Потерянные примархи. Книга I - Верные легионы [Алексей Фролов] (fb2) читать онлайн

Потерянные примархи. Книга I - Верные легионы

Действующие лица

Примархи

Балор Келл, примарх легиона Авангард Терры

Солей Враск, примарх легиона Звезднорожденные

Леман Русс, примарх легиона Пустотные Гончие

Лев Эль’Джонсон, примарх легиона Темные Ангелы

Воины легиона Авангард Терры

Аскелад, капитан Первого копья, экзактатор

Кайден Кар, Первый среди равных, экзактатор

Воины легиона Звёзднорожденные

Авл Кельс, Дитя Бездны, мерцающий

Элифас, Мастер Первого Аркана, мерцающий

Воины других легионов

Белиал Крэйлус по прозвищу «Барракуда», капитан ударного крейсера «Окулус Интеритум» легиона Сумеречные Рейдеры

Гримнир Хельхест, варагир, капитан Первой великой роты легиона Пустотные Гончие

Ковчег «Кредо Омниссии»

Максим Тихон, магос-эксплоратор, командующий контингентом Механикум 113-го Экспедиционного флота

Аластар Краков по прозвищу «Разрушитель Миров», магос-доминус Ордо Редуктор

Витар Каин, магос-секутор, командующий батальонами скитариев, мирмидонцев и частями Легио Кибернетика

Глава 1

Больше, чем братья

На заточенных клинках

Оптимальное решение

Авл давно служил с сынами Балора и полагал, что его собственный легион более… сдержан. По крайней мере, во время обеда столовая на «Абрамелина», флагмана 144-о Экспедиционного Флота, не трещала по швам от громового рокота, который в Авангарде Терры было принято называть смехом.

– И тут он сплевывает кровь, – продолжил Аскелад, наливая себе еще кромы, – поднимает голову и говорит: «Ну все, пёс, теперь ты познаешь ярость Фенриса!»

И вновь гром сотряс просторное помещение, так что люмены под высоким потолком спорадически заморгали.

Аскелад хлопнул Авла по плечу, вроде как требуя одобрения. Кельс улыбнулся вполне искренне. Не то чтобы он пришел в восторг от шутки, но за минувшие месяцы Старший библиарий сблизился с капитаном Первого копья. Его сразу подкупила искренность и внутренняя мощь Аскелада. Эти качества редко встречаются вместе, но в Авангарде Терры все воины такие.

– Да ладно, Огвай славный малый! – отсмеявшись, Кайден Кар отхлебнул еще кромы из железной кружки и вытер рот тыльной стороной ладони, – мы бились с зеленокожими на Орее. Фенрисийцы знают толк в войне. И ценят боевое братство.

– Потому-то Балор и считает Русса другом, – Аскелад пожал плечами, его синие глаза затуманились воспоминаниями. – У них и правда много общего.

Авл Кельс рассеянно кивнул и разговор продолжился без него. Он вновь уставился в кристалфлексовый иллюминатор и задумался об отцах – своем и этих бесшабашных вояк.

Балор Келл и Солей Враск. Есть ли в галактике два столь же непохожих брата? И два столь же непохожих легиона? Авангард Терры всегда на острие, скорость и чистая мощь – вот их боевая доктрина. Звёзднорождённые действуют иначе. Отец учил Кельса никогда не бросаться в битву, не узнав о противнике все.

– Худший бой, – наставлял Солей, когда они еще жили на Мистилтейне, – это когда ты раз за разом обмениваешься с врагом ударами. Неплохой – если ты завершаешь схватку одной рассчитанной атакой. Но идеальный бой – тот, которого не было.

В реальность библиария вернул звериный рык, в котором не было и капли веселья. Сознание мгновенно перестроилось, память услужливо восстановила разговор последних двух минут, в который он не вслушивался. Ну вот опять!

– Ты видно забыл, что на Фоморе… – начал Аскелад. Его глаза сузились, губы сжались. От этого сетка мелких шрамов, которых раньше не было видно, проступила явственнее.

– Не важно, что было на Фоморе! – довольно грубо перебил его Кайден, грохнув кружкой о стол. Кружка треснула, золотистая крома вытекла на клепаный металл. – Чем мы там управляли? Ржавыми ведрами? Ты понимаешь, насколько «Ксифоны» совершеннее тех недоразумений?

Аскелад глубоко вздохнул, успокаиваясь. Его губы вновь изогнулись в извечной кривой усмешке. Он медленно повернулся к Кельсу.

– Ты свидетель, мой названный брат, – экзактатор бросил быстрый взгляд на Кайдена Кара. – Этот щенок говорит, что сумеет одолеть меня в пустотной дуэли на «Ксифонах». Он полагает, что раз я давно не практиковался, то мои навыки притупились!

– Я так не полагаю, брат, – Кар покачал головой, оскалившись. – Я говорю, что так и есть. Это факт! Возможно, в тренировочной клетке ты по праву берешь верх, но в пустоте мы не ровня.

Остальные воины заулыбались ненамеренной патетике Первого среди равных. Аскелад попытался сдержаться, но прыснул в кулак.

– Ты всё слышал, Кельс? – он положил руку на плечо Звёзднорождённого. – Что думаешь?

Мгновение Авл молчал. Он уже неплохо знал бойцов Второго легиона. Знал, что их дружба так же сильна, как их ярости. И одно сменяется другим быстрее взмаха клинка.

– Я думаю… – Звёзднорождённый посмотрел сначала на Аскелада, затем на Кара. – Думаю, неужели все генетические отпрыски Балора Келла такие самоуверенные?

Сказав это, он уставился перед собой, ожидая реакции. Оказалось, что не только их группа, но и вся столовая слушала разговор. Почти сотня воинов из Авангарда Терры уставилась на Главного библиария Звёзднорождённых.

А потом люмены вновь заморгали, когда почти сотня глоток исторгла из себя исступленный рев. Несколько осветительных приборов лопнуло, на палубу мелкой крошкой осыпалось серое стекло.

По внутренним часам Кельса, легионеры смеялись почти четыре минуты без передышки. Но к этому он тоже привык. В других флотах про Авангард Терры сложили поговорку: «Сыны Балора Келла могут бесконечно делать три вещи – сражаться, пить крому и ржать, как стадо гроксов».

– Теперь вы поняли, почему он мне нравится? – спросил Аскелад, вытирая выступившие от смеха слезы.

– Да ребята Солея вообще хороши! – кивнул Орран, сержант 13-о отделения копья Аскелада. Воин громко осушил свою кружку и шумно выдохнул. – У них каждое слово – в точку!

Еще раз сжав Кельсу плечо и покивав своим мыслям, Аскелад поднялся. Смех тут же стих. Шутки шутками, но субординацию никто не отменял. Экзактатор отер пальцами уголки губ.

– Что ж, брат, вызов брошен, – он посмотрел на Кара исподлобья. Синие глаза блеснули из-за прямых черных прядей, упавших на лицо. В боевой обстановке воины Келла заплетали волосы в свебский узел, как велели традиции предков. Но вне боя позволяли себе ходить с распущенными локонами.

– Вызов принят, брат, – Кар протянул ему руку и он мощно сжали друг другу предплечья.

Авл Кельс со вздохом поднялся. Он на «Гневе Нуаду» всего неделю, но уже стал свидетелем пяти дуэлей – трех рукопашных и двух пустотных. Эта будет шестая.

***

Экзактаторы в полном боевом облачении отсалютовали примарху и разошлись в стороны. Солей Враск сдержано кивнул им и поднялся на возвышение. Кельс шел слева от отца, Элифас – справа. Прежде, чем массивные створки дверей ушли в стены, освободив им путь, Авл успел прочесть руны, нанесенные на пласталь темно-синей фосфоресцирующей краской.

Это был мертвый язык Северной Альбии, откуда набирали терранскую часть легиона Балора Келла. Руны гласили: «За земли отцов – в чертоги эйнхериев!» Таким был боевой клич легиона, пока Император не отыскал Келла на Фоморе и не вернул его сыновьям.

Солей степенно вошел в стратегиум «Гнева Нуаду», но тут же остановился. Кельс и Элифас замерли подле него. Авл покосился на отца – Враск с интересом осматривал место, откуда его брат руководил своим флотом. Библиарий отлично понимал его – сам он не впервые оказался в стратегиуме флагмана, но каждый раз его пробирала дрожь.

Говорят, «Гнев Нуаду» – первый корабль класса «Глориана», который спроектировало жречество Красной планеты. Это старый могучий левиафан на пике своих сил. Флагман поражал воображение во всех аспектах и его стратегиум не стал исключением.

Сводчатый потолок уходил вверх на десятки метров, его выложили мелкой мозаикой из драгоценных камней, собранных с планет, покоренных Авангардом Терры. Однако мозаика изображала не деяния настоящего – она повествовала о событиях далекого прошлого, когда миф и реальность на Терре почти не отличались. Древние боги бились там с темными уродливыми существами и не было конца жестокому противостоянию.

Потолок поддерживали тридцать три рокритовые колонны с вырезанными на них образами кариатид и сатиров, украшенных тонкими полосами серебра и золота. За колоннами на матово-отполированных мраморных стенках висели многометровые знамена тридцати двух Копий – так в легионе Балора назывались роты. Авл присмотрелся: многие знамена покрыты кровью, почти все в подпалинах, края некоторых сожжены или оборваны. В Авангарде Терры стяги не латали, пока они не приходили в полную негодность. Это тоже традиция. Традиция гордиться своими ранами, напоминающими о славных победах.

Авл вновь посмотрел на отца. Примарх Звёзднорождённых никогда не выказывал истинных чувств, даже в присутствии других братьев. Но не в присутствии Балора Келла. В обществе этого гиганта с ритуальными татуировками по всему телу невозможно было хитрить и увиливать. Он сам был удивительно прямолинеен и требовал того же от других.

– Твой флагман и вправду производит впечатление, – Враск улыбнулся и кивнул, поджав полные губы. Его светлые волосы были собраны в хвост на уровне шеи, но спереди длинная прядь сплетена в тугую косу, унизанную пурпурными кристаллами с Мистилтейна. Прядь колыхнулась в такт его кивку, отчего кристаллы издали мелодичный едва уловимый звон.

– Со мной ты можешь обойтись без этого, – ответил Балор, не оборачиваясь. Он стоял перед тактическим столом в центре стратегиума, над которым поблескивала гололитическая схема системы Ариаварта.

Келл только вернулся с поверхности Дабога и не успел снять боевое облачение. Авл знал, что в доспехе примарха отсутствовало типовое бронирование во многих местах, но в сочленениях установили дополнительные силовые модули. Эту броню создал Феррус Манус по личной просьбе брата. Говорят, что когда Горгон Медузы закончил работу, он сказал что-то вроде: «Я еще никогда не создавал нечто столь противоречивое».

Но даже в облегченной силовой броне, повторяющей изгибы его массивной фигуры, Балор выглядел… колоссально.

– Обойтись без чего? – Солей улыбнулся и прошел к центру стратегиума. Его зеленые глаза озорно блестели. Пурпурный кристалл во лбу отражал свет люменолент.

– Без всех этих… придыханий и витиеватостей, – Келл что-то прорычал себе под нос, но библиарий не расслышал. Зато он ощущал, как в эфире от Балора расходятся степенные волны неодолимой мощи. Трудно было поверить, что кто-то смел не вставать на колени перед этим существом, когда оно приказывало.

– Тогда ответь, брат мой, почему ты не встретил меня по прибытии, как того требует устав? И этикет, в конце концов! – Солей распалялся довольно правдоподобно. От Авла не укрылась улыбка Элифаса, тенью скользнувшая по обветренному лицу второго Мерцающего.

– Потому что мне плевать на этикет, – низко прогудел Балор. – И на устав мне порой тоже плевать. Но главное…

Он развернулся так стремительно, что Кельс от неожиданности моргнул, а рука Элифаса метнулась к клинку на поясе. На лице Солея не дрогнул ни один мускул.

– … главное, что я знаю – моему брату тоже на все это плевать! Как бы он ни пытался доказать обратное! – с этими словами Балор Келл рассмеялся и облапил Солея в добродушном приветствии.

Враск обнял брата в ответ. А через мгновение они уже расцепили объятия. Пронзительно-синие глаза лорда Второго легиона внимательно смотрели на примарха Одиннадцатого.

– Благодарю, что пришел, – он сдержано кивнул. – Из всех братьев я только тебя всегда рад видеть. Ну еще Русса, – Келл лукаво подмигнул Враску и снова повернулся к гололиту. Солей сделал несколько шагов и встал рядом.

– Но если честно, мне все равно непонятно, зачем ты решил ко мне присоединиться, – Келл сделал легкое движение рукой и гололит вместо поверхности Дабога показал высокую орбиту над планетой, где на якоре стояло почти четыре сотни боевых кораблей Легионес Астартес. Плюс столько же посудин Солярной Ауксилии и контингент Механикум с величественным Ковчегом в центре разреженного построения.

– Это ведь не приказ нашего отца? – продолжил Балор.

– Определенно нет, – Солей качнул. Улыбка исчезла с его лица, тонкие брови сдвинулись к переносице. – Ты знаешь, я не обладаю таким даром, как некоторые наши братья. Как Магнус, Сангвиний или… Кёрз.

Услышав имя Ночного Призрака, Келл дернул плечом. Все хорошо помнили, как в их первую встречу Балор едва не оторвал Конраду голову. Буквально. Потом долго извинялся. Оказалось, что крома, которую варят на Фоморе и некоторых кораблях Авангарда, может опьянить даже примарха.

– Мои прозрения редки, но всегда… – Солей помолчал, подбирая слова. На памяти Кельса и Элифаса такое случалось нечасто. Точнее – никогда.

– Они всегда сбываются, – закончил за него Балор. – Да, ты говорил мне еще на Лире.

– Так вот, – Враск прочистил горло. – В этот раз всё было иначе. Настолько ярко, что на миг я даже усомнился, видение перед мной или все же реальность.

– Что ты видел? – Келл вполоборота посмотрел на брата.

– Я не помню, – Враск уставился в гололит, смотря сквозь него. Столько боли звучало в этих словах, что Балор, сразу ее почувствовал, полностью развернулся к брату и положил руки ему на плечи.

– Но я знаю, что должен быть здесь, с тобой, – Солей поднял глаза на Келла. Авлу показалось, что изумруд его взора подернулся тонкой пеленой слез. Но нет, просто оптический эффект от неярких люменолент стратегиума.

– Я верю тебе, – Балор с чувством кивнул. А затем снова обратился к гололиту и его глаза вспыхнули синим пламенем. – Значит, так должно, и так будет! Значит, мы вместе покорим это чертово Скопление Хало. Если, конечно, там есть, что покорять.

Солей хмыкнул. Неудержимая энергия примарха Одиннадцатого легиона смыла с его души тенета тёмных грёз и невысказанных сомнений. Враск и правда не сомневался, что должен поддержать брата в этом походе. Сомнения вызывала сама авантюра. А проблема заключалась в том, что если Балор Келл что-то решил, отговорить его невозможно. Так что выбор сделан, и Солей принимает его. Даже если не согласен. Потому что они больше, чем братья.

Они – друзья.

***

После непродолжительного разговора в стратегиуме примархи поднялись на мостик, расположенный уровнем выше, в массивной надстройке кормовой части корабля.

По пути Балор рассказал брату, что перевооружение Авангарда Терры полностью завершено и они готовы выступать. 144-й Экспедиционный Флот, которым командовал Солей, в полном составе висел на орбите Дабога уже неделю. Но примарх прибыл лишь сегодня утром по местному времени. Он заканчивал некоторые дела в Сегментуме Обскурус, где они с Магнусом открыли искусственный мир некогда сгинувшей цивилизации ксеносов.

144-й уже интегрировался со 113-м. Корабли обменялись кодами доступа, наладили вторичные и третичные каналы связи, капитаны флагманов и линейных крейсеров поперезнакомились на серии официальных приемов.

Оставалось дождаться, пока Ковчег «Кредо Омниссии», приписанный к флоту Балора, закончит погрузку ресурсов. К слову, чтобы заполнить его склады, пришлось опустошить все мануфакторумы Дабога. Местных магосов это, надо думать, не порадовало, но магос-эксплоратор Максим Тихон имел на Марсе достаточно производственных мощностей, чтобы пользоваться абсолютной поддержкой генерал-фабрикатора Кельбор Хала. Так что никто из Механикум во всем Империуме не посмел бы излить свой недовольный двоичный код в присутствии Тихона.

– Я говорил с Максимом перед тем, как ты пришел, – пояснил Балор. – Ковчег будет готов через восемнадцать часов.

– Тогда зачем ты ведешь меня на мостик? – Солей вздернул бровь, с подозрением глядя на брата. – Мне пора на «Абрамелин». Флот уже начал перестроение, но я должен лично убедиться в готовности своих воинов.

– Позволь отнять у тебя еще минут пятнадцать, не больше, – Келл осклабился, отчего стал похож на какого-то жуткого монстра из терранских суеверий времен Долгой Ночи. – Поверь, на это стоит посмотреть.

Враск не стал расспрашивать. Он глянул через плечо на Авла и Элифаса. Те понимающе отвели взгляды, давясь улыбками. Балор Келл, которого многие по праву считали самым могущественным из сыновей Императора, иногда вел себя как обычный смертный ребенок. И для него было жизненно важно, чтобы его возлюбленный брат находился рядом. Чтобы он тоже смотрел на очередное сомнительное предприятие, которое затеял примарх Второго.

Два экзактатора в терминаторской броне, стоявшие по бокам от входа на мостик, отсалютовали примархам, подняв к потолку копья и звучно ударив ими об пол. Балор быстро кивнул обоим. Створки дверей с эмблемой легиона – два перекрещенных топора на фоне стилизованных языков пламени – с шипением гидравлики скользнули в стенные ниши.

На мостике царил ажиотаж. Капитан Алан Бранн стоял у командного трона, небрежно опершись на него спиной, и стучал пальцами по инфопланшету, фиксируя ставки. Это были именно ставки – ни у одного воина, вошедшего на мостик, не возникло в этом сомнений.

К удивлению Авла, с приходом Балора ничего не изменилось. Похоже, Келл многое позволял смертным членам экипажа. Зато едва взоры офицеров падали на Солея Враска, они тут же умолкали или, как минимум, начинали говорить тише, а их глаза едва не наполнялись слезами обожания. Воистину, отец Звёзднорождённых производил на смертных невероятное впечатление.

Островком безмятежного спокойствия в этом людском море возвышался магос-доминус Ордо Редуктор Аластар Краков. Он координировал вооруженные силы «Кредо Омниссии» и технически являлся старшим офицером в иерархии контингента Механикум.

Балор небрежно представил магоса брату, тот слегка поклонился. Краков прощелкал что-то на бинарике, затем снизошел до готика, выразив безмерную радость от того, что флот несравненного и прославленного Одиннадцатого сына присоединился к их экспедиции.

Пока Механикум говорил, Элифас и Авл внимательно осматривали его. Оба впервые видели столь высокопоставленного представителя марсианского жречества.

Краков стоял на платформе, которая будто в нетерпении перебирала стальными паучьими ногами, выбивая неровное стаккато по металлическому полу. Сам магос был высок и худощав, его тело скрывала традиционная красная мантия с просторным капюшоном, в глубине которого светились два ярких зеленых глаза. Из-под ворота точно змеи струились серебристые мехадендриды, несколько покрупнее маячили за спиной доминуса. А над его головой шуршал с пяток серво-черепов.

– Капитан Бранн! – рявкнул Балор Келл. – Доложи!

– «Ксифоны» Аскелада и Кайдена Кара уже вылетели, мой лорд, – капитан вытянулся в струнку возле командного трона. Трон, кстати, разработали под антропометрию человека, не космодесантника. Потому что Балор считал, что каждый должен делать то, что должен

Алан Бранн происходил из древнего рода Северной Альбии, его предки на протяжении двадцати поколений командовали боевыми кораблями Империума. Он знал своё дело и ни к чему было пытаться занять его место в командной структуре «Гнева Нуаду».

– Я не об этом спросил, – Балор прошел мимо капитана, лишь тогда тот позволил себе немного расслабиться. Вслед за ним офицеры снова потихоньку загомонили.

Келл махнул брату, остановившись у стального парапета перед командным троном. Вытянув руку, он не глядя пробежал пальцами по подлокотнику трона, меняя изображение на главном тактическом дисплее. Сначала экран показывал только пустоту космоса, усеянную далекими крапинками перемигивающихся звезд и разводами аляпистых туманностей – будто неуклюжий летописец случайно пролил на черный холст все свои краски разом.

Затем изображение сфокусировалось и увеличилось, показав сектор над плоскостью орбитального диска Дабога. В этом регионе дрейфовало несколько астероидов, непрочно связанных гравитационными узами друг друга. Они медленно вращались в молчаливом танце, производя впечатление абсолютной хаотичности.

Келл еще раз коснулся подлокотника и на экране возникло сразу три изображения. Одно по-прежнему показывало астероиды, два других взяли крупным планом хищные профили «Ксифонов», занимавших позиции по разные стороны центрального – самого крупного – каменного исполина.

– Пустотная дуэль? – изумился Элифас. Мастер Первого Аркана тут же смутился и уставился в пол. В Одиннадцатом легионе за добродетель признавали сдержанность. Даже если ты находишься на корабле Авангарда Терры, где такого понятия не существует в принципе.

– Именно, мой прозорливый племянник, – Балор широко улыбнулся.

– Старая фоморская традиция, – пояснил Солей Мерцающему. – Что интересно, в терранской части легиона она тоже имела место, не так ли, брат?

– Ага, – Келл жадно всматривался в главный тактический экран, по которому заструились столбики данных о состоянии и маневрах обоих «Ксифонов».

– Прошу прощения, лорд, – Кельс сощурился, вчитавшись в тактические данные. – Но это ведь… боевые корабли?

– Ага, – не оборачиваясь, подтвердил Балор.

– И на них боевое вооружение, – поддержал сына Враск. Он сделал два внушительных шага и оказался у парапета рядом с братом. – Как это понимать, Балор?

– Открыть канал связи с «Ксифонами»! – вместо ответа скомандовал Келл. Старший офицер связи – молодая женщина с длинными русыми волосами, заплетенными в традиционную фоморскую прическу, – коснулась нескольких кнопок на пульте перед собой и подтвердила, что канал открыт.

– Да, отец, – из динамиков громыхнул бас Аскелада.

– На связи, мой лорд, – через мгновение отозвался Кайден Кар.

– У нас сто двадцать тысяч легионеров во всем флоте, – Балор зашел издалека. – Несмотря на режим повышенной готовности, каждый день происходит не менее дюжины дуэлей. И слава моему отцу, что из них почти не случается пустотных! Иначе где бы мы набрали на вас, горячие головы, столько истребителей?!

Последние слова примарх прорычал. Неразборчивый бинарик донесся со стороны Кракова. Даже не зная языка Механикум, вряд ли у кого-то возникли сомнения в том, что магос-доминус выражает крайнюю степень… озабоченности относительно материальных последствий большого числа пустотных дуэлей, на которые намекал примарх. Тем не менее, Звёзднорождённые знали этот язык, поэтому отлично поняли, что сказал представитель Ордо Редуктор.

«Ксифоны» тем временем заняли позиции, предписанные Сводом. То есть зависли в пустоте, выключив основные двигатели, по сторонам от центрального астероида.

Балор Келл покосился на офицера связи. Девушка поняла своего повелителя без слов и перевела вокс на общую частоту флота.

– Чтобы впредь каждый осознавал ответственности, – начал Келл грозно, – внесу некоторые коррективы. Проигравший в этой дуэли не вернется на «Гнев Нуаду». Он отправиться вместе со своим истребителем на Ковчег, где проведет все время, пока мы будем в врапе. То есть, по расчетам навигаторов, не менее трех месяцев.

– Твою то… – процедил Аскелад. Кайден Кар выругался куда грязнее, но успел предварительно отключить исходящую связь.

– А теперь, сыны мои, – от былого гнева примарха не осталось и следа. Хотя даже магос понимал, что он напускной, – помогите мне кое-что прояснить. Рядом со мной прославленный Солей Враск и его доблестные воины. Им безумно интересно, неужели вы и правда будете биться в полную силу на боевых истребителях?

– Авангард не бьется тупыми клинками! – в унисон рявкнули Аскелад и Кар.

– А если кто-то погибнет? – вновь не выдержал Элифас. К его чести, в этот раз Звёзднорождённый сумел не отвести взор от Второго примарха. – При всем уважении к мастерству ваших воинов, но такая вероятность…

– Никто не погибнет, – Балор внимательно посмотрел на воина.

– А если и так, – неожиданно для себя вмешался Авл, – то сам виноват.

Келл перевел взгляд на Старшего библиария.

– Так вот, за что ты полюбился Аскеладу, – примарх хохотнул. – Отличные у тебя парни, брат! – он бросил быстрый взгляд на Солея и вновь воззрился на тактический экран. – А теперь, низвергнутые в мир пустотными ветрами, покажите, на что способны! И упаси вас родовые духи-хранители биться в полсилы, когда за вами наблюдает отец!

***

Аскелад рванул штурвал на себя и почувствовал, как стальной каркас «Ксифона» натужно гудит, сминаясь в попытке погасить собственную инерцию. Внутренности легионера едва не стали наружностями, хотя будь на его месте смертный пилот, перегрузка в 40g тут же убила бы человека.

– Варден меня порвёт, – процедил воин. Он взял «Ксифон» старого друга, командира авиакрыла «Уруз» с «Гнева Нуаду». Варден был ветераном, одним из лучших пилотов во всем флоте и он никому бы не доверил «Свою Милую Айрис». Но Аскелад стал экзактатором не только за доблесть и воинское мастерство. Еще он умел убеждать.

Спаренные лазпушки полыхнули огнем чистой аннигиляции, но перехватчик Кара уже скрылся из виду и вместо него Аскелад поразил мелкий астероид, превратив его в фонтан пепла и расплавленного шлака, мгновенно застывшего в морозной пустоте. Его машина ускорилась, забирая вправо и вниз. Он влетел в постоянно меняющийся лабиринт астероидов юзом и заложил полубочку, одновременно активируя роторную ракетную установку. Естественно, Кара там уже не было.

Но вопреки логике и планам противника, Аскелад выжал максимум из основных двигателей и понесся прямо в тучу осколков, оставшихся от пары небольших астероидов после его предыдущей атаки. Каменное крошево с вкраплениями железной руды застучало по корпусу точно шрапнель, но керамит лишь поцарапало.

«Ксифоны» – трансатмосферники, годятся для боя в любых условиях и созданы выдерживать настоящий ад. Как говорит, Варден: «В общем, крепкие сукины дети». Аскелад был с ним солидарен.

Внезапно авгур подал признаки жизни. Ретинальный дисплей окрасился в алый, но экзактатор сморгнул предупреждение. Он лучше всей этой техники знал, что происходит вокруг. Кайден зашел с фланга и выпустил сразу две ракеты класса «Буря». Неожиданный ход. И крайне опасный, учитывая, что вокруг них – тонны неустойчивого камня.

Аскелад выпустил обманку и зашел на разворот, поливая лазерными лучами пространство перед собой. Затем направился вверх, по краю искусственной каменной бури, которую устроили два не в меру пылких брата. Перегрузки вновь сжали внутренности, он буквально услышал, как затрещала костяная пластина сросшихся ребер.

Ударной волной ему все же снесло левый маневровый и чуть погнуло крыло. Аскелад не обратил внимания. Он заложил петлю, обходя следующий астероид снизу, и криво усмехнулся, когда прицельные символы на сетчатке сошлись в треугольник, почти мгновенно выудив среди каменных обломков реальную цель.

Легионер вдавил гашетку и погнался за братом. Тот завертелся вокруг своей оси (у него-то все маневровые целы, может себе позволить!) и попытался стряхнуть преследователя зигзагообразными рывками. Затем он выпустил оставшиеся обманки и круто ушел вниз, под центральный астероид. Но Аскелад не погнался за ним, вместо этого ударив «Бурей» по горизонту каменного исполина. Он надеялся, что каменная крошка зацепит «Ксифон» Кара и повредит если не двигатели, то хотя бы антенны авгуров – они у этой модели располагаются сзади над кокпитом и довольно уязвимы.

Похоже, план сработал, потому что когда спустя минуту Аскелад встретил брата с другой стороны астероида, тот явно не ожидал внезапного рандеву. Но к чести Кара, он не отступил. Два перехватчика понеслись навстречу друг другу, перегревая спаренные лазпушки и бросая опаленные корпуса из стороны в сторону.

Ретинальный дисплей вновь вспыхнул предупреждающими знаками.

«Левое крыло: касательное повреждение обшивки».

«Правый маневровый двигатель: 30% мощности».

«Роторная ракетная установка: смещение кронштейнов, заклинивание системы подачи снарядов».

– Уже не важно, – Аскелад вновь сморгнул предупреждения, сосредоточив огонь на основных двигателях вражеского «Ксифона». По идее, в такой ситуации нужно было целить в кокпит – и проще, и выше вероятность вывести противника из игры. Но он не собирался убивать брата. Лишь проучить за дерзость.

Наконец, правый двигатель перехватчика Кайдена вспыхнул оранжевым пламенем, но огонь тут же погас, ибо в пустоте для него не нашлось пищи, а автоматические системы «Ксифона» оперативно устранили разгерметизацию. Однако машину внезапно мотнуло влево прямо на астероид. Глаза Аскелада расширились, он сбросил тягу, наплевав на очередную порцию зашкаливающих перегрузок.

Экзактатор ожидал увидеть всполох взрыва, когда истребитель Кайдена на полной скорости влетел в астероид. Но больше того он ожидал увидеть капсулу пилота, опережающую взрыв. Однако не увидел ни первого, ни второго.

Когда «Милая Айрис» замерла, чуть прокручиваясь по оси из-за нехватки одного маневрового двигателя и недостатка тяги в другом, Аскелад с удивлением обнаружил в астероиде узкую каверну. Точнее не каверну, а пещеру, диаметр которой едва превосходил размах крыльев «Ксифона». Ее черный зев распахнулся в том самом месте, куда должен был…

Воин все понял. Это был не взрыв двигателя, Кар намеренно сымитировал его, выпустив перед собой ракету из роторной пушки и сбив ее собственным лазерным залпом. Финт безумный, почти невыполнимый. Но сыны Балора привыкли совершать невозможное. И никто из них не хотел проигрывать. Даже – и особенно! – в братской дуэли.

– Изучай поле боя, на котором предстоит вести сражение, – воксировал Кайден, открыв канал связи с перехватчиком брата, – чтобы оно стало ТВОИМ полем боя. Тогда враг не сможет тебя удивить. Тогда ты одержишь победу.

Он цитировал «Наставления Луга», которые все в Авангарде Терры знали наизусть. Знали, да не всегда применяли по назначению! Аскелад уже занес закованные в сталь боевого доспеха кулаки над приборной панелью, но сдержался. Негоже попусту тиранить «Милую Айрис», она то все сделал правильно.

Истребить Кайдена держался в верхней части астероида, вращаясь вместе с ним. Только теперь, получив данные с авгура ближней дальности, Аскелад увидел подтверждение тому, о чем догадался несколько секунд назад. Пещера была сквозной и выходила из тела астероида в сотне метров сверху, где обнаружились обширные залежи железа. Поэтому он и не понял, куда делся Кар. Поэтому авгуры ничего не видели. А если не знать, где искать, пещеру легко принять за кратер или игру теней.

Аскелад сощурил левый глаз, фокусируясь на перехватчике брата. На ретинальный дисплей полились данные о состоянии машины. Вот же! Суммарная мощность двигателей меньше 20%, корпус изрешечен точно штормовка ветерана-ауксилария, из вооружения только одна лазпушка.

Похоже, шальная «Буря», выпущенная наудачу, нанесла больше урона, чем ожидал Аскелад. Еще один, максимум два выстрела, и «Ксифону» Кара точно оторвало бы крыло или сдетонировала одна из силовых установок.

– Ты был близок, – Кайден будто прочел его мысли. В голосе воина гордость за свою победу мешалась с сожалением о поражении брата. – Хороший бой.

– Хороший бой, – взяв себя в руки, отозвался Аскелад. – Благодарю за урок, брат! Клянусь тебе, я больше не повторю такой ошибки.

– Уверен в этом, – Кар подвел свой «Ксифон» так, чтобы они увидели друг друга через опаленные стекла кокпитов. Воины обменялись взглядами алых линз боевых шлемов.

– Что ж, до встречи на другом краю галактики, – Аскелад запустил двигатели и направился к Ковчегу Механикум.

– До встречи, – отозвался Кар, – и не волнуйся, я скажу Вардену, что его «Милую Айрис» едва зацепило. Думаю, за три месяца на Ковчеге она станет лучше, чем была.

– Да пошел этот Варден… – беззлобно выругался Аскелад.

Три месяца без братьев и отца. Три месяца без нормальных тренировок и кромы. Это ладно. Но три месяца в обществе одних только Механикум и сервов!

– Ладно уж, – пробубнел экзактатор себе под нос, заваливая «Ксифон» на правый бок, чтобы скомпенсировать недостаток тяги, и активируя резервную силовую установку. – Говорят, на Ковчегах такие полигоны, что можно имитировать боевые действия с участием Титанов. Ну поглядим, что из себя представляют хваленые скитарии да мирмидонцы!

***

Витара Каина многие считали слишком человечным для его статуса секутора и командующего тагматы одного из крупнейших Ковчегов. Но на «Кредо Омниссии» он попал вовсе не благодаря давнему знакомству с Краковым, которого на Марсе за глаза называли «Разрушитель Миров».

Причина крылась в его воинском мастерстве и тактическом гении. Он почти не модифицировал свой мозг и в отличие от абсолютного большинства известных ему секуторов не менял соматометрию и остеометрию. У него по-прежнему было две руки и две ноги, а на лишь частично аугметированной голове росли густые темные волосы.

Да, он заменил практически все суставы и его правый аугметический глаз со встроенным процессором класса Н+ соединялся с кортикальным имплантом, который он лично разработал и сам внедрил себе в кору правого полушария. Еще он улучшил эндокринную систему, в частности – заменив надпочечники более эффективными аналогами, способными синтезировать целевые гормоны в любых количествах, минуя (но не подменяя) стандартные процессы вроде дуги ГГТ.

И на этом – всё. Для секутора, для любого магоса его ранга такая аугметика считалась почти полным отсутствием аугметики. Но Каин не испытывал на этот счет никаких эмоций. Он был эффективен. Эффективнее многих, и этого было достаточно.

А еще – он никогда никому не признался бы в этом – ему нравилось быть больше человеком, чем машиной. Он ощущал стойкую необходимость бороться за естественную часицу себя. Возможно, и он был почти убежден в этом, на Марсе не нашлось бы второго такого магоса, который осмелился установить для себя примат плоти над священством техногенных модификаций.

Сейчас Каин стоял у широкого иллюминатора на верхней наблюдательной платформе первого полигона. Таких на Ковчеге было три, каждый площадью по четыре гектара. Один рассчитан на тагмату, во втором проводились учения с артиллерией Ордо Редуктор, а в третьем – полномасштабные имитации с применением до шести титанов класса «Император». Из всех Ковчегов, имевшихся в распоряжении Механикум, с «Кредо Омниссии» могла соперничать лишь овеянный легендами «Патер Омниум».

Секутор покосился на полигон, где его воины отрабатывали типовую операцию – наступление на хаотично укрепленные городские позиции без поддержки тяжелой техники. Шаблон класса А3, то есть имитация подавления противником всех средств связи. Попросту говоря, сейчас он не руководил скитариями и таллаксами, они действовали автономно, разбившись на независимые тактические группы.

Каин вновь посмотрел в иллюминатор и движением мысли вызвал на кристалфлексе изображения с двадцати скан-дронов, оборудованных пиктографической аппаратурой. Еще одна мысль и он заставил двадцать отдельных потоков слиться в трехмерную гололитическую панораму.

Перед ним раскинулся объединенный флот 144-й и 113-й экспедиций, перестраивающийся для дальнего похода. Почти тысяча боевых кораблей, включая суда Механикум, маневрировали в причудливом танце, меняя построение для перемещения к ближайшей точке Мандевилля у границы системы.

Витар Каин отключил ингибиторы эмоций и судорожно вздохнул.

«Безупречно».

В центре строя, над ярко освещенной сферой Дабога, расположились два космических исполина с плугообразными носами. Флагманы класса «Глориана», их звали «Абрамелин» и «Гнев Нуаду». По трем векторам от них уже заняли свои позиции линейные крейсеры, а по нижней полусфере, как круги по воде, расходились концентрические фронты эсминцев и фрегатов в окружении экскортников. В глубине строя предписанные им координаты занимали корабли снабжения и транспортники, прикрываемые канонёрками и кораблями-мониторами.

На одном уровне с флагманами, чуть позади, неспешно разворачивался «Кредо Омниссии». Ковчег превосходил обе «Глорианы» по тоннажу, но со стороны выглядел не так агрессивно, хотя в его скрытых до поры до времени боевых порталах и многоцелевых батареях таилась мощь, способная обращать в пепел звёздные системы.

Вокруг Ковчега по кубическому шаблону выстраивались остальные суда Механикум. Флот Максима Тихона включал в себя двести кораблей, но боевым был лишь один – Ковчег. Судну такого уровня, находящегося вне стандартной типологии Астра Милитариум, не нужна была военная поддержка, ибо он сам представлял собой непобедимую армию из единственного воина. Но ему требовалось колоссальное количество топлива, материалов, живой силы.

Все это имелось и на Ковчеге, по необходимости он мог стать полностью автономным на ближайшие 500 лет. Но кто знает, с чем они столкнутся в Скоплении Хало? Механикум никогда не рисковали, поэтому рядом с «Кредо Омниссии», как раболепные почитатели, кружили десятки ремонтников, заправщиков, тактических сканеров и прочих прихвостней войны.

Витар Каин снова вздохнул, смотря на то, как объединенный флот завершает перестроение и Дабог под ними медленно растворяется в оплавленном зареве местного солнца. Корабли Солярной Ауксилии заняли позиции по флангам и в авангарде. Прекрасная в своей жестокости машина войны двинулась в путь. Каин неосознанно сделал шаг вперед, вспоминая слова терранского астронавта, имя которого история не сохранила…

Неожиданно в какофонию выстрелов и разрывов, доносившихся снизу, вмешался посторонний звук. Едва заметное шипение гидравлики. На полигоне, где каждое мгновение что-то взрывается, рычит и стучит, неаугметированный человек никогда бы не расслышал этого шипения. Но кортикальный имплант Витара модифицировал его слуховой аппарат на биологическом уровне. По параметрам восприятия он не уступал воинам Легионес Астартес.

Секутор медленно развернулся. Скорее из вежливости. Тяжелые удары сабатонов о металлический пол уже всё сказали ему. Рост и вес легионера, тип его доспеха, набор модификаций.

Вероятно, Аскелад среди простых людей считался бы красавцем. Синие глаза, черные волосы, острые скулы. Взгляд пронзительный и чистый, как у генетического отца.

Доспехи цвета серой стали с синими узорами были облегчены до такой степени, что по уровню защиты лишь немногим превосходили броню скаутов. За спиной воина виднелся круглый тактический щит и сложенное телескопическое копье. Каин знал, что это типовой комплект для экзактаторов – элитных воинов Авангарда Терры.

А еще он знал, что лишь триста бойцов из числа тех, кто жил с примархом на Космической Скитальце, который они прозвали Фомором, носят за спиной именно такие копья. От обычных они отличаются тем, что их наконечники не имеют расщепляющего поля. Металл поражающей части добыли на Скитальце и неизвестным способом перековали (по слухам, используя технологии таинственных хрудов). Но Каин все равно в это не верил, ибо ни одно оружие в Империуме не могло нанести вреда серебристому металлу, который постоянно двигался как живой.

Ариана Кю-8 с Таламара лично видела Ферруса Мануса, примарха Железного Десятого. Она говорила Витару, что слухи не лгут – руки Горгона состоят точно из такого же металла. Для жречества Марса это все представляло собой лакомый кусок. Загадку, к которой даже подступиться не получалось.

Каин улыбнулся своим мыслям. Возможно, ему удастся что-то узнать.

– Без официальных приветствий? – толи сказал, толи спросил Аскелад, остановившись в шаге от секутора. Он возвышался над ним почти так же, как над любым неулучшенным членом экипажа.

– Не имеет смысла, – бесстрастно ответил Витар. – Я знаю, кто вы. Вы знаете, кто я.

– Слышал о вас, – серьезно кивнул Аскелад. Экзактатор покосился за плечо секутора. Мгновение он смотрел на панораму флота, затем еще раз коротко кивнул. От магоса не укрылось странное выражение в глубине глаз воина. Смесь восхищения, предвкушения и… грусти?

– Похоже, слухи не врут, – экзактатор улыбнулся, вполне дружелюбно. – Вы и вправду…

– … нетипичны для своего вида, – Каин попытался улыбнуться в ответ. Он намеренно не отключил ингибиторы эмоций, желая попрактиковаться в общении с неаугметированным существом. Ему редко выпадал такой шанс.

– Это мягко говоря, – Аскелад посмотрел на полигон внизу. – Я видел нескольких секуторов. Все они были сильно модифицированы, – произнося эти слова, воин неумело пытался скрыть отвращение, не желая обидеть собеседника.

– Это распространенная практика, – подтвердил магос, подсознательной командой отключая изображение со скан-дронов. – Они считают, что становятся эффективнее.

– «Они считают?» – переспросил Аскелад, вздернув бровь. Он оперся спиной о стену и скрестил руки на груди. – А вы, стало быть, так не считаете?

Секутор несколько мгновений смотрел на собеседника. Его аугметический глаз мелко пощелкивал, переводя фокус с одного квадратного миллиметра лица воина на другой.

– Я считаю, если бы Повелитель Человечества был уверен, что наиболее эффективная форма для ведения войны должна иметь четыре руки, подкожные броневые пластины и проворачиваться в поясе на 360 градусов, то своих сыновей и вас, своих внуков, он создал бы именно такими, – Витар Каин не знал, какими эмоциями правильно сопровождать эти слова. Он уже забыл, что значит быть неаугетированным. Но старался вспомнить. Очень старался.

Экзактатор не сдержал смешка, впрочем, в его глазах загорелся интерес.

– А вас не придадут анафеме за такие речи? – спросил он полушутя. – То есть две руки, две ноги, это вот всё, на ваш взгляд…

– Оптимальное решение, – кивнул Каин, вновь попытавшись улыбнуться. Во второй раз получилось легче и, как он надеялся, правильнее.

– Чье решение? – не понял Аскелад, нахмурившись.

– Вы жеявно неглупы, – Витар скопировал его подозрительный взгляд, что тут же смягчило воина. – И вы всерьез считаете, что ваш вид – результат слепой эволюции? Итог счастливой случайности?

– Я никак не считаю, – признался Аскелад, разводя руками. – Я не мыслитель, не поэт. Хотя мой друг из Шрамов, Таргутай Есугэй, говорит, что истинным воином может быть только настоящий поэт.

– У Пустотных Гончих Русса есть схожая присказка, – кивнул Каин. – Их предки звали скальдами…

– Воинов-поэтов, я знаю, – перебил его Аскелад, махнув рукой. – Все вечно недооценивают мой легион! Вот чтоб вы понимали, я даже знаю, что значит ваш титул. Секутор. Во времена до Объединения, еще до Золотого Века, в одном из регионов Терры так называли некоторых гладиаторов. Рабов, что бились друг с другом насмерть под крики толпы, на потеху толстосумам!

Аскелад сморщился и сплюнул на пол. Его слюна, щедро сдобренная кислотой благодаря исправно работающей Железе Бетчера, зашипела на холодном металле.

– Вы зря ровняете нас с воинами Русса, – продолжил воин, исподлобья глядя на магоса. – Они сами выбрали носить волчьи шкуры, чтобы никто не узнал, какие они есть на самом деле. Но мы – Авангард Терры – никогда не таимся. Мы такие, какие есть.

– Дикие и бесхитростные, – резюмировал Витар.

– Вы читали «Наставления»? – теперь пришел черед Аскелада удивляться.

Внезапно они оба замолчали. Потому что весь полигон умолк. Экзактатор шагнул к краю наблюдательной платформы и глянул вниз. Четыре сотни скитариев и сотня таллаксов, которых в распоряжение Каина передал Краков, воззрились на Аскелада в ответ. По его спине невольно пробежал холодок, а рука сама собой потянулась к древку копья.

– На две целых семьсот тридцать две тысячных секунды меньше расчетного времени, – объявил Витар на готике. Аскелад оценил жест. В горло скитария был встроен передатчик для бинарики, а еще он мог общаться со своими бойцами через ноосферу корабля. Но, видимо, решил, что это будет неуважительно по отношению к неаугметированному воину.

– Повторить! – приказал секутор. – Повысить шаблон до класса А4. Тагмате – возврат к исходным позициям. Сервам – заменить поврежденные турели и имитаторы. Приступить к выполнению протокола по готовности.

Воины внизу зашевелились, растекаясь во все стороны от условно захваченных условно вражеских позиций.

Аскелад и Каин посмотрели друг на друга.

– Ну ребят твоих я в деле увидел, – экзактатор медленно снял с магнитных захватов телескопическое копье. – А что сам?

– Думал, так и не предложишь, – Витар все же что-то прощелкал на бинарике. – Пошли вниз. Сектор D в этом шаблоне не задействуется.

***

Аскелад критически осмотрел секутора. Тот стоял перед ним в сегментированном черном доспехе, плотно обтекавшем фигуру командира тагматы. Поверх доспеха, прикрывавшего все части тела магоса, была наброшена алая жреческая тога, но без капюшона и плаща, которые традиционно носили представители боевого жречества Марса. В руках он сжимал силовой топор с лезвием в форме шестеренки. Длиной топор почти равнялся росту магоса.

Экзактатор тряхнул телескопическим копьем и по обеим сторонам от центральной части выскользнуло еще несколько сегментов, зафиксировавшихся запорными механизмами и внутренними пласталевыми стержнями с серией тихих щелчков. Затем он снял со спины круглый щит, который тут же примагнитился к его левому наручу.

– Слышал старую терранскую легенду про Принца и Гору? – секутор честно попытался усмехнуться. – Сейчас не надевать шлем будет критической ошибкой, – Витара не смутил тот факт, что свой шлем он также проигнорировал.

– Скажешь это, лежа в грязи у моих ног! – хохотнул Аскелад. Он выставил щит, удобнее перехватил копье в нижней трети. Левая нога чуть назад, 70% веса на передней.

Они одновременно кивнули друг другу и под настоящий грохот ненастоящей войны, бушевавшей где-то за их спинами, экзактатор рванулся на секутора.

Он подскочил на расстояние удара, выполнил легкий отвлекающий тычок в колено, и сразу за ним – полноценный укол в лицо. Витар Каин не повелся на уловку. Его топор рассек воздух, выписывая смертоносное полукружье, сбил древко копья в сторону и, продолжая вращаться, пошел на следующий замах, пока секутор делал шаг вперед, сближаясь с противником.

Аскелад оскалился, уходя вправо. Укол, второй, третий. Он бил сильно и быстро, возвращая руку к плечу для следующего удара за долю секунды. Наконечник из живого металла со свистом ввинчивался в воздух, но каждый раз разочарованно подвывал на возврате, так и не отведав плоти магоса.

Каин сбил очередной удар, два древка из пластали завибрировали, соприкоснувшись. Не отрываясь взглядом от глаз легионера, Витар сделал несколько быстрых шагов вперед, вынуждая того отступить. Силовой топор поднялся вверх и застыл. Мгновение ничего не происходил, затем секутор наклонился право, однако назад пошел правый локоть, а не левый. Это означало, что топор он направит по дуге слева, но Аскелад был опытным воином и уже не раз тренировался вместе с бойцами Механикум.

Он сам шагнул навстречу магосу, пригнувшись и выставив над собой щит. Внезапная контратака должна была сбить с толку и позволить воину ударить противника кромкой щита в лицо. Но неожиданно Витар отступил, удивительно быстро погасив инерцию рывка. Топор так и не опустился. Вместо этого гудящее лезвие в форме шестеренки скользнуло назад, а потрескивающий клинок в пятке топора пошел по дуге вверх, целя в незащищенную голову легионера.

От рассеченного пополам черепа Аскелада спасла лишь реакция транс-человека, помноженная на недюжинный боевой опыт. Он отшатнулся, откидывая голову назад. Противовес секуторского топора в форме загнутого лезвия рассек кожу на подбородке – глубоко, но не критично. Алые брызги разлетелись в стороны, заляпав доспех легионера и траву вокруг.

«Трава, – подумал Аскелад. – У них на полигоне трава, я чувствую ее запах. Ни синтетика, ни трехмерная имитация. Настоящая, мать ее, трава!»

Он вскинул щит, принимая на него серию последовательных ударов, от которых пласталь, усиленная керамитовыми вставками, натужно взвыла, сыпля по сторонам синими искрами. Затем, повинуясь инстинкту воина, он крутанулся на месте, пропустив в ладони от своего бока жалящее лезвие противовеса. Легионер отпрыгнул и попытался вернуть инициативу несколькими точными и сильными ударами.

Колено. Шея. Пах. Лицо.

Он заставил Каина отступить. Тот пригнул голову, улыбнулся и начал вращать топор, выписывая в воздухе восьмерку. Его руки все ускорялись и ускорялись, пока топор не превратился в смазанную серо-красную петлю и даже глаз транс-человека уже не мог различить отдельных движений.

В этот раз намерения магоса были очевидны. Он вращал топор обратной восьмеркой, чтобы каждый удар был восходящим, нивелируя разницу в росте. Еще мгновение и смертоносная пласталевая буря двинется на Аскелада, который уже не сможет разорвать дистанцию. Магос с самого начала загонял противника к стене массивных стволов кальдианского альбрехта. Эти деревья славились на всю галактику тем, что по прочности их древесина не уступала высокоуглеродистой стали.

Еще мгновение и… Нет.

Аскелад успел подумать о том, что его зря все время сравнивают с генетическим отцом. Внешне – да. Характер, манера ведения боя – скорее всего. Но экзактатор видел истинное различие между ними. Самое важное различие. Балор Келл никогда не проигрывал. И это вдохновляло его воинов лучше самых завораживающих речей.

Настоящий глаз секутора оставался бесстрастен, его выдал аугметический. Он перестроил фокус на общий план, чтобы лучше контролировать движения противника во время наступления. Экзактатор увидел характерное смещение линз, выявив закономерности в их движении еще в первые секунды боя.

Поэтому в момент атаки Каина, когда его крепкие ноги, сокрытые черными пластинами брони, взрыли жирный чернозем, Аскелад не занял оборонительную стойку, выставив щит дальше от себя. Он не попытался уйти в сторону, отвлекая противника серией разнонаправленных уколов. Вместо этого воин стремительно вскинул правую руку над плечом и почти без замаха метнул копье.

Разделявшие их метры копье преодолело за четверть удара основного сердца легионера.

Магос усилием воли весь бой подавлял адреналиновые рецепторы и заставлял искусственные надпочечники вливать в его вены колоссальные дозы норадреналина. Одновременно кортикальный имплант стимулировал производство ацетилхолина в нейронах базальных ядер, разгоняя нейромышечную передачу до запредельных значение. Лишь благодаря этому секутор понял, что сейчас произойдет. Понял, но его мышечным веретенам не хватило времени среагировать.

Копье ударило в правое плечо Каина, пробив броню насквозь. Серебристый наконечник живого металла даже не окрасился в алый, выйдя из спины воина Механикум. Его отбросило на скальный уступ, он тут же попытался вскочить, активируя ингибиторы болевых импульсов, но Аскелад уже навалился сверху, прижимая кромку щита двумя руками к шее секутора. Тот осознал: если легионер надавит сильнее – а он может надавить сильнее – щит скользнет по бронированному горжету и начисто отсечет ему голову. Кромка грозно потрескивала силовым полем четвертого класса. Поле слабенькое, но сухожилия и кости ему не препятствие.

Впервые Витар Каин пожалел, что не улучшил соединительные ткани и скелет. Он медленно разжал пальцы на древке топора. Оружие тяжело скользнуло на землю, коронные разряды перестали струиться по лезвию, силовой блок умолк.

Аскелад не сразу понял, что бой закончен. Он еще несколько секунд смотрел в глаза секутора с расстояния в пару сантиметров, затем мотнул головой и отошел, рывком вытащив копье из плеча магоса.

Руки Каина метнулись к поясу, извлекая из аптечки два шприца – с красной и синей жидкостью. Две иглы тут же погрузились в аккуратное отверстие, пробитое копьем в черной броне. Кровь почти сразу остановилась. Эндокринная система Витара уже стимулировала выработку протеаз, полипептидов и низкомолекулярных белков, ускоряя регенерацию тканей.

– И подумать не мог, – признался Витар, поднимая с земли силовой топор. Затем он улыбнулся и неловко отсалютовал легионеру оружием.

Аскелад вернул салют.

– Таков наш метод ведения войны, – с чувством сказал он.

– Удивлять противника? – уточнил Витар.

– Побеждать противника! – экзактатор усмехнулся, возвращая щит и копье за спину.

– В любом случае, ты сегодня выполнил треть миссии, которую тебе поручил твой примарх, – Каин вновь добавил что-то на бинарике, развернулся и пошел к воинам тагматы, которые наконец выполнили задачу за расчетное время.

Аскелад снова усмехнулся и сплюнул кровь. Рана на подбородке уже начала затягиваться, от активности клеток Ларрамана кожу вокруг защипало.

А магос хорош! И не только как воин. Он сразу понял, что «ссылка на Ковчег», которую неожиданно объявил Балор, на самом деле была просчитанным ходом. Ему нужен был проверенный человек на «Кредо Омниссии», чтобы узнать всё о тагмате, Ордо Редуктор и о самом корабле. Трех месяцев как раз хватит, чтобы разобраться досконально.

– Но сначала – в машинное отделение на нижней палубе, – пробубнил себе под нос Аскелад. – Посмотрим, может местные техножрецы помогут мне сварить крому из ракетного топлива.

Глава 2

Тёмные грёзы

Долгий день

Мы нашли ему врага

– Поднять бронеставни, – негромко скомандовал Солей Враск. С тихим шипением гидравлики пласкритовые щиты ушли в потолок, открыв взору примарха Имматериум, который пугал ровно настолько, насколько и завораживал.

Худощавый исполин склонил голову набок, вглядываясь в цвета, которых не могло существовать. Он делал это каждый день на протяжении последних одиннадцати недель. Ка-Рейс, навигатор флагмана, сказал, что еще неделя, и они вернутся в реальное пространство.

Примарх глубоко вздохнул.

Было так странно смотреть на мир, который одним своим присутствием испепелил бы сознание смертного экипажа, не прикрывай Поле Геллера корпус «Абрамелина» непроницаемым пузырем нуль-пси. Солей слышал истории о том, что даже транс-люди сходили с ума, подвергаясь влиянию имматериальных энергий.

«Что же не так со мной? С моими сынами?»

Даже Он не смог понять.

Враск хорошо помнил свое прибытие на Мистилтейн – древний мир на окраине Сегментума Обскурус, всю поверхность которого покрывали кристаллические наросты. Он помнил, как во время падения один такой кристалл пробил его гестационную капсулу и вошел будущему примарху точно в лоб. Он помнил, что едва не сошел с ума тогда. И сошел бы, не найди его герметисты.

Владыка XI легиона улыбнулся воспоминаниям. Судьба? Или чья-то воля? Ведь среди всех племен Мистилтейна он попал именно к тому, которое не удивилось его симбиозу с кристаллом. Потому что они сами были такими же.

Солей безотчетным движением потер камень во лбу. Он всегда так делал, сталкиваясь с задачей, которую не мог решить. Этой ночью к нему вновь приходили видения, и вновь он их не помнил. Медитация, советы Магнуса – ничто не помогало.

А по другую сторону кристалфлексового иллюминатора бушевал варп. Хаотичные потоки обезумевшего цвета сливались во фрактальные вихри и набрасывались друг на друга, точно волны прибоя на скалистый утес.

Раз за разом.

В абсолютном беззвучии.

Тёмные грёзы тревожили примарха уже несколько месяцев и никогда прежде он не испытывал подобного. Впрочем, это стало загадкой не только для него.

– Впервые мне не удается подобрать ключи от врат Эмпиреев, – сказал ему Магнус три месяца назад. – Твоя судьба, твоя суть, твой легион… Все скрыто от меня. Думаю, даже Он не знает, какой путь тебе предначертан.

– Ты выглядишь… обеспокоенным, – Враск посмотрел в глаза брата.

– Говори прямо, – усмехнулся Алый Король. – Я напуган, и это правда.

Враск прогнал воспоминания движением мысли и поднялся с коврика для медитаций. Он зашагал вдоль иллюминатора, растянувшегося во всю стену. Длинная красная тога с золотой окантовкой зашуршала по холодному полу.

Покои примарха на «Абрамелине» чем-то напоминали рабочий кабинет Алого Короля в Тизке. Те же шкафы с полками, прогнувшимися под тяжестью пыльных фолиантов и потемневших скрижалей. Те же артефакты давно сгинувших цивилизаций, аккуратно разложенные по столам и постаментам, прикрытые силовыми полями.

Полированный мрамор пола украшали тайные алхимические знаки, символы созвездий с Терры и еще одиннадцати миров, в числе которых были Просперо и Чогорис.

Солей улыбнулся, вспоминая, как двадцать лет назад Таргутай Есугэй стоял на том месте, где сейчас стоит он сам. Стоял и хмурился, глядя как Ариман, Авл и Элифас ползают по мрамору на коленях, нанося на него запретные письмена терранских оккультистов с помощью тонких зубил из фазового железа.

– Любопытно, – пробормотал Враск, дойдя до противоположной стены и зашагав обратно. Его тень в мерцании варпа казалась живой. Она будто запаздывала на несколько мгновений, нехотя следуя за своим хозяином.

– А ведь Элифас и правда был с ними, – сначала примарх удивился этому факту, но потом морщины задумчивости на переносице разгладились. Могло ли быть иначе? Ведь их дружба – Авла и Элифаса – позволила выходцам с Мистилтейна наконец интегрироваться с терранской частью легиона.

Солей продолжал размеренно шагать вдоль иллюминатора, всматриваясь в танец смертоносных энергий за бортом. Он знал, что должен быть здесь. Но также знал, что этот поход приведет к чему-то ужасному.

Внезапно его отвлек щелчок входящего вызова. Примарх коснулся вокс-бусины на воротнике.

– Ваш брат, господин, – доложил офицер-связист с мостика. – Канал с «Гневом Нуаду» неустойчив, но гололитическая проекция возможна. Перевести в ваши покои или в стратегиум?

– Переведи сюда, Анкосс, – примарх инстинктивно улыбнулся, подумав о Балоре. – А когда мы закончим беседу с владыкой Второго, пригласи ко мне Авла Кельса и…

Враск на минуту задумался. Офицер-связист терпеливо молчал.

– Нет, – Солей тряхнул головой, – только Дитя Бездны.

– Будет исполнено, господин, – Анкосс отключился.

Солей уверенно зашагал к столу с гололитическим проектором, думая одновременно о том, что такого важного ему хочет сообщить брат, и как потом он в тысячный раз задаст Кельсу вопрос, на который тот поклялся найти ответ. Но до сих пор не нашел. И вряд ли уже найдет.

***

– Чего хотел отец? – спросил Элифас, делая быстрый выпад цепной глефой. Вращающиеся лезвия из невейской стали прогрызли в щите Кавла неглубокую борозду. Тот отбросил оружие противника и провел ответный выпад коротким клинком, в точности копируя манеру боя Враска.

– Он в смятении, – решил не лгать Авл. Он одинаково уважал всех своих братьев, но о состоянии примарха стал бы говорить далеко не с каждым. Пожалуй, лишь с Элифасом. – Он чувствует что-то, чего не понимает.

– Поэтому и обращается к тебе, – Элифас хотел пожать плечами, но в боевом доспехе это было бесполезно. Он отскочил назад, одновременно выбросив глефу на вытянутой руке, чтобы осадить Кельса, который двинулся на него с высоко поднятым щитом.

Некоторое время они дрались молча. Силовые доспехи, выкрашенные в цвета легиона – красный и золотой – ревели сервоприводами, когда воины разгоняли их до предела. И переступали этот предел.

– В конце концов, ты же Дитя Бездны, – Элифас снова отпрыгнул, но тут же сместился в сторону, атакуя брата с фланга. Тот увернулся от первого укола, второй свел щитом, попытался сблизиться.

Элифас отступил на шаг, почувствовав клетку за спиной раньше, чем уперся в нее. Авл ударил наискосок справа, метя в горжет. Его брат успел поднять древко глефы и в стороны брызнули оранжевые искры.

В ближнем бою глефа не имела никаких шансов против короткого клинка Кельса, поэтому библиарий насел на брата. Он атаковал по нижней полусфере и его силовой клинок прочертил дымящуюся полосу на наголеннике Элифаса. Тот сгруппировался, перехватывая глефу и лихорадочно соображая, как быстрее разорвать дистанцию. Но Авл не дал ему такого шанса.

Меч Кельса вновь устремился к ноге брата, тот подставил под удар древко собственного оружия. Воспользовавшись противоходом первой атаки, Кельс ударил Элифаса щитом в шлем. Расщепляющее поле на кромке встретилось с керамитом и тренировочную клетку огласил протяжный звон, от которого заныли зубы. Вновь брызнули искры, ретинальный дисплей Элифаса выдал предупреждение о повреждении второго уровня.

Серые глаза Мастера Первого Аркана недобро блеснули и он атаковал брата в подставленный щит, стремясь не столько нанести урон, сколько отвлечь. План сработал – Кельс был вынужден низко пригнуться и перекрыть собственным щитом линию обзора, что позволило Элифасу ударить его коленом в живот. Когда Авл отшатнулся, Элифас продолжил наступление, ударив противника пяткой глефы в колено. Керамит треснул, но выдержал. Теперь уже ретинальный дисплей старшего библиария сообщил о повреждениях – усилители правого коленного привода потеряли половину мощности.

Несмотря на встречный натиск, Авл к удивлению Элифаса не отступил. Он толкнул брата щитом, возвращая его к решетке, и нанес быстрый колющий в область живота. Мастер Первого Аркана на интуиции сместился в сторону – лезвие прошло между его боком и левой рукой, ткнувшись в массивные стальные прутья.

Элифас, продолжая удерживать древко глефы правой рукой, разжал левую и перехватил ею запястье Кельса. Он дернул на себя, затем в сторону, стремясь вырвать клинок из руки брата. Тот не поддавался, сунув между собой и противником щит. Это оказалось своевременно, так как Элифас перехватил глефу ближе к поражающей части и попытался достать брата колющими ударами.

Несколько мгновений они кружились в обоюдной попытке атаковать друг друга с фланга. Наконец Элифас выпустил руку брата, но тут же ухватился за кромку щита, несмотря на расщепляющее поле. Он рванул его на себя, библиарий закономерно отпрянул и отмахнулся клинком. Мастер Первого Аркана тоже отступил, напоследок успев чиркнуть лезвием глефы по наплечнику Кельса.

Воины разошлись. Из вокс-решеток доносилось ровное глубокое дыхание.

– У нас осталось три библиария на весь легион, – Элифас решил продолжить прерванный разговор. – Ты – главный библиарий, и самый сильный. Неудивительно, что отец обращается к тебе за советом.

– Но у меня нет ответов, – Авл покачал головой. Он отбросил щит с клинком, рывком снял шлем. В его карминовых глазах читалось бессилие, граничащее с отчаянием. – Я думал, что смогу… Я обещал отцу, я поклялся!

Элифас отключил ворчащую глефу и прислонил ее к решетке. Затем тоже снял шлем. Его длинные черные волосы, переплетенные в несколько косичек и собранные в спиральный хвост, масляно блестели в ярком свете люменов, работавших на пределе мощности. Несколько влажных локонов прилипло к худощавому лицу с резкими чертами, так отличавшимися от безупречного в пропорциях лица Авла.

– Несмотря на нашу давнюю дружбу, – Элифас подошел к главному библиарию, – я лишь недавно понял, почему он приблизил тебя.

Серые, почти прозрачные глаза Мастера Первого Аркана встретились с прищуренными глазами Кельса, которые сейчас казались двумя щелями в ад.

– Ты терранец, ты едва не умер, получая это, – Элифас кивнул на кристалл во лбу Авла. – Но ты так близок к нему, будто это тебя, а не меня, он вырастил на Мистилтейне. Будто это ты десять лет бился вместе с ним, усмиряя дикие племена псайкеров Лемурии. Твоя связь с ним… удивительна.

Поддавшись эмоциям, Авл нехотя считал поверхностные образы ментальной ауры брата. Ни капли зависти. Лишь искреннее восхищение. И настоящая доброта, давно забытая людьми этой эпохи.

– Но его правой рукой всегда будешь ты, – Авл чуть наклонился вперед, и воины соприкоснулись бледно-пурпурными кристаллами во лбах. – По праву.

– Это так, – легко согласился Элифас, отстраняясь. – Однако у нашего отца обе руки – правые!

Они громко рассмеялись, но никто в огромном зале не услышал их голосов. На первой тренировочной палубе было двадцать пять клеток для спаррингов и столько же открытых площадок для отработки тактики малых боевых групп. Пока «Абрамелин» пребывал в варпе, этот зал всегда был забит под завязку. Как и еще четыре таких же вдоль правого борта.

Внезапно Дитя Бездны умолк. Его лицо стало бледным, карминовое пламя в глазах потемнело. Он пошатнулся. Элифас подхватил брата под локоть и подвел к прутьям решетки. Тот вцепился в метал закованными в керамит пальцами.

Элифас не стал задавать идиотских вопросов типа «Что случилось?» и «Все ли в порядке?» Очевидно, что не все в порядке. А что именно – Авл сам скажет, когда придет в себя. И сам попросит помощи, если она потребуется.

Несколько мгновений, растянувшихся для него в целую вечность, главный библиарий слышал лишь рокот крови в висках и рев статики, заполнившей его псайкерские ощущения. Затем все стихло, как перед бурей.

Он поднял взгляд и безошибочно отыскал на огромной тренировочной площадке сначала Фабра, затем Анклета. Оба библиария смотрели на него пустыми глазами, ища поддержки и объяснений.

– Хватайся за что-нибудь, – прошептал он Элифасу. Тот сначала ухватился за прутья решетки и лишь затем все же решил задать вопрос, но…

– Все хватайтесь за что-нибудь! – взревел Авл. К физическому голосу он добавил изрядную долю псайкерской мощи, так что слова главного библиария услышали все две тысячи легионеров, тренировавшихся в зале.

А потом «Абрамелин» будто налетел на другой космический левиафан той же массы на полном ходу. Его тряхнуло так, что даже те легионеры, кто успел последовать совету библиария, не удержались на ногах. Но это хотя бы спасло их от переломов. Большинство.

Адамантиевый скелет корабля прогнулся и затрещал, чудом сохранив конструктивную целостность при почти мгновенном торможении. Титанические перегрузки деформировали стальные контрфорсы и сорвали броневые листы по всему корпусу «Абрамелина», образовав сразу несколько сотен точек разгерметизации. Переборки кривились и рвались, на боевых палубах в ангарах детонировали снаряды для макро-пушек – взрывы каскадом прокатились по флагману, превращая целые секции в груды искореженного металла.

В считанные секунды тысячи смертных членов экипажа погибли – некоторых выбросило через километровые дыры в корпусе, другие превратились в кровавое месиво, налетев на стену или оборудование. Внутренности третьих раскатало по палубным ангарам и эллингам взрывными волнами. Четвертых заживо съедало пламя от пролитого прометия, вспыхнувшего от соприкосновения с оголенными жилами силовых кабелей.

По всему флагману люди умирали бессчетным множеством смертей. Потери среди сервиторов никто не считал. Но именно молчаливые киборги остановили гибель корабля: с первыми взрывами пожарные и спасательные расчеты выдвинулись в поврежденные сектора, где по внешнему корпусу уже перебирали стальными лапами паукообразные роботы-сварщики.

Вслед за сервиторами среагировали Механикум – техножрецы отключали засбоившие системы, перенаправляли энергию с бесполезных сейчас щитов и орудий к автоматизированным реанимационным комплексам и подсетям жизнеобеспечения. В машинном отделении десятки адептов Марса в красных мантиях подключились напрямую к силовым линиям – их мелко трясло, некоторые дымились, биологические компоненты их тел обугливались. Но они делали свое дело – восстанавливали локальные контуры энергообеспечения, предупреждали новые замыкания и взрывы.

Однако истинным спасением стали грав-компенсаторы, которые Максим Тихон разработал на своем Ковчеге и внедрил во все корабли объединенного флота, пока они висели на якоре у Дабога. Эксплоратор создал компенсаторы как раз на такой случай, будто предвидя столь безумную вероятность!

– Что… – Элифас стиснул зубы, поднимаясь на ноги. Похоже, у него треснуло предплечье, когда он налетел на прутья тренировочной клетки. – Что это было?

Авл тяжело дышал, продолжая впиваться руками в решетку. Наконец его пальцы медленно разжались. Карминовые глаза посмотрели на брата.

– Нас вырвали из варпа, – глухо пробормотал Кельс.

– Что… как? – Элифас понимал, насколько глупо звучит его вопрос, но не смог сдержаться.

– Не знаю, – признался Дитя Бездны. – Это невозможно.

***

– Заткните их наконец! – проскрежетал сквозь зубы Балор, имея ввиду сводящие с ума ревуны общей тревоги. Они включились сразу, едва «Гнев Нуаду», а вместе с ним и остальной флот, незапланированно вышел из Имматериума.

– Блейр! – позвал Келл, по-прежнему не размыкая зубов. Желваки рельефно выступили на скулах примарха. – Где мы находимся?

Мгновение мастер картографии молчал. Высокий седовласый мужчина с волевым подбородком застыл, широко расставив ноги и упершись жилистыми руками в стальную окантовку экрана одного из многочисленных приборов сенсориума. Его серые глаза лихорадочно метались по строчкам данных, которые сервиторы направляли на сводные мониторы, суммируя информацию с авгуров, ауспиков, пиктографов и других средств сканирования ближнего космоса.

– Я не знаю, лорд, – наконец признался Блейр.

– Ты не понял вопроса, друг мой, – Келл скривился. Ревун наконец умолк, красное аварийное освещение сменилось тусклым светом люменов, которые лишь через несколько секунд набрали полную яркость. – Я не спрашивал, что ты знаешь, а что нет. Меня интересует название этой системы и субсектора.

– Работаю над этим, лорд, – Блейр не выказал отчаяния, хотя совершенно не представлял себе, как определить местоположение флота.

– Аника, – уже спокойнее примарх обратился к старшему офицеру сенсориума. – Доложи.

Статная женщина среднего возраста с длинными светлыми волосами и проницательными глазами цвета терранского чернозема вытянулась, не отрывая взгляда от гололита. Ее тонкие пальцы плясали над управляющей панелью.

– Все внешние системы работают исправно, – отчеканила Аника. Как и у многих на мостике, ее серо-синий китель покрывала кровь. – Мы сканируем пространство вокруг. Данные с авгуров поступают, но… – женщина обернулась. Она посмотрела вверх, где над сенсориумом располагалась центральная платформа мостика с командным троном. Ее глаза встретились с глазами примарха. Келл выжидательно изогнул бровь.

– Этого региона нет в наших картографических базах, – Аника вновь уставилась на гололит. Одного взгляда примарха хватило, чтобы страх в ее душе сменился готовностью действовать. – Мы пока даже не понимаем, какой это Сегментум. Нам нужно время…

Келл перестал слушать. Он повернулся к командному трону, где Кайден Кар приводил в чувство капитана Бранна. Старик лежал на троне, будто тряпичная кукла. Экзактатор как раз делал ему инъекцию из шприца, вырванного минуту назад из застывших рук медицинского сервитора, которого шибануло током, когда тупоумный киборг нерасторопно коснулся искрящего провода, свисавшего с потолка.

– Свяжись с флагманом моего брата, лично узнай о состоянии их флота, – скомандовал Балор, наблюдая, как Бранн кряхтит и приходит в себя.

Кайден Кар отбросил пустой шприц и отошел в левую часть центральной платформы, откуда мог напрямую общаться с офицерами внутрисистемной связи.

Примарх впился в колоссальные гололитические проекции, спроецированные перед командным троном. Его мозгу потребовалось меньше секунды, чтобы впитать и обработать весь объем данных, собранный ауспексами флагмана и специализированными судами разведки.

– Дайте прямую связь с Ковчегом! – потребовал он. – Немедленно!

– Есть канал с Ковчегом! – отозвался один из младших связистов. Его звали Джодок. Балор Келл знал имя каждого члена экипажа своего корабля, включая его смертную часть.

– Максим, давайте сразу к… – Балор не успел закончить, его слова перебил шквал статики, тут же сменившийся размеренным безэмоциональным голосом Тихона.

– Я предвосхитил ваш главный вопрос, Балор Келл, – донеслось из динамиков мостика. – Актуальное местоположение объединенного флота – северная зона Сегментума Обскурус, сектор и субсектор не имеют имперских обозначений. Мы в пятистах световых годах от Скаруса, ближайшие имперские посты в системах Эндирис и Морокс.

Несколько секунд эксплоратор молчал, видимо используя все мощности своего модифицированного мозга для решения какой-то более важной задачи.

– Скопление Хало, – наконец продолжил архимагос, – мы на юго-западной окраине Скопления Хало.

– На юго-западной окраине, – задумчиво повторил Келл, выпятив нижнюю губу. – Но ведь это…

– Именно так, – Тихон вновь перебил примарха. Его это нисколько не волновало. Он знал, что Балору Келлу плевать на этикет и прочие социальные условности. Знание – единственное, что тревожило душу примарха Авангарда Терры. Отчасти поэтому архимагос присоединился к 144-у Экспедиционному Флоту.

– Мы достигли конечной цели своего путешествия, – заключил Максим механическим тоном.

– Но по расчетам навигаторов до выхода из варпа оставалась еще неделя, – Кайден Кар подошел к примарху и они переглянулись.

– Мы ошибались, – проскрежетал магос и Балор готов был поклясться, что различил в его начисто лишенном эмоций голосе едва уловимую толику злости. О да, Механикум терпеть не могут ошибаться! Впрочем, не только они…

– Я сопоставил обновленные картографические данные из базы «Кредо Омниссии» с показаниями авгуров, которые только что получил, – эксплоратор приступил к разъяснениям, не утруждая примарха наводящим вопросом. – Дополнительную ясность внесли архивные записи из колонизационных каталогов Темной Эры Технологий.

– Это Адвекс-Морс, – Кайден улучил секундную паузу в речи архимагоса. – Единственная система, известная Империуму в данном регионе космоса.

– Это Адвекс-Морс, – Тихон продолжил, будто не услышав слов экзактатора. – Единственная система, известная Империуму в данном регионе космоса.

Кар и Балор снова переглянулись. Примарх подмигнул сыну, но тут же посерьезнел, вернувшись к гололитическим экранам, на которых прокручивались массивы сведений, поступавших с Ковчега.

– Система потенциально колонизирована человечеством в 19-м тысячелетии, – продолжил Максим. – Мы направлялись к ней, но полагали, что она находится в пятидесяти световых годах севернее.

– С этим ясно, – внезапно подал голос капитан Бранн. Старик откашлялся и, крякнув, поднялся с командного трона. – Но как, во имя Луга, мы вышли из варпа? Как оказались в нужной точке, несмотря на ошибку в изначальных расчетах?

– Нет данных, – донеслось из динамиков.

– И это все? – Кайден скривился. – Нет данных?

– Нет данных, – сухо повторил эксплоратор.

– Контакт! – внезапный окрик Аники нарушил медитативный гул успокаивающегося мостика ударом грома.

– Данные на центральный гололит! – тут же скомандовал Бранн. Капитан, похоже, полностью пришел в себя. Что неудивительно, учитывая его опыт мгновенно трезветь в присутствии примарха и виртуозно стыковать флагман с обслуживающими станциями Механикум наутро после самых жутких попоек.

– Единичная цель, – Аника машинально дублировала сведения голосом, пересылая их со своего когитатора на когитатор командного трона. – Ауспексы идентифицировали корабль как легкий крейсер класса «Непокорный».

– Визуальное опознание? – уточнил Бранн. – Дать на правом гололите пикт-изображение.

Один из гололитических экранов перед центральной платформой мостика моргнул и столбцы данных сменились чернотой космоса, усеянной крупицами мерцающего хрусталя. Затем изображение рывком увеличилось и экипаж увидел незнакомца воочию.

Вытянутое судно менее четырех километров длиной с плугообразным носом дрейфовало в пустоте, поблескивая немногочисленными габаритными огнями. Корпус корабля покрывала жирная копоть, так что невозможно было определить даже его оригинальный цвет, не говоря об опознавательных знаках.

– Видимых повреждений нет, – продолжила отчет Аника. – Визуально двигатели и надстройка с мостиком в кормовой части функциональны.

– Порты лэнсов и ангары для ударных кораблей тоже целы, – констатировал Балор, с прищуром вглядываясь в пикт-изображение. – Они отвечают?

– Вокс молчит, – Аника мотнула головой. – Но необычно другое…

– Вижу, – медленно кивнул примарх, скосив глаза на результаты работы ауспексов, передаваемые на соседний гололит.

– Он не сканируется, – едва слышно прошептал Кайден Кар.

– Предвосхищая ваш следующий вопрос, отвечаю – нет, Ковчег также не смог идентифицировать корабль, – донесся из динамиков голос Тихона, о котором все уже успели забыть.

– Архимагос, – Келл обратился к Максиму, продолжая изучать «Непокорный». – Скажите лучше, какова вероятность, что это единственный корабль в системе?

– Других искусственных объектов в системе не обнаружено. – ответил эксплоратор без задержки. – Но на двух из восьми планет фиксируется остаточный уровень радиационных всплесков, нехарактерных для естественного жизненного цикла атмосферных миров. Вероятный прогноз – человеческие поселения. Для уточнения прогноза и определения населенности необходимо сближение на эффективное расстояние.

– Ладно, а есть идеи, чей крейсер? – Кайден поймал себя на мысли, что ему и правда нравится дразнить эксплоратора.

– Недостаточно данных для релевантного прогнозирования, – отозвался Тихон. Судя по характерному щелчку, архимагос отключился от вокс-канала, сочтя тему исчерпанной.

– Капитан! – примарх резко обернулся к Бранну. Тот даже не вздрогнул, давно привыкнув к непредсказуемости своего повелителя. – Отдайте приказ о полном развертывании объединенного флота. Уровень готовности – Огам-2. Разреженное походное построение. Через два часа двинемся к мирам, где Ковчег засек какие-то там остаточные уровни, – последние слова Келл проговорил в монотонной манере Тихона, что вызвало кривую усмешку на лице капитана, а некоторые офицеры позволили себе сдержанные смешки.

– Два часа? – Кайден внимательно посмотрел на отца. – Флот перестроится быстрее.

– Верно! – кивнул примарх, на его лице играла хищная улыбка. – Но еще я хочу, чтобы ты успел прогуляться по палубам «Непокорного» до того, как наш поход продолжится.

Кар медленно кивнул, неосознанно дублируя улыбку Балора.

– Ах да, и свяжитесь еще раз с Ковчегом! – бросил Келл, спускаясь с центральной платформы. – Пусть отдадут мне блудного сына!

***

– Полминуты до стыковки, – раздался в воксе приглушенный голос Эмриса, первого пилота. «Громовую Птицу» типа «Сикри» мягко качнуло, когда он сбросил тягу.

– Стыковка? – хмыкнул Аскелад. – Ты еще назови шлюзом ту дыру, что проделал в корпусе крейсера своими спаренными лазпушками!

– Тишина в эфире, – беззлобно рыкнул Кайден Кар, руководивший операцией. Космодесантник посмотрел на шлем боевого брата, потом перевел взгляд в глубину десантного отсека, где темнели силуэты дюжины таллаксов. У борта слева сидел их командир – магос-секутор Витар Каин.

Кайден дважды моргнул, заставив ауспекс силового доспеха повторно просканировать магоса. Похоже, Аскелад ему доверял. А вот Кар – нет. У этого Механикума было подозрительно мало аугметики.

Причем именно Аскелад настоял, чтобы Витару позволили участвовать в операции. Балор решил, что это здравая мысль – рискнуть отделением роботов, а не отделением легионеров. Но командование отдал своим сыновьям и за штурвалы таллаксов не посадил, хотя магос предлагал.

– Выполняю стыковку, – оповестил их Эмрис. «Громовую Птицу» снова качнуло, что-то заскрежетало под днищем, затем со стороны штурмовой аппарели донесся глухой удар.

Прошло еще несколько секунд, пока челнок не зафиксировался на месте, ухватившись за покатый борт крейсера магнитными лапами. Затем аппарель ухнула в темноту с шипением уходящего воздуха.

– Айва, братья! – Эмрис по фоморской традиции пожелал воинам удачи.

– За мной! – скомандовал Кайден. – Свободное построение один-два.

Он первым сошел с аппарели и двинулся в темноту по широкому коридору. Сабатоны глухо стучали по решетчатому полу, примагничиваясь к тронутому ржавью металлу.

– Мои системы сканирования показывают, что коридор прямой, как стрела, и уходит на сто метров вперед, без ответвлений, – проговорил Каин. Магос был одет в тот самый сегментированный доспех из черного материала, в котором бился с Аскеладом на полигоне Ковчега.

Через несколько мгновений ауспексы силовых доспехов Кайдена подтвердили слова секутора.

– Ни души, – констатировал Кар, вглядываясь в темноту и одновременно прокручивая данные сканирования на ретинальном дисплее. – Но повреждений тоже нет.

– Кроме того «шлюза» у нас за спиной, – вставил Аскелад. – Я бы вот очень разозлился, если бы кто-то решил так непринужденно дырявить мой корабль!

– У них отключены щиты и опален корпус, – Витар проигнорировал тираду экзактатора. – Но это не было пустотным столкновением, проблема внутри.

– Согласен, – кивнул Кайден, немного ускоряясь. Ауспекс начал показывать какие-то сигналы впереди по ту сторону массивной двери, венчавшей коридор. – Кстати, у представителей Механикум есть предположения, почему крейсер не сканируется?

– У представителей – не знаю, – серьезно ответил магос, – но у меня есть, – через мгновение он продолжил, приняв молчание Кара за соизволение высказаться. – Ауспексы флота бессильны против высокоуровневой радиации. Я однажды видел нечто подобное – ядро варп-двигателя цело, но пусковые реакторы повреждены и радиация уходит через обшивку защитного кожуха.

– Мы бы засекли столь мощный радиационный фон, – возразил Кайден. До двери оставалось тридцать метров, сканеры выдавали за ней сигнатуры объектов, но невозможно было понять – живые они или нет.

– Сканеры не воспримут излучение, если обшивка корабля укреплена фазовым железом, а не адамантием, – пояснил секутор. Кару показалось, что он уловил в голосе Механикума отголосок самодовольства. – Эта технология применялась на экспериментальных легких крейсерах в самом начале Великого Крестового Похода. Так снижается общая масса судна и повышается его незаметность для авгуров большой и средней дальности.

– А куда в этом случае уходит радиация из поврежденного кожуха? – уточнил Аскелад. Он шел позади справа от Кайдена, магос двигался зеркально слева. Таллаксы топали за их спинами двумя колоннами в шахматном порядке.

– Никуда, – ответил секутор. – Она накапливается во внутренних помещениях…

– Тишина! – шикнул на них Кар. – Вы это видите?

Первый среди равных остановился возле круглой массивной двери. По ее периметру тянулась перегоревшая люминолента. Прожектор доспеха выхватил на стене рядом когитатор, не подававший признаков жизни.

Кар моргнул обоими глазами, принудительно обновляя показания на ретинальном дисплее. Аугмиттеры шлема, датчики угрозы, целееуказатели – ничего. Только дистанционные метки по-прежнему показывают скопление объектов по ту сторону.

– За дверью что-то есть, – подтвердил магос. – Большего сказать не могу.

– Подключись к когитатору, – приказал Кайден, отступая в сторону и освобождая секутору путь. – Узнай, можем ли мы открыть эту дверь, – воин покосился на красные линзы боевого шлема Аскелада, маячившие в темноте, – без нанесения кораблю дополнительных повреждений, о которых кое-кто думает больше, чем слудет.

Витар Каин пластично скользнул к двери, сегменты его доспеха производили впечатление гибкой конструкции, но сканеры Кара не давали информации о составе материала. О, Механикум и его темные секреты!

Что-то в доспехе магоса щелкнуло, на правом плече открылось отверстие с герметичной мембраной. Выскользнувший из отверстия мехадендрид устремился к фидельному узлу когитатора. Когда он вошел в порт, тот полыхнул синими искрами. Линзы легионеров среагировали и затемнились. Таллаксы синхронно вскинули молниемёты, громыхнув массивными лориками.

– Всё в порядке, – поспешил всех успокоить Каин. – Локальный интерфейс обесточен, я использую энергию изгенераторов своего доспеха.

Прошло несколько секунд и экран когитатора плавно налился матово-синим свечением. По нему побежали массивы нулей и единиц, сменившиеся угловатыми знаками Лингва Технис. Витар некоторое время инстинктивно что-то бубнел на бинарике.

– Странные повреждения, – задумчиво проговорил он, наконец перейдя на готик. – Этот когитатор не просто обесточен. Его силовые и информационные линии отрезаны от центральной системы. Все коннекторы перегорели будто от мгновенной перегрузки. Но ядро уцелело.

– То есть узнать о корабле ты ничего не можешь? – уточнил Аскелад, скривив под хищным забралом шлема кислую мину.

– Не отсюда, – магос качнул головой. Кайден обратил внимание на это «слишком человеческое» движение. – Но дверь открыть могу.

– Тогда встань так, чтобы створка прикрывала тебя, – Кар мгновенно принял решение. – Первыми входят таллаксы. Построение – клин, тактика – блицкриг.

Технически машины подчинялись магосу, но номинально командиром группы являлся экзактатор, поэтому они четко перестроившись перед дверью в атакующий порядок. Никто не заметил нано-секундной заминки, которая потребовалась Каину, чтобы выдать разрешение на исполнение чужого приказа через ноосферный канал.

– Аскелад, – Кайден обернулся на боевого брата, удобнее перехватывая болтер, – отходим на тридцать шагов назад. Прикроем машин веерным огнем.

– Есть, – капитан Первого копья скользнул назад вдоль стены и уперся в нее плечом, вскидывая свой болтер, выполненный, как и доспех, в цветах легиона – серый и синий.

– Действуй, – тихо приказал Кайден магосу, фокусируясь на двери через прицельную планку болтера. Показаниям ретинального дисплея он не готов был доверять. Не на этом странном корабле.

Когитатор замерцал, из порта фидельного узла снова сыпанули искры. А потом внезапно дверь вылетела в коридор, подгоняемая белесым фонтаном вырвавшейся атмосферы и пламенем каскадного взрыва.

Магоса чудом не задело, но отбросило в сторону ударной волной. В полете Витар умудрился выхватить из-за пояса две фосфорные серпенты и открыл беспорядочный огонь в сторону двери. Зеленоватым всполохам его оружия вторили резкие вспышки молниеметов в руках таллаксов, которые уже понесли потери. Переднюю машину смяло дверью, буквально вдавив ее в решетчатый пол. Но остальные невозмутимо пошли на прорыв, следуя приоритетной команде.

Кайден Кар и Аскелад двинулись за таллаксами, стреляя на подавление в быстро улетучивающиеся клубы дыма. Преодолевая атмосферный поток, покидавший помещение по ту сторону двери, воины вскоре переступили порог. Между ними в полуприсяде двигался Каин, его серпенты продолжали изрыгать отравленное пламя.

– Рассредоточиться! – воксировал Кайден. – Фронт полукольцо!

Ретинальный дисплей внезапно ожил отметками опасности. Пять, десять, двадцать целей! В сторону его группы ударил слаженный болтерный залп, скосивший еще одного таллакса. Остальные метнулись за металлические колонны, окаймлявшие зал по периметру. Легионеры и магос укрылись за каким-то давно вышедшим из строя оборудованием. Аскелад несколько раз вскинул болтер над головой, выпуская очереди вслепую.

Авточувства доспеха предупредили Кара о смещении массы за спиной. Он обернулся вовремя, чтобы увидеть, как круглый проем, через который они вошли в зал, закрывается полупрозрачным силовым щитом.

– Альба гуно! – выругался Аскелад по-фоморски. – Они отрезали нам путь к отступлению.

– Тем лучше! – невозмутимо парировал Кайден, выпуская короткую очередь из-за массивной стальной панели. Одна из красных отметок на ретинальном дисплее погасла. – Значит, у нас один путь – вперед! Витар, ты…

– Ну давайте, ублюдки! – внезапный окрик огласил зал. Теперь, когда атмосфера больше не покидала помещение, звуки боя обрели знакомую форму. И можно было общаться не только по внутреннему воксу.

– Ни одна ксеносская мразь еще не ступала на борт моего корабля! – голос с легкостью перекрывал болтерное стаккато, пылая чистой беспримесной злобой.

– Барракуда! – прокричал в ответ Аскелад, который неожиданно для себя узнал говорившего. – Барракуда, это ты?!

Еще мгновение стрельба продолжалась, затем голос на той стороне зала громко скомандовал своим отбой. Также поступил Кайден.

– Кто говорит? – в голосе незнакомца слышалось недоверие и… Кару почему-то показалось, что это была надежда. – Аскелад, это ты? Аскелад, прозванный в Сегментуме Пацифик «Грозой Эльдарок»?

Экзактаторы переглянулись. Аскелад медленно поднялся из-за укрытия, отводя болтер в сторону.

– Белиал Крэйлус, – капитан Первого копья снял шлем и резко хохотнул. – Белиал Крэйлус по прозвищу «Барракуда»!

Воины неспешно прошли через зал, встретившись ровно посредине. В это время Кар с интересом рассматривал легионера, которого Аскелад назвал Белиалом. Это был массивный Астартес с мутно-белыми глазами безумца и серой кожей, плотно обтягивавшей угловатую черепную коробку. На нем были доспехи стального цвета с золотистой окантовкой. Правый наплечник окрашен в красный, поверх фона – черный стилизованный череп, правая часть которого заменена на круг с зубцами.

Гвардия Смерти? Здесь, на краю галактики?

Белиал и Аскелад некоторое время смотрели друг другу в глаза, затем мощно пожали предплечья. Оба улыбнулись. Жутко и одновременно искренне.

– Я бы не рекомендовал снимать шлемы, – Витар Каин тоже вышел в центр зала вслед за Кайденом. Таллаксы выстроились полукругом за их спинами. Машины по-прежнему удерживали на мушке два десятка воинов у противоположной стены. Впрочем, уже меньше двух десятков.

– Ваш корабль отравлен радиацией, – пояснил магос. – Уровень загрязнения атмосферы критический.

– И я не удивлен! – Аскелад вновь хохотнул, звучно ударив Крэйлуса по наплечнику. – Только Гвардия Смерти могла выжить в таком аду!

– Гвардия Смерти? – «Барракуда» хмыкнул, изогнув одну бровь. Кайден бросил взгляд на огромный комби-болтер, спаренный с плазмаганом, который покоился на плече исполина. – Это кто нам придумал такое прозвище?

– Кто придумал? – Аскеладу показалось, что его давний друг шутит. – Конечно, Мортарион!

– Мортарион? – на этот раз Гвардеец Смерти не улыбнулся. Что-то почувствовав в словах экзактатора, он внезапно посуровел и напрягся. – О чем ты говоришь, брат?

– Как называется ваш легион? – вмешался Кайден.

– Мы – Сумеречные Рейдеры, – Белиал гордо вскинул голову. – Глупый вопрос, брат мой! Разве ты…

– Год, – перебил его Кар. – Какую звездную дату показывают хроно вашего корабля?

Его голос звучал тихо, но безапелляционно. Глядя на друга, Аскелад вспомнил, почему именно Кайден получил титул Первого среди равных. Потому что когда он говорил – все слушали. А когда он приказывал – ему подчинялись. Никак иначе.

– Звездная дата? – повторил сбитый с толку Гвардеец Смерти. – Восемьсот пятьдесят первый год тридцатого тысячелетия по единому терранскому календарю.

– Ох ты ж! – прошептал Аскелад. Он обернулся на Кайдена, тот покачал головой.

– Сейчас восемьсот девяносто первый год, – Кар внимательно посмотрел в белесые глаза «Барракуды». – Вы больше не Сумеречные Рейдеры. Новое имя вам дал генетический отец. Император нашел его через два года после названной тобой даты.

– Генетический отец, – эхом отозвался великан, он сделал шаг назад и потер виски огромной рукой. – Похоже, это будет долгий день.

Магос тем временем подключился к большому когитатору в центре зала, скачал с него идентификационные коды, отослал на Ковчег и уже получил ответ.

– Это «Окулус Интеритум», – почти человеческое лицо секутора не скрывало его удивления. – Он пропал сорок лет назад, отбыв из Крипты в направлении системы Галерус.

– Брат, – Аскелад коснулся предплечья Белиала, отчего тот, погруженный в свои мысли, вздрогнул всем телом, – где ты и твои люди были все эти годы?

– Да какие сорок лет! – Барракуда сбросил его руку и встрепенулся. Брови воина гневно сошлись к криво сросшейся переносице. – Нас, слепых и глухих, выбросило тут всего неделю назад! О чем вы вообще?

Кайден и Аскелад переглянулись.

– Ты прав, Сумеречный Рейдер, – вздохнул Кар. – Это будет долгий день.

***

В центре стратегиума «Абрамелина» над проекционным столом медленно вращалось несколько гололитических изображений. Первое показывало систему Адвекс-Морс, второе во всех мелочах демонстрировало крейсер XIV легиона «Окулус Интеритум». На двух других гололитах отображались потенциально колонизированные планеты.

– Итак, – изумрудные глаза Солея Враска прошлись по каждому из присутствующих. – Мы по-прежнему не знаем, как и почему корабль Гвардии Смерти оказался именно здесь.

– Сумеречных Рейдеров, – буркнул себе под нос Белиал. – Корабль Сумеречных Рейдеров.

Барракуде и его воинам оказалось непросто принять тот факт, что в имперском пространстве их не было четыре десятилетия. Легионеры были уверены, что месяц назад покинули Крипту, а в системе Адвекс-Морс пребывают всего неделю. Корабельные хроно «Окулус Интеритум» подтвердили их слова – для корабля и экипажа прошло пять недель с момента отбытия из порта Крипты.

– Сам этот случай мы не можем классифицировать как нетипичный, – заметил Максим Тихон. Архимагос присутствовал в стратегиуме в форме проекции, как и Балор Келл со своими экзактаторами. – В варпе действуют иные законы физики и они далеко не всегда совпадают с законами материального пространства-времени. Я могу привести пять тысяч сто два аналогичных прецедента, из которых триста четырнадцать характеризуются исчезновением корабля на срок, превышающий десятилетие.

– В этом как раз сомнений нет, – подтвердил Авл Кельс. По традиции XI легиона он и Элифас поверх боевых доспехов набросили алые котты с золотым кантом. – Я изучил «Непокорный». Ресурс генератора Поля Геллера сильно выработан, на бортах характерные отметины. Он действительно пробыл в варпе тридцать лет.

– Поэтому важнее другая сторона вопроса, – резюмировал Солей. Теперь он с прищуром смотрел на архимагоса, ожидая комментариев лично от него. – Почему они оказались не в пункте назначения? Что привело к несанкционированному выходу корабля в реальное пространство?

– Согласно гипотезе с наибольшей вероятностью, – начал Тихон, – ошибка навигатора послужила причиной того, что корабль попал в блуждающую варп-сингулярность. Экипаж и даже сам навигатор могли заметить это далеко не сразу. Гипотеза объясняет, что они делают на другом краю галактики от Галеруса.

– Допустимо, – кивнул Враск. Он уже обсудил это со своими Мерцающими. – Но какие обстоятельства привели к выходу корабля в Материум?

– Нет гипотезы с достаточной вероятностью, – признался архимагос. – Навигатор и астропатический хор корабля прекратили жизнедеятельность, когда судно несанкционированно покинуло варп.

– У меня на восьмидесяти кораблях тоже погибли навигаторы, – задумчиво произнесла проекция Балора Келла.

– У нас жертв среди псайкеров нет, – Солей посмотрел на брата. – Полагаю, это связно с… отличительной черной моего легиона.

– Мы точно не знаем, но похоже на то, – кивнул Авл.

– Плюс повреждения варп-двигателей, – напомнил Элифас.

– Воин прав, – бесстрастно согласился Максим Тихон. – Повреждения варп-двигателей у объединенного флота такие же, как у крейсера XIV легиона. Варп-ядро не затронуто, но периферийные системы тотально перегружены. Это единственный объективный факт, который позволяет провести аналогию.

– Иными словами, то, что вырвало из Имматериума Гвар… Сумеречных Рейдеров, то же привело сюда и нас, – Солей сдвинул брови, отчего утонченное лицо вмиг обрело суровое и даже пугающее выражение. – Если это ксеносская технология, мой легион ни с чем подобным не сталкивался.

– Мой тоже, – кивнул Балор Келл. – Но если нас вырвали из варпа намеренно, то зачем? Чтобы атаковать? Где тогда враг? Где его флот?

– В системе нет другого флота, – отрезал Механикум. – Если два мира, на которых потенциально находятся людские колонии, сохраняют жизнеспособность, они не контактируют между собой. Авгуры обнаружили на высоких орбитах космический мусор, с актуального расстояния его невозможно идентифицировать. Гипотеза с наибольшей вероятностью – остатки кораблей, которые привезли сюда колонистов 11 тысяч лет назад.

– Это не все, – Келл уставился на архимагоса. – Сенсориум моего флагмана обнаружил крупный искусственный объект на противоположной стороне системы. Исходя из размеров, я бы предположил, что это боевая луна.

– Поспешное предположение, лишенное объективных оснований, – «успокоил» его архимагос.

Келл фыркнул, но возражать не стал.

– Слишком большое расстояние для безапелляционной идентификации, – продолжил Максим Тихон. – Поэтому я дублирую свой исходный тезис – другого флота в системе нет.

– А главный вопрос остается без ответа, – подытожил Враск. Он некоторое время барабанил ногтем по проекционной столешнице. В повисшей тишине звук был такой, будто за дверью переминается с ноги на ногу дредноут.

Затем примархи посмотрели друг на друга, Солей едва заметно кивнул брату.

– Тогда план очевиден, – проекция Келла выпрямилась, разведя в стороны колоссальные плечи. – Основной флот направляется к центру системы, у астероидного поля делится на две группы, каждая направляется к одному из возможно обитаемых миров. Арьергард формирует охранное соединение в ближайшей точке Мандевилля, после чего направляет разведывательные соединения во внутрисистемные заливы. Ты согласен, Солей?

– Да, – кивнул Враск. – Предлагаю некоторый контингент Механикум направить дальше, к искусственному объекту, который ты назвал боевой луной.

– Приемлемо, – высказался архимагос.

– Значит, мы все получили приказы, – громыхнул Балор Келл и отключился. Почти сразу погасла проекция архимагоса, транслировавшаяся с «Кредо Омниссии».

– Элифас, отдай соответствующие распоряжения флоту, – примарх мягко положил руку на плечо сына. Тот отошел от стола и коснулся активационной руны на горжете доспеха, подключаясь к вокс-каналу флагманского мостика.

Враск опустился в кресло, закрыл глаза и начал медленно массировать указательным пальцем область на лбу вокруг кристалла. Он ничем не выдал себя, но Авл слишком хорошо знал отца. Похоже, головные боли возвращаются.

– Как твой корабль? – Солей обратился к Белиалу Крэйлусу, не поднимая головы и не открывая глаз. «Барракуду» пригласили на совет, как того требовал военный этикет. Ведь теперь в походе участвуют представители трех легионов, а не двух.

Кроме того, вся команда «Окулус Интеритум» проходила сейчас комплексное сканирование и курс интенсивной терапии на медицинской палубе «Абрамелина». Келл не стал спорить с братом, справедливо признав, что апотекарии XI легиона не знают себе равных.

– Крейсер в полной боевой готовности, – глухо отозвался Крэйлус. Его блеклые глаза постоянно метались из стороны в сторону, выдавая напряженную работу мысли. – Мои собственные техножрецы не могли устранить повреждения, даже не понимали их природы. Присланные с Ковчега сказали, что все исправят, но им нужно время.

– Полагаю, как только «Окулус Интеритум» получит возможность запустить варп-двигатель на полную мощность, ты покинешь нас, – Солей не спрашивал, он утверждал.

– Если позволите, повелитель, – Крэйлус бросил на примарха короткий взгляд. – Я благодарен за помощь. Благодарен за правду. Честь говорит мне, что я должен присоединиться к вашему походу, но…

– Не нужно, – Враск наконец открыл глаза. Он медленно поднялся, подошел к Гвардейцу Смерти и с теплотой посмотрел на него сверху вниз. – Я все понимаю. Мы все понимаем. Мир сильно изменился, пока вас не было. Теперь у тебя есть отец и ты хочешь увидеть его.

– Хочу, – прошептал Белиал, подняв взгляд на примарха. Авл Кельс наклонил голову, пытаясь понять, почему глаза «Барракуды» блестят. Похоже, во всем виноват мерцающий свет гололита.

– Тогда я не смею держать тебя, – Враск улыбнулся. – Внутренние помещения крейсера очищены от радиации?

– Да, Механикум помогли с дезактивацией, – подтвердил «Барракуда».

– Значит, Элифас немедленно направит на «Окулус Интеритум» минимальный экипаж из резервов «Абрамелина», – с этими словами Солей махнул рукой Мерцающему и вернулся к своему месту. И вновь лишь Авл заметил, как неестественно тяжело его отец опустился в кресло.

– Я и мои воины в долгу перед вами, – «Барракуда» склонил голову и ударил себя рукой по нагруднику. Кельс помнил, что так делали Сумеречные Рейдеры, но не Гвардия Смерти. – Как только я получу возможность восстановить экипаж из собственных офицеров, ваши люди будут направлены к ближайшей оперативной базе Звезднорожденных.

Солей кивнул. Авл отметил, что миг слабости миновал. Примарх вновь был полон энергии, его зеленые глаза сияли чистым светом, а кристалл во лбу налился глубоким пурпуром.

– Когда увидишь отца – передай, что спор я выиграл. Скажи: «Алакксес – это кисточка на хвосте Льва», – Враск подмигнул ничего не понимающему «Барракуде». Тот несколько раз моргнул, тупо глядя перед собой, затем сковано улыбнулся, еще отдал честь и зашагал к выходу из стратегиума.

***

Через пять дней объединенный флот достиг астероидного поля, неплотной полусферой отделявшего два потенциально колонизированных мира от остальных планет системы. Каталоги времен ТЭТ не сохранили названий, которые этим мирам дали люди, впервые побывавшие здесь. Но для нужд картографии и упрощения стратегического планирования их нужно было как-то называть.

Согласно Уставу Экспедиционного Флота, вновь открытые миры получают типовые обозначения от контингента Механикум. Если такового контингента во флоте нет – право дать миру название переходит к командующему. Келл и Враск с радостью предоставили бы эту честь друг другу, но на горе обоим с ними был Максим Тихон, санкционированный архимагос-эксплоратор.

В итоге, планеты получили следующие имена – Адвекс-Морс Прим и Адвекс-Морс Экстремис. Прим была больше, Экстремис располагалась на самом краю астероидного поля. На мостике «Гнева Нуаду» по этому поводу даже делали ставки и несколько матерых офицеров флота в тот день обогатились на пару тысяч тронов. В их числе, само собой, был и старый космический волк капитан Бранн.

Преодолев астероидное поле, флот разделился надвое – Группу Бэйт возглавил Балор Келл, Группу Люис – Солей Враск. Для укрепления боевого братства между легионами группы сделали смешанными, включив в них примерно равное количество кораблей от 113-го и 114-го флотов. Корабли Механикум также разделились между двумя группами. Ковчег остался с Келлом.

«Окулус Интеритум» к этому моменту наконец устранил повреждения двигателя, причину которых так и не удалось выявить, и направился к ближайшей точке Мандевилля. С Гвардией Смерти Келл направил пятьдесят судов арьергарда, включая пять капитальных кораблей, сформировав из них охранное соединение. Этой группе предписывалось охранять точку Мандевилля и патрулировать систему.

Еще через три дня «Абрамелин» во главе Группы Люис подошел к Адвекс-Морс Экстремис на расстояние прямого сканирования авгурами ближней дальности. «Гнев Нуаду» в это время подходил к Адвекс-Морс Прим, откуда Ковчег должен был направиться дальше, к искусственному объекту на краю системы. Все шло по плану Балора…

***

– Так авгурное сканирование ничего не дало? – уточнил Авл Кельс, глядя через кристаллфлекс обзорной палубы на синий шар Адвекс-Морс Экстремис. Неулучшенный человек ничего не мог разобрать с такого расстояния, но зрение космодесантника позволяло различать атмосферные образования и материки.

– Сенсоры корабельных ауспексов не засекли радиоволн и теплового излучения, характерного для развитой инфраструктуры, – пожал плечами Элифас. Он стоял рядом с Авлом, сложив руки на груди. Мастер Первого Аркана всегда занимал эту позу, когда его одолевало нетерпение.

– А не развитой? – без улыбки уточнил Кельс. – Они ведь могли выжить, но деградировать, повторив судьбу тысяч других колоний.

– Вообще будет чудом, если они и правда выжили, – согласился Элифас. – Признаюсь брат, Скопление Хало меня пугает. А ведь я не псайкер.

– Не нужно быть псайкером, чтобы понимать – это слишком далеко от дома, – Авл сощурился. – Сюда не доходит свет Астрономикона.

– Тебе сказал Ка-Рейс? – уточнил Элифас, имея ввиду навигатора флагмана, с которым его друг имел обыкновение общаться на темы, которые для не-псайкеров казались безумными, непонятными, а порой – откровенно пугающими.

– Нет, я сам чувствую, – Кельс медленно повернулся к брату, – и это действительно пугает.

Некоторое время они смотрели на приближающийся синий шар в абсолютном молчании. Из восьмидесяти тысяч Звёзднорождённых, составлявших флот Балора, уроженцев Терры можно было по пальцам пересчитать. А сколько из них помнили родину? Авл помнил.

А еще он помнил пикты – какой Терра была в Золотой Век. Само собой, пикты не были оригинальными, потому что в ту эпоху использовалось совсем другое пиктографическое оборудование. Однако эти искусные стилизации создавались на основании чудом уцелевших воспоминаний очевидцев, что сохранились лишь в паре архивов.

Так вот, Старая Терра на тех пиктах выглядела как Адвекс-Морс Экстремис. Бесконечно голубая, сияющая. С колоссальными белоснежными вихрями в атмосфере, которые напоминали снег на прозрачном льду. Говорят, человечеству за тысячи лет звездной экспансии так и не удалось найти второй такой мир. Такой же прекрасный.

«И как мы могли убить его собственными руками?»

Кельс мысленно покачал головой. И хотя внешне он не выдал своих раздумий, Элифас почувствовал перемены в настрое брата. Но истолковал их иначе.

– Может, нам пора поговорить об отце? – прямо спросил он.

– Не о чем говорить, – Кельс вернулся из мира грез, и одна печаль сменилась другой. – Его снова одолевает недуг. Как прилив – то приходит, то внезапно уходит. Ты сам видел.

– Он говорил, что займется этим, как только вернется от Магнуса, – продолжил давить Элифас. – Я думал, Алый Король поможет ему.

– Насколько я понимаю, Магнус помог, – кивнул Кельс, украдкой обернувшись к центральной платформе мостика, где возле командного трона высилась фигура их отца. – Он настоял, чтобы Солей рассказал обо всем Ему.

– Так он рассказал? – брови Элифаса поднялись.

– Полагаю, нет, – Авл изо всех сил старался сохранить лицо бесстрастным. – Что-то изменилось. Что-то заставило его присоединиться к Келлу.

Элифас не стал отвечать. Он знал, что когда-то Солей и его отец пытались постичь природу кристаллов Мистилтейна, но узнали они лишь очевидное. То, что на Мистилтейне знали даже дети, – уникальный симбиоз с кристаллами делает человека иммунным к псайкерскому воздействию.

Но в последние годы с Враском творилось неладное. Все Мерцающие это видели. И ему пора было вновь встретиться с Ним…

От размышлений Элифаса отвлекли данные орбитального сканирования, которые Авл Кельс вывел на кристаллфлекс обзорного иллюминатора. «Абрамелин» уже выслал скан-дронов и несколько многоцелевых кораблей-разведчиков. Суда Механикум не остались в стороне. Новые сведения поступали каждую нано-секунду.

– Похоже на прото-ульи, – прокомментировал Кельс. – Я видел такие на Гинее и Умбре.

– Да, я был на Умбре, – согласился Элифас, вызывая в памяти результаты сканирования того мертвого мира. – Здесь города тоже заброшены. Вот только остаточная радиация… о, как необычно!

– Слабо сказано, – Авл увеличил два только что поступивших пикт-изображения, спроецировав поверх данные независимых ауспексов, установленных на скан-дронах. – Никаких электромагнитных возмущений, связанных с деятельностью человека. Города активно поглощаются местной флорой.

– Но по данным рад-анализа их покинули всего пару месяцев назад, – Элифас всмотрелся в проекцию, затем перевел взгляд на голубую планету. – Брат, но это невозможно…

– Общая тревога, – неожиданно сказал Солей Враск. Он сказал это очень тихо, но даже Кельс и Элифас услышали его слова, находясь на обзорной палубе мостика почти в ста метрах от командного трона.

– Приготовиться к отражению атаки с фронта, – продолжил Враск. Кельс обратил внимание, что отец вцепился в перила центральной платформы с такой силой, что его изящные пальцы побелели, а металл под ними сплющился.

В следующее мгновение космос над орбитальной плоскостью Адвекс-Морс Экстремис захлестнула тьма.

Тысячи черных силуэтов возникли в пустоте, скрыв мерцание звезд сплошным колышущимся маревом абсолютной темноты. Самый маленький из кораблей чужих не уступал в размерах тяжелому имперскому крейсеру, но большинство превосходили даже «Абрамелин». Они напоминали терранских медуз или спрутов – у них были массивные головные части, от которых назад и в стороны расходились удлиненные секции, чуть заострявшиеся в конце.

Черные корабли казались живыми – они двигались вперед пластично, словно перетекая в пространстве, оставляя за собой мутный стремительно растворяющийся след. Их «щупальца» постоянно пребывали в хаотичном движении, а затем они начали наливаться изнутри гнилостно-зеленым светом, который неспешно перетекал к центральной части жутких кораблей, набирая силу.

Все это Авл и Элифас фиксировали по пиктам, выводимым на ретинальные дисплеи их шлемов. Воины уже бежали к командному трону, когда люмены мостика сменили цвет на зловеще-красный, а мир вокруг утонул в акустическом торнадо людских голосов, бинарики сервиторов и автоматических сигналах тревоги.

– Синхронная атака! – Кельс разобрал слова капитана Бранна и бросил взгляд на голопроекцию, висевшую над командным троном. На нее же смотрел Солей Враск.

Изображение разбилось на сотни мелких фасеток, каждая из которых показывала отдельный корабль чужих. Вражеский фронт сближался с имперским строем по атакующим векторам, охватывая его полукольцом. Авл сфокусировался на одной из картинок.

Зеленое свечение перешло с щупалец черного спрута в его центральную часть, достигнув пика яркости. В этот момент что-то открылось в глубине кошмарного корабля. Что-то жутко напоминающее клюв кальмара. Зеленый свет раскалился до отвратительной белизны и сорвался в пустоту, устремившись к одному из линейных крейсеров в авангарде.

Через несколько мгновений носовые щиты крейсера получили фронтальный удар бело-зеленого вещества, выпущенного кораблем чужих. Они вспыхнули маслянистой радугой и отключились. Крейсер будто налетел на невидимую скалу, он резко сбавил ход, его развернуло левым боком, в который он тут же поймал еще одно прямое попадание от чужих. Боковые щиты упали.

Затем в имперский корабль врезались три продолговатых объекта, вылетевшие из другого судна ксеносов, которое внешне напоминало непомерно раздутого наутилуса. Кельс мог бы назвать эти объекты пустотными торпедами, если бы они не… если бы они не шевелились в полете, и не имели с десяток выпученных глаз на лобовом обтекателе!

Зенитные орудия крейсера сумели сбить два объекта, но третий поразил его в оголенный борт. Несколько мгновений ничего не происходило, а потом корабль просто начал разваливаться на части, будто его адамантиевый каркас исчез. Отколовшиеся сегменты покрывались каскадами вторичных взрывов, гейзерами высвобожденной атмосферы, фонтанами вылетавшего в пустоту оборудования и тысяч человеческих тел.

– Передать по всему флоту: построение «Песочные Часы», – как всегда спокойный голос примарха заставил Кельса отвернуться от гололита. Да и не на что было смотреть, по всему фронту повторялось одно и то же – чужие просто истребляли имперский авангард, не имевший никакой защиты против их живого оружия.

– «Абрамелин» формирует центр строя, капитальные корабли Механикум прикрывают по нижней полусфере, – продолжал Солей. За его спиной Бранн отдавал команды своим офицерам. Пока примарх управлял флотом, капитан руководил его флагманом.

– И свяжитесь с моим братом, – Враск бросил взгляд в сторону сенсориума, мгновенно найдя глаза старшего офицера локации. – Скажите, что мы нашли ему врага. Жаль только, что эту встречу нам не пережить.

Глава 3

Истребление

«Парка»

Значит ксеноцид

– Они взрывают мои корабли, – голос Балора Келла напоминал тихий скрежет камня по металлу. – И делают это так, будто у моих кораблей нет пустотных щитов! – последние слова он проревел, ударив закованным в керамит кулаком по парапету центральной платформы мостика. Кованая сталь лопнула с протяжным стоном, мгновенно утонувшем в какофоническом шторме.

Офицеры выкрикивали приказы, сервиторы бубнили что-то на бинарике, некоторых начало коротить от перенапряжения. Капитан Бранн, энергично жестикулируя, слал к какой-то матери главного инженера машинариума, приказывая ему «разогнать сердце этого дьявола до предела».

– Занять астрономический горизонт над планетой, – наконец приказал Келл. – Две группы линейных кораблей на надир, третья – на зенит. Построение «Тир-на-Ног».

Все это время он не отрывался от гололита, на котором авангард его флота истребляли. Капитальные корабли получали жестокие удары, самые крупные из них – линейные крейсера – могли выдержать не более трех попаданий мерзкого зеленого свечения, а потом их перегруженные щиты лопались в радужных вспышках.

Живые торпеды врага наносили еще больший ущерб – эскортникам хватало одного залпа, чтобы они переламывались в миделе и распадались на фрагменты, будто гололитические паззлы, сброшенные со стола разозлившимся ребенком.

Авангард Терры огрызался. Носовые лэнсы линкоров вскрывали пустоту космоса стройными нитями аннигилирующего света, нещадно кромсая борта черных «медуз». Торпедные фрегаты под прикрытием тяжелых истребителей выходили на векторы атаки и разряжались всеми бортами так, что мощности компенсаторных двигателей не хватало, и корабли сильно кренились в противоположную сторону.

Но этого было мало.

Аскелад, проследив за взглядом отца, увидел, как на одной из фасеток гололита сразу восемь линкоров атакуют одни единственный корабль противника. Им потребовалось пять залпов на пределе мощности – перегрузка генераторов ясно читалась по потускневшим носовым щитам и отключенным второстепенным габаритам. Только после этого корпус черной «медузы» раскололся, из него вырвались клубы бурлящего зеленого газа, и обломки корабля вошли в неуправляемый полет к поверхности Адвекс-Морс Примус.

– Спасательные капсулы? – Аскелад изогнул бровь, обратив внимание, как от сраженного противника отделяются сотни небольших круглых объектов, похожих на полупрозрачные икринки.

Келл в ответ скрипнул зубами, продолжая смотреть, как линкоры, только что уничтожившие корабль противника, получают ответные залпы. Они не погибли сразу лишь потому, что живые торпеды были медлительны и зенитные орудия неплохо справлялись с ними при поддержке звеньев пустотных перехватчиков.

Но потом с ближайшего «наутилуса» взлетели вражеские истребители – тоже непроглядно-черные, похожие на длинноносых рыб-умбр, выведенных в искусственных озерах Венеры. Эти кошмарные корабли, казавшиеся живыми, были гораздо быстрее торпед и стреляли тем же зеленым веществом, что и пустотные левиафаны ксеносов.

Похоже, командир группы скомандовал отход. Линкоры начали медленно перегруппировываться, формируя из клина обратную стрелу. В течение следующих десяти секунд два из них были уничтожены. В попытке спастись остальные начали смещаться к нижней полусфере, не видя, что из-за планетарного диска к ним выходят еще три «медузы». Их ауспексы ослепли, а вокс работал с перебоями, так что с «Гнева Нуаду» их не могли предупредить о приближающейся опасности.

– Аластар Краков, магос-доминус Ордо Редуктор, который сейчас командует Ковчегом, доложил, что противник использует подавители сигналов широкого спектра, – пробурчал Кайден Кар, получив рапорт офицера связи.

– Пусть не засоряет эфир очевидными сведениями, – прошипел Балор. Кар и Аскелад посмотрели на своего повелителя. В глазах Келла невыносимая боль смешивалась со всепоглощающим гневом, и второй наконец взял верх.

– Бранн, всю мощность на основные субварповые! – скомандовал примарх. – Плевать на щиты, огонь по необходимости, – он указал рукой на одну из фасеток гололитического изображения. – Квадрант 4-13, берем его на абордаж.

Бранн даже бровью не повел, дублируя приказы своим офицерам.

– Раз в пустотной войне у нас нет шансом, попробуем старую добрую рукопашную? – Кайдер инстинктивно коснулся рукой сложенного копья.

– Ну не отступать же! – фыркнул Аскелад, повторяя движение брата.

– Примерно так, – криво усмехнулся Балор. – Пусть Ковчег поддержит группу на зените, все капитальные корабли из резерва на прорыв за «Гневом Нуаду». Иначе нас просто расстреляют, как в тире.

Флагман выполнил быстрый разворот. Насколько быстрый, насколько это понятие применимо к 25-киллометровому колоссу из адамантия, пласкрита и закаленной стали. Мостик заметно накренился, а затем резко дернулся, когда субварповые двигатели начали выходить на полную мощность.

Почти сразу носовые щиты получили скользящее попадание и вспыхнули. Корабль ощутимо тряхнуло, несколько люменов лопнуло, но на мостике, где их были сотни, этого никто не заметил.

– Сорок процентов мощности, – прокомментировал Бранн. Было очевидно, что он говорит о носовых щитах.

– Больше половины сняли одним залпом, – покачал головой Аскелад. – Что это за оружие такое, во имя Луга!

– Носовые лэнсы заряжены! – прокричал офицер оружейного сектора.

– Звенья перехватчиков готовы к вылету! – добавил второй один голос.

– Торпедные отсеки… – начал младший лейтенант-оружейник.

– Вдарьте по ним всем, что есть! – рявкнул Бранн. – А затем маневр уклонения, но без смещения основного вектора!

Корабль содрогнулся, когда торпедные отсеки вдоль киля освободили свой смертоносный груз во всполохах оранжевого пламени, мгновенно пожранного алчущим вакуумом космоса. Одновременно ударили носовые лэнсы и свет на мостике снова моргнул.

– Учитывая, что в приоритете двигатели, а не орудийные системы, – отчитался Бранн, – следующий залп основными орудия возможен только через сто двадцать секунд.

– Да за это время нас раскатают! – хохотнул Аскелад.

Ему никто не ответил. Все смотрели на гололит, где центральная фасетка увеличилась по команде примарха, чтобы во всех подробностях показать, как будет уничтожено судно чужих. Но когда после залпа лэнсов линзы ауспексов перенастроились и картинка стабилизировалась, воины увидели, что адская атака всего лишь сбила с противника щиты. А щиты у них определенно были – черные корпуса ксеносских кораблей переливались перламутром от залпов имперского флота. Но на «медузе», которую «Гнев Нуаду» избрал своей целью, никаких переливов не было – торпеды, ударившие вслед за лэнсами, вскрыли его корпус в нескольких местах, выпустив в пустоту клубы зеленого газа.

– Я тут подумал, – вдруг сказал Аскелад. Флагман вновь тряхнуло от ответного залпа, по гололиту побежали предупредительные сигналы. Несмотря на то, что лобовые попадания не были прямыми, пустотные щиты в этой зоне почти перестали существовать. – А если у них корабли заполнены, ну не знаю, жидкостью? Вы видите, что они выпускают, когда нарушается герметичность корпусов?

– Ты меня удивляешь, сын мой, – Балор Келл повернулся к Аскеладу и широко улыбнулся. – Ты не знал, что твой силовой доспех герметичен?

Примарх расхохотался и зашагал к северному выходу с мостика.

– Всем экзактаторам собраться в третьем ангаре, – повелитель II легиона уже надел шлем и отдал распоряжение по внутреннему воксу. – Аскелад, ты поведешь Звериные роты. Второй волной будет командовать Ангус.

– Если она понадобится! – весело ответил капитан Первого копья и услышал одобрительное ворчание отца. Его организм уже запустил в кровь первые порции стимулирующих коктейлей, готовя воина к битве.

– А это уже от нас зависит, – Кайден подмигнул брату и поспешил за отцом.

– Как всегда, – пожал плечами Аскелад.

***

«Абрамелин» принял полный вражеский залп на бортовые щиты, прикрыв отступающие крейсера «Распутин» и «Калиостро».

Солей бросил взгляд на один из дополнительных пикт-экранов, закрепленных над командным троном. Еще одна атака и щиты линкора будут перегружены.

– Связи с моим братом по-прежнему нет? – он посмотрел в сторону сенсориума, который располагался в левой части мостика уровнем ниже.

– Никак нет, повелитель, – вместо старшего офицера связи ответила Анна Крейн, капитан «Абрамелина». Пока примарх находился на мостике, он занимал командный трон, сделанный под его габариты. Уменьшенная копия трона с дублирующим интерфейсом размещалась справа, там и сидела Анна, до белизны в кулачках впиваясь в стальные подлокотники, обитые черной кожей.

Многие удивлялись, как эта маленькая и такая хрупкая на вид женщина стала одним из лучших боевых капитанов Великого крестового похода. Тем не менее, Анна действительно не знала равных в пустотных битвах. Как и ее примарх, считавшийся среди братьев лучшим флотоводцем. Пожалуй, только Лев Эль’Джонсон этого не признавал. Да еще Хан бахвалился, что против его орду «все эти финты» Солея не помогут.

– Механикум, направленные к искусственному объекту на краю системы, тоже не отвечают, – продолжила капитан. – Очевидно, враг подавляет все наши ауспексы. Авгуры мертвы. Я едва могу связаться с орудийными палубами и машинным отделением нашего собственного корабля. С генераторумом нет связи.

Они оба – Анна и Враск – покосились на взъерошенного Авла Кельса, который тяжело опирался о парапет мостика, одной рукой усиленно растирая себе виски. Второй библиарий находился сейчас в генераториуме, еще один – на первой наблюдательной палубе в кормовой части корабля. Все трое были связаны ментально и это позволяло им передавать приказы, не используя бесполезный вокс.

– Перестроить правое крыло флота в атакующую формацию, направление ведущему линкору 15-3-3, – со стороны примарх XI легиона напоминал статую. Когда Элифас посмотрел на отца, он не сразу понял, почему кажется, что его зеленые зрачки затмевают собой радужку. Но потом Мерцающий сообразил, что взгляд примарха с невероятной скоростью мечется от одного экрана к другому, а его пальцы в это время выбивают стаккато из управляющих элементов на подлокотниках командирского трона.

– Левому крылу – исходное построение, – продолжал Враск тихим вкрадчивым голосом. – «Пепельному вождю» – поддержать боевую баржу «Молот Крамера» на надире боевой сферы.

Мостик тряхнуло, в глубине корабля прокатилась серия глухих взрывов. Некоторые смертные офицеры не удержались в креслах, несмотря на то, что были пристегнуты.

Примарх бросил быстрый взгляд на левый нижний пикт-экран, оценивая повреждения. Он мгновенно скорректировал курс, введя данные через интерфейс командного трона.

– Мы покидаем построение, – прокомментировал Солей. – Место «Абрамелина» занимают боевые крейсера «Трисмегист», «Моай» и «Утро магов».

– Но ведь, – Элифас сглотнул. Он силился понять план примарха, но никак не мог. – Они продержатся не больше пяти минут на этой позиции!

– Триста четырнадцать секунд, – поправил его Враск. – Этого достаточно.

«Абрамелин» величаво развернулся, приняв финальный залп вражеского корабля на кормовые щиты – единственные щиты, которые у него остались. В ответ он ударил из макро-орудий «Стигий», установленных в бизань-секторе. Десятки стальных снарядов с адамантиевыми сердечниками устремились в сторону ксеносских судов. У тех не было зенитной защиты – они полагались на юркие перехватчики, походившие на мелких речных рыбешек с вытянутыми телами и длинными узкими плавниками.

Перехватчики не тратили время на попытку сбить макро-снаряды зеленым веществом. Они просто бросались им наперерез в несчетных количествах. Некоторые снаряды взрывались, другие сходили с курса. До черной «медузы» долетело меньше половины залпа, но этого хватило, чтобы окончательно разрушить щиты в центральной части и нанести значительный урон корпусу.

С фланга к «Абрамелину» устремились живые торпеды второй группы противника – ксеносы безошибочно вычислили имперский флагман и сфокусировали огонь на нем. Однако наперерез новому противнику из резерва спешил величавый «Трисмегист» – могучий боевой крейсер, уже разогревший бортовые лэнсы и подготовивший плазменные пушки «Гекутор» для прицельного залпа.

Корабль ударил всем бортом, вложив в атаку максимум мощности и пожертвовав за это кормовыми щитами, которые тут же упали от столкновения с зеленым веществом. Зато почти все живые торпеды исчезли во всполохах чистой аннигиляции, а многие залпы, пройдя через их неплотные ряды, достигли передового корабля чужих. Атаку «Трисмегиста» поддержали «Моай» и «Утро магов», а через несколько мгновений черная «медуза» развалилась на части.

«Абрамелин» в это время выполнил иммельман, что для корабля класса «Глориана» казалось просто непостижимым. Его переборки затрещали так, что у некоторых инженеров обслуживающей системы кровь пошла из ушей. Один из маневровых двигателей левого борта не выдержал и взорвался, выстрелив в пространство фонтаном высвобожденной плазмы. Но Солей будто рассчитывал на это – импульс взрыва качнул корабль в сторону и несколько вражеских снарядов прошли в считанных десятках метров от его борта.

Элифас усмехнулся. Естественно, примарх знал, что двигатель не выдержит.

Вскоре «Абрамелин» дал прощальный залп кормовыми батареями и покинул зону поражения вражеских орудий.

– Суммировать изображение со всех кораблей-мониторов и эскортников, – приказал Враск, поднимаясь с трона. Он подошел к нависшему над ним гололитическому изображению, на котором выстраивалась трехмерная карта битвы, протекавшей на орбите Адвекс-Морс Экстремис.

– Перегруппировать соединение Терция, – вновь заговорилпримарх. Анна Крейн поспешила выполнить его распоряжение, передавая приказы через дублирующее управление. – Отводите весь фронт по верхней полусфере. «Пифия» и «Тересий» прикрывают отход. Фрегатам поддержки оставаться на месте.

Элифас видел, что делает его отец. Он жертвует четвертью флота в попытке спасти остальные корабли. Но центр! Мерцающий так и не понял, зачем нужно было оставлять там три крейсера. Которым, кстати, неожиданно удалось уничтожить один из ксеносских «наутилусов».

Он бросил взгляд на Кельса. Если бы Авл не был сосредоточен на поддержании ментального контакта с братьями, он бы точно разобрался в плане отца. В этот момент Дитя Бездны как раз передавал приказ Анны в генераториум, чтобы там не тратили энергию на перезапуск пустотных щитов.

Солей Враск быстрыми отрывистыми движениями вращал гололитическое изображение битвы во всех плоскостях. Примарх что-то выискивал. На минуту его взгляд сфокусировался на трех кораблях, занимавших центр отступающего строя Звёзднорожденных.

В этот момент на гололите ниже горизонта битвы вспыхнула яркая искра, а потом несколько искорок поменьше. Это погиб «Молот Крамера», а вслед за ним были расстреляны беззащитные фрегаты эскорта.

– «Трисмегист», «Моай» и «Утро магов» уходят по предустановленным векторам без прикрытия, – в голосе Солея слышалась скорбь. Он понимал, что этим кораблям не выжить. Но кроме ветеранов никто не мог справиться с поставленной задачей.

Когда три мерцающие точки, обозначавшие триаду боевых крейсеров, двинулись в разные стороны, Элифас наконец понял, зачем это было нужно.

Неожиданный маневр заставил флот чужих рассредоточиться, полностью открыв осевое направление фронта над астрономическим горизонтом планеты. Ксеносы, похоже, хорошо знали боевую доктрину Империума и технические возможности имперских кораблей. Поэтому они без опаски направили свои суда веером к периферии сферы битвы, понимая, что это не даст противнику тактического преимущества.

Все было так, если бы имперцы собирались продолжать бой.

– Общий прорыв через центр, – выдохнул примарх, двумя могучими шагами возвращаясь к командному трону. Его зеленые глаза горели внутренним пламенем. Элифас часто видел отца таким в разгар пустотного сражения. Солей Враск был рожден для подобных моментов.

На гололите вспыхнуло еще несколько искр разного размера. Мерцающий понимал, что сейчас все зависит от исправности каналов связи. Сколько же кораблей они потеряют лишь потому, что приказ дойдет до них с задержкой в несколько секунд? Это не имело значения. Значимы были только спасенные жизни. Погибшие получат последние почести позже.

Внезапно через шум помех в общем канале прорвался хриплый голос Абрахама Сера, капитана «Трисмегиста». Элифас узнал его лишь потому, что был лично знаком с этим воинственным человеком.

– Смерти нет! – проскрежетал Абрахам и связь оборвалась.

Почти сразу аналогичное сообщение продублировали еще два голоса – один удивительно молодой, почти мальчишеский, второй – женский. Элифас посмотрел на отца и понял, что это были голоса капитанов «Моая» и «Утра магов». Вслед за этим в разных частях гололита почти одновременно вспыхнули три ослепительно-ярких искры. И три янтарные капли скатились по щекам примарха.

– Смерти нет, – Солей произнес боевой клич своего легиона одними губами.

Через два часа двести шестьдесят кораблей Группы Люис покинули сферу битвы над Адвекс-Морс Экстремис, пройдя сквозь широкое кольцо в самом центре вражеского строя. Сто двадцать имперских судов навсегда остались на орбите этого мира. Некоторые еще боролись за жизнь в тщетной агонии, транслируя на всех частотах единственную фразу: «Смерти нет».

Авл Кельс опустился на пол центральной платформы, тяжело привалившись спиной к парапету. На таком расстоянии ксеносское поле подавления не действовало, и связь по большей части восстановилась. Хотя инфраструктуре корабля был нанесен значительный урон, и техножрецам еще предстояло выяснить – как именно враг глушил их системы наблюдения связи.

Элифас подошел к брату и помог ему подняться. Авл взглянул на тактические экраны. Его глаза затопила боль.

– Сколько… – он не сразу справился с эмоциями. – Не вижу сводку – сколько кораблей мы уничтожили?

– Нет точных данных, – отозвалась Анна со своего трона. – Мы пока не в состоянии идентифицировать, уничтожено вражеское судно, сильно повреждено или не получило значительного урона. По актуальным отчетам, мы нарушили конструктивную целостность как минимум тридцати ксеносских кораблей, двенадцать развалились на части – их мы с наибольшей вероятностью можем классифицировать как уничтоженные.

– Двенадцать, – эхом повторил Кельс.

– То есть размен – один к десяти, – продолжил его мысль Элифас.

– Это не война, это истребление, – проговорил Авл, облизав пересохшие губы. Он обернулся и с надеждой посмотрел на отца.

– Приказы, господин? – Анна Крейн тоже задрала голову, глядя на своего примарха. – Мы быстрее и можем уйти к ближайшей… – она осеклась, поймав взгляд Солея.

– Направьте флот к Адвекс-Морс Примус, – глаза Враска больше не горели двумя безумными изумрудами. Теперь они едва тлели, а кожа вокруг кристалла во лбу воспалилась.

– Мы должны помочь моему брату, – владыка XI легиона ничем не выдал своего волнения. – Ведь он… он не отступит.

***

– Мы потеряли связь с Группами Бэйт и Люис, – доложил Каппа-8-Орион, недавно получивший доминирующий статус в подсекторе связи капитанского мостика.

Максим Тихон ничего не ответил, лишь один из его многочисленных мехадендритов с пикт-устройством покосился на Витара Каина, издавшего звук, который синаптические архивы архимагоса классифицировали как «пренебрежительное фырканье».

– Продолжайте попытки связаться с флотами, – наконец снизошел Тихон. – Факт потери связи не вносит критического деструктива в параметры нашей миссии.

Каин снова фыркнул.

– Насколько это разумно, архимагос? – Витар намеренно использовал для общения биологическую гортань. Он склонил голову, посмотрев на эксплоратора. – Здесь нет ничего, что могло бы повлиять на внутрисистемную связь.

– Вероятно, но не гарантировано, – архимагос парировал компактным пакетом данных. – Нет никаких факторов, указывающих на присутствие врага, если вы об этом. Кроме того, в Группе Бэйт – шестьсот десять кораблей. В Группе Люис – триста восемьдесят. Ковчег остался с флотом Балора. Мне не известны факты ксеносской угрозы, способной нести объективный риск для любой из этих групп. Вам такие факты известны?

Витар Каин промолчал.

Они отделились от основных сил Объединенного Флота, как только миновали астероидное поле, направившись к дальнему краю системы, где авгуры фиксировали крупный искусственный объект, движущийся по гелиоцентрической орбите. Тихон решил, что брать Ковчег нерационально, поэтому оставил его на попечение Кракова.

Эксплоратор взял универсальный крейсер класса «Лунный», модифицированный на верфях Марса по его спецзаказу два года назад. Это было отличное многоцелевое судно с мощным вооружением, усиленными двигателями и дополнительными комплексами авгуров и ауспексов. Оно идеально подходило для агрессивной внутрисистемной разведки. В качестве прикрытия выступила эскадра эсминцев класса «Охотник», разумеется – тоже модифицированных под нужды Максима.

Несмотря на предложение Келла, Тихон отказался от присутствия космодесанта на своих кораблях. Вместо этого он взял на борт «Вольта» (так назывался крейсер) Витара Каина, роту таллаксов тагматы и взвод тяжелых урсараксов. Плюс у «Вольта» был собственный контингент скитариев и батальон боевых сервиторов. Этого должно было хватить для… в принципе, для чего угодно.

Через терранские сутки крейсер подошел к искусственному объекту на расстояние прямого сканирования ауспексами. Авгуры, как и в случае с покинутыми колониями, не давали результата. Объект казался безжизненной громадой из камня и адамантия, но при этом сохранял стабильную орбиту, что потенциально указывало на наличие стабилизирующих двигателей и системы, которая ими управляла. Рабочей системы.

Над гололитическим проектором в центре мостика вспыхнуло трехмерное изображение объекта. Он выглядел как исполинское веретено, обернутое мотками стальной пряжи. «Веретено» медленно вращалось вокруг своей оси. Что-то неправильное было в нем. Через минуту, когда поступили новые данные и картинка обрела бо́льшую детализацию, Витар Каин понял, что именно.

– Это Пограничная станция типа «Парка», – констатировал он, сверяясь с инфопланшетом. Секутор стоял возле архимагоса на мостике «Вольта», который в сравнении с мостиком Ковчега казался каютой рядового члена экипажа, а не центром управления грозного боевого корабля Механикум.

– Их ставили на внешних берегах внутрисистемных заливов для раннего обнаружения угроз и обороны, – холодно подтвердил Максим Тихон. – Я знаю это, секутор.

Витар опять фыркнул, но не мог не отдать архимагосу должное. Архивы «Вольта» не могли вместить все сведения, хранящиеся в базах данных «Кредо Омниссии», поэтому эксплоратор скопировал их избирательно. Толи удачно угадал, толи успешно просчитал, но именно эти данные понадобились для опознания объекта.

Кроме того, передовая аугметика позволяла архимагосу поддерживать связь с архивами корабля без прямого контакта, как сам Каин управлял своими таллаксами. В такие минуты Витар подумывал, что, быть может, его фанатичная приверженность человеческому началу не стоит того, чтобы отказываться от столь удивительных и эффективных возможностей.

– Станция создана на основе СШК, – продолжил секутор. – Омниссия, это ведь уникальный археотек Темной эпохи! Можно сказать, перед нами предтеча Звездных Фортов!

Тихон попытался повторить фырканье Витара, и его кортикальные импланты справились с задачей. Но внешний воксмиттер, заменявший архимагосу рот и глотку, не справился. Поэтому из динамика донесся лишь странный шипящий звук.

– Если и предтеча, то крайне отдаленная, – пакет данных, посланный Тихоном, отдавал холодным презрением. – Ауспексы показывают, что станция покинута как минимум три тысячи лет назад. Нет ни биологической, ни электромагнитной активности.

– Да, но… – Каин опять сверился с планшетом. – Вот здесь, – он ткнул пальцем в округлое навершие «веретена», – здесь должен находиться управляющий центр. И оттуда идет слабый сигнал.

– Вероятно, эфир, или остаточное излучение от… не идентифицированного воздействия, – архимагос запнулся, что было на него непохоже. Линзы его зрительной аугментики защелкали, перенастраиваясь. – Сигналы не читаемы.

– Они будто на границе всех диапазонов сразу, но ни одному не соответствуют полностью, – задумчиво протянул Витар Каин. – И что это за черные… наросты на корпусе станции?

Максим Тихон не ответил.

– Каппа-8-Орион, связи нет до сих пор? – через некоторое время уточнил эксплоратор. Каин искоса посмотрел на него. Великий и непоколебимый Максим Тихон проявляет беспокойство. Немыслимо!

– Статус тот же, – пришел ответ техножреца.

– Сближение на максимально допустимом ускорении, – скомандовал Максим. – Отыщите ближайший к командному центру стыковочный шлюз и подготовьте мою «Сикри» к вылету. Магос-секутор, – он обратился лично к Витару. – Организуйте патрулирование региона эскортными кораблями, а затем присоединитесь ко мне на первой десантной палубе.

– Предпочтения по комплектации личного состава? – уточнил Каин. Его всегда забавлял этот протокольный оборот «личный состав». Ведь речь шла о таллаксах и урсараксах. То есть о лоботомированых технорабах, которые были кем угодно, но точно не личностями.

– На ваше усмотрение, – бросил архимагос и направился к одному из выходов с мостика. Его транспортная платформа мелко стучала по стальному полу заостренными лапами.

Витар пришел на первую десантную палубу через восемь минут и девять секунд после эксплоратора. За это время Максим Тихон непостижимым образом успел облачиться в боевой доспех. Само собой, не обошлось без плеяды сервиторов-оружейников, но у Каина все равно создалось впечатление, что архимагоса облекали в высокотехнологичную сталь на ходу.

На нем по-прежнему была красная мантия с символикой Высшего Духовенства Марса. Но теперь под ней явно вырисовывались мощные угловатые плечи и пластинчатый торс. К спине архимагоса был пристегнут многоцелевой исследовательский комплект ИК-14 модификации «Каскад». Он представлял собой две огромные сегментированные клешни, вздымавшиеся над плечами жреца, и целый сонм постоянно шевелящихся мехадендритов различной длины.

Транспортная платформа тоже преобразилась – у нее «выросло» две дополнительные ноги, теперь их было восемь. В задней части платформы Каин рассмотрел генератор энергетического щита, а спереди установили стационарный инокуляр и два сигнума.

Левая рука архимагоса, закованная в перчатку с инвестигатумом, оставалась свободной. В правой он держал гальваническое ружье Архана Типа IV. Вытянутое ложе из кносского дуба украшала искусная резьба, а на канале ствола красовалась тончайшая гравировка. Без сомнения, ружье представляло собой шедевр оружейного мастерства, и являлось единичным экземпляром.

– Ваши воины готовы, магос-секутор? – под капюшоном Тихона щелкнула зеленая оптика. Он смотрел за спину Витара, где стояли два огромных урсаракса, ростом превосходившие своего повелителя почти вдвое.

Урсараксы напоминали обычных таллаксов, но имели принципиально иную конструкцию шарнирных соединений в суставах и модифицированные силовые модули. У них не было дистанционного оружия – запястья технорабам заменяли изогнутые силовые когти, в данный момент деактивированные. Из-за массивных спин выглядывали прыжковые репульсоры. Воистину, смертоносные творения магоса-эксплоратора Энабрина Фалькана воплощали принцип штурмового боя в чистом виде.

Позади урсараксов выстроилось два взвода таллаксов с молниемётами. По две машины в каждом взводе были дополнительно укомплектованы тяжелым вооружением.

Витар Каин потянул время, проверя заряды в своих фосфорных серпентах. Силовой топор покоился за спиной в магнитных зажимах. Он хорошо понимал вопрос Тихона. Его следовало трактовать так: «Почему вы не взяли в отряд моих скитариев? Вы не доверяете им? Только своей тагмате?»

– Воины готовы, – невозмутимо ответил секутор, закончив с оружием. Что ж, в эту игру могут играть двое.

– Тогда вперед, – эксплоратор развернулся и направил транспортную платформу к личной «Громовой птице» типа «Сикри», единственной во всем Объединенном Флоте. Если бы Максим Тихон все еще мог ощущать такое чувство как гордость, он бы его непременно ощущал по этому поводу.

Кроме архимагоса и отряда Каина с ними на станцию отправился Альфа-6-Гемини, техножрец-кастелян Тихона. Он выглядел непримечательно – красная мантия, типовая эксплораторская броня под ней, сзади на пояснице – деми-комплекс с четырьмя мехадендритами и небольшой клешней. А вот оружие удивило Витара. Техножрец сжимал в обеих руках радиевый джиззейл – редкую снайперскую модификацию типовой рад-винтовки скитариев.

Витар Каин не отрывался от джиззейла все время, пока их исследовательская группа грузилась в «Сикри». Он продолжал смотреть на оружие, когда транспортник мягко оторвался от посадочной площадки и в окружении коронных разрядов прошел через энергетическую мембрану, отделявшую палубу от ледяного вакуума по ту сторону переборок.

«Вольт» подошел к объекту вплотную, так что из иллюминаторов «Грозовой птицы» не было видно ничего, кроме серой адамантиевой обшивки с непонятными черными наростами. Каин переключил внимание на ретинальный дисплей, где помимо сведений о его отряде также отображались данные по позициям эскортников. Эсминцы уже вышли на рубежи патрулирования вокруг станции, тщательно рыская в пространстве ауспексами и авгурами на предмет неожиданной угрозы.

Через три минуты и сорок одну секунду «Громовая птица» пристыковалась к шлюзу, который техножрецы «Вольта» определили как ближайший к командному центру Пограничной станции. Шлюз естественно был закрыт и не отзывался на командные протоколы. Ноосферные пакеты он, конечно, тоже не воспринимал. Тогда Максим ввел один из мехадендритов в порт фидельного узла когитатора двери и через четыре секунды шлюз с оглушительным скрипом откатился в сторону, оставив после себя в округлых пазах глубокие царапины и подтеки ржавчины.

– Есть атмосфера, – констатировал Альфа-6-Гемини. Он шел рядом с Каином сразу за урсараксами и взводом таллаксов. За ними двигался архимагос, второй взвод таллаксов замыкал. Типовое построение.

Едва они переступили порог входного шлюза, на потолке и стенах медленно начали разгораться люминоленты. Ауспексы брони Витара показали, что они работают на пятнадцать процентов от оптимальной мощности.

– Есть энергия, – Альфа-6-Гемини, похоже, обожал озвучивать очевидное.

Через некоторое время впереди показался Т-образный перекресток, а на стене слева – отключенный когитатор. Как и в случае с шлюзовым когитатором, Тихон подключился сам, будучи уверен, что он найдет нужные сведения быстрее, чем Витар, и уж точно быстрее, чем его кастелян.

Эксплоратору потребовалось восемь секунд, чтобы получить полную схему модуля управления и еще столько же для скачивания плана станции. Он без задержек передал сведения Каину по ноосферному каналу. Теперь они знали, куда идти.

Чем глубже продвигалась группа, тем более несуразную картину рисовали сканеры и датчики угрозы. В какой-то момент весь ретинальный дисплей Каина подсветился насыщенно-красным, говоря о том, что потенциальная опасность… везде! Он моргнул, вызвав сводку по состоянию таллаксов. Технорабы волновались, их сенсоры тоже сбоили. Секутор обернулся – таллаксы водили молниемётами из стороны в сторону, урсараксы настороженно пригнулись, активировав силовые когти.

– Успокойте представителей доблестной тагматы, секутор, – посоветовал эксплоратор. – Здесь нет опасности.

– Тогда в чем дело? – огрызнулся Витар. Его раздражала эта неопределенность, хотя он мог только гадать, каково сейчас самому Тихону, ведь у него аугметики на порядок больше. Как это жестоко – осознавать, что собственное тело в любой момент может тебя подвести.

– Возможно, в этом, – архимагос неожиданно замер. Авангард таллаксов тоже остановился, киборги развернулись и разошлись веером, сформировав оборонительное построение.

Максим Тихон подошел к стене, вдоль которой тянулся целый ряд черных наростов. Эти странные образования, полностью аналогичные тем, что покрывали корпус станции снаружи, встречались все чаще.

Архимагос присел и протянул к наросту руку с инвестигатумом, который внешне напоминал нарцетум апотекариев Легионес Астартес. Из устройства выскользнула тонкая стальная игла и с усилием вошла в нарост. Через мгновение она вернулась обратно в инвестигатум, но архимагос не спешил подниматься. Он анализировал.

– Передаю данные, – пояснил Тихон, направляя Каину пакеты с результатами анализа. К констатации он добавил команду на бинарике для Альфа-6-Гемини, чтобы тот подошел и одолжил господину часть вычислительных мощностей своего аугметированного мозга.

Получив предварительные отчеты, Витар Каин сразу вывел их на ретинальный дисплей. Он подождал некоторое время, пока данные обновлялись – благодаря кастеляну, подключившему свой мозг напрямую к мозгу архимагоса через эпидуральный коннектор, анализ ускорился на двадцать пять процентов.

– Во имя Омнисси! – не выдержал секутор. – Они… они живые?

– Не в том смысле, в каком мы привыкли, – поправил его эксплоратор, рывком отключая от себя мехадендрит кастеляна, – но да, это определение допустимо. Только они не белковой природы.

– Точнее – не только белковой, – пораженный Витар лишь сейчас понял, что услышал в голосе архимагоса эмоцию. Удивление. Второй раз за день? Похоже, в господине эксплораторе вдалеке от милого сердцу Марса пробудился природный авантюрист!

– Теперь условное определение «наросты» больше не корректно, – вступил в разговор Альфа-6-Гемини. Его голос звучал неровно, он часто дышал, приходя в себя после контакта с архимагосом.

– Скорее это… «корни»? – предположил Каин, изучая трехмерную схему Пограничной станции, которая, как показали результаты анализа, была вся опутана этими образованиями. Причем «корни» на корпусе и на стенах внутри были лишь видимой частью айсберга, их бо́льшая часть каким-то образом вросла в переборки и даже системы коммуникаций.

– На данный момент у нас недостаточно сведений для целесообразных гипотез. Продолжаем движение! – скомандовал эксплоратор, и Витар Каин отдал приказ технорабам.

Путь до центрального узла занял почти час. Они несколько раз поднимались на транспортных платформах, потом проехали на маглеве, пока он не отключился под стрекот искр, вырвавшихся из силовой установки. Дальше шли пешком по монорельсу.

Полученные из когитатора данные говорили о том, что «Парка» стабильно функционирует, но в режиме экономии энергии. Ее аккумуляторные секции истощились, а генераториум больше не мог вырабатывать нужные объемы электричества. Станция просто старела, медленно разрушаясь без присмотра человека.

– Но откуда взялись эти «корни»? – вслух подумал секутор. – Это ведь уникальная форма жизни. Возможно, ее занесло сюда космическими ветрами из-за пределов галактики?

– Вероятность – ноль целых и четыре десятитысячных, – ответил эксплоратор. Однако Витар читал нетерпение в ноосферном канале архимагоса. Похоже, тот сильно возбужден, раз это заметно даже для столь слабо-аугметированного организма.

Вскоре они оказались перед дверью, ведущей в центральный узел управляющего модуля. Архимагосу и ее пришлось открывать вручную. Дверь завизжала, сервоприводы в стене заискрили и дверь медленно поползла в сторону. Судя по следам, несколько «корней» проросло прямо через нее. Теперь их размозженные лохмотья валялись в колее двери, а вокруг растекалась мутная зеленоватая субстанция. Вероятно – питательные соки.

В центральном узле люмены не работали, но это не стало проблемой. Двадцать четыре спаренных прожектора, установленные на плечах таллаксов, ударили в темноту. Урсараксы тоже были укомплектованы люминарными установками, но не торопились их включать. Штурмовые киборги предпочитали не выдавать себя перед потенциальным врагом.

Центральный узел был огромен, хотя и уступал в размерах мостику «Кредо Омниссии». Он имел сферическую форму с несколькими уровнями горизонтальных платформ, заполненных всевозможным оборудованием и сотнями когитаторов. По периметру располагались колонны, увитые коммуникационными линиями и силовыми коробами. Все вокруг было опутано черными «корнями» разной толщины и формы. Глядя на них, Витар ощущал какое-то внутреннее отвращение, которое он сам не мог понять.

– Альфа-6-Гемини, подключись к командному когитатору, – отдал распоряжение архимагос, направляясь к центру платформы, на которой они находились. Там и располагался командный когитатор – огромный куб из хромированной стали с множеством медных гнезд и рядами информационных экранов из активного стекла.

Витар отдал ментальную команду таллаксам занять круговое построение, для урсараксов он активировал программу свободного поиска целей и те сразу растворились в холодной темноте зала.

Одновременно Каин подумал о том, почему в этот раз Тихон не стал лично подключаться к системам станции? Опасался, что здесь может быть какой-то вирус или иная опасность? Ведь ему не терпится узнать больше, это видно!

Пока секутор размышлял, таллаксы рассредоточились по позициям, взяв молниемёты наизготовку. Кастелян отыскал неповрежденный порт на когитаторе и подключился к нему одним из мехадендритов. Архимагос стоял рядом и бесстрастно взирал на техножреца с высоты транспортной платформы, периодически перебиравшей по полу паучьими ногами. Этот звук казался секутору оглушительным и выводил его из эмоционального равновесия. Возникли неуместные мысли о том, что они пробрались туда, куда не следует. И делают то, что не следует.

Альфа-6-Гемини дернулся, его начало трясти, а затем он медленно опустился на пол.

– Пусть один из таллаксов подключит его к своей энергоячейке, – эксплоратор даже не посмотрел в сторону Витара. Тот отдал мысленную команду и один из технорабов подошел к скорчившемуся на полу техножрецу. Остальные сменили построение, нивелируя мертвую зону в сфере обстрела.

Когда таллакс сунул один из мехадендритов кастеляна в порт энергоячейки, скрытой под грудными пластинами его лорики, техножрец мгновенно пришел в себя. Не говоря ни слова, он тряхнул головой и молча продолжил работу над активационными протоколами.

Прошла минута и когитатор ожил, некоторые порты тихонько заискрили, экраны из активного стекла налились синевой, а потом на них проступили символы Лингва Технис версии 13.87. То есть на восемьдесят версий младше актуальной.

– Скачиваю данные, – отчитался техножрец. – Так как порты давно не окроплялись священными маслами и соединительные протоколы устарели, это займет… некоторое время.

Едва Альфа-6-Гемини произнес эти слова, таллаксы вскинули молниемёты. Витар Каин выхватил фосфорные серпены, меняя мысленными командами визуальные спектры линз шлема. Датчики угрозы вопили о множественных целях, ауспексы прекратили сбоить и показывали отраженные сигналы от десятков стремительно приближающихся объектов. Они будто выросли из ниоткуда, а их целью, несомненно, была группа Механикум в центре зала.

– Я предполагал, – тихо прошипел Максим Тихон на бинарике. Он ухватил кастеляна за капюшон и грубо отшвырнул в сторону от когитатора. Затем повернулся к черному кубу спиной и вскинул гальваническое ружье, отточенным движеньем уперев деревянный приклад в плечо. В это время четыре мехадендрита из его «Каскада» подключились к портам когитатора.

Витар Каин тоже отступил к когитатору, встав с противоположной стороны. Он снял все блокировочные протоколы с таллаксов, приказав им стрелять на поражение. Урсараксы получили приказ продолжать свободную охоту, но их уровень агрессии секутор поднял до максимума.

Когда первый противник вступил в свет прожекторов, Каин не поверил своим глазам. Он еще никогда не видел ксеносов такого типа. Враг напоминал ящера, вставшего на задние лапы. Однако его когти и лезвия на хвосте явно имели искусственное происхождение и были внедрены в черную плоть.

Витар успел рассмотреть какие-то механизмы на плечах, груди и голове существа, но потом ящер изогнулся всем телом и выпустил в воздух перед собой ослепительный разряд молнии. Разряд ударил в одного из таллаксов, и киборг разлетелся на куски под грохот мгновенно перегруженной энергоячейки,.

Сразу несколько ящеров возникло в поле зрения Каина, и он открыл огонь из серпент. Ксеносы двигались быстро, быстрее Астартес. Однако секутор все же сумел просчитать их движения, так что несколько фосфорных снарядов пришлось точно в цель. И… враг не получил видимого урона.

– Пустотные щиты? – секутор вздернул бровь, продолжая стрелять. Наконец, он заметил, что его снаряды взрываются в нескольких сантиметрах от тела ящера, натыкаясь на энергетическую преграду. Но в отличие от имперских щитов, эти не покрывались радужными волнами, перенаправляя энергию в варп.

И не пробивались, хотя секутор уже выпустил во врага две полные обоймы.

Раздался оглушительный треск, и все вокруг утонуло во вспышке нестерпимо яркого света. Вспышка оказалась настолько быстрой, что линзы шлема не успели вовремя среагировать и секутор запоздало зажмурился, вслепую перезаряжая серпенты. Отстрелянные обоймы с парным стуком ударились о металлический пол.

Хотя он ничего не видел перед собой, ретинальный дисплей продолжал исправно выдавать сведения о состоянии группы. Силуэты четырех таллаксов были серыми. «Уничтожены». Еще четыре моргали красным. «Тяжелые повреждения». Все остальные окрасились в бледно-желтый, что указывало на сбой в энергетических цепях.

У секутора отключился внутренний вокс и погас фонарь на шлеме. Он ощутил, что его доспех стал тяжелее, так как половина сервомоторов вышла из строя, а вторая половина потеряла мощность. В голове зашумело – это засбоили кортикальные импланты.

Секутор обернулся на архимагоса. Из воксмиттера шла кровь, Максим припал на одно колено на транспортной платформе, периодически непроизвольно сотрясаясь в конвульсиях.

И все же эксплоратор сражался. Он посылал во врага снаряд за снарядом, его гальваническое ружье стреляло с невероятным грохотом. Три выстрела – и все три легли точно в цель. Витар с удивлением отметил, что третий выстрел пробил энергощит ксеноса, потому что следом в то же место угодил разряд из молниемёта таллакса, и ящера отбросило назад во тьму.

Каин вернулся к своем сектору обстрела и вновь открыл огонь, отмечая, что еще два технораба пали. В конце концов, прицельными выстрелами он тоже смог пробить энергощит приближающегося врага, но обе серпенты опустели. Он отбросил пистолеты, попытавшись выхватить из-за спины топор и одновременно понимая, что просто не успеет.

Ящер был чудовищно быстр. Его неподвижные глаза без зрачков смотрели точно на магоса, и от этого взгляда секутору стало не по себе. Но Каин сражался с именем Омниссии на устах, и ничто не могло пошатнуть его уверенность в своих силах! Ничто не могло заставить его сомневаться, и тем более – сдаться, принять судьбу.

Однако топору не пришлось вступать в дело. Серебристая молния мелькнула перед глазами Витара и ксенос исчез, сбитый с ног вырвавшимся из тьмы урсараксом. Киборг угрожающе заревел, орудуя обеими руками. На расщепляющем поле силовых когтей зашипела зеленая маслянистая кровь ящера. Но тот не позволил избивать себя. Он изогнулся, сбросил восемьсоткилограммового технораба, и нырнул за ним в темноту.

Каин шагнул вперед, занимая свободное место между двумя таллаксами. Где-то слева дважды ударили гранатометы, затем еще раз. Центр платформы стремительно заволокло дымом, и секутор переключил линзы шлема на инфракрасный спектр. Анализаторы показывали, что ксеносы холоднее людей, но достаточно теплые, чтобы сенсоры их засекали.

По центральному узлу прокатилась новая энергетическая вспышка, и хотя в этот раз Каин успел затемнить визор, сканеры доспеха он спасти не мог. Ауспексы мгновенно сгорели, броня потяжелела еще больше, но его собственную аугметику чудом не зацепило.

Секутор тряхнул головой и занял боевую стойку, поднимая топор. Из темноты на него прыгнул очередной ящер. Витар сместился в сторону, одновременно нанося легкий рубящий удар для отвлечения противника, затем сменил вектор движения оружия и попытался достать врага пяткой топора. Ящер отпрыгнул и атаковал снова без задержки. На миг его когти сошлись с пласталевым древком топора, воздух вокруг загудел от силы столкновения.

Каин разорвал дистанцию, замахнулся справа, ударил слева. Враг увернулся смазанным пируэтом и атаковал в область паха. Секутор отскочил и едва успел поднять топор, встречая удар хвоста с острым продолговатым лезвием. Воздух снова загудел так, что у Каина заныли зубы. Ксеносы и без того были слишком быстры, но их площадные электрические атаки превратили силовой доспех магоса в груду пластали и керамита. Теперь броня мешала, а не помогала, отягощая своим бесполезным весом.

Противник снова атаковал, и Каину пришлось отступать. Он поднял топор над головой, закрутил его губительной мельницей. На секунду ящер замедлился, вычисляя траекторию движения вражеского оружия, и вновь ринулся в атаку. Но Витар вместо очередного отступления метнулся ксеносу в ноги, перевернувшись на спину и выставив лезвие топора перед грудью.

Финт удался – лезвие в виде шестеренки, окутанное дымкой расщепляющего поля, вспороло ящеру живот. Неглубоко, но достаточно, чтобы оттуда потекла мерзкая зеленая кровь. Секутор успел подумать, что щиты ящеров, судя по всему, имеют кинетическую природу, поэтому хорошо останавливают только дистанционные атаки, но бесполезны против оружия ближнего боя.

Каин рванулся к ксеносу, вкладывая в серию быстрых дуговых ударов всю силу и скорость, на которую был способен. Раненый враг заблокировал несколько атак, затем напружинился и исхитрился поднырнуть под несущееся ему навстречу древко. Он с чудовищным импульсом врезался головой в грудь Витара. У того мгновенно вышибло весь воздух из легких, он подлетел вверх и рухнул возле черного куба когитатора.

Секутор выронил топор, поэтому потянулся за мизерикордами, которые были примагничены к голенищам его силовых сапог. Ящер прыгнул, выставив вперед лапы с жуткими когтями. Витар Каин попытался заблокировать атаку клинками и у него почти получилось, но один из когтей все же вошел в плечо, с легкостью вскрыв пласталь с регенерационным наслоением.

Каин ударил ящера шлемом в лицо. Раз, другой. Он рассек врагу бровь и сломал сплюснутый нос, но ксенос не обратил на это внимание. Зато он обратил внимание на выстрел молниемёта, который ударил ему в бок, сбрасывая чудовище с секутора.

Каин мысленно восславил Омниссию. Ноосферная аугментика накрылась не полностью и его команды все же доходили до таллаксов, хотя и с задержкой.

К бою присоединился еще один технораб, два таллакса не переставая стреляли в оглушенного врага. Все их атаки поглощались щитом, но, как надеялся Витар, хотя бы ослепляли противника.

Его расчет оправдался. Когда он метнулся к врагу с занесенными для удара мизерикордами, тот отреагировал на мгновение позже, чем следовало. Два тонких узких лезвия погрузились в шею ящера на всю длину, выйдя сзади чуть ниже угловатого черепа. Каин рывком высвободил лезвия и с отвращением посмотрел на оседающее тело.

Но его победа ничего не значила. Погибло уже десять таллаксов, остальные были тяжело повреждены. Сигналов урсараксов он вообще не видел.

– Входящий вызов с «Вольта»! – от Альфа-6-Гемини пришло неожиданное оповещение. Лишь у него из группы сохранился внешний вокс-передатчик.

– Что там? – сам Каин не имел связи с кораблем. Он направился к тому месту, где уронил силовой топор.

– Суда противника, – ответил кастелян, выстрелив из радиевого джиззейла. Выстрел получился весьма результативным. Шальной луч прожектора всего на миг выхватил из темноты ящера, и этого мига техножрецу хватило, чтобы размозжить тому голову радиоактивным снарядом. Похоже, Альфа-6-Гемини уже некоторое время вел свою цель, поэтому знал, что ее щит перегружен.

– Сколько? – поинтересовался Тихон. Даже этот простой пакет данных от него читался со сбоями.

Архимагос продолжал выкачивать сведения из когитатора и одновременно брал под контроль инфраструктуру станции – сектор за сектором, модуль за модулем. Это требовало от него колоссальных усилий, однако эксплоратор еще умудрялся стрелять из гальванического ружья. При других обстоятельствах Каин обязательно отметил бы этот факт, выразив Максиму свое искреннее уважение.

– Три корабля, – кастелян снова выстрелил, в этот раз лишь повредив ксеносу щит. – Не идентифицируются. Один из эскортников уничтожен.

– Что? Он вступил в бой? – секутор подобрал топор и приказал оставшимся таллаксам сомкнуть ряды ближе к когитатору.

– Не успел, – кастелян инстинктивно качнул головой. – Крейсер атакован, лишился половины щитов левого борта.

– Да что ж за… – секутор поджал губы. Он наконец обнаружил урсараксов. Оба на удивление были живы и даже с первого раза подчинились его команде вернуться, несмотря на то, что их кровь переполняли боевые стимуляторы, ноотропы и химические модификаторы агрессии. В таком состоянии киборги были непредсказуемы и зачастую реагировали только на экстренные протоколы отключения.

Максим Тихон на миг опустил ружье, бросив взгляд на Каина. Ноосферный канал между ними давно оборвался, но Витар понял архимагоса без слов. Его «слишком человеческий» мозг мгновенно принял решение.

– Передай на «Вольт», всем эскортникам – в атаку! – обратился он к кастеляну. – Крейсеру – взять станцию на таран в секторе… – магос вызвал на ретинальном дисплее схему «Парки», – в секторе А-2. Пусть взрывают корпус мельта-зарядами и переправляют сюда всю живую силу и ресурсы. Все, что успеют!

– Успеют… до чего? – Альфа-6-Гемини непонимающе уставился на секутора. Он даже не заметил, что использовал воксмиттер.

– До того как их уничтожат, – холодно пояснил Каин. – Нам не выбраться со станции и не спасти крейсер. Но мы еще можем подавить врага здесь и взять станцию под свой контроль.

– Вероятность успеха – три целых шестьдесят шесть сотых процента, – констатировал Тихон, когда Альфа-6-Гемини уставился на него с немым вопросом в аугметированных глазах. – Для актуальной ситуации – приемлемо.

Кастелян передал приказы на крейсер.

– Требуются разъяснения, – он вновь неосознанно перешел на вербальный канал, вернувшись к стрельбе. – Как мы свяжемся с флотом без корабля? Как вернемся?

– На «Парке», – ухмыльнулся Витар Каин. – Я же говорил, эти станции – предтечи Звездных Фортов. Ты даже не представляешь, на что они способны!

***

«30 секунд до столкновения».

Кайден почувствовал, как штурмовая торпеда выполнила очередной маневр. Фиксирующие ремни затрещали. Несмотря на них, воина едва не впечатало в некрашеный адамантий двойного борта.

На дисплее перед Каром отображалось состояние каждой из тридцати пяти торпед. Три из них – включая его собственную – были обведены пульсирующей рамкой. В двух других находились Балор и Аскелад. Обычная практика разделения командного состава, чтобы оборонительные орудия врага не могли одним удачным залпом лишить атакующие силы сразу всей координации.

Хотя у этих кораблей, похоже, вообще не было зенитных комплексов. А их пустотные щиты (или их аналоги) «Гнев Нуаду» уже перегрузил серией мощных залпов.

«10 секунд до столкновения».

Кар приготовился, выбросив из головы лишние мысли. Эндокринная система космодесантника закачивала в кровь невозможные для простых смертных дозы норадреналина, доводя модифицированные надпочечники до предела биологических возможностей. Одновременно в синапсах активно блокировалась ацетилхолинэстераза – фермент, разрушающий ацетилхолин, который также синтезировался организмом легионера в ударных дозах, обеспечивая идеальную нервно-мышечную передачу.

– Терра в наших сердцах! – заревел воин в момент удара. Вокс не работал – ксеносы успешно подавляли почти все виды внутренней связи. Но Кар знал, что в эту секунду три тысячи легионеров прокричали древний боевой клич Авангарда.

Когда десантная торпеда столкнулась с корпусом вражеского корабля («наутилуса», как его назвали воины, исходя из характерной формы конструкции), Кайден ощутил чудовищный рывок. Что-то в его груди затрещало. Фиксирующие ремни лопнули, его швырнуло вперед и вниз вдоль борта.

Ударившись ногами о носовую часть торпеды, Кар тут же оттолкнулся от нее и подтянулся руками обратно. В следующее мгновение под ним разверзся ад, когда сработали мельта-заряды, пробивая переборки ксеносского судна.

Торпеды класса «Шелки», разработанные в самом начале Великого крестового похода, считались устаревшими, но Авангард Терры не спешил отказываться от них. Они обладали максимально простой конструкцией и невероятной маневренностью, даже модели, рассчитанные на целый взвод. Это позволяло торпедам легко уклоняться от зенитного обстрела и доставлять воинов в гости к врагу с хирургической точностью.

Едва мельта-заряды активировались и внутреннее пространство торпеды заволокло густым ядовитым дымом, Кайден разжал пальцы и скользнул вниз. Он выпал в низкий округлый коридор, тускло подсвеченный зеленоватыми сферами, расположенными по нижней кромке стен.

Все вокруг казалось живым и неживым одновременно. Пол, стены и потолок покрывали мелкие бугорки и впадины, которые будто медленно пульсировали или… дышали в такт своему собственному ритму. В воздухе можно было различить мерцающую взвесь из мелких фосфоресцирующих частиц, которые плавно двигались в хаотичном танце переплетающихся течений.

Кайден моргнул, изучая данные на ретинальном дисплее. На удивление, воздух был пригоден для дыхания и не ядовит для человека. Разве что общий радиационный фон повышен, что в перспективе может создать проблемы для смертных, но не для живых орудий Императора.

– Аскелад? – без особой надежды поинтересовался воин, активируя внутренний вокс. – Отец? Кто-нибудь из Звериных рот?

Ответом ему стал треск статики. А потом слева из коридора донеслось мелкое стаккато, которое ни один легионер ни с чем не спутает. Болтерная очередь.

Переключившись на тактический режим, экзактатор рванулся в сторону выстрелов, на ходу досылая первый болт в патронник ствола с тихим щелчком. Врага он увидел раньше, чем сработали датчики угрозы и целеуказатели. Это была прямоходящая рептилия с явно модифицированными когтями. На спине и некоторых других частях тела у нее присутствовали какие-то механизмы, скорее вживленные в черную плоть, чем прикрепленные к ней.

Дальше Кар не стал разбираться в анатомии ксеноса, от одного созерцания которого воина нехорошо передернуло. Он вскинул болтер, поймав ящера в прицел, и выпустил короткую очередь. Болты взорвались, не нанеся врагу ущерба. Что ж, никто не говорил, что будет легко!

Кайден продолжал бежать, стреляя на ходу, пока ящер приближался к одному из легионеров Звериной роты. Его атаковало еще как минимум два воина, но лишь когда у Кара закончился боезапас, энергощит ксеноса моргнул, на секунду исказив пространство, и беззвучно стек с тела рептилии, исчезнув в черном прямоугольнике, вживленном в тело существа чуть выше хвоста.

К этому моменту враг добрался до своей цели. Космодесантник выхватил тактический нож, принимая первую атаку когтей на болтер. Оружие развалилось на две части. Легионер атаковал в живот, но ящер с ужасающей грацией сместился в сторону и ударил воина когтями в бок. Когти с легкостью пробили керамит и погрузились втело воина на всю длину.

К ящеру подбежал еще один космодесантник, замахнулся ревущим цепным мечом, но враг отскочил за спину раненого воина и ударил его еще раз другой лапой, сорвав шлем вместе с головой.

Кайден заревел, отбросив болтер. Мгновением позже в его руках оказались щит и копье. Он ударил ксеноса несколько раз, тот уворачивался с немыслимой скоростью, но третий удар все же достиг цели, погрузившись на середину лезвия в бицепс врага. Рептилия не выказала признаков боли, рванувшись в сторону приоритетной угрозы.

Это было ее ошибкой.

Кар пригнулся, приняв на щит несколько чудовищных ударов. Расщепляющее поле на кромке зашипело, в стороны вместе с искрами разлетелись мелкие осколки пластали. В этот момент другой воин атаковал ящера со спины цепным мечом и еще один зашел с фланга, ограничивая врагу возможность маневрировать.

Ящер разменялся с легионерами парой ударов, а затем подпрыгнул и распластался на потолке. Один из воинов выхватил болт-пистолет и выпустил в противника несколько выстрелов. Это отвлекло ящера, позволив Кайдену метнуть копье, угодив монстру точно в грудь.

Рептилия свалилась на пол, разбрызгивая в стороны маслянистую кровь мерзкого химического цвета. Воины Звериной роты двинулись на тяжело раненого врага, но Кайден остановил их.

– Нет! – рявкнул экзактатор через внешний динамик. – Он и в таком виде опасен. Расстреляйте его.

Пока он сам перезаряжался, воины привели приговор в исполнении. Причем Кар оказался прав – даже лежа на полу в луже собственной крови ящер каким-то невероятным образом сумел увернуться от первых залпов. Но каким бы ловким ты ни был, три болтера в упор угомонят любого.

Над воином, которого сразил ящер, опустился апотекарий – его стальной доспех с синими полосами отличался от доспехов братьев лишь левым наплечником, который выкрасили в белый, а поверх нанесли крылатый керикион. Умело орудуя пилами нарцетума, апотекарий вскрыл доспех на шее и груди боевого брата. Затем пилы сменились пневмотрубками с мембранными насадками. Трубки с отвратительным хлюпаньем погрузились в плоть павшего. Его генетическое наследие было спасено.

– Какая рота? – Кайден посмотрел на воинов. Тактический дисплей отобразил ему полный список взвода, но не дал сведений об их принадлежности. Похоже, ксеносы нарушили не только связь, но и работу внутренних систем доспеха.

– Звериная первая, – ответил воин с сержантскими лычками на горжете. Именно он орудовал цепным мечом и болт-пистолетом. – Отделение 3-2. Сержант Ян Волев.

Звериные роты составляли ту часть легиона, которая до сих пор набиралась на Терре. Олигархия Киевской Руси заключила пакт с Балором Келлом и стабильно поставляла ему высококлассных рекрутов из самых старых восточных регионов, относительно чистых генетически и почти не зараженных радиацией. То есть из Брянского, Орловского и Смоленского улья.

Эти воины были известны на весь Империум необузданной яростью и непревзойденным воинским мастерством. Кто-то даже сравнивал их с берсерками Ангрона, а потом выплевывал свои зубы на палубу и приходил к выводу, что его сравнение, вероятно, дальше от истины, чем он думал.

Кайден сверился с данными на дисплее. Взвод потерял шестерых. Он посмотрел за спину сержанта – неподалеку лежало еще одно тело ксеноса.

– Они… их сложно убить, – сержант скрипнул зубами так громко, что звук был хорошо различим даже через внешний динамик шлема.

– Это я уже… – Кайден не закончил, услышав новые болтерные выстрелы дальше по коридору. – За мной!

Второй взвод они встретили на перекрестке. Этим повезло меньше – их атаковало сразу три ящера и они уже успели потерять больше половины личного состава. Кайден выставил перед собой щит и побежал вперед, бойцы Волева прикрыли его болетрным огнем.

Кар врезался в ксеноса, будто сошедший с монорельса маглев скосил растущее на обочине дерево. Они прокатились по полу несколько метров, вскочив одновременно. Завязался короткий, но яростный бой, в котором только подавляющее численное превосходство позволило легионерам взять верх.

Когда схватка завершилась, анализаторы доспеха, суммируя данные собственных ауспексов со сведениями, которые успели получить сканеры флагмана до того, как враг нарушил их работу, выдали приблизительный план этого сектора ксеносского корабля. Кайден прикинул, где вероятнее всего находится мостик и направил воинов туда. Аскелад и остальные поступят аналогичным образом, а значит – там они и встретятся. Если выживут конечно.

По пути группа Кайдена обнаружила еще три взвода, третий ящеры истребили в полном составе. У Кара был лишь один апотекарий и его нарцетум переполнился полчаса назад. Поэтому экзактатор пометил на карте местоположение павших, чтобы потом направить сюда отряд для забора прогеноидных желез.

На подходе к помещению, которое Первый среди равных обозначил на карте как потенциальный мостик, они услышали грохот битвы. Это подстегнуло воинов, заставив эндокринную систему вбросить в вены легионеров новые порции стимуляторов, к которым системы доспехов добавили синтетические коктейли.

Когда они вошли в помещение, Кайдена на миг охватило непередаваемое чувство, которое он всегда испытывал, глядя на то, как сражается его отец.

Балор Келл был великолепен.

Примарх стоял в центре огромного зала на горе из тел ксеносов, истекавщих отвратительной кровью, которая по консистенции напоминала прометий. Шлема на нем не было, растрепанные волосы казались смазанным ореолом вокруг грубого лица, а синие татуировки в бледном фосфоресцирующем свете выглядели черными. Он бился своим излюбленным оружием – двуручным топором, лезвие которого выковали из того же неизвестного металла, что и наконечники копий экзактаторов. В длину топор лишь немногим уступал росту Келла, его прозвали «Гибельным», и для врагов Империума он был именно таким.

Ящеры набрасывались на Балора со всех сторон, иногда атакуя с расстояния ветвистыми электрическими молниями. Но примарх легко уходил от ударов и дальних атак, даже если они были нацелены ему в спину. Он будто чувствовал опасность на каком-то ином уровне, как терранские кошки. Однако несколько раз молнии все же попали в него. Это было понятно по погасшим индикаторам состояния на горжете – доспех не функционировал.

Но владыке II легиона это не мешало. Он держал топор высоко над головой, опуская его на приближающихся ксеносов с такой скоростью, что даже глаза Кайдена не успевали за его движениями. Когда он блокировал удары когтей и хвостов древком топора, ящеров отбрасывало ударной волной, расходившейся от примарха концентрическими кругами.

У подножия горы тел, на которой Балор бился в одиночестве, стояли его сыновья. Пять полных отделений заняли круговую позицию в два ряда. Второй ряд не переставая изрыгал во все стороны масс-реактивный дождь, а первый, стоя чуть ниже, бился в рукопашной. Многие в Звериных ротах подражали экзактаторам, элите легиона, поэтому носили с собой большие круглые щиты. Сейчас они им пригодились, позволив выстроить перед ксеносами непробиваемую пласталевую стену, над которой ежесекундно взмывали силовые мечи, ревущие цепные топоры и короткие копья, наконечники которых поблескивали синевой расщепляющего поля.

– За мной! Построение «Клюв кречета»! – скомандовал Кар, увидев впереди Аскелада. Капитан Первого копья стоял на левом фланге, где напор чужих казался особенно сильным. Кайден заметил, что его брат не может полностью опираться на левую ногу, а на непокрытой голове возле правого уха зияет ужасная рана с опаленными краями.

Два ксеноса обернулись, увидев новую опасность. Стрелять из болтеров воины Кайдена не могли, они находились ниже братьев, с которыми стремились объединиться, и существовал риск дружественного огня. Особенно после того, как по залу внезапно прокатился разряд потрескивающей электрической энергии, окончательно убивший системы целеуказания и сенсоры доспехов. Даже авточувства сбоили.

Четырнадцать воинов выстроились узким клином за спиной Кара и буквально смяли двух ящеров, которые даже не думали об отступлении. Кайден лично успокоил одного из них, вонзив копье в шею врага, которого два других воина отвлекли одновременной атакой с флангов.

Тем не менее, второй ксенос успел отхватить одному бойцу из отделения Волева обе ноги. Над ним уже склонился апотекарий, но воин яростно оттолкнул товарища, жестами показывая, чтобы его оставили. Вместо этого апотекарий схватил брата за силовую установку на спине и потащил вслед за остальными. Ян и еще один легионер остались прикрывать их.

По пути к примарху они дважды столкнулись с противником и потеряли еще двоих. Потеряли бы больше, не прикажи Балор прикрыть их огнем с возвышения. Сам он в этот момент схватился сразу с тремя ксеносами. Келл закружился, выписывая топором смертоносную восьмерку, и начисто отсек одному из противников правую лапу. Затем внезапно остановился, пригнулся, легко уходя от атаки хвостом, и на противоходе ударил второго врага пяткой топора в грудь, проломив ее с влажных хрустом. Тут на спину Балору бросился третий монстр, но Кар уже не мог наблюдать за отцом. Его ждал собственный бой.

– Ян, лучших стрелков и раненых – во вторую линию! – выкрикнул он, когда братья разомкнули щиты, принимая вновь прибывших. Кар взглянул на Аскелада, тот хохотнул и отсалютовал брату копьем, тут же вернувшись к сватке.

Большую часть легионеров Волева, которые еще могли биться в рукопашной, Кайден отправил на левый фланг, поддержать Аскелада. Сам ушел на правый, встав в первый ряд. Тут же на него кинулся будто выросший из-под земли ящер.

Кайден пригнулся, отставив назад правую ногу и подняв щит так, чтобы он упирался в плечо, а кромка с расщепляющим полем прикрыла его с головой. Зарычав и напрягая левую руку до хруста в связках, Кар отбросил ксеноса и тут же ударил копьем. Тот увернулся, но экзактатор не вкладывался в удар, поэтому быстро вернул оружие в исходное положение и уколол снова. Он бил раз за разом и наконец поразил врага в живот. Но тут же ему пришлось снова прикрываться щитом, который принял атаку обеих лап врага. Пласталь в который раз натужно затрещала, от кромки откололось еще несколько кусков, а расщепляющее поле исчезло во всполохе коронного разряда.

Тут же воин справа ударил ящера цепным клинком, едва коснувшись его плеча, покрытого черной осклизлой чешуей. Этого мгновения Кайдену было достаточно, чтобы нанести мощный удар в пах врага. Затем он наотмашь ударил его щитом и пронзил грудь оглушенного ксеноса копьем.

– Считай убийства, брат! – донесся с противоположного фланга голос Аскелада. – С проигравшего – канистра кромы!

Кайден улыбнулся, атакуя ящера, который пошел на легионера справа. Экзактатор отлично видел, что ксеносы слишком быстры и сильны в рукопашной, одолеть их один на один может только отец. А с расстояния атаковать просто не имеет смысла – индивидуальные щиты чужих могут погасить колоссальный входящий урон.

Еще эти электро-атаки… Кар заметил, что любой ящер мог выпустить с дистанции в несколько десятков метров мощный разряд, который тут же укладывал легионера на пол – Кайден не понимал, гибли при этом воины или просто теряли сознание. Сам он принял один такой разряд на щит и тот мгновенно раскалился докрасна, так что от него пришлось избавиться.

Но ящеры довольно редко пользовались этой своей способностью, потому что после выпущенного разряда на несколько секунд теряли возможность сражаться. Они просто замирали на это время, некоторые опускались на колено.

Но опаснее всего были площадные атаки, накрывавшие паутиной молний целую область. Именно они выжигали электронику доспехов и вызывали спонтанные гиперкинезы у воинов, которые становились от этого необычайно уязвимы.

Кар никогда не сталкивался с подобным противником. Даже когда был смертным и сражался подле Балора на Фоморе, он видел множество ксено-рас. Наибольшее впечатление на него тогда произвели хруды со своим энтропийным полем и варалы, которые могли локально менять законы физики. Позже, когда Кайден уже прошел через Вознесение, он сталкивался с этими народами. И знал, что может победить любого из них в дуэльной схватке.

Неожиданно из того же прохода, через который пришел Кар, появилась группа из нескольких десятков легионеров. Их вел воин, вместо шлема носивший пси-капюшон. Фламиник держал в руках длинный посох, увитый стальными цепями, с тотемическим навершием, пришедшим из глубокого прошлого Северной Альбии. С посоха то и дело срывались лоскуты фиолетового пламени, но даже псионические атаки не убивали ящеров с первого раза.

Тем не менее, вновь прибывшие действовали весьма эффективно. Они тоже теряли воинов, но убивали гораздо больше врагов, чем удавалось Кару и Волеву. Их командира Кайден узнал сразу, его звали Ансгар Лейс – фламиник легиона, Керну-на-мортас, что на фоморском диалекте означало «Избранный-среди-смертных». Про него Магнус Красный говорил, что будь Лейс в его легионе, он бы несомненно превратил легендарную дуаду в триаду. Надо думать, под дуадой Алый Король подразумевал Аримана и Ормузда.

Сражаясь с очередным противником, Кайден обратил внимание, что ксеносы ослабили атаку на центр и сосредоточились на отряде, который привел Ансгар. Это было предсказуемо – чужие не могли проломить строй легионеров, бившихся подле примарха, но время играло им на руку. Поэтому они решили, что проще не допустить усиления главной группировки, истребляя прибывающие силы по отдельности.

– Отец! – Кайден на миг обернулся. Белор как раз вырвал лезвие топора из тела Луг знает какого по счету противника. – Ансгар!

Примарх бросил единственный взгляд в ту сторону, куда указал его сын, и сразу все понял.

– Продолжайте удерживать оборону! – проревел он. Затем Балор присел, напружинился, и его могучие тело оторвалось от земли.

Одним прыжком Келл покрыл не меньше полусотни метров. Он приземлился ровно на ящера, который как раз собирался вместе со своими товарищами провести очередную площадную атаку. Кар уже понял, что для такой атаки сил одного ксеноса недостаточно – нужно как минимум трое. И на подготовку удара тоже уходит больше времени – не меньше четырех секунд.

Келл с чудовищным рыком, от которого даже у космодесантников стыла кровь в жилах, взмахнул топором, перерубив пополам второго врага. Третий тут же бросился на него, но, продолжая вращать топором, Балор пригнулся и отсек ксеносу ноги вместе с нижней половиной хвоста. Топор продолжил описывать широкую дугу, а затем его траектория сместилась и он устремился на поверженного ящера сверху. Тот откатился вправо, но Келл предвидел его движение и лезвие топора пригвоздило голову чужого к полу.

Вырвав топор, примарх побежал вперед, к проходу, где отряд Ансгара подвергся интенсивной атаке с трех направлений. Когда его отец врезался в спины чужих, Лейс резко крутанул посох в воздухе и вогнал его в пол. В стороны пробежали ветвистые трещины. Фламиник рухнул на колени, обхватил посох руками у основания. Его капюшон вспыхнул чарующим пурпурным огнем, а когда он вскинул голову, его глаза залил то же неестественный свет.

В следующий момент с навершия посоха ударил столб фиолетового огня, образовав под потолком зала энергетический вихрь. Из вихря били черные молнии, они безошибочно атаковали ящеров по всему залу, игнорируя легионеров.

Эти псионические атаки не могли убить ксеносов, но они замедляли и оглушали их, давая Авангарду преимущество.

– Терра в наших сердцах! – в унисон закричали Кайден, Аскелад и воины Звериных рот. Они, не сговариваясь, двинулись веером от центра зала, по двое-трое бросаясь на ослабленных врагов. Те отбивались яростно и жестоко, но на короткое время Ансгар переломил ход битвы.

Балор Келл в этот момент сосредоточил на себе внимание двух самых больших групп ящеров, которые решили атаковать его вместо легионеров, приведенных в зал Ансгаром. За спинами тех воинов уже маячили новые бойцы, из других проходов тоже появились поредевшие, но готовые к бою отряды. Все больше легионеров входило в зал с разных направлений.

– Ну же! Идите ко мне и умойтесь своей проклятой кровью! – с этими словами примарх бросился на ксеносов, которые приняли его вызов.

На миг он исчез под грудой черных мельтешащих тел. Но затем в стороны полетели хвосты, лапы и фонтаны зеленой крови. В этом вихре смерти и разрушения почти невозможно было различить движения топора примарха. Он не останавливал свое оружие ни на миг, круша черепа, отрезая ноги и руки, ломая кости, отнимая мерзкие жизни.

И все же, ящеры были невероятно сильны. Балор пропустил уже несколько болезненных ударов когтями, а один из хвостовых клинков оставил на его доспехе глубокую борозду опасно близко от обнаженной шеи. Кайден не мог это игнорировать.

– Болтерный огонь на подавление! – закричал он. – По краю группы, атакующей нашего отца!

Номинально Звериными ротами в этой операции командовал Аскелад, Кайден мог отдавать прямые приказы только экзактаторам, которых в зале едва набрался бы хоть один десяток. Но капитан Первого копья в запале боя порой забывал о своих обязанностях, так что для Кара принять командование в критической ситуации было нормой. Как и для большинства ветеранов, которые были прекрасно осведомлены об этой «черте» Аскелада.

Все закончилось внезапно. Варповый вихрь медленно растаял под потолком зала, болтерные очереди стихли. Аскелад пригвоздил к полу последнего ящера. В оглушительной тишине Балор Келл выбрался из-под горы трупов.

Кайден перевел взгляд на Ансгара.

– Апотекария к Лейсу! – скомандовал он и сам направился к фламинику. Тот лежал без движения возле воткнутого в палубу посоха. По опутывающим посох цепям пробегали остаточные разряды угасающей имматериальной энергии.

– Перегрузка центральной нервной системы, множественные сбои в токе лимфы, – отчитался апотекарий через минуту.

– Короче, жить будет? – уточнил подошедший Аскелад.

– Я ввел ему необходимые стимуляторы и адаптогены, – апотекарий поднялся. – Придет в себя через несколько минут, но на ближайшие часы фламиник не боеспособен. Полное восстановление займет около недели.

– Ох, не будет у старины Ансгара столько времени, – покачал головой Аскелад.

– Кайден! – позвал примарх, с отвращением тыкая носком сабатона в один из ксеносских трупов. – Организуй баррикады возле каждого входа. Тяжело раненым намеренно активируйте Гибернатор. Тем, кто еще протянет, дайте стимуляторы и готовьте к бою.

– Отец, я… – Аскелад осекся, когда примарх повернулся в его сторону с такой скоростью, что у него хрустнули шейные позвонки.

– Закрой рот, экзактатор, – прошептал Балор. – Кайден вновь принял командование на себя.

Аскелад сглотнул и опустил глаза. Будь он хоть трижды лучшим воином легиона, ярость Келла была обоснованной, и экзактатор это понимал. На сей раз дисциплинарным наказанием станет нечто похуже тысячи плетей…

– Есть дееспособные технодесантники? – наконец поинтересовался примарх, направившись к центру зала.

Кайден не ошибся в расчетах, как и остальные, кто пришел сюда, посчитав это место капитанским мостиком «наутилуса». Расчистив центр от тел, воины обнаружили под ними какое-то оборудование. Оно принципиально отличалось от имперского, поэтому им потребовалось время, чтобы разобраться.

Короткая передышка дала еще одно преимущество. Комплексы связи технодесантников были мощнее типовых ауспиков и передатчиков силовых доспехов, обладая лучшей защитой от направленного подавления и перегрузок. Теперь, когда ящеры не оказывали на них прямого воздействия электрическими атаками, технодесантники смогли связаться с некоторыми группами Звериных рот, которые сражались изолированно в разных частях ксеносского корабля.

Аскелад вызвался координировать их действия по воксу, чтобы объединить малые отряды в большие и привести сюда. Никто не стал возражать – капитан Первого копья нуждался в том, чтобы загладить вину перед своими бойцами. Кроме того, он был отличным тактиком. Когда лень не брала верх.

Через час все выжившие легионеры Звериных рот собрались на мостике и в прилегающих помещениях. Их личный состав сократился наполовину. Почти полторы тысячи Астартес остались лежать в коридорах вражеского корабля, и у Келла просто не было нужного количества апотекариев, чтобы собрать весь генетический материал павших.

Он организовал несколько поисковых групп, чтобы извлечь столько прогеноидных желез, сколько возможно. Снова отправлять воинов в коридоры, кишащие солдатами противника, было не самым стратегически выверенным решением. Ведь Балор помимо прочего ослаблял оборону плацдарма. Но он просто не мог бросить наследие своих сыновей, если была возможность спасти хотя бы его часть.

Вскоре технодесантники закончили свою возню с ксеносским оборудованием.

– Ну? – примарх грозно посмотрел на Фелана, ветерана второго тактического отделения первой Звериной роты. Фелан был самым опытным технодесантником среди выживших.

– Мы не можем подключиться к этому оборудованию, – покачал головой воин. – Возможно, Механикум смогли бы.

Балор тихо рыкнул.

– А нарушить работу корабля вы можете? – поинтересовался он. – Взорвать варп-ядро или что там позволяет им перемещаться в Имматериуме?

– Насчет движителя сложно сказать, – технодесантник оживился. – Но думаю, мы сможем вызвать каскадное отключение инфраструктурных систем судна.

– Сколько времени на это потребуется? – примарх посмотрел на механические хроно, вмонтированные с внутренней стороны наруча.

– Секунд пять, – Фелан недобро ухмыльнулся.

– Тогда действуй, – скомандовал Келл.

Фелан отсалютовал примарху и обернулся к остальным технодесантникам, которые стояли кругом в центре зала над переплетением черных толи щупалец, толи корней. Корни мелко дрожали и перемигивались бледными зеленоватыми огнями, блуждавшими в глубине под их поверхностью. Только безумец мог увидеть в этом некое оборудование для управления космическим кораблем. Безумец или технодесантник.

Фелан поочередно кивнул товарищам, вскидывая болтер. Восемь легионеров синхронно перезарядили оружие и опустошили магазины, расстреляв то, что заменяло «наутилусу» главный когитатор.

– Как все оказывается просто! – усмехнулся Балор Келл.

Фосфоресцирующие шары на стенах и потолке, освещавшие зал, мелко заморгали. Некоторые сразу погасли, другие стали постепенно терять интенсивность свечения. Снизу донесся протяжный треск, переросший в стон. Примерно так стонали бы скалы под адаматиевыми бурами добывающих установок, если бы могли ощущать боль.

– Мы уходим? – Кайден взглянул на отца. – Связи с флотом по-прежнему нет.

– Она и не нужна, – примарх закинул свой чудовищный топор на плечо. – Через тридцать четыре минуты капитан Бранн направит «Громовых Птиц» к первой точке эвакуации. Очень желательно для нас успеть туда вовремя.

Легионеры Авангарда Терры двинулись к указанной локации пятью отдельными группами. Когда одна из них встречала сопротивление, ближайшая направлялись к братьям, чтобы поддержать их. Балор Келл вел передовую группу и координировал действия остальных.

Судя по данным ауспиков, ящеры из периферических секций «наутилуса» сначала двигались к мостику, но потом стали преследовать отступающих Астартес. Тем не менее, легионеры достигли точки эвакуации на две минуты раньше установленного времени.

«Громовые Птицы» с «Гнева Нуаду» опустошили весь боезапас крылатых ракет «Удар ужаса», пока смогли пробить в корпусе ксеносского судна достаточную дыру, чтобы в нее мог свободно влететь десантно-штурмовой челнок. Во время эвакуации напор ящеров усилился, легион потерял еще полсотни воинов.

Балор Келл уходил последним. Он исступленно рубил ящеров топором, стоя примагниченными сабатонами на штурмовой аппарели «Громовой Птицы». Кайден и Аскелад прикрывали отца с флангов – длина экзактаторских копий позволяла эффективно удерживать ксеносов на расстоянии.

– Как они дышат здесь? – удивился Аскелад. Сами они были в шлемах, даже Келлу пришлось его надеть, когда челноки начали пробивать обшивку корабля ракетами, избавляя его от атмосферы, заполненной зеленоватой взвесью.

– Интереснее другое, – выдохнул Кайден, выбрасывая копье вперед. – Зачем им на корабле атмосфера, если они прекрасно обходятся без нее?

– Не хочу вас торопить, братья, – сквозь помехи к ним пробился искаженный голос пилота, – но нам пора!

«Громовая Птица» поднялась в воздух. Пока она разворачивалась и уходила в пустоту, примарх успел зарубить еще троих ящеров, решивших посетить челнок в качестве незваных гостей.

Наконец, штурмовая аппарель поднялась, измотанные легионеры заняли места на примитивных сиденьях из некрашеного железа. Лишь Келл остался стоять. Он снял шлем и коснулся аппарели закованной в керамит рукой.

Кайден посмотрел на отца и понял, что тот прощается с павшими. Экзактатор опустил голову и сжал губы так, что они побелели.

– Терра в наших сердцах, – тихо прошептал примарх. – В наших сердцах имя каждого, кто не вернулся с нами.

Отдаляясь от вражеского корабля, воины видели через иллюминаторы, как «наутилус» внезапно замедлился, неуклюже накренился на один борт, а потом, захваченный гравитацией планеты, покинул строй, окончательно потеряв управление.

Вскоре от ксеносского судна начали отделяться «икринки», которые воины уже видели. Некоторые выглядели небольшими, с десантную торпеду, другие в габаритах превышали челнок типа «Арго». Когда к «икринкам» приблизилась одна из черных «медуз», они целенаправленно устремились к ней всем скопом.

– Ублюдки спасают свои шкуры, – процедил Аскелад. За время отступления с ксенноского корабля у него добавилось два свежих шрама на лице.

– А мы бы поступали иначе? – парировал Кайден, отвернувшись от иллюминатора. Его лицо также несло многочисленные следы минувшей битвы.

– Ты о чем? – экзактатор прищурился. – Сравниваешь нас с…

– Пойми врага, чтобы его победить, – отрезал Кар. – Мы никогда не сталкивались с таким противником. Но эти ксеносы не такие уж… загадочные. Да, у них невероятные технологии, которые мы не можем оспорить. Но они тоже смертны. У них течет кровь. И они борются за свои жизни.

– Им это не поможет, – тихо сказал Балор Келл. – Клянусь, ни один представитель их вида не останется в живых, когда закончится эта кампания.

– Значит ксеноцид? – хищно ухмыльнулся Аскелад. Глядя на него, Кайден тоже непроизвольно оскалился.

– Значит ксеноцид, – припечатал Балор Келл.

Никто из присутствующих не усомнился, что так и будет.

Глава 4

Ярость пустоты

Длань Омниссии

Их служба окончена

Примарх коснулся кнопки на краю тактического стола, обрывая вокс-канал с мостиком, и прошел к дальней стене, где располагался его трон. За троном, по ту сторону кристалфлекса раскинулась безмятежная тьма, густо прореженная далекими соляными крапинками.

– Значит, на полном субварповом ускорении мы можем оторваться, – резюмировал Враск, повернувшись к своим воинам.

– Разгон у нас быстрее, но не скорость, – качнул головой Элифас, продолжая просматривать сводки на другом краю тактического стола. Краем сознания легионер отметил, что сегодня в стратегиуме многолюдно, некоторых воинов он не знал.

Мастер Первого Аркана побывал на кораблях почти всех легионов и мог с уверенностью сказать, чем именно стратегиум «Абрамелина» отличается от стратегиумов на флагманах других примархов.

Ощущением абсолютной свободы.

Зал располагался в глубине кормовой надстройки, у него не было собственных иллюминаторов. Однако Пертурабо, суровый и молчаливый брат Солея, когда-то подарил ему уникальный артефакт, созданный в Золотой Век на основании технологии СШК. Этот артефакт позволял по выбору владельца проецировать окружающее корабль пространство на любую плоскость в помещении. На стены, пол, потолок, даже на крышку стола или лезвие клинка.

Сейчас владыка XI легиона сделал так, что казалось, будто присутствовавшие в зале воины парят в пустоте космоса. Как и тактические столы с когитаторами, глубокие шелковые ковры, подаренные Фулгримом, и высокие железные колонны, увитые ткаными полотнами в цветах легиона с оккультными символами Старой Терры. Надо сказать, это производило впечатление. Но сегодня тут находились только ветераны, так что некому было удивляться.

– Девятьсот миллионов километров, – вклинился в разговор магос Эридан Декс. Он имел звание Лексика Арканус, являясь старшим представителем Механикум на флагмане. Кроме того, Декс возглавлял аналитический отдел мостика и курировал внутреннюю энерго-логистику.

– Отрыв? – уточнил Солей, рассеянно глядя себе под ноги. Под троном разверзлась чернота, в глубине которой примарх мог различить собственные корабли. Многие из них несли ужасные следы недавнего пустотного сражения.

– Именно, – Эридан кивнул, и поршни адамантиевого каркаса звонко лязгнули под его алой мантией. – Флот оторвался на эту величину спустя двадцать две минуты после отступления от Адвекс-Морс Экстремис. Но уже восемь часов отрыв не меняется. Противник не в силах сократить дистанцию, но и догнать нас не может.

– Если мы сейчас остановимся, через какое время они подойдут на расстояние атаки? – уточнил Элифас. Впервые за весь разговор он отвлекса от тактических сводок и рапортов.

– Семьдесят четыре минуты, – без запинки ответил магос, который, естественно, все это уже просчитал.

– Достаточно для крупного перестроения или многоцелевых маневров средней сложности, – заключил Элифас.

– Но недостаточно для более масштабных задач, – примарх посмотрел на своего сына через весь зал. Мастер Первого Аркана прекрасно понимал, что имеет ввиду его отец. Все понимали. Но озвучил магос.

– С таким отрывом по времени флот Звёзднорождённых не сможет провести спасательную операцию у Адвекс-Морс Примус, если принять за расчетный показатель половину кораблей Группы Бэйт, – Лексика Арканус защелкал приводами механизированного мозга, подгружая данные. Под «расчетным показателем» он имел ввиду число тяжело поврежденных кораблей, неспособных самостоятельно покинуть сферу битвы.

– А ведь упорство Балора хорошо известно, – произнес в голове Элифаса мягкий шепот Авла Кельса. – Он не отступит. Поэтому я склонен согласиться с теми, кто считает, что «расчетные показатели» магоса сильно занижены.

Элифас бросил короткий взгляд на Кельса, затем посмотрел на отца. Примарх видел, как они переглянулись, но промолчал. Он никогда не спрашивал своих детей о том, чего они не хотели говорить.

– Дитя Бездны, – примарх обратился к Авлу по его внутрилегионному титулу. Справа и слева от Кельса стояли еще два псайкера. Вот и весь Библиариум легиона.

– Варп спокоен, – пожал плечами псайкер. – Мы так и не поняли, что вырвало нас из Эмпиреев. Если это технологии ксеносов, то они нам совершенно непонятны. В их кораблях даже нет варп-ядер, мы бы почувствовали.

– Но они ведь перемещаются в Имматериуме, – не спросил, сказал примарх. Келл бы уже рычал и крушил стратегиум, выйдя из себя ото всех этих загадок. Но они с братом были как две равновеликие, но противоположные стихии. «Вода и камень, лед и пламень», цитируя древнего терранского летописца.

– Несомненно, – кивнул Авл. – Их суда несут явные отпечатки варпа. Но эти отпечатки… – он на минуту задумался, возможно – ментально общаясь со своими братьями. – Они другие, не такие, как у имперских кораблей.

– Как у эльдар? – спросил стоявший неподалеку Ладон, Мастер Второго Аркана.

– Нет, – Авл качнул головой. Драгоценные камни в его косичках тихо запели, точно музыка ветра. Было видно, что псайкера коробит его собственное незнание. – Эльдар не перемещаются через Море душ, их корабли не несут имматериальных следов. Здесь же влияние варпа очевидно.

Враск откинулся на спинку трона и глубоко вздохнул, приводя мысли в порядок. Они до сих пор ничего не знали о противнике. Его оружие, защита, технологии, а главное – мотивы. Все оставалось тайной. Единственная константа – имперские корабли могут быстро оторваться от вражеского флота на семьдесят четыре минуты и сохранять этот разрыв внутри системы.

Потенциально этого времени хватит для прыжка в точке Мандевилля. Но Солей никогда не оставит брата, просто не сможет. На какое-то мгновение перед его мысленным взором проплыли остатки Группы Бэйт. Все корабли уничтожены, все легионеры, контингент Механикум и ауксиларии мертвы. Никого не осталось, даже …

Враск тряхнул головой, возвращаясь из небытия своих грёз. Тёмных грёз.

– Контакт на авгурных экранах! – внезапный окрик Элифаса прервал тихие разговоры в стратегиуме. Три десятка лиц, включая примарха, повернулись к нему.

Мерцающий ввел команду и над тактическим столом вспыхнул гололит с трехмерной картой внутрисистемного залива, через который сейчас проходил их флот. С галактического севера к ним приближался сигнал. Он приближался медленно, но целенаправленно.

– Еще контакт! – Элифас получил очередной доклад от старшего офицера-связиста с мостика.

На гололите вспыхнула еще одна точка, она двигалась с галактического юго-запада. С такого расстояния невозможно было определить, что это – одиночный корабль или целая армада. Однако оба контакта пересекали маршрут Звёзднорождённых почти под прямыми углами.

– Противник? – спросил Ладон, ни к кому не обращаясь. Он лишь высказал то, о чем уже подумал каждый.

– Едва ли, – Солей смотрел на гололит, не поднимаясь с трона. Глаза примарха инстинктивно прищурились, впиваясь в изображение, переливающееся сбивчивыми волнами статики. – Передайте Анне Крейн: курс юго-юго-запад, смещение по оси – четыре. Построение не менять.

Элифас продублировал приказы примарха в вокс. Затем внимательно посмотрел на Солея.

– Отец, – позвал он. – Что… Зачем этот маневр?

– Это не противник, – пояснил Враск. Его тихий голос звучал глубоко и гулко в огромном зале стратегиума, где воины, кажется, перестали даже дышать. – Взгляните на расчеты по векторам и ускорению, – он помолчал мгновение, давая воинам возможность отследить информацию. – Их динамика не соответствует параметрам ксеносских судов. Объект, что движется с юга, точно имперский. Похоже, это одиночный корабль, и он поврежден. А вот что движется с севера – я не могу понять.

– Они не идут на перехват, – Элифас первым понял, о чем толкует отец. – Они вообще нас не видят!

– Поправка, – вмешался Эридан Декс, получивший дополнительные данные из собственных каналов. – Южный объект нас засек и сменил вектор движения. Однако, – в глубоко аугметированном мозге Лексика Арканус что-то застрекотало, – он действует с задержкой. Рассчитываю вероятности…

– Я тоже увидел это, – кивнул примарх. Кроме него и магоса никто из присутствующих не уловил этой паузы между моментом, когда неизвестный корабль обнаружил флот Звёзднорождённых, и той секундой, когда он изменил курс. Но Эридан опирался на аналитические массивы, поступавшие к нему с сотен авгурных и ауспексовых комплексов, а Солей лишь смотрел на гололит. Это вновь подтвердило его невероятный гений пустотного флотоводца.

– Не могу рассчитать вероятности с допустимыми погрешностями, – сдался магос.

– Они увидели нас, но не опознали, – подал голос Авл Кельс, который после сражения у Экстремиса был необычно молчалив. – Поэтому сомневались, кто мы – друзья или враги. Но им нужно было решать быстро.

– И они решили, – кивнул примарх. – Теперь решать нам.

***

Через пятнадцать минут с одиночным имперским кораблем была установлена вокс-связь. Это оказался «Окулус Интеритум». Даже через жуткие помехи в голосе Крэйлуса слышалось облегчение. Сумеречный Рейдер сделал правильный выбор.

Крейсер отделился от Объединенного Флота за астроидным полем, направившись к ближайшей точке Мандевилля. Но там его ждал блок-пост противника. Схлестнувшись с авангардом ксеносов, «Барракуда», несмотря на заслуженное прозвище, решил не погибать бесславно на задворках галактики. Вместо этого он полетел вслепую через всю систему к Адвекс-Морс Экстремис, так как Группа Люис была ближе к нему, чем флот Балора. Он хотел предупредить братьев о засаде.

Астротелепаты с «Окулус Интеритум» тщетно пытались достучаться до своих коллег на судах Звёзднорождённых. Оказалось, что астро-связь не работает по всей системе с момента первого столкновения. Еще один вопрос без ответа.

– Я думал, Гвардия Смерти не отступает, – улыбнулся Элифас, когда они опознали входящие коды с братского крейсера.

– Ты забыл, это Сумеречные Рейдеры, – усмехнулся в ответ Кельс. Несмотря на улыбку, в его словах не было и тени шутки.

– Думаешь, они… трусливее? – Мастер Первого Аркана развел руками.

– Думаю, они разумнее, – серьезно ответил библиарий. – Нынешние ребята Мортариона едва ли вернулись бы, чтобы предупредить нас. Они бы приняли славную и бесполезную смерть.

– И это ничего бы не изменило, – вздохнул Элифас.

– Кто знает, – задумчиво уронил Авл. Брат с интересом посмотрел на него, но не стал расспрашивать. У библиариев свои секреты.

«Окулус Интеритум» был поврежден, но не критически, его можно было чинить на ходу. Когда корабль Сумеречных Рейдеров присоединился к поредевшему флоту Враска, примарх приказал снова изменить курс, чтобы пройти на расстоянии авгурной разведки средней дальности от второго контакта. Но едва флот вышел на заданную дистанцию, его средства обнаружения резко засбоили.

– Такие же помехи, как возле Экстремиса, – Элифас скрипнул зубами. К этому моменту в стратегиуме осталось значительно меньше легионеров, большинство вернулось к прямым обязанностям.

– Обрели друга и тут же наткнулись на врагов, – сухо констатировал Авл. – Но не будем спешить с выводами.

– И правильно, смотрите, – примарх указал воинам на гололит, который теперь показывал самый край доступного сканерам пространства.

– Данных недостаточно, но за одним крупным объектом следуют три меньшего размера, – подтвердил Эридан Декс. – Утверждение на основе расчетной вероятности…

– Ну как сказать «меньшего», – перебил его Солей. – Все они с боевой линкор.

– То есть чужие! – Элифас ударил по краю тактического стола кулаком, отчего проекция дернулась, но тут же восстановилась. – Прошу прощения, – он насупился и сдвинул брови. – Кто же их ведет? Авгурам нельзя доверять, но даже по приблизительным оценкам первый объект превосходит остальные раз в десять!

– В четырнадцать целых, тридцать пять сотых, – поправил его Лексика Арканис.

Враск еще несколько секунд пристально смотрел на изображение, одновременно впитывая массивы данных, поступавшие ему на сетчатку через разъемы трона прямо с сенсориума мостика. Затем примарх громко и раскатисто рассмеялся. Легионеры повернулись к нему. Магос защелкал оптикой, пытаясь проанализировать реакцию гиганта и выявить ее причину.

– А мне говорили, будто вы, Жречество Марса, совсем забыли, что такое импровизация! – Солей с трудом успокоился и хитро глянул на Эридана зеленым глазом.

– Передайте на мостик: курс на сближение, – примарх внезапно посерьезнел, от былого веселья не осталось и следа. – Общее построение «Лунный серп», в авангарде «Абрамелина» поддержат «Эзус» и «Пепельный вождь». Всю энергию на орудийные батареи. Если связь прервется, последовательность атаки – «Два», «Три», «Один». Тактическая реализация – «Голова гидры».

Пока Элифас дублировал приказы для Анны Крейн, оставшиеся в стратегиуме воины поспешили прочь, к своим ротам. Магос быстро кивнул примарху и тоже удалился – недопустимо, чтобы в грядущей битве аналитики мостика остались без его руководства.

Авл Кельс посмотрел на Солея.

– Что бы ты ни задумал, отец, – Дитя Бездны устало улыбнулся, – у нас на это семьдесят четыре минуты. Ты ведь помнишь?

Вопрос-шутка. Примарх XI легиона никогда ничего не забывал.

– Этого хватит, – Враск тепло улыбнулся сыну. – А если нет, мы покажем им ярость пустоты, – с этими словами он посмотрел через дальнюю стену стратегиума в бесконечный мрак космоса, где за миллионы километров от них двигался вражеский флот. Флот, которым управляла сила, способная изменить будущее Империума.

***

Радиевый джиззейл Альфа-6-Гемини бил все реже. Техножрец экономил боезапас. По счастью, поток нападавших ослаб, и лишь это спасло Механикум от гибели.

В распоряжении Витара Каина осталось семь таллаксов и оба урсаракса. Плюс эксплоратор и его кастелян, которых вместе можно считать за целый взвод киборгов. Но этого все равно было недостаточно, чтобы перекрыть каждый из четырех проходов, ведущих к платформе с главным когитатором. Кроме того, физиология ящеров позволяла им свободно спрыгивать с верхних платформ и взбираться с нижних.

Поэтому Каин принял решение оставаться у когитатора. Во время короткой передышки между первой и второй волной таллаксы стащили в центр платформы отключенное оборудование и тела ксеносов, соорудив довольно прочную баррикаду. Витар расставил своих воинов по ее периметру в ключевых точках, идеально просчитав пересечение векторов атаки.

Урсараксов, которые могли биться лишь в рукопашную, секутор держал в резерве и для тех случаев, когда ксеносы просто перепрыгивали баррикаду, стремясь атаковать архимагоса и его кастеляна. Эти двое взобрались на когитатор и оттуда методично отстреливали врагов.

Максим Тихон продолжал скачивать данные из архивов «Парки» – из-за устаревшего интерфейса станции он не мог увеличить скорость передачи информационных пакетов до оптимального уровня. Однако эксплоратор уже просканировал основные системы, восстановил поврежденные сектора энерговодов и взял их под контроль. Хотя ксеносы продолжали подавлять их электронику, Тихону удалось запустить двигатели станции и зажечь аварийное освещение в командном центре.

– Протоколы защиты не поддаются? – снова спросил Каин. В третий раз за последние полчаса.

Максим что-то раздраженно прощебетал на бинарке, ссылаясь на вульгарное поведениебиологической матери секутора, которая, по глубокому убеждению архимагоса, происходила из подулья и потому априори не отличалась высокими нравственными устоями.

– Я уже предоставил справку по этому вопросу, – через некоторое время эксплоратор все же решил дать объективный ответ. – Я не могу отсюда договориться с машинными духами орудийных систем станции. Главный когитатор генераториума тоже не отвечает на мои запросы.

– Мы же вроде летим, – Каин запрыгнул на баррикаду и наотмашь рубанул ящера, которого один из технорабов ранил метким залпом из молниемёта. Подскочивший вслед за своим хозяином урсаракс добил ксеноса, и они оба вернулись на исходную.

– Я обошел блокировочные кварты через дублирующие подсистемы и смог запустить лишь два дополнительных двигателя, – архимагос выстрелил из гальванического ружья и голова ксеноса исчезла в зеленоватой дымке, подернутой сполохами статического электричества. – Это насмешка над понятием «контроль». Нужно добраться до генераториума.

– И до оружейного модуля, – добавил Альфа-6-Гемини, выцеливая противника в мигающем полумраке аварийного освещения. – Иначе орудия станции нам не задействовать.

Ксеносы вновь отступили. Это была уже двенадцатая волна, и Механикум пережили ее с удивительно низкими потерями. Погиб лишь один таллакс. Хотя, учитывая общее количество технорабов, урон получился ощутимый.

Минуты текли в гробовом молчании. Марсиане понимали, что нужно подключиться к когитаторам генераториума и оружейной. Тогда они смогут зачистить «Парку» от ксеносской угрозы внутренними системами защиты, а бортовые орудия превратят в шлак вражеские корабли. Включение основных двигателей позволит увеличить скорость станции на порядок и повысит ее маневренность. Они станут грозной силой.

Но также они понимали, что покинуть командный центр – значит погибнуть. Вероятности успеха не существовало в принципе, ни при каких расчетах. Изначальный план Каина был хорош, но секутор полагал, что Тихон сможет сделать все отсюда. Однако черные «корни» внесли дисфункции в ряд инфраструктурных систем «Парки». Это нельзя было учесть заранее.

– Витар, – внезапно позвал архимагос. Тот моргнул от удивления и медленно повернулся к эксплоратору, который на его памяти впервые пользовался внешним воксмиттером.

– Спасибо, – архимагос коротко кивнул и снова вскинул гальваническое ружье к плечу. К когитатору были подключены почти все его мехадендриты. Из четырех сервочерепов остался лишь один, совершенно бесполезный с пережженными пиктографическими устройствами и выведенным из строя внешним воксом.

Каин не стал уточнять, что имел ввиду Тихон. На это просто не было времени – в то же мгновение на ретинальный дисплей секутора пришел пакет от внешних авгуров.

– Похоже, вы верно выбрали направление, архимагос, – он истерично хохотнул, не веря своим глазам, поэтому дважды перепроверил данные.

– Авгуры ненадежны, – попытался усомниться Альфа-6-Гемини. – Это могут быть блуждающие астероиды или еще одна группировка противника. Или вообще ничего.

– Заткнись, – беззлобно прервал его Каин, ощутив, как сердце забилось быстрее. – Ты знаешь, мы все знаем. Это Объединенный Флот. Балор или Солей, не важно.

– Вероятность – сорок четыре и семь десятых процента, – этот пакет, пришедший от архимагоса, лучился нескрываемым воодушевлением. – Я скорректирую курс, насколько это возможно, чтобы достичь потенциального места встречи на семнадцать секунд быстрее.

Увы, они недолго смаковали это забытое человеческое ощущение – неожиданно вспыхнувшую надежду. Потому что ящеры пошли на тринадцатый штурм, и в этот раз их было больше. Гораздо больше.

***

– Ведущей группе, фронтальное склонение – четыре, разворот на шестьдесят градусов по левому борту, – скомандовал Солей Враск. Его слова, продублированные Анной Крейн, чудом пробились через поле подавления ксеносов и все три линкора выполнили маневр одновременно.

«Абрамелин», «Эзус» и «Пепельный вождь» наклонили плугообразные носы к надиру, а потом заложили плавный вираж, который казался плавным лишь со стороны. На деле экипажи кораблей испытали колоссальные перегрузки, но адамантиевые каркасы и стальные переборки космических исполинов были готовы к таким испытаниям.

Линкоры, образовавшие «Голову гидры», слаженно ударили лэнсами правого борта, испарив уже поврежденные щиты первой «медузы».

– Ведущей группе, зеркальный маневр, – приказ примарха снова дошел до других мостиков без задержки. – Перехватчики линейных кораблей первой линии уже в воздухе?

– Никак нет, повелитель, – Анна, как обычно, сидела подле Солея, сосредоточив взгляд на гололите. Ее белоснежные руки свободно скользили по управляющим элементам в подлокотниках дублирующего трона, не нуждаясь в помощи глаз. – Вокс снова нестабилен, но похоже, они готовы к вылету.

– Так пусть вылетают, – Солей бросил на капитана короткий взгляд. – Приоритетная цель – живые торпеды.

Крейн передала приказ. Сенсоры не фиксировали пусков, но капитан привыкла доверять чутью своего примарха. Через мгновение ксеносы действительно выпустили торпеды.

К этому моменту триада линкоров во главе с «Абрамелином», уходя от залпов зеленого вещества, вновь начала подниматься к зениту, развернувшись к противнику левым бортом. Лэнсы еще перезаряжались, но дистанция позволяла бить макро-орудиями. Враск посмотрел на капитана и кивнул с мимолетной улыбкой на губах.

– Залп «Стигиями», – скомандовала Анна старшему офицеру оружейного сектора. Тот спустил приказ по внутреннему воксу на распределительный хаб бортовых платформ, откуда каждый расчет получил подробные целеуказания через закрепленных техножрецов. Батареи тяжелых орудий с жерлами по пять метров в диаметре сместились в округлых пазах, корректируя наводку, и высвободили свои сверх-тяжелые снаряды с адамантиевыми сердечниками через шлюзовые камеры.

Спустя несколько секунд «медуза» с уничтоженными щитами расцвела огненно-зелеными всполохами и раскрылась, точно отвратительный и в то же время по-своему прекрасный космический цветок, выпуская наружу колоссальные облака зеленой атмосферы и черные элементы внутренней конструкции, пульсирующие бледным фосфоресцирующим светом.

Анна еще раз посмотрела на примарха и благодарно кивнула. Она была признательна ему за то, что он позволил ей личной командой пролить первую кровь в этой битве. Враск не повернулся, но увидел кивок Крейн периферийным зрением. Об этом капитана оповестила еще одна мимолетная улыбка на тонких губах повелителя XI легиона.

– А теперь уходим в штопор на зенит, всем перехватчикам – прикрыть «Голову гидры», – Солей вновь принял командование. – Крейсерам первой линии концентрация на цели «Один» до полного уничтожения.

Несколько залпов зеленого вещества все же зацепили бортовые щиты «Абрамелина», срезав почти половину их мощности. Но флагман не был их основной целью, «медузы» сосредоточили огонь на «Пепельном вожде», поэтому ему досталось сильнее. У линкора сорвало бортовые и сразу же кормовые щиты, несколько попаданий пришлось в незащищенный корпус, что привело к череде взрывов вдоль правого борта. «Пепельный вождь» тут же потерял ход, двигаясь вперед по инерции, но вступившие в бой крейсера первой линии не позволили ксеносам начать преследование.

Через минуту сражение закончилось. «Пепельный вождь» получил значительные, но устранимые повреждения. Из судов второго эшелона «Уэйт», легкий крейсер класса «Стремление», остался без кормовой надстройки. Вернуть его в бой теперь мог лишь капитальный ремонт на верфи или Ковчеге Механикум, но корабль хотя бы сохранил полный ход. Еще два крейсера отчитались об ущербе средней тяжести.

– Поле подавления ослабло, – Элифас хмыкнул, глядя на свой тактический планшет. – Теперь с «Паркой» есть стабильная связь.

– Без надобности, – отмахнулся Солей Враск, вставая с командного трона. – Архимагос первым пакетом данных передал нам все, что нужно знать. Скажите им, помощь идет, – примарх посмотрел сначала на Авла, потом на Элифаса. – Готовьте две штурмовые группы. В первую – треть личного состава Ревнителей, их поведу я, Кельс со мной. Вторую поведешь ты, Элифас, возьми пять отделений Первого Аркана.

– Полагаю, вы будете пробиваться к командному центру станции, а мне достанется оружейный модуль, – Элифас поспешил за отцом, который уже направлялся к выходу с мостика. – Но нам нужна еще одна группа! Тихон сказал, необходимо вручную подключиться к когитатору генераториума «Парки».

– Верно, – кивнул Солей, надевая шлем. – Поэтому я и приказал «Окулус Интеритум» держаться в первой линии. Пусть стыкуются со станцией в указанной архимагосом точке. Крэйлус хотел крови «этих вероломных ублюдков». Крэйлус ее получит.

– А мы посмотрим, как сражается Гвардия Смерти образца тридцатилетней давности, – усмехнулся Элифас уже по внутреннему воксу, одновременно открывая канал связи с крейсером «Барракуды».

***

Примарх XI легиона сказал, что до подхода противника у них семьдесят четыре минуты с того момента, как флот атакует корабли, идущие за «Паркой». Витар не мог не отметить талант Солея Враска к пустотным битвам. Понятно, что у него было колоссальное численное превосходство. И все же эти ксеносы были невероятно сильны, а он уничтожил три корабля меньше чем за сто двадцать секунд.

Три штурмовые группы Звёзднорождённых проникли на станцию двенадцать минут назад и тут же увязли в коридорных боях с ящерами. У них оставалось пятьдесят пять минут, чтобы захватить генераториум с инженерным модулем, параллельно не допустив гибели Тихона. Хотя бы Тихона.

Если все удастся – станция сможет развить предельную скорость, но этой скорости все равно не хватит, чтобы уйти от преследования. Поэтому Враск предложил совершенно безумный план – восемь линкоров класса «Оберон» состыкуются с «Паркой», места стыковки дополнительно усилят мобильными контрфорсами, и тогда вся эта несуразная химера потенциально сможет поддерживать скоростной режим флота.

Конечно, можно было бросить Пограничную станцию. Но на ней еще оставались колоссальные объемы данных, которые эксплоратор идентифицировал как «критические важные для победы в текущей кампании». Зная Максима Тихона, едва ли он переоценивал найденные им сведения. Кроме того, когда внешние орудия «Парки» активируются, по огневой мощи она будет равна как минимум пяти «Абрамелинам». А это уже серьезно.

Мысли проносились в голове Витара Каина, пока он бился подле своих таллаксов, сдерживая очередную волну ящеров. После уничтожения вражеских кораблей со связью стало проще, но ауспексы все равно сбоили, поэтому секутор не знал, как далеко от них находится группа Солея.

У него осталось три таллакса и один урсаракс, Альфа-6-Гемини получил прямое попадание электрической атакой, а потом особо проворный ящер схлестнулся с ним в рукопашную и отсек кастеляну руку. Техножрец залатал себя, как мог. Теперь он лежал на кубе главного когитатора, подложив под ствол радиевого джиззейла лапу одного из убитых им ксеносов. Модифицированная биохимия аугметированного организма неплохо справлялась – кастелян мог сражаться. Однако в его крови было слишком много ингибиторов болевых импульсов, что не могло не сказаться на точности стрельбы.

Волна ящеров захлестнула их. Витар атаковал противника в голову, а когда тот сместился, секутор продолжил пируэт и рубанул ксеноса в ногу. Силовой топор с противным чавканьем вошел в черную плоть, хотя это не остановило ящера, который ударил наотмашь когтистой лапой. Магос сумел увернуться, но когти вспороли его доспех на боку, коснувшись плоти.

Он отступил, замахнулся, но вынужден был пригнуться, уходя от удара хвостом. Тут же отдал ментальный приказ одному из таллаксов переключиться на его противника. Другой технораб прикрыл товарища, задействовав тяжелые гранатометы, установленные на плечах.

Разряд молниемёта сбил щит с ксеноса и на миг ослепил его, что позволило Каину вспороть врагу живот. Секутор тут же отступил к когитатору, блокируя атаки сразу двух ксеносов. Таллакс, который помог ему, выстрелил еще раз и был обезглавлен ударом хвоста. Сразу за ним погиб второй – ему ксенос вырвал из груди энергоядро, поплатившись за это собственной жизнью от меткого выстрела гальванического ружья. Ружье архимагоса громыхнуло еще раз, затем выстрел джиззейла нашел свою цель. Секутор и оставшийся таллакс попытались оттеснить противников со сбитыми щитами.

У этого таллакса тоже были гранатометы и он опустошил их по приказу Каина. Выстрел в упор разорвал грудную клетку ящера, но тот успел вонзить когти в голову и шею технораба. Оба рухнули замертво, окутанные черным дымом, стальным крошевом и зеленоватой взвесью. Каин сделал шаг назад, отмахнувшись топором и поразив противника в бедро. Сзади что-то грохнуло, и он обернулся.

Архимагос отключился от когитатора и спрыгнул на пол, чтобы поддержать секутора. Он отлично понимал, что в бесценных данных, которые он скачивает, не будет смысла, если их всех прямо сейчас разорвут на части.

Без лишних слов Максим Тихон отбросил разряженное гальваническое ружье и атаковал первого попавшегося ящера. Его боевые мехадендриты удлинились, четыре из них были снабжены лазерами средней мощности, два других оканчивались цепными пилами с мономолекулярной заточкой. И вся эта масса беспрерывно шевелящихся стальных щупалец устремилась к противнику. От трех лазеров ксенос сумел увернуться, четвертый поразил его в глаз, тут же цепные пилы вгрызлись в спину монстра, начисто срезав его хвост в брызгах зеленой крови.

Ящер рванулся на неожиданного противника, но эксплоратор ухватил его одной сегментированной клешней «Каскада», тогда как вторая блокировала атаку другого ящера с фланга, рассыпав в воздухе слепящий сноп раскаленных искр. Архимагос дернул схваченного врага на себя и вскрыл ему живот ивестигатумом, типовая насадка на котором сменилась лазерным резаком.

Он отбросил безжизненное тело и выхватил из-под алой мантии цепной меч типа «Геката». Максим бесстрашно шагнул навстречу орде врагов и тут же получил сразу две электрические атаки. Сначала отключился инокуляр, а потом вся транспортная платформа осела на металлический пол, шумно прогрохотав разъехавшимися в стороны паучьими лапами с адамантиевыми подковами. Сам архимагос упал на одно колено и секутор направил ему на помощь последнего урсаракса, обнажая собственный фланг, но тут же отозвал технораба. Архимагосу не нужна была помощь.

Он выпустил клешни вперед, используя их как щит, лазеры на мехадендритах поражали врагов короткими прицельными выстрелами. Увы, но ксеносам, на которых были энергетические щиты, лазеры не причиняли вреда. Чего нельзя было сказать об инвестигатуме и цепном мече. И все же архимагосу пришлось отступить, когда он пропустил два удара в ноги и одну мощную атаку хвостом в лицо, которая сорвала с него красный капюшон и обнажила голову, из-за высокой степени аугметации выглядевшую как металлический полупрозрачный череп с множеством шестеренок и трубок внутри.

Витар присоединился к эксплоратору, прикрыв его сбоку. Он запредельным усилием воли вывел аугметированные органы на предел своих возможностей, и лишь это спасло его от смерти в чудовищной мясорубке. Дело осложнялось тем, что его модифицированные суставы были лишены дополнительной энергии из-за электрических атак. И вновь Каин подумал о том, каково сейчас экплоратору. С другой стороны – какой же мощью обладает это существо, если даже в таком состоянии оно способно эффективно истреблять столь могучего противника?

Внезапно пал урсаракс. За спиной прижатого к когитатору Каина раздался сдавленный хрип. Он обернулся. Альфа-6-Гемини боролся с ящером, выставив перед собой ствол джиззейла. Прозвучал натужный хруст и ствол лопнул. Когти ксеноса погрузились в шею кастеляна. Но умирающий техножрец чудом сумел перехватить обломок ствола винтовки и вогнать его острым краем в шею врага. Ящер дернулся и обмяк, придавив Альфа-6-Гемини, который больше не подавал признаков жизни. Их кровь – зеленая и ярко-алая – смешалась с черным машинным маслом, вытекшим из поврежденных трубок аугметики техножреца.

Витар отразил очередную атаку, краем глаза заметив, как архимагосу отрывают одну из клешней. Он не мог помочь. Он сам вот-вот умрет…

– Жаль, если это закончится так, – пробормотал секутор себе под нос, бросаясь в последнюю отчаянную атаку. Он рубанул раз, другой, увернулся от ответного выпада, отступил. Принял удар когтей на древко, свел, атаковал пяткой топора, но внезапно грудь ящера разорвало, он налетел на Каина и сбил того с ног. Когда Витар вскочил, готовый продать подороже последние мгновения своей странной жизни, он внезапно понял, что бой окончен. Для них с архимагосом.

От дальнего входа к ним продвигалась группа воинов в красно-золотой броне. А впереди, на острие идеального клина, шел овеянный легендами гигант, внушавший в равной степени благоговейный трепет и бесконтрольное желание умереть во имя его.

На примархе Звёзднорождённых был доспех цвета крови с ярко-золотой окантовкой и тончайшей гравировкой, выполненной попеременно золотыми и серебряными нитями. Высокие наплечники с бритвенно-острыми краями украшал символ легиона – горизонтально повернутые песочные часы пурпурного цвета, а за ними – серебряный клинок лезвием вниз. Шлем был стилизован под мюррейское животное – его загнутые назад рога отлили из лунной платины и в приглушенном свете аварийных ламп они светились неестественной белизной.

Поверх доспеха Солей Враск носил простую тогу кремового цвета с тайными символами Мистилтейна, вышитыми алой шелковой нитью. В правой руке он сжимал силовой меч «Прима Материя», в левой – круглый щит «Затмение Серендина». Никто не знал, кем и когда создано это непревзойденное оружие. По слухам, примарх нашел его ребенком на родном мире.

Каин почувствовал, что хочет упасть на колени от одного лишь созерцания владыки XI легиона. Ибо тот был безупречен во всем, а когда он сражался, становилось очевидным, с какой единственной целью его создали. Хотя, учитывая слухи, это было правдой лишь на половину.

Витар тряхнул головой и последовал за Максимом, который, хромая, шел в сторону ящеров, сосредоточившихся на новой угрозе, справедливо показавшейся им приоритетной. Секутор успел отметить один удивительный факт – на тоге примарха не было ни следа зеленой ксеносской крови, хотя он находился в самой гуще сражения.

– За мной секутор, – прохрипел воксмиттер архимагоса. – Опасность еще не миновала.

– Не хочу утруждаться расчетом вероятностей, – хмыкнул Каин, поравнявшись с эксплоратором, – но похоже, этот бой мы переживем.

– Воистину, – неожиданно не стал спорить Максим, продолжая использовать акустический метод общения. – Ибо Длань Омниссии с нами.

***

– Держать построение, – размеренный голос примарха прокатился по внутреннему воксу в шлемах Ревнителей. – Усилить натиск.

Элита легиона не отставала от своего господина ни на шаг. Они сомкнули ряды и бились, как одно целое. Все безупречно и просто. Каждый прикрывает себя и брата справа. Каждая атака – только в цель.

Но с ящерами это не работало. Ксеносы сражались беспорядочно, однако на их стороне были скорость и невероятная сила. Кроме того, их электрические атаки давно отключили авточувства силовых доспехов и повредили энергоузлы. Если бы не примарх, Ревнители не дошли бы до командного центра. Никто бы на их месте не дошел.

Солей взмахнул клинком так, что враг не заметил удара и распался на две равные части. Враск шагнул вперед, занимая место поверженного врага, и пригнулся, принимая сразу несколько атак на щит, который мог бы укрыть смертного мужчину с головой. По адамантию лязгнули когти и хвостовые клинки, расщепляющее поле на кроме затрещало. Примарх без усилия толкнул щит вперед, отбрасывая ящеров, и выполнил серию казавшихся невесомыми уколов, каждый из которых пробивал череп или вскрывал шею. Затем он снова закрылся, дожидаясь пока построение выровняется. На это Ревнителям понадобилось полсекунды.

Он снова открылся и сделал выпад, затем ударил вдоль широко и размашисто, обрубая лапы, хвосты и вскрывая грудные клетки. Внезапно пригнулся, снова принимая на щит серию ответных атак, распрямился, ударил одного ксеноса щитом, раздробив ему голову, а второго перерубил пополам в поясе мощным горизонтальным ударом. Через миг Солей вновь обратился непробиваемым бастионом, прикрывшись щитом.

Ревнители больше не нарушали строй, хотя сохранять его, перемещаясь по грудам изувеченных тел и разбитого оборудования, было непросто. Справа от примарха шел Авл Кельс, во всем подобный своему отцу. Он тоже бился щитом и силовым мечом, но вместо шлема Дитя Бездны носил психический капюшон, который в активной фазе выглядел зловеще, источая в пространство холодный черно-багровый огонь.

Библиарии Звёзднорождённых отличались от псайкеров других легионов. Они не использовали концентрационные посохи, предпочитая универсальное оружие ближнего боя, как их генетический прародитель. Но мечи у них были непростые – их выковывали на Просперо в тайных кузнях XV легиона под личным контролем Аримана и Ормузда, двух величайших знатоков психических сил. Конечно, не считая самого Багряного Владыки.

Кельс черпал энергию с изнанки реальности и, придавая ей нужную форму силой своей воли, выпускал через клинок, выполнявший ту же роль, которую в болтере выполняет ствол. Прямо сейчас Дитя Бездны превратил стоявшего перед ним ксеноса в пепел психическим пламенем, иссушив не только его тело, но и душу. Однако это дорого обошлось библиарию – Авл почувствовал, как из носа по губам побежала тонкая струйка крови. Он стер ее тыльной стороной ладони и продолжил наступление вслед за Враском.

Ящер атаковал слева, но Солей угомонил его прежде, чем тот добрался до Авла. Второго постигла та же участь, но третий прошмыгнул мимо примарха. Он размашисто ударил когтистой лапой, метя в шлем Кельса. Тот отступил, пропуская удар перед лицом, и контратаковал кромкой щита, целя в подбородок ксеноса. Враг отскочил в сторону, но напоролся на вовремя подставленный клинок библиария. Дитя Бездны вырвал оружие из черной плоти и ударил сверху. Противник нырнул под его руку, но уперся в щит.

Глухо рыкнув, Авл оттолкнул ящера и нанес несколько колющих в верхнюю часть рептилоидного тела. Затем Солей двинулся вперед и Кельс был вынужден последовать за ним. Он высоко вскинул щит, напирая на врага, и ударил ему в голень. Тот не сумел увернуться, будучи зажат между вражеским строем и собственными собратьями. Вторым ударом Авл вскрыл ему ключицу, а третьим снес голову. Зеленая кровь тут же испарилась с расщепляющего поля клинка и библиарий двинулся дальше.

Клин Ревнителей неумолимо пробивался к центру зала. Насколько видел библиарий, Механикумов осталось двое. Но главное – выжил архимагос. Из последней передачи, следовало, что только Максим Тихон может управлять станцией. Его следовало спасти любой ценой.

Вскоре поток ящеров иссяк. Солей Враск одним мощным натиском смял последних противников, буквально растоптав одного, а второму отрезав голову вместе с ключицами обратным взмахом «Прима Материи». Внезапно за спинами Механикумов поднялся еще один ящер, но Авл Кельс выбросил меч вперед и с клинка сорвалась черная молния. Она зазмеилась в воздухе, разнося вокруг запах озона и белесые вспышки коронных разрядов, и ударила атакующему противнику в центр груди. Через мгновение на пол упали лишь опаленные когти и кусок хвоста с лезвием.

Секутор опустил силовой топор, его шлем был разбит, по лицу текла кровь. Он сделал шаг в сторону Звёзднорождённых, но архимагос удержал его.

– Стой, – Максим Тихон не использовал командный протокол, послав Каину обычный пакет данных. – Смотри!

Солей Враск вышел из строя и медленно обернулся к своим воинам. Он снял шлем, примагнитив его к поясу. Плечи и спину примарха тут же окутало золотистое сияние – его длинные прямые волосы казались неестественно безупречными. Говорили, что лишь один из братьев может сравниться в физической красоте с повелителем XI легиона. Но они никогда не встречались лично, так что все сравнения оставались гипотетическими.

Враск внимательно осмотрелся. Кристаллы с Мистилтейна, которыми была унизана его единственная косичка, спускавшаяся слева вдоль лба, налились пурпурным свечением. Как и большой ромбовидный кристалл во лбу примарха.

Исполин со свистом вогнал свой легендарный клинок в позолоченные ножны на бедре, а щит отбросил за спину в магнитные крепления. Он одним движением снял керамитовые перчатки и развел ладони в стороны, будто собираясь обнять своих воинов. Затем примарх поднял взгляд к высокому потолку и прикрыл глаза.

Некоторое время ничего не происходило, тишину командного центра нарушало лишь потрескивание главного когитатора. Потом сияние кристалла во лбу Враска усилилось, по его рукам пробежали пурпурные молнии. Их становилось все больше, они начали срываться с пальцев Солея и разбегаться по полу затейливыми узорами. Вскоре причудливые молнии покрывали уже весь пол, расходясь широким конусом перед примархом.

Витар Каин слышал истории про XI легион. Даже видел пикт-записи, но никогда до конца не верил в то, что говорили про Солея Враска. Теперь он сам стал свидетелем его удивительного дара.

Пурпурные молнии сфокусировались на павших Звёзднорожденных, обтекая их переломанные и разорванные тела, подобно призрачному савану. А потом кристаллы во лбах воинов вспыхнули и легионеры начали подниматься. Сломанные кости срастались со странными глухими звуками, суставы с хрустом вправлялись, поврежденные органы с хлюпаньем восстанавливались и возвращались в тела через раны, которые затягивались на глазах.

Прошло меньше минуты, прежде чем все двадцать воинов, сраженных ксеносами в этом бою, вернулись к жизни. Нет, не двадцать. Каин пробежал глазами по полю битвы. Четыре тела в багряно-золотых доспехах так и остались неподвижными.

Авл Кельс тоже внимательно следил за примархомм. Он видел это уже тысячи раз, но так и не сумел постичь сути таинственного ритуала, вновь и вновь восхищаясь уникальной способностью своего отца возвращать погибших сыновей. Но Солей мог поднять лишь тех, у кого во лбу был мистилтейнский кристалл. У рекрутов с родного мира Враска такие были с рождения. Среди терран далеко не все успешно прошли имплантацию, однако даже после первых неудач не нашлось меж ними воина, кого напугала перспектива гибели перед возможностью стать на шаг ближе к генетическому предку.

Этот дар Мистилтейна не был связан с варпом. Дитя Бездны, как и всегда, ничего не ощущал в момент ритуала. Насколько он знал, Багряный Владыка подтвердил, что способности Враска проистекают из иных плоскостей реальности. Но откуда? Ведь души легионеров отправляются в Имматериум, разве нет? И если Солей возвращает их, значит – кристаллы с Мистилтейна все же имеют связь с Эмпиреями. Потому что он возвращает не просто оболочки. Это те самые воины, люди.

Кельс мысленно покачал головой. Слишком много вопросов. Почему примарх никогда не может поднять всех воинов? Девять из десяти. Семь из десяти. Но никогда – каждого.

Солей уронил руки вдоль тела. Его голова упала на грудь, он ссутулился. Но через секунду примарх вновь развел плечи в стороны и глубоко вздохнул, поворачиваясь к Механикумам. За его спиной Звёзднорождённые снимали шлемы и улыбались братьям, которых отец вернул из мертвых. Они испытывали радость и не выглядели удивленными.

– Благодарю, владыка одиннадцатого, – эксплоратор дергано кивнул примарху, и указал клешней на когитатор в центре зала. Когда Тихон направился к нему, стало видно, что его тело сильно повреждено. Но едва ли апотекарии легиона могли ему помочь.

– Авл, командование на тебе, – бросил Солей. Кто-то из воинов подал примарху перчатки, тот тепло улыбнулся сыну, а затем направился вслед за архимагосом.

– Рассредоточиться! – скомандовал Кельс. – Организовать баррикады у каждого выхода, выставить охрану. Сформировать два патрульных отряда – прочесать командный центр на предмет недобитых врагов. Ремлин! – он обратился к Ревнителю с сержантскими знаками различия. – Возьми свое отделение и оцените обстановку на других платформах, пока визуально. В вероятных точках прорыва поставь наблюдателей. Увидят опасность – предупреждают и отходят. Это всех касается! – библиарий переключился с личного канала Ремлина на общий канал группы. – Мы потеряли три полных отделения, пока прорывались сюда. Не все вернулись к нам, – он скрипнул зубами, но тут же взял себя в руки. – Вы видели, на что способны эти твари. Никому не геройствовать, инициируйте бой только с превосходством не менее пяти к одному.

Он снял шлем и вдохнул холодный застоявшийся воздух «Парки». Здесь пахло древностью, запустением и еще чем-то странным. Он не мог идентифицировать этот запах, исходящий, по всей видимости, от вездесущих черных корней, опутавших станцию точно лоза. Но Дитя Бездны не сомневался – варп здесь ни при чем. Он не ощущал псайкеров среди ксеносов, и никакого псионического влияния.

Кельс также направился к центру зала, где его отец и секутор говорили, пока архимагос подключался к черному кубу. Авл удивленно моргнул, узнав в кубе сводный когитатор древней модели. В последний раз он видел такие на выцветших пиктах, когда еще был рекрутом на Терре. Когда их легионом командовал не отец, а…

– Полагаю, вы что-то узнали о них? – Солей смотрел на когитатор, но Максим Тихон понял, что вопрос адресован ему.

– Тактический приоритет данных – сверхвысокий, – ответил архимагос. – С вероятностью в семьдесят четыре процента эти сведения позволят Объединенному Флоту сражаться с противником эффективнее. Но я не закончил сбор информации.

– Хорошо, на это пока есть время, – Враск перевел взгляд на Витара Каина, который тоже подключился к командному когитатору, но с иной целью. – Есть связь с другими группами?

– Одну минуту, – взгляд секутора стал пустым. Он погрузился в информационные недра вычислительной системы, налаживая прямой контакт со старым, но еще сильным машинным духом, что правил «Паркой».

– Я перенастроил локальную цепь внутренней связи, канал 05-02, – глаза магоса прояснились, он моргнул. – Теперь ваш вокс подключен к воксу станции.

– А как ты получил доступ к нашему воксу? – Авл с прищуром посмотрел на секутора. – Кто дал тебе коды доступа?

– Никто, – пожал плечами Витар Каин, который, похоже, даже не понял, к чему ведет Кельс. Или сделал вид, что не понял. В любом случае, Дитя Бездны взял секутора на заметку.

Солей Враск несколько раз моргнул, вызывая нужное меню на ретинальном дисплее. После зачистки сектора системы доспеха вернулись к штатному режиму, не считая пары сгоревших силовых блоков и все еще сбоившей системы рециркуляции воздуха.

– Элифас, ты слышишь меня? – примарх склонил голову к горжету, где располагался микрофон вокса. – Сын, белая луна в зените?

***

Мастер Первого Аркана вел своих воинов по угловатому коридору в беспросветном ледяном мраке. Климат-система силовых доспехов без труда справлялась с холодом, но с темнотой было сложнее. Авточувства не работали, как и визор. Легионеры не могли переключаться между диапазонами визуального спектра, поэтому полагались на оккулобы и прожекторы, смонтированные на доспехах.

– Есть множественные сигнатуры впереди, – отчитался технодесантник первого отделения Риам Лаво. – Контакт через десять секунд.

– Приготовиться! – скомандовал Элифас. – Стена щитов!

Вперед вышли три воина со щитами – встав плечом к плечу, они заняли всю ширину коридора. Второй и третий ряды вскинули болтеры, приготовившись стрелять поверх голов своих братьев. Позади них двигалась резервная группа. Еще три отряда прочесывали коридоры на предыдущем перекрестке, один остался в узловой точке.

Воины Балора, несомненно, назвали бы эту тактику трусливой. Но Элифас не готов был рисковать, несмотря на лимиты по времени. Звёзднорождённые отлично показывали себя в штурмовом бою на открытой местности, но захваты кораблей и пустотных станций всегда давались им нелегко. Стиснутые металлическими стенами, они чувствовали себя неуверенно, будто погребенные заживо, как однажды сказал Кельс.

Странно было услышать такое от терранца, выросшего в подулье Сибири, где кроме руин некогда могучего Урша, не осталось ничего. Ни деревьев, ни равнин. Только исполинские горы каменного крошева и хаотичные лабиринты, сформировавшиеся остовами прото-шпилей, которые упорно сопротивлялись тотальному разрушению не первую тысячу лет.

На Мистилтейне все было иначе. Этот величественный мир извечно заснеженных долин и пологих косогоров будто был создан, чтобы наглядно объяснить человеку, что значит свобода. А полупрозрачные кристаллы, устилавшие всю поверхность планеты, добавляли пейзажам блеск и незамутненную ясность. А еще – какую-то непостижимую мистичность…

– Контакт! – Элифас рефлекторно вскинул болтер и открыл огонь, как только свет прожектора вырвал из темноты черное чешуйчатое тело первого ксеноса. Все мысли о далекой родине напрочь вылетели из головы.

Ящеры затопили коридор. Из первой волны двое упали сразу, скошенные болтерным огнем, но остальные добрались до легионеров. Воины остановились, упершись в щиты плечами и голенями, и пригнув головы. Болтеры второго и третьего ряда не умолкали – Звёзднорождённые перезаряжались в шахматном порядке, чтобы обеспечить непрерывный огонь на подавление.

Ксеносы бесстрашно напирали, задние ряды карабкались по первым, а потом из темноты вырвалась электрическая молния, стеганувшая по щитовикам и зацепившая нескольких бойцов из второго эшелона. Тут же двоих легионеров вырвали из ряда и они скрылись среди мельтешащих черных тел.

– Закрыть бреши! – выкрикнул Элифас и сам шагнул вперед, заняв место одного из погибших.

Он разрядил остаток обоймы почти в упор, но его противник невероятным образом увернулся от очереди. Снаряды попали в ящера, стоявшего за спиной первого, но лишь сбили ему энергетический щит. Элифас бросил болтер в ксеноса и выхватил из-за спины цепную глефу, слитым движением активируя ее и сразу делая мощный выпад.

Отвлеченный броском болтера враг не успел среагировать и зубья впились ему в плечо. Но ящер тут же сократил дистанцию, атакуя когтями в шлем Элифаса. Тот изловчился, подбросил глефу предплечьем и когти из неизвестного металла проскрежетали по пласталевому древку, сдирая с него верхний слой. Из-за спины Мерцающего продолжали бить болтерные очереди.

Он сделал еще один выпад, нырнул под удар хвостового клинка и впечатал локоть в подбородок противника, отбросив его на шаг. Сразу ударил глефой, метя в пах, но ящер успел сместиться и Элифас лишь полоснул его по бедру. Тут же сам получил мощный удар в грудь и еще один в лицо. Вторая атака сорвала шлем и на миг оглушила воина. Когда зрение восстановилось, легионер рядом с ним упал обезглавленный. Но его место тут же занял другой.

– Крак-гранаты по тылам! – закричал Элифас, пытаясь пересилить болтерную какофонию. На него насели сразу два ящера и он не видел возможности, как сманеврировать, чтобы атаковать в ответ. Мастер Первого Аркана мог только отбиваться.

– Что это за чудовища? – выкрикнул Ди, прикрываясь щитом. Воин тоже потерял свой шлем. Он не ждал ответа на свой вопрос, понимая, что все они сейчас в равных условиях, и никто не знает, откуда взялись эти ксеносы.

– Слишком сильны, – проскрежетал Келли. Их с Ди рекрутировали всего несколько лет назад на Мистилтейне, они были кровными братьями и всегда бились плечом к плечу. – Похоже, даже Мастеру с ними непросто.

Элифас не принял замечание на свой счет, понимая, что воин не хотел его задеть. Келли лишь сказал, что видел. Что видели все они, но только ветераны осознавали истинный смысл происходящего. Эти ксеносы отличались от любой другой угрозы, с которой сталкивался легион. Они бились беспорядочно, не образуя тактических формаций. Но никогда не отступали, даже оказавшись в одиночестве.

К тому же, юный легионер был абсолютно прав. Элифас сомневался, что сможет выстоять против двух рептилоидов. Да что там! Их невероятные щиты, безумная скорость и лезвия, вскрывающие керамит, точно пергамент! Даже один ящер представлял собой опасность критического уровня.

– Я сказал – гранаты! – заревел Элифас что было сил. Он увернулся от когтистой лапы и обрушил на противника серию быстрых рубящих ударов. В плотном строю Мастер Первого Аркана не мог выполнять размашистые и боковые атаки. «Парку» строили для обычных людей, не для легионеров. Впрочем, ксеносам теснота коридора тоже мешала.

Он все же смог достать ящера, изуродовав ему лицо цепным лезвием, но не успел добить – пришлось перекрываться древком от атак другого противника.

– Ди! – истошный крик Келли отвлек Элифаса. Он бросил взгляд влево и увидел, как Ди опадает на металлический пол с развороченной шеей. А через мгновение Келли рухнул на брата, лишившись головы.

К этому моменту, в задних рядах наконец расслышали приказ Мастера, и над головой Эльфаса свистнуло несколько черных продолговатых цилиндров.

– Стойте крепко! – проревел он, с силой отбрасывая противников древком. Мерцающий отвел назад левое плечо, пропуская удар хвостового клинка в ладони от доспеха, затем отдернул голову, спасаясь от когтей. Тут же уколол одного врага и, промахнувшись, возвратным движением отсек ногу другому. Ящер повалился под ноги Элифасу и легионер с наслаждением впечатал сабатон в треугольную голову. Раздался хруст, а вслед за ним – протяжный хлюпающий звук, когда воин вытаскивал ногу из плотной жижи, в которую превратилась голова врага.

В рядах противника громыхнули крак-гранаты и мир утонул в ослепительной вспышке желтого пламени. Стены в месте взрыва деформировались, потолок просел, из него посыпались балки. Все вокруг покрыли лоскуты черной плоти и зеленые лужицы. Коридор мгновенно заволокло прогорклым дымом.

Вообще-то, использовать крак-гранаты в узких проходах запрещено уставом. Но кто думает об уставе в такой ситуации? Мастер Первого Аркана коснулся уха рукой – на керамитовой перчатке осталось пятно крови.

– Вперед! – крикнул он, и подал пример воинам, вскинув глефу к плечу.

Оглушенные ящеры потеряли в маневренности, но у них еще оставались силовые щиты, так что дистанционные атаки по-прежнему были малоэффективны. Поэтому Звёзднорождённые побросали болтеры, кинувшись врукопашную.

Через минуту бой внезапно закончился. Когда дым рассеялся, Элифас сосчитал убитых. Это не укладывалось в голове. Они отдали двенадцать своих за семь ксеносов. Хотя ему все это время казалось, что ящеров не меньше двух десятков. Похоже, постоянное мельтешение черных тел в кромешной темноте сыграло злую шутку с его восприятием. Да и отвык он биться без авточувств доспеха.

– Риам! – позвал Элифас. – Что другие отряды?

Сам он подошел к стене и несколько раз с силой ударил ее бронированными кулаками, легко проломив многослойную сталь, которая и без того служила уже слишком долго. На миг его захлестнула безумная ярость.

Он потерял двенадцать братьев. А ведь отца здесь нет, чтобы он мог вернуть к жизни хотя бы часть из них. Звёзднорождённые всегда были малочисленным легионом и любые потери воспринимали болезненно. В этом Солея понимали лишь двое – Багровый Владыка и Фениксиец. Хотя второй уже успел забыть, что его собственный легион однажды едва не оказался на краю гибели.

– У всех потери, четвертого отделения больше нет, – отчитался Лаво. – Апотекарии собрали прогеноидные железы, сколько смогли.

– Продолжаем движение, – процедил сквозь зубы Мерцающий. Он бросил взгляд на внутреннюю сторону наруча, где помимо других приборов находились хроно. – Мы должны ускориться!

До оружейного модуля они добрались через девять минут. Воинам все же пришлось забыть об осторожности, большую часть пути по коридорам и лестницам станции они преодолели бегом. Противника группа больше не встречала. Но когда передовой отряд остановился перед огромными массивными дверями, за которыми их ждал пункт назначения, ауспексы Элифаса показали единичную сигнатуру по ту сторону. Датчики угрозы вывели на ретинальный дисплей общее предупреждение, не в силах определить, что именно находится впереди.

Но у Мастера Первого Аркана не было сомнений. Доспех вновь начал сбоить, а значит – в оружейном модуле есть ящеры. Кроме того, хотя бились ксеносы разобщено, складывалось впечатление, что это не глупость или отсутствие тактики, а специфичная боевая доктрина. Ведь их единственная засада находилась в ключевом узле – попасть в оружейную можно было только из того хаба. Получается, стратегические точки станции они все же защищают.

– Приготовиться, – Элифас размял шею, щелкнув позвонками. Шлем он больше не надевал, тот оказался сильно поврежден. Но Мерцающий все равно примагнитил его к поясу, чтобы потом восстановить в кузнях «Абрамелина».

– Предположу, что там нас ждет противник нового типа, – заметил Риам Лаво. – Слишком странные показания. Впрочем, нельзя доверять электронике, пока они рядом.

– Что бы там ни было, мы должны разобраться с ним меньше, чем за три минуты, – Элифас коснулся рукой управляющей панели, намереваясь активировать механизм открытия двери. – Враг в центре модуля, поэтому все просто – окружить и подавить. Уничтожить, не оставить ни единого шанса, – он говорил грубо, отрывисто. – Но берегите оборудование, иначе смерть наших братьев была напрасной.

С этими словами он активировал механизм, и створки двери со скрипом разошлись в стороны. Воины в багровых доспехах вскинули болтеры и рванулись в темноту, расходясь двумя змейками вдоль стен.

Перед операцией Элифас изучил план «Парки» и оружейного модуля, полученный от Максима Тихона. Это было колоссальное многоуровневое пространство с металлической пирамидой в центре, от которой во все стороны расходились широкие лестницы. По команде с управляющего когитатора лестницы могли менять конфигурацию, чтобы можно было добраться до любого участка на стенах, усеянных люками, которые вели в хранилища. Но лишь оказавшись в модулелично, Мерцающий осознал, насколько он огромен.

Врага он увидел сразу. Его нельзя было не увидеть. Особенно когда по краям пирамиды зажглись тусклые осветительные элементы. Многие тут же взорвались, рассыпав вокруг желтые искры. Другие просто погасли. Но тех, что остались, было достаточно, чтобы рассмотреть… существо, занимавшее весь верхний уровень конструкции и частично средний.

На Мистилтейне морская фауна была бедна и убога, но Элифас знал, что в океанах многих миров живут создания, называемые головоногими моллюсками. Так вот ксенос, оккупировавший вершину пирамиды, выглядел как моллюск с жесткой чешуйчатой шкурой. Голова у него была небольшая и треугольная, Мерцающий не разглядел глаз, хотя помнил, что у моллюсков они должны быть. Зато он увидел множество странных приборов, аугметированых прямо в тело существа. От некоторых отходили трубки и провода, подключенные к когитаторам на разных уровнях пирамиды.

– Вот, почему архимагос не смог получить контроль над оружием станции, – быстро проговорил Лаво, не сбивая дыхания. – Этот урод, похоже, блокирует все входящие сигналы.

– Огонь! Уничтожить его! – вместо ответа скомандовал Элифас. К этому моменту почти вся его группа уже вошла в оружейный модуль, лишь несколько легионеров остались снаружи, чтобы контролировать подходы к помещению и предупредить о внезапной угрозе.

Сорок болтеров громыхнули в унисон, поливая черное отвратительное тело моллюска очередям массо-реактивных снарядов. Когда они смолкли, Элифас обнаружил, что ксенос не получил повреждений. А затем моллюск неожиданно вскинул несколько щупалец и атаковал.

Сложно было ожидать высокой скорости от столь массивного объекта, тем не менее, враг бил щупальцами быстро и точно. В первые же секунды он разорвал пополам одного легионера, а другого отправил в свободный полет к дальней стене модуля. Воин рухнул на пол с треском ломающегося керамита и остался лежать без движения.

– Двигайтесь! Ищите укрытия! – проревел Мерцающий и бросился в сторону, уворачиваясь от новой атаки моллюска. Он перекатился, вогнал в болтер следующую обойму и бросился к основанию пирамиды. Добежав до нее, Элифас одним прыжком взобрался на первый уровень, перепрыгнул с него на ближайшую лестницу и оказался на расстоянии удара от чудовища.

Он примагнитил болтер к бедру и вооружился глефой. Взмахнул ею и вонзил рычащие зубья в черную плоть. Шкура моллюска не сразу, но поддалась. Навалившись на глефу всем телом, Эльфас даже сквозь болтерный огонь и крики различил, как его оружие натужно скрипит. Он тут же вырвал цепной клинок – тот рычал и плевался ошметками зеленой плоти врага, но зубья не вращались, их заклинило.

– Ложись! – крикнул сзади Риам Лаво, но Мастер Первого Аркана начал падать за мгновение до крика. И все равно щупальце впечаталось ему в бок, сбросив с пирамиды. Он прокатился по полу, сильно ударившись головой и правым бедром. Вскочив, легионер ощутил во рту металлический привкус, но не обратил на это внимания.

Половина его воинов продолжала поливать ксеноса из болтеров, тогда как другие последовали примеру своего Мастера и попытались достать чудовище врукопашную. Все это выглядел жутко и нереально, будто гротескное воспоминание безумца о прочитанной в детстве сказке.

Элифас обрушил глефу на какое-то оборудование и рывком потянул на себя, счищая плоть моллюска с зубьев. Он надавил на активационную гашетку, и оружие заревело с новой силой – зубья освободились и были готовы нести гибель и разрушение всему живому.

Мастер Первого Аркана снова бросился к пирамиде, одновременно пытаясь придумать, как одолеть столь невероятного врага. Он отлично видел, что происходит вокруг, данные о состоянии группы постоянно обновлялись на ретинальном дисплее. Однако Элифас сморгнул их, запретив себе думать о потерях. Ему нужно было найти выход, пока жертв не стало еще больше.

И он нашел его.

***

– Пошли, пошли! – Крэйлус подгонял своих людей, ощущая, как мышцы наливаются глубинной мощью, а по венам бежит жидкий огонь. Его всегда интересовало, как именно работает организм транс-человека, поэтому кроме базовых сведений из гипнотических занятий он обладал обширными познаниями в этой области.

Например, он знал, что из-за оссмодулы его надпочечники почти утратили возможность вырабатывать адреналин, зато научились синтезировать особый гормон – торвулан. Помимо стимуляции норадреналина, торвулан регулирует периферическое сосудистое сопротивление, а также повышает давление в коронарных и мозговых артериях. Как и другие биогенные амины, синтезируемые из тирозина, торвулан – нейромедиатор, влияющий на альфа-адренорецепторы. Этот механизм определяет его способность «разгонять» реакцию и восприятие воина до немыслимых показателей.

– На кой черт мне это знать, – буркнул под нос Билиал, а затем снова переключился на общий вокс-канал отряда. – Двигаемся быстро! Карта у вас есть, цель вы знаете. За мной, Сумеречные Рейдеры!

Он протиснулся вперед и повел бойцов ускоренным маршем. Его воины не сражались уже много месяцев, и хорошая схватка нужна была им не меньше, а может и больше, чем пригодный для дыхания воздух.

«Много месяцев, – повторил он про себя. – Но ведь нет же. Много лет. Очень много лет…»

Легионеры с «Окулус Интеритум» пока не знали, как относиться к тому факту, что у них теперь есть отец, а легион переименован. Но они были Сумеречными Рейдерами, поэтому в большей степени их волновали другие вопросы. Например – где находится противник и как его эффективнее уничтожить.

Ответ на первый вопрос они знали – противник потенциально везде и особенно много его должно быть в генераториуме, ведь это сердце «Парки». Ответ на второй вопрос «Барракуде» надлежало отыскать самостоятельно и от этой мысли его переполняло предвосхищение бойни. Непередаваемое слепящее ощущение, в котором хотелось раствориться.

Они прошли половину пути, когда столкнулись с противником в первый раз.

– Контакт! – крикнул Граунт Мер, заместитель Белиала. Вслед за его окриком ауспексы резко засбоили, но это не стало неожиданностью. Рейдеров проинформировали о способности врага подавлять любую электротехническую активность. Как и о наличии у ксеносов невероятно мощных энергетических щитов.

– К бою! – зарычал «Барракуда». Нечленораздельные крики его бойцов ударили по ушам капитана громогласной симфонией, наполнявшей сердца Сумеречных Рейдеров безрассудной отвагой, в которой их боевое братство черпало свою силу.

Как только целеуказатели что-то засекли впереди, Крэйлус открыл огонь из болтера. Его воины получили приказ стрелять свободно, без дополнительного подтверждения цели. Это была та самая война, для которой их ковали в генетических кузницах Альбиона. Война, где не нужно было оборачиваться на гражданских или опасаться повредить какое-то важное оборудование. Война, которая позволяла им вот так просто застыть с оружием в руках в темном низком коридоре древней станции, и не отступать ни на шаг, каким бы жестоким ни был напор врага.

Выпустив полную обойму, Белиал отбросил болтер и выхватил из-за спины цепные мечи. Их звали «Одинум» и «Контемптус», а если на Низшем Готике – «Ненависть» и «Презрение». Оба клинка были хорошо известны в легионах. Главным образом потому, что именно они оставили два косых шрама на груди Тессерия Акурдуаны из Детей Императора. Ни до ни после никто не смог даже коснуться легендарного мечника в тренировочных клетках. А Тессерий так и не получил клинки «Барракуды» в свою коллекцию*.

Первого противника Крэйлус встретил утробным рычанием и мощным выпадом. Один клинок он направил в грудь ящера, второй с небольшим опозданием рванулся в том направлении, куда должен был увернуться враг. Ксенос сместился именно туда, но сделал это настолько быстро, что меч Белиала запоздал на целых полсекунды. В ответ Сумеречный Рейдер получил два росчерка на керамите – будь удары чуть сильнее, они рассекли бы доспех.

Белиал отпрянул, отмахнувшись «Ненавистью», а затем сместился и уколол «Презрением». Ящер снова увернулся, но совершил ошибку – он не продолжил двигаться вокруг противника, а сблизился с ним. Крэйлус подставил второй клинок, блокируя атаку когтями, замахнулся первым, а потом ударил коленом в пах ксеноса. Тот согнулся, но не позволил добить себя, атаковав хвостом, на кончике которого мерцало длинное черное лезвие.

– Плотнее! – крикнул капитан, снова бросаясь на противника. Он понимал, что враг превосходит его воинов по физическим параметрам, поэтому разбивать битву на отдельные поединки значило обеспечить себе скорое поражение.

Его клинки мелькали все быстрее, но ксенос так и не получил ни одной новой раны. Увы, Рейдеры не славились скоростью, а здесь это было критически важно.

– Что ж, попробуем так! – проскрежетал «Барракуда», делая шаг вперед и заставляя противника уйти в сторону. Но тут же легионер сам отступил, ящер же, не ожидавший этого маневра, продолжил вращаться в пируэте и на секунду потерял противника из виду. Крэйлус ударил по верху, но это был отвлекающий удар. Второй меч скользнул вниз и выдрал солидный ломоть зеленой плоти из берда ящера.

Не давай ксеносу опомниться, Белиал вновь шагнул вперед, нырнул под выброшенные в его сторону когти и вместо контратаки обхватил противника обеими руками. А потом сдавил так, что его собственные сухожилия в плечах захрустели. Вместе с ними захрустели ребра ящера.

«Барракуда» расхохотался и надавил еще сильнее, заставляя собственные глаза вылезать из орбит от напряжения. И когда через несколько мгновений он выпустил ящера из своих смертоносных объятий, тот повалился на палубу кулем переломанных костей и разорванных тканей.

Но тут же на Белиала бросился новый противник, заставив капитана уйти в глухую оборону. Вскоре «Барракуда» получил сильный дар под колено, не заметив атаку хвостовым лезвием. Он ощутил, как вражеская сталь проходит сквозь керамит и кромсает его мышцы, вонзаясь в кость. Рыкнув, воин упал на колено и поднял клинки, чтобы защититься от шквала яростных ударов. «Ненависть» и «Презрение» искрили, теряли зубья, но пока что держались.

Подгадав момент, Крэйлус оперся на поврежденную ногу, а потом, игнорируя вспышку ослепительной боли, рванулся вперед и вверх. Ящер едва не отсек ему руку по самое плечо, нанеся Рейдеру глубокую рваную рану. Но тот сумел отбросить противника ударом плеча в грудь. Похоже, он выбил весь воздух из легких ксеноса, потому что тот на миг замер, согнувшись. А затем ему на голову обрушилась «Ненависть» и во все стороны полетели лоскуты плоти вперемешку с костяной стружкой и влажными хлопьями серого мозгового вещества.

«Как у нас», – мелькнуло в голове «Барракуды». Он медленно опустил клинки, не отметив на ретинальном дисплее новых угроз. Капитан осмотрелся.

В тусклом мерцающем свете едва работающих люменов, который то и дело прорезали яркие полосы прожекторов, установленных на грязно-серых доспехах легионеров, коридор выглядел чудовищно. Невозможно было определить, в какой цвет изначально были выкрашены стены и потолок, потому что все поверхности теперь были покрыты хаотичной мешаниной красного и зеленого. Везде валялись трупы и части тел, вперемешку – человеческие и ксенносские.

– Четырнадцать? – Белиал моргнул. – Мы потеряли четырнадцать бойцов, убив, – он еще раз пробежал глазами по месту бойни, – лишь восемь врагов?

Никто не ответил ему, легионеры были слишком подавлены. Механикумы передали, что эти ксеносы невероятно сильны, но с таким разменом Сумеречные Рейдеры встречались впервые.

Когда Ларс Сигнум, единственный оставшийся у Крэйлуса апотекарий, закончил извлекать прогеноидные железы у павших, отряд двинулся дальше. Сигнум собрал двенадцать пар желез – больше его нарцетум не мог вместить.

– Что за ублюдки, – процедил Граунт Мер. Он шел подле Крэйлуса, слегка подволакивая поврежденную в бою ногу. Раны самого Белиала уже перестали болеть – клетки Ларрамана и регенеративные системы доспеха делали свое дело.

– И не говори, – «Барракуда» готов был сплюнуть, несмотря на наличие шлема. Ядовитая слюна переполняла рот, отчего щипало язык и щеки.

– Контакт! – внезапно крикнул Граунт, и через несколько мгновений разгорелась новая схватка. В ней заместитель Белиала нашел свою смерть – два ксеноса одновременно нанесли ему чудовищные раны, один пробил когтями основное сердце, хвост второго разорвал войну живот от сросшихся ребер до самого паха. К тому моменту как бой закончился, гибернатор уже ввел тело Мера в анабиоз, но кровопотеря все равно убила его через две минуты, несмотря на все усилия Сигнума.

После третьей схватки у «Барракуды» осталось всего двадцать воинов – втрое меньше, чем то количество, с которым он ступил на борт «Парки». Ларс теперь шел в центре строя, потому что все понимали: если апотекарий погибнет, их и без того невысокие шансы на успех упадут до нуля. За эту короткую миссию Сигнум уже вытащил четверых с того света, а пятерых поставил на ноги, несмотря на чудовищные раны. Воистину, его нарцетиум творил чудеса!

Продолжая вести отряд к генераториуму, «Барракуда» подсознательно начал вспоминать имена древних богов Альбии, своей проклятой родины. Он был до мозга костей предан Имперской Истине, но в данной ситуации, если бы молитвы помогли, – капитан прямо сейчас упал бы на колени и воздел руки к грязному потолку, обещая мифическим владыкам мироздания что угодно, лишь бы ему больше не пришлось терять воинов.

Может, боги и правда помогли, хотя Крэйлус так и не вспомнил их имен. А может, резервы ксеносов в этой части станции просто иссякли. Так или иначе, но Сумеречные Рейдеры добрались до дверей генераториума без новых столкновений.

– Открывай, – скомандовал Белиал технодесантнику, а сам удобнее перехватил рукоятки клинков, готовясь в любой момент вдавить гашетки активации цепных лезвий.

По ту сторону их встретила гулкая пустота и тишина на сенсорах доспехов. Но внутренний вокс работал с перерывами, а силовые блоки брони потеряли не меньше трети мощности. Сумеречные Рейдеры уже заметили, что чем сильнее сбоит электроника – тем ближе враг. А это значит – ксеносы здесь.

«Барракуда» медленно пошел вперед, шаря вокруг лучом прожектора, смонтированного на правом плече доспеха. Его воины выстроились клином за своим капитаном и держали оружие наизготовку. Трое остались у дверей, для этого Крэйлусу не нужно было отдавать дополнительные приказы. Почти все они служили легиону не менее полувека и провели сотни таких операций.

Генераториум был огромен. На современных имперских кораблях он представлял собой один отсек, поделенный на функциональные сегменты тонкими переборками. В центре, как правило, находились основные генераторные батареи и управляющая когитаторная сеть, а вокруг концентрическими кругами расходились инженерные и обслуживающие помещения, дублирующие системы, вторичные генераторы и аккумуляторы.

Генераториум «Окулус Интеритум» достигал в длину полукилометра, но в сравнении с «Паркой» легкий крейсер Сумеречных Рейдеров даже не считался за пустотный корабль. Генераторное помещение Пограничной станции было настолько большим, что Крэйлусу пришлось сменить масштаб на двухмерной карте, проецируемой на ретинальный дисплей, чтобы увидеть его границы. А посвятив прожектором вверх, он не различил потолка. Не помогло даже модифицированное зрение, позволявшее видеть почти в полной темноте благодаря имплантированной оккулобе.

– Нам ведь не нужно искать здесь главный когитатор? – уточнил сержант Либерус по общему воксу. Белиал не сомневался, что остальных воинов волнует тот же вопрос.

– Сойдет любой, – Крэйлус кивнул технодесантнику и тот побежал вперед, к ближайшему столу с активным оборудованием. – По крайней мере, так сказали Механикум. А иначе мы просто не успеем, – капитан моргнул, выводя на ретинальный дисплей показания таймера. Оборудование доспеха могло врать, но его внутренние часы никогда не ошибались.

– Контакт! – внезапно выкрикнул один из бойцов. Но прежде, чем «Барракуда» успел развернуться на звуки выстрелов, легионер уже рухнул на землю, нечленораздельно булькая в вокс. Его шея была вскрыта – гибкая мембрана из тончайших слоев пластали была аккуратно разрезана по всей длине.

– Арн, Виртус, прикрыть Либеруса! – прорычал Белиал, энергично взмахнув клинками. – Остальные – круговая оборона!

Шестнадцать рассредоточенных воинов в течение двух секунд образовали идеально ровных круг, выстроившись по обе стороны от своего капитана. Авточувства и ауспексы доспехов молчали, собственные глаза космодесантников не фиксировали врага в полумраке. Но вокс шипел даже будучи выключенным, а сама броня существенно потяжелела из-за выведенных на предел мощности резервных генераторов. Это значит, что их по-прежнему подавляли.

– Либерус, докладывай! – едва «Барракуда» произнес эти слова, его инстинкты заставили тело сместиться в сторону. Рефлексы спасли капитану жизнь – невидимый клинок прочертил ровную глубокую борозду в керамите на плече, нарушив герметичность доспеха.

Одновременно справа донеслось низкое рычание – один из воинов тоже сумел среагировать на опасность, поэтому незримый враг оставил ему отметину на боку вместо того, чтобы вскрыть живот.

– Керамит им не преграда, – прошипел Белиал, одним движением сбрасывая бесполезный шлем. Его воины последовали примеру командира. Без авточувств и данных с датчиков брони шлемы только снижали их маневренность.

Инстинкты «Барракуды» вновь дали о себе знать, но в этот раз он не уклонился от опасности, а выбросил ревущие клинки в ту сторону, где должен был находиться враг. «Презрение» вспороло воздух, но «Ненависть» на миг соприкоснулась с чем-то твердым, рыкнув снопом желтых искр.

Воину позади Белиала повезло меньше. Когда капитан обернулся на звук схватки, тот через мгновение рухнул ничком с изуродованной головой, превращенной в сплошное кроваво-серое месиво. Воины отступили и вновь сомкнулись, восстанавливая целостность строя.

– Их двое, я чувствую, – «Барракуда» безумно вращал своими белесыми глазами, осматривая пространство вокруг. – Сомкнуться! – скомандовал он, а сам выступил из круга.

Капитан медленно двинулся в сторону когитатора, над которым колдовал Либерус. Арн и Витус прикрывали брата, держа клинки на уровне груди и водя болт-пистолетами из стороны в сторону. Внезапно раздался тихий свист и левая рука Арна, сжимавшая цепной меч, отделилась от тела. Легионер не издал ни звука, вскинув пистолет и выпустив серию болтов в пустоту перед собой.

– Ко мне! – заревел «Барракуда». Он подскочил к когитатору, прикрыв своей массивной фигурой Арна. – Попробуйте МЕНЯ одолеть, ксеносские трусы!

Его просьба была исполнена, капитан вновь почувствовал опасность. Ему не хватило скорости, чтобы увернуться, но он впервые сумел достать врага. «Ненависть» впилась во что-то плотное и мясистое, на пол брызнула зеленая кровь. Мгновение в воздухе перед Крэйлусом висел черно-зеленый разрез, а потом он затянулся.

«Барракуда» утробно взвыл и, закрутив клинки восьмеркой, двинулся вперед. За его спиной умер Арн. Потом еще один легионер из круга упал с отрезанными ниже колен ногами, Ларс тут же втащил бойца внутрь круга и занялся его ранами.

– Мы не видим их, и они слишком быстры, – процедил Белиал. Он продолжал двигаться сквозь холодные сумерки, бесполезно рассекая воздух клинками. Ему всегда легче думалось, когда он убивал или хотя бы пытался это сделать.

– Значит, надо лишить их этих преимуществ, – заключил Крэйлус, внезапно остановившись. – Либерус, доложить!

– Здесь какая-то защита, – протрещал голос технодесантника в бусине вокса. Он так и не снял шлем, некогда было. – Я справлюсь и открою прямой канал управления командному центру. Но мне нужно две минуты.

У них не было двух минут, но Белилал не любил констатировать очевидные факты. А еще больше он не любил терять воинов в бойне, где даже не мог видеть врага! Совершенно невидимого, слишком быстрого врага…

Потом его взгляд за что-то зацепился. Озарение пришло внезапно, и через секунду Сумеречный Рейдер уже выкрикивал приказы.

***

– Первое отделение, ко мне! – прокричал Элифас, надеясь, что воины расслышат его сквозь какофонию болтерного рева. – Лаво, в арьергард! Остальным – натиск!

Удивительно, но первое отделение потеряло лишь двоих. Они быстро сформировали клин с Элифасом на острие, а Риам Лаво занял место позади Мерцающего, периодически постреливая в исполинского моллюска короткими очередями.

Вообще-то Риам Лаво уже три года как лишился статуса технодесантника. Его отстранили от должности, когда обнаружилось, что после пары совместных операций с Авангардом Терры он научился делать из хладагента для корабельных генераторов и прометия нечто, отдаленно напоминающее фоморскую крому. Только еще более мерзкое. И легионер не стеснялся периодически сливать тот самый хладагент из рециркуляционной системы, из-за чего однажды кормовая батарея макро-орудий перегрелась и едва не взорвалась.

От трибунала Лаво спас тот факт, что произошло это во время учений. А еще, говорят, за него вступился лично Аскелад, капитан Первого копья Авангарда. Хотя совершенно непонятно, какое отношение первый поединщик Балора Келла имел к внутренним делам чужого легиона.

Но сейчас это не имело значения, потому что оба штатных технаря погибли, у Мастера Первого Аркана просто не осталось выбора. Он лишь надеялся, что Лаво не потерял навыков, из-за которых в свое время прославился на весь флот.

– Что вы задумали, Мастер? – донесся из-за спины голос Риама. Элифас на миг обернулся – остальные воины покинули укрытия и медленно подступали к пирамиде разреженным полукольцом, не переставая стрелять и уходя от щупалец ксеноса молниеносными перекатами.

– Лестницы, – отрывисто пояснил Мерцающий. – Запусти их!

– Главный когитатор модуля на самом верху пирамиды, – Риаму не нужно было повторять дважды. Он понял план своего командира. – Не уверен, что получится подключиться с нижних уровней.

– Тогда мы пробьемся к верхнему, – прошипел Элифас, активируя цепную глефу. – За мной, братья!

Моллюск тут же атаковал их, ударив слева. Легионеры мгновенно перестроились – навстречу щупальцу выступили воины со щитами, остальные уперлись им в спины. Щупальце ударило в пласталевую стену с протяжным хрустом, почти у всех щитов тут же отключились силовые поля. Воинов отбросило на несколько метров, но они мгновенно контратаковали – клинки, топоры и глефа Элифаса вонзилась в черную плоть, кромсая ее, вырывая огромные куски и разбрасывая вокруг студенистые сгустки зеленой крови.

– Вперед! – по команде Мерцающего воины вновь сформировали клин и перешли на бег, двигаясь вдоль изуродованного щупальца, которое медленно отползало прочь. Сзади продолжали грохотать болтеры, но чуткое ухо Элифаса различало, что за последнюю минуту погибло еще как минимум два Звёзднорождённых.

Вскоре они взобрались на первый уровень пирамиды, и Лаво впился в когитатор. Ему потребовалось двадцать секунд – он поднял взгляд на Элифаса и покачал головой.

– Усилить натиск! – что есть сил прокричал Мастер Первого Аркана и махнул своему отделению. Вслед за ним воины начали карабкаться по стене пирамиды. Воспользоваться техническими лесенками они не могли – когда строили «Парку», никто не думал, что по ее коридорам будут ходить транс-люди. Хотя станция балы огромна, ее инфраструктуру рассчитывали под обычных смертных.

Элифас понимал, что воины, окружившие пирамиду, идут на смерть. Но Звёзднорождённый не видел другого выхода. Ему было нужно, чтобы легионеры отвлекли на себя внимание моллюска, пока первое отделение доведет Риама до среднего уровня. А потом, если потребуется, до верхнего.

Ксенос снова атаковал их, когда они уже взобрались на вторую платформу. Элифас пригнулся, полоснув щупальце бешено ревущими зубьями невейской стали, но воин за его спиной не успел среагировать. Щупальце подбросило его, а затем как-то ловко перехватило, скрутило и сдавило с влажным хрустом. На железный пол посыпались алые доспехи и части трансчеловеческого тела.

Когитатор на второй платформе тоже оказался бесполезен.

По пути к третьему уровню они потеряли еще двоих, но там Лаво наконец удалось запустить механизм, активировав огромные лестницы, веером расходившиеся от пирамиды к стенам оружейного модуля. Эти лестницы тоже делались не для космодесантников, но предполагалось, что по ним будут транспортировать оружие. Поэтому они представляли собой мощные фундаментальные конструкции, каждая по десять метров шириной с высокими сетчатыми перилами и рифленым железным полом. Причем технодесантник сумел привести в действие все восемь лестниц сразу, что было большой удачей.

Пирамида натужно заскрипела. Лестницы дрогнули, но колоссальное тело моллюска заклинило их. Видя это, Элифас зарычал. Он подскочил к монстру вплотную, размахнулся и, держа древко глефы обеими руками, вонзил вращающиеся зубья в черную плоть. Другие воины последовали его примеру, и это сработало.

Ксенос издал протяжный трубный звук и заворочался, стараясь переместить свое тело так, чтобы достать щупальцами до незваных гостей, подобравшихся к нему вплотную. Одно из них нависло над Элифасом, тот видел опасность, но не мог вырвать глефу, погрузив ее слишком глубоко. Оружие глухо бурлило и булькало где-то под мерзкой шкурой моллюска, но никак не хотело возвращаться на свет Императора, возлюбленного всеми.

Мастер Первого Аркана отпустил древко и выхватил тактический нож. Он сомневался, что короткий клинок пробьет шкуру ксеноса, но другого оружия у него не было – болтеры даже в упор не могли пробить силовой щит неведомого врага.

Но в этот самый момент лестницы, освободившиеся из-за движений моллюска, сместились и начали вращаться, уверенно набирая скорость.

– Я их разогнал до предела, – хмыкнул Лаво. – Так что нам лучше пригнуться!

– Все на землю! – тут же прокричал Мерцающий и сам рухнул на пол ничком. Несколько мгновений он ожидал, что черное щупальце все же опустится ему на спину, впечатав в сталь платформы. Керамит неминуемо треснул бы, как и костяной каркас модифицированного организма. От Элифаса буквально осталось бы мокрое место.

Но атаки со стороны ксеноса не последовало. Вместо этого оружейный модуль наполнился скрипом стали, который почти сразу сменился громкими чавкающими звуками. Воинов накрыло волной омерзительно воняющей зеленой жижи, потом что-то громыхнуло внутри пирамиды, по ушам хлестнул свист и треск разрываемого металла. Внезапно все кончилось. В ноздри ударил запах машинной гари.

Элифас поднялся, сбрасывая с себя лоскуты черной шкуры и зеленого мяса. Вся пирамида была покрыта подергивающимися останками моллюска – огромные лестницы, которые Риам заставил вращаться вокруг конструкции подобно лопастям вентилятора, буквально измололи тело ксеноса, как в мясорубке. Элифас верно прикинул, что существо медлительное и просто не успеет сбежать, даже если почует опасность.

Мастер Первого Аркана осмотрел подножье пирамиды – его воины поднимались с пола, освобождаясь от ксеносской плоти и настороженно оглядываясь. Мерцающий несколько раз моргнул, вызвав на ретинальный дисплей данные по группе. Бой за оружейный модуль обошелся ему в двенадцать воинов. Их отец тоже не сможет вернуть, просто не успеет.

Внезапно ожил когитатор, с которого Риам Лаво устроил моллюску ад на земле. Аппарат был снабжен внешним вокс-динамиком, который глухо затрещал, принимая входящий сигнал. Мерцающий обратил внимание, что системы его брони больше не подавляются.

Лаво без всяких приказов со стороны Мастера подошел к когитатору, коснулся нескольких кнопок. Затем крякнул, подключил к устройству свой доспех через универсальный разъем, и продолжил шаманить с клавиатурой. Спустя полминуты треск в динамике усилился, а потом пропал, сменившись голосом Солея Враска.

– Элифас, ты слышишь меня? – примарх обращался к нему напрямую. – Сын, белая луна в зените?

Мерцающий посмотрел на Риама, склонив подбородок к вокс-передатчику на горжете доспеха. Технодесантник кивнул – он перевел внешний канал на частоту их группы.

– Так точно, отец, – воксировал Элифас. Его серые глаза горделиво блеснули на худощавом лице с острыми чертами, опутанном беспорядочными локонами растрепавшихся черных волос. – Белая луна в зените.

– Эстерита инноби, – Враск поблагодарил воина на диалекте Мистилтейна, что в легионе Звёздрождённых почиталось за высшую честь. – Вы можете расширить канал связи, чтобы я мог связаться с Рейдерами?

Риам коснулся клавиатуры когитатора, затем что-то подрегулировал через тактический планшет своего наруча. Глядя на это, Элифас уже не сомневался, что Лаво так и ходил минувшие годы в доспехе технодесантника, сняв лишь внешние модули. С кем же он договорился в инжинариуме, чтобы с силовой брони не демонтировали техно-модификаторы? Неужели крома и правда так хороша? Кельс бы начал официальное расследование, но Элифас лишь мысленно улыбнулся.

– Готово, – отчитался технодесантник.

– Связь есть, отец, – передал Мерцающий.

– Белиал Крэйлус, ты слышишь меня? – степенный голос примарха XI легиона устремился на нижние уровни «Парки», к генераториуму. – Сын Мортариона, черная луна в зените?

***

– Отменить все построения! Рассыпаться! – Белиал отдал серию приказов, внезапно заметив боковым зрением какое-то движение в темноте. Он мгновенно перебросил туда клинки и двинулся вперед, вспарывая застоявшийся воздух короткими взмахами. – Ларс и Витас, справа вдоль стены идут трубы. По моей команде – изрешетите их болтерами на высоте пяти метров!

Частично обесточенная броня по-прежнему замедляла Крэйлуса, а его сенсоры ослепли. Но «Барракуда» был безупречным оружием, созданным для ведения войны в любых условиях. Рефлексы не подвели, он несколько раз зацепил невидимого врага – сначала зубья цепного клинка просыпали на железный пол искры, а потом пролили зеленую кровь. Шестое чувство подсказало, что невидимый ксенос уходит в сторону, чтобы зайти с тыла. Сумеречный Рейдер не стал ему мешать, вместо этого он рванулся вперед, подпрыгнул и ухватился за край платформы для техобслуживания, которая тянулась межу выбеленными колоннами через весь генераториум.

Легионер подтянулся, сделал два шага к ближайшей колонне и рубанул мечами змеящиеся по ней стальные короба. Из проломов с шипением вырвался премелит – инертный газ, который используется в корабельных генераториумах для охлаждения периферических систем.

Немногим известно, что при контакте с кислородной атмосферой премелит удесятеряется в объеме и выпадает липучими белесыми хлопьями. Но «Барракуда» был капитаном боевого крейсера больше двадцати лет, он знал все об инфраструктуре пустотных конструкций Империума и лишь надеялся, что известные ему принципы кораблестроения были заложены еще в те годы, когда эту станцию собирали на юпитерианских верфях.

Его надежды оправдались.

Премелит мгновенно коагулировал, припорошив все вокруг плотным обманчиво-снежным покровом. Легионеры наконец увидели своих врагов, которые тоже поняли, что их маскировка больше не работает. Ксеносы отключили преломляющие щиты, представ перед Сумеречными Рейдерами во всем своем ужасающем обличии.

Их действительно было двое. Две огромные змеи не меньше трех метров длиной, с мощными мышечными телами, вдоль которых были аугметированы тонкие лезвия, поблескивающие матовым металлом. Именно эти лезвия с легкостью вскрывали керамит силовой брони и плоть под ним.

Змеи стояли на свернутых в кольца хвостах, напружинившись, готовые к броску. Их черные немигающие глаза уставились на легионеров, причем одна из змей смотрела конкретно на Белиала. Меж ее глаз «Барракуда» различил какое-то устройство. Возможно, это был генератор помех, который подавлял электронику в доспехах космодесантников и нарушал вокс-связь.

– Огонь! – крикнул Крэйлус. – Всем врассыпную!

Первый его приказ Ларс и Витас выполнили с идеальной слаженностью. Болтеры воинов застрекотали, разрывая в клочья трубы, из которых вылетел белесый фонтан резко пахнущей жидкости, тут же воспламенившейся неприятным трепещущим пламенем. Это был стабилизированный фосфекс и еще один факт, о котором знали только люди, хорошо знакомые с устройством генераториумов на пустотных кораблях.

Этот фосфекс используется для экстренного запуска генераторов после аварийного отключения. От обычного, применяемого в военных целях, он отличается химической структурой, делающей его более стабильным, и как следствие – менее едким. Однако стабилизированный фосфекс все равно воспламеняется на воздухе, но в сухой и холодной атмосфере действует как криоконсерватор. Наподобие жидкого азота, только эффект наступает на порядок быстрее.

Белиал понимал, что если его план с премелитом сработает, они увидят врага, но он останется все так же опасен. Потому что скорость движения ксеносов была невероятной, их нужно было замедлить любым способом.

Легионеры, следуя его второму приказу, бросились в стороны, но многих все равно зацепило стабилизированным фосфексом. Их доспехи задымились. Сочленения, на которые попали капли горящей жидкости, тут же потеряли подвижность.

Но Сумеречные Рейдеры привыкли переносить самые суровые лишения, они могли биться в любых обстоятельствах, пока бились их откованные лишь для войны сверхчеловеческие сердца. И даже те воины, кому фосфекс попал на непокрытые шлемами головы, только низко зарычали, а потом, когда горящий фонтан прекратил вырываться из перебитого трубопровода, бросились на врага врукопашную.

«Барракуда» сделал то же самое – он присел, так что платформа для техобслуживания затрещала под его весом, и прыгнул на змею, которая находилась под ним. Его расчет оправдался на сто процентов – ксенос, попав под стабилизированный фосфекс, потерял свою смертоносную скорость и не успел увернуться от закованного в керамит титана. «Ненависть» и «Презрение» погрузились в зеленую плоть по самые рукоятки, один из клинков даже заглох, наглотавшись отвратительной зеленой крови. Все было кончено.

– Откуда… – Витас взмахнул рукой, сбрасывая с нее несколько капель фосфекса, который уже почти не обжигал. Белое пламя вокруг воинов быстро опадало. – Откуда ты знал, что в этих трубах? Как вообще…

– Ты служишь со мной всего пару лет, брат, – Белиал с кривой усмешкой на лице вырвал клинки из поверженного противника. – Теперь ты знаешь, за что я получил свое прозвище. А вообще, – капитан посмотрел на Ларса и мотнул головой в сторону когитатора, с которым тот не закончил. – Вообще, я хорошо помню свое детство. Мой отец был учителем химии.

Витас хмыкнул, едва ли поняв, что имел ввиду его командир. Большинство воинов не помнили своих жизней до Вознесения. А из области химии они владели лишь общим теоретическим базисом, полученным во время гипнотических сеансов. Но никто не стал уточнять и задавать вопросы. Им было достаточно того, что они прикончили врага, который едва не прикончил их.

Крэйлус повел плечом, с недоумением отметив, что оно онемело, и рука почти потеряла способность двигаться. Похоже, один из ксеносов все же достал его в этих чертовых коридорах, а он даже не заметил, будучи накачан ингибиторами боли. Надо думать, у каждого из его воинов найдется с пяток таких ран после этого штурма. Спасибо Солею, апотекарион «Окулус Интеритум» снова укомплектован.

– Примарх на связи, – доложил Ларс.

– Включи внешний динамик, – приказал Белиал. У него не было секретов от боевых братьев.

– Белиал Крэйлус, ты слышишь меня? – голос Солея Враска был исполнен такой внутренней силы, так что даже «Барракуда» ощутил дрожь в груди. – Сын Мортариона, черная луна в зените?

– Я не знаю, кто такой Мортарион, – дерзко ответил «Барракуда». – Но мои воины выполнили поставленную вами задачу, лорд Враск. Черная луна, мать ее, в зените!

***

Все штурмовые группы уложились в отведенный лимит. Как только Солей получил подтверждение от Сумеречных Рейдеров, он отдал приказ об общей эвакуации. Одновременно с кораблей второго эшелона на «Парку» начали переправлять небольшой контингент Механикум и Солярной Ауксилии, чтобы обеспечить полный контроль над системами станции.

Когда Максим Тихон получил прямое управление оружейным модулем, он активировал защитные программы «Парки». Спаренные турели выехали из стенных ниш, на потолке открылись люки, из которых выскочили продолговатые стволы стационарных лазпушек. Все они были настроены на ксеносские сигнатуры, игнорируя воинов Империума. Коридоры станции наполнились болтерным грохотом и шипением боевых лазеров.

Через пять минут и тридцать секунд турели по всей станции замолчали. Сенсоры больше не фиксировали присутствие чужих.

– А если оставшиеся где-то прячутся? – Витар Каин бросил взгляд на Максима, который не скрывал удовольствия, глядя на пикт-экраны, демонстрировавшие кровавую мясорубку. Кажется, эта операция чудесным образом возвращала эксплоратору его давно утерянную человечность.

Загрузив последний отчет, Каин увидел, что хотя после штурма Звёзднорождённых ящеров осталось всего полсотни на всю станцию, они сумели уничтожить тридцать автоматических огневых точек. Кое-где добивать их пришлось легионерам, возвращавшимся к пунктам эвакуации.

– Вероятность менее четырех целых семидесяти двух сотых процента, – невозмутимо парировал архимагос. Он стоял возле управляющего когитатора, перенеся большую часть веса на левую ногу, так как правая получила серьезные повреждения в бою. Еще эксплоратор лишился двух мехадендритов, а его вышедший из строя «Каскад» валялся рядом на полу угловатой грудой серого металла.

Внезапно пол ощутимо качнулся. Эксплоратор встряхнул мехадендрит, подключенный к когитатору.

– Линкоры берут станцию на буксир, – Тихон отправил пояснительный пакет, в котором меж базовых символов Лингва Технис легко читался второй информационный слой, куда более эмоциональный.

– А мне он нравится, – хмыкнул секутор, глядя в спину Солея Враска, который уже покидал центра управления. Примарху пришлось пригнуться, чтобы протиснутся в низкий коридор выхода. – Он заранее отдал приказы о надлежащих маневрах, не сомневаясь в исходе штурма. В итоге, у нас еще двенадцать минут до подхода ксеносского флота. Время рассчитано идеально.

– Пятьдесят процентов, – в этот раз от архимагоса поступил сухой статистический пакет и Каину пришлось переспросить, что имел ввиду Максим Тихон.

– Это предел вероятности того, что успех операции определился не действиями Солея Враска, а его самоуверенностью и удачным стечением обстоятельств, – архимагос снова не добавил пояснительных эмоций. Похоже, примарх XI легиона вызывал у него… спорные чувства. – В любом случае, он слишком сложен для понимания. Я не могу его просчитать.

Это все объясняло. Витар отвернулся, чтобы Тихон не видел его улыбку. «Уж конечно, – подумал секутор. – Это вам не Балор Келл или Феррус Манус. От них всегда понятно, чего ожидать».

Через десять минут флот Звёзднорождённых перестроился в походную формацию и начал разгон. «Парку» поместили в центр строя. Восемь линкоров класса «Оберон» благодаря усилиями Максима Тихона без лишних трудностей синхронизировали свои системы управления с контрольными узлами Пограничной станции. Теперь к мощи ее собственных плазменных двигателей добавились субварповые двигатели восьми могучих колоссов, что позволило «Парке» двигаться на скорости флота.

– Идем на Адвекс-Морс Примус, – Солей Враск стоял на мостике подле командного трона, но не намеревался его занимать. Он планировал передать управление Анне Крейн, пока они не подойдут к планете на расстояние прямого сенсорного контакта. – Максимальное ускорение. Высший уровень готовности по всему флоту. Помните, новый враг может появиться в любой момент.

– Отец! – неожиданно вскрикнул Авл Кельс. Библиарий ощутил сильную эмоцию, которая выбивалась из общего психического эгрегора флота. Эмоция была настолько грубой и масштабной, будто экипаж в несколько десятков тысяч смертных внезапно столкнулся с чем-то… Дитя Бездны не мог разобраться, источник находился не на «Абрамелине».

Через несколько секунд офицеры сектора связи приняли входящий сигнал, и все встало на свои места.

– Повелитель, – примарх повернулся на голос Анны Крейн, предчувствуя неладное. – Вызов с «Уэйта». У них отказал основной двигатель, починка собственными силами невозможна.

Лицо примарха ничем не выдало его чувств, только кристалл во лбу гиганта внезапно потемнел. Кельс и Элифас переглянулись. Они понимали, какое решение примет их отец. Потому что по-другому нельзя, флот ксеносов вот-вот выйдет на дистанцию огня.

– Всем кораблям продолжать разгон, – Голос Солея Враска не дрогнул. И даже самые приближенные его воины могли только догадываться, что сейчас происходит в душе примарха. – Передайте капитану Кали, что его имя и еще шестьдесят четыре тысячи триста тридцать два имени будут выгравированы на золотых колоннах Зала Славы «Абрамелина».

Враск некоторое время смотрел на Крейн. Она была стойкой женщиной и сумела выдержать этот взгляд, полный эмоций, недоступных простым смертным.

– Переключите меня на их канал, – добавил примарх.

Связисты слышали приказ и тут же выполнили его. Анна кивнула, когда ей доложили, что канал открыт.

– Капитан Остро Кали, экипаж легкого крейсера «Уэйт», – Солей Враск глубоко вздохнул и уставился в обзорный иллюминатор сквозь полупрозрачную синеву гололита. – Я знаю каждого из вас, хотя едва ли мы встречались. Я знаю каждого из вас, потому что не нужно лично встречаться с воинами, которые служат во флоте Звёзднорождённых, чтобы быть уверенным – они лучшие из лучших. Я горд тем, что имел честь вести ваш экипаж за собой. Кого-то больше десятилетия, как вас, помощник капитана Гаусс. Кого-то лишь девять месяцев, как вас, рядовой-техник Хоффер. Но не имеет значения, сколько времени вы служили Его воле. Ибо каждый, кто хоть миг своей жизни самоотверженно подарил Империуму, истинно бессмертен. Простите, что говорю вам это не в глаза. Но знайте, что все вы – герои своегонарода. И для вас – смерти нет.

Примарх хотел кивнуть Анне Крейн, чтобы она отключила связь, но внезапно динамики мостика зашипели от статики, пришедшей вместе с ответом с «Уэйта».

– Спасибо, отец, – голос капитана Кали звучал глухо, он был старым космическим волком, ветераном сотен сражений. Но из-за искажений эфира невозможно было определить, какие эмоции он хотел вложить в свои слова.

Кали был смертным, весь экипаж «Уэйта», все шестьдесят четыре тысячи триста тридцать два человека были смертными, исключая разве что полсотни техножрецов и армию сервиторов, численности которых никто не мог знать. На корабле не базировались Астартес, но у Звёзднорождённых так было принято. ВСЕ люди считали примарха своим отцом.

И отец оставил их умирать. Потому что даже на частичную эвакуацию крейсера такого размера ушло бы не меньше двух часов. За это время приближающийся ксеносский флот неминуемо уничтожил бы большую часть кораблей легиона, несмотря на флотоводческое мастерство Враска и его капитанов. Примарх не мог этого допустить.

Связь с крейсером оборвалась, и через некоторое время Авл Кельс почувствовал, что эмоции экипажа «Уэйта» изменились. Корабль больше не окутывала серая пелена шока с блеклыми прожилками отчаяния и зарождающимся в глубине черным пламенем ужаса. Крейсер медленно налился золотистым свечением, которое начало слепить библиария, так что ему пришлось одернуть свой ментальный взор.

– Невероятно, – прошептал Дитя Бездны, глядя в пустоту широко раскрытыми глазами. Его психический капюшон был откинут, но психоактивные кристаллы на внутренней поверхности налились синим светом и начали беззвучно потрескивать коронными разрядами.

Воин не знал, в чем крылась причина. Слова ли примарха возымели такой эффект, или Остро Кали что-то добавил от себя, вдохновив экипаж. Но Авл точно понял одно: они больше не боятся смерти. Их служба окончена.

Флот Звёзднорождённых уходил все дальше вглубь системы, так и не подпустив преследователей на расстояние выстрела. Примарх запретил сканировать сектор за кормой, где они оставили дрейфующий «Уэйт». Ни один авгур, ни один сканер, ни одно пикт-устройство не было направлено в ту сторону, пока флот не удалился так далеко, что вспышку взрыва варп-ядра уже невозможно было рассмотреть даже модифицированными глазами транс-человека.

Глава 5

Падение колосса

Вместе они выстоят

Разрушитель Миров

Едва Балор Келл вошел на мостик, переборки «Гнева Нуаду» натужно взвыли, распределяя по всему корпусу разрушительный импульс от прямого попадания в правый борт. После этого мостик мелко завибрировал, отзываясь на череду взрывов, прокатившихся по орудийным палубам.

– Аскелад, бегом на палубу восемь, – скомандовал примарх, широкими шагами направляясь к командному трону. Бранн уже вывел на основной гололит все необходимые данные.

– Собери всю свою роту, – Балор цедил слова, с трудом сдерживая гнев, подпитываемый скорбью. – Нет. Собери все Звериные роты. Всех, кто остался.

Бледные глаза экзактатора блеснули. Он кивнул в спину отцу и покинул мостик, на ходу связываясь со своими сержантами по воксу.

Воин поклялся себе, что больше никогда не подведет боевых братьев. После возвращения с корабля чужих он регулярно донимал апотекарион, справляясь о состоянии тяжелораненых.

Минувший штурм что-то изменил в Аскеладе. Он пока сам не понимал, что именно.

– Я расформировал базовое построение, – Бранн поспешил дать комментарии по тактической обстановке. – «Тир-на-Ног» в этой фазе боя…

– Ты все сделал правильно, – отозвался примарх. Теперь он говорил тихо. Гнев свернулся у его ног послушным псом.

– Ваша атака заставила их отвести несколько крупных кораблей внутрь строя, – продолжал капитан. – Но это не было похоже на спонтанную реакцию.

– Нет, – согласился Кайден Кар, вставший у края центральной платформы рядом с отцом. – Они точно знали, что делают. На каждый наш маневр у них готов ответ.

– И все же вы уничтожили их корабль, – Бранн посмотрел на Кара, который в этот момент обернулся. – Что там было?

– Там был ад, – Кайден сглотнул. Его короткий ирокез, измазанный потом и кровью торчал во все стороны уродливым ежом. – Больше мы это безумие повторять не будем.

Воин посмотрел на своего примарха, запоздало осознав, что не имеет права принимать такие решения. Балор встретил его взгляд.

– Ты прав, сын, – Келл повел могучими плечами, отчего керамит доспеха заскрипел. – Сколько таких штурмов мы можем провести? Три? Четыре? На пятый я пойду один. Может, с тобой и Аскеладом. Если вам обоим повезет.

– К этому моменту флота уже не будет, – Кар продолжил мысль отца. – Мы здесь до сих пор лишь потому, что их значительно меньше.

– Выйти из-под защиты линейных крейсеров! – внезапно выкрикнул Балор, все это время пристально наблюдавший за гололитом. Капитан Бранн продублировал его приказ в машинарум на инстинктах, еще даже не осознав, что делает примарх.

– На сближение с «Кернунном», полное ускорение! – Келл обернулся, в его синих глазах бушевало искристое пламя антарктического вулкана. – Плевать на щиты! – пояснил он, прочтя в глазах Бранна невысказанный вопрос. Капитан вновь отдал нужные распоряжения, и через полминуты корабль затрясся от новых попаданий. К этому моменту Бранн уже понял план примарха.

– На связи Ковчег Механикум! – передал старший связист.

– Как вовремя, – усмехнулся Балор. Примарх непроизвольно завел руки за спину и его огромные ладони сомкнулись на древке «Гибельного». – Интересуется, что мы творим? Вместо объяснений передай ему приказ прикрыть нас по нижней полусфере. Хватит прятаться за спинами моих сыновей!

Прошла почти минута, пока подсектор связи обменивался сообщениями с «Кредо Омниссии». Учитывая тотальное подавление электроники со стороны ксеносов, этот разговор был чудом сам по себе.

«Гнев Нуаду» выполнил маневр уклонения и вырвался перед «Кернунном», заложив крутую дугу, чтобы подставить под вражеские залпы собственный бок вместо изъязвленного попаданиями раненого крейсера.

– Всю энергию на щиты левого борта! – выкрикнул Бранн. – Бейте макро-пушками, пока лэнсы на перезарядке! Где мой экспорт, во имя Луга?

От эскорта к этому моменту осталось меньше половины кораблей. Залпы зеленого вещества превратили в космический мусор уже двенадцать фрегатов. Потери среди судов меньшего тоннажа престали считать полчаса назад.

– На связи Аластар Краков, магос-доминус Ордо Редуктор, временно исполняющий обязанности капитана Ковчега «Кредо Омниссии» и командующий контингентом Механикум Объединенного Флота, – металлический голос Кракова все же пробился через ксеносские помехи. Но интереснее было то, что он говорил через основной канал «Гнева Нуаду», минуя подсектор связи.

Бранн метнул испепеляющий взгляд на связистов. Старший офицер с побелевшим лицом лишь развел руками.

– Я просил передать приказ – чтобы Ковчег прикрыл нас по нижней полусфере, – Балору было плевать, как магос вышел с ним на связь. Его линейные крейсера гибли, но в одиночку он не сможет их защитить. Даже у линкора класса «Глориана» есть предел прочности.

– Ваш приказ был передан четыре целых тридцать три сотых секунды назад, – сквозь взрывы статики прожужжал Краков. – Но я решил лично связаться с вами, так как целесообразность полученных указаний на пятьдесят пунктов ниже допустимого диапазона релевантной оценки…

– Краков, мы не с того начали, – грубо перебил его Келл. – Я приказываю, ты исполняешь. Все просто. Теперь веди свой проклятый корабль по указанным координатам, чтобы прикрыть меня! И если ты еще раз посмеешь влезть во внутреннюю вокс-сеть Авангарда Терры без разрешения, я лично вырву всю аугметику из твой цельнолитой глотки. Через задницу, разумеется!

Бранн энергично кивнул связистам и те оборвали канал. Больше магос не пытался выйти на связь. «Кредо Омниссии» медленно, будто нехотя, начал перестраиваться.

– Кайден, – Балор посмотрел на Первого среди равных. – Иди к Аскеладу, нас неминуемо будут брать на абордаж. По пути найди Лэйса, отправь ко мне.

– Так точно, отец, – Кар кивнул, но на секунду задержался, прежде чем направиться к выходу с мостика. Это было на него непохоже. Балор понял его вопрос.

– Фламиник нужен мне здесь, чтобы он помог астропатам связаться с библиариями моего брата, – примарх медленно и глубоко вздохнул. – Без флота Враска эта орбита станет нашей могилой.

– Он счел бы за честь твои слова, – усмехнулся Кар.

– Он никогда об этих моих словах не узнает, – Балор улыбнулся сыну одними губами и снова отвернулся к гололиту. Все это время его руки продолжали сжимать древко «Гибельного».

***

Балор Келл не знал, есть ли второй такой же капитан во флоте. Бранну удалось продержаться почти четыре минуты против двух «медуз» и одного «наутилуса». Правда, они лишись почти всех щитов. Осталось два сегмента на корме и один в носовом секторе. Несколько попаданий зеленого вещества сокрушили левый борт, унеся жизни пятнадцати тысяч смертных и двухсот легионеров.

Жертва «Гнева Нуаду» не была напрасной. Ни один линейный крейсер первого эшелона не погиб.

На абордаж их пытались взять с самого начала, как предсказал примарх. С «наутилуса» непрерывно стартовали неповоротливые живые торпеды, медленно преодолевающие пустоту и пульсирующие внутренним зеленым светом в такт размеренным залпам своего материнского корабля.

Аскелад и Звериные роты готовились к бою на десантных палубах правого борта. Кайден спешил к ним. Но пока до рукопашной не дошло – перехватчики справлялись. Пожалуй, маневренные пустотные бои – единственный аспект битвы, в котором имперцы не проигрывали тотально. Рыбы-умбры, игравшие роль истребителей в ксеносском флоте, существенно уступали в скорости аналогам Авангарда Терры, да и стреляли медленно. Но брали выносливостью.

Любое попадание зеленого вещества мгновенно сжигало юрких имперских охотников, которым, чтобы сокрушить хотя бы одну «рыбу», нужно было фокусировать на ней огонь как минимум втроем. Спаренные лазпушки с трудом пробивали вражеские энергощиты, а ракеты класса «Буря» просто не наводились из-за направленных помех.

Чужие быстро адаптировались. «Наутилус» отошел назад, уступая место «медузам», которые теперь атаковали только «Гнев Нуаду» синхронными пусками. С надира в их сторону двигалось еще два корабля.

Линкор бил в ответ всем подряд. Колосс огрызался, выбрасывая в пустоту аннигилирующие копья лэнсов и макроснаряды с адамантиевыми сердечниками, способными, как когда-то считалось, пробить любую броню. Зенитные башни рассекали космическую тьму сериями синеватых вспышек, поддерживая перехватчики в борьбе с роями вражеских торпед.

«Медузы» получали невероятный урон. Щиты одного из вражеских кораблей пали, и теперь имперские сверхтяжелые энергетические пушки направленного действия нещадно кромсали черную сегментированную броню, выпуская на волю зеленое содержимое отвратительного нутра. Вскоре поврежденная «медуза» запузырилась. Батареи «Стигий» нашпиговали ее адамантием и ксеносский корабль раскололся пополам.

Никто не ликовал. Ни один из офицеров мостика не издал ни звука. Тишину прорезали лишь отрывистые приказы.

Вскоре флагман получил два прямых попадания в носовую часть и его увело с курса. Бранн удержал линкор от свободного вращения лишь усилием воли. Капитан знал, что они вполне могут забрать еще одну «медузу». Может две. Но на этом закончится их участие в этой битве. Во всех битвах.

Бранн уже не боялся перегрузки основных систем, хотя за последние минуты на орудийных платформах вышло из строя больше двухсот сервиторов, а тридцать техножрецов в узловых хабах сгорели заживо из-за скачков напряжения в распределительных цепях. Линкор продолжал терять корпусную броню, орудия, живую силу. Абордажные суда ксеносов взрывались уже в считанных километрах от их борта. Перехватчики все же начали уступать вражеским «рыбам».

– Правому флангу свободное построение. «Гундеструпу» и «Хорну» выйти из боя, пусть их заменит группа «Агуана». Вывести эскортники из резерва, – Балор Келл отдавал приказы машинально, понимая, что его флот уже не спасти. Но они были Авангардом Терры. Они не отступали и не сдавались.

– Прямой залп в командную башню! – выкрикнул Бранн. – Не уйти, семь секунд до сближения!

Капитан начал тщетный экстренный разворот и все на мостике похватались за хромированные поручни, которые тянулись вдоль кресел и оборудования, будучи предназначены как раз для таких моментов. Только Балор Келл и его экзактаторы не двинулись с места.

Бежать было бессмысленно. За семь секунд легионеры сумели бы выбраться. Но не смертные. И все равно это не имело значения, потому что попадание зеленого вещества сожжет всю верхнюю треть командной надстройки линкора, не только мостик.

Это был конец.

Внезапно черная тень заслонила обзорные экраны, а маячки, отображавшие снаряды зеленого вещества на сбоившем гололите, погасли. Примарх сначала подумал, что это ошибка. Но прошло девять секунд, потом двенадцать. Он бросил взгляд на линзы ауспексов. Те показывали какую-то ахинею.

– Что происходит, – примарх медленно обернулся и посмотрел на капитана. Бранн качнул головой, в его глазах понимания было не больше чем чести в эльдарской крови.

– О, великий Луг! – обронил Балор, когда показания на линзах моргнули, на миг отобразив реальное положение вещей. Этого мгновения Келлу хватило, чтобы понять, кто их спас.

Это был «Кредо Омниссии». Из-за ксеносского поля подавления многие корабли, даже линкорного тоннажа, просто не отображались на радарах. Поэтому с «Гнева Нуаду» никто не заметил приближение Ковчега, хотя тот превосходил линкор в два раза по массе и в полтора по габаритам. Оказалось, что последние пять минут он двигался по верхней полусфере, размениваясь ударами дальнобойных орудий с очередным подкреплением ксеносов. Когда Краков увидел, что корабль примарха оказался под перекрестным огнем, он, не мудрствуя лукаво, просто направил Ковчег пересекающимся курсом, чтобы защитить его собственным корпусом.

– Поддержать Ковчег с правого фланга! – рявкнул Балор Келл. – Передать сообщение Аластору Кракову! Скажите, что он раз и навсегда доказал нам: у Механикум и правда есть, чем побряцать в штанах!

Мостик одобрительно зашумел. Бранн начал отдавать приказы, чтобы поравняться с огромным Ковчегом и не перекрыть ему векторы атаки. Хотя на самом деле капитан не имел ни малейшего представления о том, где у «Кредо» расположено вооружение. Он так и не добился от марсиан планов уникального корабля, поэтому они с Балором решили, что даже сами Механикум не знают точно, как устроены эти невероятные посудины, спущенные со стапелей космических верфей еще в Золотой Век.

– Переведите хотя бы пару скан-дронов на общий план «Кредо Омнисии», – приказал Келл. Ауспексы показывали, что Ковчег аккумулирует энергию с периферийных систем. Он стрелял лэнсами, макропушками типа Марк VI Марс и мезонными батареями, но энергия была нужна для чего-то другого. Враск бы понял, но Балор просто почувствовал.

Скан-дроны вовремя взяли нужный ракурс. Ковчег выдвинулся из строя, выступив сразу против четырех «медуз», одна из которых была сильно повреждена в схватке с «Гневом Нуаду». Корабль Механикум развернулся к одному из противников и задрожал всем корпусом. Его верхняя часть с многочисленными башенками и радарными вышками приподнялась и скользнула назад, образуя в самом центре носовой части стремительно расширявшийся проем.

Из проема показалось приплюснутое орудие неизвестной конструкции. Оно плавно выдвинулось из корпуса на полкилометра. Периметр угловатого ствола засветился синевой, через несколько секунд превратившейся в непроглядное черное пламя.

А потом орудие выстрелило. От выстрела весь Ковчег содрогнулся, несколько башенок смяло отдачей, один из кормовых двигателей взорвался. Из орудия вылетел шар абсолютной тьмы. Меньше чем за удар сердца он достиг «наутилуса», маячившего во втором ряду вражеского строя и продолжавшего выпускать орды истребителей и торпед.

Балор не в полной мере понял, что увидел в следующую секунду. Шар тьмы будто прошел сквозь корпус ксеносского корабля, замерев в его центре. Эта призрачная иллюзия усилилась, когда шар начал вращаться, сминая пространство вокруг и втягивая его в себя по экватору и на полюсах. Сам свет вокруг потемнел и начал отливать полупрозрачной белизной. Ближайшие к наутилусу «торпеды» тоже начало затягивать в точку искривленного пространства.

– Сингулярность? – спросил кто-то из легионеров. Келл не знал. Никто не знал. Но по всему выходило, что «Кредо Омниссии» только что выстрелил в чужих черной дырой.

Прошло всего несколько мгновений и «наутилус» разорвало на куски. Обрывки черного корпуса и зеленого вещества стягивались в пучок к центру сингулярности, пока от них ничего ни осталось. А затем сингулярность будто пожрала сама себя и метрика пространства восстановилась, образовав в самом сердце битвы пространство, вычищенное от чего бы то ни было.

– Есть связь с Ковчегом? – Келл изогнул бровь, всматриваясь в искаженные статикой пикты, на которых «Кредо Омниссии» возвращал исходную конфигурацию, пряча в своих недрах чудовищное оружие. – Спросите у магоса, сколько еще раз он может выстрелить ЭТИМ?

Ответ пришел неожиданно быстро.

– Я предвосхитил ваш вопрос ввиду его статистической вероятности, не допускавшей альтернативных прогнозов, – механический голос Кракова звучал рвано, в нем ощущалась агрессия, хотя он был лишен явных эмоций. – На актуальный момент времени орудие «Хольмберг» больше не может быть активировано. Прогнозируемое время восстановления – сто двадцать терранских суток. Если у нас будет возможность развернуть полную сеть солярных батарей вблизи местной звезды, это время можно сократить на двадцать пять целых, семьдесят пять сотых…

– Я вас понял, магос, – перебил Келл. – Не покидайте построение, продолжаем оттягивать на себя как можно больше ксеносских кораблей. И, – примарх напряг желваки, – спасибо за помощь, Аластар.

К этому моменту линейные крейсера перестроились, вперед вышли наименее поврежденные суда. Эскортники тоже перегруппировались, получив поддержку из последнего резерва.

– Построение «Черепаха», – Келл опустил взгляд и потер висок. Затем посмотрел на Бранна, буквально вросшего в командный трон. – Стоим до послед…

Договорить он не успел, его оборвал сигнал общей тревоги. Сенсоры вновь солгали – с надира подошло не две «медузы», а пять. Уничтожение «наутилуса» могло бы дать имперцам передышку, но враг теснил флот Авангарда Терры на всех направлениях. У противника по-прежнему было меньше кораблей, но, следуя имперской классификации, выходило, что у ящеров все суда – капитального класса.

«Медузы» атаковали флагман, игнорируя линейные крейсера, другие линкоры и даже Ковчег. Они сосредоточились на «Гневе Нуаду», будто только сейчас сообразив, что это ведущее судно и его уничтожение окончательно дезорганизует противника.

По сути, когда Балор вывел свой корабль на передовую, он совершил тактическую ошибку. Солей, Лев, Пертурабо – практически любой из его братьев сказал бы именно так. Но Келл не мог, просто не умел оставлять своих людей погибать. Он боролся за каждую жизнь. Даже ценой других жизней.

Дорн и Жиллиман считали это глупостью. Леман и Феррус называли это отвагой. В действительности, все было проще. Только Сангвиний, который никогда не высказывался по этому поводу, действительно понимал мотивацию Келла.

Но теперь все это не имело значения. Бранн был вынужден разорвать строй, уходя от многочисленных залпов зеленого вещества. У «Гнева Нуаду» не осталось щитов, поэтому каждое попадание наносило ему непоправимый урон.

Два выстрела угодили в кормовую надстройку, один в левый борт. Сдетонировало несколько батарей «Стигий» и линкор сорвало с вектора движения цепью чудовищных взрывов, прокатившихся по боевым палубам от носа до кормы.

Основные двигатели вышли из строя, генераториум получил критические повреждения, «Глориана» потеряла ход. «Кредо Омниссии» попытался прикрыть флагман и вдвоем они сумели уничтожить еще одну «медузу». Почти сразу Ковчег разнес в щепки ту, что Бранн лишил щитов ранее. Несколько «медуз» переключилось на корабль Механикум, с зенита к нему направился «наутилус».

У «Кредо Омнисии» были собственные эскортные корабли, но большинство из них поддерживало терранские суда на флангах. У Кракова осталось два крейсера класса «Лунный», один крейсер класса «Диктатор» и соединение фрегатов поддержки. Он расходовал их осторожно, иногда вынужденно направляя прямо под вражеские выстрелы, чтобы самому избежать прямых попаданий. Ковчег был значительно менее маневренным, чем имперские линкоры.

Вскоре «Гнев Нуаду» получили еще два попадания. Впервые корабль тряхнуло так, что примарх был вынужден взяться за поручни ограждения. Основные люмены отключились, их сменили аварийные люминоленты.

– Вокса нет, даже внутреннего, – доложил старший офицер связи.

– Ауспики и авгуры тоже отключились, – добавил лейтенант сенсориума. – Мы слепы и глухи.

– Нам переломили хребет, – процедил Бранн. Глаза капитана с лопнувшими капиллярами метались между показаниями на основном гололите и линзами дополнительных экранов. Он искал выход. А пока искал, машинально отдал несколько приказов, чтобы оставшиеся орудия атаковали.

– Целеуказания? – уточнили с орудийного модуля.

– Да стреляйте хоть в кого-нибудь, – за капитана ответил примарх. Он хотел добавить «это уже не важно», но потом понял, что так не считает. И они не должны считать.

Новое попадание разворотило нос «Гнева Нуаду», уничтожив передние маневровые двигатели и последние лэнсы, которые еще оставались. Хотя лэнсы было совсем не жалко, линкору едва хватало энергии на поддержание основных систем жизнеобеспечения.

Космический левиафан начал заваливаться на бок. Инерция тащила его все дальше, пока он не оказался во власти беспощадной гравитации Адвекс-Морс Примус. «Медузы» наконец оставили линкор в покое, так что смертные члены экипажа, рассчитывавшие на героическую гибель в бою, могли смело закусывать губы.

«Гнев Нуаду» терял атмосферу по всей длине корпуса. Из тысячи пробоин вырывались фонтаны воздуха, мгновенно рассеивавшиеся в ненасытной пустоте кристаллической россыпью. Во все стороны разлетались куски обшивки и адамантиевых переборок, обнажая ячеистую структуру палуб. Люди – неразличимые для глаз стороннего наблюдателя соринки – оказавшись в вакууме, мгновенно замерзали. Их широко раскрытые глаза и рты источали заледенелый ужас.

Выброшенным из корабля легионерам, успевшим загерметизировать доспехи, едва ли повезло больше. Их ждала медленная и бесславная смерть в холодном беззвучии, ведь даже интер-вокс перестал работал. Пустотные сражения протекали на немыслимых расстояниях в сотни тысяч километров, так что вероятность гибели от выстрела вражеского корабля была незначительной. Как и вероятность столкновения с хвостовым сегментом истребителя или осколком кокпита.

Скан-дроны других капитальных кораблей Авангарда Терры и пикт-устройства эскортных судов наблюдали гибель флагмана, не в силах что-либо сделать. Двойное биение в груди каждого легионера в тот момент замедлилось настолько, что измененный организм едва не активировал Гибернатор, посчитав, что боец находится на грани смерти. Но никто не вымолвил и слова. Никто не верил, что Балор Келл умрет. Даже если умрет его корабль.

Примарх тоже в это не верил.

– Не думай, что это мой последний приказ, капитан, – повелитель Авангарда Терры оскалился, посмотрев на Бранна взглядом, в котором безумия было лишь чуточку больше, чем обычно. – Делай все, чтобы спасти как можно больше людей.

Бранн кивнул, даже не посмотрев на своего владыку. Он и так делал все, лихорадочно стуча побелевшими пальцами по клавишам управляющих панелей, вделанных в подлокотники командного трона. Его глаза были прикованы к единственному работавшему пикт-экрану.

Капитан не отдавал приказа об общей эвакуации, и Келл понимал, почему. Последнее, что он увидел на гололите, – как «Кредо Омниссии» занимает место флагмана в центре оборонительного строя. Это давало остальным кораблям флота призрачный шанс пережить ближайшие часы и погибнуть в последующие. Но сейчас ни одно судно не могло покинуть построение и выйти из-под защиты Ковчега. Иначе оно будет уничтожено.

Выходит, спасательные капсулы с флагмана некому подбирать. Единственный путь – выпустить их в атмосфере. Многих смертных это убьет, но кому-то может повезти.

Легионеры будут эвакуироваться на дроп-подах, но их тоже придется выпускать уже в атмосфере, сейчас из-за неконтролируемого вектора склонения большинство уйдет в пустоту.

Сам примарх намеревался оставаться на мостике до конца.

При входе в экзосферу Адвекс-Морс Примус Бранну только за счет двух маневровых правого борта удалось остановить осевое вращение и выровнять корабль по планетарному горизонту. «Глорианы» создавались для жизни в пустоте, поэтому столкновение с атмосферой планеты отозвалось для флагмана очередной серией взрывов и критических повреждений. Носовой части больше не было, как и всех надстроек, кроме командной. Она скрипела, стонала, но чудом оставалась конструктивной частью агонизирующего флагмана.

Балор думал о том, что сейчас делают его сыновья? Нескольким абордажным торпедам ксеносов все же удалось прорваться, а значит, Аскелад ведет Звериные роты в бой. Но живы ли они еще? Те палубы могут быть уничтожены.

А Кайден? Он добрался до брата? Нашел по пути фламиника? Похоже, что нет. Иначе Ансагр Лэйс уже был бы на мостике.

– Я не буду вам говорить пафосных речей, не буду вселять надежду. Не буду делать ничего, что делали бы мои братья в этой ситуации, – Балор Келл возвысил голос и охватил взглядом мостик. Здесь находились тысячи людей, и каждому казалось, что примарх посмотрел на него.

– Скажу одно – это не конец. Даже если закончена эта битва, война только начинается, – он сжал ограничительные поручни так, что сталь смялась подобно бумаге в его керамитовом кулаке. – А теперь все вон! Бегом к спасательным капсулам! Я не знаю, сколько их осталось, но это хоть какой-то шанс для вас.

Никто не пошевелился. Офицеры мостика продолжали сидеть на своих местах, хотя в этом не было никакого смысла. Практически все системы флагмана вышли из строя, а то, что могло быть сделано, уже сделал Бранн с командного трона.

Экзактаторы тоже не двинулись с места. Лишь надели шлемы. В красном свете аварийных люминолент синие линзы казались черными. Воины напоминали демонические изваяния проклятых культов Тартаруса, с которыми Авангард Терры сражался два года назад в Сегментуме Пацификус.

Балор не стал повторять приказ. Его офицеры сделали выбор.

Примарх повернулся к Бранну и кивнул.

– Всем, кто меня слышит! – прокричал капитан в бусину вокса, закрепленную на лацкане мундира. Из-за нарастающего грохота ему приходилось напрягать связки до предела. – Всему экипажу направляться к спасательным капсулам! Легионному контингенту – на палубы с дроп-подами и транспортами! Мы в атмосфере, это единственный шанс! Повторяю…

Келл обвел взглядом экзактаторов, которые не сговариваясь приблизились к своему повелителю. Сто космодесантников в броне цвета полированной стали с синими фоморскими полосами, вооруженные, как один, круглыми щитами и копьями с наконечниками из живого металла. Самые грозные воины галактики. До сего дня никто не мог устоять перед ними.

«Так будет и впредь», – мысленно улыбнулся Балор.

– Держитесь, сыновья мои! – хрипло прорычал он, надевая шлем. Примарх широко расставил ноги, ухватившись обеими руками за ограничительные перила. Кто-то из воинов сделал также, некоторые просто сели на пол и уперлись в станины с оборудованием.

– Держитесь все! – примарх обратился к смертным на мостике через вокс-решетку шлема, выполненного в форме головы круаха, давно вымершей терранской птицы. – Бранн постарается уронить нас как можно мягче, ведь так, капитан? – Келл оскалился под шлемом и обернулся на командный трон.

– Мягче не бывает! – Бранн широко улыбнулся. Он сделал все, от него зависящее, и выглядел удивительно умиротворенным для подобной ситуации. А еще – невероятно уставшим. Впервые его возраст так явно бросался в глаза.

Потом был только рев и скрежет металла, пока «Гнев Нуаду» не врезался пылающей кометой в поверхность исполинского солончака, протянувшегося от одного горизонта до другого. Посреди солончака раскинулся древний город, и корабль упал точно на него, искромсав своей невероятной тушей изъеденные ветром остовы мегалитических сооружений. Стальная кожа космического воина искрила и рвалась, ломая циклопические башни и вспарывая землю на десятки метров вглубь. Флагман сотрясла новая цепь взрывов, прокатившаяся вдоль его изломанного хребта.

В слепяще-синем небе над ним, захваченные ускорением свободного падения, вниз летели спасательные капсулы. На таком расстоянии они выглядели не более чем едва заметными черными точками. Но среди них виднелись объекты крупнее – это «Громовые птицы», чьи пилоты оказались достаточно безумны, чтобы попытаться взлететь с линкора, рухнувшего в атмосферу. Половину десантно-штурмовых кораблей, которые рискнули сделать это, разорвало в воздухе сумасшедшей турбулентностью, но некоторым улыбнулись боги – они просто падали.

Лишь дроп-поды во всем этом хаосе действовали упорядоченно. Они летели к поверхности планеты группами по заранее введенным координатам. Техножрецы определили целевой локацией область вокруг предположительного места падения флагмана. Если рядом обнаружится враг – именно этим воинам предстоит обеспечить первичные плацдармы и закрепиться на местности.

А враг здесь обязательно обнаружится. Он пока не раскрыл своего присутствия, лишь наблюдал за падением колосса через десятки тысяч давно ослепших безвольных глаз. Но скоро он сделает свой ход, и выжившие имперцы пожалеют, что не остались умирать на орбите проклятой планеты, которая никогда не будет им принадлежать.

***

Поле подавления исчезло, как только флагман рухнул на покинутый город. Балор Келл понял это по ожившим системам доспехов. Он разжал пальцы на ограничительном поручне, который смялся точно фольга.

Экзактаторы медленно поднимались с пола. Двое бойцов не смогли сделать этого самостоятельно, к ним уже спешили апотекарии. Но за космодесантников примарх не опасался. Их облегченные доспехи, хотя и уступали в бронировании традиционным терминаторским моделям, которые использовались в других легионах, все же оставались мобильными крепостями из композитных пластин с передовой амортизирующей системой. Их мало что могло повредить, а забарьерный ущерб гасили гидравлические компенсаторы и развитая физиология Астартес.

У смертных такой защиты не было. Примарх отдал ментальную команду ауспексам, расширив диапазон био-сканирования. Он медленно прошел к командному трону, боясь худшего. Похоже, на мостике никто не выжил.

Внезапно на ретинальном дисплее вспыхнул оранжевый огонек, и тут же застонал Бранн. Старый космический волк успел накинуть страховочные ремни, но это не помогло. Сила удара о кору планеты была столь чудовищной, что капитана буквально размазало по командному трону, несмотря на независимую систему амортизации.

На дисплей Келла посыпались данные о повреждениях, он сморгнул их. Его познаний в биологии смертных было достаточно, чтобы по неестественному положению человека понять его состояние. Бранну переломало все конечности и раздробило позвоночник в труху. Было чудом, что он еще дышал. Недолгим чудом.

– Мой лорд, – вместе с едва различимым шепотом изо рта Бранна вытекла пузырящаяся кровь. Его единственный глаз нашел примарха. – Я сделал… что смог.

– Ты сделал все, – Келл осторожно коснулся плеча капитана керамитовой перчаткой. – И даже больше. Все мы живы благодаря тебе.

– Для меня… было честью… служить вам, – глаз Бранна закатился, потом вновь поймал фокус. Он дернулся всем телом, но не изменился в лице. Келл мог только гадать, какую боль сейчас испытывает старый воин. Примарх уже отдал ментальную команду системам доспехов и те передали вызов свободному апотекарию.

Экзактатор склонился над Бранном, поводил над ним нарцетумом со встроенными биологическими сканерами.

– А для меня было честью передать свой флагман в твои верные руки, – Келл старался, чтобы его голос не дрожал. Он знал, что многие из братьев посмеялись бы над его привязанностью к смертным. Многие, но не все.

– Знаете… у меня ведь есть… дети, – Бранна вновь затрясло, кровь изо рта пошла обильнее. Келл поднял взгляд на апотекария, тот качнул головой, переслав примарху результаты анализа. Одновременно он быстрым движением ввел иглу нарцетума в шею Бранна. Морщины на лице капитана разгладились, напряжение ушло. Ему стало легче.

– Знаю, Бранн, – второй перчаткой примарх попытался аккуратно подцепить руку смертного, которая так и лежала на управляющих элементах командного трона. – Твоих сыновей зовут Агро и Блэйн, оба служат в патруле на Призме-7. Говорят, они под стать своему отцу. Такие же…

Келл запнулся, когда понял, что взгляд капитана остановился.

Бранн ушел.

– Прощай, старый друг, – примарх склонил голову и опустился на колено перед капитаном. Затем он медленно поднялся, ощущая, как ледяная скорбь сменяется кипящей волной первобытной ненависти. Эта волна родилась где-то под основным сердцем и мгновенно захлестнула его модифицированное тело, разбежавшись по венам раскаленной добела сталью.

– За мной, – тихо скомандовал Балор Келл, снимая со спины топор. Сканеры брони не фиксировали рядом сигнатуры врага. Но примарх не сомневался, что враг рядом. И он найдет его.

***

– Капитан Сартаров, поддержать центр огнем! – прокричал Аскелад. Высунувшись из-за укрытия, он выпустил очередь из болтера широким веером. Разрядив оружие, воин тут же юркнул обратно, избежав ветвистого электрического разряда в шлем.

– Сартаров пал! – донеслось в ответ по воксу. Говорили на командной частоте Брянской роты.

– Кто командует? Арел, ты? – капитан Первого копья перезарядил оружие и кивнул своим воинам. На ретинальном дисплее зажглись подтверждения готовности.

Спустя мгновение пятьдесят легионеров в блестящей полированной сталью броне с синими полосами перепрыгнули через обрушенную переборку и бросились в атаку рваным клином. Они стреляли на бегу, готовые вот-вот ворваться в рукопашную. В ответ им летели цепные молнии, конусы пламени и куски стали, поднятые в воздух искусством телекинеза.

Восемь бойцов остались лежать на зачерненном колдовским огнем железном полу, прежде чем клин врезался в неровный строй псайкеров противника. Жертв было бы куда больше, если бы Брянская рота не прикрыла их с фланга. Аскелад так и не расслышал, кто взял командование ими. Но кем бы он ни был, этот воин все делал правильно.

Аскелад выбросил вперед руку с копьем и прошил им сразу двух псайкеров. В ближнем бою у врага не было ни единого шанса. Но проблема заключалась в том, что псайкеров тут были тысячи и задние ряды не стеснялись продолжать дистанционные атаки, калеча и убивая собственных товарищей.

– Сомкнуться! – скомандовал капитан. – Остальным ротам поддержать наступление! Вперед! Разорвите этих предателей в клочья!

Он осознанно использовал это слово. «Предатели». Псайкеры, наводнившие палубу, едва «Гнев Нуаду» перестал вспарывать кору планеты, явно принадлежали человеческой расе. И они сражались на стороне ксеносов – Аскелад видел группу ящеров, что стояла вдалеке за спинами людей. Среди них выделялся один – высокий, черный как неочищенный прометий, со стальной короной антенн, имплантированной прямо в его треугольную голову.

Воин выставил перед собой щит, пригнулся и пошел вперед, как только увидел на ретинальном дисплее, что все легионеры заняли свои позиции в строю. Он шел и с каждым шагом наносил идеально выверенный колющий удар. Каждая его атака отнимала одну, две или даже три предательские жизни.

Но клин довольно быстро увяз, врагов было слишком много. Цепная молния ударила Аскеладу в плечо, оплавив керамит и обдав кожу под ним волной нестерпимого жара. Воин зарычал и навалился на толпу врагов. Теперь он перемежал атаки копьем широкими размашистыми ударами щитом. Силовая кромка начисто отрезала головы и руки, а кого-то рассекала пополам. Тщедушные тела в лохмотьях создавали для силового поля такую же преграду, которую птичье перо создает для бритвенно-острого клинка.

– К черту строй! – со злобой рявкнул капитан Первого копья, решив сменить тактику. – Всем тяжелым болтерами и огнеметам продолжать давить по флангам, остальным – свободный бой!

Это означало, что роты больше не бьются как единое целое. Теперь каждый сражается за себя, лишь по возможности помогая находящимся рядом братьям. Системное противостояние мгновенно разбилось на сотни отдельных схваток.

Теперь, не ограниченные в маневре и не скованные тактическим кредо, бойцы Авангарда Терры действовали значительно успешнее. Те, кто убивал ловчее, вырывались вперед и могли атаковать по всем векторам, не заботясь о том, что можно зацепить союзников. Да и вражеским псайкерам стало сложнее выцеливать легионеров.

Вскоре Аскелад пробился к ксеносам, которые даже не думали отступать. Напротив – пятеро ящеров изготовились к бою. Четверо занялись позиции вокруг пятого, с короной, образовав равносторонний квадрат.

– Нужна помощь? – донесся из вокса голос сержанта Айна. Ретинальный дисплей показал Аскеладу, что сержант со своим отделением стоит прямо у него за спиной.

– Раз уж вы здесь, – осклабился экзактатор, ощущая, как его кровь наполняется новыми дозами боевых стимуляторов. – Тогда отвлеките этих четверых, «коронованного» оставьте мне!

Он видел, что на подходе еще два отделения. Это были воины, набранные в Брянском и Смоленском ульях. Те самые роты, что прозвали Звериными. Те самые, что оставили на ксеносском «наутилусе» половину личного состава. «Эти ребята будут биться без экивоков», – усмехнулся про себя Аскелад.

Он убил последнего псайкера, который преграждал ему путь. Тот пытался атаковать легионера молнией, но не успел достичь нужного уровня концентрации, и наконечник копья экзактатора вышел из его затылка.

– Альба гуно, рангда! – выкрикнул Аскелад и двинулся на ящеров. К обычному фоморскому ругательству он добавил слово «рангда», которое на их родине использовалось очень редко. Это было самое страшное оскорбление, которое смывалось только в смертельном поединке.

У слова не имелось аналогов в готике. В общих чертах оно указывало на происхождение того, кого оскорбили. Якобы его мать занималась групповым соитием с ныне вымершими терранскими животными из рода псовых. И он, оскорбленный, стал прямым следствием этой отвратительной связи.

Ксеносы, конечно, ничего не поняли. Но среагировали молниеносно.

Четверо ящеров, что окружали пятого, синхронно издали низкий стрекочущий звук. Их конечности мелко завибрировали и начали покрываться сетью электрических вспышек. Аскелад понял, что происходит, но не успел настичь врагов до того, как их тела конвульсивно выгнулись, исторгнув из себя веер слепящих молний.

Визор шлема затемнился в ответ на вспышку, но когда одна из молний ударила в доспех, затемнение отключилось. Бегущий Аскелад оступился и ему пришлось опуститься на колено, чтобы не упасть. Он мотнул головой, восстанавливая равновесие после отключения авточувств брони. Доспех заметно потяжелел, силовой блок на спине громко зажужжал, выходя на предел мощности.

Аскелад с рыком сорвал бесполезный шлем и услышал голос Айна, который поступил так же.

– А я только начал привыкать к нормальной войне! – сокрушенно выкрикнул сержант. – И вот опять как варвар с дикого мира!

– Это им не поможет, – прошипел экзактатор, перехватив копье. Теперь он удерживал его над плечом, как древние греканцы.

Легионер сделал шаг вперед, намереваясь атаковать первого ксеноса, но сразу сместился вбок, нацелив копье в другого. Он замахнулся, увидев боковым зрением Айна, и вместо удара скользнул мимо противника, которым тут же занялся сержант со своим отделением.

Аскелад прыгнул на ящера с короной, высоко подняв копье. Молниеносный удар, направленный в голову врага, лишь чиркнул по плечу ксеноса. Увернувшись, черный атаковал серией быстрых выпадов когтистыми лапами. Он бил сильно, но эргономично, не совершая ни единого лишнего движения.

Аскелад ушел от встречной атаки, другую принял на щит. Улучив момент длиною в удар сердца, он атаковал в ответ, метя в правую ногу ящера. Тот отступил, но тут же получил удар щитом в подбородок. Капитан не сумел развить наступление, ксенос крутнулся на месте и отскочил, разрывая дистанцию.

Помимо отделения Айна к нему на помощь спешили еще бойцы, но не стоило недооценивать ящеров. Аскелад видел, что пока ни одна из четырех «пешек» даже не ранена.

Вскоре рядом с капитаном оказался воин из его собственного копья, Альберн. Он не был экзактатором, поэтому мог биться любым оружием. Сейчас Альберн был вооружен двуручным цепным мечом, и Аскелад сразу вспомнил, как виртуозно легионер сражался им на Дагоне. Что ж, сейчас его мастерство будет кстати!

Капитан подпрыгнул к черному ящеру и тут же отступил. Потом снова сделал шаг вперед и ушел в сторону. Он стремился раздергать противника, лишить его концентрации. В какой-то момент воин сделал два легких укола в корпус, но не завершил серию, резко упав на колено и вскинув щит над собой. В ту же секунду из-за его спины появился Альберн. Легионер оттолкнулся от подставленного щита и обрушил на ксеноса всю мощь огромного цепного меча, помноженную на ускорение его массивного тела.

Ящер не ожидал такого финта, но почти сумел увернуться. Рычащие зубья опустились ему не на голову, а на плечо. Аскелад точно знал, куда был направлен удар, поэтому, поднимаясь, былуверен, что увидит обезглавленного врага. Однако ксенос стоял! Там, куда угодил меч Альберна, мерцала темно-фиолетовая дымка. Через мгновение она исчезла.

– Капитан! – Аскелад не обернулся, узнав голос Аудуна, старшего друи своего копья.

– Говори! – рыкнул он, по-кошачьи обходя ящера с одного бока, пока Альберн заходил с другого. Экзактатору нужно было понять, как действовать дальше. Черного ящера защитило не обычное силовое поле.

– Их аугметика, капитан! – Аудун остановился в нескольких шагах от сражавшихся, тяжело опершись на силовой посох. Он был без шлема, из его носа обильно текла кровь. – Другие четверо! Они впитывают энергию павших псайкеров и аккумулируют ее, трансформируя в защитное поле неизвестного типа. Это поле прикрывает их самих и ксеноса с короной! Фокус поля на «коронованном» максимальный!

– Выходит, убив псайкеров, мы оказали им услугу? – усмехнулся Аскелад, вновь бросаясь на врага вместе с Альберном. Они разменялись короткими яростными атаками, и копье капитана нашло брешь в защите ксеноса, когда тот отвлекся на отражение двуручного клинка. Лезвие из живого металла ударило точно в крестец чужого, но не нанесло вреда. В стороны брызнул уже знакомый черно-фиолетовый туман.

– Выходит, так, – согласился Аудун. Он поставил посох перед собой, взявшись за него обеими руками. Капюшон из пси-активных кристаллов на его голове замерцал изменчивым светом Имматериума. Друи готовился к мощной псионической атаке.

Аскелад отступил, чтобы оценить обстановку на палубе. Псайкеров почти истребили, Первое копье и Звериные роты добивали их разрозненными группами по всему полю битвы. Остались разобраться с ксеносами. Но численное превосходство не поможет легионерам, если только…

– Так ящеры псайкеры? – Аскелад бросил взгляд на своего друи.

– Нет, – Аудун качнул головой. Глаза библиария уже наливались кипящим пламенем. – Они пси-балансны, как большинство людей. Но их странная аугметика вживлена на таком уровне… Мне не понять, я вижу лишь, что благодаря модификациям они могут перенаправлять мощь эфира, овеществляя ее. Как если бы были пси-активны.

– Но они связаны между собой, – прошептал Аскелад. Затем капитан возвысил голос. – Значит, с гибелью хотя бы одного из ящеров их суммарный потенциал ослабнет, так? И щит черного тоже?

– Теоретически, – ухмыльнулся друи, продолжая накачивать посох своей психической мощью.

– Тогда планы меняются, – Аскелад принял на щит очередную атаку ксеноса и отбежал в сторону. – Аудун и Альберн, этот на вас! Просто продержитесь!

Сам он бросился к ближайшему из четырех ящеров-аккумуляторов. За его спиной пространство раскололось, когда друи выпустил накопленную мощь Эмпиреев.

***

Кайден не сразу пришел в себя, и далеко не сразу вспомнил, что случилось.

Когда «Гнев Нуаду» вошел в атмосферу Адвекс-Морс Примус, он несся в маглеве к нижним палубам, тщетно пытаясь связаться с Ансгаром Лэйсом. После серии толчков состав заклинило, и он сошел с рельсов. Кар и еще несколько воинов сумели выбраться и продолжили путь пешком, решив не доверять больше механическим средствам передвижения.

Но едва они добежали до хабовой лестницы, ведущей вниз, флагман завалился на бок, что при отключившейся гравитации привело к настоящему хаосу. Кайден не успел включить магнитные подошвы и полетел вдоль пола, ставшего вдруг стеной. Он сильно ударился о поручень, скатился по нему. На него налетел другой легионер, а потом обоих припечатало что-то тяжелое, и Кар отключился.

Теперь он понял, что упавший сверху воин спас ему жизнь. Кайден не знал бедолагу, но был от души благодарен ему за то, что он смягчил удар инфраструктурного блока, который в противном случае расплющил бы экзактатора о стену. Однако сам легионер погиб. И не было рядом апотекария, чтобы забрать его прогеноиды…

Кар мотнул головой и ментальной командой поставил на карте ретинального дисплея маячок, чтобы потом по возможности вернуться. Он обернулся и на миг его глаза расширились.

Перед легионером раскинулся выжженный солнцем солончак, на самом краю которого в небо поднимался исполинский змей черного маслянистого дыма. Похоже, эта часть «Гнева Нуаду» отделилась за пару секунд до того, как упал сам корабль.

Воин скосил глаза на расчеты когитатора силовой брони. Судя по ним, отсюда до дымящегося остова флагмана всего четыре с половиной километра. Кайден несколько раз моргнул, сменив режим сканирования. Авгуры брони ничего не дали. Ауспексы показывали только тепловые вспышки от многочисленных пожаров.

Кар несколько минут побродил вокруг, но никого не обнаружил. Затем авгур вывел на ретинальный дисплей одиночную сигнатуру на востоке. Экзактатор посмотрел в том направлении, скорректировав фокусировку визора. В километре от него стоял дроп-под. Воин не увидел его раньше из-за оптических искажений перегретого воздуха, застывшего в безветрии над почвой, переполненной легкорастворимыми солями.

Кайден поспешил в направлении дроп-пода, все время проверяя показания сенсоров и осматриваясь. Если он не увидел десантный шаттл, то и врага может упустить! Одновременно он просматривал сводки с «Гнева Нуаду», которые передавались на когитатор его доспеха до самого последнего момента.

Сводки не радовали. С флагмана стартовало меньше десяти тысяч спасательных капсул, около сотни «Громовых птиц» и восемьсот дроп-подов. За братьев Кар не волновался, у них были все шансы. Но смертные… Хорошо, если четверть спасательных капсул достигла земли в целости. И где они все? Сколько он провалялся без сознания?

От размышлений его отвлекла болтерная очередь, а вслед за ней раздался протяжный электрический треск. Кар отлично знал этот звук. Псайкерская молния. В следующую секунду треск прозвучал сразу несколько раз подряд, потом снова заговорил болтер, сквозь грохот которого можно было различить отдельные ругательства на фоморском.

Бой разворачивался с противоположной стороны дроп-пода.

Экзактатор ускорился, машинально проверив магазин собственного оружия. Он активировал вокс, сразу переключившись на самый широкий канал. Но ему ответил лишь монотонный гул статики.

Едва Кайден завернул за пласталевую опору дроп-пода, рядом с ним что-то взорвалось. Авточувства успели предупредить об опасности, а визор затемнился, компенсируя всплеск фотонов снаружи.

Кар перекатился, встал на одно колено и открыл огонь от бедра в ту сторону, откуда его атаковали. Слева глухо зашипело. У экзактатора не было времени осматриваться, но он ни с чем не спутал бы звук набирающего энергию ствола Сол-Милитарис.

Едва дым от взрыва рассеялся, Кар увидел своих врагов.

– Люди? – невольно вырвалось у него. К дроп-поду с трех сторон широким полукольцом подступали изможденные существа, одетые в лохмотья, а некоторые – совершенно голые. Их глаза были затянуты грязными бельмами, рты раскрыты. Меж прогнивших зубов и черных распухших десен ворочались желтушные слизни пораженных язвами языков.

И все же, это были люди. Псайкеры. Они атаковали группу воинов у дроп-пода, используя весь свой псионический арсенал. Некоторые были слишком слабы и падали после очередной атаки, оставаясь лежать без движения.

Времени на раздумья не было. Кайден Кар выпустил по наступающим псайкерам еще одну очередь, бросил в них разрывную гранату и побежал к воинам у десантного шаттла.

Первого космодесантника он узнал по символам луны и пламени на наплечнике. Это был Ансгар Лэйс. Фламиник бросил взгляд на экзактатора и коротко кивнул ему, а затем перехватил посох и выпустил в противника волну оранжевого огня.

По обе стороны от фламиника сражались легионеры Второго копья. Тот, что стоял слева, выделялся за счет своего оружия. Кар не ошибся – на плече воина располагалась плазменная пушка Сол-Милитарис, или «Гелиевое пламя».

Эта модель с дуплексным магнасердечником редко применялась в других легионах из-за колоссального веса и слабого бронирования баллонов с топливом. Но Опустошители Авангарда Терры питали к Сол-Милитарис трепетную страсть. Они применяли модификацию с дополнительными керамитовыми пластинами для защиты баллонов, что становилось возможным благодаря их облегченной броне.

Сенсоры доспеха Кайдена фиксировали еще одну биологическую сигнатуру внутри дроп-пода рядом с массивным механическим объектом. Но проверить данные он не успел – псайкеры снова атаковали.

Экзактатор получил удар психической молнией в грудь и его бросило на корпус шаттла. Тяжело ударившись спиной, он шлепнулся на пятую точку и тут же открыл ответный огонь, ощущая, что его сросшиеся ребра с левой стороны треснули. Но легионеру, который стоял справа от фламиника досталось хуже. Он, как громоотвод, поймал сразу несколько молний и его тело буквально разорвало на части в фонтане кроваво-керамитового месива.

– Магос, сколько еще? – проревел по общему воксу Ансгар. Его зычный голос хорошо перекрывал помехи и Кайден отметил, что на близком расстоянии связь между легионерами действует.

– Тридцать четыре целых пятнадцать сотых секунды, – прошелестел в ответ механический голос. Очевидно, в дроп-поде находился адепт Механикум.

– Прикройте меня! – скомандовал Лэйс. Хотя сейчас командование должно было перейти к Кайдену, как к старшему по должности, спорить было глупо. Фламиник, похоже, гораздо лучше разбирался в происходящем. А главное – он знал, что делать.

Кар и воин с Сол-Милитарис переглянулись, кивнули друг другу и синхронно выступили вперед. Кайден продолжал поливать псайкеров веерными очередями. Не имело смысла терять время на прицеливание, промахнуться было невозможно.

Плазмаган высокого воина выкашивал десятки противников за один выстрел. А пока чудовищное оружие перезаряжалось, Опустошитель методично отстреливал врагов из болт-пистолета.

Кар пригнулся, уворачиваясь от очередной психической молнии. Затем был вынужден откатиться в сторону, чтобы не попасть под огненный ливень. Все это время он продолжал стрелять. Воин с плаземнным орудием на плече почти не двигался, лишь иногда отклоняясь в сторону, чтобы псионические атаки проходились по его броне вскользь. Кайден позавидовал его выдержке и изумился реакции легионера.

Фламиник прорычал что-то себе под нос и выставил посох параллельно земле, удерживая его обеими руками. Его пси-капюшон пылал черным пурпуром, из глаз библиария струился психический свет. Он встал на колено и скомандован:

– Прекратить огонь!

Кайден и воин с плазмаганом послушно опустили оружие, несмотря на то, что псайкеры приблизились почти в упор. Через секунду раздался хлопок, психический иней выступил на доспехах легионеров и покрыл землю вокруг. Перед Ансгаром разлилась прозрачная полусфера, закрывшая воинов Авангарда от псионических атак.

– Я Кайден Кар, Первый среди равных, – представился экзактатор на случай, если кто-то не узнал его по отметкам на доспехе. – Как давно вы здесь?

– Почти сорок минут с момента приземления, – ответил фламиник, тяжело дыша. – Все это время нас атакую эти… ну сам видишь. А ты откуда взялся, экзактатор?

– Я был в центральной нижней секции в момент падения, она отделилась раньше, чем упал флагман, – Кайден обернулся, вглядываясь в нутро дроп-пода. Штурмовую аппарель заклинило, она открылась лишь наполовину. – Что делает Механикум?

– Надеюсь, спасает нас, – хрипло усмехнулся Лэйс. Ему становилось все тяжелее удерживать кинетический щит, который псайкеры атаковали не переставая. Они будто не отдавали отчета своим действиям, слепо двигаясь по заложенной в них программе. – А почему ты был на нижней секции?

– Искал тебя, – рассеянно ответил Кайден. Он, наконец, различил в темной утробе дроп-пода красную мантию, множество мехадендритов и какой-то высокий механизм на гусеничном ходу.

– Зачем? – в голосе псайкера скользнуло удивление.

– Примарх хотел, чтобы ты помог связаться с Группой Люис, – Кайден отвернулся от дроп-пода и сфокусировался на показаниях сенсоров.

– Отсюда невозможно, – фламиник покачал головой. – Мы поэтому ничего не увидели с орбиты, планету прикрывает какой-то щит. Он же нарушает вокс, даже когда ксеносов нет рядом, – Лэйс издал резкий булькающий звук, будто прямо в шлеме сплевывал что-то влажное. – Во имя Луга, магос!

– Снимайте щит, – Механикум появился из дроп-пода. – И разойдитесь! Дайте дорогу моей железной погибели!

Ансгар опустил посох, и легионеры брызнули в стороны. Кинетический щит еще какое-то время висел в воздухе, а затем его иллюзорная полусфера рассеялась сероватой дымкой.

Заклинившая аппарель треснула и рухнула на землю с глухим рокотом, едва не придавив магоса, который успел отпрыгнуть в последний момент. Из дроп-пода выехал боевой конструкт на гусеницах. Его верхняя часть напоминала обезглавленный торс таллакса, а вместо рук были установлены парные волкитные кулеврины, какие порой используют дредноуты класса Контемптор.

Конструкт сразу открыл огонь по лавине псайкеров. Сдвоенные тепловые лучи волкитов испаряли плоть в считанные мгновения, прожигая насквозь несколько рядов атакующих. Кар и воин с Сол-Милитарис поддержали машину огнем, вскоре к ним присоединился Механикум, стрелявший из укороченной фазо-плазменной фузилы. Фузила стреляла медленно, но почти не уступала в разрушительной мощи кулевринам конструкта, разрывая молекулярные связи в телах своих жертв.

Вскоре схватка затихла. Конструкт поводил раскаленными жерлами кулеврин из стороны в сторону, затем опустил их и замер. Магос подскочил к машине и начал копаться в ее силовом блоке.

– И все же… – Кайден подошел к одному из трупов. Он выбрал тот, что сразил болт, а не волкит или плазма. – Неужели это люди?

– Пойми врага, чтобы победить его, – низкий красивый баритон принадлежал легионеру с Сол-Милитарис. Когитатор доспеха Кара никак не хотел его идентифицировать.

– Арден Киран, Второе копье капитана Нейла, Опустошитель, – воин будто прочел мысли Кара. Синие раскосые линзы на его шлеме блеснули, когда он посмотрел на экзактатора. Воин уважительно кивнул временному командиру. Кайден вернул кивок.

– Ты прав, Арден, нужно понять, кто они и почему сражаются на стороне ксеносов, – Кар присел подле трупа. – Магос, идентификатор?

– Магос Редуктор Омникс Экспло-1, – прошелестел адепт Марсианского культа. Его принадлежность к Ордо объясняла фузилу и боевого конструкта. Кар знал, что небольшой контингент с Ковчега постоянно присутствовал на флагмане. Однако он впервые видел Редукторов в деле. Это впечатляло.

– Твоя версия насчет противника? – Первый среди равных не хотел признавать, что они только что сражались с человеческими псайкерами. Но еще меньше ему хотелось называть этих людей врагами.

– Я не Биологис и отрезан от баз данных «Кредо Омниссии», – Омникс продолжал копаться в недрах конструкта, запустив туда все четыре мехадендрита и одну руку. Другой рукой он сжимал фузилу, будто готовился в любую секунду вступить в бой.

– Первичные данные и результаты поверхностного анализа дают вероятность девяносто четыре целых и шестьдесят шесть сотых процента, что перед нами терраны подгруппы Хомо Люденс, – продолжил Магос Редуктор. Он, наконец, закончил с конструктом и в два движения повернулся к Кайдену – сначала нижней частью, потом верхней. Красная тога не позволяла рассмотреть его тело, но было ясно, что этот человек глубоко модифицирован.

– Колония времен Золотого Века? – уточнил Арден.

– Полагаю, старше, – вступил в разговор Ансгар. Фламиник уже пришел в себя, восстановив силы, потраченные в тяжелой битве. – Но сейчас это нам никак не поможет. Первый среди равных, каков план? Идем к флагману, ищем Балора?

– Это разумно, – Опустошитель пожал плечами и посмотрел в ту сторону, где на горизонте продолжал гореть «Гнев Нуаду». – Все будут идти туда.

– Но не все смогут, – Кар смотрел в другую сторону, на солончак. – Наверняка некоторые из наших братьев также подверглись атаке, другие ранены. Еще где-то здесь разбросаны спасательные капсулы членов экипажа и ауксилариев.

При упоминании смертных Омникс Экспло-1 издал серию звуков на бинарике, но никто здесь не знал двоичного языка Механикум.

– Значит, сначала ищем выживших, – кивнул Ансгар. Он мог не соглашаться с мнением Кайдена, но не мог перечить его приказу. И хотя приказ не был высказан вслух, позиция Первого среди равных казалась недвусмысленной.

– Но как? – Арден осмотрелся. – Доспехи работают стабильно, но сенсорам верить нельзя. Вокс активен только в упор.

– Еще эти искажения от раскаленной почвы, – Кайден задумчиво посмотрел в сторону.

– Есть сигнатура, тысяча метров на восток, – подавал голос Омникс Экспло-1. – Предполагаю, что сигнал сливается.

– Вижу, – подтвердил Кар. Теперь и его авгуры засекли слабый сигнал за самой границе зоны сканирования. – Похоже, это целая группа. Вперед!

Решение было принято. Вскоре они увидели впереди расплывчатые очертания «Громовой птицы», а потом услышали приглушенный стрекот лазганов.

– Ауксиларии! – выдохнул в вокс Опустошитель.

– И прямо сейчас они умирают за Империум Человечества! – Кайден возвысил голос. Боевые подсистемы доспеха ожили, вводя в кровь воина гремучие смеси из стимуляторов и ноотропов.

– Командир прав, – поддержал Кара фламиник. – Терра в наших сердцах!

Воины синхронно проревели боевой клич, даже Редуктор что-то протрещал на двоичном коде. А когда электроника доспехов засбоила, все они поняли, что впереди их ждут не человеческие псайкеры. По крайней мере, не только они.

***

Даже сфокусированный огонь на подавление не смог пробить щиты ксеносов. Пришлось разбираться с ними врукопашную. Несмотря на тотальное превосходство в численности, Аскелад потерял одного воина, трое получили тяжелые повреждения, их унесли в апотекарион, стихийно сформированный в дальней части палубы.

Наконец, остался один черный ящер с аугметической короной на голове, и силовое поле больше не прикрывало его. Когда капитан Первого копья сделал шаг навстречу чужому, другие легионеры инстинктивно отпрянули. Все видели пламя в глазах Аскелада и его желание закончить этот бой лезвием собственного копья.

При других обстоятельствах экзактатор отсалютовал бы противнику перед началом поединка. Даже тупорылый орк понял бы такой знак. Но к поганой рангде не могло быть никакого уважения, а черные змеиные глаза ксеноса не давали надежды на наличие интеллекта, хоть сколько-нибудь похожего на человеческий.

Аскелад больше не бросался на врага. Вместо этого он плавно двинулся к нему в полуприсяде, высоко держа щит перед собой и отведя руку с копьем назад. Чужой некоторое время не двигался, подпуская противника, затем неожиданно сам ринулся в атаку. Его стальные когти были длиннее и мощнее, чем у стандартных особей, да и двигался он заметно ловчее. Зато не имел хвоста со смертоносными лезвиями.

Аскелад отпрянул, принимая один из ударов на щит, и атаковал в ответ. Ксенос сделал шаг в сторону, уходя от копья, но тут же был вынужден сместиться еще раз, потому что экзактатор уже нанес следующий удар. Ментальной командой капитан заставил системы доспеха синтезировать запредельные дозы боевых стимуляторов, чтобы хоть как-то компенсировать сниженную подвижность самой брони. Это давало эффект, но преимущество в скорости все равно оставалось за черным ящером.

Аскелад ударил снова, целя в голову врага. Тот нырнул под копье, широко разведя лапы. Экзактатор сам шагнул ему навстречу, не позволяя замахнуться. Когти заскрежетали по щиту и наплечнику воина. Он с рычанием отбросил ящера, но тот снова бросился на него, взбежал по подставленному щиту, подпрыгнул, выполнил в воздухе сальто и приземлился за спиной легионера.

Аскелад развернулся, но недостаточно быстро, так как сервоприводы потеряли не менее половины мощности из-за ксеносского поля подавления. Блестящий коготь вскрыл керамит на его груди, вторую атаку воин сумел блокировать древком копья и тут же атаковал ящера щитом в голову. Он ударил ксеноса раз, другой. Треугольная голова безвольно откидывалась назад после ударов, но по пустым черным глазам невозможно было понять, потрясен ли противник.

Оказалось, что нет. После очередной атаки ксенос скользнул вдоль щита и ударил Аскелада сзади по бедру. Из перебитой проводки сыпанули искры, в сторону ударил фонтанчик синей жидкости – это чужой повредил систему охлаждения.

Аскелад уже неплохо изучил противника и был готов к такому финту. Поэтому когда ящер нанес свой удар, воин не опустил щит, чтобы попытаться сбить атаку. Он тоже крутнулся на месте, но в другую сторону. Чужой поздно увидел атаку и не имел достаточно времени, чтобы поднять когти для защиты. Противовес копья впечатался ксеносу в лицо.

Аскелад снова ударил его кромкой щита, продолжая вращаться. Ксенос атаковал навстречу другой лапой и противники разменялись ударами. Когти прочертили три кровавые борозды на лбу и щеке экзактатора. Но ящера отбросило на несколько шагов, и ему пришлось опуститься на колено, чтобы сохранить равновесие. Его голова представляла собой мешанину разорванной плоти и переломанных костей. Впрочем, повреждения уже начали восстанавливаться.

Аскелад криво ухмыльнулся, но ксенос удивил его – ящер отпрыгнул, вместо того, чтобы атаковать снова. Эти чужие не были ни трусами, ни глупцами, поэтому все веселье экзактатора как рукой сдуло. Через секунду воин понял, что задумал его противник.

Черный ящер распрямился, резко выбросив лапы в стороны. Его тело конвульсивно дернулось, по шкуре зазмеились электрические искры. Он накапливал заряд значительно быстрее других ксеносов, но это Аскелад тоже учел. Поэтому когда ящер атаковал, легионер атаковал в ответ.

Внезапно вспомнился поединок с секутором на Ковчеге. По субъективному времени прошло всего три месяца, а казалось, будто целая вечность. Но колесо судьбы уже сделало полный оборот, и Аскелад снова встретил на своем пути противника, который его недооценил. Противника, который забыл, что копье – это в том числе метательное оружие.

Сноп стрекочущих молний ударил точно в центр груди Аскелада. Электро-атака не преследовала цель нанести ущерб, но она перегрузила силовой модуль доспеха, полностью отключив его и отбросив космодесантника на несколько метров. Однако капитан успел метнуть свое оружие. Одновременно с его губ сорвался нечленораздельный поток великолепной фоморской брани.

Когда экзактатор вскочил, ящер еще лежал на земле с развороченной грудиной. Брошенное копье пробило его насквозь, нанеся чудовищный урон. Любая другая тварь уже билась бы в агонии, но этот чужой намеревался продолжить схватку. Плоть по краям раны начала затягиваться, ксенос обхватил древко копья лапами, прикидывая, как его вытащить.

Но экзактатор не позволил этого. Подбежав к ящеру, он плашмя рухнул на него, выставив перед собой щит. Силовое поле на кромке тоже отключилось от перегрузки, но это не имело значения. Аскелад услышал, как ломаются кости ксеноса, и надавил сильнее.

– Альба гуно, рангда, – прошептал он в лицо врагу, выхватывая из магнитной планки на бедре тактический нож. В течение следующих двух секунд экзактатор превратил живот ящера в жуткую мешанину искромсаной плоти и вспоротых органов. Тот не мог ничего сделать, будучи прижат к палубе весом космодесантника.

Аскелад поднялся над поверженным врагом, широко расставив ноги. Он несколько раз ударил его кромкой щита, а затем прижал ее к шее ксеноса и надавил изо всех сил. С хрустом ломающихся позвонков и треском рвущейся плоти голова чужого отделилась от тела.

Капитан с яростью вырвал копье из груди ящера и вскинул над собой в жесте чемпиона. В следующее мгновение палуба наполнилась ревом тысяч глоток. В основном ревели легионеры, но среди них также обнаружилось несколько сотен смертных членов экипажа и два техножреца. Последние, впрочем, отреагировали весьма сдержано, лишь обменялись короткими ноосферными пакетами, выразив друг другу холодную благодарность за участие в совместной битве.

Аскелад опустил копье. Он чувствовал, как действие стимуляторов завершается, эндокринная система транс-организма переходит в штатный режим, а парный ритм сердец замедляется. Капитан окинул воинов взглядом, выискивая своего заместителя.

– Дэй, – он коснулся вокс-бусины на горжете.

– Мертв, – прошептал в ответ хриплый голос Аудуна.

– Значит, ты за него, – припечатал Аскелад. Вообще-то, по протоколу должность переходила к Айну, но сержанту экзактатор уже отвел другую роль. – Что со связью?

– Командный вокс работает только на ближней дистанции, – отозвался Иден, старший технодесантник Первого копья. – Мое отделение вместе с Механикум уже разворачивает стационарный усилитель. Похоже, наши исходящие передачи слышат, но отвечать нам не могут. Легионеры и смертные прибывают из других частей флагмана.

Аскелад ненавидел сражаться в шлеме. На Фоморе они шли в бой голые по пояс, как их предки со Старой Терры. Но сейчас ему нужна была вся тактическая информация, поэтому он снял шлем с бедра и надел его, зафиксировав магнитные замки на горжете.

Капитан несколько раз моргнул, изучая сводки. Затем ментальной командой переключился на общий экран со списком всех подразделений, что находились на развороченной палубе.

– Внутренний вокс корабля? – уточнил он, прищурившись.

– Отключен, – пояснил технодесантник. – Как и остальные инфраструктуры. Это больше не палубы, модули и отсеки, а дьявольский лабиринт из покореженного металла. Я удивлен, что кто-то выжил вблизи хребта флагмана. Те сегменты получили наибольший урон при падении.

«Гнев Нуаду». Гордость Авангарда Терры. Космический колосс, которого считали непобедимым.

– Тогда так, – Аскелад отмахнулся от печали, что коснулась его сердец. Не время. – Аудун, остаешься здесь с половиной людей. Возьми все Звериные роты. Со мной пойдут Первое и Третье копья. Вы здесь организуйте плацдарм. Усильте сигнал, разошлите разведкоманды внутрь корабля. Соберите всех, кто выжил. И готовьтесь к обороне, они снова придут.

– А ты? – Аудун заступил Аскеладу путь. Карие глаза друи встретились с синими линзами капитанского шлема.

Экзактатор отлично понимал сомнения псайкера, ведь его знали как умелого воина, но не лучшего командира. Что ж, никто не говорил, что будет просто…

– Мы пойдем вдоль корпуса корабля снаружи, – невозмутимо ответил воин, уняв свой гнев. – Там тоже есть выжившие, мы направим их к вам. Готовьтесь к приему тяжелораненых, расширьте апотекарион.

– Не много ли людей ты берешь с собой для спасательной операции? – друи склонил голову набок, демонстрируя, что ждет более подробных разъяснений.

При других обстоятельствах сомнения в приказах старшего по званию во время боевых действий можно было бы счесть саботажем. В истории Авангарда Терры такого не случалось, но на этот счет имелись вполне конкретные указания. А именно – болт в голову саботажника.

– Достаточно, – Аскелад оставался холоден. Он намеренно не переключился на личный канал, хотя видел запрос Аудуна. – Мы пойдем до кормовой надстройки. До мостика, где во время крушения находился наш отец.

Аудун выпрямился и несколько раз моргнул. Такого ответа он явно не ожидал.

– Ты слышал, что корабль едва проходим, – продолжил экзактатор. – И ты знаешь нашего отца. Мы все знаем. Вне зависимости от того, принял он наш сигнал или нет, Балор не будет оставаться на борту. Он выберется наружу и пойдет собирать выживших с десантных капсул. Учитывая, что на мостике с ним было всего сто экзактаторов, ему понадобится помощь.

Аскелад в упор смотрел на библиария, но периферийным зрением видел, как многие воины одобрительно кивают.

– Ты прав, он поступит так, – наконец согласился друи. Он шагнул к Аскеладу и коснулся его плеча. – Прости мне мои сомнения, капитан Первого копья.

– Ничего, – экзактатор тоже коснулся плеча Аудуна, принимая извинения. – Это не та война, к которой мы привыкли. Но мы адаптируемся. Как всегда. Организуй плацдарм, Аудун. Мы вернемся с Балором Келлом, и тогда нашу ярость будет не остановить.

***

– Омникс, их нужно подавить, прямо сейчас! – прокричал Кайден, продолжая стрелять из болтера. Боезапас подходил к концу, им срочно нужно было найти дроп-под с амуницией.

– Выполняю, – магос отдал команду по ноосферному каналу и конструкт развернулся. Он двинулся вперед на крейсерской скорости, раскаляя жерла волкитов докрасна. Сам Редуктор шел позади машины, частично прикрываясь ее мобильным силовым щитом.

– Арден, мы слева, зажмем их перекрестным огнем! – с этими словами Кар вскочил и бросился к тактической точке, которую мгновение назад разметил на ретинальном дисплее.

– Я прикрою, – не дожидаясь приказа ответил Лэйс. – Бейте вместе со мной!

Команду он отдал взводу ауксилариев, которых легионеры нашли пять минут назад у разбитой «Грозовой птицы». Воины Солярной Ауксилии вскинули лазганы и выстрелили через секунду после того, как фламиник послал в противника психическую молнию.

В этот раз было сложнее. Они уже дважды сталкивались с врагом, но впервые кроме человеческих псайкеров им противостояли ксеносы. Причем довольно много, и под прикрытием тяжелой артиллерии.

Артиллерия выглядела как огромные, размером со штурмовой имперский танк, морские звезды грязно-серого цвета. Звезды сочились зеленоватым ихором, периодически исторгая из себя что-то вроде шаровых молний, которые наносили колоссальный площадный урон, помимо того, что пережигали электронику в радиусе поражения.

А еще у ксеносов обнаружились сухопутные мешкороты, которые перемещались по земле благодаря жуткой аугментации, похожей на металлические крабьи лапки. Эти отвратительные существа плевались сгустками кислоты, которые каким-то немыслимым образом могли менять траекторию движения в полете. Кислота мгновенно прожигала керамит, в чем легионеры уже успели убедиться на примерах своих менее ловких товарищей.

План Кайдена удался. На плоском, как торс эльдарки, солончаке некуда было спрятаться, поэтому все маневры ограничивались молниеносными марш-бросками. Кар рассредоточил воинов, и врагу пришлось выбирать приоритетные цели. Но экзактатор распределил бойцов по центру и флангам таким образом, чтобы все они имели одинаковый потенциал урона. Это сбило ксеносов с толку и дало имперцам драгоценные секунды, чтобы группа Кайдена могла обогнуть атакующих псайкеров и ударить по артиллерии чужих.

Расстреляв последний магазин, экзактатор отбросил болтер и выхватил из-за спины копье со щитом. Воин схлестнулся с одним из ящеров, прикрывавших пару черных звезд. Они разменялись несколькими атаками и разошлись без значительных повреждений. Но затем на помощь Кайдену пришел Сол-Милитарис Ардена, и все закончилось быстро.

Вместе с подкреплением они добили второго ксеноса и разорвали в клочья черные звезды. Дальше настал черед мешкоротов, щиты которых оказались значительно прочнее. В этой схватке легионеры потеряли двух бойцов, а Арден лишился левой руки ниже запястья. Поле боя осталось за Авангардом Терры.

Кар отдал несколько коротких приказов, перегруппировывая силы. Они уже собрали больше сотни космодесантников и полтысячи смертных. К сожалению, не все из людей были ауксиларями, поэтому почти половину экзактатор не мог считать за полноценные боевые единицы.

– Еще сигнатуры, – передал Первый среди равных по общему воксу. – Сразу с двух направлений.

– Разделимся, – к нему подошел фламиник. – Расстояние между сигналами всего километр. Если одна группа встретит ожесточенное сопротивление, то сможет быстро отойти ко второй.

– А если обеим группам придется жарко? – будто невзначай спросил Арден Киран и все повернулись в его сторону. Воин пожал плечами.

– Врагов становится больше, они стягивают силы, – констатировал Кар, уже отдав когитатору доспеха ментальную команду, чтобы он разбил воинов на две равные части.

– Дробление контингента – целесообразный шаг, – к ним подбежал магос. В предыдущем бою Омникс Экспло-1 немало удивил легионеров, когда оказалось, что его на вид человеческие ноги могут трансформироваться в шесть металлических паучьих лап с адамантиевыми лезвиями на конце. На этих лапах Редуктор перемещался с невероятной скоростью, так что даже ящеры не успевали за ним. Зато его фузила очень даже успевала за ними.

– Ввиду ограничений, накладываемых фактором времени, разделение группы увеличит вероятность спасения выживших по указанным координатам на тридцать четыре процента, – Омникс несколько раз переступил ногами, искромсав белесую почву под собой.

– И даже без сотых? – уточнил Арден.

Секунду Редуктор молчал. Кайдену показалось, что акустические сенсоры шлема уловили скрип шестеренок в наполовину металлической голове магоса.

– Инсинуация классифицирована как шутка, – бесстрастно выдал Омникс. – Довольно банальная, надо сказать.

Воины, подключенные к общему каналу, разразились короткими смешками. Кайден позволил это мгновение легкомысленности, чтобы немного снять напряжение. Затем он разделил людей согласно рекомендациям когитатора и они двинулись в противоположных направлениях.

Группе Кара пришлось относительно легко. Они быстро добрались до «Громовой птицы», возле которой отделение легионеров и несколько ауксилариев отбивались от псайкеров. После боя оказалось, что транспортно-штурмовой челнок доверху набит патронами разного калибра и гранатами.

Но долго радоваться неожиданной находке воинам не пришлось. Группа Ансгара встретилась со значительными силами ксеносов, и Кайден спешно выдвинулся в их направлении.

Когда схватка иссякла, воины поймали прерывистое вокс сообщение, и направились к его источнику. Там обнаружились сразу две «Громовые птицы» и поврежденный дроп-под неподалеку.

В течение следующего часа Кайден двигался по четырехкилометровому периметру вокруг флагмана, собирая выживших. Теперь его соединение насчитывало уже пятьсот легионеров и больше двух тысяч смертных – членов экипажа флагмана и ауксилариев. Также они обнаружили несколько техножрецов Ордо Редуктор, двое из них имели собственные конструкты, как у Омникса. Кар поставил Экспо-1 командовать их отрядом.

– Учитывая расчеты, которые сделал магос, эти будут последними, – Ансгар Лэйс прокомментировал показания ауспексов брони, которые засекли сигнатуру на самой границе периметра.

Кайден согласно кивнул. Его собственные предположения совпали с пакетом данных, которые передал Омникс Экспо-1 десять минут назад. Механикум учел траекторию падения флагмана, расположение пусковых установок спасательных капсул и дроп-подов. По расчетам, выжило меньше трети тех, кто смог эвакуироваться. Но Кар не верил, что никого не осталось на самом корабле. Ведь в момент падения там находился Аскелад. И отец.

Отправляясь к последней сигнатуре, Кайден взял с собой магосов Редуктор и пять полных отделений, принадлежавших четырем разным копьям. Ансгар и Арден тоже пошли с ним. По координатам обнаружилась спасательная капсула, она была запечатана. Это говорило лишь об одном, но Кар все равно лично вскрыл ее и проверил тела.

Двадцать пять трупов. На лицах застыл непередаваемый ужас. Двое, кажется, молились. У одного в судорожно сжатых руках воин заметил маленькую книжку из дешевой переработанной бумаги. Экзактатор отогнул край обложки, чтобы прочесть название. «Лектицио...» Дальше буквы забрызгала кровь.

Подошедший Ансгар увидел то же, что Кайден. На миг в разуме псайкера вспыхнула картинка. Ничего конкретно, лишь смазанные образы. Луна древнего мира. Храм. Искра, которая расползается рокочущим пламенем по всей галактике…

– Кайден! – позвал Опустошитель. Экзактатор обернулся на голос.

– Посмотри на это, – Арден махнул рукой, и Кар уставился в указанном направлении.

Сначала он ничего не увидел. Поэтому задал линзам шлема максимальное увеличение и лишь тогда понял, что к дрожанию раскаленного воздуха прибавилось что-то еще. Воин попытался просканировать целевую зону.

– Сенсоры молчат, – Арден легко догадался, что сейчас делает Первый среди равных. Минуту назад он делал то же самое.

– Похоже на… – Кар продолжил всматриваться в волнение воздушных масс, пытаясь уловить в них закономерности. Внезапно его разум прострелило озарение.

– На землю! – проревел он в общий вокс-канал и первым рухнул на соленую почву, как подкошенный.

В следующее мгновение враг обнаружил себя.

Из пустоты прямо перед легионерами вылетело с полсотни шаровых молний и столько же кислотных «плевков». В маскировке больше не было необходимости, и когда ксеносы отключили поле преломления, оказалось, что перед имперцами развернулась целая армия.

Нет, это были не разрозненные отряды, с которыми они сталкивались раньше. Сейчас Кайден Кар видел перед собой полноценное боевое соединение с разными типами войск, выстроенные в четкие тактические порядки.

Впереди двигались человеческие псайкеры, тысячи чахлых ничтожных существ, которым предстояло сыграть роль пушечного мяса. За ними шли группы ящеров, возглавляемые более высокими особями с угольно-черной шкурой и аугметическими коронами на треугольных головах. В арьергарде двигались морские звезды и мешкороты.

Еще дальше экзактатор рассмотрел огромных черных спрутов и нечто совсем уж мерзкое, напоминавшее слизней. Слизни по своим размерам могли соперничать с Титанами класса «Налетчик». Они двигались очень медленно, по их шкуре то и дело пробегали ветвистые разряды электрической энергии.

– Если честно, я еще хотел повоевать, – Арден успел откомментировать ситуацию прежде, чем начался бой. Нет, не бой. Мясорубка.

Первыми атаковали слизни. Наросты на их тупых мордах, снабженные поблескивающей в свете слепящего солнца стальной аугметикой, исторгли мощные электрические волны. Эти волны прошли по баллистической траектории над позициями ксеносов и обрушились на имперские части, мгновенно уничтожив всю электронику в доспехах легионеров. У половины ауксилариев отказали лазганы.

Затем настал черед спрутов. В вершинах их отвратительных тел подобно бутонам оскверненных цветков раскрывались жуткие розовые пасти. Из этих пастей по высоким траекториям к позициям воинов Империума устремились черные маслянистые шары. Некоторые удалось сбить болтерами и тяжелыми стабберами. Те, что упали среди людей, лопнули, расплескав вокруг жидкость, напоминавшую прометий.

Жидкость имела резкий химический запах. Человек, на которого она попала, терял способность двигаться, его будто парализовывало каким-то ядом мгновенного действия. Даже легионеры не могли противостоять этой заразе.

После атаки спрутов в бой пошли псайкеры, а за ними – молчаливые ящеры. Кайден сумел рассмотреть, что между обычными ксеносами движутся еще какие-то существа, по-прежнему скрытые полями преломления.

Экзактатор обернулся на флагман. Там тоже должны быть выжившие. А еще там есть руины, в них можно укрыться. Тогда как здесь, посреди распятого на солнце солончака, у них нет ни единого шанса против такой армады.

Он сорвал шлем, набрал как можно больше воздуха в модифицированные легкие и проревел:

– Общее отступление! Передать приказ по цепочке! – он ненавидел себя за эти слова. Авангард Терры никогда не отступал. Но еще Авангард Терры не имел привычки умирать зазря. Особенно когда был шанс отойти, перегруппироваться и нанести ответный удар. Слабоумие и отвага – это про ребят Ферруса или Пертурабо. Но не про воинов Балора.

Первый среди равных посмотрел воинов рядом с собой. Арден и Ансгар поняли его без слов. Оба заняли устойчивые позиции и открыли огонь по псайкерам.

– Омникс! – позвал Кар. Редуктор вырос рядом с ним будто из-под земли. За его спиной маячили другие Механикум, которые уже готовили к бою свои конструкты.

– Предвосхищаю приказ, – глазные линзы Экспо-1 щелкнули, перенастраиваясь с горизонта на лицо экзактатора. Магос рывком передернул затвор фазо-плазменной фузилы. – Мы останемся с вами прикрывать отход основной группы.

– И даже вероятности не просчитаешь? – усмехнулся Арден Киран. Опустошитель тоже снял шлем и Кайден отметил, что лицо воина все покрыто жестокими шрамами. Его глаза были ярко-синими, как у примарха.

– Нечего просчитывать, – отрезал магос. – Даже существу с вашим коэффициентом интеллекта должно быть очевидно, что наш путь окончится здесь.

По наполовину железному лицу Механикум скользнуло подобие улыбки. Затем его линзы вновь затрещали, перенастраиваясь на противника. Он вскинул фузилу к плечу.

Арден тихонько хохотнул. Опустошителю пришлось снять Сол-Милитарис с плеча, чтобы стрелять вручную. Системы наведения доспеха больше не работали.

Конструкты Редуктор выдвинулись на позиции, поравнявшись с отделением легионеров, которые добровольно решили остаться с экзактатором. На самом деле, остаться хотели все, но Ансгар Лэйс накричал на остальных, прибавив к своему зычному голосу немного псионической энергии. Иначе космодесантники просто не послушались бы.

– Дадим нашим братьям как можно больше времени, – без лишнего пафоса резюмировал Кайден и открыл огонь. Внезапно он ощутил чужое присутствие в своем сознании.

– Уходи, – это был голос Лэйса. – Только ты сможешь довести остальных до флагмана, – он говорил спокойно. Его глубокий бас кристально-чисто звучал в мыслях Кара. Что никак не вязалось с реальным обликом псайкера – он стоял на соленой почве, широко расставив ноги, и с безудержной яростью на лице поливал подступающего противника фиолетовым психическим пламенем, которое срывалось с навершия его силового посоха рваными лоскутами. Затем он ударил посохом о землю и перед ним вспыхнула полусфера кинетического щита.

– Я не могу… – попытался возразить Кайден, но осекся, когда его разум наполнили образы. Он видел воинов – легионеров и смертных – разорванных на части когтистыми лапами ксеносов, испепеленных психическими молниями предателей. Они лежали в сотне метров от того места, где начались руины. Все погибли, никто не смог добраться до флагмана.

– Вот, что ждет их без тебя, я видел, – пояснил фламиник, и сердце Кайдена рухнуло в колодец без дна.

– Этоправда? – он мысленно ответил псайкеру, даже не поняв, как это у него получилось.– Если я пойду, они…

– Выживут, – подтвердил Ансгар Лэйс. – Но тебе нужно идти прямо сейчас.

Неподалеку разорвалась шаровая молния и одного из легионеров отбросило прочь, как тряпичную куклу. Совсем рядом с экзактатором огненный шар взорвался на стальном корпусе конструкта, оторвав ему орудие.

– Но как же вы… – Первый среди равных опустил болтер и посмотрел на фламиника.

– Убирайся! – закричал Ансгар уже физическим голосом. – Уводи их! Времени нет!

Кайден просто кивнул и сорвался с места. Он не мог сомневаться в словах фламиника. Тот никогда не ошибался, ни на Фоморе, ни после Вознесения, когда легион бился уже не за Балора, а за все человечество.

Он не мог сомневаться, как не мог знать, что Лэйс солгал ему. Отступавшие воины добрались бы до флагмана в любом случае. Однако фламиник видел неясные образы ближайшего будущего, в которых Кайдену Кару придется переступить через себя и совершить нечто такое, чего ни один сын Балора Келла еще не делал. И никогда не сделает.

Кайден добежал до отступавших воинов. Он отдал несколько коротких приказов, чтобы люди ускорились и сменили формацию. Легионеры обступили смертных, не давая им рассыпаться. Некоторые космодесантники схватили по несколько членов экипажа на руки, потому что те двигались недопустимо медленно.

Удостоверившись, что его приказы исполнены, Кайден обернулся. В этот момент струя кислоты, выпущенная одним из мешкоротов, обрушилась на Ардена Кирана. Воин попробовал увернуться, но зона поражения оказалась слишком большой. Его накрыло с головой, и он рухнул на землю. Легионер начал кататься из стороны в сторону, его доспехи дымились, он тщетно пытался снять их. Сорвал наплечник, затем наруч. А потом внезапно затих и перестал шевелиться.

Спустя секунду лопнул кинетический щит Ансгара и фламиник сразу получил несколько прямых атак энергией Эмпиреев. Психический капюшон порвался и разлетелся мерцающими осколками пси-активных кристаллов. Доспехи мгновенно обуглились, посох оплавился. Воин тяжело упал на колени, выронив оружие из ослабевших рук. Но когда псайкеры приблизились, Лэйс внезапно поднял поникшую голову и с ревом извергающегося вулкана выплеснул из себя волну черно-фиолетового огня, который разошелся широким конусом, испепелив сотни врагов. Сам фламиник, вложив в последнюю атаку собственную сущность, обратился горстью пепла и керамитовой трухи, которая медленно опала на изломанную корку солончака.

Затем погиб Омникс Экспо-1. Магос Редуктор сумел аннигилировать из своей фузилы двух ксеносов, напрочь игнорируя псайкеров, с которыми отлично справлялись волкиты его конструкта. Третьим выстрелом Омникс уничтожил щит, прикрывавший черного ящера с короной. Он перезарядил фузилу, но не успел добить противника. Его с ног до головы обдало черной жидкостью, выпущенной спрутом, а затем в магоса врезалась шаровая молния, разметавшая тело адепта на равные объемы плоти и металла.

Кайден Кар этого уже не видел. Он отвернулся, когда пал кинетический щит Ансгара. Ему было слишком больно смотреть на смерть воинов, которых он не уберег…

Экзактатор взял себя в руки, усилием воли подавив эмоции. Ему нужна холодная голова, чтобы довести выживших до флагмана, где его ждут другие братья. Где его ждет отец. И там они встанут насмерть.

***

Аскелад воевал на сотнях миров во всех уголках галактики. Но таких городов он не встречал. Даже на планетах, исконно принадлежавших ксеносам. Сейчас этот город обращен в руины, но когда его колоссальные башни устремлялись к прозрачно-синим небесам, он, несомненно, был великолепен.

Пробираясь среди каменного крошева и обвалившихся арок, капитан Первого копья обратил внимание на кладку. Точнее – на ее отсутствие. Стены строений будто вырублены из цельного массива скалы идеальными росчерками мельты. Не выращены, как мерзкие дома эльдаров из психокости. А обработаны рукой выдающегося мастера, вроде примарха IV легиона.

Аскелад не имел обширных геологических познаний, но без труда различал сланец, песчаник, гранит и некоторые другие породы. Большинство строений, судя по их остовам, изначально имели круглую форму, а соединялись между собой надземными переходами. Снаружи они не имели никакого декора, но изнутри каждый квадратный сантиметр камня был покрыт гравировкой. Время не пощадило орнаменты и изображения, сейчас уже ничего нельзя было рассмотреть. Но, улавливая отдельные фрагменты, Аскелад понимал, что это были невероятные по масштабу картины каких-то эпических событий.

Несмотря на исполинские размеры зданий, проходы вполне подходили людям. И тем удивительнее выглядел этот странный город. Ведь получается, что изначально здесь находилась одна из человеческих колоний? Одна из тысяч сирот, потерянных во мраке Долгой Ночи!

Но было что-то еще. Что-то неестественное, чего нельзя было объяснить. Не варп. Точно не варп. Авл говорил, что Аскелад хотя и не станет никогда библиарием, все же имеет определенные задатки псайкера. Экзактатор обычно хорошо чувствовал присутствие Эмпиреев и даже их отголоски. Но здесь, среди выбеленных солнцем округлых стен, дышало эхо чего-то другого. Куда более древнего.

– Контакт, – коротко доложил Галам, которого Аскелад направил вперед во главе разведгруппы.

Они могли переговариваться между собой по воксу, но с плацдармом связи не было. Едва экзактатор вывел воинов с палубы рухнувшего флагмана, исходящие вызовы перестали доходить до технодесантников Аудуна. Но входящую передачу Аскелад слышал еще около километра. Пока им не встретился противник.

Они дважды пробивали себе дорогу через орды обезумевших псайкеров, и каждый раз их количество ужасало. Тот факт, что ими не командовали ящеры, пробуждал в экзактаторе смешанные чувства. С одной стороны, это облегчало ему задачу. С другой – если ящеров нет здесь, значит они есть где-то еще. То есть где-то еще братьям Аскелада будет труднее, чем ему. Капитан Первого копья не привык перекладывать свое бремя на других. Это злило его, но после штурма ксеносского «наутилуса» воин поклялся держать эмоции в узде.

– Жди, – приказал он и ускорился. Через пятнадцать секунд они вступили в бой и увязли в нем.

Псайкеры-предатели не были ровней друи легиона, но они наводнили город. Тысячи манекенов с белесыми глазами, одетых в грязные рваные обноски, накатывались на стройные ряды Авангарда Терры, исторгая из себя потоки огня, мороза и молнии. На длинной дистанции их рвали сплошным болтерным огнем, а когда они приближались, Аскелад был вынужден командовать штурм и идти в рукопашную, ежеминутно рискуя своей жизнью.

Руины города снижали маневренность легиона. Хаотичные нагромождения битого камня усложняли принятие тактических решений. Аскелад приказал отдельным подразделениям действовать самостоятельно, адаптируясь к рельефу. Так Авангард Терры умел воевать.

Обученные бойцы заманивали врага в огневые мешки кратеров и узких площадей, где численное превосходство не имело значения. Космодесантники из истребительных команд Опустошителей с комби-болтерами старались занимать высоты и подавляли псайкеров на подступах к изготовившимся к рукопашной воинам с силовыми и цепными клинками. Плазменное оружие капитан Первого копья приказал беречь для ящеров.

Увидев противника впереди, Аскелад выстрелил из болтера и рухнул на землю, подняв облако желтой солоноватой пыли. Его короткая очередь вскрыла три грудные клетки, но четвертый псайкер успел выпустить ветвистую молнию, которая разошлась каскадом коронных разрядов по каменной стене над головой легионера.

– Фланги! – рявкнул Аскелад, выпустив еще одну очередь, чтобы прикрыть братьев.

Гемостамен разгонял кровоток до предела, мульти-легкое воина сворачивалось и разворачивалось с частотой стабберных выстрелов. Системы брони впрыскивали в каналы сопряжения новые дозы очищенного рекафа, L-тианина и примацетама, которые уже сто раз убили бы смертного. Но Аскеладу и его бойцам этого было мало.

Когда легионеры заняли позиции и открыли перекрестный огонь на подавление, экзактатор рванулся вперед, на ходу примагнитив болтер к бедру и выхватив из-за спины копье. Он взял оружие в обе руки и ввинтился в ряды псайкеров. Каждый взмах, каждый выпад, каждое движение несло смерть и кровопролитие.

Псайкеры толи потеряли способность мыслить, толи их чем-то одурманили. Они использовали свой дар даже в упор, зачастую убивая собратьев и самих себя. Но на узкой улочке Аскелад не дал им шанса воспользоваться этой возможностью. В течение четырех секунд он умертвил два десятка предателей. Кивнул сам себе и рванулся вперед по улице, откуда слышалась стрельба и треск статических разрядов. Воины его отделения последовали за ним.

Через двадцать минут они истребили противника и двинулись дальше.

– Потери, – мрачно поинтересовался Аскелад, открыв канал со старшим апотекарием. Когитатор его собственной брони вышел из строя после одной из электрических атак ксеносов еще на палубе. Так что он владел лишь обрывочной статистикой.

– Восемь воинов мертвы, мы извлекли прогеноидные железы, – отчитался апотекарий. – Двадцать получили ранения разной степени тяжести, все в строю.

– Принято, – капитан сжал челюсти так, что по одному из нижних зубов пробежала трещина. Его копью уже приходилось умываться кровью простых смертных, и даже смертных-псайкеров, но здесь их было слишком много. И они не жалели себя. Поэтому Авангард продолжал терять людей.

– Контакт, – прошло меньше тридцати секунд, когда Галам снова увидел противника впереди. В разведгруппу Аскелад включил тех, чьи шлемы не были повреждены электрическими атаками ксеносов и могли адекватно сканировать местность. Хотя и они продолжали периодически сбоить.

Авангард снова увяз.

Аскелад первым добрался до разведгруппы, которая была вынуждена вступить в бой. Впервые они столкнулись с невидимым врагом. Мурены с аугментированными в тела клинками и генераторами полей преломления успели отнять жизни трех космодесантников, пока их не изрубили в капусту. Капитан не понимал, как с ними сражаться. Они не отбрасывали тени, не оставляли следов в пыли. Их удалось сразить лишь благодаря легендарной реакции сыновей Балора.

Затем воины уничтожили небольшой отряд псайкеров, среди которых обнаружился один ящер. С него сразу сбили щит плазмой, Аскелад и Галам на пару быстро прикончили ксеноса, вырвавшись на широкую площадь, кишащую новыми врагами.

Оказалось, что орды псайкеров наступают со всех сторон, включая направление, с которого космодесантники пришли. Это не было проблемой, Авангард Терры умел сражаться без всяких разведанных, вслепую. Но похоже, ксеносы решили досрочно закончить партию.

– Обрушьте стены, – капитан кивнул на проход, ведущий к площади. – Сначала разберемся с тылами.

Технодесантник поставил крак-мину под остовом башни и вскоре путь был блокирован. Поднятая взрывом пылевая завеса сыграла легионерам на руку, позволив быстро сократить дистанцию. Несколько десятков псайкеров умерло в первое мгновение. Но затем в бой вступили ящеры, и стали умирать воины Авангарда. А когда с флангов их зажали новые группы псайкеров, чаша весов качнулась не в пользу имперцев.

– Отступление? – Галан вытащил силовой меч из груди ксеноса и стер кровь с лица тыльной стороной керамитовой перчатки.

– Нет, – Аскелад качнул головой, осматривая окрестности. Он немного склонил голову вправо, чтобы Ухо Лимана могло захватить больше акустических волн. Докладов по воксу не хватало, капитан пытался определить течение битвы на слух.

– Все силы скованы боем, – наконец резюмировал он.

– Тогда оборонительные формации? – Галам спрятал клинок за спину и перезарядил болтер. – Альба гуно! Почти не осталось патронов!

– Прижмут к стенам и задавят, – Аскелад снова не согласился. Его транс-человеческий мозг лихорадочно искал выход из ситуации. Ну вот опять. Опять он привел своих воинов на бойню! Хотя есть один вариант…

– Всем подразделениям, маневр «Агиски»! – скомандовал экзактатор в общий вокс. – Галам и ведомые, за мной!

Это был единственный путь, единственный шанс выжить и победить. Воинам надлежало прорываться малыми группами по хаотичным векторам, поддерживая братьев по мере возможности. Первые покинувшие окружение должны были объединиться и вернуться, ударив противника с тыла, пока он пытался уничтожить воинов, что еще не успели вырваться. На заключительной фазе вражеские силы дробились множественными атаками со всех направлений и уничтожались точечными штурмовыми налетами.

Это был самый сложный маневр в боевой доктрине Авангарда Терры. Аскелад единственный раз участвовал в нем на Разее. Тогда «Агиски» позволил переломить ход всей кампании. Но ими командовал сам Балор Келл.

Аскелад тряхнул головой, прогоняя сомнения. Он повел своих воинов вдоль радиальной стены огромной башни, стреляя на ходу одиночными. Теперь приходилось беречь даже болтерные патроны. Зато тяжелые плазменные пушки Опустошителей с полными зарядами помогали справляться со щитами ящеров.

Пройдя через четыре короткие, но кровавые схватки и потеряв двоих бойцов, капитан вывел своих воинов из окружения. Они перезарядились и двинулись обратно на ближайшие звуки боя. Псайкеры на широкой улице стояли к ним спинами, но три ящера почуяли опасность. Они без раздумий атаковали новую угрозу, а вскоре к ним присоединилась невидимая мурена.

Аскелад бросил болтер в лицо атакующему ксеносу, в одно движение выхватил из-за спины копье и разрубил собственное оружие пополам, прежде чем враг успел уйти в сторону. Воин намеренно оставил в болтере один заряд. Точно рассчитанный удар рассек реактивный детонатор и ядро из обедненного дейтерия. Капитан рухнул на землю, а над ним расцвела смертоносная огненная роза.

Ящер мог увернуться от болтера, от удара копьем, но не от взрыва. Его щит беззвучно лопнул, а тело отбросило на каменную стену. Аскелад мгновенно влетел в него керамитовым плечом, услышав, как что-то в теле врага отчетливо хрустнуло. Он ударил ксеноса кулаком в лицо и плюнул в него кислотой. Треугольная морда ящера задымилась.

Враг попытался отбросить легионера, но тот снова припечатал его к стене и еще раз плюнул в лицо. Глаза ксеноса лопнули и оплавились, однако это не помешало ему полоснуть Аскелада когтями по бедру, срезав керамитовые пластины и вырвав из тела воина изрядный шмат розового мяса. Капитан глухо рыкнул, ударил ксеноса лбом в челюсти, превратив их в черно-зеленое крошево, и наконец был отброшен назад.

Ослепленный противник метнулся к рухнувшему в пыль Аскеладу, и это стало его последней ошибкой. Толи он не успел полностью восстановить зрение, толи просчитался, полагаясь на другие органы чувств. Так или иначе, но ящер не успел среагировать, когда экзактатор, подобрав оброненное копье, выставил его перед собой. Враг буквально насадил себя на клинок и съехал по нему прямо на Аскелада. Несколько мгновений в его черных глазах еще теплилась жизнь, а потом он обмяк и что-то в глубине непроглядных буркал погасло.

Капитан, крякнув, поднялся на ноги и вскинул копье, готовясь к следующему поединку. В это мгновение он четко осознал две вещи. Во-первых, его воинам удался маневр «Агиски». Об этом говорил тот факт, что врага уже атаковали с других направлений. Во-вторых… что ж, это открытие было не столь жизнеутверждающим.

Аскелад понял, что им не выжить. Врагов было слишком много. Он понял это, когда увидел, как сразу две психические молнии оставили от Галама лишь дымящийся остов доспеха. Когда апотекария Гартнэйта разорвала пополам невидимая мурена. Когда Опустошителю, которого он не знал по имени, ксеносы вскрыли грудь, и он рухнул на колени уже мертвый, так и не выпустив из рук цепной топор…

Внезапно по руинам прокатился оглушительный грохот, землю охватила агония. Аскелад не устоял на ногах из-за раны в бедре и был вынужден опуститься на колено. Он посмотрел в сторону источника звука и увидел, как сонмы безумных псайкеров валятся в широкие расщелины, изуродовавшие и без того отвратительные улицы древнего города.

Остовы башен, треснувшие стены и целые пласты запыленного сланца уходили вниз, во тьму, вместе с бессчетным множеством врагов. Капитан всмотрелся в клубы пыли, пытаясь отследить место, откуда во все стороны тянулись пахнувшие подземным холодом трещины. Он уже знал, что увидит, и лишь хотел убедиться.

***

Балор вышел из стремительно опадающих клубов песка и пыли, точно герой кровавого шаммарского эпоса. Его синие глаза сочились небесным льдом, пространство вокруг наполняли осязаемые лоскуты псионического тумана. Угольно-черные волосы примарха были растрепаны, лишь свебский узел над правым виском сохранил подобие упорядоченности.

По керамитовым перчаткам Келла, которые ювелирной вязью когда-то украсил владыка IV легиона, пробегали, потрескивая, коронные разряды неестественно насыщенного синего цвета. Свой огромный двуручный топор Балор держал в одной руке, его лезвие из живого металла лучилось тем же огнем, что и глаза повелителя Авангарда Терры.

Немногочисленные псайкеры, пережившие психическую атакую примарха, никак не отреагировали на расплескавшуюся вокруг ауру его неодолимой мощи. В Келла полетели одинокие сгустки пламени и шаровые молнии. Он не уклонялся. Почти все атаки прошли мимо, лишь пара молний коснулась его доспеха, разбежавшись по опаленному керамиту паутиной шипящих вспышек. Если полубог и почувствовал боль от этих ударов, он никак этого не показал.

За ним из пылевых облаков вышли экзактаторы. Такие же, как Аскелад и Кайден Кар. Лучшие воины легиона, непревзойденные поединщики. Каждый из них получил ритуальные татуировки на лицо, пройдя посвящение, которое заключалось в том, чтобы в схватке до второй крови победить Кустодия с не менее, чем девятью сотнями имен.

– Терра в наших сердцах! – во всю глотку заревел Аскелад, бросаясь на мурену, которая потеряла маскировку от псионического удара Балора. Трое воинов – всё, что осталось от его отделения – поддержали неистовый крик своего командира и накинулись на врагов с утроенной яростью.

В это время идеальный клин закованных в стальное и синее экзактаторов разделился на несколько отрядов, повинуясь беззвучной команде примарха. Воины протекли сквозь руины неуловимыми ручьями из керамита и стали, неся с собой возмездие Балора Келла. Некоторые из них пали, но даже примарх отдавал должное неведомому противнику, понимая, что сегодня его лучшие воины тоже будут умирать.

– Маневр «Агиски»? – прокричал Келл, рассекая нерасторопного ящера молниеносным взмахом топора. Когда Балор перехватил оружие обеими руками, позволив ему по инерции описать полный круг, в пыль за спиной примарха рухнуло еще два ксеносских трупа. Двигавшиеся следом экзактаторы втоптали их в потрескавшийся сланец керамитовыми сабатонами. Авангард Терры сказал свое слово. В этой войне не будет пощады. В этой войне не будет чести.

– Я не видел иного выхода, – Аскелад тяжело привалился к каменному остову. Клетки Ларрамана уже закрыли рану в бедре, но разорванные мышцы погружали ногу в пламя нестерпимой боли при каждом движении, несмотря на ингибиторы нейронной передачи, выпущенные в кровь системами доспеха. – Я не…

– Ты все сделал верно, сын, – Балор положил руку на плечо легионера и заглянул ему в лицо. Психическое пламя в глазах примарха погасло. Лишь сейчас Аскелад заметил, что левый глаз отца пересекает кривой уродливый шрам. Разрез начал затягиваться, но глазное яблоко было сильно повреждено. Оно налилось кровью, а радужка сменила цвет с синего на молочно-белый, даже зрачка не было видно.

– С любым другим противником в любой другой битве ты победил бы благодаря этому решению, – Келл еще мгновение смотрел на сына, затем выпрямился и окинул взглядом затихающую схватку в руинах. – Но здесь… здесь даже я не понимаю, как нам выжить.

Капитан Первого копья передал командование Келлу и меньше, чем через двадцать минут маневр «Агиски» был завершен тотальным истреблением вражеских сил. К этому моменту сводная группа Аскелада продвинулась вдоль борта линкора на пять километров, примарх со своими экзактаторами прошел от мостика столько же.

Балору повезло больше – он почти не встретил сопротивления и сумел подобрать выживших с двух «Громовых птиц» и пятнадцати спасательных капсул. Позже на них вышла группа легионеров, спустившихся на поверхность в трех дроп-подах, которые приземлились неподалеку. Все эти воины двигались позади экзактаторов примарха, формируя арьергард. Среди них были раненые смертные.

Выслушав доклад Аскелада о плацдарме, который тот приказал организовать на нижней палубе линкора, Балор кивнул и отдал несколько распоряжений для перестроения в новую формацию. Смертные и легионеры, получившие тяжелые ранения, теперь двигались в центре разряженного фронта, образованного пятью независимыми группами.

– Мы возвращаемся, – констатировал Келл. Из-за поврежденной ноги Аскелад едва поспевал за отцом, но даже не думал об этом. – Мы встретили воинов с дроп-подов, потому что они шли на сигнал Аудуна. Его технодесантники отлично себя показали, ксеносы не могут заглушить их сигнал.

– Вынужден признать, что тут скорее постарались Механикум, – капитан Первого копья кисло улыбнулся. – А может нам просто повезло.

– Авангард не полагается на удачу, – донеслось из вокс-решетки идущего рядом экзактатора. Судя по отметкам на броне, это был Аниэль. Аскелад как-то пересекался с ним. Совершенно больной ублюдок. Но отличный воин и самый верный друг, которого только можно представить.

– Я готов признать, что сегодня она нам не помешает, – и без того грубые черты примарха ожесточились еще сильнее. Его ситуация накаляла не меньше, чем Аскелада. – Ускоримся!

Когда они добрались до плацдарма, позиции Аудуна атаковала волна псайкеров, а в задних рядах маячили ящеры. Аскелад заметил как минимум трех ксеносов с аугметическими коронами.

Станковые огнеметы, штурмовые пушки и даже несколько ракетных турелей установили по всему периметру накрененной палубы, где она касалась проклятой земли Адвекс-Морс Примус. Технодесантники Аудуна успели возвести из пустых контейнеров баррикады с бойницами, разместив в них тяжелые стабберы и гранатометы. Судя по тому, что земля перед позициями легионеров размякла от обилия человеческой крови, это был уже не первый штурм.

Вновь прибывшие бойцы под командованием Балора ударили во фланг противнику. Аскелад повел небольшую группу в обход, чтобы атаковать с тыла и заодно провести первичную разведку направления. Схватка вышла жестокой, но за счет шквального огня с позиций плацдарма далась Авангарду относительно невысокой ценой.

Капитан Первого копья уже хотел выдохнуть (а когда вдохнул? когда рухнул «Гнев Нуаду»? или когда пошел за примархом?), но его настиг окрик отца. Аскелад поднял голову вверх – Балор стоял на вершине рухнувшей башни и указывал рукой в сторону солончака.

Экзактатор в два прыжка преодолел каменный завал, подтянулся и встал рядом с Келлом

– Смотри, – Балор кивнул в сторону пустынного горизонта. Несколько секунд Аскелад видел только вездесущее марево искаженного воздуха, но затем начал различать силуэты. Напрягая до боли глаза, усиленные Оккулюбой, он понял, что это большая группа Астартес и смертных Ауксилии.

– Отступают? – догадался Аскелад.

– А теперь взгляни туда и туда, – примарх бросил два коротких взгляда в диаметрально противоположных направлениях. Всмотревшись в изменчивый горячий воздух, экзактатор понял, что происходит.

– Две группы противника идут наперерез, – капитан оскалился. – Наши воины окажутся между молотом и наковальней! Их сомнут!

– Если только мы не сомнем врагов первыми, – уцелевший глаз Келла недобро сверкнул и он спрыгнул со стены, превратив в крошево булыжники из песчаника, которым не посчастливилось попасть ему под ноги.

– Экзактаторы! – проревел примарх. – За мной!

Он покосился на Аскелада, который уже стоял подле своего повелителя.

– Я остановлю врагов справа, а ты бери командование своими людьми и уничтожь левую группировку, – Балор раздумывал полмгновения. – И дай мне пару отделений Опустошителей. Желательно, из Брянской роты. Если кто-то выжил.

– Эти везде выживут, – хмыкнул капитан и отдал по воксу соответствующие приказы.

***

Когда руины впереди перестали искажаться раскаленным воздухом, в глубине души Кайдена Кара вспыхнул уголек надежды. Затем он увидел, как из разрушенного города вырвались две группы воинов. С такого расстояния экзактатор не мог различить лица и символику, но цвет доспехов говорил сам за себя. Одна группа двинулась вдоль руин влево, другая зеркально повторила ее маневр. Вскоре Кар понял, что происходит.

– Ускориться! – закричал он, притормаживая и пропуская перед собой остальных воинов. Многих ауксилариев и членов экипажа легионеры по-прежнему несли на руках. Другие едва дышали. – Наши братья расчищают нам путь! Упустим время, и тогда…

Слова застряли у экзактатора в горле, когда один из его бойцов будто напоролся на незримую преграду. Он неловко споткнулся, кувыркнулся в воздухе и рухнул на спину. Грудная пластина доспеха превратилась в покореженное месиво керамита и пластали. Кровь обильно вытекала из множественных рваных ран. Смертные, которых нес космодесантник, покатились по солончаку, ломая ноги, руки и ребра.

В следующую секунду еще одного легионера постигла та же участь. Кар мгновенно понял, что это какой-то невидимый вид ксеносов. Его доспехи потяжелели, потеряв больше двух третей мощности.

– Стоять! – приказал Кайден, одним движением снимая со спины щит и копье. Экзактатор тряхнул рукой, и копье раздвинулось, удлинившись втрое.

– Смертных на землю, адаптивная оборона, кооперация по возможности, – он отдал череду команд и внимательно осмотрелся. Его бойцы осторожно избавились от своей ноши и замерли. Некоторые мелкими шажками пятились, чтобы встать спиной к спине. Лишь половина держала в руках болтеры, остальные перешли на оружие ближнего боя. Почти все боеприпасы воины подарили последней схватке.

Шестое чувство подсказало Кару развернуться влево и поднять щит выше. В следующее мгновение незримый враг атаковал его, ударив в пласталь с такой силой, что экзактатора сдвинуло на несколько сантиметров. Силовое поле щита моргнуло и отключилось.

Воин сделал несколько выпадов в сторону предполагаемого врага, но копье лишь пронзило воздух. После третьего укола он снова почувствовал опасность, но не успел среагировать и бритвенно острый металл полоснул его по наплечнику, к счастью не дотянувшись до плоти. Кар опять несколько раз ударил в пустоту, и второй удар настиг цель. Воин увидел, как наконечник копья исчез почти на ладонь, а когда он дернул оружие обратно, в воздухе зависла рваная зеленая рана с черными краями. Кайден атаковал снова, но рана уже стала затягиваться и враг отступил.

– Значит, их можно ранить, – констатировал кто-то из воинов.

– Значит, их можно убить, – отозвался другой. Голос космодесантника дрожал, толи от боевых стимуляторов, толи от потери крови.

Экзактатор не был настроен столь оптимистично, как его бойцы. Он понимал, задача невидимых ксеносов заключается в том, чтобы затормозить имперцев. Вряд ли здесь больше двух-трех боевых единиц. С ними нужно покончить прямо сейчас, не медля…

Решение пришло быстро. Едва транс-человеческий мозг Кайдена поставил перед собой четкую цель, ему потребовалось две секунды, чтобы сделать правильные выводы. Но за эти две секунды погиб еще один легионер.

– Все, у кого есть, из чего стрелять, – экзактатор осмотрел воинов вокруг. – Взять друг друга на прицел, немедленно!

Легионеры подчинились, но на лицах тех, что были без шлемов, Первый среди равных увидел нерешительность. Он не мог их винить за сомнения. Но знал, что сомнения делают палец на спусковом крючке медленнее.

– Огонь по силуэтам, – медленно произнес он, делая шаг в сторону и наблюдая за тем, как один из воинов ведет болтером в его сторону. – Сейчас!

Безумный план сработал. Шквал болтов, направленный не в воинов, но рядом с ними, уже через секунду ранил одного противника, а потом и второго. Экзактатор бросился в сторону ближайшего ксеноса и атаковал, ориентируясь по следу из зеленой крови. В одиночку он не сумел бы убить существо, но его поддержали еще два Астартес и втроем они не оставили чудовищу шансов.

Когда воины сразили незримого убийцу и отступили, маскировочное поле спало и они, наконец, увидели своего врага. Его тело превратилось в ошметки, но общий облик рисовался довольно четко. Это была недлинная змея с множественными имплантами, среди которых обнаружились три длинные лезвия по разным сторонам толстого тела.

– Во имя Луга, что за мерзость! – технодесантник с обломанным манипулятором за спиной сплюнул на труп ксеноса.

Кайден одобрительно кивнул братьям, которые неподалеку склонились над второй поверженной змеей. В этот момент инстинкты снова предупредили экзактатора об опасности. Он развернулся, вскидывая щит. Легионеры рядом выставили вперед клинки и копья, но они тоже не успевали.

Зато успел офицер Солярной Ауксилии, который все это время лежал рядом на земле. Для Кара осталось загадкой, что заставило смертного так поступить. А главное – как он вообще понял, что космодесантника атакуют.

Офицер бросился врагу наперерез. Клинки невидимой змеи распороли его плоть и чиркнули по нагруднику Кара. Если бы не тело смертного, погасившее импульс вражеского оружия, экзактатор скорее всего рухнул бы со вскрытой грудной клеткой.

Человека развернуло, Кайден подхватил его на руки. На пару мгновений он отключился от окружающей реальности, вторым слоем сознания подмечая направления выстрелов и улавливая движения воинов периферийным зрением. Экзактатор знал, что у него есть эти мгновения, потому что его бойцы все сделали правильно и уже добивают ксеноса.

Он смотрел на умирающего ауксилария. Пронзительно-синие глаза, как у генетического отца Кайдена, глядели на могучего космодесантника прямо и чисто. В этих глазах не было страха. В них не отражалась боль. Кар разглядел два противоречивых чувства – гордость и печаль. Человек был горд тем, что отдал жизнь, спасая другого воина, который во имя Императора сразит куда больше ксеносов, чем он сам. И одновременно человеку было жаль этого воина. Потому что воин оставался один на один с миром, в котором лишь война и нет надежды на избавление.

Аускиларий умер. Кайден слышал, как его дыхание прервалось. Он бережно поднял изуродованное тело и обернулся.

– Все кончено, – прошептал Первый среди равных. Одной рукой он продолжал прижимать к себе мертвого человека, в другой держал копье. Керамитовые перчатки до скрипа стиснули пласталевое древко. Он выставил копье перед собой, направив острие в сторону приближавшихся врагов.

– Смертным отступить, – тихо проговорил Кар. – Легионерам держаться столько, сколько получится.

Он хотел еще что-то сказать людям и транс-людям, которые его окружали, но не нашел слов. Воины молча построились рядом с ним в шеренгу, подняв оружие. Псайкеры противника уже готовились к атаке, по их тонким конечностям змеились психические молнии, а глаза источали неестественное сияние. «Скольких мы убьем? – подумал экзактатор. – А скольких сумеем спасти?..»

Телепортационный хлопок вырвал Кайдена из предбоевого транса. Он моргнул и не сразу понял, что впереди спиной к нему стоит скитарий. Хлопок повторился, а потом хлопки обрушились на его барабанные перепонки непрекращающейся волной, тогда как пространство вокруг заполнилось остаточными вспышками варп-переходов. Через несколько мгновений между космодесантниками и нестройными рядами противника стояло тридцать воинов Адептус Механикум.

Скитарии тут же выровнялись и сделали шаг вперед. У каждого в руках Кар заметил устройство в виде небольшой железной коробки, назначение которого он не знал.

Скитарии синхронно нагнулись, положили коробки на землю и активировали их прикосновениями к узким сенсорным панелям на крышках. Через секунду перед киборгами развернулись телескопические мачты трехметровой высоты. Посреди каждой мачты на уровне плеча скитария располагалась амбразура. Скитарии снова синхронно коснулись мачт, и между ними вспыхнуло сплошное силовое поле.

– Как… – экзактатор не сумел сдержаться. – Почему их не подавляют?

– Смотрите! Небо! – выкрикнул кто-то из смертных и Кайден вскинул голову. К их позициям направлялось несколько десятков объектов. Объекты стремительно снижались, и через несколько секунд экзактатор узнал некоторые из них. Это были выкрашенные в алый трансвекторы – легкие боевые транспорты Механикум. Более крупные корабли шли следом.

Еще выше экзактатор увидел пять массивных цилиндров, чьи корпуса раскалились докрасна, борясь с сопротивлением атмосферы. Воин пока не мог рассмотреть их отчетливее, но даже на таком расстоянии размеры цилиндров впечатляли. Это могли быть только барки для доставки Титанов на поверхность.

Кайден вновь опустил взгляд, услышав треск электричества и глухие взрывы. Скитарии продолжали телепортироваться и выстраивать вокруг Авангарда Терры силовую стену. Псайкеры атаковали ее с противоположной стороны, но пока не могли пробить. Их психические молнии, всполохи огня белого и черного, конусы фиолетовой энергии и просто силовые сгустки обрушивались на щиты хаотичными волнами. В ответ Механикум били через амбразуры в мачтах из радкарабинов и дуговых винтовок.

Кар обернулся, проверяя, ушли ли смертные, как он приказал. К счастью, ауксиларии оказались достаточно дисциплинированы и успели отойти на безопасное расстояние. В противном случае даже кратковременное нахождение рядом со скитариями могло обернуться для них тотальным радиоактивным поражением.

– Аластар Краков настоятельно рекомендует вашим воинам отступить к городу, – синие линзы одного из скитариев уставились на Кайдена из-под алого капюшона. – Первая фаза развертки завершится через полторы минуты, вам не нужно быть здесь к этому времени.

– Как вы смогли пробиться? – Кар будто не услышал воина Механикум. – Что происходит на орбите?

– На орбиту Адвекс-Морс Примус вышла Группа Люис, флот Солея Враска, – скитарий ответил так, словно это ничего не значило. – С ними Пограничная станция.

– О, Трон! – впервые за многие десятилетия Кайден Кар произнес эти слова вместо традиционного для фоморцев обращения к мифическим богам своих предков.

– Отступаем! – он махнул воинам, и поспешил к городу, где уже садились первые транспорты Механикум. – Здесь мы бесполезны.

Это было правдой. Временная оборонительная линия, возведенная скитариями, не подразумевала участия в бою космодесантников. Они просто не могли атаковать врага через силовое поле, а амбразуры были заняты воинами Марса.

К тому моменту, когда Кар достиг городских руин, Ордо Редуктор успели развернуть значительную часть своей техники. Из трансвекторов вываливались отряды танатаров, домитаров и скитариев самых разных типов – от протекторов до преторианцев. Из более громоздких транспортов выезжали Лэндрейдеры шаблона Ахиллес и боевые конструкты на гусеничном ходу, а вслед за ними по железным трапам сходили Сидонские драгуны и Железноходунные баллистарии.

Но все это ничего не значило перед истиной мощью Редуктора, воплощенной в тяжелых артиллерийских самоходках, которые, грохоча, выезжали из самых больших транспортных кораблей. Кайден не мог определить ни одно из этих орудий, но воин знал их собирательное название – Осадные Уничтожители. Наиболее смертоносные образчики баллистического наземного оружия, которое имелось в распоряжении священного союза Терры и Марса.

Некоторые артиллерийские установки имели по одному огромному стволу диаметром больше метра. У других было по два-три ствола меньшего размера. Все они многократно превосходили по габаритам сверхтяжелые Бэнблейды Солярной Ауксилии и буквально затмевали солнце. На алых сегментированных корпусах не было иных знаков, кроме герба Ордо Редуктор и номера подразделения.

– Понимаю, такая мощь впечатляет, – прожужжал механический голос справа от Кайдена. Рядом с легионером стоял Аластар Краков во всем своем ужасающем великолепии.

Магос-доминус только что спустился с трапа личного трансвектора, но осматриваться не стал. В этом не было необходимости. Из всех присутствующих на планете имперцев, он лучше кого бы то ни было представлял себе, что происходит вокруг. Он смотрел на этот проклятый мир сотнями пикт-устройств и аугметической оптикой всех возможных типов. Глаза каждого скитария, таллакса и сервитора были его глазами.

Нижняя часть тела Кракова представляла собой длинный металлический стержень, который у основания разделялся на четыре угловатые сегментированные лапы, как у аргосского богомола. Лапы ослепительно блестели начищенным хромом, но затем, повинуясь ментальной команде магоса, нанитовый слой металла изменил свои свойства, и лапы стали матово-черными. Кайден мысленно кивнул, соглашаясь с этим тактическим решением.

Сверху Аластар был почти человеком. По крайней мере, его тело имело антропоморфные черты, хотя из-за безразмерного алого плаща невозможно было сделать точные выводы. Из-под капюшона на экзактатора не мигая смотрели три пары синих окуляров, расположенные по вершинам равностороннего треугольника. Ниже угадывался конический воксмиттер в окружении многочисленных трубок и проводов.

У магоса-доминуса Ордо Редуктор было две человеческие руки и четыре огромных манипулятора за спиной, которые крепились к многоцелевому комплекту ИК-18 «Арес». Похожие комплекты использовали эксплораторы, но у них было два манипулятора и они предназначались для исследования, а не для войны. Помимо прочего, Аластара окружала дюжина мехадендритов, выползавших из-под алого плаща сверху и снизу. Над Механикумом кружило три сервочерепа со странными модификациями, подобных которым Кар не видел.

Каждый из манипуляторов Кракова оканчивался волкитной кулевриной, а на мехадендритах были установлены гамма-излучатели и нейтронные лазеры. По характерному гудению Кайден определил четыре генератора щитов, но визуально магоса прикрывали лишь две силовые сферы. Кар быстро прикинул, как ему победить доминуса, если возникнет такая необходимость. Спустя полторы секунды экзактатор с сожалением признал, что в одиночку – никак. Огневой потенциал Редуктора был сопоставим с возможностями полного отделения Астартес.

– Я должен поблагодарить вас за помощь, – Первый среди равных отвернулся от Аластара, вновь с интересом осматривая его машины.

– Не стоит, – Краков тоже отвернулся от легионера и застыл, глядя ровно перед собой. – Не допустить уничтожения столь ценных ресурсов было оптимальным решением. Как и высадка в этом районе, идеально сочетающем надлежащие стратегические параметры.

Редуктор говорил монотонным железным голосом, который не имел ничего общего с человеческой речью по тембрам и модуляциям. Но отчего-то Кайдену показалось, что, назвав ауксилариев и космодесантников ценными ресурсами, магос хищно улыбнулся.

В этот момент скитарии, сдерживавшие натиск противника, получили команду отступить. Они одновременно покинули позиции и двинулись к плацдарму Ордо Редуктор на предельной скорости. Спустя полминуты установленные ими силовые щиты пали и орды псайкеров хлынули через телескопические мачты, обратившиеся высокотехнологичным хламом.

– Смотрите, – Аластар Краков сбавил громкость воксмиттера до едва различимого шелеста. Кар так и не понял, к нему ли обращался доминус. – Смотрите, что есть суть войны. Смотрите на абсолютное разрушение.

С последним звуком его нечеловеческого голоса Осадные Уничтожители дали синхронный залп, от которого земля под ногами Кайдена заходила ходуном. Пространство за спинами отступавших скитариев превратилось в огненный ад, в котором растворились псайкеры и ксеносы. Шквал снарядов с Император знает какими сердечниками обрушился на пустыню, скрыв из вида даже колоссальную артиллерию чужих. Всё от места, где пали мобильные щиты, и до самого горизонта превратилось в конгломерат танцующих бело-красных вихрей.

В этот момент до позиций Ордо Редуктор докатилась сначала звуковая, а потом кинетическая волна. Смертные попадали на землю, некоторые скитарии и тяжело раненые легионеры были вынуждены опуститься на колени. Кар инстинктивно сощурился, будучи уверен в том, что у него лопнули усиленные барабанные перепонки.

Осадные Уничтожители выстрелили снова, не позволив пламени опасть. Аластар Краков командовал ими, не отдавая вербальных приказов. Доминус в один момент времени контролировал каждый механизм под своим началом. Он упивался этой совершенной силой.

Когда пламя пошло на убыль и дым рассеялся, Кайден увидел, что там, где совсем недавно он бился с невидимыми ксеносами, больше ничего нет. Огромный пласт солончака в том месте просто перестал существовать, черное дно исполинской воронки горело. Горела сама земля.

– Как Стор Безашх, – прошептал Кар, вспомнив операцию на Аполлоне, которую Авангард Терры провел вместе с Железными Воинам.

– Стор Безашх! – Аластар Краков издал странный дребезжащий звук, который экзактатор расценил как фырканье. – Вы пока не видели и десятой доли того, на что способны Ордо Редуктор!

Бросив косой взгляд на доминуса, Кар мысленно признал, что свое прозвище этот эксцентричный магос заслужил. Потом Осадные Уничтожители снова выстрелили, целясь дальше за горизонт. Однако залп артиллерии утонул в еще большем грохоте, который донесся с другой стороны.

Это в руины опустились саркофаги с Титанами. Богомашины Умбра Ира пришли, дабы привести Адвекс-Морс Примус к повиновению по воле Аластара Кракова, которого во флоте давно уже звали не иначе как Разрушителем Миров.

***

Титан класса «Полководец» поддержал орудия Ордо Редуктор, оставшись посреди древнего города. Две «Гончие», едва покинув свои саркофаги, двинулись на помощь легионерам, которые бились подле руин по обе стороны от плацдарма Механикум.

КайденКар оставил смертных и тяжелораненых легионеров у позиций Кракова, которые доминус уже начал укреплять, возводя по периметру баррикады, генераторы щитов и турели. Всех, кто еще мог держать в руках оружие, Кар разделил на две группы. Одну возглавил сержант Талорг, вторую сам экзактатор. Они повели воинов вдоль руин, чтобы помочь братьям, которые спасли их жизни меньше получаса назад. Аластар усилил их отряды скитариям и Железноходульными баллистариями.

Когда Кайден и его воины добрались до места битвы по левую сторону от плацдарма, схватка уже затихала. Экзактатор успел убить лишь одного ксеноса, прежде чем столкнулся взглядом со своим названным братом. Аскелад, весь в крови и пепле, поднялся над горой обезображенных тел. Когда он увидел Кара, искренняя улыбка осветила его измученное лицо.

Они приветствовали друг друга, взявшись за предплечья, по старому обычаю их народа. Затем воины крепко обнялись.

– Мы слишком упрямы, чтобы умереть в этой дыре, правда? – Аскелад хохотнул и тут же закашлялся. Он сплюнул кровь и оперся на руку брата.

– Ты уж точно, – Кайден поддержал его, и они вместе двинулись обратно, к позициям Ордо Редуктор. – Наш отец?

– С другой стороны, – капитан Первого копья подтвердил догадку экзактатора. – Брат, что это за преисподняя?

– Не знаю, – Кар на мгновение задумался, потом лукаво посмотрел на своего старого друга. – Но я рад, что у нас есть собственный дьявол.

– О, даже не один! – в тон ему ответил Аскелад, и они тихо рассмеялись

Когда братья прошли в центр боевых порядков Редуктора, где Краков развернул мобильный штаб, Балор Келл уже вернулся и разговаривал с доминусом. Увидев Кайдена, он кивнул воину. На миг лицо примарха потеряло серьезное выражение, он почти улыбнулся. Но затем перевел взгляд на магоса и его черты вновь ожесточились. Кар отметил, что с левым глазом отца что-то не так. Было трудно представить, чтобы примарх Авангарда Терры получил ранение, с которым не справилась бы его физиология полубога.

– Солей здесь? – Келл не верил своим ушам, в третий раз переспрашивая Кракова. – Битва на орбите… она выиграна?

– Пока нет, но вероятность требуемого исхода более шестидесяти трех процентов, – отчеканил Аластар Краков. – Группа Люис, усиленная Пограничной станцией «Парка», стала для ксеносов непрогнозируемым фактором и сумела в первые минуты встречного боя нанести чужим катастрофический урон. Однако их самих преследовал еще один вражеский флот. По предварительной оценке, он на двадцать два процента меньше того, с которым столкнулись мы…

– Мой брат выиграет эту битву, – Балор задрал голову к небу, прищурившись на ярком солнце. Только один глаз среагировал на свет.

– Я уже дал справку, вероятность составляет… – начал Аластар.

– Ты не понял, магос, – Келл хмыкнул. – Я не спрашиваю. Я утверждаю.

Несколько секунд все стояли молча. Только орудия Осадных Уничтожителей продолжали грохотать, но уже значительно реже, чем в начале боя. Затем в груди доминуса что-то щелкнуло. От мимолетного дуновения ветра его плащ распахнулся и Кайден увидел, что в грудную клетку Механикума имплантированы три округлые колбы, заполненные амниотической жидкостью. В колбах, в окружении проводов и трубок с питательными смесями, плавали сморщенные человеческие мозги.

– Атмосферные мониторы показывают, что враг стягивает силы, – Аластар добавил несколько звуков на бинарике. Возможно – ругательство. Кайден и Аскелад обернулись, услышав, как громадные машины Ордо Редуктор меняют позиции и шевелят стволами, корректируя наводку.

– Когда ж это кончится, – капитан Первого копья перезарядил болтер. Прибытие Кракова решило проблему недостатка амуниции.

– Ты узнаешь первым, сын мой, – рыкнул Балор, снимая со спины «Гибельный».

Осадные Уничтожители дали залп. Одновременно с ними «Император» ударил из турболазеров. Горизонт снова превратился в сплошную стену огня. Пока все смотрели на пламя, пространство перед баррикадами Ордо Редуктор озарила телепортационна вспышка. Затем еще одна, и еще.

Когда колдовской свет рассеялся, легионеры и Механикум увидели, что на изрытой почве солончака стоят воины в алой броне с золотыми и серебряными узорами. Все они были великолепными гигантами, рожденными для войны. Но был среди них тот, кого создали ради чего-то большего. Когда этот исполин среди исполинов снял свой рогатый шлем, его умные зеленые глаза встретились с глазами Балора Келла, в которых бушевало ледяное пламя.

Братья молча двинулись навстречу друг другу. Слова были лишними. Потому что и они, и каждый из присутствовавших здесь воинов, и даже киборги Механикум – каждый отчетливо понял простую истину. Балор Келл и Солей Враск снова вместе. А значит – у чужих нет шансов.

Глава 6

Проблема двоевластия

Он сияет

Гончие идут

Солей Враск тяжело привалился к серой стене рухнувшей башни. Его тога была изорвана в клочья, доспех из алого превратился в грязно-зеленый. Керамит покрывали подпалины и микротрещины. Разбитый шлем лежал у ног примарха.

Он медленно моргнул и поднял взгляд к небу. «Прима Материя» и «Затмение Серендина» выскользнули из его расслабленных рук, с глухим грохотом свалившись в пыль.

Авл и Элифас синхронно дернулись в направлении отца, но тот едва заметно качнул головой. Он продолжал безвольно лежать на наклонной стене, глядя в безбрежную синеву, к которой со всех направлений тянулись черные жгуты смолистого дыма. Казалось, орудия Ордо Редуктор выжгли само пространство за пределами пятикилометрового круга с упавшим флагманом в центре.

– Это снова происходит, – прошептал Кельс. – Я смотрю на нашего отца и чувствую его боль. Она захлестывает, дробит сознание, калечит дух…

– Чтобы это понять, не нужно иметь титул Дитя Бездны, – слова Элифаса прозвучали громче, чем следовало. – Как долго это будет продолжаться? Что с ним? Что это за тайна, о которой он не говорит даже нам с тобой?

– Тише, брат, – Авл смотрел на Солея.

Бой закончился пять минут назад. Звезднорожденные истребили не меньше пяти тысяч псайкеров и несколько сотен ксеносов, включая их отвратительные орудия. Едва ли не половина ящеров числилась на счету Враска. Даже Балор подивился бы его холодной расчетливой ярости, если бы был здесь. Но повелитель Авангарда бился по другую сторону от «Гнева Нуаду».

За минувшие шесть часов два легиона при поддержке контингента Механикум превратили рухнувший корабль в неприступную крепость. Почти все бреши заблокировали бронелистами или заварили. Подходы, которые нельзя было прикрыть, заминировали, подготовив на подступах огневые мешки. Подрывники обрушили несколько зданий, чтобы усложнить продвижение противника через город.

Оперативный штаб организовали с северной стороны, в руинах, между ставкой Ордо Редуктор и палубой, где библиарий Авангарда Терры по имени Аудун собирал выживших своего легиона. Теперь палуба стала апотекарионом. Развернутые на ней орудия передислоцировали ближе к краю города для поддержки обороны Механикум.

Кроме этого района фундаментальные укрепления пришлось возводить с диаметрально противоположной стороны. В том месте корпус линкора едва не развалился пополам, оперативные группы Солярной Ауксилии до сих пор не могли справиться с пожарами внутри корабля. Залатать столь колоссальную пробоину было невозможно. Именно здесь половина Звезднорожденных сражалась последние два часа под командованием своего примарха. Вторая половина билась вместе с сынами Балора.

– Мы с тобой не знаем, потому что он сам не знает, – тихо заключил Кельс, внимательно посмотрев на брата. – Ты понимаешь, что это значит?

– Что все очень плохо! – Элифас ударил бронированным кулаком по обломку балюстрады и песчаник осыпался к его ногам желтоватым крошевом. – Возможно… это из-за его дара? – Мастер Первого Аркана взглянул на Библиария с надеждой. – Он вернул сегодня не меньше сотни воинов! И меня в их числе. Может…

– Может, – на удивление легко согласился Авл Кельс. – А может, нет.

– Как ты справляешься со своими эмоциями, брат? – Элифас едва не кричал. – Скажи!

– Никак! – прошипел в ответ Библиарий. Он внезапно шагнул к своему брату, ловко перехватил его в поясе и опрокинул на землю. Элифас, не ожидавший подобного, не успел среагировать.

Авл навис над Мастером Первого Аркана. Кончики их носов едва не соприкоснулись. Элифас попытал сбросить с себя другого космодесантника, но не преуспел.

– Думаешь, только тебе тяжело видеть нашего отца… таким? – Дитя Бездны говорил сквозь зубы, в его глазах плясало пурпурное пламя. – А теперь подумай вот о чем. Даже Алый Король не смог ему помочь.

Элифас перестал вырываться и умерил свой гнев. Он второй раз в жизни видел Авла таким. Библиарий поднялся и протянул ему руку. Мастер принял помощь.

– И все же как? – уже спокойнее спросил Мастер Первого Аркана. – Как тебе удается быть таким… спокойным?

– Я запретил себе думать об этом, – психическое пламя в глазах библиария улеглось. – Лишние мыли, они ни к чему. Они заставляют жалеть нашего отца. Но он – Солей Враск, Алхимик, Кристаллический лорд Мистилтейна, Покоритель Лутайры. Один из двадцати величайших героев галактики. Ты считаешь, он этого достоин, жалости?

– Ты прав, брат, – Элифас поджал губы и опустил глаза. – Прости мне мои эмоции.

– Нечего прощать, – Дитя Бездны коснулся плеча брата. – Просто цени каждый миг, пока находишься рядом с ним.

Когда Элифас снова посмотрел на Враска, примарх уже был собой. Его зеленые глаза лучились великой мудростью, на губах играла таинственная полуулыбка. Он сжимал в руках «Прима Материя» и «Затмение Середнида», готовый без промедления нести кару Императора бессчетным своим врагам.

– Вы закончили, сыновья мои? – Солей перевел взгляд с Элифаса на Авла. Но Мастеру Первого Аркана все равно казалось, что примарх продолжает смотреть на него. – Надеюсь, что да. Мы здесь еще не закончили.

Одновременно с его словами две «Гончие» Умбра Ира зашевелились по флангам от позиций легионеров. Стволы плазменных бластганов уткнулись в горизонт, турболазеры загудели, набирая заряд.

Это будет уже четвертый штурм. Все повторится снова. Богомашины испепелят артиллерию противника и большую часть арьергарда. Те, что прорвутся, попадут под шквальный огонь легионеров и Солярной Ауксилии, закрепившейся в городе у рваной раны в боку умирающего линкора. Враги будут гибнуть тысячами, и все равно некоторые воины Империума падут. Некоторых отец уже не сможет вернуть…

Балор Келл как-то пошутил, что будь у Враска более многочисленный легион, он со своим даром мог бы в одиночку покорить всю галактику. Простодушный повелитель Авангарда Терры не подумал о том, что Солей понял его слова по-своему. Ведь он не знал, каким страданием наполнялась грудь Алхимика, когда вставали лишь восемь из десяти его сыновей. Он имел силу, чтобы возвращать их. Но не имел сил, чтобы вернуть всех.

– Второй Аркан, на передовую, – воксировал примарх. – Ревнители остаются во втором эшелоне. Кейр Мун!

– Да, господин! – отозвался старый полковник, командовавший контингентом Ауксилии, который базировался на «Гневе Нуаду». Всех этих закаленных воинов Балор предоставил в распоряжение Солея на южной стороне флагмана. Всех, кто выжил.

– Как там ваши лазганы и мельты? – примарх уже двинулся к оборонительной линии, Элифас и Авл последовали за ним. Оба отметили, что обычно молчаливый примарх довольно часто обращался к ауксилариям между штурмами. Потому что понимал, насколько важен сейчас моральный дух смертных. А еще он понимал, что лучше всего этот дух поднимают стрекочущие рядом болтеры легионеров и речи того, в чьих венах течет кровь самого Императора.

– Готовы испарять ксеносов и предателей, господин! – отозвался полковник. Мун был хорошим командиром и одаренным тактиком. Он пришелся по душе Враску.

– Это именно то, что я хотел услышать, – примарх повел плечами, проходя сквозь р воинов, чтобы встать в первом ряду. – Позволишь мне и моим сыновьям помочь доблестной Ауксилии?

Кельс услышал, как смертные, засевшие в редутах и на крышах обвалившихся зданий, тихо рассмеялись.

– Почту за честь! – воксировал Кейр Мун. Он посмотрел на примарха и отсалютовал ему цепным мечом. Солей ответил глубоким кивком.

– Тогда за Империум и Императора, воины! – мощный баритон Солея Враска прокатился по руинам древнего города. – И помните. Смерти нет!

***

– Ты прав, брат, нужно суммировать данные, – Балор глубоко вздохнул и оперся на «Гибельный». По покрытому свежими шрамами лицу блуждала усталая улыбка. – Вот только никаких данных у нас нет.

Лидеры легионов, Ауксилии и Механикум собрались в оперативном штабе двадцать минут назад по инициативе Солея Враска. Одиннадцатый примарх настаивал на том, что нужно покинуть эту проклятую планету, пока есть возможность. Балор не соглашался.

– Мы знаем лишь, что эти ксеносы невероятно сильны. Онивладеют технологиями, которые значительно опережают имперские, – Келл говорил громко, отрывисто. – Их тела модифицированы биологически и аугметированы на каком-то непостижимом уровни. Они сами, каждый боец, каждое существо – они и есть оружие!

– Это уже кое-что, не так ли? – Враск прищурился, глядя на брата. Они стояли по периметру круглого металлического стола, вырезанного из гильзы для твердотельной пушки Титана. – Их сила заключается в этой необычной аугметике, которая, как сказал Генетор из команды Аластара, внедрена на стадии плода.

– Это так! – вмешался Генетор. Его звали Маркус Карфан, он происходил из мира-кузни Риза и считался одним из лучших в своем деле. Как магос оказался на Ковчеге Максима Тихона и как согласился работать с Ордо Редуктор, оставалось тайной за семью печатями.

– У меня здесь недостаточно оборудования, но их генотип совершенно уникален! – магос был на удивление слабо аугметирован для своего статуса. Его голова была полностью человеческой, не считая нескольких имплантов в районе горла, чтобы общаться на языках Кант Механикум. – Предварительные анализы показали, что локусы из гомологичных хромосом смоделированы при коньюгировании в процессе профазы. Я не могу определить происхождение, но хромосомные перестройки не свойственны…

– Я знал одного магоса на Терре, – с задумчивым видом перебил Балор. – Его звали Архан Лэнд. Он тоже любил много говорить.

– И… – Генетор потупился. – Что с ним стало?

– Да ничего, в общем, – Келл демонстративно зевнул. – Просто говорит он теперь значительно меньше. И реже.

Маркус мгновенно уловил намек.

– В общем, это не биороботы, как я думал в начале, – резюмировал он. – Это не созданные, а рожденные организмы. Их рост и развитие были спланированы буквально по секундам! Аугемтика действительно внедрялась на самых ранних стадиях, в дальнейшем самомодифицируясь параллельно биологической прогрессии носителя. Это дало уникальный уровень синергии. Полагаю, встреченный нами вид – продукт гениальной генетической селекции.

– Гениальной? – Солей дернул бровью, но его голос оставался спокойным. – Много ли гениальности в том, чтобы создать целый народ и использовать его как оружие?

– Я… – Карфан снова звучно сглотнул. – Я не уверен. Это лишь версия, – он бросил взгляд на одного примарха, потом на другого, и зачастил. – Возможно, они сами сделали это с собой. У меня тут в достатке образцов, но походное оборудование... Я бы отослал кое-что на Ковчег, если бы…

– Нет, – спокойно прервал его Враск. – Сюда больше никто не будет высаживаться.

Примархи обменились взглядами, которые им двоим сказали больше, чем тысячи непроизнесенных слов.

– С ящерами и этой сухопутной морской фауной ясно, – Солей задумался над аналогией, находя ее тревожной. – Их космические корабли, надо полагать, имеют схожее происхождение?

– Да, – Маркус закивал. – Я почти уверен, они не строятся, а выращиваются. Возможно, на каких-то орбитальных фермах. Они тоже, как сказал достопочтенный Балор Келл, сами по себе являются оружием. Но электричеством, конечно, не могут атаковать. Ведь в космосе…

– Магос, не считай нас за идиотов, настоятельно тебе рекомендую, – примарх II легиона недобро ухмыльнулся. – Лучше скажи, что насчет псайкеров? Ведь это люди?

Келл посмотрел на Аластара Кракова. Тот не шелохнулся, но, видимо, отдал ментальную команду Карфану, позволив тому ответить на вопрос.

– К сожалению, в этом вопросе мне также не хватает исследовательских мощностей, – магос мелко затрясся, но выдержал взгляд примарха. Увидев это, Аскелад оттопырил губу, а Кайден удивленно улыбнулся. – Это определенно потомки древних терран. Возможно даже, это первые колонисты, покинувшие Систему Сол еще до Золотого Века.

– Как вышло, что все они псайкеры? – Авлу Кельсу этот вопрос не давал покоя с самого начала.

– Нет приемлемого ответа, – вместо Маркуса заговорил Краков. – Корпус эксплораторов, прибывший со мной, уже провел первичное исследование руин. Оно ничего не дало. Если это действительно люди, они настолько отличаются от нас, что мы уже не можем считаться с ними одним видом.

– Это не обязательно их город, – пожал плечами Элифас.

– Теории бессмысленны, – отчеканил Краков. – Ни одна не даст статистически значимой вероятности истинности.

– Но их аугметика, – неожиданно заговорил Аскелад. – Смертных псайкеров я имею ввиду…

Погруженный в свои мысли, он не сразу понял, что сказал это вслух.

– Верно, верно! – подхватил Генетор с полусекундной задержкой, которая потребовалась Аластару, чтобы направить ему разрешительный мыслеобраз. – Ксеносы их контролируют, это бесспорно! Но неясно, почему тела смертных псайкеров в таком ужасном состоянии. Я изучил несколько трупов. Они голодали длительное время, организмы на грани.

– То есть они умрут и без нашей помощи, – Балор нахмурился.

– Это странно, – поддержал его Солей. – Ксеносы используют их как оружие. Но к оружию обычно относятся лучше. Иначе оно не сможет выполнять свои функции.

– А если это оружие активировали в момент нашего прибытия? – предположил Элифас.

– Так точно подгадали момент? – усомнился Кайден Карн, посмотрев на боевого брата из другого легиона. – Ведь их здесь сотни тысяч, может миллионы. Допустим, псайкеры спали в стазисе. Скольких ящеры пробудили?

– Похоже, всех, что были, – рыкнул Аскелад. – У нас нет ответов. Мы в тупике.

– Мой сын прав, – припечатал Балор, его глаза снова загорелись огнем, который Солей Враск любил и не любил одновременно. – Поэтому мы должны остаться на планете и больше узнать о противнике!

– У нас на орбите шестьсот шестьдесят один корабль, – Солей Враск покачал головой. – Это две трети от объединенного флота, который пришел в систему. Больше половины из оставшихся в строю судов сейчас ремонтируются, почти двадцать процентов не готовы вступить в бой немедленно.

Примарх XI легиона медленно обвел присутствующих взглядом. Он говорил размеренно, но в его словах ощущалась такая же сила, как в яростном рыке Балора.

– Мы уничтожили в сумме сорок восемь кораблей противника из двух отдельных флотов, – продолжил Солей, глядя теперь только на брата. – Не заблуждайтесь, при таком соотношении потерь это поражение, а не победа. Еще одного подобного столкновения мы можем не пережить.

– Ты предлагаешь отступать? – теперь настал черед Келла щуриться.

– Враг может появиться в любой момент, – Враск не отступал. – Наши системы обнаружения не видят ксеносов, если они этого не хотят. Представить, что у них будет не сорок восемь кораблей, а хотя бы сотня, одним флотом. Мы даже не успеем эвакуироваться.

– Но столько вопросов, брат, – Балор обошел импровизированный стол, чтобы приблизиться к Солею. – И эти псайкеры. Они ведь порабощены! Кто знает, может, есть способ их освободить?

– Мы и правда можем помочь им, – Солей Враск говорил искренне, без злобы или ярости. – Пустив болт в голову каждому. Ты ведь слышал Генетора, они нежизнеспособны.

Он коснулся руки брата и оба смягчились. Затем оба опустили глаза.

– Враг снова наступает, – аугметика в голове Аластара Кракова громко затрещала.

– С какого направления? – встрепенулся Келл.

– Со всех, – Аластар на мгновение замолчал, получая пакеты данных от средств наблюдения, установленных по периметру оборонительных позиций. – Но теперь они остановились. Точно на пределе досягаемости моих орудий. Отделилась небольшая группа. Направляются сюда. Уничтожить?

Краков с шипением гидравлики повернул голову сначала к одному примарху, потом к другому. Номинально объединенным флотом командовал Балор, но игнорировать мнение второго примарха магос не мог.

Повисла напряженная тишина. Воины двух легионов начали переглядываться. Все они понимали, что Солей Враск готов приказать орудиям Ордо Редуктор открыть огонь, а затем сразу же объявить общую эвакуацию. Но у Балора Келла было свое видение ситуации.

– Проблема двоевластия, – прошептал Элифас. Он надеялся, что только Авл Кельс услышал его. Кайден Кар по другую сторону стола улыбнулся так, будто подумал о том же. А может, прочел по губам.

– Нет, доминус, – наконец проговорил Солей. – Похоже, они хотят поговорить.

Примархи одновременно подняли глаза. И снова им хватило одного взаимного взгляда, чтобы все выразить без слов.

– Что ж, до этого момента говорило их оружие, – повелитель II легиона выпрямился и демонстративно забросил «Гибельный» на плечо. – Посмотрим, что скажут их языки!

– Надеюсь, у нас возникнут трудности перевода, – усмехнулся Аскелад. Примархи направились к баррикадам, и легионеры потянулись за ними.

***

Делегация ксеносов состояла из трех черных ящеров с аугметическими коронами. Их прислужники семенили позади на почтительном удалении в несколько десятков метров.

– Может, один из нас не пойдет? – уточнил Солей Враск. Он, Балор и Краков шли впереди, за ними двигалось по одному отделению экзактаторов и ревнителей, еще дальше грохотали танатары Редуктора.

– Орбитальное сканирование по-прежнему невозможно, но у меня двадцать четыре монитора в стратосфере, – проскрежетал магос-доминус, – и восемь «Защитников». Они нацелены на нас.

– Ты намекаешь, что если ксеносы решат дать залп артиллерией по зоне нашего рандеву, то мы уцелеем? – усмехнулся Келл.

– Их артиллерия будет аннигилирована моими Осадными Уничтожителями, едва приготовится стрелять, – оба примарха обратили внимание, что голос Редуктора все же не был лишен эмоций. Сейчас в нем слышалось что-то вроде гордости. – «Защитники» нужны для непредвиденных обстоятельств.

– И все же это тактически глупо, – Враск покачал головой. Его шлем еще не успели починить, так что он оставил его в оперативном штабе. Немигающий взгляд примарха сканировал ксеносов, точно авгурный комплекс. – Мы оставили за баррикадами своих капитанов. Хотя бы вам, Краков, тоже нужно было остаться.

Ему никто не ответил. Балор коротко усмехнулся в своей манере, а магос-доминус просто не хотел признавать, что любопытство в нем взяло верх над тактической необходимостью.

Они остановились одновременно с ксеносами на расстоянии десяти метров друг от друга. Балор не скрывал агрессии. Он снял со спины «Гибельный» и приготовился к броску. Меж оскаленных зубов просочилось низкое утробное рычание. Глядя на него, Солей отметил, что в такие минуты Келл особенно похож на Русса. Примарх II легиона часто говорил, что у него двадцать братьев, но лишь два друга.

– Подожди, брат, – Враск коснулся рукой предплечья Балора. Как всегда, его аура действовала на Келла успокаивающе. Тот немного расслабился. – Чего они хотят, Аластар?

– Если это их лидеры, я сейчас порву их в клочья и мы пойдем в наступление, – прорычал Келл.

– Авгуры и ауспексы не показывают рядом скрытых объектов, – отчитался магос. – Разве что…

– Вот именно, – кивнул Солей. Он первым увидел, что за спинами ящеров воздух искажается вовсе не от жара. Совсем чуть-чуть, но достаточно, чтобы это заметил примарх.

Там был кто-то еще, две массивные гуманоидные фигуры. Их поля преломления были значительно совершеннее, чем у мурен. Враск не сомневался, что даже зрение легионера не различило бы этих искажений.

– Неужто все-таки ловушка? – Балор поудобнее перехватил «Гибельный» и состроил гримасу, отчего изуродованный глаз совсем закрылся. Физиология примарха так и не справилась с раной, полевые апотекарии тоже не смогли помочь ему восстановить зрение. Это само по себе было нонсенсом, но Келл не переживал. Он вообще никогда не переживал насчет себя.

Враск пристально смотрел на ящеров. Те поняли, что имперцы знают о воинах, скрытых полями преломления. Солей чувствовал это, хотя не понимал как. Это не было похоже на ловушку. Однако…

Один из ящеров выступил вперед и указал длинной рукой с мощными стальными когтями сначала на Балора, затем на Солея.

– Поединок? – примарх Авангарда Терры сразу понял, в чем дело. Он помнил старые обычаи своей терранской родины. Иногда кланы выставляли по лучшему бойцу, и та сторона, чей воин брал верх, признавалась победившей в конфликте.

Ксенос опустил руку и повернул голову сначала в одну, затем в другую сторону. Скрытые преломляющими полями существа обошли ящеров. Через мгновение они явили себя, сбросив покровы высокотехнологичной невидимости. Келл при виде разоблаченных врагов снова зарычал, Краков разразился тирадой на лингва-технис. Сервочерепа магоса инстинктивно подлетели к ксеносам, но Аластар одернул их.

Эти создания принципиально отличались от ящеров. Они были выше, почти равнялись ростом Солею и незначительно уступали ему в ширине плеч. Их тела выглядели антропоморфно, за исключением выгнутых назад ног и голов, что были неотличимы от морд терранских рысей.

– Невероятно, – донеслось из воксмиттера Аластара Кракова. – Этот уникальный вид напоминает глубоко модифицированный гибрид Хомо и Линкс Линкс.

– Эти ничтожества столь высокомерны, что предлагают нам парный поединок, – процедил Балор Келл. – При других обстоятельствах я бы счел это стратегически разумным решением, желанием сохранить жизни воинов, как делали мои предки. Но не в случае с поганой рангдой!

Рыси смотрели прямо на примархов. Их стройные поджарые тела были закованы в многосегментные доспехи из полированного металла. На всех видимых частях матовый металл покрывала ветвистая резьба. Ксеносы не носили шлемов. Большие уши с кисточками были усеяны железными кольцами. У одной из рысей правый глаз пересекал страшный шрам, как у Балора Келла.

Внезапно рыси сделали шаг вперед и синхронно поклонились имперцам. Затем они медленно извлекли свое оружие. Первый ксенос продемонстрировал ножи-кастеты с длинными загнутыми когтями на рукоятках. Короткие парные клинки второго по форме напоминали два перекрещенных полумесяца с одной удлиненной стороной. Боевые элементы на оружии рысей медленно налились темным свечением.

Примархи переглянулись. Они знали, чем были вооружены их противники, но лишь потому, что однажды по счастливой случайности Джагатай показал им свою оружейную на «Буре мечей». Ни один из народов галактики, которые встречались Звезднорожденным и Авангарду Терры, не бился таким оружием. Считалось, что оно уникально для Чогориса.

– Полагаю, вы примите вызов, – интонация Аластара звучала скорее утвердительно, чем вопросительно. Доминус отошел назад, приказав конструктам занять позиции по флангам. Механизмы не сводили волкитов с черных ящеров. Сервочерепа продолжали кружить над ксеносами.

– Не вижу причин отказывать им, – Балор плотоядно облизнулся. – В принципе, я так и планировал. Сначала истребить эту уродскую делегацию, затем атаковать остальных. Или ты возражаешь, брат?

– Я не понимаю, зачем им это, – Солей внимательно осматривал рысей. Его сверхчеловеческие глаза уже нашли восемнадцать слабых точек в их доспехах. Это внушало уважение, потому что в легионерской броне типа Марк III уязвимых мест было двое больше.

– Есть данные о перегруппировках? – спросил он у Кракова, снимая со спины щит и меч. Глядя на действия брата, Келл снова ухмыльнулся.

– Никаких перемещений, – донеслось со стороны Редуктора. – Мы можем не засекать единичные цели, скрытые полями преломления, но основные типы войск отлично сканируются. В пределах авгурных диапазонов противник недвижим.

– Значит, это не отвлекающий маневр, – прошептал Солей. Он привык понимать противника. Понятный противник – побежденный противник. Но с этими ксеносами боевые догматы Звезднорожденных не работали. Ящеров не получалось просчитать. Теперь еще эти рыси…

– Мне ясны твои сомнения, брат, – Балор хорошо знал Враска и видел его неуверенность. – Из уважения к тебе, я закончу это быстро.

После этих слов Келл сорвал собственный шлем и отбросил его. Солей покачал головой. Одна из рысей кивнула примарху II легиона, другая – Солею. Парный поединок начался.

***

Враск медленно двинулся к противнику, выставив перед собой щит. Теоретически он имел преимущество, ведь у рыси щита не было, в обеих руках она держала оружие, опасное лишь в клинче. Однако по тому, как двигался ксенос, как уверенно и мягко переставлял он свои кошачьи ноги, как легко держал оружие в адаптивной позиции, Солей понимал, что этот поединок будет сложнее, чем кажется на первый взгляд.

Рысь коротко кивнула ему и бросилась в атаку. Она перемещалась с чудовищной быстротой. Ножи-кастеты обрушились на щит шквалом ударов. Затем чужой молниеносно ушел в сторону, пытаясь зайти сбоку, но Солей тоже сместился и новая волна атак пришлась в щит. Силовое поле «Затмения Серендина» натужно взвыло.

Солей попытался перехватить инициативу. Он сделал шаг назад, разрывая дистанцию, но не стал занимать статичную позицию. Вместо этого он сразу оттолкнулся отставленной ногой, глубоко взрыв солончак, и вскинул щит над собой, выполнив точно выверенный укол в пах рыси. Та отпрыгнула, затем сама двинулась в контратаку, но Враск еще не закончил. Не опуская щита, чтобы прикрыть себя по верхней полусфере, он развил наступление и продолжил колоть вниз, целя в живот и ноги. Его удары были быстры, но ксенос довольно легко уходил от них.

Внезапно рысь вместо уворота шагнула вперед, одним ударом сбив клинок примарха, другим подбросив его щит еще выше. Чужой атаковал Враска ногой в живот, отчего керамит треснул, а тело Солея пронзила резкая обжигающая боль.

Ксенос продолжил удерживать щит и меч противника ножами-кастетами, что удавалось только за счет длинных изогнутых когтей, выходящих из рукояток этого странного оружия. Чужой снова ударил ногой, но в этот раз Солей сместился корпусом и атака прошла по касательной. Тем не менее, ее силы хватило, чтобы разорвать гибкое сочленение между керамитовыми пластинами, выкрашенными в алый.

Примарх рванул щит на себя и попытался ударить врага его плоскостью. Рысь не стала уворачиваться. Она отпрянула и, немыслимо изогнувшись, вскочила на щит обеими ногами, тут же оттолкнувшись от иссеченной и погнутой пластали. Солей успел выписать клинком несколько перекрестных ударов, а затем противник обрушился на него сверху.

Примарху пришлось опуститься на колено, когда клинки рыси ударили в подставленный щит. Враск откатился в сторону, вскочил на ноги и сам рванулся в атаку, отметив про себя, что два удара он все же пропустил. Клинки рыси вскрыли керамит на плече и сзади на шее, едва не коснувшись плоти. Солей с удивлением обнаружил, что впервые столкнулся с противником, который был, как минимум, равен ему по скорости, физической мощи и воинскому мастерству.

Примерно те же мысли промелькнули в этот момент в голове Балора Келла, который снова и снова опускал топор на противника, но никак не мог попасть. Скорость его движений почти достигла пика, но ксенос продолжал виртуозно уходить от ударов, изгибаясь так, как не должно было изгибаться тело существа, имеющего скелетный каркас. Но и в скорости реакции противнику нельзя было отказать.

В какой-то момент чужой сам перешел в атаку, пытаясь сократить дистанцию. Его «рога оленя» (кажется, так это оружие назвал Хан на низком готике) били по всем уровням. Большинство ударов пришлось в древко «Гибельного», но пару из них Келл по неосторожности принял на керамитовые перчатки и теперь несколько пальцев на его руках не были защищены.

Отведя очередную атаку пяткой топора, примарх ударил чужого в бок. Тот скользнул вдоль древка и оказался к Балору в упор. Инстинктивно осознав, что сейчас произойдет, Келл сам шагнул навстречу врагу. Они столкнулись броней, но противник не отступил под весом Келла, хотя тот считался одним из самых крупных сыновей Императора.

Балор перебросил топор через голову ксеноса и притянул того к себе, зарычав от напряжения. Он услышал, как затрещали вражеские доспехи, но рысь все же каким-то образом вывернулась из его медвежьей хватки, не позволив себя раздавить. Она нанесла несколько быстрых ударов, прежде чем примарх сумел отойти назад, чтобы иметь возможность использовать преимущество в длине оружия.

На пару мгновений схватка затихла. Балор поймал взгляд врага, направленный в определенную точку на его доспехе. Сын Императора опустил глаза и обнаружил, что мимолетный удар рыси распорол бок доспеха и между керамитовыми пластинами выступила алая влага. Кровь уже свернулся, но сам факт появления этой раны ошарашил Келла.

В эту секунду его спины коснулась спина Солея.

– Хороши, да? – выдохнул Враск. Раньше он сбивал дыхание только в тренировочных клетках, спаррингуясь с братьями.

– Если бы не служили рангде, – Балор почувствовал, как ярость растекается по венам бурлящими волнами. – Такого врага я мог бы уважать!

– Если бы не служили? – переспросил Солей. – Может, их тоже поработили, как человеческих псайкеров?

– Не знаю, – Келл набрал полную грудь воздуха и пригнулся, изготовившись к прыжку. – Но знаю, что пора с этим завязывать!

Примархи мгновенно сконцентрировались, оттолкнулись друг от друга и атаковали рысей. Они больше не прощупывали противника, каждый удар, каждое движение были четко выверены и преследовали определенную цель. Их организмы достигли апофеоза своих возможностей, перестроенные эндокринные системы затопили кровь полубогов десятками гормонов, о существовании которых человеческие селекционеры и магосы Генеторы даже не догадывались. Солей и Балор превратились в два безупречных воплощения битвы и воинского искусства.

Рыси теперь тоже действовали увереннее. Их удары стали скупыми и хлесткими, они экономили силы. Кошачьи морды не выражали эмоций, но примархи видели, что их противникам схватка дается нелегко. Интересно, в том уголке Вселенной, откуда они пришли, встречались им столь же могучие противники, как генетические сыновья Повелителя Человечества? Или все же они были гибридами, выведенными для этой войны, и не задавались подобными вопросами?

Враск отбросил неуместные мысли. Он нанес мощный рубящий удар в голову рыси, затем, когда противник ушел в сторону, провернул клинок кистью и выполнил еще один удар с минимальной амплитудой. Чужой не успел среагировать и «Прима Материя» чиркнула его по широкому носу. Солей продолжил наступление. На замахе щит опускается, во время удара поднимается. Раз за разом, будто боевой автоматон, он атаковал, оттесняя рысь все дальше от места изначального поединка.

Противник, предугадав следующий удар, нырнул под «Затмение Серендина», выбросив обе руки вперед. Примарх шагнул в сторону. Клинки разорвали доспех на груди, но снова не достигли плоти. Ксенос продолжил атаковать и вскоре добился успеха, оставив кровавую рану на бедре владыки XI легиона. Но и Солей зацепил врага, в этот раз распоров ему предплечье. Они снова сошлись и начали обмениваться ударами, каждый из которых стал бы последним для чуть менее искусного противника.

В это же мгновение Балор наконец перехватил инициативу. Он позволил одному из клинков врага соскользнуть по наплечнику, а второй блокировал нижней частью топора. Затем сделал вид, что собирается замахнуться, но вместо этого лишь поднял древко и толкнул вперед, буквально вбивая его в кошачью морду. Ксенос отпрянул, сплевывая на солончак кровь и выбитые зубы. Однако его оружие тоже хлебнуло крови примарха, сняв керамит с левого предплечья. Келл даже не заметил, когда был нанесен этот удар.

Все закончилось внезапно.

Еще несколько мгновений противники яростно сражались и бой снова переместился к тому месту, где они начали. В какой-то момент силовое поле щита Солея отключилось и он рванулся вперед, выставив перед собой пласталевый кругляш, точно таран. Рысь предсказуемо атаковала в незащищенное лицо примарха. Тот поднял щит, скрываясь от взора противника, и отвел руку с клинком назад, но не стал наносить удар. Ксенос, как уже было не раз, на подшаге атаковал в две разные точки – в голову и живот. Чтобы отразить верхний удар, Враск поднял щит еще выше, но отражать нижний он не стал, выбросив руку с мечом навстречу рыси.

Когти ножа-кастета легко вспороли керамит на боку Алхимика и погрузились в тело примарха на всю длину. Меч Солея в ответ пробил тело рыси насквозь, показавшись из спины. Враск поднял противника над собой, удерживая его в воздухе за счет торчащего из тела клинка, а затем шумно бросил врага на землю, тут же ударив сверху щитом. Рысь успела сместиться, пытаясь спастись, поэтому щит попал не в голову, а в плечо, раскрошив доспех и кости под ним.

Второй удар угодил в грудь. Кромка щита треснула и разлетелась в стороны, а грудь рыси превратилась в мешанину крови и матового металла. Замахнувшись в третий раз, Солей отбросил щит и, перехватив «Прима Материю» обеими руками, обрушился на ксеноса всем своим весом. У того больше не было сил уворачиваться, поэтому он ударил в ответ единственной оставшейся у него рукой. Однако нож-кастет лишь скользнул по керамиту. Меч вошел рыси в лицо на уровне рта, пригвоздив ее к земле.

За несколько мгновений до этого Балор сошелся со своим врагом в клинче. Они начали бороться. Рысь попыталась вывернуться, Келл позволил ей это и, едва дистанция между ними увеличилась, ударил противника пяткой топора под колено. Нога ксеноса подогнулась, но он быстро восстановил равновесие. Балор замахнулся боевой частью топора, и снова атаковал пяткой в то же место. Нога рыси хрустнула и подвернулась.

Балор воздел топор над головой. Он держал древко перпендикулярно земле и мог направить удар с любого направления. Раненный ксенос не стал гадать. Он выполнил перекат, срезая дистанцию и в тот момент, когда Келл опустил свое оружие, рысь атаковала навстречу, даже не пытаясь защититься. Один из клинков-полумесяцев встретился с живым металлом и раскололся пополам в черной вспышке неестественного света. Едва замедлившись, топор впился в плечо врага, разрубив его и дойдя до середины груди.

Однако встречный удар рыси также достиг цели. Изогнутый клинок соприкоснулся с наплечником под малым углом и скользнул вверх, почти не потеряв инерцию. Он распорол примарху щеку и вошел ровно в левую глазницу. Келл с яростным ревом отпрянул, схватившись за голову. Враг упал на землю и больше не поднялся.

– Новая волна! – выкрикнул Аластар Краков. – Со всех направлений!

Доминус и его боевые конструкты открыли огонь. Меньше чем через секунду к ним присоединились болтеры легионеров, а со стороны оперативного штаба громыхнули Осадные Уничтожители. Затем из турбопушек выстрелил Титан класса «Полководец» и мир исчез в апокалиптическом грохоте.

Передовая группа ксеносов не имела шансов уцелеть под концентрированным огнем. Космодесантники рванулись вперед двумя клиньями – экзактаторы спешили к своему примарху, ревнители – к своему. Раненный Солей, с трудом сдерживаясь, чтобы не морщиться от боли, подковылял к беснующемся Келлу и схватил его за плечи.

– Это я, брат! – выкрикнул он, пересиливая канонаду. – Идем, нужно вернуться!

Ослепленный Балор не стал спорить и позволил увести себя. Он потерял зрение, но остальные транс-человеческие чувства остались при нем, поэтому он мог двигаться без помощи брата. Вскоре они оказались за баррикадами Механикум на территории оперативного штаба.

К вернувшимся примархам подбежали их капитаны и приближенные. Аскелад и Кайден Кар бросились к Балору.

– Отец! – одновременно выкрикнули они.

– Отойдите! – рявкнул на них Солей. Примарх XI легиона редко проявлял эмоции столь явно. Это возымело должный эффект – воины отпрянули, обступив примархов кольцом. За их спинами сновали скитарии и другие киборги. Аластар Краков временно взял на себя полное командование имперской обороной.

– Брат, позволь, – Алхимик осторожно, но настойчиво развел руки Келла, обнажая страшную рану. Ткани на щеке уже начали регенерировать. Но глазное яблоко превратилось в сплошное месиво из крови и фиброзных тканей.

– Я… – Келл поднял голову. – Брат, я вижу.

Враск сощурился, пытаясь оценить степень повреждений. Возможно, клинок рыси задел мозг Балора и тому кажется…

– Я вижу, – повторил примарх II легиона. – Не знаю как, но… Все в таких странных красках.

– Он сияет, – Авл Кельс стоял чуть поодаль с закрытыми глазами. Когда Дитя Бездны разомкнул веки, под ними горел огонь Эмпиреев. Его психический капюшон начал пощелкивать энергетическими разрядами.

– Потеряв зрение, примарх пробудил свой пси-потенциал? – Элифас вздернул брови. Он смотрел на Балора со смесью удивления и страха.

Солей Враск не ответил. Он был озадачен не меньше, чем его мерцающие.

– У меня нет желания вмешиваться в ваш диалог, но я вынужден, – механический голос Аластара Кракова, усиленный дополнительными воксмиттерами, легко перекрыл грохот артиллерийских орудий. – Ксеносы двинулись в наступление, это самая большая волна и она не прекращается. Сканеры фиксируют быстрые воздушные сигнатуры.

– Авиация? – Кайден инстинктивно бросил взгляд в небо, затем посмотрел на тактический планшет, встроенный в наруч доспеха. Редуктор уже передал ему данные, полученные на основании оперативного анализа пиктов и результатов сканирования атмосферных мониторов.

– Я в порядке, брат, правда, – Балор отстранился от Солея, который продолжал как-то странно смотреть на него. – Нас ждетвойна и я могу воевать.

– Это меня и тревожит, – губы Враска превратились в тонкую линию. – Ведь так не должно быть.

Келл наклонился и оторвал от плаща стоявшего рядом секутора лоскут ткани, которая когда-то была красной, но уже давно стала черной от пыли и грязи. Примарх повязал ткань вокруг головы, скрыв свои изуродованные глаза. Один из экзактаторов передал ему «Гибельный». Балор взял оружие и крутанул восьмеркой, затем ловко поддел с земли камень и, подбросив, поймал его. Он действительно видел.

– Может, вы все теперь посмотрите в другую сторону? – на лицо Келла вернулась его обычная жесткая улыбка. – Туда, где враг, а?

Солей коротко кивнул. Слабость, родившаяся в задней части головы, начала разливаться по телу, делая конечности тяжелыми, а мысли вязкими, словно застывающая смола. Один из ревнителей вовремя подал ему отремонтированный шлем и Враск принял его с благодарностью. Меньше всего он хотел, чтобы брат распознал его недуг. Алхимик даже не догадывался о том, что Балор давно в курсе его проблемы. А теперь, лишившись физических глаз, Келл смог увидеть ее. И от увиденного сердца примарха конвульсивно сжались.

***

Ксеносы наступали со всех сторон. Число псайкеров в их рядах исчислялось десятками тысяч и уже грозило перейти в сотни. Легионеры были вынуждены организовать несколько дополнительных рубежей по периметру флагмана, Краков поддержал их Осадными Уничтожителями и скитариями.

Железноходунные баллистарии и Сидонские драгуны скооперировались с разведотрядами Авангарда Терры и организовали мобильные группы, которые постоянно перемещались между рубежами, затыкая дыры на самых опасных направлениях. По другую сторону флагмана ту же задачу выполняли ревнители Звезднорожденных и несколько взводов Механикум.

На протяжении первого часа битвы орудия Ордо Редуктор вместе с Титанами полностью подавляли артиллерию противника. Сухопутные морские звезды и слизни, специализирующиеся на площадных электрических атаках, кислотные мешкороты и спруты, стрелявшие парализующей жидкостью, гибли десятками. Немногим псайкерам и ящерам удавалось прорваться через очищающее пламя Осадных Уничтожителей. Те, которым повезло это сделать, натыкались на кинжальный огонь оборонительных систем, болтерные очереди и залпы тяжелых стабберов. Всего дважды за это время несколько мурен добрались до баррикад, где с ними расправился Келл со своими экзактаторами.

С началом второго часа ситуация изменилась. Врагов стало слишком много и Ордо Редуктор просто не имел достаточно огневой мощи, чтобы уничтожать противника в таких количествах. Но пока что кислотные брызги и маслянистые шары попадали за баррикады единично, их успешно останавливали мобильные установки пустотных щитов, развернутые имперцами на основных направлениях.

С электрическими атаками было сложнее – их пустотные экраны не блокировали. Однако легионеры уже привыкли к этой странной войне, молча сражаясь с наполовину отключенными системами доспехов. Многие сразу сняли шлемы, понимая, что очень скоро от авточувств и сканирующих систем брони не будет никакого проку. Хуже всего приходилось воинам Солярной Ауксилии, лазганы перегорали чаще остальных типов оружия.

На третий час схватка достигла пика, на севере ящеры подошли к баррикадам вплотную. Там помимо оборонительных орудий их встретили ревнители Звезднорожденных, вооруженные снайперскими болтерами типа «Сталкер». Два залпа из такого орудия сносили ксенноские щиты, а третий залп обрывал жизнь очередного ящера.

Спускаясь на планету, Солей не взял свою археотековую винтовку, но у Кракова нашелся нейтронный лазер, снятый с дюнного краулера и модифицированный таким образом, чтобы его мог использовать примарх. Враск забрался в командную башенку в центре оборонительного полукольца, выгнав оттуда Вектора Мю-3, командующего батальоном скитариев. Солей сел на пол, упершись спиной в одну стену, а ногами в другую. Лазер он поставил на гранатометную сошку. Каждый выстрел из чудовищного оружия испарял одного ящера. Примарх старался выцеливать командиров с аугметическими коронами.

Прямо под ним на баррикаде стоял Балор Келл. Несколько легионеров сумели добраться до оружейной примарха на «Гневе Нуаду» и полчаса назад принесли оттуда «Копья Кухулина». Уникальное оружие представляло собой тонкие адамантиевые стержни трехметровой длины с пустотами, заполненными ртутью. Эти метательные копья, спроектированные самим Келлом, отличались безупречным балансом в полете. Примарх мог пробивать ими тяжелобронированные цели на расстоянии до полукилометра.

Солей выстрелил из нейтронного лазера, уничтожив очередного ксеноса. Отдача от выстрела заставила командную башенку заскрипеть, до самого основания ее сотрясла мелкая вибрация. Но прежде, чем Алхимик отыскал следующую цель, сразу несколько кислотных снарядов мешкоротов прошли сквозь перегруженный пустотный щит в центре оборонительного фронта. Примарх поздно среагировал. Он вскочил, бросив лазер, и метнулся к люку, ведущему вниз, но снаряды уже поразили основание конструкции. Она накренилась и начала заваливаться на баррикады.

Башня рухнула с грохотом, который потерялся в общей канонаде. Едва Враск вылез из-под обломков, рядом оказался Келл, поспешивший на помощь брату.

– Ты вовремя, – примарх II легиона протянул руку Солею. – Вот-вот дойдет до рукопашной.

– Первое оборонительное кольцо на юге прорвано, – доложил по воксу магос-доминус, который в этот момент помогал защищать другой сектор. – Вероятность прорыва второго кольца превышает шестьдесят восемь процентов, если только…

– Если только кто-то из нас не отправится туда прямо сейчас, – перебил его Враск. Как всегда, голос Алхимика звучал совершенно спокойно в горниле битвы. – Я пойду, там обороной командуют мои ревнители. Элифас! – он переключился на внутренний канал Звезднорожденных. – Ты со мной. Авл, останешься здесь со Вторым Арканом.

Одиннадцатый примарх направил Балору приватный вызов, намереваясь обсудить возможность переброски подкреплений с орбиты, но его передачу заглушил Краков. Доминус безраздельно властвовал локальной вокс-сетью, поэтому технически мог перебивать кого угодно.

– Высший приоритет! – в металле его голоса ясно звучала тревога. – Новые отряды ксеносов на всех направлениях, больше артиллерии. Фиксирую сигнатуры нового типа, предположительно – вражеские Титаны…

– Это никак не меняет… – попытался вмешаться Солей, но доминус снова заглушил его своей передачей.

– Связь с орбитой нестабильна, с Ковчега передают о появлении трех флотов в непосредственной близости от Адвекс-Морс Примус, – продолжил Краков. – На данный момент флоты не идентифицированы.

– Можно подумать, там еще чьи-то корабли, кроме рангды! – Келл отрывисто хохотнул.

Солей посмотрел на брата. Прямые золотистые линзы на шлеме Одиннадцатого примарха встретились с раскосыми синими линзами на шлеме Второго. Наблюдавший за ними Аскелад подумал, что сыновья Императора обмениваются мыслями. Авл Кельс, который тоже стал свидетелем ситуации, не сомневался в невысказанном предположении боевого брата. Дитя Бездны всегда видел их внутреннюю связь, которая брала начало не в Материуме или Имматериуме, а на каком-то ином плане бытия.

– Ты был прав, – Келл сказал это в общий вокс. – Нам следовало сразу убраться с планеты. А теперь они просто уничтожат нас.

– Время есть, – Солей уже изучил обрывочные данные с орбиты, которые ему переслал Краков. – Но эвакуацию нужно начинать прямо сейчас.

– Тогда сделай это, брат, – Балор боднул Алхимика шлемом в шлем. – А я займусь обороной и подготовлю войска к отступлению! Кайден, Аскелад!

Солей Враск кивнул и поспешил к оперативному штабу, на ходу отдавая приказы своим воинам. Общая эвакуация не отменяла того факта, что на юге имперские войска находятся под тотальным давлением чужих. Он намеревался в любом случае отправиться туда, взяв весь остаток Первого Аркана и их командира, Элифаса.

За спиной Враска псайкеры и руководившие ими ксеносы наконец полезли на баррикады и стрекот болтеров сменился ревом цепных мечей. Акустические сенсоры Солея уловили в безумном гвалте боевой рев Второго примарха, топор которого уже вздымался к закопченным небесам планеты, чтобы нести смерть врагам Империума. Враск улыбнулся под личиной шлема, вспомним слова Кельса.

«Он сияет».

Сам Алхимик не был достаточно чувствителен к Эмпиреям, чтобы понять, о чем говорит Дитя Бездны. Он всем сердцем хотел увидеть изменения в своем брате, но ничего не замечал. В боевом облачении и в шлеме, который скрывал лицо, Балор Келл не отличался от себя прежнего. Но Враск слишком хорошо знал, что такие вещи не проходят бесследно. Очень скоро ему предстоит в этом убедиться.

***

Едва объявили общую эвакуацию, Аластар Краков отдал приказ о подготовке саркофагов для Богомашин. Они будут уходить последними, но сами корабли ввиду невероятной величины и конструктивной сложности активировались не менее сорока минут. И это в ускоренном режиме на пределе физических возможностей механизированного персонала.

Легионеры покинули все оборонительные рубежи кроме двух ключевых сегментов – северного и южного. Оперативный штаб свернули, мобильные коммуникационные и когитаторные узлы перенесли на первую палубу, где по-прежнему командовал Аудун. Походный апотекарион исчерпал себя, теперь раненых грузили сразу на «Громовых птиц».

Аластар Краков направил в пространство перед собой мыслеобразы недовольства, когда звено ксеносских перехватчиков уничтожило его последний монитор в атмосфере. Теперь в распоряжении доминуса остались только пикт-устройства и сенсорная аугметика, установленная на подконтрольных ему боевых единицах. Приближение флотов чужих снова нарушило связь с Ковчегом.

Краков направил ноосферные пакеты для корректировки огня автоматических турелей, когда еще одна группа перехватчиков направилась к имперским позициям. Пять хищных силуэтов с тупыми носами, как у терранских акул-молотов, летели плотным строем в одну линию, накрывая землю под собой хлесткими струями зеленой био-кислоты. Маркус Карфан уже взял образцы и провел предварительные исследования. Ничего однозначного, как в случае с любой технологией ящеров.

Проводя анализ текущей ситуации и наблюдая, как турели при поддержке еще не эвакуированных железноходунных баллистариев расправляются с перехватчиками, Аластар искренне жалел, что все палубы «Гнева Нуаду», на которых базировались атмосферные боевые самолеты легиона, были уничтожены при падении. Магос с удивлением обнаружил, что ему действительно жаль флагман. Он несколько раз посещал «Глориану» Авангарда Терры и общался с ее машинным духом. Это был сильный и яростный дух, под стать примарху II легиона.

Автоматизировав неотложные процессы, Редуктор позволил себе на несколько мгновений отключить ингибиторы остаточных эмоций и куператоры глубинных зон правого полушария мозга. Тут же перед его мысленным взором пронеслись мириады чувственных образов. Последний раз он испытывал нечто подобное в детстве, когда отец, служивший секутором в Магмагороде на Марсе, отвел его в кузницу локум-фабрикатора Загрея Кейна.

В кузнице Кейна неаугметированный пятилетний мальчишка, рожденный не в «чане», а естественным путем, испытал настоящий эмоциональный экстаз. Та спонтанная экскурсия навсегда определила будущее Кракова. Ничто не могло сравниться с тем мимолетным чувственным всплеском, мгновенно наполнившим его душу мечтами о далеких звездах, которые юный Аластар обязательно покорит вместе с легендарным воинством Императора….

Его нынешние чувства были такими же яркими, но совсем другими. Под глазной аугметикой Кракова выступили слезы и он снова включил ингибиторы и куператоры. Магос не удалял слезные каналы, подключив их к фокусным линзам для смачивания. Однако он и подумать не мог, что они еще способны активироваться без целевых нейронных команд.

В эти две целых семьдесят пять сотых секунды он испытал чудовищную боль. Доминус попытался понять, что стало основным мотиватором. Прокрутив мыслеобразы, записавшиеся в катушки оперативной памяти, имплантированные чуть ниже затылка, Краков неожиданно для себя осознал, что эмоциональная боль была вызвана мыслями о Балоре. Он хорошо знал примарха и вполне мог спрогнозировать его реакции в ответ на гибель корабля.

– Невероятно, – магос прошептал это на низком готике помимо собственной воли. Он попытался смоделировать ситуацию, как можно не сойти с ума и не умереть от разрыва сердец, столь глубоко страдая по погибшим людям и уничтоженному флагману. Модель дала сбой пятьсот раз подряд и доминус прекратил попытки. Он не мог этого осмыслить.

– Магос-доминус, мои воины у последнего рубежа. Мы несем колоссальные потери, – доложил Вектор Мю-3.– Я готов оставить здесь весь батальон, чтобы дать время на эвакуацию вам и легионам. Для этого мы были сотворены по воле Бога-Машины.

– Благодарю за службу, магос-секутор, – Аластар ответил с запозданием, на которое командир скитариев не мог не обратить внимания. Краков записал в контрольно-протокольный отдел мозга сообщение с высшим приоритетом: «Впредь не экспериментировать с отключением ингибиторов эмоций и куператоров». Тем не менее, он даже не подумал о том, чтобы хирургически удалить соответствующие части мозга и гормональной системы, как делали многие из его коллег.

– Однако в вашей гибели нет необходимости, – продолжил Краков, направив секутору пояснительный пакет. – Грузите своих воинов на трансвекторы. Здесь Ордо Редуктор…

Доминус умолк, приняв через мобильный ретранслятор обрывочный поток данных с Ковчега. В нем говорилось о подходе одного их вновь прибывших флотов на дистанцию атаки. После этого связь исчезла. Никаких входящих и исходящих пакетов. Адвекс-Морс Примус снова стала непроницаема для связи.

– Аннулировать предыдущий приказ, – Аластар Краков смотрел, как небо на горизонте темнеет от множества ксеносских Титанов. – Похоже, мы все-таки остаемся. Мы все.

***

– Сколько вас осталось? – выкрикнул Солей, врубаясь в ряды псайкеров. Ревнители, как всегда, ни на шаг не отставали от своего отца, двигаясь безупречным клином.

– Две трети Копья и еще полсотни из Звериных рот, – ответил Балор Келл. Он стоял позади со своими воинами, выцеливая «Копьями Кухулина» черных ящеров. Экзактаторы прикрывали Звезднорожденных болтерным огнем.

Южный сектор оставили час назад, оборонять его больше было смысла. Все имперские силы сосредоточились на первой палубе, часть прикрывала вход, другая ангарные ворота, ведущие в недра корабля, теперь заполненные ксеносами и их человеческими рабами.

Снаружи флагмана остались два «Налетчика» Умбра Ира, которые перестреливались с Титанами ксеносов. Боевые конструкты чужих представляли собой сухопутных губок-лир, в высоту они превосходили имперские Богомашины почти вдвое. Помимо «Налетчиков» Редуктор не успел забрать «Полководца», который принял на себя сфокусированный огонь вражеских Титанов и теперь его остов дымился в том месте, где двумя часами ранее располагался оперативный штаб.

Губки-лиры генерировали электрические импульсы, площадные и целевые. «Налетчики» держались только благодаря своей маневренности. Корпус флагмана за их спинами был весь оплавлен до адамантиевого каркаса, кое-где даже горел. Оставшиеся пехотные части Механикум, прикрывавшие своих Титанов, отошли к остовам башен у первой палубы, заняв высоты, чтобы хоть как-то защитить колоссов.

На острие по-прежнему сражались Звезднорожденные. Их будто создали для этой войны, ведь каждый воин с пурпурным кристаллом во лбу имел практически абсолютный иммунитет к псионическому воздействию. Именно поэтому Балор нехотя согласился, чтобы легионеры брата бились в первых рядах, оставив Авангарду роль поддержки.

– Больше ни один транспорт не приземлится, – воксировал Аластар Краков. – Полагаю, наши корабли связаны боем с превосходящими силами ксеносов на орбите. Сюда просто не прорваться.

– Альба гуно! – проревел Келл. Он в ярости метнул последнее адамантиевое копье так, что насквозь прошил головы сразу трем ящерам.

– Магос-доминус, отводите все автоматоны с линии фронта, – скомандовал Враск.– Брат…

– Да понятно! – рыкнул Балор, переключаясь с межлегионного на канал Авангарда. – Воины мои, нашим братьям необходимо быстро отступить, обеспечим им коридор! Натиск!

– Терра в наших сердцах! – взревели почти двести глоток. В последние полчаса II легион только и ждал приказа идти врукопашную. Как и отец, воины ненавидели, когда их работу делали другие.

– Элифас, отходим! – в это же время скомандовал Враск. Мерцающий раздал указания ревнителями и они перестроились обратным полумесяцем, уходя с позиций, чтобы их могли занять воины Балора. Тела павших братьев Звезднорожденные забрали с собой.

Космодесантников из XI легиона осталось меньше сотни. Сорок тел они выложили перед отцом, который отбросил свое оружие и развел руки в стороны. Он запрокинул голову и закрыл глаза. Через несколько мгновений кристалл у него во лбу налился внутренним светом и по телу примарха заструились пурпурные молнии. Они каскадом сбежали на землю и оплели витиеватыми узорами павших. Тридцать три из сорока поднялись на ноги и отсалютовали своему примарху. Тот сдержано кивнул, внешне равнодушно скользнув по телам тех, кого ему не удалось вернуть.

– Аластар, направь автоматонов ко мне. Сейчас, – передал примарх по воксу. Сбоившая связь исказила его слова до неузнаваемости. Магос-доминус понял приказ лишь благодаря лингвистической реконструкции, которую на ходу выполнил его модифицированный мозг.

В течение полуминуты на позициях остались лишь скитарии и таллаксы. Все автоматоны – домитары, танатары и вораксы – выстроились перед примархом. Враск насчитал сто двадцать боевых единиц. Он повернул голову в сторону магоса.

Краков не смотрел на Солея, но тот не сомневался, что Редуктор его видит. Примарх нетерпеливо мотнул головой, давая понять, что взвод элитных штурмовых сциллаксов, которых доминус оставил подле себя, тоже нужен здесь. Магос не стал спорить, любопытство снова взяло верх над расчетами рисков и сциллаксы заскользили к другим автоматонам на своих кибернетических хвостах.

Лишь единицы понимали, что сейчас будет происходить. Элифас многое отдал бы, чтобы посмотреть на действия своего отца. Авл Кельс, который видел это чаще любого другого Звезднорожденного, был солидарен с братом. Но легионеры в алых с золотым доспехах вновь двинулись на передовую, чтобы поддержать Авангард Терры, которому приходилось несладко. Ведь сыны Балора были уязвимы перед мощью Эмпиреев, как и любой другой транс-человек, у которого во лбу не было кристалла с Мистилтейна.

Солей осмотрел ряды автоматонов, кивнул своим мыслям и одним колоссальным прыжком взобрался на стену разрушенной баши. Он едва заметно поморщился от боли. Рана в бедре, оставленная рысью, еще не затянулась и вообще оказалась серьезнее, чем предполагал примарх.

За его спиной один из «Налетчиков» получил прямое попадание огромной шаровой молнией, выпущенной губкой-лирой ксеносов. Пустотные щиты Титана пали с грохотом извергающегося вулкана. Враск не обратил на это ни малейшего внимания.

Примарх сорвал шлем и ухватил себя за единственный выбивавшийся локон, унизанный пурпурными кристаллами. Резким движением он сорвал эти кристаллы и сжал их в бронированном кулаке. Кристаллы с тихим шорохом обратились фиолетовой пылью. Солей шевельнул губами, раскрыл ладонь и беззвучно выдохнул. Он повел ладонью, чтобы кристаллическая пыль, срывавшаяся с кончиков его пальцев, охватила всех автоматонов. На роботов Механикум будто лился причудливый мистический дождь.

Легионеры и ауксиларии были связаны боем, поэтому за действиями Солея наблюдал лишь Аластар. Доминус методично отстреливал врагов волкитами, стоя у последней баррикады, но мог видеть происходящее окулярами своего кибернетического воинства.

Враск снова шевельнул губами, воздел «Прима Материю» над автоматонами и медленно повел клинком из стороны в сторону. Краков с удивлением обнаружил, что по системам роботов пробежал едва фиксируемый импульс. Это вполне можно было списать не подавляющие поля ксеносов, из-за них многие машины Редуктора действовали на половине, а то и на трети мощности. Их системы постоянно отключались и перезагружались, но в этот раз энергетическая волна пробежала одновременно по всем ста тридцати автоматонам. Доминус не смог вычислить природу импульса, но записал все в катушки памяти для последующего анализа.

– Веди их в битву, – скомандовал Враск и спрыгнул со стены, возвращаясь к своим воинам. Он быстро протиснулся в первый ряд и ревнители сомкнулись вокруг него.

Элифас, номинально не входивший в элиту легиона, тем не менее, был мерцающим, поэтому имел право биться рядом с отцом, как и Авл Кельс. Однако его излюбленным оружием была цепная глефа, а не щит и меч. Поэтому он не мог удерживать строй. В такие мгновения, сражаясь где-то на фланге или прикрывая братьев из второго ряда, Мастер Первого Аркана ненавидел свои воинские предпочтения.

Авл Кельс был на своем месте по правую руку Враска. Временами Дитя Бездны использовал псайкерский дар. Аскелад, бившийся чуть в стороне вместе со своим копьем, украдкой бросил взгляд на Библиария Звезднорожденных. Затем на его названного брата, Элифаса.

Аскелад знал, что этих двоих и еще нескольких воинов из ревнителей зовут мерцающими. Это прозвище им дали Ариман и Ормузд из Тысячи Сынов. Мерцающих мог определить только взор псайкера, их психический отпечаток в Эмпиреях то появлялся, то бесследно исчезал. Таких воинов среди Звезднорожденных было очень мало, меньше сотни.

Хотя Солей не был мерцающим, Магнус предположил, что это генетическая черта, потому что она передалась в том числе нескольким терранцам. Алый Король сокрушался, мол, если бы не малочисленность легиона Звезднорожденных, мерцающих было бы больше и это явления можно было лучше изучить. Легион самого Циклопа тоже уступал большинству других легионов по количественному показателю. Но сынов Враска было мало по другой причине.

Аскелад также знал, что мерцающие были имунны к псионическому воздействию. Устойчивость к варпу являлась отличительной чертой всего XI легиона, но влиять на мерцающих было практически невозможно. Хотя париями они не были. Более того, среди них нашлось немало псайкеров. Природу их способностей так и не удалось постичь. Или, возможно, об этом не распространялись. Аскелад уважал боевых братьев, но не мог отделаться от мысли, что сами они что-то знают о себе. Почему тогда не говорят?

Экзактатора отвлекла психическая молния. Задумавшись, он едва успел уклониться. Оттолкнувшись от стены баррикады, воин бросился на врагов, выставив перед собой сильно поврежденный щит. Он сбил на землю с пяток псайкеров, но не обратил на них внимания. Легионер двинулся вперед, нанося быстрые и легкие удары копьем. Боковым зрением он видел, что справа движется Кайден Кар, а слева Реган из Звериных. Через несколько шагов воины объединились и вместе набросились на двух ящеров.

В толчее ксеносам тоже приходилось нелегко. Тем не менее, они по-прежнему превосходили легионеров в скорости. А еще их не замедляли наполовину отключившиеся доспехи!

Аскелад уколол ящера в лицо, сместился в сторону, сбивая с ног подвернувшегося псайкера, и атаковал снова. Чужой проворно отскочил, напружинился для прыжка, но ему в бок устремилось копье Кайдена. Ящер успел среагировать, однако Аскелад просчитал его действия, и когда враг увернулся от атаки Кара, оружие капитана распороло ему пах.

Экзактатор не смог добить противника, ему пришлось упасть на землю, чтобы не превратиться в головешку. Кайден справился сам, несколько раз впечатав кромку щита в лицо раненого врага и затем пробив его грудь своим копьем.

Второй ксенос в этот момент едва не убил Регана. Воин не был экзактатором, но его знали как умелого поединщика. Он бился двумя цепными топорами и в скорости едва уступал Кайдену. Но ксенос был быстрее. Хотя Реган сумел нанести врагу несколько рваных ран, почти все они уже затянулись.

В какой-то момент, двигаясь по кругу, Реган оступился, не заметив под ногами затоптанных своими же псайкеров. Ящер мгновенно воспользовался этим и атаковал обеими руками. Он верно рассчитал момент и Реган, отражая удары, потерял равновесие. Упав навзничь, легионер тут же получил когти в правое плечо и топор вылетел из его руки. Он попытался отмахнуться, но чужой легко парировал его атаку.

В следующее мгновение алый шар разорвался на плече ксеноса, превратив плоть в пар. Аскелад мгновенно узнал залп из волкитной кулеврины. Учитывая расстояние и угол атаки, это мог быть только Аластар Краков. Хотя для экзактатора осталось загадкой, как же доминус промахнулся? Ведь наверняка целил в голову.

Вместо дальнейших размышлений капитан Первого копья метнулся к ящеру. Две из трех его атак попали в цель, но добил врага Реган. Это было справедливо. Машинный дух его цепного топора с наслаждением разорвал живот ксеноса. Во все стороны полетели черно-зеленые лохмотья. Ящер упал на колени, его когти мелькнули перед Реганом, но воин ушел с линии атаки и по высокой дуге опустил топор на голову противника, который уже не имел возможности увернуться.

– Отход! – скомандовал Аскелад. Он получил касательный удар шаровой молнией, ощутив, как амортизационная подкладка доспеха расплавилась вместе с частью его кожи и мышц. В этот момент сразу несколько огненных конусов накрыли Регана, превращая воина в груду оплавленного шлака. Крови не было, она мгновенно испарилась.

Аскелад зарычал, его глаза налились кровью.

– Нет! – выкрикнул по воксу Кайден, поняв намерения брата. Его резкий окрик образумил капитана и тот отступил.

Авангард Терры совершал быстрые фланговые атаки малыми силами, чтобы хоть немного прорежать слишком плотные ряды нападавших. Иначе волны ксеносов и псайкеров просто захлестнули бы баррикады, уничтожив оборонительную линию за счет своего количества. По другую сторону от клина Звезднорожденных тоже самое делали Механикум.

Бойцам Кракова приходилось труднее, ведь они были особенно подвержены электрическим атакам ксеносов. Многие просто замирали в разгар схватки, когда у них перегружались реакторы или отдельные инфраструктурные системы пытались экстренно перезапуститься. Скитарии гибли все чаще. Все чаще на землю валились казавшиеся несокрушимыми донатары.

Железноходунных баллистариев не осталось, как и Сидонских драгунов. Без их прикрытия ящеры подошли вплотную к одному из «Налетчиков» и отвлекли его, позволив губке-лире накрыть Титан веером шаровых молний. Богомашина Умбра Ира издала прощальный рев боевыми горнами и тяжело завалилась на корпус флагмана. Через мгновение «Налетчик» исчез в ослепительной вспышке, последовавшей за взрывом силового блока.

Солей Враск снова отступил с передовой, оставив за себя Кельса. Он перебежал на фланг к Механикумам и провел ритуал, подняв больше тридцати автоматонов. Краков, который видел это в пятый раз за последние полчаса, был поражен настолько, что расфокусировка третичного слоя его сознания привела к гибели одного из скитариев. Но доминус простил себе эту ошибку.

– С киборгами так не получился, – бросил Враск, возвращаясь в центр построения. Финт с кристаллической пылью он открыл для себя недавно, не без помощи Алого Короля. Они долго экспериментировали и поняли, что выходит только с машинами, в которых вообще нет бионики. До экспериментов с Титанами руки так и не дошли. Сейчас Солей об этом жалел. Но времени проверять теорию на последнем оставшемся «Налетчике» у него не было.

Еще через полчаса их загнали на палубу. У Балора к этому моменту осталось меньше половины копья и два десятка стойких безумцев из Звериных рот. Звезднорожденных было вдвое меньше, несмотря на то, что псайкеры почти не могли причинить им вреда.

Основная проблема заключалась в том, что орудия Ордо Редуктор отходили слишком медленно. Стоило им ослабить напор, артиллерия противника тут же подавляла их. Поэтому Осадные Уничтожители били без перерыва, жерла пушек раскалились так, что металл потек. Но машины некому было прикрывать от вражеской пехоты.

Аластар Краков отказался бросать свои детища. Он отстреливался волкитами, гамма-излучателями и нейтронными лазерами, стоя в одиночку против наступающих орд. Его мобильные щиты держались на удивление долго, приняв даже одну прямую атаку от губки-лиры. Но когда силовые экраны схлопнулись, Редуктор все равно не ушел, продолжая прикрывать Уничтожители, медленно отползающие к палубе. Он постоянно перебегал с места на место на своих паучьих лапах, пытаясь уворачиваться от псайкерских атак.

Затем на Редуктора набросились сразу три черных ящера, с каждым было по четыре обычных. Балор отдал приказ Кайдену вытаскивать доминуса.

– Если придется – хватай за шкирку и тащи сюда! – проревел Келл, одновременно отсылая на когитатор Кара данные по магосу. Оказывается, у Балора были подробные сведения о том, как устроено модифицированное тело Кракова. На схеме были отмечены точки, атаки по которым могли на время вывести Механикума из строя. То есть указание примарха насчет «шкирки» было буквальным.

Кайдена поддержал Элифас и несколько ревнителей. К тому моменту, когда они оказались рядом с доминусом, тот добивал последнего ящера. Казалось невероятным, что Краков одолел стольких противников. Однако Редуктор дорого заплатил за эту победу. У него не осталось ни одной кулеврины, многоцелевой комплект ИК-18 «Арес» был полностью уничтожен. Из двенадцати мехадендритов осталось два, левая биологическая рука отсутствовала. Магос дымился. Его капюшон исчез, один из трех аугметических глаз, расположенный по центру лба, плевался искрами. Удачная атака ксеноса сняла с Кракова скальп, что для менее модифицированного существа было бы смертельно. Но Редуктор продолжал стоять, вяло отстреливаясь двумя оставшимися нейтронными лазерами.

– Аудун, почему молчат тяжелые болтеры твоих Опустошителей? – поинтересовался Кар, не особенно надеясь, что вокс работает. На удивление, ему ответили.

– Аудуна нет, – даже прерываемой статикой голос Аскелада был исполнен надрывной боли и слепого гнева. – Опустошителей тоже нет, ни одного.

Кар взглянул на магоса. Тот повернул голову к воину и что-то увидел в его глазах. Что-то такое, что заставило Кракова молча развернуться и поспешить к палубе. Он отдал мысленный приказ расчетам Осадных Уничтожителей покинуть машины. Если бы у доминуса еще оставались человеческие легкие, он бы обязательно заполнил их до отказа и глубоко вздохнул. Но такой роскоши Редуктор давно уже не мог себе позволить.

Кайден собирался пойти за магосом, когда заметил в руинах неподалеку какую-то тень. Ему показалось, что это был транс-человек. Но ведь там никого не осталось, даже трупов, которые отступавшие легионеры забирали с собой.

– Сын! – рука примарха легла на плечо Кара. В другой Балор сжимал «Гибельный», весь залитый тягучей ксеносской кровью.

– Там, отец, – Кайден указал в руины. Пыль немного осела и поверх голов наступающих псайкеров он смог, наконец, рассмотреть тень. Это и правда был легионер. Без доспеха, совершенно голый, но живой!

– Киран, – экзактатор выдохнул имя со смесью чувств, которые сам не сумел понять. – Но как…

– Опустошитель из копья Нэйла, – Балор мгновенно узнал одного из своих сыновей, несмотря на то, что лицо Ардена превратилось в сплошную язву. Впрочем, как и все тело легионера. Кайден хорошо помнил, как воина накрыло струей кислоты, выпущенной одним из мешкоротов. Экзактатор и подумать не мог, что после такого реально выжить.

– Прикрывай Кракова! – приказал Балор, а сам стальной молнией метнулся к руинам. Он не обращал внимания на псайкеров, но прежде, чем достиг Ардена, наткнулся на группу ящеров.

Келл не остановился. Он широко взмахнул двуручным топором, занеся его над головой, но когда лезвие из живого металла рванулось к земле, исполинская мощь модифицированных мускулов примарха позволила мгновенно сменить траекторию движения огромного оружия. Брызнувшие в стороны чужие не ожидали, что их ждет продольный удар, а не вертикальный. Двое остались лежать в пыли, перерубленные в районе груди.

Еще двое попытались обойти примарха с фланга, тогда как их лидер с аугметической короной прыгнул на Балора. Келл усмехнулся и сам прыгнул на ксеноса. Они врезались друг в друга с оглушительным треском. Сын Императора за счет чистой массы отбросил противника на стену и приземлился сверху, опустив лезвие топора ему на голову. За его спиной двух оставшихся ящеров измололи в труху тяжелые турели.

Балор повернулся к Ардену Кирану. На обнаженного Опустошителя смотрело окровавленное лицо, глаза примарха были завязаны лоскутом черной от грязи ткани.

– Пойдем, сын, – Келл протянул легионеру руку и тот с трудом оперся на нее. Было видно, что он тяжело ранен и каждое движение причиняет ему страшную боль. Осознав это, Балор как мог бережно взял воина на руки. Огонь скитариев и легионеров Авангарда, которых по воксу координировал Кайден, расчистил примарху путь.

Вбежав на палубу, Келл передал Ардена апотекариям, которых осталось лишь двое. Опустошитель к этому моменту потерял сознание от боли. Кар бросил на него быстрый взгляд. Первый среди равных был рад, что Киран выжил. Выжил, несмотря на то, что он, Кайден, будучи его командиром, оставил воина, обрекая их с Лэйсом и остальными на верную смерть.

Но иначе было нельзя… Или можно?

– Я получаю сигналы с флота! – это был голос Риама Лаво, последнего технодесантника Звезднорожденных. Единственного технодесантника, который до сих пор оставался в живых. Лаво передал сообщение по внутреннему воксу, который работал почти без помех.

– Что это значит? – тут же уточнил Кайден.

– Орбитальная блокада снята? – Аскелад в пылу схватки улучил момент, чтобы обернуться. Он сразу нашел взглядом Кара. Братья мгновение непонимающе смотрели друг на друга.

– Там! – Элифас ткнул цепной глефой в небо. – Это что? Еще штурмовики ксеносов?

Мерцающий потерял свой шлем в разгар боя, поэтому сейчас, глядя против солнца, не мог нормально рассмотреть приближающиеся к их позициям черные точки.

– Нет, – Солей тоже сощурился. Через мгновение его зеленые глаза округлились, когда он понял, что видит. – Это «Громовые птицы».

Владыка XI легиона сказал это спокойно, как говорил всегда. Но его слова взорвались огненным фейерверком в сердцах легионеров. Кажется, даже автоматоны Кракова усилили натиск и на пару шагов оттеснили противника.

– Принимаю новые сообщения, – продолжил докладывать Риам. – Мы думали, что все три флота, появившиеся около планеты, принадлежат ксеносам. Но это не так! Третий флот… секунду, – он согнулся в три погибели над стационарным ретранслятором, последним, что у них оставался. Ретранслятор был напрямую подключен к доспехам технодесантника. – Третий флот… нет, не могу разобрать.

– Третий флот принадлежит Пустотным Гончим, – вытаскивая топор из ящера, Балор Келл улыбнулся. Солей задумчиво посмотрел на него. Сам он мгновение назад различил герб легиона Русса на приближающихся «Громовых птицах». Но откуда это узнал Балор? Ведь он не мог видеть.

Келл, будто прочтя его мысли, обернулся. Враск не смог сдержать улыбки в ответ на по-мальчишески простую улыбку брата.

– Подтверждаю! – Риам Лаво не отдавал себе отчета в том, что кричит, срывая трансчеловеческие голосовые связки. – Это Гончие Русса! Гончие идут!

Келл мощно расхохотался.

– Так что же, – он снова посмотрел на Солея. – Кого мы позволим нашему брату найти здесь? Остатки двух легионов, едва не стертые в пыль безродной рангдой? Или самых стойких и умелых воинов галактики, которые не сломались и не сдались перед лицом верной смерти?

– Он найдет здесь тех, кому знакома главная истина, – Враск протянул брату руку и они с силой пожали друг другу предплечья. Керамит наручей натужно затрещал.

Затем два примарха обернулись к врагу. Ослепленный Балор Келл жутко ухмыльнулся, поднимая над головой «Гибельный». Солей Враск повел плечами, принимая боевую стойку. «Прима Материя» и поврежденное «Затмение Серендина» с отключенным силовым полем блеснули кармином в лучах заходящего светила.

– Истина эта заключается в том, – продолжил Одиннадцатый сын Императора, – что смерти нет!

– А Терра в наших сердцах! – в унисон ему проревел Балор, и примархи повели своих воинов в контратаку.

Глава 7

Милосердие Русса

На прорыв

Кваттур Инвикта

По ту сторону кристалфлекса на фоне голубого шара Адвекс-Морс Примус неспешно перестраивались три флота. Все они получили колоссальный ущерб, но в последней битве особенно сильно досталось Гончим, которые самоотверженно прикрывали израненных братьев.

Балор Келл легко отыскал флагман Русса. «Храфнкель», чудовищный левиафан из древних легенд, пустотный король, несущий в своем сердце ярость лавового сердца Фенриса. Его корма была искорежена, а по левому борту вся нижняя палуба с макро-орудиями превратилась в рваный обугленный шрам, протянувшийся на треть корпуса.

Ремонтные дроны сновали вокруг линкора, повинуясь безмолвным приказам техножрецов, точно стайки мелких рыбешек подле глубинного исполина. Несмотря на жуткий внешний вид, «Глориана» Лемана не получила критических повреждений, ее быстро восстановят, особенно если учесть помощь с Ковчега.

Примарх II легиона наклонил голову, скользя внутренним взором дальше, сквозь построения имперских кораблей и обломки ксеносских судов. Туда, где холодный космос кутал проклятую планету, которая никак не хотел раскрывать свои секреты. Флоты чужих уничтожены, но поверхность осталась непроницаемой для авгурного сканирования и аусепксов. Келл тоже не видел глубже верхней атмосферы. Он недобро скривился, вспомнив, что каких-то два часа назад они с Солеем собирались умереть там.

Но пришел Волк.

А с ним пришло возмездие.

С ним пришла ярость и гнев самих богов.

«Громовые птицы» Пустотных Гончих зависали прямо над полем боя. Их штурмовые аппарели опускались, источая мерцающий алый свет, точно двери в преисподнюю. Из этих дверей стали появляться воины в светло-серой броне, увешанные костяными и деревянными амулетами с руническими знаками на мертвых языках их далекой родины. Они прыгали на псайкеров и ящеров с десятиметровой высоты, вбивая врагов в солончак своими сабатонами.

Большинство Гончих были вооружены цепными мечами и топорами, поэтому битва мгновенно наполнилась оглушительным ревом адамантиевых зубьев с мономолекулярной заточкой. Этот рев регулярно перемежался отвратительным хлюпаньем и звуком распиливаемых костей. Стаи Гончих были великолепны, они бились малыми группами, виртуозно перестраиваясь в пылу схватки без дополнительных команд от сержантов.

Любой, кто хоть раз наблюдал, как сражаются сыны Русса, видел перед собой идеальных воинов. На первый взгляд, они просто вздымали и опускали свои клинки и топоры, беспорядочно атакуя врагов по всем направлениям. Но вскоре опытный глаз замечал, что каждый удар был выверен и соотносился с ударами братьев, которые сражались рядом. Гончие безупречно чувствовали друг друга.

Даже сейчас, когда из-за поля подавления ксеносов авточувства их доспехов отключились, а сервоприводы были перегружены, Пустотные Гончие сражались с варварской грацией, не совершая ошибок. Кроме одной. Как до этого Келл и Враск, Леман недооценил нового врага. Поэтому вскоре его воины начали умирать. Сначала это были единичные смерти, казавшиеся случайными. Но затем уже целые группы Гончих оставались лежать на залитом кровью солончаке. Изрезанные клинками ксеносов, испепеленные психическим огнем предателей.

Ситуацию изменило прибытие примарха.

Леман Русс, прозванный Ловчим Императора, обрушился на иссушенную твердь Адвекс-Морс Примус с необозримой высоты. Ударная волна от его приземления разметала десятки псайкеров, мгновенно превратив их жалкие тела в кровавый дождь. Легендарный доспех Русса, «Эливагар», наполнил пространство вокруг нестерпимым хладом фенрисийской ночи, а исполинский клинок «Маледикта Ноктерум» в его руках уже начал темнеть от поглощенной крови. Скоро он станет совсем черным.

Примарх двинулся сквозь ряды псайкеров, не обращая внимания на их наивные потуги навредить ему. Он не тратил время на тех, кто замертво падал с остановившимся сердцем, коснувшись его могучей ауры. Он шел к ящерам. Два ксеноса с аугметическими коронами двинулись ему навстречу и тут же будто из ниоткуда на них набросились два огромных фенрисийских волка. Чужие успели среагировать, но исход их жизней был предрешен.

Леман не остановился. Он взмахнул мечом и сразу три ящера упали обезглавленные, даже не заметив атаки. Обратным движением клинка Русс очистил пространство перед собой от всякой жизни. Он рывком снял с головы Волчий шлем. Его синие как замерзший океан глаза триумфально блеснули.

– Хищник Фомора! – обратился он к Балору. – Как любезно с твоей стороны оставаться в живых до моего прибытия!

– А ты не торопился, да? – Келл изо всех сил сдерживался, чтобы не рассмеяться. Вместо этого он усилил натиск, пробиваясь к брату. Солей не отставал. За двумя примархами широким полумесяцем двигался строй легионеров.

– О, Некромант тоже здесь! – Русс походя снес голову очередному ящеру. Один из его волков налету поймал ее, раскусил и сплюнул, поморщившись.

– Вынужден признать, что рад видеть тебя, Ловчий, – Враск даже нашел мгновение, чтобы исполнить полупоклон. Леман с улыбкой фыркнул. На удивление, Русс относился к Солею значительно лучше, чем можно было предположить. И пусть Ловчий недолюбливал Циклопа, с которым Враск водил дружбу, Леман доверял Балору. А Балор доверял Солею.

Что касается прозвища – Некромант – Русс выудил его из древних терранских легенд. Мол, в темные времена люди верили, что колдовством можно возвращать к жизни мертвых. Тех, кто это делал, называли Некромантами. Солей провелизыскания, но информации о той далекой эпохе почти не сохранилось. Он не знал, какой эмоциональный окрас носило слово изначально, но все же решил, что вряд ли Леман хотел его оскорбить.

– Что это за мерзость? – спросил Русс, прорубившись к братьям. Он крепко обнял Келла, пожал предплечье Солею. Гончие обменялись кивками с космодесантниками из двух других легионов.

– Ох, сильны! Я еще не встречал такого противника, – Ловичй развернулся, занимая место в строю между двумя другими примархами. – А эти псайкеры, они люди?

– Давай обсудим это, когда ты вытащишь нас! – Келл принял в грудь шаровую молнию и, зарычав больше от обиды, чем от боли, рванулся вперед.

Леман рассмеялся, ничего не ответив. Он подмигнул Враску и последовал за братом. Вскоре легионеры во главе со своими примархами расчистили достаточно места, чтобы «Громовые птицы» могли приземляться и забирать воинов. С артиллерией противника пока разбирались «Мстители» и «Мародеры» Гончих.

Эвакуация не заняла много времени. К этому моменту имперский контингент на Адвекс-Морс Примус составлял меньше трех сотен космодесантников, двадцать ауксилариев и пятьдесят боевых единиц Механикум, считая полуживого Кракова. В течение двадцати минут все они покинули планету. Орудия Ордо Редуктор, саркофаги Титанов и множество другой техники пришлось бросить. Но потери Механикум были ничем в сравнении с потерями Авангарда Терры, который оставлял здесь свой флагман.

– Я вернусь за тобой, – процедил сквозь зубы Балор Келл, обращаясь к «Глориане». Прибывая в плену недавних воспоминаний, он и сейчас тихо повторил эти слова. Затем встряхнулся и повернул голову в сторону брата.

Солей Враск стоял неподалеку и тоже смотрел на космос по ту сторону широкого иллюминатора, занимавшего целую стену в его личных покоях на «Абрамелине». Балор видел Алхимика ярким золотистым силуэтом, но что-то в этом образе тревожило Второго примарха. Он знал, что своим новым зрением видит больше, чем раньше, проникая в суть вещей. Но Враск оставался для него непроницаем. Что-то жило внутри Солея, что-то темное. Келл знал это, чувствовал, но не видел.

Сам повелитель XI легиона больше не думал о своем состоянии. Нет, он не сдался. Но ситуация в этой системе заботила его много больше. Он потерял почти треть сыновей, и это было чудовищно, учитывая, что имплантация прогеноидных желез у рекрутов в Звезднорожденные проходит успешно в двенадцать раз реже, чем у любого другого легиона.

Однако сейчас Солей размышлял о другом. Глядя на перестроения флотов, он вспоминал, как «Громовые птицы» Русса возвращали их с планеты. Когда десантно-штурмовой корабль с примархами на борту вырвался из атмосферы Адвекс-Морс Примус, Враск ожидал увидеть бойню. Он попросил перенаправить на когитатор его доспехов всю имеющуюся информацию и актуально обновлять ее, используя в том числе фрагментарные и неподтвержденные данные.

Картина битвы, которая сложилась перед его мысленным взором, потрясала. Он и сам не сумел бы вести этот пустотный бой лучше. Гончие очевидно имели преимущество неожиданности, когда атаковали ксеносов. Они двигались сверху относительно плоскости сражения и сумели вклиниться в самый центр строя чужих. Авангард их флота состоял из пятидесяти кораблей капитального класса с «Глорианой» на острие. Они шли без эскортников и Враск сначала посчитал это безумием.

Затем он смоделировал наиболее вероятные вариации битвы, просчитал векторы движения эскортных кораблей, учел основную группировку, которая еще не вступила в сражение. Тогда он понял, что задумал Леман. Его тактика была простой, но вовсе не безыскусной.

Линейные крейсера Гончих дали синхронный залп пушками «Нова» и стали сбрасывать скорость, разворачиваясь к противнику бортом. Ни один снаряд не прошел мимо. По наутилусам и медузам прокатились волны электрических вспышек, но это были не обычные ЭМИ-бомбы. «Новы» стреляли Снарядами Доплера, которые превращали вражеские корабли в фейерверки на радарах, заставляя их ярко светиться во всех сканирующих диапазонах. Если бы у Солея в распоряжении было такое вооружение, он не задумываясь применил бы его еще в первом бою.

Следующий залп серых крейсеров с символикой Пустотных Гончих был сокрушительным. Макро-орудия не уничтожили ни одного ксеносского корабля, но почти со всех сорвали щиты, а некоторые суда оказались повреждены и начали выпускать в пространство фонтаны зеленой пузырящейся жидкости. На них сразу набросились фрегаты и тяжелые бомбардировщики, корабли-носители сблизились с врагом и выпустили перехватчики, которым надлежало уничтожать десантные торпеды ксеносов.

Враск не сомневался, что флот Гончих еще до начала сражения получил от союзных кораблей какие-то сведения по чужим. Вероятнее всего, пакеты данных успел передать Ковчег Механкиус, у него были самые мощные системы связи в Объединенном флоте.

Рангда, зажатая между молотом и наковальней, даже не думала отступать. Часть кораблей переключилась на Гончих и вскоре те узнали, что так потрепало флоты Звезднорожденных и Авангарда Терры. Когда подошли основные силы Русса в количестве двухсот пятидесяти боевых кораблей, передовая группа уже потеряла восемь крейсеров, с десяток эсминцев и множество судов меньшего тоннажа. Вновь прибывшие разделились на несколько формаций и, не снижая хода, двинулись по периметру сферы битвы, обходя позиции врага по флангам и одновременно поливая его бортовыми лэнсами.

Перегруженные сфокусированным огнем щиты чужих беззвучно лопались, точно мыльные пузыри. Получая прямые попадания, медузы теряли свои отростки-щупальца и начинали двигаться по непредсказуемым траекториям. Наутилусы, будучи лучше защищены, держались дольше. Их корпуса было сложнее взломать, но град твердотельных снарядов, плазмы и лазерных росчерков буравил их броню, срывая с нее пласты размером с корабль поддержки.

Легионы тоже несли потери. Попадания зеленого вещества перегружали щиты имперских кораблей и калечили их корпуса. Медлительные живые торпеды, бессчетно выпускаемые наутилусами, прорывались через заградительный огонь перехватчиков и зенитных орудий, с легкостью уничтожая фрегаты и эсминцы. Зеленое вещество прожигало бронелисты вместе с переборками, обнажая фасетчатое нутро кораблей. Орудийные палубы детонировали, исчезая в сверкающих вспышках цепных взрывов.

Русс зарычал, когда боевой крейсер «Хлад Мира» потерял ход и его кормовая часть начала отделяться. Адамантиевые шпангоуты разламывались, будто сделанные из картона. Из умирающего корабля в пространство вырывались огонь и вода. Первый тут же гас, вторая обращалась кристалликами льда, поблескивающими золотом в лучах местного солнца. А еще из корабля вырывались люди. Тысячи смертных и десятки легионеров жуткими фонтанами вылетали из множественных пробоин изуродованного корпуса.

Рядом другой умирающий крейсер, «Бальмунг», как раз перезарядивший «Нову», выстрелил по ближайшему наутилусу почти в упор. Это было самоубийством, но капитан и без того знал, что его судну не пережить следующие минуты. «Нова» была заряжена плазменной бомбой, ее взрыв на мгновение заставил крейсер и наутилус исчезнуть во вспышке новорожденной звезды. Когда свет опал, от «Бальмунга» остался лишь черный искореженный скелет, а у наутилуса отсутствовало две трети корпуса.

Солей Враск стал свидетелем гибели этих величественных кораблей. Он слышал про их капитанов, уроженцев Фенриса. Они были отличными флотоводцами, а их суда являлись грозными пустотными охотниками. Русс продолжал гулко рычать. Он тоже наблюдал за пустотной битвой, то через иллюминатор, то фокусируясь на данных, выводимых когитатором на ретинальный дисплей.

Звезднорожденным, чей флот сражался по надире боевой сферы, тоже досталось. Враск лично не видел этого, но ему передали подтвержденные данные о гибели «Трисмегиста», «Лунного Зверя» и «Дочери Самайна». Вместе с гордыми линкорами свой путь окончили двенадцать кораблей эскорта.

Флот Авангарда, сильно потрепанный в предыдущих схватках, понес значительные потери. Но Гончие и Звездорожденные приняли на себя основной удар.

Ксеносы по-прежнему нарушали связь, поэтому отдельные группы кораблей не могли координировать свои действия. Однако опытные капитаны хорошо просчитывали маневры друг друга. Помогала «Парка», на которой все еще оставался Тихон. Он сумел восстановить ближний вокс, что позволило нескольким крупным кораблям собраться вместе. Орудиями Пограничной станции управлял Витар Каин, поэтому точность их стрельбы значительно выросла.

Но ксеносы не отступили даже когда исход битвы больше не подразумевал вероятностей. Размышляя об этом, Враск отвернулся от иллюминатора и плавно перешел из мира воспоминаний в реальность. Он просто не привык воевать с таким врагом. Никто из них не привык.

– А наш брат не особенно пунктуален, верно? – Балор как-то почувствовал, что Солей снова здесь. Это было не псайкерство, что-то другое. Возможно, эмпатия?

– Может себе позволить, – мягко улыбнулся Алхимик. Он подошел к гранитному столу в центре помещения и налил себе вина в элегантный кубок, инкрустированный рубинами. – В конце концов, мы обязаны ему. Это правда.

– Правда, правда, – пробурчал Келл, отпивая из обычной железной кружки. Из таких он пил крому на Космическом скитальце. Тогда примарх ничего не знал ни об Империуме, ни о великих планах отца. Теперь все изменилось, но Хищник Фомора не желал нарушать добрую традицию.

Наконец, высокие двери отворились и два ревнителя в алых с золотым доспехах и кремовых тогах с символом легиона на груди пропустили вперед Лемана Русса. Примарх VI легиона не потрудился привести себя в порядок после битвы. Он уже побывал на «Храфнкеле», организовав перестроение своего флота, и теперь прибыл на «Абрамелин» для разговора с братьями.

– Мьёда у вас, стало быть, нет, – Ловчий широкими шагами направился к столу. Его высокие сабатоны опускались на мрамор с гулким грохотом. Он критически осмотрел напитки и нехитрую снедь. Правая бровь Русса изломилась, когда его взгляд наткнулся на деревянный бочонок с печатью Эгилля, лучшего мьёдовара на всем Фенрисе.

– Это откуда? – Леман откупорил бочонок и потянул ноздрями. – Недурно! И правда Эгилево варево! А вообще, – он приложился к отверстию в бочонке и сделал один мощный звучный глоток. Поставив бочонок на стол, примарх протяжно срыгнул. – А вообще, я вас даже рад видеть. Боялся не успеть.

– Предлагаю к этому и перейти, – Солей указал Руссу на резное деревянное кресло, стоявшее неподалеку. Судя по размерам, кресло делалось под анатомию примарха. Келл и Враск сидели на точно таких же.

– У тебя их тут сколько? – Леман подвинул кресло к столу и рухнул в него всей своей массой. Кносский дуб едва слышно взвыл, но выдержал. – Двадцать штук, надо думать? И все одинаковые? Как предусмотрительно! Тебя Жиллиман не кусал?

– На самом деле, их девятнадцать, – Враск пожал плечами с серьезным видом, вновь наливая себе вина. – Для тебя я сделать не успел. Поэтому ты сейчас сидишь в том, которое предназначается Магнусу.

Леман сощурился. И хотя он пытался напустить в глаза холода, заостренные клыки, чуть торчащие из-под верхней губы, выдавали его. Так он улыбался.

– К делу, брат, – Келл тоже пригубил и внимательно посмотрел на Русса. – Как ты здесь оказался?

– Если честно, – Ловчий наконец стал серьезен. – Я все-таки опоздал с прибытием.

– Поясни, – Солей не отрывался от брата. Его взгляд закаменел.

– Хватит уже, Русс! – Келл грохнул железной кружкой о каменный стол. – Не заставляй вытаскивать из тебя по слову!

Леман сделал еще глоток из бочонка, почти осушив его. Он отер рот тыльной стороной ладони и окинул двух примархов взглядом.

– Меня послал Император. Мы пересеклись на Терре незадолго до того, как вы покинули систему Дабога, – Русс поймал себя на мысли, что некоторым из его братьев доставило бы удовольствие наблюдать, как удивление проступает на лицах Балора и Враска. Подобные эмоции были редки для полубогов. – Терранские астропаты не смогли связаться с вами, будь трижды проклято море иллюзии! Весь сектор перекрыли стихийно возникшие варп-штормы. Или что-то, что напоминало варп-штормы.

Ловчий немного помолчал, позволив братьям осознать услышанное.

– Поэтому Он направил меня. Но я не успел, прибыв на следующий день после того, как ваш Объединенный флот ушел из системы, – Леман начал водить пальцем по естественным узорам камня на столешнице. – Механикум мира-кузни дали мне координаты и я поспешил в юго-западный сектор Скопления Хало. Вы вообще знаете, что сюда не добивает Астрономикон?

– Теперь знаем, – Враск продолжал не мигая смотреть на Русса. Он ждал продолжения истории.

– Задним умом… – Леман качнул головой, продолжая что-то вырисовывать пальцем на камне. – В общем, когда мой флот прибыл в расчетную точку, вас там не оказалось. Марсиане едва с ума не посходили, пытаясь по своим дремучим картам понять, куда нас занесло. Но мои Рунические жрецы сумели что-то уловить в одной из близлежащих систем. Мы прыгнули сюда и авгуры на пределе зоны сканирования засекли потенциально имперские сигналы. Я направил флот прямо на них. Дальше вы знаете.

– Знаем и благодарим тебя, брат, – Враск наконец оторвал взгляд от Русса и тоже уставился в стол. – Такой долг непросто будет закрыть.

– Это точно, – усмехнулся Балор. – Теперь твоя воля для нас почти закон! – он поднял кружку с кромой и перегнулся через стол, чтобы Русс мог ударить о нее своим бочонком.

– Я постараюсь быть к вам милосердным, – Леман тоже улыбнулся и допил мьёд. – Милосердие Русса, – изрек он с двусмысленным видом. – На Фенрисе есть старая легенда на этот счет.

– Зачем отец послал тебя за нами? – Враск задал главный вопрос. – Он знал, что Келл планирует поход в Скопление Хало и что я решил присоединиться к нему?

– Не знал, – Леман мотнул головой. – И не узнал бы. Но в какой-то занюханной корчме Города Просителей кто-то кому-то по пьяни сказал, мол, Авангард вновь что-то затевает. Так по цепочке новость и добралась. Хотя на Терру отец прибыл всего на несколько дней. Совпало вот. Вы представляете, сколько у него и без вас проблем?

– Представляем, – отозвался Враск, который отлично понимал, что ничего они не представляют. Волк и сам не представлял.

– Да еще бюрократия треклятая! – вставил Балор. Братья покивали, соглашаясь.

– Похоже, некоторым из нас он предоставил слишком много автономности, – Леман улыбнулся одними губами, глядя на Келла. – Но речь не о том. Едва отец узнал о вашем походе, он сразу попытался с вами связаться, а потом, как я уже поведал, отправил меня. У нас и времени то не было нормально поговорить. Он лишь сказал, чтобы я любой ценой остановил вас.

– Любой ценой, – вполголоса повторил Солей. Что-то в этих словах насторожило его.

– А дальше? – Балор смотрел на брата сквозь повязку на глазах. Грязный лоскут, оторванный от туники скитария, он сменил на ровную синюю полоску ткани – в цвет узоров на его броне.

– Не знаю, – Русс развел руками. – Думаю, он планировал сам с вами связаться. Передать приказы, перенаправить куда-то. Когда я прибыл к Дабогу, астропатическая связь с сектором уже восстановилась. Но здесь, – Волк кивнул на кристалфлексовый иллюминатор, имея ввиду систему Адекс-Морс. – Здесь мы отрезаны вообще от всего.

Над столом повисло молчание. Покои Солея наполнил равномерный гул трех силовых доспехов, два из которых были сильно повреждены, поэтому работали неравномерно.

– И что теперь делать, – наконец проговорил Келл. В его словах не было вопросительной интонации.

– Для начала, – Русс положил локти на стол, приготовившись слушать, – расскажите мне, что здесь произошло. И как так вышло, что ты, – он взглянул на Балора, – потерял глаза, но по-прежнему видишь?

***

Примархи общались в покоях Солея Враска, не допустив до беседы даже своих преторов, что случалось нечасто. «Абрамелин» тем временем закипал от недостатка данных и переизбытка слухов. Легионеры и Механикум держали языки за зубами, но смертные…

– Как наши братья? – Авл не обернулся, узнав Элифаса по звуку шагов.

– Все раненые будут жить, даже Мист и Анно, – отчитался Мастер Первого Аркана. – Тридцать пар прогеноидных желез утеряны или повреждены настолько, что их невозможно использовать.

– Тридцать пар, – повторил Кельс, глядя во тьму космоса, едва подсвеченную пролетающими мимо судами. Они находились на главной смотровой палубе левого борта. Адвекс-Морс Примус располагалась с другой стороны от флагмана, и Авл был этому рад. Он не желал смотреть на мир, забравший столько его братьев.

– У Авангарда втрое больше потерь, – Элифас сам не знал, хотел ли он этим успокоить друга или просто констатировал факт.

– Авангард впятеро больше нас по численности, – сухо парировал Библиарий. Он развернулся в сторону приближающихся шагов. Это был Аскелад.

– Мы все тяжело переживаем потери, – экзактатор по лицам понял, о чем говорили Звезднорожденные. – И я понимаю, что для вас все несколько иначе. Мы отомстим Рангде, не сомневайтесь.

– Ты придумал это прозвище? – Авл посмотрел на авангардца с прищуром. Он поспешил сменить тему.

– Не просто прозвище! – Аскелад подбоченился. – Я слышал, что Механикум официально так обозначили этих ксеносов.

– Можешь гордиться, – Элифас был почти серьезен. Кельс позволил себе улыбнуться. Отношения этих двоих его забавляли. Их можно было охарактеризовать как добродушно-агрессивные.

– Я не помешаю, братья? – легионеры обернулись на голос. Вдоль вытянутого во всю стену иллюминатора к ним шел космодесантник в серой броне Пустотных Гончих. Его доспехи были покрыты вмятинами и подпалинами, впрочем, значительных повреждений взгляды опытных воинов не заметили. Их собственная броня, наспех починенная сервами-оружейниками, выглядела лишь немногим хуже.

За спиной воина в магнитных захватах покоились два цепных топора. Шлем с хищным вытянутым профилем он нес на сгибе локтя. Черный пес – символ VI легиона – на грязно-желтом наплечнике смотрелся опасно, даже вызывающе. Однако сам космодесантник производил двоякое впечатление.

Он был высок и суров. Длинные русые волосы были перехвачены сзади на уровне шеи простым кожаным шнуром с выжженными руническими знаками. Легионер не носил усов, но в наличии имелась внушительная борода, заплетенная в несколько косиц, также стянутых кожаными шнурками. По всей длине бороды в нее были вплетены каменные бусины с рублеными символами Фенриса.

Серые глаза Гончей смотрели прямо и откровенно, но таилось в них что-то глубокое. Что-то, заставившее остальных воинов мгновенно подобраться. Аскелад поймал себя на мысли, что неосознанно завел правую руку за спину, где находилось его копье. Сын Русса вовсе не излучал угрозу или ярость, но они были в нем и не скрывались.

– Время официальных представлений минуло, – сказал легионер, остановившись перед ними. Первым он протянул руку Элифасу, различив знаки на доспехе. – Я Гримнир Хельхест, варагир, капитан Первой Великой роты легиона Пустотные Гончие.

Воины по очереди пожали Гримниру предплечье, кратко представившись. Авл, поймав взгляд Аскелада, которым экзактатор смерил кузена, оказался перед дилеммой. Он понимал, что сейчас произойдет и думал над тем, должен ли помешать сыну Балора.

– Прими нашу благодарность, – Элифас попытался быть дипломатичным, памятуя о наставлениях Кельса. Он коротко кивнул Гончей. – Вы вытащили нас из настоящего ада.

– А ты прими мои извинения, Звезднорожденный, – Хельхест вернул кивок и по очереди посмотрел на каждого из стоявших перед ним воинов. – Мы прибыли недостаточно быстро, чтобы спасти больше ваших братьев. Я скорблю вместе с вами.

– Извинения приняты, – холодно бросил Аскелад.

– Как и благодарность, – варагир посмотрел на него, и в серых глазах Гончей пробежала иска веселья. Как там было в древней терранской поговорке? Моряк моряка? Однако же Гримнир не производил впечатления драчуна, каким всегда был экзактатор.

Звезднорожденные еще не участвовали в совместных кампаниях с сынами Русса, поэтому просто не знали, чего ожидать. Вскоре они убедились, что либо слухи о «варварстве» этого легиона сильно преувеличены, либо Гримнир Хельхест – не типичный представитель Шестого.

В отличие от них, Аскелад много раз бился плечом к плечу с Пустотными Гончими, поэтому хорошо знал, что в основном они действительно не отличаются хорошими манерами. Или скорее хотят, чтобы о них так думали. В действительности, это были яростные и расчетливые воины, во многом их боевая доктрина походила на доктрину Авангарда Терры. Поэтому два легиона всегда действовали с безупречной эффективностью. Между примархами и их сыновьями установились прочные дружеские связи.

С Гримниром Аскелад волею случая еще не пересекался лично, хотя они были лидерами первых рот своих легионов. Тем не менее, оба слышали друг о друге.

– Прости, брат, я не могу этого сказать, – Хельхест покачал головой, когда после небольшого вступления Элифас перешел к главному вопросу. – Думаю, мой отец сейчас именно об этом говорит с вашими отцами.

– Ты шутишь, варагир? – Аскелад нашел-таки повод. – Вы вытащили нас из дерьма на задворках галактики, хотя никто не знал, где мы вообще находимся! А теперь ты не можешь сказать, как вы нас отыскали? И откуда узнали, что мы в беде?

– Ты не понял меня, брат, – Гримнир говорил спокойно, но в его голосе звучала сталь. – Я не знаю, почему мы здесь. Никто не знает. Император дал Руссу указание остановить поход Балора.

Авл что-то буркнул себе под нос, Элифас открыл рот от удивления.

– Император? – экзактатор опешил. – Но как…

– Я же сказал, что не знаю, – Хельхест пожал плечами. Деревянные и костяные обереги на его доспехах звякнули о керамит. – Это все очень странно.

– Не страннее, чем Гончая, которая ведет себя не как Гончая, – Аскелад улыбнулся уголком губ. Он не хотел оскорбить или задеть этого воина, но желал получить ответную эмоциональную реакцию.

Гримнир перестал сдерживаться. Он глубоко вздохнул и улыбнулся, как хищник, с которого наконец сняли ошейник. Удивительно, но улыбка сделала лицо ветерана красивым. Многочисленные шрамы от натяжения кожи разгладились, глаза вспыхнули изнутри белым пламенем.

– Где у вас тренировочная палуба с клетками? – Хельхест перевел взгляд на Звезднорожденных и повел бровями.

– Теперь ты меня не понял, брат, – Аскелад сделал шаг вперед. Он был выше Гримнира, но проигрывал ему шириной плеч. Они смотрели друг на друга не моргая. – Нам с тобой не нужна клетка. Оглянись, – он развел руками, – отличное место, чтобы выяснить, кто из нас сильнее, м?

Авл все же решил не вмешиваться. Во-первых, потому что на палубе почти никого не было и эти двое тут точно никого не убьют. Во-вторых, ему самому было интересно, чем это закончится. Он сделал знак Элифасу и они отошли ближе к иллюминатору, освобождая место для поединка.

– Как скажешь, – Гримнир молниеносно выхватил из-за спины цепные топоры и активировал их. Оброненный шлем с лязгом ударился о палубу и откатился к Звезднорожденным. Кельс нагнулся и подобрал его.

Несколько легионеров, стоявших в полусотне метров от них, обернулись на рев цепных зубьев. Элифас махнул им рукой, мол, все в порядке. С другой стороны палубы сгрудилась дюжина смертных – ауксиларии и несколько офицеров из палубной команды. Несмотря на любопытство, которое твердило, что нужно подойти ближе, чтобы лучше рассмотреть происходящее, людям хватило ума не приближаться.

Аскелад, отметив про себя невероятную скорость, с которой варагир выхватил топоры, растянул губы в холодной улыбке и нарочито медленно извлек собственное оружие. Телескопическое копье с тихим щелчком раздвинулось на боевую длину.

– Начали, – бросил экзактатор, рванувшись вперед.

Гримнир сделал шаг навстречу и влево, намереваясь атаковать с фланга, затем резко сместился вправо, еще сильнее сокращая дистанцию. Аскелад принял мощную атаку обоими топорами на щит и сам закружился по радиусу вокруг противника. Подняв щит выше, он несколько раз уколол Гончую в ноги.

Хельхест почти не смещался, позволяя клинку из живого металла скользить вдоль покатых элементов доспеха, не причиняя вреда. Сам он закрутил топорами восьмерку, затем внезапно прервал ее и атаковал одновременно в левый бок и правое бедро.

Смена векторов атаки была столь внезапной, что экзактатор не успел среагировать. Он сделал шаг назад, подставив щит под один из топоров противника. Понимая, что разорвать дистанцию он не успевает, капитан вскинул древко копья. Оно столкнулось с древком второго топора Хельхеста чуть ниже боевой части, так что ревущие зубья впились в керамит набедренных пластин экзактаторского доспеха.

Раззадоренный первой кровью, Гримнир попытался развить наступление, но Аскелад, сжав зубы от боли, тоже пошел вперед. Он попробовал оттолкнуть Гончую щитом. Воины навалились на пласталевый кругляш, стремясь пересилить друг друга. В этот же момент экзактатор перехватил копье ближе к наконечнику и несколько раз ударил Гримнира сбоку. Второй удар достиг цели – он поразил воина в бицепс, вынуждая отступить.

Аскелад улыбнулся, меж плотно сжатых зубов просочился рык. Варагир ответил ему утробным ворчанием, обнажив острые клыки. Секунду они смотрели друг другу в глаза, а потом снова бросились в бой. Элифас и Авл, наблюдавшие за схваткой, видели, что легионер Авангарда и Гончая бьются в полную силу. Они не собирались убивать друг друга, но готовы были нанести оппоненту серьезный ущерб, чтобы доказать свое превосходство и воинское мастерство.

– Аскелад в своей манере, – высказался Элифас. – За яростью и кипучим гневом он прячет расчетливость и умело ищет слабости в обороне противника.

– Хельхест ему под стать, – кивнул Авл. – Ты когда-нибудь видел берсерка, который думает, прежде чем бить? Варагир из таких.

Будто в подтверждение его слов Гримнир замахнулся обоими топорами с разных направлений, затем дважды сменил направления атаки, продолжая наступать на Аскелада. Его движения были столь быстры и точны, что экзактатор был уверен в последующей атаки после любого из шести взмахов. Но атаки не последовало. Аскелад не сразу понял, что так и не нанеся удара варагир заставил его отступить на три шага, прижав к иллюминатору.

Экзактатор несколько раз уколол по верхнему уровню, шагнул вперед, вскинув щит. Затем резко опустил его и атаковал точно в солнечное сплетение противника. Гончей пришлось смещаться, но воин оказался недостаточно ловок. Наконечник из живого металла разбил один из костяных амулетов и вошел в керамит на целый палец, впрочем, не достигнув плоти.

Хельхест шагнул вдоль древка копья, перехватив топоры ближе к боевой части. Он намеревался войти в плотный клинч и действовать своим ревущим оружием как кастетами. Но фоморец разгадал его маневр.

Он бросил щит в ноги Гончей и перехватил копье двумя руками, выставив его параллельно земле. Затем экзактатор шагнул навстречу варагиру, которого бросок щита отвлек всего на миг. Этого мгновения Аскеладу хватило, чтобы одним рассчитанным движением вставить древко копья в узкий зазор между руками Гримнира и боевой частью его топоров. Затем он подсел под оружие противника, рванул копье сначала вверх, а потом вниз. В итоге, топоры оказались за спиной Хельхеста, прижатые копьем Аскелада, который продолжал оттягивать древко на себя.

Гримнир успел выключить цепные ленты, так что топоры лишь оцарапали керамит на его спине. Глядя в упор на экзактатора, он хищно улыбнулся и позволил противнику по глазам прочесть свои намерения. Они одновременно выпустили оружие из рук и вцепились друг другу в горжеты доспехов. Оба покраснели от напряжения, оба рычали, как разъяренные гроксы.

Кельс посмотрел на Элифаса, не собирается ли тот останавливать схватку. Да, право завершить начатый поединок священно и только его участники могут определить исход, если условия не были озвучены. И все же Мастер Первого Аркана был здесь старшим по званию, инструкции позволяли ему вмешаться, если он видел потенциальную опасность для окружающих или самих поединщиков. Но судьба решила не напрягать мерцающего. Палубу наполнил оглушительный рев сирен, люмены сменили цвет на багровый, что говорило о режиме полной боевой готовности.

Авл с Элифасом тут же метнулись к ближайшему маглеву, что вел в командную надстройку линкора. Аскелад и Хельхест отпустили друг друга, похватали оружие и устремились в сторону хаба, лифты которого проходили через уровень с покоями Солея Враска, где находились их отцы. Кельс через спину бросил Гончей ее шлем. Варагир ловко поймал его и ментальной командой включил и отключил локальный вокс, проявляя благодарность.

– Без обид? – широко улыбнулся Аскелад, покосившись на Гримнира.

Тот крякнул.

– По-настоящему узнать человека можно лишь сразившись с ним, – варагир поднял правую руку, экзактатор зеркально повторил его жест левой. Наручи воинов звонко ударились друг о друга и легионеры свернули за угол к транспортному хабу.

***

После «Парки» исследовательский комплект Максима Тихона не подлежал восстановлению, его пустили на запчасти. Сервы принесли эксплоратору на мостик альтернативную модификацию ИК-14 «Кронос». У этого варианта была лишь одна небольшая клешня и двенадцать многоцелевых мехадендритов. Сейчас они сновали серебристыми змейками вдоль тела архимагоса, устраняя повреждения и восстанавливая уничтоженные в бою органы.

Прямо посреди мостика рядом с картографическим проектором стоял верстак, откуда мехадендриты Максима ловко подхватывали инструменты и новые компоненты для его высокотехнологичного тела. Секутор тоже воспользовался возможностью, вскрыв левый локоть лазерным резаком. Быстрыми аккуратными движениями он менял рассеченный пополам медиальный надмыщелок. Затем магос намеревался сшить поврежденные синтетические связки и обработать их нанитными реанимационными составами. Био-смазку, которая заменяла синовиальную жидкость во всех суставах секутора, предстоит заменить в любом случае. Половина ее просто выкипела за время затяжного боя на Пограничной станции.

В целом, Каин получил значительно меньше ущерба, чем Максим. Но его доспех пришлось отправить на полный цикл восстановления в личную кузницу секутора на нижней палубе. В отличие от эксплоратора, Витар многое доверял своим технорабам и разработанным им самим ремонтным протоколам.

– Флот перестраивается для отступления, – констатировал архимагос. Его мехадендриты выполняли починку почти без участия сознания, управляемые соответствующими скриптами, внедренными в периферические катушки памяти. Сам Тихон внимательно следил за сводными показаниями средств связи и наблюдения, которые выводились на тактический гололит.

– Скажем честно, больше похоже на бегство, – Витар неосознанно произнес эти слова вслух на низком готике. Он не хотел никого оскорбить, просто говорил, что видел. Тем более, после битвы на «Парке» секутор отлично представлял себе возможности ксеносов и понимал, что сейчас нужно не отступать. Сейчас нужно бежать на полной тяге из этой системы. Просто потому, что у Объединенного флота даже с учетом Гончих не было возможности противостоять такой армаде.

– Признаюсь, я удивлен их решением, – Максим Тихон через манифольд Ковчега взял непосредственное управление машинариумом, корректируя переброс мощностей с маневровых на вторичные, а потом на первичные двигатели. «Кредо Омниссии» начал неспешный разворот. – Вероятность того, что они решат уйти от прямого столкновения, составляла по моим расчетам сорок три целых восемьдесят восемь сотых процента.

– Это справедливые цифры, – Каин переключился на пакетную передачу Лингва Технис. – Учитывая, что там Балор и Русс. Голос разума возобладал.

– Голос Солея Враска возобладал, – уточнил эксплоратор. Витар заметил, что после возвращения с Пограничной станции Максим изменился. Во-первых, он стал куда более живым в общении. Во-вторых, начал испытывать к Звезднорожденным что-то вроде симпатии. Каин для себя решил, что человечность архимагосу к лицу.

«Кредо Омниссии» закончил перестроение. Максим Тихон передал киборгу-капитану две с половиной тысячи пакетов данных с подробными протоколами действий для каждой подсистемы корабля. Часть приказов капитан перенаправил связистам, а те передали их кораблям эскорта. Зная, что связь может в любой момент оборваться, Тихон перестраховался, заранее подготовив алгоритмы для двухсот разных ситуаций. Он не желал, чтобы Механикум снова оказались не готовы к столкновению с Рангдой.

В прошлый раз это дорого им обошлось. Он потерял сорок кораблей эскорта, включая три судна капитального класса. В число жертв входил боевой крейсер «Вольт», который был уничтожен во время миссии на «Парку». Но потеря «Вольта» и его заградительных фрегатов с лихвой компенсировалась тем фактом, что к Объединенному флоту присоединилась почти полностью функциональная Пограничная станция. Максим направил на нее Аластара Кракова. Редуктор отлично разбирался в боевых системах, а станция была в первую очередь орудием войны.

Однако временное назначение Кракова на «Парку» решало еще одну задачу. Тихон видел состояние Аластара, который оставил на поверхности Адвекс-Морс Примус четверть своих Осадных Уничтожителей. В Редукторе оставалось достаточно плоти, чтобы этот факт мог нанести ущерб его мыслительным процессам. А эксплоратору нужен был трезво мыслящий доминус на пике своих вычислительных возможностей. Работа по полному восстановлению оружейных систем и двигателей «Парки» должна была хоть как-то отвлечь Кракова. Это было практичное решение.

«Парка» двигалась в общем построении эшелоном ниже Ковчега. Ее основные двигатели уже запустили, но их модернизация потребует времени. Тем не менее, усилиями Кракова четыре линкора Звезднорожденных освободились от обязанности обеспечивать станции необходимое ускорение. По расчетам Редуктора, через тридцать часов можно будет снять следующую пару кораблей. Выход на полную мощность он планировал через двое суток.

– В зоне сканирования еще два вражеских флота, – передал старший техножрец авгурного сектора Рин МТ-28. – Векторы движения 2-4-4 и 8-4-4. Идут на перехват Объединенного флота.

Эксплоратор сфокусировался на анализе актуальных сведений. Мехадендриты на ноль целых тридцать три сотых секунды прервали ремонтные протоколы, когда архимагосу потребовалась полная мощность его мозга.

– Они не успеют, – Витар Каин закончил с коленом. Он наложил поверх армированных мышц аккуратные лоскуты кожи, заранее выращенной в биотической среде. Кожу он спаял фокусным биолитом малой мощности, так что места стыков между лоскутами не мог теперь различить даже аугметический глаз.

– Они не успеют, – почти одновременно с ним произнес архимагос. – Благодаря эффективной координации Солей оперативно перестроил флот и теперь намеревается использовать единственное преимущество имперских судов – повышенный параметр внутрисистемного ускорения.

– Но не скорости, – заметил Каин. Он помассировал колено, несколько раз поднял ногу, развернулся. Новый сустав работал как часы. Мысленно секутор применил старое и малопонятное выражение, пришедшие из времен Древней Терры. – Мы не сможем оторваться.

– Этого не требуется, – возразил эксплоратор. Он поднял руку и коснулся воздуха перед гололитом поблескивающими сталью кончиками пальцев. Одни потоки данных сменились другими. – Девятьсот миллионов километров – достаточный отрыв.

– Достаточный для чего? – Витар Каин подошел к эксплоратору и всмотрелся в информационные массивы на тактическом гололите. Затем перевел взгляд на дополнительные линзы с данными от ауспекс-систем и авгуров с готовыми аналитическими моделями по прогнозируемым действиям флота. Максим не ответил. Он ждал, что секутор сам поймет.

– Мы не перегруппировываемся, – на взгляд Тихона, секутор пришел к верному выводу довольно быстро. Для столь слабо аугметированного существа.

– Мы взяли курс на ближайшую точку Мандевилля, – Каин добавил к основному пакету данных подпакет, имитирующий эмоцию удивления. – Флот уходит из системы?

– Полагаю, примархи смирились с тем, что эта битва проиграна, – Максим тоже добавил имитационный подпакет, но Витар не смог разобрать его смысла. Подпакет был сгенерирован архимагосом индивидуально, он выражал целую смесь эмоций. Но они были либо некорректно смоделированы, либо мозг секутора не мог их осмыслить ввиду чрезмерной конструктивной сложности.

– Но не война, – Каин намеренно переключился на низкий готик, произнеся эти слова биологическим речевым аппаратом. – Война с Рангдой только начинается.

В Объединенном флоте так думало каждое живое существо, способное свободно мыслить. Под непосредственным командованием Келла осталось четыреста два корабля, включая Ковчег и тридцать пять судов Механикум, составлявших прикрытие «Кредо Омниссии». У Солея кораблей было в полтора раза меньше – двести шестьдесят. Флот Русса составлял три четверти его легиона и насчитывал пятьсот три корабля капитального класса. В последней битве Пустотные Гончие потеряли тридцать пять судов.

Вся эта армада с «Паркой», прикрывающей нижнюю полусферу, двигалась в типовой формации «Наконечник стрелы» к точке Мандевилля. На расстоянии в девятьсот миллионов километров за имперцами шли объединившиеся флоты ксеносов. Подсчитать их численность не представлялось возможным – чужие не скрывались за полями преломления, но авгуры средней дальности с трудом сканировали их. Сигнатуры сливались и постоянно мерцали на радарных линзах. По наиболее точным подсчетам Максима Тихона их преследовало не меньше трехсот кораблей с погрешностью в районе двенадцати процентов. Столкновение с такими силами ящеров предвещало лишь один исход.

Балор Келл отказался оставаться на «Абрамелине». Новым флагманом он сделал линкор класса «Грайя», пятнадцатикилометрового исполина с собственным эскортом из четырех эсминцев «Тиамат». Изначально линкор носил гордое имя «Сердце Фомора», его седой капитан был уроженцем Космического скитальца. Он был еще младенцем, когда Император отыскал Второго сына.

Примарх не предлагал переименовывать корабль, команда сама так решила. В честь погибшей «Глорианы» его назвали «Месть Нуаду». На торжественном собрании по поводу этого события Келл поклялся, что его флот вернется к Адекс-Морс Примус и они реанимируют его старый флагман. Он даже лично посетил Ковчег Механикум и четыре часа не отставал от Максима Тихона, пока тот не подтвердил, что теоретически возможно восстановить линкор и вернуть его на орбиту.

Вспомнив об этом, эксплоратор издал недовольное ворчание на бинарике.

– О чем вы?– уточнил Каин, покосившись на архимагоса.

– Я пообещал Балору, что помогу поднять «Гнев Нуаду» с планеты, – пояснил Тихон. Сопроводительный пакет данных содержал его расчеты. Увидев их, Витар хмыкнул.

– Вероятность успеха шестьдесят шесть процентов? – секутор с интересом посмотрел на Максима. – Весьма неплохо, я думал, будет хуже.

– Шестьдесят шесть целых сто восемьдесят три сотых, – поправил его эксплоратор. – Базовое условие – ксеносы не тронут линкор и он не получит новых повреждений.

– Но ведь он горел, когда войска уходили, – Витар Каин воспроизвел в памяти отчеты и пикты, которыми Аластар Краков дополнил рапорт, загруженный в центральное ядро «Кредо Омниссии». – Вы пересчитывали с поправками?

Архимагос не ответил, что являлось ответом само по себе. Естественно, он пересчитывал. Естественно, цифры там получились совсем другие, и они вряд ли обнадежили бы примарха.

Спустя мгновение мозг секутора пришел к единственному логическому выводу и Каин взглянул на Максима по-новому. Тихон не мог соврать Балору, это было бы нарушением присяги и его собственных клятв перед Омниссией. Поэтому он сказал правду. Но эта правда не учитывала более вероятный исход.

Максим поступил так, чтобы не усугублять настрой воинов. Ведь Балор Келл наверняка расскажет приближенным о своем разговоре с архимагосом. Те передадут остальным братьям и очень скоро весь Авангард Терры будет знать, что их величественный флагман не мертв окончательно, его можно вернуть. Это даст легионерам надежду на положительный исход войны.

Надежда.

Секутор отлично понимал, что значит это слово. Но понимал ли это Максим Тихон? Раньше Каин ответил бы однозначно. Нет, в модифицированном мозгу архимагоса не осталось места для столь иллюзорных концепций, они просто не укладываются в движущие его мыслительными процессами строгие законы математической логики. Но теперь, когда Витар неожиданно вскрыл подоплеку действий эксплоратора, он уже не был уверен.

Надежда требовалась флоту, всему флоту, не только воинам Авангарда. И без того малочисленный легион Звезднорожденных оставил здесь слишком многих. Гончие отделались легче, чем их боевые братья, но бойцы Русса не были глупцами. Они понимали, что такого врага никто из сыновей Императора еще не встречал. Их первые потери в пустоте и на планете сразу расставили все точки.

Объединенный флот впал в уныние, и каждый справлялся с ним по своему. Балор Келл лично участвовал в масштабных тренировках на «Мести Нуаду», приказав исключить из расписания бойцов свободное время. Авангард Терры готовился продолжать войну, и Пустотные Гончие поддержали кузенов. Пока корабли двигались к точке Мандевилля, два легиона постоянно обменивались воинами, чтобы тренироваться совместно.

Солей Враск не участвовал в этом. Команды его кораблей жили по стандартному расписанию с учетом вероятности возобновления боевых действий. Сам примарх регулярно наседал на астропатов и Авла Кельса, своего Главного библиария. Враск ощущал неуверенность, ему нужен был совет отца. Он днями не выходил из своих покоев. Что он там делал все это время, оставалось загадкой в том числе для его сыновей. Знали это лишь Кельс, Элифас и несколько ревнителей. Но они молчали.

Максим Тихон и остальные лидеры контингента Механикум поддержали Алхимика. Угроза столь беспрецедентного уровня требовала личного вмешательства Императора. Архимагос полагал, что как только онипокинут систему, астропатическая связь восстановится и тогда… Дальше он терялся в догадках. Ни для кого не было секретом, что Гончие появились здесь по приказу Повелителя Человечества. Но каков был этот приказ?

Тихон в пять тысяч триста двенадцатый раз попытался смоделировать предпосылки, заставившие Императора выслать Русса за Балором. Архимагос пробовал вводить разные переменные, но ему не удавалось даже на полпроцента просчитать поведение владыки Империума. Будучи подключенным к манифольду «Кредо Оминисии», в союзе со священным ядром данных древнего корабля Максим все равно не имел достаточно вычислительной мощности. Но сказать, что это невозможно ему не позволяла гордость.

– Вызов с «Абрамелина», – согласно уставу, старший техножрец сектора связи Кро МТ-9 дополнил пакет данных вербальным отчетом на Лингва Технис. – Личные коды примарха Солея Враска.

– Я вижу, – бросил Тихон, трижды перепроверив входящий сигнал и сопроводительные шифры. Он сам установил на «Кредо Омниссии» высшие протоколы безопасности, которые соблюдал наравне со своими подчиненными.

– Приветствую вас, архимагос-эксплоратор, – над столешницей, в которую была внедрена гололитическая матрица, возникло мерцающее изображение примарха Звезднорожденных. Солей выглядел спокойным и собранным, но когнитивные анализаторы Тихона было сложно обмануть. Алхимика что-то тревожило, и очень сильно.

– Сразу перейду к делу, – Солей не дал архимагосу вернуть приветствие.

Стоя в стороне от гололита и наблюдая за диалогом, Витар Каин задумался. За последние семь дней мостик «Абрамелина» впервые вышел на прямую связь. До границы точки Мандевилля оставалось шесть часов. Это не могло быть совпадением.

– Я знаю, чего вы хотите, – теперь уже эксплоратор не позволил примарху продолжить. – Сейчас вы прикажете мне вывести двигатели Ковчега на полную мощность и ускориться, используя гравитационные векторы, созданные капитальными кораблями вашего флота. Мне необходимо занять ведущую позицию в общем построении и просканировать сектор точки Мандевилля.

– Слухи о ваших способностях не лгут, – Солей кивнул. Проекция не могла передать его образ в деталях, но Каину показалось, что в уголках губ примарха скользнула улыбка. – У вашего судна лучший авгурный комплекс. Используйте все свои ресурсы. Найдите врага, если он здесь.

– Вы предполагаете засаду? – Максим говорил на готике, хотя знал, что Враск поймет и Лингва Технис.

– Предполагаю, – примарх снова кивнул. – Флот и так на пределе готовности, но если нас ждут, мы должны узнать об этом как можно раньше.

– Будет исполнено, – Тихон отключил связь.

Каин обратил внимание, что приказы машинариуму архимагос отправил десять секунд назад, как только Солей поздоровался с ним. Корректировки курса Максим ввел лично, но управление передал техножрецам контрольного сектора. Он сосредоточил все свои когнитивные ресурсы на показаниях систем сканирования.

Секутору больше нечего было делать на мостике. Поэтому он молча покинул его и направился в личную оружейную, одновременно рассылая приказы о смене диспозиции для своих батальонов.

Треть скитариев, таллаксов и урсараксов, которые находились в его распоряжении, Витар направил на десантные палубы. Остальные должны были занять стратегически важные точки в инфраструктуре корабля на случай столкновения. Сам он намеревался забрать в оружейной восстановленный доспех, серпенты и еще кое-какую амуницию. Если здесь и правда засада, Каин не рассчитывал на легкий прорыв. Никто не рассчитывал.

В это время Максим Тихон уже подключился к манифольду «Кредо Омниссии» и достиг стопроцентного фокуса на системах сканирования корабля. Союз машинного и человеческого сознания дал синергию в сто сорок три процента. Авгуры малой и средней дальности, ауспексы всех типов и частот, мониторы визуального контроля и проекционные сканеры – теперь у эксплоратора были тысячи глаз и ушей. Он ощущал окружающий космос в десятках диапазонов, получив органы чувств, о которых мог лишь мечтать человек, никогда не объединявший свой разум с Машинным духом Ковчега.

Архимагос сделал все возможное для выполнения просьбы примарха, но дело было не в личной симпатии или желании угодить. Тихон и сам подозревал, что ксеносы не отпустят их из системы просто так. Сейчас от его действий, от того, сможет ли он обнаружить потенциальную засаду, зависела судьба флота. И судьба Ковчега в том числе.

Судно тем временем заканчивало перестроение. Линкоры и крейсера, достигавшие в длину от шести до двенадцати километров, плавно меняли курс, уступая место кораблю Механикум. Эсминцы, фрегаты и прочие суда эскорта бросались в стороны, умело лавируя меж собратьев вдоль корпусов более крупных кораблей.

Когда строй выровнялся, «Кредо Омниссии» оказался на пятьсот километров впереди авангарда. Используя гравитационный колодец, услужливо сформированный для него капитальными кораблями Звезднорожденных, Ковчег вылетел вперед на максимальной тяге, разогнав собственные субварповые двигатели до предела. Тихону передали, что в машинариуме погиб техножрец, курировавший работу контроллеров ядра. Чтобы выдать максимум мощности, адепт лично вошел в главный плазменный реактор и ввел команду отмены предохранительных протоколов. Всплеск энергии пережег в его теле всю аугметику и превратил мозг в пар. Предохранительные протоколы тут же восстановились, но корабль получил требуемый импульс.

Максим не воспринял эти сведения. Периферические когнитивные фильтры автоматически перенаправили данные о погибшем техножреце на узловой логистический хаб. Оттуда их продублировали в архив и на главный когитатор Храма Бога-Машины, расположенный в глубине Ковчега. Там по почившему на рабочем месте адепту сослужат молебен. Его имя будет высечено на резонаторном монолите, чтобы вечно звучать на просторах беспредельного космоса с сотнями тысяч других таких же имен.

Максим тридцать минут сканировал сектор вокруг точки Мандевилля. Он отправил отчет в сектор связи, чтобы оттуда результаты его наблюдений передали на «Абрамелин».

– Добавьте вне протокола личное заключение, – архимагос направил дополнительный пакет данных Кро МТ-9 по ноосферному каналу. – Конфиденциально для Солея Враска. Сканирование не дало результатов, номинально космос чист. Но я считаю…

Он замолчал, когда внешний вокс отключился. Мгновением позже чужие обнаружили себя. Флот из пятидесяти боевых кораблей, скинув поля преломления, выстроился крестом между имперцами и точкой Мандевилля.

– Вступаем в бой, – скомандовал Максим Тихон. Не было нужды в дополнительных указаниях, все адепты на борту «Кредо Омниссии» были готовы к этой ситуации.

Флоты Легионес Астартес тоже. Крейсеры первой линии ударили носовыми лэнсами через две целых семьдесят пять сотых секунды после появления противника. Они сбросили ускорение, перекачивая мощность в подсистемы вооружения. Корабли второго и третьего эшелона, поравнявшись с авангардом, также извергли копья ослепительного света, фокусируясь группами на отдельных целях.

Когда ксеносы пошли на сближение, щиты некоторых медуз были сильно повреждены. К этому моменту имперский флот перестроился в формацию «Стена гнева», которая позволяла реализовать максимум боевого потенциала капитальных кораблей. При этом флот продолжал плавно смещаться в сторону точки Мандевилля.

Отдельные крейсера, корабли-носители и эсминцы сформировали маневренные группы и вышли из общего построения. Им надлежало атаковать противника с внешних векторов сферы битвы. «Парка», остававшаяся под командованием Аластара Кракова, сместилась выше к экватору сферы, заняв позицию под Ковчегом. Вместе с «Абрамелином», расположившимся выше, втроем они образовали центр атакующей формации.

Со следующим залпом лэнсов крейсера и линкоры активировали ракетные комплексы, установленные в верхней части корпусов. Одновременно в днищах богов пустотной войны открылись шлюзы и в сторону противника вылетели сотни торпед. С линкоров классов «Оберон» и «Фальшион» вместо плазменных торпед ударили мельта-торпедами. В этой битве имперский флот решил сразу зайти с козырей.

Максим Тихон, следя за тем, как «Кредо Омниссии» засыпает один из наутилусов ракетами и торпедами, отметил успешность тактики, разработанной Солеем Враском. Их единственный шанс – уничтожить максимум кораблей засадной группы до того, как подойдет основной флот ксеносов. Имперские капитаны отключили предохранительные системы, перенаправив запредельную мощность на орудия, благодаря чему лэнсы активировались втрое чаще обычного. Через несколько минут, когда расстояние позволит использовать макро-орудия, вся энергия уйдет на щиты.

В то время, как Тихон корректировал курс разворота Ковчега, чтобы, встав к противнику полубоком, задать пеленг своей линии, Витар Каин вышел из оружейной и направился на нижнюю десантную палубу. Секутор знал, что меньше чем через полчаса по общефлотскому воксу пройдет приказ идти на абордаж. Если вокс не будет работать, корабли все равно выпустят десантные торпеды, потому что за минувшую неделю, пока имперцы шли к точке Мандевилля, все эти маневры виртуально проигрывались сотни раз.

По засадной группе будет дано не больше двух залпов десантными торпедами. После этого бо́льшая часть имперского флота перестроится и во главе с «Абрамелином» отойдет назад, встречать основные силы ксеносов. Здесь останется «Кредо Омниссии» и небольшая сводная формация трех легионов. Они добьют наутилусы и медузы, поджидавшие их у выхода из системы. Затем выжившие ворвутся в новый бой с надира, позволив кораблям второго эшелона отступить к точке Мандевилля.

Витар понимал, что это будет бойня, а не отступление. Но не видел другого шанса спасти хотя бы часть флота. По расчетам Тихона, выберется едва ли треть. По тем же расчетам, вероятность выживания для «Кредо Омниссии» составляла тридцать четыре процента. Для себя и своих скитариев Витар Каин сам рассчитал показатели. Ноль целых пятьдесят пять сотых его устроили.

Когда магос-секутор спускался на лифте к десантной палубе, Ковчег тряхнуло. Каин сверился с показаниями, которые непрерывно поступали на когитатор его брони. Несколько сегментов пустотных щитов корабля пали под залпами зеленого вещества ксеносов.

«Кредо Омниссии» снова тряхнуло, но в этот раз не из-за попаданий. Исполин разворачивался на месте, подставляя противнику другой бок. В столь плотном строю имперские корабли почти не могли маневрировать. Они пожертвовали скоростью ради концентрации огневой мощи. Вскоре все изменится с точностью до наоборот.

– Воины мои, – Витар Каин еще раз проверил заряды в фосфорных серпентах, затем отсоединил и снова присоединил боевой топор к магнитным зажимам на спине. – Омниссия призывает нас явить врагам разрушительную сторону истинного знания.

Каин понимал, что нет необходимости воодушевлять скитаритев и тем более – таллаксов. Киборги были готовы. Они были готовы с момента второго рождения и не было в их жизни секунды, когда враг мог бы застать их врасплох. Однако же наполовину они оставались людьми. И Витар верил, что его слова могут что-то значить для них.

Он прошел через ворота десантной палубы и остановился, глядя на тысячи скитариев, выстроившихся идеальными каре.

– Для многих это будет последний бой, – продолжил секутор. – Многие станут сегодня едины с Богом-Машиной. Но если такова его воля, наш выбор очевиден. Как и наш путь. Сегодня мы заберем с собой столько ксеносов, сколько сможем. Ибо само их существование – плевок в лицо Универсальным Законам, дарованным нам свыше Движущей Силой.

Он спустился с возвышения и двинулся вдоль рядов скитариев к личной десантной торпеде. Секутор снова отстегнул топор, прокрутил его восьмеркой перед собой и воздел к потолку ангара, затянутому масляной дымкой.

– За Омниссию! – прокричал он биологическим ртом. – За Императора! За Святую Терру и Священный Марс! За будущее человечества!

Скитарии, таллаксы и урсараксы синхронно ударили себя кулаками в грудь. Каин не программировал их на это. Батальоны сами придумали эту традицию в ответ на его патетичные речи.

– Неплохо, магос, неплохо, – протрещал в его ухе голос Максима Тихона. Похоже, сектор электромагнитной обороны все же сумел частично справиться с ксеносским полем подавления. – Я позволил себе транслировать вашу речь на все наши корабли.

– Зачем? – удивился Каин. Он уже забирался в десантную торпеду.

– Затем что в такие моменты, – отозвался Тихон, – даже Машинным духам нужно воодушевление. Удачи, Витар.

Каин захлопнул люк, отсекая от себя грохот и лязг, сопровождавший погрузку батальонов. Он не верил в удачу. И знал, что архимагос тоже в нее не верит. Но Каин надеялся, что сила, которую смертные могли бы идентифицировать как удачу, будет сегодня сражаться на их стороне.

***

– На прорыв! – заревел Белиал Крэйлус. Его комби-болтер выплюнул сгусток раскаленной плазмы, сорвав с ящера энергетический щит. Легионер отбросил разряженное оружие, выхватив из-за спины два цепных меча. «Ненависть» и «Презрение» зарычали, как голодные гуры с Фьорна.

Он бросился на противника, осыпая его градом ударов. Ксенос вертко уходил от атак Крэйлуса, но некоторые удары был вынужден блокировать когтями. Неведомый металл сыпал искрами и чернел при соприкосновении с мономолекулярно заточенными зубьями. Внезапно один из когтей треснул и отлетел в сторону, вонзившись в стену.

Белиал усилил натиск, его поддержали два брата с цепными глефами. Втроем они быстро расправились с врагом, получив минимум повреждений.

– Пошли, пошли! – Барракуда взмахнул «Ненавистью», указывая воинам направление.

На входе в большой круглый зал их встретил очередной отряд ксеносов и легионеров накрыло двумя площадными электрическими атаками. Доспех Белиала натужно загудел, силовой ранец задымился, но силовой блок еще держался. Однако почти все периферические системы отключились, авточувства засбоили. Визор шлема то темнел, то увеличивал яркость до предела. Капитан сорвал его, потому что теперь он больше мешал, чем помогал в бою. Многие воины поступили также.

– Не геройствовать! Атаковать только группами! – Барракуда сам не верил, что произносит эти слова, но «Парка» кое-чему научила его.

Они высадились на ксеносскую медузу полчаса назад, но до сих пор ничего не видели, кроме бесконечных коридоров, покрытых чем-то, что по внешнему виду напоминало шкуру ящеров. Стенки проходов неуловимо сокращались, воздух наполняла фосфоресцирующая взвесь. Либерус доложил, что транс-люди могут дышать здесь за счет мультилегкого. К счастью, анализаторы его полумертвого доспеха не ошиблись.

Белиал принял удар хвостового клинка на зубья «Ненависти» и встал на колено в длинном выпаде. «Презрение» прошло в ладони от бока ящера и легионер тут же отдернул руку, едва не лишившись ее. Он с ревом поднялся и пошел вперед, непрерывно вращая клинки обратной восьмеркой. Воин понимал, что так ему не одолеть противника, но он мог заставить его отступить, разорвав вражескую линию и позволив братьям атаковать чужих со всех направлений.

Остановившись, Крэйлус взглянул на своего врага и презрительно плюнул в него. Ядовитая слюна задымилась на груди ксеноса, который даже не стал уворачиваться, зная, что регенеративные возможности его организма быстро нейтрализуют угрозу.

Ящер присел, готовясь к броску. Легионер предугадал намерения противника и сделал два шага назад, а затем неожиданно один вперед. Будь он чуть быстрее и ему удалось бы вскрыть горло чужого, но ящер снова увернулся и отскочил.

Крэйлус двинулся по кругу, а затем развернулся к противнику спиной и атаковал другого ящера. Ни один из его ударов не достиг цели, но он сумел отвлечь ксеноса на достаточное время, чтобы цепная глефа Кормака превратила спину чужого в кровавые лохмотья. Снова повернувшись к первому врагу, Барракуда боковым зрением отметил, что два легионера лежат на полу без движения.

Он насел на ксеноса, атакуя с удвоенной яростью. Прижав врага к стене, Крэйлус сделал широкий взмах одним клинком и одновременно уколол вторым. Чужой метнулся в сторону, но Белиал не стал доводить укол, вместо этого провернув клинок запястьем так, чтобы он двинулся по спирали в направлении новой позиции ящера. Финт удался и зубья выгрызли из бедра противника изрядный кусок зеленого мяса.

Ящер не остался в долгу. Он сделал пару удачных выпадов, затем подпрыгнул и, оттолкнувшись от стены ногами, перелетел через Белиала. Барракуда улыбнулся, зная, что за его спиной стоит Кормак. Ящер налетел пахом точно на глефу, насадившись на нее едва ли не до середины. Но даже умирая, монстр попытался забрать жизнь космодесантника, который в этот момент не имел возможности защититься. Чужой замахнулся сразу обеими руками, но не успел нанести удар. «Ненависть» отрубила ему правое запястье, а «Презрение» – левое.

Барракуда широко развел руки в сторону и погрузил оба меча в плоть ксеноса на уровне шеи. На мгновение «Ненависть» замерла, напоровшись на что-то плотное, но через секунду мечи с ревом отделили голову врага от тела, окатив Кормака и Крэйлуса фонтаном зеленой крови.

– Да где ж эти проклятые Гончие? – Барракуда осмотрелся. В белесых глазах плясало кровавое пламя.

«Окулус Интеритум» был приписан к боевой группе Фафнир-1, в которую входило еще четыре легких крейсера класса «Селурия» Пустотных Гончих. Эти редкие корабли обычно использовались в качестве судов поддержки, но если действовали вместе, сфокусированный огонь их мощных лэнсов и макро-пушек «Стигия» на ближней дистанции мог наносить чудовищный урон. Быстрый и маневренный корабль Белиала пришелся им под стать.

Командир группы Фафнир-1 – старый пустотный волк по имени Грам Аундвинтер – приказал брать ксеносский корабль на абордаж, когда стало понятно, что имперский фланг проседает. Получив приказ, Крэйлус решил сам возглавить абордажную команду, взяв в бой две трети оставшихся у него воинов. Пять полных отделений. К настоящему моменту он потерял уже восемнадцать человек.

– Вокса нет, от ауспексов тоже мало толку, – отчитался Либерус. – Я составил примерный план нашего продвижения, мы почти в центре вражеского корабля.

– Почему тогда такое слабое сопротивление? – спросил воин по имени Витус. Несмотря на значительные потери среди Сумеречных Рейдеров, он был прав. Им действительно встретилось не так много врагов.

– Возможно, мы выбрали не самый очевидный путь, – Барракуда повел плечами. – Или сыны Русса произвели на них большее впечатление, чем мы.

– Надо это исправить, – Либерус сплюнул на труп ящера. После смерти существо больше не регенерировало, поэтому ядовитая слюна стала быстро прожигать отвратительную ящериную морду.

Рейдеры договорились с Гончими, что при обрыве связи все прорываются в центральные отсеки медузы с разных направлений. Но фенрисийцев нигде не было видно. Внезапно ухо Лимана Барракуды уловило звуки, которые заставили воина растянуть губы в жестокой улыбке.

– Болтерный огонь! – Витус тоже услышал шум боя, склонив голову на бок.

– Есть множественные сигнатуры, – подтвердил Либерус, колдуя над портативным когитатором. – Соседний зал! – он махнул рукой в сторону источника сигналов.

– Вперед! – рявкнул Белиал Крэйлус. – Наши братья там умирают, а мы не с ними!

Капитан влетел в проем, что вел в соседний зал, и сбил с ног ящера, который заряжался для электрической атаки. Ксенос выгнулся и в падении подцепил Барракуду хвостом. Сумеречный Рейдер рухнул на противника,они кубарем покатились по шершавому полу, оставляя на нем глубокие отметины, которые почти сразу затягивались.

Крэйлус попытался ударить противника яблоком клинка в голову. Тот уклонился раз, другой, попробовал ответить, но Белиал прижал одну его руку к полу своей рукой, на другую навалился плечом. Чужой снова пустил в дело хвост, нанеся несколько секущих ударов по спине легионера. Барракуда глухо взвыл, когда клинок рассек керамит в районе поясницы и вошел в плоть на добрую ладонь. Следующий удар выбил сноп синих искр из ранца с силовым блоком.

Крэйлус зарычал и плюнул ксеносу в глаза. Ящер отпрянул, чтобы не лишиться зрения. Этого легионер и добивался. В следующее мгновение он вонзил свои желтоватые зубы в шею чужого и с трудом свел челюсти. Забулькав что-то нечленораздельное, Сумеречный Рейдер вырвал из противника увесистый шмат мяса. Не обращая внимания на новые атаки хвостовым клинком, Барракуда продолжал удерживать противника прижатым к земле. Он сплюнул и укусил ящера снова в то же место.

Воины, которым краем глаза удалось рассмотреть это безумие, сразу поняли для себя, за что капитан «Окулус Интеритум» получил свое прозвище. Когда Барракуда поднялся, ксенос уже не дергался. Крэйлус буквально отгрыз ему голову. Все лицо Рейдера было измазано в зеленой крови, он отплевывался, искренне надеясь, что приомнор нейтрализует биологически жидкости чужого, которые в любом случае попали ему в пищевод.

Капитан окинул зал быстрым взглядом. Нельзя сказать, чтобы его воины спасли Гончих, но изрядно помогли им, атаковав крупную группу ксеносов с фланга. Теперь этим ящерам пришлось сражаться на два фронта. Через несколько мгновений из дальнего прохода показались еще Гончие и численный перевес имперцев умножился.

В центре свалки сражался Гримнир Хельхест, легендарный варагир, Убийца лордов. Он бился в обычном доспехе, хотя элита Русса обычно сражается в терминаторских. Однако Хельхест и без того выглядел внушительно, почти как сам Крэйлус, который даже среди транс-людей считался исполином.

Барракуда видел, как Хельхест, рыча фенрисийские проклятья, кинулся сразу на двух ящеров. Его топоры двигались со скоростью, которой Белиал никогда не сможет достичь, хотя они явно были тяжелее цепных клинков. Варагир нанес шквал ударов одному ксеносу, внезапно прервался и переключился на другого. Затем, когда враги двинулись на него одновременно, он откатился в сторону и попытался зайти с фланга, чтобы ящеры мешали друг другу в толчее боя.

Финт удался и воин снова бросился на врага, продолжая неистово атаковать. Ближайший к нему ксенос вовремя понял, что отступать под градом ударов варагира бессмысленно, поэтому сам пошел вперед. Серебристые когти и рычащие топоры несколько раз столкнулись в воздухе, рассыпая вокруг снопы рыжих искр. Хельхест даже не прищурился, как сделал бы обычный человек, инстинктивно попытавшись прикрыть глаза.

Поединок закончился внезапно. Когти на правой руке ксеноса обошли веерную защиту Гончей и вонзились воину в бок. Одновременно Гримнир перехватил правый топор под рычащим цепным оголовьем и на подшаге нанес удар в шею противника кулаком, фактически превратив свое оружие в громоздкий цепной кастет. Одновременно второй рукой он обхватил чужого за спину и притянул к себе.

Зубья топора разорвали плоть на шее ящера, который тщетно пытался вырваться из медвежьей хватки варагира. Через мгновение его конвульсивно дергающееся тело опало к ногам Гончей. Хельхест шумно выдохнул и мощно сморкнулся на труп противника. Поднял глаза и встретился взглядом с Белиалом.

– Мое почтение стойким сынам Мортариона! – Гримнир ухмыльнулся, но тут же зашипел от боли, наступив на левую ногу. Его телу потребуется время, чтобы восстановиться после пропущенной атаки ксеноса. Впрочем, кровь из бока уже не текла.

– Вы как раз успели к развязке, – добавил воин, осматривая затихающую схватку.

– Я устал повторять, – Барракуда закатил глаза, – что не знаю никакого Мортариона! А насчет развязки, если ты не заметил, сын Русса, мы помогли ее приблизить и спасли с десяток жизней твоих братьев.

– Ты редко воевал с Гончими, – Хельхест, хромая, подошел к Белиалу и протянул ему руку.

– Вообще не воевал, – Крэйлус пожал руку, но продолжал смотреть на варагира настороженно. – Здесь все десантные группы?

– Теперь все, – Хельхест отвернулся, чтобы принять доклад одного из своих воинов. Его серый доспех был весь в зеленой крови, подпалинах от электрических атак и глубоких порезах.

– Не все, – Белиал сосчитал легионеров в помещении. Он всего несколько мгновений наблюдал, как бьются Гончие, но этого ему хватило, чтобы начать уважать VI легион. Они были яростны и неоспоримы. Быть может, не такие несокрушимые, как Сумеречные Рейдеры, но гораздо быстрее и хитрее. Поэтому Барракуда не мог поверить, что его опытные кузены потеряли больше воинов, чем он.

– Все выжившие, – пояснил Гримнир. – Группа Хрофта вошла в этот зал первой. Я вел своих воинов на звук болтерной стрельбы, но когда мы оказались здесь… – воин качнул головой.

Теперь Барракуда понял, почему Гончих так мало. Целая группа из восьми отделений погибла здесь. Затем внимание капитана привлек странный объект в центре зала.

– А это что? – он указал на объект бронированной рукой.

– Я тоже заметил, – кивнул варагир. – Пойдем, посмотрим, пока технодесантники устанавливают мельты.

Хельхест бросил несколько отрывистых приказов. Его зычный голос раскатился по сферическому залу, легко перекрыв гомон легионеров. Барракуда тоже решил перегруппировать своих воинов.

– Либерус! – выкрикнул он, ища взглядом сержанта. Вокс по-прежнему не работал.

– Его больше нет, – Ларс Сигнум, последний апотекарий Сумеречных Рейдеров, сидел неподалеку, склонившись над трупом технодесантника. Он уже закончил извлекать прогеноиды.

Барракуда подошел к телу и опустился подле него на колено. Капитан положил руку на развороченную грудь Либеруса.

– Прощай, брат, – прошептал Белиал. На несколько мгновений абсолютное безумие в его глазах уступило место чему-то другому. – Твое наследие будет жить, и однажды мы еще сразимся плечом к плечу, обещаю.

Он потратил несколько мгновений, отдавая дань уважения своему другу.

– Танкред! – позвал Крэйлус, поднимаясь. К нему подбежал воин со свежим шрамом, пробороздившим лысую голову от левого уха до правого глаза. –Ранеными займется Сигнум, ты организуй оборону у прохода, из которого мы сюда явились. Выстави дозорных, но запрети вступать в бой, этих тварей даже нам приходится брать числом.

Капитан скрипнул зубами, его желваки закаменели. Последние слова он произнес, почти не размыкая губ:

– Технодесантников у нас не осталось, но Хагал неплохо разбирается в военной инженерии. Пусть возьмет мельта-бомбы с тела Либеруса и приступает к установке зарядов в условленных точках.

Крэйлус развернулся и пошел через зал к его центру, где вокруг странного объекта разреженным кольцом стояло несколько Гончих. Все, кроме варагира и Рунного жреца, держали в руках болтеры. Пальцы на спусковых крючках готовы были превратить объект в пыль и пепел.

Подойдя ближе, Барракуда не сразу понял, что видят его глаза. Перед ним стоял невысокий угловатый монолит из черного камня с зеленоватыми прожилками, которые то наливались злобным внутренним светом, то затухали до едва тлеющих гнилушек.

Возле камня сидело существо. Ксенос.

Ничего подобного Барракуда не встречал, хотя отвоевал на просторах галактики без малого полвека. Чужой напоминал противоестественную помесь человека и уродливой птицы с вытянутой головой и загнутым книзу клювом. Его тонкие руки были выгнуты локтями вперед, их плотно усеивали длинные грязно-синие перья. На существе были черные бесформенные лохмотья, свисавшие клоками с его болезненно-синюшного тела.

Белиал медленно обошел тварь слева, чтобы посмотреть ей в глаза. Нет, не глаза. Буркала навыкате, не выражающие ничего даже отдаленно человеческого. Тем не менее, Крэйлус поймал себя на мысли, что взгляд чужого направлен на черный монолит. Затем существо, не шелохнувшись и даже не изменив положения глаз, каким-то образом посмотрело на Сумеречного Рейдера. Тот вздрогнул всем телом от странного ощущения. Впервые за всю его жизнь после Вознесения вдоль позвоночника Белиала пробежал холодок.

– Тебе когда-нибудь встречалось… такое? – варагир буквально выплюнул последнее слово. Однако на лице Гримнира отвращение перемежалось еще одним чувством. Чем-то вроде жалости, Белиал не смог понять.

Капитан покачал головой на вопрос Гончей.

– Оно что-то го… – Крэйлус осекся, когда тварь резко повернулась в его сторону. Сумеречный Рейдер не заметил движения. Существо только что держало голову в направлении черного монолита, а мгновение спустя его клюв уже был повернут к легионеру.

Капитан инстинктивно выхватил «Ненависть», но не вдавил гашетку активации. Он понимал, что при любом намеке на агрессивность Гончие изрешетят это создание, оставив от него лишь кровавые ошметки.

Ксенос издал несколько мелодичных гортанных звуков. Барракуда присмотрелся и увидел то, чего не заметил сразу из-за одежды, которая была существу явно не по размеру. Если бы это был человек, Белиал однозначно сказал бы, что перед ним женщина. На это указывали, как минимум, узкая талия и выдающийся торс, на котором под одеждой угадывались абрисы молочных желез.

Крэйлус скривился и перевел взгляд на Гримнира. Тот пожал плечами, но болер не опустил. Внезапно существо тем же неразличимым движением повернулось к Хельхесту и снова что-то произнесло.

– Альвдан, – позвал Гримнир, не спуская взгляда с чужого. – Что скажешь?

Один из воинов, обступивших монолит, осторожно приблизился к созданию. Оно повернулось в его сторону и снова заговорило, почти не размыкая клюва.

– Скажу, что это странно, – Альвдан медленно опустился перед ксеносом на одно колено и наклонился, осматривая диковинное создание. – Оно издает звуки, для которых его речевой аппарат не приспособлен. Оно будто… – ксенос прервал воина чередой низких шепчущих звуков. – Будто хочет говорить, но не понимает, как.

– То есть звуки, которое оно издает, это язык? – уточнил Гримнир и повернулся к Крэйлусу. – Было бы неплохо, если бы мы смогли не просто заставить это говорить, но и понимали, что оно говорит.

– Язык, но… искаженный, – Альвдан отвечал неуверенно, его бледно-синие глаза сузились, буквально впиваясь в морду существа. – Потребуется время, много времени.

Барракуда усмехнулся:

– Как раз его-то у нас нет, – он перевел взгляд на черный камень. – А это…

Что произошло потом, Белиал так и не понял. Существо вновь сфокусировалось на нем и Сумеречный Рейдер на миг остался один. Он вроде бы продолжал видеть, слышать и обонять, но эти эмоции отдалились, будто принадлежали кому-то другому. Для него существовал только этот необычный ксенос и его немигающий взгляд.

Через мгновение, которое по ощущениям Крэйлуса вполне могло сойти за вечность, его разум начал наполнятся чем-то жидким и теплым. Будто у него из головы вытащили мозг и теперь заливали черепную коробку подогретым молоком. Ощущение не было неприятным, но казалось странным до дрожи.

Затем космодесантник почувствовал, как в одну жидкость добавляться другая. Новое ощущение было вязким и холодным. Чужим. Тем не менее, диссонанса не возникало и Крэйлус не испытывал страха, хотя это казалось естественным.

Колоссальным усилием, едва отдавая отчет своим действиям, он стряхнул с себя оцепенение. Белиал мотнул головой и реальность облекла его привычными ощущениями. Воин пошатнулся, вновь ощутив искусственную гравитацию ксеносского корабля. Осознав, что полуптица пыталась что-то с ним сделать, Барракуда вдавил наконец гашетку активации и занес над чужим ревущую «Ненависть».

Его удар был сильным и быстрым. Из Гончих только Гримнир успел среагировать. Хотя скорее он оказался единственным, кто решил остановить Сумеречного Рейдера. Топор варагира рассек воздух со скоростью молнии, активировавшись за мгновение до столкновения с клинком Крэйлуса. Цепные зубья схлестнулись в какофонии натужного скрежета. Мелкие частички металла разлетелись в стороны, так что Альвдан отпрянул, отворачиваясь. Но полуптица не двинулась с места. Ни один осколок цепных зубьев не коснулся ни ее, ни черного монолита.

– Какого… – Белиал отступил на шаг, выхватывая второй клинок. – Что ты делаешь, Гримнир?

– Это ты скажи, что оно сделало? – вопросом на вопрос ответил Хельхест. Он опустил топор, но продолжал настороженно смотреть на Рейдера. – Существо атаковало тебя?

– Я не… не знаю, – Барракуда тоже опустил меч. – Оно как-то воздействовало на меня. Не могу описать. Было странно.

Гримнир повернулся к легионеру, который сжимал в руках испещренный рунами посох, оканчивающийся рогатым черепом какого-то фенрисийского чудовища. Бросив взгляд на череп, Барракуда решил, что не хочет знать, как этот монстр выглядел при жизни.

Рунный жрец выступил вперед, встав между Сумеречным Рейдером и ксеносом. Он некоторое время смотрел на существо сверху вниз, затем взялся за свой посох обеими руками и прикрыл глаза. По его капюшону с пси-активной матрицей пробежал легкий разряд психической энергии. Вокруг заметно похолодало, однако полуптица никак не отреагировала на действия псайкера.

Спустя полминуты жрец открыл глаза. В его взгляде медленно затухал уголек Силы Фенриса. Он посмотрел на Барракуду.

– Что ты почувствовал, воин? – жрец легонько коснулся жутким навершием посоха грудной пластины на доспехе Белиала. Затем подошел к нему, поднял правую руку и поводил ею перед лицом легионера.

– Восприятие изменилось, – Барракуда не шелохнулся, лишь сощуренный взгляд, следящий за каждым движением жреца, выдавал напряжение. – Я будто смотрел на себя со стороны или даже… изнутри. Оно тронуло меня, попыталось.

– Агрессия или спокойствие? Что ты ощущал? Не вспоминай, не анализируй! Просто ответь! Быстро! – жрец опустил руку и заглянул в глаза Крэйлусу. Тот отстранился. Он не привык, чтобы на него смотрели так пристально. Обычно никто не решался.

– Спокойствие, – тихо ответил он, не обратив внимания на повелительный тон псайкера, на который в обычной ситуации отреагировал бы стремительной атакой.

Рунный жрец отвернулся от Сумеречного Рейдера, мгновенно потерял к нему интерес.

– Это не Малефикарум, – бросил он, проходя мимо Гримнира. – И не те силы, что используют фенрисийцы. У меня нет ответа. Нужно время.

– Снова время, – Хельхест покачал головой.

Внезапно корабль содрогнулся, от дальнего прохода донеслись выстрелы. Варагир и остальные воины посмотрели в ту сторону. Несколько Гончих – часовые – вбежали в проход и заняли позиции возле братьев. За ними двигались ксеносы.

– Танкред! – выкрикнул Белиал. – Направь отделение к северной позиции, помогите им! – отдав приказ, Рейдер перевел взгляд на Гримнира. – Своих оставь, где стоят, возможно, будет общий штурм.

Хельхест кивнул, признавая довод. Направить подкрепление они всегда успеют, зал не такой уж большой. А вот оставить один из проходов без защиты – это может стать критической ошибкой.

– Взрываем все! – прорычал Крэйлус, вкладывая «Ненависть» в магнитные зажимы. – И убираемся прочь отсюда!

– Куда? – невесело усмехнулся Гримнир, глядя на черный монолит. – К следующему кораблю ксеносов? На чем? Наших с тобой крейсеров, скорее всего, больше нет. Скажи мне, Сумеречный Рейдер, ты и правда веришь, что мы можем выиграть эту битву?

– А что предлагаешь ты? – кулаки Барракуды сжались, на лбу выступили черные вены. Он не хуже Гончей понимал, что происходит. Понимал, что это их последний бой.

– Нам нужно решение, – Хельхест продолжал смотреть на монумент, пульсирующий зелеными прожилками. – У них должно быть слабое место. Должен быть флагманский корабль. Кто-то, кто координирует их действия, – варагир сделал шаг вперед, но Барракуда опередил его. Капитан «Окулус Интеритум» схватил полуптицу за плечо и вздернул на ноги, даже не почувствовав веса тщедушного существа.

– Если ответы есть, это должно их знать, – глаза Барракуды налились кровью. Он испытывал смешанные эмоции, глядя на мерзкого ксеноса, но у него не было времени на раздумья. – Оно скажет нам все, что знает, или умрет в таких муках…

Существо тихо застонало в железной хватке Белала, плавно изогнулось и запрокинуло голову. Почувствовав импульс незримой энергии, Рейдер выпустил полуптицу и она медленно осела на пол, раскинув руки-крылья в стороны. Спустя мгновение воздух над ней задрожал и подернулся синими всполохами. Гончие попятились, только Гримнир и Рунный жрец не двинулись с места.

Синие вспышки становились ярче и чаще, пока не слились в сплошную пульсирующую массу, повисшую легкой дымкой над ксеносом и черным монолитом. Хельхест и псайкер хмыкнули, когда одновременно поняли, что перед ними. Через секунду дошло и да Барракуды.

– Это сектор у границы точки Мандевилля, – ошарашено выдавил он.

– На нем корабли обеих сторон, – Гримнир улыбнулся, обходя проекцию с другой стороны. – Наши и ксеносов. У кого-нибудь работают пикт-устройства на доспехах?

– Вроде у меня, – отозвался воин из Пустотных Гончих. Он надел шлем, обошел полуптицу по кругу, затем снял шлем. – Передать не могу, основной когитатор доспеха сгорел, вторичный снова ушел в перезагрузку.

– Все пробуйте, – приказал варагир. – Альвдан, я так понимаю, подключиться к этому мы не сможем? Или хотя бы понять, как оно это делает?

– Не сможем, – подтвердил технодесантник. – Здесь нужны Механикум.

– Это по-прежнему не Малефикарум или иные знакомые мне силы, – отчитался Рунный жрец на невысказанный вопрос своего командира.

– Да плевать, – Белиал подошел ближе к трехмерному изображению, которое по своей четкости превосходило стандартный имперский гололит на порядок. – Смотрите, нас уже ничто не спасет.

Слова Сумеречного Рейдера воплотили истину.

Воины сразу разглядели громадный силуэт «Абрамелина», который бился на острие дальнего фронта, стоя в одиночку против трех медуз. Он потерял все суда эскорта, его пустотные щиты давно пали, флагман получал попадание за попаданием. Зеленое вещество превращало надстройки корабля в груды искореженного металла, вгрызалось в корпус по всему борту. Судно теряло ход, оно едва маневрировало. И хотя «Глориана» Солея жестоко огрызалась, намереваясь вот-вот уничтожить одну из медуз, это будет Пиррова победа. Кораблю не выжить.

Одновременно на ближнем фронте «Парка» билась с двумя последними наутилусами засадной группы. Станция едва держалась. Основные батареи макро-пушек были уничтожены, у нее не осталось зенитных турелей. Вся верхняя часть исполинского веретена была усеяна десантными капсулами ксеносов. Судя по их количеству, контингенту Механикум на борту осталось недолго.

«Храфнкель», тоже легко различимый по характерному силуэту, в окружении четырех гранд-крейсеров класса «Мститель» дрейфовал по нижней полусфере, яростно отстреливаясь макро-орудиями от наседающих наутилусов. «Мстители» были сильно повреждены, ни у одного не осталось пустотных щитов. Судя по всему, на всех этих кораблях шли тяжелые абордажные бои.

По всей сфере битвы имперский флот стремительно погибал. Для такой ситуации капитаны имели четкий приказ – пересекать границу точки Мандевилля и уходить в варп, несмотря ни на что. Но ни один корабль не мог вырваться из боя. В ущерб слаженности своих действий ксеносы связали капитальные суда имперцев. Выходит, они тоже кое-что знали о стратегии пустотных сражений.

При этом ни варагир, ни Барракуда не могли найти новый флагман Балора Келла или хотя бы один из прикрывающих его эсминцев класса «Тиамат». Также куда-то подевался «Окулус Интеритум». О том, что этих кораблей просто нет, никто думать не хотел.

А потом произошло то, чего воины, неотрывно взирающие на трехмерную карту сражения широко раскрытыми глазами, никак не ожидали. На самой границе точки Мандевилля внезапно появилось больше сотни имперских кораблей. Едва покинув Эмпиреи, они синхронно запустили субварповые двигатели и рванулись в горнило битвы стройным клином, а их место в зоне варп-перехода тут же заняла следующая сотня судов.

Корабли продолжали выходить в реальное пространство, когда первая линия смяла остатки засадной группы ксеносов фокусированным огнем лэнсов и залпами носовых пушек «Нова». Не сбавляя хода, неопознанные суда миновали «Парку» и выжившие капитальные корабли трех легионов. Клин разбился на несколько крестообразных построений, которые тут же набросились на чужих, уничтожая их по одному. На ближней дистанции они использовали всю доступную огневую мощь – от макро-батарей до торпед.

Но несмотря на безупречную стратегию и фактор внезапности, прибывающий флот тоже нес потери. За первые десять минут сражения ксеносы уничтожили двенадцать крейсеров и четыре линкора, включая исполина, во внешности которого угадывался класс «Грайя». Количество взорванных фрегатов, эсминцев и прочих судов поддержки не имело смысла считать.

– Кто это? – Белиал озвучил вопрос, которым сейчас задавался каждый из присутствующих. – И откуда они знают, какие ксеносские корабли подверглись абордажу?

Многие воины только после его слов обратили внимание, что по медузе, которую они захватили, не произведено ни одного выстрела от внезапных союзников.

– Изображение четко передает контуры судов, но не цвет и детали, по которым можно было бы определить легион, – задумчиво произнес Альвдан. Казалось, технодесантника Гончих больше волнует ксеносский гололит, чем тот факт, что всех их только что спасли.

Белиал оторвал взор от проекции схватки и посмотрел на полуптицу. Воин ощутил небывалое – чувство вины. Похоже, существо каким-то образом узнало о приближающемся флоте и решило показать план пустотного сражения. Оно будто искренне хотело помочь, несмотря на их жестокое обращение. И все же…

Капитан «Окулус Интеритум» перевел взгляд на черный монолит. Он не сомневался, что чужой как-то связан с этим объектом, хотя между ними не было видимых линий коммуникации. Монолит стал пульсировать чаще и ярче. Ксенос распластался перед ним, запрокинув голову. Он не шевелился, только грудь мелко вздымалась и опадала.

– Смотрите сюда, – голос Гримнира вырвал Барракуду из размышлений. Сумеречный Рейдер снова взглянул на ксеносский гололит. Хельхест указывал на три корабля, которые двигались в основной группе прибывшего флота. – Что вы видите?

– Похоже на, – Белиал сощурился, – «Глорианы». Носразу три? Значит, это объединенный флот нескольких легионов!

– Или это флот одного легиона, – варагир обнажил острые зубы. – Единственного легиона, у которого три судна такого класса.

– Темные Ангелы, – припечатал Рунный жрец, имени которого Крэйлус так и не услышал. – Стало быть, Кваттур Инвикта в сборе. Совпадение?

– Не думаю, – буркнул Гримнир, отворачиваясь от гололита. – Альвдан, запакуй ксеноса и этот камень, если выйдет. Заберем их с собой. И давайте уже наконец взорвем проклятый корабль!

***

Имперский флот дрейфовал в супрасистемном заливе. Корабли образовали типовое сферическое построение с линкорами в узловых точках и маневренными группами, которые двигались вокруг капитальных судов по радиальным орбитам.

«Храфнкель» и «Абрамелин» находились в центре сферы, сейчас они не могли вести эффективный бой. Под «Глорианами» и Пограничной станцией в пустоте космоса плыл Ковчег. Он тоже получил ряд критических повреждений, но Тихон по собственной инициативе направил часть рабочих бригад на помощь ремонтникам Астартес, чтобы ускорить починку флагманов. Эксплоратор знал, что зачастую боевой дух важнее заряженных орудий.

Восстановление «Парки» определили одной из приоритетных задач, и Аластар Краков внезапно из Разрушителя Миров превратился в талантливого инженера. Эта метаморфоза не удивила только Тихона, который не зря пять лет добивался перевода Редуктора на «Кредо Омниссии».

Неожиданное прибытие Темных Ангелов в систему Адекс-Морс спасло флоты Русса, Келла и Враска от полного уничтожения. Это далось Льву немалой ценой. Он потерял двадцать пять процентов капитальных кораблей, что казалось немыслимым для скоротечного пустотного сражения, занявшего меньше двух с половиной часов. После истребления ксеносов имперцы ушли в варп, но почти сразу покинули Эмпиреи. Тяжело поврежденные корабли нельзя было починить в Море Душ, и не было никаких гарантий, что они выдержат дальний переход.

На данный момент, двигаясь над плоскостью системы вне пределов ее гравитационных искажений, изрядно потрепанная армада четырех легионов была готова в любой момент либо вступить в бой, либо запустить варп-двигатели. Группы дальнего обнаружения курсировали по рассчитанным маршрутам в нескольких миллионах километров от основного построения, сканируя космос во всех диапазонах. Две трети этих групп составляли легкие крейсера Темных Ангелов, одна треть выпала на долю Пустотных Гончих. У Звезднорожденных и Авангарда Терры просто не осталось неповрежденных кораблей.

Балор Келл, Солей Враск и Леман Русс только что встретились с Повелителем Первого на посадочной палубе «Парадигмы Ненависти», флагмана Темных Ангелов. Следуя традиции, Лев приветствовал братьев лично с почетным караулом. Они обменились рукопожатиями и без лишних слов двинулись в покои Эль’Джонсона.

Шли молча. Лев все еще прибывал в оцепенении от потерь, что понес его флот, и от осознания той силы, с которой имперские войска столкнулись в лице Рангды. Три других примарха переживали собственные потери не меньше, но их чувства были сложнее. Ведь они только что разминулись со своей смертью.

– Архимагоса приглашали? – Солей нарушил неловкое молчанье, пока пневматический лифт нес их вдоль центральной шахты командной надстройки корабля.

– Да, он сказал, что ему некогда, – хмуро усмехнулся Келл. – Просил потом переслать ему отчет о встрече.

– Отчета не будет, – отрезал Леман. Лорд Пустотных Гончих поднял глаза на Льва. Тот медленно кивнул.

В лифте кроме примархов находились их приближенные, включая Гримнира Хельхеста, Элифаса, Авла Кельса, Кайдена Кара и Аскелада. По обе стороны от Эль’Джонсона стояли его Первый капитан и Главный библиарий – Атанатос и Каракаса. Оба лишь теперь сняли шлемы, обнажив благородные лица с ожесточенными чертами, в которых легко угадывалась их генетическая принадлежность.

Сам Лев был невозмутим или скорее угрюм. Он избегал взглядов братьев, лишь иногда пересекаясь глазами с Руссом, и в эти моменты между ними проскальзывали никому не понятные искры.

Эль’Джонсон был облачен в Леолин Панопли, свой легендарный доспех цвета серой стали, изготовленный наподобие брони калибанских рыцарей. На сгибе локтя он держал овеянный легендами Львиный шлем, увенчанный Лаврами Победы с алыми Крыльями Триумфа по бокам.

Однако наиболее примечательной чертой в облачении Повелителя Первого было его оружие. Огромный цепной меч – угольно-черный от навершия до округлой оконечности – выступал над правым плечом примарха. Этот великолепный шедевр с мистической родословной нельзя было не узнать. Он назывался Волчий Клинок и по легендам его зубья могли проходить сквозь обшивку космического корабля, не встречая сопротивления…

Наконец, лифт остановился. Примархи со свитой вошли в широкий тускло освещенный коридор с арочным потолком. Лев уверенно двинулся вперед, не обращая внимания на фигуры терминаторов в черной броне, застывшие в темных альковах. Шаги транс-людей по мраморным плитам наполняли коридор гулким грохотом, будто издалека надвигалась гроза. Факелы в железных кольцах трепетали, хотя ветра не ощущалось.

Русс уже бывал здесь, поэтому не проявлял особого интереса к обстановке. Балор, погруженный в свои мысли, сфокусировался на спине Эль’Джонсона. Лишь Солей Враск обратил внимание, что стены, облицованные черным калибанским кварцем, испещрены микроскопической вязью. Через мгновение Алхимик узнал этот странный язык и удивленно изогнул бровь. Он понял, что коридор являлся чем-то вроде зала славы Первого легиона, ибо на его стены были нанесены имена павших воинов и их деяния.

У входа в покои Льва Атанатос и Каракаса обогнали господина и встали по обе стороны от высоких стрельчатых дверей, окованных грубой бронзой. Эль’Джонсон толкнул створки и махнул рукой, приглашая братьев следовать за ним. Легионерам не нужно было указывать их место, они понимали, что примархам необходимо пообщаться наедине. А если владыкам потребуется кто-то из приближенных – воинов обязательно позовут.

Когда двери закрылись, Кельс и Элифас, которые тоже увидели руны на стенах, медленно двинулись обратно по коридору, изучая письмена. Кайден и Гримнир отошли в один из темных уголков, которыми изобиловало это место, и стали о чем-то беседовать вполголоса. Лишь Аскелад остался у дверей с намерением поприставать с расспросами к Первому капитану Темных Ангелов. Втайне экзактатор искренне надеялся спровоцировать драку, ведь сыны Льва считались отменными поединщиками. Хотя и не лучшими.

Тем временем примархи прошли в центр аскетичных покоев Эль’Джонсона. Это был просторный, но не слишком большой зал, одну из стен которого украшали головы Великих Зверей Калибана, сраженных лично Первым сыном. Другую стену занимали голографические карты нескольких систем, включая систему Адвекс-Морс. Посреди помещения располагался круглый стол из темного дерева, вокруг него стояло несколько простых стульев.

В дальнем конце зала виднелась низкая кровать, рядом – стойка для доспехов и оружия. Вот и все убранство того места, где Первый придумывал свои гениальные стратегии и вынашивал планы, в которых никого никогда не посвящал. Лев был известен тем, что предпочитал действовать, а не обсуждать с кем-либо верность своих суждений.

– Ну теперь рассказывай, брат, – Балор первым усевшись за стол. – Только не говори, что и тебя тоже Он послал. Чтобы нас остановить.

– Не совсем, – после некоторой паузы ответил Эль’Джонсон. Он казался более задумчивым, чем обычно. – Я лишь авангард.

– Авангард чего? – хрипло уточнил Русс. Он догадывался, что происходит, но хотел услышать это от брата.

– Авангард Его флота, – Лев внимательно посмотрел на каждого из братьев, оценивая их реакцию.

Балор Келл даже не пытался скрыть свое удивление. В былое время Эль’Джонсон легко читал его по глазам, но даже теперь мимика выросшего на Космическом Скитальце примарха говорила лучше тысячи слов. Впрочем, было бы ошибкой считать Келла наивным. Лев никогда не сказал бы этого вслух, но он отлично понимал, что в бою один на один не сможет составить конкуренцию Хищнику Фомора. Это никому не под силу.

Русс, как обычно, лишь сделал вид, что слова брата застали его врасплох. На самом деле, Леман либо знал, либо догадывался, как и почему флот Темных Ангелов оказался в системе. Лев не доверял примарху Пустотных Гончих, но уважал его. Кто-то мог расценить поведение Русса как проявление двуличности, но Первый примарх был слишком мудр для подобных умозаключений. Король Фенриса хитер и многогранен, просчитать его непросто. Но он никогда не был двуличным, лишь глупец мог сделать такой вывод.

Что до Солея Враска, его реакция заставила Льва задуматься. Повелитель XI легиона был, вероятно, самым странным из его братьев. Несомненно, он предан и честен, но его мотивы оставались для Эль’Джонсона тайной. Например, сейчас Лев видел в глубине его глаз муку, но не понимал ее причины.

– Отец идет сюда? – Леман озвучил общий вопрос.

– Именно, – спокойно ответил Лев, переведя взгляд на Ловчего. – Я получил его личный приказ мобилизовать все доступные мне войска и отправляться к Дабогу. Оттуда я двинулся по твоему следу.

– Похоже, отец высказался не двояко, – примарх VI легиона обнажил зубы. – Ты и правда мобилизовал все свои силы.

Эль’Джонсон не ответил. Естественно, Русс имел ввиду три «Глорианы», находившиеся в распоряжении Темных Ангелов с самого начала Великого крестового похода. У остальных легионов было лишь по одному кораблю этого класса. Осколки Золотой Эры, даже Марс больше не строил таких.

– Полагаю, Император и тебе не сообщил причину, – Враск посмотрел на Эль’Джонсона и тот с трудом выдержал его взгляд.

– Не сообщил, – подтвердил Первый. – Возможно, хотел, но астропаты перестали получать сообщения с Терры.

– Локальные варп-штормы, – кивнул Русс.

– Сначала мы тоже так подумали, – Лев покачал головой. – Но затем Каракаса и его библиарии провели… некоторые ритуалы, и оказалось, что дело не в варпе.

И снова Русс будто удивился. Эль’Джонсон понял, что Рунные жрецы тоже сомневались насчет источника, который мешал астропатам получать и передавать сообщения в тот важный промежуток времени. Вся эта кампания дурно пахла и запах лишь усиливался.

– Отец знает, где мы? – вдруг встревожился Балор. – Если его флот выйдет в системе…

– Не волнуйся, брат, – Лев позволил себе легкую улыбку. – Он движется на маяк, который сам когда-то установил на «Парадигме Ненависти».

– Он установил такие маяки на всех флагманах, – кивнул Солей. Вот теперь калибанец видел, что примах Гончих действительно удивлен.

– Почему не сказал? – сощурился Русс.

– Потому что никто не спрашивал, – серьезно ответил Враск и четыре брата тихо рассмеялись. Это было очень даже в стиле их отца.

– Выходит, нам остается лишь зализывать раны и ждать, – Келл поднялся из-за стола и начал мерить зал быстрыми шагами. Эль’Джонсон внимательно следил за ним, не понимая, каким образом его брат видит, хотя его глаза замотаны синей тряпкой.

– Нужно форсировать ремонтные работы, – кивнул Враск. – Когда Он придет, мы должны быть готовы снова вступить в бой.

– Нет сомнений, что отец идет не забирать нас, – подтвердил Лев. – Он сообщил мне, что предотвратить катастрофу должен был Русс. Но Ловчий не успел из-за… – примарх склонил голову, насупившись. – По причинам, которые остаются для нас тайной. По причинам, из-за которых я сам едва не потерял троих братьев.

Леман искоса глянул на Первого. Какое проявление братской заботы! Тем не менее, фенрисиец видел, что Лев искренен. Они двоем знали друг друга лучше, чем готовы были признать.

– Значит, так Он и сказал, «предотвратить катастрофу», – Алхимик задумчиво побарабанил по столешнице.

– Есть мнение, что вы с Балором решили потыкать палкой не того льва, – Русс утробно хохотнул, глядя на Враска, затем перевел взгляд на Эль’Джонсона и посерьезнел. – Никаких экивоков, брат. Просто старое терранское присловье.

– Само собой, – кивнул калибанец. Сейчас он не хотел играть в эту игру. – Так что вы думаете?

– А? – отозвался из дальнего угла Балор. Он стоял перед головой Великого Зверя с огромными рогами и тупорылой мордой. Судя по взгляду, примарх прикидывал, как половчее управиться с такой тварью. – Ты про нас четверых? Почему именно мы оказались в этой ж… жестокой кампании на краю галактики?

– Да, я говорю о Кваттур Инвикта, – Эль’Джонсон кивнул, но скорее своим мыслям, чем подтверждая слова брата. – Авангард Терры, Звезднорожденные, Пустотные Гончие и Темные Ангелы. Сигиллит сказал, что когда эти четыре легиона соберутся вместе…

– Мы все отлично знаем, что на этот счет говорил Сигиллит, – Солей мягко перебил его. – Но почему сейчас? Почему здесь? Вас двоих, – он кивнул на Лемана и Льва, – тут вообще не должно было быть.

Примархи, сидевшие за столом, синхронно развели руками. Келл пробормотал что-то себе под нос, перейдя к следующему Великому Зверю.

В покоях повисла гулкая тишина. Им нужно было о многом спросить друг у друга, многое обсудить. Какие-то ответы они обязательно найдут. И все равно лишь поставят перед собой еще больше вопросов. Только Он мог развеять все сомнения. Так было всегда.

Интерлюдия - Лев и Гидра

Когда остальные примархи ушли, Лев Эль’Джонсон прикрыл глаза и глубоко задумался. Первый сын воспроизвел в голове событийную схему этой кампании, последовательно добавил в нее новые переменные и константы. Он полагал, что нужен здесь, потому что его братья попали в беду. Но похоже, в беду попал весь Империум.

От размышлений его отвлекли беззвучно отворившиеся створки входной двери. На пороге возникли два космодесантника. Слева стоял Первый капитан Каракаса. Легионера справа Лев видел впервые. Воин носил доспехи в цветах Авангарда Терры и в его лице ясно читались черты генетического отца. Впрочем, не такие отчетливые, как должно было быть.

– Приветствую тебя, повелитель Первого, – воин, которого Кайден Кар знал под именем Арден Киран, учтиво склонил голову. Но не слишком глубоко для легионера, выражающего почтение примарху.

– Кто он и почему ты впустил его? – Лев проигнорировал говорившего, уставившись на Каракасу.

– Он мой брат, – невозмутимо ответил Первый капитан, с легкостью выдержав взгляд отца. – А впустил я его потому, что нам нужно кое-что рассказать тебе.

– Нам? – переспросил Лев с усмешкой.

– Прости, что лгал, брат, – Каракаса качнул головой и его взгляд изменился. Эль’Джонсон мгновенно оказался на ногах с Волчьим Клинком в руке. Он больше не узнавал своего Первого капитана.

Второй воин шагнул вперед.

– Меня зовут Альфарий, а это, – он указал на не-Каракасу, – это Омегон. И нам действительно нужно тебе кое-что рассказать, брат. Так что лучше присядь.

Послесловие и Благодарности

Благодарю Евгения Егорова, без которого я не начал бы вести стримы по Вархаммеру и вообще это он меня всему научил. Отдельная благодарность Дебреславу (Евгений Тыранов), который пинал и поддерживал в равной степени.

За авторские переводы текстов о Рангде спасибо Janus Road, легионному технодесантнику и единственному живому носителю рецепта варп-пива. Спасибо Адмену АЧБ Егору Минякову и Николаю Дельянидису за выявление лорных ошибок в тексте. За мнение и ценные указания по ходу чтения благодарю Александра Великанова, архивариуса Повелителей Ночи.

Масштабнейшая благодарность альфа-ридерам: кустодианцу Сане Стрельникову, Жорику Мирземану, Роману Василенко, Андрею Артамонову, Сане Гусеву, Никите Ковалеву, Александру Столярову, Sabbath, Jane Ringa, Дитриху Краузе, Кириллу Зорину, Владу Астафурову. Особая благодарность Алексею Плотникову, Максиму Кокоулину, Виктору Колотухину, Вадиму Вадимову, Hunter James, Роману Дягтереву, Роману Василенко, Nikita Ilichev, Yusuf de la Crow, Вадиму Фархуллину, Александру Бергу, Повелителю Ветров Мирсу Молниеву, Федору Мирошниченко, Дмитрию Киселеву.

Мое почтение и самый низкий поклон за колоссальную поддержку Охотнику на Падших Андрею Фотину, Алексею Гарманову, 14м3, Terran_Zealot, Felix One, Денису Сметанникову, Роману Хлынину, Егору Кузину, Den Birkin, всему XXI легиону Сыны Зверя и особенно – доблестной Первой роте под командованием Jon Snow.

Легионский капеллан и автор Лектицио Примархус Илья Дубравин, глава апотекариона и мэтр красного словца Askonsule, главный библиарий XayroX, Slava, Андрей Терешков, Картавый Знахарь, Abdul Alhazred, Art Geza, Егор Давыдов, Никита Переверзев, враг моего врага Тимур Карданов, истинный сын Русса Никита Горбач, Паша Гробовой, Динислам Кипкеев, Павел Чумаков, Владимир Царев, Korvys Koraks, Павел Кухтенков, Михаил Невронаев, Дмитрий Сафронов, Артем Колчаков и еще многие сотни славных имен – примите искренние слова благодарности.

Если кого не упомянул – не серчайте, аугметика старая, катушки памяти барахлят. А если серьезно – спасибо вам всем, мои друзья и подписчики канала daymonri_content. Это прозвучит пафосно, но без вашей поддержки я, как тот Ангел, не решился бы сделать шаг…

Осталось еще два. В том смысле, что сага «Потерянные Примархи» задумана как трилогия. Первая книга завершена, судьба остальных всецело в наших с вами руках. От себя могу сказать, что это было очень сложно и очень интересно. Первый опыт фанфика, да еще по столь невероятной вселенной, где нужно учесть и как-то увязать тысячи мелочей. Дальше будет еще сложнее и еще интереснее. Если будет. Но будет ведь, правда?

Те, кто хорошо знаком с источниками по Рангданским Ксеноцидам, с первых глав книги заметили, что описанные здесь события отличаются от канона. Это не потому, что ваш (не)покорный плохо подготовил домашнее задание. А потому что я решил рассказать эту историю по-своему. Так, как ее вижу я, а не продажные имперские хроникеры спустя десять тысяч лет! В финале третьей книги я обязательно увяжу это с лором и объясню, почему данные были намеренно искажены.

Искренне ваш, Преторианец бэка, Непримарх;))

youtube.com/c/daymonri

vk.com/daymonri_content

t.me/daymonri_content

Предостережения

Несмотря на статус Fanfiction, настоящее произведение юридически является интеллектуальной собственностью его автора с исключительным правом владения в соответствие с «Гражданским кодексом Российской Федерации» от 18.12.2006 N 230-ФЗ (ред. от 11.06.2021) (с изм. и доп., вступ. в силу с 01.08.2021), в частности – согласно положениям Главы 70. Авторское право, и Статьи 1229. Исключительное право.

Распространение и использование в любых целях настоящего произведения или любой его части в исходном или измененном виде с указанием или без указания авторства является прямым нарушением актуального законодательства в области авторского права и влечет за собой ответственность, оговоренную в соответствующих разделах вышеозначенных нормативных актов. Обращаю внимание, что согласно Статье 1229 незнание о запрете, равно как и отсутствие запрета не считается согласием (разрешением) автора.

Распространение и использование в любых целях настоящего произведения или любой его части с указанием авторства возможно лишь в исключительных случаях после личного обсуждения с автором.

Оглавление

Действующие лица

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Интерлюдия - Лев и Гидра

Послесловие и Благодарности