Миры Прота. Отчёт Прота на Ка-Пэкс [Джин Брюэр] (fb2) читать онлайн

Джин Брюэр Миры Прота Отчёт Прота на Ка-Пэкс

Ка-Пэкс III: Миры Прота

Для Карэн

Часто случается, что распространённое убеждение одного века (убеждение, что никто не свободен или не может быть свободен без выдающихся усилий духа или без мужества) становится настолько очевидно абсурдным для века следующего, что очень сложно представить, как подобное убеждение могло казаться правдоподобным.

Джон Стюарт Милль.

ПРОЛОГ

В апреле 1990 года я начал проводить сеансы психоанализа с тридцатитрёхлетним психически больным пациентом, который называл себя «прот» и утверждал, что он прибыл с планеты Ка-Пэкс.

Сеансы проводились на регулярной основе в течение нескольких месяцев, во время которых мне не удалось пошатнуть его веру в выдуманную историю и убедить прота в его земном происхождении (он утверждал, что прилетел на Землю на луче света). Единственной полезной информацией, которую я получил из этих бесед, было то, что пациент страдал тяжелейшими сексуальными дисфункциями, ненавидел одного или обоих своих родителей и имел смутное представление о человеческом обществе в целом.

Однако после нескольких недель психоанализа стало ясно, что молодой человек на самом деле страдал от редкой формы множественного расстройства личности, в которой «прот» был вторичным доминантным эго. Первичная личность принадлежала мужчине по имени Роберт Портер, лишившему жизни убийцу своей девятилетней дочери и жены, чьё чувство вины, печали и разочарования вынудило его спрятаться от мира в непроницаемую раковину, охраняемую его «инопланетным» другом.

Но прот, несмотря на свои природу и происхождение, был яркой индивидуальностью, обладающей удивительно широкими познаниями в астрономии, своего рода гениальным савантом^[1]. Он действительно сообщил астрономам ценную информацию о планете Ка-Пэкс и других, которые, по его словам, посещал. Также он обладал весьма ценными для астрономии сведениями о двух звёздах, между которыми, подобно маятнику, качался в ретроградном движении мир прота.

Как это ни парадоксально, он обладал способностью глубоко понимать человеческое страдание. Более того, прот за время своего короткого пребывания в Манхеттанском Психиатрическом Институте ускорил выздоровление многих пациентов, некоторые из которых находились на лечении многие годы. Он даже помог решить несколько серьёзных проблем внутри моей семьи!

В конце концов, мне удалось, во многом благодаря гипнозу, пробить панцирь Роберта и установить прямой контакт с его первичной личностью. Тогда мне впервые показалось, что ему можно помочь научиться справляться с мыслями о смерти дочери и жены и «опустить» прота на Землю.

К сожалению, лечение было прервано сообщением прота о том, что он собирается вернуться на родную планету семнадцатого августа 1990 года ровно в 3:31 после полуночи. Мне не удалось убедить его отложить путешествие. Столкнувшись с таким ранним дедлайном, я попытался смягчить кризис Роберта более быстрыми методами, что привело только к ухудшению его состояния: он ещё глубже спрятался в свой непроницаемый панцирь. Кроме того, в институте начались беспорядки, поскольку большинство пациентов устроили соревнование за право отправиться с протом на Ка-Пэкс. Даже кто-то из персонала боролся за эту возможность!

Роберт отказался покидать Землю, и, когда прот «улетел» в назначенное время, впал в состояние непроницаемого кататонического ступора. Одна из пациенток — женщина, страдающая тяжёлой психотической депрессией — «исчезла» вместе с простом, и никто не знает, куда она пропала и что с ней стало теперь.

Единственный положительный момент в этой ситуации был в том, что прот обещал вернуться «приблизительно через пять ваших лет». И действительно, вернулся точно семнадцатого августа 1995 года, чтобы снова занять психику Роберта и защитить его от дальнейших страданий.

В тот раз прот отказался разглашать дату своего возвращения на Ка-Пэкс, и поэтому я не знал, сколько времени у меня будет на работу с Робертом. Но ограниченный промежуток времени и необходимость ускорить исцеление Роба могли оказаться своего рода благословением: оставалось только надеяться, что у меня будет достаточно времени, чтобы помочь моему подопечному принять то, что случилось с ним и его семьёй, и продолжить жить полноценной жизнью.

По иронии судьбы именно уловка прота с неопределенными сроками спровоцировала Роберта проявиться снова и даже выказать желание сотрудничать со мной на пути к исцелению. В результате стало известно, что он пережил в детстве ряд разрушительных для психики случаев, включая сексуальное насилие в возрасте пяти лет со стороны дяди и смерть отца, когда ему было шесть. Потеря единственного «друга и защитника» (отца) стала последней каплей. Именно тогда Роберт призвал в свою реальность нового защитника (прота), который прибыл с далёкой планеты, свободной от насилия, жестокости и потерь, где все страшные вещи, которые случились в детстве Роба, просто были невозможны.

Как только мы распутали эти узлы и обнаружили существование двух дополняющих друг друга альтер эго, появилась возможность работать с кошмарным прошлым Роберта, включая смерть жены и дочери. Роб пошёл на поправку так быстро, что был выписан из МПИ уже в сентябре 1995-го и переехал вместе со своей подругой Жизель Гриффин — репортёром, которая за пять лет до этого помогла определить настоящую личность прота (и стала неким посредником между Робертом и внешним миром) — в Гринвич-Виллидж. Оказалось, что прот и две другие личности — Гарри и Пол — окончательно интегрировались в психику Роберта Портера, который продолжил жить относительно нормальной жизнью, то есть без признаков множественного расстройства личности и сопутствующих симптомов: головной боли, провалов в памяти и т. д. Фактически Роб был выпущен из своей психологической тюрьмы после тридцати лет заключения.

Все эти события, включая отрывки из тридцати двух бесед с Робертом/протом, подробно описаны в книгах «Планета Ка-Пэкс» и «Ка-Пэкс 2: На луче света», которые заканчиваются рождением сына Роберта и Жизель — Джина — летом 1997 года. К тому времени складывалось впечатление, что семья Роба (включая далматинца Окси Дейзи) с тех пор будет жить счастливо.

К сожалению, всё вышло иначе.

БЕСЕДА ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

Звонок прозвенел в четверг, 6 ноября, во время моей лекции «Основы Психиатрии» в Колумбийском Университете. Бетти МакАллистер, наша старшая медсестра, позвонила заведующему кафедрой психиатрии и убедила его прервать мою лекцию, чтобы сообщить плохие новости. Жизель сообщила Бетти, что прот внезапно вернулся. Это произошло, когда Роберт купал сына в своём доме в Гринвич-Виллидж. Хотя я и был слегка напуган, но не удивился такому развитию событий. С одной стороны, регрессия^[2] при множественном расстройстве личности — вещь нередкая, с другой — были определенные моменты в быстром исцелении Роберта в 1995-ом, которые настораживали с самого начала: например, его казавшиеся тщательно отрепетированными ответы на определенные вопросы.

Случай не был срочным, и я решил закончить лекцию перед возвращением в МПИ^[3]. Это было ошибкой. Мысли о возвращении прота так захватили меня, что я стал путаться даже в самых простых вещах к большому удовольствию некоторых студентов-медиков. Расстроенный, я устроил контрольную работу без подготовки. Насмешки перешли в гул неодобрения, и я дал задание изложить парадокс Хесслера, зная, что верного ответа не существует. Когда время вышло, я попросил заслуживающих доверия студентов собрать работы и передать мне.

Бетти, прот, Жизель и сын Роберта уже ждали моего возвращения в МПИ. Мы тепло приветствовали друг друга. За семь лет нашего знакомства Жизель стала мне как дочь, а прот, как ни странно, стал доверенным другом и советчиком. Его виски (как и у Роба, конечно) поседели, на бороде была заметна проседь. Я, в свою очередь, сбрил бороду и оставил аккуратные усы.

Прот не утратил уверенности и хорошего расположения духа. Пряча глаза за знакомыми солнечными очками, он выпалил: «Привет, док. Всё ещё бьёшь свою жену?» (Эта шутка относится к ранним беседам, когда мы пытались найти общий язык).

Несмотря на желание поскорее расспросить прота, где он был, пока Роберт жил нормальной жизнью аспиранта Нью-Йоркского Университета, преданного отца и супруга, я попросил Бетти отвести их во второе отделение, пока мы беседуем с Жизель. Эта идея так понравилась проту, что он рванул на лестницу, ведущую на второй этаж к его прошлой палате. Бетти еле поспевала за ним.

Манхеттенский Психиатрический Институт — экспериментальный госпиталь, который принимает только тех больных, с которыми психиатрам не удалось добиться улучшений в других клиниках. Разные отделения по номерам соотносятся с этажами, на которых находятся. Во втором отделении, например, лежат пациенты с различными психозами и тяжёлыми неврозами. Те, у кого наблюдается серьёзный прогресс в лечении, переводятся в первое отделение, где пребывают до тех пор, пока не будут готовы к выписке. Третье отделение — для пациентов с серьёзными сексуальными отклонениями, копрофилией^[4], аутизмом, кататонией и другими заболеваниями. Четвёртое предназначено для психопатов и пациентов с другими отклонениями, представляющих опасность для больных и персонала. Преподавательский состав и персонал больницы расположились на пятом этаже.

Когда прот и Бетти ушли, я закрыл дверь, ущипнул моего тёзку^[5] за носик и предложил Жизель присесть. Маленький Джин радостно засмеялся, и его улыбка была чем-то между кривой усмешкой прота и скромной улыбкой Роберта.

— Ну что ж, рассказывай, что случилось.

Жизель выглядела обеспокоенной, как человек, который обнаружил себя на гигантской сковороде после того, как еле сбежал из кастрюли. Она посмотрела на меня своими влажными ланьими глазами, которые оживили во мне яркие воспоминания нашей первой встречи, когда, сложившись калачиком в этом самом кресле, Жизель спрашивала у меня разрешения «поблуждать по коридорам МПИ», чтобы собрать материал для статьи про психические расстройства.

— Я не знаю, — вздохнула она. — Только что он был Робертом — и мгновением позже стал протом, — она щёлкнула пальцами. — Вот так.

Ребёнок потянулся к её руке, очевидно пытаясь понять, откуда раздался щелчок.

— Что ты делала, когда это случилось?

— У меня болела голова, и я пыталась уснуть. Когда пришло время купать Джина, я попросила Роба впервые помыть его самостоятельно. Роб прекрасно ухаживает за ребёнком: встаёт среди ночи, кормит и играет с ним, но терпеть не может купать или менять памперс. И всё же я попросила его это сделать, сославшись на головную боль. Но когда он вернулся, его место занял прот.

— Как ты это поняла?

— Ты уже знаешь, Джин. Прот сильно отличается от Роберта.

— И что он сказал?

— Привет, Жизель. Так ты теперь мама?

— А ты?

— Я была слишком сбита с толку, чтобы что-то ответить.

— Так кто из них купал Джина?

— Думаю, Роберт начал, но так и не закончил.

— И тогда появился прот.

— Думаю да. Прот не надел подгузник как следует.

— Не удивлён. У него не было опыта обращения с малышами. Что ещё расскажешь?

— Ничего. Абсолютно ничего. Прот появился так, как будто и не уходил.

— Ты не спросила, куда подевался Роберт?

— Конечно! — вскрикнула она. Затем произнесла печально: — Он понятия не имеет.

— Он не знает, где Роберт?

И тут Жизель расплакалась. Я думаю, до этого момента она до конца не осознавала произошедшего. Это означало, что Роберт спрятался так глубоко, что даже его страж (прот) не знал, где его искать. Ребёнок тоже начал плакать. Жизель взяла его на руки, пока я пытался её успокоить.

— Мы поможем Роберту, — пообещал я без особой уверенности. Я думал, мы уже вычистили эту бочку.

Она кивнула и достала платок. Я взял маленького Джина, который приятно пах сосной, как и его мать. Он взял меня за нос. Я издал притворный крик боли, от чего Джин снова заплакал.

— Пойдем, — сказал я Жизель, когда она успокоилась. — Покажем твоего мальчика второму отделению.

Мы нашли прота за беседой с пациентами, некоторые из которых определённо его не забыли. Располневшая как никогда Фрэнки почти улыбалась (что было редкостью для неё). И Милтон, чья семья погибла во время Холокоста, тихо слушал то, о чём говорили с протом, не пытаясь гримасничать или шутить. Некоторые из присутствующих никогда не видели прота, но слышали о нём. Они рассказывали свои истории с явным намерением выиграть бесплатный билет на Ка-Пэкс или хотя бы получить немного сочувствия к их судьбе. Полдюжины кошек тёрлись о ноги прота и громко мурчали.

Конечно, многие из персонала помнили Жизель и отнеслись к ней с той же симпатией, что и к её мужчине. Они с радостью сюсюкались с Джином, и мне показалось, что Жизель немного отвлеклась от своих страхов. Ребёнок, явно не испытывающий дискомфорта от внимания незнакомых людей, улыбался всем и каждому.

Я воспользовался возможностью протиснуться мимо кошек и предложил проту поселиться на время в палате для «отдыха и восстановления»^[6]. Несмотря на заверения, что он ничуть не устал, прот всё же был очень рад перспективе вновь пожить в институте. Я назначил ему встречу на следующий день в девять утра. Он ответил, что ждёт с нетерпением нашей очередной «плодотворной»^[7] беседы.

Я помахал ему на прощание и разыскал Бэтти, чтобы попросить её найти для прота одиночную палату. Самое бо́льшее, чего я смог добиться от Бэтти — кивок, свидетельствующий о том, что она поняла мою инструкцию: медсестра явно была больше заинтересована в происходящем между пациентами и семьёй Портеров. К этому моменту Милтон уже стоял на столе и рассказывал шутки про детей: «Женщина садится в автобус с самым уродливым ребёнком в мире. Ребёнок настолько страшен, что пассажиры смеются над ним. Женщина начинает плакать. На следующей остановке входит мужчина, видит плачущую женщину, подходит к ней и говорит: „Всё не так плохо. Вот, возьми немного арахиса. И для своей обезьянки тоже“».

Я вернулся в свой кабинет, чтобы снова достать медицинскую карту Роберта/прота и обдумать возможные действия.

На следующее утро, ожидая его визита, я попытался представить, что могло послужить триггером^[8] для внезапного возвращения Роберта к его тяжёлому состоянию 1990-го года — кататоническому ступору, в котором он спрятался от мира за альтер-эго прота, утверждавшего, что он прибыл с другой планеты.

Очевидно, это произошло, когда он купал своего четырёхмесячного сына. Мог ли вид голого ребёнка напомнить ему все ужасы и страдания, которые обрушились на него в возрасте пяти лет со стороны дяди-педофила? Мог ли он напомнить о чём-то, чего успешная сексуальная жизнь Роберта не сумела до этого спровоцировать? Я предостерёг себя от поспешных заключений, но подозревал, что мои догадки верны. Альтернатива была страшнее: в детстве Роба произошло что-то ещё более разрушительное, чем серия уже известных фактов и смерть любимого отца. Было ли что-то в глубинах его психики, о чём мы пока не знали? Может, разум подобен луковице и, снимая слой за слоем, обнаруживаешь новый, как глубоко бы ни проник?

Когда прот зашёл в мой кабинет, он снял очки и немедленно подошёл к вазе с фруктами. Помня о чувствительности моего друга к яркому свету, я приглушил освещение. Как бы говоря «добро пожаловать домой», я приготовил для него фруктовый рог изобилия, и прот не был разочарован. Фрукты уже были нарезаны на маленькие кусочки, а рядом лежала вилка и салфетки, которые мой гость проигнорировал. То, с каким аппетитом и смаком прот поглощал фрукты, было тем ещё зрелищем. Когда он закончил, я предположил, что прошло много времени с того момента, как он последний раз ел фрукты.

— На самом деле, нет, — ответил прот, облизывая бороду вокруг губ. — Но я скоро вернусь домой, и такой возможности больше не будет.

— Имеешь в виду — на Ка-Пэкс?

Он радостно кивнул.

Помню, как ком встал в горле, когда я спросил, когда он собирается улететь.

Без промедления прот сообщил, что собирается покинуть Землю тридцать первого декабря в 11:48 утра.

— Мы не успеем сходить на ланч, — добавил он иронично.

Явно расслабленный и в хорошем настроении, прот откинулся в кресле, скрестил ноги и положил руки за голову.

— Почему ты передумал и снова вернулся?^[9]

— Дело в одном из особенно бессмысленных выражений чувств, которые вы, люди, так любите. Пережиток вашего запутанного прошлого, я полагаю (он имел в виду историю нашего вида, не мою собственную).

— Позволь перефразировать. В прошлый раз, когда ты был на Земле, ты отказался сообщить дату своего возвращения на Ка-Пэкс. Почему теперь она перестала быть тайной?

— Моё задание здесь почти выполнено. Всё на мази, и ты вряд ли сможешь помешать, даже если захочешь.

Это самодовольное замечание огорчило меня.

— Какое задание? Включает ли оно возвращение Роберта в состояние кататонического ступора?

— Да перестань, Джин. Вы, люди, не должны воспринимать всё так серьёзно. Ваши жизни слишком коротки для этого.

На Ка-Пэкс, конечно, подобной проблемы не было: все жили около тысячи лет.

Я пристально посмотрел на него.

— Что ты сделал с Робом?

— Ничего. Он просто решил отдохнуть от своей жалкой жизни.

— Но почему? Что случилось?

— Понятия не имею, тренер.

— Тогда откуда ты знаешь, что он «решил отдохнуть»?

— Он так и сказал перед тем, как уйти.

— Что ещё он сказал?

— Больше ничего.

— И ты понятия не имеешь, где он?

— Неа. Он не сообщил.

— Если Роб снова появится, ты мне скажешь?

— Да, конечно, друг мой^[10].

Я уже начал терять чувство контроля над происходящим и подумал, что буду действовать по обстоятельствам.

— Хорошо, давай поговорим немного о тебе.

— Пятьдесят девять, пятьдесят восемь, пятьдесят…^[11]

— Очень смешно. Расскажи, где ты был последние пару лет?

— То здесь, то там.

— Прот, позволь кое-что пояснить. Для тебя вся эта ситуация кажется забавной. Весь наш мир может казаться шуткой. Но для Роберта всё это не смешно. Я был бы очень благодарен, если бы ты посерьёзнее относился к моим вопросам. Разве я прошу многого?

Прот пожал плечами.

— Если хочешь знать, я путешествовал по вашему МИРУ (прот выделял заглавными буквами названия планет, звёзд и т. д., а имена столь банальных существ как люди писал с маленькой). Своего рода прощальный тур.

— Какова была цель тура? Ты выступал для вооружённых сил?

— Для некоторых из них. Но по большей части я общался с различными существами, которые выразили желание отправиться на Ка-Пэкс со мной. У меня было место только для сотни из них.

— Хочешь сказать, ты выбирал «попутчиков в путешествие»?

— Можно и так сказать.

Я небрежно достал блокнот и ручку.

— Назовёшь несколько имён из твоего списка?

Прот наклонил чашу с фруктами к себе, но она была пуста, как мой жёлтый лист. Он выпил оставшийся сок и ответил:

— Первое: не все из них люди. Второе: нет, не назову.

— Почему?

— Ты знаешь ответ, мой человеческий друг.

— Имеешь в виду, что мы попытаемся остановить тебя или отговорить их от путешествия?

— А вы попытаетесь?

— Возможно, — признал я. — Но пока мне хотелось бы просто поговорить с парочкой, чтобы они подтвердили, что ты был на Земле эти два года.

— Я когда-нибудь врал вам, господин окружной прокурор? К тому же ты не умеешь говорить с жирафами или оленями. И с обитателями морей и океанов ты говорить не умеешь, помнишь?

Я чувствовал, как во мне нарастает раздражение, как это часто случалось во время наших бесед.

— Хорошо. Сколько из этих существ принадлежат к человеческому виду?

— Пара дюжин. Ваш вид — самый несчастный из всех.

— Кто-то из них говорит на английском? — рискнул я.

— Да, несколько человек.

— Но ты не дашь мне с ними поговорить.

— Да ради бога. Только выяснять их имена тебе предстоит самостоятельно.

— Кто-то из них сейчас проходит лечение в нашем институте?

Прот ухмыльнулся и сказал:

— Один или два человека.

— Давай так: ты сообщишь мне имя одного из своих пассажиров, а я закажу ещё одну чашку фруктов из кухни?

Очевидно, чтобы подчеркнуть, что разговор окончен, прот начал изучать акварель с изображением осеннего Вермонта на стене.

— Я помню это место, — пробормотал он.

Я записал себе напоминание опросить каждого из пациентов, были ли они приглашены на Ка-Пэкс, и попросить сотрудников сделать то же самое. Не для того, чтобы помочь им подготовиться к путешествию, а чтобы предупредить о возможном разочаровании: быть оставленными на Земле подобно брошенным невестам.

Но вернёмся к текущим делам: где был Роберт и почему он удалился так резко и неожиданно? Очевидно, у нас было не более двух месяцев, чтобы разобраться в вопросе. Мне не нравилась идея снова находиться под дулом пистолета.

— Ты сказал, что оставишь нас в конце декабря. Ты можешь задержаться?

— Прости, но нет.

— Но в прошлый раз ты говорил, что бронировал три окна на разные даты, чтобы скорректировать дату возвращения на Ка-Пэкс. Разве это не второе окно?

— Нет. Второе окно давно позади.

— Значит, это твой последний шанс?

— Ага.

— И если ты не…

— Да, ты правильно понял. Мы застрянем здесь навечно.

— Как же ты пропустил второе окно?

— Роберт снова передумал. Он часто проявляет нерешительность.

Я перестал чертить каракули.

— В этот раз Роб отправится с тобой?

— Если захочет. У него семь пятниц на неделе.

— Значит, ты разговаривал с ним с тех пор, как исчез два с половиной года назад?

— Да, периодически.

— По его инициативе?

— Чаще всего по моей.

— Недавнее возвращение в Нью-Йорк было твоей идеей?

— Нет, его.

— Почему он позвал тебя?

— Думаю, Роб нуждался во мне.

— Для чего?

— Он не сказал, — прот устало вытянул конечности как собака после пробуждения.

— Назови точное место, где ты был на тот момент.

— Ты поверишь, если я скажу, что вернулся в Заир?^[12] Хотя сегодня он называется «демократической республикой Конго». — Он покачал головой. — Люди!

— Чем же ты занимался в Конго?

— Мы разве только что не обсуждали этот вопрос? Тебе нужно как-то тренировать память, Джино!

— Прояви терпение, прот. Чем занимался Роберт, когда ты появился?

— Купал своего ребёнка.

— Он закончил купание?

— Неа. Он передал мне мочалку и скрылся.

— То есть ты закончил купать малыша?

— Я вытер его насухо и завернул в пелёнки, как вы их называете, а затем вернул его назад в клетку.

Я смотрел в свой блокнот, где были записаны только дата и время.

— Прот, ты можешь обещать мне, что не исчезнешь раньше тридцать первого декабря?

— Неа.

— Почему нет, чёрт побери?!

— Даже при перемещении со скоростью света мне потребуется время, чтобы собрать всех и подготовиться к полёту.

— Имеешь в виду, что тебе нужно собрать всех своих пассажиров к определенному времени? Как водителю автобуса? Это выглядит примитивно, разве нет?

— Единственной альтернативой, доктор, было бы собрать их заранее, что создаст дополнительные проблемы.

Я зачеркнул в блокноте «12/31».

— Хорошо. В какое время ты отправишься собирать пассажиров перед полётом на Ка-Пэкс?

— Наверное, сразу после завтрака.

Я снова написал «12/31».

— И ты обещаешь, что не покинешь стен института до этого времени?

— Нет.

— Чёрт, прот! Почему нет?

— Есть ещё несколько мест, где я хотел бы побывать.

— Каких?

— Предоставляю тебе возможность выяснить это самостоятельно. Ты ведь не сдашься.

— Спасибо, приму это за комплемент. То есть ты не расскажешь?

— Прости.

— Хорошо. Просто откинься на спинку и расслабься. Сейчас я хочу поговорить с Робертом.

— Желаю удачи, — промямлил прот, и его голова опустилась на грудь.

— Роб? — я подождал немного.

Прот/Роберт, казалось, ещё ниже сполз в кресле. Другой реакции не было.

— Роберт, выйди, пожалуйста. Я всего лишь хочу немного поговорить. Просто узнать, как ты себя чувствуешь, и что тебя так сильно беспокоит. Я же помог тебе в прошлый раз, помнишь?

Нет ответа.

— Этот кабинет — твоё безопасное убежище, как и раньше.

Нет ответа.

— Должно быть, тебе нехорошо. Но как бы там ни было, ты можешь довериться мне. Пожалуйста, скажи «Привет», чтобы я знал, что ты здесь.

Ни намёка на движение.

— Ну хорошо. Не уходи никуда. Просто расслабься.

Я бесшумно открыл ящик своего стола, достал свисток и дунул в него.

Вообще никакой реакции.

— Ладно, Роб. Поговорим позже. Если тебе захочется о чём-нибудь рассказать, просто сообщи медсёстрам, и я прибегу, ладно? Теперь мне бы хотелось снова поговорить с протом. Прот, ты здесь?

Мгновенно его глаза открылись и сфокусировались на мне.

— Нашёл его?

— Пока нет.

— Молодец, так держать, — сказал прот с привычной ухмылкой (чем-то между тёплой дружеской улыбкой и циничной самодовольной гримасой).

— Как долго ты носишь бороду? — спросил я.

— Пару лет. Могу её оставить. Что скажешь?

— Чудеса никогда не закончатся!^[13]

— Ты не ощущаешь никакой связи между собой и Робом?

— Нет, а должен?

Я мрачно посмотрел на него.

— Прот, я собираюсь попросить тебя об услуге.

— Очень по-человечески, док.

— Я хочу попросить тебя помочь мне добраться до Роберта. Как два года назад, помнишь?

— В тот раз всё было иначе. Он сам хотел выйти, и я бы не смог ему помешать, даже если бы захотел.

— Всё, чего я прошу — это всячески подтолкнуть его захотеть поделиться тем, что его гложет. Поможешь?

— Конечно, босс. Если с ним встречусь. Впрочем, никаких гарантий.

— Сделай всё, что в твоих силах. Это всё, о чём я прошу.

Он пожал плечами.

— А разве я поступал иначе?

Мы сидели, молча смотря друг на друга. Затем я спросил, была ли у него возможность поговорить с другими пациентами об их проблемах.

— С некоторыми из них.

— Есть какие-то соображения на этот счет?

— Да.

— Не хочешь поделиться?

— Нет.

Расстроенный, я бросил свой блокнот на стол.

— Хорошо. На сегодня всё.

Я сверился с календарём, но чисто для проформы, поскольку уже решил отдать Роберту/проту всё свободное время. Только хотелось бы, чтобы его было больше.

— Предлагаю проводить наши встречи каждый вторник и пятницу в девять. Что скажешь?

— А что не так с понедельником, средой и четвергом?

— Прот, к сожалению, ты не единственный пациент МПИ.

— Готов поспорить, ты говоришь так всем своим пациентам.

— На самом деле нет. Увидимся во вторник. Тем временем я назначу тебе встречу с доктором Чакраборти^[14] по случаю твоей госпитализации, хорошо?

— Зачем? Моё здоровье в норме. Не чувствую себя ни днём старше двухсот пятидесяти лет.

— Простая формальность.

— О, да. Я помню вашу склонность к порядку.

— Отлично. Тогда увидимся на следующей неделе.

Я встал, чтобы проводить его до двери.

— Ауфидерзейн!^[15] — громко сказал прот, явно хотевший побыстрее вернуться во второе отделение.

Палата, которую он занимал, по воле случая недавно была освобождена пациентом с довольно тяжёлой судьбой. Шестью месяцами ранее мужчина, которому дали прозвище «Мистер Магу»^[16], внезапно перестал узнавать лица, включая своё собственное. К сожалению, проблема была вызвана физиологическими нарушениями (его ударил по голове отвалившийся кирпич), поэтому мы мало чем могли помочь, разве что посоветовали его друзьям и родственникам носить бейджики с именами. Жене Мистера Магу эта идея не понравилась, и она ушла к тому моменту, как он вернулся в их квартиру.

Я плюхнулся назад в кресло и посмотрел на свои немногочисленные заметки, сделанные во время беседы. «12/31, сразу после завтрака» и «Поговорить с пациентами про их планы касательно планеты Ка-Пэкс». Остальное пространство листа занимали неразборчивые каракули: клубок голубых нитей, рассыпанных по бледно-жёлтой бумаге в клетку. Я только надеялся, что нити, вьющиеся в разуме Роберта, могут быть распутаны и приведены в порядок прежде, чем станет слишком поздно. Последний раз, когда прот «улетел» при похожих обстоятельствах, Роб оставался в состоянии кататонического ступора целых пять лет, вплоть до возвращения своего альтер эго. Но на этот раз оно (то есть прот) не вернётся.

Единственной хорошей новостью, которую я вынес из нашей беседы, были слова Роберта, что он «решил отдохнуть от своей жалкой жизни». Они — кто «они»? предполагают, что с течением времени он снова будет готов сотрудничать на пути к исцелению. Но когда? И почему жизнь вдруг показалось ему жалкой? Мне только остаётся надеяться, что мы сможем ему помочь больше, чем Мистеру Магу, хоть и времени у нас в обрез.

Я вернулся в свой офис на пятом этаже, где меня дожидалась Жизель. Я почти забыл про неё.

— Ну что? — спросила она измученным голосом.

— Прости, Жизель. Кажется, мы вернулись к тому, с чего начинали.

— Но почему? Я не понимаю!

— Иногда психическое заболевание проявляется как гром среди ясного неба. В буквальном смысле слова. Маленькая искра запускает цепь электрических импульсов. Пока мы не узнаем больше о химических процессах и физике мозга, всё, что мы можем — это пытаться вернуть пациента в нормальное состояние всеми доступными средствами.

Жизель нахмурилась. Уже проделав этот путь, она знала обо всех рисках и возможностях сложившегося положения.

— Я смогу его навещать, как и прежде?

— Конечно.

У меня не было намерения отказывать в этой просьбе. Ввиду уникального положения Жизель в роли буфера между протом (Робертом) и внешним миром, мы оба знали, какую огромную пользу она может принести своему возлюбленному. Возможно, он скажет что-то значимое, когда она будет рядом; что-то, чему не придаст значения обычная медсестра.

— Кстати, а где твой сын?

— Я позвонила маме прошлой ночью. Она побудет у нас, пока не разберемся, что к чему.

— А мать Роба?

— Ей тоже звонила. Она снова вышла замуж и теперь живёт в Аризоне. Хотела приехать, но я её отговорила. Будет мало толку от её визита, если мы не узнаем, что с Робертом.

Я посмотрел на её энергичное, всё ещё моложавое лицо.

— Ты, наверное, знаешь о проблеме Роба не больше, чем я. Как думаешь, что пошло не так?

— Думаю, купание Джина каким-то образом подняло плохие воспоминания из глубин. Но почему он исчез так внезапно и на его место тут же пришёл прот… — она пожала плечами.

Я и забыл, что Жизель рассматривала их как две отдельных личности.

— Есть идеи, куда он мог пропасть?

— Вообще никаких. Разве что вернулся в Гвелф^[17].

— Его родной город?

— Да.

— Почему Гвелф?

— Не знаю. Когда меня что-то тревожит, то возвращение в места, где я выросла, приносит облегчение. Это как сбежать во времена, когда всё было проще.

Я понимающе кивнул, хотя сам до сих пор жил в доме, где вырос, и никуда не переезжал. Но ни моё детство, ни детство Жизель не были омрачены теми страданиями, что выпали на долю Роба.

— Я могу увидеться с протом прямо сейчас?

— Хорошо, Жизель. Посмотрим, что ты сможешь узнать про прота из того, чего не смог узнать я.

— Спасибо, доктор Брюэр.

Она резко поднялась и поцеловала меня в щёку перед тем, как выйти. А затем заскочила снова.

— Кстати, — добавила она. — Возьмёшь к себе Окси, пока Роб не вернётся?

Так случилось, что наш собственный далматин, Шаста Дейзи, умерла в августе. Несмотря на то, что ей было пятнадцать лет и она прожила на удивление счастливую жизнь, мы всё еще скучали по тому, как она спала в нашей кровати, выглядывала из окна на заднем сидении авто, играла с внуками. Жизель снова подловила меня и знала об этом.

— Ну хорошо. Привози его завтра в институт.

— И ещё кое-что.

— Что?

— Окси теперь вегетарианец.

— Собака-вегетарианец? Это возможно?

— Конечно. Вопрос только в подборе правильного рациона с достаточным количеством витаминов и минералов. Я дам тебе список.

— Благодарю, — пробормотал я.

Жизель широко улыбнулась.

— Я знала, что могу на тебя положиться.

Хотел бы я разделить её уверенность.

После ухода Жизель я некоторое время пытался разобрать бумаги на столе — ритуал, который помогает сосредоточиться каждый раз, когда на голову сваливается что-то неожиданное. Среди бумаг были неотрецензированные рукописи, просроченные приглашения на мероприятия, мои незаконченные статьи, всевозможные книги, перепечатки, каталоги, блокноты и стикеры. Позади всего этого стояла рамка с фотографией моей семьи.

Я посмотрел с нежностью на фото, вспоминая день, когда оно было сделано. Это было семь лет назад на пикнике, на заднем дворе нашего дома. То был первый раз, когда я пригласил прота домой, чтобы посмотреть, как на него повлияет нормальная домашняя обстановка (в то время я ещё не знал о Роберте). Я и моя жена Карен сидели на первом плане, Шаста — на наших ногах, а сзади стояли наши сыновья: Фрэд слева, Уилл справа. Между ними стояли наши дочери — Эбби и Дженнифер. Руки Уилла изображали антенну, торчащую из моей головы.

Как много всего изменилось за эти семь лет! Уилл, учащийся тогда в старшем классе средней школы и страдающий кокаиновой зависимостью, теперь учится на третьем курсе медицинской школы и делает успехи. Он всё ещё планирует стать психиатром и жениться на Даун Сигел после окончания учёбы. Они живут вместе уже два года.

Дженнифер, на тот момент студентка-медик, теперь специализируется на лечении и профилактике ВИЧ в округе Сан-Франциско. На самом деле она стала кем-то вроде знаменитости в Северной Калифорнии, героем нескольких журнальных и газетных статей, и так же счастлива в своей работе, как Мать Тереза — в своей. Несмотря на то, что обязанности вынуждают Дженнифер посещать нас всего один-два раза в год, мы очень гордимся её успехами и преданностью своему делу.

Для Фрэда последний год стал переходным. Он продолжает радовать нас своей карьерой певца и актёра. Он снялся в нескольких фильмах и мыльных операх, но большую часть времени проводит на сцене и даже выступил на Бродвее в прошлом году. Сейчас Фрэд выступает по всей Америке в рамках шоу Les Miserables^[18] (мы даже не знали, что он поёт, пока не увидели выступление в театре-ресторане в Ньюарке^[19] спустя совсем немного времени после того, как сделано фото). Фрэдди живёт в Ист-Виллидж с прекрасной балериной, но отказывается обсуждать возможность супружества, по крайней мере, с нами. Карен, однако, не теряет надежды.

Я посмотрел на Эбби, самую старшую и самую активную из детей. Ей скоро исполнится сорок, но Эбби остаётся активной в нескольких сферах деятельности. Особенно её привлекает защита прав животных: она считает, что за этим будущее. «Люди начинают понимать, что животные тоже имеют чувства и особенности, не сильно отличающиеся от человеческих», — настаивает она. Подозреваю, Эбби у прота в любимчиках.

Мой зять Стив, профессор астрономии (который сделал это фото) и его коллега Чарли Флинн очень помогли нам оценить широкие познания прота в вопросах астрономии. Прот даже сообщил о ранее неизвестных планетах в нескольких солнечных системах нашей Галактики. После этого доктор Флинн, конечно же, был убеждён, что наш друг прилетел с планеты Ка-Пэкс.

Но вернусь к семье: детям Стива и Эбби, Рейн и Стар, теперь тринадцать и двенадцать лет. Из детей, любивших зависать за компьютером, они выросли в нормальных подростков, смышлёных, тактичных и заботливых. Рейн планирует стать Скаутом-Орлом^[20] и уже получил несколько знаков отличия. И хотя чаще всего мы встречаемся с семьей Эбби, этого всё равно мало. Мы видим семьи своих детей недостаточно часто.

Возможно, в следующем году ситуация изменится. Карен планирует выйти на пенсию в конце этого года, поскольку гонорара за фильм «Планета Ка-Пэкс»^[21] хватит на безбедную старость. Она уже составила план наших путешествий на тридцать лет вперёд и каждый раз напоминает мне, что чем дольше я работаю, тем меньше времени у нас остаётся.

— А как же мои пациенты? — спрашиваю я.

— Ты не сможешь работать в институте вечно. Рано или поздно их придется передать другим.

Это не так легко, но я её понимаю. Иногда я задумываюсь, что неплохо было бы иметь множественное расстройство личности, чтобы вести несколько параллельных жизней одновременно. Однако большинство из нас не может разобраться и с одной. Я лишь надеюсь, что моя сможет принести пользу Роберту, помочь ему разобраться в себе и встать на долгий путь постепенного восстановления.

БЕСЕДА ТРИДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

В субботу я привёз домой Окси. Карен, как и другие члены семьи, была рада увидеть знакомого пса. Окси жил у нас с 1991 по 1995 год (именно его я возил к Роберту в бесплодной надежде вывести его из кататонического ступора). Даже Эбби со своей семьей приехала из Принстона, чтобы встретится с далматинцем.

Моя дочь смягчилась в последние годы и уже не так надоедала мне со своими либеральными идеями. Может, она просто была рада ненадолго вернуться домой. Или сыграло роль то, что скоро ей исполнится сорок.

Окси, в свою очередь, был тоже очень рад побыть с нами, хотя постоянно искал по запаху Шасту и не нашёл (она похоронена на своём любимом месте в адирондакских горах, недалеко от нашего летнего домика).

Рейн и Стар весь вечер бегали с Окси по двору, в то время как взрослые общались за обеденным столом. Несмотря на негативные стороны возвращения прота, все были очень рады этому факту и ждали, когда я привезу его к нам на пикник.

— Пикник зимой? — запротестовал я.

Карен напомнила, что впереди День Благодарения и Рождество^[22].

— Может, он захочет провести их с нами.

Мне даже не хотелось об этом думать. Казалось, мы только недавно спрятали ёлочные украшения.

Я спросил своего зятя Стива про его коллегу, Чарли Флинна, который недавно вернулся из Ливии (по специальному разрешению полковника Каддафи^[23] в обмен на процент от прибыли, извлеченной из исследований) с небольшим запасом паучьих экскрементов^[24]. Согласно проту, это был необходимый компонент для реакции холодного синтеза водорода. Несмотря на то, что результаты одного маленького эксперимента (проведенного совместно с факультетом физики) выглядели многообещающе, собранного Чарли вещества было недостаточно для того, чтобы произвести более масштабные исследования. Флинна это не остановило: он собрал экскременты местных видов арахнидов в надежде выделить нужное вещество, которое могло решить проблемы мирового обеспечения энергией и заодно наполнить карманы Чарли.

— О, я думаю, он сейчас в Мексике. Охотится за тарантулами, — посмеялся Стив.

Я спросил, есть ли прогресс в изучении планеты Ка-Пэкс и её двойной звёздной системы.

— Да, один из учёных с нашего факультета нашёл небесное тело, которое выглядит как вторая планета в солнечной системе Ка-Пэкс. Удивляюсь, почему прот ещё не рассказал тебе об этом.

— Может, он просто не знал.

— Я бы не был так уверен. В любом случае, ты можешь спросить у него лично. Вторая планета даже больше, чем родной дом прота. Разница в том, что её орбита находится далеко от орбит двух звёзд, а орбита Ка-Пэкс находится между ними.

— Обязательно спрошу.

В этот момент появился Рейн. Его голос уже пережил ломку и стал более взрослым, а на губах появилась лёгкая щетина, которую он решил оставить. Похоже, он вырос ещё на несколько дюймов с последней встречи. Теперь Рейн был ростом с меня. Я почувствовал себя как «Альберт Эйнштейн», один из моих пациентов в МПИ, который всячески пытался замедлить ход времени, но вынужден был с отчаянием наблюдать, как оно продолжает течь, унося его с собой подобно невидимой лавине. И это напомнило мне, что время прота на Земле подходит к концу.

После смерти Клауса Виллерса осенью 1997 года я временно исполнял обязанности директора института. Последовавшие интервью с новыми кандидатами на должность постоянного директора (некоторые из кандидатов были более сумасшедшими, чем наши пациенты) показали, что лучшим кандидатом была Вирджиния Гольфарб. Пусть она и не была лишена недостатков, как и мы все, зато обладала такими качествами, как объективность и беспристрастность, склонность принимать решения только после тщательного изучения вопроса. Кроме того, Вирджиния следит за развитием разных направлений психиатрии, включая свои собственные специализации: биполярное расстройство и мегаломания. Наконец, она буквально скрипит от самоуверенности, что точно не повредит сбору средств на развитие учреждения. Я думаю, Вирджиния — прекрасный кандидат, способный смело повести Манхеттанский Психиатрический Институт в двадцать первый век (хотя я не был доволен её распоряжением внести меня в комитет по наблюдению за строительством нового крыла, поскольку это отнимало уйму времени).

В понедельник на регулярном утреннем собрании персонала, возглавляемым доктором Гольфарб, многие проявили интерес к возвращению прота и тому, что мы можем узнать из этого факта не только про состояние Роберта Портера, но и других пациентов, страдающих от множественного расстройства личности. И хотя регрессия в МРЛ — довольно частое явление, интегрировать различные личности больного во второй раз бывает легче. В случае Роберта ситуация осложнялась исчезновением ведущего альтер эго.

Это привело к дискуссии о том, что значит быть ведущим альтер эго, чем вторичные личности отличаются от ведущей и от целиком интегрированного индивидуума. Являются ли они совершенно разными людьми или какие-то части мыслей и чувств всё же недоступны вторичным личностям, являющимся просто «частью» целого?Являемся ли мы смесью различных личностей, которые доминируют в нашем разуме в различные периоды времени? Если так, то какие из них определяют наши действия? Всё это очень интересно, отметил я, но какие особые рекомендации могут дать мои коллеги в случае Роберта?

Рон Мениннгер заметил, что МРЛ отличается от других расстройств при агрессивном медикаментозном лечении тем, что может разрушить одну или несколько субличностей пациента (я не знал, сколько ещё личностей скрывает в себе Портер), в конечном счёте сильно повлияв на целостную интегрированную личность.

Мы пришли к выводу, что мне стоит продолжить психоаналитические беседы в надежде на то, что дальнейшее изучение психики прота поможет узнать, что же случилось с Робертом — ведущим альтер эго — как это было семь лет назад. Например, ненависть прота к капитализму и деньгам могла быть связана с финансовыми трудностями, которые переживала семья Роба во времена, когда его отца покалечило на работе.

Мы также единогласно пришли к заключению, что в этот раз прота не стоит отпускать на ток-шоу. Даже спустя два года с момента его выступления на ТВ к нам продолжали поступать письма и звонки от людей, которые хотели встретиться с протом или попасть на Ка-Пэкс. От жителей разных стран поступали сообщения, что они видели прота тут и там, а некоторые даже утверждали, что он забрал их к себе на корабль и подверг различным экспериментам. Женщина из Франции утверждала, что вынашивает ребёнка прота! Очевидно, она не знала об отвращении прота к процессу продолжения рода, которое произрастало из сексуального насилия над Робертом в детстве.

За этим последовало предварительное обсуждение возможной замены Карла Торстейна, поскольку он ходил на собеседования в другие учреждения. И мы только недавно нашли замену Клаусу Виллерсу, покончившему жизнь самоубийством в 1995 году примерно в то же время, когда «исчез» прот. Его место заняла Лаура Чанг.

Дальше мы обсудили проблемы других пациентов. Один из них — вышеупомянутый «Альберт Эйнштейн», американец китайского происхождения, физик по образованию, уверенный, что время не только проходит, но и ускоряется! Альберт был весьма успешен в профессии, пока не пережил нервный срыв несколько месяцев назад во время презентации своей работы о природе времени.

Мы все пребываем в иллюзии, что время постепенно ускоряется по мере нашего приближения к старости. В своей работе Альберт предположил, что это ощущение нас не обманывает и имеет под собой реальную основу: время действительно ускоряется, и это как-то связано с расширением Вселенной. На презентации он в слезах уверял шокированных учёных, что время действительно ускоряется, что жизнь всё быстрее проходит мимо него и сидящих в аудитории. После встречи со своим психиатром он был госпитализирован в «Большой Институт»^[25] в Колумбии, где Альберта активно лечили электрошоком и другими методами, но не достигли успеха, поэтому направили его к нам. Сейчас он большую часть времени проводит в своей комнате с карандашами и кипами бумаг в лихорадочной попытке совершить невозможное: найти способ замедлить или остановить время с помощью математики. Как ни странно, когда Альберт слишком устаёт, чтобы думать, то тихо сидит и ничего не делает, чтобы заставить минуты течь настолько медленно, насколько это возможно. Как и многие наши пациенты, Альберт спит очень мало. На психоаналитических сессиях он мучительно стонет и ёрзает в кресле, затем резко вскакивает и бежит за дверь в надежде компенсировать потерянное время.

Следующий пациент — женщина, страдающая необычной формой шизофрении или ранее неизвестным видом биполярного расстройства личности (ранее называвшегося маниакальной депрессией). Пациентка, назовём её Алиса, иногда видела себя совсем крохотной, размером с насекомое, в мире гигантов. В такие моменты Алиса с ужасом представляла, как её давят ботинком или как она тонет в чашке чая, как её съедает кошка и т. д. В другие периоды она ощущает себя гигантской и всемогущей, имеющей безграничный контроль над всем, что её окружает, включая персонал и других пациентов. Иногда Алиса кажется совершенно нормальной и просит своего лечащего доктора (Гольфарб) «выпустить её из этого сумасшедшего дома».

Мы понятия не имеем, по какой причине у неё развилось столь необычное отклонение, как и не знаем, откуда возникли другие фобии^[26], компульсии^[27] и социальные девиации^[28], жертвам которых не удавалось помочь даже с помощью самых современных нейролептиков.

Карл Бимиш поддержал Вирджинию с предложением, что прот может поговорить с кем-то из этих пациентов. Подозреваю, это и было причиной обсуждения Альберта и Алисы в ходе собрания. Никто, кроме меня, возражений не имел. Я настаивал, что, несмотря на удивительную способность прота помогать пациентам в прошлом, наша главная ответственность — это Портер и его исцеление. Роберт снова находится в том же состоянии, с которым поступил в наш институт, и мы понятия не имеем, что стало причиной регрессии. Однако я согласился поинтересоваться у прота перспективами лечения других пациентов, а коллег попросил выяснить планы каждого из подопечных касательно путешествия на Ка-Пэкс.

Моим главным приоритетом было заново интегрировать сильную личность прота с личностью Роберта Портера, чтобы рано или поздно его семья снова зажила нормальной жизнью: Жизель заново обрела бы мужа, а их сын — утерянного отца.

Прот показался весёлым и расслабленным, когда пришёл в мой кабинет на следующее утро.

— Счастливого Дня Ветеранов!^[29] — выпалил он, когда подходил взять грушу.

Я наблюдал, как он ест весь фрукт целиком, как обычно причмокивая губами. Это было восхитительно и отвратительно одновременно.

— Что ты знаешь про День Ветеранов?

— Только то, что обычно его называли «День Перемирия»^[30], но затем поменяли название, поскольку оно создавало неверное впечатление.

— Какое впечатление?

Чав, чав, чав.

— Что мир на Земле — это здорово. Вы предпочли славить своих воинов, чтобы было легче привлечь в армию новых. Ты не знал?

Частица груши пролетела по комнате.

— Считаешь нас жестоким, воинственным видом?

Прот смотрел на меня с некой долей изумления.

— Если не так, то почему вы учите своих детей гордиться уничтожением «врагов»?

— Я не учу своих детей…

— Но ты ведь отправляешь их в школу, так? Они смотрят телевизор, так? Ты даже возил их в Геттисберг!^[31] Что они подумают про все эти героические битвы минувших войн?

Я смотрел на прота, сидящего в тусклом свете с ногой, обезоруживающе подложенной под себя.

— Скажи, у Роберта были игрушечные солдатики?

— Я видел несколько, когда прилетел в первый раз.

— Только во время первого визита?

— Ага.

— А впоследствии у него не возникало никаких проблем с военными?

Прот вскинул брови.

— Откуда мне знать?

— Он никогда не упоминал, что хочет пойти в военные или наоборот избежать службы в армии?

— Нет, никогда.

Я сделал пометку узнать, не умер ли друг или родственник Роберта на войне во Вьетнаме^[32]. И не был ли одет убийца его жены и дочери в военную форму, когда Роб с ним встретился.

Когда прот вцепился зубами в следующую грушу, я спросил, как он себя чувствует в связи с возвращением в МПИ.

— Вы привезли новых пациентов с тех пор — очень любопытные существа в каждом отделении!

Я напомнил себе узнать, что он думает о пациентах, пока наше время не закончилось.

— Доктор Чакраборти говорит, что ты в прекрасной форме для мужчины твоих лет.

Прот улыбнулся.

— Я же тебе говорил — помнишь?

Я не спорил. Моей задачей было взять у него кровь, чтобы сравнить с результатами более ранних анализов, которые говорили, что ДНК прота заметно отличается от ДНК Роберта. Я не исключаю возможности, что кто-то перепутал пробирки (такое случается чаще, чем вы можете себе представить). Так или иначе, результаты анализа придут через пару недель.

— Ты помнишь Стива, моего зятя?

— Конечно. Астроном.

— Он сообщил, что есть ещё одна планета, кроме Ка-Пэкс, которая располагается недалеко от K-MON и K-RIL^[33]. Это так?

— Нет, это не так.

— Не так?

— Я так и сказал. На самом деле, есть ещё восемь других. Большинство из них слишком малы, чтобы вы заметили их с ЗЕМЛИ с помощью тех примитивных методов, которые продолжаете использовать.

— Почему ты не говорил о них раньше?

— Мой дорогой сэр, Вы и не спрашивали.

— Хорошо. Какие-то из этих планет заселены?

— Ты имеешь в виду людьми?

— Жизнью в любом проявлении.

— Нет. За исключением случайных гостей, конечно.

— Другими словами, твоя солнечная система очень похожа на нашу.

— Естественно.

— Ты разве не находишь это странным?

Прот проигнорировал мой тонкий намёк.

— Ничего особенного. К твоему сведению и к сведению твоих друзей-астрономов, большинство солнечных систем по всей ГАЛАКТИКЕ соответствуют единому шаблону. Но в среднем только одну из пятисот ПЛАНЕТ населяет жизнь, о которой ты спрашиваешь.

Я улыбнулся ему, возможно, слегка наигранно.

— Только для записи. Все эти солнечные системы состоят из девяти планет?

Прот также проигнорировал снисходительную усмешку.

— Нет, да и твоя тоже. Многие ЗВЕЗДЫ вообще не имеют ПЛАНЕТ-СПУТНИКОВ. А иногда их количество у звезды достигает сотни. В среднем встречается около дюжины спутников, если не считать камушки, которые вы зовёте «астероидами».

— Ты думаешь, что в нашей солнечной системе больше девяти планет?

— Да, есть ещё несколько за ПЛУТОНОМ, которые вы пока не обнаружили.

Мне нечего было возразить, поэтому я промолчал и решил сменить тему.

— Что-нибудь слышно от Роберта?

— Ни звука.

— И ты всё ещё не представляешь, где он?

— Ни малейшей зацепки.

— Ты можешь его найти, если захочешь?

— Возможно. Но он явно не хочет быть найденным, разве нет?

— Прот, я хочу попросить тебя ещё об одной услуге.

— Опять за старое.

— Прошу тебя поискать его хорошенько, а когда найдешь, то передать сообщение. Скажи ему, что я не собираюсь его беспокоить прямо сейчас. Мы с Жизель просто хотим получить весточку от него. Например, планирует ли он продолжать обучение. После этого он может удалиться куда захочет. Передашь?

— Довольно хитрый трюк, если хочешь знать моё мнение, док.

Прот разгрыз и проглотил последнюю косточку.

— Хорошо, я посмотрю, что можно сделать.

— Спасибо, прот. Я очень это ценю.

— Но проблемо^[34].

С непроницаемым лицом он добавил:

— Где мне, по-твоему, стоит начать поиск?

Я внимательно посмотрел на него, не зная, шутит он или нет. Прошлой бессонной ночью мне пришла на ум смутная идея. Я сказал ему, что сейчас хочу поговорить с Полом^[35].

— Мне подумать о чём-то приятном?

— Да, если хочешь. Представь, что летишь над Ка-Пэкс на воздушном шаре или подаёшь мяч Бейбу Руту^[36] или что-то ещё.

Прот закрыл глаза и довольно улыбнулся, как будто и впрямь был в середине большого приключения.

Я подождал минуту.

— Пол? Не выйдешь поговорить? (Пол — альтер эго Роберта Портера, которое впервые проявилось, когда Роберт достиг половой зрелости и из-за домогательств дяди был неспособен справиться с сексуальными импульсами подросткового периода, а прот не в состоянии был помочь. Пол также подменял Роба в моменты, когда тот исполнял супружеский долг с бывшей женой Сарой).

Прот слегка пошевелился в кресле, но Пол по-прежнему молчал.

— Можешь выходить, Пол. Я всё равно в любой момент могу вызвать тебя под гипнозом.

Я не был уверен в своих словах, но они подействовали.

Пол медленно открыл глаза и лениво потянулся.

— О, привет, док. Как дела?

Я посмотрел ему в глаза. Они были такими же озорными и игривыми, как у прота.

— Ты помнишь наш последний разговор? Пару лет назад.

— Помню как вчера.

— Чем ты занимался с тех пор?

— Да мало чем.

— Ты не появлялся с тех пор, как Роб покинул госпиталь?

— Только пару раз в неделю.

Я был застигнут врасплох таким сухим ответом.

— Правда? И чем же ты занимался, когда выходил?

— Тем и этим. По большей части пытался удовлетворить Жизель. Не верь её невинному взгляду — она тигр в постели. Или тигрица?..

Я расстроился. Если Пол на самом деле всё это время выполнял супружеские обязанности за Роба, то он, скорее всего, поступал тем же образом и в 1995 году. Значит, Роберт обманывал меня всё это время? Зачем ему понадобилось притворяться, что он стремительно идёт на поправку, если на самом деле он был так же жалок, как и раньше?

Использовал ли он когда-нибудь своё явное «улучшение», чтобы отвлечь нас от чего-то более страшного, чем его полная сексуальная дисфункция?

Ничего не оставалось, кроме как принимать вещи такими, какие они есть.

— Ты что-нибудь знаешь про то, чем занимался Роберт последние два года?

— Более и менее. Он много учился. Скукотища. Я обычно спал, когда он учился. Люблю поспать.

— Молодец, — произнёс я с завистью. — Но ты знаешь, что с ним происходило большую часть времени, правильно?

— Ну ладно, ладно. Я подглядывал за частной жизнью Роберта. Я должен был быть начеку на случай, если он не сможет выполнить своих обязательств. Ну, ты понимаешь.

— Да, думаю, теперь я понимаю, — на самом деле я чувствовал себя, как чёртова марионетка, и почти сказал это вслух.

— Можешь что-нибудь ещё рассказать из того, что должен услышать доктор Роберта?

Пол почесал свой подбородок и задумчиво уставился в потолок.

— Даже не знаю, док. Все его причиндалы вроде работают безотказно.

— А что-нибудь про прошлый четверг? Ты знал, что Роб позвал прота?

— Конечно. Это было очевидно.

— А чем он занимался, когда вызвал его?

— Купал ребёнка — моего ребёнка — в ванне. Скользкий маленький ублюдок.

— Что-то случилось, пока он купал Джина? Роб внезапно заболел или закричал или упал в обморок — ничего такого?

— Ничего. Внезапно прот оказался здесь, а Роберт исчез.

— Кто закончил купать ребёнка?

— Думаю, прот. Да какая разница?

— Я не знаю. У тебя есть предположения?

Он задумался.

— Не знаю.

— Хорошо. Ты знаешь, куда пропал Роб?

— Неа. Когда такое случается, он может не появляться целую вечность, чёрт его подери.

— Почему «чёрт его подери»?

— Ты шутишь? Нет Роберта — нет пуси-муси^[37].

— Пол, когда Роберт позвал тебя впервые?

— Ему было двенадцать или тринадцать, около того.

— И с тех пор ты всё время был поблизости?

— Время от времени.

— Скажи точно, как часто он звал тебя и при каких обстоятельствах?

— Я же тебе говорил: он нуждался в ком-то, кто поможет справиться с эрекцией.

— С девушками?

— Нет, по большей части самостоятельно.

— А позже — с девушками.

— Неа. Только с одной. Напомни, как её зовут? А, да, Сара. Только он её звал Салли. Немного сумасшедшая, но в целом хороша.

Он улыбался не так как прот — в улыбке Пола явно проскальзывал сарказм.

— Она была не такой, как Жизель. Думаю, все женщины отличаются друг от друга, но я имел дело только с двумя.

Он выпрямился, посмотрел прямо на меня (до этого глаза Пола бегали по углам, ни на чём конкретно не фокусируясь).

— Ты, наверное, знаешь о них больше меня…

В этом Пол сильно ошибался, но я не хотел углубляться в тему.

— То есть ты просто лежишь неподалёку и ждёшь подходящего момента?

— Да, вроде того.

— А Гарри? Чем он занимался?

— Этот мелкий засранец? Давно о нём не слышал.

— И, насколько я помню, кроме тебя, прота, Роба и Гарри никого больше нет?

— Я уже отвечал на этот вопрос пару лет назад. Ты так же давил на Роба и смотри, что из этого вышло.

— Хорошо, Пол, на сегодня всё. Ты можешь поспать.

Он зевнул.

— Так долго, док. Кстати, у тебя нет других пациентов, которым нужна моя помощь? Я чертовски возбуждён.

— Я дам тебе знать.

Пол пожал плечами, кивнул и его глаза медленно закрылись.

Мне был неприятен этот молодой человек, которого мало что интересовало, кроме секса. Возможно, во мне говорили собственные комплексы, но времени на размышления было мало. Перед тем, как появится прот, я попросил поговорить со мной Гарри. (Гарри появлялся, когда Роба насиловал собственный дядя. Разумеется, были причины думать, что именно Гарри лишил жизни убийцу жены и дочери Роберта, спутав его с дядей Дэйвом.)

Потребовалось некоторое время, прежде чем Гарри открыл глаза и осмотрелся. Он растерянно моргал глазами, пытаясь понять, где находится.

— Привет, Гарри. Как ты?

Вид пятилетнего мальчика^[38] с бородой производил комический эффект.

— Думаю, что в порядке, — он нахмурился. — Вы — тот самый доктор?

— Ты меня помнишь?

— Что случилось с твоей бородой? — Забыв про свою, он полез пальцем в нос и вытер его об штанину.

— О, я забыл её дома.

Его глаза расширились, но он промолчал.

— Чем ты занимался последние два года?

— Просто ждал. Следил за происходящим.

— Следил, чтобы не появился дядя Дэйв?

— Ну да.

— Не против, если я задам пару вопросов?

Он зашаркал ногами.

— Думаю, нет.

— В этот раз ты был рядом, когда вернулся прот?

Гарри ощупал виниловые ручки своего кресла.

— Кто такой прот?

— Забудь. Ты видел, как Роб исчез на прошлой неделе?

— Неа.

— Что случилось?

Снова нахмурился.

— Я не знаю.

Казалось, у него заложен нос от простуды.

— Он кого-то купал.

— И исчез без предупреждения?

— Думаю да.

— Не знаешь, куда он пропал?

Гарри осмотрел комнату.

— Нет, — сказал он, хотя это прозвучало как «нэ».

— Ну ладно. Я не спрашивал, знаешь ли ты кого-нибудь, кто живёт вместе с тобой и Робом?

Он пожал плечами.

— Не помню.

— Что, правда, не помнишь?

— Нет.

— А как же Пол?

— Мм?

— Никогда его не встречал?

Он поиграл с пуговицами на рубашке.

— Не-а.

— Или кого-то ещё, кроме Робина? (Роберта в детстве называли Робином).

— Не-а.

— Что-нибудь ещё про Роберта можешь рассказать?

Он покачал головой.

— Ну хорошо, Гарри. Можешь идти.

Он снова осмотрелся перед тем, как закрыть глаза.

Я ждал появления прота, но он просто сидел в кресле и, вероятно, спал.

— Прот?

Его глаза резко открылись.

— Явился по вашему приказу^[39].

— Ты слышал наш разговор с Полом или Гарри?

— Ни слова. Я что-то пропустил?

— На самом деле ты пропустил многое. Мы оба пропустили. Ну ладно. Наше время истекло. Можешь вернуться в отделение.

— Так рано? — Он взял последнюю грушу на пути к двери.

— Увидимся в пятницу.

— Подожди-ка. Я почти забыл.

Я достал увесистую кипу бумаг, скрепленную двумя огромными канцелярскими резинками.

— Это все письма, которые пришли на твоё имя, пока тебя не было. Мы не знали, куда их девать, — добавил я многозначительно.

Проигнорировав мой комментарий, прот взял бумаги.

— Спасибо, док, — он просмотрел несколько писем. — Надеюсь, ни одно из этих существ не хочет попасть на Ка-Пэкс. Список пассажиров почти заполнен.

Когда прот ушёл, я задумался над тем, какую уверенность он выказывает, какую ярую убеждённость проявляет в том, что он и в самом деле с планеты Ка-Пэкс. В нём нет ни малейшей неуверенности. Но сомнений не было и в умах других пациентов: наш «Христос»^[40] уверен, что он божий сын, а местный «Крез»^[41] — что она богатая и влиятельная женщина. Да и у других помешанных, считавших себя не теми, кто они есть, сомнений не возникало. Если на то пошло, то каждый из нас по-своему заблуждается, преувеличивая или приуменьшая свой ум и привлекательность. С другой стороны, может мы и впрямь те, кем себя считаем. В одном прот всё же прав: истина — это то, во что мы верим.

Идея, которая посетила меня прошлой ночью, была не просто неубедительной — она была дряхлой. За исключением открытия, что Роб симулировал своё слишком быстрое исцеление в 1995 году, ни Пол, ни Гарри не смогли прояснить, что же случилось неделей ранее. Пол, кажется, мало интересуется Робом, ещё меньше протом, поскольку это не сулит сексуальных утех. И Гарри, чей психический возраст не более пяти лет, явно не знал про существование других личностей, кроме Роберта. Если больше не было никого, о ком я не знал, то единственный, кто у меня остался, это прот.

Но даже он в этот раз не горит желанием помочь Робу, возможно из-за упрямства последнего (с точки зрения прота). Прот уже потратил несколько лет на то, чтобы убедить Роберта оставить Землю и вернуться с ним на идиллическую Ка-Пэкс, и всё без пользы.

Вопросы по-прежнему остаются. Что случилось с Робертом и почему именно сейчас? Как это связано с купанием ребёнка и связано ли вообще? И самый главный: как мне сказать Жизель, что она спит с двумя разными мужчинами и именно Пол, а не Роб, отец её ребёнка?

Мысль об отставке снова зудела над ухом, и я не торопился её прогонять. Мне даже стало жаль Уилла, который успешно учится на третьем курсе медицинского университета. Но я вспомнил собственные студенческие деньки и трудные, волнительные годы ординатуры. Если бы у меня был шанс выбирать, я, вероятно, сделал бы то же самое, повторил бы те же ошибки и стойко перенёс бы превратности судьбы.

После того, как прот ушёл в отделение, я воспользовался свободной минуткой и прогулялся во дворе университета. Мне хотелось посмотреть за процессом строительства нового крыла — «Лаборатории Экспериментальной Терапии и Реабилитации Клауса и Эммы Виллерс»^[42]. К тому же, с годами я пришёл к пониманию, как много можно извлечь из неформальных встреч с пациентами. Чем больше мы контактируем, тем лучше способны замечать мельчайшие изменения в их поведении, которые можно упустить в формальной обстановке смотрового кабинета. Кроме того, был солнечный ноябрьский день, а впереди оставалось мало солнечных дней.

Я встретил Офелию, сидевшую на скамейке с Алексом неподалёку от бокового входа, и подошёл поговорить. Офелия — молодая женщина, которая делает всё, что ей скажут. Сирота, жившая то в одной приёмной семье, то в другой, она рано стала одержима идеей угодить приёмным родителям, чтобы они не отправили её в другую семью. Как анорексичка, которая винит себя, что недостаточно похудела, Офелия корила себя за каждую неудачу и всё сильнее старалась угодить каждому. По иронии судьбы именно откровенно подхалимское поведение отталкивало многих, кто желал её удочерить. В то же время её обижали ученики и учителя, работодатели и коллеги, что бы она ни делала. В конце концов, Офелия перестала кому-либо доверять, но продолжала стараться всем угодить. Она попала к нам, когда её нашли бесцельно блуждающей по Центральному Парку после того, как её изнасиловал продавец обуви.

С ней был ещё один пациент, которого мы называли «Алекс Требек»^[43], по имени ведущего популярной телевикторины «Рискуй!»^[44]. Возможно, потому что реальный мистер Требек, казалось, легко справлялся со своими обязанностями, наш «Алекс» был твёрдо уверен, что он (а может, и любой другой) так же легко мог бы вести это шоу и, конечно, предлагал свою кандидатуру на замену реального ведущего. Наш пациент предполагал, что сможет выступать и в Карнеги-холле^[45], если достаточно долго практиковаться. Поэтому он повсюду ходил и выкрикивал «Да!», «Ты прав!» и «Правильно!» Сами по себе эти выходки вряд ли привели бы его к нам. Проблема Алекса в том, что это единственные слова, которые он произносит.

Как и со всеми психически больными, в его поведении присутствовала и светлая сторона. С внушительными усами, спортивной курткой и галстуком он и впрямь выглядел, как реальный ведущий игровой викторины, и многие наши посетители были убеждены, что сам Алекс Требек находится на лечении в МПИ, как бы их не убеждали в обратном.

Я остановился у их скамейки и поинтересовался, разговаривали ли они с протом. Офелия тут же спросила (полагаю, чтобы не выглядеть непослушной), считаю ли я, что разговор с протом будет хорошей идеей.

— Для меня никакой разницы, — заверил я её. — Просто любопытно.

Она призналась, что разговаривала с протом на прошлых выходных.

— Правильно! — подтвердил Алекс.

— Прот не спрашивал, не желаешь ли ты отправиться на Ка-Пэкс?

— Будешь ли ты разочарован, если я скажу, что он это спрашивал?

— Нет.

— Все мы хотим на Ка-Пэкс, — призналась Офелия. — Но прот может взять только сотню существ.

— Ты прав!

В этот момент один из наших «эксгибиционистов» выскочил из-за дерева и продемонстрировал нам обнажённую ногу. Когда он понял, что до его ноги никому нет дела, то схватил свои ботинки и пошел прочь.

— Прот согласился взять тебя с собой?

— Это неправильно?

— Нет.

— Он сказал, что путешествие пока доступно каждому. Список пассажиров ещё до конца не составлен.

— Ты бы хотела быть в списке?

— Тебя расстроит, если я отвечу утвердительно?

— Меня устроит любой ответ.

— Я сказала проту, что буду рада сделать всё, что он захочет.

— Правильно! — выкрикнул Алекс.

Увидев, как Кассандра покидает свое любимое место неподалеку, я извинился и поспешил за ней. Как обычно, Офелия огорчилась, что я её покидаю, очевидно, полагая, что она меня чем-то расстроила.

Но мне нужно было поговорить с нашей местной ясновидящей, чья способность предсказывать будущее может помочь выяснить какие планы есть у прота по поводу других пациентов.

— Привет, Кассандра! — выкрикнул я.

Она остановилась и попыталась сфокусироваться на реальности моего появления.

Я не мог не заметить, что она чем-то расстроена.

— Что-то случилось, Кейси?

Она посмотрела на меня долгим взглядом, затем повернулась и медленно пошла прочь. Мне это не понравилось. Обычно такое поведение означало, что в небе она увидела знаки, указывающие на то, что случится что-то плохое. Если и так, я не мог заставить ее рассказать об увиденном, пока она сама не будет готова.

В этот момент появился Милтон.

— Мужчина возвращается домой и обнаруживает, что его дом сожжен дотла. «Черт! — выкрикивает он. — Я всё пропустил!»

Не получив ожидаемой реакции, он достал три больших семечки из подсолнуха, который жался к стене, и начал ими жонглировать. Я смотрел, как Кассандра растворяется в толпе других пациентов, столпившихся вокруг фонтана (который был выключен на зиму), словно стадо овец. Среди пациентов была «Жанна д’Арк»^[46], которой было неведомо значение слова «страх», и «Дон Ноттс»^[47], который боялся всего на свете. Мне пришло в голову, что их симптомы могли иметь отношение к множественному расстройству личности (МРЛ), что их «неполная» психика могла напоминать одну из субличностей пациента с МРЛ при отсутствии других альтер эго. Я подумал, что неплохо было бы интегрировать Жанну д’Арк, Дона Ноттса и других пациентов, слоняющихся во дворе, чтобы создать целостные личности, в которых, например, эмоции страха и бесстрашия могли сменять друг друга. Но для реализации подобных идей, как и в случае прота, способного иногда «исчезать», ещё не пришло время.

Милтон продолжал жонглировать семечками, когда я ушёл. И надо признать, у него отлично получалось.

Когда я вернулся в свой офис, меня уже ждала Жизель (мы договорились встречаться по вторникам после бесед с протом, чтобы обмениваться мнениями). Я рассказал ей о предполагаемых спутниках планеты Ка-Пэкс и о письмах, которые передал проту. Жизель это не особо интересовало.

— Вчера прот говорил, что пока не нашёл Роберта. А как дела сегодня?

— К сожалению, так и не нашёл. Но обещал искать лучше.

Она казалась расстроенной из-за отсутствия прогресса, как и я.

— Жизель, ты знала, что это будет нелегко. Похоже, Роберта беспокоит нечто более ужасное, чем насилие дяди и убийство дочери и жены, если предположить, что есть вещи пострашнее. Это может быть связано с купанием Джина.

Она задумалась.

— О Боже! Ты думаешь, его могли изнасиловать, когда он был младенцем?

— Нет-нет-нет, я этого не говорил. Но если что-то страшное произошло в столь раннем возрасте, то с этим непросто справиться. Даже если Роберт желает сотрудничать, это кажется почти невозможным.

— Думаешь, мы никогда не узнаем, что с ним произошло?

— Я такого не говорил, я сказал, что это будет очень сложно. К тому же между купанием сына и проблемой Роба может и не быть никакой связи.

— Так что же нам делать?

— Всё, что мы можем — это продолжать беседовать с протом и поощрять его достучаться до Роберта. Но, — предостерёг я Жизель, — не дави на него. Просто говори обо всём, о чём он захочет поговорить, и иногда направляй беседу.

Она мрачно кивнула.

— Кстати, ничего не случалось в последнее время в жизни Роба или твоей? Смерь близких? Трудности в колледже? Проблемы дома?

— Ничего такого. Роб закончил три года колледжа экстерном и собирался писать дипломную работу.

— Он уже выбрал тему для диссертации?

— Роберт интересовался биогеографией^[48] островов.

— Что она изучает?

— Биогеография изучает дробление Земли из-за строительства и уничтожения среды обитания на мелкие части, которые становятся непригодными для проживания местных видов.

— Звучит увлекательно.

— Согласна. Я и сама как-нибудь написала бы об этом.

— Над чем сейчас работаешь?

— Пишу статью о новых лекарствах, которые делают из веществ, найденных в тропических лесах.

— Это хорошо дополняет предмет изучения Роберта.

— Ага, — пробормотала Жизель. — Мы — отличная команда.

Я сделал глубокий вдох и решился спросить.

— Есть ли у вас проблемы мм… более личного плана?

— Между Робом и мной? Да нет, он казался вполне счастливым.

По-другому не спросишь.

— Он удовлетворял тебя в сексе?

Жизель слегка покраснела и отвернулась, но я заметил озорную улыбку.

— Более чем, — заверила меня она. — А что? Что-то случилось с…

— Просто исключаю все возможные факторы.

— Ну, дело не в этом.

— Жизель… — начал я.

Озорная улыбка исчезла.

— Мне нужно кое-что тебе сказать. Сядь, пожалуйста.

Она немедленно села и ждала, когда я продолжу.

Я тоже сел в кресло и принялся стучать кончиком ручки о кипу бумаг на столе — привычка, которая преследует меня каждый раз, когда нужно сообщить неприятные новости, и я не знаю, с чего начать. В итоге я рассказал ей, что общался с Полом.

Она слегка подвинулась в кресле.

— С Полом?

— Ты должна помнить. Это личность, которая берёт верх каждый раз, когда Роб сталкивается с ситуацией, связанной с…

— Я помню.

— Конечно, Пол может и врать, но он считает себя отцом Джина.

Её глаза расширились, затем снова сузились.

— Я это знала, — пробормотала она.

— Ты знала?

— Поначалу ему удалось меня обмануть, но я начала подозревать неладное, когда Роб засыпал во время секса, а затем резко просыпался и был очень страстным.

— Жизель, почему ты ничего мне не сказала?

— Хотела рассказать. Но всё развивалось постепенно. Я не была уверена до конца, и только год назад окончательно убедилась в своей правоте. Трудно было начать разговор об этом, и я боялась последствий.

— А что могло бы случиться, по-твоему?

— Боялась, что ты заберёшь его у меня.

Когда я промолчал, она добавила:

— Я знала, что Пол — часть Роберта. Поначалу спрашивала себя, в чём разница? Возможно, мы все — разные личности в разные периоды жизни. Ты и сам говорил нечто подобное. Роберт всегда возвращался таким, каким был до появления Пола.

Я слегка покачал головой.

— Кроме того, я надеялась, что смогу ему помочь. Постепенно научить Роба не бояться секса. Как вы делаете с теми, кто боится пауков или полётов.

— Жизель, ты же знаешь, психиатрия не так проста.

Она вздохнула.

— Ты прав. Я знаю. Но мне не хотелось его терять…

Думаю, Жизель надеялась услышать, что она не причинила вреда Роберту и что я её понимаю.

Я понимал. Её мотивы были одновременно эгоистичны и вызваны сочувствием. Мне было жаль Жизель. И Роба тоже, ведь его проблемы были куда серьёзнее.

— Жизель, ты ничего больше не хочешь мне рассказать?

Она задумалась на мгновение.

— Роб всё ещё ужасно скучает по отцу, хотя тот умер тридцать пять лет назад. У него на столе стоит фото. Пару раз я слышала, как он разговаривал с ним.

— Ты не слышала, что конкретно он говорил?

— Нет. Но однажды я застала его в слезах. Как будто он за что-то извинялся перед отцом.

Я знаю, что он чувствовал. Я и сам много раз хотел извиниться перед отцом за чувство ненависти, которое испытывал к нему, когда был мальчиком. Его влияние на мою жизнь было огромным. И только через много лет после его смерти я понял, что вся ответственность за происходящее в жизни лежит на мне. Уверен, отец чувствовал моё негативное отношение, как и я могу чувствовать, если собственные дети возмущены сказанным или сделанным мной.

— И ещё, Жизель. Ты понимаешь, что Пол является частью Роба. А почему не прот?

— Потому что прот сказал, что он не часть Роберта!

Не поспоришь.

— Ну хорошо, встретимся в следующий вторник. А пока…

— Ты будешь первым, кто узнает.

Когда она ушла, я снова подумал о Поле: как часто, беседуя с Робертом два года назад, я на самом деле общался с кем-то другим?

БЕСЕДА ТРИДЦАТЬ ПЯТАЯ

Каждый четверг по утрам я трачу пару часов на подготовку к вечерней лекции в Колумбийском Университете. Но в этот раз мои мысли занимала первая встреча с протом. Я вспоминал, как неделя за неделей пытался узнать причину, лежащую в основе его самообмана. Я пытался найти способ доказать, что он родился на Земле. Я догадывался, что подобное открытие для прота с его безупречной логикой могло вызвать нечто вроде «сбоя», как у компьютера, столкнувшегося с задачей, которую решить невозможно. Тогда я ещё не знал про Роберта. Теперь было очевидно, что мы вернулись туда, откуда начали. Если я смогу доказать проту, что на самом деле он всего лишь человек, одна из субличностей, то вся конструкция может рухнуть и позволить мне снова увидеть, где скрывается Роберт. Опасность заключается в том, что Роб может остаться в том же состоянии кататонии, какое было у него в 1990 году, когда «исчез» прот. С другой стороны, если мне не удастся достучаться до Роберта до 31 декабря, он в любом случае останется уязвимым и незащищенным. Терять было нечего.

Меня вдохновила одна история, рассказанная в газете несколько недель назад. В 1950 году в Англии в госпиталь попал человек, который утверждал, что сбежал из далёкой деревни с матриархальным обществом. На самом деле он покинул родной город, чтобы сбежать от «деспотичных сучек», которые «правили» в тех местах. Психиатр обнаружил, что мужчина жил с крайне деспотичной матерью, которая контролировала каждое его движение. Когда его поставили перед фактом и некоторое время подержали в палате вдали от её влияния, то навязчивая идея о «матриархате» и «деспотичных сучках» развеялась. Впоследствии он женился и прожил, вероятно, нормальную счастливую жизнь. Именно этот логический подход я собирался использовать с протом. Сложность была в том, что в основе его самообмана лежала не доминирующая мать, а безжалостная рука судьбы, которая покалечила психику его альтер эго задолго до его появления.

Лекция прошла не очень хорошо. На самом деле, так было всегда. Студенты узнали, почему прошлая лекция была прервана заведующим кафедры, и как только я вошёл в аудиторию, один из студентов принялся расспрашивать о проте, к нему присоединились другие. Я не хотел отвечать, ссылаясь на врачебную тайну, но учащиеся настаивали. Они хотели знать о текущем положении дел, ведь я написал две книги, посвящённые проту, и сам герой обсуждения успел появиться в программе национального телевидения.

Я твёрдо уверен, что образовательный процесс — это трасса с двусторонним движением, и профессор должен прислушиваться к вопросам своих подопечных. Поэтому оставшееся время было посвящено моим рассказам о проте, о дилеммах, с которыми я столкнулся, и о планах в его лечении. Не помню, чтобы хоть раз видел в аудитории такое оживление и желание участвовать в обсуждении. Они даже простили мне контрольную на прошлой неделе.

Вышеупомянутый студент, молодой человек с длинной чёрной бородой (его кумиром был Оливер Сакс^[49]), предложил решение всех названных мной проблем: попросить прота во время следующей беседы продемонстрировать путешествие на луче света под контролем аудитории.

— Если мы удостоверимся в способности прота к путешествиям с помощью света, то он действительно тот, за кого себя выдаёт.

Мы? Я задумался.

— Прот уже демонстрировал свой трюк на телевидении. И вы должны помнить, что он может использовать те части разума, которые доступны только савантам и аутистам. Если он «исчезнет», это будет свидетельствовать только о том, что он сумел заставить нас в это поверить с помощью гипноза или других средств, о которых мы пока не знаем.

— Нет-нет-нет, — возразил студент. — Я имею в виду другое. Давайте попросим его переместиться в конкретное место — в другую часть страны, где у Вас найдутся коллеги, готовые сделать фото и переслать его нам по факсу. Вы даже можете попросить прота надеть забавную шляпу, чтобы удостовериться, что на фотографии точно он.

Выражение на моём лице, наверное, говорило: «Ну почему в каждой аудитории обязательно встречается такой студент?», но я ответил:

— Что, если прот не согласится?

— Значит, он на это не способен! — прокричал студент. — И вы его поймали!

Аудитория одобрительно зашумела.

— Может, и стоит попробовать, — согласился я, жалея, что подобная идея не пришла мне в голову. И, чтобы сохранить лицо, добавил:

— Но не слишком на это рассчитывайте.

Когда прозвенел звонок, «Оливер» и двое его друзей последовали за мной. Они выразили желание присутствовать во время следующей беседы с протом. И хотя я был польщён их интересом, мне всё же пришлось отказать. Бородатый студент выпалил:

— Хорошо, пусть так. Но в следующий раз мы ожидаем подробного отчёта!

Отлично, подумал я. Теперь на каждой лекции мне предстоит отчитываться о прогрессе в лечении прота. Как гласит пословица, дай студенту-медику достаточно верёвки, и он повесит на ней тебя. Я слишком стар для этого. Настойчивые просьбы Карен, чтобы летом девяносто восьмого я вышел на пенсию, звучали всё привлекательнее.

Когда я вернулся в МПИ, то встретил у входа на территорию пять или шесть людей, которые шумно требовали открыть ворота. Охранник всячески пытался их убедить, что здесь находится психиатрическая клиника, и они не могут просто так ходить по коридорам. Он повторял, что только друзья и родственники имеют право навещать пациентов и только в специально отведённое время. Когда он заметил меня, пытавшегося проскочить в будку охраны, то спросил:

— Доктор Брюэр, не могли бы вы поговорить с этими людьми?

Я скрыл своё раздражение. День явно не задался.

— В чём проблема?

Женщина с огненно-красными волосами и восхитительными зубами ответила:

— Мы хотим видеть прота. Мы знаем, что вы заперли его здесь. У вас нет права держать его против воли.

Я не стал тратить время, отрицая возвращение прота.

— Прот находится здесь в качестве пациента и сейчас не принимает гостей.

Женщина средних лет в пиджаке и с короткой стрижкой встала передо мной.

— Почему вы держите его здесь? Он не сделал ничего плохого!

Я отошёл на шаг.

— Мы не «держим» его. Прот здесь по собственной воле.

Она подошла ближе.

— Мы вам не верим! Вы говорите в точности так, как если бы заперли его против воли.

Я стоял на своём.

— Послушайте. Не я устанавливаю правила. Что, если бы вашего брата лечили в клинике, а группа незнакомых людей требовала бы с ним встречи?

— Я бы спросила об этом его!

— Он не вправе решать.

— А кто вправе? — спросил другой мужчина. Его небритый подбородок смотрел в сторону моего.

Я снова сделал шаг назад.

— Хорошо. Вот что мы сделаем. Я спрошу прота, хочет ли он выйти и пообщаться с вами. Если не захочет, то вопрос закрыт. Справедливо?

— И как мы узнаем, что вы его действительно спрашивали?

— Думаю, вам следует поверить мне на слово.

Они посмотрели друг на друга. Один или два пожали плечами.

— По рукам, док. Но мы будем здесь до тех пор, пока он не выйдет.

— Вероятно, я увижусь с ним завтра.

— В какое время?

— В девять часов утра.

— Мы будем здесь в девять.

— Эти манго из Калифорнии? — предположил прот. — Не так хороши, как карибские.

— Извини. Это лучшее, что я смог найти.

— Переживу, — проговорил он, чавкая фруктом. — Чистые, как стёклышко. Ни капли пестицидов.

Я представил, каким ему видится мир. Проверка зрения показала, что прот отлично видит в ультрафиолетовом диапазоне, почти как насекомые.

— Рад, что тебе нравятся. Это органические манго. Пока ты ешь, я задам пару вопросов, хорошо?

— А если я откажусь?

— Больше фруктов не получишь.

— Спрашивай.

— Как там Роберт?

— Откуда мне знать?

— То есть ты его ещё не нашёл?

— Нет. Обыскал всё второе отделение и нигде его не обнаружил. Кроме того, я был сильно занят…

— Занят? Чем же?

— Чтением писем, общением с другими пациентами, размышлениями. Помнишь, каково это — размышлять? Ты тоже так делал, когда был маленьким.

— И Роб не появлялся с тех пор?

— Нет, сэр^[50]. Может, он где-то в другом отделении?

— Очень важно, чтобы мы с ним поговорили, прот.

— Зачем? Пишешь новую книгу?

Я сделал вид, что этого не слышал.

— Только дай знать, если встретишь его. Или сообщи Жизель.

— Без разницы, — проворчал прот, высасывая мякоть из косточки. По его бороде стекал сок манго.

— Хорошо.

Не в силах больше терпеть, я вынул коробку с салфетками и протянул проту. Он вытер лицо, как мне показалось, из вежливости, азатем бросил салфетку на пол и уселся в кресло.

Я раздражённо сказал:

— Прот, ты такой же капэксианец, как и я! Как тебе пришла в голову такая абсурдная идея?

Он отрицательно покачал головой.

— Что нужно для того, чтобы вы, люди, узрели истину?

— Всего одна вещь: истина должна быть правдоподобной.

— А, помню. Если вы во что-то верите — значит, это правда, так?

— Можно сказать и так.

— Мои познания о ГАЛАКТИКЕ вас не убедили.

— Наши компьютеры знали всё, что ты говорил.

— Не всё.

Внезапно он наклонился ко мне и спросил:

— Что бы убедило тебя в том, что я прилетел с КА-ПЭКС?

Прот явно желал сыграть в эту игру, как ребёнок, привлечённый новым набором шахмат.

Я подумал об эксперименте в аудитории, но пока не стал про него говорить, поскольку ещё не договорился ни с одним из коллег.

— У тебя есть фотографии твоей родной планеты?

— А у тебя есть фотографии Джорджа Вашинтона?^[51]

— Нет, но у нас есть его портреты, письма, свидетельства современников. А у тебя есть подобные доказательства?

Прот посмотрел на меня боком.

— Я видел изображения драконов и единорогов. Письма могут быть подделкой. И мы оба знаем, как надёжны «свидетельства очевидцев», не так ли, джин?

— У нас есть военная форма Вашингтона, его парики и даже зубы. Какие осязаемые доказательства существования Ка-Пэкс есть у тебя?

Я откинулся в кресле с самодовольной усмешкой, похожей на улыбку прота.

— Какие доказательства существования богов есть у вас?

Я раздражённо выкрикнул:

— Это совсем другое!

— В самом деле?

— Ну, есть Библия. Хотя ты вряд ли примешь это за доказательство.

— А кто примет? Ваши библии написаны не богами, джино. Они были написаны людьми. Вы живёте по правилам, установленным тысячи лет назад. Вам нужно как минимум раз в столетие пересматривать эти правила. Что, если авторы ошибались в самом начале?

— Хорошо. Я могу согласиться с тем, что, возможно, Бог не писал Библии. И даже согласиться с тем, что, возможно, нет никаких богов. Но только если ты признаешь, что КА-ПЭКС тоже, возможно, никогда не существовал.

— Есть одно «но»…

— Какое?

— Я там был!

— То есть ты просишь меня принять существование КА-ПЭКС на веру?

Он не пропустил ни одного удара.

— Не совсем. Ты можешь попасть туда вместе со мной, если захочешь. Посмотреть своими глазами. У меня ещё есть пара свободных мест.

Не было правильного ответа на столь абсурдное предложение. Но я задумался, не была ли религия более важной частью в дилемме Роберта, чем я предполагал ранее? Я решил это выяснить.

— Многие религии говорят нам, что если у нас есть достаточно веры, то мы окажемся на небесах.

— Религии — не вопрос веры, а результат внушения.

— Это не доказывает, что они ошибаются. Ложные или нет, если религии помогают нам чувствовать себя лучше…

— Они и впрямь кажутся благотворными, не правда ли, мой алогичный друг? На самом деле религии — одни из самых опасных заблуждений.

— Заблуждений?

— Религии предлагают готовые решения. Они избавляют вас от ответственности за собственные действия.

Но мы определённо нуждаемся в своего рода этической основе. Какими мотивами стали бы руководствоваться люди без законов морали?

Прот засмеялся, явно наслаждаясь собой.

— Вы всё равно им не следуете, хотя религий уже больше тысячи!

— Как легко вам, «капэксианам», живётся без чьей-либо помощи! У вас ведь нет жестокости, несправедливости, ни зла в любом проявлении?

— Зло — чисто человеческая концепция. Она существует только на ЗЕМЛЕ и нескольких других планетах класса B^[52].

Беседа, как и вчерашняя лекция, пошла не по плану. Вместо того, чтобы подловить прота на самообмане, я сам попал в его сети. К тому же я отвлекался на испачканную салфетку, брошенную им на пол.

— Дай мне подумать над этим.

— Поверь, ты не пожалеешь. А что касается ваших богов… — добавил он весело. — Может, ты и прав. Возможно, ад и рай действительно существуют. В этой сумасшедшей ВСЕЛЕННОЙ возможно всё!

Меня посетило странное чувство, что мне снова поставили шах и мат. Я попробовал более прямой подход.

— Ты хорошо знаешь Роберта. Скажи, а не могла ли религия каким-то образом оказать дурное влияние на его разум?

— Я бы не удивился. Она вредит каждому из вас. Вас терзают сомнения, если вы верите в бога, и вы приходите в ужас при мысли, что его нет, — он покачал головой. — Отвратительно! Но ты должен сам спросить Роба. Мы с ним не говорили о религии, если не считать, что его жена была католичкой.

— Это сильно его беспокоило?

— Нет, но это сильно беспокоило его так называемых друзей, большинство из которых он знал с детства. Поди разберись.

В обычной ситуации я бы расспросил прота про друзей детства, но сегодня у нас оставалось слишком мало времени, чтобы заглядывать в каждый тёмный уголок.

— Расскажи мне что-нибудь о собственном детстве на Ка-Пэкс.

Прот быстро нацепил характерную ухмылку и спросил, что бы я хотел узнать.

Я ударил в уязвимое место:

— Почему бы нам не начать с самого начала? Расскажи о самом первом воспоминании.

— Я могу вспомнить утробу, — задумчиво сказал прот.

— Утробу? На что она была похожа?

— В ней было тепло и хорошо.

— Как на Ка-Пэкс в солнечный день?

— На Ка-Пэкс всегда светит солнце.

— Конечно. Я забыл. Что ещё ты помнишь про утробу?

— Там было тесно.

— И всё же в ней было комфортно?

— Думаю, да. Хотя немного шумновато: гулкий стук и бульканье.

— Сердце матери. Живот. Кишечник.

— Я слышу её лёгкие. Слышу свист.

— Ты ещё до рождения понимал причину этого шума?

— Вряд ли. Если и понимал, то не с помощью слов.

— Окей. Ты помнишь, как был в утробе. А своё рождение?

— Ага. Это давалось с трудом.

— Почему?

— Очень тесно проходить через родовой канал, тренер.

— А больно?

— После появления на свет у меня ещё долго болела голова.

— То есть тебе было не очень комфортно в утробе, и процесс рождения тоже был неприятным? А какие ощущения вызвало столкновение с внешним миром?

— Некоторые запахи были не очень аппетитными.

— Какие?

— Только не говори, что ты не замечаешь какашек.

— Кстати, а дети на Ка-Пэкс носят подгузники?

— У нас тепло, поэтому они ходят голышом.

— Дети бегают по планете голышом?

— Ну да. Они и на ЗЕМЛЕ в тёплое время гуляют без одежды.

— То есть вы ходите обнажёнными перед родственниками и всеми, кто окажется рядом?

— Никого из моих родственников, насколько я знаю, не было в моём детстве.

— Даже мамы?

— Была, но недолго, в самом начале.

— А твой дядя?

— Что?

— Твой дядя был рядом, когда ты был маленьким?

— Я уже ответил.

— То есть наверняка ты не знаешь?

— Неа.

— Хорошо. Ты говорил, что отец оставил мать сразу после твоего рождения, верно?

— Нет. Он ушёл до того, как я родился. Там, где я родился, отцы не суетятся вокруг беременной женщины. В этом нет ничего особенного.

— Насколько я помню, ты никогда не встречал отца?

— Нет. Я говорил, что даже если мы и встречались, то никто не заострял внимания на нашем биологическом родстве.

— Отцы на Ка-Пэкс оставляют детей заботиться о себе самостоятельно?

— Конечно. И матери тоже. Мы не позволяем родителям промывать нам мозги, как это происходит на ЗЕМЛЕ.

— А кто промывает ваши мозги?

— Никто. Дети могут выбрать предмет изучения, следовать своим интересам.

— Вообще без надзора?

— Взрослые следят только за тем, чтобы они не причинили себе физического вреда.

— Кто осуществляет контроль?

— Джин, джин, джин. Мы это уже проходили!

— Освежи мою память. Кто следит за тем, чтобы ваши дети не попали в неприятности?

— Любой, кто окажется рядом.

— А что, если в нужный момент никого поблизости не будет?

— Поблизости всегда находится тот, кто делает то, что нужно сделать.

— Например, дядя?

Прот начал выходить из себя.

— Я не знал своего дядю, порождение лоргона!^[53]

— Хорошо. Тебя кто-нибудь каким-то образом обижал после того, как ты родился?

— Никто, кого бы я помнил.

— А ты бы запомнил, если бы тебя обидели?

— Конечно.

— Уверен?

— Ты должен проверить свой слух, джино.

Полагаю, еще одна попытка прота пошутить по-капэксиански. Это говорило о том, что он становился всё более раздражительным, а я этого и добивался.

— Хорошо. Кто купал тебя, когда ты был ребенком?

Он ударил рукой по лбу.

— Во-первых, на Ка-Пэкс дети не любят купаться. Там нет воды, помнишь? Во-вторых, мы не одержимы каждым пятнышком грязи на нашем теле, как это принято у землян. И, в-третьих, если меня нужно было помыть, то кто-нибудь обязательно бы это сделал.

— Как ты соблюдал гигиену, когда был ребёнком?

— Меня вытирали опавшими листьями. Они мягкие и влажные.

— Кто это делал?

— Тот, кто находился неподалеку.

— Твоя мать?

— Да, если была поблизости.

— Другими словами, ребёнок был отдан на милость каждого встречного.

— Говоришь, как настоящий homo sapiens!

— Это потому, что никто на Ка-Пэкс никогда не причинял друг другу вреда?

— Теперь ты понял правильно.

— Кто-нибудь из родных дядей ходил вокруг твоего дома слишком часто?

Прот снова ударил себя по лбу.

— У нас нет домов на КА-ПЭКС.

— Хорошо. Кто-нибудь из них попадался тебе на глаза слишком часто?

— Что за одержимость дядями? — выкрикнул он в ярости. — У нас нет дядей! Мы ничего о них не знаем! Понятно?!

— Вопрос тебя разозлил?

— Меня разозлила тупость!

— Ну хорошо. Думаю, на сегодня достаточно.

— Даже чересчур! — сказал прот, вскочив и направившись к двери. На его губах оставалось кольцо из апельсинового сока.

— Увидимся во вторник! — выкрикнул я вдогонку.

В ответ прозвучало лишь хлопанье дверью.

Выкинув грязную салфетку в мусорку, я включил запись нашего разговора. Слушая, как прот медленно выходит из себя при упоминании наготы, купания и предполагаемых дядей поблизости, я почувствовал странное удовлетворение. Обижал ли маленького Роберта кто-то, «кто случайно оказался поблизости»? Где-то здесь определённо была болевая точка, и я уверен, что мы на правильном пути. Вопрос только в том, не заведёт ли он в тупик?

А потом ещё отвращение прота к религиям и к концепции «веры» в целом. Был ли Роберт предан человеком, которому верил? Может, даже священником? Я сделал пометку спросить Жизель, что она знает о религиозном прошлом возлюбленного.

В офисе я прочёл сообщение от главы службы безопасности: у центральных ворот собрались люди и требуют встречи с протом. Я совсем про них забыл (возможно, подсознательно надеялся, что они не вернутся). Я поднял трубку и позвонил в охрану, попросил разыскать Жизель, и пусть она разберётся с посетителями у ворот.

Поздно вечером мне позвонил коллега из Германии, который раньше жил в США и учился со мной в Белвью^[54]. Неисправимый шутник, он был блестящим психоаналитиком и очень дружелюбным человеком. После разговора о наших семьях он сообщил мне, что лечит пациента, который утверждает, что он с планеты Ка-Пэкс.

— Ты открыл ящик Пандоры^[55], — сообщил он мне весело. — Теперь проты будут появляться отовсюду. Я уже слышал про нескольких в Китае и Конго.

— Это очередная шутка?

— Джин! Разве я стал бы так шутить?

— Да! Ты шутишь постоянно!

— Ну может, и шутил. Но в этот раз дело касается пациента.

— Хорошо. Опиши его.

— Он сильно похож на парня из твоей книги, но зовёт себя «char», произносится как «кер»^[56].

— Фрукты любит?

— До безумия.

— Карты различных областей Галактики не рисует?

— Нет, у него другой талант.

— Какой же?

— Утверждает, что у него есть способ общаться с Богом напрямую.

— Тесты проводили?

— Я спросил его, есть ли небеса в их библейском смысле.

— И каков был ответ?

— Есть. Но есть одна загвоздка.

— Какая?

— На небесах нет людей.

— По мне, так он говорит как истинный капэксианец.

— Как знать…

— Джордж, этот разговор напомнил мне… Можно попросить тебя об услуге?

— Конечно.

— У тебя есть камера?

— А Папа — католик? А трава — зелёная? А скунсы во….

— Окей, окей. Я как раз планирую отправить своего капэксианца к тебе. Как только он появится в твоём кабинете, сделай фото и сразу отправь его мне. Хорошо?

— Когда его ждать?

— Как на счёт следующего вторника в 3:15 по твоему времени^[57].

— Буду ждать его у входа. Он знает адрес?

— Нет, я ему дам. Мне нужно бежать. Спасибо, что позвонил, Герр^[58] Доктор. И позаботься о своём капэксианце.

— Есть предложения, как это лучше сделать?

— Надеялся, что ты мне подскажешь!

Как только я повесил трубку, то понял, что опаздываю ещё к одному пациенту с ОКР^[59], который вынужден выполнять один и тот же ритуал перед тем, как совершить любое действие. Например, Линус не может поесть, пока не вымоет лицо и руки ровно тридцать два раза. Если сбился со счёта, начинает по новой. Если по пути в столовую к чему-то прикоснулся, то ищет уборную и повторяет ритуал.

Но проблемы Линуса на этом не заканчиваются. Биохимик с двумя докторскими степенями, он с коллегами работал над созданием карты человеческого генома, полной химической последовательности нитей ДНК, образующих сорок шесть хромосом человека — труднейшая задача, требующая участия сотен ученых и использования самых передовых технологий.

Первые проблемы Линуса проявились почти сразу после того, как он начал работать над проектом. В первой статье, соавторами которой стали около пятидесяти учёных, один из экспертов заметил некоторые странности при секвенировании^[60] гена, который отвечает за то, как мы воспринимаем кислый вкус. При пристальном изучении оказалось, что фрагмент ДНК, над которым работал Линус, был идентичным другому фрагменту, кроме сорока компонентов, которые просто повторялись в обратном порядке. Кто-то из учёных настоял на проверке его работы, но записи Линуса каким-то образом исчезли или были украдены, поэтому проведённые им эксперименты нельзя было повторить другим лаборантам.

После этого дипломную работу Линуса подвергли более тщательному изучению и обнаружили, что он опирался на данные, которые нельзя было проверить, поскольку оригинальные записи были утеряны или украдены. Короче говоря, наш Линус совсем не разбирался в биохимии или в чём-то ещё. Как он получил свои степени? Никто не знает, но масштаб аферы поражает. (Позже коллегам сообщили, что его семинары в аспирантуре были настолько сложными, что никто не мог их понять, и это, вероятно, только укрепило его репутацию как блестящего исследователя).

Лёгкая форма компульсивного поведения преследовала его ещё в студенческие годы, но только с началом изучения генома Линуса начали преследовать навязчивые состояния. Например, ему требовалось заточить ровно двенадцать карандашей перед тем, как начать работу. Дальше — больше: перед работой Линус начал убирать свою часть офиса, в котором работал с коллегой. Ему дали отпуск и посоветовали обратиться к психиатру, когда он начал драить весь офис и начищать все стеклянные сосуды до блеска перед тем, как приступить к работе.

Интересно, почему кто-то настолько талантливый, как Линус (чей показатель IQ^[61] был равен ста восьмидесяти), подделал результаты своих исследований и попытался построить карьеру на тарабарщине, хотя намного проще было провести реальные эксперименты и не искажать результаты?

Обсессивно-компульсивное расстройство известно давно. Оно тесно связано с другими тревожными расстройствами и часто коренится в анальной фиксации^[62]. Ингибиторы моноаминоксидазы^[63] и определённые виды трицикликов^[64] доказали свою эффективность в ряде случаев, как и цингулотомия^[65], хирургическая процедура. Однако психоанализ оказался не очень эффективен, возможно, потому, что метод свободных ассоциаций^[66] повышает уровень фиксации на одной из навязчивых идей. Лучший и широко применяемый метод для лечения ОКР — подтолкнуть пациента к взаимодействию с тем, что вызывает навязчивое поведение, предотвратить его проявление и проработать лежащую в основе тревогу.

Иногда ОКР скрывает под собой тяжёлый комплекс неполноценности. Отец Линуса — известный биохимик, а мать — уважаемый миколог^[67], один из лучших экспертов в области ядовитых грибов. Пытался ли Линус соответствовать их ожиданиям (иллюзорная цель, которая характерна для большого количества успешных людей во всех сферах жизни)? Или какой-то особый случай спровоцировал развитие его ненормального поведения?

Я приветствовал его в своём смотровом кабинете, где мы встречались два раза в месяц. Разумеется, он отклонил моё предложение доесть фрукты, оставшиеся от прота.

— Ты не мыл руки перед тем, как зайти?

Линус, и так не очень-то красивый, скривил лицо.

— Нет, просто не люблю фрукты.

— А если бы любил, то съел бы без привычного ритуала и не стал нервничать?

— Сильно бы не нервничал.

— Ты учёный, — напомнил ему я. — Давай проведём эксперимент.

Линус выглядел испуганным.

— Я… Я не могу.

— Что случится, если ты их съешь?

Он завизжал:

— Я буду должен помыть руки!

— Попробуй кусочек манго. Уверяю, он чистый. Так сказал прот.

Он перестал заламывать руки.

— Так сказал прот?

Я предвкушал созерцание одного из чудесных исцелений при участии прота. Явно стараясь принять решение, Линус внимательно посмотрел на фрукт. Внезапно он попятился назад, как будто на него навели пистолет.

— Пожалуйста! — взмолился он. — Дайте мне сначала помыть руки!

Линус поспешил отмыть в раковине всю грязь, которую мог подцепить от меня и переспелого фрукта. Я не пытался его остановить. По правде говоря, мне хотелось отправить его к проту и посмотреть, как он сможет помочь Линусу.

Несмотря на протесты жены, рано утром в субботу я поехал в институт. Карен планировала съездить со мной поискать дом, где мы поселимся после выхода на пенсию.

— Я ещё не на пенсии! — напомнил я.

— Это всего лишь вопрос времени! — парировала Карен.

— Хорошо, мы вернёмся к этому вопросу после того, как прот покинет госпиталь.

Думаю, она не против. В конце концов, 31 декабря не за горами.

На выходных я обычно приезжаю на поезде, но в этот раз выбрал автомобиль, припарковался за углом и решил зайти в институт через главные ворота. К моему удивлению, толпа возле ворот выросла до сорока-пятидесяти человек. Я пытался проскользнуть незамеченным, но кто-то узнал меня и потребовал «освобождения прота».

— Он может уйти в любое время, когда захочет, — спокойно ответил я.

— Тогда почему у ворот охрана?

— Некоторые наши пациенты опасны для общества. Не думаю, что вы бы хотели встретить их на улице.

Несколько пациентов гуляли во дворе.

— Они не кажутся опасными, — заметил кто-то в толпе.

— Не эти. Другие…

— Прот опасен?

— Ни в коей мере.

— Тогда почему вы его не отпустите?

— Я же сказал: он может уйти в любое время! По правде говоря, прот вернётся на Ка-Пэкс в канун Нового года.

Пока толпа переваривала новость, я прошёл мимо охраны и поспешил к центральному входу, удивляясь тому, что Жизель не позаботилась о собравшихся у ворот. Проходя мимо нового крыла, я заметил, что строительные работы велись очень медленно, и подумал, что Альберта можно вылечить, сделав его главой строительного комитета.

Войдя внутрь, я позвонил Жизель. Её мать сообщила, что Жизель нет дома, добавив: «Надеюсь, вы скоро найдете Роба. Мы все по нему скучаем». Я позвонил на сестринский пост второго отделения, но Гриффин не было и там. Всё ещё расстроенный, я собрал все записи в папке прота и начал их изучать в поисках подсказок и противоречий. Должно же быть что-то, чего я не заметил ранее и продолжаю не замечать. По ходу изучения у меня появилось несколько вопросов. Собаку Роба, Эппла, сбила машина, когда ему было девять, а вскоре после этого дядя Дэйв и тётя Кэтрин погибли при пожаре. Были ли эти события как-то связаны?

Расстроенный и разочарованный, я решил пойти на ланч в третье отделение, где находились пациенты с сексуальными и поведенческими отклонениями. Как обычно, я удивлялся, как приём пищи может на время убрать симптомы многих ментальных заболеваний. Когда пациенты кушали, было трудно отличить аутистов от копрофилов. Какую пользу можно извлечь из этого наблюдения? Как приятные ощущения одного вида могут принести пользу в лечении заболеваний, связанных с приятными ощущениями другого вида? Может ли, например, стимуляция определённых областей мозга смягчить интенсивность других, нежелательных ощущений? Могут ли марихуана и кокаин заглушить симптомы ОКР или биполярного расстройства? Это напомнило мне о ранних попытках лечения сифилиса при помощи заражения пациентов малярией. Сравнение кажется подходящим. Психиатрия сейчас на той же стадии развития, на какой находилось лечение внутренних болезней примерно век назад.

Я сел напротив Джерри и Ленни, двух пациентов с аутизмом, и вспомнил день два года назад, когда проту удалось извлечь Джерри из его воображаемого мира и обсудить с ним чувства и мысли, которые тот подавлял. Как это удалось проту? К сожалению, это пока оставалось загадкой психиатрии, которую предстоит решить потомкам.

Что касается настоящего момента, то я почти физически ощущал некое напряжение за столом. Пациенты вели себя тише обычного, намного реже плевались и выли. Почти все закончили есть, за исключением пары человек, привыкших лепить фигурки из еды или размешивать содержимое тарелки до состояния однородной массы. Неизлечимый вуайерист, сидящий на другом конце стола, вежливо спросил, сможет ли прот прийти на следующий ланч. Мгновенно воцарилась полная тишина. Джерри и Ленни не смотрели на меня, но и не бегали глазами по потолку и стенам, как обычно.

Что я мог сказать? Я ответил, что передам приглашение проту сегодня же. Помещение взорвалось заразительным радостным смехом. Все поворачивались друг к другу и смеялись ещё сильнее. Не помню, когда ещё так хорошо проводил время, хотя не понимаю до конца, над чем смеялись присутствующие.

Этим вечером я слушал записи бесед с протом (и реже — с Робертом), в очередной раз удивляясь его абсолютной уверенности в собственных выдумках. Мир, который придумал прот, был таким безупречным и продуманным до мельчайших деталей, что казался почти убедительным. Если бы люди могли в той же степени сосредотачивать всё своё внимание на сто́ящем проекте, то кто знает, каких высот нам удалось бы достичь.

Я почти засыпал, когда раздался телефонный звонок. Это была Жизель с «докладом».

— Искал меня, доктор Брюэр?

— А? Ах, да. Те люди, собравшиеся у главных ворот — ты с ними уже поговорила?

— Да, поговорила. Они не уйдут, пока не увидят прота.

— Ты можешь от них избавиться?

— Нет, пока он не предстанет перед ними.

— Вся эта ситуация превращается в цирк.

— Может, Милтон наденет свой клоунский костюм и пожонглирует перед ними.

— Жизель, будь серьёзнее. Если об этом станет известно, у СМИ будет отличный повод поднять шумиху.

— Ты слишком сильно беспокоишься, босс. Позволь я позабочусь об этом. Ведь для этого ты меня и позвал, помнишь?

— Поторопись.

После работы с бумагами я послушал ещё несколько записей наших бесед с протом. Поздно вечером, забрав всё, что не успел послушать, я пошёл на парковку. Толпа по-прежнему находилась возле ворот и с тех пор заметно выросла. Эта проблема, как и все, возникшие с «визитом» прота, не рассосётся сама собой. Я развернулся и вышел через боковую дверь.

У нас с Карен были билеты на премьеру оперы «Турандот» в Метраполитен-опере^[68] на сегодняшний вечер, и я предвкушал провести его расслабленно и с наслаждением. Но опера «Турандот» посвящена загадкам и разгадкам, и мои мысли возвращались к проту и вопросам без ответа: почему Роберт исчез так неожиданно, как его вернуть и что с ним случится, когда прот «отправится на Ка-Пэкс» навсегда? Новый год приближался, как лезвие гильотины, и времени оставалось всё меньше. Если мне удастся разгадать эту загадку, то случай Роберта/прота будет достижением, достойным завершения карьеры. Если нет — я уйду на пенсию неудачником.

Вдохновлённый шквалом аплодисментов, я поклонился исполнителям, сам не зная почему. Следующий эпизод, который помню: Карен толкает меня локтем, шёпотом сообщая, что опера завершилась.

— Если ты собирался проспать всю оперу, — добавила она, — мы могли бы остаться дома и посмотреть фильм. Там ты бы выспался лучше.

БЕСЕДА ТРИДЦАТЬ ШЕСТАЯ

Понедельник был одним из тех дней, когда я чувствовал себя не в своей тарелке: казалось, я заглянул внутрь самого себя и увиденное мне не понравилось.

В деле прота было что-то всепоглощающее, всё остальное казалось по сравнению с ним неважным. Кажется, всё моё «свободное» время уходило на размышление о состоянии Роберта. Когда я не изучал заметки в блокноте и не слушал записи наших разговоров, то думал о них.

Некоторые сотрудники института тоже начали соскальзывать в эту тему. На общем собрании по понедельникам многие из них были поражены тем фактом, что прот способен помнить, как появился на свет, и даже то, как находился в утробе. Некоторые, особенно Торстейн, увидели в этом хорошую возможность и предложили провести несколько дополнительных сессий с протом, расспрашивая про самые ранние моменты, какие он сможет вспомнить.

Лаура Чанг, наша новая сотрудница, поддержала предложение. Она и сама хотела «поковыряться в его мозге» в свободное время, подчёркивая, что корень ментальных проблем может лежать в самых ранних моментах человеческого опыта. По её теории, определённые закономерности формирования психических заболеваний могут быть инициированы на поздней стадии развития эмбриона, которого могут сильно озадачить резкие звуки, странные запахи и вкусы, присутствующие в утробе.

Я соглашался с ними в том, что можно многому научиться, опираясь на глубокие познания прота в эзотерических предметах, каким бы ни был источник этих знаний. И всё же я напомнил коллегам, что мы несём ответственность прежде всего перед Робертом, а не протом, и это должно лежать в основе любого протокола лечения.

Собрание закончилось дискуссией о предстоящем походе в Метрополитен-музей^[69] для тех пациентов, которые изъявили желание и в состоянии пойти, и обсуждении намеченного визита психиатра, известного как «Американский телевизионный мозгоправ»^[70], который внезапно отказался нас навестить два года назад по личным причинам.

Позже я пригласил Гольфарб на чашечку кофе в столовой для докторов, намереваясь обсудить с ней толпу, собравшуюся возле главных ворот. Но у Вирджинии были свои планы, где на первом месте стояла организация бесед прота с её пациентами. Я посмотрел в толстые стёкла очков, за которыми глаза Вирджинии казались точками, и попытался вернуться к обсуждению цирка, собравшегося у ворот института. Но она не была заинтересована в решении проблемы, пока не начались беспорядки. Я напомнил, что она как руководитель несёт ответственность в подобных ситуациях. Гольфарб согласилась и пошла за второй чашкой кофе. Я не знаю второго человека, который так же быстро выпивал бы горячий кофе.

Ещё я хотел попросить у Вирджинии освобождения от некоторых обязанностей необязательного или второстепенного характера, таких как участие в различных комиссиях, в том числе и той, которая отвечает за завершение строительства нового крыла института. Я даже попытался передать пару моих самых трудных пациентов (Линуса и Фрэнки) другим коллегам и попросил подменить меня на лекциях в университете. Подводя черту^[71], я сообщил, что хочу выйти на пенсию следующим летом.

Вирджиния разразилась смехом. Допив дымящийся кофе, она поднялась и, посмеиваясь, пошла к выходу. Перед дверью она развернулась и с улыбкой сказала: «Ты никогда не выйдешь на пенсию!»

По пути на вечернюю лекцию в Колумбии я столкнулся с Жизель.

— Разве это не здорово? — прощебетала она.

— Ты о чём?

— Собравшиеся у ворот говорили, что хотят поговорить с протом.

— Прот согласен выйти к ним пообщаться?

— Он уже вышел. Вчера.

— И что же он им сказал?

— Сказал, что у него нет места для всех желающих отправиться на Ка-Пэкс.

— Все они хотят на Ка-Пэкс?

— Не все, но большая часть.

— И как отреагировали на отказ?

— Попросили вернуться за ними!

— Прот обещал вернуться?

— Нет.

— Почему?

— Прот говорил, что улетит навсегда, помнишь? За теми, кто желает отправиться с ним, может прилететь другой капэксианец.

Она сделала паузу. Её коричневые глаза мерцали как у кошки, которая только что прикончила канарейку.

— О, и когда же он прилетит?

— Прот не сообщил. На самом деле он не может гарантировать, что кто-то с Ка-Пэкс захочет снова посетить Землю.

— Это обострило ситуацию?

— Прот сказал, что мы уже находимся на Ка-Пэкс. По его словам, Земля может быть точно такой же, если мы сильно этого захотим. В толпе все молчали, пока мальчик двенадцати или тринадцати лет не спросил, как мы можем этого достичь, — Жизель снова выдержала напряжённую паузу.

Мимо прошёл Милтон, ворча: «Геморрой — заноза в заднице…»

— Хорошо. Я заинтригован. Каков был ответ?

— Он ответил, что всё зависит от нас.

— Я так и думал.

— И затем он вернулся в палату.

— Тогда почему они всё ещё здесь?

— Они ушли. Но это ничего не меняет.

— Почему?

— Потому что на их месте собралась новая толпа. И они тоже хотят поговорить с протом.

— Боже, когда это кончится…

— Эти люди — не сумасшедшие, доктор Брюэр. Ты должен как-нибудь выйти и поговорить с ними. Среди них сантехники, домохозяйки, бухгалтера, рабочие. Напишу о них статью, как будет время.

— А чем ты занята?

— Если прот заберёт с собой Роберта, я полечу с ним.

— На Ка-Пэкс.

— Да.

— Ты уверена?

Она посмотрела на меня, как будто в неё только что стреляли.

— Не совсем. Думаю, мне лучше спросить об этом прота.

— А если прот не найдёт Роба, ты останешься с протом?

— Он найдёт Роберта!

— И ещё. Не позволяй ему разговаривать с кем-то из газет или телевидения. Нам и без этого проблем хватает.

— Легче сказать, чем сделать!

Вечерняя лекция прошла на удивление хорошо. Когда я рассказал студентам, что мой коллега в Германии будет готов встретить и сфотографировать прота в 9:15 утра, «Оливер Сакс» предложил свою кандидатуру на пост главы «комитета по надзору», который будет мониторить все входы и выходы из МПИ во время эксперимента.

Ещё один ящик Пандоры, но терять было нечего, и я согласился.

— Но будьте осторожны. Не хочу, чтобы люди слонялись у входов и выходов института раньше девяти утра. И вы не должны заходить в отделение. По рукам?

Предложение всех устроило, и я смог продолжить лекцию, которая, полагаю, была самой запутанной из прослушанных в этих стенах. Тем не менее, студенты слушали меня внимательно, никто не разговаривал между собой. Или они, как и я, просто задумались о возможном месте рождения прота.

Время от времени по ходу лекции меня посещала леденящая душу мысль: как детство прота на Ка-Пэкс связано с трагическим прошлым Роберта на Земле?

Я тщательно подготовился к новой встрече прота, прослушав все наши прошлые беседы, перечитав его «отчёт»^[72] и посмотрев запись его выступления на ток-шоу. На этот раз я не дам ему соскочить с темы с помощью его блестящей памяти и манеры придираться к деталям. Дабы подчеркнуть всю серьёзность момента, я решил в этот раз не приносить фрукты.

— Это главная причина, по которой я здесь! — взвыл прот.

Он сел и мрачно посмотрел на меня, от «чеширской» улыбки не осталось и следа. Мне пришло в голову, что он меня разыгрывает.

Я нажал на кнопку записи.

— Ты нашёл Роба?

— Искал в каждом туалете и под каждым деревом. Его нигде нет. Может, он вернулся в Гуэлф.

— Как он мог покинуть институт незамеченным?

— Может, его здесь и не было.

Я вежливо кивнул.

— Прот, у меня есть коллега в Германии, который хочет взглянуть на тебя, — я протянул ему лист бумаги. — Вот адрес.

Прот изучил написанное.

— Постараюсь найти время.

— Нет, ты не понял. Он хочет видеть тебя сейчас. В 9:15 утра.

— Над твоим чувством юмора ещё надо поработать, джино. Я уже путешествовал на луче в твоём присутствии. Даже если я сделаю это снова, ты всё равно не поверишь.

— Нет, не так. Это единственное доказательство, которое может нас убедить, что ты тот, за кого себя выдаёшь!

— И сколько раз я должен это доказывать?

— Только один раз.

— Прости. Не могу.

— Почему, чёрт побери?!

— Я уже объяснил. Кстати, а что, если Роберт появится в моё отсутствие?

— Но доктор Эрхарт ждёт!

— Ему больше нечем заняться?

— Ему есть чем заняться!

— И мне тоже!

— Значит, ты отказываешься сотрудничать.

— Но я же здесь, разве нет?

Хотя я знал, что прот не способен в мгновение ока переместиться в Германию или куда-либо ещё, я всё равно жутко разозлился.

— Прот! — завизжал я. — Почему ты просто не признаешь, что не можешь этого сделать?

— Конечно, могу.

— Ты не с Ка-Пэкс, правда? Ты мошенник! Это знают все!

— Определённо не все.

— Ты из-за фруктов так себя ведёшь?

— Нет. Мы не жалкие мстительные виды, как некоторые другие. Не буду показывать пальцем.

— Многие люди будут разочарованы!

— Это разве впервые?

Я посмотрел на него долгим взглядом, подчёркивая своё недовольство.

— Доктор Эрхарт сообщает, что по всему миру появляются другие «капэксианцы».

— Может быть. А может, они просто психи.

Взяв в руки блокнот, я раздражённо произнёс:

— Хорошо, чёрт подери! Расскажи подробнее о своём фальшивом детстве.

— Тебе всё мало, док?

— В твоём случае могу сделать исключение.

— Нет, не можешь. Твоя задача — выведать все секреты из каждого, кто здесь окажется.

— Для этого и нужны психиатры.

— Да ладно? А я думал, они просто зарабатывают кучу денег, чтобы «кормить свои семьи», как и любой homo sapiens в этом забытом богом месте (он имел в виду Землю — прим. автора).

Вспомнив, что семья Роберта жила очень бедно, я спросил:

— Ты не очень-то жалуешь капиталистическую систему, правда?

— Честно, мой дорогой, это полный отстой.

— Что с ней не так? Она неплохо работала последние столетия.

— Тогда почему у вас так много проблем?

— Послушай. Если бы не торговля, товарообмен и деньги, то каждый бы вынужден был выращивать еду самостоятельно, шить себе одежду, строить транспортные средства и всё такое. Это привело бы к ужасным потерям времени и энергии, ты согласен?

— Наконец-то я понял, что с вами не так! Вы сумасшедшие!

— Нет нужды в оскорблениях, прот, или кто ты там есть.

— Это просто наблюдение, мой тонкокожий друг. Кажется, никто из вас не обладает способностью видеть полную картину, просчитывать последствия своих действий или смотреть на проблему трезво. Вы просто кучка безумных шизофреников!

— Какую проблему? — спросил я спокойным голосом.

— И, вдобавок ко всему, вы не умеете следить за ходом беседы. Смотри. Ты привёл мне плюсы денежной системы. Ты подумал о недостатках?

— Полагаю, ты говоришь о людях, который используют её в своих интересах.

— Это только начало.

— Ну, я вижу, что капитализм несправедлив по отношению к обездоленным.

— Продолжай…

— Не понимаю, к чему ты клонишь.

— Ты когда-нибудь слушал вечерние новости? Читал газеты?

— Время от времени.

— И каков результат промывания мозгов?

— Промывания мозгов?

Прот сложил пальцы вместе и посмотрел в потолок.

— Каков результат фокусировки на «экономике», «работах», «экономическом росте», на…

— Но все выигрывают, когда…

— Серьёзно, джин? Разве все существа выигрывают? Слоны и тигры тоже в плюсе? А ПЛАНЕТА?

— Ты повторяешься. Я уже слышал эту реплику на ток-шоу два года назад.

— Да вы и тогда не услышали!

— Но сейчас все озабочены экологией. Большинство знает о глобальном потеплении. Учёные во всех странах изучают проблему…

Прот захохотал.

— Когда же вы, люди, перестанете «изучать» ваши проблемы и начнёте что-то делать для их решения?

— Мы уже запустили программы по улучшению экологии! Мы пытаемся снизить количество парниковых газов с 1990 года, например.

— Ха-ха-ха! Вы меня убиваете! Как раз количество парниковых газов в этом году и вызвало проблему!

— Ты не понимаешь. Мы должны уравновесить экономические выгоды и интересы экологии. Мы должны найти компро…

— Найти компромисс с окружающей средой — это как удалить половину раковой опухоли.

— Всё не так просто. На кону рабочие места. На кону жизни.

— Именно!

— Что ты имеешь в виду?

— Вы застряли в денежной системе, как в болоте, и не можете найти выход. А в это время ваша ПЛАНЕТА погибает. И самое страшное — вы едва это замечаете! Катастрофа прямо за углом. И когда она вас настигнет, вы будете заламывать руки, притворяясь, что не видели её приближения.

— И сколько времени у нас осталось?

— Двадцать три года, — сухо сказал прот.

— Ты хочешь сказать, что нашему виду осталось всего двадцать три года на этой планете?

— Разве я так говорил? Я сказал, что, если необходимые меры не будут приняты к этому времени, определённые механизмы придут в движение и пути назад не будет.

— И как ты пришёл к этой цифре?

— Не я. Другой капэксианец провёл вычисления.

— На чём они основывались?

— Она использовала данные из моего отчёта. Всё просто. Ты можешь и сам прийти к этой цифре. Всё, что тебе нужно — простенький компьютер.

— Если это так просто, почему ты сам не провёл вычисления?

— По той же причине, по которой их не проводили вы: мне нет дела до того, что случится с вашим кровожадным, эгоцентричным видом. Меня печалит только то, что вы утащите другие виды за собой.

— А мне есть дело!

— Тогда почему ты не занят решением проблем?

— Послушай, прот. Может, ты и прав, — сказал я, чтобы успокоить собеседника. — Но пришло время продолжить терапию, окей?

— Конечно, — прот пожал плечами. — Почему бы и нет? Это ж не мои проблемы.

— Потому что скоро ты нас покинешь.

— Ладно.

— Вернёмся на Ка-Пэкс, где нет проблем.

— Верно.

— Расскажи подробнее про своё отрочество^[73]. Ты был беден?

— На Ка-Пэкс нет «бедных»! И «богатых» тоже. Это бессмысленная концепция.

— Расскажи, каким был ранний период твоего детства.

Прот посмотрел на пустую чашу с фруктами.

— Хорошо. Насколько ранний?

— Скажем, до шести лет.

— Ваших лет, конечно.

— Или в капэксианском эквиваленте.

— Если я расскажу тебе всё, это займёт шесть лет. У тебя есть столько времени, джино?

— Чёрт возьми, прот. Просто расскажи про важные моменты.

— Все моменты моего детства были важными. А у тебя?

Я вздохнул.

— Ну хорошо. Скажем, тебе пять лет. В земном эквиваленте, конечно. Сегодня твой пятый день рождения. Кто-то устроил вечеринку в твою честь? Праздничный торт?

— Ничего из перечисленного.

— Почему?

— У нас на Ка-Пэкс нет тортов или вечеринок. Или дней рождения.

— Вы не празднуете?

— Годовые циклы на Ка-Пэкс немного варьируются в зависимости… хм, не думаю, что тебе интересны АСТРОНОМИЧЕСКИЕ детали.

— Не прямо сейчас.

— Я так не думаю. В любом случае, на Ка-Пэкс никому нет дела до возраста существа и даты его рождения. Это совершенно не имеет значения.

— А как же друзья? Они тоже не имеют значения?

— Ты должен заново прочесть свои книги. Любой на Ка-Пэкс — это «друг». У нас нет «врагов». Мы просто в них не нуждаемся так, как нуждаетесь вы.

— Разумеется. А как на счёт животных?

— Точно нет.

— Игрушки? Игры?

— Не такие, какие ты имеешь в виду.

— А какие?

— У нас нет «Монополии»^[74], чтобы научить детей ценить деньги. Или солдатиков, подчёркивающих важность военной машины. Или кукол, которые учат радостям материнства. Ничего подобного.

Прот на мгновение задумался.

— Кроме того, мы рассматриваем саму жизнь как игру. На Ка-Пэкс жить весело. С самого начала.

— Никаких проблем, верно?

— Есть небольшие, но решать их тоже весело.

— С какими забавными проблемами вы сталкиваетесь?

— Самыми обычными. Царапины, синяки, периодические боли в животе и всё такое.

— Звучит не очень весело.

— Это часть жизни, ты же знаешь.

— Даже подраться с одним из «друзей»?

— На Ка-Пэкс нет драк.

— А как вы получаете царапины и синяки? Кто-нибудь наказывает вас за плохое поведение?

— Ничьё поведение не рассматривается как плохое. В чём смысл? И даже если бы рассматривалось, наказания бы не последовало.

— Но кто-то оставляет на тебе синяки, верно?

— Ты разве с дерева не падал?

— Пару раз. У тебя никогда не было жестокого дяди или кого-то подобного?

— Где ты набрался этого «дядьского» дерьма?^[75] Я же говорил, что не знаю никого из своей родни.

— Ну ладно. Кто-то ещё досаждал тебе в детстве? Может, прохожий?

— Конечно же, нет!

— Хорошо. А чем ты занимался, когда был маленьким?

— Наблюдал за кормами (птицами), бегал с апами (маленькие, похожие на слонов существа). Изучал имена фруктов и злаков, наблюдал созвездия, путешествовал по планете, проводил время в библиотеках, ел, спал — делал всё, что нужно было делать, и затем то, чего мне хотелось.

— У тебя был велосипед? Роликовые коньки?

— Не. Кому нужны эти вещи?

— Ты просто ходил пешком куда глаза глядят?

— Это хороший способ путешествовать: успеваешь заметить больше деталей, чем приперемещении на луче света.

— Когда ты впервые попробовал перемещаться на луче света?

— Сразу же. Конечно, поначалу я путешествовал с кем-то, чтобы научиться всё делать правильно.

— В возрасте пяти лет?

— Задолго до этого.

— С кем ты путешествовал?

— С тем, кто оказывался поблизости.

— Конечно. А у кого ты останавливался, когда тебе было пять?

Прот ударил рукой по лбу.

— На Ка-Пэкс никто ни с кем не «остаётся». Нам нравится находиться в движении.

— Почему так?

— На Ка-Пэкс много места. Есть, на что посмотреть (в отличие от маленького Гуэлфа, Монтана, где родился Роберт — прим. автора).

— Никто из твоих знакомых не умирал, когда тебе было шесть?

Очевидно, моя пуля пролетела мимо прота.

— Один или два существа в преклонном возрасте. Вообще смерть — это большая редкость на Ка-Пэкс.

— Да, ты говорил. Ну хорошо, прот. Наше время на сегодня подошло к концу. Можешь идти. Увидимся в пятницу.

Прот вскочил и подбежал к двери.

— Не принимай фальшивки!^[76] — прокричал он, направляясь в палату.

Я подозревал, что прот снова меня одурачил.

Джордж, должно быть, подумал, что эксперимент с перемещением на луче света был шуткой. Когда я вернулся в офис, то нашёл на столе факс с изображением очень старой лошади, чьи рёбра проступали из-под кожи, а голова безвольно опустилась. Нарисованная стрелочка указывала на лошадь, а рядом с ней красовалась надпись: «прот». Не успел я позвонить Джорджу, чтобы объяснить ситуацию, как появилась Жизель. Она была в гораздо лучшем настроении, чем прежде. Когда я подметил эту перемену, Жизель воскликнула, что если прот найдёт Роберта и возьмёт с собой на Ка-Пэкс, то она тоже непременно полетит с ними!

— Так сказал прот?

— Да!

— Мой крестник тоже полетит?

— Ага!

— Тогда, думаю, тебе стоит помочь ему найти Роба.

Её улыбка исчезла.

— Как?

Я посоветовал ей для начала восполнить все недостающие детали в прошлом Роберта — те, что она могла узнать за два года ужинов за одним столом, совместного просмотра фильмов, составления общих планов за бокалом вина и всех остальных вещей, которые сопутствуют счастливым и близким отношениям.

К сожалению, Жизель знала о Робе не больше, чем я. Они редко обсуждали его детство: это было болезненно для него (и для неё), или прошлый брак Роберта (по той же причине). И всё же она рассказала мне пару удивительных вещей о его пристрастиях.

Например, несмотря на интерес к большинству научных предметов, включая полевую биологию (главное направление его исследований), Портер не любил астрономию. Он даже не смотрел повторные показы Звёздных войн и спин-оффы^[77]. Другой странностью было его отвращение к водным процедурам. Он принимал только душ и никогда не заходил в ванную комнату, когда Жизель лежала в ванне.

Я задумался: «Может, в детстве Роберта произошло что-то нехорошее, когда он был в ванне?»

— Можешь вспомнить что-нибудь ещё?

— Ничего необычного.

— Религиозные верования?

— Роб не атеист, но и не особо религиозен. Больше агностик, по-моему.

— Он когда-нибудь рассказывал тебе о своих игрушечных солдатиках? Вы обсуждали войну во Вьетнаме или что-то, связанное с армией?

— У него были солдатики?

— Да, в раннем детстве.

— Как и у моих братьев, и у всех, кого я знаю.

— Он когда-нибудь сетовал на бедность в тот период? Выражал недовольство системой свободного предпринимательства и тем, как она вредит окружающей среде?

— Он биолог, доктор Брюэр. Конечно, он говорил о разрушении окружающей среды. Но Роберт никогда не выказывал коммунистических наклонностей, если ты об этом.

— Он не говорил, что Земля движется к скорой и неминуемой гибели?^[78]

— Не чаще, чем кто-либо другой. А почему ты спрашиваешь? Разве Роб выражал радикальные идеи на этот счёт?

— Не совсем. Я всё ещё пытаюсь помочь ему. Сделай одолжение, Жизель. К нашей следующей встрече постарайся вспомнить и запиши всё, что было необычного в поведении Роберта за время ваших отношений. И составь, пожалуйста, список всего, что он любит и не любит. Сделаешь?

Жизель моргнула своими большими ланьими глазами.

— Конечно, если это поможет.

Я не стал делиться своими опасениями на этот счёт.

Проходя мимо комнаты отдыха, я встретил Фрэнки, сидящую на своём обычном месте — широком подоконнике, и смотрящую в окно на лужайку. Я спросил, почему она не наденет куртку и не пойдёт подышать на воздухе. Она ответила в своей привычной манере: «Там дерьмово».

— Фрэнки, сегодня прекрасная погода!

— Красота в глазах смотрящего, — нахмурилась она. — Или это просто расхожая фраза, я не знаю. Да и знать не могу: никогда с ней не сталкивалась.

— Тебе не кажется, что солнечный свет прекрасен? Или зелёная трава, особенно в конце ноября? Листья, кружащиеся на ветру?

— Как могут быть красивыми смерть и разложение? — она посмотрела на мою левую щеку. — Это самая уродливая родинка, которую я видела.

— Есть ли хоть что-нибудь, что ты считаешь прекрасным?

— Рассказы о Ка-Пэкс звучат чертовски привлекательно.

— А на Земле ничего хорошего? Как же горы, морской берег, музыка? Ты любишь оперу?

— Не выношу.

— Почему?

— Это просто напыщенная мелодрама. Блевать от них тянет… — добавила она перед тем, как слезть с подоконника и столкнутся с Алисой, которая переживала свою «гигантскую» фазу и громко топала по комнате широкими шагами. Она отмахнулась от Фрэнки, как от комара.

Именно в такие моменты я жалел, что не выбрал другую профессию. Фрэнки всякий раз погружала меня в уныние. Она считает нас ответственными за смерть своей матери, которая приняла не те таблетки, когда находилась в госпитале на лечении лёгкого недомогания. Это был резонансный случай, и я читал о нём в газете. Но несчастные случаи происходят даже с лучшими из нас, и Фрэнки могла бы это понять, если бы не самоубийство отца годом позже, вслед за суицидом старшей сестры (по иронии судьбы медсестра, ответственная за подбор лекарств для мамы Фрэнки, вышла замуж за адвоката и стала успешной и уважаемой женщиной).

Хотя сама Фрэнки не проявляла склонности к самоубийству, она оставалась безнадёжно озлобленной по отношению ко всем. Казалось, из всех пациентов она последняя, кому сможет помочь прот: он и сам переживал трудные времена в отношениях с людьми.

Я услышал топот позади себя.

— Доктор Брюэр! Доктор Брюэр!

Пытаясь угадать, что стряслось на этот раз, я повернулся и увидел Милтона, бежавшего ко мне. «Дядюшка Милти» был без своей нелепой шляпы. Рубашка, обычно торчавшая из ширинки, была аккуратно заправлена. Складывалось впечатление, что это и не Милтон вовсе. Внезапно меня посетила мысль, что передо мной и был «настоящий» Милтон.

— Доктор Брюэр! — тяжело дыша, он проскользил по полу, прежде чем остановиться передо мной. — Выпишите меня! Прот сказал, что я вылечился!

— Милтон, это решают врачи, а не прот.

— Нет, вы не поняли! Я действительно вылечился.

— Я тебе верю и думаю, что так и есть. Давай назначим терапевтическую встречу, где мы сможем всё выяснить?

— В этом нет необходимости!

— Правда? Убеди меня. Что заставляет тебя думать, что ты настолько поправился, что готов к выписке?

— Так сказал прот.

Я внимательно изучил Милтона. Все симптомы психоза исчезли. Он был спокоен, не пытался шутить, взгляд был ясным и трезвым. Это был человек, потерявший всю семью во время холокоста. Не по трагической случайности, как Фрэнки, а в результате одного из самых страшных периодов в истории человечества. И всё же та глубочайшая печаль, которая раньше скрывалась за шутками и клоунадой, исчезла без следа.

— Расскажи, что с тобой случилось?

— Я разговаривал с протом. Он подсказал решение всех моих проблем.

— Какое?

— Забыть человеческую историю.

— Забыть холокост???

— Всё забыть! Мы не должны жить в прошлом, сожалея о том, что сделано. Мы не должны искать возмездия, продолжая цикл преступлений и наказаний до бесконечности. Нам даже не нужно никого прощать. Мы можем всё начать заново, будто ничего и не было. Сегодня — первый день без прошлого, и он мне нравится!

— Для тебя это имеет смысл, Милтон?

— Конечно, доктор Брюэр.

— И ты думаешь, что воспоминания не вернутся?

— Конечно, нет. Прошлого не существует! Сегодня — начало времён!

— Сначала мне нужно поговорить с протом, а потом мы встретимся и продолжим разговор, хорошо?

— Как скажете. Мне готовиться к переводу в первое отделение?^[79]

— Это решает доктор Гольфарб и врачебная комиссия, но полагаю, что шансы высоки, если твоё состояние продолжит улучшаться.

— Гарантирую: так и будет. Вы удивитесь, каким тяжелым грузом может быть прошлое!

— С этим я не спорю!

Когда я вернулся в офис, наш уважаемый директор был на месте. Вирджиния расхаживала по комнате с сигаретой, хотя бросила курить десять лет назад.

— Что случилось? — спросил я.

— Помнишь, два года назад к нам приходили из ЦРУ^[80] после появления прота на ток-шоу?

— Как я могу забыть? Они напомнили мне Лорела и Харди^[81].

— Они снова заходили.

— Чего хотели?

— Спрашивали, почему мы не сообщили им о возвращении прота. Хотят с ним поговорить.

— И что ты ответила?

— Спросила, есть ли у них ордер на обыск.

Вирджиния, как и моя дочь Эбби, далека от либерализма.

— Показали ордер?

— Нет. Но у них есть официальный запрос, подписанный президентом.

— Ты имеешь в виду президента Америки?

— Да, именно.

— Как они узнали о возвращении?

— По-моему, все уже знают.

— Ты разрешила им побеседовать с протом?

— Нет. Сказала, что сначала хочу посоветоваться с его лечащим врачом.

— Они не сказали, о чём хотят поговорить с Робертом?

— Про путешествия на луче света. Из соображений национальной безопасности.

— Я склоняюсь к отказу.

— Даже если запрос подписан самим президентом?

— Может быть.

— Отлично! Честно сказать, не думала, что ты проявишь жесткость.

— Полагаю, принять окончательное решение должен прот.

Вирджиния затушила сигарету о поверхность часов (старая привычка) и положила окурок в карман пиджака.

— Это только начало.

— Что ты имеешь в виду?

— Агенты ЦРУ хотят присутствовать здесь в момент отправки прота на Ка-Пэкс.

— Зачем?

— Чтобы установить камеру и другое оборудование для фиксации мельчайших деталей происходящего.

— Оно не поместится в маленькой палате прота.

— Они всё предусмотрели. Хотят, чтобы он «улетел» из комнаты отдыха.

— И, конечно, ты отказала?

Вирджиния смотрела на носки своих замшевых ботинок, которые гармонировали с её шерстяной юбкой.

— Не совсем.

— Что ты имеешь в виду?

— Я предложила компромисс. Дам согласие, если последние часы прота на Земле сможет освещать пресса.

— Что? Ты хочешь…

— Есть разница между простым наблюдением за пациентом и вмешательством в его дела. Если они будут держаться в стороне и не будут стараться повлиять на происходящее…

— Здесь очень тонкая грань.

— Смотри. Новое крыло института стоит больше полутора миллионов долларов. Нам нужно быть максимально публичными, чтобы собрать нужную сумму и завершить строительство.

Я рассмеялся.

— Над чем смеёшься?

— Как раз подумал, что прот будет рад собрать для нас денег на прощанье.

Когда Вирджиния ушла, я вспомнил, что забыл рассказать ей про Милтона.

БЕСЕДА ТРИДЦАТЬ СЕДЬМАЯ

— Смотрите, что притащили кошки! — воскликнул прот, когда в среду утром я вошёл в его палату в сопровождении нескольких кошек. В комнате находились ещё несколько пациентов. Мне было не до смеха.

— Прот, нам надо поговорить.

— Как скажешь, док.

Он слегка кивнул головой, и другие пациенты освободили комнату, хотя и не без ропота и осуждающих взглядов. Я сел на его стул.

— Что ты сказал Милтону?

— Ты про совет относиться к своей жизни как к плохой шутке?

— Да.

— Я посоветовал ему забыть о прошлом человечества. Ваша история — не что иное, как кровавое месиво, перечень фальстартов^[82] и неправильных поворотов, обречённых с самого начала.

— Милтон должен забыть всю нашу историю?

— Каждое человеческое существо.

Я подумал, что прот снова шутит.

— Послушай. Я ценю твои попытки помочь пациентам. Мы все тебе благодарны. Но всё же не стоит пытаться их лечить без предварительного разговора с их докторами.

— Почему?

— Потому что психическое заболевание — крайне сложная проблема…

— Да нет.

— Прот, я помню, что ты помог людям в прошлом. Но совет забыть всю историю может привести к обратным результатам, если…

— Он сработал, не так ли?

— Как мы можем забыть её? Кто-то из великих сказал, что если мы забудем нашу историю, то будем обречены её повторить.

— Да вы итак её повторяете! Сначала одна война, потом вторая, потом третья и так далее. Они ничему вас не учат, кроме того, как убивать более масштабно и эффективно. История служит вам как напоминание, кого вы должны ненавидеть. Но жалкие войны и другие грешки — ерунда по сравнению со стремлением уничтожить собственный МИР. В сущности, вы встали не с той ноги в самом начале. Всё, что имело место — феодализм, коммунизм, капитализм, национализм, сексизм, расизм, видовая дискриминация^[83] — всё провалилось. Единственный способ выбраться из этого водоворота — начать сначала.

Я вспомнил правило не спорить с сумасшедшими пациентами.

— Спасибо. Я передам эту информацию. Ещё хотелось бы обсудить двух вчерашних посетителей.

— Ты про федералов?^[84]

— А, ты уже в курсе?

— Все про них знают.

— Они хотели поговорить с тобой.

— Это была их идея с путешествием в Германию?

— Нет. Думаю, демонстрация на ТВ убедила их, что ты можешь перемещаться на луче света. Но теперь они хотят знать в подробностях, как ты это делаешь.

— Это делается при помощи…

— Зеркал. Да, я знаю. Ты не против, если Жизель назначит тебе встречу с црушниками?

— Если она хочет, то пожалуйста.

Я встал.

— Когда она зайдет к тебе?

— С минуты на минуту.

— Жизель сказала, что собирается с тобой на Ка-Пэкс. Это правда?

— Если полетит роб, то она хочет быть с ним.

— А если он не захочет или ты не сумеешь его найти?

— Подозреваю, Жизель захочет остаться с ним. Странно, не правда ли?

— Что именно?

— Вы лучше будете жить на обречённой ПЛАНЕТЕ, чем отправитесь в райское место и оставите любимого человека. Это один из самых интересных феноменов^[85].

— Думаешь, ты вправе вселять в неё надежду таким образом?

— Я просто отвечал на вопросы Жизель. Надежда — её собственная идея.

— Но ты можешь включить её в список.

— Многие из людей, с кем я общался, с удовольствием отправились бы на Ка-Пэкс, если бы имелась возможность. И почти все другие существа. Вы сделали так, что их жизнь на ЗЕМЛЕ полна страданий. Сократить список до сотни землян будет сложнее, чем я ожидал.

— Перед тем, как ты примешь окончательное решение, пообщайся с пациентами третьего отделения. Они тоже хотят поговорить с тобой. Зайдешь к ним на ланч?

— А там будут фрукты?

— Организую.

— Тогда зайду!

Мне нужно было выпить кофе. В столовой для докторов я встретил Лауру Чанг, читавшую журнал за чашкой чая. Она работала у нас всего пару месяцев, и я до сих пор почти ничего о ней не знал, кроме того, что Лаура пришла к нам с дипломом отличницы и превосходными рекомендациями. В молодости она участвовала в чемпионатах по фигурному катанию, но получила травму, положившую конец её карьере и планам принять участие в Олимпиаде 1988 года. В результате травмы и последовавшей за ней депрессии Лаура заинтересовалась медициной, а затем психиатрией.

Я спросил, как она ладит с пациентами, есть ли у неё вопросы по работе госпиталя, не возникало ли проблем с персоналом и претензий к условиям работы.

— Стук и сверление при строительстве нового крыла сводят меня с ума, — сказала она, не отрываясь от своей статьи (о связи аутизма и кислородной депривации^[86] зародыша).

— Строительство закончат в ближайшие двадцать-сорок лет.

Лауре было не до смеха.

— Это как ежедневный визит к стоматологу!

Я сходил за чашкой «тропической смеси». С другого конца столовой доносились голоса Торстейна и Меннингера. Они обсуждали Кассандру. Карл обладал зычным голосом, который можно расслышать в час пик на Центральном вокзале. Он говорил, что Кейси ещё глубже погрузилась в свои мысли и мечты. Ничего необычного: у всех пациентов бывают хорошие периоды и не очень. Вызывало недоумение, что она была единственным пациентом, на которого возвращение прота оказало негативное влияние. Даже прот не может справиться со всеми, подумал я.

Когда я вернулся к столику Чанг, она всё ещё читала журнал. Я посмотрел на её чёрные блестящие волосы, светлое моложавое лицо, и на минуту увидел проблеск будущего. Несмотря на астрономические затраты на подготовку медиков и психиатров, стремление поставщиков медицинских услуг сократить расходы, а также другие проблемы, связанные с врачебной практикой, я с удовольствием осознал, что новый урожай клиницистов будет лучшим из когда-либо покинувших стены институтов. Возможно, из-за того, что большие испытания не для малодушных.

— Ещё какие-то претензии имеются? — спросил я. — Может, ты хотела о чём-то поговорить?

На самом деле меня больше всего интересовало, не возникло ли у неё проблем с её подопечными. Она подняла голову и посмотрела на меня.

— Я бы хотела узнать больше о проте.

— Ты имеешь в виду Роберта. Прот всего лишь вторичная личность.

— На собрании я узнала, что вы не можете достучаться до Роберта. Какие методы уже пробовали?

«Боже правый!» — подумал я. Она хочет помочь мне. Не знаю, как это воспринимать — как оскорбление или как комплимент. Но чем чёрт не шутит, может, она заметит то, что я пропустил. Я коротко рассказал ей о первом и втором «визите» прота, какого прогресса мы достигли (если достигли) за четыре беседы с момента его возвращения.

— Свисток в этот раз не сработал?

— Насколько я могу судить, нет. Роберт ещё глубже ушел в себя, чем семь лет назад.

— Но раньше свисток помогал его вытащить?

— Да.

— С гипнозом или без?

— Без. Это было постгипнотическое внушение.

— Вы пытались подуть в свисток, когда пациент был под гипнозом?

У меня отвисла челюсть. Затем я обжёг небо. Каким я был дураком! В 1995 году достучаться до Роба было намного легче, и я по ошибке считал, что в гипнозе нет необходимости и сегодня.

Не произнеся ни слова, Лаура опустила голову и вернулась к чтению статьи. Но её глаза были яснее, чем прежде, и я был почти уверен, что она улыбалась.

Лекция в четверг стала ещё одной катастрофой. Когда я сообщил, что прот не согласился участвовать в эксперименте с путешествиями на луче света, аудитория зашумела. Вспыхнула дискуссия (как будто я вообще отсутствовал) о том, доказывает ли отказ прота его человеческую природу. Когда я добился контроля над аудиторией и вернулся к рассказу о расстройствах пищевого поведения, отовсюду доносились шарканье, шелест бумаг, кашель и неизбежное: «А эта тема будет на экзамене?»

Я был уставшим и старался рассказать материал как можно быстрее. Как и раньше, мои мысли занимал прот и все нежелательные последствия, к которым всегда приводило его присутствие, хотя я слышал, что последний его визит в третье отделение имел заметный благотворный эффект. И Милтон тоже сильно изменился: не просто перестал шутить и балагурить на каждом шагу, жонглировать овощами и кататься на своём моноцикле^[87], - он просто не мог продолжать этим заниматься, не мог вспомнить ни одной шутки. По мнению Бетти МакАллистер и других медсестёр, «Дядюшка Милти» был так же здоров, как они, и был готов к переводу в первое отделение.

А что насчёт Кассандры? Почему она стала более отрешённой, чем раньше, и как это связано с протом? Конечно, мои мысли в первую очередь фокусировались на Роберте. Я должен был снова его найти, даже если это потребует введения его «инопланетного» друга в гипнотический транс. Если и он не подействует, я планирую сымитировать события из его раннего детства, а затем резко вернуть в сознание тем или иным способом. Надеюсь только, что шок не станет для него ещё одним коротким замыканием.

Я снова не принёс чашу с фруктами. Хотел, чтобы прот почувствовал себя нервным и неуверенным. Он вошёл в мой кабинет, огляделся по сторонам, пожал плечами и сел в кресло.

— Как ты сегодня? — спросил я небрежно.

— Офигенно, — ответил прот немного демонстративно.

— Ты разговаривал с агентами ЦРУ сегодня?

— С?^/ сен ^ ор, я вижу цру на побережье^[88].

— Что ты им сказал?

— Сказал, что для путешествия на луче света нужно использовать зеркала.

— Что ещё?

— Они интересовались, не объяснял ли я весь процесс зарубежным войскам.

— А ты?

— Я спросил: «Что ты имеешь в виду под „зарубежный“, белый человек?»

Я улыбнулся.

— И?

— Они потребовали подписать документ, в котором я даю обещание никому не рассказывать, как это делается.

— И ты подписал?

— Нет.

— Как они отреагировали?

— Предложили мне ценные бумаги.

Я не сдержался и фыркнул.

— Что-то еще?

— Попросили не покидать стен института.

— Ты согласился?

— Я сказал, что останусь до тридцать первого декабря. За исключением пары экскурсий.

— Как они прокомментировали твои планы?

— Пообещали следить за мной.

— Раз уж ты напомнил. Расскажи, пожалуйста, как ты выбрался из института незамеченным?

— Ты способен увидеть фотон?^[89] — спросил прот со знакомой ухмылкой.

— Это то, из чего состоит свет, да?

— Более или менее.

— А ты способен пройти сквозь двери?

— Ты же знаешь, джин, что свет не может проникать сквозь двери.

— Означает ли это, что, если мы оставим тебя в комнате без окон, ты не сможешь из неё выбраться?

— Конечно же, нет. Я просто открою дверь и покину комнату.

— А что, если дверь будет заперта?

Прот покачал головой. Должно быть, для него я выглядел как самый тупой человек на Земле.

— Джино, на ЗЕМЛЕ нет замка, который я не смог бы открыть. Но если ты хочешь сыграть ещё в одну из своих детских игр…

— А что, если в комнате не будет дверей?

— Как я попаду внутрь, если в ней не будет дверей?

— Ну, мы можем построить стену вокруг тебя.

— И что удержит меня от побега, пока вы будете возводить стены?

— Мы можем… — но время шло, и я больше не мог тратить его на пустые разговоры.

— Ладно, забудь. Видишь то маленькое пятнышко на стене за моей спиной?

Прот пропел:

— Эта дрееевняя чёрная магия (пауза) околдоваааала меняя…. Один-два-три-четыре… — и погрузился в привычно глубокий гипнотический транс.

Я немного подождал, потом мягко произнёс:

— Роб, ты не мог бы выйти на минутку? Есть кое-что важное, что мне хотелось бы обсудить с тобой.

Ни малейшего признака, что Роберт меня услышал.

— Роб, думаю, мне известно, что тебя беспокоит. Что причиняет тебе столько страданий. Можно я расскажу об этом?

Роберт даже не шелохнулся. Но, конечно, он мог симулировать нужную реакцию в 1995 году. Как говорил старый учитель: «Если ничего не помогает, попробуй кувалду».

— Роб, я подозреваю, что над тобой могли издеваться в самый ранний период жизни, когда ты был совсем маленьким. Издеваться таким образом, о котором ты даже не помнишь, и это как-то связано с более поздними издевательствами дяди Дэйва и тёти Кэтрин. Это было что-то ужасное, и оно навсегда изменило твою жизнь, но что бы ни случилось — в этом нет твоей вины, и мы можем помочь, если ты позволишь. Ты понимаешь?

Нет ответа.

— Роб, мы можем поговорить об этом?

Я подождал.

— Хорошо. Если ты можешь подать сигнал, что слышишь меня, сделай это. Я больше не буду поднимать эту тему, пока ты не будешь готов о ней говорить. Окей?

Ни кивка, ни шепота.

— Ну хорошо. Подумай об этом до нашей следующей встречи. Увидимся.

Я еще немного подождал.

— Прот? Ты здесь?

Его глаза медленно открылись.

— Привет, док. Как прошло?

— Офигенно, — мой голос был мрачным. — Я собираюсь разбудить тебя. Пять, четыре, три…

— Мы уже закончили?

— Очевидно, мы снова вернулись в самое начало.

— Лучшее место для пребывания!

— В таком случае давай начнём с того, на чём закончили в прошлый раз. Тебе было шесть земных лет, и до этого времени твоё детство на Ка-Пэкс было счастливым, беззаботным, если, конечно, не считать царапины и синяки непонятного происхождения.

Не уловив или проигнорировав сарказм, он ждал, пока я продолжу.

— Что было после этого?

— После чего?

— После того, как тебе было шесть.

— Мне исполнилось семь.

— Ха-ха-ха. Расскажи об этом периоде. У тебя были друзья среди ровесников?

— Все на Ка-Пэкс…

— Дай скажу иначе. У тебя был партнёр по играм? Того же биологического вида.

— На самом деле, нет. Как тебе известно, на КА-ПЭКС мало детей, в отличие от ЗЕМЛИ, где почти каждый считает своим долгом рожать снова и снова, пока ваш МИР не умрёт от удушья как можно быстрее.

Я записал: «Громкие речи про окружающую среду действительно связаны с размножением/сексом?»

— Давай сегодня поговорим о тебе. Напомню, что если бы не воля твоих родителей, тебя бы здесь не было.

— Если бы у Жизель были колёса, она была бы фургоном.

— Думаешь, тебе было бы лучше не рождаться?

— Я не имел к этому никакого отношения, был некомпетентен и к тому же не обладал телом. У меня просто не было выбора.

— Если бы выбор был, что бы ты выбрал?

— Если бы у Жизель были колёса…

— Ну хорошо. С кем ты себя сравнивал, когда был мальчиком?

— С тем, кто…

— …встретится по пути. Да, конечно. Но ты мог бы конкретизировать?

Прот назвал несколько имён, которых я раньше не слышал.

— Окей, — перебил его я. — Чем вы занимались с этими… существами?

— Обычными делами. Ели, спали, смотрели на звёзды и общались на разные темы.

— О чём вы разговаривали?

— Обо всём, что придёт в голову.

— Скажи, а кто рассказал тебе про Землю?

— Никто. Я слышал ваши радиоволны, когда сидел в библиотеке. Как и волны с других планет.

— Сколько лет тебе было?

— Тридцать пять или около того. Три с половиной по земным меркам.

— Все дети на Ка-Пэкс интересуются астрономией?

— Конечно. Капэксианцы любят обсуждать другие ПЛАНЕТЫ, другие ГАЛАКТИКИ, иные ВСЕЛЕННЫЕ и всё такое.

— Когда ты впервые попал на Землю?

— В 1963 году, я уже говорил.

— Сколько тебе тогда было?

— Шестьдесят девять.

— Земля — первая планета, которую ты посетил?

— Нет, но это было моим первым одиночным полётом.

— Понял. Помнишь детали?

— Всё до мелочей.

— Не возражаешь, если я порасспрашиваю про них.

— Совсем нет.

Но он молча сидел в кресле. Я перефразировал вопрос.

— Я услышал крик о помощи от кого-то по имени «робин». Он сказал, что нуждается во мне, и я отправился в путь.

— Он позвонил тебе по телефону?

— Конечно же, нет. У нас на Ка-Пэкс нет телефонов.

— Как же ты узнал, что он нуждается в тебе?

— Предполагаю, что я случайно настроился на его длину волны.

— Длину волны?

— Ты забыл всё, чему учили в школе, джино? Волны имеют определённую длину.

— И ты просто полетел к нему.

— Да.

— Чем ты был занят, когда услышал зов?

— Ел ликасы, наблюдая, как жёлтый хорн рыл нору.

— Где ты приземлился по прибытии?

— В китае.

— Как добрался до Монтаны?

— Так же, как и до китая.

— Путешествовал на луче света.

— Вер-на^[90].

— Итак, ты добрался до Роба…

— Почти мгновенно.

— Что он делал, когда ты пришёл?

— Присутствовал на похоронах.

— Что он сказал?

— Его отец недавно умер, поэтому Роб был немногословен.

— Он был очень несчастен?

Прот сделал паузу.

— Это был первый раз, когда я столкнулся с печалью. Понадобилось время, чтобы понять, что с ним не так.

— Как ты объяснил для себя это чувство?

— Я подумал, что оно вызвано смертью его отца.

— Ты тоже чувствовал печаль?

— Я не знал, кто мой отец.

— Разумеется. То есть ты не испытал бы грусти, если бы узнал о его гибели?

— Я, скорее всего, и не узнал бы о ней.

— Как удобно.

— Это ещё одна из твоих знаменитых логических ошибок?^[91]

— Чего хотел от тебя Роберт?

— Он не сказал. Думаю, он просто хотел с кем-то пообщаться.

— Это можно понять. Но почему он позвал именно тебя?

— Спроси у Роберта.

— Кажется, он не хочет со мной разговаривать. Может, ты сам спросишь?

— Конечно. Если встречу.

— Спасибо. Расскажи, сколько времени ты провёл на Земле?

— Несколько дней.

— Вполне достаточно, чтобы помочь ему справиться с самым тяжёлым периодом, да?

— Можно и так сказать. Через некоторое время он уже не нуждался во мне.

— И ты вернулся на Ка-Пэкс.

— Верно.

— Вернулся, чтобы продолжить странствие по планете, созерцание звёзд и так далее.

— Да, точно.

— И так ты провёл всё детство.

— Да, большую его часть. Апельсин или банан будет сейчас очень кстати, как думаешь?

— Позабочусь, чтобы их принесли к концу разговора.

— Премного благодарен.

— Нет проблем. Во сколько лет ты стал половозрелым?

— Сто двадцать девять.

— Как это происходит на Ка-Пэкс?

— Как и на ЗЕМЛЕ. Отовсюду начинают расти волосы. Всё в таком духе.

— Когда ты впервые почувствовал интерес к девушкам?

— Я испытывал интерес ко всему.

— Имею в виду сексуальный интерес.

— Ты снова притворяешься тупицей, джин? Никто на Ка-Пэкс не испытывает друг к другу сексуального интереса.

— Потому что половой акт очень неприятен.

— Очень.

— Скажи, если это так неприятно, то почему капэксиане вообще заводят детей?

— Далеко не все.

— Вы рожаете детей только для того, чтобы ваш вид продолжил жить?

— «Виды» не живут. Только индивиды.

— Перефразирую. Ваш вид рожает ровно столько особей, сколько нужно для сохранения популяции?

— Нет, недостаточно. На самом деле, наш вид, скорее всего, исчезнет в ближайшие несколько тысяч лет.

— Это тебя не беспокоит?

— А должно?

— Конечно, должно. Ведь тогда не останется дремеров (капэксианцев того же вида, что и прот)!

Он пожал плечами.

— Сегодня я здесь — завтра меня нет. Капля в океане времени.

— А сексуальный акт неприятен с самого начала?

— С первых секунд.

— В юности у тебя была эрекция?

— Несколько раз.

— Каково это было?

— Обычно это означало, что мне надо пописать.

— Ты никогда не мастурбировал?

— Нет.

— Во время эрекции испытывал какие-нибудь сексуальные позывы?

— Да, но они были крайне неприятными. Я немедленно вставал, чтобы отлить.

— Значит, за свои четыреста лет ты никогда не мастурбировал и не был с женщиной? Или с мужчиной, если на то пошло.

— Нет ничего более далекого от моих помыслов.

— И никто за всю жизнь не пытался тебя соблазнить?

— Только на ЗЕМЛЕ. Конечно же, безуспешно.

— Ты когда-нибудь видел, как представители твоего вида делают это?

— Делают что?

— Занимаются сексом во всех его проявлениях.

— Нет. Ты же знаешь, что это большая редкость на Ка-Пэкс.

— Ты никогда не видел, как кто-то целует или прикасается к существу противоположного пола?

— Конечно, мы прикасаемся друг к другу. Но только в «платоническом» смысле.

Кое-что оригинальное пришло мне в голову.

— Насколько я помню, ты говорил, что на Ка-Пэкс никто не вступает в брак. Это так?

— Да. И могу сказать, что для землян это тоже плохая идея.

— А как без любви и брачных уз ты выберешь партнёра для зачатия ребёнка?

— В этом нет никакой тайны. Ты просто встречаешь кого-то, кто по каким-то причинам чувствует побуждение увеличить популяцию вида и…

— Как ты узнаешь о его намерениях?

— Он или она сами расскажут. У нас нет этих дурацких игр, в которые вы играете на ЗЕМЛЕ.

— А где ты можешь встретиться с существом противоположного пола? У вас есть бары или что-то подобное?

— Ни баров. Ни ресторанов. Ни тренажёрных залов. Ни продуктовых магазинов. Ни церквей. Ни…

— Значит, вы можете пересечься во время путешествий?

— Обычно так и бывает. Или в библиотеках встречаемся. Ты бы удивился, если бы знал, сколько интересных существ можно встретить в библиотеках.

— И вы просто занимаетесь этим, не придавая особого значения?

— О нет, мы тщательно планируем и обдумываем зачатие ребёнка.

— Взвешиваете за и против?

— Точно.

— И все на Ка-Пэкс знают, как неприятен секс?

— Да, конечно.

— Кто вас этому учит?

— Любой, кто…

— Любой, кто окажется поблизости. Знаю, знаю. Ну хорошо. Что, если кто-то захочет планировать с тобой детей, а ты этого не хочешь?

— Ничего.

— А как обстоят дела у животных?

Ещё один смешок в стиле прота.

— Мы все — животные, джино.

— Ты когда-нибудь видел, как спариваются другие виды на твоей планете?

— Да, пару раз видел.

— По-твоему они испытывали боль?

— Безусловно. В их половом акте было много сопротивления, шума и суеты.

— Все виды существ на Ка-Пэкс сталкиваются с этой проблемой?

— Не считаю это проблемой.

— Прот, что ты больше ненавидишь — деньги или секс?

Он снова покачал головой.

— Ты всё ещё не понял, док? Деньги — глупая идея, а секс — ужасная.

Я кивнул, с удивлением заметив, что наше время подошло к концу.

Но прот продолжал говорить.

— Земные существа бесконечно очарованы партнёром по сексу. Все ваши популярные песни, ситкомы^[92], фильмы рассказывают об этом до тошноты. Любовь, секс, любовь, секс, любовь, секс, любовь, секс. Вам, людям, есть чем заняться, не так ли?

— Это важная тема для большинства из нас.

— Жаль. Подумай, чего бы вы могли достичь, если бы потратили всё это время и энергию на что-то другое.

— Обсудим это при следующей встрече, хорошо?

— Как скажешь. Не забудь отправить в мою палату фрукты. Я буду ждать.

— Позволь полюбопытствовать: что ты будешь делать, когда поешь фрукты?

— Думаю немного поспать.

— Звучит заманчиво.

— Может быть, — он надел свои очки. — Пока!

Я задумался, что он имел в виду. Когда он выходил из кабинета, я крикнул:

— Прот!

Он развернулся и посмотрел на меня из-под очков:

— Дааааа?

— Ты видишь сны, когда засыпаешь?

— Конечно.

— Постарайся запомнить один из них к нашей следующей встрече, хорошо?

— Это не составит труда. Они всегда одинаковые.

— Правда? О чём же они?

Он закатил глаза:

— Ka raba du rasht pan domit, sord karum…

— По-английски, пожалуйста.

— Окей. Я вижу поле злаков с красивыми деревьями и цветами, разбросанными то тут, то там. Неподалёку бегут друг за другом два апа. Вдали — группа ммм… жирафоподобных созданий жуёт листья раммуда. Целое стадо горных ко́рмов проносится мимо, издавая громкие звуки…

Прот открыл глаза и посмотрел на потолок.

— И небо! Небо напоминает закат на ЗЕМЛЕ: розовые и фиолетовые цвета. Ты можешь принять их за изображение с открытки, но у нас не делают открыток. Воздух настолько чистый, что можно разглядеть ручьи на ближайшем спутнике Ка-Пэкс. Но самое красивое невидимо для глаз: можно лишь ощущать запах и чувствовать вкус. Вокруг настолько тихо, что можно расслышать малейшие шорохи за несколько миль отсюда. Запах в воздухе слаще запаха душистой жимолости, но не приторный. Земля тёплая и сухая. Ты можешь прилечь в любом месте. Вокруг множество разнообразных съедобных растений. И ты свободен идти куда пожелаешь, без малейшего страха. Каждое мгновение ограничено только твоим воображением. И удивительно спокойно. Нет никакого давления и принуждения делать то, чего не хочешь. Каждый миг полон счастья и…

— Ну хорошо, прот. Звучит здорово. Прямо сейчас отправлю тебе корзину с фруктами. Какие принести?

— Бананы! — мгновенно ответил он. — Давно их не ел. Лучше те, что уже почернели от спелости.

— Я помню.

Прот улыбнулся в предвкушении и пошёл в свою палату.

Когда он ушёл, я поймал себя на том, как пишу в блокнот: «ЛЮБОВЬ! СЕКС! ЛЮБОВЬ! СЕКС!» Если честно, я напевал простенькую мелодию, когда записывал. У меня было ощущение, что сегодняшняя беседа стала ключевой, но я не мог объяснить почему. Возможно, его проблема связана с тем, что он сделал что-то ужасное (по его меркам) тому, кого любил? Это как-то связано с сексом? Для прота секс был худшей вещью во вселенной: хуже денег, религии, правительств, школ и всего остального. Несмотря на медовые грёзы, жизнь для прота и «капэксиан» была настолько невыносимой, что они предпочитали вымирание созданию новой жизни. Меня сильно печалила эта ужасная истина: наилучшим решением проблем прота и, возможно, всех нас, была смерть.

Я задумался о природе снов, имеющих прямое отношение к содержимому подсознания. Целые журналы посвящены сновидениям и феномену сна, но, кажется, никто не знает, какую роль они играют. Выдвигалась гипотеза (в частности Саганом), что способность видеть сны развилась как способ защиты травоядных от зубов хищников в самые рискованные периоды. Я думаю иначе: появление сновидений было вызвано необходимостью снизить тревожность и скуку, пока животные прятались от хищников. Если так, то сон может оказывать тот же эффект и на человека. В любом случае, необходимость во сне была с нами миллионы лет, как и сновидения.

Анализ сновидений может быть мощным инструментом психотерапии. Сны могут доносить до сознания те события, которые были подавлены во время бодрствования. Например, человек, боящийся высоты, может регулярно видеть сны про то, как выпадает из окна. А женщина, завидующая фигуре своей коллеги, во сне может быть атакована мужчинами с дубинками (фаллические символы). И хотя сны можно истолковывать по-разному, они могут служить источником важных открытий о том, что у человека на уме. Иногда они сообщают такие вещи, которые не узнаешь даже под гипнозом! Я подозревал, что анализ идиллического сновидения прота не будет продуктивным, поэтому поругал себя, что не проанализировал сновидения Роберта, когда была такая возможность. А сейчас сновидений Роберта не было, как и самого Роберта!

Я снова сделал себе выговор.

БЕСЕДА ТРИДЦАТЬ ВОСЬМАЯ

В субботу, ступая по опавшим осенним листьям, я размышлял о сне, который снился мне с завидной регулярностью. Всё происходит в моём опустевшем доме. После длительных поисков (не помню, чего именно) я зашёл в комнату и обнаружил там мужчину. Он что-то вырезал при помощи ножа. Я подкрался ближе, чтобы разглядеть, что же он выстрогал. Всё ближе и ближе, пока фигурка в его сильных руках не принимала знакомых очертаний. На этом моменте я всегда просыпался. То ли потому, что воспринимал его как окончание сновидения, то ли потому, что не хотел узнать наверняка, кого изображает фигурка.

Конечно, тем мужчиной был мой отец. В его руках была моя жизнь, которую он формировал при помощи ножа.

Я видел и более приятные сны: получение Нобелевской премии в области медицины (я терялся и не знал, что сказать во время вручения); страстные занятия любовью с моей женой, которые иногда становились реальностью; игра в баскетбол с моими детьми, которые во сне ещё не выросли.

Но у прота был только один хороший сон, который соответствовал его необычайно счастливой жизни в прекрасном мире, где никто не должен работать, еда в изобилии, а жизнь всегда весела, гармонична и интересна. Интересно, этот сон преследовал его с самого начала?

Складывая хрустящие пахучие листья в пакет, я вспоминал предыдущее «путешествие» прота на Землю и моё случайное обнаружение Роберта, без которого мы вряд ли бы узнали его настоящее прошлое. Внезапно мне вспомнилось, как я просил загипнотизированного прота рассказать самое раннее из того, что он может вспомнить. Он тогда без промедления ответил, что находился на похоронах отца вместе с Робертом. Теперь же прот утверждает, что может вспомнить период, когда находился в утробе. Может ли это послужить ключом, противоречием в его истории, которое я искал?

Карен сказала, что ланч готов. Вчерашний вечер был её прощальным ужином, и почти каждый рассказывал историю про её карьеру медсестры в одной из лучших психиатрических больниц Коннектикута. Например, её коллега рассказал, как Карен пропустила ланч, и он обнаружил её доедающий остатки ланча одного из пациентов, который потом пожаловался, что не успел поесть.

Конечно, не обошлось без подарков, включая «Каков твой оперный IQ?» — книга тестов, охватывающая всё, что Карен могла захотеть узнать про оперу. Конечно же, это была шутка. Она терпеть не могла оперу и сопровождала меня только для того, чтобы я составил ей компанию при просмотре её любимых старых фильмов. Тем не менее, я мрачно поблагодарил присутствующих за подарок и пообещал периодически проверять её знания по тестам. Другие более серьёзные подарки включали книги о путешествиях, сборники рецептов, с которыми она прокрадывалась в постель в середине ночи, и шар для боулинга.

И хотя технически Карен ещё должна вернуться в госпиталь до конца года, чтобы забрать свой последний чек и довести начатые дела до конца, сегодня был её первый официальный день на пенсии, и она провела бо́льшую часть утра за приготовлением сытного супа, разминая хлеб на закваске, готовя красивый салат и выпекая яблочный пирог на десерт. Большая разница по сравнению с моим обычным рационом из сыра и крекеров.

Вторая половина дня прошла в обсуждениях семейных вопросов и туристических планов. Единственным препятствием для переезда на постоянное проживание в деревню был дом, в котором я вырос вместе с Карен прямо за соседней дверью. Я вспоминал, как она выходила поиграть: зубки блестели, носик покрыт веснушками, волосы блестят на солнце. Я напомнил ей, что не хочу утратить этих прекрасных воспоминаний.

— Неглупи, — ответила Карен. — Мы оставим дом кому-то из детей. Почему бы тебе не предложить его Фрэду?

Я что-то пробормотал и начал засыпать.

— Тебе лучше отложить свой жёлтый блокнот как можно быстрее, — напомнила она. — Прежде, чем ты начнёшь засыпать на собраниях!

Я не стал говорить, что такое уже случалось. Но я, по крайней мере, не засыпаю на терапии с пациентами.

На этот раз еженедельное собрание по понедельникам было очень оживлённым. Коллеги выражали восторг по поводу резкой перемены в Милтоне, который безуспешно лечился у нас многие годы. Теперь же он находился в первом отделении и ждал разрешения на выписку, предвкушая жизнь за стенами института, какой бы она ни была. Мы ожидали, что подобное будет происходить со всеми нашими пациентами, но, к сожалению, выписка была редкостью.

Успех с Милтоном привёл ещё к большему давлению на меня со стороны коллег. Они ожидали, что я попрошу прота поговорить с другими пациентами, особенно с теми, чьё состояние осталось без изменений: Линус, Альберт, Алиса и Офелия. И, конечно, Фрэнки. Каждый на собрании хотел предоставить им новый кредит доверия, если они воспользуются новым шансом, как Милтон и другие до него, включая даже парочку бывших психопатов.

И я задумался, должен ли я просить прота проводить больше времени с этими несчастными созданиями? Не приведёт ли это к дополнительным рискам для моего собственного пациента, Роберта? Здесь мы встречались со старой этической дилеммой: стоит ли приносить в жертву жизнь одного человека ради жизней других? Тогда я не знал ответа на этот вопрос, как не знаю его и сейчас.

Но одно я знал точно: на этот раз прот будет держаться подальше от психопатов, и я об этом позабочусь. Не хочу, чтобы кто-нибудь вроде Шарлотты, убившей и кастрировавшей как минимум семь молодых мужчин, воспользовался его открытостью и великодушием. Даже если проту не нужны его гениталии, я не хочу, чтобы он их лишился от рук психопатки.

— Один, дватри… — проговорил прот, прежде чем погрузиться в привычное состояние транса. Я не произнёс ни слова.

— Ты меня слышишь?

— Конечно.

— Отлично. Просто расслабься. Хочу немного поговорить с Робертом.

Поскольку прот был под гипнозом, то мы ничего не потеряем, если попробуем достучаться до Роберта. Может, Роб обдумал нашу прошлую беседу и передумал прятаться.

Я подождал несколько минут. Роберт, конечно, не появился, но я решил, что стоит в этот раз немного надавить.

— Роб? Ты подумал над тем, что я говорил в прошлый раз?

Нет ответа.

— Мы не будем обсуждать ничего из того, о чём бы ты не хотел говорить. Просто ответь, слышал ли ты меня на прошлой встрече и слышишь ли сейчас. Если можешь, то подними, пожалуйста, левую руку.

Рука не пошевелилась.

— Роб? Мы теряем время. Я знаю, что ты меня слышишь. Два года назад мы уже смогли помочь тебе, помнишь?

Нет ответа.

— Когда тебе стало лучше, ты смог покинуть госпиталь, поехать посмотреть на свой родной город, начать изучать полевую биологию, женится на Жизель и воспитывать сына. Ты назвал его Джином в мою честь. Всё верно?

Нет ответа.

— Думаю, ты сделал всё это, поскольку считал себя в долгу передо мной. Тут я согласен. Ты должен мне кое-что. Всё, что мне нужно от тебя за всё, чего мы тогда добились — сказать, что ты меня слышишь. Это всё, чего я прошу. Мы можем поговорить о том, что тебя беспокоит, в другой раз. По рукам?

Ничего.

— Роб? Когда я досчитаю до трёх, ты поднимешь левую руку. Итак, раз… два… три…

Я пристально смотрел на руку, но не увидел ни малейшего движения.

— Ну хорошо. Мы будем сидеть здесь до тех пор, пока ты не поднимешь руку.

Время шло. Рука не поднималась.

— Я знаю, что ты хочешь её поднять. Но боишься того, что может случиться. Уверяю, всё будет в порядке. Здесь твоё безопасное убежище, помнишь? Ничего плохого не может случиться, и ты не можешь причинить никому вреда, пока находишься здесь. Понимаешь? После того, как поднимешь руку, сможешь вернуться в палату до следующего раза. Хорошо? А теперь подними свою руку!

Нет ответа.

— Роб, я устал ходить вокруг да около. ПОДНИМИ СВОЮ ЧЁРТОВУ РУКУ!

Ни на йоту не поднял.

— Ну хорошо, Роберт. Я понял. Ты чувствуешь себя так паршиво, что ничему не придаёшь значения. Ни любви, ни верности, ни своему сыну, ничему. Но подумай вот о чём: я, Жизель, маленький Джин, твоя мама (я говорил, что Жизель ей звонила?), твои одноклассники и друзья, все пациенты и сотрудники МПИ, все, кого ты знаешь, хотят помочь тебе пережить этот трудный период, если только ты нам позволишь. Подумай об этом, ладно? Надеюсь, в следующий раз тебе будет лучше. Можешь идти. Поговорим позже, — добавил я сухо.

— Окей, прот. Можешь вернуться.

Он поднял свою голову и открыл глаза.

— Привет, док. Как успехи?

— Боюсь, что пока никаких. Но надеюсь, что вскоре всё изменится.

— Надеюсь, к лучшему.

— И я.

Прот закрыл глаза.

— Пять, четыре, три…

— Подожди!

Он снова открыл глаза.

— Что? Я делаю что-то не так?

— Нет, не совсем. Я хочу, чтобы ты пока оставался под гипнозом.

— Зачем?

— Давай назовём это экспериментом. Кстати, а сколько тебе сейчас лет?

— Три сотни…

— По меркам Земли, пожалуйста.

— Тридцать девять лет, десять месяцев, семнадцать дней, двенадцать часов, тридцать две секунды и…

— Достаточно. А сейчас вернись, пожалуйста, в то время, когда тебе было семнадцать по земным меркам. Ты стремительно молодеешь. Роберт в средней школе. Ты помнишь, как навещал его в то время?

— Конечно. Мы уже говорили об этом.

— Верно. Девушка Роберта Сара только забеременела. Он не знал, как поступить.

Молодой прот пожевал воображаемую жвачку.

— Он был, что называется, по уши в дерьме.

— И ты прилетел ему помочь.

Он покачал головой:

— Люди! Похоже, нет конца их проблемам!

— Хорошо. Поговорим об этом позже. А сейчас вернись в то время, когда тебе было девять по земным меркам. Ты становишься всё моложе и моложе: сто двадцать лет, сто, а теперь девяносто. Понял?

— Да-да, мне девяносто.

— Окей. Тебе только что исполнилось девяносто. Никто, конечно, не дарит тебе подарки. Это тебя огорчает?

— А должно?

— Хорошо. Чем ты сейчас занимаешься?

— Ищу йортовые деревья в адроновых зарослях. Хочу найти и съесть пару йортов.

— Хорошо. Ты ешь йорты. Кто-то находится рядом с тобой?

— Несколько эмов скачут с дерева на дерево неподалеку. Вижу, как над ними кружит корм, и множество апов бегут по полю…

Очевидно, прот находился среди красивых и спокойных мест, напоминающих его единственный сон.

— Есть ли другие дремеры^[93] поблизости?

— Только один.

— Кто он?

Девяностолетний прот захихикал.

— Это не он, а она.

— Твоя мать?

— Нет.

— Тётя? Соседка?

— У нас на Ка-Пэкс нет никаких тёть и соседей.

— Незнакомка?

— Нет.

— Как её имя?

— Горт.

— Она твой близкий друг?

— Каждое существо мне друг.

— В ней нет ничего особенного?

— В каждом существе есть что-то особенное.

— Вы давно знакомы?

— Нет.

— Ну хорошо, прот. Ты становишься всё моложе и моложе. Мы возвращаемся ко времени, когда тебе было пятьдесят.

Прот немедленно закрыл глаза и с тех пор не двигался. Я подождал. Он всё сидел неподвижно. Я начал беспокоиться, что с ним что-то случилось. И в то же время почувствовал, что нахожусь в приподнятом настроении: возможно, этот разрушительный период (когда ему было пять) в жизни Роберта как-то подействовал на разум пятидесятилетнего прота?

— Прот?

Нет ответа.

Я начинал сильно беспокоиться.

— Прот? Слушай внимательно. Мы возвращаемся к тому времени, когда тебе было девяносто, окей? Ты становишься старше. Тебе шестьдесят, семьдесят, восемьдесят… Сейчас тебе снова девяносто. Открой глаза, пожалуйста.

Прот открыл глаза. Он казался несколько сбитым с толку.

— Мы говорили о Горт, помнишь?

— Да.

— Хорошо. Помни, что тебе девяносто. Хочу, чтобы ты рассказал кое-что про свой восьмидесятый день рождения.

— У нас не празднуют дни рождения на Ка-…

— Да-да, я знаю. Я хотел спросить, чем ты занимался, когда тебе только исполнилось восемьдесят?

— Путешествовал на К-РЭМ.

— Это другая планета?

— Нет, это одна из наших лун.

— Опиши её.

— Похожа на вашу Саха́ру.

— Как долго ты там пробыл?

— Не очень долго.

— У тебя был спутник?

— Да.

— Мужчина.

— Да.

— Сколько ему лет?

— Восемьсот восемьдесят семь.

— Должно быть, это было одним из его последних путешествий^[94].

Прот пожал плечами.

— Хорошо. Ты снова молодеешь. Тебе восемьдесят и ты становишься ещё моложе. Семьдесят пять, семьдесят, шестьдесят пять. Теперь тебе шестьдесят. Чем ты сейчас занят?

Глаза прота снова закрылись. Я подождал, но он продолжал молчать.

— Окей, прот, — я говорил быстро. — Ты снова становишься старше. Тебе шестьдесят пять, шестьдесят восемь, шестьдесят девять, семьдесят. Сейчас тебе снова семьдесят. Чем ты занимаешься?

— Пытаюсь прыгнуть как можно дальше.

— Ладно. Теперь слушай внимательно. Я хочу узнать, что с тобой случилось в возрасте шестидесяти лет.

Прот задумался.

— Не помню.

Волосы на моей спине встали дыбом.

— Ты не помнишь, что происходило, когда тебе было шестьдесят?

Он поводил рукой по ручке кресла.

— Нет.

— Вообще ничего?

— Ничего не помню.

— Каким было твоё самое раннее воспоминание?

Без промедления прот ответил:

— Помню гроб. А до этого всё как в тумане.

Я ощущал, как мускулы в моей груди напряглись.

— Что ты можешь рассказать о том периоде, который скрыт за туманом?

Молодой прот сильно нахмурился, пытаясь сосредоточиться.

— Я на земле, — пробормотал он. — Кто-то склоняется надо мной.

— Кто это? Кто склоняется?

— Я её не знаю. Она чем-то вытирает моё лицо.

— Она очищает его от грязи?

— Может, и так. Я чувствую слабость. И голова болит.

— Почему?

— Не знаю. Думаю, я упал с дерева. Но точно не помню…

— Это очень важно, прот. Сколько тебе было лет, когда это случилось?

— Шестьдесят девять.

— И ты не помнишь ничего, что происходило до этого?

Он шморгнул и вытер нос рукавом.

— Нет.

«Боже мой! — подумал я. — Поворотный момент у прота был позже, чем насилие дяди над маленьким Робертом. Прямо перед тем, как Роберт похоронил отца, с ним случилось что-то настолько ужасное, что затмило собой все предыдущие травмы. Может, он лично видел гибель отца? Может, отец сам попросил сына помочь ему умереть? А может это, прости Господи, было убийство как акт милосердия?»

Я заметил, что наше время подходит к концу. Это было кстати: мне необходимо тщательно обдумать новую информацию.

— Окей, прот. Я собираюсь вернуть тебя в настоящий момент. Ты начинаешь стареть. Тебе сейчас семьдесят пять, и ты продолжаешь взрослеть. Восемьдесят, девяносто. Теперь тебе сто, двести, триста и мы возвращаемся к текущему моменту. Ты находишься на Земле. Понимаешь?

— Конечно, понимаю, док. Чего тут сложного?

— Хорошо. Очень хорошо. А сейчас я собираюсь тебя разбудить. Я посчитаю от пяти до одного и …

— Я всё это знаю. Пятьчетыре… Привет, док. Мы закончили?

— Почти. Ещё пара вопросов.

— Они когда-нибудь кончатся?

— Нет, пока я не получу ответы. Скажи, что ты помнишь о том периоде, когда тебе исполнилось шестьдесят восемь лет?

— Разве мы…

— Да, но хотелось бы услышать ещё раз.

Прот машинально повторил сказанное ранее:

— Меня позвал некто по имени Робин. Сказал, что я ему нужен. Поэтому я полетел на Землю. Это был первый раз, когда я столкнулся с печалью. Мне понадобилось время, чтобы понять, что с ним не так…

— Отец Робина только что умер.

— Да.

— А что было до этого?

— Всё.

— Как ты родился и всё в этом духе.

— Ага.

— Прот, ты в курсе, что под гипнозом не смог вспомнить ничего из того, что происходило с тобой до шестидесяти девяти лет?

— Да ладно!

— Можешь объяснить?

— Что объяснить?

— Что под гипнозом не смог ничего вспомнить.

— Понятия не имею, тренер. Может, это вызвано кроладоном.

— Чем?

— Устройство, которое возвращает память.

— Твою память восстанавливали с помощью кроладона?

— Правильный вывод, джино.

— Почему ты не рассказывал о нём раньше?

— Ты и не спрашивал.

Несколько минут мы молчали. Затем я вздохнул и спросил:

— Как оно работает?

— Понятия не имею. Подозреваю, что кроладон не восстанавливает память, а только переносит её в новые цепочки нейронов.

— Ну хорошо. Как ты потерял память?

— Мне до конца не ясно, как это произошло. Понимаешь, есть небольшой временной разрыв между тем моментом, когда ты теряешь память, и тем моментом, когда кроладон программирует её заново. В противном случае…

— Ну тогда, чёрт побери, когда ты её потерял?

— Когда мне было шестьдесят восемь.

— Прямо перед тем, как ты попал на Землю.

— Именно^[95].

— И это совпало со смертью отца Роберта!

Даже не посмотрев на часы, которые показывали, что наша беседа подошла к концу, прот внезапно воскликнул:

— Пришло время фруктов! — и поспешил за дверь.

Я не пытался его остановить. Ситуация была безумной и абсурдной. Вопреки логике, разгипнотизированный прот с помощью кроладона мог вспомнить всю свою жизнь, включая пребывание в утробе, а загипнотизированный прот не мог вспомнить ровным счётом ничего из того, что происходило с ним до «шестидесяти восьми» лет. Может потому, что он не существовал до этого времени? Может, прот выдумал своё детство? А если память о детстве создал «кроладон»?

Я мог слышать голос моего ментора Дэвида Фридмана, наставляющего меня «преследуй, преследуй, преследуй». С другой стороны, он мог нести и всякую чушь вроде «Как там коричневая корова?^[96]» в самые неожиданные моменты. Наверное, что это помогало ему думать.

Я промямлил эту фразу три или четыре раза, но в голову так ничего и не пришло, кроме образа растерянной коровы. Я всё же решил продолжать преследовать, преследовать и преследовать, куда бы это ни привело.

Жизель принесла список предпочтений Роберта, из которого я выделил несколько пунктов, по которым мой пациент, вероятно, сильнее всего скучал в своём текущем состоянии. Среди них были Жизель, его сын, мать, пицца с грибами и чёрными оливками, вишня в шоколаде и, конечно, его отец. Мы мало что могли поделать с отцом, но кое-что можно придумать с остальными пунктами.

Я вспомнил едва уловимый намёк на реакцию, когда упоминал про маму Роба.

— Но скорее всего, я принял желаемое за действительное, — признался я.

— Может, стоит организовать их встречу?

— Сомневаюсь, что это поможет. Она уже приезжала, когда он находился в кататоническом ступоре, помнишь? Он даже не заметил присутствия матери, и это расстроило её ещё больше.

Её глаза загорелись.

— Готова поспорить, он моментально отреагирует, если к нему придёт отец!

— Жизель, ты же знаешь, это невозможно.

— Разве? У меня есть знакомый актёр, который мог бы хорошо сыграть отца Роберта, если мы дадим ему подсказки. Как думаешь, стоит попробовать?

Должен признать, идея неплохая. С другой стороны, подобная авантюра может причинить вред. Но время было на исходе, поэтому попробовать стоило.

— Проблема в том, что сейчас он занят на репетициях в камерном театре^[97]. Посмотрим, найдется ли у него время.

— Окей, но давай не будем спешить. Есть ещё кое-что, что требует немедленных действий.

Я рассказал ей о неспособности прота под гипнозом вспомнить своё раннее детство. Жизель была в шоке.

— Разве такое возможно?

Я пожал плечами.

— Если дело касается прота, возможно всё!

На следующее утро, проходя через комнату отдыха во втором отделении, я встретил Алису и Альберта, ведущих оживлённую беседу на диване. «Алекс Требек» торчал поблизости, очевидно, выполняя роль судьи. Я как обычно удивился, насколько психиатрический институт был прогрессивнее мира снаружи: молодая негритянка, американец китайского происхождения чуть постарше, европеец среднего возраста — все были погружены в беседу, не обращая внимания на возрастные, половые и национальные различия. Здесь, в стенах нашего института, все равны. Может, и прав был прот, говоря, что все наши различия основаны на ошибках прошлого и психологических травмах, оставшихся от жестокого обращения, и, если мы сможем каким-то образом забыть наши истории и начать заново, кто знает, что из этого могло бы получиться.

Конечно, они замолчали, как только я подошёл. Но вскоре стало известно, что у каждого из трёх было определённое «задание». Во мне поселилось знакомое беспокойство.

— Можно узнать, кто дал вам эти «задания»?

— Прот, кто же ещё, — с гордостью ответила Алиса.

— Правильно! — подтвердил Алекс.

У меня были смешанные чувства по поводу этого откровения, но я был научен не торопиться с выводами во всём, что касается нашего «инопланетного» гостя.

— И какую «задачу» прот поставил перед тобой, Алиса?

Альберт опередил её с ответом:

— Теоретически задачи довольно простые. Понимаете, у Алисы проблема с пространством, а у меня — со временем. Но прот заметил, что пространственно-временной континуум образует своего рода симбиоз, где пространство может быть увеличено за счёт времени, и наоборот. Если мы научимся обменивать одно на другое, то оба вылечимся!

Я сдержался от порыва напомнить им, что решение об их выздоровлении будут принимать доктора. Они так радовались тому, что простое решение их проблем могло быть прямо за углом, что я не стал их переубеждать.

— А как насчет тебя, Алекс? Тебе тоже дали «задание»?

— Да!

Альберт рассказал, что прот посоветовал Алексу устроить собственное шоу прямо в госпитале.

— Готовишься к выступлению, Алекс?

— Ты прав!

— Он собирается приступить к работе сразу после ланча, — добавила Алиса.

— А что насчёт тебя, Альберт? Вы с Алисой тоже приступаете к работе?

— Немедленно. Мы как раз обсуждали это, когда ты подошёл.

Они все смотрели на меня с нетерпением. Я понял намёк.

— Ну что ж, мне нужно бежать. Удачи вам всем!

Никто со мной не попрощался. Они тут же вернулись к обсуждению. Их задачи казались достаточно безвредными и могли отвлечь их от проблем, но ненадолго.

На обратном пути я чуть не налетел на прота, но он отошёл в последний момент, хотя даже не смотрел в моём направлении.

— Это лучшее, что я мог сделать в такие короткие сроки, — выпалил он, когда заметил меня.

— Что это за «задачи» ты раздаёшь?

— Разве не об этом ты просил?

— Не совсем. Главное, чтобы их ожидания не были чересчур завышены.

— Я могу лишь указать путь. Остальное зависит от них.

— Посмотрим, как успешна твоя «лечебная программа». Я искал тебя, чтобы пригласить к себе домой на День Благодарения завтра.

— Что? И смотреть, как вы разделываете мёртвую птицу? Нет, спасибо.

— А как на счёт послезавтра? В пятницу?

— Расслабься, джино. Отдохни в выходные. В любом случае, в пятницу меня здесь не будет.

— Что значит «тебя не будет?»

— Это так сложно понять?

Прот повторил каждое слово медленно и отчётливо:

— Меня — здесь — не — будет.

Как бы подчёркивая сказанное, он повернулся, чтобы уйти.

— Куда ты собрался? Ты ведь не покинешь госпиталь снова? — сказал я вслед.

— Ненадолго! — прокричал он в ответ.

БЕСЕДА ТРИДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ

В этом году День Благодарения выпал на мой день рождения. По этому случаю к нам приехали Эбби со своей семьей и Уилл с невестой. Они приехали рано. К моему удивлению, Эбби привезла индейку (она вегетарианка), а Даун помогала на кухне. Я пару раз сыграл в шахматы с мальчишками (победы давались всё труднее), но медленное движение шахмат по доске напоминало о втором отделении и скором «временном исчезновении» прота из института.

Я всё ещё думал об этой проблеме, когда мой сын Фрэд, недавно вернувшийся из турне с Les Miserables, и дочь Дженни аж из самой Калифорнии неожиданно возникли в дверях. Впервые за весь год вся семья была в сборе.

Оба обняли меня, но всё, что я мог сказать, было:

— Что вы оба здесь делаете?

— Это День Благодарения, папочка, помнишь?

— И мамин выход на пенсию, — добавил Фрэдди.

— И твой день рождения.

— Мы хотели сделать сюрприз, — они протянули мне по свёрток.

Я был ошарашен.

— Полагаю, это Карен вас надоумила.

— И она тоже, но на самом деле идея принадлежит проту, — ответил Фрэд.

— Проту?

— Он заходил навестить нас в прошлом месяце.

— В прошлом месяце???

В этот момент в комнату ворвалась толпа с кухни, последовал ещё один раунд объятий и поцелуев, и вскоре мы все отправились к обеденному столу в сопровождении ещё одного гостя, Окси Дейзи. Не стану вдаваться в детали обеда, скажу только, что это была самая вкусная — и самая первая — соевая индейка в моей жизни.

Никто из нас не был особенно красноречив в публичных выступлениях, но я подумал, что мне стоит поднять тост по случаю шестидесятилетия. Когда все закончили есть, я произнёс речь о том, как хорошо, что мы сегодня собрались, как встречи в кругу семьи обретают всё большее значение с ходом времени.

— Думаю, нам стоит поблагодарить прота за его участие. И я благодарен всем вам за то, что пришли.

Вероятно, чтобы меня заткнуть, Фрэдди поднял свой бокал и воскликнул:

— За прота! — и все чокнулись бокалами.

После обсуждения всего, что произошло за год, странной погоды, футбольных турниров (Стив поднял тост за Джетс^[98]), слово взял Уилл. Карен понимающе улыбнулась мне с другой стороны стола. Мы оба ждали, когда Уилл и его пассия назначат день свадьбы.

— Мы с Даун готовимся стать родителями! — сообщил он.

Раздались радостные крики и звон бокалов. Слишком дипломатичная, чтобы напрямую спросить, когда они планируют пожениться, «бабушка» Карен спросила Даун, когда ожидать рождения ребёнка.

— В июне, — весело ответила Даун.

Дженни подняла свой бокал:

— За июнь!

— За малыша! — подхватила Эбби.

— С днём рождения, папа, — добавил Фрэд.

— Приятных лет на пенсии, мам! — пожелал Уилл.

— За Окси! — выкрикнула Стар.

— Выпьем! — сказала Рэйн.

Звяк, звяк, звяк.

Не знаю почему, но слёзы счастья побежали по моим щекам. Я выпил глоток вина, надеясь, что никто не заметит.

Уилл удалился и вернулся с огромным тортом Пища Дьявола (моим любимым), сверкающим множеством свечей. Я задул свечи, по одной за раз, кроме той, что в центре.

— Это свеча прота, — уверенно заявил тринадцатилетний Рэйн.

— Мам, а можно мне глоток вина? — Эбби дала ему выпить из своего бокала.

«Парень не из робких, — с гордостью подумал я. — Может, у нас будет ещё один доктор в семье».

Оптимистка по жизни, Карен подчеркнула, что шестьдесят — это начало второй половины жизни, когда появляется шанс заняться теми делами, на которые не было времени в первой.

— Если, конечно, ты не будешь откладывать, пока не станет слишком поздно, — добавила она, многозначительно глядя мне в глаза.

Позже, когда подарки уже открыли (Карен подарила мне «пенсионный планировщик»), я отвёл Уилла в сторонку и спросил, как проходит его обучение в медицинском университете.

— Отлично! — сказал он мне.

— Всё ещё подумываешь о психиатрии?

— Никаких сомнений.

Мы обсудили то, что Уилл изучает в университете, плюсы и минусы ординатуры и медицинской практики. Я подумал: «Ничто не может быть лучше этого!» Только хотелось бы, чтобы мой собственный отец, врач из маленького городка, был сегодня здесь с нами.

— Твоя мать гадает, когда вы с Даун поженитесь.

— Не знаю, пап. Может, вообще не поженимся.

— Считаешь, так будет лучше?

— Всё это кажется таким неважным.

— Для тебя это так. А для ребёнка?

— Пап, тебе нужно поговорить с протом.

Зал заполнили гости и члены семьи. Мы с Фрэдди исполнили пару бродвейских песен. Фрэд поёт намного лучше, но мне нравится думать, что он унаследовал талант от меня. Внуки исполнили комедийную сценку. Не знаю, кто их научил.

Обычно по пятницам после Дня Благодарения я прихожу в офис, но в этот раз, несмотря на чувство вины, остался дома. Эбби, её семья, Уилл и Даун уехали в четверг вечером, а Фрэд и Дженни остались на ночь. Фрэдди поедет в свою квартиру сегодня вечером, поскольку его прекрасная балерина к тому времени вернётся домой, а Дженни останется у нас до воскресенья.

Хотя мать Фрэда сопротивлялась искушению предположить, что он последует примеру младшего брата, она всё же задала пару неудобных вопросов про его «сожительницу», которую мы видели очень редко. В конце концов, бедный Фрэд выпалил: «Лаура вообще не хочет детей!».

После неловкой паузы беседа перекинулась на обсуждение деятельности Дженни. Она занималась лечением ВИЧ-инфицированных. Дженни была настроена крайне оптимистично, поскольку количество смертей от СПИДа впервые снизилось, а вакцина была на подходе. Когда я пошутил, что скоро ей будет некого лечить, она напомнила мне, что тысячи людей всё ещё ежегодно умирают от ВИЧ, а глобальная заболеваемость пока растёт. Я вспомнил замечание прота, что однажды человечество вымрет от болезней, по сравнению с которыми «СПИД покажется насморком». Оставалось надеяться, что я не задержусь на земле так долго, чтобы это увидеть.

Когда появился шанс поговорить с Фрэдди наедине, я узнал, что после завершения тура он был снова «временно безработным». Это натолкнуло меня на мысль. Я рассказал ему про состояние Роберта, последним шансом которого могло стать появление отца.

Фрэд согласился и попросил показать фотографии мистера Портера. Также он попросил рассказать, каким был голос и манера речи Джеральда. Я ответил, что отправлю ему пару фотографий из досье и попрошу Жизель расспросить маму Роберта о его отце.

После острой реакции Фрэда на вопрос о сожительнице я не стал спрашивать, не хочет ли он унаследовать дом, когда мы уедем. Вместо этого я спросил моего сына, бывшего авиапилота, не скучает ли он по небу.

— А ты скучаешь по моментам, когда тебе сверлят зубы?

Во время ланча позвонил доктор Чакраборти. Я принял звонок в рабочем кабинете, где даже в свои шестьдесят чувствовал, что вторгаюсь в личное пространство отца.

— Привет, Чак. Что случилось?

— Есть плохая новость и плохая новость, — сообщил он мрачно.

Я вздохнул.

— Начни с плохой.

— Ты не поверишь… — заверил меня он.

— Во что?

— Результаты анализа ДНК. Нет никаких сомнений. Анализ показал, что прот и Роберт — два разных существа. Информация подтверждена.

— Насколько разных?

— Вероятность того, что ДНК прота и ДНК Роберта взяты у одного человека, равна один к семи миллиардам.

— Но…

— Я же говорил, ты не поверишь.

Я посмотрел на свой стол, который был завален бумагами ещё больше, чем офисный, и пообещал себе разобраться с ними при случае.

— Чак, давай напишем статью об этом.

— Можем попробовать. Но всё равно никто не поверит.

— Возможно, ты прав. А что за вторая плохая новость?

— Прот снова исчез.

— Кто-нибудь видел, как он покидает здание?

— Нет. Только что он был здесь — и вот его уже нет.

— Не волнуйся, он вернётся.

— Я не волнуюсь.

Я тоже был спокоен. Прот исчезал не впервые и всегда возвращался. И тут мне в голову пришла ещё одна мысль: а не отличаются ли ДНК Гарри и Пола от ДНК Роберта? А можно ли диагностировать множественное расстройство личности по генетическим анализам? Нобелевская премия, которая снилась мне по ночам, была бы хорошим завершением карьеры…

К собранию сотрудников МПИ по понедельникам все уже знали, что прот исчез, и удивлялись, как он сумел покинуть здание незамеченным. Я просил Бетти МакАллистер, чтобы она обеспечила непрерывное наблюдение за протом, но он попросил медсестер спасти котёнка из шкафа. Когда они отвернулись, прот исчез. Камеры слежения в коридорах и у ворот не записали, как он покинул территорию, обыск помещений тоже не дал результатов. И всё же никого особо не беспокоило его исчезновение, и я мысленно удивился, как быстро мы привыкаем к необъяснимым событиям.

С другой стороны, многих удивили мои выводы о том, что под гипнозом прот не помнит своего раннего детства, а ДНК Роберта сильно отличается от ДНК прота. Оба казались преждевременными, и слушатели не замедлили об этом напомнить. Гольфарб посоветовала взять образцы ДНК у остальных субличностей Портера. Чанг предложила сосредоточиться на том отрезке времени, когда прот потерял память, и сравнить с моментом, когда Роберт позвал его на Землю. Меннингер задался вопросом, доказывают ли результаты последней беседы, что рассказы прота о Ка-Пэкс не являются выдумкой. Торстейн тоже «заподозрил неладное».

Собрание было прервано стуком в дверь. Бэтти вошла в зал, чтобы сообщить о возращении прота. Также, по её словам, поступило сообщение, что на выходных его видели в зоопарке Бронкса.

— Боже мой! — воскликнула Гольфарб. — Он возьмёт с собой животных!

Я не собирался приносить фрукты проту, но после того, как он как-то сумел собрать всю мою семью на День Благодарения, не смог ему отказать. Ещё на столе были пицца с грибами и оливками, только что приготовленная на кухне, и вишня в шоколаде из магазина Lilac Chocolate, которые принесла Жизель.

Пока прот уминал различные фрукты, я включил запись.

— Прежде всего хочу поблагодарить за то, что уговорил Фрэда и Дженни приехать на праздник. Как тебе удалось?

— Просто попросил.

— Если бы я попросил, они могли бы не приехать.

— Это одна из интереснейших черт вашего вида. Большинство из вас откликнется на бескорыстную просьбу, но может отказать в эгоистичной. Удивительная черта, не так ли?

— И второе. Расскажи, где ты был в последние несколько дней?

— Общался с друзьями.

— Имеешь в виду животных?

— По большей части.

— Например, в зоопарке?

— Среди прочих мест.

— Возьмёшь кого-то из них на Ка-Пэкс?

— Одного или двух.

— Есть кое-что, что меня интересует.

— Значит, для тебя ещё не всё потеряно, доктор б.

— Если земные животные попадут на Ка-Пэкс, это не принесёт вреда экологии твоей планеты?

— Не принесёт, если только они не разделяют человеческих взглядов на экологию.

— Но… ладно, проехали, — Я знал, что сейчас не стоило начинать спор.

Несмотря на то, что до ланча оставалось три часа, приятные ароматы из-под накрытого подноса заставили мой рот увлажниться.

— Хочешь пиццу? — спросил я.

— Нет, она пахнет сыром.

— О, ради Бога, прот, что не так с сыром? Никто не убивает коров ради сыра.

Он фыркнул (полагаю, в знак моего безграничного невежества).

— Может, тебе стоит изучить тему получше.

— Обязательно изучу, — пообещал я. — Но сперва я хочу поговорить с Робертом.

— Одиндва…

Его голова опустилась на плечи так быстро, что я невольно подумал, не хочет ли Роберт поскорее поговорить со мной.

— Роб?

Нет, не хочет.

— Роб, у меня есть пара сюрпризов для тебя. Чувствуешь запах пиццы? — Я потянулся и достал кусок пиццы. — Давай, ешь.

Он не пошевелился. Я шумно съел взятый кусочек — чего не сделаешь ради науки.

— Очень вкусная, — сообщил я ему. — Твоя любимая.

Нет ответа.

— Ну может, ты прав. Пока рановато. Как на счет вишни в шоколаде? Одна не повредит.

Роб не проявлял ни малейшего интереса. Чтобы его подразнить, я сам съел парочку. Они были бесподобны.

Я предложил ему вечер с Жизель, встречу с сыном, даже с матерью. Казалось, ему не было никакого дела. Тогда я достал козырь из рукава.

— Твой отец может скоро зайти. Ты этого хочешь?

Кажется, его рука задрожала, и я услышал приглушённый стон, но на плёнке этого не слышно. Я подождал в надежде, что Роберт передумает, но этого не произошло.

— Окей, прот. Можешь возвращаться.

Он тут же поднял руку.

— Закончили?^[99]

— Пока да. Пожалуйста, разгипнотизируй себя.

— Пятьчетыре… Уже нашёл его?

— Нет, ещё не нашёл. Есть предложения?

— Возможно, ты лаешь не на то дерево.

— А на какое дерево я, по-твоему, лаю?

— Подозреваю, что на древо познания.

Я посмотрел на него.

— Помнишь, ты говорил мне про устройство, которое восстанавливает память?

— Конечно.

— Есть кое-что, чего я не понимаю в работе мм… «кроладона».

— Не удивлён.

Прот, казалось, становился всё высокомернее с каждым днём. А может, всё дело было в моём недовольстве. Или в его недовольстве.

— Кроладон восстановил все твои воспоминания? Даже плохие?

— У нас нет плохих воспоминаний на Ка-Пэкс.

— Понимаю. То есть, если я что-то спрошу о твоём прошлом, ты сможешь о нём рассказать без купюр?

— Почему бы и нет?

— Даже если оно было для тебя неприятным?

— Почему оно могло быть неприятным?

— Ну хорошо. Давай немного поговорим о твоём детстве.

— Кажется, ты одержим периодом детства, джино. Это потому что твоё было ужасным?

— Чёрт возьми, прот! Когда мы закончим, ты сможешь задать мне любые вопросы. А пока сконцентрируемся на тебе. Окей?

— Это твоя вечеринка.

— Так себе вечеринка. А теперь я хочу, чтобы ты вспомнил своё отрочество на Ка-Пэкс. Тебе сейчас пятьдесят девять целых и девять десятых лет, понимаешь?

— Думаю, справлюсь.

— Хорошо. Отлично. Тебе шестьдесят, и время проходит быстро. Ты смотришь на звёзды, ешь, разговариваешь и бегаешь с друзьями всех видов, дни проходят и вот тебе шестьдесят восемь целых одна десятая лет. Проходит ещё немного времени, и тебе уже шестьдесят восемь целых одна вторая лет, и так далее. Ты что-нибудь помнишь про этот период?

— Всё помню.

— Разумеется. А сейчас я хочу, чтобы ты уснул.

— Уснул?

— Прот, пожалуйста, просто погрузись в сон.

— Один…

— Прот, ты меня слышишь?

— Конечно.

— Хорошо. Теперь перенесись, пожалуйста, в тот период, когда тебе было шестьдесят восемь целых и пять десятых лет. Что ты помнишь из этого времени?

Прот на секунду задумался.

— Ничего.

— Опиши, что случилось, когда тебе исполнилось шестьдесят восемь шесть целых лет?

— Помню, как смотрел на звёзды.

— Это самое первое воспоминание?

— Да.

Я резко выпрямился в кресле.

— Продолжай.

Он положил пальцы на виски и нахмурил брови.

— Голова болит. Помню, как ненадолго путешествовал по К-МОН. Я подхожу к дереву балнок и вдыхаю запах его коры. Запах ужасен! Я немного пожевал кору, а затем наткнулся на камень, которого раньше не встречал. И спросил кого-то, что это за камень. Он ответил, что это серебряная руда, а голубые и зелёные прожилки — мо́рговые и лиальные соли^[100]. Они были так красивы…

— Прости, пожалуйста. На тебе была одежда?

— Нет, а зачем?

— А на мужчине рядом с тобой?

— Нет. И это был не мужчина, а красс.

— Кто такой красс?

— Предок дремеров.

— Дремеры — это следующая ступень эволюции крассов?

— Можно сказать и так.

— Он причинил тебе вред?

— Конечно же, нет.

— Что случилось после того, как он описал тебе гору?

— Он пошёл своим путём, а я — своим. Через некоторое время меня позвали…

— Ладно. Поговорим об этом позже. А сейчас вернись, пожалуйста, немного назад. С тобой что-то случилось в этот момент. Возможно, ты упал с дерева или тебя вырубили. Ты очнулся на земле с сильной головной болью. Кто-то протирал твоё лицо, а ты не мог вспомнить, что произошло. Помнишь?

Он закрыл глаза.

— Ну…

— Помнишь, что с тобой произошло перед тем, как ты оказался на земле?

Прот сильно нахмурил брови, затем посмотрел в потолок как бы пытаясь найти там ответы.

— Постарайся вспомнить, прот. Это очень важно.

— Почему?

— Прот, пожалуйста, постарайся сотрудничать! Я думаю, мы наконец-то сдвинулись с места.

— Куда?

Запись сохранила мой долгий глубокий вдох в этом месте.

— Пока не знаю. А сейчас постарайся, пожалуйста, вспомнить, откуда у тебя появилась головная боль!

Прот снова задумался.

— Я… здесь… здесь дремер. Он лежит в полом бревне. Я обмываю его опавшими листьями…

— Расскажи мне больше об этом… хм… существе. Как он выглядит? Он стар или молод?

— Ещё не стар, но уже и не молод. Он травмирован, и ему очень больно. Я… я больше ничего не могу вспомнить.

— Пробуй!

— Помню, как бежал. Я бегу, бегу, бегу, бегу так быстро, как только могу. Не замечаю дерева и врезаюсь в него. Затем кто-то вытирает моё лицо. Голова болит…

— Что случилось потом?

— Я нашёл кору балнока, чтобы пожевать, но боль не прошла. Про кусок серебряной руды я уже рассказывал. Затем меня кто-то позвал. Это был Роберт. Он нуждался во мне, и я отправился на помощь.

— Тебе не кажется странным, что кто-то зовёт тебя на помощь сразу после того, как ты потерял память?

— Ничего необычного. Крики о помощи раздаются во всех концах ВСЕЛЕННОЙ.

— Понял. Ну хорошо. Это твой первый опыт межпланетных перелётов, правильно?

— Нет. Я уже летал прежде.

— Был на других планетах?

— Путешествовал по своей солнечной системе примерно с двадцати пяти лет. В качестве пассажира, конечно.

— Но ни одно из этих путешествий не закончилось тем, что тебя позвали на помощь.

— Неа.

— И, несмотря на то, что ты никогда не был за пределами своей солнечной системы, ты отправился через полгалактики самостоятельно.

Прот пожал плечами.

— Там находилась твоя ПЛАНЕТА.

— Не боялся? Не страшно было находиться так далеко от дома в столь молодом возрасте?

— Дом — повсюду, где бы мы ни находились. Вся ВСЕЛЕННАЯ — наш дом.

— Кто тебе такое сказал?

— Каждый, кого я встречал.

— У вас на Ка-Пэкс нет семейных уз, как у приезжих из небольших городков, верно? Но разве тебе не хотелось, чтобы рядом был взрослый? Чтобы вытащить из неприятностей, если они случатся.

— Почему они должны случиться?

— Ну, например ты можешь столкнуться с опасным животным.

— Я сталкивался.

— Правда?

— Да. С homo sapiens.

— Ну ладно. Давай вернёмся к отрезку времени прямо перед тем, как ты услышал просьбу Роберта о помощи. Ты кого-то купал. Не знаешь, кто это был?

— Нет.

— Сконцентрируйся, прот. Ты купал это существо, а затем внезапно побежал. Почему?

— Я… Он…

— Не спеши.

— Что-то пошло не так.

— Что пошло не так, прот? Что не так?

— Не знаю. Всё как в тумане. Следующее воспоминание — то, как я убегаю от него прочь.

Прот начинал волноваться.

Жутко не хотелось заканчивать нашу беседу, но, к сожалению, я должен был присутствовать на обеде по сбору средств (одна из вещей, которую хотелось убрать из своего расписания) на Лонг-Айленде. Хотелось пропустить мероприятие, но я был основным докладчиком.

— Хорошо, прот. Можешь разгипнотизировать себя.

— Пять, четыре…

— Мы закончили на сегодня. Увидимся в пятницу.

Прот ушёл, но в этот раз его походка не была такой оживлённой, или мне так показалось. Я тоже был обессилен и доел пиццу с шоколадом. Возможно, мне удастся сократить свою речь.

К моему удивлению, на акции по сбору средств присутствовали агенты ЦРУ и несколько представителей прессы. Обе группы посматривали друг на друга с подозрением. Понятия не имею, как они узнали о мероприятии, но всё происходящее приобрело совершенно иной характер.

Я начал рассказывать о прогрессе в строительстве нового крыла, и как оно обеспечит необходимое пространство для нового оборудования и инструментария для проведения важных исследований в новом веке. В середине выступления кто-то прервал меня вопросом о проте. Я признал, что прот вернулся, но отказался рассказывать о ходе его лечения. Тем не менее, журналистка и другие присутствующие настояли: «Кто же на самом деле был лжецом? Где был прот? Он и вправду может делать всё то, о чём я писал в своих книгах, особенно путешествовать быстрее света? Как долго он пробудет на Земле? Куда он отправится и кого возьмёт с собой? Прот и вправду стоял за „чудесными“ исцелениями пациентов, которые случались в стенах нашего института в последние годы? Почему возле главных ворот собираются толпы людей?»

К сожалению, у меня не было ответов на все вопросы. Меня и в самом деле осенило, что я знаю о проте не так уж и много, как и о множественном расстройстве личности, как и обо всём остальном.

Ланч тоже не был похож на пикник. Я ковырял лапшу в тарелке (с соусом из диких грибов и чёрными оливками) и даже не смотрел на торт «Смерть от шоколада». В животе продолжало бурлить, а в голову лезли вопросы, на которых у меня не было ответа. Ланч был похож на ночной кошмар. И хуже всего, никто не пожертвовал ни единого доллара к великому огорчению Вирджинии Гольфарб и нашего финансового директора, который впадал во всё большее уныние из-за перерасхода средств на строительство нового крыла, за которое формально нёс ответственность я.

На следующее утро с восходом солнца мне окончательно стало ясно, почему Кассандра немного расстроена в последнее время: она могла видеть какой-то знак в небе, говорящий о том, что она не войдет в список пассажиров, отправляющихся на Ка-Пэкс. Но если и так, у неё может быть информация о тех, кто полетит, тем более конец года стремительно приближался. Конечно, в новогоднюю ночь я не ожидал массового исхода группы пациентов, улетающих в небо как стая гусей. Но если я буду знать, чьи имена в «листе ожидания», то смогу предупредить персонал, чтобы они помогли разочарованным пациентам (которых вопреки обещанию оставили на Земле) справиться с эмоциями.

Прот, прот, прот… Откуда ты пришёл и куда уйдешь? Как некоторые люди, или их альтер-эго, способны убедить остальных, что у них есть ответы на все вопросы, что у них есть ключ от царствия небесного? Может ли кто-нибудь объяснить, как харизматичный лидер смог уговорить три дюжины человек принять цианистый калий, чтобы отправиться к комете Хейла-Боппа?^[101] И они даже не были пациентами психиатрической клиники!

У меня не хватало сил, чтобы исполнить в ду́ше арию тореадора из «Кармэн»^[102], которая ползала в моей голове как неутомимый червячок. Я держал красную тряпку, а прот продолжал протыкать меня рогами.

Я вспомнил прошлую беседуво всех подробностях. Мы всё ближе подбирались к истине, но никак не могли за неё уцепиться. Все открытые двери неизменно вели в пустую комнату. Как мне преодолеть недостатки в работе «кроладона» и заставить прота рассказать, что произошло между ним (Робертом) и искалеченным мужчиной средних лет (его отцом) перед тем, как ад вырвался на свободу? Возможно, мне нужно заострить фокус. Изучить маленький интервал времени, который предшествовал побегу маленького прота. Изучить его минута за минутой, секунда за секундой, пока не станет ясно, что произошло. Вперёёёёд, торррреро!^[103]

Позже этим утром, замерзая на заднем крыльце в ожидании, пока Кассандра закончит медитировать, я получил сообщение от Бетти МакАллистер: мою вечернюю терапевтическую сессию с пациентом отменили. Я немедленно попросил её назначить на это время дополнительную беседу с протом.

Когда я вернулся на лужайку, Кейси уже ушла. Не было времени её искать: в десять собиралась комиссия по строительству нового крыла. Я обошёл заднее крыльцо, уставившись на голые стены, поднимающиеся из земли, и на строителей в касках, работающих наверху. О чём они думают? Ланч? День рождения дочери? Возвращение домой после работы? Футбол по выходным? Путешествие на Ка-Пэкс?

БЕСЕДА СОРОКОВАЯ

В ожидании «инопланетного» друга я прокрутил в голове всё, что знаю об отрезке времени перед тем, как прот начал убегать от человека, которого купал. Известно было немного: внезапно молодой прот со всех ног пустился бежать. Что, во имя всего святого, могло произойти в этот переломный момент? Случалось ли что-то такое же разрушительное с шестилетним Робертом? И какая между ними связь?

Я стащил целую горсть перезрелых бананов с кухни института. Прот мгновенно подошёл к ним и быстренько съел, как самый голодный на свете человек. Когда он закончил и уселся в кресло, облизывая свои пальцы, я включил запись, и мы снова повторили ключевые моменты прошлого разговора без гипноза. Но прот не смог ничего добавить к уже сказанному. Я попросил его посмотреть на белое пятнышко на стене и самостоятельно себя загипнотизировать.

Когда он погрузился в привычный глубокий транс, я попросил его вернуться в то время, когда ему было шестьдесят восемь и вспомнить детали того, что его окружало, когда он купал покалеченного дремера средних лет. Он едва мог вспомнить этот момент, и всё, чего удалось добиться — это упоминания, что дремер начал подниматься из своей «ванны», когда прот дал дёру.

— Попытайся вспомнить! Он протягивал руку, чтобы коснуться тебя? Схватить?

— Я… Я не… Он пытался…

— Что? Что он пытался сделать?

— Он пытался меня ударить!

— За что? Ты знаешь, за что он хотел тебя ударить?

— Я… Я…

— Да?

— Я не помню! Я НЕ ПОМНЮ! НЕ ПОМНЮ, ПОНИМАЕШЬ?

— Хорошо, прот, успокойся. Просто расслабься. Хорошо. Хорошо…

Он несколько раз глубоко вздохнул. Я вывел его из гипноза, и он быстро пришёл в себя.

Я решил попробовать иной подход.

— Путешествия в Космосе довольно опасны, не так ли? — рискнул я.

Знакомое выражение снисходительного раздражения появилось на лице прота.

— Джин, джин, джин. В твоём детстве был велосипед?

Я внезапно вспомнил, как отец бежит за мной, пока я пытаюсь удержать равновесие на новом велосипеде. Он отпускает меня, и я чувствую гордость, когда самостоятельно возвращаюсь на дорогу.

— Да, был.

— Для нас путешествия в Космосе подобны катанию на велосипеде. Ты беспокоился о том, что упадёшь, каждый раз, когда шёл кататься?

— Нет, после пары падений уже не беспокоился.

— Им-мен-но!^[104]

— Расскажи, каково это: лететь через пустое пространство в несколько раз быстрее света?

— Никак.

— Ни с чем не сравнить?

— Нет, я имею в виду, что нет вообще никаких ощущений.

— Это можно сравнить с бессознательным состоянием? Со сном?

— Что-то вроде того. Чем-то напоминает «гипноз», как вы его называете.

Я уловил иронию, но не было времени акцентировать на этом внимание.

— Нет ни жажды, ни голода или ощущения, что стареешь? Никаких ощущений?

— Неа.

— Почему ты не сгораешь в атмосфере, как метеор?

— По той же причине, по которой и свет не сгорает в атмосфере.

— Когда «приземляешься», не чувствуешь встряски?

— Нет.

— Как ты тормозишь?

— Просто, если есть правильная программа.

— Имеешь в виду компьютерную программу?

— Конечно.

— Ты везде носишь с собой компьютер?

— Конечно. Как и ты. Мы все похожи на компьютеры с ножками, ты не заметил?

— Так ты говоришь, что всё путешествие запрограммировано в твоём мозгу, и ты не можешь его контролировать?

— Как только план путешествия^[105] составлен, изменений больше не вносится.

— Он подавляет твою волю, так ведь?

— Нет такого явления, как «сила воли», друг мой, — мне показалось, что прот произнёс эти слова с печалью и сожалением.

— Мы просто мешок с химикатами — ты это имеешь в виду? Никто не может контролировать свои действия.

— Могут ли кислород и водород перестать образовывать воду?

— Ты говоришь о предопределённости.

— Нет, но ты можешь трактовать и так, если это облегчит понимание. Я не говорю, что жизнь предопределена с начала и до конца — только то, что в определённых обстоятельствах ты поступишь весьма предсказуемо, исходя из химии своего мозга. Сечёшь?

— То есть, если человек убил своего отца, то в этом нет его вины?

— Конечно, нет.

— Ты обсуждал это с Робом?

— Много раз.

— Тогда почему он до сих пор испытывает вину за смерть отца?

— Он же человек, вот и испытывает.

Я посмотрел на него долгим взглядом.

— Прот, кое-что пришло мне в голову.

— Замечательно, доктор б.

— Скажи, всё твоё тело путешествует в Космосе или только «дух», некая «сущность»?

— Разве я похож на призрака, док?

На записи слышны звуки, как я яростно бью кончиком ручки по своему блокноту.

— Тогда почему… Ладно, чёрт с ним. Ещё пара вопросов о твоём первом путешествии на Землю, хорошо?

— Я сэкономлю тебе время. Хотя во время полёта я не ощущал, что становился старше, путешествие заняло около семи ваших месяцев. Всё прошло без осложнений: я ни во что не врезался, приземление было мягким. Я пообщался с китайцами, посетил похороны в штате монтана, посочувствовал роберту (об этом времени у тебя осталось много записей и заметок в блокноте), а затем вернулся на Ка-Пэкс целым и невредимым. Что-нибудь ещё?

— Да. Все ли капэксианцы обладают способностью быстро и точно определить местоположение существа, живущего на другом конце Галактики?

— Конечно.

— Настоящий талант!

— Не совсем. Помни, что наш вид на несколько миллиардов лет старше вашего. Ты бы удивился, узнай, чему бы вы могли научиться, если бы просто слонялись там и сям достаточно долго. К тому же информация идёт со всех концов ГАЛАКТИКИ на любой длине волны. ВСЕЛЕННАЯ полна интересных сигналов, если ты умеешь их слушать.

— И ты без промедления переместился к Роберту через полгалактики?

— Прямо в морг. Уродливое слово, правда?

— Что случилось после похорон?

— Мы пошли в дом Роба.

— Что он делал после твоего появления?

— Лёг на кровать и уставился в потолок.

— Ты мог с ним разговаривать?

— Да, но он не особо хотел отвечать.

— Ты проделал весь этот путь с Ка-Пэкс, а он отвечал через раз?

— Так и есть. Но это не важно.

— Почему не важно?

— Посмотрев на него немного, я в точности знал, как он себя чувствует.

— Как? То же самое происходило и с тобой?

Прот закатил глаза и сложил вместе пальцы. Затем он сказал:

— Капэксианцы могут чувствовать то, что чувствует другое существо.

— А мысли читать можете?

— Не совсем так. Трудно объяснить…

— Попробуй.

Он снова сделал паузу.

— Ты можешь называть это продвинутой семиотикой^[106]. Комбинация различных признаков — выражения лица, еле заметные изменения в цвете кожи (особенно в ультрафиолетовом диапазоне), тоне голоса, движении глаз, частоте глотания, частоте и глубине дыхания, запахе и… ещё нескольких вещей.

— Каких?

— Вкус, гладкость кожи, водородный показатель^[107], виды поглощённой радиации и всё такое. Ты чувствуешь абсолютно то же самое, что чувствует другое существо.

— Ты эмпат?

— Это ужасно по-стартрековски^[108], тренер, но — да, все капэксианцы обладают тем, что вы называете «эмпатией». Она даётся без труда, если ты не мнишь себя центром ВСЕЛЕННОЙ.

— Ты думаешь, что апы^[109] эмпатичны?

— Конечно. Как и большинство других существ. Ты когда-нибудь пытался что-нибудь надеть на собаку?

Прот был прав. Наши далматинцы каким-то образом ощущали, чем мы займёмся ещё до того, как мы это делали.

— И поэтому ты понимаешь проблемы пациентов лучше их докторов.

— Ты бы тоже так мог, если бы выбрался из своей тюрьмы.

— Тюрьмы?

— Тюрьма — это границы твоих предположений и убеждений.

Похоже, мы снова свернули с пути. Но тут меня снова осенило:

— Учитывая твоё глубокое понимание человеческой природы, можешь ли ты сказать, что беспокоит Роберта прямо сейчас?

Моё волнение, очевидно, было слишком явным, потому что прот посмеялся прежде, чем ответить «нет».

— Почему?

— Потому что я не знаю, где он!

— И никак не можешь с ним поговорить? Послать сигнал на его «волне» или что-то в этом роде? Разве он не издаёт никаких вибраций?

— Неа. Кажется, помощь ему не нужна.

— Чёрт побери, прот, он где-то здесь, рядом с тобой!

— Если и так, то я его не вижу. А ты?

Конечно же, я видел, но прот бы ни за что мне не поверил.

— Ну хорошо. Давай вернёмся в тот период, когда тебе было шестьдесят восемь. Ты каким-то образом помог Роберту справиться с потерей. Как ты это сделал?

— Я рассказал ему о законах жизни.

— Имеешь в виду…

— Нет, не то. О том, как работает ВСЕЛЕННАЯ.

— И как, Роберту помогло?

— Да, кажется, ему стало лучше.

— Расскажи поподробнее.

— Я объяснил, что не нужно бояться смерти, что время в конце концов обратится вспять и его отец будет жить снова.

— Роб поверил?

— Чему тут не верить? Это такая же правда, как и то, что я сижу сейчас перед тобой.

— Значит, если ты хочешь помочь Роберту сейчас, то тебе просто нужно напомнить ему, что отец на самом деле не умер, а будет жить снова через пару миллиардов лет — как-то так?

— Он уже знает об этом. Но, похоже, он понял, что из этого следует.

— Что же?

Прот покачал головой.

— Алл-лёё! Что всё пережитое Робом повторится заново.

Ещё одна блестящая идея (которая снова могла оказаться безрезультатной) пришла мне в голову.

— У тебя есть предположения, что может ему помочь? Если он найдётся.

— Путешествие на КА-ПЭКС определённо пойдет ему на пользу.

— Это поможет ему забыть…

— Нет, но скоро Роберт поймёт, что ничто из случившегося с ним на ЗЕМЛЕ не может случиться на КА-ПЭКС. К тому же он сможет встретиться и поговорить со своим отцом, когда захочет.

Волосы на моей спине снова встали дыбом.

— Что? Как?!

— Я как-то говорил тебе, джин, о том, что вы бы назвали… «голограммами».

— А, голограммы, — тук, тук, тук (ручка стучит по листу блокнота — прим. перев.). — То есть ты хочешь взять Роберта с собой, когда он вернётся?

— Его я пригласил первым — помнишь?

— Как думаешь, почему он не полетел с тобой в прошлый раз? — спросил я самодовольно. — Он тебе не поверил?

— Есть кое-что, о чём он хотел бы рассказать перед тем, как покинуть ЗЕМЛЮ. Облегчить душу.

Я расстроился и впал в уныние.

— Так почему же он не сделал этого тогда?! — выкрикнул я.

— Сделал что?

— Облегчил душу, чёрт возьми!

— Успокойся, док. Просто расслабься. Хорошо. Хорошо… Он не смог.

— Почему?

— Это слишком ужасно.

— А ты знаешь, о чём он молчит?

— Понятия не имею.

— Зато я знаю! Я знаю! Просто хочу, чтобы он заполнил пробелы деталями! Передашь ему?

— Если увижу.

— Мне нужна твоя помощь, прот.

— Если найдёшь Роберта, я с ним поговорю.

— Спасибо огромное!

— Это самое малое, что могу сделать.

Я пытался сохранять спокойствие.

— Ещё один вопрос: если всё предрешено, то в чём смысл жизни?

— А в чём смысл, если это не так?

Снова высосанный до последней капли, я смотрел, как прот покидает кабинет. Может, спрашивал я себя, мне стоило прямо попросить его рассказать мне о Роберте всё, чего я ещё не знаю. В этом случае он потом не смог бы выдать что-нибудь неожиданное и сказать, что я об этом не спрашивал. Что же, чёрт возьми, случилось с отцом Роберта/прота в этом бревне/ванне? Что бы это ни было, оно было предначертано, как считал прот. Вера в предопределённость — лучший способ исцеления комплекса вины из известных мне.

В уборной я встретился с Карлом Бимишом. Стоя бок о бок, мы услышали шум, напоминающий крики болельщиков на матче по баскетболу. Это натолкнуло на воспоминания о поте и раздевалках, блестящем покрытии спортзала. Карен не пропустила ни одного матча, пока я играл в школьной команде. Я так хотел, чтобы отец тоже пришёл посмотреть на мою игру. Может, есть нечто вроде параллельной вселенной, где упущенные возможности реализуются?

— Переборщил с кофе? — предположил Бимиш, видя, что я долго стою у писсуара после того, как он закончил. Не успел я ответить, как снаружи снова раздался рёв. Я спросил, что это за шум.

— Может, прот вышел поговорить с толпой у ворот.

Я уже опаздывал на сессию с Линусом, поэтому в уме сделал пометку надавить на Гольфарб, чтобы она разобралась с абсурдной ситуацией у ворот. Она, вероятно, предложит мне возглавить комитет по наблюдению за центральными воротами.

— Тебя не беспокоит этот цирк снаружи? — спросил я Бимиша.

Тот посмотрел на меня, как на сумасшедшего.

— Надеюсь, у прота найдётся место и для меня!

Я пригласил Жизель на ланч. Когда она пришла в столовую, я попросил её рассказать, что происходит у ворот.

— Ты должен сам выйти и посмотреть, доктор Брюэр!

— Почему они не уходят?

— Многие ушли после разговора с протом, но люди продолжают приходить. У госпиталя собралось несколько тысяч человек. Некоторые принесли своих кошек и собак, чтобы те посмотрели на прота. Когда он заговорил, ни одно животное не залаяло и не замяукало. Полная тишина.

— Утром я слышал аплодисменты.

— Ему всегда аплодируют, когда он говорит, что Земля может быть похожа на Ка-Пэкс, если мы захотим.

— И всё?

— А что ещё он может сказать?

— Аплодисменты звучали дважды.

— Второй раз аплодировали, когда прот закончил и вернулся в МПИ.

— Сходи за обедом.

Когда Жизель вернулась, я уже съел свой сыр и крекеры. Теперь мне предстояло смотреть, как она уплетает гору еды. К счастью, на час была назначена встреча.

— Жизель, у меня мало времени. Что ты узнала от мамы Роба?

Она открыла большой жёлтый конверт, содержащий несколько моментальных снимков. По большей части на них был отец Роберта, а на остальных — вся семья Портеров. Некоторые были сделаны, когда Робин был ещё совсем маленьким. В то время Джеральд Портер был крепким, широкоплечим мужчиной. На одной из фотографий он стоял на бойне в резиновом фартуке, испачканном кровью. Более поздние снимки заметно отличались: под конец жизни Джеральд потерял бо́льшую часть мышечной массы. Лицо осунулось, под глазами появились тёмные круги, выражение лица выдавало человека, который пытался скрыть, что испытывает боль. Одежда была на два размера больше: вельветовые брюки и голубые джинсовые рубашки. Густые чёрные волосы были разделены пробором.

— Домашних видео нет, — сказала Жизель. — Но и этого вполне достаточно.

— Передам фотографии Фрэду. А что насчёт голоса?

— Мать сказала, что у Джеральда был глубокий баритон. Он пел в церковном хоре. Под конец жизни голос стал скрипучим, уставшим, пронзительным. Беатриса сказала, что муж очень мало спал и почти не ел.

— А боль?

— Ужасная.

— Какими были отношения Роберта с отцом? Беатриса отмечала в них что-нибудь необычное? Поведение Роберта не менялось после возвращения отца из госпиталя?

— Мы всё это не обсуждали. Может, тебе стоит самому с ней поговорить.

Тем вечером я приехал в квартиру сына в Ист-Виллидж, чтобы привезти папку с фотографиями и обсудить время его визита в МПИ. Звонок на крыльце не работал, но замок был сломан, поэтому я прошёл внутрь и постучал в дверь. Никто не открыл. Расстроенный, я поискал в карманах ручку. Пока я писал записку Фрэду, за спиной появился жилистый мужчина с длинным серым хвостом. Я подумал, не передать ли папку с фотографиями через него, но не стал этого делать. Он прошёл мимо меня и вошёл в едва освещённый коридор, где его приветствовал другой мужчина в шортах и майке. Трещина в стене с их стороны была даже больше, чем на стороне Фрэда. Я подсунул папку и записку под дверь и поймал такси до Центрального вокзала.

На следующий день, в четверг, я заглянул в одну из палат и обнаружил Офелию. В ней что-то явно изменилось, но я не мог понять, что именно. Алекс тоже был здесь и попеременно заглядывал в энциклопедию, атлас и географический справочник. Офелия помахала мне рукой. Обычно она притворялась, что не замечает меня, по-видимому, опасаясь моего осуждения за то или иное действие. Я жестом показал ей выйти наружу, чтобы не мешать Алексу.

— Как ты сегодня, Офи?

— Думаю, я вылечилась. А ты?

— Офелия! Что произошло?

— Я больше не испытываю страха.

— Правильно! — крикнул Алекс из палаты.

— Как так получилось?

— Прот приказал мне не думать о кролике.

Я не смог сдержать улыбки:

— И ты подумала.

Она засмеялась.

— Я не хотела. Так получилось само собой.

Алиса выползла из-за софы, заметила нас и рванула из комнаты, издавая мышиный писк.

— То есть ты не подчинилась его команде.

— Да.

— А теперь думаешь, что вылечилась.

— Да. Нет, не так. Я знаю, что вылечилась.

Конечно, Офелия не могла вылечиться так быстро. Даже месяцы психоанализа не могли дать такого прогресса, не говоря уже о нескольких минутах с протом.

— Прекрасно, Офи. Думаю, мы обсудим твоё состояние на собрании в этот понедельник.

— В этом нет необходимости. Меня уже перевели в первое отделение.

— В первое? Кто подписал распоряжение на перевод?

— Прот.

— Ты прав! — выкрикнул Алекс.

— Офелия! Ты же знаешь, что прот не руководит институтом!

— Конечно, знаю. Но вторую подпись поставила доктор Гольфарб!

Вечерняя лекция стала ещё одной неудачей. Я давно оставил привычку следовать плану, который составляю в начале года, и как обычно, лекция началась с рассказа о Роберте и немного о других пациентах, которым так или иначе помог его «инопланетный» друг. «Оливер Сакс», разумеется, снова спросил о проте.

— Может, Вы сможете привести его поговорить с нами, — предложил он. — Может, он захочет поделиться опытом, как взаимодействовать с пациентами, и это поможет нам в будущем.

Я мог бы напомнить Оливеру, что у прота пока нет пациентов. Вместо этого я рявкнул:

— Он здесь не для того, чтобы научить кучку студентов, как стать психиатрами. В любом случае, я считаю, что мир пока не готов к лечению «последователями» прота и их клонами. Вы так не думаете?

— Не знаю. Всё, что я предлагаю — это послушать прота и посмотреть, можем ли мы чему-нибудь научиться. Сделать свои собственные выводы.

— Простите.

По всей аудитории раздались крики и ворчание.

— Ну ладно! Ладно! Поступим вот как: я предложу проту записать свои советы по работе с пациентами и принесу записи на следующую лекцию. При условии, что он согласится. Договорились?

Оливер не закончил. Он никогда не остановится.

— Спросите его также, чего он не понимает в их поведении. Думаю, это расскажет нам многое о самом проте.

— Отличное предложение! — раздался голос с задних рядов.

Нехотя я согласился, а затем резко сменил тему.

— Сегодня мы закончим на обсуждении сексуальных отклонений.

Впервые я располагал безраздельным вниманием аудитории. Даже прота забыли на время.

БЕСЕДА СОРОК ОДИН

Прот немедленно погрузился в транс.

— Хорошо, прот. Пожалуйста, разгипнотизируй себя.

— Что… — Он осмотрел комнату выпученными глазами. — Где я?

— Ну ладно, обойдёмся сегодня без комедии.

— Мой дорогой сэр, я думаю, вы не распознаете комедию, даже если она дотянется и ударит вас по заду.

Он потянулся за веткой красного винограда и целиком засунул её в рот вместе с кусочком спелого персика.

— Пожалуй, соглашусь с этим утверждением, если ты расскажешь мне хоть что-нибудь, чего я не знаю о Робе.

Прот рассмеялся от души, как маленький мальчик, услышавший очевидную глупость. Его рот переливался всеми цветами радуги.

— Я ошибался, доктор брюэр. У тебя есть чувство юмора.

— Хочешь сказать, что не раскроешь ни одного маленького секрета?

— Нет. Ты очень многого не знаешь о робе и о других людях. Включая себя самого.

— Значит, это не составит для тебя труда. Расскажи поподробнее. Чего я не знаю о Робе?

— Ну, ты даже не знаешь, что он хотел покончить с собой как минимум дважды.

— Он что? Когда?

— Когда убили его дочь и жену — помнишь?

— Конечно, помню. Он пытался утопиться в реке за домом.

— Очень хорошо! А про первый раз знаешь?

— Какой первый раз?

— Когда ему было шесть с половиной. Он пытался повеситься в своей комнате.

— В шесть лет?

— Скоро ему должно было исполниться семь. Если быть точным, ему было шесть лет, десять месяцев, девять дней…

— Это тогда он впервые позвал тебя? После попытки самоубийства?

— Ей-богу, ты наконец-то понял.

— Он позвал тебя, поскольку не хотел умирать.

Прот засунул в рот ещё одну ветку винограда.

— Нет, мой человеческий друг. Он позвал меня, потому что ему не удалось умереть.

— Ты знал про это и ничего мне не сказал? Ты и сам не до конца понимаешь людей, мой инопланетный друг.

— Я и так знаю о них больше, чем хотелось бы.

— Пожалуйста, — попросил я (получилось немного надрывно), — давай не будем сегодня обсуждать этот вопрос. Просто расскажи, почему Роб хотел покончить с собой.

— Потому что умер его отец.

— Но ведь он не имел к этому отношения, верно?

— Роб думал, что это его вина.

— Почему?

— Не знаю. Спроси у него.

— Чёрт возьми, прот! Он не хочет со мной разговаривать!

— Может, ты просто задаёшь не те вопросы.

— Я ничего у него не спрашиваю! — прокричал я в ответ. — Его здесь нет, помнишь?

— Если бы ты сначала задал правильные вопросы, он бы мог появиться!

Чтобы не взорваться, я энергично стучал ручкой по блокноту.

— Не знаешь, какие вопросы были бы правильными?

Прот смотрел на меня как на полного идиота.

— Ну, ты мог бы попытаться выяснить, как умер его отец, например.

— Но он же умер от естественных причин, разве нет? Смерть была вызвана увечьями, полученными на рабочем месте, насколько я помню.

— Ты читал свидетельство о смерти?

— Нет. А ты?

— Неа.

— Тогда откуда ты знаешь, как он умер?

— Что получится, если сложить два и два?

— Полагаю, ты собираешься сказать, что правильный ответ — это пять.

— Зависит от измерения, в котором ты находишься.

— Ты пытаешься мне сказать, что в случае Роба два и два — это пять?

— Только то, что ты мог бы посмотреть на ситуацию под другим углом.

— Что, если я не знаю, под каким углом на неё смотреть?

— Ну, тогда стоит пересмотреть вашу систему образования…

— Имеешь в виду мою подготовку как психиатра?

— Нет, дорогой мой, я имею в виду твою подготовку как восприимчивого существа. Конечно, на это может потребоваться пара тысяч лет.

— Прот, у нас нет двух тысяч лет.

— Плюс-минус несколько десятилетий.

— Прот, я прошу тебя прямо сказать мне то, чего я не знаю.

— У тебя рутад^[110] торчит из носа.

— Что?

— Сопля.

— Оу….

Он с интересом смотрел, как я достаю платок и вытираю нос.

— Это всё, что ты хотел сказать?

— Про твой хобот?

— Или про что-то ещё.

— Пока да.

— Хорошо. Давай сменим тему.

— Вернёмся к «дядям», полагаю.

— Возможно. Есть ещё пара вопросов о твоём детстве на Ка-Пэкс.

— На этот раз они будут уместными, джино?

— Предоставь мне решать.

Прот пожал плечами.

— Решай сам.

— Спасибо. Ладно. Я собираюсь задать тебе пару вопросов про твоё раннее детство на Ка-Пэкс. Тебе тогда было меньше двадцати лет. Что-нибудь неприятное случалось с тобой за это время?

Он почесал затылок, совсем как обычный человек. Меня всегда удивляло, как попытка вспомнить какой-нибудь факт вызывала зуд на коже головы.

— Ничего особенно. Обычное детство.

— Хорошо. Давай перейдём к более позднему периоду. Сейчас тебе ровно двадцать пять. У тебя есть домашнее животное?

— На КА-ПЭКС нет домашних животных.

— А есть кто-нибудь, кто всё время следует за тобой? Животные, которые ходят по пятам?

— Частенько встречаю фолграма.

— Это кто такой?

— Нечто вроде кота, только поменьше.

Меня потрясло воспоминание, что дядя пятилетнего Робина грозился убить котёнка (и бродячую собаку), если тот расскажет родителям о его злодеяниях, а затем угрожал убить самого Робина.

— Кот?

— К. О. Т. Кот.

— Но разве коты не хищники?

— Не на КА-ПЭКС.

— Кот-вегетарианец.

— Я так и сказал, не так ли?^[111]

— Ты сказал, что часто встречал фолграма. Что с ним случилось?

Прот нахмурился и сжал губы.

— Он куда-то ушёл.

— Исчез?

— Нет, это был не чеширский кот. Просто ушёл.

— И ты понятия не имеешь, куда?

— Точно!

— Ты просто однажды проснулся и заметил, что он ушёл.

— Верно! Только у нас нет «утра» в привычном для тебя смысле. Видишь ли, у нас два солнца…

— Да-да, понял. Что произошло после его ухода?

— Ничего особенного. Я пошёл в библиотеку и запросил информацию о фолграмах.

— Зачем?

— Хотел знать, почему они так внезапно уходят.

— Прот, ты скучал по своему фолграму?

— Он не был «моим». Мне просто было любопытно.

— А другой фолграм за тобой когда-нибудь следовал?

Прот посмотрел на свои ногти.

— Нет.

— А кто-нибудь ещё был рядом, когда фолграм ушёл?

Прот задумался.

— Вдали кто-то был, но я не смог его разглядеть.

— Слишком далеко?

— Да.

— Он был худым или толстым?

— Он казался весьма крупным для дремера.

— Ты встречал его раньше?

— Я же сказал, что не смог его разглядеть.

— Окей. А теперь давай вернёмся ко времени, когда тебе было шестьдесят восемь. Помнишь? Ты очнулся с головной болью и всё остальное.

Прот с подозрением кивнул.

— Перед тем, как это случилось, ты кого-то купал, правильно?

Он снова кивнул.

— Он не был «весьма крупным для дремера»?

— Нет.

— Значит, это было не одно и то же существо.

— Нет.

— Ты знал дремера, которого купал?

— Да, знал.

— Знал? — я почувствовал, как пульс ускоряется. — Как его звали?

— Не знаю.

— А имя своего отца знаешь?

— Насколько мне известно, я никогда не встречал отца.

— Какого рода отношения тебя связывали с дремером в полом бревне?

— Обыкновенные. Мы разговаривали о разных вещах, смотрели на звёзды, восхищались ко́рмами.

— О чём конкретно вы разговаривали?

— О многом.

— Секс?

— Это редко происходит на КА-ПЭКС. Тут особо не о чем говорить.

— Он демонстрировал хм… какую-нибудь сексуальную активность в отношении тебя?

— Конечно, нет. Зачем?

— Но ты встречал его раньше.

— Много раз.

— Что-нибудь необычное во время этих встреч происходило?

— Нет.

— Тогда объясни, почему ты купал его?

— Мы разве об этом не говорили?

— Говорили, но не вдавались в детали.

— Внезапно ты оказался человеком, которого интересуют детали!

— Правильно!

— Я купал его, потому что он не мог искупаться самостоятельно.

— Почему не мог?

— Ему трудно было двигать руками и ногами.

— Они были изранены?

— Сомневаюсь. У нас есть эффективные инструменты для лечения раненых.

— Тогда в чём его проблема?

— Не знаю.

— Он чувствовал боль?

— Да.

— Ты не дал ему обезболивающее? Кору балнока, например?

— Это не сильно ему помогло.

— Понял. А ты когда-нибудь купал его раньше?

— Нет.

— Хорошо. Ты сказал, что встречал его много раз. Как долго вы были знакомы?

— Какое-то время.

— Как так вышло? Разве капэксианцы не перемещаются постоянно с места на место?

— Он не мог долго ходить.

— А ты? Ты много путешествовал в этот период? Оставлял его одного?

— Дети путешествуют не так много, как взрослые. Как бы то ни было, мы, кажется, часто шли в одном направлении.

— Значит, вы часто виделись?

— Чаще, чем обычно. И что?

— И ты не знаешь, как его зовут.

— Я же сказал, что не знаю! — огрызнулся прот.

— После того, как ты ударился головой о дерево и потерял память, ты больше с ним не встречался?

— Никогда.

— Почему?

— Кто знает? Предполагаю, он двинулся дальше.

— А может, умер?

Казалось, это задело прота. Но он ответил просто:

— Возможно, конечно.

— Сколько ему было лет?

— Четыреста или около того.

— Достаточно молод по капэксианским меркам.

— Да, среднего возраста.

— Кто-то ещё на Ка-Пэкс умирал в этом возрасте?

— Очень редко.

— Но это вполне возможно.

— Да, возможно! Чего тут невозможного?

— Прот, я хочу, чтобы ты хорошо подумал, прежде чем дать ответ. Мог ли этот дремер быть твоим отцом?

— Сомневаюсь, — ответил прот без колебаний.

— Почему?

— Я же говорил, что не встречал своего отца.

— Ты врёшь, прот, не так ли?

— Я? Я ни разу в жизни не врал.

— У капэксианцев много разных талантов, не так ли? Подозреваю, что один из них — это врать настолько убедительно, что все верят. Такое возможно?

— Конечно, возможно. Но это неправда.

— Ты ведь знаешь своего отца, да? Или подозреваешь, кто он.

— Я уже сто раз говорил, что не знаю!

— И ты соврал, прот.

— Нет, это не так!

— Тот мужчина в полом бревне — твой отец?

— Нет! То есть… Я не знаю, кто мой отец, разве ты не понимаешь? Это прос…

— Но ведь такая возможность не исключена!

— ДА, ЕСТЬ ТАКАЯ ВЕРОЯТНОСТЬ, ЧЁРТ ПОДЕРИ!

Я отодвинулся.

— Спасибо, прот. Это всё на сегодня.

Я взял блокнот и начал делать записи. Через минуту я осмотрелся и обнаружил, что он уже ушёл. Как там коричневый прот?^[112] Может, наша система образования и несовершенна, но и она нас кое-куда привела, да?^[113] Ещё несколько лет за разговорами с «инопланетянином» и можно докопаться до сути — уверял я себя.

Но оставалось всего несколько недель, их не хватит даже на половину пути. Должен ли я потратить всё оставшееся время на Роберта, помогая ему «облегчить душу»? Может, тайна в том, что он причастен к смерти отца?

Я обнаружил Жизель сидящей в комнате отдыха на любимом месте Фрэнки у окна — именно здесь семь с половиной лет назад Хауи увидел «голубую птицу счастья». Я спросил, о чём она думает.

— Ох, доктор Брюэр, я размышляла обо всех тех людях, которых мы оставим позади. Посмотри на Алекса, пытающегося выдать себя за кого-то другого. Он тратит свою драгоценную жизнь на ерунду. И другие пациенты. Большинство из них даже не знает, что именно делает их несчастными. Или живут в страхе чего-то неизвестного. Мы не сможем забрать их всех с собой. Грустно, правда?

Я не стал рисовать перспективы её собственного разочарования, когда окажется, что никто никуда не полетит. Вместо этого я рассказал о вчерашнем коротком разговоре с матерью Роба.

— Робин был очень близок с отцом, когда ему было шесть. Они вместе провели всё лето перед смертью Джеральда. Отец называл его «Робби», я сообщил это Фрэду. Ещё я узнал, что Джеральд страдал недержанием и даже носил подгузники. И ещё одна важная деталь: из-за счетов за лечение семья Портеров в ближайшее время могла потерять дом. Он был очень огорчён из-за этого.

— Дом? Но почему?

— Было нечем платить за лечение. Их финансовое состояние было ужасным. Подозреваю, именно по этой причине прот так ненавидит систему свободного предпринимательства!

— Но дом они так и не потеряли, верно?

— Верно. Жизнь отца была застрахована. Сумма выплат была небольшая, но её хватило на время откупиться от кредиторов.

Жизель на минуту задумалась.

— А что маме Роберта известно о…

— Не так много. Девочки уже спали в своей комнате. Беатриса услышала какой-то шум и пришла посмотреть, что случилось. Она нашла мёртвого мужа в ванне. Подумала, что он умер от сердечного приступа. Прот в этом не уверен. Сможешь достать копию свидетельства о смерти?

Жизель кивнула, шумно выдохнула и поплелась к выходу.

Перед тем как покинуть зал отдыха, я остановился возле Алекса, который сидел в кресле и листал огромную энциклопедию, изредка делая пометки в жёлтом блокноте. Посетители могли принять его за одного из сотрудников института, усердно изучающего сложную проблему одного из пациентов.

— Привет, Алекс. Как дела?

— Почти готово, — ответил тот вполголоса.

— Продолжай в том же духе, — пробормотал я. Уже на пути к выходу меня осенило, что он ответил совсем не в духе Алекса. Ну конечно! Пока он не поговорил с протом, никто и никогда не давал ему шанса побыть тем, кем он хотел бы быть (желание, которое преследует большинство людей даже в этих стенах). Я задумался, не поможет ли метод прота в работе с другими пациентами. Что, если мы будем потакать их прихотям? Давать шанс побыть теми, кем они хотели бы стать, хотя бы на время?

Утро было занято встречей с популярным «Телевизионным мозгоправом», который два года назад отменил запланированный визит. Он был пухлым полнощёким коротышкой, из которого получился бы отличный Санта Клаус^[114]. Лёгкий запах навоза выдавал в нём фермера. Интересно, как мой бывший пациент Чак^[115] отреагировал бы на этого «мозгоправа».

Расписание знаменитости было составлено на весь день, но после обеда он удалился в силу неопределённых, но неотложных обстоятельств. И хотя я втайне был этому рад, меня несколько расстроило его высокомерие, как и два года назад. Но может, оно связано с тем, что написанные «мозгоправом» книги принесли ему состояние, а мне — нет^[116]. И всё же я ждал нашей встречи, желая перенять опыт взаимодействия с пациентами у коллеги, который так успешно занимается их лечением в общенациональном масштабе.

Первое, что он сказал мне при встрече (когда Торстейн привёз его с автостанции в мой офис), было: «Жизнь похожа на вставную челюсть». Я не понял, что он хотел этим сказать, но понимающе кивнул, не желая показаться глупым.

Я предложил знаменитому гуру чашку кофе. Погрозив пухлым пальцем, он подчеркнул:

— Вы строите дом по одной карте за раз!

Приняв его реплику за знак согласия, я попросил секретаря принести кофе. В ожидании ароматного напитка я спросил гостя, где он учился.

— Одна песчинка стоит дороже всех надписей на стене! — ответил гуру с огоньком в глазах. Позже выяснилось, что он не окончил и восьми классов.

Я попытался сменить тему на более отвлечённую.

— Как Вам Нью-Йорк?

— Чем больше гусыня, тем меньше гусак!^[117] — выкрикнул гость, стукнув кулаком о стол. Так продолжалось полчаса, и я почувствовал сильное облегчение, когда Торстейн забрал его для подготовки к мероприятию.

Семинар знаменитого мозгоправа был назначен на одиннадцать, что нарушило привычное расписание персонала и пациентов. И, тем не менее, народу собралось много. Я не буду передавать дословно содержание семинара; достаточно сказать, что он состоял из унылого перечня афоризмов, проповедей, детских стишков, библейских цитат и бабушкиных сказок, начиная с фразы: «Что есть ложь, если не замаскированная истина?» И заканчивая высказыванием: «С помощью мёда вы поймаете больше мух, чем с помощью уксуса. Но уксус дешевле». К сожалению, на вопросы времени не оставалось, но оратора наградили щедрыми аплодисментами, когда он поспешил к выходу.

На ланче никто не обсуждал выступление великого философа, поэтому я так и не узнал, почему жизнь напоминает вставную челюсть.

Что-то находишь, что-то теряешь. Встреча с Линусом оказалась прорывом. Я просто спросил, почему ему обязательно нужно проверять, закрыл ли он дверь, ровно тридцать два раза перед тем, как уйти. Я уже задавал этот вопрос раньше и получал неизменный ответ:

— Тогда я больше не совершу ошибок.

Я подавил зевок.

— Каких ошибок, например?

— Которые я совершил в научной статье о последовательности ДНК одного из генов, отвечающих за ощущение кислого вкуса.

— Вы допустили оплошность, используя неверные данные для публикации?

— Нет, мне следовало написать иную последовательность, которая не выглядела бы столь явно ошибочной.

Интересно, Линус уже разговаривал с протом?

Я выпрямился в кресле.

— Вы признаёте, что брали данные с потолка?

— Я выдумал все свои данные.

— Но зачем? Все, с кем я разговаривал, и отчёты о Вашей деятельности говорили, что Вы обладаете выдающимся умом, легко можете проводить серьёзные эксперименты и получать значимые и важные результаты.

— Это правда.

— Тогда зачем придумывать данные? Не легче ли просто проводить эксперименты?

— Терпеть не могу эксперименты.

— Тогда зачем пошли в молекулярную биологию?

— Доктор Брюэр, вы встречали моих родителей?

— Да, было дело. Они выдающиеся учёные. Уже один этот факт дал бы вам фору в научном мире.

— Но никто из них не спрашивал, чем я хочу заниматься в жизни. Они оба думали, что я последую по их крупным следам. Моё мнение игнорировалось. Одно шло за другим — что я мог поделать?

Я понимал его проблему и даже отождествил себя с ним. Я почти сопереживал ему. Мой отец тоже полагал, что я пойду по его стопам. Как знать: даже если бы он оставил меня в покое, я всё равно мог стать врачом. Дело в том, что у меня не было права голоса в этом вопросе. Я до сих пор чувствую себя обязанным следовать его желаниям!

Я спросил Линуса, чем бы он занялся в жизни, если бы начал всё заново.

— Хотел бы стать ковбоем, — сказал он мне с самым искренним выражением.

Я почувствовал себя, как за столом во время ужина, когда собака наблюдает за моим приёмом пищи.

— Может, с этим можно что-то сделать.

Линус подполз ко мне, обнял мои колени и разрыдался. Правда в том, что я тоже пустил слезу. Пригладил его волосы и заплакал о нём, о себе и обо всех нас.

В понедельник на обед пришёл Фрэдди. Мы приглашали и балерину, но она не смогла прийти (это и хорошо, так как Фрэдди ест за двоих). Несмотря на несколько прослушиваний на разные роли, он всё ещё был без работы, за исключением преподавания актёрского мастерства в одной из школ города. Фрэд казался подавленным и как будто что-то хотел нам сказать. В прошлый раз он признался, что уволился из авиации, а теперь скажет, что разочаровался в профессии актёра? Она определённо была низкооплачиваемой. Или он переживал, что потерпит неудачу? Как бы то ни было, он всё держал в себе в своей обычной манере.

Я рассказал ему всё, что мы знаем об отце Роберта. В конце разговора мы устроили генеральную репетицию к следующей субботе. Фрэд пришёл домой в старой мешковатой одежде, и мы обсудили структуру его роли и попытались понять, чего можно ожидать во время его визита в госпиталь на следующей неделе. Я без всякого сожаления понял, что сын никогда не был у меня в офисе.

В тот вечер мы смотрели балет по телевизору. Интересно, Фрэд был таким внимательным к деталям, потому что старался мне угодить? Или он просто многому научился у своей сожительницы? Возможно, сын изучал танцоров, чтобы повысить свои шансы на роль в бродвейском мюзикле, кто знает. Кто может проникнуть в голову другого человека, даже если это наш близкий? Только его мать казалась абсолютно счастливой, напевая себе под нос на кухне. Карен не любила балет и не собиралась выказывать притворный интерес. Она всегда была такой, какая есть — ни больше и ни меньше. И, по крайней мере, в её случае этого было вполне достаточно.

БЕСЕДА СОРОК ВТОРАЯ

Еженедельное собрание прошло довольно спокойно. Обсуждали перевод Линуса и Милтона в первое отделение. Милтон провёл около тридцати лет в различных психиатрических клиниках, прежде чем попасть к нам. Подогреваемый общим хорошим самочувствием, я размышлял о безупречной копии «Подсолнухов» Ван Гога, созданной одним из бывших пациентов, и ел пончик с корицей, о чём наверняка пожалею, когда встану на весы. Я рационализировал свой поступок, договорившись с собой, что буду есть пончик только по случаю выписки пациентов.

— Тогда тебе стоит запастись пончиками, — сказал Бимиш, — потому что есть ещё один пациент, который, похоже, готов к переводу в первую палату.

Я посмотрел в маленькие стёклышки, которые были не больше, чем глаза Карла.

— Кто это? Офелия?

— Да! Как ты узнал?

— Заметил значительные перемены в её поведении.

— Она сильно изменилась. Словно стала другим человеком, — согласился Меннингер.

— Может, она и есть другой человек, — предположил я, не зная, о чём говорю.

— Кем бы она ни была, она больше не сумасшедшая, — заверил нас Бимиш. — Теперь я даже не могу её как следует разозлить.

Гольфарб оглядела присутствующих:

— Есть возражения?

Возражений не было.

— Давайте избавимся от неё! — воскликнула Вирджиния, бросив ручку на большой стол из красного дерева. Весьма грубое выражение, но это одно из любимых у Гольфарб. Нечто вроде талисмана, как мне кажется.

— Ещё кто-нибудь готов к переводу на первый этаж?

— Думаю, Дон и Жанна готовы, если их перевести вместе, — ответила Чанг. — Вдвоём они ощущают себя единым цельным человеком.

— Как Алиса и Альберт, — вставила Вирджиня. — Хотя они и не готовы пока к переезду в первое отделение. Но мы должны датьпроту шанс свести их воедино.

В последнем случае это было правдой, но именно мне пришла в голову идея свести «Дона Ноттса» и «Жанну д’Арк» — хотя кто мне теперь поверит? Я позволил себе отметить, что на некоторых пациентов не оказало значительного влияния присутствие прота — на Фрэнки, Кассандру, аутистов, девиантов^[118] и психопатов.

— Дай ему время, — сказал Меннингер. — Дай ему время. Кейси хотя бы вышла из депрессии. Может, прот ей помог.

Я, смутившись, ответил, что обязательно поговорю с ней об этом.

С учётом всех, кого переведут из второго отделения, у нас освободится место для нескольких новых пациентов, ожидающих перевода из крупного психиатрического института в Колумбии к нам в МПИ.

— Давайте пригласим их к нам пораньше, — предложила Чанг. — Пусть прот пообщается с ними перед тем, как исчезнет.

Только я проголосовал против её предложения.

Собрание закончилось обсуждением предстоящей ежегодной экскурсии в Метрополитен-музей. Она была назначена на понедельник, пятнадцатое декабря, когда почтенное заведение было закрыто для посещений. Весь музей будет принадлежать только нам (подозреваю, этот щедрый жест был скорее для покровителей музея, чем для наших пациентов, но всё равно приятно).

— Как продвигается строительство нового крыла? — спросил Торстейн. — Я был во дворе этим утром и не заметил особого прогресса.

Все осуждающе посмотрели в мою сторону.

— Я разговаривал с бригадиром на прошлой неделе. Строительство идёт медленно из-за праздников и профсоюзного голосования. Он назвал ещё одну причину, но я до конца её не понял: бригадир плохо говорит по-английски.

— Не проблема, — сказала Гольфарб, ухмыляясь. — С такими темпами оно нам вообще не понадобится.

Гольфарб пошутила! Она подняла свою ручку.

— Что-нибудь ещё?

Я упомянул толпу возле главных ворот, которая с каждым днём становилась всё многочисленнее.

— И что здесь такого? — поинтересовался Торстейн. — Они ведут себя довольно мирно. Просто хотят пообщаться с протом. В любом случае, вся вина лежит на тебе.

Я поймал себя на мысли, что обрадуюсь, если Карла возьмут на работу в другом месте.

— На мне?

— Если бы не твои книги, никто бы не узнал, что прот находится здесь.

— Что они собираются делать, когда он покинет Землю? — размышлял вслух Бимиш.

— Вопрос в том, что мы будем делать, когда прот исчезнет, — пробормотала Гольфарб, снова посерьёзнев.

Я вернулся в офис, где меня ждала Бэтти. Она казалась взволнованной, даже раздражённой. Я поинтересовался, где возникла проблема.

— Прямо здесь! — сообщила она плачущим тоном.

— Что случилось?

— У меня назначен визит к дантисту через час, чтобы закончить корневой канал.

— И?

— Я боюсь бормашины!

Зубы Бэтти в последнее время выглядели прекрасно. Теперь я знал, почему.

— Что так беспокоит тебя в работе бормашины?

— Страшно, что она соскользнёт и войдёт мне в череп.

— Бэтти! Шансы, что это произойдёт, ничтожно малы!

Её руки дрожали.

— Я знаю. Но это не помогает.

— Хочешь, чтобы я порекомендовал того, кто поможет преодолеть этот страх?

— Я… Может… Я подумала, ты сможешь быстро помочь, сказав всего несколько слов.

— В нашем деле не бывает быстрых решений, Бетти, ты же знаешь. Как ты перенесла прошлые визиты к дантисту?

— Со мной всегда был муж. Но сегодня он занят.

Я было подумал отправить с ней прота, но быстро отказался от этой идеи.

— Не думаю, что смогу тебе помочь за час. Ты можешь перенести процедуру, пока мы не найдём подходящее решение?

— Не могу. Если потянуть время, зуб нужно будет вырывать, а это ещё хуже.

В этот момент вошла Карен.

— Привет! Я была в городе и обнаружила, что иду в твоём направлении. Может, вместе сходим на ланч? Привет, Бэтти, пойдёшь с нами?

— Не могу, — мрачно ответила она.

— Почему?

Бэтти повторила свой рассказ.

— Очень хорошо тебя понимаю, — заверила её Карен. — У меня та же проблема. Во сколько назначена встреча? Я пойду с тобой, а потом где-нибудь поеди́м.

У Бэтти как будто открылся клапан, и всё напряжение моментально сошло с лица. На пути к выходу Карен помахала мне через плечо, и лёгкая улыбка на её лице как бы говорила: «Вот видишь? Нет ничего сложного в том, чтобы проявить чуточку эмпатии к своим пациентам — Бэтти пациент разве?».

Даже не знал, что Бэтти боится дантистов.

Я пошёл проведать, как дела у Кассандры. Пока я наблюдал за ней на лужайке (она в любую погоду любила находиться на улице, где могла созерцать небо), мне пришла в голову идея. Возможно, Кассандра была своего рода аутичным савантом — тем, кто переключает большую часть своих умственных способностей на одну задачу. И это позволяет ей увидеть некие закономерности в происходящем, которые недоступны для остальных, а затем делает вполне логичные выводы о том, что нас ждёт в будущем.

Кассандра сидела на своей любимой скамейке в старом изношенном пальто, обнимая себя руками так, как будто на неё надели смирительную рубашку. Я немного подождал, пока она переключится на меня.

— Привет, Кейси. Как ты сегодня?

— Просто отлично, — она даже слегка улыбнулась.

— Хорошо. Рад, что тебе лучше.

— Прот посоветовал мне не терять надежды.

— Надежды на что?

— На путешествие на Ка-Пэкс. Сказал, кто-то ещё может прилететь за мной позже.

— Мы можем об этом поговорить?

— Он улетает тридцать первого.

— Да, я знаю. Ты в курсе, кого он выбрал?

— До конца не уверена. Знаю только, скольких из нас он возьмёт с собой.

— Правда? И сколько же?

— Двоих.

— Только двоих? — я засмеялся. — Думал, он возьмёт сотню.

Кейси посмотрела на меня сквозь нависшие волосы.

— Верно. Но только двоих из нас.

— Имеешь в виду персонал и пациентов госпиталя?

— Да.

— Но ты не знаешь, кто эти двое.

— Пока нет, — она вздохнула и посмотрела на небо.

— А когда сможешь узнать?

Но Кассандра уже была не со мной: её взгляд сосредоточенно блуждал среди звёзд.

Возвращаясь к центральному входу, я размышлял, как мало мы знаем о человеческом разуме. Как бы в подтверждение моих рассуждений я встретил Альберта и Алису, выходящих из холла в сопровождении кошек. Теперь они казались «неразлучниками».

— Как вы двое? — спросил я.

— Прекрасно! — воскликнул Альберт, доставая рулетку^[119]. — Последняя «гигантская» фаза Алисы была на два сантиметра меньше предыдущей. А предыдущая была на два сантиметра меньше той, что шла перед ней.

Алиса, размахивая секундомером, добавила:

— А Альберт стал лучше чувствовать ход времени. Теперь он на две минуты точнее оценивает длительность часа, чем на прошлой неделе! Разве это не здорово?

— Превосходно! — сказал я, и действительно так думал. — Продолжайте в том же духе!

— Через месяц или два мы вылечимся!

Я не был так уверен в этом, но спросил себя, неужели эти двое счастливчиков выиграли бесплатный билет на Ка-Пэкс?

Густая толпа всё ещё находилась возле главных ворот. Некоторые высматривали во дворе прота, не питая ни малейшего интереса к остальным пациентам. Не удивительно, ведь многие стараются не замечать психически нездоровых людей и втайне желают, чтобы те исчезли. К сожалению, того же хочет и Организация Поддержания Здоровья^[120].

Когда я покидал госпиталь, собираясь на лекцию «Принципы психиатрии», меня поймала Жизель и вручила конверт с пометкой «Доктору Джину Б., ЗЕМЛЯ». Конечно, он был от прота и содержал в себе список вещей, которых он не понимает в наших пациентах (да и вообще в людях). Список был аккуратно напечатан на учётной карточке размером три на пять сантиметров в ответ на просьбу моих студентов.

Что я знаю про homo sapiens:

— вам промывают мозги с рождения (родители, родственники, соседи, школы, религии, работодатели, правительства), поэтому неудивительно, что вы совсем запутались.

Чего я не понимаю в поведении homo sapiens:

— как можно взять и убить оленя.

Я засунул карточку обратно в конверт.

— Скажи проту, что я передам студентам. Кстати, ты ещё не раздобыла свидетельство о смерти Джеральда Портера?

— Нет. Его всё ещё ищут. Постараюсь принести завтра перед твоей очередной встречей с протом.

Я отправился читать лекцию, готовясь столкнуться с гневом и негодованием моих студентов, но они приняли короткое эссе прота на удивление спокойно. Я постарался уложить как можно больше информации по сегодняшней теме в узкие рамки академического часа, и никто ни разу не заикнулся о проте. В аудитории было тихо, как на кладбище, но о чём думали слушатели, можно было только догадываться.

Осталось всего три недели! В ожидании появления прота на нашу сорок вторую беседу я размышлял про свидетельство о смерти Джеральда, которое получил сегодня утром. Оказалось, что отец Роберта умер в результате «естественных причин». Вскрытия не производилось. Причина смерти могла показаться местному доктору довольно очевидной: сердечный приступ или обширный инсульт, вызванный стрессом от постоянных болей в искалеченном теле. Ничего необычного.

Прот молча вошёл в кабинет, взял парочку киви и принялся их шумно поглощать.

— Прот, пожалуйста, расслабься и устройся как тебе удобно…

— Ты бы уже определился, док. Одиндва…

— Спасибо.

— За что? — пробормотал прот.

— Неважно. Как себя чувствуешь?

— Как будто путешествую на луче света.

— Хорошо. А теперь просто расслабься.

Чтобы проверить, не симулирует ли прот пребывание в трансе, я пощупал его пульс: тридцать восемь — нормальный показатель для загипнотизированного Роба.

— Окей. Давай немного поговорим о Роберте.

Прот/Роберт привычно опустил голову и ссутулился.

— Роб, это я, доктор Брюэр. Джин. Как ты себя чувствуешь сегодня?

Нет ответа.

— Прот сказал, что ты хочешь кому-нибудь излить душу. Это правда?

Он не шевелился.

— Ну, я перед тобой. Что ты хотел мне рассказать?

Я подождал несколько минут на случай, если он был близок к тому, чтобы ответить, но ничего не произошло.

— Роб, пожалуйста, послушай меня. Тебе нечего сказать, но я хочу, чтобы ты меня выслушал. Если ты слышишь, кивни, пожалуйста.

Ни малейшего намёка на движение.

— Знаю, что ты меня слышишь. Просто послушай. Я думаю, что знаю, что с тобой произошло, когда ты был мальчиком, и хотел бы поговорить об этом. Если я буду прав, ничего не говори (подлый трюк, но выхода не было). Но если я в чём-то ошибаюсь, пожалуйста, дай мне знать. Иначе мы пойдём не с той ноги и не в том направлении. Понимаешь?

Нет ответа.

— Давай вернёмся в лето шестьдесят третьего, когда тебе было шесть, и отец начал разговаривать с тобой о звёздах. Подумай обо всех тех прекрасных ночах, которые вы провели вместе в созерцании звёзд на заднем дворе. Вспомни, как он рассказывал тебе о солнце и планетах, кометах и астероидах, метеорах и чёрных дырах, и как это было волнительно. А затем он рассказал тебе о миллиардах звёзд за пределами атмосферы Земли, и что многие из них имеют свои солнечные системы, подобные нашим, в которых тоже может существовать разумная жизнь. Он говорил, что существа на других планетах могут сильно отличаться от нас, но могут быть и похожими. Джеральд рассказывал, что однажды мы сможем вступить с ними в контакт, и что рано или поздно кто-то из далёких миров прилетит на землю. Вспомни, как хорошо было во дворе в летнюю тёплую ночь с его рукой на твоём плече. Как ты помогал ему вернуться в кровать, когда приходило время ложиться спать. Как твоя мама укрывала тебя одеялом, целовала на ночь и желала спокойной ночи. Разве не здорово было бы вернуться в то время и прожить всё заново? Даже ненадолго.

Роб сидел неподвижно, как камень.

— Но в одну из ночей твой отец испачкался, и ему нужно было помыться. Твоя мама плохо себя чувствовала или была занята и попросила тебя всего один раз помочь отцу искупаться. Ты согласился и помог ему преодолеть путь к ванной комнате. Ты помог ему раздеться и сесть в ванну — помнишь? Ты бросил его грязную одежду в корзину для белья и взял мочалку.

Но твоя одежда тоже испачкалась, поэтому ты снял штаны и майку. Затем, когда ты склонился над отцом, его руки начали ощупывать тебя. Тебе не нравилось происходящее. Ты вспомнил, как жил с дядей и тётей, и всё, что ты пытался забыть, нахлынуло с новой силой.

Кажется, Роберт пошевелился, а я слышал тихий всхлип.

— Тебя огорчило не только поведение отца, но и то, что в этот момент ты лишился своего «друга и защитника», который мог спасти от ужасов жизни. Во всём мире не осталось ни одного человека, кому ты мог бы довериться! Ты бросил мочалку на пол и выбежал на задний двор. Твой отец снова упал в ванну. Ты был так шокирован, что убежал в лес за домом. Уже стемнело, ты споткнулся и упал, ударившись головой о камень или дерево. Ты потерял сознание, а когда очнулся и решил вернуться домой, то услышал крик матери. Не обращая внимания на головную боль, ты вбежал в дом и увидел, что отец умер, оставленный тобой в ванне. Он лежал под водой. Ты был поражён до глубины души при мысли, что отец мог остаться в живых, если бы ты его не бросил. Всё верно, Роб? Так всё и произошло?

Я внимательно смотрел на Роберта, но он не двигался, только тяжело и шумно дышал.

— Ты так и не смог себя простить, да, Роб? Не смог избавиться от тоски и чувства вины. Роберт, пожалуйста, скажи, если я не прав.

Я подождал, но его дыхание стало тише и никакого ответа не последовало.

— В таком случае я могу предположить, что всё происходило так, как в моём рассказе. Если я не прав, пожалуйста, моргни один раз.

Его веки не задрожали. Но по щеке побежала слеза!

— Ну хорошо, Роб. Давай вернёмся немного назад. Но я хочу, чтобы до нашей следующей встречи ты подумал о том, что я сейчас скажу. О том, чего ты не знал и не мог знать. Смерть твоего отца произошла из-за экстремального стресса, который пережил Джеральд, когда получил увечье на бойне. Смерть была внезапной, но могла случиться в любой момент. Он не хотел тебя трогать, он пытался вылезти из ванны, поскольку уже чувствовал резкое ухудшение состояния. Разве это невозможно? Ты ничем не смог бы ему помочь, даже если бы был рядом, понимаешь? Это не твоя вина. Никто не виноват. Иногда на Земле люди умирают, несмотря на все наши усилия. Ты не убивал своего отца, Роб. Скорее наоборот, ты наполнил последние дни его жизни радостью и участием. Ты дал ему то, в чём он нуждался — свою любовь.

Ни шёпота, ни движения.

— Ладно. Теперь ты можешь идти. Увидимся через несколько дней. Подумай о том, что я сказал сегодня.

После недолгой паузы я позвал прота.

— Эххх… Что случилось, док?

— Ни черта не случилось. Пожалуйста, разгипнотизируй сам себя.

Он немедленно подчинился. Сдерживая зевок, прот сказал:

— Привет, джино. Нашёл роберта?

— Думаю, да, но не уверен.

— А ты его узнаешь, если встретишь?

— Я даже в этом не уверен.

Он покачал головой.

— Роб чем-то похож на меня, за исключением…

— Я знаю, как он выглядит!

Прот подпрыгнул.

— Ну, если мы закончили, я пошёл…

— Не так быстро.

— Ты называешь это «быстро», землянин?

— Ты слышал что-нибудь из того, о чём я рассказывал Робу?

— Думаешь, я подслушивал?

— Нет, но это могло произойти случайно.

— Что ж, я никогда не слышал ни слова из ваших бесед. Ты мог говорить хоть с Санта Клаусом, хоть с Тором или кто там у вас еще.

— Сядь, пожалуйста.

Прот плюхнулся в виниловое кресло.

— Расскажу тебе то, что ты пропустил. Я озвучил Робу версию того, что произошло с ним, когда ему было шесть. Как умер Джеральд и как Роберт пережил его смерть. Хочешь послушать?

— Почему бы и нет? У нас ещё есть одиннадцать минут и тридцать восемь секунд.

Я начал резюмировать основные моменты из «разговора» с Робертом, а затем меня посетила идея получше. Перемотав плёнку, я включил запись нашей беседы. Когда она закончилась, я забыл снова её включить, но, насколько помню, прот сказал что-то вроде: «Ваши примитивные методы никогда не перестанут меня удивлять».

— Чёрт возьми, прот. Сейчас меня не интересует, что ты думаешь о моей или человеческой технике. Мне интересно, насколько правдоподобна моя теория.

— Всё воз…

— Да, знаю. Но вероятность есть?

— Я бы сказал, что нет.

Помню, как с силой тёр виски в этот момент, но боль не утихла.

— Почему нет?

— Он умер не от сердечного приступа и не от «естественных причин».

— Откуда ты знаешь?

— Я там был, помнишь?

— Но ты не показывался до похорон.

— Когда я увидел тело, то сразу понял: то, что случилось с отцом роба, могло произойти только на ЗЕМЛЕ. И не могло на КА-ПЭКС.

— Что с ним случилось?

— Он утонул.

Внезапно я осознал все последствия услышанного.

— Хочешь сказать, что отец Роберта покончил жизнь самоубийством?

— Разве я так сказал?

— Тогда как ещё…

— Возможно, это случайность. Или кто-то помог ему умереть. Если не считать других очевидных вариантов.

Прот встал, надел тёмные очки, в которых он выглядел как стареющая рок-звезда, и вышел прочь.

Когда он вышел, я плюхнулся в своё кресло, как мешок с дерьмом. Думаю, мои ощущения в этот момент напоминали чувства Роберта. Затем я понял, что он чувствовал себя гораздо хуже, чем можно было представить. Но почему он был совершенно опустошён от того, что случилось? Неужели во время купания отца наружу вышел Гарри?

О Боже! Это Гарри убил отца, приняв его попытки встать из ванны за домогательства дяди! Вероятно, утопил. А когда Роб увидел, что произошло, то убежал прочь.

Но это были лишь предположения. Может, его отец пытался встать, но упал и ударился головой о ванну. Я должен узнать правду. И единственный способ её узнать — поговорить с Гарри.

Я отменил еженедельную встречу с Жизель, так как не хотел, чтобы она раньше времени сообщила о моих догадках проту (это могло спугнуть Гарри). Я посмотрел на расписание — свободного времени не было даже на чашку кофе. Ничего не оставалось, кроме как ожидать пятницы.

БЕСЕДА СОРОК ТРИ

Викторина «Рискуй!» прошла в комнате отдыха поздним вечером в среду. По итогам голосования соперниками были выбраны «Альберт Эйнштейн», «Линус Полинг» и прот. У нас не было устройств оповещения и электронных табло. Вместо этого участники поднимали руки, а Вирджиния Гольфарб решала, кто сделал это первым. Бетти (пережившая первый этап лечения корневого канала) вела счёт, а я дул в свисток, когда истекало время. Остальные пациенты и персонал выступали в качестве зрителей.

Вначале всё шло хорошо, хотя Алекс несколько раз нервно проводил руками по волосам — нехарактерный жест для реального Алекса Требека. Он составил свой список категорий и выучил вопросы и ответы. К большому удовольствию публики, к концу первого раунда счёт почти сравнялся. Каждый ответ был поставлен под сомнение каждым из трёх соперников.

А потом всё пошло прахом. Алекс перепутал научный термин в одном из ответов и забыл, где находится Патагония^[121] (у него были шпаргалки, но он не смог найти нужную в спешке и суете). Альберт и Линус пытались помочь, но прот стоял молча с глупой улыбкой на лице. В конце концов, Алекс остановил игру и, несмотря на поощрительные возгласы публики, выкинул записи со словами: «Я больше не хочу быть Алексом Требеком! Это намного труднее, чем я думал!»

— Как думаешь, он уже готов к переводу в первое отделение? — шёпотом спросила Гольфарб.

— Может, стоит подождать, пока мы не убедимся, что он не хочет стать второй Мэри Харт^[122], - возразил я.

Новые пациенты из крупного института Колумбии поступили в четверг. Для них была организована ознакомительная встреча, которая помогла привыкнуть к новому дому. Каждая пара новых пациентов была передана одному из наших старых больных, он проводил для них экскурсию и знакомил с другими обитателями палат. Однако в итоге все собрались большим кольцом вокруг прота. Они выразили надежду, что прот сможет помочь новым резидентам, несмотря на ограниченные временные рамки.

Всего новых пациентов было семеро. Первый — мужчина, страдающий от эротомании Клерамбо^[123], был уверен, что Мег Ра́йан^[124] в него влюблена. Второй пациент просто физически был не способен говорить правду (подозреваю, прот предложил бы ему пойти на государственную службу). Третий называл себя «жабой» и искренне полагал, что в мире не найдётся человека более уродливого, чем он сам.

Женщины были не лучше. У одной была разновидность синдрома Котара^[125] («ничего не существует»), но в её случае существовало всё, кроме неё. Иными словами, она считала себя невидимой для остальных, и, следовательно, могла не одеваться после душа, воровать еду со стола и так далее. Ещё одна женщина (моя пациентка) искренне полагала, что с экрана телевизора с ней разговаривали реальные люди. И ещё была женщина, которая не могла получить достаточно любви (любви, а не секса). Первое, что она сказала своему лечащему доктору (Бимишу), было: «Никто никогда не называл меня ″любимой″^[126]».

И ещё у нас появился новый «Иисус Христос», но с изюминкой: она тоже была женщиной — первой женщиной-мессией, почтившей визитом стены нашего института. Конечно же, она была плотником.

Меннингер назвал новых пациентом «Могущественной Семёркой», но я видел в них перспективу тяжелой и нудной работы. Как один из моих прошлых пациентов, почтовый курьер, который приходил в бешенство, потому что никак не мог закончить работу («Сколько бы посылок я ни доставил, они продолжают поступать!»), я видел будущее как большую толпу пациентов у главных ворот в ожидании разрешения на вход.

Я попросил Джасмин Чакраборти расположиться в моём офисе, который примыкал к смотровому кабинету, и быть наготове (как он получил такое необычное имя — это долгая история, но известно, что из-за него Чакраборти был вынужден покинуть Индию). Чак тоже не раз говорил, что подумывает об отставке, хотя ему всего сорок восемь. Или намекал, что собирается «сделать новый виток в жизни», как он выражался. Надеюсь, он не думал перебраться на Ка-Пэкс.

Прот быстрым шагом вошёл в кабинет, схватил горсть изюма и отправил его в рот.

Мы больше не могли тратить время впустую.

— Привет, прот. Сейчас я хотел бы поговорить с Гарри. Гарри?

Прот казался озадаченным, но перестал жевать и начал шаркать ногой по полу.

— Гарри, это доктор Брюэр. Хочу поговорить с тобой минутку.

Как и Роберт, Гарри прятался, но мне было легко его заметить.

— Гарри, выходи. Если не выйдешь, я сам приду за тобой.

Гарри нахмурился, расстроенный тем, что его так быстро нашли. Он явно не любил изюм — выплюнул его обратно в руку и выбросил на стол рядом с чашей.

— Гарри, я очень на тебя зол.

Он широко раскрыл глаза и перестал шаркать ногой.

— Я ничего не делал.

— Гарри, что случилось с отцом Робина?

— Я не делал этого.

— Чего не делал? Что случилось с папой Робина?

— Он умер.

— Я знаю. Но как именно он умер? Что с ним произошло?

— Не знаю. Мы выбежали из ванны.

— Но зачем вы выбежали из ванны?

— Робин был напуган.

— Чего он боялся, Гарри?

— Боялся своего отца.

— Почему? Что папа хотел с ним сделать?

— Он замахнулся на него.

— Пытался ударить?

— Да.

— Но почему?

Казалось, Гарри пытался уменьшиться в размерах.

— Я не знаю!

Я вдруг понял, что он может врать, чтобы защитить своё альтер эго. Или себя самого.

— Куда вы побежали?

— В лес. Бежали изо всех сил. Я старался заставить Робина замедлить бег. Он бежал прямо на дерево. Я пытался остановить его, но было слишком поздно.

— Что случилось после?

Гарри немного успокоился и начал грызть ногти.

— Я не… Я не помню.

— Какое твоё следующее воспоминание?

— Мы лежали в кровати, а рядом с ней стояли люди.

— Кто эти люди?

— Не знаю. Я не встречал их раньше.

— Окей, Гарри. Ответь, пожалуйста: ты толкал отца Робина перед тем, как вы убежали? Или ударил его чем-то?

— Нет!

— Ну хорошо, Гарри, ещё пара вопросов. Ты видел Робина после случившегося?

— Да, видел, но недолго.

— Не знаешь, где он сейчас?

Он помотал головой.

— Окей, Гарри. Спасибо большое, ты очень помог. А теперь я хочу попросить тебя о большой услуге.

Он выглядел озадаченным.

— Мне нужно взять у тебя немного крови для анализа. Ты почти ничего не почувствуешь. Со мной работает доктор Чакраборти. Он сейчас войдет и возьмёт анализ, хорошо?

Гарри нервно заёрзал на стуле.

— Зачем?

— Мы должны убедиться, что всё в порядке. Это как небольшой осмотр. Ты уже был у доктора, верно?

— Нет.

— Это займёт всего минуту.

Я позвал Чака.

Гарри поджал губы.

— Я не хочу…

Дверь открылась.

— Привет, Гарри! Как себя чувствуешь? Я доктор Чакраборти. Можешь называть меня Кролик Джек^[127], если хочешь. Я хочу взять чуточку крови из твоей руки, если позволишь.

Гарри завопил. Я подумал: вот он, ребёнок, который мог убить взрослого человека, но боится маленькой иголки. Что за странная штука человеческий разум!

Чак попытался успокоить Гарри рассказами о своём пятилетнем сыне, который тоже ненавидит сдавать кровь.

— Джаг хочет стать астронавтом, Гарри. А ты?

Гарри не был заинтересован в разговоре и рыдал, что есть мощи.

— Окей, Джин. Я закончил.

— Гарри? Всё кончилось. Спасибо, что зашёл. Теперь ты можешь идти.

Рёв немедленно прекратился. Гарри ушёл.

Не дожидаясь возвращения прота, я позвал:

— Пол? Это доктор Брюэр. Мы можем поговорить?

Пол зевнул.

— Вы провернули с Гарри очень грязный трюк, док. Ты не говорил, что собираешься высосать кровь из его вены.

Пол сгрёб разбросанный изюм и засунул обратно в рот.

— Если бы ты предупредил заранее, он никогда бы не появился.

— Пол, это доктор Чакраборти. Он хочет взять и у тебя немного крови.

— Конечно, почему бы и нет, — он вытянул руку.

— Другую руку, пожалуйста, — сказал Чак.

Пока «доктор Кролик» готовил новый шприц, я спросил Пола, знает ли он что-нибудь о смерти отца Роба.

— Вообще ничего. Меня тогда рядом не было.

— Знаю. Но подумал, что ты мог что-нибудь слышать от Гарри или Роба.

— Неа.

— Закончили.

— Спасибо, Чак.

— Нет проблем, — ответил он, унося драгоценные образцы в лабораторию.

— Не встречал сегодня Роба? — спросил я Пола.

Он начал нервно стучать ногой по полу.

— Неа.

— Не знаешь, где он? Как его найти?

— Без понятия.

— А куда он раньше уходил при появлении прота?

Пол пожал плечами.

— Никогда не обращал на это внимания. Когда приходил прот, мои шансы потрахаться сводились к нулю.

— Кстати говоря, я хочу задать тебе очень важный вопрос и очень прошу ответить честно.

Пол выглядел огорчённым, но не протестовал.

— Пол, я знаю, что ты появляешься тогда, когда Робу нужно заняться сексом. Я хочу узнать, когда ещё ты притворялся Робертом. Особенно в этом кабинете.

Его лицо покраснело, и он смущённо проговорил: «Время от времени».

— Когда, например?

— Когда ты спрашивал о его сексуальной жизни. Он даже думать об этом не любит.

— А в другое время?

— Очень редко.

— И Роб был настоящим Робом в остальных отношениях с Жизель?

— Мне просто плевать на другие стороны его жизни, док.

— Окей, Пол. Можешь идти.

— Что — уже?

— Просто хотел взять образец крови для анализа. Всего хорошего.

— У тебя тут есть чертовски привлекательные медсёстры. Я определённо хотел бы…

— До свидания, Пол. Спасибо, что зашёл. Я позову тебя, когда ты понадобишься.

Он мрачно посмотрел на меня, но затем вернулся туда, где околачивался в ожидании пикантного случая.

Прот вернулся и тут же направился к чашке с изюмом.

— Есть успехи, доктор Брюэр?

— Ещё один страйк-аут^[128].

— Ох уж эти спортивные термины, — кусочки фруктов сыпались из его рта. — Кажется, вы все думаете, что жизнь — одна большая игра в мяч.

— Разве это так плохо?

— Даже ваши так называемые учёные тратят бо́льшую часть времени на игры, в то время как ответы лежат прямо перед ними.

Я стряхнул изюмину с колена.

— Какие ответы?

— Ну, например, будет ли ВСЕЛЕННАЯ разрушена снова или продолжит расширяться вечно.

— Как говорит мой зять, некоторые астрономы пророчат ей расширяться бесконечно.

— И что? У вас ещё нет всех доказательств. Почему вы, люди, стремитесь сделать выводы раньше, чем соберёте все факты?

— Думаю, многие понимают, что это всего лишь предположение, — ответил я неуверенно. — Почему бы тебе просто не дать нам готовые ответы?

— Окей. Раз уж вы не сможете с помощью моей информации уничтожить всех на планете, хотя определённо хотели бы это сделать, я дам вам намёк. «Недостающая масса^[129]» присутствует в уравнениях Эйнштейна, вы просто пока не сложили два и два.

— Спасибо. Я передам это Стиву.

Прот опрокинул чашу вверх дном и взял последнюю изюмину.

— Ну, раз нам больше не о чем…

— Есть кое-что. Ты уже разговаривал с кем-то из новых пациентов?

— Конечно.

— Что думаешь?

— О чём?

— Да чёрт, прот! О пациентах!

— Прости, док. Я решил уйти из психоанализа. С этих пор пациенты — твоя ответственность.

— Превосходно.

— Не стоит себя недооценивать. Ты можешь им помочь. Тебе просто нужно избавиться от множества ложных взглядов, которые ты разделяешь. Поверь мне, всё настолько просто.

Он встал и потянулся.

— Ну, у меня ещё остались дела. Аревуар.

— Но время еще…

Когда дверь захлопнулась, я подумал: «Ещё одна беседа прошла впустую. Я даже не надавил на него с вопросом, как умер отец Роба (или его собственный). Если подумать, то кое-что всё-таки удалось узнать: Гарри не убивал отца. Но если тот утонул случайно, то как это случилось? Может, я пытаюсь извлечь слишком много из этой ситуации. Возможно, прот ошибся и Джеральд действительно умер в силу естественных причин. Тогда почему Роб считает себя виноватым? Чем, чёрт подери, он хочет, но не может поделиться, чтобы снять камень с души?»

Пришло время разыграть козырную карту: пригласить его «отца» в кабинет и узнать у Роберта правду, пока не стало слишком поздно.

Этим вечером я позвонил Стиву и передал совет прота для астрономов. К моему удивлению, он был взволнован услышанным.

— Уравнения Эйнштейна? Имеешь в виду общую теорию относительности?

В трубке повисла долгая пауза. Я думал, что он ушёл.

— Есть одна проблема… — продолжил Стив. — Как она поможет найти недостающую массу?

Ещё пауза.

— Разве что ты говоришь, что прот упоминал ускорение и гравитацию…

Я услышал тяжёлое дыхание.

— Боже правый! — Он взвизгнул. — Вот оно что!

— Стив? Стив, ты здесь?

Я перезвонил ему, но линия была занята.

В субботу вечером, пока мы с Карен украшали дерево (до Рождества оставалось всего две недели, а я ещё ничего не купил), мужчина средних лет подошёл к нашей двери. Он был небритым, с красными глазами, но в чистой одежде, хотя потёртой и в заплатках. Я подумал, он ищет работу или просит милостыню, хотя он не казался пьяным или сумасшедшим, как некоторые бездомные.

— Есть спичка? — спросил он сиплым, высоким голосом.

Спичек не было, и я не торопился впускать его. На его вытянутом лице отразилась мука. Дыхание было хриплым.

Я сказал ему подождать, пока я поищу спички.

Когда я повернулся спиной, то услышал:

— Разве вы не собираетесь меня впустить?

Голос был ниже на октаву и звучал настойчивее и мощнее.

— Помнишь книгу поэта Роберта Фроста, которую ты читал нам, когда мы были детьми? Дом — это там…

— Фрэд!

Он усмехнулся.

— Ну как, убедил?

— На все сто! Именно так я представлял себе Джеральда!

— Будем надеяться, Роберт помнит его именно таким!

Фрэд снял пальто и направился в гостиную.

— Зная вас, я был уверен, что сегодня вы украшали рождественское дерево.

БЕСЕДА СОРОК ЧЕТВЁРТАЯ

Пятнадцатого декабря собрание персонала не проводилось из-за экскурсии в музей Метрополитан. Четыре раза в год мы устраиваем подобные мероприятия для наших пациентов — тех, кто хочет и может пойти. Вместо экскурсии я предпочёл поговорить со строительным подрядчиком и заняться другими рутинными задачами.

День был солнечным, и почти все пациенты первого, второго и частично третьего отделений собрались во внутреннем дворе, некоторые принесли с собой кошек. Прот воспользовался возможностью пообщаться с людьми у главных ворот, снова выразив сожаления, что не сможет взять их на КА-ПЭКС, и, напомнив, что у землян осталось мало времени на спасение своей планеты. Никто из слушателей не хотел уходить, пока он не уехал в музей.

В ожидании автобуса прот, как двуногая пастушья собака, собрал всех в центре двора. Он без слов достал маленький фонарик, поместил его на плечо, направляя в маленькое зеркало, и внезапно (по рассказам персонала и свидетелей у главных ворот) вся группа исчезла.

«Это было невероятно! — рассказала мне позже Бэтти (назад они вернулись на автобусе). — Только что мы стояли на лужайке во дворе госпиталя, а в следующую минуту уже были на ступеньках музея! Но я не почувствовала, что двигаюсь в пространстве или что прошло какое-то время. Никто ничего не почувствовал».

Я должен отметить, что Бэтти была исключительно честным и прямым человеком. К тому же, доктора Бимиш и Чанг подтвердили сказанное. Поскольку я не видел произошедшего своими глазами, то, мягко говоря, всё ещё сомневался.

— Вы уверены, что не стали жертвами коллективного гипноза? — спросил я Бэтти.

— Я тоже об этом думала. Но как ты объяснишь свидетельства тех, кто стоял у главных ворот?

— Возможно, их тоже обманули.

— А камеры наблюдения? Ты смотрел записи?

— Да, смотрел.

— И? Ты всё еще не готов признать, что прот — тот, за кого себя выдаёт?

— Может да, а может, нет, — окончательно смутившись, сказал я. — Это всё ещё может быть каким-то трюком.

Я знал Бэтти вот уже двадцать пять лет, и мы всегда прекрасно ладили. Но то, что она сказала дальше, задело меня за живое.

— Джин! — воскликнула она. — Ты слеп как летучая мышь!

— Может, ты и права. Но в зоне моей ответственности по-прежнему остаётся Роберт Портер. Как думаешь, что делать с ним?

К сожалению, у неё, как и у прота, не было простого ответа на этот вопрос.

Я оставил Фрэда в моём офисе с Жизель и вошёл в смотровой кабинет. До исчезновения прота оставалось две недели, а я так жутко устал, что не знал, смогу ли продержаться всё это время.

Когда он вошёл, то застал меня дремлющим. Я резко проснулся, подскочил и тупо уставился на него.

— Ты и правда вчера перенёс сорок человек в музей Метрополитан? — спросил я, когда наконец вспомнил, где мы находимся.

Он взял большой кусок груши и кивнул как ни в чём ни бывало.

— Тогда зачем вы вернулись назад на автобусе?

— Хотел последний раз посмотреть на город.

— Понял. И как впечатления?

— Я подумал: курс, по которому вы идёте, в конце концов приведет к тому, что вся ЗЕМЛЯ будет выглядеть так же.

— Разве это так плохо?

— Плохо, если ты жираф, а не человек.

Мы уже потратили достаточно времени.

— Хорошо, давай перейдём к делу.

Прот покачал головой и выдавил смешок.

— Жизель принесла копию свидетельства о смерти. Ты был прав: в нём действительно есть вопросы к указанной причине смерти. Не хочешь поподробнее остановиться на этом?

— Не особо.

— Окей, чёрт возьми. Расскажи, пожалуйста, что ты знаешь, даже если ты не хочешь этого делать.

— Джеральд упал и ударился головой.

— Это была случайность или его толкнули?

Прот пожал плечами.

— Откуда мне знать?

— Ты мне совсем не поможешь?

— Я уже тебе помогаю. Просто ты пока этого не понял.

— Ну ладно, хорошо. Сейчас мне бы хотелось поговорить с Робертом.

— Без гипноза?

— Не думаю, что это теперь понадобится.

Прот проглотил последний кусок груши и пробормотал: «Он весь в твоём распоряжении», а затем опустил голову на грудь.

— Роб?

Конечно, ответа не последовало.

— Роб, сегодня я приготовил для тебя сюрприз. Как тебе идея снова увидеть отца?

Голова Роба дёрнулась, будто её задели кувалдой, но он не издал ни звука.

— Он ждёт снаружи, Роб.

Я услышал, как он громко сглатывает, как будто сдерживая слёзы.

— Попросить его войти?

Он издал ещё несколько гортанных звуков.

— Ну, раз ты этого не хочешь, я попрошу его уйти.

Я встал и направился к двери. Раздался явный сдавленный вой.

— Возможно, он вернётся через неделю-другую, — добавил я, берясь за ручку двери.

— Неееееееееееет! — прокричал он, захлёбываясь слюной. — Пожалуйста! Я хочу видеть своего папу!

Я жестом позвал Фрэда войти. Он подошёл прямо к Роберту и положил руку ему на плечо.

— Привет, Робби, — прохрипел он. — Я скучал по тебе.

Роб упал на колени и залился слезами. Он обхватил руками ноги Фрэда и повторял снова и снова: «Прости меня, папочка. Прости. О Боже, прости меня…»

Я и сам еле сдерживал слёзы. Это именно то, чего я ожидал услышать. Но вот чего я не ожидал, так это того, что произошло дальше. Роберт всхлипнул, упал на спину и потерял сознание.

Когда я подбежал его осмотреть, опешивший Фрэд извинился за случившееся.

— Прости, отец. Я не хотел…

— Это не твоя вина, Фрэдди. Ты сыграл отлично.

Однако Роб вернулся в кататонический ступор. Он выплеснул всё, что было на душе, и теперь мне останется только вывести его из кататонии. К сожалению, это может занять годы.

Только потом я догадался, что точно в таком же состоянии Роберт пребывал и семь лет назад. Куда подевался прот?

— Прот? Прот?

Он встал.

— Как я оказался на полу, тренер? О, привет, Фрэд, как ты?

— Ты покидал нас ненадолго.

— Недалеко я ушел, да?

Я бы сказал, что это был гигантский шаг.

— Но, конечно же, ты хотел бы два гигантских шага, — уколол меня прот.

— Мне достаточно и того, что ты отложишь своё возвращение на Ка-Пэкс ещё на пять лет.

— Извини, не могу.

— В таком случае на сегодня мы закончим. И ещё…

— Да?^[130]

— Пожалуйста, не забирай никого из персонала или пациентов за пределы института без разрешения, хорошо?

Он согнул два боковых пальца, поднял ладонь как скаут, дающий клятву, и торжественно сказал:

— Отныне я обещаю не выводить сотрудников или пациентов МПИ за пределы института. До тридцать первого декабря, конечно же.

Прот помахал рукой и скрылся за дверью.

Когда он ушёл, Фрэд признался:

— Я думал, что ты целый день болтаешь языком, пап. Понятия не имел, чем ты реально занимаешься. Теперь я понимаю масштаб твоей работы и ответственности. И ты очень хорошо справляешься.

Всё, что я смог ответить, было: «Твоя работа тоже не так легка, как я думал, сынок».

Он обнял меня.

— Всегда хотел, чтобы ты это произнёс.

Никто из нас не хотел отпускать ни друг друга, ни подобные моменты, ни эту прекрасную жизнь.

Мы пришли в мой внутренний офис, где уже ждала Жизель. Фрэдди спросил, может ли он поговорить с протом сегодня утром (я представил ему Жизель как «главного секретаря прота»). Она ответила, что это можно организовать. Я хотел узнать, что беспокоит моего сына, и почему он хочет обсудить это с нашим «инопланетным другом», но не стал обсуждать семейные вопросы в присутствии Жизель. Она мне как дочь, но Фрэда видела всего пару раз.

Поскольку Фрэд очень помог достучаться до Роба, я не мог не рассказать об этом Жизель.

— Роб был здесь? — Воскликнула она. — Он разговаривал с тобой?

— Конечно же, он был здесь! — воскликнул я в ответ. — Ты разве не понимаешь, что он находится там же, где и прот?

— Не обязательно, — вмешался Фрэд.

Я пожалел, что не оставил его за дверью.

— Почему ты так говоришь?

— Ну, совсем недавно здесь был его отец, но на самом деле его не было.

— Но МПИ очень далёк от театра, Фрэд.

— Возможно. Но откуда тебе знать, не притворился ли прот Робом? Или Роб всё это время притворялся протом? Или кто-то ещё притворялся ими обоими. Если на то пошло, то откуда тебе знать, не связано ли множественное расстройство личности с актёрской игрой?

Мой сын — душевед^[131]. У меня не было времени прочитать ему лекцию о принципах психиатрии, но я ответил, что разные субличности, живущие в голове одного человека, имеют ряд различий в физических характеристиках.

— Кто-нибудь проводил подобные тесты с актёрами, играющими разные роли? — поинтересовался Фрэд.

К сожалению, нам не представилось возможности продолжить обсуждение. У Фрэда было назначено прослушивание, поэтому Жизель отвела его во второе отделение на «консультацию» к проту. Я не успел сообщить ей, что её муж снова впал в кататонический ступор.

Я пытался разобраться в произошедшем и не мог перестать думать о том, что сказал сын. Пол действительно мог временно «подменять» Роба в нескольких наших беседах в 1995 году. Не он ли сегодня притворился Робертом и извинился перед отцом? Возможно ли, что он также играл роль Гарри? Или, если уж на то пошло, самого прота? Или я делаю слишком поспешные выводы? Может вина и печаль, лежащие в основе заболевания Роберта, были именно тем, чем казались, и возникли из-за того, что он сделал с отцом? Возможно, это было убийство из милосердия, а не помощь в совершении самоубийства — попытка закончить мучения отца, в которой не участвовали ни Пол, ни Гарри.

Возможно, пора признать, что эта ситуация мне не по силам. Признать, что я никогда не узнаю, что лежит в основе проблем Портера. Позвать кого-то другого. Но единственным существом, которому под силу помочь в таком запутанном деле, был сам прот, кем бы он ни был.

БЕСЕДА СОРОК ПЯТЬ

После предполагаемого полёта в музей Метрополитан большинство сотрудников института и абсолютно все пациенты были твёрдо уверены, что прот действительно прибыл с Ка-Пэкс. Спустя некоторое время мне позвонил офтальмолог, который хотел изучить зрение прота ещё в 1995 году (когда узнал, что тот умеет видеть в ультрафиолетовомспектре, почти как насекомые и несколько других земных существ).

— Вам нужно поговорить об этом с Жизель Гриффин.

— Уже поговорил. Она попросила позвонить Вам.

— Тогда мне остаётся спросить у самого прота.

Поскольку трудно было доставить всё необходимое оборудование в МПИ, я послал прота, который горел желанием участвовать в этом деле (видимо, он уже успел составить окончательный список тех, кто с ним полетит), в офис доктора Стерника и лабораторию Нью-Йоркского Университета вместе с сотрудником службы безопасности. Они уехали в среду утром и не возвращались до позднего вечера.

Стерник позвонил мне в шесть вечера, когда я собирал дипломат, готовясь к выходу. Когда мы говорили утром, его голос был уверенным и спокойным, а теперь — растерянным и дрожащим. Стерник подтвердил, что прот может видеть световые волны длиной менее четырёхсот нанометров^[132] и добавил:

— Я обследовал каждый уголок его глаз, и они оказались вполне нормальными во всех остальных отношениях. На редкость здоровые глаза, надо сказать, за исключением сетчатки. Помимо обычных палочек и колбочек вокруг макулы^[133], у него встречаются шестиугольные кристаллы. Не знаю, связаны ли они со способностью видеть ультрафиолет, но я в жизни ничего подобного не видел…

Я ждал, пока он продолжит. Мне нечего было добавить.

— Вы не могли бы спросить у прота, не пожертвует ли он глаза науке?

— Ну, я не…

— В случае смерти, конечно. Думаю, мы сможем многое узнать, изучив его сетчатку.

Я пообещал, что поговорю об этом с протом.

— Но он покинет нас тридцать первого декабря.

— Покинет? Куда он собирается?

— Говорит, что возвращается на родную планету.

Без малейшего промедления Стерник выкрикнул:

— Я дам ему тысячу долларов за один глаз!

Я сказал, что передам его слова, но посоветовал особо ни на что не рассчитывать.

На следующий день я был завален пациентами, собраниями (одно из них проходило в центре города) и еженедельной лекцией в Колумбии, где под конец семестра должен был изложить весь материал, который ещё не успел. Позади была ещё одна бессонная ночь с мыслями о минувших событиях, мчащихся в моей голове со скоростью тахионов^[134]. Но все они вращались вокруг одного вопроса: кем был прот? Инопланетянином с другого конца Галактики? Или Санта Клаусом? Или зубной феей? Или самим Господом Богом?

Как это могло помочь моему пациенту Роберту Портеру? Я обдумал альтернативу, где прот был всего лишь альтер эго, просто человеком из Гуэлфа, штат Монтана.

Кем бы он ни был, Роберт пребывал в состоянии кататонии. Когда я, наконец, проснулся, то почувствовал себя ещё более больным, чем обычно, а голова немного кружилась. Я подумал, что подхватил простуду. Это не мог быть грипп, поскольку весь персонал института проходил вакцинацию в октябре.

С трудом, но мне удалось пережить утро (хотя я впервые заснул во время сеанса с одним из моих пациентов). Хотел отменить лекцию, но не мог: она была последней, а нерассказанного материала хватило бы ещё на три лекции.

Но студенты уже слышали про мгновенное перемещение пациентов в музей Метрополитан и знали про результаты обследования сетчатки прота. С затуманенными глазами я швырнул записную книжку на стол, дал им большое задание по чтению и заверил, что всё, чего мы не успели обсудить в аудитории, будет на финальном экзамене, и рассказал им в подробностях, как обстояли дела в лечении Роберта Портера. Чем чёрт не шутит, думал я, может, они предложат то, о чём я не додумался.

Дискуссия, разумеется, велась «доктором Саксом»^[135] который заявил:

— Это проще пареной репы. Отец попросил сына помочь ему совершить самоубийство. Возможно, они не раз обсуждали это на лужайке перед домом под видом созерцания звёзд, и когда отцу стало совсем плохо, мальчик решился помочь. А теперь представьте его положение: ему всего шесть лет, а любимый отец страдает от невыносимых болей. Разве вы не захотели бы помочь ему избавиться от страданий? С другой стороны, Роберт знал, что убивать отца нехорошо. Он находился между молотом и наковальней. В одну из ночей отец сказал, что больше не может выносить боль и на́чал умолять сына помочь ему прекратить эту муку. Может, мальчик окунул его в ванну и держал под водой или связал по рукам и ногам, или что-то в этом роде. Конечно, когда всё было конечно, Роберт осознал, что он сделал, и бежал из дома, стараясь спрятаться. Но как бы далеко и быстро ни бежал мальчик, скрыться от самого себя не получалось. Никому ещё не удавалось. Этого достаточно, чтобы свести с ума любого!

— И как прот связан с произошедшим?

— Роберт позвал на помощь. Прот был единственным, кто услышал зов.

— Думаешь, он прилетел с Ка-Пэкс, чтобы помочь тому, кого даже не знал?

— Но он здесь, не так ли?

Я отпустил студентов пораньше и отправился домой.

На следующий день у меня немного повысилась температура и болели все конечности. Я всегда считал, что заболевшие люди должны оставаться дома и не распространять вирус на окружающих. Но выбора не было: я должен был встретиться с протом. Поэтому, чувствуя себя как Тифозная Мэри^[136], я заставил себя подняться и направился в госпиталь.

Я вошёл в кабинет на две минуты позже начала сессии. Прот уже сидел в кресле и жевал мандарины.

— Прот, хочу с тобой поговорить.

— Валяй.

— Но вначале мне нужно поговорить с Робом.

Прот огляделся по сторонам.

— Где он?

— Не думай об этом. Просто откинься в кресле и расслабься, пожалуйста.

Он вздохнул и закатил свои глаза, а затем опустил голову на плечи.

— Роб?

Нет ответа.

— Роб, я хочу извиниться перед тобой за то, что говорил пару встреч назад. Я обвинил тебя в нападении на отца в ванне, но теперь мне кажется, что всё было иначе. Его смерть могла быть случайной. Он мог упасть и разбить голову. Но не думаю, что ты винил бы себя, если бы всё было так.

Я подождал, чтобы дать Робу обдумать сказанное. Если он и был согласен, то не подал виду.

— Роб, твой отец просил тебя помочь совершить самоубийство? Думаю, просил, и ты, в конце концов, согласился. Но тебя охватило сильнейшее чувство вины, так ведь? Поэтому ты сбежал из ванны, когда всё было конечно.

Не было ни малейшего признака, что Роберт меня слышал.

— Ну ладно. Спасибо, Роб. Можешь идти. Прот?

Голова прота поднялась.

— Сосредоточься на белом пятнышке за моей спиной и загипнотизируй себя, как будешь готов.

Когда я повернулся, прот уже был в трансе.

— Хорошо. Я снова хочу поговорить с Робертом. Роб? Выходи — я знаю, что ты здесь.

Реакции не последовало, и я почти слово в слово повторил сказанное несколько минут назад, заканчивая утверждением, что отец попросил Роберта помочь покончить жизнь самоубийством.

— У тебя не было выбора, Роб. В таких обстоятельствах я бы тоже поступил подобным образом. Почти каждый поступил бы так же.

И снова ни малейшей реакции. В этот момент я решил, что терять нечего и пора доставать последнюю карту из рукава.

— Но он ведь не только попросил тебя помочь в совершении самоубийства, да, Роб? На самом деле он заставил тебя это сделать. Он угрожал рассказать твоей маме про дядю Дэйва, верно? А если бы он рассказал матери, то дядя Дэйв убил бы тебя. Я правильно говорю?

Ответом был глубокий вдох, больше похожий на храп.

— Твой отец поступил с тобой плохо, так ведь? Ты понял, что он ничем не лучше своего брата. Ты понял, что он в любом случае использует тебя в своих целях. Ты осознал, что отец вовсе не бог, как ты считал ранее. На самом деле он был некой противоположностью богу. Твой отец был куском дерьма, так ведь, Роб?

Роберт снова издал нечленораздельный звук, но я продолжил.

— Ты ненавидел его — я прав, Роб? Ты ненавидел его всей силой молодой души, со всем разочарованием и отвращением, которое испытывал к дяде Дэйву. Ты выплеснул всё это на отца, так ведь? Ты схватил бейсбольную биту или что-то тяжёлое, когда он был в ванне, и ударил его — я прав? Ты убил его, верно? Ты ударил ему битой по голове и смотрел, как он тонет — всё так? Всё так и было? Всё так и было, Роб?

Его голова подняла́сь, глаза блеснули как у хищника в темноте.

— Ты чёртов осёл! — прорычал он. — Ты грязная, гнилая сволочь! Ты чёртов сукин сын! Ты самый тупой, неудачливый и дерьмовый человек во вселенной! Я любил своего отца. Ты что, не понимаешь? Он был самым классным человеком в мире. Вот почему я…

— Что, Роб? Что ты сделал с отцом?

Но он опустил голову и заплакал.

— Наконец-то, наконец-то, наконец-то, — подумал я. — Это то, чего я ждал.

— Хорошо, Роб. Я понимаю. Не торопись…

— Вот почему я попытался сделать с отцом то, чего хотел от меня дядя Дэйв! — он совершенно сломался. — О, Боже, это невыносимо!

Со всей силой, которая была во мне, я взял его за плечи и встряхнул.

— Роб, останься со мной ещё на минуту! Ты говоришь, что пытался…

Всё ещё плача, Роб продолжал, заикаясь:

— Вот тогда он и замахнулся на меня, а затем попробовал встать, но упал и ударился головой о стенку ванны. Он был мёртв. Осознав это, я убежал. О, папочка, мне так жаль! Прости меня, прости меня, пожалуйста! Я только хотел, чтобы ты почувствовал себя лучше…

Это были последние слова перед тем, как голос Роберта перешёл в долгий затихающий вой.

Я подождал пару минут, напрасно надеясь, что он возьмёт себя в руки. Роберт снова не двигался и не издавал звуков. Я откинулся в кресле.

— Спасибо, Роберт, — прошептал я. — Спасибо, что доверился мне, друг. Худшее уже позади. Теперь можешь отдохнуть. Теперь ты, наконец, можешь отдохнуть… Прот?

— Привет, док. Что дальше?

— Пожалуйста, выведи себя из гипноза… Спасибо.

— За что?

— За твою помощь.

— Да не за что, док, — он казался сбитым с толку. — Ты сказал, что хочешь поговорить со мной после Роба. Хотел о чём-то рассказать?

— Хотел спросить, как можно вывести человека из состояния кататонии. Но теперь, кажется, в этом нет необходимости. Думаю, Роберт вскоре поправится.

— Он так сказал?

— Не совсем.

— Ну, я ещё подержу ему место на случай, если он вдруг передумает. Ты же знаешь, каковы люди.

Он встал, быстро повернулся и вышел за дверь.

Я долгое время сидел и смотрел ему вслед. Как же мне повезло попасть в медицину, а затем и в психиатрию. Как бы хотелось поблагодарить отца за то, что подтолкнул меня к этому!

Чувство эйфории длилось примерно десять секунд. А потом я вспомнил, что нам предстоит долгий путь, чтобы вывести Роберта из лабиринта. И несмотря на всё, чего мы добились, он может остаться там. Вымотанный до предела, я уснул в кресле. Прошёл ещё час, когда Бэтти обнаружила меня спящим в смотровом кабинете. Я пропустил совещание, где обсуждался перевод ещё двоих пациентов в первое отделение.

Я проспал почти все выходные и всё ещё чувствовал слабость в понедельник. И тем не менее пришлось поехать в институт на регулярное собрание персонала.

На этот раз в центре обсуждений была Фрэнки. Оказалось, что в последние несколько дней она внезапно собралась с духом, её обида и злость по отношению к людям полностью растворились, и Фрэнки стала выглядеть почти весёлой. Все посмотрели на меня, поскольку она была моим пациентом вот уже два с лишним года. Я немного поёжился и что-то пробормотал про вирус.

— Похоже на работу прота, — заметил Торстейн. — Удивительно, как ему это удалось.

И снова все посмотрели на меня.

— Спрошу у него, — всё, что я смог выдавить. Эта фраза звучала уже привычно.

Но сначала я пошёл проведать Фрэнки. Она занималась гимнастикой в спортзале. Прежде я никогда не видел её вовлечённой в игры или спортивные занятия.

— Как себя чувствуешь? — спросил я, хотя и так прекрасно знал ответ.

— Превосходно. Просто офигенный день, не правда ли? — она продолжила ритмично выполнять упражнения, капли пота стекали по лицу.

Одна из кошек, которая обычно не подходила к Фрэнки, следила за тем, как та подпрыгивала вверх и вниз, подобно шарику для пинг-понга^[137].

— Да, верно. Скажи, а ты уже общалась с протом?

— Один или два раза.

— Что-то из сказанного «пришельцем» помогло тебе взбодриться?

Потея и задыхаясь, она перешла к приседаниям.

— Да, есть такое дело.

Она громко пукнула.

В зал вошли «неразлучники» Альберт и Алиса.

— Я узнаю твой запах из тысячи! — пошутил Альберт над Фрэнки, и в его словах была доля правды. Недавние исследования показали, что фекалии психически больных людей содержат вещества, имеющие отношения к природе их заболевания. Дерьмо случается, и оно способно нам кое-что рассказать.

— Что же такого сказал тебе прот? Дал «задание»?

— Так точно.

— Какое же? Начать заниматься физкультурой?

— Точ-но-то-чно. Сказал привести себя в форму перед очень долгим путешествием.

Я подумал: «Вот чёрт!»

— Он не сказал, какому конкретно путешествию?

Она просто посмотрела вверх с полуулыбкой, похожей на улыбку прота.

— Хочешь обсудить перевод в первое отделение?

— Нет, спасибо, — буркнула она. — Не стоит беспокоиться.

БЕСЕДА СОРОК ШЕСТЬ

— Как там вирус? — спросил меня прот, когда вошёл в кабинет. Я начал отвечать, что почти выздоровел, но быстро осознал, что он мог спрашивать о самом вирусе. Прот уничтожил полдюжины гранат примерно за три минуты. Когда он закончил и уселся в кресло, я спросил, собирается ли он забрать с собой Фрэнки.

— Она не очень-то здесь счастлива, ты так не думаешь?

— Вчера, когда я видел её в спортзале, она смотрелась бодрячком.

— Потому что она знает, что вскоре покинет это место.

— Улетит на Ка-Пэкс?

— Да. Там с ней не могут произойти все те ужасные вещи, которые случились на ЗЕМЛЕ.

— Потому что там нет жалких людишек, ты хотел сказать.

— Это ты сказал, а не я.

— Но Фрэнки — человек! Как и Бэсс!^[138]

— Нет, не человек! Именно поэтому вы и запрели их здесь, в своей тюрьме!

— Они не принадлежат к виду Homo Sapiens?

— Конечно, принадлежат. Но «быть человеком», мой дорогой сэр, — это состояние ума. И притом очень скверное.

— Ну хорошо. Кто ещё в твоём списке?

— Девяносто девять других существо, к сожалению.

— Ладно, мистер Спок. Сейчас я бы хотел поговорить с Робертом.

— Хорошо, капитан.

Его голова немного опустилась. Я узнал того, кто оказался передо мной.

— Роб? Мы можем поговорить?

Он отклонил предложение.

Я снова ходил по тонкому льду, но вспомнил выражение нашего бывшего директора Клауса Виллерса: «Экстраординарные случаи требуют экстраординарных мер».

— Роб, ты хочешь отправиться с протом на Ка-Пэкс? Там всё будет иначе. Ты сможешь забыть прошлое, начать всё заново. Как тебе такая идея?

Нет ответа.

— Давай сделаем так: просто кивни, если хочешь оставить всё позади. Ты хочешь улететь на Ка-Пэкс, Роб?

Я пристально выслеживал малейшие признаки движения у Роберта. Он был настолько неподвижен, что едва дышал.

— Роб, есть кое-что, чего ты мог не знать. На Ка-Пэкс у тебя появится возможность видеться с отцом в любое время, когда захочешь. Ты знал об этом?

Показалось, что он дёрнулся, хотя я мог выдавать желаемое за действительное.

— Это правда, Роб. У них есть удивительное устройство: компьютер, способный передавать изображение, звук и ощущения. Ты можешь снова блуждать по полям своего детства, бороться с Халком, навещать отца ещё до его травмы на бойне, играть с ним в шахматы или смотреть на звёзды — всё, чего пожелаешь. Звучит здорово, правда?

Я правда увидел, как он слегка улыбнулся, или мне показалось?

— Ты сможешь поговорить со своим отцом, извиниться перед ним, и жизнь продолжит свой ход, как будто ничего плохого не происходило. Ты хотел бы этого, Роб? Подумай!

Я буквально почувствовал, как подпрыгнуло моё сердце, когда голова Роберта начала медленно подниматься. Медленно, медленно, медленно. В конце концов, он произнёс:

— А Жизель и наш сын тоже смогут полететь? Я бы хотел познакомить их с отцом.

Я проглотил слёзы.

— Это зависит от прота, Роб. Хочешь с ним поговорить?

Он кивнул перед тем, как отключиться. Почти сразу прот поднял голову и посмотрел на меня.

— Роберт был здесь?

— Да, вы разминулись.

— Я чувствовал довольно сильные вибрации.

— Он был здесь, прот, но только несколько минут. Попробуешь его найти? Он не должен был далеко уйти.

Мои глаза закрылись от усталости. Открыв их, я увидел, что в комнате не было ни прота, ни Роберта.

Жизель была в восторге от того, что Роберт может отправиться с ней на Ка-Пэкс. Прежде чем я смог логически объяснить своё обещание, данное проту, она воскликнула:

— Мне ещё столько всего надо успеть сделать!

— Подожди!

Она развернулась ко мне.

— Да?

— Что будешь делать, если Роб снова передумает?

— У меня нет времени на интеллектуальные игры, доктор Брюэр. Мне нужно найти прота. Увидимся!

Я с грустью задумался, что будет, если прот «исчезнет» и оставит всех троих на земле. Станут ли Портеры моими новыми пациентами? Я отправился домой, чтобы отлежаться и обсудить с женой планы по выходу на пенсию.

В канун Рождества сильно похолодало, и погода стала больше напоминать зимнюю. Но толпа возле центральных ворот МПИ всё ещё была в приподнятом настроении, исполняя рождественские песни и согреваясь горячими напитками из автомата. Кто-то даже установил рождественское дерево, украшенное звёздами всех форм и расцветок. Я видел несколько минор^[139] с горящими свечами. Не Рокфеллер-центр^[140], но всё равно красиво.

Внутри института ничего особенного не происходило. В каждом отделении были намечены вечеринки, и первая прошла на четвёртом этаже. Я всё ещё не чувствовал себя достаточно хорошо, чтобы играть роль Санты. Я предоставил эту возможность проту, который с восторгом горланил «Хо-хо-хо!» во все стороны. Для каждого пациента мы приготовили подарок, пирог и пунш. Психопаты освобождались из палат по одному-два человека за раз. Может, сказывался дух Рождества, но все они казались вполне адекватными и не проявляли враждебных намерений. Даже Шарлотта в её оранжевых кандалах казалась весёлой и собранной. Она всегда хорошо ладила с мужчинами, пока не откусывала какую-нибудь часть их тела.

Третье отделение было немного более расслабленным, и его пациенты представляли меньшую опасность для персонала. Бояться следовало разве что внезапной тарелки с пирогом, опущенной на лицо, или щипка за задницу от одного из подопечных с сексуальными отклонениями.

Я нашёл Джерри за работой над безупречной копией Статуи Свободы, вплоть до патины двуокиси азота и серебристого отражателя света внутри её факела.

— Печенье или кусочек пирога, Джерри? Твои любимые, с шоколадной стружкой!

— Шоколадной стружкой, шоколадной стружкой, шоколадной стружкой, — пробормотал он, явно не осознавая сказанного. Но он взял кусочек и целиком положил его в рот. Я понаблюдал за его работой, как обычно удивляясь тому, как прот смог найти контакт с Джерри два года назад, и почему остальным это так и не удалось. Может, прот был прав: если мы научимся действительно чувствовать то же, что и они… Но я был слишком стар, чтобы всё начинать сначала. Оставалось надеяться, что мой сын Уилл, и «Оливер», и всё их поколение достигнет большего успеха, чем я; что психиатрия вскоре будет развиваться огромными шагами, пользуясь новыми открытиями в медицине. И я подумал: какое сейчас прекрасное время, чтобы родиться!

Мы объединили вечеринки первого и второго отделения. Никогда не видел пациентов такими радостными. Особенно выделялась «Могучая Семёрка», создавая впечатление группы оптимистов, несмотря на свои проблемы с ментальным здоровьем. Я спрашивал себя, ожидают ли эти семеро консультаций с «доктором протом» и переезда на первый этаж, как это случилось с Альбертом и Алисой, которые были в полном порядке с тех пор, как стали неразлучными. Они, очевидно, поженятся после выписки.

Алекс принёс на вечеринку книгу. После перевода в первое отделение он заявил, что хочет стать библиотекарем. Что может быть более разумным? Алекс читал книгу «Компьютеры для чайников». Когда я спросил про книгу, он сообщил, что все сферы жизни связаны сегодня с компьютерными технологиями.

— Поэтому я думаю, что журналы и книги в конце концов устареют!

Я мог только надеется, что он ошибается. Мы с Карен планировали провести значительную часть времени на пенсии, читая те книги, на которые не смогли найти времени раньше.

Перемены в Линусе и Офелии были огромны. Линус выглядел самым счастливым парнем на вечеринке: он где-то достал ковбойскую шляпу и ходил по залу, тренируясь бросать лассо. Офелия шумела громче остальных, пытаясь руководить всеми вокруг (видимо, компенсируя потерянное время). «Ну что ж, — подумал я, — не все разумные люди ведут себя как ангелы».

Я нашёл прота в окружении нескольких пациентов и привычной дюжины кошек. Я удивился, когда он сказал, что хочет поговорить со мной наедине. Все присутствующие расстроились, но знали, что он не уйдет слишком далеко (по крайней мере, до тридцать первого декабря).

Когда мы отошли в угол, прот сообщил:

— Роберт хочет извиниться перед тобой.

— За что?

— Он больше не увидится с тобой.

— Ты разговаривал с ним?

— Ага.

— Но у нас назначены ещё две встречи!

— Ему больше не о чем с тобой говорить.

Помню, я подумал: «Боже мой, что же я наделал!»

— А как же Жизель и маленький Джин?

— Мы что-нибудь придумаем.

— Всё ещё планируешь улететь тридцать первого?

— Сразу после завтрака.

— Ты не можешь…?

— Никак нет, Хосе^[141].

— В таком случае, — я вздохнул, — приглашаю тебя отметить Рождество со мной и Карен. Эбби, Стив и их дети тоже будут. Возможно, приедет Фрэд.

— Почему бы и нет, раз у вас на столе больше не будет мёртвых птиц (я рассказывал ему про соевую индейку на День Благодарения).

— Они все хотят попрощаться.

— А куда они уезжают?

На Рождество начался сильный дождь. Бэтти с мужем привезли прота — это был последний раз, когда они виделись. Стив, которого в отсутствие Флинна (путешествующего по миру в поисках паучьих экскрементов для создания реакции холодного синтеза водорода) назначили исполняющим обязанности заведующего кафедрой астрономии, долго беседовал с протом в углу комнаты. Поигравшись с идеей принудительно вызвать Роберта, я всё же от неё отказался: если он увидит еду, подарки и декорации, это может вызвать воспоминания из детства и только навредить.

Из моих детей отсутствовали Дженни и Уилл, который праздновал с семьёй своей подружки в Кливленде. Оба позвонили нам пожелать счастливого Рождества, и у меня создалось впечатление, как будто мы все были снова вместе.

Стив хотел узнать у прота, что предшествовало Большому Взрыву, существует ли Теория всего^[142], как скоро Вселенная перестанет расширяться и снова начнёт сжиматься, что произойдет в момент «Большого Сжатия»^[143] и так далее. Однако в первую очередь Стив хотел сообщить проту, что их новая компьютерная программа подтвердила гипотезу о том, что если расширение Вселенной будет ускоряться, то новая космологическая константа замедлит этот процесс.

Прот зевнул:

— Да, я знаю.

— И ещё: Хокинг^[144] сказал, что ничто не может покинуть пределов чёрных дыр, но при этом они способны излучать радиацию. Правда или ложь?

— Ложь!

— Они не могут?

— Наоборот — они могут пропускать всё, что угодно. Иначе как ты объяснишь БОЛЬШОЙ ВЗРЫВ^[145], который начался С САМОЙ ЧЁРНОЙ ДЫРЫ всех времён?

— Как я могу поблагодарить тебя за твои ответы?

— Скажи своим знакомым космологам, чтобы держались подальше от ЗВЁЗД, пока они не поймут, что остальные живые существа во ВСЕЛЕННОЙ созданы не ради их выгоды.

Позже, когда мы собрались за столом, прот заметил: «В этот день вы, люди, проявляете свои лучшие качества, когда начинаете замечать других людей, а не только себя самих. Почему бы не разделить эту щедрость духа со всеми живыми существами на ПЛАНЕТЕ хотя бы сегодня?» Он допил свой глогг^[146] (у Карен скандинавские корни) и попросил ещё. По крайней мере, одна из нас, Эбби, давно разделяла убеждения прота на этот счёт.

На этот раз Карен приготовила утку с бататом и огромную тарелку фруктового салата. Прот съел его весь без остатка, затем откинулся на спинку стула и поглаживал булькающий живот.

— Собираюсь сесть на диету, когда вернусь на Ка-Пэкс, — сообщил он, вздыхая.

Я подумал: «Как по-человечески!»

Беседа свернула к обсуждению наших планов на следующий год, начиная с вечеринки, на которую Карен планировала собрать всех друзей семьи.

— Одна из самых грустных вещей в вас, людях, — сообщил нам прот, — то, что вы с надеждой смотрите в следующее тысячелетие, ожидая лучшего будущего. Но вы проснётесь в следующем веке, и всё будет так же, как и раньше. За исключением одного, — добавил он сухо. — Следующий век будет для вас последним.

Но Рэйн не поверила:

— Прот, с чего нам начать спасение нашего мира?

— Со всего сразу.

— Со всего?

— Всё взаимосвязано. Например, вы не сможете сократить численность населения, не отказавшись от своих религиозных верований. Но вы не сможете от них отказаться, поскольку в людях полно невежества, им не хватает знаний. А вы не сможете исправить этого, пока богатые люди за счёт денежных вливаний поддерживают статус-кво^[147] в этом вопросе. Если вы продолжите поддерживать статус-кво, окружающая среда вскоре будет разрушена. Но вы не сможете защитить окружающую среду от разрушения, пока не сократите численность населения. Мне продолжать?

— Давайте сначала откроем подарки! — выкрикнула Стар к всеобщему облегчению.

Подарки были привычными: галстуки, лосьон для бритья, компьютерные игры для детей, пискливая игрушка для Окси, сушёные фрукты для прота. Но оказалось, что и прот приготовил подарки. Он протянул мне коробочку.

— Ты первый.

Надеясь, что не обнаружу неприятного сюрприза, я осторожно открыл коробку. В ней была ещё одна, поменьше. А в ней была ещё одна, меньшего размера. А внутри была ещё одна, которую открыть бы не удалось. Я не знал, плакать мне или смеяться. Другие открыли свои подарки и, не произнеся ни слова, осторожно отделили свои крошечные коробочки от чужих.

— Давайте посыплем ими дерево! — предложила Стар. Мы так и поступили.

Прот приподнял свои очки и пожелал всем счастливого Рождества. «И приятной пенсии для всех присутствующих старичков. Желаю им прожить тысячу лет!» Бокалы зазвенели, как маленькие колокольчики.

После того, как Стив окончательно добил прота вопросами, я отвёл Фрэда в сторону и рассказал о прогрессе в лечении Роберта.

— Худшее позади, — заверил я Фрэда. — Теперь он готов принять прошлое и перейти на следующую стадию — скорбь. К счастью, если у нас будет достаточно времени, мы сможем ему помочь.

Фрэд кивнул, но казался рассеянным. И тут я понял, что сейчас он решится рассказать мне то, что его беспокоило. Если он больше не хочет быть актёром (я понимал, насколько тяжела эта профессия), тогда кем? Возможно ли, что он решил пойти по моим стопам и стать доктором? У нас в семье будет ещё один психиатр? Я слегка подтолкнул его.

— Ты смог поговорить с протом тогда?

— Да. Он помог мне принять решение.

— Какое решение?

— Поделиться тем, что давно меня беспокоило.

Мне не понравился тон его голоса.

— Я слушаю, сынок.

— Пап, — выпалил Фрэд. — Я не хочу переезжать в ваш дом и не хочу жениться.

— Ты имеешь в виду…

— Нет, я не гей. На самом деле у меня слишком много женщин, я с ними не справляюсь.

— Я думал, только балерина.

— В действительности две балерины, стюардесса и помощница режиссёра. На данный момент.

— Звучит так, как будто тебе нужна помощь, Фрэд.

— Нет, спасибо, пап. Я получаю слишком много удовольствия. В первую очередь хотелось бы поговорить с тобой о доме. Знаю, ты подумываешь передать его мне, и знаю, как важно для тебя сохранить его для семьи. Но это мне не подходит. Как и жизнь в пригороде.

— Почему сейчас, Фрэдди? Почему ты сказал об этом только сейчас?

— Я думал тебе сказать, когда мы были в смотровом кабинете. Не хотел потом пожалеть о том, что сказал слишком поздно.

Это я мог понять.

— Значит, ты не хочешь быть психиатром?

— С какой стати я должен хотеть стать психиатром? Мне нравится играть на сцене. Кстати, хотел похвастаться повышением: меня взяли на бродвейскую постановку «Отверженных»!

Теперь настала моя очередь его обнимать.

— Отличные новости, Фрэдди! Мои поздравления!

— Спасибо, пап.

Но сюрпризы на этом не закончились. С протом всегда так. Когда все покинули комнату, он отозвал меня в сторону и прошептал: «У Карен рак груди. Сейчас он не представляет опасности, но нужно пойти к врачу».

Этой ночью, когда мы, наконец, легли в постель, я спросил у Карен, когда она в последний раз делала маммограмму^[148].

— Странно, что ты спрашиваешь. Я делала её месяц назад и получила отрицательный результат. Но прот сказал повторить процедуру.

— Собираешься повторить?

— Прямо в начале года.

— Счастливого Нового Года, — сказал я мрачно.

— Не глупи. Такое случается с возрастом. Здоровье со временем ухудшается. Поэтому мы должны радоваться жизни сейчас, пока не стало слишком поздно.

После этих слов я дал себе клятву уйти на пенсию как можно быстрее после неизбежного «исчезновения» прота.

Позже я узнал, что перед тем, как поехать к нам на Рождество, прот появился в четвёртом отделении и предложил свои гениталии Шарлотте. «Мне нет от них пользы», — вероятно, сказал он.

Она просто посмеялась над ним и ответила, что лишает гениталий только тех мужчин, которые пытаются её ударить. Именно в тот момент вышла на свет её собственная мерзкая история о насилии со стороны собственного дедушки (как сказал бы прот, «Люди!»). Когда я это пишу, она уже проходит интенсивную психотерапию у Карла Торстейна, и он говорит, что для неё есть надежда на выздоровление!

Случаи, подобные этому, делают психиатрию, как и саму жизнь на Земле, совершенно непредсказуемой.

БЕСЕДА СОРОК СЕМЬ

Когда прот зашёл на нашу последнюю беседу, я уже приготовил для него корзину с блестящими яблоками.

— «Ред Делишес!»^[149] — воскликнул он. — Мои любимые!

— Да, — пробормотал я. — Знаю.

Когда он съел почти все яблоки вместе с семечками, я сказал, что хочу попрощаться с Робертом и другими. Он кивнул и закрыл глаза.

Я немного подождал.

— Как себя чувствуешь, Роб?

Нет ответа.

— Ты думал о нашем последнем разговоре?

Возможно, и думал, но не хотел ковыряться в своей травме перед отправкой в рай, и кто мог винить его за это? Всё, что я мог сделать, это пожелать ему счастливого пути. Может, я заметил лёгкое движение в ответ на сердечное пожелание, а может, мне показалось.

Я смотрел на него ещё некоторое время, пытаясь угадать, о чём он думает, сидя передо мной в застывшей позе. Может, он бегал по полю со своей собакой Эппл? Созерцал звёзды с любимым папой? Смотрел телевизор с Сарой? Подбрасывал хохочущего Джина в воздух? Прощай, Роб. Прощай, мой друг.

— Пол?

Он тоже не особо желал появляться.

— Не хочешь ничего рассказать перед тем, как уйти?

Очевидно, нет.

Я не мог удержаться от мысли, что Пол будет ужасно разочарован капэксианскими женщинами.

— Прощай, Пол, или кто ты на самом деле. И удачи тебе.

Он ненадолго поднял голову, подмигнул мне и ответил:

— Я сам создаю свою удачу.

— И ты, Гарри, маленький дьяволёнок. Береги себя и Роба.

Гарри не пошевелился. Он не хотел выходить, чтобы его снова не укололи иголкой.

— И не лезь в неприятности! — добавил я, как встревоженный отец.

Хотя этого не слышно на плёнке, я слышал, как он отчётливо сказал:

— Не буду!

— Окей, прот, ты можешь вернуться.

— Привет, привет, привет, привет! — выпалил прот. Кажется, по одному разу за каждого из них.

— Я просто хотел ещё раз поблагодарить тебя за всё, что ты сделал для наших пациентов.

— Не за что. Мне щедро заплатили (он, скорее всего, имел ввиду фрукты).

— Прот, у меня ещё остались пара незавязанных узлов, поможешь?

— Как скажешь. Но всегда найдутся новые, сколько бы ты ни завязывал.

— Несомненно. Но хотелось бы прояснить несколько вопросов перед тем, как ты нас покинешь. Например, был ли здесь Роб в прошлом месяце или он уезжал в Гуэлф? Или куда-то ещё?

— Понятия не имею, тренер. Спроси об этом у него.

Было уже поздно объяснять, что именно его я и спрашивал.

— Тогда скажи вот что. Где ты бывал, когда на время покидал госпиталь в этот раз и два года назад?

— Я занимался подготовкой тех, кто полетит со мной на Ка-Пэкс. И выражал соболезнования тем, кто не сможет полететь.

— Откуда ты знал, кто хочет полететь, а кто нет?

Он заложил руки за голову и улыбнулся как тот, кто выполнил задачу немного раньше времени.

— Люди присылали мне письма, помнишь? Другие изъявляли желание через — как бы это назвать? — сарафанное радио^[150].

— Имеешь в виду передачу информации от одного существа другому — что-то вроде слухов?

— Да, только всё намного сложнее. Когда один слон что-то узнаёт, это узнают все слоны в МИРЕ.

— Как мы можем это проверить?

— Просто спросите!

— Ну хорошо. Тогда ещё один вопрос. Ты говорил, что стареешь примерно на семь месяцев, пока долетаешь от Ка-Пэкс до Земли, верно?

— Так точно!

— Тогда как же ты успел пересечь половину Галактики вовремя, когда Робин позвал на помощь? — спросил я самодовольно. — И, раз уж на то пошло, то как его крик о помощи долетел до Ка-Пэкс так быстро?

— Джин, джин, джин… Ты что-нибудь слышал из того, что я говорил за последние 7.65 лет? Путешествие на самых высоких обертонах энергии света вообще не занимает времени. Но время влияет на путешественника, только он стареет на определённое количество времени. Только он, понимаешь?

— Не очень.

Но смысла цепляться за этот вопрос не было. Пришло время попрощаться в последний раз.

— Скажешь что-нибудь на прощание, мой инопланетный друг?

— Помни, о чём я говорил тебе: ты в силах решить проблемы любого существа и даже всей ПЛАНЕТЫ, если научишься ставить себя на их место. На самом деле это единственный способ.

— Спасибо, постараюсь запомнить.

Почувствовав, что мне больше нечего сказать, прот поднялся.

— И последний вопрос.

— Жду не дождусь.

— Почему только сотня пассажиров? Почему не две? Или тысяча? Или миллион?

— Я понятия не имел, когда прилетел на ЗЕМЛЮ, что почти каждый захочет улететь из этого чёртового МИРА. Но в следующий раз…

— Значит ли это, что ты передумал и собираешься вернуться?

— Ни в коем случае. Но могут прилететь другие, и они будут знать, как обстоят дела.

— Когда?

Прот пожал плечами.

— Может, завтра, а может, и никогда. Но если другие капэксианцы действительно появятся на ЗЕМЛЕ, я надеюсь, что вы окажете им тёплый приём.

— Яблоки «Ред Делишес» и перезрелые бананы.

— Может, мой визит на вашу ПЛАНЕТУ не был таким уж бесполезным!

Он взял оставшиеся яблоки, положил их в карманы, помахал мне рукой и вышел за дверь.

— Увидимся завтра, — пробормотал я, переходя в офис^[151], где Жизель ждала меня со своим сыном. Она хотела, чтобы маленький Джин попрощался с большим. Вместо этого малыш взял меня за нос.

— Спасибо за всё, что ты сделал, Джин. И если мы не увидимся послезавтра, не переживай за нас. Мы будем в порядке.

Она крепко меня обняла. Единственное, что оставалось сказать: «Благослови нас Господь, всех нас».

Этим вечером прот в сопровождении сотрудников МПИ и пациентов вышел к центральным воротам, чтобы попрощаться с собравшимися людьми. Кто-то смастерил платформу возле будки охранника и, несмотря на холод и снег, он запрыгнул на неё и подошёл к микрофону. Праздничная толпа радостно приветствовала своего кумира, размахивая флагами с надписью «КА-ПЭКС». Люди бросали цветы и фрукты на импровизированную сцену. Прот широко улыбался, приветствуя толпу (позже мне рассказывали, что у присутствующих создалось впечатление, что прот обращался к каждому индивидууму лично, включая несколько собак и кошек, птиц и даже рыбку, которую во время выступления держали в небольшом аквариуме над головой). У ворот было несколько фургонов и телевизионных камер, полиция перекрыла Амстердам Авеню для транспорта. Я даже заметил несколько агентов ФБР, которые выделялись из толпы стрижкой «ежиком» и аккуратными синими костюмами.

Наконец все успокоились, и наступила тишина.

— Скоро я вас покину, — начал прот, — и буду скучать по каждому из вас.

Раздались крики «Нет!», но прот поднял руку и жестом попросил тишины.

— Многие из вас осознают, как много серьёзных изменений должно произойти, чтобы ваша ЗЕМЛЯ превратилась в рай. Я не раз говорил, что вы сами должны решить, как вам лучше заботиться о ЗЕМЛЕ, и, тем не менее, я продолжал получать открытки и письма, где меня спрашивали, с чего начать. Нет ничего проще. Первое — не приносите вреда ни своей ПЛЕНЕТЕ, ни живым существам…

Внезапно прозвучал выстрел. В этот самый момент прот резко наклонил голову на бок, и пуля пролетела мимо, слегка задев левое ухо. В толпе началась драка, и несколько человек схватили стрелявшего. Кто-то выбил из рук женщины оружие, а другой вывернул ей руки.

Прот, по щеке которого текла кровь, снова поднял руку и сказал, не повышая голоса:

— Оставьте её в покое. Она просто следует приказам, полученным много лет назад от своей семьи, друзей и почти каждого, кого она знала. Не причиняйте ей вреда и не сажайте в тюрьму. Научите её.

Чак поднялся на подиум и приложил марлю к повреждённому уху. Прот продолжал, как ни в чём не бывало:

— А теперь, друзья, пришло время покинуть вас. Однажды, если вы как-то переживёте двадцать первый век, к вам могут прилететь другие капэксианцы. И, как знать, может быть, кто-то из ваших внуков отправится на другой конец ГАЛАКТИКИ. Не так уж это и далеко.

Он снова помахал рукой и спрыгнул с платформы. Чак следовал за ним.

Намного позже, когда суматоха улеглась, толпа наконец начала рассасываться — на месте оставались только охотники за сувенирами. Через пару часов тротуар был чист, автомобили и такси снова проезжали мимо ворот. Как будто прота здесь никогда и не было.

Этим вечером было ещё одно мероприятие, на этот раз в комнате отдыха второго отделения. Его организовали Бэтти МакАллистер и моя жена Карен. На вечеринке присутствовали все, даже те пациенты, которые выписались из госпиталя за эти семь с половиной лет: Эрни, Хауи, Чак и миссис Арчер, Мария в монашеском облачении, Эд и Красотка, Чокнутый и его роскошная девушка, Лу и её дочь Протиста, Рудольф, Майкл с женой, Джеки с приёмным отцом, Берт и все остальные, кто знал прота. Члены моей семьи тоже присутствовали: Эбби, Стив и мальчики, Фрэдди и две его подружки, Уилл и Даун, которая стала похожа на Мона Лизу. Кассандра уже предсказала, что ещё не родившийся ребёнок — мальчик — будет психиатром! Я ответил, что мы ещё посмотрим, кем он станет.

Фрэнки, счастливая обладательница бесплатного путешествия в утопию, вся светилась счастьем (хотя всех, кого встречала, ласково называла «анальным отверстием»). Жизель и маленький Джин были так счастливы, что мне почти захотелось составить им компанию в полёте. Я, конечно же, знал, что завтра утром мечты разрушатся и мне придётся лечить от глубокой депрессии не только Роберта Портера, но и их тоже.

Тем не менее, я не хотел испортить вечеринку. Попрощавшись с протом, все разошлись далеко за полночь. Я отвёл его, Джина и Жизель в палату, где им предстояло провести остаток ночи, и снова пробормотал: «Ну что ж, спасибо ещё раз», пожав ему руку.

— Счастливой жизни на пенсии, джино, — ответил прот. — Ты этого заслужил.

Жизель передала ребёнка проту, обняла меня и поцеловала. Прот, никогда не державший детей, взял Джина с такой осторожностью, как будто он был самой хрупкой вещью во вселенной.

Я взял у него крестника и поцеловал в лобик.

— До свидания, малыш, — сказал я ему, дёргая за маленький носик. — Надеюсь, тебе не понадобится кора йортов^[152]. Мне показалось, что Джин ответил: «Мои существа не вырастят дурака»^[153], если, конечно, прот не был чревовещателем.

На следующий день я проснулся рано, вместе с Чаком и другим медицинским персоналом, стараясь успеть подготовиться ко всему, что может произойти. Меня особенно беспокоил возможный приступ массовой истерии, который всегда был ночным кошмаром для медсестёр и докторов.

— Не переживай ни о чём, — повторял Чак. — Всё будет в порядке.

Мы пришли в столовую раньше семи, но прот и его «семья» были уже здесь, кушая мюсли с рисовым молоком и фрукты. Завтрак проходил тихо: большинство пациентов решили дать им спокойно насладиться последним приёмом пищи на земле.

Прот, одетый в привычные голубые вельветовые штаны и джинсовую рубашку, выглядел как обычно безмятежным и уверенным в себе. Он выпил около литра апельсинового сока, съел несколько тарелок чернослива и связку переспелых бананов. Я заметил, что его ухо всё ещё было перевязанным: оказалось, что раны капэксианцев заживают так же медленно, как и у людей.

— Ну, время пришло, — сказал прот, когда закончились фрукты (кроме сушёных, которые он взял с собой).

Жизель в последний раз обняла меня (я почувствовал запах сосны), а за ней и Фрэнки, посоветовав мне вытереть нос. Прот поблагодарил меня за терпение (или за пациентов?^[154]) и выразил надежду, что «все твои психические проблемы будут незначительными».

Несколько пациентов и сотрудников госпиталя попрощались и пошли в комнату отдыха, где уже собрались остальные пациенты вместе с представителями ФБР (они принесли оборудование для записи и различные сенсоры). Фотографы и представители прессынетерпеливо ждали в другом конце зала. Очевидно, оставалось совсем мало времени. Прот быстро собрал всех троих вместе, достал маленькое зеркальце и фонарик и помахал нам в последний раз (каждый из присутствующих был уверен, что он помахал именно ему). Фрэнки, раздавая воздушные поцелуи, прокричала: «Прощайте, ублюдки! Пошли в жопу!.. Пошли в жопу!.. Пошли в жопу!..»

Я крикнул проту: «Передавай привет Бэсс от меня!».

Прот подмигнул, но я не понял, что он имел в виду: что передаст привет или что ценит моё чувство юмора. Он попросил на прощание: «Не ешьте никого из тех, кого я знаю!», протянул зеркальце, поставил фонарик на плечо, включил его и мгновенно исчез.

Я не знал, как отреагирует Жизель и другие, когда всё кончится, но ожидал, что Роберт окажется в привычном ступоре, как в прошлый раз. Но Роберт, Жизель, её сын и Фрэнки просто исчезли, как будто их и не было никогда.

Через несколько минут мне позвонила Карен. «Окси исчезла!» — сообщила она радостно. Почему-то я не удивился.

ЭПИЛОГ

Почти сразу после «исчезновения» прота поступил звонок из зоопарка в Бронксе. Несколько приматов каким-то образом выбрались на свободу и исчезли. До сегодняшнего дня никого из них найти не удалось, но сопровождали ли они прота в его последнем «путешествии», сказать было трудно.

Но мы знали следующее: почти дюжина человек со всего мира тоже исчезла примерно в то же время, что и наша четвёрка. Многие из исчезнувших утверждали, что ждут, когда их «заберут». Некоторые даже оставили записки с адресом: «КА-ПЭКС». Из бывших пациентов института примерно в то же время исчезл Эд (и его кошка Красотка), которому прот давал обещание несколько лет назад, а также Мистер Магу — человек, не способный узнавать лица (на Ка-Пэкс это не приведёт к печальным последствиям).

Насколько мы знаем, никто из детей, просящих о путешествии, не исчезал. И действительно, позже мы узнали, что за последние два года прот посещал некоторых юных просителей в разных странах и объяснял, почему не сможет их взять. Он говорил им то же самое, что и всем молодым людям, столпившимся у центральных ворот: что они могут устроить Ка-Пэкс на Земле, если достаточно сильно этого захотят, и так далее.

Что касается ещё семидесяти «свободных мест», то нам оставалось только догадываться, что среди них были, например, жирафы или насекомые. Думаю, единственное, что можно было утверждать наверняка — это то, что среди «пассажиров» не было морских обитателей^[155].

Так где же прот и все остальные? Может, они скрываются в какой-то пещере в Антарктике или под растительным покровом джунглей Южной Америки? Или всё же на Ка-Пэкс? Где бы они ни были, они исчезли без следа, и никто их с тех пор не видел, за исключением нескольких сообщений, что прот похитил несколько пар в сельской местности Среднего Запада с целью изнасилования или летал над крупными городами, как современный Супермен. Прот, конечно, пренебрёг бы этой информацией, назвав её «фоновым шумом».

Всё это сводится к следующему.

На мой взгляд, есть два равновозможных объяснения того, что с ними произошло. Первое — в том, что прот был не более и не менее, чем альтер эго глубоко больного молодого человека, чья личность была разрушена ужасными событиями детства и юности. Как и некоторые аутисты, он каким-то образом мог проникать в тайники своего мозга, которые по разным причинам недоступны абсолютному большинству людей. Именно эта особенность могла отвечать за его способность заставить нас поверить в то, что он может путешествовать быстрее света, дополненная сложными космологическими теориями и так далее.

Кроме того, он каким-то образом мог изменять не только спектральную остроту своего зрения, но и структуру ДНК внутри каждой клетки своего организма (анализы показали, что только ДНК прота отличается от ДНК Роберта, а отличий между ДНК Роберта, Пола и Гарри нет). Он также мог читать мысли, хотя прямых доказательств этому нет. И мог диагностировать состояние человеческого организма без анализов и медицинского оборудования (слава Богу). Прот верно диагностировал не только опухоль кишечника у Рассела в 1990 году, но и рак молочной железы у моей жены семь лет спустя (у Карен обнаружили крохотную злокачественную опухоль и вовремя удалили, поэтому прогнозы весьма благоприятны). Не говоря уже обо всех психически больных пациентах, которых он вылечил за счёт своей сверхъестественной интуиции. Кстати, маленькие коробочки, которые вручил нам прот на Рождество, оказались бесконечной регрессией^[156]. Неважно, насколько мощный микроскоп мы использовали — внутри всегда находилась ещё одна коробочка.

Другое возможное объяснение состоит в том, что прот может видеть в ультрафиолетовом спектре и путешествовать со скоростью тахиона, и в том, что сейчас он пребывает на Ка-Пэкс с сотней наших собратьев, прогуливаясь по Райскому Саду в небесах. Звучит фантастично, но по степени вероятности не сильно отличается от предыдущей теории, поэтому я склонен в это поверить.

Давайте рассмотрим вторую теорию поподробнее. Соответствует ли она имеющимся фактам? Как мы можем объяснить тот факт, что прот и Роберт временами занимали одно и то же тело? Возможно ли, что только дух или сущность прота прибыли на Землю (он отрицал эту версию)? Более того, если только сущности сотни космических путешественников оставили нашу планету, то где их тела? С другой стороны, прот целиком перемещался на Землю и, по причинам за пределами нашего понимания, мог мгновенно вселяться в Роберта. Но если он и правда был космическим путешественником, то как можно объяснить очевидные совпадения в жизнях прота с его идеальной планеты и Роберта с Земли?

Я долго и упорно думал над этим, и единственный вывод, который напрашивается — то, что истина заключается во всём вышесказанном. Или, другими словами, ответ состоит из комбинации этих двух объяснений. Разве нельзя предположить, например, что Ка-Пэкс — это некая альтернатива нашему миру, нечто вроде параллельной вселенной, одна из дорог, не пройденных на Земле? Есть ли у каждого из нас альтер эго, парящее среди звёзд?

Каким бы ни был ответ, в папке с надписью «Роберт Портер» всё ещё остаётся очень много вопросов. Например, как Роберту удалось нас обмануть своим «псевдо-исцелением» в 1995 году, и кто ещё был причастен к обману? Был ли Гарри убийцей злоумышленника, который ворвался в дом Роба и убил его жену и дочь, и что бы случилось, если бы незваный гость не появился в тот судьбоносный день в августе 1985 года — прожили бы Роберт и его семья относительно нормальную жизнь? Что, если бы шестилетний Робин никогда не купал своего отца? Или маленький Джин? Или если бы отец не получил травму на бойне? Или если бы у Жизель были колёса?^[157] Вернутся ли прот и другие? Где бы они ни были, нашли ли они покой, который так отчаянно искали?

Короче говоря, у меня нет ответов ни на один из этих вопросов. Мне известно лишь то, что я должен оставить мой жёлтый блокнот и поселиться на ферме в адирондакских горах (купленной на деньги, полученные за фильм «Ка-Пэкс»), где мы с Карен и догом Флауэром будем сидеть в своих креслах и смотреть на закат до конца наших дней. Я оставляю мир в руках следующих поколений, которые — надеюсь и верю — готовы к решению задач нового века.

По крайней мере, в одном случае я могу смотреть в будущее с надеждой. Мой сын Уилл, который сейчас учится в ординатуре в Белвью, будет прекрасным психиатром. У него есть способность сопереживать пациентам и вытягивать из них информацию — способность, которую я никогда не имел. Уилл утверждает, что научился этому у прота, но я думаю, что этот дар был заложен в нём с рождения. Он и Даун стали родителями прекрасного мальчика, который во многом напоминает деда (просто сравните наши фотографии в детстве!) и приезжают нас навестить при первой же возможности, хотя Уилл утверждает, что содержание фамильного дома в сочетании с рабочими обязанностями забирает бо́льшую часть его времени.

Фрэдди навещает пореже, обычно на короткий «уикенд», поскольку в понедельник выступает на дневных спектаклях. Живя с новой девушкой (говорит, на этот раз у них всё серьёзно) в Вест-Виллидж, он всё ещё входит в регулярный состав популярного бродвейского шоу «Отверженные».

С помощью прота наш зять Стив стал заведующим кафедрой астрономии в Принстонском Университете, поэтому у него очень мало времени на изучение чего-либо, включая нас (кстати, его предшественник, Чарли Флинн, сейчас слушает лекции в Среднезападной Богословской Школе). Но его с Эбби дети, которые скоро станут взрослыми (слишком быстро!), приезжают к нам чаще всего, особенно летом, обычно оставаясь на несколько недель и утверждая, что совсем не скучают по своим компьютерам. Эбби и самой уже перевалило за сорок, но она проявляет ещё большую активность в защите различных «прав».

Дженнифер — «настоящий доктор» в семье — навещает нас реже, чем хотелось бы (хотя мы несколько раз были у неё в гостях), но держит нас в курсе о прогрессе в исследованиях и лечении СПИДа. Например, Дженнифер рассказала нам, что участвует в программе по тестированию новой вакцины от ВИЧ и, кажется, она станет просто находкой.

Скучаю ли я по работе? Не особо. На пенсии мне хорошо, как никогда. Я слежу за литературой по психиатрии и иногда навещаю институт, где мы частенько разговариваем с Джерри по душам (его голова на моей груди или наоборот). И я встретил женщину, которая стреляла в прота из толпы. Теперь она пациентка в МПИ. Она утверждает, что действовала «по приказу божьему». Каждый раз, когда я её вижу, то вспоминаю слова прота о том, что там, где есть религия, всегда будут фанатики.

В институте всё ещё работают Торстейн, Вирджиния Гольфарб и остальные; они были настолько добры, что переименовали лекционный зал между первым и вторым этажом в «Аудиторию Джина Брюэра» (строительство нового крыла пока не завершено), возможно, надеясь на большое пожертвование с моей стороны. И хотя их ожидания пока не оправдались, я глубоко благодарен за оказанную мне честь.

Но я начал ощущать себя посторонним в этих стенах, особенно после того, как бо́льшая часть старых пациентов (которые были до прота) выписалась. Может, это и к лучшему. Пусть следующий доктор Брюэр ломает голову над новыми протами, Христами и другими пациентами, которым предстоит попасть в эти стены.

Не то чтобы мы были заняты, но я пока так и не смог прочесть «Моби Дика» и научиться кататься на уницикле, который накануне выписки подарил мне Милтон. Карен твёрдо стоит у руля наших поездок, социальных и культурных мероприятий, включая посещение выставок в Метраполитен-музее, и не даёт нам скучать. Но после общения с протом я вижу оперу (и несколько других явлений) несколько в ином свете. Они, в конце концов, ограничиваются радостями и трагедиями людей. Если я чему-то и научился у прота, то это можно свести к простой формуле: мы, люди, обеспокоены только крохотной частью целого. Согласно проту, каждое живое существо имеет такое же право на жизнь, как и люди — теперь я целиком разделяю это убеждение, хотя и могу иногда подкрепиться куском пиццы или мороженым со сливками. Но больше никакого сыра!

И сейчас я провожу больше времени, изучая небо. Карен подарила мне четырёхдюймовый отражающий телескоп, и каждый ясный зимний или летний вечер находит меня во дворе созерцающим звёзды. Иногда я смотрю на созвездие Лиры и задаюсь вопросом, где сейчас находится та сотня человек и чем они занимаются. Часть меня сожалеет о том, что я не принял предложение отправиться на Ка-Пэкс. Я искренне надеюсь, что они обрели покой и удовлетворение, и что существует иной мир, где мой отец всё ещё жив, а я занялся пением, а не психиатрией. Правда это или сон, я уверен в одном: нас окружают миллионы планет, о которых мы ничего не знаем, миры, которые мы надеемся когда-нибудь посетить, и Земля с её обитателями не находится в центре вселенной. Вернее, я вижу нас, галактику и даже саму вселенную — как крохотную частицу мудрости, красоты и таинства Бога.

Отчёт Прота на Ка-Пэкс

* * *

Я помню свою первую встречу с протом как будто она была вчера (прот, вероятно, скажет, что она действительно произошла вчера). Его кривая усмешка сильно раздражала, пока мне не стало понятно, что раздражение вызвано глубоко сидящей обидой на моего отца. Возможно, я был глубоко демотивирован самим его заболеванием: прот имел все признаки бредового расстройства, но узнать хоть что-то про его прошлое не удавалось. Раскусить его было не проще, чем расколоть бильярдный шар при помощи пёрышка, и всё это свалилось на меня, когда я временно исполнял обязанности директора Манхеттанского Института Психиатрии (МПИ) и был по уши в делах.

Но вскоре оказалось, что прот, кем бы он ни был, имел выдающуюся способность к эмпатии^[158] и мгновенно распознавал, что беспокоило каждого, с кем он знакомился — будь то пациент или сотрудник института. Возможно, это и притягивало нас к нему: чувство, что он понимает и — кроме того — может помочь. Множество пациентов, которые могли бы до сих пор находиться в стенах нашего госпиталя, выздоровели после того, как прот добрался до самой сути их проблем и помог их решить. Было крайне необычно видеть внезапное исцеление безнадёжных психически больных людей, которые многие годы находились на лечении. При этом мы не наблюдали рецидивов^[159], за исключением собственного альтер-эго прота — Роберта Портера. Я не могу не порекомендовать каждой психиатрической клинике иметь в штате одного или двух сотрудников с Ка-Пэкс или другой прекрасной планеты, отличающейся от Земли, жители которой — даже самые разумные — ко многому слепы из-за своего ментального багажа.

Но наш инопланетный друг оставил ещё более обширное и глубокое наследие, чем исцелившиеся пациенты. За те пять лет, которые прот путешествовал по Земле с Робертом, он сделал массу острых и точных наблюдений касательно её обитателей с особым акцентом на Homo Sapiens, которых называл «ошибкой природы». Прота увлекали деяния человечества, но не всегда он был от них в восторге. Называя нас «раковой опухолью Земли», он предложил простое (по его мнению) решение всех наших экологических и социальных проблем: начать всё с чистого листа, основываясь на ряде новых допущений. С точки зрения прота практически всё, что мы когда-нибудь предпринимали, все наши решения на протяжении истории — всё было необдуманным, неподходящим или просто глупым. Среди наших «разрушительных» явлений были правительство, капитализм, религии, школы и даже материнство — фактически все институты и ценности человечества. Свои мысли прот записывал в небольшой блокнот, с которым не расставался ни на минуту.

Нет смысла рассказывать здесь все книги о планете Ка-Пэкс, но краткий пересказ для тех, кто не знаком с трилогией, будет вполне уместен.

Прота привезли в Манхеттанский Психиатрический Институт в мае 1990 года. Проявив терпение и проведя серьёзную работу, мы узнали, что за личностью прота скрывается очень больной человек (Роберт Портер), перенёсший несколько тяжело травмирующих событий, первое из которых случилось, когда ему было всего пять лет. После семи лет терапии, прерванных возвращением на Ка-Пэкс и двухлетней паузой, во время которой прот странствовал по Земле в поисках ста попутчиков для финального путешествия к звёздам, я был вынужден признать, что мой пациент имел не только альтер-эго Роберта, но и личность гостя из Космоса.

Есть несогласные с этим чисто эмпирическим заключением^[160], но никто не отрицает, что прот обладал поразительно беспристрастным и логичным умом, вполне способным оценить жизнь на Земле с позиции существа с другой планеты. Мы можем не соглашаться со многими из его наблюдений, но в них есть доля истины, которую невозможно отрицать.

Прот привык писать отчёты о планетах, которые посещал во время своих частых путешествий. В августе 1990 года, когда он уже собирался возвращаться на Ка-Пэкс «для отдыха и восстановления», прот позволил нам сделать ксерокопию его объёмного отчёта, написанного на капэксианском языке. К счастью, у нас был Розеттский камень^[161], который помог расшифровать написанное — перевод «Гамлета» на капэксианский язык, сделанный самим протом. С помощью профессионального лингвиста (доктора Кэрол Боттчер с факультета лингвистики Колумбийского Университета, которой я очень признателен) я смог перевести бо́льшую часть его записей на современный английский. Когда эквивалентного слова или фразы в великой шекспировской пьесе не находилось, но смысл был ясен, Кэрол заполняла пробелы, исходя из своей интуиции. Когда смысл был не ясен, мы додумывали содержание, основываясь на моём длительном знакомстве с протом и знании его образа мышления (в этом случае мы заключаем написанное в квадратные скобки). Слова и фразы в круглых скобках, напротив, принадлежат проту: в них он поясняет смысл сказанного для капэксиан. В других случаях текст приведён дословно, за исключением некоторых грамматических правок: например, использования заглавных букв в начале предложений.

Прот вёл свои записи отрывочно, когда появлялась свободная минутка (бо́льшую часть времени он был окружён пациентами), перемежая историю Земли и её текущее положение с наблюдениями, сделанными в госпитале и где-то в других местах. Поэтому его отчёт несколько непоследователен, хотя вполне вероятно, что капэксианцы так делают все свои дела. Когда это было возможно, я соединял разрозненные фрагменты в единое целое. Для большей ясности его случайные пометки, сделанные по краям, не были включены в этот текст. Однако я сохранил обычай прота писать заглавными буквами названия звёзд, планет и других небесных тел, а всё остальное писать с маленькой, включая имена собственные.

За прошедшие годы нам поступало множество запросов на получение копии отчёта, включая запросы от помощника генерального секретаря ООН, руководства ФБР, ЦРУ и других правительственных агентств, от учёных, социологов и религиозных лидеров, — и все они были удовлетворены. Но были и тысячи запросов от широкой общественности, которые невозможно было бы удовлетворить без официальной публикации текста. Я искренне надеюсь, что эта книга покажется читателям интересной и что они смогут найти утешение в работах, созданных выдающимся разумом прота.

Предварительный отчёт по результатам наблюдения за ПЛАНЕТОЙ B-TIK (RX 4987165.233)

Это отчёт о состоянии ПЛАНЕТЫ, пребывающей в великом [смятении]. Я пишу это ради расширения кругозора и в качестве забавы для КАПЭКСианцев, хотя и подозреваю, что один «психиатр» захочет получить копию отчёта перед тем, как я покину его планету. В результате неоднократных посещений этого маленького МИРА я узнал многих из населяющих его бесчисленных существ, включая доминантный вид, homo sapiens, что, как ни странно, означает «думающий (или мудрый, логичный) человек». Наблюдая за сапиенсами, я лично видел, как ПЛАНЕТА класса «B» может стать планетой класса «A» [Примечание: по шкале прота самые развитые планеты имеют индекс «К». Самые отсталые планеты класса «А» — это то, что остаётся, когда саморазрушаются планеты класса «B»]. Неспособность или отказ думать о том, что они делают со своим МИРОМ, поставил их на грань вымирания. Несмотря на очевидные генетические аберрации^[162], люди тем не менее интересный и противоречивый вид.

Всё, что я здесь пишу, не требует объяснений, за исключением единиц времени, которые используются на B-TIK произвольным образом и без всякого намёка на логику, поэтому привожу несколько необходимых терминов:

— «День» равен одному обороту B-TIK вокруг своей оси;

— «Час» = 1/24 дня;

— «Неделя» = 7 дней;

— «Месяц» = 30 (или 28 или 29 или 31) дням;

— «Год» = 12 месяцев = полному обороту B-TIK вокруг своей родительской ЗВЕЗДЫ.

Другие термины описать сложнее.

«Совершить преступление» означает нарушение определённых человеческих правил, которые разнятся от места к месту. Люди, которые так поступают, запираются в камеры, называемые «тюрьмами», или в медицинские учреждения, подобные манхеттанскому психиатрическому институту, где я дожидался возвращения на КА-ПЭКС. И хотя я не нарушал правил, меня забрали под конец моего путешествия в институт для лечения «бредового состояния» («вы знали, что все КАПЭКСианцы бредят?»)

Я принял решение остаться. Там было много фруктов, да и место для написания отчёта подходило не хуже любого другого.

Я находился на один этаж ниже, чем люди с «сексуальными отклонениями». На большинстве ПЛАНЕТ типа «К» и даже на некоторых типа «I» и «J» множество существ считают половой акт настолько отвратительным, что активно избегают существ противоположного пола. На ЗЕМЛЕ наоборот всем постоянно не хватает секса.

Единственная разница между обычными людьми и людьми с сексуальными отклонениями в том, что последние занимаются сексом, исключая всё остальное. Это как проводить всё время, вызывая у себя рвоту.

Большинство homo sapiens живут большими стаями в местах, которые называют «города» и «мегаполисы». «Города» сгруппированы в «штаты», которые в свою очередь образуют «страны». Последние занимают каждый квадратный джарт [0.214 кв. мили] ПЛАНЕТЫ, за исключением больших водных объектов, называемых «океаны» и «моря», и замороженных полюсов. Иными словами, люди считают себя «владельцами» собственного МИРА. Очень странное представление, не так ли?

Именно деление всей поверхности ПЛАНЕТЫ на страны приводит к большому количеству проблем (но это ещё не все проблемы!), с которыми сталкивается сапиенс. Как ни странно, для некоторых существ их страна намного важнее всей ПЛАНЕТЫ, и они готовы уничтожить часть ЗЕМЛИ с целью её контролировать. Они даже готовы умереть, чтобы не позволить другим людям проникнуть на их территорию, если им не отправляли специальное приглашение. Более того, они горят желанием отправиться в другие страны, рискуя умереть в попытке защитить целостность своей «родины». Это не всегда срабатывает, поэтому границы между странами меняются с удивительной частотой.

Многие из вас подумают, что я [приукрашаю?], но уверяю: это чистая правда!

При наблюдении за B-TIK из КОСМОСА вы видите один из самых прекрасных МИРОВ в ГАЛАКТИКЕ. Его водные океаны, отражающие цвет неба, сочетаются с дымчатыми белыми облаками, и вся ПЛАНЕТА выглядит очень притягательно, если смотреть с безопасного расстояния. Когда я прибыл сюда двадцать семь (ЗЕМНЫХ) лет назад, моё первое впечатление было таким же приятным, как и при созерцании B-TIK из КОСМОСА. Воздух был тёплым и свежим, растительность буйной, а голоса здешних птиц, животных и насекомых услаждали слух. Повсюду висели превосходные фрукты. ЗЕМЛЯ производила впечатление того, что доминирующий вид называет «раем», что по иронии означает «красоту и совершенство B-TIK до того, как на ней появились люди».

Я прогулялся по территории, иногда срывая фрукты или овощи и сидя в тени дерева, чтобы отдохнуть после путешествия и впитать в себя изысканную обстановку. Единственное, что препятствовало наслаждению, — это очень яркий свет, обусловленный близостью жёлтой ЗВЕЗДЫ. Это причиняло боль глазам, пока я не [собрал] нечто вроде переносного навеса из палок и листьев.

Конечно я знал про океаны. Но огромное количество воды встречалось повсюду: в реках, ручьях, озёрах, болотах, бассейнах — а иногда вода падала прямо с неба! «Стоять под дождём», как называют это ЗЕМЛЯне, — довольно странное ощущение, но не лишённое приятности. Многие животные на B-TIK, кажется, нуждаются в огромном количестве воды, пьют её регулярно и стоят под ней, когда она падает из пухлых облаков, которые темнеют перед тем, как выпустить влагу. Некоторые виды даже живут в воде: лысые, наделённые плавниками, они никогда не покидают озёр и рек. Вода в изобилии!

Когда страна китай оказалась на другой стороне B-TIK от СОЛНЦА, интенсивность света снизилась и я снял импровизированные очки. Во время смены дня и ночи новые виды существ вышли на поверхность, в то время как «дневные» существа куда-то ушли спать. Глаза «ночных» существ были больше, чтобы лучше видеть в темноте. Они тоже блуждали по поверхности в поисках пропитания. На самом деле многие существа проводят бо́льшую часть времени в поисках пропитания.

Это сильно отличается от поведения homo sapiens, которые тратят жизнь преимущественно на работу на других представителей своего вида с целью заработать валюту, за которую покупают пищу и различные вещи. Когда они «заработают» право на жизнь, то успеют так сильно состариться, что уже не могут наслаждаться ею в полной мере! [Непереводимое капэксианское выражение].

Помимо людей с сексуальными отклонениями на третьем этаже проходят лечение люди, которые предпочитают есть фекалии, а не нормальную еду в столовой. Это кое-что говорит о качестве тамошней еды!

Как только я достаточно акклиматизировался, то отправился в гуэлф, в страну соединённые штаты америки, чтобы найти молодого человека, который позвал меня: роберта портера. Я обнаружил его на похоронах отца. Роберт был очень печален, и всё же пригласил меня в свой дом, где вручил «солнечные очки» и одежду (голое тело особенно оскорбительно для большинства особей homo sapience).

Роберт, или робин, как он хотел, чтобы я к нему обращался, — был первым человеком, с которым я столкнулся. Он находился в полном [раздрае], вызванном смертью отца. Я мог понять его чувства: прерванная раньше времени жизнь — безусловно трагедия, даже если учитывать цикличность жизни во ВСЕЛЕННОЙ^[163]. Никогда не знаешь, что может случиться со смертным существом до того, как его жизнь завершится естественным способом.

После этого визита я ещё не раз прилетал на ЗЕМЛЮ, но обычно попадал сразу в гуэлф без осмотра достопримечательностей. Потребности роберта, как и у большинства обитателей B-TIK, были велики и многочисленны.

Первый удар обрушился на роба пять лет назад, и он был настолько тяжёлым, что роберт даже не рассказал мне о нём. Я, конечно, уважал его решение, но понял, что эта ПЛАНЕТА не для него. В тот момент я всячески убеждал роба вернуться со мной на КА-ПЭКС. Я его недооценил. Даже после моего щедрого предложения он едва ли сказал хоть слово. Иногда мне казалось, что он предпочтёт умереть, чем решать проблемы, которые его беспокоят. Образцовый homo sapiens! Если он решит остаться, я смогу найти другое существо на его место. Где бы мы ни были за эти пять вращений B-TIK вокруг своей ЗВЕЗДЫ, недостатка в желающих покинуть свою ПЛАНЕТУ не было.

Практически каждое человеческое существо хотело отправиться с нами (большинство из них было истощено из-за постоянных попыток выжить). Но некоторые были ещё более жалкими. Многие цеплялись за нас, когда мы пытались их покинуть. Один человек угрожал продырявить нас маленькими частицами метала, если мы откажемся взять его с собой. Я попытался объяснить ошибку в его логике, но он громко рассмеялся и заверил, что просто пошутил. Всё ещё смеясь, он предложил мне устройство для запуска маленьких частиц метала. Интересно, что мне с ним делать? Мы не стали выяснять. Другие homo sapiens умоляли, настойчиво просили и кричали. Женщина пообещала убить себя, если останется на ЗЕМЛЕ. На удивление жестокий вид, сапиенсы похожи в этом на зортов с ПЛАНЕТЫ B-POM (теперь A-POM).

B-TIK — молодая планета, ей всего 4,6 миллиарда лет. Она образовалась из обломков, оставшихся после слияния ЗВЁЗД. Когда она остыла, дождь долгое время лился с небес, наполняя впадины и разрывы водой. Как и во многих других МИРАХ, одноклеточные растения и организмы начали быстро развиваться и были преобладающими видами на протяжении миллионов лет. Затем они стали дифференцироваться в многоклеточные организмы, становясь всё больше и сложнее. Поначалу эти создания жили в изобильных морях и океанах. Спустя время некоторые виды вышли на сушу и адаптировались к жизни вдали от крупных водоёмов. С этого момента началось зарождение многочисленных и разнообразных новых форм жизни. Число видов всех форм, размеров и цветов, обитающих на B-TIK, — больше, чем на дюжине других ПЛАНЕТ! Некоторые эволюционировали в приматов, а часть приматов, к сожалению, стала человеческими существами.

Из сорока шести ПЛАНЕТ, которые я посещал, homo sapiens обитали только на B-TIK. Флэд однажды говорила мне, что она встречала несколько человек на B-LOD, где они жили в пещерах. Поскольку фауна на B-LOD была далеко не так разнообразна, как на ЗЕМЛЕ, местные обитатели питались злаками и бобовыми. Флэд думает, что их МИР может эволюционировать до уровня C через несколько тысяч циклов [КАПЭКСианский полный оборот примерно равен двадцати земным годам], но с подобными видами существ ты не можешь ничего знать наверняка.

Не смотря на огромное количество растительности на B-TIK, первые sapiens начали есть трупы мёртвых существ, которые иногда находили. Вскоре они стали убивать животных, чтобы удовлетворить недавно приобретённый вкус к мясу. В отличие от других существ, они ели мясо не только для выживания, но и ради удовольствия. Эта своеобразная аберрация была частью их природы с самого начала. Но, в отличие от других хищников, с которыми они делили ЗЕМЛЮ, люди убивали намного больше существ, чем требовалось для выживания. Удивительно, что, спустя сто тысяч лет такого отношения, на ЗЕМЛЕ всё ещё можно встретить животных других видов. Люди умудрились истребить даже своих прародителей!

В американских лесах 0.62 года назад мы встретили молодого человека, охотника. Он «решил отдохнуть» от убийств, и мы сумели поговорить. Он называл себя «натуралистом». Охотник сказал, что любит бывать наедине с дикой природой. Я спросил, почему ему нравится убивать части той природы, которую он «любит». Молодой человек выглядел [огорчённым] и сослался на то, что охотиться его научили отец и дедушка, это было семейной традицией. Он описывал «хорошие времена», которые они провели вместе, пока оба прародителя случайно не были убиты во время охоты. Одной из его целей было приезжать в другие страны и пробовать силы в добыче «трофеев» на память о путешествии.

Я сказал ему, что являюсь учёным, который изучает силу света, дал ему зеркало, показал, как его держать и указал в правильном направлении. Когда я отошёл, лучи заходящего солнца встретились с отражателем и внезапно перенесли его на ПЛАНЕТУ C-DAK, доминирующим видом на которой были многочисленные огромные и злобные хищные существа. Не сомневаюсь, охотник отлично проведёт там время.

Изучение ЗЕМЛИ дало мне возможность изучить, как именно проявляет себя генетический дефект homo sapiens: он удерживает их от развития и взросления. Вот что я узнал из человеческих книг и общения с представителями различных видов, которым вопреки всему удалось выжить.

Как и доминирующие существа других ПЛАНЕТ типа «B», homo sapiens с самого начала рассматривали себя как самодостаточную личность вместо того, чтобы ощущать себя крохотной частью чего-то более значительного и большого. Когда стоял выбор между собственным выживанием и выживанием других представителей того же вида, homo sapiens неизменно выбирали себя. Этот эгоизм привёл к тому, что наверху пирамиды стоит благополучие собственной семьи, затем благополучие племени и так далее. В целях выживания интересы собственной семьи ставятся выше интересов других семей, а интересы собственного племени — выше интересов других племён. Со временем, когда человеческая популяция выросла и организовалась во всё бо́льшие и бо́льшие общины, одно государство начало защищаться от других государств, и собственная страна стала для индивида важнее всех остальных. И только почти в самом низу пирамиды находилась вся МИРОВАЯ человеческая популяция как нечто целое. А ещё ниже находилось всё остальное во ВСЕЛЕННОЙ.

Их религии (вера в могущественных невидимых богов) подтверждали, что человек стоит в самом центре всего сущего. Что человек не только был единственно важным видом на ЗЕМЛЕ, но и во всём КОСМОСЕ. Если бы каждый из людей знал о теории МУЛЬТИВСЕЛЕННЫХ, то несомненно счёл бы себя центром этого множества.

Помимо людей с сексуальными и пищевыми отклонениями, я встречал в МПИ множество других пациентов. Некоторые из них вполне довольны своей [участью] и счастливы настолько, насколько это возможно. Другие взывают о помощи каждую минуту своих ужасных жизней. Из этого я сделал вывод, что B-TIКианца могут признать сумасшедшим в зависимости от того, где он находится на шкале счастья. Другими словами, ты так и так проиграешь.

Я слушал и более гнусных людей по несколько часов в день. Во многих случаях они впервые всерьёз задумывались над своим положением и о том, как они оказались изолированными в стенах госпиталя. Вместо бесед их доктора предпочли пичкать своих подопечных различными таблетками, чтобы «нормализовать» их поведение и вернуть в эгоистичное и жестокое общество, которое в большинстве случаев и стало источником их проблем.

Пациент Хауи^[164], например, был классифицирован как «обсессивно-компульсивный», потому что в попытках угодить своему требовательному отцу захотел разбираться во всех областях человеческого знания. Попытка, возможно, достойная восхищения, но слишком нехарактерная для человеческого существа.

Поиск знаний не представляет особой проблемы для большинства людей, которые предпочитают проводить время за просмотром «спорта» или «ситкомов» с помощью визуализированных микроволновых трансляций. Именно последние показали мне, насколько сапиенсы одержимы своими сексуальными желаниями. Эти «шоу» в основном посвящены сексу. Если «передача» посвящена проблемам политики или окружающей среды, зрители её просто выключат.

Пациент эрни присутствовал в госпитале, поскольку патологически боялся смерти. Страх перед этим неизбежным процессом, кажется, запрограммирован во всех человеческих существах, хотя и не настолько силён, как у эрни. Многие люди могут подавлять ужас, пока не столкнутся со смертью напрямую — в этот момент страх вырывается наружу и они «сходят с ума». Именно страх перед смертью привёл к следующему этапу человеческой эволюции — возникновению ряда верований, предназначенных для снижения тревоги.

Поначалу homo sapiens предполагали, что всемогущие божества присутствуют повсюду (хотя и остаются невидимыми), по одному богу на каждый страх и в конечном счёте на каждую потребность. Когда люди начали обменивать мясо или злаки на другие товары, то в один из моментов «откровения» предположили, что боги могут быть благосклонны к торговле, и стали подносить им еду и одежду в обмен на хорошую погоду, исцеление болезней или излечение от ран. Некоторые из людей, кажется, заметили, что боги никогда не принимали подобных подношений, или что погода меняется совершенно случайным и непредсказуемым способом, что каждый день СОЛНЦЕ «встаёт» и «садится» в любом случае, что дождь приходит и уходит, а реки затапливают берега через регулярные интервалы. Но верования у этих существ приравниваются к истине, и это равенство сохранялось на протяжении тысячелетий. Следует отметить, что современные люди всё ещё ссылаются на «восход» и «закат» своей ЗВЕЗДЫ. Это хороший пример того, как глубоко и надолго укореняются заблуждения после того, как становятся частью человеческих убеждений.

Ещё одно расхожее заблуждение состоит в том, что сердце является вместилищем всех эмоций. Если сапиенс жесток, его называют «бессердечным». Они часто любят кого-то «всем сердцем». Они знают что-то «наизусть»^[165], «падают духом»^[166] и покупают то, чего «желает сердце»^[167]. Мне интересно, что случится с этими чувствами — какими бы они ни были искренними^[168] — при трансплантации сердца.

Женщина во франции как-то рассказала нам, что инопланетяне забрали её на свой [космический корабль] и подвергли сексуальному насилию. Я возразил, что ни один звёздный корабль никогда не посещал ЗЕМЛЮ или соседние ПЛАНЕТЫ. Она сняла часть одежды и показала на теле места, куда проникали инопланетяне: в районе подмышек, в подколенные ямки и на макушку её головы. Она была убеждена, что беременна множеством маленьких инопланетян. В надежде на ещё один инопланетный визит она оставила нам свою одежду и уехала прочь на воображаемом велосипеде. Вы удивитесь, как много подобных человеческих существ можно встретить на B-TIK.

Как и у других животных существ, самые сильные члены человеческих племён становятся лидерами. В их обязанности входит принятие решений и организация товарообмена с другими племенами. Женщины, задача которых в основном рожать и воспитывать детей, редко поднимаются до руководящих позиций. Эту традицию, как и другие, люди пронесли через тысячи и тысячи лет.

Но самый сильный член племени — не всегда самый умный. Продвинутые индивидуумы начали изучать наиболее таинственные и пугающие аспекты своих суровых жизней, возникли сложные взаимоотношения между лидерами племён и теми, кто заявлял, что способен общаться с богами. Эти «священники» стали экспертами по усмирению идолов и разъяснению, чем они недовольны (в случае стихийных бедствий). В обмен на столь важные услуги духовные лидеры получали уважение, комфорт и безопасность без утомительной необходимости работать. Эти отношения тоже сохранились неизменными до настоящего момента.

В этот день хауи нашёл «синюю птицу счастья» — цель, которую я поставил перед ним, чтобы отвлечь его от желания изучать всё, что он хотел знать о МИРЕ. Он был так рад, что я задумался, уж не обмочился ли он от радости. Меня удивило то, что большинство пациентов радовалось так же, как и он. На их лицах отражалась подлинная радость, когда хауи бежал по коридору с новостью о найденной птице, а я радовался за них всех. И чем больше появлялось поводов разделить радость, тем счастливее они становились! Очень интересный феномен, согласны?

Всепоглощающий восторг, переживаемый некоторыми пациентами, сильно напоминал те же ощущения у животных другого вида. Они полностью погружались в текущий момент, не заботясь о прошлом и будущем. Все существа на ЗЕМЛЕ (за исключением людей) пребывают в этом состоянии, в настоящем моменте. Весенние птицы (весна — время года между холодными и тёплыми месяцами этого МИРА, когда ось ПЛАНЕТЫ наклоняется к СОЛНЦУ) прекрасно иллюстрируют это правило. По всей ПЛАНЕТЕ громко звучат их голоса, и этому пению птицы отдают себя без остатка. Они не заботятся о том, есть ли смысл в их жизни и одобряют ли боги их мотивы. Их радость заразительна, и каждое животное — даже люди — проникаются этим чувством.

То же самое верно и для других существ. Я видел китов, [рассекающих] волны исключительно ради экстаза, обезьян, радостно прыгающих с ветки на ветку, и волков, с наслаждением валяющихся под лучами СОЛНЦА. Их удовольствие настолько полное и всепоглощающее, что им трудно его описать.

Человеческие дети тоже способны переживать безграничное счастье, пока не узнают «реалий» взрослого МИРА.

Sapiens привносят сексуальные отношения даже в элементы речи, которые употребляют ежедневно. Люди по всей B-TIK, особенно мужские особи, почти всё описывают через слово «ёбаный». На хер то, на хер это. Они выполняют ёбаную работу и идут домой к своим ёбаным жёнам и выносят ёбаный мусор. Дети очень быстро перенимают эту привычку. Не удивительно, что им пиздец как скучно.

Я писал ранее о появлении божеств, ответственных за каждый страх и каждую потребность. Со временем появляются священники, которые специализируются на исцелении ран и болезней (с помощью богов), — их называют докторами. Племенные группы, особенно многочисленные или ведомые исключительно сильным лидером, со временем усваивают, что могут отнимать плоды труда более мелких племён с помощью силы, и наиболее воинственные члены племени становятся специалистами в искусстве ведения боя. Таким образом маленькие воинские группы были интегрированы в более крупные гражданские, пока огромные территории не начали контролироваться тем или иным племенем. Так возникли отдельные земли с границами вдоль гор или рек, способные противостоять набегам других племён, а из них выросли крупные и могущественные нации.

Мало кто подвергал сомнению авторитет лидеров, священников, докторов или воинских командиров. Обычно детей обучали техникам ведения войны с помощью «игр». Те, кто преуспевал в бою, становились новым поколением генералов. Те, кто был особенно хорош в распознавании признаков болезней или приготовлении целебных средств, становились докторами или учёными. Те, кто твёрдо верил (или притворялся), что богов можно умилостивить силой собственной веры, повторением молитв или принесением жертв, — становились священнослужителями. Остальные были вынуждены работать на благо племени или государства. Так это и продолжалось с начала времён и до наших дней, и, судя по всему, будет продолжаться, пока человеческий вид доминирует на ЗЕМЛЕ.

Один из самых распространённых мифов на B-TIK — о том, что человечество быстро забудет о границах и объединится, чтобы дать бой пришельцам из других МИРОВ. Данный миф уже многое может рассказать вам о человеческом виде.

Поскольку КАПЭКСианцы не обсуждают такие светские темы, как религия, семейные отношения, спорт и другие вопросы, почти всё время беспокоящие людей, доктор джин спросил меня сегодня, о чём мы можем поговорить. Ни один из упомянутых мной предметов для разговора — другие ВСЕЛЕННЫЕ, например — не вызвал у него живого интереса. Если это не заинтересовало джина, то что вообще способно разбудить его любопытство? Тогда я понял, что зря не ушёл в начале разговора. Задержись я чуть дольше, мы бы всё равно остались на том же месте, с которого начали.

Это одна из величайших тайн человеческих существ: полное безразличие к тому, как возник КОСМОС, как сформировались ЗЕМЛЯ и СОЛНЦЕ, как зародилась жизнь — почти ко всему, что касается их существования. Они фактически поклоняются невежеству и выбирают жить в чем-то вроде Средневековья. Удивительно для «человека разумного»^[169], правда? Особенно для того, кто якобы поклоняется творениям божьим. Что мы можем сделать с видом, чьё любопытство и способность удивляться настолько слаборазвиты?

Вся остальная ГАЛАКТИКА знает о том, что происходит на B-TIK, но людей это странным образомне беспокоит. Очевидно, у них нет чувства стыда. Или чувства юмора. Когда я рассказал моему [психиатру?] шутку, которую услышал на I-RUD (К.: «Почему курица перебегает дорогу?» Н: «За ней гонится человек с топором»), это не вызвало ни малейшего намёка на улыбку.

Мы с Робертом действительно нашли страны, которые больше похожи на КА-ПЭКС, чем остальные. Одна из них — Швеция, где сапиенсы ведут себя более вежливо по отношению друг к другу, чем в большинстве других стран. Они менее воинственны, более склонны рассматривать других людей как равных и относиться к животным более внимательно, чем в других местах на ЗЕМЛЕ.

Но посещение даже наиболее развитых стран на B-TIK всегда вызывало во мне ностальгию по КА-ПЭКС, где жизнь хороша для всех, независимо от их цвета или количества ног. Где нет страха, жестокости, жадности, нет правительств или религиозной пропаганды, и все существа счастливы почти каждый момент их жизни. Если бы нужно было охарактеризовать ПЛАНЕТУ ЗЕМЛЯ одним словом, я бы выбрал «грустная».

Кого-нибудь из землян это волнует? Это большой вопрос.

Помимо божества, именуемого «иисус христос», часто по разным причинам обитающего в психиатрических клиниках, в МПИ было ещё несколько причудливых типов душевных расстройств. Одна из пациенток каждый раз, когда я её встречал, была как бы другим человеком^[170]. У Марии было так называемое «множественное расстройство личности». Оно явно было вызвано сексуальным насилием в детстве — удивительный феномен для МИРА, в котором сексуальный контакт может рассматриваться как насилие, но при этом почти каждая особь проводит значительную часть своей жизни в надежде удовлетворить эту потребность.

Какое-то время я был озадачен, как генетические дефекты homo sapiens проявляют себя в медлительности развития на протяжении ста тысяч лет или более. Но после разговора с несколькими особями по всей ПЛАНЕТЕ, я начал замечать устойчивые симптомы болезни, напоминающей апатию. На мой взгляд он опять же вызван страхом.

Молодые люди привыкают не только бояться явлений, которые могут негативно повлиять на их расписанный наперёд жизненный план, но и всего, что может разрушить сложившийся уклад жизни! Если коротко, они учатся приспосабливаться и соглашаться, а родители, которые не сумели научить детей такой модели поведения, считаются среди сверстников неудачниками. Детей хвалят, когда они повторяют правила, которым их научили, и осуждают за отказ так поступать. Их с самого детства программируют вести себя так же, как и другие — как роботов из плоти и крови. (Интересно было бы изучить, является ли их склонность к лёгкой программируемости ещё одним генетическим отклонением. Никто не хочет заняться исследованием?)

В отчаянной попытке доказать, что я был всего лишь человеком, Джин попросил рассказать ему, как путешествовать на луче света и как инициировать холодный ядерный синтез^[171]. Когда я отказался, он заявил, что мы просто не знаем, как это делать! Интересно, как я, по его мнению, здесь оказался?

Я рассказал ему о дальнейшей судьбе ВСЕЛЕННОЙ, но подозреваю, что он снова мне не поверил — возможно, потому что перспектива прожить свою жизнь заново была для него неприятна^[172]. К настоящему времени я начал понимать кое-что из его трагической истории — «откуда он пришёл» в терминологии сапиенсов. Если коротко, то проблема в том, что его воспитывали собственные родители. Если бы я был человеком, то тоже не захотел бы прожить жизнь заново.

Роботы учат роботов. На B-TIK они называют это «школой»: местом, куда вынуждены ходить дети в возрасте от пяти до восемнадцати лет, хотя почти никто из них этого не хочет. Вот несколько утверждений, которые они «изучают» в этих коробках:

— что вполне приемлемо убивать и съедать других существ или использовать их ради всевозможных целей;

— что история человечества состоит из бесконечного числа войн между разными племенами и государствами, и важно не избегать этих конфликтов, а побеждать в них;

— что наука — это вопрос изучения бесконечного количества фактов;

— что деньги не только необходимы: на них базируется капитализм — якобы единственная экономическая система, которая работает;

— что работа является этической необходимостью;

— что их страна — лучшая на ЗЕМЛЕ;

— что материнство не только благо, но и обязанность женщины;

— что важная цель любой школы — победить представителей других школ в бессмысленных играх;

Это не шутка!

А вот чему не учат в школах:

— как предотвратить истощение и окончательное разрушение единственной ПЛАНЕТЫ, которую они населяют;

— что жизни других существ имеют огромную ценность и к ним надо относится бережно;

— что богатые и, следовательно, могущественные люди используют других в своих целях;

— какая пища действительно полезна для их организмов;

— как научиться терпимо относиться к различиям и улаживать конфликты между странами;

— что невежество и незнание не являются достойными целями в жизни;

— что жестокость по отношению к любому существу, реальному или воображаемому, ведёт к жестокому отношению ко всем остальным;

Удивительно, но религии не являются предметом дискуссии в большинстве школ. Мифы глубоко укореняются в сознании людей ещё до того, как они попадают в те самые коробки, и они яростно не любят (боятся), когда их догмы подвергаются сомнению со стороны приверженцев десяти тысяч других религий.

Медсестра Бэтти принесла пушистое, похожее на форгала существо (имеется в виду кошка — прим. перев.), которое — как и все земные особи, кроме человеческих, — относилось к людям с недоверием. Котёнок пробежал через всю комнату отдыха и устроился у меня на коленях. Какое очаровательное существо! Она буквально дрожала от счастья при малейшем прикосновении. Очень эмоциональная, хотя и делает вид, что это не так (многие люди ведут себя так же).

Однажды мы встретили сапиенса, который потерял своего сына в торговом центре (место, где под громкую «музыку» покупаются все ненужные товары, созданные на B-TIK). Он был вне себя от беспокойства. Мальчика найти было не трудно: он был единственным плачущим ребёнком, блуждающим поблизости. Когда я привёл его к отцу, тот скрыл свой страх и притворился очень рассерженным на сына.

Почему эти существа так боятся показывать свои настоящие эмоции? Потому что думают, что этим воспользуются другие сапиенсы? Или может все они страдают от множественного расстройства личности.

Торговый центр, между прочим, был переполнен молодыми людьми. Что же это за МИР такой, где взрослые ученики ничем так сильно не интересуются, как покупкой вещей для укрывания тела и [косметических безделушек?]?

За прошедшие несколько лет роб и я посещали несколько зданий, предназначенных для удержания или убийства существ всех видов, кроме сапиенса: зоопарки, бо́йни, цирки, [приюты], лаборатории. Во всех случаях животные испытывали на удивление схожие чувства: почему нас удерживают силой; я скучаю по своей семье; чего бы я только не отдал ради пучка свежей травы — и так далее. Жалкое положение для всех, кроме их «надзирателей».

И всё же ни одна из жертв заключения или жестокого обращения не таила зла на своих похитителей. Они просто хотели отправиться домой. Многие кошки и собаки сказали мне, что будут вести себя лучше, если им дадут ещё один шанс. Слоны иногда поднимают хоботы к небу и жалобно воют. Человекообразные обезьяны часто занимаются самоповреждением. Слёзы китов уносит вода и они остаются незамеченными. Коровы и свиньи не могли поверить, что их собираются убить, даже когда слышали крики тех, кого убивали. Если сапиенсы хоть на минуту выключат свои телевизоры и другие источники шума и хоть на минуту перестанут болтать, — они смогут почувствовать страдание, услышать коллективную мольбу всех [лишённых свободы] животных в мире, плачущих вместе: «Пусть [прошлое останется в прошлом] — пожалуйста, просто выпустите нас!»

Возможно, проблема ещё в том, что сапиенсы не относят себя к животным. Они думают, что они — растения?

Ещё один удивительный фрукт — гранат. Будто тысячи крохотных ЗВЁЗД одновременно взрываются у тебя во рту! Из всех хороших вещей на ЗЕМЛЕ удивительное разнообразие фруктовых вкусов находится среди лучших.

Сегодня джин испытал на мне то, что они называют «гипнозом». Когда трюк не сработал, я спросил, чего мы должны достичь с помощью этого инструмента. Он попытался объяснить, но у меня сложилось впечатление, что джин и сам не понимает механизма работы «гипноза». И тем не менее он захотел попробовать его снова при нашей следующей встрече!

Одна из множества «личностей» марии предложила мне «хорошо провести время этой ночью» в её компании. Это навело меня на мысль, что жестокое обращение людей с животными и другими существами может быть связано с её состоянием. Возможно, сапиенс получает своеобразное сексуальное удовлетворение от причинения вреда другим существам?

Инструменты, с помощью которых богатые и могущественные поддерживают [статус-кво], ни для кого из людей не являются тайной. Краеугольным камнем является сама экономическая система. Людей поощряют к покупке ненужных вещей и продуктов, чтобы увеличить их уровень комфорта, впечатлить своих друзей и знакомых и вкладывать деньги обратно в экономику, чтобы их собственный бизнес тоже процветал. Большое значение придаётся таким показателям, как «объём строительства нового жилья», «валовый национальный продукт», которые становятся самоцелью. Оба, конечно же, являются прямым следствием роста численности популяции, за счёт чего работают и двигатели экономики. Поэтому нет ничего удивительного в том, что лидеры стран поощряют жителей к рождению всё большего количества детей, не смотря на разрушительный эффект, который постоянный рост оказывает на ПЛАНЕТУ.

Ещё одна группа пациентов третьего отделения зовётся «аутистами». Это существа, которые терпеть не могут разговаривать с другими пациентами, даже смотреть на них не могут. Это, возможно, самые разумные люди на B-TIK.

Однажды я прочёл земную книгу «Путешествия Гулливера»^[173]. Автор произведения понял всё правильно.

Задача представителей государства — убедиться в том, что их избиратели боятся потерять работу, приносящую им деньги. Особенно это заметно в период выборов, когда политики всех мастей обещают больше рабочих мест (не важно, каких), чем их оппоненты. В то же время каждый из них обещает снизить государственные налоги на продукты и зарплаты, чтобы у людей оставалось больше денег на покупку ещё более ненужных вещей.

Вопрос, который вы все себе задаёте: «Почему те, кто делает бо́льшую часть работы (за крохотную часть от прибыли), не отказываются этого делать? Или хотя бы не проголосуют за увеличение налогов для богачей, чтобы те оплачивали социальные нужды рабочих?»

Ответ: Лидеры профсоюзов, которые должны улучшать условия труда, тоже надеются, что, если будут достаточно долго и упорно работать или выиграют в государственную азартную игру^[174], то разбогатеют.

Время ланча. Надеюсь, на столе в этот раз не будет ароматизированного хряща.

Одно из самых замечательных явлений на B-TIK — это цветы. Их можно встретить во многих местах ГАЛАКТИКИ, но не в таком разнообразии и изобилии. Цветы должны привлекать насекомых, чтобы те распыляли на них свои [гаметы^[175]] для привлечения насекомых того же вида. На ЗЕМЛЕ даже растения одержимы сексом!

Деревья производят такое же мощное впечатление. У нас на КА-ПЭКС, конечно, есть несколько видов деревьев (тех, которые не нуждаются в большом объёме воды), но их количество и близко не сравнится с земным. Деревья покрывают огромную часть ПЛАНЕТЫ, не смотря на активную деятельность человека по снижению их количества. Я впечатлён деревьями с красной древесиной: они чрезвычайно выносливы и живут тысячи лет. Даже человеческие существа благоговеют перед ними. Другие виды — не столь высокие — тоже прекрасны, особенно «осенью» (противоположность «весны»). В это время года цвета их листьев способны превзойти по красоте даже цветы. [Голограммы?^[176]] в наших библиотеках не способны в полной мере передать всю красоту видов, приятность звуков, ароматы полей и лесов. Думаю, я исправлю этот недостаток, когда вернусь.

Возможно, я привезу образец ароматной почвы. Подождите немного — и вы тоже сможете его понюхать!

У людей есть одна [привлекательная черта]: иногда осознавать, как глупо они себя ведут. Они любят смеяться друг на другом и даже над собой. Во всех странах я видел сапиенсов, которые смеялись над собой, пока не заплакали.

Богатство фауны^[177] тоже поражает воображение: вы можете встретить животных всех мыслимых форм и размеров. Разнообразие одних только видов [жуков] ошеломляет, и все они имеют разные узоры и цвета. Я никогда не видел ничего подобного в других частях ГАЛАКТИКИ.

Вообще, насекомые — это класс животных, который человек особенно презирает: может прихлопнуть, отравить или наступить на его представителей при первой же возможности. Большинство сапиенсов придаёт мало значения удивительной переливчатости жуков или потрясающему разнообразию других видов животных, или насыщенным и ярким краскам весенних цветов или осенних деревьев, ЗЕМЛЕ в целом. Иногда я думаю, что они не подозревают, каким сокровищем обладают.

Эрни, которому удалось преодолеть страх смерти (спасибо хауи, который помог ему пережить предсмертный опыт^[178]), теперь готов к жизни в большом мире. Но возникла другая проблема (так всегда бывает с сапиенсами): несмотря на годы, проведённые в госпитале, он не хотел его покидать. Не потому, что боялся внешнего мира — Эрни хотел остаться и помогать другим пациентам. Никогда не знаешь, что люди будут делать в следующий момент!

Хотя люди и притворяются, что не любят войн, это не так. Это можно понять по их «национальным гимнам», по сохранению памяти о полях сражений прошлого, по оружию массового уничтожения, по любви к военным фильмам, где в деталях показывают «кровь и кишки». Возводятся памятники и даже в мирное время проводятся праздники, называемые «военными парадами». Но пропаганда применяет гораздо более тонкие методы. Война и бой проросли в человеческом мышлении как глубокие корни в плодородной почве. Они борются со всем, от кариеса до рака, «объявляют войну» бедности и определённым наркотикам, «сражаются» с соперниками в различных соревнованиях и играх, во время которых играют гимны и развеваются флаги (разрисованная ткань с изображением одной из стран), а входы и выходы у стадионов защищает вооружённая охрана. Люди даже борются за права носить оружие! Религия — ключевая часть программы: религиозная литература описывает изгнание одного или другого врага с различных территорий. Но самое смешное (или самое грустное) — то, что каждый религиозный или политический лидер обещает своим [избирателям], что конкретное божество — на их стороне в больших и малых битвах. Подумайте об этом: все двести стран на ЗЕМЛЕ славят того или иного бога (иногда одного и того же!), защищающего их солдат от ран и обещающего неизбежную победу. И так продолжается с начала времён. И в этот момент на меня набрасывается Чак…^[179]

Чак снова хотел на меня [наброситься]. Кажется, ему становится от этого лучше, как и другим пациентам. Это, должно быть, что-то вроде вскрытия гнойника.

По всей B-TIK я наблюдаю нечто вроде экономической сегрегации. Тем, кто отличается от большинства, разрешено устраиваться только на самые низкооплачиваемые работы — такие, которые большинство людей сочтёт изнурительными или отвратительными. Гнев и разочарование нарастают, и те, кто находится на нижней части весов, стараются исправить дисбаланс за счёт кражи у тех, кто побогаче. В результате многие воры помещаются в закрытые коробки вдали от более процветающего большинства.

Цикл вновь возвращается к выборным должностным лицам, обещающим избирателям, что будут «ужесточать наказания» (преступников). Редко кто из них выказывает желание разобраться с причинами большого количества тюремных заключённых в стране, но такие кандидаты обычно не набирают достаточно голосов. В любом случае, их избиратели уже знают причины, но не хотят решать вопрос за счёт собственных рабочих мест^[180] или увеличения налоговой ставки. Им итак дорого обходится собственная комфортная жизнь и строительство новых тюрем, в которых заперты заключённые, чтобы тратить деньги ещё и на решение проблемы (снижающее уровень недовольства нижних слоёв общества). Коробки для людей дешевле и по какой-то причине приносят больше удовлетворения.

Возможно, у вас сложилось впечатление, что я считаю всех людей «куском дерьма» (ещё одно цветастое выражение, часто используемое на B-TIK). Но это не так. Некоторых homo sapiens можно назвать КАПЭКСианцами за их миролюбивую натуру и способность к эмпатии. Во время наших путешествий мы встречали людей, готовых разделить всё, что у них было, со мной и робом.

Другие посвятили бо́льшую часть своих жизней исправлению несправедливостей, совершённых по отношению к их собратьям наиболее жестокими из людей. Растёт количество сапиенсов, заботящихся о тяжёлом положении животных и о самой ЗЕМЛЕ. Таким людям будут рады на КА-ПЭКС и на других ПЛАНЕТАХ. К сожалению, пока они встречаются очень редко.

На самом деле большинство людей при общении наедине достаточно дружелюбны и милы. Проблемы начинаются, когда они собираются вместе. В многочисленных группах усиливаются самые худшие черты: на первый план выходят эгоистичные желания. И, опять же, это может быть связано со страхом. Слабых и добрых запугивают тем, что они потеряют то малое, что у них осталось. Это уникальный парадокс, характерный только для homo sapiens. Ещё одна загадка, которую предстоит разгадать следующим посетителям B-TIK.

В четвёртом отделении госпиталя лежат те, кто чувствует потребность причинять вред другим сапиенсам. И при этом за стенами госпиталя полно существ, которые производят табачную, мясную продукцию или разные виды оружия, которые ежедневно убивают тысячи людей. [Непереводимое КАПЭКСианское выражение].

Люди любят оправдывать своё дурное поведение по отношению к другим существам, ссылаясь на «превосходящее» развитие собственного мозга. Я чуть не умер от смеха, когда впервые услышал это утверждение. Кто может быть глупее существ, которые разрушают свой собственный дом ради незначительных кратковременных выгод, особенно если им негде больше жить?

По правде говоря, у большинства людей присутствует серьёзная и непреодолимая потребность чувствовать своё превосходство по отношению к кому-нибудь другому. Тысячи лет мужские особи считали себя лучше женщин, а люди со светлыми оттенками кожи декларировали своё превосходство (интересно, в чём?) над теми, чья кожа была более тёмной. Эти заблуждения в последнее время утрачивают свою силу, хотя всё ещё встречаются по всему их маленькому МИРУ. Но чувство превосходства сапиенсов над другими видами на ЗЕМЛЕ осталось неизменным до наших дней.

Человеческие детёныши питаются молоком других животных, иногда с первых моментов жизни. Как только они становятся способными есть твёрдую пищу, им подают плоть животных, нарезанную на небольшие кусочки. Позже они начинают поедать мышцы и органы других животных, но часто такая еда подаётся под другими названиями (например, «гамбургер» или «хот дог» для измельчённого мяса). Дети осознают, что они едят мёртвую плоть, только спустя несколько лет, и к тому времени становится трудно изменить свои привычки, особенно если мясо животных непрерывно присутствует в блюдах, а доступной альтернативы нет. Чтобы усыпить свою бдительность и [смягчить] чувство вины, люди рационализируют^[181] подобные практики и передают другим поколениям. Так и продолжается из тысячелетия в тысячелетие.

Сегодня я смотрел программу по телевизору. А затем другую на другой длине волны. И третью. Все они были посвящены «изменам» жён (сексуальные отношения с другим человеком) своему законному партнёру и наоборот. Разные «актёры», а сценарий один и тот же. Я задумался, может зрители женского пола выбирают телеканал, исходя из разницы в рекламных роликах, которые показываются в перерыве? Но они тоже были одинаковыми. Спортивные программы, с другой стороны, позволяют людям мужского пола убегать от своей скучной жизни за счёт [косвенного] наблюдения за чужой.

Остальные животные на B-TIK низведены до положения низшего класса различными хитроумными способами:

— если человек подлый, чёрствый, жестокий или грубый — его называют «животным», забывая о том, что человеческие существа — единственные, кто проявляет эти черты;

— животные человеческого вида «едят», а нечеловеческого — «питаются»;

— люди сами зачинают детей, а других животных «разводят»;

— животные даже не имеют детей — они производят «щенков», «детёнышей», «жеребят», «ягнят», «кенгурят» и так далее;

— люди не убивают других животных — они просто «охотятся», «ловят», «промышляют», «контролируют популяцию», «отбраковывают», «ведут на убой» и «приносят их в жертву»;

— люди занимаются любовью — другие животные «спариваются»;

И так далее и так далее.

Ещё один тонкий, но действенный метод идеологической обработки был использован для оправдания порабощения и истребления различных «бесчувственных, подобных животным» рас самих же homo sapiens! Одна из недавних подобных [чисток] называлась «холокостом». Если ты курица, то на B-TIK каждый день для тебя будет как холокост.

В стране Ботсвана^[182] мы гуляли по коровьей ферме, окружённой заборами, чтобы другие животные не могли попасть на её территорию. Многие из диких животных умерли от жажды. Те, кто выжил, рассказывали мне, что они чуют запах воды, но не могут до неё добраться. Я сделал дыру в заборе и пустил их попить. Фермер вышел из дома с ножом. Когда я телепортировался к нему за спину, он бросил нож и упал на колени. Я объяснил ему ситуацию, он много раз поклонился и обещал не закрывать дыру.

В другой раз, в Швейцарии, я видел женщину, прижавшуюся лицом к окну ресторана (место, где продают еду за деньги). Я рассказал владельцу про КА-ПЭКС, и он впустил женщину.

Вот как обстоят дела с сапиенсами. Кажется, их можно переобучить, но только по одному за раз. А их на ЗЕМЛЕ так много!

Некоторые люди обвиняют технологии во всех своих проблемах. Другие ожидают, что технологии решат все проблемы. Они напомнили мне о слепых гигантах на E-FAP: великаны выкалывают себе глаза, чтобы не видеть существ, которые грызут их ноги.

В последнее время несколько сообразительных сапиенсов начали замечать, что массовое уничтожение других животных поставило многие виды на грань вымирания. Пренебрежение к личному достоинству других животных — только одна из причин их истребления. Другая — в том, что ЗЕМЛЯ сильно перенаселена самим видом homo sapiense.

Опять же, это тесно связано с разнообразными религиями, ни одна из которых, кажется, не озабочена последствиями перенаселения для ПЛАНЕТЫ. В действительности многие религиозные книги поощряют людей «размножаться и покорять ЗЕМЛЮ». Это яркий пример того, как послание было неверно истолковано. Что должны были сказать их боги (если бы могли), так это следующее: «НЕ РАЗМНОЖАЙТЕСЬ И НЕ ПОКОРЯЙТЕ ЗЕМЛЮ — ЭТО ПРИВЕДЁТ ТОЛЬКО К НЕПРИЯТНОСТЯМ!»

И вот ещё: якобы для сохранения нескольких видов животных люди сажают их в тюрьмы. Не понимаю, ради чьей пользы это делается…

Вот ещё один пример человеческой шизофрении: многие люди решают сделать собак и кошек членами своей семьи, но охотно едят другие виды животных, которые остаются на воле. Что может быть безумнее этого?

Бесконечное воспроизводство копий себе подобных угрожает в том числе и выживанию самого человечества. Единственный источник материалов и энергии — сама ЗЕМЛЯ — почти истощена. И вот решение проблемы перенаселения на фоне истощения ресурсов, которое предложил «человек думающий»: производить больше ресурсов! Как пример, они энергично исследуют своими примитивными методами и слабым интеллектом то, что называют «альтернативными» источниками энергии, каждый из которых имеет такое же негативное влияние на ПЛАНЕТУ, как и сжигание полезных ископаемых. Я прилетал на ЗЕМЛЮ с 1963 года (количество лет, прошедших с гибели божества по имени иисус христос, конечно же убитого представителями власти того времени) и редко слышал, чтобы кто-то, обладающий авторитетом, предлагал сократить численность населения для решения энергетических (и других) проблем. Вместо этого из-за государственной пропаганды они садят деревья и перерабатывают мусор. Очевидно, это позволяет им чувствовать, что они хоть что-то делают, и уводит их мысли от реальных причин экологических проблем. Люди!

Любопытный факт: большинство сапиенсов кладут мёртвых родственников в землю, чтобы они там гнили. Кто может понять этих существ?

Вот пример того, как страх лежит в основе человеческих мыслей и действий: в одну из жарких летних ночей мы с Робом решили отдохнуть в свежевырытой могиле. Пьяный сапиенс, решивший сократить путь домой через кладбище, упал в яму рядом с нами. Осознав, где находится, он тут же начал цепляться за края могилы, отчаянно пытаясь выбраться из темноты. Я сказал: «У тебя не получится», — и он тут же выбрался.

Одни из самых удивительных животных на ЗЕМЛЕ — это киты. Намного более разумные, чем люди, они тем не менее подвергались гонениям и были почти уничтожены в те времена, когда люди построили корабли и начали покорять моря и океаны. Киты не выказывали не малейшего желания отомстить, предпочтя вымирание «без сопротивления».

Какой у них восхитительный, развитый ум! Они могут решать сразу несколько задач: петь, кормить детей, выполнять математические вычисления, писать стихи, обдумывать происходящее — и всё это одновременно.

Одному из китов я помог покинуть место, именуемое «океанариум», где он был заключён в водный резервуар, который был немногим больше его размеров. В знак благодарности он описал все виды водных растений и животных, расположенных в нескольких джартах^[183] от нас в «тихом» океане. Кит даже устроил мне короткое путешествие вглубь океана. Могу вас заверить: это уникальный опыт!

Он сообщил, что постоянно увеличивающийся уровень шума на суше затрудняет общение между его сородичами, ухудшает способности к навигации в воде и даже мешает думать. Я ответил, что и на суше испытывал те же затруднения.

На КА-ПЭКС вы не встретите никого, подобного китам. Если бы я мог, то пригласил бы его на время на нашу ПЛАНЕТУ. Но у нас даже под поверхностью не наберётся столько воды, чтобы обеспечить ему достаточное количество водных пространств для выживания. Возможно, мы должны предложить существам с других ПЛАНЕТ с достаточным запасом воды, чтобы они забрали китов хотя бы на время, пока человечество не эволюционирует или не уничтожит себя окончательно.

Если отвлечься от смертей и разрушения, которые вызывают люди, стоит отметить их привычку тратить впустую огромное количество времени. Времени, которое они потратили на один только спорт, было бы достаточно, чтобы полностью перестроить их МИР. Подумайте, чего бы они могли достичь, если бы избавились от всякой [чуши] в своих головах!

Когда я покинул B-TIK, то скучал по многим вещам: удивительным фруктам, гигантскому разнообразию и эмоциональной теплоте животных, обильной растительности, по горам с заснеженными вершинами, широким полям с золотистыми колосьями и, конечно, по нескольким сапиенсам. Но по одному явлению я точно скучать не буду: постоянному потоку «любви» и «секса», льющемуся из радио, экранов телевизоров, журналов (хрупких книг) и почти из всего остального. Даже если бы я прожил там миллион лет, то не понял бы одержимости этих существ своими слабостями, которые ведут только к потерям и катастрофам.

Даже религиозные книги призывают их любить других людей (реже — остальные виды животных), как будто это предписано самими богами. Любовь (насколько я понял этот термин) произрастает из необъяснимого восхищения определёнными чертами другого существа. Если это действительно так, то как человеку можно приказать любить другое существо, чьи черты ему отвратительны? И если так, то какое значение имеет любовь к существу, которое тебе нравится? Боги, вероятно, имели в виду не любить, а уважать друг друга.

Любовь, для сапиенса, часто (но не всегда) означает секс. Как якобы нечто прекрасное может быть связано с чем-то столь болезненным и отвратительным? Это действительно [поражает] воображение! И секс повсюду — кажется, это единственная причина, по которой мужчина и женщина встречаются, хотя оба притворяются, что это не так. Довольно весело наблюдать, как они танцуют вокруг темы секса, подобно двойной ЗВЕЗДЕ, пока оба в конце концов его не захотят [если так можно выразиться].

Чтобы немного смягчить ситуацию, я расскажу любопытный [факт?]:

На B-TIK проживают шесть миллиардов homo sapiens, и численность продолжает расти с каждой минутой. Угадайте, какие исследования получают часть денег, собираемых с каждого существа под видом налогов? Исследования фертильности! Не думаю, что слышал что-то более смешное во всей ГАЛАКТИКЕ.

Мы с Робом однажды случайно посетили религиозное собрание. Это было в штате алабама, в соединённых штатах америки. День был довольно тёплый, как на КА-ПЭКС, и мы услышали громкую музыку, доносящуюся из небольшого здания, предназначенного для поклонения богу. Мы зашли посмотреть, что там происходит. У музыки и религии довольно странные отношения. Кажется, чёткие ритмы настраивают людей на то, чтобы лучше слышать слова пропаганды. Интересно, какие ещё послания передаются сапиенсу через музыкальные вибрации?

Во время проповеди было много криков и стенаний. Некоторые из присутствующих молили об исцелении от разных болезней. Я чувствовал невероятное количество страха, который испытывали эти существа, в то время как их тревожность почти полностью [затихала] во время «службы». Это было похоже на один из гипнотических трюков джина.

Роб решил остаться. Несмотря на все проблемы, которые случались с ним на ЗЕМЛЕ, он не захотел отправиться на КА-ПЭКС, где ничто не мешало бы его безмятежной и счастливой жизни. Совершенно непостижимо, правда? И вполне по-человечески.

Резюме

B-TIK — один из самых прекрасных маленьких МИРОВ в ГАЛАКТИКЕ. На самом деле ЗЕМЛЯ действительно могла бы стать раем, если бы человеческие существа перестали изо всех сил «размножаться и покорять её». Их популяция растёт, как раковая опухоль. Бездумное потребление природных ресурсов и катастрофическое возвышение самих себя над всеми остальными видами, которые делят с ними ПЛАНЕТУ, разрушит окружающую среду для каждого, включая самих людей.

Если брать историю их эволюции, то можно подумать, что ПЛАНЕТА была обречена с самого начала. В любом случае, их эгоцентричность переживёт ту пользу, которую они приносили (если вообще приносили). «Идея», что они вправе забрать всё, до чего дотянутся, каждый день подкрепляется их правительствами, законами, родителями, школами, развлекательными передачами и религиями. Если они сумеют пережить следующий век, их инфантильные эго должны будут повзрослеть и опираться на ценности, лежащие за пределами семьи, страны и богов, чтобы придать смысл их жизням. Многие сапиенсы возражали мне: «Всё намного сложнее, чем ты думаешь!». Но для ребёнка всё кажется сложным. По-видимому, ничто, кроме генетических манипуляций, не исправит дефект, но даже они [чреваты] сложностями: кто будет решать, какие конкретно гены нужно исправить?

Пока B-TIK неумолимо мчится к катастрофе, всё больше и больше сапиенсов будет медленно пробуждаться и размышлять над тем, что же пошло не так. К сожалению, почти не осталось времени, чтобы исправить нанесённый ущерб, даже если учитывать, что простые средства от экологических и социальных проблем — ликвидация капитализма, наций, религий и родительского воспитания — доступны прямо сейчас. И всё же, когда осталась всего четверть века, чтобы инициировать необходимые изменения, большинство людей продолжают поступать механически, как запрограммированные роботы, будто завтрашний день никогда не настанет. Иронично, правда?

Без необходимых перемен прогнозы печальны и человечество не переживёт двадцать первого века. Если они успеют эволюционировать прежде, чем уничтожат сами себя, то людям вполне под силу стать достойными гражданами ВСЕЛЕННОЙ, и определённо одними из самых интересных. Но им предстоит долгий путь. Даже несмотря на тысячелетия человеческой истории, они всё ещё остаются детьми.

Послесловие

Вероятно, с 1990 года я читал «Отчёт» прота сотни раз, и он не перестаёт меня удивлять. Не потому, что в нём содержится зерно истины, а потому, что он может многое рассказать об альтер эго прота — Роберте Портере, который несомненно является человеком. Все «решения» мировых проблем, которые предлагает нам прот, так или иначе связаны с его земным «двойником».

Например, его крайнее отвращение к сексуальному акту и презрение к институту семьи может быть легко объяснено насилием над Робертом со стороны дяди-педофила и судьбоносным днём 1985 года, когда злоумышленник изнасиловал и убил его жену и дочку. Плачевное финансовое состояние семьи во времена его детства, негативные последствия жёстких религиозных догм (жена Роберта Сара была католичкой, это привело к порицанию их пары со стороны общины — прим. перев.) и провал общества в решении этих проблем — могли сыграть роль в негативном отношении прота к нашим экономическим и социальным структурам.

На мой взгляд, независимо от своего источника, наблюдения прота заслуживают серьёзного внимания. С момента выхода на пенсию я провёл много времени, размышляя над тем, как люди обращаются с Землёй и всем, что на ней существует, — картина получилась мрачноватой. Бесконечные этнические и религиозные конфликты на Ближнем Востоке, в Северной Ирландии, в Боснии, Африке и Индии — уничтожили или разрушили огромное число жизней (человеческих и не только). Перенаселение тоже породило множество страданий по всему миру, и эта тенденция будет усиливаться. Экономическое неравенство между бедными и богатыми нациями с каждым часом продолжает расти. Школьники остаются невежественными по поводу всего, кроме нескольких основных предметов (иногда даже их не знают), и никто не хочет потратить ни цента, чтобы исправить эту проблему. Все вышеперечисленные проблемы мы игнорируем на свой страх и риск.

Вы, вероятно, думаете, что я предлагаю отказаться от религиозных убеждений, контролировать рождаемость и не отправлять наших детей в школу? Это не так. Но я пришёл к убеждению, что если мы хотим избежать катастрофы, то должны предпринять некоторые шаги в этом направлении. Например, перестать покупать множество ненужных вещей. Поначалу это потребует некоторых корректировок, но со временем экономика придёт к новому равновесию. Чтобы смягчить переходный этап, мы можем повысить налоги на самых состоятельных людей в обществе. Несомненно, сначала это спровоцирует протесты со стороны некоторых представителей элиты, но и они рано или поздно затихнут.

Школы действительно могут прикладывать больше усилий к обучению детей в вопросах, касающихся проблем, с которыми сталкивается наша планета, и почти во всём остальном: Почему мы так страстно хотим воевать? Почему многие люди даже не знают, кто сенатор их штата?^[184] Или кто написал «Посредника»?^[185] Или основы генетики? Или где на глобусе искать Чад?^[186] Или основы классической музыки и искусства? Или разницу между кварком^[187] и квазаром?^[188] Как минимум, школа должна учить, что невежество — это не повод для гордости.

Мы определённо можем постепенно сокращать потребление мяса, что является одной из самых разрушительных для окружающей среды и необязательных для полноценного питания практик. Кроме того, на поверхность Земли выбрасывается огромное количество отходов от производства оружия и другого военного оборудования. Мы должны уважать интересы различных наций, но какова от них польза, если весь мир в опасности?

Религия немного хитрее остальных вопросов. Люди (включая меня) держатся за веру в то, что их жизнь зависит от наличия религиозных основ, в то время как по всей земле нетолерантные конфессии^[189] сеют вражду и непонимание. По крайней мере нам нужно принять, что есть разные пути для поиска истины и понимания Бога.

Конечно, все эти перемены потребуют огромного количества жертв и усилий. Стоят ли они того? Думаю, да. У нас просто не будет выбора. Глобальные температуры и количество заболеваний раком кожи стремительно увеличиваются, климатические изменения сеют хаос в экономике, а тропические леса и уникальные виды (включая лечебные растения), которые там растут, быстро исчезают. И это только верхушка тающего айсберга. Пахотные земли сокращаются, вода и ископаемые ресурсы высыхают, отключения и перепады энергии происходят всё чаще, и так далее.

Спасут ли нас предложения прота от самих себя? Кто знает. Но даже самые оптимистичные из нас, вероятно, согласятся, что они принесут больше пользы, чем отсутствие всяких действий. Я бы хотел дать им шанс…

Благодарности

Хочу поблагодарить мою жену Карен за то, что настояла на публикации отчёта. Доктора Кэрол Боттчер с факультета лингвистики Колумбийского Университета за первоначальный перевод отчёта прота на английский язык. Своего брата Боба и друга Жалала Сагера за критические замечания.

Вероятно, именно Исаак Башевис-Зингер^[190] впервые сравнил обращение человека с животными с тем, как нацисты обращались с евреями во времена холокоста.

Литература для дополнительного чтения

Перевод: Project K-PAX 2.0: Вселенная Ка-Пэкс на русском Группа.

Поблагодарить за перевод можно, отправив любую сумму на:

— Яндекс Кошелек: 41001334183203.

— Ю.Money: 41001334183203.

— QIWI кошелек 89153633243.

— Сбербанк по номеру телефона 89153633243.

+ + + + + +

Abbey, Lloyd, The Last Whales (Grove Weidenfeld, New York, 1989).

Amory, Cleveland, Mankind? (Harper and Row, New York, 1974).

Bliss, E.L., Multiple Personality, Allied Disorders, and Hypnosis (Oxford Press, New York and Oxford, 1986).

Buell, R., and Zimmer, N., Aspects of Love: The Doctor/Patient Relationship (Cityscape Press, Buffalo, NY, 1991).

Calder, Nigel, Einstein's Universe (Viking Press, New York, 1979).

Carson, Rachel, Silent Spring (Houghton MifHin, Boston, 1962).

Cavalieri, Paola, and Singer, Peter, The Great Ape Project (St. Martin's Press, New York, 1993).

Confer, W.N., and Abies, B.S., Multiple Personality (Human Sciences Press, Inc., New York, 1983).

Croswell, Ken, The Universe at Midnight (The Free Prees, New York, 2001).

Davison, Gerald C., and Neale, John M., Abnormal Psychology (John Wiley & Sons, New York, 1994).

Dressier, Alan, Voyage to the Great Attractor (Alfred A. Knopf, New York, 1994).

Ehrlich, Paul, The Population Bomb (Ballantine Books, New York, 1968).

Eisenberg, Evan, The Ecology of Eden (Alfred A. Knopf, New York, 1998).

Ferris, Timothy, The Whole Shebang (Simon & Schuster, New York, 1997).

Friedman, C.T.H., and Gaguet, R.A. (eds.), Extraordinary Disorders of Human Behavior (Plenum Press, New York, 1982).

Garrett, Laura, The Coming Plague (Farrar, Straus and Giroux, New York, 1994).

Griffin, Giselle, An Alien among Us? (Scientific Publications, Inc., Montpelier, VT, 1996).

Havens, L., A Safe Place (Harvard University Press, Cambridge, MA, 1989).

Hawking, Stephen, A Brief History of Time (Bantam Books, New York, 1988).

Jamison, K.R., Touched With Fire (The Free Press, New York, 1992).

Lear, Jonathan, The Fifty Minute Hour (The Other Press, New York, 1982).

Mason, Jim, An Unnatural Order (Simon & Schuster, New York, 1993).

Masson, Jeffrey M., & McCarthy, S., When Elephants, Weep (Delacorte Press, New York, 1995).

McKibben, Bill, The End of Nature (Random House, New York, 1989).

Melville, Herman, Moby Dick (Harper & Bros, New York, 1851).

Neale, J.M. et al, Case Studies of Abnormal Psychology (]. Wiley, New York, 1982).

Payne, K., Silent Thunder (Simon & Schuster, New York, 1998).

Putnam, F., Diagnosis and Treatment of Multiple Personality Disorder (Guildford Press, New York, 1989).

Quammen, David, The Song of the Dodo (Simon & Schuster, New York, 1996).

Rapoport, J.L., The Boy Who Couldn't Stop Washing (E. P. Dutton, New York, 1989).

Rees, Martin, Our Final Hour (Basic Books, New York, 2003). Restak, R.M., The Mind (Bantam Books, New York, 1988).

Robbins, J., Diet for a New America (Stillpoint Publications, Walpole, NH, 1987).

Sacks, Oliver, The Man Who Mistook His Wife for a Hat (HarperCollins Publishers, New York, 1985).

Sacks, Oliver, An Anthropologist on Mars (Alfred A. Knopf, New York, 1995).

Sagan, Carl, The Dragons of Eden (Random House, New-York, 1977).

Sagan, Carl, Cosmos (Random House, New York, 1980).

Sagan, Carl, The Demon-Haunted World (Random House, New York, 1995).

Schell, Jonathan, The Fate of the Earth (Alfred A. Knopf, New York, 1982).

Scully, Matthew, Dominion (St. Martin's Press, New York, 2002).

Singer, P., Animal Liberation (Avon Books, New York, 1975).

Sizemore, C.C., A Mind of My Own (W. Morrow, New York, 1989).

Stone, I., The Passions of the Mind (Doubleday, New York, 1971).

Taylor, Gordon R., The Biological Time Bomb (New American Library, Cleveland, 1968).

Treen, A., and Treen, S., The Dalmatian (Howell Book House, New York, 1980).

TrefFert, D.A., Extraordinary People (Harper & Row, New York, 1989).

Wise, S., Rattling the Cage (Perseus Books, Cambridge, MA, 2000).

Wolman, B. (ed.), The Therapist's Handbook (van Nostrand Reinhold, New York, 1983).

Yalom, Irvin D., Love's Executioner (Basic Books, New York, 1989).

Примечания

1

Савант (savant — «учёный») — редкое состояние, при котором лица с отклонением в развитии (в том числе аутистического характера) имеют «остров гениальности» — выдающиеся способности в одной или нескольких областях знаний, контрастирующие с общей ограниченностью личности.

(обратно)

2

Регрессия — возвращение в прежнее состояние.

(обратно)

3

Манхеттанский Психиатрический Институт — место действия двух предыдущих книг. Джин работал именно в этом институте.

(обратно)

4

Копрофилия — форма сексуального поведения, при котором половое возбуждение и удовлетворение достигаются в ходе манипуляций с калом партнёра, в разных формах, от наблюдения за дефекацией до поедания фекалий.

(обратно)

5

Жизель и Роберт назвали ребёнка в честь Джина Брюэра.

(обратно)

6

В оригинале использовано устойчивое словосочетание «for a little R and R», которое ранее употреблял прот в разговоре с Джином. Дословно оно переводится: «для небольшого отдыха и восстановления».

(обратно)

7

В оригинале «fruitful» (с англ.«плодотворный»), прот намекнул на то, чтобы Джин не забыл принести фрукты.

(обратно)

8

Три́ггер — событие, вызывающее у человека, больного посттравматическим расстройством, внезапное повторное переживание психологической травмы, само по себе не являющееся пугающим или травматичным. Больные посттравматическим стрессовым расстройством обычно всеми силами сторонятся встреч с триггером, стремясь избежать нового приступа.

(обратно)

9

Во второй книге «Ка-Пэкс 2: На луче света» прот сообщил, что больше не вернётся на Землю.

(обратно)

10

В оригинале «Mais oui, man ami»

(обратно)

11

Прот пародирует Джина, когда во время гипноза тот предлагает пациенту переместиться в разный возрастной период.

(обратно)

12

Заир, официально Респу́блика Заи́р (фр. République du Zaïre) — название Демократической Республики Конго с 27 октября 1971 по 17 мая 1997 года.

(обратно)

13

В оригинале «Will wonders never cease» — слова прота, произнесённые в ответ на слова Джина о том, что он пока не намерен подвергать его гипнозу во второй книге «Ка-Пэкс2: На луче света».

(обратно)

14

Доктор Чакраборти — главный врач отделения, где находился на лечении Роберт.

(обратно)

15

В оригинале «Aufwiedersehen!» — с герм. «До встречи!».

(обратно)

16

Мистер Магу — персонаж короткометражных мультфильмов студии UPA, созданный в 1949 году Миллардом Кауфманом и Джоном Хабли. По словам Джона Хабли, прототипом персонажа послужил его дядя Гарри Вудруф. Мистер Куинси Магу — эксцентричный лысый мужчина небольшого роста, миллионер (или миллиардер), у которого очень плохое зрение, но который упорно не желает это признавать. Из-за этого Мистер Магу постоянно попадает в различные комичные и часто опасные для него самого и окружающих ситуации, однако для него самого все переделки всегда заканчиваются благополучно, причём Магу, часто видящий вовсе не то, что имеет место на самом деле, нередко даже не понимает, какой опасности подвергался.

(обратно)

17

Гвелф — город в канадской провинции Онтарио. В городе находится администрация графства Веллингтон, однако сам город в графство не входит, а является отдельным муниципалитетом.

(обратно)

18

«Отверженные» (фр. Les Misérables, часто употребляется сокращённое Les Mis или Les Miz) — мюзикл Клода-Мишеля Шёнберга и Алена Бублиля (автор английского либретто — Герберт Крецмер) по роману Виктора Гюго «Отверженные». Премьера мюзикла состоялась 17 сентября 1980 года в Palais des Sports, в Париже. Англоязычная постановка не сходит со сцены 35 лет и названа самым долгоиграющим мюзиклом в истории Вест-Энда. В общей сложности мюзикл был поставлен в 221 городе в 38 странах.

(обратно)

19

Нью́арк — город на северо-востоке США, крупнейший город штата Нью-Джерси и административный центр округа Эссекс.

(обратно)

20

Eagle Scout (Скаут-Орёл) — наивысшее звание в программе Boy Scouts of America (Бойскауты Америки). С момента основания организации в 1911 году только четыре процента скаутов получили это звание.

(обратно)

21

Плане́та Ка-Пэ́кс — американская психологическая драма 2001 года режиссёра Иэна Софтли по мотивам одноименного романа Джина Брюэра, вышедшего шестью годами ранее. В главных ролях сыграли Джефф Бриджес и Кевин Спейси.

(обратно)

22

День благодарения (англ. Thanksgiving Day) — северо-американский праздник, отмечается во второй понедельник октября в Канаде и в четвёртый четверг ноября в США. С этого дня начинается праздничный сезон, который включает в себя Рождество и продолжается до Нового года.

(обратно)

23

Муамма́р Мохаммед Абде́ль Саля́м Хами́д Абу Меньяр аль-Кадда́фи ‎известен как полковник Каддафи — ливийский революционер, государственный, военный и политический деятель, публицист, де-факто глава Ливии в 1969–2011 годах.

Эвакуировавшийся из Сирта автомобильный военный конвой, в котором находился полковник, был расстрелян американской авиацией. После чего стал лёгкой добычей для потерявших человеческий облик исламистов, которые представляли собой отряды мятежников. Получивший ранение, Муаммар Каддафи, был схвачен и зверски убит.

(обратно)

24

Во второй книге «На луче света» доктор Флинн спросил у прота, как достичь слияния водорода для получения энергии. Прот ответил, что это работает лишь с определённым веществом в качестве катализатора. Вещество содержится в экскрементах пауков определенного вида, обитающих в Ливии.

(обратно)

25

В оригинале «the Big Institute» at Columbia.

(обратно)

26

Фо́бия — симптом, сутью которого является иррациональный неконтролируемый страх или устойчивое переживание излишней тревоги в определённых ситуациях или в присутствии (ожидании) некоего известного объекта. Фобия обычно приводит к быстрому возникновению страха и присутствует в течение более шести месяцев. Пострадавший человек идет на всё, чтобы избежать ситуации или объекта, в степени, превышающей действительную опасность. Если невозможно избежать опасного объекта или ситуации, пострадавший человек испытывает значительные страдания.

(обратно)

27

Компу́льсия — симптом, представляющий собой периодически возникающее навязчивое поведение, ритуалы или ментальные акты. Действия, которые, как человек чувствует, он вынужден выполнять.

(обратно)

28

Девиантное поведение (также социальная девиация, отклоняющееся поведение) — это устойчивое поведение личности, отклоняющееся от общепринятых, наиболее распространённых и устоявшихся общественных норм. Негативное девиантное поведение приводит к применению обществом определённых формальных и неформальных санкций (изоляция, лечение, исправление или наказание нарушителя). Девиантность как социальное явление и реакция общества на неё изучается социологией, индивидуальные девиации — психологией.

(обратно)

29

День Ветеранов является государственным праздником и празднуется в США 11 ноября.

(обратно)

30

День Перемирия — 11 ноября 1918 года, последний день Первой Мировой Войны.

(обратно)

31

Геттисберг (также Геттисбург или Гэттисбург) — посёлок и административный центр округа Адамс северо-американского штата Пенсильвания. В истории город стал известен благодаря тому, что в его округе 1–3 июля 1863 г. произошла одна из важнейших и самых решающих битв между войсками Союза, под начальством генерала Дж. Мида, и Конфедерации — под предводительством генерала Р. Ли. В память победы, одержанной союзными войсками, в посёлке был воздвигнут гранитный монумент.

(обратно)

32

Война во Вьетнаме — один из крупнейших военных конфликтов второй половины XX века, оставивший заметный след в культуре и занимающий существенное место в новейшей истории Вьетнама, а также США и СССР, сыгравших в нём немаловажную роль.

(обратно)

33

K-MON и K-RIL — капэксианское название для звёзд Агапэ и Сатори в созвездии Лира.

(обратно)

34

В оригинале «No problemo».

(обратно)

35

Пол — альтер-эго Роберта Портера. Появлялся, когда Роберт должен был выполнять супружеские обязанности с Салли (Сарой Барнстейбл). Пол — отец ребёнка Роберта, хотя физически они заключены в одном теле и являются разными частями одной психики.

(обратно)

36

Джордж Херман «Бейб» Рут младший — профессиональный американский бейсболист, выступавший 22 сезона в Главной лиге бейсбола с 1914 по 1935 год. Играл на позиции аутфилдера и питчера.

(обратно)

37

В оригинале «no pussy wassy»: нет Роберта — нет секса с его женой.

(обратно)

38

Психологический возраст Гарри — пять лет.

(обратно)

39

В оригинале «Present and accounted for».

(обратно)

40

Имеется в виду пациент Рассел.

(обратно)

41

Крёз — последний царь Лидии из рода Мермнадов, правивший в 560–546 гг. до н. э. Считается, что Крёз одним из первых начал чеканить монету, установив стандарт чистоты металла и гербовую царскую печать на лицевой стороне (голова льва и быка). По этой причине он слыл в античном мире баснословным богачом, его имя стало нарицательным.

(обратно)

42

В оригинале «Klaus M. and Emma R. Villers Laboratory for Experimental Therapy and Rehabilitation».

(обратно)

43

Алекс Требек — американский тележурналист, ведущий популярных развлекательных телепрограмм.

(обратно)

44

Jeopardy! (с англ. — «Рискуй!», дословно «опасное положение») — американская телевизионная викторина, автором которой является Мерв Гриффин. Суть игры заключается в том, что участники отвечают на вопросы из области общих знаний: каждый вопрос представлен в виде утверждения о некоем предмете, а игрок должен дать свой ответ в форме вопроса, назвав искомый предмет. Программу на NBC и еженедельную версию вёл Арт Флеминг, закадровыми голосами были Дон Пардо и Джон Харлан. С 1984 года бессменным ведущим является Алекс Требек, закадровый голос — Джонни Гилберт.

(обратно)

45

Карнеги-холл (англ. Carnegie Hall) — концертный зал в Нью-Йорке, на углу Седьмой авеню и 57-й улицы Манхэттена. Одна из самых престижных в мире площадок для исполнения классической музыки. Ныне в Карнеги-холле устраиваются также концерты джазовой и лёгкой музыки.

(обратно)

46

Жа́нна д’Арк, Орлеанская дева (совр. фр. Jeanne d'Arc) — национальная героиня Франции, одна из командующих французскими войсками в Столетней войне. Попав в плен к бургундцам, была передана англичанам, осуждена как еретик и сожжена на костре. Впоследствии в 1456 году была реабилитирована и в 1920 году канонизирована — причислена католической церковью к лику святых.

(обратно)

47

Джесси Дональд (Дон) Ноттс — американский комедийный актёр кино, телевидения. Пять раз был лауреатом премии «Эмми» за лучшую мужскую роль второго плана в комедийном сериале.

(обратно)

48

Биогеогра́фия — наука на стыке биологии и географии; изучает закономерности географического распространения и распределения животных, растений и микроорганизмов.

(обратно)

49

Оливер Волф Сакс — американский невролог и нейропсихолог британского происхождения, писатель и популяризатор медицины, автор ряда популярных книг, описывающих клинические истории его пациентов.

(обратно)

50

В оригинале «Nossirree» — созвучно с «No, sir!», т. е. «Нет, сэр!».

(обратно)

51

Джордж Ва́шингтон — американский государственный и политический деятель, первый всенародно избранный президент Соединённых Штатов Америки (1789–1797), один из отцов-основателей США, главнокомандующий Континентальной армии, участник войны за независимость и создатель американского института президентства.

(обратно)

52

Прот объяснял, что первая буква в названии указывает на класс планеты. Планеты с буквой «А» — низший класс планет, а с буквой «К» — высший, жизнь на них гармонична и спокойна.

(обратно)

53

Лоргон — капэксианское животное, напоминающее козла (прим. автора).

(обратно)

54

Бе́лвью или Бельвью — пятый по размеру город в штате Вашингтон. Расположен между озёрами Вашингтон и Саммамиш. Городской центр — второй по размеру после Сиэтла в штате.

(обратно)

55

Ящик Пандоры — артефакт в древнегреческой мифологии, связанный с мифом о Пандоре, увековеченном в поэме «Труды и дни» древнегреческого поэта Гесиода. Ёмкость, упомянутая в первоначальной версии мифа, на самом деле была большим сосудом для хранения, но впоследствии она была неправильно переведена как «ящик».

(обратно)

56

В оригинале «произносится как „care“».

(обратно)

57

У Джина и Джорджа разные часовые пояса. Джин предлагает своё время 9:15, а у Джорджа в это время на часах будет 3:15.

(обратно)

58

«Herr» с немецкого «хозяин, барин, владыка, герр, господин».

(обратно)

59

Обсесси́вно-компульси́вное расстро́йство (ОКР, невро́з навя́зчивых состоя́ний) — психическое расстройство.

(обратно)

60

Секвени́рование биополимеров (белков и нуклеиновых кислот — ДНК и РНК) — определение их аминокислотной или нуклеотидной последовательности. В результате секвенирования получают формальное описание первичной структуры линейной макромолекулы в виде последовательности мономеров в текстовом виде.

(обратно)

61

Коэффицие́нт интелле́кта (англ. IQ — intelligence quotient, читается «ай кью») — количественная оценка уровня интеллекта человека (коэффициент умственного развития): уровень интеллекта относительно уровня интеллекта среднестатистического человека (такого же или среднего возраста); в более узком смысле — отношение так называемого умственного возраста к истинному хронологическому возрасту данного лица (индивида). Определяется с помощью специальных тестов (таких как тест Айзенка). Коэффициент интеллекта является попыткой оценки фактора общего интеллекта.

(обратно)

62

Анальная стадия — вторая стадия психосексуального развития по З. Фрейду, которая наступает, начиная с возраста 18 месяцев, и заканчивается к трём годам. В связи с тем, что наступает период, когда ребёнка необходимо научить быть опрятным и чистоплотным, он переключает свое внимание со рта, губ и языка, которые являлись сексуальной целью оральной стадии, на анус. В зависимости от того, какие способы использовали родители, чтобы приучить ребёнка к туалету, будет оказано то или иное влияние на развитие его личности в более позднем возрасте.

(обратно)

63

Ингибиторы моноаминоксидазы (ИМАО, MAOI) — биологически активные вещества, способные ингибировать фермент моноаминоксидазу, содержащийся в нервных окончаниях, препятствуя разрушению этим ферментом различных моноаминов (серотонина, норадреналина, дофамина, фенилэтиламина, триптаминов, октопамина) и тем самым способствуя повышению их концентрации в синаптической щели. К ингибиторам моноаминоксидазы относят некоторые антидепрессанты, а также ряд природных веществ.

(обратно)

64

Трициклические антидепрессанты — амитриптилин, кломипрамин, дибензепин и доксепин, а побочные эффекты включают бредовое состояние, сухость во рту и тремор.

(обратно)

65

Передняя цингулотомия (ACING) — нейрохирургическая операция, проводящаяся под общим или местным обезболиванием с внутривенным введением седативных препаратов. Целями для деструкции при цингулотомии являются нервные волокна поясного тракта (часть круга Папеца), расположенные над мозолистым телом в том месте, где он проходит через переднюю поясную извилину. Хирургическое вмешательство также приводит к деструкции определенного участка коры передней части поясной извилины. Место разрушения находится на 20–25 мм позади от переднего рога бокового желудочка мозга в 7 мм от средней линии.

(обратно)

66

Метод свободных ассоциаций — психоаналитическая процедура изучения бессознательного, в процессе которого индивидуум свободно говорит обо всём, что приходит в голову, невзирая на то, насколько абсурдным или непристойным это может показаться. Один из первых проективных методов. Метод активно используется в психоанализе, психологии, социологии, психиатрии, социальной работе, психолингвистике.

(обратно)

67

Миколо́гия — раздел биологии, наука о грибах. Поскольку грибы длительное время относили к царству растений, микология была не самостоятельным разделом биологии, а входила в ботанические науки. И в настоящее время в ней сохраняются научные традиции, характерные для ботаники.

(обратно)

68

Метропо́литен-о́пера — оперная труппа, основанная в Нью-Йорке (США) в 1880 году в качестве альтернативы Музыкальной академии. С 1966 года базируется в Линкольн-центре, в специально построенном для неё здании Метрополитен-оперы (1963–1966, архитектор Уоллес Харрисон). Является одним из самых известных и престижных оперных театров мира. Нередко сокращенно называется Мет (англ. The Met).

(обратно)

69

Музей искусства «Метрополитен» (другое название — Метропόлитен-музей) (англ. The Metropolitan Museum of Art) — один из крупнейших и четвёртый по посещаемости художественный музей мира. Расположен в Нью-Йорке, США. С 2018 года право на свободное посещение музея было оставлено только жителям Нью-Йорка, для всех остальных была введена плата в 25$.

(обратно)

70

В оригинале «America’s TV shrink».

(обратно)

71

В оригинале «Hoping this would be the coup d’etat…». «Coup d’etat» — фр. «государственный переворот», также употребляется в значении «подвести черту».

(обратно)

72

Имеется в виду рассказ Отчёт Прота (Prot's Report to K-PAX, 2003 г.).

(обратно)

73

Отрочество — возраст между детством и юностью.

(обратно)

74

«Монополия» — экономическая и стратегическая настольная игра для двух и более человек. Получила большую популярность в XX веке во многих странах мира, включая СССР; в последнем была также известна под названиями «Менеджер», «Империя», «Бизнесмен». Цель игры — рационально используя стартовый капитал, добиться банкротства других игроков. Фактически «Монополия» представляет собой игровое поле, состоящее из квадратов, которые проходят по кругу все игроки по очереди. Квадраты разделяются на активы (предприятие, ценная вещь) и события. Когда игроку выпадает очередь ходить, то броском кубика он определяет, какое количество шагов он должен совершить на игровом поле за этот ход (каждый шаг соответствует одному очку на кубике и одному квадрату на игровом поле).

(обратно)

75

В оригинале «Where do you get this „uncle“ shit?».

(обратно)

76

В оригинале прот пошутил «Don’t take any wooden nickels», что можно перевести как «Не принимай фальшивые купюры!», так и «Не принимай мошенников!». Скорее всего, прот имел в виду других людей, которые утверждали, что прибыли с Ка-Пэкс.

(обратно)

77

Спин-офф — художественное произведение (книга, фильм, компьютерная или настольная игра, комикс), являющееся ответвлением по отношению к другому, уже существующему произведению и использующее его популярность, признание или коммерческий успех за счёт использования каких-либо элементов — персонажей, событий или тем — игравших в произведении-предшественнике второстепенную роль. Иными словами, спин-офф уделяет особое внимание чему-то, что не было центральным в первичном произведении.

(обратно)

78

В оригинале «Does he think the Earth is going to hell in a hand-bag?» — здесь используется одна из форм американского аллегорического выражения «Going to hell in a handbasket», «going to hell in a handcart», «going to hell in a handbag», означающего стремительно надвигающуюся и неизбежную катастрофу

(обратно)

79

Первое отделение на первом этаже Манхеттэнского Психиатрического Института. В первом отделении лежат те, кого готовят к выписке.

(обратно)

80

Центра́льное разве́дывательное управле́ние США, ЦРУ — агентство Федерального правительства США, основной функцией которого является сбор и анализ информации о деятельности иностранных организаций и граждан. Основной орган внешней разведки и контрразведки США.

(обратно)

81

Лорел и Харди — Стэн Лорел и Оливер Харди — британо-американские киноактёры, комики, одна из наиболее популярных комедийных пар в истории кино. Стэн был худым, а Оливер — полным. Их совместная работа началась в 1927 году, поначалу они снимались в немых, а затем в звуковых фильмах. В общей сложности ими снято более 200 короткометражных и полнометражных фильмов, повышенный интерес к которым снова появился в 70-х годах, например, «Наши отношения», «Олух из Оксфорда» и др.

(обратно)

82

Фальста́рт (англ. false start — «неправильное начало») — в спорте: неправильно взятый старт, когда кто-либо из участников состязания начал движение раньше поданной команды. В телеиграх: дача ответа до сигнала.

(обратно)

83

В оригинале «speciesism».

(обратно)

84

В оригинале «g-men».

(обратно)

85

Феномен — необычное явление, редкий факт, то, что трудно постичь.

(обратно)

86

Деприва́ция — сокращение либо полное лишение возможности удовлетворять основные потребности — психофизиологические либо социальные.

(обратно)

87

Моноцикл — одноколёсный велосипед.

(обратно)

88

Всё предложение — это шутка прота. Оно набрано без ошибок. В оригинальной версии прот просто сидел и поначалу перебирал звуки, а потом сказал «I see the cia by the seaside», где cia — это CIA, ЦРУ. Предложение переводится как «Я вижу ЦРУ на побережье.»

(обратно)

89

Фото́н — элементарная частица, квант электромагнитного излучения (в узком смысле — света) в виде поперечных электромагнитных волн и переносчик электромагнитного взаимодействия. Это безмассовая частица, способная существовать в вакууме, только двигаясь со скоростью света. Электрический заряд фотона также равен нулю.

(обратно)

90

В оригинале прот произносит «кee-reck» — искажённое произношение «correct», что означает «верно, правильно».

(обратно)

91

В оригинале «Is that another of your famous non sequiturs?». Non sequitur (с лат. — «не вяжется») — нерелевантный довод, термин для обозначения логической ошибки, где предоставленный довод не связан с заключением. Является одним из самый распространенных приемов в демагогии и софизме, так как позволяет использовать близкие по значению, но не следующие друг из друга тезисы в споре и полемике. Оба тезиса на деле могут быть истинными, но первый тезис никак не доказывает утверждение второго тезиса. Ошибку часто можно встретить в повседневном разговоре, отчего она ещё более опасна, потому что сложно распознается обывателем без критического взгляда.

(обратно)

92

Коме́дия положе́ний, также ситуацио́нная коме́дия, ситуативная комедия, или ситко́м — разновидность комедийных радио- и телепрограмм, с постоянными основными персонажами и местом действия. Изначально появившийся на радио в США в 1920-х годах, к 1970-м годам ситком выделился в жанр почти исключительно телевизионной комедии и получил широкое распространение в телесериалах.

(обратно)

93

Дремер — это название вида существ, к которому принадлежит прот.

(обратно)

94

Джин так говорит, потому что ранее прот утверждал, что существа его вида живут примерно тысячу лет. По этим меркам спутник прота уже глубокий старик.

(обратно)

95

В оригинале прот произносит «Pre-SOUSS-ly», искажённую форму слова «precisely», что в переводе означает «точно, именно, в точности». Возможно, в ответе прота есть какая-то отсылка, но я не смог её распознать.

(обратно)

96

В оригинале «How now brown cow?».

(обратно)

97

В оригинале «he’s rehearsing for Off-Broadway». Off-Broadway — так обозначается камерный театр, экспериментальный театр.

(обратно)

98

Имеется в виду команда по американскому футболу «New York Jets».

(обратно)

99

В оригинале итальянское «Finito?».

(обратно)

100

В оригинале «morgo and lyal salts».

(обратно)

101

Речь об одном из крупнейших добровольных массовых самоубийств в США, которое произошло в 1997 году в особняке, расположенном в гористой местности Ранчо-Санта-Фе. В особняке были обнаружены трупы 39 членов культовой организации «Врата Небес». Главой секты был Маршалл Херфф Эпплуайт, которого последователи называли Властитель Доу (King Do)

(обратно)

102

«Карме́н» (фр. Carmen) — опера Жоржа Бизе в четырёх актах, премьера которой состоялась 3 марта 1875 года в парижской «Опера-Комик».

(обратно)

103

В оригинале «Toreador, en garde!» — фрагмент арии Эскамильо из второго акта оперы «Кармен» Жоржа Бизе.

(обратно)

104

В оригинале прот произносит «Eqq-zack-a-tickly» — исковерканное произношение слова «Exactly», что переводится как «в точности, именно, точь-в-точь».

(обратно)

105

В оригинале «Once the matrix is in place, it’s a done deal».

(обратно)

106

Семио́тика, или семиоло́гия — наука, исследующая свойства знаков и знаковых систем. Согласно Ю. М. Лотману, под семиотикой следует понимать науку о коммуникативных системах и знаках, используемых в процессе общения

(обратно)

107

Водоро́дный показа́тель, pH — мера кислотности водных растворов. Ассоциирована с концентрацией ионов водорода, что эквивалентно активности ионов водорода в сильно разбавленных растворах.

(обратно)

108

В знаменитых фильмах «Звездный путь» (Star Trek) есть персонаж с планеты Вулкан по имени мистер Спок. Он практикует телепатическую технику «Комбинация разума» для обмена опытом с другими разумными существами. Для этого ему на время приходится полностью отключать собственный разум.

(обратно)

109

Апы — существа с планеты Ка-Пэкс, напоминающие земных слонов.

(обратно)

110

В оригинале «rutad». Видимо, это сопля по-капэксиански.

(обратно)

111

В оригинале «I just said that, nicht wahr?» «Nicht wahr» с немецкого «не так ли?»

(обратно)

112

Отсылка к бессмысленной фразе «Как там коричневая корова?» (How now brown cow?), которая помогала Дэвиду Фридману, бывшему ментору Джина Брюэра, отвлечься.

(обратно)

113

В этом месте Джин пародирует прота, как бы вступая с ним в диалог. В конце предложения он использует то же самое немецкое «nicht wahr» (не так ли?), что и прот, когда отвечал на его вопросы.

(обратно)

114

Санта-Клаус (англ. Santa Claus) — рождественский дед, западно-европейский и северо-американский сказочный (фольклорный) персонаж, который дарит подарки детям на Рождество Христово.

(обратно)

115

До исцеления у Чака была мания: он утверждал, что от всех — кроме прота — ужасно смердит.

(обратно)

116

Даже в романе Джин Брюэр не раз упоминает, что написал две книги про беседы с протом и планету Ка-Пэкс.

(обратно)

117

В оригинале «The bigger the goose, the smaller the gander!».

(обратно)

118

Девиант — лицо с девиантным поведением. Можно выделить четыре категории Д.: а) лица, совершавшие преступления (самая криминогенная категория); б) лица, от которых можно ожидать совершения преступления; в) лица с антиобщественным поведением, например, «трудные» или дезадаптированные дети и подростки (до 14 лет), «неблагополучные» родители, лица, их заменяющие, уклоняющиеся от воспитания детей или негативно влияющие на них; г) потерпевшие от преступлений с виновным, т. е. агрессивным, аморальным, неосторожным или некритическим, иного характера провоцирующим поведением

(обратно)

119

Имеется в виду инструмент для измерения длины. Представляет собой металлическую или пластмассовую ленту с нанесёнными делениями.

(обратно)

120

Health Maintenance Organization — организация в США, которая предоставляет медицинскую страховку за ежегодную фиксированную плату. По-видимому, из бюджета этой организации спонсируется работа Манхеттанского Психиатрического Института, где работает Джин.

(обратно)

121

Патаго́ния — географический регион в южной части Южной Америки, расположенный к югу от рек Рио-Колорадо (по другой версии — Рио-Негро и Лимай) в Аргентине и Био-Био в Чили, хотя полностью точного определения не существует. Иногда к Патагонии причисляют и Огненную Землю.

(обратно)

122

Мэри Харт (англ. Mary Hart) — американская актриса. Неоднократно вела различные шоу на телевидении, снималась в рекламе и фильмах. Её называли «лицом таблоида „Entertainment Tonight“».

(обратно)

123

Эротома́ния, также известная как эротомани́ческий бред, эротома́нный бред, эроти́ческий бред, — бредовая убеждённость человека о том, что он любим другим, в действительности обычно не питающим к нему никаких чувств или не подозревающем о его существовании человеком. Эротомания Клерамбо — разновидность эротомании, при которой больной убеждён, что он любим человеком с более высоким социальным положением, чем его собственное. Описана впервые в 1925 году Г. Г. де Клерамбо.

(обратно)

124

Мег Ра́йан — американская актриса и кинопродюсер.

(обратно)

125

Синдро́м Кота́ра — психопатологический синдром, сочетание тревожной депрессии, деперсонализации (часто в виде болезненной психической анестезии), дереализации и бреда Котара. Бред Котара является нигилистически-ипохондрическим депрессивным бредом с фантастическим содержанием и идеями грандиозности и отрицания (мировые катаклизмы, всеобщая гибель и пр.), которые проявляются одновременно или отдельно.

(обратно)

126

В оригинале вместо «любимой» было французское слово «J’aime»

(обратно)

127

В оригинале «Jackrabitty», созвучное с Jack Rabbit — «Кролик Джек», герой мультфильмов для детей.

(обратно)

128

Страйк — ситуация в бейсболе, когда бэттер (бьющий) не нанёс удара при подаче.

(обратно)

129

Скры́тая ма́сса — проблема противоречия между наблюдаемым поведением видимых астрономических объектов и расчётным по законам небесной механики с учётом только этих объектов.

(обратно)

130

В этом месте прот спрашивает «Narr?». По традиции он иногда подкалывает Джина, коверкая слова или даже откровенно издеваясь. Вот и здесь «narr» означает «глупец, дурак, шут».

(обратно)

131

В оригинале: «My son, the shrink» — «Мой сын, психиатр». Если предположить, что Джин называет сына (в прошлом пилота, а теперь актёра) психиатром с некой долей насмешки, то правильным будет перевести «психиатр» как «душевед» — это ироничная разговорная форма обозначения психологов-шарлатанов.

(обратно)

132

Длины волн УФ-излучения лежат в интервале от 10 до 400 нм (7,5⋅1014—3⋅1016 Гц).

(обратно)

133

Макула — центральная ямка, часть сетчатки, в которой находится наибольшее скопление колбочек. Макула отвечает за самую высокую остроту зрения.

(обратно)

134

Тахио́н либо дромотро́н — гипотетическая частица, движущаяся со скоростью, превышающей скорость света в вакууме, в противоположность обычным частицам, называемым в теоретических работах по тахионам тардионами, движущимся всегда медленнее света, способным покоиться, и люксонам (например, фотону), движущимся всегда только со скоростью света.

(обратно)

135

Имеется в виду студент «Оливер Сакс» — прим. перев.

(обратно)

136

Мэ́ри Малло́н, также известная как Тифо́зная Мэ́ри, — первый человек в США, признанный бессимптомным носителем брюшного тифа. За время её работы поваром от неё заразились минимум 53 человека, трое из заболевших умерли.

(обратно)

137

Настольный теннис (пинг-понг) — олимпийский вид спорта, спортивная игра с мячом, в которой используют специальные ракетки и игровой стол, разграниченный сеткой пополам. Игра может проходить между двумя соперниками или двумя парами соперников. Задачей игроков является удерживать мяч в игре при помощи ракеток — каждый игрок после одного отскока мяча на своей половине стола должен отправить мяч на половину стола соперника. Очко начисляется игроку или паре игроков, когда соперник не может вернуть мяч в соответствии с правилами.

(обратно)

138

Которую прот уже забрал на Ка-Пэкс в первой книге — прим. перев.

(обратно)

139

Минора — золотой семирожковый светильник или подсвечник на семь свечей (семисвечник), который, согласно Библии, находился в скинии собрания во время исхода, а затем и в иерусалимском храме, вплоть до разрушения второго храма. Является одним из древнейших символов иудаизма и еврейских религиозных атрибутов.

(обратно)

140

Рокфеллеровский центр — крупный офисный центр в Нью-Йорке, который был построен в манхэттенском Мидтауне в 1930-е годы на деньги семьи Рокфеллеров. Был назван в честь Джона Дэвисона Рокфеллера-младшего. Наиболее известны 14 высотных зданий с отделкой в стиле ар-деко. Здесь находятся штаб-квартиры различных корпораций и крупнейший по доходности аукционный дом «Кристис».

(обратно)

141

В оригинале «No way, Jose» — «Никак нет, Хосе». Возможна отсылка к философу, социологу и эссеисту Хосе Ортега-и-Гассету.

(обратно)

142

Тео́рия всего́ — гипотетическая объединённая физико-математическая теория, описывающая все известные фундаментальные взаимодействия. Первоначально данный термин использовался в ироническом ключе для обозначения разнообразных обобщённых теорий.

(обратно)

143

В космологии, «Большое сжатие» (англ. Big Crunch, также употребляется термин «Большой хлопок») — один из возможных сценариев будущего Вселенной, в котором расширение Вселенной со временем меняется на сжатие, и Вселенная коллапсирует, в конце концов схлопываясь в сингулярность.

(обратно)

144

Сти́вен Уи́льям Хо́кинг — английский физик-теоретик, космолог и астрофизик, писатель, директор по научной работе Центра теоретической космологии Кембриджского университета. Автор ряда научных трудов, в том числе совместной с Роджером Пенроузом работы по теоремам о гравитационной сингулярности в рамках общей теории относительности и теоретическому предсказанию выделения чёрными дырами излучения, часто именуемого излучением Хокинга. Хокинг первым изложил космологическую теорию, в которой были объединены представления общей теории относительности и квантовой механики. Активно поддерживал многомировую интерпретацию квантовой механики.

(обратно)

145

Большо́й взрыв — общепринятая космологическая модель, описывающая раннее развитие Вселенной, а именно — начало расширения Вселенной, перед которым Вселенная находилась в сингулярном состоянии.

(обратно)

146

Глогг — скандинавский аналог глинтвейна.

(обратно)

147

Ста́тус-кво — «возврат к исходному состоянию». Это правовое положение, обозначение которого широко применяется в юриспруденции. Сохранить статус-кво — значит оставить всё так, как есть.

(обратно)

148

Маммогра́фия — раздел медицинской диагностики, занимающийся неинвазивным исследованием молочной железы, преимущественно женской.

(обратно)

149

Ред Делишес — сорт яблок, клон сорта делишес. Не является родственником сорта Голден Делишес. Рекомендован Госреестром для использования в Северо-кавказском регионе. Согласно Яблочной Ассоциации США, это один из пятнадцати самых популярных сортов яблок в Соединённых Штатах.

(обратно)

150

В оригинале «the grapevine», что дословно означает «слухи» или «виноградная лоза».

(обратно)

151

Совмещён со смотровым кабинетом — прим. перев.

(обратно)

152

Целебная кора йортовых деревьев на Ка-Пэкс — прим. перев.

(обратно)

153

В оригинале «My beings didn’t raise no dummies».

(обратно)

154

В английском языке слова «пациент» и «терпение» созвучны: «patience» и «patients».

(обратно)

155

На Ка-Пэкс нет озёр, речек или океанов — прим. перев.

(обратно)

156

Бесконечная регрессия — это заблуждение, возникающее вследствие представления о том, что конечной причиной является нечто материальное. Любая материальная причина должна иметь причиной предшествующую материальную причину, а та, в свою очередь, предшествующую и так далее до бесконечности. Таким образом, доводы в пользу материальной причинности никогда не могут достигнуть логического конца.

(обратно)

157

Отсылка к одному из ответов прота: «Если бы у Жизель были колёса, она была бы фургоном».

(обратно)

158

Эмпати́я — осознанное сопереживание текущему эмоциональному состоянию другого человека без потери ощущения происхождения этого переживания. Соответственно эмпа́т — это человек с развитой способностью к эмпатии.

(обратно) name=t183>

159

Рецидив в медицине — возобновление болезни после кажущегося полного выздоровления (ремиссии).

(обратно)

160

Эмпирический — полученный опытным путём, через опыт.

(обратно)

161

Розе́ттский ка́мень — плита из гранодиорита, найденная в 1799 году в Египте возле небольшого города Розетта (теперь Рашид), с выбитыми на ней тремя идентичными по смыслу текстами, в том числе двумя на древнеегипетском языке — начертанными древнеегипетскими иероглифами и египетским демотическим письмом, которое представляет собой сокращённую скоропись эпохи позднего Египта, и одним на древнегреческом языке. Древнегреческий был хорошо известен лингвистам, и сопоставление трёх текстов послужило отправной точкой для расшифровки египетских иероглифов.

(обратно)

162

Аберра́ция — отклонение от нормы; ошибки, нарушения, погрешности.

(обратно)

163

Прот считает, что жизнь каждого существа бесконечно повторяется во Вселенной, когда она расширяется, а затем сжимается…

(обратно)

164

Хауи был соседом Эрни по палате. Они очень долго лежали в больнице. У Хауи синдром белого кролика. Ему 44 года. В детстве обнаружил у себя необычайные музыкальные таланты, но с возрастом его интересы расширились на все области человеческого знания — от алгебры до дзен-буддизма. Из-за нервного срыва он попал в больницу. Отец был очень требователен к Хауи и не прощал ни малейших ошибок. Чтобы научиться играть в совершенстве на скрипки, он начал изучать все аспекты музыки, пытаясь узнать о ней досконально всё. Психическое отклонение Хауи выражалось в том, что он всё время что-то изучал, борясь с физическим и психическим истощением.

(обратно)

165

В оригинале «by heart», что означает «наизусть».

(обратно)

166

В оригинале «lose heart».

(обратно)

167

В оригинале «their heart desires».

(обратно)

168

В оригинале «heartfelt» — «искренний».

(обратно)

169

Здесь прот пинает выражение «homo sapiens», означающее «человек разумный». Мол, человек разумный, мыслящий, а такими серьёзными вопросами не интересуется.

(обратно)

170

Речь о пациентке Марии. На момент появления Прота уже три года провела в клинике. Страдала раздвоением личности. У неё было более ста независимых личностей. В детстве её насиловал отец, затем братья. Мария дружила с Расселом, который называл её своей матерью. Прот предложил Марии простить своего отца и братьев, подсказал идею уйти в монастырь, которая ей чрезвычайно понравилась. Поступила в монастырь в Куинсе, вылечилась от синдрома множественных личностей, головных болей и бессонницы.

(обратно)

171

Холо́дный я́дерный си́нтез — предполагаемая возможность осуществления ядерной реакции синтеза в химических (атомно-молекулярных) системах без значительного нагрева рабочего вещества. Известные ядерные реакции синтеза — термоядерные реакции — проходят в плазме при температурах в миллионы кельвинов.

(обратно)

172

Прот рассказывал Джину, что ВСЕЛЕННАЯ расширяется и сокращается бесконечно, а значит нам предстоит снова и снова проживать свою жизнь от начала и до конца.

(обратно)

173

«Путешествия в некоторые отдалённые страны мира в четырёх частях: сочинение Ле́мюэля Гулливе́ра, сначала хирурга, а затем капитана нескольких кораблей», часто сокращённо «Путешествия Гулливе́ра» — сатирико-фантастический роман Джонатана Свифта, в котором ярко и остроумно высмеиваются человеческие и общественные пороки.

(обратно)

174

Лотерею — прим. перев.

(обратно)

175

Гаметы, или половые клетки, — репродуктивные клетки, имеющие гаплоидный (одинарный) набор хромосом и участвующие, в частности, в половом размножении.

(обратно)

176

Прот утверждал, что на Ка-Пэкс есть библиотеки, где каждый капэксианец может в полной мере ощутить переживания другого существа, которые внесены в архив библиотеки. Голограммы на Ка-Пэкс — нечто вроде чрезвычайно продвинутой виртуальной реальности с эффектом полного погружения.

(обратно)

177

Фауна — животный мир.

(обратно)

178

Хауи по заданию прота долго душил Эрни, но в последний момент ослабил хватку. Пережив предсмертный опыт, Эрни избавился от страха смерти.

(обратно)

179

Чак — пациент доктора Гольфарба. 63 года, портье, циник, пессимист и скряга. Извещал всех, что они смердят. В прошлом — госслужащий среднего звена в Пентагоне, был уволен за то, что сообщил о растратах в своём отделе. Его доконало то, что после тридцати пяти лет совместной жизни от него ушла жена. Он страстно любил жену и был не в силах вынести её ухода.

(обратно)

180

Вероятно, Джин Брюэр имеет в виду, что заключённые идут на преступление, поскольку не могут найти достаточно высокооплачиваемую или престижную работу. Поэтому избиратели не желают рисковать своими рабочими местами, чтобы решить проблемы большого количества заключённых в тюрьмах.

(обратно)

181

Рационализа́ция — механизм психологической защиты, при котором в мышлении используется только та часть воспринимаемой информации, и делаются только те выводы, благодаря которым собственное поведение предстаёт как хорошо контролируемое и не противоречащее объективным обстоятельствам. Иначе говоря, подбор (поиск) рационального объяснения для поведения или решений, имеющих иные, неосознаваемые причины.

(обратно)

182

Ботсва́на (бывший британский протекторат под названием «Бечуаналенд»), полная официальная форма — Респу́блика Ботсва́на — государство в Южной Африке, граничащее на юге с ЮАР, на западе и севере — с Намибией, на северо-востоке — с Замбией, на востоке — с Зимбабве, не имеющее выхода к морю. Географически 70 % территории страны занимает пустыня Калахари.

(обратно)

183

Джарт — капэксианская единица измерения расстояния, равная 0.214 земной мили.

(обратно)

184

Сенатор США — член Сената США, представляющий одно из государств (штатов).

(обратно)

185

«Посредник» («Middle-man») — роман Олена Штайнхауэра, на русский язык пока не переводился.

(обратно)

186

Чад, полное название Республика Чад — не имеющее выхода к морю государство (крупнейшее по площади в Африке из таковых) в Центральной Африке. Столица — Нджамена. Граничит на западе с Нигером, Нигерией, Камеруном, на юге с Центральноафриканской Республикой, на востоке с Суданом и Ливией на севере.

(обратно)

187

Кварк — фундаментальная частица в Стандартной модели, обладающая электрическим зарядом, кратным e/3, и не наблюдаемая в свободном состоянии, но входящая в состав адронов (сильно взаимодействующих частиц, таких как протоны и нейтроны). Кварки являются бесструктурными, точечными частицами; это проверено вплоть до масштаба примерно 10^-16 см., что примерно в тысячу раз меньше размера протона.

(обратно)

188

Кваза́р — класс астрономических объектов, являющихся одними из самых ярких (в абсолютном исчислении) в видимой Вселенной. Английский термин quasar образован от слов quasi-stellar («квазизвёздный» или «похожий на звезду») и radiosource («радиоисточник») и дословно означает «похожий на звезду радиоисточник». По современным представлениям, квазары представляют собой активные ядра галактик на начальном этапе развития, в которых сверхмассивная чёрная дыра поглощает окружающее вещество, формируя аккреционный диск.

(обратно)

189

Конфе́ссия или вероиспове́дание — особенность вероисповедания в пределах определённого религиозного учения, а также объединение верующих, придерживающихся этого вероисповедания. Например, в христианстве церкви, в исповедании употребляющие разные символы веры, образуют разные конфессии. В общем значении слова термин «конфессия» является синонимом определённого направления в рамках отдельной религии.

(обратно)

190

Исаа́к Баше́вис-Зи́нгер, настоящая фамилия Зингер — американский еврейский писатель. Писал на идише, жил и работал в Нью-Йорке. Лауреат Нобелевской премии по литературе за 1978 год.

(обратно)

Оглавление

Ка-Пэкс III: Миры Прота

  ПРОЛОГ

  БЕСЕДА ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

  БЕСЕДА ТРИДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

  БЕСЕДА ТРИДЦАТЬ ПЯТАЯ

  БЕСЕДА ТРИДЦАТЬ ШЕСТАЯ

  БЕСЕДА ТРИДЦАТЬ СЕДЬМАЯ

  БЕСЕДА ТРИДЦАТЬ ВОСЬМАЯ

  БЕСЕДА ТРИДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ

  БЕСЕДА СОРОКОВАЯ

  БЕСЕДА СОРОК ОДИН

  БЕСЕДА СОРОК ВТОРАЯ

  БЕСЕДА СОРОК ТРИ

  БЕСЕДА СОРОК ЧЕТВЁРТАЯ

  БЕСЕДА СОРОК ПЯТЬ

  БЕСЕДА СОРОК ШЕСТЬ

  БЕСЕДА СОРОК СЕМЬ

  ЭПИЛОГ

Отчёт Прота на Ка-Пэкс

  Предварительный отчёт по результатам наблюдения за ПЛАНЕТОЙ B-TIK (RX 4987165.233)

  Резюме

  Послесловие

Литература для дополнительного чтения

*** Примечания ***