Хозяйка Мозеби [Лора Лей (Литнет)] (fb2) читать онлайн
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
Хозяйка Мозеби
Оглавление
Глава 1
«Мой дом – моя крепость», «Не выноси сор из избы» – две пословицы звучат по разному, поскольку родились в разных социально-временных условиях, но смысл их, по сути, равнозначен: происходящее в доме и семье есть дело исключительно внутреннее, и постороннее вмешательство недопустимо.
Меняются эпохи, страны, народы, политические и экономические категории, а вопросы внутрисемейных отношений все также остаются табу для внешнего мира. Те, кто слаб и угнетен, зачастую не имеет возможности защитить свое человеческое достоинство и даже жизнь, становясь жертвой сильных и властных родственников.
Курица не птица, баба не человек, и вообще… Есть ли у неё душа? Терпение, молчание, смирение – основной удел дочери, сестры, жены, даже матери.
Так что картина, которую мог бы увидеть сторонний наблюдатель в один из дней в особняке виконта Флетчера, была скорее нормой, чем исключением…
***
- Как же ты мне надоела! Не-на-ви-жуууу! – хрипел пьяный молодой мужчина, склоняясь к лежащей на полу и не подающей признаков жизни худой женщине в разорванном окровавленном платье, с взлохмаченными волосами и босыми ногами, выглядывающими из-под задранной до бедер юбки. Раздраженного виконта не волновало, что говорил он, по сути, сам собой, да и не требовался ему ответ, если уж быть точным. Не за тем он пришел и не того добивался…
– Но сегодня я избавлюсь от тебя! В доме только мы и слуги, которые будут молчать! Никто не узнает, куда ты делась! Ха-ха-ха, скажу – сбежала с любовником, и пусть в это не поверят, но против слова аристократа даже стражи не пойдут. А я, наконец-то, буду свободен, и все, ты слышишь, моль облезлая, все твое станет моим! И никакой законник не остановит англосакского дворянина в праве забрать наследство какого-то вшивого данского купчишки, отписавшего его дочери! Вставай, сука, вставай, я сказал!
Хозяин дома на Флит-стрит, пошатываясь, наклонился, схватил обеими руками женщину за ворот платья и рывком, едва не упав сам, поднял на ноги. Та застонала, попыталась открыть заплывшие от побоев глаза и пошевелить разбитыми губами. Тщетно! Ее голова упала на грудь, а мужчина расхохотался – грубо и громко.
- Не-е-е-т, больше ни слова! Я все решил! А нечего было доводить меня до крайности, сама виновата! Ушла бы в монастырь, как предлагала матушка, и осталась бы, глядишь, жива…А теперь – все, дорогая женушка, пришло время нам расстаться, пять лет – уже срок, что я тебя терпел рядом! Пшла, дрянь, переставляй ноги, карета уже подана!
Женщина на миг открыла глаза, полные боли и мольбы, что-то промычала и даже попыталась сопротивляться, неловко отталкивая тащившего ее по коридору к лестнице мужа, на что тот ответил сильным ударом кулака по ее лицу и бранью.
- Заткнись, я сказал! Хватит, я терпел тебя долго, но ты посмела написать послу Дански, что я, виконт Флетчер, любимец короля и женщин, издеваюсь над тобой! И меня, аристократа в седьмом поколении, вызвали во дворец и отчитали как мальчишку! Ты меня опозорила перед государем и столичной публикой! Этого я тебе не прощу.
Несчастная сползла на пол и затихла, а мучитель, пнув ее пару раз ногой в живот, схватил жертву за волосы и снова потащил к мраморной лестнице. Никто не остановил издевательство: слуги, согнанные виконтом в кухню, только прислушивались к происходящему и не решались выйти, чтобы самим не попасть под горячую руку озверевшего в конец господина.
-Бедная госпожа Нинель, убьет он ее, как пить дать – всхлипнула пожилая кухарка Гленна.
Остальные тяжело вздохнули и перекрестились. А что делать? Давно было понятно, что иностранка не пришлась ко двору, и если бы не ее деньги, щедро растрачиваемые семьей Флетчер, прожила бы она столько-то лет – одна, в чужой стране, не любимая и не желанная ни мужу, ни свекрови? И неизвестно, отсутствие детей в таком браке, хорошо это или плохо?
И только молоденькая горничная виконтессы, Айрис, избитая и запертая в подвале самим господином с обещанием разобраться с ней позже, искренне плакала от страха за свою госпожу и молила бога защитить добрую женщину.
***
Никто из присутствующих в особняке – ни запертые слуги, ни находящийся в раже насильник, ни измученная жертва – не догадывались, что у жестокой сцены есть свидетель…
Некая бестелесная сущность, невидимая глазу, смотрела на избиение, слушала бормотание пьяного и разговоры испуганных слуг, возвращалась к месту трагедии и наблюдала, как мужчина все ближе подтаскивает жертву к лестнице, явно намереваясь либо сбросить ту сверху, либо спустить по каменным ступеням, добив тем самым еле живую женщину уже наверняка.
«Господи, что делать? И что меня сюда занесло в такой момент, а? Я же кто? Дух, призрак, привидение? Себя-то ощущаю, да только сил физических нет! А он вон, здоровяк, даром, что аристократишка паршивый! Как же я ненавижу таких сволочей! Издеваться над слабыми, но прогибаться под сильных! Бывший, прах его побери, такой же мразью был, разве что не бил так, ему угроз да психологического давления было достаточно…
Хотя, было, ударил пару раз, даже в старости кулаками махал…У-У-У-У, дуры мы бабы, дуры, терпим, а зачем? Как же, вдруг от моей любви да заботы исправится, он же хороший, красивый, только недооцененный да недопонятый! Ага, а еще я сама виновата, что он не любит – недостаточно умна, красива, умела, секси, опять же. Тьфу! Что же делать?» – мысли невидимки скакали, бесплотные пальцы сжимались в кулаки, а в там, где должно быть сердце пекло от ярости.
Сущность вилась вокруг упрямо двигавшегося к цели урода и никак не могла его остановить, пока ее не пронзило воспоминание из прошлого…Чьего? «Привидение» с Патриком Свейзи, точно! Он там силой мысли избил предателя. Так, надо сосредоточиться и …».
Дух (или душа) женщины (вероятнее всего, да?) обогнала молодчика и принялась махать невидимыми со стороны кулаками, пытаясь нанести по нему удар, вложив в действие всю злость, какую чувствовала. Сначала ничего не получалось, но в какой-то момент мучитель отпустил жертву и начал водить перед своим лицом рукой, будто отмахиваясь от назойливой мухи. Сущность приободрилась и усилила давление.
Виконт Флетчер что-то явно почувствовал, поскольку лицо его изменило выражение с предвкушающей усмешки на оторопь, а потом и откровенный испуг.
-Отстань, отстань, я сказал! Что ты такое, отцепись! – бормотал аристократ, отмахиваясь от сыпавшихся на него с разных сторон прямо из воздуха несильных, но частых ударов, постепенно становящихся все более ощутимыми и точными.
Хозяин дома уже забыл про валявшуюся у самой лестницы ненавистную жену, потому что с каждым толчком невидимого противника мозги прочищались от хмеля, и происходящее начинало пугать не на шутку. Мужчина крутился, желая найти обидчика, но тот оставался невидимым, что ужасало и напрягало.
-Кто ты и чего тебе надо? – внезапно заорал виконт. – Покажись, нечисть!
Тут из ниоткуда перед виконтом возникло нечто, напоминающее женское лицо с горящими красным глазами, раззявленным в немом крике ртом и шевелящимися без ветра волосами… Видение протянуло к ошарашенному Алексу руки с растопыренными пальцами с длинными острыми черными когтями, и тот, протрезвевший вмиг, ужаснулся настолько, что забыв, где стоит, сделал назад шаг, другой, третий…
Полупрозрачное нечто подплыло к нему еще ближе и вдруг дохнуло холодом прямо в лицо, произнеся: «БУ!!!». Тут-то сэр Флетчер и не выдержал: завизжал, словно резанный, отшатнулся, не устоял на ослабевших ногах, перевалился спиной через балюстраду…
Глухой звук падения оборвал крик мужчины, а расплывающееся кровавое пятно под головой и неестественная поза замершего на мраморном полу тела говорила об одном – человек был мертв.
«Финита ля комедия» – хмыкнул полтергейст и метнулся назад, к лежащей у стены без движения несчастной леди. А там, как в упомянутом американском фильме, над телом висел сияющий белым образ улыбающейся молодой симпатичной светловолосой женщины в богатом одеянии века так 18 европейской истории.
-Наконец-то я свободна! – тихо сказала девушка, да, точно, именно девушка лет 25. – Спасибо тебе, незнакомка! И прощай!
Образ девушки начал таять, а невидимая защитница почувствовала усталость и опустошение… «Странно как-то все» – мелькнула в ее несуществующем сознании мысль, после чего оно погрузилось во тьму.
Глава 2
Немногочисленные слуги, выждав некоторое время, крадучись вышли из кухни. Зрелище лежавшего сломанной куклой на полу хозяина потрясло и испугало, но быстро опомнившийся мажордом Питер начал раздавать указания, что отвлекло остальных от жуткой картины.
- Гленна, найди леди Нинель и Айрис! Тони, беги к стражникам, сообщи о смерти господина! И помните все – мы ничего не видели и не слышали, понятно? Хозяин запретил выходить, ясно? Молчите о случившемся, я сам буду говорить со стражей! А ты особенно, Берта, не надейся, что мадам Флетчер помилует тебя только потому, что ты ей служишь столько лет! За смерть единственного сына она не простит нас и в лучшем случае просто выгонит без денег, а в худшем…– Питер обвел взглядом притихших коллег.
Те смотрели затравленно, но молчали.
- Стражам говорите, если что, мол, хозяин с хозяйкой повздорили, как обычно, но что произошло, вы не знаете, понятно? Дела господские нас не касаются! Лучше подготовьтесь искать работу, соберите вещи, вряд ли мадам останется здесь жить без денег леди Нинель, если та … Все, займитесь делом!
Женщины бросились наверх, мальчишка – за ворота, а мажордом подошел к телу и долго смотрел на труп хозяина. На лице пожилого слуги легкое сожаление сменилось презрением, после чего он тоже поднялся на господский этаж.
Гленна и Берта стояли над лежавшей у стены в беспамятстве госпожой и плакали, глядя на ее разбитое лицо, рваное платье и босые ноги.
- Чего застыли, клуши? – прикрикнул на них старший слуга. – Отнести ее надо бы подальше отсюда, вроде как она и не лежала здесь. Берта, помоги, а ты, Гленна, быстро протри пол, где кровь видна. Только смотри, не сильно мочи, не заметили бы стражники…
Женщины подняли избитую и осторожно отнесли к комнате в конце коридора, где уложили также на пол у самой двери.
- Питер, жива леди- то? – прошептала Берта. – Живого ж места нет!
- Да вроде дышит еще – выдохнул, распрямляясь, дворецкий. – Так, все, пойдем отсюда, не нужно, чтобы нас здесь застали. Гленна, Айрис нашли?
- Да, в подвале она, избитая, как и госпожа, Кевин должен привести.
- Пусть она... Айрис, не ори! – одернул Питер появившуюся в коридоре молоденькую девчонку, готовую рвануть к хозяйке. – Страже скажешь, что тебя хозяин запер, ты ничего не видела, и только мы тебя выпустили. Ты испугалась за леди и бросилась к доктору Барнсу. Действуй!
Айрис шмыгнула носом и выполнила приказ, а взрослые слуги спустились вниз – ждать стражей. День предстоял непростой, а будущее не вселяло надежды на спокойное существование. Однако никто из слуг не жалел хозяина, уж больно устали они от его грубости, требовательности и жадности: жалование было маленьким, выдавалось редко, в отличие от тычков и брани. Может, и прав Питер, поискать другой дом?
И никто не видел, как на виконтессу Флетчер прямо из воздуха опустилась белесая туманная субстанция, напоминающая женскую фигуру, и в мгновение ока впиталась в ее тело…
* * *
Прибывшая вскорости столичная стража и коронер констатировали смерть виконта Флетчера от падения вследствие опьянения и испуга неизвестной природы.
- Что могло его так напугать, что он сверзился со второго этажа? Даже пьяным этот засранец всегда оставался невредимым и наглым. А тут вон, штаны обмочил Хотя не факт, что от испуга, но моя интуиция...– размышлял вслух констебль Йорк, отойдя в сторону и наблюдая за тем, как коронер осматривает тело, наговаривая помощнику результаты первичного осмотра. – Интересно, что скажут слуги? Хотя, вряд ли что- то полезное.
Так и оказалось: слуги ничего не видели и не слышали, пока не обнаружили мертвого господина в холле и полумертвую госпожу–наверху.
- Господин Йорк, дела хозяев – не наше дело, простите. Господин был зол с утра, потом велел всем собраться в кухне и не высовываться, пока не позовет. Был шум какой- то, потом все стихло, мы подождали и вышли, а тут – он… Горничную госпожи нашли в подвале, она стучала в дверь. Потом и госпожу нашли,лекаря вызвали, вас вот…
- Могла ли леди столкнуть виконта, как думаешь? – серьезно спросил мажордома констебль. – Вы её где нашли? Не у лестницы?
- Нет, она у двери своей комнаты лежала, я уж думал, кончилась, горемычная. Вы ж ее видели, места живого нет! Куда ей столкнуть такую тушу? Хозяин в гневе силен как бык, уж поверьте! А леди- то за последнее время здорово похудела, ела как птичка, из дома только в церковь и выходила, все в комнате сидела да молилась…Простите меня, негоже обсуждать хозяев, я пойду, надо готовиться к похоронам.
Дворецкий поклонился и отошел, а констебль решил больше не спрашивать. Коронер четко сказал – несчастный случай, виконт был сильно пьян, не удержался на ногах. Печально, но что поделаешь? Отчет он напишет, а там пусть решает судья.
Глава 3
Виконта Алекса Флетчера, 27 лет, красавца, ловеласа и мота, похоронили под безутешные рыдания его матери и притворные сожаления части столичного бомонда. Вдова виконта, малоизвестная в обществе данка Нинель Лунд, на похоронах отсутствовала по причине тяжелой болезни, но слухи утверждали, что леди пострадала от рук мужа и, возможно, причастна к его смерти. По крайней мере, на этом настаивала мать виконта, Беатрис Флетчер, презирающая невестку, а теперь и ненавидящая – люто и открыто.
Однако, коронер определил смерть как несчастный случай, без вмешательства посторонних, и судья принял точку зрения уважаемого спеца как основную версию. И сколько бы ни рыдала и ни требовала мать покойного, от дальнейшего расследования стражи отказались.
Теперь все ждали выздоровления вдовы и решения наследственных дел. Пусть хорохорился виконт, все знали, что у него за душой, до женитьбы на иноземке пять лет назад, не было ни гроша, как бы маменька Флетчер не пыталась это скрыть.
Приданое же белёсой нескладной толстушки Нинель позволило молодому человеку расплатиться с долгами и жить на широкую ногу, а матушке – не отказывать себе в новых нарядах и драгоценностях. При этом саму молодую виконтессу в обществе видели только несколько раз в первый год брака, а потом – как не было.
На все вопросы кумушек о самочувствии невестки миледи Флетчер неизменно отвечала, что та в порядке, но предпочитает уединение, рукоделие и заботу о муже дома, молитвы и посты.
- Такая скромная и покладистая девушка, мне повезло с невесткой. Она всецело поддерживает все начинания супруга и мои, довольствуясь нашим счастьем. Общество ее утомляет, поэтому она проводит все время в особняке и загородном доме. Надеюсь вскоре нянчить внука! – умильно заканчивала речи старшая леди Флетчер.
Однако, детей в браке не было, виконтессу вспоминали все реже, тем временем у виконта снова появились долги. Он продал пару рысаков, некоторые картины, и пристрастился к карточной игре, где чаще проигрывал…
Пока в свете не пронеслась новость, что виконта отчитал король Георг за пренебрежение к жене- иностранке, о чем государю доложил посол Дански, после чего произошло трагическое происшествие в особняке Флетчеров, стоившее жизни молодому господину. Странное это все, не правда ли?
* * *
Больше месяца понадобилось семье покойного виконта для того, чтобы вновь стать объектом внимания высшего света. И на сей раз героями сплетен стали дамы Флетчер – старая и молодая.
Кредиторы покойного, выдержав приличествующую случаю паузу, начали осаждать семейный особняк с требованиями оплатить долги, вынудив раздосадованную этим обстоятельством мать Алекса спешно покинуть столицу под предлогом поправки здоровья в Брэйтоне.
Слугам некоторое время удавалось сдерживать визиты разного рода посетителей, оправдываясь плохим самочувствием вдовы, однако к середине второго месяца после смерти виконта терпению кредиторов пришел конец, и, объединив усилия, они обратились в королевский суд.
На заседание суда молодая вдова прибыла в компании посла Дански и поверенного, поразив присутствующих бледностью, стройностью и удивительным хладнокровием. Не отрицая претензий кредиторов покойного мужа, она четко и по делу разобрала все представленные расписки, опротестовала проценты, определила очередность и альтернативные способы выплат.
Поведение виконтессы было столь вопиющим и решительным, что у участников заседания не возникло даже мысли спорить с леди. Судья, впервые столкнувшийся с таким случаем, был вынужден принять предложенные варианты и призвать кредиторов к порядку.
На оплату долгов пошли деньги от продажи части фамильных драгоценностей, не увезенных отдыхающей матерью покойного, библиотеки и оставшихся лошадей с коллекцией оружия, а также самого особняка с мебелью и убранством и загородного дома.
На оставшиеся от продажи имущества деньги леди Нинель Флетчер купила и обставила свекрови домик в богатом квартале столицы, наняла несколько слуг и недорогой выезд, открыла в королевском банке скромный счет на ее имя, после чего рассчитала тех из прислуги, кто пожелал покинуть семью.
Завершив все дела за пару недель, вдова отправилась на родину, даже не попрощавшись с разгневанной ее самоуправством свекровью, вернувшейся и не заставшей негодяйку в фамильном поместье.
Крики и проклятья, сыпавшиеся в адрес бывшей невестки, изрыгаемые потерявшей всякое самообладание старой виконтессой у закрытой ограды особняка, долго веселили свет столицы.
Её милость Беатрис Флетчер требовала вернуть невестку и дом, обивала пороги королевской канцелярии и знати, жалуясь на несправедливость, пыталась набиться в приживалки и содержанки к новому виконту – дальнему родственнику покойного мужа, пока взбешенный настойчивостью секретарь короля не объяснил даме, что ее поведение перешло все границы приличий и государь крайне недоволен.
- Если Вы не хотите закончить свои дни в Бедламе или монастыре по причине потери рассудка, уходите, миледи, и не докучайте больше никому. Вам повезло, что Ваша невестка решила все проблемы, оставленные Вашим покойным сыном, не посрамив имени Флетчер, пока Вы прохлаждались в Брэйтоне! – завершил свою гневную отповедь уважаемый царедворец и попросил охрану проводить напуганную им даму из дворца.
Той оставалось только последовать совету королевского слуги и принять свершившийся факт: она никому не нужна…
«Бедный, бедный мой Алекс! Как мы ошиблись в этой мерзавке! И почему ты не забрал ее с собой? За что Бог покарал меня такой судьбой?» – причитала старая леди Флетчер по пути к новому дому…
Глава 4
В то время, пока неугомонная леди Беатрис обивала пороги в надежде на лучшую долю, Нинель Лунд, вдова виконта Флетчера, подплывала на корабле к берегам исторической родины – королевству Данска и его столице Кёпенхэйгену. Вместе с ней сумрачную Англосаксию покинула ее горничная Айрис, не пожелавшая оставить хозяйку, к которой прикипела всей душой.
- Госпожа, а какая она, Ваша родина, и что нас там ждет? – стоя на ветру на палубе небольшой торговой шнявы (судна, похожее на бриг), спросила девушка.
- Не знаю, милая, не знаю… Я давно не была там, вернее… – не договорила Нинель. – Будем посмотреть, как говориться. Не бойся, поверенный обещал, что отец оставил мне наследство, правда, сколько от него осталось, он так и не сказал, но надеюсь, на первое время хватит, и мы сможем устроиться, а там посмотрим. Холодно, пойдем внутрь, – предложила молодая женщина, и дамы покинули палубу.
* * *
За те два месяца, что Нина Андреевна Розанова провела в этом мире и в этом теле, она уже много чего перенесла и передумала. И все приключения носили характер испытаний, иначе не скажешь.
Когда Нина Андреевна (точнее, ее блуждавшая душа) сомлела рядом с телом избитой виконтессы после падения сволочи- мужа предшественницы, она погрузилась в беспамятство, потом–в боль от ушибов и переломов, потом – в шок от переселения и адаптацию к новой реальности. Не успела чуть прийти в себя, пришлось заниматься делами покойного «супруга».
Спасибо Айрис, Питеру и поверенному отца Нинель, а также господину Эриксену, послу Дански, проявившему чуткость и внимание к молодой соотечественнице.
С их помощью Нина выяснила, сколько и кому был должен покойный, разобралась с законами страны, выступила в суде (перед этим долго репетировала речь, поведение, играя роль аристократки – уверенной и надменной), продала дом и остальное, и быстро покинула столицу недружелюбной к ней Англосаксии с одним саквояжем, небольшой суммой денег и горсткой личных драгоценностей, чудом сохраненных верной Айрис.
Корабль приближался к новому месту жительства, а попаданка Розанова подводила промежуточные итоги второй жизни.
«Ну, что, дорогая, за какие- то неведомые заслуги тебе предоставили шанс еще пожить. Как там, в книжках про нас, попаданок, пишут – мир спасти или прогресс наладить? И что же я, библиотекарь со стажем и законченная домохозяйка, могу тут наворотить? – лежа на неудобной лавке в некоем подобии каюты, размышляла Нина Андреевна.
«Конечно, жизненный опыт не пропьешь и в карты не проиграешь, да толку- то? Из хорошего – молода, вроде здорова, мордашка симпатичная, где- то деньжата ждут, язык и грамота отсыпаны, память тела…Ну, тут проблемы есть, зато Айрис при мне. Боялась, что девчонка за демона меня примет, а она осталась. Смелая, видать. Или уж совсем плохо ей там было, что предпочла странную тетку родине».
Нина вздохнула и продолжила диалог с собой.
«Из плохого – мир другой, однозначно, как это – альтернативный или параллельный, но, по- нашему, европейский. Англосаксия – Англия, Данска – Дания, Свея – Швеция, Свейское море – Балтика, Альмания – Германия, Посполития, Гиштания, Москвения, Першия.
По одежде, строениям да обиходу – век, примерно, 18: ни пара, ни электричества, но колонии и новые земли открыты, войн вроде нет или локальные, как у нас. Женщины не в почете, кирхен, кюхен, киндер, классика. Придется учиться, но это я люблю, с остальным буду разбираться по мере поступления. Где наша не пропадала? Главное – я жива, свободна и все в моих руках!»
Нина улыбнулась и задремала. И снилась ей ее прошлая жизнь, так внезапно закончившаяся в перевернутой экскурсионной маршрутке по пути с Байкала…
* * *
Нина Андреевна Корзун приехала в Москву из Куйбышева поступать в Историко- архивный институт в 1975 году. Полная надежд, она подошла к красивому зданию в центре столицы и ужаснулась: очередь абитуриентов начиналась на улице и уходила вглубь помещения.
Нина постояла в шоке, послушала разговоры и поняла: ей не поступить, поскольку аттестат ее, хоть и был без троек, но на проходной балл не тянул, а сдать три экзамена из 4х на "пятерки" она вряд ли сможет – тут Нина была объективна.
Расстроенная девушка была готова расплакаться, когда услышала разговор в очереди, что есть в Москве приличный библиотечный техникум, при нем – общежитие, а окончившие его часто продолжают учебу в МГИАИ, если хорошо подготовятся.
Это решило все: Нина действительно спокойно поступила в техникум у метро Щелковская, закончила его с «отличием» и – не пошла в институт, потому что вышла замуж.
«Вот тут- то вы, голубушка, и сделали неправильный выбор, – констатировала Нина про себя. – А дальше последствия этого выбора и определили твои шаги не туда и от себя». Нина Андреевна давно смирилась с таким определением, благо, было время осознать и проанализировать, что пошло в ее жизни не так.
Во время учебы в техникуме она, по протекции директора, устроилась на работу в Историческую библиотеку, Историчку, где и умудрилась влюбиться в студента- архивиста Кирилла Розанова.
Похожий на Александра Абдулова парень привлек ее внимание опрятностью, серьезностью и усердием: он каждый день проводил в читальном зале, работая с книгами по истории России, делая многочисленные пометки, что- то конспектируя. И все это с таким одухотворенным видом, что романтичная книжница Ниночка пропала.
Однажды она подкараулила понравившегося студента, представилась, попросила помочь с рефератом…Слово за слово, молодые люди стали встречаться, Кирилл познакомил Нину с бабушкой, с которой жил в подмосковном Реутове, как- то она осталась ночевать…
Короче, вскоре Нина, с разрешения Евдокии Егоровны, переехала к любимому и начала ухаживать за Розановыми со всей силой влюбленной души. Нина училась, работала, вела хозяйство, готовила- стирала- убирала, научилась стучать на машинке и брала на печать дипломы у знакомых Кирилла, добавляя к стипендиям и пенсии бабушки ощутимую копеечку.
Бабка Кирилла ее терпела, скорее, не гнала и не третировала открыто, поэтому Нина не оставляла попыток завоевать старухино расположение.
Все было ничего, пока Кирюша не завалил зимнюю сессию на втором курсе. Парень злился, ругал какого- то Ерошкина, не оценившего его знания. Нина любимого оправдывала и жалела, не задавая уточняющих вопросов. Кирилл суетился, вроде пытался пересдавать, истерил, снова суетился, потом взял «академку» и ожидаемо загремел в армию.
Нина осталась с бабой Дуней (так девушка называла ее только про себя), которую и похоронила через полтора года после ухода Кирилла в армию. Во время отпуска, предоставленного Розанову на похороны родственницы, Нина забеременела.
Кирилл вернулся, и они поженились, Нина окончила техникум, родился сын Игорь. И вскоре муж начал меняться: в институте не восстановился, устроился на работу на завод, благо, в армии был то ли электриком, то ли радистом, время предпочитал проводить с друзьями и пивком, а потом и с водкой. В доме он не делал ничего, на сына внимания не обращал, Нину все больше игнорировал…
Молодая женщина долго объясняла себе, что ему трудно, что он такой ранимый и прочее, пока однажды он не поднял на неё руку за непоглаженную рубашку. После просил прощения, стал заниматься с сыном, и какое- то время все было неплохо. А потом опять и снова... Главное же, что Кирилл навязывал, прямо- таки вбивал в мозг супруге чувство вины за все свои проблемы.
Нина, будучи мягкой и покладистой по натуре, стремящейся всех понять, обогреть и, вообще, любящей и прощающей, терпела такое отношение, пока сама не поверила в то, что она – источник всех бед мужа, а сын – его ошибка и наказание. Абьюз полный, как позже такую ситуацию назовут психологи.
Нина пару раз попыталась воспротивиться диктату мужа, защитить сына, которому «прилетало» от пьяного отца, но страх перед его громким голосом, угрозами и кулаками задушил протест на корню.
Подруг у Нины не было: времени не хватало, в дом приглашать опасалась, да и говорить с другими о своих проблемах не любила. Дом, работа, магазины – дни сливались в месяцы, годы, десятилетия. Кирилл пил все чаще, говорил все больше, заставляя Нину сжиматься на диване и слушать его пьяные откровения о несправедливости к нему мира, неблагодарности начальства, еще каких- то бредовых теориях, где муж – непонятый и неоцененный гений, а она – тупая корова без фантазии и таланта…
Сын вырос, слава богу, не в отца. Попытки защитить себя и мать привели к конфликту, вплоть до драки, и полному отчуждению с родителем. Игорь поступил на работу в метрополитен, пошел в армию и уехал после дембеля в Сибирь, на нефтеразработки, где и остался жить после женитьбы. С матерью виделся раз в три- пять лет и то – тайком от отца.
А Нина, смирившись, тихо влачила скромное существование, находя отраду в романах, которые читала на работе (библиотеки все больше пустовали) и бесконечном вязании на продажу: денег им хватало только на еду и быт, никаких отпусков, санаториев или дорогих вещей в жизни Нины Розановой не было…
Позже женщина тысячу раз задавалась вопросом: что мешало ей все бросить и уйти от мужа? Любовь или страх перед неизвестностью? Наверное, второе…Любовь со временем истаяла как снег после зимы, оставив в душе грязь оскорблений и черноту опустошения…
Но все когда- нибудь заканчивается, так и семейная жизнь Розановых подошла к финишу: Кирилл заболел и спустя год с небольшим умер. Нина Андреевна ухаживала за лежачим супругом, тратила все деньги на лекарства и хорошее питание и ждала…Ругала себя, просила у бога прощения, но …ничего не могла с собой поделать – хотела, чтобы муж умер уже.
Когда же это случилось, сильно испугалась, плакала, жалела его, чуть ли не каждый день ездила на могилу, впала в депрессию. А после 40 дней как проснулась!
«Господи, прости, но я рада, что осталась одна! – в тишине квартиры бормотала Нина. – Я свободна, Господи! Я никому теперь не должна прислуживать, некого выслушивать, некого бояться!»
И Нина начала ЖИТЬ: избавилась ото всех вещей покойного, сделала ремонт, взяла из приюта собаку, записалась в бассейн, много гуляла, освоила велосипед. Пенсии и зарплаты уборщицы в соседнем универмаге ей хватало с лихвой, благо, дешевые вещи она умудрялась покупать такие, что знакомые удивлялись и фасону, и цвету, и качеству. Нина чувствовала себя молодой, полной сил и желаний.
Сын приехал с внуками, одарил гаджетами, и Нина пошла на компьютерные курсы в центр занятости, после чего окунулась в мировую паутину с головой. Книги и фильмы, видеокурсы и блоги – все это занимало ее ум и время.
Нина ездила на экскурсии от пенсионного фонда, посещала бесплатные лекции и концерты для ветеранов, даже в соцсетях отметилась. Вот и на Байкал она полетела, желая хоть перед смертью посетить это место силы, если уж за границу так и не смогла попасть.
Славное море поразило Розанову мощью стихии, простором и какой- то запредельной красотой. Пожилой женщине казалось – будь у неё крылья, она бы полетела!
Известная фраза «Увидеть Париж и умереть» для неё трансформировалась в «Увидеть Байкал и умереть», что, собственно, и произошло: на обратной дороге маршрутка перевернулась из- за пробитого колеса, пассажиры и водитель пострадали в разной степени, а погибла только она, Розанова Нина Андреевна, пенсионерка из Реутова "за шестьдесят".
* * *
То, что она умерла, Нина поняла сразу, как только увидела свое бездыханное тело сверху, отстраненно наблюдая за разбором места аварии и спасением попутчиков, потом куда- то полетела, не ощущая тела и не боясь.
Сколько Нина пребывала в таком непонятном состоянии, она не ведала. Перед ней мелькали картинки прошлого, незнакомые места, совершенно неопознаваемые виды, чьи- то лица, она слышала чужую речь…
Многое видела Нина, пока ее не потянуло на чей- то тоскливый зов и мольбу об освобождении, и не увидела она сцену избиения пьяным бугаем худой измученной женщины в антураже дворянского особняка.
Так Нина оказалась в новом мире и новом теле.
Глава 5
Сотрясение мозга, трещины в ребрах и отбитые внутренности – с таким наследством от «любящего» супруга встретилась Розанова после вселения в тело Нинель Лунд. Неделю Айрис сидела у постели хозяйки неотлучно, молясь за ее здоровье и выполняя предписания доктора Барнса.
- Я доложу судье о состоянии виконтессы, – решительно заявил после осмотра пострадавшей мужчина средних лет, импозантный и спокойный. – Констебль спрашивал, могла ли госпожа столкнуть супруга… В таком состоянии – нет, определенно! Она сама одной ногой в могиле… Это абсурд!
Доктор навешал пациентку через день, хвалил сиделку и выписывал дорогие лекарства, которые, к его чести, помогали. Виконтесса очнулась и пошла на поправку, Айрис и Питер рассказали новости снаружи, и Нинель, кряхтя и потея, начала пониматься и решать проблемы.
Айрис удивлялась изменениям в характере госпожи, но радовалась такому преображению.
- Миледи, я Вам расскажу все, что знаю. Я у Вас только год прослужила, но успела привязаться. Вы хорошая, только слишком тихая. А муж Ваш, мир его праху, зверь в человеческом обличье, и пусть Питер меня ругает за такие слова! И матушка его тоже – та еще стерва, прости господи! Как Вы вообще умом не тронулись от такой- то жизни?
Нина слушала девушку и гадала, говорить о себе правду или нет. Интуиция подсказывала, что горничная простая и добрая, не предаст, но Нина сдерживалась. Айрис действительно поведала, что знала о Нинель Лунд, ни разу не усомнившись, что ее хозяйка – другой человек, и приняв на веру заявление об амнезии, тем более, что доктор Барнс этому совсем не удивился.
- Миледи, то, что Вы живы – уже чудо, а память вернется. Хотя, по- моему, кое- что Вам лучше и не вспоминать, спокойнее будете. Поправляйтесь и езжайте к родным. Здесь Вам жизни не будет, – посоветовал доктор. И Нина ему поверила.
* * *
Корабль зашел в порт Кёпенхэйгена после полудня на пятый день плавания. И Нина, и Айрис порядком измучились от качки, скудного рациона и отсутствия возможности помыться.
Нина (очумевшая и замотанная проблемами) не могла понять сначала, какое время года на дворе: вроде тепло, но каждый день моросил дождь, ветер вообще не останавливался, раздражая женщину до крайности.
Оказалось, начало лета! Но шерстяное платье с тремя юбками, накидка типа пелерины и шляпка вовсе не были лишними.
Нина с трудом приняла иномирную форму одежды – эти шнуровки на спине, отсутствие привычных трусов и лифчика, многослойность и туфли на одну ногу с чулками до колена на подвязках претили привыкшей к брюкам и кроссовкам женщине.
«Вот и поверишь книжным героиням, начинавшим свое прогрессорство с нижнего белья» – ворчала Нина Андреевна про себя, пока Айрис упаковывала ее в более- менее свежий наряд перед выходом на сушу.
По словам поверенного Отто Лунда, по прибытии в Данску Нинель следовало посетить контору местного стряпчего Расмуссена и ознакомиться с завещанием отца, скоропостижно скончавшегося зимой этого года.
Купец, сделавший состояние на торговле с заморскими колониями и русскими землями, потерял корабли в последней кампании из- за пиратов в западных и южных океанических водах вместе с дорогим грузом специй и шелка, поругался с подельниками и от расстройства напился и замерз в порту.
Все дела были переданы управляющему, двоюродному племяннику Лунда, ему же отошли дом в столице и причальный склад. Нинель должна была получить некоторую сумму денег в Курант- банке и поместье на острове Фалькстар, купленное отцом незадолго до смерти по особому разрешению короля.
- Вас встретят в порту, я сообщил голубиной почтой коллеге на родине, – провожая Нинель, поведал поверенный. – На многое не рассчитывайте, фру, Ваши родные, – замялся он – не очень рады Вашему возвращению и будут, думаю, пытаться выкупить у Вас деревню. Но! – сделал ударение юрист. – Вы имеете право обратиться в суд, если на Вас будут давить из- за неправомерности наследования по женской линии.
- Понимаете, в Данске недавно принят закон, что вдовам позволено самим распоряжаться имуществом, оставленным умершими родными, если срок со дня их смерти не превышает 14 месяцев. Вы совершеннолетняя, дворянка по мужу, пусть и иностранцу, можете попросить назначить Вам государственного опекуна. Это необязательно, но в Вашем случае оградит от притязаний и родни, и возможных женихов лет на 5, уж на три года траура – точно, – уверенно закончил поверенный.
- Господин Хольм, а опекун будет контролировать каждый мой шаг? Позволит ли мне такое наблюдение делать что- то самостоятельно? – с тревогой спросила Нина. – А если он и сам пожелает отстранить меня от моих же дел и будет вмешиваться в повседневную жизнь?
- Госпожа, не волнуйтесь, у таких служащих полно других обязанностей, им не до каждой вдовы! – рассмеялся Энце Хольм. – В королевстве мало государственных служащих, они загружены, да и ленивы безмерно, поверьте.
- Данские дворяне не любят работать, а только они и имеют право, по воле короля, занимать государственные должности, увы. Так что не волнуйтесь, поспрашивайте коллегу, кто из нынешних опекунов наиболее лоялен к подопечным..
- Вы – молодая красивая женщина, сумеетерасположить любого, при желании, уж простите за откровенность. Уверен, у Вас все получится. И не задерживайтесь в Кёпенхэйгене, получите документы и отправляйтесь на остров. Там Вас труднее достать, местная община благодарна Вашему покойному отцу – он избавил людей от жестокого прежнего управляющего. Вас примут хорошо.
Нина поблагодарила стряпчего, и теперь ей не терпелось воплотить его совет в жизнь.
Глава 6
Порт столицы Дански был большим, шумным и грязным. Айрис сжималась от страха, а Нина высматривала обещанного сопровождающего. Благодаря росту Нинель она видела толпу немного сверху.
Да, датчанка была высокой и для своего времени, да и для 21 века тоже. Нина, когда поняла, что земля с высоты нынешнего роста явно дальше, чем она привыкла, очень расстроилась.
«Каланча, прости господи! Женщина должна быть статуэткой, а не Эйфелевой башней. Но выбирать не приходится» – признала Нина, определив себя как даму не менее 175 см в высоту. После прежних 155 – ощутимый скачок вверх. Айрис ей доставала до плеча, что веселило и напрягало.
В целом, Нинель обладала пропорциональными формами и приятной, даже красивой, внешностью, но Розановой было непривычно видеть и ощущать себя худой и высокой.
Кстати, как выяснилось, предшественница за время замужества потеряла килограммов двадцать, а то и больше: Айрис перед отъездом разбирала старые платья хозяйки, чтобы определить их нужность и возможность реабилитации. Так Нина утонула в тяжелых богатых нарядах!
Но качество ткани было отменным, поэтому большую часть их Айрис отнесла знакомой портнихе, выручив приятную для бюджета сумму, часть перешила под новые габариты хозяйки и пару – на себя, чем была очень довольна.
- Фру Лунд, леди Флетчер! – услышала Нина из толпы. – Я жду Вас! Меня послал герр Расмуссен.
Нина увидела молодого светловолосого парнишку в длиннополом камзоле, размахивающего над головой шляпой с широкими полями и круглой тульей.
- Айрис, пойдем, за нами пришли, – скомандовала она служанке, крепко держащейся за ее локоть (в нарушение всех правил, даже библиотекарю из Реутова это было известно!). Относительно багажа распорядился капитан.
- Фру Лунд, оставьте саквояж здесь! Закончите дела, возвращайтесь. После разгрузки я сам провожу Вас в приличную гостиницу, если не решите посетить родной дом.
Нина с благодарностью приняла предложение капитана и теперь бодро шагала за посыльным, волоча за собой Айрис. Служанка не понимала ни слова, оттого нервничала еще больше. Нина же обнаружила, что понимает данский, как и ранее, английский этой эпохи.
«Надо же, переселенские «плюшки»! И читать могу, вон, вывеска –Колониальные товары. Что ж, это радует! – констатировала попаданка. – Ну- с, родина- мать, чем ты меня порадуешь?»
* * *
Портовая улица Нюйхэвен с плотной застройкой 3- 4х- этажными разноцветными домами вдоль канала и берега моря вывела их к деловому кварталу столицы, где под ногами уже порадовала булыжная мостовая. Радовала в том смысле, что грязи стало значительно меньше и толкотни – тоже. Посыльный, представившийся Тобиасом, долго извинялся, что дамам приходиться идти пешком.
- Простите, фру Лунд, я не смог найти коляску, уж очень сегодня много кораблей причалило! Но мы уже почти пришли, вот за тем мостом контора мэтра Расмуссена, – тараторил паренек, угодливо склоняя перед Ниной голову.
- Ничего страшного, юноша, ведите. Это даже хорошо, пройтись после долгого плавания – великодушно ответила Нина, а Айрис только таращилась по сторонам, но руку хозяйки не выпускала.
Мэтр оказался мужчиной лет 45- ти, с внешностью скорее воина, чем клерка: высокий, с проседью в некогда каштановых волосах, в коричневом удлиненном камзоле и коротких, заправленных в чулки, бриджах, в туфлях с пряжками и прямой как палка.
Он встретил прибывших в своем кабинете на втором этаже одного из вытянутых вверх каменных домов на берегу канала. Доброжелательная улыбка скрасила серьезность его некрасивого лица, а проявленное к гостьям галантность и внимание (поклон, чай, булочки) немного расслабили напряженную атмосферу первого впечатления.
- Здравствуйте, фру Лунд, или Вы предпочитаете – виконтесса Флетчер? – с легкой иронией спросил стряпчий. – Прошу, перекусите, а я пока введу Вас в курс дела.
- Фру Лунд, уважаемый мэтр, на родине я – данка. И спасибо за угощение, с удовольствием подкреплюсь. Моя служанка Айрис не понимает данский, поэтому говорите без опаски. И пусть она тоже поест здесь, если Вас не смущает такое.
Нина следила за выражением лица стряпчего, но не заметила ни спеси, ни негодования относительно своей просьбы. Это располагало, и Нина приготовилась есть и слушать.
Пауль Расмуссен тоже присматривался к дочери покойного клиента, которую видел последний раз более шести лет назад. От прежней пышки и скромницы мало что осталось: перед ним сидела худая, строгая молодая дама со следами усталости на осунувшемся лице, в платье явно не новом, но из хорошей ткани, без украшений и апломба, присущего аристократии. Отношение к служанке удивило мэтра, но он привык сдерживать не относящиеся к делу эмоции.
«Не принесло замужество счастья твоей дочери, Отто, ты явно ошибся. Но держится она с достоинством, повзрослела, видно. Надеюсь, в ней есть стержень и твоя хватка, иначе выжить одинокой молодой женщине будет трудно, немного ей от прежних богатств отца перепало. Жаль, что ты был так недальновиден во всем, что не касалось бизнеса» – посетовал про себя стряпчий и начал излагать детали завещания.
Покойный отец Нинель был удачливым дельцом: его корабли бороздили моря и океаны, лавки успешно торговали всевозможными привозными диковинками. Даже будучи родом из соседней Альмании, купец водил знакомство со многими семьями королевства Данска, что и позволило ему прикупить приличных размеров владение на острове Фалькстар для дочери, и это делало теперь уже вдову Флетчер завидной партией снова.
Однако именно стремление купца выдать дочь замуж за аристократа и нанесло удар по его состоянию, а зависть ближнего круга – к потерям в нескольких последних кампаниях. Это Нина Андреевна поняла из осторожных оговорок мэтра при обсуждении текста завещания.
Выходило, что Отто Лунд, не имея наследника мужского пола, приблизил к себе двоюродного племянника Ганса Мансельма. Племянником молодого помощника назвать можно было с большой натяжкой (сын то ли сводной сестры матери, то ли приемный сын тетушки деда, черт разберет), но Отто всецело ему доверял: учил вести дела, ввел в мир купцов и моряков, но отказал в руке дочери, которую видел будущей дворянкой.
На исполнение мечты негоциант Лунд потратил значительные средства и купил- таки дочери мужа в лице англосакского виконта- нищего Алекса Флетчера. Нинель была домашней девочкой, воспитанной в патриархальных традициях, любимой, балованной в меру, послушной и наивной. В мужа влюбилась, отцу не противилась и уехала в чужую страну, полная надежд на счастье.
В последние годы у герра Лунда через раз случались потери товара, но он все равно сумел накопить некоторую сумму, чтобы его дочь не испытывала трудностей даже после его кончины. О том, как живет кровиночка на чужбине, купец имел смутное представление: писала дочь редко, не жаловалась, но в гости не приглашала, зять же просил только денег.
- Фру Лунд, отец завещал Вам имение на острове, документы вот здесь, еще вклад в королевском Курант- банке в размере пяти тысяч риксдалеров. Дом и дело отошло Гансу, как и долги, образовавшиеся из- за последней неудачи Отто, чем парень остался крайне недоволен. В связи с этим позвольте дать Вам дружеский совет – закончил речь мэтр.
- Говорите без стеснения, уважаемый мэтр. Я буду только благодарна, – ровным голосом ответила Нина Андреевна. – Поверенный Хольм намекал на опекунство и на возможные проблемы с родней.
- Ну что ж, тогда слушайте. Действительно, вариант опекунства со стороны королевских служителей сейчас весьма кстати, тем более, что у меня есть кандидат на эту позицию – его сиятельство граф Эрик Ольсен. Он был знаком с Вашим отцом и весьма ценил его услуги по добыванию редкостей. Граф уже в преклонных летах, что не мешает ему исполнять служебные обязанности при дворе, хотя и в меньшей, чем раньше, степени.
Не сомневаюсь, он согласится оказать Вам покровительство, тем более, что с его стороны это будет не слишком хлопотно – всего лишь формальное общение и, конечно, некоторые знаки внимания с Вашей стороны. Все в рамках приличий, разумеется: подарок к именинам, Пасхе, визит вежливости раз в год с отчетом о делах в поместье, понимаете? – Нина активно закивала.
– Встречу я организую в течение недели, Вас устроит? Далее. Думаю, Вам следует сразу после свидания с графом отправиться на Фалькстар и оставаться там как можно дольше. Вы же в трауре? Вот этим и воспользуйтесь. Ваш родственник, уверен, захочет встретиться, постарается очаровать бедную вдову, войти в доверие и получить доступ к Вашим счетам и сердцу, уж простите. И если в Ваши планы такой расклад не входит, тем более уезжайте: Гансу сейчас не до осады острова, поверьте.
- Я бы вообще не хотела попасться ему на глаза. И не в том дело, что я боюсь его притязаний…
Понимаете, недавно я тяжело переболела, в результате многое из моей памяти ушло, и это мешает мне нормально реагировать на прошлое. Я не помню никого из родни, я даже себя частично не могу вспомнить. Доктор в Лэндоне советовал вести спокойный размеренный образ жизни, избегать волнений и потрясений, а также физического напряжения в течение не менее года. Память должна вернуться, уверял он.
Так что, было бы лучше мне вообще не встречаться с этим Гансом, да и с остальными старыми знакомыми, о которых я, увы, не помню. Вы поможете мне в этом? Спасибо. Еще у меня есть несколько вопросов.
Глава 7
Беседа со стряпчим была продолжительной, информативной и полезной. Нина Андреевна выяснила, что владение, доставшееся ей в наследство, занимает примерно одну десятую острова, где- то на востоке, включает в себя поля, леса и три деревни с населением около ста человек полукрепостных крестьян, обязанных ей арендной платой за наделы, натуральным оброком (продуктами к столу, типа) и работой на ее землях – барщиной, короче.
Поместье сие было куплено отцом по счастливой случайности: немногие из дворян хотели платить большие деньги за кусок суши, некогда принадлежавшем королевской семье. К тому же, доход был невелик, крестьяне бедны и непочтительны, имение требовало вложений и труда.
Соседями были родственники графа Ольсена, что и поспособствовало приобретению земель отцом Нинель. Есть даже что- то вроде монастыря для десятка насельников- католиков (нонсенс в протестантской стране) и военный порт. Столицей острова является городок Нюкьёбинг.
- В город несколько раз в сезон из столицы отправляется корабль, привозит ткани, соль, сахар и прочее, в чем нуждается население, а вывозит продукты и изделия местных ремесленников, если таковые имеются. Волнений на острове не зафиксировано, болезней – тоже.
Господский дом давно не использовался, поэтому определенно нуждается в ремонте, но насколько все запущено, сказать не могу: Ваш батюшка покупал «кота в мешке», все со слов графа. Отто собирался посетить Фалькстар, но не успел, к сожалению.
Мэтр Пауль вздохнул и, помолчав, продолжил:
– Так вот, думаю, Вам надо закупиться здесь необходимыми для жизни мелочами: утварью, тканями, свечами и прочим, с мебелью, надеюсь, крестьяне помогут, дерева там достаточно. Подумайте над этим. Скоро в Нюкьёбинг пойдет судно, на нем Вы и сможете добраться до места, с капитаном я переговорю, – стряпчий сделал паузу и добавил:
– Главное, вот что: Вам нужна охрана, хоть небольшая, и это беспокоит меня сильнее всего. Денег, что оставил Отто, надолго не хватит. И если продукты и прочее на острове дешевле или вообще Вам даром достанутся, то охране надо платить. Это не менее 3 крон в месяц на человека, учитывая уединенность поместья и его незащищенность от кого бы то ни было.
* * *
В этот момент Нина Андреевна почувствовала страх: до неё стало доходить, что будущее в этом прошлом полно не только неудобств, но и опасностей! Она должна жить на острове, в окружении незнакомцев, без привычных благ цивилизации и еще как- то зарабатывать, поскольку имеющихся средств у нее немного! А деньги потекут, как вода сквозь пальцы – это Нина осознала быстро во время разговора, да и короткого пребывания в Лэндоне хватило.
«Господи боже, что делать? Может, ну его, этот остров, остаться здесь, найти работу…Ага, работу, аристократке? Да я спалюсь на раз- два! Замуж выйти? Не- е- е- т, это только на крайний случай! Ладно, другие- то попаданки справлялись, значит, и я смогу! Спросить не у кого, правда ли в книжках написана про их успехи, но я здесь, и это не сказка… Это жизнь! А в жизни всегда есть место подвигу!» – решила Нина, отвлекшись от беседы.
- Уважаемый мэтр, а где берут охрану? И остальное, утварь там… Мне бы помощника на пару дней. У Вас экономка есть? И еще: нам с Айрис где- то надо остановиться до отплытия. Сейчас наши вещи на корабле, капитан предложил оставить на хранение, но ночевать хотелось бы в нормальных условиях. Не подскажете? – Нина с мольбой смотрела на мужчину, пытаясь выглядеть слабой и милой. Эдакая инженю должна была получиться (с ее- то нынешним ростом, ага!).
- Дорогая фролен Лунд, естественно я помогу, это даже не вопрос! Тобиас сопроводит Вашу служанку на корабль, вдвоем они заберут вещи и принесут в небольшую гостиницу здесь неподалеку. Ее хозяин–мой давний приятель, герр Миллер, там чисто и спокойно, кухарит его жена, превосходная еда, есть мыльня, думаю, там будет удобно. Об остальном поговорим завтра, Вам надо отдохнуть и подумать, я правильно понимаю? Что касается охраны… Есть несколько вариантов, я переговорю кое с кем, завтра доложу.
Так и поступили: слуги отправились в порт, Нинель с мэтром – в гостиницу. С новостями следовало переспать, определенно.
Глава 8
За неделю, предшествующую отплытию, Нина, вернее, Нинель, к чему попаданка привыкала, вымоталась так, что вечерами падала в кровать в номере гостиницы «Морская гладь» замертво и спала без сновидений. На сомнения, жалость к себе и страх перед будущим сил не оставалось. И это было прекрасно!
В компании Тобиаса или фру Маргрет, сестры хозяина гостиницы и экономки мэтра Расмуссена по совместительству, Нина и Айрис с утра до вечера мотались по рынкам, лавкам, мастерским, закупая необходимые в дорогу и для обустройства на острове вещи. Количество багажа росло как на дрожжах, деньги текли рекой, а Айрис всерьез опасалась, что госпожа свалится от напряжения и беготни прямо перед отъездом.
Но бог миловал! В соответствии с составленным Ниной списком, скорректированным фру Маргрет, были закуплены максимально дешевые, но качественные штуки полотна и материи на одежду, смены обувки (ботиночки- сапожки), вилки- ложки- поварешки и кухонная утварь в виде сковород- котелков- чайников (по минимуму), свечи, травяные сборы на все случаи жизни, нитки- иголки- крючки- спицы- ленты- пуговицы и прочее для рукоделия, мыльно- рыльные наборы (не айс, но сойдет), понемногу специи- чай- сахар- соль (наиболее дорогие покупки), бумага и чернила, несколько книг по хозяйству и огороду (специально для юных дев, типа учебников)…
Все Нина даже не запоминала, положившись на практичность Айрис и мудрость и опыт Маргрет. Последняя внимательно выбирала вещи, торговалась с лавочниками, по ходу давала Нинель советы в отношении продуктов, домашних дел и прочих особенностей ведения средневекового домохозяйства, что Нина старалась запомнить, а вечерами записывала в сшитую тетрадь, ставя с непривычки кляксы на сероватую бумагу.
- Милая Нинель, старайтесь с людьми быть приветливой, но строгой и серьезной. Крестьяне не должны чувствовать Вашу слабость или неуверенность. Вы – хозяйка, и в Вашей воле их казнить или миловать. Да- да, не смотрите так! Разве в Англосаксии иные правила? Просто там Вы были чужой, уж простите, а тут Ваш дом и Вы в полном праве. Следите за собой, не кричите, будьте справедливы, но спрашивайте строго. Тогда Вас будут уважать и подчиняться. Мне боязно за Вас, Вы так молоды! Если бы не дети, поехала бы с Вами хоть на год.
Нина Андреевна поблагодарила, в душе перекрестясь – не надо мне такого надзора, даже по благому порыву. Если Айрис попаданка воспринимала как дочь (с оговорками, понятное дело), то жить рядом с такой компаньонкой, как въедливая Маргрет – увольте! Нина молчала только потому, что без знаний и опыта экономки собраться и закупиться в столь короткие сроки и так экономно и практично она бы не смогла.
Проблемы начались сразу после того, как Нинель получила деньги в банке. Это были бумажные ассигнации, которые пришлось менять в специальных конторах на серебро и медь, поскольку в большинстве лавок предпочитали расчет металлическим налом, да еще и в чудной пропорции: 1 далер - 6 марок - 96 скеллингов - 1152 пеннинга. Расхожими монетами были скиллинги номиналом 24, 8, 4 соответственно. А еще были серебряные кроны по 4 марки в пересчете! Это же жуть какая- то!
Спасибо, Айрис схватила суть расчетов быстрее хозяйки и, пусть говорить не могла, но сдачу считала ловко. Нина только головой кивала и по сторонам вертелась, пытаясь рассмотреть максимально хорошо представленные товары, интерьер, одежду, манеры, ремесла и технику, чтобы понять, на каком уровне развития находится этот мир.
Ходить пришлось по большей части пешком: на кареты и повозки в городе существовали ограничения из- за налогов на лошадей и узости улочек, вымощенных, к счастью, камнем. На дальние расстояния жители передвигались на лодках по многочисленным каналам в черте города, построенного на бесчисленных островах и островках, соединенных мостами.
В целом столица Дански Нине понравилась: чище, чем в Лэндоне, как- то компактнее и свежее. Наверное, из- за водных артерий, пронзающих Кёпенхэйген с севера на юг и с запада на восток.
Нина обратила внимание на высокие островерхие башни, коими увенчивались не только церковные, но и светские постройки из сероватого от влаги камня: шпили соборов и особняков (иногда) устремлялись в небо, а на их металлических покрытиях даже в пасмурную погоду играли блики света. Осмотреть тщательно достопримечательности столицы Нине не удалось, но то, что увидела, впечатляло и покоряло стройностью, аккуратностью и строгостью.
Из разложенного на прилавках Нина смогла уловить, что с металлом, деревом, камнем и глиной местные работают на редкость умело: крыши покрыты черепицей, кованые ограды, лопаты- косы- тяпки, оружие, посуда имеется и простая, и глазурованная, вроде фаянса, но без росписи, в дорогих «бутиках» продают фарфор типа китайского костяного; есть стеклянные изделия и цветные – в том числе, а в окнах вставлены, пусть не очень прозрачные, но стекла, витражи в храмах видела; ювелирка на любой вкус – массив и попроще, граненые камни попадались, бриллиантов не встретилось, но почему- то была уверена – они уже есть.
Ткани продавались льняные, шерстяные, даже хлопок, окраска оставляла желать лучшего, особенно на дешевых вариантах, но в целом неплохо. Косметику смотрела вскользь, приобрела десяток кусков мыла, выслушала мастер- класс, как сварить самой (займусь на досуге на месте).
Ни разу не увидела зонтов, дамских шляп и сумочек (кошельки не в счет), вязаных изделий или валяных, плетеной мебели, уличного освещения. Пиво разное или вино привозное, как и растительное масло из южных стран, спиртовых горячительных не попалось, хотя в памяти всплывала серебристая бутылка водки «Данска».
«Не каменный век, но есть куда двигаться. Подумаю позже, чем смогу потрясти этот мир, как другие коллеги- попаданки. Зря, что ли, столько всего прочитала и перепробовала за последние десять лет свободы от уз брака! Вот устроюсь, освоюсь на месте и ка- а- ак начну вытворять» – вела сама с собой беседы Нина Андреевна, пока ходила вслед за Маргрет по торговым рядам.
Глава 9
С охраной вопрос решился только накануне отъезда, но положительно, по мнению мэтра. Нине осталось довериться стряпчему и уповать на свое везение. С ней отправлялись четверо мужчин, один –семейный, все – бывшие воины, имеющие боевой опыт в местных микро- войнушках: локальные конфликты между государствами до глобальных войн не доходили, но по мелочи товарищи «перестреливались».
Выходя в отставку, бравые воины либо шли в охрану к знати, либо переквалифицировались в ремесленников, но не все – удачно. В маленькой Данске всем мест не хватало, поэтому за работу держались и старались по чести. Таких «мушкетеров» мэтр Расмуссен и привел к Нинель однажды утром.
- Фролен Лунд, знакомьтесь, бывший капитан королевских гренадеров герр Петерсен Ивер, его брат Йорген и два их соратника – Йенсен Янис и Йенсен Матиас. Нет, они однофамильцы! – улыбнулся Пауль. – Ребята согласны поехать с Вами, плату примут по 2 марки на каждого в месяц, если Вы позволите взять с собой семью Петерсенов. У Ивера жена и двое детей. Парни давно вместе, команда, расставаться не хотелось бы. Что думаете?
Нина смотрела на четверку воистину гренадеров: под 2 метра, косая сажень в плечах, всем за тридцать, красотой не блещут, но впечатление приятное ото всех. Серьезные и спокойные – то, что надо.
- Семья только у Вас, Ивер? – спросила она самого старшего мужчину.
- Да, госпожа, ребята пока холостые. И времени не было, да и денег на свадьбу не успели заработать, служили, воевали... Мне просто немного в наследство от отца осталось, а вот дом забрал дядька. Так мы подумали, что у Вас, может, найдется место для всех, глядишь, и парням судьба улыбнется. – Мужчины переглянулись и закивали. – Мы и по дому не безрукие: Матиас с деревом работает, мы с братом немного в кузне понимаем, Янис раньше рыбалил.
Нина рискнула, ударили по рукам и, довольные друг другом, расстались. Осталось нанести визит графу, и можно пускаться в плавание.
* * *
С пустыми руками на встречу с нужным человеком Нина Андреевна идти не решилась, потратилась на презент – бело- голубую тонкостенную фарфоровую вазу из Сины, как охарактеризовал диковину лавочник из знакомых отца.
Китай иномирный? Возможно: походило изделие на аналогичные вещицы династии Мин и русскую Гжель из той жизни. Подарок стоил немало, но Нина Андреевна, скрепя сердце, купила: патронаж ей был нужен больше денег, которые попаданка намеревалась заработать во что бы то ни стало.
Граф Эрик Ольсен оказался очень пожилым, однако, бодрым смешливым стариканом (ровесник, подумала Нина), принявшим их с мэтром приветливо, но недолго. Вазу принял благосклонно, отнекиваясь для приличия, выдал королевский ордер, подтверждающий полномочия графа по отношению к овдовевшей виконтессе Флетчер, обещал к следующей зиме прибыть с инспекцией в гости и пожелал счастливой дороги.
Успокоенная Нина выдохнула и попросила Пауля отвести ее на могилу отца Нинель. Кладбище Ассистенс, расположенное за крепостной стеной, только заполнялось после прокатившейся десятилетие назад чумы, поэтому захоронение нашли быстро.
Нина постояла у могилы отца предшественницы, почему- то искренне растрогалась, поплакала и возложила купленные у ворот погоста цветы.
Пауль смотрел недоуменно, но ничего не сказал. Поминать по местным правилам на могиле запрещалось, поэтому заказали панихиду в церкви при кладбище. Теперь можно отправляться.
* * *
Небольшой флейт Нина со товарищи фактически заполнила скарбом и людьми, хорошо, из Кёпенхэйгена путь занимал сутки – при попутном ветре. Капитан «Чайки» вез на остров железо в слитках, соль, еще что- то под заказ местных торговцев, поэтому был рад дополнительному заработку.
Нина, Айрис и жена Петерсена- старшего с двумя мальчишками- погодками устроились в задней части палубы на мешках и сундуках, а мужчины отошли к капитану, заведя с ним разговор о ситуации на острове. Капитан охотно делился информацией с внимательными слушателями.
- Фалькстар раньше принадлежал короне, да не сдюжили господа… Ой, лишнее говорю! Короче, пару лет назад владения королевской семьи выставили на продажу, разделив на несколько частей. Слышал, большую территорию выкупило семейство Ольсен, земли на западе и юге приобрели местные, самый восток достался кому- то из столичных. Да, Стуббьёкинг только у государевой казны остался, флот там королевский стоит, нас туда не пускают. Народу живет мало, особенно на востоке, но там пролив небольшой, и до Мёйна рукой подать. Нюкьёбинг разрастается, туда из Франсии и Альмании часто корабли заходят. Жить можно, не сомневайтесь, главное, руки приложить. А уж рыбы в море хватит! Вам- то куда надо?
Нина слушала капитана и мотала на ус. Не все у неё в голове «срасталось». Ладно, на месте разберётся.
Прибыв в порт в ночи, остались на корабле до утра, а с рассветом мужчины ушли искать подводы для путешествия через весь, по сути, остров к новому дому. Нина, Айрис и жена Ивера Ида вместе с сыновьями Нильсом и Мадсом по мелочи перетаскивали поклажу на причал, складывая в кучи, экономя наперед время погрузки.
Нина работала наравне со всеми, не обращая внимания на удивленные взгляды попутчиков. Она оделась максимально просто: холщовая юбка, корсет (вроде короткого пиджачка с рукавчиками до локтя) и блуза из небеленного полотна. На голову, по местным правилам, натянула нелепый чепец, убрав волосы под него. Возражения Айрис отвергла решительно:
- Милая, не хочу привлекать к себе большого внимания. Бедная вдова мало кому интересна, согласись? Да и удобнее так, не находишь? Тереться в телеге в шелках? Смешно!
Ида больше молчала, новую хозяйку сторонилась, но работала споро. Нине женщина лет 30 понравилась: миловидная сероглазая стройная рыжеватая шатенка, спокойная, дети и муж одеты чисто и опрятно, остальные мужчины с ней уважительны, значит, заслуживает того.
Вещей у наемников было немного, но собранные тюки свидетельствовали об основательности владельцев: оружие в ножнах, инструмент – в коробах, остальное имущество – в плотных мешках. Отторжения охранники не вызывали, и Нина очень надеялась, что проблем в будущем с ними у неё не будет.
- Фру Флетчер, нашли три повозки, дорога, говорят, дальняя, – доложил вернувшийся Ивер. – Я вот думаю, надо бы еще пару лошадей купить, нашел у одного трактирщика недорого. Нам они не помешают. Вы доверите купить? Просит хозяин по 10 крон, но постараюсь сбить до 15 за пару. Они и в повозке хороши, и под седлом неплохи, вроде смески Фредериксборгской и привозных голштинских.
Нина не чувствовала подвоха, да и сама могла бы догадаться, что иметь в поместье собственных лошадок не роскошь, а суровая необходимость – маршруток тут не предусмотрено!
- Берите, Ивер, деньги сейчас дам. Заодно и упряжь сторгуйте, – ответила госпожа неизвестного хозяйства. « А и правда, как называется приобретение- то?» – мелькнула мысль.
- И еще, Ивер, нас проводят до места? Тут кто- то знает, куда, собственно, нам надо?
Мужчины переглянулись, усмехнулись и ответили:
- Да знают, капитан уже проболтался. Надо в ратушу наведаться, Вас там обо всем просветят. Мы думали, лошадей найдем и тогда отвезем. Или лучше верхом?
Нина Андреевна про себя крякнула: вот ведь шляпа! Документы- то у неё на руках, да, но отметиться у властей надо, что новая хозяйка прибыла. Не было печали!
Глава 10
- А ножками нэ? – Нина на лошадь ни разу в жизни не садилась! Да и видела коняг живьем в парке (детей катали) да в телевизоре...
Ивер как- то неуверенно повел головой, вроде: «Странно это, быть беде!». Нина Андреевна поняла, что своими словами пошатнула в глазах воина образ аристократки, но чего уж теперь…
- Понимаете, герр Петерсен, я после болезни многое забыла, в том числе, и некоторые прежние навыки… И вообще, верховой езде мне и учиться- то особо не довелось, поэтому…
Нина чувствовала, что чем больше говорит, тем больше теряет очки.
- Как бы то ни было, я бы лучше прошлась, город заодно посмотрим и лошадей, что Вы выбрали, может, еще чего в дорогу. – Нина вскинула подбородок, как бы подтверждая уверенность в собственном решении и предложила, – Пойдем вдвоём или кого возьмете, остальные пусть грузятся, вернемся – сразу и отправимся.
Мужчина согласно кивнул, взмахом руки подозвал брата, и троица вновь прибывших отправилась в ратушу. Айрис хотела тоже, но Нина строго приказала служанке следить с Идой за погрузкой и ждать ее на месте.
* * *
Местная столица не поражала воображение, но оказалась довольно приятной, уютной, компактной. На главной площади, помимо ратуши, располагались магазины, лавки, ресторан, две гостиницы, несколько трактиров или пабов и – почтовое отделение!
Главный собор города, церковь (остатки францисканского монастыря) аббатства (Клостеркиркен), располагалась на возвышении ближе к берегу моря, поэтому увидеть Нина смогла только ее острый шпиль. Впрочем, сейчас вопросы религии ее волновали в последнюю очередь.
Здание ратуши, двухэтажное, кирпичное, выделялось на фоне остальных многоэтажных (до четырех) фахверховых основательностью и цветом: «ящичные» домики радовали разноцветьем, а ратуша выделялась однотонной тусклой краснотой и серым шпилем. Ошибиться с её поиском было невозможно.
Нина Андреевна старалась не очень пялиться по сторонам, но все же заметила, что мощеные улицы имеют дождевые стоки, крыши домов – сплошь черепичные, окна – стеклёные, пусть и непанорамные, нищих не видно, только в порту кучки оборванцев крутились на погрузке.
У Розановой в мозгу во время ходьбы и наблюдений за жизнью города крутилось определение «бюргеры» как синоним сытости, основательности и порядка. Откуда такое, она не знала, вот крутится и все.
Местные дамы, попадавшиеся навстречу, были одеты примерно также, как и иномирянка, поэтому вскоре Нина перестала напрягаться и к ратуше минут через двадцать подошла спокойной и собранной.
На первом этаже здания администрации было пустынно, очень прохладно и как- то некомфортно, что ли. Высокие потолки, темные стены, дубовые темные же двери в кабинеты, откуда изредка выходили серьезные мужчины всех возрастов и комплекций, быстро куда- то уходили по коридору или ныряли в другие помещения и не обращали никакого внимания на стоящих посередине присутственного места просителей.
Показная суета «офисного планктона» и его небрежение сначала рассмешили Розанову, а потом разозлили.
- Герр Петерсен, это нормально, вообще? Мы тут как три тополя на Плющ…, как столбы стоим, а они нас не видят, что ли? – тихо спросила Нина охранника. – Вы хоть что- то понимаете в порядках таких заведений? Куда пойти, куда податься, кого найти…
Нина не договорила, потому что братья заржали, взорвав тишину внутреннего пространства. Попаданка недоуменно воззрилась на мужчин.
- Простите, хозяйка, Ваши слова, они …– младший Петерсен вздохнул и продолжил. – У нас, вояк, есть окончание, звучит немного …пошловато. Откуда Вы такое знаете? – парень улыбнулся. – Видать, и у аристократов в ходу острые фразочки!
Нина смутилась, ощутила, как щеки загорелись и, чтобы скрыть промах, топнула ногой.
- Йорген, Вы..! Ну, я же не вчера родилась и отнюдь не с голубой кровью в жилах! В детстве купеческая дочь по улицам бегала. Короче, где тут может быть нужный нам работник, есть предположения? Так можно до ночи ждать, когда кто- то из местных деловых людей обратит на нас свой взор! А, на ловца и зверь бежит! Эй, милейший! – Нина решительно шагнула к вышедшему из соседней комнаты клерку с кипой бумаг в руках и не успевшему взять низкий старт прочь от троицы.
Молодой человек, гораздо ниже нынешней Нины, в мятом камзоле, кюлотах, нечищеных туфлях, с взлохмаченными волосами, выбившимися из завязанного на затылке хвостика, являл собой образ замученного тяжелой неволей раба пера и чернил.
Он поднял на оказавшуюся перед ним высокую крестьянку усталый взор и спросил, надменно растягивая слова:
- Ты что хотела, женщина? Разве не знаешь, сегодня приема нет, уходи и не беспокой господ чиновников.
- Простите, уважаемый, – вступил в диалог Ивер. – Мы только прибыли на Фалькстар, не знаем местных порядков, но нам надо…
Юноша бледный небрежным жестом дал понять, что просителям следует удалиться, и двинулся было прочь, однако Нина не дала ему это сделать, крепко схватив служку за плечо.
- Где кабинет мэра или кто тут у вас? Говори, уважаемый, куда мне следует представить бумаги на владение землями и подтвердить свои права? Мне еще ехать до восточной границы острова, а я тут с тобой пытаюсь договориться! Отвечай, когда тебя старшие спрашивают!
Что нашло на неё в этот момент, Нина Андреевна и сама не знала, но убежденность в правильности своих действий повелевала добавить в голос властности и требовать послушания от мелкого винтика административного механизма. Не ожидавший такого напора от непрезентабельно одетой дылды молодой человек оторопел и машинально показал на дверь в конце коридора.
- Господин мэр сейчас занят, – проблеял вьюнош, но Нина, в несколько стремительных шагов преодолевшая расстояние до указанного ошеломленным клерком кабинета, уже открывала заветную дверь.
Петерсены рванули за госпожой, а бедный служка потерянно вздохнул. Ой, что теперь будет?!
Глава 11
А ничего страшного и не случилось. Вроде…
Решительно вошедшая в кабинет Нина Андреевна обнаружила сидящего за впечатляющим размерами столом, заполненном стопками бумаг, книгами, чернильным прибором и подставкой с перьями, мужчину лет 35, может – чуть больше, в бордовой мантии, дополненной массивной цепью с бляшкой.
Широкие плечи, редкая проседь в убранных в хвост темных волосах и такой же бородке- эспаньолке, высокий лоб, длинные пальцы, держащие лист бумаги, и темные (черные?) глаза. Все это Нина охватила взглядом за секунду, когда хозяин кабинета оторвался от чтения чего- то важного и уставился на посетительницу в простонародном платье спокойно и внимательно.
- Имею ли я честь видеть перед собой мэра этого славного города? – не здороваясь, взяла быка за рога Нина Андреевна. – Кивните хотя бы, уважаемый.
Мужчина отложил бумаги, сложил руки на груди и…кивнул. Молча.
- Прелестно, просто прелестно! – Нина подошла к столу, достала из висевшей на локте небольшой холщовой сумки, которую ей успела собрать Айрис, все свои верительные грамоты и положила их на стол перед мэром.
– Прошу Вас, господин мэр, засвидетельствовать мои права на землю в восточной оконечности острова и, по возможности, ввести в курс дела относительно имеющихся задолженностей по налогам, проблем с населением или что там еще…А также хотелось бы увидеть карту, дабы представлять расположение принадлежащих мне земель на территории острова – я не местная…К сожалению или к счастью? – Нина дернула плечиком и продолжила.
– Вы сможете это сделать максимально быстро? Хотелось бы уже сегодня добраться до владений, а я во вверенном Вам заведении уже потеряла уйму времени. Дорога же, как слышала, неблизкая. Вы ведь не откажите даме в столь незначительной просьбе? – и Нина кокетливо похлопала глазками. Как это могло выглядеть со стороны, женщина не думала.
Мужчина, похожий на зрелого Шона Коннери, как осознала вдруг попаданка, не изменившись в лице, взял представленные Ниной бумаги, внимательно ознакомился с текстом купчей, «паспортом» (грамотой, в которой перечислялись ее личные данные и титулы), выданным графом Ольсеном королевским ордером, сложил их, после чего вернул посетительнице. Все – молча.
Нина тоже не открывала рот, постепенно проникаясь собственной наглостью и самообладанием городского главы, отчего ей становилось все более некомфортно, вернее, пользуясь сленгом 21 века – стрёмно.
«Ой, мамочки, что же я наделала- то? Сейчас ка- а- ак пошлет в даль светлую – темницу местную за неуважение ответственного лица при исполнении…У- у- у, Розанова, ты идиотка, даром, что старая. Не знавши броду, полезла в воду! И главное, сама не пойму, что на меня нашло…Я ж овца обычно, а тут – тигра!» – пронесласьмысляв голове попаданки, и она уже хотела начать привычно извиняться…
В этот момент местный сэр Шон встал, обошел стол, приблизился к Нине и, взяв ее за руку, склонился и легко поцеловал кончики пальцев девушки. Занавес!
* * *
Нине Андреевне Розановой НИКОГДА не целовали руки! Нинель Лунд воспоминаний на этот счет не оставила, хотя ей, скорее всего, такое испытывать приходилось. А может – нет, судя по поведению ее супружника.
Да не суть, в самом- то деле! Здесь и сейчас краснела, смущенная таким пассажем, Нина, а виновник ее растерянности наблюдал со смешинкой в глазах за притихшей гостьей и явно ждал, что она станет делать.
«Да он издевается! – поняла попаданка и разозлилась. – Врешь, не возьмешь!» Злость вернула здравомыслие, Нина томно опустила глазки в пол, потом резко подняла и уставилась на мужчину, благо, рост позволял: мэр был выше, но смотреть ему в лицо можно было, не задирая голову.
- Господин мэр, Вы всем посетителям руки целуете после ознакомления с их бумагами? Это такой способ показать, что все в порядке с документами? – ровным тоном, но с намеком на издевку, проговорила Нина. – Занятный обычай, в Англосаксии такого нет! А мне, после того, как Вы покажете карту острова и налоговые книги, тоже нужно будет Вам руки целовать или хватит простого «Благодарю покорно»?
Местная реплика Шона Коннери вздернула бровь, пожевала губами, явно сдерживаясь, а потом, откинув голову, громко расхохоталась.
Нина смотрела на веселящегося мужчину и ей стало грустно: ну вот кто ее под ж..у мешалкой толкает, а? Нашла время умничать и выпендриваться! Аристократка, блин, а манеры как у субретки (бойкой, находчивой служанки). Ей хотелось плакать от досады.
Отсмеявшись, мэр оправил на себе мантию, провел рукой по волосам и, кашлянув в кулак, заговорилтаки- и- и- мголосом, что Нина Андреевна расстроилась окончательно: ей не жить, если она не устоит перед этим завораживающим, хрипловатым,суровымтембром!
- Ваша милость, простите за то, что Ваше пребывание на вверенной мне территории омрачилось небрежностью моих подчиненных и моей собственной неучтивостью. Позвольте представиться, как положено. Кристиан Нильсен, барон Брагау, мэр Нюкьёбинга, малоопытный руководитель, бывший капитан королевского флота, вдовец. К Вашим услугам.
Мужчина серьезно перечислил все свои титулы/статусы, поклонился, прижав правую руку к груди, и выжидательно уставился на Нину.
Иномирянка прониклась торжеством момента, сосредоточилась и ответила в тон мэру:
- Виконтесса Нинель Флетчер, в девичестве Лунд, вдова, хозяйка 12000 акров земель на востоке Фалькстара. Без точного знания местности и умения управлять поместьем. Прошу любить и жаловать. – Нина сделала книксен и твердо посмотрела в глаза носителю власти.
Ну, вот и познакомились! Теперь можно заняться делами?
Глава 12
Нина Андреевна, сидя в открытой повозке а- ля телега на куче скарба, вспоминала встречу и беседу с мэром Фалькстара (фактически) и пыталась осознать, в какую ситуацию она попала…
Иномирянка так глубоко погрузилась в процесс обработки информации и собственных переживаний, что не обращала внимание ни на разговоры попутчиков, ни на окружающие пейзажи, ни на продолжительность поездки…
* * *
После взаимного представления мэр предложил новоявленной землевладелице присесть на незамеченный ею ранее небольшой диванчик в углу кабинета и сам разместился на его другом конце. Их разделял примерно метр, что было, по мнению Нины вполне прилично. Или нет?
Перед диванчиком стоял низкий овальный столик типа журнального с инкрустированной столешницей, на котором мэр Нильсен разложил карту острова и начал знакомить приезжую с особенностями местности.
Карта была довольно большой, размера примерно с два листа А3, скорее всего, рисованная, черно- белая, с непонятными попаданке обозначениями рельефа местности, но дающая, по крайней мере, представление о форме острова и расположении ее земель на нем.
Фалькстар, один из шести больших островов Дански, располагался в юго- восточной части и имел на себе самую южную точку королевства – Гёйдсер. Остров напоминал по форме неправильный треугольник или, если включить воображение, контур сидящей кошки, где хвост как раз и представлял собой крайнюю оконечность страны.
Территории нового владения виконтессы площадью 12000 акров, что Нина с трудом перевела в привычные квадратные километры и гектары – 48 и 4800 с «копейками» соответственно – находились на востоке и включали в себя сельско- хозяйственные угодья (в частичной перспективе), лесной массив по краю побережья, три деревни, одна из которых, рыбацкая Хесне, оказалась соседствующей с имением мэра – Курцелие.
- Я купил поместье после отставки, не ожидал, что в соседках окажется столь интересная дама,– с улыбкой, от которой у Нины замирало сердце, проговорил мэр. – Раньше остров целиком принадлежал короне, но содержать его оказалось довольно – замялся Нильсен – накладно, вот и принято было решение распродать земли желающим. Ваш отец сумел сделать выгодное приобретение, кстати, он единственный из нетитулованных покупателей, кому это удалось.
Мужчина с внешностью зрелого айдола окинул собеседницу внимательным взглядом, но той удалось сдержать смущение и рвущиеся изнутри ехидные замечания. Не дождавшись реакции, мэр продолжил:
- На Ваших землях проживает немногимболее сотни крестьян. В настоящее время они управляются самостоятельно, насколько мне известно, люди ждут приезда нового владельца, так что, думаю, проблем у Вас возникнуть не должно.
- Глава деревни Ойструп, Ларс Бор, серьезный мужчина в годах, достаточно грамотный, чтобы вести учет арендной платы и остальных бумаг по хозяйству тех поселений, что оказались включенными в Ваш надел. С ним Вы вскоре познакомитесь, думаю, он сам придет в Мозеби, как только слух о Вашем прибытии разойдется по острову, уверен.
Нина сделала удивленное лицо – Мозеби?
- Господский дом в этой части острова…Не совсем полноценная усадьба, скорее, охотничий домик или павильон для отдыха. Насколько мне известно, вполне пригоден для жилья круглый год, там и хозяйственные постройки имеются. К сожалению, больше сказать не могу, не был лично. По документам вроде все в порядке, бывший управляющий королевскими землями предоставил на аукцион такие данные. Конечно, дом давно нежилой, определенно потребуется уборка, возможно, ремонт…
Мэр пристально смотрел на Нину. «Что, думаешь, я сейчас начну истерить или плакать? Или изображу мультяшного няшку и начну клянчить помощь? Неа, не дождёшься!» – почему- то завелась Нина Андреевна и задала встречный вопрос:
- Уважаемый мэр, а что с налогами в казну? И какими полномочиями в части управления людьми и территориями я, как владелец, располагаю? Просветите, не сочтите за труд.
Глава островной администрации откинулся на спинку диванчика, окинул собеседницу еще одним внимательным взглядом. Розанова старалась «держать лицо» и спину – ну, вроде так дворянки должны себя вести?
- Ваша милость, Вы действительно не имеете представления об управлении хозяйством? – с некоторой долей ехидства спросил барон. – Впервые встречаю даму, которая задает подобные вопросы…
- А не распахивает в притворном ужасе глаза и не демонстрирует слабость и растерянность перед лицом неизвестности? – не удержалась Нина. – Герр Нильсен, у меня нет на это ни времени, ни желания, уж простите. Так что там с налогами?
* * *
Несмотря на сведения, выданные мэром, вопросов у новоявленной виконтессы было больше, чем понимания ситуации, что тревожило. Тем более, что продуктивная, в общем- то, беседа, была прервана клерком, влетевшем в кабинет мэра спустя минут сорок (по ощущениям) и поддержавшими его появление Ниниными охранниками, явно начавшими беспокоиться о своей хозяйке.
Застав беседующих в кабинете в достойных позах, клерк, по мнению Нины, немного расстроился (на что- то другое рассчитывал?), а вот Петерсены, увидев пару, чинно сидевшую с умными лицами на пионерском расстоянии, одобрительно хмыкнули и всем своим видом показали, что пора закругляться.
Нина встала первой, поблагодарила мэра за содержательную беседу и удалилась. Выходя из кабинета, попаданка чувствовала на себе взгляды, но не обернулась – вот еще!
Глава 13
Нина Андреевна, в сопровождении братьев- охранников, покинула здание ратуши, когда к ней обратился старший Петерсен.
- Госпожа, та конюшня, где я приглядел лошадей, недалеко. Может, зайдем? Время уже за полдень, надо бы определиться с повозками…
Розанова почувствовала неловкость: им же еще ехать, а она тут мечтам предается! Да и остальные в порту ждут, и не ели люди нормально, почитай, с вечера! Хозяйка, называется…
- Ивер, Йорген, простите! Я немного отвлеклась на будущие проблемы, мэр много всего наговорил о хозяйстве и вообще…Короче, идем за лошадьми! – решительно предложила Нина и зашагала за довольным Ивером, заставив себя переключиться на первоочередные задачи. Обмозговать беседу с красавцем Нильсеном она сможет позже.
* * *
Лошадей (с упряжью) они купили после ожесточенного торга между Ивером и владельцем трактира, в конюшне которого стояли кони, за 15 крон, хотя Нина отдала бы и требуемую толстым мужиком в замызганном фартуке сумму. Почему? Понравились ей лошадки!
Рыжие с белыми пятнами, умными глазами и мягкой гривой, они сразу покорили попаданку, а то, что в процессе спора трактирщик обронил «забью, если не продам, кормить дороже», окончательно определило ее выбор.
«Хочу! Не дам убить таких животных, гад!» – кипела внутри Нина, но сдерживалась, давая мужчинам решить вопрос самим, тем более, заметила, что покоробившая ее реплика хозяина разозлила Ивера, и он еще жестче заговорил о снижении цены.
Нина действительно никогда не ездила на лошади, ничего о них не знала, кроме названий, типа ахалтекинской или орловской, исключительно благодаря книгам да фильмам.
А если бы интересовалась иппологией, то, возможно, смогла бы описать представителей породы, стоявших перед ней, примерно так: быстрорастущая и долгоживущая сильная работоспособная лошадь, используется в упряжи и верховой езде, обладает спокойным интеллигентным нравом и пропорциональным телосложением, обычно рыжеватой или гнедой масти.
Наконец, торг подошел к логическому завершению – оформлению купчей и передаче денег. Парни взяли животных под уздцы, и трио отправилось к месту погрузки, по дороге прикупив в каретном ряду недалеко от пирса еще и повозку типа телеги (по мнению Нины) с высокими бортами
Заодно в одном из окраинных трактиров набрали еды для ожидающих их возвращения попутчиков: несколько небольших буханочек ржаного хлеба (вроде подового по форме), приличный кусь печеночного паштета, два десятка отварных яиц, тройку жареных уток с аппетитной корочкой, пакет круглых сладких пончиков (ребятишкам и Айрис), большой кувшин чего- то, похожего на компот и кувшин пива мужчинам.
Хозяйка заведения, довольная хорошим заказом, расщедрилась на миску маринованной красной (???) капусты и толстую пряную селёдку в качестве бонуса. Нина, пока наблюдала за сбором купленного, чуть слюной не захлебнулась!
* * *
К оставленной груде вещей и остальным будущим домочадцам подъехали на телеге – идти виконтесса уже не могла.
- Миледи! – заорала Айрис и рванула навстречу. – Мы так переживали! Уже и корабль уплыл, и народ разошелся, а вас все нет и нет!
Ида тоже смотрела недобро, но молчала. Розанова почувствовала вину, слабо улыбнулась и погладила Айрис по голове.
- Ну, прости, так получилось. Зато мы купили вам поесть и вон, лошадок красивых! – сказала Нина и позвала мальчишек. – Нильс, Мадс, подойдите! Ида, можно угостить ребят или только после еды?
Жена Ивера округлила глаза от удивления – ее спрашивает хозяйка?
- Это пончики, сладкие, поэтому…
Ошарашенная мать семейства только кивнула, а радостные пацаны, схватив по кругляшу в каждую руку, тут же запихнули лакомство в рот. Айрис следила за ними с долей зависти, и Нина, рассмеявшись, вручила ей весь пакет:
- Попробуй и ты, девочка! Но, смотрите, не съешьте все, остальным тоже оставь, хорошо?
Служанка обрадовалась, немного покраснела, но один пончик все же съела, закрыв от удовольствия глаза.
Пока самые младшие поглощали выпечку, мужчины перекидали кладь на все повозки и были готовы выдвигаться.
- Ивер, а поесть? – протянула Нина.
- Госпожа, мы потерпим, надо выехать из города по- быстрее! По дороге поедим! Я поспрашивал, пока Вы с мэром беседовали, куда и сколько ехать, часа три, не меньше. До Мозеби примерно двадцать миль, с нашей скоростью только к вечеру будем. Так что время есть, нам не привыкать жевать на ходу. Садитесь! – распорядился старший охранник и запрыгнул на свободную от упряжи лошадь, давая знак возницам трогать.
Ну, раз так, поехали!
* * *
Нина рассеянно жевала бутерброд, организованный прямо на ходу Идой, смотрела по сторонам, но ничего не видела: она думала о том, что поведал мэр Нильсен. И о нем самом- с..
Пока картина вырисовывалась не очень оптимистичная. Несмотря на приличные территории, находящиеся отныне под ее рукой, использовать для агробизнеса можно было примерно половину.
Мало того, в настоящий момент и эта часть земель была освоена лишь частично, поскольку ранее, будучи королевским поместьем, Фалькстар рассматривался как охотничьи угодья, и сельское хозяйство здесь развивалось слабо.
Во владениях Нинель оказался лесной массив вдоль южной части принадлежащего ей куска побережья, а север и крайний восток, по словам мэра, был каменист и беден почвами, что затрудняло ведение пахотных работ. Оставалась средняя часть, где было, что поднять, но!
Это пресловутое «но»! Устраивающие периодически охоту аристократы не разрешали жившим окрест крестьянам распахивать большие участки земли, даже если это приносило какую- то денежку, и те довольствовались наделами в два- пять акров вокруг двух деревень – Ойструп и Варинге. Работать не давали, а вот арендную плату, продуктовый оброк и барщину на хозяйских землях год от года увеличивали. Кому такое понравится?
Крестьяне, не будь дураками, лямку обязательную тянули, но лишнего энтузиазма в отношении удовлетворения растущих аппетитов короны не проявляли, за что были и биты, и наказаны, да толку- то? Даже сборщики от казны, приезжающие по зиме за деньгами, выбить больше, чем предлагалось, не могли, а уморить селян вовсе власти не желали – и того, что есть, не будет. Так и жили.
Правда, в последний год вышел королевский указ о трехдневной барщине и ограничении возраста зависимых крестьян с 15 до 35 лет. Как поняла Нина, крепостного права тут не было, то есть, у простых смертных оставалась личная свобода и права, позволявшие даже выкупать надел у хозяина и заниматься некоторыми «отхожими промыслами», если возрастной ценз и доходы не выходили за рамки законов.
«Ну- ну, это их, конечно, сильно радует – размышляла Нина Андреевна. – Вот прям счастливы до усе…Интересно, а папенька Нинель об этом думал, когда ввязывался в авантюру? Или у него были мысли, как выкрутиться? Жаль, что виконтессу о том не известил… Да уж, попала ты, Ниночка, как кур в ощип…Приедешь, а там сотня недовольных ждёт новую хозяйку…»
Да делать- то все равно нечего, кроме как смотреть, анализировать, налаживать отношения и стараться выжить, ведь так? Она ж из будущего, пусть и не этой реальности, пусть и не агроном ни разу, зато знает понемногу, но о многом! Люди – они и в Африке люди, бог даст, не сожрут!
Настраивая себя на позитив, иномирянка машинально доела бутерброд, приняла следом от молчаливой Иды утиную ножку и тоже зажевала, не обращая внимание на окружающих.
Главные проблемы для неё сейчас – наладить контакт с подданными, обустроиться в усадьбе и оплатить налоговый сбор. По словам мэра, монарх, получив деньги за проданные земли, сделал широкий жест в сторону новых владельцев и на год оставил размер прежних выплат неизменным. Что же касается будущего…
Возможны, как говорится, варианты: вроде, разрабатывается некий указ о земельном налоге в отношении бывших королевских владений на Фалькстаре, перешедших в другие руки.
Комиссии по оценке, готовившей аукцион, дано задание определить размер будущих поступлений в казну с учетом качества земель и их использования по факту эксплуатации за год.
Мэр считал, что, так как собственниками стали все те же аристократы (Нинель в эту категорию попадала, несмотря на то, что фактически покупал землю ее купец- отец), сильно напрягать их поборами корона не станет, но…Король хозяин своего слова: захочет –даст, захочет – заберет назад.
Исходя из этого Нина решила: в этом году налог она выплатит, скорее всего, а вот через год?
«Что делать? Вечный вопрос русской интеллигенции падает на головы соотечественников вне зависимости от места обитания. Карма такая, что ли? И здесь надо деньги зарабатывать! И не вязанием, определенно…» – подумала попаданка.
Мысли продолжали крутиться в голове, медленная езда укачивала, уложившаяся в желудке еда немного притупила тревогу, и Нина задремала сидя... В полусне хозяйственные проблемы рассеялись, и перед внутренним взором всплыло красивое волевое лицо барона Брагау.
«Хорош, что сказать! И надо же такому случиться? Еще и сосед… Так, Нинка, ты это о чем, старая, задумалась? У виконтессы траур, а ты чуть не облизываешься на мужика? Цыц, гормоны! Не время, товарищ Розанова, война за урожай, тьфу, за благосостояние и выживание предстоит! Отставить неуставные разговорчики, даже про себя! Спи лучше, еще ехать и ехать, силы копи!»
Глава 14
Мозеби маленький караван достиг, когда светившее им в спины солнце опускалось к линии горизонта, но до темноты было еще далеко. Дремавшая Нина пропустила момент обнаружения строения впереди, поэтому вид стоявшего буквально посреди поля особняка под странной серой толстой крышей (солома или водоросли?), в два этажа с мансардой и огромным раскидистым деревом рядом ошеломил попаданку.
- Ничего себе…– прошептала Розанова, оглядывая непривычный пейзаж: ни тебе заборчика, ни ограды какой, окна и парадная дверь забиты досками, ветер гуляет вокруг…
- Госпожа, это наш новый дом? – тихо спросила Айрис. – А люди здесь есть?
- Да, милая, теперь это наш дом, а люди…Придут позже или завтра…Наверное, – ответила Нина и пошла к дому, куда уже спешили охранники.
Мальчишки Петерсен, соскочившие с повозок, помчались осматриваться, а Ида внимательно оглядывала дом и окрестности.
- Госпожа! – впервые подала голос Ида. – Скоро ночь, где нам следует расположиться?
«А ты говорящая, оказывается» – подумала Нина.
- Думаю, мужчины смогут открыть двери и окна, пойдем внутрь, посмотрим, что там…Сегодня как- нибудь переночуем в доме, потом видно будет, Ида.
- Все вместе? – удивленно произнесла жена Петерсена.
- Тебя что смущает, милая? Что я буду спать где- то рядом или что тебе придется делить помещение со мной? Не бойся, я не страдаю лунатизмом и не склонна приставать к мужчинам, а уж к детям и подавно. Думаю, комнат на всех хватит, судя по размерам здания. Грязь можно хоть слегка прибрать, продукты у нас есть, если кухня рабочая, надеюсь, ты не откажешься приготовить горячее что- нибудь? – Нина прищурилась, глядя на растерявшуюся от ее слов спутницу.
«Ну да, служанкой- то я ее не приняла».
- Госпожа, простите, я не то имела в виду…То есть, я думала…
Нина махнула рукой в сторону распахнутой мужчинами двери.
- Ида, не бери в голову и запомни сразу одну вещь: я – госпожа, но я и человек, женщина. И я в непростой ситуации, мне не до политесов, поэтому буду благодарна за помощь в налаживании жизни здесь. Так что пойдем, оценим масштаб бедствия. Айрис! – окликнула виконтесса служанку, вместе с малышней бегающей вокруг здания.
- Иду, иду! – закричала девчонка, подбегая к порогу дома. – Ой, Вашмилость, так странно все тут, но красиво, а дом- то какой необычный! Там сзади прудик есть, прям к окнам подходит, а еще парк или сад, не поняла, и еще что- то длинное стоит, и…
- Айрис, угомонись! – оборвала болтушку Нина. – Сначала дом осмотрим, кухню, определим спальные места, работы много предстоит, побереги дыхание.
Девчонка примолкла, опустив глаза, и Нина, вздохнув, переступила порог особняка.
- Мир этому дому, – прошептала по привычке и зашагала в полутьму помещения, где слышались приглушенные голоса мужчин и перестук молотка или топора по дереву – охранники открывали окна, изнутри сбивая доски.
* * *
Беглый осмотр первого этажа дал впечатление о запустении, пустоте и размерах дома. Пыль присутствовала всюду, но откровенной грязи не было, как и мебели: на три комнаты нашелся огромный стол с несколькими разного фасона стульями в большом зале (танцевальном, подумалось Нине), где стены светлого шёлка или чего- то похожего увеличивали пространство и подчеркивали его незаполненность.
Ёще один стол, письменный, и покоцанное кресло обнаружилось во втором зале, разделенном аркой на две части, которые можно условно назвать кабинетом и библиотекой, поскольку вдоль стен стояли несколько массивных темных деревянных шкафов, два небольших дивана с запыленной обивкой в комплект к креслу и единственный бронзовый канделябр в углу.
Гардины на окнах отсутствовали, но о них напоминали карнизы под потолком.
Окон, к счастью, имелось достаточно, причем, со всех сторон, застеклённых небольшими, квадратной формы, прозрачным стеклами, и защищенных снаружи коваными решетками. Парадокс – битых не было!
Холл перед парадной дверью уходил наверх лестницей в два пролета, расположенной у стены танцзала, но Нина туда не пошла, отложив осмотр на утро. Важнее было найти кухню!
Искомая обнаружилось на цокольном этаже, вход в который прятался за лестницей, и поразила попаданку размерами (с половину первого этажа), грязью, наличием (странно прям) кое- какой утвари типа котлов, кастрюль, противней, мисок и прочего, полок для посуды, ларей и шкафов, рабочих столов посередине.
Был тут и большой камин с размещенной внутри плитой на три варочных поверхности (говоря современным языком), встроенным котлом для подогрева воды, духовым шкафом – для выпечки хлеба, как определила оборудование Ида.
Арка камина уходила вверх трубой и, как почему- то подумалось Розановой, должна была где- то на втором этаже служить системой отопления. Ну, наверное…
Окон и тут было несколько! Часть помещения кухни отведена под постирочную (?): за стеной в каменном полу имелся слив, несколько каменных корыт, печь с установленными котлами, а еще натянутыми веревками, чудом сохранившимися под потолком. Было как- то непривычно смотреть на все это, и Нина решила и этот момент отложить на потом – успеется!
- Ну что, дамы, скоро спать, а мы не ели! Ида, ты уж точно лучше нас знаешь, что здесь и как, поэтому командуй, не стесняйся! И помни, что я уже говорила, я с вами – соратник, если не семья, то домочадцы. При чужих – госпожа со всеми вытекающими. Просто прими это и давай работать!
* * *
Надо отдать должное жене Петерсена- старшего: больше вытянутое лицо она не делала, и три женщины, засучив рукава, приступили к уборке. Ида и Нина возились в кухне, Айрис взяла на себя первый этаж, откуда умудрялась следить за разгрузкой скарба с наемных повозок: возницы торопились избавиться от поклажи и уехать обратно в город.
- Ты особо не рвись, милая, протри пыль, чтобы уж совсем в грязь не ложиться. Завтра разберемся со всем, – приказала Нина.
Мужчины, заглянувшие в кухню и увидевшие хозяйку, на пару с Идой отмывавшую плиту и прочее, сумели удержаться от комментариев, получили улыбку виконтессы и задание – найти дрова для растопки, набрать в бочку, стоявшую на полу у черной лестницы рядом с кухней (видимо, в мансарду) из колодца во дворе воды и сделать швабру- лентяйку из подручных средств.
Ужинали почти в полночь горячей пшенной кашей с копченым мясом, закупленным еще в столице, отваром из листьев чего- то, похожего на чай, за столом в зале, а потом завалились спать в прибранном Агнес кабинете- библиотеке прям на полу, устланном свежескошенной во дворе травой.
И все – молча, сил не было ни на разговор, ни на помывку. Хотя последнего Нине хотелось больше всего!
Глава 15
Утро началось слишком рано, по мнению попаданки, чьё уставшее тело не желало покидать, пусть и не такое уж мягкое, ложе. Но – труба зовет, дела сами не сделаются, тем более, что на спальном месте оставались только Нина и мальчишки Петерсен. Не комильфо!
Сделав в одиночестве несколько упражнений и взбодрив себя этим, виконтесса спустилась в кухню, где уже хозяйничала Ида, а на столе были видны остатки трапезы ранних пташек из числа служащих.
- Доброе утро, Ваша милость! – поприветствовала Нину кухарка. – Я приготовила кашу, остался хлеб и паштет. Вы поднимайтесь, я принесу.
- Здравствуй, Ида! Я заспалась…Айрис уже где- то носится?
- Да, пошла на двор с ребятами, любопытная…Фру Нинель, Айрисс не знает нашего языка, да?
Нина присела за стол, и Ида, хмыкнув, подала ей миску с кашей, блюдо с хлебом и кусочком паштета (явно для неё сберегла). Поблагодарив повариху, Нина приступила к еде, параллельно отвечая на вопрос занятой уборкой помещения жене охранника: та протирала шкафы для посуды.
- Айрис из Альбиона, со мной год, девочка расторопная, шьет хорошо и прочее, но неграмотная. Хочу попросить ваших мальчиков помочь ей выучить язык. Ты не против?
- Да отчего бы мне противиться? Она ж не намного старше моих и такая же бедовая, у них быстрее дело сладится, чем Вы ее специально учить будете. В забаве навыки незаметнее приходят.
Ида краем глаза наблюдала за хозяйкой и удивлялась: сидит на кухне, за простым столом, и будто это для неё привычное дело. Вообще, странная эта виконтесса!
Ида согласилась с мужем в услужение пойти без радости, от отчаяния, еще и ехать на остров пришлось…Думала, тяжко придется – угождать аристократке, не с характером Иды такая работа, мать ей всегда о том твердила. Всю дорогу женщина присматривалась к виконтессе, искала изъяны и готовилась к капризам, вышло же иначе…
Новая госпожа отличалась как внешностью (ну чисто каланча, но на лицо красивая), так и нравом: спокойная, доброжелательная, терпеливая. Муж о ней хорошо отзывался, остальные тоже были довольны.
Ида было подумала, что хозяйка, даром, что вдова, вертлявая будет, начнет мужиков за нос водить. Но пока ни разу ничего подобного не заметила, женским же нутром чуяла, что не будет такого и впредь. И к сыновьям слуг относилась ровно, без недовольства шумом или баловством.
А вчера и вовсе поразила насмерть: мыла все наравне с ними и ни разу не вспылила или нос бы поморщила… И довольно ловко, кстати, убиралась. Видела Ида ту «лентяйку», что муж с утра смастерил по ее заказу: палка округлая, к ней снизу поперек другая приставлена.
Вроде – чего? А Айрис смекнула на нижнюю палку тряпку накинуть и вот – наклоняться не надо, чтоб полы- то мыть, можно и пыль сверху смахнуть. Придумала же!
- Фру Нинель, я вот о чем...Продуктов у нас маловато. Муж сказал, что на заднем дворе есть местечко для огорода, несколько яблонь да груш. Не уверена, успеет что вырасти, но зелень должна. У меня и семена припасены.
Нина отхлебнула чай и поделилась мыслями:
- Если хочешь огород завести, буду только рада. Мне и самой это в голову приходило, правда, я мало что умею. Так что, если ты готова там возиться – вперед, зелень свежая – это хорошо! Об остальных продуктах нам вряд ли придется переживать. Мэр Нильсен сказал, что местные уже предупреждены о моем приезде, значит, не сегодня- завтра явятся посмотреть на заморское чудо- юдо в моем лице.
Нина улыбнулась.
– Любопытство не порок, как известно. Надеюсь, сообразят привезти еды, может, живность какую в счет оброка, ну и помощь в уборке особняка, думаю, тоже предоставят, опять же – в счет барщины...
В этот момент в кухню влетели растрепанные мальчишки и Айрис.
- Мама! Госпожа! – одновременно закричали и тут же смутились от своей несдержанности. Ида аж покраснела от стыда за отпрысков и потянулась шлепнуть ближнего по заднице, но Нина помотала головой, мол, не стоит.
- Что случилось? Айрис, говори!
- Госпожа, там люди приехали! Вас спрашивают! Мужик, три девчонки и двое парней. И в телеге… – не договорила Айрисс, как ее перебили:
- Мешки, клетки с птицей, корзины с овощами – не утерпели мелкие Петерсены. – Мы папе и дядьям сказали, они в конюшне…
Нина посмотрела на остолбеневшую кухарку: что я говорила? Встала, оправила наряд (вчерашний, ну так кто ж их приглашал ни свет, ни заря?), проверила чепец на голове, выдохнула и пошла навстречу с подданными. Страшно, аж жуть, а что делать? Кому нынче легко?
* * *
Перед главным входом стояла телега, на вроде купленной вчера в городе: на одну крепенькую лошадку, с бортами, заполненную всякой всячиной.
Рядом, тараща глаза и перешептываясь, толкались три молоденькие девчонки лет по 15, два пытавшихся выглядеть взрослыми пацана чуть постарше или такого же возраста и невысокий, плотного сложения мужик в темных широченныхштанах, подвязанных под коленями, чтобы образовался пышный напуск (под ними–гетры), полосатом жилете и светлой вышитой рубахе. Голову его венчал шерстяной вязаный колпак красного цвета, с кисточкой на конце, на ногах – деревянные сабо: как помнила Нинель, треску или тилстоппет, в Англии называемые глокк. Круглое лицо с пышными усами нельзя было назвать изможденным, а глаза из- под белесых бровей–наивными.
«Староста Ларс Бор» – определила Розанова гостя и не ошиблась.
- Фру, я Ларс Бор, глава общины Ойструп, приехал к твоей госпоже. Могу я увидеть ее милость виконтессу Флетчер? – пробасил достаточно уважительно староста. – Мы, – он кивнул в сторону молодежи, – привезли продукты на первое время, куда сгрузить? Мои дочери и сыновья готовы помочь в наведении порядка в доме. Здесь давно никто не жил, виконтессе, должно быть, неловко оказаться в таком месте…
Дети главы смотрели на Нину, Айрис и подошедших со стороны двора охранников с нескрываемым интересом, но шеи тянули за стоящую компанию, видимо, ожидая появление аристократки.
«Какой облом! – хмыкнула про себя Нина. – Слона- то я и не приметил».
В возникшей паузе она успела рассмотреть селян: девчонки в клетчатых юбках и передниках, завязывающихся на спине, корсетах с коротенькими рукавами, расшитых тесьмой, блузках и чепцах.
Парни повторяли облик отца, только, как и у сестер, на ногах у них были плетенки на толстой плетеной же подошве (традиционная обувь (sivsko) изготавливалась из травянистого растения ситник, которое часто встречается в заболоченных местах Дании).
Не желая растягивать удовольствие, Нина сбросила «бомбу»:
- Приветствую Вас, уважаемый герр Бор, и Ваших милых детей в своем доме! Я – Нинель Лунд, виконтесса Флетчер! Благодарю за столь скорый визит и подарки на новоселье! Ваша помощь весьма своевременна.
Лица прибывших натурально вытянулись, а одна из девочек даже открыла рот. У Нины, с трудом сдерживающей смех, в голове зазвучала фраза говорящего ворона из какого- то старого фильма- сказки: «Кларрра! Ты сейчас откррроешь клюв от удивления, каааррр!»
Ревизор, немая сцена, ха- ха… Первым, сглотнув, пришел в себя, понятное дело, староста. Откашлявшись, он быстро оглядел отпрысков, шикнул сердито, те прониклись и изобразили книксен и поклон, опустив головы.
- Ваша милость…Нижайше прошу простить…Не ожид…– начал и сконфузился мужик.
Нина решила не усугублять:
- Ах, герр Бор, не переживайте! Дело житейское! Мы с дороги, сами понимаете, какие уж тут наряды и церемонии… Прошу в дом, поговорим спокойно. Айрис, проследи за разгрузкой! Мадс, попроси маму приготовить чай! Ивер, найдите с женой место для подарков и подумайте, как мы можем использовать дополнительные рабочие руки! Герр Ларс, прошу!
Нина широким жестом указала на парадное и начала движение в дом. За ней, кивнув охране, протопал староста. Остальные начали знакомиться самостоятельно и суетиться вокруг телеги.
Глава 16
Разговор со старостой (можно же считать герра Бора таковым?) был… Ну, скажем, довольно занимательным. Почему? Да потому, что напоминал Нине танцы: шаг вперед и две – назад. То есть, партнеры прощупывали друг друга, и у попаданки складывалось впечатление, что из неё делают дуру.
Мужик жаловался на всё: на природу, погоду, бедность соплеменников, притеснения властей и прочая, прочая, прочая… И в то же время старательно навязывал новой хозяйке мысль о максимальном невмешательстве в дела общины.
- Вашмилость, я уж который год слежу за деревнями, и всё, что требуется, делаю, не щадя живота. Да…Управляющий- то редко здесь бывал, наскоком явится, заберет положенное, да и был таков! А уж когда господа на охоту или на отдых приезжали, так мы все, что требовали, даже в ущерб себе, завсегда выполняли! Так и дальше будет, не сомневайтесь! У меня всё записано – кто, когда, чего и сколько. Вот, тетрадку специально веду, – староста показал замызганный гроссбух с только ему понятными заметками.
– Продукты Вам буду привозить лично, Вы скажите только – раз в неделю или чаще. Здесь недалеко, свежее- то оно лучше…Дом, – он огляделся с явной жалостью, – стоит пустой давно…Перед продажей прежние…– мужчина замялся, – вывезли многое…Но за домом мы присматривали! У нас тут тихо, разбоя нет, не волнуйтесь! Завтра я еще пришлю помощниц, если чего захотите сделать по дому или там, саду – только скажите…
Нина поняла посыл: не желает староста, чтобы она свой нос совала в упорядоченную жизнь местных. Это было ожидаемо, но не соответствовало ее собственным задумкам. Если уж владеть, то и хозяйствовать, а не зависеть от других, тем более, подданных. «Ниночка, быстро же ты почувствовала себя госпожой!» – усмехнулась про себя Розанова.
А что такого? Какой нормальной хозяйке понравится, что в ее квартире кто- то определяет, куда лучше диван поставить или какого цвета шторы повесить, или еще чего сделать? Нет, от добрых советов и помощи она не откажется, но управлять собой не позволит. Хватит, в прошлом наелась!
Нина выслушала мужика внимательно, потом заговорила сама.
- Уважаемый герр Ларс, я благодарю Вас за заботу о землях, имуществе и людях, что теперь оказались, волею судьбы, под моей рукой. Я здесь человек новый, поэтому хотела бы знать обо все больше, Вы мне поможете? Негоже хозяйке оставаться в стороне от нужд и чаяний тех, чьим трудом обеспечивается её жизнь и благополучие.
- Поэтому, прошу Вас, – она выделила голосом именно «просьбу», – составьте для меня свод данных о землях, их размерах, расположении, как и подо что используются или наоборот. Что сажаете, видах на урожай, какими орудиями труда обрабатываете пашни и огороды. Они ведь есть? Дальше. Кто где живет, сколько и какого возраста ваши соседи, что умеют в ремеслах, сколько держат живности и какой, в каком состоянии дома. Может, есть пожелания относительно улучшения хозяйства, подумайте, посоветуйтесь со старшими и сообщите мне, пожалуйста. Будем вместе решать вопросы, хорошо?
Герр Ларс, по мере перечисляемого виконтессой, менялся в лице: рот открывался, глаза приобретали форму блюдец, и в них явственно проглядывалось недоумение вкупе с паникой. Нина отнесла последнюю на счет объема задания, которое староста пытался запомнить и осознать.
- Э- э- э- э, госпожа викотесса, а зачем Вам столько всего знать нужно? – не удержался от реплики мужик. – Ваше дело- то – жить без забот да отчеты принимать, – тут староста заметил, что новая хозяйка смотрит на него совсем неласково, и голос его снизился до шепота.
- Герр Ларс, я сама буду решать, что мне нужно знать о моих владениях, а что – нет, хорошо? – Нина добавила в голос металла. – Если Вам не по нраву моя просьба или Вы не уверены, что сможете ее выполнить, или у Вас слишком много других дел, нестрашно, я займусь всем сама или найду того, кто исполнить моё поручение без вопросов.
Старосту прошиб пот – капельки выступили на лбу Нининого собеседника, стекая из- под колпака, а ворот рубахи потемнел от влаги.
- Нет, нет, нет, Ваша милость, я не то хотел сказать! – затараторил Бор, поспешно стягивая колпак и утираясь им. – Выполню, не сомневайтесь! Конечно, Вы должны все знать, как же иначе! Только вот не в один день я смогу…э- э- э…предоставить Вам эти…сведения…Да и не всё я запомнил сразу. – Ларс снова затих, а потом резко поднял голову и предложил. – А можете Вы повторить при сыне? Лейс смышленый, и память у него хорошая, я кликну?
Нина повелительно кивнула. Вскоре в кабинете разговор шел уже «на троих»: присоединившийся к беседе Лейс Бор внимательно слушал пожелания госпожи, изредка что- то записывал в гроссбухе отца чем- то, напоминающем карандаш (с собой принес?), а Нина, заинтересовавшись писалом, сделала заметку на память – приобрести такой же, ну, или выяснить через мальчишек, что это такое и вообще.
В голове крутилось, что были в Средневековье карандаши свинцовые и серебряные, у художников, в основном… А вот графитовые? Тоже где- то в 18 веке появились, в Германии, кажется. Неважно! Пишет вон и хорошо, додумались здесь до такого, все лучше, чем чернила таскать…
С приходом сына герр Бор немного воспрял, приободрился, кивал осмысленно. Пацан же вникал быстрее отца, даже задавал толковые вопросы относительно состава семей, навыков крестьян, описания окрестностей, даже спросил, в каком виде эти самые данные ей представить(!), отчего Нина посмотрела на него уважительно и предложила для начала сделать срез по двум- трем семьям и прийти к ней с докладом через пару дней.
- Я подумаю, как лучше все оформить, Лейс. Надо разобрать багаж, у меня сейчас под рукой нет ни пера, ни бумаги. Но потом я придумаю…Герр Бор, буду ждать Вас с Лейсом на третий день, заодно и свеженького чего привезете, молоко есть у кого? Творог?
Староста, заметив внимание, уделяемое госпожой сыну, внутренне обрадовался: глядишь, войдет Лейс в доверие к виконтессе, а там и до управляющего, бог даст… Не, пока рано! Надо с этим делом разобраться, ишь, дотошная какая оказалась, даром что чернавкой встретила…Не ледя томная, купеческая кровь видна! А может, оно и к лучшему? Пусть сама за всем следит, с него спрос будет меньше!
* * *
Судя по доносящимся из- за стены громким разговорам и прочему шуму, Ида с Айрис использовали дочерей старосты вовсю, однако, до полного наведения чистоты таких сил не достаточно. Поэтому Нина снова обратилась к главе местного контингента:
- Уважаемый герр Бор, надеюсь, с информационными вопросами мы разобрались, теперь о помощи в усадьбе. Завтра пришлите сюда женщин постарше и посильнее, не стоит молоденьким девочкам тяжести таскать. Нет, я не против того, если они тоже примут участие в уборке, думаю, занятие найдется всем. Но более опытные хозяйки были бы предпочтительнее, да и стирка скоро предстоит, думаю…
Староста кивал головой, мол, сделаю.
- Ну, пока тут дым коромыслом…– Нина посмотрела в окно. – Герр Бор, а далеко ли до побережья? Хесне, деревня на берегу? Может, доедем сейчас? По дороге Вы мне еще чего порасскажете...
Отказать госпоже было невозможно. Отдав распоряжения Иде продолжать уборку (как получится, понятливо прошептала Нина), виконтесса вместе с мальчишками Петерсен уселась в телегу, и староста повез их на побережье.
Глава 17
Повозка катилась по грунтовой дороге, солнце поднималось в зенит, в небе щебетали невидимые глазом птички, ветер доносил аромат травы, а по мере приближения к цели – свежий йодистый запах моря.
Окрестности Нина на сей раз рассматривала: пространство перемежалось невысокими холмами, покрытыми ковром из разнотравья, кустарников и, кажется, вереска, судя по розоватым цветкам, и низинами, в которых пару раз блеснула вода болотистых озерец (как пояснил возница).
Впереди показался зеленый массив леса, и чем ближе они подъезжали, тем отчетливее становилось, что расположен он на возвышенности, а дорога идет под уклон.
Ехали часа два, не меньше. Мальчишки уже извертелись, да и Нине езда без рессор надоела, когда герр Ларс объявил:
- Вот немного возьмем влево, там между скалами проход есть, и считай, на месте. Хесне – деревушка небольшая, всего четыре семьи живет. Мужики почти круглый год ходят в море, бабы занимаются огородами и уловом. Платят оброк рыбой, пух птичий собирают на берегу, в лесу дрова заготавливают – им ближе всего, я учет веду, и Эйнар Дан помогает, он тут за старшего, увидите.
Действительно, четыре длинных дома с соломенными крышами почти до земли, побеленными стенами (саманные?) и редкими окошками выстроились в ряд метрах в ста от каменистого пляжа. Мимо небольших огородов они проехали раньше, и визит незнакомцев был замечен копошащимися среди грядок женщинами.
Староста здоровался, ему отвечали, Нину разглядывали, совсем не скрываясь и не приветствуя, пока, остановив телегу, Ларс Бор не подошел к пожилой, крепкой на вид женщине в чепце и темном наряде из юбки и блузы с корсетом с рукавчиками, стоящей у одного из домов.
- Здорова будь, тетушка Ильзэ! – поклонился староста.
- И тебе не хворать, Ларс! – ответила женщина. – Каким ветром? И что это за баба с тобой? Неместная, чья будешь, девка? – прямо спросила Ильзэ гостью, подходя ближе. – Ларс, кого ты притащил? Ты же знаешь, у нас холостых нет, а Эйнар еще траур не снял. И своих у него двое, чтоб чужих растить. Ну, чего молчишь, пришлая? Не светит тебе тут мужика найти! – припечатала говорившая.
Ларс не успел и слова вставить, стоял, наливаясь стыдливой краснотой и глядя на госпожу очумелым взором. Мальчишки Петерсен сдерживали смех, явно предвкушая спектакль.
Нина же зауважала местную «Кабаниху» – у такой не забалуешь! С места в карьер, защищать поголовье самцов бросится не каждая.
- Здравствуйте, уважаемая! – ровно заговорила Розанова. – Уж не знаю, как принято встречать гостей у вас, но там, откуда я родом, сначала здороваются, приглашают в дом, дают хоть воды напиться, а уж тогда задают вопросы и, тем более, набрасываются с обвинениями и угрозами!
Ильзэ, если и смутилась от слов Нины, виду не подала, все так же уверенно стоя у дверей дома.
- А мы гостей не ждали, милочка, не досуг нам! Так что… – настроилась на скандал пожилая дама.
- А я и не в гости, если уж на то пошло! – разозлилась Нина Андреевна и повысила голос. – Я имущество свое инспектирую! Деревня эта теперь моя, как и восточные земли отсюда до Стуббьёкинге! Я – виконтесса Нинель Флетчер, вдова в трауре, и муж мне не нужен!
Ларс опустил голову, подошедшие селянки дружно охнули, мальчишки прыснули, а заносчивая бабка, ранее упиравшая руки в боки, резко побледнела.
- Ви…виконтесса? Новая хозяйка? Ик – пробормотала Ильзэ. – Да как так- то? – посмотрела она на старосту, тот покачал головой и промолчал, мол, сама разбирайся.
- Да вот так! – ответила Нина, успокаиваясь. – Нельзя? – ехидно уточнила. – Вы бы, дорогуша, впредь, спрашивали, кто перед Вами, а то, не ровен час, плетей огребете за неуважение! Мало ли, кто как одет и почему, а язык Ваш уже на наказание напрашивается! Ладно, я сегодня добрая, – включила попаданка купчиху из «Женитьбы Бальзаминова», – но совет мой запомните, уважаемая…
Ларс выдохнул, Ильзэ – тоже. Женщины позади неё начали шушукаться.
- Так в дом- то пригласите или так и будем на ветру стоять? Хоть воды я удостоюсь, если уж почета мне не досталось? – опять съязвила Розанова. – Мы часа два в дороге, пить хочется, а ещё – она огляделась. – Место уединения где? Отведите!
Ильзэ очнулась, засуетилась и, шикнув на соседок, провела виконтессу в дом.
Ну, что сказать? Темноватенько, сыроватенько, простоватенько: направо – жилая часть с открытой печью, небогатой меблировкой из деревянных грубых столов, скамеек, пары сундуков и спального, по видимому, места за тканевой шторкой. Слева, судя по запаху, хозяйственная часть: курятник, вроде, свинарник, амбар или что здесь его заменяет.
Небогато…Полы земляные, утоптанные, окошки без стекла, задний двор небольшой, заставлен рогатинами, меж которых на веревках сушится рыба. Сеть на просушке, корзины, запашок…Бочки еще стоят, наверное, и там рыба. Не грибы же?
Искомая хижина нашлась в отдалении, и Нина, наконец, смогла облегчиться в условиях, приближенных к природе – в дырку. Всё не на ветру!
Возвращаясь в дом, услышала шипение Ильзэ:
- Ах ты, прохвост! Нарочно не сообщил, да? Я тебе этот конфуз припомню! Так опозориться!
- Да я и сам не знал, что она решит ехать к вам! Она … Я когда ее увидел в Мозеби, думал, кухарка или служанка… Разве так дворянки одеваются? Теперь и не знаю, как вести- то себя с ней. Ох, Ильзэ, чует мое сердце, наворотит она делов… Потребовала, чтобы я на каждого и всякое сведения ей собрал, мол, хочу знать, что тут да как!
- Да зачем госпоже такое? Хотя, всё верно, пришлая, ничего не ведает про остров и нас… – рассудила бабка. – Смотри- ка, выдержанная! Другая бы точно меня в живых не оставила, а эта только…
Нина решила прекратить дозволенные речи и вошла в комнату. Собеседники разом заткнулись и угодливо уставились на виконтессу. Нина села на лавку.
- Судить да рядить будете после, когда уеду, – оповестила присутствующих, те переглянулись. – Слышала, как вы мне косточки перемывали. Понимаю, не похожа на местных аристократов, что уж… Знаете небось, что из купцов отец мой покойный, мир праху его! Однако, прошу любить и жаловать госпожу такую, раз уж судьба решила, и я здесь!
Ларс и Ильзэ поклонились, начали лепетать что- то про прощение и обещания быть внимательнее. Нина прервала:
- Довольно, поговорим о делах. Воды- то дадите, хозяюшка?
Дали чего- то кислого, но приятного, вроде яблочного сидра.
- Ваша милость, простите, угостить нечем, если только сельдь малосольная Вам по душе! Парни с моря вернутся, тогда свежей рыбы подать могу…– мягко и услужливо предложила Ильзэ.
- А хлеб ржаной есть? – спросила, сглатывая слюну, попаданка.
Бабка (Да бабка ли? Лет 50, просто замученная или морем просоленная) обрадовалась, метнулась к печи, и вскоре на столе стояла щербатая миска с ломтями темного хлеба, миска с селедкой под луковой подушкой и … отварная холодная картошка!!!
Ларс смотрел на скромные угощения и трясся внутри: подведет тетка Дан его и себя под монастырь! Подать госпоже холодную картошку, ой- ё- о- о!
Ильзэ тоже тряслась, но другого- то не было!
Однако реакция новой госпожи их удивила. Та, глядя на тарелку с селедкой, сглотнула, на картошку вытаращилась, будто родню увидела, а потом и вовсе ошарашила:
- А аквавит есть (датчане гонят водку (аквавит или «живая вода») примерно с 13 века, предпочитаямаксимально прозрачную с тминным ароматом)?
Ильзэ посмотрела на Ларса, неуверенно кивнула и выставила на стол глиняный штоф, вытащив его из сундука вместе с маленькими рюмочками. Ларс подхватил штоф, плеснул спиртовую влагу в стопку (навскидку грамм30- 40) и уставился на виконтессу.
- Чего смотришь, герр Бор? Себе и ей тоже наливай, не одной же мне пить? – дождавшись выполнения приказа, Нина, послав приличия к черту, тостанула. – Ну, за знакомство! – выдохнула в сторону и залпом (глоток) выпила...водку! Не глядя на офигевших собутыльников, положила ножом (!) на хлеб кусок селедки и, замычав от удовольствия, закусила.
- Еще нож есть? – прожевав, спросила все еще сидящую со стопкой в руке Ильзэ. – Руками есть картошку?
Ларс под шумок хлопнул стопочку, также ножом подхватил селедку на хлеб (Нина потом только узнала, что именно то, что она,сама того не зная, положила селедку на хлеб, как истинная данка- датчанка, расположило к ней и Ильзэ, и старосту) и толкнул хозяйку дома, мол, чего сидишь? Та очнулась в очередной раз, выпила и метнулась к печи за еще одним ножом .
После третьей стопки Нина взяла слово.
- Ну, рассказывайте, как картошку растите.
Просидели за разговором час, не меньше. Ларс расслабился, выпил больше женщин, но вел себя прилично. Ильзэ делилась опытом выращивания заморских клубней, а Нина мотала на ус.
Оказалось, что овощ сей известен здесь давно, но к нему отношение не очень. Причина? Не у всех получается вырастить такие же, как у тетки Дан, клубни, вот и предпочитают зерновые да капусту. Бабка училась у монахов на востоке острова по молодости, потом сама опытным путем дошла до технологии, по которой у неё на огороде в пол- акра (20 соток) урожая хватает на всю деревню.
Остальные деревенские обменивают ее клубни на другие овощи, так и живут. Нина вспомнила, что картошка на песке растет лучше, чем в глинистой земле. Наверное, это и определило предпочтения местных жителей. Ларс сказал, что в других деревнях тоже есть умельцы, но массово картошку не сажают - ее казна в оброк брать отказывалась.
«Странные люди, – думала про себя захмелевшая попаданка. – Надо этот вопрос проработать. А Ильзэ пригласить в дом, пусть научит Иду и меня, будем с картошкой! Неплохая бабка, хоть и явно с норовом».
Заглянувшие «на огонек» младшие Петерсены были накормлены той же картошкой с рыбой, и гости засобирались обратно, не дожидаясь рыбаков.
Нина обещалась прийти в деревню самостоятельно – расстояние небольшое, по здешним меркам: около двух датских миль или два с половиной километра…Ну или близко к тому, поскольку в миле было около двух тысяч аллен, которые приравнивались к двум футам, а те, как известно, по тридцать одному сантиметру. Голову сломаешь!
«А чего ж мы так долго на телеге ехали? Пешком минут сорок, ну, час! Или мне так показалось с непривычки? Ай, проехали! – Нина была благодушна, поэтому махнула рукой на все вычисления. – Ох, палишься, госпожа попаданка! Чего удумала пить с подданными? Селедочки захотелось? Ладно, спишем на купеческую сущность, но больше никакого панибратства вне дома! Мухи – отдельно, котлеты–отдельно, это тебе не демократия 21 века».
Глава 18
Возвращение госпожи приветствовали все чада и домочадцы с разной степенью эмоциональной составляющей: ее люди – с волнением и тревогой, дочери Ларса – с нетерпением и долей недовольства (устали крошки, не на то рассчитывали!).
За время отсутствия кабинет привели в относительный порядок, как и зал, а вот второй этаж и мансарда ждали более умелых работников, о чем Нина догадывалась, и повторно потребовала у старосты обеспечить в ближайшие дни трудовой десант опытных уборщиц.
Зато мужчины смогли вытащить из помещения мансарды много чего интересного.
Третий этаж дома использовали как чердак (читай- склад), поскольку там обнаружились стулья и столы, комод, бюро, ковры разной степени потертости, пара сундуков с тканями и брошенными нарядами (мужскими и женскими, пусть и старыми), нашлись и пыльные гардины для зала, подушки какие- то, посуда вразнобой, подсвечники, даже швейные принадлежности и оружие, то есть, пара кинжалов, мечей, еще чего- то.
Айрис жаловалась на деревенских неумех, Ида радовалась дополнительной утвари и тканям, а Нина – всему остальному.
О произошедшем в доме Данов виконтесса по дороге предупредила Ларса держать рот на замке. Мера так себе, но чего уж теперь кулаками махать? Староста поклялся молчать и сказал, что уже настращал Ильзэ в этом плане.
«Посмотрим, почти проверка на вшивость» – решила Нина. Пусть ей не очень нужны друзья среди крестьян, но враги не нужны тем более.
* * *
Приведение особняка в порядок заняло почти месяц. Не просто уборка: ремонт мебели, частично – крыши, полов, лестниц кое- где, чистка дымоходов, стирка, расстановка найденной мебели, возвращение ей божеского вида, разбивка огорода, освоение хозяйственных построек во дворе, обустройство личных покоев для всех…
Когда приходили из деревни женщины, Нина скрывалась в кабинете и работала над формами учета всего, что теперь принадлежало ей.
Айрис достала из багажа письменные принадлежности и бумагу, и попаданка сначала училась писать пером, затачиваемым для неё Ивером, потом чертила таблички, пытаясь найти наиболее компактную форму для поступающей от Боров информации.
Несмотря на гуманитарное образование, Нина Андреевна большие объемы данных предпочитала группировать в таблицы: так она лучше воспринимала информацию, нежели сплошным текстом.
Долгие годы работы с формулярами, статистическими отчетами, каталогами, топографическими указателями и классификаторами приучили Розанову к структурированию данных, и теперь она, опираясь на прошлый опыт, искала такой формат отчетов по хозяйствам, чтобы взял лист – и все основное видно сразу, а мелкие детали можно и на оборот вынести.
Не сразу, но бывшему библиотекарю это удалось. Когда самолично ею расчерченный на графы лист попал на глаза Лейсу, парень некоторое время в ступоре смотрел на диковинный чертеж, потом, «врубившись», начал водить по нему пальцем, вчитываться в заголовки, задавать вопросы и, наконец, уставился на Нину с восхищением:
- Ваша милость, я понял! Это так здорово! Тут же прям все ясно, только привыкнуть надо! И писать мелко, но я научусь!
- Конечно, научишься. Лейс, помоги сначала размножить формуляры, заодно рука к перу привыкнет. Потом будем вносить собранные отцом данные, а заодно и статистику подготовим вот для этой таблицы, – и Нина развернула двойной лист, где предполагала отразить только количественную информацию по населению, землям, скоту, имуществу.
Парень находился в таком возбуждении, что Нина всерьез опасалась за его рассудок: так перенервничает, и не станет у неё толкового помощника! Обошлось..
Глава 19
Лето шло своим чередом, солнечные комфортные дни сменялись дождливыми и пасмурными, когда выходить из дома не хотелось даже в сад.
Его приходящие хусманы (безземельные) под присмотром Иды (у неё явно была склонность к дачным работам) очистили от сорняков, сухостоя и лишних веток, перекопали под грядки несколько свободных от деревьев участков, немного привели в порядок дорожки, посыпав где галькой (мальчишки несколько раз ездили в Хесне, где на берегу собирали с тамошними приятелями камни и ракушечник), где битым кирпичом (остался от ремонта конюшни и садового домика на краю усадьбы).
Облагороженный приусадебный участок радовал глаз, Нине нравилось прогуливаться по нему вечерами и утром делать зарядку вместе с тренирующимися охранниками: она просила воспринимать эти занятия всерьез, несмотря на необычность такого поведения в глазах слуг, поскольку хотела поддерживать тело в хорошей форме и укреплять здоровье доступными в этом мире способами.
Обустроившись, виконтесса и «сопровождающие ее лица» получили в особняке отдельные «покои» (так Айрис называла отмытые и обставленные обнаруженной и отремонтированной мебелью комнаты), столовую (бывший зал), помывочную зону в постирочной, утепленную конюшню с сеновалом, постепенно заполняемым скошенной по округе травой, небольшим птичником там же в уголке (привезенные старостой куры оказались отличными несушками, а горластый петух не давал долго спать, что положительно сказывалось на производительности труда).
Виконтесса обживалась в спальне и в кабинете, постепенно привыкая к высоким потолкам, большим размерам комнат, отсутствию уличного шума за окном.
Благодаря умелым рукам команды Ивера и некоторой помощи сельчан спальня Нинель обзавелась нормальной кроватью, туалетным столиком, бюро, креслом и даже платяным шкафом, собранном из частей рассохшихся собратьев с мансарды.
В кабинет Айрис с приходящими помощницами пошили чехлы на кресла и диванчики, разбавив их подушками, набитыми свежим сеном, натерли отремонтированные полы и мебель воском, повесили гардины, найденные среди оставленных в доме тряпичных сокровищ, и отчистили разнокалиберные подсвечники, так что работать при свечах можно было и в сумеречные часы.
Охранники большую часть времени посвящали хозяйственным делам, не пренебрегая контролем периметра и, по мнению Нины, находили в этом удовольствие. Парни каждый день что- то ремонтировали, чинили, таскали, устраивая комфортное жилье госпоже и себе.
Нина с Айрис заняли комнаты одного крыла второго этажа, семья Петерсенов – другое, однофамильцы Йенсен расположились в мансарде.
* * *
За прошедшее с момента приезда на остров время Нина Андреевна понемногу узнавала своих слуг и, как ни странно, новую себя. Например, Айрис, оказывается, предпочитает шитье и уборку, ухаживать за госпожой ей, почувствовавшей свободу, стало не так интересно, что, в общем, Нину не напрягало: с простыми нарядами попаданка справлялась самостоятельно.
Идаотдаваласьогороду, курам и стирке. «Вот уж не подумала бы, тяжело же, – удивлялась Нина. – Хотя, кухню содержит в порядке, не отнять. Но готовка тяготит, определенно».
Да, готовила Ида неплохо, но очень однообразно, так что часто к плите вставала сама виконтесса, с помощью мелких Петерсенов раскочегаривала печь и варила, парила- жарила в охотку и ради развлечения: ну не все же таблички заполнять!
Вот за хлеб не бралась – у Иды выходило лучше. Нанимать кухарку (Ларс Бор советовал) Нина не хотела, лишние люди ее раздражали: хватало приходящих помощников и почти постоянно присутствовавшего в доме Лейса Бора.
Сын старосты нравился виконтессе вдумчивостью, стремлением учится новому, терпению и молчаливостью в нужное время. Он, в отличие от отца, не выслуживался (было, было такое у герра Ларса), а служил. Ньюанс, но существенный, или Нина – наивная идиотка.
Семнадцатилетний парень высказывался емко, по делу, не сплетничал, умел ухватить в рассуждениях госпожи главное, держался степенно, казался старше своих лет.
Розанова иногда думала, что, возможно, это нормально для данной эпохи, как и для аналогичного времени в ее мире: крестьянские дети, как и дети бедноты, взрослеют быстрее.
Нина порой забывалась и начинала рассказывать истории, связанные с темой, обсуждаемой при составлении сводов по хозяйству. Про картошку и способы ее выращивания, про пользу морских купаний или заморские фрукты, про животных, живущих в других местах, вообще, про иные народы и земли, хотя бы про соседний Туманный Альбион (Англосаксию, вернее) – кое- что из воспоминаний Нинель пригодилось.
Про музыку, науки, звезды – ему все было интересно, а когда набегавшиеся мелкие Петерсены присоединялись, Нина устраивала «театр у микрофона»: пересказывала им сказки, фильмы и книги, прочитанные и просмотренные когда- то в детстве. Конечно, для местных все поведанное виконтессой было фантастикой, но слушали дети, а иногда и взрослые, с огромным интересом.
В такие моменты Нина расслаблялась и тоже получала удовольствие. Ей нравились публичные чтения в прошлом: это была одна из требуемых начальством форм взаимодействия с читателями, и Розанова довольно часто проводила у себя в библиотеке такие собрания как с детьми, так и со взрослыми.
Она заваривала чай, покупала недорогие печенья или пекла пироги, некоторые посетители приносили свое угощение, и в компании единомышленников велись разговоры о прекрасном и духовном. Хорошо сидели…
К сожалению, с годами библиотеки стали терять популярность, уступая играм и интернету, проигрывая технологиям в зрелищности и доступности, тем более, что госфинансирование неуклонно сокращалось: фонды не пополнялись или пополнялись макулатурой, а не литературой, вкус публики тоже менялся в сторону лозунга «пипл схавает», и так далее…
Грустно, но что поделать. Нина до пенсии- то не доработала еще и поэтому: из- за снижения посещаемости библиотеки закрывались (или укрупнялись), сотрудники сокращались. Начальство предпочитало молодых бойких пользователей ПК, предпенсионеров отправляли в отставку – так или иначе.
Как бы ни было обидно, пришлось смириться, уйти, но тогда заболел муж, и Нина приняла реальность: не рвать же на себе волосы! Дело прошлое, отболело.
Глава 20
Возвращаясь к Лейсу и иже с ним. Помимо обработки статистических данных, Нина много гуляла в компании молодежи. Вообще-то, она всех здесь воспринимала как молодежь: против Нининых шестидесяти «с хвостиком» местные были юнцами и юницами, грубо говоря.
Даже то, что тело Нинель было подвержено присущим двадцатипятилетнему возрасту особенностям и возможностям, душа- то в нем пребывала прежней Нины, то есть, российской пенсионерки – степенной, спокойной, малоэмоциональной.
Она не впадала в экстаз от блестящих от пота торсов охранников на тренировках, не скакала дурной козой среди луговых цветов, не восторгалась красотой морского пейзажа до визга, хотя дух от водного простора захватывало…Ну, есть и есть…
Образ мэра, не к месту иногда всплывавший в памяти, попаданка решительно отгоняла прочь, не давая воли воображению и неуместным в ее положении мечтам.
* * *
Так вот, о прогулках по окрестностям, к которым виконтесса пристрастилась. Почти каждый день она куда- нибудь ходила: то в Хесне, то в лес, то к пустынному побережью на востоке, и только в Ойструп и Варенге дойти не решалась. Не готова была госпожа земель встретиться лицом к лицу с подданными, исключая рыбацкие семьи. Вот не могла и всё.
«Дождусь полной картины по крестьянским хозяйствам, осознаю, и осенью, после сбора урожая и сдачи оброка и налогов, «пойду в народ» – уговаривала себя попаданка. – Чего сейчас людей тревожить? Пусть работают, Ларс, надеюсь, немного чего наговорил… Мне же программу- минимум надо подготовить, просто так- то чего встревать?»
Местный климат и рельеф для пеших прогулок очень подходил: не жарко, ровно, пространство открытое, видно далеко, чужих нет, безопасно…
Если бы не ветер, вообще лепота! Он был константой здешней реальности, к большому сожалению иномирянки, не любившей это природное явление ни в одно время года. Но, как говорил навозный червяк из анекдота, «родину не выбирают». Смирись, милая.
Во время мини- путешествий с мелкими Петерсонами и Лейсом (иногда к ним присоединялась Айрис), Нина размышляла о том, как жить дальше, на чем деньги зарабатывать, что развивать, а от чего отказаться, заодно флору и фауну изучала.
Почему столь серьезные мысли ее одолевали? Да все просто: за земли надо платить казне, а налоговые каникулы, предоставленные властью, явление одноразовое, меж тем инертность мышления и образ жизни ее подданных – фактор постоянный и непреложный. К этому выводу она пришла, анализируя данные по людям и хозяйствам, собранным Борами.
Если не растекаться мыслею по древу, то получалось следующее: в трех деревнях, доставшихся ей, проживало сто двенадцать человек, из них – шестьдесят женщин и пятьдесят два мужчины, от младенцев до стариков, к которым тут относили тех, кто дожил до ее прежнего возраста.
Соотношение интересное - почти «каждой твари по паре», однако радоваться было нечему, поскольку работоспособных, несмотря на принятое в этом мире правило «Научился есть сам – уже работник», было гораздо меньше.
Дело в том, что сельское хозяйство – тяжелый труд, и как бы те же мальчишки или женщины ни кныжились, поле вспахать, засеять, убрать и прочее без здорового мужика, тягловой скотины и нужного инструментария весьма проблематично.
И тут начиналась проза жизни: надел мог получить только мужчина, у женщин без сына, даже младенца, его отбирала община. Сам надел определялся из расчета два акра (восемьдесят соток примерно) на душу, и за него следовало внести господину плату – десять далеров в год, не считая оброка: или одну четвертую от урожая, или еще пять серебряных крон, которые крестьяне могли заработать любым иным способом. А еще покупка дров у хозяина…Математика так себе…
Плюс, имела место быть община, которая ежегодно перераспределяла наделы, регулировала использование пастбищ, решала внутренние вопросы деревенской жизни, с одной стороны, уравнивая права жителей и не давая голодать совсем сирым и убогим, с другой – тормозила инициативу в реорганизации отдельных хозяйств. Ну, у Нины создалось такое впечатление по уклончивым комментариям Лейса и смутным воспоминаниям из истории средневековой Европы (почему- то).
Помимо проблем с наделами и влиянием общины был еще запрет на увеличение пахотных площадей из- за статуса королевских охотничьих угодий, которыми, можно сказать, считались все земли Фалькстара.
Отсюда и отсутствие барщины – в данной местности, по крайней мере: не было королевских полей – не было и массовой отработки, обслуживание приезжих охотников можно за таковую не считать.
Более того, хоть речь и шла о десяти далерах за надел, фактически, продать что- то из выращенного, чтобы набрать эту сумму, крестьяне не могли, потому что на остров массово не допускались торговцы извне. А те, кому корона дала право на закуп, творили, по мере своей испорченности, что хотели.
Вот и сделали здешние аграрии закономерный вывод, и придерживались его, как могли: растили, что росло, сдавали сборщикам податей натурой, чтобы те переводили сданное в деньги по определенным казной ценам, на том и расходились до следующего года.
Подкупали крестьянские бонзы казначеев или нет, неизвестно, но из года в год общая сумма сборов колебалась от трехсот до четырехсот далеров при фактической площади посевов не более шестидесяти акров (примерно двадцать четыре гектара).
От этих расчетов и размышлений у Нины пухла голова: она не понимала, много это или мало, правильно или неправильно, реально или нет!
Были в деревнях тягловые лошади и волы (оба- на!), коровы (одиннадцать голов на тридцать пять дворов), свиньи, куры и гуси, козы (меньше десятка), одна мельница ветряная, ни одной церкви и ни одной овцы (позже выяснилось, что живущих монахов- отшельников и их живность Ларс не считал...А зря).
Сеяли овес, ячмень, немного пшеницы и ржи, совсем немного льна на полотно, делали домашние сыры и колбасы и не делали никакого растительного масла, коптили и солили рыбу и не держали пчел. Садов тут не было в принципе: пара яблонь или вишен за сад вряд ли сойдут…
Однако – жили! Без ропота, скандалов, восстаний и голимой бедности. Да- с, непонятно! Нина Андреевна смотрела на таблички, вертела их так и эдак и не представляла, что со всем этим делать!
«Я знаю, что ничего не знаю…Сократ, ты был прав, в отличие от Егора. Господи, помоги! Я же много читала, сама себе казалась эрудированной дамой, а на поверку – дура- дурой! За что ни возьмись –пустота, вакуум!"
"Все, что вспоминается – мусор из разных мелочей, типа, навоз и перегной – хорошее удобрение, зола тоже, она и для мыла нужна, из льна не только нитки, но и масло давили, как и из конопли, кстати…Из кукурузы – тоже, она и кормовая культура…"
"Есть картошка, значит, Америка здесь тоже есть, оттуда же кукурузу с помидорами привезли. Когда, кстати? А урожайность тут какая? Сколько с акра получают?» – попаданка бесилась прям от таких мыслей.
Тогда она выходила и шла, наматывая километры и успокаивая сознание. Несколько раз, в особо теплые дни, умудрилась поплавать в море, чем потрясла преданную Агнес.
* * *
Когда однажды госпожа потянула ее за собой вдоль берега подальше от деревни, горничная не сразу «врубилась», какую цель преследовала виконтесса, велев захватить из дома кусок полотна и нижнее белье (вот тоже странность – коротенькие штанишки!). Уйдя на приличное расстояние от Хесне, леди Нинель начала раздеваться под испуганным взглядом служанки, а потом пошла в море.
- Госпожа, Вы что делаете? Вы же не утопиться решили? – дрожащим голосом спросила Айрис.
- Нет, милая, я просто хочу искупаться! – рассмеялась Нина. –Водичка, конечно, не айс, то есть, прохладная, но так хочется поплавать! – и, мысленно перекрестившись, окунулась и поплыла брассом (ну не по- собачьи же покорять морские просторы!).
Местная Балтика (Свея, да?) походила на прошлую: серо- голубой цвет водной глади, легкий плеск волн, крики бестолковых чаек, свежий бриз и малолюдность. Красота! Было б еще на пяток градусов теплее, вообще кайф! Но и так Нина получила удовольствие от купания.
«Все- таки вода хорошо снимает стресс» – думала она, вытираясь и переодеваясь на пустынном берегу. Надолго ее, с непривычки, не хватило, но минут пятнадцать Нина, освоившись, побарахталась.
Айрис качала головой, недоумевая, какое удовольствие в погружении в холодную воду, но рот не открывала. То, что госпожа умеет плавать, она из виду упустила. Или посчитала еще одной особенностью хозяйки, не похожей на остальных, но доброй и хорошей.
Глава 21
Еще одним открытием для Айрис стало пристрастие госпожи ходить в лес за грибами! Ближе к осени «тихая охота» стала обязательным пунктом долгих прогулок по окрестностям, и внезапно служанка оценила прелесть как неспешного хождения среди деревьев в поисках красивых даров природы, так и поедание весьма интересных и вкусных блюд, которые из них готовила ее необычная хозяйка.
Первый раз войдя в лес, расположенный на высоком берегу по обеим сторонам от дороги в Хесне, Нина Андреевна была поражена его отличием от подмосковного собрата: сплошь лиственные деревья – дуб и бук преобладали, хотя узнала попаданка и белоствольные березки, осины, ольхи, даже каштаны по краю попадались, а вот елей или сосен не было – так, чудом заброшенные хвойные единицы.
Оттого, наверное, сумрачности, присущей смешанным лесам потерянной родины, здесь не имелось: лес был пронизан светом и хорошо просматриваемыми участками. То есть, заблудиться в таком растительном массиве было трудно, что радовало. Подлесок заполнял молодняк основных представителей древесного царства, кусты малины, черники, шиповника, еще чего- то знакомого, но неназываемого, травы всякие.
И среди этого освещенного солнцем разнообразия Нина обнаружила россыпь знакомых до боли белых, сыроежек, подберезовиков и подосиновиков, а также польских грибов, моховиков, лисичек! Ну, разве может русский человек только смотреть на такое богатство? Нет, ессесно! И Нина не смогла!
Хорошо, верная Айрис прихватила с собой в поход корзинку с булочками и бутылкой компота, а у Лейса оказался небольшой нож (одному богу известно, как и зачем он был писарю). Вооружившись, попаданка как пошла срезать картинно- нереальные самородки местной флоры, так корзинка наполнилась буквально в мгновение ока! Глаза завидущие не желали отрываться от ласкающего душу пейзажа, и Нина только вздыхала – пропадает же добро, непорядок!
Местные смотрели на виконтессу, бережно складывающую в корзинку странные растения, предназначенные для того, чтобы сшибать их ногами, переглядывались между собой и без слов понимали друг друга: «Госпожа переутомилась, перегрелась на солнце, и помутился у неё рассудок». Иначе, почему она так себя ведёт? А им, слугам, теперь что делать?
Пребывающая в поисковом азарте Розанова не сразу отреагировала на установившуюся вокруг нее и грибов тишину. Распрямившись после заполнения корзинки, обратила внимание на молчащих спутников. Молодежь выглядела комично: у Айрис и мелких Петерсенов глаза были на мокром месте от сдерживаемой тревоги, Лейс явно готовился сказать что- то неприятное, но не решался пока.
- Ребята, вы чего? Что случилось? – недоуменно поинтересовалась Нина Андреевна. – А столбами стоите почему? Грибов- то вон еще сколько! Жаль, корзинка маловата! Мелкие, лопухов сорвите, сделаем конвертики, что ли… Айрис, как думаешь?
Девчонка всхлипнула и запричитала:
- Ваша милость, да что это с Вами? Вы зачем ЭТО набрали? Это же отрава!
Лейс очнулся и присоединился к словам служанки:
- Госпожа, она права! Для чего Вы сорвали эти …растения? Их же только кабаны да белки едят! Люди не трогают ЭТО! Они ядовитые. Только ведьмы могут собирать грибы для ядовитых зелий! Госпожа, Вы – ведьма?
«Вот те раз! Это какая- то местная фобия? – растерянно подумала попаданка. – Они «лесное счастье» за отраву держат? Ой, дремучий народ…»
- Ребята, с чего вы взяли, что грибы ядовитые? Да, есть такие, но я- то набрала хороших! Вот, смотрите, это – боровик или белый, царский гриб, можно сказать! С ним суп – объеденье! А сыроежки или подберезовики? Вот эти, разноцветные, жареные с картошкой или яйцами – да вас за уши не оттащишь! – Нина возносила хвалу грибам вдохновенно, вспоминая вкус и запах приготовленной добычи.
* * *
Для россиянки Розановой, пережившей дефицитность советского пищепрома и продуктовые перебои в «перестройку», грибы были ценностью и радостью для желудка. Это помимо самого процесса их сбора и сопутствующих ему приключений.
Будучи девочкой, она любила ходить в лес с дедом, а, живя в Реутове, всегда присоединялась к группам, отправляющимся на автобусах от завода, на котором работал муж, в Петушки или под Владимир всякий раз, когда таковые организовывались.
Несмотря на утомительные поездки в неудобном транспорте, ранний подъем и поздние возвращения, комаров и пьяные песнопения коллег Кирилла и их жен на обратной дороге, необходимость обработки собранного и черные после этого пальцы, Нина не отказывалась от нескольких часов медитативного хождения по лесу, выискивания прячущихся под листвой или низкими кронами елей крепеньких золотянок или волнушек (черных и розовых груздей), матрёшек (свинушек), сыроежек, лисичек, редких белых или подосиновиков, маслят и всех прочих мелких лесных радостей, которых знала…
А уж если попадались семейки опят, тут восторг зашкаливал! Одним разом набрать корзину удавалось не всегда, зато зависть спутников была обеспечена, как и несколько баночек маринованной прелести на зиму.
Да и прогулки по лесу, напоенному непередаваемыми запахами и звуками природы, кратковременная отключка от муторной повседневности помогали Нине преодолевать депрессию, связанную с постоянным диктатом мужа, нехваткой денег, тревогой за сына…
И пусть Кирилл бухтел недовольно, ноги гудели, руки чесались, а голова болела порой от переизбытка кислорода, женщина вновь и вновь записывалась в такие вояжи.
Грибы она варила, жарила, сушила, пекла с ними пирожки, солила, закатывала на зиму маринованные, заливала маслом или маргарином, чтобы приготовить в холодное время года как деликатес… У неё на балконе был утепленный короб для таких заготовок – упросила мужа, и тот, матерясь, сделал- таки. Там и хранила добычу.
Последние годы, увы, таких походов она себе позволить не могла: далеко слишком и тяжело на электричке, да и компаньонов не было. Впрочем, экология и выросшее население сократили возможности для грибной охоты в разы, чего уж там. Еще и любимые матрешки попали в «черные списки» как несъедобные из- за способности накапливать в себе всякую дрянь, как оказалось… Печалька, в общем!
А тут – раздолье! Надо пользоваться! А местные…Принцип «не хочешь – научим, не можешь – заставим» никто не отменял!
* * *
Надо сказать, приобщение данского контингента к исконно- русской любви к грибам шло «со скрипом», но успешно, и походы в лес до поздней осени позволили внести разнообразие как в занятия обитателей Мозеби, так и в их повседневное меню.
Лейс, поверив хозяйке, попробовал продукт и, убедившись в его съедобности, пытался увлечь новым промыслом односельчан, но не преуспел, что совершенно не отразилось на настроении Нины.
«Да и не надо, нам больше достанется!» – справедливо решила попаданка и продолжила кампанию по сбору подземных плодов.
Кстати, во время шатаний по лесу Нина помечала найденной где- то Лейсом побелкой сухие, больные, слишком густорастущие деревья, приказав позже старосте валить на дрова в первую очередь их. Ну и считала заодно, чтоб порядок соблюдали.
Для сушки «благородных» лесных находок она приспособила одну из комнат в мансарде, где, затянув окно тонкой тканью, чтобы мухи не летели, развешивала снизки грибов, добиваясь естественного высыхания, после чего складывала сморщенные дары в холщевые мешочки и убирала в кухонные шкафы.
Ида, найдя новый продукт годным к употреблению, активно перенимала опыт госпожи по переработке грибов, а также овощей (привозимых старостой) и внутренне радовалась заполняемым в отдельном углу кухни полкам с мешочками с сушеными грибами и ломтиками яблок и груш, с горшками, жбанами и стеклянными банками (нашлись такие на чердаке) с разнообразными соленьями и вареньями.
К последнему относились яблочные и грушевые пюре из падалицы, собранной кухаркой в саду поместья: почему- то плоды предпочитали дозревать на земле, а не на ветках. Сезон вишен прошел для виконтессы мимо, но на следующий год она наказала Ларсу доставить в Мозеби как можно больше вкусной ягоды. Относительно черники, малины и чего еще будет найдено в болотистых низинах в округе, был проинструктирован Лейс, но результата пока не было. Впрочем, еще не вечер, как говорится!
Глава 22
За обустройством, статистическими и кулинарными инновациями, знакомством с окрестностями, госпожа попаданка упустила из виду два важных момента, а именно: верховую езду и приближающуюся зиму, и тут следующую за осенью.
Если с первым упущением Нина Андреевна примирилась довольно легко – «ну не шмогла я, не шмогла» (тихо ходить, сидя верхом на лошади, вокруг усадьбы ей удавалось), то второе было подобно грому среди ясного неба.
«Да уж, расслабилась ты, матушка» – корила себя Нина, осознавая глубину ж..ы, в которую угодила по собственной глупости.
Оказалось, что и у неё, и у остальных обитателей Мозеби (правда, Ида что- то там припасла для своих) либо нет, либо мало предназначенных для этого сезона вещей.
Пусть, по отрывочным воспоминаниям о климате Прибалтики, Розанова предполагала «нестуденую зимнюю пору», однако уже осенние дожди навевали уныние и тревогу относительно проживания без центрального отопления в каменном доме с высоченными потолками.
Имеющиеся печи оптимизма не внушали: прогревали несильно и недалеко. Вопрос к старосте на тему улучшения качества обогрева повис в воздухе.
- Ваша милость, простите, но я не знаю, как тут и что…Господа зимой тут никогда не жили, а охотились всего по нескольку дней, так что, справлялись как- то…– мямлил Ларс Бор, а Нина снова ругала себя, что не озаботилась перекладкой камина и печей заранее.
Айрис тоже впала в депрессию, когда вслед за госпожой осознала, что ни теплого плаща или шубы, ни ботинок, ни толстых теплых платьев они из дома Флетчеров не захватили! Те два шерстяных, что Нина носила на корабле в начале лета, не в счет: мало, да и старые! Девчонка расплакалась от досады.
- Айрис, перестань! Не смертельно, время есть! – прервала стенания горничной виконтесса. – Поедем в город, купим. Так что, не ной, лучше подумай, что выбрать – готовое, если найдем, или отрез, чтобы пошить самим?
- Отрез, миледи, я быстро сошью, дешевле выйдет! – с энтузиазмом ответила Айрис, утирая слезы. – Когда поедем?
Вот еще засада! Верхом не получится (лентяйка!), придется на телеге. Не по чину, Нина понимала, а что делать, кто виноват? Махнув рукой, решила снова прикинуться простой смертной и надеяться на то, что ее никто не узнает. Выбора- то, по сути, нет.
* * *
Нищему собраться – только подпоясаться! Уже наутро Ивер и Йорген, усадив Нину с Айрис в наполненную сеном повозку, отправились в столицу острова. Ивер верхом, при оружии, брат его правил повозкой, женщины дремали.
«Заодно бы к мэру зайти – подумывала, трясясь на выбоинах, Нина. – Как будет налог- то собираться нынче, и вообще, перекинуться бы парой слов о перспективах, так сказать, развития отдельно взятого острова в свете последних решений партии и правительства».
О том, что ей хотелось снова увидеть красавчика «Шона Коннери», попаданка не признавалась даже в мыслях.
* * *
Дорога до Нюкьёбинга на этот раз показалась короче, а сам город –многолюднее. Уже в ближайшем пригороде поражало количество телег с мешками, живностью и людьми, двигающимися куда- то внутрь местной столицы.
«Интересно, с чего такой ажиотаж? Может, есть распоряжение о сдаче налога самостоятельно? А почему мужики не в курсе?» –заволновалась Нина.
- Госпожа, давайте в ближнем трактире остановимся. Оставим повозку и коней, а сами пойдем пешком – предложил Ивер, и Нина согласилась.
Далее разделились: женщины под охраной Ивера двинулись в торговые лавки в центре, а Йорген отправился за канцелярией и в кузню, чтобы оставить заказ на крючки и спицы (деревянные образцы сделал Матиас), ну и какие- то хозяйственные мелочи мужские, заодно потолкаться среди народа, новости послушать, сплетни полезные. Договорились встретиться у ратуши часа через три.
Первым делом надо было обменять банковские билеты на монеты, что Ивер предложил сделать, по совету трактирщика, у местного ростовщика, пользующегося признанием горожан: мол, меняет любую сумму за 2% комиссии, в отличие от мэрии, где деньги есть не всегда. Денег было жалко, но чего уж …
Посетив несколько галантерейных лавок, Нина с Айрис набрали грубоватой немаркой шерсти в клетку и однотонной, рулон тонкого сукна и несколько кусков (остатков) толстого, плотного беленого полотна на нижние рубашки и разноцветных, но опять же –разномерных – кусков (по дешевке), ниток, дешевого мыла типа хозяйственного.
Потратились также на сапожки, чуни из овчины (для спальни), несколько мешочков специй, соль и сахарную голову (дорого), бочонок меда этого года и засахаренного – прошлого (дешево, а для варенья или каши пойдет), бочонок оливкового масла (зима долгая, когда еще приедут), пакет сладостей для мальчишек, и случайно, бутылочку аквавиты (Ивер углядел, а Нина схватила –пригодится).
Устали, подходя к ратуше (покупки на хранение оставили в последней лавке за несколько мелких монет) так, что Нина уже не хотела ни видеть мэра, ни говорить о серьезных вещах, мечтая встретить Йоргена и поесть. Но кто бы ее спрашивал?
Глава 23
- Леди Флетчер, какими судьбами? – раздался рядом незабываемый голос. – Вы ко мне?
Нина, не поворачиваясь, пыталась справиться с заливающим лицо румянцем смущения – последний побеждал, а пауза затягивалась.
«Черт, ну надо же так попасть, а? Опять я – чушкой убогой, а он – моделью подиумной! Судьба- а- а…»
Нина кое- как взяла себя в руки и неловко поприветствовала подошедшего к их троице мэра.
- Господин мэр, доброго здоровья! – присела в подобии книксена попаданка и посмотрела на шикарного мужчину в темно- коричневом камзоле с широкими обшлагами, узких, обтягивающих длинные ноги брюках, заправленных в сапоги до колен, кремовой, ближе к белому, блузе с жабо, украшенному скромной серебряной булавкой, и с тростью.
Шляпу барон держал в руках – снял, видимо, перед приветствием, и его чуть волнистые волосы так и тянуло погладить. Сердце женщины билось совсем не ровно.
- Я приехала в город за покупками…– затянула Нина, и мэр прервал ее, предложив локоть:
- Одно другому не мешает, позвольте проводить Вас! Кстати, я собирался перекусить. Вы ведь не обедали? Составьте мне компанию! У меня есть, что сообщить относительно последних распоряжений казначея Его величества в части налогообложения на острове.
Ивер и Айрис понятливо отошли в сторону, успев шепнуть госпоже, что тоже пойдут поесть и будут ждать ее и Йоргена тут же.
Чувствуя себя Золушкой, Нина Андреевна приняла любезность господина Нильсена, и вскоре оказалась в небольшом ресторане в ближайшем к ратуше переулке, с очень приятной атмосферой, малым количеством посетителей (если не пустым), быстрым обслуживанием и вкусной кухней. Создавалось впечатление, что мэр здесь частый гость, и его ждали.
Снова стало неловко за свой внешний вид, но Нина решила сделать хорошую мину при плохой игре и держаться максимально аристократично, то есть, «морда кирпичом, нам все нипочем». Насколько ее поведение соответствовало местному этикету, Розанова старалась не думать.
Они сидели друг напротив друга за квадратным основательным столом, покрытым льняной скатертью, на таких же массивных стульях с подлокотниками и высокой спинкой темного дерева, чуть в стороне от окна, однако света из него было достаточно, чтобы, не напрягаясь, рассматривать и поданные кушанья, и собеседника.
Столы в других частях зала освещались, при необходимости, свечами в трехрожковых канделябрах и несколькими потолочными люстрами, висевшими на толстых веревках тут и там.
Поданная свиная отбивная с отварной морковью, горошком и кислой капустой (интересный гарнир!) была полита каким- то сладковатым соусом, но это сочетание ничуть не портило вкус мяса.
Нина старательно нарезала ножом отбивную, повторяя действия мужчины, аккуратно подносила кусочки ко рту четырехзубой вилкой (отметилось как- то само собой) и нервничала, принимая тосты мэра за короля, здоровье и себя саму.
Красное вино, как и вино вообще, она не любила, предпочитая водку или коньяк (немного выпил и хорошо поел, а от вина голова болит), но здесь выбора не было, поэтому попаданка пила и…пьянела!
Румянец смущения при встрече с желанным мужчиной сменился на краску легкого алкогольного возбуждения, в голове зашумело, язык оказался быстрее разума, и Нина заговорила:
- Благодарю Вас, уважаемый мэр, за прекрасный обед, право, не стоило! Если честно, я собиралась зайти к Вам и поговорить, но так устала... – Нина улыбнулась, мол, я вся такая внезапная, непредсказуемая такая, стрельнула в барона глазами и продолжила, – Теперь же я рада, что могу задать Вам несколько вопросов.
Мужчина вытер губы салфеткой, откинулся на спинку стула и ответил:
- Это желание взаимно, виконтесса, так что прошу! Что Вас интересует?
Нина поерзала на стуле, чуть не положив при этом локти на стол, вовремя опомнилась и опустила руки на колени. Мужчина смотрел серьезно, но у Розановой было чувство, что он с трудом сдерживает смех – она его явно забавляла.
«Что со мной? Чего это меня так развезло с бокала? Ой, не могу, он такой краси- и- и- вый, а голос…! Вот так бы и любовалась…– Нина с трудом оторвалась от лика айдола в годах и мысленно дала себе пощечину. – Приди в себя, идиотка, не позорься, не хватало слюнями скатерть закапать! Спроси о налоге, не упусти возможность!»
- По дороге в город я заметила большое количество телег и повозок. Пришло время платить налоги. Эти два факта связаны между собой? Мой староста говорил, что раньше представители короны объезжали деревни, скупали у крестьян урожай, переводили его в монеты и засчитывали, таким образом, налог в казну. Судя по тому, что я видела сегодня, селяне сами везут собранное в город, значит, они либо собираются передать зерно и прочее представителям короны, то есть Вам, или продать каким- то закупщикам. Я не ошибаюсь?
Мэр согласно кивнул.
- Вы правы, миледи. В связи с продажей королевских земель частным лицам казна устранилась от процедуры сбора налогов, переложив эту миссию на власти на местах, то есть, на меня. Увы, при этом численность работников мэрии осталась прежней, что не позволяет сочетать повседневную работу с разъездами служащих по деревням, как Вы понимаете. Вот я и решил, что следует проводить все действия в городе, разослав курьером уведомления по поместьям.
- Но почему Вы не сообщили об этом мне? – возмутилась Нина.
- Я собирался навестить Вас лично буквально на днях. Я упоминал, что владею усадьбой недалеко от Ваших земель? Сейчас там живут мои дети, вот я и хотел совместить посещение родных с визитом к Вам.
Нина помолчала, осмысливая сказанное. «Ну, допустим, ква, то есть, принимаю. Дети? У него есть дети? Спросить или не соваться? Наверное, все же стоит поинтересоваться приличия ради».
- Ах, простите, барон, я была не сдержанна…Благодарю за разъяснение. Надеюсь, Вы расскажете мне подробнее о том, что мне делать дальше. Кстати, Ваши дети…в порядке? – пробормотала Нина.
- Да, с ними все хорошо, им нравится жить на острове. Я довольно часто посещаю их, расстояние небольшое для конной прогулки. Сын, Ханс, ему тринадцать, мечтает о море, желая пойти по моим стопам, а дочь Элис пока играет в куклы, ей всего четыре. Их мать умерла в прошлом году, поэтому я и принял предложение короля занять пост мэра на Фалькстаре: и место спокойное, и от родни подальше. – Кристиан говорил спокойно, как о чем- то обыденном, и у попаданки создалось впечатление, что по супруге он не убивался.
«Мда- а- а, интересненько… Не было любви? Ноо детях он говорил с теплотой. И упоминание родни…Не ладят? Что- то не туда меня несет…» – встряхнулась Нина и всем видом показала, что ждет продолжения.
- К вопросу о налогах. Казна установила его размер на уровне прошлого года, как и цену. В порту уже стоит корабль, прибыли и представители Земельного министерства, вместе с которыми работники ратуши и начнут с завтрашнего дня принимать, завешивать, обсчитывать и учитывать сданные продукты как налог. Ожидается, что все мероприятия продлятся неделю, так что Вы успеете, я особо прослежу.
Нина моргнула, что поняла. Барон продолжил:
- Относительно будущего. Как я и предполагал, со следующего года налог на земли будет установлен из расчета один далер за двадцать акров, независимо от качества почв и их использования владельцами. – Мэр уставился на собеседницу, проверяя ее реакцию.
- Понимаю, но… – Нина снова поерзала на стуле. – Каковы при этом условия для ведения хозяйственной деятельности? Казна будет продолжать скупать зерно и все остальное или мне, например, будет позволено распорядиться выращенным по своему усмотрению?
Нине удалось преодолеть опьянение (этому способствовала чашка приличного чая, незаметно принесенная официантом, которую виконтесса выхлебала, не задумываясь, осознав сделанное уже по факту), и вернуть привычное здравомыслие.
- А что бы Вы предпочли, Ваша милость? – задал с улыбкой провокационный вопрос барон. – Мне хотелось бы услышать Ваше мнение. Король переложил на меня решение данного вопроса. Я нахожусь в поиске вариантов, но пока не уверен, как поступить. Видите ли, в течение долгого времени Фалькстар не рассматривался короной как источник дохода…
- Ну да, парк развлечений, – пробормотала Нина, спохватилась и бросила испуганный взгляд на мужчину. – Ой, простите, я Вас перебила…
- Ничего, леди Флетчер, наоборот, я ожидал от Вас подобной реакции. И Вы меня не разочаровали. Да, охотничьи угодья – основное предназначение острова, выращенное крестьянами – всего лишь дополнение. Однако проблема вот в чем: сданные продукты раньше вывозились в столицу в королевские кладовые, под это фрахтовались суда, все оплачивала казна. Со следующего года кабинет министров предпочел бы звонкую монету, чтобы покупать для нужд двора более качественное зерно в других местах или у материковых купцов.
Барон повертел недопитый бокал, задумавшись, а Нину подмывало продолжить беседу. Только она хотела открыть рот, у дверей раздался довольно громкий голос, призывающий официанта, и в ресторацию ввалились несколько молодых мужчин. Они окинули взглядами сидящую близ окна пару, скривились и прошли к дальнему столу, явно намереваясь отобедать.
Нина смутилась: это ее вид вызвал негатив новых посетителей, определенно.
- Виконтесса, а не продолжить ли нам разговор в моем кабинете в ратуше? Там тихо, нам не помешают, да и время уже…Меня начнут искать – рассмеялся мэр.
Нина была благодарна мужчине: не хотелось стать объектом насмешек подвыпивших клиентов, а дело к тому шло.
- С удовольствием приму Ваше приглашение, господин барон! – Нина встала и пошла на выход, стараясь покинуть ресторан как можно скорее.
Кристиан подозвал официанта для расчета, и нагнал ее уже на улице. Шепотки за спиной Нина слышала, но решила не обращать внимания, чтобы не портить себе настроение. Её тут не знают, а мэр… Справится, наверное.
Глава 24
К счастью или к сожалению, посетить ратушу и продолжить разговор не удалось: мэра у дверей администрации нетерпеливо выглядывал тот замученный молодой чиновник, что направил Нинель к градоправителю в прошлый раз.
Завидев начальство, он рысью пересек площадь и, не поздоровавшись, сразу затараторил:
- Господин мэр, Вас ожидают министерские! Недовольны очень и требуют Вас! Я им и чаю, и пирожные, а они…
- Эмиль, не части и поздоровайся с виконтессой, иначе нас сочтут невоспитанными грубиянами – сделал замечание помощнику Кристиан.
Парень вроде как только обратил внимание, что мэр не один, покраснел и неловко поклонился Нине, хотя явно мыслями был внутри ратуши, где гневались столичные чинуши.
- Но там же… – снова залепетал Эмиль.
Начальник осадил его суровым взглядом, парень заткнулся и отошел на пару шагов, а барон Брагау недовольно посмотрел на ратушу, вздохнул и сказал извиняющимся тоном:
- Простите, виконтесса, я вынужден перенести наш разговор на другое время. Мне жаль, я предпочел бы Ваше общество и беседу предстоящей баталии с приезжими бюрократами.
- Я понимаю , господин мэр, долг превыше всего. Желаю Вам найти общий язык с гостями. Всего хорошего, мои слуги уже ждут, я пойду. – Нина почти повернулась и вдруг, сама от себя не ожидая, выпалила, – Вы не знаете, случайно, где можно купить овечью шерсть, ну, пряжу, вернее?
Кристиан и Эмиль, оба, недоуменно уставились на неё. В глазах мужчин читался вопрос: «Зачем?»
- Носки вязать…– объяснила Нина. Уже произнося слова, она понимала, как глупо, должно быть, выглядит, но «было поздно пить боржоми»…
- Носки? Вам нужны носки? – пробормотал барон. – Но…
- Скоро зима, в доме каменные стены, полы… Холодно будет…–Нина чувствовала, что краснеет, и хотела провалиться сквозь землю или сбежать, но куда уж теперь? Да и нужна ей шерсть!
- А- а, вот в чем дело…Я как- то не интересовался. Эмиль, ты что- нибудь знаешь о шерстяной пряже? – спросил красавец помощника, и тот, как ни странно, быстро ответил:
- Так у тетки Фриды, в лавке старьевщика рядом с портом!
Заметив скривившееся лицо начальника, Эмиль торопливо добавил:
- Нет, нет, шерсть ей просто привозят моряки понемногу, а она продает своим или вяжет на продажу. Она и моет ее, и прядет, если надо, и носки у неё теплые, мне мамка покупала! Скажите, что от Альбы Ниссен, это моя мама, иначе ругаться будет, она не любит, когда к ней лезут – не хочет конкурентов! Да и шерсть- то – парень понял, что сказал больше, чем надо, и испуганно затих.
- Спасибо, Эмиль! – поспешила остановить проговорившегося юношу Нина. – Что ж, благодарю за обед, господин барон, и всего наилучшего! Будете у нас…(чуть не выпалила «на Колыме») поблизости, милости прошу в Мозеби! До свидания! – присела в поклоне и потопала к троице домочадцев, давно смотрящих в её сторону.
Нина снова чувствовала спиной взгляд барона и с трудом сдерживалась, чтобы не ускориться, так была смущена своим поведением и неуместным любопытством.
«Больше не пью с ним! И вообще не пью! Хотя? Ничего страшного не произошло, чего это я так разволновалась? Лучше о шерсти думай, Розанова, тебе теплые вещи нужнее, чем внимание мэра, даже такого красивого!».
С такими мыслями виконтесса Флетчер увлекла спутников в сторону порта (функцию GPS исполнял удивлённый Йорген), где закупилась мотками настоящей деревенской шерсти: черной, грязно- белой, серой, грубоватой, но чистой и не пахнущей овцой.
Старьевщица Фрида, действительно, была не очень довольна приходом незнакомки, но узнав, что она неместная, и шерсть ей нужна для собственных нужд, оттаяла и продала мешок непряденой шерсти и мешок готовых клубков разного объема за (по словам Айрис) символическую цену.
- Дома дороже берут, госпожа, уж не знаю, почему – успокоила служанка Нину. – Гленна жаловалась, что носки протираются быстро, а пряжа дорогая, 12 шиллингов за пять мотков меньших, что на пару носок хватает.
«Вон оно что, и тут носки в почете…Ну, цены я не знаю, куплено – не прожито. А из шерсти надо настегать одеяло. Эх, маловато взяла! Где бы еще добыть?» – отвлекала себя всю дорогу попаданка, лишь бы не вспоминать обед и чарующий голос барона.
Глава 25
Следующий месяц для Нины промелькнул в мгновение ока. Вернувшись, она сообщила старосте о начатой компании по сбору налогов, и Ларс Бор организовал народ на соответствующие действия.
Нина с караваном из подвод, нагруженных зерном, копченой и вяленой рыбой, бочонками с топленым маслом, салом, медом (внезапно!), соленой сельдью, солониной, копчеными же окороками, горшками со сметаной и творогом, даже тыквами(?), не поехала, а отправила Ивера, на всякий случай вручив охраннику сто далеров.
- Ивер, вдруг не хватит? Ты уж проследи, чтоб долгов не было, не люблю я это дело, – наставляла она опешевшего от суммы Петерсена.
- Госпожа, да зачем Вы свои- то? Староста пусть выкручивается! Он мужик опытный, не первый раз, небось… – отнекивался страж.
- Ивер, пусть будут! Если все обойдется, разменяй и купи еще чего надо, шерсть ту же, Ида чего закажет. Думаю, как дороги развезет, доехать будет сложнее, – настаивала Нина, а сама переживала, как пройдут поборы и чем зимой будут питаться крестьяне, да и она с домашними.
До деревень виконтесса так и не доехала, но, со слов Лейса, и этот год народ переживет, как раньше. Урожай собрали обычный, что- то там перераспределили, где- то ужались…В общем, не забивайте, леди, голову, голодать не придется. А вот дальше…
Да, о будущем Нина думала почти постоянно. Дитя «совка» беспокоилась об отсутствии магазинов, конкретных запасов в подвале и холодильнике, о дровах для отопления, о корме для скотины.
«Ну, пока деньги есть, проживем. По весне пусть распахивают как можно больше, чтоб и самим, и на продажу хватало. И картошкой надо заняться: прям, как в России, насильно заставлять! И пшеницу надо – муку- то где брать? И овощей посадки увеличивать, не может же не быть в них потребности?» – крутила мысли Нина, пока стегала свое первое одеяло.
Попаданка знала сие рукоделие в теории: не пришлось заниматься самой, только видела, как бабушка когда- то готовила ей приданое (одеяло красное атласное, подушки перовые, постельное белье шила на старенькой ручной машинке).
Но, как говорил лесник Кузьмич, «жить захочешь – не так раскорячишься», и вместе с Айрис они смогли сделать простое, квадратами, одеяло. Верх – печворком из лоскутов отстиранных платьев, камзолов и прочего тряпья с мансарды, низ – купленное в городе полотно.
Искололи пальцы, сломали спины, Нина материлась про себя, но добились результата! Следующее, с учетом ошибок, пошло легче, пригодились и короткие отрезы, что набрали «на авось» при поездке в столицу острова.
Ида дивилась на госпожу, занимающуюся тяжелым, в общем- то, трудом, но на ус мотала: одеяло получилось лучше, чем те куски сукна, что она использовала как покрывала для детей и мужа.
Не то, чтобы она раньше не видела такое, просто своего дома у Петерсенов не было, съёмные комнатки развернуться не давали, да и работать приходилось, где уж рукоделием заняться! Купить – дорого, а кусок толстого сукна и подстилкой служил, и покрывалом…А вот теперь- то надо бы. Хорошо у госпожи получилось!
* * *
Ларс Бор явился в Мозеби спустя неделю после отправки каравана и оплаты налога. Ивер ранее доложил госпоже о том, что крестьяне благополучно выполнили обязательства перед короной, долгов не оказалось.
Командир охранников (так называла его хозяйка), следуя указаниям Нины, купил в городе еще два мешка шерсти даже лучшего качества: старьевщица Фрида, раздобрившись, продала ему и пряжи крашеной, сказав, что ей сейчас невмочь вязать. Правда или плата ее больше устроила, неизвестно, но Розанова была рада – зима долгая, будет чем заняться.
Помимо одеял, Нина занялась и своим гардеробом: воспоминания о собственной неухоженности при встрече с мэром подстегнули.
«Вот так заедет, а я опять замарашкой себя выставлю» – думала попаданка, разрываясь между желанием увидеть красавца- барона и боязнью поддаться неуместным в ее положении романтическим чувствам.
В принципе, ничего такого смертельного в ее мечтах не было: в реальность возможного романа между ними она искренне не верила. Так, погрезить, как над книжной историей, пофантазировать перед сном, уплывая в мир чувственных иллюзий: ласковых слов на ушко и жарких объятий с обязательным хэппи- эндом, включающем детишек, регулярный секс и финансовое благополучие.
Нина Андреевна, читая выдумки авторов о второй жизни подобных ей попаданок, всегда удивлялась тому, как ее соотечественницы, оказавшись в ином мире, почти сразу становились эдакими секс- бомбами: все- то их любят, читай – хотят, они тоже не отстают в постельном фитнесе, обнаруживая в себе бездну страсти и очарования.
Нина не могла этого понять, даже принимая во внимание буйство гормонов молодых тел, сплошь и рядом достающихся попаданкам. Управлялись- то эти тела пожившей душой, зачастую – уставшей и разочарованной. Неужели вот так, с места в карьер? А прошлые страхи, боль и комплексы? По мановению волшебной палочки исчезали?
Кто знает, что там у других, а вот у Нины, несмотря на симпатию к барону и испытываемые в его присутствии волнения телесные и душевные, прошлое сидело глубоко и прочно. Смешно, но женщиной она себя воспринимала по определению, но не фактически.
Вернее, затюканная мужем, Нина Андреевна всякие оргазмы, «бабочки в животе», поджатые пальцы ног и затвердевшие соски с собой не ассоциировала, потому как НИ РАЗУ такого с мужем не испытала, а других мужчин у неё не случилось.
В период влюбленности в Кирилла она трепетала, да, но о большем не задумала, поскольку отакомдумать было неприлично, а уж говорить – тем более. Секс у них был быстрый, неловкий, редкий и однообразный (как она позже осознала). Какие такие прелюдии? Знать не знаем, ведать не ведаем.
Однажды, стоя в очереди, Розанова услышала определение, данное вполголоса какой- то женщиной своему мужу или знакомому, неважно – «сунул, вынул и пошел». Нину тогда покорежило от пошловато прозвучавшей фразы, но со временем она вынуждена была признать, что суть ее интимной жизни эти глаголы отражали точно.
Сожалеть о потерянном бесполезно, искать виновных поздно, да и чего искать- то? Сама и виновата, в первую очередь…
«Все, остановись, дорогая, только нервы мотать в новой жизни по этому вопросу не хватало! – приказала себе Нина. – Может, тут я смогу преодолеть себя и открыть мир этих, плотских утех, хотя бы в чисто исследовательских целях? Нинель- то тоже, небось, такое не испытала… И тут совпали…Ну уж на двоих должно же повезти хоть раз, с нормальным мужиком, не садистом и абьюзером? Эй, силы небесные, подсобите рабам вашим, а мы в долгу не останемся!»
Нина подняла глаза вверх, скривилась и привычно отодвинула неуместные мысли куда подальше. Её, вон, носки для домашних ждут, а она о девичьем…Эх!
Глава 26
Староста поспособствовал выходу виконтессы из лабиринта несвоевременных переживаний визитом и …подарком, от которого у попаданки брови полезли на лоб! Шубку он ей привез заячью и что- то типа унт (мехом внутрь) на обтянутой кожей деревянной подошве!
Госпожа Нинель сначала оторопела, вещицы повертела под заискивающим взглядом герра Бора, мех пощипала…
- Это откуда ж соболя? – пробормотала, присев в кресло.
Староста зарделся, ручкой махнул кокетливо- отрицательно:
- Скажете тоже, вашмилость! Того зверя только московиты ко двору поставляют, а это – нашенский заяц, летний, потому и недорогой…
« Надо же, – ухмыльнулась Нина. – Интересно девки пляшут…».
Общественный уполномоченный поняв, чтоляпнул, не подумавши, засуетился:
- Это, госпожа, я не … Вы не подумайте чего! Я не ради экономии или что не уважаем… Мы, это, от души, чтоб Вы не мерзли…Оно, конечно, не так красиво, как зимние шкурки…Да только скоро сырость начнется, а у Вас, Лейс сказывал, вещичек- то с гулькин хре… – совсем зарапортовался мужик и замолк.
Нина решила не усугублять, тем паче, что отказываться не собиралась, как и «фи» высказывать, просто …
- А скажи- ка мне, любезнейший, кто и где у нас промышляет охотой, и почему я о том ни сном, ни духом?
Заметив испуг на лице старосты, предупреждающе подняла открытую ладонь:
- Герр Ларс, я не сержусь, и за шубку благодарна. Вы правы, из теплого у меня мало что есть. Дело в другом. Ни Вы, ни Лейс о таком не упоминали ни разу! Так что давайте с этого места поподробнее, и о других секретах не забудьте! Я в обозе и мед видела…Не хочу на Вас с сыном зуб точить, поэтому рассказывайте, как и что творится в данском королевстве…
«Зря, зря я не поехала летом по поместью! Хотя, не по сусекам же мне у них лазить? А они, от сохи которые, пусть и не интеллектуалы совсем, зато сермяжным умом крепки и житейской хитростью не обделены, коли выжили и живут, и неплохо…
У них одна проблема – собрать на налог, дальше им по барабану, мне же нужна прибыль! Штат мой невелик, шапками закидают при случае… Вот что главное, а я тут про любофф, секс…Тьфу, дурында! Вяжи носки и разрабатывай бизнес- план, вон, ньюансы подвезли» – корила себя попаданка, пока староста собирался с мыслями о чистосердечном признании.
* * *
Вообще- то, если уж по «чесноку», обман старосты таковым и не являлся – кто виноват, что виконтесса не задавала правильные вопросы, когда требовала данные по хозяйству предоставить? Приняла как данность, что охота – удел аристократов, а про простолюдинов забыла.
А зайцы серые – вредители, с точки зрения крестьян, вот и отлавливают их, понимаешь, а не отстреливают. Так то разве ж охота? И не в лесу, а чуть ли не у домов сие происходит, особенно зимой! Не знали? Ну, вашмилость, кто ж тебе дохтур?
Нет, на косуль и оленей не ходят, запрет. Только когда оне ногу поломают, ну или еще какая неприятность с животиной приключится…Кабаны иной раз озорують, так и их – тогось…Но не злоупотребляем ни в жисть, честное пионерское!
- И часто такие несчастья со зверьем бывают? –поинтересовалась Нина, забавляясь уклончивыми ремарками старосты.
- Да ну, куда там? Вот на шубку всем обчеством собирали, мяско сиротам отдали…Оленя последний раз еще года два назад поделили меж всеми, а шкуру продали в городе, – сообщил, потирая руки от волнения, Ларс Бор.
- А с пасеками что? Кто держит? – продолжила допрос Нина.
- Хозяйка, да разве пара ульев- то пасека? Баловство одно! Старик Клаус завел, у него домишко прямиком на пустоши выходит, цветет вереск, пчелки кормятся, а он налоговую долю медком сдает, поля у него нет уже давно, внучка помогает с пчелками…
Нина смотрела на старосту и понимала: юлит, хочет защитить своих. Да она же не против, но ей тоже нужен выход! Любой промысел сойдет, лишь бы на нем заработать можно было.
- Значит, у нас есть потен…возможный доход от пасеки, удачливые ловцы, прячущиеся умельцы и огромных размеров кусок невозделанных ранее земель. Теперь поговорим серьезно, уважаемый. – Нина села прямо, положила руки на стол и уставилась на подобравшегося собеседника.
- Герр Ларс, я могу понять ваше стремление защитить сельчан от самодурства хозяйки и прочее. Жили бы и жили. Но и вам следует понять, что более так не будет, независимо от того, кто хозяин на этой земле – я или другой господин. Почему? Постараюсь объяснить.
Корона избавилась от островных территорий как собственности, но не выкинула их из налогового реестра! Казна хочет денег, не продуктов! И хочет столько, сколько ей надо! Терпеть недоимки власть не станет, поэтому жить, работать и не беспокоиться особо, как прежде, не получится! Придется нам вместе поломать голову над тем, как и на чем заработать эти самые монеты для казны, чтобы не голодать или , в моем случае, не разориться. Я буду говорить, что надумала в связи с мутными перспективами, а Вы решайте, со мной Вы или без меня.
* * *
Несмотря на тяжелую для обоих тему, собеседники достигли определенного консенсуса.
Нина предложила (скорее, потребовала) увеличить посевные площади пока вдвое, пообещав снизить аренду на надел, если желающие возьмут не менее шести акров в следующем году. Особо она настаивала на исключении чересполосицы из практики распределения земли.
- Герр Ларс, я могу ошибаться, но это чередование наделов мешает всем! По мне, так пусть куски земли идут целиком! Вы же не первый год замужем – староста хмыкнул, – сможете отследить? На жирных землях сеют пусть зерновые урожайные и дорогие, на худых – то, что там определенно может расти и плодоносить. Я готова рассмотреть варианты аренды в зависимости от качества почвы, условий труда на ней.
Дальше. В качестве жеста доброй воли я возьму себе одну пятую выращенного как оброк, и не буду без нужды гонять народ на барщину, поскольку не собираюсь ее заводить! Уборка в доме пару раз в неделю, распашка огорода позади дома, ну, может, прополка какая, дрова заготовить и подвезти…
- Вашмилость, а огород- то Вам зачем? Неужли сами возиться в земле будете? – прошептал староста. – Это же…
- Новая мода в Англосаксии! – безапелляционно выдала Нина. – Там, правда, господа все больше цветочные клумбы да оранжереи заводят, а я тут огород овощной засажу, картошкой в первую очередь! Кстати, тем, кто на эту культуру решится, тоже снижу аренду, а учатся пусть у Ильзэ.
- Ну, это я понял, да как же одной- то вещью заниматься? Самим- то потом меняться, что ли, урожаем? – с тревогой спросил Ларс Бор.
- В корень зришь, уважаемый! Вон, рыбаки бартером живут, и не паря… У Ильзэ на картошку меняют, что у самих лишнее, а вы чем дурнее? Ведь наверняка есть те, у кого рука на зерно поставлена, а у кого – на капусту там или огурцы…Короче, основную мысль ты уловил. Если кто начнет бучу, скажи, я так повелела! Год следующий попробуем по- моему, там видно будет – подытожила попаданка.
Герр Бор чесал затылок, Лейс, подошедший в процессе, делал для себя пометки, но от обоих Нина негатива не ощущала: либо смирились с «придурью», либо предложения не расходились с их собственными чаяниями, что вселяло надежду.
Предлагала виконтесса подумать и обсудить с остальными варианты разведения овец и коз на шерсть (носки всем нужны, а там и чего еще в голову придет, шали пуховые, например), увеличение поголовья свиней и птицы (пух и перья опять же), обязательно пасеку создать (спецпроект – мед и воск, прополис и прочее).
- А куды ж продавать будем, чтобы монеты получить? Местные купчишки задорого не возьмут…– задал неудобный вопрос староста.
- Это я с мэром Нильсом собираюсь обсудить, есть идея…– осторожно высказалась новоявленная бизнес- вумен. – До того времени, когда урожай созреет, что- то прояснится. Если что, найму судно, и поедем в столицу сами!
Староста крякнул, Лейс встрепенулся, а Нина бросила еще одну «бомбу»:
- Почему никаких масличных не выращиваете? Вот про кукурузу, маис, слыхали? Или такие большие цветы желтые с черными семенами, корзинкой, никогда не видели? А из семян горчицы или льна?
Ларс пожевал губами, переглянулся с сыном.
- Это бы к морякам надо- ть, в порт военный. Их где только не носит! У мэра, он же бывший мореход, спросите…Вроде как были странные цветы здоровенные…У стены, что порт огораживает…Лейс, ты не помнишь?
Парень задумался, но потом покачал головой, мол, не помню. «Ну и ладно, при случае спрошу» – сделала зарубку на память Нина и посетовала про себя, что барон так и не приехал. Дела, наверное…
Глава 27
Пока народ «думу думал» по поводу «нового курса», Нина, пользуясь сухой погодой и нервничая, как воспримут подданные ее вводные, ходила в лес за осенними груздями, орехами (нашлись кусты лещины), таскала и гладила угольным утюгом разноцветные листья, формируя сухие букеты – они очень оживляли некоторую мрачность кабинета.
Наконец, недели через две, приехал Ларс Бор и доложил, что идеи и предложения госпожи прошли «всенародное обсуждение», в целом, были одобрены (не без сомнений, как поняла и предполагала попаданка).
И передел, и «освоение целинных и залежных земель» в ее владениях начались: крестьяне распахивали под зиму взятые участки и частично засевали озимыми. Оказалось, что такой подход в здешних условиях более продуктивен для зерновых.
- Ругались старики, конечно, де, обманет, невиданно, не по- людски… Но большинством решили – пробовать надо. Пока взяли помногу не все и не везде. Я с братом по десять акров под овес, ячмень и пшеницу, Ньорд- кузнец с сыновьями в Вайренге всех заставил усилия на свои лучшие умения направить и сказал, что сам будет следить, чтоб, значит, все по чести было: они там собрались распахать дополнительно двадцать акров на всех, и вроде на птицу нацелились… – прихлебывая горячий душистый взвар, рассказывал староста.
Нина с трепетом ожидала продолжения.
- У нас в Ойструпе, кроме моей родни, по два акра к прежнему еще пятеро прирезали, остальные пока боятся, да и бабы с ребятишками там… Под пастбище я, вашмилость, собственным разумением определил пустоши к востоку: там ровненько, озерцо есть малое, для водопоя, значит. Против того, что было – ого какой кусь! И трава там обычно сочная, и сена с него накосить хватит…Вы не против?
- Герр Ларс, я за любое разумное решение к обоюдной выгоде! Пусть Лейс все запишет, как, он сообразит, и можем подписать договоры с каждым, чтобы люди не сомневались.
- Вот это хорошо, вот это правильно, хозяйка! – воодушевился староста. – И оплату укажите, пусть заранее знают, что обмана не будет! Вон, Клауса с его пчелками обсмеяли, мол, да кому твой мед нужен, а ты размечтался о пасеке…
- Нужен, так и передайте! Мы и свечи восковые делать начнем, и покупать не придется в городе! – у Нины поднялось настроение. – А что на счет картошки?
Ларс Бор поник малость, помялся…
- Ну, вот тут… Не очень, скажу я Вам…Опасаются полностью на клубень тот полагаться…Ильзэ ругалась, но ее слушать не стали особо…Вот если бы мы увидели, как она на нашей- то земле расти будет …в больших- то полях…– и староста хитровато прищурился, глядя на Нину поверх чашки.
«Ах, ты ж, премудрый пескарь! Поняла я, на что намекаешь…Ну да что делать, все одно собиралась в агрария переквалифицироваться… Вот и буду личным примером открывать новые горизонты решения продовольственной проблемы. Господи, помоги!» – думала попаданка, глядя на старосту- продумана.
- Герр Ларс, тогда давайте устроим у меня опытный участок! Надо перепахать землю под зиму, а весной мы с Идой и Ильзэ займемся, мне и самой интересно. Кстати, а что рыбаки?
- Ну, там все в порядке, Ильзэ организовала баб на огороды по- больше, сама обещалась картошкой заняться. Ну, а мужики…Госпожа виконтесса, они – морские до костей, их лучше к земле не тянуть! Дрова заготовят, это да, но вот остальное…Не, я бы не советовал. Зато рыбу они обязались ловить и обрабатывать за всех! – рассмеялся довольный староста.
Нинель Флетчер фыркнула про себя от дерзости мужика, но приняла. Слава богу, тут не бомонд живет, лицо особо держать не надо: не уверена Нина, что долго смогла бы демонстрировать аристократическую заносчивость!
* * *
За домом распахали соток десять, потаскали всем миром указанные Идой как вредные подсохшие сорняки, и оставили, справедливо рассудив, что земля- то отдохнувшая, чего ее удобрять! Вот на следующий год будет видно, что надо, а что – нет.
Договоры с «передовиками производства» Нина подписала, назначив цену за акр хорошей пашни в девять далеров по зерновым, и по восемь – по той, что поплоше, и по овощам.
Против нынешнего, площадь посевов выросла почти в два раза, а взятые на себя «социалистические обязательства» крестьян вселяли надежду не только на оплату налогов (при условии организации сбыта урожая), но и на развитие новых отраслей хозяйства: свиноводства, птицеводства и ...козоводства.
Одна из вдов в Вайренге ударила себя в грудь (номера шестого, по описанию старосты- охальника, хм) и сказала, что к осени вырастит десяток длинношерстных рогатых, если ей «обчество» с травой и сеном поможет. Кузнец- молодец Ньорд («деятельный» его имя значит)дал слово!
* * *
Начались осенние дожди и сырость, темнело все раньше, и до попаданки дошло: Рождество скоро, а делать- то что, она и не знает! До сих пор она вообще как- то тему «опиума для народа» в голову не брала…
С помощью расспросов из- за болезненного беспамятства и отличной от Дански традиции празднований в Англосаксии, попаданка выясняла у Иды и Лейса ньюансы местных правил подготовки к торжествам в конце декабря. И остальные – тоже.
Остальные – это на тему «Церковь и ее влияние на жизнь аборигенов». И вот тут Нина Андреевна с облегчением выдохнула!
На ее счастье, в этом мире, ну, или в этой его части, влияние религиозных учений на жизнь людей, несомненно, было, но в менее выраженной форме, нежели, как она смутно помнила, в аналогичные периоды истории ее прошлого мира.
«То- то никто меня носом не ткнул в игнорирование посещений храмов и вообще, особо и про молитвы не спрашивают и не требуют…» – расслабилась попаданка.
Так вот, о религии, и с чем ее едят. Оказалось, что в Данске есть своя церковь как ответвление протестантизма, распространенного в разных формах на планете и не имеющего общецерковного центра, как у католиков или православных.
Это по личному определению попаданки, потому как сами местные свое вероисповедание называли просто «мы – правильные христиане», и в подробности отличий от других конфессий не углублялись.
Между тем, Нина поняла, что в большинстве случаев главой религиозной конфессии является монарх, помазанник божий. Если же формально церковь отделена от государства, как в Данске, например (глава местной церкви – архиепископ, выборный, но утверждаемый королевским указом), то она все равно в дела светские не лезет: её удел – духовное окормление паствы, но в русле, нужном властям, конечно. Никакой самодеятельности, только мораль и нравственность, а также малый подвиг на ниве образования или общественного призрения.
Профи- пастыри есть, они живут вполне светски (женятся, жалование небольшое получают, помимо пожертвований), но подвизаются на духовной ниве при храмах. На Фалькстаре, например, таких насчитывается целых…девять (!): три – в столице, один – на военной базе, остальные пять – в разных оконечностях небольшого, в общем- то, и малолюдного острова.
На службы крестьяне ходят- ездят по большим праздникам, по желанию или по нужде – свадьбы, крестины, иногда – похороны. А еще за каждым священником закреплен свой приход – часть острова с поселениями, куда он регулярно наведывается для проведения служб на местах, принятия исповедей, совершения таинств, если таковые случаются.
А вот в остальном народ предоставлен сам себе, что отнюдь не делает крестьян (а это их касается по большей части) атеистами или непочтительными к Всевышнему, потому что за порядком в морально- нравственном плане следит и община, и выбранный гласом народа и утвержденный пастырем кто- то из особо уважаемых мужчин- сельчан.
Как правило, это грамотный товарищ в годах, который может читать Священное писание, Библию, то есть (и только ее, кстати), на обязательных воскресных сходах, может найти в книге соответствующие случаю отрывки и объяснить их значение.
Пастырь дает консультации в каждый приезд, понятное дело, проводит опрос населения по вопросам веры, да и сам выборный дополнительно с ним общается лично по собственной инициативе, но все- таки такой «свободы слова и совести» Нина не ожидала.
Еще больше попаданку потрясло сообщение об отсутствии постов! То, что здесь практиковалось, было сравнимо с воздержанием (от действий, продуктов, например) в течение трех дней накануне значимых праздников (их, впрочем, было немало), в среду и пятницу круглый год, а также, по желанию самого человека, в связи с какими- нибудь обетами или просьбами к Господу (дарование брака, избавления от болезней там), как опыт- испытание по укреплению личной веры или как наказание за неправедное поведение – в целях усмирения гордыни, лени, прочих пороков человеческих, назначаемое пастырем по представлению духовного главы общины.
Такое отношение местных жителей к религии и взаимодействию с церковью ей импонировало больше, нежели формальное выполнение предписаний и традиций без фактического проникновения в сущность веры, которое она с сожалением наблюдала в прошлой жизни (да и сама чем грешила, чего уж там).
По крайней мере, в свете узнанного, получалось, что она не «вышла из образа», не совершила глобальных ошибок и не оскорбила подданных своей излишней светскостью.
Но все равно решила хоть изредка посещать богослужения в ближайшей к Мозеби церкви в селе Хёппе, в пяти местных милях на запад, в сторону Нюкьёбинга.
Разобравшись с вопросами религии вообще, Нина Андреевна перешла к частным, а именно: что делать с приближающимся Рождеством?
Глава 28
Нина Андреевна Розанова, рожденная в СССР, не была «воцерковленным» человеком, но в последние годы в храм нет- нет да ходила, записки подавала, молилась на ночь и перед серьезными делами, куличи пекла, яйца красила, постилась иногда, даже пару раз исповедовалась и причащалась…Ну, как большинство, чем успокаивала свою совесть.
Из молитв назубок знала «Отче наш», молитву мытаря, «Богородице, дева, радуйся..», 90 псалом «Живый в помощи вышняго».
Особо ложилась ей на душу утренняя ежедневная молитва Оптинских старцев, единственная, пожалуй, что запомнилась с первого прочтения…
Тонкости конфессиональных различий действующих в том мире христианских церквей в сферу ее интересов не входили. Нина знала о разнице в богослужении, облачении священников (визуально), про триединство и дуализм слышала, про целибат всех католических священников и черных – в православии.
Про протестантов мелькало в памяти, что строили они взаимоотношения с богом напрямую, выступали против церковных излишеств и что родоначальником этого направления христианства был немец Мартин Лютер, выразивший в своем учении чаяния зарождающейся европейской буржуазии…Все, пожалуй.
Теперь же оказалось, применимо к ситуации (грядущее Рождество), «темна вода в облацех»: ни шиша в голове, доставшейся от Нинель, нет о рождественских песнопениях, обязательных блюдах, подарках, а главное – об Адвенте, или четырехнедельной подготовке к Рождеству!
Упс, короче, и Ах, поскольку до даты его наступления осталось два дня (последнее воскресенье ноября выпадало), а у неё конь не валялся…
* * *
Слава богу, у неё была Ида! Жена Петерсена- старшего поделилась опытом, успокоила, пообещав взять на себя все хлопоты, оставив Нине только украшение дома и, если хочется, подготовку подарков, которые, очень возможно, пригодятся.
По совету Иды, Нина обломала несколько веток в саду, с Айрис они обмотали их нитками, лентами, нашили флажков, насадив их на веревки, нарезали снежинок (тут Нина повергла дам в эстетический шок), выбрали и обтянули красной тканью плоскую тарелку.
Туда Ида установила четыре толстые свечи, которые Ивер заранее приобрел в островной столице.
- Теперь каждое воскресенье будем сжигать по одной – авторитетно заявила кухарка.
Сказала Ида, как бы между прочим, и еще одну вещь, которой попаданка подивилась, но значения не придала, настолько невероятной ей это показалось.
- Во второе и третье воскресенья Адвента любому гостю в доме следует радоваться и оказать прием. Некоторые богатые и знатные, желающие показать себя добрыми христианами, даже устраивают для слуг ужины совместные или выставляют угощение для простых людей. Говорят, и король такое делает. Но есть и те, кто наоборот, уходит из дома, чтобы не встречаться, или больными сказываются. Всякие есть, но это неправильно! Поделись добром, и тебе ответят тем же, так учит нас Господь! – уверенно заявила жена Ивера.
Последнее воскресенье перед Рождеством (если оно не попадало на сам праздник) принято было посвящать подготовке подарков для родни, размышлениям о своей душе и жизненных целях. Ну по крайней мере, так поняла попаданка.
* * *
В следующие недели дом отмывался, развешивались флажки и снежинки, Ида пекла какие- то особые сухие печенья, солила- мариновала (с сахаром, ну- у- у) краснокочанную капусту и селедку, набивала привезенные Лейсом свиные кишки рубленым мясом (всё –оброчные дары селян), а Нина в срочном порядке вязала разнокалиберные носки и игрушки. Айрис шила похожие.
По словам Иды, именно в эту пору активизируются маленькие невидимые людям существа – гномы- нисы, проказники, даже хулиганы, но очень милые! Чтобы они были довольны и не пакостили в преддверии праздника, их следует задобрить, сделав похожих на них куколок, и разместить символы Рождества (не Деда Мороза, заметьте, хотя его тоже привечают, называя емко и просто – «Рождественский мужик»!) везде в доме: на кухонной полке, на подоконнике, в саду…А потом подкармливать, оставляя рядом печенья или мисочку с кашей.
Нисы- куклы не обязательно должны быть прям такие супер- пупер живые, достаточно намеков: колпак с длинным концом, туловище, бородку, глазки- носик…Стилизация, короче.
Вот Нина и расстаралась! Она делала подобные игрушки- амигуруми для детского дома, так что после пары дней «связать- распустить» и недели «вязать» все указанные Идой поверхности были заняты симпатичными нисами – связанными виконтессой и сшитыми увлекшейся Айрис.
Мелкие Петерсены канючили таких же себе: пришлось пообещать и тайком мастерить гномиков из ткани, с ручками- ножками, вышитыми умелой Айрис глазками, носиками, ротиками, набивать покрошенной Йенсенами соломой и прятать до праздника.
Обалдевшая от нон- стоп вязания Нина под конец даже перестала сильно заморачиваться полосками, узорами, необычными пятками типа «бумеранг» (самой вычурной и красивой), конической, крестьянской или круглой – только бы закончить, и чтобы шерсти хватило! На такое количество она не рассчитывала, но, к счастью, ее скорбный труд не пропал, потому что…
Два воскресенья у них были гости!
* * *
Эта оказалась еще одна специфика местных традиций, связанных (тьфу, ты) с Рождеством: в Адвент принято посещать родню, знакомых, выказывая тем самым уважение и зарабатывая «плюсики в карму».
Ида, наверняка, была осведомлена о том, что виконтессе предстоит принимать «ходоков» (уж об одном визите точно!), поэтому- то и готовила «закусь». Но Нина- то, как те мужики, не знала!
И когда Мадс Петерсен влетел в кабинет, где она довязывала очередной носок (глаза бы её на них не глядели!) и громко зашептал:
- Госпожа, там..это…герр Ларс и …компания!
- Какая компания, Мадс? Ты о чем? – очумело воззрилась на пацана виконтесса.
- Так это, деревенские! С подарками! Целая телега! И их много!
Нина открыла рот и помотала головой. Кого много? Какие деревенские? Услышала разговор, смех и топот ног, испугалась , и тут в кабинет впорхнула Айрис и зачастила:
- Госпожа, срочно переодеваться! Там ваши подданные приехали! Ида их в залу провела, Ивер пока заговаривает…Давайте быстро! –прикрикнула горничная, и Нина послушалась. А что делать- то?
* * *
Маленького черного платья у неё не было, зато был комплект из шерстяной клетчатой юбки- «шестиклинки» (ее ноу- хау, поскольку надоели сборки на талии, хотя смотрелись на ней нынешней хорошо), корсета- жилета из оставшихся от суконного плаща кусочков, объединенных полосками клетчатой ткани от юбки, самой плотной блузе изо льна, свежего чепца и румянца на щеках от смущения и страха.
Нина впервые рассмотрела себя в зеркале внимательно: до этого момента как- то побаивалась, да и времени и желания не было. Хотя страху было больше…Попаданка предпочитала воспринимать себя прежней Ниной (с поправкой на молодость), чем смотреть в чужое лицо и осознавать, что это она…
Когда Розанова, придя в себя в теле Нинель, взглянула в неплохое зеркало в комнате предшественницы, увиденное не обрадовало: запавшие глаза неопределенного цвета – серо- зеленые вроде, тусклые волосы паклей, с рыжиной ржавой, неяркой, ровные густоватые (проредить надо) темнее волос брови и густые (прям опахала) ресницы, нос длинноватый, чуть загнутый книзу (орлиный, кажется), нормального размера рот с белыми зубами в обрамлении обычных губ –не полных и не тонких. Щеки впалые, кожа сероватая, мертвенная какая- то, длинная шея, ключицы выпирают…Краше в гроб кладут, подумалось тогда. И желание часто смотреться на себя пропало, а потом как- то все закрутилось…
Глянув случайно на себя в гостинице в столице, Нина вспомнила Мэри Поппинс в исполнении Натальи Андрейченко, сильно похудевшей к этому моменту, напряглась, присмотрелась и решила – похожа! Вот этот образ и старалась держать в голове, чтобы выглядеть как дворянка. Смешно, но помогало!
За лето Нина округлилась (сама и видела, и ощущала), посвежела на экологически- чистых харчах: волосы приобрели оттенок красного золота и здоровый вид, кожа лишилась бледности, повысилась упругость во всех местах…
Брови Нинель Айрис привела в порядок давно, теперь только изредка подправляла, радуясь, что госпожа выглядит намного лучше, чем в Лэндоне, и даже редкие веснушки ей идут, а в зеленоватых (все- таки) глазах иногда мелькают озорные карие крапинки. «Вы–красавица!» – убеждала горничная виконтессу.
Сейчас попаданка с ней была согласна – Нинель Лунд очень интересная девушка: не классическая модель, но свежая, весьма симпатичная, стройная, фигуристая, пусть и высокая! А Розанова изнутри добавляла молодой женщине силы во взгляде, ума и опыта … Или мудрости, что добавляло шарма, кстати.
Но как бы виконтесса- пенсионерка себя не хвалила и не убеждала, в настоящий момент, собираясь выйти в люди, все равно нервничала…
Глава 29
Нина на трясущихся ногах спускалась в зал, где гудели, негромко переговариваясь, невидимые пока гости, и твердила про себя: «Все будет хорошо! Ты вполне свежа», – прыснуланервно, вспомнив героиню Татьяны Васильевой из «Дуэньи», когда та готовилась брать штурмом крепость в лице толстячка дона Мендосо в исполнении великолепного Леонова.
Подойдя к двери, Нина Андреевна выдохнула, как перед прыжком с парашютом (не прыгала никогда, а сравнение лезло!), и сама, не дожидаясь такой же трясущейся Айрис, открыла дверь…
* * *
В зале стоял длинный, еще летом отреставрированный и установленный братьями Йенсенами стол, откуда- то принесенные скамьи по обе стороны, и стул во главе стола. «Для меня» – мелькнуло у Нины.
В камине горел огонь, потрескивая и играя, на столе уже стоял набор из четырех свечей, одна из них зажженная, Ида расставляла приборы (странно, но ладно), а у окон группировались разнополые гости…
При её появлении они выпрямились, потом поклонились, и слово взял Ларс Бор:
- Доброго дня, Ваша милость! Мы вот…как положено…Значится, с наступающим!
Нина вздохнула еще раз и ответила:
- Уважаемые дамы и господа, (народ охнул, Нина про себя сплюнула), я рада приветствовать вас в своем доме! Герр Ларс, представьте, пожалуйста, присутствующих, думаю, нам давно надо было познакомиться! Это моя вина, уважаемые…– Нина слегка наклонила голову, извиняясь и отбросив мысли об этикете и всяких там аристократических заморочках.
«Иначе с ума сойду, еще до беседы! Пропадай моя черешня!»
- Госпожа Нинель, это Вы нас простите – вышла и присела в книксене довольная Ильзэ. – Да только мы решили, что Вы не прогоните, раз уж всяко- разно предложили! Ну и собрались! Время подходящее, Бог нам в помощь! Чего онемел- то, Ларс? Представляй, а я пойду Иде помогу.
Ильзэ подмигнула стоящим мужикам (их было большинство) и «свинтила» за Айрис, выглядывающей из- за двери.
«Кто в доме хозяин, спрашивается, а? Сплошное недоразумение» – подумала Нина, но сделала вид, что так и надо. Ну не суетится же, еще хуже будет!
Староста повернулся к односельчанам (?) и начал:
- Земляки! Это наша дорогая хозяйка, миледи Нинель Флетчер, долгих лет ей и благополучия!
Народ поклонился, смутился, а герр Ларс продолжил:
- Ваша милость, меня и Лейса Вы знаете – ухмыльнулся Бор (смешно ему, заразе). – Это жена моя, фру Бор, Амалия, работящая, значит, она такая и есть: пятерых мне родила, все здоровы, слава Богу!
Невысокая полная улыбчивая женщина в кружевном чепце и странной шляпе (типа котелка) поверх него, плиссированной юбке с передником до пола, в блузе и корсете, выглядывающими из распахнутой суконной удлиненной куртки (или пальто?), присела, как ранее Ильзэ, и сказала грудным голосом:
- Приветствую Вас, госпожа, я много слышала от мужа и сына о Вас, и только хорошее! Спасибо, что заботитесь о них и о нас! – поклон, и в сторону.
- Это кузнец Ньорд Андерсен из Вайренге, госпожа викотесса, с сыновьями Лукасом и Маркусом.
Вперед вышли три богатыря, не иначе: не такие высокие, как барон (и чего вспомнился?), но мощные, такие «поперек себя шире», на одно лицо рыжеватые блондины, с красными обветренными (или опаленными жаром горна?) круглыми светлоглазыми лицами, с прическами «под горшок» и ладонями- лопатами.
- Приветствуем, миледи Нинель! – грохнули разом Андерсены и отступили, а староста обратил внимание Нины на мнущуюся за кузнецами женщину им под стать: такую же крепкую, необъятную (грудь – мечта «теловычитательниц»!), одетую, как и жена Ларса примерно, и в такой же немыслимой шляпе- котелке, и отчаянно краснеющую.
- А это вдова Бьяруп, Аннегрете, мастерица по капусте и козам! Её красную капусту мы Вам привезли, а её бодливых вредин лучше Вам не встречать!
Все заржали, но быстро заткнулись, а несчастная толстушка чуть не расплакалась!
- Я рада Вам, фру Аннегрете, меня очень впечатлили Ваши слова о будущем стаде шерстяных рогатиков! Спасибо Вам за это! – Нина решила поддержать женщину, и та благодарно присела в поклоне.
Последним староста представил сына Ильзэ, Эйнара Дана, приятного внешне, сдержанного, с пронзительными стального цвета глазами и поджарой высокой фигурой молодого мужчину, ноги которого обвивали ручки двух похожих на него детишек: девочки и мальчика. Крошки были любопытны, но молчаливы, однако присели в неловких поклонах, а потом посмотрели на отца.
Розановой сын Ильзэ понравился: было в нем что- то особенное, немного загадочное, словно море, но спокойное и основательное, снова напомнившее попаданке про мэра. «Да к чему бы это?».
- Благодарю вас всех, что нашли время и приехали. Я здесь новичок, всех особенностей не знаю, вы уж простите! Но Господь наш учит быть добросердечными и милосердными, делить хлеб с пришедшими в дом, поэтому прошу к столу! – Нина не знала, что и как делать, но решила отдаться на волю богов.
«Надеюсь, не уроню свое достоинство, если посижу с ними! Вроде и граф, и барон держатся с подчиненными ровно…Не выгонять же мне их? Не думаю, что они будут злоупотреблять в будущем, все- таки видно, что о границах помнят… А так, глядишь, доверие завоюю…Все лучше, чем неприязнь» – снова, как летом, решила Нина и заняла свое место. Обед начался.
* * *
Лежа ночью в своей кровати, Нина вспоминала гостей, обед, разговоры, осмысливала впечатления и улыбалась… Давненько она так не проводила время: вроде и компания незнакомая, и разница в статусе сдерживала обе стороны, но ощущение покоя и близости, витающее в зале, сглаживало шероховатости и неловкости, а мягкий юмор, проскальзывающий нет- нет в словах гостей, был подобен огонькам елочных гирлянд – блестит и радует.
Глава 30
За стол Нина, на правах хозяйки, позвала и четверых охранников, чьё шумное присоединение к компании свидетельствовало: парни знали о визите, более того – они знакомы со всеми присутствующими!
Лейс не стал сидеть со взрослыми: они с Айрис занялись малышами. Мелкие Петерсены и дети Данов, тоже знающие друг друга, ушли в кабинет, где под присмотром старших парня и девушки ели, играли, разговаривали.
Нильс и Мадсен вовлекли Уве Дана в игру, которую освоили благодаря идее Нины и мастерству Матиаса Йенсена. Как она называется, попаданка не знала, но объяснить рукастому деревянщику сумела.
Эту забаву она видела в исторических дорамах: в узкогорлый кувшин с небольшого расстояния забрасываются стрелы. Матиас покумекал, покрутил и смастерил набор оперенных длинных прутков для треснутой вазы с мансарды, после чего все мужчины в Мозеби «резались» по вечерам в саду в эту игру, назвав ее «горлопалки»!
Была еще одна настольная игра из тех же азиатских сериалов, «башня», кажется: деревянные короткие брусочки складываются в высокий столбик по три накрест, потом игроки вытаскивают по одному снизу, перекладывая вытащенный брусок наверх и стремясь сделать это так, чтобы башня выросла, став «кружевной», но устояла.
Айрис, заметив интерес маленькой Ханне к снежинкам и сидящим на подоконниках гномах- нисе, принесла лоскутки и сноровисто шила куклу для девочки, пока та старалась вырезать из бумаги белую снежинку, в чем ей помогал Лейс.
Дети азартно соревновались, веселились и совершенно не мешали беседе взрослых. Идеально!
* * *
За обедом Нина поняла несколько вещей и подтвердила ранее приходившие в голову догадки.
Первое – здесь не принято ставить на стол горячие блюда, их разносят в больших емкостях и передают из рук в руки едокам, чтобы те обслуживали себя сами, а потом повариха/хозяйка либо уносит остатки, либо отставляет на край стола или куда- нибудь еще.
Второе – рыбные закуски и мясные не смешиваются, то есть, размещаются в разных местах стола.
Третье: местные не любят есть свежие овощи, а вот вареные, тушеные или маринованные – очень даже (то- то летом ее салатики не вызывали восторга!), особенно с густыми соусами на основе сливок.
И еще: выпечка по большей части несладкая, но это из- за дороговизны и редкости сахара (это выяснилось во время чаепития –проскользнуло в разговоре). Тогда Нина подумала, насколько тактичны ее домочадцы, оказывается…
Ида готовила обед в расчете на местные привычки, но все- таки с ноткой новизны: грибная лапша, тушеная кислая капуста из бочонка, что солила Нина, поданная к жареным колбаскам, и повидло на меду на десерт с булочками на пиве.
Гости привезли с собой небольшой бочонок темного крепкого пива, а для женщин Ильзэ выставила кувшинчик слабой травяной настойки.
Нина боялась опьянеть, поэтому только пригубляла, гости же особо не стеснялись, подчеркивая, что так выражают уважение хозяевам, однако никто не напился или даже сильно не захмелел.
«Да что им те литр- полтора на нос! Да еще и с закусоном!»- хмыкала внутри виконтесса.
Глядя на мужчин и их спутниц, попаданка отмечала взаимодействие между полами – ровное, без принижения одних и возвеличивания других, и это было приятно.
Иномирянка ревностно отметила, что капусточка ее зашла, лапша удивила, а вот соленые крепенькие грузди с луком и салат из моркови с чесноком и самодельным майонезом, недавно освоенный кухаркой и нравившийся ее домочадцам (наверно, Ида потому и сделала), остальные не оценили: попробовали по разу и всё.
«Подумаешь, нам больше достанется! Ничего вы не понимаете в колбасных обрезках!» – слегка обиделась попаданка. Ивер тоже хмыкнул, но промолчал.
* * *
Сытые и чуть хмельные селяне, видя спокойное поведение виконтессы, постепенно развязывали языки, и к десерту беседа за столом шла довольно непринужденно и касалась будущего поместья и их видов на это самое будущее.
Слово брали и женщины, особенно Ильзэ. Нина, слушая довольно язвительную рыбачку, отмечала ее рассудительность, уверенность и явные познания в агротехнике, которые признавались остальными присутствующими.
Выступила и Аннегрете Бьяруп, когда разговор зашел об увеличении земельных наделов и размерах арендной платы.
- Ваша милость, уж простите, но я скажу…Тяжело вдовам: земли, кроме огорода, нет, не положено, делаем все руками да лопатами. Хорошо мне, еще при свекре покойном коз держали, так я за ними, как за детьми малыми, ходила, сумела сохранить, благодарение Господу! Ну и участок у меня чуть в низинке, земля там влажная, в самый раз под капусту. С того и живем с дочерьми.
А ведь есть и такие бабы, что окромя огорода и печали, нечем похвастаться. Ну, помогает нам община, да, совсем уж с голоду не пухнем. Да только обида иной раз берет! – толстушка разволновалась.
– Руки ж есть! Работать можем, прясть можем, шить…Да только куды идти нам за монетами- то? Работы поденной нету на острове столько, чтобы на всех хватало. Ну, раньше, конечно…Да от детей куда уйдешь, если оставить не на кого?
Нина начала догадываться, к чему скоро подойдет вдова Бьяруп, и не ошиблась.
- Я к чему, фру Нинель, простите, Ваша милость! Ильзэ говорила, вы тоже вдова, так, разумею, понять можете…Нисы вона какие у Вас, прям картинки…А, может, Вы и нас чему поучите? Ну, такому, чтоб бабы, дома сидя или недалеко от него не отходя, могли сделать, а? Ваша милость? – Аннегрета в полной тишине смотрела на хозяйку Мозеби глазами, полными слез и мольбы, перемежающейся с надеждой.
Мужики закашлялись, опустив головы, жена старосты вторила взгляду толстушки, а Нина чувствовала – от её ответа зависит многое.
- Хм, фру Бьяруп, я, если честно, вот сейчас пообещать Вам молочные реки и кисельные берега не готова…Но это не значит, что Ваши слова я пропущу мимо ушей…Кое- что я умею, да, кое- что знаю, кое о чем мечтаю, и в этих планах лишние руки не помешают… – Нина помолчала, потом решилась.
- Я сейчас со всеми поделюсь тем, что крутится в голове, а вы уж потом, на досуге, обсудите еще раз и скажите, насколько мои фантазии можно воплотить в жизнь здесь, где вам знакома каждая кочка и травинка.
Обращение виконтессы привлекло внимание всех, даже Лейс пришел, Ида подошла ближе (кухарка за стол не села, подавала все и отмахнулась с улыбкой от предложения присоединиться).
- Не буду повторять то, что ранее передавал вам герр Бор. Этот этап позади, будем ждать, что получится в будущем году по зерновым и прочему. Теперь о том, что я ему не озвучивала.
И Нина рискнула вывалить на подданных все свои иномирные планы по развитию агробизнеса в Мозеби, с описанием проблем и вариантов их решения.
Слушали внимательно, сосредоточенно, с интересом, а главное, (чего боялась иномирянка), без неприятия и насмешек над глупой аристократкой, ничего, кроме праздной жизни в городе, не видевшей.
Нина закончила речь в тишине, окинула присутствующих взглядом и уперлась в глаза Эйнара Дана. Молодой вдовец смотрел серьезно, без недоверия, и это успокоило виконтессу.
- А я вам что говорила, а?! Наша хозяйка лучше всех! Раз аквавиту сходу шлепнула, моей холодной картошкой с селедкой не побрезговала, значит, можно с ней дело иметь, еще и с выгодой и для неё, и для нас! Такая не бросит и последнее не отберет! – подскочила со скамьи Ильзэ Дан, стукнула ладонью по столу и с победным видом воззрилась на односельчан.
Нина же, смутившись, опустила голову и чертыхнулась про себя: вот ведь сорока!
И тут присутствующие в зале начали сначала хихикать, а потом дружно смеяться. «Весело им, понимаешь…» – не поднимая головы, думала попаданка, пока не услышала голос жены старосты.
- О, ржут что жеребцы, забыли, где находитесь, а? Ну- ка, быстро извинились перед фру Флетчер! Наелись, напились и страх потеряли? –мужики тут же умолкли.
- Ваша милость, фру Нинель, уж Вы не серчайте, и простите их и нас за недостойное поведение! Мы свое место знаем, не волнуйтесь, урона чести Вашей никто нанести не посмеет! – продолжила уверенно старостиха Амалия. – Это потому так сегодня ведем себя, что никогда нас не то, что в дом пускали, в упор не видели! Приедут, по полям конницей пронесутся, девок, что поймают, снасильничают, выгребут, что найдут, и нет их! Сами, как умели, управлялись да на Бога только и надеялись…– женщина вздохнула и заговорила снова.
- Мы как боялись- то, кто купил земли и что будет с нами… Молились всем миром, чтобы новый хозяин оказался не слишком жадным да не согнал нас с земель, как вона, моряки знакомые рассказывают, в той- то Саксии, и овцами не заменил…Или как в Посполитии вроде, как скотину продают людей- то…Нет, у нас король добрый…Да он- то далеко… А хозяин округи – вот он, рядышком…
Нина молчала – а что сказать? Даже если этот мир альтернативный, проблемы, судя по всему, такие же: бедный не женится на богатой, а богатый – на бедной…Здесь шел 1769 год от РХ, а так ли соответствовал он прошлой истории ее мира, судить не ей, тем более, что попала она в псевдо- Данию, о которой не знала ровным счетом НИЧЕГО.
Амалия хотела было еще чего сказать, но слово взял Ньорд Андерсен. Мужик встал, поклонился хозяйке дома и пробасил:
- Миледи Нинель, простите нас, мы не со зла или от неуважения, фру Бор права. Мы ..это…от чувств..(Нина чуть не прыснула – перед глазами встал Вицин в роли Бальзаминова). Спасибо за прием душевный, за внимание к нам. От имени всех скажу так: мы готовы работать, много, чтобы детей прокормить, да и самим пожить лучше хочется. Так что, вы ..это…приказывайте, что надо- то, а уж мы –он оглядел товарищей – постараемся!
Остальные согласно кивали, староста гордо приосанился, Аннегрете вытирала слезы, а Нина не знала, что и думать…Хотя, что думать? Работать надо!
Глава 31
Гости уехали, оставив телегу припасов, растрепанные чувства– у хозяйки, уверенность и решимость – у ее домочадцев. Нина провожать не вышла, простилась в зале, Ида и Айрис от ее имени вручили всем гостям по носкам, а детям Данов – по гномику. Айрис отдала почти все, оставив лишь – на всякий случай – самые красивые, по ее мнению.
Сельчане были растроганы ЛИЧНЫМ презентом от виконтессы. Эти шерстяные носки (связанные, в отличие от местных, на пяти спицах без шва), как потом шутила про себя Нина, стали «переходящим красным знаменем» в семьях ходоков, хранимых как сокровище или святыня. «Так рождаются легенды…Обалдеть, Нинка!».
* * *
Но судьба приготовила попаданке еще один сюрприз, более статусный, но не менее волнительный и, конечно, более приятный.
Да, да, Мозеби посетил господин мэр Нильсен. Вернее, барон Брагау , по – соседски…
Приехал местный «сэр Шон» в полдень третьего воскресенья Адвента, верхом и ...с сыном Хансом!
Айрис, заговорщицки улыбаясь, заставила госпожу нарядиться в пошитое для Рождества скромное темно- синее платье, украшенное по неглубокому вырезу полосой шелка (нашелся кусок в «закромах родины»), вдеть в уши серьги из приданого Нинель, подходящие, по ее мнению, случаю, пару перстней оттуда же, посоветовала расслабиться и не волноваться за стол.
«Легко сказать…Он же с сыном! Это что- то значит? Или просто –приличия соблюсти? Ой, да не знаю я…Что ж такое- то?» – снова мандражировала попаданка, спускаясь в кабинет, где Ида приготовила чай, булочки (опять на пиве – понравилось тесто, легко и просто!), масло и варенье с медом.
«Даже думать не хочу, как это вписывается в аристократический столовый этикет!».
- Господин мэр, барон, приветствую Вас в Мозеби! И Вас, юноша! Вы – Ханс, если не ошибаюсь?
Младший Нильсен напоминал отца, но, очевидно, больше взял от покойной матери: волосы светло- каштановые, густые и волнистые, глаза каре- зеленые, личико симпатичное, но не такое четкое, что ли, с мягкими чертами. Мальчик обещался быть высоким, как отец – уже сейчас ростом он доставал барону до плеча. «Этакий вьюнок!» – подумала Нина, принимая поклоны гостей.
Раскланявшись, хозяйка и гости уселись напротив друг друга на диванчики вокруг столика. Ханс с интересом разглядывал и кабинет со снежинками на окнах и нисами, и саму виконтессу. Барон достал из корзинки пару мешочков и рулон в кожаной обмотке.
- Миледи Флетчер, в качестве жеста доброй воли и в преддверии Рождества позвольте вручить Вам небольшие подарки – проговорил Кристиан Нильсен, указав на дары.
Нина поблагодарила за внимание, посетовала для порядка на ненужные хлопоты и рассмотрела подношение.
В мешочках оказался черный душистый чай и кофейные зерна, обжаренные! А рулон – карта острова, с указанием границ владений и имен их хозяев, дорог между поселениями, церквей и водоемов. Все достаточно понятно.
Нина оценила (он думал о ней, раз заказал копию своей карты!), искренне поблагодарила и решила поинтересоваться делами мэра, когда Ханс неожиданно вступил в разговор.
- Фру Флетчер, вы вдова? Вы в трауре, почему приехали сюда, а не остались у могилы мужа?
Взрослые оторопели, барон хотел одернуть сына, но Нина не дала.
- Да, я вдова, верно. Сюда приехала именно потому, что в трауре. Смерть супруга лишила меня единственного близкого человека в незнакомой стране, и я решила вернуться на родину, к отцу. К сожалению, он тоже умер, оставив мне в наследство это поместье. Теперь я живу здесь.
- И как Вы собираетесь жить? Будете искать нового мужа? – выпалил с горячностью парниша. – Поэтому стараетесь очаровать моего отца?
- Ханс, ты ведешь себя недостойно! Леди Флетчер, простите, мне не…– вскочил барон, гневно оглядывая отпрыска.
- Герр Нильсен, успокойтесь! Ханс, почему Вы задаете незнакомой даме, старше Вас, более титулованной к тому же, еще и в её доме, столь личные вопросы? Вас не учили вежливости? – строго спросила Нина.
Мальчик смутился, сник, съежился и проблеял:
- Простите, миледи, я был неправ…Просто я…
- Вы боитесь, что следом за матерью потеряете и отца? – участливо произнесла попаданка. – Юноша, не знаю, почему Вы сделали вывод, что я пытаюсь очаровать мэра Нильсена, но прощаю Вашу дерзость на сей раз. Однако, раз уж Вы позволили себе высказаться, отвечу: я – в трауре, двойном, у меня на руках хозяйство. Мне нужно заботится о моих людях, земле, так что думать о чем либо еще сейчас нет ни возможности, ни желания. Это понятно?
Ханс поднял на виконтессу глаза, в которых стояли слезы, и нехотя кивнул, а барон внимательно слушал Нину.
- Так почему Вы, юноша, задали столь неприличные вопросы, скажите?
- Ну, бабушка постоянно твердит, что отец…женится скоро и бросит нас с сестрой…А мистер Хьюго говорит, что все женщины суть дьяволицы корыстные, посланные совращать мужчин… – голос мальчика стих.
Нине хотелось рассмеяться. Барон покраснел и отвернулся.
- Милый Ханс, Вы можете не поверить незнакомой тетке, но, по моему, Ваш отец весьма здравомыслящий человек, который любит вас с сестрой и не станет рисковать вашим благополучием ради прелестей женщины, по крайней мере, пока Вы не повзрослеете достаточно для того, чтобы жить своей жизнью.
Думаю, Вам следует чаще разговаривать с отцом, делиться сомнениями, доверять ему, а не словам других людей, и не поддаваться чужому мнению. Вы молоды, вспыльчивы, Вас легко спровоцировать… Больше наблюдайте, слушайте, но выводы делайте на основе действий, а не произнесенных фраз. Это путь настоящего мужчины.
Нина, произнеся эту немного высокопарную сентенцию, пригубила остывший чай и посмотрела на сидящего в более расслабленной позе барона. Кристиан моргнул, как бы благодаря ее. Ханс рассеянно щипал булочку…
* * *
Чтобы снять напряжение, Нина решила разговорить барона на тему «Что делать?». Слово за слово, они беседовали о визите налоговиков и «земледелов», перспектив развития острова, новостях из других его регионов…
Ханс, успокоившись, доел булочку, выпил чай и пошел осматривать гномов и снежинки. «Надо его занять чем- то» – подумала Нина, кликнула Айрис и попросила принести «башню»: звать мелких Петерсенов не стала.
Через пять минут на чайном столике началось строительство деревянного столба и работа мысли: Ханс, выслушав условия задачи, увлекся, и Нина с бароном переместились к ее рабочему столу, где попаданка с гордостью продемонстрировала их с Лейсом таблицы и поделилась некоторыми соображениями на будущее.
Кристиан очень заинтересовался увиденным форматом сбора сведений: рассматривал, вчитывался, задавал вопросы…Нина, ободренная таким отношением, делилась прошлыми делопроизводственными навыками, высказывая мэру соображения относительно их применения на практике.
- Леди Флетчер, Вы снова подтвердили мое мнение о Вас как об очень необычной женщине…Как жаль, что в нашем обществе место для представительниц прекрасного пола определено весьма скромным и низким...Простите моего сына, он еще не может сдерживаться…Но то, что я услышал, заставило меня задуматься… – Кристиан посмотрел на сражающегося с брусочками сына, потом на Нину и мягко улыбнулся.
- Думаю, на обратной дороге нам будет, о чем поговорить.
Нина тоже так думала, но промолчала.
* * *
На обед Ида приготовила рыбный суп (бульон из лососевой головы, по сути), отварную треску в горчичном соусе, гарниром шли тушеные в сливках овощи(сушеные грибы, лук, морковь, горох, свекла и немного картошки), маринованная сельдь, естественно, сыр и паштет из свиной печени. Свежий ароматный ржаной хлеб гости, не чинясь, ели ломтями!
На дорожку пили душистый взвар из щепотки чая с травами и чипсами из яблок (немного летом насушили) с медом. От печенья мужчины отказались – были сыты.
Наигравшийся и успокоившийся Ханс снова задавал много вопросов, но касались они не столь острых тем. Например, его заинтересовали бумажные снежинки.
Пришлось Нине рассказать, что когда- то ей довелось слушать отца (Нинель, якобы) о дальних странах, где снег лежит большими сугробами и не тает до весны, а еще там так холодно, что падающие на руку в перчатках снежинки сразу не таят, и можно их рассмотреть.
- Отец говорил, что замерзшие капли очень красивы, напоминают кружево, и нет среди них одинаковых. Вот я и захотела сделать такие – плела словесные виньетки попаданка.
- А нисе Вы тоже … сами? – пытал Ханс. – Я таких странных не видел…
- Да, я люблю вязать, поэтому мои нисы такие…
- А эту игру Вы…
- Это отец мне в детстве подарил! Он много знал из рассказов купцов, бывавших в разных, непохожих на нашу, странах. В одной, например, живут смуглые узкоглазые люди, говорящие на очень трудном в изучении языке и пишущие удивительно красивыми, но сложными в исполнении сочетаниями палочек и черточек… «Башня» оттуда.
Беседа протекала ровно, мэр делился воспоминаниями о службе, все участники были довольны общением, можно сказать. За разговорами визит затянулся до сумерек, и обратно барона и сына провожали, по просьбе Нины, ее охранники.
Мужчины Брагау увезли с собой: образец формуляра по отдельному крестьянскому хозяйству, набросок заявления на рассмотрение жалоб, запросов и тд, «башню», которую мэр клятвенно обещался запатентовать на имя Йенсена Матиаса (ну не на Нину же? а уж как – его дело) и посоветовал начать изготовление для продажи в городе и даже столице (но после оформления патента), «иномирские» носки (просто фирменный подарок!), одного ниса для маленькой Элис и обещание принять их в доме в скором времени.
Эту ночь Нина спала с улыбкой на лице…
Глава 32
Приближение Рождества не оставило попаданке времени на сладкие мечты: Ида «припахала» периодически впадающую в легкую прострацию хозяйку к «кухонным страданиям».
Деятельная кухарка подробно объясняла технологию приготовления праздничных блюд, просила поделиться чем- то новеньким, после чего увлеченно осваивала иномирные рецепты.
Айрис, по просьбе Нины, готовила подарок кухарке: попаданка показала «на пальцах» метод «ришелье», и горничная, у которой руки росли из правильного места, занялась украшением новенькой нижней сорочки госпожи этим «дырявым кружевом», пообещав сделать себе такое же, как бы от хозяйки, на своей, второй «с барского плеча» сорочке.
24 декабря все обитатели Мозеби, намытые и принаряженные, целый день ели: с утра лакомились выпечкой с кофе, сваренным Ивером (!), потом перекусили смёрребрёдами из здоровенных ломтей хлеба с маслом и уложенными сверху ломтиками посоленного Ниной лосося, или кусочками отварного яйца, маринованного лука, соленых огурцов и тонко нарезанного копченого мяса, привезенного от Аннегрете Бьяруп.
Непосредственно рождественский ужин включал в себя запеченную с остатками сушеных яблок утку, отварную картошку (Нину давила жаба –это ж семенной материал!), все соленья, какие у них были в наличии, кусок свиного брюшка со шкуркой, также запеченного до корочки путем поливания его разбавленным медом, тушеную в сливках свеклу, полюбившуюся мужикам тертую морковь с чесноком и майонезом (привет классическим попаданкам).
Пили пиво и аквавит, закончили натуральное обжорство приготовленной накануне рисовой (это очень дорогое блюдо, сказала Ида) сладкой кашей, политой вареньем и посыпанной орехами - ris- a- la- mande.
Долго и аккуратно вареная каша превращалась в подобие желе, была очень приятна на языке и вкусна безумно. Приколом блюда был крупный орех, который нужно, если он попал в порцию, не есть, а предъявить остальным уже в конце, за что счастливчику полагался подарок!
Выигрыш – купленные в городе в будущем пончики – выпал Йоргену. Племянники позавидовали, и дядя обещал поделиться «неубитым медведем» всенепременно!
Мальчики (все!), сыто отвалившись, не заикались даже о подарках: Ивер сказал, что это лишнее, посколькутакойужин в их жизни – уже подарок.
Нина, слегка захмелевшая, махнула рукой, и Айрис достала припрятанные носки (какая боль!)и со смехом (тоже чуток приняла «на грудь») положила вязание всем на колени, а перед Идой, совсем осмелев, развернула вышитую сорочку!
Ида чуть не прибила девчонку! Срамота ведь, но… Красиво так и необычно! Охранники добродушно похихикали над смущенной женой командира, отблагодарили военными куплетами и комплиментами рукодельную госпожу, мальчишки Петерсены обнимались с персональными нисами, а попаданка чуть ли не дремала в кресле…Все были счастливы.
* * *
Собственно Рождественскую службу обитатели Мозеби пропустили: 25- го внезапно повалил мокрый снег, и мужчины решили никуда не выезжать. Ивер, на правах старшего мужчины, прочел положенные молитвы, Ида с мальчиками спели пару псалмов, тем и ограничились.
Нине вдруг захотелось чего- то эдакого, и она решила испечь не сложный по набору продуктов, но капризный в исполнении сметанный торт на сковороде.
Тесто должно быть жидким типа блинного, коржи следует печь быстро, чтоб не высушить, а потом каждый промазать взбитой с сахаром сметаной и выставить на холод. Настроение у попаданки было удивительно бодрым, погода соответствовала, и последняя сметана «ушла в закат»!
Пока настаивался торт, Розанова приготовила любимый когда- то, но дорогой для пенсионерки салат из трески с грибами. Тоже просто, но весь смак именно в хорошей, пусть и стоившей как осетр, неперемороженной, треске – где же такую найти в окруженной морями России? А тут – пожалуйста!
Грибы белые замочила, рыбу и их отварила (супчик из бульончиков на два дня!), лук и грибы пожарила, майонез намешала – и вуаля: слоеный рыбный салат готов! Ложку съешь – до ужина сыт!
* * *
После таких изысков ни ходить, ни делать ничего не хотелось…Домочадцы попаданки собрались в кабинете, лениво пили чай и смотрели на огонь в камине…За окном в сумерках все еще падал снег, слегка подгоняемый ветром, было уютно и спокойно.
- Фру Нинель, расскажите сказку! – вдруг попросил Нильс.
Нина выплыла из задумчивости.
- Да, госпожа, расскажите! – поддержала мальчика Айрис, усаживаясь поудобнее.
- Ребята, ну какую же я могу рассказать сказку? Разве она будет интересна вашим родителям? – протянула с намеком Нина.
Матиас и Янис, обычно молчаливые, переглянулись с командиром и выдали:
- Миледи, наверняка у Вас в запасе есть истории, которые будут интересны и большим мальчикам, да? Ида, не бей меня, буду ссат…Короче, тебе же потом стирать! – заржал Янис, отпрыгивая от замахнувшейся на него в притворном гневе Иды.
- Вот солидная тетка, мать семейства, а мысли у тебя, посмотрю…- снова заговорил было Янис.
Все рассмеялись, и к просьбе сына и подчиненного присоединился Ивер.
- Да, фру Нинель, поведайте что- нибудь… Под праздник и погоду… Душевное.
«Что же припомнить такое? Любила я на Новый год старые фильмы смотреть…Может, «Дуэнью» пересказать? Там и песенки милые, мотивчик напою…Или лучше «Детей капитана Гранта»? Тут же плавают туда- сюда, и вроде колонии открыли, туда даже некоторые аристократы с семьями уехали…А почему бы нет? Или…Точно, про Суворова и его детство!»
* * *
Фалькстар замер в торжественной тишине, небо спустилось почти к земле, чтобы наблюдать за празднующими Рождество людьми, а в освещенном камином кабинете стоящего посреди поля особняка Мозеби иномирянка рассказывала историю жизни великого соотечественника – необыкновенно талантливого военачальника, родившегося слабым и болезненным, но доказавшего себе и другим, что для упрямого и уверенного человека нет преград в достижении цели.
* * *
Говорила Нина до ночи, язык заплетался, когда закончила… Слушатели, прерывая «акына», вступали в беседу, когда речь зашла о военных стратегиях и победах Суворова, бурно реагировали на отношение царя к выдающемуся полководцу, смеялись над шутками опытного военачальника в отношении молодого Кутузова (библиотекарь пересказывала книгу советского писателя С. Алексеева о детстве русского генералиссимуса).
После того, как виконтесса завершила свой рассказ, вдруг заговорил Петерсен- старший:
- Спасибо, госпожа, очень порадовали! Я вот думаю, почему бы Вам не записать эти сказки и не напечатать?
Нина уставилась на охранника с недоумением. Напечатать? Где? Зачем?
- Ивер, не думаю, что такое…– попыталась высказаться виконтесса.
- Госпожа, подождите! Я вот в городе когда был, слышал: мэр заставляет лавочников и прочих торговцев покупать новостной листок, что ратуша печатает. Нет, это не совсем его идея – от него требуют столичные власти, мол, это тоже источник дохода для казны. Так вот, вроде и не дорого, монетка в восемь скиллингов раз в неделю, в месяц – тридцать два, в год набегает триста восемьдесят четыре или шестьдесят четыре марки! А это – десять с лишним далеров получается!
Присутствующие присвистнули – однако, арифметика! Ивер заметил, какое впечатление произвел его рассказ, и продолжил:
- Понятное дело, народ недоволен…Печатаются в листке скучные вещи – указы, речи короля, некоторые новости про другие страны…Ну кому до того есть дело? Нет, совсем- то может и не надо без такого жить… Но… – Ивер поводил руками, подбирая слова. – Мы, когда барона провожали, он все вами восхищался. Какая, говорит, у вас хозяйка… оригинально- мыслящая – с трудом выговорил оратор – Ей бы в правительстве заседать…
Нина покраснела, остальные закивали головами, гордясь принадлежностью к такой госпоже.
- Так я к чему это. Если бы Ваши истории в листке печатались, их бы точно читали! Да не сразу всё, а кусками, чтобы было интересно купить следующий номер и узнать продолжение, понимаете? Тогда и мэру бы было легче листок продавать, ну, думаю, и Вам чего бы перепадало. Как считаете? – закончил провокационную речь охранник.
- А что, фру Нинель, я думаю, это здорово! – встрял в беседу взрослых Нильс. – Я пытался Уве пересказать Ваши сказки, да так хорошо не смог. Он посмеялся… А вот если бы он сам прочитал – другое дело! Его отец читать учит!
Тут уже загомонили все, Нина отнекивалась и отмахивалась, но мысль в голове застряла… Влияние СМИ на общество переоценить невозможно... Да и коллеги по трансмиграции, помимо рецептов колбас и мыловарения, медицины, нижнего белья и водопровода с канализацией, и писательством баловались, помнится…
Да, плагиатили «белым по черному», так на благо же новой отчизны, мать её! Всё для мира, всё для людей…А ей предоставляется возможность и приятному во всех отношениях мужчине подсобить…
- Ивер, как Вы себе это представляете? – решила поучаствовать в обсуждении Нина.
- Да я уж думал…Вы запишите…Да хоть сегодняшнюю историю... Или сказку какую, прямо детскую…А то наши- то страшные аж жуть!
Ида и Йенсены подтвердили, мол, помним и повторения не хотим.
- Я после праздника в город съезжу, с мэром встречусь – он сказал заходить, если что (ну прямо волк из мульта, мелькнуло в памяти)… Предложу, а там посмотрим...Как Вам такое?
Народ горячо поддержал предложение командира, мальчишки завизжали от радости, когда Нина согласилась.
«Ну вот, теперь еще и самиздат на твою голову, Розанова…Эх, ни минуты покоя!»
Глава 33
После Рождества время до Пасхи промчалось незаметно. Как так?
Ну, по порядку.
Два дня Нина с молодежью (Лейс притащился!) обсуждали идею старшего Петерсена, выбирали тему сказки. Остановились- таки на Суворове! Потом искали псевдоним – решили «Сказки дядюшки Палле» (крошечный, то есть, не спрашивайте, почему). Потом Нина начала писать...С ужасом осознавая, что пишет на русском!
Пришлось записывать быстро на родном, потом старательно переписывать на данском. Когда первый кусок был готов и одобрен «высоким собранием», Ивер с Матиасом (проверить патент) отправились в островную столицу и вернулись оттуда…с мэром!
Красавец Нильсен отчитался по документам на патентование игрушки: в ратушных анналах он запись сделал, но местный юрист тормознул, мол, надо в Кёпенхейген ехать, в королевскую палату, поэтому придется отложить до открытия навигации, но копию бумаг товарищ привез (ну что за душка!).
После чего "обрадовал" попаданку: ее формат отчетности понравился клеркам в ратуше, они сделали заказ в своей типографии и теперь учатся писать в графах и клетках краткую инфу. Заявления и жалобы тоже формализованы, что ускоряет процесс их обработки. Если опыт окажется удачным, герр Нильсен намерен об этом доложить в столицу. «Ну вот оно было надо? Простота хуже воровства, точно».
Мэр полностью одобрил затею охранника относительно печатания рассказов,затем долго пытал Нину на предмет – чего бы еще в листок официальный добавить? Ну как вроде, сказала "А", говори и "Б"...
Пришлось просвещать чиновника о возможностях периодики: «завлекалочки» типа советов, рецептов, историй, сплетен и, конечно, рекламы! Здесь зависли, но после бурного обсуждения деталей достигли взаимопонимания.
Было также много разговоров о форме и цене издания.
- Уважаемый господин мэр, посчитайте реальную себестоимость листка, накиньте пару монет на эксклюзив, то есть, на то, что привлечет читателя- покупателя, уменьшите шрифты, чтобы больше текста вмещалось, возьмите с рекламодателей плату, оговаривая сроки размещения упоминаний об их заведениях, товарах, услугах в листке…– с серьезным видом вещала Нина.
- Можно вообще выпускать отдельно рекламные листки, литературные приложения с законченными произведениями, сборники советов и рецептов (проверенных обязательно!)… – разошлась попаданка.
- Стойте, миледи, у меня сейчас ум за разум зайдет! – взмолился барон и расхохотался. – Дайте с листком разобраться! И сплетни...Как- то несолидно…
- Ай, господин барон, бросьте! Слухи – это неистребимое увлечение у всех и всегда. Необязательно писать напрямую об интрижках имярек, только завуалированно! Чтобы предъяв не было…Колонку можно назвать, например, «По сведениям тетушки Силдж». «Слепая», но «обладающая интуицией»! Вроде не видит, но слышит и делает выводы!
Кристиан снова заливисто расхохотался, а Нина не могла отвести от него глаз, все больше понимая, что влюбляется в этого красавца…Если уже не влюбилась по уши…
Мэр уехал, но обещал вернуться, а Нина писала и писала историю про великого Эггиля- воина («стрела копья» – все в этом имени)…
* * *
Для разгрузки мозгов и в поисках вдохновения охранники вынудили ее начать серьезно учиться верховой езде, и к весне Нина неплохо держалась в седле, ужасая Иду штанами под длинной юбкой и радуя Ильзэ смелостью и мобильностью.
Нина незаметно для себя сблизилась с теткой Дан, каталась именно в Хесне, проговаривала вопросы будущих посадок и прочее, делилась жизненными анекдотами и пикантными эпизодами из книг и фильмов, до которых Ильзэ оказалась охоча (ну как- то так получилось « под чаек»), да и просто посидеть, глядя на море…Даже зимнее, оно завораживало и дарило покой, как ни странно.
* * *
Изучив карту острова, Нина созвала «круглый стол» из «особо приближенных», те поделились мнениями на счет фантазий виконтессы и уже вместе "мудрецы" решили начать «промышленный шпионаж» за соседями.
Ну а как еще выяснить, кто чем там решил на купленных у короны землях заниматься? Мозеби не маленькое, но и не большое поместье, чтобы позволить себе промахнуться в выборе способов разбогатеть…
Им нужно то, что никто не додумался делать!
В результате «рейдов по тылам» (родственники, знакомые, посиделки в трактирах) «разведчики» выяснили, что семейство Ольсен, как самые значительные землевладельцы, пользуясь связями при дворе, заключили договор на поставку фуражного зерна для столицы (ну и армии заодно), а также планируют засевать большие площади льном и коноплей, чтобы изготавливать парусину на местных мануфактурах, для чего уже подбираются и места, и даже люди…
Остальные собственники делают ставки на мясо- молочное животноводство и традиционные овощи, усиленно ищут выходы на рынки других территорий Дански и, предположительно, на континент.
Овцами, в связи с развитием этого направления в соседней Англосаксии, никто заниматься не рискует, садов в планах нет совсем, масличных – тем более…Ну, рыболовство – само собой, а что- то геологоразведочное…Не- е- е, не слышали…
Да, еще ходят непроверенные слухи, что казна хочет установить налог на земли из расчета один далер за два акра общей площади, а то и за один…Перспективы для попаданки нерадужные.
* * *
- Итак, что мы имеем, господа присяжные заседатели? – Нина вела собрание немного сникших сельчан.
- Да уж, по - старому нам не выжить…– вздохнула Ильзэ.
- Да ладно, тетушка Дан! Наоборот, мы выдадим то, чего у других нет. Прежде всего – картошка! Второе – лес! Третье – найдем подсолнух или кукурузу и будем давить масло! Еще – сады! А наши дамы начнут вязать в массовом порядке носки, свитера и все, что можно и что определенно будет пользоваться спросом в среднем сегменте рынка!
«Вау, как я развернулась, самой понравилось» – нервно хихикала про себя попаданка.
- А что про лес, он же сам растет? – задал вопрос Ньорд.
- Герр Андерсен, Вы правы, лес растет, но медленно…Его нужно увеличивать путем посадки новых деревьев, желательно хвойных, которых здесь нет. Значит, их нужно привезти с континента или от свеев. Кстати, свеи…А им наше зерно не нужно?
Народ посмотрел на Эйнара Дана. Тот понял и ответил:
- Свеи, госпожа, давно и успешно торгуют с московитами и с посполитами, против тех наши возможности – ничто. А вот ели у них знатные растут, и сосны корабельные тоже. Причем, ветры и земля там, почти как у нас, а деревья хороши. Так что, думаю, семена мы получить сможем. Только это дело не одного года, - окинул серьезным взглядом присутствующих Дан.
- Дальше, сады. Тоже небыстрый процесс, но, уверен, способ выгодный, надо только найти нужного человека, понимающего в этом деле, и опять же, саженцы привести с континента или из Саксии, да, миледи?
- Ну, этот вопрос летом уточним, здесь недалеко до Альмании, даже я на своем «Ветре» могу сходить. Есть еще вещь одна… – чуть запнулся Эйнар и снова посмотрел на земляков.
- Вы же помните про монахов, что живут у пролива с Мёйном? Так вот. Был я у них однажды летом, их тогда осталось семеро, старые уже, но за овцами своими все равно следили. А по зиме чем- то переболели, и в живых теперь трое, овец же всего два десятка осталось – от голода пали.
Народ охнул, Нина чертыхнулась –что ж она такая тормознутая- то?
Эйнар тем временем отхлебнул пива и вернулся к рассказу:
- Так они меня попросили отвезти их на континент, где их собратья живут, а взамен отдадут овец и записи, как их выращивать, и вообще…Госпожа Нинель, что Вы об этом думаете? Овцы у них были тонкорунные и молочные, сыры их все тут ели раньше.
Нина даже не раздумывала.
- Эйнар, когда мы сможем их перевезти сюда? И как их отправить на родину?
- Вот это правильно, хозяйка – поддержал Нину староста. – Дан- то побойчее меня будет, я все мялся, как Вам сказать! Сейчас у нас марток, дни длиннее становятся, за световой- то и обернемся. Овец пристроим к нам, в Ойструп, есть домишко, там поправим стеночки, до травки доживут. Да и малышни у нас много, приглядят. А вот что с монахами…
- Да вон, домик садовый, пусть там поживут до корабля- то. Дан, милок, у тебя кто есть из мореходов, кто возьмется их в Альманию переправить? Там есть католики, точно, вроде даже на берегу, аккурат напротив нас – внезапно выступила Ида.
Не раздумывая, народ рванул по домам - за телегами, не закончив обсуждение…
«Бежим-те же! Куда? Спасать кошку!» – не ко времени и ситуации всплыло в голове у Нины…
Глава 34
Когда- то Нинина бабушка любила повторять: «Дорога ложка к обеду». Эта присказка вспомнилась Розановой, когда вернулись от пролива спасатели…Вернее, горе- спасители, потому как спасли только тринадцать овец (выходит, еще семь пали?). Монахи вообще не дождались. Как? Да вот так, к сожалению…
Эйнар привез их записи и последнее письмо, в котором некто брат Доминик прощался с тем, кто их найдет, просил похоронить тела усопших в земле, на которую они ступили много лет назад и которая их так и не отпустила… «На все воля Божья» – заканчивалось послание последнего орденца.
Истощенных овец привезли на телеге, Аннегрете со слезами обещалась их выходить, Эйнар забрал записи монахов – почитать и подумать.
* * *
Нина с волнением ожидала известий о дебюте рассказов про Эггиля- воина в местной газете. Новости, в лице Кристиана, прибыли в начале марта – столько времени понадобилось мэру, чтобы утрясти все переделки и создать новый формат издания, после чего получить отклик у публики.
Реакция читателей была…необычной. Торговцы, среди которых «Островной вестник» насильно, под роспись и оплату «не отходя от кассы», распространялся самыми непробиваемыми клерками, как и раньше, просто бросали газету в мусор или в камин, пока один из сыновей одного трактирщика не пошел с «бумажкой», сами понимаете, куда…
И там, в приюте уединения и сосредоточенности, в ожидании «великих дел», пацан, умеющий читать, наткнулся взглядом на «Сказки дядюшки Пелле» и зачитался (молодец, Розанова!)!
Забыв про последствия, он, теряя штаны, рванул в зал, где сначала был осмеян посетителями, отлуплен отцом, после чего, получив- таки право голоса, стал «героем дня», открывшим для горожан и прочих жителей острова прелесть СМИ!
Этот выпуск зачитали до дыр, уделив внимание и официальной части, и потом уже клерков, распространяющих периодику, ждали с нетерпением. Через три выпуска типография значительно увеличила тираж, цена за номер поднялась до десяти скиллингов, городские матроны стали тормошить мужей с предложениями записать лучший рецепт маринованной селедки, а старьевщица Фрида – обивать пороги мэрии с «новостями». Эта дама знала много и про многих!
Эмилю, тому бледному юноше, дали спецзадание – обрабатывать сплетни для подачи в листке, и статус парнишки среди собратьев весьма вырос! У тщедушного клерка оказался талант к полутонам и намекам, и вообще, он явно тяготел к журналистике с элементами сатиры!
Барон, рассказывая обитателям Мозеби эпопею с листком, смеялся сам и смешил народ. Закончив, он поцеловал руку Нине, передал подборку с изданными номерами и серьезно выдал:
- Ваша милость, леди Нинель, позвольте поблагодарить Вас за вклад в развитие административного дела на Фалькстаре! От лица моих сотрудников и меня как мэра! Скоро мне предстоит отчитываться перед Его Величеством, я отплываю в начале апреля, чтобы к Пасхе вернуться на остров. Позвольте сообщить королю о Вашем участии в изменениях, о которых я буду докладывать?
Нина отчаянно замотала головой – да не в жисть!
- Нет, господин барон, ни в коем случае! Мне не нужно внимание столь высокопоставленной особы, греха не оберешься! Я буду рада, если мои скромные идеи принесут пользу Вам…А мне достаточно …монет, которыми, если Вас наградит король, Вы со мной честно поделитесь! Или привезите семена маиса и «солнечного цветка», помните, я говорила о нем? И вообще любых редких растений, цветов,какие найдете, можете и саженцы плодовых деревьев прихватить…А славу несите на своих крепких мужских плечах!
Барон снова рассмеялся, опять расцеловал попаданке руки, оставил мешочек с кофе и уехал…Нина загрустила было, но творческий азарт усадил за стол: истории на фоне душевных переживаний писались особенно хорошо.
* * *
Ивер возил Нинины «рассказки» в столицу, Ильзэ готовила посевную картошку…
И вот настал день, когда на распаханной по осени и выровненной сейчас подсохшей земле можно было начать посадку.
Нина с Ильзэ сообща решили пробовать посадить порезанные проросшие клубни, предварительно замазав срез золой. Все обитатели Мозеби приняли участие в историческом мероприятии!
Ровные ряды будущего (строго с севера на юг) соседствовали с пробивающимися ростками овощей, за которые отвечала Ида.
«Ну, надеюсь на тебя, Господи! Помоги!» – молилась про себя Розанова.
* * *
Овцы - наследство монахов - оклемались, вместе с козами Аннегрете бодро щипали первую травку, и староста Бор усматривал в том божий промысел. Озимые на новых участках всходили дружно, пришел черед сделать попытку пересадить лесной молодняк вдоль границ хозяйства: так «мудрецы» решили отметить владения Мозеби и сделать задел на будущие «лесопосадки».
Нина как- то упомянула, что такие насаждения спасают посевы и почвы от выдувания. «Хуже не будет» – решили крестьяне и пошли копать ямки под саженцы всем миром, устроив субботник- «барщину».
* * *
Мэр уплыл в столицу вместе с семьей, сообщил однажды Ивер. У Нины внутри что- то дрогнуло, заныло, но Петерсен, сославшись на Эмиля Ниссена, уточнил:
- Там живут его родители, дети скучают по дедушке с бабушкой. Кстати, вот Ваш гонорар – и отдал ей кошель с горстью далеров (мэр подписал договор с Петерсеном, по которому за каждый выпуск Нине причитались несколько монет, а тираж неуклонно рос).
«Ну хоть что- то» – уныло вздохнула попаданка. Ей было не по себе…
* * *
Пасха выпала на самый конец апреля, погода и всходы радовали, и жители Мозеби готовились посетить Нюкьёбинг.
Айрис сшила хозяйке новый наряд из юбки и корсета, украсила блузу к нему большим воротником с вышивкой «ришелье», долго колдовала над руками Нинель, делала овсяные и сметанные маски на лицо, промывала волосы настоем молодой крапивы…Короче, наводила «марафет».
Провели генеральную уборку в доме, накрасили яйца, Лейс нарисовал узнаваемого Пасхального кролика с букетиком примул в лапках (краски, похожие на пастель – или ее(?) – для рисунка с трудом отыскали в городе).
Нина, поняв, что слоеное тесто тут пока в деревнях не делают, хотя и знают, «упоролась» и испекла «наполеон» с заварным кремом, в изготовлении которого оказалась мастерицей Ида. Как и в рисовом десерте (обязательном,оказалось, элементе местных ритуальных застолий).
Трапеза накануне отъезда было относительно скромной – бутеры с селедкой и жареная рыба, а вот после поездки жителей Мозеби ждала томленая свинина и куча прочих вкусностей, ну и яйца, конечно!
Ехали на отмытой и украшенной повозке, предвкушая гулянья (Эмиль утверждал, что они непременно будут), сладости и покупки.
Город встретил обитателей поместья шумом, суетой, поздравлениями, звоном колоколов, толпами народа, стремящегося на ратушную площадь.
Нина поддалась всеобщему восторгу: праздник всегда прекрасен!
Приехавшие оставили средство передвижения на постоялом дворе, с хозяином которого «скорешился» Ивер, и двинулись к ратуше.
Там было не протолкнуться, но, благодаря способностям охранников, женщины и дети протиснулись почти в первые ряды. На площади выступали жонглеры, гимнасты, в толпе разносчики даже умудрялись торговать напитками и сладостями…
- Уважаемые горожане и гости Нюкьёбинга! Сейчас перед вами выступит мэр нашего славного города с привественной праздничной речью! – раздался с балкона ратуши громкий голос глашатая. Артисты исчезли в мгновение ока, а стоящие внизу задрали головы вверх.
Нина тоже подняла глаза и увидела…светловолосого мужчину в мантии мэра. Народ взревел, вышедший заговорил, а у виконтессы потемнело в глазах…
Глава 35
У стояния в толпе есть преимущество: захочешь – не упадешь. Появление на балконе ДРУГОГО мэра расстроило не только Нину, но и всех ее сопровождающих...
Четверо стражей ловко вытащили своих женщин и детей из скопления народа, быстро купили мальчишкам, чтобы не гундели, пончиков, вывели бледную госпожу и поджимающих губы Иду и Айрис в боковой переулок и усадили в какой- то закусочной.
- Госпожа, не…– хотела было что- то сказать Айрис, но Ида дернула ее за рукав и покачала головой, мол, молчи. Девушка всхлипнула и промолчала.
- Пойдемте в церковь, девочки, – попросила спутниц Нина неожиданно даже для себя. И они пошли.
Главный собор города был величественен снаружи и лаконичен внутри: распятие, алтарь, длинный подстав для свечей, ряды лавок по обе стороны от прохода, голые стены и открытый пустой гроб (напоминание о Воскресении Христа).
Атмосферу праздника создавали большие банты из белой и красной ткани, украшавшие боковые выступы, букетики весенних цветов и непрекращающийся колокольный звон – громкий и однообразный.
В храме никого не было, поэтому Нина села на скамью у входа и закрыла глаза. В голове не было мыслей, только пустота, в груди тревожно сжималось сердце.
«Ну и чего ты так расстроилась, а? Сама придумала, сама обиделась, да? Никто не виноват, тебе ничего не обещали…Тем более, ты же не знаешь, что случилось? Прекрати, ты взрослая тетка, не порть настроение другим, и вообще – не гневи бога в светлый день!» –увещевала себя попаданка.
Сколько она так просидела, Розанова не знала, но в какой- то момент женщине показалось, что ее погладила по голове невидимая рука, и чей- то бесплотный голос пообещал, что все будет хорошо…И сразу стало легче.
Виконтесса открыла глаза, огляделась, обнаружила рядом Иду и Айрис, вздохнула…Сжимавшая сердце печаль отпустила свою длань, Нина улыбнулась. «Ну не случилось, не смертельно…Праздник сегодня, нечего ныть!»
- Ну что, девочки, домой поедем? Там свинина ждет!
Служанки- наперстницы выдохнули с облегчением, перекрестились и, вслед за хозяйкой, переглядываясь с надеждой, вышли из храма.
* * *
В городе задерживаться не стали: от толпы и суеты, сладостей и шума мальчишки устали быстро, про расстроенных женщин и говорить нечего. Мужчины, прихватив где- то бочонок пива, разместили всех на повозке и на хорошей скорости двинулись в Мозеби: к привычной размеренности, тишине и угощению.
* * *
Нина по дороге обратно и несколько дней после пребывала в «состоянии нестояния»: молчала, уставившись в никуда, рано ложилась спать, не писала, бродила вокруг дома, иногда садилась на лошадь и отъезжала на пару миль в поля. Слуги к ней не приставали с разговорами, тактично давая госпоже время на «погрустить»…
О чем думала попаданка? Да, если честно, ни о чем…Ей просто было как- то грустно и…обидно?
И да, и нет: она чувствовала, что барон не вернулся не по своей воле, что была причина, возможно – случился форс- мажор…
Аристократы ведь тоже люди подневольные, поэтому король мог послать куда или женить, что весьма вероятно и почему- то первым делом лезло в голову, хотя и смешно так думать…
Однако, Нина пресловутым "шестым" чувством понимала – он не вернется скоро, если вернется вообще.
С этим пониманием надо было что- то делать…У неё столько планов, от нее столько людей зависит! Если она, как в прошлой жизни, уйдет в себя, отгородится от реальности, нырнет в свой внутренний мир, то проср…т и эту жизнь!
«Жить без любви…Снова? А кто ее обещал- то, а? И почему без неё? Нинель двадцать шесть, Нина, не семьдесят! Не случилось с одним мужиком – будет другой! Спасибо скажи, что чувствовать можешь, мечтать, искать, что пережила прекрасные мгновенья влюбленности, писать вон начала…Вот за это ему и спасибо! Пусть Господь хранит героя ненаписанного моей жизнью романа, где бы он ни был! А я буду картошку выращивать, это важнее девичьих слез и романтических соплей» – в один из дней решила попаданка, раскинула руки, глубоко вдохнула напоенный морем, травяной зеленью, освежающим ветром воздух, поорала во все горло и …успокоилась. Жизнь продолжается!
* * *
Возвращение хозяйки Мозеби к относительно нормальной «Нинель» ознаменовалось резко возросшей ее активностью на грядках и за рабочим столом.
Картошечка выдала первые листочки, хорошенькие и зелененькие, и Нина принялась за окучивание, поднимая земляной холмик вокруг картофельной ботвы так, чтобы та выглядывала до десяти- пятнадцати сантиметров на поверхности – это способствует развитию под землей боковых побегов, на которых будут формироваться новые клубни (вспомнилось из случайно прочитанного) – и рыхля землю. Домочадцы не встревали, помогали, хотя и удивлялись такому рвению и действиям госпожи.
До цветения Нина трижды окучивала картофельные ряды, почти ежедневно сидела на грядках, пропалывая кухаркины посадки, стерла в кровь ладони и зачернила ногти, зато спала после утренне- вечерних агро- упражнений как убитая. И это было хорошо!
Ида, дорвавшись до земли, высадила все, что накопила за долгие годы переездов и жизни в городах. Жизнеспособными оказались не все семена, естественно, но те, что укоренились, взошли, активно росли и обещали неплохой урожай.
Нина отметила, что фру Петерсен явно обладала даром «уговаривать» растения: жена командира охранников все время обращалась с «волшебным словом» к зеленым насаждениям, они «слушались» и тянулись к солнцу, а Ида цвела рядом с ними.
У селян тоже поля демонстрировали единство формы и содержания, герр Бор причмокивал губами от удовольствия, когда окидывал взглядом почти бескрайние зеленя зерновых. «Дай- то бог, дай- то бог» – шептал он тихо, осматривая зеленя, и крестился.
Детвора, озадаченная старостой, следила за овцами и лесопосадками, время от времени бегая проверить их рост. Молодые дубочки, клены, березки, буки, высаженные на субботнике вдоль границ поместья, прореженные естественным отбором, все же давали понять, что изображают демаркационную линию.
Овцы, взятые под опеку вдовой Бьяруп, посвежели, отъелись, нашли общий язык с ее козами и даже, засранки, умудрились поддаться соблазну! Вожак смешанного стада козел Тор, воспользовавшись увеличением гарема, не стал останавливать себя в желании попробовать экзотику и покрыл, пока его не поймали «на горячем», пару ярок, чем крайне расстроил и очень разозлил толстушку Аннегрете!
- Нет, ну, козел, вот настоящий козел! – негодовала вдова, жалуясь зашедшей в гости хозяйке Мозеби. – Вашмилость, это ж …ну, я прям не знаю, что сказать! Баран нужен, обязательно! А если они ..того…Что родится- то?
Нина смеялась до слез из- за случившейся коллизии и могла только попытаться успокоить начинающего овцевода историей про подобные случаи и низкую вероятность беременности у "смешанных" пар . Толстушка немного успокоилась, но на виновника безобразия ругалась еще долго. Кстати, последствий у безответственного поведения скотины не было. Аннегрете выдохнула с облегчением.
* * *
Нина,несмотря на произошедшее, не оставила занятия литературой, но этим летом от сказок поучительно- обучающих вдруг перешла к лав- стори: про спящих принцесс, сражающихся за прекрасных дам рыцарей и прочие ХЭ- дистые финалы. Почему ее понесло в эти степи, попаданка не анализировала.
Писала под влиянием момента, писала, когда вспоминала какой- нибудь фильм, писала, когда не хотелось выходить из дома из- за дождя…
Нина писала, а вот читали ли её?
Интерлюдия
Эмилю Ниссену очень хотелось наорать на Фритофа Кьяарра, секретаря нового мэра, виконта Йеппе Тройлле: так тот его достал своими идиотскими вопросами, придирками и неуважительным отношением к острову и его обитателям!
«Вот ведь послал бог начальничка и его подчиненного…Пара дурных чаек, одни имена чего стоят – «тот, кто беспокоит» и «хватающий за пятку» или «вытесняющий»!
Цепляются за все, что связано с бароном, и всё норовят грязью облить…Эх, не повезло, так не повезло: только- только наладили выпуск листка, деньги потекли в ратушу, работа с бумагами стала и проще, и легче, так на тебе! Прислали замену…Как же жаль господина Нильсена, и где он теперь?»
Юноша тяжело пережил известие о переменах в руководстве мэрии. Барон Брагау ему нравился, еще больше нравилось сочинять заметки в газету, переписывая приносимые старьёвщицей Фридой разные сплетни, а иной раз (да, признаёт!) выдумывать их самому. Невинные, но забавные!
Горожане читали, смеялись, ждали выхода новых листков…И тут их ошарашили – мэра заменили! И началось…Это не так, то не эдак…
И если в работу ратуши родственник графа Ольсена, по его протекции сюда и попавший, особо не вмешивался, только вид важный делал да бумаги подписывал, поскольку тащил все дела заместитель мэра из местных, вернее, давно живущих, герр Оле Есперсен (разорившийся мелкопоместный дворянин с острова Семмсёэ), то в «Островной вестник» этот столичный хлыщ вломился «всеми четырьмя лапами».
До конца мая листок выходил в том же формате, что и при бароне, а потом Тройлле запретил печатать сказки Палле и сведения Силдж: заявил, что ТАКОЕ издание слишком примитивно для города под ЕГО руководством. И потребовал отныне печатать рассказы собственного сочинения или трактаты «видных ученых из столицы», коих у него накопилось несколько стопок…
Заумные описания свойств алхимических жидкостей и поисков «философского камня», рассуждения о природе небесных светил, человеческих пороков и фривольные вирши и анекдоты про «пастухов и пастушек» были интересны виконту, но не жителям Фалькстара, усмотревшим, не без основания, в сих статьях насмешку над их интеллектом и образом жизни.
Выросший к лету до трехсот экземпляров тираж вестника снизился до прежних пятидесяти к началу осени: добровольно листок никто не покупал, пришлось вернуться к принудиловке по списку. Рискнуть же вызвать откровенное негодование жителей увеличением в соответствии со своим распоряжением ранее утвержденного списка покупателей мэр Тройлле не посмел: море рядом, всяко может случиться…
Эмиль в эти месяцы старательно прислушивался к перешептываниям, разговорам и слухам в городе и ратуше, пытаясь понять, что же случилось в столице, и почему господин барон не вернулся, как обещал.
Из разрозненных деталей получилось составить следующую картинку: доклад барона произвел впечатление на короля, величеству понравились нововведения, и он захотел оставить герра Кристиана Нильсена в Кёпенхейгене, посулив ему пост Земельного министра, о смещении которого, в силу возраста и слабоумия, давно поговаривали при дворе.
Но королевская милость была с условием: барону следовало «прикрыть грех» короля, женившись на его фаворитке, и воспитать под своим именем будущего бастарда, если таковой случится.
Барон Брагау вежливо отказался, ссылаясь на траур по супруге, наличие детей и нежелание столь скоро связать себя узами нового брака…Вроде бы и приличия соблюдены, и причина веская, однако обиделись на такой ответ и король, и фаворитка.
Ни казнить, ни как- то наказать публично монарх родовитого аристократа Нильсена не посмел: дворянство Дански было хоть и малочисленным, но весьма щепетильным в вопросах своих прав и обязанностей. Одним словом, по столь «незначительному» поводу оскорблять представителя не последней семьи в стране и вызвать негодование и подозрения у других государь не решился (найдутся более сговорчивые), а вот создать «воспитательный» прецедент – да.
Бывшего мэра Фалькстара отправили послом в Москвению на неопределенный срок. Вроде и почет, и уважение, на деле – ссылка в глухой край, где полгода лежит снег, на троне – сомнительного происхождения самодур, народ дикий, а по улицам немногочисленных городов бродят медведи.
Только несметные богатства делали эту эту «..опу мира» немного стоящей того, чтобы обратить на себя внимание просвещенной Дански и установить между странами дипломатические отношения (не будем говорить, что следовало помешать соседям- свеям совсем уж монополизировать рынок мехов и прочего, что попадало в Эуропу из Москвении и через неё – с Востока).
Уважаемый герр Кристиан желал прослыть новатором? Вперед и с песней!
Барон Брагау принял королевский указ и тут же отправился в путь, поскольку посольство было сформировано и уже готово к отплытию. Назначенный же ранее посол с радостью «пост сдал» и побежал жениться на королевской фаворитке, посчитав наличие рогов меньшим жизненным неудобством, нежели собственный возможный труп «на неведомой дорожке».
Сын барона, Ханс, поехал с отцом, а крошка- дочь опального (по сути) чиновника осталась на родине в доме его огорченных родителей…
* * *
Эмиль Ниссен тяжко вздохнул: ему предстояло сообщить неутешительные новости Иверу Петерсену, а через него – той дылде- виконтессе, оказавшейся умной и талантливой писательницей (юноша давно об этом догадался) , чрезвычайно ценимой бывшим мэром, даже более того…
А еще было жаль, что не сможет он прочитать новые интересные истории дядюшки Палле…
«Черт бы подрал, прости господи, этих высокопоставленных «голубокровных» дворян!» – сплюнул молодой клерк и потащился на свое рабочее место…
PS. Фамилия барона изменена.
Глава 36
Хозяйка Мозеби выслушала расстроенного Ивера спокойно, забрала последний гонорар и отправилась пройтись: надо было сбросить негатив и принять случившееся раз и навсегда.
Идя к Хесне, она невольно порадовалась солнечной и теплой погоде – можно будет искупаться, пока мальчишки, увязавшиеся с ней, будут играть с приятелями. Айрис, занятая очередной вышивкой, с облегчением от прогулки отказалась, когда поняла, что госпожа не настаивает на ее компании.
Ильзэ без вопросов дала госпоже кусок чистого полотна, и Нина пошла прочь от деревни так далеко, как могла. Поняв, что ее не видно, попаданка разделась донага, вошла в прохладную (другой здесь не бывает) воду и поплыла, отдавая морской волне несбывшиеся мечты, горечь разочарования и боль потери…
Когда усталость дала о себе знать, Нина вернулась, оделась и долго сидела на пустынном берегу, глядя на пенистый прибой, голубое небо и безбрежную даль, перебирая машинально ракушки, галечник, песок, вдыхая влажный морской воздух и отпуская недавнее прошлое по имени Кристиан Нильсен, «сэр Шон», барон Брагау , ее вторую первую любовь…
* * *
Этот заплыв поставил точку в сомнениях и переживаниях виконтессы.
«Хорошо, что я в нем не ошиблась: порядочный человек и нормальный мужчина. Такого полюбить не грех… Надеюсь, даже уверена, что в здешней вариации моей родины живут такие же по духу люди, как и у нас, а значит, Кристиан сможет устроиться и жить там благополучно – иностранцев во все века у нас разве что не боготворили…
В город я более ни ногой, если нет весомого повода, а сочинять все равно буду! Фалькстар не может быть единственным местом, где любят сказки…И на моей улице перевернется самосвал с пряниками!
И вообще, жизнь только начинается, миледи Нинель! Выше нос и хвост морковкой! То, что нас не убивает – делает сильнее!»
* * *
Дни, наполненные трудом, бежали вслед за ветром.
Грядки Иды удивили неожиданными открытиями: из неопознанных семян выросли редис, перцы и кабачки!
Ида сначала расстроилась, мол, чего от жадности у последней хозяйки выпросила, но Нина ее сомнения развеяла.
- Ида, ты волшебница! И глаз у тебя хороший, и руки золотые! Эти овощи – тоже наше будущее, надо только наблюдать за ними, выяснить их требования к почве и условиям. Кажется, перцы не любят сквозняки, а кабачки…? Кажется, картошку рядом! И пересаживать их надо в разные места их года в год…Не помню точно, прости! Молодой редис такой горьковатый и вкусный, с лучком зеленым, отварными яйцами и сметаной или майонезом! Ида, живё- о- ом!
* * *
Огородница Петерсен радовалась настроению фру Нинель и поклялась вырастить любой овощ, лишь бы леди улыбалась.
За этот год женщина настолько прикипела душой к своей странной госпоже, что уже и не представляла, что было бы, не согласись муж на неё работать. О такой хозяйке и жизни Петерсены даже и мечтать не смели!
Каждый вечер, ложась в чистую отдельную кровать в ГОСПОДСКОМ доме, слыша из соседней комнаты возню и смех сытых довольных сыновей, видя живого, здорового мужа рядом с собой ежедневно, Ида искренне молилась Всевышнему за виконтессу Флетчер, прося для неё все блага мира:
- Господ наш, сущий на небесех, прости прегрешения наши, помилуй нас, спаси и сохрани моих детей, мужа и госпожу, ниспошли благодать на рабу твою Нинель, продли дни её, подай ей покой душевный и счастие женское…
Муж был с ней категорически согласен!
* * *
Отцвела картошка…Стоя над картофельными грядками, Ида размышляла: если цветы превращаются в вишни или яблоки, то эти вот зеленые шарики должны быть на них похожи…Значит, внутри есть семена, из которых – что? Можно вырастить рассаду! И посмотреть, что получиться…
Ида была почему- то уверена, что если прямо сейчас это сделать, то к осени кустики снова зацветут – тепло же на острове все- таки…
Женщина еще постояла, потом пошла за маленькой лопаткой- совочком, сделанным кузнецом по рисунку леди: им оказалось очень удобно делать ямки для рассады! Наделает в уголке ямок и ткнет туда, не откладывая, свежие семена из коробочек…Да, так она и сделает!
* * *
Аннегрете, расстроенная взбрыком козла Тора, однако, не пропустила момент стрижки шерсти у подопечных. Помогали ей традиционно сыновья кузнеца – кто ж еще удержит норовистую скотину?
Овец тоже немного пощипали, и вдова пошла к леди Лунд (так обращаться к хозяйке было легче и ближе,что ли) спросить, что делать с шерстью – смешать или нет?
Нина сказала – нет! Ей очень хотелось посмотреть, какой будет козья пряжа. В идеале ей был нужен козий пух, и Аннегрете сказала, что чес рогатых проводит в конце зимы, и что у неё есть мешок, до которого руки не дошли.
«Эврика!» – воскликнула попаданка и горной ланью поскакала за вдовой – забрать свою прелесть. «Начнутся дожди, буду чесать и прясть! Дело нехитрое, должна справиться!» – убеждала себя Нина, вспоминая бабушку за этим занятием и ролики в интернете, где рекламировали крестообразное «турецкое» веретено.
Если все получится (не если, а когда, одергивала себя Розанова), зимой она обязательно свяжет платок или палантин кружевной оренбургский, а потом…Да они тут удавятся в очередях за такой вещичкой! Как у одной литературной предшественницы- попаданки, золотом поверхность будут выкладывать!
Остальную шерсть взяли в обработку вдовы – соседки Бьяруп – в обмен на будущие курсы по изготовлению носок «а- ля виконтесса» и прочего. Вроде и покрасить обещались!
* * *
«Рейд по тылам» принес в свое время не только разведданные, но и привел к увеличению пчелиного поголовья на пасеке деда Клауса Бора, родственника старосты, как выяснилось. «Да они тут, почитай, все – братья и сестры!» – шутила попаданка.
Короче, «шпиёны» услышали, что один из северных пасечников желает избавиться от части ульев. Ну, устал, допустим. Желающих купить в округе нема. Хелп ми!
И тут появляется дед Клаус на белом коне и с деньгами (предоставленными хозяйкой Мозеби в качестве подъемных)! Возгласы, объятия, отъезд… И в Ойструпе к лету уже шесть ульев с обалдевшими от разнотравья и возможностей к размножению «пчелками Майя»!
Дед занят, ученики появились, как и надежды на свой свечной заводик. А жизнь- то налаживается!
Глава 37
Лето 1770 года по местному счислению запомнилось не только полынью потерь и сладостью обретений, но и авантюрой Нининых подданных по добыче масличных и всего, что попадется…
Эйнар Дан –пацан конкретный, слов на ветер не бросал: сказал – сходит на материк, сделал – сходил. Да не один…
Короче, рыбак прочитал дневники монахов, что- то из них почерпнул и кинул клич: «Айда со мной, молодежь!». Подшаманив лодку, наловив про запас рыбы, Эйнар, Янис- охранник, Маркус- кузнец и еще парочка парней из Ойструпе, в одно им понятное время пошли в поход.
Их целью стал альманский порт Вирнминдэ – аккурат напротив крайней точки острова через пролив Кадётрайне. Можно было и из Хесне плыть напрямки, но первый маршрут был более оживленным, вероятность встретить помощь, в случае чего, была выше.
Нина об отплытии приключенцев узнала пост- фактум, когда ори - не ори, всё без толку. Ильзэ ее успокаивала, что, мол, сын – умелый моряк, ребята все крепкие и всё такое.
Но пока парни не вернулись, виконтесса виконтесса переживала сильно, и если бы не начавшийся грибной сезон и накатывающее временами вдохновение, с ума бы сошла или обожралась от нервов!
Ребята пришли на Фалькстар в конце августа: уставшие, похудевшие, но довольные и гордые! Встречали их в Мозеби все заинтересованные лица, по случаю чего был дан грандиозный банкет! Конечно, после того, как парни побывали дома, наобнимались с родней и отоспались.
* * *
Нине Андреевне было стыдно! Когда она узнала, что на «заплыв» деньги дали Янис с Матиасом, она чуть не расплакалась! А у неё взять –не судьба?
- Фру Нинель, да все нормально! В следующий раз…– пытался оправдаться Янис.
- Никакого следующего раза, понятно?! – повысила голос виконтесса. – Только если судно будет более…надежное…
- Вы не правы, миледи, мой «Ветер» – самый лучший! – уверенно заявил Эйнар под одобрительные хлопки команды.
- Ладно, ладно, я просто очень волновалась! – примирительно произнесла хозяйка дома.
Из рассказа авантюристов слушатели узнали, что в Альмании это лето выдалось жарким и не слишком урожайным, купцы намереваются пройтись по другим землям за зерном, так что ребята кое- где намекнули на Фалькстар.
Прошлись вдоль тамошнего побережья, накопали (под конец) сосен и елок, еще в одной деревушке из заброшенного сада – молодых яблонь, вишен и явно ягодных кустов, но как те называются, парни не знают.
Видели и подсолнухи, сумели «выкрасть» корзинку, но прорастет ли чего, не уверены.
- По крайней мере, теперь знаем, что искать! – прыснул Янис.
Набрали заодно масла оливы, немного соли и сахара – вышло дешевле, как ни странно, продали (!) все «башни» оптом в трактире в порту…
- Будет патент у нас или нет, клеймо Матиаса на них стоит, да и вряд ли кто станет иностранцам платить, а так хоть что- то заработали – немного грустно сказал Янис, виновато поглядев на брата.
Посмотрели, как живут и работают местные, Маркус углядел некоторые приемы в обработке металла, сказал, может пригодиться, видели мануфактуру со станками – прониклись.
- Еще ткани у них необычные, вроде – лен, а вроде – нет, бумага лучшего качества, гладкая. Картошку не видели на огородах, а вот кур, здоровых таких, встречали! Они прям больше гуся, смешные такие, под носом соп…простите! – смутился Олаф Меллер, парнишка из Ойструп.
«Неужели индейки? А ведь должны же быть. Или нет?»
- Но живут…пожалуй, беднее нас …И очень тесно! У нас тут простор, а у них – деревни да городки, почитай, дружка на дружке. Мне не понравилось – закончил беседу Олаф.
Подводя итог, Эйнар сказал:
- Надо быстро посадить, что привезли. А вот на будущий год ехать раньше, и там идти глубже внутрь, если желаем найти новинки. На побережье мало что есть. Или не рисковать, и купить требуемое в Кёпенхейгене – дороже, но ко времени, осенью вплоть до конца октября можно сходить и вернуться спокойно.
Так и решили. Ну её, эту заграницу! Нас и тут неплохо кормят!
* * *
Сравнение лета на материке и острове удивило, хотя и здесь, по сравнению с прошлым годом, когда Нина только приехала на Фалькстар, было жарче. Но, может, из- за того, что остров, или расположение севернее, поместье Мозеби пожаловаться на урожай не могло: в среднем по разным культурам вышло «сам- пять» – «сам- шесть » против привычных «сам- три\четыре».
Увеличение пахотных площадей принесло невиданный ранее объем зерновых, для которых потребовались дополнительные хранилища, вот тут к месту пришлись оставленные монахами монастырские здания, куда и свозилось предполагаемое к продаже зерно. Туда же позже отправились и овощи, предназначенные для реализации. Пришлось устраивать дежурства – охранять стратегический запас.
Нина по этому поводу переживала, а староста Бор смеялся.
- Ох, вашмилость, дайте хоть подивиться! За всю жизнь я столько овса, ячменя да пшеницы с рожью не видел! И это ведь всем раздали по прошлогодней норме, мы с братом все амбары заполнили, и вона сколько вывезли! Эх, теперь бы продать поскорее да с Вами и казной рассчитаться…
«Да уж, продать…Кому и как? – ломала голову попаданка. – Не успеешь оглянуться, явятся сборщики долгов перед короной…Господи, пусть немцы, что ли, приплывут?»
Как говориться, не было заботы…Однако, народ, ну, если не ликовал, то находился в приподнятом настроении. Теперь всех интересовали результаты эксперимента госпожи с картошкой.
Ильзэ, как «главный по тарелочкам», через день приходила в Мозеби и следила за степенью высыхания ботвы: то, что там выросло, и неплохо, показали пробные подкопы.
Меленькие, ровненькие клубни напоминали позабытые советские «на рубль – три» (кг, разумеется): тогда Нина Розанова ездила на колхозный рынок в Салтыковку, покупала у деревенских «с Тамбова» или «с Рязани» молодую картошку, мыла ее в нескольких водах, отшелушивая тонкую шкурку, отваривала, не очищая до конца, и обжаривала целиком. Или отваривала «в мундире», чистила, посыпала рубленым чесноком и укропом и поливала растопленным сливочным маслом или делала со сметаной…
Редис круглый, розовый (по той же схеме, только пучками), зеленый лук, редкие, но не слишком, парниковые, гладкие и длинные, огурцы подавались салатом к молодой картошке, и казалось, вкуснее этой простой еды и быть не может…А уж если удавалось купить случайно слабосоленую или маринованную селедку в полуторакилограммовой жестяной банке, отделить ее, рыбку, от костей и устроить в желудке рядом с картошкой…У женщины вообще случался гастрономический оргазм!
Ну, молодую попробовали. А что покажет поздняя копка?
* * *
На глазах у «рыцарей круглого стола» Нина с Ильзэ выбирали из грядок урожай картофеля, и с каждой лопатой в сердце попаданки распускались цветы: куст давал в среднем десять- пятнадцать клубней примерно с ее кулак, навскидку килограмма полтора- два, и кучку меньших и мелких.
Может, кому- то покажется немного (ну явно не ведро), но для зрителей и хозяйки Мозеби это был триумф!
Выкопанная картошка сортировалась, оставлялась на просушку, ботва сжигалась тут же, мальчишки пересчитывали валовое количество клубней, а староста обговаривал с Ильзэ где, как и из чего на будущий год Ойструп будет сажать такую замечательную «овощ»!
«Лето было прожито не зря! Вот продадим остальное, заплатим налоги и будем всю зиму спать спокойно. Ну, где же эти торговцы?»
Юмористическое отступление
На клумбе два цветочка, повернув друг к другу соцветия, переговариваются смущенно:
- Ты меня любишь?
- Да! А ты меня?
- Да! – после чего, в нетерпении встряхивая листочками, восклицают - Ну, где же эти пчелы?!
Глава 38
Нина ждала альманских купцов, а дождалась королевских налоговиков. Они приехали верхом, их было трое, с ними были стражи и мэр Тройлле …
Нина как раз собиралась в Ойструп к Аннегрете Бьяруп – проверить, как дела у последней беременной козы и как растут новорожденные козлята. Вдова- животновод специально сводила черного бодливого Тора с дамами поочередно, чтобы малыши появлялись также – проще уследить и сохранить приплод. Взятые на себя обязательства толстушка Бьяруп выполняла!
В открытой и ровной поверхности вокруг Мозеби были свои преимущества, как в той хулиганской присказке из далекого детства Нины Корзун: «Выйдешь в поле ты пос…ть – далеко тебя видать!»
Сидя на Марте, рыженькой кобылке, хозяйка усадьбы уже было собралась пришпорить четвероногую, как усмотрела группу всадников, на скорости направляющихся в ее сторону. Сердце ухнуло – Нина сразу поняла, что едут к ней и едут за деньгами…Не свататься же?
Пришлось быстро менять планы, предупреждать домашних и переодеваться – налоговиков надо встречать во всеоружии из красоты и титула!
Пока незваные гости спешивались, осматривались и рассаживались в кабинете, куда Ида срочно носила чай и маленькие бутербродики на шпажках на один укус (освоили ради разнообразия), Нина привела себя в порядок и достала банковские билеты – другой наличности у неё не было.
«Ну, надеюсь, этого хватит, продам зерно – будут монеты. Будут, я сказала!» – намеренно будила в себе зверя скромная бывшая библиотекарша.
В состоянии легкой агрессии (нервозности, скорее) она всегда быстрее соображала, что и как ответить обидчикам или наезжающему начальству, при этом сохраняя непрошибаемый вид и максимальную интеллигентность.
Смена образа и настроя несколько затянулась, поэтому Нина, тихо спускаясь и подходя к кабинету, дверь которого предусмотрительно (?) и полностью не закрыла встревоженная Ида, услышала довольно громкий мужской разговор, касающийся собственной персоны. Виконтесса остановилась у самой двери: когда еще представиться возможность узнать что- то новенькое о себе, любимой!
- …не- е- ет, лично я с ней не встречался, да и неинтересно! Но еще в столице слышал, что мужа с титулом ей купил отец, как и эти земли…Пройдоха, говорят, был купчишка! – насмешливый голос молодого мужчины отчетливо раздавался в полупустом помещении.
- Господин Тройлле , не стоит упоминать покойных в таком тоне! –недовольно ворчал кто- то явно постарше. – Я знаю, что герр Лунд был уважаемым негоциантом, с обширными связями…
- Ой, да полноте, граф, это не меняет его подлой мужицкой сути! А девица, видать, здесь никому не глянулась, вот и подсунул её папенька нуждающемуся в деньгах аристократику- иноземцу, которого эталеди –издевательски протянул Тройлле , мэр нынешний, выходит – грохнула…
- Виконт, прекратите! Обвинение ей не было предъявлено, судья констатировал несчастный случай! И вообще, недостойно обсуждать титулованную дворянку, какого бы она ни была происхождения, тем более, за ее спиной в ее же доме! Еще слово, и я буду вынужден сообщить о Ваших … Вашем…поведении графу Ольсену, который, как Вам известно, является официальным опекуном виконтессы Флетчер! – раздался еще один возмущенный голос. – Вы бросаете тень на его светлость!
- Ой, ой, ой, баронет Лунге, не стоит горячиться! Хозяйка вряд ли Вас оценит…И она в тра- у- ре! Так что не тратьте красноречие, пока, во всяком случае…Не думаю, что она того стоит…Рыжая толстуха ростом с маяк, ха- ха! К тому же, судя по обстановке …(мэром снова использовался насмешливый, даже издевательский, тон), не способная выбрать нормального управляющего… Такое убожество, ни единой ценной вещицы, как можно жить в такой нищете, Вы только посмотрите – продолжал ехидничать виконт и, наконец, «подвел итог»:
- Уверен, всего через пару лет, как раз к окончанию траура, леди Флетчер будет вынуждена продать земли, чтобы иметь монеты на одинокую старость, ха- ха- ха!
Ему вторил чей- то заискивающий смешок, после чего в кабинете отчетливо прозвучал предупреждающий кашель, звякнула с силой поставленная на блюдечко фарфоровая чашка. «Пора!» – решила Нина и резко распахнула дверь.
- Простите, что заставила ждать, господа! Надеюсь, вы смогли насладиться интересной беседой и скромным угощением! Я не ожидала вашего визита, иначе постаралась бы подготовить более достойную вашего статуса встречу. Еще раз приношу свои извинения! – не сдерживаясь, но изображая вежливость и смирение, произнесла Нина, сделала книксен и выпрямилась, стоя так, чтобы однимвзглядом охватить мужскую компанию, оккупировавшую ее кабинет.
* * *
Что сказать? Гости не впечатляли, хотя ею самой, очевидно, были впечатлены: осознав, кто говорит, встали почти дружно и – легкий поклон, после чего уставились на неё также ансамблем… Выражения лиц визитеров были разными: прифигевшим, изучающим, смущенным, заинтересованным. Догадаться, «ху из ху», было несложно.
Пристально (прицельно даже) смотрел на неё самый старший из присутствующих: представительный дядька лет пятидесяти, в темном кафтане, жилете на тон светлее, рубашке с жабо, украшенном камеей, в лосинах и сапогах до колена (впрочем, форма одежды, как и длина волос – до плеч, в хвостах – у всех была похожей, «дьявол скрывался в деталях»).
«Граф, главный, из министерства» – определила Нина, отвечая седеющему мужчине с внимательным взглядом голубых глаз таким же спокойным своим.
Заинтересованно смотрел молодой русоволосый мужчина рядом с графом. «Баронет…Лунге? Подчиненный графа, раз около него сидел… Приятный, хоть и не красавец» – отметила хозяйка дома.
Смущался (или притворялся?) некий златокудрый херувим, исполненный очей, чей вид, как и наряд, был нарочито скромным, но во взгляде на неё, Нину, иномирянка успела различить проскользнувшую брезгливость вперемешку с …ревностью?!
«Не может быть!» – внутренне охнула Розанова от невероятной догадки…Однако! Следующий взгляд ангела в сторону последнего участника мизансцены был красноречивее некуда… «Упс!»…и «Хмм…».
Последним среди равных, то есть, высоких гостей, но первым по степени «впечатлённости» возникшей в дверях леди Флетчер, был действующий мэр Нюкьёбинга, виконт Йеппе Тройлле .
Прошло несколько минут, а он все еще не мог справиться с шоком, особенно, когда она лебедушкой подплыла к мужской группе, и стало ясно, что смотреть на виконтессу некоторым гостям придется снизу вверх!
Родственник опекуна был хорош собой, вот только росточком не вышел – 165 см от силы! Светловолосый, почти платиновый блондин, голубоглазый, с яркими чувственными губами, с ямочкой на гладковыбритом подбородке, с прямым породистым носом, ноздри которого нервно раздувались от … возмущения или возбуждения?
Нина поставила бы на второе, потому что проходящий шок уступал место похотливому интересу, не увидеть который в глазах явного ловеласа было невозможно! Козёл!!!
Нина про себя гордо фыркнула: ещё бы он не засмотрелся! Нинель Флетчер была хороша: высокая, сияющая молодостью, в перешитом Айрис по ее нынешней, весьма аппетитной, фигуре платье из шелковой тафты цвета болотной зелени с небольшим декольте, прекрасно оттеняющей ее рыжеватые волосы и отдающие зеленью глаза, в необычном кружевном («ришелье») чепце, из под которого кокетливо спускались по лебяжьей шее подвитые локоны, с розовыми, изогнутыми в легкой улыбке губами…
Обнаженные по локоть руки с длинными тонкими пальцами и изящными запястьями, покрытые едва заметным загаром, как и тронутое румянцем овальное лицо, ресницы- опахала, из- под которых хозяйка Мозеби чуть лукаво посматривала на мужчин…
Мягкий бархатистый голос прошелся лаской по ушам избалованных женским вниманием представителей данской дворянской элиты…
Ни жеманства, ни откровенного кокетства, лишь исполненное достоинства и …величия (?) появление виконтессы заставило гостей не только удивиться несоответствию ожиданий и реальности, но и срочно пересмотреть тактику поведения в отношении владелицы поместья.
* * *
«Хм, а она весьма недурна…И явно не глупа, чтобы ни говорил мальчишка Тролле» – подумал про себя граф Хольгер Гёльдерстейн- Маассэ, один из королевских советников, сменивший по весне «ушедшего» в отставку Земельного министра.
Нынешний сбор налогов был для герра Хольгера способом не только пополнить казну, проявив себя при этом, но и познакомиться с новыми владельцами бывших охотничьих угодий, где он любил бывать раньше. Граф не одобрял продажу земель на острове, сожалел, что в свое время уступил решение этого вопроса графу Ольсену, попросту психанув, как юнец, и упустил возможность купить кусок Фалькстара себе…
«Ну что ж, посмотрим, что эта дамочка сможет сделать здесь…Темная лошадка, определённо. Впрочем, лишь бы платила!» – решил министр и первым поцеловал в знак приветствия руку Нинель.
* * *
Баронет Асмунд Лунге,хоть и был очарован хозяйкой Мозеби, сумел сдержаться и не бросился расточать ей комплименты, в отличие от лицемерного хлыща Тройлле .
«Совершенно бесстыжий! Только что поливал вдову грязью, а увидев красивое лицо и фигуру, принялся рассыпаться в куртуазностях! Тьфу! Интересно, она слышала наш разговор? Судя по ее поведению и отстраненности, весьма вероятно…Но держится хорошо» – отметил про себя баронет и тоже, отрекомендованный министром, приложился к руке виконтессы, получив в ответ ее благожелательный взгляд.
Нинель Флетчер с поистине царственным видом позволила мужчинам представиться: сначала граф, потом вырвался вперед со своими сомнительными комплементами виконт Тройлле – еле вырвала обслюнявленную конечность, после подошел баронет, приложившийся к ее руке с уважением.
Последним был херувим, сделавший легкий «клювок», не достигший кожи, и стремительно отпустивший женские пальцы, будто касался чего- то неприятного.
«Ишь ты, подишь ты, какая цаца, баронет Педер Хуитфолд, очень говорящее имя! Осчастливил, неделю мыться не буду! Господи, помоги мне пережить этот визит!» – Нина изо всех сил старалась сохранить на лице подобающее выражение и не дать раздражению выйти из- под контроля. Она и так нервничала, а тут еще спектакль смотреть пришлось.
«Держись, дорогая, потом проорёшься» – приказала себе попаданка и предложила гостям присесть. Сама же прошла к рабочему столу и села там, определив таким образом границы, что было воспринято графом с легкой усмешкой, баронетом – с понимающей улыбкой, мэром – с некоторым раздражением, а пе…ангелом – с тихим фырком и брошенным в сторону Тройлле горячим взглядом.
Мизансцена готова, актеры в наличие. Начнём- с!
Глава 39
- Ваше сиятельство, правильно ли я понимаю, Ваш визит связан с процедурой сбора налога на землю? – не растягивая удовольствие, спросила на правах хозяйки Нина.
- Вы абсолютно правы, Ваша милость. Я уполномочен Его королевским величеством провести осмотр острова и земельных владений и получить причитающиеся короне налоговые сборы по установленной ранее квоте, – граф подошел к столу и протянул Нине лист с напечатанным указом.
– Поместье Мозеби, ведь так, я понимаю, называются теперь находящиеся под Вашим управлением бывшие королевские угодья? Так вот, согласно воле короля, за право владения 12000 акров земель на острове Фалькстар, в этом году Вы должны заплатить в казну шестьсот далеров. Готовы ли Вы, леди Флетчер, рассчитаться с казной в моем лице сегодня или Вам потребуется некоторое время для сбора необходимой суммы? Наше пребывание на острове продлиться еще три недели…
В кабинете наступила тишина, в которой взгляды присутствующих сосредоточились – в разной степени интереса – на лице виконтессы. Нина чувствовала направленные на себя тревогу, злорадство, любопытство…
- Герр Хольгер, благодарю за информацию, я примерно так и предполагала, поэтому не стану Вас обременять и готова выплатить налог полностью прямо сейчас. Надеюсь, Вы непротив принять банковские билеты?
Граф удовлетворенно кивнул, баронет Лунге подскочил к Нине, принял от неё шесть ассигнаций, проверил их подлинность и, под внимательным взглядом начальства и хозяйки дома, выписал расписку в двух экземплярах. Факт передачи денег был подтвержден участниками сделки, а также мэром Тройлле (с видимым неудовольствием).
Покончив с официальной частью, мужчины немного расслабились, у Нины же, наоборот, от напряжения свело скулы: предстояло накормить гостей – это было еще одним испытанием. Нина видела в дверях взволнованное личико Айрис, давшее понять, что Ида смогла что- то сварганить на скорую руку, но уверенности в том, что они смогут не ударить в грязь лицом, у прислуги явно не имелось, что уж говорить о простом библиотекаре.
«Да уж, дворян за моим столом еще не было…И плевать! Как говориться, мы вас не ждали, а посему – чем богаты. Не нравится – не ешьте!» – думала про себя землевладелица, не решаясь открыть рот, чтобы объявить об обеде. Но перед смертью не надышишься, так что…
- Господа, вы проделали долгий путь, потратили свое драгоценное время…В знак моей признательности прошу отобедать, чем Бог послал. Заранее приношу извинения за возможное несоответствие блюд вашему взыскательному вкусу, однако, надеюсь на снисходительность к моей неподготовленности в части вашего неожиданного визита в мой скромный дом и к моему положению вдовы, ограниченной в средствах.
Нина говорила всю эту высокопарную чушь, приходящую не пойми откуда в голову, и чувствовала, что краснеет от смущения.
«Нет, ну за что мне- то стыдно? Это им должно быть стыдно, что объедают бедную вдовушку! Могли бы и отказаться, а они вон, прямо бежать готовы за стол!» – возмущалась Нина, делая приглашающий жест в сторону залы, где Ида и Айрис кружили вокруг длинного стола, расставляя приборы.
«Слава богу, что Маргрет в свое время настояла на покупке столового сервиза, пусть и не очень высокого качества, а Айрис регулярно чистила серебро из прихваченного из особняка Флетчеров набора! Я- то, клуша, вообще не думала об этой стороне дворянской жизни! Я и в прошлом гостей не принимала, с Кириллом это было невозможно, и на посуде не циклилась – есть одинаковые тарелки, вилки- ложки и хорошо! Господи, воистину, рожденный ползать – летать не может!»
От волнения взор туманился, иномирянка практически на ощупь прошла в зал и обомлела: стол сиял белоснежной скатертью, в центре – ваза с полевыми (осенью?) цветами, корзинка с грушами и яблоками, все стулья накрыты чехлами, под которыми не видно, что они разные, приборы расставлены, как и некоторые закуски…
«Девочки, как вы смогли?» – вопрос в глазах Нины перехватила Ида и только кивнула, мол, все нормально, сажай мужиков.
- Господа, прошу к столу! – сил хватило произнести ритуальную фразу без запинки. – Как я говорила, не обессудьте за простоту и непритязательность. Приятного аппетита!
Мужчины огляделись, особого неудовольствия на их лицах виконтесса не заметила и осторожно выдохнула. Рассаживались гости сами в принятом, очевидно, в свете порядке: Нина – в торце на хозяйском месте, справа и слева – граф и виконт, за ними – баронеты.
Ида и Айрис, в чистых чепцах и передниках, начали обносить гостей горячим – припущенной в сливках треской с травами (она Иде хорошо удавалась), с картофельным пюре в качестве гарнира; свежий хлеб был подан на отдельном блюде, как и традиционная маринованная красная капуста, солёная сельдь, печеночный паштет и молодой овечий сыр, а также жульен из собранных накануне грибов и фаршированные яйца (кухарке они очень нравились).
- Господа, к сожалению, не могу предложить вам вина, но немного аквавита у меня есть. Держу исключительно в лечебных целях – нервно рассмеялась попаданка, но эта ее шутка была воспринята гостями благосклонно.
Айрис метнулась на кухню и вернулась с подносом, на котором в стеклянном темном графине (откуда?) плескалась местная водка, а вокруг него стояли маленькие рюмочки.
Вопрос «Кто будет разливать?» решился без её участия: граф кивнул баронету Лунге, тот забрал поднос у Айрис, разлил горячительное и САМ обслужил соратников. Тостовал граф:
- Господа, предлагаю выпить за здоровье прекрасной леди Флетчер!
Мужчины что- то буркнули и выпили. Нина с перепугу тоже глотнула. Обед начался.
* * *
Сколько было в графине водки, Нинель не представляла, но на три тоста гостям хватило. Пили за неё, за короля и за мир во всем мире, то есть, за процветание Дански.
Уважаемые гости отдали должное рыбе, подивились пюре (Нина поняла, что в таком виде здесь картошку не ели), восхитились жульеном и яйцами (интересовал майонез, с которым была перемешана начинка из желтка и сыра), не побрезговали сельдью и капустой, а кофе со сливками (остатки это были, сволочи!) и вовсе привел их в восторг (и как Иверу пришло в голову его сварить?).
За едой чиновники немного разговорились, граф контролировал процесс (спасибо, выручил), обстановка в целом была терпимой, и только виконт Тройлле норовил задеть Нину какой- нибудь колкостью, обернутой в откровенную лесть.
«И чего прицепился?» – думала, улыбаясь и «уворачиваясь», иномирянка, отмечая при этом, что граф недовольно поджимал губы, посматривая на родственника её опекуна, и явно делал какие- то выводы о личности мэра.
Нина старательно отражала атаки настырного блондина относительно прошлого виконтессы, взаимоотношений в семье и причин гибели иноземного мужа, жизни на чужбине и прочее, делая упор на вдовство, траур по обоим родственникам, желание удалиться от света, чтобы предаваться молитвам и трудам праведным…
Увы , в конце концов, не сдержалась, когда виконт в очередной раз намекнул на убогость жилья, стесненные обстоятельства и необходимость присутствия в ее жизни знающего мужчины, готового освободить прекрасную хозяйку поместья от бытовых проблем.
- Миледи, я никоим образом не хотел задеть Ваши чувства (баронет Лунге хмыкнул)…Мне просто невыносимо осознавать, что такая красавица вынуждена прозябать в глуши и терпеть лишения! Вы должны вернуться в свет и жить так, как надлежит даме Вашего положения и статуса, не обременяя себя тривиальными заботами о налогах, урожае и прочих низких материях…
Нина не дала виконту закончить:
- Простите великодушно, герр Тройлле, но повторюсь: в настоящий момент я ношу двойной траур, и пока он не закончится, о замужестве или возвращении в свет, как Вы предлагаете, не может быть и речи. Мой опекун, граф Ольсен, согласился поддерживать меня в этом вопросе, за что я ему глубоко благодарна. Надеюсь, и Вы более не станете поднимать эту тему ни в моем присутствии, ни в других местах, уважая покойных и мое решение чтить их память. Касательно Вашего беспокойства о моем нынешнем положении…
Виконт подавился готовящимися к изречению словами, остальные мужчины уставились на хозяйку с любопытством, пораженные резкостью и непримиримостью ее тона.
Нина оглядела присутствующих и продолжила:
- Поверьте, оно совершенно излишне! Возможно, с точки зрения представителей благородных семей, к коим вы все относитесь, я достойна только жалости, однако, лично я так не считаю. У меня есть дом, земли, здоровье, молодость и возможность жить так, как хочу я сама, по крайней мере, в обозримом будущем. Напомню, что какледия прожила пять лет, а вот как дочь купца – всю жизнь! Кровь – не водица, предприимчивость и способность заработать на хлеб с маслом у нашего сословия известные, на что я и уповаю, уж простите, если задену ваши чувства этой сермяжной правдой…
Нина медленно встала, оперлась на стол обеими руками и прямо посмотрела на молчащих гостей.
- Так что, господа хорошие, виконтесса Нинель Флетчер, в девичестве фроляйн Лунд, намерена самостоятельно вести дела поместья Мозеби, поскольку купеческая дочь умеет не только булки трескать, но и деньги считать, в отличие от некоторых, умудрившихся промотать и свое, и чужое состояние, прикрываясь красивыми фразами о благородстве и достоинстве «голубых кровей».
Женщина выпрямилась, еще раз обвела сидящих мужчин серьезным взглядом:
- Прошу простить меня, господа, видимо, я отвыкла от общества, поэтому хотела бы остаться одна, чтобы отдохнуть. Надеюсь, вы будете снисходительны к женским слабостям. Я благодарю вас за уделенное мне и моим делам внимание и время. Не смею более задерживать. Примите мои уверения в совершеннейшем почтении и прощайте!
Нина присела в самом низком книксене, на который оказалась способна, после чего, вытянувшись в струнку, застыла у стола, опустив глаза долу и сложив руки на животе в позе глубочайшего смирения.
Гостям ничего не оставалось, как выразить хозяйке благодарность и удалиться: кто- то – смущенный и задумчивый, кто- то – раздосадованный, кто- то – старательно скрывающий удовлетворение от увиденного и услышанного.
В опустевшей обеденной зале виконтесса Флетчер тяжело рухнула на стул и тихо расплакалась от непонятной горечи и навалившейся вдруг усталости…
Глава 40
Нина не могла точно сказать, почему визит столичных чиновников и нового мэра выбил её из состояния равновесия даже больше, чем факт попадания в другой мир с сопутствующими этому потерями или отъезд барона Брагау , поставившего крест на ее расцветающей любви…
Но дело обстояло именно так: Нина погрузилась в депрессию. Она сидела в кресле в кабинете, тупо уставившись в окно, не желала разговаривать, отказывалась от еды, вымученно улыбалась пытающимся растормошить ее домочадцам и плохо спала. И думала, думала, думала…
О чем? Как ни странно – об одиночестве. Своем тотальном одиночестве, своей чуждости этому миру и его законам…
Нина впервые за полтора года пребывания в этой реальности необычайно остро ощутила тоску по сыну и внукам, привычной за шесть с лишним десятилетий жизни, нормальной одежде и обуви, бытовым благам, понятному мироустройству и, смешно сказать, чувству безопасности!
Хотя, если подумать, ну какая безопасность в мире войн, эпидемий, повсеместного мошенничества и скорой смерти? Но Нина чувствовала себя в этом плане спокойнее там, чем здесь, на тихом острове среди поддерживающих её людей, в окружении прекрасной природы и находясь в молодом теле, которое вполне обеспечит ей возможность прожить столько же, сколько она прожила на Земле…
Увы, эти плюсы нивелировались имеющимися минусами: она практически беззащитна перед традициями и моралью общества, где женщина любого сословия изначально занимает зависимое положение, где даже слово высшего по статусу может лишить доброго имени и жизни, а власть мужа – средств к существованию…И апеллировать- то не к кому, по сути!
Нина вспоминала реплики мэра Тролле относительно необходимости нанять управляющего, поскольку женщине ее статуса не пристало заниматься хозяйством и жить в глуши, его пренебрежительные взгляды на скудную обстановку, сомнительные, на грани приличий, комплименты, и испытывала жгучую досаду: снова ей указывают на её якобы умственную неполноценность и ущербность, поскольку она – женщина!
Нет, Розанова не была ярой феминисткой, но все равно не могла принять такого рода уничижительную снисходительность от считающего себя априори правым человека только потому, что он – мужчина.
Муж тоже в своё время давил именно на эту «кнопку», мол, умишком не вышла, сиди и молчи в тряпочку, убогая, твой уровень –готовка да уборка, не способна ты на что- то большее…
При этом Кирилл никогда не интересовался, хватает ли ей денег на содержание дома, сына, не называл точную сумму своей зарплаты, отдавая каждый месяц столько, сколько считал нужным, пресекая робкие поползновения жены на увеличение вклада в семейный бюджет, скандалил, когда в холодильнике не обнаруживалась колбаса или что кислые щи (его любимые) были сварены на сушеных грибах, а не на говяжьей грудинке…
Любое оправдание или попытки объяснить, что она и так крутиться, как может, что цены растут, в отличие от зарплаты, вызывало у мужа раздражение, мгновенно переходящее в яростный гнев: он, потрясая кулаками, обвинял Нину в неумении вести хозяйство, в расточительности, в неспособности экономить, потакании сыну и себе (попрекал вязанием, на которое она тратилась, а что деньги за проданные вещи шли на семейные нужды, им благополучно игнорировалось)… Короче, не так сидишь, не так свистишь …
И вот здесь, в другом уже мире, ей опять пришлось выслушать аналогичные высказывания, несмотря на нынешний титул и внешность! Да еще от какого- то встречного- поперечного недомерка! Ну, чье тут выдержит терпенье?!
Нине вдруг так захотелось почувствовать рядом крепкое плечо близкого человека или ощутить теплые объятия родных! На минуточку, чтобы набраться сил и успокоиться, перестать бояться и обрести уверенность, что есть с кем разделить трудности, страхи, да просто искренне поговорить и поделиться наболевшим, не одергивая себя каждый раз при воспоминании о нынешнем социальном положении…
«Это, наверное, и есть главная опасность попаданства – инаковость, иномыслие, одиночество в толпе даже при относительно благополучном случае переселения, как у меня…И ведь ничего не скажешь, да и кому? Да, Нинка, накрыло тебя не по- детски, а все речи этого «блонди» Тройлле …
Только, дорогая, придется стиснуть зубки и барахтаться дальше. Раз послали сюда, значит, есть что- то, что под силу только тебе…Так что, хватит киснуть, вставай и решай проблемы по мере их поступления, ты же русская баба! Кто ещё слона на скаку остановит, и хобот ему оторвет? А тут даже не хобот – отросток!»
Нина выглянула в окно: утро занималось, в небе проглядывал солнечный диск, желудок внезапно напомнил о себе громким ворчанием.
«Да пошли они лесом, эти дворянчики с их намёками! Собака лает – ветер носит! Были да сплыли…Я – купчиха Лунд, мать их ети! Обломаешься, коротышка! А виконтесса Флетчер вообще не про вашу честь! Но пасаран, Нинель! Ворона – сильная птица, хоть и шизанутая!»
Попаданка, вспомнив один из немногих понравившихся когда- то анекдотов, вдруг рассмеялась, подскочила с кровати, быстро оделась и спустилась в кухню.
- Ида, есть хочу! Что есть в печи – все на стол мечи! Обожрусь и помру молодая! А выживу – за грибами пойду! Опята должны быть и грузди!
Ответом ей был заливистый хохот кухарки и её сыновей, радостно приветствовавших вошедшую госпожу.
- Фру Нинель, Вы такая смешная! Мы с Вами пойдём! – прокричал Мадс, а брат его прижался к виконтессе, широко улыбаясь.
Нина потрепала вытянувшихся за лето пацанов по отросшим шевелюрам и, театрально вскинув подбородок, произнесла с надрывом, подражая незабвенной Раневской:
- Крошки мои, за мной!
* * *
«Лесное счастье» этим утром материализовалось в нескольких пнях, усыпанных молоденькими опятами, заполнившими две корзины, и (внезапно) шести семейках вешенок, которые прошлым летом Нина не встречала и о возможности произрастания этого вида грибов в подведомственном ей зеленом массиве даже не догадывалась!
Продолжительная ходьба, бодрящая утренняя свежесть, запах преющей листвы и влажной от росы почвы, чистое осеннее небо, легкий ветерок (куда ж без него!), удовлетворение от полученной добычи начисто выгнали из души грусть- печаль.
Нина шла и улыбалась, настраиваясь на новый день, планируя поездку в деревню, перебирая в памяти рецепты приготовления опят, предвкушая вкус жареной с вешенками картошки, когда держащиеся из последних сил мальчишки в один голос воскликнули:
- Дядька Янис, помоги, руки отваливаются!
- Смотри, сколько грибов мы насобирали с фру Нинель!
Нина сфокусировалась и поняла, что им навстречу скачет Янис Йенсен. «Случилось что, господи?» – заволновалась попаданка, но, судя по радостному лицу охранника, причин для тревоги не было, скорее, наоборот.
- Леди, там, это, альманцы приплыли! Эйнар их к монастырю повел по морю! Ларс уже тоже туда отправился, а Лейс к нам – предупредить – Янис лыбился, довольный. – Меня за вами послали! Давайте корзины!
Мужчина начал спешиваться, но Нина его остановила:
- Погоди, Янис! Забирай добычу и вези домой, мы с пацанами дойдем сами. Лейс ничего не говорил, надо ли мне к ним идти?
- Эйнар передал, что они с Ларсом справятся, если только Вы не захотите на купцов посмотреть…
«Оно мне надо? – фыркнула про себя Нина. – Староста с Лейсом и Дан – боевая тройка, уверена, не оплошают! Я лучше чего приготовлю да помоюсь, и грибы разобрать надо. Придут же отчитываться? Лейс знает, сколько мне должны селяне, как и то, сколько нам вообще нужно бы монет, так что пусть мужики разбираются, а я пешком постою…»
- Нет, Янис, не пойду! Езжай в Мозеби, скажи Иде, чтоб воды нагрела нам с мальчишками ополоснуться, потом скачи в монастырь, посмотри, что и как. Если ребята захотят, пусть тоже едут. И скажи мужикам там, что если до вечера управятся, буду ждать их для доклада и на ужин.
Янис забрал корзины и, ловко, одними ногами, направляя рыжую Марту, двинулся к особняку, а грибники, избавленные от тяжестей, спокойно продолжили путь, строя предположения о том, какие- такие альманцы, сколько выручат наши денег и на что по вкусу похожи слипшиеся в лист вешенки…
Глава 41
Есть поговорка про двери как символ жизненных перемен: если одна закрывается – обязательно открывается другая. Точно! Стоило виконтессе скинуть с души осадочек от визита чиновников – тут и купцы долгожданные нарисовались!
Мальчишки Петерсен не усидели дома: поели, переоделись и помчались к монастырю, пообещав быть осторожными. Воистину, бешеной собаке три километра – не круг, чего уж про мальцов говорить!
Женщины покачали головами и занялись лесным урожаем: негоже добру пропадать! Ну и угощение готовить надо.
* * *
Этим вечером в Мозеби было людно и оживленно, а атмосфера за ужином, не в пример последнему застолью, отличалась сердечностью и взаимопониманием присутствующих.
Сидели по- семейному, только Ида и Айрис, как всегда, были на подхвате, ничуть не страдая от этого, судя по их лицам.
- Фру Нинель, да мы перекусили уже, пока готовили! Вы сами- то поешьте как следует – мягко уговаривала виконтессу Ида, обслуживая гостей- продавцов. – И вы, мужики, тоже поешьте сначала, потом будете рассказывать! Понимаю, хочется похвастаться, вон как герр Ларс сияет, что та луна в ночи! Однако, стынет еда, а она хороша, как хозяйка говорит? Жарёха! И лапшу грибную не забывайте хлебать!
Народ рассмеялся и заработал ложками, периодически поднимая кружки с пивом за госпожу, удачную сделку и светлое будущее поместья.
Благодаря от души отличную экологию на острове, вешенки Нина не отваривала, только слегка припустила, после чего пожарила с луком до готовности. Картошку, нарезанную соломкой, жарила в той же глубокой сковороде, откуда вынула грибы.
Опята отварили все, на густом бульоне Ида наготовила духовитой лапши, а сами грибочки были отложены на утро для маринования на зиму.
Помимо даров леса на стол подали и новинку – тушеное овощное рагу, основой которого были неизвестные пока местным кабачки, случайно выращенные Идой из кучи давно хранимых семян. Добавили в «тушенку» и перцы, оказавшиеся по виду вроде как чили, но крупнее и слаще. Нина не знала, как они называются, но плоды были красивыми, мясистыми и ароматными.
С принесенными колбасками от Амалии Борн, свежим хлебом и приподнятым настроением рагу было высоко оценено проголодавшимися мужчинами, как и жареная картоха с вешенками под неизменную малосольную сельдь и красную капусту! Ставший фирменным у Петерсенов салат из морковки с чесноком и майонезом на сей раз «зашел» и остальным.
Раскрасневшийся от пива и хорошо выполненного долга староста герр Бор, прожевав остренький продукт, крякнул и сказал с ехидцей:
- Хороша закуска, и хорошо, что я женат! Примет меня супруга и с таким привкусом, а вот вам, молодым, перед свиданием лучше сим не злоупотреблять! Не поймут девки!
Парни поулыбались, соглашаясь, но миску салатика стрескали.
* * *
Сытые гости до ночи рассказывали хозяйке о визите альманских купцов, посмеиваясь и похлопывая себя по коленям, изредка перебивая друг друга и нахваливая мастерство переговорщиков Эйнара и Ларса, быстрый счет Лейса и убедительную серьезность Ивера и остальных охранников Мозеби.
- Так что, фру Нинель, в этом году Господь определенно к нам милостив! Лейс, скажи, сколько мы выручили у заморских купцов за две трети собранного? – староста подмигнул сыну.
- Герр Ларс, вы что, умудрились и сэкономить, что ли? – удивилась оговорке Нина.
- А то! – старосту аж распирало от гордости. – Да за такой товар они сами предложили цену, которой я ни в жисть не слыхал! Тут Эйнар и шепнул тихонько, мол, зачем все- то отдавать сразу? По весне и еще дороже продадим, альманцы- то клятвенно обещались только у нас впредь продукты покупать!
Нина глаза вытаращила – это как? Эйнар, заметив изумление виконтессы, хмыкнул:
- Они, ваша милость, как в хранилище вошли, так и обомлели от порядка и условий. Зерно в руках пересыпали, морковь на зуб пробовали, капусту тискали… А мы им, когда ящики- то грузили, сказали, что так, в песке сухом, овощи хранятся лучше, что зерно россыпью да на парусине- то лежа проветривается и не гниет, капусту надо класть рядами, а не бросать, что не билась…Вот они и дали цену хорошую.
- Им еще понравилось, что мы им помогали! – вступил в беседу младший Петерсен. – А Эйнар их еще и зайчатиной угостил…Ой!
Нина расхохоталась.
- Короче, вы их удивили и товаром, и приемом, прям как в лучших домах Лэндона и Парижу! Ой, мужики, не могу! Контрабанду провели на уровне! Ладно, сколько выручили- то?
Оказалось, что иноземцы перекрыли и потраченное на налог, и сверху добавили Нине четыреста далеров. Она пока не могла определить, достаточная ли это прибыль, но то, что налог окупился, крестьяне на зиму «затарились», с ней расплатились (Лейс подтвердил позже), при этом еще и «закрома родины» не пустые, радовало. Плюс – есть вероятность по весне заработать еще. Так что – перфекто!
Но самое интересное, что купцы, с которыми парни познакомились летом (именно они приплыли, воспользовавшись словами Эйнара Дана), привезли на остров подарки: четырех молодых индеек (самец и три самочки) и корзину с непонятными Ларсу Бору желтыми ребристыми длинными плодами и странными цветами с миску размером, похожими на те, что ранее были доставлены компанией Эйнара, только больше.
Когда посланный к телеге Лейс притащил клетку с птицей и корзину, Нина обомлела: это действительно были КУКУРУЗА с ПОДСОЛНЕЧНИКОМ!
Индюшки, узнаваемые, сизо- серые, с красными гребнями и подбородками, выглядели немного вяло (ну забыли про них ребятишки!), но отдавать концы не собирались, поэтому срочно были отправлены в птичник на реабилитацию, а народ потребовал рассказ, что это такое и с чем его едят.
Пришлось Нине, напрягая память, поведать о преимуществах этой разновидности домашней птицы, ее средних размерах, качестве мяса и скверном характере. Староста предложил отдать цыпу Аннегрете как самой увлеченной и продвинутой в деле выращивания любой домашней живности. Общим решением пока, до окончания адаптации, индюшек оставили в особняке, а там видно будет, но вдовушку надо пригласить, чтобы посмотрела на диковинку.
Рассказ о подсолнечнике и кукурузе и их достоинствах вызвал у селян неоднозначную реакцию, поэтому, как и в случае с картошкой, Нина предложила устроить весной опытный полигон у себя в огороде и по результатам вынести вердикт о дальнейшей судьбе заморских растений. «Упорюсь, но выращу в будущем году! Ради масла и жареных семок пластом лягу, но получу, что хочу» – поклялась себе попаданка.
* * *
Думая о перспективах развития хозяйства, Нина вдруг поняла одну вещь, ранее не приходившую на ум: нужно увеличивать «лошадиный парк» и совершенствовать орудия труда. На первый пункт деньги теперь были, так что это решаемо, а вот тема плугов, сеялок- веялок и прочего напрягала…
«Надо искать инфу по агротехнике…Где? В Кёпенхейгене? Скорее всего…С графом бы приезжим поговорить, всяко что- то да должен знать…Черт бы побрал этого «блонди»- мэра, без него, глядишь, и по- другому бы беседа прошла! Всю малину обломал, придурок!» – пыхтела попаданка, ворочаясь в кровати и сожалея об упущенных возможностях наладить отношения с нужным чиновником.
Увы, после драки кулаками махать бесполезно. Поезд, то бишь, министр, ушел- улетел без обещания вернуться (в отличие от Карлсона). Такая досада!
Глава 42
Просите, и дано вам будет, точно!
Сожаления Нинель Лунд по поводу несостоявшихся переговоров с земельным министром были развеяны его письмом, доставленным в одно осеннее утро помощником графа Гёльдерстейн- Маассэ, баронетом Асмундом Лунге.
В витиеватых оборотах столичный чиновник просил у виконтессы разрешения на посещение поместья с целью вспомнить былое –поохотиться!
Тон его обращения был уважительным, сам факт предварительного уведомления о намерениях и тактичные извинения за прошлый визит удовлетворили виконтессу, а с учетом ее желания «навести мосты» с представителем центральной власти и пообщаться с, в целом, приятным мужчиной вообще «попали в десятку» – Нина дала согласие.
Довольный баронет отбыл к начальству, сообщив, что их с сиятельством стоит ожидать через пару дней и особо не суетиться (так его поняла Нина).
«Как же, не суетиться, ага… Они же не на день приедут, наверняка! Придется спальное место готовить, Петерсенов переселять временно наверх – не поймут дворяне моей демократии…И как это я про охоту- то забыла?» – разволновалась попаданка и развила бурную деятельность по отмыванию особняка, перемещению вещей слуг и подготовку к приему важных персон.
Ивер и Ида поддержали идею с переездом семьи в мансарду: они уже подумывали об этом после памятного визита аристократов, так что все решилось спокойно и быстро.
- Госпожа, мы прекрасно устроимся наверху, там достаточно места – успокаивала Нину кухарка. – И так Вы о нас, как о родных, заботитесь! Да и мне оттуда проще попасть в кухню… Так что, гостевые покои приведём в порядок, и пусть стоят, на всякий случай. Меню какое- то особое подготовим?
- Ида, это уж ты с мужем переговори, я в дичи ничего не понимаю! – Нина действительно не имела представления, что и как делать с лесным зверьём.
Охранники убедили хозяйку, что всё будет хорошо: помогут и разделать тушки, и приготовить что, подскажут – в зависимости от результатов охоты. Сами они явно предвкушали развлечение, о чем свидетельствовали блеск в глазах и тщательный осмотр оружия.
« А чё раньше- то молчали, интересно? Можно подумать, я их за рога держала!» – возмутилась про себя виконтесса.
Гости прибыли, как и сказал Лунге, на третий день: верхом, вдвоем, с презентами в виде нескольких мешочков с чаем, молотым кофе, какао- порошком (шоколадом!), двух бутылок – шартреза (ликера из нескольких десятков трав или «эликсир здоровья») и арманьяка (подвид бренди, крепкий спиртной напиток), а также большой коробкой с пирожными и прочей выпечкой из лучшей кондитерской Нюкьёбинга.
Довольно странный набор для молодой дамы от малознакомых мужчин, но Нина была искренне благодарна: по крайней мере, гости помнили об элементарной вежливости, к тому же лично для неё арманьяк лучше вина!
* * *
«Встреча на Эльбе», то есть, в Мозеби, оставила после себя приятные впечатления, при чем, взаимные: у Нины завязалось полезное знакомство с известным в стране аристократом и нужным чиновником, оба же дворянина с удивлением обнаружили, что молодая провинциальная вдова может достойно поддержать беседу на совсем не женские темы, обладает оригинальным мышлением, занятными идеями (пусть и несколько фантастическими, на первый взгляд), отличается отсутствием женских игривых уловок, раскована, но определенно не распутна (при такой внешности), да еще и ГОТОВИТ отменно!
Гости пробыли в Мозеби два дня, не считая дня приезда, помотались по окрестностям, от души постреляли, вволю отоспались на удобных кроватях (Айрис выделила самолично вышитые льняные комплекты, что готовила в подарок госпоже), сделали кое- какие выводы на будущее и предложили виконтессе взаимовыгодное сотрудничество на ниве развития острова и сельского хозяйства страны, а также личного плана (мол, если нужен покровитель или еще что…).
Если бы о таком заговорил нынешний мэр, Нина бы отказалась сразу и категорически, но оба визитера держались степенно, пошлой страстью не горели, никаких фривольностей не позволяли…Ей, вообще, показалось, что они предпочитают ее рассуждения и идеи, нежели тело и душу... Даже слегка задело…ну,капельку.
Граф Хольгер и герр Асмунд, возможно, не задержались бы больше одного дня, но с утра в день предполагаемого отбытия зарядил дождь, и по предложению Нинель гости остались в Мозеби переждать ненастье.
Попаданка мысленно ещё раз поблагодарила исчезнувшего с радара её сердца незабвенного барона Брагау, устроившего для неё (как оказалось) приезд городского печного мастера герра Бендта Поульсена, переложившего летом все обогревательные конструкции в особняке.
Если бы не предусмотрительность «сэра Шона», она бы напрочь забыла о необходимости заняться этим вопросом, будучи в растрепанных чувствах из- за отъезда объекта влюбленности…
«Господи, спаси и сохрани этого мужчину, пусть и не для меня!» - вздохнула виконтесса, глядя на горящие в небольшом печном зеве поленья и не боясь отныне стылости каменных стен.
* * *
Если говорить об охоте, то она была удачной: все охотники (ее стражи, в том числе) полностью удовлетворились и процессом, и добычей – десяток жирных зайцев, кабанчик пуда на четыре и молодая косуля.
У особняка образовался «нехилый» запас мяса, у деревенского скорняка – пусть и разовая, но оплаченная госпожой работа по выделке шкур: заячьи пустили на удлинение старостиной шубки, кабанья превратилась в сапоги ребятам, косулья (Нине было ужасно жаль изящную красавицу) стала прикроватным ковриком.
Мясной пир из дичины включал в себя зайца, тушеного в сметане, котлеты из кабанятины с гарниром из овощей, жаркое из косули с травами и грибами, паштет из потрохов (печень, легкие и прочее) и шашлык (точнее, барбекю) на заднем дворе, устроенный мужчинами вечером перед отъездом (дождь кончился, арманьяк – нет). Нина заодно выяснила, что перед готовкой дичину следует вымачивать несколько (не менее двух) часов, меняя воду, потом желательно немного мариновать. Кроме косули, пожалуй.
О чем говорили?
Визитёры поделились результатами налоговой экспедиции, подчеркнув, что Нинель превзошла остальных землевладельцев в исполнительности, поведали о ситуации в столичном свете (некоторые сплетни), оценили работу местной администрации (не нынешнего мэра, кстати), порассказали о мировых событиях (расширили этим познания попаданки о географических и политических реалиях), поинтересовались ее мнением о перспективах агробизнеса на острове (после увиденных индеек), потом перешли к забаненному Тройлле «Островному листку»…
- Ваша милость, я поспрашивал клерков мэрии, горожан…И выяснил, что временным успехом это издание было обязано некоему автору увлекательных сказок, волею родственника Вашего опекуна вынужденного прекратить писательство.
Граф внимательно посмотрел на хозяйку дома. Нина напряглась.
- Фру Нинель, судя по Вашему лицу, только не сердитесь –улыбнулся герр Хольгер, –Вы знаете, кого я имею ввиду. Более того, когда я слушал отчет барона Брагау перед Его Величеством, мне показалось странным, что нововведения, описываемые мэром, родились в голове умного, но абсолютно неопытного чиновника. Бедняга Кристиан, безусловно, он оказался не в том месте и не в то время, увы…
Граф опустил глаза, видимо, сожалея либо о бароне, либо о сказанном… Нина воспользовалась моментом, чтобы настроиться на явно непростое продолжение.
- Так вот, госпожа виконтесса…Я уверен, что генератором идей для Нильсена были Вы, как и автором сказок. Миледи, не спешите протестовать и возмущаться! Я Вам не враг, наоборот, хочу предложить сотрудничество. Уж не знаю, как Ваш покойных муж не увидел в Вас неординарную личность, не говоря о красоте и смекалке, но я вижу и ум, и практичность, и незаурядную внешность, которой Вы, простите старика, совершенно не умеете пользоваться!
Граф и баронет переглянулись и тихо рассмеялись, но не зло, а покровительственно, что ли. Нинель вынужденно улыбнулась.
- Миледи, приезжайте весной в столицу, посмотрите на работу моего министерства. Мне бы хотелось услышать Ваши замечания по поводу организации делопроизводства. Судя по изменениям в островной ратуше, процесс бумаготворчества благодаря этим … шаблонам, да? И ускорился, и упростился, и приобрел наглядность, что ли. Ты согласен, Асмунд?
- Абсолютно, герр министр!– вступил в диалог баронет. – Относительно листка …Госпожа виконтесса, идеи о разнообразии сухих фактов короткими историями с продолжением, даже дозированные сплетни – это здорово! В Кёпенхейгене выходит правительственный вестник, но также, как и здесь, его почти не читают, бумага просто переводится, что расстраивает главного казначея…
Чиновники снова рассмеялись.
- Да уж, граф Адам- Ханс Фюйтенгоф постоянно ноет на аудиенциях у короля о плохой наполняемости казны и огромных дырах в бюджете… – старший гость посмотрел на молчащую виконтессу. – Леди Флетчер, подумайте над моими словами. Если Вы не хотите заявлять о себе, я могу отблагодарить Вас более подходящим способом..
- Например? – сглотнув, выдавила из себя попаданка.
- Выдать Вас замуж? – герр Хольгер, увидев, как вытаращила глаза и запыхтела Нинель, расхохотался до слез. – Понял- понял, замуж Вы не хотите…Пока, надеюсь? Тогда можете рассчитывать на мою помощь в любом вопросе, да и в налоговой плоскости …– намек однозначный.
- Фру Нинель, позвольте переиздать Ваши сказки в столице? – опять встрял баронет. – Мой отец как раз и отвечает за выпускправительственного вестника! Ваши идеи – наши деньги!
Вот так собеседники и заключили пакт о сотрудничестве, скрепив его бокалом арманьяка и вкусным, жаренном на углях, мясом косули…
«И на что я подписалась? – сокрушалась госпожа попаданка ночью в собственной постели. – Поздно пить боржоми, детка…Ну хоть бы про перья молчала! Теперь вот прототип рисовать, мастера искать…Ладно, зато покровителя- не сексиста поимела! Неа, завела!
А что? Поеду, посмотрю, может, и вправду реформатором заделаюсь? Попаданки всех миров, объединяйтесь! Одни и те же идеи в разные массы! Даешь опыт земной цивилизации в других мирах!
Ой, ну что за чушь в голову лезет? Спать, Нинка, тебе завтра еще оставшиеся полутуши в тушенку переводить! Или закоптить, да и не париться? Может, холодечику?
Да что ж про жраньё- то всё? Розанова, тебя ждут великие дела, а ты об утробе ненасытной печешься! Зима на носу, шерсть готова, баб учить надо, полушалок опять же мечтала связать…
Так, перья, папки, каталоги…Номенклатура…сеялки… силос- с- с…Хр- р- р …фью- у ...»
Глава 43
Зима 1770- 1771 годов прошла в тепле (морозов почти не было, снег – исключительно мокрый, обновленные печи с обогревом особняка справлялись), трудах (вдовий кружок «Петелька Мозеби» учился вязать и вышивать), разработке и конструировании сеялки и нового типа ульев (отдельная песня!), периодическом уходе в писательский астрал, в романтических (увы) воспоминаниях и хозяйственных метаниях Нины/Нинель.
В чем заключались последние?
Расширять посевные площади или нет? Где посадить маис ( селянам «кукуруза» оказалась сложновыговариваемой) и подсолнечник (просто «солнечник»)? Где покупать лошадей и каких, тяжеловозов надо ли? Увеличивать стадо овец и коз или пока ограничиться, только чтобы хватало на учебу вязальщиц? Где заказать более привычные спицы – вдовы с непривычки ломали тонкие деревянные палочки, шерсть по ним двигалась не очень хорошо, даже Нине было трудно…
Но два палантина типа оренбургских платков она связала, выдержала, растягивая, на сделанных Матиасом пяльцах, и продемонстрировала ажурный результат зрителям. Члены кружка ахнули, захотели, и опять все уперлось в орудия труда: на прямых «палочках» творить широкое полотно крайне неудобно. Где вы, кольцевые спицы на леске?
С вышивкой под началом Айрис дела шли бодрее: дырочки на ткани, складывающиеся в узоры, нравились женщинам. Благодаря рисункам Лейса, они были разными, так что каждая могла выбрать неповторимый и отработать его, добиваясь аккуратности и совершенства. Целью стала продажа изделий на Пасхальном базаре в апреле, и дамы старались!
Отдельной строкой, бегущей в мозгах попаданки, были воспоминания о механизмах, применяемых в сельском хозяйстве: всякие комбайны, сеялки, плуги, косы, серпы и прочая, прочая, прочая…Картинки всплывали, толку- то? Она же деталей не знала, могла лишь с пятого на десятое описать внешний вид и предназначение, как и с ульем, например…
Но для способного мастера и таких мелочей хватало, а братья Йенсен принадлежали именно к этой категории. Вместе с Борами они обсуждали Нинины идеи, что- то там кумекали, ходили в кузню Андерсов, пытались мастерить прототипы…
Короче, не совсем уж бесполезными были фантазии попаданки: сеялку сварганили, косу модернизировали (почти литовка получилась), мельницу для костей решили отложить на лето – за жерновами требовалось сплавать или к свеям, или к саксам, потому что на Фалькстаре гранита (ну или что там для жерновов надобно) не было.
О костной муке Нина внезапно подумала после «графской» охоты, глядя на кучу останков кабана, зайцев и косули. «А ведь это прикорм для животных, если я не ошибаюсь…И рыбьи кости тоже в муку перерабатывают, только на удобрение пускают – фосфор, калий или еще что, не помню. Так- так- так…Кажется, в Исландии или Гренландии мелкой рыбешкой растения подкармливают вместо навоза…А что, если…?» – крутилась в голове иномирянки мысль, пока не поделилась она ею с Ильзэ.
Матриарх Дан фыркнула и уверенно ответила:
- Так я завсегда под картошку рыбьи потроха и головы закапываю, и кости тоже.
- А чего ты, зараза, раньше молчала? – возмутилась виконтесса.
- Дак у тебя- то, хозяйка, земля отдохнувшая, чего ее сразу- то кормить?
- Логично – вынуждена была согласиться Нина. – Ну а про муку что скажешь?
- Думаю, хорошая идея, госпожа! Только вот молоть- то как? С зерном мешать негоже, отдельную мельницу надо покупать, а это деньги…
Так в планах попаданки появился пункт о мельничных жерновах, а у селян – ямы во дворах для сбора костей. Вот что Нине особенно нравилось в ее людях, так это принятие распоряжений хозяйки Мозеби без возражений: партия сказала «Надо», комсомол ответил «Есть!»
Пусть и усиливало такое доверие тяжесть ответственности на ее плечах, зато и здоровый авантюризм с оптимизмом рос в душе в направлении «Даешь пятилетку за три года!», «Наш паровоз вперед летит, в коммуне остановка…».
Нет, это немного из другой оперы, но сам посыл!
* * *
К сожалению, черными кляксами на светлом полотне этого периода попаданского бытия выделялись неуместные и неприятные визиты виконта Тройлле, имевшие весьма «интересные» последствия. Да- с.
Первый раз виконт появился в Мозеби во второе воскресенье Адвента. Нина была несколько озадачена, но выгнать гостя не посмела, к тому же, долго блондин, прибывший в компании секретаря и …херувима (а этот- то что здесь забыл?), не задержался – якобы ехали мимо, в порт Стуббьёкинг, повидаться со знакомыми офицерами, вот и заглянули на огонек.
Попили кофе, поели бутербродов мальчики и отвалили, а виконтесса задумалась – к чему бы это?
Второй раз мэр посетил вдовушку на праздничной новогодней неделе, напросился на обед, нес сентиментальную чепуху на тему сожалений о ее нелегкой одинокой судьбе и прочее, и всячески демонстрировалоднозначныйинтерес, чем злил и Нину, и сопровождающих его лиц.
Потом зачастил: не реже раза в две недели возникал на пороге особняка, то с одним мальчиком, то с двумя, то с подарками, то без оных…Нина, как могла, избегала общения: то скажется больной, то занятой, то отсутствующей, а уж если не получалось откосить, была предельно корректна и холодна. От даров женщина отказывалась или отправляла обратно позже. Не помогало. И однажды терпение обеих сторон лопнуло!
* * *
Это случилось в самом конце февраля: погода шалила, но весна пробивалась, как и зелень на полях. Нина, воспользовавшись оттепелью и ясным днем, решила доехать до монастыря, где Лейс формировал обоз в порт – там понадобились зерно и продукты, Ларс договорился со знакомым каптенармусом о покупке их сохраненного товарного запаса.
Она уже готова была выйти, как в дом влетел разъяренный виконт. Отбросив в сторону попытавшуюся остановить его Айрис, мужчина буквально затолкал опешившую Нину в кабинет, около которого она стояла, и закрыл дверь.
- Герр Тройлле, Вы что себе позволяете? – Нина шептала не от страха – она просто не могла нормально говорить от офигения, по другому не скажешь.
-Ясебе позволяю? – зашипел в ответ блондин, подойдя к виконтессе и сверля её глазами. – Нет, голубушка, это чтоВысебе позволяете?!
До Нины дошло – обиделся вьюнош: как раз вчера в очередной раз вернула подарки. Она фыркнула, выпрямилась и посмотрела на ярящегося гостя сверху вниз, заставив его поднять голову, чтобы глядеть на женщину снизу вверх, иначе не получалось – Нина была выше. Довольно унизительное положение – для виконта, разумеется.
- Что вы имеете ввиду, виконт? Ваши дары неуместны, Ваше внимание – тоже. Я надеялась, что Вы поймете, наконец, – усмехнулась попаданка.
- Да ты, каланча деревенская, должна быть благодарна, что я, виконт Тройлле, родственник королевской семьи, обратил на тебя внимание! А ты ломаться надумала? – мужчина наступал и продолжал шипеть от гнева.
Нина сделала шаг назад – ситуация становилась все более напряженной. «Мужиков нет, придется справляться самой!»
- Вы о чем это, уважаемый мэр? – «прикинулась шлангом» попаданка.
- Не валяйте дурака,миледи,– язвительно ухмыльнулся гость. – Всё Вы понимаете, не изображайте передо мной святую невинность…Или рассчитываете на благосклонность графа? Не льстите себе, Хольгер женат, и Вы не в его вкусе, уж я- то знаю. Про идиота Брагау вообще забудьте, пока жив король, ему не позволят вернуться, сгниет в этой дикой Москвении! Так что, советую принятьмое внимание,– выделил последние слова наглец, – а то передумаю. Кому Вы нужны здесь?
Блондин торжествующе посмотрел на Нину, а та начала заводиться.
-Милорд,– протянула попаданка, – какое Вам дело до моих устремлений? В Вашу страсть я не поверю ни на йоту, лучше прямо скажите, с чего такая экспрессия? Неужели Вам переспать не с кем, кроме вдовы на задворках мира? Всё настолько плохо? – и пренебрежительно расхохоталась, глядя на заливающий лицо мужчины багрянец.
- Ты- ы- ы!!! Да если бы не пари, ноги моей бы здесь не было, оглобля рыжая! Я проиграл пятьсот далеров и стал посмешищем для друзей! Так что сейчас я тебя поимею и …– не успел договорить виконт.
Нина схватила коротышку за ухо, вывернула эту часть его тела, заставив вытянуть шею и завыть дурниной, и потащила к двери. От неожиданности блондин не смог сразу отреагировать, что дало возможность попаданке довести его, шипящего от боли, до выхода (Айрис распахнула створки, таращаясь на происходящее испуганными глазами).
Увидев открытую дверь, виконт пришел в себя, начал сопротивляться, и Нина отпустила ухо, после чего резко ударила ухажера коленом в пах и с силой оттолкнула сложившегося пополам мужчинку от себя двумя руками.
Виконт не удержался на ногах и вывалился из дома, кулем шмякнувшись на лестничную площадку главного входа. Нина, глядя в глаза свернувшемуся калачиком и зажимающему самое дорогое дворянчику, демонстративно отряхнула руки, фыркнула презрительно, захлопнула дверь, опустила изнутри засов и сползла по стеночке на пол.
- Госпожа- а- а! – бросилась к ней Айрис. – Леди Нинель, что это было?
Нина покачала головой.
- Помоги встать, милая…И чаю завари…
С улицы раздался звериный рев виконта:
- Ты еще пожалеешь, сука- а- а!
«Ага, уже…Катись колбаской по малой Спасской, недомерок!» – скривилась Нина. Запястье болело, сердце колотилось, в глазах кипели слезы. «Вот же гад ползучий, потаскун вонючий! Весь день насмарку!»
* * *
Вечером охранники прочитали госпоже лекцию о необходимости возобновить занятия самообороной, просили, стоя на коленях, прощения за потерю бдительности, каялись и клялись отныне никогда не оставлять ее одну…
Ида и Айрис плакали от страха за госпожу, мальчишки Петерсен ругались на виконта, а Нине было противно и снова тоскливо: упоминание барона расстроило женщину.
На коротышку-мэра попаданка махнула рукой, мысленно послав его в пеший эротический тур. Напрасно, как оказалось…
Глава 44
О том, что блонди может злиться и всё такое, Нина подозревала, но что виконт предпримет реальные шаги по дороге широкомасштабной мести, ей, старой няшке- наивняшке, даже в голову не приходило!
А с чего бы пришло- то, если подобные страсти- мордасти она видела только в сериалах да в книжках про них читала? В жизни скромного библиотекаря и глубоко- замужней женщины Нины Андреевны Розановой не было ни флиртов, ни адюльтеров, ни соперниц коварных, ни подлых любовников.
Femme fatale (роковой женщиной) она себя не считала ни тогда, ни сейчас, поэтому значения брошенной виконтом угрозе не придала. Ну обиделся мальчик, ну прижали ему эго да причиндалы – неужели из- за этого он пойдет на что- то серьезное? Глупости! Перебесится, да и успокоится!
Поэтому, когда промозглым субботним вечером в первых числах апреля, примерно за декаду до Пасхи, на пороге особняка возник грязный, промокший и продрогший Эмиль Ниссен, Нина подумала о плохом с бароном (да что ж такое- то?), потом – не дай боги, война или эпидемия…
- Господи, мальчик мой, как ты…? Ида, Айрис, грейте воду! Ивер, найди, во что его переодеть! Эмиль, снимай все мокрое! Да не стесняйся, не время!
Общими усилиями парнишу раздели, вымыли, переодели, усадили на кухне (от помывочной недалеко и плита топится), накормили супом, напоили горячим чаем с мёдом и шартрезом.
Говорить секретарь бывшего мэра не мог – зуб на зуб не попадал, пришлось ждать, когда согреется. Наконец, юноша порозовел, поставил кружку на стол и прошептал:
- Фру Флетчер, я …это… не мог больше ждать…Завтра выходной, вот я и пошел сегодня, думал, надо быстрее…На коне…Я не умею…Шел долго….Простите!
Нина и остальные принялись уговаривать парня, что, мол, ничего страшного, ты только причину назови своего появления неурочного.
- Так и знал, что вы тут ничего не знаете…Фрида тоже боялась, что никто сюда не пойдет, чтобы рассказать… И мама меня отправила...
Эмиль вздохнул, явно собираясь с силами. Нина уже готова была его встряхнуть – да говори уже!
Редактор местной газеты посмотрел на встревоженную хозяйку дома, на ее слуг и заговорил.
- Мэр Тройлле был у Вас зимой, да? С месяц назад? – Нина кивнула. – Значит, это от Вас он такой злой приехал, орал, в кабинете всё разнёс…Потом вызвал этого своего …столичного помощника, Педера. Долго они сидели, я домой пошел, а к ним – Фритоф с вином и ужином…Я тогда подумал, что они не просто так втроем собрались, вот прям чуял – пакость задумали. Так- то они редко в последнее время ладят, Хуитфолд и Кьярр друг друга на дух не переносят, дерутся за внимание мэра, а тот довольный! – парень скривился презрительно. – А если уж уселись вместе – точно гадить будут, я заприметил такую особенность. В общем, с того дня всё и началось…
- Господи, Эмиль, да скажи ты уже! – не выдержала Нина.
И Эмиль рассказал…
* * *
Повествование клерка ратуши обитатели Мозеби слушали в полной тишине и растущей напряженности : женщины глазами метали молнии, мужчины сжимали кулаки. Общее настроение можно было описать словами рекламного слогана «Шок – это по- нашему!».
Если коротко – Тройлле троллил Нину в СМИ и обществе! В «Островном листке» под видом сказок дядюшки Палле (сволочь!) выходили истории о приезжей коварной и распутной вдове, которая, используя женские прелести и ведьмовские приёмы, совращает и губит добропорядочных мужчин, что она уже убила своего мужа, довела до ссылки блестящего чиновника и нацелилась на известного государственного деятеля…И так далее, и тому подобное!
Тираж листка вырос, как на дрожжах, во всех трактирах главной темой обсуждения стала аморальность неместных. Конкретно имя виконтессы нигде не называлось, но намеков в статейках было достаточно, чтобы вычислить ее личность.
Город гудит, мнения разделились: Фрида ведет агитацию против подобных слухов и распространяет свои, которые касаются мэра и иже с ним, поскольку натуру столичного «засланца» со товарищи на острове раскусили.
Но! С одной стороны – пришлая вдова, с другой – местный бонза, с одной стороны – грязь и пошлость, с другой – пикантные подробности из жизни аристократии. Когда еще такое в сонном царстве Фалькстара случалось? Разве можно пропустить веселье и возможность почесать языки? А не нравится – гоу хом, ледя!
* * *
Эмиль, выговорившись, опустил голову, всхлипнул.
- Ваша милость, простите меня! Но я не мог терпеть такое! В ратуше герр Оле запретил обсуждать эту тему, но есть один …Выслуживается всё перед мэром и этими его…прихвостнями…Так он вчера шепнул в комнате, что мэр и в столицу написать собирается с первым кораблем, что, мол, разврат творится и непотребство, епископа бы прислали…И про опекуна вашего, его родственника…Чтобы отказался и вообще…– сник мальчишка.
Нина Андреевна пребывала в глубоком…трансе? Лучше подходило – дерьме: от новостей, обрушенных на её голову, попаданка иначе это чувство крайней брезгливости и омерзения назвать не могла.
- Госпожа, что же делать? – прошептала заплаканная Айрис. Все присутствующие уставились на молчащую виконтессу. У Нины ответа не было. Пока…С такими ситуациями она не сталкивалась.
Первым слово взял Ивер:
- Миледи, нельзя это так оставить! Опорочить Ваше имя…Да как он посмел клеветать на дворянку лишь потому, что…– охранник запнулся.
- Не удалось ей присунуть, ты хочешь сказать? – Нина понимала, что выразилась слишком грубо и откровенно, но она верила в своих слуг, поэтому не стала выбирать выражения.
- Ах, Ивер, ты же не мальчик- зайчик, чего ты не видел? Дворяне такие же люди, благородство для многих –всего лишь маска. А суть…
Нина встала,прошлась по кухне.
«Нет, ну надо же, каков юноша бледный со взором горящим? Я- то успокоилась, расслабилась…А он вон оно что придумал, муд…!Так, что делать, что делать? Такой славы суперстар островного масштаба мне и даром не надо!» – рассуждала Нина про себя, продолжая наворачивать круги по помещению.
«Как там в сети говорилось? Кто к нам с чем придет, тот от того и того? Коварство и распутство мне присуще, облико морале, говоришь, нарушено? Ну, мальчик, погоди! Не один ты не пальцем деланый! Пусть я и теоретик в интригах, но дорамы смотрела и ранобэ читала, а там чего только про борьбу в гаремах у азиатов не почерпнешь! В одном ты прав, Йоппе- жоппе: хоть имя мое не ЗОЯ, но раз в жизни и палка стреляет» – разозлилась не на шутку попаданка. – Я тебе устрою «непередаваемые осюсения»,голубьсизокрылый!»
- Значит так, ребята! Слушай мою команду! Да начнется игра «Кто не спрятался, я не виновата!». Поступим следующим образом… – провозгласила виконтесса и приступила к изложению плана операции под девизом «Клин клином вышибают».
Глава 45
Пасха 1771 года в Нюкьёбинге ознаменовалась сразу несколькими событиями, а одному так и вовсе повезло стать местной легендой. Или анекдотом – с какой стороны посмотреть…
Во – первых, раннее (по календарю) Христово воскресенье проходило в ясную, но еще довольно прохладную погоду, из- за чего праздничный базар не отличался многообразием, поэтому и стали заметны необычные изделия, продаваемые старьевщицей Фридой.
Вообще, сплетница и скандалистка Фрида Хансен редко выходила на площадь – её лавка в порту и так была известна, а тут она установила прилавок и выложила на него отнюдь не б\у вещички. Мало того, лавочницу явно охраняли двое высоких мужчин, бдительно оглядывающих покупателей.
Вдобавок, над прилавком, на высоком шесте – издалека было видно, в странной раме располагалось необычное бело- голубое кружевное нечто, привлекавшее внимание горожан, стекающихся к громко рекламирующей товар старой Фриде:
- Подходите, посмотрите, только сегодня и только у меня вы можете купить изумительные новинки! Вышитые чепцы, воротники, передники, полотенца, теплые необычные носки и колпаки, мягкие накидки и утеплители для шеи! Главное – кружевной платок, каких в этом городе никто не видел, уж поверьте старухе Фриде!
- Спешите, купите! Кто даст больше за него, – зазывала указывала на шест – тот и получит единственный экземпляр! Ни у кого такого нет! Дамы, торопитесь приобрести кружевное чудо! Сделайте себя единственной и неповторимой!
То ли Фрида была красноречива, то ли покупатели действительно по достоинству оценили необычные изделия, но прилавок старьевщицы опустел за считанные минуты. Мужчины- охранники внимательно следили за последовательностью очереди, пресекали суматоху, так что торговля принесла прибыль и не нанесла убытков (ни подрались, ни украли).
Сражение же за пуховый невесомый палантин было ожесточенным, но быстрым: с неоспоримым преимуществом в сто далеров (астрономическая сумма!) диковинка легла на плечи жены главного трактирщика города герра Тью Стейнссена, очаровательной Гретель (жемчужина).
О происхождении товара Фрида не проронила ни слова, с загадочной ухмылкой отмахиваясь от настойчивых покупателей, но некоторые, глядя на стражей, сделали смелые предположения, что изделия родом из поместья скандально- известной вдовы М, но предпочли держать эти догадки при себе (особенно те, кто купил вещички).
Вторым событием стали слухи о появлении в городе необычных громадных летучих мышей, якобы скользящих по ночному небу и даже сидящих на крыше ратуши аккурат над кабинетом мэра…
Вроде их видели городские пьяницы в несколько ночей накануне пасхального приёма, устраиваемого мэром для именитых горожан… «Не к добру это» - решили жители островной столицы и замерли в ожидании того, что могло последовать за такими тревожными предзнаменованиями.
* * *
О том, что случилось на рауте в мэрии во время пасхальной недели, говорили много, долго и так красочно, что первые слухи обросли невероятными подробностями, поэтому найти истину в потрясшем город и воображение жителей событии было невозможно.
Одно стало известно наверняка: столичный мэр покрыл себя «неувядаемой» славой и исчез, бросив пост и вещи.
Двери ратуши оказались исписаны цитатами из Библии, призывами к низложению порочного чиновника, требованиями осуждения и наказания греховодников, а перед входом в здание были навалены кучи дерьма!
Кто и когда проделал сие, ни один сторож не видел, но людская молва списала порчу имущества и осквернение территории перед администрацией на вмешательство тех самых фантастических летучих мышей, чье появление и являлось, якобы, предупреждением о случившемся безобразии.
Что бы ни сочиняли сплетники, грехопадение виконта Тройлле видели многие участники праздничного мероприятия, и скрыть сей прискорбный факт не удалось…Впрочем, сотрудники ратуши, как и те, кто присутствовал в зале собраний в тот вечер,особо к тому и не стремились: помалкивали, но на вопросы, умело задаваемые любопытными, показательно- стыдливо закатывали глаза, смущенно- выразительно улыбались, гримасничали, хмыкали… Короче, имеющий уши да услышит, имеющий глаза да увидит!
К моменту исчезновения мэра и его ближников у жителей Нюкьёбинга сложилась, затмив популярную ранее сплетню о коварной вдове, довольно подробная и крайне (!!!) пикантная версия случившегося на приеме в ратуше, суть которой сводилась к следующему.
Во время мероприятия мэр был оживлен, много шутил, смеялся, флиртовал с дамами, танцевал, а потом внезапно покинул зал вместе с помощниками, перед уходом шепнув на ухо заместителю, герру Есперсену, что было бы неплохо тому с гостями через некоторое время заглянуть в его кабинет…
Подчиненный исполнил приказ начальника: отвел группу уважаемых гостей туда, куда велел мэр, спустя примерно минут сорок- час.
Зрелище, представшее взорам делегатов, было столь ошеломляющим, что одни остолбенели, другие пошли пятнами от возмущения, а некая дама из последовавших за мужчинами горожанок (из чистого любопытства, конечно) вообще потеряла сознание от переизбытка эмоций. Или еще чего, сложно сказать.
В кабинете мэра творилось форменное непотребство, участниками которого были он сам, его приближенные Кьярр и Хуитфолд и известная в городе дама облегченной социальной ответственности, чье присутствие... явно было...кхм...лишним?
Находившаяся в кабинете компания не обратила никакого внимания на появление зрителей, что дало возможность последним запечатлеть в памяти прискорбно- аморальную, но, тем не менее, завораживающую своей греховной откровенностью и крайне- порочным бесстыдством картинку…(А- ах! Фу- у- у! Фи- и! Буэ- э- э! Фак,фак, фак...! О, майн гот..! Святы- ые печеньки! Далее - по списку)
Первым от шока очнулся герр Есперсен и начал торопливо выталкивать ошарашенных гостей из помещения, попутно закрывая двери в кабинет, сопровождать онемевших мужчин и пребывающих в шоке женщин в зал собраний, где объявил приём оконченным – в силу чрезвычайных обстоятельств? Ну, как- то так…
Заставить присутствующих в ратуше разойтись, как ни странно, труда не составило, а вот заставить молчать об увиденном… Заместитель и пытаться не стал. Его волновало несколько вопросов, главным был один: о чём думал мэр, когда давал распоряжение привести гостей в кабинет?
«Интересно, что планировал мэр на самом деле? То- то он был каким- то чрезмерно- нетерпеливым и загадочно- выжидающим… Кого же должен был обнаружить в кабинете приведенный мной «патруль нравственности»? Ну не себя же мэр предполагал ТАК прославить? И как всё изменилось? Похоже, ловец угодил в свою же ловушку, хи- хи- хи…Бывает!» - заместителю мэра не спалось, но он совершенно не расстраивался по этому поводу!
* * *
Утром мэр Тройлле, выслушав рассказ заикающегося и отводящего глаза зама, разбил в ратуше много вещей и лиц, обещал найти виновника грязной подставы и страшно отомстить, после – пожаловаться королю на «подлых людишек», бормотал что- то о том, что всё должно было быть не так, брызгал слюной и особо проклинал некую «долговязую рыжую суку», затем перешел на «презренный городишко», «мерзкий остров» и всех местных «безродных выродков и мразей»…
Прооравшись, виконт выгнал Есперсена, приказав пресечь возможные слухи и пообещав кару небесную на головы любого, кто выступит против. Днем мэр попытался покинуть здание администрации, увидел надписи и «ароматные» кучи, взъярился снова, но уйти далеко не смог, поскольку был атакован тухлыми овощами и лошадиными яблоками, летящими в него отовсюду…Пришлось ретироваться внутрь ратушных стен.
С такими же озадаченными «товарищами по несчастью» (а то, что дело касается их всех, мальчики осознали) Тройлле просидел в кабинете до темноты и ругался снова и снова, пока не охрип.
Только глубокой ночью затворники сумели (или им позволили?) покинуть ратушу, а позже – и город: кто- то видел, как трое мужчин на небольшой лодке, управляемой двумя гребцами, на рассвете направились через пролив на соседний остров…
Глава 46
Известно, что порой счастье одних проистекает из несчастья других или, как говорится: кому – война, а кому – мать родна.
Пока виконт прятался в кабинете, заместитель мэра, герр Оле, обмозговав произошедшее, увидел в том руку провидения и решил ковать железо, пока горячо.
Изобразив сочувствие, чиновник намекнул одному из преданных виконту подчиненных, что следует помочь господину покинуть остров (во избежание, понимаешь?), снабдил мальчишку некоей суммой, достаточной, чтобы нанять рыбацкую лодку, на которой печально известное теперь трио пересечет пролив и окажется далеко от гнева горожан. Мечтающий сменить место жительства и работу юноша намек понял и ринулся завоевывать симпатию нобиля.
Организовав «спасательную экспедицию», заместитель мэра тут же отправил другого подчиненного (тайно, разумеется) в военный порт, где имелись почтовые голуби для экстренной связи с правительством (знал ли об этом Тройлле?), с шифрованной депешей, содержащей краткое, но ёмкое изложение событий и просьбу об указаниях, что делать дальше.
Герр Есперсен работал на опережение, волновался, конечно, но понимал – упустить такой шанс заявить о себе нельзя! Ну никак!
* * *
Когда спустя неделю поблекший, изнуренный и расстроенный мэр Фалькстара предстал в столице перед монархом с жалобой на подставу и потребовал справедливости, его ждало горькое разочарование: король сходу залепил облажавшемуся виконту пару смачных оплеух, покрыл его местным аналогом трехэтажного мата и выслал на Закатный континент (вместе с остальными «углами» эротического треугольника и тем радетелем, что примкнул к ним в надежде на лучшую долю), запретив ходатаям из числа пристыженных родственников пытаться что- либо изменить в обозначенном короной отношении к «потерпевшим», а лучше – вообще забыть о недостойных отпрысках.
Мэром острова указом короля был назначен бдительный герр Оле Есперсен, баронет, что вполне соответствовали чаяниям и его (хвала господу, то есть, королю!), и горожан. Жизнь поселения вошла в прежнее русло, об оскандалившемся мэре вспоминали как о чем- то непристойном, но о- о- очень забавном, о вдове более не судачили, потому как решили, что эти слухи были злонамеренным деянием порочного виконта, и снова начали зачитываться сказками дядюшки Палле, изданием которых занялся новый редактор «Островного листка» малыш Эмиль Ниссен.
* * *
Если честно, после памятного обсуждения контратаки на мэра, когда хозяйка Мозеби поразила домочадцев фантазией на тему использования дорамно- ранобэшных клише в реальной жизни, ей было неспокойно и …стыдно.
Ну не имела «воспитанная в духе товарищества и взаимопомощи» женщина склонности к подлости и интригам! Предложенный план коробил, Нине Андреевне самой от себя было тошно…И все же попаданка отчетливо понимала: быть доброй к другим в такой ситуации – значит, быть недоброй к себе.
Немного утешило иномирянку то, что никто из слуг не проявил сочувствия к противнику, поддержав всецело предложенные действия. Даже на минуту не засомневались в её праве на месть!
«Не я это начала, но мне заканчивать! Противно, но ни за что ни про что стать притчей во языцех в мире патриархальных предрассудков и торжества религиозной морали не есть хорошо. Так что, прости,уважаемый мэр, но победителей не судят, а это буду я!» - решила виконтесса и передала осуществление коварного плана в крепкие длани стражей.
* * *
Суть плана состояла в следующем: написать мэру приглашение от её имени о тайной встрече в кабинете, где виконтесса принесет господину извинения в удобной для него форме. Для достоверности передать письмо должен кто- то из приближенных к мэру клерков, как бы ненароком.
Главных действующих лиц же опоить наркотиком и/или афродизиаком пролонгированного действия (самый трудный момент, с точки зрения Нины), в кабинете создать условия для некоторого расслабления (оглушить для начала, подготовить к действу, убрав лишние детали, расположить удобненько, ароматов добавить) и довести до кондиции подручными средствами (простимулировать качественно тушки, чтоб горело все и везде). Ну как- то так.
Проблемами плана, с точки зрения попаданки, было наличие тут наркотиков- галлюциногенов, возбудителей типа виагры и женщины, готовой сыграть роль виконтессы и «катализатора».
Впрочем, как позже узнала Нина, эти компоненты ловушки для мэра найти и применить оказалось не так сложно, как ей представлялось, потому что имел место один момент: Ивер, бывающий периодически в городе, всегда навещал старьевщицу Фриду, это информбюро островного масштаба, отвозил ей небольшие продуктовые наборы от имени Нинель, и та в ответ делилась слухами и своими наблюдениями о жизни горожан.
Так вот, по ее словам, за год виконт Тройлле сумел проявить себя не с лучшей стороны, и среди обывателей о нем сложилось нелестное мнение, многие вообще имели на него и его прихвостней зуб: мальчики- дворянчики не стеснялись развлекаться с подавальщицами, служанками (и слугами!), даже с некоторыми представителями зажиточных семей.
Да, откупались, затыкая рты, если кто выступал – избивали, не до смерти, но качественно, оговаривали…Люди предпочитали смолчать и проглотить обиду, естественно.
Но – помнили, поэтому предложение войти в «Клуб неуловимых мстителей» несколько человек, приведенных Фридой, приняли с энтузиазмом и, в последствие, внесли существенную лепту в падение «столичной тройки». Именно благодаря этим «бойцам невидимого фронта» дело и прошло так гладко.
В их число вошли: путана, чью подругу не единожды «осчастливили до смерти» столичные клиенты, обработала кое- что у кое- кого, чтоб терпежу не было настолько, что «объект любви» уже не имел бы значения; официанты на приеме из родственников обиженных подсыпали предоставленные аптекарем, сын которого пострадал от приставаний Хуитфолда и чуть не наложил на себя руки, препараты троице, ее охранники, «угомонившие» мальчиков и составившие их них интересную композицию.
Ну и явная божья помощь, способствовавшая тому, что мэр не сразу понял, что его «поимели»…
Нина, кляня себя за малодушие, о подготовке и самой операции вопросов не задавала, а участники ничего не говорили, но деньги, которые Нина сказала Иверу передать Фриде после торгов, приняли.
Фактически, из пасхальной выручки на руки виконтессе попало лишь тридцать далеров, остальные сто с лишним ушли крестьянкам (те от щедрот госпожи онемели), Фриде – комиссия и тем, кто помогал Иверу – в благодарность за «хлопоты».
Премию себе охранники не взяли (хотя Нина искренне предложила им сверху отданного Фриде), а Эйнар, который, как выяснилось, приложил немалые усилия (Нина была в шоке!), просто рассмеялся и сказал, что с удовольствием поучаствует в подобной авантюре в любое время.
- Да за такое, хм… пикантно- позиционное зрелище с участием аристократа я сам готов приплатить! – цинично хохотнул моряк- рыболов, когда Нина тихонько поинтересовалась, как он- то во все влез. – Госпожа, Вы себе ничего лишнего только не надумайте! Совестливая Вы очень, вроде и не дворянка вовсе! Все за всех переживаете, помогаете…Для нас- то это хорошо, и мы- то не подведем, да только одна Вы такая, поосторожнее надо быть, особенно с подобными Тройлле. Будьте бдительнее, фру Нинель! И заметите чего – говорите сразу, не надейтесь на авось, понятно?!
Нине оставалось согласно кивнуть и выдохнуть, что все обошлось, не догадываясь, что кто- то пошел дальше…
PS. Несколькими месяцами позже Эмиль Ниссен передал ей по секрету, что, по сведениям Фриды- старьевщицы (ей можно верить – у неё надежные источники информации!), до Закатного континента опальный виконт со товарищи не добрался: корабль, на котором они плыли, остановился в одном из портов, и часть пассажиров, вышедшая прогуляться в город, вернулась на борт в неполном составе…И как- то так получилось, что не досчитались как раз Тройлле и компании…Капитан решил, что они сбежали, и отправился дальше.
А еще среди данских матросов, посещавших злачные места того порта, распространились слухи, что в местномособом борделепоявились весьма симпатичныеновенькие…Беда с ними только – все время несут какую- то чушь о своем якобы благородном происхождении, скором спасении и наказании обидчиков. Приходится усмирять. Да- с … Но, знаете ли, некоторым такое по вкусу, так чтоотсутствиемклиентовняшкине страдают…
* * *
На участке перед домом, по обеим сторонам подъездной дороги, Нина высадила подготовленную загодя рассаду подсолнечника и, после аккуратной вспашки – маис (предварительно замоченный, а то подсох за зиму здорово), перекрестила и помолилась, чтобы все принялось как надо.
Огород был под полным контролем Иды, так что туда виконтесса не лезла особо. Селяне (выразившие желание) получили по кульку мелких, выращенных кухаркой из семян, картошек и, следуя советам Ильзэ и прикопав поглубже в лунки рыбьи потрошка, настроились на будущий урожай.
А Нина стала собираться в Кёпенхейген.
* * *
В особняк пришло письмо от графа Хольгера, в котором тот повторил осеннее приглашение, более того – настоятельно рекомендовал не отказываться и приехать обязательно, поскольку…Ну что- то там случилось, поняла Нинель, и подозревала, что связано это с …графом Ольсеном. Почему? Интуиция? Черт его не знает, но ехать надо!
Послание привёз довольный как слон Эмиль Ниссен. Он же рассказал, что снова вырос тираж листка («Из- за ваших рассказов!»), что в городе все хвалят нового мэра, что Фрида благодарит завсё, обещает найти краску для шерсти (какую- то супер- пупер контрабанду) и заказывает чепцы в неограниченном количестве.
А еще, намекнул юноша, прихлебывая чай с плюшками, если поторопитесь, сможете уплыть на том же корабле, что доставил письмо.
Нина подумала и объявила: «Полундра!». Собрались оперативно, и уже через три дня Нина, Айрис, Ивер, Матиас и гордый, но немного испуганный, Лейс стояли на палубе «Чайки» (ха! той самой!), выходящей из порта Нюкьёбинга , чтобы спустя день сойти на пристани недалеко от улицы Нюйхэвен и направиться в контору к поверенному герру Расмуссену – единственному человеку в столице, на которого спокойно могла положиться сирота Нинель Лунд.
Глава 47
Из дневников Нинель Лунд, виконтессы Флетчер.
15 июля 1771 года, поместье Мозеби.
Господи, как хорошо дома- а- а! Вот скажи мне кто, что псевдо- средневековый иномирный город покажется многолюдным и шумным даже без авто, метро и небоскребов – не поверила бы! А по факту, прожив в столице Дански чуть больше месяца, не чаяла, когда вернусь на остров, в тишь да гладь, когда встреча с соседями – редкость, а единственные раздражающие звуки – это крики чаек и кукарекание петуха Ганса по утрам!
Посещение Кёпенхейгена было, конечно, интересным (увидела и королевский дворец, и театр, и министерство, и парки, да много всего!), насыщенным (встречи, походы по лавкам, закупка всякой всячины), полезным (новые знакомства, масса информации по разным аспектам, наблюдения за людьми), но как же я устала!!!
Пришла к выводу, что без нужды и сюда ездить не буду! Одичала я в глуши окончательно, но нисколько о том не жалею! Не по мне все эти дворянские рауты, бессмысленные чаепития, лицемерные разговоры ни о чём и постоянное напряжение от необходимости соответствовать… Ой, на фиг, на фиг такой график! Кыш!
Если описывать поездку детально – нужен еще один месяц, поэтому запишу лишь основные моменты. Итак, начали!
* * *
Поверенный Пауль Расмуссен был удивлен нашим приездом, но, смею заметить, приятно. Хороший мужик, вот честно! Организовал наше заселение в гостинице «Морская гладь» (опять!), ввел в курс столичных новостей и дал несколько своевременных и нужных советов (типа, ты сюда не ходы, снег башка попадет, совсем мертвый будэш!).Без смеха если- сориентировал по ценам, местам торговли и опасным улицам.
Помимо сказанного, обрадовал известием о ситуации с родней и подарком. Первое касалось отбытия проблемного кузена Ганса Мансельма в колонии, а вернее, на земли Закатного континента (я так поняла, в Америку), случившееся весной этого года по причине полной несостоятельности его как продолжателя дела отца Нинель. Да- с, не справился товарищ…
Как заметил герр Пауль, мог бы он вывести предприятие из долгов, да только подвела Ганса жадность и зависть к успеху других, связался он с темными личностями, влез в еще большие долги и чуть голову не потерял. Пришлось поверенному помогать неудачнику продать всё, что можно, договориться об отсрочке некоторых обязательств и устроить ему место в королевской экспедиции в здешний Новый свет в качестве бухгалтера.
И Ганс, и Расмуссен понимали, что это билет в один конец, но лучше так, чем оказаться или убитым теневыми кредиторами, или в тюрьме за противозаконные действия (что там было, поверенный мне говорить не стал, да и не надо).
Отчий дом Нинель, склады, доли в некоторых, ставших успешными, компаниях Ганс потерял, так что осталась у Нинель на память кучка сохраненных бдительным поверенным вещиц.
Герр Пауль очень извинялся, что не смог спасти дом и ценности, в нём находившиеся: было видно, как он переживает и винит себя…Будь я настоящей Нинель Лунд, может, и начала бы плакать или там выступать…
Я же искренне поблагодарила дядьку за хлопоты и забрала с собой остатки прежней фамильной роскоши: кресло- качалку Отто Лунда, его же инкрустированный разными породами дерева секретер и комод в пару, каминные часы, сундук с детскими вещичками Нинель (платьишки, туфельки, чепчик, тряпичная кукла, рисунки – всё чистенькое, сложено аккуратно, меня аж на слезу пробило), зеркалом в коробке, путевыми заметками купца и медальоном, в котором на одной половинке была миниатюра рыженькой пухлощекой девочки, а на другой – похожей на неё молодой женщины… Тут я не выдержала и разревелась! Ну, вот бывают же такие отцы, а? Не то, что мой, царствие ему небесное...
- Нинель, девочка, не убивайся – герр Пауль, видя мои слезы, принялся утешать. – Отто любил тебя, ему хотелось видеть тебя счастливой…Так что ты уж постарайся…Понимаю, тяжело тебе сейчас, но я верю, что ты, дочь купца Лунда, справишься с посланными тебе испытаниями и покажешь отцу, молящемуся за тебя в царствии небесном, что живешь хорошей жизнью.
Ох, знал бы ты…Я так прониклась, что на следующий день снова посетила кладбище, потом зашла в храм и заплатила служителю за годовое поминание усопших рабов божьих Отто и …Нины. А в душе помолилась за душу Нинель, несчастной предшественницы, прося у высших сил даровать ей мир и покой, которого она заслужила. Где бы это ни было!
* * *
Кстати, среди спасенного поверенным семейного имущества нашлись несколько медных кастрюль и глиняных горшков литров по десять с крышками, набор ножей кухонных, разнобойные, но серебряные вилки- ложки, два парных бронзовых подсвечника, плетеный короб со швейными принадлежностями, несколько скатертей, полотенец и …самовар!!! Настоящий, медный, чуть помятый, правда, но узнаваемый символ моей России- матушки! Спасибо тебе, Господи!
- Нинель, я, честно, не знаю, для чего эта штуковина нужна, но Отто ею дорожил…– смущаясь, бормотал герр Пауль, вынимая их мешка МОЮ ПРЕЛЕСТЬ!!! – Даже если ты не знаешь, как…
- Герр Пауль, я знаю! – заорала я, не сдержав эмоции. – Это для приготовления чая! Отец мне рассказывал, как самовар используют московиты!
Пришлось объяснять, что, куда и зачем. Дядька удивлялся, хвалил за смекалку и радовался, что не выбросил, по незнанию, такую полезную вещь.
* * *
Два дня мы обменивались новостями, а моисопровождающие мотались по городу и по разным делам. Я не препятствовала: молодые же, все интересно! Ивер тоже куда- то сходил, вернулся задумчивый, и мне показалось, расстроенный. Не стала лезть в душу – сочтет нужным, поделится.
Герр Пауль слушал мои рассказы о житье- бытье в Мозеби с открытым ртом: восхищался, удивлялся, смеялся, злился, сожалел, сочувствовал, ругался. А потом поделился местными сплетнями и своими опасениями по поводу моего будущего.
Оказалось, мое предчувствие относительно графа Ольсена сбылось: опекуна «ушли» в отставку. Вернее, он сам удалился от дел, передав пост советника при короле и остальные сферы влияния …графу Хольгеру, своему давешнему оппоненту!
Причиной такого пассажа стали действия многочисленных родственников старика Ольсена, коими он наводнил весь чиновничий аппарат страны. И вот за их- то ошибки граф и расплатился своим местом и репутацией.
Как говорится, количественное рано или поздно переходит в качественное: недовольство поведением и проступками представителей клана Ольсен росло не один год, но глава рода умудрялся сводить большие неприятности к малым, а малые вообще заминать.
Но, увы, последние события он замолчать не смог, исправить полностью – тоже, так что лучшее, что мог сделать заслуженный царедворец – умаслить монарха и оппозицию деньгами и собственной отставкой, за которой, естественно, цепной реакцией последовала перетасовка кадров и снижение рейтинга столоначальников, связанных с ним кровью.
Падению графа предшествовали три фактора: срыв госпоставок фуража, неудача с партией парусины с принадлежащих клану мануфактур на Фалькстаре и…скандал с виконтом Тройлле и его дружками, тоже, по несчастью, имеющим отношение к семейству Ольсен. Оба- на…
За недопоставленный фураж граф заплатил из собственного кармана (прикупил недостающее у соседей), бракованную парусину казна оплатить отказалась, но сам заказ не сняла, дав возможность производителю загладить вину, изготовив новую партию, соответствующую требованиям флота. Ну, а с оконфузившимися мальчиками- зайчиками король разобрался сам. Хе- хе!
Тут герр Пауль посмотрел на меня серьезно и сказал:
- Ты понимаешь, чем отставка графа чревата для тебя, Нинель?
- Потерей опекуна? – спокойно ответила я, ожидая продолжения.
- Да, увы…В настоящий момент найти фигуру, равную Ольсену, мне не по силам…Если только…– поверенный замялся.
- Герр Пауль, думаю, у меня есть решение. Дело в том, что сюда я приехала по приглашению графа Хольгера Гёльдерстейн- Маассэ …
У дядьки отвисла челюсть, натурально. Это было так забавно!
- Нинель, как? Я…Я не понимаю…
Пришлось рассказать про охоту, про предложение и вообще. Уважаемый мэтр выслушал, помолчал минут пять, а потом выдал:
- Нинель, ты истинная дочь своего отца, я восхищен! Тогда я спокоен: граф Хольгер не откажет тебе в протекции, да и по характеру он – достойный дворянин, не зря столько лет они с Ольсеном противостояли друг другу на равных. Слава богу! Уверен, теперь всё будет хорошо! Когда ты намерена встретиться с ним?
- Думаю, на днях. Понимаете, мне надо …приодеться, короче. На острове наряды ни к чему, а тут, в столице…– было неловко говорить о таком, но к поверенному у меня было иррациональное чувство доверия, как к реальному дяде. – Вы можете мне посоветовать приличного, но недорогого портного? Дело в том, что я…
- Девочка моя, не волнуйся! Я оплачу твой гардероб! И не смей отказываться, мне это доставит удовольствие! Ну и наладить контакт с нынешним королевским фаворитом было бы …– мэтр лукаво сощурил глаза и игриво улыбнулся.
Мы понимающе рассмеялись. Действительно, рука руку моет, а "мохнатая" еще и двери открывает!
* * *
О встречах, разговорах, прогулках с графом и баронетом (вместе и по очереди) можно написать роман… Шучу, конечно, все было пристойно и по - деловому, слава богу!
Опекунство граф предложил сразу, с мэтром они все «перетерли», договорились «быть на связи» и вообще, по моему, понравились друг другу. После чего чиновники взяли меня, бедную вдову, в оборот и понеслась душа в рай: посещение министерства, архива, просмотр документов, знакомство со структурой «конторы Никанора», офигивание на тему «как всё запущено» и долгие, долгие, долгие (!!) объяснения, что «так жить нельзя!» и что «надо резать, не дожидаясь перитонита!»
Всё, что я слышала, читала краем глаза, видела в нашей госслужебной среде я выдавала внимающим чиновникам как божественное откровение…Мужики записывали, переспрашивали, ужасались, задумывались, творчески перерабатывали…
Уж не знаю, насколько все сказанное будет применено на практике, но унифицированный формат отчетности(где, чего, сколько, как посадили и выросло), карты полей и дневники наблюдений за погодой и прочими районными особенностями легли местным власть придержащим «аграриям» как бальзам на душу – судя по их вдохновленным физиономиям, особенно после того, как я, в порыве, упомянула анекдот про тлю…
Надо было видеть работу мысли на челах аристократов, когда они «врубались» в глубокий смысл шутливого рассказика…Зато как они потом ржали, вытирая слезы и всхлипывая при повторении: «Нехай тля подавится! Ой, не могу! Тля – подавится!!!»
По итогу решили: в осеннюю поездку по городам и весям вручить налогоплательщикам разработанные формы отчетности и прочее, пусть привыкают, и, тем самым, положить начало формированию базы данных о состоянии аграрного сектора королевства, обнаружению «белых пятен» и поиску выправления ситуации в местах провалов. О как!
В качестве благодарности, граф и баронет поводили- повозили меня по местным достопримечательностям, пару раз приглашали на семейные посиделки (бррр), заметили, что я не проявляю к этому «энтузазизма», поржали и отпустили с богом – заниматься более приятными делами.
Например, закупкой семян, инвентаря (спиц вязальных, в том числе), тканей, ниток, соли, сахара, других мелочей…
Юмористическое отступление
Председатель колхоза отчитывается на собрании.
- У прошлом годе мы посиялы 10 гектаров пашаници. Усю съела тля.
- У этом годе мы посиялы 30 гектаров пашаници. Усю съела тля.
- У будущем году мы посиим 100 гектаров пашаници – нехай тля подавится!!
Глава 48
Из дневников Нинель Лунд, виконтессы Флетчер.
Август 1771 года, поместье Мозеби
Давно не садилась за дневник, дела да случаи, но закончить- то надо! Так вот, в столице мы сумели (с помощью герра Расмуссена и графа Хольгера, конечно) завершить вопрос с патентом на игры, кубики (новая идея!), перья (ну что бы они без меня и моих помощников делали!), моими сказками (получила гонорар, кстати!), «провентилировали» тему покупки рабочих лошадок в Англосаксии (министр обещал посодействовать и даже привезти парочку осенью), и уже собирались обратно (ё- моё, пришлось фрахтовать «Чайку» целиком и вытряхнуть НЗ до дна на это дело…Господи, я когда- нибудь разбогатею, а?), как мой враг, язык, то есть, втянул попаданку в ещё одну авантюру.
* * *
А так все хорошо начиналось…Набегались, насмотрелись, наговорились, закупились…И дернул же черт баронета упомянуть скандал с негодной парусиной Ольсенов!
И нет бы мне промолчать –где та парусина и где скромная вдова? Ну, я ж Трындычиха, по ходу…
Парусина – это что? Это брезент! Пусть и без водоотталкивающей современной пропитки – все равно воду мало пропускает, износостойкий и тд. На паруса эта партия не пошла – оказалась тонковата и разорвало её во время несильного шторма, как того Володьку.
В общем, проболталась, возбудила графа, тот послал Лунге на портовый склад, баронет метнулся, приволок кусок рваной парусины, и мы опять засели обсуждать перспективы использования брака на благие нужды, а именно: маркизы для открытых кафэ, шторы на люверсах, плащ- палатки и вещмешки или рюкзаки, сабо, коврики…
Мужики, понятно, уперлись в снаряжение, я положила глаз на обувь и всякое домашнее. Вызвали казначея, и стала я обладательницей пятисот квадратных ярдов особо пострадавшей парусины за смешные восемьдесят далеров (почему – не спрашивайте), что равнялось половине моего гонорара за напечатанные в столичном вестнике сказки.
Патент и технологию изготовления перьев (мои ребята неделю бились с кузнецом- энтузиастом, знакомым Ивера, как их лучше делать), игрушек и остального казна купила сразу.
Я получила четыре тысячи далеров за все (грабеж, знаю, но иногда «подмазать» не помешает), кузнец – право на изготовление перьев, граф – благодарность министра финансов и «кубики» (родне какой- то отдал). Все счастливы.
От себя граф подарил скромные украшения из серебра и топазов (я настояла), оплатил заказ на спицы (было ему интересно) и обещание привезти лошадей (я понадеялась, что купит). Баронет отдарился двумя рулонами прекрасного сукна и фарфоровым сервизом (и то – дай сюда!), взяв с меня при этом обещание с каждой оказией присылать новые опусы.
Домой, Ганжа, домой! Так я думала, стоя на палубе «Чайки» в окружении поклажи и внезапно увеличившейся на шесть человек команды моих сопровождающих..
* * *
Октябрь 1771 года, поместье Мозеби.
Лето промелькнуло в мгновение ока! Прошло оно под знаком трудов праведных, приобретений, экспериментов (все еще бьёмся с ульями и сеялкой, как- то не очень она работает), любованием диковинными растениями около особняка.
Урожай собрали неплохой, чуть меньше, чем в прошлом году, зато порадовала картошка: селяне мои уверовали в овощ и его преимущества и теперь ждут результатов от маиса и подсолнечника.
Эти гиганты меня не подвели – хорошо выросли, но для моих целей (масло) пока маловато, зато жареными семками домочадцы остались довольны, как и вареной кукурузой! Я хоть и не поклонник её, но сгрызла за мое- мое!
Граф с баронетом тоже пробовали, трясли как грушу потом, уговорились подождать еще годик и тогда внедрять массово. Вот умеет герр Хольгер видеть перспективы, умен, зараза! Пришлось и про муку костную рассказать: увидел, как парни мололи кости на заднем дворе, пристал, что банный лист к жо…
Здесь стояла на смерть – патент на него, моя доля 60%, пятилетнее производство на острове, за ним – продажа, добровольно- принудительная, если потребуется.
Но министр видел мою скотинку и птичек, употребляющих порошок – крепенькие, бодренькие! Рыбное удобрение только вносить начали – маловато пока сырья, но Ильзэ произвела на графа впечатление своими аргументами и уверенной речью, хоть и струхнула поначалу.
Я, честно, не поняла, почему она вела себя несколько странно при графе, да и тот присматривался к фру Дан как- то очень внимательно…А может, показалось?
Все эти «терки» случились во время визита чиновников на Фалькстар, когда опять они с Лунге у меня тусовались на охоте, в этот раз почти неделю – отдохнуть им надоть, понимашь! Приняла, куда деваться, тем более, что привезли они таких красавцев- коней!
Ларс «плакалъ», глядя на рослых, мощных мохноногих лошадок, чуть не облизывал, божился беречь пуще глаза и «родить богатыря нам к исходу» следующего года «всенепременно»! Назвали пару Один и Фрейя, герр Ларс увел их к себе, сказал, будет бдить рядом. Ну, ладно, лишь бы работать смогли для нашей пользы.
* * *
24 декабря 1771 года
Сегодня за рождественским столом у меня собрались домочадцы и старые, и новые…
Ивер в столице встретил однополчан и пришёл ко мне, смущенный, с просьбой принять на службу шесть стражей…Сначала я не поняла, а чего он такой потерянный- то? Нужны люди, это мне давно стало ясно, так чего мяться- то?
Когда же я их увидела, сердце зашлось: худые, одеты кое- как, глаза больные, один и вовсе инвалид, хорошо хоть, с руками…Ивер не уговаривал, он ПРОСИЛ…А мужики стояли и молчали, как перед эшафотом…
Что и кого я в тот момент вспоминала, писать не буду- больно…Миры – разные, жертвы – похожие. Махнула рукой, собирайтесь, мол, прокормим. Ивер выдохнул, а эти посмотрели неверяще, и по их отрешенным лицам потекли слёзы…Господи…
На острове пришлось срочно расширять и обустраивать садовый домик, мастерить кровати (двухъярусные, естессно!), откармливать новичков, пристраивать к делу, отогревать душой…
Теперь у меня есть обувщик и плетельщик сетей Гуннар Йохансен, безногий молодой мужчина, сильный духом и телом (плечи – косая сажень, лицо – иконописное, характер – кремень), одноглазый юркий коротышка- охотник Ньял (гигант, ага)Хансен, спокойные молчаливые отец и сын Лукас и Лассе Томсен, глухой почти, но смешливый и трудолюбивый Сорен Соренсен и агроном- самородок Трюгве Хольм, на пару с Идой развернувшийся в саду и в огороде.
Для Гуннара Матиас планирует за зиму каталку сделать, пока ребята его носят, хоть он и сопротивляется. Ну, это понятно…
Заняла я его сабо из парусины: на деревянную или плетеную подошву – верх из ткани. Ну, покрутили так и сяк, Айрис предложила вышивку сделать простую, Трюгве пообещал найти травки для окрашивания…
А уж как сначала (еще в столице) на меня Айрис наехала (ишь, повзрослела, уверенности набралась, прям ух какая домоправительница, своюхозяйкустроит!): куды притащила барахла немеряно, для чего? А теперь, смотри – идеи у неё прут! Еще и коврик надумала смастерить…Да пускай –зима длинная…
Потом пришло мне в голову наплести мелкоячеистых сетей из льняной нити и по ним вывязывать рисунок – филейное вязание! И хоть руки у Гуннара большие, с заданием справился на отлично: ну вот прям как фабричная канва получилась! Клеточки ровные, размер – с пол- сантиметра, загляденье! И когда я по ней крючком навязала кораблик и облачка (Лейс нарисовал), народ прифигел, Гуннар улыбнулся… Вот и славно!
Все новенькие – одинокие, нищие, но не сломленные и верные. Влились, как тут и были, на меня смотрят как на мать Терезу, аж неловко. Думаю, надо их к вдовушкам моим по зиме наладить, а вдруг?
* * *
Ну, что год грядущий нам готовит? Да что бы ни готовил, справимся, лишь бы не было войны…
Глава 49
Из дневников Нинель Лунд, виконтессы Флетчер
Январь 1773 года, поместье Мозеби
А годы летят, как птицы над островом, да уж…И без инета и ТВ я занята с утра до вечера, только успевай поворачиваться. Вот и за дневник не бралась – некогда… Сегодня ветрено и снежно, чего- то затосковала, дай, думаю, запишу коротенько, что было и чего не было.
Сельская жизнь подчинена земле и сезонам, надеждам на урожай и битве с ним, если случился. Увы, прошлый год был дождливым, зерновые не полегли, но выход – скромный, на продажу Ларс выделил крохи...Спасибо овцам, козам, рукам вдовиц- мастериц, трем сапожникам и остаткам парусины: заткнули финансовую брешь в крестьянском бюджете.
У меня дела были немного лучше благодаря гонорарам за сказки- рассказки, «мозебикским» пуховым платкам (только мой эксклюзив!) и премиям графа: пошло дело с базой данных, амуницией и отчетностью.
В министерстве смогли (граф «прошерстил» кадры, настращал клерков – прониклись, заработали головой) по первым данным от налогоплательщиков оценить ситуацию с производством сельхозпродукции в государстве, влиянием погодных условий на урожай, районированием производства разных сельхозкультур и прочее, за что король наградил министра- советника денежной премией. Герр Хольгер честно поделился, так что некая «подушка безопасности» у меня имеется.
Артель вязальщиц на весенней ярмарке торговала гамашами, носками (железные и латунные спицы – это вам не ломкие деревянные палочки), детскими пинетками, свитерами с простыми узорами, но овер- сайз –эти ушли как вода в раковине, быстро.
Расхватали и парусинки – вышитые особенно, скатерти и салфетки тоже брали. Ну, про мои оренбургские платки и несколько вязаных филейных картин и говорить нечего: Фрида устроила традиционный аукцион, так что доход увеличился в разы.
Несмотря на дождливое лето, выросла и кукуруза, и подсолнечник, огурцов собрали достаточно, капуста у Аннегрете налилась…Ида с Трюгве освоили помидоры(!), перцы, яблоньки молодые выдали первые плоды, кусты смородины прижились…
Эйнар привез в прошлом году жернова – муку потихоньку мелем, кости по всему острову собираем за копейки, себя, считай, обеспечили, можно начинать продавать.
* * *
Интересный все же парень, этот сын Ильзэ…Вроде и рисковый, но деловой, при этом, и какой- то глубокий, что ли – думает, взвешивает, просчитывает и только потом пускается в путь.
Я с ним летом к свеям напросилась, за елками- палками! Время выбрала так, чтобы проблем, ну, этих, не было…Прислушался, спасибо, велел одеться парнем (это я с радостью!), настрого приказал слушать его и не выступать не по делу. Главное – он серьезно ко мне отнесся! Не было ни ахов- охов, ни причитаний, ни пугалок…
Туда- сюда месяц ходили, тяжело было, но как же мне понравилось открытое море, ой, даже не представляла, какой это …кайф, точно! Серо- синий бескрайний простор, ветер в лицо, парус над головой гудит, палуба вверх- вниз качается, капли соленой воды под солнцем (там оно, почему- то, было) бриллиантами сверкают… И никого во всем мире, кроме нас, четверых (Янис с Маркусом примкнули)!
Видела дельфинов, косяки сельди, лососей и трески, издали пару раз –корабли, парни сказали – свейские, в Москвению идут…Если бы условия были получше, век бы плавала! А так, конечно, намыкалась (ни пос…ть, ни …)
Но эта Скандинавия влюбила в себя: суровая, каменистая, но такая…могучая, мощная, величественная! Пристали к какой- то деревеньке, народ нелюбопытный, но гостеприимный: даже в сауне помылись! Надо мне у себя построить, что- то я это дело упустила…
Эйнар общался свободно, местные кормили, помогли набрать саженцев, смеялись над моей затеей, вручили бочонок моченой брусники (???) и вяленой трески мешок (вкусная, мне понравилась).
Сошлись на любви к грибам: свеи удивились, что даны знают такое. Проверяли меня…Ха! Обломись! Собрала, перебрала, отварила, пожарила, лапшу намесила…После этого вынесли мешок сушеных белых! Не солят они, не маринуют, увы. Говорят, дорого, но рецептик взяли…
Короче, теперь у нас посажены хвойные, и есть семена –не знаю, примутся ли, но рассыпали в лесу. А я навострилась еще куда- нибудь сходить по морю. Понравилось мне (но не Айрис!) это дело!
* * *
Октябрь 1773 года, поместье Мозеби
Сижу над страницей уже битый час, в голове –каша, мысли блохами скачут, а изложить …Еще и погода как по заказу – дождь барабанит в стекла, серость и сырость, душа ноет…
Жить без любви, быть может, просто, но как на свете без неё прожить? Просите и дано вам будет, да только не забывайте, что у богов своеобразное чувство юмора имеется, и они предпочитают смеяться последними…
Хотелось узнать, каково это любить душой и телом? Узнала…
Сожалею ли, что досталась такая доля? НЕТ! Пусть и было сто часов счастья, как в песне, зато все вопросы отпали, как листья с деревьев по осени, обнажив саму суть женской мечты о счастье – ощущении чувства принадлежности, нужности, заботы, ласки, молчаливого понимания, поддержки, взрыва телесных эмоций и последовавшего будто бы обновления и желания ЖИТЬ!
У меня теперь есть тайна, вот только как долго она таковой пробудет? Чем больше думаю, тем больше склоняюсь к решению разбогатеть так, чтобы никому в голову не приходило разинуть на меня и мое поведение рот. Стану эдакой чудачкой, второй королевой- девственницей типа Елизаветы Английской, менявшей любовников, но остающейся непорочной, потому как монархиня!
Надо будет – и интриговать начну! Шучу, конечно, но определенное влияние, благодаря иномирным знаниям, я приобрести определенно могу, графу Хольгеру я дала это понять, он, вон, в каждый приезд получает порцию сведений и рад до усё…, потому как его полезность король- батюшка оценил, противников у советника нет практически, его даже титулом воспитателя наследника пожаловали!
Так что, Нинель Флетчер имеет все шансы оставаться независимой благодаря протекции графа Хольгера, а значит, может бросить вызов принятым правилам поведения для вдовой аристократки, тем более, живет в глуши, в свете не светится, место свое знает и не петюкает…
Господи, какая же дичь…Но раз уж пошла такая пьянка…
Как же так всё вышло- то? Да сама не знаю, но отказываться от возможности быть любимой и счастливой я не стала, пусть это трудно…Но, народная мудрость что нам говорит? Без труда не вынешь рыбку из пруда! Так и я буду трудиться, а там ...вдруг, как в «Собаке на сене», найдется знатный отец у моего мужчины, и будет у нас обоих заслуженный хэппи- энд? Буду просить и верить, а пока – сколько бы ни было украденных у морали часов счастья, ВСЕ МОИ!
Глава 50
Виконтесса отложила перо (новенькое, тонкое, латунное), откинулась на спинку кресла, уставилась в залитое дождевой водой окно и погрузилась в воспоминания…
* * *
Никогда Нина Андреевна не считала себя авантюристкой. Оказалось, не знала себя российская пенсионерка, потому как тут, в Данске, вылезли наружу её потаенные мечтания о путешествиях и свершении неких, несвойственных даме её возраста, поступков. Хотя…Ну рванула же она на Байкал на седьмом десятке!
Так что, когда капитан «Счастливой щуки», то бишь, «Чайки», герр Ульрик Миллер, заглянув в Хесне по пути из столицы, предложил Эйнару Дану необычный небольшой кораблик, который по случаю продавал задешево один из его давешних приятелей- моряков, сын Ильзэ пришел к хозяйке Мозеби.
- Ты думаешь, эта посудина сомнительных мореходных качеств стоит того, чтобы её купить? – спросила Нинель рыбака, об уме и практичности которого была высокого мнения.
- Фру Нинель, я видел «Сирену», поговорил и с владельцем, и с многими, кто его знает. Да, корабль необычный, а сам Кнут Лауридсен слывет чудаком, даром, что удачливым, до недавнего времени, по крайней мере. Не в том дело! Продает он самолично сконструированный и построенных корабль по нужде: заболел серьезно, из детей – только дочь, ей такое наследство ни к чему. А жить надо – она замуж собралась…
- Эйнар, это понятно. Но что ты скажешь о судне? – Нина снова серьезно посмотрела на Дана.
- Если честно, я таких не видел, но, думаю, рискнуть можно. На ходу хороша: управляется просто и легко, парус странный, но ловит любой ветер, скорость выдает приличную…Необычно то, что на таком небольшом по длине и грузоподъемности судне есть и каюта, и вместительный трюм, понимаете? Может, для открытого моря и дальних плаваний она и мелковата, но вот каботаж на ней, думаю, осуществим.
- Каботаж – это вдоль берега типа? – блеснула эрудицией Нина, получив в ответ довольный кивок рыбака.
- Верно, госпожа! Вы же, я так понимаю, полюбили море и будете рады сходить куда- нибудь еще? – Эйнар откровенно посмеивался над виконтессиными желаниями, но по- доброму, без издёвки. – Я когда её увидел, подумал про Вас…
- Это ещё почему? – Нина смутилась.
- А она, как Вы: необычная, стройная и сильная, даже хищная немного, – теперь от собственных слов смутился Эйнар. – Цену хозяин назначил не так, чтоб низкую, тут Миллер лукавит, но, думаю, она того стоит. Мы с Ульриком и Янисом опробовали, это…здорово!
Нина посмотрела на вдохновленного Эйнара и, махнув рукой, согласилась: дела в поместье налаживались, идеи для заработка обретали плоть, так что…
- Сколько? – решившись, сказала Нина, и через месяц в Хесне на якоре стояла ЯХТА!
По другому попаданка не могла окрестить белоснежную красавицу метров двенадцати в длину, с косым парусом, штурвалом, крохотной каюткой и приличным трюмом.
На новое приобретение беспокойной госпожи пришли посмотреть чуть ли не все селяне. Кто- то сомневался, кто- то восхищался, кто- то (дети) просили прокатить, а у Нины захватило дух от картин собственного морского путешествия.
И черт с ними, с деньгами! Ну, посидит пару месяцев над платками и филейкой, ну, не купит пару лет новое платье, ну, продаст графу еще что- нибудь из «хорошо забытого старого», зато пройдется вдоль ВСЕХ островов Дански, для начала! Благо, морской болезни у Нинель не было.
* * *
Сделку оформлял мэтр Расмуссен (приезжал в гости как раз), попенял Нинель на расточительность и авантюризм, но «Скарлетт» (а как еще?) оценил и взял слово с Дана, что тот его возьмет в плавание по осени, когда поверенный вместе с графом приедет на ежегодную охоту (сошлись мужики на почве симпатии к попаданке и её идеям).
И в начале июля 1773–го «Скарлетт» пошла на юг к оконечности Фалькстара, оттуда – на запад по прибрежью Лойлланса, через пролив Фармниш- Бальт к острову Фармниш, и снова на юг, в сторону крупного альманского порта на материке – Любика, где кого и чего только не было, по уверениям бывавших там в годы службы охранников.
Несмотря на причитания Айрис (замуж ее надо выдавать, решила Нина), виконтесса, «кося под мальчика», Янис, Маркус и ввинтившийся в команду Ньял Хансен (хоть и одноглазый, но, как показала практика, весьма умелый боец, владеющий всеми разновидностями местного арсенала, чуткий на опасность, обожающий госпожу и …море!), запася «сухой паёк» и ведомые Эйнаром, забороздили по здешней Балтике, по ходу осваивая матросские навыки и предвкушая приключения и новые впечатления.
* * *
И тех, и других получили с лихвой, конечно: руки стирали в кровь, за борт вываливались, спали вповалку…И смех,и грех, короче! Зато видели неописуемой красоты восходы и закаты над бескрайним морем, наблюдали за игрой сопровождающий иногда яхту дельфинов (Нина так и не вспомнила, а в Балтике ТОЙ они были ?), подставляли лица свежим порывам офигительно пахнушего ветра и ...пели песни!!! Ньял особенно выделялся солеными армейскими короткими (типа частушек), а Маркус пел церковные гимны, но так солидно, с чувством, что их кажущаяся неуместность нивелировалась искренним исполнением...Нина не рискнула "палить легенду", но стих о белеющем парусе кое- как пересказала...
Белоснежка «Скарлетт» привлекала достаточно внимания, чтобы иной раз поволноваться, но, молитвами Нины и оставшихся в Мозеби домочадцев, путешествие обошлось без сильного членовредительства, катастроф и денежных потерь.
Единственное, в порту Любика пришлось нанять охрану – зеваки задолбали, как тот десантник, шутила про себя попаданка.
Взятые Ниной с собой на продажу пуховые платки оторвали с руками в одной из портновских лавок, куда Ньял привел виконтессу. Торговался коротышка, что турок на восточном базаре (по рассказам читателей библиотеки, где работала Нина), и сумел «впарить» невиданные тут изделия так, что выручки хватило на закупку двух железных модернизированных местными наконечников плугов (Маркус заценил), присмотренных Янисом плотницких инструментов хорошего качества и штуку тонкого полотна (кажется, хлопок).
Приобрели даны мешок риса (на Идину кашу), несколько пакетиков семян (по описанию продавца Нина определила баклажаны, перцы типа болгарских, арбузы, картошку (обновить посевной материал требовалось) и что- то из бобовых, десяток мотков шелковых ниток (дорого, черт, но надо!), несколько голов сахара и мешок соли грубого помола – чуть сероватой, но зато дешевле, чем на острове.
Проживание, питание (здесь и в дорогу),таможенные сборы и охрана по карману ударили, но парни умудрились, побегав- поспрошав, купить книгу по садоводству и огородничеству для Трюгве, проволоку- канитель для крючков и спиц (Маркус нарыл), стеклянный комплект под водку (мутное зеленоватое стекло, толстое, но была в нем брутальная прелесть), два десятка свечей (???), какую- то альманскую лазурь (краска, сказал Ньял, пригодится) и та- да- дам – алхимический куб или, по сути, перегонный аппарат! «Обалдеть» – только и пробормотала Нина Андреевна…
От жадности хапнули списанную парусину (над ними ржали, но отдали за символические десять талеров) моряки- иберийцы (испанцы, поняла Нина), специально пришедшие в порт Любика «переобуться», а так и от старья избавились.
После этой покупки парни признали – пора остановиться, гульнуть напоследок и айда домой: второй месяц болтаются!
Глава 51
Нина улыбнулась, вздохнула: «Хорошо было!». И снова погрузилась в воспоминания…
* * *
Остановились они в небольшой гостинице в торговом квартале, владелицей которой была вдова Ханна Майнштурм - громогласная тетка, но чистюля и хорошая повариха. Взяла дорого, но усмотрев, что Нина - женщина, выделила ей отдельные апартаменты – крошечную комнатку вдали от остальных с выходом в такой же крошечный садик.
Нина удивилась, а вот вдова – нет.
- Да всяко бывает, фрау – сказала она гостье. – У нас в Альмании вдовам проще, чем где бы то ни было, слава богу. Не притесняют сильно, дают делом заняться, замуж не принуждают особо. Не знаю, как у дворян, но в нашей среде многие женщины и трактиры держат, и гостиницы, и лавки всякие…А среди приезжих наши сестры не редкость, так же вот переодеваются и мотаются, если надо. Да и в истинном виде – тоже. Опасно, но иной раз куда деваться, коли детей ростить надо?
Говорила вдова сносно и по – англосакски, и по – дански, так что общение наладили. Парни жили вчетвером, встречались за едой утром, потом мотались по городу, вечером Нина из комнаты не выходила –вырубалась. Почему- то Любик выматывал её даже больше данской столицы – уж больно суетливый, бурлящий, разноголосый, да еще и бдить приходилось.
* * *
В последний вечер, выдав ребятишкам наличку на «сладкое» (ну она же взрослая тетка, понимает потребности, хи- хи) и, наказав быть острожными (завтра в путь и здоровье берегите, кхм), отправила товарищей «оторваться», а сама намылась и сидела в комнате, итоги подводила…
На тихий стук в дверь отреагировала спокойно – в гостинице персонал был вышколенный, а гости вели себя прилично.
- Входите! – бросила Нина и обернулась, чтобы застыть от удивления.
- Ты- ы- ы? Почему? – смогла выдавить из себя попаданка.
- Сегодня последний вечер…И я…решился…– проговорил мужчина, которого Нина…ждала.. Уж чего себе- то врать?
* * *
О том, что сын Ильзэ привлекает её как мужчина, Розанова поняла давно, но старалась не поддаваться крамоле из всех сил, предпочитая думать о нём как о красивом актере из сериала: полюбовалась и выключила.
Со временем, анализируя испытываемые ощущения и сравнивая (иной раз не могла остановиться) барона и Эйнара, она пришла к выводу, что чувства все же её одолевают, хоть и похожие, но определенно разные.
Барон Брагау всколыхнул в Нине Андреевне позабытое чувство влюбленности, породил романтические фантазии с легким уклоном в эротику, но, по большому счету, в реальность их совместной жизни она так до конца и не поверила. Поэтому, даже переживая, страдая и сожалея, отпустила героя не своего романа .
С Эйнаром дело было и проще, и сложнее…Ну, со вторым аспектом яснее- ясного – мезальянс откровенный. Нина не была ханжой, но отрицать очевидность невозможности такого союза в этой реальности –верх глупости! Пусть она и нестандартная аристократка, но – виконтесса, помещица, а Эйнар Дан – крестьянин…Куды ты прешься, дорогая? Здесь не место для ремейка «Собаки на сене», хоть обмечтайся!
Но сколько ни убеждай себя, справиться с опаляющим внутренности жаром при виде этого стройного крепкого рослого скандинава (такая вот ассоциация) с льдистыми глазами женщине с каждым разом было все труднее…Это отличалось от реакции на барона, однозначно: там было приятное тепло, с подрагиванием внизу и томлением… Соблазнительно, но прилично, короче, так по- девичьи, с румянцем и шарканьем ножкой…
Эйнар же вызывал…ЖЕЛАНИЕ – незамутненное, откровенное, ПЛОТСКОЕ…Когда Нина смогла честно себе в том признаться, она была потрясена и этим открытием, и фактом его осознания. При её- то наивной по части секса натуре и отсутствии практического опытадогадаться, что она ХОЧЕТ мужчину! Просто и откровенно…
Признать сей обескураживающий факт пришлось год назад, во время поездки к свеям, когда Нина осознала воздействие на себя мужского магнетизма Эйнара…
Стоящий на палубе полуголый загорелый широкоплечий блондин с собранными в высокий хвост золотыми волосами в лучах заходящего солнца показался ей древним богом, сошедшим в мир смертных! Она аж рот открыла и на мгновение оглохла от шума крови в ушах, такое впечатление на неё произвело представшее перед глазами зрелище…
«Я его хочу…Мамочки, так вот про что в книжках писали…Я и слов- то таких раньше не знала…Вот если он сейчас руку протянет, я за ним пойду…Господи! Это безумие…» – Нина сумела отвернуться, но ноги дрожали, сердце колотилось, губы заныли от желания почувствовать, какой поцелуй мог бы случиться с этим человеком…
Нина сглотнула и села. «Не смотри больше, от греха…»
Сколько потом было таких вот потрясающих ее женскую суть моментов, после чего Нина либо занималась делами до изнеможения, либо тренировками, удивляя стражей неутомимостью и яростью…
* * *
Мужчины были похожи фигурой, ростом, голосами, вниманием к ней. Отличия – в цвете волос и взглядах, которыми они её одаривали. Смотрели с явным интересом, симпатией, да…Но у барона взгляды были …добрыми, теплыми, ласкающими.
А вот Эйнар…Он обжигал порой, как в душу смотрел, переворачивая там все с ног на голову, при этом ни разу не переступил черту в их общении, четко соблюдал дистанцию…Однако, и его присутствие, и взгляды она чувствовала кожей и …сердцем?
Нина поймала однажды себя на мысли, что может точно сказать, где в её окружении находится сейчас Дан, когда она его увидит в ближайшее время, как он отреагирует на ее слова или анекдоты, которые внезапно она стала вспоминать и рассказывать…Он оказался ей созвучен, что ли?
Он не был простым, нет: его правильная речь, знания, ум, стать, лицо, поведение наталкивали на мысль, бредовую, конечно, но между тем … «Кто был его отец, интересно? Спросить у Ларса? Неловко как- то… Мелькало что- то вроде того, что они с матерью приехали…Но Ильзэ так органична среди селян, и про остров знает много…Что- то тут непонятное есть, определенно» – думала иногда попаданка, но тут же отгоняла такие мысли, боясь , что заведут они её не туда…
* * *
Думай–не думай, сто рублей – не деньги, приговаривала давно Нинина мать, когда решала серьезные проблемы. Так и попаданка, отказываясь принимать очевидную тягу к неподходящему мужчине, всё равно втягивалась в омут желания испытать запретное удовольствие. Подкупало ее и то, что Эйнар всегда смотрел на неё как на ЖЕНЩИНУ: не интересную и полезную собеседницу, не красивую даму, не уверенную госпожу, а просто женщину… Одета она богато или просто, смеется или грустит, причесана или разлохмачена – он всегда смотрел так, будто кроме неё нет никого важнее и нужнее.
Взгляды моряка – быстрые, если рядом были люди, долгие, если их не было – она чувствовала и …таяла внутри, как мороженое…Можно ли отказаться от такого? Нина не смогла…
* * *
Она знала, зачем он пришел…Стояла, не шевелясь, смотрела, не отрываясь…И первая шагнула навстречу, мысленно послав всё к черту…
Эйнар тихо застонал, резким рывком обнял, вдыхая запах ее волос, подхватил на руки, подержал секунду, прижимая к себе, а потом шагнул к узкой кровати.
- Нель…Прости…Но я не мог ждать больше…Никого нет…С первой встречи в моем сердце только ты…Я…люблю тебя…Пусть хоть раз…Я…–голос мужчины срывался в хрип, глаза метались по ее лицу, высматривая …что? Отказ, отвращение, сомнения?
- Эйнар, ты же здесь? К чему слова? – Нина на удивление спокойно произнесла глупую фразу, хотя тело её, придавленное тяжестью мужского, уже плавилось и требовало действий, а не разговоров.
Эйнар, все еще неверяще, уставился на Нину, тряхнул головой, рассмеялся тихо и начал раздеваться…Она молча наблюдала, как избавленное от одежды, перед ней возникает скульптурное тело, как рассыпаются по широким плечам золотые, чуть вьющиеся, волосы, как ходит по крепкой шее кадык, и не могла оторвать взгляд от этой картины…
Когда Эйнар наклонился над ней, Нина уже мало что соображала, всем существом трепеща в предвкушении того, о чем знала, но так и не испытала…
* * *
Несмотря на охватившее обоих сильное желание (отрицать очевидное было нелепо), первое соитие произошло слишком быстро и как- то суетно, но сквозь легкую бессознательность Нина автоматом отметила две вещи: Эйнар остановился в критический момент (она- то совсем забыла!) и еще – он точно не умел целоваться!
Они лежали рядом, тяжело дыша, Нина испытывала утомление, но того самого так и не случилось…
- Нель, прости…Я поторопился…Долго сдерживался…
- Эйнар, не переживай…Мы же не разбежимся прям сейчас? Или ты…– попыталась сгладить неловкость Нина. – Спасибо…ну…за предусмотрительность…
Эйнар приподнялся, оперся на локоть и ласково и внимательно посмотрел на попаданку.
- Нель, я не очень опытен…Ты поняла ведь? – Нина кивнула. – Расскажу как- нибудь, поймешь или посмеешься…
Розанова удивилась словам любовника, но спрашивать не стала, зато обратила внимание на выражение его лица: смесь мальчишеского смущения и грусти взрослого человека. «Странно» – мелькнуло в голове.
- Но откуда берутся дети, я знаю…Тебе это не нужно…Так что я…
Нина провела рукой по лицу Эйнара и потянулась за поцелуем. Он покраснел!
- Я… правда…
- Я хоть тоже не мастер, ха- ха, но кое- чему научить тебя могу –развеселилась попаданка, и следующие полчаса они упражнялись в поцелуях! Эйнар был способным учеником, так что скоро лобзания перешли в более интенсивные действия, и во второй раз Нина Андреевна Розанова увидела, наконец- то, небо в алмазах!
«Нет, это, правда, нечто невероятное…– женщина, вернувшаяся в реальность из головокружительного сладкого беспамятства, пыталась собрать мысли в кучу, но им было явно не до неё. –Ай, ну и ладно!»
Эйнар лежал на спине, с закрытыми глазами, счастливой улыбкой на лице, и в уголке его левого глаза блестела в свете свечи капелька влаги… «Он плачет? Но почему?» – встревожилась Нина.
- Эйнар, что с тобой?
- Ничего, Нель, я просто счастлив…Я знал, что с тобой и не может быть …по другому…Спасибо…– мужчина погладил женщину по лицу, обводя брови, скулы, губы. – Впервые в жизни я жалею, что... не дворянин…Будь у меня титул…
* * *
Эйнар ушел под утро: ребят он предупредил, что будет ночевать на яхте. Нина просто отрубилась.
Дорогу домой она запомнила как череду редких остановок в прибрежных деревеньках, двух полу- дохленьких, но живучих козочек с длинной мягкой ЧЕРНОЙ шерсткой, прикупленных по случаю, ловлю рыбы, смех довольных парней, задумчивые взгляды Эйнара и долгие размышления о том, как жить дальше…
Глава 52
По возвращении Нина много чего выслушала от Айрис и укрепилась в решении выдать её замуж, тем паче, что Ида поделилась наблюдениями о странностях в поведении служанки, из чего женщины сделали вывод: у Айрис и Лейса роман!
«Вот и славно! Пристрою девчонку, а то она меня до кондрашки доведет своей опекой неуместной!» – Нина серьезно не злилась, но поговорить с парнем предполагала.
Однако, пришлось тему о свадьбе отодвинуть, поскольку за время их отсутствия в поместье произошли важные события.
Впервые в Мозеби качали мед! Эксперименты по модернизации примитивных (господи, одноразовых, с гибелью пчел!) ульев увенчались успехом, и теперь на выдвижных рамках трудяжки полосатые накопили и воск, и соты с тягучей сладостью!
Матиас сконструировал медогонку: бочку с вертящимися лопастями, на которые ставились рамки, и там, крутясь- вертясь, мед сливался вниз, а восковые соты соскабливались аккуратно до сплетенной Гуннаром сетки, чтобы вновь быть использованными в улье.
Это был поистине прорыв! Старый Клаус плакал и благодарил виконтессу за сохранение пчелиных маток, обещался не помирать, пока не доведет количество ульев до полусотни, чтобы воска хватало на «свечной заводик»…Нина радовалась вместе со всеми, тайно мечтая о так нужных ей деньгах…
* * *
Вторым событием стали первые литры масла обоих видов, на что тоже делала ставку попаданка. С отжимным приспособлением снова помог рукастый Матиас и Гуннар, у которого, помимо ювелирного обращения со шпагатом и сапожным шилом, имелась склонность к инженерному мышлению.
Безногий красавец катался теперь по дорожкам сада и пандусу в дом (выровненными мальчишками Петерсенами специально для него) в кресле на колесах: громыхал, напрягался, но гордился собственной мобильностью.
- Госпожа, я вот тут подумал…Мед сливается потому, что сила вращения лопастей его гонит, да? – Нина кивнула, объяснять про центробежную силу и силу тяжести ? Ну на фиг!
- А если сделать такую же бочку для стирки? Крути себе ручку, белье там мотается, грязь сама и отходить будет? Останется только отжать…Как думаете? – Гуннар с надеждой смотрел на госпожу, а попаданка в который раз удивилась предприимчивости и сообразительности простого мужика.
- Гуннар, я думаю, это будет здорово! А отжим можно через валики сделать…Понимаешь?
Этого предложения местным Кулибиным хватило: уже осенью Сорен Соренссен, давно взявший на себя уборку и стирку в особняке, вовсю управлялся с первой на острове (да и в Данске, если не во всем мире этом ) ручной стиральной «машиной»!
* * *
Кстати…Было в этом плохослышащем парне что- то, чего Нина не понимала, но спрашивать устражей почему- то стеснялась, а они опекали его также, как и Гуннара…Каждый раз, глядя на приятного внешне молодого мужчину, с отстраненной улыбкой тщательно наводящего чистоту в комнатах особняка или развешивающего белье на веревках, Нина боролась с ощущением, что видит мужеподобную женщину или …евнуха?
Почему в голову лезла такая дичь, Нина не знала, но тревожность в отношении Сорена ее на отпускала. Как выяснилось позже, иногда незнание – благо…
* * *
Сорен Соренссен стал жертвой садиста- врача в одном городке на материке, когда подразделение Гуннара Йохансена, тогдашнего командира подразделения данских наемников, потерпело поражение в стычке с противником. Каким, почему – не важно.
За жизнь командира молодой солдат расплатился участием в чудовищных экспериментах местного доктора Менгеле. Через что прошел парень, никто не знает, но Гуннар выжил, хоть и лишился обеих ног по колено, а Сорен оглох и стал импотентом…Доктора однополчане по- тихому прикопали, конечно, но разум бывшего солдатика помутился…
Нину затошнило, когда она услышала рассказ старшего Томсена.
- Госпожа, мы Вам так благодарны…Сорен всегда был тихим, добрым, ему было трудно воевать, мы его больше как денщика держали…Он безвредный, Вы не бойтесь! Мы за ним приглядываем, ему некуда идти …От него даже отец отказался… – бывший наемник запнулся. – Не выгоняйте его, Ваша милость! Он странный, да, но старательный, его к делу приставишь – и он будет копаться без жалоб, только бы было, где спать, чего поесть и рядом с Гуннаром. Они теперь как братья…
- Да не собиралась я, герр Лукас, что Вы! – отмахнулась Нина, и больше к теме глухого уборщика в доме не возвращались…
* * *
Так вот о масле…Поняв, что требуется семечки и маис сдавить так, чтобы из них потекло масло, Матиас с Гуннаром выдолбили из толстого бревна колоду с дырочкой в нижней части, снабдили ее вставленным внутрь еще одним бревном, поменьше, и давай по нему долбить!
Первый опыт показал, что просто бревно использовать неудобно: уходило оно внутрь и …все! Тогда ребятишки усовершенствовали конструкцию, добавив кусок квадратного сечения поперек, вот по нему и стали бить! Брусок двигался по сделанным в боках колоды щелям, давил на внутренний цилиндр- бревно, а сжатые таким «макаром» семечки расплющивались, и в желобок внизу текло МАСЛО!
Масло было ароматным (Нина жарила семки), мутноватым (приходилось отстаивать), но родным подсолнечным! Отрезав кусок ржаного ,специально испеченного Идой несладкого хлеба, попаданка полила его первым маслом, посыпала солью, откусила…И расплакалась от счастья!
Нине нравилось подсолнечное, остальным – кукурузное. Фигня, главное – получилось! Герр Ларс Бор снова пел осанну госпоже, крестьяне прикидывали, куда пристроить на участках маис, а Лейс подсчитывал возможную прибыль от продажи невиданного продукта и той кучи «зелёнки», что оставалась на полях после сбора початков.
Вот тут снова прозвучала темы парусины и ее применения в хозяйстве.
* * *
Нина мало что помнила о кормах из стеблей кукурузы, крутились «силос» и «сенаж», но про первый она знала, что нужны какие- то закрытые емкости и вроде соль, а про второй – что- то про герметизацию…
Пришлось делиться догадками и предлагать «мозговой штурм». С подсолнечником селяне решили просто – жечь на корню, потому как не очень скотина жевала жесткие горьковатые стебли. Так и повелось: собрали, дождались полного высыхания и жгли, после чего перекапывали землю с золой и навозом: вытаскивал, зараза, подсолнечник питательные вещества из почвы…
Трюгве кумекал, менял места посевов, экспериментировал с разными культурами. Постепенно в Мозеби нашли алгоритм для всех посадок, Лейс следил за соблюдением последовательности, да и селяне не дремали.
С кукурузой дело пошло лучше: стебли мелко резали (стариков посадили за сделанные Андерсами резаки по типу тех, что Нина видела в азиатских сериалах), чуть подвяливали на расстеленной парусине (остатках, увы), потом плотно заворачивали в неё же и скармливали животным в первую очередь, чтобы не загнила и не пропала. Хватало до января, примерно.
Початки давили и целиком, и шелушили. Последнее - копотно, но ребятня, пристроенная к делу, радовалась лишней монетке, что госпожа им платила. Свиньи с удовольствием съедали все отходы, как и индейки, коих теперь в Мозеби было уже двадцать: подростки ныне, Мадс и Нильс, увлеклись строптивой птицей, выгуливали стадо, следили за несушками (не ели заморские цыпы что ни попадя, как куры) , и результат был впечатляющим. Нина планировала раздать по весне молоденьких индюшат (с разрешения мальчиков) некоторым передовикам производства в качестве призов.
Аннегрете подавала пример: ее овце- козье поголовье росло, плодилось (в пару Тору, стареющему, животновод прикупила еще одного козлика и вырастила «в родном коллективе» способного барашка), обеспечивая артель вдов предметами труда. На Аннегрету теперь смотрели как на влиятельную особу, а она смотрела на …Гуннара.
* * *
Из дневников Нинель Лунд, виконтессы Флетчер
Октябрь 1773 года, поместье Мозеби
Весна – пора любви, а у нас на острове эта болезнь приключилась осенью, ха! Дурной пример заразителен, что ли? Со своей внезапной увлеченностью не разобралась, а тут, смотрю, не одна я в поле кувыркалась…Айрис и Лейс (точно), Матиас и внучка пасечника Клауса, Янис, вроде, в сторону второй дочери Ларса неровно дышит, и венец всего – трудный роман Аннегрете и Гуннара. Вот где трагедия- то, воистину!
Хотя, так- то разобраться, чего страдать? Гуннар – одиночка, Аннегрете – вдова, а что инвалид и помоложе – так и что, если женщина не против? Нет, мы будем строить из себя неприступную крепость и тратить жизнь на никому не нужные мучения! Зла на него не хватает! Надо поговорить с парнем по душам – мозги ему на место поставить!
Это вот я, как партизанка, по лесам шныряю, лишь бы разочек поцеловаться да обняться, немного желание приглушить, а ему зеленый свет – нет, выёживается, когда не надо! Вот уж не ко времени в мужике гордость верховодит!
* * *
Да, я, как девочка, бегала на спонтанные свидания…Пока тепло было, как той стрекозе, под каждым листом был готов и стол, и дом…А с началом дождей – все, закончилась малина…Чего не скажешь о либидо! Чувствую себя мартовской кошкой, только что под луной концертов не устраиваю.
Одно хорошо: моя решимость добиться полной независимости и показать себя полезной короне, чтобы на мезальянс посмотрели сквозь пальцы, только увеличилась! Я даже план примерный по реформам и прогрессу для Дански написала, замахнувшись в ней на святое…Короче, а не превратить ли эту небольшую страну во вторую Швейцарию – все деньги в гости к нам, нейтралитет, центр знаний и всё такое? А? По- моему, что- то в этом есть…
- Госпожа, госпожа! Скорее...Там..
О, Айрис! Что- то случилось? Так, прячем всё!
Глава 53
Нина быстро отложила перо, встала, убрала дневник в шкаф –успела! Дверь распахнулась, и в кабинет ворвалась взволнованная горничная.
- Ваша милость, там …это…гости приехали! – выпалила Айрис.
- Господи, милая, ну и из- за чего сыр- бор? Ждали же мы их, графа и остальных, чего ты раздухарилась- то?
- Так это, госпожа, там не только граф приехали! – продолжала кипиш девчонка, оглядываясь назад и понижая голос. – Герр Пауль, герр Асмунд, а еще …– опять загадочная пауза.
- Айрис, я тебя умоляю! – закатила глаза Нина, подходя к служанке.
Та скорчила недовольную моську.
- Вы бы хоть капельку заинтересовались, фру Нинель! Я так не играю! – засопела совсем расслабившаяся в последнее время Айрис, наигранно надувшись и притворно отвернувшись.
«Ну как ребенок, ей богу, а в невесты метит!» – усмехнулась про себя Нина.
- Хорошо, хорошо, говори, кого там ещё принесло в нашу глухомань. Я уже слышу шум…Сорен их встречает?
Айрис кивнула – все- таки не могла она долго сдерживать порыв высказаться.
- Да, и мальчишки уже утащили баронета и герра Пауля к своим индюшкам, Лассе коней принимает, Ньял – вещички, Сорен с Идой помчались на кухню, а сам граф ….– Айрис снова понизила тон и перешла на шёпот – повел тако- о- о- о- го мужчи- и- и- ну по са- а- ду- у…
Нина насторожилась, но, судя по виду служанки, приезжий был ей незнаком, а исходя из сказанного, человек непростой и явно пользуется уважением графа, раз тот, как говориться, «ни писимши- ни какамши», отправился демонстрировать хозяйство подопечной гостю.
«Распустила я этих столичных важняков, честно! Приезжают, как в дом родной, гостей вот, каких- то «неизвестных солдат», с собой без уведомления везут…Ох, мужики – чисто дети: то буцкаются, то игрушками делятся… Молодец Сорен, как чувствовал, комнату лишнюю отмыл, белья настирал про запас…Ида тоже закваску поболе поставила на хлеб…Ладно, прорвемся, не впервой! А не нравится …» – не закончив мысль, виконтесса Флетчер покрутилась перед горничной, мол, как я?
Айрис уверенно кивнула и показала большой палец (научила на свою голову!), подхватила хозяйку под белы ручки и потащила из дома.
«Ну, глянем, какого красивого дяденьку к нам намело? Где ты, северный олень?»
* * *
Из дневников Нинель Лунд, виконтессы Флетчер
Октябрь 1773 года, поместье Мозеби
Не утерпела, притащила дневник в комнату…Надо как- то все полученные новости обмозговать и упорядочить…
Короче. Новым гостем оказался старый друг герра Хольгера (чуть ли не с детства) некто Сигурд Сольберг – свейский ярл не из последних представителей тамошней национальной аристократии (так я поняла), до недавнего времени бывший послом в Москвении, откуда и прибыл, передав дела преемнику, прямиком в Данску…
Заметьте, не на родину…Я, конечно, удержалась от вопросов, но почему- то почувствовала себя странно в тот момент – что- то екнуло внутри...Да еще дядька смотрел на меня так пристально, аж неловко.
Выглядел варяжский гость внушительно: выше немаленького Хольгера, при этом сбитый, крепкий, и двигается, что мои охранники в минуты бдения, по- военному – четко, без суеты и, в то же время, текуче как- то, словно зверь дикий.
Очень интересная внешность: седой длинноволосый блондин, морщинки у глаз, в уголках губ, кончик носа чуть загнут книзу, аккуратная седая же щетина вокруг губ и на подбородке – к месту и к лицу. А глаза, несмотря на возраст – синие- синие! В молодости, видно, не мало сердец разбил, а так – потрепало мужика: в глубине очей застыла то ли боль, то ли тоска. Кого- то напомнил из актеров, не наших, точно, но кого?
Одет как остальные – в светское платье, но чувствуется – не нравится официоз, что для посла – нонсенс. Заметил, видимо, что- то в выражении моего лица, и заговорил после представления сам, приведя меня с места в карьер в легкий шок.
- Кристиан предупреждал, да и Хольгер хвалил Ваш ум, виконтесса. Вижу, слова их правдивы, Вы весьма необычная женщина, сразу определили, что я предпочитаю одежду попроще, уж не говоря о том, что мне поведал раньше и показал сейчас граф… – ярл чуть шевельнул губами в полуулыбке, а я удержала рот закрытым ценой неимоверных усилий. Кристиан?
- Да, именно, барон Брагау много о Вас рассказывал, когда мы с ним познакомились в Москве. Просил передать Вам привет, пожелания благополучия и процветания…
- Благодарю, …герр Сигурд – промямлила в ответ. Привет передает, значит? Ну, спасибо.
- Кристиан и привел меня сюда, по сути. Я купил его поместье неподалеку, Курцелитзее, знаете? Так что, будем соседями, уважаемая фру Нинель... – явно отслеживая мою реакцию, сообщил гость.
- Буду рада такому соседу. Простите за любопытство, а как и…– не договорила, а мужики, то есть, граф и ярл, тихонько рассмеялись.
- А ты переживал! – вступил в беседу граф. – Дорогая моя Нинель, прости, что вот так, без уведомления и с хвостом –он подмигнул ярлу – но, понимаешь, так получилось. Сигги, ой, прости, друг, ярл Сольберг явился ко мне, попросил помочь с бумагами, я вызвал Пауля, он спросил, когда едем, ну и – слово за слово…Ты не сердишься? – герр Хольгер поцеловал мне ручку и посмотрел глазками кота Шрека.
Что толку злиться? С мужиками у нас установились взаимовыгодные, где- то даже – близкородственные отношения: и поверенного, и опекуна я воспринимала как дядей, а баронета – не братом, но очень хорошим приятелем. Они наезжали в Мозеби весной и осенью, рыбачили и охотились, мы много разговаривали, смеялись, отдыхали. Ну, как родня гостила. Я привыкла.
- Граф, так и быть, прощаю. Я сегодня добрая – чуть подыграла опекуну, хотя на душе было…Вроде и отпустила барона, а, подишь- ты, обида царапнула.
- Барон Брагау женился этой зимой на дочери царского родственника, князя Шарометьева, ожидает прибавления в семействе, поэтому перевозит дочь и родителей в Москвению. Заодно распродает имущество, поскольку возвращаться на родину не планирует. Я привез королю прошение царя Ивана Пятого о замене Кристиана на посту посла и богатые подарки…– свей скривился . – Его величество был не очень доволен поступком барона, но подарки принял благосклонно.
- Кто не любит икру и малахитовые шкатулки? Но, думаю, для Брагау такой расклад – самый лучший, и поддерживать отношения с московитами будет проще…
- Я рада за барона, он достойный мужчина и способный человек. Совет да любовь, как говорят в той стране – выдавила из- себя, надеюсь, не выдав себя…
- Да, Кристиану повезло…Ему встречаются исключительные женщины – с легкой завистью пробормотал ярл. – Княжна Марья не только красавица, каких поискать, к тому же богатейшая невеста, но и любит Кристиана искренне, даже против отца пошла, настояв на свадьбе. Московиты не очень приветствуют браки с иноверцами…Но барон ради жены решил сменить вероисповедание, Ханс, сын его –тоже. Парню прочат карьеру на тамошнем флоте…– продолжил было гость, но тут, на мое счастье, выскочила Айрис, шепнула, что у поваров все готово, и я с облегчением пригласила приехавших к столу.
Если честно, сил слушать про Кристиана не было…
* * *
Вытерпела я ужин, разговоры в кабинете, столичные новости с трудом, положа руку на сердце…Хотя, были же мысли, что неспроста барон за все время ни строчки не прислал…
Странно все- таки устроен человек – всё ему чего- то не хватает. Ведь и примирилась, и счастлива сама, ан нет –задело…Хотела бы я, чтобы это он вернулся сюда, а не ярл приехал? Еще весной, может, и подумала бы, а сейчас – нет, определенно нет!
Просто, лучше бы герр Сигурд не рассказывал ничего …
После того, как все разошлись по комнатам, я осталась одна в кабинете – захотелось побыть в одиночестве, и тут он осторожно вошел и попросил уделить ему немного времени.
- Фру Нинель, простите, но я обещал Кристиану…Подозреваю, что речи мои Вам не очень приятны будут, и Вы бы предпочли услышать это от него самого или, по крайней мере, прочитать, но, – седовласый свей тяжело опустился в кресло и устало и грустно посмотрел на меня.
Я молчала – а что скажешь?
- Знаете, я не был уверен, что Брагау сделал правильный выбор, и сейчас, познакомившись с Вами, лишь утвердился в этом мнении… Впрочем, не судите да не судимы будете. Постараюсь максимально коротко, – ярл сел ровно, посмотрел мне прямо в глаза и выдал.
- Брагау испытывал к Вам …нежные чувства, он просил сказать это Вам лично. Сложись обстоятельства иначе…Кается, что не писал, просит прощения. Знаете, жизнь в чужом мире сложна, а на таком посту – тем более. Я по себе знаю: мой срок пребывания в Москвении, в этой, совершенно отличной от родины и вообще нашей части света, стране равняется без малого пятнадцати годам, заметная часть моей жизни…Я долго привыкал, потом освоился, сроднился даже…Но это потребовало много сил … – ярл задумался, а я чуть не крикнула: «И это ты МНЕ говоришь?»
- Ну, а потом случилось то, что случилось… Вдали от родины, в непривычных условиях некоторым из нас бывает трудно сохранить верность и себе, и мечтам… Не вините его сильно, виконтесса… Скажу одно – княжна Марья очень похожа на Вас. Не знай я, что Вы родились в Данске, решил бы, что Вы родня…Не грешил батюшка Ваш? – попытался пошутить мужчина, но передумал.
– Простите великодушно! Поместье Кристиан предложил мне, как только узнал, что я собираюсь в отставку. Я согласился, поскольку... Впрочем, это неважно. Я собираюсь жить здесь постоянно, так что надеюсь на Ваше покровительство и помощь! Не откажете?
Вот так я и узнала подоплеку «пропажи» герра Нильсена…Вместе с тем, хоть ярл и отметил наше сегоженой сходство (якобы), намекнул он и на некую одержимость княжны по отношению к барону, против которой (да и всего остального, по- видимому) Кристиан не устоял. Словом, «красивая и смелая дорогу перешла»…
Ну и бог с ними, пусть живут счастливо! Я тоже постараюсь!
* * *
Нина закрыла глаза, вздохнула и почувствовала, что справилась и с досадой, и с новостями…Задула свечу, легла и, укуклевавшись в одеяло, начала строить планы на завтра: предложить ярлу совместное предприятие (крутилась давно мысль об организации охотхозяйства или там дома отдыха для столичной знати, с охотой и рыбалкой сезонной), не подозревая, что в этот самый момент мойры уже плетут полотно её судьбы согласно собственному разумению или воле незримых богов...И не только её, самое главное.
Глава 54
Утро следующего дня, как по заказу, порадовало обитателей Мозеби солнечным безоблачным небом, ласковым ветром и вовсе не октябрьским теплом.
«Словно бабье лето вернулось» – подумалось Нине, гости же восприняли сей погодный феномен как знак отправиться в плавание на яхте, о которой всем уже давно прожужжал все уши герр Расмуссен!
Поэтому, после плотного завтрака, предвкушая развлечение, визитеры отправились верхом к отремонтированному монастырю, где в укромной бухточке стояла, подальше от любопытных глаз, виновница переполоха – необычная «Скарлетт». Заодно приезжие собирались на тамошних шерстяных обитателей глянуть, склады посмотреть, и вообще, подышать сельским воздухом.
Янис же рванул в Хесне, забрать Эйнара Дана как главного в предстоящем мероприятии.
* * *
Нине тоже почему- то на месте не сиделось, и, проводив городских авантюристов, она на Марте потрусила к побережью –проведать Ильзэ.
Искомую виконтесса нашла на огороде, где фру Дан обихаживала пустые грядки, жгла высохшую ботву и пребывала в несвойственной ей меланхолии.
- Привет, Ильзэ! Не помешаю? Что- то мне сегодня маятно, вот и до тебя доехала – проговорила Нина, подходя к стоявшей в задумчивости хозяйке дома.
- Здравствуй, госпожа…Это хорошо, что пришла…– Ильзэ была серьезна и ,Нине показалось, что расстроена. – Фру Нинель, а не выпить ли нам по рюмашке?
Попаданка рассмеялась, услышав знакомую фразу, перенятую приятельницей в каком- то застолье, что иногда у них случались по- бабски так.
- Заметьте, не я это предложила!
Женщины вернулись в дом, рыбачка достала водку местную, неизменную сельдь, хлеб, холодную картошку и сало, разлила на правах хозяйки. Выпили по одной, закусили, и тут Нина обратила внимание на особую тишину в доме.
- Ильзэ, а где дети?
Рыбачка усмехнулась криво, налила себе еще, выпила залпом.
- Заметила, значит? Ну, тогда побудь сегодня моим исповедником, госпожа. Помоги хоть один камень с души снять...
Нина обратилась в слух, не решившись задавать вопросы. Гряло откровение, а оно не терпит вмешательства…
* * *
Рассказ Ильзэ Дан
- Тебе, говоришь, маятно сегодня? Вот и мне…Душа аж наружу рвётся, стонет внутри всё…И сон я муторный видела...Хорошо, что Эйнара твой Янис забрал, а то натворила бы я дел…
Думаешь, чего это оторва Ильзэ выпить решила в будний день? Это потому, что и сама тебе, госпожа, доверяю, и сын мой тебя любит...Да не красней ты, знаю я всё! Любовь, как чих, не спрячешь… Оттого- то и тошно мне еще больше…
Эй, ты не о том подумала! Вина к земле меня гнет, вина перед сыном, понимаешь? Жизнь я ему порушила! Пусть невольно, пусть и выбора- то не было, а всё одно – стыдно до смерти и больно. Он никогда не обвинял ни в чём, всегда поддерживает, говорит, что не жалеет…Может и так, да только как же тяжко осознавать, что твой дорогой ребенок страдает из- за тебя…
Давай еще по одной…Ну вот, сейчас…
В общем, дело такое. Забрал детей дед их, трактирщик Альбрехт Хансен. Трактир и гостиница у него в городе, «Три кабана». Заведение прибыльное, дом справный, денег немеряно. Сам он вдовый давно, мать ребятишек была единственной дочерью, так что внуки – наследники прямые, другой родни у старика нету…
Через то богатство и пошла беда. Кирстен, дочка его любимая, была красавицей, но редкой стервой, упокой господи ее душу! Избалованная, себялюбивая, подлая и распутная, к тому же. А папенька ей во всем потакал, что б его черти драли!
Мы с Эйнаром приехали сюда десять лет назад из Кёпенхейгена, когда муж мой умер, а родне его мы никогда не нравились, вот и выгнали нас. Я уже в годах была, надоело по чужим углам скитаться. Ларса как- то в порту случайно встретила, он и сказал, что дом этот пустой стоит после смерти отца, приезжай и живи.
Приехали, а дом на ладан дышит, того и гляди крыша рухнет. Ну и я решила подзаработать на ремонт – нанялась к Хансену в прачки да в посудомойки, Эйнара к Ларсу на зиму отправила.. Думала, пока холодно, перебьемся, а летом Эйнар в море пойдет, тоже авось какую крону - другую удастся получить…Он ведь многое умеет и знает…Эх.
Ему тогда только восемнадцать исполнилось, молодой, крепкий, красивый, грамотный…Сильно он от местных отличался…Приходил ко мне иногда, помогал…Вот Кирстен на него глаз- то и положила.
Он мне сказал про её намеки, я только посмеялась –не поверила, представляешь? Она ж на восемь лет старше, богатая, красивая…Чего бы ей на малолетку нищего кидаться?
А того…Полюбовник у неё был женатый, морочил ей голову несколько лет, что овдовеет скоро, жена больна смертельно, а эта дура, при всей своей хитрости, верила. Ну и обрюхатил он её! Вот и решила она, пока пузо на нос не полезло, женить Эйнара на себе – похож он был на кобеля её очень, надо ведь такому случиться? Ну и подбила на то отца, а этот тюлень старый супротив чадушки и пикнуть не смел …
Сын, несмотря на посулы Кирстен, жениться на ней наотрез отказался, да еще и я, идиотка, встряла, когда папенька пришел уговаривать да соблазнять деньгами – посмеялась над ним, мол, никак свою кралю не пристроишь? А только слухи про то, что засиделась та в девках слышала, про гулянки- то помалкивали, кто знал!
Задело их сильно наш с сыном отказ и подставили они разом и меня, и Эйнара: меня обвинили в краже денег, а его – опоили и в постель к ней уложили…
Все слуги пошли свидетелями… Мне грозила десятилетняя каторга на Закатном континенте, ему – обвинение в изнасиловании, а там – как судья решит, местный… Ну, ты понимаешь, как ветер- то дуть должен?
В обмен на снятие обвинений с меня Эйнар и женился на этой суке... А еще потому, что поклялся себе когда- то, что не будутего детиублюдками…Хоть и не помнил ничего из той ночи…
Видеть его тогда было надо, век не забуду! Белый как полотно, зубы скрипят, желваки ходят…
Альбрехт после венчания долго передо мной каялся, что, мол, не мог он кровиночку позором покрыть, мол, пойми и прости, а я вам помогу, чем смогу, и внуку, ЕСЛИ родится, все отпишу. Жить будете как короли. Тьфу! Наливай! Фух…
Не вышло…Эйнар жить с Кирстен в городе не стал, мы вернулись в Хесне. Почему? Невмоготу было слушать шепотки- насмешки за спиной, мол, пришлый не побрезговал старой девой. А то и похуже говорили….
Эйнару стали отказывать везде, куда он пытался устроиться, отправляли к тестю, мол, тот его озолотит…И смеялись…Мне тоже нет- нет по глазам били, что сын у меня продажный…Мне бы тогда задуматься обо всем, но я ж гордая, нос задрала, и уехали мы сюда…Эйнар тоже уперся, не стал гнуться под чужое мнение…Глупые мы, наверное? Чего уж…
Ладно, дело прошлое. Родила Кирстен, как сказала, Уве раньше срока, мол, от плохих условий жизни…Мелькнули у меня тогда сомнения: ребеночек- то для недоношенного крупноват, да куда бежать- то уже? Так- то малыш похож на Эйнара: и глазки голубенькие, и волосики светлые…А что большенький? Сама- то Кирстен не вобла сушеная, отбрехалась статью…
Хансен на радостях переписал на мальчишку трактир, забрал дочь в город – тяжело ей в деревне, не привыкла. Сыну купил лодку. Эйнар не хотел брать, но я настояла – жить- то на что? На одной картошке оброк не заплатишь…
Кирстен оправилась и принялась за старое: гулять втихаря, а Эйнара изводить придирками- насмешками в каждый визит –повадилась, что медом ей тут мазали…Только в море и спасался.
Так достала все равно, гадина! И как я не уследила? Вызвал Альбрехт сына в город, вроде, заказ сделать на лосося, там она его опять опоила, ну и объявила, конечно, через месяц, что беременна…
Господи, грех так говорить, но я её ненавижу! Если бы не внуки, я бы ее убила…Ну, этоятак думала, что внуки. Оказалось, и тут обманула, а выяснилось только сейчас, через десять лет…
Умерла она, когда Анни было три года, а Уве – шесть, аккурат пред твоим приездом: не поверишь, третьего рожая от того же полюбовника! В этот раз она не смогла Эйнару свинью подложить – мы отдельно жили, дети с нами – летом, с дедом и матерью – зимой, только на Адвент приезжали.
Альбрехт заболел тогда с горя, пить начал, детей я забрала, а Эйнар … Он еще больше в себя ушел: то ли догадываться начал, то ли сказал кто про ее похождения…Молчал, одна работа на уме была…Так и жили.
Сват оклемался, стал внуков привечать, подарками баловать, сам куда- то нет- нет да уедет, про Кирстен не заикался…
А неделю назад внезапно приехал и сказал, что забирает СВОИХ внуков и уезжает в Англосаксию, где у него компаньон нашелся, дом и дело новое в одном тамошнем порту. Трактир пока, до совершеннолетия Уве, он сдал в аренду…
Мы с сыном мало сказать, что удивились… Вот тут- то всё и прояснилось окончательно: письмо он Эйнару передал, которое Кирстен- покойница оставила… Описала в нем стерва, как она его презирает, как использовала его и меня, как отец ей помог обмануть нас …
Я думала, меня разорвет от злости и вины за то, что не дала себе трудатогдавсё разузнать! Эйнар закаменел просто и молчал…
И всё бы ничего, только добили меня ВНУКИ: оказалось, они давно знают, что мы им неродные, притворялись просто, пока деда дела доделывал…Поэтому теперь с радостью уедут от «тупых нищебродов и вонючих рыбаков»…Даже прощаться не стали…
Вот и не верь после этого, что кровь – не водица….
Эх, наливай- ка еще….Как ты приговариваешь? Пропадай моя …вишня, режь последний огурец? Не вишня? А, всё равно…Ух, хороша…
То, что сын влюбился в тебя, я поняла сразу, как мы из усадьбы вышли… Надеялась, пройдет со временем, но то в нашей породе, видно, любить единожды и крепко…
А, чего уж теперь… Доскажу до конца… Слушай дальше.
Глава 55
Откровения Ильзэ Дан, продолжение
Я сама влюбилась без памяти в шестнадцать, пошла за отцом Эйнара, не оглядываясь, хоть и знала, что не пара мы.
Он – аристократ потомственный, я – крестьянка простая. Отец, как узнал, выгнал из дома, в чем была, чуть не проклял! А мне тогда море было по колено, лишь бы с ним…
Нахлебалась потом – во как! Но любила сильно, почти безумно, и он нас любил: с родней разругался, от титула отказался, сына признал, бросил все и уехал с нами из дома, работал, где мог…
Сыном всегда занимался: учителей нанимал, сам учил и фехтованию, и шахматам всяким разным…Спасибо, друг у него был, помогал – деньги присылал, прятал, если надо было, через верных знакомых работу и жилье находил…
Помотались от души мы по городам и странам за десять с лишним лет, пока не нашел его отец и не приказал явиться на родину – принять род. Да, пока был жив старший брат отца Эйнара, старик слышать про нас не хотел, а тут просил- унижался, обещал признать единственного теперь внука… Обманул, конечно…
Приехали, а там и невеста готова благородная, и указ конунга о браке, и вообще…Меня с Эйнаром ночью усыпили, связали и на Борнехальмё отправили, остров такой посреди моря с военным гарнизоном, что твоя тюрьма…
Нашлись доброхоты – подсказали- просветили…Сын был потрясен известием о том, кто его родня, и что я – шлюха, вроде как, а сам он – ублюдок. Ему было двенадцать, он от новостей да дороги, пока нас везли, заболел сильно… Горел, бредил, думала – всё, не выдюжит, сама чуть не свихнулась!
Слава богу, выжил мальчик мой, а очнувшись, поклялся, что не простит отца и знать его не желает, и что у него самого никогда не будет бастардов. За год на острове НИ РАЗУ ни весточки мы не получили, ни далера,
Кто- то сказал, что ТОТ женился сразу, как нас увезли…Нарочно? Не знаю, но сердце у меня упало.
Один из военных командиров, что там служил и присматривал за нами, собрался уезжать, сделал мне предложение. Я согласилась… Осуждаешь? Больше года прошло тогда…На меня стали косится с интересом так, понимаешь? Примерялись будто… Ну я и решила: уж один- то мужик всяко лучше … Мне было все равно, за Эйнара переживала…
Сначала мы жили с мужем в Зеландии, потом в столицу перебрались, к его родне. Оскар хорошо к нам относился, заботился, старался для нас, как мог, даже подкупил кого- то и сделал новые документы, так я стала Эльзой, а Эйдан – Эйнаром…Да, его настоящее имя – Эйдан.
У мужа с Эйнаром сложились отношения, как не у каждого отца с сыном бывают. Я бралась за любую работу, чтобы оплачивать школу для сына, муж меня в этом поддерживал: тоже мечтал, что Эйнар поступит в университет, станет поверенным – были на то все основания…Родня Оскара нас не жаловала, знамо дело, но я не заботилась о том. Об отце Эйдана мы никогда не вспоминали, но это не значит, что забыли…
Первое время я еще ждала его, молилась, надеялась, что найдет однажды...Но годы шли…И я смирилась.
Оскар умер в одночасье, и все планы пошли прахом… Что было потом, я уже рассказала…
Это история нашей с сыном жизни…Прости за откровенность и спасибо, что не задаешь вопросов…Все- таки необычная ты, виконтесса, уж я- то повидала всяких… Мне так жаль, что…
* * *
Ильзэ не договорила: в дом залетел мальчишка- сосед.
- Тетка Ильзэ, там виконтессу ищут! Ой, здрасьте, вашмилость! Гости приехали, на берегу ждут яхту. Граф и еще один важный такой дядька, иностранец, кажется…
Нина, оглушенная откровениями Ильзэ, не сразу поняла, о чем говорит мальчонка… Полученная информация никак не укладывалась в голове, эмоции придавили, не вздохнуть…
«Ждут яхту? Так разве они не хотели пройтись на ней? Странно» – через груду мыслей протолкнулась одна.
- Ильзэ, я пойду, гляну. И…– Нина подошла и обняла хозяйку дома. – Всё будет хорошо!
Ильзэ не ответила, просто кивнула, продолжив сидеть в изнеможении на скамье.
* * *
Нина на подгибающихся ногах вышла из дома Данов и прошла по берегу к стоящим неподалеку и беседующим о чем- то графу и ярлу, тщетно пытаясь прийти в себя. Выходило плохо, но она старалась, так что к моменту, когда мужчины ее увидели, попаданка смогла немного «сделать лицо».
- Господа, вы не решились прокатиться по морю? – спросила мужчин.
- О, Нинель, и ты здесь? Да вот, Расмуссен и Лунге нас опередили – рассмеялся граф. – Ждем, когда подойдут. Мы с Сигги, если честно, хотели больше по лесу прокатиться –ярл давно не был в этих краях, молодость вспомнили…Так что не думай, что мы струсили!
Герр Сольберг медленно оглядывал деревеньку, берег, море…В его манерах и лице проскальзывало что- то очень знакомое…Нина отмахнулась от показавшейся дикой мысли…
И тут у неё за спиной послышался то ли вскрик, то ли всхлип … Дворяне обернулись, и далее Нина наблюдала в оцепенении, как ярл побледнел до снежной белизны, граф замер на полуслове со сложным выражением на лице, а виновница их состояния, Ильзэ Дан, с прижатой ко рту рукой, медленно опускалась на прибрежный песок, пока не упала и перестала, кажется, дышать…
Потом картинка ускорилась, как на перемотке видео: граф отмер, посмотрел на друга, тот, словно обезумев, бросился к лежащей женщине, упал на колени рядом и начал ее тормошить, гладить по лицу бормоча что- то бессвязное, явно пытаясь привести Ильзэ в чувство, и когда она не отреагировала, вдруг закричал, подняв голову к небу –громко, сильно, страшно!
Нина аж вздрогнула, а граф подбежал к паре и начал оттаскивать невменяемого друга от женщины, приказывая успокоиться…
- Нинель, чего застыла? –рявкнул граф на Нину. – Принеси воды, у неё обморок! Да живая она, беги за водой, я его долго не удержу, здоровый, медведь!
Нина, получив волшебный пендель, помчалась в дом, плеснула в кружку воды из кувшина на столе, поставила тот мимо, посудина опрокинулась, вода вылилась ей на штаны…Нина не остановилась и рванула на скорости к группе на берегу…
К моменту ее возвращения ситуация изменилась: ярл все также стоял на коленях на песке, зато Ильзэ очнулась и, беззвучно шевеля губами, дрожащими руками ощупывала, словно слепая, лицо, плечи, руки, снова лицо свея, смотрящего на неё горящими глазами, из которых катились слезы…
Граф молча наблюдал за невероятной сценой и, заметив Нину, сделал жест – не подходи, после чего осторожно двинулся в её сторону.
- Так я и знал…Рад, что не ошибся…Ты не удивлена? – тихо спросил он попаданку. – Догадываешься, что это значит?
Нине оставалось только кивнуть.
- Это длинная история…Давняя и печальная…Вот только как она закончится? – пробормотал граф.
Нина покачала головой и краем глаза заметила парус в море: это шла к Хесне «Скарлетт». Граф проследил за её взглядом.
- Ну, вот и последний участник драмы на подходе… – тяжело вздохнув, он вернулся к занятой собой и не обращающей ни на что внимание паре.
- Сигурд, поднимайтесь…Посмотри на море…И, прошу тебя, возьми себя в руки и не наделай глупостей, умоляю!
* * *
Нина с тревогой следила за тем, как яхта останавливается прямо напротив их компании…Она видела резкие, нервные движения Эйнара, спускавшего парус, встревоженные лица Расмуссена и Лунге и ошарашенное –Яниса, бросавшего взгляды на берег и в воду – якорь.
Эйнар не дождался спешащей к ним лодки – мальчишки, стоявшие ранее на берегу, торопились забраться на красавицу – прыгнул в осеннее море и поплыл в ледяной воде, благо, недалеко…
«Господи, что сейчас будет?» - билось в голове у попаданки. Граф рядом рвано вздохнул, и Нина почувствовала, что мужчина взволнован не на шутку …
По мере приближения вышедшего на берег мокрого капитана яхты к смотрящим на него с разными чувствами мать,отца,Нинель и графа (последних он вряд ли видел), уровень опасности, используя современную терминологию, стремился к красной отметке: выражение лица Эйнара не сулило ничего хорошего прежде всего ярлу, потому как шел молодой мужчина именно к нему…
Воздух как- будто загустел от напряжения, и время чуть замедлилось: волны отступили от берега и не спешили вернуться, ветер остановился, даже чайки заткнулись в небе, и в этой нереальной тишине отчетливо раздавалось шуршание шагов Эйнара…
Свей, вначале обнимавший Ильзе за плечи одной рукой, медленно отодвинул ее за спину, выпрямился, вышел вперед и открыто смотрел на взрослогосына,в чем сомнений не осталось ни у кого из наблюдавших разворачивающуюся на берегу драму – словно отлитые по одной форме, только первый был покрыт патиной лет, а второй сиял входящей в силу зрелостью...
Нина хорошо видела, несмотря на тревогу и накапливающиеся в глазах слезы, как менялось выражение лица гостя: сначала – недоумение, потом – восхищение и гордость, потом – вина и решимость.
Когда расстояние между родственниками сократилось до пары метров, Эйнар остановился, дрожа и сжимая кулаки и губы – не от холода, а от сдерживаемой изо всех сил ярости…и боли. Она лилась из его покрасневших горящих глаз и направлена была на стоявшего напротив высокого человека – егоотца.
- Эйдан, сынок…– хрипло прозвучала просительная фраза ярла, но громкий окрик названного пресек ее продолжение:
- Я – Эйнар , господин, и мой отец Оскар Дан давно покоится в могиле! ВАС я не знаю и попрошу… – голос Эйнара дал- таки петуха..
- Эйдан, я…– снова заговорил ярл, хотя было заметно, как ударили по нему резкие безжалостные слова.
И Эйнар не выдержал: замахнулся, явно собираясь ударить отца, но тут, проявив неожиданную прыть, на его руке повисла всем телом бледная плачущая Ильзэ:
- Неееет, сынок, нет, ты не можешь! Прошу тебя, умоляю, остановись! – женщина мотала головой, выражая взглядом просьбу, мольбу, страх и надежду. – Дорогой, пожалуйста, дай ему сказать… Пойдем в дом, пожалуйста…Тебе надо переодеться, холодно… Пойдём….Ради меня, сынок, ради меня … и себя…Не торопись казнить!
Ярл смотрел на свою обретенную семью и молчал, давая возможность матери и сыну медленно двинуться в сторону дома, потом также медленно пошел за ними. А зрители выдохнули облегченно – вроде, обошлось…
- Так, Нинель, надо отсюда уходить. Пусть поговорят без свидетелей, итак на годы сплетен простолюдинам хватит. Пауль, Асмунд, возвращаемся в усадьбу – скомандовал граф, и все им перечисленные безропотно подчинились.
Буквально через несколько минут на берегу остались лишь местные ребятишки, разбредающиеся редкие соседи Данов (?) (кому повезло казаться утром дома) и прифигевший Янис Йенсен – на яхте…
Глава 56
Вернувшись в Мозеби, Нина не находила себе места, переживая заново картину встречи отца и сына, вспоминая откровения Ильзэ и пытаясь осознать, чем все это грозит ей и остальным…
Ида встревоженно наблюдала за мечущейся по кухне госпожой, пока не бросила:
- Фру Нинель, сядьте и расскажите, что случилось! На Вас лица нет, и гости какие- то растрепанные приехали обратно…Что произошло?
И Нина, плюнув на конспирацию, как могла коротко, описала верной служанке ситуацию…Ида сидела, открыв рот, но не произнесла ни слова, пока Нина не замолчала, выдохшись…
- Ну и дела….– протянула ошеломленная новостями Ида. – И что теперь?
- Не знаю, милая, не знаю…– Нина, выговорившись, немного успокоилась и ощущала себя сейчас измочаленной и выпотрошенной.
Жена Ивера что- то там покумекала и решительно сказала спустя несколько минут:
- Ну, вот и хорошо, что Эйнар дворянин! Поженитесь и будете жить счастливо! Пора бы Вам ребеночка родить!
Нина аж закашлялась от неожиданности!
- Ой, госпожа, ну Вы прям как маленькая! – рассмеялась Ида. – А то мы не видим, что меж вами искры летят! Уж все испереживались за вас. А теперь- то как все ладно повернулось! Ивер про ярла сказал, что мужик настоящий, а что так жизнь пошла – на все воля божья. Однако ж свела их судьба вновь, значит, то были испытания нужные…Так, хватит страдать! Сорен, а давай чего- нибудь эдакое приготовим…Руки займем.
И сметливый домовой притащил КАПУСТУ! Мол, чего время терять, пришла осень – пора квасить! Нина, хохотнув над воспоминаниями о некоем партийном волейболисте из прошлой жизни, повязала фартук и принялась рубить сочные сладкие кочаны.
* * *
До вечера в Мозеби стояла относительная тишина –где и чем занимались гости, хозяйка не интересовалась. Не дети, чтобы за ними приглядывать, сами разберутся!
Действительно: пока Нина сбрасывала напряжение за приготовлением солений, мужики отправились погулять, серых уток пострелять, и на ужин в усадьбе подавали жареных перепелов (Нина была удивлена, если честно –прежде птицу охотники не добывали), отбивные из оленины (мяса хватит на неделю), винегрет (новое блюдо в меню Сорена), отварную картошку и кукурузу на гарнир, традиционные соленья и рыбу, а также снимали пробу с самогонки Ньяла (ну куб- то припер!), настоянной на зверобое.
- Кхм, виконтесса, однако, талантливые у тебя подданные, как я погляжу. Кого ни возьми! Интересно, это потому, что ты у нас – уникум, или тут места такие? – хлебнув крепенькой настоечки, подтрунивал над осоловевшей с первой рюмки попаданкой сиятельный опекун. –Пауль, что скажете?
Расмуссен, наевшись, был благодушен и расслаблен.
- Граф, оставьте девочку в покое! Она устала, понервничала, а вы шутить изволите… Давайте лучше еще выпьем. Неплохо, неплохо… Милая, значит, это наш егерь- невеличка производит?
- Ага, экс- пе- ри- мен- ти- ру- ет, хм, на досуге…– промямлила Нина. –Граф, скажите, что Вы думаете о …– она махнула рукой – обо...всём …этом?
Граф задумчиво посмотрел на рюмку, едоков и, протяжно вздохнув, серьезно пробормотал:
- Искренне надеюсь, что эта история будет иметь счастливый конец…Думаю, стоит рассказать мое видение ситуации…Все равно рано или поздно о ней будут говорить – много и разное…И не всегда –правдивое и лояльное… Таково, увы, наше общество… Искренности чувств в нем почти нет места…Иногда я жалею об этом...
Рассказ герра Хольгера
Я человек абсолютно несентиментальный, рациональный и даже циничный, что не мешает мне иногда испытывать романтические ,хм, чувства. Однако, идти на поводу желаний сердца я никогда не считал правильным, и уж тем более, рисковать ради этого положением, карьерой, связями. Ну, вы понимаете.
Я не один такой, впрочем. Для нашего сословия браки по расчету, направленные на сохранениечистоты крови – норма жизни и определяющий в воспитании подрастающего поколения постулат. Нравится кому- то или нет – это факт: интересы рода, семьи, государства приоритетны перед личными желаниями отдельного индивида, что обеспечивает стабильность и процветание дворянства. Нинель, я же сказал, что циник…
Конечно, случаются и в высшем свете романтические истории, даже свадьбы на почве нежных чувств. Тот же Брагау... Первую жену он взял таким образом из благородной, но обедневшей семьи, чем, кстати, крайне расстроил своего отца, мечтавшего о более подходящей партии для единственного сына. Хм, думаю, сейчас старый Ольгерд должен быть очень доволен, несмотря на сопутствующие обстоятельства…
Да, определённо, второй брак барона можно считать настоящей удачей – с точки зрения и статуса, и финансов, и политики… Его Величество, само собой, понегодует, подуется, но примет… Зато матушка Кристиана уж точно похвалит сына –она страсть как боялась, что он женится на вдове, да еще, не дай Бог, с детьми…
Что- то я отвлекся…Так вот. Поступок Сигурда в то время меня не насторожил: честно сказать, мне, юноше, все эти вздохи, мечты и разговоры о любви до гроба казались красивыми, но фантастичными. Я не придал значения увлеченности друга простолюдинкой, хоть и очень выдающейся по внешним данным – я видел Ильзэ однажды. Думал, поиграется и остынет. Ошибся крепко.
Сигурд отличался от меня тогдашнего…Он вообще от нас, разноязычных дворян – студентов столичного университета, отличался. Иностранец из высокопоставленной семьи, красивый, умный, отличный фехтовальщик, серьезный ученик, внешне выдержанный юноша оказался чрезвычайно одиноким и ранимым внутри.
Будучи вторым сыном (от второй жены) ярла Герарда Сольберга, он не претендовал на преемственность в роде, добровольно отказываясь от мысли и действий против старшего брата, к которым его, как со временем понял Сигги (и я - много позже, увы), исподволь подталкивал отец.
Глава рода делал ставку на здорового, похожего на себя внешне, дисциплинированного и послушного второго сына, лицемерно предпочитая публично старшего, Герхарда – болезненного отпрыска дочери сильной ветви клана Одден, приближённого к конунгу.
Сигурда дрессировали как собаку, натаскивали в науках и придворных интригах, предъявляли крайне высокие требования и нещадно жестоко наказывали за ошибки, при этом держа подальше от родины. Это было испытанием и благом для Сигги. Он вырос самостоятельным и решительным, но с огромным желанием выйти из- под диктата отца любой ценой. И любовь к Ильзе стала ею.
И нет, он не играл. В том смысле, что она стала главной ценностью для Сигурда, а после и Эйдан. Ради них он был готов умереть, а уж отказ от титула возможного наследника и прочего…
Гнев Герарда был страшен, но… Этот тиран и деспот не был бы собой, если бы отпустил бросившего вызов его планам сына просто так. Он следил за ним, тайно, и в нужный момент использовал снова.
Те годы, что Сигги с семьей, непризнанной официально, мотались по континенту, я периодически им помогал. Нечасто – Сигурд был горд, но иногда принимал и деньги, и помощь. Почему они не поженились? Ярл, скорее всего, подал сыну надежду на признание Ильзэ и Эйдана в будущем или шантажировал матерью и сестрой…Он мог.
Как бы то ни было, Герхард неожиданно скончался, следом умер его малолетний сын, сноха уехала на континент и ушла в монастырь. Перед Герардом встала проблема наследника. Он умолил Сигурда вернуться, наобещал с три короба, заставил жену и выданную уже замуж сестру присоединиться, надавил на родовые обязательства…
Сигурд, подзабывший нрав отца, согласился. К счастью, пригласил на встречу и меня, а я, не знаю, каким чудом, встретил в Ослодале, столице Свеи, бывшего там по делам короны графа Ольсена и упросил его поддержать Сигги, несмотря на наши политические разногласия. Видимо, была на то воля Божья, не иначе.
Ильзэ и Эйдан остались в пригороде, где я снял для них комнату, опасаясь ярла. Мы отправились в дом Сольбергов, и Герард устроил представление с плачем, стенанием, покаянием и мольбами…
В обмен на женитьбу по решению конунга (якобы без его, ярла, ведома и под давлением), формальное сожительство до рождения законного наследника, которому и перейдет в будущем титул, а Сигурд останется свободен от каких- либо еще обязательств, Герард в нашем присутствии внес Эйдана в родословную Сольбергов, написал соответствующий меморандум (мы все его подписали), поклялся на Библии перед клановым священником в исполнении договоренностей, и мы с графом, прихватив документ (что не понравилось ярлу, но он проглотил), покинули родовой особняк. Сигурд просил передать все Ильзэ и обещал после свадьбы их увидеть…Наивный..
Ильзэ с Эйданом исчезли… Сигурду сказали, что они уехали добровольно, после чего пригрозили, что они будут в безопасности ровно до тех пор, пока он будет послушен и поучаствует в рождении сына, требуемого старым ярлом. Сигурд стал заложником родовой чести и собственной недальновидности…
Я не знаю, как он выдержал…Дела короны вынудили нас с Ольсеном вернуться в Кёпенхейген, где я отвлекся от чужих дел, каюсь…
О том, что Сигурд стал послом в Москвении, я узнал спустя пару лет…Удивился, написал, извиняясь, и получил короткий ответ, что друг потерял следы семьи, что принял предложение конунга и живет теперь на чужбине, где мысли о пропавших (погибших, вероятнее всего) любимых не так остры. С отцом, женой и вторым сыном отношений не поддерживает.
Поэтому я очень удивился, когда встретил женщину, отдаленно похожую на ТУ Ильзэ, здесь, в Мозеби…Мне стыдно, немного, но я испугался и ничего не написал Сигги, решив положиться на судьбу. Если суждено, они встретятся. И вот они встретились…
Когда Сигурд пришел ко мне в столице и сообщил, что купил у Брагау поместье на Фалькстаре, я почувствовал…Ну, знаете, эдакую прохладцу по спине, подумал, что неспроста это…Сигги же объяснил покупку и воспоминаниями, и, главное, категорическим нежеланием возвращаться на родину – только ради завершения служебных формальностей. Жить там он не хочет, с родней видеться – тоже.
Признаюсь, я потрясен превратностями и хитросплетениями судеб всех троих……Но уверен, что Сигурд найдет способ воссоединиться с ними. Уж, по крайней мере, имя и статус Эйдана он восстановит, и я приложу все силы и средства к этому, поверьте… Помимо наличия давних соглашений, хранящихся у меня, есть еще кое- что.
К Ингеборге Сольберг, что в последние годы активно мутит воду в Свее, торя сыну дорогу к трону, у тамошних дворян имеются определенные претензии. Есть кое- какие данные, которые не понравятся молодому конунгу Магнусу, несмотря на родственные связи с нею…Своя рубашка ближе к телу, так, Нинель ты говоришь?
Кстати, как ты придумываешь столь меткие фразы? Кронпринц всегда интересуется ими. Да, я хотел бы поговорить с тобой об этом, и, помнишь, ты заикалась о…Асмунд, о чем?
Да, точно – экзамены на должность!
Глава 57
После рубки капусты, еще одной порции откровений и выпивки Нина еле доползла до своей кровати, что, несомненно, было к счастью: не успела ни о чем задуматься – вырубилась!
Утро не окрасило нежным взором ни стены далекого Кремля, ни окрестности Мозеби – на острове вновь заморосил дождь! Очевидно, природа решила задержать обитателей усадьбы внутри, дабы дали они отдых умам и телам, ну или телам, хотя бы, поскольку на умы присутствующих у деятельного графа Хольгера были планы…
«Спасибо, дал выспаться, зараза активная!» – бурчала попаданка, одеваясь и причесываясь под щебетание до противного бодрой Айрис.
- Ой, фру Нинель, это ж какие новости нам Янис вечером принес, а? Эйнар- то – сын того красивого пожилого иноземца, да? Ой, я так взволнована! Такая история! И никто ведь не знал… – продолжала делиться впечатлениями горничная, а Нина думала о своем.
«Я её прибью когда- нибудь! Лейс – герой просто...Хотя, у неё много положительных качеств, это я сегодня на взводе…Как там у них дела? Спросить Яниса? Неудобно…Терпи, казак, атаманом будешь! Раз Янис не сказал, что поубивали друг друга, значит, смогли договориться… И это вселяет надежду на…Нет, Нинка, не загадывай! У тебя всегда загад не бывал богат» – виконтесса, наконец, собралась и спустилась в зал, где Сорен уже накрыл стол для позднего завтрака, а гости покидали комнаты, позевывая и медленно двигаясь на запах.
- Доброе утро, господа! –приветствовала хозяйка мужчин.
- Доброе, милая! Судя по постукиванию капель, сидеть нам дома. Но! –поднял вверх палец граф – это соответствует моим ожиданиям. Давайте поедим и за работу!
Асмунд и Пауль усмехнулись, сочувственно поглядев на Нину, и отдались вкушению пышных оладий с медом и сметаной, пшенной каши (не терпела Нина овсянку), холодных перепелов (остались с вечера) и душистого чая. О Сольбергах никто не упоминал…
* * *
Разговор в кабинете…Да какой там разговор? Пытка апельсинами по три рубля кучка, в которой три штучки, а не разговор!
Граф (тоже переживал, догадалась попаданка) был напорист, въедлив, но, как всегда, вдумчив и сметлив: ухватывал мысль, разбирал, адаптировал и оформлял словесно очень четко и практично.
Речь велась об упомянутых как- то Ниной возможных экзаменах для дворян при поступлении на государственную службу, чтобы не просто по протекции шли в аппарат, а хотя бы немного отдавали себе отчет, что и как собираются там делать. Советнику короля очень импонировал такой подход, особенно, в свете случившегося с кланом Ольсенов.
Мозговой штурм чиновников, законника и иномирянки был продуктивен, результативен, но утомителен: вчерне подготовлены варианты тестов (грамматика, арифметика, история, география, законы), определены должностные обязанности по стандартным позициям, намечены требования к руководящему составу… Вымотались изрядно, даже позитивный Асмунд взмолился, требуя отдыха!
Нина заказала кофе и булочки (Ида, как заранее знала, что так будет, подали быстро), и компания немного расслабилась, когда графу приспичило спросить о пословицах и присказках, нравившихся кронпринцу…Вертелась Нина ужом: в ход пошли ссылки на вдохновение, народную мудрость, рассказы незабвенного герра Лунда и его дневники личного характера (не дай Бог Пауль попросит!).
- Ваша милость, я от имени отца прошу у Вас новые истории –затянул любимую песню баронет. – Может, рискнете описать …ну иносказательно, разумеется…Ну, то что произошло здесь…
- Асмунд, не торопи события! Вот когда все хорошо закончится, тогда и будем сочинять романтик! Лучше поговорим о будущем купленного Сигги поместья барона. Нинель, уверен, ты УЖЕ что- то придумала! –граф вольготно развалился на диванчике, опираясь на подушки, которых Айрис нашила достаточно.
- Да, дорогая я тоже чувствую, что в твоей хорошенькой и умной головке есть план. Кстати, мне очень понравилось плавание на яхте, да? Ваша светлость, как Вы думаете, а не построить ли еще одну такую прелесть? Или даже не одну…– вступил в диалог герр Расмуссен, и Нина мысленно застонала… «Началось в колхозе утро!»
* * *
Выдав мужикам в режиме нон- стоп идеи об охотхозяйстве с функцией дома отдыха «Охотник энд рыболов», либо летнего лагеря для дворянских отпрысков в форме полного погружения в жизнь простого селянина или же с элементами военизированной игры типа «Зарница», а также проведение тимбилдингов для чиновников (мероприятие, направленное на сплочение коллектива), попаданка поняла – пора линять!
Герр Пауль, как дятел, долбил тему яхт- клуба, рожденную под впечатлением от сказанного Ниной, Асмунд замучился записывать тезисы обо всем, а графу пришлась по душе упомянутая вскользь тема нейтралитета Дански и превращение родины в банковский сейф для континентальных богатеев…
Взрослые мальчики так возбудились, обсуждая предложенное, что Нина сочла возможным оставить их спорить, фантазировать, рассчитывать коэффициент попадания в суть, а самой пойти заняться ужином, поскольку и она разошлась не на шутку, а в таком состоянии ей всегда хотелось что- нибудь стряпать…
* * *
Ида, Сорен и Нина рискнули налепить пельменей! Мясо лося вместе со шпиком рубил Сорен, Ида месила по указке Нины упругое тесто, попаданка шинковала лук и отваривала капусту, чтобы было по- сочнее.
Когда дело дошло до непосредственной лепки, кухари зависли: непросто, оказалось, вертеть красивые «клецки»! Сорен был наиболее продвинутым пользователем: не долго думая, метнулся к Гуннару, и мастер «золотые руки», вникнув в процесс, как пошел «выдавать на гора» аккуратные, ровные, причудливо- защипанные пельмешки!
- Гуннар, ты талант! Это невероятно! Вот бы к ним майнезику … Сорен, тащи яйца масло, горчицу и уксус, щас сбацаем!
Пока наверху решались проблемы политико- экономические, в кухне команда попаданки, смеясь и шутя, готовила новое блюдо. Ньял притащил разделанную до конца тушу лося и спросил:
- Госпожа, кости на муку?
И тут Нина остро, до слюноотделения, захотела холодца!
- Ньял, ставь большой котел, будем варить холодец! Только это дело долгое, следить надо…
- Госпожа, сегодня дежурит Томсен- старший, он присмотрит, только скажите, как – выступил Гуннар, и вопрос с забытым закусоном был решен.
* * *
Ужинали поздно, но с таким аппетитом, что никто не жаловался. Вареные пирожки, поданные со сметаной, майонезом, уксусом и бульоном под остатки настойки Ньяла (столичные гости выделили крошке- егерю премию в виде шести далеров, чем смутили его и растрогали) легли на желудки благодарно и тепло. Сытые работники всех отраслей уходили спать с чувством выполненного долга и ощущением, что день не зря прожит…Несмотря на так и не появившихся Солбергов- Данов…
* * *
Те возникли на пороге Мозеби в полном составе утром следующего дня, вызвав у обитателей вздох облегчения и последовавшего за ним любопытства –ну, как?
Глядя на Ильзэ и Сигурда, было понятно –счастливы: вокруг пары витало щемяще- трогательное, нежно- ласковое, уютно- теплое нечто… Наверно, это была ЛЮБОВЬ.
Эйнар, вернее, Эйдан, в отличие от родителей, был задумчив, немного скован и смущен…Но улыбался, пусть и растерянно как- то.
Нина поняла, что только сейчас может нормально дышать…
Граф заговорил первым:
- Сигги, все хорошо? – получил твердый кивок и рассмеялся открыто:
- Слава богу! Нинель, завтракать!
Все рассмеялись, Эйдан бросил быстрый выразительный взгляд на виконтессу. «Надо поговорить» – иного смысла этот посыл иметь не мог, и вдруг Нина испугалась…Что он скажет?
Глава 58
Из дневников Нинель Лунд, виконтессы Флетчер
Февраль 1774 года, поместье Мозеби
Эта зима на удивление снежная. Староста Ларс Бор предрекает урожайный год, грозится повторить успех четырехлетней давности – якобы, по его ожиданиям и некоторым приметам, всё должно именно так случиться… Посмотрим, посмотрим…
Пока же все мы в Мозеби, три не- девицы особенно, ждём возвращения уехавших…Да уж, почти как у Пушкина: под окном вяжем, пишем вечерком...И молимся!
Мы – это переехавшая в особняк Ильзэ, Ида и я, почти не- вдова, почти невеста. Надеюсь…
Сейчас, по прошествии месяцев, пока мы тут одни живем, взяться за дневник решилась впервые: раньше боялась не сдержаться, начать мечтать, проигрывать варианты и все такое или, наоборот, страхи описывать…
Мысль материальна, утверждали умные товарищи в той жизни, вот и сублимировала энергию в писательство, работу ручками и бизнес- планирование, а не в изложение всякого, бродящего в голове, на страницах мемуаров…
Только здесь я осознала в полной мере смысл фразы «Самое трудное – это ждать и догонять». Те, кого ждут, заняты движением, новыми впечатлениями, преодолевают препятствия на пути, а ожидающие, оставшиеся в привычном окружении, подобны мухам в меду: вроде и шевелятся, барахтаются, а получается топтание на месте…Вот когда сожаления об отсутствии интернета и телефона с самолетами накрыло меня с головой!
Единственное, что нас троих успокаивало, так это сообщение Ньяла, что до Ослодаля уехавшие добрались…
Как? О, это отдельная история, замешанная на преданности, ответственности и авантюризме крошки- егеря! Спасибо ему…
* * *
Наш с Эйнаром разговор был коротким, сумбурным и тяжелым. Коротким и сумбурным потому, что …не готов он был к долгим речам…Очевидно, сам до конца не разобрался с чувствами в связи с появлением отца, его историей, своим к нему отношением…
А тяжелым…Да поэтому же…
- Нель, я…Мы должны уехать…Ярл…Отец…Мне трудно пока так его называть…Я столько лет забывал и злился! И вот так, в одночасье…Ты понимаешь? – я молча кивнула, видела, что объяснения даются ему с трудом, и не торопила, не настаивала…Но волновалась…
- Он должен предстать перед конунгом, отчитаться…Он планировал оказаться в столице к началу зимы, в крайнем случае, попасть на Рождественский прием, традиция такая, что ли. Неважно, главное, что ярл…отец…считает это хорошей возможностью решить вопрос с …представлением меня правителю и свету…Избегнув оповещения ..ну…той семьи…- Эйнар скривился, как- то весь сжался, поборол себя и продолжил:
- Он настроен решительно, говорит, что конунг достаточно мудрый, несмотря на возраст, поэтому, используя давнее соглашение и свидетельство графа Хольгера…В общем, ярл Сольберг уверен, что мы…получим одобрение правителя. Ну, а с родней…Нель, мне никогда не был нужен титул! Я привык рассчитывать на себя… Я…
Эйнар судорожно вздохнул, его потряхивало от волнения, меня следом тоже начало колбасить, натурально!
- Нель, дорогая! Единственная причина, по которой я готов ехать и бороться за статус – это ты! Я хочу использовать возможность быть равным тебе по положению, чтобы…Да, меня могут признать членом клана без наследования, то есть, я как был нищим, так и буду…Но у меня появится статус и дворянское имя! И я тогда с полным правом приду к тебе, Нель! Не думай, я упрямый и хорошо учился, я не стану для тебя обузой! Эти два дня я почти не спал, все думал…Я могу поступить в университет, я могу строить яхты, я …Нель, прошу, верь в меня!
Я слушала Эйнара и всем существом сочувствовала его переживаниям, сомнениям, боли…Чтобы я там ни говорила, что смогу, достигну и прочее для легализации наших отношений – вариант, подброшенный судьбой был самым выигрышным, не буду лицемерить.
Заработать деньги проще, чем титул, хотя отметать эту затею я не собираюсь. Баронство Мозеби вполне можно выторговать у короля, используя влияние Хольгера и мои прожекты! Лично мне снижение статуса по барабану – в дворянстве останусь и хорошо, а вот если повернуть всё к пользе Эйнара…Стоп, все позже!
- Эйнар, успокойся и поезжай! Наладь дорогой отношения с отцом, за нас тут не волнуйся! Главное – будьте внимательны и осторожны, вернитесь невредимыми, мы будем ждать!
Эйнар посмотрел на меня с такой благодарностью и любовью, что я поплыла…Может, и сочтет кто меня влюбленной дурой, что ж…Но я верю в этого мужчину и доверяю ему! И помоги мне Боже!
* * *
Они уехали спустя три дня после визита в мой дом: столичные гости, ярл, Эйнар, оба Петерсена (Ивер даже слушать не стал, чтобы отпустить свеев одних, и Йорген его поддержал) и Ньял. Вот от кого никто не ожидал решимости пуститься в путь на зиму глядя!
- Госпожа, я ж юркий и опытный! Провожу и вернусь, зато и Вам будет спокойнее, с новостями- то, ну и я разомнусь- побегаю! Томсены и Йенсены справятся, уверен! – будущий признанный егерь только что не подпрыгивал от нетерпения, наставляя Сорена бдить в доме, а Лукаса –снаружи.
Мне было неудобно перед Идой, хотя решение охранников согрело душу и вселило уверенность в положительном исходе авантюры. Моя подруга (я могла ее таковой считать)…не ожидала поступка мужа и деверя, но отпустила без скандала и слез, только просила быть осторожными…Это еще больше укрепило мою привязанность к этим, ставшим по- настоящему близкими, людям!
* * *
В связи со всей этой историей, меня поразили еще три человека – это герр Хольгер, герр Пауль и, не поверите, старый граф Ольсен!
Первый оторвался на всю катушку, используя свое положение в личных целях (я определенно плохо на всех влияю!): в столицу компаньоны попали на военном быстроходном бриге из Стуббьёкинга, что сократило время (и деньги), уговорил короля отпустить его «погулять», вызвав себе на временную замену засидевшегося на пенсии графа Ольсена, и отправился с Сольбергами в столицу Свеи, вроде как, с дипломатическим визитом!
Уж не знаю, что советник посулил королю, но Ольсену достался план кадровых учений и размышления на тему особого статуса Дански в свете моих фантазий. В письме, привезенном Ньялом, граф хихикал над совершенно ошеломленным прожектами старым политиком, вмиг ожившим и вдохновленным. А я намекала Хольгеру на возврат Ольсена в качестве консультанта –негоже пропадать опыту и навыкам господина бывшего советника!
Герр Пауль, по прибытии домой, раздумывал недолго: назначил заместителя ответственным за дела в конторе, экипировался и заявил, что никогда не был в Свее, поэтому составит компанию ярлу и остальным –авось, пригодится!
* * *
Ньял вернулся аккурат к Рождеству – похудевший, заросший, немытый и довольный, как слон, с письмами, бочонком виски, книгами по садоводству и самогонным аппаратом, выигранным в кости у какого- то трактирщика!
По его словам, путешественники, преодолев по суше (пролив Каттгатен между островами Дански уже начал покрываться льдом) до мыса Скайгерк, где наняли лихого капитана, рискнувшего доставить сумасшедших аристократов в Ослодаль по бурному штормящему незамерзающему проливу Скайггерак, за астрономическую сумму, конечно же!
Ньял ждал его возвращения в порту, и только после получения известий о благополучном прибытии в Свею ярла и компании, отправился в обратный путь, не останавливаясь дольше, чем на день!
Слушая одноглазого невеличку, я осознала всю опасность этого путешествия! Вот честно, до этого момента я не предполагала, насколько же авантюрной была эта затея! Молилась я той ночью исстово, благодарила друзей и просила помощи у всех сил небесных, чтобы прошла и остальная часть предприятия максимально благополучно…
В письме Эйнар осторожно упомянул, что возвратятся они не раньше марта, чтобы мы сильно не беспокоились, ждали и желали им успеха…
* * *
Вот мы и ждем…Я пишу как ненормальная – прорвало будто! По вечерам читаю отрывки домашним, что- то правлю, что- то оставляю… Откровенно сплагиатила «Собаку на сене», «Дуэнью» и «Ромео и Джульетту» - с ХЭ, естественно…Девочкам понравилось.
Устаю – начинаю вязать, учу вдовушек разным узорам. Они продвинулись: сами придумывают новое, увлечены очень…Ларс ждет прибавления в лошадином семействе и надеется использовать купленные нами летом усовершенствованные наконечники на плугах в двойном объеме. Трюгве заставил весь обеденный зал горшками с рассадой и колдует над ними с Идой…Скорей бы весна!
Из дневников Нинель Лунд, виконтессы Флетчер
Апрель 1774 года, поместье Мозеби
Март прошел в тревожном ожидании, но мужчин до сих пор нет…Весна же и, правда, дружная: озимые зазеленели, Ларс дал отмашку начинать посевную яровых, Аннегерете стрижет овец и чешет коз.
Жеребенок Фрейи родился благополучно – хорошенький, игривый! Назвали Локи. Отец теперь буквально пашет за двоих, хотя кобыла вполне оправилась и не отказывается от работы. Ильзэ ушла в Хесне –не выдержала больше, сказала, картошку посадить надо, дом промыть, короче, делом заняться…
Я тоже вышла в поля: сад, огород, грядки, рассада –все руки пригодятся, да и когда устаешь физически, день и ночь пролетают…
То ли на фоне ожидания и нервов, то ли божий промысел, но нам с Ильзэ приснился похожий сон…Почти одновременно, как выяснилось позже.
Я видела большой зал, вроде как трон, на котором сидит довольно молодой мужчина с золотым обручем на темно- рыжих волосах. В зале несколько человек, среди них узнаваемы ярл, Эйнар, граф.
Еще присутствуют худой, болезненного вида, неприятный, разодетый в меха старик с посохом (сидит в кресле), какие- то явно придворные с серьезными лицами, юноша невысокого роста, бледный и будто испуганный, богато одетый плотный бородатый мужчина лет шестидесяти, недовольно смотрящий на похожую на него женщину в темном платье, всю в золоте и камнях, что- то яростно то ли доказывающую, то ли обвиняющую кого- то из слушателей – пальцем она тыкает по очереди во всех, но особенно злится на ярла, аж слюна летит в его сторону…
Вдруг граф с легкой презрительной усмешкой передает сидящему на троне …конунгу (?) несколько бумаг, что- то говорит, глядя на женщину и ее соседа слева, потом обращается к старику. Тот поджимает губы и отрывисто бросает фразу женщине…
И она как- то сникает, опускает голову на мгновение, а потом вдруг начинает хохотать, словно сумасшедшая! И смотрит на старика, говорит что- то едкое и неожиданное, отчего присутствующие начинают переглядываться недоуменно, а конунг разворачивает полученные бумаги, просматривает и задает женщине вопрос, лицо его темнеет…
Женщина выхватывает из рук старика посох, проводит по нему рукой, и он превращается в копьё, которое ненормальная поднимает и намеревается бросить в ярла! Она делает замах, что- то кричит, сверкая глазами, все смотрят на это в оцепенении, и вдруг старик рывком встает из кресла и бросается сзади на женщину, они падают , а копье, уже брошенное, изменив траекторию, летит в сторону трона…Крики, к упавшим подскакивают мужчины, конунг резко отклоняется, копье вонзается в спинку трона…
* * *
Я проснулась от собственного крика, в поту и дрожа всем телом. Единственное, что в тот момент смогло утишить рваное дыхание и помочь успокоиться – осознание, что никто не пострадал в этом кошмаре, если он был реальностью…
Ильзэ рассказала примерно тоже, только она больше слышала. Женщина кричала о ненависти к ярлу, Эйнару и, вообще, ко всем, сожалела, что не утопила их еще тогда, на пути к острову, обвиняла старика в том, что он пристрастен, обещала сделать СВОЕГО сына ярлом и конунгом, а когда Сигурд спросил, откуда у неё такая уверенность, Ингеборга (как поняла Ильзэ во сне) ответила, что у ЕЁ Гарольда такие же права на трон, как у сидящего там сейчас Магнуса, потому что он – ребенок предыдущего правителя, чьей любовницей она была до свадьбы…
Мы с Ильзэ пришли к выводу, что неспроста нам снились эти сны, и нужно дождаться наших мужчин, сколько бы на это не потребовалось времени. Главное – там, во сне, они были живы…Господи, пусть так и будет!
Глава 59
Приближалась Пасха: рукодельницы готовили новые модели на продажу во время весенней ярмарки в городе, Сорен и пришедшие на помощь дочери Ларса (повзрослевшие и остепенившиеся) отмывали особняк, Айрис дошивала Нине новое платье (траур закончился!).
Нина с Идой и Трюгве радовались тянущейся к солнцу молодой зелени и активно пололи столь же жизнеспособные сорняки на грядках, когда…
- Госпожа Нинель, там корабль! –задыхаясь от быстрого бега, в сад влетел Мадс Петерсен. – Корабль! Бросил якорь недалеко от Хесне, ребята уже начали лодками груз перевозить! Мама, мама, отец вернулся!
Ида с Ниной так и замерли! Потом переглянулись неверяще и, как были – потные, с грязными руками, в передниках, подорвались навстречу мальчишке.
- Какой корабль? Почему в Хесне? – выпалила Нина.
- Ты видел отца? Он один? – одновременно прокричала Ида.
Мадс, довольный и возбужденный, закивал так активно, что из хвостика на голове рассыпались густые волосы.
- И отец, и дядя Йорген, и дядя Эйнар, и …– пацан перевел взгляд на госпожу. – Тетка Ильзэ как увидела их, давай плакать! Вцепилась в Эйнара и ..ну..отца его, не помню, как зовут…Пока, кричит, не проверю, что вы настоящие, не отпущу! Мне велели сюда бежать, сказать…Там еще какой- то старик и пацанов двое незнакомых…
У Нины сердце стучало так сильно, что того гляди из груди выскочит. Она посмотрела на Иду – та была тоже заметно взволнована: дышит часто, передник мнет…Что делать? – эту мысль женщины видели на лицах друг друга.
Потом опомнились, рассмеялись сквозь брызнувшие слезы, и давай обниматься! Дождались! Забывшись, вытирали слезы испачканными в земле руками, перемазались знатно, развеселились еще больше, после чего, бросив грядки на улыбающегося Трюгве, разбежались в разные стороны умываться и переодеваться: в том, что скоро путешественники будут в Мозеби, никто не сомневался.
Мадс же понесся в конюшню, на ходу сообщая всем живущим о возвращении отца, необходимости запрячь повозку и отправиться в Хесне за грузом. Стражи, уборщицы, Гуннар на каталке громко радовались и развили бурную деятельность по подготовке к приему дорогих возвращенцев, не обратив никакого внимания на упоминание о незнакомых пассажирах корабля…Не до них!
* * *
На что способны люди ради большой власти и больших денег? Риторический, по сути, вопрос, и не потому, что не требует ответа, а потому, что ответ очевиден – на ВСЁ. Конечно, это касается лишь определенной «породы» людей, слава богу! И здесь не важен исторический или пространственный аспект: там, где живут представители человечества, всегда найдутся те, кто не мыслит себя вне этих общественно- материальных категорий.
Продать, предать, убить себе подобных, невзирая на число или степень близости –почему бы нет, если это цена получения желаемого? Кто просил их вставать на пути к могуществу конкретного индивида? Такова их судьба, все просто. И в отношении внутрисемейных трагедий это еще более противоестественно, чем в большой, так сказать, политике.
Нина читала, смотрела, слышала такого рода истории, но сама не сталкивалась, к счастью. Ей было непонятно, как из- за металла или лидерства кровные родственники совершают аморальные поступки по отношению друг к другу.
А еще ее поражало потребительское отношение детей к родителям и наоборот, когда те и другие, в угоду личным желаниям, перестают считаться с мнением противной стороны, требуя, приказывая, шантажируя или как- то иначе играя на слабостях родни с целью добиться нужного для себя результата.
Так, смотря азиатские дорамы, она просто выпадала в осадок от самодурства старшего поколения, вершащего судьбы потомков по собственному разумению, прикрывая этот беспредел якобы заботой о благополучии молодежи: принуждение к учебе и карьере по выбору старших, заключение выгодных браков без учета мнения или симпатий самих вступающих в союз, поддержка одних детей в семье в ущерб другим и прочее…
Но вышеупомянутое происходило либо где- то, либо вообще в виртуале. А сейчас Нина слушала рассказ мужчин Сольбергов и тихо офигевала, можно сказать, повторно…
Сны ее и Ильзэ, оказались, что называется, вещими. Как и почему такое стало возможным, попаданка даже не анализировала – игры высших сущностей и не такое предполагают, уж ей ли не знать!
* * *
Если говорить предметно, то дело было так.
Ингеборга Хеллскьёге действительно была тайной любовницей предыдущего конунга, но поднадоела, поскольку отличалась непомерной требовательностью во всём, патологической ревностью и, вообще, неуравновешенностью.
Он договорился с ярлом Герардом, отцом Сигурда, что тот примет даму Хеллскьёге невесткой в обмен на лояльность правителя к слабеющему клану и приличный кусок лесистой территории на севере страны. Также, в качестве отступного, отцу невесты был прощен какой- то грешок.
Мужики договорились, девушку поставили перед фактом. Она отказывалась, истерила, пыталась даже покончить с собой, потом присмирела вроде, но затаила жгучую обиду. Безразлично- брезгливое отношение к ней навязанного супруга еще более настроило её на месть всем причастным.
На свадьбе конунг не удержался и – напоследок – воспользовался давно забытым «правом первой ночи», против которой старый ярл выступить не посмел, а молодожену было глубоко наплевать: из- за шантажа и угроз со стороны отца и тоски по семье он буйствовал несколько дней, пока Герард не велел избить и запереть непокорного сына в подвале особняка. На церемонию Сигурда вели под конвоем, а сразу после он демонстративно упился вусмерть и был в «состоянии нестояния», какая уж там «брачная ночь»!
Но это было бы меньшим злом, с учетом дальнейших событий, если бы не маниакальность старого ярла. Герард, почувствовав, что вожделенная цель – рождение нового наследника – может не быть достигнута, исходя из настроения «действующих лиц и исполнителей», решил не пускать процесс на самотек и не подсуетился, образно говоря.
Ингеборгу по приказу ярла систематически одурманивали зельями – делить постель с младшим Сольбергом «на трезвую голову» она отказывалась, и Герард, пользуясь сумеречным состоянием невестки и своим ненормальным к ней вожделением, выдавал себя за вечно пьяного сына – трудился над наследником не покладая…рук (не забывая, впрочем, подкладывать бесчувственного мужчину в постель Ингеборги после «всего» – для достоверности, очевидно)!
В результате невестка быстро забеременела, что и требовалось ярлу! Силен мужик оказался или дама уже была «пирожком с начинкой»? Вопрос на миллион…
Слуг, имевших отношение к делу, ярл оперативно устранил, Сигурд, получивший свободу (должность посла по указу правителя), уехал на следующий день после рождения ребенка, проигнорировав и его, и жену...
Ингеборга, пребывавшая всю беременность под действием успокаивающих отваров (во избежание рецидивов и вообще), благополучно убедила себя в том, что ребенок у неё от конунга и имеет право на трон. Пока был жив бывший любовник, Ингеборга не высовывалась, сидя в глуши и воспитывая Гарольда как принца крови, все более погружаясь в мир грез и фантазий и ожидая момента, когда встанет вопрос о передаче короны.
Несколько лет назад она начала потихоньку переписываться с некоторыми представительницами аристократических (и не только) семей, собирая сведения о ситуации в столице и стране, заодно намекая на свою тайну и предлагая объединиться в деле формирования нового порядка, в котором женщинам найдется место во власти благодаря ей, будущей регентше.
Немногие её восприняли всерьез, но нашлись и сочувствующие… «Заговор чепцов» забавлял мужчин, ему не предавали большого значения, хотя кое- кто кое- куда передавал кое- что – так, на всякий пожарный….
Внезапная смерть конунга на охоте застала Ингеборгу врасплох, поэтому коронацию Магнуса, оперативно проведенную еще до пышных похорон предшественника, она использовать для своего демарша не смогла, что ввергло женщину в пучину ярости и гнева.
И тут на сцену вышел Герард Сольберг. Поняв, что невестка не в себе, решил амбициозный ярл рискнуть: подтолкнуть Ингеборгу к активизации действий по формированию оппозиции молодому конунгу через жен и любовниц, подпитывая переписку денежными вливаниями, советами и короткими встречами с некоторыми старыми знакомыми, где намекал на возможные преференции в будущем в случае, если….Ну, вы понимаете...
До чего бы дело дошло, неизвестно: правитель объявил большой Рождественский прием – первый по окончании траура по умершему отцу. Чем не повод заявить о себе, решила Ингеборга и вместе с сыном и свекром прибыла в столицу, где и встретилась с подзабытым мужем и внезапно воскресшим пасынком.
На приеме семья Сольбергов привлекла внимание внезапным возвращением Сигурда, представлением признанного конунгом и , как оказалось, давно занесенным в родословную клана, неизвестного публике старшего внука главы рода, неадекватностью поведения Ингеборги, устроившей истерику и кричащей об ущемленных правах своего сына, и ненормальным смущением старого Герарда. И это не считая незапланированного визита в Свею советника данского короля графа Гёльдерстейн- Маассэ …
Увидев нездоровый интерес подданных к происходящему, конунг Магнус быстро свернул официальную часть и удалился, уведя за собой Сольбергов, Хеллскьёге и графа Хольгера.
Глава 60
Случившееся позже в малом тронном зале мало чем отличалось от представления, составленного на основе снов. Недостающим компонентом трагифарса стало признание ярла Герарда Сольберга в возможном отцовстве и подробный рассказ о событиях пятнадцатилетней давности (в том числе, о срыве всех попыток сына разыскать семью, сознательном замалчивании сведений об их местонахождении, о подкупе Оскара Дана, смене имен и тд, и тп). Заявление овозможнойдушевной болезни Ингеборги, их совместном (по факту) заговоре и прочее стало «вишенкой на торте»…
Что сподвигло главу клана на подобное выступление? Угрызения совести или ответственность перед родом – осталось секретом, потому что откровения старого ярла оказались предсмертными: сердце старшего Сольберга не выдержало рывка, падения и признания, и он, с трудом исповедовавшись, испустил дух, успев попросить прощения у старших отпрысков и милости – для младшего, чьим бы сыном он ни был – у конунга…
Ингеборга, услышав рассказ свекра, впала в прострацию (или кататонию? Короче, зависла), юный Гаральд потерял сознание от страха, Сигурд чуть не убил отца повторно, а Эйдан и остальные пережили неслабое потрясение…
* * *
Молодой конунг повел себя на редкость адекватно: велел провести тщательно расследование казавшейся ранее несерьезной активности родственницы и до его окончания приказал Сольбергам не покидать страну, занявшись делами клана.
Предавать широкой огласке случившееся (нападение, откровения) конунг не стал: Ингеборгу объявили душевнобольной и отправили на небольшой остров в Северном море, где под надзором доживали дни неугодные правительству представители аристократии и опорочившие себя изменой супруги с аналогичным «диагнозом» (такая Канатчикова дача).
Брак между ней и Сигурдом правитель расторг своей волей по той же причине (не придерживались фактические язычники- свеи христианской идеи «любви до гроба в болезни и здравии»).
Определить, чьим сыном был Гарольд, оказалось сложнее – парень был похож и на Магнуса, и на Ингеборгу, и на Герарда с Сигурдом…Типаж такой, скандинавский. По размышлении зрелом, после переговоров с отцом несчастной, самим юношей и Сольбергами, конунг принял решение объявить Гаральда покойником вследствие скоротечной болезни и послать в Англосаксию (или куда подальше) под именем дальнего родственника Хеллскьёге, взяв с отца Ингеборги и с него самого письменные клятвы о молчании в обмен на жизнь.
Было ли это правильным, покажет время, но, по словам ярла Сигурда, оба Хеллскьёге выдохнули с заметным облегчением и сразу же покинули Ослодаль.
Сольберги похоронили Герарда, посетили родовые земли, разобрались с делами, несколько запущенными покойным, и предложили конунгу принять клан и территории под свою руку сроком на четверть века за двадцать процентов доходов в пользу ярла.
Надо заметить, предложение Сигурда поначалу не нашло понимания у представителей клана, но альтернатива выглядела хуже (обвинение Герарда в заговоре и опала для кровников), поэтому, подумав, немногочисленные престарелые Сольберги согласились перейти под покровительство короны, молодые же увидели в этом неплохие перспективы для себя.
На том и порешили: подписали двустороннее соглашение, выбрали управляющего и все такое, после чего отец и сын, наконец- то, смогли отправиться туда, где их с нетерпением ждали – в Мозеби, с твердым намерением не возвращаться.
* * *
Из дневников Нинель Лунд, виконтессы Флетчер
Май 1774 года, поместье Мозеби
Иногда жизнь течет как полноводная река – неторопливо, степенно, размеренно, а иногда несется стремительно, подобно горной речке, не давая возможности смотреть по сторонам –только успевай следить за бурлящим потоком!
Так и в Мозеби происходило после возвращения Сольбергов и остальных из Свеи. Не успела я привести себя в порядок, как на пороге комнаты возник Эйнар. Судя по его виду, он бежал сюда, ко мне…
Я так растерялась и смутилась, что просто смотрела на него, изменившегося, не в силах вымолвить ни слова…
Мне показалось, что Эйнар стал выше, мощнее, старше…Это подчеркивали необычная одежда из богатой ткани, высокие сапоги и накидка с мехом то ли волка, то ли белого медведя, висевший на поясе меч, ясный прямой взгляд, направленный на меня и исходящая от мужчины волна уверенности и желания…
- Нель…Я, Эйдан, признанный сын ярла Сигурда Сольберга, хевдиг Норланд хирда Сольбергов, вернулся! Нинель Лунд, виконтесса Флетчер, прошу тебя стать моей женой! Клянусь Одином, я буду защищать тебя, любить, заботиться о тебе всю жизнь… Подарки на помолвку скоро будут здесь, а мои душа и тело давно принадлежат тебе! Нель, я…
Эйдан сделал шаг и опустился передо мной на колено, протянув явно старинный перстень темного серебра с крупным квадратным камнем бордового цвета…
И пусть меня осудят – я не раздумывала! Кивнула молча, и жених, взяв мою правую руку, надел мне на указательный палец этот символ принадлежности и обещания единства, а потом поцеловал и руку, и меня…
Эйдан (привыкнуть бы!) подхватил мою тушку на руки и закружил по комнате, крича что- то на свейском, а я таяла от нежности и счастья, находясь в его крепких объятиях…На душе было так спокойно и радостно, что ни сомнениям, ни страху не осталось места. Я обязательно буду счастлива с этим человеком!
Возвращение Сольбергов праздновали с размахом, сообщение о помолвке мои домочадцы и подданные восприняли с таким энтузиазмом, что все ранее сформировавшиеся пары заявили о своих намерениях прямо во время торжественного ужина, поразив и меня, и –некоторые – себя…
Последнее относилось к беспрецедентному выступлению Аннегрете Бьяруп, сделавшей при всех предложение Гуннару Йохансену! Смелый шаг вдовы ошеломил мужчину (и не только его) так, что минут пять в зале царила звенящая тишина: женщина стояла красная от смущения и собственной дерзости, Гуннар сидел в кресле и ловил ртом воздух, наблюдатели ждали, затаив дыхание…
Тишину нарушил спокойный голос Сорена:
- Брат, чего ты боишься? Ты же любишь её! Не позволяй страху и сомнениям победить себя! Неужели из- за ложной стыдливости и гордыни ты лишишь себя и её, эту воительницу, возможности быть счастливыми? Разве, потеряв ноги, ты перестал быть мужчиной? – Сорен, бледный от волнения, оглядел сидящих за столом. – Я ведь прав? Гуннар, причиной отказа может быть только отсутствие чувств, а это не так! Командир, не заставляй меня пожалеть о прошлом, женись и нарожай кучу ребятишек, чтобы я мог с ними понянчиться!
По лицу Гуннара текли слезы, между ним и Сореном велся неслышимый другим диалог…Наконец, Йохансен улыбнулся и сказал:
- Аннегрете, спасибо тебе! Брат прав, сам бы я не решился признаться…Если ты уверена, что не пожалеешь в будущем о таком муже, я согласен! Я сделаю все, что смогу, для тебя, дорогая…
Народ взревел, Аннегрете разрыдалась, Сорен всхлипнул и незаметно покинул зал…Его не остановили, только Ньял выскользнул следом…
* * *
Всеобщее ликование переросло в подготовку свадебного флешмоба, намеченного рачительным старостой на скорую пасхальную неделю. Ярл с Ильзэ тоже решили присоединиться к брачной вакханалии, и вот уже приглашенный Ларсом священник из военного порта проводит обряд над шестью парами во дворе отмытого особняка Курцелитзее.
Ярл и Ильзэ, Аннегрете и Гуннар, Айрис и Лейс, Матиас и Анни, внучка Клауса, Янис и Бирте, дочь Боров, ну и мы с Эйданом –все красивые, нарядные, взволнованные…
Слова священника, наши клятвы вознеслись к небесам, скрепив сделанный добровольно выбор – быть рядом в жизни и смерти, в горе и радости, в болезни и здравии…Я чувствовала, как на душу снисходит покой и уверенность – все будет хорошо, я буду счастлива! Ведь со мной любимый человек, близкие верные люди, молодость, умения и мир, который зачем- то призвал меня… Пусть это звучит высокопарно, но я постараюсь изо всех сил быть достойной дара второй жизни!
Глава 61
Особняк Курцелитзее, расположенный на широкой ровной площадке, окруженный вековыми деревьями, выглядел очень солидно: трехэтажное здание из сероватого камня, с большими окнами (по пять с обеих от главного входа сторон), с широкой подъездной аллеей, небольшим прудом чуть в стороне, остатками заросших клумб и неработающего фонтана, коваными воротами при въезде на территорию, с многочисленными хозяйственными постройками (буквально на все случаи жизни) и несколькими разбросанными в глубине парка отдельными павильонами- коттеджами…
Когда Нина впервые оказалась в купленном ярлом поместье, первое, что пришло ей в голову – «садово- парковый ансамбль», второе (прости, господи) – готовый дом отдыха!
Пока во время подготовки к свадебной церемонии особняк и придомовую территорию отмывали, очищали, Нина все больше влюблялась в Курцелитзее! Впрочем, не только она была очарована окрестностями: Трюгве размечтался о цветах и беседках, даже замахнулся на оранжерею (начитался- наслушался об экзотических фруктах), Ньял загорелся идеей поддерживать лес и популяцию животных, Лейс уселся рисовать пейзажи…И Нина вдруг пожалела о своих словах относительно ведения бизнеса здесь.
«Черт меня дернул за язык! Деньги, деньги…Нет, если и следовать плану, то осторожно – не массовые заезды, а небольшие партии, чтобы эта красота не пострадала…Заказник здесь объявить?» – думала попаданка, бродя по просматривающимся в траве дорожкам, любуясь мощной сенью деревьев и вдыхая упоительный запах разнотравья под переливы птичьих трелей.
* * *
Сольберги вдвоем излазили все дальние коттеджи, ярл выбрал один, напомнивший ему постройки родины, и отец и сын, восстановившие пусть и не столь близкое, но доверительное общение, своими руками привели его в порядок – именно здесь, в некотором отдалении от главного здания, Сигурд предполагал жить с Ильзэ.
- Тут и огородик для неё можно разбить – посмеивался помолодевший ярл. – Сделаем кованую ограду вокруг, чтобы уединение сохранить, баню- сауну у того ключа поставлю и …
Мужчина раскинул руки в стороны, глубоко вздохнул и закричал во всю глотку:
- ….будем жи- и- и- и- и- ить! Эйдан, просто жить, понимаешь?!
Нина, сопровождавшая будущих родственников, тоже рассмеялась, зараженная искренним энтузиазмом ярла.
- Нинель, то, что ты придумала, хорошо…Но! Давай пока отложим эти…Как ты говоришь? Наполеоновские планы? Это грандиозные, как я понимаю? Того, что мы привезли, нам надолго хватит…Знаешь, кусок земли, прилагающийся к поместью, довольно велик, пустим под твою кукурузу! Масло мне понравилось, и остальное… Думаю, охоту устраивать можно, но только для избранных!
Сигурд хохотнул и продолжил:
- Нам повезло, что нынешний монарх не любитель сего занятия… Вернее, он охоч до другой дичи! – ярл снова рассмеялся. – Детишки пусть приезжают, я и сам не прочь поиграть в «войнушку», да? Лучше займемся яхтами! Пауль просто заболел этой затеей! Ох, Нинель, ты действительно умеешь подбирать людей! Перекрестить зануду- поверенного в морского волка – это надо суметь! И регаты…Это ведь гонки на море? Мои предки были прекрасными мореходами, наши драккары покоряли дальние воды…Так что, дети мои, подождем с устройством развлекательного комплекса…Нинель, Хольгер прав – как ты придумываешь эти определения?
* * *
Когда с корабля в Мозеби начали доставлять «приданое», Нина потеряла дар речи: сундуки, тюки громоздились в зале один на одном! Обедать пришлось в кабинете!
Как- то вечером ярл предложил будущей жене и невестке оценить привезенное –любопытство женщин достигло предела. Не жадность, именно интерес!
Ну, посмотреть было на что, определенно! Ярл в Москвении накопил немалые богатства плюс личные (клановый раритет Сольберги принципиально не тронули) сокровища покойного Герарда…Может, на пещеру Али- Бабы наследство не тянуло, но поразить воображение несведующего могло.
Меха, шкуры, моржовые бивни, куски малахита, яшмы, родонита, осколки и обработанные топазы, аметисты, сапфиры, нефрит, горный хрусталь, мешочек речного жемчуга…Отрезы восточных шелков, парчи, украшения, рукописные книги, кубки и подносы из серебра и даже золота, фарфоровые и селадоновые вазы, чайный и обеденный сервизы, монеты, ковры, гобелены, коллекция оружия…Глаза разбегались!
Но больше всего Нину потрясла…хохлома! Целый сундук узнаваемой деревянной лакированной посуды: расписные миски, тарелки, ложки, подносы, баночки…Они чуть отличались яркостью красок и некоторым дизайном, но это был привет из прошлого! И самовар – больше купеческого, прям новенький, с подходящим чайничком и …сапогом для растопки!
- Нинель, я все же настаиваю, что где- то пересеклись твои предки с московитами! Никто так не реагирует на эти предметы и не понимает их предназначение с первого взгляда, как ты! И характер твой…ну очень тамошний…Я рад, что Эйдан встретил тебя! – ярл одобрительно смотрел на будущую невестку, а Нина с трудом сдерживала слезы…Похоже, и ей повезло, что бы кто ни говорил и ни думал.
* * *
Пока свадьба пела и плясала, Эйдан, пользуясь всеобщим гомоном, тихо увел Нину за собой…
- Эйдан, куда ты меня тащишь? Нас потеряют! – смеясь, попаданка пыталась остановить новоиспеченного мужа.
- Я предупредил отца и мать, они всё объяснят, если надо будет. Идем, пока не стемнело окончательно! – Эйдан был уверен и напорист, поэтому Нина смирилась.
Оказалось, тащил он её на яхту, стоявшую на якоре в Хесне! Когда ребята смогли устроить мини- пристань для кораблика, неизвестно, но благодаря их предусмотрительности молодожены, не замочив ног, перебрались на «Скарлетт» и, поймав ночной бриз, вышли в море…
Нина, осознав задумку Эйдана, только рассмеялась. Брачная ночь обещала быть очень необычной!
…Как по заказу, море было спокойным, ночь – теплой и темной, луна и звезды – яркими, а мужчина – горячим! Крохотная каютка, покачивание яхты на волнах, тишина, прерываемая легкими шлепками волн о борт, бескрайнее море, переходящее в такое же бескрайнее небо…
И острое желание близости, толкающее тела друг к другу, столкновение сущностей инь и янь, нежная борьба и нетерпеливая ласка, соприкосновение кожи, губ, переплетение рук и ног, вздохи и стоны наслаждения и освобождения, кратковременная передышка …и продолжение процесса познания истинного смысла взаимной любви мужчины и женщины…
Забрезжившее на востоке утро застало пару в объятиях сна – утомленные, но со счастливыми улыбками на расслабленных лицах, Нина и Эйдан вступили в новую жизнь.
* * *
Все новобрачные нашли себе брачные чертоги по вкусу! Сигурд и Ильзэ ушла в преображенный коттедж, Нина с Эйданом сбежали на яхту, остальные пары предпочли специально приготовленные для них покои в особняке Курцелитзее!
Нина потом отметила про себя, что такой выбор вполне понятен: для простых людей обстановку дома господ можно сравнить с люксовым номером фешенебельного отеля, в котором не каждому удастся побывать хоть раз в жизни!
Странно, но интерьер особняка действительно поражал и меблировкой, и ее состоянием: по сравнению с Мозеби, Курцелитзее просто блистал! Не было ни протечек на потолках, ни обшарпанных ковров, ни потрескавшегося дерева на столах, шкафах, кресла и прочее… Наличествовал даже клавесин (требующий серьезной настройки, но все же!). Либо слуги барона привели обстановку в порядок, либо этому имуществу короны повезло больше, чем доставшемуся купцу Лунду. Впрочем, новые хозяева приняли ситуацию с благодарностью, отплатив предшественнику золотом щедро.
Сельским молодоженам представилась уникальная возможность закрепить свои брачные клятвы в отдельных комнатах хозяйского крыла: на широких устойчивых кроватях с резными столбиками по краям, покрытых чистым новым льняным бельем, под высокими потолками с лепниной и (даже) фресковыми медальонами, в окружении продуманно расставленных красивых тумб, этажерок, изящных канделябров с зажженными дорогими свечами… Незабываемые впечатления!
Осталось дело за малым –продолжить род…И они старались, так старались! К чести старателей скажем, что ни один предмет из господского имущества в процессе работы над увеличением народонаселения Дански не пострадал…
И это было достойно удивления, поскольку, по словам не успевших вовремя покинуть территорию поместья (или не сумевших это сделать по причине чрезмерных возлияний) гостей, накал страстей и пожар эмоций бушевал в покоях особняка знатный, да- с…Даже завидно, черт побери!
Глава 62
Из дневников Нинель Лунд, виконтессы Флетчер
Октябрь 1774 года, поместье Мозеби
Заметила, что записи в дневнике имеют тенденцию повторятся в одно и то же время года…Вроде странно, а вроде – нормально. Осень- сезон подсчета урожая и всего остального. Поговорка не врет!
Это лето пролетело незаметно. Ларс Бор, наш рулевой, был прав: год выдался успешным по всем фронтам! Снова собрали много и разно, заполнили закрома, расплатились по повышенным налоговым ставкам, пробрели новые знания и опыт, а также друзей- товарищей и перспективы.
Последние касаются роста численности населения острова и дальнейшего развития народного хозяйства в плане превращения его в многопрофильное с тенденцией к промышленному.
О, как закрутила! А если конкретно, то свадебный флэш- моб плавно перетек в бэби- бум: забеременели все! Даже я, хоть и припозднилась, по сравнению с остальными.
Перспективы – это масличное производство и постройка яхт, одну из которых планируют выпустить уже на следующий год.
Герр Пауль, действительно, прет в этом направлении как танк. Пока был в Свее, «провентилировал» среди торговцев тему корабельной древесины, прочих составляющих и обзавелся полезными знакомствами в кругу тамошних мастеров. Вернулся и направился прямиком к «самоделкину», то есть, Кнуту Лауридсену, выкупать чертежи яхты. Энтузиаст принял предложение уважаемого поверенного, сожалея, что не может принять участие в процессе, и радуясь, что дело его нашло продолжателей. Герр Пауль запатентовал изделие, определил долю автора и явился в Мозеби – весь гордый и возбужденный!
Я в эти мужские игры не лезу, но, судя по настрою и напористости, ярл, Эйдан и герр Пауль обязательно замутят яхтостроение на Фалькстаре! Флаг им в руки!
* * *
Граф Хольгер приехал нынче уставший и расстроенный поведением короля, все более отстраняющегося от государственных дел при наличии юного наследника, что повышает нагрузку на аппарат и лично на опекуна. Мы его тут, как могли, реабилитировали, за что получили благодарности, кучу политических анекдотов и по мешку кофе, чая, риса (!), мешочек с монетами и свежие выпуски столичного вестника с моими новыми романами. Асмунда Лунге с ним не было – парень готовится к свадьбе.
Несмотря на площади Курцелитзее, тусоваться гости предпочитают в Мозеби!
- Нинель, дорогая, ну не сердись! –канючил как маленький герр Хольгер. – Ну у тебя как- то привычнее и уютнее.
Согласна, но! Тесновато, понимаете, господа? Мы уж тут тасовали гостей как карты: тех – туда, этих – сюда , вы – выезжаете, вы- уплотняетесь…
Почему? Так вернулись- то НАШИ с НИМИ: два подростка Фродо и Олле плюс граф Ольсен в качестве сопровождающего лица, трам- та- ра- рам! По словам двух ГРАФОВ, юноши из числа их близкой родни нуждались в поправке телесного и душевного здоровья вдали от вечно занятых собой непутевых родителей перед началом непростого учебного года в некоем закрытом учебном заведении для самых- самых…
Такую версию выдал мне бывший опекун, когда я, обалдев, увидела его среди выгружаемых вещей в зале Мозеби.
- Фру Нинель, голубушка, прошу прощения за внезапность и бесцеремонность! Простите старика и будьте снисходительны, умоляю! Примите несчастных путников под кровом Вашего гостеприимного дома, да благословит Господ Вас и эти стены! Мы будем признательны, скромны и неприхотливы! Юноши, прошу любить и жаловать эту прелестную женщину, чей ум и таланты нам еще только предстоит узнать, однако весть о которых уже дошла до наших ушей!
Старый интриган заливался соловьем, набившиеся в дом зеваки слушали и прятали улыбки, молодые аристократы(а кто же еще?) краснели и смущались, а я, хоть и злилась немного, не могла сопротивляться харизме постаревшего, но по- прежнему лукавого и велеречивого царедворца- долгожителя.
В принципе, я понимала , зачем он здесь –экзамены, нейтралитет и остальное, что вытянет из меня. И в то же время я видела – дядька хорохорится, но он одинок и расстроен. Да пусть побудут, не жалко! И парни вроде нормальные…
* * *
Мальчики уехали вместе с герром Хольгером, а старик, герр Якоб, как он просил его называть, остался «писать мемуары, Нинель, по твоему совету». Ага! Ему просто не хотелось возвращаться в столицу…
- Мне трудно это говорить и также трудно признавать, уважаемая фролен Нинель (ну вы же молоденькая), но я одинок и несчастен…Вы в курсе случившегося со мной? Да кто не знает о бесславном конце могущественного графа Ольсена…Да, людская память короткая, а истинная благодарность – редкость, особенно в нашем кругу…После того, как я взял на себя вину за проступки родни и заплатил по всем счетам, они быстренько от меня открестились и в прямом смысле разбежались, желая быть от падшего советника как можно дальше –боялись замараться, кхм…
Герр Якоб однажды во время прогулки, на которую пригласил меня примерно через месяц пребывания в Мозеби, завел этот разговор. От меня требовалось выслушать его, что я и делала, пока мы медленно шли в сторону Хесне среди зеленеющей кукурузы и подсолнечника.
- Хольгер прошлой осенью сделал мне шикарный подарок, пригласив заменить его на время…Этим он меня спас, буквально…Ваши же идеи вернули меня к осмысленному существованию: я начал думать не только о своих несчастьях, но и о будущем страны, которой служил всю сознательную жизнь, как умел и как мог…- старик сжал мою руку.
- Вы знаете, мой титул сейчас – простая формальность, дань прошлому. Наследовать будет, если король вообще сохранит его, совершенно никчемный двоюродный племянник –своих детей я, увы, пережил… Все выплаты в казну и компенсации обиженным родственникам – граф едко усмехнулся – существенно подорвали мои финансы, я даже сдал городской особняк в аренду. В принципе, он мне не нужен, конечно, могу снять небольшой домик на окраине…Но, Нинель…
Герр Ольсен остановился и пристально посмотрел мне в глаза.
- Я хотел бы остаться, на острове! Здесь, где меня принимают за бедного старика- дворянина, разговаривают о видах на урожай, пчелах, переменах погоды, судя по ломоте в костях, где я могу просто ходить пешком, вспоминать прошлое и размышлять об ошибках, наблюдать за всеми вами и общаться без постоянного контроля за лицом и словами. Вы – хозяйка Мозеби, Вас и прошу! Я оплачу своё проживание, есть у меня предложение к Вашему мужу…
- Ваша светлость, герр Якоб! Я ценю ваше доверие, поэтому не нужно никакой платы, просто оставайтесь! Если уж Вас не смущает та простота, в которой мы тут живем, я буду рада Вашей компании и все остальные – тоже! Так что, более не волнуйтесь и, действительно, подумайте над мемуарами! Зимой мне обычно хорошо пишется, может, и Вам тоже?
Граф Ольсен улыбнулся, огляделся, кивнул головой в красном колпаке (подарок старосты) и мы пошли дальше.
* * *
Фродо и Олле оказались неплохими ребятками: воспитанные, дисциплинированные, неразговорчивые, исполнительные…После того, как мы их переодели в привычные для местных штаны, рубахи и тилстоппеты, они несколько дней как- то ежились, но взявший их под свою опеку Мадс быстренько развеял смущение гостей …нагрузками по хозяйству, долгими путешествиями по острову, тренировками с отцом и дядями…
Как- то я услышала разговор, вернее, наставление удивительно мудрого для своих лет старшего младшего Петерсена, с которым он обратился к приезжим.
- Вы, парни, пока живете здесь, забудьте свои столичные замашки. У нас тут, как говорит госпожа, кто не работает – тот не есть, усекли? Да не боись, голодными не останетесь! Но! Мы Нильсом заведуем индюшатником, учимся у Эйна…, у дяди Эйдана ходить под парусом, помогаем матери в огороде…На гулянье время тоже остается! Просто видите ли, сейчас у нас… случился этот …Бэби- бум, вот! Догадались? Надо же…Это на англосакском? Короче, не суть! Надо помочь, вот и будем помогать! Вчетвером- то мы быстрее справимся…И покажем вам весь остров, научим плавать, рыбу ловить, за грибами скоро уже…Грибы? Вы не знаете, что такое грибы? Вы много потеряете, если не будете нас слушать!
Так, благодаря «руководящей и направляющей» Мадса, гости влились в хозяйственную жизнь Мозеби: за парнями прочно закрепилось мытье посуды, прополка сорняков под контролем Трюгве, уход за индюшками, стирка (в машинке!), сбор костей по деревням на повозке и позже –грибов со мной, ну и остальное, на что хватало сил и предприимчивости неугомонного Мадса.
К моменту отъезда Фродо и Олле подросли, загорели, возмужали, как говаривала моя мама в той жизни, заработали мозоли на руках и пятках, научились драться «на кулачках» и прикоснулись к жизни простых смертных. Граф Хольгер, приехавший на охоту, забирал, смею надеяться, немного других аристократов, а они прятали глаза, прощаясь, не желая показывать выступающие слезы
Глава 63
Из дневников Нинель Лунд, виконтессы Флетчер
Октябрь 1774 года, поместье Мозеби
Перечитываю и думаю: покажи кому, скажут – не жизнь, а сплошная идиллия! Все такие душки и лапочки, всё работает, все счастливы. Если бы…Просто приятнее вспоминать хорошее…Хотя, все относительно…
Помимо приобретений в виде поголовной беременности молодоженов, которой не избежала даже Ильзэ..Ох, вот в этом я не знаю…Сама подруга- свекровь рада и пребывает в приподнятом настроение, а мы все …
Банальная фраза «В сорок пять – баба ягодка опять» получила подтверждение…Сигурд сначала ликовал, потом ударился в паранойю…Стараемся, конечно, сдерживаться, думать о хорошем, но червячок точит…Страшно!
Другие старородящие уверяют, что все нормально, ничего плохого не случится…Я даже к Фриде тайком съездила, проконсультироваться! Оказалось, что старьевщица чуть ли не первая повитуха в городе! Чего только не бывает…Фрида сказала, что Ильзэ справится, а она сама весной приедет к нам и примет роды у всех, чтобы я не волновалась…Ну, поживем- увидим.
Ида носит спокойно (да, и она беременная, к великой радости Ивера, ждущего дочку), Аннегрете – работает по- прежнему. Айрис, Энни и Бирте вообще не заморачиваются, никаких сомнений… Я пока тоже, только по утрам начинает подташнивать, и Эйдан запретил переутомляться на кухне…
Да, я теперь практически главный повар…Нет, мне нравится, и помощников хватало и хватает, позже Амалия обещалась переехать, если надо… Уборку делают ее дочери три раза в неделю, стирают мальчики, так что справляемся…Почему? Так получилось, и эта та самая ложка дегтя в бочке мёда…Вернее, не совсем, но отношение имеет.
* * *
Беременность Аннегрете привела к двум вещам – уходу Сорена и Ньяла и скандалу с участием ее младшей дочери, приведшей к некоторым переменам в деревне, к огорчению герра Бора и пересмотру мною взглядов на демократию…
Сообщение счастливой жены Гуннара о том, что она в положении, было принято на «ура», но погрузило Сорена, и так отстраненного, в какую- то особую задумчивость, закончившуюся странным разговором наедине.
Я собралась с парнями в лес (почти конец июля, дождики регулярные, пора по грибы), Сорен напросился с нами. Ньял курировал пацанов, мы бродили между деревьев, когда Сорен заговорил.
- Госпожа, я хочу уйти! Подождите, я собьюсь иначе. Гуннар теперь семейный, за ним есть, кому присмотреть. Я счастлив за него и спокоен. Поэтому …Когда я…мы… были на континенте…Я слышал разговоры, что есть на юге, в Иберии, монастырь… Фру Нинель, Вы необычная женщина…Почему- то мне кажется, что Вы поймете…- Сорен опустил глаза и побледнел.
- Я всегда был не таким, как все…Отец меня считал слабаком, отправил на войну, чтобы стал мужчиной…Вышло наоборот…Я смирился, правда! Но в последнее время я как- то странно себя чувствую…- мой домовой запнулся, собираясь, и выпалил – Это так…неправильно и стыдно…невыносимо! Поэтому мне надо уйти, госпожа! Может, там я найду ответы на свои вопросы и смогу победить сомнения…
Никогда прежде мне не доводилось выслушивать ТАКИЕ откровения. Невероятные, болезненные для обеих сторон, и настолько серьезные и важные, что само знание о них ложится грузом ответственности на плечи слушателя…И понимаешь, и неловко, и страшно за того, кто делится тайной…
Мне, честно, поплохело…Нарушение гендерной идентичности и иже с нею, о чем так много трещали в СМИ в той жизни…Для меня такие истории были сущим кошмаром. Не в том смысле, что противно, не совсем так. Страшно было представить, что испытывают люди, подобные Сорену…Ошибка природы, нонсен с реальными чувствами, желаниями и болью. Я про тех, кто не имел выбора, а не про тех, кто его сделал сам. Что я могла ответить?
- Сорен, иди, ищи ответы, ищи свой путь. Мне жаль, что…Скажу одно, поверишь или нет: ты не единственный…такое случается порой, понимаешь? Вряд ли смогу объяснить так, чтобы ты понял… У природы свои причуды, ты не виноват! Не буду ссылаться на бога и его испытания, хотя можно и так сказать. Короче, Сорен – иди! Денег на дорогу дам, если надумаешь вернуться, приму!
…Они, Сорен и Ньял, ушли тихо, оставили письма друзьям…Мы ничего меж собой не обсуждали: то ли мужики раньше догадывались, то ли приняли сердцем…А я встала к плите.
* * *
Никогда бы не подумала, что у обычной беременности счастливой пары будут столь необычные последствия….
Старшая дочь Аннегрете, Аннелиза, прибежала ни свет ни заря однажды в конце августа.
- Госпожа, скорее! Я, я …не знаю, что будет! Мама, Гуннар, они …там
- Спокойно, Аннелиза, не мельтеши …
- Нет, прошу Вас, пойдемте со мной! Там все собрались…Я боюсь…
Ну что сказать? Маленькие детки – маленькие бедки, а вырастут велики — большие будут…
В монастыре, где теперь жили (поближе к овцам и сапожной мастерской) супруги Йохансен, кипели страсти: скандалила младшая Бьяруп, Аннабель. Скандалила по- крупному – с битьем посуды, оскорблениями, насмешками и зрителями.
В центре хаоса сидел в каталке белый Гуннар, рядом, защищая его от летящих тарелок и мата, стояла такая же белая, со стиснутыми зубами и красными от слез глазами, величественная Аннегрете, а перед ними бесновалась похожая на неё лицом и статью молодая девка лет восемнадцати.
- Я тебе еще раз говорю –не встревай лучше и отдай мою долю, иначе я вас всех порешу! Слышишь,мама? Смотреть противно на тебя иэтогобезногого, тьфу! Постыдилась бы, ты же старая! Мало замуж вышла за калеку, хм, так еще и брюхатая! Срамота одна! Думаешь, яего отпрысковнянчить буду? Не дождешься!!! Мне вообще надоело горбатиться на этумилостьпришлую. Добренькую из себя строит, а ты и уши развесила! И сестрица туда же!
Меня (и Эйдана с Ивером, не отпустивших одну) толпа не заметила, и спектакль продолжался. Аннелиза хотела было вступить в диалог, я удержала. Интересно же послушать!
- Какую долю ты хочешь? – дрожащим от гнева голосом просила дочь бывшая вдова. – И зачем она тебе?
- Половину всего! Приданое, я замуж выхожу, за Ноаха- мясника, городского, он меня давно зовет… Я тебя жалела, а ты нас опозорила, дура старая! И мне не стыдно такое тебе в лицо говорить, потому как, вон, люди тоже так думают!
Аннабель с победным видом окинула взглядом толпу селян, каким- то образом оказавшихся в ранний час вдали от дома. Я определила, что в основном это – жители Вайренге, не желающие брать дополнительную землю для работы или задолжавшие мне за аренду имеющейся, и безземельные среди них тоже были, человек пятнадцать, в общей сложности. Что их сюда привело?
Аннегрете охнула:
- Да ты с ума сошла, Аннабель! Ему же больше пятидесяти, у его дети старше тебя, и …Какую половину? А Аннелизе, а я?
- И что? Он – крепкий мужчина, на своих ногах…А дети? Да пусть только попробуют пикнуть! И то, что он жен бил – враки! Меня он любит! Хватит чушь нести, сказала же –отдай моё приданое, скоро мой жених приедет! А ты…Ты же в любимчиках у госпожи, замужем теперь, заработаешь! Сестрица…Да кто её возьмет, корову комолую? Зачем ей приданое?
Аннелиза тряслась рядом, а мне надоело.
- Итак, Аннабель Бьяруп, вы желаете покинуть деревню и выйти замуж в город, правильно? – все повернулись ко мне. – Аннегрете, ты согласна расстаться слюбимоймясником дочерью? Насколько я могу судить, ни родная мать, ни это место девушку не устраивают с некоторых пор…
Гуннар уставился на меня как на чудо, Аннегрете вспыхнула.
- Госпожа Нинель, я…
- Аннегрете, дочь твоя взрослая, выбор сделала, зачем неволить, тем более, если она так добивается свободы? Думаю, тебе лучше не спорить с ней, пусть идет. О, вот и женишок нарисовался!
Во двор въехала повозка с пожилым мужиком, на вид здоровым, мордастым, с непонятным выражением осмотревшим толпу и меня.
- Аннабель, детка, я приехал! Ты собралась? – слезая с козел, мужик елейным голоском, неуместным для такой комплекции, обратился к приосанившейся невесте.
- Дорогой, ты здесь! – засюсюкала девица, проталкиваясь к приехавшему и хватая его за руку. – Они не хотят отдавать мое! Ты должен меня защитить!
Я чуть не закатилась от смеха, так комично смотрелась эта сценка: здоровый хряк и не менее крупная дева, скорчившая жалкую гримаску обиженной цыпы…
- Кто тут её мать? – взрыкнул мясник. – Почему обижаете мою жену?
Толпа охнула, Аннабель стыдливо покраснела…
- Жену? – промямлила Аннегрете.
- Да, мы обвенчались третьего дня, вот бумага…- опять этот голосок!
Я аж прям встрепенулась: нефигово девки пляшут!
- Аннегрете, что скажешь? – подмигнула бригадирше. – Думаю, пора нам разобраться в сути происходящего. Итак, герр…?
- Ноах Мюльтке… А Вы кто будете?
- Нинель Сольберг, виконтесса Флетчер, хозяйка всего этого – обвела рукой округу. – Позвольте документ?
Мужик малёк утих, глядя, как рядом со мной возникают Эйдан и Ивер, а зеваки отшатываются назад. Аннабель тоже как- то сникла…
- Так, понятно...Поздравляю, герр Мюльтке, с законным браком. Так на что претендуете Вы и Ваша дорогая жена? –задала я вопрос, еле сдерживая рвущийся наружу смех.
«Лейс, надо тебе премию выдать за предусмотрительность! Уговорил обеих оформить стадо и прочее как арендованное имущество, иначе сейчас было бы сложнее…Но какова младшенькая?»
Мужик начал перечислять предполагаемое приданое:
- Два акра земли, десяток овец, пять коз, полотна штуку…
По мере называемого Аннегрете бледнела еще больше, Аннелиза подхватила её с одной стороны, Гуннар – с другой, а я злилась и заводилась как мотоцикл.
- Вот всё, госпожа. Меня в лавке ждут, так что надо бы поторопиться, нам еще ехать…– закончил речь мясник и обнял жену.
- Скажите- ка, милейший, Вы вроде торговец, а жене верите на слово? Похвально. Только ошиблась Ваша драгоценная…
- Как …как ошиблась? – запищал натурально мужик и тряхнул женушку. – Ты мне соврала, Аннабель?
- Нет, милый, как я могу? – промямлила та. – Это…
- Все принадлежит мне, герр Ноах! В личной собственности Аннегрете Йохансен, бывшей вдовы Бьяруп, находится дом в Вайренге, при нем пол- акра под огород и пять коз, про утварь я молчу – мелочи меня не интересуют. Остальное – мое имущество, которое находится в аренде у упомянутой фру Йохансен.
Немая сцена из «Ревизора», точь- в точь: все застыли, тишина и полное недоумение на рожицах…
- Теперь, думаю, всё ясно. Аннелиза, выведи пару коз, что- там из носильного…Огород у нас неотчуждаемый от дома, так что надо будет решить вопрос с его продажей. Ну, это не горит…Теперь об Аннабель. Гуннар, принеси бумагу и перо, я напишу отпускную, и пусть молодожены отправляются в светлое будущее.
Пока я писала разрешение на уход крестьянки из деревни (положено так), Аннелиза вывела самых слабеньких козочек, и Эйдан лично погрузил их в повозку, потом туда же последовал сундук с вещами Аннабель и пять далеров, переданных Гуннаром…
Ноах стоял красный, злой, пыхтел, но молчал, Аннабель же бледнела все больше и больше. Я закончила, расписалась, как свидетели, поставили подписи Эйдан (с титулом и оттиском печатки), Ивер, приложила палец и растерянная Аннабель –читала она плохо, писала еще хуже.
- Что ж, на этом, думаю, пора прощаться! Всего наилучшего, герр Ноах, фру Аннабель! Бай- бай! – откровенно издеваясь, помахала ручкой. Блеющие козы, недовольный Ноах, испуганная Аннабель выехали со двора на мясниковой повозке.
А я обратилась к зрителям...
Глава 64
Из дневников Нинель Лунд, виконтессы Флетчер
Октябрь 1774 года, поместье Мозеби
* * *
- А теперь у меня вопрос к вам, уважаемые зрители. Что привело вас сюда? – серьезно спросила я толпу, все еще стоящую во дворе монастыря, после отъезда Аннабель с мясником и козами..
Выяснилось, что их подговорила прийти – для массовки – Аннабель, но товарищи имели и собственный шкурный интерес: они тоже желали покинуть юдоль скорби, в которую превратилось их существование на моих землях.
Будучи в возрасте старше 35- ти, мужчины по действующему закону имели право сменить местожительства, получив от владельца земель такую же отпускную, как я только что написала. Вместе с семьями, они намеревались устроиться на парусную мануфактуру Ольсенов, где их уже ждут.
- Занятно…Ну что же, вольному – воля, спасенному – рай. Подходите, я напишу нужные бумаги. Можете покинуть деревню уже сегодня. За имущество сколько хотите? – я не намерена пускать их обратно, значит, надо лишить надежды на возвращение раз и навсегда.
То ли товарищи не осознали, что делают, то ли рассчитывали на мою прежнюю мягкость, но, получив желаемое и услышав сказанное, немного растерялись.
- А может…– писнул кто- то…
- Не может! Вы же не один день думали? Прекрасно! Аннегрете, сколько, примерно, могут стоить их дома?
- Да не больше пяти далеров каждый, госпожа…– ответила пришедшая в себя скотница. – Там старье одно, потому и хотят уйти…
- Ивер, Гуннар! Тридцать далеров найдется? Отлично! Пишем расписки, что вы получили от меня по десять далеров, довольны, согласны и претензий, как и желания вернуться, не имеете. Всего хорошего! Завтра Ивер приедет проверить дома. Все свободны, ступайте с богом!
Будущие пролетарии как- то вяло двинулись в деревню…Я же думала об их детях…Но не уговаривать же людей, взрослые как никак! Или они именно этого ждали? Ай, к черту все! Не нравится жить по моим правилам – не надо! Кому- то нужен пряник, а кому- то – только кнут...Все познается в сравнении.
Поиграли в любовь народную и хватит! Его пример – другим наука…Но как же противно… Нет, пусть Эйдан занимается хозяйством, я лучше романы писать буду и платки вязать, как примерная жена и образцовая помещица. И идеи подбрасывать при случае…
* * *
Из дневников Нинель Лунд, виконтессы Флетчер
Декабрь 1776 года, поместье Мозеби
О- хо- хо, давненько не брала я в руки шашек! Два годика с лихом…Да уж, закрутила жизня…С чего же начать- то, раз уж взялась? Промежуточные итоги подвести? Новый год на носу…
Как- то не задумывалась я особо в ТОЙ жизни о смысле своего существования…Проживала день за днем в суете, только последние годы очнулась, успела кое- что отхватить- понять, все равно не до конца.
Да я и здесь про смысл этот не думаю, если честно, просто каждый день проходит так, что, вслед за Островским, могу смело сказать – мне не будет мучительно стыдно перед второй (странно- то как) смертью: мои годы на острове прожиты не бесцельно и не зря!
Пусть не все получилось и получается, и, думаю, не все и получится из задуманного, однако то, что сделано, наполняет меня гордостью… Дивлюсь на дело рук (хотя все же больше слов) и тихо радуюсь, что предложенное приносит пользу и людям, и миру.
Это пафос, конечно…Но и реальность нетривиальна. А главное, у меня в этой жизни все хорошо! Прошлое было серым, тусклым, вялым – так оно мне сейчас видится, а настоящее – яркое, многоцветное, бодрое! Каждый день наполнен заботами, открытиями, общением…Не праздные, скучные будни, а маленькое торжество жизни в самых незначительных, на первый взгляд, ее проявлениях…
Символом этого стал мой сын, Эйнар, зеленоглазое золотоволосое чудо, плод нашей любви (пусть это и высокопарно звучит) с мужем! Родился он – и мне казалось, мир заиграл новыми красками!
Я стараюсь не пропустить ни единого мгновения его роста:первый крик, первый глоток молока из моей груди, первую улыбку, первый самостоятельный переворот в кроватке, первый зубик, первый неловкий шажок и первое слово… «Папа!».
В тот момент надо было видеть ошеломленного Эйдана: он так смешно вытаращил глаза, тряхнул головой, подхватил сына и давай его тормошить, требуя повторить! Малыш заливисто хохотал, сверкая жемчужинками зубов, и удовлетворил просьбу, четко выговорив «Мама!»
Наверное, если бы не домочадцы и «старики- разбойники» в лице графов и герра Пауля, стала бы я типичной квочкой типа Наташи Ростовой, носящейся с испачканными подгузниками и махнувшей рукой на остальное окружение! И, слава богу, что не дали!
Одно меня расстраивало: я сожалела о том, что первому сыну, оставленному где- то в другой реальности, я не уделяла столько внимания и любви…То ли молодая была, то ли обстоятельства тому не способствовали, то ли все вместе…После родов я часто плакала, просила у ТЕХ моих родных прощения и у бога для них – мира и счастья…
* * *
У нас в Мозеби теперь целая ясельная группа «на выезде»! Рожали- то дамы по очереди, разница у детишек в два- четыре месяца, и эта точно будущая банда!
Первой на свет появилась дочка Петерсенов, Эллен или Элле, серьезное трудолюбивое (в мать) очаровательное каштановолосое создание, не склонное к авантюрам, но пользующееся всеобщей любовью семьи и всех обитателей Мозеби.
За ней последовали близнецы Лейф и Лиам –крепыши Гуннара и Аннегрете, чье рождение потрясло сдержанного бывшего воина до основания, можно сказать. Аннелиза, смеясь, поведала, что отчим долго молча сидел с каменным лицом, а потом разрыдался…Мужики подкалывали его, что, мол, испугался, что не прокормишь? Конечно, дело было в другом – Гуннар не мог поверить в свое счастье…Несмотря на трудности передвижения, следит и ухаживает мастер на все руки за детьми наравне с матерью и сестрой и очень гордится собой, жалея лишь об отсутствии Сорена.
Разродились и молодые: «детсад на лужайке» пополнился дочками Лейса и Матиаса и сыном Яниса. Айрис напугала меня тогда сильно: никто не ожидал, что у резвушки- горничной ребенок пойдет попкой…Девочка мучилась, и Фрида решилась на отчаянный шаг – попытаться перевернуть плод…
Лейс , по моему, поседел тогда, я и сама боялась так, что не знала, куда себя деть, и только вспоминала наше с ней знакомство, ее болтовню и заботу, свое раздражение по этому поводу и клялась, что не повышу на неё голос никогда впредь, лишь бы егоза справилась…Обошлось, хотя Айрис пролежала в постели две недели…Сейчас все забыто, бегает, как и их прелесть Агнета.
Дала всем прикурить и Ильзэ. Сигне оказалась слишком крупной для немолодой роженицы, у матери началось сильное кровотечение, хотя сами роды прошли на удивление быстро. Фрида не отходила от истощенной Ильзэ, поила какими- то травами, делала обертывания…да много чего. Сигурд тоже не удалялся от жены дальше, чем на пару шагов, пока повитуха не выгнала его заниматься ребенком, с чем он, к его чести, справлялась не хуже медбрата.
Кормили Сигне по очереди все мамочки – молока у Ильзэ почти не было, так, губки дочке помазать. И юная богатырша стала сестрой не только Эйдану, но и всем малышам сразу. Девочка, правда, выше всех ребяток, очень уверенная особа, целеустремленная и деловая.
Ильзэ, придя в себя, залилась слезами, благодарила за помощь и ругала себя за глупость. Но это прошло, она снова суетится на огороде, управляется с мужем и дочерью и обещает вырастить новый сорт любимой картошки!
Да лишь бы ей помогало! *
Глава 65
Из дневников Нинель Лунд, виконтессы Флетчер
Декабрь 1776 года, поместье Мозеби
Что изменилось в отношении хозяйства…Муж аккуратно принял на себя все вопросы экономической деятельности, чему я несказанно рада! Я занимаюсь сыном и немного творчеством, он – остальным .
А, кухня еще…Тут мы с Идой снова делим сферы влияния: на ней хлеб, каши, супы, на мне – соленья и всякие неместные вкусности… Внезапно интерес к кулинарии проявил Нильс Петерсен, тогда как Мадс, прирожденный управленец, все больше составляет компанию Эйдану и Лейсу.
Последний , к моей радости, взял курс на живопись. Ларс Бор губы дует по этому поводу, а я, наоборот, приветствую сие изменение. Талант у парня не только к цифири и обработке информации, но и к рисунку, да такой, что местным не снилось!
Удивительно, но в Данске совершенно не развита живопись – все портретисты (это основной жанр) приезжие и очень дорогие! Дворяне любят «картинки», но не считают это занятие себя достойным, относя к ремеслу, а не искусству. Об этом упомянул в одной из наших посиделок граф Ольсен
«Право слово, идиоты! Надо Лейса «продвигать» – ресурс административный есть, способ – начать с иллюстраций, а там, глядишь, и пойдет» – сделала себе заметку на будущее.
* * *
Вообще, совместные ужины и последующие долгие беседы стали традицией в нашем разросшемся семействе.
Сигурд, герр Хольгер (когда отдыхает весной (!) и осенью), герр Якоб, герр Пауль за рюмочкой настоечки как начнут перетирать историко- политические и иные темы, мы все уши развесим и слушаем!
Много чего узнали, много обсудили…Интересно, познавательно и конечно, продуктивно. Так, например, герр Хольгер, проведя пробный экзамен среди столичных чиновников, сократил по факту аппарат на треть: не прошли испытания некоторые крючкотворы…
Король, знакомясь с результатами тестирования, долго смеялся над глупыми ответами, а потом разозлился и приказал отправить не справившихся с элементарными, даже на его взгляд, заданиями в отставку «без суда и следствия».
Многие ушли сами, сопротивлявшихся понизили или предложили пересдать через год, что также привело к сокращению чиновников, но отнюдь не к снижению работоспособности правительства. Граф и принц, принимавший участие в компании, получили поощрения и «зеленый свет» на дальнейшую работу в этом направлении.
В ходе «спецоперации» выяснилсяодин ньюанс, на который ранее указывал граф Ольсен: законодательство страны требовало пересмотра и обновления. Дело в том, что отвечая на вопросы юридического характера, респонденты давали иной раз ответы, которые комиссии пришлось принять как правильные, поскольку некоторые законы действовали по факту, но знали о них далеко не все!
Король издал указ, повелевавший наследному принцу возглавить процедуру пересмотра устаревших, дублируемых, противоречащих друг другу актов, и в течение года представить на рассмотрение регстага (совета при монархе).
И что бы вы думали? Герр Хольгер не стал мудрствовать лукаво и решил привлечь к этой неблагодарной работе переехавшего на ПМЖ, поближе к яхт- клубу «Расмуссен, Сольберг и сын», друга- приятеля герра Пауля и пишущего мемуары в тиши полей Мозеби герра Якоба! Ну и меня, на всякий случай!
В помощь возмутившимся был обещан десант из студентов столичного университета, подвизавшихся на ниве юриспруденции, во главе с Фродо и Олле, уже ставших своими в моем доме.
На мой резонный вопрос, что по чем, советник отмахнулся, типа, не ссы, цыпленок, не обижу.
- Ваша светлость, за доверие – мерси, как говорится. Да вот только задание- то дали наследнику, мы- то тут при чем? Как- то не хочется потом отвечать не по чину – задала я резонный, на мой взгляд, вопрос.
- Нинель, девочка моя, – начал граф, – прости! Стоило давно признаться…Но все было так хорошо!
«Что- то мне не нравится такое начало» – подумала и не ошиблась.
В общем, этот «продуман» решил познакомить будущего правителя с жизнью подданных методом погружения в естественную среду их обитания, для чего привозил наследника инкогнито в Мозеби последние несколько лет. То есть, я, сама того не зная, принимала за обычного (ну почти) мальчишку без пяти минут Фредерика VIII, гоняла его мыть посуду, за грибами и все такое!
Уже догадавшись, кого имеет в виду граф, все равно спросила:
- Кто? Кто знал? И почему…
- Фродо…Олле – действительно мой племянник – граф смотрел виновато (чуть- чуть). – Знал Якоб, догадались ярл и Пауль. Больше никто, слава богу! Нинель, не сердись, так было лучше! И тайна, все- таки, и тебе спокойнее…
- Нинель, дорогая, Хольгер прав, по большей части…До коронации осталось всего ничего –вступил в диалог бывший советник. – У мальчика не так много возможностей быть собой и быть свободным, а скоро станет еще меньше. Фродо…несчастный ребенок, на долю которого упал груз ответственности за страну в раннем возрасте. Он воспитывался дедом с этой мыслью с детства. Нынешний правитель –наш промах, к сожалению…Покойный Рики слишком любил и оберегал единственного сына, вот и вырос повеса, лентяй и пустобрех, прости господи…
- Предыдущий монарх оставил завещание, по которому престол перейдет Фродо в двадцать лет. Наш король не возражает, слава богу, его обязанности тяготят, он с радостью их скинет. Уже мечтает путешествовать…Я бы и раньше парнишку к тебе привез, но там артачилась королева, баба базарная…Граф, прости, но она такая: крикливая, неумная, капризная! А померла, упокой господи ее душу, мы сразу и приехали…– торопился высказаться герр Хольгер.
- Да знаю, чего уж, коли начали сор выносить…Нинель, пойми и не обижайся, пожалуйста, договорились? Фродо обязательно скажет тебе все сам, уверен. Ты поддержи видимость, ладно? Он очень счастлив здесь бывать, он как- то воспрял, что ли. Да ты и сама это видела… – увещевал меня старый царедворец.
Хоть и злилась, но в целом, я понимала этих интриганов. Смысл в обмане действительно был – я не напрягалась, следом за мной и остальные, а те, кто знал, намеренно держали рты на замке. Не уверена, что была бы в адеквате, если бы узнала сразу… Меньше знаешь – крепче спишь.
Да и Фродо мне нравился, чего уж там. И правда, судьба наследника – не фунт изюма. Для нормального человека, имею ввиду, ответственного и серьезного, а не властолюбца в короне.
Так что подулась и приняла ситуацию… Вот теперь думаю, к весне надо переезжать в Курцелитзее. Здесь, определенно, будет неудобно…
Да, за зиму надо бы закончить оформлять мемуары герра Якоба…Предложила сделать два варианта – серьезный и шутливый, с политико- историческими анекдотами под названием (всплыло в памяти) «Байки из склепа»! Поржали, но приняли, Лейс взялся рисунки сделать…
Еще хочу сподвигнуть на подобное ярла. Он – невероятный рассказчик! Его истории прям живые! Меня даже тоска охватывает, когда он рассказывает про Масленницу, гречневую кашу, клюквенный квас…Может, и тут гречку посадить? Кедр- то, из завалявшейся в сундуке шишки, Трюгве растит – четыре елочки выжили, нянчится садовод с ними как с детьми малыми…И будет в Мозеби кедрач…
Сигурд, помимо речистости, оказалось, рукастый: в Москвении, от нечего делать, освоил плотницкое мастерство, немного ювелирное, в пасеках разбирается…Списался с Брагау, тот летом выслал с кораблем сюда оборудование, накопленное Сигги «непосильным трудом». Теперь мужики в поместье работают над яхтами не на коленке…
Что- то я есть хочу…Надо проверить, как там кочанная капуста… Слюна вожжой, как подумаю…И чего это я раньше так не солила? Забыла, какая она, квашеная, вкусная! Порезать крупно, маслом полить…Ой, а чего это меня потянуло на капусту? Так, так, так, а когда…?
Да ладно?! Е- мое… Это когда же успели- то? Неужели в последний раз на яхте? Так вроде мы…Поплавали под луной, значит… Эх, Нина, Нина, старая ты кошелка, так и родишь между прочим – за делами не заметитьтакое! А ведь была мысля…
Зато…Господи, и кто бы мне сказал, что я, оказывается, довольно раскованная в некоторых вопросах дама, хи- хи! В этой жизни моя супружеская жизнь определенно удалась! То ли я стала свободнее и решительнее, то ли мужчина мне достался именно тот, кто нужен, только прочитанное когда- то воплощается мною в жизнь интимную регулярно и качественно… Ох, так я сейчас заведусь не на шутку…
С другой стороны, а чего это я должна сдерживаться? Эйдан всегда готов поддержать меня во всем, при чем, с огоньком и фантазией! А во время беременности, как ни странно, чувствительность повышается…О, только бы Эйнар сегодня спал крепко и не пожелал составить родителям компанию в их широкой постели…
Как вспомню, как недавно он во сне заехал пяткой отцу в глаз! Фингал был знатный, обхохотались утром! И ведь не накажешь ребенка…Да, надо уже отселять сына из комнаты, хоть и жалко: так он сопит сладко по ночам, аж сердце тает…Прям квинтэссенция счастья – мои мужчины рядом…
* * *
Хозяйка Мозеби закрыла дневник, потянулась, охнула, отругав себя за резкость, погладила живот, улыбнулась счастливо, представив лицо мужа, и пошла на кухню – проследить за приготовлением ужина: Нильс с Идой, наверняка, уже там… И дети тоже – на стульчиках, нравится малышне наблюдать за готовкой! «Сладкие мои, я иду!»
…Высокая стройная женщина поглядела в окно на пустые припорошенные снегом поля, сероватое небо, заметила вдали группу всадников и , чертыхнувшись, ускорилась – едут работники, а она тут размечталась! Делу время –потехе час! И капусточка, ммм…
«Быстренько, но аккуратненько, Нина, давай, давай!»
Глава 66
Поместье Мозеби вместе с присоединенным к нему Курцелитзее (ярл переписал имение на сына) получило статус баронства в 1780 году, по указу короля Фредерика VIII – за особые заслуги перед короной.
Некоторые представители старой данской аристократии высказывались неодобрительно на этот счет, но канцлер, граф Гёльдерстейн- Маассэ, попросил их назвать собственные достижения, позволяющие занимать нынешние места в геральдической иерархии, не ссылаясь на заслуги предков.
- Молчите? Вот и правильно. Тем более, что баронство Мозеби – это только титул, земли у них свои, корона не тратилась и никого не ущемила в этой части, так что, господа, оставьте силы на серьезные вопросы, а не на эти «обижульки». Давайте лучше обсудим представленный на ваше рассмотрение меморандум графа Ольсена о нейтральном статусе королевства. Вам предоставляется возможность поучаствовать беспрецедентном историческом деянии: сделать наше отечество свободным от войн, нападений, гибели подданных и падения экономики, заодно получить статус независимого арбитра в политических вопросах и хранилища ценностей, что также поднимет наш авторитет на международной арене. Детали изложены в бумагах перед вами. Приступим!
* * *
Король Фредерик VIII взорвал мировую общественность заявлением о новом статусе своей монархии, вызвав бурные дебаты политиков разного уровня, как на Континенте, так и за его пределами.
Были попытки усмирить выскочку: были попытки покушений на правителя, в прибрежных водах Дански курсировали корабли соседей, прощупывая оборону и серьезность намерений элиты островного государства…
Однако, монарх не позволил усомниться в себе и своем решении: флот Дански патрулировал морскую границу, пресекая любые провокации, сухопутная граница несколько лет работала в режиме круглосуточной бдительности, грузы досматривались, миграция строго контролировалась (вернее, ее существенно ограничили), мужское население принудительно проходило подготовку на военных ежегодных сборах, но оставалось на родине, военный бюджет не давил на казну…
Короче, уже через пять лет уровень поддержки молодого дерзкого короля и его политики в обществе достиг небывалых высот: Фредерика VIII разве что не боготворили, экономика Дански рванула ввысь и вышла практически на полную самообеспеченность, стали развиваться культура, образование, наука…
В столицу нейтрального государства потянулись представители творческой интеллигенции, дав толчок книгопечатанию, живописи, театральному искусству, тоненькой струйкой потекли и благородные металлы (сейф в виде острова вселял уверенность)…
Союз со Свеей, давно не интересовавшейся делами конфликтного Континента, лишь поднял престиж Дански в глазах соседей, сделав северные государства неприкосновенными для вооруженных столкновений.
И, как и предрекал канцлер Гёльдерстейн- Маассэ, к посредническим услугам дипломатов Дански действительно стали обращаться континентальные государства, предпочитая решать спорные вопросы за столом переговоров, а не на полях кровопролитных сражений.
* * *
Граф Ольсен дождался результатов долгих споров, ругани, обсуждений, протестов и одобрений проекта о нейтралитете Дански, посчитал свою жизненную миссию выполненной и тихо покинул земную юдоль однажды летним днем 1783 года в возрасте 85 лет…
Последние годы он, проживая в окружении членов семейства Сольбергов, был спокоен, доволен и , по его словам, абсолютно счастлив. Его и, по причудливому стечению обстоятельств ставшего ему приятелем старого Клауса- пасечника, нашли Матиас и Мадсен неподалеку от монастырского хозяйственно- складского комплекса: двое пожилых мужчин сидели рядышком на скамье под кустом боярышника за рядами более полусотни ульев, с застывшими на лицах мягкими улыбками, невидяще глядя в голубое чистое небо…
* * *
Граф оставил Сольбергам парусную мануфактуру (с прилежащими землями), и пришлось Эйдану и Нинель приложить немало усилий, чтобы превратить так и не справившееся с проблемой качества предприятие в прибыльное. После тщательного изучения проблемы и обсуждения с иностранными специалистами (Сигурд списывался и со свеями, и с московитами), учитывая снижение потребности в больших объемах парусины и укрепление экономических связей между странами, было решено перевести мануфактуру на мирные рельсы, сократив и перепрофилировав производство на изготовление плотных тканей разного хозяйственного предназначения, в том числе, для пошива ноской недорогой оригинальной одежды …
* * *
Мозеби в агарном плане сделало упор на выращивание и переработку маиса и подсолнечника, присланной из Москвении медоносной гречихи, что увеличила выход меда и, соответственно, воска, из которого местные стали делать свечи – простые и ароматизированные.
Последние были итогом кропотливых усилий садовника Трюгве Хольма: вдохновившись кедрами, бывший вояка убедил господ построить оранжерею (теплицу, вернее) и выращивает там лимоны, мандарины, южные розы и прочие пахучие растения для экспериментов по производству ароматов.
Зерновые не ушли с полей, но их объем сократился – только для удовлетворения внутренних потребностей жителей баронства.
Доход поместья складывается из продажи картофеля (очень успешно), костной муки, растительного масла (усовершенствовали выжимной пресс), меда, жмыха, сенажа, эксклюзивных дорогих яхт (одна в год стабильно) и, как ни странно, вязаных вещей, в изготовлении которых у островной артели «Петелька Мозеби» нет конкурентов на внутреннем рынке!
Смех смехом, но к спицам, видя явную выгоду, пристрастились и мужчины: постепенно носки, шарфы и разные модели шапок стали их сферой деятельности, в то время как женская часть команды сосредоточилась на свитерах, пуловерах и детских вещичках и мягких игрушках. Ну и на мозебикских пуховых платках, разумеется!
* * *
Из дневников Нинель Сольберг, баронессы Мозеби
Июль 1799 года, поместье Курцелитзее
Как же летит время…Вот и вторая моя жизнь клонится к закату…Могла ли я, Нинка Корзун, предположить, что проживу не только больше ста лет, но и две жизни в разных мирах? Господи, это немыслимо…Но факт…Уж не знаю, за что мне так повезло, но благодарности моей к небесам нет предела…
Всяко было, но здесь, в Данске, определенно я получила все, о чем только могла мечтать когда- то: семья, дети, любимый человек, верные друзья, близкие люди, полет фантазии, интересные дела, а главное, мирное небо над головой…
Три сына, у меня три сына! Второй раз, явно по воле божьей, я родила двойню, Эрика и Эвина, кальку с отца и деда! Как так получилось, не ведаю, но рады были все в семье: Эйдан хотел много детей, но возраст- то у меня не юный…А тут –бац, и двое разом!
Мальчики взяли от свейской родни цвет волос и глаз, лица, стать, черты характера…Упорные, рукастые, умные… Надеюсь, и от меня хоть малость тоже перепадет…Эвин, например, сочинять любит, фантазировать, а Эрик имеет склонность к морскому делу (я ж заядлая яхтсменка, ха!).
Эйдан гордится невозможно, носит меня на руках и каждый день повторяет, как он счастлив, что я приехала в Мозеби, приняла его предложение и стала его женой, подарив любовь и семью…Мне даже неловко порой, хотя чувства его взаимны – я благодарю судьбу за встречу с ним.
Надеюсь, что оставленные мной не по своей воле родные ТАМ живут спокойно – это единственное, о чем я не имею даже малейшего представления: ни снов, ни видений…Только молитва.
* * *
Столько лет я не бралась за эту тетрадь…Почему же сейчас? Грустно мне, высказаться надо, но остальным- то не слаще, чего перед ними ныть…
Жизнь такая – не обойтись без потерь. Одно утешает: я теперь знаю, что она продолжится где- то, пусть и не дано большинству об этом знать. А еще… Уход без сожалений и страданий – это ли не награда?
Да, сегодня прощались с Сигурдом, а три дня назад – с Ильзэ…Не захотел он без неё жить, по моему…Умер во сне: пришел с панихиды, лег на её подушку и заснул, чтобы не проснуться…
У Ильзэ был, наверное, инфаркт –просто раз и всё…Она жаловалась недавно, что как- то дышится ей тяжело и тоскливо, аж до слез…И так нас всех жалко…
Я ей еще сказала, что, мол, ты чего, подруга? Смотри, какие дети у нас, дом, жизнь интересная…Она посмотрела на меня, улыбнулась, обняла и говорит: «Как же хорошо, что ты сюда приехала, госпожа! Пойдем, выпьем?»
Выпили, как всегда, попросила анекдотик, потом долго сидела, смотрела на море, улыбалась…А вечером прибежал Сигги белый и слова сказать не мог…Нашел ее на грядке…
Ой, не могу! И понимаю всё, а так больно…Хватит, пойду к детям и мужу…
****
Из дневников Нинель Сольберг, баронессы Мозеби
Август 1799 года, поместье Курцелитзее
Они мне приснились! Вот на сороковой день, аккурат! Велели не плакать, жить счастливо и любить мужа, сыновей, племянницу…Они не могут сказать, где, но они вместе!!! Господи, пусть так и будет! Спасибо!
Ну, а мы продолжим жить здесь, сколько отпущено судьбой… Мироздание причудливо, вдруг встретимся на его просторах однажды, а? Всё может быть…Уж мне ли не знать!
Эпилог
Королевство Данска, о.Фалькстар,
12 июля 1800 г. от РХ
Мой дорогой дон Джеронимо, наконец-то я могу поделиться с Вами впечатлениями от своего путешествия в Данску. Нет, я собрал достаточно материала, чтобы отчитаться по приезде более подробно, но без осмотра острова Фалькстар он был бы не полным, а попасть сюда оказалось весьма непросто. Надо сказать, что этот небольшой кусок суши местные охраняют не хуже, чем стеклодувный Мурано.
Мне потребовалось приложить немало усилий, чтобы получить разрешение королевской канцелярии на поездку и личную встречу с фактическими владельцами острова, баронами Сольберг. Даже не так, с баронессой Мозеби, фру Нинель Сольберг! Я был несказанно удивлен этим обстоятельством, что только подогрело мой интерес к названному месту.
Мы с Вами в преддверии этой поездки обсуждали события не столь уж давнего прошлого, связанного с невероятным решением молодого тогда короля Фредерика VIII о нейтралитете Дански и последовавшим вечным союзом её и Свеи, самоустранившихся от конфликтов на Континенте.
Помните, как радовались одни и негодовали другие, называя обоих северных правителей слабаками и трусами, предрекая соседям стагнацию и потерю авторитета на международной арене?
И как теперь и те, и другие сожалеют о сказанном, наблюдая за не только неуклонным ростом благосостояния обоих государств, мощью их армий, но и несомненными успехами на ниве просвещения, что выражается в техническом прогрессе и привлекательности этого образа жизни для многих жителей соседних стран?
В то время, как мы, континентальные образования, страдаем от непрекращающихся политических разногласий и военных столкновений по любому поводу, в которых гибнут наши подданные и наносится ущерб экономике всех участников противостояния, Данска и Свея спокойно обеспечивают себя всем необходимым для жизни, не нуждаются в притоке дешевой рабочей силы и периодически удивляют остальной мир новинками и оригинальными идеями!
Взять хотя бы эти традиционные уже регаты на острове! Ну кто бы мог подумать, что гонки на яхтах и драккарах будут столь привлекательными для международной общественности?
Смотрите, с каждой следующей регатой число команд, заявивших о своем участии, растет, уже и Першия с Москвенией стали их постоянными членами, так сказать!
Желающие лично посмотреть соревнования отправляют заявки в оргкомитет сразу по окончании регаты и ждут два года, чтобы узнать, одобрена или нет их просьба!
Я ждал четыре! Я, известный кабальеро, дон Себастиан Гуттьерэс, секретарь Его Величества Алехандро Второго, милостию божией короля Иберии и Магриба! А знаете, какая причина была названа в вежливом отказе, присланном мне из Дански?
«В связи с отсутствием в числе участников регаты команды Иберии и большим количеством болельщиков из других стран вынуждены отказать Вам в этот раз. Просим с пониманием отнестись к трудностям оргкомитета (количество возможных зрителей ограничено) и напоминаем, что, согласно правилам регаты, наличие титула или положения не является причиной для особого отношения к гостям и спортсменам, только достижения и следование принципу равенства участников в ходе соревнований. Политике нет места в спорте!»
Я был так зол! Но, по размышлении зрелом, поразился предприимчивости и дальновидности устроителей: без давления и уговоров, такими лозунгами они умудряются повышать популярность соревнований и, как следствие, реноме своих стран!
Ведь гости, пребывая на остров, знакомятся не только с его природой, помимо наблюдения за соревнованием, но и скупают товары, производимые в этой островной стране: сувениры, продукты, книги!
Об этом расскажу Вам лично, но кое- что я приобрел, не мог удержаться, например, новый вид одежды под названием «джинсы», вошедший в моду некоторое время назад благодаря королю Фредерику VIII и его гвардии, носящей джинсовую форму цвета «королевский синий».
Видели бы Вы, дорогой дон, какими глазами таращатся на стройных высоких молодцов в неприлично узких брюках и коротких куртках с металлическими пуговицами (в срамном месте – тоже, к счастью, прикрытом полоской ткани) девицы и матроны! Дамы просто цепенеют от восторга, некоторые повизгивают от чувств…да- с.
К чести портных, должен сказать, смотрится фасон необычно, но, как ни странно, довольно уместно на мужских рослых фигурах. И, признаю, в носке эти брюки тоже удобные, хотя и плотные. Весьма оригинальная одежда, увидите, я и Вам купил.
Да, это меня тоже поразило: шьют джинсы массово, то есть, по неким усредненным размерам, есть узкие (эти, при желании, подгоняют), есть и широкие, для более солидных или возрастных покупателей.
Что- то я отвлекся…Про местное растительное масло, чистый мед, книги с рисунками (для детей – тоже!), вязаные тончайшие палантины и забавную закуску из маиса «поп- корн» расскажу по возвращении, как и обещал.
* * *
Так вот, про мирные сражения на Фалькстаре. Организаторы намерены расширить спектр соревнований и включить в программу регат еще и другие виды физических упражнений, как- то : стрельба из лука, фехтование, метание ядра, «поиск сокровищ», плавание!
Поговаривают даже, что и женщинам будет разрешено участвовать! Немыслимо, но одна команда яхтсменов, возглавляемая дочерью покойного ярла Сигурда Сольберга, Сигне, УЖЕ ходит под парусом и ВСЕ члены ее – свейки!
Ах, мой дорогой дон Джеронимо, я в полном раздрае по этому поводу, а местные не только посмеивались над моим возмущением, но и гордились такими перспективами, приводя в пример вышеупомянутую баронессу Мозеби, с чьим именем народная молва связывает все происходящие в Данске и Свее неординарные вещи.
То, что женщина может быть умна и предприимчива, я могу признать, но мало верил в масштабность ее деяний. Однако, похоже, я ошибся.
* * *
Баронесса приняла меня в поместье Курцелитзее благодаря Вашему письму к Фредерику, как я понимаю, предложила отобедать и, заодно, поговорить. Я, честно, был несколько смущен ее свободной манерой общения, легкостью речи и внешним видом.
Нинель Сольберг – высокая чуть полноватая дама лет пятидесяти (хотя, по слухам, ей много больше) с живым взглядом зеленоватых глаз, приятной улыбкой и просто чарующим голосом.
Пока готовился обед, хозяйка любезно сопроводила меня на прогулке по прекрасному парку вокруг особняка, структурой и ухоженностью дорожек, беседок и клумб напоминающим континентальные сады монарших особ, но при этом имеющим неповторимый шарм дикой природы, лишь немного облагороженной руками человека.
Пение птиц, шелест листвы, ласкающий нос запах разнотравья настроил меня на лирический лад…Я отдыхал душой в этом тихом месте… Мне показалось, я видел косуль или оленей, неспешно жующих зеленые побеги и совершенно не реагирующих на наше присутствие.
Фру Нинель подтвердила, что в баронстве проводится ежегодная охота (дабы поддерживать допустимую для лесного массива острова популяцию животных), но только для избранных, поскольку владельцы предпочитают покой и уединение.
- Нам хватает толп народа во время проведения регат –смеясь, рассказала госпожа Сольберг. – Палаточный городок, устраиваемый на берегу, увидите позже, всегда заполнен до отказа, а туристы (я так понял, приезжие) группами снуют по парку, несмотря на наши ограничения по времени и численности. Это утомляет, знаете ли. Курцелитзее – наш семейный дом, поэтому мы стараемся сохранять в нем атмосферу уюта, вот и не пускаем посторонних ни на постой, ни на частые экскурсии. Вы – исключение, поскольку меня просил об этом Фродо, простите, Его величество Фредерик.
Эта оговорка о многом свидетельствует, не находите, уважаемый дон Джеронимо? Думаю, надо крепко поразмыслить о будущем взаимодействии с Данской, мне кажется, стоит расширить контакты с баронством, направив сюда, на остров, для начала, команду наших моряков.
Мы, кстати, затронули тему международного патентного права, и госпожа баронесса была весьма «подкована» в этом вопросе. Она явно понимает суть права вообще, и столь узкой его направленности, в частности.
Она вообще прекрасный собеседник, с образным языком, широким кругозором и оригинальным мышлением, так что я склоняюсь к мысли о правдивости слухов об ее непосредственном участии в новаторском правлении Фредерика Данского.
Обед в поместье был выше всяких похвал! Не поверите, повар подал паэлью по валенсийскому рецепту (курица, кролик, рис, оливковое масло, помидоры, зеленая фасоль, перец, шафран и множество приправ), при чем, в ней наличествовала превосходная сокаррат (поджаристая корочка, самый смак этого блюда)!
Я расценил это (немного самонадеянно, быть может) как форму высокой оценки моей персоны и значимости визита, а также явно выдающегося мастерства повара и предусмотрительности хозяев.
Помимо блюда моей родины, откушал я и местные: маринованную сельдь, мясные фрикадельки с картофельным пюре, тушеную в сливках свеклу (неплохо), нечто под названием «овощная икра с грибами» (довольно острая, но приятная закуска), свежую зелень, чудный мягкий хлеб с тмином и пироги на десерт (хотя я чуть не лопнул!)
Я был несказанно удивлен, когда, немного пройдясь после невероятно обильного застолья («растрястись» предложила баронесса) по небольшому садику позади дома, мы прошли в ее рабочий кабинет, где полная несколько мужиковатая, на мой взгляд, дама накрыла чайный стол с САМОВАРОМ и несколькими видами пирогов и пирожков на московитский манер!
Фру Нинель, заметив мое удивление, мягко улыбнулась и сообщила, что это семейная традиция, сложившаяся благодаря долгому проживанию ярла Сигурда в Москве, откуда он и привез самовар вместе с культурой чаепития – с пирогами, вареньем, медом… Не могу сказать, что такой вариант употребления напитка мне подходит (очень сытно), но вкус пирожков определенно хорош.
Хозяйка обещала передать мои слова благодарности домашнему повару. Оказывается, та дама, Сорна, кажется, и есть мастер ножа и поварешки! Она долгое время жила на континенте, освоила почти все тамошние кухни и теперь руководит приготовлением пищи для семьи, будучи (что странно) практически ее членом, как и ее муж- егерь, секретарь барона, да почти все обитатели особняка, как я понял, воспринимаются таковыми хозяевами этого необычного дома…
Мне многое предстоит переосмыслить после этого визита, милейший друг…И не только в политике, экономике и прочем…
Я провел в Курцелитзее целый день – насыщенный, восхитительный, озадачивающий. Под конец мне посчастливилось увидеть практически все семейство Сольберг: они приехали после работы.
Вы знаете, Джеронимо, это было еще одно потрясение…Муж хозяйки, хевдиг и барон Эйдан Сольберг, несмотря на возраст, внушительной комплекции свей, был учтив со мной и неприкрыто нежен с женой…
Три очень красивых сына баронессы, её золовка (Сигне, помните? Настоящая валькирия), ее поверенный (весьма преклонных лет мужчина, которого младшие называет дедушкой), ее секретарь (боже, я только в столице понял, что это и есть знаменитый художник Лейсборо!) и бессменный глава охраны с женами и взрослыми детьми. Ожидались еще какие- то люди, потому что я (не зная того) попал на день поминовения ушедших… Я выразил соболезнования и откланялся.
Ах, да…Поразило меня единство этих людей, их взаимная забота и можно сказать, любовь…Я не один год при дворе, цену чувствам и улыбкам знаю…Так вот, мой дорогой дон Джеронимо, со всей ответственностью заявляю –улыбки и чувства ЭТИХ людей самые что ни на есть настоящие…Поэтому неудивительно, что они смогли осуществить столько необычного и невероятного на этом небольшом острове и в стране в целом…
Пишу Вам в номере гостиницы в островной столице, Нюкьёбинге, чтобы уже завтра отправить письмо на континент. Остальное – при встрече, как уже не раз писал выше.
Кстати, мне подарили похожие на наши эспадрильи местные парусиновые сабо! «Чтобы ноги отдыхали» – сказала фру Аннегрете, жена безного сапожника Гуннара, пока два их могучих сына вытаскивали из повозки кресло на колесах для отца, а жена секретаря и камеристка баронессы фру Айрис со смехом вручила пару шерстяных носков, чтобы «ноги не мерзли»…
Мой дорогой дон Джеронимо, Вам определенно нужно побывать здесь! В неброской красоте этого края есть невыразимая прелесть, в прохладном море – ленивое очарование, в живущих людях –искренность и доброта, а в воздухе – свобода и вера в лучшее…
Я пробуду здесь несколько дней – посмотрю регату, потом – Кёпенхейген и королевский двор, художественную галерею и университет, поищу еще сувениры и постараюсь купить последний роман мистера Немо, не дожидаясь, когда его доставят на континент. И знаете, друг мой, я не удивлюсь, если за этим псевдонимом скрывается госпожа Нинель, хозяйка Мозеби…Не удивлюсь.
Кстати, когда я медленно трусил по направлению к городу, наслаждаясь вечерним бризом, который тут ощущается в любой точке острова, мне навстречу, на скорости, пронеслась карета с охраной… Кажется, они были в форме королевских гвардейцев…Ладно, на регате узнаю точно.
За сим остаюсь, Ваш верный слуга и друг, скромный идальго Себастиан Гуттьерэс.
Конец
Последние комментарии
10 часов 13 минут назад
10 часов 32 минут назад
10 часов 40 минут назад
10 часов 42 минут назад
10 часов 44 минут назад
11 часов 2 минут назад