения? Сведения, которые прямым или косвенным образом обличают мэра Элисона и его друзей.

Они повторно перерыли лежащие на полу книги, заглянули в пыльные углы, разогнали колонию тараканов за шкафом, но так ничего не нашли. В конце концов, Лайон был вынужден признать – если материалы и существовали, то их нашли и забрали.

-- Что значит «если существовали»! – возмутилась Саманта.

-- А, не обращай внимание, - махнул рукой Лайон.

Они осторожно захлопнули дверь в квартиру, чтобы беднягу Лэнсберри окончательно не обворовали.

Спускаясь вниз по лестнице, Саманта спросила:

-- Ты правда считаешь, что в этом могут быть замешаны копы?

-- И меня это очень заботит.

Лайон не хотел думать, что кто-то из полицейского участка Слока может быть прикормлен мэром. Многих он знал по именам, с некоторыми работал на местах преступлений, пил кофе, ел вкусные булочки из соседней пекарни. Страшно представить, если кто-то из них окажется не чист на руку. Теперь он может доверять только одному человеку в полиции – шефу Эдварду Слоку.

***

Лайон попросил Сэнвелла подкинуть Саманту до конторы. Дворецкий с большим удовольствием завёл мотор, и уже через несколько минут они покинули Бэдвуд. Никто не выказал сожалений по этому поводу.

Они ехали почти в идеальной тишине. Каждому было нужно продумать стратегию дальнейших действий. И хотя совместные поиски документов сблизили их с Самантой, Лайон нутром чувствовал её недоверие и какую-то опаску. Он пару раз смотрел на девушку, пытаясь придумать тему для разговора, но всякий раз отворачивался. Светская беседа, как будто сейчас была не уместна.

Агентство «Лудро и Эдкин» находилось в респектабельном районе Рэдвина. Посетить такой после угрюмого Бэдвуда было сродни приёму витаминов в период тяжелой болезни. Саманта на прощание помахала Лайону рукой и закрыла дверь машины.

Сэнвелл умело вывернул на проспект Семи домов и повёл машину вдоль Элв Каэлора. Лайон настолько устал за последние дни, что разномастные эльфийские дома не вызывали у него привычной ненависти.

-- Сэнвелл, отключи телефон. Я хочу домой.

-- Хорошо, сэр, - как всегда учтиво ответил дворецкий.

Тихий ход и приятное урчание механизмов укачали Лайона. Он погрузился в приятную дремоту. Он почти наяву увидел мать, сидящую рядом с ним на заднем сидении автомобиля. В любимом блестящем платье. На её лице отражалась какая-то скорбь. Лайон попытался окликнуть её, тянул руку, но всё сильнее отдалялся, будто уменьшался в размерах. И когда стал совсем маленьким, что-то толкнуло его вперёд.

Лайон ударился головой о переднее сидение. Столь резкое и неприятное пробуждение выбило его из колеи. Он ещё некоторое время не понимал, где находится.

-- Держитесь, сэр, сейчас мы попробуем его проучить! – непривычно громко сказал Сэнвелл и резко увёл машину влево. Удар. Скрежет металла. Машина вильнула в право, и Лайон снова ударился головой – теперь о толстое стекло.

-- Что происходит, Сэн?

-- Какой-то урод решил столкнуть нас с дороги… Берегись!

Лайон не успел подготовиться к очередному удару. Машина вильнула вправо сильнее обычного, пригвоздив его к двери. В какое-то очень короткое мгновение, парень заметил, что они несутся прямо в кювет и зажмурился.

Глава 12

Звук пожарных машин пробивался сквозь звон в ушах. Лайон приоткрыл глаза и не сразу понял, что лежит под задним сидением машины. Голова просто разрывалась от боли. Он вскарабкался на кожаный диванчик, пошевелил руками, потом ногами. К счастью, ничего не сломано. Немного болели рёбра, но с дыханием проблем нет. Парень попытался открыть покорёженную дверь, но замок был блокирован. Он вылез через разбитое окно, раздирая рубашку и царапая грудь, живот и ноги остатками стекла.

До Лайона донеслись крики людей. Он попытался встать, но снова повалился на траву. Рядом оказалась девушка. Её лицо плыло взад-вперёд, как при замедленной съемке. Он попытался сказать:

-- Там… че-… человек… водитель…

Слова колоколом отдавались в голове, будто он говорил это самому себе, используя рупор.

-- Мы знаем, - гулко прозвучал её ответ. – С ним уже работают.

-- Он… он жив?

Но ответ Лайон не услышал. Тьма сомкнула на нём свои пальцы раньше.

Лайону одиннадцать. Он стоит перед зеркалом, пытается справиться с узлом на галстуке. Внезапно в отражении появляется мать. Она всё ещё молода, хотя её лицо уже тронули кракелюры морщин. Особенно вокруг глаз и губ. Она улыбается и помогает ему завязать галстук. Чуть туже, чем было бы необходимо.

Он пытается сказать матери, чтобы она ослабила узел, но слова глохнут в вязком воздухе. Она взъерошивает его непослушные вихры и приобнимает. Из глаз брызгают слёзы. Лайон продолжает говорить с матерью, но она всё также глуха к его словам. А потом она отпускает его и идёт в гостиную.

«Нет!» – Лайон тянется к матери и… понимает, что проснулся.

Он посреди серой и совершенно обычной больничной комнате. К счастью, совершенно один. На щеках застыли предательские слёзы, и Лайон одним резким движением их стёр. Тупая головная боль в области затылка отвлекала, заставляла обращать больше внимания на неё, чем на собственные мысли.

-- Сэнвелл, - выдохнул Лайон имя дворецкого и осторожно вытащил иглу капельницы из локтевого сгиба. Осторожно спустил ноги на холодный кафельный пол и встал.

Равновесие он не потерял, но пришлось опереться на кровать обеими руками, чтобы не завалиться на бок. Мало-помалу привыкнув к своему новому прямохождению, используя стены, шкаф и иные предметы интерьера, Лайон вышел из палаты.

По коридору медленно курсировали пара бабушек в забавных чепчиках, старик на ходунках и брюнетка в возрасте с очень серьезным выражением лица. Того и гляди поджатые губы лопнут. Лайон не захотел видеть этот образ. Он пошёл в обратную от всех сторону, к регистрационному пункту.

Завидев Лайона, пухлая регистраторша в серо-синем больничном халате сорвалась с места и с криками: «Нет-нет-нет! Обратно! В палату! Я сейчас врача позову!», попыталась отправить парня обратно.

-- Мне нужно увидеть помощника.

-- В палату, живо! – приказала она.

Лайон поднял руку в примирительном жесте.

-- Я вернусь, если вы ответите мне, как себя чувствует мой друг.

Регистратор смерила его взглядом.

-- Как его зовут?

-- Сэнвелл… Сэнвелл Монтгомери.

Женщина посмотрела долгим немигающим взглядом, во время которого Лайон успел обдумать несколько разных вариантов. Один хуже другого.

-- Он сильно пострадал. Сейчас он в реанимации. Врачи постоянно следят за его состоянием.

-- Если нужна любая помощь… лекарства, лучшие врачи, техника – только скажите. Я достану это в течение дня.

Она смерила Лайона настолько высокомерным взглядом, что парень почувствовал себя намного ниже ростом.

-- Им и так занимаются лучшие врачи. А теперь вернитесь в палату. Я позову к вам врача.

Лайон тяжело выдохнул. Слова регистраторши его и обнадёжили, и встревожили одновременно. Единственное, что парень уяснил для себя сразу – он найдёт виновных, какие бы камни не пришлось перевернуть.

***

Лечащий врач сказал, что Лайон родился в рубашке. Ни один важный орган не пострадал, ни одна конечность не сломана. Мелкие ушибы, сотрясение средней степени и трещина в рёбрах после такой аварии – сущие пустяки. А вот Сэнвеллу повезло меньше. Врачи шесть часов собирали его раздробленные позвонки. И хоть операция прошла успешно, рано было говорить, что самое страшное позади. Дворецкий мог вполне остаться в инвалидной коляске на всю оставшуюся жизнь.

К вечеру головокружение прошло, и Лайон предпринял вылазку до реанимации, но его почти сразу заметили медбратья и вернули обратно в палату.

Утром пришёл Слок. В его взгляде Лайон прочитал сочувствие и тревогу.

-- Как ты, Лайон? – с порога громыхнул он, отвлекая парня от ежедневной газеты, которую выпросил у дежурных.

-- Как человек, попавший в аварию, - криво улыбнулся Лайон. – Вы нашли их?

Слок в ответ только тяжело вздохнул.

-- Да, но обрадовать нечем. Машина сгорела дотла.

Лайон закрыл глаза, чтобы не закричать от бессилия.

-- Ладно. Не парьтесь. Я не собираюсь валяться здесь и тратить драгоценное время! – решительно сказал Лайон и встал с кровати. Ноги не желали находиться на одном месте и раз уж запрещено покидать палату, он будет нарезать круги здесь, пока не потемнеет кафель от его шагов. Ну или пока целы носки. Потом он попросит новую пару.

Шеф полиции неловко положил на столик связку апельсинов и недовольно хмыкнул.

-- Оставь это дело нам. Не хочу, чтобы ты наломал дров.

Лайон развернулся на пятках и едва удержав равновесие на скользком полу.

-- Ну уж нет, Слок! Эти уроды поплатятся за то, что напали на мою машину, - Нейгард махнул рукой в сторону окна. – Я мог бы спустить на тормозах покушение на себя, но не я сейчас лежу в палате реанимации с перебитым позвоночником!..

Лицо Лайона исказилось в гримасе ненависти и боли. Слок никогда его в таком состоянии ещё не видел.

-- Что ты собираешься делать? – шеф полиции приблизился к парню. – Просто скажи, я помогу, ты же знаешь.

-- Мне нужно всё, что у вас есть по делу. Фотографии с места обнаружения машины, показания очевидцев, видел ли кто-то водителя. Любые детали.

Слок нехотя кивнул.

-- Я всё принесу, - он сделал небольшую паузу. – Только пообещай… поклянись, что не полезешь в пекло без моей помощи.

Лайон ответил не сразу:

-- Хорошо, будь по-вашему.

***

Свидетельских показаний было маловато. Пожилая пара видела, как две машины неслись по шоссе, несколько раз столкнулись, а затем скрылись за поворотом. Один автомобилист, которого они едва не скинули с дороги, отметил коричневый седан какой-то старой марки. Патрульная служба села на хвост нападавшим, но потеряла из виду в Эджипорте. Впрочем, они дали характеристики машине, водителю и парню на пассажирском сидении, который открыл огонь из полуавтоматического оружия. И стрелком оказался… короткостриженый эльф.

-- Ненавижу эльфов! – Лайон приправил слова несколькими витиеватыми ругательствами.

Нападавшие хорошо поработали над тем, чтобы скрыть улики. «Томпсон Дженерик» с мятыми дверьми и капотом сгорел практически до остова. От коричневой краски не осталось и следа, сидения обратились в пыль. Лайон долго разглядывал фото в надежде зацепиться хоть за что-то. В конце концов, у него зарябило в глазах. Он отложил материалы и запрокинул голову. Редкие приступы головной боли его всё ещё одолевали. Особенно если требовалось о чём-то думать. В таком состоянии он не мог работать.

Помассировав виски и полежав пару минут с закрытыми глазами, парень вернулся к фотографиям. Повлиял ли краткосрочный отдых или он вдруг прозрел, но почти сразу он заметил под капотом какую-то странную конструкцию, похожую на панцирь обгоревшей улитки.

«Турбина» - догадался Лайон. – «Машину переделывали. Поэтому она смогла соревноваться в скорости с новым поколением «Нейгарда».

Значит, нужно искать или двух эльфов в сорокатысячной диаспоре, или одного механика, который достаточно мастеровит, чтобы встроить в старенький «Томпсон» мощную турбину.

Пока полиция борется с эльфами, Лайон может объехать мастерские. У него, конечно, нет знакомых в этом бизнесе, но он знал, у кого эту информацию раздобыть.

На следующее утро Лайон вызвал такси прямо к больничному крылу и, наплевав на все возражения лечащего врача, выписался.

Угрюмый особняк встретил его жутковатыми черными зевами окон. Казалось, дом обвинял парня в беспечности. Лайон открыл дверь ключом и вошёл в холодный и мрачный холл. Ощущения были такими же, как три года назад, когда он вернулся из Челсфорда и не обнаружил родителей. Тогда компанию ему составил Сэнвелл. Они вместе обходили комнату за комнатой, надеясь найти какие-то следы, которые объяснят, куда пропала чета Нейгардов.

Теперь он наедине с этим отцовским монстром.

За три года Лайон так и не смог сделать особняк по-настоящему своим. Сначала он пытался вдохнуть жизнь в дом: приглашал редких друзей по университету, проводил выставки работ модных художников в собственной гостиной, устраивал вечеринки. Лица менялись, комнаты преображались, но немое и крайне угнетающее осуждение особняком никуда не девалось. В итоге Лайон добился лишь того, что в доме стало грязно и неуютно. Поэтому он решил не бороться со строптивой недвижимостью.

Сейчас многие комнаты были заперты на ключ. Ни Сэнвелл, ни тем более Лайон месяцами туда не заходили. Несколько жилых и рабочих помещений дворецкий содержал в идеальном состоянии и этого было достаточно.

Лайон поднялся наверх, набросал на листочке заметки по машине и эльфам и прилепил на доску в раздел «неподтвержденные факты». Он был уверен, что нападение как-то связано со смертью Эллимайны, но не знал как.

Порывшись в старых делах, парень вытащил папку с фамилией «Даг Честнот». Несколько месяцев назад, Лайон помог владельцу автомобильного салона найти пропавшую собственность – угнанный прямо из-под носа корвет «Деверо» 680-го года выпуска. Респектабельный и жутко дорогой.

Лайон забрался с ногами в кресло и набрал номер телефона. Ответили не сразу.

-- Алло, - сквозь звуки отвязной вечеринки прорезался веселый голос мужчины.

-- Мистер Честнот, это мистер Нейгард. Могу я с вами переговорить?

-- О! Мистер Нейгард. Рад слышать вас! Конечно!.. Сейчас я только выйду куда-нибудь, где потише.

Послышался звук открывающейся двери, затем лёгкий хлопок. Вечеринка тут же стихла.

-- Чем я могу вам помочь?

-- Мистер Честнот, мне нужна одна информация достаточно деликатного свойства. Когда я начинал разыскивать ваш корвет, вы мне сразу отсоветовали ездить по автомастерским. Якобы, у вас есть связи в этом бизнесе и если кто-то надумал бы разобрать ваш «Деверо», то вы об этом узнали бы первым.

-- Всё так, мистер Нейгард.

-- Я полагаю, что эти же господа могли бы и поставить разнообразные улучшения на автомобиль?

-- Вероятно, да, - осторожно ответил Честнот.

-- Я был бы вам благодарен за адреса этих мастерских. Могу я подъехать через, скажем, час?

Честнот некоторое время тихо дышал в трубку.

-- Мистер Нейгард, вы же не как консультант полиции интересуетесь?

-- Нет. Могу вас заверить – это личное.

-- Хорошо, приезжайте. Я подготовлю список для вас.

-- Благодарю, - Лайон повесил трубку, рывком поднялся с кресла и зашагал в ванную комнату. Он невыносимо хотел принять душ.

***

В Бёрке Честнот знал девять мастерских, где активно разбирают и переделывают машины. Три из них находились в Эджипорте, где клятые эльфы сожгли «Дженерик», ещё одна в Бэдвуде, две в Ньюрчестере, одна в Крайте и две в Рэдвине. Лайон решил начать с промышленного района – меньше внимания со стороны полиции, больше нечестных дельцов на руку. Как раз таких, как двое нападавших.

До обеда Лайон успел потратить три тысячи фартингов и везде слышал примерно одинаковые ответы: «Да, мы можем сделать подобный турбонадув, но только не на “Томпсон Дженерик”». Старые модели не приспособлены для подобных усовершенствований. Кто мог подобную систему поставить, в мастерских не знали.

Перекусив в первой попавшейся закусочной в Эджипорте (на удивление, обед был калорийным и вкусным – ничем не хуже ресторана в Рэдвине), Лайон открыл записную книжку. Впереди было ещё шесть адресов и объехать их нужно было до вечера. Времени хватало, но тратить на каждую точку по штуке фартингов как-то не хотелось. Особенно с учётом, что чек не даёт гарантии положительного исхода.

Лайон достал карту с пассажирского сидения. Красной точкой на ней было отмечено место, где полиция нашла сожжённую машину, синей – автомастерские, которые предоставил Честнот. Когда утром Лайон продумывал свой маршрут, он был уверен, что найдёт нужного механика именно в Эджипорте. Теперь же ему казалось, что это чертовски идиотская идея. Турбина в «Томпсоне» хорошего качества, раз не рассыпалась в огне, значит, делали её из высококачественной стали. Да и сама переделка явно стоила немалых денег. Механик должен быть не просто хорошим – лучшим из многих. И, разумеется, он должен быть известен во всём городе.

Описанию подходили обе рэдвинские и ньюрчестерские точки. Сэнвелл, кажется, ремонтировался в одной из них. Лайон подумал, что совет дворецкого ему бы не помешал… Парень ещё раз пристально посмотрел на карту и… внезапно скомкал её.

Он не знал, верна ли его догадка. Автомастерские могли ничего не дать. Эльфы, наверняка, обратились к индивидуальному мастеру. И тогда бы он остался со своим предположением один на один. Как ему не хватало сейчас рассудительного совета Сэнвелла…

В отчаянии Лайон трижды ударил по рулю, выдав гневную тираду не только словесно, но и клаксоном. Всплеск эмоций нисколько ему не помог, только приковал внимание посетителей дайнера. Лайон скривился проходящей женщине с ребёнком и повернул ключ в замке зажигания. Выворачивая с парковки, парень ещё и подрезал старый седан. Тот звучно высказал ему вслед своё недовольство.

Дорога и мягкая музыка по радио немного успокоили Лайона.

Бёрк задыхался от духоты после сильного ливня. Так всегда бывает в конце лета. Сначала на небе сплошь синяя гладь, ни единого белого пятнышка. Потом, часам к двенадцати дня появляются тучи с залива. Сначала безобидные серые, пушистые, словно их начадили из трубы какого-то магического завода. Но к трём-четырём часам дня наползают свинцовые монстры. Сильный ветер принимается рвать флаги на флагштоках, а через пятнадцать минут на землю проливается тропический дождь. Он ложится на дома, улицы и незадачливых прохожих слоями, словно струящийся тюль.

А после, ближе к вечеру, наступает удушье. Ни ветерка, ни облачка. И так каждый день две-три недели подряд, пока однажды утром ты не увидишь за окном унылую серо-фиолетовую плёнку над городом. Тогда-то и наступает осень. Она вот-вот должна была прийти в Бёрк.

Лайон остановился на светофоре где-то в Винслоу. На тротуаре толпились представительные люди, в пиджаках или белых рубашках. Они держали в руках портфели. «Белые воротнички» Бёрка. Их взгляды были устремлены только вперёд, на красный сигнал. Сигнал, как ориентир. Их жизнь – не сложнее, чем череда вот таких светофоров. Есть ли им дело до мёртвой эльфийки? Что изменилось с тех пор, как они услышали по новостям об этом? Ну, может, посетовали, что умер способный политик, который мог преобразовать что-то в этом городе. Но через пару недель они всё забудут. Большинству людей, живущих в рутине будней трудно понять, сколь важные вещи творятся рядом с ними, сколько событий они пропускают, ожидая зелёный свет на светофоре. Они уходят в заботы о семье, доме, работе… Им просто не понять.

Загорелся зелёный для Лайона, он повернул на Оушен Авеню. Дорога до района Рэдвин была незагруженной. Поворачивая на нужную улицу, Лайон почувствовал неладное. То ли опущенные роллер-ставни его смутили, то ли само место – небольшая конторка, зажатая меж двух заколоченных наглухо складов. И это в Рэдвине-то, со средним доходом семьи в двадцать тысяч фартингов за месяц!

Лайон проехал мастерскую «Бехэй-Эдхей» и припарковался метрах в двадцати от неё. Похоже, не только соседние склады были заброшены – вся улица выглядела мёртвой. В старых кирпичных домах на окнах не было занавесок. Старые вывески над некоторыми магазинами совсем выцвели, а кое-где облупились от частых дождей. Из-под бордюров и тротуарной плитки кое-где начала пробиваться зелень. Похоже, на этой улице жизнь давным-давно не появлялась.

Лайон понаблюдал пару минут в зеркала заднего вида и только потом вылез из машины. Почти в каждом фильме ужасов все самые страшные вещи происходят с заходом солнца. Будешь ты при этом в старом доме, на кладбище или на тихой улочке, в сущности, совершенно не важно. Монстр уже наблюдает за тобой из тёмного угла и ждёт, пока ты потеряешь бдительность. Но ты не ожидаешь ничего подобного в абсолютно погожий солнечный день! И это страшит гораздо сильнее.

Под взглядом сотни незаметных глаз, Лайон прошёл к автомастерской и дёрнул дверь. Заперто. Лайон нажал на звонок несколько раз. Подождал. Тишина.

-- Ну, понятно. Никого нет дома!

Он осмотрелся по сторонам, в надежде заметить какое-то движение. В таких местах всегда крутятся какие-то мутные личности или мелкие пацанята, которые выполняют роль посыльных и доносчиков. Но соглядатаев или не было, или Лайон их попросту не видел.

Парень не хотел тратить время на закрытые двери, так что направился обратно к машине. Когда до неё оставалось метров десять, из переулка к нему вышли трое гномов с шипастыми битами. Типичные такие гномы – бородатые, кряжистые в кожанках без рукавов. Лайон мгновенно врос в битый асфальт. Ну чисто столб, только короче, бестолковее и без проводов.

-- Так-так, парниша, забрёл не на ту улочку? – сказал один из них.

У него был характерный гномий акцент – грубый, тяжелый, словно звук проходил через узкие каменные тоннели, прежде чем вырваться из заросшего рта. Лайону он дышал в грудь, но впечатление производил вполне внушительное. Такого не сдвинешь даже если оттолкнешься от стены двумя ногами. На кожанке гнома Лайон заметил знак в виде цапли. Редкое клеймо, почти забытое.

Когда-то давно у гномов была чёткая иерархия на основе принадлежности к городским кузням. Каждая имела свой отличительный знак, который позволял отличить продукцию одной кузни от другой. «Цапли» отличались высочайшим качеством клинков и доспехов. Их работы украшали лучшие королевства эпохи Железа. Их мечи пролили очень много крови за триста лет войн. Но с приходом эпохи Угля, когда оружие сменилось, они не смогли перестроиться.

-- Да нет, улочка именно та, - Лайон бросил короткий взгляд назад. Пусть к отступлению ему перегораживали ещё два гнома с битами.

-- Так что же ты здесь забыл?

-- Я хотел апгрейд автомобиля. Мой друг, мистер Честнот, советовал именно ваш салон. Он утверждал, что вы творите чудеса.

«Цапельник» смерил Лайона взглядом и выплюнул изо рта едва заметную зубочистку. Он закинул биту на прямоугольное плечо и прищурился.

-- Как, говоришь, зовут твоего друга?

-- Мистер Честнот. Он владеет автомобильным салоном…

-- Я знаю кто это! – оборвал гном. Он что-то сказал парням на своём языке и осязаемое напряжение лопнуло. – Меня зовут тэр Брэйддуон, я владею «Бехэй-Эдхей». Давайте обсудим ваш проект внутри.

Глава 13

В человеческих мастерских, обычно, невозможно находиться дольше пяти минут. Запахи топлива, каких-то масел, свежих шин и сварки смешиваются в совершенно невыносимый химический букет. Лайон не представлял себе, как люди могут находиться в подобных помещениях и не задыхаться. Наверное, хуже только в парфюмерных магазинах, куда его пару раз приводили ещё в юношестве, чтобы выбрать соответствующий ему запах духов.

Добавьте масляные потёки, грязные тряпки и инструменты, раскиданные по полу… Лайон старался избегать автомастерских примерно также, как эльфийскую диаспору в полном её составе. Если что-то требовало починки, Лайон отправлял с поручениями Сэнвелла. В принципе, он почти всегда и за всем отправлял Сэнвелла, чего уж отрицать.

Однако гномья мастерская отличалась и приятным запахом, и вполне сносной опрятностью. Не эльфийский собор, но… Гномы не самая чистоплотная нация и для них в мастерской было безукоризненно чисто. Вдоль стены стояли какие-то механизмы, висели ключи, головки, стояли компрессоры с газом. С другой стороны – стеллажи с запчастями. Также Лайон заметил несколько станков, которые вообще не ясно, для чего используются. Особенно его впечатлила конструкция, которая напоминала акульи челюсти.

В глубине мастерской на подъемнике стояла машина без колёс, ещё одна частично разобранная – у дальней стены, её запчасти были аккуратно выложены рядом.

«Перебирают или разбирают» - подумал Лайон.

«Цапельник» провёл его в свою комнату и указал рукой на старый гостевой диван. Сам он плюхнулся в кресло за столом и медленно поднялся так, чтобы его было хорошо видно. Лайон сразу заметил чей-то гномий портрет на стене. По бородатым и недовольным лицам трудно определить степень родства. Но больше всего Лайона впечатлил медицинский стетоскоп, лежащий у Брейддуона на столе. Вот его парень не ожидал здесь увидеть.

-- Курите? – спросил гном, открывая небольшую коробочку с сигарами. Судя по клейму – каприйские.

-- Нет, спасибо.

Брэйддуон цокнул языком, что явно означало «очень зря» и раскурил сигару. Лайон тут же пожалел, что отказался – запах был обалденным.

-- Какие услуги вас интересуют? – деловито откинувшись в кресле, спросил гном.

-- У меня есть дедовский «фэм». Старая развалюха, если честно. Ему уже лет семьдесят и потому там нужно менять почти всё, кроме обивки сидений. Они мне нравятся. Раньше умели делать кожу.

-- Звучит, как очень кропотливая работа, мистер…

-- Нейгард. Лайон Нейгард.

Гном отнял сигару ото рта.

-- Я вас знаю?

-- Могли слышать. Моя семья производит машины.

Брэйддуон выдохнул огромное облако дыма, словно печь, в которую плеснули ледяной воды.

– Мне кажется, я ваше имя слышал и в других кругах, - гном слегка наклонился вперёд.

Лайон напустил на себя беззаботное выражение лица и махнул рукой.

-- Про меня иногда пишут в газетах всякие сплетни.

Гном сдвинул брови, сделавшись каменным изваянием. Он пристально посмотрел на Лайона, словно пытался прочитать мысли. От этого взгляда стало неуютно. Вся уверенность сразу куда-то улетучилась. Лайон почувствовал себя будто голым.

-- Я не читаю сплетен, - медленно произнес Брэйддуон. – Мистер Нейгард, у меня очень серьезная фирма и я бы хотел, чтобы так продолжалось и дальше. Я не люблю, когда тратят моё время и заставляют сожалеть о совершенных и несовершенных деяниях. Избавьте меня от фальши, пожалуйста.

Лайон вздохнул.

-- Что ж вы, гномы, такие все серьезные, - сдался Лайон. – Да, я пришёл сюда за информацией. Однако это не исключает того факта, что потом я пригоню дедовский «фэм» на переделку. Неужели вам так сложно совместить неприятное с прибыльным?

Брэйддуон пыхнул дымом и откинулся на спинку кресла.

-- Если эта информация касается моих клиентов – ничем не могу помочь.

Лайон вытащил из внутреннего кармана куртки фото сгоревшей машины.

-- Я ищу мастера, который улучшал коричневый седан марки «Томпсон». В частности, он ставил ускорители и турбину, чтобы машина могла ехать быстрее.

Гном бросил один короткий взгляд на снимки и тут же переключил внимание на Лайона.

-- Я вспомнил, где слышал о вас. Вы работаете с полицией Бёрка.

Лайон закатил глаза. Если эта формулировка будет продолжать всплывать в разговорах с информаторами, то он просто лишится всех каналов связи.

-- Сейчас я не представляю полицию, - попытался оправдаться Лайон, однако гном его грубо перебил.

-- Водяные знаки на этих фотографиях говорят мне обратное, мистер Нейгард. Возможно, я зря посчитал вас порядочным человеком.

-- Я уверяю вас, что…

Гном оттолкнул фото от себя.

-- Уходите, мистер Нейгард!

-- Позвольте мне объясниться…

-- Вон! – он поднялся на ноги. В принципе, из-за стола его было видно также, как и сидя в кресле.

-- Можете вы на секунду помолчать и дать мне сказать, чёрт подери ваше коротконогое племя?! – выпалил Лайон в сердцах. – Сидите тут, изображая из себя невесть кого! Даже выслушать меня не желаете! Мне всего лишь нужна информация, кто заказывал вам переделку «Томпсона»… Скажете имена ублюдков, которые столкнули нашу машину с дороги, и я тут же перестану вам докучать! Потому что дорогой мне человек сейчас лежит в больнице, и я мечтаю достать остроухих первее полиции!

Казалось, гном опешил от его тирады. В кабинет ввалились пара других мастеров с монтировками. Лайон только слышал их тяжелые дыхания – он не отрывал взгляда от Брейддуона.

-- С чего вы взяли, что я в этом замешан?

-- Вы даже не взглянули на фото. Творец всегда узнаёт своё произведение, ведь так, тэр Брейддуон?

Гном выдохнул и махнул рукой своим парням. Лайон успел заметить пару недовольных взглядов, прежде чем дверь в кабинет снова захлопнулась.

-- Я сочувствую, что моя работа принесла вам страдания, - сказал гном, усаживаясь в кресло. – Когда мне заказывали работу, то утверждали, что это необходимо для загородных гонок.

-- Эльфы часто врут.

Гном едва заметно повёл бровями.

-- Заказчиком был не эльф.

Теперь уже пришло время удивиться Лайону.

-- Как это не эльф?

-- Это был человек, среднего возраста, обычный такой. Короткая стрижка, маленькие глазки. Костюм потёртый, но идеально отглаженный. Он пригнал «Томпсон» и записал пожелания на листе.

Брейддуон открыл выдвижной ящик в столе и сразу извлёк бумагу. Лайон рассмотрел торопливый почерк неизвестного, но знаком ему он не был.

-- Вы спросили его имя?

-- Он пожелал остаться инкогнито.

Лайон разочарованно стукнул по подлокотнику дивана. Очередной тупик. Ищи теперь в Бёрке короткостриженого мужика в потёртом костюме!..

-- Но я могу сказать, куда мы доставили машину после тюнинга, - сказал гном и его улыбку было видно даже сквозь кустистую бороду. – А ещё внутри мы нашли вот это.

Гном вытащил из стола круглую картонку и кинул на стол. Это была предвыборная агитка за Элисона.

-- Мы пробили по своим каналам, - добавил Брейддуон. – Кажется, эта машина стояла на балансе мэрии.

Мир Лайона пошатнулся. Вот уж чего он не мог представить, так это слаженную работу мэра и эльфов по его устранению. За десять лет у власти, Элисон был ярым ненавистником нелюдей, ведь они постоянно ставили ему палки в колёса, срывали принятие законов и вообще старались ограничить и без того огромную власть. Элисон даже с людской мафией решил из-за этого связаться. Вот уж действительно: враг моего врага – мой друг.

***

Небольшой двухэтажный таунхаус на северной окраине Бёрка никак не походил на дом, в котором живут преступники. Более того, преступники-эльфы. В таких тихих районах самое опасное преступление – воровство газеты из чужого почтового ящика, да собачьи какашки на газоне. До переезда загород, семья Лайона жила в похожем месте – чуть более элитном, разумеется. И здесь было невыносимо скучно. Приторно-сладкие улыбки соседей, милые и ни к чему не обязывающие житейские вопросы, барбекю на заднем дворе по выходным.

Бурый кирпич дома говорил о том, что его построили лет сто назад, ещё в эпоху Угля. В то время эти места ещё считались загородными посёлками. Но со временем Бёрк поглотил и их. Теперь эти места в народе называли Новым Рэдвином.

Парень был знаком с планировкой загородных домов. Дом узкий, напротив двери сразу лестница на второй этаж. Если он надумает проникнуть внутрь, то стоит зайти со двора. Впрочем, идти вслепую Лайон тоже не собирался. Наученный встречей с гномами, он хотел сначала оценить обстановку. Напавшие на его машину ублюдки здесь, но сколько их? Он не сможет справиться и с двоими за раз. А уж если они с оружием…

Лайон посмотрел на радиотелефон. Звонок Слоку мог бы разрешить его проблему. Капитан по первому его зову пригонит сюда полицию, нацгвардию, армию и может даже вызовет прокурора Вэйрина для личного задержания опасных преступников. Но если он ошибется и дом будет принадлежать какой-нибудь милой семье с тремя детишками, то Лайон тут же превратиться в козла отпущения.

«Эх, надо было взять какой-нибудь еды на вынос» - подумал Лайон, устраиваясь удобнее в водительском кресле.

Полчаса не происходило ровным счётом ничего. Лайон скучал, стреляя глазами по сторонам, рассматривал оформления домов, зевал, отвлекался на редкие проезжающие мимо машины. Решил выйти и чуть размяться. Плохая идея, когда ты сидишь в засаде, но если он не начнёт двигаться, то попросту заснёт. Желудок урчал, требуя что-то съесть, а во рту невыносимо сохло.

Лайон выбрался из машины и почувствовал, с какой неохотой заскрипели суставы. Проведя часть дня в дороге, он остро чувствовал потребность в прогулке. Опершись намашину, парень поприседал, разминая мышцы.

В этот момент он заметил, как из таунхауса выходит эльф. Гладковыбритые виски и длинные волосы, заплетённые в две косички – по описанию он был похож на того парня, что открыл пальбу по машине полиции. Лайон притворился, будто проверяет колесо, а сам наблюдал за тем, как эльф осмотрелся по сторонам и потрусил в другую сторону.

Дождавшись, пока цель скроется из виду, Лайон нырнул в машину и поёжился от страха. Если бы эльф его сейчас заметил, всему пришёл бы конец. Последняя ниточка к нападавшим, наверняка-бы, оборвалась. Лайон снова потянулся к радиотелефону, чтобы набрать капитана полиции, но в зеркало заднего вида заметил, как эльф возвращается в компании ещё трёх собратьев. Они тащили несколько пакетов, видимо, с продуктами.

Они о чём-то переговаривались, но издалека Лайон не смог разобрать толком предмет разговора. Он лишь разобрал «эферде» - презрительное название человека в эльфийских кругах. Интересно, о ком они говорили? Может, о том человеке, что переделал для них тачку?

Лайон набрал номер шефа полиции. Пошли гудки. Он ещё раз посмотрел в зеркало заднего вида. Сомнения продолжали терзать. Слишком уж он хотел отомстить за Сэнвелла самолично.

План созрел сам собой. Лайон положил трубку и достал из-под водительского сидения монтировку. Он не чувствовал злобу, но отчего-то очень надеялся, что ситуация зайдёт слишком далеко.

Укрыв оружие курткой, Лайон пересёк дорогу и прошёл вдоль домов. Он старался действовать уверенно, будто проникать в чужие дома – обычное дело. Подъездная дорожка вела к большому гаражу на две машины, а боковая тропинка уходила к калитке, на задний двор. Лайон торопливо скрылся за зелеными насаждениями, чтобы из дома его не заметили. Нужно было застать эльфов врасплох.

Осторожно поддев крючок, Лайон отпёр калитку и шмыгнул в проулок между домами. Окно на кухню было открыто, и он почти сразу услышал разговор.

-- Да сколько можно? Мне надоело жрать овощи каждый день! – просипел один из эльфов.

-- Будешь жрать то, что я умею готовить, - отозвался молодой голос. Он был явно не старше тридцати по эльфийским меркам.

Сиплый эльф издал что-то похожее на недовольный рык, однако с его голосом получилось больше похоже на предсмертный свист старого карбюратора.

-- Харрик, лови! – послышался довольно высокий голос третьего. Кажется, сиплоголосый эльф не поймал брошенный ему пакет, потому что остальные остроухие заржали.

-- Посмеётесь тут у меня, - просипел Харрик. – В следующий раз кто-то из вас поведёт машину с открытыми окнами! Посмотрю, как потом будете смеяться!

-- Ну уж нет! – снова сказал третий эльф. – Твои умения – это единственная причина, почему мы тебя взяли в команду. Вот смотри: Таланил хорошо стреляет, Шариан продумывает логистику и нас кормит, а я всё планирую. У каждого чёткая роль. И если тебе что-то не нравится, можешь поискать другую ячейку.

Повисла короткая пауза, после которой Харрик ответил:

-- Да ладно, Эрилад. Что ты сразу?

Харрик – водила. Таланил – стрелок. Шариан – информер. Эрилад – голова. Лайон натыкался на предположение, что в Бёрке промышляют несколько групп эльфов, которые занимаются грабежами, поджогами и заказными убийствами. Некоторые из них могут состоять в националистском движении «Эламис». И, похоже, он только что столкнулся с одной из таких ячеек. Лайон покрепче сжал монтировку, хотя променял бы её сейчас на огнестрел.

-- Что слышно от «эферде»? Когда он нам заплатит? – спросил Шариан, активно перемешивающий шкворчащий в сковородке обед.

-- Должен позвонить сегодня-завтра. Он недоволен, что цели остались живы.

-- Eshkean lor’adon! – прошипел Харрик. – Я говорил, чтобы мы ему не доверяли.

-- Успокойся, Харрик. Если потребуется, лорд Улаголор всё уладит. Нам заплатят, как если бы Нейгард подох на той дороге!

-- Жаль не получилось закончить начатое. Одним «эферде» стало бы меньше!

В глазах у Лайона на секунду вспыхнуло. Он с трудом поборол желание ворваться в дом через заднюю дверь и размозжить чёртовым эльфам их головы. Парню потребовалось некоторое время, чтобы перестать об этом думать. Он сосредоточился на фактах.

«Четыре эльфа. Небольшая террористическая ячейка, которая явно не первый день промышляет в Бёрке. Над ними стоит некто Лорд Улаголор. Кто это такой? Столкнуть мою машину заказал какой-то человек. Он скрыл все следы своего пребывания и держит связь, видимо, через Эрилада, главу ячейки. Вот кто мне нужен».

-- Я слышал про этого Нейгарда, - подал голос четвертый эльф – Таланил. Голос у него был грубым, но звонким. – Говорят, он работает с полицией Бёрка.

-- Да, я читал об этом, - подтвердил Эрилад. Говорил он с небольшими паузами, вероятно, пытаясь справиться с желанием проглатывать окончания у слов. – Он консультант полиции. Его иногда привлекают. Но не беспокойтесь – он пустышка. Помог им закрыть пару незначительных дел. Теперь пользуется привилегиями. На нас ему не выйти.

-- Ты уверен? – спросил Шариан.

-- Абсолютно. Он пытался расследовать дело того журналис…, что мы грохнули… как его?..

-- Торн? – подсказал Шариан.

«Сайлас Торн?!» - Лайон чуть не подпрыгнул от неожиданности.

-- Да, точно. Нейгард расследовал это дело и ни к чему не пришёл. Он всего лишь богатый мальчик, которому хочется поиграть в детектива. Пусть играется. Подберётся к нам слишком близко, Таланил его уберёт.

Лайон решил, что услышал достаточно. Если он просидит здесь ещё немного – точно ворвётся с диким криком в дом и всех перебьёт в порыве ярости. Потихоньку выбравшись из проулка, Нейгард вернулся к машине.

Глава 14

Человеческая память весьма специфична. Представьте себе, мимо вас проехал спорткар. Вы обязательно обратите на него внимание, восхититесь его плавным линиям и приятно ворчащему мотору. Но это будет всего лишь яркая вспышка, которая к вечеру забудется. Но если спорткар окатит вас из лужи, настроение будет испорчено на весь день. И вы ещё долго будете вспоминать проклятого богатея, что не уважает пешеходов. Эмоции зачастую управляют мозгом обычного человека.

Однако мозг Лайона даже такую малость, как спорткар, превратит в мысленный образ. Словно гигантская вычислительная машина, Нейгард проанализирует, в каком направлении едет машина, какие у неё технические характеристики, отметит, что видит эту машину впервые и попробует предугадать, кому спорткар принадлежит. Связав все эти факты воедино, у него в мозгу сохранится взаимосвязь, которая всплывет в нужный момент, если однажды по телевизору этот спорткар покажут в разделе криминальной хроники.

Подобная система мышления позволяет легко найти какие-то конкретные сведения, если существуют исходные данные. Цепочки взаимосвязей в мозгу вступают в контакт и передают по электрической цепи озарение за озарением. И вот через пару секунд Лайон уже готов дать ответ на практически не разрешаемый вопрос. Но если нужно вспомнить название какого-то конкретного места, в котором Лайон когда-то побывал, то это поставит его в тупик. Вот прямо как сейчас.

Покинув Новый Рэдвин, Лайон неспешно двинулся в центральную часть города. Он специально выбирал запруженные трафиком проспекты, чтобы на долгих перекрестках всё обдумать. За рулём он соображал, как будто вдвое острее. Резкие и не всегда обычные передвижения других водителей отдаленно походили на мыслительный процесс. Никогда не знаешь, какая идея собьёт мозговой штурм.

Из головы не выходил погибший журналист. Сайлас Торн расследовал хищения при строительстве метро. Всё говорило об эльфийском следе, но никаких доказательств Лайон найти не мог. Да, ему угрожали, да его предупреждали не расследовать дело. Сам Триандл Даргосский просил Сайласа отступить, пообещал, что лично займётся расследованием и предоставит виновных справедливому правосудию, но журналист его не послушал.

Его убили у дверей дома. Застрелили из полуавтоматического оружия. И вдруг Лайона осенило. Ведь свидетели видели коричневый седан, шустро уезжающий с места преступления. Почему он об этом не вспомнил? Не сопоставил факты.

Долгая поездка по Оушен Авеню позволила набросать какой-никакой план действий. Ему стоило позвонить Слоку и сообщить об этой террористической ячейке. Наверняка, у них за плечами не только смерть Торна и покушение на Лайона. Но что будет дальше? Они потребуют сделку, выторгуют себе выгодные сроки в обмен на информацию о заказчике. И если им окажется Триандл, Элисон с преогромным удовольствием выставит это своей личной победой. Нет, эти отморозки заслужили соответствующей расплаты.

Но чтобы претворить свой план в жизнь, Лайону нужно извлечь из памяти одно старое воспоминание.

Шесть лет назад, когда Лайон только постигал азы колледжной жизни, один знакомый старшекурсник вытащил их бар в одном из переулков Ньюрчестера. Они тогда знатно накидались, отчего Лайон не запомнил ни названия места, ни лица тех, кто присоединился к их весёлой пирушке поздним вечером. Когда Лайон отвечал на вопросы дознавателя, придерживая кровавую тряпицу у сломанного носа, он припомнил, что суровые мужики с лысыми головами и татуировками, были недовольны незнакомой компанией в «своём» баре. Потом они подумали, что Лайон – наполовину эльф, потому решили проверить его уши («уж слишком ты слащавый, паренёк!» - сказал тогда один из них). Лайон не был бы собой, если бы не обратил этот вопрос в жёсткую шутку. За что и получил смачный удар сначала в нос, а потом и ногой по рёбрам.

Кажется, больше он не общался с тем парнем, что потащил их в этот захудалый бар? Да и зачем, если тот бросил их при первом удобном случае.

Лайон визуально помнил переулок и как он лежал на влажном асфальте, рассматривая засаленную вывеску. Кажется, на ней была изображена оранжевая звезда, взлетающая вверх. Дом был мрачный, высокий. Не меньше десяти этажей. Ещё он припомнил балконы и пожарную лестницу, спускающуюся змейкой вниз. В Ньюрчестере таких домов пару сотен.

И всё же везение было на стороне Лайона. Спустя час блужданий на скорости едва выше пятнадцати километров в час, он таки нашёл нужный переулок. Звезда оказалась не оранжевой, а грязно красной и настолько закопченной, что цыпленок табака удавился бы от зависти.

Несмотря на дневное время, в баре было удивительно людно. Приглушенный свет едва разгонял тьму. Пока глаза привыкали к полумраку, Лайон рассмотрел разношерстную толпу в зале: у барной стойки негромко обсуждали акции белые воротнички, в середине сидели явные завсегдатаи – два нетрезвых мужика в засаленных рубахах и с немытыми волосами. Ещё среди посетителей, он заметил двух ночных жриц. Их макияж был настолько вызывающ, что спутать с кем-то другим было попросту невозможно. Лайон неторопливо прошёл к барной стойке и попросил стакан виски. Пить ему не хотелось, но, если уж зашёл в бар, будь добр что-то заказать.

Под неприветливые взгляды местной публики, Лайон уселся у фронтальной стены. Место позволяло следить за всеми и не бояться, что кто-то зайдёт со спины. Достаточно быстро он заметил в глубине зала компанию бородатых мужиков, изредка поглядывающих в его сторону. Их было семеро. В любой другой ситуации он бы осушил бокал и в спешке покинул бар, но сейчас позвал юркого парнишку лет пятнадцати, протиравшего и без того чистые столы, и попросил направить за дальний столик бутылку лучшего виски. В руку пареньку легло две купюры – одна за алкоголь, вторая – за службу.

Когда подарок был доставлен, мужики обратили на него ещё более пристальное внимание. Лайон отсалютовал им бокалом. Почти сразу от компании отделились двое. У одного под глазом был вытатуирован какой-то квадратный символ, у второго на шее вился змей. Надвигались они медленно и неотвратимо, как пара волков, учуявших кровавый след добычи.

-- Ты кто такой? – спросил мужик со змеем, усаживаясь перед Лайоном.

-- Не понравилось подношение? Могу позвать пацанёнка – выберете на свой вкус.

У Лайона невыносимо чесался нос. Пусть лучше к выпивке…

-- С чего вдруг такой, как ты, решил проставиться?

-- Неужели я не могу подарить бутылку виски хозяевам заведения? – Лайон попытался скрыть за улыбкой дикую дрожь. Если его план не сработает, из него снова выбьют всю дурь.

Мужики переглянулись. Тот, у кого была татуировка под глазом, явно был не из Вэйрина. Высокий, глаза темные, угольно-черная шевелюра со вьющимися волосами, впечатляющие мускулы (да, девушки таких любят), орлиный нос с горбинкой, выдающиеся скулы и подбородок. В его жилах точно текла кровь горных племён Вестривера. Именно он соскочил с места и пришпилил Лайона к стене, подспудно уронив пару стульев.

-- Ты кто такой, мать твою?!

Лайон почувствовал, как его ноги отрываются от земли. Если рубашка от модельного дома Эдвина Дан Порто выдержит и не треснет по шву, нужно будет заплатить ему сверх цены за следующую поставку.

-- Я всего лишь путник, пришедший к водопою, - попытался процитировать известную трагедию Лайон, но тут же понял, что ребята далеки от театра и не поймут отсылку. Это лишь на долю секунды смутило вестриверца, потому что потом он резко дёрнул Лайона и поднял ещё выше. Силы в мужике было даже больше, чем он предполагал.

-- Гарци, подожди.

Играя в гляделки, он совершенно проморгал приближение ещё одного мужика. Тяжелая его рука легла на плечо товарища. Лайон успел за пару мгновений оценить полностью «забитое» черепами предплечье. Третий мужик также был лыс, также носил кожанку, но в отличие от других, бороду он перекрутил в тугую и длинную косу. Такого Лайон ещё не видел.

-- Пусть скажет, что ему нужно, - тихо добавил он.

Лайона поставили на пол и отошли в сторону. Перед ним точно стоял главарь банды. Качество чернил на руках и шее было не в пример лучше, а кожанку Нейгард бы с удовольствием надел бы к Маку на концерт. И стал бы королём модного танцпола.

-- Благодарю за возможность высказаться, - Лайон поправил рубашку и предложил сесть за стол. К счастью, стулья не пострадали.

Главарь позвал парнишку и попросил принести подарок обратно. Когда алкоголь был доставлен, он откупорил бутылку и понюхал букет.

-- Вкусное должно быть.

-- Так попробуйте, - предложил Лайон.

-- Сначала ты объяснишь, что забыл в моём баре.

Лайон все-таки надеялся, что они выпьют, прежде чем перейдут к делу.

-- Я бы хотел вас нанять для одного дела.

Бандит тут же оборвал его.

-- Нанять? – он хмыкнул. – Мальчик, ты, кажется, не понял, кто мы такие. Мы «Рабочая армия Благоволителей». Мы не какие-то глупые наемники, которым ты кинешь пачку денег и будешь считать, что они твои цепные псы.

-- Я знаю. Поэтому и обратился именно к вам. Скажем так, мне нужны не просто цепные псы. Мне нужны идейные люди, которые знают, за что борются.

Главарь смерил Лайона неприязненным взглядом. Так дело не пойдёт. Если он хочет заинтересовать националистов, нужно сразу выложить козыри на стол. Даже если в конце партии ты останешься с позорными двойками.

-- У меня есть информация о местонахождении группы эльфийских заговорщиков из «Эламиса».

Удивительно, как иногда меняется лицо людей, когда они слышат слова-триггеры. У бандита искренне поползла вверх левая бровь.

-- Более того, я уверен, что именно эта ячейка в ответе за несколько нападений и убийств по всему Бёрку.

-- И откуда же ты это всё узнал? – всё ещё с недоверием спросил главарь.

-- Я слышал это собственными ушами. Готов поспорить, они сейчас планируют очередное нападение, пока мы тут сидим и выясняем, стоит мне набить рожу или нет.

-- «Эламис» свидетелей не оставляют, – подал голос носатый вестриверец.

-- Резонное замечание, - добавил главарь и внимательно посмотрел на Лайона.

-- Считайте, что я очень хорош по части слежки и подслушивания.

Мужики перекинулись взглядами.

-- Предположим на мгновение, что я тебе верю, - наконец сказал главный. – Мне нужно знать, что это не западня. Убеди меня.

-- Их четверо. Они базируются в Новом Редвине в двухэтажном доме. Роли распределяются так: голова, информер, стрелок и водила. Группа как минимум участвовала в одном убийстве и ещё одном покушении. Они расстреляли журналиста Сайласа Торна, который расследовал хищения при строительстве ветки метро через Элв Каэлора. Наверняка, вы слышали об этом деле. Когда я сидел под их окнами и разведывал обстановку, они обсуждали обстоятельства этого дела.

-- Предположим. А покушение?

-- Пару дней назад они столкнули машину с дороги. Один человек получил тяжелые травмы и лежит в реанимации.

Главарь поморщился. Казалось, его это задело больше, чем смерть журналиста.

-- И какой тебе резон, парень?

Лайон не хотел изливать здесь душу и рассказывать о собственном интересе, но, похоже, это был его последний шанс. Козырной туз, который он припрятал в рукаве на случай, если остальные карты не дадут преимущества.

-- Покушение было на меня, - после паузы ответил Лайон. – Дорогой мне человек пострадал, и я не хочу, чтобы эти ублюдки оказались в тюрьме.

Бандит впервые за всё время улыбнулся. Ему близка была эта боль. Не может же человек просто так не любить эльфов. Настолько, что возглавляет «Благоволителей» - националистическое движение, которое в своём меморандуме призывает загонять эльфов в резервации, контролировать популяцию и жестоко карать преступников. К людям они подобных требований не предъявляют.

Лайон тоже недолюбливает остроухих, но эта нелюбовь простирается лишь на надменных и своенравных особей, а не всю нацию. Было бы глупо грести всех одним веником.

-- Хорошо, парень. Мы возьмемся за эту работёнку. Сто штук и по рукам.

Лайон посмотрел на протянутую бандитом руку и спросил себя, за что Сэнвелл его убьёт: за хищение ста тысяч со сберегательного счёта дворецкого или за обращение к «РАБ»? Вопрос казался парню риторическим.

***

В компании с шестью бойцами «Благоволителей», Лайон вернулся в Новый Рэдвин после заката. Дёрт, а именно так представился глава националистов, не собирался рисковать своими парнями и лезть в дом при свете дня, когда любая заботливая мамаша с детьми, обратит внимание на чужаков в районе. Лучше дождаться полной тишины: снаружи и внутри.

По внешнему описанию дома, которое Лайон предоставил, «РАБ» за час нашли типовой план помещений и разработали порядок действий. У каждого была задача, каждый знал, что нужно делать. Очень похоже на распределение ролей у «Эламис»: три штурмовика, два прикрывающих и командующий.

Команда погрузилась в серый неприметный фургон, а Лайон с орлиноносым Джердом сели в ней-фэм. Сам глава «РАБ» с ними не поехал.

«Джерда явно приставили ко мне, чтобы я чего не выкинул» - подумал Лайон, когда выруливал в район. Чтобы проверить свою теорию, парень без предупреждения свернул с маршрута. Джерд тут же инстинктивно потянулся за пистолетом под курткой.

-- Расслабься, я просто не хочу вызвать подозрения, - сказал Лайон как можно увереннее. – В таких районах две незнакомые машины на одной улице будут выглядеть очень приметно. Тем более фургон без опознавательных знаков. Кто-нибудь обязательно стуканет. Сообщи своим, что мы подъедем чуть позже и с другой стороны улицы.

Джерд, казалось, его объяснение то ли не понял, то ли проигнорировал.

Первые пару часов идея отплатить эльфам за Сэнвелла казалась ему такой правильной, словно он вооружился пылающим мечом против толп врагов. Но когда эмоции поулеглись и в поле бокового зрения постоянно маячили «клюв» Джерда и его кустистая борода, тем больше Лайон сомневался в собственном предприятии. В выборе справедливой мести. Он всё также не хотел сдавать их полиции, но и стравливать две националистические группы между собой, да ещё и в спальном районе Бёрка? О чём он только думал?!

Примерно до полуночи на улице наблюдалась какая-никакая активность, но потом погасли последние окна, и Джерд дал команду своим собираться.

-- Кинешь нас, я найду тебя и лично вырву ноги. Ты меня понял? – пригрозил он перед тем, как покинуть тачку.

Шесть теней в черных обтягивающих одеждах прокрались по улице и шмыгнули в проход между домами. И лишь Лайон привлекал внимание своей обычной одеждой. Шестеро были вооружены автоматами, а Лайон мог рассчитывать только на свою монтировку. Да и что бы он делал с автоматом? Он отродясь не стрелял из настоящего оружия – только в тирах и из пневматического.

Один из замыкающих за десяток секунд отмычками вскрыл заднюю дверь. Джерд дал сигнал троим осмотреть первый этаж, ещё трое отправились с ним на второй. Лайон остановился на кухне и тут же вспомнил разговор эльфов. В том числе, про себя. Ярость шевельнулась и снова улеглась глубоко под рёбрами.

Сверху послышались перепуганные голоса, несколько известных эльфийских ругательств, а затем глухие удары. Видимо, остроухих застали врасплох, иначе «РАБ» стреляли бы на поражение.

В этот момент из-за угла на кухню вырулил один из эльфов. Увидев Лайона, он медленно протёр глаза, будто не понимания, что за сон ему такой необычный приснился.

Сверху снова послышались звуки борьбы. Кто-то решил оказать сопротивление. Зря.

Лайон пересёк кухню и зажал эльфу рот. Он действовал инстинктивно, ни о чём не успел подумать. У него не было плана.

-- Не кричи, иначе будет хуже. Кивни, если понял.

Эльф медленно кивнул.

-- Твоих уже повязали «Благоволители». Но ты ещё можешь избежать этой участи, если будешь сотрудничать.

Эльф недоверчиво покосился в сторону и медленно кивнул. Лайон показал в сторону двери и отнял руку от лица нелюдя.

Всё пошло не по плану с самого начала. Лайон бесшумно выскользнул из дома и уже оказался в переулке между домами, когда услышал хлопок дверью. Видимо, эльф не озаботился придержать её, когда выходил.

-- Бежим! – приказал Лайон, и они выскочили на улицу. Позади послышались витиеватые ругательства Джерда.

Лайон добежал до машины не в пример быстрее, чем эльф.

-- Может, я поведу? – предложил эльф.

-- Ещё чего! – крикнул Лайон, заводя мотор.

Орлиноносый националист выскочил через главный вход с автоматом наперевес. Не дожидаясь, пока эльф усядется на пассажирское сидение, Лайон рванул машину назад. Несколько пуль прочертили дорожку на асфальте как раз в том месте, где только что стоял ней-фэм.

Лайон почувствовал, как подступает к горлу сердце. Внутри всё клокотало. Не жалея покрышки, парень вдавил педаль газа, отчего их вжало в сидения. Град выстрелов прокатился по заднему бамперу, разбив в осколки стекло. Дедушкин автомобиль нехотя разогнался до ста и скрылся за поворотом.

Глава 15

Эльф по имени Харрик сидел на кровати и с жадностью туриста, застрявшего на неделю в горах и чудом вернувшегося в цивилизацию, поглощал купленную Лайоном уличную еду. Он просил купить чего угодно, «лишь бы не овощи», так что макароны с мясом и острым соусом отлично подошли.

Себе Лайон взял завернутые в лепёшку листья салата с мясом. Когда-то давно студентом колледжа, он любил перекусить между пар. Однако спустя шесть лет он не узнал вкуса. Слишком много соуса, слишком мало мяса. Может быть, ностальгические воспоминания его подводили, а может ресторан не умел готовить.

Они остановились в дешёвом мотеле где-то во Фруле. Из зашторенного сейчас окна, виднелся гигантский циркуль местного маяка, вычерчивающий круги света. Вдалеке грохотало море, а через стенку было слышно, как работает телевизор. Кажется, кто-то смотрел канал для взрослых.

Лайон с трудом припоминал путь сюда. Он летел из Нового Рэдвина по шоссе, пока не схлынула паника, и пока эльф не взмолился сбросить скорость. Да, парень гнал свыше сто сорока в час, обгоняя редких водителей, будто велосипедист пешеходов. Сейчас, когда эмоции окончательно остались в прошлом, Лайон осознавал, насколько был близок к смерти. Если бы «благоволитель» был чуточку точнее…

-- М-пх… Еда богов!

Харрик весь перепачкался кетчупом. Как будто и не взрослый нелюдь, а пятилетний ребёнок, дорвавшийся до вкусняшек. Лайон кинул в него пачку салфеток.

-- Рад, что тебе понравилось.

Иногда, после долгих сеансов молчания, Харрик переставал хрипеть и тогда к нему возвращался высокий, почти юношеский голос, который совершенно не вязался с его возрастом. На вид ему было лет тридцать, а по меркам эльфов – все пятьдесят. Хотя Харрик не относился к высокородным, потому мог выглядеть на тот возраст, который действительно имел. У остроухих всё строго индивидуально.

Одет он был вполне по-человечьи: не первой свежести мешковатые синие джинсы и серая футболка без принтов. Надень на него кепку – и не отличить от рядового жителя Эджипорта. Какого-нибудь работника бензоколонки или того же автосервиса.

-- Перепугал ты меня своим вождением. Надо было мне сесть за руль.

-- То, что ты водила, не означает, что я пущу тебя за руль дедовского фэма.

Харрик запихнул в рот порцию макарон и успел между делом ему подмигнуть.

-- Понимаю. Семейная тачка – это святое, - с набитым ртом ответил Харрик.

Лайон подумал: «Да что ты вообще знаешь о тачках!», но вслух сказал:

-- Расскажи о вашем седане. Ну том, который вы сожгли потом.

-- А-а-а. Классная тачка. Ручной тюнинг, сплошные обвесы. Жаль пришлось сжечь. Я бы на такой уехал куда-нибудь далеко из этого клоповника под названием Бёрк.

Лайон про себя процедил: «Лучше бы ты воспользовался своим желанием, кусок дерьма!».

-- Кто вам её поставил?

-- А хрен его знает. Какой-то «эф…»… Какой-то мужик. Извини, парень, никто из нас его не видел. Хоть пытай.

«О, я бы с радостью!..»

-- Честно говоря, я даже не знаю, как он на нас вышел. Понимаешь, мы же… Ты же знаешь, кто мы?

-- «Эламис».

-- Ха, а ты смышлёный! – Харрик вновь засипел. Видимо, запас прочности связок иссяк. Звук был ещё более неприятным, чем тогда, под окном. – Мы закрытая ячейка. У нас есть связной, который передаёт задания. И больше о нас никто не знает. И мы никого не знаем.

-- Думаешь, я поверю тебе?

-- Да мне без разницы, веришь ты мне или нет. Говорю, как есть.

Лайон отложил невкусный ужин и скрестил руки на груди.

-- Предположим, ты говоришь правду. Как этот человек тогда вышел на вас?

-- Я же говорю, я не знаю. Мне и самому это интересно.

-- Может быть, ваш куратор через третьи руки подкинул вам работёнку? – предположил Лайон.

-- Это возможно, но маловероятно, - уклончиво ответил Харрик. Воцарилось долгое молчание, сопровождаемое вздохами обожания в адрес уличной еды. Эльф уже справился с макаронами и приступил к острым куриным крыльям. Лайон удивился, как в эту тощую нелюдь столько вмещается…

-- Дело в том, что наш связной – не какая-то эльфийская шишка, а всего лишь рядовой сотрудник эльфийской канцелярии. Он лишь проводник между нами и высшим начальством. Не более того.

-- Я бы хотел задать ему пару вопросов.

-- Исключено, - отрезал эльф.

-- Ты обязан мне, - попытался надавить Лайон.

-- Парень, ты спас мне жизнь, я тебе должен. Признаю. Но если я сдам связного, то через пару дней моё дохлое тело выловят из залива. Это ещё если повезёт. «Эламис» стукачей не прощает. Проси что-то другое.

Лайон сразу понял, что эльф не врёт. Нет смысла давить в эту точку, нужно попробовать что-то другое.

-- А кто такой лорд Улаголор? – спросил Лайон. Харрик аж вилку чуть не уронил. Но быстро собрался и невозмутимо ответил:

-- Понятия не имею, о ком ты.

-- Хватит лгать, эльф! Я тебя насквозь вижу!

Он посмотрел на Лайона с таким усталым выражением лица, будто родитель, который в очередной раз ловит ребёнка у самого края дивана.

-- Ты нас обоих подставишь, если будешь копать под этого эльфа.

-- Я готов рискнуть…

-- Ты идиот, Лайон Нейгард! – вскипел Харрик. Через сиплые нотки вновь прорезался вполне сносный голос. – Ты понятия не имеешь, куда лезешь! Думаешь, статус и фамилия защитят тебя от тех, кто привык убирать ненужных ему людей и нелюдей по щелчку пальцев?

Он закашлялся. Похоже, эльф действительно боялся этого Улаголора. Лайон попытался напрячь память, вспомнить, откуда знает эту фамилию, но усталость и перегруженный эмоциями мозг блокировал вообще любые воспоминания.

-- Я должен быть уверен, что Улаголор не причастен к нападению на меня.

-- Если бы лорд хотел тебя убить, он бы не стал поручать это нам. Уж поверь мне.

«Ага, значит, это очень высокая шишка в эльфийской диаспоре. Возможно, глава какого-то дома».

Лайон по памяти воспроизвёл все шесть имен эльфийских глав, но Улаголора среди них не оказалось. Может быть, это какой-то теневой игрок, который напрямую не управляет домом, но имеет определенный вес. Особенно в бандитских кругах.

-- Я так понимаю, он самый главный в «Эламис»? – предположил Лайон. Язык тела эльфа ответил за него.

-- Спроси что-нибудь другое.

-- Окей, что ты знаешь о смерти Эллимайны?

Харрик смерил Лайона недоверчивым взглядом.

-- Это-то тебе зачем?

-- Меня привлекла полиция Бёрка, чтобы расследовать её убийство.

-- Брешешь!

-- Можешь позвонить начальнику полиции и спросить лично, - хитро улыбнулся Лайон. Он знал, что Харрик не станет проверять его слова.

Эльф отложил еду и встал.

-- Это точно сделал Триандл Даргосский. Не он лично, но по его заказу.

Сказать, что Лайон был удивлён, значит, не сказать ровным счётом ничего. Он, конечно, и сам предполагал, что глава эльфийской диаспоры Бёрка мог быть в этом замешан, вот только факты говорили обратное. Триандл многое поставил на Эллимайну, он сделал её своим главным активом. Даже если между ними возникали недопонимания, ссоры или размолвки, диаспора выиграла бы намного больше от её победы на выборах. А уже после можно надавить, морально сломать, заставить подчиниться. Нет смысла жертвовать годом подготовки, чтобы откатиться на пять назад.

-- С чего ты так решил?

-- У них были разные взгляды на развитие Бёрка. Триандл гордился обособленность города. У нас своё производство, своя рыба, свои строители. Все контакты с другими городами и столицей – ситуативные и, как правило, лишь на законодательном уровне. А Эллимайна хотела привлечь капитал извне: уже договорилась построить здесь завод композитных материалов. Это могло внести хаос в устоявшийся мир.

-- За это не убивают. Тем более, за несколько месяцев до выборов, - тут же возразил Лайон.

-- Убивают, если это поспособствует миру между эльфами и людьми! – повысил голос Харрик. Внезапная нервозность в голосе удивила Лайона. – Представь себе, она хотела превратить Бёрк – в место, свободное от расовых предрассудков.

Лайон ответил после небольшой паузы.

-- И вас это очень сильно напрягало, правда?

-- Не может быть мира между нами, Нейгард! – окончательно вскипел эльф. – Вы годами нас убивали, угнетали, загоняли в резервации! В некоторых городах до сих пор есть дурацкая игра – покрась эльфа. Как думаешь, кому-то приятно, когда его окатят зеленой краской?

-- Нельзя же всё человечество обвинять в том, что делало и делает злобное меньшинство? Если так подумать, то эльфы тоже немало кровушки попили у людей, когда те только переместились, – попытался вставить Лайон, но Харрик только ещё больше распалился.

-- Этого было в разы меньше!

-- Ну, сожженные заживо в Эрмиане[1] с тобой не согласились бы.

-- Также, как и погибшие в резне при Дастере[2].

Харрик смотрел на Лайона с такой нескрываемой злобой, что перед глазами сразу возникла картина жестокого убийства в мотеле: брызги крови на стенах, кроватях и полу. Эльф и человек, схватившись в смертельной битве, лежат на красном от крови полу, их головы разбиты, лица не различить из-за травм. Вокруг суетятся судмедэксперты, фотограф неторопливо фиксирует улики. В комнату входит Слок. Его волосы всклокочены, он традиционно пыхтит, ведь подъем на второй этаж не даётся ему так легко, как раньше. У него встревоженный вид. Он узнаёт Лайона и закрывает лицо руками. Да, Лайон хотел бы видеть шефа полиции горюющим. Но отвечать за историческую несправедливость нет никакого желания.

-- Чего молчишь? Нечего сказать?

-- А что тут скажешь? – развёл руками Лайон.

-- Именно! Ведь для людей Элв Каэлора точно бельмо на глазу! Многие с удовольствием бы стёрли наши дома и храмы с лица планеты и застроили своими многоэтажными клоповниками. О каком сотрудничестве может быть речь?

-- Если постоянно вспоминать прошлое, то сотрудничества не добиться, - подытожил Лайон. – Но давай попытаемся отбросить все эти расовые обиды, ты можешь предоставить доказательства, что это именно Триандл заказал Эллимайну?

-- Надеюсь, ты не ждёшь от меня официальную бумагу с печатью и визой Триандла, да? – презрительно усмехнулся Харрик. – Такой и не существует.

Одни слова. Пустой трёп. В этом все эльфы: крикни погромче, разозлись посильнее. В этом все эльфийские протесты. Голые эмоции.

-- Ты не знаешь, кто меня заказал, не хочешь говорить, кто такой Улаголор, не знаешь, кто убил Эллимайну, - Лайон хотел бы с досады что-то ударить или бросить в стену. – У меня снова ничего нет.

Лайон подошёл к окну. Сквозь узкую щель между шторами виднелся указующий перст маяка, высвечивающий в мрачном ночном море редкие волны. Луч вальяжно полз по кругу и в тот момент, когда должен был мазнуть светом по окнам мотеля, Лайон зажмурился. Жаль, что нельзя так сделать с убийством Эллимайны. Он снова заходит в тупик. Как в тот раз, с исчезновением родителей. Он потратил три дня и не продвинулся ни на метр. Надо идти к Слоку на поклон. Узнавать, что они нарыли. Может быть, опросы местных что-то дали? Хотя нет. Историческая несправедливость. Эльфийская гордость, которую видно абсолютно из любой точки планеты, не позволит им помочь полиции Бёрка найти виновных. Совсем другое дело, если смерть Эллимайны раскроют местные ищейки.

Лайон развернулся спиной к окну. Харрик, видимо не дождавшись продолжения разговора, улёгся на кровать и смотрел в потолок.

-- Кто-то из вас сказал, что лорд Улаголор заставит заплатить «эферде». Как это возможно, если никто из вас его не видел?

Харрик ответил не сразу:

-- У него повсюду соглядатаи. Иной раз мне кажется, что лорд знает обо всём, что случается в городе.

«Тайная служба эльфов? Занятно».

-- Не удивлюсь, если ему уже доложили о нашем побеге. Может быть, и местонахождение тоже.

-- Ты так говоришь, будто он всесилен.

-- Очень близко к тому.

-- В таком случае, я бы слышал о нём.

Харрик искренне расхохотался.

-- Ты переоцениваешь свои возможности, Лайон Нейгард. Ты всего лишь богатый мальчик, играющий в детектива. Ты ни черта не знаешь об истинном устройстве мира, о мире преступников.

-- Так объясни мне, будь добр!

Эльф зарычал и сел на край кровати, обхватил голову двумя руками. Острые концы ушей уставились в него будто короткоствольные пистолеты.

-- Нас точно убьют из-за тебя, - проворчал он еле слышно, но Лайон услышал. – Кто, по-твоему, держит власть в Бёрке?

-- Мэр, эльфы, преступники, вроде мафиозных кланов.

-- Мэра сразу выкидывай из уравнения. Он бесполезный кусок дерьма, который только и может, что пиариться и пилить бюджетные деньги. Теперь эльфы. Ты считаешь, что вся эльфийская власть сосредоточена в руках домов?

-- Примерно так. А над ними стоит Триандл.

-- Они влияют только на ту часть жизни эльфов, которая лежит в правовом поле. Они чтят традиции, пытаются делить между собой сферы влияния в городе и ведут политические игры между собой. Но всё это – верхушка айсберга. Теневая экономика и преступность в руках других членов нашего общества. И если у людей преступность и власть постепенно срастаются, начинают проникать и взаимодополнять друг в друга, то у эльфов всё иначе. Как правило, в тень уходят те, кому не добиться признания и власти честным путём. Триандл же сторонится всего незаконного. Он даже создал под себя тайную полицию, которая занимается физическим устранением теневых игроков.

-- И лорд Улаголор – один из таких игроков? – предположил Лайон. Харрик посмотрел на него многозначительно. – Он главный среди них.

-- Один из трёх Высших.

-- Он явно живёт не в Бёрке…

-- Разумеется.

-- И если бы Эллимайна стала мэром, то, наверняка, усложнила бы жизнь Улаголору и всем его приближенным?

-- Ошибаешься. Мир Эллимайны и мир лорда Улаголора почти не пересекался бы.

-- Нет, это ты ошибаешься, Харрик. Если бы Эллимайна стала мэром, то привычная иерархия в его теневом секторе рухнула бы. Пришли бы новые игроки, которых Улаголор ещё не подмял под себя. Я уже не говорю про человеческую мафию, которая спит и видит прибрать власть в городе.

Кажется, аргументы убедили Харрика. Он принялся расхаживать по комнате, словно ужаленный в причинное место роем ос. Прошло некоторое время, прежде чем он наконец остановился и сказал:

-- Нет, это вздор.

-- Я называю это логикой! – с усмешкой сказал Лайон.

-- С ней ты пойдёшь на корм рыбам. Точно говорю!

Лайон пожал плечами. Он уже давным-давно начал воспринимать разговор с эльфом, как одну большую историю. Легенду настоящего дня. Возможно, никакого лорда Улаголора и не существует, а эльфийские дома просто придумали его, чтобы внушить молодым ребятам свои националистические идеалы. Потому что нельзя просто обвинить людей в своих ошибках, припомнить историческую несправедливость и дать братьям в руки автоматическое оружие. Нужна идея.

Улаголор – идеальная фигура во всех отношениях. Неизвестный эльф, значимая личность преступного мира, который правит по собственным законам. Он подпитывает националистические настроения по всему миру, а владение сетью ячеек «Эламиса» позволяет совершать подрывную деятельность во всех городах. Более того, он отлично осведомлен о происходящем в мире. Поэтому даже близкие к Улаголору эльфы не могут чувствовать себя в безопасности.

При этом таинственный лорд становится страшилкой для соплеменников – вот, дескать, смотрите, какой большой злой серый волк, он портит нам жизнь, плодит преступность и устраивает провокации. «Но мы, эльфийские дома и лично я, Триандл Даргосский, не позволим врагам смешать наше честное эльфийское имя с грязью» - эта речь очень в духе главы Элв Каэлора.

А если эльфийские дома обвинят в националистских выпадах, Триандл всегда сможет развернуть обвинения, мол, это всё проделки злого Улаголора, а у нас ручки чистенькие.

Лайон даже не удивится, если однажды эльфы предоставят миру страшного Улаголора – арестованного и раскаявшегося. Его покажут по федеральным каналам, а суд станет великим шоу. Может быть, даже фильм снимут. И его точно посмотрят даже те, кому не нравятся судебные драмы.

А самое замечательное, что останутся ещё два таинственных преступника, на которых можно спихнуть любую эльфийскую провинность. Очень удобно.

Уже после того, как Харрик уснул, Лайон долго записывал сказанное в блокнот. Наверняка, в истории с Улаголором есть крупицы правды, но ему ещё предстоит всё перепроверить и найти какие-то факты существования этого эльфа. Может быть, это случится не в ближайшие дни, может быть, на это понадобятся месяцы. Но если он провалит дело Эллимайны – у него будет достаточно времени в изгнании, чтобы всё осмыслить.

***

Лайон так и не прилёг ни на минуту. Во-первых, он опасался, что Харрик проснётся и прирежет его во сне. Во-вторых, ему нужно было немного обдумать ночной разговор. К утру он не пришёл ни к каким серьезным выводам, но наметил пару идей, как проверить сказанное эльфом.

Харрик зашевелился ближе к полудню и так сладко зевнул, что Лайон с трудом подавил в себе позывы придушить нелюдя подушкой. И, конечно же, он проснулся голодным!

Под заинтересованные взгляды местной публики (мотель на краю города, эльф и человек выходят из одного номера – ну конечно же они там не вышивкой занимались!), они отправились в местный круглосуточный ресторан, откуда Лайон закупал еду накануне.

Заспанная официантка «Розанна» в заляпанном переднике и с чепчиком набекрень его сразу узнала.

-- Понравилась наша кухня? – дежурно спросила она.

-- Безумно! – ответил Харрик. – А можно мне ещё порцию макарон с мясом. Вкуснятинка!

Лайон закатил глаза. У него никогда не было младшего бестолкового брата, но вот теперь, волею судеб или злого рока, появилась возможность почувствовать за кого-то схожий стыд.

Нейгарду принесли яичницу с беконом, Харрику – порцию макарон. Молча они уплели поздний завтрак. Лайону нужно было придумать, как дать эльфу задание и заставить его выполнить. Учитывая, что он состоял в «Эламис» и чудом сбежал из дома перед самым нападение «Благоволителей», к нему будет много вопросов.

В ресторане они были не единственной публикой. Пара мужичков в теплых моряцких тужурках сидели в дальней части, молодой парень в дешевом костюме пил кофе у барной стойки, ещё две женщины сидели ближе к выходу: одна читала газету, другая – какую-то книгу. Никто не торопился на работу. Даже как-то странно.

-- Ты из какого дома, Харрик?

-- Родолит. А что?

-- Связи с родными ещё остались?

Он как-то непонятно мотнул головой. Пришлось переспросить.

-- Проблематично. Нас изгнали.

-- Это ещё практикуется? – удивился Лайон. Он читал о подобном из книг по эльфийской истории, но им было примерно лет двести или триста.

-- Если твой батя укокошил другого родолита, да ещё и высокопоставленного… Нас с матерью тогда отцепили за покрывательство. Мне, правда, было всего шесть, но кого это заботило.

-- Жестоко.

-- Триандловы законы, кстати. Ещё сорок лет назад такого не было. Откопал в каких-то средневековых текстах, козлина, - он отставил пустую чашку и задумчиво посмотрел в окно. Там начинался дождь. С первыми каплями прохожие засуетились, некоторые успели поднять зонты. Капли были большими, летними, обещавшими теплый ливень, пришедший с моря. Вот когда дожди придут с западных отрогов гор, наступит осенняя серость.

-- Я хочу, чтобы ты послушал, что говорят твои соплеменники о смерти Эллимайны. В Элв Каэлора, - уточнил Лайон.

Харрик цокнул языком. За весь диалог он впервые поднял на него глаза. Они были полны слёз.

-- Вряд ли со мной будут говорить. Я же disestarios[3]. Невозвращенец.

-- А ты не говори, а слушай. Пробрось это в разговор, когда будет возможность. Не нужно лезть с расспросами.

-- Не, ты не понял. Я не могу просто приехать в Элв Каэлора, заявиться на порог к своим старым друзьям изавести какой-нибудь отвлеченный разговор. Если кто-то из местных узнает меня и донесёт ищейкам, меня задержат и предъявят обвинение в нарушении закона «о семейной депортации». А знаешь, как карается это преступление? Высылкой в Виллем.

-- А при следующем нарушении в Истлишир?

-- Сто очков за догадливость!

-- Сурово.

-- И не говори. Паршивая практика из-за паршивых средневековых законов, - Харрик позвал официантку.

-- Вам всё понравилось? – максимально натянуто улыбнулась Розанна.

-- Ещё кружку кофе, - гаркнул Харрик. Сегодня голос у него был значительно тверже.

-- Пожалуйста, - добавил Лайон и попытался скрасить неумение эльфа общаться своей лучшей улыбкой. Кажется, помогло, потому что девушка тоже улыбнулась парню. Причём вполне искренне.

Они просидели в тишине, пока не принесли кофе.

-- Я постараюсь, - обнадежил Харрик.

-- И, если ты как-то узнаешь фамилию того, кто меня заказал… дай знать?

Эльф посмотрел на него взглядом, который означал «не наглей, парень». Но в ответ он сказал:

-- А ты хитрый жучара, Лайон Нейгард, - Харрик усмехнулся. – Давай так, если «Эламис» меня за предателя не сочтёт, то я поспрашиваю. Но сильно не надейся.

На том и порешили.

Лайон подбросил Харрика до одной из небольших улочек, ведущих в Элв Каэлора. Эльф отсалютовал парню, накинул капюшон и по-шпионски скрылся за проезжающей по тротуару моющей машиной.

У Лайона не было никаких гарантий, что Харрик выполнит его задание. Он вполне мог кануть в неизвестность или, чего хуже, вернуться с другой группой «Эламис» и доделать начатое (исполнить заказ и отплатить за предыдущую группу). Ведь эльф не дурак и прекрасно понял, откуда взялись «Благоволители» в их явочном доме. Но Лайон знал, как эльфы кичатся своей порядочностью. Не исполнить долг, значит, запятнать свою репутацию. Особенно если должок перед человеком. И на этом парень надеялся сыграть.

___________

[1] Массовая казнь двенадцати тысяч людей в Эрмиане, устроенная эльфийским полководцем Цапианом в 411 году (эпоха Железа)

[2] Битва при Дастере считается одной из главных тактических ошибок объединенного эльфийского королевства. Из-за недальновидности генералов, большие армии эльфов попали в «котлы» и были зверски истреблены. По официальным данным - свыше двадцати четырех тысяч погибших эльфов. По эльфийским подсчетам – тридцать две тысячи.

[3] С эльфийского дословно «изгнанник».

Глава 16

Лайон вернулся домой, разделся и без сил рухнул на кровать. Вот уже третий день он был на побегушках у Эдварда Слока и, наконец, мог прилечь и нормально отдохнуть. Желательно, часов двенадцать.

После бессонной ночи в мотеле, Лайон прикорнул на заднем сидении машины, пока его не разбудил полицейский и не попросил документы. Он принял парня за бродягу, который забрался в чью-то машину. Лайон попытался отшутиться, мол, я настолько плохо выгляжу, но полицейский юмора не оценил и попросил убраться с парковки возле ресторана. Сил с ним спорить просто не было.

Не придумав ничего лучше, Лайон отправился в департамент полиции Бёрка. Рассказывать было нечего, так что он искренне надеялся, что полиции сама продвинулась. Парень поделился информацией по ларамину и посещению одного бара, куда направил его информатор (Лайон не стал уточнять, что это был за бар, чтобы избежать возможных проблем с тем северным эльфом) и заверил начальника полиции, что наркотики Эллимайна сама не покупала. На это косвенно указывает и разговор с дочерью эльфийки. Скорее всего, ларамин принёс с собой убийца, чтобы замаскировать следы преступления.

-- И это всё? – возопил Слок. – За четыре дня ты сумел накопать только это?

Лайон попытался объяснить, что его несколько отвлекло одно дорожное происшествие, но тот и слушать не хотел. Он будто догадывался, что Нейгард что-то скрывает.

Наверное, шеф полиции был бы более благосклонен, если бы сам что-то узнал, но полиция почти не продвинулась в расследовании. Они успели опросить близких друзей эльфийки и работников её избирательной компании. Все, как один, утверждали, что на Эллимайну точил зуб нынешний мэр, ну и ещё иногда она рьяно спорила с Триандлом по поводу некоторых городских инициатив. К слову, больше всего они полемизировали о привлечении капитала из Челсфорда. Это подтверждалось словами Харрика. Значит, Триандл действительно был недоволен своим кандидатом.

Слок осмелился пойти в мэрию и устроить там допрос всех советников Элисона и самого мэра. Беспрецедентный шаг, так-то! Как это согласовал прокурор Бёрка, ведь без его «визы» Эдвард не решился бы на подобную авантюру.

К сожалению, проверка алиби подозреваемых ничего не выявила. Документы избирательной компании также были в порядке. Сам Элисон вечер провёл в опере вместе с женой, что подтвердило примерно десять человек, находившихся вместе с мэром в одной ложе. Мотив убить Эллимайну имели многие, но мало кто имел возможность.

Судебная экспертиза показала передозировку ларамином, который ввели в лимфоузлы, вызвав анафилактический шок и смерть от удушья, но Лайон и так это знал. У полиции ничего не было, потому Слок и метался по кабинету, будто запертый в клетку волк.

-- Я уже чувствую, как на моей шее смыкается неподъемное ярмо, Лайон. Еще немного и я не смогу поднять голову. Мне нужен прорыв! Лучше всего подозреваемый, которого можно скормить Фарнсуорту. Даже если улики будут только косвенные.

-- Я могу предложить только Элисона или Триандла.

-- Триандла? – удивился Слок. – Но это же нелогично. Зачем убирать своего кандидата за несколько месяцев до выборов?

-- Я тоже считаю это бредом, - согласился Лайон, - но сами посудите – кому ещё выгодна смерть эльфийки? Конкуренту и начальнику. Я слышал, что у них были достаточно серьезные разногласия на дальнейшую жизнь Бёрка.

-- Например?

Лайон пересказал часть тех слухов, которыми с ним поделился Харрик.

-- Хм, занятно, - призадумался на мгновение Слок. – Впрочем, это мне ничего не даёт. Эльфы заблокировали нам доступ в Элв Каэлора. Можно сказать, закрыли границы.

Он странно хохотнул и добавил:

-- Словно у них своё собственное государство.

-- Это как понимать?

Слок вытащил из-под завалов на столе бумагу и протянул Лайону. На едва занятом белом листке тонким и убористым почерком было написано:

«Глава эльфийских домов города Бёрк, ТРИАНДЛ ДАРГОССКИЙ.

В связи с тяжелой обстановкой на улицах анклава и для сохранения городского имущества в безопасности, прошу на время проведения расследования о смерти эльфийки Эллимайны Леендейл запретить любые передвижения полиции Бёрка по территории Элв Каэлора. В виду недавней скоропостижной смерти нашего кандидата в мэры, Свободные Эльфы Вэйрина не могут гарантировать свободный проезд патрульных машин.

По окончанию расследования мы предоставим доступ ко всем документам, а также выдадим подозреваемых в смерти innamari[1]Леендейл».

Лайон не поверил своим глазам.

-- Они прямым текстом угрожают патрульным машинам, я правильно прочитал?

-- Ага, - ответил Слок.

-- А не много ли себе позволяют «Свободные Эльфы Вэйрина»?

-- Очень много, Лайон. Но я ничего не могу поделать, потому что приказ одобрен высшим прокурором Вэйрина. Я понятия не имею, как ему это удаётся, но Триандл может заткнуть за пояс кого угодно. Мне кажется, даже президента Ринкона.

Если бы Лайон умел свистеть, он бы сейчас присвистнул. Такой наглости от Триандла он не ожидал.

-- Вы не пытались с ним связаться. Ну, с Триандлом? – уточнил Лайон.

-- Не отвечает. Помощник сообщил, что у эльфа встреча. А потом он был на заседании большого эльфийского совета. Третий мой звонок был переведён в режим ожидания, а после отклонен с истечением времени.

-- Вот ублюдки.

Слок поднял на парня удивленный взгляд.

-- С каких пор Лайон Нейгард выражается?

-- Жизнь заставила, шеф.

Эдвард хохотнул и подошёл к окну.

-- Теперь понимаешь, почему мне необходим прорыв, Лайон? На карту поставлена моя работа, репутация полиции… да много чего ещё, - Слок обернулся. – А ещё прорыв нужен тебе, Лайон. Если уж твой гениальный ум до сих пор не обнаружил виновных… Я представляю, каково тебе.

-- О чём вы?

Шеф полиции посмотрел на Лайона немигающим взглядом, но потом махнул рукой:

-- А, не обращай внимания. Иногда выдаю желаемое за действительное.

***

В конечном счёте, Слок таки отправил Лайона и молодого детектива Карпентера опрашивать коллег Эллимайны по театру… и это были худшие три дня в жизни Нейгарда.

Длинный тёмный туннель привёл Лайона в зал, где должен был проходить допрос. Впереди шёл молодой помощник. Похоже, он очень нервничал, потому что в машине бросил фразу, что восхищен актерской игрой труппы Эллимайны и ему неловко кого-то из них подозревать. Лайон и сам каких-то пару недель назад сидел здесь, в этом зале, наслаждался постановкой древневэйринской драмы про защиту эльфийской крепости Баэлор, а потом его окликнул Лэнсберри и лишил спокойной жизни. Совсем недавно это было, а словно пару лет прошло. Впрочем, даже если бы Картер тогда не появился в театре, Лайона всё равно привлекли бы к расследованию. Может, всё было бы иначе. Во всяком случае, Сэнвелл бы точно не попал в аварию. Судьба весьма странно распоряжается нашими ожиданиями.

Поначалу опрос актёров не казался таким уж обременительным занятием. Лайону даже понравилось задавать вопросы о внутренней кухне театра: «как они готовятся к ролям», «как взаимодействуют после выступлений», «выпивают ли вместе»? Когда сидишь в зале, то наслаждаешься рассказываемой историей и совершенно забываешь о том, что все они – живые существа, со своими страхами, привычками и, конечно же, несовершенствами.

И хотя труппа не очень охотно делилась интимными подробностями жизни в театре, Лайон отметил для себя несколько моментов. Например, не все Эллимайну боготворили. Некоторые актрисы, особенно из эльфиек, отзывались с некоторой завистью к её способностям. Она была не молода, но при этом совмещала игру в театре и предвыборную компанию. Эссамина, совсем молоденькая эльфийка, игравшая в постановке роль злой богини, отметила, что Эллимайна часто ходила подавленной из-за понимания, что, победив на выборах, должна будет оставить театр. Бурлад – высокий и утонченный эльф, игравший эльфийского принца Ледестана – подтвердил эти слова, а ещё добавил, что плохое настроение примы зависело от хода избирательной компании.

-- Однажды я видел, как она пришла после дебатов, села в углу в кресло и зарыдала. Я попытался её расспросить, что случилось, но она ничего мне не сказала.

Лайон изредка делал заметки в блокнот, который выдал Карпентер, но в основном просто слушал и анализировал.

Однако, чем дольше они опрашивали труппу, тем чаще Лайон задумывался, а насколько актёры вообще честны с ними. Они утверждали, что Эллимайна ни с кем не ссорилась, всегда была душой театра, помогала и людям, и нелюдям, иногда даже заказывала еду на вынос на всю труппу, а это без малого шестьдесят ртов. Даже когда Лайон задавал прямой вопрос, была ли эльфийка конфликтной, срывалась ли на других актеров, все заявляли, что подобного не было.

Как раскрыть истину, если каждый может просто «сыграть» роль?

Лайон постоянно анализировал людей и нелюдей на враньё и так уставал от нервного напряжения, что в первый рабочий день, приехав поздно ночью, упал в кровать и проспал десять часов.

На следующий день всё повторилось. Актёры, вопросы, (притворство?), ответы, анализ, головная боль. И ровным счетом никаких подозрений. Даже недомолвок. Лайон даже подумал, а вдруг его умения сломались после аварии? Вдруг он повредил голову и теперь не может отличить даже банальной лжи. От этих мыслей стало как-то не по душе, как будто кто-то его вскрыл, вырезал жизненно-важный орган, а затем зашил обратно. Вроде бы всё на месте, но организм инстинктивно чувствует недостаток и подаёт сигналы паники.

И вот третий день минул, актёры все расспрошены, а Лайон без сил лежит на кровати. Завтра он позвонит Слоку и попросит дать ему перерыв.

В комнате стало холодно, за окном стучал дождь и шумели деревья. Всё это так замечательно убаюкивало, что парень уже готов был отдаться усталости без остатка… но затрезвонил телефон. Наверное, он бы так и остался лежать лицом в подушку, если бы не мысль, что могли звонить из больницы. Может быть, Сэнвеллу полегчало? За прошедшую неделю, состояние помощника оценивали, как стабильно тяжелое и улучшений не наблюдалось.

Лайон подтянулся к краю кровати и наощупь (и не с первого раза) схватил трубку.

-- Мпх…Да! Слушаю!

-- Лайон, это Саманта! Наконец-то я до тебя дозвонилась!

Нейгард перевернулся на спину.

-- Саманта, рад слышать! Как твои…

-- Лэнсберри выпустили! – выпалила она.

-- … что?

-- Я только сегодня днем узнала, когда пыталась в очередной…

Лайон отнял трубку от уха. Он уже понимал, к чему всё идёт, но из последних сил пытался блокировать это сообщение на задворках сознания. Его ждёт ещё одна бессонная ночь, теперь уже в поисках Картера Лэнсберри. Упичканный уколами и таблетками, человек со сбитыми мозгами и моральными ориентирами мог отправиться куда угодно. В Бёрке проживает примерно триста сорок тысяч жителей, площадь около ста квадратных километров. Он может быть, где угодно. И ведь отказать нельзя – Лайон уже однажды использовал эту возможность, и вот куда она его привела.

-- Ты здесь?

-- Прости, да. Тяжелый день. Даже три дня, если честно.

-- Я без тебя не справлюсь, - заканючила Саманта, и Лайон тут же растаял. Его так легко разжалобить.

-- Говори адрес. Буду примерно через час.

Когда запищали гудки, Лайон откинул трубку подальше от себя и перевернулся на левый бок. Как было бы здорово сейчас отрезать телефонный кабель и воздвигнуть перед подъездной дорожкой глухую бетонную стену. Если Сэнвелл поправится… Лайон мысленно ударил себя за эту формулировку. «Когда»! Разумеется, «когда» Сэнвелл поправится! – они уедут из этого проклятого города. Может быть на запад, в Вестфаль. Лайон поглядел на карту, которую нарисовал в прошлом году… Он ведь давал обещание, клялся всем мыслимым и немыслимым богам. Помнит ли она его, ждёт ли возвращения? Конечно же нет. Прошло четыре года.

У холидонов слишком крутые нравы. Даже если он когда-то вернётся, его просто убьют. Не спасут прошлые заслуги перед императором и давнее (позабытое) чувство у его дочери. Нужно выкинуть эту часть прошлого из головы, забыть, будто рассказанную на ночь сказку.

Рывком Лайон поднялся с кровати. Нужно было найти свежую рубашку и штаны – не ехать же на встречу с девушкой в повседневной одежде…

[1]уважительное отношение к эльфийской женщине.

Глава 17

Саманта ждала его в «Лудро и Эдкин». Юридическое агентство в самом центре Ньюрчестера занимало старинное четырехэтажное здание, построенное ещё в Эпоху Железа. Покатые коричневые крыши, потертые ветрами и дождями стены – ничего примечательного, как рассудил Лайон. Интересно, как там с коммуникациями? Лайон слышал, что в старых домах годами не менялись трубы и, если кто-то включает воду на верхних этажах, слышит это целый дом (гудят они, как паровозы, прибывающие на станции). В районе таких зданий с избытком. Многие были пережитком старой эпохи и, банально, разваливались на части. Кое-что сносили и строили современные офисные многоэтажки, но так, чтобы застройка соответствовала историческому лицу города. Как-никак именно на месте Ньюрчестера раньше находилось первое эльфийское поселение Эниома.

Первый этаж здания занимали мелкие клерки. Саманту он нашёл на втором. Выглядела она встревоженно – Лайон впервые видел её в таком состоянии. Даже когда они вместе осматривали разгромленную квартиру Лэнсберри, она была более собранной.

– Ты быстро, - констатировала девушка, завидев Лайона ещё в дверях. Миловидная девушка (по всей видимости, помощница) подала ей какие-то бумаги. Саманта махнула ему рукой, призывая подойти.

– Я думал, мы поедем искать Картера.

Хотя по интонации вышел вопрос, Лайон, скорее, предполагал очевидное.

– И где ты собираешься искать человека в огромном городе? – воззрилась на него Саманта, явно ожидая ответа.

– Для начала я бы съездил на квартиру.

– Вернон, двадцать минут назад отзвонился из Бэдвуда. Туда Лэнсберри точно не возвращался.

– Я бы хотел в этом сам убедиться.

Саманта посмотрела на Лайона самым своим свирепым взглядом (во всяком случае, Лайон не был уверен, что эта милая бестия способна выдать большую экспрессию) и сказала:

– Хватит считать себя пупом земли, Лайон Нейгард!

– Я вообще-то и обидеться могу, - почти всерьез сказал Лайон.

– «Обиженных в речке макают!» Слышал такую фразу?

Лайон хотел отшутится, но какой-то тумблер в голове щёлкнул, и он решил перевести тему. Слишком велик был соблазн поругаться, а он отчего-то не хотел этого делать.

– Может, сосредоточимся на поиске Картера и не будем пережевывать взаимные претензии? У нас ещё будет на это время.

Саманта села за стол и схватилась за голову. Лайон подумал на секунду, что она сейчас примется рвать на себе волосы. Ещё этого не хватало.

– Ты прав. Извини… - она безуспешно попыталась пригладить причёску. – Это нервы. Я не понимаю, где искать Лэнсберри. Не понимаю, в каком он состоянии, не знаю, что предпринять.

Лайон сел рядом и попросил большой листок и ручку. Саманта извлекла всё необходимое из ящика стола.

– Начнём с того, что Лэнсберри – такой же заложник собственных привычек, как и каждое существо на земле. Даже если оно провело какое-то время в психлечебнице на мощных транквилизаторах. Я уверен, что вы с помощницей уже нашли нужный адрес, нужно лишь сфокусировать взгляд.

Кажется, его рассудительный тон подействовал. Саманта выпрямилась, в глазах появился тот пытливый огонёк, который Лайон видел в психлечебнице, когда они решали, кто же всё-таки наденет халат доктора.

– Твои идеи?

Лайон взял короткую паузу, а сам начал делить листочек на четыре части.

– Я использую этот подход для решения задач расследования. Нам нужно просеять часто посещаемые Картером места через мелкое сито логики и здравого смысла. Давай попробуем подумать, в каком он сейчас состоянии?

Саманта сдвинула брови так сильно, что на переносице залегла глубокая складка. Раньше Лайон этого не замечал.

– Ты сказал, что в лечебнице его пичкали таблетками, чтобы подавить волю и сопротивление, наверняка, в первые дни применяли транквилизаторы. Это здорово сажает когнитивные функции и влияет на психику.

Лайон кивнул.

– Могу ошибаться, но эффект от препаратов вымывается из организма минимум через пару дней. Некоторые до недели. Что-то мне подсказывает, доблестные врачеватели накачали Лэнсберри в сопли, перед тем как отправить на улицу. Поэтому, он своего рода наркоман под опиумом, находится в состоянии перманентного наркотического бреда.

– Логично, - заключила Саманта.

– В таком состоянии он вряд ли сможет сильно далеко уйти. Как он покинул больницу?

Адвокатесса порылась в папках. Помощница тут же подсказала, какой документ искать. Это была запись от администратора.

– Ему заказали такси до центра.

– Что за такси?

– «Ночной бродяга».

Лайон обратился к стоящей рядом ассистентке.

– Можете выяснить, где конкретно таксист высадил Лэнсберри?

Во взгляде Саманты он прочитал удивленное: «Не много ли ты себе позволяешь, давать указания моей помощнице?». В ответ он пожал плечами и улыбнулся.

На запрос информации они потратили примерно пятнадцать минут: долго не могли пробиться к оператору, затем около пяти минут ждали подтверждения на раскрытие конфиденциальной информации от директора фирмы, потом ещё пару минут пытались дозвониться до конкретного таксиста, работавшего по маршруту. Им повезло дважды. Во-первых, у таксиста оказался работающий в машине радиотелефон. Во-вторых, на их стороне оказался закон, подписанный Сенатом несколько месяцев назад, обязующий агрегаторы такси хранить в течение недели всю информацию о принятых заказах.

Таксистом оказался очень колоритный (судя по одному только голосу) гном, который с ужасающим акцентом («да, я работат сейдня с улицой») сообщил, что высадил пассажира у парка Гейнсборо. В деловой части Винслоу.

Услышав информацию, Лайон подскочил к карте и ручкой обвёл парк, вызвав бурю негодования в глазах не только Саманты и её ассистентки, но и нескольких других работников на этаже (оказывается, здесь всё это время были и другие клерки!).

– Что здесь есть поблизости? Пабы, рестораны, кафешки? Что из этого посещал Лэнсберри?

Лайон вернулся к столу и взял ручку.

– Гостиница «Арзон», - сказал какой-то бородатый мужчина.

– Сомнительно. Четыре звезды, хороший сервис. Если бы на их пороге появился невменяемый человек, они бы вызвали полицию. Ну а мне сообщил бы Слок.

Лайон старательно написал «Гостиница “Арзон”» в правом нижнем углу листа.

– Ещё варианты!

– Торговый центр «Саули», - предложила чернокожая девушка за соседним столом. У неё в носу виднелось солидное такое колечко. Лайон даже удивился, что не заметил столь примечательную на внешность персону.

– Отлично. Это нам подходит, - сказал Лайон и записал в левый верхний столбик.

– «Синктон Экспозиум», - подсказала ассистентка. Она зарделась и добавила. – Это выставка передовых технологий. Интересная, кстати.

– Хорошая мысль, но вряд ли. Ситуация схожая с гостиницей. Фриков на выставках не любят.

К перечислению мест, куда мог бы пойти Картер Лэнсберри, подключился весь второй этаж «Лудро и Эдкин». Столь удивительного единодушия Лайон не видел даже при расследовании дел с полицией Бёрка. А ведь там люди призваны работать на благо общества и быть единым целым в борьбе против организованной преступности. Постепенно четыре столбика заполнились. Лайон объяснил, что слева вверху – самые очевидные варианты, куда бы мог отправиться Картер. Снизу слева – варианты мест, где он мог бы появиться, но для этого должно было совпасть несколько условий. Справа наверху – маловероятные варианты, которые они проверят, если остальные не подойдут. Ну а справа внизу – самые нежизнеспособные предположения.

– А как насчет самого парка Гейнсборо? – внезапно предложила Саманта. – Фриков там достаточно, да и невменяемых по вечерам. Он легко смешается с толпой.

Лайон направил на неё ручку и сказал:

– Гениальная догадка.

– Правда, что ли?

– Конечно! Почему ты удивляешься?

– Мне показалось, что ты никого кроме себя не слушаешь, - Саманта проговорила это с заметной усмешкой.

– Вот сейчас было особенно обидно, - также с иронией парировал Лайон. – Думаю, нужно начать с парка.

Внутри Лайона бушевал пожар, съедающий под чистую полог леса, стволы деревьев, кроны… Нет, его мозг всё ещё способен решать задачки. Ему лишь нужен стимул, маленький толчок в правильном направлении. Сейчас он был готов свернуть горы, решить любое дело. Найти Лэнсберри? Легко! Смерть Эллимайны? Плёвое дело! Узнать, что случилось с родителями?..

Находясь на гребне волны, Лайон с оглушительным свистом нырнул в синюю пучину. Холодная вода залилась в нос, горло и уши, заставляя его мысленно хватать воздух. Он не должен торопиться, не должен зазнаваться, иначе жизнь быстро опустит и придавит сверху бетонной плитой. Нужно решать проблемы поступательно. Сначала найти Лэнсберри, а уж потом всё остальное.

Глава 18

Если подняться вверх на воздушном шаре и посмотреть на парк Гейнсборо, то на ум бы пришло сравнение с задремавшим драконом, который обернулся калачиком вокруг круглого синего камня-озера. Парк простирался на несколько километров вглубь района Винслоу, а «зубчики» драконьей спины вдавались в восточные кварталы Бэдвуда. Воображаемый же хвост тонко опоясывал камень с восточной стороны и выходил прямо к железнодорожному вокзалу Бёрка, а также двум монструозным зданиям: мэрии и главному управлению полиции города.

В дневное время люди собирались в Гейнсборо на пикники, позагорать у озера, выпить освежающих напитков из многочисленных лотков, испробовать полтора десятка видов мороженного, заняться спортом на свежем воздухе, покататься на каруселях, посмотреть кино… Сколь угодно разных занятий – только найди для этого время и деньги.

Всё менялось с заходом солнца. Откуда ни возьмись в парке появлялись многочисленные группки лихих подростков, странного вида фрики, бомжи, пьяницы и прочий социально-недееспособный контингент. На центральных аллеях, хорошо освещенных фонарями и постоянно патрулируемых частными охранными фирмами, царило какое-то подобие порядка, но ближе к Бэдвуду начинался мрак и ужас. Лет двадцать назад, пока Гейнсборо не привели в презентабельный вид, не было ночи, когда не случалась пьяная драка или поножовщина, а использованные пакетики из-под различной дури можно было найти буквально под каждым кустом. В какой-то момент терпение местных жителей лопнуло, они написали коллективную жалобу на имя тогдашнего мэра Ставроса, и он быстро нашёл способы исправиться ситуацию. Да, Ставрос действительно был выдающимся мэром. Не в пример Элисону!

Лайон, Саманта, её старый друг Вернон (удивительно пузатый человек, с выпученными глазками и вытянутым лицом, неуловимо похожий на иглобрюха) и вызвавшийся помочь Брэдли (сухопарый парнишка чуть моложе Лайона, тоже помощник) вышли из машины возле входа в парк. На часах не было и одиннадцати. Искать человека в темном парке – идея, конечно, не самая умная, но счет времени шёл на минуты. Если Картера не найти сейчас, то с ним может произойти всё, что угодно. Человек в измененном состоянии не может контролировать свои действия, не скажет «нет», если ему предложат наркотики, не даст отпор, если к нему привяжутся подростки.

Они разбились на две пары: Лайон и Саманта взяли на себя восточную часть парка (в том числе и вокруг озера), Брэдли и Вернон пообещали дойти до Бэдвуда.

В этой части парка было относительно спокойно, воздух наполнял запах озона после дождя. Иногда к нему примешивались табачный дым и какие-то сладковатые ароматы (Лайон предположил, что это синтетические наркотики, которые можно дышать через трубочку). Всякий раз, когда они проходили шумную компанию, Саманте вслед слышались свистки и подбадривания. Кто-то просил остановиться, кто-то – покачать бёдрами. Лайон поймал себя на мысли: если бы не розыск Лэнсберри, это было бы похоже на прогулку-свидание.

– Я всё хотел спросить, - неловко начал Лайон, - ты так рьяно взялась за дело Лэнсберри, с таким упорством его продолжала и сейчас, готова рискнуть многим, чтобы найти его в полутёмном парке… Можешь на меня обидеться, но опыт подсказывает, что это не просто профессиональная этика адвоката.

Саманта некоторое время шла в тишине, делая вид, что пропустила его предположение мимо ушей и активно рассматривает лица прохожих. Лайон успел подумать, что надавил на какие-то больные точки и решил больше эту тему не поднимать, но, как оказалось, девушка собиралась с мыслями.

– Ничего-то от тебя не скроется. Обо всём догадываешься, всё знаешь… Как же тяжело жить в мире, где всё предсказуемо и на всё можно найти ответ?

Лайону на мгновение стало совестно. Он не ожидал, что тема настолько щепетильна.

– Не хочешь – не говори. Я пойму.

– Да ладно, ты всё равно докопаешься до истины. Я уже это поняла, - Саманта тряхнула головой и собрала волосы в хвост черной матерчатой резинкой. – Мои родители никогда не были богатыми людьми. Отец работал на китобойном трале, мать – прачкой. Денег было немного, но нам хватало. После моего рождения, мама больше не могла иметь детей, хотя очень хотела. Отец подолгу уходил в рейсы и всё бремя семьи ложилось на неё. Работа прачкой – непростая и требовала не дюжее здоровье… чем она не могла похвастать. И всё же, они, мои родители, вложили все силы и деньги в моё образование. Сейчас понимаю, на какие лишения они шли, чтобы обеспечить колледж. Когда мне было четырнадцать, мать уволили из компании. У неё все чаще болели пальцы от постоянного труда и химикатов. Она не смогла найти ничего лучше – сидела на входе в какой-то видеосалон для взрослых, раздавала молодым парням и девчонкам ключи от двухместных кабинок. Такой стыд…

Саманта сделала паузу. На её лбу и переносице залегли морщины, будто ей сделалось больно. Лайон жестом показал на правую дорожку, и Саманта последовала за ним вглубь парка. Вдалеке между деревьями уже маячила темная гладь озера, поблескивающего седым светом луны.

– Когда мне стукнуло шестнадцать, родители посчитали скромные накопления и поняли, что всей их жизни хватило лишь на машинистку за печатным станком. Представь, какой для них это был удар. Нет, секретарь – прекрасная профессия, но для моего отца, который никогда особенно не разбирался в офисной жизни, она звучала примерно, как «красивая дурочка, которая хлопает глазами, варит кофе и иногда ублажает начальника».

– Но ведь это пережиток старой эпохи. Многие мои знакомые не спят со своими секретаршами.

– Мой отец был иного мнения. Знаешь, людям старой закалки трудно что-либо доказать.

– Понимаю.

Виктор Нейгард был таким же. Только закалка у них была из разных металлов.

– Чтобы я поступила в юридический колледж, отец решил заложить в банк нашу квартиру. Не весть что, но какие-то деньги выручить было можно. Он отправился к заёмщику и там встретил мистера Лэнсберри. Картер тогда только-только потерял из-за банков приличные деньги, потому уговорил отца не закладывать единственное жильё. Вместо этого он вложил недостающую сумму в мой колледж. Не знаю, зачем он это сделал. Шесть лет уж прошло, а я всё ещё ломаю голову?

Она как-то грустно усмехнулась.

– Ты знаешь, заёмщик, к которому пошёл мой отец, работал с банком «Аксон». Слышал про такой?

– Как будто бы да. Но он же…

– Ага. Всхлопнулся через три недели после того, как Лэнсберри спас меня от профессии машинистки.

– Я даже не представлял…

– Ага. Удивительный человек. Потерял всё, но не перестал делать добро другим. Так что я обязана ему всем.

Чем глубже они уходили в восточную часть парка, тем меньше здесь было людей. Часть фонарей разбили, потому тени деревьев всё больше походили на скрюченные конечности какой-нибудь древней твари из эльфийских преданий. Того и гляди потянется сухой когтистой лапой и вспорет живот. Блестящая рябь на озере не могла поспорить с хорошими электрическими лампами, света едва хватало, чтобы различать друг друга.

Они вышли на побережье и осмотрелись. Вдалеке купались какие-то ребята и, судя по всему, голышом. Лайон ухмыльнулся – и не страшно же подцепить какую-нибудь гадость… В противоположной стороне они заметили целующуюся под синим светом фонаря парочку ребят. Казалось, Саманте было неловко, но она всё-таки окликнула их.

– Ребята, мы разыскиваем человека, он мог проходить в этой части парка.

Смуглый парень с фрийскими чертами лица был образцовым качком, будто только переоделся после футбольного матча. Майка в обтяжку всему миру демонстрировала его мускулистые руки и крупные грудные мышцы. Лайон заметил знак отличия Бёркского колледжа. Похоже, он жил здесь недалеко, в кампусе. В отличие от девушки. Ей, похоже, не было и семнадцати. Сквозь легкую полупрозрачную кофточку просвечивала маленькая грудь без лифчика.

– Примерно роста моего спутника, черные волосы до плеч, солидный такой подбородок, грустный взгляд. Он мог быть не в себе, нести какую-то чушь и показаться невменяемым…

– Дамочка, нам явно не до вас и вашего человека, - грубо ответил парень.

– Поймите, ему нужна помощь, - попыталась надавить на жалость Саманта, - он может не осознавать своего состояния.

– А мне какое дело?

– Просто скажи, видели вы его или нет. И мы пойдём дальше, - встрял в разговор Лайон.

Парень хотел было что-то сказать, но его девушка мягко положила руку ему на грудь и сказала:

– Тэйк, погоди. Кажется, я видела кого-то похожего. Минут пятнадцать назад он прошёл мимо нас… Бурчал что-то под нос. Ты ещё думал, что он нам что-то говорит.

Голос у девушки был миленький-миленький, ну точно у красивой говорящей статуэтки, что продают на день святой Альтуны. Повезло пареньку. Лишь бы только их любовью не заинтересовалась полиция. Вряд ли ученика колледжа посадят в тюрьму за связь с несовершеннолетней, но наложить штраф в десять тысяч фартингов вполне могут.

– Куда он пошёл?

Девушка показала рукой на ту дорожку, что растеряла почти все работающие фонари. На ту дорожку, что вела к длинному пирсу.

Саманта на бегу поблагодарила парочку. Лайон пока сомневался, что это был действительно Лэнсберри – под данное адвокатессой описание подходил любой местный обитатель – но надежда как будто затеплилась где-то в солнечном сплетении. Ему лишь казалось странным, что Картер идёт в сторону озера. Не думает же он в самом деле…

Они выскочили на небольшую площадь и увидели впереди одиноко бредущего человека. Он аккуратно ступал по деревянным доскам пирса, словно боялся, что каждая из них может хрустнуть под его весом. Человек был сгорбленным, худым, словно труп, восставший из могилы. Дёрганные движения лишь добавляли этому сходства. Лайон бы в жизни не признал в нём Картера Лэнсберри. Нет, это точно не он.

Саманта устремилась на пирс, Лайон следом. Они нагнали человека у самого края, когда тот собирался сигануть в озеро. Лайон обхватил человека двумя руками и повалил на себя. Сквозь нависавшие волосы, никак не получалось разглядеть лицо. Человек тихо повторял надломленным голосом:

След, что выведет, быть может,

На дорогу и других —

Заблудившихся, усталых —

И пробудет совесть в них.[1]

Это был Лэнсберри: страшно изменившийся, с провалившимися глазами, бледный и ужасно худой. Лайон некоторое время сомневался, но затем увидел холодные голубые глаза. Они вперились в него, словно глаза жертвы в маньяка. Картер перестал говорить стихотворными строчками и выдохнул:

– Заблудший…

Внутри у Лайона гулко заухало. Неужели они опоздали? Неужели Лэнсберри окончательно сошёл с ума и больше не способен воспринимать правильно окружающую его действительность? Но уже в следующий момент тот сказал:

– Я прощаю тебя, Лайон. Ты ни в чём не виноват.

Нейгарда оглушило. Он, как сидел на деревянных досках пирса, так и остался, даже после того, как Саманта несколько раз его окликнула. Картер прожил ужасные недели в своей жизни и, скорее всего, уже никогда не станет прежним, но узнав Лайона, он первым делом его простил. За надменность, за недоверие, в конце концов, за неторопливость в расследовании.

В «Лудро и Эдкин» они вернулись уже за полночь. Лэнсберри разместили на местном диванчике, не слишком удобном, но куда лучше, чем больничная палата в психушке. Рядом суетились Брэдли и Хлои, ассистентка Саманты. Оба были рады помочь.

Саманта какое-то время звонила по телефону, пыталась вызвать врача, чтобы он осмотрел Картера и помог вывести из него препараты. Лишь спустя полчаса после возвращения в контору, она подозвала Лайона, который уже засыпал сидя на стуле.

– Спасибо тебе за помощь. Без тебя мы бы не справились.

– Это меньшее, что я мог сделать для Картера.

Саманта посмотрела на Лайона долгим тяжелым взглядом.

– Насчет этого… Можешь мне объяснить кое-что… Слова Лэнсберри, когда мы нашли его на пирсе.

Лайон скрежетнул зубами. Он был бы рад, если бы девушка пропустило это мимо ушей. В конце концов, молчание так сильно подействовало на парня, что он сдался. Рассказал всё, как на духу, что Картер обращался к нему за помощью несколько недель назад, что предполагал готовящийся заговор против Эллимайны, что не убедил его, Лайона, в своей правоте. Выслушав, Саманта попыталась отвернуться. Лайон перехватил её движение и заглянул в глаза.

– Саманта, пойми! Я не так работаю. Я не могу ввязаться в дело, не имея никаких доказательств. Лэнсберри мне ничего не дал, кроме подозрений.

– И вот куда это тебя привело.

– Да, я об этом уже несколько раз думал.

– Мало думал, Лайон! – вспылила Саманта. – Это ведь не телеведущим помогать, правда? Здесь нужна решимость!

– Я ошибался – признаю, - подтвердил Лайон искренне. – Поэтому и расследую сейчас дело Эллимайны вместе с полицией Бёрка. Поэтому после трех дней тяжелых допросов согласился помочь тебе в поисках Лэнсберри. Я осознал свою ошибку!

Саманта снова посмотрела на него этим её осуждающим взглядом. В то короткое, но очень долгое по ощущениям мгновение, смешалось очень многое. Лайон чувствовал, что хочет сказать ей кое-что ещё, но слова застревают в горле, роятся, словно пчёлы, но не вылетают из улья. Так он и простоял, молча и бестолково, пока она не сказала:

– Как будто этого недостаточно. Спасибо тебе за помощь, дальше мы сами.

Ответ был суровым и совершенно однозначным. Саманта изгоняла его не только из помещения, но и из собственной жизни. И это было даже больнее, ведь в самом конце, в том парке среди пустых глазниц фонарей, он почувствовал, что ему нравится… её работа, пытливый ум и решительность.

***

Покинув юридическое агентство, Лайон сел в машину и вдавил педаль газа так, что шины неприятно взвизгнули по асфальту. Досада и стыд гнали его прочь, в мягкую тишину спящего особняка. Люксовый автомобиль домчит его за пятнадцать минут до дома, но… что потом? Он будет лежать без сна, прокручивая перед глазами вереницу событий последних недель, чтобы упереться в грустные ввалившиеся глаза Лэнсберри. Лайон действительно имел полное право отказать Картеру, ведь тот не предоставил доказательств. Разве Лайон сделал что-то дурное? Или сделал? Или не сделал чего-то, что привело к последствиям?

На развязке окружной дороги, Лайон выкрутил руль вправо и перестроился с крайней левой полосы в крайнюю правую. Благо, никого на шоссе в этот момент не было – лишь одинокие фонари, высвечивающие дорогу желтыми пятнами. Ему нужно было взбодриться, подумать. Лучше всего – над делом Эллимайны.

Однажды они сидели со Слоком в «полицейском» баре после удачного дела, и уже знатно принявший на тот момент начальник полиции, сказал ему:

– Твой бы ум, да в наш штат…

– Вы же знаете, Слок, что я не умею подчиняться. Вы первый взъерепенитесь, когда я не сдам вам отчёт или пойду развязывать узел преступления, скажем так, не совсем законными методами.

– А ты так можешь?

– Всякие отчаянные времена бывают, - с улыбкой ответил Лайон.

Они выпили, и начальник полиции долго смотрел на дно пустого бокала, словно пытался гипнозом заставить его наполниться.

Лайон бесцельно катался по городу, пока стрелка датчика уровня топлива не утонула на букве «П» - пусто. Почти сразу ему встретилась заправка. Хоть какая-то удача за вечер. Лайон вставил пистолет в бензобак и устало сполз по боку заднего бампера на корточки. Усталость пульсацией отбивала медленную чечетку в его уставших стопах. Хотелось лечь прямо здесь, на пыльной стоянке и закрыть глаза. Он попробовал это сделать. Асфальт приятно холодил щёку, будто он приложил к больному месту кусок мяса… Автомат внезапно дзынькнул, останавливая заправку. Лайон всё также сидел на корточках. Ему всё приснилось. Встав на ноги, парень несколько секунд тупо смотрел на часы, видневшиеся над дверью заправки. Прошло три минуты. Он даже не заметил. Провалился. Утёк в мир снов.

«Нужно ехать домой, иначе я усну за рулем и разобьюсь».

Расплатившись с заспанным продавцом, Лайон сел за руль и лихо развернулся в сторону объездной трассы. Самый короткий путь до дома. До кровати. До сна.

Он выкатил на хайвей и отправился из Фрула в сторону Редвина по эстакаде. Машин почти не было, светофоры мигали желтыми огнями, и Лайон мог катить с ветерком почти до самой Бёркской тюрьмы, разглядывая спящий город. Ему нравилась эта дорога – прямая как стрела, ровная, без ям и выбоин и, самое главное, на небольшом возвышении над городом. В хорошую погоду отсюда можно было даже трубы Эджипорта увидеть. Так он и ехал до самого канала Костей. Именно на мосту, в боковое зрение ему попал гигантский светящийся небоскреб почти у самого залива. Он будто бы вбирал в себя свет всех близлежащих зданий, поглощал его, а потом раздавал всему сущему (а, может быть, отправлял и в мрачное беззвездное сейчас небо). Лайон вспомнил, как впервые увидел Дом Света ночью …

Они возвращались с Сэнвеллом из столицы после тяжелой встречи с акционерами «Нейгард Моторз». Это был его первый год без родителей, и каждые переговоры с седовласыми старцами проходили в формате ожесточенной словесной битвы. Первое время Лайон хотел просто послать всех куда подальше и взять компанию в единоличные руки, но он не до конца осознавал масштаб отцовской империи и как всё это работает. Сэнвелл спокойно и доходчиво объяснил – нельзя просто взять и уволить акционеров, даже если они напыщенные и заносчивые индюки.

Лайон много сил потратил, чтобы погрузиться в дела компании, изучил почти всю имеющуюся документацию, а когда был готов встать у руля вместо отца, совет директоров попросту сместили его. Сказали, что он не может войти в права, пока не будет найден сам отец. Живой или мертвый. Оказывается, они могли так сделать. В тот вечер, разочарованный Лайон понуро смотрел на приближающийся город и думал, что больше ничего не хочет слышать об отцовской компании… И тут в его поле зрения оказался Дом Света. В темноте он не сразу признал, что это эльфийский небоскреб. Лайона словно потянуло к нему. Сэнвелл съехал с хайвея и покатил по эльфийским улочкам. А небоскреб всё рос и рос перед глазами, пока своим светом не затмил ночь.

Лайон вышел из машины, сел на, казалось, светящиеся ступеньки Дома и разрыдался. Без повода, без каких-то мыслей. Он просто увидел нечто, что было совершенно обычным и даже противным в его дневной жизни и был поражён внезапной метаморфозой. Впоследствии, Лайон списал свои эмоции на алкоголь – он тогда знатно надрался, пытаясь справиться с ощущением собственного бессилия – но это озарение, светящийся эльфийский дворец посреди темных кремовых домов, парень оставил, как напоминание, как сильно реальность может удивлять.

Лайон вдарил по тормозам, перечеркнув линии разметкичетырьмя черными полосами. Небоскреб, казалось, чуть-чуть пульсировал, будто чувствовал мысли парня в этот момент. А что Лайону мешает? Он ведь может делать всё, что посчитает нужным. И если для этого необходимо разворошить осиное гнездо – что ж, он это сделает!

«Я вернусь завтра и вытрясу из тебя все секреты!» - пообещал Лайон и улыбнулся.

[1] Генри Лонгфелло — Псалом жизни

Глава 19

Много лет назад, ещё на заре эпохи железа на территории нынешнего города Бёрк находилась одна из красивейших эльфийских крепостей – Эниома. Вокруг неё стихийно возник город, который простирался от нынешнего Старого Эджипорта на юге, до речки Глинистой на западе, залива святого Мартина на востоке и холмов Винслоу на севере и считался одним из самых больших на этой части континента.

Землями к северу и югу от нынешнего Бёрка правило богатейшее эльфийское королевство Лентания[1] во главе с династией Ферроданов, которые почти не ввязывались в войны с соплеменниками, но очень умело наживались на их распрях. Именно поэтому все территории королевства по восточному берегу процветали. Эниома не была самым крупным городом страны, но вполне могла посоперничать со столицей, что находилась севернее, неподалеку от нынешнего Челсфорда.

В крепости правила вторая по значимости ветвь короны – Таурроданы. Они могли претендовать на престол, только если главная ветвь окажется сломанной. Поэтому Таурроданы реализовали себя в торговле и стали очень успешны. Безусловно, возвышение и богатство второй ветви начало напрягать правящую династию, и вскоре Лентанию захлестнула агония гражданской войны.

Историки говорят, что самые жестокие войны – те, что проходят внутри страны. И они правы. Междоусобица между Таурроданами и Ферроданами показала, насколько непримиримы могут быть стороны. Они бросали в горнило битв всё новые и новые силы, истощали собственные запасы и совершенно позабыли о том, что остальные королевства спят и видят, чтобы заграбастать чужие территории. Это была эпоха тотальных предательств, так что никто не удивился, что наследный принц Таурроданов Хапион, которого оставили защищать Эниому, предал свою семью в обмен на золото соседнего королевства Асмен. Крепость взорвали начиненные порохом бочками. Остались только пылающие руины. Сам Хапион пережил Эниому всего на несколько лет – оставшиеся после разгрома Таурроданы нашли наследного принца в Эстальоне и жестоко отомстили.

История эта до сих пор считается самой мрачной страницей бериллового дома. Местные эльфы стараются об этом не вспоминать.

Шло время, местность вокруг разрушенной крепости заново обживалась, а городок, переименованный в Астфай, стал приютом для многих народов: гномы, эльфы, люди оседали здесь, чтобы начать жизнь с чистого листа. Занявшее эти территории королевство Асмен, позволило жителям свободно торговать по всему миру. И город вновь возродился. Сюда стекались лучшие торговцы со всего Эндара.

Но эльфийские войны вновь и вновь напоминали о себе. Астфай был лакомым куском для Лентании, которая считала эту территорию своей, Асмен же планомерно превращала город в плацдарм для возможных боевых действий. И когда королевства схлестнулись друг с другом, Астфай вновь сожгли дотла.

Город Бёрк был основан чуть менее трехсот лет назад, теперь уже человеческой цивилизацией. Люди знали истории эльфов о проклятии этого места, мол, город дважды жестоко платил за удачное местоположение, но не послушали. К тому моменту, континент был практически целиком захвачен людьми, и никто не обращал внимание на эльфийские россказни.

Город рос медленно и практически целиком зависел от моря. Уже в эпоху Угля, когда Вэйрин перешел от монархии к республике, эльфийские дома запросили себе место под собственный анклав, как это было в Челсфорде, Сиветоне, Викингеме и многих других городах страны. Им выделили небольшой пятачок земли от канала Костей до восточного холма Крайт, позволив делать с этой территорией всё, что они захотят. Условие было только одно – уважение человеческих законов. Эльфы назвали его Элв Каэлора, что значит «эльфийское убежище».

Эту историю рассказали Лайону ещё в колледже на уроках истории Вэйрина. Много лет она хранилась в его памяти совершенно без дела, просто занимала место в мозгу. И вот, спустя девять лет, ожила яркими красками.

Он без труда заехал в Элв Каэлора по проспекту Семи домов. Отправляясь в эльфятник, Лайон был готов к блокпостам, проверкам, надменным вопросам. И ничего из этого не встретил. Район будто жил своей обычной жизнью – существа ходили на работу, ели уличную еду, разговаривали, ругались на правительство. Ничем не отличишь от людей.

В пасмурную погоду Дом Света не производил впечатления монструозности, как вчера ночью. Да, это всё ещё впечатляющий кристалл соли, воткнутый в землю посреди города, и всё же, это всего лишь здание, царапающее низкие свинцовые облака тонким серебряным шпилем.

Лайон припарковался за эльфийской резиденцией и медленно поднялся по широким ступеням. Тяжелые дубовые двери автоматически распахнулись, явив ему гигантский холл из белого и серого мрамора. По периметру в три ряда располагались офисы. Сотни небольших помещений размером три на пять метров, за полупрозрачными стеклами которых, работали люди, эльфы и гномы. Похоже, в Доме Света располагались почти все необходимые эльфийскому анклаву службы: от соцобеспечения и до банков. Вроде удобно, но как в этом ужасе ориентироваться?

Он подошёл к стойке информации и рассмотрел подробный план Дома. Оказывается, над его головой за зеркальным потолком были ещё этажи. Лайону нужен был одиннадцатый этаж. Самый верхний.

На зеркальном лифте Лайон поднялся до своеобразного «пентхауса». Когда двери открылись, перед ним возник высокий эльф с седой бородкой и удивительно лощеным лицом. Оно поблескивало желтовато-розовым светом, будто кожу сначала растянули в нескольких местах, а затем нанесли прозрачную плёнку.

– Вам назначено? – елейным голосом поинтересовался эльф.

– Можно сказать и так, - расплывчато ответил Лайон и прошёл в приёмную.

В отличие от громадного холла, она была смехотворно маленькой. Всего пять на десять метров, белые стены и серый пол из того же мрамора, что и внизу. И всё же отличительная черта любого эльфа – принадлежность к дому – была ярким пятном в этой светлой комнате. Прямо напротив высоких дверей в кабинет Триандла, Лайон разглядел серо-голубую сову на зеленом фоне – герб Бериллового дома.

– Как вас представить? – спросил эльф.

– Я сам себя представлю, - отрезал Лайон и пока швейцар не успел запротестовать, рывком потянул на себя двери.

Кабинет главы эльфийской диаспоры тоже был маленьким. Почти такой же, как приёмная. Все стены до высокого потолка покрывали книжные полки с тысячами книг. Они также лежали на полу: очень аккуратно, будто являлись таким же предметом интерьера, как два зеленых кресла возле окна или широченный дубовый стол. Лайон отметил, что здесь даже слишком минималистично.

Триандл Даргосский сидел за столом и что-то записывал. Он даже не поднял взгляда на Лайона: то ли не заметил, то ли знал, кто к нему заявился. Лайон медленно прошёл ближе и уперся руками в столешницу, нависая над эльфом. У Триандла были не очень выделяющиеся уши.

– Присядьте, мистер Нейгард, я сейчас закончу, - всё также не глядя на него, сказал Триандл и указал кивком головы на одно из кресел.

Эльф закончил письмо быстро, вызвал секретаря, передал записку и не торопясь занял кресло напротив Лайона.

С минуту они сидели, изучая друг друга взглядами. Несмотря на почтенный возраст, Триандл выглядел подтянуто. Возраст выдавали только глубокие носогубные складки, да абсолютно серые волосы. Но даже они не торчали в разные стороны сухими клочками, как это бывает со старческой шевелюрой. Лайон много стариков в совете директоров повидал. На лице эльфа ни следа волоса. Ни бороды, ни даже маломальских усов. Будто они и не росли никогда. Лайон отметил минимум косметики – только подводка вокруг глаз, чтобы придавать взгляду ещё большее устрашение. Одежда простая и невзрачная на первый взгляд – толстая шерстяная туника цвета мокрого асфальта. Явно дорогая, но выглядит так, будто куплена на распродаже. И всё же в его позе, в движениях, да даже в том, как эльф смотрел, сквозила не просто уверенность – породистость. Почти, как у его отца.

– Признаться, я надеялся на встречу с вами значительно раньше, - нарушил молчание Триандл. – Я всё-таки знал иннамари Леендейл лично… Странно, что полиция так и не решилась вызвать меня на допрос.

В голосе главы эльфийской диаспоры прозвучали нотки сарказма. А Лайон задумался, отчего Слок не решился на этот шаг. Элисона он допросил через пару дней после обнаружения тела.

– Выпьете чего-нибудь? – предложил эльф. – Я слышал, вы предпочитаете виски. У меня как раз для подобных случаев есть «Стивен МакДжеффри» шестьсот восемьдесят седьмого года.

– А давайте! – согласился Лайон. – Разговор будет долгий.

Триандл хитро улыбнулся глазами (прорезались морщинки на нижнем веке и от уголков) и сходил за бутылкой и двумя стаканами. На серой этикетке виски большими синими буквами было выведено: «МакДжеффри. Эльбах. Вестривер. 687 год Э.С.». Не обманул эльф – премиальная линейка.

– Итак, что же вас интересует? – поинтересовался Триандл, протягивая ему пустой бокал. Пока эльф наливал виски, у Лайона было время обдумать, с какого вопроса начать. Он уже прикинул несколько вариантов ведения беседы, но ни в одном ему не предлагали выпить.

Лайон понюхал букет. Дым. Пепел. Угасающий костер и нотки копоти.

– У нас есть традиция, что с нежданными гостями первый бокал принято пить стоя, - сказал Триандл и поднялся. Лайону ничего не осталось, чтобы последовать примеру. Они пригубили алкоголь. Сквозь дым и копоть по рецепторам ударил аромат свиных рёбрышек. Лайон закрыл глаза и причмокнул. Обильное послевкусие, сдобренное торфом и йодом, пропитало мысли. Если это попытка сбить его с толку, то она сработала на все деньги. Он просто обязан найти эту бутылку.

Вновь сели. Копчёности во рту всё ещё не давали сосредоточиться, отвлекали. Меж тем, Триандл неторопливо плеснул в бокалы ещё немного «МакДжеффри».

– Господин Триандл, хочу заверить, что я здесь не от имени полицейского департамента, - уточнил Лайон. Если что-то пойдёт не так, Слоку прилетит не так сильно, как могло бы. – Они привлекли меня для расследования смерти Эллимайны Леендейл, как стороннего консультанта. Прошу принимать это во внимание.

– Вы так говорите, будто планируете меня допрашивать с пристрастием, - холодно и спокойно произнёс Триандл, хотя небольшая усмешка в словах оставила впечатление, что эльф доволен начало беседы.

– Сразу уточню – некоторые вопросы вам не понравятся. Но я буду благодарен, если вы на них ответите.

– Я подумаю.

– В каких отношениях вы состояли с Эллимайной Леендейл.

Казалось, глаза Триандла расширились от удивления. Он усмехнулся и ответил:

– А вы не из робкого десятка, мистер Нейгард!

Лайон помолчал, показывая эльфу, что менять вопрос не собирается.

– Что вы хотите услышать?

– Всё. И как можно подробнее.

Триандл несколько долгих секунд смотрел на переливающийся виски в бокале, а затем одним глотком осушил его, словно какое-то дешевое пойло. По прекрасному, хоть и старому эльфийскому лицу пробежала дрожь.

– Рабочие у нас были отношения. Как и у всех. Мы спорили и соглашались, не сходились во мнениях и ссорились, но всегда возвращались за стол переговоров и пытались найти выход из любой ситуации.

После долгой паузы, Лайон уточнил:

– И это всё?

Триандл долго смотрел на молодого человека, пытаясь не то дырку в нём прожечь, не то мысленно выгнать, но в итоге нетерпеливо ответил:

– Ну, разумеется, нет. Мы с ней были знакомы около тридцати лет. И её смерть стала тяжкой новостью, которую я до сих пор не могу принять.

– Если вы знаете, кто я и чем занимаюсь, то расскажете мне все подробности ваших взаимоотношений, мистер Триандл.

– Иннаури. Иннаури Триандл.

– Да, разумеется. Простите.

Эльф некоторое время молчал, оценивая предложение Лайона. На самом деле Нейгард и не надеялся, что глава диаспоры будет перед ним распинаться и расскажет всё, как на духу.

– Я понимаю, что вы мне не доверяете, - попытался смягчить свой вопрос Лайон. – Но, мне кажется, лишь общими усилиями мы найдём убийцу. Я прочитал сухую полицейскую выдержку о жизни Эллимайны, но вы знали её, как сами сказали, тридцать лет. Любая мелочь может быть важна.

Триандл поиграл жевлаками и ответил:

– Ладно, тьма с вами! Я расскажу… Я всегда считал иннамари Леендейл способной эльфийкой, которая растрачивает свой талант в актёрстве. Ещё когда она была совсем молодой, я приметил её на одном из собраний бериллового дома. Она тогда пришла в компании своего первого мужа – Айма́ра Магли́на. Эльфам не пристало говорить о мёртвых плохо, но я рад, что его сгубило неуёмное высокомерие. На том приёме мы перекинулись с Эллимайной буквально парой фраз, и я восхитился её прозорливостью и умом. Столь рассудительная девушка в девятнадцать лет? Нонсенс! Признаюсь, красотой она затмевала почти всех своих ровесниц, и многие высокородные эльфы тянулись к её компании.

Лайон сразу отметил, с какой теплотой говорит об Эллимайне Триандл… Похоже, он и сам был не прочь с ней завести роман.

– Я стал наводить справки о девушке и выяснил, что она из небогатой ветви бериллового дома, мать – учитель скульптуры, отец – неудачливый банкир. Родители заранее нашли для своей единственной дочери удачную партию, чтобы вывести в высший свет, а сами поправили своё финансовое положение. Все были в плюсе, кроме самой Эллимайны.

Потом она надолго пропала. Сколько бы мой отец не организовывал приёмы, иннамари Леендейл их не посещала. А потом Элв Каэлора потрясла смерть Магли́на. Его нашли расстрелянным в порту. Он проворачивал сомнительные сделки и доигрался.

Тогда мы и узнали о том, кем был Аймар за закрытыми дверьми – тираном, самодуром, худшим из нашего племени.

Иннамари Леендейл вернулась в высший свет и вновь стала суперзвездой любого приёма. Знали бы вы, сколько эльфов пытались стать её вторым мужем. Ни одна дива с телеэкрана не может похвастать таким количеством поклонников.

– Включая вас? – с ехидством заметил Лайон.

– Будете издеваться, я выгоню вас взашей! – оскорбился эльф. – Я был в браке с иннамари Эрлен и не мог предать священный союз. Знаю, что людям это не понять, но слово эльфа – бесценно!

Лайон поспешил извиниться. Старшее поколение столь обидчиво!

– Знаю. Я верю вам.

– Годами я наблюдал, как летят к её яркому костру комары и мотыльки и как опадают на землю, с обгоревшими крыльями, - Триандл осушил ещё один бокал. – Для меня до сих пор тайна, как ей удалось попасть в театр, но с первых же постановок она открыла ещё одну грань своего таланта. Никогда не был любителем театра, но старался не пропускать её работы.

«Похоже, вас всё-таки связывали не только рабочие отношения» - отметил Лайон про себя. Слишком уж тепло отзывался Триандл о погибшей эльфийке.

– Давайте перенесемся ближе к настоящему. Как вы уговорили Эллимайну выдвинуться в мэры города?

– О, я долго её упрашивал оставить театр и сосредоточиться на общественной деятельности. Несколько лет обхаживал, предлагал разные общественные поручения, продвигал её кандидатуру на слушаниях внутри диаспоры. Что вы знаете об эльфах, мистер Нейгард?

– Не так уж много, - признался Лайон.

Триандл встретил улыбкой его ответ.

– Да, я наслышан, что вы не самый большой фанат нашего племени, - с полуулыбкой подтвердил Триандл. Похоже, ищейки наводили о нём, Лайоне, справки. Значит ли это, что эльф мог состряпать покушение?

– Уж простите мне мои предпочтения, - Лайон попытался сохранять спокойствие, хоть и заметно напрягся.

– Вы не обязаны нас любить, я понимаю. И всё же – вы взялись за расследование Эллимайны.

– И поэтому мы здесь.

Триандл мягко улыбнулся. Пока что разговор был больше похож на расшаркивания и экивоки. Биографическая справка об Эллимайне лишь расширяла возможный круг подозреваемых. Мотив мог быть у любого отвергнутого эльфа.

– Значит, ваша тайная служба тоже ничего не добилась, - озвучил свои мысли Лайон и осушил бокал. В ушах заметно зашумело и он отказался от следующего бокала.

– Всяко больше, чем департамент полиции. А что знаете вы, мистер Нейгард?

– Я пока не стану раскрывать свои карты. Иннаури Триандл, мы отдалились от темы.

Глава эльфийского анклава согласно закивал и снова налил в бокал виски. «МакДжеффри» уходил невероятно быстро, а эльф, казалось, совсем не пьянел. Если бы Лайон выпил столько же, то давным-давно перестал бы связно мыслить, не то, что говорить.

– Эллимайна много делала для города, будучи актрисой. Участвовала в бесплатных спектаклях, проводила встречи с поклонниками, была волонтером в центре для бездомных. Она находила время даже для того, чтобы помогать приютам для животных. В некоторых случаях, помогала моя протекция, не спорю. Можно сказать, что я готовил почву для своего предложения.

– Это была игра в долгую.

– Именно, мистер Нейгард. Изначально я думал, что уговорю иннамари Леендейл пять лет назад, перед вторым сроком Элисона. Уже тогда было ясно, что Август – дрянной политик и ещё хуже человек. Но она не решилась. Наверное, посчитала себя недостаточно компетентной… мы никогда с ней эту тему не обсуждали.

– Но со временем, всё изменилось? – предположил Лайон. Триандл кивнул.

– Когда нам не удалось провести закон о равном статусе эльфийского населения в Бёрке – да, представьте себе, мы всё ещё не на равных с вами, людьми – она приехала ко мне поздним зимним вечером и сказала, что готова. Это было три года назад.

Они помолчали. Триандл, видимо, придался воспоминаниям, а Лайон размышлял, какой вопрос задать следующим. Слишком много хотелось узнать: и о нападении на эльфийку, и о расследовании тайной эльфийской службы, и об истинных мотивах выдвижения именно Эллимайны. Последний вопрос был самым опасным. Глава эльфийской диаспоры был опытным политиком и вряд ли раскроет все свои карты. Даже если из-за этого убийца останется безнаказанным. Да и в сущности – сильно ли ему нужно это для расследования? Так, банальное любопытство. Куда важнее, есть ли у Триандла серьезные противники в самой диаспоре. Может быть, смерть эльфийского кандидата – ещё одна ступенька, чтобы подобраться к его берилловому креслу?

– Как вы думаете, кто мог желать смерти Эллимайны Леендейл? – после долгого молчания спросил Лайон.

Эльф усмехнулся.

– Я надеялся, что ваши вопросы будут куда интереснее, - раздражение в голосе Триандла ожило и тут же исчезло. Сразу видно – политик! – Вы прекрасно знаете, что у иннамари Леендейл был только один серьезный враг. И он сейчас сидит в здании, что видно из этого окна.

Лайон впервые за всё время посмотрел на город в окно и с удивлением отметил, что два темнеющих здания на горизонте – мэрии и полиции – отлично просматриваются с высоты Дома Света. Это даже было в какой-то степени забавно, ведь черные и белое здания будто противостояли друг другу. Вот только эльфийская резиденция находилась в пойме канала и была значительно ниже восседающих на холме горилл. И если каждый день видеть из окна нависающие тени, не мудрено, что однажды ты попытаешься их свалить. Во всяком случае, Лайон бы поступил именно так.

– Департамент полиции проверил алиби всех работников мэрии, включая Элисона. Они не причастны к убийству.

– О, бросьте, мистер Нейгард! Вы прекрасно понимаете, что для этого существуют специально обученные люди.

– Финансы мэра чисты, - парировал Лайон. – А если он расплачивался наличкой, это не доказать.

– И он, будто бы, не причём.

– Будто бы, - подтвердил Лайон.

О методах дознания ищеек ходили легенды по всему Вэйрину. Не зря существует поговорка: хочешь кого-то найти, обратись за помощью к эльфам. И если ищейки ничего не нашли, значит, мэр действительно чист.

– А с вашей стороны? – вопрос прозвучал как-то двусмысленно, и Лайон поспешил добавить. – Может быть, кто-то из эльфов противился выдвижению Эллимайны? Всегда же есть недовольные?..

Триандл некоторое время вновь смотрел на то, как по дну бокала перекатывается янтарная жидкость. Интересно, что видит эльф в этой маслянистой круговерти? Иногда Лайону хотелось уметь читать мысли, как это делают некоторые маги Силвермэйджа.

– Конечно, без этого никуда. Тридцать лет я унимаю внутренние распри между домами, ловлю настроения, меняю взгляды подданых, стараясь всегда держаться в тонусе. Но не в этот раз. Мы любили Эллимайну. Я такого единения среди домов давненько не видел. Иннамари была для всех… надеждой на изменения в лучшую для нас сторону. Она была бы отличным мэром.

Лайон готов был поклясться, что увидел в глазах эльфа слёзы. На какое-то мимолётное мгновение, Триандл перестал скрываться за маской величественности и предстал сломленным, потерявшим смысл к существованию. Он точно не был причастен к её смерти.

– Я виноват, - вдруг сказал Триандл. Лайон чуть пустой бокал из рук не выронил. – За пару месяцев до смерти, она заметила тайную полицию у своего дома. После нападения во Фруле, я приставил к ней четверо агентов. Боялся, что какой-нибудь фанатик снова попытается…

Её это так взбесило!.. Она приехала ко мне домой, спросила, доверяю ли я ей. Ну, да, мы постоянно спорили. Я считал, что на праймериз Эллимайна должна быть жёстче. Когда вскрылась информация о хищениях из бюджета, я настаивал, чтобы она добила Элисона. Но она… Не знаю, наверное, считала, что втаптывать соперника в пыль – слишком низко для эльфов. Слишком… по-человечески.

Лайон молчал. Он понимал, что это не окончание истории.

– Она сказала: «Если увижу твоих ребят возле моего дома, то выйду из гонки». И я поверил ей. Снял охрану. Извинился…

– Вы любили её, - не ожидая от себя, сказал Лайон.

– Мне нравится ваша дерзость, - ответил Триандл треснувшим голосом. – Она позволяет добиваться вам удивительных результатов, мистер Нейгард. Но если вы подумали, что я готов терпеть все ваши выходки?..

– Иннаури Триандл. Я никому не скажу об этом, - заверил Лайон. – Я уважаю право на частную жизнь.

Эльф осушил очередной бокал и настоял, чтобы они, не чокаясь, выпили в память об Эллимайне. Шум в ушах исчез, будто третий бокал снял с Лайона все обязательства, кроме как быть хорошим собеседником. Или собутыльником. В нынешней ситуации это были равнозначные понятия. Триандл ещё долго рассказывал, как они с Эллимайной планировали переделать Бёрк. Сделать его настоящей жемчужиной восточного побережья. Не только портовым и промышленным центром Вэйринских равнин. И начать они хотели с примирения эльфов и людей. Потому что слишком долго народы противостояли друг другу.

– Вы не думали выставить свою кандидатуру в противовес Элисону? – спросил Лайон.

Триандл долго искал ответ на дне стакана. Похоже, он был безбожно пьян, хоть и умело скрывал это.

– Я слишком одиозная фигура в городе. Эльфы не поддержат меня, люди тем более. Гномы? – он усмехнулся. – Никто в диаспоре не обладает должным уважением. Август Элисон уже победил.

С этой прискорбной мыслью, Лайон уже собирался уйти, но в самых дверях остановился. Вряд ли он в скором времени увидится с главой эльфийской диаспоры, тем более, в таком разобранном состоянии. Было бы глупо не воспользоваться…

– Иннаури Триандл, можно ещё один вопрос?

Триандл повернул к нему голову. Глубокая тень залегла на лице, будто кто-то окунул его в банку с нефтью.

– Задавай.

– Кто такой лорд Улаголор?

Несколько секунд эльф смотрел на него совершенно немым выражением, после чего отчеканил ровным голосом:

– Понятия не имею, о ком вы, мистер Нейгард.

[1] Будущий дом Берилла.

Глава 20

Зная о вспыльчивом характере начальника полиции, Лайон справедливо решил пару дней после вылазки в эльфятник не появляться ни в департаменте, ни в городе вообще. Он забаррикадировал входную дверь в свой особняк, отключил телефон и притворился мертвым.

Время затворничества Лайон решил потратить на здоровый десятичасовой сон и ещё одну проверку всех добытых улик. Он надеялся, что Триандл был с ним до конца честен, но нельзя отметать идею, что глава диаспоры мог что-то не знать. Он же не следит за каждым жителем Элв Каэлора? Он не в ответе за приезжих эльфов. По сути, заверения Триандла ничего не стоили. Нужно было последовательно проверять каждого в окружении Эллимайны и вычеркивать из гигантского списка. Часть этой работы уже проделала полиция Бёрка. Актёрская труппа эльфийки вероятно не при чём, сотрудники предвыборной команды почти в полном составе вне подозрений. Нынешний состав городского Совета, вроде как, тоже. Без крепкого алиби было чуть больше двадцати существ. Их полиция проверит и без него. Он лишь под ногами будет мешаться.

Ему явственно не хватало взгляда из эльфийской диаспоры. Было бы здорово, если бы Харрик собрал какие-то сведения. Подошли бы даже слухи, Лайон бы отсеял совершенно нежизнеспособную ложь.

Уже позднее, когда Слок-таки вытащил задницу Лайона из особняка (пригрозив в случае отказа, упрятать его в самую сырую и вонючую камеру полицейского участка в Бэдвуде), детектив Карпентер посвятил парня в события последних двух дней.

Узнав о поездке Лайона в Элв Каэлора, Слок действительно рвал и метал. Оказывается, он лично приезжал к особняку Нейгардов, настойчиво стучал в двери, даже собирался разбить окно на первом этаже, но Карпентер отсоветовал, напомнив о наказании, полагаемом должностному лицу за подобное преступление. Вернувшись в кабинет, Слок дал задание всем полицейским Бёрка разыскать Лайона и упечь в камеру. Ту самую, которой ему уже пригрозили в итоге. Перчинку ситуации придавал тот момент, что Лайон выслушал это всё, сидя на заднем сидении – для задержанных. И даже если бы он очень захотел выпрыгнуть на полном ходу, то не смог бы этого сделать.

На мгновение у Лайона ёкнуло сердце, когда молодой следователь свернул с эстакады и покатил по Бэдвуду… Карпентер сразу уточнил, что впереди какая-то авария и дорога стоит в пробке. Так они доберутся быстрее. И всё равно Нейгард весь оставшийся путь сидел на иголках, пока полицейская машина не остановилась у департамента, а замки на дверях автоматически не щёлкнули.

– Какого хрена ты попёрся к Триандлу без моего ведома? – приветствовал его Слок.

– И вам доброго утречку, Эдвард, - как ни в чём ни бывало ответил Лайон и попытался сесть в своё привычное кресло, но Слок запротестовал.

– Нет! Не садись. Я тебе не давал права!

– Технически… вы разрешили год назад.

Слок рассвирепел.

– Помолчи, Лайон! За последние пару недель я устал от твоего вечного трёпа. У меня нет сил, желания и настроения на словесные выверты. Утром я был у Фарнсуорта, и этот разговор мне не понравился! На него давит высший прокурор Вэйрина, который надеется сделать поимку убийцы своим личным достижением.

– Классика. Расследуем мы с вами, Слок, а руки греют все остальные, - заключил Лайон.

– Мы? – Слок нервно расхохотался. – Это мои криминалисты работали на месте смерти эльфийки, это моя команда отсеяла около сотни подозреваемых. Да, за театр тебе спасибо, тут не поспоришь. Но в остальном? Твоя информация по ларамину не подтвердилась. Никаких азургитов в Бёрк в последние годы не приезжало. Только зря время потратили.

– Не зря. Значит, азургит приезжал не официально. Я знаю как минимум два порта, которые не досматриваются полицией Вэйринских равнин.

– Буду считать, что не слышал этого, Лайон.

Лайон изобразил, что застёгивает рот от уха до уха.

– Потом ты вообще попал в больницу… Кстати, как там твой дворецкий?

– Пока не пришёл в себя.

– Засада.

Они помолчали. Начальник полиции был вспыльчивым, но легко менял гнев на милость. За это его любили подчиненные и уважал Лайон. К тому же Слок как никогда нуждался в помощи. Расследование зашло в тупик, найти убийцу по горячим следам не удалось, явных подозреваемых нет, а косвенных улик недостаточно, чтобы предъявить Фарнсуорту.

– Хорошо, я готов поработать на благо департамента, - сказал Лайон. Слова дались легко. Иногда стоит наступить на горло амбициям и поработать в команде. – Нужно задействовать рычаги извне? Без проблем! Допросить сотню человек? Я готов! Лишь бы вы не думали, что я совершенно бесполезен.

И Лайон пересказал их беседу с Триандлом, умолчав о чувствах главы диаспоры к мертвой эльфийке.

– Могу гарантировать – ищейки не продвинулись дальше нас. Думаю, мы сейчас относительно в равных условиях.

– Со слов Триандла? – уточнил Слок. В голосе прозвучало недоверие.

– Да. И у меня нет оснований ему не верить.

Слок поморщился.

– Вот, вроде, умный ты парень… Он успешно лгал в городском совете ещё когда тебя в проекте не было! Как ты можешь ему безоговорочно доверять?

– Считайте меня идиотом, Эдвард, но я верю эльфу, - Лайон усмехнулся и добавил. – Непривычно это говорить.

Следующую неделю Лайон и детектив Карпентер перепроверяли улики, перечитывали отчёты и слушали записи допросов. Полиция собрала гигантский массив данных, которые распихали по десяти коробкам.

Дважды им пришлось выехать на повторный опрос свидетелей. В первый раз они нашли несоответствие в показаниях актёра театра (он указал, что виделся с Эллимайной последний раз за неделю до её смерти, после постановки, но при перекрестных допросах было выяснено, что их видели вместе за пару дней до – в кафе, в центре). Щуплый паренек, по ощущениям, не старше Лайона, сознался, что они действительно виделись в тот день. Эльфийка натаскивала его на новую роль в театре, помогала с расстановкой акцентов при игре. Паренек сознался, что тайно был влюблен в Эллимайну, но это нисколько Лайона не удивило (а вот Карпентер покрылся красноватыми пятнами – слабак!).

Вторая поездка вышла занимательнее.

Райан Глоу, один из секретарей Эллимайны по избирательной компании, в опросе детектива Спэйда, утверждал, что утром в день смерти эльфийки, прождал директора фирмы «Сеттенс» в ресторане «Рассвет» три часа и ушёл в полдень ни с чем. Однако, директор фирмы заявил, что встречу перенесли на следующий день. Карпентер уточнил в офисе, что Глоу был оповещен об этом. Более того, официанты ресторана в этот день не видели Глоу.

Секретарь жил на окраине Винслоу в доме с дешевыми квартирами. Планировка живо напомнила Лайону жильё Лэнсберри – такое же крохотное и непритязательное. Разница лишь в том, что вокруг дома было относительно чисто, а стены не расписаны начинающими уличными художниками. Нет никакой гарантии, что несколько лет спустя этот район не превратится во второй Бэдвуд. По правде говоря, увядание можно заметить и сейчас. Деревья разрослись, неподстриженные кусты выглядят неопрятно, словно ощетинившиеся мальчишки-беспризорники, в палисадниках между домами разрослась сорная трава и её никто не торопится срезать, тротуар весь в шрамах, как после колонны тяжелой техники. Неужели таков удел любого большого города – со временем скукоживаться до центра, оставляя окраины в руинах?

От мыслей его отвлёк оклик Карпентера.

– Мистер Нейгард, капитан настоял, чтобы я вёл беседу. Но если у вас будут какие-то вопросы, задавайте. Я буду рад посмотреть на профессионала в деле.

Лайон цокнул языком. Лесть в этой ситуации была неуместной.

Райану Глоу было слегка за тридцать. Черные волосы, крупные черты лица, раскосые глаза. Он открывал дверь поправляя голубую рубашку, видимо, куда-то собирался. Однако, увидев на пороге человека в форме, он опешил и подался назад.

– Меня зовут офицер Карпентер, это внештатный консультант департамента Нейгард. Мы пришли уточнить ваши показания, мистер Глоу, - представился молодой детектив и попытался войти в квартиру. Недолго думаю, секретарь налёг на дверь, придавив Карпентеру ногу. Он завопил. Лайон налёг на дверь и вместе им удалось ввалиться в квартиру. Лайон ушиб колено об обувную тумбочку. Карпентер шипел, держась за стопу.

– Карпентер, как ты?

– Нормально! Хватай ублюдка!

Тем временем Глоу уже был на балконе. Он перемахнул через ограждение и начал спускаться по пожарной лестнице вниз. Лайон бежал не так быстро и ловко, но держал Глоу в поле видимости.

Тот спрыгнул на землю и резким движением поднял лестницу, чуть не прищемив Лайону руки. Секретарь усмехнулся и устремился по переулку вглубь квартала.

«Тебе конец!» - подумал парень, осторожно съезжая на лестнице вниз.

Переулки были завалены пакетами с мусором, иногда встречались велосипеды и поломанная мебель. Замки висели не на каждой двери – Глоу мог уйти в любую из них. Лайон сначала бежал за Глоу, но, когда за следующим поворотом не обнаружил цель, остановился. Метрах в двадцати переулок перегораживала сетка-рабица. Может быть, конечно, там есть едва заметная дыра, в которую юркнул Глоу? И всё же Лайон предпочёл не торопиться. С асфальта он поднял отломанную ножку стула и медленно пошёл в сторону тупика. В голове стучали кровь и адреналин. Он никогда не участвовал в погоне на своих двоих. Разве что в детстве… Обычно-то Лайон приезжает уже на место преступления, ищет улики, делится соображениями, да иногда допрашивает подозреваемых по ходу дела. А ещё роется в архивах, сопоставляя допросы.

Сетка была сплошной, без повреждений. По верху торчали острые клыки колючей проволоки. Глоу не смог бы её так быстро пересечь. Значит, он где-то здесь. Лайон неторопливо развернулся и в этот момент мир взорвался сотней осколков. Кто-то саданул ему по затылку. Он рухнул на колени и закрыл голову, спасаясь от следующих ударов. Похоже, Глоу тоже вооружился по дороге. Пока мозг медленно пытался понять, как они до этого докатились и чем ему грозит промедление, рефлексы вспомнили давние тренировки Сэнвелла. Лайон принялся крутиться вокруг своей оси, пытаясь лягнуть нападавшего и, через пару секунд попал. Глоу завопил от боли и рухнул на землю рядом.

Лайон чётко представлял себе последовательность действий. Он должен встать на колени, левой рукой придержать помощника, а правой нанести чёткий удар в челюсть, отправляя противника в нокаут. Вот только он не был двухметровым качком, для которого подобные действия привычны и понятны. Удар вышел по касательной – свернул Глоу нос. Тот завопил и с окровавленным лицом бросился на Лайона. Они сцепились, как усталые боксёры в десятом раунде, нанося беспорядочные удары в живот и по асфальту. Их возню в партере нарушил выстрел в воздух детектива Карпентера.

***

Возвращаясь в департамент, Лайон несколько раз пытался расспросить Глоу, почему он пытался бежать. Тот злобно зыркал и молчал. Вправленный Карпентером нос постепенно опухал и краснел. Надеюсь, бегун на короткие дистанции надолго запомнит, что с Лайоном шутки плохи.

Пока молодой детектив оформлял задержанного, местный врач оказал Лайону первую помощь. Оказывается, удар по затылку рассёк ему макушку. И хотя крови было немного, рану обработали и заклеили пластырем, который так неприятно стягивал кожу. Как будто кто-то держал его за волосы.

На допрос Лайона не пустили – внештатному консультанту не положено работать с задержанными. Если выяснится, что Глоу причастен к смерти Эллимайны, хороший адвокат развалит дело из-за допроса не по уставу. Так что Слок взял в помощь Карпентера, и они вошли в допросную. Лайон наблюдал за всем через окно.

Карпентер включил запись на большом черном диктофоне. Послышался протяжный писк, панель состояния высветилась зеленым.

– Это офицер Карпентер и начальник полиции Слок. Начинаем допрос Райана Глоу, задержанного по подозрению в убийстве Эллимайны Леендейл, - представился Эдвард и сел за стол. – При задержании мистер Глоу оказал сопротивление офицеру и внештатному консультанту полиции и попытался сбежать. Данные инциденты занесены в протокол номер один, один, дробь три. Вы понимаете, в чём вас обвиняют?

Глоу, казалось, вообще не слышал ничего из сказанного. Он сидел, сгорбившись и закрыв глаза, точно спит.

– Нам не обязательно ваше подтверждение. Будете молчать, сделаете себе только хуже.

Задержанный проигнорировал слова Слока. Будь Лайон сейчас внутри, точно не выдержал бы и изобразил плохого полицейского.

– Хорошо. Можете играть в молчанку. Мы проверили ваши изначальные показания и выяснили, что утром в день смерти эльфийки, вы не находились в ресторане «Рассвет» в ожидании директора фирмы «Сеттенс». Более того, директор утверждает, что встречу перенесли, а в офисе Леендейл отметили, что вас об этом оповестили. Вам есть, что сказать?

Глоу открыл глаза и улыбнулся. Но ничего не ответил.

– Где вы были в утро смерти Эллимайны? – спросил Карпентер. Голос паренька дрогнул, и Слок посмотрел на него с недовольством.

Улыбка секретаря стала шире, а лицо самодовольнее.

– Зачем вы скрывали своё истинное местоположения? Вы причастны к убийству Эллимайны? Откуда вы взяли ларамин? Какой у вас был мотив? Она вам что-то сделала, и вы решили её убрать? Я могу так бесконечно, мистер Глоу, – сыпал вопросами Слок.

Раньше Лайон никогда не видел шефа полиции в деле. Допросы по делам, закрытым с помощью Нейгарда, как правило, проводили старшие детективы и они были стандартными. Чаще всего раскалывать долгими расспросами задержанных не приходилось – они быстро сознавались в содеянном и шли на сделку со следствием, в надежде скостить себе итоговый срок.

Однако в этом случае Лайон сразу понял – Глоу будет молчать до конца. Он не сознается в смерти Эллимайны. Наверное, в каком-нибудь глухом участке Бэдвуда (куда Слок собирался отправить Лайона в порыве гнева) из него бы вытрясли признание. В арсенале грязных копов есть масса уловок, как замаскировать побои. Но капитан не из числа тех, кто готов избивать заключенного, чтобы тот сознался во всех смертных грехах.

– Поверь, мы можем предъявить тебе нападение на сотрудников полиции. Не весть что, но на пару дней ты у нас задержишься. Внизу у нас тёплое местечко для задержанных. Правда, индивидуальные камеры сейчас все заняты. Так что сидеть тебе в заблёванной общей в компании пьяных байкеров.

– Там не байкеры, - уточнил Карпентер. – Их отпустили утром под залог. Зато ночью привезли пятерых после поножовщины в баре. Рослые заразы. Парочка сцепилась при оформлении, так их четверо полицейских разнимали.

-- Как говорится, решать тебе, - Слок сложил руки на стол ладонями вверх, как бы предоставляя выбор.

– Мне полагается звонок.

– О, он разговаривает! – хохотнул Слок. – Я тут тебе накидал вопросики «на подумать». Можешь с этого начать.

– Сперва звонок.

На секунду Лайон подумал, что Слок ударит парня. Внешне спокойный начальник полиции сжал правую руку так крепко, что появились узловатые мышцы на тыльной стороне ладони. Он дал указания сходить Карпентеру за телефоном.

-- Вот смотрю я на тебя – молодой совсем, вся жизнь впереди.

-- Она и будет, - спокойно ответил Глоу.

-- Считаешь?

-- Я знаю. Через два часа вы лично передо мной извинитесь. Даю слово.

Шеф полиции сохранял спокойствие, но по лицу было ясно видно, что он закипает. И хотя Слок никогда не переходил черту (даже когда Лайон его откровенно выбешивал), сейчас он был на грани. К счастью, вовремя вернулся Карпентер и протянул задержанному телефон.

Глоу набрал номер и вальяжно откинулся на спинку стула. Он чувствовал себя хозяином положения.

-- Добрый день. Это Глоу. Меня раскрыли. Я в департаменте полиции.

Слок и Карпентер переглянулись.

-- Да, меня допрашивает шеф полиции Слок … Ага … Да … Само собой.

Глоу протянул телефон Слоку. Шеф полиции недоверчиво покосился, будто ему сейчас предлагают взять в руки клубок самых ядовитых змей прямиком из Истлиширских болот.

В следующие тридцать секунд лицо шефа полиции поменялось трижды. Сначала оно было хмурым, затем удивленным и под конец скривилось от раздражения. Будто после удара по печени.

-- Я вас услышал, мистер Элисон, - медленно ответил Слок. – Однако мистер Глоу оказал сопротивление при аресте и нанес травмы моим сотрудникам. Более того, мне нужны его показания по поводу смерти эльфийки… Да, той самой… Вы собираетесь препятствовать правосудию?..

Слок вернул телефон задержанному и тот несколько секунд слушал указания. И с лица Глоу плавно сползла самодовольная улыбка.

-- Хорошо, я понял.

В следующие полчаса Глоу рассказал капитану, как около года назад его нанял мэр Элисон для шпионажа за миссис Леендейл. Глоу признался, что уже не первый раз работал на мэра, но раньше занимался сбором сведений и компромата на партнеров по бизнесу и местных представителей Совета.

Он внедрился в команду Эллимайны и раз в две недели передавал сведения через доверенных лиц мэра. По его словам, эльфийка поначалу холодно отнеслась к его кандидатуре. Она только недавно вывела из своих рядов другую «элисоновскую крысу». А буквально через полтора месяца появился Глоу, и Эллимайна его подозревала.

Полгода понадобилось шпиону, чтобы завоевать доверие эльфийки и стать одним из её главных секретарей. Когда Эллимайна узнала о хищениях из бюджета, Глоу впервые затребовал личную встречу с Элисоном, но мэр был в отъезде. После опубликованной «информационной бомбы», шпион был уже на быстром звонке.

В день смерти эльфийки, Глоу встречался с секретарем Элисона, Аланом Бэквортом. Шпик узнал, что у эльфийки появились сведения, которые могут окончательно уничтожить кампанию мэра. Они встретились с Бэквортом на одной из административных квартир, чтобы решить, как Глоу должен действовать дальше. А потом ему позвонили из офиса и сообщили об убийстве Леендейл. Глоу пришлось быстро придумал алиби, чтобы отвести от себя подозрения.

Лайон с трудом сдерживал порыв выместить гнев на гипсокартонной стене. Они снова уперлись в кирпичную стену. Они могли привлечь его за шпионаж, но мэр почти наверняка внесёт солидный залог, и Глоу выпустят. В комнату для наблюдения зашли Слок и Карпентер.

– Какие мысли? – после недолго молчания спросил капитан.

– Хочется повесить на него всех собак и упрятать надолго зарешетку…

– Но?

– Но я не думаю, что он убил Эллимайну, - нехотя сказал Лайон. Полицейские с ним были согласны – это было видно по лицам.

– Я хочу подержать его несколько суток, - Слок сжал кулаки. Похоже, не только Лайону не терпелось сбросить напряжение, кого-нибудь отдубасив. – Шпионы и заговорщики филигранно врут. Может, это успокоит Фарнсуорта?

– Неплохая мысль, капитан, - подтвердил Лайон.

Они помолчали.

– Как твоя голова, Лайон?

– Шишка на затылке уже растёт. Спать лёжа на спине не смогу, - буднично ответил Лайон. – Наверное, я заслужил поехать домой и отдохнуть?

– Да, конечно, Лайон. Езжай.

Минут через десять, когда Лайон утонул на заднем сидении комфортного такси, в голову закралась совершенно поразительная вещь: Глоу очень удачно скрывался на виду. Он показал себя въедливым и хорошим помощником, организовал несколько выступлений в рамках праймериз, выстроил отношения не только с эльфийкой, но и с другими помощниками. Даже закрутил роман с машинисткой, чтобы прочнее вписаться. И всё ради того, чтобы передавать Элисону информацию из первых уст. И сколько таких шпионов может быть в повседневной жизни? Даже самые близкие могут этим грешить. Может быть, Эллимайну убил кто-то совсем близкий? Дочь показалась ему милой, но он ничегошеньки о ней не разузнал. Может, она затаила на мать обиду за недолюбленное детство? К тому же, Лайон ничего не знал об отце Стефании, который был человеком.

И чем он занимался, вместо расследования дела? Сходил в два бара, узнал совершенно мусорную информацию об азургите, которая ни к чему и не привела бы. А потом машину столкнули с дороги, и Лайон переключился на эльфов… Нет, так он точно не найдёт убийцу. Нужно вернуться к началу. Очертить круг подозреваемых. Начиная с самых близких. Завтра он вернётся в департамент, отберёт у Карпентера доску и попробует заново всё проанализировать. Теперь, по-новому.

И какое ему детективное агентство (о котором он так мечтал в прошлом году)? Он зайдёт в тупик после первых же сложностей.

Машина притормозила возле ворот. Лайон расплатился с таксистом и вышел. Гравийная дорожка хрустела под его шагами. Погрузившись в размышления, он дошёл до самых дверей и только здесь заметил небольшие капельки крови на сером мраморе ступеней. Лайон осмотрелся – чёткий кровавый отпечаток виднелся на ручке двери. Похоже, кто-то проник в его дом. Войдя в особняк, парень схватил кочергу, стоявшую в подставке для зонтиков.

– Я знаю, что ты внутри, - крикнул Лайон, надеясь, что на втором этаже его тоже слышно. – Если ты залез, чтобы что-то украсть, просто забирай и уходи. Я не буду вызывать полицию.

Про себя Лайон подумал, что ему и не нужна полиция. Он найдёт вора и без их помощи.

В кухне послышалось кряхтение. Лайон сделал несколько шагов на середину прихожей, чтобы видеть приближение врага. В дверях показался Харрик, весь грязный и в крови.

– Ну, привет, Нейгард!

Глава 21

Харрик стоически переносил боль, даже не морщился. Лайон заставил его раздеться до подштанников. По всей спине эльфа выступили внушительного размера гематомы. Ничего серьезного, но он ещё долго не сможет переворачиваться в кровати без болевых ощущений. Левый глаз постепенно заплывал – на скуле тоже густел сиреневый синяк, а на брови загустела кровяная корка. Второму глазу повезло больше, туда нападавшие не достали. Хуже всего обстояли дела с порезами на предплечье. Похоже, его несколько раз ударили цепью с не очень широкими кольцами. В колледже их учили элементарной первой помощи, так что Лайон решил начать с тяжелых ран.

– Кто тебя так отделал?

– Всего понемногу.

Лайон поставил рядом с эльфом небольшую квадратную сумку, обитую мягкой кожей, и отщелкнул плотные опоясывающие ремни. Внутри лежали бинты, разные мази, бутыльки с обеззараживающими жидкостями и ещё много всего. Обычно Сэнвелл занимался своей походной аптечкой. Но Лайон знал, что для чего предназначено. Ну, в общих чертах.

– Морфия нет, так что терпи.

Харрик кивнул. Пальцы Лайона быстро пропитались алой эльфийской кровью. Теперь он мог подробно рассмотреть узор своих отпечатков… будь у него время, конечно. Скажи кто-нибудь месяц назад, что он будет латать раны не самого честного на руку эльфа, да ещё и в своём собственном доме, в жизни бы не поверил.

– Что успел разузнать?

– Немного, но тебе понравится, - Харрик усмехнулся. – Мне потребовалось много сил, и я пожертвовал сохранностью своей физиономии ради тебя, Нейгард. Надеюсь, ты оценишь это по достоинству.

– Вроде как это ты мне возвращаешь должок, - напомнил Лайон. Харрик скривился, но улыбка осталась на его потрёпанном лице.

– Да!.. Не дождешься от тебя сочувствия.

Лайон отнял кровавый тампон от его руки и выгнул бровь.

– Ну, я же обрабатываю твои раны сейчас. Считай это сочувствием, пополам с благодарностью.

– Жучара ты, Нейгард!

– Не виляй, рассказывай! – потребовал Лайон и присовокупил к своим словам свежий тампон со спиртовым раствором для заживления. Харрик выругался и отвернул голову, будто это могло смягчить боль.

– Сначала я решил разузнать о том, кто нам заплатил за нападение на тебя. Связался с нашим куратором, выдал ему слёзную историю о нападении «благоволителей». И как мне волею случая удалось сбежать. Договорился с ним о встрече.

Как я и говорил, «Эламис» не прощает ошибок. Вместе с куратором на встречу заявилась другая ячейка. На допросе я сказал, что мы приняли заказ на стороне, который соответствовал целям нашей организации. Эрилад не связывался и не ставил куратора в известность. Я сказал, что задачу мы выполнили, и я хотел оплату. Не за всех, так хоть за себя. Не знаю, поверили они мне или нет, но бить перестали. Да, спина, рёбра и руки – это «Эламис». Знают, куда бить, суки!

Лайон скатал рулончиком свежий бинт, облил его солидной дозой обеззараживающей жидкости и принялся обрабатывать самую глубокую рану. Вот теперь эльф зашипел.

– Дерьмо!

– Я говорил, что будет больно.

– Знаю! Но к этому не подготовишься!

– Рассказывай. Так проще отвлечься от боли.

– Как будто ты что-то знаешь об этом, - усмехнулся Харрик.

Лайон подумал, что это как минимум глупо. Не обязательно знать все виды боли, чтобы знать, как с ней справляться. У него есть опыт поколений, записанный в художественной и исторической прозе. А ещё описание хирургических практик профессиональных врачей. Чтобы рассказать о боли во всех доступных на человеческом языке красках, он просто возьмёт несколько книг из собственной библиотеки.

– Не думаю, что «Эламис» в курсе нашей подработки. После допроса меня собирались отправить «в главный штаб». Это означает…

– Убить, - догадался Лайон.

– Именно.

Обработав раны на руке, Лайон начал счищать сукровицу в брови.

– И чем же ты в таком случае меня собирался обрадовать?

– Я узнал кое-что об Эллимайне Леендейл. Кое-что, о чём не расскажет ни один близкий ей человек.

Лайон остановился и недоверчиво посмотрел на эльфа.

– Удиви же меня.

– Доверенный мне источник поделился одной очень полезной информацией, но сперва… Что ты знаешь об Эллимайне?

Нейгард недовольно поморщился и продолжил работать с побитым лицом Харрика, пересказывая ту информацию, что добыл за время расследования. В том числе и очень сокращенный разговор с Триандлом.

– Я так понимаю, ты ничего не знаешь о её увлечениях? – с хитрецой в голосе спросил эльф. – Хобби, любимые места, коктейли? Вот, как думаешь, что она делала, когда у неё было свободное время? Когда она приходила, уставшая, после дебатов? Когда ей было плохо?

Лайон заклеил Харрику бровь пластырем и отошёл в сторону, посмотреть свою работу. Эльф использовал дешёвые приемчики по привлечению внимания и нагнетанию атмосферы и делал это умело. Почти как сам Лайон, когда пытался превратить расследование в театральное представление имени себя. Быть в зрительном зале он не привык. Неприятно.

– Что-нибудь скажешь? – спросил Харрик.

– Не томи, рассказывай.

Эльф улыбнулся.

– Раз в месяц она посещала один бордель в Ньюрчестере, - с ехидцей прошипел эльф.

– Что-что? – переспросил Лайон, не поверив в услышанное.

– Один из самых элитных в городе, где клиентам обещают исключительную конфиденциальность.

– Судя по твоей физиономии, эльф, ты что-то узнал.

– У неё была одна любимица.

– Любимица?

– Девушка. Некто Шанна, - эльф усмехнулся.

– Брешешь!

– Сам не поверил, когда услышал.

– И что же она там делала? – недоверчиво спросил Лайон, омывая руки в небольшом тазу. Харрик поднялся и накинул принесённую Лайоном рубашку. Она ему была как раз, хотя изначально эльф казался чуть жилистее.

– Уж ты, Нейгард, должен знать, что делают люди в подобных заведениях, - усмехнулся Харрик.

Лайон сходил до шкафа и принёс два бокала и бутылку виски. На немой вопрос Харрика, он ответил: «Для обеззараживания».

– Но что делала Эллимайна в борделе? Она же по мальчикам?

– Я тоже так думал, - согласился эльф. Он принял бокал, резко осушил одним глотком и так скуксился, как не делал за всё время обработки ран. – Что это за отвратительное пойло?!

Лайон уставился с оскорбленным видом.

– Лучшее вэйринское виски…

– Ослиная моча! – выплюнул свою рецензию Харрик и отдал Лайону недопитое.

– Сомневаюсь, что ты в этом что-то понимаешь.

– Мне не нравится. И этого достаточно.

Они переместились в гостиную. Лайон указал Харрику на кресло, сам же лёг на диван. В голове шумело множество мыслей.

– Ты уверен в своём информаторе?

– Да. Он был мне должен.

Лайон повернул голову и внимательно посмотрел на эльфа. Не было похоже на ложь. Значит, информации верить можно. Неужели они с самого начала были не правы насчет Эллимайны? Но Триандл с такой уверенностью говорил про ухаживания со стороны разных эльфов… Да и дочь она явно зачала от человека мужского пола. Не может быть, чтобы она ходила в бордель к девушке.

– Кто эта Шанна?

– Человек. Молодая. Не знаю, насколько симпатичная. Не проверял. Я думаю, тебе стоит её расспросить, Нейгард. Шлюхи, порой, знают гораздо больше супругов и родственников.

– Человек, - вслух повторил Лайон.

– Я оставлю тебе адрес этого заведения. Когда придёшь, скажи, что ты под протекцией Тандельеда. Иначе тебя не пустят.

Лайон уставился в потолок. Новости Харрика сбили с толку. Он отчего-то совсем не хотел тянуть за эту ниточку. Ехать в бордель, трясти какую-то девчонку. А вдруг это подстава? Вдруг Харрик сдал его «Эламис»?

– Откуда твой друг узнал об Эллимайне, если бордель кичится своей конфиденциальностью?

– Этого я не знаю. Друг мне не ответил.

– Он мог соврать тебе.

– Я слишком хорошо его знаю. Ты ведь доверяешь своим друзьям?

Лайон подумал, кого мог бы назвать своим другом. Ну, кроме Сэнвелла. Он – почти семья. Слок? Хотя они вместе изредка выпивают в баре, Лайон мог бы назвать Эдварда лишь союзником против преступности Бёрка. Саманта его отшила. Нельзя дружить с человеком в одностороннем порядке, потому что дружба – это совместное движение друг к другу. А больше и некого.

С тех пор, как Лайон погрузился в расследование исчезновения родителей, он постепенно растерял всех, кого мог бы назвать друзьям. Кто-то уходил сам, не в силах вытащить парня из скорлупы, а самых надоедливых разогнал сам Лайон. Все, с кем он поддерживал какие-то отношения, отказались от него за последние годы. И Лайон долго никого не подпускал.

В вещах Лайона Харрик смотрелся совершенно обычным банкиром или клерком. Парень откопал где-то небольшие круглые очки и присовокупил к образу. Теперь эльфа не узнали бы даже соратники по «Эламис». В общем-то, на это и был расчет. Лайон отсчитал Харрику семьсот фартингов. Этого должно хватить, чтобы добраться до порта Сикль в двадцати километрах к югу от Бёрка и сесть там на корабль до Каприи. Эльф был готов покончить с прошлым и начать новую жизнь. Лайон предлагал ему перекантоваться пару недель в своём особняке, пока не заживут раны, но Харрик отказался. Он был уверен, что здесь его найдут.

– Лучше уехать, как можно раньше и как можно дальше, - сказал эльф, когда Лайон вручал ему ключи от своего мотоцикла. – Не знаю, сколько придётся скитаться, чтобы наверняка чувствовать себя в безопасности.

– «Эламис» может выйти на меня?

– Если в ближайшие пару дней не увидишь перед собой эльфов-мордоворотов, задающих про меня каверзные вопросы и отлично бьющих по рёбрам, то, считай, выжил.

Лайон кивнул. Харрик перекинул ногу через мотоцикл и завёл мотор.

– Спасибо за информацию, Харрик.

– А тебе за то, что привёл «благоволителей». Если бы не это, я бы никогда не решился.

Эльф надел шлем и медленно покатил по гравийной дорожке к воротам. Они автоматически разъехались

– Мотоцикл потом верни! – крикнул Лайон. В ответ эльф показал ему средний палец.

Вот вроде остроухий, а по манерам – чисто бандюган из Трущоб. Так задуматься, а между эльфами и людьми разница не велика. Всё зависит от условий жизни, окружения и некоторого количества везения. Ни больше, ни меньше.

***

В бордель Лайон решил идти следующим вечером. Нужно было восстановить силы и подготовиться.

Публичный дом находился в неприметном старом здании на западе Ньюрчестера. Проходя мимо, так и не подумаешь, что это элитный клуб для посвященных. На неприметной двери во дворе не было никаких опознавательных знаний. Лайон постучал. В небольшом окошке появились подведенные карие глаза.

– Что нужно?

– Я от Тандельеда. Он рекомендовал мне посетить ваше заведение.

Окошко закрылось. Послышались щелчки ряда замков и дверь приоткрылась.

В коридоре почти ничего не было видно. Приглушенный свет просачивался сюда из комнаты, так что Лайон увидел лишь очертания невысокой женщины, одетой в просторный балахон на манер древних культов или сект. Она провела его в «лобби».

В ирреальном бордовом свете старые гобелены на стенах плыли и покачивались. Лайону показалось, что он проваливается в какой-то транс, потому поспешил перевести взгляд на женщину. Ей было явно за пятьдесят. Кожа смуглая, черные волосы пушились шапкой, взгляд пронзительный и недоверчивый.

– Вы у нас впервые, потому запомните несколько правил. Первое – здесь мы не произносим настоящих имён. Вам необходимо придумать себе позывной, под которым я занесу вас в книгу гостей.

Лайон подумал несколько секунд и ответил:

– Бальтазар. Как героя из мифов.

– Хорошо, Бальтазар. Второе правило: здесь мы готовы поддержать любые ваши предпочтения. О некоторых необходимо сообщать заранее, чтобы мы успели подготовиться. Но помните – никакого насилия. Если вам необходимы особые услуги, я перенаправлю в другое заведение.

Лайон кивнул.

– И третье правило – оплата почасовая и вперёд. Любые дополнительные услуги оплачиваются сверху сразу по окончанию сеанса.

– Я запомнил, - спокойно ответил Лайон. Ему уже не терпелось перебраться в другую комнату с более приятным светом. От этой комнаты его подташнивало.

– Итак, чем мы можем вам помочь?

– Мой товарищ очень рекомендовал одну конкретную особу, - сказал Лайон. – И я доверяю его выбору. Мне бы хотелось увидеться сегодня с Шанной.

Женщина окинула его взглядом и посмотрела куда-то вниз. Видимо, там находился журнал работающих девушек. Хотя, возможно, не только девушек.

– Вам повезло. Шанна сейчас свободна.

Она повернулась к стене и извлекла из небольшого ящичка ключ. На бирке значился номер одиннадцать.

После расчета (Лайону пришлось отдать тысячу фартингов) его отвели к соответствующей комнате. Женщина открыла дверь и протянула ему ключ.

– Приятного вечера, мистер Бальтазар.

Внутри было не менее сумрачно. Небольшая лампа на столике едва-едва разгоняла темноту. Комната была очень простая, без изысков. Большая двуспальная кровать, собственно стол с лампой, да комфортное кресло. Слева от входной двери находилась ванная комната. Ну, хотя бы без этого ядреного бордового фильтра.

Лайон снял куртку и кинул на кровать. Окно было завешано плотными шторами. Он прислушался – никаких звуков. Видимо, над изоляцией хорошо поработали. А может, клиентов ещё нет и через какое-то время он услышит сладкие звуки секса за тонкими стенами.

Лайон раздвинул шторы. Окно выходило на одну из узких старых улочек Ньюрчестера. Несмотря на поздний и довольно прохладный вечер, народ прогуливался по дорожкам. Он проследил за одной молодой компанией, которая заходила в бар напротив. Когда полиция посадит убийцу Эллимайны, Лайон надолго оставит детективные дела и будет просто слоняться по барам, присоединяясь к таким веселым ребятам.

Послышался щелчок замка. Лайон обернулся. В комнату вошла невысокая девушка с прямыми черными волосами. На ней была совсем легкая туника, которая просвечивала приятные женские округлости. В чертах лица явно было что-то западное, вестриверское, но с какими-то примесями. Лайон даже подумал на секунду, что где-то в дальних родственниках девушки могли оказаться гномы. Но несмотря на относительно грубые скулы и острый подбородок, она была очень мила и хороша собой.

– И что же молодой господин ещё в одежде? – заискивающе произнесла девушка. – Он любит долгие прелюдии?

Она подошла ближе и осторожно провела пальцами (мягкими и изящными) по его подбородку, шее и опустилась вниз, прошелестев прикосновениями по рубашке. Да, она знала свое дело, Лайон мгновенно почувствовал возбуждение. И ему стоило больших трудов не поддаться этим чарам.

Мягко перехватив её руку, Лайон сказал:

– Шанна, я пришёл сюда не за этим. Во всяком случае, не в этот раз.

Девушка непонимающе посмотрела на него.

– Я хочу поговорить с тобой.

В её глазах заиграли огоньки сомнения. Тревога отразилась на милом личике.

– Я знаю, что тебя раз в месяц посещала одна женщина…

Лайон вовремя заметил, как раскрываются глаза Шанны и взял её за руку выше локтя. Она дёрнулась.

– Отпусти!

– Прошу, выслушай меня. Я не причиню тебе вреда.

Она снова дёрнула руку, и Лайон отпустил. Шанна отступила на несколько шагов. В её распахнутых глазах плескался страх.

– Я расследую смерть Эллимайны и мне очень нужна твоя помощь, Шанна. Прошу, не убегай.

Девушка подалась назад, нечаянно натолкнулась на ножку кровати и упала на мягкий матрас. Лайон сделал было шаг, чтобы ей помочь, но она вскочила и оббежала ложе.

– Не подходи, иначе закричу.

– Хорошо-хорошо. Я буду стоять здесь. Ты поговоришь со мной об эльфийке?

– Я не знаю вас.

– Я работаю с полицией Бёрка.

– Значит, работаете на мэра!

– Нет! Меня тоже раздражает Элисон и вся его шайка. Я искренне хочу найти убийцу. Но я в тупике. У меня нет подозреваемых. Ты моя последняя надежда, Шанна. Расскажи, что знаешь. Помоги найти виновных в её смерти.

Шанна всё ещё смотрела на Лайона с недоверием, но не уходила.

– Как мне доказать свою честность? – спросил Лайон, пытаясь закрепить успех.

– Я не знаю, - после долгой паузы ответила девушка.

– Меня зовут Лайон Нейгард. Я консультирую департамент полиции Бёрка в особо сложных делах. Я работаю напрямую с начальником полиции, и он один из лучших людей, которых я знаю. Мой информатор сообщил, что Эллимайна посещала это заведение примерно раз в месяц. И, понимая психологию эльфийки, она могла поделиться с тобой чем-то важным. Вы ведь, наверняка, разговаривали в перерывах…

– Мы с ней только разговаривали, - тихо отозвалась Шанна. – Ей нужно было выговориться и только. Кроме меня, она никому не могла доверять.

Лайон сделал осторожные два шага и присел на кровать.

– Если у тебя были какие-то чувства к эльфийке, поделись информацией. Я обещаю, что никто не узнает… о тебе.

Даже в полутьме было заметно, как дрожат слезинки в глазах у Шанны.

– Она была такой светлой, - вдруг произнесла девушка. – будто лилия в гниющем болоте.

Она села на край кровати. Так, чтобы можно было резко вскочить и убежать.

– Сколько раз она была у тебя?

– Я не считала. Семь, может быть, восемь. Когда накатывало, она приезжала ко мне и изливала душу. Она жила в мире бездушных политиков, мистер Нейгард, где ей приходилось постоянно доказывать свою силу. А для женщины, чувствующей и сострадающей, какой была Эллимайна, это было сродни медленному и методичному самоубийству. Она не раз жалела, что согласилась стать кандидатом. Эти вечные выступления, встречи с представителями совета, попытки подстроиться под главного эльфа, её удручали. Вы знаете, что глава диаспоры за ней следил?

– Да, Триандл мне сам в этом признался.

– Что должно быть в голове у человека, чтобы следить за собственным кандидатом?

– В голове эльфа, - поправил её Лайон. – Он мне сказал, что это было для её защиты после нападения.

– Он боялся, что Эллимайна соскочит. Откажется быть его марионеткой. Дёргать руками по его велению.

– Она могла уйти?

– Она постоянно металась между «оставить кампанию» и «идти до конца». Эллимайна считала, что Бёрку нужны изменения. Город остывает. Заводы закрываются, люди получают нищенскую зарплату, социального обеспечения никакого. Неравенство перед законом… это лишь то, что приходит в голову первым. Она хотела всё это остановить.

– Да, я слышал о её планах.

– Это были не просто планы. Она проводила собственное расследование. Составляла досье на политиков и богачей Бёрка. Выясняла, кто из них прикормлен Элисоном, кто Триандлом, а кто работает на столичные силы. Она собрала досье на большинство влиятельных персон города.

«Почти, как он сам» - подумал Лайон между делом.

– Если кто-то об этом узнал…

– Один человек об этом знал точно, - сказала Шанна и в её взгляде Лайон увидел искорки ненависти. – Около полутора лет назад в её кампанию был нанят сотрудник. Некто Алан Бэкворт.

«Алан Бэкворт… он слышал это имя недавно» - подумал Лайон.

– Он должен был стать её основным секретарем: вести дела, организовывать встречи и так далее. И поначалу всё было замечательно. Бэкворт работал без выходных, трудился на благо её кампании и организовал ряд важных встреч с богатеями Бёрка. Но со временем, она начала замечать, что мэр опережает её встречи на шаг. Она посчитала, что из её окружения кто-то шпионит на Элисона. Подозрения пали на секретаря. В офисе прошли масштабные чистки, и Бэкворт попал под увольнение. Он был удивлён и крайне раздосадован. Несколько раз приезжал в Элв Каэлора, надеясь уговорить эльфийку дать ему второй шанс. Но Эллимайна наняла других помощников и пересечения с Элисоном прекратились. Она не была уверена наверняка, что именно Бэкворт был крысой, пока полгода назад мэр не явился на дебаты в компании того самого Алана Бэкворта.

«Точно! Это же тот секретарь, что приходил вместе с Элисоном в департамент с пару недель назад!»

– Бэкворт мог пойти к Элисону уже после отказа Эллимайны, - предположил Лайон.

– Верно. И всё же есть определенный шанс, что именно он сливал мэру сведения о встречах.

Предположения были слишком притянутыми за уши, но Лайон мог с этим работать. Он вспомнил, что Глоу во вчерашнем допросе также упоминал Бэкворта в качестве связного. Может быть так, что Элисон опутал кампанию Эллимайны сетью шпионов, которые передавали информацию о шагах эльфийки. Подозрения снова падали на мэра. Сам или чужими руками, он мог устроить покушение на Эллимайну. Если он наверняка знал, что никто не подхватил упавший стяг Эллимайны, то мог бы решиться. С другой стороны, с пятном в виде подозрений в убийстве кандидата, мэр бы явно не выиграл выборы. Даже если бы его соперником был одиозный Триандл Даргосский.

Лайон поблагодарил Шанну за помощь (заплатив тысячу фартингов в руки) и покинул бордель.

Глава 22

Подъезжая к мэрии, Лайон пытался вспомнить, когда и при каких обстоятельствах последний раз был в этом здании. Будто весь успех допроса Бэкворта состоял только лишь в этом полузабытом воспоминании. Мозг медленно по кусочкам составлял события того дня полтора года назад.

Кажется, Лайону пришло приглашение на званый ужин по случаю открытия приюта для беженцев в Эджипорте. Письмо обещало много вкусной еды и дармовой выпивки. Но он, склонный соглашаться на подобные предложения, не желал выбираться из кровати. Всё естество протестовало – его подташнивало, болела голова, а перед глазами плыли едва заметные пылинки. Накануне Сэнвелл вытащил его из какого-то захудалого бара в доках и, по ощущениям, ему неплохо ударили по голове. Сам Лайон тот вечер напрочь не помнил, что лишь мирило с мыслью о неравной драке с местными завсегдатаями.

Ещё Лайон не хотел идти, потому что пришлось бы улыбаться этим лизоблюдам. С ними наверняка нужно беседовать, справиться о здоровье детей, родственников и домашних животных и, конечно же, радоваться прекрасному мероприятию. Слава мэру, мэру хвала!

Сэнвелл тогда настоял на поездке:

«Выходы в свет позволяют вам не одичать, Лайон».

Да, одичаешь тут!

Вечер получился прекрасным только лишь потому, что Лайон прямо на входе вылил в себя три бокала игристого вина, которые мгновенно затуманили разум и слегка развязали язык. Он даже пообщался с кем-то на повышенных тонах, дискутируя о новом законе акцизов на бензин, который провели в столичном Сенате. Когда начался аукцион, Лайон уже был крепко пьян, так что у него не возникло сожалений, что спустил около пятидесяти тысяч фартингов на какие-то безделушки. Все деньги пошли на благотворительность, и великосветские дамы ещё долго отмечали его широкие жесты. Разумеется, в положительном ключе.

Но почему же он должен был вспомнить этот приём?

Лайон перебирал в голове то немногое, что позволяло воспроизвести сознание, затуманенное сочетанием игристого вина и головной боли. Какие-то лица, слова, выкрики, поздравления, сочувствия… Внезапно Лайон увидел перед глазами Эллимайну на сцене. Ослепительную в свете софитов. Эльфийка что-то говорила собравшейся публике, Лайон отпускал цветастые комплименты миловидной помощнице, не отводя взгляда от её декольте. И в тот момент, когда Лайона стали чествовать, как самого щедрого покровителя центра для беженцев, его одёрнул кто-то из стоящих на сцене. Одёрнул грубо, сказал что-то вроде: «ведите себя подобающе!». Это был не Сэнвелл. Дворецкого не пропустили на мероприятие для сливок Бёрка.

От внезапного озарения Лайон чуть не потерял управление и не влетел в двигавшуюся вперед машину. Это был Алан Бэкворт! Он как раз работал в штабе эльфийки. А Лайон в ответ пообещал, что если помощник не заткнется, то он лично проконтролирует, чтобы тот сожрал свой галстук.

«Каким же я был ублюдком» - подумал Лайон, останавливаясь возле здания мэрии.

Визуально здание было чуть меньше, чем полицейский департамент, но значительно чернее, будто вобрало все грехи этого города.

Холл обрушил на Лайона всю свою помпезность и величие. Колонны и лепнина, гобелены и мрамор. Почти, как в театре, только выше и мощнее. А ещё контрастнее, на фоне почерневших известняковых стен снаружи. Когда заходишь в чрево этого кита, ожидаешь мрачную тишину храма, никак не торжественность.

Поднявшись на пятый этаж, Лайон практически лицом к лицу столкнулся с мэром, который с видом владельца, расхаживал по коридору. Элисон на мгновение смутился, будто его застали за каким-то скабрезным делом. Лайон это заметил и улыбнулся самой ехидной улыбкой, что была в арсенале.

– Мэр, - Лайон коротко кивнул.

– Нейгард! – никаких приветствий в ответ.

– Осматриваете владения?

– Размышляю.

– О, вы умеете? – усмехнулся Лайон и попытался пройти. Элисон перегородил дорогу, не желая уступать в словесной дуэли.

– Вам тоже советую. Полезное занятие. Позволяет решить поставленные задачи, - он расплылся в самодовольной улыбке. – Кстати, как ваше со Слоком дело?

– Вы прекрасно осведомлены, мэр. Даже лучше, чем мне лично хотелось бы.

Он усмехнулся.

– В таком случае, что вы забыли на моём этаже?

Говорят, когда зверю смотришь в глаза не отрываясь, он воспринимает это как угрозу и нападает. На языке животных это означает объявление войны. Вряд ли Элисон об этом догадывался, но Лайон долго молча смотрел в серо-голубые глаза, надеясь, что мэр сдюжит и проиграет в их «гляделки». Словно догадавшись, о планах Лайона, тот не поддался на провокацию. Даже когда зрачки затряслись от сухости, он продолжал упираться и не желал проигрывать.

Они моргнули одновременно. Никто не был удовлетворён завершением сражения. Лайон протиснулся мимо мэра и пошёл к приёмной. За спиной послышались неспешные шаги.

Бэкворта на рабочем месте не оказалось. Лайон разочарованно цокнул языком.

– Он приболел, - объяснил Элисон, с ухмылкой рассматривая потерянность Лайона. – Позвонил сегодня утром и попросил дать ему пару дней выходных.

– Мне нужен его адрес.

– Будете беспокоить больного? Может, у него температура высокая?

– Да хоть понос кровавый! – вспылил Лайон. – Я должен поговорить с вашим помощником.

Элисон подошёл вплотную, не глядя взял из пачки небольшой квадратный лист и записал адрес.

«Дорчестер сквер, дом 24, квартира 37»

Лайон тут же запомнил это место и соотнес с картой у себя в голове. Элисон протянул ему бумажку.

– Я уже запомнил, благодарю.

Мэр одним движением скомкал бумажку и, судя по хрустнувшим суставам, сжал пальцы очень крепко. Лайон остановился в дверях приёмной и окликнул мэра.

– Поздравляю с должностью. Теперь никто не помешает вам переизбраться.

Элисон не удостоил его ответом.

Спускаясь вниз по лестнице, Лайон с такой силой ударил по деревянным перилам, что они закряхтели, словно колени старика. Иногда ему так сильно хотелось бить людей, и он едва сдерживался, чтобы не сорваться в пучину безумия.

***

Лайон сразу понял, куда ему ехать. Дорчестер сквер был достопримечательностью района Винслоу. Квартал домов из красного и белого кирпича располагался вдоль широких четырехполосных проспектов. Идеально выверенная застройка позволила создать на территории района по четыре угловых здания. Четыре таких квадратных кластера в каждую сторону образовывали магическую структуру. А в центре всего района был большой сквер, давший району название. У каждого четырехдомия была своя площадка, а на территорию закрытого двора попасть можно было только по ключу или чьему-то приглашению. Высокие чугунные заборы с острыми пиками не располагали к лазанию.

Он остановил машину в тени раскидистого каштана. В обе стороны расстилалась тихая улочка. Редкие прохожие наслаждались последними деньками неумолимо уходящего лета. И никто не собирался помочь Лайону проникнуть в дом номер двадцать четыре.

Ждать пришлось около часа. Какая-то женщина с собакой выходила из двадцать шестого дома и открыла Лайону калитку.

Внутри дом тоже был ухожен. Стены чистые, полы помытые, на низких, почти у самого пола, окошках – естественные прямоугольные клумбы с зеленью.

«А неплохое место выбрал себе Бэкворт. Похоже, мэр хорошо оплачивает услуги своих помощников!» - подумал Лайон, подходя к нужной квартире.

Он сразу заметил приоткрытую входную дверь. Замок сломан не был. Значит, Бэкворт всё это время ждал. Мог бы и впустить!

Лайон толкнул дверь. Узкая прихожая была пуста. Свет из окон лился справа и слева. Лайон осторожно вошёл. Сердце мгновенно застучало в трахее, с каждым сделанным шагом подымаясь всё выше и не давая глубоко вздохнуть.

– Алан Бэкворт! Меня зовут Лайон Нейгард, я здесь от лица полицейского департамента Бёрка. Мне нужно задать вам пару вопросов о мистере Глоу!

Тишина в ответ ничего хорошего не сулила. Лайон вошёл и почти сразу услышал под ногами скрип полиэтилена. Он был расстелен и дальше, в комнатах. Немногочисленную мебель заботливо укрыли просторными серыми тканями. Похоже, Бэкворт здесь не живёт. А может быть, он никогда здесь и не жил? Может быть, Элисон отправил его сюда в ловушку?

В этот момент Лайон услышал за спиной торопливые шаги. Он не успел задаться вопросом, что рассыпало мир на осколки – сильнейший удар по затылку или дальнейшее падение с высоты собственного роста.

***

Тьма окутывала и не позволяла двигаться, словно тело обмотали в плотную черную ткань, точно саван. Он также не слышал ни голосов, ни звуков, ни даже собственного дыхания, будто всего этого никогда и не существовало. В древних книгах когда-то было записано, что мир был соткан из ничего и ни во что уйдёт. Так может быть, это конец света не только для него самого, но и для всего мира? Испуга от этой слепо-глухоты он не испытывал. Его состояние было чем-то совершенно естественным и логичным.

И всё же во тьме что-то обитало. Движения этого нечто были легки и даже грациозны (если бы кто-то, конечно, мог разглядеть). Но он отчего-то чувствовал это даже сквозь окутавший его саван. Словно мягкие шаги отдавались вибрацией на черной ткани, проникали в кожу. Так приближается неотвратимый рок, который со временем заберёт каждого.

В темноте, прямо над ним, проступили черты огромного лица. Всё чётче и чётче с каждым мгновением в этом ничто. Сначала ужасная маска со всё увеличивающимся ртом, будто в вечном крике. Пугающая, безумная, отвратительная; но позже черты лица стали проясняться, и он увидел самое знакомое во всем мире лицо. Оно взирало на него с только родителям понятной тоской и болью. Будто навсегда потерянный блудный сын, вернулся в отчий дом и стоит в дверях, не в силах сказать долгожданное: «Прости».

– Чего ты добился? – спросило лицо. Голос звучал прямо в голове, и сам он отвечать должен был мысленно, а не вербально.

– Я не знаю.

– Чего ты добился? – повторило существо из тьмы и по коже пробежала заметная вибрация.

В голове не было ни единой мысли. Распуганными ланями, они покинули эту тьму. Предпочли остаться в свете разума.

– Я не понимаю.

Лицо приблизилось и практически коснулось его лба. Шум собственных мыслей заложил уши. Он столь явно все ощутил и понял, что это осознание едва не окунуло его в безумие.

– Чего ты добился? – вновь спросило существо со столь знакомым до боли лицом.

Он угомонил сонм голосов и ответил:

– Ничего.

[…]

Лайон с трудом разлепил отяжелевшие веки. По очертаниям мебели он догадался, что находится в собственном доме. Прихожая утопала во мраке. Кто-то заботливо прикрыл огромные окна ночными портьерами. Лишь небольшие полоски света пробивались между тканями, позволяя рассмотреть круглый журнальный столик да пару кресел.

Он осторожно пошевелился и сразу понял, что связавший его человек явно знает толк в узлах. Стоило Лайону вздохнуть чуть глубже, как верёвки впивались ему в грудь и давили на диафрагму. Он кашлянул и путы сдавили ещё сильнее.

Позади послышались звуки движения. Скрипнула обивка кожаного дивана.

– Очнулся? – перед глазами появилась довольная физиономия Алана Бэкворта. Со времён их встречи у Слока, помощник мэра никак не изменился внешне – та же круглая голова, тот же несуразный нос. Но сейчас в его движениях не было нервозности и зажатости. Всё это была маска, чтобы скрыть истинную личину.

Он подошёл к окну и резким движением разлил свет по гостиной. Лайон зажмурился.

– Никак не мог успокоиться, да, Нейгард? – спросил Бэкворт, подходя совсем близко и заслоняя собой день. – Нужно было обязательно идти до конца, расследуя это дело.

– А как иначе. Должен же мэр понести наказание за свои преступления.

Бэкворт усмехнулся.

– Мэр? Ты всё ещё думаешь, что он виноват?

Темная фигура на фоне яркого окна медленно подтащила кресло. За эти несколько секунд Лайон успел осознать, насколько ошибался с выводами.

– Элисон здесь вообще не причём! Это всё я, Нейгард! Я убил Эллимайну! – он довольно плюхнулся напротив и перекинул левую ногу через подлокотник. – Согласись, идея с анафилактическим шоком от употребления ларамина – гениальная. Если бы не твоя дотошность, возможно, никто бы и не заметил место укола. Списали бы всё на банальный передоз… Но ты зубами вцепился в это дело.

Картинка сложилась. Бэкворт устроился к Эллимайне, но она его раскусила и выгнала. Элисон, наверняка, был не в восторге, что потерял шпиона в её рядах, потому дал возможность помощнику развернуть агентурную сеть и внедрить Глоу в предвыборную кампанию эльфийки. Бэкворт курировал отчёты Глоу и передавал Элисону. Он держал руку на пульсе и знал, когда Эллимайна будет дома.

– Надо было вырубить тебя в доме эльфки и изначально обставить, как убийство. Время было.

– Да, ты ошибся, - сказал Лайон и улыбнулся. – Но не беспокойся, Эдвард Слок выйдет на тебя. Перед тем, как поехать в мэрию, я заскочил в департамент и сообщил ему о своих подозрениях. Если я не выйду на связь до конца дня, тебя объявят в розыск.

Лайон бессовестно лгал и очень надеялся, что блеф сработает.

– Если бы это было правдой, то мы бы сейчас здесь не сидели, - с улыбкой ответил Бэкворт.

– Желаешь проверить?

Помощник мэра смерил его долгим серьезным взглядом, а затем усмехнулся.

– Думаешь у Элисона нет своих людей в департаменте? Слок, может быть, неподкупный, но там работает ещё двести человек. Поручишься за каждого?

Игра разумов такая тонкая штука, что может завести в тупик. Но попробовать стоило. Зато он теперь наверняка знает, что Элисон прикормил какое-то количество полицейских и детективов. И Слоку будет очень непросто выявить кротов.

– Что? Больше нет идей, как меня прижучить? – вновь усмехнулся Бэкворт.

Он достал из кармана небольшой пакетик. Лайон сразу распознал содержимое.

– Думаю, ты понимаешь, что будет дальше, Нейгард. Но если что, я могу рассказать.

– Продли удовольствие, будь добр.

Он усмехнулся и принялся рассыпать ларамин по журнальному столику.

– Тебя найдут сегодня или завтра, в собственном доме. Мертвым, разумеется. На пакетике найдут твои отпечатки. Экспертиза покажет, что ларамин тот же самый, что был на журнальном столике Эллимайны. А дальше – дело техники. Мои друзья обставят всё таким образом, будто это ты убил Эллимайну, а затем не выдержал давления расследования и решил устроить себе передоз. Потом твои ботинки сравнят с отпечатками ног на паркете в доме Эллимайны и, в какой-то момент, найдутся свидетели, которые видели твой нэй-фэм возле дома эльфийки. Совершенно случайно, разумеется.

– Слок поймёт, что всё это подстава.

– Конечно, но ему никто не поверит. А если будет усердствовать, мэр выразит ему недоверие и снимет с должности. Поверь, он это сделает без сожалений. Слок слишком много себе позволяет в последнее время.

– Хороший план. Просто отличный, - ответил Лайон.

Всё это время он работал над тем, чтобы ослабить верёвки. Много лет назад, будучи ещё мальцом, они с родителями ходили на выступление передвижного цирка. И главным событием программы был иллюзионист Тавр, который совершал невообразимую магию. Гвоздём его выступления стал номер, где Тавра связали и бросили в огромный сундук. Над сундуком висело несколько острейших мечей, которые спустя некоторое время должны были обрушиться и пронзить сундук вместе с его обитателем. Однако Тавр выиграл в гонке со смертью, выпутавшись из верёвок и выпрыгнув из сундука в самый последний момент.

Лайон потратил много времени и денег, чтобы выяснить, как Тавр обыграл смерть. И дело было в технике дыхания, которой пользовался иллюзионист. Он методично вдыхал и выдыхал, с каждым разом подымая верёвки всё выше и выше, пока путы можно просто не сбросить. Так что Лайон занимался загово́ром «мечей», чтобы они как можно дольше не обрушивались на его голову.

– А если я оставил доказательства? Где-то здесь, в своём особняке?

– Даже если это правда, они будут косвенными. Я не оставил следов у Эллимайны. И здесь тоже не оставлю. Любой адвокат-первогодка развалит это дело, не затратив усилий.

– Может быть… А может и нет. Кто знает, что я успел накопать?

Лайон тоже усмехнулся. Верёвки удалось приподнять всего на несколько сантиметров. Ему нужно больше времени.

Бэкворт размешал ларамин с водой в небольшой мензурке и извлёк из кармана шприц.

– Не важно. Я вне подозрений.

С жутким скрипом Бэкворт принялся двигать журнальный столик.

– Стой. Подожди, - выпалил Лайон. – Раз уж ты серьезно настроен, утоли мою жажду знаний. Я хочу всё знать в подробностях.

– И зачем тебе это? – придвинув стол, спросил Бэкворт.

– Если я помру и не узнаю всех ответов, то вернусь призраком и сделаю твою жизнь сущим кошмаром. Я читал о подобных случаях. Ты себе такого не пожелаешь.

Помощник мэра расхохотался.

– Я уж думал, ты начнёшь умолять. Просить о пощаде. Но этот заход про призрака, - он снова расхохотался. – Прими свою участь, как мужчина. Я переиграл тебя. А теперь убью.

Лайон предпринял попытку освободиться от верёвок. Они яростно впились в мышцы на руках и туго обвили грудную клетку до скрипа в рёбрах. Нет, он даже близко не Тавр. Ему не избежать падения мечей.

Бэкворт тренированным движением наполнил шприц и оказался совсем рядом. Лайон увидел его маленькие холодные глазки. Они ликовали.

– Не дёргайся, иначе будет очень больно, - почти прошептал Бэкворт.

Укол в локтевой сгиб был аккуратным. Лайон не почувствовал боли. Зато тепло, разбегающееся по венам, заметил сразу. Почти как алкоголь, только лучше. Жестче. Наркотик уносил в небытие боль в затылке, стеснение верёвок и желание бороться. Ещё несколько секунд Лайон видел перед собой довольное лицо Бэкворта, а затем уронил голову на грудь.

Тьма окутывала мягким одеялом и в её недрах было нечто, которое его ждало.

Глава 23

Он слышал наипротивнейший ритмичный писк, разносившийся, казалось, прямо в голове. Звук неприятно вибрировал на коже, раздражал нейроны по всему организму и, в конечном счете, заставил выяснить его причину. Он попытался открыть глаза и с ужасом понял, что не знает, как это сделать. В памяти хранилась запись о процессе, но отсутствовало техническое задание. Но паники не возникло, ведь он не понимал, как это – паниковать…

В какой-то момент, синапсы в нейронных связях сработали, и глаза распахнулись так сильно, будто он пробудился от кошмара. Свет ослепил. Казалось, онпоглощал любые менее яркие цвета. Ни оттенков, ни полутонов. Лайон с трудом сомкнул веки. Свечение перестало обжигать сетчатку, но пробивалось через крохотную щель на самой границе зрения. Потребовались значительные усилия, чтобы вновь открыть глаза.

Он заставлял себя моргать, разрабатывая один из безусловных рефлексов. Странно, что при этом он спокойно и размеренно дышит… Писк участился.

Реальность медленно плыла то влево, то вправо, точно в замедленной съемке. Также неспешно слонялись по черепной коробке мысли. Если бы у Лайона были силы, он бы протянулся и схватил их за хвост. Но мысленные движения тоже были заторможены.

Со временем, когда зрение чуть прояснилось, Лайон начал различать очертания потолка. Белого, с небольшими желтыми разводами, будто кто-то помыл его грязной половой тряпкой. Слева и справа на границе видимости в потолок вмонтированы квадратные лампы с длинными поперечными трубками. Но свет давали не они, а яркий день.

Он попытался двинуть головой и почувствовал, как что-то упёрлось ему в горло. Ватными непослушными пальцами он поднёс ко рту руку и ощупал трубку для искусственного дыхания. Вытаскивая инородный предмет из своего горла, Лайона вырвало каплями желудочного сока.

Теперь он понял природу противного писка. Не удивительно, что оно совпадало с сердцебиением. Он отцепил кардиомонитор и принялся считать. Беспокойная медсестра вбежала в палату уже на пятнадцатый счёт.

Увидев, что пациент в порядке, она выдохнула и надвинула брови.

– Что за игры?

– Я хо… - язык не ворочался. Лайон им с трудом двигал. – Я хо…тел ссс-ка…за…

– Я поняла! – нетерпеливо ответила медсестра.

Лайон медленно кивнул, и мышцы шеи отозвались противным скрипом, как заржавевшие поршни.

– Я приглашу к тебе доктора.

Медсестра закрыла за собой дверь с матовым стеклом. До прихода врача Лайон успел рассмотреть свою одиночную палату. Больше всего его удивило кресло-кровать напротив его постели.

Доктором оказался смуглый мужчина лет пятидесяти с черно-седой бородой и очень добрыми сочувствующими глазами. Он внимательно и очень подробно осмотрел Лайона, записал его ощущения (насколько Лайон вообще мог их оценить).

В тот же день уже вечером его посетили Саманта и шеф Слок. Адвокатесса так была рада его «возвращению», что обняла крепче, чем Лайон этого бы хотел. К счастью, он всё ещё находился под легкими успокоительными (как объяснил доктор, организм Лайона пережил сильнейшую стрессовую нагрузку и несколько раз находился на грани, поэтому успокоительные позволяют легче выйти из продолжительного небытия).

– Как… как я… выжил? – спросил Лайон.

Эдвард помялся и кивнул на Саманту.

– Она тебя нашла.

Лайон вопросительно посмотрел на девушку.

– Это очень долгая история.

– Я не… слишком то-ро-плю-сь.

На самом деле Саманта и сама хотела рассказать. Огонёк в её глазах был точно таким же, когда они искали Лэнсберри.

– Если вкратце, Картер предоставил мне сведения, что Эллимайна собирала досье на самых влиятельных людей Бёрка. Как-то раз они с эльфийкой столкнулись после заседания Сената. Из её рук выпала папка. Слово за слово, они вроде собрали разлетевшиеся бумаги… Все да не все. В общем, этот лист был из её досье – он был на Юлиуса Блэквуда.

Лайон знал Блэквуда. Скользкий и властный тип.

– Мы пошли по следу и нашли это досье.

– Как?

– Потом расскажу. Тебе, наверное, больше интересно, как я тебя нашла?

– Будь добра… развлеки меня. Здесь… очень скучно.

Она усмехнулась и откинула волосы со лба.

– Когда Эллимайна поняла, что Алан Бэкворт работал на мэра, она собрала на него досье. И знаешь, на кого он учился до того, как стал шпионить?

– На врача, - предвосхитил её ответ Лайон.

– Даже в таком состоянии, ты очень догадливый.

– Как бы… моё состояние – следствие этих догадок, - Лайон запрокинул голову.

– Чувство юмора, смотрю, не пострадало, - усмехнулся Слок.

– Как и язвительность, - добавил Лайон и изобразил злую ухмылку.

– Сейчас ты больше похож на замученного психопата под опиатами, - подколола его Саманта.

Лайон высунул язык.

– Зато мне сейчас чуть лучше, чем вам. Вы ж его ещё поймать должны.

Шеф полиции вздохнул.

– Зришь в корень. Бэкворт испарился. Мэр делает вид, что ничего не знает.

– Как обычно.

– Думаю, он прикрывает своего помощника, но у меня нет доказательств. Даже косвенных подозрений. Фарнсуорт меня даже слушать не ставит. Я надеялся, что у тебя что-то есть.

– В разговоре с Бэквортом, он признался, что мэр ничего не знал об Эллимайне, - Лайон почувствовал прилив злости. Перед глазами живо материализовалась ухмыляющаяся рожа убийцы. Он был так близок…

– И никаких намёков?

Лайон покачал головой. Они помолчали.

– Как вы догадались, где я? – после паузы спросил Лайон.

– Когда мы нашли досье на Бэкворта, я позвонила тебе. Когда ты не ответил на три звонка подряд, я позвонила шефу Слоку и мы вместе приехали к тебе домой, - она смутилась и отвела взгляд. – Я думала, ты просто не хочешь меня видеть.

Она сделала паузу.

– А дальше всё просто. Шеф Слок увидел открытые ворота и забеспокоился – ты ведь никогда их открытыми не оставляешь. Через зашторенные окна мы увидели тебя в кресле… дальше, думаю, ты понимаешь. Врач сказал, что опоздай мы хотя бы на десять минут и тебя было не спасти.

Лайон кивнул. Он собирался было поблагодарить Саманту за спасение, как вдруг его осенило.

– Но, если вы поспели вовремя, значит, совсем немного разминулись с Бэквортом!

У Слока раскрылись глаза от удивления.

– Или он мог быть прямо в особняке, - предположила Саманта.

– Обыщите дом! Наверняка, он оставил какие-то следы!

Но шеф полиции и так всё понял. Он мгновенно выскользнул через дверь в коридор, держа в руках рацию.

Они остались вдвоём. Саманта опиралась руками на спинку кровати. По её смущению было понятно, что она хочет что-то сказать. Лайон решил не пытать девушку и заговорить первым.

– Спасибо, что спасла меня.

Она заправила выпадающую прядку за ухо, всё ещё изучая собственный маникюр. Безупречный, кстати. Лайон был готов поспорить, что она раскраснелась ещё сильнее.

– Мне повезло.

– О большем и мечтать нельзя.

Наконец-то она взглянула на него. Щеки пылали румянцем, а в глазах стояли уже не пытливые огоньки.

В палату вошли Слок и медсестра. Увидев немую сцену, шеф полиции понимающе улыбнулся и остановился в дверях.

– Мистеру Нейгарду нужно отдыхать. Приходите завтра, - медсестра принесла на подносе пару шприцов. От их вида Лайона пробила дрожь. Он ещё потом долго не мог свыкнуться с мыслью, что его не пытаются отравить.

– Слок, - окликнул Лайон шефа полиции. – Если найдёте Бэкворта, не упоминайте обо мне. Будто вы ничего обо мне не знаете.

Эдвард, кажется, просьбы не понял, но кивнул в ответ.

Поздно вечером Лайону позвонила Саманта и сказала, что Сэнвелл наконец-то пришёл в себя.

***

Саманта навещала его каждый день. Приносила фрукты. Засыпала историями о том, как их фирма организовала дело против Сената и лично Элисона, в попытках восстановить доброе имя Картера Лэнсберри. Лайон не очень верил, что у них получится, но для приличия слушал и кивал. За неделю, пока он окончательно не пришёл в себя, они сблизились, и девушка даже пообещала, что сходит с ним на свидание. Лайон не совсем понимал, почему Саманта к нему так подобрела, но не противился. Анализируя всю ситуацию, он пришёл к выводу, что ей за что-то совестно.

За день до выписки, в палату Лайона вбежал взлохмаченный Слок. Казалось, он бежал по лестнице на четвертый этаж больницы, чтобы сказать:

– Мы взяли его!

Лайон стоял в этот момент у окна и смотрел на то, как осенний дождь поливает желтеющий с каждым днем парк.

Парень развернулся и сказал:

– Замечательно. Я надеюсь, его задержание прошло по всем законам, чтобы эта скотина не отвертелась от суда?

– Я лично это сделал.

Бэкворта заметили пару дней назад в Челсфорде. Слок вместе с доверенными офицерами выехал в столицу и лично задержал убийцу в порту. Шеф полиции также сказал, что Бэкворт отказывается отвечать на вопросы и всячески насмехается над попытками его разговорить.

– Не переживайте. У меня было много времени, чтобы обдумать свой следующий шаг. Я надеюсь, вы не забыли о моей просьбе.

Слок надвинул брови. Кажется, он догадывался, что именно я задумал, и ему идея не нравилась.

– Ты ещё слишком слаб, Лайон.

– Меня завтра выписывают, Эдвард. Если уж врачи считают, что я готов вернуться домой, значит, и поговорить с Бэквортом у меня сил хватит.

Шеф полиции недовольно поморщился. Аргумент был убедительный, но затея всё равно казалась ему слишком спорной.

– Адвокат может решить, что мы оказали на задержанного давление.

– О, я бы с удовольствием оказал давление на его голову, - усмехнулся Лайон. В нём снова закипала ярость. – Но обещаю, что лишь напугаю.

В конце концов, Слок согласился. Лайон чувствовал, что это далось шефу полиции непросто, но в итоге он скажет спасибо.

Парень вспомнил фразу Бэкворта:

«Я тебя переиграл, а теперь убью».

Что ж, теперь у Лайона появился шанс неожиданного ответного хода.

***

Слок вошел в допросную комнату и захлопнул за собой дверь. Бэкворт сидел за столом полусонный. На мятом лице отпечатались складки подушки, что заставило шефа полиции улыбнуться.

– Вы в курсе, что допрашивать подследственных ночью запрещено поправками шесть один и шесть два уголовного кодекса Вэйрина? – осоловелым голосом спросил Бэкворт. – Завтра же я направлю ноту протеста в прокуратуру.

– Думаю, Фарнсуорт с удовольствием подотрётся твоим протестом, учитывая список обвинений, - с усмешкой сказал Слок. Они смерили друг друга взглядами и, в конце концов, убийца сдался. Прокурор не будет на его стороне, даже если мэр очень попросит. – Появились обстоятельства в деле, которые нужно прояснить.

– И до утра это, разумеется, не подождёт? – с надеждой спросил Бэкворт.

– Это очень важно, - с напускной важностью ответил Слок.

– В таком случае, у меня тот же ответ, что и раньше. Я этого не делал.

Алан Бэкворт изобразил дежурную ухмылку. Слок выдержал долгий взгляд на подозреваемом и сел за стол.

– А я сейчас не об Эллимайне Леендейл говорю. Мы нашли очень четкий отпечаток вашего указательного пальца в доме Лайона Нейгарда, - шеф полиции открыл папку с доказательствами, но не спешил предъявлять их задержанному.

– А причём здесь это?

– Мистер Нейгард был найден в своём доме мертвым. И обстоятельства идентичны смерти Леендейл.

– Мистер Нейгард мёртв? – без эмоционально спросил Бэкворт. – Я ничего об этом не знаю.

– Как вы объясните отпечаток вашего пальца на мебели покойного?

– Понятия не имею. Вероятно, вы ошиблись.

– Отпечаток достаточно чёткий.

Слок вытащил из дела фотографию и положил перед Бэквортом. Тот повернул голову, лениво рассматривая снимок, и покачал головой.

– Ничем не могу помочь.

– Это вы подстроили смерть Лайона Нейгарда?

Бэкворт выпучил глаза. Слишком наигранное удивление. В театр с такой мимикой не берут. Только в тюрьму.

– Не можете доказать мою причастность в одной смерти и теперь пытаетесь приписать другую? Слок, вы жалки!

– Как ваш отпечаток оказался в доме Нейгарда? Простой вопрос.

– Я не знаю. Я не был в его особняке.

– Вы старательно стёрли остальные отпечатки: с журнального столика, с входной двери, даже перила лестницы, ведущей на второй этаж, заботливо протёрли. Но вы забыли, что двигали кресло. С обивки мы снять ваши пальцы не могли, но случайное касание деревянного оголовья…

– Мне нечего вам ответить.

Слок вновь посмотрел на Бэкворта со смесью усталости и грусти.

– Ну, хорошо.

Шеф полиции забрал фотографию, собрал дело и встал. Приоткрыв дверь, он остановился.

– Ничего не хотите добавить?..

В этот момент в допросной несколько раз мигнул и погас свет. В абсолютной тишине и темноте послышались шаги. Затем медленно, царапая паркетный пол, отодвинулся стул. В комнате заметно похолодало, и Бэкворт крикнул:

– Эй, у вас тут электричество опять вырубило!

Свет включился на пару секунд, явив пустой стул перед столом. Бэкворт цокнул языком.

– Когда меня уже вернут в камеру?

Свет включился на секунду, и в этот момент Лайон шепнул Бэкворту в ухо:

– Никогда!

В полной темноте послышался крик Бэкворта. Слок, стоявший всё это время перед стеклом, скрестил руки на груди. Ну, теперь или они получат признание, или затея окажется полным провалом. Показания Лайона в любом случае позволят засадить экс-помощника мэра за решетку (по обвинению в покушении на убийство), но без признательных показаний, они не смогут закрыть дело Эллимайны.

Свет снова включился и теперь Лайон сидел за столом. Чётко напротив Бэкворта. Лайон выглядел, как живой труп. Театральный гример постарался сделать ему могильно-серую кожу в струпьях, глубокие черные ввалившиеся глаза и накладные зубы, разбитые кариесом. Получилось чертовски реалистично.

План Лайона был не только в том, чтобы выдать себя за мертвеца. Три предыдущих дня они методично сводили Бэкворта с ума резкими звуками посреди ночи, мигающим светом, внезапным холодом, словно из открытого окна в студеную зиму крайнего севера. Один из охранников накануне рассказывал другому историю о призраке матери, явившейся из преисподней, потому что её брат собирался продать отчий дом… И всё ради того, чтобы сейчас объявиться «во плоти».

Лайон не мог знать наверняка подействуют ли театральные уловки на Бэкворта. Он был достаточно умным, чтобы провернуть убийство эльфийки ларамином. Он вполне мог усомниться в реальности происходящего.

– Я же говорил, что вернусь, - с улыбкой проговорил Лайон. Он попытался придать голосу замогильной хрипотцы.

Бэкворт сначала сидел неподвижно. Ужас наливался в его глазах, заполнял, казалось, каждую клеточку мозга. Он замотал головой и резко встал. Цепи на браслетах натянулись, возвращая его за стол.

– Нет. Нет-нет-нет-нет-нет. Этого быть не может, - Бэкворт отстранился от стола насколько позволяли цепи. – Я же тебя убил!

Слок, стоявший за непрозрачным окном в соседней комнате, посмотрел на Фарнсуорта. По непроницаемому лицу прокурора не было ясно, о чём он думает. Изначально идея представления ему не понравилась. Тогда Лайон пообещал, что закрытое дело позволит ему отчитаться перед высшим прокурором Вэйрина и все останутся в плюсе. Фарнсуорт пообещал подумать.

– Убил, - согласился Лайон. – Но я предупреждал, что мой дух не успокоится, пока ты не дашь мне ответы…

Лайон клацнул «развалившимися» зубами. Получилось устрашающе.

– Что ты хочешь узнать?! – закричал Бэкворт, прикрывая глаза руками.

– Ты убил Эллимайну?

– Да! Я!

– Зачем ты это сделал?

– Я…

– Ну?!

– Я хотел впечатлить мэра!

По лицу Лайона пробежала тень сомнения.

– Что это значит?

– Он был в бешенстве, что я пропустил информацию о хищениях из бюджета, - затараторил Бэкворт. – Это был мой просчет. Рейтинги мэра просели. На дебатах Леендейл его размазала. Если бы я тогда дозвонился… Но он уехал из города, мы не отреагировали вовремя. И всё пошло прахом.

Он умолк. Было слышно, как скрипит электричество в лампах.

– Рассказывай! – рявкнул Лайон. Бэкворт вздрогнул.

– Я сказал, чтобы Глоу выбрал подходящее время. Но её долгое время пасли люди Триандла. Я не хотел вызывать подозрения. Нужны были идеальные условия. Я сказал Глоу, что у меня нашёлся компромат на эльфийку. Он думал, что я хочу принудить её сдаться…

– И ты убил её?

– Да.

– Как?

– Ты знаешь! Ты был там!

Лайон усмехнулся. Это в план не входило. Вряд ли Слок и Фарнсуорт пропустили фразу Бэкворта мимо ушей.

– Я хочу услышать это, - прошипел Лайон. – Хочу, чтобы ты всё изложил начальнику полиции, а потом признался на суде.

– Я не стану…

– Тогда я буду возвращаться каждую ночь. В полной темноте. Дышать тебе в ухо, нашептывать разные мысли. Я сведу тебя с ума, Алан Бэкворт. Заберу тебя с собой.

Свет на мгновение мигнул. Из вентиляции подуло холодом. Дешёвые трюки, но подействовало безотказно.

– Хорошо! – завопил Бэкворт.

Лайон усмехнулся. План сработал даже лучше, чем он предполагал.

– Мэр точно не виновен в смерти Эллимайны? – уточнил Лайон.

– Он и не должен был ничего узнать! Всё вышло случайно… Я думал, он порадуется. Скажет, что я все сделал правильно, - Бэкворт совсем поник. Похоже, он зависел от мнения начальника, смотрел ему в рот, ловил каждое слово, каждую похвалу. Лайону стало противно от этого слепого поклонения. Какого-то отвратительного раболепия.

– Если бы не я, он бы проиграл выборы, - нотки в голосе экс-помощника сменились. – Но… он разозлился. Выставил меня за дверь и сказал собирать вещи. Тогда я пообещал разобраться с тобой и нанял эльфов, чтобы они столкнули твою машину с дороги. Но ты оказался живучим сукиным сыном.

– Так это был ты?! – зло прошипел Лайон. Он почувствовал, как трясутся руки, как мысленно тянутся к горлу Бэкворта, в надежде, что Слок и Фарнсуорт не успеют вбежать в комнату до того, как он сломает ему шею.

Лайон медленно поднялся, подавая знак шефу полиции, что представление окончилось.

– Я буду наблюдать за тобой каждый день. И если ты соврёшь…

Лампы погасли, и Бэкворт из-за этого закричал. Но тьма быстро сменилась светом. У двери стоял Слок, будто никуда не уходил. Он удивлённо глянул на задержанного.

– Ты чего орёшь? Это всего лишь проблемы с электричеством.

– У меня есть заявление! Я хочу признаться! – завопил Бэкворт.

Стоявший за стеной Лайон, улыбнулся и с чувством выполненного долга зашагал в кабинет шефа полиции.

Эпилог

Тонкие капли начинающегося дождя медленно расползались по ветровому стеклу, образуя пунктирные линии, будто направляющие их путь. Впереди как раз замаячили портовые краны. Лайон включил дворники.

Он выбрал старую дорогу до пассажирского терминала. Машин здесь было немного и шанс попасть в пробку и опоздать на корабль стремился к нулю. Редкие грузовички неторопливо вывозили из старой части Доков строительный мусор. С недавних пор полуразрушенные и складские помещения принялись разбирать. Поговаривали, что здесь построят элитный район с высотками. Сенат противился, как мог, но Элисон как-то нашёл способ продать территории под застройку без утверждения в совете Бёрка.

В эпоху Угля порт полностью перестроили, чтобы упростить доступ грузов из Эджипорта. Раньше северную часть Доков занимал как раз грузовой терминал, а у самого устья реки Омн располагались пирсы, куда прибывали пассажирские корабли. Но увеличение товарооборота и разрастание Бёрка до промышленного гиганта привело к неизбежной реформации.

Лайон легко ориентировался в этих местах, потому что любил кататься по набережной вдоль залива. Солёный воздух отлично прочищал мысли и позволял думать.

– Мы не опаздываем? – спросил Сэнвелл с заднего сидения. Он пристально следил за тем, как Лайон справляется с его обязанностями.

После выписки они временно поменялись ролями. Лайон пытался готовить, мечтал нанять экономку, которая бы справлялась со стиркой, искренне ненавидел уборку в особняке и обожал катать своего помощника на комфортабельном Нэй-чардже. Хоть каждый день бы этим занимался!

– Нет, Сэнвелл. Всё по графику.

Сэнвелл поправлялся быстро, учитывая то количество операций и дней в коме, что он провёл. Спустя пару недель, он уже мог сделать несколько самостоятельных шагов. Да, при помощи двух брусьев, но всё-таки!

Подъезжая на парковку, Лайон заметил синий седан шефа полиции. Сам хозяин машины стоял чуть поодаль в компании белокурой девушки в кожаной коричневой куртке и черных брюках.

«Чёрт, он всё-таки позвал её» - подумал Лайон, втискивая чардж на свободное парковочное место.

Лайон осторожно вытащил Сэнвелла из машины и усадил в инвалидное кресло. Тот, конечно, никак не выказал боли, хоть и мучался от каждого перемещения. Но для Нейгарда было важно сделать всё самому. Он чувствовал необходимость ухаживать за своим помощником, ведь тот постоянно это делал на протяжении последних восемнадцати лет его жизни.

Асфальт блестел после дождя. Лайон нацепил черные очки и покатил Сэнвелла к выходу с парковки.

– Лайон! – приветствовал его шеф полиции. Он надел классическую клетчатую рубашку и привычные широкие джинсы. Почти как на работе. Может, он и был на работе, просто отвлекся на пару часов, чтобы проводить их на корабль.

– Слок. Саманта, - поздоровался Лайон.

– Мисс Вудард. Эдвард, - кивнул каждому Сэнвелл.

– Как ваше здоровье? – поинтересовалась Саманта.

– Лучше, чем вчера и это главное, - с улыбкой ответил помощник.

Саманта неловко посмотрела на Лайона и тут же увела взгляд. Сам Лайон тоже чувствовал неловкость. Потому и не хотел говорить девушке, что они уезжают.

После того, как Бэкворту предъявили обвинения в убийстве Эллимайны Леендейл и в двойном покушении на Лайона Нейгарда, они таки сходили на пару свиданий. Лайону нравилась компания девушки, но он сомневался, стоит ли им сближаться. Саманта чувствовала небольшую отстраненность парня, потому разговоры у них постоянно ходили вокруг да около важных тем. Они обсуждали что угодно, но только не собственные чувства.

Пауза начала затягиваться, и Слок взял инициативу в свои руки. Он мягко отстранил Лайона от кресла и покатил Сэнвелла вперёд, оставив молодёжь наедине.

Лайон жестом предложил пойти следом. Саманта кивнула.

Некоторое время они шли молча. Лайон изучал пустые карманы, пытаясь выискать не то завалявшийся фартинг, не то крохотную дырку, в которую тот мог бы просочиться. Она теребила застёжку на рукаве куртки: то отстёгивала, то застёгивала с характерным щелчком.

– Когда ты хотел мне сказать, что уезжаешь?

Лайон боялся этого вопроса. И совершенно не хотел отвечать.

– Я не люблю расставания.

– Это нечестно, Лайон.

– Я знаю.

Слок укатил Сэнвелла метров на десять вперёд, явно набирая скорость.

Они молча зашли на территорию пассажирского терминала. Люди стекались ко входу в морской вокзал со всех сторон. Он вбирал их, как горное озеро мелкие ручейки.

– Надолго?

– Месяц. Может быть, два. Пока Сэнвелл не поправится. Я договорился с несколькими фрийскими врачами в Миларемизе. Они поднимут его на ноги.

Она кивнула.

– А как же мы?

Лайон не знал, что ответить на этот вопрос. Вечерами, долго не засыпая, он думал о Саманте. Думал о своих чувствах к девушке. Влюбленность ли это или привязанность? Может быть, он просто хочет находиться рядом, чтобы чувствовать полноценность? Иногда нарциссы так проецируют свою жажду внимания. Лайону же часто говорили, что он образцовый нарцисс, который желает только любви к себе.

Но последние события изменили Лайона. Пока что он был всё тем же золотым мальчиком Бёрка, наследником богатой семьи, владельцем контрольного пакета акций «Нейгард моторз», но… Как будто его золотая корона треснула. Всего лишь тоненькая едва заметная царапина. Никто и не заметит разницы. Все будут считать его самодовольным, высокомерным и чуточку гениальным. Однако внутри уже поднялись пыль и ветер, и Лайон будет балансировать на двух крохотных льдинах посреди холодного безбрежного океана, пока не примирит разные стороны своего характера, не соберёт личность заново. Сможет ли он любить искренне, пока внутри бушует буря?

– У меня нет ответа, Саманта, - ответил Лайон и почувствовал боль в горле от этих слов. – Мы через многое прошли, сблизились в последние недели, и я искренне благодарен тебе за все те прекрасные совместные минуты. Но мне нужно время, чтобы…

Открылись двери и шум толпы в морском вокзале подавил конец его фразы. Саманта больше не поднимала глаз. Наверное, не хотела, чтобы Лайон увидел её слёзы.

Корабль до Фрии отправлялся с шестого пирса. Прямо напротив вокзала. Они прошли через двери и вышли к заливу. Волны вдалеке с глухим рокотом обрушивались на волнорезы.

– Значит, это всё.

Саманта не спрашивала – утверждала. Лайон на мгновение захотелось остановиться, взять её руки в свои и заверить, что готов бросить всё и остаться сейчас с ней. Но это было бы неправильно. Она не должна видеть прежнего Лайона – задиру и гордеца, который упивается своим статусом, проницательностью и умом. Потому что из-за его высокомерия уже пострадал близкий человек, да и сам Лайон дважды был на краю гибели. Пусть тот Лайон останется только в воспоминаниях о первой встрече. Ему оставалось надеяться, что она поймёт его мотивы.

Корабль издал протяжный гудок, поторапливая пассажиров. Лайон взял руку Саманты (совсем ледяную) и мягко поцеловал пальцы. Слезы брызнули из её глаз, и она быстро их обтёрла.

Слок передал управление креслом Сэнвелла и кивнул.

– Надеюсь, вы вернётесь в Бёрк полными сил. Я ещё не всех сучьих тараканов из своего департамента вывел, - громыхнул Слок и усмехнулся. Лайон пожал его руку, и они поспешили на посадку.

Много минут спустя, стоя на корме и рассматривая удаляющийся Бёрк, Лайон впервые ощутил свободу. Как будто его стягивала тысяча верёвок, а сейчас морской бриз их все оборвал. Лайон посмотрел на белый шпиль эльфийского дворца, на два черных исполина на холме Винслоу, на десятки мрачных кирпичных домов вдоль всего залива святого Мартина. Когда-нибудь он вернётся и найдёт все ответы. Даже если для этого придётся перевернуть все камни и передавить тех, кто прячется во тьме. Потому что только он на это и способен.

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Эпилог