Там внизу много места [Сергей Лагунов] (fb2) читать постранично, страница - 9

пока не поздно. Пока техника не убежала чёрт знает куда.

— Что ты им сегодня продал, Макс?

— Наш первый день знакомства. Помнишь?

— Помню.

— Может, отпустишь меня, Петя? Слежки же нет. Никто не узнает.

— Государственный чиновник моего ранга раз в году проходит ту же процедуру, что проделывали с тобой сегодня.

— И?

— Вся динамика эмоций всплывет. А карту на меня давно завели. И сразу станет ясно, что близкий мне человек совершил преступление, а я ему помог.

— Мало близких, Петя?

— Я вдовец. Думаешь, у меня много знакомых с детства? Вычислят на раз.

— Хреново.

— Хреново.

— А будет ещё хреновее, Петь. Я совсем не понимаю нынешних.

— Это ты в колодец залез. И не видишь ничего вокруг. Люди как люди. Как во все времена.

— Из колодца отчетливее видны звёзды, Петя. Даже днём.

— Зачем тебе деньги, Макс?

— Не знаю. Пистолет бы достать.

— Сейчас — лучше огнемёт. И то никакой гарантии. По атомам соберут.

— Зачем вам это надо?

— У нас же гуманное государство: ни одному не дадут пропасть. Каждому обеспечена даже малейшая возможность на жизнь. Пусть в будущем.

— А «серая топь»?

— Страшилка это для детей. На фига кому-то маленькое говно, которое способно только на то, чтобы из всего сделать только такое же говно?

— Мало ли в мире самоубийц?

— Нет в этом никакой выгоды. История ядерного оружия доказала, что никто не решится сделать миру окончательный «кирдык». Никто не будет выпускать джинна, способного через несколько дней съесть всю планету, в том числе и хозяина.

— Твой сын где сейчас?

— Закончил Мориса Тереза. Сейчас на стажировке в Китае. А твой?

— Выпустился из Бауманки. Сейчас на эРЖеДэ горбатится.

— Не думаешь, что для него это будет ударом?

— Давно вместе с ним не живём. Со второго курса. Отдельный такой человек.

— Дети ведь держат нас в этой жизни.

— Пока не выросли. А после готовятся нас хоронить.

Хорошо их готовить стали. Господи! Как же хочется ему признаться во всём. Вот только боюсь, в открытом бою с ним не совладать. Любитель против профи должен бить исподтишка.

— Значит так, Макс, сейчас мы пойдём к ближайшему участку, и ты напишешь явку с повинной. Думаю, в качестве наказания можно попросить анабиоз.

— Жизнью после смерти меня соблазняешь?

— А как ещё можно соблазнить самоубийцу?

— А помнишь, как здесь она выбрала тебя? Хреновыми мы оказались пажами, Петя. А я другом.

Ранняя осень 1985 года.

В темном подвале под конусом света из люка стоят Пётр и Максим с портфелями.

— Пошли,

— Куда?

— Дальше в подвал.

— Зачем?

— Выйдем через торец. Со двора не заметят.

— А дальше?

— А дальше через Бруски пойдём, Петя.

— Какие Бруски?

— Там, где бараки.

— А что, там Хрип не ходит?

— У нас с ними война. Они — аборигены. А мы — пришлые. Главное — ни звука. И не оставлять следов.

Мальчики идут по темному подвалу. Вскоре подвал становится сырым и темным, но впереди уже пробивается полоска дня. Вот и лаз. Школьники выбираются наружу и быстро идут через район, где большинство домов — это двухэтажные бараки.

— А почему ты за меня вступился, Максим?

— Дурака свалял перед Танькой.

Новоиспеченные друзья поворачивают за одну из построек и натыкаются на группу подростков, которой верховодит Хрип.

— Привёл? — обратился предводитель к Максиму. — Не ждал.

— Кто привёл? — недоумевает Петя. — Кого привёл? Макс?

Максим прячет глаза. К ним подбегает Жбан.

— Не ссы, братки. Это порядок такой. Прописка есть прописка.

— Пётр с Максимом оглянулись. Два десятка разнокалиберных подростков с палками, ремнями и прочими подручными средствами, переминаясь с ноги на ногу, томятся в тревожном ожидании.

— Чего зеньки зазря ломаете? — командует Хрип. — Быстро ломайте штакетник!

Максим с Пётром подходят к небольшому изрядно поредевшему забору и начинают выламывать оружие и себе.

— Не дрейфь, малолетки, — подбадривает Жбан. — Всем прописку сделаем!

Из дальнего угла вывалилась толпа других подростков, одетых, несмотря на теплую погоду, в телогрейки.

Парни, не ссать, — напутствует Хрип. — Бить сразу в морды.

Две подростковые кучи смешались в безликую массу. Шум дреколья превращается в барабанный стук.

Барабанов тогда не было! Откуда?

Парк недалекого будущего, возможно, не нашей ветки реальности

По парку опять идет проповедник и стучит в барабан. И вещает:

— Там внизу много места! Но везде действенны пять столпов Экстрапианизма! Безграничное Расширение! Самопреобразование! Динамический Оптимизм! Интеллектуальная Технология! Произвольный Порядок!

Максим встает со скамейки.

— Давай-ка обнимемся, Петя, в последний раз. Как в старое доброе время.

Мужчины начинают обниматься, и тут Максим явно отрепетированным движением нажимает на нужный позвонок. Секретный чиновник второго федерального ранга обмякает стремительно,