Нильмера [Игорь Нерюриков] (fb2) читать онлайн

Игорь Нерюриков Нильмера

Глава 1

Солнце село за зеленой гладью далекой возвышенности, напротив которой в ранних сумерках уже темнели лес, река и поля. Но в потемках приближавшейся ночи им не дали скрыться огни. Их зажигали повсюду. Был канун летнего праздника, теплый ветер тянул с юга. Молодые девицы собирали по полям цветы и травы, чтоб украсить ими нарядные платья, сарафаны и косы. Только что пришли добры молодцы и начались песни, пляски, веселье. Молодецкая радость смешивалась с удалью и бахвальством. В большом круге на просторном лугу, напротив широкой реки, уже вели хоровод красны девицы. Гостей ждали отовсюду. Пришли с северо-востока окинцы, заглянули на праздник и южные кривичи, даже полочане прошли много верст со своих западных краев. Ведь каждый знал — лучший праздник летнего солнцестояния устраивают племена тускарей. Вот к хороводу подъехал статный молодец на гнедом коне. Одетый в красную рубаху и синие порты, он осмотрел хоровод изумленными глазами. Красны девицы начали подмигивать ему и хихикать. Всадник оторопел, чуть-чуть засмущался и повернув ногой неудачно, свалился с коня. Почувствовав запах свежей медуницы, он стряхнул с макушки и плеч фиолетовые цветки. Другой добрый молодец подошел к нему чуть посмеиваясь и подал упавшему руку, помогая подняться.

— Что ты здесь делаешь Валамир, да еще на гнедом? — громко спросил он.

— Привет Велизарий! Ах, какие девицы у вас! Вот и пришел на них поглазеть по дороге…

— Куда?

— Да вот решил не сидеть в наших далеких краях. Сейчас на западе неспокойно. Так что, я нанялся в дружинники к князю окинцев.

— Значит будем соседями!

— Да чего уж тут говорить! Ай-да в хоровод!

— Смотрю и словечек у нас понабрался!

Один из костров почти прогорел и ветер подобрал серый пепел, разнося его по полям. Остальные были в самом разгаре. Большой хоровод водили вокруг, то одного, то другого костра. Серый дым извивался и шел к звездному небу. Велизарий и Валамир взяли по две девицы; справа и слева; но одну им пришлось разделить. Она строила глазки обоим. Валамир ей заинтересовался, как и той, что была слева от него. Но взгляд Велизария застыл на девице напротив. Под правую руку ее держал младший брат лет пятнадцати, а под левую, лучшая подруга — небывалая красотка, да еще и светлокудрая. «Но кто она в сравнение с Нильмерой?!» — Велизарий на секунду отвлекся от своей возлюбленной, переведя взгляд на ее подругу.

— Нильмера, а кто там рядом с Велизарием? — спросила светлокудрая девица.

— Да я сама никак не могу понять, что там за девка.

— Я не про девку… Я про молодца, что свалился с коня.

— Я точно не помню, но кажется его зовут Валамир…

— Он не местный?

— Да что же там за девка?..

— Брось подруга, если кто и сравнится с тобою, так только я.

Вдруг запевалы в хороводе сменились, песни стали громче и быстрее. Пляски стали похожи на чертовщину и бардак. Хороводы разрывались один за другим. Пришло время девицам искать женихов, а добрым молодцам — невесту. Поля, луга и даже казалось река, заходили ходуном вместе с плясунами.

Все разделились по парам, которые стали быстро распадаться и меняться. Велизарий в веселой сутолоке пытался найти Нильмеру. Огорчив отказами уже трех девиц, он попался в капкан расставленный черноволосой красавицей по имени Ива. Она знала его с детства. И была влюблена безумно. Велизарий никогда этого не замечал, а после знакомства с Нильмерой он и вовсе не был готов принять любовь от другой. Ива никогда не теряла надежду, ведь она была сильной колдуньей, но в ее случае с Велизарием, едва ли что-то смогло бы помочь.

Но не стоит думать, что Ива была некой ведьмой. Раз уж мы заговорили о колдовстве, то надо остановиться на этом подробней. Каждый тускарь, окинец, полочанин и все-все-все восточные славяне, с детства знакомы с колдовством. У каждого свои способности, кому-то открывается больше, а кому-то меньше, но все племена умеют обращаться с силами неведомыми. Это вовсе не значит, что колдовство безопасно. Даже наоборот, но старейшины разрешали обращаться к младшим духам нечистой силы. А вот те, что сильней, находятся под строгим запретом. С младшими духами можно управиться. Возьмем к примеру Водянника. Сколько раз он спасал Велизария, конечно не по своей воле, а с помощью чар, которые Велизарий развил в себе с самого детства. Болота, что находятся к югу от земель тускарей, очень опасны и кишат полчищами разбойников. Они совершают набеги на деревни и городища. Велизарий не может стоять в стороне, он дружинник. Пока что младший. Но в обходах и караулах участвовать обязан. Учитывая его умения и предрасположенность к колдовству, старший витязь при князе, очень часто, полагается на Велизария.

Все же стоит объяснить чуть подробнее; колдовство принято разделять на женское и мужское. Когда Велизарий обращается к мужским нечестивым, то с Ивой все иначе. Она особенно сильна в обращение с Вытарашками, которые могли бы помочь ей захомутать любого витязя и возможно самого князя, но к ее сожалению, на Велизария они не действовали. Очень уж сильны были его защитные чары.

— Велизарий… — нежно и чуть смущенно проговорила Ива, кружась в танце и держа его за руки.

— Ты не видела Нильмеру? — чуть нервно проговорил добрый молодец.

— Нет… постой, — жалобно проговорила Ива, но Велизарий уже отпустил ее руки и пошел искать свою возлюбленную.

Нильмера, немного растерявшись, бродила вокруг пляшущих парочек. Она уже устала делать отказы. Добры молодцы без перерыва предлагали ей танец. Ее каштановые косы, были предметом зависти прочих девиц и даже самых близких подруг. Но больше всех на свете, эти косы ненавидела Ива. Она пересеклась с Нильмерой глазами.

Вдруг Иву кто-то толкнул в спину. Она развернулась и увидела перед собой златокудрую девицу.

— Не знаешь где Велизарий? — спросила та.

— Мне почем знать?! — недовольно ответила Ива.

— Может видела его друга Валамира?!

— Не слыхала никогда о таком, — ответила Ива еще более дерзко.

— Как знаешь… Пойду спрошу у Нильмеры… А ты потаскуха, должна мне спасибо сказать, что я вообще с тобой заговорила. Совсем видать позабыла, что ты в нашем племени изгой.

Что касается слов златокудрой девицы, в них было зерно правды. Это было связано с отцом Ивы, история очень скверная, чуть туманная, всю правду знали единицы, а может уже и никто. Да и происходили те события лет пятнадцать назад. Никого уже почти и не интересовало, как оно было на самом деле…

Нильмера же напротив, в своем племени, была на вершине не только по праву первой красавицы, такое всегда можно оспорить. Та же прекрасная черноволосая Ива, со своими распущенными локонами, имела преимущество перед многими. Мало кто из девиц осмеливался так выглядеть. За подобное распутство, каждую из них могла выпороть мать или тетка. Но Ива была очень отчаянной. Она старалась не обращать внимания на насмешки и косые взгляды. За такое ее не любили вдвойне. Но что еще взять с девицы чей отец… Почти никто из племени тускарей не знал, что он натворил, но все были уверены в безусловной виновности того, и приписывали ему все существующие пороки. С отцом Нильмеры все было наоборот. Его чтили и уважали, некоторые даже побаивались. Ведь отцом ее был Тихослав — князь всех тускарей, и южных и северных.

Растерянность Нильмеры сменилась улыбкой, когда она снова увидела свою златокудрую подругу.

— Нашла Велизария?

— Пока еще нет, — чуть смущенно ответила Нильмера.

— Ты взяла с собой зеркальце? — чуть подхихикивая спросила подружка.

— Да.

— Покажи! Покажи!

Нильмера достала из мешочка, подвязанного на сарафане, небольшое зеркальце в серебряной оправе.

— И откуда такое чудо у тебя? — почти заверещала златокудрая девица. — Дай посмотрю! Дай посмотрюсь!.. Так откуда?

— Отец выкупил у богатого торговца, тот приехал к нам кажется из Византии.

— Из Византии, — вдохновенно произнесла подруга.

Запевалы сменились снова, на этот раз за ними было совсем не поспеть. Происходящее уже трудно было назвать плясками, все начали дрыгать ногами-руками, прыгать в беспорядке и хаосе, но таков был обычай. Выбирали главного жениха и невесту. Добры молодцы постепенно успокоились и встали в один большой ряд. Девицы бегали вокруг, танцевали и пытались утянуть понравившегося. Но некоторые из добрых молодцев были непреклонны и ждали своих возлюбленных. Получать отказы, для девиц, было особенно обидным. Но любовь есть любовь. Верность есть верность.

И ревность есть ревность. Некоторые девицы отталкивали друг дружку, стараясь успеть выбрать первыми. Конечно все делалось в шутку, но чем меньше молодцев становилось в ряду, тем больше было намеков на настоящую вражду. Златокудрая девица утащила за собой Валамира. Образовавшиеся парочки шли к реке, где должны были начаться купания и жребий по выбору главного жениха и невесты.

Нильмера была уверена в Велизарии. Она нарочно задерживалась, с милой улыбкой смотря на его отказы то одной, то другой красной девице. Она влюбленным, чуть медлительным взглядом оглядела своего суженного еще раз. «Вот он мой милый! Все так любят его. Но он так непреклонен и ждет только меня».

Перед тем как идти к Велизарию, Нильмера решила еще раз посмотреться в зеркальце. Прямо за ней стояли несколько девиц. Одной из них была Ива. Их взгляды встретились в зеркале, видно было их неприятие друг друга. И если Нильмера была благосклонна к своей сопернице, отдавая должное той, да и по своему характеру, она не была ни вздорной, ни напористой, а скорее даже немного холодной. Она чуть боялась, что ее соперница уведет Велизария, так как знакома с тем с самого детства. Значит общего у них может быть гораздо больше. С Ивой все было иначе. Она пылала ненавистью к своей сопернице, но и столь же была неуверенна в себе. Ива была безусловной красавицей, может чуть неуклюжей и уж слишком неспокойной. Но все свои внешние и внутренние недостатки она очень сильно преувеличивала, а вот достоинства считала никчемными. «Но все же сейчас или никогда!» — подумала Ива. Она решилась идти к Велизарию, грубо оттолкнув свою соперницу.

Подойдя к любви всей своей жизни, Ива совершила небывалый поступок. В племени его могли счесть как отчаянно смелым, но с другой стороны весьма неприличным. Причем, как для Ивы так и для Велизария. Она сняла со своей груди серебряную цепочку с амулетом и надела на шею ему. Немыслимо было отказать. Подарки от невесты к избраннику… В таком случае свадьба должна состояться уже завтра! Ива протянула к Велизарию руки. Но тот был непреклонен и чуть потупив глаза тихо проговорил:

— Извини, я не могу… Меня ждет другая.

— Ты совсем одурел? — добрый молодец, справа от Велизария, толкнул его локтем в бок.

— Бери ее за руки, сейчас же, — повышенным тоном сказал сосед слева.

— Извини я не могу, — Повторил Велизарий, посмотрев в заплаканные глаза Ивы. Она развернулась и убежала.

Нильмера, решила поубавить свой пыл и дождалась, пока всех остальных женихов разберут. После случая с Ивой, к Велизарию больше никто не подходил. У нее была и другая причина обождать.

Велизарий хотя и входил в дружину витязя, но был простолюдином. Нильмера же была дочерью князя. Хоть Тихомир и любил свою дочь, но одобрение свадьбы с Велизарием, совсем другое дело.

Когда Нильмера подошла к своему возлюбленному, все парочки уже купались под светом яркого полумесяца. Велизарий обнял ее и поцеловал в губы, она ничуть не отпрянула, напротив, схватила его за руку и они вместе побежали прочь от реки.

В тихом ночном поле, плакала Ива. «Зачем он так поступил со мной?! Почему он так жесток? Любовь так жестока ко мне… Вот натравлю на нее Кикимору! Какая же я дура, я ведь знала, что он откажет… И он отказал». Ива посмотрела на чистое поле, освещенное полумесяцем. Теплый ветер дул с юга, развевая ее красивые черные волосы. Она прислушалась к звуку сверчков. Где-то вдалеке, за возвышенностью, выл одинокий волк. Она подумала: «Бывают ли одинокие волчицы?» Ветер принес запах медуницы. Ива встала и прошлась вперед к цветочной поляне. Она призвала Лесавок. Мелкие зеленоватые духи начали летать вокруг поляны и все растения переливались фиолетовым сиянием прямо в ночи. Ива сорвала цветок и заколдовала его.

— Все равно он будет моим, — уверенно проговорила черноволосая девица.

— Ага, жди, — проговорила самая отвратительная из Лесавок.

— Сгиньте нечистые! — приказала Ива и духи растворились в ночи. Все цветы на поляне в одно мгновение завяли.

Полуодетые возлюбленные сидели рядом с опушкой под сенью берез. Сегодня лес скрыл все тайны их любви. Велизарий взмахнул рукой и несколько папоротников вспыхнули оранжевым пламенем, осветив все вокруг.

— Сколько еще будет сегодня от тебя чудес? — спросила Нильмера поцеловав своего суженного.

— Сколько ты пожелаешь, мне для тебя ничего не жалко. Знаешь в чем разница между колдовством и волшебством?

— Расскажи…

— В чистоте…

— Что ты имеешь ввиду?

— Перед нечистыми духами с их колдовством, я могу устоять… Насколько бы они не были сильны и насколько бы они ко мне не приблизились… А волшебство твоей красоты и любви, такой нежной и чистой, твои очертания, сразили меня, как только я увидел тебя, в тот день. Когда ты гуляла одна, на противоположном берегу реки…

Велизарий и Нильмера, снова слились в долгом поцелуе, затем он взмахнул рукой и затушил горящие папоротники. Месяц тоже скрылся за облаками и ночь стала темной. Страсть между возлюбленными вспыхнула еще сильнее.

Главным городищем племени тускарей была Мережа. Деревянная красавица, с узорчатами избами и теремами, раскинувшаяся на вершине лесистого холма. Ее опоясывала высокая и плотно сложенная бревенчатая стена. Главные ворота были расписаны серебряными обивками и узорами.

Вокруг городища раскинулись деревни и поля. Шла пахота. В перерывах которой, угрюмые крестьяне сгоняли ворон. Несколько женщин собирали по оврагам ягоды и хворост. Около заколоченных загонов бегали курицы. А по большой дороге, на худом сером коне, мчался беспокойный гонец.

Въехав в Мережу, он чуть огляделся и поскакал прямо в центр. Там, среди узорчатых изб, разукрашенных синим и красным, особенно выделялся огромный трехэтажный терем с полусотней окон и ставен. Его крыша была озолочена, а на краю выделялся серебряный конек.

Гонец подбежал к дому и стал выкрикивать:

— Достопочтенный князь! Объявлен большой сбор! Объявлен большой сбор! Достопочтенный…

— Да не ори ты на все городище! — донеслось из окна.

— Как же так не орать? Объявили же сбор…

— Проходи внутрь. Двери не заперты.

На пороге гонца встретил сам князь, одетый в зеленый халат, синие порты и высокие сапоги. Он почесал сначала свою седеющую бороду, а затем и лысеющую макушку. Впустив гонца в прихожую князь строгим голосом вопросил:

— Какой еще сбор объявили?

— Такой…

— Единственный сбор, который меня сегодня тревожит, то сбор на охоту, — недовольно проговорил князь и зыркнул глазами внутрь прихожей. Там на стуле сидел огромный воин в легкой кольчужной рубахе, которая еле налазила на него, несмотря на самый большой из всех возможных размеров. Гонец признал в нем витязя тускарей по имени Светояр. Тот был мужем важным и очень суровым. Он внимательно затачивал охотничьи стрелы и не обращал на гонца никакого внимания. Посланник наконец-то взял себя в руки и громко сказал:

— Гунны объявили сбор. Снова идут в поход. Вызывают всех.

— Кого это всех? — поинтересовался князь.

— С каждого городища по одному.

— Всего по одному. Так не проблема. И зачем ты тут гвалт устроил? — недовольно проговорил князь.

— Атилла лично издал указ, чтобы этот каждый один…

— Чего замолк?

— Княжеским сыном…

— Чего-чего?

— Атилла требует, чтобы в поход с ним каждый князь, послал кого-то из своих сыновей, — выпалил гонец без запинки.

— Так у меня один сын. Ты хочешь чтобы я Млада послал? — рассвирипел князь. — Ему всего пятнадцать, он и не боец вовсе…

— Я в пятнадцать уже с Харатоном плечом к плечу на Дунае бился, — грубым басом вмешался в разговор Светояр.

— Я тебя не спрашиваю, с кем ты там бился, — рыкнул Тихомир.

— Так что же нам делать? — спросил гонец.

— Млад никуда не пойдет! — снова рассвирепел князь и затем попытался добавить: — Он… он… он…

— Растяпа и копье держать в руках не умеет, — снова вмешался Светояр.

— Заменим его, — тихим голосом проговорил Тихомир.

— На кого? — удивился витязь.

— Кого-нибудь из дружинников отправим.

— В моих дружинниках, всем под сорок, — недовольно проговорил Светояр. — Думаешь Атилла тебя не помнит?

— Отправь кого помоложе… Этого Верми… Мула… Зибия

— Велизария?

— Да, его.

— Он единственный, кто с колдовством у меня справляется, почти с любым, — начал спорить Светояр.

— Не обсуждается! Веди его ко мне.

— Он парень у нас не простой, — задумчиво проговорил витязь.

— Прошу тебя Светоярушка, приведи его ко мне, — расстроено проговорил князь. Но затем минута слабости сменилась на гнев. Он зыркнул на гонца и тот мигом вылетел из прихожей. Князь подошел к Светояру и похлопав того по плечу попросил еще раз: — Приведи его.

Громоздкий витязь встал с табурета посмотрел на Тихомира и глубоко вздохнув отправился за Велизарием.

В темной комнате терема, князь остался с младшим дружинником наедине.

— Умоляю тебя Велизарий, присоединись к походу Атиллы, назвавшись моим сыном. Пойми, Млад не выдержит таких испытаний. Все что угодно можешь просить взамен. Я умоляю тебя.

— Тогда я прошу руки твоей дочери, — тихо, но уверенно произнес Велизарий.

— Нильмеры? Да как ты смеешь…

— А как ты смеешь обманывать Атиллу? Будто не знаешь, что приключится с нашим городищем, если он заподозрит хотя бы каплю лжи.

Тихомир гневно посмотрел на Велизария и заходил по комнате из стороны в сторону. Спустя некоторое время он начал повторять:

— Млад… Нильмера… Млад… Нильмера…

— Я обещаю проявить себя в походе и когда я вернусь то стану совсем другим человеком… другого положения… которого когда-то достиг Светояр. Он же тоже вышел из простолюдинов.

— Нильмера, — протянул Тихомир. — Я выдам свою дочь за тебя, если вернешься в течение пяти лет. Уж до двадцати трех, хоть засидится, но подождет. А там уж гляди и Млад подрастет, да подучится. Не придется больше устраивать такие подмены.

Ночное городище погрузилось в сон. Только Велизарию спать не хотелось. Он ворочился на деревянной кровати в своей тесной избе. В дверь начали стучать без перерыва. Он медленно встал и потащился открывать, зная кто к нему пришел. Велизарий отворил и перед его взором стояла заплаканная Нильмера.

— Почему я узнала не от тебя?

— Прости, — сказал Велизарий и обнял ее.

Они всю ночь просидели в тесной избе на кровати. Нильмера плакала, а Велизарий ее успокаивал. Он пытался оправдываться, говоря, что это единственный шанс одобрения их женитьбы. Уповал на то, что лучше ей не видеть возлюбленного несколько лет, чем потерять младшего брата навсегда. Млад уж точно не выдержит похода. Да сами Гунны его измотают, а может прибьют. Нильмера все понимала и соглашалась. Но от этого легче не становилось. Для молодости и день расставания, тянется словно декада, а уж годы — целая вечность.

Ранним утром всего несколько человек выстроились на внутреннем дворе княжеского терема. Решено было соблюдать осторожность, чтобы до гуннов не дошли слухи о подмене. Тихомир снабдил Велизария всем необходимым. И даже отдал своего любимца — вороного коня. Заточенное копье передал дружиннику Светояр. Как и серебристый шлем вместе с укрепленной кольчугой и легкими поножами. Он огромной ладонью крепко пожал руку Велизарию. Светояр больше других чувствовал во всем действие, что-то очень неправильное и скверное. Он то и дело сурово посматривал на Тихомира. Тот суетился больше других, вел беседы с гонцом, передавал, а потом забирал карту у Велизария, внося какие-то пометки. Сонный Млад поблагодарил Велизария после укора своей матери, но он еще не понимал на какую жертву, тот пошел ради него. Старшая сестра Млада стояла сама не своя. Она не смела плакать при отце, чтобы тот не догадался о ее чувствах к Велизарию, хотя Тихомиру все и так стало ясно. Она нежно обняла своего возлюбленного и не в силах сдержать слез поспешила вернуться в терем.

Выехав из городища, Велизарий тронул вороного на запад. Он шел целый день, останавливаясь только для того, чтобы напоить и накормить коня. Вечером он спешился. Шел по дороге и вспоминал все ее взгляды, все ее фразы, дыхание, запах ее каштановых волос, опыленных цветами. Ближе к ночи он попытался вспомнить ее губы, улыбку. С каждым новым шагом, он все меньше помнил ее при расставании. Она снова и снова являлась ему на другом берегу реки. Постепенно картина в его мыслях приукрашивалась. Он уже не помнил что было подлинным, а что его бурной фантазией. Но с каждым шагом он любил ее все больше и больше. Она сводила его с ума. Он без перерыва повторял про себя: «Я должен на ней жениться! Я должен на ней жениться, чего бы мне это не стоило». Остановившись поздним вечером в чистом поле, он привязал коня к одиноко стоящей липе, а сам разлегся посреди высокой травы. Ночью он не мог уснуть, сердце его билось, а перед взором снова и снова возникали ее очертания. Он стал смотреть на звездное небо. Теплый южный ветер обдувал его лицо. Далеко-далеко выл одинокий волк. Велизарий слушал его всю ночь. К первой зорьке завывания прекратились. Сон так и не пришел. Велизарий подумал: «Интересно, одинокие волки всю жизнь живут сами по себе или может быть их тоже где-то ждут волчицы?»

Глава 2

Путь к войску Атиллы был долгим. Два месяца на запад, но успеть нужно в срок. По дороге Велизарий познакомился с другим славянином, он шел в поход из Тушемлинского городища. Ему было за сорок, густая борода его уже покрылась сединой. Звали его Мокроус. Он был человеком не княжеского рода. Немного странным и болтливым. При этом находчивости и проницательности ему было не занимать. Велизария он раскрыл довольно быстро.

— Ты не княжеский сын, уж со мной не лукавь, — ехидно посмеиваясь проговорил Мокроус.

— Сам то чьих будешь? — резко спросил Велизарий.

— В Тушемлинском больше нету князей, да и витязи все давно разбежались. Так что пришлось мне идти. Я единственный во всем городище, кто умеет держать копье, — Мокроус взглянул на вздыхающего Велизария и понял, что тому вся история знакома, может быть с оговорками, но все же… Мокроус добавил: — Да ты не печалься и не пугайся. Гуннам, я твою тайну не раскрою. Скажу больше, даже если узнают, никто там тебя и все твое городище казнить не будет, ни Атилла, ни Бледа… Знаешь ли, все те слухи про гуннов, сильно преувеличены. Да они бывают жестоки, но не больше чем готы и прочие гады. Просто гунны сейчас сильны как никогда. Видел бы ты их конное войско и стремена…

— Что за стремяна?

— Стремена… Приедешь и сам все увидишь.

— Откуда ты столько знаешь про гуннов? Я за всю свою жизнь только парочку видел, один из них Эдекон — сборщик дани, но и тот по своему происхождению, кажется не гунну, а скиф.

— Знаю много и скажу тебе, что Атилла, ко всем равно относится. У него в войске и славяне, западные и восточные, и скифы, сарматы, даже готы бывают.

— А что же у Бледы?

— Тот не терпит никого, кто западнее Урала родился.

— Хурала…

— Уральских гор.

— Где это? — удивился Велизарий.

— Ты видать, дальше своего городища и не выезжал, — рассмеялся Мокроус.

Три недели шли они по равнинам-лесам до реки Вислы. Затем столько же по полям и пригоркам до Рейна. Всюду были данники гуннов. Платили им поляне с древлянами, готы, с востока и запада. Поговаривали, что даже Римский император платит Атилле.

Достигнув Рейна, Велизарий с Мокроусом остановили коней и начали всматриваться в горы, возвышающиеся за рекой. Они достали мятые карты и подробно их изучили. Убедившись, что сперва, нужно пересечь русло, а затем идти два дня на север, они стали искать перевозчиков. По реке на плотах сплавлялись Готы. Мокроус окликнул их, он хорошо знал местные языки и диалекты. Один из них причалил к берегу.

— Склавин, — чуть презрительно фыркнул высокий и обросший гот, а затем сплюнул в реку, но получив золотую монету от Мокроуса, стал более почтительным.

— Чего он сказал? Какие еще скавины? — спросил Велизарий.

— Они нас называют Склавинами, — сказал Мокроус и добавил: — Не только готы, но и гунны.

— Да как бы не называли, фыркать и плеваться зачем?

— Привыкай, западные готы презрительны ко всем восточным племенам. Они только перед Римом стелются, ну и Атиллу боятся.

Готы приняли двух славян вместе с их лошадьми, прямо на плоты-однодеревки. Местные племена изготавливают такие, срубая и выдалбливая сосны. Рулевой осмотрел течение и оттолкнувшись громоздким веслом, перевез путников через реку.

Переночевав и сделав дневной переход от Рейна к горам, а затем по направлению на север, Велизарий и Мокроус, вступили в тенистую местность, имевшую множество извилин, изгибов и поворотов. Стояла осень, в горах к вечеру уже прилично холодало. Они больше не останавливались на ночлег и шли по крутым склонам до самого утра. После этого труднопроходимого места Велизарий и Мокроус оказались на лесистой равнине. Они увидели множество костров и большой лагерь. На древках развевались знамена гуннов, скифов и славян. В лагере их приняли скорее сдержанно чем радушно. Обоих определили под командование Стефана, который был выходцем из Византии. Он был предводителем правого крыла, большинство которого составляли славяне. Византиец был также и личным телохранителем Атиллы.

За полгода пребывания в лагере, Велизарий научился управляться конем так, что позавидовал бы любой тускарь и окинец. Он начал пользоваться стременами и довел до совершенства стрельбу из лука и метание копья прямо на ходу, да еще и с галопа. Улучшая свои навыки не из книжек, а обучаясь на ходу у Стефана и гуннов, вскоре он и сам начал обучать других новобранцев. Он был вовсе не строг, но старался уделять каждому новичку достаточно времени. Некоторые командиры гуннов были недовольны таким подходом. Но Велизарий был непреклонен в своих убеждениях, которые он не вычитал и не выслушал у старейшин и мудрецов, а тех, что были у него в крови, и с которыми, он старался хорошо относиться как к новобранцам, так и к заслуженным ветеранам.

Дневные заботы Велизария сменялись бессонными ночами. Он вспоминал все очертания Нильмеры, боясь, что позабудет их. Весточек писать ему не давали, такое дозволялось только командирам. С ранней весны он начал слушать певчих птиц. Пока наконец-то не услышал знакомого соловья-певуна-перелетного. Он потер амулет Вытарашки, подаренный ему Ивой и с помощью редкого заклинания передал через залетную птицу послание Нильмере.

С предместий Мережи еще не сошел снег, но ставни верхнего этажа княжеского терема, отворились ранним утром. Она улыбнулась, казалось впервые, за эти полгода. На еще не расцветшем дереве, посреди сада, пел соловей перелетный. Нильмера слушала песню любви и не могла сдержать радостных слез.

Прошло лето, Атилла уехал на переговоры с Римом. Осенью, да еще и без верховного командира, войско в лагере совсем обленилось, а многие и распоясались. Почти все племена вокруг Рейна предпочитали платить дань, нежели выступать против гуннов. Только редкие набеги Фризов с севера, приходилось отбивать. Но те были сильны исключительно в лесу, как только всадники гуннов загоняли их на равнину все довольно быстро заканчивалось, обычно очень плачевно для северян.

Прошло уже четырнадцать месяцев с расставания. Велизарий все больше боялся забыть Нильмеру. Один из славян-новобранцев пришедших в лагерь оказался художником. Он расписывал избы в своем городище, но с портретом работать тоже умел. Велизарий начал у него учиться, мечтая по памяти нарисовать Нильмеру, но ничего не выходило. Не помогало даже колдовство. Да Велизарий и не знал к какому нечистому духу, в таком деле обратиться. Не Кикимору же вызывать! Тем более обращаться с нечистыми силами женского порядка Велизарий почти не умел. Вот Банник, Водянник, Ледянник, да Ведогонь, совсем другое дело. С ними Велизарий был на короткой ноге.

Атилла должен был вернуться с переговоров со дня на день. Весь лагерь молил богов об этом. Главным он оставил своего дальнего родственника по имени Октар. Этот жестокий раскосый громила, вставал по струнке исключительно перед Атиллой и Бледой. Всех прочих гуннов, он ни во что не ставил. О других племенах и говорить нечего! Для него они были словно пыль под ногами. Доставалось почти всем: аланам; скифам; сарматам. Пожалуй, только славян он старался не трогать. Теми командовал Стефан. Злобный Октар, хоть и был дальним родственником Атиллы, но сильно побаивался Византийца. Во владение мечом, Стефан был лучшим во всем войске. Колдовство Византиец отрицал, но христианские амулеты, помогали ему защищаться от многих заклятий. Так что Октар связываться со славянами не хотел. По крайне мере, пока Стефан был в лагере. Но одним пасмурным осенним утром все изменилось. Набег Фризов, на сей раз оказался серьезным. Стефану лично пришлось вести три тысячи всадников, чтобы усмирить распоясавшихся северян. Временным командиром славян в воинском лагере, он неожиданно для многих назначил молодого Велизария.

Жестокий Октар, уже потирал руки, придумывая изощренные издевательства, которыми он собирался одарить подопечных ушедшего в поход Стефана. В полдень, он, с небольшой свитой гуннов, пересек первые палатки славян. Несколько новобранцев как раз принялись за обед из пшеничной похлебки. Октар выбивал тарелки из их рук, требуя — «Всем строиться по струнке!»

Велизарий сидел на бревне в другом конце лагеря. Он снова был погружен в мечтания и корпел над портретом Нильмеры. Он не заметил, как Октар приблизился к нему. Громила гунн выхватил из рук Велизария бересту.

— Это кто? — громко поинтересовался гунн.

— Нильмера — моя возлюбленная, — проговорил Велизарий.

Октар внимательно рассмотрел портрет. Он был очень плохо написан, кривые линии, напоминали скорее карикатуру, настолько паршивым художником был Велизарий. Гунн улыбнулся, а через минуту начал хохотать как умалишенный, а затем чуть успокоившись выпалил: — Ну и уродина! У вас там все девки такие?

Велизарий вскочил с места и смотря Октару прямо в глаза сурово проговорил:

— Повтори, что ты сказал?

— Я сказал, что твоя девка уродина! — крикнул на него Октар и снова заржал как конь.

— Ах ты скотина! — Велизарий хотел наброситься на гунна, но вовремя подскочивший Мокроус, оттащил его от Октара.

— Ты что себе позволяешь?! — заорал гунн. — Скотиной меня назвал?!

Громилы из свиты Октара, тоже были разъярены и собственноручно хотели разделаться с наглецом Велизарием, посмевшим оскорбить командира. Они уже обнажили мечи и шли в его сторону.

— Стоять! — приказал Октар. Вся его свита остановилась и покорно расступилась перед командиром. Октар подошел к Велизарию и грозным голосом объявил: — Я сам с тобой разберусь. Выбирай оружие… А мне несите большую секиру!

Велизарий выбрал копье и круглый щит. Гунны из свиты Октара разметили большой прямоугольник посреди лагеря и силком затолкали туда Велизария. Поглазеть собрался весь лагерь. Эмоций старались не проявлять, но у каждого сохранялось волнение. Почти все, про себя, поддерживали Велизария, но виду старались не подавать. «Конечно у славянина шансов мало. Но может боги помогут ему проучить злобного Октара?» — так думали многие. Свита командира гуннов встала по периметру прямоугольника. Послышались громкие шаги. Словно великан ступал по лагерю. Октар был настоящим громилой, но сейчас в полном облачение; гигантских бронзовых сапогах; огромном рогатом шлеме; плотном нагруднике из пластин и чешуеек; он казался подлинным монстром. В руках он держал гигантскую секиру, лезвия которой при одном прикосновение были способны пустить кровь. Началась дуэль.

Октар набросился на противника, но Велизарий был юрким и ловким и без проблем ушел от ударов секиры, а затем несмотря ударил копьем, попав гунну в поножи, прямо в то место, что закрывало одну из половин его задницы. Среди лагеря пронеслись смешки. Октар разъярился и используя какое-то колдовство гунну, раскалил лезвия своей секиры и нанес мощный удар. Выставленный щит Велизария разлетелся вдребезги. Октар не переставая размахивал орудием, но противник уклонялся от мощных ударов. Велизарий не знал правил дуэли. На самом деле их не было вовсе. Главное победить, а потом уже решать щадить врага или нет. Велизарий взмахнул руками и призвал Водянника. Толстая голова духа появилась из лужи, приведя в изумление весь лагерь. Затем дух нырнул внутрь и на мгновение скрылся. Велизарий воткнул копье в землю, а сам начал размахивать руками. С окружавших лагерь деревьев, слетала вся влага, она оказывалась в ладонях Велизария, которыми он формировал огромный водяной шар. Он пустил его в Октара и тот вылетел за пределы прямоугольника, ударившись спиной о деревянную башню. В лагере уже не могли сдержать радости; даже большинство гуннов захлопали Велизарию, под строгие укоры свиты Октара. Но бой еще не был закончен. Велизарий снова взялся за копье. Октар разбежался и на всех порах помчался к прямоугольнику. Он схватил древко выставленного противником копья, обломал его и ударил плечом Велизария, откинув того на другую сторону прямоугольника. Вылететь за пределы ему помешали гунны из свиты Октара. Они толкнул его обратно, прямо под удары секиры. Велизарий снова уклонился. Тогда Октар начал вбивать оружие прямо в землю. После каждого удара, в Велизария летели огненные волны, вспахивавшие и выжигавшие землю на всем прямоугольнике. Для защиты пришлось вызвать Банника. Этот маленький дух, выполз прямо из под земли и начал расторопно отражать все огненные волны прямо в Октара, пока того снова не выкинуло из прямоугольника. На сей раз командир гуннов вернулся без рева и крика. Он был спокоен, несмотря на то что внутри у него все горело. Октар решился действовать наверняка, он знал, что от следующего заклинания противнику не уйти. Раскрутившись с секирой, он призвал огненный вихрь. Как Велизарий не старался уворачиваться, но уйти не удалось. Его закрутило в огненный смерч, а затем ударило о землю. Руки Велизария были обожжены, он с трудом попытался подняться. Но получил удар по ребрам. Тяжелый бронзовый сапог сбил его дыхание. Октар поднял противника за шкирку, а затем обхватил своими крепкими ладонями его горло и начал душить. Велизарий отчаянно взмахнул рукой, еще раз, ничего не происходило. Весь лагерь замер. Никто больше не верил, что славянину удастся выйти из дуэли живым. Внезапно глаза Велизария закатились. Из леса послышался волчий вой. Но будто не одного зверя, а тысяч. Через несколько мгновений из-за деревьев выпрыгнул огромный хищник.

— Это же Волколак!

— Как такое возможно?! — разносилось по всему лагерю.

Зверь одним прыжком преодолел лагерные стены и впился в наручи Октара, перекусив их одним разом. Велизарий упал на землю. Волколак впился в ногу Октара и потащил того в сторону леса.

— Нет! Нет! Нет! — заорал Октар, — прикажи зверю остановиться.

— Останови волка! — кричали из свиты гуннов.

Очнувшийся Велизарий взмахнул рукой, зверь остановился, но хватку не отпустил.

— Чего ты ждешь?! — испугано кричал Октар.

— Говори, что сдаешься! — громко выпалил Велизарий.

— Ты победил, победил… — кричал без остановки сдающийся противник.

Велизарий взмахнул рукой и зверь растворился прямо в воздухе.

Над лагерем стояла тишина. Все с изумлением и даже с некоторой опаской смотрели на Велизария. Никто не решался произнести и звука. Неожиданно тишину прервали громкие и медленные хлопки. Ряды воинов расступались, через освободившееся пространство, шел Атилла, в боевом снаряжение, а за ним шагал его исполинский телохранитель Мундзука, грозно посматривавший на всех с кем пересечется глазами. Они оба вышли на центр прямоугольника. Раскосые и проницательные глаза Атиллы осмотрели Велизария, но затем он повернулся к Октару, пытавшемуся встать на ноги. Ему это никак не удавалось. Волколак нанес очень сильные раны.

— Никчемный Октар, — проговорил Атилла.

— Прости меня, о верховный гунну!

— Молчать! Я изгоняю тебя. Зачем мне такой слабый телохранитель?! Думаешь если ты мой родственник, то и закон для тебя будет другой?

Мундзука подошел к Велизарию и начал грозно сверлить того глазами. Атилла прошелся по прямоугольнику из стороны в сторону. Затем он жестом головы приказал Мундзуке отступить и тот повинуясь скрылся в рядах гуннов. Атилла еще раз осмотрел Велизария и проговорил на славянском языке:

— Опасное колдовство ты используешь, малец.

— Не опаснее Октара, — сказал Велизарий и потупил взгляд.

— Отныне ты будешь моим новым телохранителем.

Зима подходила к концу. Занимая шестой месяц место второго телохранителя Атиллы, Велизарий приобрел кроме огромного влияния, и истинное уважение сослуживцев. Сам он проникся почти безоговорочным уважением к Атилле, ибо видел того теперь с другой стороны. Вождь гуннов, сверх собственного языка, ревностно стремился овладеть и всеми другими. Он знал многие славянские наречия, легко общался с готами и римлянами. Даже по-гречески, он говорил свободно и без запинки. Такие навыки позволяли Атилле успешно вести переговоры со всеми. И хотя страх перед его войском был чрезвычаен, но все же условия заключенных с Римом договоров поражали Велизария. Он теперь точно знал, что некогда великая империя, теперь данник другой империи — гуннов. По договору с Атиллой римляне обязывались платить ежегодно огромную дань. Они старались показать, будто принимали эти условия по доброй воле; но чрезвычайный страх, объявший их правителей, заставлял их принимать охотно всякое требование, как бы оно ни было тягостно. Сверх этого Аттила требовал, чтобы римляне выдали всех бывших у них военнопленных: гуннов, скифов, сарматов, славян. Такое хорошее отношение ко всем своим воинам, возвеличивало вождя гуннов еще больше. Но с другой стороны, порою могущество до того увлекало Атиллу, что он не терпел никаких решений, как бы они ни были справедливы, если они не склонятся к его пользе.

Большую часть времени Велизарий проводил в огромном роскошном шатре Атиллы или рядом с ним. Снаружи он охранялся толпой гуннов, приказы которым отдавал Мундзука. Велизарий же был поставлен следить за тем, чтобы ближайшее окружение Атиллы, не плело против него заговоры. Особенно приходилось следить за колдуном по имени Руг. Он был очень силен в заклинаниях и умен, как советник. Но вождь гуннов не слишком ему доверял, так как Руг был хорошим другом его брата Бледы. С тем у Атиллы были очень непростые отношения. Иногда Атилла жалел, что поссорился из-за какого-то пустяка с прошлым колдуном-советником, а вместе с тем и лучшим своим другом по имени Эрнак. Он запретил тому ходить с гуннами в походы на запад. Атилла несколько раз хотел отменить указ, но все же не решился отказаться от своего первоначального решения, считая что такое могут принять за слабость. К шатру часто приезжали с подарками, со всего Рейна. Помимо платы дани, местные правители старались заручиться у вождя гуннов и поддержкой в междоусобных раздорах. Но такое его не интересовало. Все подобные дела, он старался скидывать на Стефана.

Порою, Атилла любил устраивать пиры прямо в своем роскошном шатре. Скамьи расставляли по обе стороны; в самой середине садился на ложе Аттила.

Виночерпцы, подавали всем чаши, следя чтобы каждый присутствовавший, перво-наперво помолился о здоровье своего вождя, прежде чем выпьет.

Позади Атиллы было еще другое ложе, за которым располагалась его постель. Она была закрыта тонкими и пестрыми занавесами, для красы, подобными тем, какие в употреблении у римлян и эллинов для новобрачных. Каждый правитель с Рейна вел к нему своих дочерей, чтобы ублажить вождя гуннов. Многих он принимал, некоторым отказывал. Велизарию была непонятна такая любвеобильность Атиллы. Бывало, что на вождя гуннов нахлынут чувства. В такие минуты он любил беседовать с Велизарием. Рассказывал ему про свою жену. Ее звали Крека. Про трех детей, что жили где-то в Припонтийской Скифии. Он справшивал у Велизария, есть ли у того возлюбленная. Так он узнал про Нильмеру и договор с ее отцом.

— Эх, придется мне тебя отпустить через пару лет, — улыбаясь произносил вождь гуннов. — Ты и правда так ее любишь?

— Больше всего на свете! — отвечал Велизарий.

— Странный ты человек.

Велизария не интересовала власть и влияние, которыми он мог пользоваться, будучи приближенным к вождю новой великой империи. Больше всего он ценил, что теперь при его положение, ему дозволялось отправлять с гонцами письма любимой Нильмере.

За порядком в княжеском тереме помогали следить Кикиморы и Шишиги. По своей воли эти духи никогда бы не согласились на подобное отношение. Но колдовские способности Нильмеры были направлены именно на них. Поэтому в ее жилище всегда было чисто, особенно по углам. Нильмера не доверяла духам любви, наподобие Вытарашек, и уж точно совсем не терпела ведьминых Колловертышей.

В дверь постучали, Нильмера вздрогнула, но тут же побежала открывать. За порогом стоял какой-то дружинник в меховой накидке. Весь его ворот был в снегу. Он передал ей привет и письмо от возлюбленного. И хотя она была очень гостеприимной хозяйкой, но взяв в руку письмо позабыла обо всем на свете, захлопнула дверь и побежала в свою комнату, читать:

Хотя, свое прошлое письмо, я отправил всего неделю назад, но мне кажется, что прошла уже целая вечность. Я уже не говорю про то время, когда мы прощались. Будто это было в наших прошлых жизнях. Ты можешь не верить, но я почти не сплю по ночам. Тоска по тебе столь велика. Но она меня только закаляет. С каждым днем без тебя, моя любовь становится все сильней и сильнее. Я считаю дни, часы и минуты, когда мне позволят вернуться к тебе. Мы поженимся, я построю тебе терем в десять раз больше, чем у твоего отца. У нас будет много детей, любовь и радость в нашем доме. Я знаю, что расставание невыносимо. Но скоро все переменится, поверь. Я не хочу предвосхищать события. Но есть большая вероятность, что я вернусь раньше срока назначенного твоим отцом. Но о чем это я? Наша разлука, столь тосклива для меня. Я помню каждую частичку твоего лица. Твои пленительные глаза, твои изумительныекосы, твои сладкие губы. В се время думаю о тебе и корю себя за то, что виновен в нашей вынужденной разлуке.

Велизарий своей любимой Нильмере. Письмо XI.

Глава 3

Когда Атилла порабощал римлян и их союзников телесно, так и римские обычаи порабощали вождя гуннов морально. Он уже начал носить одеяние, похожее на императорскую тогу. Просил в обращениях обожествлять его, хотя встретившись несколько лет назад с византийским императором, которого слуги называли посланником бога, возненавидел их всех, за такую наглость. Теперь Атилла даже завел печать на манер знатных римлян.

В начале весны пришли вести с юго-западных берегов Рейна. Королевство Бургундия, протекторат Рима, занимавший часть земель бывшей Нарбонской Галлии взбунтовался против Атиллы и собирал войско. После нескольких сражений стало ясно, что приструнить Бургундию будет непросто. Атилла брал крепость за крепостью, но королевский двор перемещался в другие. По всему было ясно, помощь к ним идет напрямую из Рима. Горная и холмистая местность, в которой располагались их главные крепости, также вносила свою лепту в планы гуннов. Наконец-то Атилла разгромил большую часть городов и убежищ врага. Оставался самый сильный и труднодоступный. Римляне бросили на подмогу большие силы, к Бургундии присоединились и прочие племена западных готов. Предстояла решающая битва.

В единственной, оставшейся целой, горной крепости королевства Бургундия шла праздничная вакханалия. Приехали большие люди из Рима. Повсюду лились реки вина, а в домах происходил разврат, за развратом.

На подмогу Бургундцам прислали из Рима даже какого-то центуриона, из легиона самого Флавия Аэция, правда он вдрызг напился и очутился мордой в хлеву. В главной крепостной башне, шло собрание. Управление войском было решено отдать колдунам — потомственному галлу по имени Дрекон и свирепой ведьме-чародейке из племени Бриттов. Ее звали Дрикка. Ход был правильный. Римские стратеги понимали, что гуннов без колдовства, им не одолеть.

— Что думаешь Дрикка? — спросил Дрекон, обрюгзший старик. Ведьма была еще молодой, но уже скрюченной.

— Чтобы одолеть Атиллу нам нужно объединить свои колдовские силы.

— Для этого нам нужно уединиться на эту ночь и опробовать самые грязные и мерзкие штучки.

— Пойдем же скорее, я не могу больше ждать.

Утром Дриккус и Дрекон вышли во двор, где центурион уже выстроил многочисленные манипулы из новобранцев и ветеранов. Осмотрев всех с усмешкою, колдун с ведьмою, начали плести какое-то мерзкое заклинание. Волны тьмы беспорядочно носились над выстроенными манипулами. Через несколько мгновений, крайние манипулы превратились в разъяренных берсерков. В средние же манипулы вселились другие демоны. Воины из них начали распадаться надвое-натрое, пока не превратились в армию каких-то рогатых скотов. Центуриону было припасено особое заклинание. Он стал великаном и одним прыжком преодолел крепостные стены. На склоне уже выстроилась армия Атиллы. Первые ряды чуть вздрогнули при появление уродливого великана центуриона. Но вперед вышел Мундзука взял копье и метнул. В воздухе копье превратилось в огромную ледяную глыбу, которая пробила великана насквозь и тот рухнул плашмя.

— Кто еще хочет сразиться со мной? — крикнул Мундзука ударив себя в грудь несколько раз. Его гигантский бронзовый нагрудник, звенел словно колокол и мощные звуки расходились по всем горным долинам.

— Попробуй с нами! — оглушающий потусторонний крик донесся с крепости, словно сотни гарпий, показали свое истинное лицо.

На стену поднялись колдун с ведьмой. На обоих были черные мантии, в руках скрюченные посохи. Они ударили древком о камни и вокруг них образовались прозрачно-серые пузыри темной магии. Они испустили лучи из своих посохов, объединив и направив заклинания в Мундзуку. Его гигантский бронзовый нагрудник разлетелся на части, а его самого отбросило назад, к плотным рядам конницы сарматов. Мундзука сумел подняться на ноги, но тут же упал замертво, заклинание было слишком сильно.

— Непросто будет нам выиграть сражение, — сказал Руг, колдун гуннов, обратившись к Стефану, тот посмотрел на него гневно и крикнул:

— Вперед!

Сарматская конница двинулась в сторону Бургундской крепости. По флангам ее поддерживали конные лучники гуннов.

Обращенных берсерков нельзя было долго держать в крепости, они уже принялись устраивать бойню с рогатыми скотами. Колдуны с помощью заклинаний открыли ворота и выгнали берсерков на встречу сарматской коннице. Руг постарался создать колдовской щит над всадниками, но ему помешала Дрикка, пустившая раскаленный луч в колдуна гуннов, тот с трудом увернулся. Но берсерки уже начали скашивать ряды сарматской конницы. Лучники гуннов быстро пришли на подмогу. Но заколдованных берсерков, удавалось сражать только с пятой-шестой стрелы.

Наконец-то Ругу удалось создать колдовской щит над конницей. Все берсерки сгорали добравшись до него, но Дрикка использовала какое-то странное заклинание. Весь склон накрыло черными тучами. Через мгновение они развеялись. После чего все оставшиеся берсерки начали превращаться в каких-то кровопийц. Колдовской щит Руга был им уже нипочем. А те кто смог сбросить всадников и напиться их крови, становились больше и сильнее. Они осматривали склоны в поисках новой добычи. Всех бывших берсерков, теперь кровопийц, захватила неутолимая жажда. Сарматская конница дрогнула и побежала. Но вперед вышел Стефан и начал разить кровопийц огромным двуручным клинком. Его поддержали конные мечники гуннов. Наконец-то Руг начал пускать заклинания огненных волн. Кровопийцы становились слабее после каждого прикосновения раскаленных частиц. Но все еще были сильны, для того чтобы отыскать новых жертв. Жажда крови их не отпускала.

Изначально у Атиллы был хитрый план. Он понял, что штурмовать крепость вверх по склону бессмысленно и оставил всю конницу для отвлечения внимания. Сам он взял несколько сотен славян и столько же скифов и пошел в обход через северный перевал. Конечно вождь гуннов не ожидал такого темного и мощного колдовства от Бургундцев, но решил придерживаться изначальной задумки. Велизарий не отходил от своего командира, ни на шаг. Он все время озирался, в поисках возможной засады. Но ничего не происходило. Они спокойно дошли до северных стен и попали в замок через подземную пещеру, которая вывела их во двор прямо перед воротами. Сотни рогатых скотов напали на них. Но Атиллу было не запугать. Он уничтожал своим острым мечом одного за другим, иногда зажигая колдовские огни, превращавшие врага в пепел. Велизарий бился с ним плечом к плечу, нанося точные колящие удары копьем по рогатым демонам.

Дрекон заметил неладное и мигом спустился во двор. Он начал плести ледяные вихри сбивая с ног скифов. Атилла и Велизарий бросились на него, заставив друида отступить. Все его заклинания тут же сбились и угасли. Но он начал плести новые.

В это время на крепостной стене, Дрикка начала слабеть. Ей было все труднее командовать кровопийцами и отбивать колдовские атаки Руга. Колдун гунну, решился на грандиозное заклинание. Он подготавливал его почти четверть часа, дав Дрикке некоторую передышку. Гигантский огненный шар оказался между вытянутых ладоней Руга. Он бросал его из руки в руку, чтобы не сжечь себе кожу. Затем он оттолкнул его от себя и направил в Дрикку, защитное поле которой уже почти истончилось. Огненный шар попал точно в бриттскую ведьму, не оставив от нее даже пепла. «Я вас всех сотру в порошок!» — заорал Дрекон. С друидом стало происходить что-то неладное. Он постепенно стал превращаться в огромного ящера, а затем расправил крылья. Перед Атиллой и Велизарием оказался огнедышащий дракон. Они с трудом увернулись от жгучего пламени. После чего Дрекон начал бить скифов хвостом, разбрасывая всех по сторонам. Затем он взлетел и начал плеваться ядовитыми кислотами. Велизарий забежал на стену и пустил в дракона копье, но промахнулся. Ящер посмотрел вниз и начал пикировать. На стену забрался Атилла, он мощным ударом подрезал крыло спускавшемуся вниз Дрекону. Ящер вновь начал плеваться ядом, а затем начал выдыхать короткие струи огня. Велизарий вскинул руки вызвав водянника. Тот вылез из какой-то питьевой бочки, огляделся своей толстой головешкой, а затем испугано скрылся обратно. Все же Велизарий был не настолько сильным колдуном, чтобы заставить сражаться младшего нечистого духа с огромным драконом. Атилла бросил Велизарию свой меч, а сам вытащил из ножен искривленный клинок. Он стал кружиться и размахивать им, точными попаданиями подрезая крылья дракону. Велизарий был удивлен, он никогда еще не видел таких странных мечей. Добрый молодец приготовился и одним резким прыжком оказался позади дракона. Он разрубил тому хвост. Ящер крутился, плевался ядом и пытался кусаться, но ловкие противники нащупали его слабые места. После нескольких десятков ударов, Дрекон наконец-то рухнул. Велизарий смотрел прямо в глаза огромному ящеру, пока они не закрылись. Атилла вышел из под крыла, убирая меч в искривленные ножны.

— Это мой друг Велизарий называется Дао.

— Откуда такое оружие?

— Прямиком из Китая, выковали для великого гун…

Не успел Атилла договорить, как Велизарий закричал:

— Осторожней!

Сделав несколько быстрых шагов вперед, он оттолкнул вождя гуннов, а перед ним восстал во весь рост дракон. Тяжелые раны не давали ящеру плеваться огнем и ядом. Но он растопырил свои огромные острые когти и резко ударил Велизария в грудь. Затем Дрекон расправил крылья и полетел ввысь. Чтобы сразу спикировать на всадников гунну, добивавших ослабевших кровопийц. Раскидав несколько конных лучников, дракон выплюнул кровавый сгусток и снова начал жечь противников огнем. Всадники Гунну отступили. Вперед снова вышел Стефан. Он встал на колени, помолился христианскому богу и благословение сошло на него. Огнедышащий зверь выпустил пламя на Стефана, но оно его не жгло. Он поднял Двуручный меч и одним прыжком оказался рядом с драконом, затем нанес мощный удар и сразил демонического ящера прямо в сердце.

— Стефан — Победитель дракона! — кричали воины на склонах.

— Стефан — Победитель дракона! — кричали воины на стенах.

— Стефан — Победитель дракона! — кричали на всех языках.

Велизарий открыл глаза. Перед ним все плыло. Он рассмотрел каменные стены и лицо Руга перед собой. Тот осматривал его грудь.

— Тебя спас этот талисман, — удивленно сказал колдун гунну. — Что это за странное колдовство?

— Ива, — в полудреме сказал Велизарий, затем положил руку на свою грудь, покрыв ладонью амулет. Он сделал еще несколько глубоких вздохов и снова потерял сознание.

Мокроус сидел на деревянной лавке возле стола и точил нож. Вдруг, с кровати поднялся Велизарий, но не сделав и пары шагов, упал.

— Тебе нужно быть осторожней, — сказал Мокроус помогая ему встать.

— Где мы? — спросил Велизарий.

— В Нарбонской Галлии, на самом юге. Теперь она тоже принадлежит Атилле.

— Сколько времени прошло с битвы в Бургундии?

— Всего две недели.

— Всего две недели… — выдохнул Велизарий.

К вечеру они выбрались из дома на улицу. Столица Нарбонской Галлии состояла из маленьких каменных улочек в центре и покошенных деревянных домов по окраинам. Атилла устроил в городе праздник в честь победы над королевством Бургундия. Побродив по невзрачной столице южных галлов, Велизарий предложил вернуться в дом. От шума городских улиц, от криков и гама, гуляний, у него разболелась голова. А встречая на улице сладкие парочки влюбленных, его сердце снова захватила тоска.

На пороге дома их встретил Руг. Он холодно произнес:

— Атилла вас ждет.

— Где?

— В своем новом дворце.

— В этом захолустье есть дворец? — удивился Велизарий.

— Не здесь, а за городом.

Взяв экипаж пьяных галлов, они устремились во дворец Атиллы. Путь был не близкий. Доехали только к рассвету. Дворец был построен из бревен и досок, искусно вытесанных, и обнесен деревянною оградою, более служащею к украшению — нежели к защите. По углам ограды стояло несколько сторожевых башен. Недалеко от ворот была выстроена большая баня. Экипаж подъехал ко входу. Несколько статных гуннов и скифов узнали Велизария и велели ему проходить одному. Руг с Мокроусом остались на улице. Внутреннее убранство было невероятно роскошным: статуи из золота; полы с красочными мозаиками; с окружающих гор во дворец даже спускался свой акведук. Велизария проводили в большой зал. Там в одиночестве сидел Атилла. Он допивал очередную чашу.

— Ты спас меня, — сказал вождь гуннов.

— Я делал свою работу, раз уж ты нанял меня в телохранители.

— Я не люблю оставаться в долгу. Так что предложу тебе выбор. Я помню твою историю любви. Кажется ее зовут Нильмера.

— Она любовь всей моей жизни, — заволновался Велизарий.

— Тогда выбирай. Ты можешь пойти вместе со мной на Рим, где ты станешь моим первым советником. У тебя будет все: богатство; влияние; власть. Или я могу освободить тебя и ты вернешься к своей…

— К Нильмере!

— Значит выбираешь любовь. Странный ты человек.

Все же Атилла не поскупился и даровал Велизарию целый сундук серебра, золотые кольца и драгоценные камни, а в придачу отпустил Мокроуса.

Они сплавились через Рейн, после чего выкупили экипаж в небольшом городе западных готов. По дороге до самой Вислы, они вели долгие оживленные беседы, каждый раз заканчивающиеся одними и теми же выводами, правда разными, каждый старался стоять на своем.

— Четыре года прошло, четыре долгих года.

— А ничего приключение то получилось, — добавил Мокроус.

— Приключение? — удивился Велизарий.

— Огненные вихри, волколаки, драконы.

— А ты об этом…

— О чем же еще?

— Я думаю только о ней.

— Все верно тебе Атилла сказал. Странный ты человек, — заключил Мокроус.

— Потому что выбрал любовь?

— Нет, — глубоко вздохнул Мокроус. — Потому что отказался от богатства, власти, влияния. Любовь всегда к ним приложится. Одна завянет, а другая расцветет.

— Нет, моя любовь на веки веков! — стоял на своем Велизарий.

— Вся эта любовь — обычное сумасшествие.

— Не завдиуй!

— Чему? Я и сам знаешь молод бывал.

— Молод, стар, не имеет никакого значения. Наши чувства с Нильмерой друг к другу, понимаешь, они совсем особенные…

— Слыхал я такое ни раз. И не только от тебя. Хотя от тебя намного чаще других. А что если не твоя, а ее любовь закончилась? Четыре года прошло…

— Ну что ты такое говоришь?! Глупости, да и только!

— Сам решай, — отмахнулся Мокроус.

— Ну посуди, с чего ей меня любить перестать, — будто начал оправдываться Велизарий. Все же слова Мокроуса его немного задели. Затаили сомнение. Что если правда любовь Нильмеры ушла? Все же за два года в Бургундии у него не было возможности написать и письма. Велизарий продолжил: — Когда я только с ней познакомился, я нервничал… Как она могла полюбить такого простачка, да еще и простолюдина? Думал я целыми днями. Ведь тогда в моей жизни ничего выдающегося вовсе и не было. Даже когда она ответила на знаки внимания с моей стороны, я думал, что может она со мной просто играет, а я как дурак по уши в нее влюблен. Но та ночь, праздник летний… Он развеял все мои сомнения… А сейчас и подавно, я возвращаюсь совсем другим человеком. Уж такого она точно не разлюбит. Выдающегося, с печатью от самого Атиллы. С сундуком серебра, драгоценными камнями, золотыми кольцами…

— Но ты же говоришь что ваша любовь такая особенная? — прервал его Мокроус. — А все мне о каких-то сундуках и богатсвах талдычишь. Где же чистая любовь?

— Эх, сложный ты человек, Мокроус, — махнул рукой Велизарий и замолк.

Проехав еще две сотни верст после реки Вислы, они решили остановиться в одной небольшой деревеньке. У Мокроуса там жили дальние родственники. Деревенька располагалась на лесной опушке. Когда они заехали на своем экипаже, им показалось, будто все дома опустели. Только когда Мокроус расходился и стал звать всех по именам, одна из дверей отворилась. Родственник позвал Мокроуса:

— Только тише.

— Чего вы все так боитесь?

— Заходи, потом расскажу.

Расположившись в уютной и просторной хибарке. За чашкой сладкой медовухи, родственник поведал историю:

— Пришли к нам поляне-разбойники, стали требовать сначала немного, через месяц уже за четвертиной пожаловали, а через два и половину забрали. На прошлой неделе приходят и говорят: скоро все мы будем у вас забирать.

— Да не трусь ты, — сказал ему Мокроус.

— Как не трусить? Их целая банда!

— Видишь Велизария?

— Ну и что!

— А вот-то. Он удар острого когтя дракона выдерживал, вихрь огненный его

не убил. А ты про каких-то полян.

Родственник еще раз посмотрел на Велизария и сказал неуверенно:

— По нему и не скажешь.

— Когда поляне твои в следующий раз в деревню заедут?

— А мне почем знать? Может завтра, а может и через неделю.

Велизарий не хотел оставаться, но Мокроус убедил его, что деревне надо помочь. Стали ждать. День прошел, за ним второй, потом еще один. На четвертый пожаловали поляне. Тридцать злобных разбойников. Они начали стучаться во все двери. Вместо знакомых лиц вышли Велизарий и Мокроус.

— А вы кто такие? — поинтересовался главарь разбойников.

— Стражи правопорядка.

— Порядок здесь я, дуралеи! — грубо высказался полянин.

Но тут же получил от Велизария прямо в глаз. Все схватились за ножи, клинки, копья. Разбойники окружили Велизария с Мокроусом, приставив по пять лезвий, к горлу каждого. Велизарий взмахнул рукой и на поляне появился Банник. Только совсем не такой, как обычно. А совсем уж маленький и дохленький. Один из разбойников пнул дух нечистый с разбега. Банник крича и ругаясь полетел в лес. Все поляне мигом рассмеялись.

— И это называется колдовство?!

— Да, великий чародей к нам пожаловал.

Велизарий сильно рисковал. Он прекрасно знал, что его раны до сих пор не зажили полностью и сегодня неудачное колдовство, могло дорого ему обойтись.

Но зачастую несколько слов, решают проблемы лучше драк и тумаков.

— Загляните к моему другу в карман, — громко сказал Мокроус, пытаясь убрать горло подальше от острых лезвий.

— Чего ты бормочешь? — спросил главарь разбойников, вытирая разбитый нос.

— Загляните к моему другу в карман, — повторил Мокроус, на сей раз медленно, но все также уверенно.

— Чего там в кармане, смотрите! — приказал главарь.

Один из разбойников порылся у Велизария в кармане и вытащил аккуратно сложенную вдвое бумагу. Он развернул ее и стал внимательно всматриваться. Главарь тут же вырвал у него из рук листок и ехидно проговорил:

— Что ты там ищешь, все равно читать не умеешь!

— Дуралей! — добавил еще один разбойник и все поляне рассмеялись. Не смешно было, только доставшему бумагу разбойнику.

Главарь посмотрел на листок и его глаза округлились, он прочел про себя, а затем и вслух:

Эту бумагу даровал Велизарию Атилла, вождь Гуннов, в благодарность за великую службу.

— Атилла гун.

— Сам Атилла, — зашептались разбойники беспокойно.

Чем западнее жили племена, тем больше они боялись Атиллу. Поляне еще были сдержанны в своем беспокойстве. В землях восточных готов, казалось и через сто лет после своей смерти, Атилла будет наводить ужас на всех. А уж западные готы, так вообще его считали бессмертным, иначе как богом войны не называли.

Главарь начал беспокойно советоваться, с одним из своих подручных, что выглядел чуть умнее остальных. Они долго перешептывались друг с другом. Незаметно острые лезвия, отодвигались все дальше и дальше от шеи Велизария. Закончив свои перешептывания главарь приказал: — Сейчас же уберите оружие. — Разбойники тут же повиновались. Главарь продолжал: — Видите ли, вышло недоразумение, давайте просто забудем обо всем.

Велизарий вышел вперед и уверенно проговорил:

— Только сначала верните в деревню, что забрали у местных.

— Все вернем, все вернем, — запинаясь проговорил главарь.

Вечером жители деревни устроили праздник.

— Теперь мы под защитой Атиллы и Велизария! — радостно восклицал родственник.

— Только сильно не зарывайся, — предупредил его Мокроус.

На следующее утро каждая деревенская семья сложила подарки со своих припасов для уезжающих гостей. Мокроус тронул экипаж и они отправились на восток. Всего две недели пути до Тушемлинского городища. Уже чувствовался дом. Еще чуть-чуть, уже совсем рядом. Велизарий был доволен собой, помощью что они с Мокроусом оказали жителям деревни. Чувствовал он себя отлично, даже несмотря на ослабление способностей к колдовству. Жители деревни полюбили его и запомнили его имя. Теперь слава о нем разнесется до самой Мережи. Может слава о его подвигах придет в городище, быстрее его самого. «Нужно тут же будет сыграть свадьбу! Пока лето еще не закончилось. Думаю, Нильмера будет только за!» — окунулся в мечтания Велизарий. Так незаметно они добрались до Тушемлинского. Город был почти разорен. Велизарий отдал половину серебряных монет Мокроусу, взяв с того слово, что деньги пойдут на восстановление городища. Распрощавшись, Велизарий выехал на своем экипаже на большую дорогу. Он расправил плечи и сказал про себя: «Домой. Я еду домой».

Глава 4

На полях снова начался моросящий дождик, который в несколько мгновений, перешел в жуткий ливень. На подъезде к Мереже тучи рассеялись. Вышло яркое солнце, похоже было на то, что лето снова вернулось, стало жарко и светло. Было ощущение, что непогода не затронула окрестные деревни и вовсе. На дворах возле изб было сухо, домашние гуси на бегу, старались напасть на проезжающий экипаж. Строгие мужи сурово смотрели на украшенную серебром повозку. Местные девицы, напротив, пылали жгучим интересом, кто же такой статный, красивый и видимо знатный, подгоняет гнедых лошадей. Велизарию было не до них. Промчавшись и оставив деревню позади, он снова оказался на дороге посреди чистого поля. Оглядевшись, он остановил лошадей и спрыгнул с повозки. На лугу пахло цветами. Он собрал целую охапку; красных; желтых; зеленых; всех цветов и оттенков. Положил их рядом с собой на телеге и снова пустился в путь.

Мережа встретила его ничуть не изменившейся. Шла полуденная ярмарка. Проходу совсем не было. Пришлось сворачивать. От ярмарочной площади вела вверх на пригорок извилистая дорожка. Велизарий хотел сходу ехать к княжескому терему. Но вынужденный объезд привел его к своей тесной избе. Он оставил экипаж, и подошел к двери. Отворив ключом, он пробрался в узенькую прихожую. Все было в пыли. На стенах, однако, можно было еще разобрать следы толстого бруса. Чихнув пару раз, Велизарий решил не задерживаться. Выйдя на улицу он подошел к экипажу и оценил сундуки с серебром и драгоценными камнями. Он сгрузил их и спрятал в придомовом сарае. Еще раз взглянув на свой скромный домик, он начал раздумывать: «Совсем не терем. Но после свадьбы я сразу начну строить другую избу!»

Собравшись с духом, Велизарий решился идти в сторону княжеского терема. Он еще раз перебрал драгоценные камни и кольца, полученные в плату за его службу Атилле, и выбрал самое красивое, с большим, но очень аккуратно встроенным в оправу изумрудом. Он думал, как оно будет смотреться на его любимой Нильмере. «Интересно, она сильно изменилась?.. Увидит меня, вот будет сюрприз!» Его захватила некоторая неуверенность. Он оценил свои походные вещи и решил, что не дело идти в таком виде. Да и в баню зайти ему следует. Обмывшись и купив на ярмарке праздничную рубаху, с новыми портками и позолоченными сапогами, добрый молодец решил, что терзаться больше нет смысла. «Разве она откажет увидев меня, еще и такого?!»

Внешне княжеский терем был все такой же величественный. Конечно до дворцов Атиллы он не дотягивал, но в Мереже, такое излишнее богатство было бы скорее порицаемым. Велизарий, держащий в руках охапку цветов, постучался в дверь. Через минуту, одни из оконных ставен на втором этаже открылись. Выглянул Тихомир и удивленно сказал:

— Велизарий?! Неужто ты?..

— Как видите, достопочтенный князь!

— Постой… Сейчас тебе отворят.

Через несколько минут дверь в терем открыли. Вышел какой-то дворовой старик, каких Велизарий в княжеском доме не видел. Тихомир старался не тратиться попусту, тем более на дворовых. Даже конюхов он нанимал в соседских избах. Старик пригласил гостя в терем.

Внутри обстановка была странной. Что-то в доме поменялось, Велизарий сразу почувствовал неладное. Пройдя в просторную гостиную и осмотрев ее, он заметил сильный беспорядок.

Вместо стульев были расставлены на деревянном полу, сильно испорченном вредителями, большие медные кувшины. Слева от входа развесили амулеты, а над ними висел оберег от Барабашки. «Но ведь Нильмера со своим колдовством в миг прогнала бы это пакостное чудище?!»— удивился про себя Велизарий. Но его рассуждения прервал, заглянувший в гостиную князь Тихомир. Он отчитал дворового старика, за то что тот, не проводил гостя на кухню, а затем жестом сам позвал Велизария следовать за собой. Они пошли по длинному коридору, по которому разносились приятные запахи свежего хлеба. Выйдя в просторное помещение с большими печами, перед их взором предстали пузатый пекарь с круглолицей стряпухой. Они о чем-то мило шушукались. Увидев строгий взгляд князя, они тут же принялись за работу.

— Что у вас тут приключилось? — спросил Велизарий.

Князь суетливо подобрал полный кувшин и забрав цветы из рук гостя, по одному стебельку начал ставить их в воду.

— Барабашка завелся! — донеслось от говорливой стряпухи, на которую тут же строго посмотрел князь.

— А где вся семья? — спросил Велизарий.

— Пришлось женушку за город мне отправить, в селение соседнее, — проговорил князь. — Ох, ты и не представляешь сколько мне этот Барабашка хлопот в доме принес… Но что мы о нас, давай лучше о себе расскажи.

Князь без перерыва начал расспрашивать про поход. Велизарий только успевал отвечать, как Тихомир задавал новый вопрос. Так прошел целый час. Когда у князя вопросы закончились, в воздухе повисла тишина. Но откуда-то сверху начало доноситься громкое стучание. Тихомир прислушался и сказал:

— Слышишь?.. Вот пакостник, опять постукивать начал.

— Почему же Нильмера его не прогонит? — удивленно спросил Велизарий

— Нильмера? — засуетился старик.

— Она таких духов, как орехи пощелкает. Ну да ладно тебе самому лучше знать… Я же не просто в твой княжеский терем пришел… Еще и цветов набрал. Свататься к твоей дочери я пришел. Ты же помнишь уговор, Тихомир? Так что жду от тебя княжеского согласия… И говори в какое селение ты ее вместе с матерью отправил…

— За рекой, — взволнованно ответил старик.

— Значит прямо сейчас и поеду, — сказал Велизарий и поспешил к выходу.

— Стой! — крикнул ему вдогонку Тихомир. — Я тебя провожу.

Когда они очутились на крыльце княжеского терема, Тихомир добавил:

— Тут загвоздка одна появилась.

— Какая еще загвоздка? — насторожился Велизарий.

— За реку тебе нечего ехать…

— Это еще почему?

— Туда я только жену свою отправил.

— А где же Нильмера? — беспокойно спросил Велизарий.

— В Городец уехала, к окинцам.

— Я тебя не пойму. Незамужнюю в такую даль отпустил?

Тихомир глубоко вздохнул и тут же выпалил:

— Замуж я ее выдал, за князя окинского — Плинту.

— Подшутить надо мной вздумал? — гневно сказал Велизарий. — Осторожней, я и не посмотрю на то, что ты князь.

— Да какие тут шутки, — потупил взгляд Тихомир. — Сколько лет тебя не было. Слухи разные стали ходить…

— Как же наш уговор? Ты подонок.

— Прости… Значит видно такая судьба…

— Значит правду сказал, — медленно произнес Велизарий, его глаза сверкали молниями. Гнев застилал его разум. Он размахнулся и ударил кулаком прямо в стену княжеского терема. Сруб разбился на щепки. Без колдовства тут точно не обошлось.

— Что творишь?! — крикнул на него князь.

Велизарий взял того за грудки и тихо сказал:

— Значит поедем к окинцам и поможешь разорвать договор.

— Как же… Так ведь нельзя… На нас все духи ополчаться и чистые и нечистые…И не только духи, но и все дружинники, князья, простой люд…

Велизарий отпустил старика и достал из кармана листок с печатью Атиллы. Он поднес его поближе к лицу старика и грозно сказал:

— Читай.

Да пусть будет устроен сей брак между Велизарием и Нильмерой, ибо нельзя спорить с волей богов… и с моей.

Атилла, вождь Гуннов.

— Как же брак разорвать? У них ведь сын уже родился.

— Сын говоришь родился, — схватился за голову ошарашенный Велизарий. — Когда же ты ее замуж выдал?

— Еще два года назад.

— Ты подонок! Заставил родную дочь от любви отказаться! Разбил наши сердца! В Городец ее уволок!

— Хм… — ухмыльнулся Тихомир.

— Улыбайся подонок… Можешь рожи мне строить… Постой… Намекаешь что это было ее решение?

— Ничего я не намекаю, — строго произнес Тихомир. — Это было только мое решение… Рожу строю… Ты я смотрю совсем распоясался. Князю грубишь, за ворот хватаешь.

Велизарий поймал странные нотки в голосе Тихомира. Будучи в походе, он многому научился у Атиллы и теперь мог распознать даже самую тонкую ложь. «Он говорит, но я слышу, что врет. Неужели она сама решилась на свадьбу? Влюбилась в другого?.. Нет! Нет! Нет!»— гнал он от себя прочь эти мысли.

— В самое ближайшее время поедем к окинцам, — гневно сказал Велизарий и пошел прочь с княжеского двора.

— Не поеду! — крикнул ему вслед Тихомир. — Езжай сам если хочешь, а лучше проспись!

Выйдя за ворота княжеского двора, Велизарий шел вдоль красочных теремов. Картинки расплывались перед его глазами. Он старался сдерживать себя.

Ему уже казалось, что прошедший разговор — только нелепый сон, его не покидало это чувство. Некоторые жители узнавали Велизария и старались заговорить с ним, как со старым другом, которого не видели много лет. Пару раз он хотел ответить на радостные приветствия, но словно терял дар речи и шел дальше. Он проклинал себя, когда в его памяти всплывали картины Бургундии, сколько раз он мог отправить еще одно письмо, но его раз за разом, что-то отвлекало. Еще только вчера ему казалось, что он способен на все, но теперь понимал какими тесными пределами ограничивает его судьба. Вся его доблестная жизнь, превратилась за один разговор, в жалкое существование. Как он может позволить себе сдаться? Но выходит вся его любовь и намерения, оказались бессильными потугами глупого фантазера, который расписывал картины своего разума, какими-то нелепицами и небылицами.

Он слонялся в прострации до позднего вечера. Иногда к нему приходили гнев и обида, но затем он снова впадал в какую-то холодную отстраненность.

Нелегкая занесла его в корчму. Отворив дверь, он сразу же почувствовал смрад заблудших пьяниц. Внутри тесного помещения, каким-то волшебным образом помещалось десять столов и до двадцати грубых деревянных лавок. Обстановочка так себе, но шаг уже сделан, теперь только вперед.

Велизарий вышел из корчмы только на следующее утро. Он оглянулся и заметил покосившуюся кривую крышу. Его шатало из стороны в сторону. Погода вокруг изменилась в мгновение ока. В городище шел холодный дождь, похоже, что пришла настоящая осень, дороги за ночь успело размыть, было грязно, серо и на улице почти никого не было. Велизарий сделал несколько шагов вперед. Внутри у него все замирало от отчаяния и холода. По размытым улицам он пошел медленной и шаткой походкой. Вся его голова уже была мокрой, как и рубаха, он натянул свой ворот на голову и пошел в слепую, но не успел сделать и пяти шагов, как поскользнулся и упал в лужу. Вставать совсем не хотелось. Куда дальше идти? Вся его жизнь, мечты, все намерения, смыслы, рухнули в одно мгновение. Вот такая вот жестокая эта любовь. Он отполз к какой-то покосившейся избе и улегся под сенью дырявого ската соломиной крыши. Весь мокрый, кривой, он выглядел глупо, постыдно и жалко. От вчерашнего Велизария казалось не осталось и следа. «Будь, что будет!»— воскликнул он неразборчиво, закрыл глаза и уснул.

Велизарий несколько раз просыпался. Было слышно как надвигались на Мережу страшные тучи. За окном гудел ветер, превращающийся в дикую бурю. В шумном треске небес то и дело разверзались молнии с устрашающим громом. В такие моменты птицы за окном щебетали в поисках убежища. Целая стая слетелась к закрытым ставням тесной хижины. Затем послышались удары капель по кровле. Сначала одна-две, затем десятки-сотни и вот за окном уже ливень пересекается с громом и молниями. В такие мгновения щебетания за окном превращались в один сплошной гул, смешивавшийся с дождем. Промокшие птицы просились внутрь жилища, но их никто не пускал. Велизарий снова уснул. В комнату вошла она. Ее сердце снова наполнялось радостью, когда она смотрела на него спящего. Через день, ближе к утру, все грозы прошли вместе с бурями. Ставни снова открыли и всю комнату заполнило солнце, вместе с прохладой свежего осеннего воздуха. Велизарий еще немного покрутился на кровати и встал. Он смутно помнил происходящее. Что это за дом? Как он здесь очутился? В голове у него снова затеплелась небольшая надежда. В этот раз он был с ней очень опаслив и осторожен. Но все же сердце сильно забилось в его груди, он улыбнулся. Затем надел порты, рубаху и вышел в тесную гостиную. Там крутилась молодая девица.

— Ива, — расстроено проговорил Велизарий. Улыбка покинула его лицо и он снова стал мрачным.

— Ты проснулся! — радостно воскликнула девица и бросилась с объятиями к своему гостю. Он принял их очень сдержанно.

Ива усадила Велизария за стол и постелила узорчатую белую скатерть. Она подала свежевыпеченные сырники, земляничное варенье и мед.

— Я не голоден, — тихо произнес Велизарий отодвигая от себя тарелку.

— Ты не рад меня видеть? — спросила Ива.

— Как я вообще здесь очутился?

— Мне больше интересно, как ты очутился спящим прямо на улице? — с небольшим упреком проговорила Ива.

— Тебе-то что?

— Я беспокоюсь…

— Не стоит.

Велизарий все же попробовал сырник с вареньем и медом.

— Спасибо за угощение, — сказал он вставая из-за стола и направляясь к двери.

— Куда ты собрался?

— Поеду к окинцам.

— Значит, за ней, — злобно процедила сквозь зубы Ива. — Она тебя ни во что не ставит, втихомолку кличет простолюдином, за князя пошла. Пойми она просто змея!

— Не смей! — крикнул Велизарий.

— Я люблю тебя, — проговорила Ива, резко сменив тон на нежный. — Я люблю тебя всем своим сердцем, мой Велизарий.

— Прости, я тебя нет, — сказал он и пошел прочь.

Нащупав в кармане, горсть серебряных монет, Велизарий поспешил в ближайшую конюшню. Его шею немного жгло. Он потрогал амулет, висевший на груди, вынул из под ворота, посмотрел на него еще раз и снова убрал. «Еду к окинцам!»— сказал он вслух и поспешил выбрать гнедого коня.

Ива сидела в своей хижине и смотрела, как за окном проплывает осенний солнечный день. Ветер уже кружил пожелтевшую листву. На дороге резвились детки, крестьяне грузили сено на телеги, знатные жены, в расшитых серебром сарафанах, прохаживались со своими важными мужьями. Девица сидела дома одна и тихим голосом повторяла: «Ворожба, не ворожба… Договор, не приговор… Ворожба, не ворожба… Договор, не договор… Ворожба, не ворожба… Приговором не явись… Ворожба, не приговор… Вытарашка в миг явись!»

В полутораста верстах от Мережи, чуть в стороне от широкого тракта, находилось большое озеро. «Эх, до ночи не успею!»— расстроено воскликнул Велизарий и остановился. Его оклик нашел много отзывов в широком лесу; дрозды; глухари; сойки; иволги; свиристели; где-то далеко даже послышался коршун.

Он решил сделать привал на берегу озера. Напоил коня и уселся рядом с желтеющим лесом. С озера подул холодный ветерок. Велизарий подумал: «Вот теперь точно лето ушло».

Но тучи рассеялись и показалось солнце. Грело лицо. Велизарий собрал ветки и разжег костер, а сам снял рубаху и пошел купаться в портках. Он долго стоял на прибрежном песке, всматриваясь вдаль. На противоположном берегу никого было не рассмотреть. Только желтеющий лес поднимался вместе с пригорком. В воду он зашел осторожно, окунулся и сразу в небольшой заплыв. Когда он перекувырнулся в холодной воде, то заметил на берегу неладное. Какой-то разбойник рылся в его вещах. Поспешив к берегу Велизарий еще в воде стал кричать:

— Ах ты тать, шаромыга, шельмец!

— Вылезай-вылезай, доходяга! — крикнул оскорбленный разбойник в плаще с башлыком.

Они тут же вцепились друг в друга. У разбойника было явное преимущество в виде короткого клинка. Но он его быстро лишился, когда Велизарий ловким ударом выбил его из рук. Они начали перекатываться по песчаному берегу. Разбойник взял горящую палку из костра и начал ей размахивать, как дубиной. Навык у него явно был. «А парень не прост!» — рассудил Велизарий. Он сделал подсечку разбойнику и снова уложил на лопатки. Ударив хорошенько по локтю, он выбил у соперника и палку. Они снова начали перекатываться по пляжу. Но разбойник вдруг отпрянул от него, снял башлык и с изумлением воскликнул:

— Велизарий!

— Валамир?! Ах ты скот, Валамир! — набросился он на разбойника и стал бить пуще прежнего.

— Да постой ты! — кричал вырвавшийся Валамир. — Извини, обознался!

— Ах ты гад! Стал татью позорной!

— Да шутил я! Тебя же сразу распознал! — оправдывался Валамир убегая и получая пинки.

— Ах ты врун! Ах ты змей! Думаешь сможешь от меня ускользнуть?! — кричал на него Велизарий. Наконец он догнал Валамира и свалив того на землю, занес кулак прямо перед его лицом.

— Да постой ты! Тать я! Тать! Признаю!

— Этак дело мне все равно! Хочешь грабь, только тут у окинцев!

— Так пусти меня тогда!

— Ах ты мерзкий предатель! — закричал Велизарий, замахнувшись еще сильней.

— Да постой ты! — кричал Валамир, извиваясь и пытаясь выбраться из захвата. — С чего ты меня предателем то кличешь?

— Знал, что князь твой окинец на Нильмеру глаз положил! Не сказал ему в упрек, что жених у нее есть!

— Так ты про Нильмеру! Давно уже не служу я Плинте! Выгнал он меня!

— И за что же?!

— Как за что?!. Я же это… того… упрекнул его… что он глаз положил… на Нильмеру… Я еще и за правду пострадал! Ты не представляешь, как меня его витязь отделал! Что перечить мол князю я стал… Честь твою спасти я пытался! Тумаков получил! А ты значит, мне еще добавить хочешь?!

Велизарий, знал, что все сказанное ложь, но ему хотелось верить, что хоть кто-то вспомнил о нем, когда сватали Нильмеру Плинте. И он заставил себя поверить в слова Валамира. Товарищ, ему сейчас, как никогда был нужен, пусть и такой опустившийся, как Валамир.

— Ладно, будешь полезен мне, — подал руку Велизарий и помог подняться своему старому-новому приятелю.

— Что с тобой приключилось? — поинтересовался поднявшийся и отряхнувшийся от песка Валамир.

— Это со мной приключилось?

— Давай не будем о грустном.

— Значит без князя грабежом решил заняться, — укорял Велезарий.

— Ну, не в батраки же наниматься, — ответил Валамир, тут же получив еще более суровый взгляд Велизария.

Они просидели далеко за полночь в полной тишине. Каждый думал о своем. Костер уже прогорел и только несколько раскаленных углей, еще давали хоть какой-то жар. Ночью было холодно. Валамир укутался плащом, сел рядом с костром, но все равно дрожал. Велизарий был невозмутим. Он сидел в своей праздничной рубахе, и высохших портках и смотрел на звездное небо. Где-то на другом берегу озера, громко завывали волки. Казалось, что их там целая стая, а то и две.

— Расскажи мне про этого князя, Плинту, — наконец прервал молчание Велизарий.

— Да он в сравнение с тобой пустое местечко.

— Расскажи мне не что-то приятное, а лучше правдивое.

— Правду, значит, — ухмыльнулся Валамир. — Да ничего в нем особого нет. Чуть за тридцать годов. Невысок, но и вовсе не мелок. Лысоват, толстоват, ну может не слишком. Терем есть, чуть может краше, чем в вашей Мереже. Двор большой и дружина довольно умелая. Витязь там есть, Громобой, скотина он этакая… Уважают князя… поговаривают, что во всех городищах. Мол не просто самый важный у окинцев… а чуть ли не самый-самый… на триста верст… что на запад… восток… и на север, на юг…

— Может и впрямь, мне с ним не в пору тягаться, — вздохнул Велизарий.

— Да брось ты! — воскликнул Валамир поднялся и начал ходить из стороны в сторону. Он словно начал показывать какое-то представление, раскидывал песок, снова начал разжигать угли. Кидался, бросался и гарцевал похлеще любого шута. — Нильмеру твою он получил колдовством! Это я уж точно знаю. Есть в ближайших краях ставленник гуннов. Сам он по роду, вроде из скифов. Но говорят его очень ценит Атилла. Зовут того ставленника Эдекон. Да ты и сам небось видел его. Он от Мережи до Городца, лично дань ездит со всех собирать. Так вот тот Эдекон, часто бывает у Плинты. Но однажды он заехал вместе с колдуном по имени Эрнак. Он там такие фокусы нам всем показывал. Мне аж самому страшно стало. Но ты же знаешь меня, я не из пугливых. Так вот этот Эрнак, потом часто стал заезжать к Плинте. Что-то ему все время про свадьбу талдычил. И тут раз, гляди! У Плинты невеста появилась! Я как увидел, сам был ошарашен! Смотрю и вправду Нильмера! Думаю Эрнак…

— Хватит баек на ночь, — недовольно пробормотал Велизарий и укрывшись шерстяной простыней лег спать.

Глава 5

Главное городище окинцев было знатным. Лежащее на двух берегах реки и соединенное деревянным мостом, оно производило величественное впечатление; красно-синие избы и клети; изумительные бревенчатые терема с зелеными крышами; круглые святилища; пятистенные казармы; огромные мельницы и амбары; ярмарочные гулянья и целые ремесленные улицы.

Все столичные окинцы незатейливо называли свой дом — Городец. Чтобы прочим въезжающим через внешний деревянный частокол сразу было понятно, какое городище и вправду можно называть величественным.

Но самым бесподобным строением были пятибашенные княжеские хоромы на вершине лесистого холма, что возвышался над городом. Они были огорожены высокой каменной стеной. Попасть к ним можно было только по одной извилистой дороге, поднимавшейся вверх от ярмарочной площади. По стене ходили бодрые часовые, внимательно высматривающие, что происходит в городе. Их насторожили два путника, поднимавшиеся по извилистой дороге наверх.

— Стоять! Псы шелудивые! — послышалось со стены, окружавшей княжеские хоромы. — Вы куда идти-то удумали?

— Ты, давай безоскорблений, собака! — крикнул Валамир.

— Ах, вот кто пожаловал к нам! Мало тебе наш могучий витязь ребер пересчитал?

— А ты его позови и посмотрим, — проговорил Валамир.

— Зови князя! — вдруг потребовал, молчавший доселе Велизарий.

— Ты кто еще?

Вдруг ворота отворились. Вышел Громобой — витязь окинцев. И хоть он был на голову ниже, во всем среднего, Валамира, но в плечах был шире в три раза, обоих гостей. На его лице было три глубоких шрама, может больше, но если и так, то их все равно скрывала черная густая борода.

— А я то все думаю, что же так чешутся руки с утра? — грозно произнес витязь.

— Ты бы помыл их тогда, — с усмешкой пробормотал Валамир, но увидев, наступающего на него Громобоя, попятился назад, а затем и вовсе спрятался за спину Велизария, который снова потребовал:

— Княза зови!

— Может лучше в глаз тебе дать?! — усмехнулся Громобой.

— Княза зови! — повторил Велизарий, протягивая витязю бумагу, тот прочитал:

Эту бумагу даровал Велизарию Атилла, вождь Гуннов, в благодарность за великую службу.

— Так ты наниматься пришел? — спросил Громобой, а затем посмотрев на Валамира добавил: — А эту поганку зачем тогда к нам привел?

— Я к князю по делу пришел, — ответил Велизарий.

— По делу говоришь, — сказал витязь еще раз осмотрев гостей. — Ну тогда оружие снимите и проходите.

Велизарий снял с пояса ножны с клинком, а Валамир сдал Громобою небольшой топорик, подвязанный за спиной.

Когда они прошли внутрь княжеского двора, витязь приказал гостям ждать, а сам медленной походкой двинулся в сторону величественных пятибашенных хором. К Валамиру тут же подошли двое дружинников настроенных очень дружески, они стали о чем-то весело беседовать с ним.

Велизарий в это время рассматривал крепостной двор. Ничего особенного в нем не было. Выстриженная лужайка, да несколько громоздких пристроек около каменной стены. Они использовались в качестве казарм для личной дружины князя. А вот хоромы и вправду были величественными. Аккуратные срубы поднимались в шесть этажей, а пять башен еще выше. Над каждой башней виднелась посеребренная черепичная крыша, разукрашенная золотыми узорами. На пяти верхушках красовались коньки вырезанные в красном дереве.

Вдруг, во дворе началась какая-то непонятная суета. Вооруженные дружинники выбегали, кто из казарм, а кто из хором и выстраивались в ряд, вздымая вверх копья. Собеседники Валамира отпрянули от него и тоже начали строиться. На четвертом этаже хором был выстроен большой деревянный балкон с двумя подпорками, спускавшимися вниз и впивавшимися в землю. Во дворе снова появился Громобой. Витязь быстрой походкой последовал к гостям и приказал им идти вместе с ним ближе к хоромам. Поставив их под самым балконом, он стал внимательно за ними следить. Через пару мгновений послышался деревянный скрип и шаги. На балконе появился муж, лет чуть за тридцать. Крепкий, высокий с чуть выдающимся пузом. Его почти округлое, но не очень толстое лицо сияло улыбкой. Он почесал короткую бороду и выпрямившись во весь величественный рост, взглянул на гостей сверху вниз.

— С чем соизволили пожаловать? — спросил Плинта.

— Нехорошо ты князь поступил, — уверенным тоном произнес Велизарий. — Невесту чужую украл…

— Да как ты смеешь недоносок?!

— Не оскорбляй меня князь, — продолжал Велизарий. На этот раз в его голосе появилась дрожь. — Забрал ты мою любимую Нильмеру себе, против всех клятв пошел и обещаний, данных ее отцом мне.

— Так к нему и иди! Тихомир мне ее лично сосватал. Коли хочешь разобраться, так и беседуй с ним. Он мне ни про каких Веларазиев не рассказывал…

— Велизарий.

— Что ты сказал? — спросил князь недовольно.

— Имя мое Велизарий.

— Да хоть кто, вас всех не разберешь. А вот как ты князя посмел перебивать возникает вопрос!

— Не хочешь по хорошему разговор вести, — гневно произнес Велизарий. — Тогда вызываю тебя на поединок.

— На поединок? Уха-ха, — рассмеялся Плинта, а вместе с ним и витязь, а потом и прочие дружинники во дворе. — Ты кем себя возомнил, простолюдин?! Вышвырни их прочь Громобой!

Витязь вплотную приблизился к Велизарию и посмотрев тому в глаза строго произнес:

— Сам пойдешь по-хорошему?! Или мне тебя вышвырнуть за шкирку?

— Князю служишь, — сказал Велизарий и достав из кармана листок, сложенный вдвое, добавил: — Понимаю, но прочти еще одну бумагу, пока глупостей не натворил. Да читай ее вслух!

Громобой нехотя взял из рук Велизария аккуратно сложенный листок и развернув прочитал:

Да пусть будет устроен сей брак между Велизарием и Нильмерой, ибо нельзя спорить с волей богов… и с моей.

Атилла, вождь Гуннов.

Ряды дружинников чуть встрепенулись, только витязь не подал вида, а князь и вовсе был непреклонен, но все же обдумав добавил:

— Хочешь Атиллой меня запугать? Не выйдет! Я и сам десять лет назад в поход с гуннами ходил. У меня от Бледы знаешь сколько писем с печатями? А ведь он брат Атиллы и гунны чтят его ничуть не меньше. Так что проваливай подобру-поздорову, пока я взаправду не разозлился и не повелел вас высечь.

— Слушайте дружинники! — неожиданно вперед вышел Валамир, окинув быстрым взором всех присутствующих во дворе, он продолжал: — Что-то путается ваш князь! Высечь велит! Сам от поединка отказывается! Ссылается мол Велизарий безродный простолюдин. Но как же он может быть простолюдином, если сам Атилла его восхваляет?!

— Верно говорит.

— И не поспоришь, — доносилось из рядов дружинников, стоявших рядом с приятелями Валамира.

— Так вы еще бунт ко мне принесли! — уже не на шутку разъярился князь.

— Да я тебя так сейчас отделаю! — Закричал Громобой и грозно зашагал в сторону Валамира, за ним последовал целый ряд копьеносцев, выстроившийся вдоль хором. Но другая половина дружины вдруг преградила им путь, тоже выйдя вперед и выставив копья. Из их рядов доносилось:

— Валамир дело говорит!

— Все же нужно тут как следует разобраться!

— Князь-то не по-княжески поступает.

— Тебе-то пес, почем знать, как князьям поступать? — разъярился Громобой и взмахнул огромным топором.

— Стойте! Прекратить! — закричал с балкона Плинта. Громобой убрал топор и напряжение немного спало. Князь продолжил: — Пусть тогда Атилла наш спор разрешит! Но слышал я, что он сейчас в Галлии занят. И думаю наши маленькие разногласия ему не интересны. Но что же тогда делать, спросите вы? Напишу письмо Эдекону. Его Атилла в наших землях и поставил, чтобы такие несерьезные споры решать. Я сейчас же отправлю к нему гонца. Он живет неподалеку. А завтра к полудню, Эдекон возможно приедет и разрешит наш спор. Можете пока на ярмарку сходить…

— Я никуда не уйду, пока не дашь поговорить мне с Нильмерой, — сказал Велизарий.

— С женою моею я тебе не дам говорить, — строго заявил князь. — Если хотите, можете ждать Эдекона здесь во дворе, только подальше от моих хором. Чтоб глаза мои вас до завтра не видели!

Велизарий уселся около крепостной стены. Поддержавшие его дружинники, заняли казарму неподалеку. Началось долгое ожидание. Весь горизонт со стороны севера был в сплошной черноте, быстро приближавшейся к городищу. «Надо ковать, пока горячо! Пойду о дальнейшем сговариваться с дружинниками!» — подумал Валамир и юркнул в казарму. После полудня начался дождь. Он полил как из ведра. Ближе к вечеру началась гроза. Темные тучи захватили весь небосвод. Казалось, что дождь никогда не прекратится. Но ближе к ночи, сквозь тучи начала проглядываться яркая луна, затем альтаир, там и денеб, уже был виден и юпитер. Непогода постепенно рассеивалась. Велизарий все это время просидел под холодными каплями, без перерыва падающими с неба. Он вымок с головы до ног, но ни одного мускула не дернулось на его лице. Он ждал.

Когда ливень стал стихать, вместе с ним уходили и сотрясающиеся перекаты грома. Небо прояснилось целиком, началась осенняя ночь с полной луной.

Нильмера целый день просидела возле окна, в своей просторной комнате, на пятом этаже великолепных хором. Она слышала, из-за закрытых ставен, весь разговор Плинты и Велизария, но так и не осмелилась выглянуть.

«Значит он все еще любит меня?!» — терзалась Нильмера. Она распахнула оконные ставни и начала разглядывать княжеский двор. Несколько дружинников ходили вокруг. Кто-то весело беседовал около казарм. Она попыталась найти Велизария в ночи. Она увидела фигуру, сидящую возле стены, под светом луны. Нильмера старалась рассмотреть черты его лица, не изменился ли он? Но Велизарий был от нее слишком далек. Закрыв ставни, она села за стол и начала перечитывать его письма. «Почему он остановился на одиннадцатом? Неужели мне рассказывали про него небылицы? Что он участвует во всех этих пирах устраиваемых Атиллой, где их развлекают сотни развратных девиц. Что Велизарий завел себе сотню любовниц… Что давным-давно позабыл обо мне. Неужели все эти наговоры оказались ложью? Почему он тогда перестал мне писать? Но что я могу поделать с этим сегодня? Любовь ведь прошла… Или нет? А если Велизарий предложит бежать? Но как же оставить мне Плинту?»

Вдруг из колыбельной кроватки донесся плач. Нильмера подняла малыша и убаюкав положила обратно. «Нет, не может быть и речи о побеге. От Плинты у меня сын… Мое золотце… Мой маленький Сенежа… Он княжеский сын…»

Еще до полудня на извилистой дороге, поднимающейся к княжеским хоромам, появился экипаж в сопровождение полусотни всадников гуннов. Ворота открыли. Первыми заехали вооруженные конники. Затем в княжеский двор проскочил экипаж, запряженный двумя вороными. Ездовой мигом промчался к хоромам, свернул на рысях и осадил возле деревянного крыльца. Из экипажа вышел среднего роста скиф, одетый в шерстяные штаны и кафтан. Поверху на нем была надета длинная накидка черно-белого меха. Эдекон не слишком любил холод, поэтому даже ранней осенью, одевался так, как знатные окинцы выходят только в суровую зиму. Он поднялся на крыльцо и открыв дверь, быстро проскочил внутрь княжеских хором. За ним прошли несколько, вооруженных клинками, гуннов.

Через четверть часа в княжеский двор вышел Громобой. Витязь сурово осмотрел предавших князя дружинников и подошел к Велизарию, беседовавшему с Валамиром.

— Тебя вызывают, — строго сказал Громобой. — Можешь взять одного свидетеля.

— Валамир пойдет со мной.

— Твой выбор, много о тебе говорит, — усмехнулся витязь и презрительно посмотрел на обоих.

Их проводили в деревянный сводчатый зал, пол в котором был обит черными досками. В просторном помещение совсем не было окон. Весь свет исходил от лучин и масляных ламп, стоящих на длинных шестах крепившихся к полу. Свет все равно был тусклым и освещал только лица сидевших за длинным столом. Во главе был Эдекон, Велизарий только сейчас рассмотрел его вытянутое лицо, хитрое словно у лиса. Бороды и усов у него почти не было, а длинные черные волосы он собирал в пучок. Почти на каждом пальце руки у него красовались золотые кольца с толстыми оправами и гигантскими рубинами на каждом. На груди Эдекона висело несколько золотых цепей с синими сапфирами. Скиф все время пощелкивал пальцами, осматривая обе части стола. По бокам сидели несколько гуннов, но ближе всего к Эдекону был Плинта. Рядом с ним было одно свободное место, которое тут же занял Громобой. Скиф указал рукой на два пустующих деревянных стула, напротив князя и витязя, приглашая за стол Велизария с Валамиром.

Не успели они рассесться, как Эдекон сильно и грубо стукнул кулаком по столу и громко сказал:

— Все что я решу на сегодняшних переговорах, будет исполнено, а кто не захочет подчиниться, того будет ждать плаха.

— Твое слово закон, — сказал Плинта.

Все присутствующие за столом начали переглядываться друг с другом. Один Велизарий был невозмутим.

— Показывай печати, — приказал ему Эдекон. Тот повиновался медленно доставая из кармана два листка.

Скиф просмотрел обе бумаги, но не разглядев что там написано подставил поближе догорающую свечу, затем прочитал вслух первое:

Эту бумагу даровал Велизарию Атилла, вождь Гуннов, в благодарность за великую службу.

Эдекон начал внимательно разглядывать печать, а затем прочитал вслух второе письмо:

Да пусть будет устроен сей брак между Велизарием и Нильмерой, ибо нельзя спорить с волей богов… и с моей.

Атилла, вождь Гуннов.

Скиф еще раз внимательно все просмотрел, пробежавшись глазами по обоим листкам и объявил:

— Печать настоящая. Хм. Значит ты и есть Велизарий?

— Да.

— Я хочу добавить, — вмешался князь Плинта. — У меня тоже есть много писем, печатей и документов от Бледы. Не забывайте, что он родной брат Атиллы.

— Приму к сведению, — ухмыльнувшись сказал Эдекон, но тут же снова сделал серьезное лицо и добавил: — Знаешь ли, Бледа последнее время у нас не в почете.

— Как? — удивился князь.

— Да, в голову не бери, твои заслуги я учту, а решать буду по справедливости.

Эдекон еще по одному разу перечитал бумаги и проверил печати, а затем задумался и встал из-за стола. Свеча рядом с ним догорела и он решил взять новую, в другой стороне зала. А когда вернулся за стол обратился к Плинте:

— Знаешь, что Велизарий спас нашего великого вождя Атиллу в битве с Бургундцами?

— Не слышал о таких событиях, — осторожно ответил князь.

— Значит ты его оскорбил, да еще и от поединка отказался.

— Ты же сам еле смог сверить печати, — вмешался Громобой. — А нам почем знать, кого принесло, еще и с требованиями и обвинениями, которые противны всем богам, да еще…

— Не зря ты отказался от поединка с Велизарием, — обратился Эдекон к князю, а затем презрительно посмотрел на Громобоя, дав понять, что тот для скифа словно пустое место, после чего витязь потупил взгляд, а Эдекон продолжил: — Велизарий не простой воин, он выдержал удар когтем от самого дракона, ведь так?

— Да, — тихо произнес Велизарий.

— А ты мне и не говорил! — не сдержался болтливый Валамир, но тут же замолк, почувствовав на себе гневный взгляд Эдекона.

— Давай к делу, — князь не выдержал восхвалений своего соперника, со стороны влиятельного скифа и укоризненно посмотрел на Эдекона, словно между ними заранее был какой-то уговор.

— К делу, так к делу, — вздохнул Эдекон. — Не обещаю что решение тебе понравится, князь окинцев.

— Я приму любое твое решение, — уверенно произнес Плинта. — Твое слово в сегодняшних переговорах закон.

— Тогда решение мое таково, — сказал Эдекон и посмотрел сначала на Плинту, а затем на Велизария. — Обязываю князя окинцев Плинту, выплатить 5 пудов серебром за украденную невесту, но разрывать брак, не по воле богов. И пусть первый из гуннов думает по-другому, но Атилла все же человек, пусть и первый из всех людей, но иногда он может ошибаться, а боги нет!

Эдекон еще раз стукнул по столу, грозно посмотрев сначала на Велизария, а потом на Плинту. Он всем своим вдом показывал, что перечить ему не стоит. Несколько гуннов внимательно осмотрели гостей, с некоторой подозрительностью. Особенно им не понравился Валамир. Тот быстро забегал глазками и толкнув локтем Велизария шепнул ему на ухо, что лучше бы скорее уходить. Но тот не мог. Решение Эдекона, было для него как гром среди ясного неба. Было видно как на его лице собирается гнев. Он попробовал его сдержать и сказал:

— Дайте, мне хотя бы поговорить с моей любимой Нильмерой.

— Если муж ей позволит, то почему бы и нет? — произнес Эдекон.

— Не позволю, — тут же осадил Велизария князь.

— Вот видишь, как все просто, — добавил Эдекон. — Муж против, значит не поговоришь.

Глаза Велизария наполнились кровью. Он заметил, как Эдекон взял вторую бумагу от Атиллы и поднес к пламени горящей свечи, все мигом вспыхнуло и сгорело.

— Ты что наделал? — гневно спросил Велизарий.

— Решение принято, — сурово ответил скиф.

Велизарий вспыхнул. Тут же он встал и ударил со всех сил кулаком по столу, разбив его вдребезги. Он начал кричать на Эдекона и Плинту:

— Обманщики! Лжецы! Решили сыграть в дурачка! Я вижу насквозь, что вы заранее сговорились.

— Ты с кем так разговариваешь?! — заорал на него Эдекон.

Но Велизарию было все равно, он хотел броситься на скифа и придушить. Но гунны сидящие за столом окружили его и обнажили мечи.

— Стойте! — приказал скиф. Он строго посмотрел на Велизария и тихим, но уверенным голосом сказал: — Даю тебе последний шанс. Убирайся отсюда.

Валамир тут же оттащил своего друга в сторону выхода. Велизарий оттолкнул его, но гнев постепенно иссяк. Теперь он чувствовал только боль и настоящее отчаяние. Он больше не сказав ни слова, развернулся и пошел прочь.

Одинокая яблоня, стояла в чистом поле. Осенний ветерок раскачивал последние плоды, а яркое солнце бабьего лета грело двадцатилетнюю крону. По полю ходили две женщины закутанные в осенние плащи. По походке можно было определить знатных особ. Целое утро они расхаживали по диким осенним цветникам и пригоркам, безудержно болтая. Но иногда они расставались друг с другом, на какую-нибудь четверть часа, ибо одну из них интересовала и яблоня, а другую исключительно цветы.

— Помочь сорвать? — предложил добрый молодец.

— Ой, испугал ты меня, — разозлилась на него молодая, но очень знатная особа, с жемчужными косами и восхитительными ямочками на щеках.

— Возьми, — сорвал добрый молодец плод.

— Как тебя хоть зовут?

— Валамир, — сказал добрый молодец и завязал долгий разговор.

— Нильмера, — сказал почти шепотом Велизарий, незаметно подобравшись к осеннему цветнику.

— Я ждала тебя, — с некоторой грустью ответила она, перебирая оранжевые и синие лепестки.

Они заговорили о цветах. Нильмера рассказывала о каждом, что рос в этом поле. Она любила ходить сюда, вместе с подругой, дальней родственницей своего мужа. Она это делала в тайне от Плинты, говоря что посещает утром ярмарку. Конечно же он без проблем бы отпустил ее и в чисто поле, но как всегда приставив десяток дружинников. Он боялся, что ее похитят, как самое драгоценное его сокровище, поэтому за городище она всегда ходила с вооруженным сопровождением. Нильмера привыкла, к характеру своего мужа, порою она даже думала, что любит его. Но ей нужно было, хотя бы немного свободы, а где же ее взять, как не в чистом поле с осенними цветниками?

Как он любовался во время разговора ее прекрасными глазами! Всей душой и сердцем он тянулся к ее выразительным губам. Ее речи, для него были ярче самых солнечных дней. Но Велизарий сдерживал себя. Он почувствовал некоторую холодность, в выражение лица Нильмеры.

Он слушал ее точно во сне, убаюканный осенним восходом. Он мечтал о ней, так вот же она перед ним. Он решился на поцелуй. Нильмера убрала свои губы, подставив щеку и сразила Велизария словно гром, среди ясного утра:

— Извини меня Велизарий, я больше не люблю тебя.

— Не любишь, — проговорил он и взор его стал не влюбленным, а грустным.

— Я чувствую так… Мы не виделись слишком долго, все изменилось.

— Кого же ты любишь?

— Моего сына Сенежу, — уверенно сказала Нильмера.

— Неужели в твоем сердце не осталось места для меня?

— Я люблю своего мужа Плинту, извини меня Велизарий… Я так чувствую… Своим сердцем, прямо в груди. Не могу объяснить…

— Не можешь объяснить, — задумался Велизарий.

— Мне лучше уйти.

— Тебя заговорили, — произнес Велизарий.

— Кто? — удивленно усмехнулась Нильмера.

— Колдун, твоего мужа, тот что из гуннов.

— Эрнак? — удивилась Нильмера. — Он просто друг Плинты.

— Мне рассказывали, что он сильный колдун.

— Что из этого? — разозлилась Нильмера. — О чем ты мне хочешь сказать? Никто меня не заговаривал.

— Нильмера! Нильмера! Ты где? — послышался женский голос откуда-то с поля.

— Я здесь!

— Нильмера! — продолжала звать женщина. — Смотри осторожней, тут какой-то странный молодец ходит. Он такое мне сказал!

— Валамир, — процедил сквозь зубы Велизарий.

— Что? — спросила Нильмера, посмотрев в глаза своему бывшему возлюбленному.

— Пойдем со мной, — попытался обнять ее Велизарий. — Мы сможем расколдовать тебя.

— Не глупи! — оттолкнула его Нильмера. Ей были приятны объятия, но странные слова Велизария пугали ее. — Уходи! Я не хочу тебя видеть. Я больше не люблю тебя. Пожалуйста, уходи.

Велизарий отошел от Нильмеры, его сердце было разбито. Она потупила глаза, но затем развернулась и побежала в сторону подруги.

Глава 6

Полусвет убывающей луны стоял по неподвижному и тихому лесу. Еле слышный треск, горящего костра, убаюкивал засыпающих дружинников. Только один караульный не смыкал глаз, в страхе наказания.

Велизарий сидел в стороне от них, словно окаменелый и заколдованный. Он смотрел в одну точку темной чащи, которая мало интересовала его, весь разум погрузился в воспоминания. Сначала он вспоминал детство, затем юношество, он старался не впускать туда Нильмеру и перескочив через тот год, вспомнил наставления Атиллы. Грозный вождь сидел в своем шатре и отчитывал скифа, скрывшего часть добычи. Насколько подсказывали воспоминания, тот не получил прощения и тогда Велизарий очень расстроился жестокости первого из гуннов. Но сейчас, его это не сильно волновало. Он переключился на тот день, когда галлы принесли Атилле дары. Он был с ними хоть и строг, но внешне спокоен. Голос вождя гуннов был с теми галлами, то чуть холоден, то немного горяч, но в целом не повышал сильна тона. После чего гунны, радостно подписали невыгодные договоры. Отдали казну, сдали несколько городов с крепостями, а через месяц передали в плен Атилле даже римского претора, своего ближайшего союзника. Вождь гуннов сказал Велизарию: «Когда ведешь переговоры будь внешне благосклонен даже к самому непримиримому и ненавистному врагу; не повышай голоса; не оскорбляй слишком грубо; стой на своем, даже если кажется что уже чересчур; если нужно пригрозить, делай это тоже учтиво, дав понять, откажется — злой рок для него неизбежен…»

— Не тронь сундук!

— Тресни ему! — послышалось со стороны костра.

Велизарию пришлось вставать и поспешить на крики, пока не началась драка. По тому беспокойству, что царило вокруг, по хватающим друг друга за грудки, дружинникам, он вдруг понял, кто увязался за Валамиром. «Да тут же одни разбойники и разбойниками погоняют!» — рассудил Велизарий и осознал, каким сбродом ему придется командовать. Он даже хотел взять коня и ускакать куда-нибудь вдаль. Но тут к нему подбежал Валамир:

— Видишь того скота? Вон тот вот дружинник, паскуда. Хотел утащить твое серебро, вон с того сундука.

— Мне плевать на это проклятое серебро, — ответил Велизарий. — Это ты меня уговорил забрать у Плинты выкуп. Я же тебе сказал, что мне на его серебро плевать. Ты не послушал. Теперь это твое серебро, украденное у Плинты. А я договоров с ним никаких не заключал. И Нильмеру верну!

— Нужно наказать того дружинника, — начал показывать пальцем Валамир.

— Они за тобою пошли. Так что разбирайся сам.

— Как же за мной? Нет, меня они слушать не станут. А вот того, кто сражался бок о бок с самим Атиллой!

Как-будто в подтверждение слов Валамира, подбежал караульный и обратился:

— Достопочтенный Велизарий! Нам бы наказать грабителя! Хотите сами выбрать вид казни?

Велизарий осмотрелся по сторонам и все же решил принять командование на себя. Он громко приказал:

— Ну-ка построились! Никаких наказаний сегодня не будет! Он не преступник, а просто хотел забрать свою долю. Я разрешу вам тоже забрать по сто монет с каждого сундука.

Дружинники сначала не поверили в такую щедрость. Но осознав, что Велизарий не шутит, были готовы тут же броситься на разграбление сундуков, прямо посреди ночи. Ну кто в самом деле в такую темень поймет, по сотне серебряных монет они взяли или может по две? Но Велизарий тут же добавил: — Долю будете утром делить под надзором Валамира! А сейчас ложитесь все спать! Тот кто долю забрал, пусть обратно в сундук положит.

Дружинники тут же повиновались. Тот, что решил пограбить спросонья, теперь был рад только тому, что избежал наказания. Он вернул в сундук все до последней монеты и улегся подальше от остальных.

Велизарий, во главе пятидесяти дружинников, въехал в Мережу с первой зорькой. Удивленные жители, проснувшиеся от громкого шума, проезжавшей мимо их хижин конницы, выглядывали из окон своих изб и удивлялись, кто к ним пожаловал. Валамир начал стучаться на постоялый двор. Места всем хватило с трудом, лошадей пришлось развозить по окрестным конюшням. В городе мигом стало неспокойно.

Время шло за полдень. В корчме при постоялом дворе почти никого не было. В залах стоял терпкий запах заморских приправ. Валамир с Велизарием спустились по крутой лестнице с верхнего этажа и заняли стол посреди помещения. Им принесли добротного запеченного поросенка. Велизарий отломил небольшой кусок и распробовав, положил обратно на тарелку. Есть ему не хотелось. У Валамира напротив разыгрался аппетит. Он только и успевал; отламывать; закидывать кусок в горло; отпивать из канопки прилично.

Велизарий сидел в раздумьях, иногда прислушиваясь к звукам вокруг. На крышу опять падали капли дождя. Громовые раскаты были все ближе и ближе. Из под сырых полов слышалась мышиная возня. Наверху трещали доски, кто-то громко топал ногами, а затем открывал-закрывал скрипучие двери.

Рядом с Валамиром уселся без проса старый выпивоха, он тут же стал канючить:

— Канопочкой не угостите?

— Каков наглец! — воскликнул Валамир.

— Я вам за это историю расскажу.

— Историй мы тебе и сами расскажем вдоволь.

— Нет, — ухмыльнулся старый выпивоха. — Моя история особенная. Про местного князя.

— Про князя Тихомира, говоришь… — произнес Валамир с любопытством и повернулся к Велизарию. Тот думал о чем-то своем и кажется не заинтересовался. Валамир поставил выпивохе канопку и повелел: — Рассказывай.

— Во времена моей молодости. Когда Мережа все еще стояла на лиловой земле, утопая в красочных аллеях цветников. Тогда в нашем городище, не хрипло трещали одни дрозды, а залетали сюда такие невероятные перелетные птицы, что пели и цокали на всех своих птичьих языках. Когда дожди не сыпали, целыми днями, посреди прохладного лета и хмурой осени. В те времена дружба еще что-то значила. Даже для маленького Тихомира. Они со своим другом были не разлей вода. Вместе озорничали, учились, влюбились, женились на невероятных красавицах в один день. И даже дети у них родились в один и тот же месяц. В ту пору правил Мережей очень старый князь. Он чувствовал, что время его подходит к концу. Детей у него не было, все братья его тоже почили. Достойными он счел только Тихомира и его лучшего друга. Приказал бросить жребий, кто будет наследовать его княжество. Тихомир проиграл. Его друг был щедр и с открытой душой. Он предложил Тихомиру править вместе. Тот согласился, но затаилась в его сердце черная зависть. Ведь жребий кидали, как волю богов, а избрали они не Тихомира. Стал он строить козни своему другу. Многие советники говорили, чтобы тот опасался своего соправителя. Но тот считал все толки наговорами на Тихомира и прогонял распускавших слухи прочь с княжеского двора. Прошло шесть лет. Мережа процветала. Но Тихомир не мог смириться, что за глаза его называют полукнязем. Он злился и в конце концов решился на невероятную подлость. Еще древние старейшины наших предков, наложили запрет на вызов нечистых духов высшего порядка. Такое колдовство, называли они не иначе как чертовщиной. Она была под строжайшим запретом. Да и никто уже давно не умел, пользоваться такими сильными чарами, кроме одной ведьмы, что жила в глухом лесу за большим озером. Приехал к той ведьме Тихомир, с большими дарами и попросил у нее амулет с заклинанием мерзким. Привез он его в наш город и навел неспокойных духов на каждый дом. Когда стали разбираться, откуда пришла сия мерзость, Тихомир заранее продумав свой заговор, подбросил амулет в сундук своего друга, настоящего князя Мережи. Подстроил он все так, что сундук при свидетелях вскрыли. После чего Тихомир, произнес пламенную речь и определил настоящего князя в изгои. И не только на Мережу, разнес Тихомир эти слухи, но и все прочие городища, отказывались принять настоящего князя тускарей. Ушел он в далекое скитание, оставив семью и свой дом. С тех пор назвал Тихомир себя истинным князем. Но кто он еще, если не князь тьмы…

— Что-то я устал от твоих дурацких баек, — поднялся со своего места разозлившийся Велизарий. — Хоть и не люблю я Тихомира, за его обман… Но чушь которую ты здесь городишь… про князя тьмы и чертовщину… Ну-ка брысь отсюда, пока я тебя не поколотил.

— Постой, — попытался успокоить его Валамир. — Ведь история может быть для нас полезной.

— Нет! — громко произнес Велизарий и стукнул кулаком по столу. Старый пьяница, тут же сбежал, только пятки сверкали. На выходе он столкнулся с Младом, сыном Тихомира. С тем зашли два дружинника. Они вышвырнули пьянчугу за дверь, прошли внутрь и осмотрев зал, подошли к столу, за которым сидел Велизарий.

— Что же, приветствую тебя, — произнес Млад шевеля бровью и хмуря свое юное лицо, пытаясь придать себе гонору. — Конечно хорошо, что изволил вернуться, но честно говоря тебя здесь не ждут. Тем более с такой оравой разбойников.

— Вырос ты Млад, — посмотрел на юношу Велизарий. — Может копье держать научился? Неужто и меч на поясе носишь?

— Знаешь что, — сказал Млад, пытаясь скорчить еще более грозное выражение лица. — Отец просил меня быть учтивым с тобой, но я все же по-своему буду решать дело.

— Иди-ка лучше погуляй, — вмешался Валамир.

— Значит, два простолюдина, расселись в корчме и еще смеют перечить княжескому наследнику?

— Не получается у нас разговор, — вздохнул Велизарий.

Тут неожиданно Млад рассмеялся.

— Чего ржешь, как конь? — недовольно спросил Валамир.

— Да вот, думаю про твоего друга Велизария… Отец мне все рассказал, что решил он свататься к сестре моей. Конечно отец мой мягок и был учтив с наглецом. Если бы мне пришлось выбирать из двух зол. Вместо никчемного Велизария, я бы выдал сестру свою, лучше за черта рогатого!

За столом воцарилась тишина. Дружинники насторожились, недоуменно переглядываясь друг с другом. Валамир осторожно перекинул ноги через лавку и был наготове. Млад, с гордо поднятой головой осматривал присутствующих и ухмылялся. Лицо Велизария озарила гримаса ненависти. Словно он одел какую-то маску. Как-будто князь тьмы был прямо перед тобой. Млад насторожился и сделал шаг назад. Затем еще один. Велизарий вскочил с лавки и бросился на юного наглеца. Дружинник перекрыл ему путь, но тут же получил удар локтем прямо в лоб и перелетел аж через соседний стол. Валамир, повалил второго и не дал тому обнажить клинок. Велизарий набросился на Млада и начал выдавать ему тумаков и пинков, потом еще более разъярился и начал бить его и бросать обо все, что придется. Валамир понял, что сейчас ненароком убьет и с большим трудом оттащил своего друга. Велизарий посмотрел гневно, на всех присутствующих в корчме и подошел к избитому Младу, который отползал к выходу. Он выволок его на улицу, подобрал и с разбегу выбросил головой в навозную кучу. Вернувшись в корчму, Велизарий еще раз гневно осмотрел всех присутствующих. Затем не говоря ни слова зашагал к лестнице на верхний этаж.

Перед закатом стало ясно, когда на иссохших щеках Тихомира задрожали все оставшиеся мускулы, что князь потребует отмщения.

— Как он посмел?! — грозно произнес князь перед советом дружинников.

— Может все же дашь мне поговорить с Велизарием? — попытался успокоить князя Светояр.

— Поговорить? — неуверенно переспросил князь, будто хотел услышать совсем другое, но задумавшись на мгновение добавил: — Поговори Светояр, сначала поговори.

Витязь шел по вечерним потемкам один. Подъехал экипаж, несколько взволнованных крестьян вывалились с телеги прямо перед ним.

— Добрый витязь помоги! Деревню ограбили! Разбойники, поговаривают что главарь у них Велизарий. Уж вы бы с князем, да как-нибудь проучили бы его.

— Разберемся, — сухо ответил витязь и зашагал дальше, в сторону постоялого двора.

Дождь размыл все дорожки ведущие к центральным переулкам. Всюду пахло сыростью, вперемешку со свежим осенним ветром, нагонявшим с лесов опавшие листья.

Витязь подошел к постоялому двору. На узкой веранде, глаз на глаз, ужинали два разбойника. Еще трое бродили вокруг конюшен напротив.

Громилу Светояра, трудно было не заметить, даже при тусклом свете масляного светильника, висевшего рядом с верандой. Разбойники насторожились. Один из них, бросив хлебать щи, встал со своего места и подобрав копье, вытянул его в сторону Светояра.

— Я пришел поговорить с Велизарием, — сказал витязь.

— Как тебя звать? — поинтересовался копейщик.

— Светояр.

Разбойник услышав имя не стал опускать копье. Он подал жест головой второму и тот дохлебав щи, подошел к дверям постоялого двора и еще раз внимательно просверлив взглядом Светояра, удалился.

Через четверть часа вышел из-за ворот Валамир. Он приблизился к Светояру и спросил:

— Чего хочешь, витязь?

— Я не с тобой пришел разговаривать, а с Велизарием.

— А вот теперь слушай внимательно, — ехидно проговорил Валамир и начал тыкать пальцем в грудь витязя. Но не успел он сказать больше слова, как Светояр схватил его за палец и заставил опуститься на колени.

— Зови Велизария!

— Ай-йя-яй! Пусти палец! Пусти! — заверещал Валамир.

Тут же подбежал копейщик и еще один разбойник. Но витязь, держа в одной руке ладонь Валамира, второй схватился за древко копья и сломал. Затем оттолкнул ногой, сначала одного разбойника, а затем и другого. Они оба полетели прямо в бревенчатую стену постоялого двора.

Разбойники, что терлись возле конюшен, поспешили на подмогу. Увидев грозного и могучего Светояра, они сперва остановились, затем шли очень медленно, потряхивая головой. Валамир не переставая кричал. Витязь заметив приближение еще трех разбойников, сперва отпустил хватку ладони. Но затем, схватив Валамира за обе руки, раскрутил и бросил в сторону разбойников, сбив всех троих с ног.

Тут, из-за ворот, стремительным прыжком, очутился перед витязем Велизарий, его кулак загорелся огнем и он со всего размаху двинул в челюсть громиле Светояру, сбив того с ног. Раздался грохот, словно землетрясение, прошло рядом с улицами, примыкавшими к постоялому двору. Витязь поднялся на ноги, но его все еще шатало. Из-за ворот выбежали еще несколько разбойников с копьями. Они окружили Светояра.

— Вижу, ты научился огненному колдовству гуннов, — проговорил Витязь пошатываясь. — Силен стал. Даже со мной потягаться можешь. Только зачем же ты Млада избил? Он же тебе совсем не соперник.

— Ты у дружков его спроси, — спокойно ответил Велизарий.

— Ой, зря ты все это задумал, — продолжил Светояр. — Зачем всех этих разбойников к нам в Мережу притащил?

— А зачем князь меня обманул? — глубоко вздохнул Велизарий. — Выходит что и ты был с ним заодно.

— Уж поверь, моя совесть чиста, — уверенно сказал витязь. — Я всей душою своей, всеми доводами, пытался Тихомира отговорить от нарушения обещания. Но Нильмера его дочь и решение было за ним. Уж извини, но теперь я вижу, может он поступил так не зря.

— Убирайся! — крикнул на него Велизарий, а затем обратился к разбойникам: — Отпустите его, пускай идет к своему лживому князю.

Светояр срезал путь к княжескому терему, голова все еще болела. Он осторожно прошел к темному пруду, зачерпнул в ладонь холодной воды и обмыл свой подбородок. Он посмотрел на звездное небо. Ему показалось, что оно падает вниз, прямо на него. Его снова начало пошатывать. Витязь взял себя в руки и зашагал дальше. Заколдованно-серая ночь освещала княжеский терем молодой луной.

— Что случилось? — взволнованно спросил князь, вышедший на крыльцо.

— Лучше у сына своего спроси: что он Велизарию наговорил? — сказал витязь, подходя к терему.

— Он ничего не сможет ответить, по крайнем мере сегодня. После встречи с Велизарием у него все губы распухли, зубов недосчитался, и весь лоб, словно шершни искусали.

— А где те дружинники что с ним ходили, на постоялый двор?

— По домам отсыпаются, им тоже хорошенько досталось, — сказал князь. — Что с тобой-то приключилось?

— Потом расскажу, — ответил Светояр. Он задумчиво посмотрел на князя еще раз. Подумал недолго, развернулся и зашагал прочь с княжеского двора.

— Ты куда? — удивился Тихомир.

— Завтра с утра к тебе приду, — сообщил витязь и добавил: — А пока объявлю сбор всей дружины.

Безмолвное серое утро, с бесконечно-длинными серыми облаками за окном, прервалось причитаниями отца:

— Ну что же ты наделал?

— Убубу-мубубу, — попытался ответить, плохо спавший всю ночь Млад.

— Зачем оскорбил его, да еще и так грубо?

— Муууу-бу-бу му-бу-бу, — нечленораздельные звуки выходили из его уст. Отец понял, что Млад все еще не в силах говорить. Тихомир глубоко вздохнул и выходя из комнаты добавил: — Не представляешь, как ты всем нам насолил.

Целая дружина витязя, шла попарно по улицам Мережи, с копьями на перевес. Впереди ехали два десятка всадников. Возглавляли всех, двое на белых конях. Справа был Тихомир в полном облачение, а слева от него Светояр, в серебристом нагруднике и вооруженный дубиной. Они спешились, не доезжая до постоялого двора и витязь приказал всей дружине остановиться.

— Я первый пойду, — сказал князь, стараясь бодриться. Но предчувствие у него было не из лучших.

— Уверен? — настороженно спросил Светояр.

— Попробую уладить все без кровопролития, — посмотрел Тихомир на витязя и глубоко вздохнув, добавил: — Извинюсь перед Велизарием, за своего непутевого сына.

— Вот это другое дело, — кивнул витязь.

Сделав несколько неуверенных шагов вперед, князь все же взял себя в руки и размеренной походкой подобрался к постоялому двору. Несколько ставен открылось и из них показались лучники. Светояр тут же сделал вперед несколько шагов вместе с дружинниками, но князь развернулся и подал рукой сигнал, чтобы они стояли на месте.

Тихомир осмотрел лучников в окнах, лицо каждого было сосредоточено. Любой из них, тут же мог бы сразить его точным попаданием. Но князь не струсил, а наоборот подошел ближе и громко сказал:

— Прошу тебя Велизарий, прости моего непутевого сына.

— Это все? — высунулся вдруг из окна Валамир, облокотившись на подоконник. Обе руки у него были перевязаны, а на лбу виднелась огромная шишка.

— Я не к тебе обращаюсь, а к Велизарию, — начал гневаться князь.

— А я сегодня за него, — ухмыльнулся Валамир. — Так что, это все?

Князь взял себя в руки и продолжил:

— Велизарий, я также прошу простить меня, за тот обман. Мне очень жаль, но прошлого не вернешь. Отпусти ее и мы сможем договориться.

Валамир закрыл ставни.

Велизарий сидел в комнате своей хижины. Он открыл сундук, подаренный Атиллой. Перебрав несколько драгоценностей, он остановился на аккуратном золотом обруче с маленькими, но яркими изумрудами. На обруче была надпись: «Нильмере». Прочитав, он захлопнул проклятый сундук.

— Велизарий, ответь! Ты принимаешь мои извинения? — сердился князь, продолжавший стоять под окнами постоялого двора.

Тут ворота отворились. Вышел Валамир. Он громко спросил:

— Просишь извинений, а сам привел целую дружину?

— Учитывая, как вчера досталось Светояру…

— Твой витязь сам первый начал, — грубо перебил князя Валамир.

Светояр, стоявший позади, сжимал правую руку в кулак. Он хотел выдвинуться вперед и надавать тумаков наглецу Валамиру, но сдержался.

— Как бы то ни было, — сказал князь. — Я уже принес извинения. Теперь дело за вами.

— Что ты предлагаешь? — удивленно спросил Валамир.

— Чтобы вы забирали своих разбойников и убирались из Мережи.

— Нет, так не пойдет, — сказал Валамир, посмотрев князю в глаза. — Впрочем, мы готовы убраться из твоего городища. Но есть одно условие.

— Какое же? — насторожился князь.

— Тех извинений, что ты принес Велизарию недостаточно, — ухмыльнулся Валамир. — Они должны быть более искренними.

— Я готов повторить, — вырвалось у князя.

— Нет, — продолжил Валамир, обращаясь то к князю, то оглядываясь на разбойников с луками, то обегая глазами дружинников Светояра. — Извинение должно быть другим… Ты возьмешь своего сына Млада, отведешь на ярмарочную площадь и выпорешь его розгами, перед всем городищем!

— Да как ты смеешь, пес ты смердящий?! — не выдержал князь и со всего маху дал пощечину Валамиру. Тот зашатался, но устоял на ногах. Лучники в окнах, начали натягивать тетиву. Дружинники вместе с витязем тоже двинулись вперед.

— Прекратите! — воскликнул Валамир.

— Прекратить! — крикнул князь.

Разбойники и дружинники остановились, гневно поглядывая друг на друга.

— Зовите бродягу! — сказал Валамир.

Из-за ворот постоялого двора вышел старый пьяница.

— Это зачем здесь? — рассмеялся Светояр, а вместе с ним и дружинники.

Валамир иронично усмехнулся, а затем заходив взад-вперед перед княжеской дружиной сказал:

— Ваш князь Тихомир самозванец и клятвопреступник!

— Что ты треплешь? — подбежал к нему Светояр и взял за грудки. — Я тебя сейчас размажу, похлеще чем вчера.

— Все правда! Все правда! Тихомир самозванец! Клятвопреступник! Обманщик! Я могу поклясться перед богами и пусть заберут меня нечистые высшего порядка, если я вам вру! — заголосил старый пьяница.

— Ах ты подлец! — крикнул на него Светояр и отпустив Валамира, зашагал в сторону старика.

Вдруг из дружины выехали вперед двое всадников в добротном облачение. Они подъехали к витязю, наступавшему на пятившегося пьянчугу и попросили:

— Погоди Светояр, обвинения-то очень серьезные.

Витязь остановился и гневно посмотрел на всадников. Тут же Валамир начал пространную речь перед княжеской дружиной:

— По-моему все ясно с князем Мережи. Разве станет старик, будь он хоть пьянчуга, клясться перед богами и накликать на себя нечистых высшего порядка, для того чтобы просто оклеветать князя? Если только он безумец!

— Спросите у Тихомира, про его лучшего друга! — вмешался старый пьянчуга. Вся дружина перевела свои взоры на князя, а тот потупил взгляд.

Валамир уже вплотную подошел к дружинникам и продолжил:

— В Мереже должен быть другой князь! Я мог бы предложить себя! Но я жалок и недостоин, в сравнение с Велизарием. Он будет платить вам вдвойне, ибо щедр, в сравнение с любыми князьями. Так что выбирайте! Конечно вы можете остаться с Тихомиром… но зная… что он клятвопреступник,разве не накажут вас боги?!

— Хватит! — закричал князь на Валамира. — Даю вам время до завтра. Если не уберетесь то пеняйте на себя!

Тихомир развернулся и пошел прочь от постоялого двора. Дружинники получив приказ Светояра уходить, последовали за своим витязем. Многие из них были в сомнениях.

Старый пьянчуга сидел в своей покосившейся лесной хибаре. Он пересчитывал серебряные монеты одну за другой. За окном стояла лунная ночь. Услышав стук в дверь, старик насторожился. Тишина. Снова звон монет. Первая-вторая-третья… Снова стук в дверь. У старика затряслись поджилки. Дверь резко выбили. В хибару зашел злобный карлик с длинным скрюченным носом. Уродливый и волосатый. Глаза у него были синие-синие.

— Шиш! — в ужасе отпрянул старик.

— Да! Шиш пришел, — отвратительным голоском проговорил злобный карлик. За ним в хибару забежали еще десять карликов, а за ними еще десятки. Они все громко верещали:

— Шиш пришел!

— Шиш! Шиш! Шиш!

— Шиш пришел тебя забрать к нечистым духам высшего порядка!

Карлики схватили старика за ноги и потащили в дремучий лес.

Глава 7

Прошла неделя. Велизарий и не думал уезжать из города. На второй день после разговора Валамира с князем, по всему городу начались стычки. Светояр был уверен, что дружина мигом раздавит разбойников. Но он не мог предсказать, что его воины постепенно начнут перебегать к Велизарию.

Через месяц городище разделилось на две части: улица на улицу; изба на избу; терем на терем; корчма на корчму.

Усевшись в главной зале постоялого двора и заказав обед, двое дружинников вступили в разговор. Если первый холодно задавал вопросы о последних стычках, раненых и убитых, то второй с жаром рассказывал о всех рукопашных столкновениях, прошедших за последнюю неделю на улицах Мережи, уверяя, что в каждой из них сам поучаствовал, даже если они происходили одновременно, в разных местах.

Разговор внезапно умолк, когда в зал вошли двое. На каждом из них был синий кафтан, расшитый серебряными нитями. Они прошли мимо столов забитых дружинниками и разбойниками, а затем отворили дверь в комнату, находящуюся сразу за громоздкой печью. Велизарий сняв синий кафтан, уложил его на табурет, а сам подойдя к широкому столу, начал перебирать карты окрестностей Мережи. Комната была очень просторная, но без окон. Весь свет шел от масляных ламп, висящих на стенах. Валамир не снимая кафтана, уселся на табурет и стал ждать, что прикажет новый достойный князь Мережи, своему верному витязю.

— Вот здесь! — тыкнул пальцем в карту Велизарий. — Засада должны быть вот здесь. Тогда мы захватим обоз и отрежем последнее селение от северной части Мережи.

— Но главные ворота все равно останутся за ними, — возразил Валамир, но увидев строгий взгляд нового князя, тут же добавил: — Все устроим ближайшей ночью!

Долго не задерживаясь за картами, они вернулись в трапезный зал. Дружинников и разбойников, как след простыл. В этом не было ничего удивительного, за последний месяц Велизарий завел очень строгие порядки.

Они уселись за стол. Им тут же поставили квас, жаркое и рыбные снеди. Валамир уплетал за обе щеки, шумно жуя и хлопая стакан за стаканом. Велизарий пил и ел мало. Он принялся поучать витязя, какой строй держать во время уличных стычек, когда отходить, а когда наоборот давить на врага. Валамир слушал и все время кивал головой.

Затея удалась. Обоз попался в ловкую засаду, расставленную Велизарием. Конечно, Валамир исполнил все не совсем безупречно, но дело было сделано.

Всех дружинников собрали на широкой улице, неподалеку от постоялого двора. Уже начались первый заморозки. У собравшихся изо рта шел пар. Стройные ряды дружинников, были одеты в доспехи, выделанные из металлических чешуек и пластин, скрепленных между собою. У некоторых в руках были щит и клинок. Другие стояли на перевес с копьями. Лучники были позади. Вперед вышел Велизарий. Он сжимал в правой ладони, словно посох, заостренный чекан с золотой рукоятью. Развернувшись перед стройным рядами дружинников он держал речь. Велизарий говорил неторопливо, но очень уверенно.

— Враг еще не повержен. После удачной засады, исполненной Валамиром, Светояру теперь некуда деваться. Ему придется отвести большую часть дружины для защиты главных ворот. Мы ударим по ним, но малыми силами. Я возьму только полсотни отборных копьеносцев и двадцать всадников. Кому-то может показаться безумием моя затея. Поэтому я лично возглавлю набег на главные ворота. Остальных поведет Валамир. Он покажет вам какие улицы перекрыть и тогда мы заставим врага отступить к княжескому терему. После этого почти вся Мережа будет за нами.

— Выходим прямо сейчас! — закричал Валамир и вытащил из ножен клинок. Он указал направление и пошел вперед.

Стройные ряды дружинников потянулись за новоявленным витязем в сторону ярмарочной площади.

Светояр загодя почувствовал неладное. Но распылять свои силы не решился. Он послал в разведку пару десятков воинов. Они один за другим прибегали назад с запутанными сообщениями о перемещениях врага. Было ощущение, что отряды Велизария уже повсюду. Светояр поднялся на стену возле главных ворот и осмотрелся. Он ждал удара с обоих сторон, как из-за города, так и с центральных улиц. У него были на это причины. На полях между городищем и рекой, ходили какие-то разрозненные отряды. «Вероятно кто-то из них и перехватил вчерашний обоз. Но почему они не собираются в строй?» — подумал Светояр. Он развернулся и увидел как по главной дороге скачут рысью два десятка всадников. Они постепенно приближались к главным воротам. Светояр приказал всем строиться, лучников он выставил вперед. Когда те запустили первые стрелы, всадники уже растворились в окрестных переулках. Возле главных ворот возникло замешательство. Светояр выжидал, но все же ему не хватило выдержки. Он приказал двум сотням дружинников, вооруженных топориками и короткими мечами, двигаться в сторону переулков. Как только они приблизились к месту, где широкая дорога, идущая от главных ворот, сужается до четырех-пяти аршин, ждавшие в засаде копьеносцы напали на дружинников Светояра со всех переулков. Пришлось посылать подмогу. Но не успели они приблизиться к попавшим в засаду, как целый град стрел полетел в них. Казалось, что лучники Велизария забрались на все окрестные избы. Стрелы долетали даже до главных ворот. Светояр приказал окружающим его воинам выставить щиты. Тем временем, все соседние улицы заполнялись врагом. Они уже почти перекрыли дороги, ведущие к княжескому терему.

Светояр побежал к большим конюшням, что примыкали к городской стене изнутри. Две сотни всадников, тоже были застигнуты врасплох, нападением Велизария. Одни не понимали, седлать им коней, другие не понимали, может им спешиваться? Светояр приказал двум сотням всадников, атаковать врага около дороги на княжеский терем. Там командовал Валамир. Ему не удалось сдержать прорыв вражеской конницы. Пришлось отходить. Светояр понял, что это единственный шанс уберечь дружину. Он приказал всем покидать главные ворота и двигаться к княжескому терему. Дружина стала отходить в полном беспорядке.

Тут же у ворот появились двадцать всадников во главе с Велизарием. Чтобы не дать ударить дружине в спину, Светояр преградил им путь, с десятком отборных копьеносцев. Велизарий не стал останавливаться. Он повел своего коня прямо на Светояра, вооруженного огромной дубиной. Копьеносцы сбросили половину всадников, но второй половине удалось оттеснить врага к стене. Завязалась сумбурная драка. Светояр, стоявший около главных ворот, сбросил Велизария с коня, но тому удалось удержать чекан в руке. Он воткнул его острием в землю и взмахнул рукой. Земля под Светояром размокла и превратилась в жижу, его начало засасывать внутрь. Он перевернулся и ударил дубиной в деревянные ворота. Острый шип впился в толстое полотно и Светояр попытался выбраться. Но прямо из под жижи выбрался склизкий и гигантский Болотник. Он обхватил Светояра и начал топить. Тот вытащил дубину из полотна и несколько раз ударил Болотника, а затем раскрутил свое орудие, призвав Шиликунов. Земля вспыхнула и два красномордых духа, с горящими крюками в руках, зацепили ими Светояра и вытащили из засасывающей жижи.

Велизарий ловко крутил чекан в правой руке, стараясь обманными движениями, приблизиться к Светояру. Раз за разом приходилось уворачиваться от размашистых ударов дубины. Шиликуны иссушили болото и бросились в сторону Велизария. Они подцепили его крюками за ноги и повалили на землю. Светояр попытался нанести решающий удар, но глаза Велизария закатались и словно из воздуха появился огромный Волколак, сбивший витязя с ног. Зверь сожрал шиликунов и начал приближаться к лежащему Светояру. Глаза Волколака горели красным огнем. Светояр осторожно отползал от зверя, сжимая дубину в правой ладони.

Велизарий быстро поднялся. Он сделал несколько стремительных шагов и наступил на руку Светояра, заставив того бросить дубину. Велизарий посмотрел витязю в глаза. Страха он там не увидел. Светояр начал говорить:

— Делай что…

— Сделаю, — не дал договорить Велизарий и тут же взмахнул рукой.

Волколак огромными острыми зубами впился витязю в ногу. Он поволок его за стены. Зверь мощным ударом задних лап разбил в щепки главные ворота. Оказавшись за городом, Волколак потащил сопротивлявшегося громилу Светояра в лес.

Улицы прилегающие к княжескому терему, загодя укрепили высокой стеной. Подняли вал, срыв два великолепных сада. Возвели две высокие башни. Да и запаслись достаточно. На зиму точно хватит.

Успела отойти только половина дружины. Остальные были разбиты. Многие сдались в плен. Зрелище Волколака, утаскивающего богатыря Светояра в лес, было не из приятных. Никто не хотел повторить его судьбу. Велизарий использовал запретное колдовство не впервой, но чтобы такое происходило в его родном городище. Жители стали его сильно бояться, дружинники хоть и продолжали следовали приказам, но скорее из страха. Даже разбойники стали посматривать на нового князя с опаской. Втихомолку называя его князем тьмы.

Положение Тихомира было почти безвыходным, оставалось только сдаться или вступить в безнадежную битву. Он с самых первых стычек писал всем окрестным князьям письма, с просьбами прислать свои дружины, чтобы расправиться с Велизарием. Тихомир написал даже Эдекону, обещая удвоить выплачиваемую дань. Но никто, так и не пришел на помощь. Сказать честно, Тихомира не сильно уважали соседские княжества, за исключением пожалуй окинцев. Слава же о ратных подвигах Велизария, напротив, шла впереди него.

Валамир устраивал пир за пиром, меняя корчму за корчмой, считая что победа уже в кармане. У него были веские доводы, чтобы так думать. С Тихомиром хоть и оставалась еще значительная часть дружинников, причем самых верных, но кого назначить витязем вместо Светояра, он не знал. Не Млада же в самом деле, который хоть и остался при отце, но пугливо дрожал, всякий раз поднимаясь на дозорную башню. Вся остальная Мережа была за Велизарием. Его дружина, впервые с начала стычек, получила безоговорочное численное преимущество. «Разве это возможно, чтобы они не прорвались и нас всех не уничтожили?» — думал Млад трясясь от страха и холода, каждый раз обозревая город, с вершины дозорной башни.

Прошло еще два месяца. Со снегопадами и морозом, пришла настоящая зима. Всю Мережу замело. Избы с белыми крышами топились без остановки. Дым поднимался над Мережей. Сугробы доходили до окон. Замело все переулки. Денно и нощно, широкую дорогу чистили от буранов. А снег все шел и шел не переставая.

Велизарий сидел в своей тесной избе возле печи. Наступил томный вечер. Глубокие раздумья, иногда прерывались треском входной двери. Завывающий ветер толкал ее вперед, чтобы затем опять отпустить. Велизарий отвлекался на мгновение, а затем снова пытался сосредоточиться на своих мыслях. Здравый рассудок сбивался душевными терзаниями. Он не знал как ему поступить с Тихомиром. Ненависть к князю не ослабела, но расправиться с отцом Нильмеры он не мог. «Что тогда скажет она? Все тогда точно будет закончено между нами. А разве сейчас между нами что-то осталось?.. Я чувствую… Что-то все еще есть…» Велизарий погрузился в воспоминания, они были словно на яву. Он почувствовал: этот запах, сладкий, неотступный, он все сильней разливался по избе. Все настойчивее напоминал Велизарию нечто неуловимое. Как вдруг он поднялся с плетенного кресла и, сплеснув руками, воскликнул: «Неужели это ты?»

Нильмера захлопнула входную дверь и уверенным шагом прошла внутрь избы. Ее распущенные каштановые волосы наполовину были в снегу, который тут же растапливался в жаркой избе и падал каплями на плотный полушубок и на длинное меховое платье. Ее глаза то горели гневным огнем, то наоборот становились жалобными. Она подошла к Велизарию и позволила тому, обнять ее. На глазах Нильмеры были слезы.

— Зачем ты плачешь? — спросил Велизарий.

— Не причиняй вред моему отцу и брату, — попросила она.

— Я и не собирался… Как ты могла такое подумать обо мне?

— Не знаю, что… — Нильмера замолкла. — Ты обещаешь, что не причинишь им вреда?

— Я же тебе сказал, что и не собирался этого делать.

— Спасибо Велизарий, — сказала она вытирая слезы, развернулась и пошла к выходу.

— И это все? — спросил вдогонку Велизарий.

Нильмера неуверенно развернулась.

— А чего еще ты от меня ждешь?

— Я хотел поговорить…

— О чем?

— О нашей любви…

— Никакой любви нет, — сказала Нильмера тихим голосом. — Извини, я так чувствую.

— А как же то время?

— Я его отпустила… Попробуй и ты…

Велизарий снова подошел к ней ближе и нежно посмотрев прямо в глаза, поцеловал, но она не приняла его поцелуй.

— Давай все бросим и уедем отсюда прочь, — сказал Велизарий.

— Куда уедем? — усмехнулась Нильмера.

— В град Китеж, что стоит прямо на озере.

— Я не брошу своего сына… и моего мужа Плинту.

Велизарий отпрянул от нее и дрожащим голосом обиды сказал:

— Почти каждый вечер этой осени, я провожу в своей избе, чтобы вспомнить о тех днях. Я не сдерживаюсь и лью слезы о нашей любви… Почему твое сердце так жестоко?

— Потому что моя любовь прошла, — начала злиться Нильмера. — Если ты слишком слаб, чтобы отпустить любовь тоже… можешь обратиться к какой-нибудь ведьме!

Велизарий посмотрел на нее и ухмыльнулся. Он повернулся к стене и снял с нее острый клинок, а затем быстрым шагом пошел к двери.

— Ты куда? — ошарашенно спросила Нильмера.

— Доделаю, то что начал, — сказал он выйдя за дверь.

Она поспешила за ним. На улице была настоящая буря. Нильмера с трудом пробиралась сквозь сугробы, ничего не видя перед собой. Она услышала ржание коня и быстрого вороного проносящегося рядом с ней. В седле был Велизарий. Он повел коня в сторону княжеского терема.

— Нет, стой! — кричала Нильмера со слезами на глазах. Она подскользнулась и упала в сугроб, тут же встав и пытаясь догнать Велизария. Она кричала: — Ты же обещал!

Нильмера озиралась вокруг, пытаясь найти его, сквозь ночную бурю. Но вороного уже и след простыл.

Часовой старался глядеть как можно дальше, но все было тщетно. Снежная буря ограничивала его зрение до нескольких аршин. Он даже не мог рассмотреть то, что творится внизу. А там было что рассматривать. Водянник лил воду на частокол, а его брат Ледянник морозил дорожку. Деревянные стены рухнули и покатились вниз. С горки напротив, на сотнях саней, ехали дружинники и разбойники, во главе с Велизарием и Валамиром. Разогнавшись с высокой горки, санки съезжая вниз, тут же скользили вверх по оледененному валу. Дружинники защищавшие княжеский терем, напротив, поскальзывались и скатывались вниз. Сотни саней в скором времени оказались на улицах возле княжеского терема. Началась битва.

Убедившись, что Валамир хорошо управляет кавалерией на санях, Велизарий взяв пару десятков мечников, тут же ворвался во двор княжеского терема. Во дворе завязалась драка. Через пару мгновений она немного завязла в высоком снегу. Велизарий, державший в правой руке чекан, а в левой клинок, прокладывал себе путь к терему.

Ворвавшись в дом он услышал громкий стук доносившийся с чердака. Велизарий осторожно прошел в большую гостиную. Она почти вся была пуста. Он осмотрелся и увидел только странную куклу, лежащую на полу. Рассмотрев поближе, оказалось, что тряпичная безделушка с сеном на голове изображает Овинника.

— Что он делает в гостиной? — удивился Велизарий.

Но тут же догадавшись в чем подвох, потянул куклу за соломенную шевелеру. Мигом Овинник преобразился в Тихомира.

— Пусти! — крикнул князь, ударил противника ногой в колено и отбежал в противоположную сторону просторной гостиной. На груди Тихомира, поверх княжеского кафтана, висело множество амулетов и оберегов. Противники угрожающе посмотрели друг на друга.

Не прошло и мгновенья, как Тихомир вызвал Водянника, но Велизарий вовремя спохватился и вызвал, точно такого же духа. Они приближались друг к другу волной. Два Водянника столкнулись посреди гостиной и все вокруг залило водой.

На чердаке начали стучать и топать еще сильнее.

Велизарий не мешкая, вызвал Ледянника и Тихомир поступил также. Они подобно Водянникам, разбились друг о друга и вся комната была ледяной. Еле удержавшись на ногах, оба князя вызвали банников, которые тут же растопили весь лед, помахивая веником. В гостиной стало жарко и влажно.

Вдруг на чердаке все стало ходить ходуном, словно там кто-то смеялся и перекатывался по доскам. Наконец-то потолок рухнул и на пол гостиной упало маленькое мохнатное чудище с острыми как нож когтями.

— Ловить Барабашку! — приказал Баннику Велизарий.

— Ловить Барабашку! — тут же повторил за ним Тихомир.

Мохнатое чудище озиралось по сторонам. Было видно, что нечистый дух, совсем еще юный, с необузданным характером, ко всем присутствующим в доме, относился он одинаково скверно, не делая различия между хозяевами и гостями. Барабашка, очень недовольный, окинул взглядом Тихомира. Чего только не было на груди князя. Амулеты из агатов, изумрудов и даже янтаря. Барабашка никак не мог вникнуть в смысл происходящего в гостиной и потому смотрел рассеянно на всех присутствующих. Он не стал допытываться у банников, кто прав, а кто виноват, но амулеты на груди Тихомира насторожили маленькое чудище. Барабашка выпустил когти и напал на Велизария.

Банник тут же защитил своего господина и отбил Барабашку веником в сторону Тихомира. Княжеский банник тоже был расторопен и тоже нанес по Барабашке подобный удар. Так они и перебрасывали нечистое чудище с одной стороны гостиной в другую. Пока банник, что стоял рядом с Тихомиром не подвернул ногу, пропустив удар. Барабашка пролетел мимо веника. Он впился прямо в грудь Тихомиру. Тот закричал от боли и упал. Барабашка отпрянул от стонавшего князя, разворошил в щепки пол и скрылся в подвале.

Велизарий подошел к поверженному врагу, тот еще дышал, но рана была смертельной.

— Я никогда не был клятвопреступником и самозванцем, — тихим голосом сказал умирающий князь. — Все о чем, я жалею, что струсил тогда… двадцать лет назад.

— Меня не интересует твое далекое прошлое, — холодно произнес Велизарий. — Мне хватит того, что ты нарушил данное мне обещание…

— Это совсем не так… — откашлялся Тихомир. — Точнее не совсем так…

— Что ты имеешь ввиду? — заинтересовался Велизарий.

— Нильмера сама меня попросила сосватать ее кому-нибудь другому…

— Не ври мне хотя бы перед смертью! — загорелся Велизарий.

— Все… эти слухи… про твои похождения с развратными девками… на пирах у Атиллы… И Эрнак… — Тихомир сделал последний вздох и почил.

— Что Эрнак?! Что Эрнак?! Говори, он ее заколдовал?! — начал трясти бездыханное тело Велизарий, пока гнев не прошел и стало понятно, что Тихомир мертв. Он закрыл ему глаза и пошел прочь из терема. Барабашка выполз из подвала, осмотрелся и снова стал громко бить по доскам.

Когда Велизарий вышел на улицу, буря уже прекратилась. Стояла ясная зимняя ночь, с месяцем и тусклыми звездами. Он бросил быстрый взгляд на пленников, которых выставили в ряд на улице с красочными теремами и пошел по заметенной дороге дальше.

— Извините, достопочтенный князь, — обратились к нему разом двое лучников, догнавшие его впопыхах. По их внешнему виду, было похоже, что они из разбойников.

— Чего вам?

Старший из них немного помялся, но затем начал говорить:

— Вы не сказали, что нам с пленниками делать? Среди них есть один, говорит что зовут его Млад и он княжеский сын.

Велизарий посмотрел на разбойников и холодно произнес:

— Делайте с ними, что хотите.

— Даже в рабство продать разрешаете?

Велизарий вздохнул и на этот раз горячо, почти гневно сказал:

— Я же вам сказал! Делайте с ними что хотите! Они ваша добыча!

— Прошу меня простить князь, сперва не расслышал, — сказал старший разбойник и толкнув плечом младшего, быстро пошел в сторону пленника.

Велизарий смотрел на них недолго. Было слышно, как два разбойника тут же начали спорить друг с другом.

— Княжеского сынка, и еще троих пленников, я продам в рабство ведьме одной, — говорил старший.

— Какой еще ведьме?

— Живет за триста верст на север от Мережи!

— Это не про Маруху ли ты говоришь?

— Про нее самую.

— Зачем они интересно ей?

— А мне почем знать, главное что платит она золотом и зельями всякими!

Велизарий прошел по дороге чуть дальше. Он издали увидел Валамира, рассматривающего большой терем на краю пригорка. Крыша была завалена снегом, но по росписи на крыльце и выделке коньков он пожалуй ничуть не уступал княжескому.

— Можешь забирать себе, — похлопал Велизарий по плечу Валамира.

— А чей он?

— Твой.

— Я имею ввиду до меня.

— Жил в нем Светояр, а сейчас видать никого.

— А он точно не вернется? — насторожившись спросил Валамир.

— От Волколака, утащившего в лес, не возвращаются, — сказал Велизарий, немного скорбно.

Глава 8

Плинта медленно прочел письмо и неуклюже опустился на край деревянной скамьи, так, что она чуть не опрокинулась. Он выронил письмо из рук. Эдекон, стоявший неподалеку, поднял его и быстро пробежался глазами. На обоих нашла тишина. Первым ее прервал Эдекон, сказав:

— Значит Нильмера твоя нашлась.

— Громобой уже везет ее домой, — задумчиво произнес Плинта. — Нужно было помочь ее отцу.

Эдекон подвинул к столу деревянное кресло и уложив на него мягкую подушку сел рядом с князем. Он внимательно рассматривал перстни на своих пальцах, пытаясь устроить игру драгоценных камней, отразив их от света масляных светильников. Когда ничего не удалось скиф проговорил:

— Судя по мокрым листам, твоя жена плакала.

— Плакала? — тихо спросил Плинта и тут же взорвался: — А как же иначе?! Тихомир был ее отцом.

Князь очень редко, позволял себе повышать голос на Эдекона, такое могло быть чревато, но скиф простил ему сегодня эту вольность. Он встал с кресла и подойдя к Плинте похлопал его по плечу. Затем скиф тихим голосом сказал:

— Для твоей жены он был отцом, а для нас просто очередным князем.

— Я его уважал! — воскликнул Плинта.

— Опять же, только учитывая что он отец твоей жены.

— Нет, не только за это, — убеждал себя Плинта. Он был… он был…

— Вот видишь, ты его совсем не знал, — ухмыльнулся Эдекон. — Не хотел я плохо о нем говорить, по крайне мере сегодня. Но у меня, последнее время, не вылезает из головы история двадцатилетней давности. Именно поэтому я убеждал тебя не помогать Тихомиру. Но я конечно не думал, что Велизарий окажется настолько жесток и безумен. Недооценил я его.

— Что за история? — заинтересовался Плинта.

— Знаешь ли, любопытство ведь тоже порок, но все же я тебе расскажу. Только не умудрись своей женушке поведать. Если она услышит, возможно возненавидит тебя.

— Не расскажу.

— Было тогда мне лет восемнадцать, а может быть и девятнадцать. Служил я у гуннов в войске Атиллы. Советником у него тогда еще был Эрнак. Они были друзьями с самого детства. Гунны заключили союзы со многими славянскими племенами. С некоторых Атилла даже не собирал дань. Был тогда у тускарей престарелый князь по имени Огнедар. Досталась ему по наследству книга невероятных и мощных, но при этом темных заклинаний. Да таких, что считаются запретными не только у славян, но и гунны стараются их не использовать. Кроме разве что тех, которые заклинают огонь. Родных детей у Огнедара не было и он усыновил двух сирот. Звали их Тихомир и Волк. Старый князь не желал заключать никаких союзов с гуннами. И если Тихомир слушался во всем, то Волк был своенравен. Была еще одна разница, между его приемными сыновьями. Тихомир был вовсе не способен к темной магии, а Волк напротив, превзошел в этом деле даже своего отца. Но все же на смертном одре Огнедар, выбрал своим наследником Тихомира, а Волка назначил витязем Мережи и наказал слушаться своего старшего брата. Новоявленный витязь познакомился с Атиллой, вождь гуннов восхищался его колдовскими дарованиями. Но Эрнак, предостерегал своего лучшего друга от темного колдовства. Атилла отмахивался от него и говорил, что будет неплохо, если Волк присоединится к их походу на запад. Прошел год со смерти Огнедара, в Мереже все было спокойно. Атиллу вызвали за Урал отец и дядьки. Они решили назначить его верховным командующим Великого войска и провести ритуал огня, принятый в тех краях. Эрнак все чаще стал наведываться в городище Тихомира. Князь его ужасно боялся, зная насколько силен гунн в колдовстве. Эрнак же опасался совсем другого. Он видел как с братом Тихомира происходят всякие странности. Если Огнедар, владевший темной книгой, старался с осторожностью использовать заклинания. Тогда как Волк, изучал все страницы без меры. Он стал невероятно силен, но вместе с тем, с ним стали происходить изменения. Его глаза стали черными, пальцы покрылись язвами и ожогами, но самое главное он стал одержим лесом. Ходил там сутками на пролет, а после возвращения, снова садился за книгу. Эрнак стал все чаще наведываться в Мережу и постоянно ссорился с Волком, сетуя на то, что витязь тускарей погряз в темном колдовстве и уже не выберется из ее омута. Точно не знаю, что приключилось той ночью в княжеском тереме. Я склонен предположить, что Волк попросил Тихомира избавиться от Эрнака. Князь Мережи крайне испугался последствий и рассказал обо всем колдуну гунну. Не знаю… хм… может в княжеском тереме и вправду происходила какая-то чертовщина… хм… после которой князь Мережи обратился за помощью к Эрнаку. Суть в том, что я по указанию Эрнака встретил их утром возле тайного входа в Мережу. Тихомир вместе с колдуном, под руки тащили его брата. На руках и ногах у того были колдовские кандалы. Сам Волк был оглушен мощным заклинанием. Не знаю, наложил ли его Эрнак, а может быть, тот просто перечитал колдовской книжки и вправду попался в омут темной магии. Мы погрузили Волка на запряженную телегу, а потом отвезли в дремучий лес, что находится в паре десятков верст от Мережи. Мы отнесли его в темную чащу, после чего Эрнак произнес какое-то странное заклинание. Он велел нам бежать оттуда, что есть сил, а сам пошел снимать кандалы с Волка.

Комната снова погрузилась в тишину. Наконец-то Плинта не выдержал и спросил:

— Так что случилось дальше?

— Как видишь, я здесь, — сказал Эдекон.

— Что случилось с Волком?

— Да мне почем знать? Мы вернулись в Мережу и Тихомир держал речь, что его брат готовил какой-то заговор и поэтому его изгнали.

— Все равно мне не понятно, что там произошло. И почему я должен изменить свое мнение о жизни Тихомира?

— Он в любом случае, предал своего брата. И я почти уверен, что только из-за своей трусости.

— Может…

— Да и еще, — вдруг резко перебил Эдекон. — Не знаю, что двигало Эрнаком, зависть или он и вправду знал какие-то тайны про темную магию, мне трудно ответить на этот вопрос. Дам тебе только один совет, никогда, ты слышишь меня, никогда не спрашивай у Эрнака, про Волка, сына Огнедара.

Эдекон вдруг заулыбался.

— Тебе эта история приносит радость? — удивился Плинта.

— Те события, помогли мне неплохо подняться.

— Что ты имеешь ввиду.

— Когда вернулся Атилла, я первый рассказал ему всю историю про Эрнака и Волка. Он был в ярости. Поссорился с Эрнаком и запретил ему ходить в поход на запад, — некоторая ностальгия захватила Эдекона.

— Так тебе с этого какая была выгода?

— Мне? — Эдекон заулыбался еще больше. — Атилла назначил меня управлять всеми окрестными городами, а Эрнака определил в мои советники. После этого колдун меня крайне недолюбливает.

— Да о чем вы тут толкуете? — закричала Нильмера зашедшая в гридницу, что само по себе было непозволительно для княжны. Но в просторном помещение, забитом лавками и столами из красного дерева, словно какая-то дорогая корчма, сидели только двое: достопочтенный князь Плинта; могучий витязь Громобой. Последний сразу ретировался, ссылаясь на какие-то неотложные дела. Оставшись вдвоем с женой князь попытался успокоить ее, сказав:

— Толковали о том, как нам дальше поступить с Велизарием.

— Как поступить?! — разъярилась жена. — Как поступить?! Я его ненавижу! А тебя скоро начну презирать за трусость!

— Постой! — кричал ей вдогонку Плинта. Но его жена уже покинула гридницу и бежала по мокрому снегу обратно в зимний княжеский терем, что располагался в двадцати верстах к югу о Городца. Вокруг была тишь и благодать. Да подтаивающее озеро рядом с голым лесом.

Нильмера лежала в своей комнате вся в слезах: «Я ненавижу его! Ненавижу! А что же мой муженек? Жалкий трус? Я сама возьму меч и поеду убью Велизария! Как он мог? Он же мне обещал? Разумеется, можно ли верить обещаниям? Привела голубчика в дом… Как же это так приключилось, что писал он мне все те письма? Ты любишь меня, голубка моя? Все я помню… Нет, не люблю! Никогда не любила! Кого я обманываю?! Говорит, душа моя, очень тебя я люблю! Себя любит! Себя любить мне нужно! И Сенежу! Зачем он так со мной поступил? Может его одолело безумие? Нет, это ты ошибаешься! Скорее всего и в распутстве не случайно его обвиняли… Но кто это был? Я не вспомню уже… Все подряд… Кто ко мне свататься ходил. Он подобен червю! Жалкий червь! Объясняться со мной вздумал в письмах! Но поступки его объяснить невозможно, их надо понять? Поймет только тот у кого сердце злое и душа. Ах! Зачем я гневаюсь? Расстраиваю себя… Именно в этом его задумка! Мне надо только сосредоточиться… Отринуть его… Словно никогда вовсе не было на свете Вели… Ненавижу это имя! Будь оно проклято навеки! Не буду произносить его имя! Не буду произносить никогда больше! Хотел быть мне другом! Но в нем одна ложь… Гневный взгляд… Ныне я встретила его, какой он есть на самом деле. Я же умоляла его ступить на праведный путь. Он обещал, так незатейливо… Потом просто ушел. Он с ног до головы погряз в темной скверне… Я не хочу о нем больше слышать! Но как? Если я желаю отомстить? Простить его? Нет, ни за что! Или не за что? Я сама виновата? Нет! Во всем виновата… Его гордость? Скорее безумие… Ненавижу безумцев… И подлецов… А он безумный подлец… Низшие духи помогите забыть мне его… Высшие… Нет… Что же я делаю… Когда в доме Сенежа… Низшие духи, помогите мне проклясть Велизария… Пускай Ведогонь сбежит от него! Тянулся к губам моим! Пускай поцелует его Ворогуха! Кикимора! Мавка! Шишига! Полудницу пусть встретит летом в полях! До лета мне ждать? Долго как! Духи все низшие проклинаю подлеца Велизария!»

— Он и так уже проклят! — послышался отвратительный потусторонний голос из под кровати, Нильмера вздрогнула. Голос словно скрежетал по ушам. Она увидела под кроватью свое старое зеркальце. Подобрала его осторожно и посмотрелась. В отражение она увидела Кикикмору кричащую: — Велизарий был проклят давно! Проклята Нильмера и ты!

— Сгинь, дух нечистый! — сказала Нильмера, махнув рукой.

Князь Плинта распахнул оконные ставни и свежий весенний воздух ворвался в отсыревшую комнату. Он смотрел на Городец сверху вниз. Наконец-то растаял весь снег. Теплое солнце отражалось бликами в полноводной реке. Крыши домов, после лютой морозной зимы, нуждались в умелых руках ремесленников. Промокшие, от снегов и паводков, поля требовали к себе внимания крестьян. Жизнь в городище просыпалась.

По извилистой дороге поднимались трое всадников. Сразу за ними ехал экипаж Эдекона. Когда отворили врата, князь лично пошел встретить своего гостя. Чуть позже прибыл Громобой, он вошел в большой зал, где за длинным столом, уже сидели князь и скиф. Хмурый витязь начал негодовать прямо с порога, он громким голосом сказал:

— С Велизарием нужно что-то делать! Теперь и не только с ним. Во всем княжестве Тускарей теперь всюду грабежи и междоусобицы. К ним отовсюду съехались целые ватаги разбойников! Похоже все деревни вокруг Мережи, они уже разграбили. Теперь и к нам изволили явиться. Я с дружинниками целых двадцать ватажников выловил. Привезли мы их всех к нам в острог. Велизарий похоже совсем порядком не занимается.

— А если бы и занялся? — спросил князь. — Можно было бы его и простить за убийство Тихомира? Нет, приговор Велизарию должен быть один…

— Постой, постой, — тут же прервал его Эдекон.

— Мне уже жена всю плешь проела! Говорит, чтобы я исполнил месть! Или, мол сама пойдет мстить!

— Ты жену свою не можешь обуздать! — вдруг разъярился Эдекон. — А сам Велизарию мстить собрался! Не порвется ли пупок?

— Ты лучше бы Эдекон, брата ее нашел, — ухмыльнулся Плинта. — Или забыл, что пообещал Нильмере, что исполнишь это лично? Или ты только на пирах горазд?

— Наглеешь князь, — сказал скиф, бросив гневный взгляд на Плинту.

— Мы с Громобоем сами накажем подлеца Велизария! — воскликнул князь.

— Верно, — спокойным голосом подтвердил витязь. — Когда собирать дружину?

— Никого вы не будете собирать и наказывать, — стукнул ладонью по столу Эдекон.

— Это еще почему? — удивился Плинта.

— Потому что, он спас Атилле жизнь в Бургундии, — рассудительно сказал скиф. Плинта и Громобой немного стушевались. — К тому же окрестные князья, тоже чтят Велизария.

— Ненадолго, — ухмыльнулся Плинта. Увидев недоумевающий взгляд скифа, он добавил: — Судя по словам Громобоя у них там бардак. Остальные князья увидят во что превратились окрестности Мережи и чтить его перестанут.

— На все нужно время, — задумчиво произнес Эдекон.

— Так что, выходит он совсем от наказания отделается? — недовольно вопросил князь.

— Наказать его нужно, — сказал скиф. — Я еще не придумал, как именно.

— Твое дело Эдекон, — расстроено вздохнул Плинта. — Но если не решишь вопрос, по крайней мере с разбойниками, что лезут к нам от тускарей, я напишу Эрнаку. Пусть он тогда решает вопрос.

Три сотни всадников гунну шли по полю. Такая орава могла кому-угодно внушить настоящий ужас. Но в погоревших деревнях никого уже и не было. Разбойники хорошенько порезвились в землях тускарей. Эдекон, возглавлявший отряд шел медленно и осторожно. Он восседал на сером пятнистом метисе. Конь тоже был насторожен, останавливался и ржал вдыхая гаркий воздух. Повсюду жгли деревни и леса. Порою, вдалеке можно было рассмотреть разбойников перебегавших с одной деревни в другую. Пленив несколько грабителей гунны привели их к Эдекону. Рассказы их были чудны и невероятны. Будто у Велизария уже десять тысяч отборных дружинников, а сам он вызывает за бой до трех Волколаков. Что Мережа обречена, ибо городище захватил сам князь тьмы и даже Сварог не в силах спасти эту землю. Скиф усмехался и шел дальше по дороге ведущей к Мереже. Пленили новых разбойников, а рассказы их становились все нелепей. Волколаков становилось уже десятки, дружинников уже больше полусотни тысяч. Пленные рассказывали, что земля в Мереже уже пылает огнем, а Велизарий превратился в великана и уже вызывает самого Сварога на бой. Когда прошли уже половину пути до главного городища тускарей, удалось пленить еще несколько десятков разбойников. Каждый из них говорил невпопад, молил, чтобы их лучше убили на месте, чем вели обратно в Мережу. В их разрозненных речах, Эдекон слышал уже про сотни Волколаков, а с ними и тысячи шишей с чертями и мертвяками, которых ведет за собой Велизарий, уже свергший самого Сварога.

На пути оказалось несколько деревень, которые еще не успели разграбить. Эдекон оставил всадников гуннов, на постоялом дворе самой большой из них, а сам укутавшись в плащ, чтобы его не узнали, пошел лично послушать, о чем толкуют там люди. Скифа занесло в тесную корчму. Он сел за столик у самого входа и заказал себе квас. После полудня в корчму заглянула свора местных жителей. Среди них можно, было распознать как бродяг, так ремесленников и торговцев. Они шумели, ели, гуляли, а один из них рассказывал о том, что сейчас творится в Мереже. Эдекон подслушал весь разговор.

— Прошка, тебя целый год не было! Куда запропастился? — спросил его рыжебородый.

— Куда? Не куда, а с кем? — важно заявил Прошка.

— И с кем же? — поинтересовался с издевкой лысоватый.

— Как с кем? — надменно заявил Прошка. — Конечно же с Велизарием. Ты бы видел, как мы с ним на санях, да до самого терема княжеского!

— Ты же год назад, нам рассказывал, что Тихомир близкий родственник твой? — спросил сидевший на углу торговец. — Что же ты родственника своего позволил подрезать?

— Да врет он все! А вы уши развесели. — расхохотался лысоватый, а вместе с ним и половина стола.

— Вот и не вру, — обиделся Прошка.

— Так за что же вы, родственника твоего подрезали, вместе с Велизарием? — негодовал рыжебородый.

— Никого я не подрезал! — оправдывался Прошка.

— Говорю же, все врет! — смеялся лысоватый.

— Как не подрезал? — удивился рыжебородый. — Вы же вдвоем на санях с Велизарием! Сам же нам рассказал.

— Я на своих санях… — замешкался Прошка, но видя укоризненный взгляды, тут же добавил: — На своих санях, решил посмотреть, что около терема княжеского творится.

— Ох, врешь ты все Прошка, — гулким басом проговорил муж богатырского телосложения. Это был местный кузнец. Он встал во весь рост и строго взглянув на Прошку добавил: — Смотри мне, соврешь еще раз в это наше застолье, я тебя поколочу.

Прошка потупил глаза и сразу замолк.

— А ты почем знаешь, что он врет? — поинтересовался рыжебородый. — Может сам нам про Мережу расскажешь?

— И расскажу, — сказал кузнец. — И предупредить не забуду, что вся эта история, через вторые руки прошла.

— Так откуда тебе знать? — не унимался рыжебородый.

— Брат мой родной, в Мереже трудится кузнецом. От него и узнал все в подробностях.

— Бывал я в Мереже проездом пару годков назад, — сказал лысоватый. — Видел дружину славную, во главе со Святояром. Как он там поживает?

Взор кузнеца в миг погрустнел. Он вздохнул глубоко и сказал:

— Сожрали нашего витязя Светояра!

— Как сожрали?! — в ошеломление спросил весь стол.

— Три Волколака схватили и в лес утащили.

— Откуда же они взялись? — удивился лысоватый.

— Велизарий наколдовал, — уверенно ответил кузнец.

— Все равно не пойму, как они втроем в лес тащили? — пробормотал рыжебородый.

— А что же Велизарий и вправду князь тьмы? — настороженно спросил лысоватый.

— Человек он, но сильный колдун, — сказал кузнец. — И дружина у него в пять тысяч копей с клинками.

— Так что, нам теперь тоже от Велизария достанется? — заволновался вдруг торговец.

— Нет, — успокоил его кузнец. — Брат мой говорит, что только одного человека Велизарий ненавидит и обещает скормить целой стае Волколаков.

— Небось князя окинцев? — спросил лысоватый прищурившись.

— Нет, — сказал кузнец почесывая макушку. — Про князя окинцев ничего не слыхал. Того… которого скормить хотят Волколакам… Хм… кажется Эдеконом кличут.

Три сотни всадников гунну шли по широкой дороге. Первым ехал скиф. Он все время оглядывался назад. На пути встретился указательный камень с выбитой на нем надписью. Скиф прочитал:

Еще тридцать верст вперед долгих идти, если хочешь до Мережи дойти.

Он остановился и долго раздумывал. Доставал меч из ножен и рассматривал лезвие, а затем убирал его. Пересчитывал кольца с изумрудами, что были одеты у него почти на каждом пальце. Он почти решился идти в сторону Мережи, серый пятнистый конь сделал пару шагов вперед, но затем скиф резко развернул скакуна и породистый метис понес его прочь. Всадники гунну сперва удивленно смотрели друг на друга. Затем тоже развернули коней и последовали за скифом.

Велизария все больше накрывало безумие. Даже Валамир опасался вступать с ним в лишние разговоры. Вся Мережа была уверена, что с новым князем творятся какие-то странности, но вслух об этом старались не говорить. Велизарий месяцами сидел в своем новом доме. Он переехал в княжеский терем, сразу после разгрома Тихомира, вместе со всей его дружиной. Даже Барабашка, опасался нового хозяина. Одной ночью, он решился покинуть княжеский терем, подыскав богатый и слабо защищенный дом по соседству. Но не тут-то было. Велизарий схватил мохнатого нечистого духа и посадил на колдовскую цепь. У нового князя совсем не бывало гостей. Люди боялись идти к нему. Велизарий целыми днями и ночами ходил по просторной и пустой гостиной. В углу которой сидел привязанный барабашка.

— Как думаешь, нечистый дух, — спросил Велизарий. — Теперь она меня никогда не простит?

— Уль-уль.

— Но ведь ее точно заколдовали! Ты думаешь также, мохнатое чудовище?

— Уиль-уиль.

— Эрнак! Проклятый колдун. Но когда я освобожу ее от чар, она обязательно поймет… Увидет, как Плинта обманул ее. Тогда я ей все и объясню. Может она и не простит меня… Почему же не простит? Только как мне ее расколдовать? Я уничтожу Плинту. Уничтожу этого лживого и самонадеянного мерзавца. Поработил ее, вместе с грязным колдуном. Нужно собирать дружину…

— Уль-уиль. Уль-уиль. Уль-уиль.

— Ты прав Барабашка, трусливому Плинте, обязательно поможет лживый змей Эдекон. Одному мне с ними не справиться. Пока что не справиться. Как ты думаешь Барабашка, возможно ли тебя обратить?

— Уль-уиль. Уль-уиль. Уль-уиль. Уль-уиль. Уль-уиль. Уль-уиль.

— Да не волнуйся ты так, иногда духи низшего порядка, могут стать высшими злыми духами. Ты станешь Вием… Знаю, что это темное и запретное колдовство… Да и я пока на такое не способен. Слишком уж сильно заклинание…

— Уль-уиль.

Вдруг Велизарий остановился и крепко задумался, он посмотрел на ставшего на задние когтистые лапы Барабашку и усмехнулся, но затем его лицо стало серьезным и хмурым, он тихимголосом проговорил:

— Слишком уж сильно заклинание… Для нечистых духов высшего порядка… Но откуда я выучил призыв Волколака?.. Откуда у меня этот дар? Или проклятие?

Глава 9

Черные облака закрыли солнце над городищем перед самым закатом. Поздним вечером тьма рассеялась и посреди звездного небосвода сияло пол-луны.

В прихожей княжеского терема на стене висел старый охотничий лук.

Велизарий, осторожно снял его. Он вышел на крыльцо и стал медленно выцеливать половинчатую луну, словно между ее светлой и темной частью была некая, видимая только ему одному точка. Он отпустил тетиву и его тут же охватил сладострастный восторг. Будто он куда-то попал этой невидимой стрелой. Велизарий коснулся рукояти. Прикосновение к потрескавшейся, сухой древесине, вызвало в нем отвращение. Он бросил старый охотничий лук на мокрую землю и пошел прочь с княжеского двора.

Он постучал в избу украшенную весенними цветами. Она открыла дверь и в радостном удивление вымолвила:

— Велизарий?

— Здравствуй.

С наступлением весны Ива как-то сразу превратилась в молодую желанную красавицу. Он передал ей подарок — платье из княжеской багряницы. Ива вышла из гостиной в свою комнату. Вернулась она нарядной и не могла сдержать радости, от того, что он наконец-то к ней пришел.

Велизарий теперь страстно смотрел в ее красивые глаза, гладил ее черные волосы. Она немного смутилась или просто хотела показать вид, создать впечатление о своей недоступности. Но не выдержав порыва своей любви быстро бросилась в его объятия. Теперь он был нежен с ней. Их страстные вечерние поцелуи переросли в бурную ночь. Однако утром, при первых лучах солнца, его ночные влечения быстро рассеялись. Он посмотрел на спящую Иву, как ее красивые черные волосы расстилались по мягкой подушке, но она вдруг стала ему отвратительна. Он должен сейчас же уйти от нее. Его мысли, стали сбивчивыми и спутанными, он отвернулся от нее и тут же уснул.

Готовя завтрак, Ива с восторгом ухватилась за мысль, что они теперь будут вместе. Она говорила без умолку. И было что-то очень трогательное, в ее легкой наивности. Она будто не замечала, что утром Велизарий почти не оказывал ей знаков внимания и в разговорах с ней стал груб.

Ива протянула ему обе руки. Он холодно провел ладонью по ним. Она обняла Велизария и прижалась к его груди. Что-то бесчувственное было его в душе. Ива ловила его дыхание и биение его сердца. Будто во всем Велизарии больше не было никаких эмоций. Никакой любви к ней. Она отпрянула и поглядела ему прямо в лицо. Ива больше не улыбалась. Она хотела понять, как именно он к ней относится и увидела в его глазах безразличие. Он отрешенно посмотрел на нее. Глубокие глаза Ивы скрыли ее печаль. Она моргала ресницами, скривила губы и снова заулыбалась. «Пусть будет хотя бы так», — подумала Ива и снова прижалась к его груди.

Спокойствие покинуло городище. И хотя Валамиру порою удавалось приструнить заезжих разбойников, чтобы самому грабить по-тихому. Но несколько раз в месяц, Мережу захватывали настоящие бури.

По вечерам в такие дни городище багрово пылало, дымилось и заполнялось шумом уличных драк. Брошенные телеги, одинокие избы, даже охраняемые постоялые дворы, все они, становились добычей разбойников. В такое время находиться в городе было очень опасно.

Ах, эта вечная потребность в обладание богатством! Как ее желает даже самый честный труженик, которого надули уже все кому не лень. Не просто богатства, а именно упоения им, и уж само собой разумеющееся, чтобы у других такого богатства не было. В чем тогда будет смысл? Он трудится честно, на совесть. Собирает монетку к монетке, так и не поспевая за другими. Говорит, что будет работать честно и справедливо. Но как тянет его к радостям обладания, как скучны ему будни праведного труда!

Увидев, что порядки в городище ослабли, некогда казавшиеся добропорядочными, горожане, вышли на тропу наживы. Валамир, ставший витязем, никогда не отличался благонравием, а вот подать пример в грабежах сумел, как никто другой.

Велизария же, совсем не волновало происходящее в Мереже. Он целыми днями сидел в княжеском тереме, изредко покидая его ближе к ночи.

Вся Мережа, вдруг зажила жизнью разбойничьей.

Ремесленники бросали свои мастерские, меняя зубила на боевые топоры. Крестьяне не желали больше вспахивать поля, продавали плуг в придачу к захолустной хижине и покупали острое копье. Многие уезжали, боясь надвигающегося голода. Однако оставшиеся мечтали о всех богатствах, что лежали в тайных закромах покосившихся изб и богатейших теремов. Никого из них не останавливали многочисленные соперники, ежедневные драки, массовые помешательства и отсутствие всякого стыда. Все как с ума посходили! А мне что ли в сторонке стоять?! Как?! Я буду вспахивать поле, продавая все за жалкие крохи грабителям, а в это время остальные будут богатеть?! Нет, исключено! Раз уж начались в Мереже бесчинства, то почему бы и мне не поучаствовать?! Мережа катилась в пропасть, а князя это почти и не волновало. Впрочем, занявшихся повсеместным разбоем, жителей такая свобода даже обрадовала, правда ненадолго.

Прошло несколько лет…

— Разве можно запретить людям, вести самих себя к погибели, особенно когда им это становится в радость?! — начали спорить волхвы, заехавшие в Мережу по воле случая.

— Если каждый из них такие дела творит, будучи изуметися, то надобно сие пресечь, хотя бы уговором.

— Откровенно говоря, я не задумываюсь над вопросами добра и зла в отрыве от их источника. Ежели вящие в сем городище вждати до золота только, нечего от горожан то другого и ждать. Пускай и они жиру набирают.

— Удивил ты крамолой.

— Но поскольку те родственники, для которых зазор неприемлем в устах, но жить иначе им невмоготу, почему же им правила всего зазора не перевернуть? Нарушить обычай и замолвит словцо за них Чернобог.

— Хочу только предупредить: крамольников и раскольников Сварог терпеть долго не будет.

— В Мереже теперь все не так, как было раньше. Старые боги уже не занимаются здешними делами, управляет всем окрест, только их тень. Знаешь, кто?

Велизарий сидел за столом, хмуро посматривая за окно. Наступали сумерки и весенний ветерок принес в избу прохладу. Снег в Мереже уже растаял, но ночью еще возвращались заморозки. Он закрыл оконные ставни и подобрав масляный светильник с пола, зажег его.

Пока Ива затапливала печку, варила молодую картошку и раздувала самовар, Велизарий, без всякого интереса, слушал ее рассуждения о любви. После ужина они провели ночь вместе. Утром, он как обычно был холоден с Ивой. На этот раз такое отношение настолько разозлила ее, что она на прощание вымолвила:

— Мы уже несколько лет с тобой вместе, а ты все еще любишь эту дрянь!

Велизарий посмотрел на нее и усмехнувшись проговорил:

— Потому что она во всем лучше тебя.

В Мереже было пасмурно. На пустующей ярмарочной площади стоял всего один конный экипаж.

На облучке сидел сутулый извозчик: донельзя костлявый, изможденный и весь оборванный. Он был чрезвычайно осторожен в денежных сделках и прежде, чем тронуть исхудалых лошадей, по нескольку раз пересчитал все до последней монеты. В кибитке величаво сидела черноволосая женщина. Она была одета в платье, вышитое из княжеской багряницы. Женщина взглянула на извозчика довольно строго и чуть надменно. Возничий оглянулся на нее с настоящим испугом, засунул монеты в карман и не раздумывая хлестнул коней, тронув вперед.

Удовлетворение мелькнуло в красивых глазах черноволосой женщины. По всему ее нежному и чистому личику несколько розоватого оттенка, по выражению глаз, чувствовался душевный подъем. Когда экипаж подъехал к главным воротам, на ее трогательно-широких губах застыла улыбка.

Вдруг лошади остановились.

— В чем дело? — поинтересовалась Ива.

— Велено вас из города не выпускать, — сказал подошедший к экипажу разбойник.

Ива высунулась из кибитки и оглядевшись вокруг, увидела целую толпу вооруженных людей.

— Кем велено? — спросила она.

— Мной, — снял капюшон один из разбойников, Ива узнала в нем Валамира.

Он пробрался в кибитку и сел рядом с ней.

— Пойми, если я позволю тебе уехать, Велизарий с меня шкуру снимет.

— А если не позволишь, тогда это сделаю я, — сказала Ива, гневно посмотрев на витязя.

— Уж лучше тебя иметь врагом, чем Велизария, — рассмеялся Валамир.

— Ты уверен? — ухмыльнулась Ива. — А что если я расскажу князю про все твои делишки? Как ты весь город ограбил. Сниму, так сказать, пелену с его глаз. Уж мне он поверит, можешь не сомневаться.

Ухмылка сразу сошла с лица Валамира. Он выбрался из кибитки и тут же приказал разбойникам разойтись, а самых нерасторопных начал подбадривать пинками.

Витязь лично отпер скрипучие ворота и предложил Иве поторапливаться. Лошади, уже не сдерживались, фыркали и рыли землю копытами. Разбойники грязно-серой массой сбились в один угол возле ворот. На высокой деревянной башне одиноко дремал старый дружинник. С хмурого серого неба уже проглядывалось солнце. Как будто луч за лучом аккуратно пробивал облачную пелену.

Когда кибитка отъехала от главных ворот, Ива насупилась, нахмурив брови. Она с безумной горячностью и настойчивостью воскликнула:

— Давай быстрей извозчик, гони лошадей из этого проклятого городища!

— Сейчас же все исполню!

Возничий не оглядываясь, полетел прочь из Мережи, с единственной мыслью — поскорее бы отвязаться от этой проклятой колдуньи.

На крыльце княжеского терема, стояли Велизарий и Валамир. Первый сурово поглядывал на своего гостя и очень медленно, почти по буквам, задал вопрос:

— Это ты ее выпустил, али кто другой?

— Она просто меня обманула, — оправдывался Валамир. — Сказала, что поедет за город, собрать каких-то ягод или трав. Обещала что вернется скоро. Мне откуда было знать, что она собирается уехать с концами?

— Сказала, что приедет… — задумчиво произнес князь. Косясь на Валамира, он чувствовал, что все ложь… даже, кажется, и привычное благоговение перед его княжеской особой… которую всем своим видом хотел показать Валамир… сомнительно, что он меня не предаст. Хотя если подумать хорошенько… Но тут Велизарий поспешил перевести взгляд на летящую вдаль птицу.

Вдруг на него нашла ненависть: как такое произошло, — одна ненавидит, другая сбежала! Последний год был для Велизария особенно тяжелым временем. Он терзался, гневился и лютовал; Валамир скрытно бесчинствовал, скрытно разграбил город и окрестные деревни, когда мало-помалу монеты его тратились по ночам в кутежах и увеселениях, при свете дня, он снова приходил к князю, подсовывая тому гибельные для городища указы, он знал что тот не читает их вовсе, и начала Мережа приходить во все больший упадок, а Валамир тем временем нашептывал на ухо князю приятную лесть, как им восхищаются и чтят его все вокруг.

С первого дня княжения в Мереже, Велизарий не решался даже самому себе признаться, что принес городищу одни беды.

— Так я могу идти? — осторожно спросил Валамир.

— Нет, — сказал Велизарий и сурово посмотрел на витязя.

По Мереже поползли слухи, что витязя казнили прямо в княжеском тереме. Проверить эти слухи было, конечно, себе дороже. Однако подозрения, вызванные народной молвой, не прекращались, и все с великим нетерпением ожидали хороших новостей от князя. О том что он расправился с Валамиром и хочет постановить указ про нового витязя. Ожидали этой вести почти все, даже большинству разбойников осточертела порочность и бесчестность витязя! Но как же, почти вся Мережа оказалась расстроенной, когда увидела князя и витязя вместе, прогуливающихся возле главных ворот.

Князь и вправду подумывал казнить распоясавшегося витязя, но прикинув все заботы, которые свалятся на его плечи, после такого необдуманного поступка, он все же оставил Валамира управлять Мережей. У Велизария был для этого личный повод. Он окончательно решился уничтожить Плинту, князя окинцев. Для таких намерений требовалось большое войско и огромная казна. Но в Мереже осталось не больше пары сотен верных дружинников и разбойников. К тому же казна была почти пуста. С раннего утра до глубокой ночи Велизарий раздумывал, как осуществить свой замысел.

Осенью в княжеских хоромах стало пусто и тихо. Нильмера отпустила прислугу по домам, а сама осталась одна на всем хозяйстве. Она никогда не чувствовала сильной любви к своему мужу Плинте, скорее мимолетное увлечение, переросшее в скучный семейный очаг. Да и Сенежа уже сильно подрос и начал входить в возраст, когда дети уже начинают задумывать первые самостоятельные пакости, нуждаясь в хорошем воспитание. И хотя быт Нильмеры был заполнен хозяйством и поиском учителей, это не спасало ее от чувства одиночества, с особенной силой овладевшего ей.

Прогулки по городищу вдруг стали ей неимоверно скучны. Вести долгие разговоры с Плинтой с его рассуждениями о будущем, Нильмере совершенно опротивело. Он стал теперь для нее мужем опостылевшим, которого еще кое-как, можно терпеть рядом с собой, но не более.

Она с невыносимым огорчением все больше убеждалась в том, что муж ее гораздо глупей, малодушней, скаредней и гораздо дальше от нее, чем она могла полагать.

Она стала вспоминать свою юность, хотела ее вернуть, узнать новых отношений с кем-то другим… Она помнила, что было что-то еще, что доставило ей боль. Которую она заглушала колдовскими снадобьями ведьм. Они помогли забыть ее настоящую любовь. Нет, конечно он оставался в ее памяти, но исключительно как убийца ее отца и настоящее чудовище. Но все что между ними происходило ранее она забыла. Но теперь, спустя время, ей хотелось посмотреть, хотя бы на мгновение, что же там у нее было с этим чудовищем. Она пыталась гнать эти мысли от себя, но ничего не удавалось. Ей все больше хотелось возвратиться к той, навсегда ушедшей от нее, юношеской близости.

Нильмера гуляла по полуденному осеннему саду вместе со своим мужем. Она рассказывала ему об учителях, которых она подобрала для Сенежи. Для каждого предмета будет свой наставник. Всего учителей набралось десять. Теперь дело за князем, которому предстояло оплатить учебу. Плинта начал укорять свою жену в безрассудстве. Они уселись на деревянную лавку и князь, начал долгую тираду.

Она слушала и одобрительно кивала. Только потому, что прекрасно представляла себе, сколько еще Плинта приведет доводов, возрази она ему. Чтобы окончательно ее убедить, в правильности своего решения, он разразится речами до завтра, послезавтра. Если будет нужно, он потратит целую неделю, только для того, чтобы объяснить своей глупенькой жене, как важно, чтобы Сенежу обучали только двое учителей. Ее уже утомили все его аргументы, точки зрения, здравые смыслы, придававшие важности и напыщенности его речам.

«Ах, как бы я хотела, чтобы ты наконец-то заткнулся и пошел по своим княжеским делам!» — думала она. Как бы ей сейчас хотелось, послушать глупенькие разговоры, какого-нибудь молоденького бродяжки или деревенской дурочки. «Как он меня достал своим безусловным здравомыслием! Призывами и позывами к логике! Достало все! Хочу слушать глупость, чушь, вздор, сумасбродство! Пусть только будет красиво обманчивым в своих заблуждениях!» — стала злиться она про себя, в это же время раздраженно посматривая на него. Он все говорил и говорил. Причитал и причитал. Время начало клониться к вечеру. Когда начало садиться солнце, Плинта наконец-то замолк.

Однажды, ранним зимним утром, Нильмера в полушубке вышла на крыльцо загородного княжеского терема. Было еще очень темно, падал спокойный и ровный снежок, вокруг приятно пахло растопленными печами. Из-за ночных облаков, над темными очертаниями леса, стала виднеться красноватая луна.

Вдруг где-то вдали появилась горящая точка. Что-то начало приближаться к княжескому терему. Нильмера вздрогнула, забеспокоилась, она осторожно сошла с крыльца, и всмотрелась в темное снежное поле.

По всему горизонту, как будто враждебно приближались горящие огни. Они несколько раз останавливались и что-то выжидали. Нильмеру объял страх: что это такое, откуда оно, зачем так нежданно-негаданно приближается к терему? Вражеские всадники, злые колдуны… А может дружина самого Сварога несет нам наказание? Но за что? — волновалась Нильмера и больше ничего ей в голову не приходило. Ее с ног до головы терзал страх. Вдруг она вся затряслась: Это он, — а затем замерла, представив себе присутствие ненавидимого ею чудовища в этих огнях.

И вдруг огни опять замерли в заснеженном поле. Сердце Нильмеры будто пронзили невидимые иголки. Рядом, на верхушках деревьев затрещало, зашумело — и кричащий филин перенесся куда-то вглубь зимнего леса.

Нильмера отвлеклась на мгновение, посмотрев на очертания темной чащи. Когда она вернула свой взор к полю, яркие точки, будто начали превращаться в огненные шары, они летели в ее сторону, и ей казалось, будто они выжигают весь снежный покров. Нильмера, вся дрожа, бросилась обратно в княжеский терем. Она поспешно будила Плинту. Тот долго не желал просыпаться, затем проснувшись ворочался и отказывался вставать. Но наконец-то не хотя поднялся, накинул кафтан на плечи и вышел вместе со своей женой на улицу. Уже начался морозный рассвет.

Нильмера опять начала всматриваться вдаль. Огненные шары Сварога вдруг исчезли. Вместо них, она уловила своим бдительным взором десяток саней, мчавшихся ей навстречу.

— И чего ты там так напугалась? — усмехнулся Плинта. — Это Громобой едет с учителями.

— Почему ты мне заранее не сказал? — недовольно спросила Нильмера.

— Закрутился с делами, своими княжескими и совсем позабыл. Ты же видела, что я все последние дни до глубокой ночи засиживаюсь. Все с указами новыми, да с жалобами старыми вожусь.

— Почему их так много? — поинтересовалась Нильмера. — Целых десять саней.

Князь, ухмыльнувшись, чуть щурясь посмотрел на свою жену и сказал:

— Нет, ты не думай, что мы всех их наймем. Я позвал такую ораву, чтобы у нас был выбор. Одного из учителей выберешь ты, а второго я.

— Пойду, готовить завтрак для гостей, — сказала Нильмера и ушла в терем. Настроение у нее стало хорошее. Наконец-то ее муж сделал хоть что-то понравившееся ей. «Чем больше выбор, тем лучших учителей мы подберем для Сенежи», — подумала она и улыбнулась.

Нильмера еще больше обрадовалась, когда среди учителей увидела лучшую подругу своего детства. Ее звали Снежана. Все такая же молодая, — стройная, с небольшим румянцем и нежной кожей. С аккуратным тонким носом и длинными жемчужными волосами. Она взволновала всех вокруг, но особенно Громобоя. «Какая прелесть! Какая женственность! И ни румян, ни пудры, ни масок!», — думал Громобой, страстно смотря на нее. Он с самого утра посадил ее в свои сани и теперь в княжеском тереме тоже крутился возле Снежаны. Она чувствовала себя неуютно рядом с Громобоем и хотела чтобы он по-быстрее от нее отвязался. Нильмера заметила это и отвела подругу в сторону.

— Ах, сколько лет прошло! — воскликнула Нильмера и еще раз обняла свою подругу. — Ты какими здесь судьбами?

— Эх… — вздохнула Снежана. — Не самыми счастливыми я тут судьбами…

Стоит на острове, посреди большого озера славный град Китеж. Много песен, былин и сказаний о таинственном городе сложено. Когда Снежане было шестнадцать лет, выдали ее за богатого купеческого сына, что был родом с того города. Уехали они жить — не тужить. Были счастливы первый год и второй. Но прошло еще два и начались постоянные ссоры. Детей у них не было и быт совсем не сложился. Терпели они еще несколько лет, а потом разбежались.

— Как тебя муж отпустил? — спросила Нильмера, округлив глаза.

— А он мне больше не муж, — ухмыльнувшись ответила Снежана.

— Это как? — впала в ступор Нильмера.

— В граде Китеже старейшины позволяют попавшим в несчастливый брак разводиться.

— Разводиться? — у Нильмеры загорелись глаза. Она еще раз посмотрела на Снежану. «Но как она похорошела! Ах, этот славный град Китеж! Кто бы здесь разрешил развестись, ежели брак несчастливый! Эх, мне бы поехать туда!»

Выбор первого учителя, для Сенежи был очевиден. Нильмера настояла на том, что это будет Снежана. Плинта конечно покривил брови перед женой, разглагольствуя о том, что такая молодая женщина вряд ли сможет научить полезным предметам и начальным навыкам колдовства лучше, нежели опытный наставник. Но разгадав жалостливые намеки Громобоя, да и оценив прочих наставников с выбором жены согласился.

Второго же учителя, так подобрать и не удалось. Был один малый, долговязый и хмурый. Он два года назад уехал из Мережи и скитался по деревням, не зная куда приткнуться и наконец добрался до земель Окинцев. Все было хорошо в нем, и предметы он знал на отлично, и в кое-какой магии смыслил, амулеты защитные умел изготавливать. Но когда дошло до вопроса владения луком, копьем и мечом, он растерялся. А тут еще и Громобой, хотел показаться перед Снежаной. Выдал он этому малому деревянный меч, а сам с кулаками на него пошел. Малый от страха закричал, бросил деревянный меч, а сам убежал в лес. Искали его до самого вечера, потом привели всего замерзшего и еле отогрели в княжеской баньке.

— Да какой же из этого доходяги наставник? — негодовал Громобой. — Послушай князь, я сам обучу твоего сына, не хуже прочих.

— Мечом только махать и научишь, — пробормотал Плинта. — А как же быть с остальными предметами? Ты ведь в них дуб дубом!

— Как с остальными предметами? — удивился Громобой. — И остальными предметами махать научу, будь то щит, копье или лук. Я с дубом хорошо знаком.

— Я говорю тебе про науки! — схватился за голову князь.

— Аааа…. про науки, — почесал затылок Громобой. — Ну, так Снежана научит.

— Снежана… — произнес князь и укоризненно посмотрел на улыбающегося витязя. — Думаешь я не видел, что ты на нее запал? Теперь хочешь моего сына использовать, чтобы поближе к ней быть?

— Ну так я это… — заволновался Громобой.

— Ладно, будешь ты Сенежу обучать обращаться с копьем и мечом. Так уж и быть.

Глава 10

Уже была глубокая ночь. Легкий ветерок успел остудить дневной зной первого летнего месяца. На выселках тускарской деревни все спали. Рядом с крайней избой находилась большая лесная дорога. Оттуда начал доноситься странный шум. Крестьянин открыл глаза и почувствовал неладное. Он повернулся в кровати, посмотрел на спящую жену и снова лег. Опять послышался шум за окном. Крестьянин встал, и отворил ставни. Кое-как высунув голову из узкого проема, он пытался рассмотреть, что происходит на лесной дороге. Ничего не было видно. Он походил по избе, скрипя досками. Потом накинул зипун, подтянул порты и вышел на улицу.

Осторожно пробравшись к лесной дороге, крестьянин спрятался в кустах. Он зорким оком рассмотрел всадника, одиноко стоящего возле березовой рощи. «Неужто ли гунн? Давненько их не было в наших краях», — размышлял крестьянин, пристально всматриваясь в стремена. Всадник гунну как будто дремал. Он без движения сидел в седле до того момента, когда темнота ночи стала краснеть от приближающегося к рассвету солнца. Затем он слез с коня и осмотрел березовую рощу. Он достал лук из-за спины, развернулся и пустил стрелу куда-то вдаль. Она громко просвистела. Через несколько мгновений шумная толпа всадников гунну, появилась на лесной дороге. Их прибывало все больше и больше. Они остановились и начали переговариваться между собой. Сердце крестьянина беспокойно билось в груди. «Неужто по нашу деревню пришли», — подумал он.

Один из гуннов подал знак. Кони, диким галопом понеслись по направлению к деревне. Они быстро продвигались по лесной дороге. Их были тысячи. Они быстро пронеслись мимо изб и помчались в сторону Мережи.

Гуннов возглавлял Эдекон. До него дошли слухи, что земли князя тускарей в полном упадке. Никакого войска здесь больше нет. Пришла самая пора, чтобы осуществить наказание. Скиф не мог спустить самоуправство, учиненное Велизарием. Пусть это и произошло несколько лет назад. Но самым важным было даже не то, что Велизарий сверг Тихомира и захватил княжество в Мереже, недовольство Эдекона было связано с тем что от тускарей перестала приходить к нему дань.

Скиф начал собирать войско. Ему во всем потакал Плинта, но ехать сам, князь окинцев отказался. Эдекон не стал настаивать, он не хотел делиться возможной добычей и славой, которую он собирался получить, усмирив Велизария; о котором во всех окрестных княжествах уже складывали былины, далеко не всегда положительные.

Отношения с соседями у Эдекона и Плинты всегда складывались по праву сильного. Князь окинцев и скиф давно заключили между собой союз, чтобы стать еще влиятельнее. Они оба были богаты, могущественны, расчетливы и настолько хитры в политических делах, что почти во всех окрестных княжествах знали, что лучше против них не сговариваться.

Велизарий был первым, кто нарушил сие негласное правило.

На подходе к Мереже Эдекон встречал все большую разруху и упадок. Некогда золотистые поля заросли бурьяном. Ломовые лошади тянули пожитки крестьян, решивших покинуть земли тускарей. Скиф заметил как на лугу колышется полынь. Она прорастала везде. Эдекон почувствовал ее пьянящий запах. Но подъезжая все ближе к Мереже, аромат полыни начал смешиваться с чем-то гарким.

Повернув голову, скиф увидел покрытое серой пеленой городище. Он уже различал башни возвышающиеся над главными воротами. Он посмотрел на Мережу: лежит, все так же посреди возвышенности и полей! Прямо как десять лет назад.

Эдекон приказал гуннам придержать лошадей. Он, будучи родом из Скифии, был осторожен в сравнение с многими бесшабашными соплеменниками. Чем ближе они приближались к городским стенам, тем больше странностей, он стал замечать.

Всадники гунну медленно продвигались вперед. Город был вокруг, пыльный и вонючий от дыма, та самая Мережа, что представлялась прежде чем-то дивным. Эдекон с опасливой осторожностью глядел на полуразрушенные стены городища. Его смутил идущий вверх дым. Он поднимался отовсюду. Из-за крепостных башен, из-за главных ворот, покосившихся, с наполовину разбитым полотном… «И что у них тут произошло? — думал скиф, — как Мережа превратилось в такое жалкое зрелище?»

На крепостной башне произошла стычка. Седовласый дружинник пытался успокоить разъяренного разбойника, который ранил молодого часового.

— Не выпустите наших достопочтенных друзей из острога, мы весь город спалим! — кричал разбойник, угрожающе размахивая клинком и факелом.

— Мы здесь не при чем, — оправдывался седовласый дружинник. — Спрашивайте с Валамира.

Разбойник посмотрел вдаль и рассмотрев целое конное войско гуннов, впопыхах спустился вниз и побежал в сторону главной дороги. Седовласый дружинник тоже заметил неладное в поле. К городищу приближалась целая армия.

Впрочем, спустившись с горящей башни вместе с раненным часовым, дружинник тотчас забыл о приближавшихся гуннах и побежал в сторону узкого переулка, пытаясь укрыться от стрел разбойников.

Пройдя через главные ворота, вместе с всадниками гунну, Эдекон бегло прошелся глазами по, прилегающим к крепостной стене, избам. Многие из них были разрушены. Он приказал гуннам прочесать город в поисках Велизария, а сам отобрав сотню сильнейших всадников, решил идти в сторону ярмарочной площади.

Они прошли по главной дороге и уперлись в укрепления из телег, наваленных в беспорядке, друг на друга. Они перекрывали проход к сердцу городища. Эдекон осмотрелся и увидел несколько засек, отгораживающих и другие широкие дороги. Было ощущение, что улицы в городе поделены между разбойниками. Пришлось идти обходными путями. Эдекон двигался в середине отряда. В глаза било зарево пожара прямо с узкого переулка. Горела деревянная корчма. Каменная стена постоялого двора располагавшегося напротив уже стала черной. Эдекон приказал двигаться быстрее. Вся улица была в дыму. Виден был красный переплет какой-то сгоревшей крыши. За ними еще две обугленные избы.

Надышавшись едким дымом, откашливая сажу, сплевывая черные сгустки, осторожно они пробирались через горящее городище, входили в багровеющие от огня переулки. И часто разворачивались назад, в попытках найти обходной путь. Босые бродяги и оборванцы, кланялись перед ними, шептали что-то бессвязное, и протягивали ладони, в надежде получить хотя бы медяк — и все это было так буднично теперь для Мережи, точно в городище ничего необычного не происходило. Так оно и было, все уже привыкли к разрухе, кроме забредших гостей. Наконец-то Эдекон с сотней всадников сумел пройти к ярмарочной площади. На скифа она произвела гнетущее впечатление. Раньше здесь каждый день шла торговля, а по праздникам сюда съезжались со всех окрестных княжеств.

Теперь ярмарочная площадь Мережи была совсем пуста. Ушли все купцы, все ремесленники, крестьяне больше не везли заполненные телеги. Порою только одинокий ворон приземлится на площадь, гаркнет и расправив крылья улетит прочь.

И в голову скифа шли странные мысли: «Вот взять и остаться тут на месяц, на два, поменять весь уклад и город снова заживет… Нет уж… Сколько тогда потратить придется? Пусть так все и остается. Была Мережа, да сплыла!»

Размышления Эдекона прервали отдаленные звуки. К ярмарочной площади примыкал широкий сад высоких деревьев. Скиф долго прислушивался и различил громкий разговор, разговор перешел в крик, крик перешел в драку, и вот, уже за самым садом, дубасят и выбивают из друг друга всю дурь разбойники, не поделившие скудную добычу. Через несколько минут все затихло.

Из такой жестокой драки победитель вышел совсем избитый, засыпанный грязью и еле перебиравший ногами. Но зато как радостен он был, когда снова и снова перебирал он в руках, крошечные и почерневшие монеты из серебра.

Эдекон подъехал к разбойнику вместе с тремя всадниками.

— Где мне найти Велизария? — спросил скиф.

Разбойник посмотрел нагло и промоловил:

— Сперва монет мне подкинь, а я подумаю сперва, а потом может и расскажу.

— Если не скажешь сейчас же, где мне искать Велизария, я у тебя не только все монеты заберу, но и высеку, — грозно сказал Эдекон и подал знак. Трое всадников гунну окружили разбойника. Тот понял, что с противником не совладать, махнул рукой и сказал:

— В княжеском тереме ищи своего Велизария.

— Он разве не твой князь? — спросил ухмыльнувшийся скиф.

— Я сам по себе, — гордо ответил разбойник и тут же добавил: — А у Велизария хоть и остались верные люди, но Мережей он уже давно не управляет.

Эдекон приказал всадникам подниматься на холм, возвышавшийся над Мережей. Пройдя по длинной улице, богатых, но давно разграбленных теремов, гунны свернули налево и устремились к покошенным деревянным вратам, украшенным резными узорами. Скиф предвосхищал свою встречу с Велизарием. С одной стороны он предполагал, что беспомощный князь бросится ему в ноги и будет умолять о пощаде. С другой стороны, помня вздорный характер Велизария, он опасался что тот ринется в бой. Эдекон собрался с духом и обнажил острый клинок. Явившись в княжеский терем, он, как человек бесцеремонный, приказал двум гуннам выбить дверь. Эдекон вошел в дом. На лавке в прихожей сидел Валамир. Он тут же встал и поклонившись скифу сказал:

— Велизарий ждет тебя одного.

— Схватите его! — приказал Эдекон.

— Постой! Постой! — успокаивал его Валамир, которого уже вяли под руки здоровенные гунны.

— Где Велизарий? — гневно спросил Эдекон.

— Даже я не знаю, где он сейчас, — оправдывался Валамир. — Он всегда в разных убежищах. Связывается со мной через дружинников. Но я говорил с ним. Он ждет тебя… только одного.

— И ты хочешь, чтобы я тебе поверил и попался в расставленную Велизарием ловушку? — рассмеялся скиф.

— Можешь думать все что угодно, — произнес Валамир глубоко вздохнув. — Можешь избавиться от меня, если хочешь. Потом тебе придется перерыть весь город в поисках Велизария. Но вряд ли тебе удастся его отыскать. Я же говорю, он каждый раз меняет убежище.

Эдекон задумался и жестом приказал гуннам отпустить Валамира. Он посмотрел тому прямо в глаза и спросил:

— О чем хочет говорить Велизарий?

— Он просит тебя… — запнулся Валамир.

— О пощаде? — ухмальнулся скиф.

— Можно сказать и так, — с притворной простотой проговорил Валамир, но Эдекон ему поверил. По крайней мере, ему хотелось верить, в сказанное Валамиром. Он согласился встретиться с Велизарием с глазу на глаз.

Гунны завалились в большую корчму целой толпой. Они пробрались сквозь побиравшихся бродяг и прошли в просторный зал. В корчме горели масляные лампы, играл среди вечернего шума и споров, умелый гусляр. «Так много народу», — удивился Эдекон и сильно насторожился. Не было похоже на то, что здесь кто-то устроил убежище. За столами расселись толпы гуляк. Отовсюду доносилось: «Поухати, ай-да какой поросенок печеный! Попробуй-ка вон того тетерева!»

Эдекон постоял, осматриваясь по сторонам, и уже хотел уходить, как увидел Валамира, который тотчас пригласил его вместе с гуннами за длинный деревянный стол возле окна.

— Где Велизарий? — поинтересовался скиф.

— Скоро встретитесь, — шепнул ему на ухо Валамир.

Разбойники занявшие стол посреди корчмы, в тот вечер сидели тихо, лишь изредка обмениваясь какими-то знаками с Валамиром. Их голова, толстый боров с румяными щеками, пообщавшись о чем-то с подручником, снова махнул рукой. Валамир определив сие действие, словно какой-то знак, тут же подошел к скифу и тихим голосом проговорил:

— Он уже здесь, идем за мной.

— Куда? — насторожился скиф.

— Увидишь.

Эдекон еще раз осмотревшись по сторонам, пошел за Валамиром. Они прошли через всю корчму и юркнули в узкий коридор в конце которого виднелась деревянная дверь. Она была заколочена. Валамир несколько раз оглядывался назад, проверяя нет ли за ними слежки. Он подошел к заколоченной двери и потянув за, еле заметный, рычаг, открыл тайный вход в деревянной стене. Они спустились по ступенькам вниз и миновав еще один узкий коридор, вышли к проходу. Он вел в просторный, но очень темный и сырой зал.

— Где Велизарий? — разозлился Эдекон не на шутку, увидев пустой зал.

— Сейчас я его позову, — сказал Валамир и шмыгнул обратно в коридор.

Эдекон быстро и неслышно вошел, осмотрелся, проверил нет ли кого по углам, — и стал, ожидать когда выйдет к нему Велизарий. Это ожидание раздражало его. Да и поминутно внушал он себе, что готовится ловушка, во всем выискивал признаки тому. И не прошло четверти часа в мрачном и сыром зале под полами корчмы, как уже следа не осталось от той самоуверенности, с которой перешагнул он порог убежища Велизария.

Послышались приближающиеся шаги. Скиф развернулся и начал всматриваться в коридор. Там шли двое. Первым был Валамир. Он нес в руке масляный светильник. За ним шел человек, закутанный в зеленый плащ, поверху легкой рубахи. Его порты были расшиты серебристыми тканями, а кожаные сапоги красовались, искусно выделанными, золотыми узорами. Человек в плаще прошел в сырой зал прямо за Валамиром. Он отыскал около стены деревянное кресло, обшитое мехами. Затем отряхнул его и уселся. Сняв капюшон Велизарий спросил:

— Зачем ты пришел ко мне в город?

— Ты задолжал мне кучу золота, — недовольно сказал Эдекон, садясь на табурет, ловко подставленный для него Валамиром. — Мережа перестала платить, с тех пор как появился у тускарей новый князь. Две тысячи золотых монет накопилось в счет долга! Таков уклад!

— Так ты сам за ними не приезжал, — ухмыльнулся Велизарий и начал долгие разговоры в свое оправдание. Эдекон время от времени перебивал его, настаивая на своем. Князь Мережи настаивал на том, что денег в городище почти не осталось. Даже Валамир уже почти разорен. Так что если Эдекон, привел с собой тысячи гуннов, для того чтобы разграбить Мережу, то пусть грабит. Все равно сокровищ он здесь не найдет.

Скиф, доселе, встречался с Велизарием всего один раз. Сейчас он показался Эдекону немного странным, — сидя на, обшитом мехами, деревянном кресле, он то очень громко говорил, то неожиданно замолкал, шевелил глазами из стороны в сторону. Скиф и сам был немного не в себе. Он уже долгое время сидел в темном зале, под полами большой корчмы. Он был усталый, с сонными глазами, сильно тревожный. Из всех троих, только Валамир выглядел бодрым, иногда пожимая плечами на упреки Эдекона. Говорил со скифом, конечно, только Велизарий. Он был очень изменившимся. Лицо его стало грубым, а сам он стал будто каменным. Волосы его были теперь длинные и грязные. Валамир стоял в сторонке и слушал, глядя своими плутоватыми глазами пристально и тревожно. Он ни слова не проронил, пока Велизарий ему не позволил, махнув рукой. И он тогда поклонился скифу и раболепно сказал:

— Достопочтенный Эдекон, прошу тебя выслушать мое предложение.

Скиф удивился, но тут же произнес:

— Говори, что ты там удумал.

Валамир опять подобострастно наклонил свое чело, перед гостем и стал говорить:

— Я долго служил князю Плинте и был у него одним из самых преданных дружинников. Но князь окинцев, относится ко всей гриди своей очень скверно. Он страшно скуп и держит всю дружину на пшене и овсе. Мясо подает только по выходным и большим праздникам. Про золотые и серебряные монеты и говорить нечего. Платит он исключительно медяками. Я ушел от него по своей воле и не выдал его тайну. Но только до сей поры. Ибо он подстрекает тебя разобраться со своим, почти кровным врагом, Велизарием. Так знай, о великий скиф! Тебя Плинта тоже обманывает! Правил до него в Городце очень богатый князь. Да ты и без меня это знаешь. Когда пришел Бледа, он спрятал все свои сокровища в тайном месте. Долго искали гунны, но ничего не нашли. Бледа приказал умертвить князя и поставил своего. После того, как он ушел в поход с братом своим, великим вождем Атиллой, с твоей помощью стал новым князем Плинта. Он нашел ту сокровищницу, под полами княжеских хором и присвоил все золото себе. Я клянусь тебе о великий скиф! Я лично видел ту дверь и приоткрыв ее меня ослепил блеск тысяч драгоценных камней.

— Тысяч камней, — медленно проговорил Эдекон. Он всегда был осторожен и редко верил таким россказням на слово. Но сердце у него было алчное. Сердце, что начинает неровно биться при одном упоминание сокровищ. Так безмерно было вожделение золота в его душе. Вся дружба, все договоры, разбивались при возможности наживаться. Власть что сливала воедино все его худшие пороки. Правда, после первых впечатлений, вызываемых слухами о свободно лежащих кладах и богатствах, будто кричащих приди и возьми меня, последующими своими рассуждениями, он всегда взывал к разуму. Старался успокоить свой алчный нрав на время и начинал все подробно продумывать.

— Так что ты решил? — поинтересовался Велизарий. — Заберем сокровища у Плинты?

— Мне нужно все обдумать, — сказал Эдекон и пошел прочь из зала. Валамир холуйски побежал его провожать.

Эдекон расположил свое многотысячное войско в нескольких верстах от Мережи. Они стали лагерем. Скиф все еще обдумывал предложение Велизария.

Он гулял по возвышенности, что плавно вздымалась над полями и лугами. Скиф посмотрел вниз и увидел дремучий лес. Он почувствовал дрожь в своем сердце. Эдекон не бывал здесь с тех пор, как они отвезли в этот лес брата Тихомира, проклятого Волка.

Скиф вспомнил про Эрнака. Того чтили и боялись почти все окрестные витязи и князья. Эдекон и сам считал что разумно только одно из двух, или властвовать, или бояться. Он помнил, что в юношеские годы, за дерзкий ответ его высекли нещадно в родной скифской деревне. К удивлению самого Эдекона, тогда он ровно ничего не сделал в ответ. Он боялся старейшину. Только спустя годы он смог посмотреть обидчику прямо в глаза и сказать: «Ну что скотина, теперь я с тобой рассчитаюсь!» — на что он получил ответ от смертельно раненого старейшины: «Каким ты был трусом, таким и остался. Хоть и примкнул теперь к гуннам».

Эрнак вызывал сильные опасения у скифа. «Он обязательно придет на помощь Плинте», — рассуждал Эдекон. Хотя войско у скифа было огромное, но Эрнак был по-настоящему сильным колдуном! «Говорят Велизарий тоже силен, да еще и в запретных заклинаниях… Сравнится ли он с Эрнаком?» — терзался скиф. Хотя Эдекон и считался ставленником гуннов во всех окрестных землях, да еще и по указу самого Атиллы, но Эрнака такое не остановит.

Скиф, поглощенный нетерпеливым желанием забрать сокровища у Плинты, все же возвращался своими мыслями к Эрнаку. Он начал вспоминать как лично познакомил их.

Тогда еще Плинта не был князем, а Громобой витязем. В Городце заправлял всем ставленник Бледы. Тот был невероятно туп и упрям. Но для Бледы он был верным псом. Своим поведением он раздражал многих. Тогда Атилла, приказал Эдекону, в тайне от Бледы сменить его ставленника, на кого-нибудь более сговорчивого. Ставленник редко появлялся в главном городе окинцев. Он предпочитал жить в деревнях. Ходить на охоту и менять дома каждую неделю. За городом его было не достать. Когда войско Бледы снова пришло в Городец, он стал приезжать каждый день на два, на три часа. Тогда Эдекон и почувствовал свой шанс. Он сговорился с Плинтой и Громобоем, которые в то время были дружинниками, прошедшими через несколько походов вместе с Бледой. Но ставленника его они тоже ненавидели. Поговаривали, что тот увел у Громобоя невесту. Когда Бледа уехал, ставленник его остался еще на день в Городце. Тогда Громобой с ним и расправился. Всем сказали, что ставленник Бледы, сам куда-то исчез. Эдекон помог Плинте, стать новым князем окинцев. Но Бледа был против. Удержаться на плаву Плинте помог именно Эрнак.

Скиф тогда лично заправлял в Городце. Он даже поселился в хоромах, оставшихся от старого князя, казненного Бледой. Знай бы он тогда, что где-то в подвалах лежат целые сокровища. Но тут вскоре приехал гостить к нему Эрнак, которого ни Плинта, ни Громобой никогда еще не видали. Они часто наведывались к Эдекону. Там он и познакомил Эрнака с Плинтой. После чего они стали хорошими друзьями. Но положение Плинты тогда еще было незавидным. Он ожидал приезда брата Атиллы.

Громобоя послали рано утром встречать Бледу на стогне, и от главных ворот тот приехал в сопровождение тысячи всдаников гунну. Брат Атиллы требовал выдать ему Плинту и желал сам назначить нового князя. Но Эрнак убедил Бледу не устраивать раздор и оставить нового князя окинцев в покое. После долгого и упорного спора, брат Атиллы все же согласился с доводами Эрнака. Вскоре Эдекон уступил княжеские хоромы Плинте.

«Но ведь добродетель моя мешала мне смотреть на правителя окинцев трезво. Кто дал власть князюПлинте? Теперь в Городце говорят о том что он сам достиг своего положения. Глупцы! Кто разрешил вопрос с его браком, рискуя быть наказаным Атиллой? Неужели все позабыли, что это решилось только по моей воле. Откуда появилось столь гнусное желание скрыть от меня это золото? Об этом они уже не говорят. Давно, давно пора проучить проклятых окинцев, посчитаться с их князем, витязем и со всем городищем!» — негодовал Эдекон.

Вечером к нему в лагерь приехал Велизарий. После долгого разговора, они решили, что пойдут в поход против Плинты в ближайшие недели.

Глава 11

Про приближение гуннов во главе с Эдеконом князю окинцев сообщили заранее. Он ходил по княжеским хоромам сам не свой. До сих пор не мог поверить, что скиф повернулся против него. Собравшись с мыслями, он спросил у витязя:

— Через сколько дней они прибудут?

— Неделя, — сказал Громобой.

— Укрепляйте стены, возводите валы и ройте рвы. Ворота закрыть и никого не пускать, — приказал князь.

— Будет сделано!

Приближение Эдекона, волновало всех окинцев, но особенно тревожилась Нильмера. До нее дошли сведения, что вместе со скифом, войском гуннов командует Велизарий.

Когда войско Эдекона подошло к Городцу, вокруг стен было уже множество укреплений. Врываться на рожон было опасно, пришлось начинать осаду.

Громобой сделал несколько вылазок, но все выходившие из Городца дружинники, были схвачены отрядами Валамира. После такого Плинта отчитал витязя и приказал не высовываться из городища.

— И сколько мы будем тут сидеть? — недовольно спрашивал Громобой.

— Запасов у нас на год хватит, — отвечал Плинта и тут же, глубоко вздохнув, добавил: — Я написал письмо… Надеюсь к нам придет подмога.

Старик в синей мантии шел посреди летнего поля. Шла жатва. Он поспешил к отдыхающему крестьянину, чей серп лежал на разогретой земле.

— Чего тебе старик? Солнце мне не загораживай.

Старик сделал шаг в сторону и промолвил:

— Да вот, что-то заблудился я в ваших краях. Не подскажешь мне, где дорога, что ведет к окинцам?

— Отсюда недалеко до каменного городища, где ты сможешь взять лошадь. Оттуда пойдешь на запад, а затем на юг, до небольших ручейков, которые упрутся в болота. Обойдешь их и выйдешь к полноводной реке. Там свернешь через лес и попадешь на главную дорогу.

— Доброй тебе жатвы, — сказал старик и поспешил через поле в сторону видневшегося на горизонте городища.

Одним пасмурным вечером к Валамиру пришел перебежчик из Городца. Тот отвел его к Велизарию. Они долго беседовали. Перебежчику устраивали разные проверки. Не убедившись полностью в его надежности, все же решили послушаться его советов. Уж очень ценными были сведения. Велизарий узнал от перебежчика, что под северной крепостной стеной вырыт проход, ведущий из городища к лесному озеру. Он сообщил об этом скифу, но тот был против такой опасной вылазки.

Встав рано, когда Эдекон еще спал в своем роскошном шатре, в окружение каких-то распутных девок, Велизарий подговорил несколько гуннов из его ближайшей свиты идти с ним к лесному озеру.

За березовой рощей, протянувшейся вдоль берега на версту, один из гуннов обнаружил вырытый в земле проход. Сообщили Велизарию, он собрал весь отряд и решился проверить подземный ход. Они зажгли факелы и прошли внутрь, все было обито досками. Широкий подземный коридор тянулся по направлению к северной стене. В нем было несколько развилок.

Они шли по главному ходу осторожно перебирая ногами. Весь проход был размытым и скользким. Капли пробирались, через обитый деревом потолок, падая на шлема, плечи и лица настороженных гуннов. Велизарий шел первым. Он прислушивался к стенам и коридорам, но впереди была тишина.

Неожиданно, лучник гуннов, замыкавший отряд испарился. Шедшие впереди не заметили пропажу и продолжали осторожно ступать дальше. Затем испарился еще один гунн, замыкавший отряд, а за ним и третий. Велизарий почувствовав неладное, резко развернулся и побежал в обратную сторону. Он взмахнул руками и вытащил, словно из воздуха старика в синей мантии. Противник одним движением руки отбросил от себя Велизария и каким-то потусторонним голосом произнес:

— Решил, что сможешь одолеть Эрнака?

— Эрнак, — гневно произнес Велизарий. Он встал и вытащил клинок из ножен. Его глаза стали красными. Все мысли Велизария направились против колдуна. «Значит это и есть колдун Эрнак. Тот что использует грязные трюки. Что, бесчестно уводит чужих невест, раболепствуя перед князем окинцев. Я его уничтожу!» — Все мысли Велизария захватил один только гнев. Лезвие его клинка стало раскаленным. Он взмахнул рукой и вызвал Шиликунов. Нечистые с огненными крюками, набросились на Эрнака. Но старый колдун их остудил, превращая мощными заклинаниями в лед. После двадцатого шиликуна, превратившегося в морозную глыбу, Велизарий набросился с горящим клинком на Эрнака. Колдун его тоже остудил. Лезвие покрылось льдом и треснуло. Меч Велизария разбился и упал ему под ноги.

На подмогу подоспели гунны. Они окружили Эрнака и стали делать выпады клинками. Но после каждого удара, колдун растворялся в воздухе и появлялся за их спинами, нанося каждому сильные колдовские удары.

Велизарий немного отдышался и начал готовить новое заклинание. Он начал призывать Водянников; одного, затем двух, трех, четырех; пока не остановился на полусотне. Тем временем, Эрнак уже отбился от наседавших мечников. Колдун увидел, как Велизарий с помощью нечистых духов, создал огромный водяной шар и толкнул его. Все заклинание превратилось в огромную волну, на гребне которой, сидели ухмыляющиеся Водянники. Они затопили весь коридор до деревянных потолков и надвигались на Эрнака. Колдун тут же взмахнул руками и превратил всю волну в пар. После чего Велизарий тут же вызвал пятьдесят банников. Они тут же подхватили пар и направили горячее облако в сторону Эрнака. Колдун не стушевался. Он несколько раз щелкнул пальцами и вызвал воздушный вихрь, который тут же рассеял весь пар по стенам широкого коридора.

Велизарий чуть отступил. Эрнак достал из кармана своей мантии прозрачный адамант. Он разбил его мощным заклинанием. Камень распался на тысячу осколков, которые замерли в воздухе, по воле колдуна. Затем глаза Эрнака загорелись синим пламенем и осколки стали светиться таким же оттенком. Колдун поднял рукава своей мантии до локтей. Затем он мощным движением направил осколки прямо в Велизария. Не от всех удалось увернуться. Некоторые оставили глубокие раны. Но Велизарий собрал всю свою волю в кулак и со всей своей ненавистью призвал всех предыдущих духов. Шиликуны поочередно летели в сторону Эрнака. За ними следовали волны с Водянниками. Дальше на вениках летели Банники. Эрнак только и успевал отбивать одного нечистого духа за другим с помощью защитных заклинаний. Но нападавших было слишком много. К тому же Эрнак увидел как у Велизария закатываются глаза. Колдун понял к чему все идет. Он поставил защитный барьер и начал топать ногами. Подземный проход стал разрушаться. Вместе с землей, обваливались камни и деревья. Вся лесная поверхность падала вниз. Одна из берез упала прямо на Велизария. Его вытащили подоспевшие гунны, которые оставались у входа в подземный коридор. Все это произошло в одну минуту. Раны Велизария оказались достаточно тяжелыми. Гунны перевязали ему руку и повели обратно в лагерь. Они все время озирались по сторонам и оглядывались, чтобы не попасть еще в какую-нибудь засаду.

Велизарий добрался до лагеря, почти ничего не сознавая, думая только о том, как сложно будет справиться с Эрнаком. Увидев частокол и широко открытые ворота, он подошел к ним сильно шатаясь. Тотчас к нему выбежал Валамир, вместе с огромным дружинником; громким криком они стали звать знахарей. Два седовласых старика помогли Велизарию добраться до шатра лекаря, и, едва он зашел внутрь, как сразу же упал на землю.

Помимо Эрнака, на подмогу к Плинте спешил витязь из соседних земель. Он приходился князю окинцев родным братом. Даже Нильмера, сидевшая в княжеских хоромах почти безвылазно, да еще и в большой подавленности и удрученности, улыбнулась, прослышав про помощь своего деверя. Тот был очень закаленным командиром. Как и его десница. Они Приблизились к Городцу с севера и разбили свой лагерь, прямо напротив войска Эдекона. Брат Плинты одев синий жупан без всяких доспехов и защит, нагло расхаживал рядом с лагерем гуннов. Он подходил, буквально на расстояние полета стрелы. Его десница и того ближе. Он несколько раз подъезжал со стороны леса, вместе с отрядом всадников. Они осторожно пробирались прямо к частоколу и отмахиваясь от мшицы, дразнили гуннов.

Через две недели Велизарий полностью оклемался и был готов снова броситься в бой. Единственные раны, которые не зажили полностью, были на его ладонях. Он каждый день обрабатывал порезы и шрамы, но они все равно кровоточили. Осколки адаманта нанесли Велизарию очень неприятные повреждения. Чтобы скрыть их иполностью вылечить, он с помощью Ледянника, заколдовал тонкие голицы и носил их не снимая.

В лагере не слишком часто, обсуждали произошедшее с Велизарием. Окинцы, устраивали засады каждый день и случай с колдуном в подземном ходу, был далеко не самым серьезным. Но этот, казалось бы незначительный эпизод, заставил Эдекона задуматься, стоит ли выступать против Эрнака. Раздумывая все дольше, скиф начал сомневаться в своей первоначальной затее.

Колдун гунну, прекрасно знал характер Эдекона. Осторожность скифа иногда вызывала у Эрнака улыбку. Колдун решил написать письмо с предложением уладить конфликт. Он обещал, что Плинта отдаст скифу четверть от сокровищ, скрытых в княжеских хоромах.

Велизарий узнавший про письмо колдуна решил поговорить с Эдеконом с глазу на глаз. Тот принял его в своем шатре утром.

— Чего пришел? — грубо поинтересовался скиф, теперь он считал Велизария всего лишь своим слугой, пусть и весьма сильным.

— Я слышал ты хочешь заключить договор с Эрнаком?

— Не твое собачье дело! — рявкнул скиф, но видя свирепый взгляд Велизария, чуть успокоился и добавил: — А как ты собираешься его победить? У тебя есть какая-нибудь коварная и расчетливая задумка, чтобы пробраться в городище и застать колдуна врасплох посреди ночи? Невозможно, проход под стенами завален… Ты ведь не послушался… Как ты собираешься расправиться с Эрнаком?

— В честном бою, — уверенно произнес Велизарий.

— Уже попробовал раз, — рассмеялся скиф.

— Я его изучил. Обдумал все его колдовство и заклятия…

— Эрнак повеливает всеми стихиями! — перебил Эдекон. — Он возможно сильнейший из всех колдунов, что когда-либовидел наш свет.

— Я справлюсь с ним, — настаивал на своем Велизарий.

— Нет уж, я заключу с ним сделку, а потом уже попробую расправиться с Плинтой.

Велизарий подошел к Эдекону ближе и тихим голосом произнес:

— Егда ты рассуждаешь о будущем, я уже знаю, что пробил твой час, — Велизарий всадил острый кинжал в бок Эдекона и закрыв его нос и рот голицей, придушил. Когда скиф упал замертво, Велизарий, понял, что входящим в шатер Эдекона, его видели только двое гуннов, стоящих на страже. Нужно было что-то предпринимать. Как-то расправиться со свидетелями. Велизарий задумал немыслимое, он решил воспользоваться одним из самых темных заклинаний. Оно требовало невероятной собранности и огромной колдовской мощи. Впрочем, не это было главной проблемой. Такое заклинание было противно самому Сварогу. Оно было безусловным нарушением законов, установленных старейшинами, но Велизарию уже было все равно…

Возле шатра Эдекона стояли двое гуннов. Один из них услышал какое-то шуршание за углом. Он сделал несколько шагов и тут же был сражен копьем. Второй схватился за рукоять, но не успев вытащить клинок, его отбросило от шатра огненным шаром. Старик в синей мантии подошел и добил его.

На шум сбежались остальные гунны. Они окружили колдуна в мантии и стали кричать:

— Быстрее! На подмогу!

— В лагерь пробрался Эрнак!

Некоторые гунны попытались наступать на колдуна, но он одним движением руки, разбросал их по лагерю, а затем растворился в воздухе.

Велизарий сидел в своем шатре и не обращал никакого внимания, на шум доносящийся с улицы. Внезапно к нему вбежали Валамир и несколько гуннов.

— Что там приключилось? — холодно спросил Велизарий.

— Эдекона убили! — закричали гунны.

— Кто?

— Эрнак!

Велизарий собрал все войско и держал перед ними речь:

«Если бы я захотел говорить перед вами и просить у вас получить командование после вероломного убийства Эдекона, совершенного колдуном Эрнаком, вы бы возможно охотно согласились бы на исполнение этой просьбы. Но я не призываю вас следовать за мной… Я жил в своем княжестве так, как считал нужным. Я жил в Мереже так, что никто и пикнуть не смеет, что я взял с кого-нибудь взятку или получил подарки золотом… К сожалению такое отношение, не помогло моему городищу. Оно превратилось в разруху… Но славный Эдекон дал мне второй шанс. Он верил в людей… Не касаясь предстоящей мне битвы, я только скажу, что Эдекон собирался заключить договор с Эрнаком… но колдун вероломно предал его… Я поднимаю свой меч и свершу наказание… Я не призываю вас принять мое командования… Я лишь прошу отомстить за Эдекона!»

Распаленное войско поддержало Велизария и стало готовиться к битве.

Вечером, конница гуннов ворвалась в город во главе с Велизарием. Беспорядочные ряды пеших воинов и всадников прорывались через главные ворота и разрушенные стены Городца. Брат Плинты со своим десницей попытались ударить во фланг, но были отброшены. Громобой, построив дружину в боевой порядок, поспешил к главным воротам. Внешний гарнизон окинцев уже был наполовину разбит.

Велизарий спешился и стал осторожно пробираться к витязю окинцев. Тот орудовал клинком в самой гуще событий. Громобой вдруг заметил Велизария и бросил тому вызов. Они сошлись возле стен, оказавшись по разные стороны, внутригородского рва. Они стояли напротив друг друга и в руках их были клинки. На улице уже было темно, только разрозненные факелы на стенах освещали всю битву.

Велизарий прыгнул через ров и кувыркнувшись оказался позади Громобоя. Он попытался нанести точный удар, но витязь окинцев во время отбился клинком. Они схлестнули мечи и никто не мог одержать верх. Но Громобой начал уставать и после очередного удара Велизария споткнулся и повалился на землю. Он решил воспользоваться колдвоством. Единственное заклинание, которому научился Громобой вызывать молнию. Говорят, что сам Перун помогал витязю окинцев. Но это не правда, ибо вызов молнии вовсе не относится к славянскому колдовству, а скорее к заклинателям стихий. Но так или иначе, молния доставила проблем Велизарию. Он отбился от нее с помощью банника, притянувшему ее на себя своим веником. Велизарий решил больше не церемониться с Громобоем и вызвал Водянника. Он быстро остудил пыл витязя окинцев, сбив его с ног мощной волной. Громобой встал на ноги и позвал на подмогу трех дружинников. Они напали на Велизария с копьями, но тот использовал Шиликунов, которые тут же сожгли все деревянные древка. Дружинники бросились прочь. Шиликуны с криками стали их преследовать, потрясая горящими крюками.

Велизарий и Громобой, снова остались один на один. На этот раз, вызванная витязем, молния ударила в его меч. На лезвие появились разряды. Велизарий тогда зажег свой клинок и они снова схлестнулись в ожесточенной битве. Искры разлетались во все стороны. На этот раз Громобой, был сдержаннее в движениях, чтобы не выдохнуться снова. Он защищался, а Велизарий наседал. Когда молнии на лезвие Громобоя испарились, он снова попытался исполнить заклинание, но ничего не выходило. «Да разрази тебя гром!» — кричал витязь, отступая. Велизарий сделал резкую подсечку и Громобой, свалился спиной на землю, но витязь вскочил и быстро отбежал от своего противника. Он воздел свои руки к вечернему небу, держа в правой меч, и воскликнул: «Да помоги мне Перун!» Разряд молнии ударил прямо в витязя и он упал на землю. Велизарий опустил свои руки и подошел к умирающему Громобою. Он посмотрел витязю прямо в глаза и ухмыльнувшись сказал:

— Ты разве не знал, что я тоже могу призывать стихии.

— Тебе все равно не победить Эрнака, — сказал последние слова Громобой.

Велизарий посмотрел в сторону холма, возвышающегося над Городом. На стенах горели огни, от масляных ламп. Он перевел свой взор на остальную часть городища. Шла яростная битва. Окинцы смогли выровнять положение, несмотря на гибель своего витязя. Велизарий снова посмотрел на лицо почившего Громобоя и произнес: «Да я не то что, твоего жалкого колдуна Эрнака одолею, мне и твой Перун вместе со Сварогом нипочем!»

Трусливый дружинник из отряда Громобоя, с опаской выглянул из укрытия. Он посмотрел на лицо Велизария и с ужасом разглядел его, закатившиеся, белесые глаза.

Глава 12

Городец казался обреченным и враждебным. Да он и был таким. Велизарий прошел по тенистой улице, между деревянными остовами домов, из окон которых вырывались оранжевые языки пламени. В темных садах прямо за ними шел бой на мечах. Велизарий не обращал никакого внимания на происходящие стычки, он искал Эрнака. Обойдя несколько тенистых улиц он никого не смог найти. Но затем Велизарий вышел на площадь, освещенную огнями масляных ламп. Рядом с ней был пруд, а позади высокий лес, тянущийся тонкой аллеей, прямо до северной стены.

— Я уж решил, что ты струсил и не придешь, — сказал Эрнак, вышедший из-за дерева. На нем была все та же синяя мантия, рукава которой, он на сей раз, сразу же завернул до локтей.

— Струсил? — усмехнулся Велизарий. — Испугаться тебя?

— Вообще-то, я пришел не один, — улыбнулся Эрнак.

Тут же из леса вышел низенький старичок в белой мантии. Его длинная борода, была соткана из веток.

— Боровик? — насторожился Велизарий. — Но как?

Улыбка Эрнака, была уже почти до ушей. Он сказал:

— Хоть я и колдун гунну, но могу прекрасно заклинать и славянских духов…

— Не знал…

— Хватит слов! — вскричал Эрнак.

Колдун гунну тут же выставил вперед ладони и направил мощный сгусток водной стихии в Велизария, а дух Боровик сразу же повторил за ним. Если от первого заклинания Велизарий смог увернуться, то второе сбило его с ног. После чего Эрнак и Боровик начали быстро метать в Велизария мощные заклинания. На сей раз он уворачивался ото всех, но начал отступать. Тогда Боровик вскинул руки к небу и из под земли проросли мощные древесные корни, обвязавшие Велизария, с ног до головы. Он оказался обездвиженным.

— Похоже бой закончится быстро, — рассмеялся приближавшийся Эрнак, но как только он подошел на расстояние десяти аршин, корни тут же распались.

— Ты уверен? — ухмыльнулся освободившийся Велизарий.

Эрнак развернулся и увидел как двойник Велизария изрубил чеканом Боровика.

— Ведогонь?! — удивился колдун гунну, но тут же развернулся и побежал в сторону двойника Велизария, чтобы закончить бой быстро. Эрнак на бегу вытащил короткий клинок и замахнулся на Ведогоня, но тот сразу же исчез. Велизарий не стал рисковать, своим двойником, выпуская его против Эрнака.

— Устал я что-то от беготни, — громко сказал колдун гунну, снова развернувшись.

— Тогда попробуй вот это! — крикнул Велизарий и бросил в его сторону небольшой закрытый кувшин. Тот упал точно на камень и разбился. Всю площадь заполонила сверкающая пыль. Из которой появился гигантский Барабаш. Чудище расправило свои когти и набросилось на Эрнака. Тому теперь пришлось не только бегать, но и прыгать. Но колдун гунну не растерялся и освободившись на мгновение от взора гигантского Барабаша, тут же вызвал огненного Лиса. Тот укусил гигантское чудище и они вместе развеялись сверкающей пылью.

Велизарий тут же направил в Эрнака заклинание Баюнка, но ловкий колдун поймал его в руку и тут же засунул за пазуху. Он одним движением заточил дух страха в своем амулете.

Велизарий увидел, как на подмогу колдуну, собираются дружинники окинцев. Несколько десятков уже подошли к площади. Они обнажили мечи и начали наступать на Велизария. Тот вызвал Ледянника, который заморозил площадь. Дружинники начали поскальзываться, а Велизарий приказал Ледяннику врезаться всей своей мощью в колдуна.

Когда Эрнак отбил последнее заклинание, — «Искусно!», как всем потом излагал местный сказитель, лед тут же исчез. Все дружинники смогли подняться на ноги. Они с восхищением смотрели на Эрнака и говорили:

— Вот Мастрота!

— Каков же колдун!

Велизарий разгневался еще сильнее, он сжал руки в кулак и его глаза закатились. Из леса, за прудом, послышался волчий вой. Эрнак тут же развернулся и начал отходить. Огромный Волколак выпрыгнул из-за деревьев и сбил гунна с ног. Велизарий, попробовал управлять темным духом, но ничего не удавалось. Волколак действовал исключительно по своей воле. Он пытался загрызть Эрнака, но тому, хоть и лежащему под пастью зверя, удалось создать колдовской щит. Волколак прогрызал защитное заклинание и лежащему колдуну, нужно было срочно что-то предпринимать.

Дружинники попытались окружить Велизария, но ему удалось отвлечь их с помощью двойника и скрыться на улицах Городца.

«Почему я не смог управиться с Волколаком?! Он будто сам по себе, но как?!» — досадовал Велизарий, но все его мысли отвлекла княжеская крепость на вершине холма. «Нильмера», — отрешенно подумал Велизарий, сделав пару шагов вперед. Но тут же его захватил гнев и он злобно произнес: «Плинта».

— Ты куда? — удивилась Снежана.

— Я сейчас вернусь.

Нильмера выбежала из княжеских хором и прошла быстрым шагом к лестнице, ведущей на стену. Один из часовых попытался ее остановить, но она строго посмотрела на него и тот отступил. Она поднялась и стала осматривать вечерний Городец. Объятая трепетом, она видела уличные битвы, горящие терема, армию гуннов, похожую на дружину тьмы, из которой самую большую часть составляла конница.

Нильмера пробежала по крепостной стене и увидела, что картина везде повторяется. Она перевела взгляд на извилистую дорогу, поднимающуюся к княжеским хоромам. Всадники гуннов пока еще не добрались до нее, но был виден силуэт… Нильмера пристально всматривалась в приближающегося… Она поняла кто это… хоть он и изменился до неузнаваемости. Нильмера почувствовала дрожь в груди, но взяла себя в руки.

Чтобы не мешкать, она слезла по укрепленной веревочной лестнице спускающейся прямо к хоромам. Поднялась на длинное деревянное крыльцо, заднего двора и вернулась в подсобное помещение. На пороге стояла Снежана, держащая за руку Сенежу. Нильмера наклонилась к маленькому сынишке. Она ласково, но очень тихо, как неживая, сказала, что любит его и поцеловала в щеку.

— Когда будем уходить?! — взволнованно спросила Снежана.

— Вы пойдете вдвоем.

— Как же ты?

— Велизарий идет сюда… — беспокойно выпалила Нильмера. — Я боюсь, что он не даст нам спокойно уйти… Я постараюсь поговорить с ним…

— Но он нас тоже может заметить.

— Вызови Колловертышей, — чуть неуверенно проговорила Нильмера.

— Ты же мне запретила их заклинать?!

— Если они помогут вам скрыться, то действуй… Отвези моего сына в град Китеж.

— Не волнуйся… — попыталась успокоить ее Снежана. Она немного замешкалась, но добавила: — Я отвезу… Остров посреди озера, на котором стоит град Китеж… ты узнаешь по огромному многовековому дубу… Ты не увидишь ни стен, ни шпилей, только одно дерево… чтобы рассмотреть весь град и дорогу к нему… тебе нужно будет выпить это снадобье… запомни, как только увидишь многовековой дуб.

— Там и встретимся, — проговорила Нильмера, взяв бутылек из рук Снежаны. Волшебное снадобье было бирюзового цвета.

Нильмера открыла дверь подсобного помещения и велела следовать за ней. Они подошли к крепостной стене и остановились.

— «Уходите в ту сторону», — проговорила Нильмера, дланью указывая на высокие черные деревья и на неброскую каменную башню серого цвета, стоявшую за стенами княжеской крепости, прямо на лесистом спуске холма.

Посмотрев на эту башню, Снежана остановила свой взгляд на маленьком черно-белом знамени, возле деревянных ворот. Рядом с ними висела плотная веревка, уходящая внутрь какой-то пещеры.

— Спуститесь в пещеру и затем бегите прямо… за стенами будет выход в чистом поле.

— Ты не идешь с нами? — пугливо спросил Сенежа.

— Протяни мне свою ручку, — попросила Нильмера. Сенежа повиновался, она поцеловала его и взволнованно проговорила: — Я остаюсь… но мы скоро встретимся. Слушайся во всем Снежану… и не забывай у нее учиться… Особенно защитному колдовству.

— Что тут приключилось? — спросил командир окинских лучников, подойдя к толпе дружинников, беспокойно ходящих по площади, возле пруда и леса.

— Утащили колдуна!

— Куда?! — спросил недоумевающий командир.

— В лес.

— Кто?!

— Волколак.

Дружинники тихо говорили о неминуемой кончине Эрнака, пожимали плечами, спорили и о своей незавидной участи, недовольный командир оживленно ходил вокруг них и пытался привести в чувство громкими внушениями. Вдруг из леса послышались звуки, словно кто-то ломал ветки, пробираясь сквозь чащу. Все смолкли и с гримасами ужаса стали пятиться назад. Из леса появился Эрнак. Все растерялись от неожиданности, а командир, побагровев, то ли от радости, то ли от злобы на дружинников, приказал строиться. И не зря. Тут же из леса снова выпрыгнул Волколак. Он вновь вцепился в мантию Эрнака. Колдун опять использовал защитное заклинание. Дружинники с луками, начали выцеливать зверя и пускать стрелы, которые Волколаку были нипочем. Зверь снова ухватил колдуна за ногу и казалось, что вот-вот, он снова утащит его в лес, на этот раз с концами. Но Эрнак из последних сил, сорвал со своей груди амулет и выпустил пойманного Баюнка на Волколака. Он усилил его несколькими заклинаниями. Баюнок впился в шею зверя острыми зубами и тут же растворился в ночи. Волколаку как-будто снова было нипочем. Он медленно перебирал лапами, рычал и приближался к отползающему Эрнаку. Но тут что-то поменялось в настроениях зверя. Его движения стали неуверенными, колдун тут же заметил страх в глазах Волколака. Баюнок сработал. Эрнак собрал все оставшиеся силы и направил в зверя шар всех стихий. Он ударился в бок Волколака и отбросил к пруду. Зверь тут же поднялся, но его обуял настоящий ужас. Волколак заскулил и трусливо скрылся в лесной чаще. Дружинники все, как один, начали восхвалять Эрнака.

Велизарий, поднимавшийся по извилистой дороге к хоромам князя, развернулся и осмотрел городище. Всюду витала Навь. Остановив свой взор на площади с прудом, он вдруг понял, что Эрнак победил Волколака. Скоро колдун соберет разрозненное войско и даст бой гуннам, которые в беспорядке бегают по Городцу. Скорее всего Эрнак, даже перетянет их на свою сторону. «Битва проиграна», — с небольшой грустью понял Велизарий. Но он тут же развернулся и посмотрел на стены княжеской крепости. В Городце у него была совсем другая цель.

Часовые были повержены без труда… Велизарий вошел в княжеские хоромы через главное крыльцо, прошел по коридору, осматриваясь своими пронзительными красными глазами, выбил ногою дверь в главный зал и, будто зная что здесь кто-то есть, стал рассекать воздух острым чеканом, время от времени поворачиваясь из стороны в сторону и уворачиваясь от невидимых ударов.

Главный зал княжеских хором был сыр и темен в этот вечер. Но вдруг он весь ожил, масляные светильники начали зажигаться один за другим. На противоположной от Велизария стороне, на коленях стоял Плинта, он держался за живот. Свежая рана от чекана была тяжелой.

— И даже при помощи Анчутки ты не смог меня одолеть, — холодно произнес Велизарий.

— Не убивай его! — вдруг в дверях появилась Нильмера.

Велизарий лишь усмехнулся и подошел к Плинте. Он взмахнул свой чекан… Все было закончено. Нильмера стояла словно каменная, но когда Велизарий подошел к ней, она вдруг заулыбалась.

— С твоим мужем покончено.

— Ты сделал то, что я не решалась, — уверенно произнесла Нильмера.

— Ты играешь со мной?! — рассвирепел Велизарий.

— Я чувствую, как чары уходят, — волнительно проговорила Нильмера. — Он и впрямь меня заколдовал… заговорил… Я люблю тебя Велизарий…

— Заколдовал… — медленно произнес Велизарий, внутри его как-будто все поменялось… будто вернулась юность… Любовь вспыхнула по новой. Он обнял Нильмеру и беспокойно сказал: — Мы должны бежать из Городца.

Приближалось утро. Они пробирались через густой лес, держась за руки. Иногда оглядывались назад, рассматривая — нет ли за ними погони, от крепостных стен. Велизарий, загодя припрятал коней на лесной опушке, рядом с ручьем. «Нильмера… мы снова вместе… как долго я этого ждал… Колдун! Плинта! Вся эта мерзость… лихое… Не стоит о грустном… любовь снова вернулась к нам. Никакой заговор не способен разрушить чары… притяжение между двумя влюбленными, которых свела вместе, сама судьба!» — думал Велизарий, пробираясь сквозь лесную чащу. Он смотрел на Нильмеру страстными глазами, а она смущенно прятала свой взор от него.

«Убежим! Куда, от кого? Это от тебя нужно бежать! Вспоминаешь мои сладкие губы! Проклинаешь горячие слезы, что лили мы по ночам!»— думала Нильмера, укоризненно поглядывая на Велизария. Они дошли до опушки. Два гнедых скакуна, тихо ржали суя свои морды в журчащий ручеек. Нильмера злостно посмотрела прямо в глаза Велизарию и он все понял. Она протянула руку к подвязанному поясу и достала кинжал. Острое лезвие, впилось Велизарию прямо в сердце.

— Умри чудовище! — плача проговорила Нильмера, отпустив наконец рукоять.

— Прости меня… — тихо протянул Велизарий. — Я чувствовал, что все так и закончится… Я люблю тебя…

— Не ври!

— Я люблю, тебя… но корю за безумие… что охватило меня после… Поверь это было просто безумие… что охватило меня после…

Много озер, много лесов, много дорог, много полей, много лугов и много прилесков проехала Нильмера в поисках града Китежа. Успели смениться сезоны и снова наступило лето.

Она шла по полю, а вдали разливалась Волга. Свернув к неприметному прилеску, Нильмера сделала еще несколько шагов на юг и развернулась. Вдали показались очертания озера. Очень далекие, словно видение. Нильмера вдруг почувствовала что-то…«Сенежа!»— все о чем думала она. Побежала через прилесок, спускавшийся вниз к полю, за ним еще один прилесок и поле, дальше лес и протяженный луг, наконец-то она вышла к берегу озера. Посредине прозрачной водицы стоял остров. На острове том был многовековой дуб. Нильмера достала бутылек и еще раз посмотрела на бирюзовое снадобье. Она отпила сначала глоток. Вкус был терпкий… Затем еще один и еще. Она выпила все до дна. Перед ней начала являться картина, невиданных доселе, высоченных башен. Они возвышались посреди острова. Золотые стены и крыши, узорчатые избы и терема, все было, как на ладони. Вот он град Китеж, он словно плыл перед ней. У Нильмеры закружилась голова, она сделала еще несколько неуверенных шагов и упала прямо на берегу. Она еще раз посмотрела на великий град Китеж. Ее глаза слипались, сильно клонило в сон…

Придя в себя, она осмотрелась, беспокойно шевеля глазами, все снова плыло… Она лежала на кровати, посреди светлой комнаты. Солнечные лучи падали прямо на покрывало, свежий весенний холодок, несся из-за приоткрытых ставен…

Нильмера оглянулась и увидела доброжелательную старуху. Она была очень высокого роста, с ровной и сухой спиной. Старуха была престранно одета: длинное изящное платье из какой-то переливающейся багровой ткани и большой зеленый платок, с золотыми узорами, на голове. Она подошла к Нильмере и радостно улыбнувшись, начала втирать ей в лоб какую-то мазь.

— Что ты делаешь? — спросила Нильмера.

— Да, вот уже целых шесть лет, изо дня в день, занимаюсь тем, что стараюсь тебя пробудить… Сегодня наконец-то удалось…

— Шесть лет? — потрясенно переспросила Нильмера и снова рухнула на подушку. Ей понадобилось не меньше минуты, чтобы снова прийти в себя и задаться еще одним вопросом: — Где Сенежа?!

Она шла по широким улицам, оглядываясь по сторонам. Волшебные двухэтажные избы были повсюду. Иногда встречались высокие деревянные и каменные терема, с замысловатыми крышами и золотыми коньками. По площадям были знатные купища с невероятными товарами. По их окраинам, располагались корчмы с превосходной снедью. Посреди града Китежа, стоял великолепный кром с круглыми башнями из красного кирпича. Его стены тянулись до самого озера. Мастеровые и ремесленники с особым тщанием, обновляли его стены и ворота. Даже самые тесные переулки града Китежа, были шире чем любая улица Городца и Мережи. Все вокруг было словно волшебным и сказочным. Но Нильмеру не интересовала лепота града Китежа, она искала Сенежу… пробираясь через улицы великолепного города.

Нильмера беспокойно спрашивала у прохожих: Где живет Снежана?.. Наконец-то выяснив, что ее подруга, хозяйствует в бесподобном каменном тереме, стены которого покрашены в цвет красноватого румянца, она тут же наведалась в гости.

— Твоя история впечатляет, — произнесла Снежана, — но все это какой-то вздор! Я никогда не бывала в Городце! Да и в Мережу не приезжала, с тех пор как мне стукнуло шестнадцать.

— Все подтверждаю, — зашел в комнату муж Снежаны.

— Вы снова вместе? — удивилась Нильмера.

— Как же нам еще быть?! — рассмеялась Снежана.

— Развод… — смущенно произнесла Нильмера.

— Что значит развод?! — ошарашенно произнесли муж и жена, почти что одновременно и тут же добавили: — В граде Китеже такое недопустимо!

— Я… я… Сенежа… — все что смогла вымолвить из себя Нильмера. Она развернулась и ушла, не сказав больше, ни слова.

Когда она вернулась к Китежеским знахарям, к ней подошла старуха.

— Можешь взять с конюшни гнедого.

— Не может такого быть… — повторяла про себя Нильмера. — Где Сенежа?

Старуха, не обращая внимания на ее причитания, проговорила:

— Тебя обманули.

— Как?

— Ты говоришь тебе дали бирюзовое снадобие.

— Да.

— Неужели ты настолько дура, что не понимаешь, откуда берется бирюзовый цвет?!

— Откуда же? — встрепенулась Нилмера.

— Зеленый — для того чтобы увидеть град Китеж! Синий…

— Синий?! — лицо Нильмеры перекосило от растерянности и замешательства. — Синее снадобье… снадобье Дремы.

Еще на подъезде к землям окинцев, стали выясняться подробности. Нильмера разговаривала с местными крестьянками, а те рассказывали ей слухи, подслушанные от мужей. В Городце теперь правил Эрнак, поговаривали, что он даже усыновил княжеского сына — Сенежу. Но до колдуна было не добраться. Всем в городище заправляла его новая жена. Нильмере удалось, через старых и все еще влиятельных знакомых, устроить встречу с той. Она поднялась по извилистой дороге к княжеским хоромам, после чего ее проводили в главный зал. Так странно было чувствовать себя гостьей, в месте, которое еще, казалось бы недавно, было твоим домом.

— Так где же новая княжна? — спросила Нильмера у прислужницы.

— Скоро будет, — ответила та, немного растерянно. — Наша княжна, иногда задерживается.

Какое же удивление, захватило Нильмеру, когда она увидела в княжеском платье, Иву. Она вошла в главный зал, через узорчатые врата и кошачьей походкой приблизилась к своей гостье.

— А… Нильмера, — чуть презренно проговорила Ива. — Не ожидала тебя здесь увидеть.

— Зови князя Эрнака! Я требую, чтобы он вернул мне сына!

— Князя… Эрнака… — ухмыльнулась Ива. — Тебе даже не интересно узнать правду?

— Какую еще правду?! — гневно проговорила Нильмера.

— О том, что Велизарий, если и любил тебя… то не так сильно, как ты себе возомнила…

У Нильмеры, екнуло сердце, услышав это имя, но она взяла себя в руки и проговорила:

— Мне плевать на Велизария.

— Неужто? — ехидно вопросила Ива. — А что если ты убила его… неправедно… Понятно, что Велизария захватило безумие… но оно не пришло к нему само по себе.

— Что ты имеешь ввиду? — насторожилось Нильмера.

Ива посмотрела на гостью злобно и сказала:

— Раз уж Вытарашки, не помогли мне получить от Велизария, настоящей любви… одни только оскорбления… Я и заколдовала его с помощью тех же Вытарашек… Довела его любовь к тебе… до настоящего безумия.

— Где мой сын?! — заорала Нильмера.

— А ты знаешь где мой отец?! — крикнула в отместку Ива.

— Причем здесь твой проклятый отец?!

— Проклятый… — на глазах Ивы появились слезы. — Не твоим ли отцом он был проклят? Тихомир с Волком были братьями… Твой отец предал моего…

— Где мой сын?!

Ива на мгновение превратилась в Снежану, используя темное колдовство…

— Догадайся?

— Ах, ты тварь! — закричала Нильмера и бросилась на новую княжну окинцев, но ее остановила прислужница, схватившая гостью за волосы и поставившая ее на колени.

— Твой сын скоро выйдет, — ухмыльнувшись проговорила Ива, которая уже вытерла с глаз все слезы, по своему отцу.

В дверях вдруг появился юноша, лет четырнадцати. Мать узнала, своего Сенежу и бросилась к нему. Нильмера попыталась обнять сына, но тот ее оттолкнул со словами:

— Ты мне не мать!

— Что? Сенежа… Что ты сделала с ним тварь?!

— Ива рассказала мне про твою паскудную семейку… — обидчиво проговорил Сенежа. — Я не хочу иметь с вами ничего общего!

— Она тебе врала… — заплакала Нильмера.

— Не хочу слушать! — закричал Сенежа на свою мать. — Убирайся отсюда тварь! Пока тебя не выволокли за волосы!

Нильмера, со слезами на глазах, посмотрела сначала на подросшего Сенежу, а затем на улыбающуюся Иву… Нильмера в прострации поднялась с холодного пола главного зала княжеских хором и медленно побрела к двери. Она оглядывалась на своего сына, но в его лице не чувствовалось даже намека, на желание поговорить со своей матерью…

Эрнак сидел за столом один. Только молодой прислужник, то и дело появлялся из-за двери, чтобы наполнить золотой кубок колдуна. Стол был заставлен разнообразной снедью: черной икрой; олениной; и даже медвежатиной. Эрнак отъел по половине от каждого блюда, а затем встал насытившийся и побрел в комнату к своей молодой жене.

Он отворил дверь и насторожился. На столе лежала книга в темном переплете. Он подошел и взглянул на страницу. Глаза Эрнака округлились и он прочитал вслух:

Книга самых темных и запретных заклятий.

Как отравить сильного колдуна, что подмешивать ему в еду…

Сколько времени это может занять (годы)… Как правильно готовить заклинания…

Эрнак схватился за живот и упал на колени, мучительная боль прошла по всему его телу.

— Старый дурачок, — проговорил посмеиваясь Вытарашка, вдруг прямо из воздуха появившийся над столом. — Думал молодуха, просто так тебя захомутала? Наша Ива не проста…

— Я должен был… — из последних сил проговорил Эрнак. — Я должен был понять, что она чернокнижница.

Эрнак распастался на полу, пытаясь унять боль, но ничего не выходило.

Вытарашка повторял:

— Заговор, не заговор, приговором заговорен. Приговор-то, приговор, заговором подневолен. Приговором старикашку, Ива в миг заговорила, и помог ей Вытарашка, пусть богов и прогневила…

Она шла по дремучему лесу одна и очень беспокоилась. Ее не пугал волчий вой, рык медведей и тем более какие-нибудь разбойники. Она волновалась, только о том, чтобы за ней никто не проследил. Когда показался чернеющий бор, она наконец-то облегченно вздохнула.

Вдруг из-за деревьев показался зверь.

— Отец, я отомстила, всем твоим недругам! — взволнованно сказала Ива.

— Зачем? — потусторонним голосом полу-рыча произнес Волколак. — Зачем ты не спасла Велизария?

— Затем! — недовольно воскликнула Ива на зверя. Она заплакала. — Затем, что он опозорил меня перед всем племенем! В ту ночь! В ту праздничную ночь!

— Я разочарован, — сказал Волколак и уходя обратно в лес, добавил: — Тебе еще многому предстоит научиться, дочь моя.

Солнце в Мереже клонилось к закату. Повсюду зажигали костры. Хоть городище, еще полностью не восстановилось, после долгих лет разрухи, но на праздник летнего солнцестояния, снова стали съезжаться со всех окрестных земель.

Красны девицы и добры молодцы уже выбрали друг друга. Все собрались идти купаться в реке, но тут появилась она. Словно призрак, прошла через поля, бормоча себе под нос, какие-то ведомые только ей одной слова. Она быстрым шагом пробиралась к темному лесу.

— Опять она, — тихо перешептывались красны девицы со своими добрыми молодцами.

— Куда она идет?

— Проследим…

— Идем-идем…

— Да зачем нам эта сумасшедшая?

— Идем, интересно же!

Парочки потянулись за женщиной, которая шла в оборванном платье. На голове у нее был серый платок. Они ступали за ней осторожно. Зашли в лес. Прошли сквозь опушку. Женщина, не переставая бормотать себе под нос, какие-то странности, вдруг взмахнула рукой и папоротники на опушке загорелись, освещая все вокруг. Она подошла к дереву и рассмотрела надпись, вырезанную на стволе много лет назад. Женщина прочитала:

В праздник летнего солнцестояния… провели здесь н очь… Нильмера и Велизарий. Пусть любовь их будет вечной.

Парочки прятались за деревьями, чтобы случайно не спугнуть сумасшедшую. Но женщине в белом платье, было невдомек, что за ней следят. Она находилась совсем в другом времени. Двадцать пять лет назад… «Где, мой Велизарий?» — тихим голосом произнесла Нильмера и на ее глазах появились слезы.

Больше книг на сайте — Knigoed.net

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12