Лесной техникум [Kancstc] (fb2) читать онлайн

Лесной техникум

Глава 1 Последнее школьное лето

Внимание!

Данное произведение создано исключительно с развлекательными целями и никого ни к чему не призывает!

Автор не поддерживает никакую конкретную идеологию, мнение автора может не совпадать с мнением персонажей!

Все события, локации и персонажи книги — вымышленные, но некоторые локации имеют реальные прототипы.

В повествование введены персонажи с именами, совпадающими с именами реальных политических деятелей и/или внешне на них похожие. Это сделано с целью придания повествованию большей реалистичности, все герои произведения вымышленные и к реальным людям отношения не имеют.

В повествование введены персонажи с именами, совпадающими с именами реальных исторических деятелей. Это сделано с целью придания повествованию большей реалистичности, все герои произведения вымышленные и к реальным людям отношения не имеют.

В повествование введены персонажи русских сказок, мифов, быличек и прочего фольклора, упоминаются или приводятся полностью реальные народные обычаи и поверья. Для полного понимания произведения знание бэкграунда этих персонажей и обычаев крайне желательно. Но, в то же время, Автор, как истинный последователь Познающего, приветствует не только любопытство, но и активность в его удовлетворении, а посему Автор не стал перегружать текст пояснениями и сносками. Если что-то не ясно — ищите и обрящете (местами — об самую-то рящу, но это уже издержки производства). Причём, возможно, обрящете больше, чем это удалось Автору.

Глава 1. Последнее школьное лето

Август Ваня не любил, ещё с первого класса. Ведь август завершает летние каникулы. Месяц, когда всё уже позади. Сейчас, когда впереди маячил одиннадцатый, выпускной, класс, это ощущалось особенно остро. Ведь это его последнее школьное лето! Да и сам предстоящий выпускной класс уже не очень-то и школьный. Львиную долю времени там будет съедать подготовка к ЕГЭ, будь он семь раз не ладен! А из-за этого все любимые школьные развлечения и хобби будут урезаны по самое немогу, а ведь класс-то именно что последний! Дальше будет институт, а там всё другое! Впрочем, с институтом отдельная головная боль и думать об этом совершенно не хотелось. Именно поэтому и хотелось растянуть каникулы ещё хоть на денёк. И даже эта дача, не сильно Ваней любимая, казалась местом райским. Вот только у Ваниной матери были другие планы, а она, как обычно, считаться с чьим-то мнением кроме собственного, не собиралась. Потому и продолжался этот разговор уже битый час.

— Надо в Москве готовиться к школе! — напирала мамочка. — Купить всё необходимое…

— Поехали в область, — так местные называли областной центр, — там «Ашан», и «Глобус», такие же как в Москве, — вставил своё веское слово Ваня.

— Действительно, Вероничка, — бабушка встала на защиту любимого внучонка, — что ему две недели в Москве пыль глотать? Купите всё здесь, а в последнее воскресенье и поедете.

— А форму ему купить, а учебники? — напирала Вероника. — Да и вообще, пора к цивилизации выбираться! Пока тут совсем не одичал!

— Тогда надо было съездить в Крым, — буркнул Ваня.

— Сам сюда захотел! — рыкнула мать.

— Я не сюда захотел! Я не хочу в твой Козловодск! — взорвался Ваня.

Это была больная тема. Вероника Павловна обожала Кисловодск и ездила туда каждую зиму. В последний Новый Год она решила приобщить к этой благодати и сына. Результат получился сокрушительный. С первых же дней Ваня понял, что это место ему дисгармонично и всё бы на этом и ушло: ну мало ли, кому-то одно место нравится, кому-то другое, всяко бывает, но маменька не привыкла к возражениям и принялась в своей обычной манере заставлять сына принять сию благодать и ей насладиться. В результате простая и естественная констатация факта на тему «нравится-ненравится» выросла в стойкую неприязнь к, в общем-то хорошему, городу. А дома довольно долго ему приходилось выслушивать претензии на тему: «Знаешь, чего мне стоило свозить тебя в Кисловодск, а тебе, видите ли, не понравилось!». Идею: «Зимой не понравилось — поезжай туда летом!», Ваня отверг с несвойственной ему решительностью. И вот он здесь, не иначе, как в наказание.

Спор почти закончился, когда родительница командным голосом приказала:

— Так! Хватит мне пререкаться тут! Пошёл собираться!

И тогда Ваня применил свой последний аргумент:

— Ладно, хоть на компе поиграю всласть.

— Кто тебе даст-то? — рыкнула мать.

— А кто не даст? — с невинным выражением лица спросил Ваня.

— Действительно, Вероничка, что парню делать, пока ты будешь там у себя в конторе бумажки перекладывать?

Вот это: «бумажки перекладывать», бесило Веронику Павловну несказанно. Будучи начальницей одного из отделов в районной управе на окраине Москвы, она считала себя птицей очень высокого полёта, поэтому злобно зыркнув на сына, она, тоном, каким зачитывают приговор перед казнью, бросила:

— Делай как хочешь!

То, что именно этого от неё и ждут, она просто не допускала. Ваня же обрадовался и заявил:

— Тогда поедем в Москву 28-го. Там почти неделя остаётся, как раз купим всё, что здесь не купим. А в следующие выходные давай в область съездим…

— Не надо! — отрезала Вероника Павловна. — Сама тебе всё куплю.

Это было не гут. Ваня по опыту знал, что половина того, что купит его мама будет, мягко выражаясь, не в тему и многое придётся докупать по ходу учёбы. Но это вопрос решаемый. Так что теперь осталось только дождаться когда родительница отчалит в Москву, махнуть рукой вслед её удаляющемуся внедорожнику и, вздохнув с облегчением, отправиться на рыбалку.

Не успела мамкина машина свернуть на дорогу, а Ваня уже подхватил удочки и через заросший огород вышел на расстилающийся за деревней луг. Раньше, наверное, сказали бы: «За околицу», но, что такое эта таинственная «околица» современная молодёжь, даже деревенская, не знает, да и есть ли она в современных деревнях, где больше половины домов брошены и постепенно превращаются в труху? Однако же граница деревни ощущается резко, даже если огород, как у Гороховых, со стороны этой самой околицы никак не огорожен. И отмахнувшись от бабкиного: «Помог бы огород прополоть, если уж остался!», Ваня направился напролом через широкий луг к речке.

Река Задел, на левом берегу которой стояла одноимённая деревня, к августу обычно пересыхала, превращаясь в цепочку грязных луж, но чуть ниже по течению, у бобровой запруды, сохранялось небольшое озерцо, или, правильнее сказать, пруд, в котором всегда водилась кое какая рыбёшка. Однако Ваня направился не левее, к запруде, а правее, к мосту через речку. На другом берегу Задела и чуть выше по течению, стоял посёлок, который тоже назывался Задел. Итого тут, на пятачке в пару квадратных километров, обосновались аж три объекта с одним и тем же названием: деревня, посёлок и речка. И если с речкой проблем не было, то вот деревню с посёлком регулярно путали и деревенские, чаще дачники, частенько с матюгами ехали в посёлок, искать уехавшую в нетуда доставку.

Весело насвистывая он перешёл самодельный мост, который несмотря на то, что был срублен местными мужиками под бухое дело, выдерживал не только автомобиль, но и трактор с прицепом, и уже после этого направился по тропе вдоль речки к запруде. Дело в том, что даже с дачниками в некогда большой деревне сейчас набиралось не более десятка жилых дворов и несмотря на то, дачи тут москвичи покупали специально чтобы выгуливать на лето детишек, ровесников, с которыми Ване было бы интересно общаться в деревне не нашлось. Посёлок, который за времена торжества рыночной экономики тоже изрядно обнищал и обезлюдел, всё же был намного больше деревни, в нём даже водились с пяток собственных школьников в возрасте от первого до выпускного класса, из них аж двое старшеклассников, одиннадцатого и восьмого классов. Кстати, обычного в мальчишеской среде противостояния местных и дачников здесь не случилось, за исключением обычных для мальчишеской среды конфликтов, что обычно быстро возникают и быстро проходят Во-первых, потому что дачники приносили местным заметную долю дохода, покупая продукты с подсобных хозяйств, а во вторых в виду численного перевеса дачников. Городских школьного возраста тут на лето приезжало десятка два и в силу численного перевеса исход любого конфликта был ожидаем. Местные это чувствовали инстинктивно и претензий не предъявляли, а городские не испытывали в этом особой потребности.

Вот и сегодня, в компании заядлых рыболовов верховодил местный Коля, который предпочитал называть себя на городской манер — Ник. Он вертел над костром тушку бобра. Бобра ребятам подстрелил скорее всего Светик, по паспорту — Святослав — местный алкоголик, который жил тем, что подрабатывал у дачников.

— Опять браконьерствуете? — подколол Ваня.

— Значит ты сегодня без мяса, — равнодушно отозвался Ник.

— Э… я вообще-то не об этом! — столь же равнодушно парировал Ваня, усаживаясь на своё любимое место и разворачивая удочки.

Вообще-то он не был фанатом рыбалки, но в этом году даже пристрастился. Во-первых, вдруг выяснилось, что рыбалка это прежде всего не рыба, а общение, а во-вторых, рыба тут тоже была. Вдруг, неожиданно, оказалось, что солёные а-ля вобла карасики, хоть мелочь, той самой водле не уступают, а ротаны, жаренные на углях, вкуснее любой магазинной рыбы. Тут, словно из ниоткуда, раздалось:

— Погоди, а тебя же сегодня должны были конвоировать в Москву. Ты чего, в побег рванул?

Из травы поднялась рыжая голова в кудряшках. Марго, на год младше Вани, считала себя адепткой вики и настоящей ведьмой, потому рыжая и зеленоглазая. Рыжина у неё натуральная, а вот зеленоглазость за счёт контактных линз.

— Отбрехался, — бросил Ваня, сосредотачиваясь на поплавке.

На какое-то время воцарилась относительная тишина, прерываемая изредка тихими репликами. Рыбалка, что ни говори, любит тишину. Но уже через четверть часа и пару вынутых Ваней из реки плотвичек, Ник заявил:

— Так, кто-нибудь шашлыка хочет?

Народец оживился, все резко смотали удочки и переместились к костру, стали доставать нехитрые припасы. Ваня тоже отметился несколькими помидорами и огурцами, которые сорвал по дороге, в парнике. Появилась бутылка с мутной белесой жидкостью, что вызвало дополнительное оживление.

Марго снова вынырнула из травы, оценила обстановку и слиняла, утащив заодно и Машу, свою подружку.

— Вот краля! — выдохнул Ник, глядя в стакан, куда уже успел плеснуть стыренного у отца самогона. — Хоть бы раз осталась с нами посидеть.

— Это правильно, что не осталась, — буркнул Ваня. — Ты нажрёшься, крышу тебе снесёт, поимеешь её, тебя и посадят. А она того стоит?

— Деваха сочная… — с сомнением ответил Ник.

— Да брось, — влез Шурка, тоже парень из Москвы, на год старше Вани. Он уже поступил в институт и сейчас честным образом расслаблялся. — Она стерва и динамщица. Ладно, вздрогнем!

Ребята глотнули свою дозу самогона, закусили бобром с овощами. Ник тяжело вздохнул:

— Вот странный ты человек, Ваня! С одной стороны я тебя сильно уважаю, а с другой бесишь ты страшно. Уважаю, потому, что как ты ни скажешь, всё правильно. А раздражаешь потому, что твоя правильность всегда говорит, что всё фигово. Вот как ты так можешь?

— А думаешь мне легко? — огрызнулся Ваня, сосредоточенно рассматривая жидкость в своём стакане.

По ходу вздрогнули по новой и разговор продолжился:

— Вот даже пьёшь ты не как все, чуть чуть, по глоточку… — продолжил свои рассуждения Ник.

— Потому, что если я приду домой чуть-чуть, бабка носом пошевелит, побухтит и отвянет, а если я нажрусь серьёзно, она настучит матери и вот тогда меня отсюда точно увезут, за шиворот. Да ещё и вам отольётся.

— А ты что, не можешь… — начал было возмущаться Ник, но его перебил Шурка:

— А чего он может? И ты бы ничего не смог. У него мамка бешеная, как трактор, всех запашет. И вообще, мужики, на будущее, от разведённых баб надо держаться подальше, а уж если баба карьеру делает, как его мать, вообще лучше близко не подходить. Ты, Вань, извини, если что…

— А чего извини? — пожал плечами Ваня, — Я себе мать не выбирал, я вообще не просил, чтобы меня рожали.

Он помолчал немного, глядя в стакан и добавил:

— Знаете, как она по отцу прошлась? Он еле пробил, чтобы со мной хоть раз в неделю встречаться. И то только потому, что у него в следкоме кореш нашёлся.

— Поняли, как бывает? — Шурка назидательно указал пальцем на небеса.

Шурка поступил на Психфак МГУ, а до того занимался в каком-то кружке по психологии и потому считал себя знатоком человеческих душ. И не без оснований, кстати. Но вот Ване это разговор был совсем тягостен, потому он и перевёл его на другую тему:

— Слышь, Ник, не подбросишь меня завтра до Соловьёва?

— Без проблем! Только за бензин мне сбрось.

— Замётано! — кивнул Ваня. — Заскочи за мной в десять.

Ник на это задумался, почесал за ухом и покачал головой:

— Знаешь, с утра не могу. Если только в два.

— Давай в два, — легко согласился Ваня. — Мне не ко времени.

Они ещё трепались сколько-то на разные темы, прикладываясь то к бобру, то к бутылке, но в конце концов Ник не выдержал:

— Слышь, Вань, а чего ты там забыл?

— Хочу на замок ваш посмотреть, а то уже сколько лет тут на даче, а там ещё ни разу не лазил.

— Там особо и не полазаешь, всё закрыто.

— Да хоть снаружи посмотреть. Место вроде известное, а я только мимо проезжал. Даже стыдно.

Ник не на долго задумался и вдруг решительно заявил:

— А давай! А то я тоже, уже сколько здесь живу, даже в Техникуме учусь, а тоже там ни разу толком не тусовался.

На том и стали расходиться. Дома бабушка, как водится повела носом и принялась ворчать:

— Вот! Опять напился! Небось опять не закусывали!

— Что значит не закусывали! — возмутился Ваня. — У нас закусон всегда есть!

— Знаю я ваш закусон! По пол помидорки на нос!

— Какие пол помидорки! Там сосиски на костре жарили, ротанов, народ хлеб приносит.

— Ну хоть сосиски! А то, говорят, местные тут бобров едят!

На это Ваня хмыкнул. Местные, как раз бобров и не едят, это московская школота романтику тешит, в индейцев играет. А бабушка тем временем усаживала его за стол, ужинать. Закусывали там, не закусывали, а ужин по расписанию и в полном объёме. При этом она, естественно не забывала про свои причитания:

— Всё шляешься там неизвестно зачем! Хоть бы траву покосил! Завтра вот…

— Я завтра в Соловьёво, — отрезал Ваня.

— Чего ты там забыл? Девка, что ль, оттуда какая завелась?

На это идиотское высказывание Ваня даже не отреагировал, привык, что мама с бабушкой нерушимой стеной стоят на страже его девственности, спокойно ответил:

— Хочу замок посмотреть, пофоткать, вокруг побродить.

— И больно тебе надо! Лучше помог бы огород прополоть! В доме дел невпроворот, а ты всё где-то шляешься!

— Фому позови. Он тебе за чикушку что хошь сделает.

Фомой звали самого горького местного алкаша. По жизни он был либо бухой либо с будуна, при том удивительно добрый и работящий. Готов был сделать любую работу за рюмку водки и за еду (денег ему старались не давать, всё равно сразу пропьёт), при том делал всё качественно и ответственно. Иногда говорили, что за него черти работают. Ваня и сам раза два видел, как Фома работал: весь день крутился вокруг работающей на участке бригады, балагурил, перекуривал, выпрашивал чикушку, но к вечеру работа, на которую по хорошему надо ставить двоих, бывала сделана, да так, что трезвые спецы позавидуют. Но вот как Фома работает не видел никто.

Глава 2 Древним богам

Лёгкое переругивание по поводу планов на завтра сопровождало весь ужин, но это дело обычное и на него Ваня внимания привычно не обращал. Закончил беседу он последним аргументом:

— Я тут последний раз отдыхаю, вот так, всё лето, а замок так толком и не видел. Не хорошо.

При том, убедить бабушку в полезности запланированной экскурсии он и не надеялся: слишком она была примитивной, по большому счёту малограмотная, но сильно пробивная деревенская дура, даже удивительно, что в её поколении такие ещё встречались.

Но, как ни крути, а на следующий день поутру Ваня таки помогал бабушке на огороде, правда старался при этом не сильно напрягаться. А к назначенному времени, с запасом бутербродов и термосом в рюкзаке, уже ждал Ника на большой дороге, ведущей из Задела в Соловьёво.

И в самом деле, замок, да и вся барская усадьба производили жалкое впечатление. Когда-то, до эпохи исторического материализма, здесь жил некий граф, имя которого нам не суть важно, владелец местных лесов и огородов, человек богатый и прогрессивный, следы его деятельность сохранились по всему району даже сейчас, через много лет после того, как эпоха исторического материализма канула в небытие. Даже одна из деревень в округе назвала в честь его лесничего. В общем, как широко известный Онегин, чтоб только время проводить, развернул этот граф тут, в Соловьёво и округе, весьма передовое по тем временам хозяйство. А для себя, любимого, чад и домочадцев отстроил барский дом в стиле готического замка. Как утверждают Знающие Люди — единственный полноценный готический замок в средней полосе России. И замок этот, по утверждениям тех же Знающих Людей, был высочайшей исторической и художественной ценностью.

Когда пришли большевики, графья съехали в Париж, где быстро обнищали и рассосались в пищеварительной системе цивилизованной Европы, а новая власть принялась использовать графское наследие по своему разумению. Огромное хозяйство разделили по отраслевому принципу, но графские наработки большей частью сохранили. Так они и прожили до прихода свободного рынка и де… простите, эффективных менеджеров. Где-то от этой благодати удалось отбиться и что-то сохранить, где-то не очень. Хуже всего пришлось барскому имению, самому замку.

Ещё в 20-е годы в замке поселился лесной техникум, который перенял славные традиции графских лесничих и сразу стал авторитетным в своей отрасли. Но с приходом рынка где-то в верхах вдруг решили, что такое использование уникального здания разрушает его внутреннее убранство. Техникум выселили, замок якобы передали ближайшему крупному музею-заповеднику. Одно но: денег у музея не было и не предвиделось и пока неспешно решался вопрос, кто теперь будет замок охранять и кто платить за электричество, графские апартаменты стали обживать бомжи. Итог был немного предсказуем: через месяц после всех этих реорганизаций замок сгорел, со всеми интерьерами, якобы ради сохранения которых техникум и выселили.

Ваня вывалил всю эту информацию на голову приятеля, естественно, гораздо более подробно, пока мальчишки ходили вокруг руин, которые при всём желании нельзя назвать величественными.

— Откуда ты всё это знаешь? — не выдержал Ник. Спросил он это с удивлением и явным уважением.

— Книжки читаю, — пожал плечами Ваня, — в инете читаю.

— Ещё надо знать, что читать… — проворчал Ник.

— Поисковики знают всё. Ты спроси, а они подскажут, — пожал плечами Ваня. — А дальше по ссылкам.

На это Ник только кивнул и они двинулись дальше. Спускаться вдоль каскада барских прудов, от которых остались только едва заметные понижения в общем газоне, сочли не интересным, а вот остатки скотского двора и прочих служб почтили. Там же устроились на ступеньках, ведущих к скотному двору и умяли прихваченные Ваней бутерброды.

— Эх, жаль сегодня экскурсии нет, могли бы этот скотский двор изнутри посмотреть. — посетовал Ваня.

— Забей. Тут экскурсий никогда не бывает, — отмахнулся Ник. Воровато оглянувшись он понизил голос и сообщил приятелю: — Здесь вообще ни какой не музей. Здесь гнездится спецкафедра.

— Кто такие? — удивился Ваня.

На что Ник только пожал плечами:

— Да бес их знает! Формально они при техникуме, а на самом деле сами по себе. Кто такие, что делают, никто не знает. Может ФСБ какое, может военные. Не, ну они иногда нам что-то подкидывают, лаборатории хорошие нам сделали, мастерские, инструмент, опять же, с ремонтом помогают. Но так, мутные люди.

Ваня на это только пожал плечами: хотя он по жизни любил эзотерику и альтернативную историю, но во всяческую конспирологию старался не влезать, исповедуя принцип: «Меньше знаешь — спокойней спишь». Тем более, что Солнце по его прикидкам стояло ещё высоко, а сил сегодняшняя прогулка заняла немного.

— Слышь, бро, а можешь подбросить ещё до одного местечка?

— А що за? — уточнил Ник.

— Синь камень.

— Шо за нафиг?

Надо сказать, что некоторое время назад между местными и дачниками происходило недопонимание по поводу местной топонимики. Если местные знали местность под именами традиционными, то дачники ориентировались по компьютерным картам и топографические названия брали оттуда. Так, ту же речку Задел на разных участках течения местные звали по разному, а вот для дачников это был Задел, от истока до устья. Вот и сейчас Ваня не стал вдаваться в долгие разговорчики и тупо загрузил на смартфон карту. Ник какое-то время смотрел, прикидывал, сравнивал со своим знанием местности и выдал вердикт:

— Вообще-то, тут места нехорошие, туда даже за ягодами не ходят.

— А чего так?

— Там болото рядом нехорошее… как его… — Ник бросил взгляд в смартфон приятеля, — Щучиха. Говорят там черти живут, говорят они и наружу вылазят. Туда даже из Ленинского за ягодами не ходят.

Ваня пожал плечами:

— Да ладно, мы только поглядим и всё.

Слова приятеля его не то, что не напугали, наоборот, вызвали прилив энтузиазма: учитывая историю Соловьёва, здесь должно остаться много от языческой старины, так что и чертовщина всякая более чем возможна. Но сам он был не крещёный, оккультными практиками баловался, к язычеству относился с должным уважением, как обращаться к языческим сущностям знал, пускай большей частью только теоретически, и в силу молодецкой самоуверенности, не сомневался, что в случае чего сумеет договориться.

Ник с сомнением покачал головой:

— Время уже к вечеру…

— Да ладно к вечеру! — легкомысленно отмахнулся Ваня. — Не ноябрь месяц, солнце ещё высоко! Погнали, посмотрим, что там за нехорошее место!

Ник с сомнением посмотрел на Солнце, потом на часы, но всё же, хоть и заметно поскрипывая сердцем, согласился. Приятели вернулись к оставленному возле Пятёрочки мотоциклу и рванули в сторону загадочного артефакта, про который известно было только название (из карты Всеведущего Яндекса) и примерное положение (оттуда же).

Проскочив несколько ответвлений к деревням, висящим на главной дороге, как виноградины на грозди, они добрались до развилки, ведущей к кладбищу, но повернули не направо, к погосту, а налево, вдоль ЛЭП, на накатанный просёлок. По сухому летнему времени дорога эта для лёгкого мотоцикла была вполне проходима, хотя и трясло неимоверно.

В какой-то момент Ваня велел остановиться, сверился с картой, для чего ему пришлось отойти от ЛЭП, потом проехали ещё метров сто и резко свернули в лесок, где Ник, вящего опасу ради, припрятал мотик и мальчишки углубились в заросшую молодым леском старую вырубку. Искомый булыжник они нашли сразу. Огромный валун тёмной масти, когда-то принесённый сюда ледником лежал минимум на половину вросшим в землю. При желании в нём даже можно было разглядеть синеватый отлив. Увы, ни рунических надписей, ни магических знаков на камне сём обнаружить не удалось. А вот кое-что другое Ник разглядел: вокруг камня по земле шла… нет, даже не тропинка, тень её, словно трава немного другого цвета. Совсем чуть-чуть, но если приглядеться — заметно.

— Смотри ка! Тут мавки хоровод водили! — сказал он товарищу.

Но Ваню это не впечатлило. Он только пожал плечами:

— Мало ли от чего это. А если и мавки, то что с того?

— Плохо это. Могут начать морочить, в лес заведут… — ответил Ник, нервно озираясь. — Знаешь сколько народу так заблудилось⁈

— Да ладно! Ваших, ты уж прости, белочка водит. А то что в конце концов выходят, так это их мавки из леса выпинывают, чтоб с лешими не бухали и их не спаивали.

На это Ник не обиделся, даже рассмеялся:

— Это может! С Фомой такое случалось!

Но тут же посерьёзнел:

— Но всё равно стрёмно.

Ваня опасений приятеля по поводу лесной нечисти не разделял, зато имел кое-какие планы, которым присутствие посторонних глаз мешало, поэтому он завёл разговор, что если уж добрались сюда, неплохо бы посмотреть и Щучиху.

Тут надо сказать, что в этом районе — буквально рукой подать — раскинулись два болота. Ну как раскинулись? Оба метров триста в поперечниеке, одно старое, Глухое, почти полностью поросло лесом, болезненным таким березнячком, второе, та самая Щучиха, молодое, оно даже не всё ещё поросло мхом, остались кусочки открытой воды и Ваня давно намыливался на это болото забраться. Пару лет назад ему случилось погостить на даче у приятеля в Подмосковье и тот затащил Ваню на болота вокруг Палецкого озера. С тех пор Ваня полюбил эти зелёные колыхающиеся просторы и оказавшись тут стремился побывать и на местных болотах. До Глухого он доходил и был сильно разочарован, а вот Щучиха так и оставалась несбывшейся мечтой.

Ник этой романтики и не разделял, к тому же, хоть он был и не против заработать на приятеле ещё чуть-чуть, но вот ломать мотоцикл на лесным буреломам было совсем не в кайф. От Глухого до Задела дорога была нормальная, но вот от Камня до Глухого болота, да ещё через Щучиху… там если только на танке, что он и озвучил. Ваня сделал вид, что задумался и решительно махнул рукой:

— А давай туда пешим дралом, а потом к мотику вернёмся. Сам же говоришь, там ещё не бывал.

— Да, честно говоря, и не охота. И тебе не советую! Туда наши не зря не ходят. На Гусиное ходят, толпами, по грибы, по клюкву. А сюда никто.

— Да ладно! Всё это суеверия! Но если стрёмно — езжай домой, а я пешим дралом. Здесь до Щучихи два шага, пройдусь по краю, посмотрю просто, а оттуда до Глухого тоже рукой подать, лес чистый, да и тропок полно. А вокруг Глухого я уже лазил, от него дорога такая, что ночью в туман не заблудишься.

Они ещё какое-то время препирались на эту тему, но Ваня переспорил под клятвенное обещание нигде не задерживаться, глянуть на про́клятое болото одним глазком и сразу домой. На том ударили по рукам, Ваня сверился с картой, прикинул с какого бока светит Солнце и скрылся среди деревьев. Ник какое-то время смотрел ему вслед и успокаивал свою совесть тем, что этот московский балбес упёрся и что делать? Не силой же его сажать на мотоцикл? А ломать мотик по здешним буреломам… нет уж, увольте! А Ваня на самом деле не дурак и в болото в кедах не полезет. Успокоив себя таким образом, он вернулся к мотоциклу, завёл его и вырулил на дорогу.

Ваня же отошёл метров на двести в лес и когда его приятель окончательно скрылся за деревьями, решил, что можно остановиться и подождать. Дождавшись, когда шум мотоцикла затихнет вдали, Ваня вернулся к Камню и с досадой понял, что помедитировать здесь не получится: случившийся спор и настроение сбил и времени сожрал изрядно, а Солнце уже и в самом деле клонилось к закату. Тогда он просто положил руку на Камень, прикрыл глаза и постарался погасить внутренний диалог. Кажется в этот раз что-то получилось, потому как внутри камня почуялось что-то…

— Хи-хи!

Девичий голос был звонок, звучал рядом, но при этом на самой грани слышимости и словно лёгкий ветерок коснулся его. Ваня вздрогнул и резко огляделся. Никого и ничего. Идея прогуляться одному по лесу сразу же перестала казаться такой интересной и романтичной, но отступать было некуда. Он вздохнул, собрался, укрепил дух и продолжил работать по заранее составленному плану. Достал из рюкзачка ещё один пакет с нарезанным хлебом и положил один ломоть на то самый камень со словами:

— Древним богам! Жертвую с радостью и от чистого сердца!

Ничего не произошло и Ваня даже испытал некоторое разочарование. Но тут снова где-то рядом раздалось девичье: «Хи-хи!», и тут же шлепок, всё так же, вроде и звонко, но на грани слышимости. Вот после этого желание медитировать возле Камня пропало окончательно и Ваня, нервно озираясь, двинулся по заранее намеченному маршруту, не забыв, тем не менее, нанизать на сухую ветку ещё один кусок хлеба со словами:

— Дедушка Лесовичок! Угощайся! А мне помоги пройти, укажи дорогу прямую, лёгкую!

По дороге ничего интересного не происходило и Ваня потихоньку успокоился. И то ли требы его возымели действие, то ли просто везение, но до первого болота на своём маршруте он добрался действительно легко. Вот это уже было настоящее сфагновое болото! По краям ещё росли чахлые сосны, а ближе к центру расстилался бархатистый зелёный ковёр болотного мха.

Ваня сел на самом берегу по-японски, на пятки, словно заправский буддийский монах, прикрыл глаза и снова попытался остановить внутренний диалог. Вроде получилось и на душу снизошёл неземной покой. Через некоторое время возникло желание открыть глаза и он это желание исполнил. Как всегда при этом упражнении мир выглядел на удивление чётким и свежим, словно всю предыдущую жизнь он смотрел на этот мир сквозь мутное стекло, а сейчас это стекло протёрли. Всё вокруг обрело необыкновенно яркие краски и стало различимо до самых мелких деталей, а сам он словно выпал из потока бытия. Он перестал быть для местной живности угрозой или добычей, он был здесь и не здесь. Вот, даже какая-то пичуга села ему на плечо, что-то прощебетала и упорхнула.

И тут рядом снова раздалось девичье «Хи-хи!». Затравленно оглядываясь, Ваня вскочил. Никого и ничего. Немного придя в себя, он заметил, что Солнце уже почти касалось верхушек деревьев на противоположной стороне болота. Приходилось признать, что выдернули его из медитации очень вовремя, пора уже было двигать к дому, да в темпе. Но и не пройтись по этому колыхающемуся ковру он не мог: болото либо тебя отторгает и тогда ты будешь испытывать безотчётный страх при одном его упоминании, либо принимает и тогда ты будешь испытывать вечную тоску, даже через много лет, даже в городе она будет сидеть где-то на донышке подсознания. А оказавшись рядом ты не сможешь устоять от соблазна сделать хоть несколько шагов на этот зелёный ковёр, вдохнуть крышесносный коктейль болотных ароматов, ощутить кожей гуляющий над этой неверной колышущейся равниной ветерок. Ну и что, что на Ване сейчас были не сапоги, а кеды? Болотная вода целебна, она вытягивает все болезни, несёт в душу свежесть и успокоение. И вообще, кто не стоял босяком на сфагновом ковре, тот на болоте, считай и не был. Ваня разуваться, кончено не стал, но и перспектива промочить ноги не пугала совершенно, поэтому он смело ступил на раскинувшийся перед ним моховой ковёр.

Поверхность под ногами упруго качнулась, ледяная болотная вода тут же пропитала кеды и добралась до ступней, приятно их освежая. Ваня вспомнил давние ощущения и улыбнулся, светло и радостно. Пройдя ещё несколько шагов он поклонился, положил на ближайшую кочку кусок хлеба и произнёс:

— Здравствуй дедушка Болотный! Не топи, дай посмотреть твои владения!

Глава 3 Подружка подколодная

Оставив требу, Ваня уже более уверенно двинулся вглубь трясины. Зайдя метров на двадцать, он огляделся и уже собирался повернуть обратно, как посреди болота словно кто-то шумно вздохнул. От центра зелёного ковра по мху пошла волна, плоская невысокая, но вполне заметная, когда она добралась до поросших лесом участков, высокие деревья зашумели и заколыхались как тростник. Ваня повернулся и резко рванул к берегу, но волна его настигла, приподняла и он, потеряв равновесие, шмякнулся плашмя, мордой в мох. Моховая поверхность колебалась какое-то время, потом успокоилась. Он поднял голову и встретился взглядом с гадюкой.

Змея высоко поднялась и зашипела, после чего опустилась в мох и поползла прочь от человека. Но отползши на пару метров она снова подняла голову, посмотрела на Ваню и снова зашипела. Попервости он не понял, что вообще происходит, но когда гадюка, отползши ещё на метр, снова посмотрела на него и снова зашипела, но уже несколько длиннее и переливестей, Ваня наконец перестал тормозить, подхватился и рысцой рванул к берегу. А вот возле самого выхода на сушу змея вдруг заметалась. Оно и понятно: мох возле берега и так самый, тонкий и, вопреки расхожему мнению, выход на берег — самое опасное место на болоте, а тут прошедшие волны вообще измочалили и изорвали моховое одеяло. Здесь уже Ваня сработал как должно. Пока гадючка металась вдоль этой моховой каши, Ваня углядел место, где более-менее целый мох поближе подходит к берегу и рванул туда, не забыв на бегу подхватить свою провожатую. А за спиной на болоте намечался новый вздох. Страх придал силы и Ваня одним прыжком преодолел отделявшее его от надёжной суши расстояние, правда в месте приземления он снова не устоял и снова шмякнулся мордой вперёд. Приземление оказалось не столь мягким, как давеча на мох, из глаз посыпались искры, воздух из лёгких выскочил и какое-то время не удавалось вздохнуть, хорошо хоть змею успел отбросить от себя, а то так бы и раздавил. Когда он пришёл в себя, снова обнаружил перед самым носом ромбовидную гадючью голову. Змея открыла пасть, демонстрируя короткие ядовитые зубы с раздвоенным языком, и некоторое время высказывала по гадючьи что-то очень нелицеприятное. Змей Ваня, конечно, не понимал, от слова, совсем, но общий смысл сказанного был ясен и без перевода. Высказав всё, что о нём думает, гадючка уползла, а Ваня вздёрнул себя на ноги, убедился, что Солнце уже опустилось ниже верхушек деревьев, поэтому быстренько сверился с направлением и двинулся дальше по намеченному маршруту.

Глухое он обошёл по кругу, быстрым шагом, довольно быстро свернул севернее, к просеке на месте бывшей ЛЭП. Провода там сняли несколько лет назад, кое-где остались старые столбы, а просека хоть и начала активно зарастать молодым лесом, но всё равно оставалась гораздо более проходимой, чем лесная целина, да и идти там было гораздо спокойнее. Даже если тебе благоволит сам леший. Ну а дальше, по просеке левее, рукой подать и до дороги, пробитой лесовозами.

Солнце к этому моменту село окончательно и хотя небо ещё сияло дневной синевой, здесь, на дне лесного моря, сгустились плотные сумерки, а с болота уже потянулись тяжи плотного тумана. Здесь, на границе недавней вырубки, где пересекались довольно широкие просека и дорога, это было ещё не очень заметно, но уходящая в лес дорога, по которой предстояло идти, уже тонула в плотном сумраке.

Надо было двигаться дальше, но Ваня уже изрядно устал и позволил себе присесть на обочине и прикрыть глаза…

— Дурак! — раздалось над самым ухом, очень звонко, но в то же время тихо, на грани слышимости, а по голове прилетел лёгкий подзатыльник.

Ваня вскочил, заполошно озираясь.

Никого. Только сумерки стали заметно темнее да туман сгустился.

— Солнце оскалившись лупит по нервам. Вставай! Надо идти! — пробормотал он, озвучивая в целом верную мысль, и зашагал сквозь туман по пробитой лесовозами колее.

Идти было уже откровенно тяжело и постоянно хотелось присесть отдохнуть. Но идти было ещё и страшно, из тёмного леса по бокам дороги доносились какие-то звуки, которые легко можно было принять за хруст и чавканье. А ещё вдоль обочин постоянно носился какой-то ветерок и когда он появлялся, звуки ночного леса словно отодвигались куда-то вглубь. Однажды в лесу послышался отчётливый треск, словно что-то большое двигалось наперерез Ване, но ветерок вдруг резко нырнул в чащу, прошуршал там что-то нежное и треск удалился обратно в лес.

Так и шёл он лесом, постоянно вздрагивая и озираясь, благо, света было ещё достаточно, чтобы не споткнуться. Когда до посёлка оставалось метров триста, впереди раздался звук едущего мотоцикла, а вскоре из-за ближайшего поворота блеснула фара. Ваня не стал хорониться, просто отошёл к обочине и вскоре мотоцикл остановился рядом с ним.

— Всё-таки полез на болото. И даже провалился, — недовольным голосом констатировал Ник. А это был именно он.

— Не, не проваливался, — с облегчением выдохнул Ваня. — Там посреди болота какой пузырь всплыл, что ли, волны пошли, во! — он попытался изобразить руками словно что-то колышется, — деревья качались, вот я и шмякнулся.

— Чего-то я о таком ни разу не слышал, — с сомнением покачал головой Ник.

— Не веришь — сам сходи завтра. Там у берега весь мох в клочья, я еле выход нашёл.

— Не, знаешь, я лучше тебе так поверю, — усмехнулся Ник. — Ладно, садись, а то уже совсем продрог.

Они уехали, а на том месте, где они только что стояли, из взметнувшегося тумана на мгновение проступила призрачная женская фигура.

Уже у дома Ваня предупредил:

— Если бабка будет спрашивать, мы с тобой на обратном пути вдоль ЛЭП до Глухого мотались, там я в лужу влез.

— Замётано! — очень серьёзно кивнул Ник.

А на следующий день они всей компанией обсуждали вчерашнее ванино приключение. Ради такого случая даже Марго осталась на посидеть с честной компанией и глотнуть капельку самогона. А Ваня не стал секретничать и рассказал всё. Ну, почти всё, опустил только как он вернулся к камню и положил там требу. А так рассказал и про «Хи-хи», которое слышал из леса, и про гадюку, которая вывела его из болота, и про подзатыльник, которым его наградила его неведомая спутница.

— Ну ты, брат, попал! — подвёл итог его рассказу Ник. — На тебя мавка лесная глаз положила, теперь тебе в лес вообще ходить нельзя. Даже днём. По крайней мере до морозов.

— А что с ним будет? — легкомысленно спросила Марго.

— Уведёт мавка за собой и сгинешь ты в лесу. У нас такие вещи бывали, — ответил Ник.

Тут все принялись шутить, что приведёт эта лесная нимфа Вню к лешему, тот их поженит, а в приданое даст Ване лесной удел.

— А потом направит Ваню учиться в ваш техникум, чтоб не по старинке вёл свой удел, а по науке, и будет Ваня лесным князем. А ты, Ник, будешь при нём лесничим, — хохотнула Марго.

— Спасибо, я лучше на государство поработаю, — откликнулся Ник, сосредоточенно рассматривая стакан. Он помолчал немного и выдал: — Вот только не могу понять вас, москвичей. То ли вы какие-то особо смелые, то ли совсем дурные. А может просто ничего не знаете?

— Первое и второе — одно и то же, — пожал плечами Шурка.

— Нет, не одно, — возразил Ник и выдал то, что никто не ожидал от простого деревенского парня: — Смелый знает и понимает, на что идёт, дурак не знает и лезет. Или знает, но не понимает.

— Тогда третье, — очень серьёзно ответил Ваня и пояснил: — У вас в деревне все вместе, все под боком. Деды рассказывают такое, что… что было ещё при дедушке царя Гороха. А у нас? Бабка моя — лимита, хоть и деревня деревней, а корчит из себя москвичку, с роднёй не знается. С отцом я, спасибо маменьке, раз в год вижусь, деда по той линии всего пару раз видел, пока он не помер. Хоть у нас там чертовщины всякой творится не меньше, чем тут в лесу, все сидят по квартиркам и каждый в себе сам всё переваривает.

— Не скажи, — возразила Марго. — Без обид, Ник, но мы хоть книжки читаем, знаем что к чему, когда с о всей этой чертовщиной сталкиваемся. Не понимаю я вас местных. Сейчас книг об этом полно, в инете можно найти, а вы рядом с этим живёте, а даже посмотреть, что к чему, и мысли не возникает.

Возразил на это, как ни странно, Ваня:

— Ну и помогли мне эти книжки, когда эта мавка мне подзатыльник дала и дураком обругала.

Марго на это покровительственно усмехнулась:

— Не скажи, не скажи! Вот ты требы лешему…

— Не называй его так! — одёрнул Ваня. Он не любит. Зови его: «Дедушка Лесовик»!

— Во! Ты и обратился к нему правильно, и требу ему положил, вот и вывели тебя из леса. Сам говорил, ломился кто-то к тебе, а мавка его отогнала. А если бы ты на Синем камне требу Перуну или Велесу положил, тебя, глядишь, на руках бы до дома донесли, да ещё и цветочек подарили.

Ваня задумался, припомнил, как клал требу на Камень и звук шлепка, последовавший за насмешками мавки.

— А знаешь, ты, пожалуй, права, — согласился он.

На это Ник с сомнением покачал головой:

— Батюшка говорит…

— Да много твой поп знает, — невежливо перебил его Шурка. — Вот сам говорил: ваши в тех лесах пропадали. Делали, как говорит поп и пропадали, а Ваня сделал как написано в колдовских книгах и вышел.

— Ну знаешь!… — возмутился на это Ник, но возразить, ничего не смог. А Шурка добил:

— Практика, как говорят классики, главный критерий истины!

Его дедушка — старый коммунист и детства прививал внуку правильное мировоззрение. Нет, конечно, до того, чтобы учить азбуку по Капиталу, а вместо сказок читать на ночь биографии Ленина и Сталина не дошло, хотя поползновения были, но определённый след во взглядах начинающего психолога на жизнь это оставило, а своим знанием первоисточников он вполне мог бы похвастаться даже в советское время. Потому и мог ввернуть подобающую случаю цитатку, в том числе и как аргумент в споре. И, что очень всех удивляло, опровергнуть такие аргументы порой бывало очень сложно.

Вот и сейчас, Ник уставился на своих московских приятелей обиженным взглядом. Не то, чтобы местный народец был шибко верующим, но во многих вопросах авторитет церкви воспринимали как данность и просто не обсуждали. И сейчас вдруг выяснилось, что когда надо привычную точку зрения доказать, то сказать-то и нечего! Эта ситуация для Ника была сугубо внове. Но и ссориться сейчас с дачниками было совсем не с руки, поэтому тему нечисти и шашней с ней он быстро свернул.

Больше ребята эту тему в разговорах не поднимали: москвичи быстро потеряли к ваниным приключениям интерес, а Ник не горел желанием касаться вопросов, способных пошатнуть авторитет церкви. Вот только он стал исподтишка бросать на Ваню какие-то странные взгляды и каждый раз после их рыбацких посиделок стал провожать Ваню хотя бы до моста. Шурик как-то прошёлся по этому поводу, на что Ник ответил очень серьёзно:

— Напрасно вы к этому так относитесь! И книжки, о которых вы говорите — полная лажа.

Шурка на это аж задохнулся:

— Это почему это?!!

Ник на это устало вздохнул:

— Ну вот, смотри: напечатана в этой книжке какая-то там пентаграмма, которая кого-то там вызывает. Но ведь она, даже когда в книге напечатана, уже вызывает. Так?

— Ну… по идее… должно быть так… — вынужденно согласился Шурик.

— Вот! — радостно вскинулся Ник. — Вот и получается, что вокруг настоящей колдовской книги должна сама собой твориться всякая чертовщина. Да такая, что не всякий поп со святой водой к ней живым подойти сумеет! А эти ваши книжки? Их печатают тоннами, в магазинах они стоят тоннами и ничо! Никого там черти ещё не утащили!

Немного успокоившись, он добил:

— Сам же говорил, опыт —критерий истины.

Шурик шумно захлопнул рот. Впервые его побили его же собственным аргументом.

Так тихo-мирно прошла оставшаяся часть недели, к дачникам снова заявилась мамочка. На предложение съездить за покупками в область, она отрезала:

— Хотел сидеть в деревне, так сиди! Я тебе уже всё купила!

Не наказать сына за непослушание хоть так она не могла. А когда Ваня намылился на рыбалку одёрнула:

— Ну и куда ты всё время бегаешь? Мать раз в неделю видишь и не можешь побыть хоть немного с матерью!

Так что все выходные ему пришлось изображать послушного сыночка, что, опять же, радости не добавляло. Но всё плохое когда-нибудь заканчивается, и мамочка умотала обратно в Москву, правда несколько позже чем обычно. И вот тут-то выяснилось, что в своём стремлении растянуть лето Ваня немного перестарался. Все его кореша съехали с дач именно сейчас, из москвичей осталась только Марго. А местные расползлись по запоздалым заработкам и Ник даже предложил Ване поучаствовать в этом местном стройотряде, но Ваня вынужденно отказался. И неохота было, сюда он всё-таки приехал отдыхать, и под недреманным оком бабушки организовать это было несколько проблематично. Марго в разговоре намекнула, что не прочь замутить более близкое знакомство, но Ваня уже пытался за ней ухаживать и имеющийся опыт напрочь отбивал желание повторять его в будущем.

В результате Ваня остался один, но в уныние не впал. Будучи по жизни интровертом, он легко переносил одиночество: Есть коммуникабельная компания — пусть будет, нет — не очень-то и хотелось. И сразу же после отъезда вечно всем недовольной мамочки подхватил удочку и под недовольное бухтение бабушки умотал на реку.

Видеть привычное место рыбалки пустым было необычно и где-то даже тревожно, сразу вспомнились рассуждения Ника про мавку, которая положила на него глаз. Но Ваня встряхнулся, бросил на траву удочку и пакет — не за рыбой он сегодня сюда пришёл — сел на пятки по японски, погасил внутренний диалог и принялся созерцать. То, чем он хотел заняться с первого дня здесь, на даче, но всё откладывал: то народу тут много, то какие другие дела, то погода не подходящая, то идти лень. Казалось, всё лето ещё впереди, можно отложить на завтра. А вот, поди ж ты, лето и пролетело, как не было, осталась одна неделя, и то добытая с боем.

А вечер и в самом деле стоял сказочный! Словно сама судьба послала ему награду за минимальные усилия в исполнении своего намерения. Ясное небо с редкими облачками вдоль горизонта, что только придавали живописности вечернему пейзажу, деревня вдали, откуда доносился далёкий собачий лай. Бабка рассказывала,что когда-то в деревнях в каждом дворе держали корову, но Ваня этих удивительных времён не застал, сейчас в деревне время от времени блеяла одинокая коза да изредка перекликались петухи. Где-то в двух или трёх дворах кур ещё держали. И не ветерка, ни шороха!

Погрузившись во внутреннюю тишину, Ваня пребывал и здесь и не здесь. На душу сошло неземное умиротворение. Прошлое, будущее, проблемы, волнения отступили. Остались запахи позднего лета, которое всё ещё лето, и эти прекрасные летние сумерки.

Но время шло, Солнце скрылось за кромкой дальнего леса, сумерки постепенно сгущались. В воздухе стал собираться вечерний туман. Беда в том, что из такого транса сложно выйти самостоятельно и когда Ваню приложили по заднице чем-то толстым и кожистым, он едва не подпрыгнул. Рядом с ним стоял крупный бобёр, вот он-то и шлёпнул только что Ваню своим хвостом. Бобёр оценивающе глядел на человека, словно решая: клиент уже в достаточной степени вменяемый или его надо всё-таки укусить? Для гарантии. Вот тут Ваня запаниковал, как ни говори, но быть покусанным это больно и неприятно. Он резко отскочил в сторону, принимая вертикальное положение и возвопил:

— Ты чего⁈ Ты эта!

Глава 4 От дела лытаешь…

Бобёр смерил человека недовольным взглядом, чисто по человечески вздохнул и по хомячьи переваливаясь задом направился обратно в воду, причём было заметно, что уходил он по той же тропинке, по которой и подошёл к человеку. Ваня судорожно сглотнул. Было ясно,что такое поведение бобра — это неспроста! Тут уж и правда поверишь, что какие-то силы за ним, как минимум, присматривают. И слова Ника о том, что ему, Ивану, который явно не царевич, в лес лучше не соваться, уже не казались такими нелепыми. Но домой пробираться как-то надо, не вплавь же, через бобровый пруд! Поэтому Иван, который не царевич, сделал пару глубоких вдохов, укрепил дух мантрой против страха, подсмотренной в «Дюне», и пошёл лесом, по давно знакомой дороге.

Августовские сумерки, уже и на открытой местности довольно густые, здесь, в лесу, превратились в откровенную темень, а туман, висевший над рыбацкой полянкой лёгкой дымкой, стал плотным, как молоко. Уже и в паре метров трудно было что либо различить, да и сам туман приобрёл, казалось, густоту и плотность. Так даже в знакомых местах легко заблудиться.

Ваня осторожно пробирался через лес и туман, стараясь следить, чтобы река оставалась от него по правую руку. И жутко напрягала стоявшая вокруг тишь. Ему было бы намного спокойнее,если бы рядом раздавались шелестящие, на грани слышимости, шаги. Неожиданно спереди и справа, чуть в глубине леса, засветился оранжевый огонёк. Вообще-то, сейчас Ване следовало идти, как шёл, благо до моста оставалось уже немного, но любопытство взяло верх и он пошёл на свет.

Неожиданно туман расступился и Ваня вышел на небольшую полянку, посреди которой стояло что-то вроде лабаза без окон и дверей. Лабаз был устроен на двух, высотой в пару метров, столбах, сделанных из нижних частей еловых стволов вместе с корнями, даже не ошкуренных. Яркий оранжево-красный свет, на который Ваня и пришёл, исходил из глазниц прибитого под самым коньком человеческого черепа.

Вообще-то эти места рядом с речкой Ваня знал очень хорошо и был уверен: никаких лабазов тут отродясь не было, особенно лабазов со светящимися черепами. Слегка прокашлявшись он решил, чисто приколу ради, последовать традиции.

— Избушка, избушка! Встань ко мне передом, к лесу задом!

Раздался протяжный скрып и лабаз, деревянно переставляя столбы, на которых был установлен, и слегка покачиваясь принялся поворачиваться. На противоположной стороне обнаружились дверь, маленькое мутное окошко, освещённое изнутри не то свечой, не то лучиной и длинное бревно с вырубленными в нём ступенями, типа, лестница, ведущая к двери. Вот этим-то бревном лабаз и приложил впавшего в ступор Ваню под рёбра. Но даже встав, после короткого полёта, на ноги, Ваня так до конца и не очухался. Так и стоял, пялился открыв рот на сказочную избушку, пока дверь, также со скрыпом, не открылась и оттуда не выглянула древняя сморщенная старуха.

— Чо встал как дурак? — спросила она вредным скрипучим голосом. — Позвал избушку, так залазь!

И проворчав напоследок: «Во молодёжь пошла! Слово заветное где вычитали, а ни разумения, ни вежества!», убралась внутрь. Правда через секунду она снова выглянула и заявила:

— Ты скарб-то свой брось, не стремайся. Никто его не тронет, а если чо, лешаки приглядят.

Это окончательно встряхнуло Ваню и он, бросив на землю пакет и удочку, полез по едва не прибившему его бревну в избушку. Там, внутри, большую часть помещения занимала огромная русская печь, сбоку к печи примостился обширный стол. Бабка уже сидела за столом. Она демонстративно повела носом, пару раз громко шмыгнула и всё тем же вредным голосом произнесла:

— Ух ты! Сколько уж лет здесь русского духа ни слухом ни духом, а тут припёрся! Только… — она снова пошевелила носом, пару раз шмыгнула и замахала руками, словно разгоняя вонь перед лицом: — Фу! Фу! Фу! Дух вроде и русский, да какой-то… Фу! Ну ладно! Если уж зашёл, отвечай, как положено! Дело пытаешь, аль от дела лытаешь?

Ваня, припомнил сказки, да и продрог он в тумане изрядно, поэтому ответил, стуча зубами и от страха и от холода:

— А вы не видите⁈ Я промок, замёрз! Дали б согреться, чаю налили, а то сразу спрашивать! Как в гестапо!

— Ха! Борзый какой! А может тебе ещё и баньку истопить, да пару мавок в баньку снарядить, чтоб веселее было?

Услышав про мавок Ваня вздрогнул и ответил уже спокойнее:

— Мавок не надо.

— А чего это ты от мавок стремаешься? Никак уже с какой шашни крутил?

— Я с мавкой шашни не крутил! — решительно ответил Ваня.

Всё время этого диалога бабка смотрела на него с нехорошим таким прищуром и вдруг выдала вердикт:

— Нет! Всё-таки какой-то ты недоделанный! Надо бы тебя допечь. Эй! Домовые! Ну-ка! Заверните его в пирог!

Тут же из всех углов вылезли какие-то мохнатые недомерки, повалили Ваню на пол, принялись срывать с него одежду, споро раздели донага, связали и бухнули бабке на стол, на уже расстеленный на столе толстый пласт теста. Ваня ещё пытался дёргаться, но бабка резко приставила к его горлу острый кривой нож и рыкнула:

— А ну лежи смирно! А то так и зарежу, как барана!

Ваня в ужасе замер и его тут же завернули в тесто, как в конверт. Что-то плоское подсунулось ему под спину, вернее, под пласт теста, на котором он лежал, его подняли и… сунули в раскалённую печь!

Стоящим в печи жаром обожгло глаза и Ваня зажмурился, но успел заметить раскалённые до красна кирпичи свода. Раскалённый воздух обжёг лёгкие и Ваня затаил дыхание, но вместе с первым вдохом в него словно проникла частица огня и он начал разогреваться изнутри. Тесто, в которое он был завернут стало надуваться и пузыриться, сжимая тело, но в то же время изо всех пор кожи, словно под давлением, начал выходить пот.

Не дышать стало уже невозможно и Ваня вдохнул окружавший его огонь ещё раз, через некоторое время ещё и каждый новый вдох давался ему легче предыдущего. И вдруг под него что-то снова подсунули и вытащили из печи, на такой свежий и сладкий воздух. Он шумно выдохнул, выпуская скопившееся внутри пламя и тут же получил удар по лбу:

— Не рыгать мне тут! Тоже мне, змей Горыныч нашёлся! Чуть избу не спалил!

И приговаривая: «Ну, посмотрим, как ты сготовился…», бабка начала отламывать руками запёкшееся вокруг Вани тесто. И тут же закричала:

— Фу!!! Да откуда ж в тебе всё это?!!!

Тут Ваню снова подняло, мир вокруг закувыркался и его вышвырнуло из избы наружу. И только бабка вслед прокричала:

— Эй! Лешие! Прополощите ЭТО в Смородине как следует! Да смотрите, не упустите! А то вас самих на дрова пущу!

Тут что-то взяло Ваню за левую ногу и, тяжко поскрипывая, куда-то понесло. После его встряхнули, словно тряпку, стряхивая остатка теста, сорвали верёвки, кто-то совсем рядом шумно срыгнул и его, вниз головой, макнули в ледяную воду.

Ваня открыл глаза и испугался. В воде он видел всё столь же ясно, как и на воздухе. Окружающее было залито светом, который струился словно сразу отовсюду и ниоткуда. Вода, в которую его макнули, словно текла не только вокруг, но и сквозь него, а дно реки было выложено человеческими черепами, которые смотрели на него пустыми глазницами и словно силились что-то сказать, пощёлкивая челюстями. Но тут его снова принялись трясти, и трепать как тряпку, вытаскивали из воды, встряхивали, перехватывали и бросали обратно. Пару раз он даже вдохнул этой воды, ко которая обожгла лёгкие сильнее, чем жар бабкиной печи.

В конце концов эта трёпка закончилась, Ваню снова подняли за левую ногу и понесли обратно. В этот раз то ли сил прибавилось, толи злости, но извернувшись он сумел разглядеть, что нёс его какой-то древесный ствол с ветками, навскидку похожий на толкиеновских энтов, как их в кино показали. Нёс на вытянутой руке-ветке. Тут снова раздался голос бабки:

— Стой! Дубина стоеросовая! Отпусти человека!

Ветка разжалась и Ваня полетел вниз. И сломать бы ему шею, но какая-то сила подкрутила его и шмякнулся он не на голову, а на спину. А бабка рявкнула: «Чего встал, пень гнилой⁈ Пшёл вон!», после чего бросила уже слегка пришедшему в себя Ване огромное махровое полотенце со словами:

— Вытрись, что ли… и прикройся… и полезай в избу, чаем тебя напою. А то мёртвой воды наглотался, надо тебя и живой попотчевать…

Уже через минуту Ваня сидел в избе, возле пышущей жаром печи и попивал чай, а старая карга потчевала его пирогами. Но вот он уже наелся до отвала и баба Яга, а Ваня уже понял, к кому попал, начала расспрос:

— Ну теперь ответствуй, откуда и куда тебя черти несут?.. хотя, вру! Черти не носят, они гоняют. Короче, ты как, дело пытаешь, али от дела лытаешь?

— Ничего я не пытаю, не лытаю! — возмутился Ваня. — Просто шёл домой, с рыбалки возвращался, а попал к вам.

— Стало быть, от дела лытаешь, — выдала вердикт бабка. — А я уж думала, пошёл своей мавке человеческое достоинство выправлять.

— К… какой мавке? — удивился Ваня, но вдруг резко сообразил, о какой конкретно мавке идёт речь. И это, надо сказать, его сильно напрягло.

Яга же с ехидцей в голосе пояснила:

— А той, с который ты обручён.

— А… Э… А… это как? — промямлил Ваня. Вот такой подлянки от судьбы он не ожидал. А вредная бабка всё с той же ехидцей заявила:

— Это ты мне расскажи, как ты так устроился.

Ваня на это взорвался:

— Да я ни сном ни духом! И вообще! Обручение это ведь ритуал какой-то! И без меня нельзя! Не может же быть, чтобы без меня меня женили!

— Вообще-то может, хоть и сильно через зад, — успокоила Яга и тут же потребовала: — Ты эта, лапку свою правую на стол положи… да, вот так. И пальчики вытяни…

Она какое-то время внимательно рассматривала ванину руку, водила над ней своей ладонью и в какой-то момент Ване показалось, что у него на запястье что-то блеснуло, словно переплетение тонких серебряных нитей. Бабка в этот момент удовлетворённо хмыкнула и вынесла вердикт:

— Значит так, касатик, она на тебя зарок положила.

— А это что? Что-то типа приворота?

— Не-е-е! Эта штука хитрее. От приворота ты сам за ней бегать будешь, а зарок он на судьбу кладётся. Ну как тебе объяснить? Человек по жизни он едет, как поезд на рельсах, ни в право, ни влево не дёрнешься, а уж вниз, а тем более вверх и подавно…

— А как же свобода воли, выбор? — возмутился Ваня.

— Можно и сосвоевольничать. Но тогда твой поезд летит под откос. А вот оттуда уже можешь и начать свою дорогу мостить, и ещё чего выдумать. Но по началу — реально под откос и большей частью людишки там и остаются. Но ты слушай дальше. Можно ещё и на стрелках выбирать, куда переключиться. Если, конечно, сообразишь вовремя, если стрелочника подмажешь… или пнёшь, как надо… Так вот, зарок он так устроен, что куда бы ты ни переключался, а всё равно к своей мавке приедешь. И даже если под откос рванёшься, он всё равно тебя к ней выведет.

— А можно его снять? — быстро спросил Ваня.

— Вот тут, дорогой, лучше тебе не спешить. Ты сначала с мавкой этой поговори, посмотри, что за птица…

— Змея, если я правильно понимаю, гадюка, — мрачно поправил её Ваня.

— О! Уже с ней и виделся! Только ты дослушай, касатик. Зарок это штука не простая. С одной стороны он тебя ведёт не всегда туда, куда ты сам хочешь, а с другой это может как спасательный круг сработать. Куда б тебя ни занесло, а всё к твоей мавке выведет, а её из наших лесов выкурить… проще себя за попу покусать. В старину люди сами на себя зарок клали. И ведь выводило! Из таких-то задниц, что и мне страшно. Так что не спеши свой зарок скидывать, никто не знает, как что обернётся.

Яга задумалась, замолчала на долго, Ваня тоже молчал, только чай прихлёбывал, да пироги потихоньку подъедал. Наконец бабка встрепенулась, бросила на Ваню оценивающий взгляд и словно сама себя спросила:

— Так что же мне с тобой делать, Иван-не-царевич?

На это Ваня усмехнулся:

— Ну спасибо, бабушка! Так тонко меня дураком ещё никто не называл!

Но под внешней непринуждённостью он конкретно напрягся. Вот пошлёт его бабка за тридевять земель, у Кощея Бессмертного человеческое достоинство для этой мавки выправлять, так ведь не отвертишься! Тут дело не только в том, что его вовсе не вдохновляла перспектива тащиться куда-то нафиг, чтобы устраивать там с какой-то лютой нежитью очередной забег Специальной олимпиады. Дело ещё и в том, что после, по всем канонам, ему придётся на этой мавке жениться, а помня печальный опыт семейной жизни своего отца, Ваня вовсе не горел желанием связывать себя узами брака. Бабка же на его замечание радостно улыбнулась:

— А ведь и правда, не дурак! Сообразил сходу! Значит так, касатик, с тобой мы поступим. Отдам ка я тебя в учение. Дам я тебе телефончик один, вот завтра сразу поутру и звони. Это начальник спецкафедры…

— При местном техникуме, что ли?

Бабка заткнулась и уставилась на Ваню совершенно обалделым взглядом.

— А ты откуда знаешь?

— Так о ней все местные знают, только не говорят.

— А тебе кто сказал?… Впрочем, какая разница… Ты давай, одевайся уже.

А пока Ваня одевался, Яга продолжала выспрашивать:

— А ты, пока одеваешься, расскажи-ка мне, как ты со своей мавкой пересёкся. Ато, ишь ты! Мало не удивился, так даже знает, что она змеюка.

Так, слово за слово, Ваня и поведал Яге историю своего путешествия от Синь камня. Когда он закончил, и одеваться и рассказывать, и посмотрел на старуху, та смотрела на него совершенно обалделым взглядом. Он даже забеспокоился:

— Что-то не так?

— Да всё не так… — ответила Яга. — Ладно, вот тебе визиточка, а ты сразу поутру и звони. Обязательно!

Ваня взял визитку и прочитал вслух:

— Всеслав Брячеславич Полоцкий… Ух ты! Совсем как…

— Почему как? — пожала плечами Яга. — Он и есть. И на облаке может куда нафиг улететь, если ветер, конечно, не попутает. А если попутает, точно нафиг полетит. И волком перекидывается, по окрестным сёлам курей таскает, через что и получил жаканом под зад. Его, правда, и серебряной пулей в лоб не проймёшь, но и мужик тот тоже оказался не промах! Откопал где-то бердан второго калибра! Так наш князь саженей десять летел, всё кувыркался да повизгивал, а потом три дня хромал, да садился всё больше на краешек. Так что ты, касатик, завтра пораньше ему звони, пока его опять куда не сдуло.

От такой тирады Ваня реально обалдел и только промямлил, пряча визитку в карман:

— Ну я, эта, пойду…

— Да, да, касатик, ступай… — задумчиво ответила Яга, поднимая на уровень лица раскрытую ладонь. Над ладонью заплясал язычок огня. — Вот тебе огонёк, иди за ним, он тебя и выведет прямо к дороге. Как выйдешь на дорогу, повернёшь направо, смотри не перепутай! Не, тебе, конечно, в деревню мертвецов заглянуть полезно будет, кое с кем потрепаться, но рановато тебе ещё туда ходить. По дороге иди всё прямо, там и до Калинового моста не далеко, а как перейдёшь Смородину, так и знакомые места пойдут. Ну и, ясен пень, ты иди не оглядываясь. Будут тебя звать, пугать, а ты всё иди да иди. Пока на крыльцо не взойдёшь не оглядывайся, а то, бывало, умники всякие и на собственном дворе заплутать умудрялись. Да и скарб свой не забудь, не место ему тут.

Сказав это она бросила огонёк за дверь и тот неспеша покатился прочь с уже тёмной поляны. Ваня буквально выкатился следом, подхватил пакет с удочкой и ломанулся лесом.

Огонёк летел не шибко быстро, но и не медленно, над самой землёй, давая света достаточно, чтобы не запутаться в корнях, что торчали тут словно вздутые варикозные вены, но и только. Ваня едва поспевал за своим провожатым.

Глава 5 Князь-чародей

Долго ли Ваня шёл лесом, коротко ли, но в конце концов деревья расступились и он вывалился на езженую грунтовую дорогу. Огонёк вылетел на середину, завис на мгновение и с громким: «Пуффф!», исчез. Он замер на мгновение, шумно вздохнул и медленно произнёс:

— Не оглядываться… Направо… Не перепутать!

После чего медленно повернулся направо и пошёл по дороге. Вскоре раздался шум воды и показался мост. Ваня снова замер. Дело в том, что деревня Задел стоит на левом берегу одноимённой речки, а место которое молодёжь облюбовала для рыбалки находится на правом и по всему выходило, что река под мостом должна течь сейчас для Вани слева на право, что она, собственно и делает по весне, когда в Заделе есть течение. Сейчас же, по августовскому времени, говорить про течение как-то сложно, вода оставалась только в бобровых запрудах, а остальное русло распалось на цепочку грязных луж. Но здесь и сейчас под мостом, тем самым, по которому он много раз ходил в обе стороны, нёсся мощный и шумный поток. Нёсся справа на лево, то есть по всему выходило, что стоял Ваня сейчас на левом берегу. А вода доходила почти до самого моста, шумно плескалась и брызги обильно орошали доски, по которым предстояло идти. И исходил от этой воды… впрочем, воды ли? От этой субстанции, лютый, смертный ужас. Хотелось развернуться и бежать, бежать, бежать отсюда не оглядываясь. Но в голове звучали слова Яги: «Не оборачивайся!», вспомнилось, что перед ним не Задел, а Смородина… А что от чего отделяет река Смородина? А он сейчас на левом берегу и за спиной — деревня мертвецов. И Ваня сделал первый шаг на мост…

Этот короткий, всего метров десять, путь был самым страшным в его короткой жизни. Он шёл, переставляя деревянные ноги, продавливая себя через пропитанный страхом воздух, и стараясь не то, что не оглядываться, по сторонам не смотреть слишком много.

Но всё проходит, закончились и эти кошмарные метры. С последним шагом с моста ужас разжал свои когти, но словно напоминание за спиной шумела и ярилась Смородина. Однако, с каждым шагом шум за спиной стихал, лес вокруг редел, светлел и в конце концов Ваня вышел в спокойные августовские сумерки, на такие знакомые поля, окружающие деревню. И было сейчас едва ли не раньше, чем когда он покинул своё уединённое место для медитации. Тут он уже не стал рисковать и пошёл не напрямик через поля, а как все приличные люди, по дороге. Вопреки тому, что рассказывают легенды и былички, его никто не окликал, за ноги и за волосы не хватал, никаких стрёмных личностей, стремящихся заговорить ему зубы и увести куда-то в нетуда ему не встретилось. Так и пёр всю дорогу как зомби, уставившись перед собой в одну точку. А уже войдя в дом привалился спиной к закрытой двери и вытер со лба холодный пот. И даже обычное брюзжание родной бабушки показалось ему таким уютным и домашним.

На следующий день, по утру, Ваня не стал в своей обычной манере тянуть резину и быстро позавтракав сбежал на дорогу, ведущую в Соловьёво, где его мобильник ловил сигнал. С домашнего стационарного телефона звонить не стал, чтобы бабка раньше времени не настучала матери.

Место, где сеть ловится нашлось на удивление быстро и абонент на том конце ответил мгновенно, словно ждал этого звонка:

— Ну, здравствуй, Иван Иваныч Григоров. Ты эта, чего зря воздух сотрясать и мировой эфир баламутить, просто подходи сегодня, тут и поговорим с глазу на глаз.

— А… когда? — Ваня был потрясён тем, что Полоцкий сразу его узнал, даже до того, как он сам сказал первое слово.

— Да вот сейчас и подходи. Чего тянуть-то? Да и времени у тебя не так много.

Последнее Ваню заметно напрягло, но, в отличие от князя-чародея, летать на облаке он не умел, поэтому уточнил:

— Я, конечно, как только, так сразу, но мне надо дома отпроситься, да и до Соловьёва путь не близкий.

— Ну так ты организуй всё и подходи. Я сегодня весь день на месте. Где там техникум знаешь?

— Знаю.

— Ну так вот, заходишь внутрь, говоришь на вахте, что ко мне, тебя и направят.

Дальше следовало решить вопрос с бабушкой, чтобы отлучка на несколько часов не вызвала ненужных вопросов и тут, видимо, сказались проведённые Ягой процедуры: Раньше Ваня принялся бы канючить, выдумывать какую-то маловразумительную фигню, скандалить, а сегодня он вдруг сообразил сразу:

— Ба! А давай сегодня окрошку сделаем! А то лето уже кончается, да и погода подходящая.

— У нас кваса нет, а лавка только в среду приедет.

— Да я сбегаю в Пятёрочку!

Сказав это, он резво схватил пакет, кошелёк и направился к калитке.

— Хлеба ещё купи! — на автомате крикнула ему вслед бабка, не успевая сообразить, что такой энтузиазм в плане пойти в магазин у её внука явно неспроста. А когда он уже скрылся и останавливать процесс было поздно, проворчала, глядя ему вслед: — Нет! Точно! Его там какая-то девка поймала! Всем только и надо, в Москве прописаться!

Ваня же вышел на дорогу, ведущую в Соловьёво и бодро зашагал по ней, не без оснований надеясь, что его подхватит какая попутка.

Ожидания оправдались довольно быстро: Он успел пройти метров двести, как сзади раздался шум шин. Обернувшись увидел машину мужика, живущего ближе к краю деревни, тоже дачника-москвича и вскоре уже высаживался у Пятёрочки. Зайдя в магазин ради поддержания легенды, Ваня, как заправский шпион, проследил, чтобы подбросивший его сосед (а в деревне все — соседи) уехал дальше по своим делам, после чего вышел и направился к административному корпусу техникума.

Хмурый вахтёр услышав, к кому Ване надо, стал ещё более хмурым, но пропустил без вопросов, даже указал, куда идти.

Искомый кабинет нашёлся на третьем, последнем этаже в самый дальней части здания. Ваня постучал и приятный голос из-за двери ответил:

— Заходи, Ваня, заходи!

Этому Ваня даже не удивился, видать не зря в стародавние времена прозвали князя-чародея вещим.

Кабинет Полцкого оказался самым обычным кабинетом, каких тысячи во всяких школах, университетах, техникумах. Небольшой, вдоль стен — шкафы, забитые документами, казённый письменный стол со стоящим на нём ноутбуком, несколько стульев. Сам князь-чародей тоже особого впечатления не производил. неопределённого возраста, высок, это надо отдать должное, но вовсе не богатырь. Единственное, что его выделяло — волнистые русые волосы до плеч, схваченные на лбу вышитым бисером хайратником и роскошная борода клином. От этого веяло чем-то эпичным.

И когда Ваня сел на предложенный стул, Полоцкий задал вполне ожидаемый вопрос:

— Ты молодец, что пришёл, Иоан, сын Иоана. Как ты думаешь, для чего ты здесь?

— Баба Яга сказала, что направит меня в учение… Думаю, вы тут учите магии, что-то типа русского Хогвартса…

— Хм… Смышлён, однако. Но, нет. Всё гораздо круче и интереснее, хотя, магии мы тут тоже учим.

Он задумался не на долго и продолжил:

— Человечество живёт в довольно агрессивной среде. Космос, который реально велик и где обитают такие… сущности, что всякие ктулхи по сравнению с ними — просто милые домашние котята. Время, которое оставило на Земле артефакты и явления, по сравнению с которыми атомная бомба — безобидная детская хлопушка. Да и сами люди порой творят такое, что все чудовища обзавидуются. И, пока просто поверь, Гитлер — далеко не самое страшное из того, что делают люди. Существуют организации, неправительственные и в основном неофициальные, которые разбираются с этими проблемами. Магия для нас, это один из инструментов, важный, но не единственный.

Он остановился, внимательно глядя на Ваню, словно ожидая вопроса, и Ваня не подкачал:

— А почему негосударственные? Почему маги не могут править?

— Да-да! Муд… рые, знающие, могущественные… Делать больше нечего, как всяким недоумкам сопли утирать и разруливать дрязги между бездельником-подмастерьем и жадным и сволочным хозяином мастерской. Во-вторых, людей, имеющих необходимые нам способности очень мало и тратить их на то, чтобы решать, где ставить мост, а где сортир, слишком дорого. В третьих, государства это всегда бюрократия, пока-то там шестерёнки прокрутятся! А нам чаще всего приходится реагировать очень быстро и жёстко. Так что мы стоим за спиной государств, а если очень припекает — вправляем мозги особо зарвавшимся. В госструктурах, кому надо, о нас знают и терпят. Потому что без нас им самим придётся… короче, будешь у нас учиться — узнаешь, чего боятся самые большие дяди. И нам нужны люди, обладающие определёнными способностями. Мы таких активно ищем. Во-первых, потому что если такой человек начнёт использовать свои способности без должного образования, может получиться нехорошо… может и не получиться, но лучше не рисковать. А во-вторых, именно такие люди могут решать задачи, которые стоят перед нами.

Древний князь-чародей остановился перевести дух, вздохнул и добавил:

— А ещё был опыт, когда «великие посвящённые» начинали напрямую править. Результат получался, мягко говоря, неудовлетворительный. До сих пор кое-что расхлёбываем. Да и сейчас кое-кто пытается, масоны те же. Ну и результат такой же.

— Почему? — искренне удивился Ваня.

— А что бывает, когда сильные и умные родители начинают решать всё за своих детей? Страшно не то, что дети отучаются что-то решать сами. Страшно то, что такие дети отучаются сами хотеть, ставить свои цели. А мы, к тому же, не родители, мы такие же люди, как и прочие. Знаем больше прочих, в некоторых областях, но точно также ошибаемся, также подвержены страстям, предвзятости. Ну что, готов попробовать себя в роли спасителя человечества?

Тут Ваня заметно струхнул:

— А я точно подхожу? Я ведь…

Всеслав рассмеялся:

— Просто так, гуляючи, забрёл к Яге! А ещё спрашивает, подходит ли! Знаешь сколько я к ней дорогу искал?

— Думаю, меня туда зарок привёл, тот, который на меня мавка положила.

— Кстати, расскажи-ка по подробнее, как ты вляпался?

Ваня снова принялся рассказывать о своём путешествии от Синь-камня, а князь-чародей его выспрашивал, уточняя некие, совершенно неясные для самого Вани детали. Наконец он откинулся на стуле и посмеиваясь заявил:

— Ну ты даёшь, Иоан, свет Иоаныч! И ещё спрашивает, подходит ли! Требу свершил по всем правилам, с болотным и с лесовиком сговорился, мавку, почитай, в себя влюбил! А всего-то три часа по лесу прогулялся!

Тут Ваня резко оживился:

— Кстати… — он был не уверен, как обращаться к былинному князю, но всё же предпочёл современную форму: — Всеслав Брячеславович…

— Брячеславич, так правильнее, — поправил его Полоцкий.

— Всеслав Брячеславич, посмотрите, пожалуйста, может на мне ещё какой зарок есть, кроме этого, что мавка наложила?

— С чего такие мысли? — искренне удивился князь-чародей.

Вот тут Ваня жутко смутился, да и чётко сформулировать свои предположения не мог, поэтому принялся объяснять очень сбивчиво, запинаясь и заикаясь:

— Понимаете… меня мама толкает в РАНХиГС, типа, чиновником быть… а мне это… ну не хочу! Совсем! А она… если вцепится, то от неё отбрехаться никак! И если я по своему сделаю, она потом мстить будет… А тут… в общем этот зарок привёл меня к бабе Яге, а она направила к вам… Это, наверное… чтобы я к мавке был ближе… Вот я и подумал… может мавка на меня зарок не просто так наложила, это какая-то другая программа сработала, чтобы увести меня от этого… РАНХиГС!

На это Полоцкий задумался, сильно задумался, ответил осторожно:

— Понимаешь, Ваня… судьба это штука очень сложная и мутная. Яга её понимает по своему, кто другой — по своему и тут одними зароками дело не ограничивается, есть вещи очень глубокие, которые на раз и не увидишь. Одно могу сказать точно, — тут голос князя обрёл силу и глубину, — ко мне ты попал не случайно! Есть в тебе что-то, что ведёт тебя и, думаю, ты в любом случае пришёл бы к нам, рано или поздно. Получилось рано, и это хорошо. Ну так значит, — голос чародея потеплел и стал более человеческим, — будешь учиться у нас? Войдёшь в нашу дружину?

Ваня на это невесело усмехнулся:

— А у меня есть выбор?

Полоцкий на это хотел что-то сказать, но Ваня продолжил:

— Не, понятно, выбор типа всегда есть… Но из чего выбирать-то? Быть колдуном или бумажки перекладывать? Ну уж нет! Я лучше к вам! Да и, если честно, всегда интересно было, вся эта эзотерика, магия, а тут понастоящему этим заниматься! Даже мечтать не мог!

Князь кивнул с явным удовлетворением и протянул Ване несколько листов:

— Ну тогда вот тебе бумаги! Заполняй анкету и заявление пиши.

Тот принялся за задание с энтузиазмом, но когда возвращал заполненные бумаги Полоцкому, с сомнением заявил:

— Вот только мама… Она меня сюда не пустит…

— А с мамкой твоей мы поступим так: она приедет за тобой в пятницу, ты сразу же её грузи. Скажи, что тебе предложили учиться в закрытой школе от спецслужб…

— Типа, поехал в Пятёрочку, а там ко мне подошли двое в штатском, предъявили красные книжки, отвели к вам…

— Да, да, да! Скажи, что они, например, из СВР…

Так, за пять минут Ваня под руководством Полоцкого составил вполне себе правдоподобную легенду, которую былинный князь, по всему дока в таких делах, одобрил и отпустил своего нового ученика домой. А тот направился… Правильно! В Пятёрочку! За квасом, ибо окрошка. В Хогвартс ему ехать, или вообще в Китеж, но обеда никто не отменял!

Дома пришлось выслушивать очередной гундёж бабушки на тему: «Где ты шлялся?».

— Ба! Ну ты вообще! Тут в один конец шесть километров! Туда и обратно вылетает три часа! А ещё в магазине!

Бабушка только махнула рукой:

— Садись, готова твоя окрошка!

— Ура-а-а-а-а-а-а!

Что бы там ни было, а готовила бабушка вкусно, что Ваня всегда замечал и отмечал.

Мама, как и предсказывал Полоцкий, появилась в пятницу, к обеду и сразу взяла быка за рога:

— Так, ты уже собрался?

— Погоди, мам… — начал было Ваня, но тут же был осажен:

— Чего годить-то? Некогда уже годить!

Он глубоко вздохнул и, словно бросаясь головой в прорубь заявил:

— Ты сядь, тут такое дело…

— Какие у тебя ещё дела? — возмутилась Вероника Павловна, но за стол села и потребовала: — Ну давай, только быстро!

— Понимаешь, в понедельник, когда я ходил за квасом, в Пятёрочке ко мне подошли двое, показали корочки, СВР, сказали, что давно за мной наблюдают, что я, де, им подхожу и предложили учиться в их школе. Отвели к их начальнику, мы с ним поговорили… Знаешь! У них интересно!

— Что ты несёшь? Что ты выдумываешь? Ты вообще понимаешь, что это вообще бред⁈ За ним наблюдали… Да кто ты вообще такой, чтобы…

Вот это Ваню обидело фундаментально. Древний князь-чародей обсуждал с ним вопросы судьбы и предназначения и что всё случившееся с ним — не просто так, а родная мать говорит ему вот такое!.. И Ваня в обиде сломал всё, что они с Полоцким напланировали:

— Вот возьми, сама и позвони начальнику этой школы! — воскликнул он и сунул матери визитку. — Вотпрямщаз!

— Ну ладно! Посмотрю, что это за шутники! Я их на чистую воду выведу!

Будучи московской чиновницей, пусть и весьма низкого полёта, она заранее презирала всю эту деревенщину, которая тут ошивалась и была уверена в своей способности поставить на место любого местного начальничка. Но стоило ей набрать номер, как морда её вытянулась, потому как в трубке, безо всяких предисловий, раздался уверенный и властный голос:

— А, Вероника Павловна! Только чего воздух сотрясать по телефону? Подъезжайте вместе с сыном, он знает куда. Тут всё и обсудим, с глазу на глаз.

Глава 6 Давайте мы их просто убьем…

Сказать, что слова Полоцкого вызвали у ваниной мамы шок — значит ничего не сказать. Кроме того, что он сразу определил, что звонит именно Вероника Павловна, в конце концов этому можно придумать массу рациональных объяснений (правда все крайне неприятные), она сразу поняла, что на той стороне был Начальник с Очень Большой Буквы, а таких людей она боялась и привыкла слушаться, даже не осознавая этого.

— А… когда?… — только и смогла выдавить Вероника Павловна.

— Да вот сейчас и приезжайте. Я на месте.

— Да, конечно… — пробормотала она в замолкшую трубку, ибо собеседник явно не ждал её ответа.

Бабушка, наблюдавшая за ней, выпучив от удивления глаза спросила:

— Вероничка? Ты чего?

Вероника Павловна вздохнула, быстро привела себя в боевое настроение:

— Так! Ладно! Так и быть! Съездим к этому… как там его?…

— Всеслав Брячеславич…

— Брячеславович…

— Брячеславич, он сам так сказал! — возмутился Ваня.

— Да хоть оболдуевич! Выведу его на чистую воду! Только смотри мне! Сиди там и не вякай!

Войдя в кабинет Полоцкого, Вероника Павловна, в силу опыта, которого у Вани не было, сразу подтвердила свой первоначальный вывод: перед ней человек, обличённый властью. Очень большой властью. И при этом он совершенно не считал нужным эту свою причастность к власти как-то подчёркивать и демонстрировать, что Веронику Павловну вводило в недоумение и несказанно раздражало. А ещё её раздражало то, что этот человек, уровень которого она не могла определить даже приблизительно, потому что никогда с такими не встречалась, лично занимается вербовкой всякой мелкой шушеры (как она определяла своего сына) в какую-то мутную школу. Тут было две проблемы, эссенциальная и чисто практическая. Эссенциально она никак не могла понять, почему и зачем такие люди занимаются мелкими практическими делами? Академики лазают по скалам, собирая камни, генералы месят окопную грязь… Начальник должен сидеть в своём кабинете и отдавать распоряжения! А лазать по окопам — дело неудачников, которые не смогли себе такой кабинет урвать! И те, кто нарушал этот святой для неё принцип вызывали у неё лютую, бешеную неприязнь. Ну а чисто практически получалось, что надавить на этого Полоцкого не получится, надо искать обходные пути. А решать проблему предстояло сейчас, на месте.

Хозяин же кабинета излучал самое искреннее радушие. Встал, слегка поклонился, предложил сесть, спросил:

— Ваня уже более-менее рассказал вам о нашей организации и о спецкафедре?

— В самых общих чертах, так что я даже не понимаю, кто вы и что вы?

— А! Так тут всё просто! Вы же слышали о частных военных компаниях?

— Рассказывают сказки про какой-то там Вагнер…

— Представьте себе, не сказки. Ну а мы — частная разведывательная компания. Вот и все загадки.

— Но ведь это незаконно!

— Вероника Павловна! Вы же взрослый человек! — в голосе князя-чародея звучали укоризна и разочарование одновременно. — Всегда есть задачи, решить которые надо, но государство не должно никаким боком быть к этому причастно. И вот тогда на сцену выходим мы. У нас очень широкие полномочия и мы гораздо свободнее в выборе средств, чем государственные структуры, поэтому и работаем зачастую гораздо эффективнее. И в силу целого ряда причин мы сами готовим для себя кадры. За вашей семьёй мы наблюдаем уже достаточно долго, Ваня по всем параметрам подходит для работы в нашей компании, поэтому мы и предлагаем ему учиться у нас.

— Это всё очень красивые слова, но мне надо увидеть документы, их подтверждающие!

— А вот это исключено, у вас нет соответствующего допуска, — сказано было спокойно, но в голосе Полоцкого лязгнул металл.

— Ну, тогда и говорить не о чем! — решительно и с явным облегчением заявила Вероника Павловна поднимаясь, но стоило Полоцкому сказать: «Сядьте!», как она просто упала на своё место.

— Документы я вам предоставить не могу, но могу сказать кое-что, чтобы показать, что мы люди серьёзные. Итак, вы начальник отдела ЖКХ в в управе своего района, зарплата чуть больше семидесяти тысяч, ещё столько же получаете в виде благодарностей от бизнесменов за решение их проблем. На самом деле вы работаете прокладкой для начальника управы. Они заносят благодарность вам, вы передаёте конверт начальнику и он потом отстёгивает вашу долю. В августе к вам заносили… — и он принялся перечислять даты, фамилии, номера дел, за что и какой был откат, сколько она вытащила из конверта сама и сколько начальник отстегнул лично Веронике Павловне.

За время этого спича означенная Вероника Павловна синела, зеленела, краснела, бледнела и под конец сидела закусив губу и тупо глядя перед собой. На это князь-чародей по доброму усмехнулся:

— Полно, уважаемая! Я же не собираюсь вас сдавать или шантажировать! Только для того, чтобы показать наши возможности. Кстати, уж поскольку мы заинтересованы в Ване, должен вас предупредить: в понедельник вас ждут очень серьёзные неприятности. К вам ведь должен подойти некто Сглузенко по поводу озеленения школьных территорий, помните такого?

— Угу… — Вероника Павловна кивнула головой, по ходу соображая, как из всего этого выпутаться.

— Так вот, деньги в конверте будут помечены, как только вы его откроете, краска попадёт вам на руки. А через несколько секунд в кабинет войдут представители следкома.

Вот тут самообладание окончательно изменило ваниной матери. Она даже пробормотала:

— И что делать?

— Да полно! — искренне удивился Полоцкий. — Уж вы-то не сообразите⁈ Знаете, как говорят, предупреждён, значит вооружён! Вы предупреждены.

— Ладно, что-нибудь придумаю…

— Вот и славненько! И, возвращаясь к нашим делам: Поскольку Ване нет ещё восемнадцати, от вас требуется согласие на его обучение у нас.

Вероника Павловна глубоко вздохнула, возвращаясь к реальности. Тут начиналась её бумажная стихия:

— У вас это где? Если вам нужны официальные документы, значит у вашего учебного заведения есть официальное название.

— Конечно! Специальная кафедра при N-ском Государственном университете, даём диплом по юриспруденции, социологии и прикладной математике, в зависимости от специализации, которую Ваня выберет.

— А как у вас с военной кафедрой?

— С этим всё в порядке. Своего учебного центра у нас нет, но мы сотрудничаем с несколькими окрестными частями, так что тут всё по честному: и бумаги все получит как надо, и подготовку нормальную.

— И какая у него будет ВУС?

— Командир взвода разведки, естественно, учитывая нашу специализацию. Единственная ВУС, полезная на гражданке, ели он, конечно не хочет быть трактористом.

— А чего в ней полезного? — удивилась Вероника Павловна.

— Ну как же! Там и основы агентурной работы, и вербовка и принципы построения неформальной организации. Знаете как лихо выпускники с таким ВУС в МЛМ поднимаются? Через год уже миллионеры. Да и в любой работе с людьми пригодится.

— Ладно! Мне надо подумать! — решительно заявила Вероника Павловна вставая.

— Думайте, Вероника Павловна, думайте. Только помните, времени у вас мало.

Уже в машине она закрыла глаза и пробормотала:

— Что же делать?

— Не ходи на работу в понедельник. Оставайся тут, а своим скажешь, что устраивала меня в разведшколу.

— Умный больно! И как ты себе это представляешь?

— Это же против тебя задумано, если тебя не будет, то всё развалится. Или кого-то другого возьмут.

— Это если этот… как его… не накручивает.

— Ну так езжай в понедельник на работу и проверишь. Только учти, я остаюсь тут, — решительно заявил Ваня.

— Это с какой такой стати⁈

— Не хочу присутствовать при обыске! И учти, все твои пароли к банкам у меня. Если что, я отпираться не буду.

— Ты хоть понимаешь, что вот это всё, — Вероника Павловна провела ладонью по рулю своей машины, — и твой ноутбук, и дача эта и все шмотки, всё это благодаря вот тем самым конвертикам!

— Понимаю, —спокойно кивнул Ваня, — но я не хочу, чтобы мне выбивали зубы и жгли меня паяльником.

Мать какое-то время смотрела на сына, медленно осознавая, что её послушный ребёнок вдруг как-то резко изменился. И она, впервые в жизни, прислушалась к его мнению, правда обозначила это весьма своеобразно:

— Но тогда тебе точно придётся в этом техникуме учиться.

— Всё интереснее, чем в РАНХиГС. Ну так ты позвонишь своим? Впрочем… Лучше звони в понедельник. Утром.

— Это почему?

— У них будет меньше времени подумать и что-то переиграть.

— Умный больно стал. Ладно, пошли к твоему Полоцкому.

Все административные вопросы были решены на удивление быстро. Главное, что волновало Ванину маму — сколько всё это будет стоить и чем снаряжать сыночка в школу? На это князь-чародей только усмехнулся:

— Мы достаточно богатая организация, чтобы готовить смену за собственный счёт. А что надо? Какую-нибудь одёжку на каждый день, домашнее и в город выбраться, и всякие тетрадки там, ручки. Остальное обеспечиваем мы, даже стипендию небольшую платим.

После чего Ваня получил покрытый рунами серебряный перстень с печаткой из горного хрусталя, про который князь-чародей сказал:

— Это твой пропуск, твоё удостоверение, твой студенческий билет и твоя зачётка, так что береги.

— А если кто-то другой… — начала спрашивать Вероника Павловна, но Полоцкий её перебил:

— Останется без пальца, и это в лучшем случае. Перстень уже настроился на Ваню и всякого другого накажет.

— Дорогая игрушка! — покачала головой ванина мама.

— Можем себе позволить, — скромненько так откликнулся Полоцкий.

На том они и расстались. И как только за посетителями закрылась дверь, в кабинете раздался дребезжащий голос:

— Давайте мы их просто убьём…

Голос принадлежал тощему высокому субъекту с бледной кожей и пышными седыми кудрями, ниспадающими на плечи. Субъект был облачён в чёрные джинсы, чёрную же водолазку, поверх которой был накинут не менее чёрный плащ средневекового покроя. Голову его венчала воронёная железная корона, сидевшая заметно набекрень. Этот тип подпирал шкаф в углу кабинета, но когда гости ушли, занял стул, на котором только что сидел Ваня.

Ответила ему баба Яга, сидевшая на стуле, стоявшем рядом с тем, где сидела ванина мама:

— Всё бы тебе, Костлявенький, смертоубийствовать. Ну как так можно?

— А что из него вырастет? — возразил третий, низенький коренастый мужичок в драной майке-алкоголичке и застиранных до белизны трениках с хитрым, слегка косящим глазом. Второй глаз был закрыт чёрной повязкой. — Его мамка прессует по полной, а как он от неё вырвется, да ещё и силу почует — как есть пойдёт в разнос! Вот как этот!

Сказав это, одноглазый указал кривым пальцем на первого говорившего.

— Не гони, Одихмантич! — осадил его ещё один присутствовавший в кабинете… человек? Высокий, на голову выше Полоцкого и вдвое шире его в плечах мужик с окладистой волнистой бородой и такими же волнистыми русыми волосами до плеч. На коленях у него лежал меч в простых ножнах, в ладонь шириной и метра полтора длиной. — Есть у парнишки стержень. Видал я таких, вроде сопля соплёй, а в деле раскрывается и потом его и ломом не перешибёшь.

— И вааще, — вредным голосом встряла Яга, — зря я что ли его в печи допекала, в Смородине крестила, живой водой поила? И вааще, он на Щучихе был, когда там выброс случился! Помнишь, Костлявенький, как сам-то от такого выброса летел, вертелся и повизгивал? А парнишка с болота сам вышел, да по пути мавку охомутал!

— Ну это ещё кто кого охомутал, — криво усмехнулся Одихмантич, — но мавку эту допросить, конечно, надо бы.

— Ну? — Костлявый скорчил не менее кривую рожу. — Лови мавку в лесу! Почище, чем иголку в стоге сена!

— Вот на Ваню мы её и поймаем, — заявил Полоцкий.

— Не, мамку его, конечно, прибить бы полезно, для всего человечества, — вдруг встряла Яга, которая словно к чему-то прислушивалась, — но фигурант не поймёт.

— Эту мелкую беду человечество как-то переживёт, — подвёл итог Полоцкий, — а ты, Кощей, прошвырнись вокруг Щучихи, посмотри внимательнее, а то как-то странно, пыхнуло и затихло.

— Ты тока без своих обычных вывертов, по тихому, а то выжжешь там всё на версту, только улики попортишь да лешаков распугаешь, — напутствовала его Яга.

— Вредная ты, — проворчал Кощей, снимая с вешалки приличных размеров двуручник и вешая его за спину.

* * *

Севши в машину, Вероника Павловна не стала сразу заводить двигатель, а положив руки на руль задала в пространство вопрос:

— И что им от меня надо?

— Может быть им действительно нужен я? — с некоторым удивлением спросил Ваня. — Он же сказал, у меня…

Мать оборвала его с явным раздражением:

— Запомни раз и навсегда! Ты! Никому! Не! Нужен! И не будешь нужен. Даже своим девкам ты нужен только потому, что у тебя есть Я! Ладно, поехали, завтра нам в N-ск, в школу тебя собирать.

— Чего собирать-то? Полоцкий же сказал…

— Да что он может знать о том, как ребёнка в школу собрать? Что вообще мужики могут в этом понимать?

С этими словами она завела двигатель и машина поехала в сторону Задела. А Ваня сидел и думал, что та самая лесная мавка положила на него глаз точно не потому, что у него такая «замечательная» мама. И от этого он проникался к этой неведомой лесной нимфе всё большей симпатией.

* * *

В понедельник утром, Лидочка, заместитель Вероники Павловны, привычно спешно собиралась на работу, успевая одновременно пить кофе, жевать бутерброд и наносить макияж. Неожиданно тренькнул телефон. Взглянув на экран Лидочка с удивлением поняла, что звонит её непосредственная начальница. Веронику Павловну на работе побаивались и недолюбливали, за её мстительность, но слушались, ибо все были ей обязаны.

— Слушаю Вер… — начала было она, но начальница её резко перебила:

— Так, Лидочка, слушай очень внимательно! Я сегодня беру отгул…

— Так это надо…

— Слу-шай! — это было сказано уже с заметным раздражением и Лидочка заткнулась. — Вот ты шефу и передай, что я задержалась здесь, на даче. Моего Ваньку завербовали в закрытую школу от нашей СВР…

— Ого!

— Сама в шоке, но ты слушай, слушай! Я сейчас тут решаю все формальности его устройством, буду завтра. А ты сегодня примешь одного человека. Сглузенко помнишь?

— Да, конечно!

— Вот ты его примешь, решишь его вопрос, положительно. Он оставит конверт, для Митрофана Митрофаныча, ты его не бери, пусть сам отдаст. Если упрётся — пусть оставит, но ты конверт не трогай, тем более не открывай. Если он будет не запечатан, а скорее всего так и будет, ты его заклей стикером и напиши, кому это. И вообще, руками его трогай по минимуму.

— Яс-но… А если я предупрежу…

— Я тебе всё сказала, а ты думай.

* * *

В среду утром начальник управы начал день с совещания с начальниками отделов и своими заместителями. И начал он с разноса:

— Вероника Павловна! Что за цирк с конями вы тут устроили в понедельник?

— Ничего я не устраивала, — спокойно и с некоторым превосходством ответила вопрошаемая. — Отгул у меня есть, а что произошло я Лидочке объяснила, Ваньку моего завербовали в спецшколу от наших спецслужб, мне пришлось срочно организовывать, чтобы он нормально в эту школу пошёл. Решать пришлось срочно, до первого сентября всего несколько дней, а его ещё и собрать надо было. Да и вообще, все планы поломались. Но ведь с этим Сглузенко всё нормально прошло?

Последний вопрос она задала, глядя на начальника самым невинным из своих взглядов. Того аж перекосило:

— Нормально… Знаешь, что тут было?

— Наслышана, но я-то при чём?

Начальника перекосило по новой, и он предпочёл тему закрыть, переходя к обсуждению текущих вопросов.

Глава 7 День знаний, знакомства

Вообще-то, после такого демарша Веронике Павловне следовало увольняться из управы и быстро, но она, вполне справедливо считала, что в сложившейся ситуации начальник её тронуть не посмеет, а то и вообще, переведёт в ранг особо полезных, ему только надо всё правильно объяснить. Поэтому, когда совещание закончилось и все стали расходиться, она обратилась:

— Митрофан Митрофанович! Можно с вами ещё пару вопросов обсудить?

— Ну что ещё? — крайне неприязненно бросил начальник, но милостиво позволил остаться.

Когда кабинет опустел, Вероника Павловна сразу взяла быка за рога:

— Не могли бы вы навести справки об этой школе? Вы ведь из армейских кругов, да и связей у вас больше, чем у меня.

— А что за школа? Как называется? — его самого взяло любопытство.

Вероника Павловна кратко рассказала о своей беседе с Полоцким. На это её начальник аж выдохнул:

— И ты оставила Ваню там? Да бросай всё и дуй туда немедленно, тащи его в Москву!

— Да я сама не понимаю, почему согласилась! Вот сейчас думаю обо всём этом и волосы дыбом! Но, с другой стороны, боюсь я дёргаться! Как бы не сделать хуже. И Ване и себе и вам.

— Да? А с чего такие мысли?

— Понимаете, этот Полоцкий ясно дал понять, что все мы у него под колпаком. Он перечислил мне все дела, которые мы решали в августе, с именами, датами, кто сколько мне заносил и сколько вы мне отстёгивали.

— А откуда ты знаешь, кто сколько заносил? — с явным подозрением спросил Митрофан Митрофанович.

— Я не знаю, — не моргнув глазом соврала Вероника Павловна, — но ваши конверты я открываю только дома, только когда совсем одна.

— Ясненько… Расскажите ка мне ещё раз про эту школу, по подробнее.

Когда ванина мама закончила свой рассказ, её начальник выдохнул:

— Так это не просто разведка, то, что этот Полоцкий говорит! Это глубинная разведка! Что-то среднее, между Штирлицем и нормальной войсковой. Если не врёт, то очень солидно… Ладно! Делать будем так: Вы сидите на попе ровно и никакой активности! А я поспрашиваю по своим связям. Кто-то о них должен знать! И, Вероника Павловна!

— Да⁈

— Если что-то от этих ребят ещё придёт, напрямую или через Ваню, вы больше не будете устраивать цирк с конями! Сразу сообщайте мне. В любое время дня и ночи! И дальше будете действовать строго по моим инструкциям!

* * *

Первого сентября, в день начала учёбы, Ваня заметно нервничал. Начать с того, что первого сентября в Техникуме учёба не начиналась. То-есть в техникуме-то она как раз и начиналась, а вот на спецкафедре — нет. Первого сентября все только съезжались, ибо тощий курс, по словам Полоцкого должно быть всего девять человек вместе с Ваней, собирали по всей Руси Великой, собрали в Москве на вокзале, откуда на «Ласточке» везли в N-ск, откуда уже на автобусе в Соловьёво. На вопрос: «Почему бы не собрать всех сразу в N-ске, а то и в Соловьёво?», Полоцкий, почему-то, начинал разговаривать матом, а на вопрос: «Мне тоже в Москву?…», взглянул на Ваню таким взглядом, что тот сразу заткнулся. А князь-чародей глубоко вздохнул пару раз и сказал:

— Иди… Иди уже… Первого сентября, в пол второго на остановке у почты. Там тебя автобус подхватит.

Ваня решил не уточнять какая почта, просто предположил, что та единственная, которая была в Соловьёво. И вот, за четверь часа до назначенного времени он уже стоял в означенном месте и жутко нервничал. Но точно в назначенное время к остановке подъехала потрёпанная жизнью пассажирская Газель, в открывшуюся дверь выглянул одноглазый мужик бомжеватого вида и по деловому спросил:

— Григоров?

— Я! — бодро откликнулся Ваня.

— Чего стоишь столбом? Полезай!

Второго приглашения не требовалось и вскоре Ваня уже трясся в компании своих сверстников: четырёх парней и четырёх девиц. Вскоре, попетляв по Соловьёво, Газель заехала в ворота, отделяющие просторный двор от остального мира и новоявленные студиозусы выгрузились. Одноглазый подозвал их к себе и принялся объяснять:

— Значит так! Повторяю для тех, кто не слышал: Я куратор вашего курса, зовут меня Соловей Одихмантич…

— Ух ты! — не выдержал Ваня. — Так значит, Соловьёво это ваша вотчина?

— А ты и правда не дурак! — хохотнул Соловей. — Но давай об этом потом. Так вот, жить вы будете тут, — он махнул рукой в сторону стоящих за его спиной строений, — в главной избе шесть комнат, вот там — он указал на притаившийся в глубине двора домик, — ещё три. Баня там, смотрите, не подпалите! Топимся печами, дрова там, — он снова махнул рукой куда-то вглубь двора. В главной избе столовая с плитой, с газом, но зимой, кто хочет, может и на печи готовить. А теперь давайте жеребьёвку, кому какая комната, чтобы никому не было обидно.

Сказав это, он снял свою застиранную до дыр кепку и кинул в неё несколько свёрнутых бумажек:

— Ну, кто самый смелый?

Ваня пожал плечами и шагнул вперёд. В результате ему досталась комната в малой избе, соседками его стали две девушки, что вызвало поток насмешек со стороны одного из новобретённых однокурсников.

— Ну всё, теперь идите, устраивайтесь, через пол часа собираемся в большой избе, там за обедом я вам всё и расскажу.

Изба состояла из четырёх комнат: три спальни и горница, ещё в горницу открывалась дверь, ведущая в небольшую пристройку, где располагались нужник и душ, вопреки опасениям Вани — вполне современные. Ещё в горницу открывалось устье большой русской печи современной конструкции. Ваня понял это потому, что снизу в печи была ещё дверца для топки. Зайдя в комнату Ваня решил, что ему досталось самая понтовая спальня: к нему выходила большая часть печи и наверху получалась весьма просторная лежанка! А вот девичьи спальни получились смежными. Только он начал раскладывать шмотки по ящикам стоящего тут же комода, как в дверь просунулась миловидная мордочка, обрамлённая светло русыми кудрями и заявила:

— Эй, местный, вылезай, давай знакомиться!

Когда он вышел, обе его соседки уже сидели за столом, попивая чай из термоса. Ему тоже налили и та, которая вытащила его, бойко спросила:

— Ну, давай, рассказывай! Ты правда местный, что ли?

— Вообще-то не совсем, — ответил Ваня, — у нас тут дача. А тебя как звать?

Девушка смутилась:

— Надя. А тебя?

— Ваня.

— А я — Света, — представилась вторая. — Как они на тебя вышли?

— Вы не поверите.

— Да ладно, тут с каждым какая-то чертовщина случилась, рассказывай! — отмахнулась Света.

Ваня вздохнул и просто, как про поездку на автобусе, сказал:

— Возвращался с рыбалки, в тумане забрёл к бабе Яге. Она меня запекла в тесто в печи, потом прополоскала в Смородине. Потом накормила пирогами и дала визитку Полоцкого.

— Ничего себе! — выдохнула Света. — Тут, конечно, с каждым было чёрти что, но чтоб такое…

— Так места-то глухие, тут всякое случается, — пожал плечами Ваня, а про себя подумал: «Особенно если требы везде раскладывать…». По всему выходило, что его приключения начались с того момента, как он оставил требу на Синь-камне.

— Кстати, этот Полоцкий… — задумчиво произнесла Надя, — имечко, как у князя-чародея…

— Яга говорит, что это он и есть.

Продолжить обсуждение не получилось, потому что из пола вырос мужичок, ростом где-то в метр, весь такой благообразный, в чистой рубахе, штанах с аккуратной заплаткой на колене, хорошо причёсанной бородой до пояса и небольшой лысиной на затылке.

— Господа хорошие! — поклонился он в пояс. — В большую избу уже пора!

Девушки взвизгнули, а Ваня почему-то не удивился. Спросил:

— Ты, значит, местный домовой? Как тебя звать-то?

— А зовите меня Тихоном. Как понадоблюсь, так и зовите: Тихон! Я и явлюсь. Да вы, барышни, чашечки свои оставьте! Мы с кикиморой их помоем. А вы идите, идите, а то его благородие Соловей Одихмантич ругаться изволит!

Когда они вышли из избы, Света спросила:

— Так что ты там говорил нашему куратору насчёт вотчины?

— А вы не поняли? — удивился Ваня. — Это же Соловей Разбойник собственной персоной! А эта дорога, которая через Соловьёво идёт и по которой вы приехали, это та дорога, которая заколодела и по которой Муромец ехал.

Света встала как вкопанная и словно сама с собой процитировала:

— Соловей, Одихмантьев сын… Ничего себе!

— Не удивлюсь, если у нас Кощей Бессмертный будет какую алхимию вести — усмехнулся Ваня и махнул рукой: — Ладно, пошли.

В большой избе уже было людно и шумно. Народец слонялся из угла в угол, травил байки и анекдоты, мальчики пытались подваливать к девочкам, те приглядывались. Короче, нормальная молодёжная тусовка на выгуле. Начало учёбы было халявным и все готовились продолжать в том же духе.

— Эй, местный! — к ним подвалил, иначе не скажешь, высокий, хорошо сложенный парень в явно дорогой рубашке с короткими рукавами и холёными длинными кудрями цвета воронова крыла. — Смотрю шустрый! Уже вписку своим устроил! Если справляться не будешь — зови, помогу!

Света на это вскинулась, видать этот парень уже успел её достать:

— Слышь, мажорчик! Напоминаю, если забыл: у меня первый дан по дзю-дзюцу. Если спермотоксикоз замучил, могу яйца оторвать.

— Ой Светик у нас как всегда недосту-у-у-упная! — прогнусавил этот парень и попытался шлёпнуть Свету по попе.

Та увернулась очень красивым танцующим движением, в результате парень в своей попытке шлёпнуть провалился и ушёл вперёд, а Света вдруг оказалась у него за спиной и сама его шлёпнула, причём получилось у неё это немного снизу. Означенный мажорчик сказал: «Ы… У…», схватился за причинное место, согнулся, падая на колени и через секунду принял позу молящегося мусульманина, громко стукнув лбом об пол.

Света приподняла его голову за волосы и сказала громко:

— Здесь твоего папочки нет, так что следующий раз точно оторву! И череп расшибу!

После чего с громким деревянным стуком опустила его лоб обратно на пол.

— Так, так, так! — раздалось от двери. — Пожалуйста, без смертоубийств! И на будущее: кто пол мозгами испачкает, сам будет отмывать!

Оказывается, Соловей Одихмантич уже какое-то время наблюдал за происходящим.

Тощий русоволосый паренёк, наблюдавший за событиями из дальнего угла горницы и чем-то напоминающий самого Ваню, с усмешкой спросил:

— А если я с печки упаду и голову расшибу?

— Пока пол не отмоешь, хоронить не будем! — сходу, не задумываясь, ответил куратор курса.

Все натянуто рассмеялись и только один парень, чуть выше Вани, который и сам на рост никогда не жаловался, широкоплечий и с очень серьёзным лицом, поёжился и заявил:

— Ну у вас тут и шуточки!

— Какие уж тут шутки. Такими вещами не шутят, — ответил Соловей-разбойник, перешагивая через всё ещё стоящего в скрюченном положении мажора.

По ходу он махнул рукой и ушибленный со стоном слегка распрямился, попытался встать, снова упал, но со второй попытки сумел таки уцепиться за стену и подняться. Соловей, тем временем, призвал: «Прошу всех к столу!». Сам занял место, естественно, во главе. Люди стали рассаживаться. Ваня вперёд не лез, но старался разместиться так, чтобы входная дверь не была у него за спиной, в результате оказался на дальнем конце стола. При этом его соседки по общежитию разместились справа и слева от него. Мажорчик тоже сумел, всё так же, по стеночке, доползти до стола и оказался аккурат напротив Вани и наградил его злобным взглядом. Рядом с ним разместился крепыш, вот он наоборот, улыбнулся Ване открыто и радостно, протянул через стол руку и представился:

— Миша, Потапов!

Ваня предложенную руку пожал и тоже представился:

— Ваня, Григоров.

— Так ты правда местный?

— На самом деле дачник, — словно оправдываясь ответил Ваня, — а так из Москвы.

— Ну а ты чего? — Миша ткнул смурного мажора локтем, от чего тот чуть не слетел со стула. — Сидишь как бука, хоть бы представился!

— Роман… Продан… — процедил побитый.

Паренёк, который спрашивал Соловья, что будет, если упадёшь с печки, сам проявил инициативу и представился:

— Федя, Омофоров!

Ещё один юноша интеллигентного вида, сидевший напротив Феди, тоже протянул руку для знакомства:

— Глеб Кротов, Новосибирск!

Когда с рукопожатиями было закончено, Миша снова ткнул в бок Рому:

— А ты и правда мажор?…

— Светку спроси! — огрызнулся всё ещё зеленоватый Рома, но в этот момент Соловей подал голос:

— Итак, уважаемые студенты, вы наконец собрались в полном составе и готовы приступить к учёбе. Ещё раз напомню кто мы и чему вы тут будете учиться: Мы — довольно старая организация, можете называть это орденом или ложей, как вам удобно. Мы занимаемся тем, что нейтрализуем угрозы, с которыми человечество самостоятельно справиться не в состоянии. Эти угрозы могут исходить как извне, так и от самих людей. Мы не вмешиваемся в жизнь общества, в отличие от некоторых аналогичных структур, кроме самых крайних случаев и стараемся решать всё короткими точечными воздействиями. Но для того, чтобы точно знать где, как, когда и что надо сделать, нам надо знать как устроено и функционирует общество. А общество это прежде всего термодинамическая система, но это ещё и квантовая система, поэтому вы будете очень серьёзно изучать математику, термодинамику и квантовую теорию. Вы будете также изучать магию, потому как магия — очень мощный и полезный инструмент при взаимодействии с теми угрозами, которые исходят извне человеческого сообщества. Причём, обратите внимание, магия это обобщённое название для очень широкого круга дисциплин.

Он глубоко вздохнул и продолжил:

— Чтобы успешно решать эти задачи знаний мало. Надо, чтобы ваши тела, ваше сознание и ваша биоэнергетическая структура были для этого приспособлены, поэтому много внимания будет уделено вашей физической, психической и биоэнергетической подготовке. Так что программа вам предстоит насыщенная, времени на разгильдяйство и всякие повторы-пересдачи не будет. Советую сразу браться за ум и учиться очень серьёзно. Никто не знает, когда вам предстоит встретиться с одной из тех угроз, которые мы сдерживаем, может быть даже сегодня… — сказав это Соловей очень серьёзно посмотрел на Ваню и тому подумалось, что очень может быть, уже и вчера… вернее полторы недели назад, когда у него под ногами булькнуло болото. Соловей же продолжил: — И от того, насколько хорошо вы усвоите теоретический материал и насколько хорошо освоите практику будет зависеть ваша жизнь. И даже существование вашей бессмертной души.

Он снова передохнул и закончил:

— Сразу после обеда я покажу вам школу, представлю вас преподавателям, а сейчас мы наконец пообедаем! Прошу всех встать!

Все поднялись. Соловей протянул руку и выросший словно из-под земли… впрочем, почему словно?… домовой вложил ему в ладонь резную деревянную чашу в форме утицы, налил туда из бочки шипучий ароматный напиток.

— Глотнём же мёда из этой братины, дабы утвердить, что мы отныне — один строй! Одна дружина!

— Один за всех и все за одного, — негромко сказал Миша, но все его услышали.

— Один за всех и все за одного! — подтвердил Соловей и отпил из братины, после чего передал её ближайшему соседу слева.

Так братина обошла стол по кругу, после чего Соловей сказал: «Приятного аппетита!» и налил себе в миску борща из стоящего посреди стола объёмистого чугуна. Остальные последовали его примеру.

Второго на этом обеде было не предусмотрено, но борщ был наваристый, чёрный хлеб — необычайно вкусный и ароматный, да ещё и пироги, к которым домовые подали горячий и пряный сбитень… В общем, наелись все не то, чтобы до отвалу, а даже и сверх того. Двигаться не хотелось никому, у всех сработал рефлекс, как у удава, съевшего слона.

Глава 8 День знаний, скотский двор

Соловей осмотрел свою слегка объевшуюся дружину критическим взором и вздохнул:

— Ладно… сразу после обеда работать — грех. Час отдыхайте и ровно через час чтобы все были здесь!

Ваня, как человек опытный в огородных работах и пеших путешествиях (здешняя дачная жизнь располагает, особенно такую шебутную натуру), предпочёл отведённое для отдыха время полежать, набраться сил, а после разложил шмотки. Остальные наоборот, после сытного обеда почувствовали неуёмную жажду деятельности и принялись обследовать двор (выходить наружу предусмотрительный Соловей-разбойник запретил, а домовые качественно проследили за исполнением запрета). Но вот, час настал и реденькая дружина выстроилась посреди двора, на широком и ровном газоне.

— Так! Основные занятия у нас проходят в замке…

Тут Ваня не выдержал:

— А как же! Он же совсем раз…рушен… — под конец он споткнулся о внимательный и насмешливый взгляд начкурса.

— А слово «морок» ты слышал? — столь же насмешливым голосом ответил ему Соловей.

— Упс… — только и смог вымолвить Ваня

— Вот-вот! — Соловей назидательно поднял указательный палец к небесам. — И знаете чего стоит поддержание этого морока? Особенно, если его постоянно пытаются пробить. Вот то-то и оно! А по сему, из замка за порог ни ногой! И окна открывать только те, которые разрешено, там есть таблички. А если кто-то будет что-то из окон выкидывать — можете и розгами схлопотать!

Сказав это, он открыл дверь в погреб, куда никто из студентов так и не смог проникнуть, назначил замыкающим Мишу и вся команда по добротной каменной лестнице спустилась столь же добротный отделанный белым известняком, подземный ход. Вопреки ожиданиям новоиспечённых магов, ход был освещён не свечами не факелами и даже, на худой конец, не магическими огнями, а обычными светодиодными лампами. Ваня полюбопытствовал: в какие года этот ход построили?

— А этот ход ещё со времён Екатерины. Вот там, где вы живёте местный барин держал крепостных девок для удовольствия. По этому ходу к нему их и водили, а когда и он сам к ним наведывался.

Ход вывел в подвал замка, а оттуда студиозусы по узкой лестнице поднялись на первый этаж и пошли знакомиться с преподавателями и изучать расположение кабинетов. К концу этой экскурсии в голове у студентов осталась полнейшая каша. Для Вани отдельными проблесками выделился Илья Муромец, который ведёт в школе физподготовку и рукопашный бой. Последнее не для всех. В свою группу он взял только Мишу, перед этим, словно смутившись, объяснил:

— Понимаете, каждый боец, хочет того или нет, развивается опираясь на свои кондиции. И учит тому, чему сам научился. У меня, вот, более силовой стиль, Мишку я могу научить, и хорошо, а вот тебя, например, — он кивнул Роману, — я толком не выучу.

Тут Соловей просветлел и говорит:

— А мы это решили уже! У нас вот Света — первый дан по дзю-дзюцу.

Муромец на это просто расцвёл:

— Шикарно! И с Кощея лишнюю нагрузку снимем!

Кощей Бессмертный, как выяснилось, ведёт тут фехтование и некромантию.

Ещё запомнились Яга, которая ведёт природную магию и демонологию и Яков Брюс — алхимик.

Когда экскурсия закончилась и курс вернулся на базу, Солнце уже скрылось за горизонтом и на мир опустились прозрачные, всё ещё летние, сумерки. Соловей объявил, что сейчас они свободны, завтра в семь — завтрак, а пол девятого уже на занятия. И хотя у них тут не казарма, но шляться по Соловьёво до зари он не рекомендует, лучше как следует выспаться. И студиозусы рванули на волю. Ваня тоже вроде бы собрался пошататься по Соловьёво, посмотреть, что он тут ещё не видел (а видел он, надо сказать, до обидного мало), но на выходе был отловлен своими соседками: типа, ты тут местный, вот и покажи нам что-нибудь интересненькое. Так они и бродили по посёлку втроём, трепались за жизнь.

Утро следующего дня началось с побудки, зарядки, завтрака, но до собственно учёбы дело так и не дошло. Сначала всех погнали на медицинское обследование, которое Ваню изрядно повеселило. В кабинете, оборудованном, кстати, по последнему слову техники, сидела… баба Яга, в цивильном белом халате и своём неизменном цветастом платочке, повязанном на манер банданы. Древняя ведьма посмотрела на него с нехорошим прищуром и спросила:

— И чего припёрся?

— Так на обследование.

— Как будто я о тебе чего-то не знаю. Пшёл вон! И следующего зови!

Если Соловей и удивился таком ходу событий, то виду не подал, послал Ваню в библиотеку.

— Книги возьмёшь и дальше по своему плану до обеда. Обед в два, на вашей базе, а после лекция, типа введение в специальность.

Такая библиотека для Вани оказалась несколько внове. Нет, небольшой класс с мониторами его, естественно, не удивил, а вот то, как библиотечный домовой выдал ему три огромные стопки книг, бумажных книг, изрядно современного Ваню напрягло. А совсем напрягло, когда домовой, тщательно заполнив полагающиеся бумажные формуляры, заявил:

— Ну всё, забирай! Тащи к себе.

Полюбовавшись на обалделую ванину морду, шутник-домовой довольно проворчал:

— Ладно уж, доставим. Где живёшь?

— Вторая изба, вторая комната, — на автомате ответил Ваня.

Домовой что-то чиркнул в своей ведомости, хлопнул в ладоши и книги куда-то уехали на транспортёре. Дальше новоявленный студиозус спросил посмотреть, чего тут вообще есть в библиотеке и домовой махнул рукой в сторону объёмистого шкапа со множеством мелких ячеек. Мол, смотри. Это оказался библиотечный каталог. Бумажный! На карточках! Ваня был в шоке. Как тут что-то можно найти? Но, ничего не поделаешь, в электронном виде этого каталога нет и в ближайшие лет сто не предвидится. Даже частично, как радостно заявил библиотекарь. Убитый этой новостью Ваня побрёл к себе в избу. Связался оттуда с мамой, поговорил с бабушкой, чтобы не дёргались и не дёргали его, и обнаружил, что у него имеется огромная прорва времени. А если так — можно побродить по округе. И он пошёл ловить последнее летнее Солнце. Хоть и второе сентября уже, но всё равно, погода ещё летняя.

А после обеда студенты пошли всей оравой на графский скотский двор, единственное отреставрированное хозяйственное строение. Внутри этот скотский двор был приспособлен… именно под скотский двор. То-есть что-то среднее между зоопарком и виварием. Начинающие маги прошли мимо клеток, загонов и стойл со всяческими страхолюдинами, или наоборот, красивыми и вполне приветливыми существами. И это впечатлило! А в самом конце маршрута был оборудован небольшой класс, в котором, тем не менее весь первый курс разместился весьма вольготно. В классе их уже ждал Полоцкий, собственной персоной.

— Итак, друзья, — начал он, когда все устроились, — всем нетерпится узнать, чем вам предстоит заниматься всю оставшуюся, при том, чрезвычайно долгую, жизнь. Да, долгую, ибо мы, постигшие Искусства, живём очень долго. Сколько мы можем жить как люди, в биологическом теле, достоверно неизвестно. Никто ещё не дожил то такого предела. Маги либо погибают, ибо наша работа чрезвычайно опасна, либо переходят в другие формы существования.

— И сколько живёт средний маг до того, как его съедят? — с явным подозрением спросил Роман.

— Кто как, — пожал плечами Полоцкий. — Зависит от того, как учиться будете.

Все притихли и когда Роман уже был готов взорваться яростной тирадой, успокоил:

— Средний возраст в нашей организации около тысячи лет. Если, конечно, не брать такие замшелые артефакты, как Кощей и Яга. Впрочем, про Ягу точно известно, что это хорошо прокачанная, как сейчас говорят, лесная мавка, но вот сколько ей лет сказать очень сложно. По крайней мере тэртерийские таблички и фестский диск она читает свободно.

Впечатление произвело не на всех, Миша и Роман остались к этому совершенно равнодушными, Глеб вроде как-то встрепенулся, но как-то вяло. Света и Надя, услышав о языковых познаниях бабы Яги заметно оживились, а на реакцию двух других девушек Ваня внимания не обратил. Полоцкий же, выдержав короткую паузу продолжил:

— Итак, что же может угрожать человечеству? На самом деле много чего. Земля существует четыре миллиарда лет, вселенная, если верить современным учёным двенадцать… хотя у нас есть серьёзные основания полагать, что они сильно обсчитались в меньшую сторону… За это время и на Земле и вокруг случалось много всякого, что оставило свои следы, да и жизнь гораздо более разнообразна и вездесуща, чем это принято считать в официальной науке. И эта жизнь, следы разумной и неразумной жизни, оставшиеся на нашей планете, далеко не всегда благосклонны к людям. Скажем прямо, чаще наоборот…

И он принялся рассказывать об удивительных чудовищах, странствующих между звёздами, о странных и опасных артефактах, оставшихся на Земле с тех времён, когда человека не было даже в проекте, о монстрах уже вполне земных, когда уникальных, как те же Сцилла и Харибда, а когда бродивших по Земле стадами, наподобие кентавров, о героях, с ними сражавшихся, о богах, которые вполне себе являются объективной реальностью… И о магах, которые издревле старались хоть как-то сдерживать всё ЭТО в рамках приличия.

— Самое плохое, что даже сейчас мы практически ничего не знаем о природе большинства этих существ и явлений. Нет, конечно, магия даёт свои модели и объяснения, но беда в том, что магия сама не просто необъяснима с точки зрения современной науки, она во многом противоречит самим принципам и основаниям науки. Но Магия существует реально и объективно…

Но тут Ваня встрепенулся и перебил лектора:

— А может сам принцип объективности в науке не верен?

— Ага! — радостно улыбнулся Полоцкий. — Ну-ка, поясни!

Дико смущаясь Ваня встал:

— Ну… наука основана на том, что всё в мире существует независимо от нас и наших знаний. А из квантовой теории следует, что в мире ничего нет, что существовало бы независимо от наших знаний…

Полоцкий удовлетворённо кивнул:

— Добавим ещё, что принцип воспроизводимости и повторимости сильно ограничивает познание. Но об этом вы подробнее узнаете на курсе философии познания. А сейчас я покажу вам кое-что из нашей коллекции. Идёмте!

Бывший скотский двор отлично подходил для вивария. Здание просторное, метров 15 в ширину и 60 в длину, позволяло разместить внутри просторные вольеры. В первом на коряге, нависающей над навалом камней, имитирующем скалы, сидела вполне обычного вида крупная коричневая птица, которую Ваня принял за какую-то породу орла.

— Гром-птица, — прокомментировал Полоцкий. — Вообще-то подвид орла-могильника, но если разозлить, то может ударить электрическим разрядом. Бьёт метров на двести, кстати, так и охотится. Обитают на Закатном острове… Это такой остров, который появляется иногда, среди облаков, в лучах заката. Чаще всего является в Северной Америке, поэтому и сказания о гром-птицах распространены большей частью там. Но и у нас он появляется. Последний раз Закатный остров видели над Москвой, в 1996. Птичка, кстати, очень лояльна к человеку и легко приручается. Вот этот конкретно совсем ручной, живёт здесь… можно сказать по доброй воле. Видите, даже окно не закрыто. Улетает, поохотится и снова прилетает.

Они двинулись дальше. В следующем отделении был устроен просторный террариум, половину которого занимал обширный бассейн. На берегу лежала крупная змея, метров шесть длиной, зеленоватого цвета, с хорошо развитыми и завитыми бараньими рогами на голове. Увидев людей, гадюк злобно зашипел, бросился на студентов и с разгону врезался рогами в стекло, ограждающее террариум. Отлетел, бросился снова, потом ещё и ещё. Раза с десятого убедился, что преграда ему не по рогам и, злобно шипя, уполз в воду. И было в этом шипении что-то такое, от чего становилось жутко, до паники.

— Рогатый змей, — прокомментировал Полоцкий. — попадаются большей частью в водоёмах и около в Северной Америке, хотя и у нас тоже встречаются. Конкретно этого выловили у нас, в Щучихе.

На этих словах Ваня побледнел. Полоцкий же продолжил:

— Чрезвычайно агрессивны к людям и очень ядовиты. Могут плеваться ядом…

Словно подтверждая его слова, прямо из-под воды вылетела плотная зелёная сопля и со звонким шлепком растеклась по стеклу.

— Но если рядом с вами гром-птица — можете не бояться. Гром-птицы их чуют издали и сразу бьют своим разрядом насмерть.

Все поёжились и группа двинулась дальше.

В следующем вольере сидела птица, подозрительно напоминающая павлина. Но когда князь-чародей как-то странно курлыкнул, этот «павлин» курлыкнул в ответ, развернул свой хвост и засветился каким-то волшебным, умиротворяющим душу светом. Но насладиться этим состоянием начальник спецкафедры им не позволил, между студентами и птицей неожиданно упала чёрная непроницаемая завеса.

— Ну… — возмущённым хором выдохнули девушки.

Юноши не выражали своё недовольство столь же ясно, но все чувствовали некоторую неудовлетворённость. Полоцкий выдержал небольшую паузу и разъяснил:

— Легендарная жар-птица. Свойство, которое делает из простой птицы ту самую «жар» может проявится у представителей любых видов, у нас даже воробьи такие случались. Генетически абсолютно идентичны прочим представителям своего вида, что вызывает наблюдавшийся вами эффект — неизвестно. Одно время предполагали одержимость какими-то духами, но сейчас доказано что одержимости тут нет. Чрезвычайно опасное создание. Этим светом высасывает из человека душу. Через пять минут самостоятельно оторвать от неё взгляд будет уже невозможно, через десять минут — станешь имбецилом, а через пятнадцать — человек превращается в овощ.

Все притихли. По всему выходило, что это прекрасное создание гораздо более опасный хищник, чем рогатая змея, которую они видели только что.

— Очнулись окончательно? Тогда пошли дальше! — радостно заявил князь-чародей, но тут влез Глеб:

— А… они… это… часто случаются?

— К счастью очень редко. И как только мы выявляем жар-птицу, стараемся сразу уничтожить. Поверьте, это не самые простые задачи. И выявить, и уничтожить.

В следующем вольере обнаружилось что-то типа большой кучи тлеющих углей. Однако то, что пряталось в этой куче заметило появление людей. Сначала в куче сверкнули два красных светящихся глаза и почти тут же вся куча взлетела в воздух, разворачиваясь во что-то типа огромного змея, покрытого словно перьями маленькими язычками огня.

— Огненный змей! — выдохнула одна из девушек, из тех, с кем Ваня ещё не успел познакомиться.

— Браво! — отозвался Полоцкий. — Он самый. Вообще-то сейчас не его охотничий сезон, в тёплое время он опасен только для одиноких туристок в безлюдных местах. А вот зимой летает над деревнями, через печную трубу проникает в дома к одиноким женщинам и соблазняет их, может для этого перекинуться добрым молодцем. А может и не перекидываться. Сказания гласят, что от связи с ним рождаются очень сильные маги, но по опыту, соблазнённые им женщины просто пропадают. Видимо, Змей уносит их с собой.

— Куда он их уносит? — с явным удивлением спросила Надя.

На это Полоцкий только развёл руками:

— Этого мы до сих пор не знаем, равно как и того, откуда он появляется и где гнездится. Ни одну из его жертв найти не удалось. Поэтому настоятельная рекомендация: Ночью держать вьюшки ваших печей закрытыми! Домовые за этим проследят, но и вам тоже следует проявлять бдительность, особенно девушкам. А юношам следует помнить, что ему, — Полоцкий указал в сторону вольера, где огненный змей выделывал свои восхитительные коленца, — вы не конкуренты.

Глава 9 Культурный шок по воскресеньям

Полоцкий ещё взглянул вглубь вивария, посмотрел на часы, вздохнул и подвёл итог:

— Сегодня вы впервые прикоснулись к тому, от чего мы защищаем человечество и даже увидели кое-что своими глазами. На сегодня, пожалуй, хватит. С завтрашнего дня начнутся настоящие занятия, так что советую сегодня не засиживаться допоздна. Дорогу домой, надеюсь, найдёте?

Однако, на прощание, он дал студентам ещё одно задание:

— Сегодня перед сном сядьте в своей комнате в удобную позу, лучше на полу, расслабьтесь, постарайтесь остановить внутренний диалог и вспомнить весь сегодняшний день. Подробнее о техниках медитации вам расскажут на соответствующих занятиях, но вот именно это упражнение я настоятельно рекомендую сделать ежедневным. Сейчас вы не очень понимаете, что оно даёт, но, поверьте, те, кто будут выполнять его тщательно и регулярно, преуспеют в учёбе… да и после неё, гораздо больше всех прочих.

На этом Полоцкий их оставил и все разбрелись, кто куда. Ваню опять подхватили под белые ручки его соседки.

— Куда пойдём? — бойко спросила Света.

Ваня подумал, подумал, и предложил:

— Давайте рванём в райцентр. Тут не далеко.

— А что там есть? — Света снова проявила инициативу, Надя же наоборот, предпочитала отмалчиваться.

Ваня на это пожал плечами:

— То же, что и везде. Музей, кино, говорят даже библиотека. Только уже всё закрыто, разве что кино.

— В кино всё равно до ужина не успеем… — подала голос Надя.

— Да просто на город посмотрим! — с заметным энтузиазмом заявила Света. — Честно, я ещё в такой глуши не была ни разу!

Сказано — сделано. Поймать попутку оказалось минутным делом и уже через четверть часа начинающие колдуны высадились на перекрёстке Большой Коммунистической и Чапаева.

— Ничего себе! — восхитилась Света. — Я думала такого уже не осталось!

— Это ещё что! — с напускной гордостью заявил Ваня. — Тут ещё есть улицы Ленина, Карла Маркса и памятник Ленину.

Света выдохнула:

— Ого! Здесь чего вообще, заповедник Совка?

А Надя равнодушно пожала плечами:

— В провинции везде так. У нас есть проспект Мира, улицы Клары Цеткин и Розы Люксембург. А Ленина, вон, даже в Москве есть.

Это несколько сбило светино воодушевление, но они всё равно пошли смотреть. Так и дошли до кинотеатра, носившего гордое название «Кино-концертный зал Родина», откуда на такси вернулись обратно к себе.

До ужина оставалось ещё пол часа, можно было расслабиться. Расслабляться, естественно, Света собрала всех в Ваниной комнате. Самого Ваню на эту тему, естественно, никто не спрашивал.

Света, по хозяйски завалившись его койку (сам хозяин комнаты устроился по турецки на ковре), выдохнула:

— Блин! Да здесь же золотое дно! Сюда народ возить на экскурсии… А тут одна разруха!

— А чего ты хочешь? — пожала плечами Надя, происходившая из подобного же городка. — Во-первых, все, кто по активнее уже давно рванули в Москву, накрайняк — в область, во-вторых, на всё нужны деньги, а где их взять? Кредит хрен дадут, проценты безумные, а первые деньги пойдут только года через два. А банк ждать не будет. И украсть тут неоткуда. Вот всё и разваливается.

Света лежала закусив губу, не зная, что ответить. Ваню же заинтересовал совсем другой вопрос:

— А что ты всё время называешь Рому мажором?

На это она поморщилась и отмахнулась:

— Сам у него спроси!

Однако за ужином разговор начался с другого. Федя принялся выяснять любопытные детали:

— Слышь, Вань, чего тебя Яга так быстро отпустила? Она каждого мурыжила, мурыжила, меня даже в МРТ сунула.

— А меня она в печь сунула… — буркнул Ваня.

Тут поднялся гам: расскажи, да расскажи. Ваня вздохнул и принялсярассказывать:

— Возвращался с рыбалки, здесь, в Заделе, тут не далеко. Вечером, уже, туман был. Я иду по лесу вдоль речки, уже темно, вдруг сбоку в лесу огонёк. Решил посмотреть, что это, а там избушка на курьих ножках. Ну я и сказал: «Избушка, избушка, повернись к лесу задом, ко мне передом!»…

— Ну ты дурак! — выдохнул Рома. — Бежать надо было оттуда!

— Угу, — буркнул Ваня. — Далеко ты убежишь, с левого берега реки Смородины.

— Ух ты! — деланно восхитился Роман. — Так у вас тут течёт река Смородина? Та самая, настоящая?

— НЕТ! Река тут Задел! И шёл я по правому берегу! А когда я забрёл к Яге, оказался на левом, причём именно Смородины. И фиг бы я вышел, если бы Яга не дала провожатого и не предупредила, как идти.

— Волшебный клубок? — очень серьёзно уточнил Миша.

— Болотный огонёк.

— А на наш берег перешёл по Калиновому мосту?

На это Ваня пожал плечами:

— Наверное, надо у Яги спросить… Но место это жуткое!

Тут Роман демонстративно выпучил глаза и постебался:

— Так ты теперь, получается, чудо-юдо?!! Осторожней, девчонки, утащит вас куда-нибудь в болото. Как там в кино: Чудо-юдо болотное, беззаконное!

— Как бы мне самому в леший приказ не сесть… — буркнул Ваня.

Так, слово за слово из него вытянули всю историю знакомства с бабой Ягой.

— Фига себе, — подвёл итог Миша. — Значит так тебя завербовали?

— Ну, типа, да, — осторожно согласился Ваня. — А тебя как?

— Да, небось, как всех. Ну я немножко увлекался всяческой шизотерикой, кое-что получалось. Ауру, там, видеть, маятником вещи искать и всякое такое. А зимой ко мне подвалил мужик, тощий такой, бледный, заговорил о магии. Я застремался сначала, а он показал настоящий телекинез и рассказал об этой школе. Потом пришёл в школу, к директору, типа официально предложить, потом долго уговаривал родителей, какими-то бумагами тряс.

— Ага, почти тоже самое, — согласилась Света, — только ко мне Яга приходила.

Короче, всех зазывали в эту школу точно также, один Ваня выпендрился. Неожиданно Света ткнула ему пальцем в правое запястье, как раз туда, где, если присмотреться, поблескивал сребристой нитью браслет мавкиного зарока и спросила:

— А это что?

— Так, ничего, — буркнул Ваня, прикрывая запястье ладонью другой руки.

— Мутный ты какой-то, Не-Царевич, — скривился Роман.

— Сам ты мутный, — заявила Света, глядя на Ваню с явным интересом.

После ужина Света была какая-то смурная и задумчивая и быстро утащила своих соседей по избе домой. Там, в горнице она очень серьёзно спросила:

— Вы двое! Вы хоть драться умеете? Хоть как-то?

Надя пожала плечами:

— У нас в школе бывало между девчонками, но всё ограничивалось выдиранием волос, если мальчишки растащить не успевали.

— Я, честно, не очень… — с явным смущением ответил Ваня.

— Плохо! Ромка сволочь, я его знаю, и он что-то задумал…

После минутного размышления она решительно заявила:

— Значит так, буду вас учить. На скорую руку конечно, и учитель из меня тот ещё, но хоть как вас натаскаю, если что, сможете ему отлуп дать.

— А ты откуда его знаешь? — с подозрением спросила Надя.

Света на это поморщилась:

— Так мы в одной школе учились…

— А чего его мажором зовёшь?

— Да какой он мажор! — Света ещё больше скривилась. — Так, мелкая шушера. У его отца сколько-то шаурмятен по Москве…

Она помолчала немного и, словно бросаясь в воду продолжила:

— Я ведь тоже, из этих… у папы две клиники… Я же говорю, мелкая шушера, а все считают себя сливками общества. У нас вообще, вся школа — один большой гадючник. И табель о рангах: у кого папа больше стоит, тот больше прав. А Ромка… у него отец ещё в девяностые начинал, таксистов крышевал и с сосисочных дань собирал, так бандитские замашки и остались…

Она снова осмотрела своих соседей критическим взглядом и, кивнув каким-то своим внутренним мыслям, заявила:

— Значит так, покажу вам несколько упражнений, чтобы каждый вечер выполняли. И нескольким приёмам научу, будете отрабатывать, пока совсем до автомата не дойдёт. Я серьёзно. Ромка ко мне всё время в школе клеился, так что на тебя, Ваня, точно наедет, на тебя, Надь, тоже может. И насчёт того, что сказал Полоцкий, вечером вспоминать весь день, тоже делайте. Меня этому на секции сенсей учил, очень полезная штука.

Утром следующего дня Света подняла своих соседей пораньше и устроила им расширенную утреннюю зарядку, после чего все трое, бодрые и умытые отправились на завтрак. На завтрак студентам полагалась полная тарелка жирного пластового творога, сдобренного не менее жирной сметаной и большая чашка горячего молока. На перекус между лекциями всем выдали по пакетику с пирожками.

— А взвар будет там, в замке, горячий, — напутствовал уходящих на лекции студентов домовой.

После первых двух дней, когда первокурсники откровенно били баклуши, третий день учёбы и первый, по настоящему учебный, всех неприятно удивил. По причине субботы в расписании было всего три пары, да и лекции были практически повторением школьной программы: расширенная география пока не отличалась от географии обычной, физической, алхимия — только повторили кое-что из химии, а астрология вылилась в повторение школьного курса астрономии. Но вот объём материала и скорость, с которой его давали… Это был ужас-ужас-ужас! На каждом предмете преподы умудрились в два часа запихнуть едва ли не четверть школьной программы! И очень часто звучало:

— Этот вопрос очень важен, но вы его разберите самостоятельно, по книгам…

И дальше следовал перечень из трёх-четырёх книг… И хорошо если следовал, а не пожелание поискать информацию самостоятельно! Так что к обеду все были вымотаны, выжаты и местами даже высушены. А за столом каждого ждал свой горшок, типа, Яга прописала каждому индивидуальную диету.

— Это диета? — Надя смотрела в свой горшок с дымяшимися щами с явным недоумением. — Да я на такой диете за месяц разжирею как плюшка!

— Наоборот, подруга, — ответила Света, — через месяц с тебя всё сало сойдёт. Шкура будет висеть, как на вешалке.

— Да? Здесь же всё такое жирное…

— Запомни! — Света облизала ложку и назидательно подняла её к потолку. — Жиреют не от жирного, жиреют от сладкого.

— А что же тогда везде советуют обезжиренное молоко, обезжиренный творог? — спросила белобрысая девушка с двумя короткими смешными косичками, как выяснил позже Ваня, её зовут Маша.

На это Света аж подпрыгнула:

— ХА! Слышала бы ты, что на эту тему говорят диетологи! Я пару раз слышала из-за двери ординаторской, как они это обезжиренное обсуждают. Даже записывала. Там такие обороты шли, такие выражения! Как-то рядом случайно оказался бывший десантник, он там где-то прыгнул неудачно, ну его к отцу в клинику направили на реабилитацию, типа должен проявить социально-ответственный бизнес. Так вот, этот парень сказал, что у них в части так не матерятся, как эти врачи. он, кстати, тоже стал записывать.

Однако, что удивительно, после столь сытного и откровенно тяжёлого обеда, удавовый рефлекс (как у удава, который заглотил слона и тут же лёг спать) у Вани не развился. Наоборот, он, да и прочие его однокурсники, быстренько перешли в бодрое и крайне деятельное состояние. Видать и правда Яга намешала каждому в индивидуальное варево что-то волшебное. Однако, в отличие от некоторых своих товарищей, отправившихся шляться по Соловьёво, Ваня решил выполнить хоть некоторые рекомендации преподавателей и до ужина копался в книгах. И таки выполнил почти все рекомендации профессора Никитина, который вёл географию.

А в воскресенье, которое злые преподы таки оставили студентам выходным днём, Ване предстояло одно дело, делать которое крайне не хотелось, но от которого было не отвертеться. Надо было сходить, проведать бабушку. «Подумаешь, всего-то здесь рядом сходить!», — отрезала мать по телефону. Ага, рядом. Всего-то шесть километров. Впрочем, Вероника Павловна всегда отличалась тем, что чужая работа, какая бы она ни была, для неё была всего-то пять минут, раз плюнуть, растереть и забыть. Узнав об этих планах, Света вцепилась в Ваню словно клещ, да и Надю за собой потащила. И напрасно он предупреждал, что идти далеко и, в самом прямом смысле, лесом. Света загорелась идеей посмотреть настоящую деревню, как она есть, без прикрас. Ну и пошли, значит.

Ване дорога далась легко: за лето он тут находился, натренировался, Света, мастер дзю-дзюцу, тоже отличалась должной выносливостью, а потому хоть и устала, но некоторую бодрость до самого финиша сохранила. А вот Надя, увы, подобными кондициями похвастать не могла. Уже где-то к половине пути она более чем заметно притомилась, а когда вся компания наконец дошла до цели, буквально рухнула в первое попавшееся кресло и прикрыла глаза.

Бабушка посмотрела на спутниц своего внука с явным подозрением, но зазвала всех к столу, что было явно не лишним после такой прогулки. За столом Света продолжила выспрашивать:

— Так, Не-Царевич, колись, что у тебя за браслетик?

Ваня с подозрением посмотрел на бабушку, но решил махнуть рукой, ибо на сегодня он заготовил для неё один гарантированный культурный шок:

— Яга говорит, что это зарок. Типа какая-то лесная мавка повесила на меня зарок. Типа куда не иди, а меня всё равно к этой мавке выведет. Она сначала решила, что мы вообще обручены, но оказалось, что нет.

На это бабушка встала в стойку, как охотничья собака:

— Что за мавка?

Ваня равнодушно пожал плечами:

— Откуда я знаю? Я её видел пару раз и то в виде гадюки. Ты лучше скажи, как оно выглядит?

Бабушка собралась было что-то вякнуть, но заткнулась, когда увидела, как Света уставилась на ванино запястье пустым расфокусированным взглядом, а Надя совершила целый ряд необычных действий: Она на несколько секунд прикрыла глаза ладонями, неразборчиво прошептав при этом несколько слов, потом сложила руки в странную фигуру, напоминающую треугольник. Вытянув ладони с плотно прижатыми друг к другу пальцами, она прикоснулась концом указательного пальца правой руки к указательному пальцу левой, также прикоснулась концами больших пальцев друг к другу. Через образовавшийся треугольник она тоже взглянула на ванино запястье и на её лице отразилось недоумение.

— Знаешь, это как будто две серебряные нити, а их обвивает одна чёрная, — первой подала голос Света.

Надя с сомнением покачала головой:

— Если это и зарок, то какой-то не такой.

— А ты откуда знаешь, какой он должен быть? — заметно оживилась Света.

— Ну… — Надя как-то сразу смутилась. — У меня бабушка ведьма и мама тоже ведьма. К ним со всего района ездят, даже из Перми, а бывает и из Москвы. Но бабушка говорит, что основная сила перейдёт ко мне, но я должна буду уехать. Она сказала это ещё прошлым летом, а зимой, на новый год, к нам зашли Полоцкий и ещё какой-то тип. Тощий, бледный…

— Кощей, — хмыкнул Ваня.

Тут ванина бабушка села на стул и решительно заявила:

— Ну-ка, рассказывайте! О чём вы тут секретничаете⁈

— Какие секреты, — равнодушно откликнулся Ваня, — всё прямым текстом… А знаешь, я, пожалуй, тебе покажу.

Он встал, взял в руки швабру, перевернул её щёткой вверх и трижды стукнув древком по полу сказал, как научила его Яга, стараясь влить в свои слова силу:

— Тихон! Выходи, разговор есть!

В ответ на это раздалась возня и из-под стоящей у стены импортной чугунной печки вылез… Ваня не сразу и понял, что ЭТО? Но при ближайшем рассмотрении оказалось, что ЭТО — низенький грязный мужичок с всклокоченной же засаленной бородой, спутанными грязными волосами до пояса и завёрнутый в какие-то немыслимые лохмотья.

— Тихон! Да что ж ты такой вообще? — только и смог вымолвить Ваня.

— А какой я? Если баре меня совсем не холят, не кормят, не поят, даже бани здесь нет! Вот дождик прошёл — помылись мы с кикиморой, мышей да червей жрём, как кошки драные! А ты ещё выговариваешь! Я уж думаю, дом спалить! Всё одно, так живём, что жизнь не мила!

Глава 10 Усмирение суседа

Яга,конечно, предупреждала, чего ждать от такого, почти дикого домового, но Ваня всё равно смотрел на ЭТО потеряв дар речи. Слишком уж он привык к холёным и ухоженным домовым на Кафедре. Наконец шок прошёл и он приступил к общению по существу: Поклонился домовому в пояс, сказал:

— Ну ты, Тихон, прости, что тебя забыли. Буду за тобой следить! Бани у нас нет, но как тебе помыться — придумаю. И прокорм тебе сообразим. А сейчас клянись мне в верности!

— Шалишь, барин! — домовой погрозил ему пальцем. — Ты сначала своё слово исполни, а потом и ряд заключим.

— Я те дам ряд! — рыкнул Ваня. — Тебе со мной ни мир, ни ряд быть не может! Служить будешь!

Тут домовой как-то посерел, присел, ручками засучил, залопотал:

— Буду-буду-буду! Куда ж я денусь…

— Но и я слово сдержу. Следующее воскресенье привезу тебе холстины, чтобы и тебе и кикиморе на обновки. Сегодня в ночь помыться вам организую. Без бани, уж не обессудь, но хоть что-то. И вкусняшки вам будут.

И тут его бабушка, что всё это время сидела на своём стуле скукожившись и поджав ноги, взвизгнула:

— Это что, домовой что ли?

На это Тихон погрозил пальцем:

— А вот этого, старая барыня, не надобно! Не люблю такого. Зови меня сусед, али хозяин…

На это Ваня снова стукнул шваброй по полу, от чего домовой подпрыгнул, чуть не до потолка:

— Я те дам, хозяин! Здесь Йа-а-а хозяин! — произнёс Ваня с нажимом.

Тихон снова посерел, сжался и снова залопотал:

— Простите, барин, звиняйте, ляпнул не подумавши… Истинно не претендую…

— Ладно, ступай, я тут сейчас твои вопросы решать буду.

Домовой на это с кряхтением залез под печку и пропал.

— Чему же там вас учат в этом техникуме? — чуть не плача спросила бабушка.

— Колдовству учат… в том числе… — ответил Ваня, устало опускаясь на стул.

Бабушка на это не нашлась, что сказать, а Ваня принялся отдавать распоряжения. В результате две чашки сладкого чая и мисочка с творогом и двумя ложками отправились под печку, а в комнате продолжилось обсуждение ваниной учёбы. По ходу произошло два важных события: под печкой что-то звякнуло и посуда вместе со своим содержимым исчезла, а бабушка, в ходе вдумчивой беседы, выяснила, что семья Светы не только из Москвы происходит, но ещё и заметно богата. На это она снова сделала стойку, словно охотничья собака и нашла таки момент, чтобы шепнуть внуку: «Ты эту Светку-то охмуряй, охмуряй!».

* * *

Пока Ваня устраивал собственной бабушке культурный шок, в кабинете Полоцкого, не в техникуме, а в замке, собралась та же компания, что протаяла словно из воздуха в тот день, когда князь-чародей уговаривал ванину маму отпустить сына учиться в колдовском техникуме.

— Ну вот, а ты говорил убить… — проворчала Яга.

— Убить-то, оно, конечно, было бы спокойнее… Только надо это было раньше… — горестно вздохнул Кощей Бессмертный.

— Раньше… — проворчал Соловей-разбойник. — Знать бы где булькнет… Я б туда мазута слил…

— А толку-то… — столь же горестно вздохнул князь-чародей и неожиданно оживился: — Нет, коллеги, этот Иоан Иоаныч появился тут не просто так! И соображает он, кстати, шустро. Как он сообразил: «А нет ли на мне какого зарока, до того, мавкиного?».

— Ну и что ты нашёл, княже? — С изрядной ехидцей уточнил Кощей.

— А ничего, — развёл руками князь. — Но всё как-то один к одному складывается, так что появился он у нас не спроста. И жребий его выделил! Да каких двух дивчин ему подсунул!

— Всё это вилами по воде писано, — присоединилась к общему хору вздохов Яга. — Надо мавку его трясти.

— Вилами по воде бывает крепче, чем пером по бумаге, — возразил Полоцкий и принялся рассуждать: — Значит ещё две недели будет тепло…

— А дальше змеи в норы поползут, спрячется эта мавка и жди её до следующего года. Нет, в этом деле тянуть нельзя, — договорила за него Яга.

— Значит в пятницу сыграем в сказку, — подвёл итог Полоцкий, доставая из шкафа старинный лук и колчан со стрелами.

— А этот… справится? — с сомнением спросил Кощей.

— Это мой, детский, — отмахнулся князь-чародей. — Если я его в семь лет согнул, то в семнадцать любой балбес справится! А целиться ему и не надо, если он себе под ноги выстрелит, стрела всё равно куда надо прилетит.

— И как ты собираешься объяснить этот аттракцион, эксклюзивно для Не-Царевича? — своим обычным вредным голосом спросила Яга.

— Почему эксклюзивно? — искренне удивился Полоцкий, вытаскивая из того же шкафа пучок стрел и отсчитывая из него пять штук. — Каждому колдуну полагается фамильяр, — он назидательно воздел перст к потолку, — вот пусть и добывают.

— А не рано, таким-то образом? — с сомнением спросил Кощей.

— Да ладно, рано, — отмахнулась Яга, по ходу внимательно наблюдавшая как начкафедры шептал что-то над своими стрелами, — помяни моё слово, костлявенький, но хоть один, кроме нашего Не-Дурачка, себе какую-нибудь крысиную царевну да приведёт.

— Значит, мне теперь им испытания готовить? — недовольно буркнул Кощей.

— Окстись, Костлявый, — отмахнулась Яга, отрываясь от созерцания работы начальства. — Пожалей нервишки этой крысиной царевны. Ей и так непросто будет, одного из этих балбесов воспитывать.

В этот момент Полоцкий закончил свой наговор и решительно заявил:

— Ладно, товарищи! Всё, вроде обсудили, давайте отдохнём. Выходной всё-таки.

Спорить никто не стал и все присутствующие, кроме хозяина кабинета, растаяли в воздухе.

* * *

Естественно, Света напросилась погулять по деревне, столь же естественно, что ничего интересно в этом деле не обнаружилось. А гулять лесом Ваня отказался наотрез: мало ли как эта мавка — его мавка! — отреагирует на то, что он выгуливает в её лесу двух девушек? Потому прогулка быстро свернулась и Ваня со своими спутницами, по быстрому попив чайку и дав бабушке строгий наказ ничего не рассказывать маме, отправился восвояси. Но тут он уже проявил твёрдость и вызвал такси. Правда возражала против этого одна только Света, да и то как-то вяло. А уже в избе его настиг бабушкин звонок:

— Ты что, паршивец, со шваброй сделал?

— А что случилось? — искренне удивился Ваня.

— Да от неё током бьётся! Хотела пол подмести, так меня так шарахнуло! Думала помру!

— Упс… — сказал Ваня и задумался. Однако по прошествии некоторого времени он ничего умного так и не придумал, а сказать что-то надо! Поэтому он предпочёл придать своему голосу совершенно отсутствовавшую у него уверенность и выдал распоряжение: — Ты это, не трогай её пока, а я завтра у преподов спрошу. И не забудь домовому воду выставить!

— Да забудешь тут! — проворчала бабушка, отключаясь.

* * *

Зоя Владимировна, ванина бабушка, положила трубку и принялась решать очень непростую этическую, да и вообще жизненную задачу: стучать любимой дочери на любимого внука вотпрямщаз или подождать? По всем её жизненным ценностям следовало настучать, дабы Вероничка примчалась мухой сюда, настучала этому дурачку-Ваньке полбу и забрала его в Москву из этой шарашки, где какой-то магии учат. Согласно тем же жизненным ценностям следовало наплевать и забыть про всё, что он там говорил насчёт домового. Ещё вёдра какие-то таскать по его слову! Велика честь! Но было в сложившейся ситуации два очень веских «НО!», с которыми Зоя Владимировна никогда раньше не сталкивалась: сам домовой, который вылез из-под печки и обещался хату спалить от жизни такой. И эти слова, а особенно то, как домовой это говорил, у Зои Владимировны начинало припекать пониже спины а в воздухе чудился запах её собственной палёной шкуры.

А ещё была швабра, от которой она схлопотала метровую ветвистую молнию в пузо. А главное то, как её Ванька разговаривал с домовым и как домовой серел от страха на его слова. Такого Ваньку она ещё ни разу не видела и вот это было самое плохое. Эдак он войдёт во вкус командовать, да ещё и сила какая у него появится! И что тогда? Будет он сам за себя решать? А то ещё, не приведи господи, командовать в доме начнёт? Ну уж нет!

Но… и домовой… и швабра… и то, как Ванька бросил насчёт преподов… А если эти преподы и в самом деле колдуны? Научили они ведь Ваньку и с домовым разговаривать и швабру испортить… Своих Зоя Владимировна знала, как на них давить и как ими манипулировать представляла, а вот чужих боялась. А уж если они и в самом деле колдуны… Как бы они и ей и Вероничке по кумполу не настучали!

Зоя Владимировна, конечно, не была совсем уж серой деревенской дурой, что ни говори, а советское школьное образование и ей принесло некоторую пользу, но и не было её сознание настолько организовано, чтобы вести столь стройные рассуждения. Однако сумбурный поток мыслей, образов и страхов, который вполне соответствовал приведённым рассуждениям, привёл к вполне ожидаемому результату: «Вот припрётся сюда Верка в выходные, всё ей расскажу! Вот пусть и думает, что делать, она ж у нас начальница!», — последнее Зоя Владимировна проворчала с заметным скепсисом и презрением. А ещё добавила: «А то мало ли! Вдруг эти колдуны чего подслушивают?…». О том, что домовой служит Ване и вполне может подслушать её разговор с Вероничкой и настучать самому Ване она и не подумала, но с тяжким вздохом выставила на крыльцо ведро горячей воды, ведро холодной, пустой таз и кусок мыла с мочалкой (той, что для посуды). И пошла укладываться спать. А потом долго не могла уснуть, прислушиваясь к доносившейся с крыльца возне, сопровождаемой плеском воды.

А на следующее утро она нашла на крыльце чистые таз и вёдра, а посуда, которую вчера оставляли домовому, оказалась на столе, тщательно вымытая. И она едва не подпрыгнула, когда за спиной раздалось скрипучее:

— К-хм…

Обернувшись, Зоя Владимировна увидела вчерашнего домового, только уже чистого, с забранными в хвост длинными волосами, даже его лохмотья были постираны.

— Ты это, барыня, — сказал он, — посудкой-то не парься, складай в раковину, мы с кикиморой всё помоем. Да и по дому присмотрим. У тебя, смотрю, на дворе забот выше крыши, я там пособить не могу, с дворовым надо договариваться, а по дому мы с кикиморой справимся.

Сказав это домовой провалился сквозь пол.

Такая помощь Зою Владимировну несомненно радовала… радовала бы, если бы домовым рулила она, но самая мысль о том, что командует здесь Ванька была для неё невыносима.

* * *

Первой лекции в понедельник все ждали с нетерпением. Ещё бы! Первая лекция непосредственно по магии!

Основы магии читал Боян Владимирович, статный седой мужчина с длинной бородой. Ваня и тут выпендрился:

— Это про вас сказано в Слове: «Боян бо вещий…»?

— Нет, что вы! — рассмеялся преподаватель. — Тот жил лет за пятьсот до меня и был волхвом, а я всего лишь чародей. Но давайте начнём! Я буду вести у вас основы магии и для начала вопрос: А что такое магия?

Федя быстро вскинул руку и на милостивый кивок учителя протараторил цитату из Кроули:

— Магия это наука и искусство вызывать изменения в соответствии с Волей!

Учитель благосклонно кивнул:

— Неплохо, неплохо. Вы всего Кроулея вот так выучили?

На это Федя смутился и сел, а Боян Владимирович продолжил ещё одним вопросом:

— Но ведь любое наше действие вызывает изменения в мире и любое действие так или иначе задействует волю. Получается, что любое наше действие это магия. Как же мы её выделим в отдельное направление?

Все снова притихли, Федя попытался выкрутиться, пустившись в путанные рассуждения, что действие должно быть осознанным, но быстро сам же в этих рассуждениях запутался. Тогда Ваня, который очень напряжённо размышлял об этой материи, причём не только сейчас, но и раньше, решился высказать свои выводы:

— Получается, что так. Действительно, каждое наше действие — магическое, а осознанность добавляет силу, что ли, или эффективность… понимание последствий…

— Ну, если говорить высоко философически, то ты, наверное прав. Такая магия становится вариантом Пути, чем-то вроде дзена, йоги, дао. Но нам надо что-то более практическое, поэтому мы называем магией всё сверхъестественное, то-есть те явления, которые либо противоречат современной науке, либо просто необъяснимы с научной точки зрения… Да, пожалуйста! — кивнул он девушке азиатского вида. — Только назовите себя, пожалуйста!

— Илне, — представилась азиатка, — но тогда получается, что само понятие магии, что считать магическим, со временем постоянно меняется.

— Да. Например, все электрические и магнитные явления до начала Нового времени относились к магии, а сейчас мы ими активно пользуемся в повседневной жизни. Но это несёт в себе и крайне неприятное последствие: магия как была тысячи лет назад, так и остаётся большей частью набором эмпирических правил и приёмов…

— Но ведь в магии тоже есть свои модели! — без спросу влез Ваня.

— Есть, — согласился Боян Владимирович, — энергия ци, планы творения, стихии, они же мировые начала, вмешательство высших сил, наконец. Но беда в том, что эти модели во многом противоречат друг другу, даже при описании одного и того же явления, к тому же они сугубо качественные. Потому-то магия и остаётся больше искусством, чем наукой…

Когда первая часть лекции закончилась и лектор отпустил студентов на пятиминутный перерыв, Ваня исхитрился поймать его, чтобы задать вопрос про ставшую неожиданно агрессивной швабру. Слушая его сбивчивый рассказ Боян Владимирович сначала недоумевал, потом всё больше и больше веселился.

— Швабру, значит, говоришь⁈ — уточнил он похохатывая. — Да! Много я на своём веку повидал, но чтобы вот так швабру?!!!

Неожиданно он стал очень серьёзным:

— Но тут я вам мало чем могу помочь. Разве что… Давайте подойдём к Полоцкому…

Полоцкий, выслушав историю про швабру, лёг грудью на стол и хохотал до слёз. А отсмеявшись потребовал:

— Ну-ка! Покажи свой перстень!

— Вот! — ответил Ваня, поднимая собраную в кулак руку на уровень лица. — А что с ним може… Упс!

Кольцо, которое ему вручил в своё время Полоцкий, стало золотым.

— Вот-вот! — кивнул князь-чародей. — Расскажи-ка мне ещё раз, где и какие требы ты приносил? Только подробнее.

— Да я, собственно, только когда к Синь-камню ездил… — начал он было отпираться, но под требовательным взглядом князя-чародея начал рассказывать эту историю ещё раз, очень подробно, со всеми деталями, но Полоцкий его остановил, когда он дошёл до того, как услышал смех мавки и чей-то шлепок.

— Да, определённо… — задумчиво произнёс Боян Владимирович. — Но что с этим делать?

— Сначала изъять посох. Потом… — полоцкий достал мобильник, набрал номер: — Соловей Одихмантич! У тебя сегодня есть часы у твоих?

— Да, — ответил смартфон, — третья пара, война.

— Вот ты и посмотри перстень у нашего Не-Царевича. Только тихо, чтобы шухера не нагнетать.

— А что с ним может случиться?

— Вот и увидишь.

— Ну ты заинтриговал. Ладно, посмотрим!

Закрыв связь, Полоцкий кинул озабоченный взгляд на Бояна:

— Слышь, княже, уже урок идёт. Там школяры у тебя не разбегутся? Не передерутся?

— Да нет, княже! — отмахнулся Боян Владимирович. — Я им задание дал, старосту выбрать.

— А они… ещё не?…

Сказав это начальник спецкафедры с тихим рычанием сжал кулаки, посидел несколько секунд так, закрыв глаза, разжал кулаки, сделал несколько глубоких вдохов и махнул рукой коллеге:

— Иди, иди! На этом деле пацаны точно начнут друг другу морды пожимать! Их и девчонки-то не растащат!

Когда преподаватель основ магии ушёл, Полоцкий сделал ещё несколько глубоких вдохов, успокаиваясь, и обратил свой взгляд на Ваню:

— Значит, проясняется кое-что с тобой, Иоан Иоаныч! Не думал о значении перстня?

Глава 11 Пустил Не-Царевич стрелу и подобрала ее…

Вопрос о значении ученического перстня хоть и был неожиданным, сложным Ване не показался.

— Думал, — признался он. — У девочек кольца медные, наверное потому, что металл Венеры. Но если так, у нас должны быть либо железные, либо золотые… Может оловянные…

— Ишь ты! Оловянный себе захотел! До оловянного ещё дорасти надо! А если чего-то знаешь, ответствуй! Железный кому положен?

— Воинам, получается… Марс же!

— Истинно так! А серебро кому бы дал?

— Это Луна… наверное, тоже девочкам подойдёт?

Но Полоцкий на это молчал и Ваня продолжил неуверенные рассуждения:

— Студентам вообще… Особенно с кварцем… А может… Колдунам?

— Да, будущим магам. Ладно, не буду тебя мучить. Золото должны носить волхвы.

Тут он снова задумался и со вздохом спросил, словно сам себя:

— И что же с тобой делать-то? В том беда, что что ни одного волхва у нас не осталось и учить тебя некому…

Он снова задумался и, словно приняв какое-то решение заявил:

— А может, оно и к лучшему… Значит так, дам я тебе список литературы, ну и кое-что расскажу. А дальше будешь сам читать и постигать. Но теперь кое-что с тобой становится ясно! Ладно, поехали! Только своим не рассказывай пока.

Сразу отправиться на деревню к бабушке не вышло: В последний момент Ваня вспомнил своё обещание домовому и запросился в райцентр, купить какой-нибудь холстины. Естественно, сам он не знал ни какую ткань покупать, ни где, так что по магазинам его водил всё тот же Полоцкий, который все здешние ходы и выходы давно изучил. Он же присоветовал что купить, присоветовал добавить к подаркам и несколько катушек разноцветных ниток и набор иголок. Ну и швабру в дом, на замену.

Когда заехали к бабушке она обрадовалась, бросилась к Полоцкому с вопросами: что да как в этой странной школе учат? Просила побыстрее расколдовать эту чёртовы швабру.

— Тише, тише, Зоя Владимировна! — успокоил её князь-чародей. Всё по порядку сделаем. Иоан Иоаныч! Твой выход!

Ваня достал из сумки покупку, сделанную для домового и вызвал оного:

— Тихон!

— Тута я, барин! Благодарствую за баньку!

— Бабушке спасибо скажи, — усмехнулся Ваня и протянул Тихону свёрток: — Тут тебе холстина, кикиморе твоей, по цветастее, но если что не так, не обессудь, что сообразил, то и выбрал. Тут ещё есть нитки с иголками и я немного цветных ниток купил.

Домовой на это аж расцвёл:

— Благодарствую, барин! — произнёс он, принимая с поклоном подарок. Ваня же, придав голосу строгость, заявил:

— Я своё слово сдержал!

Домовой снова поклонился:

— Служить тебе буду, барин, верой и правдой! А ежели надумаешь место сие оставить, молю: И меня забери!

— За домом следи, — усмехнулся Ваня, — а там посмотрим.

Домовой отвесил ещё один земной поклон и провалился сквозь пол. Бабушка в ходе этого действа сидела бледная, поджав ноги и Полоцкий поспешил её успокоить:

— Ну что вы, Зоя Владимировна, так пугаетесь! Всего-то сусед, он в каждом доме есть, а ежели с ним договориться, так и в хозяйстве он получается очень полезным.

Ванина бабушка на это тяжело вздохнула:

— Польза от него есть, но боюсь я всякой нечисти и чертовщины!

— Да полно вам! Нечисть! Домового на Руси нечистью никогда не честили! Так что вы перед своим Тихоном при случае извинитесь! А то, мало ли что? Обижать домового — грех.

— Ну… вам, наверно, виднее… извинюсь. Вы только швабру расколдуйте!

— А швабру мы сейчас заберём. Ваня новую купил.

На обратном пути волховская швабра-посох мирно покоилась на заднем сиденье автомобиля, а Ваня пытался выяснить: кто же он теперь такой?

— Ты в RPG играл? — уточнил Полоцкий после некоторого размышления. — Помнишь про классы персонажей?

— Ну да. Значит я теперь что-то типа клирика?

— Не совсем. Есть ещё промежуточные классы, паладин, например. Он и клирик и файтер.

— То-есть я, получается, клирик-маг? Не смогу достичь вершин ни как клирик, ни как маг, но мне доступны возможности и того и того.

— В жизни всё сложнее, чем в играх… Но в одном ты прав, возможности в магии, да и в жизни вообще, будут зависеть от того, как сложатся твои отношения с силами, которые обратили на тебя внимание. Всё, иди к себе, оставь посох в комнате, только домового предупреди и на третью пару не опаздывай.

Ваня с удивлением обнаружил, что за разговором не заметил, как они успели подъехать к воротам их общежития. И времени до начала третьей пары оставалось ещё достаточно, так что он спокойно перекусил и спокойно пошёл на занятия.

Соловей-разбойник не производил впечатления бравого вояки, равно как и крутого спецагента. В честь занятия он сменил свою обычную майку-алкоголичку и растянутые треники на вполне цивильный костюм-двойку и сейчас производил впечатление заштатного сельского интеллигента. Что-то среднее между немолодым сельским учителем, земским доктором и колхозным агрономом средней руки. Однако порядок был соблюдён: Пара началась с команд: «Встать! Смирно!», которые произнёс новоиспечённый староста — Роман, на что Соловей ответил: «Вольно! Садитесь», после чего началась содержательная часть:

— Ваша военная специальность будет «Командир взвода глубинной разведки». Как вы думаете, что это такое?

Первым вылез Роман:

— Ну это как Штирлиц, что ли?

— Нет, Штирлиц, Зорге, это агентурная нелегальная разведка, — ответил Соловей.

После некоторого размышления слово взяла Света:

— Ну тогда это, наверное, как Кузнецов?

— Ближе, хотя Кузнецов тоже выполнял работу резидента-нелегала. На самом деле существует целый ряд задач, на которые тратить разведчика нелегала слишком дорого и громоздко, а войсковая разведка справиться не сможет. Например: восстановить связь с резидентом, или эвакуировать его или ценного агента, или вывезти какие-то документы или образцы, бывает надо выяснить судьбу пропавшего резидента или агента. Такого сорта задачи возникают на любом отдалении от линии соприкосновения, бывает даже в собственном тылу, но чаще всего на достаточно большом удалении, потому разведка и глубинная. Какие по вашему мнению особенности такой работы?..

Пара пошла своим чередом.

* * *

Во вторник утром начальник поймал Веронику Павловну у входа в управу и задал необычный вопрос:

— Вы как обычно обедаете?

— Да я… с собой взяла… — ответила ошарашенная Вероника Павловна.

— А давайте сегодня в Макдоналдсе пообедаем⁈ — сказал он, кивнув на стоящее через дорогу заведение. — Вы, как только обеденное время — сразу идите туда. А я вас буду ждать. Вам чего заказать?

Ошарашенная таким напором ванина мама что-то промямлила.

— Ну ладно, закажу что-нибудь, надеюсь угадать ваши вкусы. Кстати, как там Ваня? Связывались?

— Да вроде ничего. К мамочке заходил в воскресенье, с двумя девушками.

— О! Какой шустрый! Значит я сейчас отъеду, если будут спрашивать — буду после обеда, — сообщил он напоследок и слинял.

И только войдя в управу Вероника Павловна поняла, что про Ваню Митрофан Митрофанович спрашивал не просто так, видать что-то узнал и собирался ей рассказать. А все эти пляски с бубном вокруг Макдональдса от того, что рассказывать это в самой управе, по видимому, стрёмно.

В назначенное время Вероника Павловна зашла в означенное заведение. Босс уже был там и брал заказ, на себя и на неё. И столик нашёлся в дальнем углу, вроде и весь зал видно, и на отшибе. Поставив поднос, он разместился так, чтобы лучше видеть окружающее, зачем-то прокомментировал:

— Когда служил, был морпехом, в разведке, там меня тоже чему-то научили… Да вы угощайтесь, угощайтесь!

Сам пригубил кофе и перешёл на серьёзный лад:

— Удалось кое-что узнать, но не скажу, что это было просто. Есть у меня кореш, служили вместе, потом он пошёл на контракт, потом куда-то в совсем секретные дебри… В общем удалось на него выйти. Он долго не мог понять, о чём я спрашиваю, а когда наконец понял, говорит: «А! Так это же Лесной техникум! Так бы и сказал!». И ещё сказал, что ваш Ваня поймал судьбу за хвост.

— Да? Так что это за техникум такой?

— О частных военных компаниях вы слышали? Про Вагнер, например.

— Да сказки всё это!

— Представьте, нет. А есть ещё частные разведки.

— А это что за?

Митрофан Митрофанович равнодушно пожал плечами:

— Всегда есть задачи, решать которые надо, но мараться о которые государство не может в принципе. То же, что и с ЧВК, только другой класс задач. Эти ребята и есть такая частная разведка. Команда старая, как бы ещё не из совка…

— Что? — Вероника Павловна аж подпрыгнула. — Совок и частная разведка?

— Совок, не совок, а задачи такого класса были всегда, — пожал плечами её начальник, — и их как-то надо решать. Одно время решали через Коминтерн, а после, похоже, передали вот этим. Так что, кто знает? Может они ещё со Сталина тянутся.

Ванина мама потрясла головой, словно отгоняя бред:

— Чушь какая-то!

— Но этот человек в теме и лапшу на уши мне вешать не будет. Так вот, возвращаясь к нашему Ване. Задачи у этих ребят серьёзные, всё обеспечение своё. Снабжение, аналитики, оперативники, боевики. Народу у них не много, а деньги через них проходят немеряные и без отчёта, так что даже рядовым хорошо обламывается. Образование у них тоже своё, на высшем уровне, кореш сказал, что сталкивался с людьми из этого техникума. Это что-то! Любая служба обзавидуется. Набирают они себе людей сами, по каким-то своим критериям, так что Ване Вашему реально свезло. Но, как всегда, выход из таких организаций не предусмотрен. Хотя… Зачем выходить-то? Деньги там хорошие, работа интересная, случайных людей там нет, а своих они прикрывают на высшем уровне. И, заметьте, это прикрытие касается и семьи. Так что, очень вас прошу, любую информацию, пришедшую от Вани и касающуюся нашей организации, передавайте мне сразу. В любое время дня и ночи. Надеюсь я понятно всё рассказал?

— Понятно… — пробормотала Вероника Павловна. — Вот только, как я смогу его поддержать? Помочь? Подсказать?

Сказала она это автоматически, больше спрашивая саму себя, но босс чётко сообразил, куда растут уши и это направление его категорически не устраивало! Поэтому он и счёл необходимым осадить бешеную мамку, для первого раза мягко:

— В конце концов в жизни каждого мужчины наступает момент, когда надо вылетать из гнезда, решать самому, жить своим умом. И чем раньше это случается, тем человек успешнее. Вот, Александр Македонский, в шестнадцать лет стал царём. А Ване уже семнадцать. Пора!

Вероника Павловна на это поморщилась, как от зубной боли:

— Сравнили! Ванька мой и Македонский!…

Она хотела добавить ещё что-то, но босс ждать не стал:

— В любом случае, Вероника Павловна, это уже не мой уровень. И уж тем более не ваш! — в его голосе лязгнул металл. — Поэтому постарайтесь воздержаться от каких либо необдуманных действий. Если у меня возникнут хоть какие-то проблемы на этой почве, вы гарантированно потеряете возможность влиять на эту ситуацию. И, скорее всего, на любую ситуацию вообще!

Угроза была очевидной и недвусмысленной, поэтому она натянул на лицо самое что ни на есть послушное выражение и подобострастным голосом ответила:

— Конечно, конечно, Митрофан Митрофанович, я же не враг вам и, тем более, Ване.

— Вот и славно! — подвёл он итог, заодно окончательно приканчивая свою порцию. Как он успел в процессе разговора всё заглотить, Вероника Павловна за беседой даже и не заметила. — Я вас, наверное, оставлю, а вы спокойно обедайте.

Выходя из забегаловки, он думал о том, что эта дурная баба точно не успокоится. И хотя мотивы своей подчинённой он до конца не понимал (ибо психиатром не был), но вот её поступки просчитывал достаточно точно, поэтому и следовало срочно готовиться к возможным неприятностям.

Сама же Вероника Павловна была абсолютно уверена, что она, московская чиновница, гарантированно сможет поставить на место любую провинциальную шарашку. Ведь если они такие крутые, то почему базируются не в Москве? О том, что на это могут быть весьма веские основания, она даже не задумывалась.

* * *

За неделю студенты втянулись в занятия. Бешеный темп, который поначалу всех шокировал, стал привычным, а ежевечерняя медитация, которую прописал им Полоцкий и которой, о чудо, никто не пренебрёг, здорово помогала в усвоении материала. И вообще, Ваню поразило, как его товарищи по потоку осваивают программу: никто не филонил, не хлопал ушами, не спал на лекциях. Все очень ответственно учились, быстро схватывали материал, сходу всё понимали. По всей видимости тот отбор, который сделали князь Полоцкий и его люди, и в самом деле был проведён на высоком уровне и сюда попали представители настоящей интеллектуальной элиты. А ещё Ваня обратил внимание и удивился от того, как переносит эту безумную нагрузку. Видать индивидуальная диета им. бабы Яги и физкультура от Ильи Муромца быстро сделали своё дело и что-то очень фундаментально поправили в его организме. В результате то, что раньше было для Вани неподъёмным, сейчас стало просто сложным.

И вот, настала пятница а вместе с ней — первое практическое задание в магии. Попытаться обрести фамильяра. Вообще-то упражнение полагалось только мальчишкам, но на главной башне замка собрался весь поток, все девятеро.

— Ну что же, сыграем в сказку! — радостно приветствовал начинающих колдунов и ведьм Полоцкий. — Сегодня наши юные маги попытаются обрести фамильяров. Ведьмы находят фамильяров иначе, с этим к Яге, пожалуйста. А вы, молодые люди, надеюсь поняли, что надо делать? Кто первый?

С этими словами он кивнул на лук. Тетива была уже натянута, видать Муромец сумел таки убедить начальство, что не стоит с самого начала награждать студентов выбитыми зубами и сломанными ногами.

Криво усмехнувшись, Ваня выступил вперёд. Соловей завязал ему глаза, Полоцкий вручил лук и стрелу, раскрутил. Освободившись от его рук, наш Не-Дурак остановился, некоторое время балансировал, удерживая равновесие, после чего поднял лук повыше и выстрелил. Из-за того, что его глаза были завязаны, он не видел, что за стрелой остался быстро тающий голубоватый след. Впрочем, когда Соловей развязал ему глаза, след уже пропал.

— А самому царевичу повязку снять западло… — с мерзкой гримасой произнёс Рома.

— Направление боюсь потерять, — буркнул Ваня, отдавая лук и доставая смартфон. И почему-то он совсем не удивился, увидев, что линия направления на электронной карте упирается в Синь-камень.

Ещё раз криво усмехнувшись, он спросил:

— Ну, я пойду?

— Как искать будешь? — уточнил Полоцкий.

— Приеду на такси и заберу. А если что — маятник с собой.

— Вперёд! — благословил его начальник кафедры и Ваня отправился за своим щастьем.

Искать такси не пришлось: на площади перед Пятёрочкой обнаружился Ник со своим мотоциклом. Вернее, это он обнаружил Ваню, который аж вздрогнул от окрика из-за спины:

— Эй, москвич! От учёбы отлыниваешь?

— Вау! Ник! — обрадовался Ваня. — Нет не отлыниваю. Учусь я тут.

— Тут? — удивился летний приятель и тут же догадался, уточнил одними губами: — Спец?…

Ваня сделалтаинственное лицо и приложил палец к губам. Ник округлил глаза в искреннем удивлении:

— Когда успел-то?

— Это не я успел, это меня успели. В последнюю неделю.

— Фига себе!

— Да сам охренел! Слушай! Выручи! А?

— Чего надо?

— Надо смотаться к Синь-камню. По учёбе.

— А чего, ваши транспортом не обеспечивают?

— А у нас всё по взрослому! — гордо выпятил грудь Ваня. — Никто за ручку не водит и сопельки не вытирают. Всё сам.

— Серьёзно. Но только, Вань, не как в тот раз!

Ваня поморщился:

— Если я правильно понимаю, там минутное дело.

— А если неправильно?

Глава 12…змия подколодная

Вопрос насчёт «неправильно» Ваню откровенно напряг, потому что если вот там его мавки не найдётся, то во всей остроте встаёт вопрос: «А что всё ЭТО значит?». А вопрос: «Что со всем ЭТИМ делать?», становится просто не решаем. Но, задавив в себе сомнения, он с легкомысленным видом отмахнулся:

— На месте разберусь. Ну чего, подбросишь?

— Да тебя без присмотра оставлять — себе дороже выйдет! Поехали.

Конечно, было уже заметно прохладнее и сумрачнее, чем в прошлый раз, но хоть осенние дожди ещё не начались, земля оставалась сухой и для мотоцикла проходимой. Так и доехали до места своей прежней стоянки.

Ванины расчёты оправдались полностью: в одной из берёз возле самого Камня торчала стрела, а на стреле вольготно обвилась знакомая уже гадюка.

— Видишь, — кивнул Ваня на это зрелище, — в сказку играли.

— А тебе, значит, вместо царевны лягушки, царевну гадюку приспособили? — хмыкнул Ник, но было видно, как он напряжён.

— Забей, это всё тянется с того случая, когда я тут в болото нырял.

— Ты это, смотри, осторожней, эта нечисть хитрая, чего бы там в ваших книжках не писали. Так и не заметишь, как сядешь в приказ к лешему.

Ваня на секунду задумался:

— А знаешь, брат, спасибо… я поберегусь!

Сказав это он решительно подошёл к той самой берёзе и протянул руку к висящей на стреле гадюке:

— Ну, иди сюда, всё одно, никуда друг от друга не денемся.

Змея недовольно зашипела и переползла на руку, плотно обвиваясь вокруг запястья. Ваня вырвал стрелу и пошёл обратно к товарищу. И в этот момент звякнул телефон.

— Ты как? — коротко спросил Соловей.

— Я всё, — столь же коротко ответил Ваня. — Еду обратно.

— Молодец! Дуй к себе в избу, знакомься там. До обеда все свободны.

— Что-то случилось?

— Да!… Ромка в лесу потерялся, сейчас пойдём его ловить.

— Так может я…

— Сидите там и не суйтесь! А то потом ещё всех вас по лесу собирать!

На том начальство отключилось и Ваня направился к ошалевшему от виденного приятелю.

— Ну у вас там и… — только и сумел выговорить Ник.

— Ага, — согласился Ваня. — Вот так и живём. До почты можешь подбросить?

При этом он так и не смог вытравить из своего голоса заметную долю скепсиса.

Какое-то время пришлось потратить на то, чтобы упаковать мавку, которая ну никак не хотела лезть во внутренний карман куртки, но всё-таки Ваня её в конце концов уговорил. Правда по пути домой любопытная гадючья мордочка всё время высовывалась у него из-за ворота.

В большой избе собрались все девушки, из юношей были Миша и Глеб Кротов, их стрелы вылетев из лука просто упали на пол башни. И так три раза, после чего Полоцкий отобрал у них лук и сказал, что сегодня, видать, не судьба. А вот у Феди и Ромки стрелы умотали куда-то вдаль, но Федя через пол часа сообщил, что едет назад с добычей, а Рома пропал.

На Ваню, естественно, тут же насели: Покажи, да расскажи! Ваня аккуратно достал свою гадюку из кармана, правда на стол не положил, так и держал в сложенных ладонях. Змея оглядела недобрым взглядом собравшийся тут девичник, что-то недовольно прошипела и уползла Ване под рукав, туго обвив правую руку, ту самую, на которой поблескивал время от времени браслет зарока. Но долго изображать сердитость мавка не смогла и вскоре высунула из-под рукава любопытную мордочку. А тут и Федя подоспел со своей добычей: он аккуратненько нёс в ладонях солидных размеров жабу.

— Вот! — сказал он несколько ошарашено.

— О! Царевна-лягушка! — воскликнул Глеб.

— Нам бы тут не устроить войну жабы с гадюкой, — опасливо пробормотала Света, на что змея снова высунулась из-под ваниного рукава, поболтала в воздухе раздвоенным языком и с недовольным шипением уползла обратно.

— Ква! — сказала ей вслед жаба. Гадюка демонстративно не реагировала.

Тут завязалось бурное обсуждение где и как содержать новых членов студенческого коллектива, как кормить и тому подобное. Самое интересное, что главные сегодняшние герои — Ваня и Федя — в дискуссии участия почти не принимали. Не известно, что там думал Федя, а вот Ваня лихорадочно соображал, как бы отвалить от честной компании и пообщаться с этой мавкой накоротке. Он был абсолютно уверен, что она может на раз перекинуться в человека и что у неё есть ответы на многие его вопросы. Но тут случилось два события: подоспело время обеда и привезли наконец Рому. Последнего привёл посмеивающийся куратор курса. Надо сказать, было с чего веселиться: главный мажор группы был по уши вымазан сапропелем и тиной. В прямом смысле слова. Видно было, что его почти затянуло в трясину, видимо он стоял задрав лицо к небу и след грязной воды обрамлял оставшееся относительно чистым лицо. И кусочек болотного мха свисал у него с правого уха. Даже ванина мавка вылезла из рукава, посмотреть на это чудо, а федина жаба так и сидела, раскрыв пасть.

— Неужто в Щучиху залез? — удивился Ваня.

— Щаз! — с усмешкой ответил Соловей-разбойник. — По таким нечистым местам только волхвы шатаются. А, главное, только волхвы оттуда вылазают. С него и Гусиного болота хватило.

— А там-то где можно так провалиться? — удивился Ваня.

— Уметь надо! Я б, например, не справился, — с изрядной долей ехидства ответил Соловей.

Полного смысла пикировки не понял никто, но Ромка от злобы аж покраснел. И, естественно, не смог не наехать на обидчика:

— А на нашего Не-Царевича ни одна лягушка не позарилась, только гадюка подколодная!

— А на тебя и гадюка ни одна не посмотрела, только кикимора болотная, — неприминул ответить Ваня.

Рома покраснел ещё больше и сжал кулаки.

— Так! Брэк! — рявкнул Соловей, да так, что окна звякнули. Все тут же притихли, а он продолжил уже спокойным голосом: — Ты, герой-любовник, иди умойся и переоденься, а то на тебя и кикимора не посмотрит. Остальные остыли и успокоились.

Рома хоть и сопел обиженно, но перечить не стал, сразу испарился. А когда он удалился, куратор оглядел вверенных ему студентов тяжёлым взглядом своего единственного глаза и предупредил:

— Смотрите мне! Чтоб тут не было содому, ни давёжа, ни погрому! А то я ведь только с виду добрый!

— Вы Ромке скажите, — буркнула Света. — Это он постоянно на скандал нарывается.

— И ему скажу, — кивнул Соловей.

Остальные занятия на сегодня были отменены, что и понятно: Героям, получившим фамильяров надо было срочно налаживать с ними отношения, а остальным было явно не до учёбы. Так что Ваня, велев не беспокоить его до ужина, заперся в своей комнате, положил змею на столик и сказал:

— Ну ты эта, давай, перекидывайся в человека, что ли. Разговор есть.

Змея посмотрела на него долгим взглядом, сползла на пол, где свернулась в тугую спираль и стала подниматься на хвосте. Поднялась она уже девушкой, не высокой, черноволосой, в теле, но не толстой, подтянутая, видно что налита силой, но ни одна мышца не проступает. Из одежды на ней был только плащ, словно из чёрной змеиной шкуры… Впрочем, почему словно? Это и была её змеиная шкура, которую она сейчас скинула.

— Здравствуй, хозяин! — улыбнулась она очень мило. — Я тебе нравлюсь?

— Очень! — выдохнул восхищённый Ваня.

Мавка подошла к нему, положила руки на плечи, он положил ей руки на бёдра и… вдруг вспомнил слова Ника: «Ты это, смотри, осторожней, эта нечисть хитрая… Так и не заметишь, как сядешь в приказ к лешему…». Наваждение слегка разжало свои когти т Ваня, хоть и через силу, смог осознавать происходящее. А потому попытался сбить настрой своей фамильярши:

— Слушай, а правду говорят, что у вас, мавок, спины нет и все потроха видны?

Мавка аж задохнулась от возмущения и наваждение спало окончательно.

— ХАМ! — рявкнула она, отталкиваясь от него. — Вот! Смотри!

Она окончательно сбросила на пол свою змеиную шкуру, повернулась к нему спиной и сделала плавное, змеиное движение, словно волна прошла по всему её телу, от самой макушки до пяток. Надо признать, что со спины лесная дева была ничуть не менее вожделенна, чем спереди. А ещё такая же волна прошла через эфир к Ване, снова неся с собой наваждение. Но он уже понял, что поддайся сейчас магии мавки и не она, а он стане её фамильяром. Поэтому и сказал сдержанно:

— Ты, конечно, ничего, хорошенькая.

Мавка аж подпрыгнула, поворачиваясь к нему:

— Хорошенькая? Только хорошенькая? Т… ты!… Ты педик, что ли?

— Нет, не педик, — спокойно ответил Ваня. — Но уж больно неохота в леший приказ идти. Лучше ты со мной оставайся.

Она так и стояла перед ним, вся раскрасневшаяся от злобы, уперев руки вбоки, слегка наклонившись вперёд и яростно буравя взглядом. Ваня же успокоился совсем и уже абсолютно ровным голосом задал главный на сегодня вопрос:

— И зачем ты на меня зарок наложила?

— Я?!!! Зарок?!!! Это ты на меня наложил!

— Я?!!! — искренне удивился Ваня.

— А это что⁈ — мавка вскинула подбородок и дотронулась до своей шеи.

Ваня посмотрел на неё так, как их учили на уроках медитации и… шею леной нимфы охватывал серебристый ошейник, устроенный также, как и браслет на его запястье. А ещё, от его запястья к её ошейнику шла едва различимая серебряная же нить.

— Значит это на болоте… — задумчиво произнёс он.

— На болоте?!!! — искренне удивилась мавка. — Да если бы не это, — она снова дотронулась до шеи, — полезла бы я тебя с болота вытаскивать! Пусть бы тебя семь раз сожрали! Но ты бы и меня с собой утянул, потому и пришлось тебя выводить.

Ваня тяжело вздохнул: Ну почему с девчонками всегда так? Только что в постель его тащила, а тут: «Пусть бы тебя семь раз сожрали!»… Или, тащила она его тоже только из-за этой их связи, которая вроде как зарок, а на самом деле не зарок, а вообще не пойми что? Это он и озвучил:

— Значит я тебе вообще не нужен… И в постель ко мне ты лезла только из-за этого… — он постучал пальцами по правому запястью. Получилось у него очень грустно.

— Пф-ф-ф-ф! Вас людей вообще не понять! Я — зрелая самка, ты — зрелый самец, у тебя есть власть надо мной. Чего ещё надо?

Но в этих словах Ване показалась, просто показалась, некоторая неискренность, что он и не преминул отметить:

— Подвираешь, красавица. Тебе что-то от меня надо. Хочешь меня в лес свести? Чтобы я там лешим стал, корой порос…

Мавка со вздохом села по турецки на ковёр напротив него и безнадёжно махнула рукой:

— Ничего ты не понимаешь! Мы, мавки, можем родить только от человека, но только в лесу. А мужчины через нас становятся лесными князьями! А я бы была при тебе лесной царицей!

И снова Ване почудилось, что эта лесная нечисть что-то не договаривает, но дальше выпытывать не стал, в конце концов он её на чистую воду выведет, а сейчас вернулся к более важным, как ему казалось вопросам:

— Так когда эта штука появилась? — он снова похлопал себя по запястью. — Тогда, когда тебя у Синь-камня отшлёпали? И, кстати, за что отшлёпали?

Мавка опустила глаза и сказала обиженным голосом:

— Когда ты на меня эту штуку бросил, — она снова провела пальцем по шее, — хотела тебя сразу в лес увести. А что? У тебя сила великая, ты к колдовству способен, такие всегда ценились! Ты бы точно стал лесным князем! Я тогда…

Она запнулась, а Ваня с усмешкой договорил:

— Зарок на меня и бросила. И тут что-то пошло не так. А вот что? Вопрос!

— А откуда я знаю! — обиженно надула губки лесная дева. — Я только тебя потянула, как Старший мне такого отвесил… — она непроизвольно потёрла пониже спины. — И сказал, что у тебя, мол, другой путь и велел за тобой приглядывать. И ещё сказал, что если тебя упущу, то вообще пропаду. А на болоте я вдруг почуяла, что меня за тобой тянет. Вот тогда я испугалась! Знаешь как?

На глазах мавки выступили слёзы.

— Ну, ну, не плачь! — Ваня погладил её по волосам. — Всё уже позади.

Она только покачала головой:

— Всё только начинается. Я чувствую… И ещё слышала, что старшие говорили… По лесу слух далеко расходится, всем всё пофиг, а я теперь слушаю… Давай пойдём в лес, а? Там хорошо, там всё спокойно, лес всегда укроет.

— А кто укроет лес? Сейчас времена другие. И чувствую я, надо быть здесь. Меня не зря привели сюда, твоими руками.

Он какое-то время думал, наконец встряхнулся:

— Ладно, давай знакомиться по настоящему! Я — Иван, можно Ваня. А тебя как звать?

— Зови: «Эй, мавка!», и я явлюсь… если ты обо мне подумаешь… — ответила она, глядя в пол.

— А имя у тебя какое? Или его называть нельзя? Обещаю, не буду это эксплуатировать!

— Нет у нас имён… — ответила лесная дева и вдруг оживилась: — Хозяин! Дай мне имя! Хоть какое! Найди волхва, на худой конец попа ромейского, тут их много! Пожалуйста! Век тебе служить буду!

— То-есть как нет имён? — Ваня искренне удивился.

— Вот так. Мы растём, как трава, шумим, колышемся, а потом нет нас. А если имя мне дашь, я уже буду особенная, со своей судьбой, имя душу даёт! Пож-а-а-а-алуйста!

Начинающий волхв задумался. Получается, он и сам может дать ей имя, только как? Обряд какой-то? А какой? Тут очень кстати вспомнилось из какой-то книжки: «Хороший шаман поёт свои песни.». А от чего бы не попробовать? Вот только:

— Только какое имя тебе дать? Ведь имя это судьба… Вот назову тебя… — он не решился произнести имя вслух: скажет, а имечко тут же и прилипнет. А оно надо? — и пошлют тебя Алатырь-камень стеречь… А если из сказок взять, придётся потом за тобой за тридевять земель тащиться… Тоже радости мало…

От этих слов лицо мавки просветлело, ибо сказано было таким тоном, что становилось понятно: надо будет — потащится. А Ваня, покопавшись в памяти, принял решение:

— Была такая княжна Ильмера, сестра Словена и Руса, ничего плохого с ней, вроде, не случилось, в честь неё назвали озеро Ильмень. Нравится?

— Хорошее имя… — одними губами выдохнула мавка.

— Тогда… — Ваня вдруг понял, что надо делать и как. Он протянул руку и стоявшая в углу щёткой вверх его святая швабра сама прыгнула ему в ладонь. Он вытянул руку со шваброй, помещая щётку над головой мавки и произнёс: — Именую тебя Ильмера!

Голубоватое сияние окутало девушку и пропало. Она тут же села по японски, на пятки, согнулась в глубоком поклоне, касаясь лбом пола и положив руки перед собой:

— Благодарю, хозяин! Я, Ильмера, весь свой век служить тебе буду, что прикажешь — исполню!

— Не надо так…

— Надо! Это моё решение!

— Тогда вставай, давай и садись нормально, — усмехнулся Ваня и протянул мавке, только что получившей имя, руку.

Та несмело опёрлась о неё, вставая на ноги и в какой-то момент их лица оказались рядом.

— Ещё и волхв! Ну ты даёшь, Иоан!

— Сам балдею, как всё сложилось.

Оба чувствовали себя усталыми: прошедший разговор и обряд наречения имени неожиданно вымотали обоих. Ваня прилёг, Ильмера устроилась рядом. Но только легли, сил на что-то большее не было ни него, ни у неё.

— Надо тебе ещё одно имя придумать. Ильмера — настоящее, его будем знать только ты и я, а надо ещё что-то, чтобы тебя людям представлять.

— Ты лучше знаешь… — медовым голосом ответила мавка и Ваня подумал, что чем бы она там не клялась, но игры на предмет его окрутить и охомутать ещё не кончились. Да и не факт, что когда-нибудь кончатся, девчонки они такие. Так что ухо с ней следует держать востро. Но виду постарался не подать, начал рассуждать об имени:

— А давай для всех ты будешь Василиса. В сказках героиня часто — Василиса. Красивая, мастерица, хировывернутая. А ещё есть василиск, царь змей. Вот и будешь для всех Василиса.

— Тогда Василиска? — оживилась Ильмера.

— Да ну! — отмахнулся Ваня. — Будет словно блогерка какая. Лучше Василиса.

— Убедил! Для всех я буду Василиса!

Глава 13 Девичья солидарность

На самом деле мавке было глубоко фиолетово на все ванины рассуждения по поводу «публичного» имени. Но хозяин прав, светить своё истинное имя всякому встречному и поперечному — порочная практика. А так, Василиска, Василиса, ей какая разница?

Но тут вскоре в комнате явился домовой.

— Барин, барышня, извольте к ужину.

Ильмера оживилась от идеи вопрямщаз выйти в общество, а вот Ваня застремался. Как он ни был далёк от бытовых проблем, но и ему ясно было: сначала мавку надо как минимум приодеть. Эту проблему ещё предстояло решать, но сейчас можно было решить ещё кое-что.

— Э-э-э… Василиса, — сказал он, — в таком виде тебе к людям нельзя, надо сначала одеться… Делать будем так: Ты остаёшься тут и пока я буду народ сказками веселить… Тихон! Барышню накормить, у знай, что ей нравится, — только сейчас начинающий волхв сообразил, что не знает, чем мавки питаются, — и покажи…

На этом он запнулся, ибо домовой — мужик. И как он будет барышне объяснять про туалет? Но здешний Тихон — домовой умный и вышколенный, поэтому сам всё сообразил:

— Не извольте, барин, беспокоиться, я кикимору пришлю. За барышнями у нас завсегда кикимора приглядывает, чтоб не смущать, если что.

Ваня чмокнул свою мавку в щёчку и откланялся:

— Ты тут осваивайся, а я пойду народ сказками веселить.

Ильмера если и обиделась, виду не подала. А может и поняла, что к чему.

* * *

В большой избе снова было людно и шумно. Тут же подвалил Рома, снова подтянутый, наглый, снова с иголочки: в любимой белой рубашке и чёрных брюках:

— Ты, смотрю, своей новой шкуре вписку устроил по полной! С друзьями поделишься?

— Друзья такое не спрашивают, — отрезал Ваня.

— Она хоть в бабу перекидывается, как в сказках? Или ты её так натягиваешь?

— А тебя, я понимаю, твоя кикимора натянула, да так, что до сих пор не отпускает?

Раздался взрыв хохота, Рома побагровел, сжал кулаки.

— Брэк, пацаны! — вклинился Миша. — Языками молите, хоть до опупения, а морды портить не надо!

Рома, буравя Ваню взглядом, опустился на свой стул, буркнул:

— Где хоть её поселил? Террариум купил?

— Зачем? — пожал плечами Ваня. — Домовой колоду притащил, под ней она и прячется.

Снова раздался взрыв смеха и только Надя посмотрела на Ваню долгим задумчивым взглядом. Рома же снова наехал:

— А то принёс бы, устроили бы тут с Федькой нормальный такой жабогадюк.

— Кстати, Федя-то где? — забеспокоился Глеб.

— Всё жабу свою валяет, небось, — фыркнул Рома, а у Вани внутри словно что-то оборвалось. Он вспомнил начало своего общения с Ильмерой и кажется догадался, где сейчас Федя и кто кого валяет.

— Надо позвать, — решительно заявил он вставая.

Федина комната была заперта. На стук никто не отзывался. Рома отпустил на это несколько сальных шуточек, но Ваня его не слушал. Вызвав домового он приказал:

— Соловья Одихмантича позови сюда, срочно!

Соловей появился через пять минут, в своей обычной майке-алкоголичке, растянутых трениках и стоптанных шлёпках на босу ногу.

— Что случилось, молодые люди? — спросил он строго.

Все бросились наперебой объяснять, пока он не прикрикнул:

— Тихо! Растрещались, как сороки! Кто-то один, коротко и ясно.

Слово взял Рома:

— Федька заперся со своей жабой и не вылазит, на стуки не реагирует. Думаю…

— Чтобы думать, надо знать! А ваших знаний пока явно недостаточно, — оборвал его Соловей.

Лицо его при этом стало озабоченным. Он взялся за ручку фединой двери и просто её открыл. Внутри был лёгкий беспорядок и… никого… Внимание привлекала хорошо разворошённая кровать.

— И куда он делся? — испуганно спросил Глеб.

— У водяного в приказе, чешуёй обрастает и рыбий хвост отращивает, — жёстко ответил Ваня. Все с удивлением уставились на него и он пояснил: — С мавкой ещё договориться надо. А так, сходу, ещё не ясно, кто у кого фамильяром будет. Вот только почему вы не предупредили? — спросил он, глядя на Соловья жёстким взглядом. Все оставшиеся студенты молчали.

На Соловья это выступление не произвело никакого впечатления и ответил он столь же жёстко:

— Потому, что любой из нас может в любой момент столкнуться с чем-то смертельно опасным и никто не будет предупреждать вас заранее. Потому, что любой из нас может в любой момент столкнуться с чем-то таким, чего ранее никто не встречал. И каждый должен быть готов к тому, что это что-то захочет вас сожрать, вместе с душой и потрохами, или, как минимум подчинить. И не только вас, а ещё и тех, кто будет рядом. К тому же, Иоан Иоаныч, ты-то справился, хотя, по большому счёту, мамкин цветок ещё больше, чем Федя.

— Яга не запекала его в пирог и не полоскала в Смородине, — упрямо ответил Ваня.

— У каждого из нас есть предыстория и у каждого своя, — равнодушно пожал плечами Соловей. — Каждый из нас стал таким, каким стал потому, что прошёл довольно долгий путь и это отражается на принимаемых решениях. Но, в любом случае, вы все так или иначе знакомы с эзотерикой, читали про инкубов и суккубов и должны понимать, что лезть распустив слюни на хорошенькую девушку через пять минут знакомства — порочная практика. Особенно, если эта девушка только что была жабой.

— И вы ничего не сделаете? — возмущённо воскликнула Света.

— Я уважаю его решение, также как и решения любого из вас, — спокойно ответил Соловей.

Рома на это скривился:

— Да… Был Федя и нет Феди… и всем всё пофиг… Как и на любого из нас…

Соловей на это заметно оживился и повеселел:

— Почему ж нет Феди? Очень даже есть! Ваня тебе объяснил: он сейчас весело проводит время в обществе русалок, строит бобров, ведёт учёт пиявкам и вообще в хозяйство въезжает, в своей бобровой заводи. Ваня, кстати, знает где.

— А родителям что скажете? — не унималась Света.

— Как обычно: скажем что погиб в результате несчастного случая.

На это Ваня набычился:

— Говорите, он осел в той заводи, что у Задела? Где я на рыбалку ходил? Я в воскресенье поговорю с ним! Если он себя помнит, приведу родителей с ним пообщаться!

— Хорошо! — неожиданно легко согласился Соловей. — Только я одного требую! Уважайте его выбор!

— А это его выбор? — всё с той же кислой миной спросила Света.

— Хороший вопрос, девочка! — неожиданно согласился Соловей. — Я предпочитаю трактовать свободу воли максимально широко.

Света бросилась было что-то вякнуть, но Соловей остановил её жестом:

— Человек это не сферическое в вакууме. Мы постоянно подвержены множеству разных влияний, причём не только вот прямо сейчас. Каждый из нас — продукт долгого развития, так что наши решения подвержены влияниям из прошлого. Можно сказать, мы состоим из этих влияний, воздействий, внушений. Где та граница, по одну сторону которой решение своё, а по другую — уже наведённое? И если сузить границу, не окажешься ли ты сам тем самым, кто навязывает человеку ненужную, чуждую ему волю? Вот поэтому я и стараюсь трактовать свободу воли максимально широко, потому что иначе легко скатиться до состояния мамок, выращивающих свои мамкины цветочки.

Случившееся произвело на всех гнетущее впечатление, поэтому ужинали молча, а сразу после ужина Ваня рванул к себе.

Ильмера, сытая и довольная, спала свернувшись в клубочек на журнальном столике. Пришлось разбудить.

— Что хозяин желает? — спросила она, глядя на Ваню томным взором, но было заметно, что едва сдерживает зевоту. Ваня на это аж умилился.

— Извини, что разбудил, тебе ведь после еды поспать надо… недельку…

Всю зевоту с мавки как рукой сняло:

— Вот… вот как-нибудь я тебя за такое укушу!

— Ну ладно тебе! — Ваня принял демонстративно-покаянный вид. — Я же не знаю, как там тебе положено. Но сейчас дело есть. Важное.

— Да, хозяин?

Мавка поняла, что дело это не то, которым она собиралась занять хозяина на остаток вечера, но виду не подала, что расстроилась.

— Надо будет тебе людям показываться, а для этого тебя надо как-то приодеть. Проблема в том, что я в этом деле… В общем, если я тебе закуплю, то тебя после этого надо будет либо в цирк, либо в дурдом. Придётся просить девчонок, чтобы помогли. А они могут свредничать. Так что ты свою змеиную шкуру либо спрячь, либо хорошо следи, а то испортят её не ко времени и придётся потом за тобой за тридевять земель тащиться…

— А ты пойдёшь? — с искренним любопытством спросила мавка.

— Пойду! — решительно ответил Ваня, но тут же добавил: — Только, пожалуйста, не надо мне этот квест специально устраивать!

— Специально не буду, — хитро улыбнулась Ильмера и от этой улыбки Ване стало как-то неспокойно. Он предпочёл тему не развивать, вернулся к главному вопросу:

— Значит сейчас я позову нашу соседку, а ты пока свою змеиную шкуру как-нибудь обезопась. И помни: для всех ты — Василиса!

Света обнаружилась в своей комнате, за рабочим столом с толстой книгой в руках. Вникала в тонкости теории групп — математика пока была единственным предметом (вернее, группой предметов) по которым учёба двинулась сразу дальше школьной программы.

— Привет! — она оторвалась от чтения и мило улыбнулась.

— Привет… — кивнул Ваня и тут же дико смутился. — Понимаешь… нужна твоя помощь…

— Да, слушаю?

— Тут такое дело… В общем моя мавка… она перекидывается человеком… девушкой… А ей надо как-то… ну… типа одеться… Я, конечно… могу и сам…

— Не надо о страшном! Особенно на ночь глядя! — прервала его Света и тут же крикнула в приоткрытую дверь соседней комнаты: — Надя! Бегом сюда! Тут тако-о-о-ое намечается!

И через несколько минут они нестройным строем уже входили в ванины апартаменты. Первой шла, естественно, Света, с тетрадкой, карандашом, сантиметром и ноутбуком. Следом безмолвной тенью следовала Надя. А Ваню вообще оттеснили на периферию, как нечто ненужное. Ильмера ждала их сидя на Ваниной кровати, завернувшись в большое махровое полотенце и зябко ёжась. Свою змеиную шкуру она спрятала в комод.

— Ом-м-м-г-г-г! — воскликнула Света на это зрелище. — Что же ты так над девушкой издеваешься!

Сказав это, она тут же стряхнула мавку с кровати и завернула её в ванино одеяло, а после по хозяйски разместилась со своим ноутом за журнальным столиком и командным голосом потребовала:

— Так! Сколько у тебя на карте?

Ваня ответил, Света поморщилась, но махнула рукой:

— Ладно, для начала хватит. Давай сюда! И трубку давай сюда!

— Зачем? — удивился Ваня.

— А как я буду коды получать? Да не бойся ты! Твоя коллекция порнухи мне не интересна.

Подумав немного она добавила:

— Нал у тебя есть?

— Да.

— Вот и отлично! Иди погуляй пару часиков, зайди в Пятёрочку, купи там бу… — бросив критический взгляд на мавку она поправилась: — пирожных каких на всех или тортик. А мы тут как-нибудь справимся.

Ваня уже почти ушёл, когда бойкая Света приступила к знакомству:

— И как тебя, сестрёнка, звать?

— Василиса, — на всякий случай поспешил ответить Ваня, на что Света цыкнула:

— Я не тебя спрашивала. И вообще, почему ты всё ещё здесь?

Ваня пожал плечами и удалился, на ходу соображая: не обернётся ли эта помощь ещё большими проблемами, чем если бы он одевал мавку сам?

А через пол часа после его ухода, когда процесс потрошения маркетплейсов был в самом разгаре, его телефон зазвонил.

— Ваня! — раздался из смартфона голос Соловья-разбойника.

— Вообще-то, это Света, — ответила Света.

— А Не-Царевич? — удивился Соловей.

— А мы его выгнали. Мы тут Василисе гардероб подбираем, а Ваню, чтоб не мешался, гулять послали.

— Ха! — хохотнул Соловей, поняв в какую передрягу затянул себя Не-Царевич. — Вы только его самого до нательного креста не разденьте!

— Да не волнуйтесь вы, Соловей Одихмантич, я всё рассчитала: ему на Новый Год подарки для нас покупать, так что к Новому Году он со всеми кредитами расплатится, — медовым голосом ответила Света.

— Язвы вы, всё-таки, бабы! Все, как на подбор! Ладно, передай ему, чтобы завтра, вместо первого занятия подошёл к Полоцкому. И пусть… Василисой он свою мавку назвал, я правильно понял?

— Да, Василисой.

— Вот пусть Василису с собой тоже берёт.

Не сказать, что вызов к начальству Ваню сильно удивил, но вот выволочка, которую устроила ему Света, оказалась явно неожиданной:

— Ты как о девушке заботишься, дубина ты стоеросовая! — напустилась она, как только Ваня вошёл в комнату. — Тебя точно надо в лес отправить, чтобы из тебя там дуба сделали! Как раз уму соответствует!

— А что я такого сделал? — удивился Ваня.

— Важно, что ты не сделал! Василиса у тебя кто? Змея! А змеи у нас кто? Холоднокровные! Им греться надо! А ты что для этого сделал сделал? А?

Ваня задумчиво почесал за ухом и Света стукнула его кулачком по лбу:

— Вот то-то и оно! Короче, Тихон тут притащил старую коробку, настольную лампу и лампочку на сто свечей, соорудишь ей гнёздышко из коробки, сообразишь. Дальше, — тут Света стала очень серьёзной: — в человеческой форме у неё сильнейшая ВСД…

— Что это?

— Вегето-сосудистая дистония, балбес! Неужели не слышал? Короче! У девушки ручки зябнут, ножки зябнут, ушки зябнут… и вообще она мерзлячая. Поэтому зимой на улице без шапки — ни-ни! Следить, чтобы ушки были закрыты, никаких перчаток, только варежки, в сапожки — толстые носочки и так далее. Да ты, Василиса и сама следи! А то, знаешь, для тебя самое мелкое переохлаждение может очень плохо кончиться! Поняли?

Ваня с Ильмерой судорожно закивали. Правда мавка поняла в лучшем случае половину того, о чём говорила Света, но против такого напора решила не перечить.

На этом разнос закончился, вызванный домовой обеспечил честной компании горячий сбитень, к которому весьма кстати пришлись принесённые хозяином комнаты пирожные, они долго трепались за жизнь и спать разошлись ближе к полуночи.

* * *

Перед самым сном Света устроилась почитать про мавок. Надо же знать, с кем её свела судьба, как с новой подругой обращаться, да и надо быть готовой Ваню просветить в случае чего. Надежды на то, что новоиспечённый владелец принцессы-гадючки сам додумается изучить вопросы содержания своей волшебной подруги было мало. Парни, они такие, что с них требовать невозможного?

Дверь в комнату приоткрылась в неё поскреблась Надя.

— Да не стой ты там как чужая, заходи! Садись! — Света подвинулась на кровати.

Надя несмело устроилась на край кровати, смущаясь спросила:

— Слушай, можно тебя спросить?

— Пока не спросишь, я не знаю, — хмыкнула Света. Она уже догадывалась, о чём пойдёт речь. И этого разговора она ждала.

— Ты ведь к Ване клеишься. Совершенно явно.

— Угу…

— Тогда почему меня с собой постоянно таскаешь?

— Если ты, подруга, заметила, я и тебя к нему потихоньку клею.

— В смысле? — Надя аж подпрыгнула.

— В прямом. Ты сядь, а я попытаюсь объяснить.

Надя вернулась на место и Света, медленно, тщательно подбирая слова и пытаясь более-менее строго сформулировать свои смутные мысли, начала объяснять:

— Понимаешь, подруга, тут много чего. Во-первых, до выпуска доходят не все. В среднем на одного парня две девчонки, так что если ты хочешь устроить жизнь с кем-то из своих, тебе либо грызться за парня придётся, либо он всё равно себе кого-то на стороне найдёт. И чего делать? Ему нервы трепать? Так ведь себе же хуже сделаешь. К тому же, по всему видно, он будет крутым, а крутые всегда себе несколько баб заводят, я уж насмотрелась. Так что лучше рулить процессом, чем ждать когда он какой триппер со стороны принесёт. К тому же, вдвоём за ним приглядывать проще, чтобы наш междусобойчик случайно не расширился.

— А как же мавка?

— Василиса? Недоглядели! — Света констатировала это со смехом. — А втроём за ним приглядывать ещё проще! Главное, чтобы дальше не расширялось.

Глава 14 Тьма из глубин

Надя смотрела на подругу с большим сомнением во взгляде, но та и бровью не повела:

— Ты, подруга, глвное держись рядом, лови знаки. И мы своего не упустим.

— А если Ваня…

— Что Ваня? Кто его спрашивать будет? Он у нас главный, командир, вот пусть и командует. А решать всё будем мы! Если что, мы его, конечно, спросим.

— Тогда, почему я?

— А ты думаешь, эта жеребьёвка по комнатам просто так? Ты же ведьма в бес его знает каком поколении! Должна же сечь все эти знаки и знамения!

* * *

На следующее утро Ваня решал сложную задачу: транспортировка змеи в замок. Не то, чтобы были проблемы, чтобы сунуть Ильмеру в карман, но после выволочки, устроенной Светой, он стал гораздо более ответственно относиться к вопросам быта и удобства своей новой подруги. В конце концов проблему решила сама мавка:

— Ладно, забей, на твоей руке поеду.

На том и порешили: перекинувшись змеёй, она заползла ему под рукав свитера и обвилась вокруг запястья.

В кабинете начальства кроме самого Полоцкого обнаружилась ещё и Яга.

— Ну давай, вылезай, перекидывайся, дриада ты наша, доморощенная, — своим обычным ворчливым голосом начала Яга.

Ильмера вылезла, перекинулась в человека и тут же завернулась в свой змеиный плащ, а Ваня ещё дополнительно укутал её сверху пледом.

— Мёрзнешь? — заботливо спросил Полоцкий.

— Да, — быстро кивнула мавка. — И почему? В лесу никогда не мёрзла, даже когда холоднее было, а сейчас, просто мучение какое-то!

— Думаю, твой заботливый кавалер разберётся. Литературы в библиотеке хватает.

Ваня стыдливо отвёл глаза: вот именно об этом он ни разу и не подумал.

— И как тебя звать? — полоцкий снова проявил вежливость.

— Василиса.

— Правильно, правильно! А настоящее имя никому не говори. Я бы посоветовала и ему не говорить, — Яга ткнула скрюченным пальцем в Ваню, — но ведь он же тебя и нарёк?

— Опа! — вскинулся Полоцкий. — Смотрю, волхование уже осваиваешь! Где подходящий обряд нашёл?

Тут Ваня выпятил грудь и с апломбом произнёс:

— Хороший шаман поёт свои песни!

— Хорошая мысль! Вот только надо сначала стать хорошим шаманом, — назидательно произнёс Полоцкий.

— А кто поёт чужие, хорошим не станет, — парировала Яга. — Кто остался из волхвов в истории? Ну-ка, припомни! Только Боян да Златоуст.

Полоцкий продолжать дискуссию не стал, перевёл тему:

— Ладно, давайте к делу!

— И правда, — подхватила его Яга, — этот балбес нам уже рассказывал, как вляпался, теперь давай ты… дриада… — последнее было сказано с некоторой насмешкой.

— Почему сразу балбес! — обиделся Ваня.

— Та потому, что надо быть конченными балбесами, чтобы так вляпаться! — в сердцах припечатала Яга. Полоцкий её не поддержал:

— Полегче, старая! Сама-то ничего не заметила и не узнала, пока тебе Ваня не рассказал. А там такой шухер творился, что ОЙ!

Яга на это отвела глаза:

— Ну… И на старуху бывает проруха… Ладно красотка-кабаре, рассказывай. Как этот обормот там у вас появился, что творил и что вокруг творилось. Ты ж чай, существо волшебное, должна была по природе своей поболе его заметить.

Ильмера взглянула на Ваню и он ей ободряюще кивнул. Тогда она вздохнула и принялась рассказывать:

— Хозяин туда приехал, ещё с одним человеком. Они там походили, о чём-то говорили, я не прислушивалась, мы с сёстрами вокруг играли…

— Сети плели… — словно в сторону произнесла Яга.

Мавка на это резко порозовела, но ответила с вызовом:

— Ну да, плели! А что? Мы всегда ловим, кто поймается!

— Ты рассказывай, интересно же! — подбодрил её Ваня и ободряюще улыбнулся. Ильмера, увидев, что он не сердится, тоже улыбнулась и продолжила:

— Когда поговорили, хозяин пошёл к Щучихе, а второй уехал на мотоцикле… — она снова бросила взгляд на Ваню и он снова кивнул. — Вот тогда я… на него…

— Зарок бросила, — констатировал Ваня, — а чего тогда делаешь вид, что удивляешься?

— Так я просто зарок! А не ЭТО! — она демонстративно провела ладонью по шее.

Яга посмотрела на её шею, почесала затылок, посмотрела ванино запястье, почесала затылок другой рукой.

— Что это вообще такое? — чуть не плача спросила Мавка.

— Чёрти что и сбоку бантик! — огрызнулась Яга, но на требовательный взгляд начальства раздражённо развела руками: — Ну не знаю я! Не знаю! Никогда такого не видела. Сначала подумала, что обручение, но нет. И вообще, оно должно было распасться, пока он у меня был! Смерть разрушает все обеты! А оно устояло!

— Ясно, что ничего не ясно, — констатировал Полоцкий. — Ладно, продолжай!

— А чего продолжать? Второй уехал, хозяин вернулся к Камню, стоял возле него, как дурак… Мне даже смешно стало. Потом требу положил, сказал что-то, я не прислушивалась…

Что там Ваня сказал Полоцкий уже знал, поэтому и спрашивать по новой не стал, уточнил только, что мавка при этом почувствовала.

— С Камнем что-то случилось. А что, не знаю. Никогда такого не было. Но как-то быстро и… не то, чтобы слабо, а… незаметно, что ли. Хозяин после этого пошёл к Щучихе, я хотела его потянуть, через зарок, но старший леший меня наказал. А ещё велел следить за ним, чтобы с ним нечего не случилось. Когда хозяин сел возле Щучихи и как будто заснул, я испугалась. Вечер уже, Солнце садится, а он тут задремал. А ещё что-то вокруг начало меняться. Не знаю. Ничего такого раньше не было, я не знаю как это рассказать.

Она снова посмотрела на Ваню, но тот сам глядел на неё с искренним интересом и снова ободряюще кивнул. Окрылённая такой поддержкой мавка продолжила уже более бодро:

— Я его разбудила, а он взял и полез на болото! А я чувствую, там, внизу, что-то словно проснулось… вирнее… как бы проступило, как вода сквозь мох, только…

На этот раз встрял Полоцкий:

— Всё понятно. Как будто этого не было раньше, но оно стало проявляться. Правильно?

— Да! И оно… Оно не доброе, не злое… Но что-то чувствует… Много чего… И оно смотрело на хозяина! И его потащило на болото! А меня вслед за ним! Я так испугалась!

На этом мавка даже всхлипнула, совсем по человечески. Ваня взял её за руку и Ильмера судорожно зажала его ладонь между своими. Это её немного ободрило и она продолжила чуть спокойнее:

— Но ту болотный газ вышел, сразу много, болото качнулось и хозяин как очнулся. Я ему дорогу показала…

— И изругала всего по дороге, — хмыкнул Ваня.

— Было за что, — буркнула мавка. — А возле берега было уже не пройти, но хозяин как-то пробежал и меня вынес… я тогда в змею перекинулась.

— Ты, кстати, требу болотному приносил? — уточнил Полоцкий.

— Приносил.

На это князь-чародей только кивнул. Мавка было собралась рассказывать дальше, но Яга только махнула рукой:

— Дальше и так ясно.

Но Полоцкий её не поддержал:

— Погоди, старая. Ты мне вот что скажи, лесная дива: Не было ли какого присутствия этого чёрного в лесу, вокруг?

На это мавка ответила сразу:

— Как будто свет какой-то шёл. На самом деле не свет, но…

— Понятно, — снова кивнул Полоцкий и Ильмера продолжила:

— Откуда он шёл — не знаю, словно отовсюду. И страшно было от него, а почему — непонятно. А хозяин тут начал тормозить…

— Устал я очень к этому времени, — признался Ваня.

— … вот и пришлось его пугать и подгонять, чтобы скорее из лесу вышел!

— И за это тебе отдельное спасибо! — искренне поблагодарил Ваня свою хранительницу.

— Ещё бы тебя не спасать! Меня бы вместе с тобой сожрали!

Яга смотрела на это с умилением, а Полоцкий, хоть и улыбался, но заявил решительно:

— Ладно, голубки, потом наворкуетесь. Сейчас, значит, отнеси свою подругу домой и дуй на вторую пару.

— Ага, — кивнул Ваня и всё же не удержался от вопроса:

— А что это было?

— А вот этого никто не знает, голуби мои, сизокрылые, — ответила Яга. Полоцкий её поддержал:

— Мы сталкивались с этим явлением, но природа его неизвестна. Начинается всё так, как описала Василиса, а вскоре полностью пропадает. Но через некоторое время меняется поведение людей. Не всех, ключевых или тех, кто вскоре станут ключевыми в значительных событиях. И меняется не в лучшую сторону. Ну а больше… вам пока вникать в это рано. Надеюсь, что через некоторое время ты, Иоан Иоаныч, твои товарищи… да и ты, Василиса, сможете разобраться в этом лучше.

— Значит, я теперь под подозрением? Ведь даже наша с Василисой связь помечена Тьмой.

Он поднял руку на уровень лица и открыл запястье.

Полоцкий посмотрел на это прищурившись и скорчил удивлённую и обескураженную морду. Яга бросила быстрый взгляд, пожала плечами и прокомментировала:

— В ваши дела вмешались оттуда, — она ткнула пальцем в потолок, — а когда они вмешиваются, всё идёт через… хм… сами знаете что.

А Ильмера, присмотревшись к ваниному запястью выдала:

— Нет, это другая тьма. Не такая, как было в болоте. И не такая, как то свет.

— Так вот, касатик! Тьма, она тоже разная бывает. Как и свет.

На этом аудиенция была закончена и Ваня отправился дальше по своим делам. Полоцкий же хмыкнул, глядя ему вслед и кивнул Яге:

— Что скажешь?

— Голубки, — с ехидцей прокомментировала Яга.

— Я не о том.

— И о том тоже. Всё связано со всем. Похоже там, — богиня, страж предела между мирами живых и мёртвых, ткнула в потолок скрюченным пальцем, — знали, что это давно готовится и сами подготовились.

— Оно всегда долго готовится, беда в том, что мы узнаём об этом только задним числом. Когда всё закончится аналитики схватятся за головы: «Ах! Ведь уже… дцать лет назад были первые признаки!».

— Да не кати ты на ребят, — отмахнулась Яга. — Это они уже потом, по частным проявлениям, уникальным для каждого выхлопа, экстраполируя в прошлое…

— Ну а тебе в этот раз? Ты ж, вроде, сама из этих?

— Мне оттуда, — Яга скосила глаза на потолок, — не докладывают. Ладно, касатик, дел много, а времени мало, так что: Арбайтен! Арбайтен!

Сказав это она пропала. Просто пропала, без шума и пыли.

* * *

Пока в Лесном техникуме решали мировые проблемы, жизнь в оставшейся части Вселенной шла своим чередом. В частности, Вероника Павловна прибыла на дачу, дабы провести там выходные и, заодно, лично побеседовать с отпрыском. Правда в сам техникум она не заглядывала и были на то веские основания.

Прежде всего, продемонстрировать сыну своё высочайшее материнское неудовольствие. Ещё по дороге в Москву она поняла, что её нагло развели и что Ванька подыгрывал этим разводилам. Почему он это сделал — понятно, всё мает в голове фантазии насчёт пойти в Бауманку, всё не хочет понять, мама всё и всегда решает за него правильно. Ну ничего, пусть повертится в этом техникуме, а когда у него начнутся проблему, сам приползёт к мамочке на коленях! Вот тогда она с ним и поговорит!

В том, что, что это случится, она не сомневалась ни на секунду. Ведьочевидно же, этим, с понтом, разведчикам, нужна именно Она, а Ванька им нужен только для того: чтобы к Ней подъехать. А значит очень скоро они создадут Ваньке проблемы и предложат ей цену за их решение. Вот тогда и станет ясно, чего им от Неё надо. Мысль о том, что мир не крутится вокруг неё, приходила в голову Веронике Павловне крайне редко, только когда эту мысль вбивало очень сильными ударами судьбы. И на долго она в этой голове не задерживалась.

Ну и в-третьих, сначала следовало пообщаться накоротке с мамочкой, которая была здесь оставлена с заданием осуществлять присмотр. Много информации она, конечно, получить не могла, но Ванька тут в прошлое воскресенье бывал и мамочка намекала, что всего рассказать по телефону не может. Ну и вообще, в спокойной обстановке, за чашкой чая, можно за десять минут добыть больше информации, чем за час по телефону. Потому выехала она из Москвы рано утром и была на даче ещё за долго до обеда.

— Ну, здравствуй, здравствуй, — встретила её Зоя Владимировна. — Всё в своей Москве бумажки перекладываешь, а что с сыном творится и не знаешь?

Начало было многообещающим и Вероника Павловна принялась наводить мосты:

— Ну что тут такого наш Ванька учудил, что ты по телефону не рассказываешь?

— Учудил! Это ты учудила! Ты хоть знаешь, куда его отдала?

Ванина мама внутренне собралась, но внешне сохранила расслабленность, только пожала плечами:

— Частная разведка. Тогда мне здесь всё объяснили и даже кое-что показали… — на этих словах она внутренне поёжилась, вспоминая что и как ей показали. — А в Москве я навела справки, мне всё подтвердили. Организация солидная, богатая, зарплаты там хорошие, а в поле нашего Ваньку никто не пошлёт, у них и для аналитиков работы хватает.

— Да нашего Ваньку только ананитиком и можно куда пристроить. Ладно, что воздух сотрясать, смотри! — Зоя Владимировна хлопнула в ладоши и позвала: — Тихон!

И Вероника Павловна расширившимися от ужаса и удивления глазами смотрела, как прямо из пол вырос мужичок, седой, с длинными, схваченными на лбу вышитым ремешком волосами, в простой холщёвой рубахе, таких же штанах и в новых лаптях.

— Чего изволите-с, барыни? Позвольте чаю собрать! А пирогов моя кикимора уже напекла.

— Подавай, давай! — приказала Зоя Владимировна и домовой исчез.

Вероника Павловна заикаясь спросила:

— Эт… то… что?… Д… до… домовой?

— Он, он, — ворчливо ответила Зоя Владимировна, — Только так его не зови, не любит. Говори сусед или Тихоном зови, по имени.

— Откуда?!!!

— А это Ваньку своего спрашивай! Припёрся в прошлое воскресенье с двумя девками, схватил швабру, стал по полу стучать! Кричит: «Тихон, вылазь!»…

— Так, мамочка спокойней, спокойней! Давай по порядку. Что за девки?

Последовал трёхчасовой сеанс вопросов и ответов, по результатам которого Вероника Павловна составила подробное представление о недельной давности явлении Ивана-Не-Царевича народу, его спутницах, домовом и даже об аномальной швабре, изымать которую явился лично Полоцкий, но сам в руки не взял, подрядил на это Ваньку.

— Значит, говоришь, колдовству учат… — задумчиво произнесла Вероника Павловна.

— Вот-вот! Фокусам всяким! А ты ему даже не разу не позвонила! Всё, как всегда на меня свалила.

— Погоди, мамочка, — Вероника Павловна пресекла начавшийся было поток претензий. — Дай подумать.

— А чего тут думать? Беги в этот техникум, хватай своего Ваньку и тащи в Москву! А этих бездельников засудить надо!

— Утащить я его всегда успею. Говоришь, значит, Светка эта из крутых?

— Шмотки у неё — фирма́, побрякушки все настоящие, говорит папка её больницами владеет.

— Таком лапшу на уши не навешаешь, всё проверит.

— Ты тоже всё проверила, а вот что вышло! Говорю тебе…

— Да помолчи ты! Дай подумать! — огрызнулась Вероника Павловна.

Конечно, мать её не была совсем уж конченой деревенской дурой, советская школа хоть что-то ей в голову вбила. Но и широтой мышления Зоя Владимировна не отличалась. Увы, та же самая советская школа прочно в била в мозги, что вся мистика — это шарлатанство. Сама же ванина мама мыслила гораздо дальше матери: она и шизотерику всякую почитывала, бывало даже баловалась этим, и с фэнтези была знакома, сыну спасибо. Но всё это было где-то там, в параллельном мире, а здесь, в её реальности были власть, деньги, нужные люди и умение проскользнуть между струями дождя из законов. И вот, поди ж ты, демонстрация, устроенная только что мамочкой показала, что далеко не вся шизотерика — шарлатанство. А ещё была довольно жёсткая демонстрация возможностей этой странной организации, устроенная Полоцким, и рекомендации Митрофана Митрофановича… Всё это напрочь отбивало желание считать этих странных людей шарлатанами и вытаскивать Ваньку из их техникума за шиворот. Но и оставлять сына в их руках не хотелось, по многим причинам. А значит, работать надо тоньше.

Глава 15 Я водяной, я водяной…

Придя к некоторому заключению, Вероника Павловна заявила:

— Так! Завтра он сюда зайдёт. Во сколько?

— Ты что, Ваньку нашего не знаешь? У него семь пятниц на неделе, а сейчас ещё и две девки враз. Сказал к двенадцати, а там, бес его знает!

— Вот завтра с ним и поговорю!

* * *

Учебная неделя, хоть и прерывавшаяся развлечениями в стиле: «Пустил Фёдор-царевич стрелу, попала она на глухое болото и подобрала её жабенция, пустил Иван-царевич стрелу, улетела она в лес и подобрала её гадюка, пустил Роман-царевич стрелу, улетела на на болото, да такое, что он сам в нём увяз, еле достали!», оказалась тяжёлой. И хотя среди преподов не случилось всяческих фриков в стиле Хогвартса, разве что Яков Брюс любил травить байки про бои под Нарвой и вора Меньшикова, но объём материала, под напором вливаемого в мозги студентов, оказался запредельным. Не сильно помогало и то, что пока большей частью шло повторение пройденного в школе, ибо, как выяснилось, значительную часть школьной программы они в своё время прошли мимо… Немудрено, что единственный выходной в неделю студенты восприняли как благодать божию, не особо вникая, каких богов следует за эту милость благодарить.

Ване эту радость омрачало одно, но существенное обстоятельство: необходимость визита к родным, на дачу. Ещё больше омрачало то, что там предстояла встреча с маменькой и, наверняка очень сложный разговор на предмет: «А что это за школа, в которую ты влез?». Поэтому он не очень-то и возражал, когда соседки по избе увязались за ним: опыт показывал, что в присутствии чужих людей маменька ведёт себя в его адрес намного приличнее. На девушек опыт предыдущего посещения деревни оказал весьма благотворное действие и такси они согласились взять без каких либо обсуждений. А уже в доме Ваня вдруг понял, что по этому деревенскому домику он где-то даже успел соскучиться

Вероника Павловна не могла сказать, устраивает её или нет то, что Ванька явился в обществе обеих заявленных девиц. С одной стороны, из трёх источников можно выжать гораздо больше информации, чем из одного, а с другой, пересовать Ваньку в присутствии посторонних как-то не комильфо, так что последнее однозначно придётся отложить. Но, полюбому она сделала приятственную улыбку на лице, начала знакомиться. Реакция была разной: Ваня смутился, Надя напряглась и замкнулась, как бы не раньше, чем Вероника Павловна произнесла первое слово, а вот Света наоборот, оттаяла, заулыбалась, легко и наивно сливала ваниной маме всю потребную информацию. Даже удивительно было, что из крутых она, а не Надя. Но нет, по всему выходило, что её папа и правда при деньгах. И шмотки, и побрякушки, и то, как она ко всему этому относится. А ещё видно было, что она проявляет к Ваньке живой интерес, но при этом Надьку — вот уж явная хабалка из глуши! — не отшила. Даже удивительно, как такая наивность выросла в такой семье! То, что этот папкин цветочек надо окучивать и на Ваньке женить сомнений у Вероники Павловны не возникало ни на секунду.

Но вот, светская часть была закончена, пришло время разговоров по существу.

— Так чему же вас там учат, в этом техникуме? — непринуждённым голосом спросила Вероника Павловна.

Все трое напряжённо переглянулись, Ваня попытался выкрутиться:

— Ну… сейчас мы больше школьную программу повторяем…

— А всякие домовые? Швабра вдруг стала током биться?… У вас там что? Что-то типа Хогвартса такого?

Слила информацию, как и ожидалось, наивная Света:

— Понимаете, случается такое, что наука даже не знает, что это такое, что с этим делать, а явление опасное и как-то ЭТО убрать надо. Вот тогда нас зовут и мы наводим порядок. Наводим порядок с помощью магии, по другому не получится. Вот и всё.

Сказав это, она вытянула руку и чашка, на которую указывали её пальцы, поднялась сантиметров на десять над столом. Ванины мама и бабушка слушали этот спич, а тем более, смотрели на демонстрацию, раскрыв рот.

— Но… это государственная структура? — задала самый важный с её точки зрения вопрос Вероника Павловна.

— Параллельная государству, — всё с тем же наивным личиком ответила Света и пояснила: — Так удобнее. Вот, например, станет какой губернатор одержим демоном. Если решать вопрос официально, даже если этих демонов признают, пока все бумажки по пять раз пройдут сверху вниз и обратно, он таких дел наворотит! А наши приходят и решают вопрос сразу. Или чистят его, или зачищают.

— То-есть как зачищают⁈ — возмутилась ванина мама. — Вот так, без суда и следствия⁈ А полиция, спецслужбы?

— Есть какие-то договорённости, нам ещё не рассказывали, — Света пожала плечами, глядя на Веронику Павловну чистым наивным взглядом. — Я же говорю, если вовремя не зачистить, получится очень плохо. Гитлера, вон, не успели, так он такого начудил!

— Ну это вообще беспредел, получается!

— Я же говорю, нам ещё не рассказывали, как это разруливают, мы только неделю учимся.

Ванина мама ещё какое-то время возмущалась, но всё её возмущение разбивалось о светино наивное: «А я откуда знаю? Мелкая ещё.», потому и беседа об этом затихла. Ваня и Надя в ходе этого «спора» благоразумно молчали. А Света, мимоходом, вплетала в рассказ кое-какие сведения о себе и о Ромке.

— Ну хорошо! — возмущённо воскликнула Вероника Павловна, — а чему ещё вас там учат?

— Пользоваться нашими способностями, но мы только начали. Вот, например, Ваня вызвал домового, а обычный человек так не сможет, да и Ваня сумел, только потому, что его научили как. Вот, телекинезу нас научили, — она снова приподняла чашку не прикасаясь к ней, — всяких волшебных тварей показывали.

Дальнейшие расспросы и разговоры постепенно сошли на нет и вскоре Ваня взглянул на часы и забеспокоился:

— Так, нам пора, нам ещё Федю проведать надо.

Тут ванина мама сделала стойку, как охотничья собака:

— Кто такой Федя?

Ваня открыл было рот, но тут Ильмера, сидевшая всё время на предплечье на манер браслета, больно его укусила, а Надя не менее больно ткнула локтем в бок. Света же легкомысленно отмахнулась:

— Да так, условное название. Объект наш, здесь рядом, вот нам и дали задание кое-что посмотреть.

После чего вся компания быстренько свернулась и умотала.

Вероника Павловна долго смотрела им вслед. И только голос мамочки вывел её из ступора:

— Ну что будешь делать? Так и будешь смотреть, как Ваньку в эту шарашку затягивают? А ещё женит эта Надька его на себе, вообще пиши пропало!

— Вытаскивать его надо, но надо делать всё по уму, а то только хуже будет.

— Ты чего? Поверила этой дуре Светке? Да ей же…

— Поверила, не поверила, но когда я с этим Полоцким разговаривала, он мне всё за август перечислил. Кто, за что и сколько мне заносил и сколько мне потом босс отсыпал. И ещё предупредил, что будет подстава от СК. И если б не Полоцкий, сидела бы я сейчас в камере, а не здесь.

— А если он просто всё выдумал?

— Что? Сколько мне босс отсыпал за каждое дело? Да это только я и босс знали! И с СК…

— А может они с этим твоим СК и подстроили?

— Может быть… но тогда они совсем крутые.

Тут Зоя Владимировна неожиданно выдала вполне себе здравую мысль:

— Тогда, может и не стоит трогать? Пусть Ванька там и остаётся. Зарплаты там, сама говоришь, хорошие, колдовству настоящему научат…

— И кем он после работать? Куда устроится?

— Да у них и будет, — отмахнулась Зоя Владимировна.

— Надо подумать… — ответила её дочь.

* * *

Когда молодые люди отошли достаточно далеко, чтобы их не могли видеть из дома, Ваня позволил себе сморщиться и зашипеть от боли:

— Иль… Василиса… ты что творишь? Вот сдохну я, что будешь делать?

Ильмера высунулась у него из-за ворота, куда успела переползти тихой сапой и что-то громко прошипела. А Света раздражённо заявила:

— Вот-вот! Тебя надо было не за руку, а за язык кусать! Я твоей мамочке плету с три короба, чтоб она к нам не лезла, а ты решил ей всё про Федю выложить! Да после этого она тебя к забору за ноги привяжет, а Василису твою лопатой прибьёт!

Тут Ильмера снова зашипела и закивала в сторону леса. Поняла её в первую очередь Надя:

— Так, идём к лесу! Она хочет нам что-то сказать, но здесь перекидываться не будет.

И они двинулись.

В лесу Ваня шёл очень напряжённо, всё баюкал укушенную руку, а Ильмера, высунувшись у него из-за ворота, всё вертела головой в разные стороны, словно искала что-то. В какой-то момент она громко зашипела, быстро спрыгнула у него с плеча и перекинулась. Быстро совав несколько травинок, она велела своему хозяину:

— На, прожуй, поможет. Я вообще-то тебе совсем чуть-чуть яду впрыснула, а так, у нас вообще яд слабый и мало его. От нас даже собаки не дохнут, только морду раздует на пару дней и всё.

Ваня принялся жевать траву, а вот Света легкомыслия мавки не разделяла:

— И всё равно, зря ты это. Может быт индивидуальная реакция, так что до скорой дотащить не успели бы.

Вот от этого мавка резко побледнела. Света её успокоила:

— Да не стремайся ты. Всё уже, если до сих пор копыта не откинул, жить будет!

Но при том было заметно, что сама она не так спокойна и смотрит на Ваню очень внимательно. Они даже присели отдохнуть тут, совсем недалеко от моста, но найденная мавкой трава вскоре подействовала и Ваня был готов двинуться дальше.

Рыбное место, к счастью, оказалось пустым. Студенты расположились на берегу с комфортом, Василиса перекинулась в человека, постаралась занять место, поближе к хозяину и поглядывала на него виноватым взглядом. При этом жутко мёрзла и Света набросила ей на плечи заранее припасённый плед.

— Федя! Выходи, Иван пришёл, — крикнул Ваня, пародируя Виннипуха. Подождав немного добавил: — Давай не будем играть в сказку с троекратным вызыванием. Уже наигрались.

Через какое-то время вода у берега забурлила и из воды показался Федя. Вылез наполовину на берег, улёгся на пузо, подперев голову рукой.

— За мной, значит, целого волхва прислали? — спросил он весьма недружелюбно.

Ваня на это замахал руками:

— Да боги с тобою, водяной! Полоцкий вообще запретил тебя уговаривать.

— А чего тогда пришли?

— А друга проведать? Тем более, что ты поселился как раз там, где я летом на рыбалку ходил.

Федя оживился:

— Чего? Правда?

— Правда, правда! — хохотнул Ваня. — Давай, рассказывай, как тут устроился?

Водяной оживился ещё больше:

— У! Знаешь что тут есть⁈…

И пустился в пространный и восторженный рассказ о своём подводном хозяйстве.

— … жаль только гольца тут нет, я бы жемчужниц развёл, да раков не хватает. Падаль на дне скапливается, затухает, а утилизировать некому. А ты как? Где твоя гадюка?

— Да вот она, — Ваня кивнул на Василису, подумал и решился спросить — Слушай, а правда Ромку болотная кикимора хотела утащить?

Федя на это аж взорвался:

— Какая киикимора? Да от его стрелы все кикиморы за версту разбежались, чтоб не зацепило. А этот козёл попёрся по прямой, через камыши, в своей белой рубашечке и городских ботиночках. Вот под ним и проломилось. Повезло идиоту, что у тамошнего водяного с Полоцким ряд, зацепил дурака веткой за шиворот. Так этот и ту ветку умудрился сломать! Пришлось ему под задницу подставлять. Над ним сейчас по всем болотам ржут.

— Ну а чего ты хочешь? — пожала плечами Света. — Человек всю жизнь только по кабакам ходил, и то не меньше чем с тремя охранниками, а тут ему пришлось одному, лесом, по болотам. Удивительно, что вообще туда дошёл.

Всё это было, конечно, интересно, но Ваня вдруг понял, что просто тянет время, чтобы отложить обсуждение того, зачем собственно пришёл. Глубоко вздохнув, словно перед прыжком в воду, он приступил:

— Федь, у меня к тебе серьёзный разговор. Только, пожалуйста, ты меня до конца выслушай, а потом уже решай. Лады?

— Ну давай… — водяной ответил ему с явным недоверием.

— Ты ведь помнишь себя, помнишь тех, кто был с тобой по жизни…

— К чему клонишь?

— На днях приедут твои родители. Обычно в такой ситуации им говорят, что сын погиб от несчастного случая, но ты-то живой! Ты себя помнишь! Поговори с ними, успокой.

— И что я им скажу? Здрасти, папа, мама! Был ваш сынок человеком, а стал нечистью болотной! Так что ли? Хорошо ли им знать, что я теперь такой? Может, пусть лучше думают, что помер?

Ваня вздохнул. Чувствовал, что есть в этом что-то неправильное, а что сказать? Неожиданно выручила Света:

— Вот не пойму я тебя, Федька! Если тебе чешуя в тягость, то чего здесь сидишь? Давай, возвращайся! А если тебе понтово быть водяным князем, чего стесняешься маме с папой показаться?

Тут Ваня понял, куда надо вести:

— Реально, братан! Решай! Вернуться ещё не поздно.

Федя на это крякнул, вылез из воды целиком и уселся перед своими друзьями по турецки. Был он в пижаме, в какой обычно спал и был абсолютно сухой. Окинул всю компанию хмурым взглядом и проворчал:

— Вот ведь соблазнители… И что делать?

— Развилочка, — в тон ему вздохнул Ваня. — И на каждой дорожке остаётся что-то, о чём будешь потом жалеть. Я тебя понимаю, но мы-то при чём? Это жизнь такая.

— Много ты понимаешь…

На это Ваня ответил очень решительно:

— А то нет. Я ведь тоже думаю, как бы оно было, стань я лесным князем?

— Да… И водяным князем остаться, как ты говоришь, понтово… Здесь ведь тоже есть, о чём пожалею… А там народец свой, опять же, учёба интересная…

— С учёбой не парья, — неожиданно влезла Света. — Будем тебе конспекты носить. Что сможешь под водой освоить — освоишь.

Тут Надя не выдержала:

— А Полоцкий разрешит?

Света на это только фыркнула:

— Как он запретит, если мы его спрашивать не будем?

Водяной снова вздохнул, но уже с облегчением:

— Вот какой ты волхв, Ваня? Как есть соблазнитель! И собрал вокруг себя соблазнительниц. Ладно, веди сюда моих! Но предупреди: Начнут меня уламывать вернуться — сразу уйду!

— Замётано! — ответил Ваня, хлопнув по подставленной ладони.

Водяной удалился, Василиса перекинулась и заползла хозяину на запястье, но тот поморщился:

— Слышь… давай на другую руку…

Гадючья морда высунулась из-под рукава и оглядела всех озабоченным взглядом, потом мавка вылезла совсем, перекинулась и сказала только одно:

— Ой…

Света хозяйским движением задрала Ване рукав. Предплечье покраснело и распухло.

— Так! — решительно заявила она. — Быстро к дому! А ты, — это уже Ильмере, — перекинулась и спряталась. Давай ко мне в сумочку.

И они быстро двинулись по лесу. Ваня шёл бодро, но ближе к мосту уже откровенно баюкал укушенную руку и было видно, что как он ни бодрится, дорога даётся ему с трудом.

— Надо было Федю попросить яд вытянуть… — вдруг выдала Надя.

— В смысле? — удивилась Света.

— Он же водяной, он может.

— А чего там не сказала?

На это Ваня только криво усмехнулся:

— Хорошая мысля… она хорошо если вообще приходит…

А Света, как самая деловая, уточнила ловит ли смартфон сигнал и вызвала такси. И уже дома срочно вызвали Ягу.

* * *

Князь-чародей возлежал в своих покоях на диване и почитывал какую-то древнюю колдовскую книгу. Воздух вокруг него от этого занятия искрился и поблескивал.

— Тук-тук-тук, — раздался из ниоткуда голос бабы Яги.

— Ну заходи, что ли, — откликнулся Полоцкий, закрывая и откладывая книгу. Вокруг книги полыхнуло и в комнате отчётливо пахнуло серой.

Яга материализовалась в середине комнаты, как раз внутри вытканной на ковре пентаграммы, чинно проследовала к ближайшему креслу, куда и плюхнулась.

— Вызывали к первокурсникам, к волхву нашему.

Полоцкий хмыкнул:

— Дай угадаю: все девочки в его гареме разом передрались и входе разборки выдрали ему всю шевелюру.

— А вот и не угадал! — радостно заявила Яга.

Глава 16 И зачем тебе три штуки…

Услышав ответ Яги, полоцкий удивлённо поднял бровь. За молодого волхва он сильно не волновался: раз Яга тревогу не бьёт, значит студент уже совсем здоров. Но ведь любопытно же, что ещё такого непотребного молодняк придумал учудить⁈ Яга долго мурыжить его не стала, сообщила радостно:

— Его гадюка укусила.

— А что ж его мавка? Почему не отогнала?

На что древняя лесная ведьма ответила с не меньшей радостью:

— Вот она-то его и покусала.

Полоцкий задумался, почесал бороду. Ситуация не то, чтобы невозможная. Она в принципе невозможная. Осталось только сказать:

— Нда… Что-то в последнее время каждый новый набор всё чудесатее и чудесатее получается…

— Не, то, что первокурсники чудят, то всегда было. Но раньше-то они курсу к третьему стабилизировались, за ум брались, а нонче, чем дальше, тем чудят круче.

На это Полоцкий задумался и столь же задумчиво ответил:

— Тоже верно. Но если посмотреть с другой стороны… получается, что это не чудачество, а креативность. И ведь уже бывало, что на этой креативности мы и выезжали.

Яга на это с сомнением качнула головой:

— Как бы нам на этой кривотивности не заехать в такие кривые, что и не выехать.

— Такая вероятность существует, — спокойно кивнул Полоцкий, — но и вероятность того, что без этой креативности мы однажды упрёмся в стенку, да так, что будет ни туды, ни сюды, тоже существенно выше нуля.

— Вероятности, невероятности… — проворчала Яга. — Ладность, пойду я.

Сказала это и пропала, а князь-чародей уставился в потолок и усмехнулся, вспоминая собственную молодость, как сам только вступал в колдовское учение, какие сам творил косяки и выверты. Вот ведь, кажется есть вещи, что сотворить невозможно, в принципе, но молодняк умудряется и такое вытворить. И даже не такое!

* * *

Федины родители приехали в школу в среду, тогда же Ваню снова выдернули с занятий и призвали в кабинет Полоцкого, причём не в официальный, тот что в техникуме, а в настоящий, в замке. Там же обнаружились и федины родители, Зинаида Анатольевна и Порфирий Валерианович. Оба сидели пришибленные и ошарашенные — последствия серии демонстраций, призванных убедить непосвящённых, что магия реально существует.

— Иван Иванович, наш волхв, — представил его Полоцкий. — Федин однокурсник. Он же и убедил меня изменить обычный в сложившейся ситуации порядок действий и предложить вам поговорить с Федей.

Взгляды скрестились на Ване и ему стало жутко неуютно. Особенно, когда Зинаида Анатольевна дрожащим голосом спросила:

— Вы… его вернёте?

И начинающему волхву пришлось собрать в кулак всю волю, чтобы ответить:

— Нет. И даже, если бы я знал как это сделать, я бы не стал.

Дальше последовал очень тяжёлый разговор, в ходе которого Ване пришлось убеждать расстроенных родителей, что федино решение всё-таки следует уважать, тем более, что оно, по сути, не такое уж плохое.

В конце концов прекратил это безобразие Порфирий Валерианович, который в конце концов дозрел до здравой мысли:

— Зиночка! Давай действительно поговорим с Федей. Вдруг получится его уговорить?

Федина мама на это всхлипнула, а Ване пришлось придать голосу совершенно отсутствующую у него твёрдость, заявить:

— Только учтите, Федя сказал, что если вы будете давить на жалость, канючить, уговаривать, он просто повернётся и уйдёт. Не делайте больно ни ему, ни себе.

Тут очень к месту влез Полоцкий:

— Тем более, что он сохранил своё имя и память. Это состояние называется водяной князь, позиция в сообществе природных духов очень сильная, такого и в Москве-реке нет, во всём Волжском бассейне только один, в самой Волге. Так что перспективы у Феди очень и очень хорошие.

Ехали на место молча, переехали через мост и машину оставили в посёлке, а дальше лесом, лесом, до самой бобровой запруды.

Уже на месте, прежде чем позвать своего бывшего однокурсника, Ваня ещё раз напомнил:

— Вы только помните, что я вам сказал…

— А что ты им сказал? — со стороны пруда раздался вредный федин голос.

И вот уже водяной вышел на берег, по воде словно посуху, посмеиваясь, всё в той же пижаме. Обнял отца, мать:

— Ну, здравствуйте!…

— И тебе не хворать! — откликнулся Ваня, пожимая руку приятелю. Ответное рукопожатие было искренним, что начинающего волхва порадовало. И всё же он поспешил удалиться, заявив, что хочет прогуляться по лесу.

Отойдя метров на двести, что бы видом своим не смущать и самому не подслушивать и не подглядывать, он уселся на поваленный древесный ствол и принялся ждать. Ильмера выползла из рукава, перекинулась и уселась ему на колени. Ваня тут же завернул её в свою куртку.

— Чего мы тут сидим, если ты так нервничаешь? — спросила мавка.

— Они должны сами договориться.

— А если не договорятся?

— Тогда плохо будет всем.

— Если так, почему ты им не поможешь? Ты же волхв! Ты даже приказать можешь! Какие-то запреты? Только для волхвов или вообще?

Ваня на это только усмехнулся, прижал мавку к себе по крепче:

— Есть такая штука, свобода воли. Есть вещи, которые каждый человек должен решать для себя сам. Если сделать это за человека, то плохо будет всем.

О чём Федя говорил с родителями целых два часа, Ваня так и не узнал. Ни водяной, ни его родители этой темы не касались, а он не спрашивал. Только по дороге к машине федина мама время от времени всхлипывала, а Порфирий Валерианович спросил:

— Не знаешь, здесь в деревне кто-нибудь дом продаёт?

— Могу поспрашивать, — ответил Ваня. — У нас же тут дача.

— О! Как здорово!…

И дальше всю дорогу федин папа расспрашивал Ваню об окрестностях. Этой же осенью Омофоровы купили в Заделе дом, а зимой взяли ребёнка из приюта. Выйдя на пенсию они окончательно переехали в деревню, развели пасеку и даже в самые пустые годы у них был обильный мёд. А федин названный брат…

Впрочем, это уже совсем другая история…

* * *

Вся оставшаяся неделя и большая часть следующей запечатлелась в ваниной памяти как стремительный и беспросветный кошмар. Сразу после занятий соседки по избе подхватывали его под белые ручки и везли в райцентр, в долгий и мучительный трип по пунктам выдачи разных маркетплейсов, после чего девушки запирались в светиной комнате и допоздна занимались разбором и примеркой обновок, после чего минимум половина отправлялась в возврат, рази чего на следующий день приходилось снова тащиться в райцентр… На предложение дождаться выходных и забрать всё разом — ну может же барахло полежать там несколько дней! — всегда скромная и молчаливая Надя посмотрела на Ваню таким взглядом, что ему захотелось обрасти корой, как лешему и тут же переработаться на дрова. В силу полной интеллектуальной и эмоциональной ущербности. А Света, как само собой разумеющееся и очевидное, пояснила:

— Девушке же не терпится посмотреть обновки!

После этого всякое желание возражать пропало само собой.

Но и результат получился отличный! Уже утром в пятницу Ваня представил свою мавку остальному студенческому сообществу. Событие произвело фурор, благо и сама Ильмера выглядела великолепно. Стараниями Нади и, прежде всего, Светы, естественно. Сама по себе красивая (Света категорически запретила пользоваться макияжем, разве что… но в детали Ваня вникать не стал, заранее понял, что это выше его понимания), с заплетёнными в слегка растрёпанную, как будто со сна, косу роскошными волосами (девочки над этим два часа бились, укладывая чуть ли не каждый волосок), в слегка мешковатом спортивном костюме, ещё и смущённая от всеобщего внимания, она выглядела удивительно мило и уютно. И только потомственная шаманка Илне смотрела на мавку с нескрываемым подозрением, а на ваниных соседок по избе со скепсисом и даже где-то с жалостью.

А на одной из перемен к Ване подвалил, иначе не скажешь, Рома.

— Слышь, Не-Царевич! Куда тебе три? Отдай мне Светку!

Ваня поначалу даже не понял, а как понял — возмутился:

— Она тебе что? Как носок, что ли? Или подушка под задницу? Как я тебе её отдам?

— Да как хочешь! Ляпни ей что-нибудь такое, чтоб обиделась.

На это начинающий волхв возмутился ещё больше:

— Ты вообще соображаешь? Ты, вообще, о человеке говоришь, между прочим! С какой стати я буду её обижать?

— Сто кусков.

— Ты чего, охренел, мажор! Если она тебе нравится, мог бы с ней вести себя по людски. От тебя же вообще все девчонки шарахаются, от твоего хамства! Да от тебя даже кикиморы болотные разбежались, мне Федя рассказывал!

На это Рома оскалился:

— Слушай, местный! — рыкнул он, хватая Ваню за плечо.

Но Света, похоже, хорошо изучила повадки своего бывшего одноклассника и натаскивала Ваню с Надей (а сейчас ещё и мавку) на самые типичные ромины выходки, поэтому Ваня легко освободился от захвата, переведя движение в болевой приём.

— Ещё раз повторяю: хватит хамить девочкам! И учти, они у нас все — ведьмы. Продолжишь в том же духе — от них же и огребёшь.

Сказав это, Ваня отпустил противника и пошёл дальше на лекцию. А Рома поднялся на ноги и, потирая растянутую руку, злобно процедил:

— Вот шваль распоясалась! Ну погоди! Ты ещё своё получишь!

* * *

Чем дальше, тем больше Вероника Павловна убеждалась, что с Ванькой надо что-то делать. И главную роль тут играло даже не то, что творилось в этой их школе, а то, как эта учёба влияла на её сына. Вот, например, в наступившее воскресенье он наотрез отказался выполнить свою важнейшую обязанность: посетить дачу и предстать пред её строгие материнские очи. Заявил:

— Мам! У меня всего один выходной в неделю! И каждый раз убивать его, чтобы мотаться на дачу я не собираюсь. Мы с девочками в область поедем, по городу прошвырнуться, в музеи зайти, посмотреть.

И даже последнее и завсегда безотказное средство — строгий материнский окрик с грозной отповедью на тему: «Что ты себе позволяешь!», не подействовал. Последовало твёрдое:

— Нет, мы тут уже всё спланировали, в следующее воскресенье зайду.

И положил трубку. Некоторое время Веронике Павловне пришлось восстанавливать душевное спокойствие, потом потребовалось ещё сколько-то, чтобы придумать красивый выход из сложившейся ситуации, а потом самой перезванивать и уговаривать. В конце концов сошлись на том, что она съездит в областной центр вместе с ними. Последнее, впрочем, было не сильно в тягость: она и сама давно собиралась туда наведаться и посмотреть: город всё-таки древний, знаменитый. И каков же был её шок, когда Ванька заявился с тремя девчонками! Свету с Надей она уже знала, но когда до неё наконец дошло, кто такая Василиса, Вероника Павловна испытала ещё один шок, гораздо более сильный, чем все предыдущие.

— Василиса у нас лесная мавка. Перекидывается гадюкой. А может она прежде всего гадюка, а в человека только перекидывается, — отрекомендовал свою новую подругу Ваня.

— Я мавка лесная! — возмущённо парировала Василиса. — Змея, человек, это всё разные формы, до того, как ты меня забрал я была духом, а вот сейчас духом перекинуться не могу… — последнее она произнесла обиженным голосом.

— Это как? — удивилась ванина мама. — Ты вот прямо сейчас можешь превратиться в змею?

— Сейчас нет, я шкуру дома оставила, но Яга научила меня частичному обороту. Показать?

— Показывай! — хором выкрикнули девушки, а вот Ваня проявил удивительное благоразумие и потребовал перед этим остановиться.

К этому моменту они уже добрались до райцентра и Вероника Павловна заехала на стоянку возле автовокзала.

— Ну? — спросила она обернувшись. Тут надо признать, что при всём её скептицизме, увидеть настоящего оборотня ей очень и очень хотелось.

Ильмера прикрыла глаза, сосредоточилась, а когда она глаза открыла, Вероника Павловна со сдавленным хрюком отпрянула: на неё смотрели два неподвижных глаза с вертикальными зрачками, полностью заполненные радужкой, рыжей возле зрачка и переходящей в черноту ближе к краям глаза. Мавка открыла рот, гораздо шире, чем это может сделать человек, и наружу показались длинные, иглообразные клыки, а через секунду наружу высунулся узкий раздвоенный язык, который какое-то время трепетал в воздухе. Кошмар продолжался несколько секунд, после чего Василиса закрыла рот и глаза и вскоре на Веронику Павловну снова смотрела миловидная смущённая девушка.

Ванина мама повернулась вперёд, положила руки на руль с громким «Уф-ф-ф-ф!» и какое-то время сидела закрыв глаза. Где-то через пол минуты она заявила:

— Ну с вами, колдунами… так и инфаркт схлопотать можно… Так, девочки, мальчики… я сейчас посижу немного, успокоюсь, тогда и поедем…

Успокаиваться пришлось довольно долго, однако и это прошло и вся компания двинулась дальше.

Поездка в областной центр прошла весьма познавательно, особенно для Вероники Павловны, сумевшей, наконец, раскрутить детей на выдачу содержательной информации. Но подробный допрос шёл между делом, не отрывая участников от главного — прогулки по городу и посещения интересных мест.

Чувствовалось, что программа выхода в свет была составлена заранее и автором программы была Света. Они прошлись по историческому центру, осмотрели снаружи знаменитый на всю страну памятник архитектуры домонгольской поры и даже зашли в угнездившийся внутри музей. Ванину маму это сооружение не впечатлило, а вот маги некоторое время стояли, положив руки на стены и что-то для себя вынесли. Мавка тоже приняла участие в этом прослушивании, но быстро вынырнула из транса и отошла в сторону со страдальческим выражением лица.

— Что-то не так? — озабоченно спросила Вероника Павловна.

— Столько боли и злобы… — ответила мавка. — Как вы, люди, так можете… друг к другу…

Ванина мама ответила цитатой:

— Это не мы такие, это жизнь такая. Всегда на всех не хватает, вот и приходится делить десять порций на двадцать ртов.

Потом зашли ещё в один музей, но уже по быстрому, посидели в какой-то кафеюшке и засобирались по домам. Вероника Павловна подбросила детей до вокзала, где обычно тусуются такси. Там молодёжь взяла машину до своей школы, а она сама, проводив их взглядом, двинулась в Москву. Однако на выезде из города, на заправке, она остановилась и осела в тамошнем заправочном кафе с булочкой и чашкой кофе. Надо было подумать и окончательно успокоиться, ибо от того, что она сумела выпытать в ходе этой экскурсии руки у неё дрожали.

Понятное дело, что опытная интриганка смогла выманить из этих, хоть уже и великовозрастных, но всё ещё детей много информации. Кстати, самой сложной оказалась именно Света, которая косила под дурочку и даже смогла в прошлую встречу провести ванину маму. Но всё же, несмотря на природный талант и некоторую школу, полученную в богатенькой семье, опыта девочке явно не хватало. Надя же оказалась просто наивной деревенщиной, а Василиса… Василиса только что из лесу вышла и этим всё сказано. И то, что удалось узнать Веронику Павловну шокировало. Она узнала и про испытание в стиле «Пустил Не-царевич стрелу…», и про Федю, и про то, как Рома чуть не утоп…

«И это только первая неделя занятий!», — охнула она внутренне. А ещё ей категорически не нравились изменения в ванькином характере. Матери возражать смеет, девок себе сразу троих завёл без спросу… Эдак он и женится на одной из них, а мать потом просто перед фактом поставит. И чего тогда делать? Ясно, что надо его из этой «школы» вытаскивать и срочно ставить обратно в стойло! Но как? Вероника Павловна хорошо помнила разговор с Полоцким, как он походя рассказывал ей вещи, которые кроме неё самой знать не мог в принципе никто! Но и на такие случаи была уже отработанная технология…

Глава 17 И снова Тьма Из Глубин

Дальше сентябрь пошёл своим чередом. Постепенно дни становились короче и холоднее, а лекции — интереснее. В расширенных истории и географии стали появляться специфические для магов вещи.

— Итак, продолжим изучение Среднерусской возвышенности, одного из важнейших для нас регионов. — начал свою лекцию Афанасий Никитич, географ, который, как и многие преподы не удосужился сообщить студентам свою фамилию. Впрочем, Ваня предполагал, что фамилии у него не было, ибо в те времена, откуда он происходит, фамилии полагались далеко не всем сословиям. — Как вы помните, довольно значительный пласт в осадочном чехле равнины составляют девонские доломиты и карбонские известняки…

Помнили не все. Несмотря на высокий интеллектуальный уровень и природное любопытство студентов спецкафедры, многие школьные предметы они прошли мимо. К тому же сама современная школьная программа полнотой не отличается. И даже попытка догнать упущенное в первые недели учёбы не могла полностью восполнить всего. Благо хоть в общих чертах понимали, что такое доломиты и известняки и что значит «девонские» и «карбонские». Потому-то лектор задерживаться на этих деталях не стал, справедливо полагая, что большинство его слушателей сегодня же вечером побегут в библиотеку, восполнять пробелы в образовании. А если кто не побежит… Ну что ж… водяным, лешим, и, особенно, мёртвым, даваемые им сегодня знания не очень-то и понадобятся. Хотя, в отношении водяных это не точно.

— Эти слои изредка выходят на поверхность, но большей частью их верхняя граница проходит на глубинах от нескольких десятков до пары сотен метров. Нижняя их граница порой опускается до полутора километров. А какое занимательное свойство есть у этих пород? Кто-нибудь помнит?

Помнили Ваня, большой любитель Крыма, чьи горы тоже сложены известняками, и Света, которая исповедовала принцип: «Лишних знаний не бывает». Отвечать выпало Ване:

— Их легко размывает вода, поэтому в них образуются пещеры. Так под нами действительно есть такие пещеры?

— Да, вы правы. Подножие Русской равнины пронизано пещерами, большей частью заполненными водой. Насколько их много, можно судить хотя бы потому, что если мы начнём бурить скважину в любом произвольном месте, мы с вероятностью порядка 90% наткнёмся на один из таких подземных потоков на глубинах до 150 метров.

— То-есть под нами сейчас тоже течёт какая-то подземная река? — не выдержал Рома.

— Представьте себе! — радостно сообщил Афанасий Никитич. — Под этим замком на разных глубинах в разных направлениях текут три не пересекающихся потока!

— А мы не того… не провалимся? — с явной опаской спросил Глеб.

— По нашим оценкам в ближайшие лет двести не должны, — успокоил его лектор и продолжил: — Но, как правильно заметил Глеб, провалы случаются. Что скажет наш местный коллега? Может вспомнил что-то известное?

Ваня напряг память, вызывая перед внутренним взором спутниковую карту и предположил:

— Щучиха… Глухое болото… Но ничего себе! Там какие реки-то текут? Как Волга? — спросил он под конец, прикинув размеры названных болот в несколько сотен метров в поперечнике.

— Самые разные. Есть потоки широкие, над ними образуются провалы типа той же Щучихи, кстати, далеко не самый обширный провал, Палецкое озеро в Подмосковье гораздо больше, есть узенькие ручейки. Бывают потоки спокойные, а бывают столь стремительные, что могут загнуть обсадную трубу скважины, по крайней мере пластмассовую. Такие случаи зафиксированы. А теперь оденьте стереоочки и взгляните на трёхмерную карту самых масштабных из разведанных потоков.

На висящем в классе 3D телевизоре появилась объёмная карта, показывающая текущие под Русской равниной подземные реки и огромные озёра, в которые эти реки впадают. Посыпались вопросы. А куда стекают все эти реки? А живёт ли в них кто? А откуда в них берётся вода и куда она в конце концов утекает?.. Ваня слушал всё это в пол уха. У кого, как говорится, чего болит… Вот он и спросил:

— Афанасий Никитич! Как глубоко уходят эти реки?

— Скорее всего они доходят до самого дна карстующихся пород. А учитывая, что многие из древнейших пород тоже способны растворяться, скорее всего некоторые подземные реки доходят и до гранитного фундамента нашей равнины, то-есть порядка полутора километров.

— И мы не знаем, что там происходит, кто там живёт, чего оттуда может вылезти?

Преподаватель только развёл руками, подтверждая его слова. Ваня хотел было задать ещё один вопрос, но вдруг резко прикусил язык. Где-то на самом краю сознания мелькнуло, что даже здесь, в этой комнате может быть кто-то, на кого повлияла та самая Тьма Из Глубин, с которой он столкнулся во время своего путешествия от Синь камня и тогда, задай он свой вопрос, опасность будет грозить не только ему.

В результате в воскресенье он весьма неловко отбрехался от девушек (на что Света и Надя заметно обиделись) и прихватив с собой одну только Ильмеру, рванул с утра по раньше к Феде. Почему взял с собой одну только мавку? Ильмера с ним на почве этой Тьмы Из Глубин так и так повязана, а других девушек впутывать в эти дела он не хотел. Наивный…

Федя встретил бывшего однокурсника приветливо, видно было, что соскучился по человеческому общению. Ваня шутливо ткнул этим приятеля.

— Ты знаешь, да! — честно ответил водяной, правда тут же с некоторой грустью добавил: — Но если я сейчас вернусь к вам, усохну без своего пруда. Здесь… знаешь!…

Федины глазки засветились неподдельным энтузиазмом.

— Ладно, ладно! — рассмеялся Ваня. — Я тебя понимаю!

Эта пикировка здорово подняла ему настроение, но надо было переходить к делу:

— Есть до тебя дело… только… если не можешь помочь или нельзя, ты сразу скажи… или намекни…

— Короче, Склифосовский! Не тяни душу!

— Ты что-нибудь знаешь про воды там? — Ваня указал пальцем вниз.

— Ну ты дружище спросил… — медленно ответил водяной, но немного подумав продолжил: — Там своё царство, свои законы. Чем глубже, тем темнее, тем страшнее. Метров до ста мы ещё общаемся, метров до трёх сот слухи доходят, а глубже… Если тебе самые глубины нужны, то мы, те что с поверхности, о тех глубинах не то, что говорим, думаем шёпотом.

— Понял, молчу, — Ваня поднял руки в примиряющем жесте.

— Не, если что, я поспрашиваю…

— А вот это не надо! Если что-то где-то само всплывёт, ты мне при случае скажи, асам интерес к этим материям не свети.

На это Федя заметно напрягся:

— Опа! Какие дела-то идут! А ну-ка, морда твоя волховская, давай, колись! Что тебе надо? И что вообще происходит?

— Что мне надо, я и сам не знаю, я даже не знаю, что спрашивать. А что происходит… даже Полоцкий не знает. А если знает, то молчит. А почему меня это волнует, вот, слушай!

И Ваня поведал приятелю о своём приключении на Щучихе, а Ильмера дополнила рассказ своими наблюдениями и переживаниями. На это Федя оживился:

— А! Так это тебя там чуть не съели! Ладно, на неделе смотаюсь к тамошнему водяному, поспрашиваю.

— Федя, я ж сказал… — начал было Ваня, но его друг только отмахнулся:

— Да ладно! Об этом шухере вся округа до сих пор булькает, так что мне поспрашивать да поохать сам Бог велел. А вот если я спрашивать не буду, вот тогда уже будет подозрительно. Заодно посмотрю, что за страхолюдины у него там всплывают… Кста, дружище! А ты не мог бы подумать, как мне к Инету подключиться? Хоть в википедии посмотреть, что это за морды и откуда берутся.

— А что, магия водяного убивает любой девайс? — ехидно спросил Ваня.

— При чём здесь магия⁈ Под водой, знаешь ли, ни один планшет долго не работает!

Ваня задумался и осторожно озвучил пришедшую к нему идею:

— Ну, если бы ты мог из своего пруда вылезать…

— А то я сейчас не на берегу? — ворчливо парировал Федя. — Между прочим, на мне все окрестные пасеки, так что проблем нет.

— Так заходи ко мне, — обрадовался Ваня, — я бабушку предупрежу… А то пошли сейчас! Я тебе акк настрою, всё покажу. У меня же Линукс…

— Ха! Испугал водяного дождиком. Я всю жизнь под правильной осью! Пошли, коль зовёшь!

Но стоило Ване с подругой направиться вдоль реки к мосту, как раздался строгий федин окрик:

— Куда⁈

— Так ведь нам на ту сторону. Ладно Василиса, змейкой перекинулась и проплыла, а я как?

— Нет, ну что за люди⁈ — водяной картинно всплеснул руками. — У него тут целый водяной, а он не знает как через речку переправиться! Смотри, волхв!

Сказав это, Федя встал в пафосную позу, вытянул над водой руку, сделал сосредоточенное лицо, а-ля недоученный джедай. Мавка на это откровенно хихикала, а Ваня едва сдерживался, чтобы не покатиться со смеху. Ясно было, что все эти пасы — исключительно для надувания щёк, потому как водяной в своём уделе может управлять водой, как человек мышцами тела. Однако, надо отдать Феде должное, пафос он выдержал до конца. Вода под его рукой забурлила, потекла в разные стороны, и вскоре, откуда-то сбоку приплыла не до конца сгнившая деревянная палета.

— Прошу на борт! — пафосно заявил он и первым вступил на гнилые доски.

Ваня с сомнением крякнул, но, стараясь сохранить нейтральное лицо, присоединился к приятелю. Ильмера последовала за ним, хотя и не скрывала своего скепсиса по поводу средства передвижения. Впрочем, утонуть, когда тебе благоволит местный водяной — задача для действительно талантливых приключенцев, так что до противоположного берега они добрались не замочив ног. И уже возле берега Федя вдруг сунул руки в воду и вытащил оттуда двух жирных угрей.

— В гости без гостинца как-то невежливо, — пояснил он.

Появление в доме ещё и водяного вызвало у ваниных мамы и бабушки немалый шок, но вот принесённый им гостинец сильно смягчил Веронику Павловну, которая тут же бросилась эту рыбу готовить. Ванина бабушка наотрез отказалась иметь дело «с этими гадюками», как она сказала. На что возмутилась молчаливая обычно Ильмера:

— Какие гадюки! Это я — гадюка! А это рыба!

Тем не менее, праздничный обед был готов как раз к тому моменту, когда Ваня закончил обустраивать на своём компе рабочее место для водяного. А за столом ванина мама всё выспрашивала Федю о его водяном житии-бытии. А вот бабушка не удержалась о вопроса практического:

— Если ты водяной, вот скажи, почему у нас в колодце вода воняет?

Федя на секунду задумался, после чего равнодушно пожал плечами:

— А чего вы хотите, если вы септик сделали выше колодца. Вот в него всё из септика и течёт. Ну, то-есть не всё, конечно, если бы всё, было бы вообще весело.

— А я говорил! — вредным голосом влез Ваня. — А ты мне всё рот затыкала: типа, они спецы, они знают! Да они знают только как работать поменьше, а содрать побольше.

— И что? Ничего нельзя сделать? — расстроенным голосом спросила Вероника Павловна.

— Поле фильтрации перенести ближе к забору, — резко ответил Ваня.

Этот спор продолжался у них уже довольно давно. Неожиданно, водяной его не поддержал:

— Не поможет. То-есть поможет, но лет через пять, когда земля промоется. Лучше вырыть колодец в другом месте. Тут же пара хороших потоков под вами идёт.

В конце концов Федя воткнул на участке колышек, обозначая, где надо рыть колодец, после чего хлопнул Ваню по подставленной ладони и обрушился на землю каскадом воды. Вода собралась в ручеёк, который с журчанием утёк в сторону реки.

— Он у тебя что, и в правду водяной? — с трудом выдавила из себя ванина бабушка.

На что Ваня, в очередной раз поведал историю о том, как они на курсе косплеили сказку о царевне-лягушке.

Вероник Павловна была шокирована.

— Так, пойдёмте в дом, посидим, подумаем, что с этим делать… — заявила она.

— А ничего не поделаешь, — с грустным вздохом заявил Ваня.

И когда они снова оказались за столом, попросил Ильмеру рассказать, как они в первый раз встретились. Чем обеспечил своим маме и бабушке ещё более глубокий шок.

— Так что в эту школу я попал не просто так, меня сюда привели, причём что-то такое, о чём даже Яга говорит шёпотом. И эта хрень из болота меня как-то заметила и полюбому достанет, а здесь я хоть чему-то научусь, да и рядом будут люди, которые как-то умеют со всей этой чертовщиной обращаться.

В тот момент ответить ему хоть что-то Вероника Павловна просто не могла, ну а для Зои Владимировны ситуация вообще лежала за пределами понимания. Под это дело Ваня ухватил свою мавку и по быстрому умотал, оставив старшее поколение переживать.

А через пол часа, когда Вероника Павловна немного пришла в себя, в деревенском доме, приспособленном под дачу, разгорелся фундаментальный скандал:

— Ты чего тут вообще сидишь⁈ — дурным голосом орала Вероника Павловна. — Ты для чего тут оставлена⁈ Грядки что ли твои перекапывать⁈ Почему у тебя Ванька тут шляется по всей округе⁈ На рыбалку, видите ли, таскался! Небось напивался там с местной шпаной! Почему мне ничего не сказала! Мотается тут по всяким гадюшникам! По болотам! Пешком до этого… Глухого… шлялся, оказывается! Настоящую бабу Ягу где-то тут нашёл! Ты куда вообще смотрела?!!!

Но Зоя Владимировна была тоже не промах и на любую претензию в стиле: «У тебя кура тухлая!», находила возражение типа: «А у тебя рожа кривая!». Поэтому свои мысли она высказывала не менее громко и не менее дурным голосом:

— А сама почему Ваньку распустила⁈ Совсем не слушается! Увезла бы его в свой Кисловодск и держала бы там на поводке! А то сама его распустила, что матери возражать смеет! А я ей виновата!

Понятное дело, что дискуссия в таком стиле могла продолжаться очень долго. Она и продолжалась битых два часа, до полного израсходования оппонентками душевных и физических сил. По результатам Вероника Павловна заявила:

— Вот теперь сиди здесь и приглядывай за ним!

— Да как я… — хотела было возразить Зоя Владимировна, но Вероника Павловна уже удалилась, громко хлопнув дверью, а через несколько секунд со двора раздался звук отъезжающей машины.

Соседи, всё время выяснения отношений сидевшие у открытого окна, разве что не аплодировали.

А Ваню, по приезде в избу, ждал первый в его жизни семейный скандал. Обе девушки были серьёзно обижены, что Ваня, прихватив с собой мавку, отправился куда-то без них. Надя навоображала себе, что он поехал представлять Василису матери как свою невесту и чуть не расплакалась, но Света быстро ей объяснила, что Ваня до такого хода ещё не дозрел, а мавка раскрутить его на это ещё не способна. Не настолько ещё очеловечилась. И это значит, что он поехал решать какие-то серьёзные дела, отстранив своих боевых подруг, к коему числу она причисляла себя с первого дня, от этих дел. Что, по мнению Светы, гораздо хуже того, что навоображала себе Надя.

Посему, как только наш Не Царевич вошёл в дом, на него обрушился град претензий на тему: «Ты нам что, совсем не доверяешь?», «Ты нас за дурочек держишь, что ничего не рассказываешь?» и как самый убойный аргумент: «Мы за тебя тут переживаем, а он нам даже не скажет из-за чего мы должны волноваться!». Под этим напором Ваня начал оправдываться, что, мол, не хочет втягивать девушек в это, чем выдал себя с головой. В результате был ухвачен под белые ручки, усажен за стол и подвергнут допросу с пристрастием на тему: Что «это» такое, во что он не хочет их, таких умных и заботливых втягивать?

Первой, естественно, сломалась мавка, которая знала почти всё то же, что и Ваня. Когда Ильмера начала выдавать информацию, он вроде как набрал в грудь воздуха, чтобы остановить её, но тут мавка показала, что Света не зря учит её человеческому общению и женским хитростям.

Глава 18 Нездоровая суета

Уловив, что хозяин собирается запретить ей разглашать важную и опасную информацию, Ильмера посмотрела на него надув губки и заявила:

— И даже не смей запрещать мне рассказывать! А то я на тебя обижусь!

Вот против этого Ваня возразить не мог уже ничего. И пока он туго соображал, что на самом деле мавка не просто так выступила, что это по всей видимости девчачий заговор и пытался придумать, что со всем этим делать, Ильмера успела выложит соседкам по общежитию всё. В конце концов, когда его мавка уже сдала его со всеми потрохами, Ваня только и смог из себя выдавить:

— Девочки! Я просто не хочу втягивать вас во всё это… Это же жутко опасно. Я бы и Иль… Василису не стал, но она изначально со мной связана… но всё равно…

Но этот прочувствованный спич прервала Света:

— Ну, Иван! Ты реально дурак! Ты что? Ты хотел всё ЭТО сам тащить? Думал ты один это вывезешь? Извини, но в жизни так не делается! Такие проекты только под команду!

— Да я ещё не знаю, что везти надо! И вообще… — слабо оправдывался Ваня.

— И это волхв говорит! — картинно всплеснула руками Света. — Ясно же, что что-то готовится! И тебя! Конкретно тебя! Призвали, откуда-то оттуда, — она воздела перст к потолку, — чтобы ты всё ЭТО разруливал!

— Да ещё понять бы, что разруливать… — буркнул Ваня.

— Вот! — Света опять радостно указала на потолок. — А теперь вспомни, что говорил Боян! Ты — волхв. Твои стихии — Свет, Тьма, Добро и Зло. Надя — чародейка, работает с природными стихиями. Кстати, в практике лучше всех нас вместе взятых. Василиса — сама природный дух, значит через неё связь с другими духами…

— Я больше по лесу, — грустно ответила Ильмера. — С остальными так, постольку-поскольку.

— Но бобра ты на меня натравила, — хмыкнул Ваня, который хоть и сомневался пока, но уже включался в эту интеллектуальную игру.

— Бобр он же только наполовину водный, а всё больше лесной, — пожала плечами мавка, — потому и послушался. И то, только потому, что я водяного попросила.

— О! Значит уже и опыт такой есть, — не сбавляла напор Света. — Значит будем прокачивать тебя как шаманку. Илне попросим, она со своим бубном даже во сне не расстаётся. А я неплохой аналитик. Могу всё по полочкам разложить, разобраться что где как куда.

Она помолчала немного и задумчиво завершила:

— Вы посмотрите, как всё сложилось! Мы получаемся очень сильной командой под конкретную задачу. Нас и поселили вместе…

— Жребий так выпал, — пожал плечами Ваня, на что, неожиданно, возразила Надя:

— Таких случайностей не бывает!

Света ей за это внутренне аплодировала, а Ваня продолжал сомневаться:

— Так сейчас вообще ничего не ясно! Даже Полоцкий…

Тут, к вящей светиной радости влезла мавка:

— Полоцкий, может, и не знает, а там, — она повторила светин жест с тыканием пальцем в потолок, — что-то знают и ждут. Ведь не зря же меня к тебе привязали. Я обычный зарок на тебя бросила, а его так вывернуло, что даже Яга обалдела. Само собой так не бывает, а вот высшие силы такие фокусы любят!

— Вот! — радостно поддержала Света. — Значит мы тут собрались не просто так! Нас свели высшие силы. А знаешь, что бывает, когда высшие силы направляют тебя куда-то, а ты корячишься?

— Пинками загонят, — невесело хмыкнул Ваня, уже успевший почитать кое-что в книгах, указанных ему Полоцким.

— Вот! Значит работаем и не корячимся! — подвела итог Света. — Как, говоришь, называется эта хрень, с которой вы столкнулись?…

И дальше пошло конструктивное обсуждение дальнейшего плана действий.

* * *

Задумка Вероники Павловны насчёт привлечь к борьбе за сына богатеньких родителей некоторых ваниных сокурсников, была хороша, но вотпрямщаз реализовать её не представлялось возможным. Навести справки и выяснить, кто эти люди — уже требовало времени, добавим сюда то, что не приходилось сомневаться: не только она, но и родители остальных учеников тоже, все под колпаком у Полоцкого. Потому идея идти и звонить на тему: «А вы знаете, что там с вашими детьми делают?!!», отпадала, даже не зародившись. Идея пойти к Полоцкому со скандалом и забрать Ваньку силой тоже отпала: вдумчивое изучение согласия на обучение, которое она подписала в расстроенных чувствах, показало, что документ на удивление хитрый. Отозвать его, конечно, можно, но только через суд. Это если не считать того, что напрямую конфликтовать с Полоцким и его командой было как-то стрёмно. Но тут она вдруг, неожиданно, вспомнила, что у Ваньки есть ещё и отец, Ванька старший.

Увы, с ним по быстрому тоже не получалось. Ванька-старший никакого энтузиазма по поводу встретиться и поговорить по поводу сына не разделял, более того, не постеснялся сказать:

— Что-то ты вспоминаешь, что я отец только тогда, когда тебе от меня чего-то надо.

— Ты, кстати, сам мог бы позвонить сыну и узнать, что с ним.

— Конечно, если не считать, что ты внесла мой телефон в его чёрный список на уровне оператора. Кстати, за такое злоупотребление родительским контролем вполне можно поставить вопрос о лишении родительских прав.

Крыть было нечем, поэтому пришлось уламывать и уговаривать. В конце концов договорились встретиться на нейтральной территории ближе к концу недели.

Встретились после работы, в каком-то кафе, до которого пришлось тащиться на другой конец Москвы. Мелкая, но приятная месть со стороны Ивана Ивановича старшего. Ну в довершение всех неприятностей, пришёл тот на встречу не один, с ним был кореш из следкома, тот самый, который в своё время сумел осадить Веронику Павловну и не позволил ей полностью изолировать Ваню от вредного (с её точки зрения) влияния отца. Сейчас этот деятель дослужился до генеральских погон и потому стал ещё опаснее. Правда с другой стороны, и возможностей в противостоянии с Полоцким у него появлялось больше. Вот Вероника Павловна и гадала: появление этого типа — к добру или к худу? Впрочем, начала она, как всегда, с наезда:

— Совсем мне уже не доверяешь!

— Не доверяю, — спокойно ответил Иван Иванович. — Говори, зачем пришла и почему нельзя говорить о Ване по телефону.

— Ты хоть знаешь, где он сейчас и что с ним происходит?

— Твоими стараниями — нет.

Тогда Вероника Павловна вывалила на голову своего бывшего мужа всё что думает об этой якобы крутой секретной школе. Заодно и те бумаги, которые получила от Полоцкого сунула. Тот бумаги бегло просмотрел, сунул дружку:

— Что думаешь?

Тот вчитался уже внимательнее, задумался, покачав головой пояснил:

— Что-то вертится такое… где-то слышал, но сразу не вспомню…

Он думал ещё некоторое время, просматривал документы, даже кому-то позвонил. В процессе разговора по телефону вдруг воскликнул: «А! Ясно!», после чего обратился уже к остальным участникам встречи:

— Да, действительно, есть такая организация. И вы напрасно нервничаете, считайте, что вашему Ване повезло.

Вот тут Вероника Павловна взорвалась:

— Что повезло?!!! Что повезло?!!! Вы хоть знаете чему там учат?!!! Мало того, что меня слушаться совсем перестал…

— Так это же хорошо, — с усмешкой вклинился Ванька-старший.

— … гарем себе из трёх девок завёл, так их там ещё всякой чертовщине учат!

И она, в темпе пулемётной очереди, выдала собеседникам всё. И про домового, и про швабру, и про девушку с глазами гадюки.

— Вероника, а ты случаем не… — начал было ванин папа, но тут его дружок рассмеялся, хлопнул ладонью по столу и выдал:

— Всё! Теперь всё ясно!

Присутствующие уставились на него с удивлением и он разъяснил:

— Слышали, что мы, полиция, ФСБ, используем иногда экстрасенсов? А откуда они берутся — никто не знает. Даже мне довели только, телефон, по которому звонить, если какое дело надо таким образом протолкнуть. Туда звонишь, объясняешь, а они присылают своего и тот смотрит на месте. Ребята реально работают, сам сталкивался. А теперь ясно, как всё это сделано.

— Как? — удивился Ваня старший.

— Вынесли сенсов из штата в частную структуру, вот и всё. Официально их нет, а фактически ими можно воспользоваться. Разумно сделано.

— И что, Ваня, ты Ваньку там так и оставишь?

— А что не так? Учиться ему там интересно, дело это ему тоже нравится, зарплаты хорошие. Пусть учится.

— Ты что? Не понял? Да у них там уже один человек погиб на курсе! Так что бегом туда, хватай Ваньку и тащи сюда, в Москву! Я не могу, подписала эту бумагу, а ты ничего не подписывал!

На это Ваня старший только поморщился:

— Знаешь, Вероничка, — он специально обратился к ней также, как любит делать его бывшая тёща, прекрасно зная, что это бывшую супругу несказанно бесит, — я уже давно привык твой базар фильтровать. Я, конечно, позвоню этому Полоцкому, Ване тоже… ты, кстати, меня из его чёрного списка убери, чтобы проблем не было… Но только после того, как Дима со своей стороны провентилирует ситуацию. А потом и посмотрим. И, кстати, спасибо, что рассказала, а то уже месяц звоню, а ты всё говоришь, что его нет в Москве. Я уже собирался через полицию требовать встречи.

С этим Ваня-старший и его приятель удалились, демонстративно заплатив только за себя, а Вероник Павловна злобно смотрела им вслед и думала: Что же пошло не так? Такой послушный Ванька вдруг, неизвестно откуда, заимел собственное мнение, смеет ей возражать! Да и не только возражать, а ещё и делает по своему! Как теперь вернуть всё это к положенному порядку? И главное, этот мерзавец Ванька-старший не собирается ничего делать, чтобы ей помочь!

* * *

Учёба, между тем, шла своим чередом. Студенты ходили на лекции и семинары, на переменах решали свои молодёжные проблемы, после занятий делали домашку, рылись в библиотеке, читали всё подряд, а вечером все вместе собирались на ужин. Вот за ужином и произошла очередная стычка между Ромой и Ваней по поводу ваниного гарема. Начал, как всегда Рома, чьи наезды раз от раза становились всё более резкими и хамовитыми.

— Слышь, Светик, — начла он и Ваня подумал, что хоть какие увещевания достигли цели, раньше всегда обращался не иначе, чем «Светка», — давай-ка сюда перебирайся!

Он хлопнул ладонью по стоящему рядом стулу.

— С какой это стати? — равнодушно спросила Света.

— Потому. Ты забыла, что наши предки решили? Так что поигралась с этим нищебродом и хватит!

Миша стал потихоньку разминать кисти. Из всей группы только он занимался рукопашкой с Муромцем и тот учил его ближе к стилю классической борьбы и греческого панкратиона, где в ходу были многочисленные захваты и удержания. Очень полезно, когда приходится растаскивать сцепившихся однокурсников. Глеб же на это, нехорошо прищурившись, заявил:

— Ты не заметил, что тут все такие нишеброды? Знаешь, наезжать на всех бывает стрёмно.

— Особенно, когда папиных шавок под рукой нет, — словно в потолок хмыкнула Света.

На это Рома окрысился:

— Давай, пыхти, пыхти. Только сама знаешь что будет!

— А что будет? Папе пожалуешься? — столь же равнодушно ответила Света. — И что? Пришлёт сюда своих псов? Уже видели. Помнишь, чем кончилось?

— А я пожалуюсь маме, — неожиданно для всех влез Ваня, — и она закроет в районе все шаурмятни твоего папки. И ещё штраф выпишет, да такой, что он семь лет деньги будет собирать. А ещё пожалуюсь папе. Он скажет дяде Диме и тот твоего папку посадит, лет на двадцать. Дядя Дима в СК, генералом работает.

— И за что же он посадит? — возмутился Рома.

— Ты же сам говорил, что твой папка в 90-е бандитствовал, значит за ним что-то тянется. А сейчас всё это достают и раскручивают. Бизнес чистят.

Все притихли. Ваня же тем временем спокойно выловил из стоящего перед ним горшочка белый грибок и прежде чем отправить его в рот заявил:

— Только всё это пустое.

— А почему? — встрепенулся Глеб.

Ваня демонстративно неспеша прожевал гриб, запил его сбитнем и только тогда ответил:

— А вы ещё не поняли? Всё что было раньше, папки, мамки, бизнес, крутизна… Забейте! Мы теперь маги! Всё! Поздно метаться! Всё осталось вчера! Ты, Рома, выучишься, научишься варить эликсир жизни, будешь жить ещё тыщу лет. И всю тыщу лет, пока помрёшь, будешь ловить жар-птиц по помойкам и рогатых змей по болотам. Будешь ты это делать потому, что никто другой с этим не справится. Поэтому нас и натаскивают, и откармливают. Есть в нас что-то такое, что только мы это можем. Поэтому нас и мобилизовали сюда. Вот так и понимайте.

Все притихли, переваривая сказанное. Рома сидел плотно сжав губы, Глеб тоже посмурнел, а вот Миша, похоже, воспринял сказанное легко, видимо сам уже пришёл к подобным мыслям и был сугубо не против. Столь же спокойно восприняли это Света с Надей и Илне. Для Светы этот техникум и всё, что с ним связано, как и для Вани, был выходом из не шибко привлекательной жизненной программы, на которую толкала её родня, а Надя и Илне — потомственные колдуньи и переход на новый уровень был для них очень даже привлекателен. Маша же сидела задумчивая. Не то, чтобы описанная перспектива сильно радовала, но и не сильно огорчала.

Тут Света со смешком выдала:

— Где ты видел путь назад? Очнись! Нам уже не вернуться!

Ваня с усмешкой подхватил:

— Левой, левой, жизнь дерьмо! Так зачем за неё цепляться?

Следом, тоже посмеиваясь, включилась Илне:

— Выживут те, кому повезло…

И уже хором:

— А мы умеем лишь одно: не сдаваться!

Рому перекосило.

* * *

Что бы ни говорил Иван Иванович старший своей бывшей жене, но говорил он это вовсе не для того, чтобы ставить её в известность о своих планах. Весь опыт его прошлой жизни утверждал: чем меньше она о его планах знает, тем больше у этих планов шансов реализоваться. А ещё он не верил, что Ваню там держат на цепи и учат из-под палки и вовсе не потому, что верил в человеческую доброту и честность. Он, как инженер, верил в человеческую рациональность. Да государственные структуры, типа того же СК и ФСБ, могли позволить себе местами думать сапогом, но частная разведка, организация по определению мелкая и на птичьих правах, вынуждена поступать рационально. А рациональный ум настаивает: работник хорошо работает если получает хорошую зарплату И ему нравится то, что он делает. А значит, Ваня, как минимум, не против там учиться. Оставалось, правда, множество неизвестных, которые следовало уточнить на месте, поэтому уже утром в пятницу он созвонился с Полоцким и в субботу, рано утром, выехал в сторону Соловьёва.

По зрелом размышлении, Полоцкий принял его не в техникуме, а в замке: человек адекватный, про магию уже в курсе, значит можно говорить с ним открыто. И разговор получился действительно конструктивный, особенно учитывая, что на главный вопрос ваниного папы у Полоцкого был честный и успокаивающий ответ:

— Что значит погиб? Омофоров Фёдор Порфирьевич жив, здоров и многих ещё переживёт. Сидит сейчас и царствует в своём пруду.

И на вопросительный взгляд ваниного отца пояснил:

— Ушёл за той русалочкой, которую поймал и стал водяным. Да не просто водяным, а водяным князем, так что у него и карьерные перспективы вполне себе отличные. А если учесть, что, по моим сведениям, ребята таскают ему конспекты… Из него такой водяной князь получится, что огого! — последнее Полоцкий произнёс явно посмеиваясь. Немного подумав, добавил: — Заметьте! Даже после разговора с родителями Федя остался водяным.

— И что родители? — удивился Иван Иванович старший.

Ответ Полоцкого его огорошил:

— А вот об этом спрашивайте Ваню.

Он все эти переговоры устраивал, он и в курсе.

— И вы доверяете такие вопросы студентам? Даже самым начинающим?

— Поймите, мы растим не кабинетных работников, даже если им предстоит стать аналитиками.

Глава 19 Водяной Дед

Звонок от Полоцкого застал Ваню как раз на малом перерыве, посреди третьей пары и сильно удивил:

— Зайди сейчас в мой кабинет. И сегодня занятий у тебя больше не будет.

Зайдя в кабинет начкафедры и застав там отца Ваня одновременно обрадовался и насторожился. Однако беспокойство оказалось напрасным: папа приехал просто разузнать, где это его сын учится и посмотреть на всё своими глазами. А беседа с князем-чародеем вообще настроила его на благодушный лад. Пожали друг другу руки, раскланялись и Иван-старший сказал:

— Ну, веди меня! Показывай, как устроился, рассказывай про своё житие-бытие!

И всё же по дороге Ваня постарался уточнить, зачем и почему папа почтил его визитом. тот отмахнулся:

— Твоя мама развила излишне нездоровую активность чтобы вытащить тебя отсюда. Я навёл кое-какие справки, через Димку, помнишь его?

— А то! — радостно ответил Ваня.

— Он меня успокоил, но я всё же решил спросить у тебя: Как тебе здесь учится? Как устроился? Ну и всё такое.

— Хорошо здесь учится! — радостно улыбнулся Ваня и принялся рассказывать о своей жизни.

Много, конечно, рассказать не получилось, потому как до ваниной избушки они дошли быстро. Однако, войдя в гостиную они обнаружили там Ильмеру, что-то творившую у печи. Пикантная подробность: На мавке был фартук и ничего больше.

— Василиса! — воскликнул Ваня, смущённый создавшейся ситуацией.

Мавка обернулась, воскликнула: «Ой!», и перекинулась. Попыталась быстро уползти в комнату, но запуталась в лямках фартука. А Ваня уже преодолел смущение и ситуация его веселила. Он вынул мавку из пут и отнёс её в комнату, наказав быстро одеться и выходить.

— Вот так и живём, — хмыкнул Ваня, возвращаясь к столу.

— А твоя комната там? — уточнил папа, указывая на дверь в комнаты девочек.

— Моя вот, — сказал Ваня, махнув на ту дверь, куда только что унёс мавку, — а там девочки живут.

— А ты, значит, уже жениться успел?

— Знаешь, тут всё так сложно… — вздохнул Ваня младший и принялся рассказывать непростую историю своих взаимоотношений с мавкой.

По ходу его рассказа, Ильмера уже успела выбраться наружу, послала домового за сбитнем и даже вставляла в рассказ свои ремарки, из того важного, что хозяин по её мнению упустил.

— Весело ту у вас! — выдал свой вердикт Ваня-старший.

А там и пирожки поспели, а вскоре подошли и обе его соседки. Побаловались все вместе мавкиными пирожками (научила её этому искусству Надя, а сама Ильмера оказалась хорошей ученицей) и папа попросил Ваню показать что тут есть интересного в окрестностях. Тут девушки всё поняли правильно, ухватили мавку под белые ручки и оставили дома, давая мужской части семьи Григоровых пообщаться с глазу на глаз.

Встречам с отцом Ваня всегда радовался и в общении с ним чувствовал себя гораздо свободнее, чем с матерью, поэтому и вывалил ему почти всё, что случилось тут с ним за время учёбы. Видать накопилось, а поделиться было не с кем, вот и прорвало. Так и общались они до темна. А ещё папа дал сыну несколько дельных советов по обращению с девушками и купил ему второй телефон с симкой, чтобы общаться, не тревожа попусту маму.

— Только ты ей случайно с этого номера не позвони! — предупредил Ваня-старший.

— Не боись! Нас Соловей Одихмантич уже учит организации конспиративной связи, так что не проколюсь!

На том и расстались.

* * *

С приходом октября стало заметно холоднее, летняя зелень сменилась яростным золотом осени. Студенты первокурсники постепенно обрастали знакомствами среди своих старших коллег, а также здоровым молодым мясцом — сказывались индивидуальные диеты от бабы Яги и нехилые тренировки, на которых их гонял Илья Иванович Карачаров (такова оказалась настоящая фамилия легендарного Муромца, происходившего из хоть и мелкого, но древнего боярского рода, владевшего знаменитым селом ещё задолго до прихода Рюрика). Подошёл и момент сдачи первых зачётов по физре, по поводу чего первокурсники собрались на местном стадионе.

Илья Иванович уже был там и разминался. С бревном. Небольшим. Метра два длиной и сантиметров сорок в диаметре. Прокрутил его пару раз на плечах, присел и пошёл к ученикам в присядку, метров десять. Подойдя поближе легко вскочил, подбросил бревно и со словами: «Михалыч! Лови!» бросил его Мише потапову. Тот бревно поймал на согнутые руки, аки красну девицу, отступил на шаг, чуть присел, но устоял.

— Растёшь, Михалыч! — радостно похвалил его муромец, но тут же предупредил: — Ты только с другими так не шути, а то зашибёшь ненароком. Ладно, приступим!

И приступили. В принципе иерархии в разных дисциплинах физкультуры уже определились и сегодняшняя формальная сдача зачётов — кстати, не всех за раз, ибо попробуй сдать стометровку сразу после подтягивания! — ничего особо не меняла. Миша был лидером во всех силовых упражнениях и его путь дальнейшего развития как богатыря уже чётко определился, даже перстень его стал железным, а печатка — рубиновой. Однако он, вполне естественно, несколько отставал в легкоатлетических дисциплинах, особенно там, где требовалась быстрота. Ваня преуспел во всём, где требовалась выносливость, что не удивительно: всё лето ходил пешком на многие километры, то по лесам, то из Задела до Соловьёво с его ближайшими к даче магазинами. Целенаправленные тренировки вывели эту базу на должный уровень. Глеб, наоборот, отличился во всём, где требовалась быстрота. А вот с Ромой получилось странно: обладая фигурой Апполона и богатым опытом во всяческих тренажёрных залах, более-менее значимых результатов он не достиг ни в чём, по всем дисциплинам перебиваясь между «хорошо» и «удовлетворительно». Однако же именно это вызвало у Муромца поток искренней похвалы:

— Истинно гармоничное развитие! Не гонись за чем-то одним, продолжай в том же духе! — говорил он каждый раз, когда Рома показывал очередной второй или третий результат.

Среди девушек иерархия установилась более чёткая: лучшие результаты во всём показывала Илне. Ну оно и понятно, чукотская шаманка, родилась в стойбище, бегала на перегонки с оленятами, как выучилась ходить — помогала взрослым по хозяйству: носила, таскала, запрягала и так далее. В спину ей дышала мавка и как это у неё получалось не понимал никто, кроме Яги. Но Яга ни с кем не делилась своим знанием. Это очень заедало Свету, которая почитала себя очень спортивной: как же! Первый дан по дзю-дзюцу! А тут такой облом, только третья! В хвосте плелись Надя и Маша. Надя, как девушка деревенская, во всех дисциплинах была чуть лучше, а городская Маша — чуть хуже. Но это уже, по большому счёту, мелочи.

Когда все своё отбегали и отпрыгали, Илья Иванович подвёл итог:

— Все вы у меня молодцы! За месяц очень хорошо развились, поэтому общефизическую подготовку теперь самостоятельно. Теперь будет фехтование с Кощеем, а рукопашку у вас будет вести Света. Ты как, созвонилась с учителем?

— Да, — бодро ответила Света, — сенсей похвалил даже, прислал кое-что по методике.

— Вот и отлично. Согласуй с Полоцким когда занятия, что для них надо и приступайте. А ты, Михалыч, остаёшься в моей группе.

На том и расстались.

* * *

Дальше поток событий вдруг резко иссяк. Ваня перезванивался время от времени с отцом, ходил на лекции и семинары, осваивал науки и магию. Любимыми его предметами стали медитации, которые вёл индийский йогин Магасидха Махешвара и, как ни странно, фехтование под руководством Кощея Бессмертного. Ещё более странным было то, что подбирая оружие Кощей предложил не отличавшемуся большой физической силой Ване довольно тяжёлый полуторный меч. И, что совсем удивительно, Ваня с этой железякой очень неплохо обращался.

Ближе к концу месяца раздался телефонный звонок. Посмотрев на номер Ваня скривился, но и не ответить было бы невежливо, поэтому он снял трубку и, может и резче, чем следовало:

— Да, ба?

— А вот и не ба! — радостно ответил телефон фединым голосом. — Ты чего не заходишь? Совсем друга забыл?

Вот это было не справедливо! К нему только последние выходные не забегали, о чём было договорено. Да и тоже, нельзя же каждое воскресенье из Соловьёво в Задел мотаться? Пока Ваня думал, что бы такое ответить, водяной, не меняя тона, заявил:

— Короче, в ближайшие выходные заходи, а то я уже своих в спячку готовлю, так до весны и не свидимся.

— А, ну если так, обязательно! — ответил Ваня и принялся уточнять, что ему прихватить. Заказ, как обычно, состоял из некоторого количества канцелярских принадлежностей (Федя учился весьма прилежно) и сколько-то бижутерии для русалок.

И только закончив разговор Ваня понял, что уходить в спячку водяным как-то рано, а значит друг нарыл что-то важное, чем хочет поделиться. Естественно, в воскресенье он завалился к Феде со всем своим гаремом. И приветствовал водяного вопросом:

— Ну, признавайся, что тебе глубинными течениями вынесло?

— Ты не поверишь! Именно вынесло и именно из глубин! Короче так: на поверхности наши ничего толком не знают. Разве что помнят, как время от времени что-то нехорошее выходит с больших глубин… короче, твоя Василиса тебе уже всё рассказала как это выглядит. Но тут мне набулькали, что меня хочет видеть Водяной Дед. Да, да, вот так, с большой буквы. Самый старый из тех, что появляется наверху. А он реально старый! Он ещё последние ледники помнит!

— Ничего себе! — не выдержал Ваня. Девушки предпочли внимать молча.

— Вот-вот! Тут выплыли вопросы протокола. Я же водяной князь, значит тут шишка, но без году неделя, а Дед — старый и в большом авторитете. Но ладно, я всё утряс, бочонок с мёдом откопал, поляну на Щучихе накрыл. И выплыл, значит, ко мне, ты не поверишь! Настоящий ихтиостег! Весь зелёный, в чешуе, башка плоская, глаза на выкате, хвост как у сома, лапы перепончатые, торчат в разные стороны, только чтоб тину разгребать, а как насчёт по земле ползать — сомневаюсь!

Федя перевёл дух и рассмеялся:

— Лапы-то у него перепончатые и в стороны торчат, но как бочонок с мёдом увидел, сел на пень ровно, на свой хвост, жбан в лапах держал крепко и ни капли мёда не пролил, всё в себя!

— Вот ведь! — не выдержала мавка, — И эти тоже пьянствуют!

— Э! Не наезжай! — возмутился Федя. — Мы, водяные, только мёд пьём, и только по особым случаям! А вот лешие это да! Они и водку и самогон хлещут. А если кто местный к ним забредёт, так там и недельный запой могут устроить. Так что ты, Ваня, правильно сделал, что к лешим не пошёл. Тебя б уже споили.

— Ладно, учту, — кивнул Ваня, — ты давай дальше рассказывай.

— Значит поведал мне этот дед сказку, которая ходит у местных водяных уже давно…

— Давно это?… — уточнила Света.

— Когда он ещё головастиком плавал, эту сказку уже рассказывали. Говорит слух этот идёт с таких глубин, куда он заплывать не может. Говорят, что на самой большой глубине есть большая пещера, по слухам получается где-то с километр, дно у неё уже гранит. И ещё говорят, что глубже этого места до самых Уральских гор не найти. Там, на дне этой пещеры есть озеро. То-есть на дне вода, а сверху — воздух. Вода эта идёт снизу, из гранитного основания, есть там трещины, потому вода горячая и ядовитая. И воздух тоже ядовитый… Ну тут я не знаю, Дед-то холоднокровный, ему и тридцать градусов — кипяток…

— Ты это, на холоднокровных не кати… — начала было мавка, но Федя отмахнулся:

— Ты себя с жабами не сравнивай. А этот вообще, жаборыб. Кстати, Дед реально прикольный: только вылез из тины, сразу же: «Ты меня жаборыбом не зови! Хе-хе! Я сам знаю! Хе-хе!».

— Ладно, склифософский! — в тон ему рассмеялся Ваня. — Потом расскажешь, а сейчас давай, ближе к телу!

— Я, кстати, может тебя с ним ещё познакомлю, — пообещал Федя и продолжил: — Ну так вот: вода горячая, ядовитая, но там кто-то живёт, как бы не с докембрия, а посреди озера торчит остров, на нём лежит камень. Что за камень — никто не знает, там ещё ни разу не было никого, у кого глаза есть. Сколько он там лежит тоже неясно. Говорят — всегда там был. И вот время от времени этот камень что-то испускает. Это что-то идёт по пещерам, как волна по трубам. Где-то пересекается, где-то гаснет, где-то наоборот, по дороге меняется и выходит на поверхность… Ну вот как оно на Щучихе вышло. Наши эту штуку, кстати не любят. Когда оно проходит, всякая пакость случается. Мутанты всякие появляются, мозги может перекосить, даже водяным, что помельче. Вот, как-то так.

Какое-то время все сидели молча, переваривали услышанное. В конце концов Ваня не удержался, спросил:

— А этот Водяной Дед он тоже с тех пор, как рыбы выползали на сушу?

— Да откуда? — рассмеялся Федя. — Столько не живут, даже водяные. Просто в верхних ярусах пещер полно всяких реликтов. Через провалы, да та же Щучиха, они выбираются кормиться, подышать, а чуть ниже живут и нерестятся. Наверху их ещё иногда за крокодилов принимают.

— А чего они постоянно в этих болотах не живут? — удивилась Надя.

— Так они же не зря в своё время вымерли, — равнодушно пожал плечами Федя. — Наверху их всех быстренько сожрут.

После было обязательное общение с маменькой и бабушкой, а уже дома, в избе, Света подступилась к Ване с серьёзным вопросом:

— А теперь колись! Чего уже который день такой смурной ходишь? Как будто здесь и не здесь.

Естественно, Ваня принялся отпираться. Столь же естественно и то, что долго напора Светы он выдержать не смог и раскололся:

— Я же волхв. Мне надо осваивать Свет и Тьму, также как мы осваивали стихии.

Сказал и замолчал.

— Ну и что? — спросила нетерпеливая мавка. — Даже я со стихиями справилась.

— Вы не понимаете… — голос волхва стал хриплым. — Это совсем другое… Стихии, они как бы вне нас, а Свет и Тьма в нас. Они определяют кто мы и что мы делаем…

— Как Добро и Зло? — уточнила Надя. Она выглядела озабоченной.

— Нет. Это ещё одно измерение. Но они пробуждают в нас определённые качества, стремления, чувства. Свет это общность, это любовь, братство, сопричастность… Это открытость и честность… И вера…

— Так это же и есть добро! — воскликнула Надя.

Ответила ей Света, со скептической миной:

— Угу… Когда ты, в ряду верных товарищей, стоишь на краю пустыни, осиянный знаменем Пророка и ждёшь приказа, чтобы выступить в поход… И вот, на трибуну поднимается фюрер, он поднимает руку, — она воздела к потолку кулак с оттопыренным средним пальцем, — и говорит: «Дойчен зольдатен… н… н…».

Ваня судорожно кивнул:

— Выбери ствол и вперёд за флагом! Когда тебя призовут. Соблюдай верность и выноси всё, что мешает. А самое страшное — это эйфория. Это как наркотик, только страшнее. Теперь я понимаю, чем страшна жар-птица. Я не знаю, как вырвался… А сейчас мне надо погрузиться во Тьму. И я боюсь.

Его била крупная дрожь.

— Я боюсь залипнуть там.

— Но Тьма это страх, боль, а это стопор, ограничитель, — попыталась успокоить его Света.

Ваня только покачал головой:

— У Тьмы свои соблазны. Тьма разрешает, Тьма укрывает тайной. Тьма освобождает от привязанностей… Я боюсь сорваться в это.

— Значит мы будем рядом, — решительно заявила Света. — И если ты сорвёшься — вытащим тебя.

— В таком состоянии я буду опасен.

— Нас трое, справимся, — улыбнулась мавка и тут у Вани возникло ощущение, что девушки уже о чём-то договорились у него за спиной.

А Света вдруг предложила:

— Чего тянуть? Давай прямо сейчас!

Ваня, конечно, по припирался для порядка, но результат он и сам знал заранее. В результате все четверо переместились на ковёр, Ваня сел в центре в позе лотоса, Надя и Василиса разместились от него по левую и правую руку, а Сета села также, в позе лотоса, напротив.

Глава 20 Зима близко

Ваня закрыл глаза, остановил внутренний диалог и увидел себя сидящем на поляне, ночью, посреди глухого леса. Из леса не доносились хрусты и чавканья, типа тех, что окружали его, когда он шёл в сумерках от Щучихи, и это было гораздо страшнее. Он намеренно разгонял этот страх: Первый порог при погружении во Тьму. И он преодолел этот порог! Не пытаясь закрыться от страха, не пытаясь себя уговорить и хоть как-то этот страх обуздать, он силой заставил себя встать и сделать шаг в окружавшую его тьму.

С трах не ушёл совсем, но отступил. Из врага, парализующего волю, он превратился в союзника, предупреждающего об опасности. Опасности здесь были! Сама Тьма намного опаснее Тех, Кто в Ней Таится. Но сокрушив страх Ваня обрёл и Силу. Теперь он мог противостоять окружавшим его ужасам и опасностям. Он мог взять те сокровища, что хранила Тьма! И не только их. Вот, например, девчонки. Его девчонки! Он ведь не попользовался Светкой и Надькой по полной программе только потому, что боялся. Боялся, что скажут другие, боялся обидеть мавку. Но страх теперь уже не тормозил, страх наоборот, заводил, горячил кровь, звал на авантюры. Ваня открыл глаза…

Света сидела перед ним, сложив пальцы в форме сердечка на уровне солнечного сплетения и улыбалась. Ильмера сжимала своей дрожащей ладошкой его правую руку, Надя — левую. Они боялись его, но не отпускали. Не отпускали потому, что надеялись удержать… в чём? В том, чтобы он остался человеком. И Тьма отпустила. Он не будет делать то, что разрешила ему Тьма не потому, что боится, а потому, что радость в глазах этих девушек, его девушек, приносит ему больше радости, чем любое удовольствие, любая власть, которую он мог бы получить, исполни то, что подсказала Тьма.

В порыве чувств он обнял девушек, сидящих по бокам от него, и притянул к себе, Света, правильно поняв его взгляд, метнулась вперёд и устроилась у него на коленях, гармонично вплетаясь в этот клубок рук и чувств.

— Спасибо, спасибо, родные мои! Если бы не вы, я бы стал чудовищем! — прошептал Ваня.

Какое-то время они так и сидели втроём, обнявшись, но вскоре ноги у Вани затекли, он попытался пошевелиться, девушки засуетились, помогли ему развязаться из позы лотоса и все четверо переместились за стол, где заботливый домовой поставил чашки со сбитнем.

— Всё-таки Тьмаочень опасна, — выдала вердикт Надя. — Она превращает людей в чудовищ. Видел бы ты свою ауру.

На это Ваня только покачал головой:

— Какая разница, почему ты стал чудовищем? Ради собственный удовольствий или ради какого-то «всеобщего блага»? Ты всё равно чудовище. Тьма честнее. Она разрешает, но не оправдывает, а Свет даёт оправдания.

В понедельник, не откладывая дело в долгий ящик, на первой же большой перемене, Ваня напросился к Полоцкому, передать сказку, рассказанную Водяным Дедом. Но разговор начался с другого:

— Что-то ты какой-то встрёпанный… — заявил с порога Полоцкий, после чего оглядел студента внимательным расфокусированным взглядом и спросил, перефразируя известную песню: — От чего так бледен, от чего знобит? Неужели снова клялся на крови?

Ваня был далёк от этого пласта современной культуры, поэтому намёка не понял и удивился:

— Ни на какой крови я не клялся…

— А с чего же тебя так плющит и таращит? Признавайся, в какое запредельное залез?

— Да никуда я не лазил! — обиженно ответил Ваня, правда после некоторого размышления добавил: — Ну медитировал немного, на Свет, на Тьму…

— … — прикрыв глаза Полоцкий произнёс несколько фраз, которыми опытные командиры характеризуют излишне ретивых новобранцев, после чего вызвал домового: — Тихон! Позови сюда Панакееву и Пчельникову! И мавку его, — он кивнул на Ваню, — тоже.

— Э… Всеслав Брячеславич! А девушек-то чего? Они же… — неуверенно пролепетал Ваня, не понимая: с чего это начальника так корячит?

— Вот-вот! А они ничего! — назидательно воздел перст князь-чародей.

Когда все три девушки собрались в кабинете, он решительным тоном заявил:

— Значит так, девчонки! У меня для вас важное задание! Вот за этим, — он указал на Ваню, — присматривайте и не давайте ему лезть во всякую ересь! А то уже начал на Свет и Тьму медитировать…

— Между прочим, они меня и вытащили, — буркнул Ваня, а Света, как самая практичная, уточнила:

— И как мы его удержим?

— Да как хотите! — рявкнул Полоцкий. — Хоть в постель его втроём тащите! После такого точно не до ереси… по себе знаю…

— Задача ясна, товарищ командир! Разрешите исполнять? — отрапортовала Света, но было видно, что и она смущена. Остальные стояли просто красные, как помидорки.

— Идите! — отмахнулся Полоцкий, но вот Ваня возмутился:

— А какая ересь-то? Волхву же надо осваивать и Свет, и Тьму!

Князь-чародей задумался не на долго и кивнул, правда больше не Ване, а своим мыслям:

— Хорошо, придумаю что-нибудь для тебя. А теперь идите уже!

Тут Ваня снова обиделся:

— Всеслав Брячеславич! А как же то, что я хотел вам рассказать?

И они в четыре глотки поведали руководству услышанную от Феди историю, про глубокие каменные пещеры.

— Хм… На море-окияне, на остове Буяне, Алатырь-камень… — задумчиво произнёс Полоцкий. Окинув критическим взглядом любопытные мордашки стоящих перед ним первокурсников, он поспешил добавить: — Хорошо, когда что-то прояснится, я вам расскажу. Надеюсь вы сами не собираетесь добывать этот Алатырь-камень?

Студенты согласованно закивали, а Ваня даже пояснил:

— Там полтора километра, нужно специальное оборудование, к тому же не по прямой погружаться, а по пещерам лезть. Думаю, сейчас это никто не сможет.

Полоцкий не был так уверен в существующих ограничениях, но вящего опасу ради разубеждать студентов не стал. А вот когда они покинули кабинет, пришлось срочно решать сразу множество организационных задач. Начал он со звонка географу:

— Афанасий Никитич! Собирай сегодня свою группу, для вас будет срочное задание.

— Когда? — только и уточнил великий путешественник.

— Сегодня, через пол часа после занятий.

Следующим звонком он потревожил мастера медитаций:

— Махатма! Надо организовать дополнительные занятия для одного, излишне рьяного.

— Трижды за время нашего сотрудничества великий князь отказывался от обычного обмена дружеским стёбом. И каждый раз это означало большие проблемы. Что плохо сейчас? — спокойно и немного насмешливо ответил великий йогин.

— Григоров, помнишь такого?

— Чрезвычайно талантливый юноша.

— Полез сам осваивать медитации Света и Тьмы.

— … — выражения, которые применил йогин, были чуть крепче, чем те, которые совсем недавно использовал князь-чародей.

— Вот-вот!

— Давай так… Я запущу продвинутую группу, где буду давать высшие стихии. Его туда принудительно…

— … и девчонок его, всех троих.

— Как скажешь. Для остальных — факультатив. Начну… да вот в среду и начну.

— Два раза в неделю.

Дальше Полоцкий озадачил алхимика:

— Яков Вилимович! Вы ведь масон?

— Баловался по молодости. А что?

— Значит в сигилах и символах разбираетесь, — радостно констатировал Полоцкий.

Брюс сразу понял о ком речь:

— Дайте угадаю: Григоров. Даже не буду спрашивать, что он учудил.

— Вы как всегда проницательны, но вот именно по части магии символов пока ничего. Читает рекомендованную литературу и ищет дополнительную самостоятельно.

— Хорошо, возьму его на дополнительные занятия, с упором на святые символы и теургию.

— Есть другое предложение: давайте откроем факультатив по этой теме, а его со всем гаремом направим к вам принудительно.

— Кстати, хорошая идея. Мне надо немного времени подготовиться, так что… давайте начнём в субботу, четвёртой парой. А там посмотрим как пойдёт.

— Давайте! — согласился Полоцкий. И вздохнул с облегчением, разрывая связь. Похоже, хоть одну проблему удалось начать решать заранее.

* * *

Неделя для Вани и его девушек выдалась тяжёлая. Мало того, что учёба шла сама по себе хоть и интересная, но непростая, так ещё и два факультатива, которые для них оказались обязательными. К единственному выходному они подошли вымотанные, выжатые и совместным решением посвятили его пассивному отдыху, разве что немного погуляли по Соловьёво, полюбовались на остатки золотой осени. А вот на ваниной даче дела шли не столь гладко.

Ещё в субботу Зоя Владимировна встретила дочь не слишком дружелюбно:

— Чего это ты затеяла? — спросила она весьма подозрительно поглядывая на кучу дров, которые привезли на неделе по заказу Вероники Павловны.

Та, в своей обычной манере, приняв решение не сочла нужным ставить кого бы то ни было в известность, но ждала от всех окружающих его чёткого исполнения. Ведь оно, Её решение, является единственно верным и совершенно очевидным. Должны же сами понимать. Окружающие недоумки почему-то не понимали. Вот и сейчас приходилось объяснять очевидные вещи:

— Дрова на зиму привезла.

— И куда мне их девать? И кто таскать будет?

Дело в том, что дача есть дача, зимой там не живут и запас дров для отопления весьма ограничен, как и наличные места для их хранения. На запас в десять кубов, которые привезли на тракторе за два захода, в дачном хозяйстве просто не было места. Но такие бытовые мелочи Великого Вождя просто не волновали:

— Найди куда. А перетаскать… Ванька завтра придёт и перетаскает.

Ну да, конечно, перетаскать десять кубов дров это так, на пять минут работы… Зоя Владимировна на этот маленький казус внимания не обратила, носить дрова всё равно не ней, но вот другое соображение было более существенным:

— Не придёт он. Позвонил вчера, типа у них много занятий, устал сильно, будет отдыхать. Позвони ему, что ли, прикрикни!

Вероника Павловна на это только отмахнулась и её мамочка не преминула наехать:

— Вот и говорю, распустила парня, матери возражать смеет!

— Слушай, хватит! Без тебя тошно. Ещё и Ванька-старший придумал тут… Представляешь! В суд на меня подал! По алиментам!

— Чего? Платить не хочет?

— Нет, он сволочь хитрая! Типа, Ванька теперь живёт в общежитии, в другом городе, я на него не трачусь, значит и алименты мне не нужны. Хочет ему непосредственно посылать! Я ему говорю: Ванька же с деньгами обращаться не умеет, всё на своих девок спустит, а этот мне: «Вот и научится.». Я говорю: «Пусть сначала научится!», а он: «А как Ваня научится, если у него своих денег не будет?». Короче, дурак, чего с него взять.

— Ладно, Вероничка, ты что-нибудь придумаешь, я вот про это, — Зоя Владимировна снова кивнула в сторону кучи дров. — Ты что, решила меня тут на всю зиму сослать?

— Ну, я подумала, что ты тут поживёшь подольше, может Ваньку уговорим, чтобы сюда переехал, всё же дома…

— Ага! Уговоришь ты его! Его с трёх сторон уговаривают: вот одна койка, вот другая, вот третья! Нет, Вероничка, ты давай на неделе меня вывози, или я сама найму машину и перееду.

Насчёт: «Сама перееду!», это было сильно сказано, такой подвиг Зое Владимировне был явно не по силам, но вот разнести эту семейную разборку по всей деревне она явно могла, что Веронике Павловне было явно лишним. Да и вообще, выяснять отношения следовало не на виду у соседей. Поэтому она устало вздохнула и потребовала:

— Ладно, пошли в дом, там поговорим.

Естественно, в следующие выходные никто никуда не поехал, ибо Зоя Владимировна отличалась удивительной чертой: сколько ей времени ни дай на сборы, а собственно сборы начнутся на следующий день после назначенного срока. Вероника Павловна прекрасно знала эту особенность своей мамочки и потому следующие выходные были посвящены принудительным сборам, что вызвало немалый скандал.

С одной стороны ванина бабушка всё время возмущалась:

— И сколько мне здесь на чемоданах сидеть? Неделю⁈ Да я за неделю сама тут соберусь!

— Знаю я, как ты соберёшься! — не менее экспрессивно отвечала Вероника Павловна. — Тебе сколько ни дай времени, вечно, уже машина приходит, а у тебя всё ещё лежит навалом, ничего не упаковано! Посидишь пару дней, подождёшь!

— А чего Ваньку сюда не позвала? Сами всё таскаем!

— Да он совсем неслух стал с этой своей школой! Видишь ли, у него сегодня праздник какой-то и его там чем-то там командовать поставили.

— Вот, говорю тебе, совсем распустила сына! Не мог ради матери эти гулянки отложить!

А дело в том, что к концу октября даже первокурсники оказались уже достаточно образованы, чтобы самостоятельно, по эфемеридам, определить ключевые точки Колеса Года. В частности, понять, что Самайн, а по русски — Велесова ночь — приходится на последнее воскресенье октября. А ведь у них на курсе целый волхв есть! Вот Ваня и поработай по специальности! В результате произошло длительное и бурное выяснение отношений по телефону, в ходе которого Ваня битый час объяснял матери, что это не просто гулянка, а важный магический ритуал, что проводить его надо в конкретный день и сдвинуть нельзя, что он в этом ритуале главный и он должен не просто присутствовать, а вести церемонию и кроме него некому. И что это вообще, в некотором смысле элемент учебной программы… Всё бестолку. На все ванины аргументы было только одно возражение: «Ты что, не можешь ради матери эту вашу вечеринку отложить или вообще на неё не идти?». В конце концов доведённый до белого каления Ваня рявкнул в трубку: «Нет! Не могу!», на что последовал ответ: «Вот так ты с матерью?!!!», и брошенная трубка. В результате бабушку собирали без него.

Правда Ване от этого было не на много легче: пришлось срочно изучать все потребные источники, конструировать на бегу ритуалы, всё организовывать, связывать…

Не сказать, что эта деятельность Ване сильно понравилась: пришлось разжигать ритуальный костёр, резать жертвенного барана, купленного у ближайшего фермера (знать бы ещё как его резать, но, спасибо Наде, Ваня справился) и всё это под должные молитвы древним богам, которые никто не знал и потому пришлось сочинять на ходу. Хорошо хоть Илне успокоила, напомнив известную в соответствующих кругах присказку: «Хороший шаман поёт свои песни!». Она же руководила разделкой жертвенной туши. Она да Надя — единственные на курсе, сведущие в этой премудрости. Они же с мавкой впридачу не испытывали особых моральных трудностей от самой процедуры заклания, чего не скажешь об остальных. Свете, вот, вообще дурно стало когда Ваня перерезал барашку горло. Но когда по двору поплыл запах жареного мяса, моральные терзания окончательно закончились и пировали все с должным усердием. И Ваня, который освящал всё действо своей святой шваброй, смог наконец вздохнуть с облегчением. Правда где-то в глубине души точил червячок, что теперь ему предстоит регулярно вести общие празднества для всей кафедры. Да и Соловей намекнул, что к празднику Коловрата следует готовиться заранее…

А вот от погрузки на отъезд отвертеться не удалось. Ваня, со всем гаремом, был поднят по тревоге и выведен на работы.

— По Москве не соскучился? — с ехидцей спросила мама.

— На каникулы приеду, — отмахнулся он.

Но вот, наконец, барахло было уложено в вызванную из Москвы «Газель», и все сели попить чайку на дорожку, проститься, так сказать, с дачной жизнью до следующего сезона. Вероника Павловна позволила себе подколку: изобразив искреннее восхищение, заявила:

— Какие у меня отличные снохи! Красивые, умные, работящие! И целых три штуки!

Надя на это покраснела, как помидор, Василиса вообще не поняла в чём наезд, ну так нечисть лесная, что с неё взять? А вот Света только хмыкнула и задорно подмигнула заметно смущённому Ване, за что тут же была маркирована ваниной мамой как самая бесстыжая.

Но вот, кортеж из одной «Газели» и одной легковушки удалился, похрустывая первым снегом, а Ваня с девушками остались в опустевшей даче: всё окончательно закрыть, проверить, дождаться, пока прогорит печка…

Глава 21 Предательство

Мама с бабушкой уехали, оставив на Ваню и его девушек ещё много работы: надо было слить воду из домашнего водопровода, достать насос из колодца, отключить и убрать газовый баллон, проверить все окна и двери изнутри и в самом конце отключить рубильник. И только потом можно торжественно запереть входную дверь и сказать даче прости-прощай до следующего сезона. Обычно Ваня делал всё это после того, как машина с вещами погружена и маменька весело покрикивала из своей: «Ну что ты там копаешься! Всего делов-то на пять минут!». Сейчас всё можно было сделать и не спеша, тем более, что девочки реально помогали. В результате эта обычная возня не сильно и утомила.

Но вот наконец Ваня раскланялся с домовым, закрыл калитку, бросил прощальный взгляд на опустевший сад и вся компания двинулась в Соловьёво: не сговариваясь они решили прогуляться по первому снегу пешком.

А вскоре подоспела пора зимних праздников и самый первый из них — День рождения Деда Мороза. Праздник, кстати, не безопасный. Это современная общественность воспринимает Мороз добрым дедушкой с мешком подарков, а вот маги помнят, что Мороз, он от слова Мор. А волхвы-то как помнят, даже такие, свеженедоделанные как Ваня. И, кстати, свой собственный Мор на Спецкафедре имеется, фехтование ведёт и ещё кое-что до кучи, у старших курсов. По традиции он в этот день обходит все курсы в их общежитиях. Древний бог смерти, владыка Левого берега Смородины, полномочный представитель Чернобога на Земле, благословляет студентов на учёбу, честную жизнь и праздничное веселье.

Ровно в полночь с 17 на 18 ноября в ворота двора, где обитали первокурсники, постучали. Миша и Рома распахнули створки и Дедушка Мор вступил внутрь. Никакого шутовства с накладной бородой и красным тулупом! Никаких таких корявых посохов. Высокий, прямой как жердь, в подбитом горностаевым мехом ярко алом плаще и чёрной железной короне. Длинные седые волосы, серебряные в свете высоко стоящей Луны, рассыпались по плечам и из-за правого торчит рукоять двуручного меча, словно инеем покрытая мелкими бриллиантами, которые, также как иней, переливались и блестели в лунном свете.

— Исполать вам, добры молодцы и красны девицы! — Кощей кивком головы изобразил намёк на вежливый поклон. — Пустите ли именинника внутрь?

Из толпы студентов вперёд выступил волхв со своей святой шваброй. Слегка подпитав её Светом, самую малость, чисто для понтов, он вызвал на кончиках волосков щётки что-то типа огней святого Эльма. Выглядело не менее эффектно, чем кощеев меч. Отзеркалив поклон, он произнёс:

— И тебе исполать, Мор! Заходи, отведай угощения, что от чистого сердца. Но человека мы тебе не отдадим.

Кощей смерил волхва пристальным взглядом и вдруг понял, что и правда, не отдадут! Была в этом смертном сила, которую он видел и в древних волхвах. Однако же, одного… вернее одну, забрать сегодня надо, не на совсем, конечно. Просто по традиции именно первый курс выделял на все зимние праздники Снегурочку. Потому и спросил Мор:

— Однако же, согласно правилам, меня должна сопровождать Снегурочка. Может кто захочет стать моей внучкой?

— Если какая девушка захочет, то станет, — помня дискуссию с Соловьём о свободе воли, согласился Ваня. — А сейчас, заходи, Мороз! Отведай угощения!

После этих слов вперёд выступили Света, что стояла по правую руку от Вани с блюдом на котором покоился огромный каравай, Надя, что стояла по левую руку, преподнесла блюдо со шкварчащим жареным на гриле мясом жертвенного поросёнка и Маша вынырнула между ними посредине, оттерев волхва, и протянула Кощею большую чашу с квасом.

Мор отломил хлеб, отведал мяса, выпил квас, после чего произнёс:

— Благодарствую, люди! Вижу, чтите покон и вежество соблюдаете!

После его зазвали к столу, усадили на почётное место, подняли братину за здравие, что древнего бога смерти всегда веселило. Он снова отведал угощения, встал, призывая всех к тишине.

— Радуйтесь, студенты! Подходит к концу год. Для вас год был важным, вы все выбрали свой путь, свою стезю. Возблагодарите год уходящий за это. Встречайте год новый с радостью!

Он поднял правую руку и голос его изменился:

— Учитесь усердно, радуйтесь жизни, ищите свои пути и творите добро!

С руки Мора, бога смерти, сорвался снежный вихрь, который заполнил, казалось, всю комнату и мгновенно впитался в присутствующих. И каждый вдруг почувствовал, что в нём что-то изменилось, правда никто не смог бы сказать: Что именно?

Волхв от имени всех поблагодарил Кощея за благословение, а тот, в свою очередь, напомнил о деле:

— Так найдётся здесь хоть одна девица, что захочет назваться моей внучкой?

Все вдруг стали мяться и тут вперёд выскочила Маша:

— Дедушка Мороз! Примешь ли меня?

— Подойди, внученька! — позвал Кощей и когда Маша подошла, провёл у неё над головой ладонью, словно накидывая на неё что-то. Снежный шлейф скрыл девушку на секунду, а когда осел, все ахнули: Маша была облачена в элегантную приталенную шубку из какого-то серебристого меха, на голове у неё красовалась диадема белого золота, изукрашенная бриллиантами и сапфирами, на шее было богатое ожерелье, на руках браслеты и перстни.

— Ну, пойдём, внученька, остальных поздравим!

Сказав это, Кощей хлопнул в ладони и оба пропали в снежном вихре, а студенты первого курса приступили к праздничной трапезе.

И завертелась предпраздничная суета. Избы украсились еловыми венками снаружи и многочисленными еловыми букетами изнутри. Если снаружи венки могли висеть свежими хоть до весны, то внутреннее убранство приходилось регулярно подновлять, что взяли на себя девушки. И чтобы облегчить себе жизнь, они мимоходом изучали всяческую бытовую магию и специфические аспекты магии жизни. А про всякие йольские и рождественские календари и прочие развлечения и говорить не приходится.

Даже лекции и прочие занятия не миновала чаша сия. Брюс на алхимии щедро делился рецептами фейерверков, которые можно собрать на коленке из подручных материалов. Благо сам он был мастером огненной потехи, ещё царя Петра веселил, потом ездил в Китай, специально этому ремеслу учиться, а сейчас и сами китайцы нет-нет, да и просят у него консультацию. Географ Афанасий Никитич рассказывал как и когда славят Новый год в разных экзотических странах. И даже старец Никон, историк, не упускал случая рассказать о наших, исконных обычаях, хотя и не все он одобрял. Впрочем, оно и понятно: старина, она не во всём была доброй и было время, когда развесить на новогодней ёлке внутренности жертвенной девицы считалось хорошим откупом от Мора… Мороза… Деда Мороза… Впрочем, поговаривают, что он же эту практику и пресёк. Не то, чтобы добрее стал, просто придумал обряды по веселее. Читайте «Морозко».

Так время шло, веселье нарастало, ноябрь канул в Лету, потихоньку приближался тот самый Коловрат — праздник Зимнего Солнцестояния. А после уже пара дней и по домам, на каникулы. Семестровые экзамены проходили как-то смазано, каждый препод устраивал что-то типа финальной контрольной, что для студентов было не слишком сложно: что ни говори, а всем было интересно всё, все и учились более-менее ровно. Но объём заданий и материала на лекциях от этого меньше не становился, а потому общая нагрузка на молодые, но далеко не железные организмы студентов только росла.

И вот, как-то ночью, Ваня со своей мавкой угомонились на печке, куда парочка переехала, как только начали топить. Ильмера, как самая мерзлячая, по хозяйски навалила подушек у стены, отделяющей их от светиной комнаты, чтоб не дуло, и обосновалась возле этого вала. Ване пришлось располагаться ближе к краю. Впрочем, печь большая, ещё на троих места хватит. Так вот, ночью, когда все уже крепко спали, Ваня проснулся от того, что мавка трясла его за плечо:

— Ваня, что-то случилось! — громким шёпотом сообщила она.

И тут из-за стенки раздался истошный вопль Нади:

— Ваня!!!

А ещё оттуда доносилась какая-то возня.

Сон как рукой сняло. Волхв резво спрыгнул с печки и стремглав бросился в светину комнату. Он даже не помнил, как в руке оказалась швабра и только Ильмера успела крикнуть: «Халат надень!». А в комнате творилось страшное. Надя раскорячилась на кровати, упираясь руками и ногами, спиной прижимая рвущуюся на волю Свету. А перед ними выделывал кольца и петли огненный змей. В душе волхва поднялась ярость и он воззвал ко Тьме, ибо силу, которая соблазняет и привлекает, даёт змею именно Свет, и тут же обрушил эту Тьму на врага.

Змей, получив удар, рухнул на пол, узлом завязался и завопил человеческим голосом:

— Волхв?!!! Предупреждать же надо!

А Ваня в этот момент прошептал:

— Перуне, отче, благослови на битву!

И словно кто-то далёкий и могучий бросил на него мимолётный взгляд. От этого взгляда Ваню наполнила энергия, едва не сжигая его, нет, не тело, самую его сущность, более глубокую, чем то, что мы называем душой. Но ему удалось обуздать эту силу и направить её в швабру, а оттуда сфокусировать на сжавшемся на полу огненном змее. Из святой швабры с грохотом вырвался плотный пучок молний и опутал сжавшегося на полу врага. Тот заорал дурным голосом и стремительно бросился мимо ног волхва наружу. По дороге сшиб Ильмеру и попытался опутать её своими кольцами, но та и сама оказалась не промах: частично перекинувшись она запустила свои ядовитые зубы ему в хвост.

— А-а-а-а-а!!! Мавка! Да чтоб вас!!! — завопил незваный гость, распутывая кольца и отбрасывая девушку в дальний угол горницы.

Ваня снова хлестнул его молниями. Змей с воплем втянулся в устье печи, зашуршал, в трубе и с громким «Ух!» вырвался наружу. Ваня выскочил в дверь и снова хлестнул убегающего врага молниями. Тот снова заорал, просел по высоте и рванул за деревья. И тут из трубы в большой избе вылетел ещё один змей, несколько короче первого, но он сжимал в своих кольцах девичью фигурку. Бить по нему Ваня не решился, из опасения повредить девушке. Тут Ильмера накинула ему на плечи халат и решительно затолкала в хату, ибо в пылу боя волхв так и не удосужился одеться.

Света рыдала у себя в комнате, Надя отходила от печи, видимо только что закрыла вьюшку.

Ваня, потормозив немного, подошёл к Свете, сел рядом.

— Ты как?

— Это… это… — она уткнулась ему в плечо. — Я… Я же хотела отдаться ему-у-у-у-у! Я рвалась! Сама-а-а-а-а!!! А когда ты его шарахнул… — тут Света немного успокоилась, — всё как слетело. Что это было? Как он это сделал?

— Огненный змей соблазняет Светом, а я накрыл его Тьмой. Вот его и сплющило. Ты извини, мне надо в большую избу. Там тоже побывал змей и даже кого-то унёс.

Неожиданно лицо Светы ожесточилось. Она вскочила на ноги и решительно заявила: «Идём!». Но тут их перехватила мавка, решительно запихнула в куртки и заставила обуть валенки. А то бы так и побежали, по морозу босяком.

— Какая ты… Вот точно, холоднокровная! Тут такое, а ей всё как с гуся вода! — выдала на это Света.

— Да за вами, теплокровными, только глаз да глаз нужен! — раздражённо откликнулась Ильмера.

Большая изба гудела. Там уже собралось всё руководство школы: Соловей, Яга, Полоцкий, Кощей, Брюс и даже Муромец. Основная толпа собралась рядом с открытым устьем одной из печей, чуть в сторонке стояли завёрнутые в халаты Миша и Илне. Миша с мечом на поясе и хвостом огненного змея в руке, Илне держала в одной руке бубен, в другой колотушку, на шее у неё висело шаманское зеркало.

— … чего рубил-то? — внушал своему ученику Муромец. — Схватил и держи, а уж как все сбежались, общими бы силами его и скрутили!

— Да я не рубил! — оправдывался Миша. — Он уже в печь залез, я хотел его вытянуть, а он… и оторвался…

Миша обескуражено посмотрел на кусок врага в своей руке. А Полоцкий бросил быстрый взгляд на вошедших:

— У вас всё в порядке?

— На нас тоже напали, — ответил Ваня.

— Наташа меня удержала, а Ваня так этого гада приложил, он едва ноги унёс, — сквозь зубы ответила Света.

— Он ещё меня хотел прихватить, — хмыкнула Ильмера, — но я его укусила, теперь долго будет хвост приволакивать. И всё орал: «Волхв! Предупреждать надо!», «Мавка! Предупреждать надо!».

— Неудачник, — спокойно констатировала Яга.

Ваня помолчал немного и сообщил:

— Он ведь Машу унёс?… Я видел, как он улетал, но побоялся ударить его, я боялся навредить Маше…

— Лучше б ты убил и её тоже! — рявкнул Кощей, рывком разворачивая его к себе. И друг закрыл глаза, успокаиваясь невиданным усилием воли и аура смерти, окружившая его и ставшая зримой, улеглась. Сделав несколько вдохов, он разжал руку, которой держал Ваню за плечо, и заговорил совершенно мёртвым голосом: — Она вызвалась быть Снегурочкой и я признал её своей внучкой. Это не просто карнавальная мишура. Это обязательство с обеих сторон. Даже если бы она погибла, я позаботился бы о её душе, о её посмертии и следующем приходе к живым. Но сейчас я даже не чувствую её душу. Но я сделаю всё, чтобы найти её и отомстить тем, кто это сделал!

На последних словах аура смерти снова взметнулась и осела.

— Кстати, кто это сделал… — эхом отозвался Соловей. — Кто открыл вьюшки?

Спросив это он обвёл студентов мрачным и тяжёлым взглядом.

— Кстати, где Ромка, — напряжённым эхом отозвалась Света.

Все стали озираться. В возникшей суете никто не заметил пропажи ещё одного члена их маленького коллектива. Соловей на это как-то напрягся и решительно открыл дверь в ромкину комнату. И тут же отпрянул: таким коктейлем энергий пахнуло изнутри. Брюс аккуратно отодвинул коллегу и принялся внимательно осматривать комнату, не переступая тем не менее, порога. Ваня решился и встал рядом. Вся комната была покрыта изнутри знаками и сигилами. На всякий случай, волхв визуализировал перед собой перевёрнутую руну Перт и чуть напитал её светом. Сквозь этот фильтр знаков проступило ещё больше, стали видны и потоки энергии. Брюс бросил быстрый, но внимательный взгляд на ученика и спросил:

— Что скажешь?

— Учиться надо, а не лепить всё подряд по бабкиным бредням, — ответил Ваня

— Но здесь же одни только знаки Зла! — воскликнул Миша, который заглядывал в комнату бывшего сокурсника через плечо Брюса.

— Щаз! — откликнулся Ваня и пояснил: — Немцы очень своеобразно понимали руны, они взяли толкования фон Листа, который вместо изучения традиции пустился в собственные бредни…

— Но свастика… — не унимался Миша.

— Как была, так и осталась благим знаком. Смотри, она даже не восприняла тьму, которой её пытались напитать. И здесь разрушила всю конструкцию.

И тут мавка, изучавшая это нагромождение сигилов из-за плеча хозяина, выдала:

— Это не Тьма. Этот, что вылезло из болота. Тогда, когда ты чуть не погиб.

— Опа! — воскликнул Полоцкий, очень внимательно наблюдавший за этой дискуссией. — А с этого момента пожалуйста подробнее!

Но тут не выдержал Миша:

— Это всё интересно, но надо найти Машу! Неужели ничего нельзя сделать? Да, я знаю, логово огненного змея ни разу не находили, но сейчас у нас есть это! — он потряс в воздухе оторванным хвостом чудовища.

— Ты прав, богатырь. Сейчас у нас есть шанс, — сдержанно поддержал его Кощей.

— Но вы никуда не пойдёте, — суровым голосом приземлил всех Полоцкий. — Вы ещё слишком мало знаете и умеете, вы никого не спасёте, скорее всего спасать придётся вас. Соловей! Поднимай дежурное подразделение!

Соловей забрал у Миши оторванный хвост и вышел, Кощей молча развернулся и ушёл вслед за ним, а Полоцкий продолжил давать распоряжения:

— Яков Вилимович! Вместе с волхвом разберитесь в этих каракулях, запротоколируйте и начинайте чистить. Если что — зовите Нестора.

— А мы, девоньки, шарим в округе, ищем следы, людей по спрашиваем, в общем, косим под шерлоков холмсов, — сказала Яга.

— А на вас, мальчишки, силовое прикрытие. Сейчас ни в чём нельзя быть уверенным, — добавил своё веское слово Полоцкий. — Илюша, ты ими командуй.

На том все занялись делом.

Эпилог

Фиксация художеств, оставленных в наследство Ромой, опрос возможных свидетелей и прочие следственные действия продолжались долго, нудно и всех изрядно вымотали. В конце концов Брюс, осуществлявший общее руководство, посмотрел на часы и махнул рукой:

— Ладно, вроде всё, что могли — собрали, самое опасное — обезвредили. Отдыхайте.

После чего ромину комнату опечатали и магически запечатали по самое немогу и все, не сговариваясь, сели за стол.

Домовые к тому времени уже по новой протопили печи, собрали то ли сильно запоздалый завтрак, то ли несколько ранний обед, который начали есть без аппетита, но в конце концов заглотили с невиданным энтузиазмом: Пока работали, о еде не думали, а как расслабились — почувствовали, что оголодали. А дальше все расползлись досыпать, ведь огненные змеи напали на первокурсников в четыре утра, время самого сладкого сна.

Ваня с мавкой залезли на печку, Ильмера, как всегда, забралась в свой самый тёплый угол и только они расслабились, как в дверь комнаты постучали. Даже можно сказать забарабанили. Ваня снова проснулся:

— Кто там? Что случилось?

— Это мы! Пусти! — раздался испуганный голос Светы.

Надо сказать, что на Спецкафедре очень трепетно относятся к личному пространству студентов, без спросу в комнату войти могли только домовые, работа у них такая. И то не всегда. Преподаватели тоже, но пользовались этим только в самых экстренных случаях. Так что сейчас Ване пришлось сказать:

— Заходите, конечно! А что случилось?

Дверь открылась и в неё впорхнули Света с Надей. Сбросив халатики, они решительно забрались на печку, причём Света вклинилась между Ваней и Ильмерой, а Надя хоть и легла с краю, но сильно к нему прижалась, придвигая к другим девушкам.

— Мне теперь страшно спать одной! А ты у нас мужчина, ты должен нас защищать! Вот! — решительно заявила Света. И не будь они столь усталыми, быстро уснуть у них бы точно не получилось.

* * *

След огненного змея привёл отряд в заброшенный карьер километрах в тринадцати от Соловьёво. Огромная чаша глубиной в полста метров, ограниченная двухступенчатыми известняковыми стенами уже начала зарастать лесом. Добычу щебёнки перенесли на новую площадку рядом, а старый карьер, где добывали известняк с начала прошлого века, объявили заказником и отдали на откуп туристам и альпинистам.

Как известно, где известняк, там и пещеры и след огненного змея вывел преследователей почти незаметному входу, который, хоть и узкий, вёл в разветвлённую сеть подземных ходов. В отряде были далеко не первокурсники, самый молодой — Шурик, родом с Донбасса, позывной Уголь, он же командир отряда, учился на восьмом курсе. Обладая удивительным талантом ориентироваться в подземных ходах, он уже сейчас стал одним из главных в Ордене по всем подземным операциям.

У входа в пещеры отряд разделился. Бо́льшая часть осталась наверху: для связи, вести разведку, обеспечивать прикрытие. Меньшая часть во главе с Углем и с Кощеем впридачу двинулась вниз. И вот они уже несколько часов шли по пещерам, соблюдая все правила, отмечая следы огненного змея, как магические, так и чисто физические, кое где попадались и следы его крови. Кровь Кощей с нехорошей ухмылкой тщательно соскребал в пробирку. Будет нечистому много весёлых минут, а остальным наука: нечего перебегать дорогу богу смерти. Однако след всё петлял и петлял, становился слабее, Кощей чувствовал присутствие Маши то там, то там, то близко, то далеко, но в конце концов остановился, поднял руку:

— Нас водят, — сообщил он.

Если уж самого Кощея водят, да не где-нибудь, а в подземельях, почитай — прихожая его царства, то дело и в самом деле серьёзное. И противник очень серьёзный. Все остановились и внимательно посмотрели на бога смерти. Какое-то время он стоял нахмурившись, но в конце концов, словно через силу, заявил:

— Надо возвращаться.

Сказать оказалось проще чем сделать. Похоже, их и в самом деле собирались завести в глубь пещер и погубить: маршрут, отмеченный трекером то и дело упирался в глухую стену, собственные следы терялись, знаки, оставленные на стенах указывали не туда. Тоже ещё не повод впадать в панику, люди все обтёсанные, хорошо подготовленные знают много способов выпутаться и из такой ситуации. Да ещё и Кощей с ними, так что шутки, которые сейчас пытаются с ними шутить, аукнутся скорее всего самим шутникам. Вот и сейчас, терпение бога смерти, похоже, кончилось. Он поднял руку, останавливая отряд и спросил:

— Так, все помнят правила, как идти через моё царство?

Но тут Уголь, который тоже о чём-то крепко задумался, заявил:

— Погоди, Кощей, дай я попробую, глядишь и обойдёмся без зверств.

Кощей посмотрел на него с явным интересом и кивнул. Уголь снял с пояса фляжку, которую всегда брал под землю, но никогда не открывал, встряхнул её и крикнул в темноту пещер:

— Старый Шубин! Старый Шубин! Выведи на волю, а я тебе чарку налью!

Какое-то время ничего не происходило, но вскоре в темноте раздались шаркающие шаги и из-за поворота туннеля появился свет факела. Факел нёс мужик с пропитым лицом, одетый в длинный, до пят, тулуп вывернутый на изнанку. Тулуп был весь мокрый, как и шапка-ушанка у него на голове, на ногах у него были добротные валенки.

— Ну, здорово! — сказал мужик. — Звал — наливай!

Уголь, весь напряжённый, как струна, открыл фляжку, налил в её крышку-стопку мутную жидкость и протянул гостю. Тот принял чарку со словами:

— Да не дрожи ты так, а то расплещешь!

Выпил утёрся рукавом тулупа и вдруг встрепенулся:

— Наш, что ли, донецкий?

— Бабка моя, с Шахтёрска, сама гнала! — с нескрываемой гордостью сообщил Уголь.

— А не дочка ли она Глашки-солохи?

— Внучка!

— О! Справная тётка! Бережёт традицию! Ладно, пацан, не стремайся! Не губить вас пришёл. А явился зримо, чтоб не гадать, то ли вы от меня побежите, то ли за мной пойдёте. А если одни так, другие эдак, то лови вас потом по этим норам, а времени мало. Так что подхватились и пошли! Не отставай!

С этим словами Шубин повернулся и нырнул в один из боковых отнорков, в тот, куда маги и не думали заглядывать. Все двинулись за ним, на свет факела.

Плутали они по пещерам не долго, перебираясь из узких лазов в широкие и наоборот. Вскоре Шубин остановился в просторном гроте возле очередного узкого лаза.

— Ну вот, значит, дальше сами. По этому штреку пройдёте, там коротко и развилок никаких, выйдете в штоленку, по ней налево. А там уже и до света рукой подать, не заблудитесь. Дай ещё похмелиться!

Уголь протянул Шубину флягу, но тот только покачал головой:

— Не, братишка, я с этого забухаю, а мне щас нельзя. Стопку в самый раз.

Выпив предложенную стопку, он крякнул, снова утёрся рукавом и сообщил:

— Ты эта, братишка, своим передай, скоро у вас там начнётся. Скоро вообще везде начнётся. Тут по всей земле разом булькнуло. Вот он, — Шубин указал на Кощея, — знает о чём я.

Тут Кощей резко спросил:

— По какому счёту скоро? По твоему, по моему?

— Ну если по твоему, так почти что вчера, а по ихнему, — Шубин указал на Угля, — время ещё есть. Не то, чтобы много, но есть.

Дальше всё получилось как и сказал Шубин: узкий прямой коридор вывел их в широкий туннель, в конце которого брезжил холодный свет зимнего утра.

* * *

Пару дней спустя высшее руководство Спецкафедры, а по совместительству и таинственного Ордена собралось в кабинете Полоцкого.

— Так значит, товарищи, всё-таки контр-орден? — спросил князь-чародей.

— Контра — не контра, орден — не орден, но Продану совершенно точно обеспечили отход и это планировалось заранее, — выдала вердикт Яга, проводившая первичное расследование на улице. Она и помогавшие ей девочки смогли восстановить путь отхода Ромы до выезда из райцентра, даже то, что он по пути пересел в другую машину. Дальнейшим Полоцкий уже озадачил специализированные оперативные подразделения.

— А что может быть? — пожал плечами Брюс. — Это точно организация, имеют опыт в тайной работе, хорошо подкованы в магии… И, кстати, худо бедно научились обращаться с Тьмой из Глубин. В отличие от нас. Значит и существуют уже значительное время. И работают против нас. Так что название удачное. Я вот только не могу понять: как они могут существовать долгое время в условиях такой конспирации? Мы-то худо-бедно имеем легальное прикрытие, сотрудничаем с официальными властями и то приходится решать кучу проблем. А без этого поддерживать устойчивую организацию, накапливать знания, особенно фундаментальные… даже не представляю как!

— А если это коллеги? — задумчиво спросил Соловей. — У нас всегда было некоторое недопонимание с англичанами, они всегда пытались вылезти за рамки полномочий и сесть на шею.

— Смысл? — коротко спросил Полоцкий. — Им эта провокация не даёт ничего.

— Отвлечь внимание, прикрыть что-то большее, — пожала плечами Яга.

— Нет, — решительно отрезал Кощей. На его левой руке, чуть выше локтя была повязана чёрная лента, обязательство помощи и спасения. Или, как минимум, мести. — Мы что-то упускаем. Я чувствую, что Продан и был центром операции, а змеи… или тест для него, или прикрытие, чтобы отвлечь нас. А кто и зачем я не знаю… Пока не знаю…

— Значит, работаем по Продану. Я уже разослал циркуляр, а мы тут проверим ещё раз каждый его шаг, с того момента, как он попал в наше поле зрения.

— А что с волхвом? Будем включать его в Совет? — снова подал голос Кощей.

— Будем. Но не вотпрямщаз, — ответил Полоцкий. — Пусть учится, а мы будем привлекать его к реальной работе, несколько более интенсивно, чем обычно. Так он и втянется. И, кстати, аналитики считают, что для Продана он и его девушки — приоритетная цель, так что обеспечьте им дополнительное прикрытие.

Тут подала голос Яга:

— Ой, что-то мне всё это не нравится. Как-то уж очень вовремя этот волхв появился. И как-то так в тему…

— Оттуда, — Муромец, молчавший всё это время, указал пальцем в потолок, — обычно так и работают.

— Ох, касатик! Не надо о том, как они работают! А то я начну нехорошие слова говорить. Я их много знаю!

— Это, кстати, тоже надо обдумать, — подытожил Полоцкий. — Начинаем работать по текущим задачам.

Кощей вроде хотел что-то сказать, но промолчал.

Nota bene

Книга предоставлена Цокольным этажом, где можно скачать и другие книги.

Сайт заблокирован в России, поэтому доступ к сайту через VPN. Можете воспользоваться Censor Tracker или Антизапретом.

У нас есть Telegram-бот, о котором подробнее можно узнать на сайте в Ответах.

* * *

Если вам понравилась книга, наградите автора лайком и донатом:

Лесной техникум

Оглавление

Глава 1 Последнее школьное лето

Глава 2 Древним богам

Глава 3 Подружка подколодная

Глава 4 От дела лытаешь…

Глава 5 Князь-чародей

Глава 6 Давайте мы их просто убьем…

Глава 7 День знаний, знакомства

Глава 8 День знаний, скотский двор

Глава 9 Культурный шок по воскресеньям

Глава 10 Усмирение суседа

Глава 11 Пустил Не-Царевич стрелу и подобрала ее…

Глава 12…змия подколодная

Глава 13 Девичья солидарность

Глава 14 Тьма из глубин

Глава 15 Я водяной, я водяной…

Глава 16 И зачем тебе три штуки…

Глава 17 И снова Тьма Из Глубин

Глава 18 Нездоровая суета

Глава 19 Водяной Дед

Глава 20 Зима близко

Глава 21 Предательство

Эпилог

Nota bene