Галопом по космоворотам [Александр Бычевский] (fb2) читать онлайн

Галопом по космоворотам

Часть I Искатели кнопки

1

— То были давние времена, сама ткань мироздания…

Старик всегда начинал издалека. Он усыплял бдительность лекцией о сотворении вселенной плавно подводя к идиотской затее, которую хочет предложить. К тому моменту обессилевшему собеседнику достаточно неровно вздохнуть или слишком быстро моргнуть, чтобы выказать согласие. Хьюго знающий эту уловку предложил перейти к сути.

— К сути значит? — подбородок старика приподнялся. В прозрачном тумане под лесом густых бровей загорелся костерок безумия. — Где-то существует кнопка перезагрузки вселенной!

Во вселенной полно слухов, мифов и легенд. Верить, что именно «кнопка перезагрузки вселенной» правдив, кончено, можно. С таким же успехом можно верить в машину времени; Систему Уни; и единорога, подсказывающего, где можно полакомиться радугой. Что из этого окажется правдой? Вероятно, как обычно — ничего. Однако, одним своим взглядом старик показывал всю абсурдную серьёзность намерения отыскать кнопку.

— И где ты предлагаешь, её искать Саймон?

Док сморщился, будто ему в глаз попала капля лимона.

— Мальчишка, не называй меня Саймоном!

— Хо-ро-шо, — издевательски распел Хьюго. — Где ты собрался её искать!?

— Где? Где!? На Луне!

Чего ещё ожидал Хьюго от человека, который всякий раз на вопрос «где» отвечает «на Луне»? Прикурив сигарету и пораскинув затуманенными мозгами, Хьюго решил задать вопрос, от которого Саймон обычно приходит в бешенство.

— Ты снова поругался с Мартой?

Старик медленно кивнул и устремил взор сквозь гаражную утварь. На другой стороне улицы медленно покачивались клены, сбрасывая последние листья. Их танцы на ветру успокаивали его. Обычно, если старик спокоен — это не сулит ничего хорошего, поэтому Хьюго тоже решил посмотреть за танцами, ожидая, что с приходом зимы, тот наконец заговорит.

— Говорят, прежде, чем вселенная перезагрузится, ей можно будет задать любые параметры! Любые! — это не похоже на зиму, но повеяло прохладой, как от других подобных историй.

Хьюго ничего не ответил, а лишь со свистом выдохнул дым. Он видел, что старик ерзает от нетерпения на стуле, будто у него в штанах ползают муравьи, а потому решил разбавить тишину вопросом:

— А не проще стереть ей память?

— После последнего раза она поставила защиту «антислив», так что…

Ни одно слово во вселенной не способно передать всю глубину разочарования человека, который больше не может стирать память жене. Однако, звук разочарования пришельцев с планеты Л9: «Ъ», — вполне справлялся с этой задачей. Правда в исполнении Дока это походило на странноватый гортанный звук с которым пришельцы с планеты Л9 подыскивают брачного партнера.

— Ты позволил ей воткнуть в себя чип?

Дока бесило, когда Хьюго говорил двусмысленные фразы с интонацией человека, который зачитывает доклад во Вселенском Правительстве (в дальнейшем ВП). Он давно свыкся с желанием мальца нервировать его при первом удобном случае. Старик считал это в некоем роде вселенской справедливостью, ведь точно знал, что нервирует окружающих постоянно. Это являлось частью его странного очарования.

— Будто она обсуждала это со мной! — в голосе Дока звучала обида десятилетнего мальчишки, запертого в теле семидесятилетнего старика, он даже также нелепо надул губы.

Прежде, чем согласиться на поиски мифической кнопки, Хьюго решил задать вопрос, на который знал ответ, — но чем чёрт не шутит? Сделав серию коротких затяжек он, повернулся к Доку и сквозь дым, словно эта завеса поможет укрыться от слюней вопящего старика, заглянул в его серые глаза, а после с расстановкой проговорил: «А ты не пробовал извиниться?».

Брови и челюсть Дока станцевали понятный только им танец. Лицо сморщилось как изюм, а ноздри засвистели как допотопный чайник. Смех старика всегда вводил Хьюго в ступор. В особенности, когда в процессе этих странноватых сопений, кряхтений и свистов, в глазах того отчетливо виднелся пылающий костерок безумия. Хьюго так ни разу и не решился распалить костерок до пожара, боясь, что старика хватит удар.

— Пробовал! — выдавил Док, утирая слезы.

Хьюго убеждал себя, что соглашается на поиски не из-за азарта, а потому, что ему абсолютно нечего делать. К тому же последний заказ выполненный в роли охотника за головами даровал ему как минимум пару месяцев расточительной жизни, а если экономить, то все полгода. Поэтому ему не оставалось ничего, кроме как произнести: «Тогда решено, мы летим на Луну!».

В редкие моменты жизни старик само очарование. Он вскочил со стула и крепко обнял Хьюго, потрепал по голове, звонко чмокнул в правую щеку, а после выскочил из гаража, как ребёнок, услышавший, что подлетает корабль с мороженым. Не прошло и нескольких мгновений, как Док орал на всю округу о том, что корабль готов, и Хьюго стоило бы поторопиться. Несмотря на возраст в нём никогда не угасало детское озорство и наплевательское отношение к окружающим. Именно этим наплевательством, все объяснили любовь Дока орать везде, где бы он не находился. Старик соблюдал приличия в основном, когда общался с представителями закона, да и то в исключительных случаях.

Прежде чем искатели кнопки встретились у припаркованного корабля, из двери, ведущей в дом, будто выжидая последнего момента, появилась Марта. Вид у неё усталый. Впрочем, Хьюго не мог припомнить её какой-то другой с того дня, как родители представили их друг другу.

— Куда-то собираетесь, Хью?

— На Луну.

— А что там такого на этот раз на Луне?

«На этот раз» из уст Марты прозвучало так, словно очередная придумка вроде: «Распродажа смертоносных пушек», — не прокатит, как минимум, потому что в прошлый раз они вернулись без смертоносных пушек и даже больше того — без штанов.

— ХЬЮГО, ТЫ ЧЕГО ТАМ ЗАСТРЯЛ!? — прокричал Док, спустившийся по трапу только для того, чтобы покричать.

— ДА ИДУ Я, ИДУ! — Хьюго посмотрел на Марту, та профессионально закатила глаза.

— Присмотри за ним Хьюго. — произнесла она с интонацией строгой старушки.

— Без проблем, М, — она уже собиралась уходить, но он решил уточнить причину очередной ссоры, чтобы у неё появилась возможность выговориться. — Что произошло на этот раз?

Марта старчески покачала головой в разные стороны, побегала глазами по гаражной утвари, сморщила лицо, чтобы то походило на скомканный лист бумаги. Она всячески показывала, что ей не хочется об этом говорить. Однако Хьюго знал, что подобными ужимками старушка лишь усыпляла его бдительность. Молниеносным движением, как заправский щипач, она выудила сигареты из нагрудного кармана Хьюго. Он не профессионально закатил глаза и протянул ей зажигалку. Марта недовольно фыркнула, будто он лишил её единственной радости жизни. И только после того, как она выдохнула всю тяжесть легких, проговорила: «Я просто попросила его вынести мусор во двор». Хьюго прыснул смехом, но не поверил в эту причину. Док принципиально выносит мусор сам, чтобы не платить «богомерзким жуликам». К тому же недавно отремонтированный, новехонький «Утилизатор-4232» мог справляться с мусором самостоятельно.

— Но ты же знаешь, что: «Великий ум не обязан заниматься такими делами, как выносить мусор! Вот корабли строить, воровать технологии и толкать их ОПЗ, изучать безумные теории — да, но мусор!?». — она прокашлялась, прежде, чем максимально точно спародировать голос мужа. — «Пошла бы ты нахер дорогуша и выбросила бы сама свой сраный мусор!», — и всё в таком духе.

Хьюго заглянул за ширму зеленых глаз Марты, спрятанное там всегда одинаково: желание, чтобы подобные истории звучали убедительно. Решив, что в любом случае рано или поздно узнает об истинных причинах очередной ссоры, он решил сместить акцент задав неоднозначный вопрос: «Тяжко тебе с Доком?».

— Я же не виновата, что спустя тридцать лет он превратился в такое? — она целенаправленно стряхнула пепел на любимый ковер старика.

— Отец говорил, что Док всегда такой… сумасбродный.

Марта прищурилась, пытаясь рассмотреть, что-то в глазах Хьюго. Он не знал, что она там ищет, но судя по разочарованному виду ей это не удалось. Бросив окурок на ковер и со злобой потоптав его ногой, словно на месте окурка находился Док, она направилась к двери, ведущей в дом.

— Присмотри за ним, Хью! — бросила она на прощанье, а после закрепила фразу в памяти Хьюго смачным ударом двери из-за которого с потолка посыпалась штукатурка.

— Ладно-ладно, большая М, только не разломай тут всё!

— ТЫ ТАМ СКОРО, ХЬЮ!? — верещал Док, который не поднимался обратно на корабль, пытаясь сквозь свист ветра расслышать, о чем идет речь в гараже.

Хьюго направился в сторону корабля, подобрав красивый ядовито желтый лист с оранжевыми, будто ржавчиной крапинками. В детстве они с отцом часто собирали листья клёна, пытаясь придумать, почему те раскрашены таким образом? Поднявшись по трапу, Хьюго, как обычно, на прощанье махнул дому рукой, проговорив: «Было бы неплохо сюда вернуться».

Луна. Кнопка перезагрузки вселенной. Не умеющий извиняться старикашка. Авантюрный Хьюго. И два магнита на задницах, притягивающие приключения всякий раз, когда эта парочка покидает Землю. Что же могло пойти не так?

2

За время полета они не обменялись и парой фраз. Разве что, когда увидели, как очередной влюбленный делает предложение руки на орбите Луны так, чтобы фотограф запечатлел торжественный момент на фоне Земли. Подобные фотосессии делают на орбите ближайших спутников, чтобы виднелась родная планета, ведь никто не знает, где окажется через месяц или год, а фотография будет служить напоминанием о доме. По мнению Дока, не очень-то и романтично, когда молодожены в стилизованных под допотопные скафандры протягивают друг к другу руки и из-за темного светофильтра едва можно различить кто из них жених, а кто невеста? Зато довольное лицо фотографа отчетливо видно, и кажется, что само Солнце отражает его улыбку, а не наоборот. Смотря на лицо, сияющее от наживы, Хьюго вспомнил, как подрабатывал здесь, пытаясь скопить деньги на оплату университета. Ему не хотелось бить по семейному бюджету, а его отец из гордости не взял предложенные Доком деньги. Именно Док отговорил от отцовской идеи брать студенческий кредит, аргументировав тем, что тот придётся выплачивать всю оставшуюся жизнь, и именно он пристроил Хьюго фотографом. Через несколько месяцев пришлось отложить мечты об университете, ведь началась «Последняя война с Марсом», и Хьюго, как и большинство парней призывного возраста — отправился в самую гущу событий. Обычно войны между Марсом и Землей длились недолго. Иногда неделю, иногда две, но эта затянулась на три долгих месяца. Зато с того дня, как подписали мирный договор в Солнечной Системе воевали разве что с контрабандой, сектантами и иногда с залетными пришельцами, считающих «человеков деликатесом».

— Как же это банально! — по-стариковски пробурчал Док, который сделал точно также предложение Марте. — Они могли просто распечатать похожее фото, и сэкономили бы денег для полёта на Венеру, а лучше в Андромеду, там… — Хьюго перебил его.

— Ага, а ещё они могли прочитать о твоих советах в колонке газеты «ворчливый старикан», не порти момент.

Док помрачнел, а после обезоруживающе улыбнулся.

— Только ради тебя, фотограф Хью!

Маневрируя между парочками и лучезарными фотографами, облетая их так, чтобы не попасть в кадр, они приблизились к Луне. Она всё ещё не перестала быть заунывной. С городами в кратерах накрытыми огромными куполами. Президент Луны не знает, как привлечь людей в эпоху терраформирования (в особенности, когда Венеру превратили в рай, и освоения дальних систем, принадлежащих ВП). Люди узнают новые культуры, видят совершенно несуразных существ, которые в большинстве своём дружелюбны и неплохо рекламируют свои края. Поэтому на белокаменной строятся коттеджные посёлки, парки и зоны отдыха. Словно эпоха не сменилась, и вся романтика этого места не умерла с первой достойной колонией на Марсе. Спроси президент Луны любого землянина, что с этим делать, то услышал бы один и тот же ответ: «Туризм и романтику первооткрывателей можно вернуть, если сравнять все эти убогие города и ненужные парки с луной». Правда никто из землян не уверен вернёт ли это Луне загадочную привлекательность, коей она обладала, когда казалась недоступной, и главное не являлась филиалом межгалактического рынка, который есть в каждой системе, входящей в состав ВП. Под куполами космопортов умещаются лавки со всех ближайших галактик. Наёмники со всех систем и стекается информация со всех уголков вселенной. Когда человечество всё-таки освоило Луну, а не сняло на камеру, как по ней якобы прошелся астронавт, то туда прилетели пришельцы, и лишь для того, чтобы торговать. Пришельцы любят две вещи: торговлю и байки, по крайней мере те, что задержались на Луне. Это не совсем то, чего ожидало человечество, но благодаря купленной информации за батончик «марса», люди смогли узнать об устройстве эф-су двигателей и шагнули в новую эру. Эру, когда человечество расползается, как вирус по всему космосу.

Душок под куполом космопорта ничем не разнился от системы к другой. В нём смешалась: пряность, металл, топливо, пот и запах наживы. Когда землян пригласили во ВП, то они в одночасье ломанулись обменивать фунты, йены, евро, юани и рубли на кредиты. Шелест свежих купюр сводил с ума любого, вне зависимости из какой дали тот прилетел на Луну. Вдохнув аромат космопорта полной грудью человек непременно чихал, а после ритуального чиха становился очарованным. У новичков чих мог не проходить месяцами.

«Апчхи!», — и человек не заметил, как затерялся между прилавками первой и десятой линии.

«Апчхи!», — и бедняжка забыл, почему все прилавки стоят в тени космических кораблей всевозможных форм, но этот новенький кораблик с Химеры, чертовски хорош собой! Кстати, сколько он стоит?

«Апчхи!», — и человек, как ворона уставился на блестяшки хитро выставленные по центру прилавков, чтобы захотелось поглазеть и потрогать именно их.

В своё время чихали Док и Хьюго, теряя счёт времени, разглядывая: разнообразные вариации «призматического кубика» с Центавры; архитектурные миниатюры из Столпов Творения, с номером чертежа во всеобщей базы чертежей ВП; домашних питомцев, которых на свой страх и риск заводят богачи-земляне; украшения, добытые не совсем легальными путями, но так высоко ценившиеся теми же богачами-землянами; и конечно же оружие. Оружие увлекало абсолютно всех от мала до велика. Во-первых, потому что первая конвенция ВП гласит: «защити себя, свою семью, и наше ВП», — а, чтобы защищать нужно что? Конечно же оружие. Во-вторых, разнообразие внушало уважение даже самым древним расам, которые, казалось бы, за свои многовековые истории должны создать всевозможное вооружение, но нет. Наперсток сбивающий звездолет, в народе называемый «НСЗ» — запрещен к использованию во всех подконтрольных системах ВП, но к коллекционированию — нет (да здравствуют поддельные документы из музеев разнообразного оружия, продающиеся в комплекте с «НСЗ»). Несмотря на свой маленький размер помимо звездолета «сбивает» и стреляющего, оставляя на его месте небольшой кратер и кругленький счёт родственникам за ремонт общественной собственности. «Акулье ружье», проще говоря «АР», не путать в земными «AR». «АР» стоит, как особняк какого-нибудь богача-землянина на Венере. Акулы с планеты А039 — служат патронами и стоят, как домики прислуг для богачей. Сами по себе они маленькие создания, размером с пескарика, однако, в ружье встроен ПН-увеличитель, который превращает их в огромные шматы злого, зубастого мяса. Нельзя не упомянуть любимую игрушку всех охотников за головами, в том числе и Хьюго — старый добрый «БДСК», Бластер Доктора Саймона Кубовски. Лучшая украденная и доведенная до ума технология Доком. Он не перегревается, рукоять после изнурительной калибровки распознает только владельца, а любого другого, взявшего бластер в руки поджаривает смертельным зарядом тока. «БДСК» бьет без промаха, а в руках умелого стрелка — превращается в смертоносное оружие, да ещё и весьма за демократическую цену. Но все эти пукалки не стоят рядом с тем вооружением, которым можно оснастить космический корабль, превратив тот в летающий форт, способный уничтожить небольшой флот дилетантов пиратов. В общем, в космических портах, где есть рынки — не протолкнуться и можно купить практически всё.

Все, кроме торговцев имеют проблемы с парковой на Луне. Чтобы добраться до лавки «У-Билли» Хьюго и Доку нужно проделать немалый путь от парковки до космопорта. С учётом частоты посещений Луны, Хьюго не раз предлагал Доку открыть какую-нибудь лавку, где тот раз в неделю будет продавать всякую чушь, скопившуюся в гараже. Это давало бы доступ в любое время суток к рыночной утвари и занятным слухам. На все еженедельные, а иногда каждодневные возмущения Док отвечал: «Тогда теряется вся романтика приключения». Ему нравилось быть наедине со своими мыслями, и объезжая кратеры крутить баранку допотопного лунохода. У Хьюго другое мнение на счёт «романтики приключения», но видя, как одухотворен старик он ограничивался лишь фразой: «Обожаю луноходы», — в ответ на это Док радостно напевал на понятный только старикам мотив: «Я знаю, Хью! Я знаю, Хью!». Старик не прекращал напевать всю дорогу, стараясь наехать колесами на все неровности и маленькие кратеры, только потому что гримаса ненависти на лице Хьюго — стоила любых хлопот с луноходом.

3

Массаж магнитов на задницах затянулся. Док крутил пятаки недалеко от центрального входа, дожидаясь лучшего места для парковки. Для выявления такого у Дока существует система «убели», состоящая из трёх пунктов: удобство, близость, его легко искать. Благодаря ей, они ни раз спасались бегством из космопортов. Зданий судов. Кухни, где из-за стряпни Марты тяжело дышать.

Как только луноход встал, Док рванул ко входу с такой скоростью, что Хьюго едва поспевал за ним. Старый-добрый аромат вдарил по ноздрям. В этот раз Док чихнул, как новичок.

— Что с тобой? — старик рванул вперёд, явно не собираясь отвечать на вопросы.

Они всегда отоваривались в лавке «У-Билли», теряя несколько часов, чтобы дойти до неё. Док редко отказывал себе в удовольствии посмотреть на какую-нибудь смертельную побрякушку или же экзотическую зверюшку, однако, сегодня он целеустремлен. Он миновал любимую лавку сладостей «Мав-маув», где продавались классные конфеты с планеты Бизе-S, которые не только способны выдирать пломбы, но и заменять их собой. Он не остановился у другой, не менее любимой лавки «СтрелОк», где продавали самые разнообразные пушки. По взгляду Дока видно, каких усилий ему стоит сдерживать себя, а всё потому что увидел бегущую строку, гласящую о том, что привезли «ту самую турель». Если такую поставить охранять небольшой склад — она изрешетит всё и вся. Док даже не напоминал каждому встречному, что создал «самый точный бластер». Хьюго казалось, что старик миновал все места интереса и действительно настроен серьезно. Правда сам Хьюго отвлекся на секундочку, увидев знакомого охотника, и потерял Дока из виду. Пытаясь найти его, он набрел на увлеченную какой-то потасовкой толпу. Расслышав сквозь какофонию голосов знакомый, брюзжащий крик, он приготовился к худшему.

Проходя мимо шайки маленьких боевых медведей (в дальнейшем мбм) с планеты Лес, Док всё-таки отвлекся на прилавок с перламутровым камнем размером с кулак. Он чувствовал себя вороной, да и продавец уже вешал лапшу на уши, мол это самый ценный камень, добытый из скважины принадлежащей какому-то великану, и прочую чушь, какую говорят те, кто хочет толкнуть подобные камни. Уходя от назойливого продавца Док не заметил под ногами медведя и случайно пнул того под зад. То, что мбм ростом по колено большинству людей не отменяет факта, что с ними опасно связываться. Каждый житель вселенной знал, что более кровожадных созданий ещё нужно поискать. Даже монструозные уродцы с планеты Кровожаб, со своими сотней-тысяч острых конечностей на которые, как на шампур насажены тела врагов (ВП пришлось изолировать целую систему, потому что у кровожабов все враги) — подавляющему большинству казались куда милее, чем эти смертоносные пупсики. Пупсики облачены в военную форму, которая сидела на них, как на ручной собачке одежка. Поверх формы натянут патронаж, только вместо патронов там древние динамитные шашки, будто они насмотрелись на чьи-то больные фантазии по вестернам. На ремне прикреплено устройство, которое одним нажатием лапы с помощью нано-ботов создает боевой костюм. Почему-то во вселенной медвежьи боевые костюмы считались самыми лучшими, но почему? — никто доподлинно не мог ответить. Их шерстка дыбилась, словно они недавно высохли после купаний. Их ушки торчали на макушке, но не у всех. Часть медведей лишилась их в боях, не исключено, что с другими медведями за горшочек меда. Шрамы украшали их так же, как закат украшает вечер — филигранно. А ещё от них воняло так, что если бы самому нищему существу предложили за все кредиты вселенной проехаться с ними в одном лифте, поднимающимся на сотый этаж, то он бы горько разрыдался из-за вынужденного отказа.

Один из шайки мбм что-то прорычал, а после на его нано-костюме за спиной возникли ускорители. Хьюго как раз удалось прорваться через толпу, когда медведь схватил Дока за шкирку. Он взмыл с орущим старикашкой вверх к куполу, готовясь в любой момент уронить того на головы зевак. Несколько секунд могли стоить жизни неаккуратному любителю блестяшек, поэтому Хьюго извлёк из набора «на случай встречи с мбм» два литровых горшочка с мёдом.

— Стойте! — заорал Хьюго, поднимая горшки к верху, демонстрируя их искушенной публике.

Медведи посмотрели бусинками своих адских глаз на один соблазнительный горшочек. На второй. Затем перевели взгляд на Дока в чьих глазах виднелось единственное желание: не превратиться в лепёшку. Толпа сосредоточено наблюдала за немым переглядыванием людей и медведей. Док подавив желание орать благим матом — держал рот на замке. «Лучше не нервировать Хьюго», — думал он, вверяя ему свою жизнь уже который раз по счету?

— Сойдемся на двух, — отрезал Хьюго.

Медведи встали полукругом, положили друг другу на плечи лапки. Несколько томительных секунд они рычали, совещались. Закончив, к Хьюго направился главарь шайки. На его плечах красовались лычки полковника. Два раза стукнув зубами он прорычал: «Добро», — а после сделал небольшую, но важную ремарку.

— И этот старик извинится перед Умкой на глазах всего космопорта! — со скоростью космо-цыгана, пытающегося увести в порту дозаправки корабль прорычал полковник.

— Тебе же не составит труда? — вместе с толпой к куполу поднял взгляд Хьюго.

— ХОРОШО! — прокричал Док, видя, как глаза Хьюго застыли, словно хотят рассмотреть протон.

— ХОРОШО! — прокричал в подтверждение полковник.

Это не первый танец с существами, требовавшими от Дока извинений, однако, до них никогда не доходило, ведь тот не умеет извиняться. Обычно Хьюго всех забалтывал, а после они убегали… В этот раз проблема в том, что космопорт набит под завязку пришельцами, а потому, чтобы унести ноги придется импровизировать.

Полковник дал отмашку, медведь спикировал с Доком вниз. Толпа увлеклась, плотнее окружив место действия. Кто-то уже продавал билеты в первые ряды. Кто-то продавал с прилавка напитки, но кто-то более прозорливый выкупал эти напитки и продавал втридорога тем, кто стояли в считанных сантиметрах от медведей. Каждый без исключения знал, что эти хитрые твари славятся не только внушающей страх репутацией и воинской славой, но и исторически наплевательским отношением ко всем джентльменским соглашениям.

* * *

Один из министров ВП, ответственный за сектор, где расположена Солнечная Система любезно рассказал про дружелюбную, зеленую планету Лес, где-то в Системе Нуегон-А. «Там всё так зелено, и климат подходящий для людей, колонизируй не хочу». Не слишком официозно, как для министра? — но от таких предложений не отказываются. Правда он умолчал, что это своеобразный обряд посвящения, да и даже открой он истину — человечество уже загорелось Лесом.

Вместо того, чтобы провести разведку, уточнить данные, да на худой конец свериться с межгалактической энциклопедией, Правительство Земли (в дальнейшем ПЗ) решило снарядить самый огромный из доступных кораблей. Объявили набор добровольцев, которые отправятся на Лес. Погрузив на корабль носящий гордое название «Открыватель» оборудование, людей, скот — человечество отправилось покорять далекую систему Нуегон-А…

Сила тяжести, климат — все походило на сказку. Первопоселенцы счастливы. Стройка шла семимильными шагами, а когда присоединились медведи, так казалось, что вот-вот сбудется мечта ПЗ и всего рода людского: колонизировать планету вне Солнечной Системы. Медведи помогали строить, указывали на залежи ценных ископаемых. Они вели себя, как самые милые и дружелюбные создания из раннее виданных, хотя, несколько веков назад все считали, что милее капибар уже никого не будет. Медведи ели всё, чтобы им не давали, пока один колонист, чье имя во всех архивах и записях ПЗ обозначается как [ДАННЫЕ УДАЛЕНЫ] не привёз домашний мёд.

Поняв, что это место стало раем благодаря в основном людскому труду — человечество решило закрепить письменно права на земли. Медведи, очевидно, не умеют писать, ведь у них лапки. Поэтому пришлось обойтись устной договоренностью.

«Маленькие милые медвежата помогают нам по хозяйству, со стройкой, с землей, а мы в ответ будем поставлять им домашний мёд».

Этот мёд стал чем-то вроде кокаина для голливудских звёзд 1970-ых годов. Может [ДАННЫЕ УДАЛЕНЫ] что-то подмешивал в мёд, а может бодяжил тем, что известно одному Богу (речь про тогдашнего главу ПЗ, который носил скромное имя Бог, а фамилию Земли), короче говоря: медведи плотно подсели на мёд. Зависимость сделала их нервными и раздражительными, как тех самых звёзд, разве что медведи не кидались на папарацци. Иногда они бросались на простых людей, требуя заветный горшочек, баночку или на худой конец пакетик с мёдом! Когда тех не оказывалось, то они изнуренно падали. Били землю лапами. Рычали проклятья на злом медвежьем, а после рыдали так, как не рыдают на похоронах.

Прошло три дня с последнего приема дозы. Три неимоверно тягучих дня. Поставка должна прилететь с Земли, но вмешались пираты, которые спутали гуманитарную баржу с оружейной. Эта задержка стала роковой. Стрелка «ломка по мёду» преступно близко подбиралась к четвертому дню, и все заверения: «Произошло недоразумение, но завтра…», — медведями воспринимались, как попытка водить их за носики. Колонисты не верили, что эти миленькие пупсики превратились в машины для перемалывания людей. Осознание пришло со скоростью нано-ботов, обволакивающих медвежьи тушки. Медведи разоряли поля, убивали скот, сжигали поселения, людей. Только вымазавшись в кровавом варенье, они осознали, что погорячились, ведь откуда теперь им брать мёд?

По итогу выжило несколько десятков людей. Да и то потому что те находились близко к кораблю. Изнывающий от ломки по мёду вожак мбм велел передать людям из ПЗ: «В Лесу человекам не рады». Когда общественность прознала об происшествии, то ПЗ, как и любое другое правительство всё отрицало. По официальной версии оказалось, что корабль угнали экстремисты, решившие напасть на милейшую планету Лес. Будто никто ничего не помнил. Ничьи родственники не пропали. Будто ничего совсем не произошло. Благодаря поддержке ВП, удалось перевернуть всё в сознании обывателей: медведи защищали Лес от экстремистов, вы что человеки, совсем тю-тю? И вот медведи уже герои, но даже героям нужен мёд. В обмен на поставки они предложили содействие своих лучших дивизий в любых конфликтах, где будет участвовать ПЗ.

Мнения в правительстве разделились. Одни хотели использовать медведей, чтобы расширить своё влияние и захватить несколько систем. Другие насмехались над ними, вспоминая недавний инцидент в Лесу. По итогу решили использовать мбм, когда появится необходимость. Когда та настала на удивление ВП и ПЗ вместо мбм прилетели ббм (большие боевые медведи), которых никто не видел триста лет. Огромные, размером чуть больше кадьяков, а сражались так, словно ими руководил Александр Македонский. Благодаря им ПЗ подавили восстание на Венере. Предотвратили нападение на Землю ныне несуществующей расы Абуйс.

Поэтому предлагая медведям обмен — нужно быть начеку. Как только они получат заветные горшочки — лучше бежать со всех ног. Ведь одному Создателю известно, что будет, когда те опустеют.

* * *

— Два горшочка за неаккуратного старикашку на счёт три? — громко с расстановкой произнес Хьюго, чтобы каждый из собравшихся стал свидетелем на случай перестрелки и дальнейшего разбирательства ВП.

Полковник презренно кивнул. Хьюго кинул сумку обратно через плечо. Взял горшки поудобнее, а после вытянул руки перед собой так, чтобы почувствовав, когда медведи вцепятся в горшки — он их отпустил и успел вырвать старика из смертоносных лап.

— Кто считает? — проорал полковник.

— Я посчитаю! — вызвалась красивая девушка, явно умеющая считать до трёх.

— Идёт, — подытожил Хьюго, оглядев незнакомку с головы до ног.

Толпа ждала развязки. Кто-то сумел-таки продать несколько билетов в первый ряд, выгнав своей устрашающей мордой трусливых землян. Новенькие и те, кто наблюдал за действом с самого начала направили камеры своих умных часов на Дока, чтобы запечатлеть для потомков и наглядно показать, почему не стоит связываться с медведями.

Девушка по-военному рявкнула: «Ррраз!». Медведи прищурились, будто гипнотизировали горшочки с медом. По каменному лицу Хьюго поползи трещинки, вызванные неаккуратной улыбкой.

Пышные губы произнесли: «Дввва!». Когтистые лапы легли на рукоятки бластеров, лучи которых плевали на все конвенции ВП в частности персонально-разработанной для Солнечной системы: «После выстрела дыра не должна превышать двухрублевую монету». Ага, как же! Медвежьи бластеры пробивали в телах дыры размером со стаканное дно. Вспомнив об этом Хьюго крепче сжал горшочки с мёдом.

Девушка не спешила произнести последнюю цифру. Ей нравилось внимание публики за исключением тех, кто сделали ставку на смерть старика. От жара взглядов этих алчных до кредитов пришельцев у девушки на лбу заблестел бисер пота. В горле застрял ком размером с осознание идиотизма идеи вести отсчет на глазах всего космопорта. Она встретилась глазами с Хьюго, который ласково, как ребенку, просящему погулять ещё несколько минуточек проговорил: «Хорошо-хорошо». Его спокойствие отразилось от её кроткой улыбки, покорившей недавних недоброжелателей. Девушка начала произносить: «Триии!».

Не дожидаясь, когда слово сорвётся с уст Хьюго начал тянуть горшочки так, чтобы их пришлось брать не полковнику, а медведям по правую и левую лапу от него. Когда он почувствовал, что они намертво вцепились, то схватился сильнее, не отпуская их раньше, чем отпустят Дока. Умка подтолкнула старика в его сторону, но не отпускала, урча что-то на своём медвежьем, где разборчиво слышалось только слово «горшки». Ослабив хватку горшки оказались в медвежьих лапках и в тот же миг, они отпустили старика. Хьюго прижал его к себе и прокрутился, словно тот красотка, считающая до трёх. Укрыв его спиной, Хьюго ожидал худшего. Смерть приятней, чем гам тех, чья ставка не сыграла. Однако, медведям плевать на говорящие головы. Они принялись насыщаться мёдом. Жадно. Как когда-то их предки на планете Лес. Увиденное побудило пришельцев позвонить родным за тридевять систем и сказать слова любви. И конечно же, чтобы те держались подальше от этих чертовых медведей.

— Пойдем-ка отсюда Док!

— Мелкие шерстяные пи…

Хьюго рявкнул на ухо Дока: «Уходим», — и тот послушался, по-старчески от махнувшись от невидимых мух.

Продираясь сквозь толпу, они старались как можно скорее добраться до лавки «У-Билли», ловя себя на мысли о том, чтобы их не убили.

— СТОЯТЬ! — оглушительный рык прогремел по космопорту. Толпа, словно завороженная устремила взоры на шайку обляпанных медом медведей. Многие земляне представляли, что это не мёд, а кровь печально известных экстремистов.

— Ах, мне же нужно… — рассеяно улыбнулся и стукнул себя пальцем по лбу Док.

Полковник и Умка подлетели к Доку, который посмотрел на Хьюго с выражением лица, человека, который физически не может произнести ни одного слова связанного с извинениями. Никаких тебе: «простите», «мне жаль», «был дураком», «извините» и др. Кончик острого носа Дока виновато опустился, а глаза посылали недвусмысленные сигналы о помощи. «Сколько раз мне ещё придётся унижаться?», — таким же сигналом глаз спросил у старика Хьюго, но тот лишь недоуменно приподнял бровь. Толпа снова собралась вокруг них, словно в космопорте не на что посмотреть.

— Ну!? — прорычал полковник в тот момент мало чем отличающийся от полковника любой другой расы.

— От имени вселенского охотника за головами, приношу извинения за моего отчима…

— СТАРИК ИЗВИНИТСЯ, ВСЕ СЛЫШАЛИ!? — толпа кивала, выискивая у кого бы сделать ставку, чтобы отыграться за тот раз.

— Славный боевой медведь Умка, — Хьюго склонил голову. — Старик лишился рассудка в шахтах на планете Вы-ро-Док, а потому способен лишь произносить какие-то отрывки фраз, оставшиеся в его жалкой памяти, не подлежащей восстановлению. — Хьюго шмыгнул носом, словно получает награду на сцене. — Да и те фразы он способен лишь орать, правда?

Толпа и медведи переглянулись, они не слышали ничего про планету Вы-ро-Док, но во вселенной так много планет, что это и не удивительно. Все смотрели на старика, который, дабы подтвердить сказанное выкрикнул, как в прошлый раз: «ХОРОШО».

— В его ограниченный запас фраз не входит «извините», поэтому от его имени… Славный боевой медведь Умка, я приношу свои искренние извинения.

— Вообще-то Умка — это она! — рычал полковник.

— Да, она медведица, мать твою, землянин! — рыкнул кто-то из подоспевших медведей так, что толпа отошла на несколько шагов назад.

Хьюго выглядел не как охотник за головами на службе правительства, а как наёмник, для которого слово «убийство» звучит приятней, чем колыбельная для малыша. Его правый глаз подергивался, челюсть немного съехала влево. Губы растянулись в дьявольской ухмылке. Так ухмыляются те, кто наверняка знают, куда попадут убитые им ублюдки. Никто не хотел оказаться на месте медведей, а потому толпа сделала ещё несколько шагов назад.

— Хью, — чуть слышно прошептал Док.

Доподлинно неизвестно, что это за звук? Закипал ли полковник или шепот старика остудил реактор внутри Хьюго, не дав тому взорваться? Но после этого звука Хьюго с расстановкой произнёс:

— Славная боевая медведица Умка, приношу свои извинения.

Толпа смотрела на медведей так, словно кто-то уже успел сделать ставку. Полковник переглянулся с Умкой, та едва заметно кивнула.

— Ладно, прощаю тебя! — посмотрела она на Дока, который скорчил дебильную гримасу, дабы подчеркнуть травму полученную на планете Вы-ро-Док.

Хьюго почувствовал облегчение вырвав старика из обляпанных мёдом лап. Док схватил его под локоток и под недовольные возгласы они скрылись в толпе.

— Чтоб их, мать-перемать! — бубнил старик всю дорогу до лавки.

4

Очередь к лавке «У-Билли» тянулась от входа до выхода, который коренные лунари используют как вход. Все, кто желают приобрести близкую к достоверной информации — терпеливо ждут, когда это желеобразное создание с длинными, склизкими щупальцами поманит к себе. Его настоящее имя Лууид III Торговец. Для Луны он придумал креативное название лавки «У-Билли», ведь из всех, кто купил информацию про миф, легенду или слух — возвращались единицы. А те, кто возвращались либо оказывались в психушке, либо спивались, либо попросту Док и Хьюго. Эта парочка его любимцы, не только потому что щедро платят, а потому что покупают информацию неспособную свести их с ума или отправить на тот свет, а потому, возвращаются и платят снова. К тому же благодаря молодому землянину Лууид приобрел привычку курить. Так как пришельцы с планеты Лоу-П не служат в армии, не работают в офисах и на стройках, а просто мирно торгуют в разных уголках вселенной, то попросту не знают уловок про перекуры. В один из дней Лууид устал настолько, что хотел наложить на себя щупальца, и как манна небесная на него свалились Док и Хьюго.

— Какое-то твердое желе сегодня? — широко улыбаясь спрашивал Хьюго у Дока.

— Абсолютно верно подмечено! Что случилось? — нарочито ласково произносил Док.

— Я устал… мне хочется отдохнуть! Но мой помощник не прилетел, поэтому уже сутки работаю без продыху! — волнообразным голосом пропитанным желейной досадой отвечал Лууид.

— Тогда просто уйди на перекур? — шесть белых блестящих бильярдных шаров с точкой посредине уставились на Хьюго.

— Пер? Перекур?

Земляне переглянулись между собой.

— Да это распространенный способ отлынивать от работы. Поработал десять минут? Перекур.

Лууид танцевал заинтересованный танец желе, раскачивающегося от волнения.

— И сколько длится этот ваш «перекур»? — Лууид предвкушал хорошую сделку.

— Это дело практики и фантазии, — начал Хьюго. — Перекур и чашечка кофе — десять минут, пока доковылял до курилки уже пятнадцать минут прошло, а вернулся назад все двадцать пять. Пять минут бурной деятельности на пределах возможности и снова пошёл на перекур… — Лууид довольно качнулся, как качается любой торговец от подобной математики.

— Не удивлён, что тебя выставили из той конторки Хью, но ты бы хоть раз попробовал научить пришельца чему-нибудь хорошему? — с отцовской теплотой проговорил старик.

Хьюго лениво пожал плечами, посмотрел на блестящие глаза Лууида и легонько кивнул.

— МИНУТОЧКУ ВНИМАНИЯ! — пришельцы в очереди уставились на Лууида. — Я УХОЖУ НА ПЕРЕКУР!

— Ну, можно и так… — переглянувшись с Хьюго проговорил Док.

С того дня прошло немало лет, а Лууид пристрастившись к никотину каждые полчаса наполняется сизым дымом, напоминая не зеленое желе, а муторный дымный шарик, который вот-вот лопнет.

Лууид радостно замахал, когда увидел свою любимую, прививающую пришельцам дурные привычки парочку. Теперь он уже не орал на весь космопорт, что уходит на перекур. Он лязгал по кнопочке на планшете, и тот демонстрировал всем, что хозяин ушёл и вернётся через пятнадцать минут. Никто не решался нарушать священный обряд, ведь перспективы после покупки информации — так себе. Бегать за смертью, когда та сама придет — расточительная трата жизни, которую лучше потратить в очереди.

Курилка находилась на борту новехонького ZX–C, корабля, созданного эфемерными существами, сокращенно эф-су, с планеты Преисподняя-011. Если бы не специальные костюмы, которые их обязали носить согласно закону ВП об «эфемерных существах», то их злые морды могли бы разглядеть разве что пришельцы видящее во всех спектрах или в боевых костюмах. Не сказать, что эф-су обделены креативом, но корабли они делают под стать себе: едва заметными и если присмотреться, то зловещая морда с широко раскрытой пастью будет сниться в кошмарах ещё не одну ночь. Инженеры постарались передать послание всей вселенной: «Это будет последнее, что ты увидишь», — и те, кто сталкивался с пиратами на ZX–C даже не понимали с кем столкнулись? Уж больно хороша маскировочная система корабля, а даже если бы они понимали, не плевать ли? Ведь последнее, что они видели — это зловещую пасть, открывающую врата в преисподнюю.

В знак приветствия Лууид обнял Хьюго, зная, как тот ненавидит эти липкие объятия. Пупырчатые щупальца оставляли зеленоватую слизь на одежде, и это неимоверно раздражало любого землянина. Прачечные так и не научились отмывать эту жижу пришельцев с планеты Лоу-П, хотя, с другими так или иначе они справляются на ура. Только когда конструкция пятиэтажного мата достигла шестого этажа, Хьюго вспомнил, что не снял скафандр, а потому прекратил ругаться. Лууид оказался не в восторге от таких словесных построений, и чтобы оправдать потраченные на них усилия — потрепал Хьюго по голове, как треплют сорванцов. Богомерзкая слизь потекла по его лицу, попав в ноздрю. Хьюго уже ненавидел себя за то, что согласился на это приключение. Протянутая сигара, несмотря на слизь сумела вернуть доброжелательность. Док немо наблюдал за этой сценой. От объятий пришельца он учтиво отказался, выставив руку перед шестью бильярдными шарами. Старик решил не откладывать в долгий ящик и начал тараторить с такой скоростью, словно от этого зависит жизнь.

— ЯЗНАЮЧТОТЫЗНАЕШЬГДЕКНОПКАБИЛЛИ!

Размяв сигару во рту и сплюснув кончик, Лууид уставился на Дока, словно тот должен заменить собой гильотину. Тот перевел взгляд на Хьюго, который молниеносно срезал его чем-то острым и лишь после того, как пришелец закурил, то медленно и издевательски произнёс: «Повтори». Он подмигнул всеми глазами по очереди Хьюго, зная, что это повеселит обляпанного слизью мальца.

— Я… знаю… что…

Медленно выдавливал из себя по слову Док. Улыбка Лууида похожая на неуклюжую попытку совратить ребёнка в космо-парке сбила старика с толку. Пока тот не осознал, что пришелец попросту издевается над ним. Тяжело выдохнув Лууид отправил клуб дыма к блестящему потолку. Желе довольно затряслось и медленно начало менять свой цвет на дымчато-серый.

— Ладно, я понял, кнопка! — волнообразно изрёк пришелец. — Но о какой «кнопке», прости, идёт речь, Саймон?

— Саймон говорит про «кнопку перезагрузки вселенной», — вклинился Хьюго.

— Ааа, так вы про эту кнопку? Я не знаю где она.

Взмахивая щупальцами, он едва не попал Хьюго сигарой в глаз, тот вовремя среагировал.

— Если бы знал, то перезапустил вселенную и выделил своим любимым клиентам парковочные места, ведь цены здесь просто астрономические!

Чувство юмора у желе с планеты Лоу-П всегда оставалось вне досягаемости смешков Дока. Но старый проходимец, вспомнив, как Хьюго недавно рассмешил его в гараже — рассмеялся так, что это даже не выглядело наигранно. Когда последняя смешинка отскочила от новенького корабля Док начал извергать ругательства. Ему удалось построить ругательскую конструкцию куда выше, чем Хьюго, аж на седьмой этаж! В жизни эти двое не видели его таким отчаянным.

Булькая ему в ритм ипританцовывая: «Танцую как желе, выгляжу также», — Лууид посмотрел на Хьюго своими бильярдными шарами, пытаясь найти ответ: серьёзно ли старик хочет найти кнопку? Выдохнув очередной клуб дыма Лууид дрыгнулся ещё раз воображаемому ритму, а после заговорил:

— Мне бы не хотелось терять двух своих верных друзей…

Док знал, что хитрый торговец любит лишь их кредиты. Хьюго же давно проникся к Лууиду и даже несколько раз летал с ним на планету Лоу-П. Однажды он гостил у его семьи, а в другой раз выслеживал там пришельца сбежавшего из зала суда и заодно навестил Лууида. И всё же мысленно положив на одну чашу весов своеобразную дружбу, а на другую кредиты, он посмотрел на Лууида так, словно фраза про друзей не имела никакого веса. Под пристальными взглядами пришелец махнул всеми щупальцами разом.

— Ладно, вселенная с вами! Я знаю где можно попробовать поискать кнопку!

Медлительность с которой говорил торговец нервировала Дока. Он покраснел от злости, но улыбался идиотской улыбкой, пытаясь это неумело скрыть.

— Система… — Док не выдержал.

— Только не говори, что Уни?

— Уни!

Сложно подтвердить правдивость слов Лууида, ведь любую чушь, которую невозможно найти отправляют искать именно туда. Система Уни находится неизвестно где, а потому ей приписывают всевозможные: чудеса, бред, мифы, легенды, и вообще всё то, что можно приписывать месту, которое где-то там существует. Есть те, кто верят, что там живёт Бог и речь не про небезызвестного главу ВП, который загадочно пропал под конец срока правления. Другие же слышали байку о злом карлике, который хотел стать гладиатором, но стал всего-то королем Уни. Третьи слышали, что там умельцы разрабатывают такие виртуальные реальности, что от них плавятся мозги. Родители, которые против того, чтобы их дети бороздили бескрайний космос говорят, что там едят детей. Ещё говорят, что в Уни есть врата в другой мир. Чего только не таит в себе эта загадочная Системе Уни!

Попрощавшись с Лууидом и отслюнявив ему напоследок несколько тысяч кредитов на сигары, Док предложил Хьюго обогнуть купол, чтобы не дай Вселенная столкнуться с медведями.

— Домой? — спросил Хьюго с интонацией подразумевающей, что альтернатив нет.

— Погрызи эсубху^[1], никаких домой!

— Какого чёрта, Док!? В Уни нельзя попасть, да никто, мать твою, не знает, где эта сраная Система Уни! Угомонись и извинись! — давил Хьюго.

Хрипя, словно от смеха вот-вот выплюнет легкие, Док подошёл к нему, прижался шлемом скафандра к шлему Хьюго, чтобы тот прочувствовал всю внушительную вибрацию голоса.

— Думаю, контрабандисты знают, как попасть в Систему Уни. Я знаю, где можно попробовать найти лучшую из них!

Сканер в голове Хьюго предупреждал о надвигающееся буре. Та, на кого намекает Док должна ему несколько сот тысяч ответов. К моменту, когда (если) они ее найдут, Хьюго дал себе слово, что откинет вопросы, выжимающее все соки из сердца. Оставив лишь те, что диктует расчётливый ум охотника за головами.

— Ладно, Доки! Я в деле.

Тот подпрыгнул и стукнул пяткой о пятку, как лихой ковбой, разве что без характерного «и-ха».

— Разве папенька тебе не говорил, что нельзя называть стариков «старыми ублюдками»?

Прыгая в сторону парковки проговорил в динамик Док.

— Ещё он говорил, что не будет войны с Марсом, но и там ошибся.

Док хмыкнул и отключил передатчик.

5

Человечество отправилось в космос не только из-за идей колонизации, установления демократии на планетах, где плевали на демократию или же романтических настроений. Иной раз всё оказывалось куда примитивнее и сводилось к деньгам. Большие корпорации зарились на астероид «Психея» с того момента, как ту давным-давно разглядели в телескоп. Тогдашняя стоимость астероида приблизительно равна девяти тысячам годовых ВВП Земли и Луны.

Когда ПЗ разжилось быстроходными баржами, то направили все ресурсы к астероиду. На строительство Станции «Копи», не от слова копи, где работают рудокопы, хотя на «Психеи» и находились их механические братья, а от слова «накопление». Ведь: «Инвестиция в «Психею» — инвестиция в будущее планеты Земля, а значит и во всё человечество». По крайней мере они без устали повторяли это по всевозможным экранам. А если что-то долго повторять по экранам — в это непременно поверят, а после так вообще будут считать, что другой правды не существует.

Чтобы изнасиловать «Психею» им потребовалось четыре года. За это время ПЗ подверглось нападкам со стороны правозащитников астероидов, которые появились вместе с новой волной хиппи. Только вместо: «мир-кислота-беспорядочные-половые-связи-вонючие-патлы», — эти проповедовали немного другое: «мир-инопланетная-травка-и-половые-связи-с-астероидами», — в противном случае их протесты по поводу добычи необходимых для человечества ресурсов попросту невозможно понять. Чтобы заткнуть эту набирающую популярность шайку, разросшуюся до семи с половиной миллиардов ПЗ решили расширить Станцию «Копи» приделав к ней с десяток огромных модулей. Заодно воздвигнув в центральном мемориал астероиду с банальными словами благодарности. На церемонии какой-то особо одаренный член правительства, которого после этого избрали его главой — приклонил колено и извинился перед «Психеей». Когда интерес к астероиду иссяк по причине полной переработки на ресурсы, то почти все потеряли интерес и к станции. Хиппи нашли другой астероид, который нужно защищать, а правительству перерабатывать. И тут началось самое интересное.

Станция переходила из рук в руки, как космопортовая девка. То корпорации делили её между собой, пытаясь использовать как плацдарм для попыток дойки бюджета из правительства, аргументируя тем, что «всегда найдется что переработать». То к бандитам и прочим преступным элементам, сумевших выгнать корпорации. Но в конечном счёте она стала оплотом для космических пиратов. Чьи главари решили, что урвали самый большой куш в их жизни, и с тех самых пор занимаются (кто бы мог ожидать такого от пиратов) всем, чем угодно для поддержания жизнедеятельности станции. Рестораны, развлечения, прилавки с разных уголков вселенных, парки, аттракционы, и всё это под пристальной охраной пятого или десятого поколения пиратов. Хотя от пиратства у них остались разве что мемуары предков. Вне станции их просто называли сраными капиталистами, но на «Копи» дабы избежать лишних проблем всем говорили почтительное «космический пират», если сокращенно, то «КоПи». Ирония в том, что бывшие пираты понимали своё положение и сумели извлечь из этого выгоду. Поэтому, когда станция «Копи» стала звучать созвучно с сокращенным «КоПи» и ассоциироваться с пиратами, те придумали слоган, чтобы пришельцы и люди как-то заинтересовались новой вехой в жизни станции. «Копи и купи», звучит вполне себе неплохо, как для пиратов. В народе станцию называют «КИК». И да, во вселенной любят всё сокращать. ВП придерживается политики «лучше уж названия, чем целые расы», но когда дело доходит до того, чтобы расправиться с какой-нибудь системой, идущей наперекор общему курсу, то они не стесняются сокращать некоторые расы до основания.

Теперь «КИК» считается одним из десяти самых безопасных мест во всей вселенной, почетно занимая восьмую строчку. Здесь нет места криминалу, хотя, все семьи, что причастны к Великому Дню — пиратствуют по сей день. Походя больше на сектантов, которые молятся на Великий День. День, когда пираты захватили станцию, и выдворили алчные корпорации, мешающие быть алчными им самим. В Солнечной Системе пираты с «КИК» не промышляют, но это уже детали. На станции эти старожилы живут в роскоши, при этом не забывая пополнять кадровые запасы и набирать команду для очередной вылазки бог весть куда. В общем ведут привычный образ жизни за пределами Солнечной Системы.

Для вселенной омерзительно звучит слово «пиратство», но к нему прибегают многие в том числе те, кто посвятили себя науке. Правительственные гранты на исследования практически невозможно получить, а виной тому не только батончик «марс» и еже оные. Нужно впечатлить ПЗ, доказав, что это пойдет на пользу всему человечеству. Чтобы исследовать что-то действительно стоящее, полезное или прорывное позаимствовав технологии пришельцев — нужны кредиты, а где их взять студенту? Рядовому учёному, что вчера закончил Земную Академию Наук, работая в лаборатории 5/2 и где-нибудь ещё в ночные смены и выходные, что превращается в 7/7? Единственное на что могли рассчитывать подобные бедолаги — домик, где-нибудь на отшибе вселенной, хотя, если подписать будущих внуков на ипотеку, то можно взять жилье на Земле, где цены просто астрономические. Ещё при таком графике можно заиметь неплохой по меркам неплохих кораблик, спиногрызов, да инфаркт к сорока пяти годам. Перспектива сомнительная, не правда ли? Несмотря на призрение к пиратству из-за истории со станцией и потому что прапрадед и прапрабабка Кубовски любители астероидов, Доку пришлось податься в пираты. Он с радостью делился с Хьюго историями о тех славных днях, постоянно называя какие-то имена. Одни упоминались вскользь, другие уже давно отправились к праотцам, кто-то не упоминался вовсе. Однако, во всех рассказах фигурировало одно имя: Уолли.

Они познакомились в одном из баров на Марсе, где Уолли собирал команду. Конечно, Док не поверил в историю про то, что «нужны крепкие парни для сопровождения особо ценного груза», но выбирать не приходилось. С того самого дня эта парочка стала друзьями на века. Они делили добычу, женщин, тюремные камеры, но не мечты. Ведь для Дока это всё казалось игрой, в которую ему пришлось научиться играть лучше остальных, лишь потому что риск для него оправдывался не просто локальной славой и кредитами, а мечтой стать великим учёным.

Спустя года, когда Док встретил Марту, то Уолли понял, что эпоха подошла к концу. Он закатил грандиозный скандал, и пропал с радаров затаив обиду. Хотя в глубине души Уолли всегда знал, что этот день рано или поздно настанет. И всё же в самый счастливый день для Дока, и возможно в проклятый день для Марты — он прилетел на их церемонию бракосочетания, дав понять, что дружба много значит даже для обидчивого пирата. С того дня они периодически созваниваются. Реже залетают друг другу в гости. И только несколько раз по старой памяти пиратствовали с молодняком, язвительно плевавшись, мол «всё уже не то». Именно в предпоследний раз Уолли и нашел контрабандистку, зажавшую в тиски сердце Хьюго.

6

Уолли выглядел старее Дока, и даже старее, чем роскошный жилой модуль, который напоминал просторный дворец. Седина его волос взывала к унынию, ведь из волос у него остался лишь небольшой чубчик, который он прилизывал так и эдак. На вопрос: «Почему ты не пересадишь себе волосы?», — Уолли отвечал: «А почему ты не пересадишь себе мозги?!». Некогда сияющие жаждой приключений глаза померкли и впали. Морщинистое лицо украшено белой щетиной. И только волевой подбородок говорил о том, что эта труха способна разразиться яростным криком и подписать любую команду на самоубийственную миссию хоть сейчас. Когда Уолли говорил, то чувствовалось, что внешняя оболочка всего лишь оболочка, которая дрожит от запала в сердце, предающим голосу внушительную силу. Силу человека, которого можно назвать Лихим.

— То есть ты хочешь сказать, что существует кнопка, которая перезапустит вселенную? Ей можно задать любые параметры и даже сделать меня снова молодым? — мечтательно спрашивал Уолли.

— Именно, КоПи, Лихой Уолли! — почтенно сказал Док.

— Не нужно этих сокращений, Саймон, я космический пират старой закалки!

— Живущий во дворце! — с издевкой осмотрел окружающее убранство Док.

— И что с того, мать твою!? Вначале ты воруешь, потом шикуешь! Ты же знаешь эту историю, парень?

— Да-да! Я сотню раз слышал, как вы поживились на подлете к Андромеде. — Уолли засиял. — Уолли? Нам бы человека, который сумеет доставить нас в Систему Уни.

Тень недоверия промелькнула в глазах старика. Раскатистый смех разлетался по всему модулю. Эхо скакало от картины к картине, от статуэтки к статуэтке, пока это стало невыносимо.

— При всём моём желании стать снова молодым, это невозможно, парни… — он задумчиво опустил подбородок.

— За беспокойство мы заберём у вас… — начала размышлять дочка Уолли, тот выхватил бластер и прицелился в неё.

— Закрою свою пасть, мать твою!

— Хорошо, папочка!

Хьюго слишком громко усмехнулся, поймав на себе недоуменные взгляды. Сандра в этот раз явно переигрывала, помышляя на полном серьезе забрать корабль у искателей кнопки. И в какой-то момент несмотря на годы дружбы Уолли всерьёз призадумался над этим. Но вспомнив на какой таратайке летает Док, понял, что за неё не выручишь и пары сотен кредитов. Поэтому за дружескую консультацию попросил перевод на часы. Забавно то, что по старой привычке, называя себя «пиратом» Уолли не замечал, как теряет хватку. Если бы его задница не приросла к стулу, и если бы Сандра обладала толикой отцовской прозорливости, то осмотрев корабль и движок, они бы как минимум увеличили свой капитал, а как максимум выкупили бы целый квартал на «КИК». Док махнул часами, вызвав недоумение на лице Уолли.

— Этого мало за консультацию, собака ты сутулая!

— А то мы без тебя не знали, что невозможно попасть в Систему Уни! — обиженно отмахнулся Док.

Хьюго наблюдал за этой великой дружбой, стараясь не шевелиться.

— Ладно, давай хотя бы…

Уолли резко заткнулся, ведь в этот момент Сандра склонилась над его ухом. Её пятая точка привлекла два похотливых взгляда, а после осознания, что они нагло пялятся — искатели кнопки одновременно отвернулись.

— Пятьдесят тысяч кредитов! — Уолли снова перевел взгляд на дочь и тихонько, как ему казалось прошептал: — А на кой ляд тебе пятьдесят тысяч кредитов, милая? — та что-то прошептала ему на ухо, и он с горечью вздохнул.

— Мог бы ты представить себе Саймон, что моя милая Сандра, вместо того, чтобы пиратствовать будет ходить в сраные рестораны, пытаясь обобрать моих друзей?

— Мне не сложно оплатить ужин любимой крестнице! — улыбнулся Док, а после взмахнул часами. — Дерьмо! — сокрушался он. — Я же забыл, что все переводы больше пяти тысяч выполняются со звукового подтверждения Хьюго! — Сандра и Уолли по-семейному нахмурились и переглянулись.

— С каких пор малец распоряжается твоими деньгами? — издеваясь проговорил Уолли, а после помрачнел, вспомнив, что его деньгами распоряжается жена, дочь, внук и любимый пёсик.

— С тех самых пор, как Док проигрался на Марсе, — сухо ответил Хьюго.

— Проигрался на Марсе? Тебе не мог долететь до нормального казино? — заискивающе проговорила Сандра.

— Иногда мужчине просто нужно проиграться на Марсе… — с интонацией неонуарного детектива проговорил Док. — Так что? Хьюго, разрешишь ли ты потратить мои деньги на крестницу?

— Разрешаю, — Док снова махнул часами и деньги улетели куда нужно.

— Поэтому я и люблю тебя дядюшка Саймон! И корабль твой я в жизни бы пальцем не тронула! — напоминая маленькую девочку проговорила Сандра, ухмыляясь так, словно урвала большой куш.

— И я тебя люблю, милая!

Сандра поцеловала дядю в щеку и радостно насвистывая направилась на выход.

— Ладно, Уолли? Мы в расчёте? — тот кивнул, Хьюго устало вздохнул.

— Не лезьте вы в эту Систему Уни, ну его к чертям, парни? — прошептал напоследок Уолли.

Выйдя из дворца рядом с которым располагался семейный ресторан престарелого пирата, Хьюго предложил перекусить, ведь у него в животе зияла дыра размером со вселенную. Док согласился, но лишь потому что обожал ресторан «Лихицца», где делали вкуснейшую пиццу по старинному семейному рецепту.

7

К удивлению искателей кнопки, пиццу вынесла не очаровательная официантка, а Уолли. Одной рукой он опирался на трость, а другой раскачивал поднос так, что в какой-то момент парочка решила, что уже не заморят червячка.

— Ваша пицца, господа! — улыбнулся Уолли и сел рядом с Доком. — Ща, ещё две принесут, я тоже хочу жрать.

Прикончив несколько сытных кусочков, Док тоскливо посмотрел на старого друга. Тому действительно не помешало бы омолодится. Не через все эти биоинженерные приколы и прочую чушь с разных уголков вселенных от которой мозги превращаются в желе. Желе, которое не танцует классно и говорит волнообразно. А просто в вязкую субстанцию, которая если слегка наклониться потечёт через ухо.

— Если серьёзно, — начал Уолли. — То я кинул весточку молодняку, того глядишь, кто-то вам да поможет, — по отрепетированному годами подмигиванию Хьюго понял о ком речь. Он отвёл взгляд, старики заметили это, поэтому Док сменил тему.

— Ты не хочешь полететь с нами, Уолли? — положив руку на плечо, широко улыбаясь проговорил он.

— Такие приключения мне сейчас непозволительны по состоянию здоровья, но знаешь? — искатели слегка наклонились в сторону Уолли. — Если нападете на её след, то быть может, кинешь весточку? Совершу приключение в один конец, так сказать, на старость лет…

Док переменился в лице. Ему неприятна мысль, что Уолли подразумевает смерть. Что один из немногих оставшихся друзей скоро отправится на тот свет.

— Тебе не обязательно лететь туда, если эта кнопка существует, то вероятно я смогу все сделать без твоего участия.

Уолли нахмурился, посмотрел на Хьюго, тот поджал нижнюю губу и пожал плечами.

— Саймон, ты же понимаешь, что если есть такая кнопка, то вам потребуется помощь? Вряд ли она весит в пространстве со стрелочкой-указателем «нажми на меня».

— Ты просто ищешь повод как-то осмысленно умереть!

Отмахнулся от него Док, а после с отстраненным взглядом принялся уплетать пиццу. Уолли хотел что-то ему ответить, но увидев отчужденность друга махнул рукой.

Закончив чавкать, Уолли взялся за трость, с трудом поднялся и начал направляться на выход. Док подвис, ища слова, которые скажет на прощанье другу, а после махнул рукой и крикнул:

— Чёрт с тобой, я кину весточку!

— Я и не сомневался! — с радостью человека, чья жизнь снова обрела смысл прогромыхал Уолли, а после откинул трость в сторону, сделав несколько оборотов, как танцор балета.

— Сукин сын… — улыбался Док.

— А ты будто бы нет? — кинул через плечо Уолли.

Док зыркнул на улыбающегося Хьюго, будто тот из полиции улыбок и арестует Дока, написав в рапорте: «Не самый безнадежный случай, умеет улыбаться».

8

Недалеко от ресторана располагался семейный оружейный магазин «Убивихо», за ним шел такой же семейный кинотеатр «Смотрихо», однако, лифт к которому шла парочка оказался общественным. Правда, чтобы дойти до него нужно проделать не малый путь, начинавшийся с улицы «Лихого Уолли» вначале которой стоял указатель: «Парк Развлечений ЛиХо, 350 метров».

— Парк развлечений? Он совсем умом тронулся? — брюзжал старик.

Если до этого момента их окружало минимум пришельцев, то с каждым шагом в сторону лифта их поглощала межгалактическая суета. Суета на «КИК» никогда не нравилась Хьюго. То ли дело Луна с её набитыми битком космопортами! Сотни разноцветных пришельцев стоят в очереди, а не шныряют туда-сюда, наступая на пятки. Здесь же шум и гам не утихает не на секунду, сливаясь в симфонию «копи и купи», где шелест кредитов правит балом так умело, что ты не замечаешь, где в этом танце вскружил голову продавец, опустошив банковский счет. Искусные зазывалы межгалактического масштаба уговаривают раскошелится на сувениры, проституток (здесь это легально) и экстремальный досуг. Здесь можно купить самую смелую фантазию, и не факт, что продадут умело настроенную виртуальную реальность с тактильным костюмом, а не отвезут за тридцать тысяч систем, чтобы воплотить желаемое в жизнь. Когда упоминается «смелая фантазия», чаще всего она оказывается идиотской, но у богачей свои причуды. Один чиновник из ОПЗ захотел собрать всех карликов во вселенной и устроить гладиаторские бои в Колизее, и ему помогли это устроить. Приз — огромное количество кредитов. Победивший карлик в отместку устроил гладиаторские бои в Колизее идиотов чиновников из ОПЗ, и ему тоже помогли это устроить. Конечно, всё совпало: перевыборы в ОПЗ, новый состав чиновников, неслыханные богатства карлика, выигранные благодаря «смелой фантазии», что послужило лучшей рекламой того, что здесь на «КИК» действительно возможно всё.

В лифте полно радостных детишек с шариками «ЛиХо». Они так верещат, что в какой-то момент ни Док, ни Хьюго ничего не слышат, но смотря на детскую непосредственность, эти двое думали о том, что ещё не случилось в их жизнях.

Хьюго всего тридцать лет. У него впереди вся жизнь, и вероятно однажды он захочет поиграть в божка создав кого-то по своему образу и подобию. Док же и Марта решили, что не будут заводить детей до того момента, пока не решат, что это жизненно необходимо. Такая необходимость возникла всего несколько лет назад, когда Марта ушла на пенсию, поэтому они искали подходящую даму, чтобы та воспользовалась спермой Дока, но старикам сложно угадить. Со стороны может показаться, что безрассудно заводить ребёнка в таком возрасте, и отчасти это конечно так. Если бы не одно «но». Все противники технологий по замене органов, глаз, сердец, короче говоря, искусственного омоложения — рано или поздно приходят к тому, что это стоит сделать. Чтобы пожить подольше, ведь средний возраст землян благодаря этим технологиям и процедурам достиг ста тридцати лет. И именно ребёнок то, что по мнению Марты и Дока заставит их пересмотреть свои закостенелые взгляды на эту процедуру, ведь малыш не будет цветком на их могилу, а вероятнее всего они застанут его старость.

Расплатившись за парковку, искатели поплелись к кораблю, думая о том, что делать дальше. Док знал, что Хьюго будет настаивать на возвращении на Землю, если не объявится Сара. С каждым шагом, приближающим к кораблю чуткое обоняние Дока улавливало знакомый аромат. Хьюго тоже почувствовал этот проклятый сандал и чернику.

— Чувствуешь запах?

— Уж точно не слышу! — улыбнулся внутренний сноб Дока.

Сердце Хьюго начало предательски выстукивать отторгаемый мозгом ритм. Внутренний голос шептать: «Беги, парень». Чутьё редко подводит Хьюго. Но уже слишком поздно. Док расплылся в улыбке так, словно Сара его родная дочь, которая всю жизнь ждала возвращения старика из ларька с сигаретами. Роковая зеленоглазая блондинка прильнула губами к его правой щеке, затем к левой, оставив и там и там нежно розовый отпечаток помады, а после приветственного церемониала смирила остолбеневшего Хьюго осторожным взглядом.

— Он что до сих пор дуется из-за истории на Иксе?

Хьюго воспринимал в штыки улыбку Сары. В его голове не укладывалось, каким образом она так миленько улыбается, когда он гнил в тюрьме почти девять месяцев? Воображение рисовало сцену встречи иначе: Сара подходит к нему, а после начинает слезно извиняться. Но улыбаться? Так, словно ничего не произошло!? — это уже ни в какие ворота.

— Судя по лицу, — Док повертел головой, рассматривая друга с разных ракурсов. — Да, он определенно дуется.

Док по-приятельски толкнул её в плечо, она поджала нижнюю пухленькую губу. Хьюго находился на грани. Его зубы скрежетали, ожидая момента, когда смогут отчеканить проклятия. Сара же наоборот необычайно мила и далека от разговора по душам. Это раздражало Хьюго ещё больше, чем несбывшаяся фантазия про слёзные извинения.

— Ты же читал сообщения, что я тебе отправляла? — сменившись в лице и нахмурив брови спросила она. — Читал же? Да?

Нервный смешок Хьюго дал понять, что нет. Сара махнула рукой и перевела своё внимание на Дока.

— Уолли, «неожиданно» упал заказ на доставку в Систему Уни, он попросил прихватить двух друзей, поэтому…

Как-то подозрительно быстро Уолли «упал на голову заказ», — думали искатели кнопки. Но раз обставлено всё так, то собственно говоря, отказываться глупо.

— Ты серьёзно говоришь о заказе, а не о том, что случилось? — спокойно произнёс Хьюго вернув контроль над эмоциями.

Словно, не замечая вопроса Сара спросила у Дока: «Так что, мы летим?», — тот бегло изучил Хьюго, оценивая степень злобы. Поняв, что открыл для себя новую грань, он широко раскрыл глаза, а после взял под руку Сару и резво зашагал в сторону её кораблика. Уводя подальше от человека бомбы.

Плетясь за ними Хьюго слушал внутренний голос, который требовал крови. Неожиданно звон в ушах заполнил собой всё. Не только для Дока стала в новинку грань злости, но и для организма Хьюго. Ноги набились свинцом и отказывались идти дальше. Перед глазами пролетели долгие месяцы в тюрьме, где единственным, что поддерживало в нём желание жить: мысли о Саре. О том, что у всего этого есть какое-то объяснение, и оно, конечно же есть. Хьюго после тюрьмы пропитался отчаянием и злобой настолько, что решил не читать «жалкие оправдания», дабы не наломать дров. И вот теперь, увидев Сару вновь, он понял, что обязательно их наломает. Ему хотелось орать от бессилия перед её красотой. Перед её вкрадчивым взглядом, который перетасовал колоду так, как он не смел и рисовать в самых странных фантазиях, где Сара слёзно извиняется. Сердце едва билось, словно зажато в тисках. Каждый удар усиливал боль, но не помогал вырваться из них. Обессилив, Хьюго сел посреди парковки и закурил.

Проводив Сару на корабль и попросив подготовиться к полёту, Док отправился на парковку за другом. Он по-старчески покачал головой. Спустился по трапу и пошел к сидящему на настиле Хьюго. Не обронив и звука, он сел рядом. Положил руку на плечо парню, а после приложив усилий куда больше, чем рассчитывал — развернул того лицом к себе.

— Ты просто решил сесть и покурить посреди парковки?

— Иногда мужчине нужно просто сесть и покурить посреди парковки… — быть героем неонуарного романчика шло Хьюго куда больше, чем Доку.

— Угу, — улыбался Док, — как же! Хочешь поговорить?

— Док, б… — тот перебил его.

— Знаешь, а ведь Марта для меня абсолютно такая же, как для тебя Сара, — Хьюго непонимающе посмотрел на него. — Невозможная. Ты вряд ли помнишь те истории, что мы рассказывали с твоим отцом, но сейчас самое время усвоить последний урок от него, который долго усваивал я… — Хьюго протянул Доку сигарету, тот пожал плечами и взял её. — Прощать великая сила, обладание которой дано не каждому. Ты можешь и до конца дней убегать от той ситуации, не читать сообщения, злиться с глазами засратого котёнка, мечтая совершенного о другом. Либо ты приложишь усилия, возьмешь волю в кулак и поговоришь с той, кто делает твою жизнь невозможной.

— Так же приложить усилия, как ты с извинениями? — Док засмеялся, но не истерично, как делал совсем недавно на Луне или в гараже.

— Господи, Хью? Да раскрой ты уже глаза! Я старик на закате лет, чьей единственной радостью являются приключения с тобой, да ссоры с Мартой! И если для того, чтобы отправиться в приключение мне нужно с ней поругаться, то уверен — она понимает это, как никто другая, и не держит зла, — Док прикурил и выпустил дым. — Наверное…

— Я слишком зол, чтобы понимать к чему ты клонишь? — прошипел Хью.

— Я всегда оставался собой, брюзгливым заумным ублюдком, что сколотил состояние на пиратстве да на патентах для уродов из ПЗ, ВП, ОПЗ и других больших буковок, — Хьюго ухмыльнулся. — И не смотря на тысячу и одно противоречие, которое преследовало меня на протяжении жизни — я убежден в одном, что Марта это лучшее, что происходило и происходит со мной!

Хьюго достал новую сигарету из пачки, но не стал прикуривать.

— Марта бросала тебя гнить в тюрьме?

— Хуже, она браковала мои идеи для ПЗ, будучи на одной из руководящих должностей!

— Потому что ты воровал технологии у пришельцев, Кубовски! — сказал Хьюго так, будто стал копией своего отца.

— Воровать, чтобы продавать дерьмо, лишь для того, чтобы реинвестировать эти деньги в нормальное производство, как например, бластеров, что используют по всей вселенной… Ну знаешь, игра стоила свеч. Я это к чему? Марта ставила мне палки в колёса столько раз, что я забывал о том, что она моя жена и это часть любовной игры. Сара такая же, вот что я хотел сказать, — последнюю фразу он проговорил, как мудрый старик.

— Я до сих пор не понимаю, чего ты, мать твою, хочешь от меня Док?! Я же сказал ещё на Земле, что полечу с тобой искать сраную кнопку!

Док решил отбросить обходные пути, ведь впервые на его памяти до рассудка Хьюго невозможно достучаться.

— Злоба — не дорога, так колея, чтобы отвести душу, — старик улыбнулся своей мудрости. — Не будь настолько глупым как я, твой отец, да все расстроенные своей дамой сердца мужчины! Просто выслушай её, не ведя себя, как идиот? Разве это сложно?

— Ты заделался её адвокатом?

— Адвокатом здравого рассудка, малыш! Ведь в противном случае тебе придётся сидеть одному в каюте, пока я с удовольствием буду слушать о том, что же тогда интересного произошло?

Адвокат здравого рассудка сумел достучаться до Хьюго, который при всём желании сейчас не способен опровергнуть его аргументы. Хоть воспоминания об Иксе давили на грудную клетку и обвивали шею колючей проволокой, но он купился на эту речь, диктуемую желанием Дока путешествовать в комфорте. Ведь за годы пиратства он насмотрелся на ненавидящие друг друга рожи, драмы, мелодрамы, комедии и оргии на кораблях. Док действительно не намеривался лететь с этой парочкой сверлящей друг друга взглядами, хотя, по мнению Хьюго, он должен сказать «спасибо», что они не стреляют друг в друга. Хьюго кивнул, сомневаясь действительно ли видел во взгляде Дока переживания за него, а не за собственный комфорт? Он не знал, что именно подкупило. Слова или глаза засратого котёнка? Да и разве это важно? Ведь отправляясь на «КИК» Хьюго жаждал встретить Сару, а как всем известно — желания имеют свойство сбываться, и нужно быть к этому готовым. Поэтому настало время отлипнуть от настила и уместить свою пятую точку в более удобном месте, но вначале взять тот красивый кленовый лист, ведь не зря же он его подбирал?

9

По привычке ноги привели Хьюго к «Королевской каюте». Сара назвала ее в честь кровати, занимающей две трети помещения на которой они провели не мало интересных часов. Этот не стал исключением. Он решил дождаться пока Док посплетничает с Сарой, и когда тот уляжется спать — они наконец-то поговорят по душам. Едва успев улечься удобней, если на мягкий матрас можно вообще улечься поудобней — ему позвонила Марта. Выглядела она немного встревоженной, а это значило лишь одно. Видео с Доком разлетелись по всей сети и вряд ли удастся избежать расспроса.

— Что опять натворил Саймон?! Попытался приручить медведя с помощью очередного идиотского устройства?

— Что ты, М? Он всего лишь пнул одного из них под зад, со словами: «Я сильнее медведя».

Марта прищурилась, посмотрела на Хьюго так же, как обычно смотрит на Дока, а после профессионально закатила глаза, как делала, когда слышала подобную чушь.

— Да что ты? — Хьюго кивнул. — Он там жив?

— А ты как думаешь?

— Не знаю, его адвокат уже примчался и хочет раздавать наследство! Ты знал, что Саймон завещал тебе практически всё? — спросила Марта так, словно это играло какую-то роль в общении Хьюго с Доком.

— Уборку в подвале и в гараже? — Марта недовольно вильнула головой. — Ладно, корабль? Корабль неплохой, да. — Хьюго так морило в сон, что он уже мысленно похоронил Дока, предаваясь фантазиям о том куда потратит эти деньги.

— А ещё все акции, патенты, счета в банке…

— Я всегда думал, что он ограничится кораблем, но раз так, то в следующий раз не буду спасать старика.

Марта улыбнулась, как делают все милые старушки, чтобы показать доброжелательность. Правда её глаза показывали яму, где окажется Хьюго, если будет и дальше паясничать. Марта закурила. Хьюго улегся поудобнее, отключил своё изображение и слушал, что она втолковывает. Она что-то рассказывала про удочерение. Что отправляется искать «крепкую, здоровую, красивую девушку», которая родит им с Доком ребёнка. От услышанного, клевавший носом Хьюго пробудился.

— Ты всё-таки решилась? А со стариком посоветовалась?

— У нас с ним давняя договоренность, что, когда настанет час — я возьму на себя все хлопоты! — Марта любила хлопоты, а потому выделила это слово особо воодушевляющей интонацией.

— Классно Док устроился? Ты распорядитель его спермы, я денег, а кто следующий? Сара распорядитель его благородства? — Марта чуть слышно усмехнулась.

— Кстати, чем вы вообще занимаетесь? — попыталась разведать она, что собственно и являлось целью звонка.

— Да мы встретили Сару… — та сразу же перебила его.

— И что, ты поговорил с ней? Хьюго!?

Док сместился на второй план, ведь страсти вокруг этой парочки куда интереснее, чем их нестандартные по мнению Хьюго, но стандартные по меркам Марты отношения с Доком. Она всегда говорила что-то в духе: «Будь на месте Саймона какой-нибудь Брюс, то всё сложилось точно так же, если не хуже».

— Как раз собирался, но ты позвонила, поэтому…

— Тогда не смею отвлекать, и да? Постарайтесь обойтись без приключений!

Шутка в стиле Лууида и даже такой же волнообразный смешок. Но она не вешала трубку, а только тараторила и тараторила, пока Хьюго снова не начал клевать носом. Обычно перелет из пункта «А» в пункт «В» дается легко, но «А» — «В» — «С», а быть может потом «D» и даже «E», от одной мысли об этом организм хотел впасть в спячку. Хьюго не намерен ему сопротивляться.

Односложные ответы в какой-то момент превратились в глухую попытку отбить звуки губами. Взгляд застыл на фотографии расположенной на прикроватном столике Сары рядом с которой он положил кленовый лист. Пару лет назад они летали на Венеру, чтобы посмотреть, как её облагородили. Их сфотографировала на мыльницу какая-то милая девчушка лет семи, похожая на маленькую гусеничку, назвав Сару принцессой. Да. Фотография действительно в сказочном стиле. Сара и Хьюго заключили друг друга в объятиях. Позади них в воздухе висит разноцветный сад под блестящим куполом. Сара выглядит жизнерадостной, о чём свидетельствуют ямочки на щёчках при взгляде на которые у Хьюго что-то внутри тянет за струну умиления. Да и сам он: в глазах радость, улыбка, как у школьника. Растворившись в снимке, он уснул. И даже когда Марта услышала характерное сопение, то не повесила трубку прежде, чем не закончила утомительный рассказ.

10

Через девять часов Хьюго проснулся. Первым делом он послушал запись разговора с Мартой, чтобы убедиться, что ему это не приснилось? Ведь кто-то же должен сохранять здравый рассудок в этой чёртовой вселенной?

— Это нужно обсудить с Доком! — пробурчал он себе под нос.

Он выполз из покоев, как мертвец из могилы, ищущий кофе. Напоследок посмотрел на фотографию, рядом с которой лежал кленовый лист. Тот забрала Сара, когда пришла поглядеть на беззащитное создание, на лице которого не написано: «Я охотник за головами», — но даже сквозь сон лицо Хьюго выглядело так, будто он натурщик, изображающий камень. Доползя до кают-компании, он лениво понажимал кнопки на кофе-машине. Выпил одну чашку, перекурил, затем выпил другую, а после отправился на поиски экипажа. Док посапывал в каюте рядом с рубкой, а из смотровой (Сара переделала её под курилку) доносятся знакомые музыкальные мотивы и манящий аромат черники.

В окне во всей красе предстали Столпы Творения. Пролетая мимо этой туманности, каждый пытался разглядеть что-нибудь напоминающее о Создателе. Сара выглядела так, словно её сейчас стошнит. Дело не в превосходном виде, а в том, что она не спала во время полета. Это тошнотворное ощущение торможения можно перебить только с помощью таблеток от которых тоже тошнит. Круговорот тошноты в далеком космосе.

— Так и будешь молчать? — сказала Сара, посмотрев через плечо.

Хьюго поджал губы и ничего не ответил. Буйство оранжевого тумана занимало всё его сознание, но лишь несколько секунд, пока птичий голосок не начал щебетать. Он пел о причинах произошедшего на Иксе, описанных в непрочитанных сообщениях. Как только уши услышали магическое: «Прости, Хью», — то внимание с вида за окном переключилось на Сару. К тому же туманность никуда не денется, а вот момент откровения может быть упущен.

— У меня не было другого выхода, Хью! Я перепробовала абсолютно всё: договорится с властями, подергать за ниточки знакомых жуликов всех мастей, но все без толку. И к тому же подвернулась работёнка, — как-то загадочно произнесла она. — Посмотри на меня?

Хьюго опустил взгляд в пол, боясь, что не устоит перед её ядовитыми губами. Сара трактовала же опустившиеся глаза, как ребячество.

— Будь у меня шанс тебя вытащить, то я непременно им воспользовалась! Потому работенка пришлась как раз кстати, мне пришлось кое-кого доставить на Землю. — она тоже начала гипнотизировать пол. — Как думаешь тебя нашёл Док?

— По зову сердца, а как иначе? — неумело отшутился он. — А если серьёзно, Сара? Ты могла найти способ передать сообщение в тюрьму. Ты же контрабандистка, мать твою, и вряд ли сообщение передать так сложно? — Сару пробрало от ледяного тона Хьюго, и чтобы не замерзнуть она распалилась, перейдя на крик.

— Нас слушали! Поэтому я написала, как только появилась возможность. Ты не задался вопросом, почему сообщение пришло на левые часы, м?

С обидой кинула она, на секунду приподняв голову, чтобы посмотреть на реакцию Хьюго, но поняв, что тот принципиально будет смотреть в пол, отвернулась к окну, ведь там как-никак Столпы Творения. Воцарившееся молчание разбавлено учащенным сердцебиением Хьюго. Дело вовсе не в кофе. Пульс барабанил по вискам, а внутренний голос что-то шептал, но он его упорно не слушал. Он украдкой посмотрел на её волнистые волосы, представил, как убирает их с плеча, а после стоически уставился в пол, прокручивая на повторе мысль: «Иногда, мужчине нужно просто уставиться в пол».

Прошёл почти год с того дня, как Док высвободил его, а ощущение, что доверять этой обворожительной контрабандистке нельзя так и не прошло. По правде говоря, оно никогда не проходило. Проклятое сердце завело старую шарманку, поэтому споря сам с собой Хьюго не заметил, как Сара оказалась около него. Очень нежно, словно он из хрусталя, она вложила пальчики в его ладонь. Он не сопротивлялся.

— Я так и не поблагодарила за то, что ты взял вину на себя…

Смотря глазами засратого котенка проговорила Сара. Хьюго кинул на неё беглый взгляд.

— Если бы тебя посадили в той системе, то мы оба знаем, что дали бы пожизненный. — Сара улыбалась, ведь наконец-то он перестал гипнотизировать пол. — На Иксе полиции нужны страшные истории. Я бы не простил себя, если бы ты стала сомнительным примером для остальных. — её пальцы начали поглаживать ладонь Хьюго, но тот крепко сжал их. — Ты сказала, что у тебя всё схвачено! И вытащишь меня через день, максимум два, разве нет? — он отхлебнул кофе. — Это сраное чудо, что нам вообще пошли на встречу! И закрыли в тюрьме меня, а не тебя.

Боковое зрение Хьюго уловило, что Сара повернула голову в его сторону. Её дыхание щекотало щеку, но он пялил взгляд в буйство оранжевых красок, как-никак там всё-таки Столпы Творения.

— Не совсем чудо, Хью. У меня появился заказ на Землю и попутно пришлось выполнить ещё с десяток поручений…

Нотку печали в её голосе сложно спутать с какой-либо другой. Сердце Хьюго съежилось, а лицо по-прежнему оставалось беспристрастным, как у любого опытного охотника за головами.

— Я просидел в этой дыре практически девять месяцев… Ты слишком долго летела до Земли, Сара. — её раздражал этот беспристрастный тон. — И какого чёрта ты просто не связалась с Доком с каких-нибудь левых часов? Через связи с пиратами? Да как угодно? Ответь?

Сара достала сигареты из нагрудного кармана рубашки Хьюго, прикурила одну и вставила её в уголок рта Хьюго. Обычно она так делала, чтобы тот заткнулся. Сара знала, как найти к нему подход.

— Со мной летели трое полицейских с Икса, — продолжила она. — При первой попытке связаться с Доки ко мне на шею прицепили «бум-пакет», и больше я не думала об этом.

— Хм, — то ли выдохнул дым Хьюго, то ли хмыкнул, она не поняла.

— Я думала о том, чтобы выжить! Добраться до Дока, чтобы тот вытащил тебя, понимаешь? — Хьюго снова обронил понятное только себе «хм». — Тебе приходилось тяжело в тюрьме? А я всё время до Солнечной Системы провела в плену у этих тварей! Понимаешь!? У сраных копов и их начальничка, внука зама главы ОПЗ! Ты понимаешь!?

— Хм.

— Сама виновата, что взялась за контрабанду на Иксе и всё сложилось так, как сложилось… Но чёрт, Хью? Никто не знал, что эти ублюдки всё разыграют, как по нотам. Положат меня в свой кармашек и прицепят к моей шее взрывчатку! Ты слышишь!? Никто…

Хьюго посмотрел на неё сверху-вниз, как делал всякий раз, когда не верил в её странноватые истории. Сара дрожала и едва сдерживала слезы. Ей хотелось стереть воспоминания о тех днях, но она поклялась себе, что не будет этого не делать, ведь однажды она поквитается с теми, кто эксплуатировал контрабандистку в целях, как не странно контрабанды. Контрабанды богомерзкой даже для такого игрока, как Сара. У неё было золотое правило: ничего связанного с детьми, никакого рабства, никакой вкусной человечинки, ничего подобного, но ради сохранения своей жизни и гипотетического сохранения жизни Хьюго ей пришлось на него наплевать. В Солнечной Системе на одной из заправочных станций её заметили парни Джонни Серебряного. Те двое плевали на ОПЗ, на капиталистические настроения пиратов, да вообще на всё. Они знатно отделали ублюдков, освободили детишек и даже пошантажировали зама главы ОПЗ. Тот поняв, что улики связывают его с сомнительными делами — даровал Саре не только свободу, неприкосновенность, но ещё и солидную денежную компенсацию.

— Ты жалуешься, что тебе тяжело? Я представляю, что ты пережил в той тюрьме! Где тебя кормят по расписанию три раза в день, а оставшееся время ты пялишься в планшет! Ну просто ужасное местечко, так и хочется пожаловаться! — собравшись выпалила Сара.

— Три раза в день? Пялишься в планшет? Сара? Это не тюрьма ОПЗ! — она вскинула брови и скорчила непонимающую гримаску. — Я на войне убил меньше, чем сидя в той тюрьме. Там это в порядке, мать его, вещей! С утра завтрак, потом тренировки, и не такие, где ты весело покидал руки в спарринге с друзьями, нет. Твоя задача веселить элиту Икса, сраных пришельцев, людей, да всех! И явеселил публику, попутно выживая. Живя одной лишь мыслью, что моя Сара имеет веские причины, — Хьюго сбавил обороты. — Согласен, окей, они веские. — тяжело выдохнул Хьюго. — Семнадцать раз я лежал в лазарете на пороге смерти. Меня травили, пыряли ножом ночью, да разве что не сбрасывали рояль на голову. Если бы не мой сосед по камере Габо, восьминог с планеты Ось, то я бы отправился на тот свет. Но этот чокнутый всякий раз умудрялся позвать надзирателей, которые тоже по сути заложники, как и мы. Всю бесконечность кровавых развлечений я думал лишь о тебе, Сара. — она прижалась крепко к Хьюго, стараясь сломать ему ребра. — Я не знал, что ты попала в такую историю, но это не меняет ровном счётом ничего. Лучшая контрабандистка и не смогла придумать как послать весточку? Я попросту не верю в эту чушь. — отлепившись от неё сказал Хьюго.

— Да Хьюго, не смогла! Я не всесильная же, господи, ты бываешь невыносим!

— То, что не всесильна — это понятно, но что не смогла, я не могу в это поверить.

— А я тебе не Господь-Бог, чтобы ты верил, я констатирую факт, мать твою — стараясь не взорваться выпалила она, а после снизила голос на пол тона ниже. — Как смогла передала весточку Доку, вот и вся история!

Несмотря на то, что Хьюго сопротивлялся, она быстро заключила его в объятиях.

— Мне жаль, что ты пережил это всё, но разве я тебя заставляла играть в героя? Брать вину на себя? Я бы справилась в тюрьме… — не веря в свои слова проговорила Сара.

«Спасать женщин в беде — семейное», — думал Хьюго, разглядывая вид за окном, ведь там как-никак Столпы Творения.

11

Отец всегда говорил Хьюго, что его мать «женщина в беде вселенского масштаба». Конечно, он преувеличивал, но исходя из рассказанных историй, Хьюго сам сложил такое представление о ней.

В детстве она отправилась с матерью на новую развлекательную станцию на орбите Земли. Настоящий Вавилон от мира развлечений, который рухнул, как только она вышла из пересадочного модуля. Школьный проект «космо-ферма», где обитают новые зверюшки со всех концов вселенной. Обычный макет. Пришло же кому-то в голову начинить его взрывчаткой? Благо в школе никого не оказалось, но на малышку посматривали косо. В университете отец Хьюго поджег ректорат, потому что: «Иногда мужчине нужно просто поджечь ректорат», — но зная историю бедняги Долорес — обвинили её. Она забрала документы и заперлась дома. Казалось бы, что дома все будет как-то иначе? Нет. На день Земли, она решила запустить «печально известный салют», который ждал своего часа со времен прапрадеда. Если бы не технологии ВП, то озоновая дыра закончила бы с жизнью на Земле. Её сделали врагом народа, шпионом Марса, да и вообще называли последними словами, однако, отец Хьюго не бросил её. Он любил её. Когда появился Хьюго вселенная видела её улыбку в последний раз. Она захандрила. Никто не знал, что с ней такое? У неё всё падало из рук, в том числе и Хьюго. Готовить у неё не получалось, что-то вечно подгорало, взрывалось, да даже то, что нужно просто залить водой превращалось в какого-то монструозного уродца с планеты Солко. Оставалось питаться только манной небесной. Отец Хьюго уволился и стал кружить около неё и плиты. Правда на прогулки отпускал по-прежнему одну. Первое время, когда Долорес возвращалась, уверяя, что случайно потеряла Хьюго — это казалось злым роком. Она случайно оставляла его в магазине, то в ангаре, где запрещено ходить без противогаза. Даже в космопорту с билетом в один конец на Луну, который Хьюго, наверное, купил сам за свои красивые глазки? Живший по соседству Док устал наблюдать за этим издевательством над мальцом, и посовещавшись с его отцом они отправили молодую мамочку туда, где о ней позаботятся. Через месяц им пришло письмо о том, что она подавилась вилкой. Вместе с ней случайно подавились вилкой два санитара, пытающиеся ей помочь. СМИ желтушно прозвали тот случай «вилка-кола», — а после одна небезызвестная компания выпустила такую газировку. Долорес хоронили в закрытом гробу. Хьюго маленький, он ничего не понимает. Мальчонке кажется, будто мама играет с ним в прятки, закрывшись в красивом деревянном ящичке. «Женщина в беде вселенского масштаба», — написано на надгробие Долорес. Парнишка подрос и тогда отец с Доком рассказали ему, что Долорес не прячется: «Просто вселенная восстала против неё, Хью», — говорили они в один голос. Он им не поверил. Вечерами сидя у камина отец вспоминал Долорес и бубнил себе под нос, что не сумел её спасти. Поэтому Хьюго решил, спасать женщин в беде, чего бы ему это не стоило. Мало кто соблюдает свои детские клятвы, но Хьюго представился случай через несколько месяцев после школы.

Земляне ненавидели марсиан. Марсиане ненавидели землян. Почему? Об этом до сих пор спорят историки. Может, потому что марсиане хотели самостоятельно присоединится к ВП, ведь перед ними и людьми с Венеры — открыт весь космос. Они попросту не обязаны оставаться колонией Земли. Тем более, что поколения, родившиеся на Марсе, нигде, кроме учебников истории и окошка иллюминатора и не видели эту «зеленую планету». Земляне тоже редко видели Марс, но ненавидели их всеми фибрами души, потому что те смутьяны и вечно бьются за какую-то идиотскую свободу, когда перед ними точно так же открыт весь космос. Правда политики считали иначе, а юридически так вообще чёрт ногу сломишь, кто там чья колония, зачем и почему! И то, что в какой-то там бумажке на Земле написано: «Марс колония Земли» — раздражало каждого, кто возглавлял эту планету. Как и полагает лидеру — он отражение своего народа и во времена юности Хьюго напряжение достигло исторического пика.

Его звали Виталий Ояма, или же в народе Святой Витаха. Святым, его конечно сделали уже после войны. На волне эйфории от победы в выборах в президенты Марса, он решил воплотить в жизнь то, что не получалось у предыдущих лидеров, а именно добыть свободу своему народу. То на что другие тратили свои отведенные сроки, просиживая задницы в кресле — Витахе удалось сделать всего за каких-то жалких три месяца. Витаха закончил войну у штаба ПЗ. Историки до сих пор спорят, что это было? Хитро спланированный план или форменный идиотизм, ведь: Марс получил независимость, места в правительстве ВП, а после выдвинул инициативу: «об объединении людей Солнечной Системы и формировании ОПЗ». Марсиане бесились, что решили назвать не ОПМ (Объединенное Правительство Марса), но Витаха их уверил, что по документам лучше так, к тому же в ВП уже есть ОПМ, и плюнув на все эти сокращения — жители Солнечной Системы дружно взялись за руки и объединились под эгидой ОПЗ. А те, кто говорят «землянин», «марсианин», «венерка» — называют землистами, сажают в камеры и стирают память, программируя, что так говорить нельзя. По итогу Витаха до сих пор возглавляет ОПЗ, да и в Солнечной Системе всё радужно относительно событий десятилетней давности.

Правда эта «радужность», «землисты» и еже оные — стояли поперек горла Хьюго. Он отправился на войну не потому что ему пришла повестка, хотя, для всех — это официальная причина. Его одноклассница, красивая девочка Алина Квазэгхч (фамилия откуда-то издали, она никогда не распространялась, кто её отец) отправилась на войну в качестве добровольца. Она прошла курсы оказания медицинской помощи. Ей выдали оборудование, которое способно вытащить буквально с того света, а после отправили в самую гущу событий. Земляне уверены, что исход войны решится, как обычно на Марсе. И что марсиане, как обычно, поджав хвосты будут вымаливать подписать очередной мирный договор. Но как известно в этот раз всё пошло по другому сценарию. Саймон и отец Хьюго против того, чтобы мальчишка гробил себя там, но Хьюго плевать на их мнение, ведь Алина определенно находилась в беде. В беде вселенского масштаба. По крайней мере, молодому Хьюго казалось, что Солнечная Система — вся вселенная, ведь по законам ВП земляне не могут путешествовать по вселенной до двадцати одного года. Хьюго не прогуливал уроки обороны, он крепкий парень и находится не в самой плохой форме, поэтому на фразу: «Хочу в гущу», — никто из призывной комиссии не возразил.

Хьюго попал в лазарет так же быстро, как на фронт. Самострел это или нет — сложно сказать, тогда многие парни попадали в лазарет продержавшись в гуще не больше десяти минут. Ему несказанно повезло, что Алина оказалась рядом с ним. Красивая девочка превратилась в измученное бессонницей создание. Они всегда нравились друг другу, но почему-то встречались с другими, в тайне фантазируя, что однажды всё переменится. Хьюго никогда не мог до поверить, что однажды будет лежать рядом с ней, боясь пошевельнуться, наблюдая, как Алина забавно посапывает. Ему нравились её маленькая родинка над губой, добавляющая экзотичности. Однако, как предложить дезертировать — он понятия не имел, ведь Алина записалась в добровольцы по собственной воле. Минуты предательски медленно шли вперед, будто назло каждую секунду напоминая о том, что в таких вопросах нельзя метаться. Хьюго дал себе слово, что после перекура, а он, как и все военные начал курить — он разбудит её и переговорит. Правда сигареты он оставил в тумбочке медпункта, которая далековато от женского лагеря.

Он так и не смог ей ничего сказать. Марсиане пошли ва-банк и впервые за всю историю войн — разбомбили госпиталь. Хьюго, как и другие, кто могли передвигаться самостоятельно спрятался в импровизированный бункер. Когда обстрел прекратился, то от полевого госпиталя остались лишь руины. Хьюго громко выкрикнул: «Квазэгхч», — пообещав отомстить чертовым марсианам. Он сражался так, как сражается человек, сумевший выкрикнуть эту фамилию. Он выкрикивал её раз за разом, пока Земля не проиграла…

За время войны Хьюго успел отличаться в бою. Ему пророчили хорошую карьеру на службе ВП, ОПЗ и любых других больших буковок. Возможно, он пошёл бы по этому пути, если бы закрывая глаза не возникал облик спящей Алины с её экзотичной родинкой. Если бы ее нежный образ не сменяли искореженные гримасой ужаса товарищи. Если бы он не видел наглую ухмылку Витахи, намекающую, что иначе никак нельзя объединить жителей Солнечной Системы.

Хьюго вернулся домой. Денег хватило на оплату первых двух лет в университете. Беззаботная жизнь и жизнь без Квазэгхч давалась ему не так легко, как сверстникам. Он смотрел на них с особой злобой, когда они костерили солдат Марса и Земли, размышляя о том, что всё могло решиться за столом переговоров. Будто за столом переговоров смог бы решиться вопрос всеобщего объединения? Хьюго начинал понимать, что ухмылка на лице Витахи не наглая, а вымученно-горькая, как и у него самого. Всё это доканывало по ночам, но стереть себе память Хьюго не позволяла совесть и чувство вины перед Алиной. К тому же забыть боевых товарищей после всего пережитого за три долгих месяца — как-то низко с учётом того, что один из них отдал за Хьюго свою жизнь, ведь тому нравилось, как героически Хьюго орал в лицо опасности какую-то тарабарщину, воодушевляя падших духом товарищей.

Отец Хьюго умер через несколько недель. Он предпочитал «прилечь в землю к своей милой», чем лечиться от рака легких, хотя лекарство продавалось в любой аптеке. Впервые за долгие годы сын понимал отца. В оставшиеся дни, когда отец с трудом говорил, они общались кивками, да записками. Один выводил имя «Долорес», другой «Квазэгхч», — вызывая непонимающую гримасу на лице и без того уставшего от жизни старика. После похорон Хьюго забрал документы из университета и поругался с Доком, который обещал покойному заботиться о мальце. Ни один аргумент ворчливого Саймона не сработал, а потому Хьюго отправился на поиски себя и смыслов, если смыслы вообще можно найти в попытке бегства от реальности.

Чтобы не ждать два года, когда будет разрешено свободно передвигаться по вселенной он примыкает к контрабандистам. Покинув родную гавань, Хьюго сменил много работ. Наемник. Пират. Пилот. Как-то раз затесался в ЧВК под началом ВП. Хьюго испытывал судьбу, выкрикивая «Квазэгхч», но никто из тех, кто с ним работал не понимал, какого хера он орёт этот набор звуков? Да и Хьюго не стремился объяснять. Возможно он так бы и бегал, выкрикивая фамилию Алины пока не отыщет смерть. Если бы не Док. Старик потратил не мало времени, чтобы отыскать мальца. За время поисков он придумал, куда направить его энергию. С помощью Марты и тысячи минут уговоров, Хьюго согласился работать в конторке ВП, а именно отделе «ВОЗГ» (вселенские охотники за головами). За поимку беглых преступников хорошо платили. К тому же его боевые навыки, хитрости, перенятые от контрабандистов и пиратов, играли на руку Хьюго. Не сказать, что это принесло парнишке душевный покой, но по крайней мере его знакомые и коллеги редко слышали иступляющий вопль: «Квазэгхч», — перед тем, как он делает что-то граничащее с безумием. Спустя года, Хьюго окончательно пришел в себя. Док заметил, что парень стал улыбаться, как в детстве, когда приходил вместе с отцом посмотреть на какое-нибудь изобретение и почувствовал, как с плеч упал тяжкий груз. Тогда их отношения вышли на новый уровень: соседа-отца и сына по соседству. Они вместе путешествовали. Иногда Док помогал ловить преступников. Доку нравилось, что в глазах Хьюго поселился азарт мальчишки, который лукавит, восхищаясь стряпней Марты.

Однажды ему поручили поймать беглую преступницу по имени Сара Винстон. Та обвинялась в том, что провезла контрабандой баржу еды для пришельцев, чья система изолирована по приказу ВП из-за противоречий о которых [ДАННЫЕ УДАЛЕНЫ]. Те зависели от экспорта, ведь их технологии примитивны, а одними корнями, закопанными в земле ты не накормишь изголодавшихся собратьев. Узнав про это в сердце Хьюго поселилось чувство забытое за последние пару лет. Хоть он и не знал Сару, а лишь видел её профиль в базе беглых преступников, но ему до боли громко захотелось выкрикнуть Квазэгхч.

Как опытный охотник за головами он быстро нашёл Сару, которая оказалась той ещё занозой. Между ними вспыхнула страсть со временем превратившуюся в крепкую привязанность, ведь их объединяла контрабанда для изголодавшихся планет. Как не убеждал себя Хьюго быть глухим, но аргументы Сары, что никто не вправе поступать так с целой системой — находили отклик в его сердце. Да и на языке вертелось старое-доброе Квазэгхч, которое хотелось выкрикнуть. Это подкупало. Несмотря на послужной список Сары, где числилась контрабанда оружия, допинга и другие сомнительные перевозки, но и досье Хьюго не идеально.

И вот попав в тюрьму из-за себя или Сары, он думал о ней и о том, что желание спасать женщин из бед вселенского масштаба — идиотское занятие, которое сводит всё к одному — выживанию. На войне, на пиратском корабле, в ЧВК и в тюрьме — всё сводилось к одному: или ты или тебя. Хьюго убивал. Другие убивали. Убивали все, откладывая вопросы морали в долгий ящик, когда они будут в возрасте Дока, чтобы спокойно порассуждать о превратностях своих выборов. Хьюго старался не думать о своей жизни, но всякий раз, когда выпадала свободная минутка перед глазами появлялся образ спящей Алины с её миленькой родинкой. Образ Алины сменялся образом Сары, кинувшей его на произвол судьбы. Или он сам себя кинул на произвол, забрав документы из университета? Хьюго не знал. Но знал, что, заключив Сару в объятиях, его не покидает ощущение, преследовавшее годы после войны, что где-то здесь как за улыбкой Витахи кроется обман. Может там за окном в буйстве оранжевых красок, а быть может прямо под носом? Обман с запахом черники? Сложно разобраться в чём-то, когда твое сердце хочет вырваться из груди. Но когда он разберется, то впервые за долгие годы выкрикнет не фамилию Алины, а слова любви, которые так и не звучали из уст этой парочки. Сара всё ждала, когда Хьюго оголит перед ней душу. Даст чувствам вырваться наружу. Самой же ей страшно открыться первой из-за печального опыта в прошлом, где этой банальной, но важной фразой — она, как ей казалось, разрушила идиллию.

12

Когда Хьюго накидывал куртку на плечи продрогшей Сары, он невольно вдохнул аромат её волос. Что-то свежее, смешанное с манящим сладким скользнуло по ноздрям и схватило за легкие. Его передернуло. Реальность надломилась и благодаря этому крохотному надлому он впервые как-то иначе посмотрел на Сару. Не как на контрабандистку, способную попасть и выбраться из любой передряги. Нет. Перед ним стояла хрупкая девушка, мерзнувшая в жестянке посреди бескрайнего космоса, которая очень устала и хочет тепла.

Он не знал, как облечь чувства в слова, чтобы сказать Саре о самом главном. Их глаза встретились в отражении панорамного окна и то, что показывали туманно-зеленые прожекторы Сары увлекало его. Будучи в тюрьме, он иногда думал о том дне. Когда под зимними фонарями украшенного к рождеству городка их души танцевали чарующий танец. Тогда казалось идеальным всё. Сара. Снежинки, гладящие кончик ее клювик, который смущался и краснел от их заботы. Мгновение, когда Хьюго аккуратно пальцем смахивает их. Нежно сдувает снежинки с паутины ресниц. В те короткие мгновения счастье пробирает парочку до костей. Им кажется, что вселенная остановилась, чтобы запомнить танец их душ, который продлится до скончания времен. Однако, они не думали, что их бренные оболочки на следующий день затеряются по разным уголкам вселенной. Мучительные долгие двадцать месяцев они то удалялись, то сближались. Лишь сейчас сумев найти дорогу друг к другу, чтобы понять самое главное: не обязательно возвращаться к тому воспоминанию. Можно быть счастливыми даже в каюте под светом лампы, ведь всё что им по-настоящему нужно находится прямо у них под носом. Хьюго приобнял Сару за талию, кивнув зеленым прожекторам, светившимся воспоминанием. Столь интимный момент единения истосковавшихся душ мог прервать только Док.

— Быстро вы, я думал, что Хьюго будет рассказывать слезливую историю о том, как девять месяцев выживал в тюрьме и плакал по ночам, пока Сара где-то там…

Сара шикнула на него. Когда это делала Марта, то Саймон лишь распалялся, но стоило так сделать этой очаровательной контрабандистке, он глупо улыбался, смотрел исподлобья, словно нашкодивший мальчишка и шептал «угу». Док пристроился рядом, обняв Хьюго. Своеобразное семейство в сборе. Каждый понимал, что это не сулит ничего хорошего. И все же они наслаждались секундами объятий, ведь в действительности то, что они ищут — рядом. За исключением Марты, но Док считал это небольшим допущением, а с учётом ворчливости оной — приятным допущением.

— Так какой у нас план? — испортил и этот момент единения душ Док.

— Достаточно простой, но нужно будет кое-что найти в «Тумане», — ответила Сара.

— Ты же знаешь, что мне запрещен вход на станцию!? — возмутился старик.

— А ты и не полетишь туда, ты останешься здесь и присмотришь за кораблём, Доки!

Саймон бесился, потому что она называет его «Доки», и вёл себя как обиженный мальчишка. Он отлепился от Хьюго и начал мерить каюту шагами, размахивать руками, возмущаясь тому, что его оставляют одного на этой: «Чертовой жестянке на Бог знает сколько часов», — и ещё по поводу того, что: «Сара опять втянет нас в какую-нибудь историю», — но это ровном счётом не меняло уже ничего. Старик остаётся на корабле. Молодые отправляются на Станцию «Туман».

13

Пока Сара подготавливала шаттл Док и Хьюго сидели в кают-компании и курили. Старик дулся, но старался сдерживаться, понимая, что молодняку нужно предоставить немного свободы, что конечно, очень щедро с его стороны.

— Часики, Доки! — протянул руку Хьюго.

— Ах да, ты же тратишь мои деньги, когда я втягиваю тебя в свои авантюры! Точно-точно… — старик не спешил. — И чем я прости буду заниматься здесь без часиков?!

— Не знаю, Док? Искать здравый смысл и причину вернуться домой пока дело не обрело смертельный оборот? — приподняв бровь вопрошал Хьюго, а после загадочно подвигал плечами и шеей, словно его покачивает в такт мотиву, который слышит только Лууид.

— Чёрт с тобой! Бери часы, я найду чем заняться!

Часы полетели через стол, Хьюго поймал их налету, а после затушил окурок об пепельницу. Он не прощался со стариком, зная, что тот всё равно каким-нибудь способом да попадёт на станцию.

— Хью? — тот остановился в дверном проеме. — Удачи с Сарой!

— Да в её случае не обойтись без удачи, не скучай дядя Саймон.

Док с детства не слышал, чтобы Хьюго называл его так. Он обомлел, задумался и упустил момент, чтобы сказать лучшее напутствие, чем банальную фразу про удачу.

— Старый дурак, — пробубнил он себе под нос.

Сара ожидала Хьюго около шлюза, ведущего к шаттлу. Когда она увидел, как тот приближается, то сделала вид, что задумалась о чем-то и поправляет упавшую на щеку прядку волос. Она посмотрела на него таким проникновенным взглядом, будто они встретились впервые. Он даже также нелепо замер в нескольких метрах от неё.

— Сколько у нас денег? — даже прозвучал тот же самый вопрос.

— У Дока много кредитов, но вряд ли его часы здесь принимают, — и тот же ответ.

— Назови сумму, Хью? — ласково пропела, как когда-то она.

— Около десяти, может одиннадцати миллионов по курсу ВП.

Парочку не покидало ощущение, что они знакомились заново, как тогда в баре на Юпитере, где Хьюго настиг Сару. Они обменялись парой таких же реплик, а после девушка продала идею о помощи изолированной системе на которую купился Хью. Продала так успешно, что тот не постеснялся позаимствовать деньги старика во благо голодающих. Когда Док узнал об этом то пожал плечами, сказав: «Чем бы дитя не тешилось».

— Тогда вначале перегоним деньги на твой счёт, а после попытаемся купить кое-что, что поможет попасть в Систему Уни, — она посмотрела на него через плечо. — Ты доверяешь мне, Хью?

— Чаще, чем хотелось бы, но перегонять деньги не потребуется, я распоряжаюсь финансами Дока.

Это маленькое изменение в, казалось бы, повторяющемся диалоге пришлось им обоим по душе. Сара улыбнулась, а после прошла внутрь шаттла и уместилась в кресле пилота. Мастерство пилотирования она выиграла в карты у какого-то пилота истребителя с Андромеды, но это лишь официальная версия. Среди других контрабандистов ходит слух, что она продала душу дьяволу. И те, кто называли Хьюго дьяволом, кивали головами и говорили: «Определенно так, мать твою и есть!». Так или иначе, когда она за штурвалом — Хьюго доверял ей больше обычного.

Плавная отстыковка, что даже не последовало легкого толчка. Небольшое кручение, но лишь потому что этого хочет Сара. В отражении видно, что улыбка не спадает с её лица, но если присмотреться повнимательней, то видно, что Хьюго тоже улыбается. Играет древняя песня про Шмотти, который всё знает, и она подпевает каждому слову.

Кораблик с Доки давно позади. Перед ними постепенно вырисовываются очертания Станции «Туман». Эфемерное название никак не отражает реальности, которая являет собой фундаментальное строение отдаленно напоминающее замысловатый куст розы. Где каждый лепесток — жилой квартал, а иголка — шлюз. Сами же бутоны больше похожи на сферы, где уместились тысячи кварталов, ресторанов и прочих элитарных заведений, ведь на «Тумане» жила вся элита человечества. Нежно-красные огоньки подсвечивали стебли, где располагались порты для кораблей. Чем ближе подлетаешь, тем больше удивляешься тому, как много их здесь в одном из самых безлюдных уголков вселенной (за исключением станции). Но вспоминая, что на станции выращиваются разве что цветы, она не автономна и зависит от поставок из вне, ты понимаешь, что без этих ржавых барж, занимающих две трети портов, элита бы вымерла на следующий день.

— Захватывает дух… — одухотворенно проговорила Сара.

И вправду. Будь ты на станции один, два или сотню-другую раз — на подлёте ты всё равно очаруешься, как косм-О-лень увидевший прожекторы летящего в него корабля.

Какое-то время парочка напевала про Шмотти, а после с ними связался диспетчер, запросив идентификационный номер и велел передать управление шаттлом, чтобы припарковать его. Это стандартная процедура, но Сара медлила.

— Всякий раз, когда передаю управление кораблем или шаттлом у меня ощущение, будто на парковке меня ждут в засаде, как тогда на Иксе…

— На «Тумане» нет тюрьмы, Сара, — успокаивал Хьюго.

— Да, они просто выбрасывают людей в космос, и только, — задумчиво произнесла она в ответ отводя взгляд от отражения Хью.

— Я не сдамся без боя и заберу с собой пару сотен богачей, а быть может всех, зависит от Удачи.

Хоть Хьюго и не верил в божества, но, как и многие, кто ходил по краю и выбирался из смертельных передряг, иной раз не мог объяснить своё везение, кроме как вмешательством Богини Удачи. У пиратов, наёмников и некоторых военных она в почете, а потому будучи всем и сразу — он приобрел привычку вспоминать ее добрым словом или, когда жизнь благодаря ей не отдана в лапы смерти. Однако при Доке он старался вообще не упоминать о ней, иначе лекция о сотворении вселенной покажется коротким мгновением на фоне лекции о супердетерминизме, заканчивающейся обычно словами: «Но возможно это лишь теория, Хью».

— Нано-костюм с тобой? — осведомлялась Сара, предвкушая, что такой сценарий действительно имеет место быть.

— Да, но мне нравится отцовский старый скафандр, — с легким презрением к нано-ботам произнес Хьюго.

— Я помню, что тебе подарил его отец, — Хьюго кивнул, — а ему его отец, который любил Хайнлайна и читал тебе его произведения, — развернув кресло к Хьюго, произнесла Сара, а после нежно взяла его за руку.

— «Будет скафандр, будут и путешествия», — улыбнулся Хьюго. — Быть может поэтому я не расстаюсь с допотопным скафандром. Правда имя дал ему другое, не Оскар.

— И как ты зовешь этого здоровяка? — они похотливо захихикали.

— Может оставишь единственную тайну при мне?

— У тебя много тайн, Хью, но я начну с этой. Однажды, я узнаю его имя! — она захихикала как злодей.

Хьюго надеялся, что этого однажды не настанет. Не потому что не хотел сообщать имя Саре, отнюдь. Нано-костюмы практичнее во всем, собирались под заданный профиль, который можно гибко настроить, плюс если начнется бой, то в старом скафандре Хьюго будет просто обреченной на смерть консервной банкой, которой будет не до имен.

14

Станция «Туман» место, где правит суровый закон, который гласит: «Если что-то нам не по душе, то лети в космос уже», — именно с этой идиотской рифмовкой на устах стражи порядка выбрасывают людей в космос. Они бы и рады выбросить знаменитую контрабандистку, которая после истории с замом главы ОПЗ лишь притягивает неприятности, если бы не Хьюго. Не обязательно быть охотником за головами, чтобы знать, кто соответствует описанию: «Парень с каменным лицом, чей взгляд высматривает прореху в ткани мироздания», — ведь когда ты увидишь такого, то наверняка поймешь, что это он. И только потому что репутация Хьюго внушала страх, стражи порядка, узнавшие его — отводили взгляд от Сары, оставляя мечту выбросить ту за борт.

Станция оснащена лифтами, которые ходят вертикально и горизонтально, хотя в любом другом месте вторые бы называли не лифтами, а поездами, но здесь за это можно отправиться в вакуум. Инженеры подобных проектов не любят допотопные поезда, современные поезда, футуристические поезда. Они ненавидят поезда. Они предпочитают называть лифтами абсолютно всё. Даже своих жен они зовут «лифт для поднятия члена». Услышав это в первый раз все нелепо усмехаются, но суровый взгляд измученных от невозможности воплотить все фантазии с лифтами инженеров — даёт понять, что лучше относиться к этому с уважением, иначе, кто знает, где может оказаться этот ключ на 9?

Лифты не из больных фантазий, а для людей — всегда забиты дамочками, которые целыми днями только и делают, что снуют по станции и мотают состояния мужей. От них воняет элитарным парфюмом с запахом высокомерия. У них нет имён, в какой-то степени они обезличены, ведь носят названия планет с которых прилетели. Как они друг друга различают? — вопрос, который интересует любого туриста, но, как и любой турист — никто не получает вразумительного ответа. Смотреть на этих творцов тоже самое, что смотреть на тупенькую обезьянку с планеты Оби. Какое-то время — это занятно, но лучше отвлечься на вид за окном или на улыбку Сары.

— Миссис Земля, захаживали ли Вы в новый салон на сорок втором уровне? — растягивая каждый слог спрашивала старая дама, из которой вот-вот посыплется песок, в котором её и прикопают.

— Ох, нет миссис Венера! А что это за салон такой? — не без интереса спрашивала вторая, более молодая девушка, не забывая точно так же растянуть слова.

— «У Элли», она делает космические причёски!

Старуха Венера хвасталась вороньим гнездом на голове, пока Хьюго представлял, как Лууид потрясывается от смеха.

На две престарелые планеты без фальшивого восхищения смотрела женщина лет сорока, ориентировочно откуда-то с Земли или Марса, ведь азиаты жили в основном там. Другие женщины разглядывали прическу с энтузиазмом обезьяны, которую дразнят за стеклом в зоопарке, как ту мартышку с планеты Оби. На секунду показалось, что лифт остановился, и вместе с этим утихли все разговоры. Самая приятная секунда за поездку для Хьюго и Сары. В этот миг они переглянулись и увидели в глазах друг друга нечто, что не разглядели стоя в каюте. К сожалению, им нужно попасть в центральный купол, и свора зажиточных дамочек, любящих гнезда на голове тоже направлялась туда.

После третьей из шести пересадок Хьюго и Сара присоединились к восторженной толпе, удивляясь, как это прежде, никто не придумал такие космические прически? Выходя из лифта все дамочки предлагали молодой парочке наведаться к ним в гости, чтобы поговорить о земной моде и как лучше ей развиваться на станции находящейся далеко от Земли. Судя по гнезду на старушечьей голове — никак. Отвечая лишь «ага-угу», что в какой-то момент превратилось в «агу», парочка распрощалась с большинством дамочек, и встала в очередь на вход в ресторанный купол. Он полон людей, словно космопорт Луноход II в любой момент времени. Если бы новая знакомая Хьюго и Сары не обладала неизвестной для них властью, то они бы простояли в очереди до самой старости. Та властным жестом прогнала полицейских с похотливыми взглядами хотевших потрогать Сару за причинные места. Не сумев возразить властной особе — полицейские ещё долго со злобой озирались на парочку, как на людей, что при первом удобном случае отправятся изучать звёзды без скафандров.

— Вы напоминаете мне одну контрабандистку, — нарочито ласково проговорила азиатка по имени Кейт.

— А здесь кто-то не знает, кто я? — усмехнулась Сара. — Вам что-то нужно? — учтиво произнесла она и ткнула в бок Хьюго, чтобы тот расчехлил самую нелепую улыбку из арсенала охотников за головами.

— Пока что нет, но заскочите ко мне на девятый уровень, — она с легкой усмешкой посмотрела на Хьюго, который выглядел так, словно сейчас схватит её за шкирку и отправит за решетку.

— Номер апартаментов? — спросила Сара.

— Но… — казалось, что Кейт поперхнулась. — Номер?

Она смеялась так, словно услышала самую смешную шутку по версии Лууида. Хьюго и Сара неловко переглядывались и переминались с ноги на ногу, пока Кейт буквально не начала захлебываться от смеха. Более безумную дамочку, Хьюго видел лишь в день, когда Док забыл про годовщину свадьбы.

— Заскочите, не пожалеете!

Утерев глаза от воображаемых слез, она поцеловала воздух возле щек парочки, а после вальяжно зашагала в сторону новомодного ресторана «Пук-самурук». Желудок Хьюго вел его в старый-добрый-допотопный «КеФ-С», но Сара, посмотрев в сторону нужного ресторана закачала головой.

— Нам нужен тот ресторанчик, там можно отыскать того, кто подскажет нам про Уни. — она поджала губу и посмотрела на Хьюго так, словно не уверена в том, что собирается сказать: — Там неплохая стряпня! — но все же, как-то неуверенно произнесла это, видя, как глаза Хьюго изучают вывеску «КеФ-С».

— Ну, раз подскажут про Уни…

Никакая «неплохая стряпня» не годилась в подметки месту, где можно отведать межгалактическую курочку.

15

Администратор быстро усадила их за столик, словно они почетные гости, как Кейт, расположившаяся в ресторане по соседству.

— Никогда бы не подумал, что люди так любят контрабандистов.

— Будь проще, они просто любят меня, — самодовольно произнесла Сара.

— Уверен, что такому гостеприимству найдется другое объяснение.

— Господи, Хью? Да расслабься ты уже, давай пообедаем, а после займёмся делом?

Нажим в голосе Сары таил опасность, поэтому он решил не гневить голодную женщину, тем более контрабандистку, чьё эго, когда не уязвлено раздуто до размеров ресторанного купола.

Изучая меню, парочка удивлялась контрафактной рыбе из системы Дога, мясом мбм, и живым восьминогам, которых на ваших глазах весело поджарят лазером. Однажды за продажу мяса медведей изолировали галактику М81, те конечно достаточно быстро сумели замять дело, но медведи всё помнят. По сей день при встрече с выходцами из той галактики дело обретает трупный оборот. Те способны дать отпор, но тогда на сцене появляются ббм… Хьюго и каждого во вселенной терзал один вопрос? Если есть маленькие и большие медведи, то где собственно говоря средние? Ну или какой-то подвид, а-ля переходные медведи? Элите человечества плевать на все эти вопросы, для них это сущие мелочи. За соседними столиками сидят те, кто способен купить Лес, всех медведей от мала до велика и зажарить их на глазах медвежат, а на сдачу прикупить горстку чиновников из ВП и заставить тех сражаться в Колизее с карликами. Правда до этого пока не дошло, но никто не может говорить точно о чём-либо во вселенной, когда дело касается сомнительных развлечений.

— Представляешь себе битву богатеев и медведей? — задумчиво изрекла Сара, и Хьюго вспомнил, почему решил, что их души всегда будут танцевать под тем фонарем.

— Это была бы классная, но быстрая бойня, — представляя в мельчайших деталях, как медведи разворошат вороньи гнезда на головах дамочек, отвечал Хьюго.

Женщины напротив посмотрели на них издав «фи» и скорчив гримасу боли людей, которые по своей глупости недооценивают мощь мбм. Когда-то работая в ЧВК, Хьюго столкнулся в открытом бою с этими тварями. Если бы не чудеса дипломатии, которые он сумел проявить, когда его командир спасся бегством, бросив десяток подчиненных, то он бы не сидел сейчас в таком фешенебельном месте.

— Эти малыши бы знатно потрепали этих дамочек с гнёздами на головах! — немного громче, чем хотела произнесла Сара.

Те снова посмотрели на них, но уже как на каких-то сумасшедших. Сердце Хьюго сигнализировало о том, что самое время сказать Саре заветные слова, но подоспел официант. Он кивал головой, словно соглашался с тем, что медведи классно разоряют гнезда. Сара незаметно передала ему записку, тот бегло посмотрел на неё, потом на Хьюго, а после закатил глаза, словно вся эта конспирация сидит у него в печенках.

— После обеда спуститесь на девятый уровень, предварительно расплатившись за обед.

С нажимом на слово «расплатившись» произнес официант. Парочка переглянулась, подумав, что встреча с Кейт теперь не кажется такой уж и случайной, но что не сделаешь, чтобы попасть в Систему Уни?

— Художник же там? — произнесла псевдоним существа, которого искала Сара. Официант утвердительно кивнул, а после принял заказ.

Вдоволь насытившись парочка какое-то время просидела за столиком представляя разные условия для проявления боевых качеств медведей. Они окончательно расслабились, покуривая одну сигарету за другой. Будь это не ресторан, а предположим, каюта или уединенное местечко вроде лифта, то они бы набросились друг на друга, представляя, что теперь боевые медведи — они сами. В какой-то момент лицо Сары сменилось на суровое контрабандистское, на лбу появилась маленькая линия из-за слегка приподнятых вверх бровей. Тогда Хьюго понял, что пора на выход. После оплаты внушительного чека, она бросила через плечо официанту фразу: «Всего хорошего, и спасибо за глыбу!». У женщин, высказывающих «фи» на любой звук исходящий от парочки, судя по их раздосадованному виду окончательно пропал аппетит, ведь где это видано, чтобы «глыбу» ели плебеи без вороньих гнезд?

— Никогда находясь в здравом уме не платил за обед пятьсот тысяч кредитов… — сказал Хьюго.

— А я никогда не гуляла здесь по парку, — улыбалась Сара, — Доки же подождёт?

Хьюго кивнул, стараясь не смеяться, представляя, как Док орет затяжное «нет».

16

Запертый наедине со своим одиночеством Док разлагался от скуки. Он посмотрел все фотографии в каюте Сары. Изучил журнал полётов. Выпил кофе. Потанцевал странный стариковский танец, представляя, что кружится с Мартой.

— Вот ведь Марта удивится, когда я скажу ей… — здесь должно быть «прости меня», но Док не способен произнести эти слова вслух и даже подумать о них. — Мы откладывали все эти годы затею с детьми и омоложением, я подпишу любые бумаги, лишь бы ты была счастлива!

Он даже прослезился от того с какой неподдельной искренностью произнес это. Смахнув скупую слезу, Док сел за компьютер и решил, что сотрёт запись с камер. Не потому что стеснялся проявления чувств, а потому что Хьюго или Сара обязательно покажут это Марте, а та будет требовать ронять скупую слезу по любому поводу. Она рыдала над мелодрамами, когда Док сидел с глазами засратого котенка, не понимая, почему она рыдает. Она рыдала над трогательными мультфильмами и книгами, а Док лишь многозначительно хмыкал и уходил покурить. Даже после долгих дней разлуки во времена их молодости она рыдала, обнимая его. Док же напротив легонько похлопывал её по боку и приговаривал, как лошадке: «Тише-тише». Удалив видео, Док уселся поудобнее в кресле и начал представлять женщину, которая родит им ребёнка. Посмотрев на фотографию Сары, на её роскошные зубы, свидетельствующие о хорошем и крепком здоровье, на её величественные черты лица, он, конечно же хотел, чтобы ребенка родила такая красавица. Возможно даже Сара? Правда Док сомневался на счёт согласия Хьюго. Конечно, можно попросту стереть парнишке память, но он знал наверняка, что во времена работы в ЧВК Хьюго в мозг, как и другим, вживили чип, чтобы ничего оттуда не пропало. Тяжело выдохнув Док воображал образ идеальной девушки и дальше. Воображение рисовало что-то среднее между Сарой, молодой Мартой и Мисс Вселенной, представляющую человечество, а не слизней, акул или того хуже эф-су в мерзких костюмах. Это же надо сделать Мисс Вселенной чертово эф-су? Зато у ВП вскоре появится новехонькая партия ZX–C, но всё же, эф-су в сраном тактильном костюмчике!? — мерзость, хотя будь Док немного моложе…

Сокрушаясь несправедливой политизированностью конкурса, магнит на пятой точке Доки почувствовал притяжение небывалой силы. Словно из глубин космоса его притягивает к себе что-то, что притягивало других существ веками. Что-то настолько сакральное и откровенное, что после столкновения с этим сама вселенная не будет прежней. Его заскучавший мозг рисовал всевозможные варианты. От легко прогнозируемых, вроде «сверхдревней расы, играющей в божков», до непредсказуемых, вроде «короля карлика». Прошло не мало времени прежде, чем Док заскучал за этим занятием. Он попытался связаться с Хьюго, но тот не отвечал. Поэтому он даже не попытался связаться с Сарой.

— Чёртова молодежь! — произнес с ухмылкой Док, вспоминая дни молодости.

Так и сидел Док снова вернувшись к фантазиям с Мартой, ребёнком и всем остальным. Не забывая стирать записи своих рассуждений и утирать скупые слезы, счетчик которых перевалил за четыре, а это уже перебор. Вспомнив ощущение, что вскоре им откроется сакральное, Док решил отправить весточку Уолли. Он даже прикинул каким маршрутом тому будет удобнее добраться, чтобы совпасть по времени, если, предположим, они отправятся в Уни через часик-другой.

— Кораблик? Свяжи меня с Уолли Макхоуни Саммерс Смитом IV.

«Минуточку!»

Док прокрутился в кресле. Затем ещё раз. Потом ещё…

«Абонент не отвечает или наход…»

Док ударил по ручке кресла, а после закрутился ещё раз, требуя набирать Уолли, пока тот не поднимет часы.

17

Внешне парк ничем не отличался не от одного на Земле или Венере. Такой же зелёный. Всюду звучат свиристели птиц. По травке ползают маленькие жучки и божьи коровки. Повсюду влюбленные парочки, которые вели себя, как дети малые: бегали, смеялись, валялись на травке или прилипали к полу, чтобы посмотреть на рифы. Инженеры проделали славную работу, ведь в отличии от остальных куполов здесь не искусственный кислород, а только вырабатываемый деревьями и водорослями в «маленьком океане», как называли его местные. «Маленький океан» протекал под конструкцией купола, весь в водорослях и разноцветных коралловых рифах, среди которых играют в догонялки пестрые крошки-рыбешки. Наблюдая за их беготней можно потерять счет времени.

Хьюго и Сара искали уединенный уголок, подальше от праздной суеты. Их взгляды приковали к себе старики, умиротворенно подкармливающие уток. Купив корм и усевшись на лавочке напротив, кивнув старикам в знак приветствия, Хьюго и Сара закурили. Из ниоткуда, как обычно бывает, материализовались офицеры.

— Курим в парке, значится? — спрашивал пузатый, карикатурный, чьи брылы пользовались бы уважением у любого бульдога.

— Вы очень наблюдательны, — со всей добротой охотника за головами ответил Хьюго.

— Это да, но придётся заплатить штраф! — продолжал пузатый.

— Ладно, — улыбнулась Сара.

Штраф имел цену обеда в ресторане. Затылок Хьюго зачесался от укоров совести, ведь Док явно не обрадуется, когда узнает на сколько кредитов опустел его кошелёк. Однако, если отнести это к статье расходов «производственные», которые приведут к желаемой цели, то скорее всего получится избежать старческого брюзжания.

— Какого чёрта!? А ну, потуши сигарету! — возмущался пузан.

— Офицер, вы уже выписали штраф, поэтому… — Хьюго затянулся и выпустил дым.

Офицеры, пораженные такой вопиющей наглостью, хотели выбросить за борт обнаглевшую парочку, но в ту секунду, старички, сидевшие напротив тоже закурили. Те посмотрели на стариков, пытаясь воскресить в памяти, кого они из себя представляют.

— Господи… — запнулся худой.

— Это же… — продолжал толстый.

— Внучка хозяйки станции! — закончил предложение первый.

Хьюго похлопал офицерскомуумению составлять предложения. Они посмотрели на него с укором, явно хотев осыпать проклятиями, но этого не произошло. Старушка звонко крикнула офицерам: «Возьмите этот штраф, порвите на куски и съешьте на глазах этой милой парочки!». Тем, кто сидел неподалеку перестали быть интересны утки, а вот это зрелище приходилось как раз под стать творческой элите. Сара переглянулась с Хьюго, тот пожал плечами и шепнул ей на ухо: «Кто я такой, чтобы вмешиваться в местные обычаи?».

— Нельзя же отказывать внучке хозяйки станции… — с интонацией человека на эшафоте произнес старый толстый офицер.

Порвав штраф на мелкие клочки и разделив между собой, они принялись поглощать бумагу. Толстому плевать, что жевать, он чавкал с таким удовольствием, будто ел блюдо за пятьсот тысяч кредитов. Второй бледен, как смерть и жевал медленно, с гримасой на лице будто ещё немного и из-за унижения он разрыдается. Хьюго готов добавить ещё один расход в статью «производственный», чтобы толстый помог напарнику. Закончив, офицеры походили на наказанных мальчишек, однако, их глаза отражали степень злобы, виданную только на войне.

Старики напротив довольны. Они медленно поднялись и подошли к Саре с Хьюго, прогнав стражей порядка с глаз долой. Хьюго ожидал, что сейчас будет какая-то душещипательная история про то, как старушка познакомилась с мужем за кормежкой уток и чавкающим бумагой офицером, но нет.

— Мы давненько не видели людей, что приходят кормить уток, а не покрасоваться перед нами. Если бы не это, то я бы распорядилась выбросить вас за борт! — прогромыхала, напоминая тирана старушка.

— Спасибо? — как-то неуверенно произнесли Хьюго и Сара.

Парочка стариков рука об руку направились вглубь парка. Искать других не знающих правил туристов, чтобы помочь им или поразвлечься, ставя офицеров в смешное положение.

Между Сарой и Хьюго осталось немало вопросов и напряжения, но они не собирались торопиться. Им хотелось раствориться в моменте единения душ, который непременно будет омрачен Доком, распространяющего свое влияние за пределы корабля, ведь Сара, сама, не понимая почему, заговорила о нём:

— Ты же тратишь деньги Дока, а не свои хранящиеся на его счету? — пододвинулась она к средине лавки.

— Я давно не храню деньги на счету Дока.

— Давно? — усмехнулась она.

— После того как он проигрался в казино, я стараюсь не давать ему вообще никаких кредитов.

— А что говорит про это Марта? — она подвинулась ещё чуточку ближе.

— «Его платежные гаджеты должны находится у тебя», — спародировал голос старушки Хьюго.

— А как же платежи по сетчатке? По пальчикам?

— Марта бы не одобрила, если бы я носил её мужа по кускам в кармане. На самом деле там ограничение платежей до пяти тысяч кредов для сумм больше нужно моё подтверждение, — уже более серьезно произнес Хьюго. — Как-то раз Док прикупил новый корабль для Марты за семь миллионов, представь сколько раз пришлось платить по пять тысяч и какое ангельское терпение у продавца? — Сара ухмыльнулась. — После этого любые дробные платежи тоже не проходят без моего подтверждения.

Они вели праздные беседы, но не говорили о главном. Сара всегда поступала так. Она предпочитала не распаляться на темы прошлого, ведь «сейчас и здесь» куда прекраснее, чем всевозможные склоки. Хьюго не разделял её позицию, с учётом того, что все их склоки из-за того, что они вели праздные беседы, вместо разговоров о главном, но очарованный её красотой тоже предпочитал «сейчас и здесь». К тому же она пододвинулась так близко, что он не сумел удержаться и обнял её. Им казалось, что прекрасно всё: выпрашивающие еду утки, над которыми гогочут другие, более гордые; Сара передразнивающая их громким «га!», от которого смеются детишки на соседней лавке. Она похожа на них, ведь те тоже впервые попали в парк под куполом, и каждая секунда здесь, пусть и под дразнящее «га!» — подобна волшебству. Блеск в глазах Сары очаровывает каждого, а улыбка на лице Хьюго даже ему самому кажется не такой уж и выстраданной. Это длится вечность, и даже немножечко больше, чем они могут себе позволить. Они оба готовы отдать всё, что угодно, лишь бы продлить эти беззаботные секунды, к которым, спустя года они будут возвращаться. Но Сара, всё-таки профессионал, поэтому в момент, когда Хьюго кажется, что это не закончится тихонько произносит: «Пойдем?».

— Да, а то скоро Док начнёт лезть на стены, — оглянув на прощанье уток, детей и Сару, ответил Хьюго.

Док действительно лез на стены, но лишь для того, чтобы растрясти кости и проверить дружны ли с ним нано-боты после того случая, когда он едва не утопил их на планете Ураз. Хоть, они и созданы, чтобы упрощать жизнь любому, кто способен настраивать их под свои хотелки, но всегда есть один обидчивый нано-бот, который после купания в болоте найдет способ установить прочную связь с другими, настроив их «расклеиваться» в момент, например, когда ты идешь по стенке. Поэтому валяясь на полу и чертыхаясь, Док в сотый раз подряд настраивал профиль для костюма, проклиная все технологии во вселенной.

18

Миновав пересадки и дамочек с гнездами, обсуждающих всякую чушь, как моду и погоду на горнолыжном курорте в одном из куполов, Хьюго и Сара добрались до частного лифта. Наметанный взгляд охотника за головами заприметил преломления света. Маскировочные костюмы. Но зачем частному лифту невидимая охрана? За годы приключений по вселенной Хьюго нажил себе столько врагов, что ему бы позавидовал среднестатистический диктатор, поэтому он приготовился к худшему.

— Сара! — он закрыл собой Сару и тут же материализовались два исполина.

— Мать моя вселенная! — отпрыгнула она.

Безжизненные рыбьи глаза пугали Сару, она подумывала сбежать, но один из них забасил: «Госпожа Кейт распорядилась пустить только Сару Винстон». Второй выставил перед Хьюго руку и слегка отодвинул, как мешающийся предмет. Если бы не коренастость Хьюго, то он бы наверняка упал, но его лишь немного пошатнуло. Вернувшись в исходное положение «смирно» он неуловимым движением заломил руку исполину. Тот жалобно взмолился, прося опустить бластер, который напарник приставил к виску Хьюго.

— Я бы… — прервался исполин, почувствовав, как Хьюго приставил бластер к его яйцам.

— Хотел остаться мужчиной?

Сара дебильно хихикнула, представив, что все охотники за головами проходят курс «идиотские фразочки, которые нужно сказать в щекотливой ситуации». Но поняв, что ситуация в любой момент обретёт трупный оборот она посмотрела на Хьюго глазами засратого котёнка. Она сделала несколько шагов к лифту, посмотрев через плечо и ласково произнеся: «Подожди меня». Исполин посмотрел на корчащегося от боли товарища и убрал бластер от виска Хьюго. Тот недовольно вздохнув, что слегка удивило Сару, убрал бластер и отпустил раскрасневшегося беднягу.

— Это просто проверка, опасный парень! Проходите, — произнёс исполин, поглаживая бластер.

— Я мог сломать ему руку, выломать кость и заколоть тебя ей, как ягненка, и знаешь? Мне бы за это дали медаль, — собравшиеся у лифта недоуменно смотрели, ожидая пояснений, но Хьюго пугающе серьезен и это так нравится Саре, что она забыла зачем они вообще у этого лифта?

— Мы всего лишь делаем свою роботу, — улыбнулся серьезности Хьюго тот, что приставлял бластер.

— Херовая у вас работа, парни, — понимающе произнес Хьюго.

Исполины помотали головами, но не успели рассказать о том какой у них социальный пакет и как классно им живётся в Столпах, потому что парочка юркнула в лифт.

Сара хотела что-то спросить, может про заключение в тюрьме, а может про то, как часто Хьюго исполняет подобные угрозы в жизнь, но увлеклась зрелищем за окном. Если станция «Туман» по меркам 2221 года футуристическое творение, то девятый уровень — это нечто родное, консервативное земное. Секции разбиты на континенты, а архитектура переплетена между готикой и рококо. Каждое здание выполнено искусным мастером и оглянуть все сразу казалось невозможным. Парящие в воздухе полупрозрачные сферы, похожие на мыльные пузыри таили в себе галереи, оранжереи, библиотеки и даже театры, крича голосами хозяев: «Мы чертовски богаты».

За дверями лифта восхищенную парочку встретил швейцар ничем не уступавший в габаритах исполинам снизу. Он проводил их до секции «Париж», где стояла размером один к одному Эйфелева башня, а быть может её перетащили с Земли, кто знает? После того, как швейцар передал их в руки личного помощника Художника, а именно Кейт, они зашли в лифт, ведущий в «ресторан, с которого не видно башню».

— Я так и думала, что вам нужен мой муж! Зачем бы ещё Сара-продавшую-жопу-дьяволу Винстон оказалась здесь? — Сара хотела её поправить, но осеклась.

— Душу, а не жопу, — посмотрел сверху-вниз на Кейт Хьюго.

— Господи, ну, конечно же душу, кто-то разве в здравом уме продает за мастерство пилотирования жопу? — Кейт на секунду отвлеклась, смотря на парижскую улочку. — Сара, продавшая душу, позвольте поинтересоваться, а зачем вам мой муж?

— Да просто моим друзьям нужно попасть в Систему Уни…

Глаза Кейт стали шире азиатского разреза глаз, казалось, что они вываляться из орбит, но она быстро справилась с удивлением лишь потому, что брала уроки актерской игры у труппы, выступающей в карманном театре.

— Дело же не в кнопке, перезагружающей вселенную? — в лоб спросила Кейт.

Сара посмотрела на Хьюго с выражением лица, которое всегда использовала, чтобы спросить без слов: «Какого хера происходит!?». Поджав губы и пожав плечами, Хьюго посмотрел на Кейт и легонько кивнул. Сара слегка толкнула его, чтобы тот обратил внимание на её беспокойное выражение лица, уже орущее: «Какого, мать твою, хера происходит, Хью!?». Кейт заметив переглядывание парочки улыбнулась так, как улыбается человек, готовящийся прыгнуть в жерло вулкана.

— Определенно дело в кнопке, — устав от гримас Сары ответил Хьюго, Кейт довольная своей сообразительностью кивнула.

— Тогда вам точно не обойтись без моего мужа. Почти приехали, и помните! Главное правило, — парочка навострила уши, — не удивляйтесь его виду. Не показывайте ни в одном глазу, ни в одной ужимке! Вы поняли?

Парочка понимала, что муж Кейт — представитель расы унийцев, которых видели разве что Кейт, да сотни нанятых слуг и исполинские охранники, которые держали языки за зубами. Они не высовывали их, когда выстроились коридором, чтобы встретить с почётом гостей. Их лица невозмутимы, а глаза смотрят друг на друга, хотя в любое другое время они были бы прикованы к округлым формам Сары. Впервые увидев её, Док изрёк: «Вот бы поставить такую в музей, да сдувать пылинки», — Хьюго после этого смотрел на старика иначе, будто открыл для себя, что тот способен восхищаться кем-то ещё, кроме Марты.

С каждым шагом у Хьюго громче звенело в ушах. Его чутье редко подводило. Этот сигнал похожий на воздушную тревогу оповещал, что больше некуда отступать. Он слышал такой в день, когда потерял Алину. В день капитуляции землян. В день, когда встретил Сару… Она посмотрела на него так жалобно, словно ретранслятор направил этот сигнал прямиком ей в голову. После всех приключений Хьюго никогда бы не подумал, что будет волноваться перед встречей с загадочным представителем какой-то там древней цивилизации. Чья первая фраза оказалась столь неожиданной, что они с Сарой переглянулись, а после одновременно переспросили: «Это какая-то шутка?».

— Да, вы всё верно поняли, мне нужен Саймон Кубовски.

Ни один человек в здравом уме, кроме этих двоих и Марты, ну может ещё Уолли не нуждался в Доке, но это создание не человек. Разве что его нос?

По мнению людей, во вселенной полно разных «комбинаций уродств», и Художник прекрасно это иллюстрировал. Огромный, под два с половиной метра ростом. Похожий на скорпиона, скрещенного с акулой, дышащий через крохотный, нелепый, напоминающий детский нос. На нём надет специальный прибор для фильтрации воздуха, видимо, чтобы правильно насыщать кровь. Одному Создателю известно сколько ему лет? Лицо покрыто хитиновыми пластинами, а глаза обладали безжизненным очарованием акулы или Хьюго, который орёт Квазэгхч. Крепкий подбородок, закрытый стальной пластиной, чтобы, а чёрт его знает? Выпирающие вперед скулы покрыты сеткой, напоминавшей москитную. Кожа, где нет хитина выглядела как ржавый металл. Казалось, что хвост этого существа живёт своей жизнью, но на самом деле его можно использовать, как индикатор настроения. Если он резво двигается из стороны в сторону, напоминая собачий — значит, что-то заинтересовало, а когда интерес терялся, то хвост грохался на пол с характерным звуком «ба-дыщь», то и дело всякий раз протыкая пол острым жалом из которого стекала жидкость похожая на яд.

Сара старалась придать своему лицу выражение: «Ого, как интересно, это же живой унииц!». Однако, у неё получалось совсем другое, которое нельзя трактовать иначе, как: «Мать моя вселенная, какое мерзкое создание! Я не удивлена, что они скрываются ото всех!», — чтобы придать своему лицу другое выражение она набрала Доки. Тот сразу же откликнулся, словно только и делал, что ждал звонка. Он напомнил, что его не пускают на станцию.

— Не переживайте, Саймон, Вас встретят у порта номер девятнадцать, — вклинился Художник.

— Окей, — сухо ответил незнакомцу Док, а после уселся за штурвал кораблика Сары.

Хьюго переглянулся с Художником оценивая шансы того, что всё закончится хорошо, но в зрачках того вместо процентов, отображающих вероятность успеха он увидел бегущую строку с буквами, складывающимися в слово «Квазэгхч».

19

— Кораблик? Попробуй снова связаться с Уолли?

«Кораблик» — звучит оскорбительно, Капитан Сара дала мне имя»

— А в прошлый раз ты выполнил просьбу, в чём проблема, жестянка?

Док почувствовал, как корабль тряхнуло. На дисплее появилась надпись «двигатели отключены». Если бы не пристегнутый ремень безопасности, то после выключения искусственной гравитации Доку пришлось несладко. Издевательская надпись «отключена подача кислорода», старику казалась перебором, но жестянки нередко обидчивы.

— Ладно-ладно, извини, уважаемый корабль!

«Этого недостаточно! Капитан Сара разрешила пассажиру Саймону Кубовски только один звонок»

Док старался не расходовать понапрасну кислород, и не говорить что-то язвительно-стариковское. Хотя у него с языка едва не сорвалось: «Чёртова жестянка, объясни мне почему твой капитан экономит на звонках?». Потом он понял, что скорее всего Сара экономит только на его звонках после того случая, когда он решил связаться с главой ВП. Ну да. Саре пришлось заплатить. Будто бы Док не покрыл расходы после того как она прогрызала весь мозг Хьюго, чтобы тот культурно намекнул на это? «Какая обидчивая девчонка», — вспомнив этот случай подумал Док, но не стал говорить это кораблю, а то тот ещё разобьет их об какой-нибудь астероид.

— Уважаемый корабль, простите, но что мне нужно сделать, чтобы мы снова полетели, и Вы включили подачу кислорода и двигатели? — Доку что-то вдарило в голову, ему нужно как можно быстрее разобраться с этой обидчивой жестянкой.

«Назвать моё имя, а после письменно принести извинения в трёх экземплярах! — Док присвистнул. — Ладно, только имя» — сжалился компьютер.

Док попытался припомнить, как зовут отца Сары, но вспомнив, как та о нем отзывается, счел это бесполезным, ведь вряд капитану захочется называть собственный корабль «сраный клоун». Библиотекарь в мозгу Дока начал сдувать пыль с полки, где хранились имена. Он назвал имена любимых греческих философов, но компьютер никак не реагировал на Эпикура, Гераклита и Аристотеля. Док понял, что его клонит не в ту степь. Все должно быть банальнее. Имя собаки? Вспомнив, что Сара любит кошек он зверски выругался, ведь как их только не называют! У них с Уолли на корабле жили Райан Котлинг и Герцогиня Тушенька III.

«Подсказку?» — усмехнулся корабль.

Док пообещал себе, что в обозримом будущем обязательно выдернет вшивые мозги из корабля, а после перепрограммирует его до такого состояния, что тот будет способен разве что открыть дверь, и то с задержкой в двадцать секунд.

— Будь так добр! — старик походил на собаку, которая вот-вот кинется на металлические стены, пытаясь найти откуда там звучит треклятый голос.

Компьютер выдержал паузу, а после издевающимся тоном озвучил подсказку:

«Это имя дорогого человека»

— Хьюго? Моя вселенная! Сара я ожидал от тебя большего…

Системы ожили, компьютер издевательски напомнил, что требует извинений в письменной форме, но тут же на экране всплыло лицо Уолли.

— Прости, забирал дочь из ресторана, она маленько перебрала, — устало бубнил Уолли.

— Прошли почти сутки, Уолли?

— Говорю же, она перебрала, Кубовски! — рычал пират, напоминая почему в молодости его звали Лихим.

— Собирай команду. Чутье подсказывает, что мы скоро отправимся к кнопке. У тебя же есть сигнатура двигателя Сары?

— Да-да, но этого мало, она же контрабандистка. Сможешь что-нибудь ещё придумать?

Док пораскинул мозгами, чтобы такого предложить? С учётом того, что он понятия не имел куда они отправятся, лишь знал отправную точку.

— Хьюго, у нас есть что-нибудь, что можно добавить в топливо, чтобы тепловой след двигателя оставался виден часов двенадцать?

— Хьюго там? — посмотрел через плечо Доку Уолли.

— Я с кораблем, — Уолли дебильно выпучил нижнюю челюсть и произнес: «Ы».

«Абсолютно ничего такого, что могло бы пригодиться. Но если хотите, то я буду отправлять сигнал с нашим местоположением на часы вашего собеседника через старые ретрансляторы, которые невозможно отследить?»

— Спасибо, Хьюго, — выдавил из себя Док, а после пристально посмотрел на старого друга. — Чутье меня когда-то подводило?

— Зачем ты второй раз заикаешься про чутье?

— Линкор! Не зря же ты выложил за него миллиарды кредитов?

Док знал на какой крючок ловить друга. Когда война Земли и Марса закончилась и появилось ОПЗ, все стали жить дружно и счастливо, но многие, в том числе и Уолли задавались вопросом: «На что уходят сраные налоги?», — ведь в графе «военные сборы» до сих пор вырисовывалась кругленькая сумма, а самой войны-то нет. Когда волна негодования едва не смыла резиденцию Витахи на Марсе, тот устроил распродажу, которую старик Уолли, как и все земляне, услышав слово «распродажа», не могли пропустить. Там любому найдется чем поживиться: орудия, пушки, корабли, целые, чтоб их эскадрильи! Но всё это несущественно на фоне линкора «Победоносец». Та самая посудина, благодаря которой Марс и получил желаемое. Вместительная, надежно защищенная, а суммарная огневая мощь способна в одиночку закончить войну против любого тогдашнего флота. Поговаривали, что хитрый Витаха сразу же после войны начал строить «Победоносец II», а потому расстался с знаменитым кораблем без капли сожаления. По сей день во вселенной мало кто сомневается, что линкору можно что-то противопоставить. Уолли отдал за него такие деньги, что от него ушла жена, но вспомнив, что у него есть ещё больше таких денег, исчисляемых квинтилионами — она вернулась. А после распродажи, Витаха убрал из налогов «военные сборы», и всё равно все его любили, ведь он старается на благо человечества. Потому он и Святой Витаха.

Уолли призадумался на счёт предложения Саймона, ведь не может же этот линкор мариноваться до скончания времен? К тому же он сам уже старик, если не сейчас, то, когда? Он прикурил сигару. Прокашлялся. Выглядел Уолли жалко. Ещё бы чуть-чуть и Док попросил того остаться в своём дворце, где до сих пор скачет эхо смеха.

— Где я возьму мать твою команду на линкор? Для истребителей?! И на кой хер тебе флот, Кубовски!?

— Понятия не имею, Уолли, ты же у нас Лихой, вот и разбирайся «с лихом»! — усмехнулся Док, а после выключил канал связи.

Уолли призадумался, чтобы открыть с названием «С лихом», ведь звучит же? Ну, не баню? А может как раз её? Он налил себе крепкого виски, чтобы лучше думалось. Через несколько минут он прогнал эти мысли и стал думать о линкоре. Потом снова о бане и рекламе, где он выходит, сверкая молодым телом и говорит: «Ну, с Лихом!», — только для этого нужно обзавестись молодым телом. Чтобы не утонуть в блаженстве от незамысловатого слогана, Уолли переключился на мысли о чутье Саймона, припоминая, когда оно их подводило?

Док приближался к Станции «Туман». Её красота никак не волновала старика, а волновало другое — как его там встретят? Ведь в далёком прошлом он едва не уничтожил её во время испытания ракеты. И что с того, что половину станции пришлось реставрировать? Будто тут живёт не элита человечества с именами планет и хер-пойми-какими-способами-различать-друг-друга, а какие-то нищие? Зато теперь у этих элит есть боеголовки способные разнести в пух и прах весь земной флот. Тот самый земной флот проигравший марсианскому закупившему миллиарды снарядов у компании «FPZ», принадлежащей Доку.

Конечно, после поражения часть радикально настроенных землян в том числе и Хьюго пытались найти куда ведет сеть подставных компаний, но им ничего не удалось. В противном случае Док не сомневался, что опечаленный поражением Хьюго несмотря на их добрососедские, отцовосынские отношения — отправил бы его на кладбище.

20

С годами у Уолли выработалась привычка постукивать тростью в моменты раздумий. Обычно эти звонкие удары отгоняли ненужные мысли, но в этот раз никак не получалось избавиться от Дока со своим проклятым чутьем. Удар! Ещё удар! Наконец-то удалось переключиться на другую.

Собирать команду ради предприятия, которое не посулит никому выгоды, разве что самому Уолли, который неведомым образом омолодится — затея, строго говоря так себе, да и любой уважающий себя пират пошлёт его куда подальше. Удар!

Последние полчаса Уолли не покидал вопрос, куда важнее, чем выгода предприятия и гипотетическое омоложение: где взять идиотов, готовых отправиться в Систему Уни? Конечно за креды можно нанять команду, чтобы поиграться в капитана линкора времен последней войны, но нужно ли это Уолли? Удар!

Дадут ли эти гипотетические унийцы пролететь столь огромной посудине, лишь потому что старый пират вежливо попросит об этом? Не надо обладать чутьем Дока, чтобы понять — этому не бывать. Удар!

Ему нужны не дилетанты или ссыкуны, что бросятся врассыпную, как только запахнет жареным, а кто-то понадежнее. Старая гвардия не общается с Доком с тех пор, как он покинул команду мечты, поэтому просить их отправиться с ним — лишено всякого смысла, да и кто из них остался в живых? Гарье? Услышав только первую букву имени Саймон, тот пошлет Уолли так далеко, как не посылала жена, когда увидела, что тот пристроил модуль для собачки, вместо покупки ей новой побрякушки. «Шёл нахер Гарье!», — процедил себе под нос Уолли и погрузился в мысли. Удар тростью не такой звонкий.

Молодняк практически весь бестолковый, разве что обратиться к тем парням, что помогли Саре? Он мало общался с их капитаном Джонни Серебряным, но знал, что этот сукин сын даст фору любому. Правда с таким типом нужно быть самому поосторожней, он как пороховая бочка.

Стукнув тростью последний раз, он лихо, по-пиратски кинул стакан с остатками виски в стену. То расплескалось так, что получившееся пятно можно продать, как претенциозное полотно какому-нибудь круглому идиоту из Столпов.

Уолли попросил часы связаться с капитаном корабля «Обман». Появилась голограмма лица человека, которого сложно чем-то удивить в том числе звонком столь легендарной личности.

— Уолли, я думал ты уже отошёл в иной мир, — улыбался чертяка. — Тебе что-то нужно?

— Я бы хотел нанять твою команду для одного сомнительного приключения.

— Насколько сомнительного? — по горевшим синем пламенем глазам видно, что такая фраза именно то, что нужно, чтобы подогреть интерес Джонни.

— За гранью идиотизма, но сулящее… да хер его знает, чего, парень? У меня есть классный линкор!

— Подожди-ка, ты сейчас про тот самый?

— А у меня по-твоему есть ещё какие-то линкоры, твою налево, мальчишка!? — голограмма испуганно закивала головой, что-что, а голос Уолли не растерял, так точно.

— А ты дашь мне из него пострелять? — как ребёнок клянчил Джонни.

— Куда ж без этого?

— Ладно, два миллиарда кредитов, и лишь потому что ты обмолвился про линкор, с которого я смогу пострелять, — с интонацией счетовода произнес Джонни. — За тобой капитанская роль, я буду на подхвате. И да?

Уолли хотел попросить часы отключиться, но прозвучал вопрос, который может и только создавал видимость заинтересованности, но задав его Джонни, показал, что не является беспечным капитаном.

— И ты объяснишь мне и команде, что это за приключение? И сколько вообще тебе нужно человек?

«Последний вопрос некстати, но чем чёрт не шутит», — подумал Уолли.

— Человек триста, может пятьсот? В линкоре умещается четыреста истребителей, плюс нужна команда, стрелки на пушки, — Джонни перебил его, а после улыбнулся обаятельной улыбкой.

— Ни слова больше! — подмигнул он старику.

— Идёт, два миллиарда, — с энтузиазмом произнёс Уолли.

— Тогда переведи деньги на счёт во Вселенском Банке с правом доступа моего бухгалтера, чтобы в случае, если никто из нас не вернётся она отправила деньги членам семей команды.

«Кует железо пока горячо, да и плевать», — восхищался молодым коллегой Уолли. Он рассматривал потерю двух миллиардов, как инвестицию в своё будущее, ведь если он помолодеет — потеря этих копеек не будет значить абсолютно ничего. Ещё конечно же он не исключал вариант, что они все умрут. Тогда никому ничего не придётся платить, ну или придётся обстряпать дело с бухгалтером, ведь на то он и бухгалтер, чтобы обстряпывать подобные дела.

— Без проблем. А теперь? Живо сюда!

Джонни не мог и помыслить, что однажды услышит громогласное «живо сюда» в исполнении Уолли, он походил на мальчишку, увидевшего за окном приближающийся отцовский силуэт.

— Есть, капитан! Победоносец… Серебряные! Мы летим на сраную войну!

Сердце Уолли забилось быстрее, услышав, как ликуют пираты.

21

— Саймон Кубовски…

Прошипела старая змея, чей яд безвреден для металлической обшивки станции. Её выпученные глаза могли использоваться для игры в бильярд. В их отражении Док выглядел жалким ученым, который никогда не будет носить гордое звание «внучка хозяйки станции». Старая ветошь упивалась этой мыслью. Её придурковатый муж выглядел так, будто сложить лицо гармошкой, как у жалкой собачонки — достаточно, чтобы устрашить Дока, которого полицейские держали на мушке. Он и не рассчитывал на теплый прием, но не настолько, чтобы, только спустившись по трапу хотеть поскорее вернуться обратно. Внучка скрипя всеми костьми и шипя преступно близко подползла к Доку и разве что не засунула язык ему в ухо, когда спрашивала: «Что мешает мне выкинуть тебя в космос?». Док хотел попросить перевод со змеиного, но кажется в этот раз в отличии от предыдущего визита он разобрал её речь.

— Не знаю, может то, что я подарил станции превосходную систему обороны? — обвел станцию рукой Док, едва не спровоцировав напряженного офицера на выстрел.

Док начинал жалеть, что не задохнулся из-за компьютера с мозгами набекрень, потому что от внучки воняло отвратительнейшим из элитарных парфюмов «шрапнель 905». Чувствовался ещё какой-то запах, который он не мог распознать? Утка или какое-то другое бедное создание, которое внучка отравила своим ядом, а после прожевала с выражением лица, будто съела заживо заклятого врага. Его передернуло. Внучка пристально посмотрела в ближайший к ней глаз Дока. Тот отражал лишь одну мысль, а Док редко не делился ими с окружающими:

— Долго продлится этот спектакль?

— Спектакль!?

Она кивнула полицейскому, тот приложился прикладом по животу Дока. Его согнуло пополам. Всё перемешалось, как в старые-добрые. Внучка взяла его за волосы, приподняла голову, чтобы заглянуть в глаза и что-то прошипела слышное только им двоим. Док засмеялся так, словно вспомнил, как Хьюго рассмешил его в гараже. Приближающаяся к скоплению копов Кейт не без интереса наблюдала за этой сценой. Смех Дока казался ей чем-то безумным и не будь этот старик нужен мужу, то она бы с удовольствием посмотрела, будет ли он так весел, когда его вышвырнут в космос? Кейт встала около старушки. Та скривила недовольную мину, будто наступила в дерьмо или в Кубовски.

— Джаннет, — мягонько произнесла Кейт, — это наш гость.

Полицейские посмотрели на внучку, та на мужа, муж на Дока, который исподтишка показывал ему средний палец.

— Вы уже оплатили взнос на постройку нового квартала? — деловито произнесла старуха.

— Сколько? — закатив глаза пробурчала Кейт.

— Миллиард.

На секунду жадность Кейт закричала во всё горло: «Да какого хера мы должны платить за старика миллиард кредитов!? Он что какой-то особенный? Или во вселенной больше нет ученых-на-херу-крученых, способных разобраться с кнопкой?». Но вспомнив, как муж настаивал именно на кандидатуре Саймона Кубовски, Кейт лениво подняла левую руку с часами вверх, словно она усталая рок-звезда.

— Давай поскорее покончим с этим?

Взмахом руки миллиард кредитов отправился на личный счёт, который не имеет никакого отношения к строительству нового квартала. Таковы правила игры на Станции «Туман».

— Повезло тебе Кубовски! — с наслаждением облизав губы проговорила внучка. — В следующий раз я обязательно тебя выброшу в космос!

— Себя выброси, ветошь сраная!

Кейт решила не дожидаться, когда старуха передумает, а потому подхватила Дока под локоток и поволокла к лифту. Он раздражал её одним своим видом. Неблагодарный. Наглый, что та бабка в очереди, которой только спросить есть ли в меню мясо боевых медведей?

— Давненько я не был в этой помойке, — уставился на вид за окном Док.

— Это не помойка, а превосходное место для избранных!

После пылкого ответа Док возвел Кейт в ранг «говорящая голова» и решил молчать, надеясь, что тот, кто хочет с ним поговорить обладает хотя бы зачатками интеллекта. Но эта идиотка, как и все безмозглые идиоты не собиралась молчать.

— У меня будет только одна просьба, — неуверенно произнесла Кейт, словно сомневаясь, что Дока целесообразно просить об этом. — Когда увидите моего мужа, пожалуйста, не подавайте виду, что с ним что-то не так?

«Закомплексованные уроды, знающие как попасть к кнопке? Я не удивлен», — подумал Док, а после натянул максимально идиотскую из доступных старикам улыбок. Он улыбался ей модным дамочкам в лифте, охране, и даже слугам, которые увидев её считали старика блаженным и не хотели с ним связываться.

— Пожалуйста… — ещё раз умоляюще попросила Кейт, прежде, чем Док увидел это существо.

22

— Что за больной ублюдок состряпал это в подвале!?

Кейт, Сара, Хьюго, слуги смотрели на Художника, ожидая его реакции. Тот задребезжал раздражающим смехом. Слуги и Кейт смеялись вместе с ним, украдкой переглядываясь, словно в любой момент прозвучит команда «бежать».

— Саймон Кубовски! — с почтением произнес Художник, демонстрируя острые зубы-пилы. — Присаживайтесь! И пожалуйста, не томите? Расскажите для чего Вам потребовалась кнопка?

Сара укоризненно посмотрела на Хьюго, а после перевела взгляд на Дока, готовясь услышать какую-нибудь нелепицу.

— Хью? — произнес Док, намекая, что нужно прояснить ситуацию.

— Он не умеет извиняться.

Все, кроме Хьюго посмотрели на Дока, который кивнул и добавил:

— Я даже думать об этом не могу, — даже Святой Витаха не казался столь серьезным, объявляя землянам войну.

— Это какая-то шутка? — не веря, переглядывались Художник с женой. — Ведь любое создание, даже самый маленький ребёнок в Системе Уни умеет извиняться?

— Я похож на ребенка в Системе Уни?

Хьюго знал, что длинный язык Дока всегда приводит к проблемам, а потому демонстративно положил руку на «БДСК». Заметив это Художник улыбнулся.

— Если честно, то нет, — неуверенно произнес исполин.

— Просчитав всевозможные варианты: перезагрузка вселенной — единственный возможный, ведь задав нужные параметры, возможно, я научусь это делать, — Док усмехался гневу в глазах Кейт, когда произносил производные от «возможно», и будь возможность, он бы составлял предложения только из этого слова.

Хвост Художника оживился, Сара издала странный писк заметив это, но её никто не услышал.

— Это просто нелепо! — выпалила Кейт. — Вы просто не желаете извинений, оттого вся и проблема! — казалось, что она в любой момент прыгнет на Дока с кулаками. — Что сложного произнести фразу: «Прости меня?».

Художник медленно проехался языком по зубам-пилам, те исполнили странную мелодию, будто кто-то бьет ложкой по батарее. Кейт, как послушная собачка сбавила обороты. Фыркнув, она жадно отхлебнула из стакана с водкой.

— Желаете? Это что вообще такое? Конечно, я не «желаю», оттого мне и нужна кнопка. Ведь, — Док протянул руку к пепельнице, взял дымящуюся сигарету и сделал несколько затяжек, — это порадует мою жену. На старости лет, поверьте, даже такой тип как я становится сентиментальным. Я понятия не имею, что ей это даст. Но если ей станет легче — пожалуйста, нажал кнопку и бац! Рот будет их способен произнести, прошлое останется в прошлом, а…

Док смачно потушил окурок, словно представлял на его месте Кейт, а он и представлял. Это видно по безжалостному взгляду. Повисла тишина, которую решил разбавить Художник.

— Порадовать близкого — не самая худшая причина, правда встает другой вопрос? — его хвост извился, показывая вопросительный знак. — Если вы искренне не хотите извиняться, и предположим, зададите параметры вселенной, где сможете это делать? Как вы будете уживаться с этой мыслью? — не без интереса спросил Художник.

— Я просто сотру себе память, — улыбаясь ответил Док.

Хвост Художника вилял из стороны в сторону от счастья, а Кейт приказала официанту, чтобы обновлял ей стакан, как только тот пустеет. Она вне себя от злобы, что не обращает внимание на графин стоящей прямо перед ней.

— Но почему не стереть себе память сейчас?

Справедливый вопрос, но Хьюго знал, что всякий раз Док придумывает новую байку.

— Если я сотру себе память ради того чего не хочу делать в этой вселенной, то в один из дней, найду свои дневники, где написано: «Я ни разу не делал это перед Мартой», — и мой мозг попросту взорвётся! Бам! — для наглядности Док ударил по столу. От испуга Кейт подскочила, но сделала вид, что подзывает официанта для обновления стакана.

— А если сжечь дневники? — поинтересовался Художник.

— А если я позаботился о том, что храню свои записи не только в дневниках? Поверьте, так можно продолжать до бесконечности.

Художник раздумывая покачивал головой. Сара гипнотизировала мочку Хьюго, пытаясь послать телепатически мысль о том, что это всё какой-то бред сумасшедшего, и для перезагрузки вселенной должна быть причина посерьёзнее, чем неумение извиняться?

— А если вселенная будет работать так, — продолжал Док, — что это будет естественным порядком вещей, например, как рассвет, закат, или торговцы на Луне, то стерев память мои противоречия даже если всплывут после прочтения дневников — не будут иметь никакого смысла, ведь в этой вселенной не существовало Дока, который не способен делать это, а значит при всём желании, я не буду способен понять себя нынешнего, да в этом и не будет нужды! Ну, если не нажать ещё раз кнопку, тогда моя личность взбунтуется против… — Док постучал себе по виску. — Но не забывайте, я сотру себе память!

Хьюго знал, что Док ни при каких условиях не сотрет себе память. Сама мысль об этом — обесценивает всю его жизнь, а опыт Дока дорогого стоил.

Судя по лицам все поверили в это, кроме Художника, который как-то иначе посмотрел на жену.

— Вы не оставите нас наедине? — Кейт кивнула.

— Док? — спросил Хьюго, словно тот в опасности.

— Не переживайте, Хьюго, нам просто нужно поговорить. К тому же, вы можете проследить за погрузкой контейнера на ваш корабль? — обратился он к Саре. — Это нам пригодится, когда отправимся в Систему Уни.

— Док? — не обращая внимания переспросил Хьюго.

— Да всё хорошо, Хью, идите, готовьтесь.

23

— На счёт перезагрузки?

— Кубовски, вы хотите узнать, как происходит перезагрузка и куда отправляется старая вселенная? Но к сожалению, я не могу ответить на этот вопрос, так как связан священной клятвой. Мы отправимся в храм половины Уни, и возможно жрицы посвятят в таинство и вас, — Док приподнял бровь. — В противном случае нам не добраться до кнопки.

— Половина Уни, — задумчиво произнес Док, словно понял, как звучит вторая половина. Улыбку Художника можно трактовать, как подтверждение этой догадки.

— Но хотя бы объясните для чего понадобился я?

— Я слышал, что вы изобрели идеальный бластер, превосходных ИИ, пусть ВП и запретили их, — Док скорчил пренебрежительную гримасу, — и даже двигатель, который убил бы любое существо при перегрузке, и именно изобретение «защитного костюма», позволяющего справиться с этими перегрузками — пригодится всем нам, — Док промычал: «Угу». — К тому же, когда нажимаешь на кнопку перед глазами возникает интерфейс, в котором может разобраться только такой умный человек, как Вы.

Док прошёл тот возраст, когда вёлся на наглую лесть. Опыт подсказывал, что кем бы не являлось это существо, унийцем или больной фантазией человека, запертого в подвале и решившего поиграть в божка — Художник сам не понимал до конца, что будет, когда нажмешь кнопку.

— Со времён моих пиратских авантюр ничего не изменилось, всегда нужен техник.

— Техник, именно, — с особым нажимом произнес Художник.

24

По одному только запаху можно уверенно сказать, кто находится внутри контейнера, но Сара в отличии от Хьюго не обратила на это никакого внимания. Для него вопрос упирался в размер: это маленькие, большие, а быть может специально обученные средние медведи? Дело сделано. Сара остановила уходящую Кейт.

— На счёт оплаты?

— Всё просто, мои друзья, — улыбалась Кейт. — Сейчас мы перечислим аванс, а остальное, когда окажемся на месте.

— А если мы не доберемся до кнопки? — Кейт не знала, кто больше её раздражает надменный старик или этот парень с бластером на перевес и вечно прищуренными глазами, словно он высматривает прореху в ткани мироздания.

— То деньги не будут значить для вас ничего, но мы не откажемся от обязательств, вся эта авантюра в общих интересах!

Хьюго хотел спросить, что за чушь несет Кейт, но слово взяла Сара.

— То есть нам нужно добраться до кнопки?

— Именно, добраться до кнопки!

Солидный аванс поступил на счёт контрабандистки. Она даже не посмотрела на цифры, зная, что ей не хватит жизни, чтобы всё потратить.

Тем временем на девятом уровне Док работал над костюмами, и пытался найти место, где не глушат связь, чтобы кинуть весточку Уолли. Иронично, что Художник, сидевший в своем кабинете не поставил там заглушки. Док пришел попросить какую-то мелочь сославшись на то, что помощники, которых предложил Художник — бездарности. Пока тот пытался выяснить почему они бездарности, Док отправил весточку и ушел так ничего и не объяснив, вызвав восхищение Художника. Короткое сообщение «БЗГКХ», которое в переводе с их шифра с Уолли означило «быть заварушке готовься к худшему».

Кейт предложила провести экскурсию по её любимой галерее, но Хьюго и Сара учтиво отказались. Им хотелось побыть наедине. Остановив выбор на Москве, они перенеслись на Красную Площадь, где каким-то неведанным образом недалеко у мавзолея стоял симпатичный ресторан с названием «Выбор вождя».

— Вся эта история с кнопкой воняет говной, — усевшись за столик и заказав «столичной» водки, сказала Сара.

— Не то слово, а на деле окажется, что мы жертвы для какой-нибудь хтони, — Хьюго довольно улыбнулся короткому смешку в исполнении Сары.

— Ты же знаешь, что моя интуиция улавливает только наихудший исход? — спрашивала Сара, Хьюго отстраненно кивал.

— Тогда нам остаётся надеяться друг на друга, но если все представители унийцев такие, как — этот, то шансы на выживание в заварушке с ними где-то 3 %, и только потому что нас трое. — Сара выпила рюмку, и заказала ещё одну. — Сомневаюсь, что мне разрешат протащить бластер, Сара?

— Да? — она быстро моргала, словно пыталась отогнать странную картину, рисуемую воображением.

— Если вдруг, неведомым образом, всё закончится хорошо, то после этой прогулки до кнопки, может завяжем со всем? — она вскинула брови и слегка придвинулась к нему. — Ты с контрабандой, я с охотой и приключениями с Доком? Купим себе домик где-нибудь подальше от старика, заведём детей? Собаку? Котлинга? Боевого медвежонка и назовем его Гаддингтон?

Смотря на беспристрастное выражение лица Сара не верила, что он говорит всерьёз. Он всегда так делал, а после кривил какую-нибудь рожицу, показывая абсурдность сказанного, но нет. Он продолжал смотреть на неё с лицом неотесанного камня. Она неуклюже приоткрыла рот, словно забыла, что хотела сказать. Впервые в жизни Сара тщательно подбирала слова, прежде, чем ответить Хьюго.

— И что? Будем медленно двигаться в объятия смерти? — он пожал плечами и отхлебнул водки. — Мы вряд ли сможем усидеть на месте, Хью? Всегда найдется то, ради чего тебя вытащит из дома Док, так же, как и для меня всегда найдется тот заказ, который сулит богатства.

Она виновато прикусила нижнюю губу и тогда у Хьюго помутнел рассудок. Не прошло и мгновения, как он разобрался, что дело всего лишь в водке, и в этот раз чары Сары не подействуют на него.

— Это все отговорки, Сара. Ты просто боишься. — безжизненным голосом ответил Хьюго.

— Возможно! — слишком громко ответила она. — А что говорит твоё чутьё, м?

— Что оно подвело меня лишь однажды, и после того случая мы в отличных отношениях с твоими родителями, — с издевкой отвечал Хьюго.

— Настолько, что когда они узнали про историю с тюрьмой, то перестали общаться со мной, но не с тобой… но не будем о грустном, я понимаю к чему ты клонишь.

Она с тоской смотрела на голограмму неба, пытаясь разглядеть битые пиксели, словно найдя их она убедиться, что это все виртуальная реальность или шуточный сон.

— Мне жаль, но если подумать — это и есть последнее приключение с Доком, и самый дорогой заказ в твоей жизни! После этого мы наконец-тосможем пожить для себя, — она неуверенно кивнула. — Ну скажи, что помнишь, как говорила подобное на Марсе? Это же не пустая мечта и ней не надо тянуться через силу, мы оба этого хотим. Или хотели? — Сару передернуло, она никогда не видела Хьюго таким серьезным больше двух минут.

— Да, но так сложно представить, что я буду домохозяйкой. И все же…

Зазвенели колокольчики её смеха, и тогда внутри Хьюго отзвенел колокол. В глазах Сары виднелась борьба с желанием стать легендарной контрабандисткой или жить тихой жизнью где-нибудь с Хью и боевым медвежонком, который будет ворошить гнезда на головах зажиточных дамочек. Её сердце и разум приняли это. Она тянулась губами к Хьюго, он тянулся к ней, а Художник, не собиравшийся откладывать приключение в долгий ящик, откашлялся, прервав их.

— Как вы относитесь к путешествиям через кротовые норы?

— Исторически ненавидим! — выкрикнули резко Сара и Хьюго так, что от неожиданности Художник отпрыгнул.

— Я спросил это из вежливости и не хотел вас напугать, — оправдывал свое испуганное поведение Художник, успокаивая скачущий хвост.

25

Создатель вселенной либо не отличался особой фантазией, либо являлся ребёнком, любящим смелые эксперименты. Посудите сами? Боевые медведи, кроты, прогрызающие дыры в ткани мироздания, а быть может ещё тысяча существ и вещей о которых никто не знает? Летающая акула? Говорящий на языке эф-су дельфин? Вселенная полна загадок, но есть и те на которые обитатели знают ответы.

Когда человечество купило двигатели для полётов к дальним звёздам — они оказались вне себя от счастья. Они их испытывали и так, и эдак, разбиваясь об астероиды, космический мусор и прочие прелести космоса. ВП пригласило ПЗ в свой штаб. Посмотрев на карту те ужаснулись, ведь лететь туда сотни тысяч лет. Тогда представитель ВП записал обращение к жителям солнечной системы.

«Люди солнца! — его поправил помощник. — люди Солнечной Системы, верно-верно, приветствую! Вселенские кроты создания очень хаотичные, но только на первый взгляд. Они грызут ткань мироздания, чтобы сокращать пути к их излюбленному лакомству — вселенским червям. Я отправлю жителям Солнечной Системы карту с кротовыми норами, чтобы добраться скорее в наш штаб! И да, пожалуйста, отключайте гаджеты на борту, и вынимайте наушники из ушей, и пристегивайте ремни!», — смеясь как Лууид произносил глава ВП, Таур Зазар VI.

Человечество настолько трепетно отнеслось к последней части обращения, что практикуют это до сих пор. Правда есть индивиды, которые путаются и вставляют ремни в уши, а пристегиваются наушниками, но гаджеты отключают исправно, а то мало ли чего?

Однако дело не закончилось одним лишь обращением. По всем экранам крутили мультипликационный ролик, состряпанный наспех. Картонный вселенский крот размером с небольшую луну лениво тыкается в черную ткань, на которой написано белым «ткань мироздания». На онлайн карте появляется пометка: «Крот номер 7219 ведёт работу». Во время этого действа внизу экрана высвечиваются огромные буквы, где ВП восхваляют себя: «Наша служба по работе с вселенскими кротами потратила миллиарды лет, чтобы зарегистрировать каждого, что не сделаешь, чтобы порадовать наших пришельцев». Начинает играть тревожная музыка, точнее кто-то стучал по черным клавишам пианино, как в фильмах ужасов 1950-ых годов. В сторону норы летит рука-корабль. Человекоподобный пришелец с радушной улыбкой на лице говорит другому: «Срежем-ка дорогу на тысячи лет», — но он не сверяется с картой. Экран становится красным, теперь кто-то долбит лицом по всем клавишам на пианино. Всё начинает дребезжать. Кто-то пародирует звуки взрывов «ба-бах». Остается только черная ткань, но уже без надписи. Из средины экрана появляется картонный крот, который якобы проделал нору, над ним появилась надпись «всегда сверяйтесь с онлайн картой». Крот уползает дальше, грызть ткань мироздания. Начинается салют, будто это какой-то праздник и на экране, среди буйства красок появляется надпись: «СВЕРЯЙТЕСЬ С КАРТОЙ». Занавес.

Прапрадед Дока воинственно вскинул кулак и обратился к телевизору:

— Чушь собачья! Я читал в энциклопедии: «Кротовые норы придумали кроты с планеты Нор, чтобы все космические путешественники так или иначе упоминали о них и загорались интересом полететь в ту заунывную систему при этом захватив пару тонн червей».

— Саймон Уильям Кубовски! — раздражалась его жена. — Если президент Вселенского Правительства говорит, что есть кротовые норы, то значит они есть!

Кубовски фыркнул, а после отправился на встречу судьбе. Он, как и миллионы людей купил первый же билет на экскурсию по кротовым норам. «Нырок и вы уже на другом конце», — гласили все рекламные проспекты. «Время и пространство не искривляется, никаких ограничений, ничего», — гласили другие, не попадающие под категорию «все». «Просто раз-два, как нырнуть в огромную щель в Китае и вынырнуть в Америке. И речь не про мои последние два брака!», — шутил с экранов любимец публики — комик Гарри Бухари.

На борту межзвездного лайнера не продохнуть. Предок Дока уселся рядом с женщиной и соседом с Земли.

— То есть если вселенский крот не закончил нору, то мы разобьёмся об крота? — спрашивал у соседки предок Дока.

— Вселенского крота! — поправила женщина, отдаленно похожая на Сару.

— Тогда не придётся в понедельник идти на работу, — улыбаясь проговорил предок Хьюго.

Первый же лайнер угодил в зад крота.

Посыпались иски, многомиллионные компенсации. Но людей этим не вернуть. Живых же охватила истерия, они практически истребили всех кротов на Земле, но в какой-то момент остановились, ведь эти милые крохи не грызли ткань мироздания. Хотя остались и те, кто после прекращения охоты говорил, что кроты их обдурили и в тайне покусывают ткань мироздания, но под землей. Тех быстро закрыли в специальных учреждениях, где стирают память.

Эта история случилась не так давно, но её передавали из уст в уста предки троицы искателей кнопки. Ныряя в кротовую нору, они матерились так, как не матерится сапожник, которому принесли сандалии.

26

За время путешествий по вселенной Док видел многое, но ни разу, чтобы хоть одна цивилизация брала энергию из черных дыр. С детства ему хотелось увидеть «машину Пенроуза», а лучше что-нибудь совсем уж фантастическое… Луч энергии, бьющий в эргосферу черной дыры отражаясь от нее, чтобы питать монструозное устройство. Какой-нибудь анигилятрон вселенского масштаба, ну, или кнопку, отвечающую за перезагрузку чертовой вселенной? Но увидеть очередные сферы Мусжяхсонгш (местный Дайсон) вокруг двойных звезд? Серьезно? И это загадочная Система Уни? Нет, конечно, он отдавал им должное. Точнее их обороне. Сосчитать песчинки на пляже и того проще, чем количество оборонительных станций. Док, как и любой житель Солнечной Системы считал «Победоносец» не просто линкором, а без преувеличения достоянием человечества. Ведь после победы его не сразу законсервировали, нет. Эф-су хотели разузнать о технологии щитов, уж больно напоминающие их, но вмешался Витаха Ояма. Ему не хотелось выдавать секреты, добытые шпионским трудом, но показать линкор всем тем, кто подумает воевать с ОПЗ? — это, пожалуйста! В первую очередь он показал его землянам еще несколько раз, чтобы те не думали бунтовать, воевать и делать еще что-нибудь заканчивающееся на «ть». Затем делегации ВП, которой тоже казалось, что технология щитов уж больно напоминает эф-сушные. И все же, не смотря на знаменитые щиты «Победоносца», Док побаивался такого количества станций, но делал вид, что восхищается ими, будто заперт на кухне с Мартой, недавно приготовившей фирменный несносный суп.

— И столько станций нужно для обороны кнопки? — съязвил Док.

Художник ничего не ответил, а только слегка заметно кивнул головой.

— Не подскажите, как поиграться с темной материей или сингулярностью? — подтрунивал Док, пытаясь понять возможности древней расы Уни.

— В другой раз, Саймон.

Док наигранно восхищался каждому бздёху, и Хьюго не до конца понимал от скуки старик этим занимается или пытается что-то выведать с помощью своих Кубовски-приемчиков?

Когда перед глазами перестали маячить станции, показались планеты. Сара очаровалась ими и их крохотными спутниками, напоминающими диско-шары, на которых заводики выпускали разноцветный дым. Ей нравилась мысль, что эти вредные производства не мешают жить на зеленых планетах, где возможно, вдали от всех систем — самое место, чтобы затеряться вместе с Хьюго? Интуиция подсказывала, что сама мысль о покое привязанная к этому месту — идиотизм не меньший, чем причина Дока отыскать кнопку.

Художник уставился на планету Тауит, где провел худшие годы жизни. Если бы увлеченные видами за окном Док и Сара бегло глянули на него, то без труда декодировали послание: «Вы за все заплатите». Однако, этим занимался Хьюго. Чья привычка с детства подмечать мелкие, казалось бы, ненужные детали — помогала в бытность военного, наемника и охотника за головами. Он видел с каким лицом капитан Эзрант посылает их в последний бой, зная, что через несколько минут подпишут мирный договор. Эзрант всего лишь крепко сжал челюсть и сквозь зубы выдул воздух через правый уголок рта, как делал всегда, когда боялся последствий принятых решений. И только потому что Хьюго верный боевой товарищ и «тот самый парень, орущий Квазэгхч», — его послушали. Приказа ослушались. Эзрант посмотрел на него, выдохнул воздух через уголок рта, а после вдавил спусковой крючок бластера, чтобы поджарить свои мозги. Хьюго видел, как нижняя губа Сары сжимается, когда та прикусывает ее, жалея о том, что недавно сказала или сделала. Хьюго молча улыбался, делая вид, что восхищается ее красотой. И Сара ни о чем не подозревала. На их фоне Художник — открытая книга, на предмет которой Хьюго рассуждал сам с собой: «Это существо везет контейнер туда с медведями для чего? Медведи, как известно, могут только жрать мед, предавать и убивать, а это значит… Да, какого черта!?», — прервал рассуждения Хьюго.

— Я на перекур! — никто, кроме Художника не обратил на него внимания.

Угадав пароль от грузового отсека с первого раза, который являлся датой их первой встречи с Сарой «11102217». Он восхитился её сентиментальностью, и даже прослезился, но как оказалось это от многовекового запаха хвои впитавшийся в красный контейнер.

Ббм мирно перекидывались в картишки, пока Хьюго не нарушил покой. Их вожак воткнул в стол мачете, включил боевой костюм и подлетел к любопытному человеку, державшему бластер на изготовку. Насмешливый взгляд медведя дал понять, что эта пукалка ничем не поможет. К тому же голос рассудка подсказывал Хьюго, что нужно попытаться поговорить, прежде, чем импровизировать. Медведь обнюхал его, а когда распознал знакомые нотки запаха унийца, то решил представиться:

— Я Чивесру, для друзей — король Леса! — прорычал он так громко, что одному Создателю известно, как это не услышали остальные члены экипажа.

В отличии от мбм, которые разговаривали достаточно резво чем-то напоминая космо-цыган, ббм говорили мучительно медленно и тягуче, что казалось можно заскучать. Однако, Хьюго ещё не успел соскучиться. Он задержал дыхание, чтобы не рухнуть замертво от зловонного аромата из пасти медведя, мешающего сосредоточиться на мыслях. Кажется, ему нужно добежать до Сары, и быть может захватить ещё Дока? Он сделал короткий вдох ртом. Примерно в такой ситуации хочется крикнуть фамилию Алины. Вместо этого, усмехаясь, словно не веря, что хочет сказать это вслух он произносит:

— О-о-очень приятно, Чивесру, король Леса! — Хьюго протянул дрожащую руку. — Я Хьюго, король приключений!

— Приключений? — едва не сломал ему запястье Чивесру. — Эти приключения сейчас с нами в одном контейнере?

— Они всегда со мной, король Леса, — надменность лучшего охотника за головами делала Хьюго действительно похожим на короля.

— Покажи мне свои приключения, Хьюго!

В следующие секунды Чивесру едва не разорвал Хьюго на куски, но тот оказался слишком юрким. Медведь попытался проделать это ещё несколько раз, а после сдался и предложил перекинуться в картишки на интерес. Они не знали, что дама сердца Хьюго — первостатейный жулик, поэтому отправляясь в космос тот всегда носил несколько козырных тузов в рукаве, чтобы не проиграть, как тогда — корабль, все кредиты и остаться с голым задом и бластером на недружелюбной планете.

— Зачем Художник везёт вас в храм?

— Художник везёт нас не в храм, Хьюго, а рассказать я тебе смогу лишь тогда, когда ты будешь связан клятвой, — примерно двенадцать секунд потребовалось королю, чтобы произнести эту фразу.

— Если выживешь! — добавил другой, и они по-идиотски затарахтели.

Хьюго пытался сложить паззл, но какого-то элемента не хватало. В общих чертах, он понимал замысел Художника: использовать медведей, чтобы пробиться к кнопке. Но зачем к ней пробиваться? Слишком много вопросов. Хьюго предпочел не искать эфемерные ответы, а то так и недалеко превратиться в Кубовски.

Чивесру стрельнул у Хьюго сигарету. Выкурил за затяжку, дебильно заржал, затем повторил это еще несколько раз. После нескольких проигрышей в карты медведь проговорился, что Художник ему не хозяин, а лишь проводник к кнопке.

— Но зачем тебе нажимать на кнопку, ты же и так уже король Леса?

Пока медведи смеялись под стать своему королю, Хьюго машинально подменил карты, хотя даже не хотел этого делать. «Сара», — улыбаясь подумал он.

— Создатель пошутил над нами даровав такую речь, я поменяю её местами с мбм! Вот будет потеха!

Они снова засмеялись. Хьюго отложил карты и закурил. «Есть ли в этой вселенной хоть кто-то, кто хочет нажать кнопку не из-за идиотских причин?», — спрашивал он себя раз за разом, так и не сумев придумать удовлетворительный ответ.

— А кто такой Создатель?

— Человек очень глуп, раз не знает про Создателя! — качая головой протянул помощник Чивесру.

— А медведи-то знают? — усмехался охотник за головами.

Медведи засмеялись, но Чивесру их остановил. Его морда стала серьёзнее, он слегка наклонился над ухом Хьюго и прорычал: «Тот, кто нажимает кнопку», — а после медведи снова залились смехом.

Услышанное ровным счётом ничего не прояснило для Хьюго, но он хотя бы примерно представлял, чего можно ожидать. Распрощавшись с будущими врагами, он вышел из контейнера, а после за дверь грузового отсека, где его поджидал Художник.

— План остаётся в силе, — спокойно произнес тот.

— Сомнительный план, что за испытание нас ждёт?

— Очевидно, что смертельное. Наши медвежьи друзья — отвлекающий маневр, чтобы всё удалось.

Успокаивал он толи себя, толи Хьюго. Его голос насквозь пропитан ложью. Хьюго решил не напоминать о том, что для медведей джентльменские соглашения не значат ничего. Пусть унийцы сами разбираются с этим.

— Тебе нужна была не Сара, а просто идиоты, что доставят в храм ббм, чтобы те устроили бойню?

— Ещё мне нужен Кубовски для дела, связанного с кнопкой, — улыбнулся Художник. — Нет, в Храме всё пройдет, как и оговорено: там всё зависит от вас. А вот дальше — с мозгами твоего Дока, изобретательностью Сары и с твоим боевым опытом — мы сможем добраться до чертовой кнопки!

Хьюго хотел что-то возразить, но в тот же момент Сара будто бы назло оповестила экипаж через громкоговорители, что они приближаются к храму. Времени строить догадки о хитросплетении плана Художника не оставалось. Задача искателей кнопки, по мнению Хьюго, сводилась к одному — выживанию, а на выживании он съел собаку, и речь не о той псине с планеты Адских гончих, хотя от адского у них разве что горящие огнем глаза.

Перед тем, как покинуть корабль Док пробрался в отсек, где находился двигатель и по совместительству мозг компьютера. Тот несколько раз ударил старика током, прежде, чем разрешил прикоснуться к щитку.

— Послушай, Хьюго, я сомневаюсь, что мы вернёмся на корабль, а вот ты сможешь нам пригодиться. У тебя обновлены базы данных?

«Да, по последнему слову, но я тебе не верю Саймон Кубовски, а потому…»

Компьютер хотел еще что-то добавить, но Док действовал безжалостно и вырвал сорняк из щитка.

— Что там забыл на корабле, Док?! — спрашивала Сара у Хьюго с Художником.

Даже если бы они знали ответ, то не сказали. Слишком глубоко закопались в собственные мысли.

27

Храм половины Уни — внешне походил на половину расколотого унитаза. По взгляду Дока понятно, что самая идиотская из его догадок подтвердилась, но он всё ещё отказывался верить, что вселенная появилась именно оттуда. Сара читала по выражению лица Хьюго, что тот на корабле узнал что-то недоброе. Все стремительно развивается. У них нет времени перекинуться парой слов. Жрецы храма такие же создания, как Художник, состряпанные в подвале, встретили искателей и исполина. Они кланялись друг другу так долго, что в какой-то момент Хьюго хотел вернуться за медведями, чтобы поскорее начать резню и избавиться от накопившегося напряжения. Те, словно уловив в его взгляде такое желание — закончили с поклонами. Теперь они любезничали с искателями кнопки, а после пригласили их войти в храм.

На расстоянии вытянутого хвоста подвального уродца расположились массивные колонны, между которыми стояли канделябры, видавшее самого Создателя. Танцующие огоньки свечей освещали изразцовые плитки на стенах, где написана многовековая история народа уни: войны, предательства, пиры, правители, и среди них, как и следовало ожидать, не изображено никакого карлика-короля. Сара взяла Хьюго под локоток скафандра, тот понимающе качнулся, продолжая изучать обстановку. Первоочередной задачей для него являлось укрыть Сару и Дока, остальное по ситуации. Старейшины, расположенные на втором этаже храма, в своих белых облачениях создавали впечатление, что им нет числа и искателям кнопки нигде не скрыться от их взора.

Верховный жрец с очень креативным именем Уни вызвал у троицы смешок. Помахав хвостом, он попросил тишины, затем поднялся к кафедре, стоящей около небольшого алтаря, прокашлялся и начал свой рассказ:

— Создатель сказал: «В основном вселенная бесконечна, но только в одной стороне у неё есть начало и конец — на западе», — там в конце вас ждёт не маленькая точка, а блестящий, как новенький корабль — УниТаз!

Кажется, что вводная часть рассказана специально для Дока, потому что тот лыбился во все тридцать два. Сара и Хьюго медленно моргали, пытаясь понять: спят ли они или эта затянувшаяся шутка — реальность? Верховный жрец продолжил:

— Когда-то два наших народа жили в мире. Делали со вселенной всё, что нам заблагорассудится. Задавали ей новые и новые параметры, пока не переборщили с одним «воинственность». Тогда-то и началась бесконечная война, и в третий её период оставленный Создателем УниТаз остался в другой системе, ставшей вражеской. Они больше не меняли параметры, ведь их устраивает, судя по всему… абсолютно всё. Они изолировались. Нас одолела беспомощность, неведенье, что кто-то из них в любой момент может нажать кнопку, и нас смоет в космоворот УниТаза! Появится новая вселенная, а та что уплыла — станет ещё одной, которая уплыла… Перед тем, как они изолировались — наши предки пошли на рискованный шаг. В самоубийственной миссии они пробились к кнопке и создали расу боевых медведей любых размеров — от маленького до большего, и внушили нашему виду к ним неописуемый животный страх от которого цепенеет тело…

— Какая-то чушь, но хотя бы прояснили, что шерстяные ублюдки — шутка не Создателя, а этих уродцев… — шептал по каналу связи Док, Саре и Хьюго, те игнорировали его, анализируя услышанное.

— Вы — искатели кнопки прибыли сюда не случайно. Вы сумели найти единственного представителя Системы Уни и тем самым доказали, что имеете право на любые переменные при перезагрузке!

Никто из троицы не верил его словам, но внешне они этого не показывали, а лишь качались взад-вперёд, изображая кивание в скафандрах. Жрец продолжил:

— Но прежде, чем мы отправимся на бой против предателей, вас ждёт испытание. И есл… — Док перебил жреца.

— Давай к делу, я уже хочу посмотреть поскорее на этот сраный, мать его, УниТаз! — Док повеселел от примитивного каламбура.

Унийцы, наблюдавшие с балконов одновременно охнули. Верховный жрец приподнял хвост, чтобы предупредить перешептывания.

— Торопитесь? Тогда получайте! — жрец смеялся, но так нелепо, что троица не испытывала ничего, кроме чувства стыда. — Вам нужно покорить боевых медведей, которые прибыли сюда в тайне на вашем корабле!

— В величайшей из тайн, чтоб их мать-перемать смыло в УниТаз, — исходя на сарказм вывалил Хьюго.

Услышанное показалось бы любому бредом, но лица унийцев серьёзны, если у подвальных уродцев могут быть серьёзные лица. Док решил, что дрессировка медведей подождёт, вначале эти создания ответят ему на несколько вопросов.

— А как вы остались в созданной вселенной? Где ваши копии? Или вы оставили знание о перезагрузке только у своего народа, но запустили вселенную с самого начала? И куда отправится эта вселенная?

Жрец решил, что утолит интерес болтливого старика.

— Мы перезапускали вселенную 26,544 миллиардов лет назад, оставив память об этом у нашей расы, и заодно даровав ей долголетие. Нам просто не хотелось терять весь прогресс, не смотря на бесконечную войну…

Док почесал темечко скафандра.

— Что-то не сходится? Если кнопка у народа таза, то получается, что они могли перезапустить вселенную, когда им вздумается!

— Мы бы знали, если бы они её перезапустили! — неуверенно отбрехивался жрец.

— Вы же развитый вид, а рассуждаете, как дети малые. Будь у любого в этом храме возможность перезапустить вселенную по своему подобию, каждый без промедлений ей бы воспользовался! — заносчиво, как ученый проговорил Док.

Жрец смотрел на ложу старейшин ища ответы. Те перешептывались так громко, что вскоре храм заговорил их неразборчивыми голосами. Среди которых Хьюго отчетливо слышал, как Док говорит верховному жрицу, что если их вид боится медведей, то они пройдут испытание, несмотря на то, что жители Системы Таз могут не бояться их. Жрец его не слушал, поэтому Кубовски включил стариковский режим, начав делать то, что у него получалось лучше всего — орать.

— ЕСЛИ ВЫ НАСТОЛЬКО РАЗВИТАЯ ЦИВИЛИЗАЦИЯ, ТО ПОЧЕМУ НЕ ПРИДУМАЛИ БЛОКАТОРЫ СТРАХА МЕДВЕДЕЙ!? ТО ЕСТЬ СФЕРЫ ДАЙСОНА — ЭТО ПОЖАЛУЙСТА, А БЛОКАТОРЫ!? ДА КАКАЯ ВЫ, МАТЬ МОЮ ЗА НОГУ, ВООБЩЕ РАЗВИТАЯ ЦИВИЛИЗАЦИЯ, ЕСЛИ НЕ КАЧАЕТЕ ЭНЕРГИЮ ИЗ ЧЕРНЫХ ДЫР? И НЕ СОЗДАЕТЕ КАРМАННЫЕ? ТЬФУ!

Жрец смотрел на Дока, как на предвестника злого рока. Док смотрел на него, как на редкостного идиота.

— А ЕСЛИ ВЫ НАСТОЛЬКО ТУПЫ, ЧТО НЕ ИЗОБРЕЛИ БЛОКАТОРЫ, ТО НАРОД ТАЗА МОГ ИХ ИЗОБРЕСТИ, УЗНАВ, ЧТО ДО ОЦЕПЕНЕНИЯ БОИТСЯ МЕДВЕДИЙ!

— Его заносит, Хью… — голос Сары дрожал от страха.

Проблема умных людей в том, что в один момент они настолько упиваются своей правотой, что кричат об этом на весь храм. Док подкинул им идею, которую убирала из уравнения Сару и Хьюго. И парочка это понимала. Док смотрел на друзей с глазами засратого котенка, ожидающими увидеть зачаток идей того, как выпутаться из положения, в которое он их поставил своим неумением держать язык за зубами. В какофонии криков сложно разобрать кому отдавал распоряжения жрец. Под шумок искатели кнопки хотели слинять, но Художник и другие унийцы блеснув своими зубами-пилами дали понять, что это ничем хорошим не кончится. А потом появились они.

28

Отряд Чивесру сопровождал Кейт. Хьюго пытался вспомнить, почему не заметил её в контейнере, но разве теперь это имело значение? Шлем её скафандра светился от высокомерной улыбки, озаряющей всех своим презрением или светом свечей, пламя которых кланялось ей, как древнему божеству. Когда обитатели храма начали лихорадочно прятаться от медведей её улыбка сияла так, что впору укрываться локтями, чтоб не ослепнуть. Верховный жрец юркнул за алтарь. Старейшины, располагающиеся на ложе, прильнули к ней лишь бы не видеть косматых созданий. И только оцепеневший Художник остался стоять с разинутой пастью. Кейт пыталась расшифровать послание в глазах мужа, пока Хьюго решил испытать Удачу и докричаться до короля:

— Чивесру, король Леса! Эти уродливые создания хотели использовать нас в своих корыстных целях, поэтому мы принесем клятву на верность тебе, и присоединимся к параду убийств в твою честь!

— Что ты такое говоришь? — возмущалась Кейт, прицеливаясь бластером в голову Хьюго.

— Да-да, мы принесём клятву, ведь этим уродцам нужен я, чтобы разобраться с кнопкой, а мне не сложно это сделать для такого прекрасного короля! — подыгрывал Док.

Угрюмый Чивесру повеселел, как за игрой в карты. Ему нравились: азартные игры, убийства и поедание мёда, но не нравилось проигрывать. И этот храм не место для проигрыша, тем более, что ббм нужен космо-цыганский говор, а не этот внушительный и затяжной. И когда Чивесру так близок к шутке над мбм, то пути назад уже нет. Медвежьи атаки — это то, что нельзя назвать затяжным в отличии от голоса. Тело Кейт обмякло и глухо шмякнулось об пол. Из её живота вываливались кишки, а на устах по-прежнему сияла улыбка, которая померкла лишь в последний миг, когда всё, чем она являлась искорежило страхом.

— Не все можно купить за деньги, сука!

Отзвенело в шлеме у Хьюго. Он почувствовал ёканье сердца, будто до этого момента не представлялось возможным любить Сару. Осталось только сказать ей об этом, пока дело не обрело трупный оборот, но как обычно, вмешался Док:

— Тише, милая, тише! Нам нужно узнать, как попасть к народу таза! Ведь Чивесру хочет нажать на кнопку! — старик явно переигрывал, но всем сейчас не до этого.

Началось то, чего ожидал Хьюго — резня. Пусть даже Чивесру с компанией сейчас к ним доброжелательны, но нужно укрыть Сару и Дока. Он схватил их за руки, и троица рванула в сторону алтаря за которым их ждал верховный жрец Уни. Тот слезно умолял его не убивать, обещая взамен все сраные сокровища УниТаза.

— Я дам вам все сраные сокровища УниТаза, только не убивайте меня!..

Когда жрец понял, что ничего не получится, то решил использовать свой хвост по назначению, а именно чтобы убивать. Своей целью он выбрал Сару. Его больное воображение не сумело нарисовать ни одного варианта, где он справится со всей троицей, но лишить этих ублюдков такой красоты, как она — именно то, что нужно. Ведь эти ублюдки лишали его красоты мечты о нажатии на кнопку, поэтому перед тем, как отправиться на небеса он сделает, что должно жрецу в его положении.

По всему храму растянулись красные нити лазеров, украшая его в честь кровавого праздника. Унийцы не глядя отстреливались, поэтому немудрено, что они попали в Художника, скованного глубинным страхом. Он свалился на пол и тогда его глаза ухватили лежащее на другом конце храма мёртвое тело жены. В горле застрял крик неспособный вырваться из-за страха быть замеченным, к тому же инстинкт самосохранения подсказывал притвориться мертвым. Хитиновый панцирь щёк оплавляли раскаленные слёзы со вкусом последствия идиотского решения — втянуть в эту историю чертовых медведей! Он безучастный наблюдатель, которому ничего не оставалось, кроме как молиться всем богам, живущим в УниТазе, чтобы те проявили благосклонность и его пронесло…

В азарте битвы Чивесру использовал ускорители на боевом костюме, чтобы залететь на ложу к навскидку отстреливающимся унийцам.

— Чивесру любит убивать!

После потраченных четырех секунд на столь банальную реплику, Чивесру и подоспевшие медведи начали изничтожать унийцев. Те зажмурившись стреляли во все стороны и бросали хвосты, как гарпуны, лишь единожды попав в цель. Предсмертный медвежий рёв оглушал. Медвежьи глаза застлала красная пелена. Захлебнувшись в ярости, они отбросили бластеры. Медведи прыгали на унийцев, уклоняясь с помощью ускорителей от ядовитых гарпунов, перегрызая те налету. Храм заполонили звуки боли. Хвосты стали последним, что видели унийцы. Ббм втыкали их в широко раскрытые пасти, из которых больше никогда не вырвется ни один крик. Медведям этого мало. Их зубы остры, как заточенные клинки, поэтому им доставляло огромное удовольствие вгрызаться в защищенную панцирем плоть в поисках кишок, растягивая те, как траурную ленту.

Художник чувствовал, как жизнь медленно оставляет его. В какофонии звуков сложно расслышать, что происходит за алтарём, но будучи ребёнком он спускался вниз под храм, поэтому надеялся, что жрец Уни сумеет спастись и вызвать тяжелую кавалерию, которая отомстит. Но кому? Мысли удручали. Жизнь слишком медленно оставляла его…

Жрец Уни поставил всё на единственный удар, забыв о подземном ходе. Он провернулся в воздухе целясь Саре прямо в грудь. Док зажмурился. Хьюго прыгнул между ними. Он проклинал этот громоздкий скафандр, ведь под ним на поясе закреплено устройство, включающее нано-машинки, собирающиеся в боевой. Жало находилось в считанных сантиметрах от цели, когда на его пути появился Хьюго. Будучи военным, он не раз проворачивал этот трюк: в нужный момент сбросить оболочку скафандра, чтобы тот влетел в нападавшего, а после нанести смертельный удар или выстрел, в зависимости от ситуации. Проблема в том, что этот скафандр нельзя сбросить без посторонней помощи, поэтому приняв удар плечом он рухнул на пол. План жреца провалился. Отступая, он случайно нажал на какую-то плитку, и вся компания полетела кубарем вниз. Они очутились в подвальном помещении, собрав телами и шлемами каждую ступеньку. Несмотря на стоны боли несложно различить отчетливый «ты-ты-ты-тык» конечностей жреца, отбивающих мелодию спасения бегством.

Художник смотрел за тем, как из помещений, о существовании которых он не знал, выходят унийцы облаченные в боевые костюмы. Их глаза закрыты, чтобы не бояться медведей, а носы зажаты примитивными прищепками, дабы не учуять запах и не оцепенеть. Это значило, что настраиваемый «боевой профиль» управляет ими, как марионетками. Тогда началось новое представление на этом кровавом празднике.

В память о потерянном боевом товарище, медведи на балконе продолжали закусывать унийцами, пока их силы внизу прижаты перекрестным огнём. Унийцы разрывали дистанцию, из-за слепоты теряя в своих рядах. Их мозги и внутренности разлетались, будто зеленые фейверки, украшая собой изразцовые плитки, колонны и потолки храма. Художник — единственный, кто мог насладиться мастерством медвежьих декораторов, которое на пороге смерти казалось чем-то завораживающим, как навсегда застывший страх в глазах Кейт.

Не только Художник находился на пороге смерти. Хьюго блуждал в царстве забытья. Ему не до праздника с кровавыми украшениями. Его ноги шли к пульсирующему шару света, который танцевал на линии горизонта. Он не слышал тяжелого дыхания Сары, сопровождаемого скрежетом боли. Не слышал, как Док матерится, проверяя целостность конечностей, а после приказывает Саре помочь снять «сраный скафандр». Та слышала лишь звон в ушах, но руки старика показали, что нужно сделать. Док сбросил тяжелый скафандр, включил боевой костюм, а после ускорители понесли его следом за жрецом. Даже громогласный крик Сары, сумевший перекричать музыкальное сопровождение бойни — остался для него пустым звуком.

29

«Победоносец» полностью выполз из норы. Перед ним во всей боевой красе предстали оборонительные станции, обещающие теплый прием. При виде этих громадин каждый пират задался вопросом: «А не нырнуть ли обратно?», — но для бегства уже поздно. Унийцы надивившись тому, что спустя 26,533 миллиардов лет сюда кто-то нашел дорогу, скоординировали станции, захватили цель и произвели залп из всех орудий. Во времена последней войны Уолли, как и каждый землянин ненавидел эти щиты, но сейчас боготворил.

— Кажется они по нам выстрелили из всего чего только можно! — восторгался прочностью щитов кто-то у мониторов.

— ПОБЕДОНОСЕЦ! — прогремел воодушевленный крик по всему кораблю.

— Думаю, ты знаешь, что делать с этим? — указал рукой на станции Уолли.

Джонни по-приятельски схватил Уолли за плечо и указал на кнопку с надписью: «ГЦБМТЗНСЗ», — что обозначало «Гравитационная Царь Бомба Мать Твою За Ногу Сраный Землянин». По названию каждый примерно представлял, что та собой являет, но никто, кроме Джонни не представлял за какие ниточки пришлось потянуть Лихому, чтобы её достать. Прогремел второй залп. И если в первый раз собравшиеся на мостике зажмурились, то теперь они любовались плазменными узорами.

— Жми на кнопку! — скомандовал Уолли, почувствовав себя молодым и без вмешательства волшебной кнопки.

«Победоносец» решил показать унийцам, почему носит столь гордое имя. «ГЦБМТЗНСЗ» летела в сопровождении сотни ракет поменьше, чтобы её не сбили раньше времени. Волна от взрыва бомбы казалось только откинула оборонительные станции. Через несколько мгновений она вернулась к точке взрыва и скомкала, как листы бумаги, всю линию обороны унийцев.

— Они поднимают в небо истребители с ближайшей планеты, капитан! — орал старпом.

— Так выпустите наши, управляемые компьютером! — вопил Уолли.

— Нельзя доверять компьютерам воздушные сражения, это же из… — Уолли перебил старпома.

— Тогда выпустите наших пилотов, — Уолли нажал на кнопку громкоговорителей. — Повеселитесь парни! — пилоты знали, что время для их выхода.

Уолли смотрел на сферу Дайсона вокруг двойной звезды, что непременно бы привлекла внимание Дока. Потом он изучал безмятежный пейзаж планеты откуда взлетал рой насекомых, одним своим количеством заискивая с глубинным чувством страха. Казалось, что кроме смертоносного роя ничего нет, и будь Уолли не на линкоре, а на какой-нибудь пиратской шхуне, то молился бы Удаче, но это уже делал Серебряный, собрав вокруг себя команду.

— Моя Удача, если для тебя эти мольбы что-то значат, то помоги нам в этой нелегкой битве, обещающей несметные богатства, которые мы бы не колеблясь поднесли тебе!

Все, как один произнесли: «Госпожа Удача», — поднесли согнутые указательные пальцы к губам, а после подняли их к потолку, задумчиво посмотрев на него, будто ища там блеск улыбки Удачи. Уолли восхищался сплоченностью команды Серебряного. Душевный подъем передался ему и тогда, вдохнув полной грудью старик почувствовал, что мозг наконец-то вышел из затяжного отпуска в королевских хоромах.

— Отследил корабль Сары? — хлопнул он по плечу Джонни.

— След ведёт к строению, напоминающему… — тот призадумался, как это описать. — Э, храм?

— Храм? Можешь приблизить?

Обаятельный ублюдок потыкал в кнопки на панели, а после перед взором Уолли появился храм отдаленно напоминавший одну половину расколотого унитаза.

— Э? — Уолли разделил недоумение Джонни. — След ведёт туда? — по-старчески почесал голову Уолли, выражая сомнения. Серебряный ничего не ответил. — Тогда подготовь мне группу захвата в сопровождении эскадрильи истребителей!

— Полагаю, я займу твоё место на мостике?

Уолли призадумался. Он знал, что этот парень способен показать себя в бою лучше большинства пиратов, но кораблю нужен настоящий капитан, а не исполняющий обязанности, что в пылу сражения похоронит всех.

— Да, и заминируйте линкор, — грустно произнес пират-капиталист Уолли.

— Запасной план — это хорошо, будет сделано!

— КОМАНДА, ВЫПОЛНЯТЬ ПРИКАЗ КАПИТАНА, ГОТОВЬТЕ ЧЕЛНОКИ И ПРИГОТОВЬТЕ МНЕ ЭСКАДРИЛЬЮ ИСТРЕБИТЕЛЕЙ, МЫ ОТПРАВЛЯЕМСЯ В САМОЕ ПЕКЛО!

Джонни восхищался ревом Уолли. Старик уже забыл каково это, когда пульс барабанит по вискам, а легким не хватает воздуха, чтобы продышаться. Азарт битвы пьянил Уолли, но благодаря опыту ему удалось взять над ним контроль и держаться как можно холодней.

Уолли видел нечто прекрасное в том, что зеленые пейзажи планеты омрачены яркими вспышками и грудами металлолома, сыплющимися с небес, как кара их за красоту. Унийцы имели численный перевес, который не значил абсолютно ничего, ведь с последней войны прошло так много миллиардов лет, что они уже забыли, каково это попадать в цель. Даже если эта цель огромный линкор, чьи щиты по-прежнему выдерживали все залпы их орудий.

Группа захвата во главе с Уолли отправилась к храму. Рой истребителей пытался сократить популяцию пиратов, но те не зря бороздили космос в компании Серебряного, а потому, благодаря обретенному опыту — выжимали из каждого момента максимум, теряя куда меньше кораблей, чем унийцы. В какой-то момент зашипел динамик, все пираты и Уолли знали этот маневр, а потому разлетелись в разные стороны. «Победоносец» выстрелил из орбитальной пушки и выпалил им дорогу к храму. Штурмовая группа нырнула в океан обломков, пока пиратские истребители разбирались с назойливыми мухами. Джонни выпустил вторую волну истребителей, затем третью, на которую отвлеклись унийцы, думавшие, что пиратам нет числа…

Внизу их ждали с жалом, готовым пронзать человеческую плоть кинжалом. Единственное, что отличало искателей кнопки от пиратов — боевые костюмы, служивших защитой от этого смертоносного оружия. Пираты не видели смысла надевать костюмы от перегрузки здесь, где они будут напоминать шарики-попрыгунчики, сеющие смерть. Уолли забыл, когда последний раз чувствовал себя так хорошо. Может, когда встретил жену? Или тогда, когда угнал баржу с наркотиками, занырнув в горку из них на манер эксцентричного миллионера, и едва не сдохнув от передоза?

На подмостках храма развернулся бой. Каждое убийство с той или иной страны сопровождалось салютом из обглоданных плазмой железяк. Недавно безмятежное голубое небо почернело от дыма. В черноте, доверившись опыту и радарам сходились истребители, оставляя после себя лишь смерть и металлолом. Унийцы и люди отвлекались на взрывы на орбите планеты и чувствовали всплеск адреналина, толкающего их на героические безумства. Уолли решив, что не хочет находиться в арьергарде, с помощью ускорителей взлетел в воздух, закрутился штопором, осыпая огнем унийцев, сея смерть в их рядах также, как медведи в храме. Увидевший такое применение костюма унииц решил провернуть похожий трюк. Он запутался в собственном хвосте и шмякнулся на последний рубеж обороны храма. Ему лишь оставалось наблюдать, как кровожадные монстры планомерно, как тараканов, изничтожают его братьев. Перед ним стоял выбор: притвориться мертвым или обратиться к генералу планеты сказав, что группа территориальной обороны не справилась с горсткой людей, но тот уже знал, что они не справились. Генерал мобилизовал все войска, в надежде, что те добудут ему победу, ведь на кону стояло не много не мало, а целый УниТаз!

30

Чивесру увидев ранение ещё одного из своих сородичей достиг пика неистовства, а после унийцам оставалось только молиться тому, кто состряпал их в подвале. Его туша подобна пушечному ядру влетела в толпу. Унийцы разлетелись, как кегли, и в ту же секунду сородичи Чивесру использовали ускорители, чтобы разорвать своих жертв в воздухе, разбросав повсюду украшения в виде кишок. Кровавая расправа стала настолько невыносима для Художника, что тот с трудом сдержал рвотный позыв. Он так и лежал на полу храма, наблюдая за смертями своего народа, без сил перевернуться, захлебываясь в их крови. Будь он немного кровожаднее, то валялся бы в ней на манер медведей, представляющих, что это сладкий зеленоватый мёд. Те катались с бока на бок, улюлюкали и праздновали, но празднество продлилось недолго.

Крики радости от вкуса крови ничто по сравнению с благим матом, которым Док осыпал пришельца. Тот знал тоннели, как свой хвост, поэтому ловкими прыжками уклонялся от нелепых попыток свалить его потоком ругательств. Однако Док не отставал. Ускорители костюма добавляли к его ловкости примерно пятьдесят очков. Жрец кричал запыхавшимся голосом: «Хватит за мной гнаться, сраный психопат!», — увлекшись процессом его хвост предательски указал направление, куда тот собирается вильнуть. Ускорители кинули старика прямо в ноги пришельца, они сцепились и полетели кубарем вперёд. Тот пытался ужалить хвостом Дока, но попытки оказались безуспешны. Старик использовал нано-ботов по назначению. Стальная кисть схватила жреца за горло с такой силой, что он в любую секунду мог отправиться на тот свет. Док поднял его высоко над полом, шепча: «Вселенная, хорони нано-ботов». Когда попытки потыкать хвостом в Дока оказались слишком энергозатратными, жрец перестал сопротивляться, сосредоточившись на дыхании.

— А ну, говори, подвальное чудовище, как сделать противоядие?

— Горло…

Док отпустил его, а после вдарил по хитину на щеке с такой силой, что тот треснул. Металлический запах крови заставлял биться сердце старика быстрее, чем положено в этом возрасте. Ему чертовски это нравилось.

— Нужен цветок, — пытался отдышаться пришелец, — из Таза…

Док взревел:

— Как попасть в этот сраный Таз!?

— По тоннелю, если пойти по указателям, то вы попадете в храм Таза… — скрипя пилами высек изо рта пришелец.

Док осмотрелся. Указатели действительно указывают, как туда пройти. После этого сохранять жизнь жреца не имело смысла, но тот изловчился и нашел сил, чтобы сбить хвостом старика с ног. Пока тот падал жрец рванул в противоположную сторону от тоннеля ведущего в храм Таза.

Хьюго казалось, что он лежит на роскошном зеленом лугу. От красоты этого места небеса застенчиво краснеют, подглядывая за ним из-за кучерявых облаков. На душе становилось тепло. Правда в царстве грёз он не понимал, что это не слёзы счастья, а выжимка горя из души Сары. Та билась в истерике, взывала ко всем богам, и тут же посылала их к чёрту! Она скрипела, как не смазанная дверь, пытаясь докричаться до медведей. У тех есть дела куда поважней, чем мольбы какой-то там красотки.

Уолли и компания лихо влетели в храм, напоминая всевозможных чертей, прошедших все омуты ада не для того, чтобы просто сказать: «Приветики!». Они, как и медведи с ног до головы в крови унийцев. Правда медвежья расправа вызвала желание у слабых на желудок пиратов извергнуть обед прямо на пол. Медведи смотрели на людей как на следующих жертв.

— Держать оборону! — отдал приказ Уолли, указав на дверь.

Пираты с крепкими желудками заняли указанную позицию. Другие же утерлись, а после прицелились в медведей. Медведи целились в ответ. Художник лежал на полу и устало ждал смерти. Док лениво шагал обратно к Саре, а та истошным криком всё-таки смогла докричаться до компашки, что вот-вот начнётпалить друг в друга.

— КОРОЛЬ ЧИВЕСРУ, ПОМОГИ!

Уолли услышав голос Сары рыпнулся, медведи едва не изрешетили его.

— Ну, раз король… — задумчиво сказал медведь, а после отправился в сторону алтаря.

— Я с тобой, король! — почтенно произнес Уолли, смекнув, что за персона перед ним.

Медведю это понравилось, он рыкнул на своих товарищей, те опустили бластеры. Пираты, переглянувшись с боссом решили поступить точно таким же образом.

Художник смотрел на то, как через мутную реку зеленой крови к нему подплывают два создания. Его рассудок с трудом мог четко различить, кто из них медведь, а кто человек. Человек на несколько мгновений склонился над ним, а после обратился к медведю:

— Что же это за мерзость такая?

— Унииц. Чивесру поможет ему.

Художник смотрел за пухлым ангелом, улетающим от него, тот взял огненный меч. Он надеялся, что, улетая, ангел не забудет про него, и заберет с собой на небеса. Ангел взлетел. В те секунды Художник понял, что это никакой не меч, а канделябр и богомерзкий медведь метит ему в голову. Раздался хруст костей, а за ним последовали глухие удары. Человеческие обитатели храма молча наблюдали за кончиной существа, и никто из них не хотел быть на его месте.

— Чивесру помог! — гордый собой произнес король.

Медведь принялся оттирать кровь с канделябра, словно заберет тот с собой, но в какой-то момент понял, что только заляпывает его больше кровью, а потому отшвырнул, поблагодарив за службу: «Хорошая палка!», — Уолли решил это никак не комментировать.

— КОРОЛЬ ЧИВЕСРУ, ПОМОГИ!

Сердце Уолли сжали те же тиски, что и сердце Хьюго. Только их любовь разительно отличалась. Для старого пирата Сара заменяет собой дочь, ведь та абсолютная бездарность и транжира. Крик Сары подогнал короля медведей и короля пиратов вперед.

Место встречи состоялось у едва подающего признаки жизни Хьюго. Док выключил костюм, а после крепко обнял Сару. Уолли упал рядом с ней на колени, осыпая градом вопросов. Невозмутимый Чивесру посмотрев на короля приключений сказал:

— Нужно убираться отсюда!

— Если пойти по этим тоннелям, то мы попадем в Систему Таз! — ткнул куда-то в сторону указателя Док.

— Я отдам приказ, — одновременно сказал медведь и Уолли.

— Тогда за дело? — спросил кто-то из пиратов.

Чивесру кинул Хьюго себе на плечо. Док пытался успокоить Сару и помочь подняться. Из зала украшенного в честь праздника бойни, через океаны крови, оставшиеся наверху поплелись к алтарю. В ту же секунду с Уолли связался Джонни, чтобы узнать обстановку.

— Всё очень плохо, мы взорвём линкор и попытаемся прорваться к храму!

— К храму? — переспросил Уолли.

— Да, к вам идут гости! Оттуда, кстати, есть выход?

Уолли лишь произнес едва слышное: «Угу, есть», — а после переглянулся с медведем. Они кивнули друг другу и одновременно выкрикнули новую команду подчиненным: «Держать оборону, ждать людей!».

31

Иметь прозвище «обаятельный» среди пиратов — то ещё удовольствие. Все, кто видел этого парня не дадут соврать — он являлся таковым. Его улыбка влюбляла людей вне зависимости от возраста и пола, всех пришельцев, даже тех, что ненавидели людей и считали их кормом, и даже животные смотря на этого сукина сына довольно урчали. Помимо выдающейся внешности он имел много качеств, узнавая которые люди переставали быть пленниками его чар, но лишь до момента пока тот снова не улыбался.

— Мы не подписывались на войну, Серебряный! — возникал какой-то пират.

Серебряный молниеносным движением выхватил из кобуры отцовский кольт, а после разукрасил стену мозгами трусливого салаги. Несмотря на то, что в большинстве мест во вселенной пользовались бластерами, в вопросах убийств Джонни предпочитал старый-добрый мозговышибатель, а именно «Colt Python». Во-первых, по его мнению — это эффектно, а во-вторых, запах пороха напоминал ему о детстве, когда отец читал истории про старых морских пиратов, а после они шли стрелять по банкам и бутылкам.

— Его долю получит жена, а теперь живо, по кораблям! — рявкнул он так, что сердца пиратов ушли в пятки и каждый, кто хотел что-то сказать проглотил язык, ведь мозговышибатель внушал страх.

Линкор находился на последнем издыхании. Славные щиты уже не выдерживали. Становилось сложно добраться до ангара с кораблями. Взрывами пиратов выкидывало наружу, их крик заглушало жужжание мух-истребителей, жаждущих крови.

Серебряный не спеша шёл, покуривая сигару и напевая что-то, приободряющее:

Боги смерти в нас стреляли,

Мы в ответ хером мотали

Ла-ла-ла, ла-ла-ла

Не умрем мы никогда!

По правую руку от него точно так же невозмутима шла его помощница, по совместительству возлюбленная — Кейт. Он любил её не только из-за того, что она так же тверда и непоколебима в решении вопросов, но и конечно же из-за упругих ягодиц, чей вид мог радовать его часами напролёт. Однако, Серебряный знал, что не время любоваться задницей, нужно её спасать.

Те, кто не уместились в истребители прыгнули на борт корабля, который Джонни отнял у пиратов с планеты Оникс. Когда кто-то крикнул, что все поднялись на борт, Серебряный взял слово:

— Среди вас полно детей космо-портовых шлюх, но сегодня мы исповедуемся в том, похожем на унитаз храме! И если выживем, то выйдем из очищающего пламени чистыми, безгрешными, героями, которые расскажут эту байку своим внукам!

Под улюлюканье толпы Джонни смачно поцеловал Кейт, та растаяла в его крепких объятиях. Он оторвался от её губ с легким чувством досады от того, что этот миг не длится вечность.

Унийцы удивлялись рою кораблей. Они в отличии от остальной вселенной знать не знали сколько людей в себя вмещает «Победоносец». Серебряный собрал всевозможных авантюрных ублюдков используя свою знаменитую улыбку и фразу про четыре миллиарда. Он понимал, что вряд ли вернётся добрая половина, поэтому хватит и двух обещанных Уолли. Линкор же летел прямиком в стройные ряды, где уместились десятки неповоротливых дредноутов и несколько сотен эскадрилий истребителей, бросившихся врассыпную. В момент взрыва унийцы поняли, что это отвлекающий маневр, но их понимание ровным счётом не значило ничего. Мертвецам плевать и нечего понимать.

Единственная мысль, которая преследовала во время полёта Серебряного — та, что придётся оставить такой славный корабль, добытый честным, пиратским трудом. «Обман» сделал ему имя. Он любил каждый сантиметр его корпуса, впрочем, корпус Кейт он любил не меньше. И всё же, всему хорошему когда-то приходит конец.

Расстроенный скорой разлукой с капитаном, корабль на прощание направил струи пламени выжигать унийцев подступающих к храму, а после двигатели сожгли тех, до кого не добрались бластеры. В воздухе повис запах жженой плоти, крови и тоски по легендарному кораблю. Отдав приказы, Серебряный на несколько секунд задержался на мостике. Он поводил рукой по своему штурвалу, а после по штурвалу корабля.

— Прощай, старик… — обратился он к кораблю сжимая штурвал.

— Нам пора, Джонни!

Едва сдерживая слезы выдавила Кейт, смотря, как её возлюбленный сжимает свой штурвал, чтобы не разрыдаться, как малое дитя у которого отнимают любимую смертоносную игрушку. Действительно пора: с неба сыпались обломки, среди которых, не скрывая своего презрения к сентиментальным прощаниям по-прежнему находился флот унийцев. Наступила их очередь поливать все огненными струями, надеясь, что они очистят храм от людской скверны.

32

Блуждая по катакомбам в надежде, как можно скорее добраться до Таза, чтобы найти противоядие для Хьюго, кнопку и возможно новые идиотские истории этого убогого народа, Док заметил нечто, напоминающее кротовую нору. В глубине души он надеялся, что она не ведет в задницу, как та, сгубившая прапрадеда.

— Я пойду первым! — никто не возражал Доку.

Догнавший их Серебряный решил, что жизнь старика не ценнее его собственной. Сару несли на руках двое парней, что спасли её однажды от внука чиновника ОПЗ. Сквозь туман полузабытья она слышала, как говорил вернувшийся Док.

— Две новости: хорошая и плохая! — бегая глазами по толпе, которую удалось подписать на сомнительное предприятие проговорил Док.

— Начни с хорошей, мать твою!? — выпалил Уолли.

— Нора ведет в храм половины Таза, — спокойно произнес Док.

— А плохая? — поглаживая мозговышибатель, словно тот живой, устало проговорил Серебряный.

— Там средние боевые медведи!

Чивесру засмеялся, ведь он король планеты Лес и там отродясь не существовало никаких сбм. Маленькие — да, большие — да, но средние? Он думал, что старик попросту перегрелся.

— Перехватите короля приключений! — сказал Чивесру одному из медведей, а после шагнул в кротовую нору следом за стариком.

Через несколько секунд он вернулся с мордой, изображающей растерянность.

— Действительно, средние медведи… — изрёк Чивесру, а после кивнул в сторону норы.

Когда люди и медведи оказались в храме половины Таза, медведица отдала спецам приказы. Кротовая нора перестала существовать, не оставив после себя и прорехи в пространстве. Люди смотрели на медведицу так, как смотрят на диковинку. Только Чивесру смотрел на неё, как Джонни на Кейт.

— Командующая обороной, полковник Лапа! — представилась она. — Кто вы такие и зачем прибыли сюда?!

Медведи взяли бластеры на изготовку, люди тоже, да даже Хьюго во сне потянулся к бластеру.

Чивесру заурчал так, как не урчат медведи, он никогда прежде, не видел такую красивую медведицу, он хотел взять слово, но его опередил Док.

— Для начала — наш друг ранен жалом, ему нужно противоядие.

Лапа отдала приказ, средний медведь подбежал к Хьюго, ткнул в его плечо шприцом. Хьюго изогнулся, набрал ртом полные легкие воздуха, а после широко раскрыл глаза и выхватив бластер прицелился в голову рядом стоявшему пирату.

— Всё хорошо, — покорив Хьюго улыбкой заботливо проговорил Серебряный.

Сара попросила своих носильщиков поднести её к нему, пока Док продолжал говорить.

— Со мной мои друзья: большие боевые медведи и пираты. Мы прибыли с важным визитом!

— Да, я уж вижу, что большие медведи существуют, если бы не увидела, то не поверила!

Достаточно резво относительно ббм произнесла Лапа.

— Может король Чивесру объяснит? — кивнул Уолли медведю.

Они долго рычали на медвежьем, которым не владел никто из людей. Изредка, Док интересовался о предмете беседы, но компашка короля и медведи Лапы отмахивались от него. Медведица повеселела от урчаний Чивесру.

— Чивесру всё решил, — самодовольно произнёс медведь. — Король приключений, старик и девушка летят вместе с Лапой. Остальные участвуют в отвлекающем маневре, чтобы у них получилось добраться до кнопки!

Начался марафон переглядываний. Уолли с Серебряным. Кейт с Сарой. Хьюго с Доком, но старик не понимал, что за ребус зашифрован во взгляде Хьюго, а потому пожал плечами и сказал:

— Хорошо, но Уолли полетит с нами!

Медведица не стала возражать.

— Но этот народ не боится же медведей, я правильно понимаю? — уточнил Док.

— На нашей стороне главнокомандующий медвежьими силами Азазель, король Леса и… — её перебил Серебряный.

— И главнокомандующий объединенным пиратским флотом капитан Джонни Серебряный!

Взгляды каждого находившегося в катакомбах храма озарились светом его улыбки.

— И эти славные пираты! — переигрывала Лапа. — Кнопка будет нашей!

Под восторженные рыки людей и медведей толпа двинулась единым строем подготавливаться к финальному рывку к кнопке, которая, по их мнению, работала, как перезагрузка компьютера…

33

Храм половины расколотого Уни ничем не отличался от храма половины расколотого Таза. Те же богомерзкие создания, тот же алтарь, те же канделябры, столбы и изразцовые плитки и даже то самое чувство нелепости от происходящего. Жреца звали на манер прошлого, а именно Таз. Тот аплодисментами встретил толпу, а после начал рассказывать историю для искателей кнопки, будто те просили его об этом.

— Унийцы предали идеалы кнопки, а мы берегли их как зеницу ока. А после их предали наши политики, которые позабыли, что жрецы несут на себе бремя последнего нажатия. Вспомнив, они принялись истреблять членов древнего ордена кнопки. Одному Создателю известно почему они не уничтожили этот храм, но он стал оплотом для тех, кто выжил в той кровавой войне. Мы бы и дальше волочили свое существование в несбыточных мечтах, если бы однажды сюда не забрело несколько медведей. Те жаждали того же, чего и мы — нажать кнопку. Проблема медведей в том, что у них лапки, а наши руки не способны дотянуться до кнопки… К тому же прошло так много лет, поэтому нужен тот, кто способен сориентироваться в буйном интерфейсе придуманным Создателем. Именно за этим послали Художника. Он исследовал вселенную, ища великий ум, который судя по всему нашел, расплатившись за это своей жизнью.

Все посмотрели на Дока, тот кивнул, подтверждая, что у него великий ум. Слово взяла Лапа:

— Вы оказали нам медвежью услугу заманив унийцев в эту часть системы, — ухмыльнулась она своему остроумию. — Они сцепятся со своими собратьями, в то время как мы при поддержке флота Азазеля прорвёмся к кнопке! Они будут ждать момента, когда прибудут унийцы, тогда они начнут палить во всех, кто связан с системой УниТаз. Наша задача состоит в том, чтобы прорваться в составе штурмовой группы к кнопке. В неё войдут пираты, большие медведи, ведь я теперь знаю их любовь, к истребителям, — где-то сейчас смеялся один Лууид, — и несколько десятков истребителей главнокомандующего. Во главе будет дредноут, одно из последних слов военной техники, поэтому у нас должно получиться. Но не стоит расслабляться, — вскинула лапку к толпе, Лапа. — Народ таза даст бой всем желающим. Они не будут разбираться, кто свой, а кто чужой, а кто их предал… Но на нашей стороне фактор неожиданности и вся мощь медвежьего флота. Поэтому наша группа из людей, медведей и жреца прорвётся к кнопке и захватит над ней контроль. А после Док под чутким руководством жреца, нажмёт кнопку, и пресвятая медведица! Надеемся, он разберётся в том, что оставил Создатель, ведь народ таза…

Жрец завопил: «Тихо!», — Лапа заворчала, а Док теперь окончательно убедился, что без него у этой компашки получится разве что нажать кнопку на микроволновке, да и в том он сомневался.

— Есть вопросы?! — прорычала Лапа так громко, чтобы забылся голос жреца, прозвучавший несколько секунд назад.

У каждого на языке вертелись вопросы, но никто не решался произнести их вслух. Присутствующие в храме понимали, что пути назад больше нет. Есть только цель — кнопка и средство — солдаты, чтобы её достигнуть. Когда все обменялись многозначительными взглядами, то Лапа начала раздавать приказы.

Чивесру слишком увлекся красотой Лапы. Возможно, идя не на поводу своих животных инстинктов, и смотря на вещи с высоты большого медведя — его котелок бы сварил мысль о том, что она способна предать даже самого короля Леса.

Док же прикидывал варианты, рисуя самый худший, и понимая, что скорее всего всё произойдет именно так, как рисует воображение. Он не доверял медведям и знал, что тем плевать на джентльменские соглашения. Поэтому в грядущей суматохе надеялся на свой «великий ум», и что тот не подведёт.

Уолли же напротив ничего не подозревал. Для него это лихое приключение на старость лет, где сумасшедшие представители вселенной под номером известном одному Создателю — объединились общей, пусть и идиотской идеей, которая может даровать ему желанную молодость без всяких хирургических вмешательств.

Хьюго думал о том, что умей Док извиняться, то дорога приключений не привела бы их к тайнам, которые лучше не знать. Он бы отдал всё лишь бы смыться отсюда с Сарой, и стереть себе память о том, что где-то есть идиотский народец стерегущий УниТаз, в который можно смыть вселенную. Но в глубине души он знал, что не сможет кинуть старика в такой ответственный момент, ведь как никак он всё-таки «король приключений», а королям подобает идти до конца, даже когда кажется, что стены замка вот-вот падут от напора воды из унитаза.

Сара же витала в облаках, рисуя идиотскую картинку семейной идиллии. Барбекю на заднем дворе, маленькие сорванцы, и о, что же это? «Богомерзкие создания, чёрт бы их побрал», — они настолько приелись за эти часы, что пробрались даже в её мечты, но на правах хозяйки своих фантазий она испепелила их взглядом. В её голове это звучит не менее безумней, чем предстоящая затея.

Серебряный же, как и Док не доверял не единому слову медведей, понимая, что те намереваются их использовать, как пушечное мясо. Но Джонни Серебряный не носил бы гордое звание «гроза космоса», если бы боялся положения, где всё должно идти по чужому сценарию. Ведь он знал, что из любого положения нужно постараться извлечь максимальною выгоду. А у него талант делать это, когда на кону стоит жизнь.

По его лицу Кейт понимала, что он задумал нечто авантюрное. За пять лет приключений со своим возлюбленным она привыкла, что смерть играет с ними в догонялки. Иной раз, она тянет костлявой рукой их за рукава, спрашивая: «Может настало время?», — но парочка второпях отвечает: «Отстань, нет!». Когда они сами жаждали её, например, застряв в пустыне и изнывая от жажды, или, когда их выкинула старая команда в космос (несмотря на ситуацию они благодарили команду, что их выбросили, хотя бы в скафандрах) и те болтались там почти сутки, прежде, чем их подобрали; в такие моменты оказывалась против сама Смерть. Кейт уверена, что костлявая поиздевается над ними и в этот раз.

Из транса погружения в собственные мысли их вывела Лапа, рявкнув, что пора начинать приготовления. Пираты желали удачи команде Дока, команда Дока желала удачи пиратам. Когда Серебряный подошёл к Уолли, то по-приятельски обнял того и смачно поцеловал в щёку.

— Думаю, что мы увидимся у кнопки, — он подмигнул Доку, тот кивнул.

— Если нет, то мне понравилось воевать с тобой, Джонни, — скрипя сердцем произнес Уолли.

Кейт отправила воздушный поцелуй всем пиратам, каждый из которых в тайне мечтал оказаться на месте Серебряного.

34

В ангаре для шайки пиратов стояли подготовленные тринадцать кораблей, о которых они даже не могли мечтать в самых смелых фантазиях. Высокотехнологичные оружия смерти. Благодаря щитам способные выдерживать огонь линкоров, дредноутов и тот, что извергают из пасти медведи, когда раздают приказы. Азазель медведь со шрамом на половину морды проорал в передатчик, что требуется от группы Серебряного. Медведи возложили на них «важную роль», а именно выступать «прикрытием», проще говоря живыми щитами для группы Дока.

Джонни не исключал, что это самый простой способ избавиться от них, и не исключал, что этим может заняться сам Азазель. Медведи не желают, чтобы кто-то вмешивался в то, что будет происходить у кнопки. Ещё он понимал, что когда начнётся бой, то будет сложно разобрать, где народ таза, где медведи, а где пираты, и тогда всё будет зависеть лишь от простого желания выжить.

— Быть может, в суете получится рвануть за командой Дока или укрыться в тени дредноута? — спрашивал шепотом он у Кейт. Пять лет не прошли даром, она тут же поняла, что за мысли рисуют сомнения на лице Джонни.

— А разве мы не летим к кнопке, пусть и в качестве живого щита? — шептала она в ответ.

— Нас просто уничтожат! Я бы сделал точно так же, Кейт, если бы хотел избавиться от ненужных пиратов, поэтому нам нужно рассчитывать только на себя.

Кейт села к нему на колени и обняла за шею. Он уткнулся носом ей в грудь.

— К тому же меня не покидает ощущение, что медведи обязательно «промахнутся» и отправят нас к праотцам, — бубнил Джонни.

Она гладила его по голове, он довольно мурчал.

— Джонни, я уверена, что театр военных действий будет неподалеку от кнопки, и когда начнётся представление, то ты обязательно найдешь способ добраться до неё! — ему всегда нравился оптимизм Кейт против которого не хотелось возражать, поэтому он сменил тему.

— И всё же, я не понимаю, как работает эта перезагрузка вселенной? Новая вселенная отправится туда в УниТаз или каким-то образом туда отправится старая, а на её месте материализуется новая? И вообще с чего все решили, что эта кнопка перезагрузки, а не кнопка, предположим удаления вселенной?

— К чему ты клонишь, милый?

Джонни оторвал голову от места, где желал бы засыпать и просыпаться, если бы не вся эта проклятая жажда богатств и суета.

— Сам не знаю, но, возможно, нужно будет подстраховать Дока. Он же один, походу, способен разобраться, что и как? Великий ум, а? — Джонни тяжело вздохнул. — Может придется нырнуть в унитаз? Как ты смотришь на это? — в безмятежном голубом небе не появилась и облачка, именно поэтому Джонни любил Кейт.

— Я с тобой, куда бы не вел этот УниТаз! — сказала Кейт так трогательно, что Джонни обомлел.

— Ничего романтичнее не слышал… — отупевшим от любви голосом ответил он.

Они потянулись друг к другу, смотря глаза в глаза и видя там вселенные, которые невозможны смыть в УниТаз. Их языки начали бороться по каким-то изощренным правилам, доставляющим удовольствие этой отважной парочке.

35

Другая не менее отважная парочка не могла связать и двух слов. Хьюго не помнил о чём-то важном, что вертелось на языке до событий в храме, а Сара так вымоталась, что могла лишь медленно хлопать ресницами. Они сидели в тишине, изучая лица друг друга, словно видят впервые. Будто под римским носом Хьюго или под маленьким клювиком Сары таится ответ: как облечь мешанину чувств в слова?

Парочка стариков посасывала выпивку, рассуждая о каком-то интересном случае времён их молодости. Тогда им казалось, что жизнь поставлена на кон и будущее так далеко, и такие как они не доживут до старости. К своему удивлению они до неё дожили. Один стал учёным-на-херу-крученым, другой капиталистом, точнее пиратом-капиталистом, но единственное, что осталось неизменным — их жизнь поставлена на кон в игре, которая по мнению Дока столь идиотская, как идея Создателя изобрести УниТаз, чтобы смывать вселенные. Если бы он знал тогда, что на ободке УниТаза подобно микробам разместился самый загадочный город вселенной, то посчитал идею Создателя не такой уж идиотской, а ироничной. Ведь по мнению Дока — жизнь во вселенной тоже самое, что жизнь на ободке унитаза. Её не должно существовать. Но раз она существует, то почему бы не брать от неё всё? Будь то выпивка? Кнопка? Последнее приключение и даже средние боевые медведи, будь они неладны?

Медведи же урчали что-то друг другу, должно быть про предательства, ведь не только жители вселенной не доверяют медведям, они сами не доверяют друг другу. Чивесру рисовал варианты, где Лапа окажется порядочной медведицей, а не дьявольским созданием, заключенным в столь прекрасное тельце, но вспоминая то, о чём она рычала на медвежьем, он сомневался в этом даже больше, чем в том, что шутка над мбм окажется смешной. Когда ему надоело, он вспомнил, что люди обещали принести ему клятву. Военные действия ещё не начались, стадия подготовки близится к финалу, поэтому у него есть время, чтобы получить её. Но если честно, он просто проникся к Хьюго. Чивесру нравились короли подобные ему, а титул «король приключений» — не такой уж пустой звук для медведя, чей титул немного короче и умещает в себя всего в три буквы: «л», «е», «с».

— Король приключений, и его люди, — он подразумевал Дока и Уолли, которые услышав медвежьи шаги пришли в кают-компанию. — Вы готовы принести клятву верности?

Искатели кнопки на секунду замешкались, а после вспомнили, что, когда запахло жареным пообещали это медведю. Раз пообещали, то это стоит исполнить, как минимум, потому что близится финал приключения, и никому из них не хотелось бы умереть раньше времени от лап Чивесру. Четверка одновременно кивнула, а после медведь преисполнился небывалым одухотворением, ведь ему никогда ещё не приносили клятву люди. Он начал произносить слова, которые они также растягивали, повторяя следом за ним:

— Мы, люди короля приключений, приносим торжественную клятву Чивесру, королю Леса, укравшего сыр из логова Аншана! Мы будем служить ему добрую службу и помогать в добыче мёда, войнах, что разгораются из-за кражи сыра. Когда наступит час, мы исполним свой долг, а именно: убьем всех врагов Леса, будь то человек или медведь. Выйдите, — обратился он ко всем, кивнув Хьюго, чтобы тот остался. — А ты, король приключений, клянись, что будешь мне верным другом и не вонзишь нож в спину!

— Клянусь, Чивесру!

Улыбаясь на манер Джонни произнес Хьюго, медведь счёл эту улыбку не такой обаятельной, но приемлемой для короля.

— И не будешь жульничать в картах! — насупившись произнес медведь, Хьюго повторил.

По кораблям разнесся громоподобный рык Лапы, требующей от всех полной боевой готовности. В последние несколько мгновений в которые можно уместить рассказ о предательстве Лапы, медведь придумывал что-то ещё, что потребовать от короля приключений.

— Не оставите нас? — спросила Сара, смотря на медведя, тот кивнул и положил лапы на плечи Дока и Уолли, собираясь их уводить, но их остановил Хьюго.

— После того, что произошло в храме — я не одену этот убогий скафандр. Настройте профили под имитацию скафандров от перегрузок, иначе мы умрем еще около кнопки.

— Черт, Хью, ты думаешь, что мы полетим в унитаз без кораблей? — спросил Док так, будто «великим умом» обладал не он, а Хьюго, ведь он даже не думал над этим.

— Этого нельзя исключать. Лучше иметь возможность маневрировать с помощью ускорителей, чем… — Сара перебила Хьюго.

— Как скажешь, босс, мы это сделаем! А теперь!? Все вооон! — даже Чивесру побаивался эту хрупкую женщину, а потому троица поспешно ретировалась.

Сара решила больше не тянуть кота за яйца, а потянуть за яйца Хьюго. Им плевать, если кто-то войдет в кают-компанию и увидит, чем они заняты на столе. Правда дело не дошло до полномасштабного боя между этой парочкой, ведь развернулся настоящий, охвативший всю систему УниТаз, а не только пространство над Ободком. Прибывшие унийцы жаждали двух вещей: отомстить и нажать кнопку. Впрочем, кто из собравшихся не желал на неё нажать?

36

Когда прибыли унийцы оказалось, что бессчетные мириады звёзд имеют всё-таки счёт в отличии от кораблей. Орудия плевались залпами в честь праздника мести. Разлетающиеся обломки кораблей напоминали детали конструктора, которые кто-то вывалил из коробки, чтобы Создатель мог построить себе новый флот. Но и без его вмешательства дредноуты палили по куполу городка Ободок. Жители которого со слезами на глазах наблюдали за тем, как по куполу расползаются трещины, обещая им скорую смерть.

Из ангара выпорхнули истребители медведей, а за ними дредноут и флотилия пиратов, прилепившаяся к юрким корабликам группы Дока так, что Лапа сомневалась, что они способны на что-то ещё, кроме того, как лететь упрямо-прямо в гущу сражения. Унийцы не могли обойти вниманием небольшой флот, поэтому встретили их так, как подобает. Недавно вылетевший из ангара дредноут успел произвести всего два выстрела прежде, чем рухнуть обратно. Этих выстрелов хватило, чтобы пробить брешь в рядах кораблей в которую нырнула группа Дока и пираты. Единственное на что остается уповать пилотам, чтобы не последовать примеру дредноута — Богиня Удачи. Удача любила Джонни, несмотря на то, что тот любил Кейт. Пиратская флотилия при поддержке медведей и присоединившихся истребителей Азазеля прогрызали дорогу группе Дока, оставляя после себя лишь обломки, от которых чудом успевали уклоняться те, кто летели в хвосте. Джонни действовал по наитию, виляя кораблем, как девка жопой в борделе; паля во всё, что может представлять опасность, и стараясь не пропускать мимо ушей доклады других капитанов:

— Босс, нас подбили, но тут есть какая-то большая красная кнопка на приборной панели…

Джонни посмотрел на кнопку, под которой написано «ада-бум».

— Только не жми её находясь рядом с нами, Оливер! — верещал Джонни.

Дымящийся кораблик пошёл на таран скопища неприятельских кораблей, Оливер распевал последнюю в своей жизни песню, которую слышали все искатели кнопки:

Взрыв оказался настолько прекрасным, что Джонни прослезился. Сквозь слезы он сказал, что говорил обычно в случае смерти кого-то из пиратов: «Его родственники получат долю», — просто Оливер не женат, так бы Джонни сказал про жену. Пиратам нравилось, что он подмечает подобные мелочи, будто помнит их каждого по имени. Видевшим этот роскошный взрыв показалось, что в рядах таза взорвалась крохотная нейтронная звездочка. Ударная волна оказалась настолько быстрой и сокрушительной, что один за другим корабли обороны таза врезались друг в друга. Некогда внушающий опасность рой смертоносных насекомых лишался крыльев. Все на секунду замерли, чтобы посмотреть на улыбку Джонни, когда тот сумел уклониться от обломков, а после вернулись к своим обязанностям.

Оборона таза находились не в завидном положении: с одной стороны, их поджимает флот унийцев при поддержке медведей Азазеля, с другой стороны — камикадзе пираты, которых тоже поддерживают медведи Азазеля. Они не собирались сдаваться, но откровенно говоря у них нет никакого козыря в рукаве, поэтому не имея четкого плана их ряды с каждой минутой редели. У унийцев напротив все планы воплощались в жизнь. Они разбирались с предателями, которых осталось ничтожно мало, чтобы помешать стереть Ободок с лица УниТаза.

Вся мощь флота унийцев и Азазеля сосредоточилась на куполе. Купол не выдержал и первого совместного залпа. Он затрещал, а после обрушил смертоносные обломки на головы народа таза. На несколько секунд сражение остановилось, ведь когда ещё увидишь низведение до руин самого древнего во вселенной города? Однако группе Дока плевать, как обломок размером с континент разваливает ретро-футуристические кварталы Ободка, которые так любила Лапа. Пиратам, летящим за ними тоже плевать, что сокрытые тайны и загадки этого города навсегда останутся под руинами, укрытыми пылью, которую астрономы назовут новым облаком. Унийцам оказалось мало руин. Они хотели не оставить даже пыль, но к сожалению — это невозможно. Они палили снова и снова, оставляя после себя буквально: ободок, пылищу, да УниТаз огромных размеров, где на бочке находился последний рубеж здравого смысла.

По всем частотам зазвучали ругательства, среди них Джонни не расслышал, как какой-то из пиратов спрашивал о том, что будет если нажать эту красную кнопку? Будто со времен «ада-бума» Оливера прошло сотни тысяч лет. Недалекий капитан предпочитал сосредоточиться на полете, истреблении неприятелей, стараясь не слушать вопли и песни других капитанов. К тому же, в этой вселенной каждый хочет нажать на какую-нибудь кнопку. Большой «ада-бум» раскидал группу Дока и сопровождение по разные стороны. Из тринадцати кораблей в распоряжении Джонни осталось всего два. Большая часть истребителей Чивесру и Азазеля тоже отправились к прамедведцам. В те секунды Джонни сомневался, что у них получится выжить, не говоря уже о том, чтобы добраться до кнопки и помочь группе Дока, когда тем потребуется помощь.

Азазель знал, что Ободок сотрут с лица УниТаза. Будучи олицетворением предательского медведя, он открыл огонь в спину оставшемуся флоту народа таза. Медведи и унийцы работали сообща, изничтожая тех, кто веками мешал им добраться до заветной кнопки.

— Нехорошо… — проговорил по всем частотам Джонни.

— Всё в порядке, это часть плана, — заверила Лапка.

— Часть обмана! — взревел Чивесру, а после его заглушили, или подбили, никто не знал наверняка.

До кнопки оставалось совсем немного, Док и компания при поддержке истребителей готовились десантироваться, пока остаток флота Джонни слушал его приказ.

— Мы затаимся в тени вот здесь, — ткнул он в сектор на карте. — И когда возле кнопки начнётся бойня, мы спасём наших ребят и нырнём в УниТаз.

— Есть, капитан, — ответил экипаж, поглядывая на экраны, чтобы попытаться разглядеть, что в себе таит этот водоворот? Или космоворот? Они не знали.

— Джероним-оооо! — протянула Лапа, а после десантировалась на головы охранявших кнопку.

37

Последние жители таза пали на бочке УниТаза. Средние медведи выглядели в скафандрах не так уморительно, напоминая несносных подростков, а не умилительных смертоносных пупсиков. Медведи взяли на прицел группу Дока, ведя их к кнопке под конвоем, словно те особо опасные преступники.

— Вы, сладкая парочка и старик, не ты Док, встаньте к краю бочка, живо! — приказывала Лапа.

— Какая неожиданность, — сухо ответил Хьюго, прикидывая как выпутаться из этого положения.

— Хью? Я тебя лю… — Сара почувствовала, что нужно успеть сказать эти слова, но её перебила Лапа.

— А ну заткнулись человеки неблагодарные, мы вас доставили к кнопке, старик! Давай, разбирайся, пока не перестреляла твоих друзей!

— Ладно-ладно, только не ори, шерстяная засранка!

— РЯЯЯЯЯ! — Лапа выстрелила около ног Дока, тот даже не повёл бровью, но понял, что она не намеревается шутить.

Недолго думая Док нажал на кнопку. Перед глазами появился интерфейс с миллионами параметров. «Образование вселенной», «виды жизни», «планеты», «соотношение материи», «всё такое, что только пожелает Создатель». Он нашёл строку поиска, но не хотел, чтобы Лапа увидела её, ведь тогда он будет им без надобности. Он нашёл параметры «медведи», и поменял настройки голосов мбм с ббм. В вкладке «человеческий вид», он отыскал Уолли и скинул тому пятьдесят лет. Себе он добавил «извинения», и тоже убрал немного лишних лет, как и Марте, ведь это новая страница жизни. Лапа ткнула его бластером, словно тот занят совсем не тем.

Азазель оповестил медведицу, что дело сделано, и кнопка отныне принадлежит только им. На радостях несносные подростки запрыгали от счастья и начали палить по звёздам. Празднество длилось достаточно, чтобы Док успел поиграться со многими параметрами. Он делал это машинально, будто создан для подобного. Глянув бегло на Уолли, Док прочитал на его задумчивом лице: «Нужно отсюда сбежать». Жрец делал вид, что ему плевать на все параметры, которые меняет по своему усмотрению чокнутый старик. Он понимал, что без его нажатия кнопка не сработает, поэтому его жизнь пока ещё имеет ценность.

Хьюго и Сара любовались космоворотом на дне чаши. С высоты бочка казалось, что спираль крутится слишком медленно. Также медленно перед их глазами поплыли воспоминания о доме, который так далеко, что от осознания этой мысли по их телам пробежал холод той зимы, когда они танцевали под фонарем. Сара посмотрела на лицо Хьюго и звонко рассмеялась из-за нелепой гримасы сожаления охотника за головами. Ей больно от того, что Хьюго выглядит так. Однако дело далеко не в сожалении. Просто Хьюго искал частоту, но медвежьи инженеры глушили все, кроме единой — медвежьей. Поэтому пришлось говорить на ней, рискуя жизнью.

— Сара, прости, что втянул тебя в это… — Сара перебила его.

— Хью, ты не виноват!

— ЗАТКННУЛИСЬ! — верещала Лапа.

— Сара, я хотел сказать, что… — начал произносить самую важную фразу Хьюго, но вмешалась Лапа.

— Я вас предупреждала, человеки!

Медведи с помощью ускорителей влетели в Сару. Она полетела в неизвестность космоворота. Из-за собственного крика она не могла расслышать, что орёт Хьюго. Может это слова любви, которые он берёг на самый ответственный момент? Или посвящение в какую-то редкую тайну, что он не способен любить от того и не говорил никогда эти слова? Она не знала. Она ни черта не могла разобрать в этой какофонии голосов! Чем стремительней Сара приближалась к космовороту, тем громче она кричала от вида закручивающейся, тошнотворной спирали. Она смирилась. Ей не оставалось ничего, кроме того, как попытаться расслышать слова Хьюго прежде, чем она пропадет из этой вселенной.

Хьюго же попытался прыгнуть за ней, но медведи толпой навалились на него, велев Доку быстрее заканчивать, иначе они попросту пристрелят парня. Хьюго беспомощно смотрел за тем, как дама его сердца летит в центр космоворота. Вся тяжесть сожалений свалилась на его плечи. Мозг отказывался трезво соображать, а губы произносить самые нужные слова. Одному Создателю известно почему Хьюго орал имя какого-то Роберто? Хьюго же убежден, что она поймёт о чём речь. Он считал, что это важнее, чем любые слова любви, ведь последняя тайна сделает его абсолютно голым перед Сарой, и куда бы её не занесло вселенским космоворотом — она будет знать, что Хьюго доверил ей все свои секреты, а это куда серьезнее, чем какие-то слова любви. Правда она услышала лишь «фан Роберто» вместо «скафандр Роберто» и решила, что теперь всё прояснилось: Хьюго педераст… Теперь-то ясно почему за все эти годы он ни разу не сказал слова любви и постоянно якшался с этим проклятым старикашкой! После осознания этого ей стало абсолютно плевать, что кроется по ту сторону космоворота. Выживет она или нет. Хьюго играет в двух лигах, и под конец тайма решил исполнить решающий удар по её сердцу прямо перед лицом неизвестности? Чтобы не жить с тяжким грузом многолетнего обмана собственной сущности. До этой секунды она не думала, что будет желать, чтобы жизнь Хьюго продлилась недолго. Но ни разу не сказать «люблю», а потом это? Никогда Саре ещё не было так больно, но ведь она тоже не говорила этих слов. Несмотря на откровение разбивающее сердце, она нашла в себе сил и закричала: «Люблю тебя», — что из-за воплей Лапы или других медведей Хьюго слышалось как: «Убью тебя», — и у него появлялись вопросы, но эти чертовы голоса мешали найти ответы!

Пока Сара летела в космоворот, а Хьюго стоя на коленях, смотря в бесконечный космос, без устали повторял имя Роберто, события недалеко от кнопки развивались со стремительной скоростью. Флот Азазеля находился в нескольких минутах, они готовились праздновать новую эру медвежьего царства. Если быть точным: первую эру.

Другой же медведь, что принял клятву человеков, застал момент падения подруги короля приключений. Время замедлило ход. Чивесру оценивал свои шансы: влететь в компашку у кнопки, попытавшись забрать на тот свет Лапу или же попытаться спасти Сару? Точнее себя, но заодно спасти и её. Не смотря на всю браваду вокруг медведей и их боевые таланты, они, как и многие другие существа не хотят умирать.

— Что же мне делать!? — ударился о приборную панель Чивесру, и тогда он услышал голос Создателя.

— Ныряй за ней, Чивесру, ты ещё успеешь! — зазвучал раскатистый голос.

— Медвежий Бог, это ты?! — испуганно произнес медведь.

— Да! Бог по имени, — Создатель подбирал имя, чтобы удовлетворить медведя. — Гаддингтон, ныряй за Сарой, это твоя судьба!

Джонни сдерживал смех, но в глубине души боялся, что медведь сорвётся с крючка. Он оценивал положение трезво, как для человека, что в мгновение ока стал медвежьим богом. Если он сам нырнёт за Сарой, то некому будет спасти тех ребят, которые хотели нажать на кнопку. Да, есть ещё один корабль, но он для отвлекающего манёвра. Его экипаж уже здесь на борту последнего корабля флота пиратов. Большой «ада-бум» может что-то сделать с кнопкой и их занесёт бог весть куда, поэтому нужно спасать именно Дока и остальных, а не знаменитую контрабандистку.

— СЛАВЬСЯ БОГ ГАДИНГТОН! — рычал в динамик медведь.

Истребитель Чивесру выпорхнул из облака пыли и осколков, оставленных после уничтожения города и флота. Он не думал ни о чём, кроме гласа Божьего, который своим насмешливым тоном развеял сомнения о судьбоносном выборе. Отважное, но напуганное пустотой космоворота медвежье сердце знало, что эта хрупкая красавица — значит много для короля приключений, и как другой король — он должен оказать ему услугу, а именно спасти её. По крайней мере в представлении Чивесру именно так и поступали короли. Последние мгновение перед тем, как скрыться в космовороте Чивесру рычал какую-то медвежью песню. Он разглядел крохотную фигурку в скафандре, выжал из двигателя все соки, подхватил Сару, а после они скрылись в неизвестности космоворота.

38

С того момента как Хьюго разразился криком «Роберто» прошло две минуты. Две минуты на падение — всё на что могли рассчитывать искатели кнопки, когда в дело вмешается случай. За годы приключений каждый из троицы усвоил, что случай весьма прихотлив к действию и без него никак не проявляется, если дело не касается завещания от дальней родственницы. Конечно, чтобы не ждать до старости можно помочь ей отправиться на тот свет, как сделал Уолли, чтобы купить первую шхуну, которую он так и назвал «Первая Шхуна». Джонни, конечно не приходился никому из них родственником, но если его задумка удастся, то никто не откажется от такого умного, хоть и сумасшедшего сукиного сына.

Будущий родственник использовал старую-добрую морзянку. Он засылал сообщения на часы Уолли так, чтобы вибрация тех дала понять о грядущем «ада-буме». Однако тот не послушал Хьюго и надел скафандр от перегрузок, чтобы не «перезагрузиться» из-за стариковского возраста. Поэтому, будто в лихорадке Уолли пришлось воскрешать в памяти все обозначения, которыми они с Доком пользовались во времена пиратской молодости. Уолли не хотел нервировать Лапу, ведь совсем недавно та приказала сбросить в космоворот Сару, но осознание, что смерть заберёт его минутой позже придало гибкости памяти. Которая извлекла из архивов памяти случай, когда их шмонал патруль ВП.

У Уолли были игровые карты, запрещенные во всей вселенной. Они менялись на нужные, если немного потереть место, где указана масть и цифру. «Ловкость рук и какое-то мошенничество», — гласил слоган компании ответственный за разорения тысячи пришельцев. При должном навыке можно выигрывать круглые суммы, но если попадешься, то уж лучше в лапы закона, чем владельцев казино или проигравшихся бандитов в баре. Один из которых и донес на Уолли. Ещё у них полный трюм добычи с разграбленного исследовательского корабля. Щекотливое положение. Чтобы выкрутиться Док протянул небольшой расписной горшочек одному из офицеров. Тот подумал, что в нём взятка или на худой конец мёд, поэтому наигранно изучил узоры, а после махнул рукой напарнику, чтобы тот подошёл. Они радостнооткрыли его, а после помещение заполнилось газом, но Уолли и Док уже вынырнули из газовой камеры, а после выкинули патрульных в космос. То, что они нацепили на них скафандр, прежде, чем выкинуть за борт и угнали их корабль, который продали за сумасшедшие деньги — память Уолли не удосужилась воскресить, но вот горшочек! Осталось только придумать, как ввернуть это слово так, чтобы Лапа не скинула его к Саре? «Да к чёрту»!», — прочитал по губам Хьюго, который в тот момент случайно посмотрел на него. Точнее, его уже воротило от видов космоса над головой и имени Роберто, поэтому он решил ненадолго отвлечься. Из рассказов старого пирата тот знал, если Лихой Уолли что-то посылает к чёрту, то стоит быть начеку, ведь в ближайшее время он обязательно что-то выкинет, либо это сделает Док. Правда, как не старайся, Хьюго не мог придумать что именно? Разве что старики выкинут себя в космоворот к Саре, обещавшей убить его?

— Мечтают ли медведи о расписных горшочках, Лапа?

Медведи зашушукались, дожидаясь реакции командира. Та призадумалась, почему старик спрашивает про горшочки, когда его жизнь вот-вот оборвётся? «Сейчас бы перед смертью поговорить о горшочках», — подумал Хьюго, а потом вспомнил, что перед вероятной смертью Сары говорил про скафандр. Ненавистный вопль, проклинающий Роберто, снова заполонил собой шлем. Хьюго решил больше не отвлекаться на происходящее, а методично орать, смотря на ненавистный космос, пока их не расстреляют, либо действительно Уолли и Док не выкинут что-то, кроме себя в космоворот.

— ДА ХВАТИТ ПОВТОРЯТЬ ЭТО ИМЯ!

Выпалила Лапа, которая давно решила судьбу Хьюго. К тому же она считала, что слегка погорячилась с Сарой и могла скинуть её после того, как Док закончит, но, чтобы тот не сорвался с крючка сейчас, когда её мечта так близка к воплощению — она терпела крики Хьюго, впрочем, как и все остальные.

— Мне очень нравятся горшочки, а вот моя мама…

Её рассказ оказался таким нудным и в нём столько раз прозвучало упоминание горшочка, что, не слушая, а задавая параметры будущей вселенной, где медведи будут поклоняться огромному горшочку, Док понял зачем старый друг поднял эту тему. Правда бежать в этом случае придётся не за дверь, а прыгать в космоворот, да ещё и под лазерным дождём. Это всяко лучше, чем смотреть как умирают друзья, а медведи берут его в кнопочное рабство. А если они узнают про строку поиска, так и в рабство даже не возьмут.

— Скоро ты там уже учёный!? — тыкала дулом бластера в голову Дока медведица.

— Да, пару минут, мы же хотим, чтобы всё получилось?

Жрец громко сглотнул, видя, что получается у Дока. Прыгнуть в космоворот и попасть бог весть куда — всяко лучше, чем наблюдать за чокнутым ученым играющим в Создателя.

— Лапа, я выполнил, что от меня требовалось, можно я попрощаюсь со своими друзьями, прежде, чем ты отправишь их на тот свет? — закончив создавать вселенную сказал Док.

Через шлем скафандра просвечивался лишь блестящий оскал медведицы:

— Иди попрощайся, а потом насладись новой эрой медведей!

— Первой эрой, — сухо ответил он ей, но она его не слышала.

Медведи ликовали. Приближался флот Азазеля. Его наконечником выступал огромный линкор способный дать бой какой-нибудь солнечной системе.

— А ведь всё могло закончиться иначе…

С небывалой тоской произнес последний представитель народа таза или унитаза — это уже не играло абсолютно никакой роли. Лапа держала бластер около шлема его скафандра, словно всех средних медведей учат держать бластер у шлема чужого скафандра. Вначале Дока, теперь жреца, а дальше кто? Если конечно это «дальше» будет. Одному Создателю известно почему она не использовала ускорители, а взобралась на одного из подручных медведей, чтобы тыкать бластером в затылок.

— Если нужен отвлекающий маневр, то этот линкор хорошая цель, — обращалась к Джонни Кейт.

— Думаю ребятам хватит мозгов понять, когда прыгать?

Прикуривая сигару произнес он, не отводя взгляда от линкора и рисуя в воображении, как тот разлетаясь на куски сеет смерть и панику в рядах предательских медведей.

— Мы точно прыгнем в этот… унитаз? — дрожащим голосом спрашивал один из подручных.

— Ну прорываться сквозь флотилию к кротовой норе у нас вряд ли получится, поэтому… — Джонни задумался, а после закричал так, что одному Создателю известно, как его не услышали в другой вселенной. — ГОТОВНОСТЬ ТРИДЦАТЬ СЕКУНД!

Муравьи расползлись по кораблю, примагнитив ноги к полу.

— ДВАДЦАТЬ СЕКУНД!

Уолли смотрел на старого друга, тот смотрел на подлетающий флот, Хьюго устало бубнил имя Роберто. Может Сара права и тот действительно является его фанатом? Тогда, заключил он, его убийство — вполне оправдано.

— Та ещё прогулочка, — кивнув в сторону флота произнёс Уолли.

— Это точно, хуже ещё не бывало…

— Чертов Ро-берт-о…

— Да успокойся ты уже, Хьюго! Мы поняли, твой скафандр зовут Роберто! Сколько можно!? Сара это тоже поняла! — успокаивал разбитого Хьюго Уолли.

— И всё же спроси меня — стоило ли лететь к чёрту на рога ради кнопки, которую никто не нажимал двадцать шесть миллиардов лет и понятия не имеет как работает унитаз и куда он ведёт… — Док задумался. — Я бы полетел сюда, ведь не окажись мы тут, то над вселенной надругались медведи!

— Шерстяные пи… — начал Уолли, но вмешалась Лапа.

— Так, живо прощайтесь, а не лейте ведра говна на представителей моей расы! У вас десять секунд, а ты!? — обратилась она к жрецу. — Жми кнопку!

— Хорошо…

Рука жреца нависла над кнопкой, словно та чужой спящий ребенок, которого родители попросили осторожно разбудить.

— СЕМЬ! — сигнализировал Джонни.

Убивая окурки об пепельницы, все пираты обреченно смотрели на флот. Кейт уловила настроение любимого и аккуратно взяла его за руку.

— ШЕСТЬ! — рявкнул он, она убрала руку, а после уместилась в кресло второго пилота.

Наконец-то Хьюго решил сменить пластинку. Теперь он произносил имя «Сара». Уолли вспоминал о дочери. Сама мысль, что он не будет давать ей деньги на карманные расходы — вселяла тоску, и прекрасно характеризировала его как отца. Он старался исправить деньгами то, что недодал дочке, когда пиратствовал. «Лучше я, чем какой-нибудь убогий пришелец», — рассуждал он, и благодаря своеобразной мантре, которую повторял всякий раз, давая ей денег — думал, что становится хорошим отцом. Хорошим по меркам пирата-капиталиста, но всё же.

— ПЯТЬ! — крикнул кто-то вместо Джонни, и тот выстрелил ему в ногу.

— Я ЗДЕСЬ ВЕДУ ОТСЧЁТЫ, МАТЬ ТВОЮ! ТЫ СДОХНЕШЬ В НЕВЕСОМОСТИ ЗА СВОЮ ДЕРЗОСТЬ, ЕСЛИ НЕ УСПЕЕШЬ ДОПОЛЗТИ ДО ЛАЗАРЕТА!

Все нервно улыбались. Впервые на их памяти улыбка капитана вселяла первобытный ужас. Возможно она всегда такая? Парень пополз в лазарет, в надежде, что успеет добраться до медицинской капсулы. Бедолага молился какому-то хтоническому существу, чтобы капсула находилась в медицинском отсеке, а не в космопорту, как обычно бывает на подобных кораблях…

— ЧЕТЫРЕ!

Док диктовал что-то часам, те вывели интерфейс на его шлем. Хьюго с Уолли не без интереса смотрели, как тот ныряет по папкам своих записей. Он проткнул взглядом раздел «для Марты», а после выбрал «шаблон предсмертного письма номер 281». Искатели переглянулись, пока Док диктовал недостающий текст.

— Найдя кнопку, перезагрузки вселенной, он канул в лету… — Док задумался. — Дерьмо какое-то! Отправлю так!

— ТРИ!

Скомандовала Кейт и от нервов Джонни едва не всадил ей пулю в голову. Но в последний момент спохватился, увидев на щеках очаровательные ямочки. Может, будь он чуть разумнее, и потрать деньги от последних делюг на роскошный домик, то им бы удалось зажить мирской жизнью? Он прогнал эту мысль выкрикнув: «Два-а!».

Рука жреца зависла в миллиметре от кнопки. Он молился Создателю, чтобы тот дал ему знак. Если Создателю настолько нечем заняться, то по мнению жреца он сумеет отыскать в своём сердце добродетель, чтобы остановить творящееся безумство. Жрец вспомнил, как Док поиграл с параметром «вселенский слив». Старик бубнил себе что-то под нос, а когда медведи отвлеклись на пальбу, то внёс изменения, чтобы все прошедшие через космоворот вселенные отправились туда. Он явно имел соображения, что там находятся остальные созданные вселенные, и быть может другие вселенные созданные подобными идиотами.

— ОДИН! СТАРТ!

Корабль-камикадзе использовал максимальное ускорение, чтобы устроить самый большой «ада-бум» из виданных собравшимся около кнопки, посеять хаос и подать знаки всем, кто в них нуждается. Флот Азазеля слишком поздно открыл огонь. Пока все отвлеклись Джонни несся к кнопке. В какой-то момент попадание в корабль-камикадзе вывело из строя систему дистанционного управления, а после произошел взрыв. Такой сложно не заметить. Жрец быстро изменил параметр «вселенский слив» на «всеобщий слив», что на языке Создателя унитаза могло означать место, куда стекаются все созданные вселенные, а не только созданные с помощью конкретно этого УниТаза. Лапа выстрелила ему в затылок, но он умер с улыбкой на лице, ведь успел нажать кнопку. А после началось то, чего никак не ожидали искатели кнопки.

39

Космоворот начал медленно затягивать пространство вокруг. Бесчисленные обломки флота притягивались к центру. Джонни намеревался прорваться к своим новообретенным друзьям сквозь тысячи осколков и летящих в бездну кораблей. Двигатель кряхтел и молил о пощаде, как и все члены экипажа, чьи тела вжимались в спинки кресел или стен с такой силой, что казалось они умрут от перегрузки. «Мы так долго не протянем», — заключил капитан последнего корабля пиратов, а после использовал рискованный гравитационный маневр, чтобы буквально скользить по стенке бочка унитаза. На его счастье тяга к центру космоворота оказалась по силам двигателю. Серебряный видел перед глазами лишь рябь и как пространство начинает обретать растянутую форму, но несмотря на это он уклонялся от всего, и бубнил себе под нос от чего именно уклоняется: «Осколки, плазма, ракеты, торпеды, лазеры, корабли». Эти слова стали мантрой для экипажа, что молился всему чему только можно и нельзя. Джонни прошептал благодарность Богине Удачи, ведь только так можно объяснить, как корабль сумел подлететь на видимое для группы Дока расстояние. Двигатель больше не справлялся. Корабль не мог взлететь выше. Высотометры горели красной надписью «падение». Джонни орал что-то в передатчик, пока троица решалась прыгнуть.

— ЭТО БЕЗУМИЕ! — крикнул Уолли.

— ДА И ПЛЕВАТЬ! — орал Док.

— КВАЗЭГХЧ!

Хьюго прыгнул первым, Уолли вторым, а Док последним. Джонни развернул корабль мордой к космовороту и отключил двигатели, чтобы не спалить своих новообретенных друзей. Он открыл трап, не имея и малейшего представления, как кто-то из них сможет туда попасть. «Кораблик тянет в космоворот, но по крайней мере на людей не давит вселенская тяжесть», — успокаивал себя Джонни. И раз теперь на людей не давит тяжесть, то они могут выполнять приказы.

— КЕЙТ! — она сразу распознала перемену в его голосе. — Садись в кресло первого пилота, и постарайся маневрировать между обломками, не убив нас!

Она медленно переползла в кресло и принялась за дело, но штурвал с трудом поддавался, поэтому Кейт создавала видимость того, что всё под контролем.

— Гарри, займи место второго пилота, — Серебряный задумался стоит ли говорить это или нет, а потом плюнул, ведь времени в обрез. — Теперь ты повышен до адмирала флота пиратов, пали во всё, что может убить нас или группу Дока!

Экипаж без энтузиазма принял новое назначение. Это стандартная процедура, когда Серебряному нужно принять участие в чем-то безумном, что он не хотел пропускать.

— Есть!

— Кто не занят!? Мы отправляемся к трапу, чтобы поймать группу Дока!

Вызвалось несколько человек, которые решили снова поставить на капитана. Тогда-то Серебряный улыбнулся как умеет. Правда он рассчитывал на то, что те, кто укрылись в грузовом отсеке тоже присоединяться к нему, но те забились в салон и под чистую отказывались шевелиться, чего уж там помогать. Он решил не отстреливать их, но лишь потому что не хватит патронов на всех сукиных детей.

Падение искателей кнопки осложнено тем, что им нельзя лететь спиной к космосу над ними. Тот таил в себе опасность искривляющейся материи, задававшей кораблям причудливую форму, а после разжимая их до нормального состояния. Те не выдерживали такого давления и разлетались на разнообразные по размерам смертоносные куски. А те корабли, что успели проскользнуть и не превратились в крохотную металлическую гальку палили в них из всех орудий. Док и Хьюго справлялись на ура, лишь изредка в их скафандры попадали груды осколков, будь которые покрупнее они бы давно не боролись за жизнь. Уолли же потерял сознание, когда ему в голову прилетел обломок пушки. Искатели кнопки заметили это, но как не старайся и не включай ускорители тяга вселенского космоворота сильнее.

— Дерьмо! Нужно ему помочь, Док! — смотрел на отдаляющуюся фигурку Хьюго.

— Да, я пытаюсь…

Док сделал несколько движений руками и ногами, словно плывет под водой. Ускорители работали на полную, а Уолли только удалялся. Если перевернуться на живот и отключить их, то велика вероятность попасть под обломки и пролететь мимо корабля Кейт.

— Я ни черта не могу сделать, Хью! — от бессилия Док звучал так, будто вот-вот разрыдается.

Экипаж слушал их переговоры, которые прерывались рёвом системой оповещения об ударе. Серебряный смотрел на обмякшее тело Уолли, которое собирало собой обломки постоянно меняя траекторию. Пирата одолевала меланхолия. «Рано или поздно нас испепелит вражеский огонь или раздавит обломком дредноута», — он решил не вселять в сердца экипажа панику, а просто молча верить в Удачу. В какой-то особо отчаянный момент, когда казалось, что над ними обломки флота численностью в миллиарды кораблей, внутри него пробудилось лихо, которым раньше величали Уолли.

— Когда они окажутся в нескольких метрах, то с помощью вашей поддержки я встану на край трапа и попробую кого-нибудь поймать!

— При всём уважении, Джонни, но это безумие и форменный идиотизм, наш корабль же тяжелее и… — протестовал кто-то из добровольцев, но его перебил другой велев заткнуться, кивнув в сторону кольта в кобуре Джонни.

— Обвяжите меня тросом! — они выполнили прихоть Серебряного.

Гарри палил по обломкам, думая, что упрощает жизнь, но на самом деле усложняя жизнь Доку и Хьюго, которые решили рискнуть и развернуться, чтобы попытаться с помощью ускорителей догнать корабль. Если обмякшее тело Уолли можно назвать «развернутым». В какой-то момент Хьюго отнесло взрывом с траектории корабля. Сориентировавшись в ситуации и распознав в груде обломков Уолли, он прокричал по каналу связи: «Док, я за Уолли!».

— Хьюго, оставь его! Джонни подберет нас, я уверен! Хьюго!?

— Оставить его? Кубовски, не отчаивайся, — проговорил Хьюго так, что Доку стало стыдно.

Серебряный не уверен в том, что вообще кого-то подберет, кроме Дока. Он говорил с ним на отдельной частоте, ведь после «ада-бума» им ничего не мешало общаться между собой.

— Когда ты приблизишься, я схвачу тебя. Хьюго может рассчитывать только на себя… Док, ты слышишь?

— Джонни, ты можешь поймать их с Уолли, а не меня!?

— Нет, на траектории только ты. К тому же ты сможешь помочь нам разобраться в месте, куда мы попадем. — Серебряный задумался. — Возможно, у нас останется этот корабль, и мы отыщем твоих друзей…

— В миллиарде других вселенных? — Док истерично засмеялся, повторяя «в миллиарде», как совсем недавно Хьюго повторял «Роберто».

Серебряный уже стоял на краешке трапа. Члены экипажа восхищались его будничным выражением лица, побаиваясь, что он рухнет на их головы или из-за выстрела в корпус корабля их выкинет наружу, хотя лучше бы его. Серебряный задумался над тем, что мог бы попробовать кинуть трос Хьюго, но эта затея казалась столь нелепой, как и идея забраться на трап. Его тянуло назад и команде приходилось использовать ускорители на максимум, чтобы удержать равновесие бывшего капитана. Док смотрел за трясущимся пиратом, рискующим ради него жизнью. К тому же тот изрёк действительно умную мысль. Иметь корабль и не иметь — это две разные величины, и вместе с этим пройдохой и его командной действительно могут быть мизерные шансы отыскать своих друзей.

— На счёт три, развернись и выключай ускорители!

Пока сердце Дока колошматило так, что он боялся не дотянуть до космоворота, Хьюго продемонстрировал приобретенные за время скитаний по вселенной умения. Он скакал меж обломков, будто они созданы для того, чтобы он отталкивался от них, как от платформ в какой-нибудь компьютерной игре. Крутясь штопором, он ввинчивался меж обломков поменьше и те эффектно разлетались в разные стороны, будто он прыгнул с большой высоты в бассейн и это не металл, а капли воды. Медведи и Док могли лишь немо восхищаться грацией, с которой Хьюго исполнял свои трюки. Благодаря им, он сумел проложить курс к Уолли.

— Хью, какой же я… — слезливо говорил Док, но Хью его перебил.

— Плевать, Доки! Если бы мы не оказались здесь, то нас просто бы смыло в этот УниТаз, как и остальную вселенную. Так хотя бы мы знаем, что за чертовщина. Подожди! — Док знал, что малец утешает его, чтобы чувство вины не изгрызло его раньше, чем космоворот скрутит в бараний рог.

Хьюго ускорялся в сторону Уолли, которого скрыли обломки. Доверившись чутью, он понял, когда скафандр оказался с ним примерно на одном уровне. «Квазэгхч!», — крикнул Хьюго, а после протаранил обломки, в надежде зацепить Уолли. Он влетел прямо в него, их закрутило в сторону палящих медвежьих истребителей, но обломки их укрыли, будто кто-то невидимой рукой сложил их для этого вместе.

— ПОЙМАЛ! — радовался Хьюго, не отпуская старого пройдоху решившего пропустить всё веселье.

Тем временем Серебряный скомандовал Доку и тот перевернулся, доверив свою жизнь в руки пирата. Тот влетел в спасателей с такой силой, что те едва не вылетели из корабля.

— ЗАКРЫТЬ ТРАП!

Скомандовал бывший капитан. Док что-то возразил, но его крик захлебнулся втуне. Кейт не медлила и секунды. Трап отвалился.

— МАТЬ ТВОЮ, ДЖОННИ, ЧТО ТЫ ЗА ИДИОТ ТАКОЙ!? ДЕРЖИТЕСЬ! — орал Док.

— Неблагодарный, старикан! — орал Серебряный.

Хьюго слушал, пытаясь понять, что происходит, но в какой-то момент стало так шумно, что он сосредоточился на маневрах между огромными обломками и их меньшими братьями. В какой-то момент ему удалось найти относительно чистую зону, если бы не нависшие над головой истребители. Кем бы не был этот адмирал Гарри, но он спас им жизнь превратив небольшой скоп истребителей в новую порцию обломков, которыми уже пресытился Хьюго. Он заметил, как из корабля пиратов после попадания вылетает Док, Джонни и ещё несколько человек. Их порядочно разбросало и с его ракурса сложно разглядеть, где они?

Удача действительно любила Джонни и протянула им трос с корабля. Они держались за него, как утопающий за спасательный круг.

— Ладно, идея оказалась дерьмовой, признаюсь! — сказал по общему каналу связи Серебряный.

— Что происходит, Джонни!? — кричала Кейт.

— Их выкинуло из корабля, — пояснил Хьюго.

— Милый, вы сможете вернуться? Я снаряжу команду… — Серебряный перебил её.

— Кейт, постарайся не разбить корабль, а мы как-нибудь справимся.

По его интонации все поняли, лучше заткнуться и не мешать людям за бортом бороться за свою жизнь. Док лихорадочно соображал. Идея казалась безумной, но разве здесь давно все не выжили из ума?

— Мы можем попробовать обогнать корабль с помощью ускорителей, и… — пират понял о чём он и перебил его.

— И прилипнуть к стеклу, как мухи? Да к чёрту! Может получится? — он обратился к Хьюго. — Ты сможешь проделать подобное?

— Ага, сейчас только украду у медведей истребитель! — Серебряный усмехнулся.

Они с Доком понимали, что их план мягко говоря идиотский и вряд ли выполним, но других идей нет.

— ДЕРЬМО! — более прекрасно описать происходящее Хьюго не мог.

Над ним и Уолли нарисовался обломок крыла истребителя. Если они замедлятся, то тот превратит их в лепешки. Если ускорятся, то все равно не успеют приблизиться к Доку и Джонни, чтобы поучаствовать в последней авантюре. Осознание того, что они сами по себе заставило выкрикнуть Хьюго фразу: «Дерьмо», — еще несколько раз, и побоявшись, что это превратится в надоевшего «Роберто» — Док перебил его:

— Что случилось? Докладывай Хьюго?!

— Нас придавит крылом, Кейт ты можешь сбить его? — он догадывался, что нет.

— Гарри? — она посмотрела на адмирала флота, тот показал на экран прицела и удручающую надпись «невозможно захватить цель».

— Это невозможно, вы слишком далеко и мешают обломки… — ответила Кейт.

— Тогда мы ускоряемся.

— МЫ!? — проснулся Уолли.

Он начал брыкаться, но Хьюго держал его крепко, как стоило держать Сару. Перед глазами поплыли кадры, когда Хьюго с товарищем выкинуло в космос во время войны. Он так же уткнулся шлемом скафандра в шлем Уолли, и пытался до него докричаться.

— Держись, Уолли, мать твою, держись за меня!

— Матерь божья, что происходит… — глаза старика стали размером с блюдца, которые от ужаса разобьются.

Крыло разлетелось на десятки осколков, и единственным вариантом, чтобы выжить оставалось ускориться. Медведи вели беспорядочный огонь и только чудом не задели парочку. Хьюго, будто они не летят в космоворот, произнес: «Готовься», — а после вдарил по застежкам скафандра от перегрузок. От испуга Уолли глубоко вдохнул ледяной воздух. Его сердце билось так, что вот-вот и перед глазами поплывут титры. Что-то щекотало его, и старик боялся — что это длинные пальцы Смерти, но это всего лишь нано-боты, расползающиеся, как мухи по куску мяса. «Не бойся», — произнес преспокойным голосом Хьюго, что старик действительно не боялся, когда парень от него отлепился и взял под локоток, прижавшись плечом к плечу — колено к колену, чтобы они могли одновременно использовать ускорители. Уолли понял, что тот задумал.

— Вправо, — словно инструктор на экзамене по пилотированию, заботливо произнес Хьюго.

Старик использовал ускорители на левой стороне спины. Совместными усилиями они улетели с траектории огромного куска металла, который мог стать последним, что они увидят.

— Командная работа, Уолли, это все на что мы можем рассчитывать, — Уолли призадумался над тем, что будь все земляне в последней войне такими как Хьюго, то никакой линкор не помог бы Святому Витахе.

Другая команда из старика и молодняка пыталась провернуть фокус с мухой. Они использовали ускорители на максимум, но этого оказалось недостаточно, чтобы настигнуть корабль. Части кораблей позади них взрывались и всё очень походило на конец света. Док снова лихорадочно соображал. Нужно сделать что-то такое, чтобы выжить в этом хаосе. Эврика! Он приказал Джонни развернуться и не выключать ускорители.

— Что ты задумал, старик?! — безучастно произнес пират.

— ДА ЧТО У ВАС ТАМ ПРОИСХОДИТ!? — разрывалась Кейт, но её проигнорировали.

— Видишь?

Док указал на обломок корпуса истребителя, который стремительно приближался. В кабине два кресла, как раз под две их задницы с магнитами для приключений. К тому же остаток корпуса неплохое прикрытие от надоевших обломков и медведей.

— Нужно попасть внутрь, — начал Док, — при это не разбиться в лепешку!

— Если мы влетим в него, то скорее всего превратимся в лепешку, тут ты прав, но у меня есть ещё одна идиотская затея! — шестерни в голове Серебряного заскрипели, изучая приближающийся корпус истребителя.

— Быстрее, Джонни! — молил Док.

— Мы используем трос! Когда корпус приблизится к нам мы расцепимся, чтобы попытаться обвязать его вокруг корпуса и возможно благодаря инерции и ускорителям нам удастся попасть внутрь, — Док мысленно провёл расчёты. — Самое сложное будет в момент сцепки, нас рванет вверх к обломкам и лазерному огню медведей, и всё же это лучше, чем ничего.

— ДЖОННИ, СКАЖИ, ЧТО ПРОИСХОДИТ!? — не замолкала Кейт.

— Всё под контролем. Мы переходим в режим молчания. — профессионализм Серебряного впечатлил Дока.

Кейт велела Гарри прекратить огонь, но тот на правах адмирала флота послал её к чёрту указав на назойливые медвежьи истребители, жаждущие отправить экипаж последнего пиратского корабля к праотцам. Она что-то хотела возразить, но увлеклась маневрированием между огромных обломков дредноута.

Серебряный отключился от общей частоты, оставив на связи лишь Дока. Тот поступил так же, хотя его мысли и находились рядом с Хьюго и Уолли, но если умереть — то он потеряет призрачный шанс им помочь. Благо он омолодился благодаря кнопке, если эта кнопка вообще работает. Но пока он просто старик, который хочет прожить еще один день.

Гарри палил по медведям, медведи палили по всему, что похоже на Гарри. Док и Джонни расцепились и зацепили трос за обломок корпуса истребителя, тот потянул их за собой. Их тела взметнуло вверх, они могли помахать рукой Лапе, которая не стала дожидаться смерти на бочке УниТаза. Она решила направиться в самую гущу, ведь её медвежий мозг не понимал, как работает кнопка и где все те изменения, что наколдовал старый шарлатан. И всё же, не смотря на вселенский обман от Дока она не могла им не восхититься. Наблюдая за синхронными действиями безумцев Лапа приказала прекратить огонь. Безумцев подкинуло вверх, их руки едва не отцепились от троса, но они использовали часть ускорителей на спинах, Серебряный правые, Док левые, чтобы те закручивали их в сторону корпуса и тем самым их задумка удалась. Они обматывали обломок тросом, пролетая мимо друг друга. Два Д пересеклись взглядами, когда находились под нижней частью обломка. Док выглядел, как довольный мальчишка. Серебряный, как парень, что укротил налету дракона. Их глаза провожали друг друга, когда сила инерции кинула на второй круг. Лапа смотрела, как они снова проделывают свой трюк. Попеременно используя ускорители Док и Джонни влетели в кресла пилотов. Жесткое приземление. И всё же они остались живы.

— Хоть на какое-то время можно позабыть об обломках, — отдышавшись произнес Док.

— А тебя не смутило, что медведи прекратили огонь?

— Лапа поняла, что нельзя нас убивать, ведь ей хочется попасть в созданную под неё вселенную.

— И как же туда попасть?

Док кивнул в сторону космоворота, который вот-вот унесёт корабль Кейт. Та ждала, когда Джонни выйдет на связь. Она не знала, что ждёт их по ту сторону. По правде говоря, никто не знал. Окажутся ли они в одном месте или бог знает где? Ей хотелось услышать голос любимого человека, который всегда внушал покой. Серебряный вышел на связь, пока Док смотрел за тем, как его товарищи кружатся в сумасшедшем танце. На их счастье с приказа Лапы медведи больше не поливали их огнём. Они уже скрылись из поля зрения, когда из транса наблюдателя Дока вывел спокойный тон Джонни.

— Кейт, милая, мы укрылись в обломке истребителя. У нас два кресла и классный вид, и пять патронов в мозговышибателе на случай, если эта мерзкая медведица попытается что-нибудь предпринять, но она вроде успокоилась, наверное, хочет переговоров.

Кейт вздохнула с облегчением. Экипаж разразился радостным воплем.

— До водоворота осталось несколько секунд, милый. Я не знаю, куда мы попадём, но знаю, что где бы я не оказалась — я буду любить тебя и ждать, мой Джонни!

— Я присмотрю за ней, — вмешался Гарри.

— Закрой хлебало, Гарри! — перебил брата Серебряный.

— Возможно мы попадем в одну вселенную, но я не уверен, — с безразмерной тоской по Марте произнёс Док, но, чтобы не расклеится добавил. — Лучше называть это космоворотом, а не водоворотом, ведь там космос…

— Заткнись, Кубовски! — выпалил Серебряный.

Повисла тишина. Уолли орал благим матом не потому что боялся разбиться, а потому что этот безжизненный тон Хьюго, говорящий: «Рывок, ускорение, расцепиться, оттолкнуться…», — постепенно сводил его с ума. После маневров перед их взором возник космоворот, уносящий: последний корабль пиратов, обломок истребителя и остатки медвежьего флота. За обломком следом летела Лапа. Медведица молча наблюдала тем, как ткань пространства извивается и преломляет её взор. Всё кажется таким маленьким. В другой момент огромным, а космоворот тошнотворным! Ей до одури страшно и из страха она почерпнула желание жить. Желание попасть во вселенную, которую сделал старый шарлатан. Поэтому истребитель ускорялся, настигая Дока и Джонни.

Кейт включила общую частоту, озвучивая то, что видит пред глазами. Все с замиранием сердца слушали слова девушки и тишину экипажа, которых вот-вот поглотит неизвестность.

— Обломки кораблей смешались со звёздной пылью. Пространство кривится, словно увидело нечто омерзительное. Скорее всего нас. Нос корабля в считанных метрах от центра космоворота. Если честно, то я боюсь разбиться об него. Отсюда кажется, что пространство перед глазами эфемерно и без проблем пропускает весь хлам попадающей туда. Теперь и мы будем хламом, который унесёт в какую-то вселенную. Быть может там будут править медведи, а быть может…

— Кейт! Кейт!? Милая!?

Серебряный мог оставить попытки докричаться. Корабль затянуло в космоворот. По щекам пирата заструились обжигающие кожу слёзы. Слизнув одну, он дал себе слово, что этот солоноватый вкус всегда будет с ним, пока не найдет свою Кейт. Док попытался что-то сказать, но не подобрал слов. Он надеялся, что отправленное сообщение дойдет до Марты прежде, чем Землю скомкает, как ненужный лист или унесет в космоворот.

Лапа пристрелила двух медведей, открыла трап и тех выкинуло к осколкам. Она облетела обломок истребителя, чтобы предложить двум человекам помощь, но лишь из коростных побуждений.

— ЗАБИРАЙТЕСЬ ВНУТРЬ! — кричала Лапа по всем частотам раз за разом повторяя эту фразу с нарастающей громкостью, что в какой-то момент Хьюго, Уолли, Джонни и Док подумывали убиться об обломки, лишь бы не слышать её рык.

— Пошла нахер, предательская тварь! — не задумываясь услышит она или нет — крикнул Док.

— Да, медведица, иди нахер, — Серебряный погладил мозговышибатель, будто той о чем-то говорит эта штучка в кобуре.

Связь между двумя Д возникла так же быстро, как когда маленький Хьюго пришёл в гараж к Доку, чтобы посмотреть на его изобретения. Они посмотрели друг на друга, а после расцепили ремни и вылетели из того, что напоминало корпус к обломкам, показывая Лапе на прощание средние пальцы.

— ИДИОТЫ! ИДИОТЫ!

Лапа попыталась развернуть истребитель, чтобы подстрелить их, но из-за врезавшегося обломка её закрутило. Она палила куда только можно, но всё мимо. Космоворот затягивал её кораблик, который возможно посеет в какой-то вселенной смерть.

— НЕНАВИЖУ! — зарычала Лапа.

Ей крик завис втуне, а после медведица канула в космовороте. Хьюго и Уолли слышали её нелепую попытку переговоров, и когда она наконец-то перестала орать, они смогли поговорить со своими друзьями.

— Мы упадём раньше вас, — обреченно произнес Док.

— В нас снова стреляют медведи и мы вряд ли доберёмся живыми, — пыхтя произнес Хьюго.

— Надо было пристрелить мелкую тварь, — тосковал Серебряный.

— Я точно помолодею?

Все усмехнулись вопросу Уолли, но в глубине души им хотелось кричать от страха. Одно дело влетать в космоворот на посудине, другое — как Сара. Серебряный решил, что комментировать это как Кейт не имеет смысла. Хоть та и не передала тот беспрецедентный ужас, но всё же выразилась достаточно доходчиво.

— Прицепись ко мне, старик, мать твою! — орал пират.

Они сцепились, но как-то не осторожно, а потому закрутились вихрем, пытаясь проделать это снова. Кадры сменялись с сумасшедшей скоростью. Вот над ними парочка идиотов пытаются отбиваться от истребителей обломками. «Я мать вашу, не для того проделал такой путь, чтобы сдохнуть от ваших сраных лазеров!» — кидал в них обломки Уолли. А теперь космоворот кружится так, как не кружился всё время их падения. Он закрутился и теперь поистине похож на воронку унитаза. Они не знали, что сказать на прощание своим друзьям. Разве что пожелать удачи, лелея надежду попасть в одну вселенную.

— Не… — не успел произнести какую-то фразу на прощание Док.

Это последнее, что услышала парочка, снова заточившая друг друга в цепкие объятия. Они плевали на обломки и медвежий флот. Это мелочь на фоне огромной зеленой планеты от которой отрывались огромные куски. Смотря на это им стало понятно, что вселенная обречена. Уолли молился какому-то знаменитому пирату, чтобы выдержать падение в неизвестность. Хьюго напротив перед лицом космоворота необычайно спокоен. Старика это страшит куда больше перспективы не пережить то, что находится по ту сторону. В особенности ему стало не по себе, когда парнишка произнес на каком-то заковыристом языке пришельцев «Квазэгхч».

40

Спираль космоворота лихо закручивалась, вселенные вокруг смешивались в один гротескный кадр, смотря на который менялась физическая форма тела, чтобы соответствовать принадлежности к человеческому виду в пролетающей перед глазами вселенной. Ощущения от падения вгрызались в спинной мозг, а скорость осознания изменений куда медленнее, чем скорость сменяющихся вселенных. Первые несколько бесконечных мгновений любому, кто туда попал казалось, что: мозг превратится в труху, глаза вывалятся из орбит, а тело вновь переживает подростковое созревание, правда не за индивидуальный период времени, а в мгновение ока.

Хьюго и Уолли лицезрели причудливый бумажный мир, который полыхал огнём, очевидно после выстрела какого-то недавно пролетающего корабля. Они чувствовали себя шершавыми и боялись сгореть, но лишь долю от доли секунды. Бумага сменилась тошнотворной радугой, и сердце наполнилось праздником, а во лбу появился рог, как у единорога. Им чертовски хотелось попробовать радугу на вкус, но вселенная сменилась. Вокруг кромешная тьма, воняло алкоголем и отчаянием. Нуарная вселенная даровала их телам сросшиеся с головами шляпы и острое желание обязательно влюбиться в роковую блондинку, и что-нибудь расследовать. Они бы и рады, но всё снова переменилось. Перед глазами мелькали ряды чисел, они тоже цифры в этом унылом вселенском уравнении. Какую задачу они решали — неизвестно, но им чертовски тошно от осознания своей никчемности. Их несло дальше, и единственное, что они оставляли после себя — крик в скафандре, который едва поспевал за ними. Пластмассовая вселенная, походила на фантазию ребёнка, что не умеет строить замки. Тела казались игрушечными, и впервые за всю их сознательную жизнь они достигли безмятежности. Их не волновало ни-че-го. Если бы они знали, как вырулить в эту вселенную то остались бы там навсегда. Об этом они думали всю следующую вселенную тянучку. Которая растянула их тела до размера расстояния от Солнца до Земли. Затем ослепила розовая вселенная, где им казалось, что они лишь очки на глазах наивной студентки. Это длилось целую бесконечность и чертовски утомляло. Вселенные бежали стремглав, а парочка не выпускала друг друга из объятий, боясь потерять. И не зря.

Док и Серебряный попали в космоворот по отдельности, так и не сумев сцепиться, и проплывающие перед глазами картинки их волновали меньше, чем осознание мысли, что они попадут неизвестно куда по одиночке. Им плевать на исполинов, войны богов, где можно принять участие, на песочницу в которой вселенными играли дети. Да даже на огромную вселенную возведенную на груди какой-то инопланетной твари — плевать (хотя в нормальное время в ознакомительных целях они бы туда заглянули). Их руки тянулись друг к другу. Формы и сознание менялись, но единственным неизменным оставалась попытка схватиться. Казалось, что невозможность схватиться будет сопровождать их до самого конца пути, но замедленная вселенная помогла им. Пролетая мимо неё доля секунды казалась вечностью. За это время Серебряный улетел вперед, стал осьминогом и кинул щупальце Доку. Тот схватился, время ускорилось, и вот уже Док осьминог за щупальце которого держится пират, а сам он, одному Создателю известно, что за существо, но через одну или две вселенных они обрели человеческий облик и держали друг друга так, как не держат любимую на палубе корабля. Их радость отразилась во вселенной, где всё время праздник и салют. Быть может они тоже праздник или салют? Чёрт этот космоворот разберёт!

Пролетая мимо вселенной вороньих гнёзд Хьюго заметил, как Уолли начинает молодеть. Он каркал ему, тот радостно щебетал в ответ. Вселенная токсичных грибов им показалась зеленой и отвратительной. К тому же быть грибом не так весело. После грибов их внутренности стали ощущать, что крутятся, словно на карусели. Они с трудом сдерживались, чтобы не наполнить скафандр до краев. В какой-то момент Хьюго показалось, что впереди мелькает корабль Кейт. Тот менял форму превращаясь в едва различимую точку, а после в какое-то странное существо во внутренностях которого экипаж ещё должен постараться выжить. Творившееся безумство вокруг отвлекло от корабля. Кто бы мог подумать, что чёртовы хиппи доберутся в какой-то вселенной до кнопки? От неё воняло маминым подвалом и иллюзией свободы. Волосы мешали смотреть дальше собственного носа, а Уолли хотелось назвать «чуваком» — то ещё местечко. По внутренним ощущениям парочке казалось, что сменились эпохи и миллиарды вселенных, они будто бы летели тысячи и тысячи бесконечностей. Они зажмурились, держа друг друга за то, что ощущалось конечностями, но интерес подглядеть периодически одолевал, ведь редко открывая глаза можно успеть разглядеть что-то из ряда вон. Буквальная вселенная поразила их иллюстрацией огромного рукопожопа и долбоящера, которые кажется только и населяли её. Им не нравилось быть похожим на рептилий, у которых конечности растут практически из хвоста. В глубине души они радовались, что не попали туда. Откровенно говоря, они вообще не знали куда и когда попадут. Когда эта мысль догнала их, то во вселенском космовороте посыпались ругательства на всевозможных языках. Космовороты очень чуткие к ругательствам структуры, которые любят показывать разные вселенные, а не просто унылый космос, ведь умей падающие пользоваться космоворотом, то давно бы уже оказались где нужно. Но эти порочные слова на всевозможных языках он не собирался терпеть! Ругающуюся парочку выбросило в просто унылый космос. Тела их не слушались. Глаза смыкались. В голове не способна задержаться даже простейшая мысль «мы живы».

Док и Джонни начали получать удовольствие от происходящего. Им нравилось чувствовать себя бесконечно-вечными созданиями, точно так же, как и крохотными атомами или прыщиками на теле мироздания. Они бы и дальше наслаждались новыми ощущениями, если бы в кармане Дока не началась новая жизнь. Что-то пробило его скафандр и их крутануло в сторону неизвестности. Космоворот не собирался их выкидывать, потому что его растрогало как они пытались дотянуться друг до друга, но раз они вылетели сами? Да и чёрт с ними!

— Где мы? — спрашивал Серебряный, осматривая пространство вокруг, которое заполонило бесконечное количество перечеркнутых бланков, а не привычный космос. Он перевёл взгляд на Дока, который выглядел лет на сорок моложе.

— Что за чертовщина!? — чертовщина ответила ему.

— У меня есть руки, ноги и тело!

По привычке проговорил механическим голосом, воссозданный из мозга корабля Хьюго. Пока Джонни пытался переварить увиденное, тот ловким движением руки приказал нано-машинкам заделать дыру в скафандре Дока, но после этого, как не пытайся они не слушались его. Новый Хьюго полагал, что это потому что в нём стало слишком много людского.

— Кажется, компьютерный чип смешался с моим нано-костюмом и получилось это… — задыхаясь говорил Док, смотря, как заканчивается воссоздание тканей Хьюго.

— Саймон Кубовски — мой создатель, звучит как начало херовой книжонки, — отталкивающе улыбался новый Хьюго.

Истерический смех завис между перечеркнутых бланков и неумелыми попытками разглядеть звезды. Троица нашла глазами в отдалении УниТаз на ободке которого растянут огромный баннер: «Приветствуем в бюрократической вселенной!».

— Господи, да мы действительно сраные герои вшивой фантастической книжонки начала пятидесятых годов! — восторгался пират. — Ученый, наёмник и робот!

— Ага, три отважных героя ныряют в космоворот, чтобы попасть в бюрократическую вселенную «В82МЛПТББ», — насмешливо изрёк Хьюго.

— Что это за цифры, мать твою!? Повтори!? — оживился Док.

— Ты всё верно расслышал, Создатель, — он зловеще ухмыльнулся. — Твои настройки сработали и космоворот передал мне знания о созданных вселенных! — он призадумался. — Правда, от того, что мы знаем где находимся мы никак не сможем повлиять на наше положение.

— Почему? — вмешался Джонни, избавившись от самоуверенности Серебряного.

— Бюрократия, — фаталистически изрек Хьюго.

— Бюрократия? — переспросил Джонни.

— Бюрократия — ад, Джонни! Мы никогда отсюда не выберемся!

Проговорил Док, понимая сколько миллионов бланков придётся перечеркнуть прежде, чем они получат желаемое. Джонни настроен куда оптимистичнее, ведь понятия не имеет о бюрократическом аппарате. Он в жизни не заполнил ни одного бланка, ни открыл ни одного счёта в банке, да и вообще всеми финансами, кроме тех, которые в карманах — распоряжалась Кейт. Новый Хьюго размышлял о том, что ему совсем не нравится имя Хьюго и как только он обзаведется одеждой, то обязательно вернется к этому и другим не маловажным вопросам.

41

«Сообщение для вновь прибывших в нашу развеселую вселенную: ваш корабль просканируют, а после телепортируют туда, где вам самое место. Мы любим гостей, а потому: ВСЕГО ВЕСЕЛОГО!»

Сообщение повторялось раз за разом пока Сара не выдержала и не ударила рукой по приборной панели. Медведь искоса посмотрел на неё, а после уставился на космическую гладь, которая напоминала опаснейшее место из всех, где ему доводилось побывать. Благодаря преломлению света, исходящего от небесного тела похожего на огромный кусок сыра Чивесру разглядел очертания невидимых истребителей.

— А где, собственно говоря, УниТаз? — спросил Чивесру.

Сара вздрогнула, а после вспомнила исполнение какой заветной мечты попросил у Дока Чивесру.

— Ты быстро разговариваешь! Слышишь?

Чивесру отчеканил несколько скороговорок, а после посмотрел на корабль,который решил материализоваться. Он это сделал лишь для того, чтобы напугать крохотный истребитель и его обитателей. Вся огневая мощь корабля медведя не смогла бы даже малехонько поколебать его щиты, чего уж говорить о пробитии и попытке спастись бегством? Проблема в том, что спасаться строго говоря некуда. На месте, где должен находиться УниТаз лишь замаскированный рой кораблей. Сара наблюдала за своим спасителем и за кораблем, что заслонил собой свет. Тот снова подключился к их частоте и механическим голосом начал диктовать сообщение.

«Сканирование начнётся через десять… девять…»

— Чивесру? Прежде, чем нас сотрут в порошок… Спасибо, что спас меня!

Сара прижалась к медведю, тому стало неловко. Человеки пахнут не так приятно, как медведи.

— Да, король приключений поступил бы так же! — подразумевал он, что Хьюго спас бы Чивесру.

Сара решила не разбивать его хрупкую иллюзию дружбы, ведь, по её мнению, после сканирования их сотрут в пыль, а это значит, что не нужно огорчать отважного короля.

«Начинаю процедуру сканирования»

Луч сканера пронзил корабль насквозь. Сара и Чивесру испугались и старались избежать смертельной стенки, планомерно надвигающейся на них. Когда оставались считанные миллиметры до прикосновения, Сара решила, что простит Хьюго за его нелепую попытку открыться. Она сделала это из корыстных убеждений, так сказать, чтобы в глазах Бога, если оный существует, тот обратил внимание на её великодушие. Стена проехалась по их коже, не оставляя и следа, а после остановилась у носа истребителя.

«Сканирование завершено, обнаружена органическая жизнь, мы отправляем вас на планету, где полно жизни вашего типа. Добро пожаловать в клоунскую вселенную! Фьють-ха!»

— Какую простите, вселенную? — спрашивала у корабля Сара, но тот не отвечал.

Если путешествие через тошнотворный космоворот чувствовалось каждой изменчивой клеточкой тела, то телепортация прошла так быстро, что Сара и медведь не успели моргнуть. Они оказались на Земле на центральной улице одного из неизвестных им мегаполисов. Здания напоминали шатры в цирке, а те, что походили на небоскребы имели между собой натянутые веревки, по которым шагали клоуны. Толпа облепила корабль. Чивесру попытался включить двигатель, но тот не подавал признаков жизни.

— Это нехорошо, — заключил медведь, а после решил, что самое время явить себя миру.

Толпу разогнали клоуны с автоматами. Те сделаны из воздушных шариков, и Сара с новым другом сомневались, что они способны нанести им хоть какой-то ущерб. Толпа попряталась за клоунов с шариками, когда показался их новый кумир. Он выглядел куда больше, чем привычные им цирковые зверюшки, да ещё и говорил. Сара ненавидела клоунов и ненавидела шатры. Ей казалось, что сейчас из них повалит толпа красноносых ублюдков, чем-то напоминающих об ублюдке отце. Она схватила Чивесру за лапу, тот криво улыбнулся, давая понять, что всё уладит.

— Меня зовут Чивесру, и я король Леса! На правах короля, требую аудиенции у вашего правителя!

Клоуны радостно запрыгали, заскакали, забили в бубны и тарелки барабанов, а после главный велел опустить шарики. Те, кто не предавались веселью смотрели на зверюшку с обожанием, а на Сару как на какое-то убогое создание. Ей не хватало малого, чтобы нравится местной публике: грима, накладного носа, убогого костюма с мешковатыми штанами и отпугивающей улыбки.

— Ах, Чивесру, как ты хорош! С королём болтать ты хош? Это мы устроим вмиг! Только ты надень парик! — отчеканил переговорщик клоунов.

Другие клоуны вцепились в розовый парик, который протянул военный, они готовы оторвать друг другу носы, чтобы передать его чудной зверюшке. Другая группа раздобыла из ближайшего шатра костюм для Сары, та с недоверием смотрела на свои новые одеяния, но выбирать не приходилось. Чивесру надел парик, а после улыбнулся очарованной публике. Толпа рукоплескала, радовалась, прыгала и вообще они вели себя, как подобает в присутствии столь почтенного гостя. Медведь не видел такого тёплого приема с того дня, как украл знаменитый сыр, а потому кланялся, улыбался, а после присоединился к странному шествию по центральной улице. Клоуны пели, танцевали, звучали фанфары, барабаны, детский смех. Сара жалела, что Чивесру спас её.

В какой-то момент толпа подхватила медведя и понесла на руках. Нужна ли теперь ему хоть какая-то вселенная? Сара не знала, но знала одно — она как можно скорее хочет выбраться из этого развеселого местечка.

42

Патрульный корабль сканировал сектор около кнопки, дожидаясь гостей. Они это делали на протяжении сотен лет, но космоворот по одной Создателем причине никого не выбрасывал. Пустота, да и только.

— Давай-ка ещё раз пройдемся сканером и полетим смотреть на галактические бои? — спрашивал старший по званию у помощника, словно у того есть выбор.

— Конечно, сэр! — помощник осуждал капитана за страсть к галактическим боям, но не мог ничего с этим поделать.

Потыкав в кнопки и запустив процедуру сканирования, помощник, не дожидаясь результатов начал прокладывать путь в систему, где будут проходить галактические бои. По-человечески — это обычная война, но здесь её возвели в ранг любимого вселенского развлечения и шоу. Разные расы и цивилизации сходятся на поле боя, другие не без интереса наблюдают, ожидая момента, когда смогут принять участие. Ведь приз — контроль над кнопкой. Почему бы воюющим просто не собраться и не захватить её силой? Справедливый вопрос, ответ на который в безумстве вселенных космоворота напрашивается сам собой — такова воля Создателя. Не смотря на свой загадочный статус тот любит галактические бои, а здесь их любят проводить. Были попытки захватить кнопку, но Он неизвестно откуда поразил их молнией. Забавный факт, что прежде, чем нажать на кнопку представитель расы Оур закричал в космос, что если Создатель против нажатия на кнопку, то пусть поразит его молнией. После этого вселенная решила истребить остатки расы подстрекателей, а после безукоризненно следовать воле Создателя.

Конечно свод правил для таких мероприятий строго регламентирован. Любитель посмотреть, как целые расы истребляют друг друга придумал несколько удобных способов, чтобы поток никогда не заканчивался, а кровожадные создания никогда не добрались до кнопки, а лишь до места в его сердце, которое отвечает за развлечения, трогая его своей кровожадностью.

Ключевое правило — не трогать низко развитые цивилизации не достигшее межзвездных перелетов и не имеющих технологий способных дать отпор хотя бы первым вторженцам. Ведь это здесь в порядке вещей, так сказать селекция для будущего вселенского развлечения. Прогресс настал — здравствуй война. Выиграли? Ну поживите ещё, а потом умрите во славу кнопки. И пока одни галактики истребляли друг друга, другие делали только первые шаги на долгом пути к истреблению друг друга. Мало кто верил, что Создатель не провёл их, ведь войны длились столько, сколько существует само понятие «время».

И всё же горстка уставших от «развлечений для божка» решила пойти другим путём. Они создали вселенское правительство, где осуждали всех, кто воюют во славу кнопки. Не торговали с ними, вводили санкции, да и вообще вели себя как самые последние ублюдки. Вначале Создатель подумал, что это уже перебор, ведь задача этой вселенной — бесконечная война, а потом нашёл в этом особую изюминку.

Цивилизация — против варваров. Теперь молодые системы под протекторатом ВП, конечно, если ВП успевало найти молодые системы и защитить от кровожадности Создателя, который покровительствовал тем и тем. Варвары, воюющие между собой, могли оставить треть, если не весь флот в попытках забронировать будущего соперника или истребить его, не смотря на правила. Правительству Создатель обещал, что когда они остановят все войны из-за кнопки, то обязательно поручит кнопку им. Чтобы они создали лучший мир, ну и всякая такая чушь. Те верили, но на то оно и правительство, чтобы верить в сказки лоббирующего свои интересы Создателя. И тот плетя интриги и обещая невыполнимое получал самое главное — зрелища на трибунах и войны в галактиках. Это конечно не тотальное истребление целой вселенной одним безумным парнем одержимым местью, но всё же тоже весело. К тому же к своим первым творениям обязательно привязываешься, и Создатель не исключение.

— ПОСМОТРИТЕ!

Лицо капитана с беспристрастного изменилось на удивленное. Удивление смешалось с неверием, что глава правительства оказалась права. Однажды в их вселенную занесёт туристов, которые изменят всё или ничего.

— ДАВАЙ ПОДБЕРЕМ ИХ, БЫСТРЕЕ!

Корабль за несколько секунд оказался около двух молодых людей, те не подавали признаков жизни. Волнение капитана достигло предела. Он верещал на помощника, тот верещал на вселенную, вселенная верещала на Создателя. Короче, очень шумно, но не настолько, чтобы парочка пробудилась ото сна.

— Положи их в капсулы, а я пока свяжусь с главой правительства! — командовал капитан.

Бои подождут, когда тут происходит такое. Прежде, чем позвонить он наслюнявил палец и погладил рога на голове, чтобы те блестели, а после нажал заветные кнопки. Глава правительства смотрела на него, как обычно смотрит дома, когда тот не убирает носки.

— Доро… Уважаемая глава правительства!

— Давай к делу, Сармт, что тебе? — она устало выдохнула.

— Я НАШЁЛ ДВУХ ТУРИСТОВ!

Неверие развеял помощник, который на заднем фоне неустанно кивал. Она улыбнулась так, как не улыбалась со времен, когда пыталась съесть мужа после спаривания.

— Так… так… ПРОСКАНИРУЙТЕ ИХ!? ОТКУДА ОНИ!?

— Да-да, помощник засунул их в камеру, сейчас-сейчас… — отвечал муж, капитан и просто счастливчик, чья находка способна изменить всё или ничего.

Его жена созвала всевозможных министров к себе в кабинет, затем распорядилась, чтобы помощница вывела мужа на большой экран. Тот с замиранием сердца ждал конца результата сканирования. Как только капсула издала звук похожий на звук, который издает микроволновка, то глава правительства приказным тоном велела переправить результаты ей. Её и министров волновало лишь одно — под протекторатом ли планета этих созданий и существует ли она в этой вселенной?

Результаты внушали оптимизм, кабинет наполнился радостными голосами. Сквозь эту какофонию капитан не имел возможность услышать, что говорит жена. Поэтому он решил ознакомиться с результатом сам.

Практически всё радужно за исключением одного удручающего факта. Эта захудалая планета только-только вошла в индустриальный период. Жена любовалась мужем, не понимая причин для его печалей.

— Так, мы посовещаемся как лучше поступить, я перезвоню, ЛЮБИМЫЙ!

«Она так давно не звала меня любимым», — подумал капитан, а после пошёл изучать двух пришельцев, расположенных в медицинских капсулах.

— Все люди выглядят такие щуплые? — щурясь от отвращения спрашивал он у помощника.

— К сожалению, капитан.

— Послушай, помощник, я знаю о чём сейчас говорят в кабинете моей жены. Они хотят приблизить день прогресса, чтобы как можно скорее эта парочка, прибывшая явно из вселенной, где земляне покорили космос и даже добрались до кнопки — заимели голос. Проблема в том, что согласно показаниям компьютера, даже при лучшем раскладе на это уйдет несколько их жизней.

— Понимаю, сэр, но можно же придумать что-то чтобы не гневить Создателя?

Этот вопрос будоражил умы не только счастливого капитана, но и всех собравшихся в кабинете главы правительства. Они бурно обсуждали варианты вплоть до того, чтобы клонировать эту парочку и заселить клонами Землю, чтобы те как можно скорее ускорили день прогресса и заимели право голоса, чтобы тот донёс до варваров, что война бессмысленна. Конечно наверняка никто не мог знать способны ли они создать хотя бы примитивный электронный чайник, чего уж говорить о звездолетах? Но всё же из-за невероятности случая каждый пытался блеснуть остроумием предлагая новые и новые нелепицы.

Капитан измерял медицинский отсек шагами. С каждым шагом он приближался к идее. Остановившись и устремив взгляд в потолок, он сумел разглядеть четкие очертания, а после велел помощнику вызвать главу правительства.

— Вы видели результат сканирования? — все кивали. — У них есть родственники, которые находятся на разных континентах, а это значит, что, забросив их к родственникам по одиночке и предоставив объяснятся самим мы увеличим шансы на скорейший прогресс.

Все снова кивали, но кто-то хотел возразить, заметив это глава правительства выгнала его из кабинета.

— Мы предоставим им их скафандры в качестве доказательств перед своими правительствами и те устройства на поясах, что благодаря нано-ботам способны воспроизводить, — он обратился к помощнику, чтобы уточнить — практически всё?

— Да-да, но они используют их только как боевые костюмы и скафандры, я немного покопался в них… — опустив глаза в пол произнес помощник.

— Продолжайте, — не без удовольствия произнесла глава.

— Так же каждому из них мы подкинем несколько кратких сводок по нашей вселенной, может для этих землян она покажется примитивной, и они решат нашу проблему не толкая прогресс в сторону, где его заметит Создатель.

— Бред! — возражал ученый. — Они смогут решить нашу проблему только одним путем, а именно сократив на века отставание от дня прогресса, а после вступления в ряды ВП, чтобы взять слово на межгалактической арене и донести до этих варваров…

Повисла недолгая пауза, а после глава одобрительно кивнула.

— Решено, доставьте их к предкам на планету.

— Но что, если мы разгневаем Создателя!? — возмущался кто-то из министров.

— Если бы мы разгневали его, то их бы здесь не оказалось. Может он устал от бессмысленных воин?

Галдеж настолько громок, что капитан не услышал, как жена желает ему удачи. Они отключились, а после проложили путь к планете Земля.

— Капитан? Как думаете у нас есть шансы на успех?

— Почему бы и нет? Совсем недавно мы думали, что здесь никогда не появятся туристы!

Часть II Всяко лучше, чем в очереди

1

Будь ты пиратом, мозгом корабля или Создателем, а может даже вселенных в УниТаз смывателем — здесь к этому относятся наплевательски. Здесь правил много, но главное одно: «Возлюби очередь и будет дано», — что дано? Для Дока это вопрос второго толка, ведь первым делом надо добраться до кнопки.

Два Д и нано Х попали в очередь, когда добрались до Ободка унитаза и подошли к окошку кассы, где жабка в очках уставилась на них, как на трёх редкостных идиотов: без костюмов, а один так вообще голый! «Да эти парни идиоты! Наивно полагающие, что, не будучи клерками до мозга костей у них получится отсюда выбраться!», — квакала она про себя, смотря через плечо Дока на космическую пустоту, занимаемую перечеркнутыми бланками. Она сама не помнила, чем, но ей так нравилась «космическая бланкость». Изучать ее снова и снова помешала дебильная гримаса Дока.

— Че-го уста-вился, кос-тля-вый!? — со злобой проквакала она.

Все бюрократы в представлении Дока чем-то похожи на жаб. А эта ещё и в бабушкиных очках. Он поморщился, вспомнив бабулю Кубовски на чьем глазу красовалась такая же внушительная бородавка.

— Простите, а как нам вернуться в нашу вселенную?

— Ва-шу все-ленную? — сложно сказать: дразнится жабка или уточняет принадлежит ли вселенная Доку?

Ища поддержки, Кубовски посмотрел на Хьюго, чей взгляд не отрывался от бородавки. Затем на Джонни, по задумчивому виду которого сложно сказать наверняка, чем тот увлечен: своим отражением или бланкостью? Жабка постучала по стеклу, чтобы вернуть внимание Дока. Она смотрела на него так, будто перед ней самое мерзкое создание, виданное за сегодня. Док рад бы поразмыслить о природе своеобразного очарования, подействовавшего на жабку таким образом, что её перекосило, но он не мог думать ни о чем кроме слова «простите» и куда оно его заведёт?

— За-пол-ни-те бла-а-анк «И9-Д1-НА-Х-Игрек», и тог-да-а, В-а-а-ш, з-а-апр-ос ра-а-а-смо-тря-тря-т в те-че-ни-и-и нескольк-и-и-их тысяча-а-а-летий, а теп-ерь прости-и-те, мне звон-и-ит, ма-маа!

Троица слышала лишь «ква-ква-ква». Джонни и Н. Хьюго растерянно посмотрели на Дока, тот недоуменно пялился на опущенные жалюзи. Усмехнувшись местным нравам, молодой старик постучал по стеклу. Жабка квакнула что-то нехорошее в ответ, а после высунула лапку из окошка и отбила пять с какой-то надписью на неизвестном языке.

— Не могу прочесть, здесь что-то на жабьем… — с глазами засратого котенка Док посмотрел на Н. Хьюго.

Тот развел руками, скорчил лицо, словно вычисляет квадратный корень из двенадцати, а после с улыбкой будущего маньяка проговорил: «Для начала нужно разжиться одежкой». Хьюго указал руками на свою наготу, и двум Д ничего не оставалось, кроме, как согласиться.

— Затем, стоит перекусить, ведь теперь мне знакомо чувство голода! — два Д переглянулись и синхронно кивнули. — А после заняться вопросами: бланков, формуляров, и прочих прелестей этой вселенной.

Н. Хьюго хотел что-то ещё добавить, но Джонни перебил его: «И переводчиком!».

— Да… и переводчиком, — обреченно произнес Док.

Мысль о том, что мозг Дока теперь не самый резвый оказалась непривычной. «Наконец-то можно выдохнуть», — с улыбкой произнес Док, и никто не понял, о чем он? Н. Хьюго ткнул пальцем в сторону вывески «кротовые норы», а после поплелся туда, поигрывая рукой с новым коннектором, который оказался у него между ног. Новоиспеченный человек решил, что, держа коннектор в руках — самой лучшей идеей, будет подойти к первой встречной землянке и задать вопрос на счёт его использования. «Почему она упала в обморок? Она что никогда не видела человека, который только осознал, что он теперь человек? И делает ли коннектор между ног меня человеком, и если да, то почему?», — рассуждал Н. Хьюго, пока Джонни демонстрировал набор всевозможных улыбок, чтобы успокоить офицеров бюрократической полиции.

— Мать моя вселенная, прикрой свой срам! — сквозь зубы процедил Док, протянув валявшуюся в ногах газету «Бюрократический вестник».

— Я не могу восполнить знание из своей библиотеки по поводу слова «срам».

— Прикройся, кому говорят? — рявкнул Док, смотря на Джонни, который демонстрировал фирменное обаяние офицерам.

— И тогда та леди сорвала с парня одежку, да-да, своими зубами, — похлопывал по плечу офицера Джонни. — После этого мы решили, что больше в «Оле-на-ноге», мы не сунемся и ногой, если понимаете, о чем я, офицер?

Офицер с видом знающего человека едва заметно кивнул, чтобы у его напарницы не возникли вопросы. Друзья говорили ему, что работать вместе со своей женой — чревато, но он уверял их: «С этим не будет никаких проблем». Взгляд, которым можно испепелить какой-нибудь якобы умный народец, типа унийцев — говорил о наличии проблем, которые никто не будет выяснять на глазах голенького идиота и симпатичного ублюдка. Даже чересчур симпатичного ублюдка. Напарница офицера строила глазки Джонни, а офицер выглядел так, будто у искателей вот-вот появятся проблемы.

— Полундра! — по-пиратски протянул Джонни.

Искателям не надо повторять два раза, а уж тем более тащить за локти так, словно они хотят понаблюдать за тем, как офицеру влетает по первое число. Этого не требовалось. Весь Ободок слышал, как девушка вспоминает материнское: «Ты не его бланка галочка, говорила мне мать!».

— Что-то никогда не меняется, — сухо изрек Док. — Заметили, что скафандры есть только у нас?

Н. Хьюго хотел приподнять газету, чтобы показать коннектор и заверить Дока, что на нём нет никакого скафандра, но Джонни, потянув его за локоток, предостерег очередную впечатлительную дамочку от обморока.

— Угу, ты прав, я бы снял шлем, тут жарковато, — ответил Джонни.

Хьюго снова предпринял неудачную попытку продемонстрировать коннектор, чтобы два Д убедились сами, что тут не жарко, а до неприличия зябко.

Заприметив магазин с одежкой, Док потащил за собой новоиспеченного человека и человека, который прятал глаза от дамочек, зная, как на тех влияют жалобные истории о потере любимой. Джонни до сих пор помнил солоноватый вкус слезы, которую слизнул, когда Кейт пропала в неизвестности космоворота. Ещё и чертов брат с ней! Тот вечно на неё заглядывался так, как все заглядываются на Кейт… Джонни отогнал от себя дурные мысли и вошел следом за парочкой в магазин.

В магазине полно одежды из двадцать первого века. Он так и назывался: «21 век, одежда, человек». Чудаковатые шляпы, национальные костюмы и огромные плакаты с пояснениями «что есть что» заполоняли собой всё, как те бланки. Очарованный Н. Хью бросил газету на пол и затерялся где-то между мексиканским и перуанским рядом. Из глубины магазина раздался знакомый любому землянину волнообразный голос пришельца с планеты Лоу-П. Док никогда не забывал, как выходцы Лоу-П любят торговать и богатеть, и не исключал, что этот малый приходится далеким родственником Лууиду, если тот существует в бюрократической вселенной.

— Туристы! Туристы! — танцуя, как желе волнообразно протянул пришелец.

— Ага, нам нужна одежка для нашего друга, — кивнул куда-то в сторону национальных русских костюмов Джонни.

— Это дело несложное, у меня тут целый магазин!

Док ещё держал себя в руках, но его глаз нервно подергивался. Он уже ненавидел эту вселенную, а ведь не пробыл здесь и трёх часов. Хьюго выбрал себе роскошное сомбреро, но не взял национальный костюм, вместо этого, как подобает бюрократу — остановился на костюме тройке, словно что-то из глубины подсознания шептало ему: «Тебе это пригодится, парень». Пришелец уже ждал на кассе. Его щупальце поглаживало надпись на непонятном для искателей языке. Другое щупальце держало на уровне лица Н. Хьюго портативный переводчик, напоминающий допотопный планшет: «Талон за единицу одежды» (гласила надпись на бюрократическом). Глаз Дока отчеканил какое-то неприличное слово морзянкой. Улыбнувшись Джонни отчеканил в ответ.

— Ты точно не обойдешься без вещей? — спросил Док.

— Мне так понравилась эта шляпа! — канючил Хьюго и Док с трудом уложил на полку мысль о том, что это не настоящий Хью, который снова стал ребенком.

Пришелец улыбнулся Доку, тот саркастически приподнял уголки губ, походя на человека, который смирился с положением дел. Но не надо быть Лууидом или его дальним родственником, чтобы увидеть, когда человек выходит из себя. Глаза Дока искрились от ненависти, как и у любого другого существа, выкинутого в бюрократическую вселенную обидчивым космоворотом.

— Талоны можно получить у жабки в кассе, но, чтобы его получить…

Док не выдержал и перебил пришельца.

— Нужно заполнить какой-нибудь бланк!?

— Нет! Фор-р-муляр! — магазин наводнил океан смеха, в котором тонул Док. Он искал спасательный круг в лице Джонни, но пират слишком увлекся каким-то нарядом, представляя, как бы тот смотрелся на Кейт.

— Хо-ро-шо, — выдавил из себя Док. — Любезный пришелец с планеты Лоу-П, вы можете ввести нас в курс дела, что нам нужно сделать, чтобы разжиться талонами? — Джонни перебил Дока, тот покосился на него.

— И переводчиком?

— Угу-угу, — бубнил Хьюго, вертя шляпу и так, и эдак, словно это баранка руля.

Бильярдные шары пришельца заблестели. Мало кто в этой вселенной знает о такой чудесной планете, как Лоу-П. Он взметнул щупальце вверх, словно это указательный палец, а пока троица смотрела за этим движением, он с помощью других щупалец прилепил к шлемам скафандров переводчики и один из них аккуратно повесил на ухо Хьюго, чтобы не отвлечь того от игрищ со шляпой. Док решил не морщиться, а оттереться от жижи потом. Однако, Джонни бесцеремонно смахнул липкую мерзость на прилавок, словно она заляпала его любимую куртку, а не скафандр.

— Талоны на еду, на проход в кротовую нору, — Док замычал, — выдают ежедневно, нужно лишь заполнить… — Хьюго вертя шляпу произнес: «Формуляр». — Нет, бланк! — с издевкой ответил пришелец.

— На одежду полагаю тоже? — пришелец утвердительно качнулся, а после смахнул щупальцем жижу обратно в сторону Джонни, тот потянулся к мозговышибателю, но вспомнив, что в жителях Лоу-П патроны застревают как в баллистическом геле — решил обаятельно улыбнуться.

— Хорошо! Мы поняли! Спасибо! — радостно чеканил Хьюго, но два Д не разделяли его радости.

— Как выбраться из этой чёртовой вселенной? — одновременно обронили два Д.

— Для начала нужно получить бланк. Его можно получить на Земле, — Док тяжело вдохнул. — Потом нужно с этим бланком отправиться в Систему Зетта. В Системе Зетта нужно скопировать этот бланк, потому что там находится единственный принтер и сканер, а после отправиться с ним обратно на Землю, где после предъявления бланков, вам выдадут новый, дополнительный, а именно А1. В нём нужно будет указать причины, почему вы хотите покинуть нашу прекрасную вселенную, а после этого передать его курьеру, — пришелец задумался. — Но на вашем месте, я бы отправился доставить документы сам. После доставки в Офис Печатей на нем нужно поставить печать, а, чтобы поставить печать, вначале нужно заиметь разрешение… потом поставить печать на планете Лоу-П, это особенный бланк с водяным знаком системы… а после… и тогда… и возможно… но я бы рекомендовал… и непременно…

2

Пока пришелец пересказывал Илиаду бланкового масштаба, Док успел покадрово воспроизвести приключение от порога гаража до Ободка УниТаза. Отчеканить глазной морзянкой все ругательства какие знал, и даже придумать парочку новых. Поразмышлять о том, где их родная вселенная? Куда попали его друзья? Марта? Наивно полагать, что она получила его последние сообщение? Но Док не сдавался. И с упорством, которому сам бы позавидовал в лучшее время — перебирал варианты: как, когда и в какой момент она могла получить сообщение? И что она хотела на него ответить? Многострадальное: «Ох, Саймон», — или же разъярённое, будто он снова разбросал носки по всему дому: «КУБОВСКИ!», — оставалось лишь гадать, но это всяко лучше, чем слушать эту волнообразную речь, которая не собиралась заканчивалась.

Джонни же представлял с каким щенячьим восторгом Кейт внимала бы каждому слову пришельца. Ей так нравилось заполнять бумажки своим размашистым крючковатым почерком, что иной раз Джонни казалось, будто она пиратствует только ради момента, когда корабль прилетит в космопорт. И если идентификационный номер двигателя не будет (а он не будет) светиться в базе синем цветом, то ей придётся заполнять бумажки. Будучи пиратом «светить номер синим цветом» могли себе позволить только старики вроде Уолли или те, кто уверены, что через месяц останутся в живых, поэтому раз за разом Кейт бралась за ручку, а Джонни затаив дыхание смотрел за крючкотворной магией. К тому же он совсем не ладил с письмом, а потому всё, что говорил пришелец не имело для него и малейшего смысла. Другое дело фантазировать сколько бы смысла это имело для Кейт? Как бы она неоднозначно посмотрела на него ставя в графе «семейное положение» прочерк, когда дело дойдет до данных членов экипажа. Он скучал по ней, но старался держаться как обычно, чтобы его описывала фраза «обаятельный сукин сын с мозговышибателем».

Несмотря на то, что шляпа очень приятная на ощупь и даже классно сидит на голове придавая некий загадочный колорит голому Н. Хьюго, он единственный, кто слушал инструкцию, но делал это лишь потому, что два Д обязательно зададутся вопросом: «Как выбраться из этой сраной вселенной?». Тогда-то он протараторит им Илиаду бланкового масштаба! Да так, что они захлопают в ладоши, и быть может возведут ему храм половины Хьюго? — он решил не забегать так далеко, мысленно соглашаясь, что ему хватит обычного «спасибо».

— Запомнили?

— Ага, да, да, да, — хитрые улыбки двух Д, слишком ярко блестели для тех, кто дослушал это до конца, ведь обычно на лицах пришельцев вырисовывалось выражение понятное на всех языках: «Это какая-то шутка?».

— Что ж тогда жду вас с талонами, и не забудьте взять талоны на еду, а то помрете в очередях!

Сомневаться на счёт очередей не приходилось никому, кто находился в этой вселенной чуть больше положенных «никогда и ни за что минут». Из горла Дока вырвалось жалкое подобие крика. Он уверял себя и искателей, будто не отчаялся настолько, чтобы орать от бессилия. Внутри него кто-то разогревал звезду перед тем, как та сколлапсирует и оставит после себя черную дыру. Он сбросил шлем, радуясь тому, что на нем не скафандр от перегрузок и мысль, что Хьюго оказался прав — заставила его глубоко вдохнуть и тут же пожалеть об этом. Аромат чернил и бумаги пьянил так же, как запах дурмана в барах на Венере. Очередь показалась не такой большой, да и вид у Дока стал деловито-бюрократический. Ему захотелось нацепить костюм тройку, заиметь папку с документами, чтобы прийти в какое-нибудь кафе и деловито заполнять их, раздраженно поглядывая на официантку, словно та должна со скоростью мысли поставлять к столу миндальный кофе и менять пепельницу. Джонни потянулся руками к шлему, словно не мог скомандовать «снять», но неведомыми усилиями, которые прикладывают атланты, держа на себе небосводы — Док вцепился ему в руки, чтобы удержать те подальше от головы.

— Не делай этого, Джонни! — взмолился Док.

— Какого чёрта!?

Н. Хьюго не понимал, почему Кубовски изображает, будто из его рта идет пена? Глаза перекосились и встретились на переносице?

— Мерзкий бюрократический воздух, Джонни… не снимай шлем!

Джонни кивнул, и только поэтому увидел, как Н. Хьюго снова тянется к своему коннектору.

— А ну! Фу! Кому говорят! — вдарил он ему по рукам.

Вечность спустя, а именно десять минут, они добрались до кассы, где жабка выдавала талоны. Та устала посмотрела на человека, чьё дебильное выражение лица будет сниться ей в кошмарах, а после квакнула, в знак разрешения говорить.

— Талоны на одежду, пожалуйста, — деловито сказал Хьюго.

— Кар-точка туриста!

Проквакала жабка, а после протянула несколько листов, которые нужно заполнить, чтобы заиметь оную. Разжившись картой туриста можно получать ежедневные талоны и менять их на миску риса или любую другую еду.

— Талоны на кротовую нору и еду, будьте любезны!

Жабка недовольно затарахтела, смотря на Дока. «Возможно, она единственное существо на кого не действует мое своеобразное очарование», — заключил Док. Натянув жабью улыбку, она проквакала тоже самое, что и Н. Хьюго несколько секунд назад.

Даже жабка в очках не могла оказаться равнодушной к улыбке Джонни. Он хотел попросить ручку, но жабке позвонила мать, а когда звонит мать, то нужно обязательно поквакать, предварительно повесив табличку «отошла на десять минут». Что для бюрократа десять минут, то для любого другого приблизительно час, и чтобы глазенки восхищающихся работницей года не выжигали жабе бородавки она скрылась за жалюзи.

Новоиспеченный человек и обновленный старый резво чиркали что-то на листах бумаги, вызывая у Джонни чувство фрустрации. Обычно за него писала Кейт, а сейчас что? Не будет же гроза космоса просить: «Заполнить бумафки»? Обычно у него получается всё за что бы он не брался, но писать от руки? Он что какой-то там миллениал? Но и сверлить взглядом листы бумаги, пытаясь понять, чего от него хотят бюрократы — тоже сомнительное удовольствие. Док исподлобья глянул на пирата заметив, что улыбка того потеряла всяческое очарование. Джонни выглядел так, будто идет на плаху. Взвешивая перспективы навечно остаться здесь или показать слабину, он закатил глаза, тяжело вдохнул и произнес: «Я не умею писать».

— Повтори? — прервав письмо медленно выдавил Док.

— Я не умею писать от руки, Кубовски! — произнес пират так, словно гордился этим.

Если провести опрос среди тех, кого унесло в космоворот и тех, кто нырнули туда, пытаясь удовлетворить жажду приключений: «Слышали ли вы в своей жизни более протяжной крик?», — то все они, как один ответят: «Нет». Док уподобился боевым медведям и мог бы состязаться с Чивесру за звание короля Леса, ведь не отходя от Ободка здесь всё вертелось вокруг бумажек и их заполнения, а дальше, предполагал он, будет только хуже и с «умением» Джонни они не выберутся отсюда даже спустя две вечности. Когда он перестал претендовать на титул короля, то начал ругаться, как старый Хьюго, а тот ругался будь здоров. И планеты приплетал, и родителей, и живых и мертвых и род, и рот, да всё, куда только можно сунуть детородный орган. Н. Хьюго молча смотрел и запоминал самые изощренные ругательства, а Джонни даже не повёл бровью. Всю истерию Дока он пристально смотрел сквозь горящие пламенем глаза омолодившегося старика, пока тот не распознал что-то неуловимое для пирата. Может, потому что скучал по Марте, и фантазии, где они обзавелись потомством произвели на него такой эффект? А быть может, потому что Джонни напомнил засратого котёнка, а не грозу космоса? — но Док примерил на себя роль будущего отца для тридцатилетнего парня, чьё выживание в суровой бюрократической вселенной зависело только от него. Ещё он не исключал варианта, что помогает Джонни, потому что тот походит на засратого котёнка с чертовски обаятельной улыбкой.

— Ладно, чёрт с тобой, Джонни, но только в этот раз. В другой будешь заполнять сам…

Н. Хьюго посмотрел на него, как на существо не самое рациональное, ведь куда проще обучить Джонни, чем делать это каждый раз за него, если только не…

— Заполни, Хьюго!

— Создатель… — обращался тот к Доку, но тот лишь ехидно улыбнулся.

— Со мной это не пройдет, — Док приклеил к груди лист, словно Н. Хьюго стена, а не складно сложенный мужчина. — Никаких «создателей», «творцов», знаем, проходили.

Хьюго и Джонни переглянулись, но решили не узнавать кого Док стряпал в своём подвале.

— Мне не нравится имя Хьюго!

Тяжесть свалившаяся с плеч Дока снова вернулась на излюбленное место. Этот новоиспеченный парень годится в подмётки разве что трёхлетке. Соображает он резво, но в какую степь его клонит и как заунывно выглядят его попытки соскочить с крючка, чтобы не заполнять бумажку за Джонни? Это выражение лица не давало Доку покоя. Потерянный в космовороте Хьюго надевал его только когда по-настоящему недоволен.

— И что ты мне прикажешь делать? — уставился на него Док.

— Даруй мне другое имя!

— Даруй, — усмехнулся Джонни, парочка на него злобно зыркнула, но он лишь повторил. — Даруй.

— И какое имя, чтоб меня, я должен тебе даровать?! — передразнивал Док, понимая, что родитель из него будет мягко говоря «так себе».

— Откуда мне знать!? Ты же Создатель!

Док пробурчал едва различимое, обреченное, словно привязанный камень на шее тащит его на космоворотское дно: «Понасоздавал проблем на свою голову».

— Тогда назову тебя сраной жестянкой, которая мешает размышлять!

Н. Хьюго гордо поднял голову к парящем в космосе перечеркнутым бланкам. Вдохнул бюрократический воздух, прочувствовав каждой клеточкой легких запах чернил. Приложил руку к груди, а другую торжественно поднял вверх.

— Теперь мое имя: Сраная-Жестянка-Которая-Мешает-Размышлять!

На этом торжественная часть окончилась. Он скрестил руки на груди и пристально уставился на Дока, словно играл роль в каком-нибудь дешевом ситкоме.

— По контексту, полагаю, моя основная функция, — нелепая гримаса актера из ситкома не забавляла Дока, — мешать размышлять! А раз моя функция — мешать размышлять, то я…

— Ладно, мать твою, только закройся! — Док мысленно чертыхался про себя, понимая, почему Марта постоянно ему говорила: «Из тебя выйдет дерьмовый отец, Кубовски».

— У меня нет матери, технически у меня два отца, если посмотреть… — Док рявкнул: «Довольно».

— У тебя есть база имён? — спросил Джонни так, будто Хьюго по-прежнему корабль.

— Два месяца назад хозяйка загружала новую базу, но не думаю, что это работает с человеческим мозгом, хотя, секундочку! Да, я знаю много имён. Кажется, так много, сколько не способен запомнить ни один человеческий мозг, я… — Док щелкнул пальцами перед носом Н. Хьюго, тот подскочил, что позабавило Джонни.

— Так выбери любое имя оттуда, — устало приподнял плечи Док.

— Нет, ТЫ должен дать мне новое имя!

— Мать моя Удача, да выбери ему уже имя, Кубовски! — закатил глаза Джонни, подумав о том, что перенял от Кейт слишком многое.

— Чёрт с тобой, называй понравившиеся имена, а я выберу подходящее? Только заполни бумажки… — воодушевленный такой идеей Н. Хьюго сразу же принялся за дело.

— Виктор?

— Ага, Франкенштейн, даже не думай, а лучше заполняй.

Расстроенный Хьюго воскрешал из памяти данные, которые слышал, будучи кораблем про Джонни. Параллельно с этим его мысли упорхнули к облаку имен. Молодой человек не ожидал, что способен думать о двух вещах одновременно, поэтому попробовал подумать о трех. Когда он понял, что думает лишь об одной, то снова расстроился и спросил:

— Диоген?

— А знаешь, если тебе обзавестись греческим горшком?

— Пифосом, — Док недоуменно посмотрел на пирата, который не умел писать, но знал название чертового обиталища Диогена.

— Другое имя, — прошипел Док.

Раздобыв карточку туриста и получив порцию ежедневных талонов, искатели вернулись в магазин, где новоиспеченный человек приобрел роскошное сомбреро и костюм тройку. Н. Хьюго полагал, что костюм поможет ему открыть все канцелярии, ещё он полагал, что имя Дюк звучит очень убедительно, но Джонни обидно прозвал его в рифму, и запомнив ругательство, он решил, что имя ему в действительности не подходит. Нужное другое. Особое. Которое подчеркнет утонченную натуру некогда прекрасного интеллекта, отныне запертого в теле, которое рано или поздно превратится в звёздную пыль.

— Эй, пришелец с Лоу-П, — обратился Джонни.

— Да-а?

— С нас же не снимут наши скафандры? — пришелец указал на табличку на бюрократическом.

— Любые предметы из других вселенных формирующие другие предметы должны быть сданы на хранение, иначе вы не покинете Ободок.

— Чертовы бюрократы, со своими чертовыми формулировками, чтоб вашу мать-перемать!

— Кубовски, ты омолодился, а внутри все такой же старый брюзга, пожалуйста, замолчи и не мешай уточнять: мозговышибатель же не относится к «предметам формирующие другие предметы»? Ведь он делает ровно наоборот?

— Если не указано, что «расформировывает другие предметы», то значит не относится! — ответил пришелец.

— Чертовы бюрократы, со своими чертовыми формулировками, — улыбался Кубовски. — Есть тут место, где можно спрятать наши устройства?

— И что-нибудь, чтобы не провонять бюрократизмом? — обводя рукой помещение магазина, намекал на воздух Джонни, вспоминая, что недавно изображал Док.

Пришелец потрясся как желе, щупальцами пустил волну, словно находится на дискотеке, а после подмигнул шестью бильярдными шарами парочке людей, задающих интересные вопросы. Пока Н. Хьюго смотрелся в зеркало и сравнивал себя с запечатанным почтовым конвертом, которому требуется пёстрый галстук, чтобы действительно на него не походить, троица прошла за прилавок, затем в подсобку, оттуда в другую, и ещё в одну.

— Аренда ячеек — талон в сутки, — Док и Джонни кивнули в знак согласия.

— А на счёт кислородных фильтров, то с ними всегда напряженка, поэтому попробуйте поискать на Земле, там вроде с этим попроще?

— Джонни, приготовься стать бюрократом, — предостерегал Док, боясь, как бы у пирата мозги не пошли набекрень.

Указательный палец Джонни аккуратно стукнул по скафандру и нано-боты решили спрятаться в свою «любимую коробочку». Бюрократический воздух не произвел никакого эффекта на Джонни. Док хотел спросить почему, но решил, что всему виной неумение писать. К тому же Н. Хьюго закончил с документами, и никто из троицы не собирался задерживаться в этой вселенной больше, чем нужно.

— Может быть Антон?

— А может быть Джозеф? — переспросил Джонни.

Док снова зыркнул на него так, как смотрят на людей, от которых неизвестно чего ещё можно ожидать? На прощанье пират отдал честь непониманию, отпечатанному на лице Дока, и шагнул в кротовую нору. Губы Дока поджались, он хотел что-то объяснить Хьюго, но осознание мысли, что этот молодой человек отныне будет вечной головной болью — продиктовало шагнуть следом за Джонни. Н. Хьюго запомнил новое слово, занеся в раздел «ругательства», он не мог представить, когда представится случай ими воспользоваться, поэтому шагнул следом за Доком.

— Того вселенную! Что за сборище… — Док перебил молодого человека.

— Прибереги ругательства для подходящего случая. И запомни, что это попросту некрасиво, — ответил Док.

— И вправду, — вклинился Джонни, но на этом не закончил. — Каждый первый житель вселенной способен сыпать ругательствами, как Уолли соль в суп, — Док изобразил на лице гримасу, будто снова попробовал тот суп. — Но это не значит, что это нужно делать при первом представившимся случае.

— Но разве сейчас не подходящий случай? — обводил руками мир вокруг Н. Хьюго.

— Определенно, — Хьюго опять начал повторять фразу про сборище, но Док добавил: — Нет.

3

« Добро пожаловать в палаточный лагерь «Центральная Очередь». Проходите. Не задерживайтесь. Время в ожидании составляет: неизвестно. Неизвестно. Неизвестно…», — после характерного звука зажеванной пленки и перемотки сообщение воспроизводилось заново.

Доку доводилось видеть видеозаписи с хиппи, оцепленными полицейскими кордонами, но даже те любители астероида не могли состязаться с этой межвселенской тусовкой. То, что их так много — ещё пол беды, к огромному количеству пришельцев так или иначе привыкаешь, когда частенько бываешь в космопортах Луны. Но это записанное убогонько синтезированным голосом сообщение — вынуждало паниковать, ведь: «Время в ожидании составляет: неизвестно». Зато Джонни известно два неоспоримых факта. Первый: он ненавидит такие сборища, где нужно передвигаться так медленно, что сжатая от злобы челюсть быстрее сотрет зубы в порошок, чем пойдешь в привычном темпе. Второй: с помощью мозговышибателя он сможет убрать всего четыре путающихся под ногами пришельца. «Дерьмо! Этого не хватит даже для того, чтобы прорваться к палаткам, где можно свободно дышать!», — сокрушался Джонни, разглядывая палатки и шатры разных форм. Н. Хьюго же горделиво улыбался, потому что метко подметил увиденное с помощью ругательства. Однако это приятное ощущение расползающееся по всему телу застряло вобласти затылка. Что-то холодное и железное уперлось туда. На лбу прорисовались испарины. Он чувствовал себя пойманным в ловушку. Когда ты корабль, у которого много пушек — для тебя не существует ловушек, но здесь, в лагере, где металлический голос звучит до боли знакомо — молодой человек жалеет, что не может улететь. Ему одиноко без голоса капитана Сары, командующего: «Хьюго! Вытащи нас поскорей отсюда!», — и в следующий миг, его мозг, сверившись с навигационными картами, радарами и локаторами — знал, что делать. Здесь же у него есть Док и Джонни, но помогут ли эти двое отделаться от чувства, которому Н. Хьюго не смог подобрать определение? Стало слишком зябко. Чтобы не окоченеть и отвлечься от железки, приставленной к затылку, он нашел в себе силы сказать:

— Мы прибыли на Землю, теперь нам нужно встать в очередь на получение бланка «И9-Д1-НА-Х-Игрек»!

— И где по-твоему начало этой чёртовой очереди? — брюзжал Док.

Джонни ткнул пальцем в сторону парящего в воздухе указателя, гласящего: «Очередь, начинается тут».

— Может что-нибудь придумаешь?

— Дай мне время, Джонни.

Н. Хьюго сумел вернуть контроль над разрастающимся чувством паники, а раз ситуация взята под контроль, то самое время заняться важнейшим вопросом:

— Может быть Герман?

— Нет! Подожди, не мешай! — отмахнулся Док.

Джонни посмотрел на Н. Хьюго и прошептал: «Нет», — чтобы тот не отвлекал Дока, который судя по танцу бровей спорил о чем-то сам с собой. На самом деле, он слушал скулящий шепот паники, заполонивший все пространство, которое недавно занимал великий ум: «Только не говори, мне, Саймон Кубовски, что мы будем жить до конца своих дней в палаточном городке со сраными межгалактическими хиппи!?», — навзрыд произносила она, голосом Марты. «Отстань, пожалуйста, не мешай думать», — лениво отбивался Док. Шагая вглубь лагеря и наблюдая за симпатичной девушкой, Док сделал единственный верный вывод: «Представители одних видов из разных вселенных кучкуются друг с другом». И судя по количеству этих самых видов — этот лагерь огромен так же, как смытая в УниТаз вселенная. Ещё Док заметил смелые попытки отчаянных новичков кидаться на полицейские кордоны. Он сразу откинул эту идею, ведь офицеры не гнушались использовать паралитическое оружие.

— Мы по уши в дерьме, — обреченным полушепотом простонал Док.

— Может быть Оливер? — парочка уставилась на него так, словно он предложил назваться Адольфом, но оказалось дело вовсе не в выборе имени.

Два Д, обернувшись на Н. Хьюго увидели, что находится за кротовой норой. Никаких очередей. Пришельцы выглядели так непринужденно и счастливо, словно быть бюрократом не так уж и плохо. Док не верил глазам. Ведь надо быть умалишёнными или на каком-нибудь допинге, чтобы жить здесь! К тому же их охраняло такое количество стражей порядка, что можно начать войну с унийцами и даже её выиграть.

— Да ты издеваешься!?

— Не знаю, Создатель, имя Оливер не кажется мне издевательством, но раз ты против, — обиженно проговорил Н. Хьюго.

К троице подполз огромный ящер, чья чешуя походила на каменную броню. Рука Джонни потянулась к мозговышибателю, но Н. Хьюго его остановил.

— Туристы-с, — язвительно шипел ящер. — И всем-с нужен-с бланк-с? Приходите-с к в гости-с к нам-с, у нас завалялась пара штук-с!

Ящер вильнул хвостом в сторону палаточного городка, шпили которого едва-едва достигали головы Джонни. Около центрального шатра, который принадлежал влиятельнейшему из ящеров стоял вертел с огромным угольком, напоминающим тучного человека. Док хотел что-то ответить, но Серебряный не лез за словом в карман.

— Шел бы ты отсюда нахер? Со своими «парой штук бланков», пока я не всадил «пару штук пуль» тебе под хвост, — проговорил он и прицелился ящеру в область хвоста.

— Я, Прохвост-с I из рода-с Прохвостов-с каменистых-с, у меня-с очень-с богатая-с родословная-с, а ещё… — Док сам потянулся за мозговышибателем, но вмешался Н. Хьюго.

— Простите, сэр, Прохвост I, что вы хотели? — ящер довольно облизнулся.

— Подсказать-с, где-с взять-с палатку-с, еду и все-с, мы одна-с большая-с коммуна-с, — Док перебил его.

— А тот толстый человек тоже часть «большой коммуны», сраные людоеды!?

— Кто-с такие-с людоеды-с? — недоуменно шипел ящер. — И о каком-с толстом-с человеке-с идет-с речь?

— Тот, который на вертеле у вашего красивого шатра? — указал мозговышибателем Серебряный.

— Ах это-с? Это-с же «питательный-с жировик-с» из магазина-с, это не человек-с, лишь похож-с по форме-с, — обиженно шипел ящер, смотря огромными глазами на мозговышибатель.

— Ладно, хорошо, — Джонни убрал пистолет в кобуру. — Прохвост I, сколько вы уже в этой очереди?

— Около-с трёх лет-с, а если-с быть-с точным-с…

— У нас нет трёх лет, — взмахнул рукой Док.

— А тут ни у кого-с их нет-с. Вот там, — ящер вильнул куда-то в сторону полицейского кордона, — приобретете-с палатку-с, да еду на сегодня-с, а потом-с приходите-с к нам. И поверьте-с это лучше, чем к людя́м-с!

— С? Спасибо-с, — произнес Док тем самым заставив Джонни быстро моргать, словно пытаясь сопоставить это поведение и «великий ум».

— Может быть Ящер? — ящер и два Д недоуменно посмотрели на Хьюго, тот поджал нижнюю губу и отвел взгляд куда-то в сторону вертела.

— Иди с Прохвостом, Хьюго, он выглядит дружелюбным, — с пугающе беспристрастной интонацией проговорил Док. — А мы пока с Джонни сходим и приобретем палатку и еду на сегодня.

— Кубовски, — разочарованно произнес пират, словно Док не поверил не единому слову Прохвоста и хочет избавиться от молодого человека.

— Что? Я серьезно, пусть идет! Мы скоро будем, Хью, а ты пока у ящеров про имена поспрашивай?

Прохвост I пополз рядом с одухотворенным Хьюго, а два Д поплелись в сторону кордона на который указал ящер. Док продирался через разношерстных пришельцев, стараясь не вдыхать носом межвселенскую вонь. До этого момента, он думал, что так способны вонять лишь носки Уолли, да космопорты с рынками, но привыкать к вони лагеря «Центральная Очередь» он не собирался не за какие коврижки. Джонни едва поспевал за ним, понимая, что Кубовски убегает не сколько от себя, сколько от вопроса: «Ты серьезно считаешь, что оставлять Н. Хьюго с первым встречным ящером — хорошая идея?». И чем ближе они приближались к кордону, на который хвостом указал ящер, тем больше им казалось, что Прохвост не зря носит своё имя. Их обдурили. Никакого магазина нет. Лишь офицеры и полчища пришельцев из-за которых невозможно ничего разглядеть. «Простите, офицер?», — обратился Док к парнишке, лицо которого казалось до того простодушным, что он невольно улыбнулся. Улыбка стала шире, когда он вытащил палец из носа и вытер остатки соплей о модную броню. Парень смирил Дока взглядом человека, который устал ждать, когда его наконец-то сменят.

— Чьёй надбдновна? Говори? А?

Док вопрошающе посмотрел на Джонни, словно тот обязан понимать любой говор. Пират улыбнулся своей знаменитой улыбкой.

— Ейто самова, земеля? Где нам разжиться палаткой, да жратвой, а?

Земеля улыбнулся своим наполовину беззубым ртом.

— Ну, ейто самова, гляди, — земеля взял дубинку в руки, чтобы использовать как указку. — Тут ходить прямо буш, потом значит вправо поворачивать, дойдешь до упора, а потом, влево поворачивать буш. Получишь там его? Как там его? Ну там, как его? — напарник выдохнул устало и произнес: «Разрешение». — Разрушение! — земеля дебильно хихикнул. — Разрешение на размещение получишь, печатку поставишь, и усе!

— А магазин-то где?

— Ай, да там недалеко, главное, прямо ходи, потом вправо поворачивай…

— Понял-понял, тебе захватить чего в магазине?

— Не, смена ща кончится, сам ужо дойду, но спасибо тебе на добром слове.

Док несколько секунд хлопал глазами, пока не прохлопал Джонни. Убегая он обронил: «Покедова!», — земеля ответил тем же.

4

По дороге в указанное место Док пристал с расспросами к Джонни, но тот на всё ответил лишь одной фразой: «Вырос в деревне». Из этого Док сделал вывод, что, не смотря на технологический прогресс, всё же на Земле есть места, куда не добралась цивилизация. И будь он проклят, если отыщет свою вселенную и не увезёт Марту в подобную деревушку! Правда такие романтические мечты быстро бы разбились о суровую реальность, но прочитав в мечтательных глазах Дока надежду, Джонни решил не спускать его с небес. К тому же это сделала какая-то бабка в очереди, которая тянулась к магазину.

— Куда прёте, не видите, я стою!

Джонни улыбнулся старушке так, что та почувствовала себя снова молодой. Её фантазия сотворила с ним всё то, что запрещает церковь, в которую она ходит по выходным, чтобы посмотреть на богомерзкого пони. Несмотря на отпугивающий внешний вид он своими речами мастерски играет на струнах каждого пришедшего.

— Простите, леди, — галантно поклонился Джонни.

Старушка раскраснелась, а после начала интенсивный рассказ, украшенный тысячей и одним эпитетом в адрес соседки, которая по заверениям очарованной «та ещё сука». Искатели делали вид, что слушают и изредка говорили «ага-угу». Док думал над тем, не вёл ли он себя подобным образом, будучи стариком? А намётанный взгляд Джонни увидел нечто прекрасное. Торговец нелегальным. Тот украдкой приоткрывал подол пальто, а после звонко цокал, словно делает одолжение, что показывает всякую чушь, которую хочет толкнуть втридорога. Но прекрасно в торговце не то, что он карикатурен, а то, что на таких торговцах и держатся вселенные. У них можно узнать много полезных сведений. Раздобыть что-нибудь этакое, да ещё и к тому же нехило налакаться за их счёт (пообещав провернуть завтра сделочку, но так и не явившись).

— Как она могла отравить моего мальчика!? — возмущалась старушка.

— Отравить? — история приобрела интерес в глазах Дока.

— И что, что это пришелец с планеты 111?! И что, что он сожрал её мужа!? Он же такой пусечка, а она тварь… — Док кивал, поддакивая, что соседка та ещё тварь.

— Как она посмела отравить такую красоту!? — произнес Джонни так, словно отдал бы мозговышибатель, чтобы забыть эту «красоту».

На их фоне 111-ых адские гончие — лапочки, которых хочется кормить с рук, а эти твари: пышут огнем из носа, как паровозы, глазенки бездушные, а тело похоже на один большой огненный шар в который кто-то воткнул длинные спицы, которые они криво-накриво сгибают, когда передвигаются. И как только эта милая старушка уживалась с тварью, что сжигает и сжирает всё, что попадается на глаза? К сведению, это единственные в старой вселенной существа, убийство которых не карается, а щедро вознаграждается. Именно так Джонни познакомился с выходцем этой злосчастной планеты. То произошло задолго до Кейт. После встречи с пришельцем Джонни потерял: свой любимый корабль, свою любимую команду (он жалел, что не позвал Гарри), и свою поистине обаятельную улыбку, какой помнил её сам. Он так и не сумел убить ту тварь и простить себе смерть друзей, а потому планировал коротать дальнейшую жизнь за стойкой бара, наматывая сопли на кулак и ныряя на дно стакана. Удача слишком сильно любит Джонни, а потому в один из сумрачных дней, она подсадила за соседний стул воплощение грации, которому пытался присесть на уши Гарри. Вглядевшись в потухшие глаза Джонни, Кейт улыбнулась так, что все произошедшее показалось дурным сном, который своей заботой и нежностью она поможет забыть.

Док поглядывал на Джонни, видя, что глаза пирата блекнут, словно в них некогда потух огонёк надежды, который он искусно разжигал с помощью кого-то потерянного в космовороте.

— Всё в порядке, парень?

— А? — отвлекся от собственных мыслей Джонни, а после встрепенулся. — Да, всё хорошо, Саймон. Я отойду?

Док не привык, что его называют по имени, но опомнившись, он решил, что не стоит мучать паренька раз тому нужно побыть одному. Ему и самому хочется побыть наедине, но эта старая кляча будто не собиралась замолкать. Зудящее чувство тревоги подсказало, что нужно всё-таки спросить, куда направляется Джонни. Тот словно прочитав мысли Дока обернулся.

— У меня чутьё, Саймон.

— Это тебе будет дорого стоить, Джонни, я не выдержу же с этим Хьюго, ящерами и вселенная знает, чем ещё!

— И старой сукой! — проговорила старушка, намекая на соседку.

— Да! И той старой отравительницей! А она здесь причем!? — старушка захихикала.

Джонни пожал плечами, а после зашагал в сторону торговца. Заприметив обаятельного покупателя, тот прогнал какого-то мерзкого пришельца, который просочился в слив канализации, оставив после себя на асфальте лишь фиолетовую слизь.

— Могу достать, всё, что пожелаешь, но мне не нужны талоны, парень, — подмигнул торгаш.

Его лицо с этим накладным носом выглядело нелепо, а огромные очки выдавали в нём идиота или гения, который не смыслит ничего в маскировке или знает про неё всё. Джонни решил не смеяться, по крайней мере пока не отойдет от него подальше и не выведает, чего может предложить торговец.

— И что тебе нужно? — улыбнулся пират.

Торговца так не очаровывала даже улыбка собственной жены. На секунду он задумался как выудить какую-нибудь историю-другую из уст Серебряного, но вовремя спохватился. Вспомнив что где-то далеко его ждёт жена и четверо детей, поэтому решил не испытывать судьбу. Снова. К тому же после последнего очарования жена всадила нож ему в ногу, промахнувшись на считанные сантиметры от самого сокровенного и проклятого, по мнению торговца.

— Да так, припугнуть одного ублюдка, — подмигнул торговец.

— Пугать ублюдков всяко лучше, чем стоять в очереди. Что за ублюдок?

— Встретимся в конце улицы Мейбл через двадцать часов, — торговец призадумался. — В том конце, что около Пятой авеню.

— Туда столько добираться? — торговец лениво кивнул.

— Плюс-минус час, двадцать — это с запасом или недобором, как повезёт, — таинственно улыбался он.

— И какой мой интерес?

— А ты приходи и узнаешь, — торговец поправил накладной нос и пошел в другую сторону от Джонни. — Двадцать часов.

Примерно через час после возвращения к человеку, который собирался научиться шипеть на ящерином, только чтобы выбрать подходящее имя — искатели бланка сытно пообедали, перекурили, и задумались о своем: «Девятнадцать часов с такими очередями, и какого хера я рассиживаюсь здесь?», — размышлял Джонни, смотря на то, как Хьюго зеленеет и откашливается после каждой затяжки. «Я до сих пор не привык к новой молодости. Нужно бы выяснить есть ли я в этой вселенной и разжиться анигилятроном, ну или на крайний случай сделать его», — Док тоже не понимал на кой ляд Н. Хьюго давится дымом, но эта мука молодого человека почему-то веселила его. «Интересно, если я возьму имя Мальборо и буду постоянно курить Сара будет меня любить? Ого, я такой прозаичный!», — размышлял Хьюго.

— Может Мальборо?

— Брось бяку, — Джонни ударил Хьюго по руке, тот обиженно поджал губы.

— Команннда! — ящеры, Док и Хьюго посмотрели на Джонни так, как смотрят на настоящих капитанов, но он сменил тембр голоса с «геройской бравады» до «делового». — Предлагаю сделать лагерь почтеннейших ящеров местом встречи, а пока заняться поиском альтернативных способов покинуть эту вселенную.

— К чему ты клонишь? — Док знал к чему, но хотел, чтобы Джонни объяснил это для Хьюго.

— Вот у Хьюго цель — найти себе имя. Ему нужно остаться в этом лагере, чтобы искать его, или я не прав? — все кивнули. — У меня чутье на сомнительные сделки и добираться до Пятой авеню… — Прохвост и ящеры недовольно закачали головами. — По меньшей мере девятнадцать часов. Тебе есть чем заняться Док или ты отправишься со мной?

— Нет смысла отправляться всем в одно место, ты верно сказал: Хьюго нужно имя, пусть ищет его, а я поищу свой дом и анигилятрон…

Мальчишка запертый внутри обаятельного пирата озарил всех светом своих голубых прожекторов: «Ты же дашь мне из него пострелять?», — Док как-то обомлел и кокетливо кивнул.

— Тогда решено. Прохвост? Присмотри за Хьюго. — Прохвост вильнул хвостом прошипев что-то на ящерином, Хьюго засмеялся.

— Может Джонни? — на прощанье спросил молодой человек у Дока.

— О, поверь, тебе не стоит брать себе второе имя по типу Джонни, а то будет путаница. Кейт мне рассказывала, что в её классе учились двадцать Александров на разный манер: Алехандро, Сандро, Саня, Шурик, и прочие, поэтому подумай ещё раз.

— Ну и ладно…

Из-за жалобного вида Хьюго внутри Дока что-то сжалось. Он и Джонни знали, что как только молодой человек выберет себе имя, то ему захочется выбрать что-то ещё, а потом ещё. Человеческая природа возьмет верх над остатками того, что осталось от блестящего компьютерного чипа. Поэтому они постарались, как можно скорее унести ноги.

— Может быть Рудольф? — Хьюго улыбался так, как улыбается ребенок, которого оставили одного дома.

— Пойдем-с поищем-с тебе-с более-с подходящее-с имя-с, чем у оленя-с, — прошипел Прохвост и резво засеменил лапами, оставляя Хьюго с догадками о том откуда ящер знает, как зовут оленя у Санты?

5

— Я совсем не умею заполнять бумажки, — с неслыханной таксисткой грустью произнес пират. За годы работы она никогда не видела, чтобы улыбка человека выглядела настолько жалко.

— Может у тебя есть что-нибудь на обмен? — её брови подпрыгнули два раза намекая на мозговышибатель.

— Могу дать один патрон.

Таксистка с сомнением посмотрела на вымученную улыбку. Затем заглянула в глаза Джонни. В них пряталось что-то неуловимое. Недоступное пониманию. Не оставляющее ничего, кроме как согласиться. То с каким выражением лица он потянул за откидной рычаг крепления барабана и вытащил оттуда одинокого друга — напоминало таксистке расставание отца и сына. Пират старался держаться как можно мужественнее, когда отдавал патрон.

— Спасибо? — как-то неуверенно проговорила таксистка, не видев ничего более странного за последние пару лет.

Пират ничего не ответил, занимая голову мыслями о том, где разжиться патронами, а потом устало махнул рукой. «Три штуки — тоже сносно», — произнес Джонни и плюхнулся поудобнее на заднее сидение.

Машинка поднялась на высоту второго этажа и тут же влетела в пробку. Облететь её не представлялось возможным: по правую и левую руку тянулись дома и гостиницы, где останавливались смирившиеся с положением дел; сверху виднелась едва заметная голубая рябь, чье надоедливое жужжание ничем не отличалось от любого другого энергетического поля. Слушай завывания таксистки в такт электронной долбежки, Джонни спасся, провалившись в сон. Очнулся он где-то недалеко от лагеря «Восточная очередь». Четыре часа в чертовой пробке, а улица Шекли ещё даже не показалась на горизонте! Таксистка энергично рассказывала о том, что добраться до улицы Шекли нельзя по воздуху, поэтому пирату придется взять повозку. Он не стал вдаваться в подробности, потому что хотел поскорее вдохнуть свежего воздуха.

Запах свежескошенной травы пробудил воспоминания о далеком доме. Когда ты растешь в деревне, где нет никакой валюты, только старый-добрый бартер — ты знаешь, что при должном рвении всегда можно что-нибудь да выменять. Иногда настолько роскошное, как первые «поистине умные часы». Отцу Джонни они пришлись по душе, ведь хранили в себе всю библиотеку вселенной. Он читал перед сном сыну многочисленные истории о приключениях, пиратах и всем остальном. Увидев, как две блестяшки Джонни поблескивают от слова «приключение», а с лица мальчонки не сходит мечтательная улыбка — отец сделал то на что не решился сам: отправил сына к родственникам в столицу. И сейчас, стоя перед огромными железными воротами, скрывающими лагерь «Восточная очередь», сын жалеет, что отец давно предан земле. Старику бы понравились эти зеленые луга, пестрые цветы и нимфы всех рас и размеров. Прежде, чем войти Джонни запустил руку в карман, чтобы найти что-нибудь подходящее для обмена. Пачка сигарет, несколько российских дореволюционных монет, колода карт и от конфеты фант. Вряд ли такое выменяешь на что-нибудь сносное. В другом кармане ютились: грецкий орех, заколка Кейт и зажигалка. Ещё на нем одета куртка, которую ему подарил друг, умерший от пришельца со 111 планеты и часы, показывающее в этой вселенной лишь надпись «нет сигнала». Задумавшийся Джонни не заметил, как к нему подкрался извозчик.

— Вам в какой-то конкретно палаточный уголок или… сэр? — учтивая манера старика располагала, но Джонни знал, что водители любого транспортного средства, вне зависимости от габаритов — обдерут тебя до нитки, поэтому недоверчиво ответил: «В конец улицы Шекли».

— Пятая авеню или пересечение с улицей Адамса, сэр?

— Пятая.

— Двести талонов и домчу за шесть часов, сэр!

Серебряному хотелось расчехлить мозговышибатель и отправить вымогателя к праотцам, но стоявшие неподалеку офицеры жадно облизывающиеся при взгляде на распознанный помысел — отбили это желание. Если мозговышибатель достанется кому-либо как трофей, то точно не двум тучным бюрократам.

Вымогатель снял шляпу, провел рукой по прилизанным седым волосам и улыбнулся так, будто у Серебряного нет иного выбора, кроме, как обнищать ещё на один патрон.

— Ладно, сто пятьдесят, если найдешь их за час, — без капельки прежней учтивости произнес старик.

— В карты не играете? — обратился к офицерам Серебряный. Те самодовольно кивнули. — Запрягай лошадей!

— Да ты самоуверен, парниша!

Все, кто знали Серебряного — не играли с ним в карты из-за ловкости рук, которой позавидовал бы даже сам маэстро Мудини, показывающий фокусы со своими мудями, но зато какие! «Пропажа яйца», «летающий хер», «хер за воротник», и многие-многие другие, которые и в подметки не годятся тому, как Джонни меняет карты на глазах офицерья. Один из них подметил что-то необычное и попросил показать, что у Джонни спрятано в руке, тот раскрыл ладонь и показал тому орех. Другие игроки засмеялись над ним, а пока смех разносился по уютной улочке с межвселенскими кафе на стол запрыгнула белка. Видок у нее отчаянный. Повязка на глазу, как у пирата, несколько шрамов украшающих брюшко и два вставных, золотых зуба. Она с замиранием хвоста смотрела на орех. Джонни понимал, что если не даст взятку, то та, как на духу выложит все трюки обладателя ловких рук, которым уже вряд ли бы позавидовал знаменитый Мудини.

— Достопочтенные офицеры, — почтительно трещала белка. — Меня зовут Рарм, и я ветеран второй совиной… — один из офицеров взоржал.

— Ветеран!

— Да закройся ты, Эрик! — рявкнул старший.

— Спасибо, вам, полковник, — белка учтиво поклонилась. Джонни кивнул всем остальным, чтобы они, последовав его примеру положили карты. — Сидя на своем посту, я увидел это чудо, которое не видел со времен, как попал в эту вселенную… Ох, если бы хозяин ореха дал бы мне это великолепие… Я бы рассказал ему о том, кто скрывается под кронами деревьев! — все за исключением пирата посмотрели на деревья за забором лагеря, пытаясь рассмотреть какой-нибудь силуэт.

Пухлый офицер, почесал щетину и пожал плечами, старший офицер вскинул брови и кивнул Джонни. Тот наиграно закатив глаза легонько кивнул и протянул белке орех.

— Возьми, Рарм, но прежде, расскажи, кто скрывается под кронами?

— Как вас зовут, о, щедрый спаситель?

— Джонни, — обаятельно улыбнулся пират.

Если бы сейчас офицеры уличили его в жульничестве, то простили бы всё из-за улыбки, от вида которой у официантки подкосились ноги. Споткнувшись она уронила поднос с едой на голову свиножиров с планеты Свиней, которым плевать уронила ли она еду или нет — они будут мерзко слизывать её друг с друга, да даже если бы она упала на кафельный пол в бюрократическом туалете.

— СОВЫ, СРАНЫЕ СОВЫ, ОНИ НА ДЕРЕВЬЯХ, ДЖОННИ! — наигранно паниковала белка. — СЕРЖАНТ ОБЕЩАЛ МНЕ, ЧТО МЫ ВЕРНЕМСЯ ВМЕСТЕ ДОМОЙ! У НЕГО ДУПЛО НЕДАЛЕКО ОТ ТОГО, ГДЕ ЖИЛА МОЯ СЕМЬЯ! МЫ ХОТЕЛИ ДРУЖИТЬ СЕМЬЯМИ И ДОБЫВАТЬ ОРЕШКИ, НО СРАНЫЕ СОВЫ… ОНИ ПОДЛЕТЕЛИ, КАК БЛИЗКО, ЧТО МЫ НЫРНУЛИ В КОСМОВОРОТ…

— Белки добрались до кнопки? — недоверчиво спросил Серебряный.

Все посмотрели на белку, та нарочито затряслась, указывая трясущейся лапкой на деревья:

— НА ДЕРЕВЬЯХ, МАТЬ ТВОЮ, ДЖОННИ!

Рарм вырвал орех и рванул в противоположную сторону от лагеря «Восточная очередь», через несколько метров к нему прибились другие белки, которые прыгали через друг друга и весело трещали о том, как ловко одурачили человека. Джонни улыбался от мысли о том, что подобные кадры есть не только в его вселенной. Однако радостное настроение не распространялось на остальных сидящих за столом. Офицеры со злобой смотрели друг на друга, не понимая, как проиграли все, кроме собственных трусов. Джонни спешил, поэтому оставил им обмундирование, удостоверения, да в общем-то всё, кроме талонов. Он даже сделал то чего не делал, когда оставлял дураков с носом — заплатил за заказанные напитки и блюда.

6

Офицеры стоявшее чуть поодаль от кротовой норы указали Доку на табличку с надписью: «Для будущих бюрократов», — он с недоверием посмотрел на неё, ведь в отличии от Джонни у него нет мозговышибателя. Он чувствовал себя практически беззащитным. Местечко, через которое нужно пройти являлось подворотней, куда не проникал свет из-за того, что крыши домов упираются друг в друга. Лишь тусклые оранжевые лампочки подсвечивали путь, пролегающий через полчища крыс. Одна из них остановилась, привстала на задние лапки и спросила: «Свернул не туда?», — Док не совсем понял к чему она, ведь единственный указатель вёл в подворотню.

— Посмотрите на человечка? — каркало откуда-то из-под крыши существо силуэтом напоминающее горгулью. — Хочет стать бюрократом, а жизнь прожигать в лагере не хочет?

— Да, точно-точно, свернул не туда? — пищала крыса.

— Заткнитесь, — замогильным голосом проговорило существо из тени. — Лучше бы ты в другую сторону шел, человечек.

Не имея под рукой никакого оружия, кроме собственного интеллекта, Док решил разузнать подробнее, почему над ним подтрунивают создания, прячущиеся в тени?

— И почему же мне лучше не идти туда? — стараясь не истечь сарказмом спросил он у всех обитателей подворотни.

— Оттуда не возвращаются, — зловеще прохрипел пришелец, по-прежнему прятавшийся в тени.

— Все идут туда, и такие: «Жаль не все поймут, какой я хитрый, вот стану бюрократом и выберусь из этой сраной вселенной!». А потом такие: покупают костюм тройку, портфельчик для бланков, натягивают улыбку и ходят туда-сюда, пока не забывают зачем её натянули. Потом глядишь, уже и документы все заполнены. Да и вселенная не такая плохая, да?» — проговорил какой-то человек, выглянувший на пол головы из подъезда.

— А сами-то чего здесь сидите?

— Это лучшее место во всей этой вселенной! — слишком громко прокричало существо в тени, увидев испуганные глаза Дока, оно решило говорить на полтона тише. — Офицерье рядом и постоянно орет, куда отправляется и зачем. Считай — все новости растекаются по городу отсюда, и, если кто-то найдет способ выбраться без бланков — мы узнаем самыми первыми.

— То есть вы просто ждете в подворотне? — Док мысленно выругался за что с помощью кнопки не убавил у себя сарказма.

— Глупый! Ещё мы фильтруем слухи! — пропищала крыса.

— Ладно, дайте пройти, а то я нихера не понимаю, чего вы хотите? Предупредить? Неубедительно! Попросить что-то? Да у меня нихера нет!

— Послушай, человек, — существо из тени положило лапу на плечо Доку, и он почувствовал умиротворение, какое испытывал лишь сидя в своём гараже. — Пойдя туда, ты станешь бюрократом и потеряешь себя, а пойдя в нашу церк… — Док отпихнул лапу.

— Дайте пройти, мать вашу!

— Проходи-проходи, бюрократ сраный, — кто-то плюнул сверху на Дока.

Док издал рёв загнанного в угол зверя и рванул вперед. Его встретили два близнеца, одетых как типичные агенты какой-нибудь вселенской организации, коих Док повидал столько, что его не смущали выцветшие пиджаки, некогда бывшие синими и смешные галстуки с непонятной символикой организации внизу. Близнецам за сорок лет. Ни одной эмоции на лице нет. Но есть нечто забавляющее любого — их усы, которыми они почему-то гордились, иначе сложно объяснить зачем после того, как они остановили Дока — принялись их наглаживать.

— Обычно в город пытаются проникнуть окольными путями! — говорил правый.

— Как-то раз, мы видели такого же молодого парня, как ты, торчащего из жопы ринобраза, — блестел аномально бесящей улыбкой левый.

— Потешно вспоминать. Что ж, молодой? Раз прошел через подворотню соблазнов, то имеешь право погулять по городу и даже посмотреть окрестности.

— Соблазнов? — спросил Док, разглядывая придурковатые усы то одного, то второго близнеца. Кто в здравом уме носит две тоненькие линии разделяющее лицо пополам?

— Конечно, обычно там ещё шлюхи водятся, но сегодня не завезли, — они рассмеялись под стать своим идиотским усам «ха-хаха-ха», добавив в конце «потешно». — Ладно, Кубовски, хватит ломать комедию, ты знаешь, что нам нужно.

В грудь Дока уперлись два сердцевышибателя, щекочущие ребра. Его дыхание стало скованным, будто во вселенной осталось кислорода на несколько вдохов. Через несколько секунд обменов неоднозначными взглядами, он сумел произнести: «Парни, вы ошиблись, я не тот Кубовски…». Один из близнецов полез в карман, извлек оттуда выцветшую фотографию, где запечатлен молодой Кубовски. И если он не может отличить самого себя от Дока с фото, то чего уж говорить о двух близнецах с придурковатыми усами?

— Ещё раз говорю, я не тот Кубовски!

Один из близнецов посмотрел через плечо, словно спрашивая разрешения, а после приложился прикладом сердцевышибателя по лбу Дока. Он вскрикнул и зажмурился от боли.

— Офицеры, уважаемые! Говорю же! Я не тот КУБОВСКИ! — скулил Док.

— Митя, можно я ему прострелю ногу?

— Витя, в прошлый раз ты немого промахнулся и отстрелил, сука, как вспоминаю, самому тошно… Кем надо быть, чтоб хер отстрелить? — Витя обиженно отвел взгляд. — Вот и я том же! А ты, Кубовски…

Митю прервал на полуслове крик доносившейся откуда-то с крыши: «КАК ЖЕ Я НЕНАВИЖУ ЭТУ СРАНУЮ ВСЕЛЕННУЮ!», — начался дождь из монет и следом за ними, не дожидаясь, когда разойдутся бюрократы полетел пришелец. Троица разбежалась в разные стороны. Витя и Митя с особым наслаждением смотрели, как пришелец вляпался в асфальт, разбрызгав свою желтую кровь и раскидав мозги на прохожих. Какой-то молодой бюрократ начал что-то бурчать себе под нос, как старик, а после достал из портфеля «СУПЕРСАЛФЕТКИ» припасенные для этого случая.

— Как же я ненавижу сраные понедельники, — начал он говорить Мите и Вите, оттирая лицо. — Передавали же в прогнозе падений на сегодня: «Понедельник, возможны пришельцопады, не ходите там-то, там-то»! И что, мать вашу? Нет бы прыгнуть, как все с небоскреба, нет надо было… — Митя прервал его.

— Кубовски сбежал.

— И куда он по-твоему сбежит отсюда? — самодовольно скалился Витя.

Митя посмотрел на бюрократа, который выглядел чище, чем до пришельцопада. Тот кинул на прощание: «Пока!», — а Митя на прощанье плюнул ему в спину.

7

Н. Хьюго понравился первый сон. Он видел Сару. В её глазах горел костерок у которого хотелось согреться. Он подглядывал за тем, как она переодевается и внутри него затарахтел двигатель. Решив испытать все прелести человеческой жизни, он вломился к ней в каюту, схватил за талию и страстно прильнул к губам. Н. Хьюго не знал, почему она так реагирует? Но то, что она лижет лицо своим шершавым языком — разве это плохо? От удовольствия он открыл глаза и увидел перед собой Прохвоста. Их крик слышал весь палаточный городок ящеров, которые хотели лишь одного — спать, поэтому Хьюго и Прохвоста выставили до вечера, или навсегда. Они не уточняли.

— И надо было тебе лизать мое лицо?

— Я спал-с! — непонятно то ли возмущался, то ли наслаждался Прохвост.

— И что нам теперь делать? И мы не узнали приходил ли Джонни или Док?

Ящер облизался, а после вперил взгляд в молодого человека, будто не слышал вопроса. Он подпрыгнул и сказал: «Я же забыл покормить своих малышей», — о каких малышах речь? — не знал даже сам Прохвост, но он быстро ретировался, что Хьюго не успел ничего спросить. Разочарованный тем, что не знает всех предлогов, чтобы кинуть молодого человека на произвол судьбы Хьюго решил встать в очередь, где много людей. С ними он не будет чувствовать себя одиноко. И если при виде Сары во сне у него затарахтел двигатель, то при виде миловидной девушки он с силой пнул его в ребра и ненадолго заглох. Ему хотелось записать что-нибудь в бортовой журнал, но только никакого бортового журнала-то нет! А будь тот, то он попросту не знал бы, что записать? «Красивая красота?», — ему казались смешны собственные мысли. Молодой человек жалел, что больше не является кораблем и не может в любой момент посмотреть в базе данных, что делать, когда на тебя пялится красотка? Не найдя ничего лучше, он решил спросить:

— Мне подходит имя Саймон? — девушка изменилась в лице, заглянула в душу Хьюго и ответила: «Нет».

— Тебе подходит имя Замбурт, — напоминающий огромный волосатый ком, проговорил пришелец, стоявшей спереди. — Это классное имя. Так звали моего прадеда, а прадед у меня был что надо.

— Замбурт? А что значит это имя?

— Замбурт имя великого полководца. Мой прадед, — горделиво пробасил пришелец. — Он выиграл две войны, а после бесследно исчез, хотя до этого говорил, что не выйдет на пенсию, но кто его знает?

— Мне не нравится исчезать бесследно, — призадумался Хьюго.

— Так и не надо, но имя это великое, как моя раса!

Вмешался какой-то пришелец, стоящий перед волосатым комом, который явно знал больше, чем бывший компьютерный чип.

— Ага, расскажи, как вы просрали свою планету маленькому рою управляемому бешеной маткой, — усмехнулся пришелец.

— Слышишь ты, мтур, я твою планету харбм, как только выберусь отсюда!

Волосы на коме вздыбились, напоминая шипы. Они обрели металлический блеск, и что-что, но Хьюго и девушка не хотели оставаться рядом с выходящим из-под контроля пришельцем. Они осторожно пятились назад.

— О, демонстрируешь свои колючки? А как тебе это?

Откусив себе палец и дунув в образовавшуюся дыру, напоминающую кровавую трубку — пришелец раздулся в два или три раза, как надувной шар. Предвкушая кровавую драку, толпа разбежалась. Кто-то, как обычно, начал принимать ставки. Хьюго заворожил вид острых игл. Он не обращал внимания, как его все дальше и дальше оттаскивает девушка.

— Ты такой блаженный!

— Блаженный? Не совсем понимаю, о чем речь?

Тем временем в великана влетел металлический ком. Те, кто не отошли попали под дождь из плоти и крови, и черт возьми им это нравилось. Металлический ком приземлился на ноги, которые сложно рассмотреть за рядом шипов, прокрутился, обдав особо кровожадных кровью. Они наградили его щедрыми аплодисментами, а после буднично обошли труп. Очередь сместилась на несколько метров влево к уже давно засохшему кровавому следу. Хьюго не понимал, чему они восхищаются? Насилию? Он повидал насилие будучи кораблем, неспособным как-то помочь Саре, разве что бить током её обидчиков; хотя он рассматривал вариант отключить подачу кислорода, но слишком уж переживал за хозяйку.

— Пойдем, я знаю одно местечко, где поспокойней, — подцепила девушка Хьюго под локоток.

— Но как же очередь? Док и Джонни прибьют меня, когда вернутся!

Девушка улыбнулась, как улыбаются всем блаженным во вселенных космоворота. Будь Хьюго человеком чуть дольше, то сумел бы распознать в ее глазах жалостливое: «Боже, что за наивное создание?».

— Ты думаешь, если они догадались покинуть очередь, то они вернутся? — она наигранно засмеялась. — Нет, они бросили тебя, а я спасла!

— Они вернутся! Они, как и я хотят покинуть эту вселенную!

Спор молодых людей привлек пришельцев, которые надеялись, что будет ещё одна кровавая сцена.

— Покинуть!?

— Да, — ответил Хьюго так, будто это само собой разумеющееся.

— Отсюда нельзя выбраться! — она призадумалась, в её зеленых глазах разгорался какой-то безумный огонек, который что-то колыхнул внутри новоиспеченного человека. — Практически…

Возможно он бы протестовал тому, что она уводит его от очереди и места, где его будет искать Прохвост и Два Д, но от нее так приятно пахло! Запах опьянял, отвлекая от навязчивых мыслей о Саре. Ведь, когда Хьюго стал человеком с ним никто не говорил про любовь. Он убежден, что любит Сару. Он воскресил значение слова «любовь», вспомнив, как Сара репетировала раз за разом перед зеркалом, как скажет это тому самому Хьюго. Он знал, что она любит его не меньше, если не больше, ведь Сара нанимала мойщиков, чтобы те намывали его шлюз. На языке кораблей — это что-то, да значит! А уж когда он обрел плоть, то сама мысль о том, что она намоет ему шлюз — пускала по телу предвкушающий блаженство разряд, непонятный ни одному человеку.

— Что с твоим лицом? — спросила девушка.

— Кажется, я понял, что такое любовь!

Зрачки девушки расширились. Хьюго был заворожен своим отражением. Такой смешной и изогнутый. Ему было интересно: красавица тоже думает об этом? Уголки ее губ насмешливо приподнялись, потому что он смешной? Или изогнутый? И почему она приближается!? И тянется губами к щеке?

— Это только начало, — звонко поцеловала она щеку. У Хьюго зазвенело в ухе.

Будучи кораблем Хьюго любил баловаться с проводкой. О, это ощущение, когда тебя немного замыкает, бац! От человека бы завоняло жареным, а члены экипажа выкинули останки вакуум, но Хьюго практиковался так долго, что знал, как доставить себе удовольствие. Поэтому ощущение от поцелуя повергло его в шок. Это было нечто невероятное и немыслимое, ведь до этой секунды он и не догадывался, что людей тоже может замыкать. Он не был кораблем, но не растерял старые привычки. Смотря на эту красавицу, Н. Хьюго чувствовал, что хочет доверить ей свой шлюз.

8

Извозчик остановился за несколько сот метров от указателя «улица Шекли». Джонни едва успел распрощаться со стариком и конями, а повозка уже мчалась назад во весь опор, будто впереди их поджидает нечто ужасное. Дойдя до указателя, Джонни заметил другой. Сквозь перечеркнутую черным надпись легко читалось: «Улица последней очереди». Рядом с ней, красным цветом, похожим на кровь выведено: «Здесь начинается улица Шекли». Останки людей и пришельцев разлагались справа в овраге. Большая часть мертвецов давно лишились кожи и мяса. Хватит и дуновения ветра, чтобы трухлявые кости разлетелись как песок по асфальтовому пляжу. Группы людей и пришельцев ничем не похожих на бюрократов шли по тротуару, обходя заросшие грязью экипажи и такси, которые не смог бы оживить даже самый искусный механик. Какое бы название эта улица не носила: «Улица последней очереди» или «Шекли», ей бы больше подошло «мертвая улица» или «улица стервятников», ведь никто не гнушался позаимствовать у мертвецов талоны.

Джонни выругался, осознав, что лагерь «Восточная очередь» и все пришельцы неподалеку — жулики, которые наживаются на новичках, таких как он сам. Но почему они боятся брать талоны?

— А, осознал, что в городке тебя разводили на талоны? — явно получая нездоровое удовольствие проговорил незнакомец.

— Угу, — ответил Джонни.

— Это часть игры в этой вселенной, но раз ты здесь, то дальше — узнаешь больше, поэтому: добро пожаловать!

Не дожидаясь, когда Джонни что-нибудь ответит, незнакомец вырвал талоны из рук обветшалой старушки, и, насвистывая развеселую мелодию, отправился по своим делам.

Собирая талоны тут и там в таком количестве, что можно купить всю эту сраную вселенную, Джонни перекинулся парой слов с незнакомкой, которая с особым наслаждением оторвала конечность тому, кто похож на арахнида. Девушка буднично разломила ее пополам. Ее глаза блестели также, как у ребенка при виде торта. Девушка вгрызлась в мясо замычав от наслаждения, по губам струился зеленоватый сок, от вида которого Джонни передернуло.

— Это улица, куда должны все прийти с бланками? — он с трудом оторвал взгляд от девушки и вперил его в линию горизонта.

— Угу, на том здании до сих пор написано: «Ушли на обед, скоро вернемся», как видишь — вернулись! Да и бланков столько, что можно чемпионат по нырянию в космоворот устраивать! — она утерла рукавом сок с губ.

— И как же выбраться из этой вселенной?

— Не знаю, красавчик, но будет время заглядывай к нам в бар?

— В какой?

— Лучше в «Круг», там всегда есть чем заняться! — она игриво подмигнула Джонни, он никак не отреагировал.

Каждый курильщик чувствует момент, когда нужно поставить мир на паузу и просто дебильно уставиться в одну точку, ни о чем не думая. Джонни прикурил и вместе с дымом вдохнул сотни отравляющих рассудок мыслей: почему они не покинули эту очередь? Может вначале улицы стоял кордон, блокирующий этих «удачливых»? Как отсюда выбраться? Как найти Кейт? Слишком много «как», плодящих новые «как»… Он выбросил сигарету, не докурив и до половины, и побежал в сторону Пятой авеню.

Пришельцы торопились куда-то, говоря по сотовым телефонам, которые в этой вселенной пользуются особым спросом: «Бланки, суки, бланки!», — поток орущих про бланки проплывал мимо завсегдатаев баров, которые мерились силами и делились сигаретами с дамами, чьи улыбки блестели, но не так, как когда мимо проходил Серебряный. Дамочки кокетливо улыбались Джонни. Их полупьяные кавалеры опускали колкости, на которые пират никак не реагировал, хотя мозговышибатель и не прочь накормить того зеленоголового урода свинцом. Толстозадая девка, которую можно использовать вместо баррикад перегородила дорогу. Она наматывала сальные кудри на пухлые пальцы, которыми можно прокормить всех тех падальщиков, что питаются останками в овраге: «Красавчик, не хочешь поразвлечься?», — глухо отбили ее губы, донеся до Серебряного лишь: «вуб-буб-буб». Пират жалел, что не владеет рыбьим, чтобы доходчиво объяснить, куда ей следует отправиться со своим предложением, а потому сказал: «Через полчасика, крошка, мне нужно уладить одно дельце». Завсегдатаи улыбнулись мужской шифровке, и на возражения девки — отвлекли её какой-то чушью.

Под указателем «здесь кончается Пятая авеню» стоял торговец, который выглядел не так карикатурно, как в прошлый раз. Маска серьезности ему шла, что тому медведю парик. Он крепко обнял Джонни, тот не понял в чём причина такого панибратства, но не стал возникать. Торговец повел его всторону парка, через который тянулись мертвецкие очереди.

— На Пятой авеню — другая жизнь, — задумчиво сказал торговец.

И вправду. Эти птички, тянущие жилы из тушки большого медведя — поистине олицетворяют собой красоту этого места. Джонни хотелось разделить этот момент с Кейт. У неё бывает настроение полюбоваться бессмысленной жестокостью. Не спеша. Покуривая сигарету и медленно выдыхая дым, будто никогда больше ничего удивительного не произойдет.

Торговец сел на лавку, постучав по ней ладонью несколько раз, чтобы рядом уселся Джонни.

— Я не твоя собачка, — улыбнулся пират, и тогда торговец протянул ему сигару. Хитрые глаза торговца горели так, будто он знал наверняка, что этот сорт понравится Джонни. Он сел рядом.

— Тот, кто это придумал — больной ублюдок, — начал торговец. — Он просчитал всё на века, зная, что никто никогда не выберется с этой планеты, а если им хватит фантазии не стоять в очереди, то не выберется со следующей, и так далее….

— Прекрасно, — улыбнулся Джонни.

— На счёт моей просьбы? — призадумался торговец. — Я дам тебе карту. Этот ублюдок располагается там. По лицу вижу, ты знаешь, что с ним сделать? Если всё получится, то у всех нас будет шанс выбраться отсюда.

— У всех нас? — задумчиво произнес Джонни. Ему никогда не нравились такие прохладные истории, к тому же здесь не стояли на кону деньги или стрельба из линкора, добывшего победу в последней войне.

Торговец разглядел сомнение в глазах пирата, но не стал ничего говорить, чтобы переубедить. Он знал, что любой, кто обладает хотя бы одной жалкой извилиной приходит к тому, что любое занятие лучше, чем стоять в очереди.

— Почему ты сам не сделаешь это?

— У меня семья, парень, к тому же я редкостный трус.

— Достаточно смело, как для лжеца. Предположим, я поверю в эту чушь? Что я получу взамен?

Торговец хитро улыбнулся. Широко раскрыл подол пальто, чтобы Джонни рассмотрел знаменитый бланк.

— Это тот самый бланк, правда я понятия не имею, что ты с ним будешь делать, ведь принтер не работает уже бог знает сколько лет, — пожал плечами торговец. — К тому же конторка, принимающая бланки — ушла пять лет назад на обед, а когда вернется…

— Ты же сказал про шанс выбраться, я не совсем понимаю? — перебил торговца Джонни.

— Ты не ослышался — шанс выбраться, но для этого, нужно чтобы ты сделал то, о чем я тебя прошу!

— Хер с тобой, и только потому что ты принес мой любимый сорт сигар.

— Прежде, чем сделаешь это скажи ему, что тебя прислал Жен Мерсен, я хочу, чтобы он знал почему умирает.

Джонни сразу показалось, что дело неладное, но превратится в прах перспектива сомнительная. Лучше уж поймать пулю или луч бластера, а ещё лучше обзавестись таким бланком и вместе с Доком разобраться, что делать дальше? Он задумался над тем почему бы не закончить всё сейчас и здесь? Торговец кивнул, а после на Джонни появилось столько красненьких точек от лазерных прицелов, что впору стало зваться «Красным», а не Серебряным.

— Идёт, где тебя искать?

— В том же переулке.

Торговец вскочил с лавки и направился в сторону выхода из парка. Джонни достал револьвер пересчитал патроны и призадумался над тем, где бы пополнить запас. Благо в парке так много трупов, что у них можно найти практически всё, что угодно. Он нашёл ключи от квартиры, миллиарды кредитов из неизвестных вселенных, но ничего отдаленно напоминающего патроны.

— Нужно бы сказать Доку, куда я собираюсь, — смотря во впадины глаз мертвеца, сказал Джонни.

— Не знаю, думаю это дерьмовая идея! Двадцать часов, парень! Ну его! — ответил мертвец.

Джонни дал себе пощечину, а после мертвец прекратил говорить.

— Ладно, обрадую его потом, надо бы взглянуть на карту…

Отправиться в другой город всяко лучше, чем стоять в очереди — успокаивал себя Джонни. Правда, чтобы выбраться за черты полумертвого города пришлось постараться. Во-первых, проблема в том, что все дороги встали в одну затяжную пробку. Во-вторых, ни в одной из этих машин нет бензина, а кораблей нет топлива. А у пирата нет желания стоять за ним в очереди. Существовала ещё одна проблема вселенского масштаба.

На пересечении улиц Шекли и Адамса стоял блокпост. Джонни пожалел, что не видно никого отдаленно напоминающего земелю. Только до отупения бесчувственные бюрократы, которые обрисовали вполне ожидаемый расклад.

— Чтобы покинуть город нужно заполнить эту бумажку, где сказано, что ты смирился со всеми вытекающими вселенной и готов в ней жить, — Джонни почесал затылок.

— А как мне потом вернуться в очередь? У меня там друзья…

— Заполнишь эту бумажку, эту и эту, плюс если приведешь друзей, чтобы они заполнили бумажки, то получишь квартиру, пожизненное пособие, и конечно же атласную бабцу!

— Насколько атласную? — насмехался Джонни, но офицер не понял. Тот описал руками силуэт подобной бабцы и стоит признаться предложение в ту секунду казалось заманчивым.

— Атласная бабца — это хорошо, когда твоё сердце не занято Кейт, — проговорил Джонни, офицеры понимающе закивали головами, ведь у каждого из них есть своя Кейт.

Если бы Джонни не вспомнил, что не умеет писать, то возможно согласился бы на их предложение, ведь это гарантировало, что он покинет этот город. Но принимать предложение от людей, которых нельзя назвать земелями в отличии от того обаятельного копателя носовых тоннелей? Извольте.

— Не, спасибо, парни, я ещё не смирился.

Они устало посмотрели на него, как на очередного говорящего эту дежурную фразу. На прощанье они сунули ему комплект бумажек, которые нужно заполнить, когда тот нагуляет осознание, что иного пути нет.

9

Преследователи с придурковатыми усами смотрели через стекло на Дока или они любовались своими отражениями? Поезд помчался вперед, и если подземка работает здесь так же, как и в старой вселенной, то у него будет небольшая фора. Правда для этого нужно дожить, потому что подземка ничем не отличается от старой: невозможно протолкнуться и катастрофическая вонь. Не все пришельцы переносят запах болотной твари, которой не помешал бы скафандр, чего уж говорить о людях жадно хватающих воздух ртом? Доку стало тошно, пусть телом он и помолодел, но всё же под этим слоем эластичной кожи находился тот же ворчливый старик. В очарование, которого молодость вдохнула новую жизнь, усилив всеобщее раздражение до отметки «хочется придушить Кубовски».

— Мерзкое, болотное, гнилостное отродье! Тебя не учили мыться? Надевать скафандр? Здесь же не продохнешь!?

— Закрой пасть, молодой, он же не виноват, что родился таким болотным уродцем! — встал на защиту пришельца какой-то старик.

— Я сейчас устрою здесь резню, если вы все нахер не позатыкаетесь! Тише-тише, Миша, дыши-дыши, — урчал сам с собой ббм.

— Щпа-щибо… — из пасти существа вырвалось концентрированное зловоние, от которого у старика-защитника потекли слезы.

— МЕРЗКОЕ, ГНИЛОСТНОЕ, ОТРОДЬЕ! — заверещал он, а после Миша, как и обещал устроил резню.

Если бы не остановка, то кто знает сколько бы жертв на свой счет записал медведь? Смешавшись с толпой, Док заметил близнецов, которые тоже заметили его: «Тебе некуда бежать!», — перекричал шум и гам Витя, подле которого остановилось существо похожее на огромного страуса, которому пришлось изловчиться, чтобы заглянуть тому в глаза.

— Это почему мне некуда бежать?

— Простите, я это не вам, а тому Саймону, — Витя обращался к Мите. — А ГДЕ ОН, МАТЬ ТВОЮ?

— Мою мать? Зря-зря, — рассвирепело существо, а после начало отбивать какой-то развеселый мотив на голове Вити.

Если бы не яростный рык Миши, который вошел в кураж, и, стражи порядка прикладывали неимоверные усилия, чтобы утихомирить его, а не убить, иначе профсоюз медведей сожрет их заживо, то Док и остальные бегущие услышали бы, как Витя молит о пощаде.

— Как мне попасть за город? — спрашивал на бегу Док у какой-то городской работницы, надпись на спине которой гласила: «Знаю о вселенной всё».

— Нужно взять талоны на бензин, на машину или на летное средство, если подтвердите квалификацию, конечно, ещё можно доехать на метро, но, полагаю, после увиденного — машина для вас оптимальный вариант. Вы уже бюрократ или ещё не смирились? — протараторила она с такой скоростью, что Док услышал лишь только: «Талоны, бензин, машина, конечно, доехать, полагаю, оптимальный вариант, вы бюрократ!».

— Сами вы бюрократ! — оскорбился он, а после добавил. — Простите, спасибо!

Продираясь через толпу, коллекционируя ругательства, Док вырвался наружу, оглянулся посмотреть не увязалась ли за ним парочка с идиотическими усами, а после побежал в противоположную сторону от толпы. Он бежал без оглядки, пока его не остановили офицеры на блокпосте, напомнив о том, что без бумажки — ты букашка.

— Достопочтенные офицеры, вы хотите сказать, что я должен подписать все эти бумаги, чтобы выехать из города всего на сутки!?

Офицеры кивнули и улыбнулись так же простодушно, как тот парень, с которым Джонни говорил на придуманном языке.

— Подписать — это ещё ладно. После бумаг нужно будет получить туристическую визу, а для этого нужно взять талон на кротовую нору, смотаться на Венеру, отстоять в очереди на регистрацию, при этом получив справку о получении первого пособия, которое можно получить лишь тогда, когда вы откроете счет в банке, а, чтобы открыть счет в банке нужно… — Док перебил его.

— А как-то иначе можно попасть за город?

Офицер машинальным жестом приспустил очки на кончик носа, слегка наклонился к Доку, чтобы тот почувствовал аромат его обеда. Бургер и кола, он всё-таки бюрократический офицер.

— Боюсь, что это просто невозможно если у вас нет никаких родственников.

Невозможно слишком громкое слово для Дока, который решил убедиться существует ли такой же как он Саймон Кубовски в этой проклятой вселенной.

— У меня есть родственник… Саймон Кубовски.

Офицер посмотрел на коллегу, тот посмотрел на Дока, а после достал какой-то сканер. Просканировав Дока, он кивнул напарнику, который устало закатил глаза.

— Ладно, гостевое посещение, — устало от бюрократии простонал офицер. — Я заполню свою часть бланка, а вы свою. Потом поставлю печать и у вас будут сутки, чтобы вернуться! В противном случае… — Док перебил его.

— Уверяю, я не доставлю никаких неудобств, офицер!

После обменов недружелюбными взглядами из-за бумажной волокиты, Док стал букашкой с бумажкой. Он выдохнул, но не так, как выдыхает человек, почувствовавший облегчение, ведь в этой вселенной существует другой Саймон Кубовски. Вряд ли настолько дружелюбный, что встретит его с распростертыми объятиями? Проверить это — всяко лучше, чем стоять в очереди, поэтому спустя пару чашек кофе по талонам, которое на вкус оказалось удивительно качественным, ведь бюрократ без чашки кофе, тоже самое, что владелец фермы без сигары в зубах; Док разжился старым, как он сам авто. Два близнеца не собирались отставать и зашли в «Аренда у Денда». Денда, хоть и говорливая жительница Лоу-П, но сделки проворачивала с такой скоростью, что ей бы позавидовал сам Лууид. Док не собирался терять имевшуюся фору, любуясь, как эти двое сядут в подобную таратайку, а потому вжал педаль в пол и помчался вперед.

10

У Джонни есть: три патрона в мозговышибателе, куча бумажек, которые он не сумел бы заполнить даже к тому моменту, когда (если) те ублюдки вернутся с обеда; и горсти талонов, которые срочно нужно во что-нибудь инвестировать. Единственное чего нет у Джонни — желания возвращаться назад через мертвецкую очередь потратив на это сутки, только для того, чтобы найти Кубовски и вернуться с ним обратно сюда, потратив ещё столько же, чтобы потом? Что потом? Собственный голос нервировал Джонни. Будь рядом Кейт, он бы попросил её говорить без умолку, и она бы говорила, приплетая все на свете, во тьме, и быть может уже даже в космовороте, но за неимением её оставалось обратиться только к одному средству: выпивке. И если кто-то в этой сраной бюрократической вселенной скажет, что он надирается из-за страха, то Джонни пожмет плечами и скажет: «Да», — потому что в мозговышибателе обычно шесть сраных патронов! С полным барабаном можно совершить, да практически, что угодно: от государственного переворота до смыва вселенной в УниТаз, но три? Извольте. Джонни необходимо выпить, чтобы заткнуть голос, молящий вернуться за Доком. Серебряный не помнил, когда ходил на дело один? Обычно с ним добрая дюжина пиратов, ну или Кейт, и хер бы с ним Гарри! Но один? С тремя сраными патронами? Он всё-таки живой человек, а не герой литературного романчика, про старика, робота и пирата, попавшего в бюрократическую вселенную!

По долгу жизни пирата, наёмника и самого очарования, ему частенько приходилось пускать в ход оное, чтобы получить желаемое. Чаще это делалось на благо команды, например, когда их арестовали на захудалой станции, где правила старая карга с которой пришлось уединиться столько раз, что последующие три месяца Джонни младший вставал в стойку только после горсти таблеток, выпив которую пахари своими приборами в штанах смогли бы вспахать поле размером с Луну. Это произошло задолго до Кейт, но не на столько, чтобы та не задавалась вопросами: «Без таблеток никак?». Реже пират пусках в ход очарование для своих целей. И то в исключительных случаях, когда его никто не мог подстраховать. По итогу у Джонни имеется: три жалких пульки в мозговышибателе, куча бумажек с которыми ему не совладать, но оно и не надо. У него есть план по поиску и соблазнению девушки, которая заполнит их. Осталось только найти такую и настроить свой внутренний компас на «придется затерпеть», ведь не смотря на все слухи, что Серебряный бабник — он таковым не являлся. Джонни — классический однолюб, поэтому от мысли, что придется вертеться с какой-то девкой, а не Кейт ему становилось тошно, но если выпить…

Джонни натянул фирменную улыбку и отправился бродить по Пятой авеню. После неудачной попытки уговорить дородную девушку заполнить документы за талоны, он принял тот факт, что с талонами дела не так просты, как могут показаться на первый взгляд. Но где именно зарыта писина с планеты Псина, он даже не хотел знать. В этой вселенной возможно всё. Сменив улыбку на «соблазнительную» в набор которой входили пританцовывающие брови, Джонни продолжил поиски своей спасительницы. Пришельцы, женщины, маленькие леди, все за редким исключением посматривали на него с опаской, ведь мало кто доверяет обаятельному типу с допотопным кольтом, спрятанным в кобуре? Ещё и эта улыбка с танцем бровей, брр! От такого передергивает даже ббм, а их очень и очень сложно впечатлить. И действительно, одному Джонни известно сколько он безуспешно расхаживал по улице взад-вперед. Отчаявшись, он пнул ногой жухлую листву, прикурил и пошел искать место, где можно выпить, хотя опыт подсказывал, что это место само найдет его.

Зазывал не поворачивался язык назвать зазывалами, либо потому что у них вот-вот закончится смена и кто-то более активно-жестикулирующий придет на их место приглашать испробовать: «ТАКОГО ВЫ ЕЩЁ НЕ ПРОБОВАЛИ!», — либо их тоже доконала хандра от того, что на этой вшивой улице ни одно заведение не просит зайти? Все как-то скучно и безлико. И снова Джонни затосковал по Кейт, чье жизнелюбие и изобретательность превращали обыденность в небольшое приключение.

«Смотри, милый? Там точно проводят черепашьи бои!», — она всего лишь увидела вывеску обещающую черепаший суп.

«Это клуб твоих друзей?», — под друзьями она имела ввиду «магазин Кольтов», где пираты, слышавшие про Серебряного, облизывались при взгляде на мозговышибатель.

«Чтобы добыть это мясо им пришлось отправиться в ад. Интересно, как выглядят эти смельчаки?», — вывеска обещала самые вкусные мельмени, мясо для которых добывалось трудом стольких наемников, что иной раз Серебряный подумывал подзарабатывать этим, но пиратство увлекало его куда больше.

Не сумев придумать ничего изобретательного у вывесок «БУХЛО» и «ДОМИНО», Джонни махнул рукой и случайно испугал существо похожее на ходячую водоросль. Пират устало поднял голову к небу, чтобы задать вопрос: «Почему?».

— Что почему? — остановился рядом с ним человек, похожий на того, кто явно знает, где надраться.

— Почему здесь нет и одного сносного бара?

Незнакомец недоуменно посмотрел на Джонни, бары по правую и левую руку, на мозговышибатель, а после покачав головой из стороны в сторону, словно проведя торги с собой изрек:

— Ты верно подметил, здесь нет и одного сносного бара, где искушенному человеку можно надраться или испытать Удачу, или и то и другое! — Джонни медленно кивнул. — Тебе хочется чего-то ос…

— Хватит ссать в уши, будто я жеманная девка, веди уже.

— Не, дружок, я уже испытал свою Удачу! А ты сходи, поучаствуй в Бухлотоне, и может тоже выберешься из этого вшивого места, — парень с оглядкой на мозговышибатель показал карточку похожую на заправочную.

— И как называется это место?

Мало у каких баров вывеска круглая, да ещё и постоянно крутится, напоминая то, что выблевал единорог, когда налакомился радугой. «Круг» — название, конечно, на пол кредита, но это лучше, чем соседний бар с названием «Вне очереди», будто там в свободное время от очередей клепают детей, которые будут презирать тех, кто не стремится стать бюрократом. Охрана на входе тоже прекрасно дает понять всё о местной публике. Если «Вне очереди» охраняет, какой-то коренастый карлан, похожий на гнома, то «Круг» охраняет существо на груди которого красовался бейджик с именем Зуб. Существо, похожее на крокодила, чья чешуя, как и кольчуга состоит из мелких звеньев, только вместо железа у него зубы, которые двигаются вверх и вниз, изредка сменяя друг друга, словно медленно подбираясь к своей жертве. Зубы существа напоминали острые шпили, но не это внушало страх даже такому опытному искусителю смерти, как Серебряный. Эти глаза походили на маленькие пасти с человеческими зубами, которые кажется, как и зубная чешуя жили своей жизнью, а может быть просто моргали? Когда пират подошел к двери Зуб подался к нему, остановившись преступно близко.

— Ты? На Бухлотон? — с насмешкой проскрежетал металлический голос.

— Да, — успокоившись от мысли о том, что три патрона в мозговышибателе способны разобраться и с подобным уродством, вернув уверенность, произнес Джонни.

— Хм, Бус, иди-ка сюда! — из-за неожиданного крика охранник соседнего бара подскочил и пробурчал себе под нос что-то нехорошее.

Дверь распахнулась так, будто Бус хотел её вырвать, выглядел он взъерошено, будто кто-то недавно потрепал его по голове. Внешность часто обманчива, а потому Джонни никак не комментировал бейджик с надписью «пупс», несколько розовых бигуди, болтающихся на черных прядках, как украшение и сигарету размером с предплечье какой-нибудь гориллы. Шкет десяти лет изучал Джонни взглядом человека, повидавшего несколько вселенных смытых в космоворот, куда отправились все его любимые, которые должно быть умерли, потому что более безжизненного взгляда Джонни не видел даже когда изучал в зеркале отражение собственного отчаяния.

— Пират? — не у каждого взрослого такой басистый голос, Джонни поперхнулся и откашлялся прежде, чем ответить: «Да». — Я видел много пиратов в этой дыре. Все они оказались бестолковыми для игры в Бухлотон, а главное, — шкет смачно плюнул на асфальт. — Им всегда не хватало терпения для победы, поэтому, если ты нетерпеливый, то ищи другое место, где уронишь кости.

Джонни не слышал выражение «уронишь кости» с детства, когда отец читал ему книги про старых пиратов, бороздящих моря на шхунах, пьющих ром, и любящих разноцветных шлюх. «Возможно этот шкет старик, запертый в молодом теле, как Док», — Бус посмотрел на Джонни, словно читая его мысли, а после лениво сказал: «Ну?».

— Да того планету вращал, ты заинтриговал меня! — Зуб перемялся с ноги на ногу, готовясь к прыжку, но Бус лениво от него отмахнулся. — Рассказывай правила?

Судя по смеху шкета, гнома, Зуба, прохожего, бабки с третьего этажа (технически первого этажа), сидящей на балконе и записывающей разговоры местной публики, чтобы использовать их потом в своих унылых любовных романчиках — Джонни сказал что-то исключительно смешное. Бус стряхнул пепел сделал несколько длинных затяжек, выпустил дым, протянул сигарету забавному пирату, который решил не отказываться, зная, что, когда подобные «боссы» предлагают курево — лучше его брать, ведь он сам делает так.

— Чем меньше ты знаешь про Бухлотон, тем больше у тебя шансов на победу, а значит у меня срубить денег на ставках, — по-бухгалтерски произнес Бус. — А награда будет такая, какая тебе дураку и не снилась: канистра бензина и карта с местом, где можно выбраться за город.

— К… канистра?

— Ну знаешь? Тара, если хочешь, куда наливают жидкость, — похрюкивал Бус.

— Я знаю, что такое, мать твою, канистра! — вышеперечисленные снова заржали.

Джонни чувствовал себя не Серебряным, а каким-то Джонни Переходный Возраст, где мальчишки над ним насмехаются из-за пушка над верхней губой, который он не удосужился сбрить, думая, что это сделает его взрослее и круче.

— Видишь, ты знаешь что-то про канистру, но поверь, тебе не надо знать ничего про Бухлотон, — выпускал дым Бус. — Соглашайся! И может даже выиграешь, и уедешь куда-нибудь? А куда тебе вообще надо? Здесь же не бродят новички? — Зуб хрустя наклонился, словно подтверждая сказанное.

Подул ветер и качнул розовые бигуди, запутавшиеся в волосах проницательного Буса, который смотрел на Джонни, размышляя на предмет того прикидывается ли тот идиотом или от природы является таковым? Зуб скрипел всеми зубами, поглядывая на Джонни помышляя о том, чтобы пополнить свою коллекцию. Гном положил локти на ограду и подпер руками лицо, разглядывая Джонни и думая о том, почему у него в кобуре какая-то идиотская железяка? «Бабулька страстных романов писулька» (это её псевдоним) навострив карандаш ждала что ответит пират? Ей нужна завязка для истории, персонажи уже есть: пират, говорящий пес, и конечно же красивая Розалия (прообраз ее самой в молодости).

— Мне нужно туда, — Джонни с недоверием протянул карту, но Бус не обратил на его кислую мину никакого внимания, но когда увидел куда ведет дорога, то присвистнул так, будто увидел красотку.

— Тебе не добраться до Коллекционера без машины, парень, а корабль ты не получишь пока не станешь бюрократом, поэтому, давай, играй в Бухлотон, и сможешь доехать хер знает зачем к нему, только не говори за бланком? — Джонни глянул на Зуба, тот подался вперед, словно дал разрешение кивнуть. — Знаешь, будь ты чемпионом по Бухлотону, то, я думаю, он бы дал тебе бланк, и может даже еще отсосал, но реальность такова, что Мерсен — собиратель говен, не зря зовущийся Коллекционером. В любом случае — тебе не добраться до него без машины, так что…

— Я же смогу выпить прежде, чем играть?

— Если ты из тех пиратов, которых не перепьют сами смурблы, то да, а если нет…

Кто такие смурблы Джонни знать не знал, зато знал в старой вселенной создание, которое по преданиям невозможно перепить. По физической форме Серебряного и не скажешь, что он пьет, курит или использует допинги, когда те искусно синтезированы маэстро химических наук, поэтому Бйр из расы элусов с высоты своего исполинского роста недооценил крепенького пирата. Мало кто видел элусов пьяных, а уж тем более пускающих слюнявые ручейки по столу. Бйр оказался хозяином станции Олимпия. С того дня Джонни всегда обслуживал корабли только у него и всякий раз Бйр пытался разузнать как у пирата получилось перепить его? Сейчас у Джонни нет под рукой никакого химика. Допинга. Кейт ради которой можно нужно держаться на ногах. У него есть желание покинуть бюрократическую вселенную, и он готов потратить оставшиеся три патрона в мозговышибателе на того, кто скажет, что этого мало.

11

Идя под руку с дамой от которой не только престранно работало сердце, но и речевой аппарат, потому что на все её: «На этой улице нет ничего особенного, а вот на этой…», — Н. Хьюго лишь невнятно мычал, он заметил, что всё-таки «особенное» есть. На лицах пришельцев отражалось блаженство, доступное только тем, чье сердце тронуло нечто красивое, как незнакомка держащая его за руку. Их трогал вид великолепного собора, чей золотой купол походил на лампочку, заменяющую солнце, которое с трудом продиралось через облака бланков. Казалось, что вылепленные сотни рук на оконных карнизах тянутся к Хьюго, но по задумке они тянулись к узору внутри собора, где изображен принтер. Принтер был повсюду. Он вырезан на огромных дверях, говорящих: «За нами найдётся место каждому нуждающемуся», — и если внешнее великолепие собора можно изучать так долго, что с каждой секундой подмечаешь все новые и новые детали: таинственные фигуры, спрятанные под самой крышей, странные узоры перетекающее в принтеры всевозможных размеров, то внутри все как-то скучно. Будто архитектор решил оставить все интересное за стенами. Стены внутри расписаны каким-то фанатом принтера, потому что тот выполнен во всех цветах в стиле поп-арт, где под каждым принтером красовалась надпись на бюрократическом языке, которую не сумел бы разобрать даже самый фанатичный крючкотворец. Скамейки сделаны из редкого дерева, которое невозможно опознать, как и невозможно определить значения узоров на их спинках. На алтаре стояла священна книга, возможно, очередная выдумка какого-то хитреца, но Хьюго решил не рубить сплеча, пока не поймет зачем эта обаятельная незнакомка притащила его сюда?

Священник, как и любые другие выходцы планеты Окум — редкий шарлатан. Его хитроватые глаза горели дьявольским обманом, а самодовольная ухмылка походила на ту, которая способна заставить толпу прыгнуть в жерло вулкана. Само по себе создание примечательно лишь тем, что похоже на пони. Адского пони с которого содрали заживо кожу. Увидевшего это в первый раз — непременно скрутит. Увидь такое человек в церкви на Земле, то непременно бы перекрестился, святой водой и крестом вооружился и попытался бы низвергнуть существо обратно в ад. Но здесь он священник. Заметив свою помощницу с новым послушником, он бросил телефонный разговор и поскакал в их сторону.

— Наша добытчица! — он смачно поцеловал её в щёку, Хьюго едва не вывернуло наружу.

— Падре! — очень уж наиграно произнесла она.

— Что за заблудшую овечку ты привела к нам? — он поднял копыто и ткнул в грудь Хьюго, тот поправил свалившуюся на нос шляпу.

— У меня нет имени, я пришел, чтобы найти его, — процитировал Хьюго фильм, который постоянно смотрела Сара.

Прихожане, услышавшие этот короткий диалог, пришли в неописуемый восторг. Они начали падать на колени, а после воздавать хвалу принтеру. Другие же верили в пророчество с трудом, но, когда хитрый пони пал перед Хьюго, тот понял, что здесь всяко веселее, чем в очереди.

— И не было у него имени, и пришел он сюда, чтобы его найти! — обыграл фразу пони так, что в ней прямо-таки чувствовалось, нечто мифически-грандиозное. Остальные повторяли за ним.

— И благодаря знамению, приобрел я больше, чем имя, а именно веру! — подыграл Хьюго, снова процитировав какой-то фильм.

Переглянувшись Хьюго и пони кивнули друг другу. Молодой человек не мог понять почему окумянец подыгрывает ему?

— И поднявшись на крышу небоскреба, он увидел свою паству и обрел истинную цель…

На языке пони это означало беседу тет-а-тет, но Хьюго мог ошибаться. Ему ещё с трудом давались призрачные намеки. Толпа повторила слова, поднялась с колен, чтобы взять под руки Хьюго, и повела его прочь из собора, в сторону небоскреба.

— Я обыскался-с тебя-с! — разбрызгивая слюну произнес Прохвост.

— Безымянный, это твой друг? — спросил какой-то из послушников.

— Угу-угу, — подмигнул Прохвосту Хьюго.

— Без… безымянный?

Адский пони показал глазами, что испепелит болтливого ящера, если тот не заткнется. Прохвост имел каменистую броню, которая способна выдержать куда больше давления, чем способен оказать убогий пони, но эта толпа? Прохвост довольно облизнулся и пристроился рядом с Хьюго. К толпе прибивались всё новые и новые послушники, по крайней мере пони рисовал это именно так. На самом же деле, уставшая от очередей толпа побрела за другой толпой в надежде, что там произойдет что-то интересное. В их глазах тлел огонек надежды, такой крохотный, что любая массовая ходьба в сторону от очереди распаляла его. Ведь, если не пытаться выбраться из этой вселенной, то, наверное, можно смириться и жить, как остальные? Или можно пойти дальше? За безымянным человеком окутанным ореолом загадочности? Тем более, что толпа и пони без устали твердит: «Безымянный, небоскреб», — а когда толпа повторяет такую несуразицу, то лучше увязаться за ней следом, чем стоять в очереди.

12

В большинстве своем попавшие сюда либо не знали, куда хотят попасть, либо чем-то взбесили космоворот. Любой заложник бюрократической вселенной вначале её ненавидит, ведь достаточно быстро осознает, что выбраться отсюда практически невозможно. Остается лишь с положением дел. Когда приходит смирение, то выходец планеты Лоу-П решает не медлить и делать то, что умеет лучше всего: богатеть. Став богатой, Денда станцевала танец желе и озадачилась поисками ученого, потому что вещи, приносящие удовольствие — веют скукой. Никакие шоковые терапии, выстрелы из бластеров, виртуальные реальности, центрифуги не приносят удовольствия, как сигареты. Обычные сигареты, сигары и еже оные — быстро приедаются, поэтому без химика не обойтись. Перед тем, как житель Лоу-П покидает родную планету он смотрит на надпись, оставленную Нудидом Искателем недалеко от входа в кротовую нору: «Нужно химика найти», — и Денда нашла не просто химика, а мастера на все руки: Саймона Кубовски. Он смешивал для нее такие гадости, что она никак не отреагировала, когда он попросил её любимую машинку, чтобы проехаться за молоком. «И на кой хер этому старику молоко посреди ночи?», — задумалась бы Денда не танцуй она как желе, но танцуя в такт рёву мотора, уезжающему «шелби», она не могла помыслить, что видит Кубовски в последний, а машину в предпоследний раз. Эта машина стала для нее особенной, потому что принесла первый миллион талонов, а ещё эта машина нравилась главе налоговой службы. Конечно она могла бы подарить ему другую, но казалось, что тот знает каждую царапинку и вмятину на этой, а потому заметив подмену может выйти из себя и разглядеть неуплату налогов бюрократического масштаба. В большинстве своём жители планеты Лоу-П не мстительные создания, однако, когда «шелби» нашлась, казалось, что её сдавили прессом и она похожа на куб. «Кубовски», — волнообразно кричала Денда раз за разом, забыв зачем кричит, когда начала по привычке пританцовывать, но вспомнив, она впервые остановила танец желе. С того дня прошли годы. Долгие годы без танцев. Без той самой «шелби», которая нравилась налоговику, и без Кубовски, который обманул её, и даже не оставил забористого курева… Поиски химика, и по совместительству оружейных дел мастера — оказались сложны, она так и не нашла никого похожего на этого сумасброда. Ей нравилось, что в глазах престарелого человека светится жажда жизни с такой яркостью, что казалось, Денда живет как-то неполноценно, занимаясь разнообразной торговлей, в отличии от него — узника гаража. Зато за годы ожидания — она разработала план мести. Такой простой и гениальный, что ей хотелось с кем-нибудь поделиться, но она предпочла не распространяться с учетом того сколько существ ищет Кубовски, пока несколько часов назад к ней не пришли два близнеца.

— Какого ч…

Расфокусированный взгляд Дока навелся на примитивный дротик, который так престранно торчал из груди. На него напала зевота. Дебильно раскрыв рот, словно замерев от испуга, он увидел, что к нему медленно приближаются два близнеца. Последняя мысль, принадлежавшая ему: «идиотические усы»

— Не соврала Денда… И на кой ляд ему потребовалось сигналить? — спрашивал Витя у Мити.

— Смотри!

Впереди красовался билборд с надписью: «Просигналь, если ненавидишь бюрократов».

— Дела… Перекидывай его назад, и поехали.

Запихнув обмякшее тело на заднее сидение в машину Кубовски Митя уселся рядом. Витя уселся за руль, а после принялся настраивать: сидение так, чтобы стало удобно, зеркало заднего вида, чтобы не отсвечивал лоб брата и радио, чтобы играла отборнейшая электронная долбежка. Закончив, он произнес: «Денда подождет, вначале заберем то, что нам нужно».

— Ты думаешь, у него все ещё это есть?

— Вот и узнаем, — с раздражением старшего на целую минуту брата, ответил Витя.

13

Незнакомка, ящер, и бывший мозг корабля зашли в лифт. Прежде, чем девушка нажала на кнопку, пони высунул голову из дверей и закричал, что есть мочи: «По лестнице пойдете и счастье на крыше найдете!». Искать счастье на крыше — всяко лучше, чем стоять в очереди. Лифт начал медленно подниматься. Пони три раза стукнул по полу копытцем. Из сумки, висевшей на плече девушка извлекла священную книгу с надписью на обложке «священная книга», чтобы ни у кого не оставалось сомнений, что это за книга, и чем она является. Дрожащими руками Хьюго принял ее и осторожно открыл, но увидел лишь пустые страницы.

— Я придумал легенду, о безымянном ровно тогда, когда Кубовски обещал, что его план по извлечению бланка из церкви удастся! — Хьюго не подал вида, что знает какого-то там Кубовски.

— Не знаю, что с тобой сделал Кубовски, но раз ты здесь, то план в силе.

— План? — переглянулись Прохвост и Хьюго.

— Джалинда, — кивнул пони. — Ты таким его и нашла?

— Да, — с досадой произнесла девушка, а после начала объяснять план. — Мы разыграем спектакль перед этими жалкими созданиями, которые хотят мириться с мертвецкими очередями, бюрократией и всей безумной херней, придуманной Создателем, и направим их туда, куда надо!

«Джалинда», — произнес голос в голове Хьюго, затем ещё раз и ещё.

— И куда им надо? — спросил Хьюго, когда понял, что от него ждут ответа, а не попыток понять, что же такого чарующего в имени Джалинда?

— Им нужно стать жертвами, ведь иначе я не знаю, как накормить то чудовище, что сторожит стеклянный гробик, где спрятан бланк, — буднично произнес пони.

— А вы не пробовали… — пони перебил молодого человека.

— Кубовски пробовал все и даже яд, но там четко сказано «жертвоприношение», поэтому, думаю, что на этот раз всё получится! — радостно проговорило богомерзкое создание.

— А договориться? Вы не пробовали с ним договориться? — нервничал Хьюго.

— Понимаешь ли, все не так просто, пресвятая святых принтера находится за городом. Чтобы туда попасть, нужно иметь духовный сан, который у меня есть. Нужна живая легенда, как безымянный, которая потом станет каноном. У меня же есть безымянный? — Хьюго пожал плечами. — И толпа, которую не жалко скормить чудовищу. Плюс, мы обвиним церковь в том, что она не хочется делиться счастьем, или чем-нибудь таким? Дорогой к раю? В общем любой чушью, и стравим оставшихся пришельцев, что не сожрет чудовище им. Пока они будут умирать за немыслимое счастье, — пони облизнул губы на манер Прохвоста. — Мы стащим бланк.

План звучал убедительно за исключением того, что небольшую часть живого населения этого города, который состоял в основном из туристов придется подписать на верную смерть. Для Хьюго сама мысль о том, что он пустит в расход столько жизней оказалась отвратительна. Он решил, что будет подыгрывать ублюдочному пони и очаровательной девчонке, которой после услышанного он бы уже не предоставил шлюз; а когда созреет план, то он непременно сохранит жизни ни в чем неповинных созданий, и отправит в пасть чудовищу пони и эту красавицу с таким необычным именем. «Джалинда», — или не отправит? Нельзя же отправлять такую красоту на верную смерть? Хьюго жалел, что рядом нет Кубовски, который непременно бы ответил на этот вопрос: «Можно».

С крыши небоскреба невозможно разглядеть и третью часть Бюрограда, казалось ему нет конца и края, и единственное, что радует смотрящих с такой высоты, что они не видят очередей. Самые быстрые из последователей смастерили небольшую сцену, на которую поднялась компания во главе с Хьюго. Пришельцам нравилось, что он смотрит задумчиво вдаль, думая о чем-то великом, ведь в противном случае говорил бы со сцены сам, а не пони, который судя по блестящим от счастья глазам — опьянен близостью исполнения мечты.

«И узрев саму суть этого мира, он понял, как его спасти»

Пришельцы, сменившие несколько очередей, чтобы подняться на крышу и посмотреть на него, озиралась по сторонам, пытаясь найти ответ: «Что он такого узрел, чтобы понять, как спасти этот мир?». Их вопросы превратились несносный гул. Хьюго забрав слово у пони, поднял руки высоко в небо, требуя тишины. Благодаря некогда обширной базе данных, отпечатанной на подкорке молодого мозга, он знал, как подчинить себе толпу.

— И дарует Создатель всем бланки, вечную жизнь, и розовых пони!

Он решил, чем абсурднее это будет звучать, тем охотнее в это поверит толпа, и не прогадал. Богомерзкий пони посмотрел на него, как на какого-то идиота, словно пони бывают розовыми? — но слово сейчас у Хьюго, поэтому пони вперил взгляд в толпу, выискивая озаренных мудростью и обещаниями, чтобы те стали их движущей силой.

— И что же нам делать, чтобы получить бланки!? — спрашивала часть толпы.

— И вечную жизнь!? — не верила своему счастью другая.

— И розовых пони!? — возмущались оставшаяся, стоявшая на лестничных задворках, всерьез подумывая над тем, что в очереди намного лучше, чем здесь.

Хьюго посмотрел на Прохвоста, который перевел взгляд на пони, тот кивнул Джалинде, отбив что-то бесшумно губешками. Тогда-то Хьюго понял, что эта крыша выбрана неспроста: Джалинда спустилась в гущу толпы и прошла к небольшой коморке, где хранилась бормотуха с планеты Пьянь, носящая звучащее название «бухлотон». Та обладала редким свойством — подавлять весь негатив и настраивать на позитив. Благодаря ей на планете Пьянь прошли первые и последние выборы, где все единогласно проголосовали за владельца заводов по производству бормотухи. Мифичность этого пойла привлекла пони, который прознав про него закупил такое количество, что по заверению продававшего желе с планеты Лоу-П: «Выпив столько, пришельцы точно выполнят любые абсурдные просьбы», — а что может быть абсурдней, чем просьба безропотно прыгнуть в пасть к чудовищу, охраняющему бланк? Так началась крышесносная попойка.

14

— Возьми себя в руки Митя, никуда он не денется, — успокаивал старший брат младшего.

— Здесь-то да, а там? Не знаю. Как вспоминаю, что говорят про Кубовски…

Док претворялся спящим, хотя Митя давно увидел, как тот украдкой подсматривает правым глазом то на него, то на затылок брата, то в окно, пытаясь угадать место на родной улице?

— Да-да, помню! «Целый арсенал, и в жопе одуванчик».

— В жопе одуванчик, — многозначительно произнес Митя.

— Не хочу показаться бестактным, но раз уж вы обсуждаете меня в момент моего забытья, то потрудитесь ответить почему одуванчик… — Витя перебил его.

— Откуда нам знать почему у тебя там одуванчик, Кубовски? Приехали, — механически проговорил Витя. — На выход!

Митя уронил взгляд на пистолет, который держал в правой руке, прошептав: «Без глупостей, Кубовски», — губы Дока сжались, он медленно кивнул и вышел из машины, совершив первую глупость: громко хлопнул дверью. Витя хотел его задушить, но сделав несколько глубоких вдохов, сдержал гнев, дав Доку надежду, что пока он им нужен с ним точно ничего не произойдет. Вторая глупость: нарочито наивно, по-киношному произнести: «Дом, милый дом!». Третья: окинуть взглядом некогда любимое место, надеясь, что оно не навеет тоску. Внешне, все выглядело также, как во вселенной смытой в УниТаз. Однако, лужайка нуждалась в тщательнейшем уходе, но не в таком, как дом, принадлежащий Хьюго, тот проще снести и отстроить заново: его перекосило набок; стены покрывал слой мха, решивший, что ему мало места на крыше; разбитые окна почернели от пыли и грязи, олицетворяя собой самые темные чувства. Это не дом, а экспонат в музее ужасов. Сделав несколько осторожных шагов, боясь увидеть что-то страшнее увиденного, Док остановился у почтового ящика, и совершил четвертую глупость: прочитал надпись, выведенную скрупулёзным почерком Марты: «Кубовски Саймон и Марта». Сердце защемило так же по-стариковски, словно ему опять семьдесят. Митя подтолкнул сердцевышибателем в спину, и сквозь зубы процедил: «Вперед, давай-давай». На втором «давай» Док обратил внимание, что кто-то подглядывает за ними из-за штор, а когда он заметил непонятный силуэт, то незнакомец отскочил, оставив после себя лишь покачивающуюся ткань, которая никак не интересовала близнецов. Их волновал лишь один вопрос: «Как попасть в этот чёртов дом?!». Скривив гримасу человека на которого летит булыжник, Док указал на дверь, однако ему не хватало смелости постучать или позвонить в звонок. Док не знал, кто находится за ней. Быть может Марта? Как он объяснит чужой Марте, что смыл свою в УниТаз? От одной мысли об этом по телу Дока пробежала неприятная дрожь, казалось, что ледяной ветер сковал все движения, надув в ухо слово «Марта», которое закружилось в голове, как вселенная в космовороте. Думать об этом оказалось пятой глупостью.

— Хватит стоять перед дверью, будто тебя мучает совесть, Кубовски! — прикрикнул Витя.

— Будто вернуться за женкой спустя пять лет, какое-то особое достижение? Постучал, открыл, сказал: «Ну был дураком, вернулся вот за тобой, любимая», — брат посмотрел на брата, как смотрят только братья на братьев, когда сомневаются являются ли они родными?

— Любишь ты эти воссоединения, а я вот уже изрядно утомился. Открывай, давай! — замахнулся Витя.

— К чёрту! — произнес на манер Лихого Уолли Док, совершив шестую глупость — вспомнив о друге, который канул в неизвестности.

Осторожно, будто дверной молоточек сделан из хрусталя, Док положил на него руку, а после оттянул, чтобы нанести удар. БАМ! Прошло несколько томительных мгновений прежде, чем два сканера высунулись из-под деревянной крыши крыльца. Они сканировали три удивленных лица. Закончив процедуру идентификации голос отдаленно похожий на Н. Хьюго произнес: «Личность установлена, Саймон Кубовски. Обнаружены два неопознанных человека, сверяюсь с базой.Подождите, — Док перемялся с ноги на ногу. — Личности не установлены, подтверждаете ли вы, что они с вами?» — Док рад произнести «нет», но сердцевышибатель упершийся в позвоночник намекал, что оно того не стоит. Кубовски посмотрел на камеру под сканерами и легонько кивнул головой. Переступая порог, он рассчитывал на то, что за ними подглядывал другой Кубовски, который разберется с двумя близнецами с дебильными усами.

— Есть кто дома? — осторожно спросил Док, надеясь, что другому Кубовски, Марте или тому, кто прячется за шторой — хватит ума не отвечать: «Да, есть, минуточку, я на кухне!».

— Слышите? — прошептал Митя.

Витя и Док затаили дыхание, чтобы прислушаться. Что-то медленно ползло со стороны гостиной, шумя листьями, как обдуваемый ветрами лес. Близнецы приготовились к худшему, один из них, произнес: «Одуванчик?», — не распознав пришельца с планеты Флор.

— Одуванчик? — презренно прошелестел Флор, а после вперил взгляд в Дока. — Кубовски?

— Кубовски? — переспросил Док у пришельца.

Цветок медленно перебирал лозами, похожими на распутывающийся змеиный клубок, приближаясь к близнецам, которые в отличии от Дока не читали энциклопедии, а потому знать не знали, что представители планеты Флор меняют окрас листьев в зависимости от настроения, которое не предвещало ничего хорошего. Листья окрасились в багряный, а после Флор истошно запищал: «ААААААААА!», — братья запищали в ответ. Док отпрыгнул, будто цветок не распылил споры, а бросил старую-добрую лимонку. Закрыв нос, подглядывая в щелочку между пальцами Док наблюдал, как цветок медленно приближается, меняя окрас на нейтрально-зеленый. Едва он оторвал ладонь от лица ему прилетел хлесткий удар листьями по щеке. Кожу обжигало, как после огненной крапивы, и с каждым ударом — боль лишь усиливалась. Впав в ярость в какую впадет человек, валяющийся на полу и отбивающийся от цветка — Док пнул Флора. Тот пролетел несколько метров, в воздухе сделав сальто, а после приземления выпустил из бутона тонкую струйку адской боли. Иначе Док не знал, как назвать желание выцарапать глаза пальцами, лишь бы ничего не чувствовать.

— КАКОГО ЧЁРТА ТЫ НА МЕНЯ НАКИНУЛСЯ!?

— КАКОГО ЧЁРТА ТЫ МЕНЯ БРОСИЛ, САЙМОН!? ПОЧЕМУ ТЫ МЕНЯ БРОСИЛ ЗДЕСЬ!? В ЭТОМ УРОДЛИВОМ ОБЛИЧИИ!?

Док не понимал о чём идёт речь, но не успел задать и вопроса, чтобы прояснить в чём дело. Цветок готовился снова на него наброситься. Цвет листьев сменился на чёрный, что согласно энциклопедии, предвещало смерть.

«Если Флор окрашивается в черный цвет, то у вас есть три варианта, что делать: молиться, звонить в полицию, и извиниться (Флоры очень отходчивые существа)»

— ИЗВИНИ, ЦВЕТОЧЕК, ПОЖАЛУЙСТА!

Цветок остановился. Перекрасился в цвет хаки, говорящий о готовности к диалогу. Изучил лицо Дока на предмет морщин, и задал тот же самый вопрос, как несколько минут назад: «Какого чёрта ты меня бросил, Саймон? В этом уродливом обличии?». Перенервничав, и действительно не зная ответа, Док совершил ещё одну глупость и ответил: «Не знаю».

15

Бус распахнул перед Джонни двери, сказав, что скоро присоединится, а пока тот на свой страх и риск может развлечься с какой-нибудь девкой или заказать авторский коктейль у изобретательного бармена. Пройдя через темный коридор, освещенный тусклой желтой лампой, болтающейся на проводе, Серебряный оказался внутри бара. В ноздри вгрызся аромат спиртного, смешанного с межгалактическим потом и чем-то сладковатым, напоминающий запах богинь в красных платьях. Нос не ошибся. На сцене действительно находилась такая, но не для Джонни. Какой-нибудь Чивесру, Азазель, и быть может даже предательская Лапа — заурчали бы при виде медведицы в белом платье. Свет софитов превращал белизну в радужный витраж зачаровывающий своей красотой толпу, которая покачивалась в такт медвежьему рычанью. Рычание в какой-то момент превращалось в нечто неописуемое, находящееся между песнями сирен и серенадами эф-су, трогающих что-то запрятанное в душе. Такое хрупкое и нежное, что пришельцам приходилось заливаться алкоголем, дабы не утонуть во вселенской печали. Джонни тоже хотел этого.

Продираясь к стойке бара, он коллекционировал надменные взгляды тех, кто собирается участвовать в Бухлотоне. В отличии от качающихся в разные стороны, они стояли практически неподвижно, лениво кивая головами в такт и понемногу отхлебывая из своих стаканов. По одному внешнему виду Серебряного они угадали, кто его подписал на Бухлотон. Какой-то здоровяк, похожий на огромную лягушку черного цвета, растянул губы до ушей то ли улыбаясь, то ли насмехаясь, а после приложил пальцы к черной фланелевой шляпе.

— А сейчас, я исполню вашу любимую песню! Давайте, красавцы, все сюда?! — прорычала медведица, напоминая космо-цыган. Мухи облепившие бар полетели на танцпол, освобождая место игрокам в Бухлотон, желающим обновить напитки.

Бармен напоминающий модель, сошедшую с подиума, поправил упавшую на щеку прядку, загадочно улыбнулся Серебряному, а после принялся обслуживать игроков. Содовая, томатный сок, минералка, «ко-ко-ко-кола», и для черной лягушки отборнейшая грязь, будто он мерзкая жаба. Никто не заказывал выпивку. Серебряный решил, что это неспроста, но решил на всякий случай убедиться.

— А тебе чего, красавик? — «красавик», — Джонни сдержал смешок.

— Односолодовый с содовой, и три капельки премиум водки на свой вкус.

Услышав про три капли водки, кто-то поперхнулся. Он хотел спросить на кой хер изгаляться над выпивкой, но медведица начала рычать «бухлотон» на манер детской кричалки.

— БУ! — толпа выкрикивала следом за ней, вскидывая кулаки к небу.

— ХЛО! — руки толпы согнулись, они напоминали детей, требующих машиниста погудеть.

— ТОН! — ди-джей, стоящий за пультом нажал на кнопку. Из динамиков раздался рев бензопилы, которому подрожала толпа, а после на сцене, оттолкнув басиста появился Бус.

— Здорова, межвселенские букашки! — толпа тепло встретила Буса, некоторые даже рыдали, тыкая пальцами в сторону сцены и говоря: «Такой маленький, а уже большой босс». С ними трудно поспорить. Никто в этом заведении не оспаривал авторитет Буса, несмотря на то, что он шкет и такому хватило бы даже не целой, а трети пули. — Сегодня, мы собр-брр-бррр-рались, — подражал он звуку бензопилы на кнопку которого нещадно жал ди-джей, ещё больше заводя толпу. — Чтобы провести юбилейный 999-ый Бухлотон!

Толпа, не дожидаясь окончания речи Буса начала обливать себя бухлом. Игроки смотрели на Джонни, но тот улыбнулся своей обаятельной улыбкой, поднял руки вверх, будто сдается, и попросил у бармена грейпфрутовый сок.

— Зря. Стало бы на одного игрока меньше, — донеслось из динамика на груди рыбешки, плавающая в аквариуме, напоминающим допотопный круглый плафон от лампы, который крепился к корпусу жесткого водолазного скафандра.

— Разве тебе бы это помогло? — усмехнулся арахнид, облаченный в ковбойский костюм. Его жало собиралось пробить аквариум, но улыбчивая черная лягушка, похожая на законника среди игроков в Бухлотон — поймала жало налету.

— При-бе-ре-ги это для-я игры-ы, — устало проквакал он, поправил шляпу и улыбнулся Джонни.

— Лейте выпивку себе в глотки, несите букмекерам талоны, и готовьтесь! А теперь!? Мина? Нарычи для меня гимн Бухлотона! — толпа начала верещать, как девчонки на концерте космо-бэнда.

Услышав про гимн, зрители прекратили обливаться и заливаться. Они положили свои руки, щупальца, и другие конечности на грудь. Задрали головы, бутоны и все остальное к потолку.

Мина начала петь гимн Бухлотона:

«Крутись, стреляй, «бухлотон» выпивай, обгоняй», — толпа шепотом повторяла за ней.

«Карты скрывай, выпивай, убивай-убивай!», — толпа подхватила: «Убивай-убивай!».

«Беги, плыви, прыгай, лети, «бухлотон» выпивай и крути!»

— Что крути? — с должным артистизмом произнес Бус.

«Колесо крути, судьбу вороти, побеждай иль от Зуба убегай», — толпа снова принялась распевать «убивай-убивай».

«Бухлотон» выпивай, а потом…», — Мина направила к толпе микрофон, которая с остервенением кричала: «Убивай-убивай!».

Гитарист вдарил по струнам. Когда звук из динамиков утих, он начал елозить по рифу, качая головой, словно на концерте хардкорной музыки. С каждым ударом медиатора напряжение толпы нарастало. Вступили бас и барабаны. Начался добротный слэм. Увлеченный этим зрелищем Серебряный не заметил, как игроки рассосались, а на барной стойке перед ним во всем своем великолепии стоял Бус, попивающий кровавую Мэри.

— Ты точно победишь, потому что даже не идешь готовиться! — сквозь изнасилование инструментов сумел прокричать он так разборчиво, что Джонни несколько секунд моргал глазами, словно проморгавшись он поймет издевается ли над ним шкет или нет?

— Пойдем со мной! — крикнул Бус.

В баре каждый знал в лицо Буса, и старался обменяться с ним рукопожатием и какой-нибудь фразой: «Твой новый игрок, босс?», — тот лениво кивал, и зеваки начинали перешептываться между собой, а после выискивать глазами принимающего ставки. Второй по популярности фраза: «Босс-то подрос, вон как задрал нос!», — Бус пояснил для Джонни, что те, кто ходят в соседний бар, слышат про это там, потому что он поднял цены на самое паршивое пиво на какой-то жалкий талон. Поэтому при первом удобном случае посетители повторяют про нос, чтобы быть в тренде. Однако это им не мешает приходить в «Круг» ради Мины или других певичек, которых никогда не будет в «Вне очереди».

— Они просто говорящие головы, которым хочется быть к чему-то причастными, понимаешь? — Бус предложил Джонни допинг, но тот отказался, сославшись на игру. Тогда шкет проехался ноздрями по дорожке, состряпанной на тыльной стороне ладони, а после задрав голову к потолку сделал несколько жадных вдохов ртом, протер глаза и продолжил. — Им просто хочется чувствовать себя частью чего-то большего, чем являются они сами, понимаешь? И вот этот собачий сын, выйдет из моего бара со своей безгрудой девкой, и будет ей причесывать, мол: «Пиво-то лучше во «Вне очереди», — и какой-нибудь другой, услышав его, конечно же поддержит. И вот они идут уже вместе все к кому-нибудь из них домой. Девка им неинтересна, ведь она по-прежнему безгрудая, зато… — Бус потерял мысль, а потому занялся приготовлением ещё одной дорожки от которой Джонни тоже отказался, а лифт все спускался и спускался, казалось, что они едут к центру Земли. — На чем я остановился?

— Девка им неинтересна. — напомнил Джонни, а после прикурил себе сигарету. Бус протянул к нему обе руки, как маленький ребенок и посмотрел глазами засратого котенка на «никотиновую палочку». Джонни отдал ему сигарету, прикурил новую, и повторил: — Девка им неинтересна.

— Конечно, девка им неинтересна, мать твою! Им хочется посидеть на кухне, пообсуждать цены на пиво. И вот сидят они, обсудив её, а после начинают обсуждать что-нибудь другое? Вселенную. Спящую девку. Других девок. И сука! Даже спасибо, ублюдки не скажут, что им есть о чем поговорить! — Джонни насмешливо посмотрел на Буса.

— И ты распинался про это сорок этажей только потому что они не купили дешманское пиво?

— Вначале ты не покупаешь дешманское пиво в баре! А потом сам не замечаешь, как девка, — Бус дебильно ухмыльнулся. — И что с того, что безгрудая? Она же не виновата, что родилась такой?

— Угу, угу.

— И вот эта девка тебе уже не кажется привлекательной, Джонни. Зато корешок, обсирающий пиво… Да, тьфу! — Бус утер глаза от подступающих из-за внутреннего смеха слез. — Вот у тебя, какая девка Джонни?

Называть Кейт словом «девка», конечно можно, но по мнению Джонни — она истинная леди среди пиратского отребья. С другой стороны, объяснять это такому мелкому, упоротому шкету, как Бус — имело столько же смысла сколько стоять в очереди.

— Моя девка мертва… — произнес Джонни так, что им бы гордились все выпускники театральных кружков.

— Дерьмо! Дерьмо! Дерьмо! — Бус снова полез в карман за допингом, но лифт остановился. Словно боясь, что его увидят родители, он спрятал табакерку в карман, пригладил волосы, а после послюнявил палец, чтобы расчесать густые, как для десятилетки брови. — Сейчас начнется суета, ты иди на старт, и Джонни? Мы найдем тебе девку… и в отличии от тех жадных ублюдков, она будет с грудяяями, — мечтательно потрогал воздух перед собой Бус.

Он не обманул на счет суеты. За дверями ждала толпа тех, кто хотел сделать ставку лично у Буса. Может для того, чтобы ткнуть его потом в это мордой, а может, чтобы припомнить, что помимо обещаний, которыми он одаривал толпу, говоря: «Да этот парень точно выиграет», — этот шкет перешел все рамки разумного и повысил цены на дешманское пиво!? По внешнему виду трудно сказать. Они походили на обычных бюрократов, но что-то изысканное мелькало в том, как они держатся и разглядывают Джонни, который спешил пройти через всю эту шоблу, чтобы добраться до старта. Его встретила помощница Буса по имени Саманта. В ту секунду Серебряный подумал, что это всё затянувшаяся шутка, а увиденное транслирует обиженный космоворот. Малышка чуть старше босса, на вид ей лет двенадцать. Одета как секретарь старой школы: юбка до колена, черный пиджак, под ним белая блузка, на лице небольшой боевой макияж из красной помады и нежно-розовых румян. Единственное, что в ней от двенадцатилетней девчонки — прическа, а именно придурковатые хвостики, торчащие на макушке, напоминающие всем на этом стадионе о том, что ей абсолютно фиолетово что о ней говорят, как минимум, потому что постоянно говорила она:

— Ты не слушаешь, Джонни? — он не слушал. — Я же говорю, этот проект разработан специально для «бухлотона», а ты разглядываешь мои волосы? Ты нормальный? Мне двенадцать лет! — она извлекла из маленького кармашка на груди табакерку. — Неоновой радости?

— Нет, спасибо, Саманта, может после игры? — Саманта прыснула смехом, а после продолжила тараторить.

— Зря, у нас такой классный химик, мы искали его по всей это сраной вселенной, и вуаля, гляди, — она обвела стадион свободной рукой от планшета с документами. — Отстроили стадион, устраиваем свои игры, да мать твою, это и не снилось тем убогим гномам из соседней дыры!

— Название у них дерьмовое, — подметил Джонни.

— Конечно, дерьмовое, да и выпивка у них дерьмовая, и охранник у них дерьмовый!

— Простите, Саманта, у нас на старте опять… — она отмахнулась от назойливой мухи — своего помощника.

— Сэм, нууу почемууу ты всегда приносишь дерьмовые новости. Может хоть ты хочешь стать немного счастливее, я не знаю? Радостнее? — она вырастит настоящей искусительницей.

— Это правда срочно, Саманта… — Сэм выглядел чуть старше деловитой девчонки, худее, и судя по лицу — тупее. — Игрок на старте убил другого…

— Опять? — Саманта начала бухтеть себе под нос что-то на испанском: «Malditos animales que no pueden esperar al pitido inicial, ¡al carajo!», — и после «к черту!», Саманта убрала табакерку и велела Сэму довести Джонни до старта, пока она думает, что сказать тем, кто поставил на убитого? И успеет ли она объявить по стадиону, что их ставка не будет возвращена, а переставлена на Джонни?

— Никогда не понимал, почему Саманта всех называет жеванными животными… — очень мягонько сказал Сэм.

— Таким, как Саманта нравится держать все под контролем, чтобы упустить, а после начать всех костерить. Кем она тебе приходится?

— Что значит кем? Боссом…

Джонни махнул рукой на всю эту детскую шайку-лейку, прейдя к выводу, что они омолодились через космоворот, и оказались запертыми здесь. А когда ты заперт в таком унылом местечке, то чего только не придумаешь, чтобы не сойти с ума? Например, стадион размером с пять Олимпийских в Риме. Народу на трибунах столько, что, чем ближе приближался момент начала игр — тем чаще Джонни слышал у себя в голове вместо законченного предложения какие-то отдельные слова или буквы. Из которых сложилось «joder». Пират заулыбался от мысли о том, что вместо ругательства Сэм сказал бы «шманать» или «манать», но никакого другого слова кроме «joder» Джонни не хотел говорить, потому что в подтрибунном помещении скопилось так много игроков, что убей одного или еще сотню-другую — все равно их будет слишком много.

Сэм взял Джонни за рукав и потащил сквозь толпу, которая перед ним расступалась, явно зная, что он работает на боссов. Так или иначе они дошли до регистратора, выдающего манишки игрокам. Сэм что-то шепнул ему на ухо, и тот оглядев пирата с головы до ног выдал ему розовенькую с тремя девятками на спине.

— Счастливчик! — проговорила, а не проквакала лягушка в фланелевой шляпе, нервничающая перед началом Бухлотона.

— Мне пора, удачи! — заверещал Сэм, а после побежал на звук голоса Саманты. Орала она в свои двенадцать так, что без труда перекрикивала весь стадион. Из неё получился бы неплохой космо-футбольный тренер.

Диктор попросил минуточку тишины, чтобы сделать объявление:

«Просьба ко всем игрокам — пройти на линию старта. Повторяю, просьба к игрокам — пройти на линию старта»

— Я никогда не участвовал в Бухлотоне, — замогильным голосом произносил какой-то великан, склонившись над Джонни.

— Юбилейный, 999-ый! — радовалось существо, похожее на маленькое тоненько деревце.

— А почему сраный 999-ый — юбилейный, а не тысячный? — спросил кто-то вместо Джонни.

— Технически, первый прошел, но не выявил победителя, а потому его прозвали нулевым, — ответил кто-то громкий, способный посоревноваться с Самантой.

— Но технически же он прошел, а потому? Я хер знает, Бус сказал: «999-ый — юбилейный», — и все с ним согласились, поэтому не задавай вопросов, букашка! — прогремел великан, явно собираясь еще кого-нибудь убить.

Обрывки разговоров складывались в нескончаемый рассказ о доблести первых игроков. О смерти последних. О том, что в этот раз Бухлотон точно выявит победителя. Джонни вспомнил того парня, которого встретил на улице и осознал, что это всего лишь трюк. Он заманивает пришельцев, которым некуда идти, а потому они соглашаются поучаствовать в чем-то, что определенно лучше, чем очередь.

Игроки в количестве девятьсот девяносто девяти пришельцев стояли на линии старта. Снова заиграл гимн, где радостная толпа подхватывала: «Убивай-убивай!». На экранах появился Бус. С того момента, когда его последний раз видел Джонни — тот уделался в слюни. Взгляд размазан, язык заплетался, а тело держалось только потому что Саманта стояла рядом, придерживая его.

— Сегод… бухло и тон, ха, ты слышала, С? Бухло и тон? Господи, да я же гениален, я не понимаю, почему еще эти идиоты не падают ниц и не целуют маленькие ножки? Кстати, на счет маленьких ножек? Где та девка, как её?

— За сим, начнем же юбилейный Бухлотон! — вырвав микрофон прокричал Сэм.

Сквозь аплодисменты игрокам слышно, как трибуны благодарят Буса за то, что тот не кидается в них фекалиями бизосов, как в прошлый раз. Какой-то из многочисленных помощников оказался у микрофона, и начал повторять слова гимна. Игроки выполняли то, что он просит:

— Крутись!

Девятьсот девяносто девять шестеренок закрутились, как единый механизм. Откуда-то сверху посыпались маленькие устройства и бластеры. Каждый их отчаянно ловил, понимая, что от них зависит жизнь. Джонни оказался таким же прозорливым, как черная лягушка, потому что они не постеснялись прыгать по головам, дабы получить желаемое. Те, кто падали — с трудом поднимались. Им приходилось продираться сквозь океан рук, ног и прочих конечностей, желающих одного: выжить. Включив костюм и проверив бластер Серебряный отлетел с помощью ускорителей на безопасное расстояние. Отсюда казалось, что устраивать подобное безумство ради канистры с бензином да карты — бред, но вспомнив, что другие прозябают в очередях и будут прозябать там до конца времен, он решил не думать, а просто действовать исходя из ситуации.

— Стреляй!

Стадион зажужжал. Зрителей закрыло энергетическими барьерами, а после игроки получившие бластеры и костюмы — выстрелили вверх. Джонни пытался выстрелить в какого-то бедолагу, лежащего в куче, но невидимая сила — увела его руку. «Конечно», — сказал он, смотря как луч бластера поглощается щитом.

— «Бухлотон» выпивай!

Те, кто запоздали с бластерами, костюмами — уже даже не пытались отыскать их среди кучи лежащих друг на друге неповоротливых тел. Они метались по стадиону. Бились друг с другом насмерть, прячась за огромными телами, надеясь, что, когда последует команда «убивай» — им повезет. Из-под трибун вылетели сотни дронов с огромными чашами, заполненными до краев знаменитым «бухлотоном». С боевых костюмов сползали нано-боты, формирующие шлема, и каждый игрок хотел того или нет пробовал напиток. На вкус он как коньяк, смешанный с протухшей рыбой и какой-то едкой химией, от которой на несколько секунд каждому казалось, что он ослеп. В головах стало безмятежно и пусто. Пустоту заполнил собой голос ведущего требуя одного: убивать. Трибуны подхватили и с особым наслаждением завопили: «Убивай-убивай!». Игроки хотели того или нет направили бластеры на тех, кто не успели спрятаться. Началась стрельба. Они чувствовали себя марионетками в руках Буса, и только у редкого из них проскакивала мысль, что Бус тоже марионетка. Но правда ли это? Они не знали. Игроки моргали на каждый выстрел, достигший цели, будто стараясь запечатлеть то мгновение, когда луч лазера прожигает в теле или какой-нибудь конечности дырку размером с голову Буса. Стадион заполнился стонами наслаждения и кровожадными радостными воплями. Кошмар длился так долго, что даже самый упертый из игроков оставил попытки прекратить стрелять, осознав, что не контролирует костюм, бластер и «бухлотон». Тройное смертоносное комбо в игре, где не будет победителей. Из транса сеятелей смерти их вывел голос ведущего, который рявкнул:

— Обгоняй!

Трупы не имели никакого значения, ведь они остались где-то там позади, недалеко от трибун, которым отключили щиты, чтобы те могли вдоволь поплеваться в неудачников. Туловища, облаченные в костюмы, неслись через импровизированную полосу препятствий к покерным столикам, где их ожидали крупье. Всю дорогу до стола, Джонни замечал, что рядом с ним та черная лягушка в шляпе, и с её морды не сползает эта, как теперь уже казалось — вымученная ухмылка. Они оказались за одним столом на восемь персон, где их ждали заранее разложенные карты, которые голос, звучащий из каждого динамика на стадион, велел: «Скрывай!», — игроки ознакомились с картами, а после снова по стадиону разлетелась стая дронов. Стулья на которых сидели крупье — опустились под стадион. Снова полился мерзостный «бухлотон». Какие там карты — уже неважно. Важно лишь то, что после дождя, ведущий, как и зрители требовали одного: «Убивай-убивай!».

Лягушка сделала акробатический прыжок с несколькими сальто и зависнув в воздухе на ускорителях — начала сеять смерть. Серебряный почувствовал то, что «бухлотон» — помогает вырываться на волю тому, что он скрывает за обаятельной маской Джонни, а потому по зову сердца, которому он внимал — объединился с лягушкой. Толпа встретила дуэт оглушительными аплодисментами. Скажи Серебряному кто-то недавно, что ббм будет беззащитной тушкой перед лицом этой парочки — он бы плюнул тому в лицо. Но сейчас от их рук гибли всевозможные твари, а сами они неуловимы для лучей лазеров, и в унисон толпе повторяют: «Убивай».

Второй акт Бухлотона закончился. Трупы разбросанные по всему стадиону сгребали огромные роботы-уборщики. Они их складывали у трибун, чтобы те вдоволь насмотрелись и наплевались на решивших легко отделаться, чтобы не увеселять публику. Каждый из игроков, глядя на это — надеялся, что не окажется там. Кровожадный экстаз прервал голос ведущего:

— Беги!

Кто-то отключил костюмы и теперь все упиралось в антропометрические данные. Быть человеком во время стадионного забега не так плохо, если ты на Земле двести-триста лет назад, но здесь — Серебряному пришлось воскресить чувство, дарованное «бухлотоном», чтобы, обгоняя всех, лязгая зубами, кидаясь ругательствами, и обещая провернуть нахеру — добраться до бассейна.

— Плыви!

Лягушка, которая отставала на пол корпуса вырвалась вперед. Другие создания переплывали Джонни с легкостью с какой Бус тянулся к своей табакерке, указывая пальцем на пирата и говоря Саманте:

— Смотри, какой юркий, подлец!

— ¡Pedazo de mierda, no me llames perra!

— А ты не называй меня куском дерьма, сука!

Если бы Сэм не вклинился между ними, то собравшиеся не без удовольствия смотрели как уделанные малолетки рвут друг друга на куски, но вопль ведущего: «Лети!», — переключил их внимание на смельчаков, забравшихся так высоко, что прыжок с трапецией уже не кажется безумием. Зрители ещё не забыли ту радость от затонувших бедолаг на дно бассейна которых унесли непослушные костюмы, а аттракцион утоления кровожадности — не перестает их радовать. Хотя, капель крови при падении до уныния мало и не хватит, чтобы умыться. Зато отчетливо слышны глухие удары и хруст костей. Ммм. Каждый шмяк сопровождался аплодисментами и радостными криками: «Гляди как шмякнулся, просто отвал башки!». Были и другие, жалобные вопли, оповещающие соседей о том, что их ставка прогорела. Серебряный едва сам не стал причиной проигравшей ставки. Он чуть не соскользнул с трапеции, когда перепрыгивал на другую, но его хранил управляющий костюмом и его жизнью. И в ту секунду, единственную секунду, когда Смерть близка за — он благодарил Удачу за то, что сделала его марионеткой. Правда где-то там то ли под ребрами, то ли в месте, где мысли тонули в желудочном соке (из-за бухлотона невозможно разобрать) у Серебряного созревал вопрос: «А чем закончится эта игра?», — ведь, как он расслышал — победителей не бывает. Пролетев через зал следом за лягушкой в шляпе, боевым медведем средних размеров, бизосом и несколькими оставшихся в живых людьми, Джонни приземлился на расстеленные маты. Нескольких секунд хватило, чтобы отдышаться. Ведущий заверещал:

— «Бухлотон» выпивай!

К игрокам подошли официантки в соответствии с их видовой принадлежностью. Богини мурчали, требуя лишь одного — пить. И Серебряный пил. Ничего не видел, ни чувствовал, но пил, прося добавки, ведь со временем вкус «бухлотона» кажется чем-то волшебным.

Оставшаяся горстка участников едва держалось на ногах и каждый из них накачался «бухлотоном», казалось бы, под самую завязку. Оркестр заиграл «марш гладиаторов» и под эту развеселую мелодию, игроки плелись к центру стадиона, где бассейн сменился огромным колесом фортуны. Даже будучи трезвым сложно сфокусироваться на количестве вариантов, которые под допингом придумал Бус. А в состоянии игроков на грани изнеможения, когда адреналин сходит на нет, а «бухлотон» жжет внутренности — сложно разобрать что за чертовщина написана на малюсеньких секциях, и невозможно догадаться, что это обозначает?!

— Колесо крути!

Первым к колесу пошел человек средних лет, уставший настолько, что еле стоял на ногах.

— Колесо крути! Судьбу вороти! — скандировал ведущий на пару со зрителями.

Человек робко посмотрел на непонятные названия, а после с силой крутанул колесо, едва не навернувшись, что конечно же повеселило публику. На экранах показывали колесо фортуны, которое ускорял тот, кто играл с игроками, как с марионетками. Зал и ведущий умолкли. С VIP-трибуны слышно, как Бус кричит: «Прокручивайся быстрее, кому говорят!». Человек бубнил себе под нос молитвы, надеясь, что колесо остановится на секторе «приз». Вместо этого оно остановилось на секторе «бум».

— Что за?..

Где-то под трибунами прогремел выстрел. Голова человека разлетелась, как праздничное конфетти. Стадион в экстазе. Игроки в ужасе.

— Иногда, лучше не спрашивать, что за «бум», — надменно проговорил ведущий, и никто из игроков не сомневался, что эту идиотскую остроту зрители не оставят без аплодисментов.

Следующим на очереди ббм, который очень долго приветствовал толпу. Он кланялся им так и этак, словно работал цирковой зверюшкой. Затем он долго. Очень долго, передавал приветы медведям, сидящим на трибунах, маме, смотрящей трансляцию в интернете, и своей любимой дочке, которая будет гордиться тем, что медведь даровал ей билет в счастливую жизнь.

— Колесо крути, судьбу вороти! — скандировал стадион.

И медведь крутанул. Но как-то неуверенно, словно побаиваясь, что выпадет «бум». Выпало «побеждай», а это значило, что он проходит в следующий этап. Его радость разделяла толпа, которой просто необходимо за кого-то болеть, ведь финал стремительно приближался, точно так же, как Зуб за неудачливым существом, похожим на огромного моржа. Если бы не «бухлотон», то от зрелища, как Зуб разделывается с этим нелепым созданием, растаскивая того на лоскуты — игроков бы стошнило, но на трибунах все аплодировали, выкрикивая: «Зубу на зуб!».

— Колесо крути, судьбу вороти! — скандировал зал лягушке в шляпе, и каждый из игроков слышал, как дети кричат родителям, что хотят такую же шляпу.

— Почему мы не продаем эти чертовы шляпы!? — спрашивал у Саманты Бус.

— Мы их продаем, мать твою, — шипела двенадцатилетняя змея.

Оркестр играл, колесо крутилось. Джонни хотелось курить. Он попросил скафандр отключиться, чтобы достать сигареты — и скафандр его послушал. Игроки, стоявшие рядом заверещали, и тогда кукловод отключил скафандры и им. Колесо все крутилось. Заплетающимися языками игроки обсуждали происходящие сумасшествия. Колесо все крутилось. Какой-то фанат вывалился с трибуны и смешал свои мозги с теми, что разбросаны под трибунами, а колесо всё крутилось и крутилось.

— Оно там сломалось что ли? — спрашивал, забыв отключить микрофон ведущий.

— Нет, просто стильному парню с такой шляпой нужно что-нибудь особенное, — отвечал неизвестный голос.

— Да ты гонишь, Михуил! Оно сломалось!

— Сломалось и сломалось, чего ты орешь-то?

Стадион недовольно загудел. Ведущий осознав, что все слышали этот диалог, произнес: «Ой, у нас тут техническая неполадочка, скоро все заработает, а пока для вас споет Мина». Колесо со скрипом уехало под стадион. На его месте появилась сцена. Мина держала в руках позолоченный кубок изображение которого режиссер трансляции вывел на все экраны. Впервые в жизни Бус умолял прекратить съемку, ведь на кубке была выгравирована надпись: «С победой 999-ый в 999-ом». Сидевшие рядом с Бусом большие боссы и любители пощекотать нервы ставками на Бухлотоне хотели разорвать его на части. Только благодаря Саманте они остановились, ведь она произнесла таинственное: «Коллекционер». Мало кто хотел связываться с самым влиятельным человеком после Создателя в этой системе. И если на VIP-ложе можно запугать имением, то внизу у Джонни не хватает времени даже перекинуться парой слов с вышедшими из себя игроками. Они ругались последними словами, потому что скафандры и бластеры их не слушались.

— Михуил, кем бы ты там не был! Дай мне контроль над костюмом! Живо! — кричал Джонни, но Михуил занят ссорой с ведущим.

— Да шел бы ты нахер, собачий сын! Попробуй? Нажми кнопку на пульте? Чего-то изменится?

Ведущий надув губы подошел к пульту потыкал кнопки, а после сухо улыбнулся Михуилу, включил микрофон и сказал: «Сегодня мог быть победитель, но Бус, как обычно сжульничал!».

— Я не жульничаю, парни, вы же знаете. Скажи им Саманта?

Бус выглядел, как жалкая десятилетка, с которой Саманте больше не хотелось играть. К тому же, что она противопоставит толпе? Ничего. Ей всего двенадцать лет. У неё впереди безбедная жизнь, если, конечно возьмет себя в руки и слезет с радости, но нужно ли это делать в день юбилейной игры?

— Он жулик, вор, обманщик и держит в заложниках мою маму.

— С… Саманта, ты мерзкая… почему всё опять повторяется? З-у-у-у-б!

Саманта знала, что радость не принесет ей столько радости, сколько это зрелище. Она никогда не любила брата. Джонни же не любили все, кто находились на стадионе, считая, что он в сговоре с Бусом. Слушая, и наблюдая за междоусобицами игроки потеряли его из виду. Пират ехал в лифте наверх, моля Михуила прекратить играться с костюмом, потому что все эти включения и выключения — утомляют. В идеале лучше бы тот передал ему полный контроль над этими игрушками. Иначе рано или поздно луч лазера причешет Серебряного, сделав его «Подпаленным», а ведь ему ещё нужно найти Кейт.

— Понимаешь, девятьсот девяносто девятый? Я обычный работяга, жмущий на кнопки, и знать не знаю, как починить это? Или сделать так, чтобы все работало? Понимаешь? Но если ты убежишь далеко от сигнала, то оно отключится само. Наверное, — неуверенно добавил он.

— Просто прекрасно, как мне убежать из этого сраного города?

— Да просто беги в сторону КПП по указателю, слева будет лаз в заборе. Ах да, захвати канистру под барной стойкой, может у тебя получит… — на заднем фоне звучали причитания ведущего, и судя по вздоху Михуил устал слушать его нытье. — Пойду, заткну пасть ублюдку, удачи!

Джонни в баре встретили обвинениями в жульничестве, проклятиями и угрозами снять скальп, которые не воплощались в жизнь из-за бластера, зажатого в его руке. Серебряный обратил внимание на картинку, которая запаздывала примерно на пять минут, видимо, чтобы мухлевать со ставками, а это значило, что у него есть чуть меньше минуты, чтобы взять канистру и свалить. Ткнув бармену в слащавую морду бластером, он потребовал канистру. Сквозь музыку сложно разобрать, что тот доподлинно сказал. Серебряный услышал лишь одно слово «разочарован». Времени для разочарований нет, как и нет времени узнавать у входящих в «Круг», куда подевался Зуб?

Вывалившись из бара, Серебряный нашел нужный указатель и рванул в ту сторону. Толпа в баре, увидев, что произошло за время запаздывающей картинки спохватилась и побежала следом за ним. Те, кто остались внизу и насладились хит-парадом кровавых расправ имени Зуба — набивались в лифты, бежали по лестницам, чтобы схватить виновника всех бед, ведь Бус сумел убедить толпу в двух вещах:

«Все подстроила Саманта!», — и после этих слов толпа решила бросить её вниз, туда к тем, кто проиграли в Бухлотон. Саманта сломала ногу и пару ребер, и судя по тому, что все покидали стадион — она скорее умрет, чем дождется помощи. И все же в той области души, где не бывала радость, она надеялась, что дверь в которой сидит Михуил распахнется и оттуда выйдет он или ведущий, и услышит её крик, если к тому моменту останется сил кричать.

«Мерзкий девятьсот девяносто девятый — оказался с ней в сговоре и тот, кто принесет его голову получит столько талонов, что даже сможет выкупить в том ломбарде настоящий бланк!», — бланк, лежащий в ломбарде недалеко от центральной очереди стоил всего каких-то квинтиллион талонов, хотя куплен всего за четыреста тысяч, которых тогда продавшему хватило, чтобы покинуть бюрократическую вселенную. Услышав про тот бланк, толпа завелась, ведь у Буса есть столько талонов, чтобы заплатить.

Рев возглавившего толпу чудовища заставил Серебряного ускориться, а он ненавидел бег. Его философия проста, как три патрона в мозговышибателе: «Зачем убегать, если можно стрелять?», — и почувствовав, что Удача отвернулась, оставив после себя лишь боль от укола в правом боку — он потянулся к кобуре, но запыхавшись забыл, что чертов костюм нельзя снять. Драгоценные секунды он потратил на то, чтобы найти куда юркнуть, хотя и сомневался в целесообразности бега от Зуба, ведь тот рано или поздно его настигнет. Намалеванная черной краской надпись на билборде «Стоять в очереди за бланком, чтобы покинуть вселенную — смерть» — внушила оптимизм, потому что рядом нарисована стрелка, указывающая на дырку в заборе, куда и нырнул пират. Скатившись кубарем вниз, слегка помяв канистру, Джонни увидел кладбище раритетных авто. Прыгая от машины к машине и ища то ключ, то ту, которая заведется — ему удалось найти нужную, да ещё и в таком месте, что он сумеет сразу уехать. По реву слышно, что Зуб слишком близко подобрался к дыре в заборе. Как врач полевого госпиталя Серебряный провел переливание бензина, а после прыгнул за руль и помчался в сторону заката, оставив стражей порядка на КПП лишь наблюдать за тем, как очередной «откуда-то узнавший про лаз пришелец» уехал в закат.

Серебряный то нервно трогал костюм, то проверял бластер, надеясь, что они выехали за радиус действия сигнала. Ему хотелось добраться до сигарет и погладить мозговышибатель, чья шершавость всегда внушала покой. Усталость присела не только к нему на плечи, но и на голову, которая уткнулась в руль. Последствия «бухлотона». И если раньше впереди виднелось персиково-оранжевое зарево от которого хотелось укрыться рукой, то теперь краски смешались и выплюнули наружу ядрено-зеленый цвет. Струя такого же цвета вырвалась изо рта Серебряного. Он рад, что сумел найти в себе сил приоткрыть окно. Утерев рот, он перевел взгляд на зеркало заднего вида. Его пугал не Зуб, который мелькал где-то на линии горизонта, а видневшаяся на пассажирском сидении серебряная макушка. Джонни ещё раз начертил зеленую линию на асфальте прежде, чем посмотреть туда. Решив, что непонятная макушка — плод раздраженного «бухлотоном» воображения, он, подражая Уолли сказал: «К чвоьорту!», — что в любой другой момент звучало бы как «к чёрту!», а после обернулся и увидел её. Серебряный мираж с блестящей улыбкой. Называть её Фортуной можно, но ей нравится, когда обладатели обаятельных улыбок, привлекающих её, как Джонни, говорят: «Моя Удача», — и она смотрела на него двумя серо-прозрачными вечностями в которых хотелось раствориться, как в утреннем тумане, наслаждаясь щекочущим кожу чувством прохлады. Она держалась непринужденно, словно они давние друзья, изредка наклоняя голову к окну, чтобы посмотреть в боковое зеркало.

— Ы… Удача? — она медленно кивнула. Джонни казалось, что её подбородок вырезал какой-то искусный мастер, от его блеска хотелось плакать.

— Ы… ольнула мня в бок? — она захихикала и провела рукой по щеке Джонни, который дернулся из-за обжигающего кожу холода, а после, осознав, что это пусть больно, но так приятно — вытянул шею, чтобы она погладила его снова. И снова.

— Дача… у тя есть сига?

— Милый, тебе бы отдохнуть, — с участием заботливой матери произнесла она. — Как только меня не называли, но Дачей? Джонни, малыш, ты очень устал!

Несколько секунд пират думал, что прозвучала мелодия из глубин космоса, где разумная планета, пытается привлечь к себе внимание, чтоб не сойти от одиночества с ума. По его щекам струились слезы, которые она осторожно замораживала своими нежными прикосновениями.

— Как думаешь, догонит ли тебя тот зверь, Серебряный?

Ему не хотелось отводить взгляда от свечения её кожи, которым можно любоваться столько, что взявшееся из ниоткуда воодушевление объяснится, само собой. Серебряному стоило титанического труда перевести взгляд на зеркало заднего вида. Зуб мчался во весь опор. При взгляде на это страшенное существо казалось, что реальность по обыкновению уродлива и не способна таить в себе такую красоту, как Удача. Потрогав рукой костюм и произнеся команду «снять» — не произошло ничего, а потому Серебряный решил посмотреть на прощанье на Удачу ещё хоть несколько секунд. Он перевел на неё взгляд, но в этот раз она казалась не серебряной, а неуловимой, эфемерной, едва различимой на фоне окна. Она по-особенному улыбнулась. Кончики её пальцев уперлись Джонни в грудь, а после они, как маленькие человечки побежали до низа живота, щекоча нано-ботов. Серебряному хотелось сказать что-то особенное богине, но что она не слышала на своем веку? Он подбирал слова, боковым зрением поглядывая то на дорогу, то в зеркало заднего вида. Что-то тяжелое грохнулось на крышу, немного примяв её. Удача, как героиня старых фильмов ужасов приложила ладони к щекам. Она застыла, изображая крик. Серебряный же в попытках избавиться от Зуба начал мотать машину из стороны в сторону. В эти секунды действие бухлотона сошло на нет. Фантазия больше не имела ничего общего с реальностью, и такая красивая и робкая богиня со своими блестящими серебром локонами больше не сидела на пассажирском сидении.

— Спасибо, — пробормотал Серебряный креслу, завидев, как пропал марионеточный костюм.

Зуб пробил стекло водительского сидения и едва не снес Джонни голову, но тот подался к пассажирскому креслу, вдохнув прохладу, которую Удача оставила после себя. Немедля и сотой секунды Серебряный извлек из кобуры мозговышибатель и произвел выстрел в потолок. Зуб зарычал подобно раненному зверю, а после с остервенением начал долбить по крыше, отрывая от неё куски. Когда они встретились взглядами Серебряный понял, что существо жалеет о том, что заигралось. Второй выстрел прогремел для Зуба, как взрыв атомного энергоблока. Вдавив педаль газа в пол, Серебряный с удовольствием смотрел за тем, как тварь кувыркается по асфальту, рыча с такой злобой способной повергнуть целую вселенную в ужас. Он включил радио, чтобы заглушить вопли. Закурив и уставившись вперед, Джонни рассматривал прячущийся диск солнца, который бессовестно грызла космическая бланкость. Ему казалось, что отныне на фоне улыбки Удачи все будет тусклым. Эта меланхолия вызвала на его лице улыбку, которую поистине можно назвать обаятельной.

Погоня будет продолжаться. По реву слышно, что Зуб и преследователи не собираются пускать всё на самотек. Сделав радио ещё громче Джонни вспомнил улыбку Удачи. Потом вспомнил Кейт. Впервые за долгие годы её улыбка казалась блеклой. Может виной тому остатки «бухлотона». Может подсознание подшучивало над ним, чтобы заставить быстрее выбраться отсюда прежде, чем произойдет непоправимое? В космовороте так много событий, что можно ожидать чего угодно. И все же, это чего угодно — по-прежнему лучше, чем стоять в очереди. Джонни мчался вперед, барабаня пальцами по рулю и напевая:

16

Если бы не крышесносная попойка, то собравшиеся восхитились предусмотрительностью пони. Тот отправил помощников на склад, где хранились серые рясы в таком количестве, что ими можно заменить надоевшую бланкость. Когда те вернулись, он прошептал что-то на ухо Хьюго, а после произнес мистически-грандиозное:

«И облачил он всех в серые рясы»

Толпа не понимала зачем это нужно? Ведь пить бормотуху всяко лучше, чем облачаться в какие-то рясы.

«И облаченные имели доступ к божественной амброзии»

Толпа никак не отреагировала. Хьюго насмешливо смотрел на пони, который цокнул два раза языком, сказал: «Сейчас, малыш».

«Одевшись в серые рясыони получили «бухлотон»

— Почему в серые? Это потому что безымянный ассоциируется с серым? Я правильно понимаю? Хотя… — зануду трезвенника перебил алкоголик элус.

— Серые так серые, мы правильно понимаем? Чтобы дальше пить бормотуху, надо переодеться? — пони кивнул. — Да без проблем, а где еще бормотуха!?

— Вот-вот, угощайтесь…

Незнакомец вырвал графин из рук Джалинды и жадно присосался к горлышку, будто там эликсир вечной жизни, а не напиток, делающий его податливым животным, потому что после трех глотков даже самый стойкий пришелец с планеты Аврелий мог лишь мычать и идти туда, куда указывает рука, надеясь, что там божественный нектар. Хьюго едва не поддался искушению попробовать его, и придаться увеселенью вместе с толпой, но пони стукнул копытом по его ступне так, что тот взвыл.

— Поить, не пить, — как дилер произнес пони. Хьюго не удалось найти поддержку в глазах Джалинды, и тогда он наконец-то созрел, чтобы направить свою паству, да и паства тоже созрела, потому что бормотухи оставалось на несколько минут, а что будет потом? — ему не хотелось знать.

— И отправились они в паломничество в древний город, чтобы узреть воочию чудо за семью цепями! — заверещал Хьюго так, что казалось затихла вся вселенная, чтобы узнать, как будет развиваться эта история дальше? «За семью цепями», — прокричала толпа, как тост, приподняв графины и бутылки к небу, а после ритуально отхлебнув, они слегка покачнулись. Тогда-то подручные пони начали раздавать серые рясы, которые с огромным трудом подняли на такую высоту, не раздав все тем бедолагам, что стояли у лестницы, так до конца, не определившимся: здесь лучше, чем в очереди или нет?

— А почему они, всё-таки, серые? А не фиолетовые там? Или не знаю зеленые? — перебил Хьюго тот же трезвенник, пока остальные развлекались ужасной мини-игрой от которой хотелось разрыдаться: как надеть рясу?

Когда «священный акт переодевания» достиг средины (все скинули с себя одежды), и толпа на крыше оказалась голой, за редким исключением, ведь трезвенник единственный, кто сумел пропихнуть голову в прорезь — Хьюго велел им спускаться вниз: «И спустились они с крыши вниз, чтобы единым строем выдвинуться…», — его перебил пони из чьих ноздрей вырывался пар, потому что он закипал из-за глупости молодого человека.

— ТЫ С ЛУНЫ СВАЛИЛСЯ, МАТЬ ТВОЮ, ХЬЮГО!? ОНИ ЖЕ БУДУТ ПРЫГАЮТ С КР…

— Минуточку! Минуточку! «Мать твою, Хьюго?!», — минуточку! — с особым энтузиазмом трезвенника произносил единственный, облаченный в рясу. — У него есть имя!?

Те, кто стояли на краю крыши не хотели больше жить в лживом мире, где у безымянных есть имена, и обещают, что бормотуха будет течь рекой, а та заканчивается на самом интересном месте! Никто из них не верил, что обаятельная Джалинда вернется, пополнив запасы, ведь она хилый человечек, который не сможет поднять все на крышу для продолжения крышесносной попойки. Стоявшие на краю крыши устроили пришельцопад.

Джалинда в отличии от пони по имени Карлан-Карл сумела выменять талоны на «бухлотон», который подвезут на фурах к небоскребу. И не нужно быть с планеты Пьянь, чтобы распознать ту самую бормотуху, делающую с двух глотков податливыми даже ббм. Бормотуха же, которую выменял на талоны КК внешне похожа на «бухлотон», но за знаменитой этикеткой синего цвета таилась жалкая пародия с названием «бормотуха-ля-пивнуха» и голубой этикеткой. Чтобы быть податливым, безропотным и не попадать головой в рясу, восхищаясь каким-то безымянным, обещающим бланки и розовых пони — «бормотуха-ля-пивнуха» нужно практически не выпускать из губ, потому что её эффект пропадает всего за несколько минут. Как раз столько перешептывались те, кто оказались на крыше, пока трезвенник распалял толпу, выкрикивая обвинения в адрес обманщиков, недавно стоявших на импровизированной сцене. Закончив перешептываться, толпа собралась линчевать «богомерзкого пони, этого шарлатана Хьюго, и убогого ящера», правда пока они собирались, то потеряли тех из виду, но трезвенник сделал верный вывод, что они смылись на грузовом лифте.

— МЫ ПОЙМАЕМ ЭТИХ УБЛЮДКОВ… — кричал трезвенник, ещё больше распаляя толпу.

— МЫ ЧЕТВЕРТУЕМ ЭТИХ ТВАРЕЙ! — кричало голое создание похожее на вздутый прыщ.

— И МЫ НАЙДЕМ «БУХЛОТОН»! — прогремел голос элуса.

Толпа завелась, как тысячи двигателей, которым требовалось бухлотопливо. Если простить обман они бы еще сумели, ведь за годы, проведенные в очередях сколько случалось подобных историй? Может даже на этой крыше? Но простить, что бормотуха кончилась, да ещё оказалась не с планеты Пьянь? Выше их сил и не соответствует духу крышесносной попойки. Теперь, они не сумевшие попасть головами в дырки из-под ряс, атакованные ветром, сбрасывающим одежду на головы, стоящих в очередях — хотят одного: мести.

— Я РАЗОРВУ ЭТОГО БОГОМЕРЗКОГО ПОНИ НА ЛОСКУТЫ! — кто-то сильный раздвинул железные двери лифта, скрывающее шахту, чтобы крикнуть это вдогонку обманщикам.

— Технически — это будет очень сложно, — оглянув с ног до головы бескожее создание, успокаивающим тоном проговорил Хьюго.

— Ничего-с, страшного-с, мы убежим-с, — облизываясь говорил Прохвост, которому явно нравились подобные забеги.

КК паник. Он уткнулся мордой в зеркало, разглядывая отражение своих глаз, которое удручало, как избитый сюжет: гениальный план, где учтены мельчайшие детали и едва приступив к задуманному, оказывается, что все детали невозможно учесть, и все идет не так, как надо. КК горько взоржал, а после жалобно прохрипел, чтобы Хьюго достал ему из подсумка сигару.

— Я слышал, что капля никотина убивает лошадь, — занудно произнес бывший компьютерный чип.

— Он-с, адский-с, пони-с, Хьюго-с! Ему-с только-с власть-с.

— Прохвост? Может Апони? — доставав сигару и прикурив спросил Хьюго.

— Может-с, Афоня? — Прохвост прикусил себе язык, чтобы не сказать в конце «с», потому что «Афоня-с» очень похоже на ящерное ругательство, приблизительный перевод которого «УЕ-puta-lo».

— Да закройтесь вы нахер, я думаю! — выпустив клуб дыма прохрипел КК, а после вдарил Хьюго копытом еще раз по ступне, тот сжал зубы вместо того, чтобы обрушить на его голову единственное проклятие выученные за столь короткую жизнь. — Вы не смотрите на меня, будто я расклеился, ничего подобного! — без пяти минут человек понимал, что КК расклеивается, но решил смотреть на того иначе, ведь тот всё-таки попросил об этом. — Нам нужна Джалинда, мы не побежим без Джалинды.

— А что у вас с Джалиндой? — Хьюго глянул на пони, с сигарой в зубах, а после перевел взгляд на свое отражение, словно удивляясь тому, что произнес это вслух.

— Хью, ответь? Ты серьезно? Или Кубовски стер тебе память? Что с тобой нахер происходит? Кто такая Джалинда? Что у нас с ней? Я думал ты просто решился явиться и разыграть нашу идею с церквушкой и подземной заварушкой, и все ведь походило на это? Я чего-то не понимаю? — Хьюго неуверенно кивнул. — Каждый раз, когда я смотрю в твои глаза, то вижу не того парня, которого знал и которого знала Джей, а какого-то потерянного идиота, который не понимает, что он делает и главное зачем?

— Дела-с…

— КК, послушай, — выдавил из себя Хьюго после долгой паузы. — Вообще-то я не тот Хьюго…

— Что значит не тот Хьюго? — недоумевал КК. — Не неси чушь!

— Приехали-с!

Даже будучи без пяти минут человеком — Хьюго понимал, что перед ним нечто величественное, вызывающее восхищение даже у существ другого вида. За открывшимися дверями их ждала Афродита. Фойе позади нее устлано телами. Но были и те чьи головы ещё не прильнули к полу из-за единственного желания — жадно смотреть на величественную статую, опоившую их своей красотой. Им ненужно ничего: не гнева, который хочется обрушить на головы обманщиков, не лестницы, по которым можно бежать в попытках их догнать. Им всего-то нужен ещё один взгляд таивший в себе царство грез. Им хотелось верить, что это царство никогда не перестанет пленить. Что там будет она и «бухлотон».

— Хоть кто-то из нас не лажает, — взоржал КК, как все богомерзкие пони с планеты Окум.

— О чем ты, Карл? — спросила Джалинда, смотря как тот зубами пытается снять подсумок, который во время бега будет стачивать лямкой кость.

— Ладно, запрыгивайте…

— Что случилось?! Почему ты меня тащишь под локоток Хьюго?

— Задумка-с не удала-с…

Броня много раз спасала Прохвоста от разгневанных женщин в очередях и этот случай не стал исключением. Он отскочил к Хьюго, который хотел что-то сказать Джалинде, но та шикнула, как змея, заставив Прохвоста издать какой-то брачный звук. От второго удара его спас Хьюго, заметив, как Джалинда переменилась: как для него странно-шифровано, но ужасающе для КК — ее глаз начал отбивать морзянку, челюсть съехала направо, а ноздри раздулись будто хотят втянуть весь воздух, чтобы богомерзкий пони задохнулся. Непонятно откуда из её носа или приоткрытого рта вырвался звук «ха», а после она начала ронять на голову КК проклятье за проклятьем, которые Хьюго запоминал, чтобы сказать те Доку и Джонни, когда они вернутся.

— Слышите-с?

Где-то на шестидесятом лестничном пролете, что эквивалентно тридцатому этажу, расталкивая всех пришельцев несется бизос, существо похожее на бизона, но худее его в два раза, и быстрее в четыре. На его спине сидит единственный трезвенник. Единственный, кто справился с рясой. Не умолкающий ни на минуту, ведь всю жизнь ждал момента, когда сможет не прослыть занудой, а вдохновителем: «Дамы и господа, пришельцы и пришельки, чудовища и красавицы, не валитесь с ног! Внизу есть «бухлотон»!», — и всё же голые пришельцы считали его занудой, ведь он слишком долго подводил к тому, что есть бормотуха.

— Потолок затрясся… — неуверенно проговорила Джалинда.

— По наши души, — довольно заржал КК. — Прыгайте, живо!

Первым на пони прыгнул Хьюго, тот издал тяжелый вздох, но стоял так, как подобает жеребцу подобного калибра — с высокоподнятой головой. Следом за ним взгромоздился Прохвост, который на просьбу скинуть свою каменную броню лишь презабавно начал цедить сквозь зубы растянутый звук «с». КК по-прежнему стоял с высокоподнятой головой, но его ноги с непривычки подрагивали. Когда на него взгромоздилась Джалинда, он прокричал, что ненавидит её.

На улице картина оказалась такой же, как в фойе. Она устлана пьяными туловищами, заметив которые у Хьюго появилась идея, как задержать преследователей.

— Нужно разбить все бутылки!

— И как ты, мать твою, предлагаешь это сделать? — кряхтел КК.

— У меня нет матери, только два отца, — он выпустил носом воздух и глянул через плечо на Джалинду, которой шутка показалась примитивной.

— Прохвост, ты не мог бы… — тот перебил Хьюго.

— Я думал-с, что-с ты-с не попросишь-с, но… — Прохвост замолчал.

— Не тяни за хвост!? Говори!? — шипел КК, уменьшая скорость на случай, если ящер созреет для прыжка или что тот собирался сделать?

— Не упоминай-с мою-с бабушку-с Захвост всуе, богомерзкий-с пони-с! Я в завязке-с с бормотухой-с, и боюсь-с, что если-с влечу-с туда-с…

— Мама говорила: «Джалинда, милая, нужна тебе эта художественная академия? Будь бюрократом!», — по тону КК распознал начало истерики, которая всегда начиналась одинаково, поэтому сбавил темп, чтобы сбросить Джей, ведь когда та становится неконтролируемой, то лучше держаться от нее подальше. А раз он убегает, то точно не остановится, когда та завопит что-нибудь грубое. — «Хотя можно стать инженером и взорвать сраный космоворот и всех его обитателей, а?».

Мать Джалинды та ещё советчица, но сейчас, сидя на КК, который остановился, чтобы её скинуть — она понимает, что взорвать сраный космоворот — единственная мудрая мысль, принадлежавшая матери, и, если ей представится возможность его взорвать — она её не упустит.

— Пожалуйста, Прохвост! Ведь это же лучше, чем стоять в очереди?

Любой проведший в очереди сколько Прохвост, услышав «очередь» вспоминает о драгоценных минутах, которые никогда не вернуть. К тому же этот жалобный взгляд засратого котенка, пыхтящий богомерзкий пони и дамочка, походившая на звезду, которая вот-вот сколлапсирует вынуждали согласится с голосом звучащем в голове: «Лучше-с прыгнуть-с сейчас-с, чем-с помереть-с с ними-с». Сделав жест языком, а после высунув тот так, чтобы узнать направление ветра, словно для его задумки — это требовалось, он попросил КК остановиться.

Время растянулось, как центральная очередь. Казалось, что первую из бессчетного числа бесконечностей Прохвост переглядывался с Хьюго, пытаясь разглядеть ответ в глазах нового друга: увидит ли он его снова? Вторую бесконечность он с презрением смотрел на открытый контейнер фуры, и будь у него на одну бесконечность побольше, он непременно бы кинул несколько колкостей КК, который жевал нижнюю губу, размышляя о чем-то далеком. Жадно облизнувшись Прохвост кинулся в сторону фур. КК начал набирать ход.

— Мы не можем бросить его! — как мальчишка возмущался Хьюго.

— Прохвост пожертвовал собой, чтобы…

Джалинда прервалась на полуслове. Толпа разъяренных голых пришельцев остановилась в фойе, увидев, как из фуры вытекает ценная амброзия. Как она смешивается с кровью, внутренностями, мозгами тех, кто упал с крыши. И неизвестно кому приходилось трудней: толпе, увидевшей это, или Прохвосту, который под сотней разъяренных взглядов полз ко второй фуре, чтобы повторить свой кувырок. Часть толпы оцепенела из-за того, что ящеру с каменистой броней хватило сил и гибкости сложиться колесом и прокатиться по второй фуре. Оттуда он не вышел. Зато пришельцы, что бежали за троицей, уже вывалились из фойе, обогнав трезвенника и занырнули в сладкую бормотуху, даровавшую им забытье. Правда повезло не всем, а потому возглавляемые трезвенником, голые пришельцы — всё-таки бежали за троицей.

К голой толпе присоединялись другие пришельцы, сбрасывая с себя одежды, ведь бежать голышом вместе с какой-то разъяренной толпой — всяко лучше, чем стоять в очереди. Быть может они убегают от какой-то вселенской опасности? Или бегут в сторону бланков? Никто не знал, но не исключал, что все куда проще: старое-доброе линчевание. Их это устраивало.

— Ты говорил, что бормотуха сработает! — верещала Джалинда.

— Технически она сработала, — в защиту КК сказал Хьюго.

— Ты вечно его покрываешь, Хью! Вечно ты на его стороне!

— Да я даже не тот Хьюго…

— Хватит нести этот вздор! Тот не тот! — фыркнул КК.

Обернувшись назад Джалинда увидела лавину пришельцев, к которым присоединялись стражи порядка, получивших приказ сверху: «Сбрасывать одежды, бежать, не задавать вопросов», — ведь начальству проще сказать, что это «первый ежегодный голый марафон», чем пытаться объяснить вышестоящему начальству почему пришельцы, стоявшие веками в центральной очереди — сбрасывают с себя одежды и бегут за каким-то богомерзким пони? К тому же «забег» снимет вопросы на счет того, почему не удалось сдержать толпу, бегущую за Серебряным, имея столько стражей порядка? А потому, поняв, что забег — узаконен самой бюрократической вселенной толпа из лавины постепенно начала превращаться в рой, заполонивший всё собой.

17

— Цветочек…

— Ты издеваешься!? Какой я тебе цветочек, Саймон!?

Разъяренный шелест и занесенные лозы, походившие на кнуты, побудили Дока посмотреть на Флора под другим углом. Даже слегка склонив голову налево тот по-прежнему оставался цветочком. Док медленно отползал в сторону входной двери, обползая Митю и Витю.

— Давай проясним? Почему ты пытаешься меня убить?

Из неприятельского шелест превратился в зловещий, повторяющий раз за разом фамилию Кубовски. Флор почернел, что согласно энциклопедии означало, что любое прикосновение теперь смертельно, а потому корчиться на полу больше нет времени. Док заелозил руками и ногами по полу, как родственник Прохвоста, а после юркнул туда, где в старой вселенной находилась комната, надеясь, что оттуда удастся спастись через окно. Доли секунды хватило, чтобы понять — он загнал себя в кладовую и выбраться из этой ловушки возможно не удастся. Док не собирался сдаваться, а потому прильнул к двери и хватал с полки все, что плохо лежит, швыряя в лозы и листья Флора, которые тот совал в приоткрытую дверь.

— Делаешь вид, что ничего не было!? — замогильно шелестел цветок.

— Только не говори, что мы с тобой весело провели время, а потом я оставил тебе номер и не брал трубку? — истерично хихикал Док.

Цветок не сумел оценить юмор. Он издал шелест многовекового леса, где теряются туристы и куда-то пополз.

— Цветочек? Флор? Или как там тебя, мать твою!? Я не могу взять в толк чего ты хочешь от меня!? Ты можешь сказ… — Док вспомнил, как представители планеты Флор обижаются на слово «сказать» вместо «шелестеть», а потому осекся на полуслове, чтобы хоть как-то попытаться наладить контакт с раздраженным цветком.

— Приправы, консервы, банки небольшой запас талонов на черный день, — перечислял вслух Док, пытаясь придумать, чтобы из этого могло его выручить в битве с ополоумевшим цветком?

Док задержал дыхание прислушиваясь, как Флор волочит что-то металлическое по полу, шелестя на манер леса перед дождём, чтобы Док не услышал свист… БАМ! В дверь врезался топор. Полетели щепки.

— Да мать моя, вселенная! Объясни уже что-нибудь!?

Ещё удар. Острие топора зловеще улыбалось. Док улыбался в ответ. На короткое мгновение Док отдался целиком и полностью мысли о том, что не так представлял свою смерть. Быть растерзанным медведями? — запросто. Попасть в какую-нибудь черную дыру и бесславно погибнуть подобно прадеду? — с учетом количества нырков в кротовые норы такую вероятность нельзя исключать. Те варианты, где в его смерти виновна Марта, Сара, Хьюго и Уолли, а теперь еще гипотетически и Джонни и Н. Хьюго — он прогнал, чтобы не впасть в яму отчаяния, где из-за собственного идиотизма он отправил всех, кого любил в космоворот УниТаза. «Мало кто вообще представляет свою смерть», — заключил он, смотря на острие топора, которое расчертило воздух в считанных сантиметрах от шеи, и будь это не цветок, а какой-нибудь проворный человек, то всё уже давно закончилось, поэтому Док решил не дожидаться конца, а попытаться ещё раз выведать у цветка почему тот жаждет его смерти?

— Пожалуйста, Флор, объясни мне прежде, чем убивать!

— Я всегда знал, что ты подлый человечишка, Кубовски! Жалкий, маленький, трусливый человечишка, и сейчас твоя натура хочет вытянуть еще времени? — Флору больше не нужен топор. В щели протиснулись лозы, похожие на омерзительные склизкие щупальца.

— НУ ДАВАЙ, УБЛЮДОЧНЫЙ ЦВЕТОК! УБЕЙ МЕНЯ! У МЕНЯ ЖЕ НЕТ НИКАКИХ ДЕЛ, КРОМЕ КАК СДОХНУТЬ В ЭТОЙ ПАРОДИИ НА ДОМ! КТО-НИБУДЬ ДРУГОЙ НАЙДЕТ ВСЕЛЕННУЮ, КОТОРУЮ Я СМЫЛ В УНИТАЗ, МАРТУ И МОИХ ДРУЗЕЙ! А Я ВОТ ПОМРУ ЗДЕСЬ… — отчаянно орал Док.

Эти жалобные крики ввели Флора в замешательство. Чёрный цвет сменился на неопределенный серый, похожий на утреннюю дымку: «Повтори, что ты сказал?», — заинтересованно прошелестел он и Док слово-в-слово повторил, но на полтона тише, чтобы настроение цветка вновь не окрасилось в чёрный.

— То есть ты хочешь сказать, что ты Саймон Кубовски из другой вселенной?

— Бинго!

Когда у людей заезжают шарики за ролики, то всегда есть что-нибудь оповещающее, как сигнал тревоги о том, что нужно бежать: истеричный смех, крокодильи слезы, сорокаэтажная матерная конструкция. Дом заполнился едва различимым писком, Флор смешал в себе все краски и снова схватился за топор, а после рванулся рубить мебель, стены, фотографии, всё, куда мог дотянуться его гнев. Док немо наблюдал, подыскивая момент, чтобы сбежать.

— Я думал этот ублюдок явился, чтобы вернуть мне мой облик! — удар топором по фотографии, где Док и Марта обнимаются на фоне луны. — Мой бланк! — удар по воздуху. — Мою жизнь…

Писк стал напоминать ультразвук. Чувствительные барабанные перепонки молодого Дока готовы взорваться, он закрыл ладонями уши, но все казалось бесполезно. Рухнув на пол, он заворочался, поглядывая то на Витю, то на Митю, которые спали безмятежным сном. И где-то среди этого насилующего мозг и душу звука, прорезались ироничные мысли Дока: «Только представь, что ты валяешься из-за писка какого-то цветка, словно в сраном комиксе про парней в трико?», — это развеселило его, что звучащий смех через боль показался Флору симфонией агонии, которую они делят пополам. Флор погладил листом топор, напомнив себе, что тот по-прежнему острый.

— Ты же Кубовски? — Док испуганно моргнул глазами. — Тогда ты вернешь мне мою жизнь и облик!

— Я не совсем понимаю, — Флор погладил листом топор, чтобы напомнить Доку о том, как понимать. — Ты не цветок с планеты Флор?

— Ты точно Кубовски!? Да! — раздраженно шелестел он.

У Дока много догадок кем может являться Флор. Он не мог понять голова болит от их количества или от звона в ушах, поэтому самым простым и верным оказалось спросить: «Кто ты?». Цветок перемялся с лозы на лозу, окрасился в цвет летней травы и прошелестел «Уолли». Док дебильно оттопырил нижнюю челюсть, словно ему только что сказали: «Вселенные смываются в УниТазы, понимаешь, дружочек?». Он уселся на пятую точку, а после принялся изучать Флора то с одного, то с другого ракурса, пытаясь найти хоть что-то напоминающее о старом друге. Голова болела от количества вопросов, которые Док сумел скомпоновать в один:

— Может, ты расскажешь, что случилось, а я попробую, ну знаешь? — они оба сомневались сможет ли он помочь.

— Хорошо, Кубовски, я расскажу тебе свою историю, — прошелестел с весенней усталостью Флор, словно этот лучик общения отогреет после холодной, одинокой зимы.

— А сколько проспят эти? — Док прекрасно знал, что около пяти часов, но решил установить более прочный контакт.

— Около пяти часов.

— И пожалуйста? Опусти топор…

Флор как-то забавно пискнул, а после топор воткнулся в пол.

18

— Мы выпивали с Кубовски, изредка добывая талоны, чтобы обменять их на что-нибудь интересное… на том и держалась наша дружба, — с необычайной тоской, как для зеленого цветка шелестел Флор.

Доку сложно удержаться от проведения параллелей со своей вселенной, где они пираты, а не обычные собутыльники, выменивающие талоны на что-нибудь интересное. Хотя он не исключал, что будь они в этой вселенной — им бы не оставалось ничего другого.

— Мечта сбежать отсюда записана на подкорке у каждого коренного бюрократа, и она не гасла в нас до того момента, пока Кубовски не сыграл свадьбу с этой Шмартой! «Всё, что мне нужно находится здесь, под носом», — цитировал Флор. — Это якобы я, Хьюго и Алина.

Флор смешно пискнул и почесал лозой листья на бутоне.

— Ты хотел сказать Сара?

— О какой Саре идет речь?

— О… а, наверное, это не так важно? — дал отмашку Док, чтобы Флор продолжал.

Флор разглядывал по-стариковски озадаченного Дока, копошившегося в собственных воспоминаниях, пытаясь найти те обрывки памяти об Алине. Единственное, что удалось откопать, да и то не целиком, а всего-навсего ощущение — фамилию. Он не помнил, как она звучит. Но вспоминал скрежет зубов с каким её обычно произносил Хьюго, и чувство обиды от того что тот никогда не рассказывает об этом. Хьюго называл это маленькой тайной, а после прикуривал сигарету и безжизненным взглядом пытался рассмотреть прореху в мироздании. Док всегда списывал это на войну, но сейчас, впервые за долгие годы — ему хочется найти Хьюго и разузнать все подробности этой истории.

— Их идиллия длилась недолго, Хьюго распирала энергия и мечта вырваться из этой вселенной, в другую ничем не похожую, без чёртовых бланков и очередей? — Док кивнул. — Я придерживался такой же политики, чего не скажешь про Алину. Она проела плешь на голове парня, прежде, чем согласилась на поиски бланка. Десять лет мы потратили на всевозможные слухи, мифы, легенды и очереди. На обмены талонов и попытки сохранить костерок безумия, что наша авантюра увенчается успехом. Алина выдохлась, и мы помышляли, чтобы вернуться домой и смириться с положением дел. Когда по чистой случайности или волей злого принтера нам подвернулся сомнительный делец, которого зовут Коллекционером. Это одержимый безумием сукин сын…

В Космовороте полно безумцев. Док сомневался, что этот Коллекционер уступает какому-нибудь древнему паразитирующему на Ободке народу или медведям, мечтающем о собственной вселенной. Он даже сомневался, что тот уступает ему самому, не умеющему извиняться, но это уже в прошлом… Посетившая Дока во время сравнений мысль внушала оптимизм: если взять в расчёт то, что в космовороте бесконечное количество вселенных, то не хватит никакой переписи безумцев, чтобы узнать, чья почва для того, чтобы шарики заехали за ролики, более способствовала этому? А те, кто не свихнулись на какой-нибудь почве, не сделали это почему? Не хотели? Док не верил в это, считая, что скорее всего у них просто примитивный уровень развития, но как только прогресс пойдет семимильными шагами, они обязательно отчебучат что-нибудь в духе вселенской жизни: геноцид, войну, найдут кнопку, попытаются создать белую дыру, отыскать отрицательную вселенную, состряпать из тёмной материи колыбель для рукотворного божества из подвала. Флор внимательно смотрел за тем, как глаза Дока бегают из стороны в сторону прикидывая всевозможные вариации.

— Ты здесь? — Док кивнул. — Коллекционер обладал знанием, где достать бланк. Конечно он мог поделиться и тем, что в его коллекции, но, чтобы он рассказывал туристам? Ничего! И мы отправились в смертельно утомительное путешествие. Договариваться с великим принтером, чтобы тот великодушно дал подсказку. Мы, конечно знали, что тот выключен столько лет… но это уже другая, менее забавная история, чем та, что спустя десять лет поисков мы узнали: нужно искать на Луне.

— Полагаю, что Кубовски из бюрократической вселенной на вопрос: «Где?», — отвечает: «На Луне»? — Флор почернел и прошелестел: «Угу».

— В итоге после тысячи очередей, заполнения документов на раскопки, получения патентов, грантов и прочего — мы разжились бланком. Правда к тому моменту я находился одной ногой в могиле, поэтому уступил бланк Хьюго с Алиной. Мы вернулись на Землю, а после произошло то, что произошло…

Шелест Флора тревожный. Напоминающий трясущиеся деревья перед насмехающейся бурей, чей ужасающий вид обещает вырвать их корнями из земли. Будь Док экспертом по этому виду, а не бегло читал про него в энциклопедии, то держался бы подальше, ведь в любой момент, тот прыснет из бутона ядом. Но не смотря на закипающую злость, Флор держал себя в листьях.

— Кубовски и Шмарта узнав об успехе закатили празднество. Мы мало общались за эти десять с половиной лет поисков, но всё-таки в них что-то переменилось, и будь я внимательнее… — Флор закричал: — Отойди!

Док отпрыгнул насколько позволяло молодое тело. Флор спрыснул немного яда, который прожег дыру в полу, а после попросил дом включить вентиляцию. Док представлял худшее, и судя по тому, как дрожал цветок — худшее произошло, но ему не хватало смелости задать тот самый вопрос.

— Саймон Кубовски хладнокровно убил Хьюго и Алину…

— Нет…

Флор качнулся взад-вперед, словно на нем скафандр. Док устремил взор куда-то сквозь листья, будто за ними таится понимание того, как жить с мыслью о том, что такой же Кубовски убил малыша Хьюго. Помня об Алине лишь то, что та вызывала у Хьюго скрежет зубов — он все равно скорбел по ней, будто она его дочь. Не важно проела она плешь Хьюго или нет. Она находилась рядом с ним до последнего вздоха. Речь Дока напоминала игру, где нужно подставить пропущенные фразы в предложения, и Флор видя его реакцию шелестел, но про себя, чтобы дать Кубовски ужиться с этой мыслью.

— Как можно такое сделать… с мальчишкой, который проводил столько… мечтая о чем-то… разглядывая безделушки в моем гараже… зная его с детства…

Губы Дока задрожали. В глазах застряли огромные капли, которым мешало вывалиться наружу лишь бесконечно долгое житие. Дабы не превратиться в кляксу, он попросил у Флора закурить. Пожав листьями, тот извлек откуда-то пачку сигарет вместе с зажигалкой.

Компьютерный голос возразил, когда прикуривал Док, но тот рявкнул: «Я сотру твои мозги, сраная жестянка, если ты сейчас же не замолчишь!», — и этот гнев своей похожестью на другого Кубовски напугал Флора. Он решил продолжить рассказ, не дожидаясь пока жалость к существу, потерявшему друга сменится желанием его задушить.

— Меня же в силу старой дружбы он решил превратить в цветок с планеты Флор. Ирония в том, что я подарил ему точно такой же на свадьбу, а видимо лучше бы талоны. Лежал бы себе на той тумбе, ничего не понимая. Никаких страданий из-за смерти друзей, никакого плена у этого умного дома…

— Давай-ка проясним, Уолли? — от неожиданности Флор вскинул лозы и окрасился в нежно-розовый, застеснявшись от того, что кто-то кроме умного дома называет его по имени. — Этот Кубовски убил Хьюго и Алину с труднопроизносимой фамилией, а тебя сделал цветком с планеты Флор? Ради чертового бланка? Я все правильно понял?

— Да, поэтому, когда ты заявился в молодом обличии, я подумал, что ты он…

Док слишком себялюбив для самоубийства, но ведь убить себя, из другой вселенной технически не считается оным? Он помышлял об убийстве бюрократического, предательского, мерзкого Кубовски. Вспомнив юридическое «намеренье не равно действию», он задумался над целесообразностью этого мероприятия? Ведь для того, чтобы удовлетворить существо, лелеющего мечту отомстить за Хьюго, пусть и из другой вселенной, нужно найти его убийцу. И что-то разумное внутри Дока взяло верх, ведь ему по-прежнему нужно спасти своих друзей. Найти свою вселенную, извиниться перед Шмартой (ему понравилось, как Флор называет её) и уже потом как-нибудь…

Флор терпеливо ждал пока Док снова заговорит, но тот лишь чмокал, поднося к губам сигарету, выдувая дым в сторону вытяжки.

— А как ты попал в эту вселенную? — не выдержав, прошелестел Флор.

«Кубовски хотят того или нет — не сильно отличаются», — думал цветок, смотря за тем, как челюсть Дока нервно сжалась, а брови станцевали непонятный танец. На самом деле любой Кубовски так взвешивает информацию, словно брови воображаемая чаша весов. На одной из которых лежит: «Я не умел извиняться, а потому нажал на кнопку, которая смыла вселенную в УниТаз». На другой же чаше лежало: «Я противостоял древней расе уродцев, состряпанных наспех в подвале», — Док задумался над тем, что на обоих чашах впервые за долгую жизнь лежит одна и та же история.

— То были давние времена, сама ткань мироздания…

Он не упускал малейшей детали в надежде, что упоминания о своем друге Уолли сгладят то, что он смыл вселенную в УниТаз; потерял близких людей и возможно никогда их не найдет.

— Из твоего рассказа я понял только одно… Все Кубовски безответственны к своим близким и пойдут на всё, чтобы нажать на кнопку и смыться из своих вселенных! Мне кажется, что я сделаю одолжение всем ничего не подозревающим будущим жертвам ваших безумств, убив тебя, и какого-нибудь другого Кубовски! — Флор снова окрасился в чёрный.

— Но ты не убьешь все мои вариации, а это значит, что ровным счётом не изменишь ничего. В то время, как я стал другим человеком, который жаждет исправить сделанное.

Флор посерел, покраснел, порозовел, снова почернел и только после разноцветной демонстрации махнул листьями и приобрел нейтрально зеленый окрас.

— Предположим. Я тебе верю, Саймон Кубовски, который смыл вселенную в унитаз из-за самой идиотской из возможных причин. Что дальше?

— Всё просто, мы найдем этого Коллекционера, а после заберём бланк…

Флор отчаянно запищал, будто микроволновка, которая вот-вот взорвется, а после рухнул на пол и завился в истерике. Он не мог прошелестеть о том, что эта затея обречена на провал. Писк становился громче и громче. Док оставил цветок пищать в гостиной, а сам пошел искать что-нибудь полезное, например, анигилятрон. Вот будь у Дока анигилятрон он бы добыл бланк быстрее, чем проснулись Витя с Митей. Он ещё раз посмотрел на их идиотические усы, думая, что это самое нелепое, что он видел после унийцев.

— А что мы ищем? — спросил Флор, когда закончил изображать микроволновку.

Пусть история из уст Уолли оказалось ужасной и тронула Дока, но у него до сих пор красные из-за ожогов щеки, перед глазами сцена в коморке, поэтому он предпочел пожать плечами. Его внимание привлекла фотография на полке, с которой он стер рукавом пыль. Похожее фото есть и в старой вселенной. Шмарта на съезде правления ОПЗ. Правда в этой вселенной фотография сделана не на Марсе, а на Земле, и возможно это не правительство, а какая-то незнакомая ему шайка бюрократов. Она выглядела все так же, старость её лишь украшала, да и морщинки шли ей куда больше, чем ему, любителю ходить хмурым.

— Шмарта… — с презрением прошелестел Флор.

Док посмотрел на него искоса и хмыкнул себе под нос, потом ещё раз он хмыкнул, когда представил, как другой Кубовски, вся эта вселенная с этими бесящими-весящими в воздухе бланками — смывается в УниТаз. Расплывшись в блаженной улыбке, он произнес: «Эх, сейчас бы пушечку!».

— Эээ… Саймон!? — отшатнулся от выехавшего из-под потолка экрана Флор.

Док протер пыльный экран, но не рукавом, а лежащей рядом анти-пыльной тряпкой, словно кто-то заранее подумал об этом. На экране появилась надпись: «Подтвердите, что хотите воспроизвести запись?», — Док переглянулся с Флором, листья которого окрасились в таинственно фиолетовый никак не описанный в энциклопедии.

— Подтверждаю, — пожал плечами он. — И да, называй меня просто Док.

Пафос киногероя пришелся по вкусу Флору, который снова пищал, как микроволновка, поднимая в воздух лозы, собираясь размозжить ими появившегося на экране Кубовски.

«Нет времени на лишние сантименты, Кубовски. Тебе нужно отыскать один из оставшихся в этой вселенной бланков. На момент, когда мы с Мартой нашли свой — их оставалось, вроде бы три, не уверен на счет четвертого, но не суть, три. Один из них в церкви великого принтера, но не той, что недалеко от центральной очереди. Та в сектантском городе, и охраняет бланк чудовище за семью цепями. С таким же успехом можно захватить вселенную, но не знаю, вдруг ты Док из божественной вселенной и для тебя это не проблема? Смотри сам. Второй находится у Коллекционера. У него свой небольшой город, но без секты, так сказать рай на земле, что де факто секта, у него не зря прозвище Коллекционер. Рекомендую держаться от него подальше. Третий… понятия не имею где третий, мы искали его на случай, если что-то случиться с нашим, но все попытки оказались тщетны. Поэтому я бы все-таки рекомендовал попытаться достать тот, что у Коллекционера. Что ж, Кубовски, удачи тебе в поисках бланка, и небольшой подарок от меня: в подвале сделай дубликат ключей от конторы, ушедшей на обед, иначе даже найдя бланк, ты не выберешься отсюда. И пожалуйста, прежде, чем уйти — нажми на вот эту кнопку, ага, эту. Чтобы протокол «встреча Кубовски» запустился заново. Не забудь поставить Флора на солнышко, иначе он становится опасным. Чао!»

«Чао» произнесла Марта, таким нежным голоском, что Док обомлел. Он запустил сообщение ещё раз, перематывая на это «чао», затем ещё раз. Ещё. В какой-то момент он просто закольцевал концовку и слушал прощание столько, что Флор снова почернел.

— Достаточно! — вдарил лозой по кнопке выключения цветок.

Док хотел на него наброситься и разорвать на куски, но опомнился, когда вспомнил, что это Уолли. Он уже потерял одного Уолли, и не хотел терять ещё одного, пусть и в обличии Флора.

— Хорошо, и как нам попасть к этому Коллекционеру?

— До него можно доехать на машине, — поймав недовольный взгляд Дока, он продолжил. — Если выйдем сейчас, то будем там максимум к утру.

— Ты же житель этой вселенной, у тебя нет корабля?

— Мой металлолом брошен где-то на орбите Венеры, так что у меня нет корабля, — передразнивая шелестел Флор, приобретая туманно-серую краску утра понедельника.

— Ладно, хорошо, пойдем кое-что проверим, иди на улицу я сейчас подойду.

Док хотел снова нажать на запись, чтобы услышать, как Шмарта произносит «чао», но чувство ускользающего времени вцепилось острыми когтями в горло так, что стало трудно дышать. Задыхаясь Док слышал собственный голос, умоляющий остановиться и поспешить на помощь к друзьям, ведь слушая «чао» от которого любой нормальных человек сошел бы с ума — он не добьется ничего. Разве, что дождётся, когда проснутся близнецы?

— Уолли, прости, ты ещё не ушел? Ты не знаешь, кто эти парни?

— В первый раз их вижу, но выглядят они как какие-то секретные агенты…

— Ладно, пойдем в подвал.

Цветок окрасился в недоверчивый желтый, что Док трактовал, как немой вопрос «зачем», на который он не постеснялся ответить.

— В доме вряд ли есть что-то способное нам помочь добыть бланк, но в подвале, да и тот ключ? Что за контора?

— Они ушли на обед, и есть мнение, что когда вернутся — то все наладится, — туманно объяснил Флор. — А что с этими?

— Я сбрею им по усу, когда вернемся.

— Все Кубовски сумасшедшие ублюдки, — довольно прошелестел Флор.

19

Убежденность о содержимом в подвале перенесенная из другой вселенной оказалась пыльным силуэтом, оставшимся на месте хранения анигилятрона. Силуэт допотопного скафандра, который принадлежал Хьюго. Интересно, где Роберто сейчас? Силуэт «крошки», бомбы способной поделить Луну на два. Здесь нет ничего, что способно помочь. Писк отвлек Дока от разочарований, ведь устройства, которое сделало Уолли Флором тоже нет, лишь ветхая записка с собственным почерком «НЕ НАГЛЕЙ». Впервые Док прочувствовал, что другие вкладывают, говоря о его «очаровании». Это ненависть неспособная вместиться ни в одно человеческое понятие, зато «уд ила» из системы Рыбохвостов похоже на то, что Док бубнил, занимаясь ключами. Конечно, название «контора, ушедшая на обед» мало, о чем говорит среднестатистическому человеку, но сопоставив бюрократическую вселенную и это, Док вывел, что местечко может быть важнее даже, чем сам Создатель. А быть может подвальная тоска проникла настолько глубоко в подкорку, что ему хотелось выдавать желаемое за действительное? Флор проникся скверным настроением Кубовски, и единственное, что способно вернуть им оптимизм — бритье усов.

Вооружившись опасной бритвой и улыбкой маньяка, подготовившего все для ритуального убийства Док переглянулся с Флором, словно ища одобрения, но как оказалось он ждал сигнала. Этот писк походил на навязчивую просьбу: «Сбрей эти идиотические усы, Саймон», — словно лишив близнецов их главного атрибута, что-то в этой бюрократической вселенной изменится. И оно изменилось. Дело сделано. Межвселенские друзья почувствовали, что за их спинами выросли крылья, способные пронести через земли, обставленные очередями до Коллекционера так быстро, что они не стали откладывать поездку.

— Флор не может покинуть этот дом, — оповестил компьютерный голос.

— Я разрешаю, чертова жестянка! — жестянка не стала возражать.

Док аккуратно распахнул перед Флором дверь. Осторожно лоза за лозой, подтаскивая свое тельце, он выполз наружу. Безразмерная радость. Невозможно объяснить буйство красок в какие окрашивался цветок. Он рухнул на траву, которую грешно причесывать газонокосилкой, ведь в ней так приятно затеряться и ощущать, как она щекочет цветы и бутон. Ребёнок, живший внутри Уолли или Флора пищал от радости, и смотря на него у Дока теплело на душе. Он сел на крыльцо и несколько минут молча смотрел за узником, вырвавшимся на свободу. Казалось, что радости не будет конца и края, но в какой-то момент дом ужасов Хьюго отбросил зловещую тень на траву и цветок играющей с ней.

— Пойдем, Уолли, — громко сглотнув проговорил Док.

— Вначале попрощаемся с Хьюго, — прошелестела трава или Флор.

— О чём ты?! — недоумевал Док.

В энциклопедии никак не упоминалась проворность Флоров, но то, как умело передвигался Уолли на своих лозах внушало уважение. Он остановился на заднем дворе, меж деревьев, где в другой вселенной натянут гамак. Разобравшись с зарослями, словно несколько минут назад те не служили отдушиной он окрасился в траурно-белый. Здесь прикопаны Алина и Хьюго. Взяв горсть земли в лист, Флор дождался, когда тоже самое сделает Док.

— Алина, Хьюго, пусть вселенная и Создатель меня услышат! Я отомщу за вас! — поднялся ветер, предающий шелесту Флора пафос, который Уолли не утратил бы будучи в заточении даже двести лет. — Чего бы мне это не стоило, я найду Кубовски и убью его. Этот мерзкий старикашка со своей мерзкой Шмартой… Простите, что не защитил вас…

Цветок бережно посыпал место землей, а после подгоняемый ветром отправился в сторону машины, оставив Дока наедине с единственной мыслью: он не хочет, чтобы подобное случилось с его Хьюго и Алиной, чью фамилию он никак не мог вспомнить.

* * *

Док жал педаль в пол, периодически поглядывая в зеркало заднего вида на Флора, который листьями поигрывал с ветерком.

— Расскажи подробнее про Коллекционера?

— Я уж думал, что ты всю дорогу будешь молчать, — прошелестел Флор, а после замялся. Окрас листьев сменился на ослепляющий оранжевый.

— Убавь яркости, и не нервничай, Уолли?

Растроганный ласковостью тона Дока, Флор протянул лозу к кнопке радио, включил электронную долбежку и начал шелестеть ей в ритм. Услышав этот шелест ди-джей местной заунывной музыки сделал бы обязательно ремикс, который стал бюрократическим хитом, ведь нет ничего лучшего, чем в пятницу дрыгаться на танцполе под шелест цветка.

— Человек опасный и влиятельный, дел с ним лучше не иметь, но бланк у него точно есть! Ехать к нему дурацкая затея, но это всяко лучше, чем быть запертым в доме…

Док не уверен, что нить дружбы, протянутая через вселенные космоворота связывает всех Уолли и Саймонов, но с этим Флором-Уолли — они связаны. Они оба заложники вселенной, которую способен любить лишь псих, прервавший электронную долбежку репортажем.

«В эфире последний сначала — Первый Бюрократический. С вами я, ваш покорный слуга, Балехандро Кюроб»

— Балехандро не выходит в эфир в это время, — как-то недоверчиво прошелестел Флор.

— Это хорошо или плохо? — Док решил, что надо дать цветку насладиться свободой, ведь впереди долгая дорога, за время которой он точно разузнает про Коллекционера.

20

— Балехандро, если руководство сказало: «Озвучь рекламу», — то пусть наша примадоннаозвучивает её! Нет, не надо смотреть на меня, как на какого-то ублюдка из очереди. Не вздумай причмокивать сигаретой, будто ешь сраное мороженое!

— Сорок секунд! — прокричал гример.

— Не надо воротить морду, делая вид, что не слышишь меня, Балехандро! Нет, вы посмотрите на него? Смотрит сквозь меня! Ты исключительный ведущий! Но пойми, — человек с бумажкой хотел разрыдаться. — Просят оттуда, сверху, приказ! А кто я такой… да, кто мы все такие, чтобы перечить им?

— Сколько до эфира? — спросил Балехандро настолько безразличным голосом, что человек с бумажкой нервно прыснул смехом, приковав к себе на секунду взгляды собравшихся в студии.

— Тридцать секунд!

— Гарри ты что, писал это сидя на толчке?

— Это писал шеф! — Балехандро брезгливо, кончиками пальцев взял бумажку, затянулся сигаретой и лишь спустя несколько томительных секунд ожидания развернул её и озвучил текст.

— Если бы у каждого бюрократа был бы загон, то в нем бы стоял вкусненький «бухлотон».

— Двадцать секунд!

— Это точно писал шеф? — недоверчиво посмотрел Балехандро.

— Да-а… — отвечает чуть ли не вся студия.

— Выглядит так, будто это написал какой-то выродок, который ничего не смыслит в рекламе, — никто не посмеялся над шуткой.

— Ещё раз назовешь меня выродком, Балехандро, и я… — задыхался от злобы подоспевший шеф.

— Будешь вести эфир? Выродок.

Балехандро встал из-за стола, выдохнул дым и собирался потушить окурок об стол, как делает обычно перед тем, как уйти из студии. Гример дребезжит: «Де… десять секунд», — шеф, смирившись с тем, что как не старайся — от клейма «выродок» не избавиться, поэтому засунув гордость, как можно глубже подбежал к Балехандро и протянул листок с какими-то закорючками. «ЗАСТАВКА», — прокричал режиссер трансляции, решивший, что сам сядет на знаменитый стул, если там не уместится Балехандро.

— После того раза, моей жене невозможно находиться на улице, не услышав… — шеф наиграно тупил глаза в пол, словно это тоже его задевает.

— Чёрт с вами! Пусть моя бедная жена несет эту пургу, а то, что ты написал на листе — отправь нам домой, да поживей, — шеф улыбается, как улыбаются людям, которым показывают бойню, заверяя, что их тут не убьют.

— И мы в эфире!

«В эфире последний сначала — Первый Бюрократический. С вами я, ваш покорный слуга, Балехандро Кюроб, и мы будем говорить о главном. Главное к этому часу ежегодный голый марафон. Внимательный зритель спросит: «О каком ежегодном марафоне идет речь, если в прошлом году не было никаких марафонов?», — но увидев репортаж нашей любимицы Анигиляши — таких вопросов не останется не у кого, — Балехандро прикладывает ладонь ко рту, словно шепчет персонально каждому зрителю. — С учетом количества бегунов, правительству не останется ничего, кроме того, как учредить подобный забег в следующем году. — Балехандро улыбается своей знаменитой улыбкой, и убирает руку, возвращая себе официоз ведущего новостей. — Трансляция вот-вот начнется, а пока несколько интересных фактов, которые подготовила наша редакция: можно бежать абсолютно голым, и это не будет преследоваться по закону! Никаких «возьмем на карандаш» и прочих знаменитых в нашей вселенной фраз! Тот, кто поймает человека верхом на пони — получит годовой запас талонов и секретный приз-сюрприз от спонсоров о которых расскажет Анигиляша. Для тех, кому этого мало, чтобы участвовать в марафоне — правительство выдаст победителю тот самый бланк! Да-да, вы не ослышались! После этого, мне впору собираться на марафон самому, но прежде важное объявление: жители Бюроградской области, шоссе Забюро будет занято бегунами до конца проведения мероприятия. Разрешено ездить по обочинам, без всяких «намотаем на ус», «возьмем на карандаш», в общем, вы понимаете. Моя жена, красивая Анигиляша — прелесть наша, готова выйти в эфир, чтобы освещать забег в режиме онлайн. С вами был Балехандро Кюроб, и завтра с вами буду тоже я»

На экранах появляется блондинка, с которой хочется сдувать пылинки, в ней естественно все, кроме одного — правый уголок рта. Тот медленно сползает. Балехандро, как никто другой знает, что лучше отвлечь жену от мрачных мыслей, навеянных текстом, который способен написать только один выродок.

«Анигиляша, красавица наша, повторяю, ты в эфире», — помощник Балехандро в ту секунду, как босс пропал с экранов подбежал к нему с прикуренной сигаретой и пепельницей.

— У малышки ломка, — жадно выдыхает дым Балехандро иронично улыбаясь сигарете.

— Она же слезла с радости? — испуганно спрашивает Гарри.

Балехандро несколько секунд испытывает взглядом Гарри, задаваясь вопросом: «Всегда ли он был таким тупым и жирным куском дерьма?». Этот тройной подбородок, капли пота бегущие со лба спешащие встретиться на груди, чтобы образовать узор потного сердца, дабы подчеркнуть ожирение Гарри подсказывают, что непременно всегда.

— Мы работаем над этим, и о Мать-Бюрократия, прошла неделя! Нужно чем-то порадовать женку. Семен, где тот список…

«Лучшая радость для меня — твое доверие, Балехандро».

Кто-то из работников студии указывает пальцем на табличку «в эфире», помощник отключает микрофон, а после ловит звонкий подзатыльник и включает снова.

«Знаешь, я мог бы жадно отгрызать время твоего эфира, но Гарри смотрит на меня таким взглядом, будто я съедаю последний помидуз^[2], как тогда на корпоративе, помнишь?» — Анигиляша, а вместе с ней вся вселенная хихикнула.

— Смеется надо мной в студии — хер с ним, смеяться надо мной на всю вселенную? Я убью тебя, сукин сын!

«У нас помехи в студии, и так к марафо…», — помощник снова захотел отключить микрофон, но Балехандро врезал тому по ладони и притянул микрофон близко ко рту.

— Король свиней хочет меня съесть, передаю слово своей любимой женке, запомни меня, рядовой бюрократ…

«Господи, опять они за своё. Мы вернемся через минуточку, простите», — устало проговорила Анигиляша.

— Тебе действительно нравится это слушать?

Флор довольно пропищал: «Даааааааааа». Док убавил звук радио, где вместо перепалки в студии заиграла бюрократическая попса, бесящая и прилипающая также, как и любая другая. Он барабанил по рулю в такт, напевая: «Бла-а-а-а-нк», — и это «а-а-а» звучало так фальшиво, что Флору оставалось лишь пищать, моля о спасении, которое не заставило себя долго ждать. В эфир вернулась Анигиляша.

«Во время этой технической заминки мне удалось поговорить с участником марафона. Димитрий?»

«Меня зовут Димитрий, и я люблю бегать голым»

«Простите, Димитрий, вы же сказали, что расскажите…»

«Да, конечно, я расскажу: я люблю бегать голым»

«Мы вернемся через минуточку, простите»

«Это снова я, ваша Анигиляша. Димитрий?»

«Как помню, этот Хьюго сказал на крыше: «Будут вам бабы за семью цепями, голые бланки и чудо»»

«Спасибо Димитрий! Ого, да это же сам Бус? Владелец бара «Круг». Сейчас узнаю у него почему он не голый, но участвует в марафоне?»

«Девятьсот девяносто девятый — обманул не только крошку Саманту, которая поплатилась за обман своей жизнью. Он обманул всех нас. Слышишь ты, Джонни Серебряный!? Тебе не избежать правосудия, и да, пейте нашу бормотуху — будет хер, как колотуха, или как там говорится, Анигиляша? Ты кстати, не хочешь немного?»

«Нет, я завязала с радостью, но если бы у каждого бюрократа был бы загон, то в нем бы стоял вкусненький «бухлотон»!»

«Да-да, ладно, «бухлотон», бормотуха, колотуха? Срать! Я хочу выиграть в марафо-о-оне, и поймать ублюдка Джонни! Кто принесет его голову мне получит не только талоны, годовой запас бормотухи, но и бланк!»

За годы, проведенные взаперти Флор успел позабыть, как его раздражал этот скрипучий смех, появившийся у Дока из-за прожитых лет и тысяч выкуренных сигарет, но сейчас, когда он мешает слушать Анигиляшу — ему хочется удавить его, как тогда, когда он помнил. Флор знать не знал, кто такой этот «Джонни», которого упоминал, хихикая Док? Но он уже ненавидел его всеми фибрами своей цветочно-человеческой души. Ему хотелось кричать о том, чтобы молодой старик прибавил звука, но закричала машина. Ей не оставалось ничего другого, ведь толпа голых созданий перегородила дорогу, казалось, что машина едет медленнее, чем та огромная улитка, участвующая в марафоне, и проще бросить машину, чем плестись с такой скоростью.

— Вряд ли мне выпишут штраф за езду по тротуару? — сказал Док так, будто является носителем идиотических усов в фильме 1980-ых годов.

Единственное за что можно любить бюрократов — за их предсказуемое повиновение. Несмотря на то, что в марафоне участвовало не мало тех, кому опостыли очереди — они подчинялись общему правилу проведения массовых мероприятий спортивного характера в Бюрограде: в черте города бежали по центральной улице, оставляя тротуары для водителей. Стражи порядка охотливо махали жезлами, словно машины их отвлекают от вернувшегося в эфир Балехандро.

«Пока Анигиляша ищет оператора, ведь брат Гарри снова пришел пьяным вдрызг, я расскажу вам о том, что происходит в нашей студии: шеф смотрит за тем, как Гарри носится за мной вокруг стола, у него отдышка и потная подмышка, и за этот вокругстоловый марафон нам никто не дает «бухлотон». Ах, как бы хорошо найти оператора, не пьющего «бухлотон», и найти руководство, что уберет Гарри с должности ассистента-наблюдателя-за-любимцем-бюрократии! Кстати, о руководстве? С вами был Балехандро Кюроб, передаю слово Анигиляше»

«Профессионализм — слово, которому соответствует Первый Бюрократический. Эта инсценировка студийного марафона нужна всего лишь для того, чтобы напомнить, как в этой жизни мало «бухлотона», и как мне нужен оператор»

— Более навязчивой рекламы сложно представить, — фыркнул Док, а после начал фантазировать, что из себя может представлять «бухлотон».

— Я хоть и цветок, но мне захотелось «бухлотона», — обижено прошелестел Флор.

— И чем же он так хорош?

Первая центральная сменилась десятой. На каждой из улиц Флор добавлял напитку чудесные свойства, где-то на двадцатой казалось, что это амброзия, выпив которую сумеешь понять, что значит слово «блаженство».

«Мы вернемся в эфир через минуту с репортажем от Анигиляши», — проговорил Балехандро, намекнув слушателям и зрителям, что оператора не удалось найти.

Пока Анигиляша проклинала тот день, когда решила снова работать в поле, Бус обгонял всех сидя верхом на каком-то волкоподобном существе, стараясь нагнать Зуба, чтобы не пропустить расправу над Джонни. Док ехал по обочине, выкрикивая ругательства водителям, приехавшим специально, чтобы поглазеть на голый марафон. От этих воплей Флор окрашивался в боязливо-желтый, но лишь до того момента, пока перед ними не возникала большая машина, которую невозможно объехать, тогда он чернел, хотев задушить каждого, кто восхищается смелостью голых бегунов. На его радость улыбки на лицах марафонцев и зевак сменялись древней, как бюрократия злобой, которой заразил их Бус. Чтобы не свариться в ней марафонцам приходилось набегу выпускать пар, вначале скандируя, а затем распевая:

«Девятьсот девяносто девятый — обманщик проклятый, я тебя поймаю и на бланк обменяю!»

Средь этого гула, Н. Хьюго уловил знакомые ноты дребезжащего голоса, обещающего спустить эту вселенную в УниТаз, если ему не удастся докричаться до «парнишки на мерзком пони». Вращая головой, как перепуганный птенец, вывалившийся из гнезда — он нашел папу-Дока, чьи брови насмешливо подпрыгивали в такт скачущему пони, который успевал отбиваться от марафонцев копытцами, прыгая так высоко, будто исполнил мечту стать кенгуру. Встретившись взглядами Н. Хьюго и Доку казалось, что марафонский темп сменился трусцой, чтобы у них появилась возможность внимательно всмотреться в лица друг в друга и прочитать по губам единственную фразу, которую удалось уместить в образовавшуюся паузу:

— Может Роберт? — спрашивал Хьюго, считая, что имя Роберт ему подойдет.

— Вас подбросить? — спрашивал Док, считая, что ехать по обочине, всяко быстрее, чем продираться через толпу, бегущую за Джонни.

Н. Хьюго кивнул, словно разрешая одним марафонцам снова бежать с прежней скоростью, а другим марафонцам распевать про девятьсот девяносто девятого.

— КК, там Док! Там Док! КК! Док! Говорю тебе, там Док! — склонившись к уху КК кричал Хьюго.

— Кубовски… — прошипел пони, когда обернулся разглядеть идиота водителя, дирижировавшего своей трясущейся ручонкой.

Док нажал на руль и под знаменитую кукарачу, которая служила сигналом для Флора, пристегнувшегося вторым ремнем — начал втискиваться меж голыми и одетыми марафонцами.

«С вами Балехандро Кюроб, и у нас небольшие изменения. К Анигиляше летит корабль, несущий оператора, а пока мы ответим на звонок в нашу студию! Говорите?»

«Меня зовут Кхтон, и я бюрократ»

«Здравствуй, Кхтон», — Док руками что-то показывал Флору, который отбивался от него лозами.

— Протяни лучше лозы им, Уолли! — цветок протянул лозу, чтобы сделать чуть громче, прошелестев: «Подожди-подожди».

«Я бы хотел утончить на счет предложения Буса: он даст бланк тому, кто принесет голову Серебряного?»

«Именно! И того победителей может быть два, быть может наше руководство найдет третий бланк? Кто знает? Если это все, Кхтон, то я…»

«Нет, Балехандро, я, как и другие, хотел бы знать, чем закончилась история с Гарри?»

«Гарри больше нет с нами, он вышел…»

— За «бухлотоном», протяни лозу, мать твою! — свирепел Док.

Флор почернел, когда услышал из динамиков: «Он вышел за бухлотоном». Гневно шелестя листьями, цветок разочарованно пискнул, а после из всех щелей машины полезли лозы. Машина-осьминог имела не восемь, а тысячи ног, которые раскидывали всех, кто пытался добраться до Хьюго. В какой-то момент машина начала набирать высоту, и Доку оставалось лишь молча наблюдать, гадая почему привычный шелест сменился шуршанием февральского снега? Что именно таким образом проклинает Флор? Постановочное шоу? Бюрократическую вселенную? А может быть Кубовски и все остальное? Отбив троицу от преследователей и расфасовав по машине: девушку на переднее, Хьюго к себе, а смешную лошадку в багажник — он обиженно укутался листьями, плевав на то, что машина не умеет летать. Та обрушилась на зануду-трезвенника, скачущего верхом на бизосе. Марафонская симфония прервалась на миг из-за лязгающего звука похожий на разбившийся с большой высоты помидуз. Шайка голодных падальщиков тут же бросилась выгрызать мясо из-под колес уезжающей машины, и те, кто бежали мимо боялись их кровожадных взглядов. Мясо зануды не ел никто, лишь какой-то восьминог посасывал кусочек его мозга, словно конфету, которая кажется гадкой и через секунду-другую не останется ничего, кроме как выплюнуть её.

— Может кто-то мне расскажет почему за вами бежит голая толпа? — спросил Док, проверяя в зеркале заднего вида не закончили ли падальщики с мясом, чтобы вновь присоединиться к марафону.

— Если бы какой-то идиот все не испортил, — КК начинал выходить из себя.

— Хватит, Карл, — буркнула Джалинда, а после развалилась в кресле, высунула ноги в окно и закурила.

— Держитесь!

Возвращение на обочину ознаменовалось успехом, но только лишь потому, что слоноподобное существо пнуло машинку вместо того, чтобы раздавить. Марафонцы по-прежнему бежали по дороге, машины ехали по обочине, а искатели бланка — орали на Дока, осознав, что слоноподобное существо едва их не отправило к праотцам. «Быть раздавленными всяко лучше, чем шум и гам, что здесь, что там», — заключил Док, а после рявкнул, как пират старой закалки: «МОЛЧАААТЬ», — и даже на улице, марафонцы близ машины решили заткнуться.

— На кой ляд вам потребовалась такая толпа?

— Для штурма одного местечка, Кубовски, хватит делать вид, что мы незнакомы! — отчеканил КК.

— Может Энакин?! — с осторожной ухмылкой человека, решившего разрядить обстановку прокричал Хьюго.

— Не думаю, что имя Энакин подходит тебе, Хьюго, — с нежностью матери проговорила Джалинда, и после этих слов в машине воцарилась тишина.

Из-под зеленых листьев показалась черная точка, напоминающая камешек, вставленный ребенком в снеговика. Уолли медленно моргнул, тряхнул бутоном на голове сбросив немного безвредной пыльцы, от которой все закашлялись, а после, словно несколько минут назад не размазал по асфальту зануду-трезвенника и бизоса, протянул лозу к радио, выкрутив на полную.

«В эфире Анигиляша с планеты Дестрой! Наконец-то руководство нашло трезвого оператора и небольшой корабль на котором мы подлетаем к лидеру забега, обманщику девятьсот девяносто девятому, едущему на авто…»

— Нужно нагнать Джонни и чем-нибудь помочь парню, — обращался к Хьюго Док.

— А причем здесь Джонни? — спросил Хьюго, не отрывая взгляда от отражения лба Джалинды, где появилась вопросительная складочка.

— И кто такой этот Джонни? — с пренебрежением к очередному компаньону Кубовски выкрикивал КК.

— И почему ты делаешь вид, что не знаешь нас? — превращалась в фурию Джалинда.

— Может объяснишь им? — убавив громкость прошелестел Флор.

Док выругался на нескольких языках, закурил, нервно погладил себя по волосам, а после начал свой рассказ со слов:

— То были давние времена, сама ткань мироздания…

21

Джонни выжал из машины все соки. Бедняжка устала, дважды стукнулась об воздух, прокашлялась и встала намертво. Преследователи затерялись в вечерних сумерках, и Серебряный тоже не прочь затаиться где-нибудь за большими кустами на обочине, но над головой навис розовый кораблик предательски подсвечивая его прожекторами. Главный герой репортажа прикрыл ладонью-козырьком глаза, чтобы, зажмурившись поглядывать на кораблик через щелку меж указательного и среднего пальца. «Обычно такие корабли дарят двенадцатилетним девчуркам, чтобы те учились летать на заднем дворе, но этот мерзостного вида пилот так и просит расчехлить мозговышибатель», — проблема по мнению Серебряного в том, что в мозговышибателе всего-навсего оставался один патрон. И по правде говоря он не уверен, что одного выстрела хватит, чтобы сбить назойливую муху. Впервые за долгие годы Серебряный жалел о том, что у него в кобуре старый-верный друг, а не какой-нибудь «БДСК», которым при должном навыке можно разделаться с кораблем, Зубом, преследователями, бюрократической вселенной.

«Обманщик, вор, и просто подлец, участвующий в марафоне на машине девятьсот девяносто девятый, прикрывает свое стыдливое лицо. Кажется, у него закончился бензин, и он не знает, что делать дальше? Бежать ли по полям в попытках скрыться от преследователей, которые скоро настигнут его или сдаться в руки возглавляющему марафон Зубу?»

Жизнь в который раз по счету обрела предсмертное очарование, когда все предстает таким, каким есть: безразличным, скучным и простым. Серебряный убрал ладонь с глаз и улыбнулся обворожительной улыбкой, покорившей сердца всех бюрократов. Даже в свой первый репортаж Анигиляша так не мямлила в микрофон, как сейчас, смотря на человека, слышащего зубастый скрежет смерти. «Кто же ты такой Джонни Серебряный?», — её голос звучал в голове каждого, и каждому, как и ей, за исключением Балехандро хотелось разгадать эту тайну, ведь он знал, что этот голос нельзя охарактеризовать иначе, как «сраженный чем-то великим». Он слышал такой же, когда она впервые встретила его.

Серебряный закурил, как герой, которого заслуживал голый марафон, и в ту же секунду рейтинги Первого Бюрократического взлетели до небес. Сервера служб доставки сигарет обрушились, не выдержав наплыва жаждущих походить на нового кумира. Руководство о чем-то шепталось, впервые не обращая внимание на капризного Балехандро, уверяющего в бессмысленности затеи договориться с Бусом и его шестеркой. Руководству нужен Джонни в прайм-тайме, ведущий какую-нибудь авторскую программу «курение под прожекторами» или вечерние, а может быть вообще все бюрократические новости? Услышав это Балехандро нервно засмеялся, и этот надоевший руководству смех пришелся некстати. После отмашки его впервые вывели из студии охранники.

— Наши дни сочтены? — спрашивал Гарри, утирая салфетками капли пота со лба.

Балехандро полез в карман, достать сигареты, которые оставил в студии. Гарри по привычке протянул ему пачку с зажигалкой.

— Спасибо, Гарри, может…

— Объединим усилия? Ты же это хотел сказать!?

Именно это и хотел сказать Балехандро, ведь когда-то они с Гарри дружили пока между ними не встала работа.

— Да, Гарри, и кажется, я знаю, как решить эту проблему.

В такие секунды Гарри побаивался зловещей интонации Балехандро. Выбирать не приходилось, если Серебряный попадет в студию, то они оба останутся без работы, но если помочь с ним разобраться, то Балехандро, как обычно, сжалится над ним. Однако, Гарри после унижения на всю бюрократическую вселенную не нужна жалость. Ему нужно возмездие. Правда он не знал, как его осуществить, но имел эту возможность ввиду.

— Тогда чего же мы ждем?! — Балехандро не обратил внимание на наигранный энтузиазм, думая о том, как бы Анигиляша не сошла вместе вселенной с ума из-за одной паршивой улыбки.

Анигиляша слушала указания из студии, что ей сделать, как и зачем, но все слова походили на невнятное бормотание, среди которого лишь одно слово вернуло её из царства грез: «Интервью!».

«Почему обладатель чарующей улыбки стоит, как вкопанный, когда за его голову обещан бланк? Ваша покорная слуга Анигиляша постарается это выяснить!», — пилот, оператор, собравшиеся у экранов и слушатели радиотрансляции, как один кивали, требуя, чтобы она это скорей сделала.

С грацией присущей девушкам с планеты Дестрой, Анигиляша спрыгнула с трапа, чтобы эффектно приземлиться подле Джонни, который даже не удосужился поднять голову, чтобы заглянуть ей под юбку. Часть прикованных к экранам восхищались его стойкости, другие же не понимали, чем фонарный столб сумел увлечь Серебряного?

— Семнадцать, — сказал в протянутый микрофон Джонни.

— Что значит семнадцать?

— Уже шестнадцать, — Джонни посмотрел на хлопающую ресницами Анигиляшу. — Столбов осталось до того, как Зуб разорвет меня на куски. Слышите?

Анигиляша прислушалась. Ужасающий гортанный крик невозможно спутать с другим.

— И что же ты будешь делать? — голосом всех переживающих зрителей спросила она.

— Испытывать любовь Удачи на прочность, — буднично, без тени пафоса проговорил Серебряный и окончательно укоренился у бюрократов, как народный любимец.

Впервые за свою карьеру Анигиляша не знала, что сказать. Она вытащила передатчик из уха, чтобы больше не отвлекаться на гул голосов, ведь перед её глазами разворачивалось захватывающее представление, полностью овладевшее ей, как и зрителями и слушателями. Серебряный с ловкостью небезызвестного фокусника достал из кобуры мозговышибатель, прокрутил барабан, пересчитывая патроны, словно их могло прибавиться. Вторым любимым занятием Джонни после чтения книг отцом — просмотр вестернов. Рисуя в детстве драматическую смерть, он представлял себе всё примерно так: переживающая за него красотка, двенадцать ударов часов и присвистывающее от своей наглости вмешаться в перестрелку перекати поле. И если красотка стояла рядом, а за место ударов часов Серебряный собирался выкрикивать «БАМ!» по мере того, как Зуб будет пробегать мимо разделяющих их фонарных столбов, то с отсутствием перекати поле приходилось мириться. Ведь идеально кинематографические смерти, к сожалению, бывают только в кино.

— БАМ! — от неожиданности Анигиляша подскочила, не отрывая взгляда от человека, ожидавшего рандеву со смертью. Приземлившись, она смогла лишь произнести восхищенное: «Ах!».

— БАМ! — в детстве Серебряный представлял, как со вторым ударов часов рой мыслей разлетится, оставив единственную, о самом главном, «Чёртова детская наивность», — подумал он, когда на поверку оказалось, что этот рой способна разогнать только пуля, загнанная в мозжечок.

— БАМ! — и тогда отомрут мечты, которые не сбылись, где есть он и Кейт маленькие ДжоКе (он решил, что нет времени заморачиваться с названием, потому что нужно произносить).

— БАМ! — под томным взглядом завороженной человеком-часами красотки особо остро чувствовалось, что не хочется умирать, не сделав бесконечно-многое.

— БАМ! — он не построил дерево, не вырастил дом, не посадил сына… из-за этого отсчета, неизбежно приближающего встречу с Зубом у него путались мысли.

— БАМ! — в эту путаницу врезался таран, на котором кто-то вырезал надпись «заунывная смерть».

— БАМ! — и вправду, за годы приключений можно было умереть столько раз, да ещё так, чтобы слагали бы легенды! Но здесь?

— БАМ! — в самой унылой вселенной, где пришельцы развлекаются Бухлотоном, очередями, да талоном?

— БАМ! — деньги, талоны, все это дерьмо, почему он думает об этом вместо того, чтобы думать лишь о Кейт? Её всепрощающем взгляде, который возвращал желание жить?

— БАМ! — может, потому что это дерьмо как обычно, привело туда, где ледяное дыхание Смерти ласкает слух фразой: «Сдайся Джонни»?

— БАМ! — «Ты мог сохранить столько жизней, но как обычно все умерли из-за тебя, как и твоя любовь прямо сейчас погибает в объятиях Гарри!».

Сучья Смерть. У Серебряного не остается времени, чтобы в очередной раз пообещать себе, ей, или Удаче, что он не будет вышибать мозговышибателем мозги на палубе, подписывать безумцев на приключения сулящие миллиарды. Ему принадлежал короткий миг, чтобы вместо «БАМ!» сказать, что обычно говорят перед смертью легенды:

— УДАЧА, СЛЫШИШЬ!?

Серебряный кричал это в морду, зависшему в прыжке Зубу, не успев договорить: «НЕ ДАЙ МОЕМУ СРАНОМУ БРАТУ ПРИКОСНУТЬСЯ И К ВОЛОСУ НА ГОЛОВЕ КЕЙТ», — что и сделало его легендой.

22

— Какого хера прекратилась трансляция!? — кричал Балехандро на Гарри, Док на Флора, шеф на режиссера.

Утерев салфеткой пот над верхней губой Гарри медленно стер сухой стороной слюни Балехандро с пиджака, и произнес: «Да сто процентов этот дебил в студии опять пролил кофе…», — Балехандро посмотрел в бесхитростные глазенки Гарри, и начал кивать как игрушка-болванчик на приборной панели: «Ага-ага-да-да-точно-точно».

— Можно быстрее Ларри!? — рявкнул Балехандро на пилота, чья рука медленно обвела пространство перед кораблем, а после указала на часы, которые тускло-зеленым цветом показывали «21:21», и каждый бюрократ знал — это время вечерней, перетекающей в ночную пробку.

— И почему я не продлил лицензию на работу в поле…

— Действительно? — ухмылялся пилот, который тоже не продлил её.

— Я попробую кое-что сделать, — промямлил Гарри. Под насмешливым взглядом Балехандро, обливаясь потом и кряхтя так, словно у старушки, поднимающейся по лестнице прихватило сердце — он втиснулся в кресло второго пилота.

— Браво, — произнес Балехандро так, что Гарри оставалось лишь шикнуть на него и попросить помолчать.

— Я кое с кем свяжусь! — все эти «кое-что» и «кое с кем» всегда приносили пользу, поэтому Балехандро оставалось терпеливо ждать.

* * *

Н. Хьюго, Джалинда, КК с ужасом смотрели на черный цветок, писк которого растянулся на несколько километров, и никто не знал, что произойдет, когда тот стихнет.

— Ты подписал нам смертный приговор, Кубовски, — с отвращением, которое можно испытывать только к Доку бросил КК.

— Определенно, — проговорила Джалинда, выдохнув струйку дыма в окошко, а после принялась крутить радио, надеясь, что на другой радиостанции говорят про местную звездочку Анигиляшу.

— Может Мак?

— Нет, Хьюго, тебе не подойдет имя Мак, — Хьюго поверил Джалинде, считая, что у неё красивое имя и кто-кто, а она должна понимать в этом толк.

— ЗАТКНИТЕСЬ! — прогремел кто-то отдаленно похожий на Флора, и если остальные не предали этому значения, то Док узнал знаменитый раскатистый крик Лихого Уолли, который внушал страх.

— Хорошо, Уолли, только потом объясни нам пожалуйста, какого хера ты пищишь?

* * *

И если эти двое смогли охладить пыл кричащих и пищащих, то режиссеру-трансляции приходилось тяжко из-за врожденного чувства иронии и сарказма, подбивающих ответить начальнику: «Выстрел — эффектное завершение трансляции, жизни, и всего остального», — эта фраза вызывала у него довольную ухмылку, увидев которую шеф схватил его за шкирку и собирался разбить её об стол, и бить до тех пор, пока не получит ответа, либо голова горе-режиссера не разлетится, как помидуз. Поэтому ему пришлось сделать то, что делает любой режиссер, когда чувствует приближение падальщиков: «Аманда, какого хера прекратилась трансляция!?», — и внимание шефа, всего персонала переключилось на помощницу режиссера, работающую первый день. Бедняжка испуганно закрутилась на месте, ища ответ на вопрос в лицах коллег, но поняв, что его попросту нет, а многие скалятся как гиены она сделала то, что делают помощницы, которые далеко пойдут — упала в обморок.

— Чего стоите, помогите девочке?! — отпустил режиссера шеф, а после сделав несколько глубоких вдохов снова схватил того, и со злобой человека у которого ломка по радости прорычал что-то нечленораздельное.

— Конечно-конечно, босс, будет сделано!

* * *

Пообещав старому знакомому ужин с Анигиляшей, Гарри удалось получить в сопровождение стражей порядка, которые и так собирались лететь, чтобы посмотреть, чем закончилась история Серебряного?

— Да-да, я вижу, что ты кипишь от злости, Балехандро, но иначе никак!

— Зато ща, как без пробочек! — радовался Ларри.

Если бы не бюрократическое танцевальное радио, то скрежет зубов Балехандро свел бы Гарри и Ларри с ума. И только благодаря электронной долбежке они не слышали, как тот пыхтит, переполняясь злобой. Он качал головой в такт, жадно облизывая губы, что Гарри интерпретировал как предвкушение. И казалось вот-вот Балехандро разразится криком человека привыкшему к тому, что все вращается вокруг него: студия, мухи в студии, Гарри, Анигиляша, да даже сама Мать-Бюрократия… но этого не произошло. Вместо этого, он впервые за долгие месяцы рабочей вражды положил руку на плечо Гарри и тихонько, что Ларри показалось, будто бы послышалось, проговорил: «Спасибо, друг» — и в тот момент, помощник с пилотом переглянулись так, словно Балехандро не такой уж и невыносимый тип.

* * *

— Если ты и дальше будешь пищать, я сожгу тебя ко всем чертям! — демонстрировал своё знаменитое очарование Док.

— Ещё раз, скажи, что сожжешь меня ко всем чертям, — преспокойно прошелестел Флор.

— Не надо, Кубовски! — побаивался цветочного спокойствия КК.

— Если Мак не нравится, то может быть Чарли?

— Нет, Хьюго, тебе не подойдет имя Чарли, и кстати цветок явно добивается того, чтобы ты это сказал Док!

— Ну раз он добивается, то почему бы и нет? — и что-то в этом пренебрежении Джалинде показалось очаровательным.

* * *

«Почему бы и нет?» звучало эхом по всей студии. Вопрос быстренько пробежался по коридору, покрутился в лифте, попрыгал с одной ноги на другую на парковке. Он звучал в корабле, между разговорами с пилотом и инструктажем правительства, которое впервые за долгие годы не просто ласково просило, оно требовало, чтобы всё подали под привычным бюрократическим соусом. Без упоминания всей этой кутерьмы с Создателем и их спором с Коллекционером.

— Ты слышал? Придумай пока, как всё обставить, так, чтобы каждый поверил в это! — по привычке схватив за шкирку режиссера прошипел шеф.

— А можно меня просто уволить?

Переборов желание впечатать лицо режиссера в приборную панель, шеф трясущимися руками достал пачку сигарет, извлек оттуда три штуки, протянул одну пилоту, другую режиссеру, третью своему охраннику, который отказался, как и все остальные.

— Лучше бы вам начать курить, потому что, если этот «гений» не придумает, как все обставить — этот полет будет последним полетом в наших сраных, мать ваших, жизнях! — шипел шеф так, что мог влюбить в себя любую змею.

Проживая подобные сцены в тактильном костюме, режиссер всегда с насмешкой говорил жене: «Никто никогда не будет «лучше думать» с бластером у виска!», — однако, когда охранник приставил бластер к виску «гения», тот расплылся в широкой улыбке, которая нервировала шефа.

— Надеюсь эта дебильная улыбка обозначает, что ты что-то придумал?

* * *

В бюрократической вселенной из-за бланков практически невидно звезд, но те, что мелькают на экране освещают рутинные будни бюрократов. Смирившимся с бюрократией пришельцам нравится смотреть на них, и из глубины души наскребать веру на то, что во все блестяще, как улыбки на экране. Однако, когда они увидели улыбку Джонни Серебряного, то осознали, что годами обманывали себя, ведь поистине, блестяща только она. Никто не мог себе позволить остаться дома, так и не узнав, что с ним стало? Впервые жители бюрократической вселенной заболели звездной болезнью. Они наплевали на установленные своды правил, законы о полетах, и всех тех чертовых ограничениях, которые сдерживали их долгие годы. Кто-то отключил все энергетические барьеры в городе, запрещающие взлетать выше стандартизированной высоты. Начался хаос.

Рою летающих машин и кораблей плевать на мигалки, объявления, если те не касались Джонни, и любые требования соблюдать предписания. Они хотели и летели посмотреть на развязку истории. И чем ближе становилось место прогремевшего выстрела, тем больше становилось кораблей, образующих собой живую металлическую стену, скрывающую сцену. Никто доподлинно не знал, что происходит? На радиочастотах играла электронная долбежка, но корабли, видевшие нечто, покидали железный строй, стараясь спикировать вниз, где пилоты казалось просто решили присоединиться к марафону. Только бежали они в противоположную сторону, и многие марафонцы присоединялись к ним. В бреши стальных рядов протискивались стражи порядка, повторяя по радио раз за разом сообщение про первоочередное право пролета, но бюрократы знали, что те выдумали это на ходу. Тогда звучали угрозы расстрела, и если те не работали, то стражам приходилось выжигать себе путь плазмой. Только поэтому Балехандро, Гарри и Ларри смогли разглядеть воочию кошмар садовника. Никто, зная миролюбивый нрав цветов с планет Флор не думал, что один из них станет олицетворением апокалипсиса.

— ТЫ РАНЬШЕ НЕ МОГ ЭТОГО СДЕЛАТЬ?! — кричал куда-то Док, которому не нравилось быть марионеткой в лозе цветка, но выбирать, как и другим не приходилось. Искатели бланка болтались в воздухе, наблюдая с высоты за трагедией первого ежегодного голого марафона.

Огромный, как великан на плечах которого стоит другой великан на чьих плечах тоже стоит великан… с сотней тысяч щупалец-лоз, танцующих смертельный танец, оставляющий после себя лишь груду обломков.

— ЧТО ЭТО ЗА ХЕРНЯ!? — верещал шеф, как обычно верещит его жена, когда он приползает домой на рогах.

— flos^[3], который почему-то все именуют «Флор», наверное, потому что он с планеты Флор. — беспристрастно ответил режиссер.

— Я САМ ЗНАЮ, ЧТО ЭТО ЦВЕТОК С ПЛАНЕТЫ ФЛОР, НО КАКОГО ЛЯДА…

Пилотам приходилось вилять кораблями, надеясь, что их пронесет, потому что никто до конца не знал какого размера лозы? И когда серия маневров удавалась, те кто не пролетали к эпицентру — получали заряд земельной дроби от Матушки-Бюрократии, которая прошибала игрушечные кораблики насквозь. Каждый бюрократ, стоявший всю свою вшивую жизнь в очередях, не мог понять: почему до сих пор нет военных? Почему стражи порядка не стреляют в обезумивший цветок? Где тот знаменитый орбитальный удар, который принес бюрократический мир несколько веков назад?

— ЛАРРИ, ТЫ МОЖЕШЬ ДОСТАВИТЬ НАС К АНИГИЛЯШЕ?!

Ларри на мгновение повернул голову через плечо, чтобы заглянуть в глаза Балехандро, который до жути боялся смерти, хоть и маскировал это за суровым видом. В глазах Ларри он увидел лишь желание отпустить штурвал и сказать: «Если ты, сама Мать-Бюрократия, Коллекционер, Создатель, да кто угодно будет мешать мне пилотировать сраный корабль, я просто подставлюсь под лозу», — но не произнес и звука, а лишь молча повернул голову и тут же заложил корабль влево, слушая, как Гарри визжит, как свинья на бюрократических горках в воскресенье.

По мнению искателей бланка, самое страшное не стоны ужаса, доносящиеся со всех сторон; не скрежет металла и даже не шелест древнего зла, пробудившегося спустя пять лет заточения. Их страшил звонкий смех Дока, который олицетворял собой всю ненависть какую только можно испытывать к бюрократам.

— ФЛОР, ОПУСТИ НАС К ДЖОННИ! — верещал Н. Хьюго, но его крик утонул втуне.

— ЦВЕТУЛЕК! — выкрикнул КК, но увидев сколько лоз поднято в небо побоялся обрушится с ними, а потому прикусил язык.

— Пожалуйста, — со всей нежностью на какую способна обладательница чуткой женской натуры пролепетала Джалинда.

Флор прошелестел что-то неразборчивое, а после поднятые в небо лозы сплелись в венок, который он плел слой за слоем, пока не укрыл от взоров бюрократов, не успевших проскочить, то, к чему они стремились. И чтобы любопытные глаза остались в неведении Флор сплел крышу, спрятавшую заунывные бланки и те редкие, проклевывающиеся через них звёзды. После пережитого искатели бланка и остальные не боялись кромешной тьмы, сколько тишины. И то, и то просуществовало недостаточно, чтобы соскучиться, однако, Н. Хьюго успел полюбить темноту, а потому громко спросил:

— Может Tenebrae?

— Нет, Хьюго, тебе следует выбрать что-то более светлое, — ласково произнесла Джалинда.

«Если вернусь в свою вселенную, то обязательно внесу запись в энциклопедию о том, что цветы с планеты Флор очень любят нежный тон», — размышлял Док, смотря, как распускаются тысячи цветков похожих на вечерние анемоны. На импровизированной крыше зацвели тысячи фиолетовых и синих цветков, средь которых загорались, как подружки звезды нежно-былые цветы, чаруя каждого, кто оказался по эту сторону живой изгороди. По всей длине стебля распустились маленькие тускло-желтенькие лампочки, а сама изгородь с одной стороны тускнела бордовым, а с другой фиолетово-розовым. Никто не мог остаться равнодушным, но лучше всех выразила изумление Джалинда, произнеся: «Это просто волшебно!», — от которого Флор довольно зашелестел. Запахло последними днями мая, когда впереди целое лето, и кажется, что только-только по-настоящему можно будет зажить, но жить всегда лучше настоящим, а в настоящем Флор медленно опускал искателей бланков, марафонцев и игрушечные кораблики во тьму, которую по мере спуска выжигал свет цветочных лампочек.

23

Если в старой вселенной Уолли пират-капиталист с прозвищем «Лихой», то здесь вне всякого сомнения он талантливый светооператор и постановщик, хотевший показать спектакль своей мечты. Иначе невозможно объяснить почему в последний момент, когда до клубка силуэтов оставалось несколько сот метров он фанатично обнял лозами корабли и пришельцев, чтобы те не шевелились, а молча терялись в догадках, что же светит там на дне, если не цветы? И когда подобный вопрос слишком громко прозвучал в чьей-то голове — пространство наполнилось металлическим скрежетом, свидетельствующим о том, что под цветочным куполом всё будет по правилам Флора.

Кромешную тьму разрезали тусклые лучи цветов-прожекторов, демонстрируя убранство сцены: посреди лежал бездыханный зверь с броней из тысячи зубов по правую руку от которого стоял забавный кораблик, на котором учатся летать девчушки; по левую — смятая лозами танковая дивизия меж, которой разбросаны трупики трутней-дронов так и не дождавшихся команды «уничтожить». Между этих декораций расставлены актеры-марионетки, неспособные шевельнуться без дозволения Уолли, однако, имелось три исключения: Серебряный, Анигиляша и то ли какой-то святой, то ли диктатор, то ли святой диктатор. Троица безучастно смотрела вверх, но не на снизошедших полюбоваться пришельцев, а на звездочки под куполом, казавшиеся также далеко, как дом. Также безучастно они смотрели, когда отдавший себя полностью процессу Флор, сплел небольшую трибуну куда усадил марионеток. Цветочная хватка нервировала всех, ведь неизвестно чего ожидать от цветка, которого допек Саймон Кубовски.

— Продолжай репортаж, с момента выстрела, — прозвучал любовный шелест.

Анигиляша захлопала глазками, переглянулась с Серебряным, потом с человеком, о котором многие слышали, но никто никогда не видел его за стенами собственного города. Она несколько секунд вкрадчиво смотрела на трибуну, выискивая очертание головы Балехандро, которую она никогда не спутает из-за его взбаламученной прически. Она потратила еще несколько мгновений на поиски. Выражая утомление публики прозвучал менее ласковый шелест: «Репортаж».

— С вами Анигиляша с планеты Дестрой, — повисла небольшая пауза из-за шуршания лозы, которая ставила оператора на нужный по мнению Флора ракурс. — Мы находимся на сцене цветочного театра, где по левую руку от меня стоит Джонни Серебряный, новый любимец публики, а по правую руку — Коллекционер. Перед тем, как прервался эфир прогремел выстрел…

— БАМ! — все, кто могли подпрыгнули из-за выкрика Серебряного.

— А потом появился он…

Анигиляша слегка поклонилась публике, обеими руками показывала Коллекционера. Он блеснул улыбкой, которой можно смело спорить за звание самой обаятельной. Он выглядел, как человек с настолько прямой спиной, что, тщеславно поклонившись, пробудил в каждом вопрос: «И как он вообще сгибается?», — с таким высоким ростом это казалось чем-то из ряда вон. В то время, как для прозвища Коллекционер — забавные два маленьких усика, и блестящее пенсне казались самим собой разумеющимся. Несколько секунд он пронзал взглядом темноту, выискивая своего слушателя, а после заговорил так, будто открывает торги.

— Многим я известен под имением Коллекционер, и мне бы не хотелось этого менять, — он подмигнул камере. — Тем не менее, если мы и дальше будем изолированы этим чудесным цветком с планеты Флор, то он пойдет на крайние меры.

— Кто он? — осторожно, как актриса цветочной сцены спросила Анигиляша.

— Создатель, — с тоской какой вспоминают о старых друзьях проговорил он, а после окликнул Джонни. — Серебряный? Ты можешь не верить мне, но у тебя нет выбора.

Серебряный мерял сцену длинными шагами, не говоря и слова. По его виду невозможно определить: хочет он вышибить кому-нибудь мозги или прошло несколько бесконечностей за время которых он узнал, чтобюрократическая вселенная больная фантазия идиотов, решивших поспорить, о чем спорят Создатели?

— Будь в моем мозговышибателе ещё один патрон, я бы обязательно им сейчас воспользовался! — обращался к публике пират.

Слушающие терялись в догадках, но Флор по-прежнему держал их в лозовых рукавицах, однако, заложники консервных банок, преодолев места, напоминавшие гармошки сумели добраться до трапов. Шеф ничего не говорил, молча покуривая сигарету и шикая всякий раз, когда кто-то из экипажа хотел раззявить рот. Балехандро же, как только выбрался, то сразу окликнул Анигиляшу, пообещав спуститься к ней, как придумает подходящий способ. Он не уверен можно ли просить цветок, удерживающий всех против воли протянуть лозу дружбы. Гарри подумывал столкнуть его, и даже нашел в глазах Ларри одобрение, ведь Балехандро с завидной периодичностью был той еще сволочью, но что-то спрятанное под слоями жировой брони мешало это сделать. Ему стало тошно от того, что этому сукиному сыну, в который раз удалось вытащить его из студии, и если бы не он, то сейчас Гарри стоял в какой-нибудь унылой очереди на парковку. И завтра бы он стоял в ней. И послезавтра. Что-то необычайно горячее растапливало слой за слоем брони. Гарри чувствовал, что находиться здесь всяко лучше, чем в очереди.

— Может кто-нибудь объяснит, что здесь происходит!? — озвучил вторую в списке популярных мыслей Балехандро, но ему никто не ответил.

— Мне нужен Док, — обращаясь то ли к публике, то ли к Коллекционеру театрально проговорил Серебряный.

— Знать не знаю, кто такой Док, но…

Пространство под куполом наполнилось шелестом, прервавшим на полуслове Коллекционера и просившим всего-навсего подождать. Сидевшие рядом не без интереса наблюдали за тем, как лоза бережно потащила какого-то парня с трибуны. Оператор стоял в выгодном положении, чтобы запечатлеть крепкие, но короткие объятия двух друзей.

— Полагаю теперь, когда у тебя есть Док, тебе нужно посовещаться с ним? — Серебряный дебильно ухмыльнулся Коллекционеру. — Но знаешь, что Джонни Серебряный? Раз у нас полная изоляция от внешнего мира и сотни наблюдателей, то может объяснишь заодно и им?

— А какого хера я должен объяснять эти бредни? — по-пиратски с презрением бросил Серебряный, оглянув трибуну, где сотни глаз готовы испепелить любого, кто и дальше будет тянуть бюрократа за пиджак.

— Бредни? Отнюдь! Это чистейшая правда, и то, что ты отказываешься в это поверить, не делает это ложью или чем-то другим.

Анигиляша хотела что-то сказать, но вмешался Док, которого ни к чему не обязывала цветочная сцена, ведь в глубине его души нет никакой требухи, связанной с актерством или развлечением народа. Он глубоко вдохнул, прежде, чем заговорить и если до этого вдоха Доку хотелось на правах старого брюзги брюзжать, то теперь он чувствовал какое-то дебильное ликование от того, что сможет произнести со сцены:

— Вы, суки, передышали спорами и потому говорите загадками?! Объясните уже кто-нибудь, какого ляда здесь происходит, иначе я… — если бы сидящие на трибуне могли похлопать талантливой игре Дока, то обязательно это сделали. — И Уолли, твою через плечо, спусти сюда Хьюго и Джалинду, и того богомерзкого пони!

— И нас. — как типичный шеф произнес шеф.

— И нас! — подхватил Балехандро.

Уолли бережливо спускал марионеток. Серебряный взял Дока и Коллекционера под локотки, чтобы что-то обсудить пока на сцене творится кавардак. Одни обнимались, как Анигиляша и Балехандро. Другие, как шеф еле держались на ногах, смотря на спину Коллекционера. Третьи же еле держались на ногах перед спиной Джонни, который чувствуя на себе восторженные взгляды украдкой повернул голову, чтобы доказать — его улыбка первая в этой вселенной, и заметив её, шеф так и видел её в эфире Первого Бюрократического. Но вначале нужно уладить другие дела. Удовлетворить интерес большинства, требующих ответа на вопрос: какого ляда происходит?

— Пока не появился цветок, Уолли, — Серебряный скривил лицо, будто только осознал, что за цветок Уолли, но решив, что есть дела поважнее, продолжил. — Коллекционер рассказал о том, как появилась эта вселенная и предложил варианты.

— Варианты? — спросил Док, нелепо улыбнувшись толпе, которая и без этой вымученной улыбки не восторге от шушуканья троицы.

Приподняв ладонь, словно прося подождать, Коллекционер попросил направить все освещение на него, приглушив над остальными, чтобы его разглядел каждый.

— Дамы и господа, я буду максимально краток, и постараюсь донести всю суть не только нашего положения, в котором мы оказались по редкому стечению обстоятельств: я покинул стены своего города или как вы его зовете «Прибежище для лишенных», огромный цветок держит нас в заложниках, и с вероятностью в 90 % мы умрем. — Уолли ослабил хватку услышав про смерть от самого Коллекционера, толпа недовольно загудела. — У нас нет времени на это, — отмахнулся от гула Коллекционер, но тот лишь усилился.

— Тогда используй время с большей пользой, чем описывая обстоятельства! — донеслось с трибун.

— Да! А то стоит, распинается! — подливал масло в огонь Док.

— Коллекционер? И что ты коллекционируешь, херовые обстоятельства? — в правое ухо прокричал Серебряный, но Коллекционер не повел и бровью.

— Вижу вам не терпится отправиться к праотцам? — недовольный гул утих, но взгляды казались такими острыми, что ими можно заколоть какого-нибудь ббм. — Хорошо, без проблем. Сейчас, пока мы заключены здесь, верные псы Создателя облепливают этот цветок со всех сторон, и кто-то, наверное, даже из того отдела уже находится здесь. Подтверди, если чувствуешь это цветок по имени Уолли? С минуты на минуту они закончат наши бюрократические страдания, чтобы он выиграл спор…

— Да, — суховато по-осеннему прошелестел Флор.

Одна часть толпы гудела, другая шипела, третья кричала, четвертая молчала. Последних так мало, что не слышно, как Коллекционер спрашивал у цветка: «Вокруг тебя скапливаются вооруженные силы Бюрократии?», — однако, стоявший рядом Серебряный ещё не забыл, каково быть самым опасным пиратом, а потому выкрикнул тот же вопрос так, что Флор от страха захотел иссохнуть, но вместо этого он тревожно, как перед дождем прошелестел: «Да», — и тогда толпа, которая не занята лобызаниями, как Анигиляша и Алехандро захотела выслушать, что же хочет предложить Коллекционер.

— Есть два путя: ждать смерти, — толпа нервно засмеялась. — Или вы все подпишете доку…

Коллекционер так долго сидел в стенах своего городишки, что успел позабыть, как искусно управлять толпой, чтобы та от смеха тут же не переходила к гневным обещаниям выпотрошить всю его семью, ведь просить подписать документы перед лицом смерти мог не коллекционер, а самый закостенелый бюрократ. Переглядываясь меж собой все понимали, что собрались под цветочным куполом не потому, что они бюрократы до мозга костей, которым только сунь бумажку, так они её подпишут. Не потому что Серебряный и Анигиляша очаровательны, а потому что этот забег — бегство от реальности, а в реальности всё, что угодно лучше, чем стоять в очереди!

— Прежде, чем продолжать слушать этот бред, мне бы хотелось прояснить, — начал Балехандро с оглядкой на шефа, который выпустил дым, как обычно выпускает, когда хочет показать всем своим видом, что ему плевать. — Мы умрем из-за того, что ты покинул свой город, чтобы полюбоваться Серебряным?

Толпа вонзила свои взгляды вначале в Джонни, который знаменито улыбнулся, сыграв на гневных струнах душ мелодию любви, от чего у них не осталось и толики теплоты, когда улыбнулся Коллекционер. Его улыбка выглядела так, будто он издевается, а толпы на грани смерти такого не любят.

— Вы умрете, потому что Создатель сделает всё, чтобы я не выиграл наш спор.

— Да кто ты нахер такой, чтобы спорить с Создателем!? — прозвучало откуда-то с трибун.

— Смотри, как разгоняет, сука! Отстроил город для изгоев, ну махнули сверху рукой: «Живете себе, юродивые», — а он смотри, как загнул!

— Может быть Гомер? — все посмотрели на человека неумело пытающегося разрядить обстановку, потом на красавицу рядом с ним, которой даже не нужно улыбаться, чтобы сыграть на их бомбардах^[4], ведь при виде нее им хотелось гудеть.

— Нет, Хьюго, ты ещё не скоро научишься гомерически смеяться… — Док улыбнулся Джалинде, та улыбнулась Хьюго, Хьюго надул губы, ведь имя Гомер ему так понравилось.

— Ладно, давай перестанем ходить вокруг да около, ты можешь уже сказать им тоже самое, что сказал мне? — поглаживая мозговышибатель, словно там по волшебству материализовался патрон устало проговорил Серебряный.

Прохлада цветочного купола сменилась жаром бурлящего котла, где из-за насмешливой улыбки Коллекционера толпа близка, чтобы дойти до кипения. Древняя злоба превращала их не понимающие взгляды в горящие звезды, которые после коллапса разорвут ткань мироздания, чего уж говорить про какого-то человечка на сцене? Однако никто не решался преступить к задуманному. Благодаря этим взглядом Коллекционер вспомнил, как управляться с толпой. Жестами он прогнал всех со сцены, разрешив остаться лишь оператору, Анигиляше и Серебряному, ведь тот одним своим видом успокаивал публику. Пират настоял, чтобы рядом с ним остался Док. Коллекционер пожал плечами, а после на правах звезды цветочной сцены начал щелчками пальцев обозначать для Флора, какое нужно освещение. Досчитав от трёх до единицы и произнеся в конце: «Мотор», — Коллекционер начал свой рассказ.

— Мы заключили пари с Создателем: «Если ты найдешь все бланки, Коллекционер», — то я создам вселенную, какую пожелаешь! Хочешь розовых пони? Будут розовые пони! И всё в таком духе. Мы, как полагается бюрократам закрепили все документально и с того дня я ищу бланки. С каждым бланком нападки от Создателя становились всё грубее и грубее, а в какой-то миг, если вы помните он разрушил мой старый город «случайно упавшим метеоритом», да Анигиляша? — Анигиляша, ведущая тот репортаж стыдливо опустила глаза.

— Это по-прежнему не объясняет почему тебе нужны подписи! — выкрикнул как-то из толпы.

— Чтобы получить последний бланк мне нужно передать триста тысяч душ церковникам, они считают это справедливой ценой за бланк, и тогда всё изменится!

Что может быть более пугающим для бюрократа, чем церковник, который получит их душу, если подписать бумажку? Никто под куполом доподлинно не знал ответа, ведь бюрократы делятся на два типа: те, которые знают наверняка, что подписями делают вселенную лучше, и те, которые подписывая очередную бумажку знают, что ей можно подтереться, как и заверениям человека, уверяющего с цветочной сцены: «И тогда всё изменится!». Мнение толпы делилось и дробилась от самого популярного до самого неочевидного, и каждый мог найти себе сторонников по вкусу.

— Нужно забрать бланки у Коллекционера и просто покинуть вселенную! — кричали первые.

— Нужно подписать документы, и настоять на том, чтобы Создатель создал Эдем! — кричали вторые.

— Никакой Эдем не будет создан, будет создана очередная бюрократия… — зверели другие.

— Нужно закончить марафон, получить бланки и потом уже думать! — наивно выкрикивали те, которые не расслышали слова Коллекционера о том, что последний бланк находится в лоне церкви.

— Вы идиоты, нет никаких бланков! — поправляли их те, кто считали, что имя «Одиссей» не подойдет для Хьюго.

Однако, самой многочисленной группой оказались те, кто считали, что не существует: бланков, Создателей, УниТазов, коллекционеров, цветочных сцен; есть только истощенный «бухлотоном» мозг, который в горячке придумал всю эту цветочную историю, чтобы дотянуть до утра, где если по волшебству не появится вселенский запас минералки, то само небо сжалится над их похмельем. И голос этой многочисленной, изнывающей от жажды группы взывал к другой части толпы, которая жалела, что не налакалась «бухлотоном». В момент, когда градус всеобщего безумия дошел до максимальной отметки, откуда-то, за куполом прогремел голос, который слышал любой, кто просыпался под стойкой бара «Круг».

— На правах поставщика «бухлотона» и человека, обещавшему награду за Серебряного, меня избрали на роль переговорщика. Пустите меня в свою… — Бус замялся, пытаясь придумать, как бы выразиться поизящнее и без ругательства. — Цветочную, чтоб меня, обитель!

Толпа смотрела на Коллекционера, который повернулся к оператору, заглянул в объектив камеры и несколько секунд медленно хлопал глазами, нагоняя драматизма, как полагалось любому, кто находился на цветочной сцене. Насмешливое выражение сменилось решимостью человека, чьи молнии, сверкающие под пенсне способны испепелить любого, кто издаст хоть малейший звук. «Пусти его, пожалуйста, Флор по имени Уолли», — произнес Коллекционер так, что каждый прочувствовал, как магия под цветочным куполом иссякла, настало время торгов за их души. Смешок, скачущий от осознания, что переговоры будут с Бусом вернул толпе настроение истощенных от «бухлотона», а потому, усевшись поудобнее они с нетерпением ждали, чем всё закончится.

— Пожалуйста, можно побыстрее!? А то по одному виду этой двенадцатилетней гарпии, усевшейся на шее какого-то… монтажера? Инженера? Пустите меня!

— Интересно, если Саманта доберется до Буса, то кого они пошлют на переговоры?

Шеф громко прокашлялся, чтобы Уолли также навелся лучом прожектора на него, а после, несколько раз сказав: «Меня слышно?», — и услышав затяжное «даааа» от толпы, достал из кармана удостоверение. И нет в бюрократической вселенной ничего пугающей, чем надпись, гласящая: «Отдел по работе с общественностью», — ведь после встречи с ними — никто никогда возвращается.

24

Любители быть где угодно, кроме очереди в экстазе от калейдоскопа эмоций. Никто не мог предположить, размахивая своим хозяйством или гонясь за вознаграждением, обещанным за голову Серебряного, что увидят воочию: легендарного Коллекционера; кумиров — Анигиляшу и Балехандро, нежно обнимающих друг друга, что даже не веря — поверишь в любовь; шефа того самого отдела, который согласно бюрократической иронии возглавлял «Первый Бюрократический», отвечающий за мнение рядового бюрократа; нового любимца публики Джонни Серебряного, чья улыбка способна осветить собой все очереди, и конечно же Буса, чьё появление в «Круге» всегда эффектно; поэтому ожидая его под цветочным куполом толпа предвкушала что-то особенное. Так оно и оказалось: цветочная изгородь выключала свои чарующие лампочки, а после расплелась так же быстро, как прорезался свет тысячи прожекторов. В центре появилась фигура знаменитой десятилетки. Земля задрожала от басов, а после заиграла электронная долбежка, знаменующая начало шоу Буса.

Прожектора военной техники мерцали, как в припадочную пятницу, когда бюрократы заполняют собой клубы, чтобы выпустить пар. Световое шоу и заводной мотив пришелся толпе по вкусу. Они только и успевали моргать и удивляться тому, как за Бусом возникают новые и новые фигуры над головами, которых ящики с «бухлотоном».

— Будь я проклят, если ещё раз усомнюсь в Бусе! — выкрикнул кто-то, кто слышал от кого-то, но никогда воочию не видел, как проходят игры Бухлотона.

Изнывающих по «бухлотону» можно понять — они бы продали родную мать, но другие смотрели на это представление так, что на лице каждого от пришельца с планеты Колосс до обычного бюрократа отражалось вселенское пренебрежение к этому простому, но эффективному методу управления толпой.

— Нельзя давать им пить, — проговорил Хьюго на ухо Джалинде, вспоминая, как начался голый марафон.

— И что ты предлагаешь делать? — он как жеманная девушка заерзал, когда её дыхание защекотало ухо.

Из дыры в изгороди прекратил бить свет. Светомузыка сменилась тревожным шелестом цветка, который смирился с тем, что не при каких обстоятельствах не справится с армией бюрократов, а потому всецело доверился тому, что происходило на сцене. Изнывающая по «бухлотону» толпа ждала, когда Бус и его помощники начнут бросать бутылки в зал, но те лишь заняли авангард сцены терпеливо ожидая отмашки. Выдержав на себе суровые взгляды всех искателей бланков, Бус обратился к толпе: «У вас от этого цветочной вони голова не идет кругом?!» — со злобой цветка, который считает, что он благоухает Флор прошелестел: «Нет». Никто с ним не стал спорить, ведь даже самый прожженный запивка до сих пор не мог понять его мутит от бухлотона или от цветочного аромата.

— Ближе к делу, — утомленно проговорил Коллекционер.

Закурив сигарету, чтобы не задохнуться от цветочного аромата, Бус начал расхаживать вдоль стройных рядов помощников, стоявших друг от друга на расстоянии одного шага так, что он сумел разглядеть Джонни и прошипеть в знак приветствия, разбрызгивая яд: «Серебряный». Серебряный давно привыкший к подобного рода любезностям погладил мозговышибатель и безразлично произнес имя маленькой змеи. Если бы не переговоры, то Бус рассвирепел подобно десятилетке и укусил пирата за пятку.

— Я не понимаю, Гарри? Слухи про «ОПРСО» не врут? Шеф работает на Создателя?

— Да, Балехандро, и полагаю сейчас они будут решать, что делать с нами. Смотри!

Шеф и режиссер — ненавистный им стажер — тоже поднялись и направились в сторону сцены. Балехандро посмотрел на Гарри, который не хотел вставать с места, ведь только-только привык к цветочной прохладе, но взгляд Балехандро пугал настолько, что он достал платок, не чтобы закрыться от сверлящего взгляда, а, чтобы утереть по дороге на сцену пот.

— Может Марк?

— Не знаю, Хьюго, пойдем, спросим у Дока?

— Не пойдем, а поскачем! — пока стены цветочного купола отбивались от богомерзкого «иго-го» пони, тот уже доставил парочку на сцену, которая переглядывалась так многозначительно, что Балехандро и Анигиляше захотелось передать титул «любимой пары Бюрократии» этим двоим.

— Может Марк? — прошептал Хьюго, как и другие ожидая, когда заговорит Бус.

— Тсс-с! — поднял руку, как рок-звезда Бус.

Флор трактовал этот жест, как просьбу о персональном прожекторе. Выверенными шагами десятилетки поведавшего внутренности космоворота Бус дошел до края сцены и скорчил гримаску, словно ему тоже приходится мириться с происходящим: «Создателю так понравился голый марафон, что он попросил поскорее его возобновить, поэтому отдайте мне некоего Саймона Кубовски, и все смогут продолжить пить «бухлотон», марафон, а может какой-нибудь ещё «он»?», — ненасытные алкогольные демоны, пьющие соки жизни из печени заурчали. Те, кто держал демонов на привязи слушали глас рассудка, который требовал пояснений, ведь совсем недавно со сцены Коллекционер сказал, что Создатель их убьет?

— А что будет с нами, если мы отдадим его? — выкрикнул кто-то с последнего ряда.

Бус сделал несколько шагов. Остановился у оператора, чтобы показать объективу камеры язык, а после издевательски выкрикнул тому в лицо, что сигнал трансляции глушат. Оператор посмотрел на Анигиляшу, та на шефа, тот на помощника, который смирился с обязанностью громоотвода и виновато сказал: «Да».

— Это мог быть мой лучший репортаж!..

— Что-то мне подсказывает, что это наш последний репортаж, — крепко обняв Анигиляшу проговорил Балехандро.

— Если говорят отдать Кубовски, значит — отдать Кубовски, — преспокойно сказал шеф и медленно направился к Бусу. Так ходят только те, кто знают, что каждый удар каблука отмеряет оставшиеся секунды до начала судного дня. Шеф расчесал большим и указательным пальцем усы, этими же пальцами взял себя за подбородок сдвинув его в правую сторону, словно проверяя способна ли челюсть перемолоть всех, кто возникнет?

— Бюрократы, марафонцы и все те, кто оказался здесь, думая, что тут лучше, чем в очереди, — ещё более безжизненно шеф мог произнести это лишь, будучи мертвым. — Вы сделаете огромное одолжение вселенной, если просто отдадите Кубовски и Коллекционера.

— О Коллекционере речи не шло! — выкрикнул кто-то с передних рядов.

— И почему мы вам должны что-то отдавать? Надо — забирайте, будто нам не плевать!

— Ага-ага! Точно-точно! — подтверждала толпа.

— Этот le float simple — пугает своим видом, — Флор зловеще зашелестел. — Утихомирьте свой цветок, отдайте нам этих двоих, и мы продолжим марафон, поставим «бухлотон», и даже вручим победителям обещанные бланки!

— Ну нихера одолжение! — недовольные безжизненной интонацией шефа кричали переднее ряды.

— А Коллекционер говорит, что все бланки, кроме последнего у него! — кричали со средних рядов.

— Ага, а последний «в лоне церкви», чтобы это не значило! — кричали с задних.

— Кажется, я знаю, что это значит…

— Шёл бы ты нахер! Безымянный Хьюго, чтоб твою! — кричал неопределившийся за кем бежал в марафоне человек одетый лишь в одну футболку.

Перебранки между зрителями и находящимися на цветочной сцене напоминали начало старой-доброй резни. Шеф сделал настолько громкую затяжку, что на секунду повисла тишина. Этой секунды хватило, чтобы он, поднял удостоверение вверх на манер Буса, и рявкнул: «Тихо!», — и щёлкнул пальцами, будто это по волшебству выключит толпу. Флор, привыкший к капризам ходивших по цветочной сцене погасил все освещение, и тогда-то Шеф понял, что совершил ошибку. Зал освещали горящие глаза зрителей, которым больше не нужно скрывать желание накачаться бухлотоном.

— Свет! Свет! Свет! — кричали со сцены, но Флор его не включал. У него есть дела поважней.

25

Ещё в момент, когда бюрократические силы облепили Уолли со всех сторон — он понял, что лучше быть самым миролюбивым цветком. Это окупилось. Те, кто находились под куполом задним числом думали, что на верхушке, как на рождественской ёлке красуется Флор, но нет. Увидев огромный корабль, похожий на фрисби нависший над бутоном он дружелюбно махнул лозой.

— Достопочтенный Флор, у тебя под куполом все, кто участвовал в репортаже и немножко марафонцев? — прозвучал внушающий уважение голос из динамиков.

— Да… — неуверенно прошелестел из-за обращения «достопочтенный» Флор.

— Насколько мне известно le float simple способны расти до любых размеров, а слышать с помощью вибраций?

— Да? — недоуменно прошелестел Флор, узнавший об этом опытным путем полчаса назад.

— Тогда оставь построенную тобой конструкцию и поднимайся ко мне?

То, что военным нет никакого дела до переговоров — внушало оптимизм, ведь они не светили своими надоедливыми прожекторами. Незнакомец, заметив сомнения Флора предложил ему угостится на корабле кристально чистой водой с планеты Ламость. Оставив сплетенный театр и разворачивающийся на сцене спектакль, он поднялся на корабль.

— Ты правда Создатель? — прошелестел Уолли так, словно перед ним шеф «Первого Бюрократического» пообещавшего работу молоденькой секретарше.

— Да, — пренебрежительно ответил Создатель, а после протянул открытую бутылку с водой.

— Я представлял тебя другим…

Уолли, как и многие, представлял Создателя огромным мужиком с белой бородой, который по обыкновению не помещается в кадр, а потому его лицо невозможно разглядеть, однако перед ним находился мужчина сорока лет, с аскетичным лицом, длинноватым носом, широким лбом и самой обычной прической, человека на чьей прорезавшейся лысине скоро будут показывать балет «Лебединое озеро». Он казался настолько заурядным, что даже в его глазах не пряталось ничего напоминающего о величии или могуществе, а только обычная усталость от рутины будней. Какими же будние дни у Создателя? Уолли хотел спрятаться в кокон от стыда, потому что спросил это вслух. Ведь не такие вопросы задают Создателям, когда пять лет являются цветком.

— Обычно я встаю в дикую срань, заливаюсь до отказа кофе и по дороге на работу перехватываю сэндвич у Мэнни, — Флор держал бутылку над бутоном, помышляя над тем, чтобы утопиться. — У меня небольшой офис в самом центре Бюрограда, где я работаю с агентами.

— Агентами?

— Да, те кто решили прислуживать Бюрократии, потому что вселенная, будь Коллекционер не ладен называется «бюрократическая»! — Флор дебильно лил воду себе на бутон, параллельно слушая, о чем спорят в цветочном театре.

Вода действительно оказалась кристально чистой, напоминая утреннюю росу, но лучше бы ночной убаюкивающий ливень, ведь с каждой секундой проведенной на этом корабле Уолли становилось так скучно, что участь запертого наедине с «умным домом» начинала казаться завидной. И всё же ему хватило мудрости прожитых лет, чтобы перебороть сонливость и зацепиться за упоминание Коллекционера.

— И почему же он не ладен?

— Потому что в этот раз я пошел на его поводу, и все затянулось…

— В этот раз?

— Да, в этот раз подошла моя очередь создавать вселенную и в отличии от тех молодых Создателей мы пошли дальше, а именно договорились с Космоворотом о том, что он будет присылать сюда всех неугодных, а поверь мне, этой сущности неугодны многие, хотя он и кажется дружелюбным. — Уолли протянул лозу, требуя еще одну бутылку, Создатель протянул ему её. — Мы горели идеей о бюрократической вселенной, где все работает, как часики, пришельцы ходят в дурацких костюмах, заполняют бумажки, ставят печати, стоят в очередях, в общем живут по расписанию согласно планам, которые действительно сбываются, а не рушатся о суровый ритм жизни. И первое время всё работало. А потом пришельцев и неугодных стало ощутимо больше, появились первые очереди и не те, где ты стоишь по десять минут. Затем космоворот выплевывал и выплевывал новых пришельцев и тогда пришлось придумать способ, как их вернуть обратно без права на возврат. Мы придумали бланки и сконструировали великий принтер, который их печатает. Баланс пришельцев вернулся к прежним показателям, и я наивно полагал, что мы наигрались с этой вселенной, но нет. Дело о закрытии вселенной проиграно. Из-за чертового документа, который подписал Коллекционер, гарантируя, что вселенная бесперебойно будет принимать неугодных. Я был не против, чтобы она существовала дальше, ведь мы задали тренд — помогать Космовороту, однако, другие Создатели что-то имели с этой сделки, а мы — были заложниками созданной вселенной. Никаких тебе магий, щелчков пальцами, чтобы стереть всё и начать заново. Ничего. Только бессмертие да уныние.

— И что дальше? — пытаясь осознать масштаб происходящего простилающийся далеко за УниТаз, прошелестел Флор.

— После веков судебных тяжб мы пришли к некоему компромиссу, который устраивает Космоворот и тех, кто наверху. — Он задумался не сказал ли чего лишнего? — Хотя на самом деле это форменное издевательство. Ты видел те перечеркнутые бланки? Конечно же видел — их сложно не заметить. Он настоял на том, чтобы мы отыскали все бланки, которые любезно разбросал по всей вселенной принтер. Бланков казалось так много. Да и сучий принтер, хоть и создан нами — не собирался останавливался. По итогу по всей вселенной разбросаны бланки, где нужных — ничтожно мало, но это хоть как-то мотивировало пришельцев не стоять в очередях.

— Но кто-то же бунтовал?

— Да, но мы создали поистине прекрасную бюрократическую машину. Так или иначе наша дружба с Коллекционером сошла на нет. Он слетел с катушек, когда осознал, что за глупость совершил. Тогда он решил начать строительство своего города для таких же смирившихся с тем, что не покинут эту вселенную. Правда, он им не говорил, кто виновник всех их бед. И говоря о деле — это пошло нам обоим на пользу. Искатели бланков поделились на два лагеря: одни ищут их и отдают в музей Коллекционера (мы не можем согласно настройкам вселенной трогать или как-то иначе взаимодействовать с бланками) и получают за это место под солнцем вне бюрократических рамок, другие же покидают вселенную скорее приближая момент, когда мы сами сможем её покинуть.

— И когда такой момент настанет?

— Насколько мне известно некий Саймон Кубовски, сделавший с тобой это — покинул вселенную вместе со своей женой, а это значит, что все бланки находятся у Коллекционера.

— Он шелестит о том, что последний бланк в лоне церкви!?

— Тот поддельный, и он прекрасно знает об этом. А теперь перейдем к моей просьбе? Ты же поможешь Создателю? — произнес Создатель так буднично, что несколько секунд озирался по сторонам пытаясь разглядеть убранство собственного кабинета в центре Бюрограда, но кругом лишь металлическая обшивка.

— И что мне нужно сделать?

— Достань мне со сцены Серебряного.

— А Дока? — удивленно шелестел Флор не до конца понимая зачем Создателю может пригодится пират.

— Кубовски из вселенной «В26МЛПТУ»? Не уверен, что ему здесь место. Для его же сохранности, и чтобы все получилось — достань Серебряного.

Уолли не стал задаваться вопросом почему Создатель достал из ящика, стоявшего под креслом коробку, поставил её на стол и что-то усердно искал.

— Доставай Серебряного!

Завернувшись в кокон, он сосредоточился на вибрациях и лозах, в особенности той, которая ближе к Серебряному. Он обхватил его за талию, как хватают красавиц похитители в старых фильмах. «Какого хера, Уолли?», — неприятно вибрировал пират, который по ощущениям потолстел примерно на сорок килограмм, а потому пришлось намотать вторую лозу поверх первой. Выбравшись из кокона, он смахнул с бутона пыльцу и хотел закурить, чтобы отпраздновать успех, но вспомнив, что в прошлый раз едва не завял решил к этому не прибегать, ведь завянуть можно и из-за ругательств, звучащих в соседнем помещении.

— Сраный шкет, ты укусил меня за ногу! — возмущался Джонни.

— Ты сломал мою работающую, как часики систему с Бухлотоном! Сын потасканной шлюхи! — Бус зарычал, как сторожевой пёс, а после снова укусил Серебряного.

— Я не бью детей, но тебя, сутулая псина, я как сейчас!..

— ДОВОЛЬНО! — спас Буса от неминуемой гибели Создатель. Уолли начинал сомневаться так ли тот прост, как хочет казаться, потому что так громогласно могут кричать только боги и те, у кого прозвище Лихой.

— Ты? — усмехнулся Джонни поглядывая на Уолли, который разыгрывал какую-то непонятную пантомиму листьями и лозами.

— СОЗДАТЕЛЬ! — отделавшись от ниток, застрявших в зубах, пал ниц Бус.

— Верно, — сбросив эффектно маску, которую недавно надел сказал Создатель, чей взгляд несколько секунд выдерживал испытующий взгляд Серебряного.

— Вам не кажется, что здесь воняет… как там? — громко шмыгал носом Бус.

— Тише, дитя. Серебряный, ты помнишь мою просьбу?

— Да, но только теперь, ты мне объяснишь, какого хера здесь происходит!

— Да, в этот раз подошла моя очередь создавать вселенную… — начал издалека Создатель.

— Срать мне, как ты создал это и зачем, объясни: какого хера здесь происходит?

— Сейчас или вообще?

Серебряный потянулся к мозговышибателю, который несмотря на отсутствие патронов увесист и приложись таким по голове — мало не покажется.

— Хорошо-хорошо, но у нас чертовски мало времени!

Серебряный хотел сказать что-то в духе: «А его разве бывает много?», — но это сделал Бус, и звучало это до того уныло, что нелепая усмешка Создателя и презренный шелест Флора заставили кусачего шкета устыдиться.

26

Любой, кто пил «бухлотон» скажет: «Мне не нужен свет, чтобы испить этот божественный нектар!», — и окажется прав. Началась вечеринка после премьеры спектакля. Со всех уголков доносились звуки глотков, бьющихся бутылок, рыганий, рыданий и крепких обниманий. Трезвенники гневно умоляли цветок выпустить их, потому что дышать всем этим смрадом становилось невыносимо, но он этого не делал. Толпа возненавидела цветочный театр. Кто-то бросился к изгороди, чтобы попытаться разорвать её, но вместо этого рвал лишь кожу на ладонях, орошая и без того багряные цветы кровью. В этой сумятице группа пришельцев, вспомнившая о том, что до того, как увязнуть в очередях работали наёмниками решили добраться до сцены, чтобы схватить Коллекционера и Кубовски. В темноте они перепутали второго с шефом, который произнес лишь одно слово: «Разобраться», — и все те, кто кинули толпе ящики с «бухлотоном» принялись методично отвешивать тумаки темноте. Если бы не светящиеся нашивки на руках и спинах с надписью: «ОПРСО», — то они бы на потеху Доку избивали друг друга, но агенты работали, как слаженный бюрократический механизм, который вместо печатей использует подошвы ботинок, отпечатывающиеся на лицах, решивших посягнуть на шефа. Возня на цветочной сцене тянулась уже несколько вечностей то открывая, то закрывая второе, пятое и десятое дыхание у отбивающихся. Силы бюрократии за изгородью не вмешались лишь потому что не получили приказ сверху, да и к тому же Бус если что-то пойдет не так — подал бы сигнал. Для любителей «бухлотона» сигналом послужило то, что бутылочный перезвон перестал заискивать с их желанием утолить жажду. Отчаяние овладело толпой, чьи волнообразные атаки перестали разбиваться об сцену. Несколько секунд они мешкали, а после кинулись на пол, рыскать в поисках бутылок, где может быть заветная амброзия сохранилась донышке? Зловещий шелест заглушил собой звуки выплевываемых легких шефом, который, не успев отдышаться снова закурил. Шелест нарастал пока не заглушил собой всё, и когда казалось, что головы вот-вот лопнут, Флор врубил цветочные прожектора на полную. Те, кто сложились от тумаков или знаменитого напитка жалобно молили прекратить эту пытку. Цветок неумолим. Самые стойкие нашли силы заглянуть в крохотную щелку меж пальцев, чтобы увидеть существо настолько медленно спускающиеся из-под купола, что казалось, будто всеобщая боль доставляет ему извращенное удовольствие. Лозы подчинялись ему, как любому существу собственные конечности, одна из них обмотана, как повязка вокруг головы закрывая глаза и плотно прилегая к ушам. Чем ближе приближался повелитель лоз, тем отчетливее узнавался в нём любимец Джонни Серебряный. Никто не знал наверняка прозвище это или фамилия, но каждый, как бюрона^[5] очарован блеском мозговышибателя, служившим продолжением руки, чей указательный палец метил в лоб самому высокому из людей, ведь все высокие пришельцы первыми добрались до «бухлотона», а потому валялись без сознания. Даже если бы они увидели Серебряного, то в таком состоянии они бы максимум попросили приглушить свет. Коллекционер же ни о чем не просил, он не гримасничал из-за цветочной пытки, как остальные, а его прищуренные глаза молили о том, что задумал Серебряный и именно это смущало Джонни. В последние секунды перед смертью люди, пришельцы и все остальные — снимают маску, чтобы наконец-то избавиться от страха, однако есть те, кто этого не делают: идеалисты и безумцы. К кому именно относил себя Коллекционер, чьи губы произнесли единственное слово: «Давай», — перед тем, как холодное дуло уткнулось в его лоб? Серебряный несмотря на овладевающий им интерес никогда не узнает. В последний миг освещение выключилось, шелест стих, но только для того, чтобы выстрел услышали все. И те, кто смотрели в щелку пальцев увидели: ослепительную вспышку, брызг крови и падение Коллекционера на шуршащие лозы. Теперь затянувшееся представление на цветочной сцене наконец-то подошло к концу. Никто, кроме Уолли, Джонни и Создателя не знали, что будет дальше?

Прозвучал голос бюрократический вселенной, похожий на диктора, объявляющего на пассажирском корабле: «Не забывайте свои вещи», — только этот повторил три раза подряд:

«Создатель мертв»

«Создатель мертв»

«Создатель мертв»

Толпу под куполом охватила паника, но не из-за неизвестности, а потому что в мгновение ока они все оглохли. Те, кто находились под действием «бухлотона» думали, что это всего лишь побочный эффект и к утру, как обычно бывает, все пройдет. Другие же, Док, Анигиляша, Балехандро, Гарри, Ларри, Шеф, помощник, КК, Джалинда, Н. Хьюго — смотрели на Серебряного, губы которого повторяли одну фразу: «Не бойтесь», — что в какой-то момент превратилось в «бойтесь», и им ничего не оставалось кроме того, как обняться и бояться. Над ними возвышался человек, убивший Создателя, из-за которого их лишила слуха сама бюрократическая вселенная! Ткнув мозговышибателем в Дока из-под купола опустилась лоза, которая ласково обняла того, и парочка оставила зрителей наедине с обретенной глухотой и непомерным чувством отчаяния.

27

Не всякий к кому вернется слух будет рад слышать голоса Вити и Мити. Близнецы по очереди высказывали недовольство третьему человеку, который на них никак не реагировал. Несколько секунд глаза Дока вымаливали у Джонни объяснения, но тот лишь протянул другу сигарету и любезно прикурил.

— Ты не имел права так поступать! — верещал Митя.

— Ты… сукин сын… ты всё подстроил! — давился от злобы Витя.

— Убить его, чтобы получить всю власть над кнопкой… — выходил из себя Митя.

— Чтобы добиться чего? Чего ты добиваешься!? — взрывался Витя.

Док посмотрел на Джонни, который прошептал лишь: «У этого сукиного сына далеко идущие планы на эту вселенную, а быть может на все остальные? Плевать, главное, что мы отсюда выберемся».

— Что ты наделал Джонни? — спрашивал Док, как разочарованный отец, увидевший, как сын разбил любимую вазу бабушки.

— Спас тебя от этих двоих, — Док тут же перебил его.

— Я не понимаю?

В ту же секунду из помещения прогремел крик близнецов лишенных усов: «КУБОВСКИ!», — Джонни улыбнулся Доку, положил руку на его плечо и по-дружески кивнул в сторону двери откуда доносились голоса. Смешанные чувства отпечатались на лице Кубовски, он улыбнулся так словно за улыбки расстреливают, а после шагнул вперед.

Скромность Создателя куда-то улетучилась, он выглядел, как человек, который выковал свое счастье, о котором доподлинно никто ничего не знал, но этого и не требовалось. В его глазах взрывались сверхновые, поэтому напускные пугающие взгляды близнецов с забавно нахмуренными бровями проигрывали ему по всем параметрам. Док не обратил на них никакого внимания, ведь напротив него сидел Уолли. Его трансформация в человека занимала куда больше из-за того, что он пробыл цветком слишком много лет. Его конечности по-прежнему походили на лозы, и возможно только благодаря этому цветочный театр ещё не пал. Межвселенские друзья друг другу застенчиво улыбались. Док, сам не зная почему хотел разреветься, но ему мешал дебильно лыбящийся Бус, сидевший рядом с Уолли, и орущие близнецы, говорящие слова друг за другом:

— Мы бы поняли все, Кубовски, но сбрить нам по одному усу!?

— Мне кажется так вам идет больше, — сдерживая смех произнес Док.

У Создателя в руках блестело портативное устройство, напоминающее древний КПК в котором он что-то строчил изредка отвлекаясь, чтобы обменяться с кем-нибудь многозначительными взглядами.

— Кто-нибудь мне объяснит, что здесь, мать вашу, происходит?!

— И ты что, заткнул Буса? — Создатель ухмыльнулся.

— Почему все Кубовски говорят «мать вашу»? — спросил Митя у Вити.

— Почему? — устало спросил Док.

— Потому что у них два отца! — дебильно оскалился Митя.

— Юмор у вас такой же, как и усы? — спросил Док, Создатель дебильно хихикнул, спрятал КПК в карман и заглянул в глаза Кубовски.

— Эта парочка пришла за тобой, Кубовски из вселенной «В26МЛПТУ».

— И на кой ляд я им… — близнецы не дали ему договорить.

— А как ты, думаешь?! — Митя поглаживал по плечам Витю, чтобы тот не начал орать так, что даже если оставить его в какой-нибудь заброшенной системе на единственном астероиде — того будет слышно во всех вселенных Космоворота.

Док посмотрел на Уолли, чья слабость не позволяла пожать плечами, поэтому он поджал губы, будто нашкодивший мальчишка. Потом перевел взгляд на Буса, которому судя по гримасе не нравилось, что Создатель заткнул его. Затем на Джонни, который задумчиво смотрел на какую-то вмятину на полу. Создатель хотел что-то сказать, но явно решил повеселится или у него всегда в глазах взрываются сверхновые, Док не знал наверняка. У него так много вариантов, что эта затянувшаяся пауза могла длиться до скончания времен, но под стать происходящему он выбрал самый очевидно-идиотский вариант, приведший его в эту вселенную.

— Потому что я не умею извиняться?

— БА! — дрожал от смеха Митя.

— Вот это ты, Кубовски, угадал! — повеселел Витя, но потом, как актер, которому место на цветочной сцене сменил доброжелательность злобой голодного ббм. — Довольно. Создатель, делай, что должно, мы забираем его.

— Простите, парни из ОППСККНК, но у меня договоренность с тем молодым человеком, — Серебряный помахал рукой и обезоруживающе улыбнулся.

— Витя? Это же очередной Создатель, который считает, что выше правил?

— Интересно, что с ним будет, когда узнают парни сверху? — представляя расправу Витя повеселел.

— Парни сверху? Да что здесь нахер происходит!? — зарычал Док так, что вполне себе заслужил прозвище Лихой, иначе нельзя объяснить восторг в глазах Джонни.

Создатель поднял вверх указательный палец, а другой рукой извлек КПК из кармана и так молниеносно что-то напечатал, что близнецы ничего не успели с этим сделать. Вновь подняв палец, он подошел к Вите, осторожно потрогал оставшийся ус, подозвал к себе Джонни и Дока, чтобы те проделали тоже самое, потому что это веселее, чем любое объяснение.

— Хорошо, но после вы уже наконец-то объясните, какого ляда!?

Создатель посмотрел на Джонни, словно тот сумел бы объяснить за несколько минут то, что он втолковывал ему полчаса, а после произнес: «Без проблем». Потрогав по очереди смешной ус и похрюкивая так, что Уолли стало обидно быть в таком бессильном состоянии, Создатель залез во внутренний карман пиджака Вити и достал оттуда сложенный квадратиком лист.

— Читай вслух, Кубовски, — с издевкой произнес Создатель.

Док хотел задать вопрос: «Что тебя так веселит?», — но по насмешливому взгляду Джонни понял, что того это веселит не меньше, и даже Уолли приободрился.

— Должно быть там что-нибудь охеренно веселое раз вы так лыбитесь!

— У меня много дел, Кубовски. Давай покончим со всем этим, вы отправитесь в ту вселенную.

— Ту вселенную? — непонимающе посмотрел Док на Создателя,

— Читай, — засунул руку в карман с КПК Создатель.

— Ладно-ладно!

«Агентам [ДАННЫЕ ЗАСЕКРЕЧЕНЫ]

Ваша цель Саймон Кубовски, человек из вселенной «В26МЛПТУ». Допустимы всевозможные ухищрения согласно [ДАННЫЕ ЗАСЕКРЕЧЕНЫ]. Согласно директиве 256: нажавший кнопку должен быть доставлен в [ДАННЫЕ ЗАСЕКРЕЧЕНЫ] дляопределения безумия по шкале Кубовски.

Если Создатели «Бюрократической вселенной» не будут содействовать в виду их психологического состояния, то свяжитесь по [ДАННЫЕ ЗАСЕКРЕЧЕНЫ] с [ДАННЫЕ ЗАСЕКРЕЧЕНЫ]

Удачи агенты [ДАННЫЕ ЗАСЕКРЕЧЕНЫ]

От руководителя ОППСККНК [ДАННЫЕ ЗАСЕКРЕЧЕНЫ]»

— Я догадывался, что эти двое не простая парочка бюрократов, те не настолько смелы, чтобы носить такие идиотические усы! — тянул время Док, пытаясь свыкнуться с мыслью, что существует шкала безумия, названная в его честь.

— Давненько я не видел руководство, раз они придумали шкалу безумия Кубовски, — усмехнулся Создатель.

— Насколько давненько? — осторожно спросил Док.

— «В26МЛПТУ» — название вашей вселенной, где «М» = миллиард, «Л» = лет, П = правления, «Т» = я понятия не имею, «У» = это может быть что угодно.

— Тупые унийцы?

— Полагаю ты прав, Джонни, — улыбался Создатель. — Видите ли название нашей вселенной: «В82МЛПТББ», — где «Т», «Б» и «Б» — «тупых безумных братьев».

— К… Коллекционер был твоим братом? — спросил Джонни подумав о Гарри.

— Любой брат надоест за 82 миллиарда лет, — никто не стал с этим спорить.

— Так ту чушь, что он нёс со сцены? — Док осторожно отходил от Создателя.

— Да они два брехла, Док! — Создатель улыбнулся Джонни.

— Вижу к чему вы клоните, и я бы рад ответить на ваши вопросы, но меня правда ждут дела. — Создатель достал КПК, но Док успел схватить его за руку.

— Подожди! Стой! Мы же оказали тебе услугу, дай хоть какие-то объяснения!

— Я вряд ли смогу сказать что-то больше, чем эта бумага, а из этих парней нельзя вытянуть и слова. — по лицу Создателя видно, что он хотел что-то добавить, но замолчал, будто пытался решить уравнение с миллиардом переменных.

— Хорошо-хорошо, предположим, что за «та вселенная»? — глаз Дока начинал подергиваться при слове «вселенная».

— Третья вселенная? Вселенная мюзиклов.

— А ты можешь отправить нас в нашу, как её там, — Док посмотрел на бумажку. — «В26МЛПТУ»?

— Насколько могу судить ты же спустил её в УниТаз? — Док взревел. — Правила пока что устанавливаю не я, поэтому: 3, 33, 66, 99, и так далее… таковы причуды Космоворота, и всем приходится с ними мириться.

— Ты не объяснил, а что будет, если это вторая вселенная? — спросил Уолли.

— Да-да, у нас есть друг — компьютерный чип! — перестал пародировать волка Док.

— Зависит от его желания попасть в конкретное место, находится ли та вселенная во всеобщем сливе или же… — Док перебил его.

— А что с «магией космоворота»? Она тоже, мать его, пропадет?

— Раньше пропадала, поэтому придется заново задавать параметры.

— То есть Хьюго превратится в чип? — уточнил Джонни, а после потянулся к мозговышибателю.

— Да, а Кубовски постареет, но за то, что мне удалось избежать некоторых трудностей, я поколдую, однако, в следующей вселенной — придется договариваться самим. Закончили?

Джонни смотрел на Дока, как на сущность с серыми глазами, которая заблудилась в хитросплетении пространства и понятия не имеет, о чем ещё можно спросить, чтобы окончательно утратить надежду найти любимую? Уолли медленно моргал, пытаясь привыкнуть к конечностям и к мозговой деятельности будучи человеком, ведь когда ты Флор, то все так просто, а теперь вся эта информация… у него болела голова. Единственный, кто оставался невозмутимым — Создатель, чей взгляд вперился в ус Вити, словно тот способен ответить на вопрос, что с ними делать?

— Тогда настало время для отправки марафонцев в космоворот, — улыбнулся Создатель.

— Стой! Пожалуйста! А как-то можно сделать так, чтобы Хьюго не превращался в чип?

Создатель явно забавлялся нездоровой отцовской привязанностью Дока. Несколько секунд он размышлял над тем, как это провернуть так, чтобы близнецы ничего не поняли. Ещё несколько секунд он жалел, что нельзя от них попросту избавиться, ведь как только это произойдет — появятся другие из отдела ГБДЛС (головная боль для любого Создателя). Если проверку в связи со смертью брата он ещё выдержит, когда вести дойдут до них (он должен сам заявить об этом), то заставлять парней из ГБДЛС выяснять обстоятельства смерти агентов при исполнении — обойдётся ему слишком дорого, если не расстроит целиком планы.

— Это сложно, но возможно. Мне нужна полная тишина.

После этих слов Создатель заткнул всех в радиусе нескольких километров (попутно сковав движения всех, кто на корабле на всякий случай) и принялся подчищать следы, чтобы бюрократы, как обычно сделали вид, будто ничегошеньки не произошло. Ведь для них нет ничего лучше, чем стоять в очередях, заполнять бумажки и ставить печати.

28

Всеобщий испуг только-только сошел с лиц пришельцев, сменившись смирением перед лицом неизбежного, как издевательство возобновилось: театр под цветочным куполом в мгновение ока превратился в прах, который несколько секунд кружился в воздухе, напоминая космоворот, а после разлетелся на все четыре бюрократии. Смирение сменилось досадой. Так всегда случается, когда на глазах погибает красота.

На глазах красоты Балехандро лишь застывшие слезы, которые не решались пролиться. Анигиляша вспоминала родную вселенную и её малехонькую планету Дестрой, где уничтожение чего-либо праздник. Но не все такие красивые и стойкие, как она. Другим, как Гарри и Ларри, казалось, что их лишили чего-то такого, чего они не видели ни в одной из очередей. КК задумчиво смотрел на то место, где раньше красовались под куполом звезды, а ныне висел унылый звездолет. Он и Джалинда курили сигареты, изредка посматривая на Хьюго, сверлящего ткань мироздания в поисках ответа на единственно волнующий его вопрос: какое же имя выбрать?

Шеф и помощник считали, что сделали все верно — защитили интересы Создателя. Если бы они знали, что все эти годы Создатель дурил им голову, не говоря о том, кем на самом деле является Коллекционер, то два из трех — без промедлений покончили с собой.

Бус же надоев бурить Создателя взглядом очутился в цепких объятиях своей сестры, тут же принявшейся душить своего идиота-братца, и приговаривающей: «В другой вселенной братец, в другой вселенной», — будто он её слышит. Им никто не мешал, ведь быть задушенным всяко лучше, чем быть глухим. Но этот познавший что-то сакральное взгляд брата вынудил её опустить руки. Она единственная, кто видела, как внутри брата горит запал, который не смогла бы потушить сама смерть, а теперь? Они что, сломали Буса!?

Один за другим, как ангелы марафонцы возносились к небесам, где появилась кротовая нора на другом конце которой виднелся УниТаз. Слёзы счастья катились по щекам. «Больше никаких очередей, бумажек, засаленных талонов, печатей!», — это мысль пронеслась от первого до последнего, кто оказался на Ободке. Здесь нет привычных касс, магазинов, жабок в очках, ничего. Одни подумали, что это иллюзия. Другие, что действие бухлотона. Третьи хотели прыгнуть сами, но собственные тела их не слушались, только в отличии от прошлого раза они оказались марионетками в руках Создателя, и знай об этом на их лицах не отпечаталась бы усталость от игрищ сильных мира сего.

— Я думал это займет куда больше времени. — сказал Доку Создатель, а после вернул тем, кто на корабле возможность говорить и передвигаться.

— И всё? Так просто? Никаких очередей?

— Я уже выписал всем бланки, получил разрешения, заверил, поставил печати и вложил в карманы, чтобы вселенная вас выпустила, но раз ты просишь, Кубовски. Для тебя сделаю исключение, — Док не успел возразить и испарился, как по волшебству.

— Ты ради него откроешь ту конторку? — усмехаясь спросил Джонни.

— Да, они выйдут с обеда для баланса вселенной, а Кубовски уже на Ободке.

29

Создатель решил не спускаться к тем, кто на Ободке, а вывести картинку перед ними, чтобы дать последнюю инструкцию перед прыжком в Космоворот:

— Держите в уме место в которое хотите попасть и, если оно существует, а оно непременно существует — вы окажитесь там. Для других, чья это вселенная будет третьей или тридцать третьей — полюбите петь. Прощайте.

Ободок взорвался радостными криками, начался пришельцопад, которым Анигиляша и Балехандро любовались обнявшись, посмеиваясь, как бы рассказывая об этом по Первому Бюрократическому.

— Это зрелище напоминает соревнования по нырянию в «бухлотон». Все так же радостно и каждому интересно, что ждёт его на обратной стороне?

— Мне хочется верить, что там что-то такое… волшебное? — неуверенно произнес Гарри, утирая пот от фантазии двенадцатилетней девочки, мечтавшей покататься на единороге.

— Главное, чтобы без очередей! — сказал Ларри, а после нырнул вниз.

Шеф, как и его помощник отдали честь звездолету Создателя, который улетел, не дожидаясь окончания пришельцопада. Они не знали, куда попадут, ведь всю свою жизнь служили Бюрократии. Следом за ним прыгнули Саманта и Бус, наверняка знающие, что попадут в свою любимую вселенную.

Один за другим, как костяшки домино, падающего в УниТаз, пришельцы скрывались в Космовороте, оставляя на Ободке только тех, кто не торопился ввиду каких-то особенных причин. Звучащие комбинации слов «куда», «зачем», «что» и «будет», были не так интересны, как «может?».

— Может мне оставить имя Хьюго?

— А что будем делать, когда вернется наш Хьюго? — не теряя веры в то, что они обязательно найдутся, проговорил Док так, что Н. Хьюго посмотрел на Джалинду, словно судьбу его имени решить должна она.

— Простите, вы не можете выбрать имя? — спросила Анигиляша.

— Угу, — ответили все.

— ИГО-ГО, ПЕВЦЫ! — устав стоять без дела произнес КК и прыгнул с Ободка.

— На нашей планете тех, кто не знают, кем хотят быть Анигиляшей или Балехандро называют Неанеб, но в народе это звучит, как Бенеан. Мне кажется, что вам подойдет…

— БЕНЕАН!

Бенеан вырвал из объятий Балехандро Анигиляшу и смачно поцеловал её в лоб, потом он прыгнул к Доку, схватил его за руки и начал танцевать. Джонни же, решивший, что в этой вселенной посмотрел на всё, произнес лишь: «До встречи», — и нырнул в космоворот, держась за самое дорогое — мозговышибатель.

— А вы из этой вселенной или? — спросил Уолли у парочки знаменитостей.

— По контракту мы всегда говорили, что из другой, словно мы рядовые жители Бюрограда и достигли всего сами, а почему вы спрашиваете? — с уважением к возрасту ответил Балехандро.

— Если вам некуда податься, то может объединимся? Вам же нравятся интересные сюжеты? У меня есть один в загашнике…

Несколько секунд парочка переглядывалась так, как переглядываются все парочки, а после кивнула Уолли, который пожав плечами улыбнулся Доку и подошел, чтобы обняться на прощанье.

— Чтобы там не было, ты не самый худший Кубовски!

— А ты такой же славный, Уолли!

Возможно их объятия продлились бы дольше, но Анигиляша рванула вперед, потянув за собой Балехандро и он, игриво схватил старика за ногу, словно тому двадцать лет и может понравится кружится в ритм спирали Космоворота. И ему понравилось.

Док понимал, что мешает единственным оставшимся Бенеану и Джалинде, а потому крепко обнял мальца на прощанье.

— Осторожней, Хью!

Он хотел поправить Дока, но Джалинда нахмурила брови.

— До встречи, Создатель!

Док радовался, что нет обломков кораблей, боевых медведей, а лишь космоворот таящий тысячи причуд. Он медленно вращался, чтобы иметь возможность приглядывать за тем, как человек, которого хочется назвать сыном делает первые успехи с девушкой. Космоворот. Объятия. Космоворот. Поцелуй. Космоворот…

30

Космоворот в хорошем настроении или все знали куда хотели попасть, а быть может виноват номер вселенной? Звучало бесконечное объявление: «Группа, прибывшая из бюрократической вселенной, оставайтесь на месте, дождитесь гида. Группа из…».

Группа из бюрократической вселенной постепенно пополнялась знакомыми лицами, очарованными огромной сценой на которой оказались.

— Серебряный! — воскликнул сорокалетний человек, в котором Джонни отдаленно узнал Буса.

— Мать честная, и тебя зовут Бусом? — оглядывая ходячую рекламу тренажерного зала, всевозможных допингов и солярия проговорил Серебряный, а после погладил мозговышибатель.

— Интересно, что будет, когда наберется наша группа? — спрашивала шепотом Джалинда у Дока.

— Наверное, начнется шоу? — неуверенно проговорил Док.

САМАНТА:

Ах, как прекрасно вернуться домой!

Только ты, Бус, пожалуйста пой!

Я очень прошу, не ломай людям кайф,

Просто подыгрывай, просто играй!

БУС:

От бюрократов устал,

Честно я, признаю,

Поэтому милая,

С тобою-ю спою!

КУБОВСКИ:

Вселенная, сука, со мной так за что?

Нажал одну кнопку, и что же с того?

Мне нужно теперь до скончания времен,

Кушать тысячи космоворотских говё-о-ё-н!?

Док не уверен виновата ли в его пении вселенная или сцена? Может то, что он всегда отрицал саму возможность петь — ошибка, которую в шутку удалил Космоворот или Создатель?

— Какой ты мерзкий, Саймон! — в сердцах проговорила Джалинда, озираясь в поисках Бенеана.

СЕРЕБРЯНЫЙ:

Он мерзкий? Да, но не боле,

Чем пришельцы на соседнем танцполе-е,

Где наш чертов гид, хочу новый прикид,

И чтобы главную роль получил этот тип!

— На кого он указывает? — спрашивала Саманта у Буса, которая в отличии от брата осталась двенадцатилеткой.

БЕНЕАН:

Я видел то, что не нужно вам видеть

Не надо за это меня ненавидеть,

Создатель — подлец, темных дел он делец,

А мы все похожи на заблудших ов-е-е-е-ец…

— О чем он толкует, не возьму в толк? — спрашивал Док у Джонни.

— Не знаю, но чувствуешь, как влияет эта сцена?

— Ага, несколько реплик и… это что, богомерзкий пони?

— Где? Где Карл? — перешёптывались Джалинда и Бенеан.

ГИД:

Я знаю всё, и знаю всех,

Но вот беда, нужно утех

Для тех, для тех и для тех-тех,

И всех-всех-всех, (и всех-всех-всех)

Ведь любим петь мы без конца,

Чтоб впечатлить отца-творца,

Чей громкий «ВАУ», сладок как мёд

И мы про это пропоём!

(Чей громкий «ВАУ», сладок как мёд)

(И МЫ ПРО ЭТО ПРОПОЁМ!)

— Дамы, господа, Бус, Саманта, добро пожаловать в вселенную МЮЗИКЛОВ! Приготовьтесь к приключению, где вас ждут: музыкальные битвы, пирушки и литры, и конечно же костюмы, да Бус?

— ДА! — неожиданно развеселился Бус.

— УРА! — очаровывала своей простотой Джалинда

— ПИРУШКИ! — радовался Джонни.

— Сколько у тебя патронов, Джонни? — скулил Док.

СЕРЕБРЯНЫЙ:

И как не знать? Осталось пять!

КУБОВСКИ:

ТВОЮ ЖЕ МАТЬ!

КК:

ТВОЮ ЖЕ МАТЬ!

ВСЕ:

ТВОЮ ЖЕ М-А-А-А-ТЬ!

Примечания

1

Эсубху древообразные пришельцы, чей сок ядовит

(обратно)

2

Помидор и арбуз, ягода, растущая только на заднем дворе бюрократа

(обратно)

3

Цветок (латынь)

(обратно)

4

Музыкальный инструмент из семейства деревянных язычковых, предок фагота

(обратно)

5

Бюрократическая ворона, любящая блеск серебряных ручек

(обратно)

Оглавление

Часть I Искатели кнопки

  1

  2

  3

  4

  5

  6

  7

  8

  9

  10

  11

  12

  13

  14

  15

  16

  17

  18

  19

  20

  21

  22

  23

  24

  25

  26

  27

  28

  29

  30

  31

  32

  33

  34

  35

  36

  37

  38

  39

  40

  41

  42

Часть II Всяко лучше, чем в очереди

  1

  2

  3

  4

  5

  6

  7

  8

  9

  10

  11

  12

  13

  14

  15

  16

  17

  18

  19

  20

  21

  22

  23

  24

  25

  26

  27

  28

  29

  30

*** Примечания ***