Распутанное [Шеннон Мессенджер] (doc) читать онлайн











Команде Кифа.
Как я могу посвятить эту книгу кому-то ещё?



ДОРОГИЕ БЕССТРАШНЫЕ ХРАНИТЕЛИ
Прямо сейчас, у меня есть ощущение, что многие из вас думают: «Подождите, почему эта книга 9.5? Почему бы просто не назвать ее 10?». Или, возможно: «Где Софи?». И я вас не виню! Я понимаю, что следую немного нетрадиционному пути написания этой серии, и обещаю, что не пытаюсь вас обмануть!
(Хотя общение с читателями — одна из величайших радостей, которые приносит работа писателя...) 
Правда в том, что история ХЗГ —это огромный пазл со всеми видами важных частей, которые не всегда складываются вместе так, как я задумывала. И эта часть была особенно упрямой — что, я полагаю, неудивительно, поскольку она связана с нашим печально известным упрямым Офигенноволосым.
Конечно, вы должны узнать, что Киф не просто сидел и пировал странной человеческой едой в течение тридцати шести глав, которые он пропустил в Стелларлуне. Он был занят множеством Очень Важных Вещей, о которых я планировала рассказать вам, когда он наконец воссоединится с Софи. Но когда я попыталась написать эти главы, они начали противиться. Было слишком много других неотложных проблем, с которыми Софи и Киф должны были разобраться в тот момент, и слишком много причин, по которым Киф не был готов поделиться своими секретами. Поэтому я оставила 9 книгу с неопределенным обещанием Кифа «Когда-нибудь я расскажу тебе всё о своих приключениях в Человеколяндии» и планировала вписать всё это в 10 книгу. Но этот план тоже не сработал — и после множества черновиков я, наконец, поняла, в чем была ошибка.
«Приключения Кифа в мире людей» — это его история, и единственный способ для нас полностью оценить произошедшее — это прожить все моменты вместе с ним. Нам нужно увидеть то, что видит он, почувствовать то, что чувствует он, услышать, о чем он думает по мере развития сюжета.
(Вы поняли, что я сделала???)
И поскольку основные книги ХЗГ ограничены точкой зрения Софи, это означало, что мне необходимо было добавить бонусную книгу в серию. Она начинается сразу после того, как Киф уходит в конце 8.5 книги, и охватывает всё, что он делал, пока жил в Запретных городах.
Не волнуйтесь — в 9.5 книге полно шокирующих открытий и поворотов, как и в любой другой книге ХЗГ. Также совершенно необходимо прочитать эту книгу перед прочтением 10. (И не только потому, что я в настоящее время всё ещё пишу её...).
И для всех вас, фанатов Кифа, это определенно КИФ! КИФ! КИФ! (Хотя я подозреваю, что вы также увидите, что Софи и другие ваши любимые персонажи не так далеки, как вы могли бы подумать.)
Так что устраивайтесь поудобнее в кресле, берите любимые закуски и приготовьтесь приятно провести время в нашем мире с Кифстером!
хoxo


PS: Если вы ещё не читали Стелларлун, ОСТАНОВИТЕСЬ ПРЯМО ЗДЕСЬ. Иначе вас ждут огромные спойлеры.






ПРОЛОГ
— ЭТО ПЛОХАЯ ИДЕЯ.
Киф не хотел произносить эти слова вслух.
Но это не имело значения.
У него давно закончились хорошие идеи.
Может, у него их и не было изначально.
Его жизнь была слишком скоординированной.
Слишком манипулируемой.
Всё шло, и шло, и шло к этому моменту.
К этому выбору, который на самом деле не был таковым.
К этому неизбежному риску.
К этому испытанию того, кем он был, что мог сделать, и кем хотел быть.
Поэтому пришло время доверять себе.
Пора получить некоторые ответы.
Пора принять свою новую реальность.
— Ты готов?
Он всё также не хотел произносить эти слова вслух — и это был не вопрос.
Готов или нет, это происходило.
Поэтому Киф сделал то, что делал всегда, когда оказывался в затруднительном положении.
Он притворился, будто имеет представление о том, что делает.
Затем он нырнул, надеясь на лучшее.
Может быть, он оглянется на этот момент, зная, что именно здесь всё развалилось.
Может быть, это было новое начало, за которое он боролся.
В любом случае, уже было слишком поздно отступать.







ГЛАВА 1
— И ЧТО ТЕПЕРЬ?
Киф заставил себя произнести этот вопрос вслух. Ему нужно было снова начать использовать свой голос.
В конце концов, ради этого он и затеял всё это.
Или, по крайней мере, отчасти. А сейчас не было времени думать обо всех тех пугающих и стрессовых вещах, от которых он сбежал.
У него и так было достаточно пугающего и стрессового.
Например, то, что он не имел ни малейшего представления, где находится, куда хочет пойти, и что всё, что у него было — это маленький рюкзак, набитый эльфийскими вещичками, которые, скорее всего, не окажутся особо полезными здесь, в Человеколяндии.
Или тот факт, что человеческие эмоции оказались НАМНОГО более подавляющими, чем эльфийские.
Он предполагал, что так будет, и думал, что подготовился к этому потоку.
Но… ничего себе.
Это было в тысячу раз хуже, чем когда он очнулся в Медпункте после пережитого милого эксперимента своей дражайшей матушки.
Каждое возможное ощущение обрушивалось на его чувства снова и снова, будто он оказался в центре кулачного боя с разъярёнными ограми.
Острое раздражение. Покалывающая радость. Жгучее разочарование. Зудящее нетерпение. Горькое сожаление. Тёплая привязанность. Пузырящееся веселье — и ещё миллиард других ударов, толчков, уколов и болей, смешанных с кучей громких звуков и странных запахов.
Ему хотелось содрать с себя кожу, вырвать волосы, закашляться, чихнуть и вывернуть всё содержимое желудка.
Вместо этого он обхватил себя руками и попытался глубоко вдохнуть.
Это не помогло.
Как и зажмуривание и затыкание ушей — что, к тому же, совсем не подходило под его план «сливаться с толпой».
Он заставил себя открыть глаза и попытаться сосредоточиться.
Слишком яркое солнце размывало всё вокруг, но, прищурившись, он смог разглядеть кусок пустыни и несколько треугольных конструкций.
Киф был почти уверен, что это те самые пирамиды, о которых он читал в истории эльфов — те, что эльфы помогли построить людям, в те времена, когда они пытались быть лучшими друзьями.
Теперь здания выглядели старыми и ветхими, но это явно не смущало огромную толпу, собравшуюся в изнуряющую жару, в основном для того, чтобы заснять, как они притворяются, будто удерживают пирамиды на головах — по какой-то странной причине.
Они ещё и разговаривали.
И смеялись.
И чувствовали.
Так. Много. Чувств.
Очень много.
Это было слишком.
Давление в голове Кифа всё росло и росло и росло, но это было не так уж страшно по сравнению со словом, формирующимся в глубине его горла.
Тяжёлый комок, который он не мог ни проглотить, ни выплюнуть.
Он не знал, что это за слово, но был уверен: если скажет вслух, его мучения исчезнут.
Всё станет абсолютно спокойным и блаженно тихим, и…
Ужасающе странным.
Киф сжал челюсти и мотнул головой, пытаясь избавится от этого слова.
Когда это не сработало, он прокрутил в памяти тот день, когда отдал свою первую команду.
Как все застыли на месте, с раскрытыми ртами и потухшими, немигающими глазами.
Пустые оболочки тех, кто был ему дорог.
Он с трудом нашёл способ вывести их из этого состояния — и понятия не имел, смог бы исправить такой хаос снова.
Особенно с людьми, у которых нет никаких ментальных защит.
Он представил это.
Всех невинных людей вокруг, замерших, словно вспотевшие статуи.
Взрослых.
Детей.
Даже парочку крошечных младенцев.
Комок в его горле сдулся при этой мысли — но тут же вернулся, когда группа людей в футболках с надписью: «СТАРШАЯ ШКОЛА ИСТЛЕЙК! ВПЕРЁД, СРАЖАЮЩИЕСЯ ЛАМЫ!» обрушила на него ураган тошнотворной тревоги.
Пора двигаться.
Должно же быть где-то поблизости место, где не было бы столько хаоса.
Место, где он сможет подумать.
Вдохнуть.
Собраться.
Но когда он попытался протиснуться сквозь толпу, их раздражение обрушилось на него, как метательные звёзды гоблинов — а несказанная команда скользнула по его языку и прижалась к губам.
Киф стиснул зубы и резко обернулся, оглядываясь в поисках места, где можно было бы воспользоваться проводником, чтобы его никто не заметил.
Но всё, что он увидел, — это люди, люди и ещё больше людей, — а также несколько сердитых верблюдов и парочку самодовольных кошек, лениво махающих хвостами.
Всё в порядке.
Со мной всё будет в порядке.
Киф повторял эти слова про себя, надеясь, что это сделает их правдой.
Но толпа сжималась всё плотнее, заставляя его проталкиваться вперёд, чтобы хоть немного продвинуться, — а их гнев ощущался, как горгодон, грызущий его череп.
В ушах звенело, колени подгибались, — но в тот момент, когда всё вокруг начало кружиться, он, наконец, заметил путь к спасению.
Уродливая штуковина — это вроде называлось автобусом? Киф не мог вспомнить. Она испускала дым и какие-то химикаты, но была достаточно большой, чтобы за ней спрятаться.
Он нырнул за заднее колесо и вытащил свой проводник, мечтая знать, куда ведёт хоть одна из граней голубого кристалла.
Киф украл его у отца, но, к сожалению, в комплекте не оказалось никаких инструкций.
— Пусть это будет тихое место, — взмолился он, наугад зафиксировав кристалл и подняв его к солнцу. — Место, где не так много людей.
Он повторял эту мольбу, пока свет уносил его прочь.
А затем вокруг осталась только стремительная теплота и покалывающее ощущение свободы — до тех пор, пока он не материализовался вновь.
Звуки ударили первыми.
Крики, свист, радостные возгласы и возмущённые выкрики.
За ними последовали ПЕРЕПОЛНЕННАЯ РАДОСТЬ и ЯРОСТНАЯ ЗЛОСТЬ.
Он стоял перед огромной ареной, кишащей людьми. Большинство из них были в ярко-красной одежде, но некоторые — в тёмно-синей.
Две группы ощущали ВСЁ НА СВЕТЕ, крича друг на друга о каких-то очках, судьях и нарушениях.
Потом раздался свисток, и начался хаос.
Слово на языке Кифа превратилось в кипящую лаву.
Он больше не мог сдерживать извержение — но из последних сил повернул проводник и шагнул в свет, не заботясь о том, увидит ли его кто-то.
Может быть, они не поверят своим глазам.
Или пойдут слухи о несчастном парне с растрёпанными волосами, который «магическим образом» исчез.
Ему было всё равно.
Всё лучше, чем то, что могло случиться, если бы он остался хоть на мгновение дольше.
Ему лишь хотелось знать, куда он направляется.
Ещё одна толпа, и он сломается окончательно.
Даже сам прыжок казался невыносимо утомительным.
Свет продолжал бить по его чувствам, и Киф ощущал, как его концентрация ускользает, ускользает, ускользает.
Было бы так просто… отпустить.
Остаться в этом ярком, мерцающем тепле и больше никогда не думать о том, кого он может ранить, или о том, что может случиться, если…
— НЕТ!
Киф собрал себя по кусочкам и сжал волю в кулак.
Он должен продолжать бороться.
Как бы он ни устал.
Если Фостер смогла идти вперёд после всего, что пережила, то сможет и он.
И как только её имя промелькнуло у него в голове, он нашёл новую причину сражаться.
Золотисто-карие глаза с крошечной морщинкой между ними.
Её милая складочка беспокойства, которая появлялась каждый раз, когда она смотрела на него.
Потому что он был небезразличен ей.
Может, не так, как ему хотелось бы.
Но гораздо больше, чем он заслуживал.
Он был обязан ей бороться так сильно и долго, как только мог.
И, честно говоря?
Он был обязан и себе.
Поэтому Киф собрал остатки концентрации и приготовился к новой эмоциональной буре, когда его тело вновь начало обретать форму.




























ГЛАВА 2
ХОЛОДНЫЙ СВЕЖИЙ ВОЗДУХ КОСНУЛСЯ КОЖИ КИФА.
Ветки скрипели и трещали.
Рядом журчала река.
И… всё.
Киф рухнул на землю грудой, спрятав лицо в ладонях.
Кажется, он даже немного прослезился — особенно когда выглянул из своего кокона жалости и обнаружил себя посреди леса, окружённого красными, оранжевыми и жёлтыми деревьями.
Никаких людей.
Никаких эльфов.
Никаких назойливых огров-телохранителей.
Он наконец-то был один.
Это было невероятное облегчение.
И одновременно ужасно грустное.
Неужели это теперь единственный способ для него нормально существовать?
Могло ли это быть частью ужасного плана его матери?
Отрезать его от всех, кто был ему дорог, и ждать, пока он сломается?
— Забудь об этом, — сказал Киф вслух, радуясь, что его голос вернулся.
Команда отступила в какой-то тёмный уголок разума — и пусть остаётся там.
Он прочистил горло и сел прямо:
— Я справлюсь с этими способностями.
Звучало почти убедительно.
Но он должен был в это верить, даже несмотря на то, что Декс так и не смог придумать никаких устройств, которые могли бы ему помочь, а отвратительные зелья Элвина и Кеслера только ухудшили ситуацию.
Должен быть способ это победить.
Иначе его мать выиграет.
Мысль о её самодовольном, бессердечном выражении лица, когда она сказала ему: «Прими изменения», заставила его подняться на ноги, отряхивая прилипшие кусочки листьев с туники и закидывая рюкзак на плечо.
Он не сбежал из Забытых городов, потому что сдался.
Он ушёл, чтобы защитить всех, пока разбирался с тем, что с ним происходит, и либо находил способ это остановить, либо убеждался, что никто никогда не узнает, на что он способен.
И если Чёрному Лебедю удалось скрывать существование Фостер больше двенадцати лет, спрятав её среди людей, то этот трюк должен сработать и для него.
Это был хороший план.
Нужно лишь придерживаться его.
Да, возможно, это будет сложнее, чем он представлял — но что тут нового?
Он вырос с холодным, осуждающим отцом и злобной, неуравновешенной матерью, которая постоянно пыталась убить его друзей.
Он сможет справиться с чем угодно.
Более того, он даже с нетерпением ждал финальной схватки с Дражайшей Мамочкой.
В конце концов, разве не так всё должно было закончиться?
Какая-то эпическая битва, где он наконец докажет, что она никогда не сможет заставить своего сына-Наследие делать всё, что ей угодно?
И бонус: он использует свои ужасные новые силы, чтобы уничтожить всё, что она создала.
А потом покончит и с ней.
По спине пробежал холодок от этой мысли — но это был не страх.
Не ужас.
Не вина.
Даже сомнений не было.
Скорее это напоминало… предвкушение.
Раньше он боялся, что окажется недостаточно сильным. Или что его эльфийские инстинкты — как любила говорить Ро — замедлят его руку, прежде чем он сможет нанести последний удар.
Но это было то изменение, которое он принял.
Теперь его злость была слишком сильной, чтобы колебаться.
Он очень хорошо понимал, насколько его мать заслуживает того, что её ждёт.
Он был готов сражаться с ней изо всех сил.
Никаких ограничений.
Никакой пощады.
А если выживет…
Он не знал, как закончить это предложение.
Слишком много «если» стояло на пути.
Слишком много рискованных возможностей.
Но это не мешало его разуму вновь представлять те золотисто-карие глаза и воображать счастливые искорки в их уголках.
Фостер улыбалась не так часто, как заслуживала, — но когда это случалось...
Это было абсолютное совершенство.
Хотя… после того, как она прочтёт его письмо, вряд ли у неё будет много причин для улыбок.
Она уже была безумно зла из-за того, что Киф согласился на приказ Совета держаться подальше от неё, пока не научится управлять своими новыми способностями. А уж его План Спрятаться-Среди-Людей ей точно не понравится.
Он не мог её за это винить, ведь его последняя попытка сбежать была катастрофой.
Но на этот раз у него были веские причины!
Просто… он не мог их объяснить.
Очень хотелось, но это означало бы раскрыть тайну, которая принадлежала не ему.
Поэтому его сообщение было размытым, и он молил её довериться ему. А это, скорее всего, означало, что она проигнорирует всё, что он написал, и попытается выследить его, чтобы вернуть в Забытые города.
На самом деле, он бы не удивился, если бы она уже начала его искать.
Сколько времени прошло?
Он быстро пересчитал и…
Ничего себе.
Неужели с момента его ухода из Хэвенфилда прошло меньше пятнадцати минут?
Он пересчитал ещё раз и… да.
Киф не знал точного времени, потому что не смотрел на часы. Но он не мог пробыть у пирамид больше десяти минут, прежде чем эмоции захлестнули его. Затем он продержался на арене всего несколько секунд, прежде чем пришлось сбежать. И он никак не мог находиться в этом лесу больше пяти минут.
Так что… да.
Киф снова рухнул на землю и свернулся в кокон жалости к себе.
Не было смысла стоять и притворяться уверенным, когда он не мог продержаться и пятнадцати минут среди людей, дважды чуть не потеряв контроль.
Но… он не потерял контроль.
Это должно хоть что-то значить, правда?
К тому же, возможно, причина, по которой ему было так тяжело, кроется именно в том, что всё произошло так быстро.
Он не успел адаптироваться.
Если он сможет остаться где-то достаточно долго, чтобы привыкнуть и освоиться, следующий прыжок должен пройти намного легче.
Эта маленькая мотивационная речь не полностью его убедила, но её хватило, чтобы он снова поднялся на ноги.
И, эй, не так уж долго он отсутствовал, а это означит, что пока можно не волноваться о том, что его кто-то ищет.
Грейди дал понять, что Фостер может долго не быть дома.
У Кифа по коже пробежали мурашки, когда он вспомнил причину.
Она сожгла один из складов Незримых.
Киф, честно говоря, даже не знал, как осмыслить этот факт, — но он никогда не забудет страх, затуманивший глаза Грейди, когда тот рассказывал ему об этом.
Грейди даже попросил его остаться в Забытых Городах, если вдруг Фостер потребуется помощь.
Он был настолько напуган.
Именно поэтому Киф согласился взять передатчик Грейди и пообещал ответить, если тот его позовёт.
Но он не мог представить, что это действительно случится.
Фостер могла справиться сама.
На самом деле, Киф хотел бы, чтобы Старейшины повесили огромные плакаты с надписью: «Наш Лунный Жаворонок ЖЖЁТ!» на своих башнях.
Это была совершенно другая победа.
Кто знает, сколько тщательно продуманных планов его матери только что превратились в пепел?
Но…
Будут последствия.
Киф попытался представить, как его мать отреагирует на новости.
Закричит? Проклянёт всё? Начнёт швырять вещи?
Нет.
Она будет стоять, совершенно спокойная. Поднимет подбородок, поправит волосы. И, вероятно, улыбнётся, обдумывая месть.
И что-то в этом образе заставило старый кусочек воспоминания вернуться в сознание Кифа.
Он не мог понять, стерла ли его мать, или разум сам закопал это вместе с другими неприятными моментами детства, чтобы защитить его.
Так или иначе, теперь он видел каждую деталь с пугающей чёткостью.
На вид ему было лет восемь. Он сидел, сгорбившись, за туалетным столиком в своей спальне, наблюдая, как отец уходит, забрав все его любимые туники.
Отец утверждал, что они выглядели неряшливо и слишком просто. Недостойно Сенсена.
Он также намазал на волосы Кифа какую-то густую мазь и пригладил их к голове. А ещё заставил надеть украшенный драгоценностями плащ, хотя они никуда не собирались.
Когда Киф заметил, что у него нет герба Сенсенов, чтобы застегнуть плащ, отец сказал:
— Ты ещё его не заслужил.
Киф дождался, пока закрутится винтовая лестница, а затем схватил банку с гелем для волос и запустил её в зеркало.
Липкая грязь разлетелась повсюду, а по стеклу расползлись трещины.
Киф ухмыльнулся — до тех пор, пока не заметил, что его мать стоит прямо за ним.
Он приготовился к тому, что она позовёт отца.
Но она лишь цокнула языком и сказала:
— Лучше убери этот бардак.
И, обернувшись на пороге, добавила:
— Ты зря тратишь свой гнев.
Киф фыркнул:
— И что это значит?
Она подошла ближе, изучая своё отражение в разбитом зеркале.
— Это значит, что гнев — величайшая сила, которой мы обладаем. Сохрани его. Он тебе пригодится.
У него пересохло в горле, когда он увидел напряжение в её глазах.
— Для чего?
— Трудно сказать, — ответила она с улыбкой, больше похожей на оскал, и добавила: — Но однажды мы с тобой сделаем невероятные вещи, Киф. И когда это произойдёт, нам понадобится этот гнев для всех, кто встанет у нас на пути.


ГЛАВА 3
— «МАМА ГОДА» СНОВА В ДЕЛЕ, — пробормотал Киф, не особо понимая, зачем вообще говорит вслух.
Может, ему нужно было напомнить себе, что он больше не тот растерянный восьмилетний мальчишка, который не понимал, почему мама вдруг стала ещё страшнее.
И всё же, он не знал, почему так удивился.
Он знал, что его мать — худшая из худших.
Но почему она была так уверена, что он встанет на её сторону?
Она никогда не была хорошей матерью.
Она даже не любила его.
Она что, думала, что ему будет всё равно, потому что её план настолько гениален?
Или же она всерьёз ожидала, что её эксперименты превратят его в послушную марионетку?
— Это никогда не случится, — сказал он деревьям и всем, кто готов был его слушать. — Слышишь меня? Я НИКОГДА НЕ СДЕЛАЮ ТО, ЧТО ТЫ ХОЧЕШЬ!
Разумеется, он знал, что его мать этого не услышит.
Но произнести это вслух было приятно.
И в какой-то мере он был даже рад, что его память выудила это неприятное воспоминание. Это доказывало, что он был прав, когда решил исчезнуть.
У его матери было слишком много планов на него. Пока он не выяснит, что они в себя включают, и не придумает свой безупречный вариант, ему нужно держаться подальше.
А это значило, что он должен научиться находиться среди людей больше нескольких минут, не используя свою способность на всех подряд.
— Ты справишься, — сказал он себе. — Тебе просто нужно отдохнуть. Начать всё с чистого листа.
Это звучало так просто, когда он это говорил.
Как будто он не был совсем один в незнакомом лесу, не собирался провести ночь с рюкзаком в качестве подушки и одеялом из мокрых листьев, потому что его мозг переходил в режим жуткого контроля, когда он оказывался где-нибудь, где были нормальные кровати.
Будем надеяться, что никто не пройдёт мимо и не решит, что он аппетитно пахнет...
Он резко обернулся, вглядываясь в тени в поисках светящихся глаз.
Пока никаких — но это не значило, что их там нет.
Киф тяжело вздохнул и провёл руками по лицу. И нашёл новый повод для паники, когда пальцы коснулись металлического шнурка, висящего на его шеи.
Регистрационный кулон.
Он планировал оставить его на записке в комнате Фостер, как ещё один способ сказать: «Не пытайся меня искать». Но его отвлекли Игги, Грейди и собственные слабые сомнения, и он об этом забыл.
Шнурок сломался с громким щелчком, и Киф изо всех сил швырнул кристалл в ближайшее дерево.
Кристалл отскочил, не получив ни царапины.
Топтать его тоже не имело смысла. Он просто упал в листву.
В итоге Кифу пришлось раздробить его между двумя камнями, пока тот не превратился в сверкающую пыль.
Но любой, у кого был доступ к его кулону, — например, маленький технопат его мамы, Совет или Декс — всё равно смог бы отследить его последнее зарегистрированное местоположение.
Киф выругался словами, за которые Ро дала бы ему пять.
Выходило, что лагерь в лесу больше не вариант.
Нет!
Теперь ему снова придётся полагаться на случайные прыжки света.
«Может, найду что-то получше», — попытался он убедить себя, доставая свой проводник. «Необитаемый тропический остров был бы кстати».
Он бы построил себе огромный песчаный замок и назвал его Кифетопией!
Но, разумеется, удача была не на его стороне.
Вселенной явно было плевать на его желания, потому что он появился в самом ярком, шумном и перегруженном городе, который когда-либо видел.
Здания разных стилей и форм, сдавленные вместе, были покрыты мигающими неоновыми вывесками. Музыка раздавалась отовсюду. Машины сигналили. Огромные экраны рекламировали цирковые шоу или что-то под названием ПОКЕР, КАЗИНО и КАФЕ «ЕШЬ, СКОЛЬКО МОЖЕШЬ». Люди в блестящих одеждах шатались, держа в руках стаканы размером почти в человеческий рост, наполненные цветными напитками. И эмоции в воздухе были какими-то слишком насыщенными и неясными.
Кожа Кифа покалывала, голова заполнилась густым, мутным туманом, и на языке появился новый приказ — слово, которое казалось скользким и готовым сорваться с его губ при следующем вдохе.
Сделав один неуверенный шаг, он чуть не упал лицом на липкую, покрытую мусором землю и понял, что не может больше здесь оставаться.
Хорошая новость была в том, что вряд ли кто-то заметил, как он поднял проводник и исчез.
Но место, где он появился, оказалось ещё кошмарнее.
Теперь ему не нужно было волноваться о контроле над кем-либо, — только потому, что он оказался посреди снежной бури, где вихри полностью скрывали мир.
Ветер разрывал его кожу, пока он с трудом пробирался сквозь глубокие сугробы, думая, хватит ли его регулирования температуры тела, чтобы он не превратился в Кифсульку. Но холод проникал глубоко в его кости, заставляя сердце бешено колотиться, а конечности неметь.
— Д-д-давай, — пробормотал он сквозь стучащие зубы, пока дрожащие руки пытались снова настроить проводник. — Д-д-должно ж-ж-же б-б-быть н-н-нормальное м-м-место.
Ему было всё равно, будет ли это место уродливым.
Или вонючим.
Ему просто нужно было побыть одному — и не замёрзнуть насмерть.
И, возможно, Вселенная наконец сжалилась над ним, потому что тёплый, обволакивающий свет перенёс его в середину ещё одного тихого леса.
Лес был серее и холоднее предыдущего, с твёрдой, промёрзшей землёй, покрытой колючими хвойными иголками. Но Киф всё равно обнял ближайшее дерево, сжав его изо всех сил.
— Я больше никогда не буду прыгать, — пробормотал он, уткнувшись в колючую кору. — Вот так. Теперь я живу здесь.
Он лишь наполовину шутил — и обнимал дерево дольше, чем ему хотелось бы, прежде чем отступил назад и огляделся.
Вдалеке виднелись заснеженные горы.
Первые отблески заката пронизывали небо.
Это было сурово и прекрасно, но он также чувствовал, что температура падает, так что это будет очень долгая, очень холодная, очень одинокая ночь.
Или, возможно, не одинокая.
Земля была покрыта следами животных, и они не напоминали следы крошечных милых созданий.
Киф скрестил руки на груди, пытаясь сохранить хоть немного тепла, пока искал какое-нибудь укрытие.
Лучшее, что он смог найти, — это дерево, на котором было меньше сосулек, чем на остальных.
Если бы он взлетел на более высокие ветви, то мог бы разбить там лагерь и надеяться, что никто не заберётся к нему. Правда, придётся не пошевелиться во сне, иначе он просто шлёпнется вниз!
По крайней мере, теперь ему не нужно было беспокоиться о том, что его кто-нибудь найдет.
Он попытался вспомнить, не упустил ли он ещё какие-нибудь следящие устройства, но был почти уверен, что всё предусмотрел.
Он не носил нексус уже много лет.
Декс так и не подарил ему одно из тех колец с тревожной кнопкой, которые он сделал для всех остальных, — за что Киф любил его подкалывать.
И Ро согласилась не заражать его кожу жуткими бактериями-людоедами.
Так что, если только Грейди каким-то образом не настроил отслеживание сигнала его Передатчика — что казалось маловероятным — Киф был абсолютно неуловим.
Ну...
Фостер всё ещё могла бы использовать свою Супер Телепатию и передать сообщения ему в мозг, но она не смогла бы определить, где он находится.
Если бы только она не покопалась в его недавних воспоминаниях и не нашла достаточно подсказок, чтобы угадать его местонахождение.
Обычно она не нарушала правила телепатии таким образом, но могла сказать себе, что делает это ради его безопасности.
Киф вздохнул и закрыл глаза, представляя, как его разум окружает гигантская каменная стена.
Он вложил все свои силы в то, чтобы сделать этот барьер как можно более толстым и непроницаемым, но он знал, что не сможет её остановить.
Никто не смог бы.
Ему придётся игнорировать её, и от этого у него сдавило грудь, а сердце стало тяжёлым и холодным.
Телепатические беседы с Фостер были одним из его самых любимых занятий во всём мире.
Каждый раз, когда её голос звучал в его голове, он не мог сдержать улыбку — даже когда она кричала на него.
Но ничего хорошего из разговора с ней прямо сейчас не выйдет.
Она не смогла бы убедить его вернуться.
И он уже сказал всё, что мог, в своей записке.
На самом деле он искренне не мог поверить в некоторое из того, что сказал ей.
Его щеки вспыхнули, когда он представил своё наспех написанное признание.
«Ты много значишь для меня, Фостер. Больше, чем когда-либо сможешь себе представить».
Часть его всё ещё не понимала, зачем он добавил эти слова.
Он просто… не мог уйти, не сказав ей наконец правду — после стольких лет молчания.
И да, это была Фостер, поэтому она вполне могла убедить себя, что он сделал это только «по-дружески».
У неё был удивительный талант доводить «не обращать внимания» до восхитительно нового уровня.
Но Киф был почти уверен, что она поймёт, что именно он пытался сказать.
Вот только он не имел ни малейшего представления, как она отреагирует.
Возможно, она покраснеет.
Возможно, сморщится.
Возможно, засмеётся так сильно, что промочит свои легинсы.
Или она скомкает записку и выбросит её, надеясь, что он останется в мире людей, и им никогда не придётся разбирать ту гору неловкости, которую он навалил на их дружбу.
Или может, она побежит прямиком к Фитцу и расскажет ему всё — и Фитци начнёт ревновать и наконец поймёт, каким дураком он был, упустив её. Затем он станет умолять о прощении, и после очень долгих извинений Фостер скажет, что он всегда был тем, кто заставлял её сердце трепетать.
И Фитци заправит её волосы за ухо, а она прикусит губу, когда он наклонится ближе, и…
Киф даже не пытался скрыть свою дрожь.
Здесь всё равно никого не было, кто мог бы упрекнуть его в ревности — или пристыдить за то, что он просто сидел в стороне и позволил Фитцфи случиться.
Как будто он должен был вломиться между ними с криком: «НЕТ! ВЫБЕРИ МЕНЯ!»
Софи заслуживала большего.
Она должна была сама выбирать, кого захочет, без того, чтобы кто-то боролся за неё, как за главный приз на Чемпионате по пятнанию.
И… она выбрала Фитца.
Киф знал это точно.
Такой уж это был жестокий бонус его дара эмпата.
Он понимал чувства Фостер лучше, чем она сама.
Хотя, в последние разы, когда он был рядом с ней, её чувства к Фитцу были… другими.
Немного обиды.
Немного грусти.
Определённо разочарование.
Даже немного злости.
Словно её влюблённость начинала угасать.
Но под всем этим по-прежнему оставалось много всякой ерунды. Так что Киф был почти уверен, что это лишь вопрос времени, пока Фитци не найдёт способ всё исправить.
Пара таких же слащавых подарков, которые он уже так хорошо научился дарить, множество извинений. И Фитцфи снова будут вместе во всей своей мощи.
Руки Кифа сжались в кулаки при этой мысли — что было просто нелепо!
Весь этот мысленный процесс был нелеп!
Сколько времени он только что потратил, размышляя о своей дурацкой безответной любви?
Гораздо дольше, чем он потратил на попытки понять, как пережить эту ночь, не став легкой закуской для голодного зверя.
И уж точно больше, чем он мог выдержать среди людей, прежде чем хотел выплеснуть контроль над их разумом.
Это то, на чём ему нужно было сосредоточиться.
Решать эти проблемы.
Только не эта жалкая тоска.
И всё же… думать о Фостер было действительно отличным решением.
Пока он стоял здесь, размышляя о том, что она могла или не могла чувствовать, он не мёрз, не замечал, как усиливается ветер, и даже не осознавал, что зубы продолжают стучат.
Что если это и был ключ к решению всей проблемы с хаосом-человеческих-эмоций?
Может быть, если он будет держать свои мысли сосредоточенными на Фостер, когда окажется среди людей, он сможет игнорировать весь этот посторонний шум, который будоражит его чувства и выводит из себя.
План казался стоящим попытки — особенно если это могло бы стать его билетом в тёплую постель, вместо лагеря на снеженной горе, с риском упасть с дерева или быть съеденным.
Но чтобы перестраховаться, он запомнил, какая грань привела его сюда. Так у него был гарантированный способ сбежать в одиночество, если операция «Отвлекающий маневр Фостер» закончится эпичным провалом.
— Ого, неужели я и правда это сделаю? — пробормотал он, поворачивая кристалл к другой случайной грани.
Это казалось ужасной идеей.
Но такие вещи были его коньком.
И, возможно, это было достаточно безрассудно, чтобы сработать.
Он сделал последний успокаивающий вдох, поднося проводник к свету.
— Ну что ж, вперёд, — прошептал он, когда тепло окутало его и унесло. — Даешь волю Фостер-Чувствам!


























ГЛАВА 4
«ДУМАЙ О ФОСТЕР, КИФ» — напоминал он себе, когда его перенесло в место, которое оказалось холодным, шумным и мокрым, а целая лавина эмоций тут же попыталась смять его, словно стадо разъярённых стегозавров.
Думай о Фостер.
Думай о Фостер.
«Но не в навязчивом смысле», он счел нужным это пояснить. «Зачем превращать и без того странную ситуацию в нечто ещё более нелепое?»
Он просто парень, который думает о своей подруге. Которая, к тому же, добрая, красивая, храбрая, умная и ещё миллион других качеств, которые делают её самым лучшим эльфом. Ну, знаете, чтобы не было соблазна выплеснуть свои странные способности на толпу ни в чём не повинных людей.
Грустный смешок подкатил к его горлу, но он подавил его, чтобы с него не соскользнула пара случайных команд.
Думай о Фостер.
Думай о Фостер.
Думай о Фостер.
Наверное, она бы поняла, где он находится, ведь огромная зеленовато-голубая башня и гигантские водопады вдали выглядели довольно узнаваемо.
Вокруг собралась огромная толпа, одетая в яркие синие накидки поверх одежды, чтобы, как предположил Киф, восхищаться величием пейзажа.
Он ничего не слышал из-за рева падающей воды.
Но в воздухе висело смутное чувство благоговения, более густое, чем туман, окутывающий всё вокруг.
Киф также чувствовал раздражение — похоже, из-за того, что воющий ветер не давал ему покоя, а всё вокруг было мокрым и зябким.
Где-то на заднем плане ощущалась нервозность, отчего слегка скрутило живот.
И…
«Это не думать о Фостер!»
Киф стряхнул с волос капли воды, вытирая лицо, и сделал медленный вдох, чтобы успокоиться.
«Ладно. Если бы Фостер была здесь, она, скорее всего, сказала бы, зачем всё носят эти уродливые синие штуки».
Может, чтобы одежда не промокала?
Если так, похоже, она не особо помогала.
Его взгляд снова упал на промокшую толпу, и голова у него начала кружиться.
Слишком много людей.
Слишком много эмоций.
Слишком много тумана, ветра и шума.
Это было чересчур.
Он…
«Нет, стоп!»
Очевидно, размышления о Фостер с оговорками «если» и «возможно» не были достаточно эффективными.
Если он хотел, чтобы Операция «Отвлекающий маневр Фостер» сработала, нужно было уйти в полноценный режим фантазий.
Он сделал ещё один глубокий вдох и представил, что Фостер стоит прямо рядом с ним, робко улыбаясь.
Её волосы развеваются на ветру, щекоча щеки, а она убирает их за ухо, прежде чем протянуть ему руку.
— Держись за меня, — крикнула она сквозь грохот воды. — Нам нельзя терять друг друга.
Киф сосредоточился на своей ладони, воображая, как ее тёплые и мягкие пальцы переплетаются с его, закрыл глаза и его сердце пропустило пару ударов.
Это уже был новый уровень жалкости.
Но… кажется, это действительно помогло!
Чем сильнее он верил, что Фостер стоит рядом с ним, тем легче становилось игнорировать всё остальное.
Он представил, как её накидка липнет к рукам, так же, как его мокрая туника сейчас прилипает к нему, и как она другой рукой дёргает свои ресницы.
Она всегда делала это, когда нервничала, хотя иногда старалась сдерживаться, чтобы никто не догадался, что она чувствует.
Но Киф всегда знал.
Это было одной из вещей, которые привлекли его внимание, когда они впервые встретились.
Он тогда зависал в своём любимом месте, чтобы сбежать от уроков, когда по коридору пронёсся ураган паники, за которым следовала ученица, которую он никогда раньше не видел. И он не мог решить, что было круче: чувствовать её эмоции без контакта или познакомиться с загадочной новенькой.
С тех пор он стал президентом фан-клуба Фостер.
И, возможно, однажды…
Он не дал себе договорить. Но надежда всё равно наполнила его грудь, заглушая всё остальное — что было супер-нелепо, но в то же время похоже на победу.
«Так держать!» приказал себе Киф, когда толпа начала двигаться вперёд. «Думай о Фостер!»
Он попытался разглядеть, куда направлялась толпа, но стоило открыть глаза, как реальность навалилась с новой силой. Поэтому он снова заострил своё внимание на воображаемой сцене, где Фостер тянет его за руку и говорит:
— Пойдём в эту сторону.
Толпа становилась всё гуще, люди двигались следом друг за другом.
— Нам нужно найти, где можно взять такую синюю накидку, — предложила Фостер. — Ты должен слиться с толпой.
Киф рискнул обвести взглядом окрестности в поисках палатки или магазина, где продавали бы эти накидки, но толпа закрывала обзор.
Зато он заметил группу людей примерно его возраста. У некоторых из них синие накидки были просто перекинуты через плечо, а не надеты. Киф ускорился и постарался двигаться в их ритме, чтобы выглядеть как один из них.
«Держи голову опущенной и не привлекай внимания».
Простой план, пока он не поскользнулся в луже и чуть не впечатался лицом в фонарь.
Щёки у него запылали. Он представил, как Фостер хохочет над его неуклюжестью. После всех подколок, которые он отпускал в её адрес за её же неловкость, он это точно заслужил.
«Смотри под ноги».
В какой-то момент он уже не мог понять, чей это голос звучит у него в голове — его или Фостер. Но это было идеально.
«Дружное УРА иллюзиям!»
Он представил, как обнимает её за плечи, чтобы удержать равновесие, разглядывая окружающих. Но фантазия распадалась на куски, и собрать её воедино было непросто.
Он знал, что дорожка огорожена железными поручнями. На одной стороне была река. А толпа становилась всё больше и больше.
— Не думай о них, — приказал голос Фостер. — Смотри на небо. Видишь, какое оно яркое?
Даже сквозь плотные серые облака, закрывающие солнце, Киф заметил, что сейчас было намного светлее, чем в лесу, где он только что был. Это казалось невероятно странным.
Он совсем забыл, что люди ещё не придумали, как сделать так, чтобы все города находились в одном часовом поясе.
— Ты привыкнешь, — уверила его Фостер.
Киф сомневался. Но, возможно…
Он снова споткнулся — на этот раз о чью-то ногу.
Ярость от столкновения хлестнула его чувства, когда он отшатнулся назад и схватился за поручень, чтобы не упасть.
Он не сразу понял, что толпа остановилась.
И люди выстроились в очередь.
— Нужно выяснить, чего они ждут, — заметила Фостер.
Единственное, что он увидел, была вывеска с надписью: «ДЕВА ТУМАНА»1, но это не сильно помогло.
Может, так назывался один из водопадов?
Странное название, но люди любят свои необычные мифы и легенды, так что, возможно, они верили, что в воде живёт какая-то волшебная дева.
Перед его глазами вспыхнул образ, который он где-то видел: рисунок девочки с рыжими волосами и зелёным рыбьим хвостом. Он хотел спросить у Фостер, правда ли люди представляют русалок именно так.
Но её здесь не было. И стоило этим мыслям появиться, как реальность обрушилась на него с силой водопада.
Эмоции нахлынули новым потоком со всех сторон, заставляя его голову раскалываться, а живот скручиваться. Горло сжалось от жгучей команды.
НЕТ!
ДУМАЙ О ФОСТЕР!
Киф закрыл глаза и представил её лицо, позволяя своей фотографической памяти восстановить каждую мелочь.
Каждую золотую искорку в её глазах.
Каждый тёплый оттенок коричневого.
Ему уже приходилось рисовать Фостер несколько раз — часть его проекта по записи воспоминаний, где он пытался разгадать, что его мать скрыла от него.
Но он так и не смог передать глубину её взгляда.
Её глаза излучали слишком много силы.
И интереса.
И напряжения.
Они были поистине завораживающими.
Как и она сама — но она совершенно этого не осознавала.
Киф понимал, почему.
Она выросла с мыслями детей в голове, завидующих ей и ненавидящих её за то, что она другая. Со временем все эти оскорбления стали казаться ей правдой.
Вот почему Киф хотел бы как следует врезать Черному Лебедю за всё, через что они заставили её пройти.
Оставили её одну в мире, где она никогда бы не стала своей, дали ей силы, которые она не могла понять и контролировать, и позволили ей верить, что это всё её вина.
Конечно, Чёрный Лебедь дал ей семью, заботящеюся о ней, — но ведь они знали, что позже лишат ее этого. Она потеряет всё, снова окажется в месте, где ничего не знает, а множество эльфов захочет её убить.
А затем от неё ожидали, что она спасёт всех.
Что она решит проблемы тысячелетней давности — без какого-либо плана.
И снова и снова будет рисковать своей жизнью.
Толпа двинулась вперёд, и Киф, опустив взгляд на ноги, пошёл следом, стараясь отвлечься, подсчитывая, сколько раз Фостер была на грани смерти.
Она была похищена.
На неё и Силвени напали возле укрытия Черного Лебедя.
И кто может забыть морозную битву на Эвересте, когда он впервые узнал, что всё это затеяла его дорогая мамочка?
Затем король Димитар пытался их убить в Равагоге.
А Финтан и Брант обрушили замок в Люменарии.
Потом его мама пыталась утопить всех в Атлантиде.
Кифу совсем не хотелось вспоминать нападение Амбер или то, как долго Фостер пролежала в Здравпункте, борясь с жутким эхом.
А потом им пришлось сражаться с целой армией кровожадных мутантов-троллей.
И, конечно, все жуткие вещи, которые происходили в Лоамноре.
И это ещё не считая моментов, когда её аллергия чуть не прикончила её.
Или когда Чёрный Лебедь заставил её перезагрузить способности.
Честно говоря, последние случаи злили Кифа сильнее, чем всё, что сделали Незримые.
Да, его мама и её приспешники в черных мантиях были жестокими и злыми — но хотя бы все согласились, что они злодеи.
А Чёрный Лебедь должен был быть героями.
Все доверяли им и следовали их указаниям — хотя всё, чего они хотели, это чтобы все сидели на месте и читали кучу скучных книг, пока Незримые совершали свои безумства.
Кифу было интересно, как мистер Форкл и остальные отнеслись к пожару на складе Незримых, который устроила Фостер.
Праздновали, как и должны были?
Или отчитывали её за излишнюю безрассудность?
Наверное, и то и другое.
И если он прав, то он надеялся, что Фостер постояла за себя и сказала им всё, что думает...
Голос выдернул его обратно в реальность, и мозгупонадобилось несколько секунд, чтобы понять: кто-то заговорил с ним.
Человек.
Киф поднял взгляд и увидел, что собирался пройти через какую-то узкую конструкцию, но дорогу перекрыл мужчина в тёмно-синей рубашке.
У мужчины была морщинистая, дряблая кожа, густые белые брови и блестящая лысина. И если бы челюсти Кифа не были так сильно сжаты, он наверняка бы выпалил: «Ого, я совсем забыл, как странно выглядят старые люди!»
Может, и хорошо, что он сейчас боролся с командой, звучащей в голове.
Но всё-таки этот человек явно задал ему вопрос, а ответить было нечем. И уйти тоже некуда.
Толпа уплотнилась позади, а по бокам путь закрывали металлические перила.
Если бы здесь была Фостер…
«СТОП, НИКАКИХ "ЕСЛИ"! ПРОДОЛЖАЙ ФАНТАЗИРОВАТЬ!»
Но Киф больше не мог это делать.
Его мозг разрывался в разные стороны, и больше всего ему хотелось перелезть через эти перила и БЕЖАТЬ, БЕЖАТЬ, БЕЖАТЬ!
Хотя, его паника заглушала остальные эмоции.
Всё, что он ощущал, — это бешеный стук сердца и прерывистое дыхание.
Всё, что он слышал, — это пульс, гремящий в ушах, и обрывки слов, среди которых он уловил «билет» и «дождевик».
И да, он мог бы взять свой путеводитель и прыгнуть прочь, устроив такое шоу, которое сделало бы его местной легендой и сильно упростило бы его маме задачу найти его.
Но если он хотел, чтобы план сработал, ему нужно было найти способ взаимодействовать с людьми.
Поэтому он заставил себя встретиться взглядом с мужчиной и медленно прикрыл рукой ухо, надеясь, что тот поймёт:
— Простите, не расслышал.
Мужчина кивнул и что-то сказал, но его слова заглушил особенно сильный порыв ветра. Тогда он указал на группу, к которой пытался примкнуть Киф, и крикнул:
— ВЫ С НИМИ?
Группа уже переходила какую-то рампу, и на всех были надеты синие накидки.
Киф прикусил губу.
Лгать, возможно, было не самым умным решением, но другой идеей был только побег. Поэтому он коротко кивнул и задержал дыхание.
Старик какое-то время внимательно изучал его взглядом, затем пожал плечами.
— ПОСПЕШИ! МЫ УЖЕ ОТПРАВЛЯЕМСЯ.
Киф понятия не имел, что это значило, но человек отступил, чтобы дать ему пройти, и он поспешил догнать остальных.
Как только его ноги ступили на рампу, он пожалел о всех своих решениях.
Пол слегка качнулся, и это чувство оказалось ему слишком знакомо.
Лодка.
Он поднялся на лодку.
На ЧЕЛОВЕЧЕСКУЮ лодку.
Разве не полно таких лодок лежит на дне океана?
— Добро пожаловать на «Деву Тумана», — раздался голос из спрятанных где-то динамиков.
Киф резко обернулся, но путь назад уже был перекрыт тем стариком.
Все нормально.
Это вполне надежная лодка.
Которая направляется к трём гигантским водопадам...
— Добро пожаловать на «Деву Тумана», — повторил голос.
«Расслабься», сказал он себе. «Чувствуешь, как все вокруг воодушевлены?»
Нервозность, которую он ловил ранее, исчезла, сменившись почти осязаемым гулом предвкушения.
Могли ли бы люди так себя чувствовать, если бы боялись утонуть?
Наверное, нет.
Но они слишком сильно доверяли своим технологиям, куда больше, чем он.
Плюс, они, вероятно, не страдали морской болезнью...
Его желудок сжался, как только он вспомнил свои мучения на странном плавучем доме Леди Каденс.
Тогда он буквально свалился на палубу, свернувшись в дрожащий, потный комок — и это после того, как он выпил желчеплод.
А теперь у него не было даже самого простого эликсира от тошноты.
Громкий гудок оповестил о начале движения, и лодка дернулась вперед. Киф едва успел ухватиться за поручень, чтобы не упасть.
Ему ни за что не следовало отпускать руки, даже чтобы достать свой путеводитель.
— Пожалуйста, держите руки и ноги внутри лодки, — предупредил голос.
Киф лишь крепче сжал поручень.
Лодка устремилась в сторону водопадов, и туман вскоре превратился в настоящий ливень.
«Это ничем хорошим не закончится».

















ГЛАВА 5
ХОРОШАЯ НОВОСТЬ БЫЛА В ТОМ, ЧТО КИФ выжил, и его вырвало всего один раз до того, как лодка вернулась к причалу, и он смог ослабить свою смертельную хватку на поручне, чтобы переместиться обратно на хорошую, надежную гору.
Ладно, хорошо, он блевал дважды.
Ну... трижды, если считать небольшой порыв, который он случайно проглотил, а потом отрыгнул обратно. Но он очень старался об этом не думать.
Так же, как он пытался изо всех сил не думать о плохой новости.
Операция «Отвлекающий маневр Фостер» оказалась грандиозным провалом.
Да, он выдержал неожиданное речное приключение, не срываясь на команды перед ничего не подозревающими людьми, но он также случайно оказался на переполненной лодке, петляющей вокруг огромных водопадов, и промок до нитки настолько, что теперь каждый его шаг сопровождался хлюп-хлюп-хлюпающим звуком мокрых ботинок.
Очевидно, думать о Фостер работало только тогда, когда он полностью игнорировал всё остальное. А как ему вообще теперь функционировать или делать то, что нужно, если он вынужден бродить, полностью отрешённый от реального мира?
К тому же, всё время общаться с Воображаемой Софи вряд ли пойдёт на пользу его рассудку.
«Я найду другой способ», — пообещал он себе, хотя больше всего на свете ему хотелось зарыться в сосновые иголки и хмуриться на звёзды.
Не помогало и то, что его голова теперь заполнилась непрерывным хором: «КИФ! КИФ! КИФ!»
Это началось через несколько секунд после того, как он вернулся на гору, и звук был настолько громким, что он обернулся, ожидая увидеть Силвени, парящую в небе.
Но не было никаких признаков его любимого блестящего аликорна.
Он не знал, что Силвени может передавать мысли ему, и на мгновение его даже соблазнило снять блокировку, чтобы убедиться, что с Фостер всё в порядке.
Но потом он понял, что эти вызовы не звучат как панические.
Они казались раздражёнными и обеспокоенными, как будто Силвени собиралась прочитать ему лекцию, как чрезмерно заботливая мамаша, а у него не было на это сил.
Так что он её игнорировал.
Ну, по крайней мере, пытался.
Силвени не собиралась облегчать ему задачу.
Присоединились даже близнецы, оглушая его мозг своими пронзительными воплями: «КИФ! КИФ! КИФ!»
Часть его хотела улыбнуться.
Другая часть — закрыть уши и биться головой о ближайшее дерево.
И крохотная часть, которой он не гордился, задавалась вопросом, почему он слышит Силвени, а не Фостер.
Может, она натравила на него аликорнов, чтобы заставить его переживать, что случилось что-то плохое?
Или она слишком злилась, чтобы говорить с ним?
Или, что хуже, слишком стыдилась после прочтения его записки?
Или, может, она была с Фитцем, и они слишком заняты воссоединением, чтобы...
— Хватит! — сказал он себе, прерывая поток мыслей прежде, чем они могли полностью вышли из-под контроля. — Никаких больше размышлений о Фостер.
Он уже усвоил на горьком опыте, что это не помогает. А теперь он был один на тёмной горе посреди ничего, без малейшего понятия, как пережить ночь, не превратившись в Кифсульку.
Воздух был настолько холодным, что он мог видеть маленькие облачка своего дыхания, что ощущалось особенно замечательно в промокшей одежде. А вокруг было слишком много шорохов и царапающих звуков — плюс угрожающее завывание где-то вдалеке.
Деревья тоже стали выглядеть куда менее надёжными, когда он представил себе ночной сон на их ветках.
— Почему этот проводник вообще ведёт сюда? — проворчал он, пнув замёрзшую землю своим мокрым ботинком.
Это был ограниченный проводник из синего кристалла, выданный его отцу Советом для выполнения официальных заданий в Запретных городах. Разве это не должно было означать, что грани ведут в действительно важные места в мире людей?
Если только на этой горе не было чего-то особенного, а он просто этого пока не заметил...
Он развернулся вокруг своей оси, но в темноте не мог видеть слишком далеко.
Может, если он осмотрится, то найдёт что-то полезное — например, уютный домик с мягкой кроватью, кухней, полной восхитительной еды, и огромной вывеской: «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ, ГОСТИ!»
Хотя Киф бы согласился и на заброшенную хижину.
Или пустую пещеру.
Он обхватил себя руками, но это только сильнее прижимало холодную мокрую одежду к коже. А хлюп-хлюп-хлюпающий звук его ботинок звучал гораздо громче, когда он медленно шел по скользкому склону.
Каждый раз, когда трескалась ветка, он замирал, ожидая, что на него бросится бешеное животное.
Но ничего не происходило.
На самом деле, прогулка была жалкой, но относительно спокойной.
Никаких зверей.
Никаких ориентиров.
Только ледяной ветер и бесконечные деревья.
И ещё деревья.
И, о, смотрите-ка, ещё деревья!
А вон там, кто бы мог подумать?
ЕЩЁ БОЛЬШЕ ДЕРЕВЬЕВ!
А впереди?
Стоп.
Киф резко остановился, выпуская огромное облако пара изо рта.
Может, это тени играли с ним злую шутку, но...
Похоже, среди ветвей скрывалась маленькая каменная постройка.
Он осторожно подошел ближе и...
Хижина!
Он нашел хижину!
Очень темную, очень тихую хижину, хотя невозможно было понять, то ли там никого не было, то ли хозяева мирно спали.
Толстые занавески скрывали маленькие окна, а дверь была плотно закрыта.
Но когда Киф закрыл глаза и попытался ощутить чьи-то эмоции рядом, он почувствовал только свою собственную глупую надежду на то, что действительно нашел тёплое место!
И когда он подошел к двери и прижал ухо к дереву...
Тишина.
Так...
Что теперь?
Он был почти уверен, что у людей существуют законы, запрещающие входить в чужой дом без разрешения. И если кто-то всё-таки был внутри, они наверняка проснутся и начнут паниковать.
Но что ему делать?
Постучать?
Встретить того, кто откроет дверь, взглядом полным отчаяния и надеяться, что они пустят странного парня, который не говорит, но всё время трёт виски, потому что не может заглушить назойливые передачи аликорнов?
Если бы он мог хотя бы воспользоваться своим голосом, он бы рассказал им...
На самом деле, он не был уверен, что именно могло убедить человека пустить его в дом посреди ночи.
У людей в Запретных городах было особенно сильное чувство настороженности перед незнакомцами.
И выглядел он, мягко говоря, подозрительно в своей эльфийской одежде.
Конечно, это была всего лишь синяя туника и серые брюки, но для человеческого взгляда они наверняка выглядели странно.
Хотя всё это не имело значения, если хижина была пуста.
Оставалось только проверить.
Он пристально посмотрел на дверь, сделав несколько глубоких вдохов, прежде чем поднять руку и тихо постучать.
Звук был едва слышен, но всё равно заставил его вздрогнуть.
«Всё будет нормально. Я справлюсь».
Он повторял это про себя, пока ждал.
И ждал.
И ещё немного.
Прошла ещё одна долгая минута — это могло означать, что хижина пустует.
Или его жалкий стук оказался недостаточно громким, чтобы разбудить тех, кто был внутри...
Киф вздохнул и потер руки, пытаясь согреться, прежде чем заставить себя постучать громче.
Тишина снова растянулась, и он прокашлялся, прежде чем хрипло произнести:
— Ау.
Может, сам факт, что он смог воспользоваться голосом без особых усилий, доказывал, что его инстинкты знали — рядом никого нет.
Или он просто отчаялся.
Температура продолжала падать, и он мог поклясться, что чувствует, как в его волосах образуются кристаллы льда.
— Кто-нибудь здесь? — снова спросил он, шевеля пальцами ног в попытке вернуть чувствительность.
Никакого ответа.
Никаких шагов.
Никаких звуков.
— Похоже, дома никого нет.
Почему-то произнесенные вслух слова показались более убедительными.
Киф протянул руку к двери, но замер, едва не коснувшись отполированной латунной ручки.
А что, если она заперта?
Скорее всего, так и было.
Люди отличались сверхсекретностью.
И хотя Киф не переставал дрожать, он не мог оправдать взлом окна, чтобы попасть внутрь.
Но что, если дверь не заперта?
Это стоило проверить.
С другой стороны... он правда собирался зайти в чужой дом, снять обувь, развесить мокрую одежду сушиться и лечь спать?
«ДА», закричал его замерзающий мозг. «Всего на одну ночь, и если я постараюсь ничего не трогать и уберусь перед уходом, они, наверное, даже не узнают, что я здесь был!»
Хотя было бы немного странно, если бы они этого не заметили... не так ли?
Казалось, он хотя бы должен оставить записку, чтобы поблагодарить хозяев.

Извините, что вошёл без разрешения! Не волнуйтесь, я ничего не украл!
— Просто случайный парень, который переночевал в вашем доме.

Да, хорошо.
Пожалуй, не лучшая идея.
Но нужно было что-то сделать, чтобы компенсировать вторжение в их личное пространство.
Он выпрямился, вспомнив, что его рюкзак был набит мамиными украшениями.
Он собирался их продать, чтобы купить еду и все необходимые вещи, но взял достаточно, чтобы оставить одно здесь.
Хозяева дома, возможно, всё равно подумают, что странно найти на столе ожерелье и записку с простым «Спасибо!», — но у Кифа было чувство, что они смирятся, как только увидят сверкающие камни.
К тому же, свежая волна волчьих завываний эхом разносилась в темноте — и теперь они звучали гораздо ближе.
— Ладно, — решительно сказал Киф, выдыхая очередное огромное облако пара, и поправил рюкзак на плечах. — Одну ночь здесь, а утром придумаю новый план.
Он повернул дверную ручку, прежде чем успел передумать.
























ГЛАВА 6
— ПРИВЕТ? — ПОЗВАЛ КИФ, УДИВЛЁННЫЙ, что его голос звучал так ровно.
Он был ещё больше удивлён, когда дверь действительно оказалась не заперта.
Ручка остановилась на полпути, и Киф подумал, что на этом всё закончится. Но потом он услышал мягкий щелчок, и дверь скрипнула, открываясь.
Он осторожно заглянул внутрь.
— Эм... надеюсь, ничего, если я зайду. На улице очень холодно, и, кажется, я только что слышал, как воет стая йети.
Он хотел стукнуть себя по лбу, вспомнив, что люди считают йети вымышленными.
Отлично.
Почему он просто не сказал «волки»?
— Эм, я хотел сказать... А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А!
Яркий свет заполнил комнату, и Киф поспешно прикрыл глаза руками.
Когда зрение наконец вернулось, он ожидал увидеть разъярённого человека, целящегося в него каким-нибудь оружием.
Но в домике никого не оказалось.
Наверное, он активировал датчик движения, включивший гигантскую серебряную люстру.
Киф рухнул на дверной косяк, дожидаясь, пока сердце перестанет бешено колотиться.
— Ну, по крайней мере, можно с уверенностью сказать, что тут никого нет, — пробормотал он.
Его крик мог бы разбудить даже спящего гулона.
На самом деле, он не удивился бы, если бы Силвени услышала его даже из Хэвенфилда.
К тому же, когда Киф смог разглядеть домик, стало видно, что здесь давно никто не жил. Всё покрыто слоем пыли, а воздух застоялся, как будто окна не открывали несколько месяцев.
Поэтому он надеялся, что никто не появится, пока он будет тут тусоваться.
— Ладно, — сказал Киф, когда дверь за ним закрылась, и тепло домика окутало его. — Значит, это мой дом на ночь. Кто бы мог подумать, что он окажется таким... шикарным?
Он ожидал увидеть грубую деревянную мебель и несколько безвкусных безделушек. Но уж точно не изящные стеклянные столы, белоснежные кресла, плетёные ковры и огромные серебряные вазы с аккуратно расставленными ветками.
Даже обувь у двери не была походными ботинками.
Они стояли на блестящей металлической стойке и выглядели как пара туфель, которые надевают с элегантным костюмом.
Да и домик оказался куда больше, чем выглядел снаружи.
С фасада он казался маленьким и состоял из одной комнаты. Но внутри пространство тянулось до огромной стены с окнами, из которых открывался вид на озеро, залитое лунным светом. В углу виднелась лестница, ведущая на чердак под деревянными балками карниза.
Но кухни видно не было.
Его живот недовольно заурчал.
— Должны же здесь быть какие-то закуски, — сказал он, жалея, что не взял с собой хотя бы немного еды. — Кто бы ни владел этим местом, он ведь должен что-то есть, правда?
На самом деле, похоже, владелец больше приходил сюда рисовать.
Возле стены с окнами были выставлены мольберты и табуреты, на серебряных полках стояли контейнеры с кистями и красками, а также стопки чистых холстов самых разных размеров.
Киф поставил рюкзак на пол и стянул мокрые ботинки, чтобы не пачкать ковры, пока направлялся к одной из начатых картин — пейзажу озера на рассвете.
Это было довольно неплохо.
Стиль был странным, с толстыми и размашистыми мазками, но, каким-то образом, он идеально передавал свет. Киф почти ощущал, как первые лучи солнца танцуют по зеркальной глади воды.
— Касс, — пробормотал он, читая подпись внизу одной из завершённых картин, лежавших под мольбертом — снежного пейзажа того же озера. — Ну... спасибо за то, что приютили, Касс. Обещаю, ничего не испорчу.
Наверное, он должен был смущаться от того, как много разговаривает сам с собой, но никто же его не слышал.
И было круто снова говорить без усилий.
Он почти чувствовал себя нормальным.
Его голова была даже подозрительно тихой.
Передачи от Силвени прекратились, так что либо она оставила его в покое, либо готовила новую атаку.
Киф никак не мог решить, что из этого хуже.
— Ладно, — пробормотал Киф, проводя пальцами по мокрым волосам, стараясь придать им свою привычно-растрёпанную форму. — Пора сосредоточиться.
Он всё ещё был насквозь промокшим, уставшим и голодным, и поиск еды казался самой лёгкой задачей — даже если копаться в шкафах Касса выглядело немного неправильно.
Можно ли считать это кражей, если он съест найденную еду?
Его желудок издал особенно отчаянный рык.
— Я оставлю две штуки украшений, — пообещал он, обводя взглядом комнату и замечая, что Касс нигде не повесил свои картины.
На стенах висели только сверкающие серебряные зеркала, так что, возможно, Касс считал свои работы недостаточно хорошими.
Или он просто предпочитал смотреть на себя.
— Итак, если бы я был Кассом, — сказал Киф, пытаясь взглянуть на домик чужими глазами, — я бы наверняка хранил еду... здесь.
Он подошёл к большому серебристому шкафу и осторожно открыл зеркальные дверцы.
— Нет, оказывается, я бы хранил здесь кучу скучных книг.
Большинство из них были об Импрессионизме — что бы это ни значило. Но на нескольких полках стояли альбомы для зарисовок, каждый с указанным на корешке годом.
— Хм, похоже, Касс старикан.
Там было как минимум шестьдесят лет скетчбуков, плюс несколько ещё запечатанных, ожидавших, пока Касс их заполнит.
Киф не удержался и заглянул в один из старых альбомов.
— Ух ты, он явно обожает это озеро.
Он рисовал его карандашом.
И тушью.
И акварелью.
И углём.
И пастелью.
Следующий альбом был тем же самым.
И следующий тоже.
И ещё один.
Качество рисунков улучшалось от книги к книге, так что, безусловно, практика приносила плоды. Но Касс провёл слишком много времени, рисуя одно и то же место, что казалось странным выбором, учитывая, что люди живут всего около восьмидесяти лет.
Киф подумал, что он бы, скорее, хотел вместить как можно больше новых впечатлений, а не повторять одно и то же снова и снова.
Хотя, возможно, ограниченное время заставляет человека сосредоточиться.
И Касс, похоже, действительно сосредоточился.
Киф пролистал ещё несколько альбомов, и там было только одно озеро, озеро и ещё больше озера.
Тем временем его живот скрутился в крохотный болезненный комок.
— Ладно, понял, хватит уже со скетчбуками, — сказал он своему желудку, пробивая, вероятно, новое дно в Разговорах С Самим Собой. — Здесь точно должна быть заначка с едой.
Он направился к лестнице, надеясь, что на мансарде окажется гигантская кладовая или, может быть, шкаф с сухой одеждой — даже если брать её без разрешения казалось странным.
— Я же оставлю две штуки украшений, — напомнил он себе. — А одежду сложу аккуратно рядом с запиской. К тому же постараюсь выбрать что-то такое безвкусное, что он всё равно, вероятно, никогда бы не надел.
Вполне честная сделка — хотя это не имело значения, ведь всё, что он нашёл на мансарде, была кровать.
Огромная, невероятная кровать с мягким белым одеялом и горой пушистых подушек, на которой хотелось забыть про поиски еды и закопаться под одеяло.
Но его желудок издал бурлящий, булькающий звук, больше похожий на угрозу.
В углу он также заметил прикроватную тумбочку с тремя ящиками, которые стоило проверить.
— О, вау. Ещё больше скетчбуков, — простонал Киф, открыв верхний ящик. — Дай угадаю, что в следующем.
Он потянулся за ручкой среднего ящика и...
— СТОЯТЬ! ПОХОЖЕ, У НАС ЕСТЬ ЕДА!
Правда, трудно было понять, точно ли это она.
На обоих пакетах были нарисованы маленькие трубчатые штуки, выглядевшие вполне съедобно — это внушало надежду. А ещё они назывались Читос2, что звучало как еда.
Но на упаковке был изображён гепард в солнечных очках, так что кто знает, какую дикость он собирался попробовать.
Если бы здесь была Фостер, она бы сказала ему, что выбрать: Пылающе Острые3 или Сырные. Но ему придётся решать самому. И раз уж на Пылающе Острых были изображены языки пламени, Сырные казались более безопасным вариантом.
— Не забывай, ты оставишь сверкающие украшения, чтобы расплатиться, — пробормотал Киф, борясь с шуршащим пакетом. — Блеск делает всё лучше, правда?
Ему потребовалось больше усилий, чем он ожидал, чтобы разорвать верхний шов, и мягкое шшшшшш выпустило аромат, который слишком сильно напоминал запах ног.
— Не самое лучшее начало моего знакомства с Читос. И… вау, они оранжевые!
Яркий порошок прилип к пальцам, когда он взял одну штуку и понюхал.
Его желудок заурчал.
— Ладно, желудок, я тебе доверяю, — сказал он, отправляя её в рот. — Хм.
На большее он не нашёл слов.
На вид она напоминала гигантскую гусеницу, а на вкус была солёной и острой — немного как сыр, но куда суше, резче и хрустящее.
Он съел ещё одну и пожал плечами.
— Не знаю, что это, но вкусно.
Через пару минут пакет был пуст. Он даже слизал пыльцу Читос с пальцев. Потом уставился на пакет с Супер острыми, размышляя, насколько он смел.
— Думаю, оставлю это приключение на завтра.
В тумбочке остался ещё один ящик, который Киф не проверил, и он надеялся, что именно там Касс держит десерты — желательно те самые шоколадные Динг Донги4, которые он давно мечтал попробовать, потому что как можно не любить еду под названием Динг Дон?
К сожалению, там оказалось ещё больше альбомов для зарисовок.
— Ладно, Касс, тебе нужно завести новое хобби.
Он уже собирался захлопнуть ящик, когда заметил на дне серебристый футляр на молнии. И когда заглянул внутрь…
— Ух ты. Это куча человеческих денег.
Стопка была не меньше дюйма толщиной, а купюры были разных цветов, так что, видимо, это была смесь разных валют.
Там также лежал маленький прямоугольник с напечатанным набором цифр и именем КАСС ЛОРДЕМАН — видимо, способ Касса сказать: «Не трогай, это мои деньги!»
Киф отложил карточку в сторону и начал пересчитывать купюры, убеждая себя, что просто хочет разобраться в номиналах.
В конце концов, ему нужно научиться считать человеческие деньги, если он собирается ими пользоваться, правда?
Но чем больше он листал стопку, тем больше задумывался…
«А насколько плохо будет, если я возьму чуть-чуть с собой?»
Он мог бы оставить третье украшение — это точно стоило бы больше, чем небольшая сумма наличных, которую он собирался взять.
Он определённо не собирался забирать всё.
Просто... немного.
Но стоило ему представить, как он засовывает деньги в карман, как внутри всё сжалось от угрызений совести.
— Я уже съел его Читос, — пробормотал Киф. — И собираюсь спать в его кровати.
Конечно, было бы неплохо иметь немного денег, хотя...
Ему нужно будет купить больше еды.
И человеческой одежды.
И он всё ещё не знал, как общаться с людьми дольше нескольких минут — не говоря уже о том, как найти кого-то, кто купит украшения, и договориться о честной цене.
И это дало бы ему только один вид денег.
Вероятно, ему понадобится больше, ведь он будет постоянно перемещаться.
Киф вздохнул.
— Почему делать правильные вещи иногда так тяжело?
Домик не ответил.
Но он засунул деньги обратно в футляр вместе с карточкой и убрал его в ящик, чтобы больше не испытывать искушения.
Он даже положил сверху альбомы для зарисовок, чтобы сложнее было добраться.
— Так будет лучше, — сказал он себе. — Я...
Его голос оборвался, когда он заметил слово на обложке одного из альбомов.
Портреты.
— Так значит, Касс всё-таки рисует что-то ещё!
Может, он наконец узнает, как выглядит Касс.
Киф представлял себе бледного морщинистого старика с растрёпанными седыми волосами, но, пролистывая альбом, он увидел портреты намного более молодого, серьёзного блондина.
И они были раздражающе художественными.
Лицо всегда было отвёрнуто или прикрыто руками или одеждой.
Также там были портреты женщины, но её он рисовал только со спины, сосредотачиваясь на сложной, аккуратно уложенной причёске.
Ещё он нарисовал подростка, смотрящего вниз, с чертами лица, скрытыми в размытых тенях.
— Кажется, он не любит рисовать лица, — сказал Киф, переворачивая страницу с ещё одним наброском подростка. — Понимаю. Но...
Он нахмурился.
Что-то в причёске подростка казалось... знакомым.
Растрепанная, но в каком-то очень специфическом стиле.
Но это наверняка была странная случайность.
Хотя...
Теперь, когда он задумался, прическа женщины напоминала тот же стиль, который обычно носила его мама.
А у блондина были короткие, жёстко уложенные волосы — точно такие же, как у его отца.
— Касс Лордеман, — прошептал Киф, уронив альбом из рук.
Это, конечно, могло быть настоящее человеческое имя.
Но.
Это также мог быть псевдоним, отсылающий к его настоящему имени.
Лорд Кассиус.














ГЛАВА 7
— НО... МОЙ ОТЕЦ НЕНАВИДИТ ИСКУССТВО.
Киф дал словам повиснуть в воздухе, надеясь, что они перекроют остальные доказательства.
Но теперь, зная, на что обращать внимание, он не мог списать это на совпадение.
Безликий блондин с портретов стоял с той же напряженной осанкой, что и его отец.
И вычурный стиль оформления домика полностью совпадал с тем, что было в остальных домах отца.
К тому же, Киф нашёл это место, используя проводник отца.
Это также объясняло, почему еды так мало, а денег в разных валютах так много.
И это имя.
Касс Лордеман.
Слишком уж очевидно.
Горький и холодный смех застрял у Кифа в горле.
После всех этих лекций о том, как бесполезно искусство, и как ему нужно сосредоточиться на учёбе.
После всех рисунков, которые отец сминал и выбрасывал.
Всё это время его отец тайно сбегал рисовать одно и то же скучное озеро десятилетиями.
Киф попытался представить отца у мольберта, дотрагивающегося кистью до холста и жующего Читос.
И называющего себя Касс.
Это просто... не укладывалось в голове.
Зачем скрывать любовь к искусству?
Зачем наказывать сына за то, что он разделял этот интерес?
Хотя, нет, он не хотел знать.
Он перестал пытаться понять отца давным-давно.
Перестал пытаться понять обоих родителей.
Единственное, что имело значение, — это то, что они были ужасными людьми и гениальными лжецами.
И он покончил с ними.
Киф вскочил на ноги, не зная, собирать ли вещи и сбегать или разгромить всё вокруг.
Ро наверняка выбрала бы второй вариант.
Особенно зеркала и вазы.
Но... это звучало слишком утомительно.
А уходить было ещё хуже.
Снаружи до сих пор было холодно и темно, а его одежда оставалась мокрой.
К тому же он всё ещё не знал, как общаться с людьми, не рискуя столкнуться с межвидовым инцидентом.
Самым разумным было бы выспаться в шикарной кровати и с утра разработать план.
— Зато больше не нужно следить за порядком, — напомнил себе Киф. — А значит...
Он резко открыл нижний ящик тумбочки и схватил мешочек с деньгами.
— И нечего теперь чувствовать себя виноватым! И никаких драгоценностей за гостеприимство! — крикнул он пустой комнате. — А теперь посмотрим...
Теперь он мог сколько угодно рыться в вещах. Где-то здесь наверняка спрятана человеческая одежда.
Отец наверняка хотел оставаться незамеченным, когда покупал краски и Читос, и уж точно не рискнул бы появиться в этом виде в Забытых Городах.
Киф заглянул под кровать.
— Ха, так и думал.
Он вытащил две аккуратно сложенные стопки рубашек и брюк, а также пару белых кроссовок. На вид они казались куда удобнее, чем те строгие туфли из прихожей.
— Надеюсь, это твоё любимое, — сказал Киф, натягивая голубой свитер из какой-то нелепо мягкой ткани.
Вся одежда явно стоила кучу денег — по человеческим стандартам.
Вот как жил Лорд Идеальные Штанишки.
Только самое лучшее, если это касалось его самого.
Джинсы явно были сшиты на заказ, а значит, немного велики, но Киф мог с этим справиться. А символ галочки на кроссовках наверняка означал, что они были редкими.
— Хм, такие пружинистые, — пробормотал он, подпрыгивая на носках. — Чувствую, мне нужно играть в человеческий спорт в них.
Он взглянул в зеркало и поморщился.
— Фу, я выгляжу как он.
Киф взъерошил волосы ещё больше, но это мало помогло.
— Ладно. Зато теперь я выгляжу как человек, а это главное. И можете оставить себе мои мокрые шмотки!
Он пнул свою мокрую одежду в угол. Ему уже не нужно ничего эльфийского.
Он потратит деньги из тайника отца на более подходящую одежду, как только представится возможность. А пока принёс вниз остальное, чтобы посмотреть, сколько влезет в рюкзак.
— Ладно... что ещё?
Он схватил один из запечатанных чистых альбомов для рисования и ручку, ведь, возможно, было бы разумно записывать всё, что он узнает во время расследований.
— Урок номер один, — сказал Киф, открывая первую страницу и записывая: «Мой отец — самый скучный художник в мире».
Он добавил быстрый набросок озера, которым был так одержим его отец, чтобы доказать свою точку зрения — и, честно говоря?
Его рисунок был куда лучше, чем во всех альбомах его отца.
Не поэтому ли он всегда пытался остановить его от занятий искусством?
Киф бы не удивился, если бы отец завидовал ему.
Но, наверное, об этом лучше не думать.
Он закрыл альбом и посмотрел на чистую обложку, размышляя, стоит ли дать ей название.
«Важные Открытия».
Он вычеркнул это сразу же, как только написал, — слишком скучно, как и рисунки его отца.
«Удивительные Откровения Потрясающе Красивого Гения»?
Он вычеркнул и это.
В его жизни уже было достаточно нереалистичных ожиданий — незачем нагружать себя ещё.
«Мысли и Другие Общие Шалости».
Хм.
Неплохо, но могло быть лучше.
Он снова зачеркнул написанное, задумавшись, не начать ли с нового альбома, ведь обложка теперь выглядела совершенно испорченной.
Но это как раз подходило книге, которая будет хроникой его хаотичных приключений в человеческом мире — и вдруг он точно понял, как её назвать.
«Приключения в Человеколяндии».
Он подчеркнул название для акцента и добавил маленькие звёзды к линиям, ведь почему бы и нет?
И пока он увлекался, линии «и» он тоже превратил в звёздочку и нарисовал сбоку небольшой земной шар.
— Сойдёт, — сказал он себе, засовывая альбом в рюкзак, а затем туда же отправил мешочек с деньгами и большую часть человеческой одежды. — На самом деле, всё это обернулось довольно неплохо.
Он мог бы повернуть проводник на любой из множества других граней.
Но оказался именно в том месте, где он мог взять всё, что угодно.
Может быть, это доказательство, что дела начнут налаживаться.
Он в этом сомневался — но было приятно испытать крошечный проблеск надежды.
Киф ещё раз тщательно оглядел домик, чтобы убедиться, что ничего полезного не упустил, прежде чем скинул новые кроссовки, выключил люстру и вернулся наверх.
Кровать оказалась ещё мягче, чем выглядела.
Возможно, самой удобной, на которой он когда-либо лежал.
Но... он не мог заснуть.
«Не думай», приказал он своему мозгу, но это только заставило мысли вихрем закрутиться быстрее, вытаскивая воспоминания об отце, рвущем его альбомы и кричащем о потраченном впустую потенциале.
Он ворочался, переворачивался и снова ворочался, пока, наконец, не сдался и не спустился вниз, глядя на холсты в угасающем лунном свете.
Это было не особо логично, но...
— Мне нужно закончить один.
Он схватил горсть тюбиков с краской, палитру и пару кистей и сел на табурет перед картиной с озером на рассвете.
Киф даже не пытался подражать пятнистому стилю отца, поэтому итоговый результат выглядел совершенно несогласованным.
Но это было даже к лучшему.
И его части были намного лучше.
Он подписал Кифстер внизу.
— Ну вот, готово. Пора спать.
Но ноги не захотели вставать.
Он вздохнул, взял законченную картину заснеженного озера, размазал сверху слой белой краски, чтобы создать пустое пространство, и быстро нарисовал автопортрет.
Ему не нужно было смотреть в зеркало.
Фотографическая память знала, что рисовать.
Но он всё же проверил своё отражение в тёмных окнах и подправил выражение лица.
Его портрет смотрел прямо вперёд — никаких попыток скрыть черты, как в рисунках отца. И изначально он планировал сделать себя вызывающим, но...
Он выглядел грустным.
И потерянным.
Тем Кифом, которого он старательно скрывал от отца, потому что проще было делать вид, будто ему всё равно.
Но, может быть, пришло время перестать отпускать отца с крючка.
Может быть, Дорогому Папочке стоило бы столкнуться с беспорядком, который он сам и создал.
Так что Киф не стал закрашивать это.
Он даже подписал картину «Твой сын».
— Ого, когда это я начал плакать? — спросил он, вытирая слёзы тыльной стороной дрожащих рук.
Такими темпами ему придётся переименовать свой альбом в «Медленное Разрушение Парня с Потрясающими Волосами».
Шутка была не слишком хорошей, но она всё же заставила его слегка улыбнуться.
Юмор всегда помогал.
— И-и-и-и-и-и-и-и-и-и, пожалуй, хватит, — сказал он, откладывая краски и кисти в сторону. — Возможно, это последняя ночь, когда я смогу спать в постели, и я не собираюсь её тратить.
Но как только он снова лёг, его мысли всё кружились, кружились, кружились.
И как бы сильно он ни пытался их заблокировать, самая глубокая и тёмная тревога всплыла на поверхность.
Вопрос, от которого не спасали даже шутки, потому что он слишком боялся ответа.
А что, если он слишком сломан, чтобы исправить себя?
И поэтому никому до него нет дела?
«Не никому», напомнила ему крошечная рациональная часть его сознания.
«Твои друзья заботятся».
«Фостер заботится».
И, как будто его отчаяние привлекло её к нему, её мягкий, нежный голос прошептал в его разуме:
«Пожалуйста, будь в безопасности, Киф. Пожалуйста, будь умным. И, пожалуйста, возвращайся, как только сможешь».
Киф выдохнул долгий, медленный вдох.
Она всё ещё заботится.
Она даже хотела, чтобы он вернулся домой — несмотря на то, что он снова сбежал.
Несмотря на его огромное, потенциально унизительное признание.
Ему хотелось закричать: «Я В РАЗРУХЕ, ФОСТЕР, ПОЖАЛУЙСТА, ПРИДИ И СПАСИ МЕНЯ!!!»
Но на её плечи уже свалилось достаточно давления и людей, ожидающих, что она их спасет.
На этот раз ему придётся спасать себя самому.






















ГЛАВА 8
— Я НЕ ТЯНУ ВРЕМЯ, — СКАЗАЛ КИФ деревьям, птицам и всем остальным, кто был готов его слушать. — Не тяну.
Нет!
Ему нужно было выспаться после такого утомительного дня и странной эмоциональной ночи.
После он проснулся голодным, так что, разумеется, ему пришлось съесть весь пакет Пламенно Острого Читос, а потом было необходимо бегать и размахивать руками, чтобы его рот не превратился в огненный ад погибели.
Эти штучки острые.
К тому же, это было невероятно вкусно, и ему уже хотелось ещё.
Но если серьезно, то ПРАВДА ОЧЕНЬ ОСТРЫЕ.
После он отправился к драгоценному озеру своего отца, потому что ему нужно было узнать, было ли в нем что-то особенное.
Подсказка: не было.
Он всё ещё шел, надеясь, что свежий воздух освежит его разум, потому что ему нужно было придумать план, как быть рядом с людьми, не сходя с ума и не попадая в ловушку очередного кошмара на лодке.
Так что, на самом деле, он не тянул время!
Он ждал вдохновения!
И вдохновение не торопилось появляться.
На данный момент, лучшей его идеей было заткнуть уши, ходить вокруг и кричать: «ЛА-ЛА-ЛА-ЛА-ЛА-ЛА-ЛА, Я ВАС НЕ СЛЫШУ!»
Что, знаете ли, даже не сработало бы, поскольку эмоции нельзя было услышать — их можно было только ощутить. И он так и не понял, как отключить свои чувства.
— Да, но я мастер их игнорировать, — напомнил он птицам, прыгающим по ближайшим веткам.
Тот факт, что он мог проводить время рядом с Фитцфи, не блеванув и не ударив кого-нибудь, полностью доказывал это.
Но всё было намного сложнее, чем Великое забвение Фостер или треугольник, который изначально был квадратом.
Сотни или тысячи чувств обрушились на него со всех сторон.
Но должен же быть способ их игнорировать.
О-о-о, может, ему нужно было притвориться, что эмоции — это одна из лекций его отца!
Он уже много лет отключался от них.
Хотя... обычно они погружали его в транс, похожий на сон, а ему нужно было быть в состоянии функционировать.
На самом деле, всё, что ему было нужно, — это как-то отвлечься.
Уровень осознания, который находился бы где-то между блуждать, разговаривая с Воображаемой Софи и ОЩУЩАТЬ ВСЁ НА СВЕТЕ.
Мог ли сработать свист?
Он попытался, но кто же знал, что от долгого свиста у него так заболят губы?
Через минуту или две единственным звуком, который он всё ещё мог издавать, был жалкий хрип.
А когда он перешел на гудение, мелодия закончилась.
В Забытых городах музыка была не в почете, если только не считать «природных мелодий», которыми так славилась семья Малыша Тэмми. И он не был большим поклонником дворфских песен. Они были слишком бодрыми.
Он мог бы попробовать спеть пронзительные песни сирен, которые слышал во время отработок в школе, но это, вероятно, привело бы к тому, что его задержали бы.
— О! А что, если всё, что мне нужно сделать, это?..
Он сделал паузу, ожидая, когда его мозг закончит предложение.
— Ух, я действительно думал, что это может сработать.
Может, он слишком много думал об этом.
Может быть, ему просто нужно было найти что-то простое, на чем можно было бы сосредоточиться.
Например... считать шаги.
Это казалось более многообещающим, если не считать того, что он сбивался со счета каждый раз, когда ему приходилось думать о том, как бы не врезаться в деревья. А когда он не думал о том, как не врезаться в деревья, он споткнулся о упавшую ветку и оказался с перепачканным грязью лицом и без ботинка.
— Не стоит утруждать себя, — сказал он птице, которая в это время как раз чирикала на него.
Он завязал шнурки тройным узлом, чтобы ботинок снова не соскользнул, и, конечно же, сразу понял, что в ботинке был камешек. Прямо под подушечкой его стопы, так что он чувствовал это при каждом шаге.
«Всё нормально, даже не больно», — сказал он себе, когда не смог развязать шнурки.
Но всё, о чем он мог думать, — это Камешек в его ботинке.
Камешек в ботинке.
Камешек в ботинке.
Камешек в…
Подождите.
— Неужели всё так просто?
Он сделал несколько шагов, а затем ещё несколько.
Каждый раз его мозг чувствовал необходимость напомнить ему, что у него в ботинке всё ещё был камешек, но он также мог следить за дорогой впереди, чтобы не споткнуться. И он всё ещё мог слышать шелест ветра и порхание птиц.
— Ха, — сказал он, думая, как долго ему следует это проверять.
Это выглядело очень, очень, очень, очень многообещающим.
Но Киф не мог знать наверняка, пока не окажется среди людей, а он боялся на что-то надеяться после операции «Отвлекающий маневр Фостер».
— Ладно, теперь я тяну время, — признался он, доставая кристалл и смотря на него, а потом снова и снова…
Он не мог решить, что было бы разумнее — вернуться в одно из мест, где он уже побывал, или попытать счастья в каком-нибудь новом.
Если бы он знал, чего ожидать, это могло бы помочь, но он может снова оказаться на той ужасной лодке.
Хотя на любом новом месте могут возникнуть ещё большие проблемы.
— Серьёзно, хватит думать об этом! — сказал он себе, поворачивая кристалл на случайную грань и поднося проводник к солнечному свету. — Если это сработает, то сработает везде. А если нет...
Он решил не додумывать конец этой фразы.
Это только ещё больше усложнит сделать шаг к созданному лучу.
— Глубокий вдох. Помни: если это сработает, я смогу на деньги Дорогого Папочки купить ещё немного Пламенно Острых Читос и чего-нибудь съедобного, от чего у меня не будут гореть все вкусовые рецепторы на языке!
Его желудок заурчал в знак согласия, и он затянул лямки рюкзака повыше на плечах.
— Хорошо. Давай сделаем это!
Он закрыл глаза и, сильно сжав камешек, шагнул в тёплый, стремительный свет.





ГЛАВА 9
ЭТО ДЕЙСТВИТЕЛЬНО РАБОТАЕТ!!!!
Киф хотел закружиться в полном счастья танце, но он пробыл там всего пять минут, так что праздновать было ещё рановато.
С другой стороны, пять минут — это больше, чем он продержался бы в большинстве других людных мест.
Самое главное, что он всё ещё чувствовал себя самым собой.
Ну…
В основном.
Эмоции людей определенно подавляли его чувства, но каждый раз, когда он наступал на камешек, его мозг переключал свое внимание на эту неприятную точку. И постоянное отвлечение не давало ему слишком сильно перегружаться.
Он был почти уверен, что у него появится гигантский волдырь, так что это не было идеальным решением.
НО.
Он шел по оживленной человеческой улице, и ему не нужно было отключаться или убегать, потому что он вот-вот всех оглушит!
Так что, на самом деле, ему оставалось пройти лишь одно последнее испытание, прежде чем он сможет назвать это победой.
«Я смогу это сделать», — сказал он себе. — «Это безопасно. Никакие слова не давят мне на губы и не обжигают горло».
На самом деле, в его голове было так пусто, что он понятия не имел, о чем должен говорить.
Прошу прощения?
Где я?
Здесь всегда так холодно и дождливо?
Да, мои волосы действительно такие потрясающие — спасибо, что заметили.
Тот факт, что он начал придумывать шутки, действительно было очень хорошим знаком, но он всё равно очень сильно наступил на камешек и решил использовать самое короткое слово, какое только смог придумать.
Он также понизил голос почти до шепота, когда сказал:
— Привет.
ОН СДЕЛАЛ ЭТО!
ОН ИСПОЛЬЗОВАЛ СВОЙ ГОЛОС РЯДОМ СЛЮДЬМИ, И НИЧЕГО ПЛОХОГО НЕ ПРОИЗОШЛО!!!
Никто не онемел!
Никто не впал в транс!
На самом деле, никто даже не обратил на него внимания!
Ему хотелось смеяться и плакать, прыгать вокруг, обнимать всех и кричать: «ТЫ СЛЫШАЛА ЭТО, МАМА? Я УЧУСЬ ОДЕРЖИВАТЬ НАД ТОБОЙ ПОБЕДУ!»
Вместо этого он повернулся, чтобы изучить оживленную улицу.
Теперь, когда он знал, что бродить здесь безопасно, ему захотелось закусок, выпечки и всего остального со смешными названиями или с крошечными эльфами, нарисованными на упаковке.
А ещё — настоящей еды.
Желательно какой-нибудь тёплой, поскольку ветер усиливался, а морось переходила в мелкий дождь.
О-о-о, может, ему удастся найти одно из тех кафе, где можно сколько угодно, как те, которые он видел в другом городе, и просто посидеть там, набивая желудок едой, пока погода не изменится!
К сожалению, кафе поблизости не было.
Не было и рынков.
Только тонна скучных, сверхвысоких зданий, которыми люди так любили застраивать свои города, хотя они и вызывали ощущение клаустрофобии на улицах.
Но город был огромен, так что ему просто необходимо было немного исследовать его.
Он направился к ближайшему перекрестку, пытаясь решить, в каком направлении двигаться.
Улица, ведущая к океану, казалась наиболее многообещающей, поскольку была более оживленной, чем остальные. Но это также означало, что, если он потеряет управление, есть шанс оказаться на другой лодке — или на гигантском металлическом колесе, видневшемся вдалеке.
«Этого не случится. У тебя в ботинке камешек», — напомнил он себе, переходя улицу и пробираясь в самую гущу толпы. — «Ты не потеряешь контроль».
И он не потерял.
Даже когда толпа стала громче и оживленнее.
Он пересекал улицу за улицей, ни разу не отвлекаясь больше, чем на несколько секунд.
Да, когда он снимет обувь, у него определенно должна была появиться мозоль размером со снежного человека, но боль того стоила, когда он заметил гигантскую красную вывеску с надписью «ПАЙК-ПЛЕЙС-МАРКЕТ»5.
— Ну, вот мы и поговорим!Он ускорил шаг, стараясь не показывать, что бежит, хотя так оно и было.
Но там была еда!
Он чувствовал ее запах!
И она пахла...
Вроде как вкусно?
Трудно было сказать точно, потому что улица, промоченная моросью, пахла грязью и плесенью, а океанический воздух был намного резче, чем тот, к которому он привык, — словно гниющие водоросли вперемешку с рыбьими какашками.
А может, это был вовсе не океанический воздух.
— Это... мёртвая рыба? — пробормотал Киф, наблюдая, как несколько серых гибких предметов пролетели над одним из рыночных прилавков.
— Это точно, — ответил ему хриплый голос, и Киф обернулся так быстро, что чуть не упал. Он не ожидал, что кто-то ответит ему, тем более человеческая девушка с ярко-синими волосами, драгоценным камнем в брови и татуировками, обвивающими бледную шею.
Ро захотела бы стать ее лучшей подругой.
— Ну как, всё соответствует ожиданиям? — спросила она, кивнув на людей, бросающих рыбу. — Или тебе интересно, почему это место в каждом списке Обязательных К Посещению Мест в Сиэтле сразу после Спейс Нид6?
— Э-э-э...
Киф оперся о камешек в ботинке, подыскивая лучший ответ.
Он мог бы сказать, что его новая способность полиглота делала свое дело и переводила ее слова, но, очевидно, это не означало, что слова действительно имели смысл.
Сиэтл?
Это название города?
И что такое Спейс Нидл?
Девушка ухмыльнулась.
— Ладно, ты выглядишь совершенно потерянным, так что позволь мне помочь тебе. Большинство здешних туристических мест не стоят внимания. Пропусти первый Старбакс — это обычный Старбакс с очень длинной очередью. Статуи свиней7 — это просто большие золотые свиньи, вокруг которых толпятся люди. Стена из жевательной резинки8 — это просто куча пережеванной слюны, прилипшей к стене, перед которой люди делают глупые селфи.
Последнее на самом деле прозвучало довольно круто, если честно, хотя Киф понятия не имел, что такое селфи. Но у него был гораздо более важный вопрос.
— А как насчет здешней еды?
Она пожала плечами.
— Нормально. Немного дороговато, но этого следовало ожидать. Знаменитое кафе с рыбной похлебкой находится вон там, — она указала через его плечо, — или есть еще…
— Рыбная похлебка? — перебил Киф. Очевидно, его способности полиглота не помогут ему в чём-то, связанном с культурой.
— Да, у них есть красная и белая, и не только из моллюсков. Это что-то вроде... суп-пюре из лосося, гребешка и устриц. Практически любые морепродукты, какие только пожелаешь.
Киф поморщился, когда мимо пролетела ещё одна дохлая рыба.
— Неважно.
Он забыл, что люди едят мясо, и, несмотря на свой голод, не думал, что сможет это сделать.
Она склонила голову набок, изучая его.
— Веган или вегетарианец?
У него возникло ощущение, что вопрос: «Кто такой веган?» выставил бы его крайне невежественным. Поэтому он выбрал «вегетарианец», надеясь, что это означает то, что он думал.
— Круто. Хорошо. Тогда всё становится проще. Тебе нужно пойти туда, — она указала в другую сторону, — и заказать себе огромные, липкие макароны с сыром. Поверь мне.
Киф не видел причин отказываться.
Она явно знала, о чем говорит, и, хотя он не был уверен, что такое «макароны», она поймала его на фразе «липкий сыр».
Он уточнил направление и направился в ту сторону, что, возможно, было лучшим решением в его жизни.
Ну, вторым лучшим решением после того, как он стал президентом фан-клуба Фостер.
Макароны с сыром были тающими, тёплыми и липчайшими из всех липких.
Он поглощал каждый кусочек и очень, очень, очень хотел купить ещё, но, вероятно, ему нужно было быть экономным, по крайней мере, до тех пор, пока он не найдет, где продать мамины украшения.
Казалось, что у него было много денег, но все они были в разных валютах, так что денег могло не хватить на то, что ему было нужно.
Он больше не был в Забытых Городах, с фондом с рождения, который покрывает всё, что он мог захотеть или в чём нуждался.
— Нужно следить бюджетом, — сказал он себе, а затем достал свой блокнот, написал те же слова и озаглавил их «Урок второй».
Он также добавил третий урок: «Спрашивай местных».
Они знали, куда лучше всего сходить, и, как он надеялся, не откажутся помочь, поскольку именно эта девушка завела с ним разговор.
Он пожалел, что не поблагодарил ее как следует.
Или, по крайней мере, не узнал, как ее зовут.
— Спасибо, девушка с синими волосами, — пробормотал он, делая быстрый набросок ее лица, стараясь запечатлеть выражение «Я умнее тебя». — Я тебе очень обязан.
Это действительно было так.
Теперь у него наконец-то появился план — или, по крайней мере, его начало.
Это он тоже взял себе на заметку.
Даже нарисовал большую рамку вокруг, чтобы придать этому более официальный вид.
Держи камешек в ботинке.
Спрашивай местных.
Приступай к работе.















ГЛАВА 10
— О, ОТЛИЧНО, ЕЩЁ ОДНА СТАТУЯ, — пробормотал Киф, вытягивая шею, чтобы рассмотреть огромную бронзовую женщину, держащую венок и стоящую рядом со львом9.
Это был третий город, который он посетил с тех пор, как покинул промозглые улицы Сиэтла, и он снова понятия не имел, где находится и как найти хоть что-то из того, что ему нужно.
И теперь он также хотел узнать, почему люди так одержимы львами.
В первом же городе, куда он попал после того, как доел своё макаронно-сырное совершенство, стояла гигантская статуя какого-то полульва, полурыбы, плюющего водой в сверкающий залив10.
Там также были одни из самых высоких и странных по форме зданий, которые он когда-либо видел.
И он попробовал что-то под названием тост кая11, и это было определенно той закуской, которую он жаждал снова.
Единственные магазины одежды, которые он нашел, были супер шикарными, и все стоило намного дороже, чем та небольшая сумма денег, которая у него была, и он не видел места, где можно было бы попробовать продать мамины украшения.
Вся эта жизнь с ограниченным бюджетом начинала изрядно раздражать.
Он с уверенностью на тысячу процентов не порекомендовал бы это.
Тем более что следующий прыжок привел его в ещё менее полезное место: к развалинам высоко в горах, где не было ничего, кроме упавших камней и нескольких любопытных лам.
Даже местные жители не знали, зачем был построен этот город и что случилось с людьми, которые раньше там жили, и это заставило Кифа пожалеть, что он не уделял больше внимания истории эльфов.
Эльфы, как правило, были связаны с большинством странностей в древне-человеческом мире, поэтому он был уверен, что там должна быть какая-то история. Но он запомнил из учебников только самый минимум, чтобы сдать экзамен с той оценкой, которая заставила бы глаз его отца дергаться. И это место не выглядело знакомым.
Когда-нибудь ему придется выяснить, что произошло, но прямо сейчас ему нужно было разгадать тайны поважнее.
Серьёзно, где он собирался купить одежду получше?
Определённо, не в этом городе, где перед бронзовой статуей женщины-со-львом проходил грандиозный фестиваль с палатками и киосками, музыкой и огромной толпой танцующих, поющих и звенящих тяжелыми на вид бокалами людей12.
Его чувства переполняло так много разных эмоций, что ему приходилось тереть ногу взад и вперёд, даже когда он стоял, чтобы постоянно держать в уме камешек в ботинке.
Единственными нарядами, которые он увидел в продаже, были вышитые шорты с подтяжками, гольфы до колен и забавные маленькие шапочки — и он сомневался, что смог бы это надеть.
На самом деле, нет, он вполне мог бы.
Он бы зажигал в этих шортах и гольфах так, как никто никогда не зажигал в них раньше.
Но.
Ему нужно было оставаться сосредоточенным.
Он добавил очень важный пункт в свой план, и это стало его новым главным приоритетом:
«Вернуться в Лондон».
Его мама отправила его туда по какой-то причине, и настало время выяснить, во что она его впутала — даже если он был в ужасе от возможных ответов.
Но достижение этого может оказаться невыносимо долгим процессом.
Киф пересчитал грани на отцовском кристалле, и их оказалось сто сорок две — и, учитывая его везение, лондонская грань окажется последней, которую он попробует.
Пока что он проверил всего около дюжины, и, учитывая, насколько утомительно было приспосабливаться к каждому новому месту, он не думал, что сможет справиться больше, чем с пятью или шестью в день.
Так что его расчеты выглядели неутешительно.
Разве что…
Некоторые другие грани должны быть связаны с местами недалеко от Лондона, верно?
На самом деле, архитектура некоторых зданий вокруг на фестивале напомнила Кифу стиль, который он видел, когда был там!
— Извините, — обратился он к женщине, работавшей в киоске, где продавались гигантские печенья в форме сердечек, подвешенные на ниточках.
— Да, здравствуй, которое из них? — спросила она, указывая на витрину, где все сердечки были украшены маленькими надписями типа «Я люблю тебя», «Обними меня» и «Маленький воробушек».
Киф указал на печенье с синей петлевой рамкой, на которой было написано «Моя мышка-обнимашка».
Почему бы и нет?
Большая часть толпы носила на шее эти сердечки, так что он вполне мог слиться с толпой.
Плюс... печенье!
— Небольшой вопрос, — сказал он, роясь в пачке денег, пытаясь найти нужную валюту. — Как мне добраться до Лондона?
— Лондон? — повторила она, указывая на нужные ему банкноты. — Вы имеете в виду... Лондон, Англия?
Киф был уверен, что это правильно, поэтому кивнул.
Она нахмурилась.
— Но... мы в Мюнхене.
— Я знаю, — сказал он, хотя на самом деле это было не так. Он понятия не имел, где находится, или даже на каком языке он говорил в данный момент. — Но сколько времени потребуется, чтобы добраться до Лондона отсюда?
— Ну… я правда не знаю, — она сказала другому покупателю, рассматривающему печенье, что подойдет к нему через минуту. — Наверное, зависит от того, полетите вы или поедете на поезде.
— Вы умеете летать? Пожалуйста, скажите мне, что это не похоже на путешествие на лодке... только в небе.
Она рассмеялась и взяла деньги, которые он протянул ей.
— Похоже, тебе стоит ненадолго отойти от палаток.
Киф не знал, что это значит, но понял, что она устала от его вопросов. Кроме того, он начинал понимать, почему может показаться странным вопросом, как добраться до места, которое на самом деле довольно далеко.
Путешествовать было гораздо сложнее, когда ты не мог запрыгнуть на сопутствующий луч света.
Поэтому он поблагодарил её за помощь и надел на шею свое новое ожерелье из печенья, сосредоточившись на камешке в ботинке, когда направился в гущу толпы на фестивале.
Он заметил, что кто-то продает гигантские, изогнутые, похожие на хлеб изделия, и решил, что это оправданное использование его бюджета.
В конце концов, это был хлеб размером с его голову.
Судя по всему, это блюдо называлось крендель — по крайней мере, так сказала женщина, которая продала ему это лакомство.
И он почувствовал запах множества друих вкусных блюд, которые хотел попробовать.
Но эмоции усиливались каждый раз, когда люди выходили из разных палаток, и ему становилось все труднее и труднее сосредотачиваться на камешке в ботинке.
Он огляделся в поисках безлюдного места для прыжка и заметил то, что могло бы стать решением всех его проблем.
— ПОСТОЙТЕ! ГДЕ ВЫ ЭТО ВЗЯЛИ? — закричал он, бросаясь к седовласой паре, заставив их обоих подпрыгнуть. — Извините, — сказал он, одарив их своей лучшей улыбкой Клянусь-Я-Не-Жуткий. — Не хотел вас напугать. Мне просто интересно, где вы взяли эту карту.
Он указал на сложенный лист бумаги в руках женщины, где были изображены не просто все улицы города — на нем были милые маленькие рисунки различных достопримечательностей, а также удобные надписи, рассказывающие о том, что это такое, и сноски, рассказывающие об истории каждого места.
Если бы он смог найти что-то подобное со всеми человеческими городами, это бы полностью изменило ход игры. Тогда каждый раз, когда он прыгал куда-то, он мог сравнить странные статуи или здания, которые видел, с картой, и точно знал бы, где находится — и близко ли это к Лондону.
— Наш гид дал нам их, когда автобус высадил нас, — объяснила женщина.
— Но ты можешь взять мою, — добавил мужчина, доставая из заднего кармана точно такую же карту. — Все карты, которые мне нужны, находятся здесь.
Он постучал себя по виску, и женщина рассмеялась.
— Вот почему мы так часто теряемся, — сказала она Кифу, когда он забрал карту из рук мужчины. — Вот тебе совет: не бойся спрашивать дорогу.
— И всегда слушай свою жену, — добавил мужчина, подмигнув. — Или... того, кто называет тебя своей Мышкой-обнимашкой.
Он оглянулся на женщину, и они обменялись такими милыми, теплыми улыбками, что Киф не был уверен, хочет ли он обнять их или попросить поделиться с ними всеми остальными жизненными уроками.
Вместо этого он поблагодарил их за помощь и отошел в сторону, чтобы получше изучить свое новое великолепное сокровище.
— Отлично! — сказал он, когда увидел свой новый пункт назначения.
Он понятия не имел, что такое Хугендубель13, но на маленьком рисунке были изображены книги, а там, где они есть, наверняка должны быть и карты.
Ему потребовалось больше времени, чем он мог предположить, чтобы добраться туда, и, возможно, по пути он остановился попробовать веганские сосиски с карри, потому что, вау, они потрясающе пахли, а на вывеске было написано, что в них нет мяса. Но в конце концов он добрался до магазина, которым Форкленатор гордился бы.
Книги повсюду!
Все они рассортированы по категориям и расположены в алфавитном порядке.
Ему хотелось остановиться на разделе ФЭНТЕЗИ-ПРИКЛЮЧЕНИЯ и посмотреть, нет ли на обложках каких-нибудь остроухих эльфов, но он был слишком взволнован, чтобы терять время.
— Извините, — сказал он, останавливая парня, который, как он надеялся, работал там. — Вы не знаете, где я могу найти карту мира?
— Похоже, вам нужен атлас.
Он жестом пригласил Кифа следовать за ним, и они направились между стеллажами к секции, где все книги выглядели очень толстыми и скучными.
Он протянул Кифу самую толстую из книг, и Киф пролистал страницы, заполненные замысловатыми картами, покрытыми крошечными линиями и надписями.
— На самом деле, я надеялся, что у вас будет что-то похожее на это, — он показал ему карту, которую ему дали, и указал на иллюстрации, — но со всей планетой.
Парень нахмурился.
— Не думаю, что у нас есть такое.
— Возможно, в детском отделении, — вмешалась женщина, стоящая рядом.
Она жестом предложила Кифу следовать за ней в самый красочный отдел магазина, где на обложках большинства книг были изображены детские приключения, и, если бы Киф не пытался уложиться в бюджет, он бы точно взял ту, на которой была изображена девушка, летящая на аликорне.
Но затем женщина протянула ему книгу под названием «Мой самый первый атлас мира», которая была просто великолепна.
Карта на обложке была украшена десятками рисунков, которые ему были нужны, а также улыбающимися детьми и милыми животными.
— Это подарок? — спросила женщина, пробивая покупку.
— Нет. Это для меня.
Киф знал, что она осудила его литературный вкус, но ему было всё равно, когда он передал деньги.
Первые две страницы были именно тем, что ему было нужно.
Как только он вышел из магазина, он вырвал страницы из переплета, чтобы держать их под рукой в кармане, а остальную часть книги — и печенье «Мышка-обнимашка» — засунул в рюкзак для сохранности.
— Попробуем ещё раз, — сказал он, нырнув в переулок и вытащив свой кристалл. — Берегись, Лондон. Я иду!






ГЛАВА 11
— НЕТ.
Кифу уже порядком надоело произносить это слово.
Он уже воспользовался им, когда снова появился возле высокого красного здания с кучей разных крыш, наложенных друг на друга, — которое, как подсказала ему удобная карта, называлось пагодой Чурейто в Японии.
Это было красивое место, особенно с заснеженной горой на заднем плане.
Но это было далеко от Лондона.
Как и ряд огромных древних деревьев, называемых на Мадагаскаре Аллеей Баобабов.
Или супер-причудливое здание с белым куполом, окруженное множеством башен, которое называлось Тадж-Махал в Индии.
Или падающая Пизанская башня в Италии, которая действительно выглядела так, словно вот-вот рухнет.
И вот он стоял в пустыне перед местом, которое, по-видимому, было Большим Каньоном — и название было очень подходящим.
Каньон тянулся все дальше и дальше.
Небо было самого яркого оранжевого оттенка, который он когда-либо видел, что делало каньон одним из самых красивых мест, где он был, даже если считать Забытые города.
Но он всё ещё был не там.
До сих пор далеко от Лондона или любого другого места, где он мог бы продать украшения или купить одежду.
И это был его девятый прыжок за день.
Или, погодите.
Десятый?
Он совершенно сбился со счета.
Всё, что он знал наверняка, это то, что уже заставлял себя идти дальше, думая, что его новая блестящая карта обязательно приведет туда, куда он хотел.
Вместо этого, после «нет» снова звучало «нет» и ещё одно «нет».
И да, он действительно преуспел в поиске потрясающих человеческих блюд, которые можно было есть бесконечно. Но во всём остальном он терпел сокрушительные неудачи.
Так что теперь его ноги подкашивались, в голове стоял туман, а волдырь от камешка в ботинке больше походил на открытую рану — и Киф был уверен, что сможет сделать только один прыжок, прежде чем его мозг взорвется.
Это означало, что ему предстояло принять супер-забавное решение.
Снова покрутить кристалл и надеяться, что следующая грань наконец приведет его в Лондон или хотя бы куда-нибудь, где можно снять комнату на ночь, не потратив все оставшиеся деньги.
Или же вернуться в маленький душный домик отца и провести там ещё одну ночь.
С учетом того, как ему везло, первый вариант не казался разумным решением.
Но... он никогда больше не хотел видеть то скучное озеро.
— Я мог бы разбить лагерь здесь, — напомнил он себе. — Тут не будет слишком холодно. И поблизости не будут бродить йети.
Но тут были змеи.
И скорпионы.
И, возможно, несколько якулов.
И мысль о том, что, проснувшись, придется провести ещё один день в бесполезных прыжках, казалась даже хуже, чем провести всю ночь в обнимку с ползучими тварями.
— Это не должно быть так сложно, - проворчал он, пиная по земле и разбрасывая камешки по краю каньона.
Слова эхом вернулись к нему, и он сложил ладони рупором у рта и прокричал их снова.
— ЭТО НЕ ДОЛЖНО БЫТЬ ТАК СЛОЖНО!
Теперь у него была карта и кристалл, который мог перенести его в любую точку мира в мгновение ока.
Почему же он не мог найти то единственное место, куда ему нужно было попасть?
Потому что у него всё ещё не было самой важной карты.
Карты всех граней на отцовском проводнике.
Он думал, что сможет обойтись без неё, но, очевидно, ошибался.
Оставался ещё один вариант, куда можно было бы прыгнуть, но он предпочел бы, чтобы его преследовали йети, или ещё десять раз прокатиться на той несчастной лодке.
— Хорошо, — сказал он, закрыв глаза и сделав глубокий, успокаивающий вдох, прежде чем заставил себя задать вопрос, который всегда помогал ему сделать правильный выбор, даже когда он на самом деле этого не хотел.
Что бы сделала Фостер?
Ему нужно было вышить это на тунике или что-то в этом роде.
Потому что Фостер всегда поступала разумно.
Даже если это было ужасно.
Даже если это причиняло боль.
Или будет сниться в ночных кошмарах.
Она была смелой, умной и самоотверженной.
И он хотел быть таким же.
Киф покопался в рюкзаке и достал кристалл, который не хотел брать с собой, но положил на всякий случай, если нужно будет вернуться в Забытые города.
Он отказался называть этот кристалл домашним.
Тот определенно не вел домой.
— Пожалуйста, не будь там, — пробормотал он, не зная, кого имеет в виду: отца или Ро.
На самом деле, он мог бы справиться с разъяренной принцессой огров. Всё, что ему нужно было сделать, это рассказать ей о своем маленьком признании Фостер, и она была бы так занята, издавая звуки поцелуев, что забудет о желании избить его за побег.
Но дорогой папочка — это совсем другая история.
Киф не был уверен, что сможет смотреть ему в глаза после того, как увидел его мастерскую.
— Неважно. Его там не будет, — сказал он себе, поднимая кристалл к угасающему закатному небу. — Он будет в квартире в Атлантиде, куда никогда не приглашал меня, или в каком-нибудь другом тайном доме, который у него есть, потому что ему нужно было найти пятьдесят разных способов сбежать от своей семьи.
И когда он вновь появился на Берегах Утешения, там было так темно и тихо, как он и надеялся.
Единственными звуками были шум разбивающихся волн и неровное дыхание Кифа.
Тем не менее, он решил пробраться внутрь на цыпочках и направился прямиком в личный кабинет отца, надеясь, что карта проводника находится где-нибудь на огромном письменном столе.
Если нет, он не знал, где ещё её искать.
Может быть, на прикроватной тумбочке в спальне отца?
А может быть...
Киф вскрикнул и схватился за грудь, когда зажегся свет.
Его отец рассмеялся с порога.
— Я так и знал, что ты вернешься.




ГЛАВА 12
— НЕ НУЖНО ПРИМЕНЯТЬ команд, — сказал лорд Кассиус, протягивая руки. — Я не собираюсь мешать тебе делать то, что ты делаешь. На самом деле, я здесь, чтобы помочь.
— Помочь, — фыркнул Киф, удивленный тем, как спокойно звучит его голос.
Ему даже не нужно было думать о камешке в ботинке, чтобы держать себя в руках.
Впрочем, в тот момент его не атаковало слишком много эмоций.
Он чувствовал только одну — и это была не та эмоция, которую он обычно чувствовал от отца.
— Мне не нужна твоя помощь или забота, — сказал ему Киф. — Я прекрасно справляюсь сам.
— Тот факт, что ты здесь, говорит об обратном, — заметил лорд Кассиус. — Хотя, похоже, ты обрел некоторый контроль над своими новыми способностями, если можешь говорить так свободно.
Киф определенно уловил множественное число, но знал, что отец его подначивает.
Дорогой Папочка, возможно, и понял, что у него проявились несколько способностей, но никак не мог знать, на что он способен.
Никто не знал.
Даже Киф.
Он вернулся к обыску отцовского стола, стараясь как можно сильнее захлопнуть каждый ящик.
— Это ищешь? — спросил его отец, держа в руках слегка помятый листок бумаги.
С расстояния трудно было разобрать, но это было похоже на рисунок в виде круга с множеством тонких линий и мелкого текста.
— Это карта к моему синему кристаллу, — объяснил ему отец. — Сегодня утром я встретился с советником Бронте и убедил его дать мне копию… Могу тебя заверить, что это было нелегко. У меня было предчувствие, что она может тебе понадобиться. Очевидно, я оказался прав.
У Кифа отвисла челюсть, но он стиснул зубы и отвел взгляд.
— Слово, которое ты ищешь, — сказал ему отец, — это «спасибо».
— Поверь мне, это не так, — огрызнулся Киф. — Тем более, что ты ещё не сказал, чего хочешь.
— Чего я хочу?
Киф провел рукой по лицу.
— Слушай, сегодня был очень длинный день. Так что мы можем пропустить ту часть, где ты притворяешься, что ты на моей стороне и...
— Я на твоей стороне, Киф. Во многих смыслах. Думаешь, я не хочу остановить безумие, которое затеяла твоя мать?
— Нет, я думаю, ты хочешь приписать себе заслугу в том, что остановил ее, и при этом не делать никакой работы, не рисковать и не приносить никаких жертв.
— Это было бы неплохо, — согласился его отец.
В его тоне был намек на юмор, а в глазах — небольшой огонек.
— Не надо, — предупредил Киф, сжав руки в кулаки. — Ты не можешь стоять здесь, притворяясь очаровательным и...
— Я очаровательный, — настаивал его отец. — Как ты думаешь, откуда у тебя это?
Киф хлопнул кулаком по столу.
— Я СКАЗАЛ, НЕ НАДО!
Его отец вздохнул.
Киф провел пальцем по столешнице, пытаясь решить, хватит ли у него сил схватить карту кристалла и прыгнуть.
— У меня есть и другие вещи, которые тебе понадобятся, — сказал ему отец, как будто точно знал, о чем думает Киф. — Полагаю, ты уже израсходовал большую часть денег, которые я хранил в хижине. Не пытайся это отрицать. Я знаю, что ты был там. Я могу узнать свою одежду. Кроме того, я клянусь, что проводник переносит на эту грань гораздо охотнее, чем на другие, учитывая, сколько раз я ей пользовался, хотя уже давно там не был. С тех пор, как узнал правду о твоей матери.
— Это должно заставить меня пожалеть тебя? — спросил Киф.
— Конечно, нет. Это ещё одна наша общая черта, сынок. Никто из нас не ищет жалости.
Когда Киф ничего не ответил, он прочистил горло.
— Я полагаю, у тебя есть какие-то вопросы…
— Не совсем. То есть, наверное, мне интересно, как можно десятилетиями рисовать одно и то же скучное озеро снова и снова, и всё равно не преуспеть в этом.
Челюсть его отца напряглась, и по комнате прокатились волны яростного возмущения.
Киф ухмыльнулся.
Значит, Дорогой Папочка очень трепетно относился к своим маленьким картинкам с озером.
Приятно слышать.
— Я рисовал не озеро, — сообщил ему отец, когда его возмущение сменилось привычной надменностью. — Я рисовал свет. Пытался уловить его постоянно меняющуюся сущность.
Киф закатил глаза как можно более драматично.
— Так вот почему ты всегда уничтожаешь мои наброски? Они недостаточно претенциозны? Думаю, если бы я размазал несколько капель краски по бумаге, я бы не был таким большим разочарованием. Правда, Касс?
Отец отвернулся, складывая и раскладывая карту проводника, и эмоции в комнате закружились в таком беспорядке, который Киф не мог перевести.
Он оперся на камешек в ботинке, чтобы отвлечься от них.
— Я понимаю, что тебе, возможно, трудно это понять, — тихо сказал его отец, — и что мои методы были далеки от совершенства. Но все, что я когда-либо делал или пытался сделать — это помочь тебе смириться с тем, что ты должен научиться подчиняться, если хочешь иметь хоть какой-то шанс на успех в нашем мире. Забытые города не очень добры к тем, кто отказывается следовать правилам.
— И наличие тайной хижины в человеческом мире соответствует правилам? — спросил Киф.
— Это не так. Но мне потребовались десятилетия, чтобы завоевать доверие и получить ресурсы, необходимые для создания этого убежища. Жизнь — очень долгая игра, и нужно долго играть по правилам, прежде чем нарушать их. Докажи, что ты тот, кому стоит доверять, чтобы никто не следил за тобой слишком пристально. Заработай репутацию послушного гражданина, и никто не будет ожидать чего-то меньшего. Но ты всегда сразу же переходил к мятежу, не задумываясь о том, как это повлияет на восприятие других…
— Тебя, — закончил за него Киф. — Вот о чем ты на самом деле беспокоишься, верно? Нельзя быть Лордом Идеальные штанишки, если у тебя неуправляемый сын.
— Нельзя, — согласился его отец. — Хотя твоя мать сделала для разрушения моей репутации гораздо больше, чем все, что ты когда-либо делал.
— Одна из немногих вещей, за которые я бы с удовольствием дал ей пять, — пробормотал Киф.
Его отец закрыл глаза, сделал несколько глубоких вдохов, прежде чем сказать:
— Я не прошу у тебя прощения, Киф. И не пытаюсь его заслужить. Думаю, мы оба знаем, что это было бы бессмысленным занятием. Но мне нужно, чтобы ты выслушал меня хоть раз в жизни. У меня гораздо больше опыта в Забытых городах, чем у тебя. Я знаю, как играть по их правилам. И тебе понадобится моя помощь, если ты хочешь оставаться там долгое время.
— А-а-а, так вот в чем дело! Ты пытаешься скрыть меня от посторонних глаз, пока не поползли слухи о новых странных способностях твоего сына!
— Уверяю тебя, для этого уже слишком поздно, — он встретился взглядом с Кифом. — Существует множество предположений о том, что ты можешь и чего не можешь делать, и ни одного из них не является хорошим.
— Отлично. — Киф пнул бок своего ботинка, оставив на безупречно белом покрытии большую царапину, которую его отец определенно заметил.
Киф был уверен, что он хотел начать одну из своих лекций о том, как проявлять надлежащую заботу и аккуратность к своим вещам.
Вместо этого он сказал ему:
— Я не собираюсь притворяться, что у тебя впереди легкий путь, Киф. Или обещать, что все снова будет нормально.
— Нормально. Разве моя жизнь когда-нибудь была нормальной?
— Раньше я так думал. Но... нет, — его взгляд стал отрешенным. — Нравится тебе это или нет, ты — часть плана твоей матери. Поэтому, пока ты не готов бросить ей вызов, лучше сделать так, чтобы она не смогла тебя найти.
— О, я готов.
— Правда? Значит, ты освоил свои новые способности? — Он изучал лицо Кифа. — Я так и думал. Твой контроль в данный момент кажется... неустойчивым.
— Так и есть, — согласился Киф. — Поэтому тебе следует быть осторожнее с тем, как сильно ты меня злишь. Одно неверное слово, и...
Он оставил угрозу висеть в воздухе.
Его отец выглядел скорее заинтересованным, чем испуганным.
— Ты хотя бы знаешь, что это за новые способности?
Киф хотел бы ответить: «Конечно!».
Но его отец понял бы, что он лжет.
— Единственное, что мне нужно знать — это как покончить с ними, — напомнил ему Киф. — И у меня на этот счет есть множество планов.
Его отец провел пальцами по воздуху.
— Интересно. Я чувствую твою решимость, а это говорит о том, что ты, возможно, готов принять это решение. Но ты кое-что забываешь.
— И я уверен, ты расскажешь, что именно.
— Ты забываешь, что твоя мать проявит себя только тогда, когда для этого наступит подходящий момент для неё. Например, как это получилось в Лоамноре.
Киф снова принялся водить пальцем по столу.
— Не самый любимый день. Но я выжил.
— Да. Но неужели ты думаешь, что твоя мать покончила со своими маленькими экспериментами?
У Кифа не было ответа на этот вопрос.
Ему хотелось верить, что вся эта история с почти смертельным исходом была последней.
Но... может ли быть что-то ещё?
Настроение отца снова изменилось, в нем появилось горькое беспокойство, как будто он знал что-то, о чём не говорил.
— Я не хотел тебя пугать, — сказал его отец, подходя ближе.
— Я не боюсь!
— Мы оба знаем, что это ложь, — он положил руку на плечо сына, но Киф отпрянул. — В страхе нет ничего плохого, Киф. Он может быть мощным мотиватором. Посмотри, куда он тебя привел. Ты нашёл идеальное место, где можно спрятаться, пока не освоишься со своими новыми способностями. И я могу помочь тебе...
— МНЕ НЕ НУЖНА ТВОЯ ПОМОЩЬ!
— Странная истерика, когда ты стоишь в моем кабинете, роешься в моем столе в поисках карты для моего проводника, одетый в мою одежду, с моими деньгами в кармане.
— Да, только ты не имеешь ко всему этому никакого отношения.
— Разве нет? Неужели ты думаешь, что я оставляю свою хижину незапертой, чтобы любой бродяга мог чувствовать себя как дома?
Кифу очень, очень, очень хотелось возразить.
Но... на самом деле он был удивлен, что хижина не заперта.
А потом он вспомнил, как ручка на секунду замерла, прежде чем дверь открылась.
— В ручку встроен датчик отпечатков пальцев, — объяснил отец. — И я запрограммировал его также на твои отпечатки.
— Зачем?
— Трудно сказать, — он отвернулся, глядя в окно на залитый лунным светом океан, и его настроение стало задумчивым, с лёгкой ноткой нервозности. — Полагаю, я решил, что если ты когда-нибудь найдешь туда дорогу, то, возможно, настанет время для более длительных бесед. И я мог бы, так сказать, открыть дверь.
Эти слова были приглашением.
Но Киф слишком устал, чтобы принять его.
Слишком зол.
Слишком потерян.
— В любом случае, — сказал его отец, прочистив горло, — все прошло хорошо. Сейчас у тебя есть безопасное место, где можно спрятаться.
Киф покачал головой.
— Я никогда туда не вернусь.
— У меня было предчувствие, что ты так скажешь. И это ошибка. Ты можешь обижаться на меня сколько угодно и всё равно пользоваться теплой постелью, в которой никто не сможет тебя найти. Где ты будешь спать в противном случае?
— Я все ещё выясняю это.
— Верно. И сколько ещё прыжков ты можешь совершить, пытаясь составить план? Ты уже выглядишь блекло...
— Нет, это не так!
— Ты смотрел в зеркало? Если ты побледнеешь ещё немного, то станешь почти прозрачным. Тени под глазами похожи на синяки. Полагаю, с тех пор как ты сбежал, тебе удалось поспать всего несколько часов, а потом пережить по меньшей мере дюжину прыжков, прежде чем оказаться здесь. И я знаю, ты собираешься сказать мне, что тебе не нужна моя помощь. Но почему бы тебе не посмотреть, что я могу предложить, прежде чем отказывать мне?
Киф скрестил руки на груди и облокотился на стол.
— Отлично. Произведи на меня впечатление.
— Ты говоришь это с сарказмом, но я действительно произведу на тебя впечатление. После того, как я убедил Бронте дать мне это, — он протянул Кифу карту от кристалла, — что ты иначе никогда бы не получил, я также отправился к другу-технопату и попросил его сделать для тебя это.
Он сунул руку в карман своего украшенного драгоценностями плаща и вытащил маленькую синюю брошюрку. Киф приподнял бровь.
— Это все, что у тебя есть?
— На самом деле, нет. Но ты ведь не знаешь, что это такое, не так ли? Это называется паспорт, и эта форма идентификации человека — невероятно важная вещь. Запретные города разделены на сотни разных стран, в большинстве из них есть своя валюта, язык, культура и правительство, а паспорт позволяет вам попасть из одной страны в другую. Тебя также могут попросить время от времени предъявлять его, чтобы доказать, что ты принадлежишь к этой стране.
Он помахал им перед носом Кифа, ожидая, что тот возьмет его.
Киф вздохнул.
— Полагаю, тебе пришлось дать мне вымышленное имя. Дай угадаю, я Кей Лордосын?
— Вообще-то, я подумал, что тебе будет сложно реагировать на новое имя, поэтому изменил только фамилию. Но, думаю, ты одобришь то, что я выбрал.
— Только если там будет Офигенноволосый.
Киф перелистнул последнюю страницу, которая блестела сильнее всех остальных, и не смог удержаться от того, чтобы не разинуть рот.
Там была его фотография, на которой он сверкал своей фирменной ухмылкой.
А рядом было написано: КИФ ИРВИН ФОСТЕР.

ГЛАВА 13
— ЭЙ, ТЫ МОГ ХОТЯ БЫ придумать мне новое второе имя, — проворчал Киф, стараясь игнорировать куда более странную вещь, которая была прямо перед ним.
Его отец покачал головой, и в воздухе словно повисла туманная волна раздражения.
— Я, честно говоря, не понимаю, почему тебя так напрягает «Ирвин».
— Серьезно?
— Это имя из семейной истории. Твой пра-пра-пра-пра-прадед был Ирвином Сенсеном.
— Да уж, а ты вообще смотрел на мои инициалы? Ты назвал меня К.И.С.!
Он издал несколько звуков поцелуя, чтобы подчеркнуть свою мысль.
Губы его отца чуть заметно дрогнули, но раздражение не исчезло.
— Признаю, я не подумал об этом, когда выбирал имя. Но ты ведь превращаешь всё остальное в шутку — почему бы и это не обратить в свою пользу? Учитывая твою склонность к флирту, я думал, тебе это даже понравится.
Киф закатил глаза.
— Ага, потому что все мечтают целоваться с Ирвином.
— Ты не Ирвин — ты Киф. Но я закончил обсуждение. Новая фамилия решает проблему с твоими инициалами, верно?
Киф изучал карту проводника, решив, что игнорировать вопрос будет проще.
Он понятия не имел, что именно его отец хотел сказать, назвав его Фостер, но разбираться в этом не хотелось.
— Ты видимо думаешь, что я издеваюсь над тобой, — пробормотал отец. — Странно, ведь я выбрал это имя, чтобы вдохновить тебя. Твоя мать пытается убедить тебя, что переход на её сторону неизбежен. Так что я подумал, что тебе пригодится напоминание: ты уже сделал свой выбор. Что бы ни говорила твоя мать, что бы ты ни узнал о своих новых способностях, у тебя всегда будет право решать свою судьбу.
Эти слова не должны были значить для него многое — ведь их говорил отец.
Но глаза Кифа наполнились слезами.
Отец прочистил горло, пока Киф пытался вытереть слёзы рукавом.
— Тебе стоит знать, что она приходила вчера. Софи — не твоя мать. Она появилась через несколько часов после того, как ты ушёл, требуя, чтобы я дал ей список городов, куда ведет мой проводник, чтобы попытаться найти тебя.
Сердце Кифа разгорелось, словно сверхновая звезда.
— Ты отдал?
— И да, и нет. Она увидела его в моих воспоминаниях. Но в итоге решила оставить тебя в покое.
И вот так сверхновая звезда взорвалась.
Отец покачал головой.
— Молодая любовь так утомительна. Не нужно отрицать это. Твои чувства очевидны. Ну... всем, кроме неё.
Киф почувствовал, как в комнате запульсировала лёгкая радость, и ему захотелось бросить паспорт отцу в голову.
Но, вероятно, этот документ ему ещё понадобится.
И, несмотря на то, что он заранее знал, что будет ненавидеть себя за это, он спросил:
— Почему она передумала?
— Потому что она, в отличие от тебя, иногда прислушивается к здравому смыслу.
— В общем, ты её отговорил.
— Отчасти. В основном я убедил её, что ты сможешь справиться сам в человеческом мире, и помог понять, что ей лучше потратить время и силы на другие вещи.
Всё это было правдой.
И не должно было его огорчать.
Но огорчало.
Он определенно выглядел угрюмо, когда спросил:
— Не знаешь, чем она сейчас занята?
— У меня есть догадки. Но она была ужасно уклончива. — Отец склонил голову, изучая его. — Если ты беспокоишься за её безопасность, то, кажется, принцесса-огр теперь служит ей дополнительным телохранителем.
Киф скривился.
Он мог только представить, какие шутки сейчас летят в его адрес. Особенно если Ро прочитала его записку — а она точно прочитала, потому что ужасно любопытна.
Ещё одна причина, чтобы на время спрятаться в Человеколяндии.
Но осознание того, что Фостер действительно не собирается искать его, заставило...
Нет.
Лучше не погружаться в эти эмоции.
Отец прочистил горло, и странный клубок неловкости и сожаления вырвался от него, когда он сказал:
— Если это поможет, знай: она действительно хотела тебя найти. Мне даже не нужно было быть эмпатом, чтобы это понять.
Киф попытался найти ответ.
Лучшее, что он смог придумать, — это сунуть паспорт и карту проводника в рюкзак и пробормотать:
— Мне пора.
— Пока нет, — его отец достал из кармана плаща стопку разноцветных купюр и протянул Кифу. — Уверен, тебе нужно больше наличных. Но старайся не носить с собой слишком много, когда выходишь. В Запретных городах хватает самых разных воров, так что лучше ограничить сумму, которую они смогут украсть. Именно поэтому я также попросил моего друга сделать для тебя вот это.
Он протянул Кифу небольшой чёрный прямоугольник с рядом цифр на передней стороне и именем «КИФ И. ФОСТЕР».
— Это называется кредитной картой, и она довольно мощная. Одно быстрое прикладывание на подходящем человеческом устройстве — и любая покупка будет оплачена. Но не используй ту, что ты забрал из моего кабинета. Тебя могут попросить показать удостоверение личности, так что имя на карте должно совпадать с паспортом.
Киф прищурился, разглядывая маленький чип на карте.
— Эту штуку можно отследить?
— Не должны. Но если вдруг смогут, это приведёт только к Кассу Лордеману. Я за годы завёл несколько человеческих счетов, и эта карта связана с ними для ежемесячных выплат.
Киф уставился на отца, задаваясь вопросом, сколько ещё тайн он от него скрывает.
— Как я уже говорил, если ты доказываешь свою надёжность, за тобой никто не следит слишком пристально, — напомнил ему отец.
Киф отказался показывать, что впечатлён.
В конце концов, если бы Дорогой Папочка проводил чуть меньше времени, создавая фальшивую жизнь в Человеколяндии, он бы мог хоть иногда попытаться быть настоящим отцом.
Кто знает? Может, он даже успел бы понять, что его жена — злая убийца, проводящая эксперименты на их сыне.
— Это всё? — спросил Киф, пытаясь засунуть деньги и кредитку в карман, но ему мешала удобная карта мира.
— Ещё нет. Ты, возможно, уже заметил, что люди очень зависят от небольших устройств, которые называют смартфонами. Но их могут отслеживать различные правительства, так что я не рекомендую их приобретать. Я также сделал кое-какие заметки, — он покопался в кармане плаща и достал записную книжку размером с ладонь, — о том, какие блюда стоит попробовать, каких избегать, об общих выражениях и обычаях. Советы, где искать места для ночлега, как находить важную информацию или пользоваться человеческим транспортом. Уверен, твоим первым инстинктом будет проигнорировать это, как и все мои другие советы. Но ты пожалеешь, если так поступишь.
Киф сомневался в этом.
Но он засунул записную книжку в рюкзак вместе с картой мира и деньгами, а кредитную карту положил в карман, решив, что она, скорее всего, будет нужна ему гораздо чаще.
— Теперь я могу идти?
— Почти. Ты также, наверное, заметил, что я отметил три грани на карте проводника. Первая ведёт в домик — хотя, уверен, твоя фотографическая память уже и так тебе с этим поможет. Вторая — это грань в Лондон,поскольку я предполагаю, что именно туда ты направляешься дальше. А третья…
— С чего ты взял, что я еду в Лондон? — перебил его Киф.
— Потому что ты умнее, чем любишь это показывать. — Отец выдержал его взгляд, словно бросая вызов. — Вряд ли ты найдёшь то, что ищешь, но, в любом случае, это правильное место для начала. Я бы не рекомендовал задерживаться там слишком долго…
— И не собираюсь, — заверил его Киф.
Это было самое предсказуемое место, куда он мог пойти, так что чем быстрее он выберется оттуда, тем лучше.
— Хорошо, — сказал отец. — Карта проводника поможет тебе следовать любым подсказкам оттуда. Но прежде чем ты займёшься этим, ты должен посетить третью грань, которую я отметил, и научиться распознавать слежку.
— Слежку? — переспросил Киф, ощущая, как внутри у него что-то тяжело осело.
— Да. У Чёрного Лебедя самая обширная сеть. Но Совет тоже следит за Запретными городами. И можно с уверенностью предположить, что Незримые также пристально наблюдают за всем, чем только могут.
Киф опёрся на стол.
Он знал, что у Форкла миллионы камер, но абсолютно забыл об этом.
Как он мог быть таким беспечным?
— Не будь таким драматичным, — сказал его отец, хотя это звучало скорее раздражённо, чем поддерживающе. — Сомневаюсь, что ты попал на большое количество записей. Возле моего домика нет слежки — я об этом позаботился. Что касается других граней, то точки наблюдения не всегда находятся рядом с точками прибытия. Учитывая, сколько ты передвигался, я бы предположил, что они засняли тебя в одном-двух местах. Ты можешь исправить это с этого момента. Мне понадобилось время, чтобы понять, на что обращать внимание, но как только я разобрался, стало легко отворачиваться. Всё станет понятнее, когда ты прыгнешь туда, куда я тебя отправляю. Главное — следи за блеском.
— Следить за блеском, — повторил Киф, подняв бровь.
— Как я уже сказал, тебе станет понятнее, когда ты это увидишь. Это другой вид блеска, не такой, как у остальных человеческих мерцаний. Он создаётся, чтобы привлекать взгляд и гарантировать, что лица всех будут записаны. Так что, как только ты научишься его распознавать, ты почувствуешь этот импульс и будешь инстинктивно знать, когда нужно отвернуться.
Киф провёл рукой по лицу.
— Серьёзно... кто ты вообще такой?
Отец, которого он знал, не имел человеческих банковских счетов и не умел избегать эльфийской слежки.
Большую часть времени он едва ли признавал существование Кифа, а если и обращал на него внимание, то только чтобы отругать или раскритиковать.
С таким отцом Киф знал, как себя вести.
Но этот парень?
Этот... Касс Лордеман — художник озёрных пейзажей и эксперт по Запретным городам, который нашёл время, чтобы сделать ему набор для выживания среди людей?
Этот парень был совершенно непонятен.
— Ладно, я должен спросить, — пробормотал Киф. — Почему?
— Почему я тебе помогаю? — уточнил отец.
— Это часть вопроса. Но ещё... почему люди? Почему все эти секреты? Просто... почему?
Эмоции в комнате растворились в размытом пятне.
— Честно говоря, иногда я и сам задаюсь этим вопросом, — пробормотал его отец. — Лучший ответ, который я нахожу, состоит в том, что, несмотря на свои проблемы, люди — удивительные создания. Полные красоты, доброты и креативности. И иногда они гораздо более открыты, чем мы. Я не согласен со многими решениями Чёрного Лебедя, но одно они сделали правильно — позволили Софи вырасти, считая себя человеком. Перспектива, которую она получила благодаря этому опыту, действительно бесценна. И хотя ты не сможешь достичь того же эффекта, я надеюсь, что ты используешь своё время в Запретных городах, чтобы увидеть как можно больше. Я понимаю, что ты будешь сосредоточен на своей матери и способностях, но надеюсь, что иногда ты позволишь себе отвлечься. Попробуй их еду. Посмотри на их достопримечательности. Погрузись в их культуру. Пусть их мир изменит тебя. Ты станешь лучше в конце этого пути.
Киф понимал, что отец говорил это от чистого сердца, и от этого ему хотелось закричать: «ЕСЛИ ЭТО ДОЛЖНО СДЕЛАТЬ ТЕБЯ ЛУЧШЕ, ТОГДА ПОЧЕМУ ТЫ ТАКОЙ МЕРЗАВЕЦ?»
Но вслух он произнёс:
— Понял. И… это всё? Или ты ещё собираешься дать мне советы по искусству?
Раздражение отца вспыхнуло.
— Полагаю, я зря ожидал спасибо — хотя заслужил его. Но, несмотря на твою неблагодарность, я здесь для тебя. Если попадёшь в беду, приходи ко мне. И если закончатся деньги...
— Не закончатся, — перебил его Киф. — Я взял немного маминых украшений. Как только найду, где их продать, все будет в порядке.
— Хитро, — признал отец. — Я бы рекомендовал искать то, что называется ломбардом. Но будь осторожен — такие места обычно находятся в небезопасных районах. Молодой человек с сумкой украшений или деньгами от их продажи станет лёгкой мишенью. Я бы также посоветовал разобрать украшения и продавать их по камням. Драгоценности встречаются гораздо реже в Запретных городах, так как люди не освоили техники добычи дворфов. Так что они придадут слишком большую ценность целому изделию, а это усложнит дело, поскольку люди редко расплачиваются такими крупными суммами наличными.
— Учту, — сказал Киф, доставая синий проводник.
— Подожди-ка, я чуть не забыл, — его отец открыл один из ящиков стола и вытащил чёрный мешочек странной формы. — Я собрал несколько наших самых важных эликсиров. Не хотел бы, чтобы ты оказался во власти человеческих лекарств. Там есть подпитка от исчезновения. Советую выпить немного перед следующим прыжком.
Кифу уже начинало надоедать принимать помощь от отца.
Но... он и сам должен был подумать о том, чтобы взять с собой лекарства.
И, честно говоря, он сомневался, что выдержит ещё один прыжок без них.
Поэтому он залпом осушил «Подпитку от исчезновения» — оно ощущалось так, будто ледяной поток вливается в вены. И также решил прихватить бутылку «Молодости», стоявшую на столе отца, поскольку долго ещё не сможет её заполучить.
На самом деле, когда он вернётся, ему, вероятно, потребуется полная реабилитация.
Если он вернётся.
— Ты вернёшься, — сказал отец, угадав его мысли. — Но подожди, пока действительно не будешь готов — и не только для того, чтобы бросить вызов своей матери. Дождись, когда будешь в силах принять свою новую реальность. Нравится тебе это или нет, ты изменился, Киф. Пора узнать, кто ты есть.
Эти слова могли бы вдохновить. Но поскольку это говорил его отец, они прозвучали как приказ, и от этого Кифу захотелось настроить проводник на любую грань, кроме той, что отметил отец.
Но ему нужно было научиться избегать слежки — особенно перед Лондоном.
— Значит, ты, наконец, учишься мне доверять, — самодовольно произнёс отец, пока Киф вращал кристалл, запомнив нужную грань по карте.
— Я делаю это не ради тебя.
— Знаю. Не забудь следить за блеском, — добавил он, когда Киф поднял кристалл к лунному свету. — О, и ещё кое-что.
Это был идеальный момент, чтобы сказать сыну, что он будет скучать по нему.
Или что он гордится им.
Если уж на то пошло, он хотя бы мог сказать, чтобы тот был осторожен.
Но вместо этого он пригладил волосы и сказал:
— Сделай себе одолжение. Перед тем, как покинешь следующее место, обязательно попробуй их чурро14.























ГЛАВА 14
— СЛЕДИ ЗА БЛЕСКОМ, — проворчал Киф, подражая напыщенному тону своего отца, оглядывая заполненный людьми двор. — И как это может быть лучшим местом для этого? Тут всё сверкает!
Огни мерцали на деревьях.
На фонарных столбах висели блестящие баннеры.
И как минимум половина толпы была в чем-то сверкающем или светящемся.
Всё это выглядело красиво, конечно, но определённо не помогало искать какие-то блестящие системы наблюдения. Особенно ночью, когда свет, освещающий дорожки, лишь усиливал любое сияние.
Киф закрыл глаза и надавил на камушек, застрявший в ботинке, чтобы сбросить волну предвкушения, раздражения, усталости и возбуждения, бурлящих в его чувствах.
Это была самая большая толпа, в которой он оказался с тех пор, как нашёл хоть какую-то стабильность. Казалось, все чего-то ждали, но никаких знаков, объясняющих, что именно, не было.
По крайней мере, озеро, возле которого он стоял, больше походило на фонтан. Если тут была задействована лодка, она должна быть совсем крохотной.
На самом деле, всё вокруг казалось меньше, чем он ожидал.
Может, его избаловали Этерналия и Люменария, но розово-голубой замок, который все так усердно фотографировали, напоминал скорее их миниатюрную копию.
То же самое можно было сказать про гору, покрытую снегом, виднеющуюся на фоне.
Честно говоря, все здесь выглядело как декорации, созданные для определённой эстетики, с прожекторами на каждом дереве и музыкой, доносящейся из спрятанных динамиков. Даже улицы были в каких-то странных рельсах и канавках, будто повозки и кареты двигались только по заранее заданным траекториям.
Но ничего из этого не было настолько странным, как люди в костюмах с огромными головами животных.
Один из них был… гигантской мышью?
И эта мышь... знаменита?
Казалось, да, потому что люди выстраивались в очередь, чтобы сфотографироваться с ней.
В центре двора даже была её статуя в натуральную величину, где она держала за руку какого-то человека.
Мышь была изображена и на одежде, а шляпы и обручи на головах у многих людей, похоже, были стилизованы под её уши.
Обычно Кифу бы понравился такой хаос — он, вероятно, даже купил бы себе блестящие уши.
Но он устал.
Его нога болела.
И его всё ещё выбивала из колеи милая беседа с Дорогим Папочкой.
Он даже не знал, где находится, а его карта была где-то глубоко в рюкзаке, и...
— Постой... что-то здесь кажется знакомым, — пробормотал Киф, осознавая, что Фостер упоминала похожее место — или это был Декс?
Его мозг был слишком утомлен и перегружен, чтобы найти точное воспоминание. Но он был почти уверен, что место называлось как-то вроде «Диззнигавань» или «Диззнидолина»15, и Фостер подарила Дексу часы оттуда как подарок к промежуточным экзаменам.
Киф обернулся и... точно!
Тут были магазины, где продавали украшения, сувениры, одежду и кучу всего ещё. А у одной из мам неподалёку был огромный пакет с надписью ДИСНЕЙЛЕНД.
— Так вот куда ходила Фостер в детстве, — сказал он, задаваясь вопросом, носила ли она маленькую корону, как многие девочки в толпе, или, может быть, пару блестящих крыльев.
Ему хотелось представить её смеющейся вместе с сестрой и хрустящей ведёрком попкорна, продающимся в тележке неподалёку и пахнущим солёно, масляно и просто восхитительно.
Но скорее всего, она провела всё время, зажатая мыслями, которые не умела блокировать, натягивая улыбку, чтобы скрыть головную боль. И пока он стоял, вдавливая камушек в очередной мозоль, ему захотелось воспользоваться Передатчиком, который ему дал Грейди, чтобы сказать: «Каждый раз, когда я думаю, что понял, насколько ты смелая и сильная, я нахожу ещё больше доказательств того, как ты удивительна».
Но это было бы слишком приторно.
К тому же, он не должен был связываться с ней.
Он вообще ни с кем не должен был связываться.
Он должен был высматривать «блеск».
Киф снова осмотрелся, давая глазам расфокусироваться в надежде, что это поможет.
— Хорошо... я вижу размытую лампу. И размытых людей. И размытые деревья. И размытый замок. И размытые фонари. И...
Киф замер.
— О. — Он несколько раз моргнул, чтобы убедиться. — Хм. Кажется, теперь я понял.
Один из фонарей у замка странно мерцал. Похоже, внутри ажурного орнамента спряталась мягко мерцающая звезда.
Глаза сами тянулись к этому свету, хотя Киф даже не осознавал этого.
Казалось, что где-то глубоко в подсознании звучал шепот: «Посмотри туда» — и Киф прислушался к голосу, хищно усмехнувшись, надеясь, что выражение его лица говорит: «Я тебя раскусил», когда он повернулся лицом к фонарю.
Затем он отвернулся, запоминая, как выглядит этот блеск в периферийном зрении, чтобы потом можно было найти его снова, не поднимая головы.
— Ладно, с этим разобрались, — сказал он, а потом понял, что не стоит разговаривать с самим собой.
Некоторые люди вокруг начали оборачиваться, бросая на него косые взгляды.
В общем, ему лучше найти безопасное место, чтобы переместиться отсюда, особенно учитывая, что кто-то теперь имел запись его присутствия в этом месте.
Но... он не знал, куда идти.
Его следующая остановка должна была быть в Лондоне, но там нужно было действовать быстро, и плана, как найти то, что он ищет, у него всё ещё не было.
Может, он просто откладывал эту часть своего пути самопознания и не прочь немного задержаться.
Ему бы ещё поспать, но возвращаться в дом отца совсем не хотелось.
К тому же, запах попкорна вызывал у него урчание в животе.
И вокруг, похоже, продавалось множество других удивительных закусок, которые тоже стоило попробовать.
«Но никаких чурро», сказал он себе.
Это доставит отцу слишком много радости.
Вместо этого он направился к стойке, где продавали жёлтое взбитое мороженое, и заказал себе напиток, который оказался холодным, сладким и со вкусом ананаса. Мужчина в очереди позади него — отец с двумя детьми в длинных коричневых мантиях, которые все время называли себя Джедаями, — посоветовал ему попробовать хотя бы какие-то бенье Микки16, если уж он отказывается от чурро.
На поиски этих бенье в форме ушей мыши, покрытых сахарной пудрой, у Кифа ушло намного больше времени, чем он ожидал, но они определённо того стоили. На вкус они напоминали кремовый взрыв17, но были слаще и легче, с бонусным соусом для обмакивания.
Чем больше он бродил по «парку», как его называли люди, тем сложнее было сдерживать улыбку — даже с камушком, который врезался всё глубже в ногу.
Похоже, магия была главной темой в этой стране Диснея, и это было до слёз смешно.
Магические палочки.
Магические ключи.
И невероятное изобилие «магических» существ.
Феи, похожие на маленьких девочек с блестящими крыльями. Ярко-синий джин, прикреплённый к сверкающей золотой лампе. И русалка с красными волосами и зелёным рыбьим хвостом, как раз такая, какую он, как он думал, видел раньше.
И ещё куча говорящих животных с огромными глазами и милыми улыбками — и целая другая галактика, полная Эвоков, Джавов и Вуки18.
Это заставило его захотеть купить кучу глупых сувениров — особенно блестящие значки, напоминающие ему Праттлз.
Но когда он попытался найти значок с надписью «Дисней», чтобы привезти его Дексинатору, то осознал, что понятия не имеет, когда сможет его отдать.
Даже если он вернётся в Забытые города, Киф не был уверен, захочет ли Декс его видеть.
В конце концов, он был тем, кто мог разрушить жизнь одного из братьев Декса.
Да, он, вероятно, не был причиной, по которой Рекс не проявил способности, когда это сделали другие тройняшки, но из-за него мальчика могли бы назвать бесталантным гораздо раньше, чем это должно было случиться.
И теперь Дексу придётся годами притворяться, будто он не знает, что ждёт его брата, и это полностью изменит их отношения.
И всё это потому, что Рекс прикоснулся к руке Кифа.
Киф надеялся, что уход из Забытых городов позволит ему забыть это ужасное, пустое ощущение, которое он тогда испытал, и те огромные последствия, что за ним следовали.
Но от этого нельзя было убежать.
Хочет он того или нет, он проявил способность, которая могла изменить всё — и никакой камушек в ботинке не помог бы её заглушить.
Именно поэтому ему нужно понять, что задумала Жуткая Мамочка, прежде чем она снова появится и использует его, чтобы рассортировать всех по своему вкусу.
Или ещё хуже...
Честно говоря, он даже не мог представить все ужасные способы, которыми она могла бы использовать эту способность.
И даже если убрать её из уравнения, всё равно было небезопасно.
Совет мог бы так же легко злоупотребить его способностью.
Чёрный Лебедь — тоже.
Это была та самая сила, которой никто не должен обладать, и даже если он научится её контролировать, ему, возможно, всё равно придётся держаться подальше, чтобы никто никогда не узнал, на что он способен.
Разумеется, он знал это, когда уходил.
Именно поэтому он потратил время, чтобы написать то письмо Фостер.
Он прекрасно понимал, что прощание может оказаться навсегда.
Но стоя перед местом, которое должно было воплощать человеческое представление о будущем, он должен был признать, что какая-то часть его продолжала надеяться, что он найдёт способ избавиться от этих новых способностей, и всё вернётся на свои места.
Даже сейчас его разум пытался убедить его, что всё будет хорошо.
Но... как ни досадно это признавать… его отец был прав.
Он изменился.
Пора было начинать это принимать.
— Возможно, я никогда не вернусь домой, — сказал он вслух, пытаясь сделать эту мысль более реальной.
— Взаимно, брат, — отозвался парень, держа в руках два длинных, покрытых корицей и сахаром чурро, откусывая кусок одного из них. — Я, может, вообще останусь тут и буду есть чурро вечно.
Прежде чем Киф успел придумать ответ, заиграла музыка, и небо вспыхнуло блёстками, цветами и светом — эмоции толпы мгновенно наполнились трепетом.
Это напомнило Кифу Небесный Фестиваль, только куда более шумный.
Каждый БАХ!, ТРЕСК! и СВИСТ! сопровождался новым взрывом света.
Некоторые вспыхивали, как падающие звёзды.
Некоторые разлетались огромными фейерверками разноцветных искр.
Некоторые взрывались в форме сердечек или мышиных ушей.
И когда последние вспышки погасли, а толпа разразилась аплодисментами, Киф должен был признать...
Человеколяндия была потрясающим местом.
Его окружали семьи всех видов и размеров, и он чувствовал, как их любовь, радость и восхищение излучают тёплое сияние.
И тут он понял...
Никто из них не обратил бы внимания на то, может ли он предсказать, проявит ли кто-то особую способность.
Никто из них никогда не собирался проявить способности — или не знал, что значит быть названным бесталантным.
Его новая способность, как бы она ни называлась, была здесь совершенно бесполезна.
Он закрыл глаза, позволяя этому осознанию утвердиться.
Его силы не имели значения в Человеколяндии.
Да, он определённо скучал по друзьям и никогда не перестанет надеяться, что найдёт способ вернуться домой. Но, тем не менее, он оказался в довольно удивительном новом мире.
Он не был идеальным.
Но... возможно, он был идеальным для него.
Может, это был его шанс найти что-то близкое к нормальности.
И возможно, ему стоило позволить себе чуть больше насладиться этим.
Съесть один из тех волшебных чурро — какая разница, рекомендовал их отец или нет?
И купить себе парочку значков, а также уши Микки.
Его ждал долгий и трудный путь — и очень скоро он на него ступит.
Но сначала... ещё немного человеческой «магии».















ГЛАВА 15
— ТО-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-ЧНО, — ПРОБОРМОТАЛ КИФ, наблюдая, как мягкий свет рассвета пробивается сквозь густой туман. — Совсем забыл о разнице во времени.
Когда он покидал Диснейленд, на улице ещё была довольно ранняя ночь.
Но, судя по большим нарядным часам, перед которыми он появился — как там их называл Форкл? Огромный Гарри? Гигантский Джордж? Биг Бен?19— уже начинался следующий день.
Так что о паре часов сна можно было забыть.
Он планировал найти комнату, завалиться туда до утра и, возможно, придумать стратегию получше, чем «поброжу, посмотрю, вспомню ли что-нибудь». Потом заняться делом и выбраться отсюда как можно быстрее.
Но ночь уже закончилась, так что, похоже, придётся сразу переходить к блужданиям.
И город оказался куда больше, чем он его помнил.
По крайней мере, он всё-таки добрался.
Лондон!
Земля разочаровывающих печенек!
А ещё место, где он пережил худшие моменты своей жизни — и, возможно, натворил кое-что ужасное, что Мамочка очень старалась стереть из его памяти.
Так что это, вероятно, будет травматичное маленькое приключение.
Но... по крайней мере, он сможет начать складывать кусочки пазла.
И, может быть, найдёт что-нибудь сладкое, чтобы утешиться.
В городе наверняка должно быть вкусное печенье, верно?
Первым делом ему нужно было уйти подальше от сверкающей точки наблюдения, которая пыталась привлечь его внимание.
Эту камеру наверняка тщательно просматривали, ведь Лондон был очевидным местом, где он мог появиться. Поэтому Киф пригнул голову и осторожно держал лицо отвернутым, проскальзывая в ближайший переулок.
Но это не делало его менее напряжённым.
Каждая тень казалась чёрным капюшоном.
Каждый звук — засадой.
А в голове всё звучал голос его Дорогой Мамочки.
Прими перемены.
Прими перемены.
Прими перемены.
Киф был в Лондоне, когда она впервые дала ему этот чудесный жизненный совет, и с тех пор он его преследовал.
Он даже думал, что сдался, принял перемены в Лоамноре и стал Мамочкиным Наследником с кучей странных новых способностей.
Но, сворачивая на очередную улицу, чтобы убедиться, что за ним не следят, он не мог не задаться вопросом...
Сдался ли он?
Или всё ещё борется?
Разве не поэтому он здесь? И разве не для этого камешек в его ботинке?
Он не был уверен.
Но ему нравилась эта мысль.
Так мозоли казались чуть менее болезненными, а бегство — больше походило на победу.
И всё же его раздражающий мозг напомнил, что у предупреждения матери была вторая часть.
Прими перемены, иначе они уничтожат тебя.
— Проблема для будущего Кифа, — сказал он, засовывая руки в карманы и снова меняя направление, чтобы избежать ещё одной возможной точки наблюдения.
Сырой воздух пробирался прямо сквозь свитер, заставляя его пожалеть, что у него нет хорошего тёплого пальто.
Но все магазины одежды, мимо которых он проходил, были ещё закрыты.
— Часовые пояса, — пробормотал он.
По крайней мере, улицы были почти пустыми.
Лишь несколько человек, излучающих раздражение, что, видимо, означало, что они направляются на ненавистную работу, — и несколько бегунов, которые, похоже, добровольно бегали на рассвете и, как ни странно, наслаждались этим.
Никто не обращал на него внимания, пока он бесцельно блуждал, стараясь держать голову опущенной, а глаза открытыми в поисках чего-то знакомого.
Рано или поздно он должен был что-нибудь узнать.
И он узнал — правда, только потому, что каким-то образом умудрился сделать огромный круг.
— Ладно, новый план, — сказал он, переходя улицу и направляясь в большой зелёный парк с озером посередине.
Он не чувствовал там наблюдения, а открытое пространство позволяло легко заметить, если кто-то подозрительный приближается.
Но самое главное: там были скамейки, а его ноги уже отваливались.
Он выбрал одну, стоящую лицом к воде, и рухнул на выцветшее дерево, размышляя, как найти в себе силы снова подняться. Особенно с учётом того, что он начал понимать: его план «короткая остановка в Лондоне» явно не сработает.
Если он действительно хотел получить ответы, ему придётся быть куда более методичным.
Идти улица за улицей.
Дом за домом.
Это, вероятно, займёт дни или недели, и определённо будет рискованно.
Но.
Теперь, когда он находился всего в нескольких кварталах от того места, где мама спросила его: «Ты ведь не хочешь навредить ещё кому-то, правда?», он просто обязан был узнать, что она имела в виду.
Значит, ему нужно будет найти какое-нибудь безопасное место, чтобы скрываться там столько, сколько потребуется.
Но сначала он собирался отдохнуть и обновить свои записи в альбоме.
Он уже аккуратно вложил карту проводника между страниц и сделал заметки о том, как распознавать сверкающие точки наблюдения, и что одной из его главных целей должна стать проба всех видов жареного теста в сахарной пудре.
Но он добавил новый пункт: «Проверяй часовой пояс, прежде чем куда-то прыгнуть».
А ещё: «Чередуй камешек в обуви», даже если это означает, что болеть будут обе ноги.
Он почти был уверен, что его мозоли начали сочиться, а значит, настоящий пункт должен был быть таким: «Найти лучший способ контролировать свои способности» — но он уже перепробовал всё, что смог придумать.
Закрыв альбом, он проверил эликсиры, которые дал ему отец, надеясь найти обезболивающий бальзам или целебный компресс.
К сожалению, там была лишь одна маленькая ампула обезболивающего и записка: «Если вам нужно больше, обратитесь к Элвину».
Киф нахмурился, хотя маленькая часть его понимала, что это имеет смысл.
— Ну и ладно. Значит, будет Великое Шоу Мозолей Кифа, — пробормотал он.
Не такое весёлое, как знаменитое шоу Фостер, конечно, — но что может сравниться с её безумными приключениями?
Развязав шнурки, он переложил камешек в другой ботинок, с облегчением выдохнув, когда боль немного ослабла, став просто раздражающей.
До того, как это снова начнёт причинять неудобства, оставалось, по крайней мере, пару часов ходьбы, и, может быть, за это время он придумает, где остановиться.
Согласно блокноту его отца, который он пролистал ещё в Диснейленде за поеданием горы чурро, ему нужно найти что-то под названием «отель». Конечно, там не было указано, где их искать или как бронировать номер.
Но зато там было написано, что перед посещением нужно постараться выглядеть респектабельно — а затем предложили зачесать волосы в более сдержанный стиль и избегать слова «чувак».
Вот такие у него были советы.
Немного полезной информации, за которой следовала куча осуждающих замечаний.
Классический Дорогой Папочка.
— Так... если бы я был отелем, — протянул Киф, прищурившись на близлежащие здания, — где бы я находился?
Он достал свою удобную карту, но всё, что на ней было изображено в Лондоне, — это часовая башня и мост в форме квадрата у реки.
— Думаю, найду его, пока брожу, — пробормотал он, проверяя, как чувствует себя камешек под пока что гладкой ногой.
Это было неприятно.
— Или могу просто посидеть здесь, поесть снеков и дождаться кого-нибудь, кто сможет мне помочь! — добавил он, вспомнив свой план «спросить у местных». И этот вариант звучал куда лучше.
Он вытянул ноги и достал припасы, которые купил перед тем, как покинуть Диснейленд: ещё один чурро, пакет «кислых шариков»20, шоколадный зефир на палочке и нечто, что все называли «Серые Штучки»21.
Разумеется, он начал с чурро, откусив огромный кусок, пока наблюдал за утками, крапивниками и пеликанами у озера.
Но чурро выпал из его рук прямо на колени, когда он заметил одинокого чёрного лебедя, грациозно скользившего по воде.
Он понимал, что это просто птица, живущая своей лучшей жизнью в Лондоне. Но после всех символов лебедя он не мог не задуматься, не значит ли это что-то.
А когда лебедь встретился с ним взглядом, Кифу показалось, что он пытается рассказать ему секрет.
Или, знаете, просто хотел немного чурро...
Киф потянулся за чурро, размышляя, плохо ли будет кинуть птице кусочек, и понял, что чурро исчез.
— Что за... — пробормотал Киф, оглядывая землю вокруг себя.
Его взгляд уловил красноватое пятно с длинным хвостом, которое оставляло за собой дорожку из корицы и сахара, пробегая по траве.
— Эй! Вернись сюда, пушистый воришка!
Киф вскочил и бросился за ним, но лиса оказалась слишком быстрой.
Она скрылась в одном из цветочных клумб, и Киф мог бы поклясться, что услышал её хихиканье.
— Не думай, что я туда не полезу! — пригрозил он, хотя это, вероятно, была не лучшая идея.
Мало ли, вдруг у людей есть какой-то странный закон о запрете топтания их цветов.
— Хитрые создания, не так ли? — послышался голос позади него.
Киф резко обернулся и увидел очень высокого темнокожего мужчину с атлетичным телосложением, одетого в спортивные шорты и лёгкую безрукавку, несмотря на холод.
— Однажды лиса утащила у меня половину моего сэндвича с сыром и маринованными огурцами, — сказал он. — Причём прямо в полдень! Мои друзья мне не поверили, поэтому на следующий день я решил подстроить ловушку, чтобы она украла мой сэндвич с яйцом и майонезом на глазах камеры. Но она не только обошла мою ловушку — она ещё и украла мои чипсы!
Киф улыбнулся в ответ, хотя в основном думал: «Сэндвич с сыром и огурцами?»
Похоже, еда в Лондоне будет... интересной.
— Откуда приехал? — спросил мужчина.
Киф выпрямился.
— Как вы...
Мужчина указал на рюкзак Кифа, который тот глупо оставил у скамейки.
— Плюс у тебя нет ни пальто, ни зонта. Классическая ошибка туристов в это время года.
— А-а, — только и смог вымолвить Киф, хотя был готов указать, что у собеседника тоже этого нет. Правда, он не был уверен, что это будет вежливо.
Один из советов отца был: «Лондон — это очень правильное общество. Не будь собой».
— Решил немного походить по магазинам, пока я здесь, — сказал Киф, направляясь за своим рюкзаком. — Но они уже за…
— Ты в порядке? — спросил мужчина, заметив, как Киф резко вдохнул от боли. — Потянул ногу, пока бежал?
Киф покачал головой.
— Нет. Просто... мозоли.
Его короткий забег полностью уничтожил ноги, и он не мог удержаться от болезненной гримасы на следующем шаге.
— Новая обувь? — догадался мужчина. — Было дело. На свой первый марафон я купил новые кроссовки перед самым стартом. Не лучшая идея. Километр — и мои пальцы горели, а к финишу носки были насквозь пропитаны кровью.
Киф содрогнулся.
— Не самое приятное, — согласился мужчина. — Хотя всё же лучше, чем когда я...
Он указал на длинный шрам на колене.
— Порвал связку во время триатлона22 — и усугубил травму, завершая гонку. Но после всех тренировок тяжело просто так сдаться, верно?
— Э-э, наверное...
Мужчина рассмеялся.
— Мой хирург смотрел на меня так же, как ты сейчас, когда я рассказал ему об этом. И физиотерапевт тоже. Но... я вхожу в определённое состояние, когда бегу. Мозг отключает всё, кроме следующего шага. Прости, я, наверное, утомил тебя своими беговыми травмами.
— Всё нормально, — заверил его Киф. — Хотел бы я уметь так сосредотачиваться. — А затем, решив воспользоваться разговорчивостью собеседника, добавил: — Кстати, вы случайно не знаете каких-нибудь хороших отелей неподалёку?
— Думаю, парочку вспомню. А что ты ищешь?
Киф задумался.
— Самые мягкие кровати и лучшие десерты.
Мужчина рассмеялся.
— Бюджет имеет значение?
— Нет, — ответил Киф, представляя свою новенькую кредитку.
— Тогда, если не жалко немного потратиться и хочется настоящего лондонского опыта, знаю одно идеальное место.
Он назвал название и адрес, указав дорогу.
— Там тебе помогут со льдом для мозолей. И надеюсь, у них будет свободный номер. Ты выглядишь так, будто тебе нужен хороший сон.
— Вы даже не представляете, — пробормотал Киф, проведя пальцами по волосам и осознав, что это бессмысленно.
— По пути есть одна замечательная кофейня, — сказал мужчина. — Осознаю, что это звучит как предательство страны, раз я не рекомендую чай, но если тебе нужен сильный заряд энергии — кофе лучше всего.
Киф понятия не имел, что такое кофе. Но слово «заряд» звучало многообещающе.
— Спасибо, — сказал он. — Серьёзно.
И почему-то не удержался от добавления:
— Эта поездка оказалась немного... сложной.
Мужчина слегка наклонил голову, изучая его.
— Если хочешь, я могу поделиться трюком, который помогает мне сосредотачиваться во время забегов. Мой муж — консультирующий психолог. Он постоянно говорит о пользе визуализации. Но когда я рассказал ему о своей технике, он назвал её полным бредом. До сих пор подтрунивает надо мной, хотя я клянусь, что это работает лучше, чем всё, что он когда-либо предлагал. Подозреваю, его просто раздражает, что он сам до этого не додумался.
Мужчина подмигнул.
— В данный момент я готов попробовать что угодно, — заверил его Киф.
— Вот это правильный подход. На самом деле всё довольно просто. Перед забегом я закрываю глаза и представляю, что в моей голове есть переключатель, связанный со всеми частями сознания, которые реагируют на страх, нервы, дискомфорт — всё, что может замедлить или остановить меня. Затем я представляю, как выключаю его. Если травма опять начинает задевать, я просто снова выключаю переключатель. Звучит примитивно, но для меня это работает. Главное — контроль разума над телом.
— Я попробую, — пообещал Киф.
И он действительно собирался это сделать.
Когда он попрощался и направился в сторону отеля, он представил себе переключатель в голове, связанный с его ноющими от боли мозолями.
Он дождался, пока почувствует каждую связь, — и мысленно щёлкнул выключателем.
— Ого, — пробормотал он, наступив на камень.
Боль притупилась настолько, что он смог практически её игнорировать — по крайней мере, на какое-то время.
И тут он задумался...
А что если тот же трюк сработает с его способностями?
Он не знал, как это возможно, но всё же закрыл глаза и представил огромный выключатель в своём голове, связанный со всеми его новыми странными силами.
Он ждал, пока увидит каждую отдельную нить, светящуюся энергией, и почувствует пульс, исходящий от переключателя.
Затем он представил, как его упрямая воля нажимает, давит и толкает на этот выключатель.
Но, сколько бы он ни старался, ничего не получалось.
— Так я и думал.
Способности нельзя отключить после их активации.
Все это знали.
И всё же, сидя в кофейне и пытаясь проглотить напиток, называемый флэт уайт 23— возможно, самое горькое, что он когда-либо пробовал, но при этом СИЛЬНО БОДРЯЩЕЕ, — он не мог не задаться вопросом, что, если он пытался отключить не то?
Может, эксперимент мамочки перенастроил его эмпатию, и именно поэтому он стал настолько чувствительным?
Он закрыл глаза и представил, как погружается глубоко в свой эмоциональный центр, в поисках следов оголённых нервов.
Его чувства дрожали и вибрировали, но он продолжал углубляться, пока не пробился сквозь мутную пелену и не оказался в тесном, размытом пространстве.
Внутри была путаница тонких, светящихся нитей, потрескивающих энергией и переливающихся цветами.
Голова закружилась, а кожа покалывала, когда нити извивались, пытаясь освободиться, но только запутываясь сильнее.
Он попытался представить выключатель в центре.
Ничего не происходило.
Его мозг просто не был устроен таким образом.
Поэтому он медленно начал распутывать клубок.
Одну за другой.
Нить за нитью.
И когда он вытянул последнюю нить, раздался мягкий щелчок.
А затем всё погрузилось в серую дымку.








ГЛАВА 16
— ЭТО ОФИЦИАЛЬНО МОЕ НОВОЕ счастливое место, — объявил Киф, утопая в огромной куче подушек и откусывая приличный кусок какого-то изысканного шоколадного торта. Это казалось особенно смелым заявлением, учитывая причину его нахождения в Лондоне и его довольно удручающую историю, развернувшуюся здесь.
Но он начал испытывать особую любовь к этому туманному городу, ко всем его людям, еде и достопримечательностям.
Не лишним было и то, что день складывался просто идеально.
Мало того, что флэт уайт дал ему столько энергии, что он наверняка смог бы пробежать три марафона подряд туда-сюда-туда-сюда.
Так ещё и тот трюк с визуализацией?
ЭТО СРАБОТАЛО!!!
Почему — он понятия не имел, и выяснять не собирался, чтобы его мозг не решил: «Ты прав! Это действительно не имеет смысла. Давай вернёмся в Режим Страданий!».
Всё, что имело значение, — это то, что, распутав последнюю ментальную нить, он почувствовал, как бурлящие эмоции стихают до мягкого, ровного гудения — звука, который он мог легко игнорировать без всяких отвлекающих манёвров.
Он вытряхнул этот ужасный камешек из ботинка и пнул его как можно дальше.
Затем свернул на самую оживлённую улицу, чтобы убедиться, что ничего не изменится в толпе. К счастью, эмоции остались безвредным жужжанием, которое его мозг с удовольствием блокировал.
Это заставило его захотеть сжать кулаки и прыгать, выкрикивая особенно колкие насмешки в адрес Дорогой Мамочки и её маленьких приспешников в плащах.
Да, у него всё ещё оставались другие странные способности, но он, наконец, начал добиваться настоящего прогресса.
Казалось, что он всё это время задерживал дыхание — и, наконец, смог выдохнуть.
Часть его хотела вернуться в парк, найти того бегуна и с разбегу обнять его на траве — или хотя бы узнать имя, чтобы сочинить в его честь эпическую балладу. Но пришлось ограничиться добавлением ещё одного благодарственного портрета в свой альбом.
И обязательно упомянуть его как автора такого потрясающего совета по выбору отеля.
Здание снаружи выглядело немного простовато, а внутри имело тот странный человеческий лоск, где мебель казалась чересчур жёсткой и неудобной, а всё было украшено цветами.
Но когда он вошёл в свой номер...
Вау.
Он попросил самый лучший из доступных, подумав: «Почему бы и нет? Всё равно платит Дорогой Папочка». И в итоге оказался в люксе, который напоминал его собственную квартиру с несколькими спальнями и огромными окнами с видом на парк.
В отеле также был человек, называемый консьержем, чья работа, как оказалось, заключалась в помощи гостям по любым вопросам. Так что Киф спросил его, знает ли он, где можно продать немного старых фамильных украшений, и заодно — где купить новую одежду.
Менее чем через час у него был список ювелиров, готовых принять его звонок, и он уже ехал в огромный универмаг, где девушка, представившаяся его личной консультанткой, помогла ему обновить весь гардероб — от пальто, рубашек и брюк до пижам и носков. Хорошо, что у него была кредитка — и он вспомнил взять паспорт, чтобы подписаться как Киф Фостер.
Он даже позволил себе купить худи с Бэтменом и футболку с надписью: «Это я. Привет. Я — проблема, это я»24 — которая казалась ему весьма уместной.
По словам консультантки, это была строка из песни, которую ему следовало послушать.
Она даже ахнула, когда он спросил: «Что за Свифти25?».
Она также порекомендовала паб, где Киф мог бы пообедать. И он решил заказать что-то под названием «Пузырь и скрип»26 — потому что как такое можно пропустить? Хотя, как оказалось, это была просто куча картофеля с капустой, которые не пузырились и не скрипели, пока он ел их, но он всё равно добавил блюду пару очков за забавное название.
Теперь он вернулся в свой люкс, наслаждаясь изобилием услуг обслуживания номеров — а это было одно из тех «Где это было всю мою жизнь?» открытий.
Один звонок — и все десерты из их меню принесли ему в номер на блестящих серебряных подносах.
Затем он переоделся в пушистый халат, который нашёл в шкафу, устроился на не самой удобной, но всё же уютной софе, окружив себя всеми мягкими подушками, какие только смог найти, и начал отмокать в ведёрках со льдом, залечивая свои натёртые ноги, одновременно поедая изысканные десерты.
Если это было не счастье, то он понятия не имел, что тогда считать счастьем.
Но успех в контроле над одной из своих способностей определённо заслуживал небольшого празднования.
Его даже не раздражало, что вода, которую ему принесли, на вкус напоминала либо лужу, либо чей-то использованный таз для ног.
Или что Силвени и близнецы вновь начали закидывать его своими мысленными криками.
На самом деле, было приятно знать, что они ещё не списали его со счетов.
Он даже начал скандировать вместе с ними «КИФ! КИФ! КИФ!», пока обновлял свой альбом, добавляя детализированный портрет бегуна, а на соседней странице записывал свои последние жизненные уроки:
«Всегда проси люкс».
«Привыкай к тому, что тебя зовут мистер Фостер».
«Никакое количество сахара не сделает кофе вкуснее, но попробовать всё равно стоит».
«Охраняй свои закуски в парке».
«Обслуживание номеров — величайшее изобретение в истории человечества».
«Заказывай чай вместо ужасной воды».
«Консьержи — гении».
«СТРАННЫЕ УПРАЖНЕНИЯ С ВИЗУАЛИЗАЦИЕЙ МОГУТ ИСПРАВИТЬ ЧТО УГОДНО!!!»
Последний пункт он трижды подчеркнул, а затем добавил вокруг него звёздочки. Но этого всё равно казалось недостаточно, чтобы передать, насколько важным было это открытие.
Он добавил ещё несколько украшений, прежде чем понял, что причина, по которой запись выглядела незначительной, заключалась в осознании гораздо большего — того, чего он даже боялся записывать, опасаясь, что. увидев эти слова на бумаге, почувствует их менее реальными.
Но ему нужно было это напоминание.
Глубоко вздохнув, он написал четыре слова, в которые уже давно не верил:
«Теперь я управляю собой».
С тех пор как на Эвересте капюшон сорвало с головы его матери, и он осознал, кто она на самом деле, он чувствовал, что все кружится, кружится и кружится.
Попав в огромный, ужасный вихрь, он не мог выбраться и не был уверен, что сможет выжить.
— Но теперь я управляю собой, — произнёс он вслух. — Я стоял в переполненном магазине и не обращал внимания на чужие эмоции, даже не задумываясь об этом.
Если он смог это сделать, значит, сможет справляться и с остальными своими способностями.
Нужно лишь найти подходящие упражнения для визуализации — хотя это могло оказаться сложным, ведь он до сих пор не понимал, как работают эти способности.
Но он обязательно разберётся.
Точно так же, как он собирался выяснить, какую роль уже успел сыграть в планах своей матери.
— Теперь я управляю собой, — повторил он, переворачивая страницу в своём альбоме. — Всё, что было раньше, это просто...
Его голос затих.
Он хотел сказать «прошлое» — будто это могло снять с него вину.
Но события прошлого всё ещё оставались частью него.
Стирание воспоминаний не изменит того, что произошло.
Ничего не изменит.
Поэтому он выпрямился и сказал:
— Всё, что было раньше, — это часть моей истории. Но это не должно определять меня.
Теперь он контролировал ситуацию.
Если он сделал что-то, о чём сожалеет, то может это исправить.
«Но как?» — спросил тот надоедливый, вечно неудовлетворённый голос в его голове.
Он пытался выяснить, сыграл ли какую-то роль в смерти двух невинных людей.
Как он может это искупить?
Может быть, никак.
Но...
Он хотя бы мог раскрыть правду.
Убедиться, что его мать не уйдёт от ответственности за всё, что она сделала.
И кто знает — возможно, правда окажется не такой ужасной, как он боится.
Узнать можно было только одним способом...
Он расправил плечи, стряхнул напряжение с запястий и медленно написал:
«Узнать, что случилось с Итаном Бенедиктом Райтом II и его дочерью Элеонор».
Увидев их имена, ему захотелось выблевать все съеденные десерты.
Но он не отвёл взгляд.
Вместо этого написал два вопроса, на которые необходимо было найти ответы:
«Моя мать убила их?»
«Я помог ей?»
В горле у него застрял комок, и ему пришлось трижды прочистить его, прежде чем он смог пробормотать:
—Думаю, лучше всего начать с того, что я действительно знаю.
Он заполнил оставшуюся часть страницы всем, что ему удалось выяснить, записывая каждый факт отдельной строкой.
«Итан и Элеонор жили в доме с зелёной дверью в Лондоне».
«Дорогая Мамочка заставила меня отнести туда письмо, когда мне было одиннадцать, а потом разрушила моё воспоминание об этом».
«На письме был символ двух полумесяцев вокруг звезды. Без понятия, что он значит. (Примечание: как же мне надоели символы!)»
«Я должен был доставить письмо так, чтобы меня никто не заметил, но, похоже, я передал его Итану лично, потому что помню, как он выглядел».
«По словам Финтана, моя мама пыталась завербовать Итана для одного из своих «побочных проектов», но это не сработало».
«Через какое-то время после того, как я доставил письмо, Итан и его дочь погибли».
«В некрологе это назвали несчастным случаем. Сказали, их сбил автобус».
«Но моя мама была в Лондоне в ту ночь меньше чем через час после того, как это произошло».
«Я не верю в совпадения».
Он решил не добавлять то, что сказал ему мистер Форкл: что он проверил все записи наблюдения и не нашёл никаких данных о том, что Киф был в Лондоне за неделю до аварии или в течение недели после неё.
Это всего лишь означало, что его не видели.
Ему нужно было узнать, был ли он замешан, и лучший способ это сделать — отправиться на место аварии и проверить, вызовет ли это какие-то воспоминания.
Если да...
Ну...
Хотя бы он получит ответ.
Если нет... поиски продолжатся.
И хотя его часть отчаянно хотела сказать: «Круто, это хорошее начало!», закрыть дневник и отдохнуть, он знал, что не сможет уснуть, пока не окажется на том перекрёстке и не выяснит, всплывут ли у него какие-либо воспоминания.
Не давая себе передумать, он встал, переоделся, позвонил в службу обслуживания номеров и попросил принести кофе.
Затем он позвонил консьержу и спросил:
— Как мне добраться до Британской библиотеки?
ГЛАВА 17
— ИТАК, ВОТ ГДЕ это случилось, — пробормотал Киф, глядя на оживлённый перекрёсток, окружённый огромными кирпичными зданиями.
Машины самых разных форм и размеров проносились мимо одна за другой, без остановки.
Люди заполняли тротуары, спешили туда-сюда, переходили улицы в хаотичном ритме, и Киф мог представить, как кто-то ступает на дорогу в неудачный момент — или как невнимательный водитель не замечает пешехода, пока не стало слишком поздно.
Но то, что это было возможно, не означало, что так всё и произошло.
Его мать была достаточно умной, чтобы подобрать правдоподобную историю, скрывающую её преступление.
В этом, по сути, и заключалась специализация Незримых.
Как тогда, когда они убедили всех, что огромная волна обрушилась на пещеры Хэвенфилда и унесла Фостер и Декса в море. Все так поверили в эту историю — даже без нахождения тел — что их семьи устроили церемонии посадки деревьев в лесу Вандерлингов. Тем временем Фостер и Декса похитили, заперли в человеческом городе и подвергли допросам.
Киф почувствовал, как внутри всё зашевелилось и свернулось в болезненный узел — будто он проглотил ведро гнилых слизняков, — когда вспомнил, как его мать дала ему свой платок после того, как он разрыдался на церемонии посадки.
Она даже положила руку ему на плечо и защитила, когда отец начал читать нотации о том, что он «устраивает спектакль».
А затем сказала:
— Я не думала, что ты так привязался к кому-то из них.
И, возможно, именно это вдохновило её превратить его в своё личное отслеживающее устройство после того, как Фостер и Декс сбежали.
А потом она…
Нет.
Он мог поиграть в «Какое Воспоминание о Мамочке Самое Худшее?» позже.
Сейчас он пытался раскрыть убийство.
Киф снова взглянул на перекрёсток, пытаясь уловить хоть какой-то блеск — но, похоже, вся слежка была сосредоточена на библиотеке.
Наверное, поэтому Форкл не смог получить никаких записей о «несчастном случае», что казалось ещё одним доказательством того, что за этим стояла его мать.
Она бы выбрала место стратегически — и затаилась в тенях, дожидаясь, пока появятся Итан и Элеонор.
Или, может быть, она планировала, что там будет только Итан, а Элеонор оказалась неожиданным совпадением.
Как бы то ни было, десятилетняя девочка погибла вместе с отцом.
И всё, что его маме нужно было сделать, — это слегка подтолкнуть их с помощью своего телекинеза.
Любой, кто это увидел, решил бы, что Итан и Элеонор просто споткнулись перед автобусом.
Но Киф чувствовал, что его мать могла позволить кому-то другому сделать грязную работу.
Она бы захотела сохранить свой расудок.
Возможно, она послала Трикс, чтобы смахнуть их на дорогу порывом ветра. Или приказала Гетену отвлечь их — или водителя — каким-то жутким трюком разума. Или поручила это Амбер…
Мимо пронёсся огромный красный автобус, и Киф отступил назад.
Он был куда больше, чем автобусы, которые он видел в других городах.
У него даже был второй этаж.
Попасть под такой…
Киф не хотел представлять это, но всё же закрыл глаза, заставляя себя визуализировать сцену.
Должны были быть крики. Визг шин. Вероятно, какой-то жуткий ГРОХОТ. Люди либо убегали, либо спешили на помощь. И тела...
Он прикрыл рот рукой, но это не остановило рвотные позывы, когда ужасные образы захлестнули его разум.
Но после нескольких глубоких вдохов он понял, что эти образы были ужасными и уродливыми — но в них не хватало множества деталей.
Он не мог видеть, во что были одеты Итан и Элеонор, как были уложены их волосы, погибли ли они посреди дороги или рядом с тротуаром. Он даже не знал внешность Элеонор. Он также не мог разобрать лица в толпе или услышать, как кто-либо говорил. И не мог увидеть время на часах библиотеки, понять, остановились ли какие-то машины, чтобы помочь, или что-либо еще, что он с фотографической памятью запомнил бы, если бы действительно был свидетелем этого момента, а не просто пытался его вообразить.
— Ничего не срабатывает, — пробормотал Киф, ещё раз внимательно осмотревшись и осознав, что не испытывает правильных эмоций.
Эмоции нельзя стереть, как воспоминания, — так что если бы он действительно был здесь, он чувствовал бы шок, страх, ужас, подавленность и множество других вещей, гораздо сильнее, чем то нервное беспокойство, которое тихо затаилось в глубине его желудка с момента, как он покинул отель.
— Меня здесь не было, когда это произошло, — сказал он, выдыхая, пока слова оседали в его сознании. — Я не мог быть здесь.
Что-то обязательно бы сработало, если бы он был.
Обрывок воспоминания.
Волна эмоций.
— Меня здесь не было, — повторил он, наконец начиная в это верить.
Его колени хотели подогнуться от облегчения… НО.
Это не означало, что он всё ещё не был замешан в произошедшем.
Он достаточно хорошо видел лицо Итана Бенедикта Райта II, чтобы нарисовать подробный портрет, — и на этом портрете Итан держал письмо Дорогой Мамочки.
Так что он точно доставил его.
А что, если записка была угрозой?
Или сообщение Итану, что ему нужно быть перед Британской библиотекой в день своей смерти?
Эта мысль заставила Кифа очень, очень, очень, очень сильно пожалеть, что он не прочёл то письмо.
Он действительно не мог поверить, что не сделал этого.
Да, его мать приказала ему не вскрывать конверт — даже угрожала отправить его в Эксилиум, если он это сделает. И да, она также уверяла, что он не сможет ничего понять, даже если попробует его прочесть, потому что оно было написано на человеческом языке.
Но с каких это пор он обращал внимание на такие вещи?
Если только он… не сделал это…
Он мог бы аккуратно вскрыть конверт, прочитать письмо своей матери — или хотя бы попытаться, — а затем запечатать его обратно перед тем, как доставить, и просто не осознавать этого, потому что воспоминание было повреждено.
Это звучало куда больше похоже на него — и также объясняло бы, почему мать не просто стёрла это воспоминание.
Она его разбила.
Может быть, она знала, что он видел письмо, и должна была сделать всё, чтобы он никогда не смог вспомнить.
Но он всё-таки вспомнил.
Ему нужно было ещё одно крошечное, крохотное звено.
Меньше секунды взгляда на письмо, и его фотографическая память помогла бы ему запечатлеть каждую деталь.
Каждое слово.
Каждую завитушку.
Всё, что она так не хотела, чтобы он видел.
И если письмо действительно было написано на человеческом языке, теперь он смог бы его прочитать.
Быть полиглотом было невероятно полезно.
Но…
Он находился не в том месте, чтобы вызвать это воспоминание.
Для этого ему нужно было найти путь обратно туда, где этот кошмар начался, — а это было непросто.
Он точно знал только одно: дом находился где-то в Лондоне.
И у него была зелёная дверь.



















ГЛАВА 18
— МОЖЕТ БЫТЬ, ЗЕЛЁНАЯ дверь, — поправил себя Киф.
Он бы не удивился, если бы мама изменила этот маленький, но важный ориентир — ведь это была одна из немногих подсказок, которые она дала ему, чтобы найти это место.
А если цвет действительно изменили, всё, что ему оставалось знать наверняка, — это то, что это дом с дверью. Как и тысячи других домов в Лондоне.
Прекрасно.
Киф пнул камешек, который перекатился на дорогу, и поморщился, когда машина раздавила его в пыль.
Не думай об этом.
Не думай об этом.
Не. Думай. Об. Этом.
Но мозг всё равно подсунул ему картинку: Итан и Элеонор, погибшие точно так же.
«ХВАТИТ!»
Киф глубоко вдохнул, пытаясь унять слишком яркое воображение.
Сосредоточься на том, чтобы узнать правду.
Вот что сейчас важно.
Должен быть способ найти тот дом, не проверяя каждую дверь в городе.
Может, он мог вспомнить что-то, что сузило бы круг поиска?
Он закрыл глаза и вновь проиграл в голове разбитое воспоминание, концентрируясь на крохотных деталях, которые мог упустить.
Плотный конверт — значит, письмо, возможно, было на несколько страниц. И тот кобальтово-синий кристалл для прыжков, который мама дала ему, имел всего одну грань.
Она точно создала его специально, чтобы попасть в дом Итана.
Эта мысль заставила его захотеть вернуться в Канделшейд и перевернуть всё вверх дном.
Но это было бы пустой тратой времени — не меньшей, чем блуждать по всем улицам Лондона.
Мама наверняка уничтожила этот кристалл, как только её маленький проект по вербовке провалился.
И это заставило его задуматься...
Зачем она пыталась завербовать Итана?
Почему именно Итан Бенедикт Райт II?
Почему он, а не кто-то другой из миллионов людей?
— Стоп, — пробормотал Киф, а затем понял, что, возможно, не стоит говорить вслух, когда две пожилые дамы посмотрели на него с любопытством.
Он неловко улыбнулся и отошёл на пару шагов.
Он не хотел идти дальше.
Тем более что сейчас он стоял напротив огромной библиотеки — и это мог быть один из тех редких моментов, когда «исследование» действительно казалось хорошей идеей.
«А так ли это?» задал он себе вопрос.
Девяносто процентов времени любые исследования были просто феноменальной тратой сил.
Но... у него не было других вариантов.
А вдруг повезёт?
Может, где-нибудь в архиве найдётся адрес Итана.
У людей же наверняка есть какой-то реестр, где записано, кто где живёт, верно?
Наверное, нет.
Но он вспомнил, как однажды Алвар, в очередной раз хвастаясь своими вылазками в Запретные города, сказал, что всегда, когда он застревал, терялся или не знал, что делать, человеческие библиотекари становились его спасителями.
— Ла-а-а-а-а-а-а-дно, — протянул Киф с громким вздохом и направился к библиотеке.
Но Форкл об этом не узнает.
Если кто-нибудь спросит, он всё понял сам, исключительно благодаря своей гениальности.
И уж точно он не зашёл по ошибке не в то здание с первой попытки. Хотя, если подумать, было вполне логично предположить, что библиотека — это большое красивое здание с башенными часами и всякими декоративными украшениями.
Нет!
На самом деле это оказался огромный вокзал, полный очень встревоженных людей, которые метались в поисках своей платформы.
А библиотека была серым, скучным, квадратным зданием через дорогу, что, если честно, довольно символично.
Киф, возможно, простоял у входа гораздо дольше, чем собирался, пытаясь решить, с чего начать.
Книг было очень много.
Прямо очень, ОЧЕНЬ много.
Настолько много, что идея проверить каждую дверь в Лондоне вдруг показалась не такой уж плохой.
Но… Алвар говорил, что библиотекари — его герои, так что, возможно, Кифу тоже удастся получить немного помощи.
Он направился к одному из столов, одарив сотрудника своим самым обаятельным взглядом — хотя, как оказалось, в этом не было необходимости.
Библиотекарям действительно нравилось заниматься исследованиями.
А вот самому Кифу явно стоило научиться лучше отвечать на их вопросы.
Когда он спросил: «А что такое Гугл?» и признался, что у него нет телефона, библиотекарь посмотрел на него так, будто у него шесть голов.
После особенно неловкого момента, когда Киф, возможно, сравнил Всемирную сеть27 с настоящей сетью, библиотекарь быстро провёл поиск и распечатал ему небольшую стопку некрологов.
Первая статья была той же, что уже показывал Форкл.
Две следующие оказались настолько короткими, что в них было едва ли больше, чем имена.
Четвёртая описывала Итана Бенедикта Райта II как «выдающегося астрофизика», — что, по крайней мере, оказалось новой информацией. Но когда Киф попросил у библиотекаря книгу по астрофизике, тот начал перечислять названия, которые звучали так, будто это были самые скучные книги во вселенной.
Пятый некролог содержал короткое упоминание о похоронах на определённом кладбище, и Киф записал его расположение. Но он не был уверен, что сможет пойти к их могилам.
Не до тех пор, пока он не узнает, виновен ли он в их смерти.
Особенно после того, как он прочитал последний некролог.
Он не рассказал ничего нового.
Но… там была фотография.
Итан Бенедикт Райт II выглядел точно так же, как Киф его нарисовал, с его растрёпанными волосами, твидовым пиджаком и косым галстуком-бабочкой. И он обнимал очаровательную маленькую девочку.
Её волосы были тёмного цвета — может, каштановые, может, рыжие. Трудно было сказать по зернистой чёрно-белой фотографии. А её щеки были с глубокими ямочками от широкой улыбки.
Киф, наверное, должен был почувствовать облегчение, что она не выглядит знакомой, и никаких воспоминаний не возникло.
Может, это доказывало, что он действительно не был связан с тем, что случилось с ними.
Но, увидев её, ему стало в миллион раз сложнее позволить себе забыть об этом.
— Вы знали их? — спросил библиотекарь, и Киф так сильно подпрыгнул, что уронил некрологи, заставив страницы полететь на пол.
— Извините, не хотел напугать, — добавил библиотекарь.
— Всё в порядке, — сказал Киф, вытирая слёзы с глаз. — И нет, думаю, не знал.
Наверное, неправильный ответ.
Киф чувствовал, что библиотекарь теперь, вероятно, задавался вопросом, почему кто-то запрашивает некрологи людей, которых не знал, и при этом начинает плакать из-за них.
Но изменить свой ответ было уже слишком поздно.
И он был слишком подавлен, чтобы придумать, как это скрыть.
Поэтому он просто поблагодарил библиотекаря за помощь и повернулся, чтобы уйти.
— Хотите, чтобы я доставил вам какие-нибудь книги по астрофизике? — спросил библиотекарь. — Я могу оформить вам пропуск в одну из читальных зал.
Но это, наверное, означало бы, что ему нужно было бы назвать своё имя, а это казалось очень плохой идеей.
Особенно в Лондоне.
На самом деле, если он хотел бы продолжить исследование, лучше прыгнуть в другое место. Распределить это по разным библиотекам, чтобы никто не запомнил его и не задавал лишних вопросов.
Но он не собирался покидать Лондон.
Не после того, как увидел эту фотографию.
Он был должен Итану и Элеонор ответы — и он обойдёт весь город, если придётся.
Одну дверь за раз.
Одну библиотеку за раз.
Сколько бы ни понадобилось времени.
Это было самое меньшее, что он мог сделать.






ГЛАВА 19
— ДАЖЕ НЕ ДУМАЙ ОБ ЭТОМ! — предупредил Киф глаза, что пристально смотрели на него из темноты возле цветочной клумбы.
Он присел на ту же скамейку в том же парке, где был несколько дней назад, так что не должен был удивляться, что его маленький лисёнок тоже здесь, пытаясь стащить его обед.
Или ужин?
Он провёл несколько часов в огромной публичной библиотеке, где читал об астрофизике, стараясь не упасть лицом в книгу, потому что, черт возьми, какими же они были скучными.
Но он взял себе кусок пиццы и вернулся в Лондон, где солнце уже садилось, так что, наверное, это можно считать ужином.
Что он точно знал, так это то, что его кусок пиццы был расплавленным, с сыром и в два раза больше его головы, а часовые пояса никогда не перестанут быть запутанными.
— Серьёзно, перестань на меня смотреть, — сказал Киф глазам, которые стали ещё более жалостливыми. — Ты не получишь мою пиццу. И моё огромное шоколадное печенье. И мой бублик тоже не тронешь. Хотя, подожди — едят ли лисы рыбу? Я не знал, что эта штука с лососем.
Он развернул свой бублик и оторвал тонкие розовые полоски, размышляя, плохая ли это идея — покормить этого пушистого маленького воришку.
Глаза мигнули, и Киф был уверен, что услышал слабый вздох.
— Уф, ладно, но больше ты ничего от меня не получишь!
Он бросил лосось в сторону клумбы, но специально не докинул, чтобы он приземлился где-то между ними. Казалось, это было справедливо — заставить маленького пушистого чувака потрудиться за еду.
— Перестань быть таким параноиком, — сказал Киф, когда лиса снова начала кружить в тени. — Я не собираюсь тебе вредить.
Лиса не была убеждена.
— Как знаешь. Но спорю, что одна из тех птиц вот-вот подлетит и заберёт твой ужин.
Какая-то птица издала особенно громкий крик, явно соглашаясь с ним.
Цветы зашуршали.
И хотя Киф знал, куда смотреть, он едва заметил лису, когда она выскочила, схватила лосось зубами и унеслась обратно в тень.
— Неплохо, — сказал Киф. — Тебе нужно дать мне пару уроков по маскировке.
Он побывал в пяти других библиотеках за последние пять дней, в пяти разных городах — все из списка лучших библиотек в мире, который консьерж любезно составил для него. И сколько бы Киф ни старался, он всегда говорил или делал что-то, что привлекало слишком много внимания.
Но откуда ему было знать, что такое система классификации Дьюи28?
Или что тот маленький щелкающий гаджет, который они использовали для своих компьютеров, назывался мышью?
И не стоит даже начинать про всякие «мемы», «хештеги» и «эмоджи», о которых все постоянно говорили. Или как, оказывается, «вирусное» — это что-то хорошее.
Он также случайно надел толстые брюки, длинные рукава и тяжёлое пальто в первый город, куда он поехал, и это оказалось жарким и влажным местом, где все остальные ходили в шортах и майках. Киф сбросил все, что мог, и закатал рукава, но к тому времени, как добрался до библиотеки, его кожа была ярко-красной, и он научился на собственном опыте, что солнечный свет в человеческом мире гораздо сильнее.
Очевидно, у них даже есть этот целый индекс ультрафиолетового излучения, чтобы подготовиться к этому, а также предупреждения о качестве воздуха — что заставляло его вообще хотеть оставаться внутри и стараться не дышать.
Вместо этого он воспользовался одним из бальзамов, которые дал ему отец, чтобы лечить солнечные ожоги, и утопил свои печали в сыре и сладком чае, как порекомендовал библиотекарь.
Он серьёзно начинал жалеть, что когда-то дразнил Фостер за её путаницу с эльфийскими вещами — хотя она была такой милой, когда краснела.
Он никогда не осознавал, как сложно быть незаметным, когда всё, что ты знаешь, не совпадает.
А для дополнительного веселья, каждое место, куда он ехал, было абсолютно разным:
Другая одежда.
Другие языки.
Другие традиции, которых нужно было придерживаться.
Он, наверное, не чувствовал бы себя таким перегруженным, если бы хотя бы продвигался в своих проектах. Но на данный момент всё, что он узнал об астрофизике, это то, что она изучает силы во вселенной, и что люди ужасно много чего путают в науке.
И хотя Этан Бенедикт Райт II был назван «выдающимся» в том некрологе, Киф так и не нашёл ни одной ссылки на его работу.
Киф также каждый день находил время, чтобы бродить по улицам Лондона, вычеркивая каждую из них на карте, которую дал ему его приятель-консьерж, чтобы отслеживать, где он уже был.
Пока ничего не казалось знакомым — но это не значило столько, сколько хотелось бы, потому что: самая раздражающая штука с дверями?
Они все были почти одинаковыми.
Даже с фотографической памятью было трудно заметить какие-либо различия между деревянным прямоугольником, окружённым кирпичами, и... ещё одним деревянным прямоугольником, окружённым кирпичами, и, ого, — ещё одним деревянным прямоугольником, окружённым кирпичами!
Цвет казался самым простым способом отличить их, но, конечно, на это нельзя было полагаться. Так что он застрял, сосредоточив внимание на единственном другом значимом элементе: тонком металлическом почтовом отверстии, через которое он просунул письмо.
Но он не мог вспомнить, из какого металла оно было сделано, или было ли там какое-то филигранное украшение...
Честно говоря, он даже не мог точно вспомнить, как доставил письмо — но продолжал надеяться, что если снова увидит это почтовое отверстие, его мозг вдруг скажет: «ДА! ЭТО ТО!».
Это не было великим планом, но... ему нужно было продолжать пытаться.
И хотя бы он видел кучу классных вещей и пробовал потрясающую еду.
Как, например, гигантская блестящая серебряная фасоль, мимо которой он прошёл после визита в библиотеку в особенно ветреном городе — где он также попробовал пиццу с высокими бортиками, которая была совершенно иной, нежели пицца с тонким тестом. А ещё тающие, слоёные масляные тарталетки, которые, как сказал ему третий библиотекарь, он не мог не попробовать в этом красивом прибрежном городке, а также огромную коробку жареных мучных шариков, называемых Тимбитами.
Он даже нашёл неуловимые Дин-Донги в четвёртом городе, который он посетил — и они были...
Так себе.
Он был почти уверен, что белая штука внутри — это какой-то клей — НО!
Они также привели его к величайшему открытию этом маленьком путешествии, возможно, к величайшему открытию за всю его жизнь.
КАК ФОСТЕР НИКОГДА НЕ ГОВОРИЛА ЕМУ, ЧТО СУЩЕСТВУЮТ ЧЕЛОВЕЧЕСКИЕ ЗАКУСКИ ПОД НАЗВАНИЕМ РИТЦ КРАКЕР?!
Конечно, они были ещё суше и рассыпчатее, чем те ужасные диетические печенья.
НО.
Фитц Вакер!
Ритц Кракер!
Теперь у него в голове Слишком. Много. Шуток!
Он хотел купить коробку и принести ее Фитцу — может быть, даже закидать его крекерами — но он всё ещё был не уверен, когда вернется домой, а носить это в своем переполненном рюкзаке превратило бы их в Ритц-крошки.
Так что он нарисовал переднюю часть коробки в своём блокноте — а потом снова нарисовал её как «Фитц Вакер» с улыбающимся лицом Фитца на каждом крекере.
Затем он заполнил следующую страницу всеми своими недавними уроками и полезными заметками.
«Проверяй погоду перед тем, как прыгать куда-нибудь».
«Всегда наноси солнцезащитный крем».
«Новая цель: попробовать каждый вид пиццы, который существует».
«Гораздо проще сказать, что твой телефон «разрядился» или что ты «забыл» его, чем признаться, что у тебя его нет».
«Пузырики в бабл-ти — это на самом деле слизистые маленькие шарики — которые всё ещё довольно вкусные, если тебе не мешает жевать свой напиток».
«Некоторые люди носят маленьких собак в сумочках».
«Никогда не соглашайся на первое предложение».
Последняя заметка была вдохновлена процессом продажи украшения его мамы.
Киф следовал совету отца и начал с продажи одного камня — но был уверен, что продал его не за ту цену.
Он настолько привык не обращать внимание на человеческие эмоции, что не учёл, как полезно было бы сделать быструю проверку, пока не согласился на сумму.
Тогда тот парень одарил его той самой самодовольной, скользкой улыбкой, как это умел делать его отец, и Киф понял, что стоило бы немного поторговаться.
Но это не имело значения.
У него всё равно было много других ювелирных украшений на продажу — да и это были вещи его матери, так что ему было всё равно.
Кроме того, он всё равно получил достаточно денег, чтобы прожить несколько недель.
Но в следующий раз, он будет торговаться лучше.
На самом деле, он почувствовал, что нужно добавить ещё один очень важный урок в свой блокнот:
«Не забывай, что у тебя есть особые способности».
Да, с ними был полный беспорядок, и он в основном пытался их игнорировать.
Но это всё ещё огромное преимущество, которое следовало использовать всякий раз, когда это могло быть полезным.
Это ведь не было бы обманом, так как он всего лишь… был самим собой — и, возможно, именно поэтому было странно, что ему понадобилось напоминание.
Словно…
...он начинал забывать, что он эльф.
— Ух ты, — пробормотал он, глянув на лису, которая всё ещё наблюдала за ним из тени. — И кто тут теперь параноик?
Сколько он уже был в Человеколяндии? И вот уже начал сомневаться в своей сущности?
Это положение между двумя мирами серьёзно сбивало его с толку — и он невольно задавался вопросом, не чувствовала ли Фостер то же самое.
Но... конечно, чувствовала.
Она ведь вообще думала, что она человек, — пока Фитц не появился и не сказал: «ПОЗДРАВЛЯЮ, ТЫ ЭЛЬФ!».
Вот вам и кризис идентичности.
И снова ему пришлось остановить себя, чтобы не схватить передатчик Грейди и не вызвать её, чтобы спросить: «Как ты с этим справилась? Пожалуйста, поделись всеми своими секретами!».
Но тогда он точно не смог бы удержаться от того, чтобы не сказать ей, как сильно желал, чтобы она была здесь с ним, и как тяжело было игнорировать постоянные крики аликорнов: «КИФ! КИФ! КИФ!».
И как он надеялся, что его письмо ничего не испортило, потому что он не мог перестать о ней думать, и…
Он резко выпрямился, задаваясь вопросом, не плавится ли у него мозг, потому что он мог бы поклясться — поклясться — что только что услышал голос Фостер, шепчущий у него в голове.
Но это же невозможно, правда?
Ему, должно быть, это привиделось.
Тем не менее, он закрыл глаза, сосредоточился и…
ЭТО БЫЛА ОНА!
«Я скучаю по тебе», — передала она. — «С тобой всё становится лучше».
На секунду Киф потерял дар речи.
Затем он почувствовал необходимость двигаться — встать, пройтись по парку, попытаться разобраться, могла ли она каким-то образом услышать все те сентиментальные вещи, которые он только что представлял.
Он не понимал, как это могло быть возможно.
Каковы были шансы, что она думала о нём — скучала по нему — в тот же самый момент, когда он думал о ней?
И если это действительно произошло… Что это значило?
Наверное, ничего.
Но он не мог удержаться от того, чтобы откинуться на фонарь и уставиться в небо, где полная луна проглядывала сквозь вихрь облаков, представляя, как Фостер делает то же самое в Хэвенфилде.
Может быть, рядом с ней были Винн и Луна.
Может быть, они все вместе звали его.
Он, наверное, никогда этого не узнает.
Но он посмотрел на луну и звёзды и сказал:
— Я тоже скучаю по тебе.






















ГЛАВА 20
— Я МОГ БЫ СЕЙЧАС смотреть фильм, — тяжело вздохнул Киф, глядя на огромные стены, сплошь покрытые ярко освещёнными книжными полками.
Найти эту особенно внушительную библиотеку было сложнее, чем обычно — она находилась очень далеко от точки прибытия, но главным образом из-за того, что та, как выяснилось, скрывалась внутри чего-то, что называлось торговым центром.
А торговый центр, по-видимому, был множеством мест, где Киф с большим удовольствием провел бы целый день, и всё находилось в одном пространстве, словно назло ему.
Магазины!
Рестораны!
Даже какой-то аквариум.
Плюс большой шикарный кинотеатр, где один из фильмов, судя по всему, был про героя со сверхспособностями.
Он мог бы посмотреть, как какой-то парень в облегающем костюме спасает мир.
Но нет — вместо этого он застрял в царстве бесконечных исследований и вечно неудобных стульев.
Серьёзно, как людям удаётся делать их подушки такими твёрдыми и комковатыми?
Казалось, это было нарочно
И зачем им столько книг?
Это уже начинало выглядеть чрезмерным — особенно учитывая, что он почти не видел, чтобы кто-то их читал.
Иногда в кафе он замечал кого-то с книгой перед собой или видел детей в парке, увлечённо погружённых в какую-то фантастическую историю.
Но в девяносто процентов времени все просто сидели в своих телефонах.
Даже сейчас: огромные башни освещённых книжных полок возвышались по обе стороны от движущейся лестницы — и чем занимались люди?
Фотографировали эти башни на свои телефоны.
Киф совершенно не удивился бы, если бы выяснилось, что многие из этих книг там исключительно для декорации.
Библиотекарша даже предложила ему попробовать использовать один из их планшетов для исследований — что, по сути, было просто большим вариантом телефона.
И несмотря на уверения, что планшет удобный в использовании, Киф всё время возвращался к стойке с вопросами:
— Эм… Я случайно нажал на одну из маленьких квадратных штук, и теперь не могу вернуться в то место, где искал.
Так что он был почти уверен, что библиотекарша его ненавидит.
Если нет — то это лишь вопрос времени, потому что он только что нажал что-то, из-за чего экран полностью потемнел.
— Ого, что ты сделал? — спросила она с выражением, которое могло быть скукой, раздражением или спокойным планированием его уничтожения.
— Без понятия, — честно ответил Киф.
Он попытался запомнить шаги, пока она медленно исправляла проблему, но уже знал, что обязательно снова всё испортит.
Между крошечными кнопками на боках планшета и кучей приложений было слишком много нажатий, смахиваний и удержаний. И даже не заставляйте его начинать про дружелюбный голос робота, который должен был отвечать на вопросы, но в основном только повторял:
— Извините, я не уверен, что понял.
— Не могу поверить, что ты никогда не пользовался таким устройством, — сказала библиотекарша, возвращая планшет.
— Да, знаю. Я странный.
Киф обнаружил, что признание своей необычности часто помогает людям потерять интерес.
К сожалению, библиотекарша всё же спросила:
— А откуда ты, собственно, родом?
Кифу захотелось сказать: «Не поверишь, я эльф из секретного мира, спрятанного на этой планете», просто чтобы посмотреть на её реакцию.
Но с тем подозрительным взглядом, которым она на него смотрела, она могла и поверить ему — или посчитать это доказательством окончательного сумасшествия.
Так или иначе, похоже, пора было убираться отсюда.
Или...
Кажется, это был идеальный случай, чтобы применить урок «не забывай, что у тебя есть особые способности» и проверить, прав ли он насчёт настроения библиотекарши.
Так что он просто сказал:
— Я много переезжаю, — пытаясь сосредоточиться на том, что она чувствует, и...
Всё, что он смог уловить, — это приглушённый, расплывчатый шум.
Размахивание руками вперёд-назад в попытке почувствовать эмоции, касающиеся его кожи, тоже не помогло — но зато заставило её нахмурить брови и поджать губы.
Ладно, пора было уходить.
По крайней мере, он смог поблагодарить её за помощь, вернуть планшет, взять своё пальто и уйти, не подавляя в себе желания отдать какие-то команды.
Библиотека тоже была довольно людной — и становилась всё более оживлённой, чем ближе он подходил к выходу. Но он даже не чувствовал себя перегруженным.
Вот, видите?
Всё под контролем.
Но... ему не нравилось, насколько неясной была его эмпатия.
Да, он старался натренировать свой мозг так, чтобы эмоции автоматически отфильтровывались. Но когда он сознательно пытался их считать, то всё равно должен был воспринимать их чётко.
Может, он перестарался?
Или...
В животе появилось неприятное ощущение, словно он съел очень много Пламенно Острых Читос, когда вспомнил, что бывает с эмпатами, которые позволяют себе чувствовать слишком много сильных эмоций.
Все ощущения начинают сливаться в одно, пока, в конечном итоге, они не...
— Нет, — тихо сказал он себе, не позволяя мысли закончиться. — Это не может произойти так быстро.
С другой стороны, он провёл несколько дней под бомбардировкой интенсивных эмоций...
— Стоп! — сказал он себе. — Ты опять параноишь.
Его эмпатия просто… изменилась.
Ему ещё нужно было привыкнуть к этому — так же, как он привыкал, когда только проявился.
Вот почему в Фоксфайре проводили занятия по особым способностям дважды в неделю.
Он был так сосредоточен на том, чтобы сдерживать свои способности — или игнорировать их, — что забыл, что их также нужно тренировать.
А библиотека, казалось, подходила для этого идеально: она была многолюдной, но не хаотичной, и всё ещё довольно тихой.
Он даже заметил идеальное место для тренировки: аккуратные ряды стульев, где собралась куча людей — кто-то в одиночку, кто-то в маленьких группах.
Все они были так заняты чтением, восхищением библиотекой или нажатием кнопок на своих телефонах, что вряд ли заметят, если он проведёт несколько минут, изучая их.
Фактически, никто даже не посмотрел в его сторону, когда Киф занял свободное место в середине.
«Хорошо», — подумал он, пытаясь вспомнить свои первые уроки эмпатии. — «Начнём с чего-нибудь простого».
Его первый наставник уделял большое внимание тому, чтобы учиться читать визуальные подсказки для перевода эмоций. Так что Киф провёл много времени, изучая лица других учеников, пытаясь угадать, какие эмоции скрываются за их выражениями — а затем проверяя свои догадки, считывая их.
Честно говоря, это было крутое упражнение.
Оно научило его замечать мельчайшие микровыражения.
Лёгкий вздрагивающий изгиб брови или мягкое движение губ могли рассказать куда больше, чем большинство людей осознавали.
«Посмотрим», — подумал он, сосредотачиваясь на парне, сидящем через пару стульев. У того была ярко-голубая чёлка, которая, наверное, заставила бы Крошку Тэмми позеленеть от зависти. Его губы были плотно сжаты с едва заметным изгибом вниз, а на лбу появились тонкие линии, пока он постукивал пальцем по экрану телефона.
Киф был почти уверен, что это указывало на разочарование, — но, когда он попытался прочитать его эмоции, чтобы убедиться, всё, что он почувствовал, было тем же неясным гудением, которое уловил от библиотекарши.
«Всё нормально», — сказал он себе, хотя его сердце начало биться немного быстрее. — «Я просто разогреваюсь».
Он переключился на группу, которая должна была быть проще: три девушки с широко раскрытыми глазами и подпрыгивающими от волнения ногами, листающие журналы о чём-то под названием K-поп29 и буквально излучающие радость.
Он закрыл глаза, пытаясь сохранять спокойствие, когда снова уловил то же самое неясное гудение.
«Сконцентрируйся. Они явно взволнованы. Позволь себе почувствовать это».
Его мозг всё ещё не хотел сотрудничать, но Киф представил, как его чувства сметают тусклый шум в сторону — отодвигают прочь, чтобы добраться до того, что было скрыто под ним, и…
Он уловил слабое, щекочущее потрескивание.
«Видишь?» — подумал он, выдыхая. — «Это просто требует практики».
Он старался не думать о том, насколько больше усилий ему пришлось приложить, чтобы уловить это ощущение.
Вместо этого он попробовал снова — и смог уловить волну усталости от мамы, которая пыталась справиться с двумя чрезвычайно энергичными малышами в нескольких рядах от него.
Затем тянущую грусть от девушки позади, которая читала последние страницы книги.
Эти эмоции определённо не были такими яркими, как он привык, — но, по крайней мере, он чувствовал их всё быстрее.
К тому же, остальные чувства в комнате не начинали обрушиваться на его сознание.
Так что он не разрушал никакой прогресс, достигнутый в управлении способностью.
Даже когда он заставил себя дотянуться дальше и сосредоточился на паре, сидящей в самом первом ряду стульев.
Между ними была такая очевидная дистанция, что они либо были на первом свидании, либо собирались расстаться, — и Кифу понадобилось несколько глубоких вдохов, чтобы сосредоточиться на их эмоциях.
Сначала он уловил только колючее волнение. Но когда он чуть сильнее напряг мозг, ему удалось ощутить тёплое наслаждение.
Определённо первое свидание.
И, наверное, будет второе.
Что ещё лучше — он смог почувствовать эти эмоции через приличное расстояние, так что тренировка действительно приносила плоды.
Он даже решил, что нужно будет добавить урок об этом в свой блокнот для заметок.
«Ещё один раз», — подумал он. — «Просто чтобы точно убедиться, что я это освоил».
Он оглянулся через плечо и выбрал парня в тёмном пальто, развалившегося на двух стульях в самом последнем ряду.
Его лицо было частично закрыто планшетом, который он читал, но...
Киф замер, моргая, чтобы убедиться, что глаза не играют с ним злую шутку.
Парень выглядел…
Знакомым.
Но это не мог быть он.
Не здесь.
Вообще нигде.
Киф должен был ошибаться.
Но ему нужно было быть абсолютно уверенным, поэтому он подождал несколько вдохов, пытаясь выглядеть очень, очень непринуждённо — наклонил подбородок ниже плеча, поворачивая голову достаточно, чтобы получить чёткий взгляд.
Лёд треснул в его венах, и сердце упало в живот.
Это не была ошибка.
Шрамы на лице парня побледнели с последнего раза, как Киф его видел — и он уже не выглядел таким бледным или худым.
Но это был он.
Хотя это было невозможно.
Вот он, Киф, в центре библиотеки, в центре Запретного города.
И вот он — Алвар.






















ГЛАВА 21
«БЕГИ!» — КРИЧАЛ ЕГО МОЗГ. — «УБЕГАЙ ОТСЮДА КАК МОЖНО БЫСТРЕЕ!».
Но он остался на месте.
Не двигаясь.
Едва дыша.
Пытаясь думать.
Потому что, хотя большая часть его разума продолжала кричать: «НЕЗРИМЫЕ ЗДЕСЬ!!!», была ещё маленькая, немного более рациональная часть, которая напомнила ему, что Алвар больше не был с Незримыми.
Они выгнали его.
Обвинили в смерти Амбер и повреждении способности Руя во время атаки новорождённых троллей в Эверглене.
Оставили его умирать от ран, полученных в той битве.
Именно поэтому Алвар выглядел так, будто ему оставалось жить всего пару дней, когда Киф нашёл его, прячущегося в Канделшейде — а это было ещё до всего того, что Киф пережил в Лоамноре.
Так как же Алвар оказался раскинувшимся на стульях в случайной человеческой библиотеке, выглядя не просто не мёртвым, но даже вовсе не близким к смерти?
Его глаза больше не были впалыми и потухшими, а лицо не имело того зеленоватого блеска.
Значит ли это, что Алвар притворялся больным, когда Фостер убедила Кифа, что стоит отпустить его в обмен на малую информацию о его «Наследии»?
Возможно.
Но Киф не понимал, как Алвар мог это сделать.
Его тело было таким хрупким, что Киф мог видеть его кости через кожу. И у него был ужасный, хриплый кашель, который звучал как предсмертный хрип — он был настолько слаб, что продолжал мерцать, как тускнеющая свеча, пытаясь использовать свою способность эмфаниста и исчезнуть.
К тому же Киф прочитал эмоции Алвара, и под всей яростью и высокомерием скрывалась глубокая, тошнотворная тревога.
Алвар знал, что его дни сочтены.
Он даже перестал бороться с этим.
Так как же он всё ещё жив?
И что он здесь делает? Киф абсолютно не понимал, как они оба могли просто так оказаться в одной и той же библиотеке в одном и том же Запретном городе в одно и то же время.
Он не верил в совпадения
И всё же… на данный момент Алвар даже не взглянул в его сторону.
Он вообще ни на кого не смотрел.
Не разговаривал с кем-либо.
Не делал ничего, кроме того, чтобы постукивать по планшету и читать что-то на экране.
Когда Киф проверил его эмоции, то почувствовал лишь облако спокойного безразличия.
Это почти заставило его прыгнуть через стулья и сбить Алвара на пол — может, и пару хороших ударов добавить, потому что тот точно их заслуживал.
Но.
Была крошечная вероятность, что Алвар не знал, что он там, и если это так, Киф должен был действовать умно.
Ему нужно было выяснить, что Алвар делает в Запретных Городах, и остановить любые ужасные планы, которые он может строить.
Поэтому Киф наклонился вперёд, схватил оставленную книгу с соседнего стула, чтобы скрыть своё лицо, и сидел, сидел, сидел.
Его спина болела, ягодицы онемели, а глаза горели от попыток не моргать, но он не мог ослабить бдительность.
Алвару понадобилось бы меньше секунды, чтобы исчезнуть.
Но тот всё продолжал читать, читать и читать…
Подождите… он встал!
Киф вскочил на ноги — потом понял, что, наверное, стоило быть более незаметным.
Он приготовился к тому, что Алвар резко обернется и скажет: «Ты правда думал, что я не заметил тебя?».
Но вместо этого Алвар направился к одному из библиотекарей — и Кифу пришлось поспешно схватить своё пальто и догонять его.
Он спрятался за книжной полкой и наблюдал, как Алвар блеснул почти очаровательной улыбкой, когда возвращал планшет, затем застегнул тёмное пальто и направился к выходу в торговый центр.
Киф шёл за ним, пытаясь слиться с толпой и держаться на безопасном расстоянии.
Он знал о большой вероятности того, что Алвар ведёт его к какой-то ловушке — но это был риск, на который ему нужно было пойти.
И чем дольше Киф следил за Алваром от магазина к магазину, тем менее вероятным становилось, что тот ведёт его в ловушку.
Как ни странно, Алвар, похоже, просто… ходил по магазинам.
Сначала он зашёл в магазин конфет и купил маленький красный пакетик сладостей — который, честно говоря, выглядел как самая скучная конфета во всём магазине. Он просто сунул его в карман и направился в магазин, полный милых маленьких вещей в виде животных.
Алвар полюбовался несколькими мягкими игрушками, но в итоге ушёл, ничего не купив.
Тем временем Киф прятался снаружи, пытаясь осознать картину, где Алвар держит розового пушистого кролика.
Серьёзно, что вообще происходило?
Как это мог быть тот самый парень, который снова и снова предавал своих друзей и семью?
План «схватить его и набить морду» начинал казаться намного более привлекательным, но Киф сжал зубы и продолжил держаться на расстоянии, наблюдая, как Алвар осматривает магазин одежды, которая явно была слишком стильной для него.
Наверное, он согласился с этим, потому что ничего там не купил.
Точно так же было и в магазине, где продавались только разноцветные носки.
Однако он купил несколько маленьких фольгированных пакетов в магазине косметики и спрятал их в карманах пальто — и, возможно, именно это и он искал, потому что после этого он наконец покинул торговый центр.
Ветер обдул щеки Кифа, когда тот последовал за Алваром на улицу, и он накинул пальто, пожалев, что не выбрал что-то серое, чёрное или бежевое —что-то, в чём он слился бы с толпой лучше, чем в синем. Но было слишком холодно, чтобы идти без него.
Или, возможно, холодок по коже был от того, как Алвар натянул капюшон на голову.
Алвар ускорил шаг, пробираясь по многолюдному тротуару с такой уверенностью, будто этот путь ему хорошо знаком. Наверное, он проходил там не раз.
Значит ли это, что он живёт в этом городе?
Это было бы хорошее место для Алвара, чтобы скрыться от всех своих врагов, но Киф не понимал, как это возможно.
С другой стороны, ничего из происходящего не имело смысла.
Даже то, что Алвар оставался видимым, казалось очень странным.
Может быть, Алвар ХОЧЕТ, чтобы за ним следили...
Эта мысль едва успела сформироваться, когда Киф обогнул следующий угол — и понял, что Алвар исчез.
Он поспешил вперёд, заглядывая в окна, надеясь, что Алвар зашёл в какой-нибудь магазин.
Но его не было.
И укрыться было негде.
Только несколько деревьев с яркими листьями и стволами, слишком тонкими для того, чтобы спрятаться за ними.
Киф сунул руки в карманы, чтобы скрыть, как он дрожит, и на всякий случай потянулся за проводником, если нужно будет быстро убежать.
Затем он осмотрел толпу — но нашёл только людей.
Родителей.
Детей.
Бизнесменов.
Туристов.
Никаких следов Алвара — пока Киф не почувствовал зловещее покалывание в затылке.
Это было то самое предупреждение, и не нужно было быть эмпатом, чтобы понять его, потому что этот тревожный сигнал знаком каждому.
«Он за мной».
Киф попытался изобразить ухмылку, но был почти уверен, что она не достигла его глаз, когда он обернулся и.. там стоял Алвар.
Его лицо скрывали тени капюшона, но Киф отчётливо мог услышать улыбку в его знакомом акценте, когда тот сказал:
— Нам, наверное, не стоит разбираться с этим здесь.













ГЛАВА 22
— ТЫ ПРАВ! НАМ НУЖНО место поспокойнее! — выкрикнул Киф, бросив взгляд на женщину, проходившую мимо Алвара с маленьким сыном за руку.
Она бы не подошла так близко, если бы знала, на что Алвар способен.
Хотя, честно говоря, Киф и сам не был уверен, на что тот способен в данный момент.
Но он точно знал, что это не разговор для оживлённой улицы в Человеколяндии.
Люди уже начинали оглядываться.
— Есть предложения? — спросил Алвар.
Киф чуть не сказал «нет», ведь он явно не готовился к встрече с предателем, который, по идее, должен быть мёртв. Но ему нужно было сохранить контроль над ситуацией. Он оглядел улицу и заметил неподалеку переулок, который выглядел довольно пустым.
— Есть, — сказал он, подходя ближе к Алвару.
— Что ж, тогда веди!
— Ты первый. — Киф не собирался упускать Алвара из виду даже на секунду.
— Ты ведь понимаешь, что я не могу вести, если не знаю, куда иду? — фыркнул Алвар. — Хотя это, в принципе, объясняет девяносто процентов проблем с Незримыми, не думаешь?
Он был прав... но Кифу совсем не хотелось соглашаться или шутить про группу, которая, несмотря на их ненадёжное руководство, продолжала одерживать победы.
Он указал на переулок:
— Мы идём туда.
Алвар тяжело вздохнул:
— Боялся, что ты это скажешь. А может, лучше зайдём в уютное кафе? Закажем блинчиков! Здесь делают и сладкие, и соленые варианты — и ещё блинчики с машем30 просто потрясающие, хоть звучит немного странно.
— Мы не будем есть блины!
— Почему? Разве это не куда приятнее, чем торчать в тёмном грязном переулке? Ты вообще когда-нибудь нюхал переулок?
— Мне всё равно! — Киф провёл рукой по лицу, пытаясь понять, что задумал Алвар.
Тянет время?
Ждёт подкрепление?
Или, может быть, он...
Алвар цокнул языком:
— Смотрите-ка, кто стал таким подозрительным и мрачным.
— Это случается, когда тебя снова и снова предают, — огрызнулся Киф.
— Предположим, что так, — в голосе Алвара прозвучала нотка горечи, мгновенно вернувшая его к тому состоянию, в котором Киф видел его в последний раз, когда тот продолжал жаловаться на всех, кто его предал, оправдывая тем самым свои действия. — Ладно. Идём в твою вонючую подворотню.
Киф не был уверен, что заставило Алвара согласиться, но его это особо не волновало.
Переулок был всего лишь временной остановкой.
Его пальцы крутили в кармане путеводный кристалл, наугад выбирая грань, которая, возможно, приведёт их в спокойное место. И как только Алвар скрылся в тени, Киф схватил его за локоть, поднял кристалл и потянул их обоих в луч света.
— НЕТ! — заорал Алвар, пока волна тёплого света уносила их прочь, но Кифу было всё равно, что он фактически берёт его в плен.
Ему нужны были ответы — так или иначе.
Тем не менее, он сосредоточился на Алваре, чтобы тот не растворился от принудительного прыжка.
И когда они материализовались...
— Ты вообще понимаешь, насколько это было опасно? — задыхаясь, спросил Алвар, прикрываясь от слишком яркого солнечного света. — И ради чего? Чтобы затащить меня на крохотный остров?
— Он ведь безлюдный, правда? — напомнил Киф, облегчённо оглядываясь вокруг. Случайный прыжок наконец привёл его туда, где никого не было.
Единственными признаками жизни были несколько кокосовых пальм и пара крабов, суетливо перебегающих по белоснежному песку.
— Здесь адская жара и влажность! — фыркнул Алвар, скидывая капюшон.
Киф воспользовался моментом, чтобы рассмотреть его лицо.
Шрамы действительно выглядели лучше — большинство из них превратились в тонкие светлые линии. Щёки стали полнее, а тёмные волосы уже не казались такими жирными.
Хотя он всё ещё не выглядел тем парнем, который носил роскошные наряды и был накачан благодаря постоянным тренировкам.
Но он больше не был похож на серьёзно больного — или на того, кто едва не утонул в капсуле, наполненной ядовитой оранжевой слизью.
— Ну давай, — сказал Алвар, убирая волосы с глаз. — Спрашивай. Я знаю, что ты умираешь от любопытства.
Киф не стал притворяться, что не понимает, о чём он. Он встретил слегка дерзкий взгляд Алвара и спросил:
— Как ты выжил?
— Долгая история, — рассмеялся Алвар, заметив, как у Кифа напряглась челюсть. — Расслабься. Я не говорил, что не расскажу. Просто решил предупредить, на случай, если ты хочешь быть умнее и увести нас отсюда, пока жара не лишила тебя концентрации. Ещё не поздно вернуться к моему варианту с блинчиками. Я уже говорил, что есть сладкие с коричневым сахаром, корицей и орехами, и...
— Хватит тянуть время, — перебил его Киф, хотя его описания звучали аппетитно.
Ему действительно начинало казаться, что от жары кружится голова — но возможность побыть в уединении стоила пары капель пота. Он сбросил с себя пальто, перекинул его через камень поблизости и закатал рукава так высоко, как мог.
— Ладно, — вздохнул Алвар, снимая своё пальто и кидая его на песок. — Пусть будет по-твоему. Но хотя бы пойдем в тень.
Он побрёл через пляж и устроился в узкой тени одной из пальм.
Киф последовал за ним — хотя не то чтобы тень сильно помогала.
— Буду краток, — сказал Алвар, обмахиваясь упавшей пальмовой ветвью, — я хочу выбраться отсюда как можно быстрее, так что… меня спасла человеческая медицина.
— Человеческая медицина? — переспросил Киф.
В его голове пронеслись рассказы Софи о её визитах в человеческие больницы, и он непроизвольно поморщился.
— Я знал, что ты так отреагируешь, — пробормотал Алвар. — Эльфы любят думать, что всё, что мы делаем, лучше, умнее и безопаснее, чем у других видов. Но чем дольше я нахожусь среди людей, тем больше ценю их подход к жизни.
— Значит… — начал Киф, заметив, что Алвар замолчал, — ты отправился в Запретные города, чтобы встретиться с их врачами?
— Нет, я отправился в Запретные города, чтобы умереть, — ответил Алвар, давая Кифу время осмыслить его слова, прежде чем продолжить: — После того как Софи убедила тебя отпустить меня, я прыгнул в дом твоего отца на пляже. Думал предупредить его, что ты раскрыл нашу сделку. И ещё надеялся, что он позволит мне остаться, потому что тот прыжок едва не убил меня. Я был слишком слаб, чтобы стоять на ногах, а моё тело не переставало трястись. Но он сказал, что уже помог мне больше, чем я заслуживал. Всё, на что он согласился, — дать мне «Подпитку от исчезновения» и создать луч туда, куда я захочу. У меня было пять минут, чтобы выбрать место.
— В духе Дорогого Папочки, — проворчал Киф, не понимая, почему его удивляет, что отец ни словом не обмолвился об этом.
— Разве нет? — тихо продолжил Алвар. — Я знал, что не переживу тот прыжок. Уверен, твой отец тоже это знал. И пока я пытался выбрать, куда отправиться, понял, что не хочу умирать в Забытых городах. Всё равно никто не стал бы сажать мое мой Вандерлинг…
— Твои родители бы это сделали, — перебил Киф.
— Правда? Или попытались бы, а потом отступили, если бы Совет запретил, или если бы на них надавили, заставляя защищать «семейное имя»? — выплюнул последние слова Алвар, и Киф был уверен, что сейчас он начнёт очередную тираду о наследии Вакеров — и если ему снова придётся слушать, как он притворяется, что знает, каково это — быть из ужасной, злобной семьи, то его точно стошнит.
— Думай, что хочешь, — сказал Алвар, вероятно, заметив отвращение на лице Кифа. — Это не изменит того факта, что мой брат пытался меня убить — и почти осуществил задуманное.
Киф не мог с этим спорить.
Он также не мог утверждать, что Фитц не попытается сделать это снова.
Но Алвар сам виноват в этом.
— Мы оба знаем, что ты не жертва, — сказал Киф. — Ты сделал свой выбор.
— Сделал, — ответил Алвар, наблюдая, как волна разбивается о берег. — И я всё ещё придерживаюсь большинства из них.
— Большинства, — повторил Киф.
Алвар пожал плечами.
— Никто не идеален.
Киф не знал, была ли это шутка.
Он продолжал пытаться понять, что творится в голове Алвара, но его эмоции ощущались, как ураган. Всё крутилось, менялось и исчезало прежде, чем он успевал что-то понять.
— В любом случае, — продолжил Алвар. — Я думал о том, чтобы отправиться на одну из Нейтральных Территорий и просто исчезнуть. Но мне казалось, что должно быть какое-то свидетельство моего существования, хотя бы неразгаданное дело у людей о безымянном теле, найденном на улице. Крошечное доказательства того, что я существовал.
— Значит, ты жалел себя, — заметил Киф.
— Попробуй быть на грани смерти, и посмотри, не сделаешь ли ты то же самое, — ответил Алвар.
Он ждал, что Киф начнёт спорить, но у того точно была внутренняя жалость в Лоамноре — даже если он и пытался притворяться, что не боится.
— Именно, — сказал Алвар, раздражающе угадывая мысли Кифа. — Так вот, я попросил твоего отца выбрать случайное место на его синем проводнике, и он согласился. Мне было всё равно, где я окажусь, главное, чтобы это был Запретный город. Тогда я выбрался на свет, думая, что на этом всё закончится — и я не помню почти ничего после этого. Только несколько разрозненных фрагментов. — Он закрыл глаза. — Я помню старика с лысой головой, наклоняющегося надо мной и говорящего какие-то непонятные слова. И яркую комнату с очень неудобной кроватью. И мои руки… — он поднял их и провёл по коже. — Я помню все эти иголки, трубки и какие-то пищащие штуки. И я помнил, как подумал, что, может, совершил огромную ошибку, доверив свою жизнь людям. Может, меня будут тыкать иглами, щупать и сканировать день за днём. Но потом… боль начала утихать. Голова прояснилась. Силы вернулись. Люди, приходившие проверять меня, начали улыбаться, пока делали заметки. Я не понимал их язык, но видел, что больше не умираю. Я покинул больницу через несколько дней, и с тех пор сам по себе. В основном я прячусь в библиотеке, пытаясь выучить язык. У них на планшетах есть приложение с удобными маленькими уроками. Вот и все, — это моя большая история выживания. Доволен?
— Эм, не совсем.
— Шокирующе.
— О, да ладно, ты же пропустил все подробности, типа того, что врачи делали…
— Сам не знаю, — перебил его Алвар. — Я же сказал, что не понимаю этот язык.
— Тогда как ты тогда нашёл одежду, еду, деньги и...
— Это было не просто, — признал Алвар, проводя пальцем по песку. — Я знал кое-что о Запретных городах благодаря всем поездкам, которые совершал для своего отца. Поэтому знал, что должен был сбежать из больницы, как только появится шанс. У меня также было кольцо, которое я смог продать. Остальное — это просто метод проб и ошибок, плюс время от времени помощь от незнакомцев. Самое интересное в людях — большинство из них довольно щедры и готовы помочь. Особенно, если ты восстанавливаешься после травмы, — он указал на свои шрамы, — не говоришь на языке и потерял память.
— Ты потерял память, — повторил Киф, приподняв бровь.
— Нет. Но это тот тип истории, который вызывает много сочувствия. Это ещё и удобный способ избежать ответов на кучу вопросов.
— И, наверное, это довольно легко провернуть, учитывая, что ты уже раньше симулировал потерю памяти, — пробормотал Киф.
— Это не было симуляцией! Это просто... было непостоянным.
— Нет, это был ход, чтобы мы расслабились, и ты смог предать нас в самый нужный момент.
— И всё это сложилось супер хорошо для меня, да? — парировал Алвар.
— Ох, бедняжка, как мне тебя жаль.
— Ты не должен так говорить! — Алвар выдохнул, снова отбрасывая волосы с глаз. — Мне не нужна твоё жалость, Киф. Мне ничего не нужно. Это ты начал следить за мной.
— Да, чтобы убедиться, что ты не...
— Что? — спросил Алвар, когда Киф замялся. — Что, по твоему мнению, я делал в этой библиотеке? Собирал информации, чтобы создать армию из людей?
Честно говоря, Киф бы не удивился.
Но это не был бы очень реалистичный план.
— Или, может, ты думал, что я там ради тебя, — сказал Алвар медленно. — Так ведь?
— Эм, ты не первый, кто пытался меня поймать или убить, — напомнил ему Киф. — Или использовать меня, чтобы добраться до моих друзей.
— Нет, не первый. Но опять же — ты следил за мной. И ты правда думаешь, что я не заметил тебя первым? Я заметил тебя в тот момент, когда ты зашёл туда и начал раздражать библиотекаршу.
— То есть ты следил за мной, — отметил Киф.
— Да, сначала. Я хотел убедиться, что тебя прислал не мой брат. Или отец. Или кто-то ещё, кто попытается вернуть меня в Забытые города и посадить в какую-нибудь жалкую подземную тюрьму или в Изгнание. Но потом понял, что ты совершенно не замечал моего присутствия, и решил, что так будет лучше.
— Так почему не ушёл? — спросил Киф.
— Ну, во-первых, было довольно забавно наблюдать, как плохо ты обращаешься с обычной человеческой техникой. Но в основном я хотел убедиться, что правильно понял причину твоего пребывания там.
— Теперь сожалеешь об этом?
— Немного, — Алвар вытер пот со лба. — Признаю, я не ожидал оказаться на этом жарком крошечном пятнышке песка посреди океана. Но, наверное, следовало понять, что ты меня переиграешь. Так скажи мне, Киф, какой у тебя следующий шаг? Думаю, мы оба знаем, что ты не собираешься тащить меня обратно в Забытые города.
— И откуда мы это знаем?
— Потому что ты явно в бегах. Человеческая одежда. Нет телохранителя. Нет регистрационного амулета. Нет друзей с тобой — особенно Софи. Я предполагаю, что ты прячешься от своей мамы, наверное, чтобы она не узнала, что у тебя проявилась ещё одна способность — и даже не говоря о том факте, что ты явно проявился как полиглот. Уверен, это очень полезно, но не стоит того, чтобы сбегать из своего мира, чтобы скрыться. Значит, ты, наверное, угроза в тройном размере: эмпат, полиглот и кто-то ещё...
Он поднял брови, вызывая его на отрицание.
Киф пытался придумать шутку, чтобы скрыть это, но его мозг застыл.
— Не переживай — я не буду спрашивать об этом. Честно говоря, мне всё равно. Я закончил с этим всем. Я закончил с Забытыми городами. Я не хочу возвращаться. Понимаю, что тебе будет трудно в это поверить, учитывая моё прошлое. Но на самом деле я хочу только провести оставшееся время в мире, где люди достаточно позаботились, чтобы меня спасти. Так почему бы тебе не отвести меня обратно туда, где ты меня нашёл, и не позволить мне продолжить свою невероятно обычную жизнь? Я ведь никому не доставлял проблем с тех пор, как оказался там, разве нет?
— Это не значит, что не будешь.
— Нет, наверное, не значит. — Алвар несколько долгих секунд смотрел на океан, прежде чем сказал: — Я понял. Ты никогда не будешь мне доверять. И это нормально. Мне не нужно, чтобы ты мне доверял. Мне нужно, чтобы ты понял, что я не угроза. Поэтому я собираюсь рассказать тебе кое-что, что планировал оставить при себе, потому что это делает меня довольно уязвимым, и надеюсь, это хотя бы покажет тебе, что не стоит переживать. — Он перевёл взгляд на Кифа и сделал ещё один глубокий вдох перед признанием: — Я больше не могу прыгать через свет. Может, это из-за человеческих лекарств или того, как близко я был к смерти — не знаю. Но моя концентрация больше не настолько сильна. Как ты думаешь, почему я закричал, когда ты затащил меня в свет? Если бы ты не защитил меня своей концентрацией, я бы исчез задолго до того, как мы снова появились. Вот почему я стою здесь — он взмахнул руками, показывая на остров, — весь в поту и покрытый колючим песком, а не ворую твой кристалл и не отправляюсь домой за блинчиками. И если ты оставишь меня здесь… мне придётся питаться кокосами. — Он поежился. — Я правда надеюсь, что ты этого не сделаешь. Так же, как я надеюсь, что ты используешь свою концентрацию, чтобы вернуть меня в тот город, где нашёл — и если ты это сделаешь, я там и останусь. Я не могу поехать куда-то ещё.
— Ты мог бы использовать человеческие способы передвижения, — возразил Киф.
— Что не приведёт меня даже близко к Забытым городам, — напомнил Алвар. — Это тоже требует того, чего у меня нет. Мои ресурсы ограничены — и это нормально. Мне нравится, где я нахожусь. Мне нравится быть незначительным. Без давления. Без прошлого. Без наследия.
Киф вздрогнул от последнего слова.
— Всё ещё сопротивляешься, да? — заметил Алвар. — Хорошо. Я говорил это в Канделшейде. Ты никогда не будешь тем, кем хочет твоя мама — и чем больше ты будешь на этом сосредотачиваться, тем больше шансов у тебя будет остановить её.
Киф закрыл глаза, пытаясь не показать эмоций на лице.
Но он был уверен, что Алвар всё это видел.
И хотя, наверное, Алвар не был тем, кому стоило бы задавать этот вопрос, Киф всё равно должен был узнать.
— Ты действительно думаешь, что я могу её остановить?
— Я думаю, — Алвар растянул это слово, — что ты достаточно упрям, чтобы сделать почти всё, что захочешь. У тебя также есть суперсильные друзья, которые помогут тебе. Так что у тебя есть очень хорошие шансы. Но.
— Ух, всегда есть это «но», — проворчал Киф.
— Раздражает, да? Но твоя мама планирует всё это уже очень-очень-очень-очень долго. Может показаться, что она импровизирует, ведь Незримые так разделены и дезорганизованы, и всё время меняют лидеров. Но иногда мне кажется, что она сделала это намеренно.
— Сделала что? Позволила себя свергнуть? Оказалась в тюрьме у огров?
— Наверное, не с ограми, — признал Алвар. — Но твоя мама любит, когда её недооценивают — и это на самом деле умная стратегия. Пусть твои противники думают, что знают, чего от неё ожидать — а потом нанести удар, который они никогда не предугадают. Поэтому, что бы ты ни понял о её плане, могу гарантировать, что он гораздо глобальнее, чем ты думаешь.
— И я предполагаю, что ты не собираешься делиться своими знаниями, — сказал Киф, не утруждая себя формулировкой вопроса.
Алвар вздохнул и пнул песок.
— Честно, Киф, я бы хотел поделиться чем-то стоящим. Сейчас мне бы не помешала хорошая козырная карта. Но я потратил слишком много энергии на свои собственные цели, когда был с Незримыми. Так что лучшее, что я могу предложить, — это ещё один совет: что бы ты ни делал сейчас в Запретных городах, какие бы планы ни строил — делай это ради своего будущего. Не зацикливайся на раскрытии прошлого настолько, чтобы забыть о целой жизни впереди. Иначе ты окажешься, как я, с чужим временем в чужом мире — и я не пытаюсь вызвать у тебя жалость. Мне нравится моя жизнь сейчас. Поэтому я и стою здесь, пытаясь найти способ убедить тебя забрать меня обратно. Я полагаю, что не добился твоего расположения, да?
— Нет, — согласился Киф, хотя сам не был уверен, что вообще будет делать с Алваром.
Если он вернёт его в Забытые города, то, вероятно, застрянет там сам.
Но если отпустит его, и что-то случится...
Он повернулся и начать ходить взад-вперёд.
— Похоже, мне придётся просто стоять здесь и потеть, — сказал Алвар, после того как Киф прошёл мимо него несколько раз. — И надеяться, что тот факт, что я не нападаю на тебя, заработает мне несколько очков.
— Это серьёзно должно заставить меня доверять тебе? — спросил Киф.
Алвар пожал плечами.
— Почему бы и нет? Это правда. Я не связан. И я не так слаб, как ты мог бы подумать. Если бы я хотел тебя повалить, ты уже был бы прижат к песку лицом. Ты также не обыскал меня на оружие — хотя у меня его нет, но ты не знал этого, пока я не сказал. Так что, мне кажется, всё это доказывает, что ты мне хотя бы немного доверяешь.
Или же это означало, что Кифу ещё многому предстоит научиться в том, как иметь дело с врагами.
Он должен был проверить Алвара на наличие оружия, как только тот подошёл.
И ему следовало бы порвать несколько пальмовых листьев или разорвать свое пальто и связать им руки и ноги Алвара.
Наверное, это действительно доказывает, что Алвар не воспользовался ни одной из этих ошибок, но Киф всё ещё не был уверен, что это означает.
— Ладно, — сказал он, продолжая ходить. — Думаю, у нас всего два варианта. Первый, — он поднял один палец, — я могу оставить тебя на этом острове и заглянуть через пару недель. Если ты всё ещё будешь здесь, я пойму, ты не лжёшь насчёт того, что не-можешь-прыгать...
— Эй, ты эмпат, — перебил его Алвар. — Ты можешь сразу почувствовать, лгу я или нет.
Это было правдой.
Но Алвар уже обманывал его раньше.
И Киф всё ещё не мог понять, что тот на самом деле чувствует.
Может, он ещё не привык к своим новым способностям.
Или Алвар был слишком непредсказуем.
Так или иначе...
— Думаю, будет умнее проверить, — сказал Киф. — Останься здесь. Докажи, что ты не врёшь. И тогда, может, я отведу тебя туда, куда ты хочешь.
— А если я совру и исчезну? — возразил Алвар.
— Тогда ты всё равно сделаешь это в дальнейшем, и, по крайней мере, я не буду корить себя за то, что снова тебе доверился.
Алвар потёр виски.
— Удивительно, как ты можешь почти убедить меня, что это хороший, логичный план.
— Я не говорил, что он хороший. Я сказал, что вижу только два варианта.
— А какой второй?
Киф поднял второй палец.
— Или я возьму тебя с собой, когда буду уходить отсюда, чтобы следить за тобой.
— И что дальше? Я твой пленник?
— И да, и нет. Я не буду тебя связывать, но надеюсь, что ты будешь вести себя как подобает. А если ты попробуешь что-то сделать, у меня не будет проблем с тем, чтобы телепортировать тебя на вершину горы или в середину пустыни и оставить там.
— Как это может быть лучше, чем просто вернуть меня обратно домой и забыть о моем существовании?
— Это не лучше. Но так я буду знать, что не просто принял твои слова за чистую монету — и также не стал думать о худшем и наказывать тебя до того, как ты что-то сделаешь. Так или иначе, я даю тебе шанс доказать, что ты достоин доверия.
Он не хотел быть как Фитц, который отказывался дать Алвару ещё один шанс.
Кроме того, у него было чувство, что если бы Фостер была рядом, она предложила бы Алвару такой же вариант.
На самом деле, нет, она бы придумала куда более умный план.
Она намного лучше в таких делах.
Но он был один, и это было лучшее, что его усталая голова смогла придумать.
Может, он потом пожалеет, но... он просто отведет Алвара в Лондон.
В Лондоне Алвару было бы нечем заняться, кроме как, может, испортить его номер в отеле.
— Так… — сказал Киф, встречаясь с взглядом Алвара. — Какой вариант ты выберешь?
Алвар вздохнул.
— Это не совсем выбор, правда? Остаться на заброшенном острове или позволить тебе таскать меня по планете? Похоже, мне придётся выбрать вариант Б... но. Если я буду хорошим эльфом и не попаду в неприятности, мне нужна уверенность в том, что ты в итоге вернёшь меня в мой город. Обычного «возможно» недостаточно.
Тот факт, что Алвар выбрал такое условие, многое говорило о его приоритетах.
Это могло даже означать, что он действительно просто парень, пытающийся жить какой-то обычной жизнью.
Остался только один способ узнать.
Киф пожал плечами.
— Ладно. У нас сделка?
— Наверное... но, надеюсь, ты понимаешь, что делаешь, — предупредил Алвар.
— Я тоже, — ответил Киф. Он взял свое пальто и вытащил из кармана проводник. — Готов?
Алвар тоже поднял свое пальто.
— Я так понимаю, мы направляемся в холодное место.
Киф кивнул, и Алвар вздохнул, стряхивая песок с пальто, прежде чем надеть его.
— Помни, я надеюсь на твою концентрацию, и тебе лучше доставить меня поближе к блинам, — сказал он, когда Киф взял его за плечо и они оба исчезли в потоке тепла.


























ГЛАВА 23
— ТЫ СОВЕРШИЛ ОГРОМНУЮ ошибку, — предупредил Алвар, откусывая огромный кусок торта. — Ты не должен был показывать мне, насколько прост этот сервис обслуживания номеров.
— Здорово, правда? — спросил Киф, хотя он был только наполовину вовлечён в разговор.
В основном он пытался осознать тот факт, что Алвар сидел на диване в его номере, набивая рот десертами, одетый в пушистый белый халат из шкафа и пару мягких гостиничных тапочек. Особенно учитывая, что день начался так обычно...
Он позавтракал в парке.
Поделился круассаном со своим маленьким приятелем-лисом.
Затем прогулялся по нескольким улицам Лондона в поисках того самого загадочного возможно-не-зелёного дверного проёма — и, конечно же, не нашёл его — прежде чем направиться в следующую библиотеку по списку для дальнейших исследований.
Как-то всё это вышло из-под контроля, и теперь...
У него в номере был Алвар Вакер.
Если бы Фитц узнал...
Ну, это было бы плохо.
Точно бы началась ссора.
Добавьте это в список причин, почему мозг Кифа всё время повторяет: «ЧЕМ ТЫ ДУМАЛ, КОГДА ПРИВЕЛ АЛВАРА В СВОЙ ГОСТИНИЧНЫЙ НОМЕР, КАК ЗАБЛУДШЕГО МАЛЕНЬКОГО АЛИКОРНА?».
Но куда ещё ему было его везти?
Он привёз его в Лондон, чтобы держать под контролем, так что... похоже, они теперь соседи — или, как это называли местные, сожители.
— Серьёзно, — сказал Алвар, выпивая чай. — Это как жить с телекинетиком, только лучше, потому что твои вещи доставляют люди в костюмах, называющие тебя «сэр». Хотя один из них назвал тебя «мистер Фостер». Не думай, что я этого не заметил.
Да, Киф точно будет жалеть об этом.
Он опустился в кресло.
— Ладно, оставим твои проблемы с девушками на потом, — сказал Алвар. — Я уверен, что у нас будет много возможностей поговорить об этом, раз мы будем так много времени проводить вместе. Мне тебя теперь называть «соседушка»?
Киф сдержал желание закричать в подушку.
Он знал, что Алвар делает.
Это было то же самое, что он сам сделал бы в его ситуации: раздражать, раздражать, раздражать.
Попытаться вывести другого человека из себя, чтобы добиться своего.
Но если Киф мог выдержать бесконечные поддразнивания Ро — и её обильное количество ужасных бактерий огров — он справится и с Алваром Вакером.
— Да, мне точно нужно больше десертов, — сказал Алвар, доедая торт. — И милый бонус: я могу заказать их сам! Здорово снова говорить на этом языке. Я никогда не понимал, почему мой отец решил заставить нас выучить английский перед теми поисками в Запретном городе, ведь это не очень помогало... до сих пор. — Он начал просматривать меню в комнате. — Наверное, мне нужно заказать по одному из каждого.
— Бери всё, что хочешь, — сказал Киф.
— Я так и планировал. — Он встал и сделал огромный заказ, а потом снова плюхнулся на диван. — Ладно, мне нужно спросить. Как ты оплачиваешь всё это? — Он обвел руками шикарный номер, а затем замер. — Подожди. Ты же не использовал свой фонд рождения, правда? Ты же знаешь, что это можно отследить и...
— Я не использовал свой фонд рождения, — заверил его Киф. — Все это никак нельзя отследить.
— Ты уверен? — настаивал Алвар. — Потому что если Совет решит ворваться...
— Они не смогут, — уверенно сказал Киф.
И ему очень хотелось оставить все как есть и заставить Алвара гадать, но это, наверное, привело бы к очень длинной ночи с вопросами.
Поэтому он сказал:
— Я сделал то, что и ты. Я продал несколько украшений.
Алвар снова осмотрел комнату.
— Наверное, было много украшений.
— Было. Я забрал все любимые украшения моей мамочки перед тем, как ушёл. Решил, что она мне должна. И поскольку ей нравилось хвастаться, во всех её украшениях были большие, яркие драгоценные камни, которые, как я понял, редки для людей и стоят намного дороже, чем я ожидал.
Это было правдой.
Он точно мог бы заплатить за номер деньгами от продажи украшений — и если бы он признался, что номер оплачивает его отец, это бы звучало так, будто он не может прожить самостоятельно.
— Ладно, но у тебя ведь должна быть какая-то человеческая идентификация, верно? — спросил Алвар, закинув ноги на стол. — И оттуда, наверное, и пошло это «мистер Фостер»?
Киф неохотно кивнул.
Алвар свистнул.
— Как ты провернул это? Хотя, забудь, я уверен, ты мне не расскажешь. Но если я пройду все твои маленькие испытания, ты сможешь помочь мне получить такую штуку? Это бы сильно упростило жизнь.
— Я уверен, что так и будет.
— Да ладно! Я же сказал «если пройду», а также «испытания», во множественном числе. Сделаю всё, что захочешь, чтобы доказать, что я просто скучный парень, не стоящий упоминания. Я даже не буду спрашивать, почему на том столе карта Лондона, — он указал на другой конец комнаты, — где ты вычеркиваешь улицы одну за другой, что выглядит немного жутко, если честно. Или почему под ней лежит ещё одна карта планеты, где ты делаешь всякие маленькие заметки — я не стал читать их, потому что мне на самом деле не интересно, чем ты там занимаешься. Это что-то значит?
— Нет, — сказал Киф, вставая.
Он не знал, который час, но был готов рухнуть в кровать — и, может, спрятать голову под подушку и надеяться, что, когда он проснётся, всё это окажется плохим сном.
— Ла-а-а-а-а-а-а-дно, а что, если я пообещаю не читать все эти журналы, которые ты забыл спрятать? — спросил Алвар, указывая на четыре тетради — коричневую, зелёную, серебряную и золотую — выглядывающие из рюкзака, который Киф взял с собой. — Спорю, там полно неловких вещей.
Некоторые из них были.
Особенно золотая.
Киф потратил месяцы, заполняя эти журналы подробными рисунками своих воспоминаний, надеясь, что они либо активируют что-то, что его мама стерла, либо хотя бы помогут изолировать пустое место. Но пока ему не особо везло.
Внизу его рюкзака был ещё один, более личный блокнот, где он следовал совету Фостер и пытался записывать свои мысли, пока изучал воспоминания, на случай, если это поможет ему заметить что-то, что он упустил раньше.
Он всё время планировал вернуться к этому проекту, но его отвлекли записи всех его уроков по человеческим традициям.
— Ещё я заметил тот маленький скетчбук, — сказал Алвар, когда взгляд Кифа мелькнул к тому, который он забрал из кабины своего отца. — Интересные названия, которые ты подбирал. Мне удалось пока что удержаться от чтения, но, если это не принесёт мне очков, возможно, мне придётся сидеть допоздна, чтобы узнать всё о твоих приключениях.
Киф вздохнул, собрал все карты, журналы и скетчбуки — плюс список библиотек, с которым он работал, и блокнот, полный человеческих советов от его отца — и отнёс их к сейфу, который ему показали, когда он первый раз осматривал номер.
После нескольких пиков и нажатий кнопок его секреты были надежно заперты.
Алвар засмеялся.
— Ты понимаешь, что я, вероятно, смогу угадать твой код, да?
— Сильно сомневаюсь.
— Ладно, как насчёт этого? Если я угадаю его за три попытки или меньше, ты должен достать мне человеческую идентификацию.
— Никакой сделки, — сказал Киф, хотя он был почти уверен, что Алвар не сможет угадать. — Я иду спать. Спокойной ночи.
— Фу, никакого веселья с тобой! И, кстати, небольшой совет для самых мудрых. Если ты выбрал один-два-три-четыре, все попробуют его в первую очередь. Так что если ты хранишь там наличные или драгоценности, которые ещё не продал, смени код. То же самое касается и всего, что похоже на один-один-один-один.
— Ты не обманешь меня, чтобы я его рассказал, — сообщил ему Киф, делая мысленную заметку сменить код, как только Алвар уснет.
— Это два-четыре-шесть-восемь? — спросил Алвар, когда Киф повернулся, направляясь к себе в комнату.
Так оно и было, к сожалению, — но Киф не собирался в этом признаваться.
— Ты ещё придумал какую-нибудь рифму, не так ли? — надавил Алвар. — Чтобы лучше запомнить. Что-то вроде «Два-четыре-шесть-восемь, вещи в сейф сейчас положим».
— «Положим» даже не сочетается с «восемь», — возразил Киф.
— Ну, это достаточно близко. Но я уверен, что твоя рифма намного круче. Давай, признай это! Я прав насчет кода, да?
Киф провел рукой по лицу, радуясь, что Алвар не телепат и не слышал, как он мысленно проговаривал: «Два-четыре-шесть-восемь, чудесный код мы произносим».
— Я знаю, что ты делаешь, и это не сработает.
— Что? Я просто пытаюсь немного развлечься со своим соседушкой.
— Ты не пытаешься.
— Вообще-то я действительно стараюсь. То есть, да, было бы здорово, если бы мне удалось убедить тебя дать мне человеческий идентификатор, отвезти меня домой и, может быть, рассказать, как ты провернул Великий инцидент с Гулоном, потому что меня всегда интересовал этот момент. Но… я тоже уже давно один, между человеческим городом и той прекрасной маленькой тюрьмой, что Совет устроил для меня — и нет, опять же, я не пытаюсь заставить тебя жалеть меня. Просто… я забыл, как это — шутить с кем-то.
Так же было и с Кифом, честно говоря.
Но…
Это не был новый Самый Лучший Друг Навсегда, с которым он проводил время.
Это был Алвар Вакер.
— Спокойной ночи, — сказал Киф.
Алвар вздохнул.
— Да, спокойной ночи. — Он дал Кифу пройти половину пути к его спальне, прежде чем крикнуть: — Кстати, я имел в виду то, что сказал в Канделшейде. Мне всегда нравился ты, Киф, намного больше собственного младшего брата.
Тепло вспыхнуло в груди Кифа.
Но он быстро это загасил.
— Это просто потому, что у тебя с Фитци проблемы, — крикнул он в ответ.
— Да, они есть, — согласился Алвар. — И я не буду грустить, если больше не увижу его. Но. Это не та причина, по которой мне нравишься именно ты. Ты… настоящий. И не воспринимаешь себя слишком серьезно. Ты пережил больше, чем, наверное, кто угодно, а всё равно можешь шутить об этом. Так вот, я хочу, чтобы ты знал кое-что.
Он замолчал, наверное, надеясь, что Киф повернется, но тот продолжил идти.
Прежде чем он закрыл дверь своей спальни и запер её, он услышал, как Алвар сказал:
— Ты один из хороших парней, Киф. Никогда не забывай об этом.
















ГЛАВА 24
— КУДА ТЫ СОБИРАЕШЬСЯ? — СПРОСИЛ АЛВАР, заставив Кифа подпрыгнуть так сильно, что он врезался в стол и опрокинул лампу.
— Эмфанисты, — буркнул Киф, потирая ногу, пока включал лампу, чтобы убедиться, что она не сломалась.
Алвар прищурился на яркий свет.
— Эм, я не был невидимым. Ты просто не увидел меня, потому что был слишком занят тем, чтобы красться в темноте.
— Ага, ладно, извини, что пытался дать тебе поспать, — пробормотал Киф. — Почему ты уже не спишь? Ещё не рассвело.
— Ещё нет, — согласился Алвар. — Так что правильный вопрос: почему ты не спишь? Потому что я не мог не заметить, что ты в обуви и пальто и направляешься к двери. Есть какое-то секретное собрание, о котором ты не хотел, чтобы я знал?
Киф закатил глаза.
— Я просто люблю начинать день с прогулки по парку.
Вот так он решил назвать свой квест по поиску правильной двери в Лондоне.
Алвар указал на окно, по которому стекали капли воды.
— Льет как из ведра.
— Да, тут это часто бывает. Поэтому у меня есть дождевик и зонтик.
— Ага-а-а. — Алвар наклонил голову, изучая его. — Ладно, не говори мне, что ты затеял. Я просто подумаю, что у тебя есть секретная человеческая девушка.
Киф вздохнул и потер виски.
Этот день обещал быть очень долгим.
— Похоже, мне тоже нужно купить дождевик и зонтик, — добавил Алвар. — Ещё пару футболок, брюк, носок, пижаму и ботинки, потому что кое-кто привез меня сюда без моих вещей. И вот это, — он указал на свой наряд, который был тем же, что и вчера, — все в песке и воняет, благодаря маленькой вечеринке на острове. Так что, если ты не хочешь везти меня домой, мне нужно немного сходить по магазинам. У меня ещё нет зубной щетки, расчески, геля для волос и...
— Хорошо, оставлю тебе немного денег, — перебил его Киф, направляясь к сейфу и вводя новый код, который сменил сразу, как Алвар уснул. — Консьерж поможет тебе найти ближайшие магазины.
Алвар нахмурился, когда Киф вытащил несколько крупных купюр из своего запаса.
— Эх-х-х, похоже, ты не собираешься гулять со мной по магазинам. Точно так же, как ты собирался оставить меня здесь одного, — что странно, ведь я думал, что ты взял на себя роль моего личного няньки.
Киф думал о том же, когда привез Алвара в Лондон.
Но он не спал всю ночь, пытаясь придумать, как это будет работать.
Алвар задаст слишком много вопросов, если Киф возьмет его с собой, пока ищет дом с зеленой дверью. И брать Алвара в разные библиотеки было бы слишком рискованно. К тому же, Киф не хотел, чтобы тот узнал, что он ищет.
Итак... либо Киф должен был отменить все свои планы и потратить кучу дней, наблюдая за каждым шагом Алвара.
Либо... ему придется оставить Алвара одного и надеяться, что это не обернется против него.
Киф прошел по своей комнате шесть или семь сотен раз, прежде чем понял...
Это должно было быть испытанием.
Шанс для Алвара доказать, что он не угроза.
Если Киф не будет выпускать его из виду, это докажет лишь то, что Алвар не попадает в неприятности, когда знает, что его поймают. А Кифу действительно нужно было понять, что произойдет, если оставить Алвара наедине с собой.
Единственный способ это узнать — это по-настоящему оставить его одного.
Рискованно?
Да.
Страшно?
Абсолютно.
Но...
Он ведь забрал Алвара из того места, где тот явно хотел бы быть, и ограничил его ресурсы — это ведь должно означать, что он не сможет навлечь слишком много бед... верно?
Киф очень надеялся, что так и будет, поэтому протянул деньги и сказал:
— Я предполагаю, что ты справишься с покупками самостоятельно.
— Конечно, справлюсь, — согласился Алвар. — Но если ты доверяешь мне настолько, чтобы оставить меня одного, почему бы просто не отвезти меня домой и не закончить с этим?
— Я не доверяю тебе, — поправил его Киф. — Именно поэтому я даю тебе шанс начать доказывать, что я должен тебе доверять.
— Ла-а-а-а-а-а-а-дно, — сказал Алвар, медленно тянувшись за деньгами. — Почему мне кажется, что я что-то упускаю?
— Только если ты собираешься нарушить свое вчерашнее обещание. Если ты действительно просто обычный парень, пытающийся жить нормальной жизнью в Запретных городах, тогда... иди купи себе новую одежду. Сходи на обед. Посети музей или прогуляйся в парке. Потом будь здесь, жди меня, когда я вернусь — и мучай вопросами о вещах, которые ты якобы не хочешь знать.
— А если я не сделаю все это? — спросил Алвар, как и предполагал Киф. — Ну, просто… из любопытства.
Киф встретился с ним взглядом.
— Тогда у меня есть несколько очень мощных способов, как тебя найти и сделать так, чтобы все, что ты пережил, показалось лишь милыми объятиями.
Он тщательно подбирал эту угрозу, надеясь, что Алвар подумает, будто у него появилось какое-то ужасающие новое умение отслеживания.
Не имело значения, было ли это правдой.
Это было одним из преимуществ того, что он был загадочным Мальчиком-Наследием своей мамы.
Все были готовы поверить в худшее о нем.
— Ну что ж, — сказал Алвар, засовывая деньги в карман. — Теперь мне предстоит небольшой поход по магазинам. И похоже, твоя утренняя «прогулка по парку» затянется до самого вечера. Есть ли какое-то время, когда я должен вернуться? Слышал, что в этом отеле подают восхитительный чай с множеством пирожных. Стоит ли нам забронировать столик?
Киф покачал головой и протянул Алвару свой дополнительный ключ от номера.
— Я вернусь после ужина.
Он ушел прежде, чем успел передумать — и старался не проводить день, представляя самые худшие сценарии.
Но его мозг застрял на другом вопросе.
Почему он всё ещё готов давать Алвару шанс после всех тех раз, когда тот его предавал?
Фитц бы никогда этого не понял.
Фостер… возможно.
Но Кифу нужно было понять это самому.
Не только ли потому, что когда-то он считал Алвара тем старшим братом, которого у него никогда не было?
Может быть.
Но… он чувствовал, что это не все.
И пока он проводил день, бродя по промокшим улицам, ища дверь, которую маленькая часть его не хотела находить, а потом читая книги по астрофизике, пытаясь понять, зачем его маме могла быть интересна эта тема, он признал…
Дело было не в Алваре.
Дело было в искуплении.
Если Алвару удастся найти путь обратно к какой-то нормальной жизни после всех ужасных вещей, которые он говорил, делал и думал, тогда…
Может быть, он тоже сможет.
Неважно, какие воспоминания он восстанавливал, или ужасные вещи, которые он сделал — или которые от него ожидали.
Может быть, ему не придется позволять этим вещам определять его.
Так что он не знал, чего ожидать, когда наконец вернется в свой отель.
Но он надеялся на лучшее.
И когда он открыл дверь в свой люкс…
Алвар был там.
В новых шелковых пижамах, окруженный подносами от службы обслуживания номеров и сумками с покупками, смотрел какое-то кулинарное шоу по телевизору.
Он поднял чашку чая и насмешливо улыбнулся, говоря Кифу:
— Добро пожаловать обратно, соседушка. Удивлен, что я здесь?














ГЛАВА 25
— ЧТО ЭТО?! — СПРОСИЛ КИФ, делая шаг назад, когда снова обнаружил Алвара, растянувшегося на диване в гостиной, с липким бумажным листом, присосанным к его лицу.
— Это называется маска для лица, — ответил Алвар — или Кифу показалось, что Алвар так ответил.
Сложно было его расслышать через отверстие в маске для рта.
— Поверь, это меняет жизнь, — уверил его Алвар, бросая Кифу сашет31. Он был уверен, что видел, как Алвар покупал что-то подобное в магазине косметики в том торговом центре пару недель назад. — Попробуй.
— Ага, я лучше воздержусь, — ответил Киф, возвращая пакет Алвару. Маска напоминала то, что Элвин мог бы использовать для расплавки кожи.
Алвар пожал плечами.
— Твоя потеря. Это лучший способ избавиться от мешков под глазами. Ну, кроме сна — но, судя по всему, у тебя в голове слишком много всего, чтобы нормально спать.
Можно было бы сказать, что это преуменьшение.
У Кифа не только постоянно в голове звучала хоровая песня единорогов: «КИФ! КИФ! КИФ!» — но и дни начинали тянуться, с кучей работы инулевым прогрессом.
Он уже вычеркнул больше трети улиц Лондона, и все без каких-либо следов нужной ему двери. Он подходил к концу списка лучших библиотек, так и не узнав, чем именно занимался Итан Бенедикт Райт II, или почему Дорогая Мамочка выбрала его, а не любого другого астрофизика.
Единственное, что хоть немного привлекло его внимание, была короткая статья, в которой упоминалась «революционная работа доктора Итана Бенедикта Райта II в поисках альтернативных источников энергии».
К сожалению, статья не давала никаких подробностей о его исследованиях — но именно его титул привлек внимание Кифа.
Доктор Итан Бенедикт Райт II.
Это совпало с тем, как часто упоминались другие астрофизики в своих бесконечных статьях.
Доктор Это и Доктор То, Доктор Ого Как Скучно и Доктор Кому Это Нужно?
И все же во всех некрологах Итана Бенедикта Райта II отсутствовал его титул.
Значит ли это, что он как-то его потерял?
Киф не был уверен, возможно ли это — или почему это могло произойти, если это так.
Но, похоже, это могло что-то значить.
Или, может, он так отчаянно искал подсказку, что придал значение простой ошибке в типографии.
— Эй, — позвал Алвар, напоминая Кифу, что он стоит там и застрял в своих мыслях. — Я спрашивал, не хочешь ли ты пообедать перед тем, как снова исчезнешь на своем очередном мистическом задании. Я в поисках блюда под названием гренки по-валлийски32. Без понятия, что это, но я слышал, что там есть расплавленный сыр, а это уже супер.
Киф покачал головой.
— О, да ладно! Быстрый обед не докажет, что ты мне доверяешь или что-то в этом роде.
Странно было то, что Кифу даже не так сильно не нравилась идея провести немного времени с Алваром.
Но библиотека, в которую он собирался, будет открыта ещё всего несколько часов.
Алвар вздохнул.
— Знаешь, старый Киф точно не смог бы отказаться от поиска гренок по-валлийски. И он не пробыл бы в Лондоне так долго, не найдя кусочек пирога банофи33 и не закусив липким финиковым пудингом34. Ещё он точно не прошел бы мимо магазина, продающего маленьких плюшевых эльфов, не купив одного…
— Подожди — какой магазин? — перебил Киф. — Ты что, следишь за мной?
Он думал, что уже научился замечать, если кто-то идет за ним, глядя на свое отражение в витринах.
Но Алвар мог исчезать...
— Фу, нет, я не слежу за тобой, — заверил его Алвар. — У меня есть куда более важные дела! Но этот магазин располагается по пути в парк, вот я и предположил, что ты проходишь мимо него каждое утро — если, конечно, не пропускаешь все свои утренние прогулки.
Киф пожал плечами.
— Магазины в это время дня не открыты, так что я не обращал внимания.
— Ага, — Алвар сел и снял тканевую маску, которая оставила на коже достаточно блестящей жижи, чтобы Кифу стало не по себе. — Я знаю, что ты делаешь.
— Правда?
— Да. Я видел твою карту Лондона с перечеркнутыми улицами — помнишь? И список библиотек, которые ты пытался скрыть, как будто они были какой-то опасной тайной. «О нет, Алвар может следить за мной и читать книги!».
Киф закатил глаза.
— Что ты имеешь в виду?
— Я о том, — сказал Алвар, размазывая остатки маски по щекам, — что знаю, почему ты скрываешься в Лондоне — и это не ради гренков по-валлийски. И не ради чипсов с карри. И не ради булочек со взбитыми сливками. Это даже не ради шикарного номера с обслуживанием, потому что я уверен, ты мог бы найти такой же в любом из других Запретных городов. И не ради того, чтобы разобраться со всеми своими новыми способностями — хотя тебе стоило бы этим заняться. Нет, ты остаешься в Лондоне, потому что ты ищешь того парня, которому передавал письмо. Как его там звали? Эван Бенедиктин что-то там?
Киф рванулся к Алвару.
— Если ты что-то знаешь…
— Эй, я не знаю! — пообещал Алвар, перепрыгивая через спинку дивана, чтобы сбежать. — Ну… я не знаю то, что, по-твоему, должен знать.
— И что это? — потребовал Киф, преследуя Алвара через комнату. — Скажи мне прямо сейчас — или я вытащу пакеты с бактериями, которые украл из запасов Ро, и заставлю тебя начать выделять всякую слизь из всех частей тела.
— Вау, — сказал Алвар, наклоняясь и задыхаясь. — Я знал, что ты начинаешь терять терпение, но не думал, что ты уже дошел до угроз бактериями огров — иначе я бы запер тебя в комнате, прежде чем поднять этот вопрос.
— Я считаю до трех, — предупредил Киф. — Один...
— Ладно, ладно, прекрати считать! — Алвар рухнул в кресло. — Просто дай мне секундочку, чтобы перевести дух. Я не силен в этих всех физических нагрузках. Помнишь, как я был почти мертвым недавно?
— Одну минуту, — произнёс Киф, мысленно отсчитывая до шестидесяти, прежде чем сложить руки и сказать Алвару: — Ладно, теперь начинай говорить.
Алвар закатил глаза.
— Хорошо. Но для начала, чтобы было абсолютно ясно: у меня нет ответов на то, что ты ищешь. Я не знаю, кто был этот парень, зачем твоя мама писала ему письмо, что было в этом письме, или что с ним случилось после этого. Проверь сам, если не веришь мне.
Он протянул Кифу руку.
Но эмоции в комнате уже звенели в голове Кифа, как громкий жужжащий звук.
Он никогда не смог бы понять их.
Алвар нахмурился.
— С твоей эмпатией что-то не так? Я заметил, что ты теперь не очень часто её используешь.
— НЕ ПЫТАЙСЯ ПОМЕНЯТЬ ТЕМУ! — закричал Киф. — СКАЖИ МНЕ, ЧТО ТЫ ЗНАЕШЬ ОБ ЭТАНЕ БЕНЕДИКТЕ РАЙТЕ II!
— Это его имя? — спросил Алвар. — Уф, какое длинное. У них тут странные имена, заметил? Я вот недавно встретил какого-то Басила. И Фергуса. А ещё…
— Я иду за бактериями, — сказал Киф, поворачиваясь к своей спальне.
— Уф, я просто пытался разрядить атмосферу! Знаешь, старый Киф не мог вести разговор, не рассказав кучу шуток. Я скучаю по тому парню.
Кифу, честно говоря, тоже его не хватало.
Он не осознавал, насколько сильно стал серьезным.
Но между почти смертью, страшными новыми способностями, невозможностью говорить несколько дней, побегом, потерей связи со всеми, кого он любил, и проведением такого большого количества времени в одиночестве, он явно погрузился в свои мысли.
Он не был уверен, как выбраться из этой новой жёсткой оболочки — но этим можно было заняться позже.
— Ты опять меняешь тему, — напомнил Киф Алвару.
— Поймал, да? Да, я пытался дать тебе немного времени, чтобы успокоиться, потому что то, что я собираюсь тебе рассказать, на самом деле хорошая новость. Но я уверен, ты все равно испугаешься.
Киф опустился в ближайшее кресло.
— Мне действительно надоело все это затягивание.
Алвар вздохнул.
— Ладно. Просто… постарайся подумать, прежде чем реагировать, хорошо? — он подождал, пока Киф кивнул, прежде чем продолжить. — Тот день, когда ты доставил письмо, твоя мама выглядела немного растерянной, верно?
— Растерянной? — повторил Киф.
— Да, немного в замешательстве. Послала тебя с поручением наобум. Говорила поспешить. Вот такие вещи?
Киф медленно кивнул.
Алвар кивнул.
— Это потому, что она вообще не планировала посылать тебя. Она сделала это только потому, что кое-кто, на кого она рассчитывала, отменил доставку в последний момент.
Киф выпрямился.
— Откуда ты это знаешь?
Алвар закрыл глаза, готовясь к последствиям, и сказал:
— Потому что я должен был доставить письмо.




























ГЛАВА 26
— ТЫ.
Киф не был уверен, была ли эта фраза обвинением, откровением или чем-то между.
— Ты должен был доставить письмо?
Алвар кивнул.
— Я всегда был их удобным мальчиком на побегушках, ведь они не переживали, что меня заметят.
— Только однажды тебя заметили, — напомнил Киф. — Ты был тем Мальчиком, Который Исчез.
Это была одна из самых позорных ошибок Алвара.
Незримые почти нашли Софи, когда она была ещё маленькой девочкой без способностей. Но Алвара смутил её цвет глаз, и он сообщил, что она человек.
Он также позволил увидеть себя, когда исчезал, и это так сильно напугало её, что она споткнулась и упала, ударившись головой. Когда Форкл сканировал ее воспоминания, пытаясь понять, что произошло, то понял, что она едва не была обнаружена. Вот почему он активировал её телепатию раньше времени и оставил в таком беспокойстве от мыслей людей в течение почти всей жизни.
— Брант так и не простил меня за это, — прошептал Алвар. — И Финтан тоже. Хотя, честно говоря… я рад, что всё пошло не так. Я не знаю, что бы произошло, если бы я понял, кто она такая…
— О, я знаю, — перебил его Киф. — Они бы схватили ее и попытались убить, как было тогда, когда Фитц только нашел её, помнишь? И, кстати, разве ты не помогал планировать её похищение?
— Помогал.
В его голосе не было гордости.
На самом деле, он говорил так, будто действительно имел в виду то, что сказал:
— Я не буду притворяться, что жалею обо всем сделанном для Незримых — да и всё равно я не могу ничего изменить. Но есть вещи, которые я хотел бы изменить. Вот что происходит, когда почти умираешь. Очень легко увидеть свои ошибки. Так что я узнаю, что такое пустая трата времени, когда увижу это — и именно этим ты занимаешься, Киф. Вот почему я хотел, чтобы ты знал: ты никогда не должен был быть тем, кто доставил это письмо.
— Почему это важно? — спросил Киф. — Вообще, подожди, у меня есть лучшее вопрос: почему ты не мог доставить его?
Губы Алвара дернулись в полуулыбке.
— Иронично, но… я не мог уйти с семейного мероприятия.
— Семейного мероприятия.
— Да. Твоя мама сообщила мне, что нуждается во мне в тот день, и я сказал, что буду там. Но когда попытался уйти, я узнал, что мои родители устроили большой пикник для всей семьи Вакеров. Я пытался придумать отговорки, но моя мама не приняла отказ, и было бы слишком подозрительно, если бы я ушел. Так что я сообщил твоей маме, что не смогу доставить письмо до вечера. А она сказала, что не может ждать. Позже я узнал, что она решила отправить тебя, так как твой регистрационный кулон ещё не отслеживалась, и было легко стереть твои воспоминания.
— Разрушить, — уточнил Киф. — Она разрушила воспоминания.
— Да, ну… двойная жизнь — это сложно, — пробормотал Алвар. — Ты знаешь, что правда когда-нибудь всплывёт. Но ты также понимаешь, что это будет бардаком. Так что делаешь всё, чтобы оттянуть это как можно дольше.
Киф фыркнул.
— Серьёзно, чувак, я не собираюсь тебя жалеть.
— Я и не просил — и если ты делаешь это, то упускаешь суть. Ты должен прекратить себя мучить...
— Мучить себя?
— Да. Ты проводишь много часов каждый день в библиотеках — а все знают, как ты относишься к исследовательской работе. И ты, по сути, проходишь каждый уголок Лондона, пытаясь снова найти этот дом…
— Ты знаешь, где он? Твоя мама что-нибудь говорила о том, куда ты должен был идти?
— Всё, что она мне сказала, — это что хотела, чтобы я доставил письмо в человеческий город. Я уверен, она дала бы больше подробностей, если бы я сам отнес его, но так как я этого не сделал, то знаю только то, что собрал воедино позже — это был Лондон, и у парня было странное имя, которое я никогда не запомню. Я же говорил, что не знаю тех ответов, которые ты ищешь. Но клянусь, Киф, тебе они не нужны. Ты придумал в своей голове такой огромный заговор, в котором был важной частью, и не можешь успокоиться, пока не попытаешься всё исправить. Но ты не был важной частью! Ты был заменой в последний момент.
Киф закрыл глаза, желая почувствовать облегчение, которое, как явно думал Алвар, принесут ему эти слова.
Но…
— Я всё равно доставил его. И это письмо всё ещё может быть причиной того, что тот парень — и его дочь — мертвы. На самом деле, может быть, именно поэтому моя мама так торопилась с доставкой.
— Даже если это правда, это не имеет никакого отношения к тебе. Тебе было одиннадцать лет, и твоя мама обратилась с этим странным требованием. Я уверен, она даже несколько раз угрожала, чтобы напугать тебя…
— Так и было. Но мы оба знаем, что я никогда не боялся попасть в неприятности. Я должен был бросить письмо прямо ей в лицо — или открыть его, как только скроюсь из виду, и прочитать её секретное сообщение. На самом деле…
Он замолчал, не уверенный, стоит ли ему раскрывать слишком много.
Но… его план не был совсем уж новаторским.
— Я начинаю думать, что я всё-таки прочитал письмо, — признался Киф. — И может быть, поэтому моя мать и разрушила память. Она знала, что я знаю её секрет и должна была его защитить. И если я прав, — и смогу найти способ активировать то, что увидел…
— Это целая куча «если» и «может быть», Киф.
— Конечно! Мне никогда не дают явных подсказок, которые всё разъясняют. Я получаю крошечные фрагменты, которые нужно собрать воедино…
— И вот почему ты проигрываешь, — перебил Алвар. — Потому что ты тратишь всё своё время на восстановление кусочков прошлого вместо того, чтобы думать о будущем. Смотри на меня, сколько хочешь — ты знаешь, что я прав. Подумай об этом. Давай сделаем несколько шагов вперёд. Давай представим, что ты всё-таки прочитал это письмо, и как-то сможешь активировать воспоминание. Ты правда думаешь, что письмо расскажет тебе о том, что твоя мать планирует?
— Может быть. Если я пойму, зачем она хотела завербовать этого парня, это может дать мне подсказку.
— Возможно, — признал Алвар. — Но сомневаюсь в этом. И я знаю, что в глубине души ты тоже в это не веришь. Но ты всё равно бродишь по улицам Лондона, пытаясь вызвать воспоминания, потому что на самом деле правда надеешься, что письмо не скажет тебе ничего важного. Ты надеешься, что это будет какая-нибудь быстрая записка вроде: «Привет, Эван — или это Этан? В любом случае, привет, Человек. Ты всё ещё не ответил на моё щедрое предложение. Буду рада, если мы поработаем вместе. Позвони мне! Х-О-Х-О, Гизела».
— Х-О-Х-О? — спросил Киф.
— Это человеческая штука. Значит «целую, обнимаю» или что-то в этом роде.
Киф фыркнул.
— Моя мама никогда бы…
— Знаю. Это была шутка, ладно? Помнишь, что это такое? Ты раньше был мастером шуток. До того, как начал себя мучить.
— Я тебе говорю, я не…
— Ты именно это и делаешь. И ты надеешься, что активация воспоминаний наконец даст тебе разрешение прекратить это. Но тебе оно не нужно, потому что ты забываешь самое важное. Тебе было одиннадцать лет, Киф…
— Ты уже говорил это.
— Знаю. Но это стоит повторить. И это не было моей основной мыслью. Это было просто введением. Так что можешь не перебивать и дать мне закончить?
— Серьёзно, если эта маленькая тирада — твой способ разозлить меня, чтобы я вернул тебя в твой город, то ты почти добился своего, — пробормотал Киф.
— Рад слышать. Но это не то, что мне нужно сейчас, — и я собираюсь пройти через следующую часть, даже если мне придётся схватить тебя за шкирку и закрыть рот обеими руками.
— Хотел бы я это увидеть.
— Не удивлён. Честно говоря, я тоже, чтобы понять, насколько сильно восстановился. Но как насчёт того, чтобы ты просто послушал меня одну минуту? — Он подождал, пока Киф кивнёт, а затем сказал: — Тебе было одиннадцать лет, и независимо от того, что случилось в Лондоне — прочитал ли ты письмо, не прочитал, или придумал какой-то гениальный план восстания против Незримых — ничего из этого не имело значения, потому что когда ты вернулся в Канделшейд, твоя мама ждала тебя со Стирателем, который разбил твои воспоминания об этом дне на крошечные кусочки. Ничего из того, что ты мог бы сделать, не изменило бы этого. Так что отпусти себя. Ты не мог остановить то, что случилось с этим человеком и его дочерью.
— Тогда почему моя мама сказала мне: «Ты бы не хотел навредить кому-то ещё, правда?», когда она поймала меня в Лондоне?
— Ну, я не твоя мама, так что могу только догадываться, но… думаю, она знала, как сильно эти слова тебя заденут. Единственное, чего она не планировала — это насколько упрямым ты окажешься. И она скажет или сделает что угодно, чтобы превратить тебя в послушного чудо-ребёнка, на которого она рассчитывала. Так что не дай ей пробраться в твою голову. Серьёзно, Киф, тебе нужно знать всего две вещи об этом дне: твоя мама была на пять шагов впереди, а ты был просто её временным посланником.
— Ты всё время повторяешь это, как будто у меня нет своего Наследия, — напомнил Киф ему.
— На самом деле, я продолжаю это говорить, чтобы ты начал сосредотачиваться на своём Наследии, а не на краткосрочной роли посланника. Хочешь потратить всё своё время и энергию на что-то? Разберись со своими новыми способностями, вместо того чтобы скрываться от них.
— Я не...
— Да, ты именно это и делаешь. С твоей эмпатией что-то изменилось, верно? Поэтому ты её больше не любишь использовать? И ещё есть одна способность — и это не та фальшивая слежка, которой ты мне угрожал...
— Откуда ты знаешь, что это фальшивка?
— Ну, во-первых, ты не очень хороший лжец. Но даже если бы был, ты совершенно явно пытаешься скрыть свою новую способность. Так зачем ты рассказал мне, что это за способность, — даже если как угрозу?
Киф отвернулся, желая, чтобы Алвар был не прав, но его точка зрения была слишком обоснованной.
— Слушай, я не буду притворяться, что знаю, каково это — быть частью эксперимента, но я знаю, что такое пережить что-то, что полностью меняет тебя.
— Это не то же самое. Ты попал в ловушку в капсулу троллей, потому что помог выпустить стаю кровожадных новорожденных. А я был прикован к трону из магсидиана, на голову мне надели корону из этертина, и…
— И?.. — Алвар подстегнул его. — Ты когда-нибудь говорил о том, что случилось? О том, что ты чувствовал? Что сделала твоя мама?
— Эм, я точно не собираюсь говорить об этом с тобой. Мы не друзья…
— Мы могли бы ими стать — и не переживай, я не предлагаю нам купить парные свитеры и называть себя лучшими друзьями. Всё, о чём я говорю, — это… мы могли бы обедать вместе время от времени. И если тебе когда-нибудь нужно будет поговорить, или нужна будет помощь с твоими новыми способностями…
Киф встал на ноги.
— Так вот для чего всё это?
— Э-э-э-э-э, ты не слушаешь меня.
— Эта вся длинная речь — про то, что ты должен был доставить письмо — это всё просто, чтобы заставить меня рассказать, что я могу делать теперь, да? Вау, как я не понял этого раньше? Дай угадаю, ты решил, что моя мама, наверное, умирает от желания узнать, как у меня дела, и думаешь, что если ты ей расскажешь…
— Ого, это уже какая-то совсем другая паранойя. Что? Ты думаешь, я просто сяду в метро и встречусь с твоей мамой на чай? Или возьму телефон и позвоню ей?
У Кифа не было ответа.
— Я же сказал — я с этим покончил. Понимаю, что может быть трудно поверить, но я серьёзно, Киф. Всё, чего я хочу — это вернуться в тот город, из которого ты меня забрал, и снова затеряться. Единственная причина, по которой я предлагаю свою помощь, — это потому что я застрял здесь, и… вижу, что ты в этом нуждаешься. Ты совсем один, и это тяжело. Но если ты хочешь продолжать бороться в одиночку и делать те же ошибки, то пожалуйста.
Он плюхнулся на диван и включил телевизор, переключив на программу о парне, который путешествует по вселенной на какой-то синей коробке35.
Киф знал, что ему нужно встать, побежать в библиотеку, как он и планировал, и прочитать как можно больше до их закрытия.
Но он всё же спросил:
— Как ты собираешься помочь мне с моими способностями?
— Ну…
— Нет, неважно, — Киф перебил. — Это всё равно не сработает.
— Потому что ты мне не доверяешь, — предположил Алвар.
— Да, примерно так.
— А я думал, ты привёл меня сюда, чтобы дать шанс доказать, что я чего-то стою.
— Да, чтобы понять, заслуживаешь ли ты жить скучной жизнью в Человеколяндии, а не гнить в подземной тюрьме. А не для того, чтобы узнать важные вещи, которые даже мне не стоило бы знать.
— Ладно, — медленно сказал Алвар, — есть ли что-то, что я могу сделать, чтобы заслужить твоё доверие?
— Ты можешь рассказать мне всё, что знаешь о планах Незримых.
— Вау, этого стоило ожидать. И я уже говорил тебе — если бы у меня был какой-то важный козырь, я бы уже использовал его.
— Да, но ты работал с ними годами. Ты серьёзно думаешь, что я поверю, что ты ничего не знаешь?
Алвар вздохнул.
— Я не знаю ничего стоящего…
— Подожди, так ты всё-таки что-то скрываешь? После всех этих речей о том, как ты покончил с той жизнью…
— Я покончил с ней! Единственная причина, почему я не рассказал тебе эту последнюю мелочь, — это потому что ты скажешь, что это смешно.
— Испытай меня!
— Чёрт, ладно. — Он провел пальцами по волосам чуть сильнее, чем требовалось, прежде чем пробормотать: — Стелларлун… похоже, как-то связан с… камнями.
Киф моргнул.
— Камнями.
— Видишь, почему я не рассказал тебе?
— Да, но надеюсь, ты не говоришь о кучке гальки.
— Может, и говорю. Я не знаю. Всё, что я знаю — это то, что слышал, как твоя мама бормотала себе под нос однажды ночью, как ей нужны «камни» для следующего шага.
— То есть… ты имеешь в виду этертин и магсидиан, которые она использовала на мне в Лоамноре.
— Может быть? Но разве ты не сказал, что это были трон и корона? Мне показалось, что она имела в виду камни-камни.
Киф фыркнул.
— Ладно, ты прав, это точно не впечатляет.
— Согласен! Но ты хоть немного доверяешь мне теперь?
— Не особо, нет.
Алвар скрежетнул зубами.
— О, да ладно, ты же знал, что «камни» этого не сделают!
— Знал. Но, к сожалению, это всё, что у меня есть.
— Ну что ж, похоже, на этом всё.
Киф встал.
— Подожди! — Алвар немного почесал губу, прежде чем сказать: — На самом деле, у меня есть ещё один секрет, но он личный.
— Тогда почему мне это должно быть интересно?
— По той же причине, по которой ты хотел знать, как я всё ещё жив.
Киф пристально посмотрел на него.
— И ты готов поделиться этим «личным» секретом?
— Наверное. Не знаю.
— Вау, ты правда настолько отчаянно хочешь узнать о моих способностях?
— Нет. Честно, мне абсолютно всё равно, на что ты способен, Киф. И я не пытаюсь искупить свои грехи — не то чтобы я думал, что, помогая тебе, смогу это сделатт. Я просто… знаю, что тебе не повезло. И ты мне всегда нравился. И я не знаю, справишься ли ты с этим один — и даже если справишься, я не думаю, что тебе стоит делать это одному. Я здесь, так что… — Он пожал плечами. — Но ты не сказал, поможет ли тебе мой секрет.
— Зависит от того, что за секрет.
— Думаю, это справедливо. Я мог бы рассказать тебе, что так испугался во время нескольких заданий с Незримыми, что обмочил штаны — и это могло бы тебя рассмешить, но вряд ли заставило бы тебя действительно раскрыться. Верно?
— Почти.
— Отлично. Похоже, мне всё равно придётся поделиться секретом и надеяться, что этого будет достаточно, чтобы склонить тебя на свою сторону.
— Похоже, да, — согласился Киф.
Алвар снова принялся жевать губу, наблюдая, как парень в синей коробке летит по экрану телевизора, прежде чем сказать:
— Ладно, но это оставляет меня супер уязвимым, так что было бы здорово, если бы ты никому не рассказал. Я понимаю, что это большая просьба, так что, если уж ничего другого, то… когда снова увидишь моего брата, не говори ему, ладно?
Киф не был готов дать такого обещания.
Лучшее, что он мог ответить:
— Может быть.
Алвар немного дергал рукава, прежде чем закрыл глаза и выдал:
— Ладно. Ты уже знаешь, что я всё ещё жив, так что… почему бы и нет? Световой прыжок — это не единственная вещь, которую я больше не могу делать. Я больше ничего эльфийского не могу. Никакого телекинеза. Никакой левитации. Никакого контроля дыхания или температуры тела, или подавления аппетита. Никаких навыков. И… никакой способности.
Киф застыл.
— Ты имеешь в виду…
Алвар кивнул.
— Я больше не эмфанист. Я теперь как бесталантный.















ГЛАВА 27
— НО Я ВИДЕЛ, КАК ТЫ ИСПОЛЬЗОВАЛ свою способность! — возразил Киф. — Прямо перед тем, как я притащил тебя на этот заброшенный остров. Я шёл за тобой, и ты исчез, я подумал, что потерял тебя — пока ты не появился позади меня.
Алвар покачал головой.
— Это не исчезновение. Я просто хотел дать понять, что знаю о твоей слежке. И я знал, что у того блока есть простой способ вернуться назад, не будучи замеченным.
— Ладно, но что насчёт?..
Киф попытался вспомнить другие случаи, когда он видел, как Алвар исчезал, будучи в Лондоне, но его мозг не подал ни одной идеи.
И теперь, когда он думал об этом, то вспомнил, что эмфанисты часто мигают и исчезают, даже не пытаясь — а Алвар такого не делал.
Ни разу.
— Вау. Это… огромно, — пробормотал Киф, опускаясь обратно в кресло.
— Скажи же. Я не осознавал, насколько сильно зависел от способности, пока она не пропала. Сбегать из больницы было целым приключением. И я до сих пор привыкаю к тому, что меня теперь всегда видно. Мне намного больше нравилось, когда я мог исчезнуть, если споткнулся, или запятнал свою одежду, или сделал что-то неловкое, или…
— Хотел подслушать своего отца или брата, а потом доложить своим приятелям из Незримых, — закончил Киф за него.
— Это тоже было полезно, — согласился Алвар с пожатием плеч. — Так что… может быть, это даже лучше, что теперь я не беспокоюсь о том, что кто-то меня найдёт и заставит шпионить за кем-то или выполнять секретное задание.
— Ты бы сделал это, если бы они заставили? — спросил Киф.
— Ну, как-то бессмысленно гадать, но… думаю, всё зависело бы от того, как они попытались бы меня заставить. Я не особо силён в физическом наказании.
Он провёл пальцами по своим исчезающим шрамам, и Киф невольно вздрогнул.
— Забавно, — тихо произнёс Алвар. — Я всегда думал, что гораздо смелее, чем на самом деле. Я думал, что смогу вытерпеть всё — хотя, наверное, технически я и вытерпел.
Он мельком улыбнулся Кифу.
Когда Киф не ответил на улыбку, Алвар сказал:
— Ты всё ещё не веришь мне, да? Ты думаешь, я вру, что потерял свою способность.
— Я не знаю. Я думал, что способности нельзя просто выключить, когда они уже были активированы.
— Да, я тоже так думал. Но это в нормальных условиях, и, полагаю, мы оба согласимся, что ничего из того, что я пережил, нельзя назвать «нормальным».
Нет, нельзя.
— Так… как ты думаешь, это сделал ядовитый туман или человеческие лекарства? — Киф не мог не спросить.
— Трудно сказать. Я всё ещё мог исчезать после того, как сбежал из улья — но был каким-то странным, как мигающий свет. Может, это было потому, что я был слаб, а может, из-за того, что яд медленно выходил из моего организма. Всё, что я точно знаю — так это что, когда я проснулся в больнице, способности не было.
— Значит, это могло быть побочным эффектом от человеческих лекарств, — отметил Киф.
Алвар наклонил голову, изучая его.
— Если ты думаешь узнать, что мне давали, и принять это…
— Я не думал об этом.
— Ты уверен?
Киф отвернулся.
Он не хотел рисковать таким образом — но разве это было бы чем-то иным, чем те случаи, когда Фостер позволяла Чёрному Лебедю сбрасывать её способности?
На самом деле, это было даже опаснее, потому что Фостер знала о своей аллергии на лимбиум, который ей давали.
— Плохая идея, — сказал Алвар. — Серьёзно, Киф. Во-первых, я даже не говорил тебе, как болезненно было это лечение, или сколько игл мне вкололи в кожу, или...
— Ладно, понял, — перебил его Киф, стараясь не представлять себе тот ужасный образ в своей голове.
Тем не менее… наверное, стоило бы хотя бы узнать названия тех лекарств.
Декс, наверное, смог бы взломать больницу и найти записи Алвара.
Ему даже не пришлось бы раскрывать Алвара — записи, вероятно, были под чем-то вроде «Парень, найденный на улице с амнезией».
А Элвин с Кеслером, возможно, смогли бы подкорректировать формулы лекарств. Сделать из них простой эликсир, который он мог бы выпить и посмотреть, что будет.
— Это, вероятно, был яд тролля, — напомнил Алвар. — Но даже если это не так, ты не думаешь обо всех побочных эффектах. Я знаю, что мы обычно больше акцентируем внимание на способностях, чем на навыках, но мои навыки спасли мне жизнь. Если бы не контроль дыхания и температуры тела, я бы никогда не вышел из той капсулы. А теперь все эти навыки исчезли. Я также почти уверен, что ты потеряешь все свои способности. Подумай об этом. Ты больше не будешь Полиглотом — а это довольно полезно для тебя, разве нет? И я знаю, что ты борешься с эмпатией, но…
— Я не борюсь, — перебил его Киф.
Алвар приподнял одну бровь.
— Я не борюсь, — повторил Киф, махнув рукой. — Давай посмотрим. Чувствую… Вау, какое-то огромное количество зависти. Я понимаю — все хотят мои волосы, но…
Алвар засмеялся.
— Наконец-то! Шутка! Это значит, что тебе больше не нужно контактировать, чтобы что-то прочитать?
Это был интересный вопрос.
До Лоамнора единственным человеком, которого Киф мог читать на расстоянии, была Фостер.
Так что, возможно, тот факт, что он сейчас ощущает лишь громкий, размытый гул неразличимых эмоций, означает, что его эмпатия возвращается к норме.
Но…
Он не чувствовал себя нормально.
Особенно, учитывая, что он был почти уверен в том, что произойдёт, если он подойдёт ближе к Алвару и попробует прочитать его эмоции.
Как только их кожа коснётся, он снова ощутит ту ужасную пустоту, которую пережил с Кеслером и Рексом.
И тогда он точно узнает, что может почувствовать, когда кто-то является бесталантным.
— Хочешь рассказать, что только что заставило тебя так побледнеть? — мягко спросил Алвар. — Думаю, это связано с той загадочной способностью, о которой ты отказываешься говорить.
Киф покачал головой.
— Я не могу об этом говорить. С кем бы то ни было. Никогда.
И уж точно не с кем-то, кто уже предавал его несколько раз.
— Ла-а-а-а-а-а-а-дно... — сказал Алвар медленно. — Может, мы сможем поговорить об этом, не говоря об этом.
— Что это вообще значит?
— Это значит, что ты не должен быть конкретным, чтобы поделиться тем, что так тебя беспокоит. Например... это больно? Или этим трудно контролировать? Заставляет ли это чувствовать себя уязвимым? Или ты переживаешь, что можешь навредить кому-то?
Киф покачал головой.
— Всё, что я могу тебе сказать, — это что я это ненавижу.
И было невероятно круто признаться в этом.
— Я это ненавижу! — повторил он громче. Затем прижал руки к рту и крикнул: — Я ЭТО НЕНАВИЖУ! Это худшая способность, какую только кто-то мог бы иметь в истории Забытых городов! Так что да, я действительно хочу узнать способ избавиться от этого. Даже если мне придётся проколоть себя кучей игл или остаться без навыков или вообще стать бесталантным — это того стоит, чтобы избавиться от той жалкой штуки, которая только принесет огромную беду!
Всплеск эмоций заставил его задыхаться, но Киф был рад, что сказал это — даже если Алвар смотрел на него, как на голодного горгодона, который только что вырвался из клетки.
— Извини, — пробормотал Киф.
— Не извиняйся. Это нормально. Я точно был бы злым на твоём месте. Но…
Киф закатил глаза.
— Ещё одно «но». Клянусь, ты начинаешь звучать хуже Форкленатора.
— Знаю — и поверь мне, я не привык быть скучным и ответственным в разговоре. НО. Я думаю, ты забываешь несколько вещей. Во-первых… проявление — это страшно. Фазеры застревают в полу. Криокинетики застревают в шарах из льда…
— Это немного другое.
— Я уверен, что это так. НО. Эта способность, которую ты ненавидишь? Она — часть тебя. И всегда была. Может, ты не ощущаешь этого, потому что проявление чуть не убило тебя. Но она всё равно пришла от тебя…
— Нет, она пришла от неё. И от моего ужасного отца. И это только потому, что они выпили какую-то жуткую неестественную смесь до того, как я родился, пытаясь сделать меня своим маленьким Наследием.
— Ты прав. Но они понятия не имели, что в итоге из этого выйдет. Это одна из тех вещей, о которых твоя мама жаловалась больше всего — как мало контроля она имела над тем, что получится.
Киф фыркнул.
— Вступай в мой клуб.
— Но вот в чём дело. У тебя есть контроль. Прямо здесь и сейчас. Эти способности — даже та, которую ты ненавидишь? Они твои. И ты можешь тренировать их, совершенствовать, пока они не начнут работать так, как ты хочешь — а потом использовать их, чтобы делать всё, что захочешь. Если хочешь спрятаться — прячься. Я полностью понимаю, почему тебе нравится идея застрять в Человеколяндии навсегда. Или если ты хочешь вернуться и сражаться — сражайся. Я знаю, ты, наверное, скажешь, что я бы этого не говорил, если бы знал, с чем ты сталкиваешься. Но я знаю тебя. Ты — Киф Сенсен. Ты справишься. Тебе просто нужно решить, что ты хочешь делать.
Это была бы отличный мотивирующая речь, если бы её произносил не тот, кто слишком долго был верен врагу.
— Думаю, — сказал Киф после того, как прошла, казалось, целая вечность, — мне нужно немного свежего воздуха.
Он не мог больше сидеть в этой комнате.
Она казалась слишком маленькой — он был слишком близко к кому-то, кому не следовало доверять.
А его секреты стали слишком огромными.
— Я буду здесь, когда ты вернёшься, — сказал Алвар, и Киф был уверен, что так и будет.
Только вот он не был уверен, хорошо ли это.
Может, пора было вернуть Алвара в его город — до того, как Киф сдастся и всё расскажет.
Или Алвар сам всё выяснит.
Но тогда… Киф снова окажется один.
— Ого, как ярко, — пробормотал он, выйдя на улицу.
Он забыл, что ещё день.
Чуть за полдень — что казалось супер странным.
Как так быстро произошло столько открытий?
И где он?
Он уставился на улицу, пытаясь решить, куда повернуть.
Будет ли он продолжать следовать своему текущему плану и искать, что случилось с Итаном Бенедиктом Райтом II?
Если да, то у него ещё было достаточно времени, чтобы направиться в ту библиотеку.
Или… стоит ли признать, что то, что он может узнать, вероятно, не стоит того, чтобы тратить на это столько энергии?
И если он решит изменить фокус… готов ли он справиться со своими способностями?
Киф хотел сказать «нет».
Хотел вернуться к безопасной рутине и продолжить читать скучные книги по астрофизике или обыскивать Лондон, в котором есть дом с зелёной дверью.
Он даже начал разворачиваться на улицу, которая вела к следующей партии домой, чтобы вычеркнуть их из списка.
Но затем заметил магазин, о котором говорил Алвар — тот, с маленькими плюшевыми эльфами в витрине. И не мог поверить, сколько раз он проходил мимо, не замечая его.
Что ещё он пропустил?
Он подошёл и стал рассматривать маленькие лица эльфов, с их острыми ушами, смешными шапками и полосатыми красно-зелёными костюмами.
Ему понравился маленький эльф с растрёпанными светлыми волосами и маленькими колокольчиками на ботинках.
— Фостер бы это понравилось, — сказал он вслух, позволив себе признаться.
Это облегчило более крупное признание.
Он хотел снова увидеть её.
Он не хотел остаться один, как Алвар.
И, как бы ему ни нравилось находиться в Человеколяндии...
Он хотел вернуться в Забытые города.
Но... единственный способ сделать это — либо предпринять что-то радикальное и попытаться избавиться от своих способностей...
Либо... научиться контролировать их.
Казалось, что второй вариант стоит попробовать гораздо раньше, чем начать делать что-то опасное.
— Я смогу, — сказал он, заходя в магазин, не обращая внимания на странный взгляд продавца.
Он был Кифом Сенсеном.
И он не собирался сдаваться.
Он купил Фостер этого маленького плюшевого эльфа и аккуратно положил его в рюкзак, когда вернулся в свой номер в отеле.
Когда-нибудь он подарит его ей.
Но для этого ему предстоит проделать серьёзную работу.









ГЛАВА 28
— НЕ СПИТСЯ? — СПРОСИЛ АЛВАР, когда обнаружил Кифа сидящим у одного из больших окон посреди ночи, прижав колени к груди.
Киф кивнул, наблюдая, как капли дождя стекают по запотевшему стеклу.
Он знал, что переключение внимания было правильным решением.
Но его мозг продолжал кричать: «ТЫ НЕ МОЖЕШЬ ОСТАНОВИТЬСЯ СЕЙЧАС — ТЕБЕ НУЖНО ПРОВЕРИТЬ ЕЩЁ БОЛЬШЕ УЛИЦ И БИБЛИОТЕК!».
Казалось, он подвёл Итана и Элеонор — особенно потому, что у него даже не было плана тренировки своих способностей.
И он попытался придумать его, но…
Как он должен был тренировать способность, которая срабатывает только при физическом контакте, и при этом сохранять её в полной тайне?
Он пытался провести мозговой штурм в своем альбоме, но в итоге просто нарисовал кучу причудливых вопросительных знаков.
Он также спрашивал себя, что бы сделала Фостер, и в итоге потратил гораздо больше времени, чем хотелось, размышляя о том, как неловко будет увидеть её после того письма.
Он даже представлял себя наставником в Фоксфайре, которому нужно было составить план урока для своего нового сложного одаренного, но в основном просто жалел обо всем, через что заставил пройти своих предыдущих наставников.
Он даже не мог придумать хорошее название для своей способности.
Был ли он Талантером?
Одарителем?
Оба эти варианта звучали как болезнь.
— Эй, у меня есть идея, — сказал Алвар, хлопая в ладоши, чтобы вывести Кифа из его ментальной спирали. — Давай уедем из Лондона!
— Дай угадаю, — сказал ему Киф. — Ты хочешь, чтобы я отвез тебя туда, где нашел?
Если бы Алвар согласился, Киф был бы готов это сделать.
Но Алвар сказал:
— Э, у нас ещё много времени для этого. Я скорее думал об однодневной поездке. Желательно в какое-нибудь солнечное место.
— Однодневная поездка, — повторил Киф.
— Почему бы и нет? Зачем оставаться в дождливом Лондоне, когда можно легко прыгнуть куда угодно! Я слышал, во Франции есть потрясающие, сверхтонкие блинчики, которые называются крепы. А в Дании есть такие маленькие круглые эблескиверы36. Или в Колумбии есть пышные арепы37. Или…
— Ладно, что за любовь между тобой и блинчикам? — не удержался от вопроса Киф. — И что же ты сделал, просмотрел список лучших блинчиков в человеческом мире?
— Эм, именно это я и сделал, потому что блины потрясающие. И, если ты не заметил, у меня появилось много свободного времени. Ты мотался по всей планете, а я застрял в одном и том же городе, где в основном шел дождь. Так что скажешь? Хочешь отправиться в Китай и попробовать их цзяньбин38? Или поехать в Индию и попробовать их досы39? Или... если ты не любишь блинчики, у меня также есть список лучших мест, где можно попробовать плавленый сыр. Или хрустящий хлеб. Или мороженое с разными вкусами. А ещё я очень хочу найти что-то под названием «Тим Тэм»40. Думаю, их делают в Австралии — и, кстати, там тоже говорят по-английски, так что я бы мог понимать, о чем все говорят. Давай сделаем это!
— Ты хочешь поехать в Австралию? — уточнил Киф.
— Ты говоришь так, будто я предлагаю нам переехать туда. Все, что я хочу сказать, это... пойдем позавтракаем. Может, немного погреемся на солнышке. Несколько дней назад я разговаривал в пабе с одной милой парой молодоженов, которые приехали в гости из Австралии, и они сказали, что в это время года там тепло. — Он указал на запотевшее, мокрое окно. — Я скучаю по теплу. И, судя по всему, в Австралии тоже есть такие пушистые блинчики, которые называются пикелет, и мне обязательно нужно их попробовать. Так что давай!
— Ты же понимаешь, что там, наверное, уже слишком поздно для завтрака, да? — спросил Киф.
— Ой. Точно. Человеческий временной пояс. Что ж... тогда мы сходим пообедать! Или поужинать. Какая разница, который час — давай сменим обстановку. Может быть, всё, что мы в итоге сделаем, — это поедим потрясающей еды, немного побродим и вернемся обратно. Но, возможно, ты прочистишь голову и придумаешь новые идеи. Звучит как беспроигрышный вариант в любом случае.
Когда Киф всё ещё колебался, Алвар добавил:
— Да ладно, это как раз та идея, которую ты обычно придумываешь сам.
На самом деле это было похоже на его попытки уговорить своих друзей, если бы они были там.
И это определенно звучало лучше, чем смотреть на дождь, стекающий по тёмному окну, ожидая восхода солнца.
Но… он серьёзно собрался путешествовать по миру с Алваром Вакером?
Очевидно, так оно и было, потому что через несколько минут они оба переоделись в шорты и футболки, Алвар схватил Кифа за плечо, и Киф перенес их в солнечный город у океана, где люди улыбались и говорили всем «Добрый день».
— Вот об этом я и говорю! — воскликнул Алвар, вытягивая обнаженные руки и слегка поворачиваясь. — Меня так тошнит от пальто. Честно говоря, это была одна из самых сложных вещей в жизни Незримых. Эти плащи были ужасны. Помнишь, как кололась ткань?
Киф помнил.
Но он был уверен, что его мозг взорвется, если ему придется вспоминать о своих недолгих попытках примкнуть к Незримым с парнем, который однажды пытался завербовать его по-настоящему.
— Итак... куда? — спросил Алвар.
Киф пожал плечами.
— Ты мне скажи. Это была твоя идея.
— Отлично. Тогда, я думаю, мы пойдем вон туда, — он указал в сторону парка, — и посмотрим, сможем ли найти кого-нибудь, кто посоветует ресторан.
Это не заняло много времени.
Люди в Австралии оказались очень дружелюбными — и все они единодушно порекомендовали ближайшее кафе, где весь день подавали завтрак.
— Признайся, — сказал Алвар, когда официантка поставила перед ним огромную тарелку с пикелетами, посыпанными ягодами и политыми мёдом. — Я гений.
— Я бы не стал заходить так далеко. — Киф ткнул пальцем в зеленую кашу, размазанную по хлебу.
— Эй, я же просил тебя отказаться от тостов с авокадо. Продукты, выращенные людьми, никогда не будут вкусными, если ты привык к гномьим блюдам.
— Ты не мог бы говорить потише? — Киф перешел на шепот, оглядываясь через плечо, чтобы посмотреть, не слышит ли их кто-нибудь из других посетителей. — Здесь нельзя говорить о гномах!
— Почему бы и нет? В меню этого заведения есть десерт под названием буррито с волшебной нитью.
Ладно, может, это было справедливое замечание.
Киф действительно устал от умного Алвара.
— Давай, попробуй вместо этого пикалет, — предложил Алвар, пододвигая свою тарелку к Кифу. — Ты же знаешь, что хочешь.
Кифа так и подмывало возразить, но…
Он схватил вилку и отрезал себе огромный кусок, а затем сразу же подцепил еще, потому что, ого, эти блюда были вкусными.
— Видишь? — спросил Алвар. — Я же говорил, что я гений. И перед уходом мы обязательно закажем одно из этих волшебных буррито.
— Они очень сладкие, — предупредила официантка, подходя, чтобы налить им воды, которая, к сожалению, в Австралии была ничуть не вкуснее. — Если вы думаете о десерте, то обязательно попробуйте нашу Павлову41. Безе тает, как облачко.
— Звучит идеально — мы возьмем две штуки, — сказал ей Алвар. — И с волшебным буррито на гарнир.
Она рассмеялась.
— Грядет большая сахарная лихорадка.
Через несколько минут она принесла им два пышных белых блинчика, украшенных свежими фруктами и сливками, и ярко-розовую, похожую на пушок, трубочку с радужным завитком в центре, покрытую блестками и посыпкой.
— Каков вердикт? — спросила она после того, как они попробовали всё, что можно.
— Ты была права, — сказал ей Алвар. — Волшебное буррито слишком сладкое.
— Да, даже мои дети могут съесть всего несколько кусочков, — согласилась она, — но они все равно настаивают на том, чтобы заказать его из-за блёсток.
— Перед блёстками бывает довольно трудно устоять, — сказал Киф, мечтая, чтобы Ро была рядом и закатила глаза, глядя на него.
Ему сталоинтересно, по-прежнему ли она тусуется с Фостер в Блестящих городах — так ей нравилось называть Забытые города — или вернулась в Равагог.
— Ты в порядке? — спросила официантка, изучая его глазами, которые были ярче голубых, чем у большинства эльфов. — Что-то не так с Павловой?
— Нет, она потрясающая, — заверил ее Киф, откусывая ещё кусочек, чтобы доказать. — Действительно похоже на облако.
Это, возможно, лучший десерт, который он пробовал в Человеколяндии, что было смелым заявлением.
Официантка улыбнулась.
— Это то, чем мы знамениты. Дайте знать, если я смогу предложить вам что-нибудь ещё.
— На самом деле, — сказал Алвар, когда она повернулась, чтобы уйти, — может быть, вы поможете нам решить, куда пойти, когда мы закончим есть. Я пытаюсь найти что-нибудь, чтобы развеселить своего угрюмого друга.
— Я не угрюмый! — настаивал Киф.
— Он действительно такой, — возразил Алвар. — И я надеюсь, у вас будет несколько хороших предложений.
— Ну, — медленно произнесла официантка, — очевидно, здесь есть все, что по-настоящему привлекает туристов, например, Оперный театр или паром Мэнли…
— Никаких лодок, — вмешался Киф. — Это заставило бы меня надуться и выплеснуть Павлову себе на ботинки.
— Мы определенно этого не хотим. — Она подняла руку и закрутила кончик своего темного хвостика. — Как вы относитесь к милым животным?
— Кому-нибудь не нравятся милые животные? — спросил Киф.
— Если такие существуют, то, надеюсь, они никогда не сядут за один из этих столиков, — сказала она. — Поэтому я бы порекомендовала отправиться в зоопарк или парк дикой природы. Зоопарк больше, но лично я предпочитаю второе. Там гораздо интереснее. На самом деле, мы с женой ходим туда по крайней мере раз в месяц, чтобы проведать наших приятелей-коал. Он открыт всего несколько часов, но это не так уж далеко отсюда, так что, если вы отправитесь туда в ближайшее время, у вас будет время увидеть всех обитателей.
— Звучит заманчиво! — сказал Алвар. — Как нам туда добраться?
Она, казалось, была удивлена, что у них нет телефонов, чтобы подсказать дорогу, но была достаточно любезна, чтобы записать несколько инструкций на салфетке.
— О, и если вы действительно хотите посмеяться, обязательно попросите кого-нибудь показать вам медведей-падальщиков, — добавила она с широкой улыбкой. — Это то, что каждый, кто приезжает сюда, должен увидеть хотя бы раз. О, и вам понадобятся это.
Она сунула руку в карман своего фартука и протянула им пару желтых пакетиков.
— Веджимайт42? — спросил Алвар, прочитав название на этикетке. — Я слышал об этом продукте.
— Кому-то оно нравится, кому-то нет, — сказала она ему. — Но это необходимо для медвежат.
— Ты серьёзно хочешь пойти в заповедник для животных? — прошептал Киф, когда официантка отошла.
— Почему бы и нет? Очевидно, у них есть настоящие медведи-падальщики, и я никогда не слышал о таких, а ты?
— Нет, но, наверное, это просто странное название для обычного медведя. И тебе не кажется, что человеческий заповедник будет довольно маленьким и жалким по сравнению с нашим?
— Ух ты, смотрите, кто вдруг стал мистером Эльф-Сноб43!
Киф снова огляделся по сторонам, но, к счастью, все по-прежнему их игнорировали.
— Я не сноб, — настаивал он. — Просто люди не очень умеют защищать животных. Именно поэтому нам пришлось построить наше Убежище, помнишь?
Алвар фыркнул.
— Ого, ты только что стал ещё более снобистским.
— Да ладно, я же не говорю, что люди не умеют делать много других вещей. Их музыка потрясающая.
— Правда же? Мне нравится, что она играет на заднем плане повсюду. Я никогда не понимал, как странно тихо в Забытых городах, пока не попал сюда. И знаешь, что ещё мне нравится?
— Блины? — догадался Киф.
— Это очевидно. И их десерты. — Алвар откусил ещё один большой кусок, а потом добавил: — Но я подумал об их банках со взбитыми сливками. Видел такие? У них есть маленькие насадки на верхушке, с помощью которых можно впрыснуть это прямо в рот. Я купил одну несколько дней назад и проглотил ее всю за час... Хотя, замечу: я определенно не рекомендую пробовать версию с консервированным сыром. Чем бы ни была эта оранжевая штука, это был не сыр.
Киф не мог удержаться от смеха.
— Так вот чем ты занимался, пока меня не было?
— Я же говорил, у меня было много свободного времени.
— Наверное. — Киф доел последний кусочек Павловы. — Ты ещё не пил кофе?
— Пил. Вкус ужасный, но где эта штука была, когда мне приходилось сидеть на занятиях по истории эльфов? А ты заметил, сколько у них повсюду картин? Уличное искусство — мое любимое. Дико осознавать, что кто-то просто сказал: «Забудь о правилах, мне нужно творить прямо здесь и сейчас!». Одна из самых крутых работ, которые я видел, — это картина на стене здания рядом с нашим отелем. Она не большая, не вычурная, ничего такого. Просто две руки, образующие сердечко, вот так, — он согнул каждую руку в букву с и сжал их вместе, — а под ними написано: «Ты любим». Как будто кто-то знал, что людям может понадобиться увидеть это сообщение.
Киф присвистнул.
— Ух ты. Я никогда не думал, что ты такой... сентиментальный.
Было трудно сопоставить это с тем озлобленным, разъярённым парнем, каким был Алвар, когда Киф нашел его прячущимся в Канделшейде.
— Ещё один побочный эффект почти смерти, — тихо сказал Алвар. — Начинаешь понимать, что жизнь слишком коротка, чтобы тратить её на гнев и ненависть. Лучше сосредоточиться на том, что делает тебя счастливым. Например, на блинах. И… друзьях.
Он взглянул на Кифа — и тут же быстро отвел взгляд, ковыряя вилкой в остатках волшебного буррито.
Киф провёл вилкой по завядшему крему из своей Павловы.
Он не был уверен, что сможет когда-нибудь увидеть в Алваре друга после всего, что тот сделал.
Но он также не был полностью против этой идеи.
— Знаешь, что ещё мне нравится в людях? — спросил Киф, решив, что, вероятно, лучше сменить тему на более безопасную. — Эти маленькие бутылочки с острым соусом, которые подают в номер.
— Да, я точно сохранил парочку из них! — признался Алвар.
Киф рассмеялся.
— То же самое.
— Давай посмотрим… что еще? — Алвар оглядел комнату. — О, знаешь, что я заметил? Похоже, в этом мире нет подбора пар — и это потрясающе.
Киф нахмурился.
— Я думал, ты обожаешь подбор пар. Разве ты не взял свой первый список, как только он стал доступен?
— Да. И я встречался почти со всеми из него. Но это было так... вынужденно. Вот почему я так и не взял остальные списки. Это как бы говорит: «Вот с кем ты генетически совместим. Влюбись в одного из них, чтобы у вас родился ребенок с мощными особыми способностями».
— Ух, когда ты так говоришь, я рад, что не зарегистрировался.
Алвар ухмыльнулся.
— Я думаю, мы оба знаем, почему ты не зарегистрировался.
Киф ненавидел свой румянец на щеках.
— Не волнуйся, я не собираюсь заставлять тебя говорить об этом, — пообещал Алвар. — Но я скажу одно: доверься своему сердцу, хорошо? Никаких списков. Просто люби. Так всё становится намного реальнее. Ты можешь увидеть разницу. — Он кивнул подбородком в сторону других столиков, которые были заполнены множеством улыбающихся пар и семей. — А ты заметил? Официантка сказала, что у неё есть жена.
— Это правда, — понял Киф. — И теперь, когда я думаю об этом, я встретил в Лондоне парня, который рассказывал о своем муже.
— Это действительно круто.
— Да, — согласился Киф, взглянув на официантку, которая так хохотала над словами другого посетителя, что её бледные щеки порозовели. — Как думаешь, Совет когда-нибудь избавится от подбора пар?
— Они должны. Это причинило боль многим и вызвало массу проблем.
— Так и есть.
Брант присоединился к Незримым, потому что его сочли неподходящей парой для Джоли.
А Декс всю свою жизнь сталкивался с осуждением, потому что его родители были плохой парой.
— Но в Забытых городах перемены происходят медленно, — тихо сказал Алвар. — И я больше не пытаюсь их добиться. Вот почему я останусь верен людям, даже если их заповедники дикой природы окажутся разочаровывающими.
— Э-э, разве ты не назвал меня снобом за эти слова? — спросил Киф.
— Я сказал «если». Есть только один способ выяснить, кто из нас прав, — Алвар сунул пакетики с веджимайтом в карман и попросил официантку принести счет. — Давай, пойдем посмотрим на медведей-падальщиков!















ГЛАВА 29
— ЧТО Ж, ТЫ БЫЛ ПРАВ. Наше Убежище намного лучше, — сказал Алвар Кифу, изучая врученную им карту, когда они покупали билеты в парк дикой природы.
Это место определённо выглядело немного потрепанным.
И здесь очень сильно пахло животными.
— Но трудно конкурировать с чем-то, что построили гномы внутри выдолбленного горного хребта с радужным небом, динозаврами и единорогами, бегающими вокруг, — напомнил ему Киф. — И, эй, по крайней мере, вон те коалы выглядят просто супер.
— Да, — согласился Алвар. — Я также большой фанат кенгуру.
— И квокки44! — Киф позаботился о том, чтобы они сначала сходили на эту выставку, потому что кто бы не захотел понаблюдать за стайкой улыбающихся сумчатых, прыгающих вокруг?
Он почти пожалел, что у него нет телефона, чтобы сделать несколько снимков на камеру.
Вместо этого он сделал мысленную пометку позже нарисовать нескольких в своем альбоме для рисования — и, возможно, ехидн тоже, поскольку он никогда раньше их не видел, и они были похожи на колючих гулонов.
Вомбаты45 также были особенно очаровательны, они жмурились и дремали на солнышке.
А у эму неугомонно бегали вокруг да около.
Различные места обитания и вольеры были немного более тесными, чем пастбища в Хэвенфилде или Убежище, и некоторые существа выглядели так, словно предпочли бы, чтобы на них не пялилась постоянно толпа людей.
Но.
Было здорово видеть, что люди действительно пытаются защитить и сохранить все эти виды.
Эльфам нравилось создавать впечатление, что люди губят планету своим загрязнением окружающей среды, охотой и разрушением среды обитания — и каждая выставка определенно подтверждала это.
Но главная идея парка дикой природы заключалась в: «Мы должны работать усерднее».
У людей, возможно, и не было Временной Шкалы до Вымирания, и они могут не бояться, что, если существо вымрет, планете будет нанесен непоправимый ущерб. Но, похоже, они заботились о животных и пытались защитить как можно большее количество.
Что заставило Кифа пожалеть о том, что Программа Помощи Людям была закрыта.
Если бы они все работали сообща, то, вероятно, исчезающих видов больше не было бы.
— Хм. Это место скоро закрывается, а я до сих пор не нашел тех медвежат, о которых говорила официантка, — сказал Алвар, снова сверяясь с картой. — Мне правда интересно, знают ли люди что-то, чего не знаем мы.
— Мне тоже, — согласился Киф. — Но разве она не говорила, что нам нужно будет спросить кого-нибудь о них?
— Всё верно! Извините, — обратился Алвар к очень загорелому блондину, который стоял у выставки пингвинов, одетый, как и все остальные сотрудники, в рубашку цвета хаки и темные брюки. — Мы пытаемся найти медведей-падальщиков, вы не могли бы нам помочь?
Парень рассмеялся и направился к нам.
— Медведь-падальщик, да? Кто вам о них рассказал?
— Наша официантка, — сказал Киф. — Я думаю, она часто сюда заходит, ведь сказала, что каждый должен увидеть его хотя бы раз.
— Она дала нам это, — добавил Алвар, доставая из кармана пакетики с веджимайтом.
Сотрудник снова рассмеялся.
— Веджимайт действительно пригодится. Она сказала вам засунуть его за уши?
— Зачем? — спросил Киф, когда Алвар вскрыл один из пакетов и погрузил палец в темную массу. — Их привлекает запах?
— Нет. Они его терпеть не могут, но это и к лучшему. Нужно быть уверенным, что они будут держаться на расстоянии.
— Кто они? — спросил Алвар, нанося немного веджимайта на мочки ушей. — Я никогда о них не слышал.
— Да, вы бы и не узнали, если бы не был местным, — объяснил парень. — Представьте себе коалу, только крупнее и с огромными клыками. Они привлекают вас своей привлекательностью, а потом — БАЦ! Они падают с дерева и разрывают вас на куски. Вот почему мы не показываем их на карте. Нельзя, чтобы они были рядом с маленькими детьми, понимаете? Но вы двое выглядите довольно крепкими — думаете, справитесь с столкновением с медведем-падальщиком?
— Безусловно! — сказал Алвар, хотя Киф собирался дать совсем другой ответ. Он рассмеялся, увидев, как Киф нахмурился. — Пожалуйста, не говори мне, что ты боишься медведей-падальщиков.
Киф наклонился и прошептал:
— Люди не приучают животных к вегетарианству, как это делаем мы.
Алвар взглянул на сотрудника.
— Это безопасно?
— Настолько безопасно, насколько это вообще возможно, — сказал он, что прозвучало не слишком обнадеживающе. — Просто не забудьте намазать побольше веджимайта, и все будет в порядке.
— Почему вы ничего не наносите? — спросил Киф, неохотно намазывая немного за ушами и стараясь не подавиться от запаха.
— Я съел на обед бутерброд с сыром и веджимайтом, так что все в порядке. Они почувствуют этот запах по моему дыханию.
— Ого, вы едите это? — спросил Алвар.
— О да, это вкусно!
Алвар понюхал упаковку.
— Думаю, я поверю тебе на слово.
— Твоя потеря.
Он привел их в часть парка дикой природы, где росло несколько деревьев, и Киф подметил отсутствие забора, чтобы сдерживать медведей-падальщиков, что показалось ему немного странным.
— Они обычно прячутся там, — прошептал парень, указывая на самое высокое дерево с густой листвой. — Старайтесь говорить потише, чтобы они не узнали, что мы приближаемся.
Он пригнулся и поплелся вперед, махнув рукой, чтобы они следовали за ним.
Алвар пожал плечами и повторил движения парня, и Киф сделал то же самое, хотя чувствовал, как волоски у него на затылке встают дыбом при каждом шорохе и потрескивании листьев.
— Вон там. — Он указал на верхушку дерева. — Видите?
Киф и Алвар одновременно покачали головами.
— Тогда нам придется подойти поближе. Тс-с-с-с-с. — Он прижал палец к губам, подводя их прямо под дерево и указывая прямо над ними. — А теперь видите?
Алвар нахмурился.
— Может быть?
Киф прищурился.
— Я не думаю, что я... А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А!
Что-то шлепнулось ему на голову, и его мозг вопил: «МЕДВЕДЬ-ПАДАЛЬЩИК АТАКУЕТ!», пока он метался и молотил руками.
— Держись! — сказал ему парень, потянувшись к волосам Кифа. — Постарайся не двигаться.
— НО У МЕНЯ НА ГОЛОВЕ МЕДВЕДЬ-ПАДАЛЬЩИК!
Колени Кифа подогнулись, в глазах помутилось, и он стиснул зубы, когда его охватила паника.
Он не мог пошевелиться, не мог дышать, не мог...…
— Готово! — сказал парень. — Кризис предотвращен. И не волнуйтесь, это был не медведь. Просто этот маленький чувак.
Он протянул руку, и Кифу потребовалось несколько секунд, чтобы сфокусировать взгляд.
— ЭТО ХУЖЕ, ЧЕМ МЕДВЕДЬ-ПАДАЛЬЩИК! — крикнул он и отполз подальше от огромного паука.
— Не-а, он безобидный, — пообещал парень, пошевелив пальцами, чтобы заставить паука исполнить маленький жуткий паучий танец. — С другой стороны, медведи-падальщики тоже.
— Тогда почему вы сказали, что должны держать детей подальше от них? — заспорил Киф.
Парень рассмеялся.
— Да... такая вот... забавная история. Медведей-падальщиков на самом деле не существует. Это просто шутка, которую мы иногда разыгрываем над туристами, хотя теперь у нас это получается нечасто, так как Интернет уже всех предупредил. Обычно это больше похоже на розыгрыш в лесу, но раз уж вы спросили о медведях-падальщиках, я не смог удержаться.
Руки Кифа сжались в кулаки, но он не был уверен, был ли зол, смущен или просто пытался унять дрожь.
— Дай угадаю — веджимайт был для того, чтобы заманить паука?
— Нет, этот маленький чувак не участвовал в розыгрыше. — Парень погладил паука по волосатым лапкам, прежде чем помочь ему заползти обратно на дерево. — Я собирался закричать: «Ложись!» и прикрыть голову — и на этом весь прикол был бы закончен. Паук был просто забавным совпадением.
— Какой же я везунчик, — проворчал Киф, проводя пальцами по каждому дюйму своих волос.
Он мог поклясться, что всё ещё чувствует, как что-то ползает там.
Может быть, у него был друг....
— Настоящий вопрос, — сказал Алвар, когда Киф хлопнул себя по голове и отряхнул одежду, — ты обмочился?
— Конечно, нет!
Алвар рассмеялся.
— Ты уверен? Я бы не осудил, если бы ты это сделал.
— Я этого не делал! И тебе ещё повезло, что я не дал никаких...
Голос Кифа оборвался, когда он понял, что собирался упомянуть о своих способностях, а сотрудник всё ещё стоял и слушал.
— Как насчет того, чтобы я принес вам кофе из кафе? — спросил он. — Я угощаю, раз уж вы так хорошо проявили себя во всей этой истории с медведями.
— Я всегда за кофе, — сказал ему Алвар. — И, может быть, какие-нибудь салфетки, потому что этот веджимайт очень липкий.
— Будет сделано. Встретимся у выхода, так как мы готовимся к закрытию.
— Ему повезло, что я не инфликтор, — проворчал Киф, когда парень ушел.
Алвар усмехнулся.
— Наверное, это было бы трудновато объяснить.
— Да. — Киф снова потянулся к одежде, но так и не смог избавиться от этого жуткого ощущения.
Возможно, ему ещё какое-то время будут сниться кошмары о гигантских пауках и падающих медведях, но...
Он также был очень горд собой.
Несколько недель назад, если бы он так испугался, то отдал бы команду и заморозил всех — и да, он на всякий случай сжал челюсти. Но на самом деле в этом не было необходимости.
Он полностью, на сто процентов контролировал ситуацию.
Так что, возможно, всё, что ему нужно было сделать, — это найти правильное упражнение по визуализации, и он получил бы такой же уровень контроля над остальными своими способностями.
То, что он до сих пор не смог ничего придумать, вовсе не означало, что подходящего упражнения не существовало.
— Ты выглядишь так, словно на тебя снизошло озарение, — сказал Алвар, когда они взяли свои бесплатные чашки кофе и вышли из парка дикой природы.
— Да, я больше никогда не позволю тебе планировать наши однодневные поездки, — сказал ему Киф, вытирая уши салфетками, хотя от него все равно пахло веджимайтом.
Алвар рассмеялся.
— Всё, что я слышу, — это что ты готов к новым приключениям.
Киф не был так уверен в этом.
— Да ладно, ты же знаешь, что тебе не терпится рассказать своим друзьям о том дне, когда ты приручил могучего медвежонка-падальщика.
Киф ухмыльнулся, представив лицо Фостер, когда она будет слушать его рассказ.
Он даже не стал бы опускать неловкие моменты, потому что её улыбка стоила такого унижения.
Хотя… вероятно, ему не следовало упоминать, что Алвар был с ним — по крайней мере, не сразу.
К такому откровению ему нужно было ее подготовить.
— Я даже не сержусь, что не нашел сегодня ни одного Тим Тэма, — сказал Алвар, отвлекая Кифа от его сладких грез. — Это даст нам повод вернуться — и тогда мы сможем съесть ещё больше Павловы!
И снова, лучшее, что Киф был готов ему ответить, — это «может быть».
Но он все-таки чокнулся чашками с Алваром, когда тот поднял свой кофе и сказал:
— За Лорда Пауковолосого!
И это был лучший кофе, который он пил до сих пор.
— Готов возвращаться? — спросил Киф, отставляя пустую чашку и протягивая Алвару руку.
— Обратно в Лондон? — уточнил Алвар.
Киф кивнул.
Алвар ухмыльнулся.
— Вперед, соседушка. Давай закажем ещё десертов и посмотрим что-нибудь по британскому телевидению.
Он схватил Кифа за руку, и между их ладонями вспыхнул теплый луч, когда свет унес их прочь.
— Что это было? — спросил Киф, когда они преобразовались перед знакомой часовой башней — посреди лондонского ливня.
— Понятия не имею, — пробормотал Алвар, прикрывая лицо от дождя одной рукой и держась за ближайший фонарный столб. — Я... думаю, я, должно быть, потерял немного себя в прыжке. У меня очень кружится голова
Он сделал несколько неуверенных шагов, и Киф ахнул.
— Что? — спросил Алвар.
— Сделай это ещё раз.
— Что сделать?
— Пройдись.
Кифу нужно было убедиться, что дождь не мешает ему видеть.
— Э-э... ладно. — Алвар, пошатываясь, сделал несколько шагов вперед, и у Кифа отвисла челюсть, когда он увидел, как Алвар то появляется, то исчезает из виду.
— Что-то не так? — спросил Алвар, смахивая воду с глаз.
Киф покачал головой, не зная, ошеломлён он или взбешен.
Всё, что он знал наверняка, было:
— Ты можешь исчезать!
























ГЛАВА 30
— ЧТО ТЫ ИМЕЕШЬ В ВИДУ под «Я могу исчезать»? — спросил Алвар, откидывая назад мокрые волосы.
— О, пожалуйста, заканчивай спектакль! — Киф повернулся и зашагал прочь, жалея, что не захватил с собой пальто или зонтик, или...
— Что за спектакль? — Алвар окликнул его. — Я серьёзно понятия не имею… Эй, что происходит?
Киф оглянулся через плечо и увидел, что Алвар смотрит себе под ноги, прыгая взад-вперед и наблюдая, как они исчезают и появляются снова с каждым прыжком.
— Ты понимаешь, что это значит? — выдохнул Алвар.
— Да, что ты лжец! — огрызнулся Киф. — А я неудачник, раз снова попался на эту удочку.
Алвар оперся о другой фонарный столб, чтобы не упасть, и покачал головой.
— Нет. Это значит, что мы знаем, на что способна твоя новая способность.
Слова были как удар молнии — смелые, яркие и пугающие — и Киф замер, внезапно осознав, что они не одни.
Из-за дождя улица была довольно пустой, но вокруг всё ещё проходило несколько человек. И все они смотрели на него и Алвара с нервным, растерянным выражением на лицах. Как будто они видели, как Алвар слегка подпрыгивает, и пытались убедить себя, что глаза просто обманывают их.
Алвар, должно быть, понял то же самое, потому что сказал:
— Не здесь. Но мне нужна твоя помощь, — добавил он, когда Киф отвернулся. — Я не шутил, когда говорил, что у меня кружится голова, а те небольшие прыжки, которые я только что совершил, только усугубили ее. Уверен, если я сейчас попытаюсь идти, то упаду в обморок.
Киф хотел сказать Алвару, что это его собственная проблема, с которой он должен разобраться.
А потом развернуться и убежать.
Никогда не оглядываться назад.
Никогда не узнать, предал ли его Алвар снова.
Или, что ещё хуже, разгадал ли он самую большую тайну Кифа.
Но когда он встретился взглядом с Алваром, то увидел неподдельный страх и отчаяние.
И... разве Киф не искал ответов?
Неужели он действительно собирался сбежать теперь, когда был так близок к тому, чтобы их найти?
Киф вздохнул и поплелся обратно, позволив Алвару обнять себя за плечи, но старался избегать любого контакта их кожи, надеясь, что этого будет достаточно, чтобы предотвратить другие странные вещи.
— Спасибо, — поблагодарил Алвар, когда они, пошатываясь, направились к отелю.
Киф пожал плечами, не упуская из виду, что Алвар перестал мерцать.
Возможно, это означало, что их общая вспышка тепла — чем бы она ни была — исчерпала себя и выгорела сама собой.
Или, может быть, Алвар просто вспомнил, что должен скрывать свои способности.
Киф подождал с вопросом, пока они не прошли через вестибюль, не поднялись на лифте и не вернулись в номер.
Затем он повалил Алвара на диван и сказал ему:
— Хорошо, докажи, что ты мне не лгал.
— Как? — спросил Алвар. — Я не контролирую происходящее!
— Тогда почему ты вдруг перестал исчезать?
— Э-э, наверное, по той же причине, по которой я начал сначала! Хотя, мне интересно...
Он закрыл глаза, сжав их так сильно, что его лицо сморщилось.
Несколько секунд ничего не происходило.
Затем его тело мелькнуло перед глазами и исчезло из виду.
— Да. Ты определенно что-то сделал со мной, — сказал он Кифу.
— Или ты притворялся, что потерял свои способности, а теперь просто пытаешься это скрыть!
— Зачем мне это делать? Это не принесло мне никакого доверия! К тому же, я не могу не заметить, что тебя, кажется, совсем не шокирует мысль о влиянии на чьи-то способности.
Он поднял брови, призывая Кифа отрицать это.
— Так и думал. Теперь давай перестанем тратить время, обвиняя меня во лжи, и начнем выяснять, что произошло. Потому что дело серьезное, Киф. Я имею в виду… посмотри на это.
Он поднял руки, показывая, что его пальцы всё ещё слегка подрагивают.
Киф отвел взгляд.
— Так было, когда ты впервые проявился?
— Нет, это совершенно другое. Поначалу эта способность была неуклюжей, но я чувствовал себя сильным, заряженным энергией и могущественным. Прямо сейчас… Я не знаю, как это описать. — Он откинулся на подушки дивана и потер виски. — У меня кружится голова, все как в тумане, и я не могу унять дрожь.
Кифа тоже трясло, но, возможно, это было как-то связано с его холодной и влажной одеждой.
Он пошел в свою комнату, переоделся и принес Алвару халат.
— Спасибо, — пробормотал Алвар, снимая промокшую рубашку, под которой обнаружилась ещё куча шрамов, которые не зажили так же хорошо, как те, что были на его лице. — Знаешь, что странно? — спросил он, просовывая руки в широкие белые рукава халата и оборачивая его вокруг груди. — На самом деле, мне нравилось, что у меня не было способностей. Я знаю, в это, наверное, трудно поверить, и к этому определенно нужно было привыкнуть. Но это было своего рода доказательством того, что я принадлежу к человеческому миру, и мне стало намного легче вписаться в него.
— И ты уверен, что это вернулось навсегда? — пришлось спросить Кифу.
— Я... думаю, что да. Просто очень слабо. Или, может быть, я слаб — трудно сказать.
Он закрыл глаза и исчез на несколько секунд, а когда появился снова, выглядел бледным и потным.
— Это всё, что я могу выдержать — и, ого, у меня от этого закружилась голова.
— Я думаю, тебе нужно поспать, — сказал Киф, когда Алвар зажал голову между коленей.
— Возможно. Но мы оба знаем, что этого не произойдет.
— Скорее всего, нет. — Киф опустился на один из стульев и уставился в залитое дождем окно. — Хочешь, я закажу чего-нибудь в номер? Может быть, еда придаст тебе немного энергии.
Алвар закрыл глаза.
— Стоит попробовать.
Киф заказал несколько блюд наугад и принес Алвару стакан воды, пока они ждали еду.
Алвар сделал пару глотков и уставился на свои руки.
— Это самая странная вещь. Это как… глубоко внутри меня есть омут. Может быть, это то, что есть у всех нас. Какой-то... внутренний запас энергии, который подпитывает наши способности. Всё, что я знаю, это то, что оно высохло, пока я умирал. Я почувствовал, как оно иссякает, и привык к этому ощущению. Перестал пытаться черпать оттуда. Вроде как забыл, что оно когда-либо существовало. Но теперь… чем бы ни было это тепло, оно пронзило меня, как землетрясение. И это раскололо тот омут, выпустив свежую струйку энергии, которая, должно быть, была скрыта под ним. Но этого недостаточно, чтобы наполнить колодец. По сути, этого достаточно, чтобы я осознал пустоту. Есть ли в этом какой-то смысл?
— Не совсем, — сказал ему Киф, хотя в некотором роде так оно и было. — Это твой способ попросить меня попытаться исцелить тебя полностью?
Он понял, как это прозвучало, на секунду позже, чем следовало.
— Так, значит, это и есть твоя способность? — спросил Алвар. — Ты исцеляешь и другие способности?
— Откуда мне знать? Не похоже, чтобы здесь было много людей, нуждающихся в исцелении.
— Рую это нужно, — напомнил ему Алвар. — И не смотри на меня так — я не говорю, что ты должен его лечить. Я просто пытаюсь понять, почему твоя мама решила, что это будет стоить всего, через что ей пришлось пройти самой — и через что она заставила пройти тебя — чтобы превратить тебя в Целителя.
— Не давай этому названия! —огрызнулся Киф, хотя это звучало намного лучше, чем всё, что он когда-либо придумывал. — Ты говоришь так, будто это нормально.
— Поверь мне, Киф, я точно знаю, насколько все это ненормально! Я также уверен, что ты ещё много чего не договариваешь. И раз уж я сижу здесь и пытаюсь не упасть в обморок из-за твоей способности, то попытаюсь собрать всё воедино, хочешь ты этого или нет.
— Неважно, — сказал ему Киф, желая, чтобы его голос не звучал так испуганно.
Но Алвар ещё не разобрался в логике — не понял, что Киф может определить, бесталантный ли кто-то.
И чем больше он сомневался, тем больше вероятность того, что он соберет всё воедино.
— Я думаю, что исцеление — это скорее... побочный эффект, — сказал Киф, решив, что лучше всего сосредоточить внимание Алвара на менее пугающих аспектах его способности. — Я больше похож на... Активатора способностей — и я знаю, что название нуждается в доработке.
— Это так. Но ты хочешь сказать, что у тебя появились и другие особые способности?
— Я говорю, что, возможно, есть. Трудно сказать наверняка. Все было очень хаотично, потому что мы пытались справиться с изменениями в моей эмпатии — и да, ты был прав, моя эмпатия теперь другая. И нет, я не собираюсь рассказывать, как она теперь работает, — добавил он, гадая, сколько ещё секретов собирается раскрыть, прежде чем закончится этот разговор. — Я тестировал все эти разные штуки, которые, как предполагалось, должны были помочь мне лучше контролировать ситуацию. Но они не работали, и я был очень подавлен, и... всё, что я знаю наверняка, — это что у меня было странное чувство, когда я вступил в контакт кое с кем, кто ещё не проявился, — как будто я улавливал крошечный намек на непроявленные способности. Тогда я ещё не знал, что это такое. Я даже не мог сказать, прикоснулись ли к коже, или только к одежде, или что вообще произошло. Но на следующий день… кое-кто проявился, и когда я услышал, какая именно способность, то, что я почувствовал, внезапно обрело смысл.
— Какой смысл? — настаивал Алвар. — Давай, Киф, ты должен дать мне хотя бы немного конкретики, если мы хотим разобраться в этом.
Киф прикусил губу, пытаясь решить, на кого из тройняшек безопаснее всего сослаться.
Порыв холода, который он почувствовал от Лекса, показался ему слишком обычным ощущением, поскольку у многих иногда бывают холодные руки. Поэтому он воспользовался способностями Бекс и сказал Алвару:
— Это немного сложно описать, но рука была… мягкой.
— Мягкой, — повторил Алвар.
— Да, как будто кости больше не были полностью твердыми.
— И я предполагаю, этот эльф позже проявился как фазер? — спросил Алвар.
Киф кивнул, впечатленный тем, что Алвар сумел собрать всё воедино.
— Но это произошло на следующий день, а не сразу после этого. Так что всё это могло быть простым совпадением.
— Я думал, ты не веришь в совпадения.
— Мне они не нравится, — но, видимо, то, что ты оказался в той библиотеке в то же время, что и я, было простым совпадением.
— Верно, — сказал Алвар, уставившись в потолок. — Из всех заведений, где подают джин, во всех городах мира...46
— Что это значит?
— Это строчка из старого человеческого фильма. Довольно известный, поскольку я видел его во многих местах.
— Ладно, но… почему ты это цитируешь?
— Просто думаю о том, каковы были шансы на то, что мы найдем друг друга и всё это произойдет — хотя, полагаю, они были довольно велики, поскольку ты мотался по всему миру, посещая библиотеки, а я каждый день ходил в библиотеку, пытаясь выучить новый язык. Рано или поздно мы должны были встретиться. Но… Мне было хорошо там, где я был. Это не было идеально, но я нашел свой путь. Я был счастлив. Я был уравновешен. Я медленно выстраивал по кусочкам совершенно новую жизнь — совершенно новое будущее. А потом появился ты и... теперь я такой. — Он указал на себя.
— Ага, я всё ещё не совсем понимаю, что ты пытаешься мне сказать.
Алвар закрыл лицо руками.
— Я был счастлив, Киф. Меня не волновало, что я бесталантный. Я бы оставался таким до конца своих дней, не задумываясь. Но ты расколол мой омут, и… Я не знаю, смогу ли я это вынести. Теперь я чувствую пустоту, холод и.. неправильность. Но я также знаю, что если попрошу — даже если я встану на колени и буду умолять — ты не захочешь снова схватить меня за руку и приоткрыть эту щель пошире, чтобы высвободить больше энергии. И ты определенно не захочешь искать какой-то другой способ исправить меня. Так что… Я, вероятно, так и останусь тонуть в этой пустоте. И я понимаю — ты мне не доверяешь. Но...
— Не взваливай это на меня!
— Это зависит от тебя, — возразил Алвар. — У тебя здесь вся сила, Киф. Каждая ее капля. Ты мог бы протянуть руку и исцелить меня прямо сейчас...
— Ты этого не знаешь! Я мог бы также легко сделать что-то, что подавит тебя или отменит всё, что сделала человеческая медицина, и отправить тебя обратно в больницу!
— Это то, что случилось с эльфами, чьи способности ты, возможно, активировал?
— Что ты имеешь в виду под «эльфы»? — спросил Киф.
— Да ладно, я заметил твою оплошность. Ты сказал, что не знаешь, коснулись ли твоей кожи, но потом упомянул, что рука была мягкой. Я предполагаю, это означает, что пострадало как минимум два эльфа. А, может, и больше. Они заболели или пострадали? Поэтому ты убежал?
Вероятно, было бы разумнее согласиться и заставить Алвара поверить, что эта способность смертельна.
Но было явно сложно удержать эти все «что, если», «может быть» и сложные детали, не добавив в историю кучу лжи.
Поэтому Киф сказал ему:
— Они были здоровы и не были близки к смерти. Я имею в виду… посмотри на себя. Ты сейчас даже встать не можешь, а ведь прикоснулся к моей руке всего на пару секунд. И это поразило тебя в тот момент, когда мы соприкоснулись. Практически мгновенно.
— Но, может быть, это и к лучшему! Ты сказал, что остальные ничего не почувствовали до следующего дня, верно? И я предполагаю, что ты вызвал их практически сразу после того, как проявился. Так что тот факт, что я почувствовал перемены почти сразу, может означать, что у твоих способностей было достаточно времени, чтобы освоиться и начать работать так, как им положено.
Киф фыркнул и мрачно рассмеялся.
— Уверен, дело не в этом.
— Откуда ты знаешь?
— Потому что никогда не бывает так просто! Ничего не исправляется само собой за короткое время, особенно у меня! Это становится все труднее и труднее, и труднее, пытаясь измотать меня, чтобы я сдался, или «принял перемены», или что-то в этом роде.
Он не собирался кричать, но слова эхом разнеслись по комнате.
Алвар прочистил горло.
— Я знаю, что никогда не пойму, через что тебе пришлось пройти, Киф. И, учитывая ту роль, которую сыграла в твоей жизни мать, ты, наверное, прав, когда беспокоишься о своем потенциале. Я уверен, что риск есть. Я уверен, что могут быть побочные эффекты или последствия. Но… я не против.
— Ты так сильно хочешь вернуть свои способности?
— «Хочу» — неправильное слово. Но… эта пустота... — Он обхватил себя руками за талию и сжал так сильно, как только мог. — Мне нужна возможность заполнить ее.
Киф закрыл лицо руками.
— Ты также кое-что забываешь, — добавил Алвар после очень долгого и неловкого молчания. — Я могу помочь тебе найти ответы, которые ты так долго искал. Как ты вообще узнаешь, что делает эта способность, если не воспользуешься ею? И вот он я: идеальный подопытный.
— Как удобно для тебя.
Алвар фыркнул.
— В этом нет ничего удобного. Для нас обоих. Но ты уже признал, что понятия не имеешь, как работает эта способность, и как ты собираешься ее контролировать, если не разберешься? Так что проверь ее на мне и получи нужные ответы. Разве это того не стоит?
Нет.
Да.
Киф не знал, что сказать.
Ему действительно нужны были ответы.
И... Казалось, Алвару было больно.
Из-за него.
— Если бы я согласился, — сказал Киф, после того как его мозг прокрутил это по кругу миллиард раз, — а я не утверждаю, что это так. Но если бы я это сделал... у меня было бы три условия.
— Какими бы они ни были, уверен, что смогу с ними жить.
Киф был уверен, что Алвар смог бы.
Сложнее всего будет поверить ему.
— Во-первых, — сказал он, прочистив горло, когда его голос слегка сорвался. — Ты не можешь никому рассказать обо всем этом...
— Кому я должен рассказать? — перебил его Алвар.
— Мы оба знаем, что есть много людей, которым ты мог бы рассказать, если бы захотел. Моей матери, Совету, Незримым, или Рую...
— Ключевое слово в этом предложении — захотел, — вмешался Алвар. — Ты думаешь, я хочу помочь тем, кто приговорил меня к тюремному заключению? Или тем, кто оставил меня умирать?
— За правильную плату ты мог бы, — возразил Киф.
Алвар покачал головой.
— Никакая плата не стоила бы того, чтобы увидеть кого-нибудь из них снова. Я продолжаю твердить тебе, что с этим миром покончено. Я не знаю, как заставить тебя поверить мне. Так что, может, лучше поразмыслим логически? Вылечишь меня или нет, я уже знаю твой секрет, а ты не Стиратель. Так что в любом случае тебе придется довериться мне. Разве не проще довериться тому, кому ты помог? А не тому, кого ты вытащил из его жизни, а потом оставил полуисцеленным, потому что боялся сделать больше?
— Почему это звучит как угроза? — спросил Киф.
— Это не так. Это просто реальность. Нравится тебе это или нет, но мы в этом вместе. Итак, каково твое второе условие?
Киф не был уверен, что Алвар на самом деле выполнил первое. Но он все равно сказал ему:
— Я попытаюсь вылечить тебя только один раз. Если это не сработает — или не даст того эффекта, на который ты надеешься, — это твоя проблема.
— Справедливо, — согласился Алвар. — А третье условие?
Киф встал и подошел ближе, не сводя с Алвара пристального взгляда, и сказал:
— Ты рассказываешь мне всё. Всё, что ты чувствуешь. Всё, что меняется. Всё, что остается прежним. Я бы сделал это ради ответов, поэтому мне нужно знать…
— Всё, — закончил за него Алвар. — Понял. Я расскажу о хорошем, плохом и даже о ух-мне-действительно-не-хотелось-знать-об-этом. И ещё кое-что. Означает ли это, что мы договорились?
Так ли это?
Киф не мог сказать наверняка.
Но Алвар был прав насчет своего первого условия.
Они были заодно — и это с того самого момента, как Киф решил встать и последовать за Алваром из библиотеки.
Он мог позволить ему уйти.
И вот теперь они были здесь.
— Ладно. — Киф старался выглядеть более уверенным, чем он себя чувствовал, когда сказал: — Хорошо, тогда у меня есть ещё одно условие. Мы сделаем это прямо сейчас, пока я не передумал.
Алвар улыбнулся, выглядя в равной степени взволнованным и победоносным, когда сказал:
— Похоже, мы договорились.



























ГЛАВА 31
— ЭТО ПЛОХАЯ ИДЕЯ, — пробормотал Киф, не уверенный, хотел ли он сказать это вслух.
Но это и неважно.
Это было правдой.
И Алвар согласился.
— Но мы ведь все равно сделаем это, правда? — спросил он Кифа.
Киф медленно кивнул.
Хорошо или плохо.
Правильно или нет.
Это случилось.
Это должно было произойти.
К лучшему или к худшему, он получал ответы на некоторые вопросы.
— Ты готов? — спросил он, хотя это был бессмысленный вопрос.
Никто из них не мог быть готов к этому.
Алвар всё равно кивнул и сказал:
— Давай сделаем это.
И Киф пытался выглядеть уверенным, потянувшись к руке Алвара, — пытался убедить себя, что ничего страшного не произойдет.
Но он остановился как раз перед тем, как их пальцы соприкоснулись.
— Ещё не поздно передумать, — предупредил он. — Я не могу гарантировать…
— Знаю, — перебил Алвар. — Но... я доверяю тебе.
— Не стоит. Моя мать не давала мне инструкцию. И у меня не было никакой подготовки. Я до сих пор даже не даже не знаю, что это за способность...
— Я понимаю, — заверил его Алвар. — Много чего неизвестно. Так что давай начнем получать ответы, хорошо?
Он выдержал взгляд Кифа, преодолевая последнее расстояние между ними, и схватил Кифа за руку.
Они оба задохнулись от жара, пронизывающего их кожу.
И снова по телу разлилось тепло.
Но оно было более устойчивым.
Как пульс.
Линия жизни.
Связь, возникшая между ними.
И Киф чувствовал, как его сила течет по этой нити, опускаясь все дальше и дальше, пока не достигла того пересохшего омута, о котором ему рассказывал Алвар.
И тогда он почувствовал огонь, ударяющий по песку.
Кристаллизуя тьму.
Делая ее холодной.
Прозрачной.
Морем потрескавшегося стекла.
Прочное, но всё ещё хрупкое.
И очень, очень пустое.
Отчаянно нуждающееся в энергии.
Киф попытался заполнить его.
Он отправлял каждую каплю, которую мог наскрести, пока его голова не закружилась, руки не затряслись, а в ушах не зазвенело.
Но этого было недостаточно.
Его было недостаточно.
Он был всего лишь неудачным экспериментом — если только не принял перемены....
Эти слова были как маяк, светящий сквозь темноту.
Они освещали путь, который извивался, запутывался и уходил все ниже, ниже и ниже к его ядру.
Киф последовал за свечением.
Становилось все холоднее и холоднее.
Его зубы стучали, тело дрожало, и всё вокруг медленно онемело.
И когда последние остатки чувств угасли, и всё вокруг стало тусклым, пресным и бесцветным... вот.
Застывший бассейн энергии.
Покрытый льдом.
Ждёт, когда он потянется к нему.
Чтобы призвать его.
Принять.
НЕТ!
Киф не был уверен, откуда исходил этот голос, но знал, что это была какая-то первобытная часть его самого, сражающаяся со всеми сомнениями, страхом, оскорблениями, критикой и играми разума, которые обрушивались на него всю его жизнь.
Упрямый выживший, не желающий сдаваться.
И тот же голос прошептал в темноте: «Ты даже не представляешь, какой силой обладаешь».
С этими словами в сердце Кифа вспыхнуло тепло, похожее на растущую волну.
Он потянулся к ней, поднимаясь все выше и выше, и выше.
Пока не провалился в бесконечную пропасть, где бурлила густая пульсирующая энергия.
Это было пугающее количество тепла.
Неописуемое.
Подавляющее.
Но в то же время и бодрящее.
Киф знал, что это его энергия.
И так было всегда — задолго до того, как тени и свет разорвали его на части и попытались воссоздать заново.
Это была сила, которую он каким-то образом приберег для битвы, которую всегда ожидал.
Она кипела под поверхностью.
Ждала, ждала и ждала.
Всё, что ему нужно было сделать, — это призвать ее.
Как только он это сделал, жар взметнулся волной.
Поднимаясь всё выше, выше и выше.
Всё сильнее и сильнее, и сильнее.
Пока оно не хлынуло через его кожу.
Всё больше, больше, больше.
Слишком много, понял он, когда силы медленно покинули его.
Ему потребовалась последняя сила воли, чтобы выдернуть руку и разорвать все связи ледяным толчком, от которого он кувыркнулся назад.
Алвар кашлял, задыхался и хрипел.
Киф рухнул на пол, не в силах поднять голову — не в силах ответить, когда Алвар крикнул:
— Ты в порядке?
Всё, что он мог сделать, это погрузиться в темноту и позволить своему сознанию уплыть прочь.





























ГЛАВА 32
— ТЫ ЖИВ! — ВОСКЛИКНУЛ АЛВАР, когда Киф медленно открыл глаза.
— А ты переживал за меня? — спросил Киф, морщась от слишком яркого света, ударившего в его и без того напряженный мозг.
— Не совсем. Я имею в виду, ты был без сознания несколько часов, но я не стал тащить тебя в больницу или что-то в этом роде. Твое дыхание было ровным, иты перестал дрожать, поэтому я решил, что тебе просто нужен отдых. Но я остался рядом с тобой на всякий случай, и когда ты начал шевелиться несколько минут назад, я подумал, что было бы забавно добавить драматизма твоему большому пробуждению. Та-а-а-а-к что, — он поднял руки латинской буквой «V» в знак победы и крикнул: — ЛОРД ПАУКОВОЛОСЫЙ ЖИВ!
У Кифа не хватило сил на улыбку.
Он провел языком по нёбу, пытаясь избавиться от ощущения липкости и мерзости, и понял, что его слюна на вкус очень кислая. Словно...…
— Погоди, меня вырвало? — спросил он.
— Немного, — признался Алвар. — Ну... наверное, много. Но я успел вовремя дотащить тебя до туалета, так что ничего страшного не произошло.
Это объясняло, почему его желудок был словно вывернут наизнанку.
И почему свет был намного ярче, чем он ожидал.
И почему пол казался таким холодным и твердым.
Должно быть, он всё ещё был в ванной.
Но это не объясняло, почему он вообще потерял сознание и стал блевать.
Он попытался сесть, но его голова явно не была готова к этому, и он бы с глухим стуком рухнул обратно на пол, если бы Алвар не подлетел и не подхватил его.
— Полагаю, исцеление прошло нормально, — сказал Киф, когда Алвар помог ему прислониться к стене. — Иначе у тебя не хватило бы сил затащить меня сюда.
— Кстати, не за что, — сказал ему Алвар, — шанс был пятьдесят на пятьдесят, что тебя вырвет на меня. К счастью, ты этого не сделал, но я всё равно заслуживаю похвалы за то, что рискнул рвотой. И да, у меня всё хорошо. Сначала я немного дрожал, и способность не такая послушная, как раньше, так что мне придется тренироваться, чтобы использовать её снова. Но ты определенно можешь назвать исцеление успешным. Есть идея, почему тебе было так тяжело?
Киф покачал головой, пытаясь воспроизвести свои воспоминания обо всем, но они были немного туманными и запутанными.
— Может, поможет, если ты расскажешь мне, что помнишь, и я смогу собрать всё воедино, если узнаю, как все прошло с твоей стороны.
— Ладно, что ж... — Алвар плюхнулся рядом с ним. — Первый взрыв был довольно болезненным. Ощущалось, будто ты пронзил меня электрическим током, и я хотел отдернуть руку, но также чувствовал, как энергия пульсирует по венам и стремится к тому пустому бассейну, который продолжал преследовать меня. Поэтому я стиснул зубы и заставил себя подождать. А потом произошла эта странная... кристаллизация? Не знаю, подходящее ли это слово. Честно говоря, нет слов, чтобы описать это, понимаешь?
— Да, — согласился Киф. — Но... думаю, я тоже это помню. Было ощущение, что что бассейн превратился в стекло.
— Да, в этом есть смысл. Вроде того. Полагаю, на самом деле во мне нет стеклянного бассейна энергии, поскольку он кажется чем-то, что разбилось бы на миллион болезненных осколков. Но если предположить, что это просто странная метафора, которую придумал наш мозг, чтобы попытаться придать хоть какой-то смысл всем этих супер-абстрактным вещам, тогда... да, бассейн превратился в стекло, запечатывая трещину, которую ты проделал ранее. А потом наступило странное затишье, и я начал задаваться вопросом, закончил ли ты, но надеялся, что нет, потому что всё ещё чувствовал себя очень пустым. Я хотел спросить, не нужна ли тебе передышка, но тут эта огромная, словно... приливная волна энергии обрушилась на мои чувства и затопила теплом. Стеклянный бассейн наполнился до краев, и по моей коже пробежали крошечные мурашки. Несколько секунд ушло на осознание, что я снова ощущаю свет — ты же знаешь, как действуют эмфанисты, верно? Всё дело в том, чтобы почувствовать, как свет попадает на кожу, и пропустить его сквозь себя, а не позволить отскочить. Вот почему стекло кажется невидимым, хоть и твердое, ведь свет может проходить сквозь него...
— Да, я знаю, — вмешался Киф. — Мне не нужен урок естествознания.
— Ладно, как бы то ни было, я хочу сказать, что снова почувствовал свет — и не так, когда мы только вернулись. То был просто слабый зуд, который то появлялся, то исчезал. Теперь я чувствую это постоянно. Мне просто нужно сосредоточиться и...
Он исчез.
— Я мог бы сидеть так часами, — сказал его бестелесный голос Кифу. — Я в этом убедился. Делать было особо нечего, кроме как слушать твой храп, поэтому я решил проверить, как долго смогу оставаться невидимым. У меня уже нет того контроля, как раньше, но я чувствую, что, вероятно, стану сильнее, если буду больше тренироваться, — что неудивительно, учитывая, сколько энергии ты мне дал. Ты и хотел послать так много? Или поэтому отключился?
— Понятия не имею, — пробормотал Киф. — Это может быть… много из-за чего.
Алвар снова появился.
— «Много из-за чего»? Ты понимаешь, что я единственный, кто может помочь тебе разобраться в произошедшем, верно? И мне будет намного легче это сделать, если ты действительно, ну, знаешь, расскажешь мне кое-что.
В его словах был смысл, но…
Киф не был готов говорить о тех скрытых запасах энергии, которые обнаружил.
Даже при мысли о них у него внутри все переворачивалось.
— И это всё? — спросил Киф. — Это всё, что ты помнишь?
Алвар вздохнул.
— Почти. После сильного всплеска энергии ты отдернул руку и упал. Я попытался спросить, всё ли в порядке, но твои глаза закатились, голова рухнула на пол, и ты отключился. Я проверил твой пульс и дыхание, все было в порядке, поэтому я пошел за холодным компрессом для твоего лба, — но потом услышал, как тебя рвет, и подумал, что ты не захочешь объяснять горничным, почему их прекрасная гостиная была залита блевотиной. Так что я затащил тебя в ванную и.. ну, давай скажем, что пройдет какое-то время, прежде чем у меня снова появится настроение для Павловы. Я избавлю тебя от подробностей — если только ты сам их не захочешь. Ты ведь заставил меня пообещать, что я буду делиться всем...
— Да, конечно, давай, — сказал Киф, упираясь коленями в грудь. — Если только ты не хочешь посмотреть, как меня снова стошнит.
— Я так и подумал. Кстати, хочешь глоток воды? Я предлагал тебе немного раньше, но ты отмахнулся, пробормотав что-то про грязные ноги. Помнишь об этом?
— Нет.
— Тогда... ты, наверное, также не помнишь, что бормотал о Софи?
Киф свернулся калачиком.
— Хочу ли я знать, что я говорил?
— О, знаешь, просто обычные: «Я скучаю по тебе, я люблю тебя, ты — моя Вселенная».
Киф застонал и огляделся в поисках чего-нибудь, во что можно было бы зарыться.
Лучшее, что он смог найти, — полотенце, которое он натянул на лицо.
— Ого, ладно, я пошутил, — сказал ему Алвар. — Я подумал, что это может вывести тебя из уныния. Но кто бы мог подумать, что у тебя столько чувств к прекрасному Лунному Жаворонку?
— Напомни мне, почему я тебя исцелил? — спросил Киф, набрасывая полотенце на голову Алвара. — Ты мне больше нравился, когда был слабым и капризным.
Алвар рассмеялся.
Но его улыбка так же быстро угасла, и он, теребя свою рубашку, сказал:
— Я ведь так и не поблагодарил тебя по-настоящему, не так ли? Тебе не обязательно было исцелять меня, но ты это сделал. Так что... спасибо. Я знаю, что использовать эту силу было нелегко.
— Это правда.
Киф мог бы оставить всё как есть, но...… он хотел, чтобы Алвар знал:
— Я рад, что это сработало.
— Я тоже. Будет странно напоминать себе, что нельзя исчезать в присутствии людей, но это может многое облегчить. Тем более, у меня нет удобного человеческого удостоверения личности, как у некоторых, — Он толкнул Кифа локтем. Но его улыбка снова померкла, когда он добавил: — В основном, я просто рад, что пустота ушла. Я пережил несколько действительно ужасных вещей, и, честно говоря, это было одно из худших ощущений, которые я когда-либо испытывал. Надеюсь, больше никому не придется испытать ничего подобного.
— Не придётся, — заверил его Киф.
— Ты так говоришь, потому что считаешь, что это из-за тебя? — спросил Алвар.
— Э-э, это я виноват — ты сам так сказал.
— И каков же твой план? — спросил Алвар. — Никогда не позволять никому прикасаться к твоим рукам? Может, навсегда остаться в мире людей?
— Без понятия, — признался Киф, затем встал и вышел из ванной, надеясь, что Алвар оставит эту тему.
— Ты смотришь на это неправильно, — крикнул ему вслед Алвар, скрываясь из виду и следуя за ним. — Серьёзно, Киф. Я понимаю, что новая способность — это страшно. Особенно та, которой ещё никто не обладал. И я знаю, что ты всё ещё учишься контролировать ее и боишься того, что твоя мама попытается использовать ее в своих целях. Поэтому ты думаешь, лучше притвориться, что ее нет. Но... твоя мать найдет тебя. Мы оба знаем, что она слишком долго все планировала, чтобы позволить тебе просто сбежать. И я уверен, многие в Забытых городах сейчас думают о тебе — может, даже беспокоятся о том, что мы можешь сделать. Так почему бы не вернуться туда и не показать им: «ВОТ НА ЧТО Я СПОСОБЕН!». Гарантирую, все скажут: «Вау, это потрясающе!». Потому что это так! То, что ты сделал, просто невероятно — и мы даже не обсудили все возможные последствия…
— И не собираемся, — огрызнулся Киф, поворачиваясь к нему лицом. — И думать о них мы тоже не будем. На самом деле давай просто притворимся, что силы не существует, хорошо?
— Почему? Ты всё ещё думаешь о попытке избавиться от этого?
Киф пожал плечами.
— На данный момент я ничего не исключаю.
— А следовало бы. Поверь мне, ты не хочешь избавляться от этой способности — и не только потому, что ты можешь серьёзно навредить себе в процессе. Помни: твоя мама хотела, чтобы у тебя была эта сила...
— Именно поэтому я её и не хочу, — встрял Киф.
— Я знаю. Но тебе не обязательно использовать её, чтобы помочь ей. Ты можешь использовать её, чтобы помочь тем, кто тебе дорог. Подумай о том, что Тэм сделал с Руем. Ты действительно думаешь, что не будет никакого возмездия?
Киф... не подумал об этом.
— Ага! — сказал Алвар, когда Киф вздрогнул. — Ты наконец-то начал понимать. Я знаю, легко подумать: «Моя мать это спланировала, поэтому я её и не хочу». Но ты должен помнить, когда она строила эти планы, то предполагала, что ты будешь на её стороне.
Её стороне.
Эти слова заставили мозг Кифа вернуться к воспоминанию, которое он недавно восстановил, когда его мама сказала ему:
— Когда-нибудь мы с тобой совершим невероятные поступки вместе, Киф.
Она звучала так обыденно.
Так уверенно.
Но остальная часть разговора ощущалась как ледяные иглы, пронзающие позвоночник Кифа.
Она хотела, чтобы он сохранил свой гнев, чтобы позже мог воспользоваться этой силой.
Так вот что это был за источник энергии?
— Ого, ты только что стал белее этой скатерти, — сказал Алвар, указывая на поднос с нетронутой едой, которую, должно быть, принесли в номер, пока Киф был в отключке. — Ещё один побочный эффект от лечения? Или ты просто что-то вспомнил?
Киф сильно тряхнул головой, хотя это и не избавило от мрачных мыслей, как ему хотелось.
— Нет, — сказал Алвар, хватая Кифа за плечи и ведя его к дивану. — Мы говорим об этом, хочешь ты этого или нет.
Киф был слишком уставшим для сопротивления.
Он опустился на неудобные подушки и уставился на маленькие цветы, вышитые на ткани, пока Алвар подтащил один из кресел и сел прямо перед ним.
— Расскажи мне, что только что произошло, — приказал Алвар. — Ты не можешь продолжать держать всё в себе. Это была моя ошибка. Я закупоривал всё, никогда не позволял никому узнать, что происходит в моей голове. Если бы я это сделал, уверен, кто-нибудь мог бы указать мне на некоторые моменты, когда я слишком остро реагировал или неправильно понимал вещи, и это, вероятно, спасло бы меня от многих проблем. Так что просто... поговори со мной, ладно? После всего, через что мы прошли, ты должен знать, что можешь доверять мне — и если тебе всё ещё нужны доказательства, помни: я мог бы убежать в ту же секунду, как ты исцелил мою способность. Ты лежал без сознания на полу — и я почти уверен, что теперь могу легко прыгнуть. Я мог бы схватить твой проводник и обчистить сейф, потому что мы оба знаем, что новая комбинация — это ноль, ноль, ноль, ноль, поскольку ты думал, что никто не подумает о нуле как о числе.
— Ладно, серьезно, как ты продолжаешь угадывать?
Алвар ухмыльнулся.
— Потому что я знаю тебя. Знаю, как ты думаешь. И я понимаю, что тебе будет ненавистно это услышать, но... ты очень похож на меня.
Страшно?
Алвар не был полностью неправ.
Киф просто не знал, что делать с этой информацией.
— Тебе нужно поговорить с кем-то, — настаивал Алвар. — Недостаточно просто записывать все в журналы и альбомы. Пустые страницы никогда не задают тебе вопросов и не вызывают откровений. А тебе это действительно необходимо, ведь то, что ты только что выяснил, не может быть настолько плохим, как ты думаешь.
— О, правда? — резко бросил Киф, прекрасно понимая, что Алвар может подстрекать его.
Но... он хотел доказать, что тот неправ.
Хотел поделиться всеми своими пугающими связями, чтобы Алвар признал: «Ого, это действительно жутко».
Поэтому он рассказал о двух различных «хранилищах» силы, которые он нашел внутри себя: ледяной энергии, которую, должно быть, поместила туда его мама, ожидая, когда он ее примет, — и бесконечной бурлящей ярости, которую он, очевидно, хранил.
— Уверен, именно поэтому я отключился и выблевал всё из своего желудка после того, как использовал силу, — пробормотал Киф, когда он закончил. — По сути, я запасал яд.
— Хм-м. — Алвар протянул звук. — Итак... посмотрим, правильно ли я понял. Тебе удалось не полагаться на энергию от матери, хотя именно туда тебя и направляли твои инстинкты. А затем ты последовал какому-то внутреннему механизму самозащиты, который ты, должно быть, создал, чтобы получить гигантский запас силы, тайно хранящийся годами, и использовал эту энергию, чтобы исцелить меня. И каким-то образом все это доказывает, что ты... злой?
— Э-э, как бы ты тогда это объяснил? — потребовал Киф.
— Ну... это немного сложно, так как я уверен, что упускаю кучу частей головоломки. Но работая с тем, что у меня есть, я бы сказал... во-первых, потрясающая работа по сопротивлению энергии, которую твоя мама вложила туда! Предполагаю, что тебе когда-нибудь придется использовать её, но я уверен, что ты хотел бы сделать это на своих условиях, когда действительно будешь готов к этому, поскольку мы все знаем про подвох. И во-вторых... так... то воспоминание, о котором ты упомянул. Твоя мама стерла его, верно?
— Я не знаю. Она могла его стереть. Или я мог его подавить.
— Ладно, но в любом случае ты просто вернул его, верно? Так что это означает, что все время, пока ты подсознательно сохранял эту энергию, ты делал это, не зная причины. У тебя не было воспоминаний. У тебя были только эмоции, связанные с этим. И что это были за эмоции? Что ты чувствовал, когда мама сказала тебе сохранить свою ярость? Ты чувствовал холодную ярость, типа: «Да, я хочу разрушить мир, и вот как я это сделаю — мвахахахахаха»? Или ты был напуган, смущён и обеспокоен, что тебе может понадобиться защита?
— Почему это так важно?
— Потому что намерение имеет значение. Если я прав насчет того, что ты чувствовал, то ты не создавал запас ярости. Ты создавал хранилище из той силы, которую мог сэкономить, надеясь защитить себя и всех, кто тебе дорог.
— Тогда почему от использования этого хранилища меня затошнило? — возразил Киф.
— Этого я не знаю. Может, потому, что ты всё ещё учишься тому, как использовать эту способность. Или потому, что использование такой силы всегда будет подавляющим. Или, может быть, это цена использования твоей собственной энергии вместо энергии твоей матери. Или вставь сюда миллион других логических объяснений. Но поверь тому, кого ударила волна этой энергии — это была не ярость. Я знаю, как ощущается ярость — и она не теплая и успокаивающая. Она также не лечит. Она только разрушает. Хотя, для справки? Ты также имеешь право на здоровое количество ярости. На самом деле, тебе нужно будет позволить себе изрядно разозлиться, если ты хочешь победить.
Киф закрыл глаза, пытаясь поверить ему.
Но его мозг продолжал проверять рассуждения Алвара.
— Должно быть, трудно, — тихо сказал Алвар, — увидеть себя таким, какой ты есть на самом деле, после жизни, когда тебя унижали и манипулировали. Вот почему я все время пытаюсь сказать тебе, что ты один из хороших парней. Я знал это, пытаясь завербовать тебя, и увидел это ещё яснее, когда ты пытался притвориться, что перешел на другую сторону. Ты всегда делаешь правильный выбор? Конечно, нет. Никто не делает. Даже великая Софи Фостер, и я уверен, что она была бы первой, кто это признал.
— Она бы признала, — согласился Киф. — Но это другое.
— Нет, это не так. Ошибки не определяют, кто мы есть, если только мы никогда не пытаемся их исправить. Вот где я ошибся. Так что не будь таким, как я. Помни, то, что ты делаешь, или то, что ты открываешь, — это лишь крошечная часть того, что делает тебя тобой. И в конце, ты сможешь взглянуть на все эти части и решить, кем ты хочешь быть и что ты хочешь с ними делать. Если ты мне не веришь, подумай о том, что ты был готов использовать способность, которая тебя ужасает, — способность, которую ты предпочел бы сохранить в полном секрете, — чтобы исправить чувство пустоты, которое случайно вызвал, когда мы совершили прыжок. Мы оба знаем, что тебе не нужно было этого делать. И хотя ты понятия не имел, что делаешь, ты выбрал самый безопасный способ исцелить меня. Так что я знаю, ты подумаешь, что это глупо, но, пожалуйста, просто послушай и повторяй за мной.
Киф закатил глаза.
Но выражение лица Алвара было таким искренним, таким сочувствующим, что Кифу не нужно было быть эмпатом, чтобы почувствовать это.
— Хорошо, — пробормотал он. — Но если ты попытаешься заставить меня сказать что-нибудь неловкое, я схвачу подносы с едой и запущу их тебе в голову!
— Видишь ли... теперь мне этого даже хочется, потому что драка едой звучит весело — особенно теперь, когда мой телекинез вернулся. Я говорил? Все мои навыки исправлены. Ты вылечил всё. Добавьте это к списку причин, по которым я хочу, чтобы ты повторял за мной. Готов?
Киф кивнул самым неохотным образом в мире.
— Ладно. — Алвар прочистил горло. — Я Киф Сенсен.
— Тьфу, я уже жалею об этом.
— Скажи это!
Киф вздохнул.
— Я Киф Сенсен.
Алвар кивнул.
— Единственное моё наследие, — это то, которое я собираюсь создать для себя.
Киф поднял одну бровь. Но все же продолжил и сказал:
— Единственное моё наследие, — это то, которое я собираюсь создать для себя.
Алвар снова кивнул.
— Это так весело! Хочу посмотреть, сколько предложений я смогу заставить тебя сказать. Но не хочу рисковать все испортить, прежде чем ты скажешь самое важное, так что давай просто пойдем дальше. — Он подождал, пока Киф выдержит его взгляд, прежде чем сказал: — Я не боюсь своих новых способностей, потому что собираюсь их освоить.
— Как? — потребовал Киф.
— Просто скажи это, — настаивал Алвар. — И постарайся поверить в это. Убедить себя — самый важный шаг.
Киф на самом деле не видел смысла, но... он хотел верить, что это возможно.
Поэтому он пошел вперед и сказал почти пустому гостиничному номеру:
— Я не боюсь своих новых способностей, потому что собираюсь их освоить.
Алвар зааплодировал.
— Тебе стало лучше?
— Нет, — сказал ему Киф — хотя вроде и стало.
— Ну, тогда, я думаю, хорошо, что мы ещё не закончили. Теперь начинается самая интересная часть.
— Какая? — спросил Киф.
— Теперь мы выясним, как всё это осуществить!























ГЛАВА 33
— ПРЯМО СЕЙЧАС? — СПРОСИЛ КИФ, выглядывая в ближайшее окно и пытаясь понять, который час. Учитывая полную темноту, сейчас должна быть середина ночи. — Ты хочешь поработать над моими способностями прямо сейчас?
— Почему бы и нет? — спросил Алвар. — Тебе нужно быть где-то ещё?
— Э-э... в постели.
— О, пожалуйста, ты только проснулся!
— Я почти уверен, что лежать без сознания на полу в ванной не считается сном, — возразил Киф.
— Конечно, считается! Ты даже храпел! К тому же, у нас есть отличный момент. Ты исцелил меня. Я не позволил тебе облевать гостиную. Ты открылся и на самом деле поговорил о чём-то из того, что тебя беспокоило. Я произнёс ради тебя то, что многие сочли бы Величайшей Ободряющей Речью в Истории Вселенной. Так что мы не можем сейчас замедлиться! Следующий шаг — Полный Контроль Способностей!
— Ладно, — сказал Киф, задаваясь вопросом, считали ли когда-то его друзья таким несносным его самого.
Возможно.
— Но... как? — спросил он. — Я не услышал настоящего плана по достижению этого Полного Контроля Способностей.
— Работаю над этим. — Алвар откинулся на спинку стула, и его глаза сузились, когда он изучал Кифа с головы до ног. — Думаю, первое, что нам нужно сделать, — вот это.
Он схватил руку Кифа, как гремлин, хватающий блестящий новый гаджет.
— Уф, что ты делаешь? — спросил Киф, пытаясь вывернуть свою ладонь, но либо он всё ещё был слаб, либо Алвар невероятно силен.
— Чувствуешь какие-нибудь странные порывы тепла? — спросил Алвар. — У тебя кружится голова? Желудок сводит? Что-нибудь в этом роде?
— Нет, хотя я чувствую довольно сильное желание ударить тебя по лицу.
— Приятно знать. — Алвар отпустил руку Кифа. — Для протокола, я тоже ничего не почувствовал. Та ужасная пустота также не вернулась.
— Ну... это хорошо, я думаю, — пробормотал Киф, тряся рукой, чтобы вернуть немного крови к пальцам. — Но как это мне поможет?
— Не совсем уверен, — признался Алвар. — Но это может означать, что сила действует только на тех, кто ещё не проявился, или на тех, чья способность повреждена. О, или на тех, кто может проявиться снова, как полиглот, у которого только одна способность.
Они оба замерли.
Киф, возможно, даже издал пискливый вздох.
Этого ли добивалась его мама?
— Думаешь?.. — медленно начал он, удивляясь, как раньше не понял связи. — Моя мама сделала всё это, чтобы я активировал её вторую способность?
Он бы совсем не удивился, если бы его большое Наследие обернулось просто выгодой только для неё.
— Это возможно, — признался Алвар. — Хотя... не знаю. Я всегда думал, проявилась ли она уже давным-давно и скрывалась все время, потому что это что-то очень смущающее, или потому что является преимуществом, ведь никто не будет знать, что она может сделать. Но! Я определенно могу ошибаться. И если она думает, что у неё есть какой-то неиспользованный потенциал, я могу понять, как она могла попытаться найти способ его активировать. Полагаю, ты не узнаешь наверняка, пока не увидишь её снова. Но, когда вы встретитесь, будет разумно избегать любого физического контакта.
— Мне, возможно, придется начать носить перчатки, — проворчал Киф.
Он ненавидел перчатки.
Они были такими зудящими.
Он понятия не имел, как Фостер раньше носила их все время, когда не знала способ отключить свое усиление.
Плюс, если бы мать увидела его в перчатках, разве это не выдало бы сразу, что её злой план сработал, и он стал именно тем, кем она хотела его видеть?
Он мог четко представить, как она указывает на его руки в перчатках с торжественной улыбкой, крича: «Я победила! Я изменила его!» прямо перед тем, как прижать его к земле и сорвать перчатки, чтобы она могла...
— Похоже, твоя голова начинает погружаться в тёмное место, — заметил Алвар, указывая на побелевшие кулаки Кифа. — Постарайся помнить, что мы собираемся овладеть этими способностями.
— То, что ты так говоришь, не означает, что это действительно произойдет, — возразил Киф. — И даже если мы придумаем надежную стратегию, то как проверим, работает ли она? Я не могу вернуться в Забытые города, найти кого-то, кто не проявился, и сказать: «Хэй, не мог бы ты взять меня за руку и посмотреть, что произойдет?».
— Это, вероятно, посчитают странным, — признался Алвар.
— Да. А если наша стратегия не сработает, и я случайно активирую их способность, то это будет лишь вопросом времени, прежде чем слухи распространятся. И тогда...
Киф остановился, поняв, что только что направил разговор по очень опасному пути.
Но было слишком поздно.
— И тогда... что? — спросил Алвар. — Что ты собирался сказать?
— Не знаю. Я всё ещё в шоке от того, что Дорогая Мамочка, возможно, заставила меня пройти через всё это, чтобы превратить в своего личного Активатора Способностей. Что, если она найдет способ заставить меня проявить её, а затем проявится как мезмер? Это будет почти конец игры, не так ли? Или что, если она очарователь? — Он вздрогнул. — Даже если она станет телепатом...
— Не меняй тему, — прервал Алвар. — Мы можем обсудить худшую способность, которую твоя мама сможет проявить, позже. Сейчас я хочу узнать, что, по-твоему, произойдёт, если станет известно, что ты можешь проявлять способности. Потому что, честно говоря, я не понимаю, чего ты так боишься. Я имею в виду... Уверен, что это привлечет кучу внимания, но ты любишь внимание! И да, Совет, вероятно, захочет, чтобы ты отправился в Фоксфайр и прикоснулся к руке каждого, кто ещё не проявился, и это было бы довольно утомительно, — но, уверен, ты мог бы установить некоторые границы. Тебе придётся, потому что родители с детьми младшего возраста, вероятно, начнут приходить всё время, как это случилось со старейшиной Териком. Но...
— СТОП! — Киф вскочил на ноги и протянул руки. — Мы закончили этот разговор.
— Э-э, ты понимаешь, что даже если мы перестанем говорить, я не перестану думать об этом, верно? Я собираюсь выяснить всё, Киф. Так что с тем же успехом можешь мне рассказать.
— Или что?
— Или ничего — я не угрожаю тебе, если ты на это намекаешь. Я просто пытаюсь помочь — и, очевидно, есть большая проблема, с которой нам нужно разобраться. Так что скажи мне, что за проблема, и мы начнем придумывать план….
— Плана нет, Алвар. Не для этого. Неважно, смогу ли я контролировать способность или нет. Как только станет известно о том, что я могу делать, всё изменится.
— Почему?
— Это просто изменится. Так что если ты действительно хочешь быть моим другом и действительно пытаешься мне помочь — тогда прекрати. Прямо сейчас.
— Я просто…
— ХВАТИТ УЖЕ!
Алвар вздохнул.
— Игнорирование ничего не решит. Почему бы нам не…
— Нет! На самом деле, знаешь что? Я не могу больше это терпеть.
Киф бросился к двери, схватив первое попавшееся пальто — короткое бордовое, которое было далеко не таким тёплым, как другие, но у него не было времени найти что-то получше.
Он должен был уйти оттуда.
Сейчас же.
Прежде чем Алвар соберет последние части.
Он промчался по лестнице, через вестибюль, оказался на улице и просто продолжил бежать.
Если бы он подумал схватить свой синий проводник, то мог бы перенестись прямо сейчас — исчезнуть в случайном человеческом городе и надеяться, что его никто никогда не найдет.
Никогда не оглядываться.
Это означало бы отказаться от всякой надежды вернуться домой, но она, вероятно, уже пропала.
Алвар выяснит, что он пытался скрыть.
И даже если он никому не расскажет, это будет случаться снова и снова.
Каждый раз, когда кто-то будет узнавать, что он может активировать способности, будет только вопросом времени, когда кто-то задастся вопросом: что произойдет, если кто-то будет бесталантным?
И Забытые города никогда не будут прежними.
— Что я делаю? — спросил он, понимая, что ноги сами привели его на следующую улицу, которую он должен был проверить, продолжая систематические поиски дома, куда доставил письмо.
Может быть, это было по привычке.
А может, теперь, когда он смотрел в такое мрачное будущее, было легче сосредоточиться на прошлом.
В любом случае, он дошёл до конца квартала, проверяя каждую дверь. Затем свернул на следующую улицу.
И ещё одну.
И ещё.
Неважно, что у него болели ноги и что он не мог перестать дрожать.
Он продолжал идти, идти и идти.
Вверх по одной улице.
Вниз по другой.
И ещё.
И ещё.
Мысленно вычеркивая каждую из них на карте в своей голове.
Прошло ещё несколько кварталов, прежде чем он признал, что на самом деле происходило.
Конечно, он тянул время, так как понятия не имел, как может вернуться в свой номер в отеле.
Но... также пришло время покинуть Лондон.
Он уже оставался там гораздо дольше, чем собирался — и он знал, насколько это рискованно.
Ему нужно было выбраться оттуда, пока его не поймали враги.
И никто другой не догадался, что он может сделать.
И каким-то образом уйти казалось легче, если он будет знать, что изо всех сил старался найти ответы, которые искал в Лондоне изначально.
Поэтому он шел.
И ещё немного.
Наблюдая, как всходило солнце, как на улицах становилось все более и более людно.
Он ходил весь остаток дня — пока, наконец, не прошёл последнюю улицу на своей мысленной карте.
А потом... всё.
Он официально обыскал каждую дверь в Лондоне.
И ничего не нашел.
Конечно, ничего удивительного, — но ему все равно пришлось сдержаться, чтобы не пнуть ближайший фонарный столб и не закричать от разочарования.
Вокруг было слишком много людей для этого.
Вместо этого он пробормотал:
— Ладно, теперь действительно пора идти.
Он даже остановился, чтобы купить большую спортивную сумку, так как вся одежда, которую он купил, не помещалась в его рюкзак.
Затем Киф направился к той же скамейке в парке, на которой сидел в день прибытия в Лондон, и попытался понять, куда он хочет отправиться дальше.
Стоит ли ему посетить последние несколько библиотек из своего списка?
Или просто покрутить кристалл на проводнике и поселиться там, куда она приведет?
Случайный город казался безопаснее — особенно после того, как Алвар просмотрел его список библиотек....
— Так и сделаю, — он произнес эти слова вслух, чтобы придать им официальный характер, и постарался изобразить волнение: — Приключения в Человеколяндии продолжаются!
Но сначала... последняя еда в Лондоне.
Он купил себе сэндвич с сыром и солеными огурцами по дороге в парк в честь бегуна, который первым помог ему, и откусил огромный кусок.
Это было не так плохо, как он думал, но солёные огурцы были странно сладкими. Поэтому он почувствовал облегчение, когда заметил пару знакомых глаз, выглядывающих на него с клумбы.
— Да, можешь взять, — сказал он своему приятелю-лису, бросая остаток сэндвича. — Но это действительно последняя еда, которую ты получишь от меня.
Это не должно было его огорчать.
Но он почувствовал влагу в глазах и отвернулся к озеру, стирая слёзы.
Он искал чёрного лебедя, которого видел в первый день, гадая, докажет ли их повторная встреча, что он принимает правильное решение.
Но никаких признаков лебедя не было.
Не то чтобы это что-то меняло.
Киф собирался встать и вернуться в свой отель, когда заметил низкий забор, идущий по периметру озера, и в его голове вспыхнула идея.
Он искал упражнение по визуализации, которое помогло бы ему отключить эту ужасную способность, так что...
Что произойдет, если он представит, как строит огромные ментальные заборы вокруг тех озёр энергии, которые он нашёл во время исцеления?
А ещё лучше: что, если он построит огромные ментальные стены?
Он закрыл глаза и представил, как кирпичи, камни и раствор нагромождаются всё выше, выше и выше. Затем он окружил стены толстыми металлическими перилами.
Когда он закончил, Киф даже не мог видеть лужи — и его руки были очень, очень холодными.
Возможно, это было из-за моросящего дождя, просачивающегося сквозь его тонкое пальто, — но Киф так не думал.
Он почувствовал ещё один щелчок, когда добавил последний слой — такой же, как когда он распутал те ментальные нити, связанные с его эмпатией.
И он был почти уверен, что только что взял контроль в свои руки.





ГЛАВА 34
— ТЫ ВЕРНУЛСЯ, — ВОСКЛИКНУЛ АЛВАР с дивана, когда Киф вошел в номер отеля. — Я уже начал сомневаться. Я знал, что ты не оставишь все свои вещи, но прошли часы... — Он пожал плечами. — Похоже, ты не собираешься оставаться надолго.
Он указал на дорожную сумку, которую нёс Киф.
Киф кивнул.
— Думаю, пора двигаться дальше.
Алвар вздохнул.
— Послушай...
— Всё в порядке, — прервал его Киф. — Знаю, что ты скажешь, но я не убегаю. Я никогда не собирался оставаться так долго в одном городе. Особенно в Лондоне, поскольку это первое место, куда придет моя мама, ища меня.
— Ты прав насчёт этого, и я уже говорил, что, по-моему, смена обстановки поможет тебе прочистить голову. Ты, вероятно, пожалеешь, что ушел, не попробовав пирог с банофи, но я уверен, что ты справишься. Хотя я собирался сказать не это. — Алвар подождал, пока Киф посмотрит ему в глаза, прежде чем сказать: — Я понял, ладно? Я понимаю, чего ты так боишься.
Киф не был удивлен, что Алвар догадался.
Но его колени всё равно подогнулись, и он, опустившись на ближайший стул, уткнулся лицом в руки.
— Я никому не скажу, — заверил его Алвар. — Я знаю, что тебе, вероятно, трудно поверить, но клянусь, Киф, твой секрет действительно в безопасности со мной. Во-первых, все думают, что я мёртв, и даже до этого я уже потерял всех друзей и доверие. Но даю тебе слово, что если я когда-нибудь пересекусь с кем-то из Забытых городов, то ничего не скажу о том, что ты можешь сделать. Я даже не скажу им, что видел тебя.
— Но?.. — подсказал Киф. — Поскольку я уверен, что оно будет….
— Нет. Я не мой отец — я не собираюсь убеждать тебя, что нет причин для беспокойства, когда мы оба знаем, что есть. Ты прав: последствия твоей способности пугают. Я не думаю, что дело безнадёжно, — но с этим определенно нужно будет справиться стратегически. Вот почему я ненавижу, что ты будешь разбираться в одиночку.
— Я буду в порядке, — заверил его Киф.
— Конечно, будешь. Ты Киф Сенсен! Но знаешь, что я заметил? Ты всегда в лучшей форме, когда работаешь с другом.
— Я не могу вернуться в Забытые города.
— Может быть, пока нет — но я не это имел в виду под «другом».
Киф нахмурился.
— Ты... предлагаешь пойти со мной?
Алвар рухнул на подушки дивана.
— Знаешь, что? Честно говоря, не знаю. Я скучаю по крошечной комнате, которую снимал в своем городе. И по медовым хоттокам47 — и да, это блины, если тебе интересно. Я также немного привык к языку — и музыка там невероятная. Но... всё это останется там через несколько недель или месяцев, или через сколько угодно времени. Ну, может, не комната — но я могу найти новую. И даже если они выбросят мою коллекцию тканевых масок, это стоило бы того, если бы я мог помочь тебе найти путь домой.
— Домой, — повторил Киф, наклоняясь вперед в своем кресле и пытаясь решить, что удивило его больше: предложение Алвара — или тот факт, что он испытывал искушение его принять.
— Я знаю, что ты хочешь вернуться в Забытые города, — сказал ему Алвар. — И ты должен это сделать! У тебя там своя жизнь и те, кто тебе дорог. И я всё ещё думаю, что ты можешь найти способ управлять этими способностями. Не знаю пока, как. Но если мезмеры и инфликторы могут жить нормальной жизнью, не высвобождая постоянно контроль над разумом и боль на всех, то я уверен, что ты сможешь выяснить, как не проявлять всех. Особенно, если у тебя есть некоторая помощь.
Киф пытался решить, стоит ли упоминать об упражнении по визуализации, которое он делал в парке, когда Алвар добавил:
— И если Старейшина Терик смог сказать: «Нет, я больше не буду читать ничей потенциал, кроме особых ситуаций, потому что это вызывает слишком много проблем», и все с этим смирились, почему ты не можешь сказать: «Забудьте об этом, я никого не буду проявлять, кроме этих конкретных случаев»?
— Хм. — Киф на самом деле не задумывался, насколько смелым, вероятно, было установление границ Старейшиной Териком. — Но... я не Старейшина.
— Нет. Но у тебя есть несколько могущественных друзей. Уверен, хватит того, чтобы Лунный Жаворонок поддержала тебя, и ты сможешь установить любые ограничения, какие только захочешь.
Когда он так выразился, это звучало почти возможно.
— За исключением того, что чтение потенциала — не то же самое, что определение бесталантных, — напомнил ему Киф, поморщившись, когда он наконец произнес слова, которых они оба тщательно избегали. — Потенциал — это всего лишь шанс. Если ты ничего с ним не делаешь, это не имеет значения. Это никому не вредит. Но всё в Забытых городах определяется талантом. Куда ты ходишь в школу. Где ты работаешь. С кем ты совместим...
— Да, и так быть не должно, — прервал его Алвар. — Честно говоря, вся система, основанная на способностях, ещё более испорчена, чем ужасный подбор пар. Может, ты сможешь помочь им это осознать.
Киф покачал головой.
— Мы оба знаем, что этого никогда не произойдет.
— Не никогда. Изменения в Забытых городах происходят медленно, потому что не было причин торопиться. Но Незримые и Чёрный лебедь обостряют проблемы. У них совершенно разные решения — и некоторые, честно признаться, намного более жуткие, чем я думал, когда выбирал союзников. Но они реагируют на одни и те же проблемы. Так что, если победит не та сторона... ладно, ты всё равно не захочешь оставаться в мире своей матери. Возвращайся в Человеколяндию — мы будем ждать здесь с дополнительными блинчиками! Но если победит твоя сторона, у тебя должна быть возможность устанавливать свои собственные ограничения — и я сомневаюсь, что кто-то будет спорить. Они создали правила телепатии, чтобы держать телепатов под контролем, не так ли? Так что ты можешь поставить правила для Вызывания — или как ты будешь это называть.
И снова Алвар высказал несколько очень обоснованных замечаний.
Было немного стыдно, что он так долго тратил свой талант и энергию на врага.
— Так... что именно ты предлагаешь? — спросил Киф.
— Понятия не имею. Я придумываю это на ходу. Но... может быть, мы могли бы отправиться в новый город. Поселиться — надеюсь, где-нибудь с обслуживанием номеров, потому что, чувак, я буду скучать по этому. И мы просто... попробуем разные вещи. Рано или поздно мы найдём то, что даст тебе больше контроля над твоими способностями. И когда ты почувствуешь, что «ДА — У МЕНЯ ПОЛУЧИЛОСЬ!», то вернешься в Забытые города и покажешь, насколько силён. Я предполагаю, ты не захочешь рассказывать своим друзьям, что тусовался со мной — что, честно говоря, даже к лучшему. У меня нет желания когда-либо возвращаться, так что будет легче, если все будут думать, что я умер — и это избавит тебя от кучи драм. Тогда ты сможешь сосредоточиться на спасении мира со своими друзьями и стать прославленными героями — и бла-бла-бла. — Он закатил глаза, но также сверкнул своей дразнящей улыбкой. — Кто знает? Может, они даже захотят сделать тебя Старейшиной, хотя готов поспорить, что ты не будешь большим поклонником этой идеи, учитывая всю эту тему никаких-отношений-или-женитьбы.
— Да, трудная часть, — согласился Киф. — К тому же, их обручи уродливы.
— ВЕРНО? Они полностью сдавливают волосы и делают их неровными.
— Да, и эти волосы слишком круты для такого рода издевательств, — сказал Киф, проводя по ним пальцами, чтобы вернуть их в прежний вид. — Но... что насчёт тебя?
— Меня? — спросил Алвар.
— Да, какой у тебя грандиозный план?
— У меня его нет. Я могу вернуться туда, где ты меня нашел. Или исследовать что-то новое. Теперь у меня есть много вариантов, ведь я могу исчезать, так что...— Он пожал плечами. — Но если ты предпочтешь пропустить всё это и разойтись по своим путям, я пойму. Просто... можешь оказать мне одну услугу? Не решай сейчас, когда ты измотан и твоя голова всё ещё кружится от всех этих странных откровений. Потрать ночь, чтобы подумать об этом. И, может, прими душ — потому что, фу, ты воняешь. Из-за веджимайта, рвоты и всего остального, что сделало тебя таким мокрым и потным, вокруг тебя довольно мощный шлейф. — Он понюхал воздух и закашлялся. — Да, определенно в душ. Потом постарайся поспать. Позавтракай — я, конечно, рекомендую блины. А после реши. Это даже не трата времени, потому что тебе действительно нужен отдых. И душ. Я уже говорил, что ты воняешь?
Киф рассмеялся, когда Алвар заткнул нос и отдувал воздух от лица.
И взять ночь на обдумывание, вероятно, было умной идеей.
— Ладно, — сказал он. — Думаю... Увидимся утром.
— Только если ты помоешься. Если нет, я забираю свое предложение обратно. Можешь разбираться со своими способностями сам, воняя.
Киф фыркнул, и его мозг наполнился миллионом ехидных ответов — что было приятно.
Он хотел пошутить с Алваром.
Но ему, вероятно, следует подождать, пока он действительно не примет решение, прежде чем начать вести себя так, будто они лучшие друзья.
И ему всё ещё нужно было больше времени, чтобы всё обдумать.
Взять Алвара с собой, когда он уедет из Лондона, было бы уже не так, как изначально.
Это больше не будет испытанием.
Ему придётся доверять ему.
Ему также придётся скрывать гораздо больше от своих друзей.
Да, ему уже надо избегать рассказа о том, что Алвар жив и что он столкнулся с ним. Но чем больше он проводил времени с Алваром, тем сложнее будет рассказать кому-либо о приключениях в Человеколяндии без постоянной лжи.
Душ не помог ему найти ответы, но все эти модные гели и шампуни, по крайней мере, заставили его пахнуть, как поле цветов, что, как он надеялся, было лучше, чем Потное Нечто, Весь В Веджимайте И Рвоте.
После этого он попытался лечь спать, но чувствовал себя слишком нервным. Его ноги также пульсировали от всей ходьбы, поэтому сборы придется отложить.
Он схватил свой альбом для рисования, журналы, разные карты и списки и устроился в постели, чтобы сделать некоторые очень важные обновления.
Он уставился на свои руки, которые всё ещё были холодными — даже после всей этой горячей воды — и старался не питать больших надежд. Но этот мысленный щелчок казался... значительным.
Ему придется придумать способ проверить, изменилось ли что-нибудь, не пытаясь никого проявить.
Может, у Алвара появятся какие-нибудь хорошие идеи.
Его мозг сначала представил Алвара, будто заставляя думать о попутчике, но Киф был не готов к такому решению.
Вместо этого он открыл свой альбом и написал:
«Будь осторожен с тем, кому доверяешь, но не бойся доверять своей интуиции».
Он также добавил:
«Медведей-падальщиков не существуют, но Фитци бы на это купился».
«Огурцы никогда не должны быть сладкими».
«Попробовать найти пирог с банофи».
«Никогда не слушай никого, кто говорит, что фасоль на тосте вкусная».
«Сохраняй свои ментальные стены крепкими».
Он нарисовал кучу звезд вокруг последней, представляя, как добавляет ещё один слой кирпича и камня к своим ментальным барьерам.
Его ладони немного похолодели, когда он закончил, а по рукам побежали мурашки.
— Даже если это не сработает, — сказал он себе, пытаясь справиться со своими ожиданиями, — я не позволю этим способностям меня обмануть.
Он записал и это в альбом на случай, если ему понадобится напоминание.
Затем отложил свой альбом и схватил удобную карту мира, пытаясь понять, есть ли место, куда он предпочёл бы отправиться, а не полагаться на волю случая.
Он слышал, что тако48 великолепны, так что, может, ему стоит отправиться куда-нибудь, где их много?
И вареники тоже кажутся вкусными.
Он сделал заметки в нескольких местах, а затем подумал, стоит ли позволить Алварувысказаться.
— Жизнь — странная штука, — сказал он, пытаясь представить, как он проведет недели — или месяцы — с Алваром Вакером.
Если он так сделает, придется усложнить свой сарказм.
Больше не позволять Алвару дерзить ему.
И, возможно, ему стоит запланировать несколько эпических розыгрышей.
Но прежде чем он сможет заглянуть слишком далеко в будущее, ему всё ещё нужно связать несколько нитей из своего прошлого.
Он начал с того, что вычеркнул последние улицы на своей карте Лондона, оставив весь город в крестиках.
— Я пытался, — сказал он пустой комнате, желая, чтобы это заставило его чувствовать себя не таким неудачником.
Он также сделал быстрый набросок улиц за пределами Британской библиотеки — и не в своем альбоме. Итан и Элеонор принадлежали к остальным его важным воспоминаниям в серебряном журнале.
Но поскольку он ничего не вспомнил на месте происшествия, то мог только нарисовать краснокирпичное здание и ярко-красный двухэтажный автобус, плюс кучу машин на улицах и безликих людей на тротуарах.
Когда он закончил, то изучил рисунок — и он был подробным и точным. Но Итан и Элеонор заслуживали гораздо большего, чем перечеркнутая карта и скучное изображение места, где их убили.
Поэтому он откопал некрологи для справки и нарисовал их настоящий портрет, убедившись, что запечатлел улыбку Итана, и то, как Элеонор прижималась к руке отца и улыбалась с огромными ямочками. Киф хотел, чтобы фотография была напечатана в цвете, чтобы знать, сделать ли Элеонор брюнеткой или рыжей, но он выбрал рыжие волосы, так как они выглядели более яркими и живыми.
К сожалению, он никогда не узнает, ошибся ли он...
Может быть, поэтому рисунок всё ещё казался неполноценным, когда он закончил, — и, убирая журнал, он понял, что есть ещё одна вещь, которую можно сделать, чтобы почтить их память.
В одном из некрологов было указано место, где похоронены Итан и Элеонор.
И разве не было человеческой традицией приносить цветы на могилы людей?
Он хотел пойти туда, зная, что раскрыл правду о том, что с ними случилось.
Но... он всё равно должен был навестить их.
Сказать, что он сожалеет.
Пообещать, что его мать не сможет причинить вреда никому другому.
Он сомневался, что это остановит его от того, чтобы винить себя или задаваться вопросом, почему его мать решила нацелиться на них.
Но... стоило попробовать.
В крайнем случае он мог бы попрощаться, прежде чем двигаться дальше.
ГЛАВА 35
— ТАК МНОГО НАДГРОБИЙ, — пробормотал Киф, проходя через ворота кладбища, которые тянулись на миллионы километров.
Он знал, что смерть гораздо более распространена в человеческом мире.
Но он не мог по-настоящему понять, что это значит, до этого момента.
В лесу Вандерлингов было всего несколько сотен деревьев — и это было единственное кладбище эльфов за всю историю их вида.
И да, Киф был уверен, что было несколько эльфов-изгоев, таких как брат-близнец Форкла, который предпочел, чтобы его дерево посадили в другом месте.
Но всё же.
На кладбище, где он стоял, были тысячи могил.
И это было всего лишь одно кладбище из десятков других в Лондоне, а Лондон был всего лишь одним человеческим городом.
Количество потерь было поистине ошеломляющим.
Как люди справляются с таким горем?
Они, должно быть, намного сильнее, храбрее и выносливее, чем когда-либо считали эльфы.
— Могу ли я вам помочь? — спросил неожиданно веселый голос, заставивший Кифа подпрыгнуть, когда он повернулся и увидел человека в темной одежде и темной шляпе, улыбающегося ему.
Киф надеялся, что этот парень — смотритель, поскольку он также нес лопату.
— Э-э.. может быть? — Киф крепче сжал свои цветы, пытаясь скрыть дрожащие руки. Леди в цветочном магазине, в который он зашел по пути на кладбище, порекомендовала букеты маленьких синих цветов, называемых незабудками, — которые показались ему подходящими, учитывая их название. — Я пытаюсь найти пару могил и не ожидал, что их будет так много.
Он также думал, что они будут разбросаны — как Странники — но большинство надгробий находились так близко, что они практически касались друг друга.
— Кого вы хотите навестить? — спросил смотритель.
Киф прочистил горло, стараясь, чтобы голос звучал ровно, и сказал:
— Итан Бенедикт Райт II и его дочь, Элеонор Оливия Райт.
Брови мужчины взлетели так высоко, что исчезли под его шляпой.
— Они здесь, — сказал он, жестом указывая Кифу следовать за ним по узкой тропинке, мимо могил всех разных форм и размеров.
Одни были простыми и незамысловатыми. Другие были украшены символами и узорами. Перед третьими стояли большие плиты или даже статуи — обычно женщины с грустными лицами и гигантскими крыльями. Некоторые были старыми, выветренными и покрытыми мхом. А какие-то совершенно новыми и почти блестящими.
У всех были имена, даты и подписи, а у некоторых даже были фотографии — и Киф надеялся, что их не будет на могилах, которые он посещал.
Было бы достаточно тяжело смотреть на имена Итана и Элеонор, зная, что они правда... под землей.
Он не был уверен, что сможет это выдержать.
Особенно в холодный, унылый день в таком холодном, унылом месте.
Может, ему стоило принять предложение Алвара пойти с ним в виде моральной поддержки.
Он отказался, чувствуя, что ему нужно сделать это в одиночку. Но было бы неплохо поговорить с кем-то.
Тем более, что хруст, хруст, хруст листьев и камней под его ногами звучал так, словно он наступал на что-то гораздо более ужасающее.
— Так... э-э... большие причудливые надгробия — для знаменитых людей? — спросил Киф, пытаясь заглушить звук.
— Обычно нет, — сказал ему смотритель. — Просто люди, которые потратили больше денег.
— Ла-а-а-а-а-дно. — Иногда Киф забывал, что люди делились на группы по их финансовому положению.
— Откуда вы знали Итана и Элеонор? — спросил смотритель, и Киф был рад, что Алвар заставил его придумать историю, прежде чем он ушел.
Потребовалось некоторое время, чтобы найти хороший ответ, поскольку утверждение о слишком сильной связи могло выдать, что он лжет, если он в итоге поговорит с кем-то, кто их знает. Но слишком смутная связь могла показаться странной для похода к их могилам.
В конце концов они остановились на чём-то коротком и милом, что также было в основном правдой.
— Я их на самом деле не знал, — тихо сказал Киф. — Но моя мама знала, и она бы хотела, чтобы я зашел, пока буду в городе.
Смотритель кивнул, и Киф надеялся, что ответ подошёл.
— Откуда вы приехали? — спросил он, к чему Киф также подготовился.
— Сейчас я как бы то там, то тут. Взял отпуск на год, чтобы попутешествовать.
Смотритель улыбнулся.
— Всегда хотел так сделать. Но мои родители настояли, чтобы я сразу пошел в университет.
Киф кивнул, как будто знал, что это значит.
— Ну... ещё есть время, верно?
— Для путешествий? — Смотритель пожал плечами. — Может быть, на разрозненные праздники. Но когда у тебя есть работа и семья, время просто... ускользает.
Он откинул шляпу назад, обнажив густые седые пряди в своих черных волосах, чего Киф определенно не ожидал.
На его темно-коричневой коже почти не было морщин.
— Ты говоришь себе: «Когда-нибудь мы все отправимся в большое приключение!» — продолжил он. — Но сначала дети такие маленькие — и путешествовать со всеми этими детскими штучками? — Он покачал головой. — Плюс плач. И смена подгузников на этих крошечных переносных столиках? Полный кошмар! Поэтому ты ждешь, пока они подрастут, — но потом появляется слишком много работы. Поэтому ты говоришь: «В следующем году». Но потом у детей каждую неделю футбольные тренировки и уроки игры на скрипке. Так что нужно ждать ещё один год — но только короткая поездка, чтобы навестить свою больную бабушку. И прежде чем ты это осознаешь, твои собственные дети готовы к университету, и ты говоришь им, что они тоже должны увидеть мир прямо сейчас.
— Ого, — пробормотал Киф, не зная, что сказать.
Часть его хотела вытащить свой путеводитель и сказать ему: «Куда ты хочешь пойти? Я могу тебя отвезти!».
Но это была бы очень плохая идея.
— Все в порядке, — сказал ему смотритель. — В повседневных моментах более чем достаточно радости. Вот почему мне нравится работать здесь. Все всегда спрашивают: «Разве это не угнетает?». И отчасти да. Но это также напоминает о том, что неважно, сколько у тебя денег или сколько интересных дел ты делаешь. Важны люди, с которыми ты разделишь свою жизнь. Люди, по которым ты будешь скорбеть, когда их не станет, и людях, которые будут скорбеть по тебе. Так что наслаждайся своим путешествием. Устраивай себе приключения. А затем найди себе дом и засели его людьми, которых любишь. Вот два моих совета. Делай с ним, что хочешь. Мы почти пришли.
Мозгу Кифа потребовалась секунда, чтобы уследить за быстрой сменой темы.
Совет отправил его мозг в его любимое место под качающимися ветвями Панейка со взглядом пары тёплых карих глаз.
Но, верно — он также был на человеческом кладбище, и управляющий указывал на ряд надгробий впереди.
— Не могу поверить, что вы запомнили все эти могилы, — сказал Киф, пытаясь игнорировать то, как его сердце колотилось о ребра.
— Хотелось бы. В основном я знаю те, которые никто никогда не посещает, — где мне никогда не приходится убирать засохшие цветы или собирать маленькие записки. Похоже, это моя работа — помнить эти могилы — быть для них этим человеком, поскольку у них явно нет никого другого.
У Кифа в горле застрял комок, и ему потребовалось три попытки, чтобы проглотить его и спросить:
— Значит ли это, что никто никогда не навещал Итана и Элеонор?
Смотритель кивнул.
— Возможно, кто-то проскользнул мимо, пока я был занят в другом месте. Но сомневаюсь. А если и проскользнул, то не оставил никаких следов.
Киф вздохнул.
Честно говоря, это имело смысл.
Его мама, вероятно, выбрала Итана, потому что у него не было друзей или семьи и было бы проще, если бы ей нужно было избавиться от него.
Она, вероятно, даже ворчала о том, как раздражает, что у него есть дочь.
Одна ниточка, с которой ей пришлось разобраться.
— Ты в порядке? — спросил смотритель, остановившись, чтобы изучить Кифа. — Большинство людей немного трясутся, когда впервые приходят сюда. Но ты выглядишь очень бледным.
— Я в порядке, — заверил его Киф, затем глубоко вздохнул и попробовал снова. — Я в порядке. Я просто никогда раньше не был на кладбище. Это... масштабно.
— Так и есть, — согласился смотритель. — Так что не торопись. Они будут прямо там, когда ты будешь готов.
Он указал на два самых маленьких надгробия на кладбище, стоящих бок о бок посреди кучи других могил.
Киф прошел бы прямо мимо них, если бы смотритель не указал на них.
— Не торопись, — сказал ему смотритель, похлопав Кифа по плечу, прежде чем отступить. — Я буду недалеко, если тебе что-нибудь понадобится.
Кифу потребовалось несколько вдохов, чтобы собраться с мыслями и сказать:
— Спасибо.
И он остался один.
— Ты можешь это сделать, — сказал он себе, заставляя ноги нести себя вперед.
Вблизи могилы выглядели ещё меньше — и на них были два самых коротких эпиграфа на всем кладбище:

Итан Бенедикт Райт II
Любимый отец
Элеонор Оливия Райт
Любимая дочь

Никаких дат.
Никаких описаний.
К счастью, никаких фотографий.
Киф также заметил, что рядом с именем Итана не было «доктор».
Но он больше не пытался разгадывать гигантские тайны с помощью крошечных несвязанных подсказок.
— Извините, — прошептал он, желая придумать что-то получше. — Я знаю, что никогда не смогу исправить то, что произошло, но... Я принёс это для вас.
Он наклонился и положил по букету незабудок у каждого из надгробий, хотя всё ещё не понимал, почему люди выбрали это своей традицией.
Разве, когда цветы завянут, это не сделает могилу ещё более унылой?
Но... по крайней мере смотритель — и все остальные — увидят их и поймут, что кому-то не всё равно на Итана и Элеонор.
— Мне не всё равно, — сказал Киф молчаливым надгробиям. — И я хотел бы сделать большее.
К сожалению, было уже слишком поздно помогать им.
Максимум, что он мог сделать, — это помнить о них.
Поэтому, хотя с каждой минутой становилось всё холоднее и моросило всё сильнее — и он мог бы легко рисовать это место со своей фотографической памятью позже — Киф достал свой серебряный дневник и несколько цветных карандашей и сделал подробный набросок могилы, пытаясь запечатлеть одинокое ощущение кладбища.
Он дрожал к тому времени, когда закончил, и его руки онемели, пока он засовывал дневник обратно в карман плаща.
Его глаза также были мокрыми, а нос тёк, так что он, вероятно, плакал.
Но он также чувствовал себя... легче.
Как будто оставил какую-то невидимую ношу вместе с этими бледно-голубыми цветами.
Всё, что ему оставалось, — это сказать:
— Прощайте.
Он позволил слову повиснуть в сыром воздухе.
Затем развернулся и ушёл, приказав себе не оглядываться.
Пришло время сосредоточиться на будущем, а не на прошлом.
Он даже ускорил шаг, пробираясь через парки и переулки.
Теперь он достаточно хорошо изучил Лондон, чтобы знать все лучшие способы хорошо провести время. И чем скорее он вернется в отель, тем скорее сможет собраться с мыслями и выяснить, куда они с Алваром направятся дальше.
Но когда он нырнул в узкий переулок между двумя высокими кирпичными зданиями, у него начало появляться знакомое покалывание в затылке.
— Я же говорил, мне не нужно, чтобы ты шёл со мной для моральной поддержки, — окликнул Киф через плечо. — Тебе не обязательно было следовать за мной, как жуткий эмфанист!
Алвар не ответил.
Киф оглянулся через плечо и осмотрел пустой переулок.
Большинство окон были затемнены, а дверные проемы потонули в тенях.
— Ты действительно собираешься продолжать прятаться? — спросил Киф. — Я знаю, что ты там.
Алвар всё ещё не появлялся.
Киф нахмурился.
Он мог поклясться, что почувствовал, как кто-то идет за ним.
И тогда он понял, что один в подозрительном переулке в мире, который был известен своими ворами.
— Если это шутка, — сказал Киф, потянувшись в карман за своим проводником, — это не смешно — и это заставляет меня передумать насчёт того, позволить ли тебе пойти со мной.
По-прежнему ничего — что могло означать, что покалывание было просто из-за моросящего дождя или ветра.
Но рисковать не стоило.
У Кифа были враги посерьезнее, чем воришки-люди.
Он вытащил свой проводник, планируя прыгнуть куда-нибудь подальше и вернуться в Лондон, когда станет безопаснее.
Но когда поднес кристалл к свету, кто-то закричал:
— СТОЙ! — и из одного темного дверного проема выскочила фигура и ударила Кифа об стену, выбив проводник из его руки.
Кристалл скользнул по булыжникам, и Киф попытался вывернуться и схватить его, но фигура оттолкнула его назад и прижала сильнее.
Он повернулся к нападавшему, ожидая увидеть чёрный плащ с капюшоном и белым символом глаза на рукаве.
Вместо этого он увидел девушку примерно его возраста, с ярко-рыжими волосами и ярко-зелёными глазами, одетую в тускло-серую толстовку и темные джинсы.
— Ты человек, — выпалил он, прежде чем успел остановиться.
— Да, — сказала она, отталкивая его, когда он снова попытался вырваться. — И ты никуда не уйдешь, пока мы не поговорим.
— Почему? Кто ты? — потребовал Киф.
— Неважно. Все, что тебе нужно знать, это то, что я тренировалась в Крав-мага49 и джиу-джитсу50 с тех пор, как научилась ходить, — и если ты попытаешься ещё раз вывернуться, я начну ломать тебе кости.
Она сдвинулась с места, прижав его грудь предплечьем, чтобы схватить одно из его запястий свободной рукой и сжать.
Недостаточно, чтобы что-то сломать, но достаточно, чтобы доказать, что это были не пустые угрозы.
— Ладно, чего ты хочешь? — спросил Киф, задыхаясь от боли, пронзившей его руку. — У меня не так много наличных, но ты можешь забрать всё это...
— Мне не нужны твои деньги! Я хочу знать, кто ты и зачем навестил эти могилы!
— Могилы? — повторил Киф. — Зачем тебе?..
Его голос затих, когда он поближе взглянул на её лицо.
— Перестань так на меня смотреть! — Она снова ударила его об стену. — Просто ответь на мой вопрос!
Но Киф не мог говорить.
Его мозг был слишком занят криком: «ЭТО ОНА — ЭТО ДОЛЖНА БЫТЬ ОНА!» и также: «НЕ МОЖЕТ БЫТЬ — ЭТО НЕВОЗМОЖНО!».
Рыжие волосы.
Две тени на щеках, которые, вероятно, превращались в ямочки, когда она улыбалась.
И она была нужного возраста.
ЭТО ОНА!
НО ЭТОГО НЕ МОЖЕТ БЫТЬ!
— Скажи мне, кто ты! — потребовала она, сильнее сжимая его запястье.
— Ладно, — сказал Киф, наконец заставив свой голос работать.
Он ещё раз изучил ее лицо, убеждаясь, что не полностью потерял рассудок, прежде чем сказать:
— Меня зовут Киф. А ты... Элеонор?



























ГЛАВА 36
— Я ЗДЕСЬ НЕ ДЛЯ ТОГО, ЧТОБЫ ОТВЕЧАТЬ на твои вопросы! — сказала девушка — Элеонор — Кифу. — Ты здесь, чтобы отвечать на мои. И можешь перестать с тоской смотреть на свою маленькую кристаллическую штуковину там. Ты никуда не пойдешь, пока мы не поговорим как следует.
— Подожди, ты знаешь, что делает проводник? — спросил Киф.
Она должна была знать, поскольку большинство людей, увидев маленький кристалл, прикрепленный к палочке, не подумали бы, что это что-то, что можно использовать для побега.
Если что, они бы подумали, что он держит волшебную палочку.
Поддельную, конечно.
Так что, вероятно, также усомнились бы в его здравомыслии.
— Ты сказал, что тебя зовут Киф? — спросила она, игнорируя его вопрос. — Отлично. А теперь скажи мне, зачем ты пошел на эти могилы!
— Если я отвечу на твои вопросы, ты ответишь на несколько моих? — парировал Киф.
Она сильнее сжала его грудь, прижимая к холодной кирпичной стене.
— Ты не в том положении, чтобы торговаться.
— Ты уверена?
Киф знал, что он, вероятно, собирается совершить одну из тех «О чем ты думал???» ошибок — но ему нужно было взять ситуацию под контроль, прежде чем Элеонор начнет выполнять свои угрозы.
Он также хотел посмотреть на её реакцию, если он даст понять, что может быть не человеком, поскольку, похоже, у нее были некоторые подозрения.
Может быть, это достаточно шокирует её, чтобы согласиться сотрудничать.
Поэтому он закрыл глаза и потянулся глубоко к своему ядру, жалея, что не практиковался в своих навыках немного чаще — и надеясь, что его визуализация не отгородила энергию, которая ему нужна.
К счастью, он всё ещё чувствовал запас пульсирующего тепла в глубине живота и смог направить его в свои ноги, дав им огромный прилив сил — достаточный, чтобы выскочить из её хватки, перемахнуть через её голову и приземлиться посреди переулка в неловком приседе, опустившись на одно колено, чтобы удержаться на ногах.
— Ты серьёзно только что приземлился в позе супергероя? — спросила Элеонор, не так впечатлившись, как надеялся Киф.
Затем она схватила его, прижав руки и ноги к земле своим весом.
— Я уже говорила, что также изучала борьбу? — спросила она, отбрасывая волосы с глаз. — И бокс? Поверь, я справлюсь с любыми странными трюками, которые ты попытаешься мне подкинуть.
— Я верю тебе, — сказал Киф, снова потянувшись к этому пульсирующему теплу и вытолкнув его из своего разума, словно это была невидимая рука. Он использовал его, чтобы схватить свой проводник и протащить его по воздуху к своей руке. — Но я могу взять тебя с собой, когда прыгну, и не заберу тебя обратно, пока не ответишь на мои вопросы.
— Сделай это! Тогда я наконец смогу увидеть, куда ты исчез в тот день.
— Какой день?
И тут его осенило.
— В тот день, когда я доставил письмо?
Весь настрой на бой улетучился, когда она кивнула.
— Ого. Ты и вправду Элеонор, — пробормотал он, пытаясь разобраться в ста тысячах вопросов, которые врезались ему в голову. — Как ты всё ещё жива? Твой отец тоже жив? Зачем тебе...
— Стоп! — резко бросила она, переместив вес и вырвав проводник из его руки. Она прижала кристалл к булыжникам. — Отвечай на мои вопросы, или я разобью это, и ты застрянешь здесь навсегда!
Киф покачал головой.
— Кристаллы проводников неразрушимы. Поверь, я пытался. Но... тебе не нужно больше угрожать. Я отвечу на твои вопросы. Может, ты просто дашь мне немного подышать сначала?
Ее глаза сузились. Но она отступила — ровно настолько, чтобы он смог сделать хриплый вдох.
— Теперь говори!
Киф закашлялся.
— Ладно, попробую. Как я уже сказал, меня зовут Киф.
— Фамилия?
— А тебе какое дело? Я гарантирую, что меня нет ни в одном из твоих справочников.
— Меня тоже. Но я всё равно хочу знать.
— Ладно. Я... Киф Сенсен. — После того, как он это сказал, Киф понял, что, вероятно, было бы умнее сказать «Фостер». — На какой ещё вопрос ты хотела, чтобы я ответил? Мой мозг сейчас несётся в пяти тысячах направлений.
— Зачем ты посетил эти могилы? — напомнила она ему.
— Верно. — Киф снова сдавленно вздохнул. — Уверен, что это не тот ответ, который ты ищешь, но... Я пошёл туда, думая, что ты мертва, и хотел оставить цветы, так как, я полагаю, так делают люди. Это действительно твоя могила, верно? Можешь ответить хотя бы на это? Потому что единственное другое объяснение, которое я могу придумать, это ещё одна история с тайными близнецами, а я уже пережил этот сюжетный поворот — хотя, полагаю, я также пережил и «не умер», когда столкнулся с Алваром. И когда Финтан снова появился.
— О чём ты говоришь?
— Я не совсем уверен. Как я уже сказал, мой мозг сейчас движется в пяти тысячах направлений. До меня только что начало доходить, что я винил себя в убийстве человека, который на самом деле не умер, так что...
— Ты винишь себя?
— Почему ты кажешься удивленной? Разве не поэтому я сейчас лежу на спине в грязном переулке, пока твой локоть вонзается мне в ребра? Предполагаю, что ты не относишься так к своим друзьям, поэтому, должно быть, винишь меня в чём-то. Я не уверен, в чём, поскольку, как оказалось, ты жива, но...
Он понятия не имел, как закончить это предложение.
— Я не... виню тебя, — пробормотала Элеонора, изучая его секунду, прежде чем позволить ему сесть.
Она также качнулась назад, присев, явно готовая наброситься, если он даст хоть малейший повод.
— Я придержу это, пока мы не закончим разговор, — добавила она, крепче сжимая проводник. — Но... я тебя ни в чём не виню. Ты был просто маленьким мальчиком, передавшим письмо. По крайней мере, я думаю, что это был ты. Теперь ты старше и выше, но... те же глаза и те же волосы.
— Это был я, — тихо сказал Киф. — Я не знал, что меня кто-то увидел.
Она пожала плечами.
— Я всегда хорошо скрывалась. Я ехала на велосипеде в тот день и заметила тебя, идущего к моему дому. Мне не понравилось, как ты всё время оглядывался через плечо. Казалось довольно подозрительным. Поэтому я наблюдала, как ты просунул письмо в почтовый ящик, а затем последовала за тобой по переулку, пытаясь выяснить, куда ты идешь. Думала, что ты не туда свернул, так как этот переулок в основном предназначен для хранения мусорных баков. Но затем ты вытащил кристалл из кармана, поднес его к свету и просто... исчез. Я закричала, побежала внутрь и рассказала отцу, что произошло, но он попытался убедить меня, что я все выдумала. Но я схватила письмо...
— Подожди, ты видела письмо? — вскочил Киф. — Что там было?
— Я не знаю. Оно было запечатано, и мой отец выхватил его из моих рук, прежде чем я успела его вскрыть.
Киф придвинулся ближе к стене и прислонился головой к кирпичам.
— Ты уверена, что оно было запечатано?
— А что?
— Мне просто необходимо знать, ладно?
Она немного помедлила, прежде чем сказать ему:
— Да, оно было точно запечатано.
Киф закрыл глаза, чувствуя, как с его плеч спадает около миллиона фунтов.
Он так и не открыл его.
По-видимому, он был способен иногда выполнять приказы.
Кто ж знал?
Хотя, к сожалению, это также означало, что он действительно тратил время, пытаясь вызвать свои воспоминания.
— И ты никогда не возвращалась и не пыталась украсть письмо — раз так хорошо подкрадываешься? — спросил он.
— Я пыталась. Но либо мой отец очень хорошо его спрятал — либо уничтожил. Всё, что я видела, — это символ снаружи.
— Два полумесяца, образующие круг вокруг светящейся звезды, верно? — убедился Киф.
Она кивнула.
— Что это значит?
— Понятия не имею. Я даже не уверен, хочу ли знать, что это значит — ты хоть представляешь, со сколькими бессмысленными символами мне пришлось иметь дело?
— Нет — но мне всё равно. Я видела его и на... других вещах.
Киф выпрямился.
— Каких вещах?
— Ты мне скажи — ты был тем, кто доставлял.
— Э-э, я был там только один раз. Или... думаю, что был.
— Что это значит?
Киф провел пальцем по темным линиям, разделяющим кирпичи.
— Ты, наверное, не поверишь — и мне, наверное, не стоит тебе рассказывать. Но, эй, мы зашли слишком далеко, не так ли? Так что... кто-то стёр некоторые мои воспоминания.
— Кто?
— Хм, я думал, что ты начнешь с: «Как?». Но, полагаю, это неважно. Не знаю, кто на самом деле стёр. Все, что я знаю, это то, что моя мать отдала приказ.
— Твоя мать, — повторила она, медленно выпрямляясь во весь рост. — Блондинка, примерно такого же роста, как я, в нарядном плаще?
— Похоже на нее, — пробормотал Киф, желая удивиться тому, что Элеонора знает о ней. — Я так понимаю, это означает, что ты познакомилась с Дорогой Мамочкой.
— Нет, но я её видела.
— Когда?
— Неважно.
— Видишь ли, но это действительно важно. — Киф попытался отряхнуть уличную грязь со своего плаща, вставая к ней лицом. — Где ты видела мою маму? И как давно это было?
Элеонор покачала головой и уставилась вдаль.
Её зеленые глаза будто смотрели в миллион лет назад.
— Я же говорила, это неважно, — тихо сказала она. — Ничего из этого не имеет значения, потому что ничего не изменит. На самом деле, мне, вероятно, не стоило следовать за тобой. Я просто... никогда не видела, чтобы кто-то посещал могилы, а потом я поняла, что ты тот Мальчик, Который Исчез, и мне нужно было хотя бы попытаться получить какие-то ответы.
Киф съёжился.
Может быть, когда-нибудь он посмеется над иронией того, что у него и Алвара одинаковое прозвище.
Но прямо сейчас это не казалось очень смешным.
— Ты действительно хорошо подкрадываешься, — сказал ей Киф. — Имею в виду, я немного отвлекся на кладбище. Но не помню, чтобы видел там кого-то ещё, особенно с ярко-рыжими волосами.
— Это, наверное, потому, что меня там не было, — призналась она, заправляя волосы за уши. — Я не могу все время сидеть на кладбище, ожидая, появится ли кто-нибудь, не так ли? Поэтому я спрятала небольшую камеру в кусте с хорошим видом на надгробия, и она синхронизируется с приложением в моем телефоне и отправляет мне оповещение каждый раз, когда кто-то остается там дольше нескольких секунд. Обычно это просто люди, посещающие близлежащие могилы, но сегодня я увидела тебя и... Не знаю, зачем я тебе это рассказываю.
— Что, по-твоему, я сделаю? Пойду и украду камеру? Я бы лучше поговорил о том, почему у тебя есть могила. И как так вышло — поскольку я предполагаю, что это нелегко сделать. Ты?..
Его голос затих, когда его осенила ужасающая возможность.
— Подожди. Моя мать помогла тебе и твоему отцу инсценировать вашу смерть?
Если она это сделала и заставила его винить себя за то, что с ними случилось...
— Нет, твоя мать думает, что мы мертвы, — заверила его Элеонор, прежде чем у него произошел полный нервный срыв. — И так должно оставаться. Ты не можешь ей сказать...
— Э-э, я думаю, вся эта история о том, что она стирала мои воспоминания, ясно показала, что мы с мамой не в ладах.
— Это может измениться, не так ли?
— Поверь мне, этого не произойдет. — Он видел, что она не верит, поэтому добавил: — Позволь мне сказать так. Ты же знаешь, что в некоторых историях есть суперзлодеи? Моя мать заставит выглядеть этих парней милыми и приятными. Так что в следующий раз, когда я увижу её, мы не будем болтать или обниматься. Я сделаю всё, что в моих силах, чтобы покончить с ней.
Он думал, Элеонор будет немного шокирована таким признанием.
Может быть, даже немного напугана тем, как парень открыто говорит об убийстве своей матери.
Но она посмотрела ему прямо в глаза и сказала:
— Хорошо. Чем раньше, тем лучше.
Она открыла рот для чего-то ещё, но затем покачала головой и сказала:
— Мне пора. Я здесь слишком долго.
Она собиралась вернуть ему проводник, но продолжала держать подальше от его рук.
— Прежде чем я отдам тебе это, я должна предупредить: ты никогда меня не видел. Мы не разговаривали. И ты всё ещё думаешь, что я похоронена на этом кладбище. Так же, как я никогда не видела, чтобы ты двигал что-то силой мысли или делал какие-либо другие трюки, которые, уверена, твой вид — кем бы они ни были — не хотел бы, чтобы ты раскрыл. Договорились?
— Ни за что. Ты не можешь решать, когда этот разговор закончится! Ты хоть представляешь, через что я прошёл, пытаясь узнать правду о том, что с тобой случилось? Я обошел все улицы Лондона в поисках твоего старого дома, чтобы посмотреть, не вызовет ли поход туда какие-нибудь воспоминания. Я обошел библиотеки по всему миру, пытаясь узнать что-нибудь об исследованиях твоего отца...
— Тебе нужно это прекратить! — вмешалась она. — Нет, я серьёзно. Оставь моего отца в покое, особенно его исследования.
— Почему?
Она скрестила руки на груди и отвернулась, сделав несколько вдохов, прежде чем сказать:
— Потому что... Я почти уверена, именно это его и убило.
Киф прочистил горло, чувствуя себя полным придурком из-за того, что собирался сказать. Но её эмоции были слишком запутаны, чтобы он мог их понять.
— Я хочу тебе верить, — сказал он. — Но это слегка трудно, когда в том же некрологе говорится, что ты тоже умерла, и… вот ты здесь.
— Знаю. — Она закрыла глаза, обхватив себя руками.
— Это написал мой отец.
— Я думал, ты сказала, что он умер.
— Он умер!
Слезы текли по её щекам, и она пыталась стереть их тыльной стороной ладоней, но новые продолжали сочиться вниз.
Да, он был определенно придурком.
И он был почти уверен, что если попытается обнять её, то в итоге получит кулаком по горлу.
Поэтому он сказал ей: «Мне жаль», хотя это всегда звучало так пусто.
— Ты… хочешь поговорить об этом?
Она вытерла нос и фыркнула.
— Не так уж много можно рассказать. Мой отец всегда был параноиком. Всегда готовил меня к чему-то, чего он, казалось, боялся. Но к концу он стал гораздо более странным. Начал запираться в своем офисе на несколько дней. Бродил по дому, бормоча себе под нос об источниках энергии и о том, что ему следовало бы больше времени уделять изучению геологии. И вот однажды ночью я спустилась вниз и увидела, как он крушит все свои ноутбуки и сжигает исследования в кладовке, и когда спросила его, что он делает, он схватил меня за руки и сказал, что совершил огромную ошибку, и единственный способ исправить её — исчезнуть. Он убедил, что у него есть план, который будет звучать пугающе, потому что будет означать, что нам придется начинать всё сначала с новыми именами, но я должна была ему доверять, потому что это был единственный выход, и он обещал, что расскажет мне больше, как только всё организует. — Ей пришлось несколько раз прочистить горло, прежде чем продолжить: — Три дня спустя к нам в дверь пришел незнакомец и сказал, что мой отец умер, и мне нужно уйти, чтобы люди думали, что я тоже умерла. Я подумала, это жестокая шутка, но… там было письмо от моего отца. Видимо, он передал его на случай, если что-то подобное случится.
— Что там было написано? — спросил Киф.
— Куча всего, о чем я тебе не расскажу. Но... он сделал все это. Некрологи. Могилы. Новое имя. Новый опекун. Банковский счет. Списки того, что можно и что нельзя делать, и общие навыки выживания. И он сказал мне, что я должна забыть свою старую жизнь, забыть о нем, притвориться сиротой и никогда не оглядываться.
— Я предполагаю, что скрытая камера на твоей могиле на самом деле не соответствует этим правилам, — тихо сказал Киф.
— Как и слежка за тобой — или рассказ тебе всего этого.
Киф кивнул, решив не спрашивать, зачем она это делает.
Он был почти уверен, что это была та же причина, по которой он продолжал пытаться вызвать воспоминания, которые украла его мама.
Некоторые вещи просто невозможно отпустить.
— Мне жаль, — снова сказал он ей.
— Ты продолжаешь это говорить.
— Знаю. — Киф прошелся по переулку пару раз, прежде чем сказал: — Я просто... не могу отделаться от ощущения, что сделал что-то — или, наоборот, не сделал — из-за чего я ответственен за всё это, но просто ничего не помню.
Она поправила рукава своей толстовки.
— Так вот почему ты принёс нам цветы и стоял там, рисуя в своем маленьком журнале.
Киф кивнул.
— Могу я его посмотреть?
— Набросок? Ничего особенного.
— Я всё равно хотела бы.
— Ты понимаешь, что для этого мне придется залезть в карман пальто? Я подумал, что должен упомянуть об этом, потому что действительно не хотелось бы, чтобы меня снова схватили.
Её губы дрогнули, как будто он почти заставил её улыбнуться.
— Двигайся медленно, и всё будет хорошо.
Киф потянулся к карману.
— Тьфу, ты можешь двигаться быстрее! — она проворчала, когда он задал темп чуть быстрее, чем сонный гуль.
Киф ухмыльнулся и вытащил свой серебряный журнал, потянулся к наброску могил и протянул ей, чтобы показать.
— Нет! — сказал он, когда она попыталась вырвать у него журнал. — Там много всего, чего ты не должна видеть.
Она закатила глаза и наклонилась ближе, изучая его рисунок.
— Ух ты, это... блестяще, на самом деле.
Щеки Кифа запылали.
— Почему ты так удивлена?
— Я имею в виду... это рисунок надгробий. Я думала, это будет скучно. Но мне нравится, как ты передал тени и морось. Очень... угрюмо. Прямо как ты.
— Я не угрюмый.
Она фыркнула.
— Я думаю, ты самый угрюмый парень, которого я когда-либо встречала. Самый странный, к тому же — безусловно.
Она протянула руку, нежно проводя пальцем по крошечным цветам, которые он нарисовал перед могилой ее отца.
— Думаю, мне следует поблагодарить тебя за незабудки. Меня всегда убивало, что я не могла сама посадить там цветы — или даже попросить кого-то сделать это за меня.
— Если это поможет, то именно это заставило смотрителя обратить внимание на могилы. Он следит за тем, чтобы их не забыли.
Её улыбка померкла.
— Это последнее, чего хотел бы мой отец. На самом деле...
Она схватила уголок рисунка Кифа и вырвала его из журнала.
— Эй!
— Извини! Мой отец не хотел бы, чтобы что-то подобное было «там» — ого, и он определенно не хотел бы этого, — добавила она, указывая на портрет, изображающий ее с отцом, пока Киф пытался оценить ущерб, нанесенный его журналу. Она также вырвала этот рисунок, прежде чем Киф успел убрать журнал из ее досягаемости.
— Эй, я взял за основу картинку в некрологе, который он, по-видимому, сам и написал, так что в этом плохого?
— Вероятно, не было бы ничего, если бы ты не был тем Мальчиком, Который Исчез, — возразила она. — Что, если этот журнал окажется в руках твоей мамы?
— Этого никогда не произойдет.
— Я уверена, ты хочешь, чтобы это было правдой. И я надеюсь, что это так. Но мы оба знаем, что ты не можешь этого гарантировать.
Киф нахмурился, но спорить не стал.
— Как бы там ни было, — сказала она, засовывая оба рисунка в карман своей толстовки, — ты действительно талантлив. Надеюсь, ты знаешь это. И.. ты оказал мне огромную услугу. У меня нет фотографий моего отца. Он сжёг их все, когда стирал нас из жизни. А статья в газете такая зернистая. Так что... спасибо.
— Не за что, думаю, — сказал Киф, засовывая журнал обратно в пальто.
— Подожди, а там есть что-нибудь ещё обо мне?
— Просто рисунок Британской библиотеки, но на нем нет ваших имен или чего-то еще. Я пошёл туда, чтобы посмотреть, не вызовет ли место каких-нибудь воспоминаний, поскольку в некрологе говорилось, что вы были убиты именно там.
— Ого, — пробормотала она. — Ты действительно винил себя в нашей смерти, не так ли? Почему?
Он пожал плечами.
— Трудно не предполагать худшего, когда восстанавливаешь украденные воспоминания и узнаешь, что ты доставил письмо кому-то, кто вскоре умер.
Элеонор закусила губу.
— Это было просто письмо, Киф.
— Легко говорить, когда не знаешь, что внутри, — сказал Киф, откидывая мокрые волосы с глаз. Морось превращалась в легкий дождь. — Жаль, что я не открыл тот конверт.
— И не говори. Но в этом и заключается проблема игры: что, если всё, что она делает, — это заставляет чувствовать тебя виноватым за то, что ты не можешь изменить. Лучше придерживаться фактов — так что давай повторим их, ладно? Ты был просто маленьким мальчиком, доставившим письмо. И... Я тебя не виню. Так что отпусти. Больше никаких рисунков. Никаких посещений могил. Уничтожь все остальные заметки или наброски, которые ты сделал обо мне, и двигайся дальше. Я серьёзно, Киф. Мы оба должны бросить это. Сейчас. Я собираюсь убрать камеру на кладбище, поскольку понимаю, как мне повезло, что никто не использовал её, чтобы найти меня. И мне нужно, чтобы ты мне кое-что пообещал. — Она подождала, пока он посмотрит на нее, прежде чем сказала: — Ты никому не можешь рассказать, что видел меня. Никогда. Элеонор Оливия Райт мертва. Мне нужно, чтобы ты придерживался этой истории. Если кто-нибудь узнает...
— Но это было из-за твоего отца, а не из-за тебя. Если только ты не знала, чем он увлекался...
— Я не знала.
— Ты уверена? — Его эмоции продолжали затмевать её, но он всё ещё мог чувствовать следы страха. — Ты можешь мне сказать.
— Я не знала, — настаивала она. — Ты думаешь, это будет иметь значение для твоей мамы? Ты сказал, что она суперзлодейка, верно?
— Хуже, на самом деле.
Элеонор кивнула.
— И что, по-твоему, она бы сделала, если бы узнала, что я ещё жива?
— Не знаю.
Но он не хотел узнавать.
— Я так и думала. Поэтому нам нужно упростить: ты никогда меня не видел. Я никогда тебя не видела. Если кто-нибудь спросит, я похоронена в той могиле, куда ты положил эти красивые цветы.
— Хорошо, но что, если мне понадобится тебя найти?
— Не понадобится.
— По сути, может. Моя мама пыталась завербовать твоего отца не просто так. Ты можешь быть единственным человеком, который может помочь мне выяснить, что это было.
— Нет, не могу. Я знаю, ты думаешь, что я храню всю эту информацию. Но я тоже была ребенком, Киф. И я действительно хорошо игнорировала папины теории заговора.
— И всё же ты установила камеру на своей могиле.
— Эй, попробуй завести могилу и посмотри, не любопытно ли тебе, кто приходит в гости!
— Уверен, мне было бы любопытно, но, давай, Элеонор, мы оба знаем, что ты что-то скрываешь.
— Если да, ты действительно думаешь, что убедишь меня поделиться этим, после того как я скрывалась это всё это время?
Киф вздохнул.
Она тоже.
— Послушай, — сказала она после долгого молчания, — у меня такое чувство, что ты привык работать в команде. Но это не про меня. Я работаю одна. Всегда работала и всегда буду. И, поверь мне, так лучше. Если ты всё ещё беспокоишься, что упускаешь какую-то важную тайну… сосредоточься на том, чтобы остановить свою маму. Это всё решит.
— Легче сказать, чем сделать.
— Ну... Я верю в тебя.
Слова могли бы быть поддразниванием.
Но он знал, что она имела в виду именно это.
— Так… у нас сделка? — спросила она. — Ты будешь хранить мои секреты, а я — твои?
— Полагаю, — сказал он, хотя понятия не имел, как собирается скрыть что-то настолько важное от всех.
Но ему придётся.
Если он расскажет хотя бы кому-то, это распространится.
С секретами всегда так.
— Спасибо, — сказала она, грустно улыбнувшись, но не показав ямочек на щеках. — Уверена, что это прощание. И не «Скоро увидимся». Не «До встречи». Прощание. Точка. Навсегда. Понял?
Она протянула ему проводник, когда он кивнул.
— Ладно, — сказала она, неловко махнув рукой и повернувшись, чтобы уйти.
Но она развернулась через несколько шагов.
— Хорошо, я должна спросить. Кто ты? И, пожалуйста, не говори «инопланетянин».
Киф рассмеялся.
— Ты уверена, что хочешь знать? Правда не будет звучать намного правдоподобнее.
Она задумалась об этом.
— Ты прав, — сказала она, на этот раз улыбнувшись по-настоящему — с ямочками на щеках. — Я не хочу знать.























ГЛАВА 37
— ТЫ ВЫГЛЯДИШЬ… ПРОМОКШИМ, — СКАЗАЛ АЛВАР, когда Киф попытался — и не смог — пробраться обратно в свой номер незамеченным. — Это потому, что ты стоял под дождем, грустно глядя на могилы? Или потому, что угрюмо гулял под дождем?
— Немного и того, и другого, — сказал ему Киф, поскольку это было своего рода правдой.
Ему придется привыкнуть к полуправде и неопределенным ответам, если он хочет добиться успеха.
Не то чтобы он никогда ничего не скрывал раньше, но это определенно не было обычной ложью.
Это был огромный, меняющий правила игры секрет.
Ещё больше, чем тот факт, что Алвар всё ещё жив.
И он должен был скрывать этот секрет вечно.
Ото всех.
Даже от Фостер.
Мысль обо всей лжи, которую ему придется ей сказать, заставила его почувствовать себя так, будто он проглотил корзину личинок.
Но это был единственный способ защитить Элеонор.
Честно говоря, это был единственный способ защитить всех.
Что бы ни обнаружил Итан Бенедикт Райт II, это было настолько ужасающе и опасно, что он отдал всё, чтобы скрыть это, включая свою жизнь. На самом деле, Киф задавался вопросом, не убрал ли он «Доктор» из своих некрологов — и со своего надгробия — как последний, отчаянный способ сказать: «Пожалуйста, забудьте, кем я был на самом деле, и не спрашивайте, над чем я работал!».
Киф не сомневался, что его мать сделает всё, чтобы заполучить эти исследования.
Кто знал? Может быть, именно поэтому она так старалась заставить Кифа обвинить себя в смерти Итана и Элеонор.
Может, надеялась, что он обнаружит что-то полезное в своих поисках искупления.
Если это был её план — он сработал.
Элеонор, очевидно, что-то знала.
Так что, если его мать узнает, что она жива, то развяжет совершенно новый кошмар, пока не выследит Элеонор и не узнает её секрет.
Кто знает, сколько людей пострадает в процессе?
Киф не мог этого допустить.
Ему просто нужна была надежная стратегия сохранения секретов, иначе он никогда не сможет уследить за таким количеством лжи. Его история должна звучать гладко и последовательно — и ему нужно начать рассказывать её уже сейчас, чтобы усовершенствовать каждую деталь. Иначе его очень умные, очень наблюдательные друзья когда-нибудь выяснят правду.
И он надеялся, что, если сядет на свою счастливую скамейку в парке со своим маленьким приятелем-лисом рядом, вдохновение снова придёт.
Но лёгкий дождь превратился в проливной ливень, и его плащ не выдержал.
— Хочешь поговорить о чем-нибудь? — спросил Алвар, напомнив Кифу, что он всё ещё стоит в гостиной и образует лужу вокруг себя.
— Может, позже, — сказал ему Киф. — Сейчас мне нужен душ.
— Правда? Похоже, ты уже принял душ.
— Ха-ха, — но это напомнило мне: куда бы мы ни пошли дальше, давай отправимся в солнечное место, — и не в Австралию.
Алварухмыльнулся.
— Всё ещё не простил им медведей-падальщиков, а?
— Больше из-за гигантского паука. Клянусь, я всё ещё чувствую, как эта штука ползает по мне.
Он вздрогнул и замахал руками.
Алвар рассмеялся.
— Ладно, пока никакой Австралии. Однажды мне всё равно нужно будет попробовать Тим Тэм. Ну а пока, ты уже приблизился к пониманию, куда мы направляемся? Потому что, если ты всё ещё колеблешься, у меня есть гораздо больше информации о разных вариантах блинов, которая может помочь тебе сузить этот круг. Я также подумал, что нам стоит потратить день или два и исследовать несколько разных мест, прежде чем мы остановимся на одном. Попробовать еду. Посмотреть отели. Впитать музыку и искусство. Мы ведь не так уж торопимся, верно?
— Не знаю, — пробормотал Киф.
Чем раньше он уедет из Лондона, тем легче будет притворяться, что Элеоноры нет где-то там. Он сомневался, что сможет увидеть кого-то с рыжими волосами, не подумав: «О НЕТ — ЭТО ОНА!».
— Серьёзно, Киф. Ты в порядке? — спросил Алвар, давая понять, что ему нужно научиться вести себя как обычно.
Он попытался придумать какое-нибудь оправдание своему нынешнему состоянию, а затем понял, что ему не нужно придумывать большую, сложную историю прикрытия.
Ему просто нужно было снова стать тем парнем, который вошёл в тот переулок, проведя некоторое время, разглядывая могилы, за которые он чувствовал себя ответственным, — вместо того, чтобы быть тем парнем, который вышел, будучи сбитым мёртвой девушкой.
— Это было тяжело, — сказал он Алвару. — Но... я рад, что пошел.
— Нашёл какое-то завершение? — спросил Алвар.
— Посмотрим.
Он направился в ванную и запрыгнул в душ — и, стоя в теплом паре, понял, что ему действительно нужна перезагрузка.
Способ перенастроить свою жизнь на Кифа-до-Элеоноры.
Физически.
Ментально.
Эмоционально.
И это не должно быть слишком сложно, поскольку он мог заниматься каждой областью по отдельности.
На самом деле, он начал с физической, как только высох и переоделся в любимую синюю фланелевую пижаму. Ему просто нужно было убедиться, что Элеонор не оставила синяков, и проверить одежду на наличие странных пятен от катания по грязному переулку.
Но потом он вспомнил, что ему также нужно привести в порядок свой дневник, так как кто-нибудь мог заметить недостающие страницы, хотя разрывы были довольно чистыми.
Спустя полчаса утомительной обрезки он был очень горд тем, какой безупречный вид придал переплету.
Но ему также нужно было заменить рисунок с могилами.
Он знал, что Элеонор не хотела, чтобы кто-нибудь видел это, но когда-нибудь ему придется рассказать Фостер про поход на то кладбище, и она захотела бы увидеть его набросок воспоминаний.
Поэтому он достал цветные карандаши и принялся за работу — нарисовал надгробия меньше, чем в первый раз, и на них было лучше видно захламленное кладбище. Хотелось надеяться, что так будет труднее узнать могилы, если кто-нибудь когда-нибудь туда зайдет. И он отмёл большую часть деталей, связанных с незабудками, которые он принес с собой.
Он также начал работать над ментальным компонентом своей перезагрузки, когда делал наброски, представляя, как показывает рисунок Фостер, и пытаясь придумать, что сказать.
Он скажет ей, что принес цветы, чтобы положить их у надгробий, и, вероятно, обсудит, насколько странной была эта традиция.
Может, он также расскажет ей о смотрителе, чтобы дать понять, что он был первым человеком, посетившим эти могилы.
И они всё равно смогут поговорить о том, какой грубой стратегией руководствовалась его мама, когда выбирала Итана — человека, по которому никто не будет скучать.
Он мог бы даже показать ей рисунок Британской библиотеки и сообщить, что побывал там, и это не вызвало никаких воспоминаний.
Чем меньше он редактировал правду, тем легче было бы сохранить последовательность изложения.
Но более серьёзной проблемой должна была стать эмоциональная составляющая перезагрузки, поскольку известие о том, что Элеонора всё ещё жива, изменило его отношение практически ко всему.
Так много времени в Лондоне он потратил на поиски уже не зеленой двери и попытки вызвать в памяти несуществующее воспоминание о внутренности письма. И ему нужно убедиться, что, когда он будет рассказывать об этих ситуациях, то будет похож на Кифа, который не знал, что никогда не открывал конверт, и на Кифа, который не слышал, как Элеонор сказала ему, что не винит его в случившемся.
Ему нужно было казаться грустным, расстроенным, сомневающимся в себе, отчаянным и более-чем-немного-сломленным — что не должно было быть трудным, поскольку он всё ещё испытывал все эти эмоции.
Он просто чувствовал их по другой причине.
Он ненавидел, что Элеонор была там совсем одна, прячась от мамы.
Ненавидел, что ему пришлось лгать всем, чтобы защитить её.
Ненавидел, что у него не было никаких подсказок о том, над чем работал Итан, поскольку он был уверен, что это как-то связано со Стелларлун.
Элеонор сказала, что ее отец упоминал что-то о геологии в те последние дни — и разве геология не является изучением камней?
Киф не понимал, как это может быть совпадением.
И всё же все эти фрагменты всё ещё не складывались ни во что полезное.
Поэтому трюк заключался в том, чтобы сопоставить все эти подлинные чувства с фактами, которые раньше были правдой, но теперь немного устарели, а затем поделиться только устаревшей версией истории.
Это определенно повредит его мозг.
Но Киф был уверен, что справится с этим.
Ему просто нужно будет потренироваться.
Прокручивать истории в уме снова и снова.
И ему нужно будет сделать то же самое, когда придет время скрыть тот факт, что он столкнулся с Алваром.
— Ты в порядке? — спросил Алвар, заглядывая в дверной проем. — Я думал, ты вернешься, чтобы обсудить возможные города.
— Извини, — сказал Киф, откладывая цветные карандаши. — Я хотел убедиться, что записал свои воспоминания.
Алвар кивнул.
— И я предполагаю, что ты всё ещё не хочешь говорить об этом?
— Пока нет.
Пока он не отрепетирует их ещё несколько раз.
— Ладно, тогда, думаю, я немного посплю, — сказал ему Алвар. — Уже довольно поздно. А завтра будет важный день, верно? Много упаковок и планирования. Может быть, даже совершим быструю поездку в город, о котором я как раз собирался рассказать. Я сохраню большую часть рекламы на утро. Но оставлю тебе два слова: блинчики чурро51.
Киф рассмеялся, когда Алвар изобразил, что роняет микрофон.
— Да ладно, ты же знаешь, нам нужно их попробовать, — настаивал Алвар. — Это не значит, что нам нужно переехать туда. Просто побалуем себя потрясающим завтраком! Ты заслуживаешь этого после тяжелого дня.
— Может быть, — сказал Киф, задаваясь вопросом, правильно ли поступил, когда согласился взять Алвара с собой.
Теперь, когда ему придётся так много скрывать, все будет ещё сложнее.
Но… может быть, это будет хорошей практикой.
В любом случае, это происходило.
Поэтому ему, вероятно, стоит попытаться немного отдохнуть.
Он заполз в кровать и закрыл глаза, но его мозг продолжал работать, работать и работать.
А дождь стучал, стучал, стучал — или, подождите.
Это был дождь?
Он прислушался и...
Нет — это был стук.
Он встал и надел тапочки, предполагая, что Алвар заказал свежие полотенца или обслуживание номеров, или что-то в этом роде.
Но когда он открыл дверь, то не увидел никакого персонала.
Его глаза расширились настолько, насколько это было возможно, когда он уставился на три очень промокшие фигуры.
Какая-то часть мозга узнала всех троих — но его взгляд оставался прикованным к девушке посередине, которая наблюдала за ним нервными карими глазами.
Его губы изогнулись в ухмылке, когда он прошептал:
— Фостер?






















ГЛАВА 38
ФОСТЕР ЗДЕСЬ!
Киф не был уверен, должен ли он радостно танцевать или прятаться, но прежде чем он смог решить, Фостер набросилась на него — и после веселой встречи с Элеонор Киф уже ожидал, что его впечатают в стену.
Но это оказалось Самым Удивительным Объятием-Падением Из Всех Объятий-Падений52!
Кифу даже было все равно, что её одежда и волосы были мокрыми, или что ему пришлось обнять её в ответ, не касаясь руками, на случай, если его способности не будут контролироваться так, как он хотел.
Всё, что имело значение: ФОСТЕР ЗДЕСЬ!
И она действительно была рада его видеть!
Он не мог сказать наверняка, потому что собственные эмоции затмевали всё — но то, что она продолжала обнимать его, казалось хорошим знаком. Часть его стояла бы так вечно, но его немного более практичная сторона заставила его разрушить идеальный момент и сказать:
— Эм... не то чтобы я не рад тебя видеть, Фостер, но... как ты меня нашла? Всё в порядке? А ещё: в какой момент мне нужно будет вздохнуть.
Она опустила руки и отшатнулась назад с очаровательно ярко-красными щеками.
— Извини!
— Не нужно извиняться, — заверил ее Киф, кашляя, чтобы отдышаться, когда включил свет и отошёл в сторону, чтобы впустить её. — Было такое предчувствие, что ты собираешься задушить меня, если я когда-нибудь снова тебя увижу.
Это была совершенно неправильная шутка.
Её улыбка исчезла, и она отвернулась, теребя свой плащ.
— Ты действительно не собирался возвращаться, не так ли?
Киф знал, что ему нужно всё исправить, но было трудно понять, что сказать, ведь... он всё ещё не мог почувствовать то, что чувствовала она.
Даже когда он попытался прочесть её эмоции, все, что он смог уловить, было странной, приглушенной болью.
— Я думал, что уже объяснил это, — пробормотал он, пытаясь не беспокоиться о проблемах с эмпатией. — Я не хочу оставаться в стороне. Для меня просто небезопасно находиться в Забытых городах, между мамой и… всем остальным.
— Но, похоже, теперь ты можешь говорить, не отдавая команд, — так что это большой прогресс, — напомнил ему новый голос.
Киф подпрыгнул, хотя не должен был пугаться.
Он видел, что Фостер была не одна, когда открыл дверь.
Он просто так отвлекся на все эти объятия, что забыл: Декси был там!
Как и Челкастый, который казался странным выбором для Поисковой Группы Кифа Сенсена — но он мог подумать об этом позже, потому что помнил, что Алвар был в соседней комнате, и было бы очень-очень-очень-очень-очень-очень-очень-очень плохо, если бы кто-нибудь это понял.
Он понадеялся, что Алвар был достаточно умен, чтобы оставаться скрытым.
Тем временем Киф чувствовал всеобщее ожидание, что он что-нибудь скажет.
Правильно!
Он не ответил Дексу!
— Это не такой большой прогресс, как вы думаете, — сказал он, понимая, что не может читать и эмоции Декса, поэтому понятия не имел, был ли Декс всё ещё так же расстроен, как во время их последнего разговора. — Плюс, есть ещё всё остальное, понимаешь? — добавил он, чтобы, по крайней мере, признать странность между ними.
— Я знаю, — встряла Фостер, удерживая его взгляд. — Обо всем.
У Кифа пересохло во рту.
— Декс рассказал тебе?
— Она догадалась сама, — объяснил Декс. — Я никому не рассказал.
Киф нахмурился, глядя на Челкастого.
Тэм пожал плечами.
— Я отлично справляюсь с незнанием. Не стесняйся хранить все свои секреты при себе.
— Идет! — сказал Киф, прежде чем повернуться к Дексу, желая убедиться, что с ним все в порядке. — Эм... как твоя семья, кстати?
— Все так же. — Декс снова взглянул на Челкастого, и парень, наконец, понял намек и отошел к окнам в дальнем углу комнаты. Но Декс все равно понизил голос, когда сказал Кифу: — Ты же знаешь, что случившееся — не твоя вина, верно? У меня было много времени, чтобы подумать об этом, и я понял... ты ничего не изменил. Всё именно так, как и должно было быть.
Киф хотел схватить эти слова и обнять их.
Но он не был уверен, были ли они правдой теперь, когда он знал, что может активировать способности.
— Да, но...
— Нет, — прервал его Декс. — Нет никаких «но». Я не говорю, что тебе не нужно научиться контролировать эту способность — и чем меньше эльфов знают об этом, тем лучше. Но я не думаю, что тебе нужно скрываться.
— Тем более, что ты уже достиг большого прогресса в контроле команд голосом, — добавила Фостер. — Если ты смог это сделать, я уверена, сможешь контролировать и остальное.
Киф провел рукой по волосам, желая разделить её уверенность.
Но он начал беспокоиться, что вся эта визуализация, которую он сделал, ухудшила его способности, а не улучшила.
Например... он видел милую маленькую складку между её бровями — но не мог почувствовать, означала ли она Я серьёзно! или Я действительно напряжена! или Как я выгляжу такой милой, когда волнуюсь?
Он вздохнул.
— Просто... Трудно сказать, действительно ли я контролирую команды или только так думаю, потому что...
— Потому что? — надавила Софи.
— Не знаю.
Он попытался наскрести внятное объяснение, но его мозг был слишком занят, выкрикивая миллион НЕ.
Не упоминай, что можешь исцелять способности.
Не упоминай Алвара.
Определенно не упоминай ничего об Элеонор.
Так что он мог сказать?
— Может быть, мой мозг инстинктивно понимает, что контролировать людей было бы кошмаром, — выпалил он, а затем захотел себя ударить, потому что это даже неправда!
Но слова уже были там, так что лучшее, что он мог сделать, — это просто сменить тему.
— Клянусь, чем дольше я здесь, тем меньше смысла в их мире. Знаете, у них есть еда под названием «Пузырь и скрип», но в ней нет пузырьков и определенно нет скрипа? И даже не заставляй начинать рассказывать о том, как они всё украшают. — Он обвел руками апартаменты. — Что со всеми этими цветами? Вазы с ними. Картины. Резьба с ними. Даже подушки, занавески и одеяла. Я думаю, люди более одержимы цветами, чем эльфы блёстками.
Он серьёзно рассуждал об украшении?
Видимо, поскольку Фостер сказала ему:
— Большинство мест не украшены так. И это напомнило мне... э-э... как ты смог позволить себе остаться здесь?
Киф попытался придумать лучший способ объяснить это — затем понял, что, вероятно, должен придерживаться той же истории, которую рассказал Алвару, поскольку тот, скорее всего, подслушивал.
— Технически, за это платит Дорогая Мамочка, — сказал он, добавив ухмылку, чтобы точно убедить всех. — Я обыскал её шкатулку с драгоценностями в Канделшейде, прежде чем уйти, и то, что я взял, стоило кучу человеческих денег.
К счастью, все выглядели впечатленными, но затем Фостер включила логичную сторону и начала спрашивать что-то вроде:
— Как ты узнал, где это продать? И разве в отелях не требуют какого-то удостоверения личности, прежде чем заселить в номер — особенно в такой?
— Было много проб и ошибок, — сказал Киф, пытаясь перенаправить разговор. — Мне потребовалось несколько дней непрерывных световых прыжков, чтобы найти ту грань на проводнике, которая перенесла меня в Лондон. А потом я просто бродил вокруг, пытаясь разобраться, как всё работает, — и понял, что всё дело в том, кого ты знаешь. Задавай правильные вопросы, заводи правильных друзей...
— Друзей? — перебил Фостер. — У тебя здесь есть друзья?
Отлично, и зачем он это сказал?
Теперь Декс выглядел очень любопытным, а Фостер...
Она была расстроена?
Или, может быть, ей было больно.
Все, что он знал наверняка, — это что будет плохо, если они узнают, что он говорил об Алваре.
Это именно тот тип оплошности, которого ему нужно было избежать.
— Давайте просто скажем, что мне немного помогли, и оставим всё как есть, ладно? — попросил Киф.
Он мог сказать, что у Фостер всё ещё было минимум сто миллиардов вопросов, поэтому добавил:
— Я обещаю, что когда-нибудь расскажу вам всё о моих приключениях в Человеколяндии, включая особенно потрясающий анекдот с участием гигантского паука и ужасной пасты под названием Веджимайт.
По крайней мере, это вызвало улыбку.
И, ого, теперь ему придется поделиться своим унижением — и он мог бы легко рассказать эту историю, не упоминая Алвара.
Ему просто нужно было привыкнуть стратегически подбирать слова.
— Но прямо сейчас, — сказал он, понимая, что безопаснее заставить говорить их, тем более, им предстояло многое объяснить! — Мне кажется, я был очень терпелив, ожидая, когда вы расскажете мне, почему оказались здесь — насквозь промокшие, посреди ночи — и как нашли меня, когда я действительно хорошо постарался оставаться незамеченным. Мне также хочется узнать, как вам удалось бросить Гигантора ради этого маленького приключения, поскольку, предполагаю, была довольно эпичная борьба.
— Это действительно длинная история, — заверила Фостер с немного самодовольной улыбкой, которая заставила его сердце замереть.
Он любил, когда Мисс Ф. гордилась собой.
— Ну, тогда, думаю, хорошо, что в моей комнате есть все эти стулья! — Он обвел руками гостиную. — Предупреждаю: они не так удобны, как должны быть. Ничего не так, честно говоря. Я бы все отдал за кровать, сделанную гномами. И, может быть, кусочек маллоумента. О, и несколько бутылок Молодости! Человеческая вода ужасна. Я не могу решить, она на вкус как ноги или грязные камни. Может, нам как-нибудь провести дегустацию и проголосовать? У меня куча бутылок.
— Вообще-то, — сказал Челкастый, возвращаясь, как темное облако, готовое обрушить тонну дождя на их веселую беседу, — что нам следует сделать, так это избавиться от твоего трекера.
Киф взглянул на Фостер, надеясь, что она покачает головой и скажет ему: «Не волнуйся, это не то, чем кажется».
Но она вся побледнела и стала серьёзной.
Декс закатал рукава.
И Челкастый смотрел на него с чем-то, что выглядело раздражающе похожим на жалость.
— Эм... у меня есть трекер? — переспросил он, давая им ещё один шанс отрицать это.
Никто из них не стал.















ГЛАВА 39
У НЕГО БЫЛ ТРЕКЕР.
Эти слова снова и снова прокручивались в голове Кифа вместе с миллиардом вопросов, таких как…
— Как? И, что более важно, от кого? И еще: пожалуйста, скажите, что для избавления от него мне не придется расплавлять кожу! — умолял Киф.
— Никакого расплавления кожи, — пообещала Фостер, глядя на него широко раскрытыми нежными глазами, что немного успокоило его панику, пока она не разрушила это, добавив: — Но Тэм прав — нам следует начать работать над этим немедленно. Есть какие-нибудь идеи, что тебе понадобится, Тэм? Может, ему прилечь, сесть или…
— Ого, что сейчас будет делать Челкастый? — вмешался Киф. — Потому что в последний раз, когда он использовал один из своих маленьких теневых трюков, я оказался почти мёртв и проснулся с кучей новых странных способностей — и я не виню тебя за это, — пояснил он, поскольку Тэм на самом деле выглядел немного виноватым.
Киф никогда не был поклонником этого парня, — но он это понимал, что в тот день у Тэма действительно не было выбора.
— Я сам просил тебя сделать это, помнишь? — сказал он, ожидая, пока Тэм расслабится, и добавил: — Но это не значит, что я готов повторить процесс.
— Понимаю, — заверил его Тэм, и это прозвучало так, словно он действительно так думал. Он даже откинул назад челку и посмотрел Кифу в глаза, когда сказал: — Но сейчас всё будет по-другому. Я не направляю в тебя поток теней, а просто вытягиваю его.
Киф скрестил руки на груди.
— Да-а-а-а-а-а, только… звучит ничуть не лучше.
И стало намного хуже, когда ему пришлось выслушивать очень запутанные объяснения о чём-то, что называется рябью.
Затем Декс начал рассказывать о каком-то особом Шаре-шпионе, который смастерил, и о том, что в следующий раз нужно будет убедиться, что он предупредит их о погоде, чтобы не промокнуть, а Киф слушал вполуха, ведь его мозг был зациклен на странном трекере, который был у него внутри всё это время, пока он думал, что прячется.
— Итак... — сказал Киф, изо всех сил стараясь не нервничать, но чувствовал, что вот-вот сорвется. — Ты хочешь сказать, что Финтан заставил Амбер добавить в мою еду жуткие тени и переместить их в сердце, а затем моя мама украла его специальный Шар-шпион, так что теперь может найти меня в любое время, когда захочет, и появиться у моей двери, как это сделали вы?
— Ну, ей пришлось бы ждать одиннадцати, но… да, — признался Декс.
Киф рассмеялся — таким визгливым смехом, в котором не слышалось веселье.
Но…
Очевидно, он мог попасть в засаду в любой день, в любом месте, независимо от того, какие меры предосторожности предпринял.
И каждый человек, который находился рядом с ним, был в опасности.
Включая Элеонор.
— Знаете, — пробормотал он, — иногда я думаю: «Конечно, я уже нашёл все те извращенные способы, которыми моя мама и её жуткие маленькие приспешники манипулировали моей жизнью». Но НЕТ! Всегда есть ещё один забавный сюрприз, который только и ждет, чтобы его обнаружили! Кто-нибудь хочет угадать, что будет в следующий раз? Может быть, в моих глазных яблоках спрятаны световые лучи, которые позволяют ей видеть всё, что вижу я! Или технопат Незримых сделал какое-то крошечное подслушивающее устройство, спрятанное в одном из моих зубов! Думаете, они слышат, как мы сейчас разговариваем?
— Сомневаюсь, — произнёс Декс. — Зубы были бы ужасным местом для скрытия подслушивающего устройства — пришлось бы каждый раз слышать, когда кто-то жует, или... — Его голос затих. — Извини, ты имел это в виду гипотетически, не так ли?
— Грустно то, — сказал Киф, — что мы, вероятно, должны относиться к этим идеям как к настоящим возможностям. В моем сердце буквально спрятана штука, отслеживающая теневую рябь!
— Ненадолго, — пообещала Фостер.
Киф хотел бы дотянуться до её руки, чтобы проверить, чувствует ли она хоть часть той уверенности, которую показывала, — но это было бы небезопасно с его способностями.
К тому же, он не знал, захочет ли она, чтобы он сделал что-то подобное, после прочтения того письмо.
Поэтому он вздохнул и сказал:
— Ну... Думаю, чем скорее мы избавимся от этого, тем лучше.
Он начал расстегивать свою пижамную рубашку.
— Э-э, что ты делаешь? — спросил Челкастый.
— Ты же сказал, это у меня в груди, верно?
— Да, но я провожу теневой поток через кожу, кости и мышцы, поэтому смогу протянуть его и через небольшой кусочек ткани, — напомнил ему Тэм.
— Полагаю, это весомый довод, — сказал Киф, опуская руки.
Он пытался убедить себя, что, по крайней мере, не снял рубашку полностью — особенно перед Фостер.
Но его всё ещё тянуло зарыться в подушках и спрятаться.
— Так... мне сесть? Прилечь? Немного потанцевать? — спросил он, надеясь, что шутка скроет хотя бы часть его смущения.
— Сесть, возможно, разумнее, — ответил Тэм, и Киф плюхнулся на ближайший стул, наконец рискнув взглянуть на Фостер.
— Нервничать — нормально, — сказала она ему, потянувшись к его руке, но остановившись — а затем уставившись на него с морщинкой между бровями, которая становилась всё глубже и глубже, и глубже.
Он мог сказать, что в её голове происходит какое-то серьёзное эмоциональное смятение, но всё ещё не мог прочитать ни единого чувства.
Она беспокоилась о нём?
Раздражалась, что застряла там, помогая с этим, когда у нее были гораздо более важные дела?
Или ей просто было неловко из-за его признания?
Как бы то ни было, она так отвлеклась на шум в голове, что совершенно пропустила вопрос Тэма.
— Ты с нами, Фостер? — поддразнил Киф, пытаясь вывести её из этого состояния. — Тэм спросил, не хочешь ли ты улучшить его.
— Ой! Простите. — Софи спрятала пылающие щеки за мокрыми волосами. — Как тебе удобнее, — сказала она Тэму.
— Наверное, это хорошая идея, — решил он. — Поскольку я не совсем уверен, что надо делать.
— Просто чтобы ты знал, я абсолютно спокоен, — сказал Киф, надеясь, что это прозвучит как шутка.
Но все начинало слишком сильно напоминать ему о Лоамноре.
— Это будет быстро, — пообещал Тэм. — Наверное.
Он потянулся к руке Фостер.
— Секунду. — Она закрыла глаза и медленно вздохнула, прежде чем кивнуть.
По-видимому, этого было достаточно, чтобы включить её усиление.
— У тебя неплохо получается, — заметил Киф, стараясь не чувствовать слишком большую зависть. — Может, ты научишь меня некоторым своим трюкам по контролю способностей.
— Конечно, если хочешь.
Она пожала плечами и закатила глаза, и Кифу пришлось сдержаться, чтобы не закричать: «СЕРЬЁЗНО — ЧТО ТЫ ЧУВСТВУЕШЬ ПРЯМО СЕЙЧАС?».
Он определенно не был поклонником этой новой эмоциональной неизвестности.
— Готов? — спросила Фостер, взяв Тэма за руку, когда тот кивнул.
— Вау, — выдохнул Тэм. — Я забыл, насколько это напряженно.
—Именно так Фостер действует на людей. — Киф ухмыльнулся, надеясь, что скрыл этим новую волну ревности, которая обрушилась на него.
Конечно он не беспокоился о взаимоотношениях между Фостер и Челкастым, — но не мог полностью исключить это.
В основном он просто хотел иметь возможность держать её — или кого-либо ещё, — за руку, не беспокоясь о том, что может ощутить или активировать в них.
Но, вероятно, ему следовало бы сосредоточиться на жутком шёпоте Челкастого, который он издавал, начиная использовать свою способность.
Его брови были сведены вместе, и он сжимал пальцы, будто хватал то, что видел только он.
— Ладно. Думаю, я знаю, как освободить тьму, — пробормотал Тэм. — Возможно, ты почувствуешь небольшое натяжение.
«Небольшое» было явным преуменьшением.
Тэм странно взмахивал рукой в странной последовательности, словно играя в перетягивание каната, и Киф дернулся вперед, испуганно вскрикнув от боли, пронзившей его ребра.
Крошечный сгусток тьмы вырвался из груди и завис в пяти футах перед ним, пока боль медленно утихла.
— Немного грустно, что это не входит даже в пятерку моих самых странных переживаний, — сказал Киф, потирая грудь и щурясь на тёмное облако.
— Больно? — спросила Фостер.
— Уже нет. Но этот рывок был похож на пинок под ребра.
— Извини, — пробормотал Челкастый. — Я боялся, что, если буду действовать медленно, боль затянется.
— Скорее всего, так и было бы. Всё хорошо — спасибо тебе за... э-э-э. Не могу придумать нормального способа сказать: «Спасибо, что вытащил этот странный трекер из моего сердца», — признался Киф.
Тэм сверкнул одной из своих угрюмых ухмылок:
— Не за что.
— Ты уверен, что всё получилось? — спросила Фостер, опередив Кифа с вопросом.
Тэм кивнул и подозвал поток теней поближе, позволив ему зависнуть у него над ладонями.
— Что ты собираешься с этим делать? — спросил Декс.
— Понятия не имею, — признался Тэм. — Вероятно, он испарится, если я ослаблю хватку, но есть шанс, что Амбер сделала с ним что-то, что сделает его громоздким.
— О-о-о, знаю! — Киф вскочил и помчался к мусорному ведру, возвращаясь с пустой бутылкой из-под воды. — Замани его туда. Затем это отправится на переработку, и если трекер каким-то образом всё ещё работает, он может привести мою маму к большой куче мусора.
— Подходит, — сказал Тэм, забирая у него бутылку и наполняя облаком тьмы, прежде чем запечатать.
Киф позвонил на стойку регистрации и закопал бутылку на дно мусорного ведра, прежде чем оставить его в холле для уборки.
Затем он плюхнулся обратно на диван, делая вид, что не сходит с ума, но не смог перестать думать о том, что мама могла подстеречь его в любой день, когда бы захотела.
Это означало, что она ждала подходящего момента.
И хотя трекер исчез, Киф сомневался, что это остановит ее.
У нее всегда был запасной план.
— Ита-а-а-а-к, — медленно сказал он, — означает ли это, что вы готовы рассказать остальное? И не хмурь брови в замешательстве, Фостер. Вы рассказали мне о трекере, но удачно упустили, как наткнулись на кучу очень специфической информации о ряби, одиннадцати часах и изменении Шаров-шпионов. Выкладывайте — что происходит? Чем сейчас занимается моя дорогая мамочка?
— Честно говоря, мы не уверены, — сказала Фостер, помедлив секунду, прежде чем опуститься в кресло напротив него и рассказать о тонне воспоминаний, которые они нашли в тайнике Кенрика.
А также о каком-то Элизиане — и обо всех тупиках, в которые они попадали, пытаясь выяснить, чем это было.
Чем больше она говорила, тем больше Киф не мог решить, чувствовал ли он себя брошенным или впечатленным тем, как усердно все работали.
А когда она поделилась забавной историей о воспоминании, которое восстановил его отец, — и о возможности третьего шага Стелларлуна, — Кифу захотелось засунуть голову в подушку и кричать, кричать и кричать.
Но времени на эту вечеринку жалости не было, ведь Фостер приберегла самые страшные вещи напоследок.
Они встретились с Незримыми.
И на этой встрече Веспера предложила сформировать временный союз и объединиться против его матери, потому что всем хотелось остановить её, так что они могли бы работать вместе.
Киф подождал, пока Фостер закончит объяснять всё это безумие.
Затем он вскочил на ноги, борясь с желанием схватить свои вещи и убежать в самый дальний человеческий город.
Вместо этого он медленно пересек комнату и остановился перед креслом Фостер, желая, взять её за руки — но плечи были в большей безопасности, так как были покрыты несколькими слоями ткани.
Он положил одну руку на каждое плечо, издав хлюпающий звук, когда его пальцы коснулись её промокшей накидки.
Он подождал, пока она посмотрит на него, прежде чем сказать:
— Пожалуйста, скажи, что ты не согласилась на этот ужасный план. Я знаю, что ты королева огромных рисков, но...
— Я не согласилась, — заверила его Фостер. — Мы найдем Элизиан самостоятельно.
Киф кивнул и отступил назад, пока она объясняла, что Вайли пытается найти звездный камень, и как она была убеждена, что они смогут видеть сквозь иллюзии.
Затем вмешался Декс, сказав, что у него есть планы на устройство, которое разделит лучи света и поможет им.
Киф позволил им закончить, наблюдая, как дождь струится по одному из окон.
— Мы будем осторожны, — пообещала Фостер. — И как только мы получим этот источник энергии...
Киф повернулся к ней лицом, больше не в силах молчать.
Она говорила о камнях.
Вероятно, о тех же камнях, которые Итан Бенедикт Райт II хотел защитить и погиб, пытаясь.
— Ты должна уничтожить их, Софи! — Киф надеялся, что использование ее настоящего имени докажет, насколько он серьёзен. — Я серьёзно. Мне нужно, чтобы ты выслушала меня. Если ты действительно найдешь Элизиан и отследишь эти особые светящиеся камни — или что бы это ни было — ты должна уничтожить их. Иначе все придут за тобой. Совет. Незримые. Моя мать. Кто знает — может, вмешаются даже другие виды. Похоже, тролли определенно так сделают. И нет никакого способа, которым ты сможешь защитить их. Поэтому тебе придется его уничтожить. Иначе ты подвергнешь себя — и всех, кто тебе дорог, — большей опасности, чем когда-либо прежде. И сила, скорее всего, всё равно окажется не в тех руках.
— Нет, этого не произойдет, — возразила она. — Я спрячу...
— И они начнут причинять боль тем, кого ты любишь, пока не скажешь им, где это, — настаивал он, снова подходя к ней и беря за плечи. — Ты знаешь, что я прав.
Она покачала головой, выдерживая его взгляд, и пробормотала:
— Дело в том, что... тебе это может понадобиться.
И вот она.
Настоящая причина.
Она была готова пойти на все эти огромные риски... ради него.
Он улыбнулся этому — хотя ему снова хотелось кричать в подушку.
— У меня было предчувствие, что ты это скажешь, — тихо сказал он. — И я ценю это — ты даже не представляешь, насколько. Никто никогда не пытался заботиться обо мне так, как ты, и.. — Он начал говорить что-то еще, но передумал, глубоко вздохнул и добавил: — Но это больше, чем я, Софи. И больше, чем ты. Больше, чем все. Поэтому мне нужно твоё обещание, что, если ты приблизишься к этому источнику энергии, то сделаешь всё возможное, чтобы уничтожить его.
— Хорошо. Обещаю.
Она действительно была ужасной лгуньей.
Даже не имея возможности читать её эмоции, Киф мог сказать, что она не сдержит это обещание.
Что означало внезапную смену планов, хотя у него едва было время всё обдумать.
— Очевидно, ты всё ещё не усвоила, что нельзя лгать эмпату, — сказал он, чувствуя, как губы изгибаются в улыбке при осознании того, что он собирался сделать. — Так что, думаю, у меня остаётся только один вариант.
— Подожди, куда ты идешь? — спросила она, когда он направился в свою спальню.
— Забрать свои вещи. Я иду с вами.













ГЛАВА 40
— ОГО, Я ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ЭТО ДЕЛАЮ? — спросил Киф, шаря по своей комнате и торопливо кидая в свою новую дорожную сумку все человеческие закуски и сувениры, которые накопил, — плюс журналы, альбом для рисования и карты.
Говорил он тихо, надеясь, что никто не услышит, как он сомневается в решении, — особенно потому что он не собирался менять его.
Он не мог.
Но, ВАУ, всё произошло так быстро!
Пару часов назад он выяснял, в какой человеческий город хочет переехать — с Алваром Вакером из всех людей — и пытался подготовиться к будущему, полному неловкой лжи.
А теперь...
Фостер была там — вместе с Дексом и Челкастым.
Из его груди вырвали какой-то странный теневой трекер, ведь мама всегда опускалась на новый уровень жути.
И он направлялся обратно в Забытые города.
Не то чтобы он не доверял своим друзьям — или думал, что они не смогут справиться с этим новым ужасающим проектом без его помощи.
Честно говоря, им, вероятно, было бы лучше без него.
Но... ему нужно убедиться, что они не пойдут на огромный ненужный риск, пытаясь исправить его.
Даже если был третий шаг Стелларлуна.
Даже если способности никогда не будут работать правильно без него.
Ничто не стоило тех кошмаров, которые могли бы случиться, если бы этот ужасный новый источник энергии попал в чужие руки.
А поскольку он будет тем, кто больше всего пострадает от его уничтожения, то должен быть и тем, кто его уничтожит.
Он просто хотел иметь больше времени для придумывания осторожных ответов, которые ему понадобятся, чтобы защитить все новые секреты — особенно учитывая те промахи, которые он уже совершил.
И было бы неплохо сначала получить полный контроль над своими новыми способностями.
А также иметь какую-нибудь эльфийскую одежду, чтобы переодеться, но он оставил тунику и штаны, в которых сбежал, в хижине своего отца, так как они были мокрыми и грязными после той катастрофы на лодке.
Поэтому, очевидно, он вернется в Забытые города в паре темных джинсов и своей любимой синей толстовке с капюшоном.
Но, честно говоря? Это на самом деле казалось подходящим.
Небольшое доказательство того, что он уже не тот парень, которым был, когда сбежал.
В конце концов, он больше не был так напуган.
Он также узнал несколько трюков.
И... у него было гораздо больше секретов, — и скрывать их станет одной из самых сложных задач, которые ему когда-либо придется делать.
Может, поэтому он упаковал оставшуюся человеческую одежду, просто на всякий случай.
Вероятно, для всех будет безопаснее, если он останется до момента уничтожения источника энергии, а затем исчезнет — по крайней мере, пока бы не пришло время для финальной схватки с Дорогой Мамочкой.
И тогда ему не пришлось бы всё время лгать.
Но...
Он был почти уверен, что никто не простит его, если он снова сбежит.
На самом деле, было не совсем ясно, простили ли они его в этот раз.
Он был абсолютно не в восторге от того, что не может читать эмоции Фостер — особенно потому, что, как оказалось, она на самом деле довольно хорошо скрывает то, что чувствует.
Он всегда думал, что может прочитать все её внутренние переживания по маленьким складкам и морщинкам вокруг глаз и на лбу — но, видимо, он полагался на атаку чувств Фостер гораздо больше, чем думал.
Или... она сейчас очень старалась держать свои эмоции под контролем.
И если это так… это были плохие новости для его полного надежд сердца.
Она точно знала, что он чувствовал — больше никакого Великого Забвения Фостер.
Если она пыталась скрыть свои эмоции, это, вероятно, означало, что она не чувствует того же.
И это нормально.
Он всегда знал, что она заслуживает большего.
Но, ух ты, как же это было больно.
Киф опустился на кровать, уставившись на крошечного плюшевого эльфа, которого он купил ей, размышляя, стоит ли вообще брать его с собой.
— Просто возьми, — сказал ему бестелесный голос Алвара с другой стороны комнаты. — Ей понравится.
Киф едва сдержал крик.
— Э-э, как долго ты там? — прошептал он.
— Достаточно долго, чтобы увидеть кучу надутых губ, — сказал Алвар и, пропадая на ходу, подошёл к окну. — И я подумал, ты там убеждаешь себя, что не следует приносить этот очаровательный подарок, ведь думаешь, что ей будет лучше с моим братом или кем-то еще. Поэтому решил, что это хорошее время для появления и крика: нет! Фитц — эгоистичный сноб с ужасным характером, и он никогда не будет относиться к ней так, как она заслуживает.
— Ты просто ненавидишь своего брата.
— Я и не отрицаю. Но также совершенно очевидно, что она была бы намного счастливее с тобой. И знаешь что? — Он на цыпочках прошел через комнату и прошептал: — Она тоже начинает это понимать.
Киф повернулся, проверяя дверь спальни и убеждаясь, что она закрыта — было приятно, что он мог слышать телевизор в гостиной и много смеха. Он понадеялся, это означало, что никто не подслушивает.
Алвар, должно быть, понял его беспокойство, потому что снова исчез.
Но не ушел.
— Я видел, как она тебя обняла, — прошептал его голос. — И все эти хитрые взгляды, которые бросала, когда думала, что никто не видит. Вы оба не уверены в себе и ужасно разбираетесь во влюбленностях, так что, вероятно, вам двоим потребуется немного больше времени, чтобы синхронизироваться. Но не сдавайся! Я гарантирую, что Команда Сокиф победит.
— О нет, — пробормотал Киф, ненавидя свои краснеющие щеки, когда Алвар начал издавать звуки поцелуев.
Он снова взглянул на дверь.
Затем засунул игрушку эльфа в свою сумку.
— Хорошо. — Алвар прочистил горло пару раз, прежде чем сказать: — Так... у тебя сегодня длинная ночка.
— Да... — Киф повозился с молнией на своей толстовке. — Я так понимаю, ты всё слышал?
— Ага. Подумал, стоит убедиться, что они здесь не для того, чтобы схватить меня и утащить в эльфийскую тюрьму.
— Я бы не позволил им, — пообещал Киф. — Имею в виду, они здесь не для этого. Но… если бы это было так, я бы позаботился о том, чтобы ты смог сбежать. Я также не собираюсь говорить им — или кому-либо ещё — что видел тебя, или что ты жив.
— Наверное, это умно, поскольку я уверен, они не будут рады услышать, сколько времени мы провели вместе.
— И правда, — согласился Киф. — Но… они ошибаются. И, если это имеет значение… я рад, что мы столкнулись.
Алвар показался достаточно надолго, чтобы широко улыбнуться.
— Посмотрите-ка. Я прошёл твой маленький тест.
— Прошёл, — признал Киф. — Ты определенно доказал, что хочешь нормальной жизни. Просто не забывай, что мы все настолько хороши — или плохи, — насколько хорош наш следующий выбор. Я доверяю тебе. Не заставляй меня сожалеть об этом.
— Это твой способ сказать, что будешь следить за мной? Ну, после того, как окончательно бросишь меня.
— Я...
— Расслабься. — Голос Алвара поплыл к окну, будто он собирался посмотреть на дождь. — Я знал, что ты в конце концов вернешься. Просто с нетерпением ждал возможности разделить ещё несколько блинов, прежде чем ты уйдешь — особенно те чурро. Упустить их будет действительно жаль.
— Согласен, — ответил Киф.
— Но… Я понимаю, ладно? Ты должен быть со своей девочкой. И со своими друзьями. И я надеюсь, ты заставишь свою маму заплатить за то, что она засунула тебе в грудь этот жуткий теневой трекер. — Он снова показался и добавил: — Кстати, я не знал об этом. Если тебе интересно.
— Я понял это, — тихо сказал Киф. — Иначе ты бы не держался рядом со мной.
— Я бы не стал. На самом деле, первой мыслью, когда я увидел, как из тебя вытекает тьма, было «Уберите подальше от меня эту штуку!». Хотя твоя мама явно чего-то ждет. — Он снова исчез перед тем, как сказал: — Ты правильно поступил, решив вернуться и попытаться понять её намерения, и, надеюсь, взять всё под контроль быстрее неё. Я также не могу не заметить, что моя маленькая подсказка «камни» больше не выглядит такой бессмысленной.
— Не выглядит. Предоставь Дорогой Мамочке придумывать самые странные планы на свете. Хотя, возможно, именно поэтому она и побеждает.
— У неё было немало побед. Но ты можешь победить её, Киф. Ты должен в это поверить. Ты сильнее и умнее, у тебя гораздо лучшие союзники и волосы намного лучше.
— Именно волосы на самом деле определяют победу, да? — согласился Киф.
— Безусловно.
Улыбка Кифа угасла.
— Но… что насчёт тебя?
— Я не могу пойти с тобой, — сразу же сказал Алвар.
— Да, знаю. Не собирался спрашивать. Я могу вернуть тебя обратно в твой город, если хочешь, — но мне придется дождаться ночи, иначе они поймут, что я куда-то прыгнул, потому что снова появлюсь у той башни с часами. Я уверен, что смогу улизнуть после того, как все лягут спать, если ты этого хочешь.
Алвар снова стал видимым.
— Думаю, это сработает. Но на самом деле я думаю, что попробую попутешествовать на этих человеческих поездах, особенно теперь, когда я могу исчезнуть и не беспокоиться о паспорте. Может, я совершу… тур «Блины мира»! Знаешь, сосредоточусь на важных вещах.
Это действительно звучало потрясающе — и гораздо веселее, чем всё то, чем собирался заниматься Киф.
Но… это было не ради веселья.
По крайней мере, для него.
— Эй, Сэр Серьезное Лицо, — сказал Алвар, — Я знаю, что ты будешь скучать по мне...
— Буду, — вмешался Киф. — Поверь, я удивлён этим больше, чем кто-либо другой. Но прощаться странно. Тем более, что у меня нет способа снова тебя найти.
Алвар пожал плечами.
— Не знаю. Мы оба много времени проводим в библиотеках. Может, это отличное место для проверки — знаешь, если тебе когда-нибудь понадобятся рекомендации по закускам. Или ты захочешь отвезти меня за тем Тим Тэмом, ведь это теперь твой должок. Особенно, если библиотека находится в городе, известном удивительными блинами.
Киф ухмыльнулся.
— Приятно знать.
Он снова взглянул на дверь.
— Тебе, наверное, стоит идти, — сказал Алвар, проследив за его взглядом. — Они могут начать задаваться вопросом, почему ты так долго складывал вещи в дорожную сумку.
— И правда. — Киф положил драгоценности своей матери, но оставил пару самых больших, блестящих украшений для Алвара, на всякий случай.
Он также оставил ему деньги.
— О, и я не собираюсь выписываться из этой комнаты, — сказал ему Киф. — У них есть моя карта в файле, так что ты можешь оставаться здесь столько, сколько нужно. Закажи обслуживание в номере, сколько захочешь.
Алвар ухмыльнулся.
— Я так и планировал. Но мне кажется, я должен отплатить тебе за щедрость. Так что, как насчет того, чтобы я дал тебе один последний блестящий совет, прежде чем ты пойдешь делать все свои геройские штучки?
— Ты ведь скажешь его независимо от того, хочу я или нет, верно? — спросил Киф.
— Ещё бы, — согласился Алвар. — Мне подождать, пока ты возьмешь свой альбом для рисования, чтобы записать это?
Киф закатил глаза.
— Думаю, ясмогу это запомнить.
— Будем надеяться. — Он выдержал взгляд Кифа и сказал: — Перестань сомневаться в себе. Ты сможешь справиться со всем, что тебе предстоит пережить.
— Посмотрим.
— Серьёзно, Киф. У тебя всё получится. Тебе просто нужно верить.
Он снова исчез, и что-то в его взгляде подсказало Кифу, что это был последний раз, когда он его видел — по крайней мере, пока.
Только время покажет, изменится ли это.
Тем временем Киф перекинул свою дорожную сумку через плечо.
— Думаю... Я наконец-то готов.
Он не был уверен, к чему.
Но в этом-то и был смысл, не так ли?
Он бросил последний взгляд на свою шикарную человеческую спальню, прежде чем направиться к двери и сказать:
— Ладно. Давайте сделаем это!










И СНОВА ПРИВЕТ, ДОРОГОЙ ЧИТАТЕЛЬ!
Я не уверена, вернулся ли ты сюда, потому что был хорошим маленьким-последователем-правил, который начал с первой страницы и прошел с Кифом через все его человеческие приключения (и узнал некоторые из его многих секретов!) — или ты сразу перешел к концу, потому что тебе не терпелось добраться до этой сцены.
В любом случае...
ДА, КОГДА ТЫ ПЕРЕВЕРНЕШЬ СТРАНИЦУ, ТО НАЙДЕШЬ ПЕРЕСКАЗ 42-Й ГЛАВЫ ИЗ СТЕЛЛАРЛУНА ОТ ЛИЦА КИФА!
(И если ты не знаешь причину такого волнения, тебе, возможно, следовало бы прекратить чтение ПРЯМО ЗДЕСЬ, потому что, знаешь ли... СПОЙЛЕРЫ!)
Я знала, как только решила написать Распутанное, что одной из самых больших реакций фанатов будет что-то вроде: «Ура, мы собираемся прочитать ЭТУ СЦЕНУ, рассказанную Кифом!!!». Но я также знала, что Кифу на самом деле нужно было рассказать «свою» историю с момента, когда он сбежал (в конце Открытого) до момента, когда Софи, Декс и Тэм нашли его в Лондоне. Все, что он делал после этого, было освещено в остальной части Стелларлун (и, конечно, история продолжится в 10 книге...).
Поэтому я написала Распутанное так, как это было нужно, потому что я всегда доверяю истории в первую очередь, но затем мне пришлось включить эту бонусную главу в конце, ведь я люблю вас всех слишком сильно, чтобы разочаровывать.
Итак, без лишних слов, я даю вам щедрую дозу СОКИФА!!!
Приятного прочтения!
(И обморока!)
хoxo


ВСЁ
— ЭЙ, БЛЕСТЯЩАЯ ПОПКА… МОЖНО задать тебе вопрос? — сказал Киф, глядя в жуткую черную пустоту.
Он ненавидел пустоту — и не только потому, что однажды почти попал в неё.
Было слишком тихо.
Слишком пусто.
Слишком… одиноко — и он уже достаточно боролся с этим чувством.
Может быть, потому, что ему приходилось хранить так много секретов о своем пребывание в Человеколяндии, он всегда лгал, уклонялся от вопросов или избегал разговоров.
А может быть, потому, что его способности, казалось, ухудшались, а не улучшались.
А может быть, потому, что все его друзья были заняты воспоминаниями без него и теперь, когда он вернулся, казались другими.
Что бы это ни было, он просто чувствовал... себя не в своей тарелке.
Вероятно, именно поэтому сейчас он обратился за советом к чрезмерно заботливой маме-аликорну и спросил:
— В последнее время Фостер не кажется тебе другой?
СОФИ! СОФИ! СОФИ!
Киф вздохнул.
— Да... я так и думал, что ты это скажешь.
Разговорные навыки Силвени были не самыми лучшими.
— Не знаю, — пробормотал он, не уверенный, говорил ли сам с собой или с Силвени в этот момент. — Это может быть просто потому, что я не могу понять её эмоции прямо сейчас — что, кстати, ужасно — но... такое ощущение, что она избегает меня. Я почти не видел её последние несколько дней, а те несколько раз, когда мы все-таки пересекались, она была очень тихой и беспокойной, и эта маленькая складка между бровями, похоже, никогда не пройдёт. И я думаю, что она не ведет себя так с кем-то ещё. Только со мной.
КИФ! КИФ! КИФ!
— Это твой способ сказать, что ты согласна с моими словами?
КИФ! КИФ! КИФ!
Киф воспринял это как «да».
И он не должен был удивляться.
Он был почти уверен, что даже знал, почему Фостер будет чувствовать себя неловко рядом с ним...
Они никогда не говорили о его письме.
Он думал поднять этот вопрос по крайней мере миллион раз, но...
Чувствовал, что не должен первым начинать разговор.
В конце концов, он уже сделал свое неловкое признание.
Разве её молчание не было... своего рода ответом?
И не будет ли навязчиво и грубо заставлять её говорить об этом?
Или он был слабаком и искал оправдания, чтобы не дать последним крошечным клочкам надежды утонуть в пучине печали?
ГОВОРИ! ГОВОРИ! ГОВОРИ! — сказала ему Силвени, заставив Кифа задуматься, могла ли она услышать его мысли. — СОФИ! КИФ! ГОВОРИ!
— Может быть, — сказал Киф, надеясь, что это заглушит буйные передачи.
Но Силвени продолжала повторять СОФИ! КИФ! ГОВОРИ!, когда расколола пустоту и телепортировала их обратно в Хэвенфилд, где знакомая светловолосая фигура ждала его под качающимися ветвями Панейка.
СОФИ! СОФИ! СОФИ! ДРУГ! ДРУГ! ДРУГ! — услужливо объявила Силвени.
— Все в порядке? — спросил Киф, спрыгивая со спины Силвени и подбегая.
Фостер кивнула, глубоко вздохнув, прежде чем она сказать ему:
— Да, я просто… ждала тебя.
Сердце Кифа сделало несколько сальто назад, а затем с глухим стуком рухнуло вниз, когда она добавила:
— И я уже начинала думать, что ты не вернёшься.
Он теребил свой плащ, гадая, всегда ли будет тем Парнем, Который Постоянно Убегает.
— Прости. Я хотел посмотреть, что произойдет, если заставить Силвени полетать со мной в пустоте, пока я буду говорить голосом моей мамы. Подумал, что, может быть, если мне удастся сказать хотя бы пару правильных слов, пока я там, то всё, что она спрятала, обрушится на меня.
— Сработало?
— Не особо. И если тебе интересно, пустота никогда не становится более захватывающей. Это просто тьма и ещё тьма — и о, ещё больше тьмы! Я уверен, что Тэмми понравилось бы, но, черт возьми, я рад снова увидеть свет.
Он не удержался и бросил взгляд на её тунику.
Фостер выглядела потрясающе в любом цвете.
Она выглядела очаровательно, даже покрытая грязью.
Но было что-то особенное в том, как она смотрелась в красном.
Как будто этот цвет существовал только для неё — что, возможно, было самой нелепой мыслью, которая у него когда-либо была. Но было трудно не почувствовать себя немного глуповатым, когда щёки Фостер покраснели, когда она заметила восхищение с его стороны.
— Ты мог бы взять меня с собой, — тихо сказала она, что заставило его сердце сделать ещё пару сальто назад, пока она не добавила: — Или, по крайней мере, оставить ещё одну записку.
Они оба замерли — и мозг Кифа закричал: «БЫСТРЕЕ! СКАЖУ ОДНУ ИЗ СВОИХ СМЕШНЫХ ШУТОК!».
Но... им нужно было в конце концов поговорить об этом, не так ли?
Если она наконец будет готова, то... ему придется смирится.
Он провел рукой по волосам и прикусил нижнюю губу, позволяя ей решить это.
— Не хочешь прогуляться? — спросила она.
Его сердце снова бешено забилось, так как он был уверен, что «пойти погулять» означало: «Эй, давай пойдем куда-нибудь в тихое место, чтобы никто не увидел, как ты плачешь».
Но... по крайней мере, тогда он наконец получит ответ
«Это хорошо. Вот как мы спасем нашу дружбу», — пытался сказать он себе, — и Фостер выглядела испытывающей такое облегчение, когда он кивнул, что тот задался вопросом, не думает ли она о том же.
Он пытался понять её эмоции, когда она вела его на пастбище, но всё, что мог почувствовать, — беспорядочный, пульсирующий гул.
Определенно что-то сильное и значительное.
Но он не мог это перевести.
— Мы направляемся куда-то конкретно? — спросил он, пытаясь заполнить неловкое молчание.
— Не совсем, — призналась она. — Мне просто нужно двигаться. Я слишком долго стояла на одном месте.
— Я знаю это чувство, — пробормотал Киф. — И если у тебя нет чего-то на примете, тогда следуй за мной — я нашел самое классное место прошлой ночью после тренировки с Грейди.
Если ему разобьют сердце — лучше было бы сделать это где-нибудь с небольшим шиком, верно?
Он повел её в Рощу, бессвязно рассказывая о том, на каком из странных деревьев сейчас спит, и что внутри одного из них есть крошечные светлячки, покрывающие стены пятнами синего света.
— Звучит потрясающе.
Он мог бы поверить ей, если бы она не начала чесать руки, будто мысль о комнате, полной червей, вызывала у неё зуд.
Киф решал, стоит ли ему подразнить её по этому поводу, но в этот момент носок Фостер зацепилась за край корня и врезалась в его спину, вцепившись как медведь-падальщик.
— Прости, — сказала она, и ему потребовалась секунда, чтобы понять...
Она не отпускала его.
— С тобой все в порядке? — спросил он. — Ты подвернула лодыжку?
— Нет. Просто... э-э.. пытаюсь сориентироваться.
Её голос был восхитительно писклявым.
— Это поможет? — спросил он, взяв ее за руку и поворачивая так, чтобы они шли боком.
Его мозгу потребовалось несколько секунд, чтобы осознать, что он натворил, — и он затаил дыхание, надеясь, что его не ударит странный выстрел тепла и не активирует ещё одну её способность.
Но единственное тепло, которое он чувствовал, было нежным и успокаивающим.
Тем временем его мозг начал кричать: «АААААА — МЫ ДЕРЖИМСЯ ЗА РУКИ!».
И они продолжали держаться.
Фостер не отстранялась.
ЧТО ЭТО ЗНАЧИТ???
— Это так странно, — пробормотала она. — Я настолько привыкла, что ты чувствуешь всё, что чувствую я. Странно, что ты не дразнишь меня этим всё время.
— Ну да, давай теперь сама дразни меня, — проворчал он.
— Прости, я не это имела в виду…
— Всё в порядке, Фостер. Я знаю, что ты имела в виду. И просто чтобы ты знала, я всё ещё могу уловить некоторые вещи — особенно от тебя. Уверен, твои эмоции всегда будут сильнее, чем у всех остальных.
— Правда? — спросила она, ухмыльнувшись, когда он кивнул.
— Я просто… хотел бы вернуться к тому, как было раньше, — признался он. — Тяжело не видеть всей картины. Это заставляет меня не доверять ничему из того, что я чувствую — если это имеет смысл.
Она кивнула, и они снова замолчали.
Но в этот раз тишина казалась напряженной.
Как будто между ними нарастала какая-то энергия.
И Киф почувствовал, как его сердце забилось быстрее, когда он повел ее к стене из виноградных лоз.
— Пришли, — сказал он, откидывая листья, словно занавеску.
— Ого, — выдохнула Софи, следуя за ним на поляну и вытягивая шею, чтобы в полной мере насладиться видом.
Киф думал, что эльфы — мастера блеска, но, очевидно, это звание принадлежало гномам, которые обучили сотни нежных виноградных лоз, покрытых прозрачными мерцающими цветами, создавать мерцающий навес.
Земля также была усеяна разноцветными светящимися поганками.
Честно говоря, это было похоже на волшебную страну, о которой люди всегда мечтали.
— Ты знала, что здесь есть такое место? — спросил Киф.
— Флори упоминала об этом, но у меня не было возможности поискать. Она пыталась убедить Сандора привезти сюда Гризель на свидание, раз уж тут так романтично.
Они снова замерли, и Киф почувствовал новый всплеск эмоций, когда их ладони соединились.
Это было похоже на страх и сожаление, но ничего не имело смысла.
Он собирался спросить её, что не так, но она сильнее сжала его руку и сказала:
— Я рада, что смогла прийти сюда с тобой. Даже если это был своего рода несчастный случай.
Киф втянул воздух.
— Знаю, ты сказал, что пережил кучу всего после того, как покинул Забытые города, — добавила она, выпаливая каждое слово всё быстрее и быстрее, будто пытаясь выдавить их все, прежде чем смогла бы передумать. — И я уверена, это, вероятно, включает в себя то, что ты сказал мне в своей записке.
«Подождите — что?».
«ОНА ДУМАЛА, ЧТО Я ИМЕЛ В ВИДУ ЭТО?»
Он хотел сказать ей, как она ошибалась, но она всё же продолжила:
— И я знаю, ты сказал, что не ищешь отношений прямо сейчас, и я всё понимаю, — тихо добавила она. — Но... меня это немного огорчает. Ведь это означает, что я упустила свой шанс быть с этим действительно невероятным парнем, который заставляет меня смеяться и всегда находит способы быть рядом со мной, когда я в нём нуждаюсь. И это нормально. Это моя вина — и я не пытаюсь, типа… заставить тебя полюбить меня снова. Я просто хотела, чтобы ты знал, почему мне сейчас может быть немного неловко находиться рядом с тобой. Я пытаюсь понять, как снова видеть в тебе только друга, и это нелегко, потому что я только начала понимать, как сильно ты мне небезразличен.
В какой-то момент она зажмурилась.
Киф, тем временем, полностью перестал дышать.
Если бы не тепло, пульсирующее в их сцепленных руках, он бы подумал, что задремал где-то, но скоро проснется и поймет, что все это ему приснилось.
Но это было очень, очень реально.
И его следующие слова будут очень, очень важными.
— Софи? — прошептал он, нуждаясь в том, чтобы назвать её настоящим именем.
Он наклонился ближе, снова выдохнув её имя, прежде чем она медленно открыла глаза — выглядя такой настоящей, милой, бесстрашной, великолепной и…
Как?
Как он заставил эту невероятную девушку так на него смотреть?
Он не заслуживал её.
Он никогда не будет достоин её.
Но это не значит, что он не попытается — с каждым вдохом и каждой секундой каждого дня, пока она будет с ним.
— Ты понимаешь, — прошептал он, потому что ему нужно было дать ей последний шанс передумать, — что, если мы это сделаем... это может стать очень опасно.
Она отвернулась, пнув ногой одну из светящихся поганок.
— Потому что я несопоставима?
Он бы посмеялся над абсурдностью этого, но момент был слишком серьёзным.
— Нет, Совет может скармливать свои списки пар горгодону, мне всё равно, — заверил он ее. — Но… я не лгал, когда сказал, что моя мать попытается использовать любого, кто мне дорог, чтобы причинить мне боль.
— Да, но я почти уверена, что уже вверху списка целей твоей мамы, — напомнила она ему. — И я готова к ней.
Она похлопала по кобуре с кинжалом.
Он поймал её руку в моменте, держа ее ладонь в своей — и он мог чувствовать устойчивость ее хватки.
У Кифа не было никаких сомнений, что она будет сражаться всеми видами оружия в своем арсенале.
Но...
— Этого может быть недостаточно, чтобы остановить ее.
— Может и нет, — согласилась она. — Но я её не боюсь. И я не собираюсь позволить ей контролировать мою жизнь. Так что если она единственная причина...
— Я думаю, мы оба знаем, что это не так, — прервал ее Киф, нуждаясь в том, чтобы она была действительно, действительно уверена.
Но он не мог заставить себя упомянуть Фитца.
И он не смог удержаться от того, чтобы не подойти немного ближе — достаточно близко, чтобы почувствовать её дыхание на своей щеке, когда он спросил:
— Хочешь, я перечислю все проблемы?
Она покачала головой.
— Меня волнует только то, что ты чувствуешь. Если ты делаешь это только, — она подняла их сцепленные руки, — потому что не хочешь ранить мои чувства...
Киф сплел их пальцы вместе и покачал головой.
Пришло время для слов — и ему нужно было сделать это правильно, потому что, если он испортит все сейчас, он никогда не сможет простить себя.
— Поверь мне — это то, чего я хотел с того момента, как впервые увидел тебя, бродящую по коридорам посреди лекции, покрытую липкой алхимической жидкостью, — сказал он ей. — Я сразу понял, что только что встретил кого-то невероятно особенного — и каждая минута, проведенная с тобой с тех пор, доказывала, насколько это верно. Но действительно ли ты хочешь этого? — Он сжал ее руку, гадая, чувствует ли она его дрожь, и добавил: — Я не могу сказать, что ты чувствуешь — и это действительно ужасно.
Прошла долгая секунда, и Киф был почти уверен, что никто из них не дышит.
Затем Фостер приподнялась на цыпочки и наклонилась вперед, встречаясь с ним взглядом и прижала свои губы к его — но оставила крошечное пространство.
На секунду он забеспокоился, что она передумала.
Затем понял, что она оставляет это ему.
Предоставляет ему выбор.
И он точно знал, чего хотел.
Он сократил расстояние между ними, прижавшись губами к ее губам, и…
Это было идеально.
То, как их губы синхронизировались, пока его мозг кричал: «ПОРА!».
Он всегда знал, что поцеловать её будет потрясающе.
Но он не понимал, что это может быть всем.
Единственный идеальный момент, который он никогда не хотел заканчивать.
Но, конечно, это должно было произойти.
И это он был тем, кто отстранился, откинувшись назад, чтобы изучить её в мерцающем свете, потому что должен был узнать:
— Ты в порядке, да? Никаких сожалений?
Ее улыбка была восхитительной.
И он понял, что улыбка уже была ответом, когда она сказала ему:
— Абсолютно никаких.
Он прислонился своим лбом к ее лбу, надеясь, что сможет заслужить это доверие.
— Я не хочу все испортить, — прошептал он. — Пожалуйста, не позволяй мне все испортить.
— Не позволю, — пообещала она, задирая подбородок, чтобы украсть ещё один быстрый поцелуй.
Но тут кто-то кашлянул, и они оба отскочили друг от друга.
«ПОЖАЛУЙСТА, ПУСТЬ ЭТО БУДЕТ НЕ ГРЭЙДИ!!!» — умолял вселенную Киф.
К счастью, это была Флори — и ее широкая улыбка ясно дала понять, что она точно всё видела.
— Мне очень жаль прерывать, — сказала она им. — Но у вас посетители, мисс Фостер. И я подумала, что вам может понадобиться минутка, чтобы собраться.
— Все в порядке? — спросила Фостер, дёргая себя за волосы и вытирая рот.
— Думаю, да, — сказала Флори. — Но они хотели найти вас, и поскольку я знала, где вы, то подумала, что будет лучше, если сама приду за вами.
— Да. Хм. Спасибо. — Фостер взглянула на Кифа, выглядя в равной степени ошеломленной и довольной — и, возможно, немного нервной.
Киф ухмыльнулся и послал ей воздушный поцелуй, надеясь поднять настроение.
— Вы готовы? — спросила Флори.
Фостер в последний раз оглядела сверкающую поляну, и между её бровей образовалась морщинка, словно она беспокоилась о том, сколько всего только что изменилось. Поэтому, когда она повернулась к нему, Киф прошептал:
— Я готов ко всему.
— Хорошо, — сказала Флори, жестом приглашая их следовать за ней, — потому что я не уверена, сколько ещё мы должны заставлять их ждать.
— Их? — спросила Фостер, обмахивая щеки и приглаживая волосы, пока старалась не отставать. — Кого их?
— Увидишь.
Киф шел в нескольких футах позади нее, вытирая рот и поправляя волосы, стараясь держаться на безопасном расстоянии — и не пускаться в пляски, — пока они не узнают, кто был этим таинственным гостем.
И, боже, как же он был рад, что остался, потому что, когда он вошел в Хэвенфилд, то увидел Грейди и Эдалин — и Фитци.


























БЛАГОДАРНОСТИ
P.S. от редактора: заранее прошу прощения, если некоторые имена или фамилии окажутся не такими, как в оригинале, я буду писать букву в букву.
Поскольку это другой тип книги Хзг, я надеюсь, что вы не разозлитесь на меня за концовку с интригой. В конце концов, вы также можете взять свой экземпляр Стелларлуна и начать с 38 главы, чтобы увидеть, как продолжается история.
(Или начать с начала и снова насладиться всеми этими приключениями!)
(Хотя я понимаю, что это неизбежно приведет вас к ОГРОМНОЙ интриге в конце Стелларлуна, которая, вероятно, будет казаться ещё более грандиозной теперь, когда вы знаете эти дополнительные секреты, так что...)
(*уходит в тень*)
(Обещаю, что действительно пишу 10-ю книгу так быстро, как только смогу!)
Написание этой книги было одновременно и абсолютной радостью, и непрерывной борьбой, благодаря тому, что у меня было двое детей младше трех лет, которые, по-видимому, обладают даром подхватывать все возможные простудные/грипповые инфекции. Я бы никогда не выдержала напряженный график сдачи без серьезно огромной группы поддержки. Спасибо, Анна, Эшли и Эмили, за все дополнительные часы, которые вы отработали, чтобы я могла выжать это дополнительное количество времени для письма. И спасибо, Бабушка и Нана, за то, что дали мне несколько отчаянно необходимых рабочих часов во время этих выходных с дедлайном. Папа также заслуживает награды «Лучший Папа Во Вселенной» за то, что подстраховывал меня от всех ночных-пробуждений-и-кормлений, когда я доходила до стадии писанина-до-поздней-ночи. Вы все заслужили мою вечную благодарность. (И мне так жаль, что вы так часто оказывались покрыты козявками или рвотой...)
Моя вечная благодарность также моему редактору Каре Сарджент, которая сразу же запрыгнула на борт поезда «Да, нам нужна целая книга Кифа в этой серии!» и терпеливо еженедельно общалась со мной в Зуме, чтобы обсудить каждый аспект приключений лорда Офигенноволосого. И когда сроки начали поджимать, она была тут как тут, чтобы подбодрить меня и предоставить все, что было нужно, даже если это было просто терпеливое выслушивание разговоров об изобилии детской рвоты.
И, конечно, Кара — это только часть моей невероятной команды Хранителей в Simon & Schuster, которая не только превращает мои черновики в прекрасные книгообразные вещи, но и делает все возможное, чтобы помочь мне поделиться этой историей с миром, будь то доверие ко мне, когда я сказала: «Я думаю, нам нужно добавить ещё одну книгу х.5 в серию», или предоставление мне дополнительных недель, которые были нужны, когда невероятный шторм дедлайна и детской рвоты обрушился на мою жизнь.
(Примечание: кто-нибудь считает, сколько раз я упомянула рвоту в этих благодарностях? Всё ещё даже близко не приближается к тому, сколько рвоты было на самом деле!)
Но вернемся к моей команде S&S! Спасибо, Валери Гарфилд, Ан Джарзаб, Джон Андерсон, Майк Розамилия, Арт Морган, Ребекка Виткус, Элизабет Мимс, Оливия Ритчи, Адам Смит, Джен Страда, Бара МакНейлл, Джули Доблер, Сара Берко, Алисса Рашид, Кейтлин Суини, Митч Торп, Мишель Лео, Надия Альмахди, Эшли Митчелл, Николь Руссо, Йян Рейли, Дженн Роткин и вся команда по продажам. Я также не могу достаточно поблагодарить Карин Папроки за дизайн ещё одной захватывающей обложки. И спасибо, Джейсон Чан, за создание произведения искусства, которое было идеальным КИФ! КИФ! КИФ!
Огромная благодарность также моему многострадальному агенту Лоре Реннерт (и остальной команде Andrea Brown Literary), а также Агентству Taryn Fagerness, которые помогают мне делиться серией Хзг с миром во всех возможных форматах. Издательское дело — сложный, запутанный бизнес, но они берут на себя все сложные части, чтобы я могла сосредоточиться на писательстве. Я также хотела бы иметь место, чтобы поблагодарить всех моих замечательных иностранных издателей и переводчиков, но поскольку у меня его нет, представьте, как я крепко обнимаю вас всех (и радуйтесь, что вам не пришлось страдать от моих писем о детской рвоте).
И я должна выразить особую благодарность Ребекке Кайседо за предоставление всевозможных забавных подробностей о Мюнхене, — и Амии Кауфман, которая, возможно, предала своих людей, рассказав мне все о медведях-падальщиках. Все, что точно и удивительно в этих сценах, — это все их заслуга. Все ошибки — это полностью мои недостатки в использовании Гугла.
Спасибо также Деб и Эми, так как я, вероятно, не дотянула бы до последних дней дедлайна без наших писательских спринтов и проверок. И моей помощнице Кэти за то, что следит за всеми электронными письмами и вещами в социальных сетях, которые быстро становятся невыносимыми. Я также должна дать пять Кэсси Мальмо из Malmo Publ Relations, потому что я так, так, так, так, ТАК рада, что мы снова будем работать вместе! И спасибо вам, Фейт, Брэнди, Эрик, Кейси, Джаред, Келли и Элиз, за то, что вы просто потрясающие. А также: огромные объятия остальной части моих двух семей за то, что терпите частое исчезновение во время дедлайна
И моим невероятным, энергичным, блестящим, вдохновляющим и утомительным детишкам: я понимаю, что в этих благодарностях в основном говорила о вашей рвоте. Поэтому я надеюсь, вы также знаете, что я дорожу каждым из ваших объятий (даже теми, когда я в итоге покрываюсь гадостью). Вы растянули мое сердце, чтобы вместить больше любви и радости, чем когда-либо считалось возможным, и для меня большая честь и привилегия быть вашей мамой. Я люблю вас бесконечно плюс бесконечно.
И последнее, но определенно не менее важное, мужчине, который действительно является самой замечательной поддержкой для нашей семьи. Обещаю, что скоро ты сможешь немного отдохнуть. На самом деле, я быстро закончу, чтобы пойти и заняться укачиванием-ребенка-назад-ко-сну. Я люблю тебя. Спасибо за все, что ты делаешь, и за все, чем ты являешься, и за, надеюсь, менее рвотные годы впереди!




ОБ АВТОРЕ
Шеннон Мессенджер окончила Школу гуманитарных наук Университета Южной Калифорнии. Cinematic Arts, где, среди прочего, узнала, что она гораздо больше любила смотреть фильмы, чем снимать их. Она изучала искусство, сценарное мастерство и телевизионное производство, но поняла, что ее настоящая страсть — писать для детей и подростков. Она — международная, New York Times и USA Today авторша бестселлеров, отмеченных наградами, серии для среднего возраста «Хранитель Забытых городов», а также серии «Небесное падение» для молодежи. Ее книги были включены в несколько государственных списков чтения, опубликованы во многих странах и переведены на многие языки. Она живет в Южной Калифорнии со своей семьей и невероятным количеством кошек. Найдите ее в сети на shannonmessenger.com и @sw_Messenger в Instagram, X и Facebook.


ПРИМЕЧАНИЕ от переводчиков:
Над переводом работала команда LEVSI, тгк @kotlckomics