Где-то во времени. Часть первая. [Anthony Saimski] (fb2) читать онлайн

Где-то во времени. Часть первая.

Часть 1

Где-то во времени

Часть первая

Все имена персонажей вымышлены.

Совпадения с реальными людьми, событиями и объектами на карте — случайность.

Глава 1

Бегство

— Мезенцев, чтоб тебя. Сколько можно опаздывать? — прошептал я.

Впрочем, это был риторический вопрос. Все, кто знал Игоря достаточно давно, успели свыкнуться с отсутствием у последнего пунктуальности. В нашей компании даже появилась шутка, что он и на собственные похороны умудрится опоздать.

Сентябрьский морозец щипал нос и кончики ушей, заставляя невольно содрогаться и переступать с ноги на ногу от неприятного озноба. Тёмное небо, затянутое пеленой непроглядного смога города-миллионника, нависало над широкой автодорогой. Цепочка желтоватых фонарей, обрамляющих ленту грязного асфальта, убегала в сторону темнеющих очертаний заводских труб и монументальных комплексов.

Выдыхаемый воздух мгновенно превращался в пар, растворяясь на осеннем холоде. Наверняка со стороны в этом не было ничего не обычного. Выдох, как выдох. Но лично мне так не казалось. Я чувствовал себя чужим в этом мире. Мире, который был очень похож на наш родной, но всё же им не являлся. Будто само темнеющее небо стремилось мгновенно замалевать любое напоминание о моём присутствии под своим величественным простором. В добавок ко всему начинал идти снег. Первые мелкие крупинки, напоминающие шарики пенопласта, бесшумно ложились на разбитый асфальт и пожухлую траву.

Гаражная застройка по улице Кудрявцева, расположенная вдоль автодороги Меридиан, находилась на небольшой возвышенности. На противоположной стороне виднелись густые лесопосадки, а за ними располагались железнодорожные пути. Именно оттуда и должен был появиться Игорь Мезенцев, или попросту Гарик.

Как же всё это было знакомо. Словно ничего и не произошло. Те же самые гаражи. Те же дома. Те же названия улиц. Даже покосившиеся ржавые столбики дорожного ограждения и протоптанная по склону тропинка была точно такой же... Сердце тоскливо сжалось. Казалось, достаточно просто развернуться и пойти домой привычным маршрутом. Пересечь по диагонали пару дворов, пройти мимо здания школы, и вот он — родной дом. Ну как дом, квартира на первом этаже невзрачной пятиэтажки. А там ждут родные... И, казалось бы, вот оно — радостное возвращение. Да, нагоняй, конечно, получу знатный, но зато окажусь дома...

Но здесь наших домов не было. Вместо них возвышались большие каменюки выхода горной породы, вся поверхность которых была покрыта множеством трещин, с прорастающей в них травой и редкими деревцами. Местные жители активно использовали эти монументальные полотна для высказывания своих взглядов на жизнь и окружающую действительность. Практически вся поверхность каменюк была покрыта надписями, разнообразного размера и цвета, в зависимости от того, какая краска оказалась под рукой у одинокого философа. Большинство из них были матерного содержания и включали в себя легендарное слово из трёх букв. А также множество его производных.

Глухая кирпичная стена гаражного кооператива двигалась параллельно Меридиану, пока не брала плавный загиб в сторону проспекта Победы и не скрывалась из виду. Въездных ворот на этой стороне не было, зато повсюду виднелись следы кустарного ремонта кирпичной кладки. Так владельцы гаражей устраняли дыры, оставленные различным ворьём. Что ж, очевидно девяностые в этом мире прошли так же, как и у нас. Тащили всё, что представляло хоть какую-то ценность. Особенно из гаражей.

Снег бесшумно ложился на землю и растрескавшийся асфальт, тут же теряясь среди хитросплетения стеблей и пропитываясь осенней грязью. Что-то мне подсказывало, что совсем скоро снег одержит победу над сыростью и засыплет город белёсой стружкой. Ожидаемая картина для конца сентября.

Всё-таки отказавшись от идеи дождаться Игоря на улице, я чертыхнулся и направился вглубь гаражей. Если честно, я не строил особых иллюзий насчёт того, что Мезенцев появится вовремя. Скорее просто хотелось немного передохнуть и подышать свежим воздухом.

Стоило уйти с освещённого пяточка и завернуть на разбитую дорогу между двух рядов серых гаражных ворот, как в лицо ударил порыв осеннего ветра. Падающие крупинки тут же тихо защёлкали по обдергайке. Так моя бабушка называла дешёвую китайскую куртку, сшитую из дерьмового кожзаменителя на манер то-ли рокерской косухи, то-ли пафосного облачения раллийного гонщика. По рукавам бежали бело-оранжевые полосы, а вся поверхность была покрыта множеством нашивок с закосами под различные бренды. Спину украшал огромный вышитый орёл, в котором определённо угадывался намёк на Харлей-Дэвидсон. Вот только исполнен он был в других цветах и с полнейшей абракадаброй вместо знакомых букв. Так что смысла и реального соответствия в этих надписях было не больше чем в надежде на то, что Мезенцев придёт вовремя.

При мыслях о доме и родных стало не по себе. Сердце болезненно сжалось, и я невольно тяжело вздохнул, обратив внимание на треклятый медальон, который покоился у меня на груди. Я уже более-менее научился не обращать на него внимание, но стоило только почувствовать тяжесть на душе, как он тут же начинал испускать еле уловимые вибрации. Это было сложно объяснить, но все мы буквально физически ощущали направление, в котором надо было двигаться. Словно кто-то неведомый положил ладонь на грудь и не настойчиво, но в тоже время достаточно уверенно, нажимал на неё, вынуждая развернуться в нужную сторону. Медальоны, подобно неведомому магниту, тянулись к дверям, или вратам, или порталам... В общем к этим дыркам в ткани пространства, которые Вовка сначала назвал просто словом проход. И, учитывая всю жопность нашего положения, эти проходы вполне можно было считать задними.

Под подошвами дешёвых китайских кроссовок зашуршала грязная щебёнка. Очередной порыв холодного ветра умудрился забраться даже под синтетическую кофту на молнии и штанины джинсов. Я невольно втянул голову в плечи, поправил засаленный воротник и прибавил шагу.

Похоже осень две тысячи первого года в этой версии Челябинска была точно такой же, разве что намного холодней. На сколько мы смогли понять, в мире происходили те же события. Жили те же люди. Вот только вместо наших домов торчали огромные каменные глыбы, словно нас никогда тут и не было вовсе. Может быть, это была какая-то подсказка, только хрен пойми на что. И от кого. И что вообще она могла значить.

Впрочем, несмотря на общую странность всего произошедшего, гараж Мезенцева существовал и здесь. И даже ключ, который болтался в кармане куртки, с лёгкостью открыл замок. Вот только вместо оранжевого четыреста двенадцатого москвича его деда, нас встретил весьма странный УАЗ буханка. Хотя странным был только его цвет, не свойственный подобным автомобилям. Во всяком случае, мне такие никогда не попадались.

Это был такой же яркий, буквально пылающий оттенок оранжевого, что смотрелось весьма странно и непривычно. Мезенцев всегда говорил, что цвет по ПТС называется «бизон». Но так это или нет, мы с Вовкой не знали, так что верили Игорю на слово.

А ещё он всегда назвал дедов москвич «оранжевым Боливаром». Поэтому, когда вместо ожидаемой машины перед нами предстала яркая буханка, у меня невольно вырвалось, что этот Боливар точно вынесет двоих. И даже больше. Но Игорь никак шутку не оценил, так как не читал О.Генри вообще, и «Дороги, которые мы выбираем» в частности.

Я миновал длинный ряд пронумерованных ворот из листового железа, и свернул на нужную развилку. Выкаченный на улицу Боливар выделялся на фоне тёмно-синих осенних сумерек и падающих крупинок снега. Яркая краска напоминала отблески догорающего заката, всё ещё дающего бой надвигающейся тьме, но уже обреченного на поражение. От подобных мыслей становилось только хуже. Но, по мере приближения, до меня всё отчётливее доносились знакомые задорные ритмы группы «Оффспринг», способные хоть ненадолго отпугнуть надвигающееся уныние.

Когда я поравнялся с приоткрытой дверью, сквозь которую пробивался желтоватый электрический свет, как раз раздались характерные вопли исполнителей, открывающие песню «Селф истим», или саморазвитие, в переводе на русский.

«Пожалуй, лучший альбом... — подумал я, горько ухмыльнувшись. — „Американа“ тоже ничего, но какая-то более прилизанная, что ли...»

Подобные мысли отвлекали меня от тяжёлых раздумий, позволяя мозгу зацепиться за знакомые образы и всплывающие эмоции. Кто бы что не говорил, а «Оффспринг» мог задать задорный тон и мотивацию двигаться вперёд.

Вторя безумным крикам, в дело вступил Вовка Вишняков, или попросту Бабах, сотрясая бетонные стены хрипловатым воплем:

— Ля-ля, алкашня, ля-ля-ля!

Я приоткрыл дверь и поспешил как можно скорее протиснуться внутрь, чтобы не выпускать драгоценное тепло.

Гараж был точно таким же, как и в нашем мире. В нос тут же ударил характерный запах затхлости и машинного масла. Грубые бетонные стены, выкрашенные зеленоватой краской и большой стеллаж, занимающий всё противоположное от входа пространство. Собран он был из разномастных досок и доверху заставлен коробками с автомобильными деталями и ненужным барахлом, принесённым из дома. По углам бережно складировались покрышки, с почти стёршимся узором протектора, и стояли жестяные канистры. Бетонный пол, покрытый застарелыми маслеными пятнами, сейчас был бережно застелен обрывком грязного полиэтилена, в центр которого Вишняков стаскивал всё самое ценное.

В гараже было просторно. Но стоило открыть ворота и загнать Боливар, как нам останется лишь узкое пространство между стенами и корпусом машины, которого не хватит даже на то, чтобы полностью открыть дверцы. Тусклая лампа над входом была не в силах осветить бетонную коробку. Зато с этой целью прекрасно справлялся смотровой светильник на длинном проводе, который мы приспособили под потолком, зацепив за торчащую арматуру.

— Ну и что, где там Мезенцев? — тут же поинтересовался Бабах, бросив на меня быстрый взгляд.

— Да если бы я знал.

— Ёптить, это же Игорь! — отмахнулся он. — Придёт, никуда не денется.

«Может, предложить ему по-быстрому заточить хотя бы одну консерву? — подумал я, хотя прекрасно знал, что мы договорились потерпеть. — Понимаю, что нельзя, но уж очень хочется...»

Вовка был почти моего роста и при этом практически такого же худосочного телосложения. Короткостриженый, с выпирающими скулами и щеками, изрытыми множеством оспин, он имел весьма угрожающий вид. Особенно когда начинал умышленно изображать из себя заправского гопника, размахивая руками и неся всякую ерунду с характерной интонацией. Причём получалось у него это весьма убедительно. Иногда даже так, что редкие прохожие предпочитали обойти стороной. Дополняли его образ две начинающиеся залысины, особенно выделяющийся при такой стрижке.

При этом Володька был, пожалуй, самым добрым человеком из всех, которых мне доводилось встречать. Помниться, когда у меня появилась приставка «Сега», и Вовка зашёл в гости, он был так искренне рад, словно это ему купили приставку, а не мне. А сколько часов мы потом провели за игрой «Джунгл страйк», даже и не вспомнить.

Помимо всего прочего Вован обладал своей особенной пластикой тела. Словно большинство суставов были шарнирными и с лёгкостью крутились в разные стороны. Конечно, это было не так, но у стороннего наблюдателя могло сложиться такое впечатление. Особенно, когда он играл в футбол, или отплясывал на дворовых посиделках. Про него даже Мезенцев как-то сказал: «Сейчас Вован свои шарниры включит, и всё тут разнесёт».

Одет он был в замызганные синеватые джинсы и зелёную футболку. На ногах болтались пыльные кроссовки. Снятая тёмная кофта с длинным рукавом лежала рядом на одной из канистр. Видимо он её снял, чтобы лишний раз не испачкать.

Вишняков был занят делом, и с хозяйственным выражением лица старательно складывал в картонную коробку наш скромный продовольственный запас.

— Само собой придёт. — Согласно кивнул я. — Но было бы неплохо уже быть здесь. Сколько времени?

Вишняков посмотрел на часы.

— О, уже час двадцать как... — протянул он, многозначительно покачав головой.

— Блин, Бабах! Что значит это твоё «час двадцать как»?

— А то и значит. Уже час двадцать, как мы должны были выехать.

Я невольно улыбнулся. Вообще Вишняков был мастером формулировать свои мысли таким образом, что мало кто мог догадаться что именно он имеет в виду.

— Ну Гарик! Вот, как всегда, честное слово, — недовольно пробурчал я, убавляя громкость магнитофона, чтобы не перекрикивать Оффспринг. — Договорились же в девять выезжать! А уже двадцать минут одиннадцатого. Где его черти носят?

— Тохан, ты что, Мезенцева не знаешь, что ли?

— Знаю конечно. Но мы же тут не у себя дома... Он тебе точно не говорил, что собирается с деньгами делать?

Володя отрицательно помотал головой, и стал деловито оглядывать собранные полиэтиленовые пакеты и несколько коробок.

Он был на два года моложе меня, и на год Игоря. Но, несмотря на нас второкурсников, уже четвёртый год как учился в шараге, так как не остался на десятый и одиннадцатый класс.

Денег у нас с собой разумеется не оказалось. Ведь мы потратили все скудные сбережения на первый в истории нашей дружной компании День Панка. А здесь мы были на хрен никому не нужны. К счастью, местные магазины в большинстве своём, были точно такими же и находились на своих местах. Так что нам с Вовкой удалось немного подзаработать, подрядившись грузчиками. В это же время Игорь успешно толкнул на авторынке «Искра» немного гаражного барахла и что-то особо ценное из запчастей. Так что, небольшой запас провизии и необходимых мелочей нам всё же удалось собрать. Но, даже по самым оптимистичным оценкам, этого было явно недостаточно. Я, пытаясь хоть как-то осмыслить всё произошедшее, постарался собрать небольшую аптечку. А Бабах отвечал за продуктовую корзину.

По большей части он приобрёл продукты, имеющие длительный срок хранения и небольшую стоимость. Макароны, гречка, рис, лапша быстрого приготовления, которую достаточно было заварить кипятком. Сахар, соль, самый дешёвый чай в жёлтой пачке со слоном. Всего пара банок тушёнки, четыре рыбных консервы и шесть булок хлеба. Особое внимание Вовка уделил сушёной морковке, и нескольким пакетикам самой простой приправы, купленной им на сдачу, со словами: "Да я с этим вам такой плов забабахаю, что пальчики пообкусаете!" С последней частью утверждения я готов был согласиться, невольно подумав о том, что будет происходить после того, как мы приговорим все наши "запасы".

Мешок морковки, неизвестно почему хранящийся в гараже, был обнаружен нами в первый же день. Надо было отдать должное тому, с каким усердием Вовка смог почистить её огромным ножом, найденным в ящике с инструментами, а потом ещё умудриться нарезать её тоненькой соломкой и разложить на листах фанеры. Будь в гараже работающие батареи, возможно она бы даже успела немного подсохнуть, превратившись в некий аналог чипсов. Но этого не произошло и Вован просто расфасовал немного заветревшуюся соломку по полиэтиленовым пакетам, приобщив к общим запасам.

Аптечка вышла ещё более скудной, так как я понятия не имел что действительно стоит брать, и отталкивался исключительно от собственного, весьма скромного, жизненного опыта. Несколько матрасов активированного угля и ампициллина в таблетках. Аспирин, парацетамол, бинты, зелёнка, пачка ваты и моток медицинского лейкопластыря – вот и всё, на что хватило выделенной мне суммы. На остатки ещё удалось прикупить бутылку "Белизны", которую можно было разбавить водой и использовать для дезинфекции.

Часть 2.

Впрочем, Игорь и Вовка оказались вполне согласны с моим выбором, хотя никто из нас не являлся каким-то заядлым походником или знатоком медицинских препаратов. Максимум, с чем каждому из нас доводилось сталкиваться в сознательном возрасте, так это высокой температурой при простуде. И головной болью после неумелой пьянки. Благо к скудным запасам прибавилась автомобильная аптечка Боливара, в которой оказался жгут и прочие необходимые мелочи.

— Жгут обязательно должен быть! — многозначительно покачал головой Володя, выставив вверх указательный палец.

На вопрос, имеет ли кто-нибудь из нас хоть малейшее представление о том, как его правильно применять, Вишняков отшутился, что жгут надо накладывать на шею и дело в шляпе. Сразу стало понятно, что уроки ОБЖ в нашей сто тридцать пятой школе Калининского района оказались полнейшим фуфелом. Правда Гарик тут же выдал краткую лекцию о венозном и артериальном кровотечениях, в общих чертах обрисовав что с этим делать. В отличии от нас олухов, он учился в ЮРГУ. А там была военная кафедра.

Я невольно задержал взгляд на банках тушёнки. Одного вида этикетки голодному студенту было достаточно для того, чтобы во рту появилось почти реальное ощущение характерного вкуса. Казалось, даже ноздри улавливают знакомый аромат. Тут же захотелось заварить пару бич-пакетов, открыть банку и жадно всё это сожрать.

От подобных мыслей началось активное слюноотделение. Пустой желудок невольно заурчал. Но студенту не привыкать к чувству лёгкого голода. К тому же, меня начинала преследовать навязчивая нервозность, на фоне предстоящего перехода и долго отсутствия Мезенцева.

Ещё раз осмотрев небольшие запасы, я невольно подумал о том, что нашёл бы куда потратить деньги, которые он выручил с продажи запчастей. Но у Гарика были какие-то другие планы, в которые он нас так и не посветил. А если Мезенцев что-то решил, то его один чёрт было не переубедить.

— Я вот знаешь, чего думаю? — спросил Бабах.

Я отрицательно помотал головой.

— Жаль, что у Гарика в гараже не завалялось термоса хорошего. Кипятка бы взять. Так-то с водой проблем нет, но если горяченького захочется...

— Это мы пока думаем, что нет, — хмыкнул я. — Чёрт его знает, где окажемся.

— Да вода везде есть, — махнул на меня Вовка. — Мы же на Урале. А Челябинская область вообще край озёр. Наберём где-нибудь. Прокипятим. Спички есть. Я досок всяких под сиденья напихал. Растопка тоже имеется. Да и электрочайник алюминиевый, советский ещё, тоже закинул. Раритет!

— Меня радует твой оптимизм.

— А что не так?

— С чего ты взял, что мы в области окажемся? Ты вообще знаешь, как это работает?

— Нет. Но сейчас же в Челябинске оказались. Пусть и в другом.

— Да лишь бы не в какую-нибудь пустыню выскочить, — мрачно протянул я.

— Ты мыслишь негативно, — хмыкнул Вишняков. — Давай лучше всё это загрузим. Глядишь, там и Гарик подтянется. У него просто чуйка, что его часть работы осталась. Вот закончим и он придёт.

— Это да, — согласно кивнул я.

Большую часть необходимого мы с Вовкой загрузили в Боливара ещё до того, как я пошёл посмотреть не торопиться ли к нам Мезенцев, а за одним немного проветриться и передохнуть.

Если честно, я был уверен, что нам чертовски повезло обнаружить в гараже именно УАЗ буханку. Во-первых, в ней можно было спать, набросав на пол множество сплющенных картонных коробок, зимние куртки и осенние плащи, найденные тут же в гараже. А старая, серая офицерская шинель, вообще оказалась оличным покрывалом.

Во-вторых, в гараже было несколько железных канистр, заполненных бензином. В нашей семье машины никогда не было. Дед в своё время, ещё до перестройки, стоял в очереди на жигули, но ничего из этого не вышло. Так что в автомобилях я практически ничего не смыслил. И Вовка тоже. Так что в этом вопросе мы всецело доверились Мезенцеву, который заверил что мы располагаем приличным запасом топлива.

В-третьих, окажись здесь оригинальный четыреста двенадцатый москвич я вообще не был уверен в том, что мы бы смогли это упихать. Так что УАЗ буханка виделся всем отличным вариантом для того, чтобы выбраться из этого мира. А в том, что из него надо выбираться, не у кого сомнений не возникало. Ведь у нас не было с собой даже документов. И, несмотря на наличие здесь Игоревского гаража, мы не встретили ни одного знакомого. И нас никто не узнавал. Даже продавцы в магазинах. Мы были чужие в этом Челябинске, и абсолютно не знали, как вернуться домой.

Ещё мне всё время казалось, что в любой момент сюда могут заявиться настоящие хозяева гаража. И, чёрт его знает, кто это мог быть. Может быть сам Мезенцев, а может вообще кто-то другой. И мы не имели ни малейшего представления, как себя вести в подобной ситуации.

Несмотря на весёлые разговоры и максимально показушное старание делать вид, что всё происходящее нисколечко нас не смущает, мы были тремя потерявшимися молодыми людьми. До ужаса напуганными и не знающими что делать. Вляпайся я в одиночку в эту историю, скорее всего давно бы взвыл от страха, и побежал... А куда бы побежал? В милицию? А что там сказать? Что я случайно попал в этот мир, максимально похожий на родной, но в котором даже нет моей квартиры? И без документов? Думаю, меня бы сразу увезли в дурку на Кузнецова. Так что такой вариант был совсем не вариант.

Тем временем Володя взял со стеллажа старый ящик от письменного стола с растрескавшейся полированной доской на внешней стороне. Это была настоящая находка, позволяющая нам хоть как-то бороться с накатывающим отчаяньем. Весь ящик был заполнен аккуратными рядами аудиокассет различных рок-исполнителей. В основном это были западне группы: «Айрон Мейден», «Нирвана», «Ганз энд Роузес», «Металлика» и много ещё чего. Даже «Оффспринг», который всё ещё продолжал играть в кассетнике, был извлечён из этой же подборки. Так что, не смотря на общее совпадение расположения гаража, различий в нём было всё же предостаточно. И касалось это не только внешнего вида и модели Боливара.

Дело в том, что у Гарика, в отличии от нас нищебродов, был персональный компьютер. И, хоть он и действительно слушал такую же музыку, гонял её исключительно на компакт дисках. Именно благодаря ему я и увлёкся тяжёлым роком. Произошло это когда я впервые в жизни послушал альбом «Зе икс фактор», группы «Айрон мейден». Не знаю почему, но что-то внутри щёлкнуло, и я буквально влюбился в подобный жанр. И электрогитару.

«Фортуна войны» — песня, с которой всё началось. Мне так захотелось самому сыграть что-то подобное, что я даже начал осваивать шестиструнку, записавшись в соответствующий кружок в нашем ДК на Российской. Учиться правда пришлось на акустике, что конечно было весьма далёко от того, что я хотел. Но всё же общее понимание инструмента удалось получить. А на электруху я начал понемногу откладывать. Там дома, в верхнем ящике стола, заныканная между институтскими тетрадями, лежала заветная открытка, в которую складывались купюры...

— Тоже с собой берём? — быстро выпалил я, чтобы вновь не погрузиться в депрессивные мысли о родном доме.

— Ну да, надо же что-то в дороге слушать. И магнитофон.

— А Гарик с Боливаровской розеткой разобрался? Она работает?

— Работает, — улыбнулся Вовка. — Как иначе чайник-то кипятить?

— Чайник понятно. Зачем тебе термос тогда?

— Чтоб лишний раз бортовую сеть уазика не напрягать, — рассудительно заключил Владимир.

— Блин, Бабах, а дрова и растопка?

— Чтоб греться, еду готовить и воду кипятить.

Володя посмотрел на меня с таким выражением, будто я тупой. Я не сдержал доброго смешка. Бороться с Вовкиной логикой было попросту бесполезно.

— Ну хорошо, — продолжил улыбаться я, всё же решив сокрушить незыблемость его доводов, — так там же магнитола есть! Зачем магнитофон?

— Жалко его здесь бросать. Смотри какой он красивый. Красненький...

Бабах хитро улыбнулся. Я не понял почему цвет должен иметь определяющее значение. Видимо опять сработали какие-то странные ассоциации.

Может быть, потому что магнитофон был точно такой же, как и у меня? В том, родном мире? Однокассетный «Сони» с возможностью слушать радио и записывать звук через встроенный микрофон. Отличался только цвет. Мой был чёрный.

— Это же воровство. Он же не наш.

— Боливар тоже не наш, — хмыкнул Бабах, двигаясь ко мне с коробкой в руках. — Тохан, дверь открой...

— Куртку накинь, холодно там, — ответил я, выполняя его просьбу.

— Да я быстро...

С этими словами он выскользнул в приоткрытую дверь. Поток холодного воздуха тут же ворвался в затхлый гараж, принеся запах морозной осени. Я поправил воротник кофты и посмотрел на Володькину куртку, висящую на вешалке. Простая чёрная «кожанка», которые продавались на рынке в большом количестве, и ничего общего с настоящим материалом конечно же, не имели. Поверх куртки тускло поблёскивал медальон. Я невольно сделал шаг вперёд и задумчиво на него уставился, словно видел в первый раз.

— Что же ты за дрянь такая? — тихо протянул я, после того как на улице хлопнула дверца Боливара.

Медальон представлял собой плоскую металлическую пластину ромбообразной формы размером не больше спичечного коробка. На поверхности была изображена ползущая змея. И чего ради нам, пьяным придуркам, они тогда показались настолько классными, что надо было их обязательно нацепить? Может быть, подкупил сам цвет и фактура металла?

Я так до сих пор и не понял почему, но мне казалось, что они сделаны из серебра. Только какого-то странного, коричневатого с зеленоватым отливом. Из этого же материала были выполнены и цепочки, с причудливым плетением колец в два ряда, благодаря которым они буквально прилипали к телу и не скользили в разные стороны.

А может виной всему изображение причудливой змеи? На Вовкином медальоне у неё была голова льва. Вернее, изображение было весьма схематическим, но царь зверей угадывался вполне отчетливо. Вот грива, и уши... На моём тоже была странная змеюка, с головой совы. Хотя может и не совы, но точно какой-то птицы с большими глазами. Только у Гарика была змея как змея. Вернее, кобра с раздутым капюшоном. Если бы не гадкая функция этих побрякушек, их вполне можно было назвать стильными и даже красивыми. Но сейчас они не вызывали ничего кроме раздражения и болезненного сожаления о том дне.

Рядом с вешалкой было закреплено старое, непойми чем забрызганное, советское зеркало. Я сделал шаг поближе и вгляделся в отражение. Оттуда на меня смотрел молодой парень, с островатыми чертами лица, тонкими губами, прямым носом и прищуренными глазами. Несмотря на двадцать отроду лет, лоб уже перечеркивало несколько глубоких мимических морщин. А ведь говорила мама в детстве — не корчи рожи.

Под глазами синяки. То ли от холода, то ли от голода. То ли от того, что было страшно и хотелось домой. И хоть мы из последних сил старались друг перед другом казаться бодрыми и радостными, я был уверен, что в глубине души каждый испытывает нечто подобное.

Подстригался последний раз я полтора месяца назад. Из-под замызганной бейсболки, которую я носил козырьком назад, торчали засаленные прядки отрастающих волос.

«Бейсболка, — подумал я. — Снег пошёл, а у меня бейсболка. Гений, сука...»

— Прохладно, — согласился Бабах, возвращаясь в гараж.

— А ты чего его не носишь? — кивнул я на медальон.

— Надоел. — Отмахнулся он. — Шерудит всё время, отвлекает. И без него знаю, в какую сторону идти.

— Ты пешком собрался?

— Ну ехать. Какая разница?

— Блин, Бабах, принципиальная! — я невольно улыбнулся.

— Слушай, Тохан, а помнишь мы тогда в сад ездили и салат делали на кухне?

— Тогда — это когда? Можно конкретнее временной диапазон обозначить?

— Прошлой весной.

— Когда ещё всю ночь спиной к спине жались, чтоб не замёрзнуть под двумя тонкими покрывалами?

— Ага.

— Да помню.

— Как сорт сыра назывался?

— Пармезан.

— Точно! — Вовка радостно кивнул, взявшись за ящик с музыкой.

— А тебе зачем?

— Да вспомнилось что-то. Вкусный салат тогда получился...

Вишняков грустно вздохнул, умело замаскировав этот звук за встряхиванием ящика и характерным пощёлкиванием аудиокассет друг о друга.

Я сделал вид, что не заметил, хотя прекрасно его понимал. Наверняка он тоже думал примерно о том же, о чём и я. Возможно также проклинал наше пьяное веселье на краю той разрытой дорожной ямы.

«Эх, Вовка, — подумал я, словно желая извиниться перед ним, или перед самим собой. — Кто же знал, что всё так случиться. Но ведь это же просто в голове не укладывалось. Так ведь не бывает и быть не могло! Впрочем, уже бывает. Уже случилось...»

— Пармезан, пармезан, — начал повторять Володька с улыбкой на губах и гнусавым французским акцентом. — Пармезан, пармезан.

— Хорош, кушать хочется.

— А ты скушай пармезан, пармезан.

— Тебе слово понравилось?

— Да! Оно такое, пармезанистое!

— Понятно, — кивнул я. — Ладно давай машину грузить. И ты это, оденься на всякий случай. Не нравится мне, что Гарика долго нет. Предчувствие какое-то дурное...

— Хорошо.

Согласно кивнув, Володя вытащил на улицу ящик с кассетами. Я подхватил оставшиеся пакеты и последовал за ним.

— Бросай в салон, к задним дверям, — деловито распорядился Бабах. — Там увидишь пустой ящик пластиковый, это для морковки.

— Ты весь мешок покрошил? — поинтересовался я, забираясь в открытую боковую дверь.

— Конечно. Чего добру пропадать? Жаль, что у Мезенцева картошечки в гараже не оказалось.

— Да, картоха бы пригодилась, — согласно кивнул я, практически ощупью продвигаясь по салону.

— Вот и я про тоже. Считай её и пожарить можно, и сварить. И пюреху сделать. Приправу любую добавляй и вкусно будет...

Володя вернулся в гараж, продолжая перечислять всевозможные кулинарные изыски, которые только мог себе представить. Должно быть весь этот поток сознания не был адресован конкретно мне. Скорее всего таким образом он просто бежал от собственных грустных мыслей. И волнения, которое становилось всё сильнее и сильнее.

Тусклый вечерний свет проникал сквозь боковые стёкла машины. Его хватало лишь на то, чтобы чуть-чуть наметить очертания предметов, но этого оказалось вполне достаточно. За эти несколько дней и ночей Боливар успел стать нам своеобразным домом.

Сразу у двери находилось пассажирское кресло, установленное спинкой к спинке водительского. Рядом с ним имелся небольшой откидной столик, на манер того, что устанавливают в железнодорожных вагонах. Только в половину меньше. Рядом располагалось ещё одиночное пассажирское место. Вдоль противоположного борта, как раз того самого в котором была дверца, была установлена длинная полка, на которой можно было более-менее комфортно устроиться на ночь. Ноги правда всё равно приходилось подгибать. Особенно учитывая наш с Вовкой рост. А вот Мезенцев как раз мог вытянуться без особых проблем.

За спинкой одиночного сидения начиналось условное «багажное отделение», уже занятое железными канистрами с бензином, пластиковыми с водой и знакомой коробкой с припасами. Здесь же разместилось моторное масло и ящик с инструментами. Судя по темнеющим очертаниям каких-то свёртков в углу, Володька даже предусмотрительно свернул все эти страшные зимние куртки и шинель, которые мы использовали как одеяла. К запаху старой, затхлой одежды мы привыкли достаточно быстро, всё равно других вариантов не было.

Я добрался до задних дверей и обнаружил там еле различимые очертания пластикового ящика для овощей, который Бабах прихватизировал, когда мы подрабатывали грузчиками. Недолго думая, я положил в него пакеты с морковкой и выбрался наружу, глухо топая ногами по полу буханки.

Часть 3

Володя принялся аккуратно расправлять шарф. При этом у него было такое сосредоточенное выражение лица, словно он был миллионером, примеряющим дорогой костюм в каком-нибудь роскошном салоне.

— Так у меня же вот... — я поддернул засаленный воротник кофты. — Специально такую выбирал, чтоб шею грело и шарфик не нужен был.

— Это кашне, — настойчиво протянул Владимир.

— Шарфик, кашне, какая разница?

— Шарфик, это шарфик. А кашне уже не каждый себе позволить может! — многозначительно заключил Бабах, заправляя края под куртку. — Я вот тут знаешь, чего подумал?

— Нет.

— Может это машина газовиков?

Вовка взглядом указал на Боливар.

— С чего ты взял?

— Ну, расцветка яркая. Оранжевая. Газовики же всё в яркий цвет красят.

— У них жёлто-красный, если я ничего не путаю.

— Где жёлтый, там и оранжевый.

— Да нет, не похоже. Будь это машина газовиков, на ней бы полосы были. Надпись «служба газа». Телефон указан. Да и внутри какое-нибудь специализированное барахло валялось. К тому же, у Гарика батя на лакокраске работает, причём тут газовики?

— Это он там, у нас на лакокраске работает... — протянул Бабах. — А здесь чёрт его знает. Просто странная какая-то буханка. Пустая чистая. Почти новая. Словно стояла тут и только нас дожидалась.

Я посмотрел на Вовку. Его взгляд стал очень задумчивым. Похоже ему в голову приходили те же мысли что и мне.

— Ключи у тебя? — быстро спросил я, чтобы не дать шансов тоскливому унынию завладеть собой.

— Ага.

— Давай, я пока заведу. Потренируюсь лишний раз, пока Гарика ждём.

— Хорошо, — Вовка протянул одинокий ключ зажигания, болтающийся на пустом колечке. — Держи.

Я взял протянутый предмет и, обойдя Боливара, забрался на место водителя.

Из нас троих машина была только у Игоря. Десятка сливочного цвета. Купил он её относительно недавно, и иногда давал нам сделать пару кругов по Лебединского и Кудрявцева. Только без выезда на проспект Победы, где могли стоять гаишники. Так что водить я немного умел, и Вовка тоже, хотя прав у нас не было. А вот на первое сожжённое Гариковское сцепление нам с Бабахом скидываться всё-таки пришлось. И замену производить самостоятельно, под чутким руководством Мезенцева. Причём делали мы это в этом же самом гараже, только в нашем родном Челябинске, а не этом двойнике... Или отражении... Или хрен его знает, чем являлся этот город.

Я захлопнул дверцу и быстро нащупал отверстие для ключа зажигания в рулевой колонке. Стоило повернуть его на пол оборота, как приборная доска тут же озарилась тусклым светом. За спиной послышалась Вовкина возня и послышался звук закрываемой дверцы.

Я включил лампу над головой и, как учил Гарик, выдавил сцепление. После чего со знающим видом подёргал рычаг переключения передач, дабы убедиться в том, что он стоит в нейтральном положении. Выполнив необходимый ритуал, я завёл мотор. Боливар тут же радостно заурчал, видимо предвкушая грядущее путешествие.

«Что ж, — подумал я, обращаясь к машине. — Должно быть для тебя это в радость. Всяко лучше, чем в гараже стоять...»

— О, Тохан, ты же Айрон Мейден любишь? — поинтересовался Бабах, судя по звуку роясь в ящике с музыкой.

— Да. Но так, выборочно.

— Такой слушал?

Меня по плечу хлопнула кассета. На обложке был изображён Эдди, стоящий на улице какого-то города будущего. В руке он сжимал бластер, а на переднем плане красовалась скрюченная рука с механическими элементами. Над вершинами небоскрёбов светила полная луна и тут же было расположено название альбома.

— Где-то во времени, — прочитал я. — Целиком никогда не слушал. Мне ранний «Мейден» не очень.

— Давай включай, ознакомимся.

— Хорошо.

Я извлёк кассету из кейса и вернул его Бабаху. Магнитола была расположена под левой рукой, рядом с разъёмом ключа зажигания. Причём прикручена она оказалась весьма кустарным способом — при помощи водопроводных хомутов и проволоки. Выходящий пучок проводков был кем-то бережно обмотан синей изолентой и скрывался под приборной доской.

Кассета оказалась перемотана на самое начало, и спустя несколько секунд тишины из динамиков грянули первые квинтовые аккорды, сопровождаемые мелодическим вступлением. Я немного послушал и решил, что с очень большой долей вероятности сейчас вступит бас гитара, с традиционным галопом. Так и произошло.

— Ладно, — согласно кивнул я. — Давай-ка вокруг гаражей прокатимся, чтоб к педалям привыкнуть. Чёрт его знает кому из нас и сколько придётся Боливаром управлять.

— Ага, — Володька, встав коленями на пассажирские сидения, засунул голову в водительское пространство. — Жми, не робей!

Я хмыкнул и врубил передачу. Боливар радостно заурчал, когда я прибавил газу и послушно покатил вперёд, освещая грязную дорогу между гаражами. Под колёсами захрустела мёрзлая щебёнка. Этот характерный звук пробивался даже сквозь задорный ритм мейденов.

Снегопад усиливался. Белых крупинок стало намного больше. Они врывались в световое пятно фар подобно рою безумных насекомых-самоубийц, со всей дури бьющихся о землю.

Брюс Дикинсон начал петь. Я не особо вслушивался в текст, решив лишний раз поупражняться в плавности переключения передач. Впрочем, на самом деле всё внимание было сосредоточенно на медальоне. Его невидимая ладонь настойчиво давила на грудь, словно вынуждая вывернуть из гаражей на Меридиан и помчаться в сторону Ленинского района, сквозь грязные пустыри и заброшенные стройки каких-то боксов. Это было не удивительно, и мы прекрасно знали почему.

Пока я двигался в нужном направлении, давление было практически не ощутимым. Но стоило свернуть на другой ряд, идущий параллельно нашему, и начать двигаться в обратную сторону, как медальон тут же напомнил о себе. Это было очень тонкое, но весьма навязчивое ощущение. Будто тихий голос шептал в голове: «Нет, нет, не туда... Тебе совсем в другую сторону». И, для большей убедительности, плавно придавливал грудину невидимой ладонью.

— Ты медальон надел?

— Конечно. Без него же не сработает ничего.

— Тебе не кажется, что он какой-то более беспокойный стал?

— Ага, — кивнул Вовка с таким выражением лица, словно это была совсем обыденная вещь. — Я поэтому его и снял.

— Если честно, мне это не нравится...

— Ты уже говорил. Я что могу поделать?

— Ничего... — вынужден был признать я.

Миновав параллельный ряд, мы вывернули на тот, с которого начинали. Свет фар тут же вырвал из сентябрьской тьмы Мезенцева, бегущего к нам со всех ног. У меня вырвался невольный мат, а сердце в оду секунду заколотилось намного быстрее, подобно двигателю Боливара набирающего обороты. Тело пробрал нервный озноб, и я в одну секунду понял, что мои дурные ожидания не были напрасными.

Мезенцев бежал что было сил, поднимая множество грязных брызг из мелких луж. Распахнутая чёрная куртка трепыхалась в разные стороны, подобно крыльям летучей мыши. За спиной болтался фирменный кожаный рюкзачок, из которого торчала какая-то деревяшка, похожая на садовую лопатку, прикрытая почти слетевшим полиэтиленовым пакетиком. В желтоватых отблесках фар ближнего света были видны огромные выпученные глаза и раскрасневшиеся щёки. Судя по всему бежал он уже очень долго.

— Гарик! — воскликнул Бабах.

— Сука, похоже какое-то дерьмо случилось!

Я инстинктивно поддал газу, направляя Боливара навстречу другу. Мезенцев, быстро сообразив с какой стороны пассажирская дверь, изменил направление движения так, чтобы удобней было заскочить в машину.

— А что там могло случиться? — пробурчал Вишняков так, словно я знал ответ.

— Тохан, не глуши мотор!!! — заорал Мезенцев, когда я начал притормаживать.

В следующую секунду в пассажирскую дверь напротив меня словно врезался разъярённый кабан. Похоже даже машину немного качнуло. Щёлкнул замок и на сидение запрыгнул пыхтящий Игорь. Меня буквально обдало волной жара и исходящим от него резким запахом пропечённой одежды,.

— Всё собрали?! — выпалил он, бросая рюкзачок себе под ноги.

— Ага. Гарик, ты скажи, что про... — начал было Вовка, но Игорь перебил его.

— Палыч гони! Гони, гони! — воскликнул он, стуча кулаком по кожуху моторного отделения.

— Ты чего, Гарик? Из меня водитель то...

— Жми на газ, мать твою! Линяем, быстро!

Игорь вонзил в меня абсолютно бешеный взгляд. Фирменная кепка «Кангол», в которой он чем-то был похож на Клауса Майне из «Скорпионс», съехала на бок. Торчащие из-под неё светло-русые отрастающие волосы слиплись от пота. Мелкие капельки также поблёскивали на лице и висках. Дыхание было тяжёлым и прерывистым. Всё это говорило только об одном — Гарик вляпался в неприятности, и нам действительно лучше было уносить ноги.

Я нажал на газ, и уазик, буквально захлёбываясь собственным рычанием, пополз вперёд.

— Передачу меняй! — крикнул Игорь и тут же закашлялся. — Быстрее!

Я дёрнул рычаг, от волнения не попав в нужную ступень. Коробка издала противный хруст, и Володя любезно обложил мои навыки управления транспортным средством матерными эпитетами. Я понятия не имел что происходит. Вид взъерошенного Мезенцева абсолютно выбивал из колеи.

— Может ты за руль сядешь?! — нервно поинтересовался я, справившись с передачей.

— Некогда! — прохрипел Игорь, бросив на Бабаха быстрый взгляд. — Медальон с тобой?!

— Да!

По ряду гаражных ворот впереди поползи блики фар приближающегося автомобиля.

— Сука! — Взвизгнул Мезенцев. — Фары вырубай!

— Чего?! — не понял я.

— Тохан, не тупи... — Игорь перегнулся через кожух двигателя и щёлкнул тумблером. — Вован, свет!

В отличии от меня, Бабах в стрессовой ситуации соображал намного лучше. Я не успел толком ничего понять, как он уже протянул руку к плафону и вырубил освещение внутри кабины. Фары погасли, и теперь в ночной темноте было хорошо видно, как быстро прибавляется интенсивность свечения неизвестной машины, так сильно напугавшей Гарика.

— Сворачивай, сворачивай пока нас не спалили! — Гарик тыкал пальцем в сторону поворота на параллельный проезд.

Боливар хоть и разогнался намного быстрее, чем следовало для манёвров среди гаражей, всё же оказался весьма послушным зверем, беспрекословно повинуясь движениям рулевого колеса.

«Лишь бы только кто-нибудь навстречу не выскочил! — пронеслось в голове. — Задавлю ненароком!»

— Молорик, Палыч! — Гарик хлопнул меня по плечу, когда зад буханки скрылся за углом гаражей. — А теперь валим отсюда максимально быстро!

— Гарик, что происходит?! — Выпалил Бабах, вцепившийся в подголовники наших кресел.

— Дай угадаю, — добавил я, — это как-то связано с деньгами, которым ты нашел применение?!

— Непосредственно! — ухмыльнулся Игорь.

Мне была хорошо знакомо этовыражение лица. Оно означало только одно — Мезенцев находился в боевом режиме. Природный механизм «бей или беги» у всех работал по-разному. Вовка, например, прекрасно включался в оба положения. Мог как бить, так и бежать, в зависимости от ситуации. У меня механизм срабатывал с большим отставанием. А вот в случае с Игорем всегда активировался исключительно первый вариант, который сопровождался как раз такой ухмылкой.

Тем временем Боливар, ревя двигателем, подлетел к въезду в гаражный кооператив. Стальной трос, преграждающий путь, был опущен и валялся на земле. Я немного притормозил и вывернул руль в нужную сторону. Тут же в зеркале заднего вида блеснули фары преследующей машины, повторяющей мой маршрут.

«Не мудрено! — нервно подумал я. — Я от волнения так газую, что тут наверно в соседней девятиэтажке слышно! А уж тем более с параллельного проезда!»

— Гарик, они за нами едут! — воскликнул Бабах.

— Конечно, а вы что думали?! — отмахнулся Мезенцев. — Тохан, давай по газам и на Меридиан! Валим!

— Да я же толком не умею, дальше третьей не разгонялся... — начал было оправдываться я, но Гарик тут же легонько стукнул меня кулаком по плечу.

— Соберись! Значит пришло время попробовать, поменяться всё равно не успеем! Давай, жми!

Я нервно сглотнул и прибавил газу. Двигатель взревел подобно раненому зверю, пока я втыкал следующую передачу одновременно с этим вписывая буханку в поворот. Благо выезд на прилегающую дорогу был достаточно широким и Боливар прекрасно справился с поставленной задачей.

Меня затрясло ещё сильней. Внешний вид Мезенцева говорил о том, что дело пахнет керосином. К тому же, мне предстояло управлять уазиком на большой скорости, и при этом ещё умудриться вырулить на скоростную дорогу. Мысли в голове окончательно перемешались, и я, чтобы не подвести друзей, сосредоточился на самой простой и понятной задаче — управлении автомобилем. Впрочем, из-за подскочившего адреналина и небольшого опыта вождения, все манипуляции с педалями и рычагом переключения скоростей давались тяжело.

— Лишь бы не заглохнуть... — тихо процедил я сквозь зубы.

— Так это что, погоня?! — крикнул Бабах прямо у меня над ухом.

— Ага! — отозвался Мезенцев. — Как в кино!

— Стрелять не начнут?!

— Могут!

— В смысле?! — вскрикнул я, не отрывая глаз от, стремительно приближающегося выезда на Меридиан.

— В прямом!

Гарик нагнулся и схватил свой рюкзачок.

Я хотел было посмотреть, что он пытается из него достать, но внимание приковала стремительно приближающаяся лента асфальтового полотна. Мозг судорожно вспоминал общие положения правил дорожного движения, чтобы первый же выезд с прилегающей дороги на главную не стал для нас последним. В задних стёклах буханки уже сверкали фары стремительно догоняющего автомобиля

Когда Боливар добрался до пересечения с Меридианом, я начал невольно притормаживать, увидев стремительно приближающийся слева автомобиль.

— Нет, нет, Тохан! — крикнул Гарик, бросив быстрый взгляд сквозь боковое стекло с моей стороны. — Газу, газу!

— Я не успею!

— Успеешь, тут два раза можно успеть!

И несмотря на то, что разумом я понимал, что у Гарика стаж вождения намного больше моего, и что его словам можно доверять, бессознательное всё же взяло верх и я начал притормаживать.

— Не та педаль! — гаркнул Мезенцев, и в этот момент медальон словно ударил меня слабым разрядом электрического тока.

Это было похоже на то, как мог щёлкнуть пьезоэлемент, вытащенный из газовой зажигалки.

Прежде чем я успел что-либо сообразить, нога вдавила педаль в пол, и Боливар, продолжая набирать скорость, вылетел на Меридиан. Руки сами вывернули руль и буханка, визжа покрышками и накренившись на один борт, влетела в свою полосу. И только тут я понял, что выполнил это отчаянный манёвр с протяжным матерным криком.

Мимо, ревя клаксоном, просвистела встречная легковушка, а я уже врубил следующую передачу.

«Что? Как? — пронеслось в мозгу. — Что это было сейчас?!»

— Тохан, Шумахер, чтоб тебя! — крикнул Бабах, который во время выполнения манёвра, улетел к противоположному борту и сейчас снова занимал место на пассажирском сидении.

— Извини! — только и успел крикнуть я, словно завороженный, наблюдая за тем, как цепочка желтоватых огней начинает лететь навстречу всё быстрей и быстрей.

Мезенцев, которого так же вжало в дверцу, снова занырнул в рюкзак.

— Обгоняют! — крикнул Вовка. — Вот суки!

Что мне нравилось в Бабахе, так это то, что у него всё всегда был максимально просто и понятно. Пока какая-то часть моего сознания пыталась найти ответ на вопрос, кто за нами гонится, и зачем, он уже давно во всём разобрался. Гонятся за нами — значит суки. Они плохие, мы хорошие.

Боковым зрением я увидел приближающиеся тёмное пятно, и невольно повернул голову. Рядом с нами, притираясь всё ближе и ближе, неслась чёрная иномарка. Боковые стёкла были опущены и оттуда торчали перекошенные гневом рожи, неистово что-то кричащие. Слов, разумеется было не разобрать, но артикулировали они очень хорошо. Насколько я понял, они призывали меня сбросить скорость, чтобы у них появилась возможность как следует нас отделать. Такой вариант развития событий почему-то меня не устраивал, и я даже сам не заметил, как воткнул четвертую передачу. Стрелка спидометра поползла к отметке в девяносто километров в час даже не думая останавливаться.

Часть 4

Может, по меркам скоростных погонь в представлении Мезенцева, это был такой себе результат, но лично для меня время словно замедлило свой бег, превратившись в рёв двигателя, дребезжание салона и стремительное мелькание снежинок, бьющихся о ветровое стекло. Так быстро я ещё никогда не ездил.

— Так у них «мазда»! — воскликнул Вован. — Кто это, Гарик? Скажи уже?

— Халиулинские! — бросил Мезенцев, продолжая рыться в рюкзачке.

— Чего?! — взвизгнул я, припоминая все истории про Челябинские бандитские разборки. — Гарик, ты дурак?! Ты чего ты им сделал?!

— Немного не доплатил, и умыкнул кое-что по мелочи...

— Ой дурак! — протянул я, даже не зная, как теперь быть.

— Без паники, скоро переход, просто дотяни до туда, и всё!

— Это твой план?!

Мне очень хотелось посмотреть на Мезенцева, но я боялся лишний раз повернуть голову чтобы не слететь с дороги, хоть Меридиан в этом месте был достаточно прямой и широкий.

— Тохан, Тохан, не давай им нас прижать!

Вовка стал настырно трясти меня за плечо, что абсолютно не способствовало адекватному восприятию окружающей действительности. Я покосился сквозь боковое стекло и увидел, как чёрная «мазда» настырно жмётся к Боливару, пытаясь вытеснить его на обочину. Я невольно повернул руль вправо, инстинктивно пытаясь избежать возможного столкновения, но тут в дело вступил Мезенцев.

— Тохан, ты чего! На хрен их!

С этими словами он оторвался от рюкзачка, и, перегнувшись через кожух моторного отделения, крутанул руль в сторону неприятеля. Боливар тут же агрессивно бросился на иномарку, вынудив водителя резко вильнуть в сторону.

— Вот так и держи, давай немного осталось! Просто дотяни до перехода!

«Да чтоб тебя, Мезенцев, — только и успел подумать я. — Легко тебе говорить! Вот надо было додуматься у бандосов местных что-то умыкнуть! А если бы мы оказались без машины?! А если я сейчас с управлением не справлюсь? А если они...»

Что-то с со звоном ударило в борт за моей спиной, и я готов был поклясться, что почувствовал, как какой-то маленький предмет чиркнул рядом с шеей и тут же пробил крышу над головой Мезенцева.

— ...Стрелять начнут, — договорил я вслух окончание своих мыслей.

Володя резко отшатнулся от борта со стороны преследующей нас «мазды» и разразился потоком отборной матерной брани. Я на какое-то мгновение впал в полнейший ступор, абсолютно не веря в то, что это происходит на самом деле. Хотя, после перехода в другой мир, пора было развивать в себе способность быстрее включаться в ситуацию. Благо тут же в дело вступил Мезенцев.

— Ну всё, хана вам! — с этими словами он запрыгнул коленями на кресло, и перегнувшись через меня, вцепился в ручку стеклоподъёмника, став крутить её со скоростью заправского оператора мясорубки.

— Гарик, чтоб тебя, на руки давишь! — только и успел крикнуть я, пытаясь удержать Боливара на дороге.

— Гони в переход! — отозвался он.

В глубине салона снова раздался характерный звон очередного попадания. У меня в голове никак не укладывалось, что по нам реально стреляют. Наверное, стоило испугаться за жизнь себя и друзей, но я и без этого уже был во власти стресса и адреналина.

Володька стал материться ещё сильнее, призывая нас обоих сделать хоть что-нибудь. Мезенцев буквально повис на моих локтях, не давая толком повернуть руль и загораживая телом большую часть обзора.

Впрочем, впереди уже виднелся знакомый съезд с асфальта на грунтовую дорогу, словно скрывающуюся в тёмной пещере, образованной ветвями больших деревьев по обоим её сторонам. Именно там, метров на пятьсот глубже, и находился столь необходимый сейчас задний проход в другой мир.

Я толком не успел ничего сообразить, как поток холодного воздуха ворвался в открытое окно. В следующую секунду Мезенцев высунул туда руку с зажатым предметом очень похожим на...

— Пистолет?! — неизвестно зачем крикнул я.

— Макарыч! — отозвался Игорь, и разбавив дальнейшие боевые крики активной матерной бранью, несколько раз выстрелил.

«Что за мать вашу так?! — буквально взвизгнули мысли. — Откуда у него пистолет?! Настоящий!»

Всё происходящее слилось в какую-то безумную кутерьму. Бабах матерился у меня за спиной. Где-то сбоку хлопали выстрелы Гариковского пистолета. Боливар слетел с асфальта на грунтовую дорогу и стал подпрыгивать на каждой кочке и колдобине, отчего окружающая картина превратилась в размазанное чёрное пятно.В добавок ко всему задница Мезенцева всё время пролетала у меня перед самым носом, не давая сосредоточится. В происходящей суматохе он чем-то зацепил ручку громкости магнитолы, вывернув её на максимум. Салон буханки тут же заполнился воплем Брюса Дикинсона, который я бессознательно перевёл на русский язык: «Застрял где-то во времени! Я застрял где-то во времени!»

Я практически ничего не соображал, кроме того, что мне нельзя останавливаться. Чтобы не случилось мы должны были успеть проскочить через приближающийся переход. Вот только было непонятно, почему я практически не различал дороги, ориентируясь лишь на тёмный частокол деревьев, мелькающих за окном.

— Фары вруби!!! — заорал Вовка мне в самое ухо.

«Точно, вот почему ничего не видно!» — я быстро потянулся к тумблеру, убрав руку с рулевого колеса.

Вес Мезенцева тут же пришёлся на другую, и она прогнулась, увлекая за собой руль. Боливар взревел двигателем, и вильнул в сторону накренившись на один борт, отчего Игорь чуть не вывалился в открытое окно.

— Тохан, чтоб тебя... — услышал я с улицы его хриплый крик.

— Бабах, помогай! — только и успел выпалить я, судорожно соображая, как исправить ситуацию.

Но Володя не нуждался в указаниях. Он уже перегнулся через спинку сидения и схватил Гарика за поясной ремень.

— Держу, не ссы!!!

Загорелись фары, и, сквозь одичавший рой несущихся навстречу снежинок, я увидел толстый ствол стремительно приближающегося дерева. Вцепившись в руль обоими руками, я выровнял Боливара, подскочив на очеродной выбоине.

— Так и держи! — раздалось с улицы и хлопнуло ещё несколько выстрелов. Я не знал, что произошло и куда попал Игорь, но дикая пляска преследующих фар в боковом зеркале внезапно прекратилась. Я готов был покляться что видел, как очертания иномарки резко слетели с дороги зарывшись носом в придорожный кустарник.

И в это же мгновение медальон на груди начал усиленно вибрировать и нагреваться. На самом деле он делал это уже давно, просто я обратил внимание только сейчас. Прыгающий свет фар выхватил из ночной тьмы стремительно приближающуюся стену колышущегося пространства, перегораживающую дорогу и теряющуюся между придорожными деревьями. Как и первый раз это было похоже на то, что кто-то неведомый развёл поперёк дороги огромный костёр, и теперь восходящие потоки тёплого воздуха размывают окружающую реальность. Но это было не так.

— Тормози, Шумахер!!! — кричал Вовка мне в самое ухо.

— Гарика держи! — отмахнулся я, пытаясь попасть ногой по нужной педали.

— Держи... — долетело из-за борта буханки. — Тормози...

— Застрял где-то во времени! — голосил Брюс Дикинсон.

Боливар подпрыгнул на мёрзлой колдобине, и, подняв огромную кучу холодных брызг из огромной лужи, влетел в колышущуюся пелену искажённой реальности.

Глава 2

Рюкзачок

Медальон загудел ещё сильнее, разогревшись до такой степени что едва можно было терпеть. Казалось, время замедлило свой бег и превратилось в вязкую, тёплую жижу, облепившую тело. Даже напряжённый вдох давался с большим трудом, а воздух и вовсе стал напоминать вязкий кисель.

Вокруг машины мелькали причудливые, парящие в воздухе полупрозрачные сгустки, то ли какой-то жидкости, то ли горячего воздуха если такое вообще было возможно. Несколько секунд, которые понадобились Боливару чтобы полностью миновать переход, показались мне миниатюрной вечностью.

Синеватая сентябрьская ночь и очертания деревьев растворились глазах, уступая место блёклому свечению следующего мира. Всё это походило на киношный эффект, когда один кадр плавно перетекает в другой, и в какой-то момент времени на экране можно разобрать оба изображения, проступающих друг через друга. Свечение становилось всё более явственным, и сквозь него стремительно начинала просматриваться серая лента дороги, устремлённая в туманную дымку далеко впереди. Последние синеватые тени деревьев растворились за стеклом.

Уазик перестал подпрыгивать на колдобинах грунтовой дороги оставленного мира и зашуршал по асфальтовому полотну. В ушах раздался звук напоминавший встречный поток воздуха, и мы выкатилась в новый мир.

Всё это время я давил на педаль тормоза, и, как только все пространственные аномалии остались позади, Боливар стремительно сбавил скорость и остановился. Я наконец-то смог вдохнуть, чувствуя как всё тело сотрясается от нервного напряжения.

— Затащите меня обратно... — тяжело прохрипел Гарик.

— Тохан, помогай... — добавил Вован.

В четыре руки нам удалось втащить, до половины вывалившегося из окна Мезенцева обратно в салон. Всё ещё зажатый в руке пистолет несколько раз глухо ударился о дверцу и приборную доску. Сквозь шум в ушах всё ещё пробивался «Айрон Мейден» орущий на всю катушку. Я вырубил магнитолу, и, как следует проматерившись, выскочил из машины.

Перед глазами до сих пор стояли картины мелькающих фонарей меридиана. Перекошенные злобой рожи, торчащие из окон иномарки, тени деревьев и причудливые полупрозрачные пузыри. Я посмотрел взгляд на борт уазика, и увидел несколько пулевых отверстий.

— Твою мать! — вырвалось у меня. — Гарик, Вовка, вы как?! Никого не задело?

— Нет вроде, — отозвался Бабах из салона.

— Ну Мезенцев, ну молодец!

Я всплеснул руками. Адреналин и стресс сотрясали тело. Я сделал несколько бесполезных шагов вперёд-назад, пытаясь успокоить нервы и унять дрожь.

Хлопнула пассажирская дверца, и с противоположной стороны буханки показался Мезенцев. Ему было весело. Широкая добродушная улыбка играла на забрызганном грязью лице.

— Смешно тебе?!

— Ага, — согласно кивнул он. — Чего ты ругаешься?

— Гарик, в нас стреляли! У меня рядом с затылком пуля прошла! А если бы попала?

— Но не попала же.

Мезенцев продолжил улыбаться остановишь в метре от меня и доставая из внутреннего кармана куртки пачку сигарет.

— Что вообще на хрен произошло, чего они обозлились? Что ты спёр у них?

— Оружие, Тохан.

— Оружие?! За каким оно нам?

— А ты знаешь, что нас ждёт? — Ответил Мезенцев вопросом на вопрос, открывая пачку «Мальборо».

— Нет.

— Вот и я не знаю. Так что оружие лишним не будет, — он чиркнул колёсиком зажигалки и прикурил. — Это как с презервативом. Лучше, когда он есть и не нужен, чем нужен и его нет.

Я недоумённо смотрел на него. Мезенцев говорил так спокойно, словно это было само собой разумеющимся.

«Впрочем, — подумал я. — Если разобраться Гарик прав. Еда у нас есть, горючка тоже. Даже медикаменты какие-никакие... А оружие лишним не будет...»

Словно уловив ход моих мыслей Мезенцев выпустил вверх стойку сизого дыма, и подойдя похлопал по спине.

— Всё в порядке, Палыч. Ты молодец, рулил как заправский гонщик. Считай, что на права сдал.

— Шумахер! — долетело из открытой буханки.

Судя по весёлому тону, Вовка не разделял моего негодования. Может процесс перехода так на него повлиял, а может он действительно воспринимал всё происходящее как какую-нибудь ультра-реалистичную видеоигру.

— Ты посмотри вокруг, — продолжил Игорь, окинув рукой с сигаретой открывающийся пейзаж. — Откуда мы знаем, насколько здесь безопасно и чего вообще ожидать...

Я нервно швыркнул носом, и посмотрел по сторонам. Похоже я только сейчас по-настоящему взглянул на окружающее пространство.

Боливар замер в самом центре дорожного полотна, лишённого какой-либо разметки и ограждения. Вокруг раскинулось бескрайнее поле перепаханной земли, подступающей к самой обочине. Повсюду, куда не глянь виднелись комья чёрной, вскрытой почвы, на которую медленно ложился снег.

Это был не такой снег, как в том Челябинске, из которого мы только что вырвались. Большие, кажущиеся невесомыми, редкие хлопья бесшумно ложились на землю и асфальт. Горизонт утопал в белёсой дымке, сквозь которую нельзя было ничего разобрать. Над головой раскинулось бесконечное, серовато-молочное небо, затянутое непроглядной снежной пеленой.

Гарик закрыл глаза и глубоко вдохнул. После чего задержал дыхание и с шумом выпусти облачко пара вперемешку с табачным дымом.

— Какой воздух свежий... — протянул он.

Я невольно тоже сделал глубокий вдох, прочувствовав как морозная взвесь заполняет лёгкие. Пахло перекопанной землёй, и чем-то до боли знакомым и родным. Словно снова очутился у бабушки в деревне во время первых заморозков...

— Гарик, ты же куришь всё равно, — крикнул Володька в открытую дверь. — Какая тебе свежесть?

Мезенцев улыбнулся и махнул на Бабаха рукой.

— Ты грязный весь, — протянул я, указав на лицо.

— Конечно, ты же любезно все лужи собрал, — добродушно протянул он. — Володь, есть у нас какая-нибудь тряпка и техническая вода? Мне рожу обтереть.

— Техническая? — не понял Бабах.

— Ну да. Не питьевая.

— А как вода может быть не питьевой. Пьёшь её, да и всё.

— Блин, Бабах, просто дай какую-нибудь тряпку и воды, — улыбнулся я.

— Сейчас посмотрю...

— Так ты что получается, — осторожно поинтересовался я уже более спокойным тоном, — застрелил этих чуваков что ли?

Гарик сделал затяжку и выпустил струйку дыма. Уголёк сигареты и синеватые завихрения казались слишком яркими в этом пасмурном мире. А оранжевый Боливар вообще буквально пылал огнём на фоне бесшумного снегопада.

— Да не, — улыбнулся Игорь. — По большей части промазал.

— Они же с дороги слетели...

— Ну да, попал в центр ветрового. Водила струхнул походу и руль крутанул. Вот и улетел в кусты.

Из буханки послышалось Вовкино деловитое шуршание. В следующую секунду он перегнулся через водительское сидение и повернул ключ зажигания, заглушив двигатель.

— Экономить надо... — многозначительно протянул он, после чего снова скрылся в салоне.

Воцарилась тишина, в которой было слышно только сипловатое Гариковское дыхание и стук собственного сердца. Несмотря на то, что Боливар замер посреди дороги я не слышал звуков приближающихся автомобилей. Даже следов никаких на мёрзлом асфальте не наблюдалось. Только за буханкой тянулись две грязные полосы, плавно проступающие словно из неоткуда.

— Володь, — окликнул Мезенцев. — Рюкзак ещё мой захвати, только аккуратно.

Спустя несколько секунд хлопнула пассажирская дверца и к нам, переваливаясь на своих ногах-шарнирах, подошёл Вовка. Судя по изменившейся походке, он тоже порядком перепугался, хоть и старался не показывать виду.

— Вот тебе твой пармезан, — с этими словами он протянул Игорю мокрую ткань.

Неверное когда-то давным-давно это была наволочка, или простынь. Сейчас же это больше напоминало серую тряпку для мытья полов с пятнами машинного масла.

Недолго думая, Мезенцев снял свою кепку «Кангол» и, накинув её Вовке на голову, стал старательно вытирать лицо. Впрочем, пока что у него получилось только ещё больше размазать грязь. Даже кончики светлых прядей, которые он отращивал на манер Курта Кобейна, оказались в дорожной грязи.

— Ого, вентиляция! — Бабах подошёл к борту уазика и осторожно засунул палец в пулевое отверстие. — Так дело не пойдёт, дуть будет...

С этими словами он достал ещё один обрывок тряпки и стал старательно затыкать им дырку.

— Нам такую вентиляцию могли в голове проделать... — протянул я.

— Гарику спасибо скажи, — отозвался Вовка.

— Уже сказал.

— Да не за что, парни! — засмеялся Игорь. — Всегда рад помочь.

Часть 5

— А хорошо, что переход рядом с меридианом был... — Бабах оторвал кусочек материи и перешёл к другому отверстию. — Прикиньте, если бы километров сто от них убегать? Тогда точно пиши пропало.

— Вы чего вдруг такими пессимистами стали? — улыбнулся Гарик продолжая очищать лицо. — Ни хрена бы они нам не сделали...

— Ну-ну... — скептически протянул я.

— Да ладно вам. Давайте лучше покажу, что раздобыл. Бабах, давай шмотник сюда.

Вовка оторвался от процедуры конопаченья дырок в борту и протянул Гарику рюкзак. Я только сейчас обратил внимание на то, что из него торчит самый настоящий приклад охотничьего ружья. Именно его в суматохе я и принял за лопатку.

Мезенцев зацепил тряпку за щётку стеклоочистителя и залез в рюкзак.

— Это Макарыч, вы его уже видели, — протянул он достав узнаваемый пистолет, который стоял за затворной задержке, обнажив короткий стволик. — С вашего позволения, закрепляю его за собой.

— Табельное оружие что ли? — тут же поинтересовался Бабах, подходя поближе.

— Наверное когда-то было, — согласно кивнул Игорь. — Но я как-то не выспрашивал, что и откуда у них взялось.

Адреналиновый коктейль и панические эмоции уже отступили, сделав это на удивление быстро. Хотя обычно после всяких стрессовых ситуаций, меня коматозило ещё по пол дня. И я, даже сам того не заметив, с нескрываемым любопытством стал пытаться заглянуть в тёмное нутро раскрытого Игоревского вещмешка. Какое-то мальчишеское озорство взяло верх и, несмотря на всё произошедшее, мне уже не терпелось увидеть, ради чего мы так рисковали. Но я решил не перебивать Игоря, который явно хотел похвастаться своей добычей. А отчитать друга за безрассудные действия, я всегда успею.

— Так, — Гарик потянул за торчащий приклад. — Это, пожалуй, Вовке.

С этими словами он наконец-то извлёк обрез курковой двухстволки.

— Это же ТОЗ-Б! — воскликнул я сразу же узнав данное ружье.

— В энциклопедиях своих высмотрел? — Поинтересовался Игорь.

— Нет. У меня у деда такая. Шестнадцатый калибр. Их с пятьдесят седьмого года производили, кажется. Ещё в СССР. Так, Вова, осторожней, в сторону направь и проверь сначала что в стволе патронов нет. Чтобы переломить, надо...

Но Бабах не нуждался в моих инструкциях. Он уже направил оружие в поле перепаханной земли и привычным движением отодвинул боковой рычаг с таким выражением лица, словно всю жизнь этим занимался.

— У тебя тоже кто-то из родных охотник? — поинтересовался я немного раздосадовано от того, что не удалось лишний раз поумничать.

— Не, — отмахнулся Бабах, поднимая стволы на уровень глаз.

— Откуда знаешь тогда?

— Так это, понятно же всё... — начал было Вовка, но тут же остановился и почесал затылок, сдвинув на глаза Игоревскую кепку. — Слушай, а ведь и правда. Меня же никто не учил, но как-то само получилось... Сюда патроны. Курки взводишь, флажок предохранителя сдвигаешь и бах, бах!

— Ага, бах-бах, потому что ты Бабах!

Гарик расплылся в улыбке довольный своим каламбуром.

— В пустую только курками не щёлкай, — протянул я, вспоминая дедовы наставления о том, как надо обращаться с ружьём.

На самом деле мне стало немного завидно от того, что обрез, если можно было так выразится, достался именно Вовке. Настоящий Макаров мне никогда держать в руках не доводилось, а вот дедушкину тозку я знал хорошо. В голове тут же всплыл один случай, после которого я понял, что оружие штука серьёзная и отношения требует к себе соответствующего.

Это было зимой. Может быть два, или три года назад. В общем девяностые подходили к концу и на горизонте уже маячил загадочный миллениум. Я приехал в Казахстан на зимние каникулы. Дед мой, Роман Захарович, хоть и был уже пенсионером, всё равно продолжал ходить на работу в сельский дом культуры, чтобы хоть как-то скоротать однообразные дни и чем-то занять голову. Бабушка, по своему обыкновению, закончив обеденные хлопоты прилегла отдохнуть. Я ходил по комнатам, наслаждаясь звуками потрескивающих в печи полешек и эмоциональным покоем.

Забредя в дедову комнату, я увидел охотничье ружьё, стоящее в углу в собранном виде. Надо сказать, что девяностые в Казахстане тоже были богаты на всякие дурные события. Хотя глухую деревню, вернее колхоз имени Тельмана, расположенный неподалёку от границы с Оренбургской областью, они особо не затронули. Впрочем, видимо на всякий случай, дед всё равно держал ружьё под рукой.

Недолго думая, я взял оружие, и первым же спонтанным желанием было просто «пощёлкать курками». Хорошо, что мозгов хватило сдвинуть боковой рычаг и посмотреть стволы. Конечно же тозка оказалась заряженной. Я так и простоял полминуты, словно навсегда записывая себе в подсознание программу о том, насколько надо быть осторожным с оружием. А то щёлкнул бы я тогда курками... Ладно хоть не было никого, а стволы просто в стену смотрели. В общем оружие я разрядил, и деда вечером предупредил, что патронов там нет.

Поэтому глядя сейчас на то, как Бабах крутит в руках обрез, я ему по-хорошему завидовал. Всё-таки знакомая была вещица. Правда какие-то рукозады безбожно надругались над стволами, когда спиливали их. Так плохо это сделать надо было ещё постараться. Даже издалека были видны неровные края, запиленные под разным углом. Но при этом почему-то эти гении оружейной мысли оставили приклад. Со спиленными стволами ружьё бесспорно стало компактнее, но всё до удобности обреза было ещё далеко.

«А ведь бабушка с дедом будут ждать в гости этой зимой... — подумалось мне. — А что будет, когда узнают, что я пропал? Они же с ума сойдут... Вот чёрт...»

— Так, это тоже тебе, — Гарик достал из рюкзака широкий поясной ремень, на котором болтались два старых, ещё советских патронташа на восемь патронов. — Ну-ка, Тохан, посмотри. Ты должен в этом деле разбираться, что там по патронам?

Я, быстро отгоняя от себя тоскливые мысли, взял протянутый ремень.

— Ого, кожа настоящая! — чрезмерно заинтересованно воскликнул я, с трудом сдёргивая фиксирующий язычок. — Редко пользовались им, что ли? Туго идёт.

— Так, давай, расскажи мне, какую дичь этим завалить можно, — тут же заинтересовался Володька с нескрываемым блеском в глазах. — Утку или кабана?

Я добродушно улыбнулся.

— Какую утку, Вован? С такими обрезками стволов тебе к ним метров на двадцать надо будет подобраться, и то не факт.

— Ничего. Главное оглушить, а там прикладом добью.

— Ага, и кабана?

— И кабана.

Гарик добродушно засмеялся, выпуская дым.

— Ну-ну, — покивал я, изучая маркировку патронов. — Значит смотри. В этом патронташе, правом получается, когда ремень нацепишь, у тебя восемь пулевых патронов. Там пуля это просто шар свинцовый, которым в даль стрелять не самая лучшая идея. А с такими стволами — тем более. Но с близкого расстояния влупит так, что мало не покажется. А вот во втором всего пять патронов. Четыре нуля. Это, если мне память не изменяет, дробь. Причём очень крупная...

— Картечь? — поинтересовался Мезенцев.

— Слушай, ну для какой-нибудь несчастной утки, почти картечь.

— Это хорошо или плохо? — Вовка недоумённо на меня посмотрел.

— Зависит от поставленной задачи, — я пожал плечами. — Но с близкого расстояния раны будут чудовищными.

Мне пришлось сделать максимально умное лицо и знающий вид. Хотя на самом деле я не имел ни малейшего представления, о том, что крупная дробь сделает с телом при попадании с близкого расстояния. Но, что-то мне подсказывало, что ничего хорошего ждать не стоит. Даже теоретические размышления о том, что Вовка будет вынужден пустить в дело обрез курковки, вызывали во мне сильный страх.

— Всё запомнил?

— Ага. Тут пули, тут картечь. Давай уже.

Вовка нетерпеливо забрал у меня патронташи и накинул их себе на плечо, взяв тозку двумя руками.

— Бабах, ты в таком виде на разбойника с большой дороги похож, — заключил Мезенцев.

— Я ковбой Мальборо, ёптить!

— Слушай, давай без шуток, — заволновался я. — Бабахалку свою заряженной не держи. Тут курки внешние, чёрт её знает, оттянешь случайно и выстрелит.

— Тохан, всё в порядке, — с очень серьёзным видом протянул Володя. — Я же не дурак.

Мезенцев скептически на него посмотрел.

— Ладно, — продолжил я. — Давай, Гарик, это по-любому ещё не всё. Ведь так?

— Конечно, — Игорь запустил руку в рюкзак. — Это вот, для тебя.

Помимо моей воли губы расплылись в довольной улыбке, и я замер в предвкушении. В следующую секунду мне в ладонь лёг маленький, холодный, чёрный пистолет. Скорее даже пистолетик.

— Это что?

— Газовый, — ответил Игорь.

Я посмотрел на него, ожидая что это шутка, или тут скрыт какой-то подвох. Но Мезенцев продолжил шуршать рукой в рюкзаке с абсолютно спокойным выражением лица.

— Ты серьёзно? — удивился я. — То есть у тебя ПМ, у Вовки дробовик, а у меня газовая перделка?

— Тохан, ты больше всех переживаешь за то, что кто-нибудь пораниться. Вот из этого ты точно не поранишься. К тому же, ты счастливый обладатель честно купленного оружия. Потому что денег хватило только на него. Остальное я слямзил.

Мезенцев протянул мне маленькую коробочку из прозрачного пластика, в которой виднелись восемь патронов.

— Вот. Извини, других вариантов нет.

— Не грусти, Тохан, — Вовка хлопнул меня по плечу. — Хочешь, дам из обреза пальнуть?

— Так, — тут же деловито прервал его Игорь. — Никаких «пальнуть». Это все боеприпасы что у нас есть, так что бережём!

— Сказал человек, который совсем недавно рассадил кучу патронов, — ехидно заметил я.

— Так у меня тут ещё есть...

Мезенцев, хитро улыбнувшись, достал из рюкзака два снаряженных пистолетных магазина.

— Понятно всё с тобой.

Я покрутил в руках полученное оружие. Пистолетик полностью помещался у меня на ладони. На боку красовалась надпись «Перфекта» и был указан калибр в восемь миллиметров. Что это за зверь такой я понятия не имел, но производилось данное оружие в Германии.

«Что ж, — подумал я. — Должно быть лучше, чем ничего. Всё равно пригодиться.»

Я убрал пистолет и патроны во внутренний карман обдергайки, решив разобраться с ним чуть позже. Мезенцев тем временем закинул рюкзак за спину и снова взял тряпку, став старательно очищать забрызганную «кожанку».

— Гарик, давай я одним пальну, — предложил Вовка, примостив патронташ на поясе и уже вытащив дробовой патрон. — Ну чтобы освоить оружие, так сказать. Чтобы знать, что делать, когда дело до этого дойдёт.

— Будем надеяться, что не дойдёт, — поспешил уточнить я.

— Тохан, ты чего так напрягся? Надо же быть готовым...

Я посмотрел на Бабаха. Тот крутил между пальцами патрон и загадочно улыбался.

— Давай я прямо скажу, почему я напрягся. Это — оружие. Оружие сделано, чтобы убивать. Убивать, а не орехи колоть, или огород копать...

— Убивает людей не оружие, а другие люди, — философично протянул Мезенцев, выпуская струйку дыма.

— Соглашусь, — кивнул я. — Но против кого вы собрались его применять? Володя, вот ты готов так просто взять и в человека пальнуть? То, что Гарик готов, это мы уже выяснили.

— Тохан, я же в колёса целился. Не в людей, — пожал плечами Мезенцев.

— Вот, — подхватил Бабах. — А у меня вообще оружие охотничье. Против животных значит!

— Каких животных? — не унимался я, чувствуя, как внутри меня зашевелился червячок занудства. — Где ты их видишь?

— А бродячие собаки, к примеру? — Вовка явно не собирался сдавать своих позиций. — Стая таких тварей — весьма серьёзная угроза. Скажешь, такого быть не может?

Я открыл было рот, чтобы начать возражать, но подумал, что он прав. Действительно, такой вариант исключать не стоило.

— Я думаю, что Тохан имеет в виду немного другое, — протянул Игорь, закончив чистить куртку. — Давайте договоримся, что оружие используем только в целях самообороны. И в самом крайнем случае. При этом целимся куда-нибудь в мякушку, по возможности. В ногу, к примеру. Стволы лишний раз не светим. Не надо никому знать, что у нас есть, а чего нет. И вообще, Палыч, у тебя газовик. Вот по тебе и будем ориентироваться. Он не летальный, так что первое слово будет за тобой. Такой расклад тебе нервы успокоит?

Я облегчённо выдохнул и согласно кивнул.

— Вот и хорошо.

— Только поправка одна, — протянул я. — Бабаху и в «мякушку» лучше не палить. Разворотит так, что кровотечение не остановить будет...

— Пармезан, пармезан... — хихикнул Вовка.

Игорь выразительно на него посмотрел и добавил:

— Согласен. Володька ты — тяжёлая артиллерия. На самый крайний случай. Понял?

— Да понял я, понял. Давайте уже бахнем!

— Давай, — кивнул я.

— Бабах, одним словом, — хихикнул Гарик.

Вовка тут же радостно переломил обрез и, развернувшись к перепаханному полю, зарядил патрон. В мёрзлом воздухе раздался знакомый щелчок взведённого курка. В следующую секунду Вишняков вскинул оружие, упёр приклад себе в плечо и, сдвинув предохранитель, продавил спусковой крючок.

Морозную тишину разорвал оглушительный выстрел. Из ствола вырвалось огромное облаком сизого дыма и сноп искр догорающего пороха. Дробь разворотила огромный комок перепаханной земли метрах в десяти от нас.

— Твою мать! — невольно вскрикнул я, инстинктивно схватившись за уши.

— Чего так громко?! — вторил Мезенцев.

— Бабаха. Я буду звать её Бабахой! — радостно заключил Вован, снова преломив ствол и вытаскивая стрелянную гильзу.

Я невольно потряс головой, пытаясь разогнать повисший звон.

— Громкая шутка, — Гарик засунул палец в ухо.

— Это с непривычки, — улыбнулся Вовка. — Что-то вы совсем нежные.

С этими словами он поднёс ещё дымящуюся гильзу к лицу и вдохнул.

— Обожаю запах напалма по утрам, — процитировал он с довольным лицом.

«Ну-ну, тоже мне, апокалипсис наших дней... — подумал я. — Хотя, Бабах с Бабахой — вполне может и за апокалипсис сойти. Но всё же, почему Вовка так ловко с ружьём обращается, будто всю жизнь этим занимался? Я вот с газовиком своим позже разберусь, что куда нажимать и за что тянуть. Хотя, там просто всё должно быть, но всё равно. А у Вишнякова как-то сразу всё получилось... Странно».

— Я вот знаете, о чём подумал?

Мезенцев перекинул грязную тряпку через плечо и указал дымящейся сигаретой в сторону следов грязных покрышек буханки.

— Нет, — отозвался я.

— Повезло, что переход был так близко от гаража расположен.

— Можно было и пешком дойти, — кивнул Вовка.

— И от первого перехода, тоже не слишком далеко оказалось... — Гарик задумался.

— Лучше бы эти штуки в обе стороны работали, — не сдержался я.

Мезенцев и Володька хмуро на меня посмотрели.

— Простите, вырвалось, — вздохнул я, выставив руки вперёд в извиняющемся жесте.

Переход, или портал, или врата. В общем задний проход между мирами работал как система ниппель. Только в одну сторону. Вернуться через него было нельзя. Его даже не было видно. Вернее, его здесь уже и не было. Можно было развернуться и продолжить ехать в ту сторону, из которой мы прибыли, и ничего не обнаружить. Проверено. Ведь в первый день мы пробежали и прошли не один километр в попытке вернуться.

Вот и сейчас позади Боливара было просто серое дорожное полотно, исчезающее в медленном снегопаде. Никаких оптический иллюзий, мерцающего воздуха, завихрений и всего такого. Уже на второй день, когда мы начали принимать тот факт, что оказались в каком-то другом Челябинске, был заключён договор лишний раз об этом не говорить. Потому что всем и без этого было паршиво.

— Угу, — кивнул Игорь. — Так вот, этот переход рядом был. А кто знает где следующий? Может до него несколько сотен километров... А может тысяч.

Что-то ненавязчиво надавило на грудь, словно вынуждая сделать шаг в ту сторону, куда смотрел Боливар.

— Все почувствовали? — Мезенцев улыбнулся уголком рта.

— Да. Указывает путь... — протянул Вишняков.

Я согласно кивнул.

Часть 6

— И это тоже. Но меня больше смущает, что следов нет. Вообще никаких. Разметки нет. Ограждения нет. Шума нет. Асфальт смотри какой ровный. Без трещинок, словно вчера положили...

Я посмотрел под ноги и был вынужден согласиться. Я почему-то не обратил внимание на качество самого покрытия. Может быть, потому что не был автомобилистом. Во всяком случае пока.

— Хочешь сказать, это какой-то пустой мир? — спросил я.

Гарик пожал плечами и поправил отрастающие волосы.

— Блин, Бабах кепку уволок...

— Но землю же кто-то вспахал. Может там на краю поля, или что это, деревня какая-нибудь... — предположил я.

— Знаешь Палыч, мне кажется, мы пытаемся мыслить нашими старыми критериями и привычками, — тон Игоря стал очень серьёзным. — И, что-то мне подсказывает, что это всё здесь работать не будет. Ну, и не только здесь... Честно тебе скажу, такое чувство, что чем быстрее мы отвыкнем от всего, что привыкли знать и помнить, тем будет легче...

Я недоумённо на него посмотрел. Взгляд светло голубых, прищуренных глаз Мезенцева был устремлён куда-то вдаль, словно за незримую кромку снегопада. Выброшенный окурок неподвижно застыл на ровном асфальтовом полотне, словно вылетевшая из костра яркая искра, которая всё никак не могла догореть.

— Поехали... — протянул он и обошел Боливар.

Я постоял ещё несколько секунд, продолжая смотреть на брошенный окурок. Почему-то мне хотелось увидеть, как он погаснет. Возможно потому, что после того, как мы проскочили через этот проход, надежда вернуться домой стала ещё меньше.

Ожил мотор уазика, разгоняя гнетущую тишину бесшумного снегопада. Скрипнула пассажирская дверца. Из салона послышались глухие шаги Мезенцева и приглушённый разговор с Бабахом. Я сделал глубокий вдох и только сейчас обратил внимание на лёгкий озноб, пробирающий тело. Наверное, здесь тоже была осень.

— А всё-таки я оказался прав, — тихо прошептал я. — Это точно не Челябинск. Вот и получается, что мы можем оказаться где угодно. Отличная система. Вперёд пропускает, а обратно нет. Интересно, почему так?

— Тохан, тебя ждём! — крикнул Вовка из приоткрытой дверцы.

— Иду...

Поморщившись от холода, я быстро обогнул буханку и забрался внутрь.

— Едем? — бросил Вишняков через плечо.

— Да, — кивнул я, захлопнув дверцу.

— Отлично!

Бабах врубил передачу и, пробубнив что-то под нос, тронулся с места. Я опустился на одиночное сидение за небольшим столиком. Отсюда можно было смотреть как через ветровое, так и через боковое стекло. Буханка несколько раз неуверенно дёрнулась, пока водитель приноравливался к управлению, и плавно покатила вперёд.

— Я спать, — коротко проинформировал Мезенцев, укрываясь старой зимней курткой. — Володя, включи печку в салоне. Не на максимум только.

— А то что? — тут же отозвался Бабах. — Пармезан слипнется?

Гарик вопросительно на меня посмотрел.

— Не обращай внимания, — отмахнулся я.

— Кангола своего забери, — добавил Вовка протягивая снятую кепку через спинку пассажирского сидения.

Я быстро приподнялся и взял протянутый головной убор, чтобы Мезенцеву лишний раз не вставать с лежанки, на которой он устроился. Игорь указал взглядом в сторону стоящего рядом рюкзачка, и я положил кепи поверх него.

— Спасибо, — отозвался он и натянул куртку-одеяло на голову, оставив только нос. — Будите, если произойдёт что-то необычное...

— Мы перебрались из одного мира в другой, — хмыкнул я. — Куда необычнее?

— Да мало ли...

Я кивнул и достал из внутреннего кармана обдергайки газовый пистолет с патронами. К звуку монотонного поскрипывания салона и шуршанию колёс прибавился характерный гул заработавшей печки. Я невольно зевнул.

Кажется сейчас в этом мире был пасмурный день, или ранее утро. Но для моего организма, не привыкшего к таким скачкам, всё ещё был поздний вечер. Скорее даже холодная сентябрьская ночь. За окнами по-прежнему шел снег, сквозь который невозможно было ничего разобрать, кроме бескрайнего поля перепаханной чёрной земли.

Повозившись несколько минут с миниатюрной «Перфектой», я быстро сообразил, как она работает. Система оказалась максимально простой. И чтобы в ней разобраться достаточно было припомнить пару боевиков. И главу об общем устройстве пистолетов из энциклопедии А. Б. Жука «Револьверы и пистолеты».

Магазин вмещал пять патронов. Перед выстрелом надо было потянуть за верхнюю часть оружия и дослать патрон. Как правильно она называется я не знал, и поэтому окрестил её «затворной скобой». Если патрона в магазине не было, то скоба попросту вставала на задержку. Маленький предохранитель располагался под большим пальцем правой руки и опускался достаточно легко. Пистолетик оказался настолько компактным, что мне хватало всего двух пальцев, чтобы обхватить его рукоять. Мизинец и вовсе оказывался под её нижней частью. А если я выпрямлял указательный, кладя его вдоль ствола, то кончик пальца был на несколько миллиметров короче, чем сама «Перфекта».

Повторив несколько раз алгоритм приведенияоружия в боевую готовность с пустым магазином, чтобы руки запомнили порядок действий, я зарядил в него четыре патрона. Можно было и пять, но тут в голове всплыли какие-то обрывки разговоров о том, что обычно магазины полностью не снаряжают, чтобы «пружина не проседала». Опыта у меня в этом деле не было, так что пришлось полагаться на такие вот воспоминания. Спрятав «Перфекту» и патроны во внутренний карман обдергайки, я откинулся на спинку сидения и посмотрел вперёд сквозь водительское стекло.

Серая лента дорожного покрытия, словно по волшебству возникающая из белёсой завесы, стремительно бежала нам навстречу. Крупные хлопья снега кружили вокруг Боливара, разбиваясь о ярко-оранжевые борта. Вовка сосредоточенно смотрел вперёд, видимо задумавшись о чём-то своём. Из пробитой пулей крыши, ближе к пассажирскому сидению, свисал обрывок тряпки, старательно запиханный в отверстие.

«Вот тебе и ремонт в полевых условиях в стиле Бабаха,» — мысленно улыбнулся я.

Мир за окном действительно был странным. Казалось, в нём нет ничего, кроме снега, чёрных комьев земли и дороги. Боливар шёл очень плавно, лишь чуть-чуть покачиваясь из стороны в сторону. Будь передо мной стакан, доверху заполненный водой, из него бы не пролилось ни капли.

Мезенцев еле слышно посапывал, а я задумался над его словами. Почему он сказал именно так? Отвыкнуть от всего, что мы знаем и помним? Может это стресс на него так повлиял? Лично я не собирался отказывать о того, что знаю и помню. Я знаю кто я. Антоха Сумской. Он же Тохан. Он же Палыч. Бесполезная тварь из города Челябинска, которая в жизни ничего не успела добиться... Ну разве что испортить эту самую жизнь своим родителям фактом появления на свет. Так, наверное. Может Гарик прав, и это стило забыть. Но всё равно... Дом, родители. Бабушка с дедушкой... Почему это надо забывать? Разве мы не собрались двигаться вперёд до тех пор, пока не найдём способ вернуться?

От таких мыслей снова защемило сердце. Я тяжело вздохнул и закрыл глаза. Усталость и нервное переутомление тут же взяли верх, окутав сознание пеленой блаженной дрёмы, лишённой каких-либо эмоций.

Глава 3

День панка

Сентябрь две тысячи первого года. Эта пора навсегда врезалась мне в память и душу. С одной стороны, она запомнилась своей безмятежностью и переполненностью юношеским оптимизмом. Замечательным чувством словно весь мир лежит у тебя в кармане, между ключами от квартиры и пивной открывашкой. А с другой стороны тем, как же глупо мы вляпались в это... Приключение? Может быть да, приключение.

Конечно все мы любили разную фантастику и остросюжетные фильмы. Особенно про сильных и мужественных героев, которые потеряли всё, но нашли в себе силы сразиться с врагом и выйти победителем. Вот только одно дело было смотреть вымышленную историю на экране телевизора или видеокассете. Смотреть находясь в безопасности у себя дома. Закутавшись в тёплый свитер и заранее заготовив чаю с печеньем. И совсем другим делом оказалось стать главным героем этого самого фильма, если можно было так выразиться.

На экране сильный герой за десяток минут находил в себе силы преодолеть депрессию, воспрять духом и одержать верх над ситуацией. А в реальности это были долгие, однообразные, холодные и голодные дни в затхлом гараже. И, как бы мы не старались, дух так не проявлял никаких намёков на то, чтобы воспрять. И сколько не думай, мозг так и не мог найти выход из сложившейся ситуации. Кроме одного — продолжить движение вперёд, потому что назад, один хрен, пути не было.

А ведь произошло всё абсолютно нелепо. Даже глупо. В тот злосчастный день мы придумали наш собственный праздник — День панка. Возможно, такой действительно где-то отмечался, но у нашей версии была особенная история возникновения.

Началось всё с того, что в ДК на Российской должен был состояться метал-сейшен. Входной билет стоил не дорого, но для голодных студентов это была критическая сумма. Разумеется, мы хотели на него попасть. В принципе и средства заплатить за вход имелись. Но тут возникла извечная дилемма: заплатить за вход и не покупать выпивку, или же купить выпивку, но не пойти на сейшен. Играть должны были наши Челябинские молодые метал-команды, а слушать большинство из них на трезвую голову было не самой хорошей идеей. И тут, когда мы практически отчаялись решить это сложнейшее уравнение, на помощь пришёл случай.

Мой педагог по гитаре, Сергей Самуилович Крышко, у которого я как раз занимался в этом самом ДК, похвастался, что на данном мероприятии должны играть несколько его учеников. И если нам так сильно надо, мы можем прийти намного раньше, чем начнётся сейшен. Укрыться у него в кабинете и подождать до того момента как вход перекроют и начтут пускать строго по билетам. Таким образом платить не придётся. И совершенно логично отсюда вытекал и тот факт, что все сэкономленные деньги можно потратить на спиртное. Это был великолепный план, который тут же нашел поддержку и одобрение у Гарика и Бабаха.

И вот, в назначенный день, за несколько часов до начала мероприятия, мы прибыли к дому культуры. В чёрной спортивной сумке предательски позвякивали почти двадцать бутылок «Челябинского тёмного», а легендарный Игоревский рюкзачок был заполнен упаковками самых дешёвых чипсов и колечек с запахом бекона. Обрадовавшись столь неожиданному везению, мы сложили практически все наличные, что были у нас на тот момент, предвкушая безумный отрыв до самого утра. Но нашим фантазиям не суждено было воплотиться в реальность.

Сергей Самуилович попросту не пришёл. Мы дежурили у входа почти два часа, начав понемногу приговаривать припасённое пиво. Со временем стали подтягиваться первые зрители и нам пришлось немного спуститься к реке, чтобы не допустить преждевременного обнаружения ценного содержимого нашей сумки другими алчущими душами.

Каждые десять минут мы совершали набеги на вахтёршу с просьбой позвонить Сергею Самуиловичу, и уточнить, стоит ли его ожидать. Таким образом мы довели бедную старушку до бешенства, спровоцировав поток неконтролируемых матных оскорблений. А когда же входные двери закрылись и рядом с ними появилась пара крепких мужчин, нам стало очевидно, что внутрь мы уже не попадём.

Мимо проходили волосатые ребята с гитарами. С цепями на джинсах и в кожаных куртках. Выглядели они все очень круто. Может быть, даже и играли хорошо. Пиво, выпитое за долгие часы ожидания, уже давно шумело в голове, но мы продолжали верить в нерушимость обещания Сергея Самуиловича.

Сентябрьские сумерки опустились на ДК. Из окон второго этажа начали раздаваться мощные квинтовые аккорды саунд-чека и различные обрывки риффов. Вот кто-то высек легендарный «Энтер сандмэн» «Металлики», а вот прозвучало что-то из «Сепультуры». Чёрт, мероприятие обещало действительно быть офигенным. Но только не для нас. Вокруг галдели и курили местные металлисты, отпуская шутки, приправленные обильной долей мата. Посовещавшись между собой, мы пришли к выводу, что, если даже и найдём денег заплатить за вход, с сумкой пива нас всё равно не пропустят. Помянув Сергея Самуиловича Крышко добрыми словами, мы развернулись и отправились гулять.

— Так, парни, — протянул Мезенцев. — Я не понял, а почему все грустные такие?

— Блин, Гарик, — ответил я. — Слышишь же, там уже играют вовсю! А мы как дураки, только зря время потеряли.

— Я задницу заморозил, ёптить! — поспешил добавить Бабах.

— Вы мыслите негативно! — улыбнулся Игорь. — Давайте посмотрим на ситуацию под другим углом.

— Это под каким? — поинтересовался Вовка.

— Под самым правильным, — Мезенцев многозначительно поднял палец вверх и, издав долгий свист похожий на запуск ракеты, навёл его на сумку. — У нас есть пиво. Закуска. Чудесный вечер и куча свободного времени!

— Действительно, — согласился я. — К чёрту сейшен! Отметим лучше пропуск сейшена! Пойдём до Дюка?

— До Дюка, — согласно кивнули друзья.

Взяв ещё по бутылке, мы отправились к сакральному месту для нашей компании, которое называлось Дюком. На самом деле это был самый обычный перекрёсток всё того же Меридиана, который на этом отрезке плавно перетекал в улицу Механическую, пересекаясь с Артиллерийской. Однажды, пока учились в старших классах, мы с Гариком отправились прогуляться после уроков и добрались до этого места.

Это тоже было осенью. Только не такой холодной. Пасмурный день, обветшалые улочки частного сектора, окутанные туманом. Запах опадающей листвы и, словно витающее в воздухе, ощущение чего-то неизбежного. Как знать, может быть уже тогда судьба показывала нам загадочные намёки. Всё это создало уникальную атмосферу, а загадочный перекрёсток, на котором практически не было людей и машин, раззадорил фантазию. Мы ещё прогулялись в сторону заводских построек по заброшенной алее обрамлённой высокими тополями.

Именно тогда Мезенцев достал из кармана ключи и накарябал на небольшой трансформаторной будке символ радиационной опасности, украсив художество не менее легендарной надписью на английском языке «Дюк был здесь». В честь Дюка Нюкема — крутого стероидного качка из популярной видеоигры. С тех пор эта точка на карте и стала частым объектом нашего паломничества. Мы отправлялись к ней с бутылкой пива и философскими рассуждениями о мироустройстве, собственном будущем, музыке и девушках, конечно же.

Маленький, окутанный туманом, загадочный мирок на стыке города и промзоны. Мы приходили туда не только когда хотелось прогуляться. Но и когда надо было разобраться с собственными мыслями. Принять верное решение или поискать выход из тяжелой ситуации. Глупо, должно быть, но кажется Дюк действительно обладал какой-то загадочной энергией, успокаивая душу и приводя мысли в порядок. Не мудрено, что всё началось именно там.

Но это я знал уже сейчас. А тогда... Тогда мы просто радостно шагали по ночному городу, наслаждаясь общением и приятным послевкусием тёмного пива. Гарик и Вовка шутили, умудряясь вести беседу практически обо всём одновременно и ни о чём конкретно. А я любовался красивым жёлтым светом уличных фонарей. Гулом проносящихся мимо автомобилей и приятным чувством лёгкого опьянения, окутывающего тело и душу. В такие моменты в голове что-то щелкало, и жизнь словно вставала на паузу, замерев в одной единице времени и пространства, в которой мне было хорошо и спокойно.

— Гарик, — начал Вовка, просмеявшись после очередной шутки. — Слушай, у меня вчера такая история случилась странная... Кстати да, хотел вам рассказать.

— Ну так расскажи, — кивнул я, выныривая из своих мыслей.

— Так вот, я решил дивиди посмотреть. Проигрыватель включил, звук есть, а картинки нет...

Вишняков сделал многозначительную паузу изобразив лицом всю степень своей озадаченности, после чего продолжил:

— Я подумал, что у меня глаза закрыты. Проверил. Нет открыты.

Мы не смогли сдержать добродушного смеха. Бабах действительно обладал уникальной способностью излагать мысли как-то по-особенному.

Часть 7

— И как же ты это проверил? — наконец-то выдавил сквозь смеха Гарик. — Рукой потрогал.

Вовка непонимающе моргнул.

— Так в чём проблема то была? — улыбаясь поинтересовался я.

— Да, батя тюльпанчик с приставки не до конца переключил, — хмыкнул Вовка и тяжело вздохнул. — Блин далеко так идти, я устал.

— Отчего это ты устал интересно? — подзадорил я друга, чувствуя, что перлы на этом не закончатся.

— Я же Гариковский рюкзачок несу, — ответил он, посмотрев на меня как на тупого. — Он тяжёлый, так-то.

-И что там тяжёлого, Володь? — поддакнул Мезенцев.

Вовка сделал серьёзное лицо.

— Ну как что? Например, колечки!

Нас снова накрыл приступ смеха. Какое же это было прекрасное чувство. Пивной хмель окутывал тело, начиная понемногу нарушать координацию и закладывать уши характерным шумом. На лёгкий осенний холодок больше никто не обращал внимания. Даже Бабах забыл о том, что заморозил задницу.

Мы свернули с широкой освещенной улицы во дворы, миновали несколько домов и вышли в частный сектор. Сейчас я уже не помнил всего о чём тогда говорили. Но очень скоро нам стало очевидно, что с пивом мы явно перестарались. Конечно, какие-нибудь заправские алкоголики со стажем наверное бы только посмеялись с того состояния, до которого мы умудрились накидаться одним только пенным напитком. Но, с другой стороны, а много ли надо было полуголодным студентам?

— Подождите, парни, мне надо по нужде! — воскликнул Вовка, когда мы уже оказались на той самой безлюдной алее в сторону промзоны.

— Да кстати, — согласно кивнул я, и добавил свою любимую интеллектуальную шутку: — Пиво подошло к концу.

— Так, ну-ка стоять! — руководящим голосом оборвал нас Гарик, когда в морозном воздухе уже раздавался звон пряжек поясных ремней. — Сегодня День панка!

— Чего? — протянул Бабах, замерев на кромке асфальта и ковра из опавших листьев.

— Сегодня День панка! — покачиваясь пояснил Мезенцев. — Это будет наш личный праздник! Проводится раз в год, в любой день, когда соберемся! А раз это День панка, должно быть панковское соревнование!

— И что ты предлагаешь? — поинтересовался я.

— Турнир! — Гарик тоже стал расстегивать ремень. — Кто сможет дальше всех пописать!

— В смысле? С места что ли?

— Нет. Побеждает тот, у кого будет оставлен самый длинный след на сухом асфальте! — Мезенцев замер посреди заброшенной дорожки. — Так, встаём в одну линию. Старт будет вот отсюда.

— Блин, Гарик, давай быстрей отсчёт, — протянул Вовка, согласно занимая стартовую позицию.

Я был пьян ровно настолько, чтобы эта идея показалась мне гениальной. И как мы раньше до неё не додумались, а ведь это была далеко не первая пьянка.

— Я в игре! — хихикнул я, присоединившись к другим участникам соревнований.

В осенних сумерках раздались звуки расстегиваемых ширинок и пьяные хихиканья.

— Так, — продолжил руководить Мезенцев. — Стартуем на счёт три...

— Гарик давай быстрей, — протянул Бабах.

— Да, — согласился я. — Пипирка мёрзнет...

— Не перебивайте, — засмеялся Гарик. — Каждый идёт по своей полосе и целиться аккуратно. Вперёд, а не кроссовки соседа! Я это тебе, Бабах, говорю!

— Скорей, Мезенцев, ёптить! — не унимался Володя.

— След не должен прерываться! Засчитываем только прямую линию, иначе...

— Да ну тебя! — воскликнул Вовка и его тёмный силуэт, переваливаясь сбоку на бок на шарнирных суставах, рванул в полумрак аллеи.

— Нет, Бабах, это фальстарт! — засмеялся Гарик.

Я тоже включился в соревнование. Хорошо, что место было безлюдное и никто не видел этого со стороны. Хотя, может быть какой-нибудь припозднившийся работяга и шёл на встречу. Но что-то мне подсказывало, что, заметив три столь странно движущихся силуэта, он явно предпочёл бы свернуть или остаться незамеченным. В любом случае, нам было очень весело.

По итогам замеров, произведённых судейской комиссией в составе Мезенцева, Бабах был признан победителем. Даже не смотря на откровенный фальстарт. Что ж, это было не мудрено, так как по объёму уничтоженного пива он тоже выступал явным фаворитом.

А далее День панка окончательно вступил в свои права, полностью окутав сознание алкогольным опьянением. Скромная закуска в виде колечек и чипсов давно была уничтожена, а сумка с каждым шагом становилась всё легче и легче. В начале одиннадцатого мы снова оказались на Меридиане. Пора было собираться по домам. Но, несмотря на приложенные усилия, на дне сумки ещё позвякивало несколько бутылок.

— В меня пиво больше не влезет, — заплетающимся языком протянул я. — Никогда бы не подумал, что когда-нибудь такое скажу.

— Я бате пару бутылок заберу, — отозвался Вовка. — Если никто не против.

— Не против, — кивнул я.

— Тохан, а сколько там? — уточнил Мезенцев.

Я откинул клапан и, с трудом сосредоточившись, пересчитал содержимое.

— Пять...

— Литров?! — тут же воскликнул Вовка.

— Бутылок...

— Так, — Гарик остановился и деловито запустил руки в сумку. — Финальным соревнованием Дня панка будет... Будет... Ну-ка, помогите придумать. Должно быть что-то такое, воистину панковское! Бунтарское!

— Панки не поддираются! — тут же выкрикнул Бабах окончание старого анекдота.

— Придумал! — улыбнулся Мезенцев. — Будет, бир батл!

— Пивная битва что ли? — перевёл я.

— Именно. — Мезенцев достал три бутылки и протянул по одной нам с Вовкой. — Правила просты, открываем, и обливаем противника...

— Да ты буржуй! — хихикнул я. — Так просто пиво разлить!

— Раз в год можно.

— Как скажешь...

Я запустил руку в карман обдергайки и достал открывашку. Ту самую, которая была призвана подпирать собой весь мир.

Мы находились у обочины Меридиана со стороны авто развала «Искра». По левую руку поднималась большая земляная насыпь, поросшая высокой травой. По правую, за широким дорожным полотном, виднелись железнодорожные пути и ровные ряды гаражей.

Встречных машин не было. Скорее всего виной тому была большая разрытая яма, тянущаяся вдоль обочины. Видимо дорожники или коммунальщики проводили какие-то работы. Может быть дальше стоял знак объезда, просто мы до него ещё не дошли.

Хоть пиво и считается слабоалкогольным напитком, употребили мы его столько, что мне казалось будто я вижу, как струиться жёлтый свет дорожных фонарей. Он словно мерцал и переливался, охватывая мощные лампы сгустком волнующей энергии.

«Или плазмы... — подумал я. — А что, если я вижу плазму? Плазма, это четвёртое агрегатное состояние вещества... Ну всё, Тохан, ты просто в хламину. Надо хоть как-то до дома добраться. Но лучше подождать, когда все лягут. Чтоб проскочить в свою коморку и сразу баеньки... И жвачку пожевать, что ли...»

— Начали! — услышал я оклик Мезенцева.

— Чего?

Стоило мне поднять голову, как я тут же увидел радостно прыгающего Бабаха, заткнувшего горлышко бутылки большим пальцем на манер победителя формулы один. Я только и успел что повернуться спиной, когда пенные брызги с характерным звуком разбились о искусственный материал обдергайки.

— Ну, Тохан, чего копаешься?! В бой! — призывал Мезенцев, предусмотрительно вышедший из зоны поражения Бабахской бутылки.

— Да чтоб тебя... — только и успел протянуть я, сорвав пробку с характерным звуком.

В происходящем не было никакого смысла, но в этом и была вся прелесть. Живые, неподдельные эмоции. Может быть, не самые высокоинтеллектуальные, зато искреннее. Как же тогда всё было просто! В тот миг, пока мы бегали друг за другом с пивными бутылками, время окончательно остановило свой бег. В таком состоянии я видел не только то, как струиться свет дорожных фонарей. Я словно в замедленной съёмке наблюдал каждую пивную каплю. Я любоваться их неспешным полётом в морозном осеннем воздухе и множеством сопровождающих это действие оптических метаморфоз. И хоть тело двигалось столь же медленно, зато кристально чистое сознание унеслось далеко вперёд, словно разрезав ткань пространства и времени в наслаждении моментом.

Бир батл окончился ничьей. Да по-другому и быть не могло. Как можно определить победителя, если все оказались облиты с ног до головы. Мы стояли и смеялись посреди дорожного полотна, несколько квадратных метров которого было залито пивом. Чарующий аромат «челябинского тёмного» смешивался с морозным воздухом и запахом опавшей листвы.

Меня распирал искренний и добродушный смех. Сделав неосторожный шаг назад, я запнулся пяткой о бордюр и завалился на бок.

— Тохан, не падай! Ты же не курс рубля! — пошутил Вишняков.

Я, продолжая смеяться перекатился на спину и раскинул руки, распластавшись на дорожном полотне. Вестибулярный аппарат, функционал которого давно был нарушен алкоголем, с трудом справлялся со своей задачей. Мне казалось, что земля подо мной медленно, но настойчиво меняет угол наклона. Словно ещё чуть-чуть и я покачусь следом за ней, повинуясь непреодолимой силе.

— Палыч, ты там живой? — пробился сквозь шум в ушах голос Мезенцева.

— Да, — расслабленно протянул я. — Плазма... Асфальт состоит из плазмы, и я покачиваюсь на её волнах... Всё в мире есть энергия... Мы состоим из энергии!

— Всё, Тохану больше не наливать! — заключил Вован.

— Понятно всё с тобой. Пойду отолью.

Рядом раздались звуки шагов и хруст замёрзшей травы. Я устремил замутнённый взгляд в ночное небо, на котором не было видно даже звёзд. Это было странное чувство. Куда не посмотри — сплошное тёмное полотно.

— О, парни, посмотрите-ка сюда! — сказал Мезенцев и я повернул голову в его сторону.

— Что там? — спросил Вовка подходя ко мне и помогая подняться.

— А вон, в яме. Торчит угол ящика какого-то железного. Это ящик же, мне не кажется?

Я, с трудом поддерживая равновесие, приблизился к краю разрытой ямы и посмотрел куда указывал Гарик. Среди грязных пластов бурой земли, со следами зубцов ковша экскаватора, действительно торчал угол прямоугольного предмета слишком ровной и правильной формы, чтобы быть какой-нибудь ржавой железкой. К тому же, на нём абсолютно не было никаких следов коррозии.

— Да, похоже на ящик, — согласился я.

— Так, сейчас глянем... — мгновенно включился Вишняков. — Это точно клад! Царские червонцы!

— Блин, Бабах, — засмеялся я. — В царские времена тут лес был густой. А червонцы в горшке глиняном должны быть! Иначе никак!

— Ага, — кивнул Игорь. — Железный ящик бы уже сгнил за это время. Это что-то свежее.

— Ты мыслишь негативно. Это точно клад!

Бабах, тоже пошатываясь из стороны в сторону, спрыгнул в яму и, схватил неизвестный предмет. Спустя пару десятков секунд деловитого сопения ему удалось вырывать и земли неизвестный предмет и победоносно задрать над головой.

— Давай, вылезай. — протянул Гарик, давно сделавший своё мокрое дело и сейчас застёгивающий ширинку.

Вовка радостно кивнул и стал выбираться. Я с любопытством уставился на странный ящик. Размером он оказался не больше сложенной шахматной доски. И, судя по тому как в нём что-то глухо постукивало, он был металлическим. Но больше всего меня поразило то, с какой лёгкостью с него осыпалась бурая глина.

— Недавно зарыли видимо, — хмыкнул Гарик, тоже подметив эту особенность.

— Так, а как его открыть? — Вовка крутил ящик в руках. — А, вот какая-то щеколда. Или задвижка. Пластина какая-то...

— Попробуй надавать на её край, — предложил я.

— Сейчас.

В морозном воздухе раздался лёгкий щелчок и Вовка радостно улыбнулся.

— Тохан, как ты догадался?

Я пожал плечами, и мы с Игорем подошли поближе.

— Лишь бы там кошки дохлой не было, — протянул Вовка, приподнимая крышку.

Внутри ящик оказался отделан каким-то странным материалом. По ощущениям он напоминал вспененную резину, в которой было сделано шесть прямоугольных углублений. Три из них оказались пустыми, а в других лежали странные ромбообразные медальоны на толстых, приплюснутых цепочках.

— Я же говорил клад! — радостно воскликнул Вовка. — Смотрите, каждому по одному!

С этими словами он вытащил побрякушку и радостно встряхнул, чтобы цепочка полностью распрямилась. Я тоже взял один и положил себе на ладонь.

— Интересно, что это за металл? — спросил я.

— Не знаю, — протянул Гарик. — По ощущениям на серебро похоже...

— Пожалуй. Цвет только странный. Но такое бывает, если долго не чистить. Может потемнеть и даже почернеть. И разводами пойти.

— Угу.

— Если серебро, должна проба стоять, — очень рассудительно заключил Вован и стал крутить медальон в поисках соответствующей отметки.

— Тут ещё рисунок, — Игорь ткнул пальцем в ромбик. — Какая-то змеюка ползёт. Кобра, похоже.

— У тебя да, кобра, — кивнул Вован. — А у меня Китайская подделка похоже. Вроде как змея, но голова больше на льва похожа.

— Ну-ка покажи, — я посмотрел на Вовкин кулон. — Да действительно. У меня вообще ерунда какая-то. Змея с головой Чебурашки.

— Это сова, Палыч, — хихикнул Мезенцев.

— Откуда ты знаешь? Может филин? — иронично заметил я.

— Какая разница? — вмешался Вовка. — Китайцы всё подделают. Хоть сову, хоть филина. Ну как, круто же?

Он нацепил медальон себе на шею.

— Ну вообще прикольно смотрится, — согласился я, тоже надевая медальон. —Есть предположения, чьи они.

— В смысле чьи? — возмутился Вовка. — Наши уже. Тихо слямзил и ушёл, называется?

— Нашёл, — улыбнулся Мезенцев, тоже одевая медальон. — Ну вот, отличное завершение Дня панка. Но, давайте-ка правда валить отсюда.

Я согласно кивнул. Мы, слегка пошатываясь, упихали найденный ящик в Игоревский рюкзачок и собрались двигаться дальше по Меридиану в сторону дома.

— Слушайте, а вам не было интересно, что там дальше? — протянул я, махнув рукой себе за спину.

— Дорога, — хмыкнул Вован.

— Это понятно. Я имею в виду, что вдоль неё? Ни разу же туда не ходили...

Гарик хитро прищурился и полез в куртку за сигаретами.

— Просто, мы же еле на ногах стоим, — продолжил я. — Одежда пивом воняет. Надо хоть проветриться. Протрезветь чутка, и только потом домой идти.

— По идеи там спуск небольшой вниз, и как-то можно на Российскую выйти, — протянул Игорь прикуривая. — Мне тоже захотелось посмотреть.

— Да? — удивился Вовка, выпучив глаза и медленно моргая. — Так пойдёмте. Мне кажется так правильно будет.

— Почему тебе так кажется? — спросил я, делая шаг в противоположном от дома направлении.

— Не знаю, — пожал плечами Вован. — А почему бы и нет, ёптить! Ноги сами ведут!

— Но высокая в небе звезда, зовёт меня в путь... — просипел Гарик выпуская струйку дыма.

Я согласно кивнул, и мы неспеша двинулись в выбранном направлении. Кажется, тогда остатки трезвого сознания попытались зацепиться за какую-то неясную тревожную мысль, возникшую в голове, но она быстро растворилась в пивном хмеле. Тело по-прежнему пробирало ощущение волн энергии, проходящих сквозь меня и весь мир... И именно за ним я и не заметил, как неведомая рука медальона сначала настойчиво надавила на грудь, вынуждая развернуться в нужную сторону, а потом потянула за собой...

Глава 4

Продавец сосисок

Я открыл глаза. Первые несколько секунд тяжело было сообразить, был ли это сон, или я только что вновь пережил события почти недельной давности. За стеклом Боливара по-прежнему мельтешили крупные хлопья снега и комья чёрной земли.

— Какое большое поле, — протянул я хрипловатым, севшим голосом.

— О, проснулся наконец-то, — отозвался Вовка поворачивая голову. — Выдрыхся?

— Что? Сколько я спал?

— Два часа.

— Сколько?!

— Сколько слышал.

Я потёр глаза и посмотрел на Гарика. Тот так и сопел на противоположном сидении, укрывшись с головой и оставив только небольшой зазор для носа. Буханка шла настолько плавно, что страшная зимняя куртка не сдвинулась ни на сантиметр с того момента, как Игорь под неё забрался.

— И что, за два часа это поле так и не кончилось? — недоверчиво спросил я, поднимаясь на ноги и разминая спину.

Часть 8

Вовка отрицательно помотал головой. Судя по остекленелым глазам, ему тоже хотелось спать.

— Может остановишься?

— Нет. Мне интересно хоть до какой-то точки добраться.

— В смысле?

— Тут нет ничего, Тохан. Это какой-то странный мир. Только дорога и снег. Два часа подряд...

Я недоверчиво посмотрел сквозь ветровое стекло, но за ним и правда ничего не изменилось. Всё тот же белёсый свет и непроглядная пелена. Ни разметки, ни встречных машин. Ничего. Вовка проследил мой взгляд и изобразил на лице какую-то непонятную эмоцию. То ли растерянности, то ли радостного утверждения.

— Ты это, на дорогу смотри, — хмыкнул я, пересев на пассажирские места за Вовкиной спинкой.

— А чего на неё смотреть? Она прямая, как линейка. Хоть руль подпирай и спи.

— Ты же так не делал? — осторожно поинтересовался я.

— Нет конечно, — улыбнулся Володя. — Совсем за дурака держишь?

— Я просто спросил... Как думаешь, сколько градусов за бортом?

— Минус ноль! — тут же выпалил он.

— Блин, Бабах, не может быть «минус ноль». Ноль, он на то и ноль. А дальше уже идёт минус, или плюс. К тому же, при ноле снег тает, а тут лежит...

— Значит минус пятнадцать.

Я выразительно на него посмотрел.

— Ты же просто цифры сейчас от балды говоришь?

— Ага.

— Странно... — протянул я.

— Что именно из всего происходящего кажется тебе странным?

— Два часа говоришь едем?

Володька кивнул.

— Как думаешь, сколько снег идёт?

— До того, как мы приехали? Или вообще в этом месте? Мире?

— И то, и то.

— Понятия не имею. А что?

— Ну смотри, освещение не изменилось. Снега больше не стало. Смотри валит как. Метров триста, наверное, видимость. Как это работает?

— А я знаю, что ли? У нас помнишь как-то похожий снегопад начался... К вечеру уже по колено было...

— Помню. Транспорт встал. Большие дороги ещё чистили, а во дворах вообще не проехать...

Я невольно замолчал. Снова вспомнился родной город. Или в данной ситуации точнее было сказать «родной мир»? Вовка тоже еле слышно вздохнул. И только желудок разорвал повисшую тишину голодным урчанием.

— Слушай, пожрать бы чего-нибудь... — протянул я.

— Там морковка есть.

— Морковка — это хорошо, но хочется чего-нибудь посерьёзнее.

— Хочется — перехочется. Экономим, сам же сказал.

— Может покушаем как следует и потом экономить начнём? — в шутку предложил я, хотя на самом деле был полностью согласен с Вовкиной позицией.

Бабах улыбнулся.

«Действительно, — подумал я. — А что, если в этом мире и правда ничего больше нет кроме снега и дороги? Так что надо терпеть до последнего. Чёрт его знает, где мы сможем раздобыть еды. И сможем ли вообще.»

— Тохан, Тоха, смотри! — взволнованно воскликнул Вовка и нервно заёрзал на сидении. — Мне кажется или там есть кто-то?

Я подался вперёд и устремил взор в белёсую пелену. Действительно, прямо по курсу возникло какое-то тёмное пятно. По мере приближения оно всё больше и больше обретало очертания человеческой фигуры и какого-то стоящего рядом предмета, в котором легко угадывался небольшой столик. Или лоток.

— Да, Бабах, это человек! — радостно воскликнул я и тоже нетерпеливо заёрзал.

Не знаю почему, но я был очень рад наконец-то увидеть в этом мире хоть что-то кроме перепаханной земли и падающего снега.

— Интересно, что ему надо? — Бабах начал сбавлять скорость. — А что, если это грабитель? Засада? Ловушка?!

Вишняков выпучил глаза и поправил Бабаху, которая всё это время стояла у него под рукой, упёртая стволами в пол, а прикладом в моторный отдел. Увидев такое, я хотел было пожурить друга за то, что не следует допускать попадания в ствол возможного мусора, но разглядел предусмотрительно подложенный под них чёрный пакетик.

— С чего ты взял, что ловушка?

— А с чего ты взял, что нет? — логично парировал Вован.

— Вы чего разорались? — раздался за спиной сонный голос Игоря.

— Мезенцев подъём! — бросил Володя. — Тут человек прямо по курсу!

— Да и хрен с ним, — буркнул Гарик.

— Ты не понимаешь! Это первый человек за несколько часов!

— А может и вообще единственный на весь мир, — философично заключил я.

За спиной послышалось недовольное бурчание и шуршание куртки. Мы с Вовкой продолжили неотрывно наблюдать за очертаниями стремительно приближающейся фигуры. Не знаю почему, но я ощутил какое-то неподдельное волнение. Может, это Вовкин беспокойный настрой был так заразителен, а может действительно чувствовал, что с этим миром что-то не так. В любом случае Боливар плавно сбавил скорость и остановился в нескольких метрах от загадочного незнакомца.

Всё это выглядело очень странно. Это был высокий мужчина средних лет, облачённый в длинное чёрное пальто с большими пластиковыми пуговицами и вязанную шапку, которую у нас в Челябинске называли «пидорками». На лице красовалась жёсткая щетина. Из-под широких штанин тёмных брюк проглядывали мощные ботинки, на манер армейских только на более толстой подошве.

Прямо перед ним действительно был небольшой столик, на котором что-то лежало, накрытое тканью очень напоминающей шерстяной платок. Был у моей бабушки такой, украшенный по краям узором из вьющихся цветков шиповника. Где-то вдалеке, прямо посреди перепаханного поля, можно было разглядеть прямоугольные очертания какого-то строения, напоминающего небольшую избушку.

Вовка заглушил мотор и воцарилась тишина. Большие хлопья снега больше не неслись навстречу и продолжали своё медленное падение. Странный человек больше походил на какое-то каменное изваяние, потому что стоял абсолютно неподвижно. И только небольшие облачка пара, выходящие из ноздрей, свидетельствовали о том, что это не так.

— Похоже ему до нас дела нет, — протянул Вовка.

— Ага, — раздался над самым ухом голос Мезенцева. — Пойдёмте, спросим у него чего-нибудь.

После этих слов раздалось металлическое клацанье. Я посмотрел на Игоря и увидел, как он заряжает магазин в пистолет.

— Ты чего... — начал было я.

— Успокойся, Тохан, — хмыкнул Гарик, подмигнув заспанными глазами. — Это для так, на всякий случай. Пошли.

С этими словами он спрятал Макаров за пояс и накрыл его кофтой. Щелкнул замок пассажирской двери и внутрь тут же ворвался поток холодного воздуха. Только ощутив контрастный перепад температур я понял, насколько же внутри буханки было тепло.

Стоило выбраться из машины, как тело тут же пробрал неприятный озноб, заставляя поспешно застегнуть замок обдергайки и невольно вжать голову в плечи. Оказавшись в окружении морозной прохлады, я отчетливо почувствовал запах немытого тела. Пока это еще не была ужасная застарелая вонь, но одежду действительно не помешало бы простирнуть. А в случае с нижним бельём ситуация вообще рисковала стать катастрофической. Впрочем, мне не очень хотелось думать об этом именно сейчас. Меня куда больше заинтересовал неизвестный мужчина, который так и не обращал на нас никакого внимания.

Стоило мне сделать несколько шагов, как в ноздри ударил ещё один аромат, от которого желудок буквально свернулся в трубочку. Или завернулся узлом. Или же наоборот стал бешено колотиться подобно сердцу, с устрашающей скоростью заполняясь желудочным соком.

В воздухе пахло свежеиспечённой едой. Запах был настолько сильным, что рот мгновенно заполнился слюной и я быстро сглотнул, невольно устремляя шаг. Судя по тому, как Вовка практически подпрыгнул на месте, а Мезенцев засеменил к столику ещё быстрее, все почувствовали этот чарующий аромат.

Мужик в шапочке наконец-то посмотрел в нашу сторону.

— Странный тип, — в полголоса буркнул я, подходя поближе.

Гарик хмыкнул и согласно кивнул.

— Ну, как говориться, здравствуйте! — чрезмерно громко и эмоционально начал Бабах, подходя к столику.

На лице незнакомца не отразилось никаких эмоций. Он смерил нас взглядом сероватых глаз, которые показались мне такими же холодными, как и падающий снег.

— Давно стоите? — продолжил Вовка нелепо засунув руки в карманы и слегка ссутулившись от холода, отчего опять стал походить на заправского гопника.

Мужчина не ответил.

— А мы тут это... — по-прежнему бойко продолжил Бабах, но запнулся, явно не сообразив, что сказать дальше.

— Проездом мы тут, — продолжил за него Гарик. — Так, движемся без особой цели.

— Я бы не сказал, — отозвался мужчина, ровным, безэмоциональным голосом.

У меня даже сложилось такое впечатление, что со нами говорит и не человек вовсе, а окружающий снегопад. Воцарилась неловкое молчание, прерываемое лишь шарканьем подошв Вовкиных кроссовок по асфальту. Запах горячей пищи буквально сводил с ума, и я был уверен, что все сейчас думают об одном и том же.

— Послушайте, — выпалил я, — очень сильно пахнет едой. Вы что-то продаёте?

— Сосиски.

Мужчина поднял руку и сдёрнул ткань. Перед нашим взором предстал небольшой противень, на котором красовались самые настоящие сосиски в тесте, выложенные в два ряда.

Запах стал ещё сильнее, и я невольно покачнулся от какого-то предобморочного состояния, только сейчас осознав, как сильно проголодался.

— Ох, ёптить! — воскликнул Вовка.

— А вы тогда выходит... — начал было я не в состоянии отвести взгляд от печёного теста.

— Продавец сосисок, — безэмоционально заключил незнакомец.

— Понятно, что не пельменей, — хихикнул Вовка, переминаясь с ноги на ногу и не отводя глаз от противеня.

— У нас денег нет... — Игорь чуть не захлебнулся слюной.

— Угощайтесь, — кивнул мужчина. — Здесь денег тоже нет. Они ни к чему. А это я приготовил специально для вас.

Мы нерешительно переглянулись. Быть такого не могло, чтобы вот так, на трассе, кто-то бесплатно предлагал еду.

— В чём подвох? — начал было Мезенцев, но Вовка уже схватил сосиску.

— Один раз живём! — воскликнул он, жадно впившись в хрустящую корочку.

Судя по блаженному мычанию и округлению Вовкиных глаз, сосиска была великолепна. Что ж, больше сдерживаться не было сил и мы набросились на предложенное угощение.

Еда оказалась в меру горячей. Запеченное тесто согревало зябнущие пальцы, а вкус ароматной подкопченной сосиски наполнял тело и душу вожделенным теплом. Говорить вовсе не хотелось. Хотелось лишь одного — сожрать как можно больше сосисок, которых оказалось двенадцать штук.

Снова воцарилась тишина, на этот раз прерываемая довольным мычанием и чавкающими звуками. Мы периодически переглядывались, удовлетворённо кивая головой в знак одобрения.

Первые две сосиски я уничтожил с такой скоростью, что наверняка поставил мировой рекорд. Жаль только, что рядом не было никого, кто бы мог его зафиксировать. К середине третьей у меня даже начала болеть челюсть и пришлось приложить мощное волевое усилие, чтобы сбавить хорошо взятый темп. По мере насыщения складывалось такое чувство, будто в центр тела поместили миниатюрную печку, от которой расходилось приятное тепло.

— Думаю, я выражу общее мнение, — кое-как с набитым ртом протянул я, — но это лучшие сосиски в тесте, что мне когда-либо доводилось пробовать!

Гарик и Бабах молча кивнули. Продавец сосисок продолжил смотреть на то, как мы уплетаем его товар.

— Ты что, здесь один? — поинтересовался Игорь с набитым ртом.

— Один.

— А сосиски всегда такие горячие? — добавил я. — Не успевают на холоде остыть?

— Всегда. Не успевают.

— Подожди, — в глазах Мезенцева блеснул тот самый огонёк, с которым он обычно начинал диалог, готовясь вывести что-то скрывающего собеседника на чистую воду. — Если здесь денег вообще нет, откуда ты тогда знаешь само слово деньги? И почему называешь себя продавцом? Знаком, выходит, с товарно-денежными отношениями?

Мне стало неловко за весьма прямой тон Мезенцева, и я легонько пнул его ногой по подошве кроссовка, на что Игорь только лишь дёрнул плечом.

Но мужчина никак не прореагировал на его тон.

— Продавцом меня назвали. Моей воли в этом не было, — всё так же безэмоционально ответил он.

«А в целом Гарик прав, — подумалось мне. — Раз он не взял с нас денег, то действительно какой же он продавец? Скорее, сосисочный меценат. И тогда уж это не товар, а угощение. В любом случае, не важно, как это назвать. Важно, что это вкусно и вовремя.»

— Что ж, в любом случае спасибо, — хмыкнул Мезенцев, продолжая уплетать сосиску.

— Очень вкусно, — согласился Бабах. — Сами делаете?

Продавец молча кивнул и стал неторопливо сворачивать ткань.

— Подождите, — начал я, — вы сказали, что приготовили специально для нас? Так?

— Так.

— Получается, знали, что мы проедем?

— Конечно.

Вовка с Игорем на секунду перестали жевать, вопросительно глядя на неизвестного.

— И давно вы готовите еду для проезжающих?

— Это не важно.

— В смысле? — спросил Гарик прожевав.

— В прямом.

«Да уж, содержательный диалог, — подумал я и покрутил головой. — Хотя, а чего ожидать от другого мира?»

— А что это за место? Мы едем несколько часов и не видели ничего кроме дороги и перепаханного поля. Вы первый, кто нам попался.

— Это всё не имеет значения. — Сосисочный меценат положил аккуратный квадратик ткани на край противня.

— А есть по близости какой-нибудь город? — спросил Гарик.

— Нет.

— Может быть посёлок?

— Нет.

Мезенцев тихо засмеялся, и откусил ещё кусочек.

— Ну хорошо, а люди? Кто-нибудь ещё проезжал, кроме нас?

— Это не важно, — словно какой-то робот повторил продавец. — Кто-то едет несколько часов, кто-то идёт несколько дней. Главное — успеть.

Я ничего не понял. Куда мы должны были успеть? Это был всего лишь второй мир, в котором мы оказались. И несмотря на то, что я испытывал определённые опасения, о которых говорил ещё в гараже, мне казалось, что он будет похож на наш родной. Ну или хотя бы его вариацию. С той же самой скалой или озером вместо каких-нибудь других домов. Хотя, чего ради я так решил было абсолютно непонятно. Ведь столь малого количества перемещений было абсолютно недостаточно для выявления каких-либо статистических закономерностей.

«Или нет? — подумал я. — Получается единичный переход и схожий мир — это сто процентное совпадение. Теперь два перехода, и два очевидно разных мира. Значит уже пятьдесят на пятьдесят».

— А что, кто-то ещё и до нас проходил? — прожевав поинтересовался Гарик.

— Да. Один человек.

— И куда он пошёл?

Судя по вкрадчивому тону, Игорь всё же не терял надежды попытаться разговорить странного человека, хотя мне уже стало очевидно, что из этого ничего не выйдет.

— Туда, — мужчина спокойно указал рукой в сторону исчезающего в снегопаде дорожного полотна. — Спешил ответить на призыв.

Мы вопросительно на него уставились. Продавец окинул нас ничего не выражающим взглядом, и, похоже, тихо хмыкнул. Во всяком случае мне так показалось.

— Кому-то нужна помощь. — Он вытянул руку и поочерёдно указал на грудь каждого из нас.

Тут и без лишних жестов было понятно, что он подразумевает медальоны. Побрякушка тут же легонько надавила на грудь, призывая развернуться в ту же сторону, куда смотрели фары Боливара. Судя по тому, что все повернули голову, я был не единственным кто это почувствовал.

Вовка швыркнул носом, а Гарик отправил в рот остаткитретьей сосиски.

— То есть, это так работает? — поинтересовался я.

Мужчина перевёл на меня взгляд. От вида холодных и ничего не выражающих глаз стало не по себе. На какую-то долю секунды мне показалось что напротив меня и не человек вовсе, а просто похожая на него оболочка. Будто там, за стекляшками зрачков и не было ничего вовсе.

— Нет, мы знаем конечно, как это работает, — деловито заключил Гарик. — Иначе, как бы мы здесь оказались. Только вот собирались на скорую руку... Мало полезного с собой взяли. Вот если бы кто напомнил, как назад вернуться...

Мезенцев хитро прищурился. Продавец никак на это не прореагировал, лишь пододвинул противень с оставшимися сосисками поближе к краю стола с нашей стороны.

— Доедайте.

— Спасибо, — рассеяно протянул я после затянувшейся паузы.

Часть 9

— А вы всегда здесь? — спросил Гарик.

— Это не важно.

— Скучно, должно быть? — продолжил Игорь. — Вы там живёте? Не планируете больше сосисок приготовить? Вдруг ещё кто появится.

— Теперь долго никого не будет.

Продавец подождал пока мы заберём из противня по последней сосиске и поднял его со стола. Я только сейчас заметил, что за его спиной даже не было следов, которые вели бы к очертаниям хибары. Словно он всегда стоял здесь и никуда не уходил.

«Но ведь где-то же должна плита стоять, на которой он еду готовит? — подумал я. — Соски же горячие. На таком холоде они бы за десять минут остыли. К тому же, должно же тут быть вообще хоть что-то, кроме снега и дороги!»

— Вам пора. — Всё так же безэмоционально произнёс мужчина. — Приятного аппетита.

— Спасибо, — отозвался я.

— Благодарю, было очень вкусно... — разлюбезничался Вовка, направляясь к буханке с сосиской в руках.

— Хорошего дня, — хмыкнул Гарик.

— Не бывает хороших дней. Как и не бывает плохих.

Мы переглянулись и последовали за Бабахом.

— Что это было сейчас? — спросил я, когда мы обходили буханку.

— Подарок судьбы, — хихикнул Мезенцев, откусив большой кусок.

Тут я был вынужден согласиться. Бесспорно, всё это выглядело очень странно, но главным было то, что мы смогли поесть на халяву. Да и пищи для размышлений незнакомец тоже подкинул.

Гарик открыл дверцу и скрылся в салоне. Я ещё немного постоял на улице, задумчиво оглядываясь по сторонам. Четвертая сосиска приятно грела руки. По телу растекалось приятное тепло. Но вместе с чувством сытости пришло какое-то странное опустошение. Или отрешение.

Глядя в белёсую даль, рябящую от падающего снега, я невольно задумался над всем, что сказал продавец сосисок. Какой-то призыв. Кто-то прошёл до нас. Что это всё значило? Мне хотелось расспросить странного мужика поподробней, но что-то мне подсказывало, что он всё равно не даст развёрнутого ответа. К тому же, меня очень сильно пугала холодная пустота его глаз. Если бы не присутствие рядом Гарика и Вовки, я бы точно предпочёл держаться от него как можно дальше.

— Тохан, залезай! — позвал Вовка с водительского места. — Всё тепло выпустил!

— Извини, — отозвался я и забрался в машину хлопнув дверцей.

Гарик уже расположился за откидным столиком, достав из запасов полторашку с питьевой водой. На расправленном полиэтиленовом пакете лежала надкусанная сосиска. Я опустился на место и положил рядом свою.

— Пить будешь? — Мезенцев протянул бутылку.

Я молча кивнул. Вовка завёл мотор и Боливар, несколько раз дёрнувшись от неуверенного управления, тронулся с места. За окном проплыл продавец сосисок, продолжающий неподвижно стоять на своём месте и даже не смотрящий в нашу сторону. Я попил и приступил к последней сосиске.

— Ну, — бросил Вовка через плечо. — Кто что думает?

— Это все очень странно, — заключил я.

— Я вот что подумал; надо было взять Бабаху и заставить его говорить!

Я невольно помотал головой, а Гарик легонько улыбнулся.

На самом деле, я был уверен на сто процентов, что Вовка никогда не стал бы угрожать оружием незнакомому человеку. Да и знакомому тоже. Все же, он был одним из самых добрейших людей, которых я знал. Хотя сейчас, с небольшими залысинами по бокам головы и покрасневшими на морозе ушами, он выглядел весьма устрашающе.

— Думаю, угрозы ни к чему бы не привели, Володь, — рассудительно отозвался Игорь. — Но кое-что мы всё-таки узнали...

— Что кто-то прошёл до нас? — тут же уточнил я.

— Именно. И что вот эти штуки, отвечают за какой-то призыв о помощи, на который мы явно должны откликнуться.

— Призыв о помощи? — переспросил Бабах. — То есть, мы должны кого-то спасать что ли? Мы что, Чип и Дейл? А Боливар тогда — Рокфор? Вжика только не хватает...А Гайка кто? Тохан?

— Ну тебя на фиг, Бабах, — отмахнулся я.

— Слушайте, мы нашли эти медальоны случайно, — совершенно серьёзным тоном начал Игорь. — И теперь хотя бы примерно знаем, для чего они нужны.

— Да, я понял, — скептически отозвался Вовка. — Это радиоприёмники. Для сигналов о помощи, ёптить. Только нам кто поможет?

— Ну, если уж мыслить такими критериями, то тогда мы можем только принимать это условный призыв. Чтобы самим излучить — понадобиться ретранслятор.

— Ага, — кивнул я. — Усилитель сигнала ещё скажи.

Гарик тихо хмыкнул.

— В любом случае, я знаю не больше вашего, парни.

Мезенцев замолчал и уставился в окно, продолжая неспеша жевать сосиску.

За стеклом по-прежнему ничего не изменилось. Перепаханная чёрная земля и падающие хлопья снега. Все тот же бледный свет, пробивающейся сквозь белёсые облака. Или снежные тучи. Мне внезапно представилось, что весь этот мир может быть одним огромным шаром, опоясанным дорогой. А может вообще миром-кольцом. Может быть там, за кромкой снегопада и нет ничего вовсе. Чёрт его знает, как тут всё устроенно.

— Я вот знаете, что подумал? — пришло мне в голову спустя несколько минут тишины, нарушаемой лишь поскрипыванием салона и гулом двигателя.

— Что сосиски с пармезаном были бы ещё лучше? — живо поинтересовался Вовка.

Гарик вопросительно поднял бровь.

— Нет. Но мысль хорошая, — хмыкнул я. — Вы заметили, как нам на всё становится пофиг? Или может быть это только я так себя чувствую? Нет, правда, подумайте: мы в другом мире. Расскажи кому-нибудь такое, пальцем у виска покрутит и в дурку отправит. Только что говорили с каким-то непонятным мужиком, который больше на персонажа фильма похож. Не знаю, какой-нибудь там демон-хранитель измерений...

— Для демона-хранителя его стряпня весьма недурна, — заключил Мезенцев.

— Соглашусь, — кивнул я, — но все же? Куда мы вообще едем, что дальше будет? Блин, парни, извините что скажу это в слух. Знаю, мы договорились, но просто: когда последний раз думали о доме? О том, что там сейчас происходит?

Вовка ничего не ответил, продолжая смотреть на дорогу. Гарик еле заметно кивнул и задумчиво зашуршал краем пакетика, пытаясь то ли вытереть об него пальцы, то ли завернуть уголок.

— Мы даже не осмотрелись здесь. Просто едем вперёд, как роботы какие-то... — я чувствовал в себе странную потребность сказать ещё что-то, но никак не мог подобрать слова, чтобы сформулировать мысль.

Да и сама мысль была какой-то непонятной абстракцией на уровне еле различимых чувств и эмоций.

Гарик посмотрел на наручные часы и хмыкнул.

— Мне кажется я знаю, почему ты так говоришь. Для нас сейчас пять утра. Вернее, если бы остались в Челябинске... В том, другом Челябинске, то было бы пять... Вы поняли в общем.

— Да поняли, не дураки, — отозвался Бабах.

— Ты переутомился просто.

— Я не переутомился, Гарик. Я пересрался. Причем ещё на том моменте, когда по нам стрелять начали.

— Вот, — тут же протянул Мезенцев. — Это отходняк от стрессовой ситуации. Нам всем надо отдохнуть, и поспать. Сейчас всё равно бесполезно об этом говорить.

— А как же этот, как его, призыв?! — Вовка повернул к нам голову.

— А что с ним будет? Мы сколько в Челябинске торчали? Другом Челябинске? Он, получается, каждый день призывал, а мы не особо торопились. Так что, лишние несколько часов погоды не сделают.

— Хорошо, — согласно кивнул Вовка, и стал притормаживать. — Моя очередь на скамейке спать.

Гарик кивнул. Я проложил доедать сосиску, погрузившись в свои мысли. Боливар сбавил скорость и остановился. Бабах даже предусмотрительно прижался к обочине, будто мы могли кому-то здесь помешать.

— Ну-ка, Гарик, поберегись...

Вишняков поднялся на водительском месте и перекинул ногу через спинки пассажирских сидений. Мезенцев прижался к стеклу, освобождая место для акробатического этюда.

— Вован, а почему бы просто дверцами не воспользоваться, как все нормальные люди? — поинтересовался я.

— Вот ещё Тепло выпускать, — Вишняков перебрался в салон и окинул нас победоносным взглядом.

Глядя на его хоть и весёлое, но очень усталое лицо, я мысленно согласился с Гариковским утверждением. Похоже, нам всем действительно надо было отдохнуть. Вовка, тем временем, взял полторашку и сделал несколько жадных глотков.

— Все-таки вовремя мы поели, — хмыкнул я, приговаривая последний кусочек сосиски. — Я так жрать хотел, что невмоготу уже становилось.

— Не знаю, — отозвался Бабах вытирая губы рукавом кофты. — Мне было больше интересно увидеть хоть что-нибудь, кроме снега и дороги.

— А я выспаться хотел, — зевая протянул Игорь. — И всё еще хочу.

— Так, подождите, — задумался я. — Это что выходит? Каждый получил то, что хотел больше всего в данный отрезок времени?

— Чего? — Вовка поставил бутылку на стол.

— Я есть хотел — пожрал. Гарик спать — сейчас выдрыхнемся. Ты увидеть хоть что-то кроме дороги — вот тебе продавец сосисок и хибара какая-то. Чёрт, парни! Почему никто не хотел домой?!

Я раздосадовано хлопнул ладонью по столу.

— А сам-то ты почему еды хотел, а не домой? — отозвался Вован повернувшись ко мне задницей, явно не воспринимая всерьёз мою догадку. — Так, где шинель, я под ней буду спать.

— Тохан, ты загоняешься уже, — Мезенцев выразительно на меня посмотрел. — Давай-ка поспи лучше.

— Но сам подумай...

— Хватит думать, — устало махнул на меня рукой Игорь. — Серьёзно, хорош. Давай спать. Завтра, или сегодня... Утром обсудим. Или днём. В общем, как проснёмся. Не грузись, Тохан. Всё равно ничего не исправишь уже...

Мезенцев поднялся со своего места и, хлопнув меня по плечу, пошёл помогать Вовке достать его офицерскую шинель. Я хотел было что-нибудь возразить, но действительно почувствовал напирающую усталость. Должно быть сосиски окончательно насытили переутомившийся и изголодавшийся организм, и от этого потянуло в сон.

Я переодел кепку козырьком вперёд и как можно ниже надвинул на глаза, откинувшись на спинку сидения. Сейчас, пока Гарик и Вовка шуршали шмотками, укладываться было бесполезно. Стоило подождать пока они улягутся на сидениях и освободят место для того, чтобы можно было разложить ещё один «комплект», из старого матраса и курток.

«Всё же, в моих мыслях есть здравое зерно, — подумалось мне. — А что если это мир, который просто не терпит излишеств, и правда даёт то, чего больше хочешь именно сейчас? Ведь может такое быть? Как „Город жёлтого солнца“? Не помню кто автор, но забавный рассказик. К тому же, снег так и идёт, а сугробы так и не образовались...»

Мысли стали ворочаться в голове ещё медленнее, совсем неохотно подчиняясь воле разума и попыткам думать о чём-то конкретном. Приглушённые голоса Гарика и Вовки стали уходить куда-то на второй план, растворяясь в накатывающей дрёме. В тёплом воздухе салона всё ещё был различим запах печёного теста и подкопчённых сосисок. Я сам не заметил, как провалился в сон.

Глава 5

Кольнуло

Следующий мир оказался более привычным. Стоило только оптическим метаморфозам сойти на нет, как Боливар тут же подпрыгнул на какой-то колдобине и Гарик снизил скорость. Во время перехода даже задорные ритмы альбома «Невермайнд» группы «Нирвана» растянулись во времени, будто кассетник зажевал плёнку. Но это только казалось.

Белёсая пелена бесконечного снегопада сменилась тёмно-синими сумерками. Мезенцев щёлкнул тумблером и глаза Боливара вспыхнули ярким светом, освещая светло-серое асфальтовое полотно и стелящуюся туманную дымку.

Вдоль разбитой асфальтовой дороги тянулось помятое ограждение, выкрашенное в чёрно-белый цвет. С левой стороны бежал редкий пролесок с облетевшими деревьев, а справа тянулось всё тоже поле, только в более привычном виде. На противоположной стороне вскопанной на зиму земли проступали очертания деревенских домов.

Увидев эту картину все вздохнули с облегчением. Во всяком случае уже с первых секунд прибывания становилось очевидным, что этот мир обитаем. Где-то в глубине души даже промелькнула робкая надежда на то, что мы могли оказаться дома...

В ушах всё ещё гудела иллюзия свиста ветра, постепенно сходя на нет. Время возобновило привычное течение, позволяя спокойно вдохнуть без неприятного ощущения того, что лёгкие заполняются какой-то вязкой жидкостью.

Я до сих пор удивлялся тому, как мы смогли пройти через эту аномалию пешком в самый первый раз. Наверное, виной тому было огромное количество выпитого пива, которое не дало почувствовать сильного испуга от непривычных ощущений. А ещё какое-то загадочное, словно зачарованное состояние сознания. Сродни трансу. Впрочем, как на самом деле выглядит трансовое состояние я не знал, но что-то мне подсказывало, что весьма похоже на «покачивание на волнах плазмы».

Я невольно сглотнул и легонько похлопал себя по ушам, избавляясь от неприятных ощущений. Сидящий рядом Бабах тоже затряс головой.

— Так, ну это уже лучше, — протянул наконец-то Гарик, осматриваясь по сторонам.

Мы с Вовкой тоже перегнулись через спинку пассажирского сидения и смотрели вперёд.

— Интересно, сколько времени здесь? — поинтересовался Вишняков.

— Раннее утро, — не задумываясь ответил я. — Предрассветные сумерки, не иначе.

— Половина шестого, — кивнул Игорь, посмотрев на часы.

— А если это вечер? У тебя же часы Челябинское показывают. Тут по-другому может быть, — не успокаивался Бабах.

— Утро это, Володь, утро. Очень похоже.

В этом мире тоже была осень. Только более поздняя. Может начало октября. Деревья стояли уже полностью облетевшими, а вокруг не было ни одной капли жёлтого или зелёного цвета. Впрочем, снега тоже не было. Коричневатые, скукожившиеся листья покрывали землю между деревьями и вокруг пролеска, а от обочины до перепаханного поля пространство было устлано увядшей травой.

— Там дома, — Вовка ткнул пальцем в сторону поля. — Люди живут, это хорошо.

Я согласно кивнул.

— Только фонари не горят, — сосредоточенно протянул Гарик.

— Так если утро раннее, спят все, — рассудительно заключил Бабах, — кто будет свет включать?

— Может и так...

— И какой у нас план? — поинтересовался я.

— Я даже не знаю, — Гарик пожал плечами, убавив громкость музыки. — Чего медальоны говорят?

Я прислушался к ощущениям на груди и для верности прижал металлический ромбик рукой. Мы определённо двигались в нужном направлении, только побрякушка ощущалась сейчас не так, как обычно. Это было тяжело объяснить, но создавалось такое впечатление что стоит усилить бдительность.

— Наготове надо быть, — озвучил Вовка то, что чувствовали все.

— Угу, — согласно кивнул Гарик. — Тоже как-то так чувствую. Ещё бы только знать, к чему именно... Помните же, что этот хмырь с сосками сказал?

— Конечно, — кивнул я.

— Призыв о помощи... — многозначительно протянул Вовка.

— И ещё что какой-то чувак до нас прошёл, — напомнил Гарик.

— Да, причём он именно что сделал акцент на слове «прошёл», — добавил я. — Пешком значит.

— Может, это ему помощь и нужна? — предположил Вовка, подавшись вперёд. — Или может мы его должны найти?

— Откуда я знаю, — рассеяно улыбнулся Игорь. — Мы же первый раз...

— Давайте просто будем действовать осторожно и внимательно, — предложил я.

— Само собой, — ответил Мезенцев, и добавил себе под нос: — Ни одной машины нет... А знаете, чего ещё нет, парни?

— Стендов рекламных! — радостно заключил Вовка, будто этот ответ гарантировал ему миллионный выигрыш.

— Указания населённого пункта и мусора вдоль обочины, — добавил Гарик.

Я согласно кивнул, восхитившись наблюдательности друзей, потому что совсем не подметил эти детали, прислушиваясь к незнакомым ощущениям, исходящим от медальона.

— Может быть мы просто из перехода выехали уже за указателем, — заключил Бабах. — Если хочешь, можем развернуться и посмотреть, как называется.

Гарик хмыкнул и помотал головой, а я посмотрел на Володьку. Сегодня он был на удивление логичен.

Часть 10

— Так, я это возьму...

С этими словами Вовка перегнулся и забрал Бабаху, всё время стоящую рядом с моторным отсеком.

— Володя, острожный только. Как договаривались, — напомнил я.

— Тохан, ёптить, всё под контролем.

— А твой ПМ где?

Мезенцев молча хлопнул себя по области поясного ремня.

— Осторожнее там, пипирку не отчекрыжь.

— Тохан, там патрона в стволе нет и предохранитель стоит, — отмахнулся он.

— А твой газовик? — тут же вмешался Володя, закрепляя на поясе патронташи так, чтобы их не было видно из-под куртки.

— В кармане... — протянул я с лёгкими нотками разочарования от того, что «Перфекта» представляет собой не самый серьёзный аргумент из всех у нас имеющихся.

Странное и неприятное чувство чего-то неизведанного завладело всеми, и мы продолжили движение практически молча, лишь перекидываясь редкими фразами.

Прошло примерно полчаса и нам так и не встретилось ни одной машины, что было весьма подозрительно. Впрочем, я успокаивал себя мыслью, что мы могли двигаться не по самому густонаселённому району.

В скором времени дорога взяла небольшой подъём и взгляду предстали характерные очертания пригородной застройки, медленно проступающей сквозь утреннюю синеву. Несмотря на то, что мы поднялись на возвышенность туман, казалось, стал ещё гуще, хотя и не затруднял видимость, так как это делал бесконечный снегопад предыдущего мира.

Я ощутил какое-то очень неприятное волнение и невольно заёрзал на сидении, продолжая внимательно вглядываться в приближающиеся постройки. Где-то в глубине души продолжало укрепляться нехорошее предчувствие. А судя по тому, как Гарик сбавил скорость, а Вовка несколько раз примерился обрезу, я был не единственным, кто это ощущал.

Когда Боливар поравнялся с первой приплюснутой постройкой, Гарик отключил магнитолу. Голос Курта Кобейна, одного из его любимых исполнителей, оборвался на половине припева «Коробки в форме сердца» и воцарилась тишина. Похоже единственным источником звука в этот предрассветный час теперь оказался только работающий двигатель буханки.

— Света нет... — сосредоточенно протянул Игорь.

— Спят все, — настойчиво ответил Бабах.

— Фонари всё равно должны гореть. К тому же, там село было. А это какой-то городок...

Я посмотрел в боковое окно. Вдоль дороги тянулись небольшие приземистые гаражи и различные технические строения. Скорее всего склады и какие-то сторожки. Прокатанные следы автомобильной колеи разбегались в разные стороны, опутывая постройки. Стоило только свету фар перестать отражаться от редких оконных стёкол, как здания тут же охватывали синеватые сумерки и пелена тумана.

Я прислушался к медальону, и он тут же легонько кольнул меня в грудь, как в тот раз, когда я вылетал на Меридиан. Только теперь ощущения были не такими сильными.

— Гарик, давай туда, — я ткнул пальцем в сторону ближайшего поворота.

— Уверен?

— Не знаю, медальон кольнул.

— Кольнул?

— Да. Было уже такое...

— Ну ладно.

Мезенцев повернул руль и Боливар оказался на живописной двухполосной дороге, обрамлённой аккуратными бордюрами и рядками кустарника. Миновав небольшую рощицу деревьев, мы вывернули на небольшую улочку, бегущую вдоль двухэтажных домов.

— Прямо как у нас, — протянул Вовка, разглядывая выгоревшие фасады, выкрашенные жёлтой краской и шиферные крыши.

Я невольно хмыкнул, потому что застройка действительно была похожа на клочок старого района на проспекте Победы или улицы Горького. В голову тут же постучали настырные мысли о том, что было бы неплохо предаться тоске и воспоминаниям, но загадочность окружающего мира всё же взяла верх.

Параллельно дороге тянулась пешеходная тропинка, отделенная от проезжей части кустарником и невысокими деревцами. Я не особо в них разбирался, но кажется это были липы. Их облетевшие тёмные стволы в предрассветный сумерках были похожи на костлявые руки, вырывающиеся из асфальта, в попытке ухватить небосвод. В местах для парковки попадались редкие автомобили. В основном это были вполне знакомые жигули и модели посвежее. На подобии девяток и десяток.

«Может быть мы попали в какой-то до перестроечный мир? — подумал я. — Где про иномарки ещё и не слышали?»

— Гарик, бабон! — сдавленно воскликнул Бабах и резко припал к спинке сидения, спрятавшись за неё так, что поверх остались только глаза.

— Вижу, — кивнул Мезенцев. — Спокойно, Володь. От того, что ты так резко дёргаешься, только ещё больше внимания привлекаешь.

— Блин, а что будет, если остановят? — спросил я, невольно задумавшись обо всём имеющимся у нас оружии.

Почему-то эта очевидная мысль о том, что блюстителям порядка придётся объяснять, что это такое, кто мы такие, и откуда взялись, раньше не приходила мне в голову. А ведь это было вполне логично. Если потенциальный мир был похож на наш родной, то и законы должны были быть примерно одинаковыми.

— Это обычные менты, — отозвался Гарик, натянув на лицо дежурную, «не подозрительную» улыбку. — Они же не гаишники, не должны остановить...

Тем временем мы практически поравнялись с серым милицейским УАЗиком. Выглядела машина абсолютно знакомо, вот только дверцы были распахнуты. И припаркована она была прямо попрёк пешеходной дорожки. Из-под заднего бампера торчали ветки примятого куста.

— Что за ерунда... — Мезенцев проводил взглядом проплывающий мимо УАЗик.

— Гарик, езжай, езжай! — шепотом поторопил Вован выглядывая из своего укрытия.

— Да где же все? — сосредоточенно протянул я. — Ни одного человека. Ни одно окно не светиться.

— Да чёрт его знает, — пожал плечами Мезенцев и прибавил газу.

Завернув за угол, мы миновали ещё несколько домов. Туман стал намного гуще. Теперь он был похож на разлитое молоко, плещущееся в полуметре над землёй. Медленно колышущиеся волны окутывали кустарники, деревья и припаркованные автомобили. Чем дольше мы двигались, тем сильнее сжималось сердце. Пока этот мир был так же пуст, как и тот, который мы недавно покинули. Но что-то незримое мне подсказывало, что так быть недолжно.

— Призыв о помощи, — словно уловив мои мысли медленно протянул Гарик. — Призыв о помощи... Знать бы, кто его издаёт... И где его искать...

— Магазин! — обрадовался Вовка, занимая исходное положение. — Давай выйдем и посмотрим.

Прямо перед оказалась большая асфальтированная площадка, с полу облезшей разметкой и знаком парковки. Прямо за ней примостилось одноэтажное здание с широкими окнами высотой во всю стену. Весь его внешний вид напоминал мне стандартный советский универмаг из далёкого детства. Вот только особой радости я не испытывал. Одноэтажное здание, окутанное туманом и обрамленное редкими чёрными деревьями выглядело очень отпугивающее.

Стоило Боливару сбавить скорость и устремиться на парковку, как свет фар тут же выхватил из пелены тумана валяющийся повсюду мелкий мусор и распахнутую входную дверь, висящую на одной петле.

— Глушить пока не буду, — протянул Игорь, останавливая буханку. — Чёрт его знает, что там.

Я согласно кивнул.

— Бабах, давай-ка заряжай обрез, и тут оставайся, — Мезенцев достал из-за пояса пистолет. — Мы с Тоханом пойдём посмотрим, что к чему.

— Чем заряжать-то? — деловито поинтересовался Володя, мгновенно откинув полу куртки и взявшись за патронташ. — В кого палить будем?

— Если бы я знал... — Гарик открыл дверцу.

— Заряди один такой, один такой, — посоветовал я, решив пока не гундеть про актуальность применения оружия.

— Хорошая идея... — хмыкнул Вовка.

Стоило открыть дверцу и выбраться на улицу как в нос тут же ударил характерный запах мёрзлых листьев и земли. За спиной раздалось клацанье обреза и деловитое бормотание Бабаха. Я потянулся к карману обдергайки, пытаясь понять, стоит ли доставать «Перфекту» или нет.

— Тохан, где моё кашне? — раздалось за спиной.

— Откуда я знаю, Володь? Куда положил, там и возьми.

— А всё, нашёл...

Тем временем Мезенцев сделал несколько осторожных шагов вперёд, глядя себе под ноги. В желтоватых отблесках фар и своей кепочке «Кангол» он снова походил на Клауса Майне, если бы того какие-то черти занесли в захолустный городок.

— Гарик! — окликнул его Вовка. — Возьмите!

Я обернулся и увидел протянутый рюкзачок.

— Зачем? — поинтересовался я.

— Ну как зачем, Тохан? — Бабах выразительно на меня посмотрел. — Это же магазин. Возьмёте чего-нибудь полезного, если никто не увидит...

— Украсть предлагаешь? — спросил я, но всё же закинул рюкзачок себе за спину.

— Почему сразу украсть, — Вовка почесал нос и огляделся по сторонам. — Если никто не увидит просто это... Позаимствуй.

Я хотел было возразить, но всё же был вынужден признать, что лишние запасы нам не помешают. Причём не важно чего. Еды, воды, носков — всё пригодится.

— Ну всё, давай, иди уже, — поторопил меня Володька, прикрывая Бабаху полой кожанки. — Стрёмное место какое-то, если честно. И туман этот стрёмный...

— И сумерки утренние тоже, — согласно кивнул я. — Смотри в оба.

— Оба чего?

— Глаза.

— А, ну да...

— Тохан, иди сюда, — в полголоса позвал Гарик, который уже преодолел половину расстояния, отделяющую нас от входа в магазин.

Я быстро подошёл к нему и посмотрел под ноги. На асфальте, в нескольких сантиметрах от грязных кроссовок Мезенцева, лежала небольшая женская сумочка. Замок был раскрыт и из неё вылетела, целя россыпь всяких мелких предметов. Складное зеркальце, губная помада, упаковка салфеток, какие-то ключи.

— Не похоже, что это кто-то украл и выбросил, — заключил Мезенцев. — И на случайно потерянную тоже.

— Такое чувство будто с плеча слетела, упала и раскрылась, — кивнул я.

— Ага, внимательнее по сторонам посмотри...

Я перевёл взгляд и тут зрение словно перестроилось, подметив совсем другие детали. То, что при подъезде показалось мне обычным мусором, на самом деле являлось разбросанными вещами.

Вот лежал школьный ранец, из которого так же вылетели учебники и канцелярские принадлежности. Неподалёку застыл вязанный берет, а рядом с ним чёрный мужской ботинок. Где-то виднелась нераскрытая пачка сигарет и полная пластиковая бутылка газировки.

Мне стало немного не по себе, и я нервно сглотнул.

— Ага, — в полголоса согласился Гарик. — Пойдём посмотрим, из-за чего такой беспорядок.

Мы осторожно двинулись в сторону темнеющего дверного проёма. Я продолжил осматриваться, пытаясь понять, что здесь произошло. Как верно отметил Мезенцев ещё при подъезде к городку, везде было достаточно чисто. Кажется, люди здесь не привыкли мусорить. И что-то мне подсказывало, что разбрасываться вполне себе нормальными вещами — тоже. Я хотел было уже перешагнуть небольшой разделительный бордюр и тут мой взгляд упал на что-то очень знакомое.

— Ух ты ж! — невольно вырвалось у меня, и я поспешил к обнаруженному предмету.

— Чего там? — спросил Гарик.

— Автомат, — отозвался я, невольно радуясь находке.

На асфальте действительно лежал АКСУ с пристёгнутым ремнём. Я наклонился и осторожно поднял оружие за цевьё, не рискуя лишний раз хвататься за пистолетную рукоять рядом со спусковым крючком.

— Ни хрена себе! — сдавленно воскликнул Гарик, подходя ко мне.

— Чего там? — долетело от буханки.

— Тохан автомат ментовской нашёл! — ответил Мезенцев через плечо.

— Да ну?! Покажи!

Я осторожно поднял оружие над головой. Тяжёлый ремень тут же хлопнул меня по кепке.

— Так, давай сюда, я знаю как с таким обращаться, — деловито протянул Мезенцев. — Нам на военке все по калашу объясняли...

— Нет, — ответил я. — Это мне. У тебя Макарыч есть, у Вовки обрез. А это понадёжнее газовика будет...

Я как-то по-детски сделал лёгкий шаг назад, словно Мезенцев собирался отобрать у меня любимую игрушку. Наверное, учитывая всё происходящее, это было вовсе не уместно, но я ничего не смог с собой поделать.

Конечно, мне никогда в жизни не доводилось держать в руках настоящий автомат. И сейчас, не смотря на давящее чувство чего-то неизвестного, во мне словно проснулся маленький ребёнок, радующийся ценной находке.

— Да ладно, ладно, — добродушно улыбнулся Мезенцев. — Тебе, конечно.

Я осторожно опустил оружие на уровень глаз, на всякий случай отвернув ствол от друзей и буханки.

Автомат был тяжёлым и одно только это ощущение почему-то внушало спокойствие. Деревянное полированное цевьё по краям было покрыто множеством мелких, затёртых сколов. Стальные детали так же имели характерные потёртости. Если Гарик был прав и оружие действительно являлось милицейским, то скорее всего появились они в результате частого ношения, нежели реального применения. Я с плохо скрываемой радостью перекинул оружие в руках уперев откинутый приклад в плечо.

— Давай, расскажи в двух словах, что за что отвечает...

— В энциклопедии не читал? — подколол Мезенцев.

— Читал, — ответил я не обращая внимания. — Вот — это защёлка магазина...

Я обхватил пальцами чёрный пластиковый рожок и, потратив пару секунд на понимание того, что и куда надо нажать, отсоединил его.

— Верно, — хмыкнул Мезенцев. — Чего там по патронам?

Я продемонстрировал ему смертоносные зеленоватые цилиндрики с торчащими из них остроносыми пулями, отмеченными по стыку с гильзой красной полосочкой.

— По весу как?

— Тяжёлый, — я подкинул магазин на ладони с таким видом, словно что-то в этом понимал.

— Значит полный, — пожал плечами Мезенцев с не менее экспертным выражением лица. — Так, патронник проверь, вдруг там патрон. Вот за эту штуку тяни и смотри, чего там.

— Ага...

Я сунул магазин в карман и, перехватив автомат в левую руку, потянул на себя затвор.

— Не, он на предохранителе стоит, — поучительным тоном заключил Гарик. — В планку переводчика огня упирается. Она же и предохранитель. Вот смотри. Вот это очередь, это одиночный...

С этими словами он положил руку на автомат. В морозном воздухе раздались тихие щелчки холодной оружейной стали.

— Вот, теперь тяни.

Я выполнил указание и с умным видом загляну в открывшееся пространство, наклоняя оружие из стороны в сторону.

— Да пусто там, — хмыкнул Мезенцев. — Всё, ставь магазин на место. Перед стрельбой патрон дошлёшь и там уже сообразишь куда нажимать.

Эта фраза вырвала меня из увлечённого состояния ознакомления с новой игрушкой, мгновенно вернув в мир синих сумерек и стелящегося тумана. Меня невольно пробрал мелкий озноб.

— Перед какой стрельбой, Гарик?

— Тохан, посмотри вокруг. Похоже люди бросали эти вещи. Или роняли их на бегу. С кого-то вон даже обувь слетала... Когда люди могут так себя вести?

— Когда напуганы, — логично заключил я, примыкая магазин и ставя автомат на предохранитель.

— Вот именно. К слову, ты когда патрон досылать будешь, затвор назад тяни, а вперёд буквально бросай. Не веди рукой.

— Это ещё почему?

— Патрон может перекосить, — пожал плечами Игорь и тут же добавил: — Я сам не пробовал, но так ребята служившие говорят. Потом в машине покажу, как разбирать, чистить и всякое такое.

— Ладно, хорошо, — кивнул я. — Буду иметь в виду. Попрактиковаться бы.

— Попрактикуешься, когда минутка свободная будет. О, смотри!

Мезенцев сделал шаг в сторону и поднял ещё один магазин.

— Ну Палыч, не внимательный ты, — улыбнулся он, протягивая мне рожок. — Тоже полный походу.

— Да как-то это... — начал было я осматриваясь по сторонам в надежде найти ещё один. — Как-то автомат увидел и больше ничего.

— Внимательней будь, — хмыкнул Гарик, глядя на то, как я ищу в какой бы карман приспособить сменный магазин. — Блин, теперь я тебе завидую. Калаш всё-таки штука хорошая.

— А может это оружие именно тех ментов? — предположил я всё же приспособив магазин во внутренний карман обдергайки. — Тех, чей бабон там стоял?

— Может, — хмыкнул Игорь. — Правда если так, то далековато они от машины своей оказались. Но знаешь что?

Часть 11

— Нет.

— Лучше бы он просто здесь сам по себе валялся. Представь, что должно было произойти, чтобы они подотчётный ствол бросили...

Тон Мезенцева стал слегка зловещим. Я вполне разделял его настроение. Всё же от городка буквально веяло чем-то чужим и инородным, а я так и не понял почему медальоны настоятельно призывали именно сюда. А конкретно мой вообще к этому магазину.

Мне даже показалось, что пока мы возились с найденным АКСУ, туман стал немного гуще. Рассвет так и не спешил разгонять утреннюю синеву, будто его и вовсе поставили на паузу. Зловещая тишина окутывала очертания магазина и парковку. Если бы не размеренное тарахтение двигателя буханки, можно было легко поддаться панике.

«Очень неприятное место, — подумал я. — Почему черти понесли меня именно сюда? Может так медальон на какие-то полезные находки указывает? Наподобие автомата? Но тогда на меридиане находок не было. Я просто машину пытался вести. Чертовщина какая-то.»

— Ну вы пойдёте или нет? — сосредоточенно поинтересовался Бабах, замерев на своём посту рядом с Боливаром. — Уши мёрзнут. Давайте скорей!

— Шапочку надень, — посоветовал Гарик.

— Идите быстрей лучше, — буркнул Бабах.

Мы переглянулись и двинулись вперёд. Свет фар припаркованной буханки выхватывал из сумерек правую часть широких стёкол, в то время как входная дверь озарялась лишь редкими отблесками. По телу пробежала нервная дрожь. То ли от утреннего холода, то ли от предчувствия чего-то очень неприятного. К тому же, у меня из головы всё никак не выходили эти разбросанные вещи и брошенный автомат. Побрякушка вообще затаилась, не подавая никаких признаков активности.

— Гарик, ты как сейчас медальон ощущаешь? — я невольно перешёл на сдавленный шёпот.

— Ну, он больше никуда конкретно не тянет, вроде как, — тоже шёпотом отозвался он. — Такое чувство, что куда-то сюда и вёл.

— Да. Мне вообще, подправил направление движения, — поспешил добавить я. — Пока ехали. Он словно кольнул так, ненавязчиво, чтобы мы именно сюда свернули.

— Я так и не понял, как именно кольнул?

— Ну как слабый разряд. Как искорка такая. Только вот не больно совсем. Я не знаю, как объяснить...

— Ладно, пусть будет «кольнул».

Мы добрались до входной двери и замерли в паре метров от неё, вглядываясь в непроглядную тьму внутри здания.

— Думаешь, именно сюда мы и должны были по этому призыву прибыть? — тихо спросил я. — Магазин спасать?

— А хрен его знает. Я же понятия не имею как это работает. Хоть бы объяснил кто...

— А ещё знаешь, что было бы неплохо объяснить? — нервно протянул я, перекидывая автомат через плечо.

Игорь помотал головой.

— Зачем эти штуки вообще нужны? — я хлопнул себя по груди. — Для чего они? И кто их сделал...

— Ты прав, — кивнул он засовывая руку в карман кожанки. — Ладно, пойдём.

— Блин, Гарик, ссыкотно, — честно признался я. — Мне это всё не нравится.

— Тохан, у тебя автомат, так что не ссы...

Игорь попытался изобразить поддерживающую улыбку, но получилось не очень убедительно.

«Это же почти как в видеоигре, — я попытался мысленно себя успокоить. — Только суперреалистичной игре! Ты же всегда мечтал, чтоб графика как в жизни была! Так вот, теперь всё как в жизни. Даже ощущения холода и запах сырости прилагаются. Что ещё надо, для полного погружения? Автомат есть, вокруг никого. Так что давай, шагай вперёд!»

Тем временем Мезенцев достал зажигалку и чиркнул колёсиком. Язычок пламени тут же задрожал на небольшом сквозняке, идущем через входную дверь. Я зачем-то приподнял АКСУ и направил его коротким стволом в неизведанную черноту проёма. Тихое пощёлкивание карабинов ремня о металл оружия действовало успокаивающе. Ещё раз мысленно повторив все действия, которые надо будет сделать, чтобы привести оружие в боевую готовность, я осторожно шагнул вперёд.

Игорь быстро меня обогнал и первым протиснулся в проём. Я немного отвёл ствол в сторону и напряг зрение. Света зажигалки хватало лишь на то, чтобы наметить очертания небольшого коридорчика, или тамбура, если можно было так выразится, за которому оказалась ещё одна дверь, выкрашенная светлой краской. Она так же была открыта и подперта снизу большой пластиковой канистрой. Кажется, чтобы здесь ни случилось, произошло это посреди рабочего дня, когда никто не собирался закрывать магазин.

— Ты справа смотри, я слева, — шёпотом распорядился Мезенцев.

Я кивнул, и мы вошли внутрь. Справа тянулись широкие оконные стёкла, сквозь которые проникал тусклый синеватый свет. Его едва хватало на то, чтобы выхватить из темноты светлую полосу широкого подоконника.

Я невольно выпучил глаза и сделал пару острожных шагов вдоль линии окон. Нас со всех сторон окружала непроглядная тьма. Но самым неприятным было то, что в ней скрывался самый настоящий первородный страх, который уже начал медленно обволакивать лодыжки и настойчиво подниматься всё выше и выше. Мне вовсе не хотелось отходить от Гарика и его зажигалки. Впрочем, я понимал, что маленький язычок пламени освещает в лучшем случае пол квадратных метра помещения и по большей части выдаёт положение самого Игоря, чем освещает путь.

— Запах какой-то странный, — прошептал Гарик, — Чувствуешь?

— Да, приторный какой-то... Может что-то сладкое разлили в большом количестве?

— Понятия не имею.

Получилось так, что Боливар светил фарами в другую часть окон, которые были отгорожены внутренней стеной. Я даже невольно подумал о том, что какой прок от автомата и пистолета, если мы всё равно не видим дальше вытянутой руки. Сейчас кто угодно мог стоять в трёх метрах от меня, и я бы даже не смог различить очертания его фигуры... От этих мыслей страх стал ещё активнее карабкаться по штанам, и мне вообще расхотелось двигаться дальше.

— Гарик, поищи выключатель, что ли... — прошептал я.

— Тохан, во всём городке света нет. Думаешь магазин от отдельной электростанции запитан?

— Может спят все, и не включил никто...

Мезенцев тихо хмыкнул и вытянул руку с зажигалкой осветив ближайшую товарную полку. Выглядела она вполне знакомо, и мало чем отличалась от привычных стеллажей в каком-нибудь Магните.

— Как у нас, — буркнул я, прислушиваясь к тому, как голос растворяется в полумраке помещения.

— Типичный универмаг, — заключил Мезенцев, подходя ближе к стеллажу. — Это хорошо. Тут много чего должно быть...

— Может позовём кого-нибудь? — по-прежнему шёпотом предложил я.

— Нет. Думаю, не стоит.

С улицы послышалось недовольные фырчанье двигателя, набирающего обороты. Захрустела коробка передач и спустя пару секунд в стёкла ударил свет фар, мгновенно разогнав непроглядную тьму. Я издал облегчённый вздох.

— Бабах молорик! — тоже обрадовался Гарик. — Как мы сами не догадались, а, Тохан?

— Так светило же на стёкла. Кто ж знал, что тут ни хрена не видно будет...

Стоило свету фар заполонить пространство магазина, как я сразу почувствовал радостное облегчение и опустил автомат, оставив его болтаться на ремне. Никто в окружающей тьме не прятался. Я стоял практически в самом начале длинного стеллажа, установленного параллельно окну, и заваленному всякой бытовой мелочовкой для ванной комнаты. Осмелев, я двинулся вперёд, высматривая что-нибудь интересное.

Оказывается, подоконник тоже использовали как прилавок. На нём расположилась вереница пластиковых тазиков разной величины, щёток для унитаза, вантузов и прочей мелочовки.

— Тохан, иди сюда, — раздался голос Мезенцева с другой стороны полки.

Судя по тому, что Игорь больше не шептал он тоже почувствовал себя намного уверенней. Обогнув стеллаж я подошёл к нему как раз в тот момент, когда он уже деловито дербанил упаковку фонарика.

— Поищи батарейки, они должны быть где-то здесь, — тут же распорядился он. — На упаковке написано, что работает от двух пальчиковых. Такие ищи.

— А если кто-нибудь разозлиться, что упаковки вскрыли? — спросил я.

— То есть, ты думаешь на то, что мы фонарики умыкнули, они не разозлятся, а на то, что упаковки вскрыли — разозлятся? — Мезенцев добродушно хихикнул. — И кто же это будет? Думаешь тут продавцы в темноте сидят и только того и ждут, на кого бы разозлиться?

— Нет конечно, — тоже улыбнулся я. — Просто радуюсь, что Вовка догадался Боливара подправить, вот и говорю всё, что в голову приходит. А то как-то совсем очково было, если честно.

— Понятно...

Гарик согласно кивнул и продолжил шуршать упаковкой.

Свет фар по большей части разбивался о самый первый стеллаж, но его отблесков вполне хватало для того, чтобы без проблем ориентироваться между рядками. Я неспеша двинулся вдоль небольших полок и действительно обнаружил огромную россыпь всевозможных батареек.

Мне было немного странно видеть магазин именно такого типа, где покупатель сам мог взять необходимое и только потом идти с этим на кассу. Я раньше такое видел только в американском кино. Что ж, этот городок действительно был странным. С одной стороны почти старый, ещё советский универмаг, а с другой — вполне европейская система обслуживания. Всё это плохо сочеталось в моём восприятии. Особенно типичный бетонный пол, до блеска затёртый ногами в тех местах, где ходили больше всего. Даже с девства знакомые белёсые вкрапления каких-то камешков были точно такими же как в любом старом здании нашего мира, будь то больница или школа.

Схватив огромную стопку упаковок с батарейками, я вернулся к Игорю.

— Вот держи, излишки в рюкзак пихай, пригодятся.

— Ага, — Мезенцев согласно кивнул ипротянул мне фонарики. — Подержи пока.

Это были какие-то дешёвые изделия из чёрного пластика с оранжевыми вставками. Судя по всему, очень простые и не рассчитанные на какую-либо серьёзную эксплуатацию. Помещение заполнило деловитое шуршание, а я даже начал забывать о том, на сколько пугающей мне казалась окружающая тьма ещё несколько мгновений назад. Наоборот, сейчас мною завладел какой-то проказливый азарт. Ведь подумать только, мы оказались в магазине, заполненном различными товарами! К тому же, их можно было «позаимствовать» так, что никто не узнает.

Пока Гарик спихивал батарейки в рюкзачок, висящий у меня на спине, мысли прыгали в голове, подобно бешенным блохам. Мне казалось, что нам надо абсолютно всё, что я вижу. А ещё запас чистой одежды. Впрочем, я не был уверен, что он здесь обнаружиться. «Рано делать такие выводы, — пронеслось в голове. — Мы ещё даже этот стеллаж толком не осмотрели».

Тем временем Мезенцев закончил возиться с фонариками. Светили они не очень ярко, но этого было более чем достаточно, чтобы спокойно продолжить осмотр магазина.

Тут же с полки в рюкзак перекочевало несколько мотков синей и чёрной изоленты. Воспользовавшись такой находкой, я тут же примотал свой фонарик к цевью АКСУ, на что Гарик одобрительно закивал. Разжившись источниками света, мы наконец-то двинулись в глубь магазинчика.

На какое-то время мы совершенно забыли о всех разбросанных на улице вещах и сорванной двери. Всё происходящее напоминало теперь охоту за сокровищами, и я начал подумывать о том, что надо бы поискать какую-нибудь корзинку или тележку, чтобы взять с собой как можно больше ценного. Возможно даже позвать Вовку, чтобы помогал. Следующий стеллаж оказался с различными канцелярскими принадлежностями, и мы быстро проскочили мимо него. Меня больше всего интересовали продукты питания, напитки и одежда. Наверное, стоило даже посмотреть какое-нибудь мыло и шампунь. Зубная паста и комплект щёток у нас был, но можно было взять ещё немного.

Гарик хватал что-то по мелочи и мне приходилось останавливаться, чтобы он быстро закинул находки в рюкзак. «Макаров» давно перекочевал на своё место за поясным ремнём, не мешая обращаться с фонариком.

Мы быстро миновали рядок стеллажей и оказались перед длинной стойкой с кассовыми аппаратами.

— Как думаешь, там деньги есть? — увлёкшись набегом поинтересовался я.

— Наверняка, — кивнул Гарик направляя на них свет фонарика. — Они закрыты правда.

— Может вскроем?

— А ты умеешь?

— Нет. Но можно поискать что-нибудь типа ломика. Деньги в любом случае лишними не будут.

— Тохан, а ты страшный криминальный элемент оказывается! — хихикнул Игорь. — Блин, да чем пахнет, никак понять не могу...

Я тоже невольно принюхался и посветил по сторонам. Неровный овал жёлтого светового пятна скользнул по стене за кассовыми аппаратами, ещё одному стеллажом с товарами для ванной комнаты и растворился в широком проёме, лишённом дверей.

— Смотри, там второй зал.

— Здорово, — хмыкнул Гарик. — Вот! То, что надо!

Мезенцев потянулся куда-то в сторону кассового аппарата.

— Что там?

— Сигареты! Офигеть, тут тоже есть красный «Мальборо». Берём!

С этими словами он продемонстрировал мне два блока, затянутых прозрачной плёнкой. Сколько лет мы с Вовкой не пытались уговорить Гарика бросить курить, так ничего у нас и не вышло.

— Клади в рюкзак, — хмыкнул я, поворачиваясь спиной.

— Я тут подумал, если вдруг кто-нибудь из продавцов появиться, или сторож какой-нибудь, сразу бежим к выходу.

— Ты же говорил, что тут нет никого.

— Я не говорил, что тут никого нет. Я говорил, что они вряд ли прячутся. Но в теории здесь вполне может кто-то оказаться. Так что, Тохан, если что не тупим, а сразу щемимся к выходу. Понял?

— Само собой, — кивнул я. — Пойдём, второй зал посмотрим. Нам бы воды и еды взять. В первую очередь.

— Ага, — Мезенцев перестал шуршать рюкзаком. — Погоди ещё немного, хочу жвачку... Будешь жвачку?

— Не откажусь...

— Сейчас поищем... — Игорь перегнулся через кассовую стойку и стал деловито передвигать какие-то коробки. — Блин, я тут подумал, запах этот. Это не что-то сладкое разлили, а железяками какими-то пахнет. На металлобазе был когда-нибудь?

— Нет.

— Мы с батей, когда профиль загружали для сада, похожий запах ощущали.

— Может быть, тебе видней.

Пока Игорь продолжил поиски жвачки, я поправил ремень автомата и осветил пространство вокруг дверного проёма. Мне показалось что свет дешёвой лампочки тускло бликует в какой-то тёмной мазне на бетонном полу, а в глубине помещения мерцает что-то очень сильно напоминающее осколки стеклянных банок. Я ещё раз посветил на притолоку и увидел табличку с аккуратной надписью «продуктовый зал».

— Нет, Гарик. Похоже вон в продуктовом отделе что-то разбили. И ещё растоптали по полу. Вон там.

Мезенцев вынырнул из-под прилавка и посмотрел в сторону пятен.

— Пойдём посмотрим, — хмыкнул он, направляясь в сторону пятна.

— Жвачку то нашёл?

— Нет. Похоже её надо в том зале смо...

Внезапно из темноты проёма раздался ужасный грохот, словно кто-то задел большую пирамиду из консервных банок, заставив её рассыпаться по полу. Тут же последовал жуткий скрежет и грохот разбитого стекла.

Мы с Игорем чуть было не подпрыгнули на месте. Успокоившееся сердце в одну секунду прибавило оборотов, а Мезенцев издал сдавленный мат, выхватывая пистолет. Нервная дрожь пробежала по всему телу, отчего световое пятно фонаря пустилось в дикий пляс. Хорошее настроение испарилось за одну секунду, уступив место стремительно возвращающемуся страху.

— Сука, — хрипловато прошептал Мезенцев. — Я напугался до усрачки.

— Гарик, медальон... — сдавленно ответил я, настойчиво ощущая какое-то беспокойное колебание, исходящее от побрякушки.

— Твою-ж мать... — Мезенцев положил руку на грудь. — Что это значит, Тохан?

— Откуда я знаю... — голос предательски задрожал. — Может что-нибудь посыпалось под собственным весом.

— Теперь точно надо проверить.

— Надо.

Мы продолжили стоять, не двигаясь с места и вслушиваясь в тьму проёма. Никакие звуки больше не повторились. Мезенцев поднял пистолет и, сняв с предохранителя, дослал патрон. Я наконец-то тоже вынырнул из ступора, в который загнал меня резкий звук, и судорожно вспомнив необходимый алгоритм действий, лязгнул затвором.

Часть 12

— Палец на скобу положи, — сосредоточенно сказал Мезенцев. — Не хватало ещё чтобы со страху пальнул в кого-нибудь не того.

— А в кого «того» ты предлагаешь палить? — нервно спросил я, выполнив указание.

— Не знаю, может там вообще нет никого. И правда что-то просто упало само по себе.

— Я очень, сука, на это надеюсь...

— Ладно, пошли. Держись чуть правее, ствол в мою сторону не направляй...

— Хорошо, хорошо... — буркнул я, делая острожный шаг.

Медальон тревожно подрагивал и это было чем-то новенькими.

«Сначала покалывает, теперь елозит туда-сюда, — подумал я. — Какие-то сигналы видимо подаёт. Твою мать, хоть бы инструкция к ним прилагалась, что всё это значит...»

Мы осторожно приблизились к широкому проёму. Свет фонарей уже выхватил из темноты боковины нескольких стеллажей, заставленных различными товарами. Все они были на месте. Так что, если что-то и упало, оно пока явно находилось вне поля зрения. Когда до второго зала оставалось не больше пары метров, я ощутил лёгкий сквознячок. Запах металлобазы, как назвал его Гарик, тут же усилился, став более резким и весьма неприятным.

— Это не метал, Тохан, — прошептал Гарик побледнев в одно мгновение. — Это кровь...

Глава 6

Город вырванных сердец

«Какая, к чёрту, кровь?! — взвизгнули мысли. — Сколько её здесь! Весь пол измазан!»

Дрожащие пучки света фонарей скользнули по тёмным пятнам на бетонном полу. Теперь, когда мы оказались достаточно близко, я отчетливо видел длинные полосы, словно начерченные гигантской кистью, бегущие между стеллажами торгового зала.

Одна часть меня истошно заскулила, требуя немедленно развернуться и бежать из магазина со всех ног. Но другая, снова получившая странные покалывания от медальона, сделала острожный шаг вперёд. Я даже не мог понять, что именно со мной происходит. Что это? Проявление нездорового любопытства, или желание побыть героем? И если второе, то героем чего? Для кого? Перед кем? Ведь я даже не знал, что может поджидать там, в непроглядной тьме продуктового зала.

Мезенцев, умудряясь ступать как-то особенно тихо, сложил руки крест на крест и вытянул перед собой, как заправский герой боевика. Видимо в таком положении ему было удобно одновременно держать пистолет и светить фонарём. Я нервно сглотнул и плотнее упёр в плечо приклад АКСУ.

Гарик подкрался к проёму по большей дуге, высвечивая пространство за стеной справа от меня, в то время как я выхватил фонарём большую часть помещения по левую руку. Я не знал, насколько это был грамотный ход, но получился он как-то сам по себе. Мы замерли на несколько секунд напряженно вслушиваясь в тишину, после чего вошли в проём.

В первые мгновения я ничего не смог понять. Свет фар Боливара, не проникал в продуктовый зал, так как он оказался отделён от внешних окон ещё одной стеной. Должно быть за ней тоже было помещение, но сейчас геометрия магазина интересовала меня меньше всего.

Желтоватые пятна дешёвых фонариков выхватили огромную груду какого-то хлама и тряпья, сваленную в центре зала. Несколько стеллажей были опрокинуты. Повсюду валялись разбросанные продукты. По большей части это был хлеб и огромное количество консервных банок. С потолка свисали вырванные лампы дневного света и обрывки проводов. Запах был настолько сильным, что на языке ощущался характерный металлический привкус.

И тут в мозгу снова что-то щёлкнуло, и я вдруг осознал, что огромная гора хлама, накиданная на опрокинутые стеллажи, это человеческие тела...

От этого зрелища у меня перехватило дыхание и огромный мерзкий ком мгновенно подступил к горлу. Из кучи окровавленной одежды торчали бледные лица с остеклевшими глазами и забрызганные кровью.

Мне доводилось видеть покойников. Я бывал на прощании с телом, но это выглядело совсем не так. Покойник аккуратно лежал в гробу, глаза его были закрыты. Но здесь... Это была чудовищная свалка трупов, словно их просто скидывали в одну кучу с какой-то непонятной целью. Мозг отказывался воспринимать увиденное, и мне стало казаться что дрожащее пятно света выхватывает свалку чудовищно реалистичных манекенов, с нелепо загнутыми руками и ногами. В добавок ко всему, кто-то изуродовал большинство из этих достоверных кукол, разорвав одежду и вскрыв грудную клетку. Повсюду торчали красновато-белые обломки костей в обрамлении разорванной плоти.

— Им всем вырвали сердце... — хрипло прошептал Мезенцев.

Ноги стали ватными, и я невольно покачнулся, видимо пытаясь упереться плечом в стену чтобы не упасть. Рвотный позыв тут же не заставил себя ждать, стремительно подкатывая к горлу. Всё вокруг было перемазано кровью. Я хотел закрыть глаза или хотя бы отвернуться, но не мог этого сделать, продолжая как завороженный смотреть на обезображенные тела.

«Мы что, опоздали?» — пронеслась в мозгу нелепая мысль.

В это мгновение в движение пришла какая-то большая тень, словно сам окружающий сумрак решил ожить, чтобы окончательно свести меня с ума. Я тут же вскинул автомат и направил ствол и луч фонаря в сторону неизвестного объекта. Передо мной словно оживал самый настоящий ночной кошмар.

От кучи трупов отделилось какое-то огромное существо. Время снова замедлило свой бег, словно мы переходили из мира в мир. Что бы это не было, оно передвигалась на четырёх лапах, покрытых густой лоснящейся шерстью, а размерами напоминало оживший письменный стол. Может быть виной такой нелепой аллегории стало то, что лапы существа торчали из тела на манер ножек табуретки, и характером своего движения оно больше напоминало морского краба.

— Что это за дерьмо? — выдавил из себя Мезенцев, каким-то чудом умудрившись сохранить самообладание.

Неизвестная тварь провернулась вокруг своей оси, и в свете фонарей вспыхнула пара больших желтых глаз с вертикальным зрачком как у какой-нибудь рептилии. Может быть, монстр спал всё это время, и никак не ожидал увидеть нас здесь. На какую-то секунду он замер, встретившись со мной взглядом.

Всё окружающие пространство словно перестало существовать. Чудовищный, липкий страх, в одно мгновение завладел всем существом. Так страшно мне ещё никогда не было. Я смотрел в чужеродную черноту, переполненную только ненавистью, болью и голодом. Внезапно тварь припала на все лапы и раззявила безбрежную пасть, которая, казалось, занимает большую часть её округлого тела. Чудовищный рёв разорвал тишину, заложив уши. Я видел огромные желтоватые клыки, между которыми застряли обрывки одежды и плоти. В луче света вспыхнуло множество капель вылетающей слюны.

Я чувствовал, как, насыщенная испугом и адреналином кровь, проталкивается по телу, каждый раз больно ударяя по вискам. Всё происходящее не могло быть правдой! Передо мной словно стоял какой-то чёрный бес, вышедший из самой преисподней. Я хотел взвизгнуть, закричать, начать материться, или хотя бы позвать маму, но не мог...

Оглушив нас раскатистым рёвом, от которого содрогнулся весь магазин, бес бросился в атаку. До груды обезображенных тел было всего несколько метров. Мозг на столько не верил в происходящее, что кажется полностью утратил контроль над телом. К рукам и ногам словно привязали по мешку с цементом, и как бы я не хотел пошевелиться у меня ничего не получалось.

Обезображенные трупы посыпались под когтистыми лапами твари, и она в одно мгновение соскочила на пол. Огромные клыки выдвинулись из пасти, на манер выкидного лезвия ножа. Вот только росли не так как могло бы показаться привычным. Выдвинувшись параллельно полу, они больше напоминали копья, устремлённые вперёд. Я буквально услышал хруст, с которым в следующем прыжке монстр пронзит грудную клетку, вывернет на изнанку и закинет моё бездыханное тело в общую кучу.

Бес бросился в атаку и в эту секунду медальон пронзил меня болезненным электрическим разрядом. В одно мгновение исчезла тяжесть в руках и ногах. Рвотный спазм, уже почти было опустошивший желудок, испарился, словно его и не было. Вместо первородного ужаса, захватившего сознание, в голове возникла кристальная ясность. Я инстинктивно отпрыгнул назад, чтобы хоть как-то увеличить дистанцию, довернул ствол автомата прямо в раззявленную пасть и нажал на спусковой крючок.

АКСУ настырно толкнул отдачей в плечо. Сухой треск разорвал помещение, а пред глазами мелькнули редкие проблески пламени и искорки догорающего пороха. Пули вошли в раззявленную пасть, сколов несколько клыков. Монстр взвизгнул прямо в полёте. Я только и успел, что резко отклониться влево, когда огромная туша пролетела мимо меня, больно хлестнув по ноге безжизненной лапой.

Тварь с глухим треском врезалась в стену. От мощного удара с пололка посыпалась штукатурка. Огромная туша распласталась на полу, не подавая признаков жизни.

Я даже не понял, что именно произошло, но был чертовски рад тому, что побрякушка пришла на помощь.

— Тохан, там ещё!

Я бросил быстрый взгляд в сторону груды обезображенных тел, из-за которых поднимались новые бесы.

Недолго думая, я направил в их строну ствол и продавил спусковой крючок. Автомат настырно запрыгал в руках. Пули ударили чёрные тела вырывая ошмётки плоти, шерсти и выбривая фонтанчики тёмной крови. По продуктовому отделу разлетелись истошные вопли и дикое рычание.

Один бес дёрнулся и исчез из поля видимости, видимо скатившись на пол по куче тел. Несколько остальных бросились в рассыпную, зацепляя и опрокидывая своими лапами уцелевшие стеллажи.

В голове всё смешалось. Треск выстрелов, вопли неведомых зверюг, грохот опрокидываемых товаров.

— На выход, быстрей!!! — заорал Мезенцев, несколько раз выстрелив куда-то в темноту.

Автомат подпрыгнул в руках последний раз и затих. От патронника валил густой сизый дым, от которого начинало резать глаза. Кажется, я успел зацепить почти всех выскакивающих бесов, но такой беспорядочной стрельбы оказалось явно недостаточно, чтобы покончить с ними.

— Уходим!

Гарик вцепился в рукав куртки и резко дёрнул меня назад. Я не заставил себя долго упрашивать. Внезапно окрепшие ноги сами понесли меня прочь в сторону отблесков фар Боливара.

«Патроны! — пронеслось в мозгу. — Сука, надо успеть поменять магазин!»

Пальцы уже скребли по пластику рожка нащупывая защёлку. Несколько раз хлопнул Макаров и за спиной раздался дикий визг подраненной твари. Я понятия не имел что это за существа и откуда они взялись. Ясно было только одно: надо было выбраться из тёмного магазина на улицу как можно быстрее.

Мы влетели в только что оставленный зал. Пустой магазин отлетел куда-то в темноту, а я уже пытался на бегу достать новый из нагрудного кармана обдергайки.

— В сторону! — Мезенцев сильно толкнул меня в плечо.

Я, сбившись с шага и запнувшись одной ногой об другую, со всей силы врезался в один из стеллажей. На пол тут же посыпались опрокинутые товары. Я по инерции заскользил вдоль полок и чуть было не плюхнулся на задницу. В этот момент когти твари со скрежетом проскребли по бетону в том месте, где я только что стоял. Первый выскочивший за нами бес полностью вытянул огромные лапы, которые оказались намного длиннее, чем можно было представить.

Двумя он вцепился в притолоку, а двумя другими пытался закогтить меня и, отскочившего в другую сторону, Гарика. Остальных пока не было видно. Может быть, полученные ранения пагубно сказались на их проворности, но размышлять над этим было абсолютно некогда.

Я, стараясь не допустить падения, стал перебирать ногами быстрее, пытаясь восстановить равновесие. В этот момент очередной удар когтистой лапы обрушил полки рядом со мной. В отблесках фар я видел трясущийся луч Гариковского фонарика.

Мезенцев тоже уходил от атаки, пятясь спиной вперёд вдоль кассовой стойки. Ловко увернувшись от выпада монстра, он вытянул перед собой пистолет и, словно замерев на какую-то мгновение, несколько раз выстрелил.

Зверюга издала короткий всхлип и мгновенно обмякла, рухнув вниз. Массивное шерстяное тело как раз придавило собой ещё одного выскакивающего беса.

Я наконец-то нащупал в кармане магазин и попытался тут же примкнуть его к оружию. Руки тряслись, колени дрожали, сердце билось так, словно собиралось вот-вот выпрыгнуть из груди. Но голова, после полученного разряда, заметно прояснилась. Впрочем, трясущийся магазин так и не хотел защёлкиваться.

— Я пустой! — крикнул Мезенцев. — Тохан, гаси их, чтоб тебя!

— Заряжаю!

Я посмотрел на автомат и только сейчас понял, что держу магазин обратной стороной. Пыхтя, как рыбацкая лодка, которую накачивают строй помпой, я быстро перехватил рожок.

Руки продолжали трястись, отчего пластик бился об оружейную сталь, не желая попадать в разъём. Я даже не поднимал глаз буквально физически ощущая стремительное приближение новых бесов. В голове была одна единственная мысль, что, если я сейчас не возьму контроль над собственными руками, неведомые твари растерзают нас всех.

Осознание этого простого факта придало мне сил. Мозгу удалось как-то синхронизировать тряску рук между собой и магазин в одну секунду встал на место. Я дослал патрон, резко бросив от себя затвор, как и говорил Мезенцев, после чего поднял взгляд.

По полу, переставляя лапы как безумный краб-переросток на меня неслась огромная тень. Выставленные вперёд клыки, направленные мне прямо в грудь, буквально светились в отблесках рассеянного света. Целиться было некогда и я нажал на спуск.

Раздался сухой треск, на мгновение заглушающий собой визги тварей, и пули ударили зверюгу в верхнюю часть тела, отчего она провернулась на месте и отскочила куда-то в бок, скрывшись из виду. Я бросил быстрый взгляд в сторону Мезенцева.

Тот пятился назад, тоже пытаясь вогнать в пистолет новый магазин. Он не видел, но по стене за кассовыми аппаратами, напоминая огромного паука, стремительно двигался бес.

— Гарик, от стены!— завопил я что было сил и дал очередь в мельтешащий контур.

Пули вгрызлись в тушу монстра. Облако мелкой кровяной взвеси окутало существо, и тело с грохотом повалилась на пол, срывая с креплений небольшие полки и опрокидывая оборудование. А тем временем из проёма продуктового зала лезли всё новые и новые бесы.

Мезенцев развернулся и, пробуксовывая кроссовками на затёртом бетоне пола, рванул к выходу. Я последовал за ним. Два оставшихся стеллажа мы миновали с такой скоростью, что сознание даже не успело сообразить, как это произошло.

За спиной раздавался грохот опрокидываемых стеллажей и низкое утробное рычание нагоняющих бесов. Я понятия не имел что это были за твари, но теперь точно знал, почему мы так и не встретили ни одного человека. Чтобы здесь не произошло, похоже у жителей городка не было никаких шансов.

Гарик с разбегу влетел в дверной проём. Мне надо было преодолеть ещё несколько метров вдоль окна. Пробивающийся с улицы свет фар слепил глаза, и я отвернул голову, чтобы не потерять сейчас самую важную способность — видеть окружающее.

Казалось, весь магазин уже кишел монстрами. Они с грохотом опрокидывали стеллажи, разбрасывали товары и стремительно сокращали расстояние. Самая ближняя тварь, преследующая скрывавшегося Мезенцева, запрыгнула на простенок и выбросила лапу в темноту дверного проёма, нравясь зацепить его словно кошка, достающая из-под дивана любимую игрушку.

Я на бегу направил в неё автомат и на секунду продавил спусковой крючок. Раздался спасительный треск и громкий визг твари, которую по спине хлестнула короткая очередь. Существо дёрнулось и рухнуло на пол.

«Бей короткими очередями, — на удивление рассудительно заключил внутренний голос. — Последний магазин всё-таки...»

Часть 13

Я перепрыгнул через распластавшееся тело и выбил ногой пластиковую канистру, подпирающую дверь. Старая, видимо ещё советская, пружина тут же издала противное дребезжание и потянула за собой хлипкую преграду. В противоположном проёме виднелся контур Мезенцева, с вытянутым пистолетом и фонарём.

— Быстрей, Тохан!!! — крикнул он.

Я, по инерции врезавшись плечом в стену тесного коридорчика, рванул к выходу. За спиной бес с грохотом врезался в полузакрывшуюся дверь. Раздался треск лопающихся досок и вылетающих косяков. Два раза хлопнул ПМ и тесное пространство заполнилось ужасным воплем, от которого зазвенело в ушах. Но это было к лучшему. Похоже раненный монстр заслонили собой проём, мешая остальным меня достать.

Я выскочил на улицу и спиной вперёд побежал к буханке. Ствол автомата смотрел в дверной проём. В отблеске фонаря было видно, как в коридорчике мечутся длинные когтистые лапы. Мезенцев пятился рядом, извергая поток отборной матерной брани.

— Что там за дерьмо?! — Вовка бежал навстречу с обрезом наготове.

— В машину! — я замахал рукой в сторону Боливара. — Надо валить! Тут твари! Монстры! Бесы!

— Чего?! — не понял Володя, сбавив шаг и вскинув курковку.

Я не знал, как ему объяснить. Впрочем, в следующую секунду в этом отпала всякая необходимость. Стёкла витрины со звоном разлетелась, и в свет фар, осыпаемые фонтаном осколков, вывалились мохнатые существа.

«Дело дрянь, — всё так же спокойно заключил проснувшийся в голове голос. — Они сейчас разбегутся».

И действительно, словно уловив ход моих мыслей, бесы припали к земле и бросились в рассыпную, явно намереваясь обойти нас со всех сторон. На открытом пространстве они двигались очень быстро, напоминая больших мохнатых пауков. А я ненавидел пауков.

Понимая, что нельзя дать тварям обойти нас, я на поднял автомат и, прильнув к прицельному приспособлению, направил оружие в ближайшее чёрное пятно. Громыхнула очередь и калаш любезно ударил меня отдачей по скуле.

«Чёрт, предстоит ещё многому научиться», — подумал я, отметив, что тварь дёрнулась и, издав болезненный вой, резко сменила направление движения, отскочив к стене магазина.

— Я за руль! — крикнул Мезенцев, — не подпускайте к машине!

Ещё раз хлопнул Макаров и утренние сумерки разорвал протяжный вой раненого беса. Подстреленная мной тварь запрыгнула на стену и за несколько секунд забралась наверх, скрывшись на крыше магазина. Остальные монстры уже успели сделать небольшой полукруг, окружая нас.

Утренние сумерки и туман по-прежнему были на стороне бесов. Приходилось неистово крутить головой, чтобы понять, куда именно бежит каждая конкретная тварь. Но выхватить их взглядом в таком режиме было практически невозможно. Свет дешёвых фонариков растворялся в утренней синеве и тумане, делая их практически бесполезными.

Мимо меня стремительно пролетел Мезенцев. Я проложил пятиться, озираясь по сторонам и только сейчас понял, что Вовка всё это время так и стоял напротив разлетевшейся витрины, видимо тоже впав в ступор от неожиданности, или нереальности всего происходящего. Но страшнее всего было то, что один из бесов, отскочивший немного в сторону, явно нацелился на него.

Стрелять было нельзя, так как большая часть чёрного тела торчала из-за Володькиной фигуры. Я уже хотел было крикнуть Бабаху, чтобы тот отскочил в сторону, но в этот момент тварь бросилась на него распластав лапы и выдвинув вперёд клыки-копья.

Внутри меня что-то оборвалось. На какое-то мгновение в голове промелькнула мысль, что уже в следующую секунду неведомая зверюга убьёт друга, и это будет самой большой платой за легкомысленное, пьяное предложение поискать приключений. И тогда я точно не смогу себе этого простить.

Какой-то болезненный, то ли крик, то ли писк, почти вырвался из груди, но в этот момент Вовка, резко завалился на бок, словно его притянуло к земле какими-то невидимыми пружинами. Над очертаниями фигуры взмыл выставленный вверх обрез и тут же громыхнул дуплет в сопровождении яркой вспышки и клубов дыма.

Пролетающий над Бабахом монстр, даже не успел взвизгнуть, плюхнувшись на землю бесформенным комком с раскинутыми лапами. Не успел я толком ничего сообразить, как Володька уже перекатился по асфальту и резво вскочил на ноги, будто всю жизнь ходил в школу каскадёров.

Он резко вскинул обрез, прямо во время этого движения преломив стволы, и буквально ударил ружьём себя по плечу. Стрелянные гильзы, оставляя за собой густой сизый след, полетели на асфальт, а Бабах уже тянул из патронташа новую пару патронов.

— А ну, подходи по одному, ёптить!!! — заорал он с такой силой и напором, словно собирался убить противников одним только криком.

В следующую секунду Вовка загнал оба патрона и защёлкнул ружьё. Я понятия не имел что это сейчас было, но решил разбираться было не самое подходящее время.

Из туманной синевы выскочил ещё один бес, пытающий перехватить Мезенцева, почти добежавшего до буханки. Я направил автомат в сторону твари и выстелил.

Пули чиркнули по асфальту и куснули существо за мохнатую лапу. Бес взвыл от боли, и перекувыркнувшись через себя, изменил направление движения поспешно скрываясь в тумане.

Гарик добежал до буханки и готов был схватиться за ручку водительской двери.

— Иди сюда. Сука! — орал Бабах, пятясь к Боливару и хлопая себя в грудь одной рукой, а второй держа оружие наготове. Кажется, он уже мгновенно включился в ситуацию и взял её под контроль. Впрочем, как всегда.

Я бросил быстрый взгляд в сторону магазина. Из оконного проёма больше никто не лез. По стене стекали тёмные потоки крови пострелянного мной беса. Все выскочившие твари успели разбежаться и теперь могли напасть абсолютно с любой стороны.

Я развернулся и побежал к буханке. Гарик уже распахнул дверь и в это момент из тумана на него бросились два стремительно приближающихся чёрных пятна.

— Гарик, справа! — что было сил заорал я, поднимая к плечу автомат.

Мезенцев тут же повернул голову в нужную сторону и вытянул перед собой пистолет, целясь в ближайшую тварь.

Я уже готов был продавить спуск, когда нога наступила на какой-то небольшой цилиндр, который тут же выскользнул и с шипением отлетел прочь. Ступню пронзила резкая боль и я, невольно вскрикнув, плюхнулся на одно колено.

Автомат глухо стукнул стволом об асфальт, и только вовремя убранный со спускового крючка палец не позволил разрядить остатки магазина себе под ноги.В паре метров от меня, заливая землю пенящийся газировкой, крутилась лопнувшая бутылка.

— Сука, — невольно протянул я и посмотрел на Мезенцева.

Бесы стремительно приближались. Я понимал, что если эти твари умудрялись убежать после полученной автоматной очереди, вряд ли Гарик сможет остановить Макарычем сразу двух. К тому же, он уже отстрелял неизвестно сколько патронов с запасного магазина, а больше у него не было.

Но, судьба приготовила для меня ещё один повод удивиться. Мезенцев широко расставил ноги и вытянул пистолет перед собой. Я видел, как он глубоко вдохнул и плавно выпустил воздух, будто на него не неслись два огромных кровожадных существа. Раздался выстрел. Не успела бешено вращающаяся гильза коснуться земли, как Гарик перевёл оружие и выстрели ещё раз. Я был уверен, что он сделал этот с каким-то нереальным спокойствием.

Но самым удивительным оказалось то, что лапы бегущих бесов подкосились и они молча уткнулись клыками-копьями в асфальт, по инерции прилетев почти под ноги Мезенцева. Игорь тем временем закинул в машину окутанный пороховым дымом ПМ, вставший на затворную задержку, и заскочил следом.

— Тохан поднимайся! — мне в плечо вцепился Бабах, помогая встать. — Что там с тобой?

— Ногу подвернул...

— Пармезан, ёптить...

Вовка поднырнул под руку. Раздался хруст коробки передач и в эту же секунду взревел набирающий обороты двигатель. Боливар сорвался с места и помчался нам на встречу, подставляя борт с пассажирской дверью.

Откуда-то из предрассветных сумерек раздалось утробное рычание бесов. Я, ковыляя как дряхлая старушка, крутил головой по сторонам. Ярко-оранжевое пятно буханки, взвизгнув тормозами, замерло в метре от нас, и в это же мгновение из туманной дымки в атаку стремительно ринулись твари.

— Они обходят! — крикнул я, резко вскидывая АКСУ одной рукой.

Вовка прохрипел в ответ что-то неразборчивое и резким движением помог мне развернуться таким образом, что мы упёрлись задницами в пассажирскую дверь.

— Стой сам, Тохан! — крикнул Бабах выныривая из-под руки и вскидывая обрез. — Мой справа!

— Понял!

Я упёрся плечом в борт машины и дал короткую очередь в подбегающую паукообразную тварь. Бес дёрнулся от ударов пуль, но продолжил нестись вперёд несмотря на то, что выставленные вперёд копья-клыки стали медленно опускаться вниз. Не дожидаясь момента, когда он вонзит мне их в ляжки я ещё на секунду продавил спусковой крючок.

Выпущенные пули куснули тварь за холку, если эту часть тела можно было так назвать, вырвав клочки шерсти и ошмётки плоти. Лапы беса безвольно сложились, и он распластался на асфальте. В эту же секунду справа оглушительно бахнул дуплет и раздался истошный визг. В нескольких метрах от меня на асфальте закружилось и заметалось чёрное пятно, разбрызгивая фонтаны крови и скрежеща когтями по дорожному покрытию.

Володька снова повторил трюк с перезарядкой обреза. Дымящиеся гильзы хлопнули по борту Боливара и брякнулись под ноги. Подраненный монстр продолжал неистово визжать и крутиться в предсмертной агонии. Длинные лапы мельтешили с ужасной скоростью, и в какое-то мгновение пронеслись в опасной близости от лица. Я невольно вжался в корпус Боливра, и добил зверюгу короткой очередью.

Последний из трёх атакующих бесов, резко изменил направление движения и скрылся в туманной пелене.

«Лишь бы со стороны Гарика не обошёл, — пронеслось в мозгу. — Тот же совсем без оружия и патронов...»

Воспользовавшись моментом, я потянул ручку и распахнул дверцу буханки. Опираться на подвёрнутую ногу было больно, но мне хватило сноровки чтобы буквально ввалиться в салон, задрав кверху ствол автомата.

— Быстрей парни! — поторопил Мезенцев. — Надо валить!

Я что было сил стал перебирать ногами, освобождая место. Володька покрутил головой и тоже полез внутрь.

Словно дожидаясь, когда это произойдёт из тумана вновь показалась чёрная шерстяная тварь, явно нацелившаяся на спину Вишнякова.

— Сзади! — крикнул я.

— Вот ведь шустрый какой! — бросил Вован с какой-то кровожадной улыбкой, будто всё происходящее его попросту забавляло. — Ну давай!

Бабах резко развернулся, буквально вкрутив себя внутрь салона, и тут же выставил в дверь курковку. Нагоняющий монстр готов был броситься на машину, но Вовка оборвал его порыв выстрелом с обоих стволов.

Я видел, как раскрытая пасть твари в одно мгновение превратилась в месиво из сколотых клыков и ошмётков плоти. Видимо Бабах так и продолжал лупить одним пулевым и одним дробовым патроном. Не успело бездыханное тело упасть на асфальт, как Боливар рванул с места.

— По сторонам смотрите! — крикнул Мезенцев, и я, схватившись за столик быстро выглянул в боковое окно.

Володька захлопнул дверцу и, плюхнувшись на пассажирское место перезарядил тозку. В салоне тут же запахло порохом, и я почему-то вспомнил о том, как любил в детстве нюхать свежие стрелянные гильзы дедовского ружья.

— Кажется мы их всех порешили! — радостно воскликнул Вишняков, заряжая обрез.

— Один остался, — сказал я, когда Мезенцев начал разворачиваться.

Прямо на крыше магазина, чернея фоне небосвода, покачиваясь стоял бес. Тот самый, который получил очередь и забрался туда по стене. Я не видел его желтоватых глаз со змеиным зрачком, но я был уверен, что он смотрит прямо на меня. В следующую секунду тварь задрала тело вверх и раззявила огромную пасть.

Оглушительный рёв, схожий с гулом сирены гражданской обороны, заглушил все звуки, даже шум двигателя и скрип корпуса машины. Судя по артикуляции Вовка обложил зверюгу отборным матом, а Гарик бросил быстрый взгляд в боковое зеркало.

Тварюга затряслась и испустила дух, безвольно обмякнув и перевалившись через край крыши.

— Что это было, мать его?! — прорезался сквозь гул в ушах голос Мезенцева.

Ответом ему стало несколько далёких «сирен» глухим эхом, раскатившихся по синеватым сумеркам.

— Кажется он друзей позвал, прежде чем сдохнуть, — мрачно заключил я.

— Твою мать... — протянул Мезенцев, прибавляя газу.

Я скинул с плеча автомат, и, предусмотрительно поставив на предохранитель, положил его на столик, опустившись на сидение. Володька, балансируя на широко расставленных ногах, деловито пробежался по салону выглядывая во все окна, чтобы убедиться в том, что нас никто не преследует.

Я до сих пор не верил во всё происходящее. Сказать по правде, я даже и представить себе не мог что с нами произойдёт нечто подобное. Руки пробирала нервная дрожь, а сердце колотилось с такой скоростью, что мне казалось я начинаю задыхаться. Лоб и виски порклись грязным липким потом. В добавок ко всему похоже я сел во что-то мокрое.

«А что, если предпоследняя зверюга всё же успела распороть мне ногу! — заволновался внутренний голос. — Вдруг это кровь? Я ведь мог и не почувствовать под адреналином. Говорят, люди в таком состоянии часто не замечают, что их ранили...»

Тихо чертыхнувшись, я приподнялся над сидением и посмотрел на ноги. Отчасти внутренний голос оказался прав, по замызганным джинсам действительно растекалось тёмное пятно, только это была вовсе не кровь.

— Бабах, Гарик, у меня проблема, — громко протянул я, держась руками за столик.

— Чёрт, Тохан, что случилось?! — участливо бросил Мезенцев через плечо.

— Только не ржать... Я обоссался...

Глава 7

Дом престарелых

Мезенцев ненадолго остановил буханку. Володька, с Бабахой наготове, следил за дорогой сквозь задние стёкла. Я же был занят тем, что пытался изготовить себе некое подобие нижнего белья из старой наволочки. Подвёрнутая ступня продолжала ныть, но опираться на неё было вполне терпимо. Воспользовавшись остановкой, Игорь раздербанил один из «позаимствованных» блоков сигарет и теперь жадно затягивался местным «Мальборо», выпуская дым через опущенное стекло. Ещё в том самом Челябинске, где был обнаружен Боливар, мы договорились, что он не будет курить в машине. Но, учитывая всё произошедшее, можно было сделать исключение.

Двигатель был заглушен, чтобы слышать окружающие звуки. Мы гнали на уазике минут десять, петляя среди небольших улочек и выбирая такой вектор движения, чтобы оказаться как можно дальше от тех сирен, которые откликнусь на зов издохшей твари. Но бесы нам больше так и не встретились. И это было к лучшему.

В магазине АКСУ осталось всего четыре патрона. Гариковский ПМ был полностью пуст. Так что теперь только Бабах мог дать более-менее серьёзный отпор. Впрочем, и его тоже на долго явно не хватит.

Меня всё ещё потряхивало, и я был несказанно рад тому, что нашлось чем занять руки и голову. Ни у кого из нас не было соображений, что это были за твари, хотя мы успели весьма бурно обсудить всё увиденное. По большей части в матерных эпитетах. Пользы от этого было немного, хотя мы пришли к логичному заключению, что вряд ли бесы являлись частью этого мира. Было похоже на то, что они появились тут. Возможно даже каким-то образом схожим с нашим. А почему бы и нет? И от этого стало очень сильно не по себе. Я уже представил, как во время очередного перехода миры начинают наслаиваться друг на друга и мы въезжаем в огромную толпу бесов...

Часть 14

Меня всё ещё потряхивало, и я был несказанно рад тому, что нашлось чем занять руки и голову. Ни у кого из нас не было соображений, что это были за твари, хотя мы успели весьма бурно обсудить всё увиденное. По большей части в матерных эпитетах. Пользы от этого было немного, хотя мы пришли к логичному заключению, что вряд ли бесы являлись частью этого мира. Было похоже на то, что они появились тут. Возможно даже каким-то образом схожим с нашим. А почему бы и нет? И от этого стало очень сильно не по себе. Я уже представил, как во время очередного перехода миры начинают наслаиваться друг на друга и мы въезжаем в огромную толпу бесов...

— Тохан, ты скоро? — в полголоса протянул Бабах, не отвлекаясь от наблюдения.

— Стараюсь как могу... — пробурчал я, обматывая куски наволочки вокруг бёдер и сматывая их изолентой. — Надо ещё нитки с иголками раздобыть...

— И швейную машинку, — хмыкнул Гарик. — Смог бы из наволочки портки себе сшить?

— Знаешь же, что нет...

— Не злись, Палыч.

— Я не злюсь, просто не знаю, как это закрепить...

Гарик сел в пол оборота. Должно быть его глазами картина выглядела очень забавной. Какой-то тощий придурок, облачённый в одну потную футболку, стоял посреди салона буханки, при этом скрепляя изолентой самодельный памперс.

— Отмотай длинные полосы и перекинь через плечи. Можешь прямо к футболке приклеить на время, — посоветовал он, глядя на то, как я пытаюсь решить проблему с тем, что рукотворные портки всё время сваливаются. — Как подтяжки. Хорошо, что изоленты много, можно не экономить.

— Хорошая идея... Бабах, а ты где так двустволку перезаряжать научился? Я такого даже в кино не видел.

Вишняков ненадолго отвернулся от окна и недоуменно на меня посмотрел.

— Так это, просто же всё, — протянул он, словно ответ был сам собой разумеющимся. — Как в «Думе»...

— Это же игра, — отозвался я, — не думал, что в реальности так можно.

— А ты не думай в «думе», — сказал Вовка поучительным тоном. — Просто стреляй во всё, что движется.

— Судя по тому, что ты там вытворял, ты ещё и ай, ди, ди, ку, ди успел ввести, — хихикнул Гарик.

— К слову, да, вам не показалось всё это странным?

— Что именно, Тохан? — Гарик сделал затяжку. — Туман? Гора трупов? Бесы, как ты их называешь. Или то, что рассвет здесь уже полтора часа не может никак наступить? Уточни, будь любезен.

Я хмыкнул и посмотрел в окно. Мезенцев был прав. Интенсивность свечения действительно не спешила прибавляться. Казалось, что сумерки стали немного светлее, но и плотность тумана усилилась. Теперь он уже густым слоем стелился между деревьями и припаркованными автомобилями, а окружающие дома и вовсе растворялись в непроглядной дымке.

Всё это начинало напоминать «Мглу» Стивена Кинга. И, учитывая финал истории, мне хотелось убраться отсюда как можно скорее. Но, после схватки с тварями медальоны больше не подавали никаких признаков активности. Впрочем, мы пришли к выводу, что на приближающихся бесов они как-то реагируют. Потому что даже Вовка, находясь на улице почувствовал схожие колебания, ещё до того, как я первый раз выстрелил внутри магазина.

— Почему мы людей не встретили, думаю понятно, — заключил я. — А вот почему эти сволочи нас даже поцарапать не смогли? Хотя до этого разобрались с огромным количеством народу?

— Ну, — Вовка почесал нос. — Мы же активно сопротивлялись.

— Думаешь тут сопротивляться было некому? Те же менты, — я кивнул на лежащий на столе автомат. — По аналогии с нашим миром, наверняка и армия есть. К тому же там охотники всякие, охранники. Где они все?

— А что, если это вторжение? — задумчиво протянул Мезенцев. — Вот представь, что эти бесы, каким-то образом появились сразу везде одновременно. Скажем, солдаты спят в казармах, и тут раз — и куча этих зверюг уже вломилась в помещение. Никто ничего сделать не успел. И так по всему миру. Может же такое быть?

— Гарик, мы из мира в мир перебираемся и на нас мохнатые крабы напали, — заключил Бабах. — Тут что угодно может быть.

— Заметили, с какой лёгкостью мы об этом говорим?

Я перекинул через спину длинную полосу изоленты и у меня перед глазами тут же промелькнула груда обезображенных тел. Казалось я даже снова ощутил на языке металлический привкус.

— Я помню у меня в детстве был пёс. Билли Бонсом звали. В честь «Острова сокровищ». Так вот, он заболел чумкой и умер. Я мелкий был совсем, может второй класс. До перестройкиещё. Я тогда три дня плакал. Никак поверить не мог, что пса больше нет. Родители валерьянкой отпаивали...

Воцарилась тишина, в которой было слышно, как потрескивает сигарета во время затяжки. Я отмотал ещё одну длинную полосу изоленты и продолжил.

— Так вот, Бонс просто умер от болезни. Его никто на изнанку не выворачивал. А тут такое. Эти твари они же клыками своими в грудину вонзаются и сердце вырывают, если я правильно понял. И это всё настоящее, реальное. Пусть и в другом мире. Я не знаю как вы, парни, а я сейчас должен где-то в уголке сидеть, колени руками обнять и плакать... Или поседеть... Или заикаться снова начать... А я вот, подгузник из наволочки смастерил, чтоб чучундра не болталась и не мёрзла... Помнишь, Гарик, там на парковке школьный рюкзак валялся...

Вовка перестал выглядывать в окна и устало опустился на сиденье-лежанку, положив на колени обрез. Мезенцев сделал глубокую затяжку и медленно выпустил дым в открытое окно.

— Ты прав, Тохан... Я не знаю почему так.

— Может это защитный механизм, психологический? — предположил Бабах.

— Кстати да, — согласно кивнул Игорь. — Сильный стресс по-разному же проявляется. Мозг, он же не дурак. Может как-то блокирует такие вот мысли, чтоб с ума не сойти.

Я тяжело вздохнул. Никто из нас не знал, почему так происходит. Можно было сколько угодно ломать над этим голову, но проще было просто смириться с таким положением дел. Но что-то мне подсказывало, что рано или поздно мы получим ответы.

— Слушай, Гарик, — нарушил я гнетущую тишину, — а как ты понял, куда этим тварям надо стрелять, чтобы одной пулей уложить? Когда в Боливара запрыгивал?

— Медальон кольнул, как ты выражаешься, — хмыкнул он. — Только очень сильно. Словно учитель подзатыльник тупому ученику отвесил. И мне тут же мысль в голову пришла, что надо в сердце стрелять. Знаешь, словно из неоткуда в голове появилась.

— Вот, — быстро кивнул я. — Я там вообще в ступор впал, а потом медальон как дал. И всё прошло...

— И где же у них сердце? — вклинился Вовка.

— Прямо за пастью. Когда тварюга её разевает, примерно по центру бейте...

«А это похоже на правду, — подумал я, прокручивая перед глазами отдельные фрагменты сражения. — Кажется всегда, когда тварь сразу же подыхала, нечто подобное и происходило».

— А как узнал, что сердце именно там? — продолжил Вишняков.

Мезенцев пожал плечами и затянулся.

— Блин, это сколько патронов можно было сэкономить, знай мы об этом заранее, — заключил я, заканчивая возиться с изолентой.

— Теперь будем умнее, — пожал плечами Игорь. — Ну а ты, Бабах? Ты-то с чего таким прытким стал?

— В смысле?

— В прямом. Уворачивался от зверюг и почти в упор их разносил.

— Так я всегда такой был. Тохан же сказал, что с обрезом надо поближе подпускать, вот я и того. Чтоб наверняка.

Володька недоумённо развёл руками.

Тем временем я закончил мастерить себе нижнее бельё. Выглядело это всё не очень, но ничего умнее нам на ум не пришло. Обмоченные джинсы и портки, как выразился Игорь, были аккуратно завёрнуты в пакет и лежали под столиком.

— Надо бы простирнуть их, — протянул я. — Одежду мы так и не нашли, а ходить мне больше не в чем.

— Вода есть, — тут же подхватил Вовка. — Ёмкость надо найти, типа тазика.

— Или до речки доехать, — предложил Мезенцев.

— Или вон, в любой дом зайти, — я ткнул пальцем в туманную дымку за стеклом буханки. — Там наверняка и вода, и тазики, и шкафы, забитые шмотьём...

— Так заперто наверняка, — рассудительно произнёс Бабах.

— А ещё, Палыч, не исключено, что там обезображенные трупы, — добавил Мезенцев. — А мы окажемся в замкнутом пространстве подъезда, с одним только обрезом, к которому у нас... Сколько патронов, Володь?

— Пять пулевых и один с дробью.

— Итого шесть. Плюс у тебя четыре для калаша. Так что в идеале, если попасть куда надо, мы можем остановить только десять тварей. И то не факт. Нет, в дома мы точно не полезем.

Пока мы в Боливаре, мы мобильны и быстры. Открытое пространство даёт нам возможность для манёвра, так что никаких домов.

Я хотел было возразить, что медальоны должны реагировать на бесов, но не стал. В конце концов это был пока что единичный случай, когда они подали такой знак. А дожидаться второго я особого желания не испытывал. К тому же идея оказаться без патронов и портков против толпы тварей меня также не впечатляла.

— Соглашусь, — кивнул я. — Давайте правда выбираться из города. А там сообразим.

— А ты так и будешь вот в этом подгузнике ходить? — улыбнулся Бабах.

«Видимо сходство с памперсом не мне одному в голову пришло», — подумал я.

— Кстати да, — подхватил Мезенцев. — Сколько живу, первый раз вижу трусы на подтяжках.

— Очень смешно, — хмыкнул я. — Есть идеи получше?

— Нет.

— Ну и всё тогда, — я осмотрелся и подхватил с сидения снятый свитер. — Вот, чтобы вас не смущать...

С этими словами я расстегнул замочек воротника и, растянув горловину, просунул в неё ноги, обвязав рукава вокруг тощей талии.

— О, Тохан в юбке! — хихикнул Бабах. — Такого я ещё не видел!

— Шотландский стрелок, — улыбнувшись добавил Мезенцев.

— Да ну вас, — отмахнулся я, накидывая на плечи обдергайку. — Заводи, Гарик. И печку включи, будь любезен. Зябко.

— А что, мех не спасает? — Володька ткнул пальцем на заросли тёмных волос, покрывающих ноги.

Да, оволосение нижних конечностей у меня было такое же как у отца. Наследственность, ничего не поделаешь. Мама часто шутила, что мы самые настоящие хоббиты.

— Нет, и задницу тоже не греет... — тяжело вздохнул я, вспомнив о родителях. — Особенно мокрую.

— Вода обладает прекрасной теплопроводностью, — протянул Игорь, выбрасывая окурок в окно с таким тоном, словно решил прочитать нам лекцию. — Именно поэтому одни из самых распространённых систем охлаждения используют именно воду. А мокрое тело отдаёт тепло в десять раз быстрее чем сухое.

— Так-то вода, а тут моча!

По глазам Вовки было видно, что он давно собирался ляпнуть что-нибудь подобное и наконец-то подгадал момент.

— А вода, по-твоему, в состав мочи не входит? — Мезенцев повернул ключ зажигания и мотор тут же заурчал.

— Моча — это раствор различных солей! Аммиака там всякого... — парировал Бабах.

— Ну так раствор то какой? Водный же.

— Так, парни, хорош, — оборвал я ребят. — Давайте о чём-нибудь другом. Тут люди погибли. И, если теория Гарика про вторжение верна, то почти все. А может быть и правда все.

С одной стороны, на душе становилось легче, от того, что общение начинает принимать обычный характер дружеских шуточек. Будто ничего и не случилось вовсе. Но, с другой стороны, должны же мы были хоть как-то сострадать...

Именно этот момент и не давал мне покоя. Я именно что понимал, что здесь произошли ужасные вещи. Но это было разумное осмысление. На уровне эмоций же создавалось такое чувство, что я довольно быстро отошёл от пережитого стресса. А мне подобное было вовсе не свойственно. Даже погоня по ночному Меридиану не отпускала меня намного дольше. Да и там я успел немного поспать и только потом начал успокаиваться.

— Ты прав, Тохан, — тяжело вздохнул Гарик, поднимая стекло и трогаясь с места. — Как думаете, где выезд из города?

— Кати прямо по любой дороге. Когда дома закончатся — это и будет выезд, — посоветовал Володька.

— Как просто у тебя всё. Но это немного по-другому работает.

— Слушайте, а медальоны больше вообще никуда не тянут, — заметил я.

— Ага, тишина, — Вовка коснулся груди.

— Получается, мы не успели ответить на тот самый призыв о помощи?

— Видимо да... — кивнул Гарик.

— И от кого конкретно он тогда исходил?

— От города, — заключил Бабах.

— Город вырванных сердец, — подхватил Гарик. — А может и целый мир...

— Отлично, — грустно хмыкнул я. — И как, по мнению этих призывалок, мы должны помочь целому миру, если патроны кончились на первом десятке тварей?

-Понятия не имею, — пожал плечами Мезенцев.

Я устало опустился на привычное место за столиком, отодвинув автомат. За стеклом по-прежнему царили синеватые сумерки, объятые туманной пеленой. Мы несколько минут двигались вдоль двухэтажной застройки с обветшалыми фасадами. В какое-то мгновение мне даже начало казаться, что городок никогда не кончится, и мы так и будем вечно колесить по этим проклятым улочкам.

Но в скором времени дорога взяла очередной подъём, а редкая застройка сменилась пустырями, одинокими гаражами из листового железа и полуразрушенными домиками. Было похоже на то, что мы проезжали давно заброшенный частный сектор. Или небольшую деревушку, жителей которой давно переманил к себе оставленный городок.

— О, барбухай, — протянул Вовка, когда за стеклом проплыли очертания знакомого с детства автобуса.

В Челябинске я таких не встречал. Зато в Казахстанской деревне подобные машины были самыми настоящими рабочими лошадками. Никогда не забуду перестроечное время и то, по сколько часов можно было прождать автобус, чтобы потом трястись в нём ещё семьдесят километров до железнодорожной станции.

Машина стояла у обочины, рядом с покосившимся навесом остановки. Двери были закрыты, стёкла целы. Всё выглядело так, словно водитель вышел по своим делам. Я будто увидел картинку из далёкого детства. Так и представил, что сейчас дедушка выйдет из-за автобуса и скажет: «Ну, что, Антошка, поехали в Аксай!»

Я хмыкнул и ощутил лёгкий озноб. Конечно, в буханке было явно теплее, чем на улице, но всё равно, голые ноги умудрялись подмерзать. К тому же без свитера обдергайка грела не так хорошо.

Спустя ещё несколько минут движения за окнами потянулся забор из больших квадратных бетонных плит, вдоль верхушки которого был растянута ржавая колючая проволока. С другой стороны виднелись высокие раскидистые тополя и очертания прямоугольного здания в несколько этажей.

Володька пересел с бокового места-лежанки поближе к водительскому и с любопытством стал разглядывать новый объект. Я тоже перебрался к нему, уперевшись голыми коленями в сидение.

— Это что, тюряга что ли? — предположил Бабах.

— Нет, — Гарик сбавил скорость. — Больше на какое-нибудь больничное отделение походит...

— Больница? — удивился я. — Так далеко от города?

Мезенцев уже открыл было рот, чтобы объяснить почему он так думает, как вдруг из-за серого бетона плиты выскочил колченогий старичок в синей болоньевой куртке и, размахивая руками, чуть не бросился под колёса Боливару.

— Твою ж мать! — только и успел воскликнуть Игорь, ударив по тормозам.

Буханку качнуло вперёд, и я чуть было не перевалился через спинки сидений уткнувшись лицом в моторный отсек.

— Держись, ёптить! — Вовка успел схватить меня за ворот обдергайки.

— Это что ещё за хрен?! — пробурчал Игорь.

Неизвестный старичок быстро подскочил к пассажирской дверце и стал настырно дёргать ручку, что-то выкрикивая.

— Закрыто! — гаркнул Вовка. — Чего хотите?!

— Блин, Бабах! — я невольно поморщился от громких звуков. — Ничего, что двери закрыты и стёкла подняты? Тот с улицы орёт. Ты отсюда. Тоже мне, два гения сошлись в одной точки пространства.

Тем временем старичок не унимался, но всё же сообразив, что дверцу ему никто открывать не собирается, стал крутить рукой в воздухе, изображая жест похожий на вращения ручки мясорубки, смысл которого был понятен без слов.

Часть 15

— Узнаем, что надо? — поинтересовался Игорь.

— Конечно! — тут же отозвался я. — Первый живой человек в этом мире!

— Вот именно, — согласился Вовка, перегибаясь через сидения и начиная опускать стекло. — Может это именно он призыв пускает!

— Пускают газы, — заметил я.

— Не умничай, Тохан. Ты же понял о чём я.

— Думаю в его возрасте можно и то, и другое пускать, — хмыкнул Гарик.

— Вы что, олухи! — ворвался в салон сухой и скрипучий голос старика. — Свет, говорю, вырубай! Они же свет видят лучше всего! Ой балбесы какие! Они глуховатые, но не слепые же! Да выруби ты свет уже!

Мезенцев выключил фары.

— То-то же, — закивал старичок. — Вы откуда такие летите? С райцентра? Там кто живой есть? Подстанцию не запустили? Нельзя, ни в коем разе!

Я с любопытством разглядел первого живого человека в этом мире. Это был самый настоящий сутулый дед, ростом может быть чуть выше Мезенцева. Годы и какая-то своя жизненная история скукожили его плечи наградив старческой сутулостью. Воротник и рукава синей куртки были засалены до блеска. На ногах болтались растянутые шерстяные брюки с большими пузырями на коленях, а ниже красовались старые войлочные боты, которые мой дед почему-то всегда называл «прощай молодость». Курчавые седые волосы выглядывали из-под кепки-восьми клинки. Такие же пучки торчали из ноздрей и ушей.

— Тебя как зовут, отец? — максимально деловито, но всё же учтиво поинтересовался Гарик, пересиливая словесный поток старика.

— Так вы не из райцентра? — проигнорировал он вопрос.

Мезенцев отрицательно помотал головой.

— А откуда тогда?

— Да мы не местные! — ответил Бабах.

— Орать не надо, я не глухой, — старик сделал шаг назад и укоризненно посмотрел на Володьку.

Я невольно улыбнулся. Тем временем дедок, покрутил головой, переводя взгляд с Боливара в сторону строения за забором и махнул нам рукой.

— Давай, заезжай! Не гоже на улице лясы точить... Давай, давай!

Не дожидаясь нашего согласия, он скрылся за плитой так же стремительно, как и выскочил. Теперь, когда фактор внезапного появления старика сошёл на нет, было видно, что между плитами имелся большой зазор, к которому даже вела асфальтовая дорожка, присыпанная облетевшей листовой. Сворки ржавых стальных ворот, некогда жёлтого цвета, были раскрыты и подпёрты толстыми палками.

— Ну давайте посмотрим, что там, — пожал плечами Мезенцев, плавно трогаясь с места и выворачивая руль.

Теперь, когда пучки желтоватого света фар не упирались в белёсую дымку, стало заметно, что на улице немного посветлело. Сумерки постепенно утрачивали насыщенный синеватый оттенок уступая место блёклому сероватому свечению.

— А как же мобильность и пространство для манёвра? — спросил я, когда Боливар миновал въездные ворота.

— Так тут живой человек. Значит, твари до сюда не добрались. И от городка далеко. Может укрытие какое есть, или защита. Сейчас во всём разберёмся...

Я посмотрел на Володьку. Тот согласно кивнул и поправил патронташи.

Тем временем старичок шустро ковылял впереди буханки, периодически помахивая рукой, словно мы могли отстать или свернуть куда-то не туда.

По обоим сторонам от дороги возвышались раскидистые тополя и мелкие подстриженные кустарники. Сквозь облетевшие ветки виднелись деревянные лавочки с высокими спинками и белёсая чаша неработающего фонтана. На одной из них, сложив руки на трость, сидела старушка, внимательно наблюдающая за происходящим. Безымянный дед что-то крикнул, но слов было не разобрать. Всё пространство было засыпано побуревшими от холода листьями, которые явно никто не убирал.

— Тумана здесь почти нет, — хмыкнул я.

— Это потому, что здесь забор высокий! — тут же заключил Вовка.

— Потому что на возвышенности находимся, — уточнил Игорь.

Подъездная дорожка оказалась не слишком протяженной, и буквально через пятьдесят метров мы остановились рядом с обветшалым крыльцом в несколько ступенек со сколотыми краями.

— Будем из машины выходить? — деловито поинтересовался Бабах.

— Видимо да, — кивнул Игорь.

— Так. Тогда мне надо кое-что сделать...

Володька резво подскочил и протопал к задним дверцам буханки, где стал энергично перекладывать зимние куртки.

— В смысле выходить? — удивился я. — Я без штанов!

— И что? — улыбнулся Гарик заглушив двигатель и дёрнув ручной тормоз. — Вон, табличку над дверью прочитай. Думаю, тут и не таких шотландцев видели...

— Нязенский дом престарелых, — протянул я. — А ты был прав. Почти больница.

— Ага, — кивнул Гарик. — Вот и город узнали, как называется. Не слышал о таком?

— Нет, — я пожал плечами и подхватил с столика автомат.

Тем временем шустрый старичок, держась за расшатанные перила, взобрался на крыльцо. Раздался скрип тяжёлой двери с характерным лязганьем толстых пружин и на крыльце показалась крепкая женщина средних лет. Поверх, некогда белого, халата была накинута тёплая куртка, а шею окутывала серая шерстяная шаль. Коротко остриженные подвивающиеся волосы были подёрнуты сединой. Мочки ушей оттягивали большие золотые серьги с красным камнем. Судя по тому, с каким хозяйственным видом женщина кивнула старичку и сложила руки на груди, именно она была здесь главной.

— Пойдём, — хмыкнул Игорь, открывая дверцу. — Узнаем, что здесь к чему.

— Да блин... — в нерешительности протянул я, тощие ноги торчащие из подола свитера. -Тупо как-то. Может я здесь подожду?

— Иди давай, Тохан, — улыбнулся Бабах. — Чего смущаешься-то, ёптить? Тут твари пытались нам задницы отгрызть, но не смогли! А ты после этого тётку испугался?

«Володька прав, — подумал я. — Хотя, это же не ему без штанов позориться».

Тем временем Вишняков достал серую шинель, которая служила ему покрывалом, и надел прямо поверх куртки.

-Ну вот, другое дело! — радостно заключил он, пряча под неё обрез. — Никто ничего не увидит, а я всегда при оружии! Ну? Как тебе? Похож я на этого?

— Не знаю на кого, но скажи кто, — протянул я, всё ещё пребывая в нерешительности.

— Что сказать?

— Не что, а кто.

— Кто? — доверчиво повторил Вишняков.

— Бабах в пальто, — улыбнулся я.

— А... — протянул Вован. — Смешно, Тохан, ничего не скажешь. Но я про этого... Как его... Который офицеры, офицеры...

— Олег Газманов.

— Ага, точно! — радостно кивнул тот, натягивая на голову вязанную пидорку.

— Нет, Вован, ты вот это сейчас серьёзно?!

— Чего?

— Ты почему раньше не сказал, что можно шинель взять? — раздосадовано поинтересовался я. — Она же почти до пола! Я, как дурак, в свитере на голые ляжки, а ты тут есаула будешь изображать? Ты где раньше был?

Вовка хмыкнул и задумчиво почесал подбородок.

— А ведь и правда, Тохан. Но тут кто не успел — тот опоздал, как говориться!

Он хихикнул и подскочил к двери.

— Бабах, дай шинель!

— Нет, — Вишняков радостно открыл дверцу и выскочил на улицу. — Самому нужна, Бабаху прятать.

Я хотел было обложить его матом, но решил не позориться перед незнакомыми людьми. Впрочем, теперь со стороны мы выглядели как гопник в серой шинели, длинная дылда с тощими голыми ногами из-под юбки-свитера. И, конечно же, Клаус Майне уральского разлива... Так что может быть отборная ругань только бы подчеркнула уникальность нашей компании.

На улице было холодно. В ноги тут же словно вонзились тысячи острых иголок. В воздухе пахло мёрзлой землёй и костром. Я мысленно чертыхнулся и последовал за друзьями, поправляя автомат.

— Боже мой, — протянула женщина низковатым властным голосом, когда мы подошли к крыльцу. — Фёдор Михалыч, вы где их нашли?

— Они по дороге с городу ехали! — тут же оживился старичок. — Фары врубили! Вот бестолочи! Я побежал как мог! А то притащат за собой чертей этих!

Женщина сделала еле заметный жест рукой, и он тут же замолчал.

— Это правда? — она окинула нас оценивающим взглядом.

— Правда, — ответил Мезенцев.

Володька согласно кивнул. Я вжал голову в плечи, чувствуя, как тело начинает пробирать мерзкий озноб. После нагретого салона буханки находиться на улице было очень неприятно. К тому же Фёдор Михалыч и незнакомая женщина смотрели на меня как на невменяемого. И видимо только вид перекинутого через плечо АКСУ останавливал их от глупых вопросов и язвительных комментариев.

— Как же вы через город пробрались? — спросила она словно мы были на допросе. — Там же эти животные повсюду?

— Ну мы убили десяток, — хмыкнул Гарик. — От остальных на машине смылись...

— Десяток?! — у старичка округлились глаза. — Вот те на! Вы, внучки, не привираете случаем?! Десяток?!

Гарик пожал плечами. Володька хмыкнул так, словно это было само собой разумеющимся, а я осмотрелся по сторонам, начиная думать о том, что расспросами можно и в помещении заниматься.

— Ну допустим... — протянула начальница. — Со светом зачем ехали? Они же это лучше всего видят.

— Мы не знали, — пожал плечами Бабах.

— Как вы не знали? — искренне удивилась она. — Вы откуда вообще?

— Да так, проездом... — неопределённо протянул Мезенцев. — А что, здесь эти бесы вас не донимают?

— Черти, — тут же поправил его дедок. — Черти, сволочи, твари окаянные, чтобы им пусто было...

— Нет, — женщина снова сделала жест рукой, успокаивая Фёдор Михалыча. — Наши, скажем так, постояльцы, сволочам этим мало интересны. Видимо сердца уже не те, подвержены возрастным изменениям, так сказать. Наверно поэтому особенно не привлекают.

— А вы откуда знаете, что именно в сердцах дело? — тут же спросил Бабах.

— Когда всё началось, я в городе была. Видела, как они... Кушают.

«Выходит, бесы всё-таки сердца сжирают, — подумал я, чувствуя, как утренний холод всё сильнее сковывает ноги, подбираясь к самодельным порткам. — Значит город не вырванных, а выеденных сердец. Бесы, поедающие сердца... Очень символично. И, сука, очень холодно!»

— И сколько вы тут без света сидите? — спросил Игорь.

— Вторую неделю. — Начальница продолжила с прищуром разглядывать нас. — Вы солдат не встретили?

Игорь помотал головой.

— Выходит беднягам тоже не повезло...

— Проходили тут, два дня назад, — живо подключился старичок. — Один бронетранспортёр и два Урала. ВВ-шники...

Вовка вопросительно на меня посмотрел.

— Внутренние войска, — тихо пояснил я, чувствуя, что начинаю трястись, отчего даже карабины на ремне автомата начали издавать характерные тихие позвякивания.

— Мы думали это эвакуация! — дедок раздосадовано махнул рукой. — Спросили, что за зараза, а они только матом! И что, дескать, ждите...

— А ещё топливо для подотчётного ЛиАЗ-а изъяли, и были таковы. — Добавила женщина. — Тоже мне, защитники. Ещё и на крупу поглядывали, но мы не отдали. Так вы откуда, со столицы?

— Не, мы не с Москвы, — помотал головой Бабах.

— Чего?

— Москва, — протянул Вовка. — Столица...

— Что за вздор? — начальница ещё раз окинула нас взглядом и остановилась на Мезенцеве, видимо решив, что он самый адекватный. — У твоего товарища с головой что-то? Что за Москва?

— Да, вы его не слушайте, — задумчиво протянул Гарик. — Мы когда с бесами этими столкнулись...

— Чертями! — поправил дед.

— Ага, чертями. В общем Вовка немного головой ударился и путает слова теперь.

— Да, — Вишняков скроил страдальческое выражение лица и наигранно потрогал себя за шапку. — Путаю. Сильно приложило...

— Ну-ну... — протянула женщина и кивнула в мою сторону. — А здесь в чём проблема тогда?

Весь этот допрос с пристрастием посреди улицы начинал меня раздражать. Вовка похоже не воспринимал всё происходящее в серьёз. Гарик, очевидно, был занят тем, что взвешивал в голове допустимые варианты ответов. Я, конечно, понимал, что он не хочет лишний раз забираться в здание, которое может в любой момент запросто превратиться в западню и разделял его опасения. Но с другой стороны твари до сюда явно не добрались. Во всяком случае пока. Так что вполне можно было перенести все эти разговоры внутрь помещения.

— За штырь зацепился и джинсы порвал, — буркнул я. — Поэтому вот так пока... Слушайте, холодно. Можно мы зайдём?

Фёдор Михалыч вопросительно посмотрел на женщину. Мезенцев почесал нос, а Володька деловито переступил с ноги на ногу.

— Меня зовут Маргарита Павловна, — наконец-то представилась начальница. — После того как весь персонал, включая поваров и уборщицу сбежали, бросив наших постояльцев на произвол судьбы, я здесь за главного.

«Это мы уже поняли... — подумал я. — Давайте в уже зайдём, к чёрту любезности».

— Мезенцев Игорь, — представился Гарик. — Это Антоха Сумской и Владимир Вишняков.

— Вижу вы с оружием...

— Не все, — тут же замотал головой Вован. — Только Тохан. Он у нас стрелок...

Я бросил на Бабаха быстрый взгляд, но говорить про то, что он держит подмышкой обрез двустволки, не стал. Пусть это пока будет нашей тайной. Да и про «Перфекту» так и болтающуюся в кармане куртки, тоже лишний раз не упоминать.

— И что, вы действительно смогли подстрелить десяток этих чертей? — голос Маргариты Павловны был полон недоверия.

— Ну да, — кивнул Игорь.

— А что вас так удивляет? — поинтересовался Вовка.

Женщина пожала плечами с таким видом, словно обвиняла нас в откровенном вранье.

— Они же слишком быстрые. Я видела, как одна зверюга на милицейский патруль прыгнула, а те даже взвизгнуть не успели.

— Не знаю, у меня это не вызвало особых затруднении... — недовольно пробурчал я не в силах сдерживать нарастающую дрожь.

— Что ж, проходите. Согреетесь. А там сообразим, что дальше делать.

Начальница наконец-то сделала шаг в сторону от двери, любезно указав на массивную, затёртую до блеска, ручку.

— Благодарим, — учтиво кивнул Вишняков.

— Боливара надо запереть, — бросил Мезенцев, направляясь к буханке.

Я молча кивнул, торопясь как можно скорее подняться следом за Володькой.

— Не переживайте, с вашим транспортным средством ничего не случится, — пожала плечами Маргарита Павловна.

— Мне так спокойнее, — бросил Мезенцев, изобразив дежурную улыбку.

Похоже больше всех приглашению войти обрадовался бойкий дедок. Не успел Вовка потянуться к ручке, как Фёдор Михайлович опередил его. Вишняков вновь рассыпался в благодарственных любезностях, и тут я, желая как можно быстрее укрыться от холода, буквально втолкнул его внутрь помещения.

Уныло заскрипела пружина и мы наконец-то вошли. Я почему-то ожидал сразу же почувствовать приятный перепад температуры, но этого не произошло. Сделав несколько шагов следом за Маргаритой Павловной, я всё же сообразил, что в помещении попросту нет отопления.

Серый утренний свет проникал сквозь широкие окна, занавешенные пыльной тюлью. На бетонном лежали ковровые дорожки, протоптанные по сардине и практически не тронутые по краям. Вдоль стены примостилось несколько промятых диванчиков, столиков и больших растений в огромных деревянных кадках. Это были какие-то наполовину пожухлые пальмы и разросшиеся алоэ. Чахлые вьюны и агавы, которые вообще никак не вписывались в окружающий интерьер.

Я словно выиграл призовой билет с экскурсией в далёкое детство, времён СССР. Казалось, будто время здесь навсегда остановилось году этак в восемьдесят шестом. Даже доска объявлений представляла собой деревянную раму, обтянутую грубой мешковиной, с листочками приколотыми на булавки.

В совокупности с осенней прохладой и отсутствием освещения всё это производило гнетущие впечатление. Зато серый цвет Вовкиной шинели идеально вписывался в окружающий интерьер.

— Пройдёмте на второй этаж, — сказал Начальница. — Там у нас санитарные помещения. Правда лифт не работает, но для вас это не проблема. Думаю, вы не откажитесь привести себя в порядок и перекусить.

— Это будет просто великолепно! — кивнул Бабах.

— Вот и славно. — Маргарита Павловна устремилась вперёд по длинному коридору к виднеющейся вдалеке широкой лестнице. — С горячей водой у нас проблемы. Сами понимаете. Ведь наша цивилизация теперь полностью электрифицированная. Без электричества никуда. А подстанции вырубили, как только всё началось. Я не знаю приказ это сверху был, или просто твари как-то повредить смогли...

Часть 16

— Черти! — тут же воскликнул шагающий рядом старичок.

— Ну да, черти.

Мы миновали достаточно просторный холл и двинулись вдоль ряда комнат. В ноздри тут же ударил характерный запах медицинских препаратов. В частности, валерьянки и корвалола.

— И много у вас постояльцев? — поинтересовался Мезенцев, обгоняя меня.

— Нет. — Женщина тяжело вздохнула. — Двенадцать человек. Доживают свой век, всеми забытые. А теперь ещё и брошенные на произвол судьбы.

— Звучит не очень оптимистично.

— А откуда взяться оптимизму, молодой человек? Живешь вот так, работаешь. Строишь светлое будущее. Горбатишься для страны, для детей... И всё надеешься, что ещё чуть-чуть и заживешь. А потом раз, и остаешься один, никому не нужный. А те, на кого надеялся, сами тебя из твоего же дома и вывозят. Чтоб место не занимал и жить не мешал. Как старый шифоньер. Или телевизор. На свалку...

«То есть, дом престарелых, по логике Маргариты Павловны — это свалка ненужных людей? — подумалось мне. — А что, мысль конечно грубая, но не лишённая смысла».

Тем временем начальница продолжала:

— В общем, положение наше весьма плачевное. Большая часть постояльцев лежачая, или практически не ходят. Как быть в такой ситуации — ума не приложу. Штатный ЛИаЗ отбыл на ремонт ещё до начала всего этого безобразия. Ну а топливо солдаты забрали. Я говорила уже. А вот многие из стариков до сих пор ждут, когда дети за ними вернуться...

Возникла тяжёлая пауза, нарушаемая лишь целенаправленным шарканьем подошв по ковровой дорожке ведущей к лестнице.

— Весь персонал в город полетел, как только чрезвычайное положение объявили. А потом свет вырубился, и никто не вернулся. В общем не осталось никого...

— А как же Людочка? — спросил старик Фёдор.

— Да, Людмила... Единственный младший сотрудник, которая не сбежала, — она махнула рукой, даже не глядя на старика. — Но особой пользы от неё нет. По большей части мне всё приходится делать. Хорошо, что вот Фёдор Михайлович помогает, по мере сил.

— Да я ещё ого-го-го! Рано меня со счетов списывать!

— А здесь всегда так долго рассвет наступает? — спросил Игорь.

Маргарита Павловна снова подозрительно на него посмотрела.

— Как только всё началось, так всё дольше и дольше. И света всё меньше и меньше. Ночи длиннее и длиннее. Вы разве не вкусе?

— В курсе, конечно, — кивнул Гарик. — Просто хотелось верить, что хоть где-то это не так.

Я тихо хмыкнул, отметив, как ловко Мезенцев продолжает выдавать нас за жителей этого мира. Впрочем, судя по кривой ухмылке начальницы, получалось это не очень убедительно.

— Фёдор Михайлович, — обратилась она к старику, когда мы добрались до лестницы. — Раз уж такое дело, попробуйте хотя бы пару вёдер технической воды подогреть. Молодым людям помыться. Только убедитесь, что от света со всех сторон отгорожено будет. Кипятить не надо. Просто чтоб горячая была.

— Конечно, конечно! — обрадовался старичок, видимо довольный тем, что для него нашлось поручение. — Так это, надо бы спросить у ребят про машину тогда! А то, что мы...

— Идите, Фёдор Михайлович, — спокойно, но очень властно распорядилась начальница. — Всё спросим. Дайте им себя в порядок привести. Нам всё равно спешить некуда.

Дедок согласно закивал и, окинув нас хитроватым взглядом, заковылял назад по коридору. Меня всё ещё пробирал озноб, поэтому я толком не отреагировал на услышанное, а вот Вовка и Игорь вопросительно посмотрели на Маргариту Павловну.

— Нам в райцентр надо, — деловито сказала она. — Чего толку здесь сидеть? В последнем сообщение было сказано про эвакуацию в районные центры. Там бомбоубежища большие. У нас под Кировским заводом так вообще хоромы царские. Я-то знаю. У меня отец их строил. Там полностью автономный цикл жизнеобеспечения и такая защита, что никакие твари не заберутся. Наверняка кому надо — уже там.

— А почему вы уверены, что в этом убежище все будут рады десятку немощных стариков? — спросил Гарик.

— А кто вам сказал, что я уверена? — как-то странно хмыкнула женщина. — Но всё лучше, чем сидеть здесь в темноте и холоде, дожидаясь, когда придёт твоя очередь становиться кормом, неизвестно даже для кого. Или что? Предлагаете бросить стариков умирать, как отработанный, бесполезный материал? Как их дети поступили?

— Их дети может и рады были бы вернуться, — начал было я, — да вот только вряд ли в живых остались...

— Не собирались они ни за кем возвращаться. Люди — эгоисты, только о себе думают. Поэтому, может с вами нас в убежище и пропустят. Вы же молодые. Здоровые. Работать можете. Да и с чертями сражаться. Если не врёте.

— Не врём, — отозвался Володька с нотками лёгкой обиды.

— Ну ладно, — женщина изобразила деловую улыбку. — Вы пока себя в порядок приведите, позже обсудим что и как надо сделать.

— Говорите так, словно мы уже согласились, — хмыкнул Мезенцев.

— А разве это не так, молодые люди? — начальница пристально посмотрела на Гарика, явно не ожидая, что её распоряжение может подвергнуться сомнению.

Мезенцев спокойно выдержал этот повелительный взгляд.

Конечно, Маргарита Павловна была не в курсе, но Гарик был таким человеком, который не очень-то признавал различных авторитетных личностей. Особенно когда практически не был с ними знаком. Юный бунтарь с ярко выраженными лидерскими качествами. Этакий Джон Коннор из второй части терминатора. А чего ещё ожидать от парня, слушающего «Нирвану»? Возможно, женщине это было невдомёк, но весь её властный вид и раболепное преклонение Фёдор Михалыча, не значили для Гарика ровным счётом ни хрена.

Если он что-то для себя решил, переубеждать его было бесполезно. Даже у военрука из ЮРГУ не получилось вынудить его подстричься. «Волосы должны быть аккуратными!» — заявил он, со слов Мезенцева, когда узнал, что тот отращивает их на манер Курта Кобейна. Ну и каков был результат?

«Гарик нашёл способ слинять в другой мир, лишь бы не стричься...» — иронично подумал я.

Безмолвная дуэль взглядов, тем временем длилась уже несколько секунд. Я, конечно, готов был поддержать любое решение Мезенцева, но перспектива помыться горячей водой, была очень заманчивой. Так что я всё же надеялся, что Гарик не ответит отказом.

— Ну так что скажете? — прервала молчание Маргарита Павловна. — Если нет, так валите. Автомат только оставьте. Чтобы я могла быстро и безболезненно оборвать мучения всех этих несчастных стариков, когда у нас всё закончится, а рассвет вообще не настанет.

«Не слишком то любезно... — подумал я. — Что, реально на столько суровая женщина, что готова стариков застрелить?»

От услышанного у меня невольно округлились глаза, и я даже забыл о мерзком ознобе.

— А сможете вот так просто всё решить? — поинтересовался Гарик.

Женщина уже открыла было рот, чтобы ответить, но тут за спиной раздался ужасный грохот, от которого мы невольно вздрогнули и отпрыгнули в разные стороны. Володькина рука уже было метнулась под шинель, но он вовремя остановился, глядя на то, как в коридор выкатывается несколько эмалированных тазов.

— Сука, — сдавленно прошептал я, осознав, что успел снять АКСУ с предохранителя и почти дослать патрон.

— Люда, чтоб тебя! — рявкнула Маргарита Павловна. — Но как вот не ругаться всё время, если ты с элементарными поручениями справиться не можешь?! Бестолковка, одним словом!

— Извините, — долетел из дверного проёма тихий робкий голос, практически растворившийся в звонком эхе тазиков, катящихся по бетонному полу. — Простите. Я запнулась...

— Вот, — кивнула головой женщина. — Наш единственный оставшийся сотрудник. Людмила Ушакова.

В коридор выскользнула высокая худощавая девушка. Одета она была в узкие джинсы и тёмную вязанную кофту с высоким воротом, поверх которой был накинут белый халат. Первое, что явно бросалось в глаза так это высокий рост и чрезмерная худоба. Под белым поясом виднелось множество складок ткани халата, видимо призванных хоть как-то притянуть его по талии. Тонкие жидкие волосы были собраны в хвост, а большие, словно готовые заплакать глаза, виновато уставились в пол.

Уж насколько я был тощим студентом, даже мне стало её немного жаль. Не надо было обладать какими-то особыми навыками, чтобы понять, что Маргарита Павловна девушку особо не жалует. Да и та, судя по всему, не горела желанием лишний раз попадаться ей на глаза.

— Много дел у тебя ещё? — строго спросила начальница.

Людмила, быстро собирая с пола раскатившиеся тазики, закивала головой.

— Давай, с этим заканчивай, и Фёдор Михалычу помоги воду погреть. Ребятам помыться надо, а он вёдра без лифта не поднимет.

Я вернул предохранитель на место и сделал ненавязчивый шаг в сторону так, чтобы меня не было видно из-за Вишнякова. Всё же не хотелось демонстрировать грязные мохнатые ноги незнакомой девушке.

— Да мы сами поднимем, — добродушно протянул Вован. — Покажете только откуда забрать. Делов-то.

Я согласно кивнул, невольно отметив то, с какой скоростью я всё же успел схватиться за автомат, когда раздался грохот падающих тазов. Сколько я себя знал, столь быстрая реакция была мне не свойственна. Как и ловкое обращение с автоматом. Особенно учитывая тот факт, что я в руки то его взял несколько часов назад. Действительно, тут было над чем поразмыслить.

— Разберёмся, — недовольно мотнула головой начальница. — Так, вы пока поднимайтесь на второй этаж, а я посмотрю, чего там Людка устроила.

Девушка тем временем собрала все тазики в одну большую стопку. Володька хотел ей помочь, но тут же услышал поспешное: «Не надо, не надо! Я сама!»

— А вы, Антон, — Маргарита Павловна ткнула пальцем в мою сторону, — потом ещё мне покажитесь. Я травматолог. Не нравится мне как вы хромаете. Посмотрю, что там у вас с ногой.

— Просто подвернул... — протянул я, немного ошарашенный такой готовностью помочь.

На самом деле, я плохо представлял себе, как смогу показать ногу в таком виде специалисту. Мало того, что джинсы я промочил ниже колен, так ещё и носки были в таком состоянии, что вполне могли прилипнуть к любой поверхности подобно шарику-лизуну. О богатом букете запахов, исходящих от обуви не чищенной с Дня Панка, вообще говорить не стоило.

Маргарита Павловна хмыкнула и скрылась в дверном проёме. Сама Людмила уже давно поспешно удалялась по коридору в сторону входной двери.

— Ну и грохот был, — протянул Бабах. — Я напугался до усрачки.

— Ты осторожней с этим делом, — сказал Мезенцев. — Хватит нам одних испорченных портков.

— Ха-ха, Игорь, — отозвался я. — Шутки про пришедшую в негодность одежду. Очень смешно.

— Ладно, пойдёмте.

Гарик кивнул и стал подниматься, придерживаясь за перила. Мы последовали за ним. Какое бы надменно-руководящее впечатление не производила Маргарита Павловна, я был рад слышать, что она травматолог и посмотрит ногу. Опираться на неё и правда было неприятно. И я невольно подумал о том, что, если снова придётся столкнуться с бесами, с такой ступнёй моя мобильность резко ухудшится. А этого нельзя было допускать.

— Что думаешь, Гарик? — почему-то шёпотом поинтересовался Бабах, когда мы миновали первую половину пролёта.

— А что я должен думать? — Мезенцев остановился и опёрся на перила уставившись в пустой коридор.

— Не знаю, — пожал плечами Володька, прислоняясь рядом. — Может тот самый призыв о помощи отсюда шёл? И мы правильно тут оказались? Вон, с машиной надо помочь. По-моему, всё логично сходится.

— Им не с машиной надо помочь, а перевезти стариков в безопасное место, — уточнил я.

Гарик согласно кивнул.

— Так в чём проблема? Перевезём?

— На Боливаре? — Игорь скептически хмыкнул. — Туда все не поместятся.

— Так что, бросать их тут что ли? — Вовка вопросительно поднял бровь. — Так нельзя. О бабушках надо заботится...

— И о дедушках, — поддакнул я.

— Так я и не говорю, что надо бросать, — ответил Гарик. — Просто думаю. Автобуса у них нет, горючки тоже...

— А чего тут думать? — Володька почесал нос. — Помоемся, пожрём, и крутанёмся за барбухаем. Он заправленный наверняка. В нём сколько мест примерно?

— Около тридцати, — я пожал плечами. — Но это сидячих. Барбухай, к слову, на самом деле это КАвЗ, если я ничего не путаю. Так просто, для повышения общего уровня эрудиции.

— Вот и хорошо. Делим пополам, получаем пятнадцать лежачих. Все войдут.

Гарик задумчиво кивнул.

— К тому же, — продолжил Бабах, явно довольный тем, как складно всё получается. — В город возвращаться не придётся. Барбухай тут недалеко стоит. Так что риск столкнуться с бесами невелик.

— В теории, — добавил я.

— Звучит логично, — хмыкнул Мезенцев. — Что думаешь, Тохан?

Я положил руку на грудь, пытаясь почувствовать хоть какую-нибудь подсказку от медальона. Но ничего не происходило. Если представить, что побрякушки действительно вели нас куда-то, то не исключено, что целевая точка действительно была достигнута. Я только так мог объяснить то, что они перестали подавать признаки активности.

— Я склонен согласиться с Вованом. Только давайте правда себя в порядок приведём. Я может даже тихо простирнуться смогу, пока не видит никто.

— А чего тихо то? — Вовка непонимающе на меня посмотрел.

— Тохан же сказал, что джинсы порвал, — хихикнул Гарик. — И теперь не хочет, чтобы всплыли подробности этого мокрого дела.

— Очень смешно, — я скривился в недовольной ухмылке.

— Ладно, парни, — согласно кивнул Мезенцев. — Тоже считаю, что так будет правильно. Остановимся пока на таком варианте.

Мы молча кивнули и продолжили подъём.

Глава 8

Холод в душе

В помещении душевой пахло мокрым бетоном и застарелой сыростью. От ведра с горячей водой поднимался пар. Грубая мочалка, сплетённая из капроновой верёвки, скребла кожу так, словно собиралась содрать её с моей несчастной тушки, на манер монстра из фильма «Хищник» с Арнольдом Шварценеггером. Несмотря на это я продолжал усиленно натираться, умудряясь получать какое-то садистское удовольствие от вида раскрасневшейся кожи.

Автомат лежал на длинной деревянной скамье у противоположной стены, рядом с комплектом чистого белья, любезно предоставленного Маргаритой Павловной. Беглый осмотр показал, что мне в безвозмездное пользование были переданы хлопчатобумажные семейные трусы, чистая футболка с зашитой на спине дыркой, пара толстых носков и плотные брюки.

Последние, кажется, были от комплекта школьной формы старого образца. Во всяком случае в моей памяти всплыли какие-то такие ассоциации из далёкого детства. Ведь я ещё застал единый стандарт одежды в первых трёх начальных классах. Дажеоктябрёнком успел стать. А потом началась перестройка и во всех школах ввели «свободную форму одежды». Хотя, я только сейчас начинал понимать, что сделано это было не столько из-за желания подчеркнуть индивидуальность каждого ученика, сколько из-за банального отсутствия школьной формы в продаже.

Брюки сидели по талии хорошо, но вот длинна была коротковатой. Впрочем, это было явно лучше, чем юбка-свитер. От одежды пахло старым бабушкиным шкафом и это было не удивительно. При любых других обстоятельствах я бы вряд ли стал примерять семейники какого-то деда, но сейчас это был не такой уж плахой вариант. К тому же Маргарита Павловна заверила нас, что одежда чистая.

Хлопья грязной мыльной пены с хлюпаньем падали на старый пол, выложенный мелкой жёлто-коричневой кафельной плиткой. Теперь, оказавшись в относительной безопасности я невольно подумал о том, в какой причудливый мир мы попали. Складывалось такое чувство, что здесь только совсем недавно началась легендарная перестройка. Весь этот старый советский кафель, бетон, архитектура. И в то же время джинсы, «Мальборо», китайские фонарики и газировка в пластиковых бутылках.

— А может быть действительно так и есть... — тихо пробурчал я окончание своих мыслей.

Часть 17

Голос глухим эхом отразился от стен просторной душевой. От этого холодного звука мне стало тоскливо и одиноко. Я хмыкнул и, подчерпнув ковшиком из тазика разбавленной воды, плеснул себе на спину, чтобы не мёрзнуть.

Я никогда не бывал в домах престарелых, но мне показалось что он организован как-то странно. На первом этаже располагались жилые комнаты, и это было логично, учитывая то, что многим старикам действительно тяжело подниматься по лестнице. Но вот просторная душевая, с широким окном напротив входной двери, больше напоминала половину переоборудованного спортзала, в который просто завели паутину водопроводных труб и отгородили несколько кабинок. Вдоль стен дюбелями были прибиты железные поручни, на манер автобусных. Видимо, чтобы никто лишний раз не подскользнулся.

Окно выходило на широкий козырёк, как раз нависающий над входной дверью. Отсюда не было видно, но где-то под ним примостился Боливар. Самым поразительным было то, что на окнах даже не было предусмотрено никаких шторок, как и клеёнчатых занавесок в самих душевых. Стоило мне приподняться на цыпочки, и я мог хорошо разглядеть внутренний двор дома престарелых, с тем самым обветшалым фонтаном и одинокой старушкой, которая так и сидела на лавочке задумчиво тыкая тростью ворох скрюченных листьев.

В душе было холодно. С одной стороны я был очень рад возможности помыться, но с другой проклятый озноб никак не хотел оставлять в покое. Впрочем, меня грела мысль о сухой чистой одежде.

— Вот уж действительно, — тихо сказал я борясь с гнетущей тишиной и вспоминая трек группы «Айрон Мейден», — застрял где-то во времени. Словно действительно кто-то поставил его на паузу. Настолько всё выглядит обветшалым и знакомым...

Я невольно хмыкнул, вспомнив собственную квартиру на Кудрявцева.

«А ведь если быть честным с самим собой, — подумал я, — чем это всё отличается? Вечно промерзающий первый этаж. Деревянный пол, выкрашенный жёлтой краской. Обветшалый подвал, в котором постоянно прорывает канализационную трубу и весь это благоухающий аромат сочится напрямую в квартиру. В совмещённом санузле такие же бетонные стены, с кафельной юбочкой только вдоль ванны. И такой же запах сырости, который исчезает только с началом отопительного сезона...»

Я прополоскал мочалку и, вылив на себя остатки грязной воды, стал разводить новую порцию. Сердце тоскливо сжалось, и я почувствовал, что действительно скучаю по своим тесным тридцати трём квадратным метрам, на которых мы умудрялись жить, как говориться, в тесноте, да не в обиде...

— Ага, — буркнул я тут же вспомнив один из последних семейных разговоров. — А не в обиде ли?

Впрочем, разговором это тяжело было назвать. Очередной скандал. Извечный ор матери на отца, отца на мать. Чего не поделили в этот раз, я уже и не помнил. Впрочем, это было не важно. Повод поорать всегда находился и был настолько глупым, что сразу становилось понятно, что причина далеко не в нём...

— Выбирай, с кем ты, маленькая бездушная скотина... — тихо протянул я окончание маминой фразы, сказанной как раз перед тем, как я вышел на улицу в тот самый День Панка.

На душе стало тяжело, и я покосился на медальон, свисающий со ствола АКСУ.

«А может быть так и должно было быть? — подумал я. — Может только это и был логичный выход? Просто сдриснуть в другой мир, чтобы никому не мешать? А что, я ведь не дурак. Я ведь прекрасно понимаю, что, если бы я не родился, когда они ещё в институте учились, хрен бы они сейчас вместе были. Давно разбежались и каждый пошёл своей дорогой. И, возможно, были бы даже счастливы. Всяко лучше, чем каждый день орать и выяснять кто кому жизнь испортил... Получается, что я всё и испортил самим фактом своего существования.»

Я помотал головой отгоняя мрачные мысли. Но они почему-то не захотели никуда уходить, словно только и ждали подходящего момента, чтобы разом ворваться в голову именно сейчас. В этой самой душевой. Не раньше и не позже. Может быть виной всему был навязчивый запах сырости, как в родной квартире? В которой, к слову, ещё советские строители применили какое-то экспериментальное инженерное решение и вместо обычных радиаторных батарей почему-то решили вмонтировать в стену большой железный бак, заполняемый горячей водой.

Зимой это было круто. Большая тёплая стена. Прислонился к ней, и балдеешь. Но вот когда отопление отключали, всё это безобразие мгновенно отпотевало так, что даже обои скукоживались.

Я закончил разводить воду и стал споласкиваться. Стоило только волне тёплой воды пробежаться по всему телу, как на него тут же набрасывался мерзкий озноб. Может быть, из-за этого мысли становились всё более мрачными.

Перед внутренним взором почему-то опять всплывал тот скандал, уже почти перетёкший в битьё посуды. Которой, итак, было немного. Я обычно никогда не вмешивался в родительские выяснения отношений. Но тут ожидался такой классный вечер. Сейшен! Музыка! Так не хотелось его портить. Тогда я подскочил к отцу с глупыми, наверное, словами: «Пап, ну будь умным, сходи пока погуляй, что ли! Ты же видишь, что мать не успокоиться. Какой в этом смысл? Вы даже друг друга не слушаете! Просто орёте...» На что и получил ту самую фразу.

«Выбирай, с кем ты! Маленькая бездушная скотина! — вновь зазвучал мамин голос. — Ни хрена себе, маленькая. Сто восемьдесят сантиметров роста... Член вон, больше, чем мозги... А почему я вообще должен выбирать? Вы же оба мои родители? Что за идиотская перспектива выбора между тем, какая рука тебе дороже, левая или правая? Было бы хорошо обе сохранить!»

Настроение начало портиться со скоростью падающего самолёта. Старый кафель, запах сырости, обветшалая оконная краска и чёрная плесень по углам. Глухое эхо разбивающейся об пол воды и характерное позвякивание ковшика о тазик и вёдра — всё это угнетало ещё больше. В добавок ко всему очередной приступ озноба пробрал так сильно, что я издал сдавленный мат. Надо было как можно быстрее заканчивать с помывкой. Вытираться, одеваться и идти завтракать с Вовкой и Гариком. Или обедать, чёрт его знает, сколько сейчас времени. А там у нас будет чем заняться. Вернуться за автобусом, помочь старикам. Вот, всё предельно просто и понятно.

Но, неизвестно откуда набежавшие эмоции вовсе не собирались дать мне сосредоточиться. Создавалось такое чувство, будто-то где-то открыли кран с мыслями, которые я загонял куда подальше с того самого момента, как мы совершили первый переход и не смогли найти путь назад.

Чтобы там не происходило, я хотел вернуться домой. К маме и папе. Бабушке и дедушке. В сырую квартиру или в деревню в Казахстане. Чёрт с ним, пусть орут! Может получится их образумить? Обратить внимание на то, что они даже друг друга не слушают. А самое страшное, что даже не пытаются. Или не хотят. А ведь может всё не так плохо, как кажется. А если плохо, то надо что-то с этим делать. Зачем вот это всё устраивать каждый день...

Я сам не заметил, как тихо всхлипнул и только сейчас понял, что давно тру влажные глаза. Почему-то я был уверен, что в них попало мыло. Но это было далеко не так.

— Ну всё, хорош, — тихо приказал я сам себе. — Чего разнылся-то? Парни узнают, двести прозвищ тебе придумают. Тут с портками шуток ещё на месяц вперёд будет... Соберись, Тохан, соберись...

Я стал закругляться с помывкой, стремясь как можно быстрее покинуть холодную душевую. Может быть, одиночество так повлияло на расшатанные нервы и психику? Шутка ли, оказаться в такой передряге. Другие миры, монстры, трупы, автомат...

Впрочем, меня всё равно поразила острота всех переживаемых эмоций. Похоже это было первый раз с момента как мы оказались в другом Челябинске. Именно сейчас я почему-то вспомнил о родителях, с такой щемящей силой, что в пору было действительно забиться куда-нибудь в угол и поплакать. И почему это произошло я не имел ни малейшего представления.

Словно всегда находилась куча дел, которые меня отвлекали от этих важных, должно быть, чувств и мыслей. Неужели именно эта дурацкая подростковая обида, или бунтарский дух, застилали трезвый рассудок радостно увлекая в опасное приключение? Но ради чего? Я будто действительно забывал, что главной целью наших странствий должно было стать возвращение домой. Ведь мы все надеялись на то, что рано или поздно эти переходы между мирами вернут нас в исходную точку пространства и времени. Ведь именно за этим мы и двигались вперёд.

Озноб окончательно завладел телом. Перестало спасать даже частое обливание ковшиком тёплой воды. А Гарик по ходу был прав, рассказывая про то, что мокрое тело теряет тепло в десять раз быстрее. Впрочем, как бы не портилось настроение, нельзя было не признать приятного ощущения свежести. Я быстро ополоснул за собой тазики и согнал струйками воды хлопья грязной пены в сливную решётку, после чего прошлёпал босыми ногами по холодному кафелю и вцепился в большое махровое полотенце, от которого так же пахло затхлым шкафом и валерьянкой.

— Вот так... — протянул я, что было сил вытирая волосы и тело. — К чёрту нытьё! Всё наладится... Всё не так уж и плохо... Всё получится.

Я быстро накинул на шею медальон, невольно чертыхнувшись от прикосновения холодного металла, и стал поспешно облачаться в предоставленные обновки.

На душе было паршиво. Словно там поселился комок какого-то неведомого холода. Я даже сам не мог дать себе внятного ответа на вопрос, а на сколько сейчас действительно всё это было важно? Все эти обиды, поиски себя и своего места в жизни. Вернее, подсознательного ощущения того, что никакого места на самом деле и нет. Если честно, я не понимал, что теперь делать и о чём думать.

По мере того, как я одевался, тело согревалось и вместе с этим приходило странное чувство стыда за ту слабину, которую я только что себе позволил. Стало стыдно за обиду на родителей, за жалость и к себе. Но в то же время появилась полнейшая растерянность от того, что все эти чувства были искренними. Может быть, плохими и неуместными. Может, я действительно был маленькой неблагодарной скотиной?

— Всё, всё, забыли... — протянул я, как положено одевая свитер и накидывая на плечи обдергайку. — Теперь бы побриться ещё...

Я невольно провёл руками по жёстким топорщащимся волосам отрастающей бороды.

— Жаль не успели в магазине ничего такого прихватить до того, как всё началось.

Закончив одеваться, я засунул ноги в грязные кроссовки, невольно подумав о том, что при таком раскладе свежие носки очень быстро придут в негодность. Но с этим я пока ничего не мог поделать, так как сменной обуви попросту не было. Да и не хорошо было приставать с этим вопросом к Маргарите Павловне.

Я подхватил с лавки автомат и, набросив ремень на плечо, направился к высокой двухстворчатой двери, выкрашенной белой краской. Не успел я сделать и нескольких шагов, как раздался робкий стук.

— Можно зайти? — послышался голос Людмилы Ушаковой. — Вы... Ты... Закончили мыться? Мне надо всё забрать.

— Да, да, закончил, — отозвался я, дико обрадовавшись тому, что появился благородный предлог поговорить хоть с кем-то, кроме собственных унылых мыслей. — Заходи.

Скрипнули петли, и девушка проскочила в душевую, бросив на меня быстрый взгляд.

— Я не знал, что тебе скажут тут всё убрать, — живо начал я, поднимая с пола составленную стопку из тазиков, ведра и ковшика. — Скажи куда унести.

— Да я уберу. Можешь здесь оставить.

Людмила быстро подошла к небольшому рядку деревянных шкафчиков, расположенных около окна, и стала что-то перекладывать из небольшого свёртка. Я продолжил с любопытством следить за действиями Людмилы, ожидая что она что-нибудь спросит и завяжется беседа. Но этого не происходило.

Людмила переложила какую-то мелочёвку, похожую на белую простынь и фальшфейер. Хотя, может это было и не так, но мне предмет показался очень знакомым. Наш Челябинский завод «Сигнал» производил подобные. Помниться в перестройку отец раздобыл два таких, и мы подпалили их зимой в Казахстане. Перед этим дед поручил мне «партийное задание», как он всегда говорил — насобирать огромную кучу сухой сорной травы и сложить в центре двора. Весь световой день я послушно бегал из калитки на пустырь стаскивая серые ломкие стебли и складывая в огромную кучу. Её то мы и подожгли струёй ярко-малинового пламени, когда стемнело. Даже сосед пришёл посмотреть, что у нас происходит. А мы просто разожгли огромный костёр прямо посреди зимы.

— Странная какая-то планировка у здания, — начал я, так и не дождавшись инициативы. — Оно сразу так было построено?

Я поставил тазики на край лавки, расположенной ближе всего ко входной двери.

— Я не знаю, — пожала плечами Людмила, закрыв шкафчик и посмотрев в окно. — Вроде бы говорили, что это переоборудованная постройка.

— Похоже не то, — кивнул я. — Душевая точно странная. Будто половину спортзала отгородили.

— Может быть...

Людмила повернулась, и мы встретились взглядами. Девушке тут же стало неудобно, и она быстро отвела глаза, сопроводив это огромным количеством каких-то дёрганных и абсолютно бесполезных жестов.

— Да, согласен, видок не очень, — улыбнулся я, разводя руки в сторону и демонстрируя коротковатые синие штаны. — Не очень сочетаются...

— Откуда у тебя куртка такая?

— С китайского, — хмыкнул я.

— Чего китайского?

— Рынка.

Людмила бросила быстрый непонимающий взгляд и двинулась вдоль ряда шкафчиков поправляя приоткрытые дверцы.

«Здесь китайских рынков нет? — подумал я. — Интересно. Может и Китая в этом мире нет? Хотя, само слово „китайский“ вопросов не вызвало. Да, надо запомнить на будущее, что всё, что кажется мне вполне себе очевидным, в другом мире может таковым не являться».

— Отец привёз, из командировки... — размыто протянул я, но девушка понимающе закивала.

— Я таких не видела никогда.

— Да тут не на что особо смотреть. Дешёвый материал и греет не очень. Со свитером ещё куда не шло, а так фуфло, конечно.

На самом деле я вовсе не собирался ругать свою любимую обдергайку. Минусы у неё, конечно, были, но мне нравилась. Девушка поправила все дверцы и предложила в нерешительности переминаться с ноги на ногу, думая о чём-то своём.

— Слушай, можно нескромный вопрос задать? — спросил я когда пауза стала явно затягиваться.

Людмила кивнула.

— Маргарита Павловна слишком жёсткий руководитель? Я так понял, она часто недовольство высказывает?

Девушка пожала плечами, бросила на меня быстрый взгляд. Губы её тронула лёгкая улыбка, которая тут же переросла в какое-то нервное дрожание, и она присела на лавочку рядом со шкафчиками, прикрыв лицо руками. В следующую секунду раздалось отчетливое всхлипывание.

Это было неожиданно. Немного растерявшись, я переступил с ноги на ногу и покрутил головой по сторонам, словно в помещении мог находиться кто-то, способный объяснить, что это всё значит.

— Я что-то не так сказал? Ты извини, если что. Мы просто не местные, не знаем какие тут порядки у вас.

— Она меня ненавидит... — дрожащим голосом протянула Людмила. — Меня все ненавидят. Я бесполезная... Всем будет проще, если я сгину куда-нибудь...

«Твою ж мать... — протянул внутренний голос. — Вот, Тохан, смотри. Вот так выглядят нытики. И что теперь делать? Тихо свалить? Нет, не хорошо. Ей явно плохо. Может выговорится хочет. Да и потом, что это за формулировки суицидальные, про сгинуть куда-нибудь?»

— Да ну брось, что за глупости, — я изобразил добродушную улыбку. — Так уж и все? Мы вот ничего против не имеем. Ты скажи, что случилось? Может где помочь надо...

Часть 18

— Ничего мне не надо, — тихо отозвалась девушка, продолжая всхлипывать и закрывать лицо руками. — Ты вот веришь в то, что случайности не случайны?

Я хмыкнул и поправил кепку. Мне ли, как человеку которого уже несколько дней из мира в мир водит найденный медальон, не верить в неслучайность случайностей.

— Есть такое, — признался я, подходя поближе и опускаясь на лавочку напротив Людмилы. — Что случилось то? Расскажи в двух словах. Маргарита Павловна донимает? Гнобит?

— Меня никто не любит... Я никому не нужна...

Голос прозвучал так тихо, что мне пришлось сильно напрячь слух, чтобы разобрать слова.

— А родители? — ляпнул я первое, что было на душе.

Девушка замотала головой.

— Отец бросил нас, когда я маленькой была. Гад... Другую бабу нашёл. Чтоб он сдох, скотина...

— А мама? Она же в городе у тебя? — спросил я и тут же осёкся, вспомнив абсолютно пустые улицы и туман.

Людмила быстро и часто закивала.

«Вот блин, — разочаровано протянул внутренний голос. — Поговорили называется. Если в городе осталась, то дело дрянь...»

— Ну ты не отчаивайся... — я постарался говорить максимально убедительно и бодро. — Городок большой, там милиция есть... И солдаты очевидно. Наверняка надежно спряталась и никто её и не заметил. Мы же только по касательной городок проскочили, даже не искали никого. Так что всё запросто может быть не так уж плохо.

Девушка снова всхлипнула.

— Да и чёрт с ней... — почти беззвучно прошептала она. — Она даже видеть меня не хотела. Я же от отца ей досталась...

«Капец, — подумал я. — В этой душевой что, какая-то своя аура, выводящая всех на подобные мысли?»

— Никто не любит...

— А молодой человек? — предположил я.

Девушка убрала руки и посмотрела на меня каким-то странным выражением, видимо ожидая услышать нечто вроде: «ты вон какая красавица, видная девушка, неужели нет молодого человека? Так давай я буду твоим парнем!» Что ж, возможно в какой-нибудь книге или фильме это всё могло выглядеть очень романтично, но у меня Людмила Ушакова никаких эмоций кроме щемящей жалости не вызвала.

Большие мокрые глаза, раскрасневшиеся щёки и нос, острые скулы — всё это выглядело абсолютно не привлекательно. Я невольно вспомнил Машку — свою школьную любовь и тут, конечно, не было никаких вариантов. К тому же, как большому поклоннику фильмов на «той самой кассете», мне нравились девушки с ярко выраженной, пышной грудью. А Людмила ничем похожим похвастаться не могла.

«Какой кошмар, Тохан! — возмутились мысли. — О чём ты сейчас думаешь? Уместно ли? Ей плохо, а ты сидишь и оцениваешь размер груди... Сам-то давно ли заикаться от волнения перестал, а? Тоже мне герой любовник».

Я окончательно смутился от собственных мыслей. Сначала нытьё какой я бедный несчастный, а теперь ещё и вот такой поворот беседы. Девушка продолжила смотреть на меня, и я не нашёл ничего умнее чем непонимающе улыбнуться.

— Понятно, — прошептала она и стала поспешно утирать глаза рукавом халата. — Никому. Только ему одному... Всепрощающее... Всеочищающее...

— Послушай, я всего не знаю, что у тебя случилось, — попытался оправдаться я. — Просто хотел сказать, что не стоит расстраиваться. Всё не так уж плохо и всё наладиться. Надо только верить в себя...

— Ты правда думаешь, что всё получится? — тут же подхватила Людмила.

— Конечно! — не задумываясь кивнул я. — От того, что просто сидеть и себя жалеть, ничего не измениться. Надо найти в себе силы и преодолеть это всё. Вырваться из оков реальности, если можно так выразиться. Возвыситься над ней. Никто ведь, кроме тебя этого не сделает.

— Пожалуй, ты прав, — девушка как-то мгновенно приободрилась. — Это всё точно не случайно. Вы же нам поможете? Маргарита Павловна уже рассказала?

Я согласно кивнул.

— Вот и славно. А то солдаты у нас всё горючее забрали... — девушка задумчиво покачала головой. — Выходит всё не случайно. Не говори никому, что я тут всякое болтала...

— Не скажу конечно.

— Вот и хорошо, спасибо...

Людмила поднялась и, поспешно вытирая глаза рукавами халата, покинула помещение. Я проводил её недоумённым взглядом, по-прежнему пребывая в лёгкой растерянности. Душевного разговора явно не получилось. Зато вся эта непонятная беседа оказала отрезвляющее воздействие на собственные мысли.

«И с чего ты решил, что ты один такой бедный и несчастный? — спросил я сам у себя. — Тут вот похоже вообще история намного серьёзней, так что всё не так уж и плохо. Во всяком случае, у нас есть шанс действительно вернуться в родной мир и забыть всё это безобразие, как страшный сон. А вот Люда... Ей как дальше жить с такими убеждениями? Да и родителей наверняка уже растерзали бесы... Ужас какой, если подумать».

Я тяжело вздохнул и засунул руку в карман крутки. Пальцы тут же упёрлись в почти выдавленный тюбик какой-то мази, оказывающей согревающий и заживляющей эффект. Название разобрать мне не удалось, так как тюбик уже был свёрнут в несколько раз. К тому же большая часть краски с названием давно слезла. Мазь так же выдала Маргарита Павловна, сказав, что должно помочь. Впрочем, я уже практически не обращал внимания на подвёрнутую ногу и даже забыл о ней. Хотя теперь, когда сознание сосредоточилось на полученной травме, ступня отозвалась лёгким нытьём. Потратив ещё немного времени на то, чтобы натереть ногу резко пахнущим составом, я снова обулся и покинул душевую.

Гарик и Вовка дожидались меня в местном буфете, или столовой, распложённой на первом этаже. Они помылись раньше и тоже получили комплект свежего нижнего белья, если это можно было так назвать.

Буфетом оказалось небольшое помещение с несколькими старыми квадратными столиками и разноцветными стульями, обтянутыми кожзаменителем. Широкие окна с деревянными рамами были украшены светлыми занавесками с цветочным узором по краям, стянутыми широкой лентой. Судя по толстому слою пыли в складках ткани их давно никто не раздёргивал. Не стоило говорить, что весь внешний вид буфета был прямиком из СССР. Разве что на стенах не хватало характерных плакатов на подобии: «Пейте соки, воды!».

Освещение за окном немного прибавилось и наконец-то можно было сказать, что настал день. Тусклый, серый, пасмурный день, пропитанный осенней тоской и холодом в душе.

Володька по-прежнему оставался в шинели, продолжая ловко придерживать одной рукой спрятанный обрез. Легендарное дедушкино кашне торчало из-под воротника застёгнутой куртки. Выглядело подобное одеяние весьма странно, но мы знали, что под курткой скрыты патронташи.

Мезенцев же успел несколько раз покурить и осмотреть прилегающую территорию. Воду действительно грели на костре в угловом закутке образованным стыком здания и технической пристройки. Для большей верности место было огорожено самодельными щитами из листов фанеры и старого шифера видимо сборки Фёдор Михайловича.

Учитывая то, что весь дом престарелых был обнесён высоким забором из бетонных плит, отблески костра действительно оставались неразличимыми с дальнего расстояния. К тому же, как утверждал Фёдор Михалыч, бесы не обладали хорошим слухом и обонянием. Так что вряд ли смогли почуять запах дыма. Лично мне это казалось сомнительным утверждением. Может быть в самом городке они, конечно, ничего и не почуют. Но кто знает, что будет, если они пройдут в опасной близости.

Как и обещала Маргарита Павловна, нас угостили простеньким обедом в составе холодного картофельного пюре и небольшой котлетки с подливой. А вот стакан горячего сладкого чая отлично примерили с окружающей действительностью. Очевидно, с приготовлением пищи теперь тоже были проблемы. Чайник видимо недавно вскипятили на костре, а вот пюре и котлетки приготовили давным-давно.

Может быть, начальница дома престарелых и была суровой женщиной, но всё же надо было отдать ей должное за то, что не бросила оставшихся стариков на произвол судьбы и пока находила способы хоть как-то крутиться в сложившийся ситуации. А то, что ситуация сложная становилось всё более очевидным с каждой минутой пребывания в этом месте. Задумавшись над этим, я ещё больше утвердился в мысли что Вовкин план с барбухаем был весьма хорош. Маргарита Павловна тоже нашла его вполне подходящим, правда обозначив явный ряд трудностей с размещением всех постояльцев в небольшом автобусе. Мы согласились помочь, но, судя по тону женщины, это было само собой разумеющимся.

Ещё раз обсудив план без посторонних ушей, мы невольно задумались о том, а что будет если кто-нибудь окажется в нашей буханке в момент перехода? Перейдёт ли он вместе с нами, или его каким-то образом выбросит из машины?

— Об стенку его размажет, — заключил Вишняков. — Как энергетический экран. Сдавит об борт машины и голова лопнет! Мозгами и кровякой всё забрызгает. А у меня там вещи сложены и морковка...

Мы с недоумением посмотрели на Вовку. Он говорил так, словно уже был свидетелем чего-то подобного. Впрочем, стоило признать, что определённая доля логичности в его умозаключении присутствовала. Пусть и чисто теоретическая. Можно было, конечно, как-нибудь провести острожный эксперимент, но явно не сейчас.

В том, что никто кроме нас не видит мерцающие границы переходов мы уже убедились, когда доходили пешком до второй бреши между мирами в том самом Челябинске, где был гараж с Боливаром. Редкие машины просто миновали пространственную аномалию, никуда не исчезая и никак на неё не реагируя. Да и немногие прохожие на этой раздолбанной дороге с большим опасением смотрели на трёх придурков, о чём-то тихо переговаривающихся и тыкающих пальцами в пустое пространство в центре дороги. Наверное, в эти минуты нас попросту приняли за наркоманов и предпочли не связываться.

Стоило нам покончить с предоставленным обедом, как в буфет тут же вошла Маргарита Павловна, деловито уперев руки в бёдра.

— Ну что, молодые люди, поели?

— Да, спасибо, очень вкусно! — вежливо поблагодарил Вишняков, составляя все пустые тарелки в одну стопку. — Куда убрать?

— Здесь оставьте, Людка приберёт, — небрежно бросила женщина. — Тогда не вижу причины задерживать наш план с автобусом. Пойдёмте.

Гарик согласно кивнул и молча встал из-за стола. Мы последовали за ним.

— Сколько времени это всё займёт, примерно? — поинтересовалась начальница деловым тоном, пока мы шагали по коридору в сторону выхода на улицу.

— Не больше часа, — уверенно ответил Мезенцев. — При условии, что не возникнет никаких проблем и автобус точно заведётся.

— Вы все водить умеете?

— Более-менее, — хмыкнул Вишняков. — Тохан вообще Шумахер.

— Кто? — не поняла начальница.

— Гонщик, — уточнил Игорь. — Очень быстрый гонщик.

— Это хорошо. Тут такое дело, у нас никто водить не умеет, кроме вас.

— Что вообще? — Мезенцев остановился посреди холла, не дойдя до дверей нескольких метров.

— Вообще. Я никогда не училась. Людка та ещё бестолковка. А кто из наших старичков и водил в прошлом, так теперь уже почти ничего не видит. Да и не ходит практически.

— А Фёдор Михалыч? — спросил Игорь.

— Он всю жизнь в очереди на машину простоял. А потом Горбачёв объявил консенсус, и всё...

Женщина развела руками.

«Ага, — подумал я. — Значит, какая-то часть событий здесь всё же вполне схожа с нашими.»

— Понимаете, что это значит? — обратилась начальница к Гарику.

— Это значит, что нам придётся вести и буханку и автобус, — кивнул он. — Почему раньше не сказали?

— А зачем? Разве с этим могут возникнуть какие-то проблемы? Или вы хотели быстренько свалить, после того как автобус пригоните?

Гарик недовольно прищурился, молча глядя на женщину.

— Да что вы всё время нас в какой-то ерунде подозреваете? — Вовка взмахнул рукой. — Говорим же, что поможем. Всё сделаем как надо. Перевезём куда надо. Мы может, за этим в этот мир и приехали!

Маргарита Павловна снова недоверчиво покосилась на Бабаха.

— В этот мирный городок, — поправил я, зыркнув на Вишнякова, но тот нисколечко не смутился своей оговорки.

— Володя правильно говорит, — начал Гарик. — Мы от своих слов не отказываемся. Хотя, это просто слова. Мы лучше делом докажем. А вот вам стоит попробовать больше доверять людям.

Женщина улыбнулась и хихикнула. Смех у неё был резкий и вызывающий больше настороженность, нежели располагающий к себе.

— Доверие — первый шаг к тому, чтобы угробить свою жизнь, — заключила она. — Не каждая тварь в этом мире, доверия достойна. Особенно если это мужчина...

«Ого! — мысленно воскликнул я. — Подождите, нас что, только что под тварей подписали?! Неожиданно...»

— Вам видней... — протянул Мезенцев, выходя на улицу.

— Так, вот ещё что, молодые люди, — по-хозяйски начала начальница, стоило только нам покинуть здание. — Раз у вас топливо есть, оставьте-ка здесь немного.

— Это с какого перепугу? — спустившийся со ступенек Мезенцев замер на пол пути к Боливару.

Я тоже остановился, глядя на Маргариту Павловну как не на самую адекватную женщину. Не хорошо, конечно, было так думать, после всех тех благ, которыми нам довелось воспользоваться, но всё же. Только Бабах тихо хихикнул и спокойно зашагал к машине.

— А с такого, что я хочу получить гарантию, что вы за нами вернётесь.

— Мы же дали слово, — хмыкнул Игорь, пронизывая женщину взглядом не предвещающим ничего хорошего.

Кажется, она реально не понимала, что находится сейчас в очень шатком положении. Ещё пара-тройка таких необоснованных претензий, и Мезенцев просто пошлёт её на хрен. Мы то с Вовкой слишком хорошо знали этот характерный прищуренный взгляд Гарика. Но самым грустным в этой истории будет то, что пострадают не столько амбиции начальницы или самолюбие Мезенцева, сколько одинокие, больные старики...

«Чёрт, этого нельзя допустить...» — пронеслось в мозгу, и я поспешил вмешаться в безмолвный конфликт.

— Маргарита Павловна, у вас нет никаких поводов нам не доверять. Мы очень благодарны за предоставленную возможность помыться, и одежду. И прекрасный обед. Конечно, мы вам поможем. Разве могут быть другие варианты?

— Ну вот и хорошо, — согласно кивнула женщина. — Раз вы такие порядочные, оставьте немного топлива, в качестве гарантий. Ведь, согласно вашим же обещаниям, вы точно так же ничем не рискуете, раз всё равно за ним вернётесь. Ведь так?

С этим утверждением было тяжело не согласиться. И всё было бы хорошо, не говори Маргарита Павловна со столь властными интонациями. Может быть, стоило просто озвучить это нормальным тоном без всяких неоправданных подозрений. Зная Мезенцева при таком раскладе, он бы с меньшей вероятностью воспринял в штыки подобный подход. В конце концов, он просто на дух не переносил, когда ему что-то указывали или приказывали. Особенно люди, которых он практически не знал.

— Гарик, думаю это логичное предложение, — максимально убедительно протянул. — Мы же вернёмся. Если поездка долгая, то один чёрт придется барбухай заправлять. Тебе так не кажется?

Мезенцев перевёл откровенно презрительный взгляд с Маргариты Павловны на меня. После чего хмыкнул и полез в карман куртки за сигаретами.

— Ну, если ты так считаешь, то хорошо, — кивнул он. — Володь, достань канистру. Пусть будут гарантии, раз без этого никак.

Я расслабленно улыбнулся. В конце концов я был уверен, что Гарик не бросит людей, нуждающихся в помощи. К тому же, что нам пока этого ничего не стоило.

«Если только бесы не выберутся из города, и не окажутся рядом с автобусом,» — мрачно заключил внутренний голос.

Тем временем Вишняков уже выволок из буханки потёртую железную канистру и потащил к входным ступеням. Судя по тому, как он спокойно держал тяжёлую ёмкость двумя руками, обрез он оставил внутри буханки.

Часть 19

— Вот и славно, — кивнула женщина и, обернувшись громко крикнула в открытую дверь: — Людка, канистру забери! Внутрь занеси!

— Так пусть Володя поставит куда надо, — предложил я. — Тяжёлая же штуковина.

— Ничего, справится. — Отмахнулась Маргарита Павловна. — А вы лучше тем озаботьтесь, как вам побыстрее до автобуса добраться и назад вернуться. Темнеть с каждым днём всё быстрей и быстрей начинает. А черти в это время как раз и расползаются.

— Почему вы так её не любите? — неожиданно спросил я. — Я имею в виду Людмилу. Что она вам плохого сделала?

Начальница смерила меня презрительным взглядом, словно я спросил какую-то очевидную ерунду. После чего подошла поближе и прошептала так, чтобы слышал только я.

— Потому что шлюха она, малолетняя. Вся в мать, сестру мою, пошла. Тоже тут гуляла с одним волосатым придурком, всё любовь изображала. А потом вон, на аборт бегала. Если бы не родственные обязательства, я бы ей даже эту работу не доверила. Дрянь беспутная, а ещё строит из себя верующую...

На последних словах начальницы в проёме появилась Людмила. Я не был уверен в том, что она расслышала что именно та говорит, но видимо догадалась по выражению лица Маргариты Павловны. Поджав нижнюю губу, девушка тихо пискнула и, быстро слетев по ступеням, вцепилась в канистру. Вовка попытался было ей помочь, но Людмила буквально вырвала у него емкость и, с глазами полными слёз, тяжело покачиваясь, скрылась внутри помещения.

Я невольно оторопел, не ожидая услышать таких откровений. Видимо мне срочно надо было что-то сказать или сделать, но никто кроме меня не слышал всего того, что сказала начальница. На лице женщины, тем временем появилась какая-то садистская улыбка. Она явно была довольна тем, что вскрыла чужие секреты перед незнакомыми людьми. Я искренне не понимал зачем надо было так поступать. Особенно учитывая тот факт, что Людмила оказалось её племянницей.

— Хотите мне что-то сказать, Антон? — спросила женщина с взглядом полного, непонятного мне, триумфа. — Не забывайте про возможность помыться, одежду и вкусный обед, как вы выразились.

«Это что сейчас было? — только и успел подумать я. — Что за ерунда?»

— Ну и раз уж на то пошло, — продолжила Маргарита Павловна со всё столь же повелительной интонацией. — Это я, пожалуй, тоже приберегу для сохранности...

С этими словами она ловко подцепила ремень АКСУ и сдернула его моего плеча. От такой наглости я открыл было рот, только и успев что крепко сжать холодное оружейное цевьё.

— Можно кстати и всем твоим друзьям рассказать, что из себя Людка представляет, — тихо протянула женщина, настойчиво вытягивая ремень. — А что? Я вижу, как вы все на неё поглядываете. Чуете доступность. Хотите воспользоваться, не иначе?

— Чего? — только и успел спросить я, разжимая пальцы.

Учитывая всё услышанное в душевой, и то как девушка прореагировала на выражение лица Маргариты Павловны, я вовсе не хотел, чтобы Гарик и Бабах оказались в курсе столь личных проблем.

— Вот и славно.

Женщина деловито взяла автомат двумя руками и наигранно улыбнулась.

— Ну что, молодые люди. Давайте скорее, вам бы до темноты управиться.

Я открыл было рот, пытаясь что-то сказать, но так и не нашёл слов. Из-за закрытой двери доносился глухой звук тяжелой канистры, которую волокли по бетонному полу.

— Пользоваться то умеете? — саркастически поинтересовался Мезенцев, который уже успел закурить и теперь с любопытством наблюдал за всем происходящим.

Вряд-ли он, или Вован, слышали слова начальницы. От этого вся ситуация в их глазах наверное смотрелась максимально тупо.

— Умею, умею, — улыбнулась начальница. — Там не сложно.

— Смотрите, стариков раньше времени в расход не пустите! — язвительно подколол Гарик.

— Поторопитесь, молодые люди, — хмыкнула Маргарита Павловна и скрылась за дверью.

— Ну ты и дипломат, Тохан, — протянул Гарик выпуская сизое облачко дыма, когда я сбежал со ступеней и направился к буханке. — Ты на хрена автомат отдал?

Я нервно дёрнул плечами, решив не говорить парням обо всём услышанном.

— Такая доброта тебя до добра не доведёт, — многозначительно заключил Вовка, поправляя вязанную шапочку.

— Давайте, парни, поехали быстрее, — я махнул рукой указывая на Боливара.

— Я же курю, — Игорь продемонстрировал дымящуюся сигарету.

— Блин, Гарик, поехали, — раздражённо прошипел я. — В машине докуришь.

Меня начало потряхивать из-за противоречивых чувств и эмоций. Из головы никак не выходило мгновенное преображение Маргариты Павловны из строгой, но переживающей за своих подопечных, женщины, в какую-то необъяснимую садистку. И, будь она одна в этом здании, можно было спокойно уехать, оставив ей и автомат, и канистру с топливом. В конце концов, четыре патрона мало что решат, а горючкой мы и так где-нибудь разживёмся. Но как быть со стариками? Да и с Людмилой... Я даже не мог себе представить, что именно всё это время чувствовала несчастная девушка. Зато теперь от части понял, почему она максимально избегала общения с нами.

Заметив моё смятение, Мезенцев сосредоточенно посмотрел и подошёл поближе.

— Что случилось, Тохан? — тихо поинтересовался он.

— Маргарита Павловна та ещё коза... — буркнул я. — А нам ещё ей помогать и ехать хрен знает куда...

— Так это сразу понятно было, что коза, — согласно кивнул Гарик. — Автомат зачем отдал?

— Так надо было...

— А мне кажется тебя просто развели.

— Креститься надо, когда кажется, — огрызнулся я и поспешил к открытой пассажирской двери. — Ну всё, поехали!

— Чего это с ним? — услышал я за спиной недоумённой Вовкин голос.

— Понятия не имею, — сосредоточенно отозвался Гарик. — Но, зная Палыча, это не с проста.

Глава 9

Побег из города выеденных сердец

Я вёл Боливара, выдерживая безопасную дистанцию до автобуса, движущегося впереди. Барбухай действительно оказался заправленным и вполне исправным. Никаких следов присутствия водителя поблизости мы не обнаружили, а иди в заброшенный и полуразрушенный посёлок, окутанный пеленой белёсого тумана никто не собирался.

Вишняков сидел рядом на пассажирском кресле и мастерил нехитрую обвязку из брючного ремня и куска грубой верёвки, обнаруженных в салоне автобуса. На сколько я смог понять из сумбурных разъяснений, он хотел перекинуть ремень через плечо, на манер полицейской кобуры, а верёвку обмотать вокруг приклада тозки. В общем сделать что-то на подобии того, что приспособил Кайл Риз в первом терминаторе, чтобы незаметно носить дробовик. Идея была хорошей, особенно учитывая то, что обрез практически не выпирал из-под плотной шинели. Вовка оказался настолько худосочным, а шинель настолько большой что под ней оставалось очень много места. Права внешний вид оставлял желать лучшего. И это несмотря на то, что Бабах успел бережно смахнуть с одежды весь прилипший мусор. По большей части всё портили сильные заломы, сформировавшиеся на грубой ткани за много лет пребывания в сложенном виде.

За рулём барбухая был Гарик. Двигался он не слишком быстро и мне не составляло особого труда держаться за ним на небольшом удалении. Пока мы проверяли и подготавливали автобус ребята ещё неоднократно высказали мне за отданный автомат. И как бы не было велико желание объяснить ситуацию, я решил не раскрывать услышанную информацию, просто признав, что сильно затупил. В конце концов, это было слишком личным делом Людмилы, и я так и не понял причины столь безобразного поведения со стороны Маргариты Павловны.

Тем не менее невесёлые мысли продолжали крутиться в голове. Впрочем, стоило признать что-то острое чувство щемящей тоски и жалости к себе, буквально растерзавшее душу, пока я мылся, значительно притупилось. Да, я по-прежнему мог думать об этом и задаваться бессмысленными вопросами, но они словно витали где-то далеко, в фоновом режиме. Куда больше меня беспокоила перспектива дальнейшего сотрудничества с Маргаритой Павловной и предстоящая поездка со стариками.

— Ну вот хорошо. Привезём мы всех к этому бункеру, и дальше что? — спросил Вишняков, словно уловив ход моих мыслей. — Мы же не останемся?

— Нет.

— Правильно. Как мы домой вернёмся, если тут застрянем?

— А у тебя дома всё хорошо было, когда мы на концерт пошли?

Вовка не понимающе на меня посмотрел. Я и сам не до конца понял, зачем задал такой вопрос. Возможно, просто надоело сидеть в тишине, нарушаемой лишь поскрипыванием деталей и мерным гудением двигателя. Музыку я включать не стал, хоть Бабах и собирался потянуться за ящиком с кассетами, но настроение было неподходящим.

— На какой концерт?

— На сейшен, Володь. На День Панка.

— А, — Вовка понимающе закивал. — Да, хорошо. А что?

— Здорово, — я неопределённо хмыкнул и пожал плечами. — Мои просто в тот день скандалили. Как обычно...

— Понятно. Как думаешь, во всех мирах время одинаково движется?

— В смысле?

— Может быть такое, что будем месяц или три тут из дырки в дырку ездить, а там всего пара дней пройдёт?

— Из дырки в дырку, — невольно улыбнулся я. — Звучит как-то не очень.

— Ну ты же понял о чём я.

— Понял конечно. Слушай, если бы я хоть раз в жизни с этим сталкивался, я бы тебе точно сказал. А так — понятия не имею.

— А чисто теоретически? — Вовка стал затягивать зубами узел верёвки вокруг петли из ремня.

— Теоретически, возможно, — кивнул я. — Кто бы знал, как оно всё работает. Но скорее всего ты прав, время может по-разному течь в иных мирах. Потому что, когда за нами гнались, мы выехали из ночи, а въехали в день.

— Не факт, — ответил Вовка с узлом в зубах. — Тот мир вообще дурацкий был. Там всё время снег шёл, и освещение не менялось. Может это ночь и была.

— Тоже верно.Хотя смотри, миры всё равно примерно похожи. Во всяком случае пока. Вот здесь же есть и утро, и день. И ночь наступит. Значит и там тоже так должно быть. Теоретически...

— К слову темнеть начинает, — согласно кивнул Вовка опуская ремень и тыкая пальцем в боковое стекло.

И без того тускловатое свечение осеннего дня действительно стало уменьшаться. Красные фонари барбухая парили над серой лентой побитого асфальта подобно двум гигантским светлячкам. Или глазам демонического создания. Белёсые клубы тумана стелились по обоим сторонам дороги, заполняя собой все естественные углубления. Складывалось такое чувство, словно небесная пелена медленно смыкалась с землёй на линии горизонта, собираясь окутать мир непроглядным одеялом и полностью поглотить его. А может быть это действительно было так.

— Нам бы до ночи успеть всех загрузить и тронуться, — задумчиво протянул я.

— Чем тронуться, Тохан, умом? — хихикнул Вишняков. — Так это мы уже...

— В путь тронуться, — улыбнулся я. — Хотя, наверное, заночевать придётся. Вряд ли до темноты успеем.

— Мне вот это не очень нравится, если честно, — деловито заключил Бабах и, скинув с плеч шинель, пристроил готовую обвязку. — Говорят черти эти в тёмное время суток активность проявляют.

— Бесы, — поправил я.

— Бесы, черти, какая разница?

— Чертями их Фёдор Михалыч называет. Звучит как-то сказочно, как по мне. А бес более реалистично, что ли. Эти же твари, из плоти и крови. На сказочную живность не похожи.

— А как по мне, что бесы, что черти — всё адские порождения.

— Да, тоже верно.

— Как думаешь, откуда они взялись?

— Блин, Бабах, да если бы я знал.

— Я не спрашиваю знаешь или нет. Я спрашиваю, как думаешь.

— Ну, судя по тому, как быстро всё медным тазом накрылось, они точно не из этого мира. Наверно как-то перешли из другого...

— Медным тазом, — хмыкнул Вовка. — Да тут другим местом всё накрылось.

— Согласен.

— Ну вот, — Вишняков радостно продемонстрировал готовую конструкцию с закреплённым обрезом. — Теперь не надо его держать всё время.

— И что, удобно?

— Да. Я длину верёвки так рассчитал, чтобы как раз рукой за курки хвататься и палить сразу же!

— Курки взводят, Володь. Спусковые крючки, ты хотел сказать.

— Зануда, — буркнул Вишняков, возвращая шинель на место.

— А если надо будет извернуться как-нибудь по-хитрому, или обрез передать, что тогда?

— Отвяжу верёвку.

— А если быстро надо будет?

— А кому?

— Ну не знаю. Мне, например.

— Не, тебе не отдам.

— Это почему ещё?

— А ты его тоже подаришь кому-нибудь, — добродушно хихикнул Вишняков.

— Понятно...

Тем временем мы начали забираться на дорожный подъём и из туманной дымки проступили очертания серых плит забора. Я невольно подумал о Людмиле. В голове никак не укладывалось всё то, что сказала Маргарита Павловна. А самое главное, я не понимал зачем? Пусть даже всё в жизни девушки сложилось так, как сложилось, какой ей был смысл с упоением всё это рассказывать? Тем более что девушка была её родной племянницей.

«Может быть, она сестру свою не очень ценит? — подумал я. — Может в детстве родители больше именно её любили, а нашу строгую Маргариту заботой обделяли, вот теперь и мстит сестре и её отпрыску? Но как же глупо это, если подумать. Особенно, когда тут такое происходит и какие-то неведомые твари лезут из всех щелей».

Я задумчиво хмыкнул. Несмотря на то, что настроение после нытья, которое я развёл в душе, стало намного лучше, всё равно противный червячок сомнения поселился где-то в глубине души. И дело было вовсе не в том, что личные тяжёлые мысли взяли верх над сознанием. Скорее я чувствовал какую-то незавершённость того разговора с девушкой. Почему-то мне казалось, что я должен был что-то сделать или сказать как-то по-другому. Может поддержать? Подбодрить? Показать и доказать, что всё не так уж и плохо?

«Ага, — тут же ответил внутренний голос. — И как бы я это сделал? Вернулись в город поискать её маму? Так это до первого беса. К тому же она сама сказала, что не особо то ей и нужна. Или парнем её побыть? Ну тут вообще глупо. Если всё, что сказала Маргарита Павловна правда, то ей, наверное, сейчас вообще не до этого... Вот и выходит, что всё правильно сделал».

Барбухай снизил скорость, приближаясь к въездным воротам. К пасмурному дневному свету стали примешиваться еле различимые синеватые тона грядущих сумерек. Внутренний дворик был пуст. Видимо все готовились к предстоящей поездке. Гарик подкатил автобус к самым ступенькам крыльца и остановил напротив массивных дверей.

— Всё, тормози, — Вовка хлопнул меня по плечу. — Шибко сильно барбухай не подпирай.

— Почему? — поинтересовался я, прижимая Боливара к краю подъездной дорожки.

— Не знаю, — хмыкнул Вишняков. — Внутренний голос так подсказывает.

— А медальон?

Вовка отогнул краешек дедушкиного кашне и заглянул внутрь.

— Молчит.

— Понятно.

Я заглушил двигатель, дёрнул рычаг стояночного тормоза, и мы выбрались из машины. Осенняя прохлада тут же с радостью накинулось на тёплое тело, согретое печкой буханки. Впрочем, я уже начинал привыкать к этим постоянным перепадам температур. И что-то мне подсказывало что подобное явление будет весьма частым в обозримом будущем.

Хлопнула дверца автобуса и на асфальт спрыгнул Мезенцев. Заскрипели пружины входной двери и на крыльце показалась Маргарита Павловна с Фёдор Михалычем. Автомат висел на животе женщины, и она по-хозяйски придерживала его обоими руками. Мне невольно стало интересно, а удосужилась ли она посчитать сколько патронов в магазине.

— Ну что, парни, готовы указивки получать? — тихо поинтересовался Гарик, когда мы встретились у задней части барбухая.

— А чего тут получать? — так же шёпотом отозвался Вишняков. — Ясное дело, сейчас стариков грузить начнём. Вещи таскать.

Мезенцев согласно кивнул и полез в курту за сигаретами.

— Погодите. Постоим, покурим.

Часть 20

С этими словами он прислонился к задней части борта автобуса, исчезая из поля зрения Маргариты Павловны.

— Куришь только ты, — заметил я, тоже последовав его примеру.

Почему-то мне больше не хотелось лишний раз видеть суровую начальницу. Но при этом я не мог не признать, что она предоставила нам чистую одежду, возможность помыться и угостила обедом. Или ужином.

Оставшийся в поле зрения Вишняков не придумал ничего умнее чем нарочито и демонстративно, с простодушной улыбкой на губах, сделать широкий приставной шаг в сторону, тоже скрывшись за автобусом.

— Ну ты мистер конспирация просто, — хмыкнул я.

— Молодые люди! — тут раздался недовольный голос женщины. — Хватит дурака валять! Автобус пригнали, вижу. Молодцы. А теперь надо подготовкой заняться.

Вовка хихикнул и потёр кончик носа. После чего снова сделал большой приставной шаг, показываясь из-за автобуса.

— Мы сейчас! — отозвался он. — Покурим только, и придём!

Не дожидаясь ответной реакции начальницы Вишняков, вернулся обратно. Происходящее мини представление вызвало у нас с Гариком лёгкую улыбку, от которой лично мне стало чуточку легче.

Видимо женщина уже набрала в лёгкие побольше воздуха чтобы выдать очередное распоряжение, но в этот момент откуда-то сверху раздался резкий дребезжащий звук открываемой оконной рамы.

— Кому-то жарко что ли стало? — живо заинтересовался Вишняков с любопытством посмотрев в сторону источника шума.

У меня в мозгу тут же промелькнула картина окна душевой, выходящего на входной козырёк. Какое-то беспокойное предчувствие тут же кольнуло сердце, и я поспешно вышел из-за автобуса и посмотрел наверх. Улыбка мгновенно слетела с губ, и я недоумённо уставился на происходящую картину.

С этого места было хорошо видно, как из окна выбирается Людмила, спрыгивая с подоконника босыми ногами. Из одежды на ней был большой белый балахон, напоминающий собой простыню с прорезью для головы и рукавами.

— Что-там такое? — долетел до меня недовольный голос Маргариты Павловны и женщина поспешно сбежала по ступеням, чтобы тоже посмотреть, что происходит. — Кому в голову пришло окна распахивать? Знают же, что отопления нет, и не будет...

— Это не постояльцы, — бросил Мезенцев присоединяясь к нам. — Кажется, это ваша сотрудница.

— Людка, чтоб тебя! — воскликнула начальница, подняв голову. — Ты чего там делаешь? Что это за тряпьё на тебе? Кто разрешил там шастать?

Но девушка никак не реагировала на явно раздражённый тон женщины. Её волосы были распущенны и мне казалось, что губы постоянно шевелятся, словно она говорила сама с собой. Всё это выглядело очень странно. Особенно когда Людмила перегнулась назад через подоконник и рывком вытащила знакомую канистру. Ту самую, что Володька оставил по настоянию Маргариты Павловны. Сердце внезапно замерло в предчувствии чего-то недоброго.

— Это тебе зачем?! — недовольно крикнула начальница. — А ну слезай оттуда быстро, дрянь такая!

Но девушка вовсе не собиралась следовать распоряжениям Маргариты Павловны. В следующую секунду раздался характерный звук открываемой пробки и она, с трудом задрав ёмкость над головой, стала выливать на голову её содержимое.

— Тохан, Тохан, Тохан, — Гарик стал быстро дёргать меня за плечо, — быстрей, быстрей!

Я бросил на него секундный взгляд и по выражению лица понял, что не я один заподозрил неладное. Тем временем Мезенцев уже рванул к входной двери.

— Вовка, заговори её как-нибудь! — выпалил я.

— Чего?

— Поори ей что-нибудь! — я последовал за Гариком. — Мы в душевую!

Но в следующую секунду произошло то, чего я никак не ожидал увидеть. В руках Людмилы появился тот самый знакомый цилиндрик, который действительно оказался фальшфейером. Время словно замедлило свой бег. Я невольно сбился с шага, краем сознания понимая, что мы не успеем забежать в здание, пролететь по коридору, подняться по лестнице и пробежать ещё примерно половину этого расстояния, чтобы попасть в душевую.

Сверху раздался грохот падения канистры, характерный звон болтающейся открытой крышки и хлюпанье разливающегося топлива.

— Я никому не нужна! — дрожащим, заплаканным голосом крикнула Людмила. — Только Ему. Я вас всех прощаю!

«Чего?! — воскликнул внутренний голос и мгновенное осознание пронзило голову. — Так вот что означал весь этот неразборчивый шёпот! Твою мать, почему я с ней не поговорил как следует?!»

Людмила дёрнула за кольцо и морозную тишину воздуха разорвал характерный свист ярко-малинового пламени, вырывающегося из маленького цилиндра. Я в ужасе выпучил глаза, даже не понимая, что можно сделать. Людмила поджала губы и резко направила фальшфейер на пропитанную топливом одежду.

Все вокруг закричали. Маргарита Павловна разразилась отборным матом. Спустившийся с крыльца старичок схватился за голову и поспешно захромал назад. Огромный огненный столб взметнулся в пасмурные небеса, озаряя пыльные окна второго этажа. Ужасный крик разорвал тишину внутреннего дворика, а в ноздри ударил долетевший запах разлитого топлива.

— Огнетушители где? — заорал Вишняков подскочив к начальнице. — Быстрее, где огнетушители?

— Ты что творишь, дура! — безумно вопила та, игнорируя его слова.

Я хотел бежать следом за Гариком, но не мог отвести глаз от ослепительно яркого живого факела, мечущегося по входному козырьку. Может быть, именно в такие моменты люди и сходят с ума, когда мозги оказываются не в состоянии осознать и смириться с окружающей действительностью. Всё происходящее было даже ужаснее, чем гора обезображенных трупов, сваленных в центре торгового зала.

— Зачем? — только и смог выдавить я.

— Это всё вы виноваты! — завопила женщина. — О чём вы там с ней шушукались?! Надоумили?!

— Огнетушители где? — повторил Вишняков, но не получил ответа.

Обложив женщину отборным матом, он рванул к входной двери.

— А ну стоять, скотина! — начальница вскинула автомат, снимая с предохранителя. — Это ваша вина!!! Ваш бензин!

— Ты дура что ли? — выпалил Вовка, замерев на пол пути к ступенькам. — Её лучше пристрели, заживо горит же!!!

— Надо было вас сразу гнать! — истерично взвизгнула начальница.

Мечущаяся фигура Людмилы обо что-то запнулась и упала на опрокинутую канистру. Растёкшееся по козырьку топливо тут же вспыхнуло ещё ярче. Раздался громкий хлопок, напоминающий миниатюрный взрыв, и жестяная емкость подлетела на несколько метров.

Я так и стоял на одном месте не в силах пошевелиться. Сознание никак не хотело мириться со всем увиденным. Этот ужас просто не укладывался в голове.

Обезумевшая женщина, почему-то тыкала в нас стволом автомата, выкрикивая какие-то бессмысленные обвинения и оскорбления. Я ничего не понимал и только невольно зажимал уши, лишь бы не слышать этот жуткий крик девушки. Который на самом деле уже смолк, но его отголоски до сих пор звонко бились о стенки опустевшей головы. И в этот момент, когда казалось ещё чуть-чуть и сознание окончательно сломается, медальон пронзил меня резким, болезненным разрядом.

Одновременно с этим импульсом вся внутренняя горечь и ужас происходящего внезапно свернулись в маленький комочек и со свистом унеслись куда-то в глубину души. А в следующую секунду я ощутил какое-то эгоистическое облегчение от понимания того, как же легко становится голове. Будто кто-то неведомый выжигал из мозговых извилин боль и ужас окружающей ситуации.

— Твою мать! — воскликнул Вовка тоже схватившись за грудь.

Я почти пришёл в себя, когда из густой туманной пелены за пределами забора раздался до ужаса знакомый вой «сирены». Мы будто снова оказались на парковке перед магазинчиком, на крыше которого издыхал бес.

— Они же видят свет! — воскликнул я, глядя на то, как языки пламени бушуют на козырьке дома престарелых.

— Надо потушить! — с ещё большей настойчивостью крикнул Вишняков. — Или нам всем капец!

— Мы и так ничего не сможем сделать! У нас даже оружия толком нет!

— Это вы! Вы привели чертей сюда! — взвизгнула начальница, размахивая автоматом.

— Пошла ты к чёрту! — огрызнулся Бабах, словно в приступе гнева мотаясь из стороны в сторону и запуская руку под шинель.

— На хрена надо было Людкины секреты выдавать?! — крикнул я. — Зачем это всё? Зачем?! Это же тупость! Это вы её убили, а теперь и всех нас...

— Мы же помогали! — продолжил Вишняков. — Автобус пригнали! Ехать согласились! А что теперь?! Опусти автомат дура, надо хоть кого-то спасти! Быстрей!

В следующее мгновение ужасный рёв бесовской сирены повторился. Только теперь он звучал гораздо ближе, отчего даже зазвенели стёкла второго этажа. Отблески адского племени плясали на стене и замерзших ветках тополей. Казалось, сами пасмурные небеса издали этот надрывный вой, накрывший внутренний двор, словно прижимая нас к земле безысходностью ситуации.

Вовка резко откинул в сторону шинель и выхватил обрез.

— Скоты малолетние! — крикнула женщина, и, прежде чем я успел что-либо сообразить автомат сухо хлопнул одиночным выстрелом.

В плечо Вишнякова будто вцепилась невидимая птица, вырвав из него огромный клок серой ткани. Бабаха качнуло назад и первую долю секунды он просто падал спиной вперёд, так ничего и не сообразив. Но уже в следующее мгновение лицо перекосила болезненная гримаса и он, издав громкий мат, плюхнулся на спину.

— С дороги, дрянь! — обезумевшая Маргарита Павловна направила в меня дымящийся ствол, и я невольно отпрянул, нелепо выставляя руки перед собой, словно этот могло остановить пулю.

Всё происходящее утратило какой-либо смысл. Не успела начальница забежать на крыльцо и скрыться за дверью, как до меня дошло осознание того, что мы ничего не успеем сделать.

Я уже отчётливо слышал стремительно приближающееся рычание голодных бесов. Яркое пламя продолжало бушевать на козырьке, отражаясь десятками бликов в пыльных стёклах и привлекая мерзких тварей. Я подскочил к Вишнякову.

— Вован!

— Всё в поряде, Тохан, — прохрипел он, разбавляя матом почти каждое слово. — Эта сука старая с ума сошла. Я же только припугнуть хотел, чтоб образумилась и автомат опустила, а она мне плечо прострелила! Сука, больно то как...

— Поднимайся, давай, — я потянул Бабаха за здоровую руку, помогая встать. — Уходить надо! Гарика звать и валить!

— А как же старики?!

Где-то в глубине души маленький комочек боли и сострадания стал ещё меньше, будто их судьбы меня вовсе и не касались. Это было похоже на то же чувство, что и осознание брошенного школьного рюкзака на парковке перед магазином. Я должен был ужаснуться, но вместо этого думал лишь о том, как мы теперь будем уносить ноги. Словно вся эта история с домом престарелых меня больше не касалось. К тому же медальон настойчиво покалывал, действительно предупреждая о стремительно приближающейся опасности, и неумолимо тянул куда-то за пределы бетонного забора.

Я поднырнул под здоровое Вовкино плечо, как он совсем недавно сделал на парковке. Вишняков попытался пошевелить раненой рукой. Стиснув зубы и сдавленно матерясь, он лишь смог схватиться за край шинели видимо будучи не в силах подняться выше. Здоровой рукой он зажимал обрез, быстро осматриваясь по сторонам. Судя по тому, с какой уверенной скоростью мы двигались к Боливару, Вовка испытывал какие-то схожие эмоции. Возможно тоже осознавая, что мы уже ничем и никому не поможем.

— Гарик же внутрь забежал, — бросил Вишняков, пытаясь взвести курки одной рукой.

— Да, и дура эта следом.

— Давай за ним, сделай что-нибудь! — Бабах резко оттолкнул меня, когда мы доковыляли до буханки.

— Отличная инструкция! — саркастически воскликнул я, быстро перехватив оружие и взведя курки вместо него. — Я ведь точно знаю, что смогу сделать!

— Возьми Бабаху!

Я дёрнул оружие. Верёвка тут же натянулась, потянув за собой ремень. Вишняков вскрикнул и обложил меня матом.

— Оно привязано! — судорожно выкрикнул я, понимая, что мы теряем драгоценное время.

— Я знаю, чтоб тебя! Это я же его привязал! Только что!

Я хотел было ляпнуть, что предупреждал, но какой сейчас от этого был толк? Вместо этого мы тремя руками вцепились в узел, обмотанный вокруг приклада в попытке его развязать, но у нас ничего не вышло. Кто бы что не говорил, а делал Вишняков всё на совесть. Верёвка была затянута с такой силой, что избавиться от неё без использования подручных средств не представлялось возможным.

Тем временем вой не одного десятка тварей стремительно приближался. Мне даже начинало казаться, что я отчётливо слышу топот когтистых лап по мёрзлой земле, доносящейся с другой стороны забора.

— Сможешь машину завести?! — крикнул я.

Вишняков кивнул, кривясь от боли.

— Хорошо, тогда давай!

Я оставил Вовку у боливара и побежал в сторону входа, ощущая как по рёбрам хлопает бесполезная «Перфекта», так и лежащая во внутреннем кармане куртки. Не успел я преодолеть и десяти метров как одно из окон первого этажа со звоном осыпалось и из него вылетел стул. В глубине помещения хлопнул выстрел и в следующую секунду на подоконнике показался Мезенцев.

Я раньше никогда не видел, чтобы человек с такой скоростью выскакивал из окна. Кажется, не успели осыпающиеся осколки стекла и стул коснуться замёрзшего газона, как он уже приземлился на ноги, и, амортизировав прыжок лёгким приседанием, бросился мне на встречу.

— В машину!!! — заорал Игорь.

Я нелепо развернулся и в этот момент через забор перемахнул первый бес. Длинные чёрные лапы проскребли когтями по поверхности бетона и тварь спрыгнула на землю. После чего, даже и не думая останавливаться, пронеслась по мёрзлой траве газона и запрыгнула на стену дома престарелых. Следом за ней из-за кромки забора показалось ещё несколько бесов. А следом ещё, и ещё.

Мы с Гариком бросились к Боливару. Чёрные твари, издавая низкое утробное рычание и мерзкий визг, с лёгкостью перебирались через забор и прыгали на стену. Штукатурка и осколки кирпича осыпались под когтями, и они стремительно забирались на козырёк, где останавливались пред бушующим огненным морем.

Несколько зверюг с разгона запрыгнули в окна первого этажа, выбивая стёкла весом тел. Приглушённые крики немощных людей тут же утонули в общем шуме рычания и скрежета когтей.

Я не знал, сколько времени им потребуется на то, чтобы заметить нас. Вся надежда была лишь на то, что глаза монстров хоть немного схожи с человеческими и яркий источник света, на который они сбежались, немного ослепляет их, давая нам фору.

Тем временем один из бесов, забравшись на кромку забора решил не бежать на источник света, а немного осмотреться по сторонам. Словно мохнатый чёрный паук, замерший на бетонной плите, он покрутил телом из стороны в сторону и заметив нас тут же бросился в атаку.

Оглядываться не было времени. Вишняков успел распахнуть водительскую дверцу и запустить двигатель. После чего отбежал от машины и, держа обрез одной рукой, изготовился для стрельбы.

— Я за руль! — крикнул Гарик.

Я ничего не ответил, лишь сожалея о том, что всегда очень плохо бегал в школе стометровку. За спиной уже слышался стремительно приближающийся скрежет когтей, царапающих асфальтовое покрытие подъездной дорожки.

Вишняков для устойчивости широко расставил ноги, и плотнее упёр обрез в плечо склонив к нему голову. Раненной рукой он так и держался за отворот шинели, видимо стараясь лишний раз ей не шевелить. В отблесках бушующего пламени было отчётливо видно тёмное пятно, расплывающееся на прострелянном плече.

«Да как же так! — подумал я. — Вовку ранили! Бесы ворвались! Людмила... Мы точно должны были кому-то помочь?! Что за бред!»

Часть 21

Бабах выстрелил из обоих стволов друг за другом. Получив первое попадание тварь взвизгнула, но второе резко оборвало этот болезненный звук.

— Тохан, помоги зарядить! — Бросил Вовка опуская курковку.

Мезенцев, тем временем достиг водительской двери. Сквозь рычание и скрежет когтей из здания пробивались крики постояльцев, грохот срываемых дверей и звон разбитого стекла. Глухо хлопнули два выстрела и ужасный вопль начальницы растворился в окружающей какофонии.

Услышав грохот обреза, несколько тварей на козырьке повернули морды в нашу сторону. Я подскочил к Вишнякову и схватился за оружие, трясущимися пальцами нащупывая флажок, отвечающий за переламывание стволов.

— Только пулевые остались, — прохрипел Бабах, выхватывая патроны здоровой рукой.

— Быстрее парни!

Крик Мезенцева совпал с треском коробки передач и надрывному рёву двигателя Боливара, резко набравшего обороты. Буханка рванула с места, выполняя стремительный разворот поперёк узкой подъездной дорожки. От такого манёвра водительская дверца захлопнулась сама по себе.

Я прикинул в голове сколько примерно места понадобиться Мезенцеву для выполнения разворота, и того, где нам лучше оказаться, чтобы как можно быстрее заскочить в машину.

— Давай, надо туда сместиться!

Я буквально потащил Вишнякова, продолжая при этом держать переломленный обрез, в который тот на бегу запихивал патроны.

Боливар, скрипя амортизаторами, подпрыгнул на трупе беса и с грохотом наскочил на бордюр. Ширина подъездной дорожки явно не была рассчитана на то, что кто-то будет выполнять разворот именно здесь. В следующую секунду колёса неистово заскребли по неухоженному газону, выбрасывая огромную кучу опавших листьев, обломков веток и комков мёрзлой земли.

Несколько тварей спрыгнули с козырька и бросились на оранжевое пятно буханки.

— Зарядил, помоги взвести!

Вовка уже обхватил оружие и положил палец на защитную скобу.

— Их слишком много! — с горечью прохрипел я, приводя курковку в боевое состояние. — Мы должны бежать!

Словно согласившись с моим очевидным умозаключением, медальон настойчиво надавил на грудь, призывая развернуться и двигаться в сторону въездных ворот.

«Да сейчас так и сделаем! — мысленно огрызнулся я, словно побрякушка могла как-то это услышать. — Лучше бы ты, скотина, сразу дал понять, что вся эта история добром не кончится! Или подсказал как Людмилу спасти! И стариков! На кой чёрт ты вообще нужен, если мы никому не смогли помочь?!»

Боливар, чудом избежав столкновения со стволом высокого тополя и практически задев его бортом, закончил разворот и, снова подпрыгнув на бордюре, выскочил на дорогу. Я дёрнул Вовку в сторону, чтобы Гарик не боднул его углом машины.

Особо прыткий бес уже стремительно нагонял Боливара. Он бежал подобно чёрному комку ярости, далеко выбрасывая вперёд длинные когтистые лапы. Огромная пасть с каждым мгновением открывалась всё шире и шире, выдвигая копья-клыки.

— Открой дверь, я прикрою! — завопил Бабах, когда Гарик резко затормозил напротив нас.

Корпус буханки по инерции сильно качнуло вперёд, отчего дверная ручка выскочила у меня из-под пальцев.

Громыхнул выстрел. Мне некогда было смотреть попал Вишняков или нет, но судя по ужасному воплю, пуля настигла цель.

Всё-таки ухватившись за ручку, я распахнул дверцу. В этот момент бахнул второй выстрел, и я буквально почувствовал поток воздуха, с которым мимо спины пролетело чёрное мёртвое тело.

— Залезайте!!! — что было сил орал Мезенцев, уже выжимая педаль газа, но по-прежнему удерживая тормоз.

Двигатель Боливара ревел так, словно вступил в звуковую дуэль со всем полчищем рычащих тварей. Я одним прыжком заскочил внутрь и, тут же развернувшись, рывком затащил Бабаха. Стоило только подошве Вовкиных кроссовок оторваться от асфальта, как Гарик отжал тормоз и из-под колёс буханки повалил густой синий дым. От резкого ускорения нас потянуло назад, в глубину салона, но это сыграло только на руку, так как облегчило задачу по затаскиванию Вишнякова.

— Тохан, сука, плечо! — закричал Вовка, когда мы оказались внутри.

Я быстро разжал правую руку, которой тащил его прямо за одежду со стороны ранения.

— Помоги! — не отвлекаясь на мелкие перепалки бросил он, задирая обрез.

За распахнутой дверцей стремительно мелькали стволы облетевших тополей и рядков кустарника. Морозный воздух ворвался в салон, вместе с запахом жжёной резины. В задних стёклах буханки бушевало зарево горящего козырька.

Я схватил обрез и переломил его. Одна дымящаяся гильза тут же выпала в салон, а вторая так и осталась в стволе. Я не знал как у Вишнякова получалось ловко вытряхивать сразу обе после выстрела, но разбираться в этом сейчас был не самых подходящий момент.

Подцепив пальцами гильзу, я быстро откинул её в сторону. В этот момент что-то глухо ударило в борт Боливара.

— Догнали, Твари! — крикнул Мезенцев, быстро переводя взгляд от одного зеркала заднего вида к другому.

— Да не тяни ты так сильно! — воскликнул Вован, доставая патроны.

Я только сейчас отметил, что верёвка, обмотанная вокруг приклада, оказалась полностью натянутой. В это мгновение за боковыми стёклами промелькнула чёрная тень, и в эту же секунду рядом с распахнутым проёмом возник, стремительно несущийся бес.

Я резко опустил оружие. Вовка тут же вогнал в него патроны. Тварь, не сбавляя скорости наклонилась, собираясь следующим прыжком заскочить в машину. Я резко защёлкнул обрез и взвёл оба курка. Монстр раззявил пасть и бросился на нас. Я только и успел разглядеть жёлтые глаза со змеиным зрачком на фоне безумного мельтешения лап, шерсти и раззявленной пасти.

Выстрел больно ударил по ушам, на какое-то мгновение заслонив монстра облаком сизого дыма и искорками догорающего пороха. Я моргнул и поморщился помимо своей воли, но уже в следующий миг, увидел, как тварь отлетает от машины, а в воздух брызжет струя тёмной крови, следом за которой летят осколки нескольких клыков, разбитых пулей.

Бес с грохотом листового железа ударился об распахнутую створку въездных ворот, и мы со свистом миновали бетонные плиты забора. Мезенцев тут же вывернул руль, выскакивая на дорогу, в ту самую сторону куда навязчиво тянул медальон. Было очевидным, что Игорь тоже прекрасно это чувствовал. От такого манёвра меня по инерции отбросило на столик, и я больно ударился об него спиной. Зато распахнутая пассажирская дверца практически вернулась в исходное положение. Вишняков умудрился ловко подцепить ручку носком кроссовка и помог ей захлопнуться. Но погоня и не думал отставать.

Боливар снова содрогнулся от удара массивного тела и со стороны задних дверей раздался мерзкий скрежет разрываемого металла. Так и не сумев удержать равновесие, я плюхнулся на пассажирские сидения рядом с водительскими. Зато Вишняков умудрился каким-то чудом приподняться на четвереньки и, стремительно перебирая ногами и громыхая по полу зажатым в руке обрезом, в одно мгновение оказаться в дальней части салона. Я только сейчас увидел острые концы длинных чёрных когтей, торчащих внутри машины и со скрипом раскачивающихся из стороны в сторону, расширяя проделанные отверстия.

— Не смей машину портить, сука! — гаркнул Вишняков и, резко поднявшись, пальнул из ружья прямо в верхний стык задних дверей и корпуса буханки.

Выстрел в замкнутом пространстве вновь больно ударил по ушам, отчего в голове повис мерзкий звон. Густой дым окутал «багажное» отделение, но я всё же увидел через задние стёкла как подстреленная тварь отвалилась от машины. Сквозь сквозные дыры, оставленные когтями стало просвечивать сероватое, хмурое небо.

— Вот дрянь! — воскликнул Вишняков тоже бросив быстрый взгляд на отметины. — Собака! Я где столько тряпок найду, чтобы все их заткнуть?!

Гарику видимо удалось вырулить на какой-то относительно ровный участок дороги, потому что буханку перестало трясти и болтать. Захрустела коробка передач, и я физически ощутил ускорение, набираемое автомобилем. Я тут же подскочил к Вишнякову, помогая перезарядить обрез.

— Последние, — протянул он, доставая патроны.

Я посмотрел сквозь задние стёкла и почувствовал, как зашевелились волосы на голове.

Метрах в ста за нами, буквально на кромке хорошей видимости и мутной пелены тумана, в которую мы погружались всё больше, неслась толпа бесов. Считать их было бессмысленно. Огромные чёрные тела образовали своеобразный клин, преследуя нас.

— Гарик, ты это видишь?! — крикнул я и голос предательски дрогнул.

— Да!

— У нас только два патрона! Что делать?

— Муравью приделать, — огрызнулся Мезенцев, видимо судорожно соображая, как выкрутиться из сложившийся ситуации.

«Лишь бы дорога оказалась прямой, — подумал я. — Если сейчас будет какой-нибудь поворот, и Гарик будет вынужден сбавить скорость нам придёт конец!»

Медальон навязчиво надавил на грудь, вынуждая развернуться в сторону ветрового стекла.

— Да чтоб тебя, — поморщился Вишняков, кладя на грудь здоровую руку. — Переход рядом!

— Очень надеюсь, что так, — отозвался я с нескрываемой надеждой. — Как плечо?

— Болит, Тохан, но терпимо.

— Ладно, от тварей оторвёмся и придумаем что-нибудь! — подбодрил я друга, быстро подскочив к Гарику. — Чего там?

— Вон, вроде бы мерцает что-то.

Я подался вперёд, вглядываясь в серую ленту дороги, растворяющейся в туманной пелене. С павой стороны стремительно мелькали облетевшие стволы деревьев, а слева начинался небольшой холм, покрытый зарослями перемёрзшей травы. А перед глазами так и стояла огромная масса стремительно движущихся чёрных тел, скачущих за задними стёклами Боливара.

— Твари не отстают! — нервно крикнул Вишняков.

Впереди действительно виднелось характерное мерцание, словно тёплый воздух поднимался над асфальтовым полотном. Спустя десяток секунд я отчетливо разглядел небольшой полукруг перехода, перекинутый над дорогой подобно полупрозрачной радуге.

— Бабах, впереди проход! — радостно воскликнул я. — Сейчас въедем уже, готовься.

Вишняков издал серию радостных матов, успев обложить бесов, этот мир и Маргариту Павловну. Меня пробирала нервная дрожь и я крутил головой глядя то в заднее, то в переднее стекло.

В голове никак не укладывалось всё произошедшее и где-то в глубине души так и метались чувства боли, горечи и отчаянья. Я даже толком не смог понять, что именно произошло. Как так получилось, что буквально в один момент ситуация вышла из-под контроля, и все, кому мы могли помочь, погибли? На какую-то долю секунды я невольно заставил себя почувствовать хоть какую-то боль от того, что стал свидетелем настоящего акта самосожжения, но ничего не произошло.

Мерцающий переход стремительно приближался, и я чувствовал, как радостно стучит сердце, почти попадая в так ревущему мотору Боливара. Мезенцев бросал быстрые взгляды в зеркала заднего вида, и довольная улыбка играла на его лице.

— Чёрт возьми, Тохан, а переход ведь был совсем рядом! — воскликнул он.

— Давай, Гарик, жми! Быстрей надо убраться отсюда и Вовкино плечо осмотреть!

— Вот кстати и узнаем, смогут они за нами перейти или нет! — добавил Вишняков.

Я посмотрел на него. Бабах уже сидел на «спальном» месте, держа обрез здоровой рукой и сосредоточенно глядя в задние стёкла.

— Я очень надеюсь, что нет, — отозвался я.

— Да хрена им лысого, — протянул Гарик выставляя Боливар по середине дорожного полотна, чтобы влететь в самый центр мерцающего перехода, до которого оставалось меньше сотни метров.

Я только и успел, что подобрать под себя ноги, умостившись коленями на пассажирских сидениях и крепче ухватиться за спинку. В следующую секунду буханка проскочила под полупрозрачной аркой и время снова замедлило свой бег.

«Интересно, — успел подумать я незадолго до того, как видимая картина мира начала размываться, уступая место очертаниям следующего. — Если медальоны так настырно тянули в этот переход, после всего случившегося, значит, там тоже кто-то нуждается в помощи? Но тут такое дело... Кто бы нам помог...»

Глава 10

Первая помощь

Блёклый пасмурный день плавно сменился буйством желтовато-красного цвета, подсвечивая золотистым светом парящие вокруг пузыри. Воздух заполнял лёгкие подобно вязкой, тёплой жидкости. Сквозь заложенные уши пробивался гул работающего мотора вперемешку со свистом встречного ветра. Видимое восприятие одного мира наслаивалось на другое, и вот за боковыми стёклами Боливара появилась высокая каменистая гряда, поросшая невысокими деревьями.

Буханка несколько раз подпрыгнула, словно на дорожном полотне оказалась крупная склейка, разграничивающая миры, и мы выкатились в новой, абсолютно незнакомой нам местности.

— Твою мать, — сдавленно ругнулся Мезенцев, делая глубокий вдох и бросая быстрый взгляд в зеркала. — Что там сзади?

— Чисто! — отозвался Вовка, приподнимаясь на сидении. — Выходит, Тохан, не могут твари дырки видеть!

— Что за дырки? — не понял Игорь.

— Переходы между мирами.

— Понятно...

Мы неслись по чёрному асфальтовому полотну, поблескивающему от влаги. Вокруг нас возвышались высокие выходы каменистой породы, местами покрытые землёй и поросшие самыми обыкновенными берёзками. По хмурому небу плыли низкие сероватые облака. Редкие порывы ветра качали ветки, срывая пожелтевшие листья. Было похоже на то, что здесь совсем недавно прошёл осенний дождь.

Большие, коричневатые валуны поблёскивали от сырости, опутанные стеблями высокой травы, склонившейся под тяжестью капель. Разметка на дорожном полотне сова отсутствовала. Ограждение тоже. На какую-то долю секунды мне даже стало интересно, а попадётся ли нам когда-нибудь в мир, где вообще не будет дороги? Или дорога — это неотъемлемая часть перехода?

Окончательно убедившись, что никакие твари нас точно не преследуют, Мезенцев сбавил скорость, прижимаясь к обочине.

— Ту и что там у вас произошло? — спросил он. — Что с Бабахом?

— Ему Маргарита Павловна плечо прострелила.

— Как это понимать, Тохан?!

— Ну вот так, взяла и пальнула из автомата...

— Который ты ей отдал! — сурово воскликнул Гарик, останавливая машину.

— Да ёлки палки, говорю же, она такой момент выбрала тогда... — начал было я.

— Какой момент, Тохан? — перебил Мезенцев, останавливая буханку и дёргая ручник. — Будь любезен, объясни.

Не смотря на сдержанный тон Игоря я прекрасно понимал, что он злиться. Причём очень сильно. Поэтому я быстро рассказал ребятам всё, что нашептала мне Маргарита Павловна, а также про нашу короткую беседу с Людмилой в душевой. Если это можно было так назвать.

За это время Гарик покинул водительское место и распахнул дверь пассажирского отделения. В салон тут же ворвался приятный запах мокрого асфальта вперемешку с прелой листвой. Прохладный воздух освежил лицо, мысли и чувства, выдувая из салона пороховой дым и вонь горелой резины.

— Ладно, понятно всё, — согласно закивал головой Гарик. — Так Вован, давай посмотрим, что там с тобой.

— Ты что-нибудь в огнестрельных ранениях понимаешь? — спросил я, помогая Вовке снять шинель.

— Я понимаю, что для начала надо посмотреть, что там, — хмыкнул Гарик неопределённо пожимая плечами. — Доставай свою аптечку, надеюсь ничего серьёзного.

— Это почему надеешься? — болезненно поморщился Бабах, но судя по тону сохраняя бодрое расположение духа. — Там и нет ничего серьёзного, гарантирую...

— Посмотрим, посмотрим.

— Острожный, кашне не испачкай! — предупредил Вишняков, здоровой рукой придерживая каря дедушкиного наследия.

Кровавый след на шинели выглядел не очень большим. В совокупности с бодрым тоном самого Бабаха это вселяло оптимизм. Если честно я понятия не имел что делать с ранением. И уж тем более представить себе не мог, что было бы, окажись Маргарита Павловна более метким стрелком...

Часть 22

На чёрной куртке кровь была практически не видна. И лишь тусклое поблескивание влажного материала вокруг аккуратного отверстия, давало представление о том, что бежала она достаточно долго.

Но, стоило нам помочь Вовке избавиться от самодельной ружейной обвези и патронташей, как я сильное волнение вновь завладело мыслями. Всё плечо Вовкиной футболки оказалось липким и тёмным от крови. Огромное количество потёков устремлялось к локтю, образуя красно-коричневую мазню.

Я невольно сглотнул, чувствуя отголоски подступающей тошноты. Впрочем, это были уже не такие сильные ощущения как в том же магазинчике. Видимо все произошедшие события всё же оставили свой отпечаток. Но одно было совершенно ясно: в данной ситуации, я был полностью бесполезен. Так как совершенно не представлял, что именно надо делать. И только сосредоточенный вид Мезенцева и его максимально спокойный тон, сдерживали меня от того, чтобы не поддаться истеричной панике.

— В таких случая одежду не снимают, а режут, — многозначительно хмыкнул Мезенцев, оглядывая прилипшую к телу футболку.

— Есть нож, которым я морковку чистил, — сказал Вишняков пытаясь осторожно приподнять раненную руку.

Игорь отрицательно помотал головой.

— Так снимем. Только придётся потерпеть, Володь. Ты сначала здоровую руку вытащи, ага, вот так. А тут мы с Тоханом постараемся максимально быстро стащить...

— А чем тебе идея с ножом не нравится? — спросил я.

— Тем, что он тупой и грязный. Больше мороки будет.

— Прям как ты, — явно не сдержался Вишняков ткнув в меня здоровым пальцем. — Тупой и грязный.

— Очень смешно... — протянул я, невольно подумав о том, насколько же мы оказались не подготовленными к данному «приключению».

— Так, давай. Тянем...

У нас получилось сработать на удивление слаженно. Вишняков быстро вытянул голову через растянутый ворот затасканной зелёной футболки, а мы быстро сдёрнули её с раненного плеча.

Я уставился на вздутую, бледную кожу тощей Вовкиной руки, обрамляющей краснеющую плоть. Не знаю, чего я ожидал увидеть, но похоже всё действительно было не так уж и плохо. На самом деле пуля угодила чуть ниже внешней стороны плеча, но выше отметки от прививки, оставив такой след, словно через кожу быстро продёрнули какой-то грязный, толстый штырь.

— Ну, парни, тут всё не так уж и плохо... — протянул Гарик.

— А я что говорил, — болезненно поморщившись хихикнул Бабах. — Я же чую, что всё в порядке.

Мезенцев с деловитым видом посмотрел на рану с другой стороны.

— Так, ну это точно на вылет, и в самый край! — почти радостно воскликнул он. — Бабах, ты везучий сукин сын!

— Чего?

— Он сейчас не про маму твою, — быстро уточнил я. — Мы просто рады, что тебе половину плеча не снесло.

— А как я рад, кто бы знал... — согласно закивал Володька.

— Поднять вверх руку можешь? Вот так.

Гарик показал плавное движение, чем-то напоминающее танец маленьких утят.

— Могу, но больно, — кивнул Бабах.

— Давай подними.

— Больно говорю.

— Володь, подними. Нам надо понять, что кость и сустав не задеты. Это важно.

— Да чтоб вас всех, — прошипел Вишняков и сделав глубокий вдох выполнил указанное движение.

— А ты точно знаешь, что так проверяют? — тихо спросил я.

— Ага, — кивнул он. — Хотя нет. На военке объясняли, но я прослушал, как назло. Но тут же логика банальная. Если всё цело, значит рука будет работать.

Тем временем Вишняков, закусив губу и морщась от боли, вернул руку в исходное положение и злобно зыркнул на нас.

— Хоть бы дверь закрыли. Холодно, так-то.

— Сейчас закроем, — кивнул Мезенцев. — Итак у меня две мысли. Одна хорошая, одна плохая...

— С хорошей начни, — буркнул Вишняков.

— Пуля тебе просто кожу и немного мяса подцепила. Это хорошо. Плохо то, что надо бы специалисту показать, обработать как надо, и зашить.

— Так это, сейчас воды вскипятим, промоем, — деловито подключился я, осматривая «багажное отделение» в поисках аптечки и пакета с препаратами. — Там перекись есть.

— Да, да, Палыч, это всё здорово, так и надо сделать, — кивнул Гарик. — Но как мы вглубь раны залезем?

— А зачем вам туда лезть? — спросил Бабах.

— Затем, что там могут частички одежды застрять. Вот это я вам точно говорю. С пулей могла любая ерунда в рану попасть. Потом воспалится, загноиться. Может заражение крови начаться, а это всё, приговор. С этим делом шутить нельзя, Володь. И чем быстрее мы это сделаем, тем лучше.

Вишняков недовольно на нас посмотрел. Я согласно кивнул, поймав себя на том,что совершенно об этом не подумал.

— Ну так давайте, чего встали то оба? — распорядился Вишняков. — Я не знаю как вы, а я слишком молод, чтобы умереть.

Несмотря на серьёзность фразы и ситуации, прозвучала она с присущим Бабаху задором. Я невольно подумал о том, что он подразумевает самый простой уровень сложности в том самом «Думе». Что ж, наверное, столь позитивный настрой был хорошим признаком.

«И чем у тебя голова занята? — иронично поинтересовался внутренний голос. — Впрочем, можешь не отвечать. Ерундой какой-то... Это что, какая-то защитная реакция? Чтобы не задумываться над судьбой Люды, спалившей себя заживо? Или над тем, что стреляй начальница более точно, не было бы сейчас Вишнякова? И что бы ты тогда делал? Чтобы вы тогда делали?»

Я тяжело вздохнул. Об этом действительно надо было подумать, но после того, как разберёмся с Вовкиным плечом. Наверное, только сейчас я первый раз по-настоящему задумался о том, что это далеко не игра. Не какое-то забавное приключение, в котором обязательно будет положительный исход. Всё это было очень серьёзно. Погибли люди. Людмила, Маргарита Павловна, Фёдор Михайлович, да и много кто ещё. Вован мог погибнуть. И как нам потом в глаза его родителям смотреть, когда мы домой вернёмся?

Подобные мысли абсолютно не способствовали продуктивному поиску медикаментов. Я тихо фыркнул и помотал головой, сосредоточившись на поставленной задаче. Переложив пару пакетов и свёрнутые зимние куртки, я обнаружил автомобильную аптечку и пакет со скудным запасом медицинский препаратов. Почему-то сверху на них лежала нарезанная морковка, и я быстро перекинул её на столик.

— Так, нашёл.

Я протянул Игорю аптечку.

— Хорошо, размотай пока немного бинта, намочи перекисью и дай Вовке. Пусть осторожно кровь вокруг раны смывает.

Я кивнул и деловито зашуршал пакетом.

— Надо руки помыть, максимально хорошо, — продолжил Игорь, но видимо уже по большей части для себя, чтобы тоже как-то упорядочить мысли.

— Мезенцев, блин, закрой дверцу, — настойчиво повторил Вишняков. — Холодно. Меня трясти начинает.

— Тебя трясти начинает, потому что адреналин отпускает, — поучительно протянул Игорь, потянувшись к ручке. — Тохан, как это называется, когда сильный стресс, и человек неадекватно на всё реагирует?

— Состояние аффекта.

— Ага, вот именно.

— Бабах большую часть жизни в таком состоянии...

— Это ещё почему? — возмутился Вишняков.

— Потому что ты на половину всего неадекватно реагируешь, — улыбнулся я.

— Так, а это что?

Мезенцев замер, устремив взгляд через ветровое стекло.

— Где? — живо заинтересовался Вован. — У нас только два патрона!

— Не в патронах дело, — отмахнулся Гарик. — Там идёт кто-то.

Я выставил на столик пузырёк с перекисью и подошёл к пассажирским сидениям.

Чёрная лента мокрого асфальта, обильно присыпанная по краям опавшей листвой, убегала в сырую даль. По началу я ничего не смог разобрать, но через несколько секунд действительно заметил вдалеке какую-то мелкую точку.

— Ничего себе у тебя зрение, — хмыкнул я. — Как ты вообще разглядел? Там же сливается всё в одну сплошную мазню.

— Это человек идёт, — сказал Игорь, будто это было само собой разумеющимся.

— Один? — спросил Бабах.

— Похоже на то, — кивнул Гарик и быстро выпрыгнул из машины хлопнув дверцей.

Вовка поднялся с «лежанки» и подался вперёд, вглядываясь жёлто-красную даль.

— Ничего не вижу, — буркнул он.

— Вон, — я вытянул руку указывая в сторону еле различимое пятна. — Может быть очередной продавец сосисок...

— Или киселя.

— Почему именно киселя? — недоумённо поинтересовался я.

— А почему именно сосисок? — хмыкнул Бабах явно не сомневающийся в логичности своих умозаключений. — Да хоть бананов, всё равно не вижу ни хрена.

— Ладно, вот тебе перекись, вот бинт, — я передал Вишнякову со столика всё, необходимое. — Давай, начинай обрабатывать.

— Ты хоть пузырёк открой, гений.

— Открою, открою, садись давай.

Хлопнула водительская дверца и Мезенцев быстро уселся за руль. Зазвенели ключи и в следующую секунду ожил двигатель Боливара.

— Подъедем поближе, спросим, что да как, — бросил Гарик, трогаясь с места. — Может подскажет, где ближайшая больница.

— Если тут такие есть, — хмыкнул я.

— Должны быть, Палыч.

— Слушайте, парни, — быстро начал я, открыв пузырёк с перекисью и взявшись за бинт. — Давайте только не будем слишком откровенничать с незнакомцем. Да и вообще, я тут подумал, надо какой-то свод правил придумать.

— Ты о чём?

Гарик бросил на меня быстрый взгляд.

— Я о том, что мы относимся ко всему так, как привыкли. А оказываемся в разных местах, где половина всего может быть не так. И вообще, ляпнешь что-нибудь не то, и вон что может произойти...

Уточнять что именно я имею в виду не пришлось. Я был уверен, что всех гнетёт не менее тяжёлое чувство от всего произошедшего в предыдущем мире. Просто никто не хочет об этом говорить. К тому же сначала надо что-то придумать с Вовкиной раной, а уже потом предаваться актам самобичевания за все допущенные ошибки...

— Согласен, — кивнул Гарик. — Думаю стоит говорить обтекаемо, как-то в общих чертах.

— Да. И вообще разработать чёткую схему, на что обращаем внимание в первую очередь и как действуем дальше.

— Хорошо, ты держи эту тему в голове. Потом обсудим, как только с Бабахом разберёмся.

Тем временем я отмотал длинную полоску бинта, и свернув её в небольшой квадратик передал Володьке.

— Всё, спасибо, — кивнул он. — Дальше сам справлюсь.

Я пересел на пассажирские сидения.

— Слушай, а как ты от этой чокнутой Маргариты Павловны убежал? — спросил я, глядя на дорогу. — Как она тебя не зацепила? Я же слышал выстрел.

— Да чёрт его знает, Палыч. Я почти до лестницы добежал, когда бесы загудели... Там и стало понятно, что смысла в этом нет. Поворачиваюсь — дура эта бежит с автоматом. И тут медальон меня как шандарахнет! Я в сторону рванул, схватил стул какой-то и в окно бросил. Причём с такой силой, что ноги на ковровой дорожке поехали. В этот момент она и пальнула. А дальше сам не понял, но как-то в окно выскочил. Как там в кино говорилось? Жить захочешь не так раскорячишься? Ну а у меня вот какая-то сверхъестественная прыгучесть открылась.

— Понятно...

Бегущая по обоим сторонам от буханки мокрая каменистая гряда начала понемногу сходить на нет, удаляясь всё дальше и дальше от дорожного полотна. Поросль молодых берёзок плавно перетекла в достаточно густой лесок. Несмотря на плывущие по небу сероватые облака, с освещением был полный порядок и мне этот мир казался более приветливым. Я хотел было спросить у Гарика, который сейчас час, но тут что-то привлекло меня в очертаниях стремительно приближающейся фигуры.

— Это же девушка! — невольно воскликнул я.

— Надо же, — хмыкнул Мезенцев. — А я всё ждал, когда заметишь...

— Красивая хоть? — тут же оживился Вишняков, снова приподнимаясь и выглядывая вперёд.

— Сейчас подъедем, и посмотришь... — ответил Гарик, сбавляя скорость.

— Не подъедем, а подкатим! — ещё больше раззадорился Володька. — К девкам подкатывать надо! Мне тебя учить что ли?!

Я бросил на него быстрый взгляд, начиная понемногу сомневаться, а действительно ли Вован получил пулевое ранение.

Тем временем фигура девушки стремительно приближалась, двигаясь навстречу уверенным шагом. Когда разделяющее расстояние стало совсем небольшим, незнакомка подняла руку.

— Интересно, чего она хочет? Чтоб подбросили? — предположил я.

— Ага, Палыч, — саркастически заметил Гарик. — Ведь это же всемирно известная практика, что если ты куда-то идёшь, то надо обязательно останавливать встречную машину, а не попутную.

— Ха-ха, очень смешно. Тогда, исходя из всемирной практики, зачем голосует?

— Сейчас узнаем...

Гарик любезно включил сигнал поворота и стал сбавлять скорость.

— Мезенцев, давай только лишнего не говорить, — забеспокоился я. — Чтобы не вызывать подозрений.

— А как ты предлагаешь узнать про ближайшую больницу, не вызывая подозрений?

— Блин, придумай что-нибудь... — протянул я, внимательно разглядывая незнакомку.

Первое, что бросалось в глаза, так это одежда. Сами по себе элементы выглядели весьма привычно — куртка, футболка, тёмные джинсы и ботинки. Но вот внешний вид каждой шмотки по отдельность вызывал удивление и зависть, потому что был очень крутым. Словно сошедшим с экрана какого-то фантастического фильма про недалёкое будущее, но, при этом не утратив вполне конкретной реалистичности.

«Людмила, наверное, нечто подобное испытывала, когда мою обдергайку разглядывала, — подумал я. — Видимо фасон с полосами и надписями вызывал неподдельный интерес. Тем более если в том мире никто ничего подобного не носил...»

Тяжёлые мысли и чувства с новой силой зашевелились в глубине души, но я не стал на них фокусироваться, продолжая разглядывать девушку.

Покроем куртка очень походила на обдергайку, только желтовато-коричневого цвета, и была такой же короткой. Вот только сшита оказалась из грубой ткани на подобии джинсы или брезента. Вместо всяких полос и надписей изделие украшало множество кармашков, молний, лоскутов и застёжек. На рукавах и подоле виднелись несколько рваных дыр, которые при ближайшем рассмотрении оказались аккуратно нашитыми декоративными элементами, выполненными из лоскутов ткани.

Свободно сидящие тёмные джинсы, так же были украшены множеством нашитых обрывков с раздёрганными краями и торчащими в разные стороны нитками. Бёдра незнакомки стягивали нейлоновые ремни, словно созданные для того, чтобы удерживать какую-то амуницию.

— Ботинки походные, скорее всего... — тихо заключил Мезенцев. — Никогда таких не видел.

Я согласно кивнул.

Они действительно были похожи армейские, только с более квадратным носком и на высокой, рифлёной подошве. Как и вся одежда они так же были украшены множеством мелких элементов, образующих причудливое сочетание линий.

На плече девушки красовался небольшой рюкзак оливкового цвета. Габаритами он лишь немного превышал Игоревский, и, судя по раздутости, был почти заполнен.

— Если в этом мире все так одеваются, мы должны раздобыть такие шмотки, — заключил Гарик.

— Знать бы ещё, сколько это стоит, — согласно кивнул я.

— А зачем покупать, Тохан? — подал голос Вишняков. — Можно же позаимствовать, как в том магазине...

— Как в том магазине?! — я выразительно посмотрел на Бабаха, вспоминая гору трупов и поднимающихся из-за неё бесов. — Нет спасибо.

Володька хотел было что-то возразить, но тут Боливар плавно остановился, поравнявшись с девушкой.

Незнакомка оказалась брюнеткой. Длинные, чёрные как смоль прямые волосы, собранные в тугой хвост, отливали мистическим блеском на фоне мокрой травы и желтеющих берёз. Явно загорелый тон кожи смотрелся немного неуместно посреди сырого осеннего пейзажа. Но куда более неестественно выглядели глаза, потому что были насыщенного синего цвета.

При виде практически остановившейся буханки она развернулась боком и опустила руку. Половинки расстёгнутой куртки тут же разошлись на выразительно выпирающих округлостях груди, обтянутых чёрной футболкой. Причём, самой обычной футболкой, без каких-либо дополнительных элементов. Я невольно сглотнул, а в следующую секунду укорил себя за все последовавшие за этим мысли.

Часть 23

Я быстро перегнулся через спинку сидений и стал крутить ручку стеклоподъёмника, встретившись с ней взглядами. Девушка выглядела очень привлекательной, и глупо было это отрицать. Я был уверен, что и Гарик, и Бабах абсолютно разделяли мои впечатления.

Округлые черты лица, изящные линии ухоженных бровей, прямой носик, пухлые губы. И конечно же этот неестественный, насыщенно синий цвет глаз, тяготеющий к оттенку вечернего, предзакатного неба.

Но ещё более странным было выражение, с которым она нас разглядывала. В нём не было любопытства или какой-то настороженности, присущей первой встречи с незнакомыми людьми. Мне показалось, что это больше походило на сосредоточенное ожидание. Тяжело было сказать, сколько именно ей лет, но я бы не дал больше двадцати пяти.

— Привет, — помахал рукой Игорь с водительского сидения, расплываясь в максимально располагающей улыбке.

— Привет, привет, — тут же отозвалась девушка и я удивился тому, как сильно контрастирует низковатый, словно сорванный голос с мягкими чертами лица. — Издалека катите?

— Ага.

— Сразу видно, не местные, — хмыкнула брюнетка.

— Типа того. Я Игорь. Это Антоха, в салоне Владимир.

— А чего Владимир прячется? — тут же спросила брюнетка, делая шаг к машине и заглядывая в глубину буханки.

Я бросил быстрый взгляд через плечо, понимая, что Вовка сидит без футболки весь перемазанный кровью. Но тот уже успел каким-то чудом накинуть на плечи куртку и придать лицу максимально непринуждённое выражение.

«Ну вот, — недовольно подумал я. — Надо придумать чёртов план, как и с кем говорить в новом мире. И что говорить. И стоит ли вообще говорить. Вот как сейчас ей объяснить, почему Бабах прячется?»

— Да он это, — улыбнулся Мезенцев, — приболел.

Я, пользуясь тем, что девушка вглядывалась в салон, выразительно посмотрел на Гарика.

— Ты даже не стараешься, — недовольно буркнул я, на что тот просто пожал плечами.

— Странная у вас машина, — протянула брюнетка, делая пару шагов назад и оглядывая Боливара.

— Да это из-за цвета, — громко бросил Мезенцев в открытое окно. — Цвет «бизон»! Редкость!

— Ага, — кивнула девушка. — И царапины сквозные, тоже редкость.

«Твою мать! — мысленно воскликнул я. — Не успели въехать, и первый же человек сразу всё увидел! А в салоне ещё Вовка с простреленным плечом».

— Да это батя с мужиками на охоту на гонял. На медведя. Что-то не так пошло, и тот машину подрал.

Я почувствовал, как невольно округляются глаза и брови ползут вверх, подобно взлетающим самолётам. Похоже то, как складывается диалог, весьма забавляло Мезенцева. Во всяком случае, глядя на мою реакцию, он ещё больше расплылся в улыбке.

— Точно, — кивнула девушка. — Медведь ещё, очевидно, девятимиллиметровым был вооружён и успел дырок понаделать, так?

Улыбка Мезенцева медленно сошла на нет, уступив место серьёзному выражению лица. По взгляду прищуренных глаз было понятно, что он перебирает в голове различные варианты того, как лучше продолжить диалог, не вызывая ещё больших подозрений. Это было похвально. Вот только стоило этим озадачится до какого-то момента, как выпилишь весь этот бред про охоту.

Я тоже пытался что-то сообразить, но ничего не приходило на ум. В конце концов мы даже не знали где оказались. Впрочем, тут хотя бы были живые люди, так что это можно было считать добрым знаком. Во всяком случае явно не стоило опасаться того, что из берёзового пролеска сейчас выскочат несколько бесов. Наверное...

Тем временем девушка стремительно приблизилась к открытому окну и, поднеся лицо как можно ближе, сделала глубокий вдох.

— Ладно, Игорь и Антон, к чёрту любезности, — протянула она странным, словно нерешительным тоном. — Сильно ранен?

— Кто? — начал было Мезенцев.

— Владимир, как ты говоришь, — нервно перебила его брюнетка, посмотрев в сторону, из которой мы приехали.

— Мы не очень сильны в этом вопросе, — честно признался я, понимая, что вся наша маскировка полностью провалилась.

«Впрочем, какая „маскировка“? — пронеслось в голове. — Она разве была вообще? Нет, надо точно подготовить план действий и разработать алгоритм поведения».

— Крови много потерял? — всё так же нервно спросила девушка, вглядываясь в убегающее полотно дороги и словно пребывая в лёгкой нерешительности.

— Не знаю, — я пожал плечами.

— Подожди, подожди, — вклинился Гарик, — а как ты...

— Не до этого сейчас, — отмахнулась незнакомка. — Рану обработали?

— Нет, вот только собирались.

— Пора бы, — кивнула она. — Даже сильно пора. Про заражение крови слыхали?

— Как раз собирались узнать, как до ближайшей больницы добраться, — ответил Гарик, видимо тоже понимая, что больше нет никакого смысла пытаться что-то разыгрывать.

Брюнетка окинула нас быстрым взглядом. Меня по-прежнему поражало то, что ни тени сомнения или опасения не коснулись её лица. Наоборот, взгляд был весьма сосредоточенным и было похоже на то, что и она тоже перебирает в голове какие-то свои комбинации.

— Больница не вариант, — отрезала она.

— Почему?

— Вы же издалека. Готова поспорить, что и страховки у вас нет.

— Твою мать, — тихо буркнул Гарик.

— Нет, — согласно кивнул я.

— Тогда спешу вас обрадовать, — бросила брюнетка. — Вам сказочно повезло...

— Это ещё почему? — спросил Мезенцев.

— Потому что у меня всё с собой, — девушка скинула с плеча рюкзак и похлопала ладонью по верхнему клапану. — Ну что, так и будете смотреть или уже перейдём к помощи товарищу?

— Ты врач?

Гарик посмотрел на девушку с лёгким недоверием, которое я вполне разделал. Всем было очевидно, что она определила Вовкино ранение просто понюхав воздух из салона.

— Почти, — кивнула Брюнетка, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу. — Впрочем, особого выбора у вас нет. Давайте, решайте быстрей. Или латаем вашего друга, или я пошла, а дальше сами.

— Чёрт, латаем конечно, — кивнул Гарик.

— Вот и славно.

Я тут же открыл дверь и брюнетка невольно отшатнулась на секунду заткнув нос и демонстративно поморщившись.

Что ж, такая реакция была вполне допустимой, учитывая тот факт, что мы большую часть времени жили внутри буханки, без возможности принять душ. К тому же, вряд ли недавние события прибавили салону свежести. Просто мы скорее всего уже принюхались и привыкли, а вот для девушки, неизвестно как долго пробывшей на свежем воздухе, это могло оказаться весьма неожиданным.

Тем временем незнакомка стремительно забралась в салон и окинула всё деловитым взглядом.

— Привет, — хмыкнул Бабах помахав здоровой рукой. — Я Вова.

Девушка молча кивнула, задержав взгляд на окровавленной одежде и медикаментах, разложенных на столе.

— Показывай, чего там у тебя, Вова.

Вишняков хотел было что-то сказать, но немного замялся, переводя вопросительный взгляд с девушки на нас. Я бы тоже растерялся на его месте, нависай надо мной столь симпатичная брюнетка, перед которой предстояло продемонстрировать свой худосочный торс.

— Давай быстрей, — протянула девушка.

— Вот...

Вован нерешительно скинул куртку.

— Так ребята, — деловито выдохнула брюнетка, и мне показалось что голос её захрипел ещё больше. — Давайте всё сразу обозначим. Сейчас я вашего друга подлатаю, но вы мне будете помогать. Сейчас оба, а в процессе достаточно кого-то одного. Глупых вопросов не задавать. Просто делать то, что я говорю. Договорились?

— Подожди, а если ты ему вред нанесёшь? — настороженно заключил Мезенцев.

— Самый страшный вред, который я могу нанести, это развернуться и пойти дальше, — хмыкнула брюнетка. — Давай, Игорь, решай. Ты же тут за главного. Ведь так?

Я тихо хмыкнул, невольно подумав о том, что хоть мы и не проводили чётких разграничений кто за что отвечает, но Гарик действительно обладал большим набором лидерских качеств, чем мы с Вованом.

— Помогай, — кивнул Гарик. — Сработаем на доверии.

— Конечно на доверии, — отозвалась девушка, резко поставив рюкзачок на пассажирское место рядом со столиком. — Я же забралась в машину к трём незнакомым мужикам. Разве это не показатель доверия?

— Показатель, — тут же кивнул я, не желая упускать столь удачное стечение обстоятельств.

— Вот и хорошо, — ответила она. — Красивый кулон. Что он означает?

— А? — Вишняков непонимающе моргнул, а потом скосил глаза на цепочку с медальоном. — А это... Да так, побрякушка. Но тут вот змея. И она, типа, ползёт...

«Понятно, — мысленно улыбнулся я. — Вовка пребывает во вполне логичной растерянности».

Я нелепо осмотрелся по сторонам, тоже испытывая определённую неловкость от всего происходящего. Надо было признать, что максимально расслабленным в присутствии черноволосой красотки себя чувствовал только Мезенцев, так как, не смотря на свои девятнадцать, уже имел определённый опыт общения с противоположным полом. Причём весьма близкий и богатый, чем вызывал у нас с Владимиром уважительную зависть. Впрочем, думать об этом именно сейчас, было не самым подходящим временем.

— А мне показалась, что это голова льва с высунутым языком, — хмыкнула девушка, откидывая верхний клапан рюкзака. — Лев — значит храбрость. Или бесстрашие. Он же царь зверей!

— Этого Володьке не занимать, — согласно кивнул я.

Брюнетка бросила на меня мимолётный взгляд. В скудном освещении салона её глаза казались ещё более насыщенными и глубокими. Мне даже показалось, что теперь радужка отливает фиолетовым.

— Так, есть возможность воду вскипятить?

— Да, — кивнул я.

— Прекрасно, начинайте... — хрипло сказала она, добавив еле различимым шёпотом. — Главное сдержаться...

Последнее девушка произнесла так тихо, что я даже не был уверен, что действительно услышал именно эти слова. Может быть просто мозг сам домыслил какой-то случайный набор звуков или хриплый выдох. К тому же Вовка тут же начал раздавать деловитые указания.

— Тохан, там под куртками дрова есть и розжиг. Помнишь, куда я сложил? Гарика попроси, поможет.

— Володь, здесь сеть рабочая, — успокаивающе протянул Мезенцев, видя, что Вишняков явно разволновался. — Не переживай, всё оформим в лучшем виде. Правда, Палыч?

— Само собой, — кивнул я, протискиваясь между девушкой и рядками «спальных» сидений.

В этот момент брюнетка резко склонилась над своим рюкзаком, деловито извлекая из него различные мелочи. Крутая обдергайка тут же задралась выше, потащив за собой футболку и открывая взору смуглую кожу изящной талии.

На какую-то долю секунды я подумал о том, что давно не был так близко к симпатичной девушке и почувствовал ещё большее смятение. Ну а в силу того, что в этот момент я протискивался мимо, пришлось резко отодвинуть бёдра, чтобы не коснуться промежностью её попы и не создать этим самым лишних проблем. Ведь чёрт его знает, как подобное соприкосновение могла расценить незнакомка.

В результате этого нелепого манёвра я наскочил на Бабаха, за что был практически мгновенно послан куда подальше. Впрочем, Вишняков тут же вспомнил о манерах и успел выпалить только первую букву того, куда мне следует пойти.

Брюнетка никак на это не отреагировала, а вот Мезенцев еле слышно хихикнул. Но это всё было не так важно, по сравнению с тем, что я успел заметить странный круглый зарубцевавшийся шрам на боку девушки, от которого разбегалось несколько идеально ровных отметин.

— Обезболивающие есть какие-нибудь? — спросила брюнетка, доставая из рюкзака маленькую сумочку из плотной материи, чем-то напоминающую барсетку рыночного барыги.

— Нет, — я приступил к поискам чайника.

— Что это? — поинтересовался Вишняков, указав на барсетку.

— Шовный набор. Иглы и нить. Сейчас достану обеззараживающее. Ещё вопросы будут?

По тону девушки было не понятно, пытается она успокоить Владимира, или же справляется с каким-то внутреннем волнением.

— Нет, — выдохнул Вишняков, будто смиряясь с какой-то тяжёлой участью.

— Вот и славно. Аллергия есть на что-нибудь?

— Вроде бы нет.

— Тогда держи...

С этими словами девушка достала из рюкзака сложенный в несколько раз лист какого-то растения, чем-то напоминающий подорожник, только если бы тот вырос до размеров лопуха.

Вовка не задумываясь протянул руку и так и замер с неизвестным листом.

— Жуй, — указала девушка. — Это вместо болеутоляющего.

Вишняков недоверчиво на всех посмотрел.

— Ничего страшного не будет. Максимум язык онемеет. Зато я смогу спокойно рану обработать и зашить. Давай быстрей.

— А, чёрт с ним! — выдохнул Бабах и засунул в рот предложенный лист, с хрустом откусив большой кусок. — А ничего так, кисленько...

Я тем временем успел переложить спальные куртки и добраться до чайника, когда услышал, как брюнетка резко вдохнула и почесала нос.

— Это что? — живо спросила она, ткнув пальцем в стоящую рядом ярко-жёлтую бутылку отбеливателя.

— Белизна.

— Что?

— Хлорный раствор, — уточнил я, тихо ужасаясь тому, сколько мелочей надо держать в голове, чтобы не вызывать подозрений в новом мире.

— Отлично! — будто с облегчением выдохнула девушка и губы тронула улыбка. — Так, прежде чем воду кипятить, вот что сделай. Всю пропитанную кровью одежду этим раствором замой и подальше спрячь. А ещё лучше в герметичную упаковку сложи, есть такое?

Я хотел было поинтересоваться зачем проделывать все эти манипуляции, но тут снова вклинился Вишняков.

— Ага, — отозвался он, уже с удовольствием чавкая листом. — Тохан, ты же свои штаны в пакет завернул. Ну которые обо...

— Да, найдём куда сложить, — быстро оборвал я Вишнякова. — Оборванные штаны я в пакет сложил, чтоб потом в порядок привести. Спасибо, Бабах, я помню.

Мезенцев снова тихо хихикнул.

— Бабах? — удивилась девушка. — Почему Бабах?

— Потому что если представить, что слово «Вован» написано английскими буквами, и прочитать как английские, — начал быстро объяснять Игорь, — то получится нечто очень созвучное со словом «бабах».

Я зыркнул на Гарика. Тот улыбнулся и пожал плечами.

«Да, будет нелегко приучить себя думать, что именно говорить в незнакомом мире... — заключил я. — А что, если здесь нет английского языка? Мы, итак, уже капец какие подозрительные. Тут и раненный Вишняков, и дырки от пуль, и царапины, и наш нелепый внешний вид. Ведь наверняка наша одежда кажется ей не менее чудной, чем нам её...»

Но, несмотря на мои внутренние сомнения, девушка лишь еле заметно кивнула и, скинув рюкзачок под стол, принялась раскладывать всё необходимое.

— А это что? — она ткнула пальцем в пакет с Вовкиным аналогом чипсов.

— Морковка, — протянул я. — Сушёная.

— С сахаром, — многозначительно добавил Вишняков.

— Пахнет вкусно, я попробую?

— Конечно.

Брюнетка бесцеремонно оторвала узелок пакета и быстро закинула в рот несколько кусочков заветренной оранжевой соломки. В воцарившейся тишине раздался деловитый хруст, заглушающий собой даже Володькино чавканье.

— Ребята, ребята, — радостно протянула брюнетка, довольно похрустевшая — Есть ещё?

— Дофига, — кивнул Вишняков с таким видом, будто мы с Гариком должны были пасть ниц перед его кулинарной проницательностью, которую он проявил в вопросе заготовки морковной соломки.

— Это великолепно! — похоже что искренне восхитилась девушка с набитым ртом. — Вы даже не представляете на сколько это сейчас важно...

— Чего? — тихо буркнул я. — Морковка? Важная?

— Не вникай, — она махнула рукой. — Давай, давай, время не ждёт. Сначала одежду запакуй, потом воду.

— А мне чего делать? — поинтересовался Мезенцев, всё это время наблюдающий за царящей суматохой.

— Со светом что-нибудь, — брюнетка ткнула пальцем в потолочную лампу буханки. — Что-то мне подсказывает, что с операционной ей не сравниться... Но явно лучше, чем ничего.

— У нас ещё фонарик есть, — отозвался Гарик. — Не очень хороший правда, но если с небольшого расстояния светить, будет неплохо.

Часть 24

— Фонарик медицинский и у меня есть. Придётся его тоже использовать. Ладно, разберёмся.

Я тем временем заслонил спиной девушке обзор, чтобы незаметно переложить обрез и патронташи. Бабах многозначительно выпучил глаза, и громко кашлянул в кулачок, маскируя стук, с которым курковка легла на пол под сидениями. Я одобрительно кивнул, быстро подпихнув ногой свёрнутую спальную куртку.

Большой полиэтиленовый мусорный пакет нашёлся сразу, так был предусмотрительно заготовлен Вованом поверх скромной кучи нашего барахла. Тут же лежали обрывки тряпок, оставшихся после изготовления самодельных портков. Я достал бутыль с водой и как следует их смочил, добавив немного «Белизны». После чего попробовал затереть засохшие пятна.

Салон мгновенно заполнился резким запахом дезинфекции, отчего брюнетка несколько раз чихнула и почесала нос.

— Давай скорей, — нетерпеливо бросила она, морщась от неприятного запаха.

Затирать шинель было бесполезно, по причине того, что кровь глубоко впиталась в плотное сукно. Поэтому я просто положил тряпки поверх отверстия от пули и постарался максимально компактно свернуть грубое изделие.

— Неплохо... — тихо, словно разговаривая сама с собой, протянула брюнетка, закидывая в рот ещё оранжевой соломки. — Неплохо так перебивает... Пожалуй подойдёт... И я смогу...

«В этом мире что, никто и никогда морковку не видел? — подумал я, захватив пакет с куртками, чайник и бутыль с чистой водой. — Нет, надо определённо составить план действий. Иначе это какая-то ерунда. Хорошо, что мы девушку встретили. А что, если бы первыми, кто нас увидел, был бы милицейский патруль? Или его местный аналог? Что тогда?»

Я протиснулся между незнакомкой и рядками сидений. На этот раз никаких казусов не произошло, и я протянул Мезенцеву бутылку и чайник.

— Ну, что думаешь? — тихо спросил он, когда я перегнулся чтобы помочь налить воду. — Медальон молчит с момента как мы сюда въехали...

Я кивнул с таким видом, будто давно обратил на это внимание. Хотя на самом деле, все мои мысли и чувства сейчас занимала какая-то странная мешанина. Переживания за Володькино прострелянное плечо и будоражащее любопытство относительно загадочной девушки.

— Я думаю, что будь она настроена не так дружелюбно, мы могли почти сходу вляпаться в неприятности, — тихо прошептал я, маскируя свои слова за характерным звуком закрываемой крышки чайника. — Мы же в первую минуту спалились.

— Это да, не спорю, — Мезенцев хитро прищурился. — Я имею в виду...

Он еле заметно кивнул головой в сторону салона и тут же небрежно описал ладонями в воздухе две округлости на уровне груди.

— Гарик, так-то Вован ранен.

— Так ему уже сейчас помощь окажут. И явно лучше, чем мы бы с тобой это смогли сделать. У нас даже шовного набора нет. Ты вот умеешь раны зашивать?

— Нет.

— И я нет.

Я хотел было призвать Игоря к более серьёзному отношению, но не смог подобрать нужных слов, замешкавшись на несколько секунд, чем вызвал у него тихий добродушный смех.

— Нормально там всё... С этим вот всем... — наконец-то был вынужден признать я.

— И я про тоже, — согласно кивнул Гарик.

«Может сказать ему про странный шрам и рубцы? — подумал я. — Впрочем, нет. Вдруг это тоже что-то личное, как в случае с Людмилой. Не хотелось бы чтобы...»

Я тяжело вздохнул. Мне снова стало мерзко от собственного поведения. Может я и правда был мелкой бездушной скотиной? Во всяком случае столь точное определение вполне объясняло то, как быстро образ симпатичной и, тут надо было быть откровенным с самим собой, сексапильной брюнетки вытеснял переживания за Вовкино плечо. А ещё меня немного настораживали эти странности в её поведении. Но не настолько, чтобы отказываться от предложенной помощи.

«Так, стоп, — подумал я. — Ну, допустим, нос у неё прочищен после долго нахождения на свежем воздухе. А как она вообще поняла, что морковка вкусно пахнет, если та хранилась в завязанном пакете?»

Глава 11

Костерок

Я разводил костёр. Не знаю для чего и зачем. Когда брюнетка приступила к обработке Вовкиной раны, я, чтобы не лезть под руку, вышел на улицу, прихватив перед этим пару тоненьких дощечек, несколько листов сухой бумаги и спички.

Мезенцев остался выступать в роли ассистента, помогая незнакомке. Вот и сейчас он в очередной раз обогнул Боливара с полным чайником кипятка. А я, тем временем, продолжал подкладывать маленькие, чуть толще спички, обломки берёзовых веточек поверх робкого язычка пламени, неохотно покусывающего сухую древесину ящика.

Обочина оказалась достаточно широкой, чуть ли не в половину самого дорожного полотна. Отходить далеко в мокрую траву, высота которой даже в пригнутом состоянии была явно выше колена, было не самой хорошей идеей. К тому же в этом не было необходимости.

Вдоль обочины лежало множество массивных камней и несколько стволов упавших берёз. Пришлось всё-таки вернуться в машину, чтобы забрать тот самый большой нож, которым Вовка разделывал морковку. Моё появление не вызвало особого одобрения у брюнетки, которая готова была уже приступать. Поэтому я быстро взял то, за чем приходил и удалился.

На улице было прохладно. Запах мокрой листвы пропитывал воздух, дополняя ту самую неповторимую атмосферу дождливого осеннего дня. Редкие порывы ветра шумели в верхушках жёлто-красной берёзовой рощицы и словно пружинили на волнах мокрой травы.

Этот мир точно был живым. Во всяком случае я так думал, невольно сравнивая его с синеватыми сумерками и гробовой тишиной города выеденных сердец. Этот пасмурный осенний свет, казался мне куда более дружелюбным чем странный, бесконечный снегопад мира продавца сосисок.

Я быстро сложил на обочине небольшое кольцо из обломков камней среднего размера, разместив его рядом с двумя крупными, на которые при необходимости можно было сесть. Разве что надо было подложить под задницу что-нибудь сухое и желательно не промокающее.

В походы я никогда особо не ходил, но однажды в детстве, когда мне было восемь или девять лет, мы с дедом пошли на рыбалку и попали под дождь. Он был не сильным, но возвращаться назад по открытой степи всё равно не хотелось. И тогда дедушка развёл костёр. В то время он показался мне очень большим, хотя сейчас я понимал, что на самом деле там горело несколько тоненьких веточек. Да и устроено это всё было только ради того, чтобы хоть чем-нибудь меня развлечь раз уж с рыбалкой ничего не вышло. Именно тогда я и подсмотрел, как дед счищал ножом с веток мокрую кору, добираясь до сухой древесины.

Что ж, именно этим методом я сейчас и воспользовался, по чуть-чуть расщепляя обломок берёзовой ветки, толщиной чуть больше руки. Таким образом удавалось получить более-менее сухую щепу. Мокрая береста, прислонённая к внутренней стороне камней импровизированного костровища, уже находилась рядом с робкими язычками пламени, потрескивающими на растопке. Мокрые веточки пока гореть не хотели, но я был уверен, что скоро возьмутся.

Дело оказалось довольно хлопотным. Надо было всё время следить за тем, чтобы не погасли сухие кусочки дощечки, и это заняло практически все мои мысли. Наверное, на самом деле мне просто надо было немного побыть одному и всё же осмыслить всё произошедшее. А свежий воздух и осенний лес располагали к этому лучше всего.

Мне казалось, что прошёл час с того момента как мы въехали в этот мир. И за это время мимо не прошло ни одной машины. Да и сама дорога выглядела так, словно просто была здесь как некая объективная данность. Я не знал, как это объяснить, но создавалось такое чувство что она существует сама по себе. Будто её никто и не прокладывал вовсе... Во всяком случае явно запущенная обочина с обломками камней и берёз свидетельствовала о том, что её давно никто не чистил. К тому же огромное количество жёлтой листвы, прилипшей к поблёскивающему мокрому асфальту, выступали в поддержку данной теории. Должно быть мы просто оказались в какой-то максимально безлюдной местности, где редко кто бывает.

— Но девушка же здесь шла... — тихо протянул я, посмотрев в сторону Боливара. — Зачем? И куда?

Ярко-оранжевая расцветка буханки очень гармонировала с осенними тонами. Из приоткрытой дверцы доносились редкие, хрипловатые фразы брюнетки и редкие шутки Вишнякова. Гарик большую часть времени молчал, видимо наблюдая за тем, как и что надо делать.

Чем дольше я возился с костром, тем больше успокаивались мысли, давая взвешенную оценку всему случившемуся. И первое, что навязчиво лезло в голову, так это горькая мысль о том, что поговори я Людмилой как-то по-другому, всего этого могло и не произойти. Но что и почему меня заставило поддакнуть ей? Сказать, что всё наладиться если только найти в себе сил и решиться на перемены?

«Но ведь я же совсем не это имел в виду... — с горечью подумал я. — Вот дерьмо. Насколько важными иногда могут оказаться простые слова. А ты не смог понять, и подобрать подходящие. Дурак ты, Антон, и редкостный тормоз. Только и можешь что на сиськи пялиться... А вот если бы на твоём месте оказался Мезенцев, чтобы произошло?

— Даже не знаю, — тихо протянул я. — Гарик бы точно её разговорил. Отпустил бы пару-тройку шуточек. Позвал с нами в буфет чай пить. Глядишь там бы она отвлеклась от своих мыслей и всё было бы хорошо... А я, тупо поддакнул... Давай, мол, дерзай. Решись уже. Чёрт, получается, что это моя вина...

Даже собственный приглушенный шёпот резал слух. Я помотал головой и подложил остатки сухой деревяшки. Тоненькие веточки наконец-то престали дымить и стали характерно потрескивать.

Осознание случившегося давалось очень тяжело. Впрочем, я в который раз заметил, что реагирую на всё достаточно спокойно. Пришлось даже начать корить себя за то, что никак не могу выкинуть из головы симпатичное лицо загорелой незнакомки. И неестественно синие глаза.

«А так должно быть? Это вообще нормально? — зазвучали мысли внутри головы, почему-то с оттенками маминого голоса. — Люда тебе как девушка не понравилась, и ты ляпнул что-то, даже не задумавшись. И вон оно как обернулось. А теперь думаешь о незнакомой брюнетке? Да ты походу реальная скотина».

— Не соглашусь, — всё так же тихо буркнул я. — Тут ещё во всём разобраться надо. Вот даже если такой цвет глаз для здешних норма, то у нас то он явно не такой. А вопросов у неё не вызвал. Выходит, мы ей странными не кажемся...

Я хмыкнул и кивнул, соглашаясь с собственными умозаключениями. Впрочем, мы даже не спросили, как её зовут. Тоже мне, джентльмены. А поведение девушки было весьма странным. Особенно то, как она сразу узнала про Вовкино ранение и распознала запах морковки, сквозь завязанный пакет.

— Чёрт, а там ведь под столом джинсы мои лежат, и они всё ещё мокрые. Вдруг тоже сквозь пакет учует. Ладно, разберёмся как-нибудь...

Мелкие веточки затрещали и расцвели язычками жёлтого пламени. От костерка начало исходить приятное тепло. Правда пока его хватало только на то, чтобы согреть ладони. Но этого оказалось достаточно, чтобы улыбнуться и подложить ещё заранее наломанных мелких веточек.

Довольный полученным результатом я вернулся к собственным мыслям. Но те так и ходили по кругу, задавая одни и те же бесполезные вопросы. И постоянно повторяя осточертевшую частицу «бы». В любом случае очевидно было одно — с нами что-то происходило и дело тут крылось не только в само факте перемещения между мирами.

Я никогда не был каким-то психологически подготовленным человеком. Даже наоборот, очень впечатлительным. И если в детстве после просмотра «Каштанки» меня родители отпаивали валерьянкой, а «Белый Бим Чёрное ухо» и «Ко мне, Мухтар» я вообще зарёкся никогда в жизни больше не смотреть, то сейчас я слишком спокойно воспринимал осознание гибели огромного количества людей по своей вине. И, кажется, я догадывался в чём причина столь разительной перемены, вспоминая тот приступ горечи и отчаянья, застигший меня в душевой дома престарелых.

Похоже, всё было очень просто. Не стоило снимать медальон...

Подумав о побрякушке, я тут же испытал странное ощущение. Словно меня кто-то окликнул по имени, но сделал это так тихо, что захотелось обернуться и посмотреть, а действительно ли это было так.

— Что, опять куда-то зовёшь? — спросил я, отогнув воротник и заглянув в тёмное пространство, словно ожидая получить реальный ответ.

Но вместо этого из Буханки раздались приглушенные голоса и довольный смех Вишнякова, а спустя несколько секунд из двери показался Мезенцев.

— Ну что-там? — громко поинтересовался я, подсовывая язычкам пламени наиболее сухие щепки.

— Всё супер, — улыбнулся Игорь, расправляя закатанные рукава свитера и накидывая куртку. — Заштопали Вовкин шарнир, жить будет. Сейчас перекурю и пойду прибираться. А ты чего кислый такой?

Гарик подошёл к костерку и многозначительно кивнул, отмечая результат проделаной работы, после чего аккуратно присел на более-менее сухой краешек большого камня.

— Думаю обо всём случившимся.

— Понятно, — Гарик почесал нос и бросил на буханку быстрый взгляд, словно убеждаясь, что никто его не слышит. — Я тут тоже думал...

— И как?

— Я видеть лучше стал, — пожал плечами Мезенцев. — Нет, я на зрение не жалуюсь, и до этого проблем не было. Просто вижу лучше и дальше.

— А ты медальон всё время носишь?

— Конечно. После того, как тогда мы в панике назад попробовали вернуться и даже переход не увидели, вообще не снимал.

Я еле заметно кивнул. Мы, конечно, договорились тот день лишний раз не вспоминать, но подмечено было верно.

— А что?

— Вот и не снимай... — протянул я, так и не сообразив, как будет лучше всего обрисовать свои догадки. — А то вдруг накроет.

— Чем накроет?

— Дурными мыслями.

— А...

Мезенцев склонился к костерку и потрогал уголок одного обрывка бересты и, видимо сочтя его достаточно просохшим, осторожно придвинул к язычкам пламени. После чего поморщился от дыма, и продолжил:

— Я знаю, о чём сейчас думаешь.

— О чём?

— Палыч, ты не виноват.

Я горько ухмыльнулся, лишний раз удивившись прозорливости друга.

— Я тебе серьёзно говорю. Чёрт, я не знаю, как это объяснить, но тут никто не виноват, понимаешь? В плане из нас троих.

Я добавил ещё веточек и щепок. Разошедшийся было огонёк упёрся в сырую древесину и сильно задымил.

— Почему ты так думаешь? — спросил я, тоже присев на камень. — Если бы Людмила себя не... Не сделала то, что сделала, то бесы бы не увидели свет. И не сожрали бы всех.

Гарик тяжело вздохнул.

— Бесы явно шли из города. Кто знает как именно. Может по дороге, может через те сады брошенные, или деревню. Впрочем, это не важно. У них были все шансы точно так же припереться в дом престарелых и без всего того, что сделала эта бедная девушка. Понимаешь?

Гарик выразительно на меня посмотрел. Он говорил абсолютно серьёзно испокойно. Просто констатируя факт и явно не имея желания мне что-то доказывать.

— По сути, всё это изначально не имело никакого смысла. Мы даже не знали куда ехать и что будет дальше.

— Маргарита Павловна говорила про убежище под заводом...

— Хорошо, убежище. А дальше что? Кто бы нас туда пустил? И пустил ли вообще? Так что аргументы у Маргариты Павловны, были такие себе...

— А что, у кого-то имелись получше?

— Ни у кого не имелись. В этом всё и дело, — Гарик положил мне руку на плечо. — Тохан, это просто стечение обстоятельств. Тут нет ничьей вины. Хватит грузиться...

— Звучит так, будто тебе их совсем не жалко...

Это не была претензия к Гарику. Скорее точно такая же констатация факта.

— Жалко, — кивнул Мезенцев, похлопав по куртке. — Но мы бы всё равно ничего не исправили. Если хочешь продолжать об этом думать — твоё право. Но нам надо двигаться дальше. Ты цель всего этого не забыл?

Часть 25

Я помотал головой.

— Вот и хорошо. Не грузись, Палыч, никто не виноват.

Скрипнули рессоры Боливара и на мокрый асфальт резво спрыгнула брюнетка. Осмотревшись по сторонам, она подставила лицо лёгкому порыву ветерка и, сцепив руки за головой, хорошо потянулась, прогибаясь в талии и покачиваясь из стороны в сторону. Куртка распахнулась, лишний раз выигрышно подчеркивая округлую грудь, обтянутую футболкой. Ткань натянулась настолько сильно, что сквозь неё даже проступили очертания лифчика.

— Ты хоть спросил, как её зовут? — тихо поинтересовался я не в силах отвести взгляд от этого зрелища.

— Нет. Она просила не отвлекать вопросами. Но ничего, сейчас как раз и узнаем.

Тем временем незнакомка закончила разминаться и, прихватив из буханки пакет с морковкой, напаривалась к нам.

— Так себя ведёт, будто ездила с нами все эти дни, — тихо буркнул я. — Как тут и была...

— Это что, плохо?

Мезенцев хитро улыбнулся и полез в куртку за сигаретами.

— Не знаю...

— А ты стильный парень, да? — хрипловато поинтересовалась девушка, окинув меня быстрым взглядом с головы до ног.

Её голос значительно изменился, став более весёлым и добродушным. Вот только у меня в голове никак не укладывалась столь быстрая перемена. То она находилась в нерешительности, думая помогать нам или нет, то выглядела абсолютно довольной собой словно никаких сомнений и не было вовсе.

Я невольно посмотрел на синие штаны от школьной формы. Всё же они были явно коротки. И уж тем более никак не сочетались с обдергайкой, кофтой и чумазыми кроссовками. В душе зашевелилось до боли знакомое дурацкое чувство, когда ты знаешь, что выглядишь как идиот и над тобой все смеются, но при этом усиленно делаешь вид, что тебя это не трогает...

— Парнишка из шестидесятых, — улыбнулся Гарик, словно уловив ход моих мыслей и решив максимально усугубить ситуацию.

— Чего? — спросила девушка, доставая из пакетика несколько кусочков морковки. — Что это значит?

Я раздосадовано хмыкнул. Как не предостерегай Мезенцева о том, что нас могут банально не понимать, он всё равно продолжал говорить всё, что приходило в голову.

— Палыча так в девятом классе называли.

— Дразнили, — буркнул я, опустившись чтобы подложить ещё щепок.

— Ага, — продолжил Мезенцев весёлым тоном, доставая из кармана пачку «Мальборо». — У него были такие крутые джинсы... Зелёные. Рубашка в клеточку, а поверх тёмный пиджак. При этом ещё шевелюра такая...

— Хорош, Гарик. Думаю, это вот вообще никакого отношения к делу не имеет.

Я невольно скривился от неприятных воспоминаний. «Парнишка из шестидесятых» было одним из самых безобидных прозвищ, а вспоминать другие и вовсе не хотелось. К тому же я был не виноват, что кроме отцовского пиджака мне было попросту больше нечего надеть. И если уж Мезенцев взялся вываливать всю подноготную перед симпатичной брюнеткой, то стоило также упомянуть что пиджак был мне велик. И я смотрелся в нём как глиста в картинной раме.

— А какое дело? — поинтересовалась брюнетка, никак не прореагировав на историю из школы.

— А вон, Палыч сейчас обрисует. Он у нас отвечает за налаживание дипломатических связей с новыми людьми.

— Чего? — теперь уже я непонимающе заморгал, поднимаясь над костерком.

— Давай. Скажи чего хотел. Спроси чего хотел.

Мезенцев улыбнулся. По довольному выражению лица было понятно, что он очень доволен тем, как ловко у него получается надо мной подтрунивать.

— Слушаю, внимательно, — отозвалась брюнетка, похрустывая морковкой.

— А... — я попытался подобрать слова и тут они сами пришли на ум, потому что были более чем очевидны. — Большое спасибо за помощь. У нас опыта в этом деле нет, и я даже не знаю, что бы с Вовкиной раной было. Так что правда, спасибо большое.

— Не за что, — кивнула девушка. — Вам действительно повезло, что меня встретили. Предвосхищая второй вопрос — да, я училась на врача. Хирурга. Но не закончила в силу, скажем так, обстоятельств.

Мы с Гариком сделали умные лица и понимающе кивнули.

— Ну и как-то так странно получилось... — продолжил я. — Игорь нас всех представил, а мы даже не знаем, как тебя зовут.

— Нат, — тут же отозвалась брюнетка, доставая ещё кусочек морковки.

«Нат? — мысленно переспросил я. — Это какое-то сокращение от Натальи, что ли? Очень странное имя. Чёрт, главное вслух сейчас это не ляпнуть. Хотя, исходя из такой логики ей и наши имена тоже должны казаться весьма странными. Сложно это всё... И непонятно».

— Ну вот, Нат, будем знакомы, — кивнул Гарик, легко ударив по пачке так, чтобы одна сигарета выдвинулась выше других. — А ты куда идёшь?

— Не скажу, — спокойно ответила брюнетка.

— Совсем не скажешь? — Мезенцев на секунду замер в недоумении.

— Совсем.

— А сколько до ближайшего населённого пункта? — спросил я.

— Населённого... — задумчиво протянула Нат, посмотрев в ту сторону, из которой пришла. — Очень далеко, несколько дней. Если ты всё равно хочешь в больницу Вовку-Бабаха отвезти, то это плохая идея, говорю же.

— А как ты в такую даль забралась? — хитро прищурился Мезенцев, прихватив сигарету уголком рта.

Я тоже вопросительно посмотрел на девушку, порадовавшись за то, что тема с «парнишкой из шестидесятых» быстро сошла на нет.

— Ногами, — невозмутимо ответила она.

У меня начало складываться ощущение, что я общаюсь со вторым Вишняковым. Видимо своеобразная Бабахская логика была заразной. И передавалась при контакте с кровью.

— Огоньку не найдётся? — спросил Мезенцев, похлопывая себя по карманам.

Я тихо хмыкнул. Разыграно было так себе.

— Конечно.

В следующую секунду Нат перекинула пакет с морковкой в другую руку и, резким движением откинула куртку. Я ничего толком не успел сообразить, как девушка выхватила из узкого кармашка джинсов небольшой золотистый прямоугольник и рванула его вниз, навстречу поднимающейся ноге.

В холодном воздухе раздался стальной звон открывающейся крышечки. Вдоль бедра девушки вспыхнула дорожка из ярких искр и это же мгновение перед носом Гарика оказалась золотистая «Зиппо», или какой-то аналог, с дрожащим язычком пламени.

Проделано всё было настолько быстро, что я осознал увиденное с небольшим отставанием. Как раз в тот самый момент, когда девушка опустила ногу, не переставая жевать морковку. Впечатлён был не только я. Мезенцев так и продолжил улыбаться, глядя на протянутую зажигалку.

«Жалко Бабах не видел...» — подумал я.

— Прикуривать будешь, или нет?

— Конечно, — кивнул Гарик, словно выныривая из секундного оцепенения.

— Так вот для чего на джинсах эти дурацкие маленькие кармашки... — заключил я.

— А вообще, Гарик-Игорь, прикуривать от зажигалки, стоя у костра — это извращение, — заключила брюнетка.

Мезенцев тихо засмеялся. Я тоже невольно улыбнулся.

— Знаете, что, ребята? — продолжила девушка, убирая зажигалку на место. — Я вам честно скажу, предвосхищая все ваши вопросы. Мутные вы какие-то. В эту историю с медведем на охоте, я сделаю вид, что поверила. Но зашивала я сейчас далеко не укусы или царапины, а пулевое ранение. Я не знаю, с кем и что вы там не поделили, но можете не объяснять.

— А если мы всё же попробуем?

Гарик сделал затяжку и выпустил облачко синеватого дыма.

— Бесполезно, — пожала плечами Нат. — Даже слушать не буду.

— Ну ты тоже много чего не говоришь, — поспешно начал я.

— Чего например? Конкретно.

— Да всего, — хмыкнул я. — Глаза вот у тебя очень странного цвета...

«Что за бред ты несёшь?» — поинтересовался внутренний голос и замолчал, оставив меня с мыслью о том, что девушка сейчас может попросту забрать рюкзак и пойти дальше своей дорогой. А мне бы искренне этого не хотелось.

— Ну началось... — Нат всплеснула руками. — Что вам всем, мужикам, от меня надо, не могу понять?! Ну простите что радужка, недостаточно насыщенная как должна быть! Ну вот бывают такие исключения, представьте себе! Вы вот тоже, те ещё атлеты! Без слёз, пожалуй, можно только на Игоря-Гарика смотреть! Чего до глаз докопался? Вам парням везёт с тусклыми радужками. А мы недотягиваем, простите! Ну недостаточно плотно хроматофоры скопились в мезотермальном слое, и что? Помереть мне теперь?!

— Помирать точно не надо, — болезненно ответил я, подумав о своём. — Извини что спросил, я вовсе не это имел в виду...

— А что тогда?

Нат явно огорчилась. Я бы не сказал, что она действительно злилась, скорее так, очень эмоционально давала понять, что ей неприятна эта тема. Зато Мезенцев, услышав, что он весьма неплох, тут же расправил плечи и подтянулся, продолжая хитро улыбаться и пускать дым.

Я нелепо заморгал. Как можно было объяснить, что цвет её глаз, наоборот, слишком яркий и насыщенный для нашего мира? Не используя при этом формулировку «наш мир»?

— Извини, — протянул я. — У тебя очень красивые глаза. Очень насыщенного цвета... Словно смотришь в предзакатные небеса...

Девушка посмотрела на меня, как на дурака.

— Ладно, забей, — махнула она рукой. — Мне тоже пора уже привыкнуть и перестать реагировать на подобное...

Воцарилось неловкое молчание, нарушаемое лишь размеренным хрустом морковки и шипением полусырых щепочек.

— И сколько у вас ещё этой штуки? — поинтересовалась Брюнетка.

— Ты что, никогда морковку с сахаром раньше не ела? — осторожно протянул Игорь, выпуская дым.

— Я не спросила про ела или не ела, — хмыкнула Нат. — Я спросила сколько у вас есть ещё.

— Достаточно, — тут же отозвался я, желая проверить, действительно ли брюнетка больше не злиться. — Вовка очень много заготовил. Так что он не шутил.

— Да? — Нат хитро улыбнулась. — Если вот по такому пакету в день кушать, на сколько хватит?

Я на секунду задумался, припоминая, в какое именно количество мешочков Вишняков расфасовал соломку.

— Двадцать, может двадцать пять. Надо у Вовки уточнить, он точно скажет.

Девушка посмотрела на практически опустевший пакет и убрала его в карман.

— И вот вам ещё одно подтверждение того, что вам сегодня сказочно повезло. Я, пожалуй, покажу одно место, где можно переночевать. Потому что ближайшие пару дней, даже если будете всё время машину гнать, вы никого не встретите.

— Это как так? — Гарик изучающе прищурился.

— Вот так, — пожала плечами брюнетка.

— А оно в какой стороне, место это? — уточнил я.

Нат молча кивнула по направлению движения Боливара.

— Так ты же оттуда пришла, как покажешь? На карте что ли? Или тебе придётся с нами поехать?

— Он немного глуповатый, да? — поинтересовалась она у Мезенцева. — Сто вопросов с пустого места, и ничего не понимает...

— Нормальный я.

— Успокойся, — хихикнула Нат. — Это тебе за вопросы про глаза.

— Палыч далеко не так глуп, как может казаться... — философично протянул Гарик, выпуская дым. — Но иногда да, производит такое впечатление.

— Ну спасибо, — буркнул я.

— Конечно, я с вами поеду. Сам-то как считаешь, Палыч-Антон? Вот подумай: у вас вся машина в дырках от пуль и следах когтей якобы медведя. У друга плечо прошито навылет и приехали вы оттуда, — девушка кивнула головой в нужную сторону. — И ты реально думаешь, что я горю желанием туда переться? Ну уж нет. Ещё раз повторю, я не знаю, что там произошло, но туда я точно не пойду.

Всё же меня поражал спокойный тон брюнетки. Словно следы когтей и дырки от пуль были в этом мире повседневной реальностью. Хотя, кто его знает, может это действительно было так. Мы же пока не пробыли в нём и одного дня. И если это действительно было так, то нам явно стоило соглашаться на надёжное укрытие для ночлега.

— А куда ты горишь желанием переться? — вкрадчиво поинтересовался Гарик.

— Куда надо.

— А как потом? Дорога то одна, я других не вижу...

Мезенцев медленно выпустил струйку дыма.

— И я других не вижу, — кивнула девушка. — Поэтому и покажу вам место, где сама недавно ночевала. К тому же, там есть кое-что интересное, что вполне сможет пригодиться.

— И что это?

— Теперь ты решил вопросами достать? — голос Нат стал немного грубее.

— Ни в коем случае, — Гарик тут же выставил пред собой руки в успокаивающем жесте. — Поехали с нами. Мы будем только рады.

— И очень признательны за помощь, — добавил я, склоняясь над костерком, который успел потухнуть за время разговоров и теперь только дымил.

— Я вот только давно спросить хотел, — продолжил Мезенцев. — А где такие шмотки крутые достать можно?

Нат ещё раз окинула нас взглядом прекрасных синих глаз и не смогла сдержать улыбки.

— Можно я честно вам скажу? — девушка прикрыла губы кулаком, видимо пытаясь сдержать смешок.

Гарик молча кивнул.

— Я такой дурацкой одежды, как у вас, вообще никогда не видела.

— Это винтажный стиль, — протянул Мезенцев, приподняв кепочку и пригладив волосы.

Я изобразил улыбку, но получилось не очень убедительно.

Медальон снова куда-то потянул. Только очень слабо. Я понятия не имел, что всё это значит и как этим пользоваться. Похоже настырность вибраций действительно завесила от того, насколько близко мы находились к ближайшему переходу? Или до того, кому надо было помочь?

«Помочь... — подумал я. — Но мы же так никому и не помогли... Всех убили чёртовы бесы. А продавец сосисок говорил, что мы должны отвечать на зов. Чей зов? Откуда? Зачем? Но он ведь говорил это так, словно всё само собой разумеется...»

Я невольно тяжело вздохнул. Мы были похожи на несмышлёного малыша, который взял в руки пульт от телевизора и грыз кнопки вместо того, чтобы их нажимать... Потому что не понимал, что это за устройство и как им пользоваться. Вот и мы сейчас нелепо грызли условные кнопки, заливая пульт слюнями. А в это время кто-то обливал себя горючкой и поджигал фальшфейером. Только из-за того, что мы не знали, как пользоваться этими штуками и для чего они вообще нужны.

— Палыч-Антон, ты чего помрачнел? — спросила Нат, сделав шаг вперёд и хлопнув меня по плечу. — Если за друга всё ещё переживаешь, так это зря. Там всё хорошо будет. Хотя я бы рекомендовала ему спокойно полежать несколько дней. Но вы же не послушаете...

— Да, спасибо ещё раз, — рассеяно ответил я, подумав о том, а стоит ли снова попытаться разжечь огонь. — Я даже не знаю, чем мы можем тебя отблагодарить.

— Морковки будет достаточно.

— Как там, кстати, Вован? — поинтересовался Гарик. — Не собирался выйти воздухом подышать?

— Он спит, — отозвалась девушка. — Боль отпустила, стресс спал, вот его и рубануло. Я своё всё убрала, дальше сами разберётесь.

— Хорошо, — кивнул Гарик.

— Ну, вы если решили ехать, то самое время выдвигаться, чтобы до темноты успеть, — брюнетка снова потянулась, абсолютно не смущаясь нашего присутствия. — А ты если любишь костры жечь, то там для этого есть подходящее место.

— Звучит интригующе, — Мезенцев обольстительно улыбнулся.

— Ладно, я пойду посмотрю, как там Вовка-Бабах, — хмыкнула девушка и направилась к буханке.

— Хорошо. Сейчас докурю и двинемся дальше.

Я поднял небольшую веточку и осторожно разметал кучку углей и почерневших деревяшек. Мне показалась, что моя попытка развести костерок среди сырых камней и мокрых деревяшек стала символичным отображением того, что мы сделали в предыдущем мире. Что-то попытались, но ни хрена не вышло.

— Думаешь, ей стоит с нами ехать? — тихо спросил я, когда Нат скрылась в салоне автомобиля.

— Блин, Палыч, сам как думаешь?

— Я думаю, лишь бы ей не пришло в голову тоже себя поджечь.

Мезенцев разочарованно помотал головой, цокая языком.

— Чего ради? Ты посмотри на неё. Абсолютно классная девчонка, со своими принципами. Ничего не говорит, а значит что-то активно скрывает. Мне даже теперь интересно, что именно... Или ты опять знаешь что-то, чего нам знать не стоит?

Гарик пристально на меня посмотрел.

Часть 26

«Рассказать про отметины на боку? — подумал я, но перед глазами тут же возникла картинка хрупкой фигуры, объятой пламенем и мечущейся по козырьку. — Нет. Чтобы это не было, это сугубо её дело. Надо будет — сама расскажет. Хотя когда успеет? Если мы всё равно отправимся на поиски перехода...»

— Нет, ничего такого, — я помотал головой. — Тебе медальон ничего не говорит?

— Есть что-то непонятное. Вроде как туда надо двигаться, — Гарик кивнул в сторону, откуда пришла девушка. — Так что пока всё складывается хорошо. А ты прекрати себя винить. Я серьёзно.

— Да, конечно. Я постараюсь.

— Соберись, Тохан, — Гарик прихватил почти догоревшую сигарету уголком рта и похлопал меня по плечам обоими руками. — Сейчас мы уже ничего не исправим, к сожалению...

— Зато мы можем впредь быть более осмотрительными и внимательными, — заметил я, прихватив нож и делая шаг в сторону Боливара.

— Вот, отличная мысль, — согласно кивнул Гарик, следуя за мной. — На ней и сфокусируйся. И ты прав насчёт свода правил или алгоритма действий. Надо его действительно разработать.

Порыв прохладного ветра коснулся лица, остужая мысли и чувства. Я на какое-то мгновение словно включился в жизнь, уловив мимолётную красоту момента. Желтеющий берёзовый подлесок, красно-коричневые камни и валуны вдоль дороги. Мокрая трава, тускло поблескивающая под огромным белёсым небом с бегущими облаками. Приятный, ускакивающий запах сырости и прелой листвы.

— Интересно, кто и как эту дорогу прокладывал? — протянул Гарик, наступая на щербатый край асфальтового покрытия, обрамлённого разбросанной щебёнкой. — Если тут на пару дней пути никого не будет, зачем она вообще здесь?

— Знаешь, мне кажется, в этом не стоит искать такой уж прямой смысл, — хмыкнул я. — Образ дороги зачастую является некоей условной аллюзией на саму жизнь. Пройти свой путь... Дороги судьбы... И всякие подобные формулировки... Даже в этом мире могло ничего не быть, кроме дороги. И существовала бы она только потому, что это чей-то путь... И кто-то должен будет по ней пройти.

Мезенцев остановился и задумчиво на меня посмотрел, почёсывая хрустящую щетину.

— Я же говорю, что ты далеко не дурак, — хмыкнул он, после чего сделал последнюю затяжку и, задумчиво посмотрев на тлеющий уголёк, бросил его на асфальт. — А знаешь, все мы окурки, гонимые по дорожному полотну ветром беспорядочных событий и принятых решений...

— Я вперёд сяду, — раздался голос девушки, а в следующую секунду скрипнула приступка Боливара. — О чём разговор?

— Да так, философствуем... — протянул Гарик, обходя буханку.

— Ты тогда заводи, а я на ходу в салоне всё по местам раскидаю.

Мезенцев согласно покивал и поднял вверх оттопыренный большой палец. Брюнетка забралась на пассажирское сидение, и я запрыгнул в салон, осторожно прикрыв дверцу, чтобы лишний раз не беспокоить Вишнякова.

Вован лежал на здоровом боку, подложив под голову валик из одежды и заботливо накрытый одной из спальных курток. На плече виднелась аккуратная перевязь из чистого бинта, на котором даже не было видно следов крови. Вокруг всё ещё витали полутона запаха хлорки и каких-то медицинских препаратов. Рядом на полу виднелся раскрытый полиэтиленовый пакет, в который были скиданы обрывки грязного бинта и использованные хирургические перчатки.

Я положил нож на место, завязал пакет и стал поспешно восстанавливать порядок в «грузовом отделении» Боливара. Прикрытый курткой обрез я решил оставить в покое. Вроде бы этот мир выглядел безопасным. Во всяком случае пока.

Заурчал мотор и за окошками медленно поплыл осенний подлесок. Гнетущие чувство глубоко, задавленного разочарования и чувства собственной вины начали постепенно сходить на нет. И причиной тому были вовсе не аргументы Мезенцева. Во всяком случае я так думал. Может быть, осознаннее того, что Вовкиному здоровью больше ничего не угрожает сыграло свою роль. А может быть то, что осенний пейзаж за окном навевал чувство отрешённой меланхолии.

— С Вованом точно всё будет хорошо? — спросил я, закончив распихивать вещи и садясь на опускаясь на пассажирские сидения между Гариком и Нат.

— Да. Рану промыла и обработала антисептиком. Если не будете грязными пальцами в швы лезть, ничего страшного не произойдёт. Повязку периодически менять и всё. Как это делать я Вовке-Бабаху объяснила.

— Почему ты имя и прозвище друг за другом называешь? — спросил Гарик.

— Нравится мне так. Примета хорошая. Никакое зло конкретного человека найти не сможет. Запутается...

В глазах девушки промелькнуло какое-то странное выражение, после чего она увидела пулевую отметину в крыше буханки.

— Ох уж эти медведи... — протянула она, подоткнув пальцем почти выпавший обрывок тряпки.

— А как тебя тогда называть? Ну, чтобы два слова было и зло не нашло? — поинтересовался я.

— Меня зло не ищет, — Нат посмотрела на меня как на дурака. — Это в вашего друга непойми кто и зачем стрелял...

— Логично, — кивнул Гарик и потянулся к магнитоле.

— Громко не включай, Вован спит.

— Само собой...

Мезенцев сначала убавил громкость, а потом нажал на клавишу воспроизведения. Из динамиков раздалось пение Курта Кобейна, и Мезенцев быстро подстроил громкость так, чтобы музыка была слышна достаточно отчётливо, но при этом не мешала говорить.

Буквально с первых же тактов Нат начала довольно покачивать головой и посмотрела на Мезенцева.

— Это кто?

— «Нирвана». Не слышала раньше?

Девушка помотала головой.

— Серьёзно? — ухмыльнулся Игорь. — Как это можно было пропустить, девяносто первый год же!

Мне захотелось хлопнуть себя по лбу. Похоже предстояло не только разработать алгоритм поведения в каждом новом мире, но ещё и провести ряд тренировок, для отработки таких вот ситуаций.

— Ой... — тихо буркнул Мезенцев, поймав мой выразительный взгляд.

— Круто стучит. Простенько, но ровно, — сказала брюнетка и, подняв руки принялась махать в воздухе, изображая игру на воображаемых барабанах. И самым удивительным было то, что каждое движение точно попадало в удар записанной установки, словно та и правда находилась перед ней вместо торпеды буханки.

— Ничего себе... — я не смог сдержать в голосе восхищённых интонаций. — Играешь?

— Да, немного, — кивнула девушка. — Но такую группу не слышала ни разу. Малоизвестные, только начинают?

— Да... — улыбнулся Гарик. — Так, локальный успех, если можно так выразится...

Я улыбнулся, вспомнив историю про то, как Мезенцев мечтал попасть на живой концерт «Нирваны». И я вполне мог рассказать её нашей новой попутчице, тоже выставив Игоря в глуповатом свете и отплатив таким образом за прекрасные воспоминания «парнишки из шестидесятых», но не стал.

Суть истории была простой. Когда Игорь первый раз услышал музыку Курта Кобейна, она буквально взорвала его сознание. Вывернула душу наизнанку и нашла отклик в каждой клеточке организма. И конечно же он захотел попасть на концерт «Нирваны». Вот только беда заключалась в том, что слушать группу Гарик начал в девяносто седьмом... Каково же было его разочарование, когда он узнал, что Кобейн застрелился три года назад и группы больше не существует.

Впрочем, мы всё равно собирались всей компанией двадцатого февраля каждого года, чтобы отметить день рождения музыканта. Пили пиво, слушали лучшие песни и философствовали о жизни, каждый в силу своего скудного опыта и общего понимания вопроса.

— Подожди, подожди, — торопливо протянул Гарик, останавливая запись и щёлкая клавишей перемотки. — Если тебе нравится, то ты должна... Нет! Просто обязана услышать вот это...

Я улыбнулся, понимая о чём идёт речь.

Магнитола перестала гудеть и щёлкнула.

— Надо бы погромче сделать, но ничего, — Мезенцев буквально вдавил в корпус кнопку воспроизведения. — Бабах проснётся, послушаем как надо. А пока...

Размеренное гудение двигателя и шуршание шин по асфальту нарушил резкий гитарный бой, открывающий песню «Манящий запах юности». Гарик на несколько секунд оторвался от дороги, наблюдая за реакцией девушки. Я тоже невольно стал легонько выстукивать ладонями культовый ритмический рисунок.

Брюнетке явно нравилось то, что она слышит. Стоило только вступить гитаре с дисторшеном, как она тут же подхватила «Нирвану» на воображаемой установке.

Что-то кольнуло сердце. На какое-то мгновение я словно почувствовал себя снова в нашем родном мире. Будто ничего и не случилось, а мы просто поехали в дальний Гариковский сад. Разве что вместо бежевой десятки, или пригородной электрички, оказались в салоне буханки. Впрочем, это было не важно. Важно было то, что Гарик сейчас начнёт подпевать протяжным голосом, не очень попадая в ноты, но зато абсолютно точно передавая эмоции Кобейна, и всё будет выглядеть так, словно ничего и не было.

— Да! — закивал головой Гарик. — Скажи супер?

— Очень круто, для неизвестной команды, — согласилась Нат.

Глава 12

Бесконечный «Миллер»

До секретного места мы добрались ближе к вечеру. Во всяком случае Гариковские часы показывали начало седьмого, а вокруг начинало темнеть. Бушующий ветер полностью разогнал серые тучи, но небо по-прежнему оставалось затянутым белёсой пеленой. Вокруг пустой асфальтовой дороги тянулись березовые рощицы. Небольшие поля и пролески убегали вдаль. Повсюду виднелись красновато-коричневые выходы горной породы, опутанные мокрой травой. За время пути нам так и не встретилось ни одной машины или хотя бы намёка на населённый пункт. Я попытался представить, сколько времени понадобилось девушке, чтобы пешком преодолеть это расстояние. Придя к весьма приблизительным выводам, я всё же лишний раз убедился в том, что она явно чего-то не договаривает. Только пока было не понятно почему.

— Здесь налево, — сказала Нат, указывая на широкую полосу примятой травы, убегающую в поле и скрывающуюся за порослью невысоких берёз.

Мне стало немного спокойнее, когда я отчётливо различил, что следы оставлены не чем иным, как автомобилем. Дорогой это тяжело было назвать, но всё же трава была прикатана достаточно хорошо. Значит, какое-то транспортное средство проходило здесь довольно часто.

Нашему взору предстало небольшое приземистое здание, расположенное на окраине пролеска. Теперь хоть что-то разрушало сюрреалистичную картину мира, который, как мне уже начинало казаться, словно состоял из одних пролесков и дороги.

Впрочем, я никак не мог определить, на что именно была похожа эта постройка. Складывалось такое впечатление что кто-то неведомый пытался одновременно совместить в ней двухэтажный особняк и несколько бетонных боксов автобазы.

Никакого забора вокруг не было. Белёсые стены, словно небрежно выкрашенные грубой кистью, давно покрылись серо-зелёными пятнами плесени и мха. Покосившееся деревянное крыльцо с кривым козырьком нагоняло уныние. Широкий дверной проём гаража зиял чернотой. Одна створка больших сорванных ворот была прислонена к стене, а вторая лежала в траве неподалёку.

Было очевидно, что дом давно заброшен, а может и не был обитаем вовсе. Зато рядом с входом действительно виднелось большое кольцо, выложенное из почерневших шлакоблоков и огораживающее солидную кучу мокрых углей. Рядом стояли ещё несколько столбиков из двух-трёх блоков, на которых вполне можно было сидеть, если накрыть сверху чем-нибудь мягким.

Я попытался представить того, кто бы мог здесь жить. Получалось это не очень хорошо, особенно учитывая тот факт, что рядом даже не было видно столбов линии электропередач. Покрутив в голове разные варианты, я так ни к чему и не пришёл. Разве что условный «особняк» либо не успели достроить, либо это и вовсе была какая-то времянка тех, кто прокладывал дорогу через эти безлюдные места.

Впрочем, для обоих вариантов постройка всё равно выглядела слишком странной. И не только из-за внешнего вида. Вокруг не было видно остатков строительного мусора или прочих следов активной деятельности. Зато покатанная дорога вела именно к нему, расширяясь в большую вытоптанную площадку. На вопрос о том, кто и зачем пробил её сюда внятного ответа мы не получили. Как и о том, что именно Нат делала здесь. Я даже начал жалеть о том, что Вишняков продолжал спать. Я почему-то был уверен, что, если бы он вступил с брюнеткой в словесное противостояние, ему бы вполне удалось сокрушить её защитную логику.

Тем не менее сам факт наличия данного строения подтверждал то, что в этом мире обитает кто-то ещё. Помимо нашей загадочной, синеглазой брюнетки. К тому же, мы вполне могли не знать каких-то здешних тонкостей и особенностей. Чёрт его знает, как тут было заведено. Может это вообще была какая-нибудь охотничья сторожка или стоянка лесника. Судя по сосредоточенному взгляду Мезенцева, он думал о чём-то подобном.

Нат довольно кивнула, и, стоило только Боливару остановиться, резво выскочила из машины.

— Неплохо, — одобрительно хмыкнул Гарик, заглушая двигатель. — Пойдём, посмотрим, что здесь к чему.

-Пойдём, — согласно кивнул я.

Вишнякова мы решили пока не будить. Наверное, сон сейчас действительно был для него самым лучшим лекарством, так что не стоило прерывать столь полезную процедуру.

Миновав вытоптанную поляну и оглядываясь по сторонам, мы последовали за брюнеткой. Судя по вальяжной походке и абсолютному спокойствию, она чувствовала себя как дома.

Покосившиеся, явно сколоченные на скорую руку, деревянные ступеньки крыльца издали печальный скрип, когда девушка резво пробежала по ним и толкнула плечом хлипкую дверь.

— Добро пожаловать, — бросила она и скрылась в темноте проёма.

— Тебе не кажется, что она чего-то не договаривает? — тихо спросил я.

— Само собой, Тохан, — хмыкнул Мезенцев. — Но пока вроде всё складывается не так уж и плохо, ведь так?

— Пожалуй.

Мы поднялись по хлипким ступенькам и вошли внутрь «особняка».

В пустом просторном помещении пахло мокрым бетоном. Нат бесцеремонно протопала в центр пустого пространства и провернулась вокруг себя, раскинув руки.

— Ну как?

— Впечатляет, — кивнул Гарик.

Я осмотрелся. Справа от нас виднелась грубая лестница ведущая на второй этаж и даже не огороженная перилами. Вдоль противоположной стены бежала узкая бетонная полоска, отгораживающая кухонную зону от общего пространства на манер барной стойки. Высокие, широкие окна занимали большую часть одной из стен и выходили на рощицу, желтеющую вдалеке за пыльными стёклами. По углам виднелось множество мелкой бетонной крошки, обломков каких-то деревяшек и обрывков картона. За недоделанной стойкой виднелись чернеющие дверные проёмы, ведущие в другие комнаты.

Я недоверчиво посмотрел на множество грязных следов рифлёных подошв, покрывающих почти всю поверхность пыльного пола. Повсюду валялись комья земли и стебли засохшей травы. Было видно, что местные посетители, или постояльцы, не слишком заботились о том, чтобы поддерживать чистоту.

— А теперь ребята, самый главный сюрприз, — хрипло хихикнула брюнетка. — Пойдёмте сюда. Берите что надо, я разрешаю!

С этими словами она подскочила к нам и толкнула ещё одну хлипкую дверь, расположенную всего в паре метров от входной. Мы последовали за ней и, миновав небольшой коридор, вышли в гараж. И тут я действительно был удивлён так, что даже не знал, радоваться мне или насторожиться.

Просторное помещение, в котором бы без труда разместилась пара Боливаров, было заставлено рядками железных шкафчиков, выкрашенных в зелёный армейский цвет. Уличный свет проникал сквозь длинные и узкие окна, распложённые в верхней части стен. Никаких въездных ворот в эту секцию гаража не было, зато в противоположной стене виднелся широкий проём, уже точно выходящий непосредственно в гараж. На грязном бетонном полу всё так же было множество следов, комков засохшей земли и ошмётков травы.

Часть 27

Рядом со шкафчиками красовалась пара длинных скамеек, словно вынесенных из школьного спортзала, только более высоких. Я со скрипом приоткрыл первую незапертую дверцу и недоверчиво хмыкнул, обнаружив там висящую чёрную спецовку или что-то в этом роде.

— А это точно можно брать? — спросил я.

— Не хочешь, не бери, — тут же хихикнула Брюнетка. — Так и ходи, стиляга.

— Так, — деловито заключил Мезенцев, медленно двигаясь вдоль шкафчиков и заглядывая в каждый из них. — Осмелюсь предположить, что все эти шмотки точно не твои.

— Можно и так сказать, — девушка пожала плечами.

— Так как мы тогда их возьмём? — поинтересовался я.

— Палыч-Антон, а ты видишь здесь хоть кого-то, кроме нас?

Я помотал головой.

— А следы в соседнем помещении? — хмыкнул Гарик. — Тут точно кто-то был.

— Но, сейчас же никого нет.

Девушка посмотрела на нас таким взглядом, словно не видела ничего необычного в том, чтобы «позаимствовать» одежду. Я подумал о том, что Вишняков бы точно с ней согласился.

— Я тут недавно ночевала. Никого не было. Двери не закрыты. Шкафчики не заперты. Если бы вещи представляли для кого-то ценность, их бы наверняка так просто без присмотра не оставили. Логично же.

— Пожалуй, соглашусь... — протянул Мезенцев, останавливаясь напротив шкафчика и вытаскивая аккуратно свёрнутую чёрную футболку с какой-то картинкой. — Ух ты! Ну всё, уговорила...

Гарик расплылся в довольной улыбке и тут же повернулся к нам.

В самом центре футболки красовался скелет в рокерской косухе, демонстрирующий зрителю оба вытянутых кулака с оттопыренными средними пальцами. Ещё пара таких же «парней» выглядывали из-за спины, выражая схожее отношение ко всему происходящему. Невидимый ветер трепал рокерские шевелюры, неизвестно как крепящиеся к черепам. Ниже, чтобы максимально подчеркнуть смысл изображённого на картинке, красовалась большая надпись на английском языке.

— Фак оф, — прочитал я.

— Ты как хочешь, а я переодеваюсь, — ещё шире улыбнулся Гарик и быстро скинул «Кангол» и куртку.

Я собирался что-то возразить, но, переведя взгляд с ухмылявшегося Игоря на довольное лицо девушки, мысленно махнул рукой, и заглянул в соседний шкафчик.

— У вас что, с Вовкой-Бабахом одинаковые медальоны? — спросила Нат, когда Гарик разделся до пояса, не упустив возможности лишний раз продемонстрировать раскаченные плечи и руки.

Надо было отдать должное выглядел Гарик весьма убедительно, в отличии от меня с Вованом. Наши тощие и длинные руки со стороны больше напоминали какие-то палки, воткнутые напрямую в плечи.

Причём для того, чтобы получить столь внушительный объём Игорь даже не посещал спортзал. Просто дома брал шестикилограммовые гантели, включал на полную громкость «Оффспринг» и молотил руками воздух, подобно заправскому боксёру, стараясь максимально точно попадать в темп барабанов.

— Да... — с максимально непринуждённой интонацией ответил Гарик, словно не придавая этому значения. — В одном месте покупали, только у меня изображение другое.

«А вот это уточнение явно лишнее, — подумал я, осматривая содержимое шкафчика. — Зачем говорить про покупку? Ведь так хорошо начал. А если Нат теперь спросит, где именно покупали, что тогда? Как дальше врать будем?»

— И что там?

— Змея как змея, — Мезенцев пожал плечами ненавязчиво покрутившись перед девушкой так, чтобы продемонстрировать внушительные бицепсы. — Кобра самая настоящая.

— Кобра... Кобра решительная, когда надо ужалить. И жалит метко.

Нат многозначительно закивала головой, то ли от того, что была действительно восхищена чёртовой змеюкой на медальоне, то ли от вида Гариковского обнажённого торса.

— Не хочу показаться наглым, — начал я. — Но тут не все такие Аполлоны, как ты верно подметила. Можно переодеться так, чтобы не подвергнуться осмеянию?

— Чего? — девушка недоумённо на меня посмотрела.

— Тохан максимально корректно просит тебя выйти, — улыбнулся Мезенцев.

— Это наглость. Я ему шмотки, а он просит выйти.

Я открыл было рот, чтобы сказать, что я не это имел в виду, но Нат тут же улыбнулась и махнула рукой.

— Не парься. Пойду Вовку-Бабаха растолкаю. Пусть тоже себе что-нибудь подберёт.

— Ты тоже здесь прибарахлилась? — бросил Гарик в спину почти вышедшей девушки.

— Нет.

Брюнетка скрылась за стеной. Мезенцев довольно почесал подбородок, издавая громкий хруст отрастающей щетины и продолжил переодеваться. Я вернулся к изучению содержимого шкафчиков.

В большинстве своём в каждом из них было одно и тоже. Несколько тёмных футболок, иногда чёрных рубашек на пуговицах и множество штанов, одинакового пошива, но разного размера. Вся одежда была без ярлычков с указаниями размеров или названия производителя. Глядя на общий тон и фасон складывалось такое чувство, словно мы роемся в раздевалке какого-то охранного предприятия. Но кого, или что можно было охранять серди берёзовых рощиц и мокрой травы?

Решив лишний раз не заморачиваться за вопросы, на которые всё равно никто не даст ответа, я невольно улыбнулся, поймав себя на мысли что все эти шмотки, похоже только и ожидали моего появления. Потому что я был весьма не против обзавестись новыми «портками».

Конечно, я до сих пор не был уверен в правильности наших действий... Но вид крутых брюк, сшитых на манер тех, что были у Нат, склонил чашу моральных весов в сторону небольшого воровства. Или «заимствования», как последнее время любил выражаться Бабах.

Штаны оказались сшитыми из грубой ткани, на ощупь и внешний вид напоминающей джинсовую. Несколько декоративных швов, выполненных тёмно-красными нитками, создавали причудливый узор, огибая нашитые кармашки и различные петельки для каких-то креплений. Я с упоением погрузился в подбор одежды, пока не нашёл брюки, идеально севшие по размеру, что было неслыханной редкостью. Длинна оказалась подходящей и при этом в поясе абсолютно не болтались. Обычно, если какие-то штаны подходили мне по длине, то в талии были откровенно велики и не сваливались только благодаря брючному ремню.

В скором времени в помещении появился заспанный Бабах. Несмотря на то, что он потирал глаза и зевал, выглядел он на удивление хорошо. На вопрос, как это он рискнул выбраться из машины на улицу без легендарного зелёного кашне, я получил ответ, что ценная реликвия осталась в салоне. И что его величество граф Вишняков, не собирался слишком долго пребывать на открытом воздухе, вот и не намотал его на шею.

Таким образом через минуту секция гаража заполнилась пустым трёпом и нехитрыми шутками, в которых Вишняков, талантливо имитируя акцент, изображал рыночных торговцев. При этом он весьма убедительно клялся мамой, убеждая нас в том, что это самая настоящая кожа и Турция.

Так, посмеиваясь над Вовкиным представлением, мы подобрали свежую одежду. Гарику новые брюки тоже пришлись по душе. Всё же крутой внешний вид со множеством кармашков и швов сделал своё дело. Одев футболку со скелетами и непотребной надписью, Мезенцев всё же оставил старую кофту и крутку. Верная кепочка вернулась на законное место, прижимая волосы.

Володьке примерка давалась тяжело в виду раненной руки. Но с нашей помощью он довольно быстро подобрал себе штаны. Так же ему сильно приглянулись чёрные рубашки, но мерить он не стал, просто застолбив за собой пару штук. Ну а чтобы хоть как-то прикрыть мёрзнувший торс он быстро натянул футболку, которая оказалась ему велика. Но, учитывая перевязь плеча, это было даже к лучшему, потому что надеть её оказалось намного проще и нигде не давило.

В последнем шкафчике был обнаружен тёплый свитер с плетением в «ёлочку», чему очень сильно обрадовался Вишняков. Выглядел он тоже весьма круто, чем-то напоминая армейские свитера британских солдат. Во всяком случае я видел такие в одном из кино. Больше всего выделялись выполненные вставки на плечах и локтях. Выполнены они были из грубого материала, на ощупь напоминающего нечто среднее между клеёнкой и брезентом.

Я тоже подобрал себе футболку по размеру, но вот с крутым свитером мне так не повезло. Также в последнем шкафчике оказалась длинная узкая сумка. На боку красовался специальный кармашек с прозрачным окошечком. Внутри виднелась бумажка с надписью «летнее» и сделана она была явно от руки. Содержимое сумки представляло собой огромную кучу скомканных шмоток из лёгкой ткани светло песочных тонов.

Мы некоторое время молча смотрели на находку, и я только потом понял, что вызвало такую реакцию. Всё дело было в надписи. Её точно оставил человек. Небрежные, накиданные словно впопыхах, заглавные буквы. Ещё одно доказательство того, что кроме Нат в этом мире были и другие люди. А ведь до этого и правда складывалось впечатление что сам «особняк» и шкафчики с вещами, словно существовали сами по себе.

Какие-то обезличенные предметы... Никаких имён на дверцах, указаний размеров или фабрики-изготовителя на самой одежде. Что это были за вещи, и кому они предназначались? Словно весь смысл их существования был в том, чтобы создать убедительную иллюзию обитаемости этих мест, но при этом им дико не доставало каких-то мелких деталей, характерных для присутствия человека. Сколов на краске, потёртостей, царапин. Может быть, нецензурных надписей, наклеек с голыми девушками или дорогими автомобилями. В общем множеством мелочей. Даже следы засохшей грязи на полу больше казались неотъемлемой частью самой постройки, нежели того, что здесь действительно кто-то ходил. Будто мы снова оказались в том мире с дорогой и снегопадом,который было тяжело понять, но который просто существовал.

— Так, это в машину... — деловито протянул Бабах забирая сумку. — Жара настанет, тогда разберёмся что там к чему. Тохан, положи поверх мои рубашки. Ага, спасибо.

— Ты думаешь мы до лета будем по мирам колесить? — тихо поинтересовался я, глядя в дверной проём, чтобы убедиться, что Нат нас не слышит.

— Ничего я не думаю, — хмыкнул Вовка выходя из помещения. — Лишним не будет, знаешь же...

— Жалко обуви нет, — сказал Мезенцев, ещё раз проходя вдоль шкафчиков и внимательно заглядывая в каждый из них.

— Как-то всё слишком легко даётся, — заключил я, одевая старую кофту и накидывая поверх обдергайку. — Блин, Вован такой классный свитер нашёл... Там точно таких больше нет?

— Нет, я посмотрел, — кивнул Гарик и добавил намного тише: — А что именно легко даётся? Нас два раза чуть не сожрали какие-то твари. Вован пулю получил. И кто его знает, что дальше будет. Так что считай это «молоком за вредность». Напоминаю, у нас из оружия пустой ПМ и Вишняковский обрез, с двумя патронами.

— Газовик ещё, — иронично добавил я, похлопав по нагрудному карману.

— Вот-вот. Если бы всё легко давалось, так тут ещё пара десятков коробок патронов должна быть. И куча стволов.

— Цинков.

— Чего?

— Коробки с патронами, как ты говоришь, называются цинками. На военке не объясняли? Не показывали?

— Показывали, но больше про маркировку на крышке объясняли. Сам подумай, кто же дурным студентам патроны доверит? Там же к вечеру половину утащат, — улыбнулся Мезенцев. — Но не об этом речь. Расслабься, будь проще.

— Легко сказать...

— И сделать не сложно. Просто попробуй.

Мезенцев подмигнул, после чего поправил кепочку и вышел.

«Наверное, ты прав... — подумал я, постояв ещё несколько секунд в тишине помещения. — Надо просто попробовать. Сделать вид что ничего не случилось и как-то двигаться дальше. Видимо теперь это мой, вернее наш, образ жизни».

Со стороны входа раздались громкие голоса парней и Нат. Громче всех оказался Бабах, с характерным возгласом которым он всегда сопровождал каждое экстраординарное происшествие. Я вопросительно поднял бровь и поспешил посмотреть, в чём там дело. Как правило подобное восклицание Вовки, в котором он сильно тянул букву «о», предвещало пьянку или что-нибудь подобное. Но какая могла быть пьянка в этом мире?

— Тохан, зацени! — сияющий от радости Вишняков сунул мне под нос закупоренную стеклянную бутылку, заполненную коричневатой жидкостью.

— Дербент?! — удивлённо воскликнул я, не веря тому, что отчётливо вижу знакомую этикетку. — Да ну нафиг? Откуда?

— Нат угощает! — победоносно протянул Вовка, прижимая бутылку к себе словно ценное сокровище.

— Ага. Давно уже с собой таскаю. Всё берегла для подходящего момента.

— Откуда он у тебя? — спросил я.

— Оттуда, ёптить! — ответил за неё Вишняков. — Тебе какая разница? Давай, надо обмыть!

— Что обмыть?

— Обновки! — Вишняков кивнул на штаны и свитер.

— Кстати да, стиляга, — хрипловато хихикнула девушка, окинув меня быстрым взглядом. — Уже получше смотришься. А свитера по размеру не нашлось?

— Нет.

— Жаль. Но для начала неплохо.

— Так, — по-хозяйски перебил всех Вишняков. — Решено!

— Что именно, решено, Володь? — спросил Мезенцев.

— Надо покушать! К тому же отблагодарить нашу замечательную спасительницу! — громко и без тени смущения заявил Бабах.

От той самой застенчивости и лёгкого смятения, которые присутствовали ещё в машине не осталось и следа. Впрочем, когда Вовка действительно чему-то искренне радовался, его практически ничего не смущало.

— Впрочем, не только нашу, но и мою спасительницу конкретно! — продолжил Вишняков. — Нат, у тебя рука вообще лёгкая, не болит даже...

Вишняков покосился на раненное плечо. Нат довольно улыбнулась и согласно кивнула, приняв комплимент как должную констатацию очевидного факта.

— Короче, Гарик, доставай жратву. Сейчас я ужин забабахаю! — распорядился Вишняков. — Тохан, организуй огонь. Я там мангал видел.

— О, Бабах забабахает, — согласно закивал Мезенцев.

— Какой мангал? — не понял я.

— Маргинальный, — брякнул Вишняков видимо первое, что пришло на ум. — Ну этот, круг из кирпичей у входа.

— Это шлакоблоки, Володь...

— Он не только немного туповатый, но ещё и зануда, да? — хрипло поинтересовалась Нат, обращаясь к Гарику.

— Если честно, есть немного, — засмеялся Мезенцев чем вызвал у всех широкие улыбки.

— Понятно всё с вами, — буркнул я.

— Чего понятно? Давай огнём займись!

Вован явно вошёл во вкус раздавать распоряжения.

— Да, — кивнула брюнетка. — Ты же как раз хотел костёр запалить. А я, вроде как обещала показать подходящее место. Свою часть сделки я выполнила...

— Не припоминаю, чтобы мы конкретно заключили сделку... — начал было я.

— Зануда, — протянула девушка.

Что ж, я не стал спорить. Всё это было сказано на улыбке и с добрыми интонациями. Обменявшись ещё несколькими дурацкими фразами-шутками, мы приступили к исполнению Володькиных указаний.

Занявшись делом и продолжая перекидываться с друзьями шутками, я сам не заметил, как беспокойные мысли понемногу сошли на нет. Тягостные, ноющие эмоции, не отпускающие ещё пару часов назад, постепенно растворились в деловитом бормотании Вишняков, хлопках дверей Боливара и дыме «Мальборо».

Чтобы дело спорилось намного лучше, решено было продегустировать предложенный коньяк. Пользуясь случаем, я покрутил в руках бутылку, с любопытством изучая этикетку. Но, как назло, вся информация с производителем, датой и местом разлива оказалась зашарканной. Нат пожала плечами и сказала, что действительно долго носила бутылку в рюкзаке. На вопрос почему, ответа, конечно же, не последовало.

Стоило откупорить бутылку, как к запаху осенней прохлады и мокрого бетона примешался пряный аромат с оттенками то ли изюма, то ли лесных орехов. Стаканчиков у под рукой не оказалось, поэтому мы просто пригубили немного прямо из горлышка. На удивление Нат нисколечко не побрезговала принять в этом участие.

Часть 28

Стоило откупорить бутылку, как к запаху осенней прохлады и мокрого бетона примешался пряный аромат с оттенками то ли изюма, то ли лесных орехов. Стаканчиков у под рукой не оказалось, поэтому мы просто пригубили немного прямо из горлышка. На удивление Нат нисколечко не побрезговала принять в этом участие.

Пряная горечь обожгла рот и спустилась ниже по пищеводу, давно отвыкшему от чего-то крепче чая или воды. Всё пространство перед домом заполнилось многозначительным причмокиванием и всевозможными выражениями восхищения чарующим ароматом. А потом снова последовали дурацкие шутки и добродушный смех.

В гараже обнаружился целый ворох рваных бумажных пакетов из-под строительных смесей без маркировки, а также куча сплющенных картонных коробок. Насобирав достаточное количество и позаимствовав из Вовкиных запасов ещё сухих дощечек, я быстро развёл огонь.

На краю границы примятой травы и нетронутых зарослей виднелось несколько, вывернутых из земли с корнем, берёз. Может быть раньше они росли на месте постройки «особняка», а может быть кто-то притащил их сюда уже после. На самом деле это не имело значения. Главное было то, что я смог наломать с них веток и положить сушиться рядом, пока огонь расправлялся с мелким хворостом.

День медленно угасал. Наверное, это сказывалось целительное действие коньяка, но наступающие сумерки больше не казались такими пугающими как в прошлом мире. Даже наоборот, мне нравилось сидеть рядом с потрескивающим костром и наблюдать за тем, как Гарик и Вован деловито перебирают продовольственные запасы.

Пользуясь случаем Нат, взяла ещё один пакет заготовленной морковки и теперь периодически ей хрустела, деловито прохаживаясь неподалёку. Парни видимо успели привыкнуть к своеобразному поведению девушки и перестали обращать на это внимание. В конце концов, не стоило забывать, что мы оказались в совершенно другом мире. Может быть морковка с сахаром была здесь действительно в диковинку.

Как бы не старался Бабах, ему так и не удалось уговорить Гарика начать готовить плов. Мезенцев отшутился, что это полностью Вишняковская привилегия, а раз он не может в силу простреленной руки, то с фирменным блюдом придётся подождать. Вовке, понятное дело, хотелось произвести впечатление на девушку, но ничего нельзя было поделать. В конечном итоге все остановились на походном варианте — заварить лапши быстрого приготовления и открыть банку тушёнки.

Между делом дегустация коньяка продолжилась, и где-то после очередного захода Вшиняков полез в машину, чтобы выбрать подходящую для ужина музыку.

— О, Тохан, смотри чего есть! — Бабах выглянул из салона, радостно поднимая над головой кассету.

— Кассета, — кивнул я.

Машину от костровища отделало метров пятнадцать, и я понятия не имел каких именно исполнителей Вован мне показывает.

— Ну ты чего! Это же баллады «Металлики»! Тебе же нравится! На дне ящика плашмя лежали.

— Ого! — обрадовался я. — Врубай, как раз то, что надо!

— Опять что-то неизвестное? — раздался за спиной голос Нат.

Я невольно улыбнулся.

— Да, тоже такие, малоизвестные ребята. Но тебе должно понравиться...

Вовка скрылся в салоне и в скором времени из динамиков послышалось знакомое вступление песни «Непрощённый».

— Мелодично, — кивнула брюнетка, положив на столбик шлакоблоков одну из спальных курток и опускаясь рядом. — А ты задницу не отморозишь?

Я довольно улыбнулся и кивнул на толстую стопку свёрнутых картонных коробок, уже приспособленных на соседнем столбике.

— Неплохо, — согласилась девушка.

— Тохан, это почти такая же кассета как тогда! — Бабах снова выглянул из машины. — Помнишь? Бесконечный «Миллер»!

— Ага, — согласно кивнул я.

— Ну-ка, проверим твою память, — Вишняков скрылся в салоне и тут же вынырнул назад, держа в руках кейс от кассеты. — Давай, в какой порядковой песни тогда шли?

— На первой стороне: «Анфогивен», «Фейд ту блэк», «Ван», — не задумываясь ответил я. — На второй: «Носин элз маттерс», «Велком хоум» и «Ту лив из ту дай».

Вишняков согласно кивал, видимо сверяя названия со списком на обложке. Я посмотрел на девушку. Похоже мой идеальный английский с нотками уральского произношения её нисколечко не смущал. Впрочем, это стало очевидным ещё на моменте прослушивания «Нирваны».

— Так это точно такая же кассета, как тогда! — радостно кивнул Вишняков. — Блин, я бы сейчас выпил бесконечного «Миллера»!

— Это точно, — кивнул я.

— Что за бесконечный «Миллер»? — поинтересовалась Нат.

— Да это наша местная история, долго рассказывать.

— Да ты что? — наигранно улыбнулась она. — А нам же как раз срываться с насиженного места буквально через пять минут! Выкладывай давай.

— Хорошо, — кивнул я.

Суть была очень простой и ничего выдающегося в себе не скрывала.

Однажды мы собрались к Гарику в дальний сад с ночёвкой на шашлыки. Дальний сад потому и назывался «дальним», что добираться до него надо было на электричке. Именно поэтому он не был таким востребованным, как сады, распложённые в черте Челябинска, но этим и привлекал наше внимание.

Разумеется, помимо мяса и щедрого набора овощей мы как следует затарились разливным пивом в силу того, что оно было намного дешевле, чем бутылочное. Но всё же несмотря на то, что большую часть заранее отложенных на мероприятие средств мы потратили на мясо, нам удалось наскрести на шесть бутылок «Миллера».

Гарик испытывал к этой марке особо трепетное отношение, которым заразил и нас. В нашей компании даже был уговор, что тот, кто первый жениться, угощает остальных ящиком «Миллера». Впрочем, учитывая текущие состояние дел получить ожидаемое было маловероятно.

Добравшись до места, мы тут же организовали костёр и приступили к приготовлению шашлыка. Включили магнитофон. Я как раз взял с собой ту самый сборник баллад, проверку знания которого только что устроил Вишняков. И как-то так получилось, что «Миллер» был выпит практически сразу, ещё до того момента как наступило то самое состояние, ради которого это всё и затевалось. Когда пивной хмель приятно обволакивает сознание, и вся окружающая действительность словно ставится на паузу, уступая место тягучей, хмельной эйфории. Подобно той, что захлестнула нас тогда, на пресловутом Дне Панка.

И так как с бутылочным пивом было покончено, мы переключились на разливное. И вот, когда первая порция шашлыка уже источала душистый пар на большом подносе, а Володька старательно нанизывал на шампуры следующую, мне пришло в голову взять пустую бутылку из-под «Миллера» и заполнить её разливным. Помню, как ребята тогда удивились, решив, что я попросту заныкал где-то ещё, ничего им не сказав.

Когда же секрет был раскрыт, Гарик и Бабах поступили точно так же. Компактную бутылку, ёмкостью ноль тридцать три, было удобно держать в руках. Она не издавала характерного хруста пластика и сам факт того, что мы продолжаем пить культовый, наверное, «Миллер» очень грел наши юные сердца.

Но я был уверен, что на самом деле бесконечный «Миллер» запомнился всем вовсе не поэтому. Просто в тот момент время действительно поставили на паузу. Я отчетливо помнил, что было одиннадцать вечера, когда мы разговорились о жизни. О попытках её осмысления. При этом никто не жаловался и не ныл. Мы просто общались, философствовали, шутили и смеялись.

Бесконечный «Миллер» и бесконечная «Металлика». Я не помню сколько именно раз мы перевернули туда-сюда несчастную кассету. Мне показалось что прошло не больше часа, хотя на самом деле готовиться ко сну мы начали в пятом часу утра. Скорее всего именно тем окрыляющим ощущением истинной, неподдельной свободы всем и запомнился тот день. Таким же чувством, как и на Дне Панка... Словно вся жизнь действительно лежит в кармане, и всё непременно будет хорошо. Да почему будет? Всё уже было хорошо в эту самую точку времени и пространства...

— Затерявшегося где-то во времени... — закончил я окончание истории.

Вовка и Гарик, давно остановившиеся послушать мой пересказ, согласно закивали.

— А помните, как мы пытались на второй этаж нагреть, чтобы не замёрзнуть пока спим? — тут же спросил Игорь.

— Конечно, ёптить! — засмеялся Бабах. — Нагреть камни на костре, сложить в железную ванну и тащить на второй этаж! Это же Тохан придумал.

— Ага, — засмеялся Мезенцев. — Три пьяных дебила, тащат ванну полную горячих каменюк на второй этаж, через люк размером метр на метр!

— Ну тепло же было, — резонно заметил я. — Индейцы так жилища грели.

— А я помню, как в Вовку гвоздь горячий улетел! — тут же добавил Гарик.

— Горячий, — хмыкнул я. — Раскалённый до красна!

— Это как так? — поинтересовалась Нат.

— Я сидел и длинной палкой шерудил угли, — начал я показывая быстрые движения кистью, чтоб было понятней как всё происходило. — Красиво так; ночь, искорки красноватые разлетаются в темноте. И тут вижу, палочка подцепляет гнутый, красный гвоздь и он из золы улетает куда-то в сторону...

— А что там гвоздь делал?

— Так мы же всё подряд жгли, — пожал плечами Мезенцев. — Была поставлена задача -сжечь весь мусор. А доски с гвоздями в саду самые ходовые.

Нат понимающе кивнула.

— Ну и вот, гвоздь вылетел. Я по сторонам посмотрел — не видно. Ну и чёрт с ним думаю, и дальше пиво пью. И тут Бабах такой на руку смотрит и какую-то фигню стряхивает.

— Ага, — эмоционально подключился Вовка. — Я сижу, вижу, как Тоахан какую-то фигню палкой из костра выкинул и мне на руку что-то упало. Я внимания не придал. А потом раз, и покалывать начало. К глазам подношу, а там гвоздь лежит и дымиться!

— Так ребята, — Нат посмотрела на нас, как на дураков. — Это же ожог гарантированный.

— Это будь Бабах трезвым, был бы ожог, — засмеялся Игорь. — А мы же пьяные были.

— Да, — кивнул Вовка. — Я просто стряхнул его и всё.

— Да ты отчаянный парень, Вовка-Бабах! — добродушно воскликнула Нат и осторожно ткнула его кулаком в здоровое плечо. — Тебя и пули, и гвозди раскалённые не берут!

Мы засмеялись, наперебой предлагая варианты, что ещё не берёт Бабаха.

— Слушайте, а это было до того, как ты кулон купил? — посмеиваясь спросила Нат.

— Почему купил? — Володька удивлённо поднял бровь, — мы же...

— Блин, Бабах! Тут надо говорить не почему, — мгновенно вклинился Гарик, — А почём... Помнишь, вместе же покупали!

— А... — протянул Вишняков с таким видом, будто что-то понял, хотя по глазам было видно, что это не так. — Да хрен с ними, кулонами-медальонами. Но это до было, точно. Я вот знаете от чего бы сейчас не отказался?

— От бесконечного «Миллера»? — предположил я.

— Да!

— А я бы шашлычка навернула... — хрипловато призналась девушка.

— Вот, наш человек! — радостно поддержали все остальные.

Я посмотрел на улыбающуюся брюнетку. Она спокойно сидела у костра и снова хрустела морковной соломкой. Желтоватые отблески пламени мерцали на крутой обдергайке и искрились в неестественно синих глазах. На какое-то мгновение перед внутреннем взором промелькнуло множество фрагментов сегодняшнего дня, и то, как вела себя незнакомка. В какую-то долю секунды мне показалось, что Нат словно была с нами с самого начала чёртового «приключения».

Во всяком случае последние несколько часов она выглядела абсолютно естественно и непринуждённо, словно действительно стала частью нашей компашки. Даже странности с сильной восприимчивостью к запахам уже не казались мне чем-то экстраординарным. В конце концов мы жгли костёр рядом с заброшенным особняком, словно поставленным здесь какой-то высшей силой, а не построенной людьми. Так что какой был смысл удивляться отдельным странностям?

Тем временем начинало темнеть. Разгоревшийся костёр успевал подсушить разложенные по периметру ветки, которые позже отправлялись в огонь. Потрескивания языков пламени смешивались с гитарными переливами «Металлики», растворяясь во влажном воздухе. Пахло сыростью и дымом. Мы сделали ещё по глоточку «Дербента».

Было странно потягивать коньяк из переходящей бутылки, даже не имея возможности чем-нибудь закусить. Впрочем, у Нат с этим особых проблем не возникло. Мне даже стало интересно, а как вообще сочетались эти вкусы? Морковки и коньяка?

Вишняков с Мезенцевым, продолжая перекидываться шутками и воспоминаниями с тех посиделок, организовали небольшой столик из двух шлакоблоков и обрезка широкой доски, обнаруженной где-то в «особняке». Я невольно подумал о том, что найди я её первым, она бы уже давно сгорела и пришлось бы ужинать на коленях.

Парни отправились к Боливару, чтобы наконец-то заняться кипячением чайника и приготовлением лапши. Я сел на шлакоблоки и глубоко вдохнул.

Свежий воздух заполнил лёгкие принося чувство давно забытого отрешения. Как же это было хорошо. Рассказав историю про посиделки в дальнем саду, я словно снова пережил тот вечер. Скорее всего сейчас во мне говорили последствия старательной дегустации коньяка, и я начинал испытывать схожие чувства.

Я сделал ещё один вдох, наслаждаясь запахом костра и осенней сырости, после чего опустился на подготовленные шлакоблоки. Потрескивал огонь, и я словно завороженный наблюдал за причудливым танцем желтоватых язычков. Я наконец-то понял, почему ещё днём хотел развести костёр. Это было какое-то подсознательное желание — посмотреть в одну точку и дать мыслям остановиться. Перестать метаться из угла в угол и больно биться о внутренние стенки сознания. Точно так же, как и тогда, когда был бесконечный «Миллер» и всё было хорошо. Мне казалось, что сейчас в костре потрескивают не только берёзовые ветки, но и сгорают все дурные мысли и чувства. А от воспоминаний о том чудесном вечере, на душе становилось по-настоящему тепло.

— Палыч, тушёнку открой.

Мезенцев с глухим стуком поставил банку на импровизированный стол.

— Здорово ты придумал, а чем это сделать? — спросил я, выныривая из умиротворяющей пустоты сознания.

— Не знаю. Морковным ножом.

— Так он грязный и тупой. Я им ветки строгал...

— Придумай что-нибудь, — хихикнул Гарик, возвращаясь к Боливару. — Скоро лапша заварится. Давай, на тебе главное блюдо.

— Отлично... — хмыкнул я и посмотрел на девушку.

Сумерки окутывали окружающий пейзаж. Ветер окончательно успокоился, а очертания берёзовой рощи вдалеке были уже практически не видны.

— Давай, Палыч-Антон, я тебе с этим делом помогу...

Я хотел было спросить, как именно она собирается это сделать, но тут Нат быстро засунула руку за спину. В следующее мгновение желтоватые отблески пламени блеснули на длинном лезвии ножа. Я почувствовал, как брови удивлённо поползли вверх. Брюнетка хмыкнула и исполнила пару трюков, во время которых нож пару раз перекрутился через ладонь подобно огромной бабочке, а под конец и вовсе описал на ней полный круг. Нат хмыкнула и резко зажала в кулак рукоять танцующего ножа.

Всё произошло так же быстро, как и тот трюк с зажигалкой. Я не знал сколько лет девушка тренировалась, чтобы исполнить такое, но выглядело это крайне эффектно. И пугающе.

— Я обычно им такое не открываю, — хмыкнула она, — но сейчас думаю можно...

Лезвие с лёгкостью пробило жесть крышки и вспороло банку.

— Чего... — наконец-то протянул я. — Откуда у тебя нож и где ты так научилась?

Лёгкая улыбка тронула губы девушки. Она явно была довольна тем, какое впечатление произвёл на меня данный трюк.

— Где научилась там уже не учат, а нож... Ты же не думаешь, что я совсем дура, чтобы без оружия к незнакомым мужикам в машину лезть?

— Так это, погоди, — я пытался собраться с мыслями. — Ты всё это время могла нас в капусту покрошить?

— Ага, — кивнула Нат. — Не хотела хвастаться, но думаю этой лёгкой демонстрации хватит, чтобы оставшийся вечер мы провели за душевным общением, ведь так?

Часть 29

— В смысле? Мы же и так общались... — начал было я и тут понял, что она имеет в виду. — Ты не подумай ничего такого, мы...

— Я и не думаю, — улыбнулась девушка, закончив вскрывать банку. — Просто предупреждаю.

С этими словами она дотянулась до столбика шлакоблоков, на котором я сидел и вытерла лезвие о свисающий край картона. Я невольно приподнял зад, отстраняясь от сверкающего клинка.

— Думаю, в предупреждении не было необходимости, — протянул я.

— Само собой, — кивнула Нат. — Ух, ну и запах конечно...

Девушка достала из кармана небольшую тряпочку и, окончательно очистив лезвие, ещё раз крутанула ножом в воздухе, после чего он столь же стремительно исчез под крутой обдергайкой. Нат хихикнула и бросила быстрый взгляд в сторону Боливара.

Сквозь боковые стёкла были видны задницы парней, деловито шуршащих над столиком.

Я наконец-то вынырнул из состояния лёгкого замешательства. С одной стороны, я был поражён небывалой ловкости девушки в обращении с ножом. Но с другой, начал серьёзно её опасаться.

— Запах просто великолепный, — сказал я таким тоном, словно ничего не случилось — Правда не уверен, понравиться ли тебе такая штука. Знаешь, запах тушёнки очень едкий. Потом долго преследует... И, заранее приношу извинения, но отрыжка будет такая, что мало не покажется.

— Да я сразу поняла, как только банка открылась.

— Ага, — согласно закивал я, оглядывая линию разреза и думая о том, что было бы любезно со стороны Нат сначала отогнуть вспоротый край, а уже потом прятать нож. — Но это точно вкусно. И питательнее чем морковка...

Я не придумал ничего умнее, кроме как попытаться подцепить острую железяку пальцем, продолжая говорить.

— Не знаю как ты, а мы с утра, или даже по ощущениям со вчерашнего дня, ничего не ели...

Что-то больно впилось в палец. Вырвался невольный мат, и я посмотрел на банку. Крышку я, конечно, подцепил, но вот только не рассчитал усилие и надавил слишком сильно. Палец проскользнул дальше по заострённым краям, и баночная жесть с лёгкостью вошла в плоть.

— Твою ж мать... — протянул я, морщась от неприятных ощущений. — Чёрт, будет теперь мясо с кровью... Прямо как в лучших ресторанах мира. У тебя случайно нет с собой пластыря...

Я повернулся к девушке и невольно вздрогнул. Она сосредоточенно смотрела на весьма противный разрез, из которого сочилась кровь, стекая по корпусу банки и капая под ноги. Грудь брюнетки быстро вздымалась, а в глазах сверкали какие-то дикие огоньки. И это были явно не отблески костра.

— Дурак... — хрипло протянула она и, прежде чем я успел хоть что-то сделать, схватила мою руку и засунула порезанный палец в рот.

Я только и успел, что перехватить падающую банку и поставить её на столешницу. Сердце тут же застучало с бешенной скоростью. Коктейль из странных чувств и эмоций мгновенно обрушился на тело и разум, лишая понимания как на это реагировать. Это было глупо, неловко и весьма приятно одновременно.

Нат резко вцепилась в меня и дёрнула вверх. Я поднялся, перегораживая спиной вид на происходящую сцену со стороны буханки. Мне хотелось сквозь землю провалиться от нелепости, но в тоже время я чувствовал приятные прикосновения губ и языка девушки.

«Может в этом мире, это какой-то ритуал зализывания ранки?» — пронеслась в мозгу абсолютно нелепая мысль.

Мне стало окончательно неловко от всех этих резких перепадов в поведении девушки. То она демонстрирует умелое владение ножом, с весьма однозначными намёками чего делать не стоит, то вдруг запихивает палец в рот и не отпускает...

Я сделал острожный шаг назад, собираясь просто сказать спасибо и сделать вид, что в этом не было ничего необычного. Но вместо этого Нат быстро попятилась к дому настойчиво увлекая меня за собой.

Я нелепо закрутил головой, подумав о том стоит окликнуть парней, так как всё это было весьма странно и далеко не так однозначно, как мне бы хотелось. Но тут девушка издала резкий предостерегающий звук и подсунула мне под нос сжатый кулак. Я только сейчас понял, что как бы эротично это не выглядело, но было похоже на то, что она активно высасывает из разрезанного пальца кровь...

— Так, послушай, это всё здорово конечно... — я старался как можно спокойней, держа в голове то, с какой скоростью в её руке мог появиться нож. — Но, если честно, это немного пугает...

Девушка замычала ещё сильней, явно призывая меня заткнуться. Пальцы свободной руки вцепились в воротник куртки, и она буквально затащила меня под покосившийся навес.

Я действительно не знал, что делать. Позвать парней на помощь казалось глупой идеей, потому что их глазами ситуация наверняка выглядела далеко не так странно.Попытаться отстраниться или оттолкнуть девушку, тоже было не самым хорошим вариантом. К тому же, какая-то часть меня с замиранием сердца вдруг возжелала развития этой странной сцены во что-то более безумное...

И в этот момент медальон ожил, начав издавать настырные беспокойные вибрации.

— Нат, я серьёзно... Давай вернёмся...

— Ты болван, — наконец-то выдохнула, выпустив палец и утирая рот рукавом куртки.

Губы её подрагивали, и даже в надвигающихся сумерках было видно, как сильно распалилось лицо.

— Даже не представляешь, на сколько тяжело было сдержаться, когда Вовку-Бабаха зашивала... — в глазах Нат бушевала странное выражение гнева и какого-то запретного удовольствия. — А тут, прямо свежая! Никакая ваша чёртова морковка не заглушит... Балбес!

Медальон настырно кольнул. Я невольно отшатнулся и бросил быстрый взгляд в сторону, куда явно указывала побрякушка.

Вдалеке, сквозь жидкую берёзовую рощу пробивался стремительно приближающийся свет мощных фар. Отблески прыгали вверх-вниз и метались из стороны в сторону. Какой-то неизвестный автомобиль летел сюда на огромной скорости.

Из буханки выскочили взволнованные Бабах и Гарик.

— Тохан, где Нат?! — бросил Мезенцев.

— Не говори... — долетел до меня сдавленный шёпот.

Я обернулся и успел заметить лишь очертания брюнетки, стремительно скрывающиеся в полумраке «особняка».

— Не знаю, я отходил! — крикнул я.

— Чёрт, там едет кто-то! — Мезенцев подбежал к костру. — Надо огонь потушить, может мимо пролетят!

— А с чего ты взял, что это угроза?

Я спрыгнул с крыльца.

— Угадай!

Гарик выразительно ткнул себя в грудь.

— Тохан, то самое где?! — выпалил Бабах.

— Что именно? — не сообразил я.

— Хлопушка, ёптить! — злобно отозвался Вишняков. — Такая большая хлопушка! На два хлопка!

— Под лежанкой! Видел же!

Бабах заскочил в салон.

— Палыч, как он с одной рукой будет? — бросил Гарик. — Чёрт, иди помоги, я тут сам...

Мезенцев уже неистово топтал горящий костёр, чем поднимал в верх ещё большее количество ярких искр.

Я, издавая поток сдавленной матерной брани, побежал к Боливару, очень надеясь на то, что мы не вляпаемся в очередное дерьмо.

«Такой большой, а в сказки веришь,» — иронично заключил внутренний голос.

Глава 13

Кадеты

Меня захлестнул безумный поток чувств и эмоций. Медальон продолжал настырно покалывать, явно не предвещая ничего хорошего. Сердце бешено колотилось, разгоняя по телу закипевшую кровь. Мысли путались в попытке понять, что это сейчас было с Нат и чего ожидать от приближающегося источника света.

— Держи, — я достал из-под «лежанки» обрез и протянул Вишнякову.

— Давай сам, я же однорукий! — бросил он через плечо, вырубая магнитолу. — Чёрт, не нравится мне это, даже пожрать толком не получилось...

Мы выскочили из машины и захлопнули дверцу. Фары перестали мелькать за стволами деревьев и теперь двигались параллельно нашей стоянке. В холодном воздухе отчётливо слышался надрывный рёв мощного двигателя.

— Да где же Нат?! — воскликнул Гарик, объятый облаком дыма поднимающееся золы.

— Я не видел. Она же с Тоханом у костра сидела!

— Яне знаю, отошла куда-то... — быстро ответил я, решив не вдаваться в подробности.

— Нат! — крикнул Мезенцев, выдёргивая ногу из костровища. — Нат, ты где?!

— Да не ори ты так, — буркнул я, быстро обматывая самодельные Вовкины ремни вокруг приклада.

— Чёрт, они прямо сюда несутся! — воскликнул Вишняков, когда скачущий по дороге свет фар, резко развернулся резанув по глазам. — Может спрячемся? Вдруг это опять твари какие-нибудь, а у нас только два патрона!

«А куда им ещё деваться, кроме как не сюда?! — пронеслось в мозгу. — Тут одна единственная дорога прокатанная».

— Не думаю, что твари умеют машиной управлять, — выпалил Мезенцев, побежав к углу особняка. — Давайте, парни, сюда! Быстрей. Похоже это хозяева шмоток возвращаются...

Мы последовали за Гариком. Непримятая высокая трава хлестнула по ногам с характерным звуком. Парни, сдавленно чертыхаясь, прижались к стене «особняка», нервно осматриваясь по сторонам.

— Надо было в доме спрятаться, — прохрипел Бабах.

— Подожди, Володь, может ничего страшного и не случиться, — ответил Игорь.

— Ага, а почему тогда медальон шебаршит?

— Ну не так же, как тогда в магазине. Чутка иначе.

Я прислушался к ощущениям и согласно кивнул. Действительно, тогда побрякушка воспринималась совсем по-другому. В любом случае, в здании сейчас укрылась Нат, и возможно это было к лучшему. Ведь кто его знает, что именно за автомобиль к нам приближался.

В этот момент неизвестный водитель выключил фары, и я только теперь понял, как сильно успело стемнеть. Без пламени костра двор мгновенно погрузился в синеватую мглу. Даже лица парней были еле различимы, хотя мы и находились в метре друг от друга. Создавалось такое ощущение, словно кто-то растянул перед глазами мутную, постоянно рябящую плёнку, размывающую границы объектов.

Рёв мотора стремительно приближался. Спустя несколько секунд заскрипели тормоза и обороты снизились. Послышался скрип открывающихся дверей и быстрые, сухие команды.

— Чёрт, не нравиться мне это... — прошептал Вишняков пригибаясь ещё ниже.

Мы невольно последовали его примеру, опустившись на колени так, чтобы скрыться среди высокой травы.

Я ожидал услышать взволнованные голоса, или хоть какие-то вопросы на подобии: «Что за ерунда?» Или «что это за машина?». Но ничего не происходило. Неизвестный двигатель продолжал урчать на холостых оборотах, заглушая прочие звуки. Я поймал себя на мысли, что мы ведём себя очень тупо, расположившись все вместе. Наверное, стоило хоть немного расползтись в разные стороны и понаблюдать, кого именно принесла нелёгкая. Я уже собрался тихо шепнуть об этом парням, когда где-то сбоку раздался громкий голос:

— Не двигаться! — крикнул неизвестный мужчина и в эту же секунду по верхушкам травы ударил яркий белёсый свет. — Вы трое на прицеле! Руки над головой и медленно пошли вперёд. Давай, давай!

Внутри меня всё оборвалось. Я понятия не имел кому принадлежит голос и какие у него намерения. И чего ради нас обязательно было брать на прицел?!

— Не поняли, что ли?! Пошли быстро, или пристрелю на хрен!

— Делайте, что говорят... — прошептал Мезенцев.

Я тихо пискнул и медленно вытянул руки над головой.

— Оружие на землю, быстро!!! — тут же завопил неизвестный, как только увидел поднимающийся обрез.

«Оно же потеряется в траве...» — пронеслась в голове нелепая мысль, и в этот момент за спиной хлопнул выстрел.

— Бросай, сука, быстро!!!

Я мгновенно метнул обрез в сторону, посмотрев на Вовку и Гарика. Парни невольно пригнулись, но вроде бы это был просто предупредительный. За спиной раздался отборный мат, призывающий нас максимально быстро выползти из травы вперёд, поближе к кругу шлакоблоков.

Я хотел было обернуться, но яркий луч света больно слепил глаза. Судя по всему, это был какой-то мощный фонарь, может быть даже закреплённый на оружии. Таким образом угрожавший неизвестный прекрасно видел каждое наше движение в то время, как мы даже не могли толком определить, где именно он находится.

— Лечь на землю, мордой вниз. Мордой вниз быстро!!! — продолжал кричать мужчина.

Нам ничего не оставалось, кроме как выполнять указания.

— Руки на голову клади, руки на голову!

Мне стало страшно. Не так страшно, как тогда, в темноте магазина, но всё же.

— Ты что, глухой?! Я сказал руки на голову!

— Не могу, ёптить, — хрипло отозвался Бабах. — Плечо прострелено...

— Сейчас ещё и в башке дырка появиться! Руки на голову, быстро!

Скрепя зубами и болезненно пыхтя Вишняков выполнил указание. Сквозь тарахтение двигателя долетел поспешно приближающийся хруст травы. Что-то жёсткое бесцеремонно уткнулось между лопатками и не надо было обладать особыми способностями, чтобы понять, что это ствол. В следующую секунду кто-то грубо прощупал штанины и рукава одежды, продолжая обкладывать нас непрерывным потоком матерных оскорблений.

Не успел я даже подумать о газовом пистолете, который так и болтался в нагрудном кармане обдергайки, как ощутил грубый пинок в бок носком ботика.

— Приподнимись... Это что?

Грубая рука нащупала «Перфекту».

— Газовый пистолет...

— Газовый?! Идиоты...

Неизвестный бесцеремонно запустил руку под отворот куртки и грубо выдернул «Перфекту» из кармана, чуть было не порвав его. Мне ничего не оставалось кроме как тяжело сопеть и пялиться выпученными глазами в примятую траву, ощущая щекой холодную землю.

— Отвечать громко и внятно! — продолжал голос. — Сколько вас здесь?!

Я невольно подумал о девушке и очень понадеялся на то, что она смогла быстро найти себе надёжное укрытие.

— Я у кого спросил, бараны сука?! Сколько вас здесь?

— Трое! — громко отозвался Мезенцев.

— Какого хрена тут делаете?

— Хотели покушать и переночевать. У нас раненый.

— Что за херь ты несешь?! Откуда узнали про это место?! — злобно воскликнул неизвестный, но тут в разговор вступил ещё один голос.

— Копыто, это все?

«Копыто? — подумал я. — Это что, имя?»

— Да. На теплаке только эти трое были. Что сканнер?

— Три активные сигнатуры. Вооружены?

— Обрез и газовый пистолет, вот...

— Обрез, серьёзно?

— Ага.

— Хорошо, поднимай. Времени мало...

Говоривший явно торопился. Было похоже на то, что он старается скрыть навязчивую нервозность.

— Встать на колени, быстро! Руки за головой и не дёргаться. Быстро, я кому сказал!

Мы выполнили указания и тут я наконец-то смог разглядеть неизвестных, во всяком случае одного из них.

Это был коренастый мужчина, облачённый в военную униформу. Широкие брюки заправлены в высокие берцы, бёдра обтягивало множество ремней с прикреплённой кобурой и различной амуницией. На груди виднелся разгрузочный жилет с кармашками оттопыренным торчащими из них магазинами. В руках он держал автомат, в котором без труда узнавался Калашников, только весь увешанный различными модулями. На голове была какая-то странная каска, с прорезями на месте ушей.

Перепуганный мозг тут же окрестил неизвестного военным, хотя я никогда не видел подобной экипировке. Вообще последнее отчетливо зафиксированное представление о облике военнослужащего РФ у меня было связанно с новостными выпусками, посвящённым войне в Чечне. И тот облик не шёл ни в какое сравнение с этим воякой.

Отблески фонаря, бьющего нам в спину, подсвечивали причудливый узор на его форме, состоящий из множества квадратиков. Колени и локти бойца были защищены пластинами, на подобии тех, что я видел по телевизору в каком-то фильме про скейтеров. При этом стоял мужчина немного в стороне, так, чтобы не поймать пулю, если его товарищ решит отправить нас в мир иной... От этой простой мысли стало ещё страшнее. Если бы не заранее опустошённый мочевой пузырь, я вполне рисковал снова испортить портки.

— Они в кадетской форме, — заключил подошедший, лица которого было не разобрать. — Частично.

— Где взяли?! — тут же заорал за спиной пресловутый Копыто. — Почему в форме?

Часть 30

— Где взяли?! — тут же заорал за спиной пресловутый Копыто. — Почему в форме?

— А сам как думаешь? — достаточно громко ответил Гарик.

«Мезенцев, твою мать, ну зачем? — подумал я и быстро покосился в его сторону. — Просто помолчи».

Игорь точно так же стоял коленями на примятой траве, посреди разбросанных угольков, многие из которых до сих пор продолжали дымиться. Взгляд был максимально сосредоточенным и похоже именно сейчас он напряжённо думал, как, и что следует говорить. Да, Нат была права, если у нас и должен был быть лидер, то лучше Мезенцева из нас троих никто бы с этим не справился. Конечно, он тоже волновался. Грудь вздымалась от частого дыхания, поджатые губы нервно подрагивали, но это не мешало ему анализировать ситуацию. Во всяком случае, я очень на это надеялся. Потому что мне, как на зло, не приходило в голову ни одной полезной мысли.

— Сейчас проверим, — отозвался второй максимально сдержано. — Кадеты! Предъявить жетоны!

Прозвучало как заученная команда. Очевидно, мы должны были мгновенно её выполнить, но я понятия не имел о каких именно жетонах идёт речь. И тут треклятый медальон снова кольнул грудь.

— Подождите, — громко сказал Мезенцев. — Жетон на шее висит. А ты ж сам сказал, чтоб руки за головой держал, иначе пристрелишь.

— Самый, сука, умный? — раздалось за спиной.

Второй военный направил автомат в нашу сторону.

— Одной рукой, медленно, предъявить жетоны, — ещё раз повторил он. — Без резких движений.

Я трясущимися пальцами отогнул воротник свитера и подцепил цепочку. В голове была только одна мысль, лишь бы эти медальоны действительно оказались теми самыми жетонами...

— Не двигаться.

Под стволом автомата второго вояки вспыхнул яркий свет. Я невольно прищурился, вытянув перед собой медальон, на сколько это позволяла цепочка.

— Действительно кадеты, — заключил неизвестный.

— Это что, усиление? — с издёвкой спросил Копыто.

Не смотря на хриплый голос в нём больше не звучало прямой угрозы. Кажется наличие у нас медальонов, или жетонов, немного его успокоило.

«Чёрт, а что будет если они найдут Нат? — подумал я. — Надеюсь она действительно хорошо укрылась. А ещё лучше вообще выбралась из особняка и схоронилась где-нибудь в поле, сразу после выстрела...»

— Кадеты, встать, — бросил вояка, направляя в землю ствол автомата. — Смирно!

Я помог Вишнякову подняться. Тот болезненно морщился, держась за плечо. Нат говорила, что рану не стоит беспокоить, а подобные приключения вряд ли соответствовали данной рекомендации.

— Ты как? — тих спросил я.

— Нормально...

— Пиндец... Седой! Какие это на хрен кадеты?! Идиоты! Сидели кучей как котята. Одной гранатой можно было всех забрать. Да какая граната. Одной очередью... Где жетоны взяли?!

— Да кадеты мы, — буркнул Мезенцев. — Первая неделя только...

— Чего? — искренне удивился за спиной Копыто и невольно закашлялся, похоже вдохнув слишком много морозного воздуха.

«Копыто и Седой. Отличные прозвища, ничего не скажешь... — подумал я. — А Гарик молодец, складно пока получается. Давай, дружище, продолжай в том же духе, глядишь и отстанут...»

— Откуда прибыли?

— Челябинск.

— Тебе это что-нибудь говорит? — спросил Седой, продолжая стоять в стороне и нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу.

Было видно, что он явно куда-то торопиться, но сначала хочет разобраться во всём происходящем.

— Нет! — отозвался Копыто.

— Хренатня какая-то, — злобно протянул вояка. — В любом случае выхода нет...

Он опустил голову и посмотрел на запястье. Я так и не мог разглядеть его лица из-за опустившейся тьмы и отблесков фонаря.

— Как зовут? — обратился он к нам.

— Игорь...

— Доложить, как положено, — тут же прервал Седой.

— А... — протянул Мезенцев.

— Пиндец идиоты! — воскликнул Копыто. — Имя, фамилия, звание! Дебил...

— Мезенцев Игорь, кадет.

— Вишняков Владимир, кадет.

— Сумской Антон, — отозвался я и услышал, как предательски дрожит голос. — Кадет...

— Понятно. Я — капитан Весовой, а это сержант Копытов, — бросил Седой. — Посмотри, что с ранением. Сорок минут до центрального пробоя... Надо успеть.

«Ну вот, теперь понятно, почему именно Копыто, — промелькнуло в голове. — А почему второй тогда Седой, а не какой-нибудь Вес или Весы, следуя логике переделки фамилии?»

За спиной послышались быстрыешаги.

— И что, этих баранов с собой брать?! — с пренебрежением спросил сержант Копытов, пройдя мимо меня и с силой толкнув плечом, отчего я чуть было не отлетел в сторону.

— Не вижу других вариантов.

— Пиндец... — сквозь зубы процедил Копыто выпуская автомат из рук и доставая что-то из набедренного подсумка. — Стой смирно и не дёргайся...

Пользуясь случаем, я быстро осмотрел вояку, который всё это время был у нас за спиной. Ростом он оказался немного ниже Вишнякова, зато шире его раза в три. Точно такая же мешковатая форма была утянута множеством ремней. На голове оказалась такая же странная каска, только одно ухо было прикрыто наушником, из которого торчал витой полупрозрачный провод, на манер телефонного.

Лицо сержанта оказалось весьма суровым, с большим, словно расплющенным ударом лопатой, носом. Когда я слышал за спиной его отборный мат и многочисленные оскорбления, мне почему-то казалось, что грубияна должна украшать густая борода, или множество ужасных шрамов. Но Копыто был чистовыбрит. Глубоко посаженные глазки сосредоточено смотрели на поверхность небольшого прибора, напоминающего маленькую разделочную дощечку, только чёрного цвета, с двумя большими ручками по бокам.

— Куда прилетело?

— В плечо, — отозвался Вишняков.

— В какое именно? — раздражённо протянул Копыто.

— В левое.

Сержант обложил Бабаха хрипловатым матом и направил прибор на нужную зону. В это же мгновение прямо в воздухе между телом Вовки и поверхностью дощечки возникло объёмное красноватое свечение, на подобии рентгеновского снимка, на котором отчетливо можно было различить кости, мягкие ткани, и даже мерцающие нити кровеносных сосудов.

«Так это же голограмма! — подумал я. — Офигеть, прямо как в кино...»

Впрочем, сейчас мне было абсолютно не до того, чтобы удивляться фантастической технологии.

На парящем изображении отчетливо виднелся тёмный след, оставленный пулей в мягких тканях. Сержант нажал несколько клавиш, распложённых под большими пальцами рук и смачно выругался.

— То же мне, ранение... Царапина пустяковая.

— Но руку-то больно, — обиженно протянул Вовка.

Похоже стойкий тон Мезенцева и явный спад общего накала ситуации стремительно возвращали его самообладание. Да и я уже был уверен, что нам ничего не угрожает. Во всяком случае пока. Похоже весь этот бред с кадетами, подтверждённый наличием у нас медальонов, или жетонов, произвёл должное впечатление. Стволы автоматов вояк смотрели в землю, а не на нас. Но беспокойное поведение побрякушки подсказывало, что это не на долго.

— Вколи УРК, — распорядился капитан. — Как пулю схлопотал, кадет?

— Ну в общем там... — начал Вишняков пытаясь на ходу быстро сообразить, как врать дальше.

— С тварями схлестнулись, — громко и чётко перебил Мезенцев, видимо поймав необходимую манеру отвечать на заданный вопрос. — Случайно зацепило, дружественным огнём.

— Тварями?

— Ну да, таки большие, чёрные, мохнатые, — продолжил Гарик явно решив ничего не выдумывать и говорить, как есть. — Зубы вперёд выставляют, когда нападают...

— Пиндец ты дебил, — протянул Копыто, отключая прибор и убирая в подсумок. — Ремехи это.

— Где это произошло? — тут же спросил капитан.

— Неподалёку. Точно определить затрудняюсь. Мы совсем недавно же...

— Слушай, Седой, с каких пор кадетов-остолопов на усиление берут? — Копыто достал из кармашка разгрузочного жилета какой-то цилиндрический предмет, напоминающей толстый фломастер и, откинув колпачок, с размаху ударил им Вовку в плечо.

Раздалось тихое шипение, словно из перекаченной шины резко выпустили воздух. Вишняков невольно вскрикнул и отшатнулся. Я даже в полумраке видел, как злобно исказилось его лицо, но он всё же промолчал.

— Что? Спорим ты даже не знаешь, что это, кадет...

Последнее словно сержант протянул особо пренебрежительно.

— Дерьмо какое-то... — протянул капитан. — Так. Тридцать восемь минут. Задача, вооружить усиление, проверить исправность закрывашки и достать парней...

Тон голоса вояки внезапно резко изменился.

— В общем, разгружаем «тигра» и выдвигаемся. Работаем с тем, что есть. Задача ясна?

— Ясна... — отозвался Копыто тоже понизив голос.

— Вопросы есть?

— Так точно. Стоит ли этим олухам оружие выдавать?

— Скольких ремехов вы убили, кадеты?

— Не считали. Точно больше десяти.

— Брешут ведь! — эмоционально заметил Копыто, на что капитан еле заметно помотал головой.

— Ты же сам отметины на их уродливой машине видел, — логично заметил он. — С автоматом Калашникова обращаться умеете?

— Так точно, — хмыкнул Мезенцев.

— Я больше с обрезом, — злобно заметил Бабах, держась за плечо.

— Перделка... — пренебрежительно буркнул Копыто.

— Вот и хорошо, — Седой поспешно кивнул. — Займитесь «тигром», я зарядом. Всё, приступаем.

— За мной, остолопы... — бросил сержант, кивнув головой в темноту.

Нам ничего не оставалось, кроме как выполнить указание. Ночная тьма уже почти полностью поглотила этот мир. Лишь только ярко-оранжевое пятно Боливара всё ещё можно было различить на фоне чернеющей рощицы. Ещё минут пятнадцать-двадцать и без хоть какого-нибудь источника света станет вообще ни черта не видно.

Я понятия не имел что происходит, но ясно было одно — нас явно приняли за кого-то другого. И виной этому были пресловутые медальоны. И Гариковская смекалка, разумеется. Где-то в глубине подсознания начали шевелиться какие-то странные догадки, но у меня пока не было времени чтобы полностью на них сосредоточиться.

Я бросил быстрый взгляд на шагающих рядом парней, в надежде перекинуться хоть парой приглушённых фраз, но из этого ничего не вышло. Копыто мгновенно прервал первую же попытку громким «отставить», а лиц Гарика и Бабаха было практически не разобрать.

Обогнув буханку и несколько раз споткнувшись на ровном месте, мы остановились перед большим тёмным пятном, нависающими над нами угловатыми очертаниями. Копыто нащупал что-то в темноте и раздался звук тяжелой открываемой дверцы. Спустя несколько секунду деловитого шуршания внутри кабины зажглась тусклая красноватая лампочка.

Вояка спрыгнул на землю, и, грубо оттолкнув нас плечом, поспешил к задней части машины.

— За мной, чего встали, бездари...

Даже этого рассеянного красноватого света было достаточно, чтобы отметить на сколько высоко над землёй была расположена кабина бронеавтомобиля. А то, что это был именно броневик, не вызывало никаких сомнений. Тусклое свечение отчетливо выделало края броне пластин со следами заводской сварки. Больше всего в глаза бросалась толщина пассажирской дверцы и ряд массивных клёпок, бегущих по её периметру. Вся нижняя часть борта была забрызгана грязью с прилипшими комьями земли, ошмётками травы и листьев.

Копыто резко ударил по броне и повернул какой-то рычаг. Послышался размеренный гул механизмов и в кормовой части автомобиля открылись две мощные створки, освещая примятую траву слабым белёсым светом. В нос тут же ударил тот самый знакомый сладковатый запах...

— Надеюсь неженок среди вас нет, — мрачно протянул сержант.

Мы обошли открывающуюся дверцу и обречённо заглянули внутрь. Перед нами открылось десантное отделение, выполненное в форме перевёрнутой трапеции. Взгляд быстро выхватил стальные стенки, выкрашенные белой краской, разбросанную амуницию, болтающиеся ремни и несколько сидений. К сожалению, столь же быстро мозг различил обезображенные тела, лежавшие прямо на полу из рифлёного железа.

Облачены они были в такую же униформу. Грудная клетка бойца, оказавшегося поверх остальных, была разворочена. Обломки рёбер проглядывали сквозь разорванную униформу и разгрузочный жилет. Всё вокруг было перемазано кровью, приторный запах которой витал в воздухе. На какую-то долю секунды мне показалось, что ещё мгновение, и все они придут в движение, когда из-под них появится бес...

— Простите, парни... — хрипло протянул Копыто. — Нет времени, чтобы по-человечески... Но ничего, покончим с пробоем и сделаем всё, как надо...

Я посмотрел на Гарика и Вовку. В тусклом мертвенном свете их лица выглядели неестественно бледными. Кажется, они тоже догадались с чем именно нам предстоит иметь дело.

«Хорошо, что Нат этого не видит... — подумал я. — Очевидно, что реакция на кровь у неё весьма своеобразная. Чёрт, и с этим тоже надо будет разобраться, когда вот это всё закончится. Только вот ещё бы знать, когда и чем это закончится...»

— Берите их, — распорядился сержант. — Выносите и кладите на траву...

Мы переглянулись. Я невольно подумал о том, что теперь вид обезображенных тел не вызывает у меня столь явственного ужаса и тошноты. Может быть, все эти произошедшие события в городе выеденных сердец, и безумный акт самосожжения Людмилы, были направлены некоей высшей силой на то, чтобы закалить меня?

«А не слишком ли ты высокого мнения, о значимости своей персоны? — спокойно поинтересовался внутренний голос. — Высшей силе, если она существует, на тебя наплевать. У неё таких как ты несколько миллиардов... Или даже миллиарды миллиардов, если и другие миры учитывать».

Я нервно вздохнул. Мне было непонятно, что больше всего меня страшило в данной ситуации. То, что сейчас придётся прикасаться к обезображенным телам, или то, что этот мир оказался не таким уж и безопасным...

«А как же Нат? — вернулись мысли о девушке. — Как она путешествовала, здесь не подвергаясь нападению? Трюки с ножом, это конечно замечательно, но что можно им можно сделать мохнатой твари? К тому же, тут не было тех беззвучных сумерек. И тумана... Что-то здесь не сходится».

Тем временем Гарик схватился за поручни по бокам открытого проёма и забрался в машину.

— Палыч, помогай... — сосредоточенно протянул он, осторожно поднимая верхнее тело за разгрузочный жилет.

— Как? — нелепо спросил я.

— За ноги бери... — буркнул Вишняков.

— Давайте быстрей! — поторопил Копыто. — Бараны, чтоб вас...

Мы с Вовкой подхватили безжизненное тело и потащили из машины. Это было какое-то дурацкое, сюрреалистическое ощущение. Мне казалось, что всё это происходит не со мной.

Обмякшее тело оказалось намного тяжелее, чем я думал. Растерзанная амуниция зацеплялась за лежащие ниже трупы, а Гарик и вовсе вынужден был высматривать место, куда поставить ногу. Причём делали мы всё с весьма рассудительным выражением лица. Обменивались редкими фразами как тащить, куда класть и подсказывали Мезенцеву, как лучше сделать шаг, чтоб не запнуться...

Тусклый свет десантного отсека придавали всему происходящему какой-то нереальный тон. Будто это был тяжёлый, душный, сверхреалистичный сон, который никак не хотел заканчиваться.

Извергая проклятия и обкладывая нас сдавленным матом, Копыто тоже стал выносить тела. На какую-то долю секунды мне удалось разглядеть выражение его лица. Оно больше не было грубым или озлобленным. Он даже материл нас скорее по привычке, лишь бы не оставаться в тишине десантного отделения с телами погибших товарищей. А то, что это было именно так, не вызвало у меня ни малейшего сомнения. Вопрос был в другом, где и когда они успели столкнуться с бесами, или ремехами как он их назвал, и сколько же тех оказалось, раз они успели уничтожить почти всех вояк.

«Причём явно подготовленных вояк... — подумал я. — Они ведь знают о бесах. Значит, обучены им противодействовать. Остаётся непонятным только кем обучены и откуда взялись... Неужели тоже попали сюда через переход? Выходит, есть кто-то более подготовленный, так же способный отвечать на тот самый пресловутый призыв о помощи?»

Часть 31

Стараясь лишний раз не заглядывать в обезображенные предсмертными мучениями лица погибших солдат, я большую часть времени смотрел себе на руки, воспринимая окружающую картинку лишь периферийным зрением. Примятая осенняя трава и ноги мёртвых тел, слились в единый образ, плавно раскачивающийся в мутной пелене ночной тьмы.

— Попили коньячку, называется... — очень тихо протянул Вишняков, когда последнее тело легло на траву. — Тохан, а Нат-то где?

Вовка покрутил головой по сторонам, чтобы убедить что его никто не слышит.

— Спряталась, — ещё более тихо отозвался я. — Надеюсь убежала уже.

— Молодец, девчонка, соображает...

— Нам бы тоже не помешало начинать так делать.

— Убегать?

— Соображать.

— Тихо парни... — протянул Мезенцев, когда в проёме десантного отделения промелькнула фигура сержанта. — Тихо...

Гарик склонился над воякой и осторожно поправил тому руки, вытянув вдоль тела.

— Бабах, как твоё плечо? — спросил я, поворачиваясь к броневику.

— Я не знаю, что именно он там вколол, но смотри...

Бабах спокойно покрутил в воздухе простреленной рукой, даже не хватаясь за плечо.

— Не боишься, что это простое обезболивающее, и сейчас швы разойдутся?

— Нет. Я заглянул под свитер, перевязку отогнул, там след как от царапины, которую неделю назад получил. Заросло уже всё.

— Нам бы парочку таких трубочек... — протянул я.

— Лишними не будут, — кивнул Бабах.

Я поморщился и покрутился из стороны в сторону, разминая поясницу. Кажется, во время переноски тел я слишком сильно подавался вперёд, при этом стараясь по большей части смотреть себе под ноги, отчего большая часть нагрузки легла именно на спину.

Разминая пальцами ноющие мышцы, я смог наконец-то более-менее рассмотреть броневик. Я не знал, что означает «Тигр». Может это было его имя, наподобие нашего Боливара, а может быть название модели. В любом случае я таких не видел. Даже на параде по телевизору.

Это была широкая бронемашина, которая могла показаться вполне приземистой, учитывая общие габариты. Тусклого света открытого десантного отделения хватало только для того, чтобы выделить мощные двойные задние колёса, на подобии камазовских, только значительно больше и с причудливым протектором. За ними виднелась ещё одна пара таких же. Освещаемая часть борта была выполнена под наклоном и обварена какой-то тонкой решёткой. В верхней части виднелись небольшие лючки. Я мало чего знал о устройстве военной техники, но помню в детстве очень любил разглядывать журнал «Советский воин», где часто публиковали разрезы тогдашних образцов. По аналогии с БТР я догадался что это лючки для ведения огня из стрелкового оружия. Так что «Тигр» выглядел очень грозно, внушая лёгкий страх агрессивными линями и массивной бронёй. От всего этого нервное предчувствие усиливалось ещё больше. Ведь вся эта мощь и толстая броня не смогла уберечь бойцов, чьи тела мы только что сложили на землю.

— Кадеты, смирно! — раздался за спиной голос Седого.

Вояки из нас были никудышные, поэтому мы просто сделали шаг вперёд, нелепо поглядывая друг на друга в попытке изобразить некое подобие строя.

За всеми этими делами я абсолютно потерял капитана из виду. Кажется, он уходил в сторону «особняка». Сейчас же он нёс большой цилиндрический предмет, размером с половину бытового газового баллона, плотно прижимая его к себе обоими руками. Автомат болтался вдоль тела, с характерным звуком постукивая по ноге.

Вояка вошёл в тускло освещаемую зону, и я наконец-то смог разглядеть его лицо. Судя по всему, лет ему было примерно столько же, как и сержанту. Небольшой нос с сильной горбинкой и тонкие губы. Широкий овал лица и сильно выпирающие вперёд скулы. Такие же острые и скошенные, как элементы брони «Тигра». На бледной коже виднелись следы какой-то чёрной копоти и мелкой кровяной взвеси, в которых стекающий пот оставил светлые канавки. Капитан также был гладко выбрит, а из-под странной каски мерцали белые, короткостриженые волосы.

«Так вот почему „Седой“, — подумал я. — Видимо над позывными действительно никто особо не заморачивался...»

— Копыто, возьми закрывашку. Закрепи, как положено.

— Так точно, — быстро ответил сержант, выскакивая из десантного отделения.

— Кадеты, слушать внимательно, — продолжил Капитан, передавая цилиндр. — До основного пробоя осталось двадцать восемь минут. Я не знаю, что за путаница с командами произошла, но очевидно, что вы не из нашего сектора, и вас здесь вообще быть не должно. Позже разберёмся кто у вас этой хренатнёй занимается и как вообще такое случилось. Приоритетная задача — заткнуть пробой, или этот мир будет поглощён. С ремехами вы уже сталкивались и остались целы. Это хорошо. В других обстоятельствах я бы вас задержал, и сдал куда надо, до выяснения. Но сейчас каждый ствол будет на счету...

В глубине броневика раздался резковатый звук, с которым сержант поставил заряд в нужное место, после чего послышались щелчки каких-то фиксирующих приспособлений.

— Кадет Вишняков, как рука?

— Да... — протянул Вовка ещё раз покрутив ей в воздухе. — Нормально. Будто и не было ничего.

Капитан кивнул.

— Итак, слушайте боевую задачу: выдвигаемся в зону пробоя. Устанавливаем закрывашку на взвод. Вы обеспечиваете прикрытие. Потом отходим на безопасное расстояние, отстреливаем всё, что движется, ждём срабатывания. Зачищаем сектор. Вопросы?

— Может мы на своей? — Гарик кивнул в сторону Боливара.

— Нет, — отрезал Седой. — Грузитесь в «Тигра». Копыто выдаст всё необходимое. Быстрей, кадеты, чего встали?

Вояка выразительно на нас посмотрел. Прежде чем я успел что-либо сообразить, ноги сами понесли в сторону бронетранспортёра.

— А ну быстрей, чтоб вас! — хрипло прикрикнул Копыто, рывком затаскивая каждого внутрь.

Я бросил быстрый взгляд в сторону «особняка», который практически растворился в ночной тьме. Я не знал, что сейчас делает Нат и слышала ли она всё то, о чём говорил капитан. А если слышала, то какова была её реакция? Впрочем, сейчас был не самый подходящий момент, чтобы пытаться во всём этом разобраться. Как и думать о том, что мы, скорее всего, больше не увидимся.

Почему-то я абсолютно неуместно вспомнил горячий жар её губ, обхвативших разрезанный палец. «Антон, чёрт тебя дери! — укоризненно воскликнул внутренний голос. — Нашёл время! Впрочем, все же интересно, что это было... Видимо мы так и не узнаем».

— Давай, давай! — сержант схватил меня за отворот обдергайки и рывком втянул внутрь несмотря на то, что я уже поставил ногу внутрь открытого отделения.

Куртка натянулась и где-то подмышками глухо затрещали швы. Подошвы кроссовок заскользили по полу, перемазанному кровью, и я быстро плюхнулся на одно из свободных сидений, схватившись за свисающие ремни амуниции.

Никакой перегородки между десантным отсеком и передними креслами предусмотрено не было. Белёсый свет смешивался с красноватой подсветкой кабины, отбрасывая причудливые блики на подголовники кресел. Прямо перед ними возвышалась странная цилиндрическая конструкция с парой затёртых до блеска металлических ступенек. Раньше я её не заметил, потому что там стоял Гарик. А ещё потому, что надо было выносить растерзанные тела бойцов.

Немного наклонив голову, я увидел, что верхний край конструкции упирается в своеобразный колпак, возвышающийся над крышей броневика. И тут до меня дошло, что это самая настоящая пулемётная турель. К тому же само громоздкое оружие было отчётливо различимо среди железяк крепления.

Тем временем капитан поспешно упихивался на место водителя, попутно щёлкая несколькими тумблерами. Между высокими спинками кресел, так же выкрашенных в белый цвет и до полвины забрызганных кровью и грязью, стояла та самая закрывашка, стянутая специальными зажимами на манер тех, что раньше использовались на флягах с водой.

— Все внутри! — гаркнул Копыто и хлопнул по клавише на стене.

Загудел механизм запирания двери и в эту же секунду ожил двигатель «Тигра». Машина резко сорвалась с места и нас с Гариком буквально вжало в спинки сидений, во время резкого разворота. А вот усевшийся напротив Бабах чуть не полетел носом вперёд, но смог удержаться, вцепившись в приваренный рядом поручень.

— Не расслабляться! — хрипло крикнул сержант, ловко сохраняя равновесие и упираясь руками в противоположные бронеплиты корпуса. — Ну-ка ты, как там тебя.

— Кадет Мезенцев, — без особого энтузиазма, но всё же громко отозвался Гарик.

— Ящик с цинками доставай!

Игорь покрутил головой осматривая перепачканный кровью пол вокруг себя.

— А где он?

— В заднице у себя посмотри, вдруг там... — злобно пробурчал Копыто. — Слева от тебя стоят, вот же!

Сержант, пригибаясь в тесном отделении, сделал пару быстрых шагов и стукнул носком ботинка по небольшому деревянному ящику, торчащему из-под сидения.

Мезенцев молча вытянул его и поставил перед собой. Судя по сосредоточенному сопению ящик оказался весьма тяжёлым. Броневик стремительно разгонялся. Десантное отделение мотало из стороны в сторону, но при этом не так сильно, как ту же буханку. Надо было отдать должное, ход у «Тигра» был достаточно плавным. Явно привыкший к подобному сержант Копытов деловито суетился в отделении, щёлкая застёжками различных ящиков и доставая всё необходимое.

Тем временем Игорь поднял крышку и достал из ящика продолговатую стальную коробку, выкрашенную в зелёный армейский цвет.

— Палыч, держи...

Я тупо посмотрел на крышку со множеством буквенных и цифровых обозначений.

— Ты ещё скажи, что цинк никогда не видел! — гаркнул Копыто в самое ухо и я поднял голову.

Видимо выражение моего полнейшего недоумения и пустой взгляд разозлили его ещё сильней. Я знал, что патроны хранятся в пресловутых цинках, но тут сержант был абсолютно прав. Держать в руках подобные контейнеры мне не доводилось.

— Пиндец... — прохрипел он, гневно сверкая глазами. — Седой! Ты точно уверен, что им стоит оружие доверять?!

— Есть лучше идеи? — отозвался капитан. — Если есть, самое время их изложить. Двадцать пять минут осталось!

— Никак нет...

— Вот и всё тогда.

Гарик резко толкнул меня в плечо и постучал, перемазанным в крови пальцем, по крышке ящика, где в виде дроби стояли два числа. Я ничего не понял.

— Это год, — напряжённо протянул он. — Армейская маркировка. Сверху партия пороха, а снизу год.

— Ноль восьмой?

— Две тысячи восьмой, Тохан. От чего ещё ноль восемь может быть сокращением?

— В смысле?

— Я не понял, чего балаболим? — Копыто резко сунул в руки Вовану несколько скомканных элементов амуниции и насыпал сверху пустых магазинов.

Вишняков не успел всё это удержать и некоторые с грохотом посыпались на пол.

— Снаряжайте, олухи!

— А как его вскрыть? — громко спросил Гарик.

Копыто издал поток матерной брани и носком ботинка перевернул снятую деревянную крышку, на внутренней стороне которой виднелась зелёная железка, чем-то напоминающая помесь гаечного ключа с консервной открывашкой.

— Членом вскрывай, чучело!

— Сразу бы сказал, что ключ под крышкой...

— Чего?!

— Виноват, товарищ сержант! — то-ли продолжая придуриваться, то-ли абсолютно серьёзно, отозвался Мезенцев. — Из головы вылетело!

Копыто на пару секунд задержал на Игоре выразительный взгляд.

— Поговори мне ещё...

Гарик зыркнул в мою сторону и еле заметно улыбнулся. Я его настроя не разделял. Было видно, что сержант сильно нервничает и чёрт его знает, какая безумная идея может прийти ему в голову. Я так и держал на коленях тяжёлый цинк, продолжая тупо смотреть на цифры, рядом с которыми остались грязные отпечатки Гариковских пальцев.

Не знаю, чего я ожидал. Наверное, уже ничего. В голове повисло какое-то тревожное отупение, а тело пробирал нервный озноб, который можно было хорошо маскировать за покачиваниями автомобиля. Должно быть мне стоило удивиться тому, что на цинке стоит год изготовления, который ещё не наступил. Но он ведь не наступил в том, нашем мире. А вояки явно были из какого-то другого. И уж точно не из этого, в котором мы все оказались.

— Давай Палыч, ковыряй его как тушенку, тут просто... — Гарик протянул мне железку после чего повернулся к Бабаху, помогая тому разложить амуницию и собрать магазины.

Продолжая извергать ругательства, Копытов плюхнулся на противоположное сидение, держа в руках пару чёрных автоматов Калашникова. Я даже не заметил, когда и откуда он успел их достать. Но я решил лишний раз не крутить головой и не задавать глупых вопросов, приспосабливая странную железку к запаянному металлическому ящику.

Оказывается, цинк действительно открывался очень просто. Особенно после того, как Гарик выдал более чем понятную инструкцию. Я зацепил открывашку за кантик, действительно напоминающей край консервной банки, и надавил. Сквозь гул двигателя и скрип внутренних деталей десантного отделения послышался характерный скрежет и острый край ключа пропорол металл. Так что теперь от меня требовалось лишь возвращать открывашку в исходное положение и сдвигать вперёд, продолжая резать тонкую крышку.

— А... — громко протянул Мезенцев, — товарищ сержант, разрешите обратиться?

— Разрешаю.

— Что это за штука такая? — Мезенцев указал на загадочный цилиндр в зажимах.

— Совсем дурак?! — Копыто даже перестал счищать тряпкой грязь с автомата.

— Так точно, — как-то странно улыбнулся Гарик. — Первая неделя, говорю же.

— Это боевой заряд, двойного назначения. Первое — поражение живой силы потенциального противника в заданном радиусе. Ремехов, в нашем случае. Второе — восстановление целостности оболочки мира. Я тоже не знаю, как последнее работает. Нам их в сборе поставляют, а задавать тупые вопросы здесь не принято. Главное, что это работает и точка.

— А где он был всё это время?

— Ты про тупые вопросы не понял, что ли?

— В тайнике... — бросил через плечо капитан Весовой. — Прямо за раздевалкой, откуда вы одежду взяли...

— Никак нет! — поспешил возразить Гарик. — Нам так выдали!

— Кто?

— Снабженец!

«Гарик, чтоб тебя... — нервно подумал я. — Да прекрати ты дичь всякую нести».

Но Мезенцев никак не мог услышать мой внутренний голос и продолжал:

— На всех не хватило, сказали, что можно пока часть своей одежды оставить.

— Что за бред! — Копыто вернулся к протиранию автомата. — Слушайте, бараны, вы из какого мира вообще? Серьёзно?

— Из Челябинска мы, — отозвался Гарик с максимально честным выражением лица.

— Да откуда я знаю, что такое, этот ваш Челябинск?! Мир какой? Кластер? Номер? Индекс? Хоть что-нибудь!

Гарик пожал плечами.

— Пиндец! Год хотя бы скажи!

— Две тыщи первый.

— Хренатня какая-то... — протянул капитан. — Не бывает такого. Временные погрешности только кустосам доступны...

— Так у вас вон тоже всякая аппаратура медицинская навороченная, — прикинувшись дурачком заключил Гарик.

— Ты про сканнер и УРК что ли? — Копыто вновь отвлёкся от автомата и хлопнул себя по плоскому подсумку. — Так это единственное от них. Всё остальное наше...

— УРК?

— Да твою ж... — Копыто явно начал уставать материть нашу тупость. — Состав, который я твоему корешу в рану ввёл. Ускоренный регенеративный компонент. Я уже жалею, что стволовые клетки и нанороботов на таких баранов пришлось потратить.

— Нанороботов? — осторожно подал голос Вишняков. — Я что теперь, киборг?

— Ты идиот...

Я почти вскрыл первый цинк, решив лишний раз ничего не говорить. Вишняков, тем временем распутал брошенную амуницию. Это оказались какие-то странные разгрузочные жилеты, состоящие по большей части из нескольких лямок и закрепленных на них подсумков разного размера. Судя по тому, что я открывал патроны, а Гарик уже разложил собранные магазины, дальнейший план действий был более чем очевиден.

Часть 32

— Так, этот тебе, а этот тебе...

Копыто резко встал и протянул нам с Гариком по навороченному калашу.

— Лифчики у него возьмёте, — продолжил он, кивнув на Бабаха. — Давайте, давайте, в темпе. Забивайте под завязку.

Я взял протянутый автомат. Он оказался немного тяжелее того милицейского АКСУ, и это было весьма логично, учитывая больший размер и какой-то хитрый раздвижной приклад. Вся поверхность оружия был покрыта множеством потёртостей, а в рифлёной поверхности пластикового цевья так и остались сгустки чего-то тёмного, перемешанного с грязью и травой. Очевидно крови.

— Под себя подогнать не успеете, — продолжал сержант Копытов. — Так что ближе подпускайте и бейте наверняка.

Вишняков окинул нас вытаращенными глазами, после чего перевёл взгляд на Мезенцева и, подпустив в голос как можно больше уверенных ноток, сказал:

— Товарищ сержант, разрешите...

— Разрешаю, — буркнул Копыто, продолжая греметь какими-то железками.

— А у меня автомата нет.

— Ты думаешь я идиот и не заметил?!

— Никак нет...

Мне начало казаться что Вовану и Гарику внезапно понравилось играть в эту военщину. Может причиной тому послужило беспокойное шебаршение медальонов, не предвещающее ничего хорошего. А может быть безвыходность данной ситуации... А может быть они и вовсе успели намного большее количество раз «продегустировать» Дербент, пока я занимался костром... И именно это придавало им какой-то ребяческой смелости. Будто всё происходящие было своеобразной, максимально серьёзной, игрой. Впрочем, глядя на размазанные кровавые полосы на рифлёном полу, похоже только я понимал, что вся эта игра может закончится очень плохо.

— Вот держи. Эти два стрелки, а ты огневая поддержка на близкой дистанции...

С этими словами сержант протянул Бабаху оружие, в котором я сразу же признал «Сайгу», на базе автомата Калашникова. Мы с парнями иногда заходили в охотничьи магазины, но по большей части лишь для того, чтобы поглазеть на пневматические пистолеты.

Впрочем, «Сайга» отчётливо врезалась в память, ведь её было тяжело с чем-либо перепутать. Только вот именно эта была с каким-то футуристическим цевьём, покрытым множеством рифлёных планок, а на конце толстого ствола виднелся мощный квадратный пламегаситель. К тому же вместо привычного короткого магазина в разъёме виднелся массивный барабан. В тусклом свете ламп десантного отделения было видно, как живо блеснули глаза Вишнякова.

— Спасибо... — абсолютно искренне протянул он, принимая оружие.

— В режиме автоматического огня бубен сожжешь за пятнадцать секунд. Но и ствол тебе за такое спасибо не скажет. Бей в полуавтоматическом. Там оперённая пуля и картечь друг за другом. Положишь в центр пасти — ремех сразу на задницу сядет. Потом добьешь, или эти олухи помогут. Вы вообще хоть понимаете как с этим обращаться?

— Конечно, — кивнул Бабах. — Говорим же, мы с десяток этих чертей завалили. Если не больше! А каску можно?

— Чего?

— Каску, товарищ сержант, как у вас.

— Это не каска. Это баллистический шлем, бездарь! И нет, нельзя.

Сержант смерил Вишнякова подозрительным взглядом и тихо выругался.

Я закончил вскрытие цинка. Почему-то мне казалось, что, когда я отогну вспоротую крышку, перед моим взором предстанут аккуратные рядки патронов. Но, вместо этого, я обнаружил бумажные квадратные свёртки, чем-то похожие на упаковки индийского чая, только без жёлтой этикетки со слоном. Впрочем, потянув за пару шнурков, торчащих прямо по середине, я понял, что это и есть патроны. Просто обёрнутые бумагой. Гарик молча перекинул мне одну разгрузку с подсумками и протянул несколько пустых магазинов.

— Поторапливайтесь! На вот, это тебе компенсация за отсутствие каски, — последнее слово сержант выделил особой интонацией, передразнивая тон Вишнякова. — Они под завязку уже. И в пачках ещё держи...

Бабаху в руки легла пара громоздких барабанов и несколько коробок с патронами.

— Так, вот это твой лифчик, — продолжил Копытов. — Видишь у него подсумки по бокам, туда бубны суй. Коробки можешь сюда. Пару лучше вскрой и рассыпухой. Правда, я не думаю, что успеешь снарядить, но всё же...

— Почему не успею?

— Да вас раньше разорвут...

— Вы в нас совсем не верите, товарищ сержант, — заключил Мезенцев, выдёргивая у меня несколько упаковок патронов и начиная снаряжать магазин.

Копыто фыркнул и махнул рукой.

— Вот, забирайте свои игрушки. Нам они на хрен не нужны...

Я поднял взгляд и увидел протянутую мне «Перфекту». Во второй руке Копыто держал обрез. Вишняков оторвал блестящие глаза от нового дробовика и быстро прихватил курковку, положив рядом с собой.

— Я бы такое даже сыну играться не дал... — пренебрежительно протянул сержант.

Я не стал ничего говорить, а просто забрал газовик и вернул его во внутренний карман обдергайки. Нехорошее предчувствие становилось всё сильнее, но я ничего не мог с этим поделать.

Гарик и Бабах выглядели на удивление спокойнее. Кажется, они прекрасно осознавали всё происходящее. На губах Вишнякова, после того как ему вручили «Сайгу», и вовсе заиграла довольная улыбка. Он уже успел натянуть полученный лифчик поверх чёрного свитера и теперь был занят тем, что рассовывал по карманам боеприпасы.

Тем временем я закончил снаряжать первый магазин, невольно признав всю простоту и гениальность автомата Калашникова. По сути дела, достаточно было пару раз подержать его в руках и получить более-менее внятное объяснение как пользоваться, чтобы уже вот так сидеть и со знанием дела снаряжать магазины.

Впрочем, я всё равно не совсем понимал, как пользоваться странным прицелом, установленным поверх автомата. Я видел что-то подобное в какой-то видеоигре у Гарика на компьютере, но понятия не имел как эта шутка правильно называется. Просто небольшая, почти квадратная коробочка. На оптический прицел не похожа и привинчена почти по середине верхней части оружия. Внутри точно прозрачное стекло, а под ним какие-то кнопочки. Спрашивать я не стал, чтоб лишний раз не нервировать сержанта Копытова, да и выслушивать оскорбления тоже порядком надоело.

А вот с фонариком, закреплённым под стволом, всё было более чем очевидно. Габаритами он был намного меньше той пластиковой дешёвки из магазина, но, как мы уже успели убедиться, светил в десятки раз мощнее. На задней стороне корпуса виднелась большая прорезиненная кнопка, как раз удобно распложенная под пальцами левой руки, когда буду держать оружие.

— Копыто, посмотри, — бросил капитан через плечо, и мы тоже невольно повернули головы, ожидая увидеть что-то необычное за водительскими стёклами.

Но вместо этого вояка указывал на широкий дисплей, расположенный прямо по середине приборной доски.

— Это списки других команд. Не вижу никого из две тысячи первого. Разброс как обычно, пять лет туда-сюда... В пределах нормы. Как такое могло случиться?

Сержант подался вперёд и внимательно посмотрел на мерцающие на экране столбики фамилий и цифр.

— Я тем более без понятия, — хмыкнул он.

— А что за другие команды? — спросил Гарик.

Копыто открыл было рот, но потом махнул рукой и, матерясь себе под нос, прогремел ботинками к задней стенке броневика.

— Другие команды, закрывающие передовые разрывы, через которые вторгается лёгкий авангард, прежде чем поглотить мир. Тоже скажешь вам не успели объяснить?

— Почему, успели, — продолжил нагло врать Мезенцев с абсолютно правдоподобным выражением лица. — Просто никто не говорил, что много команд посылают. Одной машины достаточно.

— Да чего ты их слушаешь?! — бросил Копыто, извлекая из ящика рядом с крайним сидением пару железных коробов с торчащей из них пулемётной лентой. — Ахинею городят...

— Это вот на таких оранжевых чудовищах у вас команды посылают? — иронично хмыкнул капитан, припомнив Боливара.

— На похожих, — кивнул Гарик.

— Допустим...

Седой нажал несколько клавиш рядом с экраном и список имён сменился на рельефную карту местности с отмеченными точками.

— Вот это, — кивнул он, — схема образования разрывов. Мы должны их закрыть. Пустяковая работа. Ничего серьёзного выскочить не успевает. Мелочовку мы прекрасно давим, а потом ставим закрывавши и всё — мир спасён. Уходим так же быстро как пришли. Работаем чисто. Мало кто даже успевает обнаружить факт нашего присутствия...

Капитан тяжело вздохнул.

— Но сегодня что-то явно пошло не так и мы облажались по полной. Вообще хренотня какая-то произошла. Ремехов пёрла целя орда... И теперь другие команды на стандартных частотах не отвечают. На резервных тоже. И из активных сигнатур разрывов одна всё ещё горит. Значит остальные все же удалось закрыть, но только доложить об этом некому. Нас ремехи тоже потрепали. Мы похоже вообще единственные, кто уцелел. Но разрыв надо закрывать пока вторая волна не пошла. Тогда уже мир будет точно не спасти...

— А как вы поняли, что именно сюда надо, товарищ капитан? — без затей спросил Гарик, продолжая умело прикидываться недальновидным кадетом.

— В смысле?

— Ну как точно в этот мир прибыли? Медальоны подсказали?

— Чего? — капитан оторвался от дороги и бросил на него вопросительный взгляд с нотками нескрываемого сожаления.

— Виноват, жетоны, — тут же исправился Игорь.

— Да причём тут жетоны? — не удержался сержант от недовольного ворчания. — У вас там, в Челябинске две тысячи первом, все такие контуженные? Или только вы особенные?

Мезенцев нелепо улыбнулся и пожал плечами. Я запихал снаряжённый магазин в карман разгрузочного жилета и взялся за другой, продолжая внимательно слушать диалог.

— Вообще-то в штабе маршрутную карту выдают... — Седой похлопал по нагрудному карману разгрузочного жилета. — В бортовом компьютере «Тигра» она дублируется...

Он снова ткнул несколько клавиш, и на экране застыло уже совсем иное изображение. Я выпучил глаза и невольно подался вперёд. Я даже не до конца сообразил, насколько это неадекватно и подозрительно выглядело со стороны, но тут мне на помощь пришла какая-то рытвина, в которую попали массивные колёса броневика. Получилось так, что моё движение как раз совпало с импульсом машины, а звяканье по полу нескольких упавших патронов только дополнили общую картину.

На небольшом экранчике, в абсолютно чёрном пространстве, мерцали изображения полупрозрачных сфер, обрамлённых цветными мерцающими ободками. Некоторые из них были связаны прямыми линиями и под каждой из них виднелась подпись с цифровым обозначением и годом. Некоторые сферы были обозначены серым цветом, а рядом находились отчётливые подписи, одну из которых я успел разобрать.

«Хранители. Время — отсутствует. Количество: один. Снег. — повторял внутренний голос. — Чёрт подери, а что, если это продавец сосисок? Или кто-то похожий?!»

Я почувствовал, как безумная мешанина мыслей и эмоций закрутилась в тугой комок, а потом резко выпрямилась, устремившись в одну точку. Все эти сферы и мерцающие обводки очевидно являлись переходами между мирами! Я был уверен в этом на все сто. Более того, если бы кто-нибудь попросил меня схематически обозначить подобное явление, я бы как раз и изобразил нечто подобное.

Выходит, в кармане разгрузки капитана Весового, лежала самая настоящая карта с расположения различных переходов! Даже медальон, словно почувствовав моё волнение, стал издавать настойчивые колебания и даже немного нагрелся. Впрочем, в последнем я не был уверен. Скорее всего это просто кровь стремительно прилила к лицу, заставляя сердце колотиться ещё быстрей.

— Предполагаю, вам маршрутной карты никто не выдал... — продолжил Седой, отключая экран. — И вы понятия не имеете, где находитесь.

— Так точно, — сдержано кивнул Мезенцев, но я не мог не заметить, как в свете тусклых ламп блеснули его глаза. — Вообще можно сказать случайно здесь оказались...

— Быстрей давайте! — недовольно поторопил Копыто, фиксируя коробы с пулемётной лентой в специальном зажиме на круглом ободе турели.

— Хорошо, хорошо, — закивал Мезенцев, и склонившись ко мне чтобы взять несколько упаковок патронов, шепотом добавил: — Тохан, ты понимаешь, что это?!

— Да! — хрипло отозвался я с трудом сдерживая волнение и стараясь не шуметь. — Нам нужна эта карта.

Я ткнул кулаком себя в грудь. Сидящий напротив Вишняков невольно положил ладонь поверх медальона и бросил на нас вопросительный взгляд. С его места не было видно эту часть приборной доски, так что он не знал, что именно нам удалось только что заметить.

— Только как её достать? — сдавленно прошептал Гарик и вернулся на своё место, поспешно разрывая упаковочную бумагу.

— Кого достать? — не понял Вован.

— Да вон, пуля закатилась... — неопределённо начал Игорь, поймав на себе суровый взгляд Копытова.

— Не пуля, а патрон, бездарь, — буркнул он. — Сколько до прибытия?

— Десять минут, — отозвался капитан. — Копыто, заряд на тебе.

— Вот чёрт...

— Возражения?

— Никак нет. В прикрытии просто не уверен...

Сержант перевёл хмурый взгляд с позвякивающих на рифлёном полу просыпавшихся патронов, на меня. Я никак не обратил на это внимания, потому что голова была занята только одной мыслью: неужели действительно есть самая настоящая карта, по которой можно попытаться вернуться назад? И мы находимся от этой карты на расстоянии вытянутой руки!

Впрочем, тут же на ум пришла сотня других неудобных вопросов. А что, если нашего мира на ней нет? Ведь не даром речь зашла о годах? Из какого конкретно времени эти вояки, если даже на ящике с патронами стоит маркировка две тысячи восьмого? Но ведь это только дата упаковки или производства, а кто знает, сколько они ещё на складе пролежали? И откуда вообще они пришли? Кто их подготовил и направил? Что значит хранители и эти самые кустосы, или как их там? Продавец сосисок действительно хранитель? И если да, то хранитель чего именно? Чего ради кому-то надо вторгаться в различные миры и почему эти миры не могут сами себя защитить?

От всех этих мыслей пальцы затряслись ещё сильней. Я не без удивления обнаружил, что даже перспектива снова столкнуться с бесами больше не вызывала былого страха. К тому же, что они смогут сделать своими клыками-копьями броне «Тигра»?

Между тем где-то в груди, прямиком под беспокойным медальоном, начало теплиться чувство робкой надежды на то, что всё же мы сможем попробовать вернуться домой и забыть это безобразие как страшный сон. Вернуть медальоны наместо, забросив их в ту самую придорожную яму, и приложить все усилия чтобы забыть это чёртово приключение. Конечно, при условии, что она всё ещё разрыта. Хотя, учитывая полноту ответственности наших дорожных рабочих, не исключено что яма будет прибывать в подобном состоянии ещё пару лет. И кому вообщепонадобилось прятать в ней медальоны?

Мезенцев беспокойно ёрзал на сидении. Патроны заходили в магазин с характерным щелчком и только Вишняков бросал на нас вопросительные взгляды. Я очень хотел поделиться с ним новой информацией, но никак не мог это сделать, не вызвав подозрений у вояк. К тому же, теперь к десяткам беспокойных вопросов прибавился ещё один: а как действительно сделать так, чтобы капитан отдал нам карту. В любом случае для начала надо было переждать, или пережить, предстоящую заварушку с бесами. А уже потом что-нибудь придумаем.

— Пять минут! — бросил Седой через плечо, и я только сейчас понял, что бронетранспортёр перестало качать из стороны в сторону, а рёв двигателя стал намного сильнее.

Я бросил посмотрел сквозь ветровое стекло. Мощные фары выхватывали из темноты поблёскивающую ленту асфальтового полотна. Мокрые берёзы стремительно проносились мимо, а между стволами струился до ужаса знакомый туман.

— Начинается... — тихо протянул я.

Игорь с Вовкой тоже посмотрели вперёд.

— Надевай, Тохан...

Часть 33

Бабах поднялся со своего места и быстро помог мне нацепить разгрузочный жилет. Почему сержант называл его словом «лифчик», я так и не понял, но уточнять явно не стоило.

Данный вид амуниции был рассчитан на кого-то с явно более внушительным телосложением, нежели я. Быстро запихав в кармашки пару снаряжённых магазинов, я отметил, как нелепо они болтаются поверх застёгнутой куртки, будто между ними можно было просунуть ещё половину меня.

— Можно как-то убавить это всё? — тихо спросил я.

— Конечно, — деловито отозвался Бабах и тут же ловко подтянул несколько ремней.

Разгрузочный жилет мгновенно притянулся к телу и перестал болтаться.

— Откуда ты знаешь, за что тянуть?

— Да как-то само... — пожал плечами Вишняков. — Я же киборг теперь.

Воспользовавшись тем, что сержант поднялся на приступку турели, а капитан сосредоточенно смотрел вперёд, я быстро склонился к Вовке и сдавленно прошептал на ухо:

— У вояки есть карта переходов. Там прямо маршруты отмечены...

Копыто с грохотом спрыгнул на пол и подался вперёд, вглядываясь в ночную тьму за ветровым стеклом.

Вишняков изумлённо выпучил глаза и в следующую секунду его губы тронула ещё более довольная улыбка. Он хихикнул и швыркнул носом.

— А что, теперь в этом есть смысл, ёптить! — радостно заключил он.

— И в чём смысл, кадет? — ехидно поинтересовался сержант, даже не глядя в нашу сторону.

— Ликвидировать бесов, а как же ещё! Вернее ремехов!

— Мне нравится твой настрой... — без особого энтузиазма протянул Копыто.

Гарик тихо хлопнул Вовку по плечу и изобразил серию жестов с подмигиванием и многозначительным покачиванием головой в сторону капитана. Бабах понимающе закивал и показал поднятый вверх большой палец. Я буквально физически почувствовал какое-то незримое воодушевление, захлестнувшее меня и парней.

— Пиндец, а вот и кто-то из наших! — воскликнул сержант, добавив несколько матерных выражений.

«Тигр» резко снизил скорость, отчего нас качнуло. Я поставил цинк под ноги и посмотрел вперёд.

Белёсые лучи света разрезали ночную тьму вгрызаясь в мутную пелену тумана, стелящуюся над мокрой травой. Берёзовая роща перешла в редкую поросль тонкого молодняка. Где-то вдалеке виднелись прямоугольные очертания каких-то строений и вершины отвала щебня. Наверное, стоило обрадоваться тому, что нам попались строения, подтверждающие факт обитаемости мира. Но сейчас всё внимание оказалось прикованным к ещё одному броневику, застывшему поперёк дороги. Из огромной пробоины в борту валил дым. Густые, чёрные клубы вырывались из распахнутых дверей и открытых створок десантного отделения.

— Пиндец, это было что угодно, только не ремехи! — воскликнул сержант.

— Дай подсветку! — бросил капитан, вырубив фары и ударив по клавише над головой.

В эту же секунду лампы внутри броневика погасли и загорелись тусклые красноватые огни. Этого освещения едва хватало на то, чтобы различать очертания предметов.

Копыто столь же резко протянул руку и хлопнул по нескольким клавишам на стенке отделения. Послышались глухие хлопки и через пару секунду окружающее пространство залил дрожащий желтоватый свет.

— С дороги, сходи! — бросил сержант. — Что на сканнере?

— На сканере чисто. — ответил Седой. — Людей точно нет, всю дорогу молчит. Проверь теплаком, что там...

Копыто буквально влетел в установку турели, опуская на глаз небольшой прибор, закреплённый на каске. Послышался лязг отпираемого замка и на верхнюю часть корпуса с глухим стуком упали откинутые створки люка.

Тем временем капитана резко вильнул вправо. Бронетранспортёр накренило на бок, когда машина сошла с дороги и мы отчётливо услышали, как ветки скребут вдоль борта. В совокупности с демонически-красной подсветкой десантного отделения, это звук походил на скрежет когтей сотен тварей, пытающихся ворваться внутрь.

— Может сдать назад, и разведать всё... — начал было Мезенцев.

— Пять минут, кадет! Пять минут! — отрезал Седой, бешено вращая головой по разным стёклам и каким-то приборам, расположенным перед собой. — Копыто, что теплак?

— В прямой видимости чисто...

— Чёрт, они наверняка уже утащили всех куда подальше... Но кто коробочку сжёг?!

— Да если бы я знал, Седой... Держи так. Ему слева прилетело! Тут прямо по курсу низина, давай по ней, чтоб не отсвечивать.

— Вижу, вижу... — сосредоточенно пробурчал капитан.

Броневик качнуло на большой рытвине. Сквозь боковое стекло я успел заметить яркую точку осветительного заряда, словно зависшего над несколькими прямоугольными зданиями на противоположной стороне дороги.

— Тохан, ты сколько магазинов набил? — быстро спросил Гарик.

— Два.

— Ты чего? Помнишь же как тогда было? Этого ни на что не хватит. Володя, помоги!

Парни тут же подскочили к стоящему на полу цинку и, поспешно разорвав ещё несколько упаковок, стали снаряжать магазины. Я, ощущая нарастающую нервную дрожь, тоже постарался ускориться на сколько мог.

Пространство заполнили поспешные щелчки патронов, занимающих свои места в магазине. Мне очень хотелось посмотреть, куда именно капитан направлял броневик, но Гарик был прав. Учитывая опыт предыдущей стычки с бесами, двух магазинов было явно недостаточно.

Тусклый красноватый свет очерчивал контуры патронов. Грязь и размазанная кровь на руках выглядела как чёрные пятна. На какую-то долю секунды я даже не признал свои руки. Будто это и не я вовсе подцеплял из цинка патроны, а какой-то совсем чужой человек, тело которого мне словно дали поносить. И похоже я был не один такой. Контуры лиц Гарика и Бабаха казались мне какими-то нереальными. С чёрными тенями во впалостях глаз и красноватым свечением кожи. Я словно оказался в одном мгновении сверхреалистичного сна, находясь на грани осознания и пробуждения.

Вишняков умудрялся снаряжать магазины с какой-то нечеловеческой скоростью, словно всю жизнь этим занимался. Он зачерпывал из цинка позвякивающую горсть рассыпанных патронов и, виртуозно разворачивая каждый нужной стороной, мгновенно загонял в магазин, словно тасовал карточную колоду.

— Кадеты, приготовиться к бою! — распорядился Седой, останавливая броневик.

«А ведь если я сейчас спрошу у Вовки, где он этому научился, тот ведь просто пожмёт плечами... — подумал я. — Надо будет попробовать в этом разобраться. Продавец сосисок говорил, что медальоны ведут нас на зов тех, кому нужна помощь. А я надеялся, что это будет Нат... А выходит, что это вояки? Это им мы должны помочь? Получается, что так... И всё-таки знать бы зачем это всё...»

Глава 14

Закрывашка

— Так, огневое прикрытие, иди сюда! — Копыто звонко хлопнул Вовку по плечу. — Из ПКМ стрелять доводилось?

Судя по отсутствию реакции на увесистый хлопок, пресловутый УРК действовал как надо.

— Пулемёта? — уточнил Вишняков, покосившись на турель, через открытый люк которой в душное десантное отделение задувал влажный ночной ветер.

Сержант нетрепливо кивнул, видимо решив даже не тратить время на очередные маты и оскорбления.

— Так там просто всё! — бойко отозвался Вован, пододвинув мне три снаряжённых магазина.

Я хотел было спросить, когда и где он успел получить столь ценный навык, но потом понял, что в случае с Вованом это просто бесполезно. Я не сомневался, что он действительно разберётся как лупить из пулемёта, стоит взять его в руки.

— Отлично, быстро к оружию! — выпалил Копыто. — Там ночной прицел установлен с тепловизором. Ремехи будут в нём светиться как ёлка новогодняя. Дополнительный боекомплект вон...

Сержант ткнул пальцем в два установленных короба и подскочил к заднему люку хлопнув по клавише отпирания. Раздался знакомый гул и створки начали стремительно разъезжаться с характерным скрипом.

— Вы двое, прикрываете выход. Ты берешь левый борт по ходу движения, — сержант кивнул Гарику, а потом посмотрел на меня. — Ты правый. Давайте, поторапливайтесь. Раций свободных больше нет, так что поддержку пулемёта будете матом запрашивать. Если хотите до утра дожить, от брони ни на шаг. Смотрите в оба, увидите тварей — валите их! Вопросы?

Я отрицательно помотал головой, поспешно рассовывая магазины по кармашкам.

— Вопросов нет, — бросил Мезенцев, подхватив рожок, который только что снарядил. — Это мне, для ровного счета. Пять у тебя, пять у меня...

— Конечно бери.

— Вот и посмотрим, из какого дерьма вы сделаны, — буркнул сержант себе под нос.

— Время! — бросил капитан, опуская на глаз закреплённый на каске прибор, очевидно тот самый теплак. — Копыто, с закрывашкой на выход!

— Есть! — кивнул сержант и, повесив автомат вдоль тела, подбежал к закрепленному цилиндру.

— Пошли, Тохан! — скомандовал Гарик, поднимая автомат и лязгая затвором.

Я пару секунд покрутил в руках непонятный ремень, который был протянут вдоль левой стороны оружия и образовывал две петли вместо одной. Было понятно, что это какая-то хитрая система крепления, но я понятия не имел как ей пользоваться. Поэтому просто перекинул все ремни через плечо и, примкнув магазин, подошел к открывшейся двери.

— Нам надо раздобыть карту переходов, которая у Седого в кармане... — сдавленно прошептал Гарик, как только мы оказались у кромки десантного отделения.

— Он её не отдаст...

— Само собой. Думай, Палыч, как это сделать...

За спиной раздался звон отпираемых зажимов закрывашки. Хлопнула водительская дверца.

— Может как-то электронный вариант заполучить... — предположил я.

— Ага, вместе с «Тигром», — саркастически хмыкнул Мезенцев. — Проще бумажную...

Раздались громкие торопливые шаги сержанта. По дороге он хлопнул по нескольким клавишам и в это же мгновение вдоль борта раздалось ещё несколько хлопков. Я уже понял, что это будут осветительные ракеты.

— Работаем, кадеты!

От привычной издёвки сержанта не осталось и следа. Это было максимально конкретное указание, которое он наделил таким посылом и энергией, что мы с Гариком тут же выпрыгнули из броневика помимо своей воли.

Высоко в небе расцвели яркие огни. По зарослям мокрой травы в разные стороны тут же бросилось множество причудливых теней, будто вся ночная нечисть пришла в движение. Я дослал патрон и вскинул автомат. Благо затвор этого навороченного калаша был точно таким же, как и на АКСУ. А вот что делать с прицелом я так и не понял. Впрочем, учитывая опыт единственного столкновения с бесами, я пришёл к выводу, что особой необходимости в нём нет. Я всё равно по большей части просто направлял ствол в сторону несущийся твари.

— Над дорогой старайся не мелькать, — сказал Копыто обращаясь к Гарику. — Мы не знаем, что именно сожгло другую команду, но били со стороны отвалов. Тут мы в складке, так что есть шанс уцелеть.

— Ясно, — кивнул Мезенцев, — Тохан, давай на свою сторону.

Я кивнул и поспешил на указанную позицию. Стоило мне обогнуть дверцу, как холодная мокрая трава сразу же облепила ноги. Не успел я дойти и до середины корпуса броневика, как дешёвые китайские кроссовки мгновенно промокли. Холодная сырость тут же пропитала носки. Новые чёрные брюки успешно сопротивлялись окружающей влаге, но холод всё равно начал подниматься от утонувших ступней. Впрочем, я практически не обратил на это внимания, вытаращив глаза и уставившись в поросль молодых берёзок в нескольких десятках метров перед собой.

Дрожащий свет скользил по траве и жёлтой листве, растворяясь в лоскутах мерзкого, прижатого к земле, тумана. В его блёклой пелене перекатывалось и дёргалось множество теней, каждая из которых заставляла сильно нервничать. И тут до меня дошло осознание того, насколько тупо и глупо мы выглядели со стороны...

Ведь бесы, или ремехи, были покрыты чёрной шерстю, а лучшей маскировки для ночной атаки и не придумаешь. Им не составит особого труда стремительно приблизиться к машине под покровом темноты. Я покрутил головой, пытаясь разглядеть стык ночного неба с верхушками деревьев или линии горизонта, но лишь болезненно поморщился от осветительных ракет. Как только они прогорят, тьма полностью окутает всё окружающее пространство. И тогда вся надежда будет только на узкий луч подствольного фонаря.

Я нервно сглотнул и упёр палец левой руки в кнопку включения фонаря. Длинный чёрный ствол автомата смотрел в пляшущие очертания мокрых берёзок. Но плясали не только они. Сам ствол тоже ходил ходуном, выдавая нервную дрожь. Осенних холод и сырость ещё сильнее усугубляли это дело, а характерный запах мокрой земли и листьев больше не казался мне таким уж приятным. Я внезапно осознал, что остался совсем один посреди кошмарной ночи, и мне даже не хватит времени и сил чтобы контролировать всё, раскинувшееся предо мной пространство.

— Тохан, Гарик, я здесь, сверху! — громко сказал Бабах, словно уловив мои мысли.

Я даже не заметил, как резко выдохнул, испытав радостное облегчение от звука Вовкиного голоса.

-Чего там, Бабах? — тут же отозвался я, не отводя взгляда от деревьев. — Что вояки делают, ты их видишь?

— Ага. Движутся вперёд вдоль дороги, — отчитался Вишняков.

С другой стороны броневика раздался голос Мезенцева, но я не смог разобрать слов.

— Вообще всё видно, Гарик! — продолжил Бабах. — Они белым светом выделяются... Ёптить, парни, а там дальше по дороге переход! Да, я его отчётливо вижу. Прямо над дорогой. Мерцает всё!

— Почему тогда нас туда медальоны не тянут?! — громко спросил я, не столько из-за желания получить ответ, сколько из-за того, чтобы не было так страшно стоять одному по пояс в мокрой траве.

— Потому что это не наш переход, — заключил Вишняков с сознанием дела. — Логично же.

— Не поспоришь, — буркнул я себе под нос.

Мезенцев снова что-то сказал.

— Да я кручусь, кручусь... Во все стороны смотрю. Пусто. Эх, нам бы на Боливара такую штуку приделать...

— Что там, на той стороне? — мне вовсе не хотелось стоять в тишине.

— Отсюда плохо видно. Похоже на шлакоотвал какой-то. Кажется, экскаватор стоит, брошенный... Вижу крыши зданий... Чёрт! Бесы, бесы полезли!!! Гарик, с твоей стороны...

— А с моей?! — выпалил я, но Вишняков не ответил.

Вместо этого раздался лязг оружия и в следующую секунду холодную тишину осенней ночи разорвал грохот пулемёта.

Я невольно выругался и присел на полусогнутых, то ли желая укрыться в траве, то ли пытаясь использовать её как защиту от неведомой угрозы. По телу пробежался нервный озноб, и я быстро включил подствольный фонарь. Трясущийся луч яркого света резнул по верхушкам мокрой травы, упираясь в колыхающиеся завихрения белёсой взвеси.

Пулемёт громыхнул ещё одной очередью, и мне на голову со звоном посыпались горячие стрелянные гильзы.

— Чёрт, Бабах, что там?!

— С крыш спрыгнули, суки! Я теперь их не вижу! Гарик, давай смотри в оба за кромкой дороги!

Мезенцев что-то крикнул в ответ.

— Вояки где?!

— Ковыряются перед переходом!

В подтверждение слов Вишнякова из дрожащей и мечущийся темноты ночи раздалось несколько коротких очередей. Я понятия не имел что именно там происходит. Сердце стучало не хуже Бабахского пулемёта. Дрожащий луч фонаря шарил по траве, и мне каждую секунду, казалось, что мохнатая тварь вот-вот появится с любой стороны. Сверху раздавался быстрый скрип поворачивающейся турели и сдавленные матюки Вишнякова.

Я подумал было о том, чтобы покинуть свою позицию и присоединиться к Гарику, ведь если бесы попёрли с противоположной стороны, то какой был смысл мне здесь находиться? К тому же «Тигр» действительно зарылся в небольшую низину справа от дорожного полотна. Так что если стремительные твари не сменят направление движения, то у Мезенцева практически не будет времени на то, чтобы успеть прицелиться, когда они покажутся над кромкой асфальта.

Часть 34

— Тохан, по дороге трое пронеслись! — крикнул Вишняков, скрипя турелью.

— С какой стороны?!

— Прямо передо мной!

— Чёрт, Бабах! Я же не вижу куда ты смотришь!

— Перед носом!

— Носом чего?!

— Машины!

Я вскинул автомат в сторону водительской кабины. В эту же секунду в белёсом луче света мелькнули огромные чёрные тени. Бесы стремительно неслись сквозь траву, окружённые ореолом разлетающийся брызг, подобно гигантским торпедам разрезающим морскую гладь. Я продавил спусковой крючок.

Калаш издал сухой трески и мельтешащие тела бросились в разные стороны. Я мысленно выругался и невольно попятился назад, потратив пару секунд на то, чтобы попытаться угадать направление движения каждой твари. Этого времени оказалось достаточным, чтобы один ремех выскользнул из поля зрения и скрылся в направлении берёз. Два других принялись стремительно петлять в луче фонаря. Я отчетливо слышал их злобное рычание и глухой топот сильных лап, сминающих траву.

«Окружают, твари! — подумал я, припоминая опыт предыдущей схватки. — Сука, куда третий делся?! Чёрт, они же на свет прут! Что, вояки этого не знали? Запустив осветительные, они их только к машине првлекли!»

Один бес рассекал собой траву, держась на удалении от броневика. Второй резко изменил направление и бросился прямо на меня. Свет фонаря выхватил из темноты широко раскрытую пасть, с выставленными вперёд клыками-пиками обрамлёнными сосульками намокшей шерсти. Демонические глаза вспыхнул жёлтым светом, подобно встречным фарам на ночной дороге.

Я направил ствол прямо в раззявленную пасть и дал короткую очередь. На очертаниях монстра тут же расцвело несколько причудливых цветков кровяных брызг и воздух разорвал оглушительный визг. Существо резко припало к земле, практически мгновенно скрывшись из виду и стремительно понеслось куда-то в сторону. При этом я видел лишь торчащий загривок могучей спины, рассекающей траву подобно акульему плавнику.

Мне ничего не осталось, кроме как дать ещё несколько коротких очередей, направляя ствол куда-то в область местоположения существа. Как я и предполагал в прицеле пока не было особой необходимости. Я не знал, на сколько это было профессионально с точки зрения военного дела, но подствольный фонарь бил настолько мощным лучом, что я отчетливо видел контрастную чёрную мушку автомата на фоне белёсого светового пятна. Этого оказалось вполне удобным для того, чтобы ориентироваться в условиях небольшой дистанции и крупных габаритах самой цели.

С противоположной стороны раздался треск автомата Мезенцева и визги раненного беса. Пересиливая стрельбу, долетел неразборчивый мат и ругань Вишнякова. Я выпучил глаза, пытаясь одновременно добить уползающего беса и высмотреть второго, продолжая при этом прошивать короткими очередями траву в паре десятков метров от себя.

Похоже план вояк оказался весьма прост. Они рассчитывали на то, что твари бросятся на источник света и выскочат прямиком на нас. То есть, на группу огневого прикрытия, как сказал капитан. Будь у каждого из нас пресловутые теплаки, в подобном манёвре вообще не было бы необходимости.

Тем временем визги подраненной твари становились всё тише, а движения всё медленней, пока шерстяная холка наконец-то не застыла над мокрыми верхушками травы. В это же мгновения медальон настойчиво кольнул, и я резко развернулся.

Оказывается, вторая тварь успела разрезать пространство между броневиком и рощицей, а потом, резко изменив направление, броситься на меня. Я только и успел что выхватить взглядом как чудище буквально взмывает в воздух, выпрыгивая из травы с широко раскинутыми когтистыми лапами, подобно мерзкому мохнатому пауку.

Я отшатнулся, успев выставить перед собой автомат и нажать на спуск. Клашников огрызнулся длинной очередью, сжигая остатки магазина. От резкого движения ноги заскользили по мокрой траве и меня качнуло назад. Я ударился спиной о холодную броню «Тигра» и чуть было не упал.

В свете прогорающих ракет и бледной тряске фонаря было видно, как из туши монстра вырываются фонтанчики крови и ошмётки мокрой шерсти. Огромные, выпученные глаза твари стали ещё больше, словно она успела осознать, что это был последний прыжок в её жизни.

Автомат перестало трясти от отдачи и мёртвый бес плюхнулся в метре от меня. Когтистые лапы по инерции вылетели вперёд, и я только и успел что поджать ноги, избегая хлёсткого удара острых котей.

Равновесие я всё же не удержал и сполз по борту прямиком в траву. Жёсткие мокрые стебли скользнули под распахнутую обдергайку и кофту, проскребя по разгорячённой спине. Я истерично заматерился, нелепо перебирая проскальзывающими ногами в попытке подняться и одновременно перезарядить автомат.

От патронника поднимался едкий сизый дым. Влажный воздух заполнил запах сгоревшего пороха и вонь изрешечённого беса. Пустой магазин выскользнул из трясущихся пальцев и упал куда-то в траву.

Я, бешено вращая головой по сторонам, нащупал кармашек лифчика и с хрустом дернул язычок на липучке.

— Вован! — заорал я. — Перезаряжаюсь! Где ещё одна тварь?!

— За деревьями! — отозвался Вишняков и тут же с грохотом ожил пулемёт.

Трясущийся в руках магазин наконец-то встал в разъём, и я лязгнул затвором. С противоположной стороны броневика снова раздалось несколько коротких очередей, заглушаемых треском пулемёта над головой. Я наконец-то смог подобрать под себя ноги и подняться над кромкой травы, невольно смещаясь ближе к тусклому красноватому свечению распахнутого десантного отделения.

Тем временем Бабах пытался достать стремительную чёрную тень, мелькающую между стволами деревьев. От берёз отлетали ошмётки коры, а несколько мелких ростков пули и вовсе перебили пополам. Бес метался среди окутанной туманом травы, резко меняя направление, но никак не решаясь пойти на сближение.

Вовка бил короткими очередями. Может быть, пулемёт был слишком тяжёлым и неповоротливым, или же бес оказался особо прытким, но у него никак не получалось его зацепить.

— Зарядил! — крикнул я, поднимая оружие. — Гарика прикрой!

Сверху прозвучал сосредоточенный мат, и, практически синхронно с пулемётной очередью, ночную тьму разрезал визг подстреленной зверюги.

— Добегалась, скотина такая! — крикнул Бабах и заскрипел турелью разворачивая оружие. — Сам добьёшь!

Я ничего не ответил лишь поудобней уперев приклад в плечо и направив ствол в сторону содрогающихся берёз и колышущихся завихрений в туманной дымке. За время скоротечной схватки я вовсе не обратил внимания на то, как быстро угасали осветительные ракеты. Мы снова оказались в непроглядной тьме, разрезаемой лишь лучом подствольного фонаря.

Где-то впереди по верхушкам берёз бегали яркие отблески фонариков вояк и раздавались короткие очереди. Ко мне снова начал подкрадываться дикий, животный страх. Казалось, окружающая тьма была готова ожить в любой момент броситься на меня с раскрытой пастью кровожадной пастью.

Я постарался отогнать от себя эти образы. Во всяком случае на мою сторону проскочило только три твари, две из которых уже были мертвы. Оставалось добить третью, но теперь фонарь больше вредил мне, чем приносил пользы.

Яркий луч буквально упирался в туманную пелену как в капитальную стену, не в силах просветить её дальше, чем на пару десятков метров. Я видел лишь трясущиеся кусты и дёргающиеся березы, когда об них ударялась раненная тварь. Но вот отчётливо различить её силуэт для прицельного выстрела никак не получалось. А туманная дымка становилась всё сильнее и сильнее, словно лилась из огромного крана.

«Впрочем, наверное так и есть... — подумал я. — Что там Седой говорил про передовые отряды и открывающиеся пробои? Должно быть бесы с туманом и приходят...»

Я дал пару коротких очередей в сторону колышущихся кустов. К этому моменту ракеты окончательно погасли, и я остался практически один, облепленный непроглядной тьмой. Я бешено шарил по берёзам лучом фонаря, судорожно осознавая свою полную беспомощность, не смотря на наличие в руках автомата.

Над головой снова загромыхал пулемёт и со стороны дороги раздались истошные визги раненной твари. Видимо решив использовать грохот оружия как звуковую завесу, недобитая зверюга решила пойти в атаку. Если раньше я ещё хоть как-то умудрялся отслеживать её движения по шороху травы, хрусту веток и болезненному хрипу, то теперь всё это заглушали Бабахские очереди.

На какое-то мгновение мне показалось, что высокая трава трясётся практически со всех направлений и я был буквально в миллиметре от того, чтобы продавить спуск и начать махать автоматом из стороны в сторону, в надежде подцепить мерзкую тварь. И только надёжно укрепившаяся в голове мысль о том, что возможно у нас первый раз появился реальных шанс отыскать путь домой, не давали мне окончательно поддаться панике.

В блике фонаря возникла мокрая чёрная холка, стремительно рассекающая траву. Разлетающиеся капли вспыхнули во тьме подобно россыпи битого хрусталя. Я перевёл ствол оружия и дал очередь.

Из горба ремеха полетели клочки шерсти. Тварь откатилась в сторону и принялась истошно молотить лапами. Я видел лишь взмывающие над травой и туманом когти в обрамлении целого облака брызг. В следующую секунду монстр замер, а над травой поднялись желтоватые копья-клыки. Стало понятно, что тварь лежит на спине с широко раззявленной пастью. Я даже не успел подумать, зачем она это делает, как в следующий миг ночь содрогнулась от дикого рёва «сирены».

Мне захотелось упасть на колени и заткнуть уши, настолько сильным и громким оказался этот звук. Но я лишь стиснул зубы и продолжил выпускать короткие очереди в сторону ревущей твари.

Между задранных клыков вырывался поток пара горячего дыхания и вылетали тягучие нити мерзких слюней. Я даже не слышал треска собственных выстрелов, надеясь лишь на то, что пули как можно быстрее нащупают в траве раненную зверюгу и положат этому конец.

Так и произошло. После очередной серии настойчивой отдачи, рёв резко оборвался, будто кто-то сдёрнул иголку стереопроигрывателя со старой пластинки. Окружающие звуки практически исчезли, став практически не различимыми и словно пробивающимися через толстые подушки, приложенные к голове. Впрочем, даже в таком состоянии можно было различить рёв ответных «сирен», доносящихся со стороны отвалов щебёнки. Этот звук был настолько сильным, что от него резонировала грудная клетка. И я буквально чувствовал заложенный в нём посыл — найти и вырвать сердце.

— Что там вояки?!— крикнул я, с трудом различив собственный голос. — Бабах, Гарик! Надо валить!

Сквозь шум в ушах пробился грохот пулемёта. Я, нервно описав фонарём большой полукруг, всё же оставил указанную позицию и обогнул бронетранспортёр.

— Палыч, чтоб тебя! — выругался Мезенцев, когда я внезапно выскочил из-за открытой створки десантного отделения с его стороны. — Какого хрена делаешь?!

Я бросил взгляд на ствол Гариковского автомата, почти довернувшегося в мою сторону, и тут же осознал свою ошибку. Если бы не самообладание и прекрасная реакция Игоря, я вполне рисковал получить очередь практически в упор.

— Сюда давай, — гаркнул Мезенцев, кивнув на место рядом с собой. — За своим направлением следи! Они на кромке дороги мелькают. Я двух подстрелил. Вроде ещё бегали, но теперь не слышно ни хрена!

— Ясно! — кивнул я, подперев Гарика спиной. — Где вояки, уходить надо! Слышал, сколько ещё тварей отозвалось?!

— А я почём знаю, где они?! Отсюда не видно ни черта!

Мезенцев тоже повернулся так, чтобы мы оказались стоящими спиной к спине.

— Бабах! — заорал Гарик. — Бабах, чтоб тебя! Вова!

— Чего? — долетело сверху в перерыве между очередями.

— Где вояки?!

— Поставили закрывашку, сюда бегут! — отозвался Вишняков дрожащим от напряжения голосом. — Тут чертей этих целая сотня наверное! Скоро до нас доберутся.

— Сотня?! — переспросил я, но Вовка не ответил, дав длинную очередь в сторону отвалов щебёнки. — Чёрт, а мы успеем смыться?

— Понятия не имею! — ответил Мезенцев, держа одной рукой автомат, а второй нервно хлопая себя по карманам разгрузки. — Нам карта нужна, Палыч! Карта и валить!

— Я понимаю, — кивнул я.

Пулемёт затих и сверху послышался громкий мат Вишнякова, из которого следовало, что закончились патроны. Послышался глухой металлический лязг и неразборчивое пыхтение.

— Успеть бы только... — протянул я, быстро осмотрев Гариковскую позицию.

Если на нас действительно напирала сотня бесов, то шансов у нас не было. Мерзкий белёсый туман уже колыхался у самых ног, а до возвышенности дорожного полотна было несколько десятков метров. Примерно столько же как по другую сторону броневика до берёзвой рощицы.

Медальон беспокойно покалывал, призывая крутить головой во все стороны. Удалённый вой «сирен» смолк, но я готов бы поклясться, что слышу как шуршит мокрая трава под сотнями бегущих лап.

— Да как же это... — доносилось сверху сосредоточенное бурчание Вишнякова. — А это куда? А, понял, сюда! А это как... А вот так!

Послышался лязг деталей оружия и в следующую секунду громыхнула очередь.

— Вот твари! — выругался Вишняков. — Всё, с насыпи и крыш спустились, не вижу их!

— Дело дрянь, — заключил Мезенцев и тут с его стороны послышался стремительно приближающейся звук приминаемой травы.

Игорь вскинул автомат и луч фонарика выхватил из темноты возвращающихся вояк

— Ствол убери! — крикнул сержант. — Убери пока в задницу тебе его не засунул!

Но Мезенцев поспешно отвёл автомат в строну.

— Закрывашка установлена, все в машину! — хрипловато выкрикнул Седой, рывком распахивая тяжёлую дверцу. — Быстрей, кадеты, быстрей!

— Фонари гаси, — распорядился Копыто поравнявшись с нами.

Гарик потянулся к кнопке выключения. Я непонимающе взглянул на сержанта, но тот явно не собирался ничего объяснять, достав из подсумка большую гранату цилиндрической формы. В отблесках фонарика вспыхнули ярко-желтые полосы, бегущие вдоль верхней кромки метательного снаряда.

— Вырубай говорю, быстро! — грубо повторил сержант.

— Тохан, не тупи, — Мезенцев ткнул меня локтем, погасив свет.

Я скользнул пальцами по мокрому пластику цевья и щёлкнул кнопкой. Тьма мгновенно облепила нас, и я почувствовал себя словно подвешенным в каком-то потустороннем пространстве.

— В машину! Давай, давай.

Сержант грубо толкнул меня в плечо, от чего я чуть было не провернулся вокруг своей оси и не ударился носом о борт «Тигра». В следующий момент на меня налетел Мезенцев, видимо слишком рьяно поспешивший выполнить указание сержанта. Впрочем, оставаться на улице действительно на было никакого смысла. Я тихо чертыхнулся и поспешил к очертаниям открытого десантного отделения, еле-еле различимого среди непроглядной тьмы.

Мы поспешно забрались в машину. Первое, что мне бросилось в глаза, так это Вовкины ноги нервно переступающие на приступке турели. Следом за ними Седой уже поспешно запускал двигатель. Корпус «Тигра» пробрала мелкая дрожь и капитан захлопнул дверцу.

Нарастающий гул приближающего рычания и топота сотен лап глухо резонировал в бронированном корпусе. Казалось, сама непроглядная пелена ожила и бросилась в атаку. Так что я был рад как можно быстрее убраться с открытого пространство и укрыться под защитой брони. ВсЁ же я был уверен, что даже добрая сотня бесов ничего не сможет сделать мощной машине.

«Если только из перехода не выпрется что-то пострашнее... — пронеслось в мозгу. — Не даром же их так торопятся закрыть до конкретного момента...»

Часть 35

— Зажигательная! — крикнул Копыто, после чего послышался звук резкого броска, и фигура сержанта возникла в проёме отделения.

— Предохранитель поставь... — сказал Гарик, поднимая вверх планку переводчика огня на автомате.

Я выполнил указание лишний раз удивившись тому, как быстро Мезенцев умудряется оценивать ситуацию и ещё за мной приглядывать.

— Все внутри! — гаркнул сержант, запрыгивая в отсек и хлопая по кнопке запирания.

Я щёлкнул предохранителем, и мы с Гариком плюхнулись на сидения, поближе к водителю.

— Слезай, быстро! — Копыто подлетел к Бабаху, хлопнув того по штанам. — Колпак опустить надо. Гони, Седой, гони!

Взревел двигатель, и машина рывком снялась с места. Нас бросило назад, а Вишняков чуть было не скатился на пол. За бортом что-то глухо бухнуло и по водительскому стеклу проползли желтоватые блики.

«Да, действительно, это был их план, — подумал я. — Видимо будем отходить в полной темноте, пока горящая граната будет привлекать внимание ремехов».

— Доложить о потерях! — бросил капитан через плечо.

Мы нелепо переглянулись. Под потолком раздался скрип тяжёлых пластин и лязг замков.

— Потерь нет! — бросил Гарик после того, как бронетранспортёр в очередной раз подскочил на кочке.

— Считай легко отделались! — радостно воскликнул сержант. — Повезло дурачкам нашим! Ревуна, правда, завалить не успели, но это так, мелочи...

Копыто спрыгнул с приступки и подскочил к капитану. Выглядел он весьма довольным собой. Я практически ничего не мог разобрать за ветровым стеклом, но Седого это нисколечко не смущало. Я только сейчас обратил внимание на небольшой экранчик над рулевым колесом, на котором, словно выхваченная светом слабой фары, мерцало зеленоватое изображение зарослей травы. Видимо где-то на капоте броневика была установлена камера с режимом ночного видения. Обзор с неё был явно хуже чем если бы капитан включил фары, но в данной ситуации, это был идеальный вариант.

— Копыто, детонатор! Выходим на дистанцию подрыва!

— Так точно! — бросил сержант и сдёрнул с разгрузочного жилета прямоугольную коробочку. — Готов!

— Давай!

Копыто большим пальцем поднял предохранительную крышечку и громко щёлкнул тумблером, распложённым под ней.

Я ожидал услышать что угодно: ужасный грохот, хлопок, свист, миниатюрный взрыв ядерной бомбы, но никак не отборный мат обоих вояк.

— Пиндец! Какого чёрта?!

— Что за хренатня?

Капитан бросил педаль газа, повернувшись к сержанту. Броневик некоторое время двигался по инерции, пока не остановился, перевалившись через очередную рытвину.

— Детонатор исправен?

— Конечно! Два раза проверил, не первогодок небось! Закрывашка, детонатор — всё в норме!

— Почему не сработал тогда?! Что за...

Капитан выпустил руль и стал поспешно долбить по клавишам экранчика на приборной панели.

— Сигнал блокируют... — сдавленно прохрипел он.

Копыто невольно замер, перестав бесполезно щёлкать тумблером.

— Чего?

— Мы в мёртвой зоне. Сигнал не проходит. Даже связи нет...

Капитан ещё раз клацнул несколькими клавишами и ткнул пальцем в неразборчивые надписи на экране.

— Как такое возможно? Какая-то аномалия что ли? Слыш, кадеты, вы не знаете, что в этом разрезе добывали? Может быть какая-то порода, которая электронику глушит?

Мы не сговариваясь пожали плечами.

— Толку от вас... — злобно прошипел Копыто. — Что делать будем?

— Ручной взвод, — коротко бросил капитан.

Взгляд копыто устремился в несуществующую точку где-то в темноте за стеклом броневика. Если до этого момента его действия были преисполнены определённой радостью, то сейчас во взгляде проскользнуло какое-то обречённое выражение.

— Других вариантов нет, — с не менее мрачной интонацией произнёс капитан Весовой. — Возвращаемся. Ставим закрывашку на ручной взвод, и отходим. Задача ясна?

— Так точно, — без особого энтузиазма отозвался сержант.

— А... — протянул Вишняков, многозначительно подняв палец вверх, — там тварей добрая сотня...

— А без тебя мы этого и не знали, можно подумать, — буркнул Копыто. — Сиди, помалкивай.

— Отстреливай все осветительные, — распорядился Седой. — Сейчас обогнём по большой дуге. Пусть ремехи сюда сбегаются. Зайдём под другим углом. Если повезёт, останемся незамеченными. Выполняй!

Копыто кивнул и быстро хлопнул по клавишам над головой Бабаха. За бортом несколько раз глухо бухнуло. В это же время капитан оторвался от приборов и нажал на газ. Броневик снова затрясло, и мы ощутили крутой вираж, заложенный капитаном.

Я плохо разбирался в направлениях, но увидев сквозь левое стекло одинокий, словно подпрыгивающий во тьме огонёк зажигательной гранаты, сообразил, что мы возвращаемся на исходную, только сделав большой крюк. Судя по тому, как пляшущие отблески горящей зажигательной смеси и вспыхнувших ракет, стали резко исчезать за очертаниями деревьев и кустарника, я понял, что мы как раз обогнули ту самую рощицу, в которой Вишняков подрезал беса.

Я понятия не имел как капитан умудряется управлять машиной в условиях недостаточной видимости, но потом обратил внимание на небольшой экранчик. На нём тускло мерцало схематическое изображение рельефа местности, чем-то напоминающее контурную карту из атласа по географии. В середине находилась небольшая точка, очевидно обозначавшая местоположение «тигра».

Страх, нервная дрожь, тупое осознание того, что мы снова приближаемся к источнику опасности, вместо того чтобы уносить от него ноги — всё это смешалось в странный коктейль чувств и эмоций. Сидящий напротив Вишняков, деловито примостил на коленях «сайгу» и теперь пытался как-то закрепить на разгрузочном жилете обрез курковки. Я понятия не имел зачем он ему понадобился, но видимо Вовка теперь испытывал какую-то странную привязанность к своей Бабахе. А может быть просто пытался таким образом скрыть волнение.

Сидящий рядом Мезенцев беспокойно перебирал пальцами по цевью автомата, упёртого прикладом в пол. В красном свете десантного отделения было видно, как он тоже сосредоточенно смотрит в одну точку, в поисках выхода из сложившейся ситуации.

Я поправил кармашки лифчика, похлопал по полным магазинам и невольно задумался о том, а кто всё-таки мог уничтожить ранее прибывшую команду? И не было ли это как-то связано с тем, что у сержанта не получилось привести закрывашку в действие? Наверняка за этим стоял кто-то неизвестный, который до сих пор себя никак не обнаружил. А вот мы, вместо того чтобы вернуться к Боливару и затаившейся в особняке Нат, снова подвергались опасности.

— Кадеты, готовность... — сосредоточенно бросил Седой, сбавляя скорость.

«Тигра» перестало бросать из стороны в сторону, и мы остановились. Копыто поспешно протопал ботинками по замызганному полу и склонился над головой капитана.

— Слушай, Седой, — сдавленно и быстро зашептал он, явно не радуясь лишним ушам. — Ты это, если что... В общем, позаботься о сыне моём.

— Дурак ты, сержант, — столь же тихо отозвался капитан, хватаясь за автомат. — Сам о сыне будешь заботиться, когда вернёмся.

— Само собой, просто если вдруг, то...

— Так, — намного громче начал вояка, переходя на более командирский тон. — План действий такой: я выдвигаюсь к установленной закрывашке, ставлю её на боевой взвод и возвращаюсь. Тащить её теперь не надо, так что один справлюсь. Так больше шансов остаться незамеченным. Копыто и стрелки — держите «тигра». Далеко не отходить, лишний раз не шуметь. Большинство ремехов отвлеклось на источники света. Во всяком случае на сканнере вокруг чисто. Кто там за пулемётом был? Давай снова туда. Неплохо получилось. Очень даже неплохо. Я несколько поражений зафиксиоровал. Задача ясна?

— Седой, давай я с тобой, — начал было сержант.

— Отставить. Если у меня ничего не получится, вернёшь группу назад и эвакуируетесь как положено. Не обсуждается.

— Так точно, — громко, но без энтузиазма отозвался Копыто.

— Всё, работаем.

Сержант кивнул, поправил автомат, и хлопнул по клавише открытия задних створок, только на этот раз полностью отключив свет внутри машины.

— Фонари не трогать, — сдавленно прошипел он, добавив несколько матерных выражений.

Ночная тьма тут же ворвалась в броневик. Хорошо, что Вишняков уже успел занять место за пулемётом и открыть защитный колпак.

— Пасёте вход, — распорядился сержант. — Если ремехи попрут, я крикну. Тогда врубите фонари и начнёте работать. От люка ни на шаг, ясно?

Я молча кивнул. Гарик видимо тоже. В небе над дорогой висела цепочка дрожащих огоньков. Желтоватый свет очерчивал лишь контур фигуры сержанта, и мне всё это казалось очень плохой идеей. Ещё хуже, чем первый раз.

Копыто выпрыгнул на улицу и скрылся за бортом. Вовока заскрипел турелью. Хлопнула водительская дверца. Мезенцев настойчиво подтолкнул меня к выходу.

— Надо за Седым идти... — раздался над ухом сдавленный шёпот. — Карта у него. В электронном виде нам всё это бесполезно.

— Вот прямо сейчас?

— Да. А когда потом? Думаешь он так просто карту отдаст? К тому же, там толпа этих тварей, если они его подерут, то весь наш план пойдёт по известному месту...

Я вышагнул в густую траву. На бульканья в кроссовках я уже не обращал внимания, потому что перспектива простыть, была сейчас куда более призрачной, нежели быть разорванным на части.

Гарик был прав, карту стоило попытаться заполучить именно сейчас. Оставалось только придумать подходящий предлог. Тем временем Мезенцев настойчиво толкал меня в спину, вынуждая обогнуть борт, с другой стороны от сержанта.

Рассеянный свет ракет, парящих заверхушками берёз, лишь только намечал контуры предметов и рябящее море верхушек травы, окутанных белёсой пеленой. Впрочем, этого было достаточно, чтобы различить стремительно удаляющуюся фигуру капитана Весового.

— Давай, давай. Тихо за ним. Пригнись...

— Ты чего придумал, Гарик? — злобно прошипел я, так и не сообразив, как именно мы получим карту.

— Так надо... Кольнуло, если хочешь. Давай, давай...

Я мысленно чертыхнулся, но всё же поспешил следом за капитаном. Нам удалось отойти достаточно далеко, прежде чем от броневика послышался сдавленный мат Копыто, направленный в наш адрес и коротко и ёмко обрисовывающий, что он с нами сделает.

— Поднажми, Палыч, — буркнул Гарик.

Я стал перебирать ногами как можно быстрее, сильнее выпучив глаза и стараясь не упустить из виду смутные контуры спины Седого. Мокрые стебли опутывали кроссовки и приходилось прикладывать немалые усилия буквально продираться сквозь траву. За спиной, со стороны дороги долетало кровожадное рычание нескольких десятков бесов и это сильно действовало на нервы. В спину постоянно подталкивал Мезенцев. Брюки, некоторое время честно сопротивлявшиеся окружающей влажности, всё же сдались и стали промокать. Единственным утешением во всей этой авантюре, было только осознание того, что у Вишняков может видеть тварей в прицел пулемёта, и в случае чего обрушит на них всю огневую мощь этого грозного оружия.

Впрочем, учитывая количество и вертлявость бесов, вряд ли он сможет остановить их всех. Но об этом я предпочёл не думать, надеясь на опыт вояк, чуйку медальонов и просто банальное везение, которое пока было на нашей стороне.

Тем временем след примятой травы вильнул и скрылся среди больших поблёскивающих в темноте каменных глыб. Я обогнул ближайший и ко мне тут же метнулась резкая тень, вцепившись в куртку. Я даже пискнуть не успел, как получил увесистый тычок в щёку. В голове что-то звонко лопнуло, а перед глазами возникла россыпь ярких искорок. Я невольно повалился на задницу прямиком в заросли травы.

— Вы что, суки, приказы не выполняете?! — сдавленно прохрипел Седой, тут же схватив за разгрузку вышагнувшего следом Гарика. — Хана вам, салаги... По возвращению пожалеете, что на свет родились...

Капитан пару раз тряхнул Мезенцева и разжал руку.

— Так одному не справиться, товарищ капитан... — прошептал Гарик. — Мы это, прикроем...

— Идиоты, — буркнул Седой и добавил, наклонив голову немного на бок и положив пальцы куда-то на разгрузку: — Да, встретил, тут они. Повторяю, встретил... Ещё раз, встретил, тут они... Чёртовы помехи. Повторяю, встретил. Потом разберёмся. Как понял, приём.

Капитан ещё раз сдавленно матюгнулся, проклиная помехи, после чего пригрозил нам кулаком.

Удар, который я получил, оказался не столько болезненным, сколько резким и неожиданным. Я даже почувствовал настырное, тянущие ощущение в боках, от резкого выброса адреналина. Плюсом к тому, что уже гонялся по крови.

«Вот так, — заключил внутренний голос. — Будь это не вояка, а бес, ты был уже мёртв...»

— Кадеты, чтоб вас... — прошипел капитан. — Какого хрена делаете?

— Жетон потянул, — быстро отозвался Мезенцев. — Значит так будет лучше всего. Вы разве не по жетону ориентируетесь?

— Чего?

Я не видел выражение лица капитана, лишь отблески огоньков на линзе теплака, опущенного на глаза, но был готов поспорить, что явно не понимает о чём идёт речь. Где-то в глубине сознания тут же закралась мысль, что с нашими медальонами что-то не так. Быть может, они чем-то отличалась от тех, к которым привыкли вояки.

— Интуиция, товарищ капитан, — быстро перефразировал Гарик. — Мы пока, только благодаря ей и справляемся.

— Разберёмся, — ответил Седой явно не намереваясь рассуждать на эту тему именно сейчас. — Так, тогда меняем подход к выполнению задачи. Смотреть туда...

Седой вытянули руку, еле различимую на фоне валуна. Я наконец-то смог подняться и, помотав головой, посмотрел в указанную сторону.

Среди разрозненно торчащих каменных глыб и подозрительно ровного, словно срезанного ножом, участка местности, виднелся мерцающий переход. Впрочем, при таком освещении это скорее походило на то, что кто-то неведомый размешивал по окружности густые чернила, описывая над землёй внушительную окружность.

Дрожащие отблески начинающих прогорать ракет, мерцали на установленном рядом металлическом цилиндре. Я только сейчас понял, что ровный участок земли представляет собой асфальтовую дорогу.

— Закрывашку видите?

— Так точно, — отозвался Игорь.

— Я к ней. Вы сидите тут и не шумите.

— Мы лучше прикроем.

— Ты хотя бы соседний камень видишь, кадет?

— А... очень смутно, — честно признался Гарик.

— Вот и сиди, прикрывальщик хренов. Позже разберёмся...

Буркнув это капитан поправил линзу на глазу и, вскинув автомат, медленно двинулся в сторону перехода.

— Офигенный план, Гарик... — протянул я, продолжая ощупывать лицо.

— Сильно прилетело?

— Нормально.

— Извини...

— Да ты то тут причём... — пробурчал я, выглядывая в след вояке.

Ракеты опустились намного ниже и света стало ещё меньше. Понимая, что очень скоро они прогорят окончательно и мы окажемся в непроглядной осенней тьме, я лишний раз оценил всю гениальность Гариковского замысла. Оставалось надеяться лишь на то, что Седой доберётся до закрывашки и, сделав всё как надо, поможет нам вернуться к броневику.

Мезенцев тем временем поправил «Кэнгол» и осторожно выглянул с другой стороны валуна, держа автомат наготове.

Где-то в рощице хрустели ветки и раздавлюсь тяжёлое сопение нескольких ремихов. Видимо далеко не все твари сбежались на источник света, оставив по периметру некое подобие боевого охранения или разведки.

Я нервно сглотнул и уставился на очертания фигуры вояки, уже склонившегося над цилиндром закрывашки в нескольких метрах от перехода.

«Давай, быстрей... — мысленно поторапливал я его. — Скорей! У тебя всё получится, ты же крутой чувак. Капитан, как-никак. Наверняка такое звание абы кому не дадут... Давай, давай...»

В ответ на мои мысленные призывы раздались приглушённые щелчки и лязганья каких-то механизмов. Спустя несколько десятков секунд очертания фигуры поднялись над дорогой и поспешно двинулись к нам.

Часть 36

— Возвращается, — с облегченным выдохом прошептал я.

— Отлично, — отозвался Мезенцев. — Ну вот, гладко всё прошло без особых проблем...

Ночную тьму со свистом рассекли ярко-красные искры, словно кто-то с бешенной скоростью выпуливал раскалённые железнодорожные костыли. В следующую секунду я услышал смачный, подвывающий звук, словно сопровождаемый треском электрических разрядов. Яркие трассеры в одно мгновение рассекли тьму и с треском ударили в дорожное полотно рядом с Седым. Во все стороны полетели осколки асфальта. Каждое попадание сопровождалось яркой вспышкой на мгновение выхватывающей из темноты фигуру бойца и несколько метров окружающего пространства, подобно стробоскопу.

Я не успел даже сделать резкий вдох, как один из трассеров ударил капитана в бедро и в застывшем во тьме кадре, в воздух полетели дымящиеся ошмётки плоти, загоревшейся одежды и облачко испарившейся крови.

Глава 16

Незнакомец

Вояка вскрикнул и упал на асфальт. Я не знал, что это было за оружие, но неизвестный явно вёл огонь с стороны отвалов щебня.

— Седого подстрелили! — крикнул я.

— Давай к нему, быстрей!

Гарик сорвался с места и побежал вояке на выручку.

— Ты что делаешь?! — взвизгнул я, почувствовав, как волна мерзкого холода пробежала по спине. — Подстрелят же!

— Карта, Тохан, карта! — бросил Гарик и скрылся за ближайшим валуном.

— Да чтоб тебя, Мезенцев! — выругался я и бросился следом.

Ближайшая рощица буквально ожила, разразившись десятками кровожадных воплей. Бесы может и были глуховатыми, но яркое мелькание красных трассеров привлекло их внимание. Я громко выругался, как следует приложив Мезенцева и его план. Впрочем, он был прав. Действовать надо было именно сейчас и вытаскивать капитана из-под огня. Других соображений всё равно не было.

Неизвестный стрелок, тем временем, и не думал прекращать огонь, прошивая расстояние от отвалов до дороги короткими очередями. Каждое попадание сопровождалось вспышкой, а на месте выбитой воронки вспыхивали язычки пламени. Упавший капитан не растерялся и стремительно скатился с дорожного полотна на обочину, скрывшись в небольшом углублении. До моего слуха долетел болезненный мат и неразборчивые команды, которыми он пытался пробиться сквозь помехи в радиоэфире.

— Прикрой, Палыч! — крикнул Гарик, врубая подствольный фонарь.

Белёсый луч тут же тревожно заметался между камнями и травой, вспыхивая множеством бликов в капельках травы.

«Отлично, — пронеслось в голове. — Фонари в темноте! Хуже только лампочку себе на голову повесить, чтоб на сто процентов было понятно, куда стрелять...»

Я не знал, что делать, и как выпутаться из сложившейся ситуации. Но тут огонь неизвестного смолк и до слуха долетел стремительно приближающийся топот десятков лап и утробный рык бесов. Так что у меня не оставалось другого выбора, кроме как щёлкнуть кнопкой фонаря и направить ствол в сторону рощи.

В ночной тьме тут же вспыхнуло множество желтоватых точек, стремительно рассекающих мокрую траву. С грохотом ожил пулемёт «тигра», только было непонятно, куда именно он стреляет.

Я, быстро попятившись следом за Гариком, поднял автомат на уровень глаз и дал несколько очередей в приближающихся тварей. Непонятный прицел загораживал большую часть обзора. Так что бить надёжно и в упор, как это получалось у броневика, не представлялось возможным. Но на удивление одна пара желтоватых глаз резко дёрнулась и зарылась в траву, перекувыркнувшись через голову и вскинув безжизненные лапы. Остальные твари тут же бросились в рассыпную, выполняя уже привычный манёвр.

— Сука, их слишком много! — крикнул я, продолжая пятиться седом за Гариком.

В нескольких метрах сухо затрещал автомат Седого. Раздались болезненные визги подраненных ремехов.

— Делай что хочешь, но не дай им подойти! — ответил Гаррик.

— Охренеть, вот это указание!

Я продолжил крутить автоматом из стороны в сторону, судорожно пытаясь выявить самую ближнюю к нам зверюгу. Взревел двигатель «Тигра». Сквозь пулемётный грохот раздалось ещё несколько визгов раненных тварей. Я дал очередь в промелькнувшую тень. Монстр, собиравшийся было разогнаться для прямой атаки, резко отскочил в сторону и скрылся за очертаниями большого валуна.

Со стороны примятой травы, откуда мы только что пришли, послышался мерзкий скрежет когтей по твёрдой поверхности. Я тут же развернулся и луч фонаря выхватил чёрную тварь, восседающую на верхушке огромного камня и готовящуюся к прыжку. Я продавил спусковой крючок. Автомат настырно надавил отдачей в плечо, а на поверхности валуна возник ряд сколов и отметин от попаданий.

Используя эти отметины как ориентир, я вскинул ствол выше. Пули срезали изготовившегося монстра, изодрав завалившуюся тушу. Калаш хлопнул последним патроном и встал на затворную задержку.

— Чёрт, пустой! — крикнул я, отщёлкивая магазин и нащупывая липучку кармашка.

Послышалась серия коротких очередей и тьму вокруг меня разорвали болезненные визги. Раненый капитан, в отличии от меня, бил намного точнее. Может всё дело было в наличии теплака, а может в лучшей подготовке. Но в любом случае этого было явно недостаточно. Ремехов оказалось слишком много и разделяющее нас расстояние стремительно сокращалось. Впрочем, атакующая стратегия тварей сейчас сыграла нам на руку. Ведь, продолжи они двигаться по прямой всей стаей, мы бы давно лежали между камней с развороченной грудиной. А так у нас появлялся шанс отстреливать их по одному.

Я, продолжая пятиться, налетел на спину остановившегося Гарика. Над головой затрещал калаш и в темноте взвизгнул ремех. Со стороны рощи раздался надрывный рёв двигателя и треск сминаемых берёзок, сопровождаемый длинными очередями Вишнякова.

Дрожащие пальцы справились с липучкой и примкнули новый магазин. Лязгнул затвор, и я снова вскинул автомат, шаря фонарём по верхушкам травы и мокрым камням, будто это тоненькая полоска света являлась защитной стенкой, способной отогнать от нас рычащий во тьме ужас.

Капитан дал ещё две очереди. Пользуясь секундным замешательством бесов, я бросил быстрый взгляд в его строну.

Седой лежал на кромке дорожной насыпи, держа автомат двумя руками. Одна нога безвольно распласталась на мокрой щебёнке. От развороченного бедра валил дым и пахло подгоревшим мясом. Отблески множества вырывающихся из отмети в дороге язычков пламени плясали на бледном лице, перекошенным болью.

— Карта! — Мезенцев вцепился в разгрузочный жилет капитана. — Нам нужна карта переходов!

— Какого хрена, кадет?! — прохрипел Седой. — Нахрена?

— Если твари нас сейчас отрежут от «тигра», мы не сможем выбраться! — максимально убедительным тоном крикнул Гарик. — Дайте карту, товарищ капитан!

Откуда-то сбоку послышался стремительно приближающихся скрежет когтей по асфальту. Я поднялся над полотном и фонарь тут же выхватил очередную тварь, стремительно несущуюся на раненого капитана. Клыки-копья были опущены вниз, практически параллельно земле. Видимо, ремех намеревался подцепить свою жертву на манер вилочного погрузчика.

Дистанция оказалось предельно короткой, и я направил ствол в раскрытую пасть. Выпущенные пули тут же скололи несколько клыков, растерзав красноватую плоть. Ремех даже не успел взвизгнуть, застыв на полотне в метре от вояки.

— Карта, где она? — продолжал Гарик.

— Помоги встать... — распорядился Седой.

Мезенцев поднырнул под руку и помог капитану подняться, между делом не упустив возможность бесцеремонно похлопать по карманам разгрузки.

Я ничего не смыслил в ранениях, но судя по тому, что изувеченная нога вояки двигалась более-менее правильно, кость всё же была цела.

— Карту, товарищ капитан!

— Да что с вами не так?! — прохрипел Седой. — С другой стороны, на поясе... Что бы тебя.

Гарик быстро вцепился в указанный подсумок. На какую-ту долю секунды взгляд выхватил его довольную ухмылку.

«Твою мать, Игорь, мы же теперь не бросим его на растерзание тварям?» — промелькнула в голове безумная мысль, и в следующее мгновение мне стало мерзко от того, что я подумал такое о своём друге.

Просто уж слишком странной показалась мне эта ухмылка. А может быть всё дело было в отблесках фонаря и язычков пламени.

Тем временем медальон метался на груди, словно хотел заставить меня разорваться и смотреть во все стороны одновременно. Седой, опираясь на Мезенцева, быстро перезарядил автомат и, перехватив оружие одной рукой, второй выхватил из нагрудной ячейки знакомый цилиндр, после чего воткнул его себе в ногу, на несколько сантиметров выше обгоревших брюк. Раздалось знакомое шипение.

Медальон сильно кольнул, и я подскочил к Мезенцеву. Он не видел, но со стороны спины на него уже летела пара тварей, сминая траву мощными лапами. Практически не целясь я хлестнул очередью по боку одного ремеха. Монстр взревел и отскочил в сторону. Второй, видимо сообразив, что скоростная атака провалилась быстро припал к земле и скрылся в траве, стремительно уползая куда-то за камни. Я дал по нему пару очередей, надеясь подцепить его сквозь колышущуюся стену растительности, но безрезультатно.

— Кадеты, движемся коробочке на встречу! — скомандовал Седой, поднимая автомат. — Закрывшка скоро бахнет, быстрей!

Направление движения было вполне очевидным. Похоже «тигр» нарезал круги вокруг рощицы, периодически сминая мощным корпусом мелкую берёзовую поросль и кустарник. Очевидно, сержант управлял бронетранспортёром, в то время как Бабах поливал огнём рычащую тьму.

Похоже таким образом сержант не давал бесам возможности окружить броневик, находясь всё время в движении и постоянно вытягивая тварей под Вовкин пулемёт. Язычок оружейного пламени резво мелькал за стволами деревьев, периодически подпрыгивая на крупных колдобинах. Я не знал, как Бабах умудрялся при этом не вылетать из турели, но видимо легендарные шарниры работали безотказно.

— Тохан, за спиной следи, — сдавленно крикнул Мезенцев, потащив Седого в строну броневика.

Калаш капитана периодически огрызался короткими очередями куда-то во тьму, за пределами моей видимости. В ответ доносилось рычание, сопение, и визжание раненных тварей. Седой сдавленно хрипел и подпрыгивал на здоровой ноге, полностью перенося в этот момент вес тела на невысокого Мезенцева. Судя по надрывному пыхтению, Гарику было очень нелегко выполнять функцию костыля.

Не успел я сместиться за спину отступающей группе, как со стороны тёмного пятна перехода послышался странный звук, словно кто-то резко ударил ковровой хлопушкой по паласу чтобы выбить пыль. Я обернулся, направив на источник шума свет фонаря. Какая-то массивная тень стремительно проскребла когтями по асфальту и с шорохом скрылось в траве. Впрочем, я не был уверен, что это была именно тень. За ту миллисекунду, что я успел зафиксировать взглядом, в луче фонаря словно пришёл в движение сам фрагмент мерцающего перехода. Будто сгусток тёплого воздуха вырвался из него, сопровождаемый тяжёлыми шагами и чем-то, напоминающим гул мелких механизмов.

«Ещё один бес? — с надеждой подумал я. — Пожалуйста, пусть это будет очередной ремех, а не какая-то новая, неведомая тварь...»

Но, что-то мне подсказывало, что ожиданиям не дано будет оправдаться. Я тупо смотрел на то, как над асфальтовым полотном вихрится тонкий слой тумана. На дне множества воронок, оставленных неизвестным оружием, подрагивали одинокие язычки пламени, освещая широкий «след» оставленный вновь прибывшим.

— Дерьмо... — с горечью прохрипел Седой. — Переработка приближается! Мир почти просран!

— Переработка?! — тупо переспросил я.

В ответ капитан лишь выпустил куда-то во тьму длинную очередь. Гарик изловчился поднять автомат одной рукой и тоже несколько раз выстрелил от бедра, практически не целясь. Где-то на границе периферийного зрения взметнулся в воздух и плюхнулся в траву подстреленный бес.

— А как же закрывашка?! — выкрикнул я, пятясь спиной вперёд за капитаном и тыкая стволом автомата в каждый шорох.

— Закрывашка должна сработать... — болезненно проскрипел Седой и продолжил, склонив голову над рацией, — Копыто, кровохлёб только что вышел... Повторяю кровохлёб! Пока один! Движемся к вам... Да хрен ты его достанешь, он же на сканнере не светится!

Видимо сократившееся расстояние между нами и «Тигром» уже позволяло сигналу пробиться сквозь помехи. Я ничего не понял, но ясно было одно: что-то безопасное и безобидное «кровохлёбом» явно не назовут.

— А кто стрелял красными трассерами? — задал я вопрос, который уже давно сидел в голове.

— Не знаю, — болезненно отозвался капитан. — Всё через задницу пошло! Кто бы это не был, он явно превосходит нас! Скорее всего и сигнал глушит. За тылом следи! Выберемся из этого дерьма, там разберёмся...

«Если успеем...» — мрачно заключил внутренний голос.

Тем временем мы отошли от нагромождения валунов и оказались на небольшом открытом пространстве. Судя по тому, что мерзкая плена белёсого тумана теперь стелилась почти вровень с верхушками травы, мы спускались в небольшую низину.

«Тигр» продолжал сокрушать мелкие деревца. Бабах непрерывно бил длинными очередями, и я только успевал с радостью подмечать как за каждым таким залпом следовал визг раненной твари.

Фонарь Мезенцева мелькал по верхушкам травы выхватывая небольшой сектор справа от нас. Капитан непрерывно крутил головой, высматривая притаившихся во тьме тварей. Его очереди были намного точнее и эффективнее, так как явно поражали ремехов на более дальней дистанции. Нам же приходилось открывать огонь только тогда, когда атакующая тварь непосредственно кидалась на нас, как следует засветившись в луче фонаря. Со всех сторон раздавалось рычание и резкий звук когтистых лап, сминающих траву и выворачивающих комья мокрой земли.

Впрочем, бесы не спешил лезть на рожон. Да, они обложили нас со всех сторон, но по-прежнему предпочитали носиться по кругу, выжидая подходящего момента для атаки. Все моим мысли были сострочены на том, чтобы не запутаться в траве и не упасть спиной вперёд, потому что пару раз такое чуть не произошло.

Автомат оказался намного тяжелее, чем я мог подумать. Руки начинали ныть, а плечо, в которое был упёрт приклад, свело от напряжения. Я постоянно крутил головой и всем телом, стараясь реагировать на каждый приближающийся шорох. Наверное, мне никогда в жизни не доводилось выполнить столько поворотов корпусом туда — сюда, сколько за последние несколько минут.

Тем временем мы добрались до кромки рощицы. На противоположной стороне с грохотом пролетел бронетранспортёр. Мне показалось, что я даже разобрал возбуждённый, раззадоренный мат Бабаха, пересиливающий рёв двигателя и треск пулемёта. Кто знает, может быть во многом благодаря безумным манёврам Копыта и огню Вишнякова, нас атаковало не так уж много бесов.

— Стой, стой... — прохрипел Седой, доковыляв до ближайшей толстой берёзы, прислоняясь к ней спиной. — Помоги перезарядить...

Вояка отщёлкнул пустой магазин. Мезенцев тут же помог ему достать из разгрузки новый, продолжая поддерживать под плечо.

— Три минуты до подрыва закрывашки... — слова давались капитану с большим трудом, и было видно, что вояка очень плох, несмотря на вколотый препарат.

«Может при таком ранении он бессилен? — подумал я. — Или может слишком мало времени прошло... Чёрт, ему же половину бедра вырвало, как он вообще двигается?!»

— Кровохлёб, не светиться на сканнере... — продолжил капитан, трясущимися руками примыкая магазин. — Их переработка как-то хитро создаёт... И он прекрасно мимикрирует... В общем, хана нам, кадеты. И никакая карта вам не понадобиться...

Часть 37

— Нет, товарищ капитан, — из последних сил подпуская в уставший голос бодрых ноток, протянул Мезенцев. — Это вашему кровохлёбу хана...

Тем временем я, с трудом переставляя ноги, обогнул березу, чтобы не подпустить со спины возможных бесов. Место для остановки мы выбрали не самое удачное. Луч фонаря упёрся в невысокий, наполовину облетевший куст. Свет не мог пробиться сквозь мелкие ветки, лишь заслоняя весь обзор поблескивающими мокрыми листьями.

Где-то слева захрустело и послышался низкий утробный рык. Я, чуть было не споткнувшись о толстый корень, перевёл ствол автомата в сторону шума и как раз вовремя, чтобы успеть дать длинную очередь в несущегося на меня беса.

Пули ударили тварюгу в бок, отчего её резко развернуло, а длинный, вытянутый клык-копьё умудрился зацепиться за стоящее рядом дерево. Подранного монстра резко крутануло на месте, и он подставил под огонь второй, лоснящийся мокрой шерстью, бок. Я недолго думая дал ещё одну очередь, окончательно покончив с тварью.

Медальон кольнул особенно сильно, и я тут же повернулся в указанную сторону, при этом сделав шаг назад. Перед взглядом снова возник всё тот же куст, в нескольких метрах от меня. Мне показалось, что большинство листьев как-то странно подрагивает, словно трепыхаясь на ветру.

«Но ветра то нет...» — напомнил внутренний голос, и в это мгновение куст бросился на меня, увеличиваясь в размерах, мгновенно разрастаясь в ширину и высоту.

Очертания листьев и веток внезапно прибрели контуры могучей, человекообразной фигуры. Из жёлто-коричневой мазни осеннего леса внезапно проступила огромная зубастая пасть, над которой тут же открылись большие, чёрные глаза, размером с теннисный мяч. Я сам не понял как, но я всё же успел отпрыгнуть, издав при этом звук напоминающий писк задавленной мыши. Тело свело истеричной судорогой и палец сам нажал на спусковой крючок, хотя ствол автомата смотрел в другую сторону.

Оружие запрыгало в руках. Пули вгрызлись в растущее рядом дерево и прошили куст. Массивная фигура стремительно обретала очертания огромной, двухметровой человекообразной обезьяны, с торчащими из плоти стальными планками и подвижным соединениями.

До слуха долетел характерный гул механизмов и что-то стремительно полоснуло меня по груди, зацепив «лифчик». Послышался треск разрываемой ткани и меня сорвало с места. Земля ушла из-под ног. Прежде чем я успел что-либо сообразить тело уже плюхнулось на мокрую землю, пролетев пару метров. Я только и видел, что задранный ствол автомата, над кромкой засвеченной травы, от которого поднимался сизый дым.

«Это кровохлёб! — наконец выдал информацию, отключившийся было мозг. — Никогда больше в ночной лес не пойду!»

Тем временем исполинская фигура бросилась вперёд. Я постарался вскочить на ноги, но вместо этого лишь нелепо забарахтался в густой траве, никак не находя подходящей точки опоры. Калаш отстрелял магазин и встал на затворную задержку. Глаза щипало от порохового дыма. Неистово мелькал фонарь Гарика. Взвыли механизмы и раздался резкий хруст лопающейся древесины.

Мне удалось подтянуть под себя колено и приподняться над травой. Трясущимися от нервов и адреналина пальцы пытались нащупать кармашек «лифчика», но вместо этого лишь подцепляли какие-то обрывки материи.

В безумном мельтешении фонарей я увидел Гарика, отскакивающего в сторону и направляющего калаш в сторону огромной фигуры. Хруст древесины стал ещё громче и в следующую секунду толстая берёза, к которой прислонялся капитан, стала заваливаться на бок, преломленная где-то на высоте человеческого роста. Сорвавшиеся с листьев капли образовали самый настоящий ливень. Во все стороны полетели обломки мелкой щепы, и тут до слуха долетел сдавленный, булькающий хрип капитана Весового.

Исполинская фигура человекообразной обезьяны сделала два широких шага назад. В эту минуту, видимо от чувства полной беспомощности, кровохлёб показался мне ростром не меньше двух с половиной метров. Безвольно обвисшее тело вояки, болтающееся словно тряпичная игрушка, взметнулось над землёй.

С треском ломающихся веток рухнула берёза. Мезенцев вскинул автомат, но стрелять не стал. Может быть, вид новой твари вверг его в замешательство, а может быть то, что та прикрывалась телом капитана. Я наконец-то смог оторвать взгляд от этой безумной картины и посмотреть, почему не получается нащупать новый магазин.

Ответ был очень прост. «Лифчик» практически прекратил своё существование, превратившись в обвисшие разорванные лоскуты. Он принял на себя удар чудовищной лапы, чем самым спас меня от участи валяться сейчас под берёзой со вспоротым брюхом. Неведомые когти разорвали почти все кармашки и грубые ремни, но каким-то чудом не проникли глубже. Впрочем, целый магазин всё же нашёлся. Он болтался где-то в области подмышки, наполовину вылетев из разорванного кармашка. Недолго думая, я выхватил его и примкнул к оружию,

Тем временем кровохлёб сделал ещё один шаг назад. Я только сейчас смог разглядеть что тело капитана висело на двух огромных штырях, выдвинутых из каких-то механизмов, закреплённый на руках. Диаметром они были с добрый лом, но это окзалось не самым страшным в новом монстре.

В следующую секунду тварь широко расставила ноги и запрокинула голову. Из-за спины вырвался пучок дико извивающихся щупалец и в одно мгновение устремился к безжизненному телу вояки. Истошно взвыли какие-то механизмы, словно в кабинете у стоматолога разом ожил десяток бормашинок, и в это же мгновение во все стороны брызнула кровь.

Это было ужасное зрелище, сопровождающееся звуком свистящих дрелей и чавкающих насосов. Монстр запрокинул голову еще сильней и издал самый настоящий, громкий стон, подобно тому, которым всегда заканчивали своё дело мужчины в фильмах для взрослых. От такого несовместимого сочетания я чуть было не сблеванул.

Тело вояки окутало самое настоящее красное облако стремительно выкачиваемой и распыляемой вокруг, крови. Из раскрытой пасти кровхлёба вырывался горячий пар, а он всё продолжал громко стонать, будто действительно получала удовольствие от того, что полностью обескровливал тело несчастного капитана.

Ещё полчаса назад я думал, что начал привыкать ко всяким ужасам, происходящим по другую, строну переходов. Что ж, это оказалось не так. Желудок свело неприятным спазмом, но я всё же поднял автомат, досылая патрон.

«Так вот почему кровохлёб... — возникла мысль внутри опустевшей головы. — Хорошо, что Гарик успел карту забрать...»

Мы выстрелили почти одновременно. Мезенцев, видимо до этого ещё питавший надежду на то, что Седого можно будет попытаться спасти, наконец то сообразил, что ничего не выйдет. Не успела ярко-алая взвесь осесть как пули Гарика ударили кровохлёба в верхнюю часть тела и запрокинутую голову. Моя очередь пришлась прямо в бок полумеханическому отродью.

Монстр захлебнулся собственным стоном и, получив не меньше двух десятков пуль, стал заваливаться на спину. Трепыхающийся пучок чёрных щупалец, или трубок, безвольно обвис. Сквозь висящий в ушах рёв ремехов, треск автоматных выстрелов, визгов насосов и дрелей, я услышал треск сминаемых берёзок, и в следующую секунду в свете фонаря возник борт броневика.

— Сука!!! — услышал я сорванный до хрипа крик Копыта, доносящийся из распахнутой водительской дверцы. — Не успел! Сука! Прости, Седой...

— В машину лезте! — перекрикивал Бабах, вопли сержанта. — Быстрей!

Я находился в каком-то полу бессознательном состоянии, наблюдая за тем, как оседает облако кровавой взвеси, на фоне забрызганного грязью борта броневика. В голове никак не укладывалась одна простая мысль: кому и зачем всё это нужно? Какие-то черти, вырывающие у людей сердца. Огромные человекообразные обезьяны с режимом хищника и мощным кровяным насосом за спиной... Что, или кто создало всех этих тварей? И какое место во всей этой истории уготовано нам, и почему именно нам?

Чёрт его знает, сколько бы я так просидел, если бы не Мезенцев, схвативший меня за рукав и рывком дёрнувший на ноги.

— Палыч, мать твою! — гаркнул он. — Бегом в броневик!

Командный тон друга подействовал как надо, быстро вернув меня в окружающую реальность. В ноздри ударил запах свежей крови, как тогда, в продуктовом зале. Тошнотворный ком застыл где-то на половине пути, всё же не решившись вырваться наружу.

Мы обогнули большое тёмное пятно и поблёскивающую бесформенную кучу, которая ещё совсем недавно была капитаном Весовым и кровохлёбом.

Грохот пулемёта над головой и визг раненого беса ещё больше ускорили процесс возвращения сознания в ужасную реальность сырой осенней ночи. Больше всего сейчас захотелось, чтобы наши догадки оказались верны. Чтобы на карте покойного капитана действительно оказался внятный маршрут, по которому мы сможем вернуться домой. А там выбросим эти чёртовы медальоны и постараемся забыть всё случившееся как страшный сон.

Створки десантного отделения были распахнуты. Свет фонариков выхватил из темноты Вовкины ноги за стойкой турели, белые стенки и тёмные полосы засохшей крови на рифлёном полу. Сколько же в этот день было крови...

— Внутри! — бросил Гарик, как только мы забрались в броневик.

Седой тут же нажал на газ, и «Тигр» рванул с места. Я только и успел, что плюхнуться на ближайшее сидение и вцепиться одной рукой в свисающие со стены ремни, а второй направить автомат в сторону открытого проёма.

Гарик судорожно шарил фонарём по стенке, пытаясь понять, где расположена кнопка, приводящая в работу механизм запирания. Но тут броневик стало мотылять из стороны в сторону, и он чуть было не плюхнулся задницей на пол, потеряв равновесие.

— Пиндец вам, бараны!!! — хрипло кричал Копыто.

Оказывается, он не замолкал всё это время, просто я как-то выключил сержанта из зоны внимания.

— Уроды тупорылые! — в каждом крике сержанта сквозила бессильная злоба. — Закрывашку хоть взвели?

— Да! — отозвался Гарик, буквально летая по десантному отделению из стороны в сторону.

— Сколько времени осталось?!

— Три мин...

Он не договорил, так как на улице раздался ужасный грохот, заглушивший собой все остальные звуки. Кислотно-зеленоватое зарево мгновенно ворвалось внутрь десантного отделения резанув по глазам. Я тут же попытался закрыться от него рукой, но яркая вспышка словно выжгла на сетчатке последний увиденный кадр. Мокрая трава, в обрамлении входного проёма броневка, кустарники, берёзы и несколько бесов, словно замеривших в прыжке на разном удалении от машины.

Следом в грудь со всей силы врезалась ударная волна, подобном раскату мощной басовой колонки, заставляющей резонировать всё пространство вокруг себя. Ночная тьма отступила под напором кислотного свечения и над верхушками деревьев взметнулся столб зелёного пламени. В лицо словно плеснули из ведра, заполненного холодной водой, обрывками травы и облетающей листвы.

— Твою мать... — прорезалась сквозь звон в ушах ругань Гарика.

Я часто заморгал, пытаясь смахнуть с глаз отпечатавшуюся картинку.

— Это закрывашка так бахнула?! — выпалил Вишняков, буквально свалившись с приступки турели.

— Конечно! — бросил Копыто. — А вы что думали, в сказку попали?!

— Чёрт, ни хрена не вижу! — выкрикнул Гарик так же моргая и пытаясь протереть глаза рукой.

— Так какого хрена отсек распахнут, бараны?! — Копыто быстро обернулся через плечо. — Задрай люк!

— Я не знаю как! Кнопку не вижу!

Сержант ответил что-то неразборчивое, по большей части в матерной форме. Я был занят тем, что пытался удержаться на сидении, одной рукой удерживая автомат, а другой всё ещё прикрывая слезящиеся глаза.

— Это хоть безопасно?! — крикнул Гарик.

— Абсолютно! — бросил сержант, но голос его был полон желчной язвительности. — Подумаешь, все радиации хватанули, не ссыте! На рентген в ближайший год не записывайтесь, и всё будет хорошо! Пиндец, идиоты!

Тем временем «Тигр» с надрывным рёвом взмыл вверх, словно пытался встать на дыбы, а потом стремительно рухнул вниз. Нас подбросило на сидениях. Автомат с лязгом ударился стволом об пол, после чего больно заехал прикладом по челюсти. Вишнякова чуть не выбросило из отсека. На какое-то мгновение он повис в воздухе, вытянувшись горизонтально полу вцепившись в стойку турели.

После дикого родео броневик перестало побрасывать, и он стал стремительно набирать скорость, двигаясь абсолютно ровно и плавно.

«На дорожное полотно вышли...» — подумал я.

Зеленоватое зарево до сих пор мерцало за распахнутым люком, отражаясь множеством причудливых бликов в мокром асфальте. Едкая картинка, до сих пор стоящая перед глазами, куда бы я не посмотрел, стала исчезать. Причём, чем чаще я моргал, тем более размытыми становились её контуры. По щекам катились слёзы, но я не обращал на них внимания. Душу согревал тот факт, что большая часть бесов, крутящихся вокруг закрывшки, была сожжена чудовищным взрывом.

Мне даже не верилось, что у нас всё получилось, и этот кошмар может кончится. Впрочем, согласно изначальному плану, мы должны были развернуться и добить уцелевших ремехов. Но сержант Копытов видимо решил изменить тактику, выбрав быстрое отступление. И, по правде говоря, я был согласен с данным решением. В голове тут же промелькнуло множество диких образов. Вот красные трассеры рассекают ночную тьму, и от бедра Седого отлетают куски обугленного мяса. А вот уже огромный кровохлёб обескровливает его безжизненное тело...

«Верно, к чёрту это всё! — пронеслось в голове. — Радиацию ещё хватанули! Это ведь опасно! А на сколько? Кто знает? Может Гарику что-нибудь на военке объясняли... Или Копыто просто ляпнул, чтобы на нас злость сорвать? Что за переработка такая? Один кровохлёб выскочил, или несколько? Это и была более серьёзная волна? И кто этот стрелок с красными трассерами, ведь это точно не бес!»

Я даже толком не успел сообразить, сколько именно вопросов пришло в голову, как снова раздался резких грохот. Только на этот раз он не был таким ужасным, зато оказался намного ближе. Мысли, и весь виденный мир словно поставили на паузу. Водительское отделение озарила яркая вспышка и в это же мгновение, с нестерпимым скрежетом разрываемого металла, броневик мотнуло в сторону.

Волна горячего воздуха обдала лицо и в отсек ворвались клубы густого едкого дыма. Завизжали покрышки. «Тигра» накренило на один бок, и он со скрежетом поскрёб по дорожному полотну, выбрасывая сноп ярко жёлтых искр.

— Сука, рельса! — разрезал царящую какофонию крик сержанта.

В опустевшей голове возникло миллисекундное удивление от того, как Копыто поставил ударение на последний слог. Я словно на микромиг оказался в Челябинске, в игровом клубе «Энтер». Это было нашим любимым местом, чтобы погонять во второй «Квейк », бесконечное количество раз радостно подстреливая друг друга из ракетниц и рейлгана. Или сокращённо рельсы. Кто бы мог подумать, что это фантастическое название может быть применимо к весьма реальному оружию, из которого нам только что прилетело.

Всё происходящее заняло несколько секунд. Вонючий дым мгновенно заволок внутренности броневика так, что я практически не различал противоположную стенку.

— Покинуть машину! — долетела из гутой пелены команда сержанта.

Где-то впереди блеснули вспышки пламени. Дым стал резать глаза, ещё хуже кислотной вспышки. Я, практически нечего не соображая, подался вперёд, вытянув руку и нащупав Бабаха, так и болтающегося рядом с турелью.

— На выход! — крикнул я и тут же закашлялся, хватанув едкого дыма.

— Гарик где?! — гаркнул Вишняков над самым ухом.

— Парни сюда, быстрей, быстрей! — отозвался Мезенцев со стороны распахнутого люка.

Часть 38

Я попробовал приоткрыть веки, но едкий дым тут же принялся щипать глаза с новой силой. Не видя ничего, кроме мутного очертания кроссовок, перебирающих по рифлёному настилу, я поволок Вишнякова к выходу.

Мы вывались на улицу, где нас тут же подхватил Мезенцев и оттащил в сторону. Я закашлялся, Вишняков тоже. Слёзы потекли ещё сильней, и я никак не мог стереть их с лица. Я не знал, что именно произошло. Но ещё секунд тридцать, и мы попросту здохнулись в задымлённом отсеке.

«И Гарик бы точно не нашёл, как люк открыть, — возникла первая мысль в звенящей пустоте черепной коробки. — Выходит, опять повезло...»

Давно промокшие ноги вновь оказались в густой траве. Над ухом затрещал автомат Мезенцева и в это же мгновение огромное чёрное пятно ударило меня в бок, отбросив куда-то в сторону. Я плюхнулся на землю и скатился в глубокую яму. Мокрые стебли хлестнули по лицу, вымывая из глаз остатки дыма.

— Твою мать... — простонал я, подтягивая автомат и нащупывая кнопку подствольного фонаря.

Где-то рядом раздалась ещё одна очередь и визг раненного беса.

— Бабах, сзади! — крикнул Мезенцев и в следующую секунду ночь разорвало несколько громких хлопков, как если бы кто-то бил из обреза короткой очередью.

— Автоматическая «Сайга»... — зачем-то прохрипел я, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь сквозь слёзную пелену.

Больше всего хотелось протереть глаза. Но отчетливое, низковатое рычание, раздающееся практически над головой, не позволяло этого сделать. Палец уперся в кнопку фонарика и продавил её. Белёсый луч света выхватил верхушки густой травы и растворился в бездонной черноте небосвода. Что-то с хрустом бросилось в мою сторону, норовя выскочить справа. Я только и успел, что повернуть оружие и нажать на спуск даже не целясь. Один чёрт ничего хорошего этот хруст не предвещал.

Бес завизжал над самым ухом, и огромная чёрная туша рухнула рядом со мной, в последний момент вспыхнув в луче фонаря оскалом чудовищной пасти. Я инстинктивно втянул живот и откатился на бок, когда огромные клыки-копья вонзились в мокрую землю.

Я поспешно поднялся на ноги, держа автомат одной рукой, а второй протирая глаза.

— Где Палыч?! — кричал в темноте за спиной Мезенцев.

— Не знаю, туда отлетел! — ответил Бабах.

— Я здесь! — крикнул я, невольно закашляв. — Я в норме!

— Тохан, выбирайся, чтоб тебя! — распорядился Мезенцев.

Я покрутил головой по сторонам, пытаясь сообразить, что именно происходит.

Из-за верхушек деревьев в нескольких сотнях метров, были видны зеленоватые отблески. Их рассеянный свет покрывал огромное пространство высокой, окутанной туманной дымкой, травы не хуже прогорающей осветительной ракеты. Поперёк дорожного полотна, нелепо воткнувшись в него одним углом, замер наш броневик, источая клубы густого дыма. Вся передняя часть машины прекратила своё существование. Обломки брони и кусков двигателя оставили за броневиком дымный след. Сквозь распахнутую водительскую дверцу пробивались язычки разгорающегося пламени.

Я оказался в какой-то яме, из-за глубины которой над верхушками травы торчала только голова. За спиной мелькал свет фонаря Мезенцева, быстро мечущегося по туманной дымке. С противоположной стороны дороги доносились короткие очереди и визги бесов.

— Чёрт, парни, Копыто там! — крикнул я. — Надо его прикрыть!

— Тохан, я без фонаря! — отозвалась ночная тьма со стороны дороги голосом Бабаха. — Я их даже не вижу!

Мне захотелось посветить в сторону Вовки, но я с трудом сдержался, понимая, что подобным поступком рискую лишь случайно ослепить его. К тому же отводить ствол от густых зарослей перед собой было не самой хорошей идеей. Я попятился спиной вперёд, стараясь не глядя выбраться из ямы. И тут ночная тьма вновь заполнилась мельканием красных трассеров, рассекающих воздух с резким подвыванием и свистом.

Я плюхнулся на задницу как раз в тот момент, когда искрящийся веер накрыл несколько десятков квадратных метров дороги и прилегающей территории. Раскалённые снаряды с шипением и треском вгрызались в землю, разбрасывая ошмётки травы и дымящийся грунт. Одна очередь с глухим хрустом вспорола пласт полотна и на меня с посыпались кусочки дымящегося асфальта. Сдавленно матерясь, я смахнул их с куртки и что было сил пополз вперёд, предварительно выключив фонарь.

Судя по тому с каким разлётом трассеры ударялись в землю и звонко были по броне «Тигра»огонь не был прицельным. У меня вообще создалось такое чувство, что стрелок преследовал цель просто прижать нас к земле, чтобы у бесов появилось больше шансов атаковать сопротивляющуюся добычу.

— Хрен тебе... — сдавленно прошептал я, стремительно продираясь сквозь высокую траву. — Обойдутся твои бесы. И ты, скотина, обойдёшься!

Меня захлестнуло убедительное желание во чтобы-то ни стало помочь сержанту. Перед глазами вновь промелькнула картина ошмётков ноги Седого и жестокой расправы над ним кровохлёбом. В конце концов, если медальоны действительно вели нас к тем, кто нуждался в помощи, то у нас ещё оставался шанс хоть частично оправдать оказанное побрякушками доверие.

Где-то визжали бесы и стрекотал автомат Мезенцева. Резко бахала Вишняковская «Сайга». Ярко-красные чёрточки рассекали ночную тьму ударяясь в землю с такой силой, что нам месте каждого попадания образовывалась небольшая воронка, на дне которой тут же занимались язычки пламени.

Огонь неизвестного стрелка смолк так же неожиданно, как и начался. Недолго думая, я поднялся на ноги и, поспешно смахнув с лица грязь и прилипшую траву, взобрался на дорожную насыпь. Зеленоватого свечения детонировавшей закрывашки и разгорающегося броневика оказалось достаточно, чтобы отмечать контуры предметов и примерно ориентироваться в пространстве. Пригнувшись, на проскальзывающих ногах, я перебежал дорогу, которая была покрыта десятками дымящихся выбоин, и присел в траву на другой стороне.

— Копыто! — громко крикнул я, пытаясь заглушить суматошный треск автомата Гарика и хлопки автоматического дробовика. — Товарищ сержант!

Ответом мне был длинная очередь немного впереди, как раз напротив застывшей бронемашины, и предсмертный визг беса. Я бросился вперёд, подумав что сержант может быть ранен и не способен двигаться. Сквозь безумную мешанину звуков этой адовой ночи начал пробиваться нарастающий свист, словно к нам приближался миниатюрный реактивный самолёт. Я поднял было голову над травой, чтобы понять, что именно его издаёт, но тут увидел несколько промелькнувших теней, оставляющих следы в зеленоватых клубах туманной дымки.

Судорожно матюгнувшись, я дал пару коротких очередей, отгоняя подступающих бесов. Складывалось такое ощущение что взрыв закрывашки сильно контузил оставшихся тварей, лишив их былого запала. Всё чаще со стороны дороги слышались визги, сопутствующие удачным попаданиям, а сам характер движения тварей стал каким-то дезорганизованным. Складывалось чувство что теперь они просто носились в густой траве в надежде случайно натолкнуться на одиноко стрелка.

— Копыто! — снова позвал я, углубившись в траву на пару десятков метров. — Надо выбираться, ты где?!

— Здесь я! — гаркнул за спиной знакомый голос, и я резко обернулся.

Сержант сидел в центре небольшого примятого пяточка и перезаряжал автомат.

— На чём выбираться, ты, идиот? — угрюмо поинтересовался он.

— На ногах, — отозвался я, подскочив и присев рядом.

Тем временем свист турбин усиливался.

— Отличный план! — губы Копыто скривились в горькой ухмылке. — Про стрелка с рельсой забыл уже?

— Нет, но не до утра же нам в траве отсиживаться! Давайте, товарищ сержант, уходим!

Копыто сдавленно прошептал несколько матерных ругательств, но всё же поднялся и, уперев приклад в плечо, вскинул оружие.

— Ладно, уходим! Зови своих, двинемся по этой стороне, тут трава выше...

Сбоку от нас мелькнула тень, и сержант срезал её длинной очередью.

Я попятился следом, пытаясь определить откуда исходит нарастающий шум и в эту секунду из-за рощицы показалось большое, приземистое транспортное средство. В отблесках пламени и догорающих бликах закрывашки, его вполне можно принять за ещё одного «Тигра», вот только двигался он слишком плавно и быстро, буквально паря над верхушками травы и туманной пеленой. К тому же вместо лёгкой пулемётной турели сверху виднелись очертания четырёх выступающих железяк, чем-то напоминающих железнодорожные рельсы, только увешанные какими-то блоками и модулями. Они были расположены на небольшом удалении друг от друга и с большого расстояния их вполне можно было принять за самый настоящий ствол мощного орудия. Вспыхнул свет направленного прожектора, и мы в одну секунду лишились способности видеть.

— Пиндец! — только и успел воскликнуть Копыто, когда вокруг вновь замелькали красные трассеры.

Я попытался нырнуть в траву, но тут послышался треск, напоминающий статическое электричество и тело скрючил резкий болевой спазм. В одно мгновение я подумал, что это конец. Должно быть раскалённый железнодорожных костыль пробил мне грудь и, разворотив пол корпуса, вылетел из спины, разбрасывая дымящиеся ошмётки плоти.

Мышцы резко напряглись с такой силой, что запястья и ступни стало выворачивать каким-то неестественным образом, а шея скривилась на бок, будто её тянули за невидимый стальной тросик, пропущенный где-то под кожей. Челюсть нелепо открылась, щёки потянуло куда-то в стороны, а горло словно пережала невидимая металлическая рука. Пальцы непроизвольно сжались. Указательный соскользнул с автоматной скобы и силой вжал спусковой крючок. Калашников затрещал, выпуская под ноги остатки магазина. Я рухнул как подкошенный, не в силах управлять собственным телом.

Спустя несколько мгновений, заполненных болевыми спазмами и треском собственных костей, я понял, что это был вовсе не красный трассер. Кажется, убивать меня вовсе не собирались. Всё это больше смахивало на удар гигантским шокером.

Я валялся в траве как подрубленное дерево. Спазмы были по мышцам, заставляя тело выгибаться в разные стороны с ужасной силой. Кости и суставы гудели так, словно на них давили гидравлическим прессом. От боли хотелось орать благим матом, но вместо этого из сдавленного горла вырывалось лишь неровное шипение, сопровождаемое облаком пара, растворяющегося в ночном воздухе. Внутри назревало чудовищное давление и мне казалось, что ещё чуть-чуть и лицо раздует так же, как фильме «Вспомнить всё».

Очередной спазм выгнул спину и ноги так, что я почти встал на мостик без помощи рук. Непроглядную черноту неба отрезала белёсая пелена яркого света прожектора, из-за которой туманная дымка стала похожа на разлитое молоко. Верхушки мокрой травы искрились множеством капель. Сквозь скрежет зубов и сдавленное сопение я услышал противный гул механизмов и мимо пронеслось что-то массивное. Очевидно, это был кровохлёб, но я даже не смог об этом подумать, испытывая ужасную боль.

В поле зрения возникла фигура Копыто. На какое-то мгновение мне показалось что он словно поднялся из травы, подобно какому-то магическому существу, широко раскинув руки в стороны и вовсе не используя при этом ноги. Но в следующий миг за его спиной, словно материализовавшись из воздуха, возникла огромная механизированная обезьяна, опутанная множеством шлангов и механизмов. Существо держало сержанта на вытянутых руках, словно он был лёгкой пушинкой.

В лучах света возникла ещё одна фигура. Если бы не мелкие спазмы, вынудившие мышцы болезненно сжаться до почти каменного состояния, я бы удивился. Это точно был человек. Может быть с меня ростом, или чуть ниже. В любом случае, на фоне мощного кровохлёба он выглядел весьма прозаически. На голову неизвестного был накинут серый капюшон, а за спиной болтался длинный плащ. На плечах, руках и бёдрах виднелись элементы какой-то фантастической брони, чем-то напоминающей рыцарский доспех. Одной рукой он держал вскинутое вверх компактное оружие, размером чуть короче автомата Калашникова, только с массивным толстым стволом, словно состоящим из двух, рассечённых вдоль, половинок. Я хоть и практически ничего не соображал, но был уверен, что это именно он поливал нас красными трассерами.

Неизвестный подскочил к дёргающемуся сержанту и свободной рукой вцепился тому в шею. Мне показалось что он хочет задушить его, но на самом деле он быстро извлёк из-под одежды вояки болтающийся на шее медальон. Секунду подержав побрякушку на раскрытой ладони он пренебрежительно откинул её назад и махнул рукой кровохлёбу.

Лицо сержанта перекосила обречённая ухмылка и, судя по артикуляции, он обложил неизвестного матом. В следующую секунду из-за спины гиганта вырвались, неистово мечущиеся щупальца, и вонзились в Копыто. Белёсая туманная пелена превратилась в сплошное ярко-алое пятно кровяной взвеси, мгновенно окутавшей тела вояки и монстра. Я только и успел подумать, что сержант Копытов просил Седого присмотреть за сыном...

Острая боль дополнилась чувством глубокого стыда и отчаянья. Мы, и я, в частности, снова оказались абсолютно бесполезными. Какая-то одна секунда бездействия и всё, что мы пытались сделать утрачивало всякий смысл. Миг, и тех, кому мы должны были помочь, уже не было в живых...

Неизвестная фигура в фантастической броне повернулась и стала стремительно приближаться. В это же мгновение две огромных ручищи вцепились в одеревеневшие плечи и с лёгкостью подняли меня в воздух. В одну секунду промокшие кроссовки взмыли над верхушками травы, а потом медленно опустились на место. Огромные когтистые пальцы, очень похожие на пальцы человека, только если бы каждый из них оказался толщиной с сардельку, плотно держали за плечи, а когти впивались в дешёвый материал обдергайки.

Неизвестный мужчина ткнул пальцем в экран небольшого прибора, закреплённого на руке, сжимающей оружие и в эту же секунду мерзкий спазм, сковывающий тело, внезапно исчез. В глазах резко потемнело и я невольно обмяк. Послышался резкий звук, будто рядом включился пылесос, и только спустя мгновения я осознал, что это мой собственный вдох. Мутная пелена тут же сменилась плывущими красноватым пятнами и искорками, вспыхивающими на фоне залитой светом травы.

Пока я с шумом насыщал опустевшие лёгкие кислородом, загадочный стрелок приблизился вплотную и резким движением отогнул ворот кофты. Пальцы мерзко заскребли по коже, и он выхватил медальон. Я мало чего соображал, но вот лицо разглядел хорошо.

Это действительно был человек. Взрослый мужчина, лет сорока. На глаза был надвинут какой-то прибор, похожий на плоский металлический ободок, со множеством мелких датчиков и камер. Тонкие, плотно сжатые губы, нетерпеливо подрагивали, словно он собирался что-то сказать. Грубая тёмная щетина усов и бороды была обильно украшена сединой. Вместо левой скулы поблёскивала металлическая пластина и я не мог понять, является ли она накладкой на кожу, или заменяет собой большую её часть.

— Не может быть, это они... — громко протянул незнакомец, вращая в дрожащих пальцах медальон.

Я не видел его глаз, но был уверен, что всё его внимание сосредоточенно именно на побрякушке.

— Как? Как такое возможно, чтобы он был у какого-то дохляка?

Я почему-то был уверен, что голос стрелка будет звучать как-то зловеще. С хрипотой или каким-нибудь придыханием. Но это было не так. Это был обычный низкий мужской голос. Разве что говорил он так, словно сам не верил своим глазам.

— Где остальные? — спросил он, пересиливая шум турбины

Часть 39

Я ничего не ответил лишь чуть-чуть покрутив головой, пытаясь окинуть происходящее отупевшим взглядом. Тело не слушалось. После того как мерзкий спазм отступил, мышцы расслабились до такой степени, словно я длительное время сидел в раскалённой парилке и покинул её только тогда, когда оказался на грани потери сознания. Я даже тела толком не чувствовал.

— Остальные медальоны — где они? — спросил незнакомец с дрожью в голосе.

— У меня только один... — кое-как выдавил я, пытаясь сообразить, как не выдать Гарика и Вовку.

— Давай без этой ерунды, — тут же отозвался он, зажимая маленький ромбик в кулаке и натягивая цепочку так, что она врезалась в шею. — Моё предложение очень простое; ты зовёшь остальных, и я сохраняю вам жизнь. Это хороший вариант поверь. Да, вы останетесь здесь навсегда, но будете живы. Если нет, я всё равно их найду и всё закончится очень плохо, примерно, как для этого...

Стрелок кивнул головой в сторону кровавого облачка. Я только сейчас услышал гортанный стон, с которым монстр заливал окружающую траву кровью сержанта.

— Да у меня только один, больше нет... — ответил я.

Дрожащие уголки рта мужчины тронула странная улыбка. Хотя, может быть, она была нормальной, просто мышцы со стороны стальной пластины двигались не так хорошо, придав ей такое выражение.

Наверное, мне должно было быть очень страшно, ведь исход был весьма очевиден. Но, после того как парализующий спазм ушёл, я практически ничего не чувствовал. Мне вообще казалось, что на самом деле я, это вовсе не тело с руками, ногами и всем остальным. Теперь я оказался всего лишь маленьким комочком, подвешенным на растяжке из эластичных нитей внутри черепной коробки. И смотрящим на мир сквозь большие и выпуклые линзы глаз.

— Откуда они у вас? Кто вам их дал? Урали?! Хотя нет, такое невозможно...

— Да нету никаких нас, я один же. Нашёл...

— Ну что за бред ты несёшь? — нетерпеливо перебил меня стрелок. — Скажи хоть, как кустоса вашего звали, может я даже его знаю...

— Нашёл, — тупо повторил я.

— Хорошо. Даже разбираться не буду. Я тебе предлагал, ты отказался...

Сказав это, мужчина чуть прослабил руку. Я тут же сообразил, что сделано это лишь для того, чтобы резко дёрнуть медальон и сорвать его с шеи, испортив цепочку. Наверное, так и должно было произойти, но вместо этого он зачем-то вздрогнул, выпустив побрякушку и стремительно подставив руку перед лицом на манер боксёра, блокирующего прямой удар.

Сквозь шум турбины и стоны кровохлёба я не расслышал стального звона, поэтому для моего мировосприятия нож просто возник из ниоткуда, вонзившись лезвием в тот самый прибор, с которого стрелок отключил действие парализующего спазма. Лезвие показалось мне слишком знакомым и тут в мозгу что-то щёлкнуло.

В последующее мгновение в поле зрения впрыгнуло большое неразборчивое пятно, буквально заскочившее на неизвестного с явным намереньем вцепиться тому в шею. Стрелок покачнулся и натренированным движением скинул себя нападавшего, направляя ствол оружия в его сторону.

«Похоже я зря решил, что мы с Нат больше не увидимся...» — промелькнула в голове простая мысль.

Сброшенная с плеча брюнетка плюхнулась в траву, но тут же сгруппировалась и быстро вскочила на ноги. Во время атаки она успела вырвать застрявший нож и теперь он поблёскивал в зажатой руке. Стрелок дал очередь. Компактная винтовка разразилась подвывающим треском и, мгновенно возникшие в воздухе красные искры, ударили в землю, выворачивая комья земли и поджигая траву, под ногами девушки.

Всё произошло так быстро, что неизвестный не успел толком прицелиться и начал стерлядь ещё до того, как направил оружие на цель. В этот момент Нат бросилась на него, и, поднырнув под рукой, ударила ножом куда-то в область подмышки, после чего, изменив направления движения, попыталась атаковать в шею.

Мужчина резко одёрнул руку, словно её ошпарили кипятком и, уклонившись от атаки в горло не мнее быстро нанёс девушке удар ногой в живот. Все происходило с такой скоростью, будто я смотрел кунг-фу боевик с Джеки Чаном. Только вот никакой нарезки неудачных дублей в конце не предвиделось.

Внезапное нападение повергло в ступор даже кровохлёба, который всё ещё держал меня за плечи. Я невольно вспомнил, как такая же тварь пронзила капитана Весового длинными штырями, вырывающимися откуда-то из рук. Тело тут же отозвалось навязчивым жжением в тех местах, куда могло прийти попадание. Но, на моё счастье, монстр бросился на девушку, разжав огромные пальцы.

Промокшие, замершие ступни глухо ударились о землю, и я чуть было не упал. После поражения парализующим разрядом даже простая попытка устоять на ногах, оказалась непосильной задачей. Меня качало из стороны в сторону, словно центр тяжести всего тела сместился на несколько метров вверх над головой, и малейшая потеря равновесия грозила неминуемым падением.

Автомат бестолково болтался на ремне. Я смутно помнил, как бесполезно расстрелял весь магазин, когда меня скрючило. Так что я пока ничем не мог помочь сражающейся девушке.

Кровохлёб бросился в атаку, перекрыв линию огня стрелку. Тот злобно выругался, используя отборный русский мат, но механизированная зверюга не обратила на это особого внимания. Нат только и успела что отпрыгнуть в строну, подобно дикой кошке, уклоняющейся от внезапного нападения.

Огромные пятерни монстра рассекли пустое пространство в том месте, где только что стояла Нат. Я, с трудом сохраняя равновесие, потянулся за автоматом, но тут по поверхности гудящего турбинами транспорта, забарабанили пули. Звонкие удары по броне слились с противным свистом рикошетов. Несколько деформированных пуль пронеслись в опасной близости от меня. Моему сознанию, висящему в пустоте черепной коробки, даже показалось, что оно чувствует воздушные завихрения, создаваемые маленькими кусочками металла.

Раздался звон лопающегося стекла и слепящий свет внезапно погас. Трубины взревели ещё сильней. Еле различимые очертания фигуры в плаще резко растворились в ночной тьме. Правда перед этим мне показалось что несколько пуль угодили ему прямиком в броню, отчего он был вынужден выпустить оружие из рук и стремительно завернуться в плащ, после чего словно растворился в воздухе подобно заправскому волшебнику.

— Нет, сука! — взвизгнула Нат. — Скотина, сволочь! Иди сюда, я тебя достану!

Я пытался поднять автомат, который теперь казался в десятки раз тяжелее, чем несколько минут назад. Пулемётный треск не смолкал. Где-то в темноте зарычали последние уцелевшие ремехи. Кровохлёб, всё это время терзающий безжизненное тело сержанта Копытова, наконец-то тоже пришёл в себя и, с лёгкостью отбросив труп, бросился на меня.

Мутным взглядом я смог различить как стремительно исчезают подвижные шланги-щупальца, скрываясь за монстра спиной подобно проводу электропитания, втягиваемому в пылесос. Наверное, я бы так и потратил оставшиеся пару секунд своей никчёмной жизни на бессмысленную попытку поднять автомат. Словно он мог сейчас хоть чем-то мне помочь, с пустым магазином. Но тут под плечо поднырнул Мезенцев и выпустил в надвигающуюся тварь длинную очередь.

Кровохлёб сильно подался вперёд, будто вгрызающиеся в тело пули оказались всего лишь встречным ветром. К царящей вокруг какофонии добавился громкий рёв раненной тварюги и вспышки искр повреждённых механизмов.

Окружающий мир куда-то поплыл, и я безвольно последовал за ним.

— Твою мать, Тохан! — прохрипел Мезенцев, — шевели ногами!

— Я стараюсь...

Кто-то быстро поднырнул под другое плечо и мир стал двигаться в два раза быстрее. В месте с этим сквозь грохот пулемёта и визги ремехов прорвался хрипловатый мат. Я опустил взгляд и увидел хвост чёрных, растрепавшихся волос.

— Где этот огромный хмырь?! — выкрикнул Гарик, очевидно имея в виду второго кровхлёба.

— Да чёрт с ним! — выкрикнула Нат так, словно Мезенцев сказал что-то не то. — Вовка-Бабах его срезал... Сука! У меня же почти получилось!

— Получилось что?!

— Да замолчи ты! — прохрипела девушка. — Ты... Вы... Дураки, чтоб вас! Где его теперь искать?! Он маскхалатом обернулся и всё! Идиоты...

Меня выволокли на дорогу. На крыше дымящегося «Тигра» плясали вспышки пулемётного пламени. Развороченный попаданием рельсы капот разгорелся намного сильнее. Рядом, сияя в ночи спасительным оранжевым цветом, примостились очертания Боливара. После всех недавних вспышек свет фар буханки казался очень тусклым, но я бы никогда не подумал, что буду настолько рад видеть нашу уазик.

Я старался моргать как можно чаще, чтобы скорее избавиться от отпечатка слепящего прожектора, мешающего адаптироваться к тусклому зеленоватому освещению догорающей закрывашки.

За спиной взвыли турбины. Пулемёт смолк и спустя пару секунд из клубов дыма, сильно кашляя выскочил Вишняков. Во всяком случае я был уверен, что это он, потому что на самом деле видел лишь еле различимый контур человека, но характерная пластика суставов-шарниров говорила сама за себя.

Мы подскочили к буханке. Особо не церемонясь Гарик закинул мою безвольную тушку в распахнутую пассажирскую дверь, где меня тут уже подхватил Бабах, затаскивая внутрь. Хлопнула водительская дверца. Двигатель взревел от перегазовки. Захрустела коробка передач, и Боливар сорвался с места. Всё это время окружающее пространство сотрясала отборная матерная брань. Ругалась Нат, ругался Мезенцев, бегущий за стартанувшей буханкой вцепившись руками в дверной проём, и Вишняков, который пытался успокоить обоих. При этом тоже не стесняясь в выражениях.

Меня бросило на привычное место у окна. Вишняков тут же поспешил на помощь Гарику.

— Если вы здесь, кто машину ведёт?! — попытался крикнуть я, но губы пока плохо слушались.

— Угадай, с трёх раз... — прохрипел Вован затаскивая Игоря.

— Нат?

В подтверждение моих слов, коробка передач снова неистово захрустела, от неумелой манипуляции с рычагами. Боливар дёрнулся и по корпусу пробежала мелкая дрожь.

— Нат, аккуратней! — воскликнул Гарик, повалившись на пол, прямо под ноги к Бабаху и ошмёткам опрокинутой лапши.

— Угробите коробку, Шумахеры! — добавил от себя Вишняков с трудом удержавшись на ногах.

За боковыми стёклами словно стремительно чиркнули гигантской спичкой, сопровождаемой синеватым свечением и оглушительным свистом. Боливара в бок ударила волна горячего воздуха, ворвавшись в салон через распахнутую дверь. В это же мгновение в нескольких десятках метрах впереди буханки в ночную тьму взмыли пласты вывороченного дорожного плотна, сопровождаемые вспышкой пламени.

Завизжали покрышки. Нат резко крутанула руль и по крыше буханки забарабанил град мелких дымящихся осколков. К запаху разлитой лапши и горячего мотора, добавился аромат озона, словно мы оказались в зоне, где вот-вот должна была разразиться локальная гроза.

— У них рельса! — смог наконец-то крикнуть я, ощутив, что речевой аппарат наконец-то подчинился моей воле. — Надо с дороги съехать!

— Он не по нам бьёт! — отозвалась Нат, продолжая разгонять буханку. — Во всяком случае не прицельно! Слишком рискованно!

Я был удивлён тому, что девушка поставила ударение на последний слог в слове «рельса». Впрочем, может она просто повторила за мной.

«А что рискованного в этом предприятии? — подумал я, припоминая с какой лёгкостью неведомая пушка пробила капот нашего броневика. — Очевидно она же и стала причиной гибели предыдущего отряда. Имея такое орудие, разворотить несчастный уазик, не составит особого труда. Так почему рискованно-то?»

И тут до меня наконец-то дошло. Неизвестному стрелку, нужны были наши медальоны, и он явно не горел желанием собирать их по частям в густой придорожной траве. А вот зачем, для чего и что в них особенного, было абсолютно не понятно. Но задумываться об этом именно сейчас было не самым подходящим моментом. Впрочем, как всегда...

— Чёрт, Нат, тут не уйти! — воскликнул Гарик, поднимаясь на ноги. — Дорога прямая, на ней нет ничего, даже укрыться негде. Сейчас эта летающая хренатень нам на хвост сядет и что тогда?

Словно в подтверждение его слов вокруг замелькали красноватые трассеры. Один со звоном и вспышкой пробил заднюю дверцу и, прошив машину, вылетел через крышу над головой девушки. Вовка и Гаррик с матом повались на пол, пытаясь откатиться по разные стороны борта, словно сейчас по центру должен была проследовать целая колонна раскалённых поражающих элементов.

Брюнетка припала к рулевому колесу и резко вильнула в сторону, уходя от веера ярких искр, рассекающих ночную тьму. На голову посыпались обрывки дымящейся обшивки салона и яркие капли расплавившегося автомобильного металла. Я подумал, что сейчас волосы девушки вспыхнут, и она истошно закричит от боли, но яркие капельки упали на плечо навороченной обдергайки, мгновенно потухнув.

Ещё один трассер пробил угол Боливара как раз в тот момент, когда машина резко смешалась к другому краю дорожного плотна, обходя воронку оставленную рельсой. Попадание разметало ворох зимних курток, несколько из которых тут же вспыхнули.

— Огонь на борту!!! — заорал Вован, неизвестно откуда взятую фразу, и тут же вскочил на ноги, выкидывая дымящуюся одежду в открытую дверь.

«А вот это уже намного логичнее, — заключило сознание, всё ещё болтающиеся на резинках в пустоте черепной коробки. — Если рельсой он попросту разметает буханку, то этими штуками разорвёт только нас, а медальоны дальше салона не улетят. Хорошо, что успели далеко отъехать и меткость стрелка оставляет желать лучшего...»

Нат повернулась через плечо и выдала поток матерной брани, из которого следовало, что лучше нам всем заткнуться, потому что мы итак умудрились облажаться по полной программе.

Что ж, с этим я был вынужден согласиться, только для меня всё равно оставалось неясным, почему это так сильно злит девушку? Может быть, она лично знала Седого и Копыто? Тогда почему спряталась в «особняке» и не вышла им навстречу.

— Он сейчас Боливара разнесёт! — не унимался Мезенцев, вцепившись в подголовники сидений за спиной водителя. — Надо что-то делать!

— Я должна была его убить, вот что! — заорала в ответ брюнетка с такой силой, что её и без того низкий голос сорвался почти в мужской регистр. — Вовка-Бабах рано стрелять начал! Не мог позже начать?!

— Чего?! — обижено воскликнул Вишняков, продолжая выбрасывать дымящиеся куртки — Он же тебя почти уложил голыми руками!

— Да хрен ему! И вам всем хрен! Идиоты!

Девушка заорала так сильно, что в отблесках фар, отражаемых от дорожного полотна, были хорошо видны мелкие брызги и ниточки слюны, вылетающие изо рта. Я не знал почему, но это явно было для неё очень важно.

— Пусти за руль! — распорядился Мезенцев.

— Пошёл в задницу! — огрызнулась Нат, переключая передачу, словно желая передать ревущему двигателю весь свой гнев.

Через распахнутую дверь в салон врывался холодный ночной воздух, смешиваясь с дымом тлеющей одежды, запахом горячего машинного масла и вновь подпалённым сцеплением.

— Движок на пределе! Обороты сбрось! — продолжил Гарик. Пусти, дура, пока нас тут всех не прошило к чёртовой матери!

— Сам дурак!

Мезенцев был очень зол. Я нелепо хватался руками за края стола, пытаясь удержать в кресле постоянно сползающее тело. Автомат упёрся стволом в пол, а прикладом мне в подмышку, и это было даже к лучшему, потому что так оружие выполняло функцию костыля не позволяя завалиться на бок.

Окружающую тьму снова рассекла очередь трассеров и Нат ту же вильнула в строну. Видимо, выброшенные Вованом куртки, создали небольшой эффект дымовой завесы и стрелок вёл огонь уже больше для острастки, или со злости. К тому же я не знал, гонится ли он за нами на своём навороченном парящем бронивеке, или всё же полученная рана не позволяет ему управлять машиной и вести огонь одновременно.

Окружающую тьму снова рассекла очередь трассеров и Нат ту же вильнула в строну. Видимо, выброшенные Вованом куртки, создали небольшой эффект дымовой завесы и стрелок вёл огонь уже больше для острастки, или со злости. К тому же я не знал, гонится ли он за нами на своём навороченном парящем бронивеке, или всё же полученная рана не позволяет ему управлять машиной и вести огонь одновременно.

— Я не знаю чего ты орёшь, как угорелая, но я точно в него попал! — укоризненным тоном выпалил Вишняков. — Будем считать, что так ты выражаешь благодарность за спасение...

— Угорелые не орут, — зачем-то заметил я, но мою ремарку оставили без внимания.

— Надо же, да ты в него попал! — пребывая в бешенстве воскликнула девушка. — Ты чем бил? Пять сорок пять, или семь шестьдесят два?

— Чего?

— Калибр какой?

— Откуда я знаю.

— Броню видел? Если в харю не попал, хрен его убьёшь. Максимум синяков наставил...

От загадочно дружелюбного тона девушки, на момент нашего знакомства, больше не осталось и следа. Она была чертовски зла. Мне казалось, что гнев горит внутри неё ярким факелом и, не найдя выхода в убийстве неизвестного стрелка, пожирает её саму.

— А зачем с ножом надо было на него прыгать?! Подстрелила бы издалека! — попытался я хоть как-то заступиться за Вовку.

Мне тут же стало стыдно кричать на девушку, которая спасла мне жизнь, и я поспешно добавил:

— И да, спасибо что вернулась за нами!

— За вами?! Серьёзно?! — Нат выругалась. — Я должна сделать это ножом! Просто должна!

— Ну всё! — не выдержал Мезенцев. — Надоело! Выкладывай, что всё это значит, надоели недомолвки!

— А ты сам ничего не хочешь сказать?!

— Нет!

Я наконец-то смог взять под контроль отдельную группу мышц и удержаться в кресле. Замолчавший после гибели Копыто медальон настойчиво потянул вперёд.

— Гарик! — позвал я, прижимая побрякушку сквозь ткань кофты.

— Откуда у вас эти железки?!

— Какая, к чёрту разница? — выпалил Мезенцев. — Где взяли, там уже нет!

— Гарик, ребята! — проложил я.

— Ну вот видишь, — живо подхватила Нат, — ты ни хрена не говоришь, вот и я тебе ничего не скажу!!!

— Хватит придуриваться! — мне показалось что ещё, чуть-чуть и Игорь вцепиться девушке в куртку и силой перетащит её через спинки сидений. — Ты знаешь явно больше, чем говоришь! Рассказывай, что всё это значит?!

— Отвали! — Нат злобно выругалась.

— Так, давайте мы все успокоимся... — вклинился между ними Вишняков, пытаясь изобразить примирительный жест.

— Сейчас в безопасное место нырнём, и там успокоимся! — огрызнулась Нат. — Так успокоимся, что вы все к чёрту пойдёте!

— Что значит нырнём?! — не унимался Мезнецев.

— А то и значит!

— Бабах, Гарик, чтоб вас!!! — как можно громче крикнул я, чувствуя, как укрепляется уверенный контроль над телом. — Медальоны! Переход!

Парни повернули голову в мою сторону и видимо только сейчас прислушались к собственным ощущениям. Вовка положил руку поверх разгрузочного жилета, а Гарик просто устремил в несуществующую точку взгляд прищуренных глаз.

— Переход близко, — согласился он.

— Даже слишком, — кивнул Вишняков.

— Так, а как мы... — начал было Мезенцев и снова повернулся к брюнетке. — Пусти за руль!

— Да сидите спокойно! — бросила девушка. — Тоже мне, тайну из переходов устроили. Медведь на них нападал... Держитесь за что-нибудь, и Тохан-Палыча подстрахуйте...

В салоне воцарилась напряжённая тишина. Мы только и успели что обменяться недоумёнными взглядами. Нат ещё сильнее вдавила в пол педаль газа, вынуждая двигатель истерично завизжать на максимальном количество оборотов.

«А как же она перейдёт, без медальона-то?» — только и успел подумать я, когда Боливар стремительно влетел в полукруглую дугу мерцающего воздуха.

Так, с этим немым вопросом, написанным на лицах каждого из нас, мы словно с разбегу нырнули в тягучее, вязкое пространство, замедляющее время и мысли. Последними ощущениями этого осеннего мира стал запах подпалённого сцепления и горькое сожаление о том, что мы ничем не смогли помочь капитану Седому и сержанту Копыто...

Конец первой части.

Оглавление

Часть 1

Часть 2.

Часть 3

Часть 4

Часть 5

Часть 6

Часть 7

Часть 8

Часть 9

Часть 10

Часть 11

Часть 12

Часть 13

Часть 14

Часть 15

Часть 16

Часть 17

Часть 18

Часть 19

Часть 20

Часть 21

Часть 22

Часть 23

Часть 24

Часть 25

Часть 26

Часть 27

Часть 28

Часть 29

Часть 30

Часть 31

Часть 32

Часть 33

Часть 34

Часть 35

Часть 36

Часть 37

Часть 38

Часть 39